к 100-летию
Октября
ВЕРШИНА ВЕЛИКОЙ
РЕВОЛЮЦ ИИ

Книга раскрывает историческую диалектику Великой российской
революции XX века, вершиной которой стал Красный Октябрь
1917 года. В статьях и материалах книги не только воссоздается
панорамная картина самих революционных событий начала
XX века, но и дается оригинальное понимание
постреволюционной советской истории, принципиально отличное
от господствующих сегодня либеральных и консервативных
трактовок. Авторы книги - известные отечественные
и зарубежные ученые, во многом разделяющие взгляды
современного критического марксизма, — утверждают: новый
мир, рожденный Октябрем, дал человечеству эпохальные
завоевания, но был обременен трагическими противоречиями,
уроки которых необходимо извлечь и в XXI веке.
Особенность книги - знаковые статьи и отдельные отрывки
из работ известных современников революции: Г. Плеханова,
В. Ленина, Ю. Мартова, Л. Троцкого, А. Грамши, Р. Люксембург,
Н. Бухарина, М. Рютина и др.
785906 947505
9785906947505
http://algoritm-izdat.ru/anons

Библиотека журнала «Альтернативы»
ВЕРШИНА
В
Е
А
И
Ш
РЕВОЛЮЦИИ
К 100-ЛЕТИЮ
ОКТЯБРЯ
Под общей редакцией
S. Ф. Славина, А. В. Вузгалина
Москва
алгоритм
2017

УДК 94(3)
ББК 63.3(0)
В37
Редакционная коллегия:
к. филос. н. Айто ва Г. Ш. (ответственный уч. секретарь), д. э. н. Бузгалин А. В.
(редактор), д. филос. н. Булавка-Бузгалина Л. А., д. э. н. Дзарасов Р. С.,
д. и. н. Калашников В. В., д. э. н. Колганов А. И.,
д. филос. н. Славин Б. Ф. (редактор); к. э. н. Сорокин А. В., д. и. н. Эпштейн Д. Б.
В37
Вершина Великой революции. К 100-летию Октября I
Под общей ред. Б. Ф. Славина, А. В. Бузгалина. -
М.: Алгоритм,
2017. - 1216 с.: илл.
ISBN 978-5 -906947-50-5
Книга раскрывает историческую диалектику Великой россий­
ской революции X X века, вершиной которой стал Красный Октябрь
1917 года. В статьях и материалах книги не только воссоздается па­
норамная картина самих революционных событий начала X X века,
но и дается оригинальное понимание постреволюционной совет­
ской истории, принципиально отличное от господствующих сегодня
либеральных и консервативных трактовок. Авторы книги - извест­
ные отечественные и зарубежные ученые, во многом разделяющие
взгляды современного критического марксизма, - утверждают: но­
вый мир, рожденный Октябрем, дал человечеству эпохальные за­
воевания, но был обременен трагическими противоречиями, уроки
которых необходимо извлечь и в XX I веке.
Особенность книги - знаковые статьи и отдельные отрывки из
работ известных современников революции: Г. Плеханова, В. Лени­
на, Ю. Мартова, Л. Троцкого, А. Грамши, Р. Люксембург, Н. Бухари­
на, М. Рютина и др.
УДК 94(3)
ББК 63.3(0)
Библиотека журнала «Альтернативы»
© Коллектив авторов, 2017
ISBN 978-5 -906947-50-5
© О ОО «ТД Алгоритм», 2017

СОДЕРЖАНИЕ
Б. Славин. П р е д и с л о в и е ........................................................... 8
ВВЕДЕНИЕ
Алесандр Бузгалин. Революция. Оч ер к т е о р и и ............................. 21
I. У ИСТОКОВ ВЕЛИКОГО ПЕРЕЛОМА
Б. Славин. Был ли исторический шанс у «русской общ и н ы » ? ........... 51
Г. Водолазов. Предтечи революции и социализма в Р о с с и и ............. 69
A. Колганов. Предреволюционный кризис российского общества . . . 84
С.Дзарасов. Как сеялись семена Р е в о л ю ц и и ............................... 93
Г. Водолазов. Метод, теория, р еволюционная деятельность.
Плеханов и Л е н и н ............................................................ 102
Слово творцам революции
B. И. Ленин. Памяти Г ер ц е н а ................................................... 145
Л. Д. Троцкий. Особен ности развития Р о с с и и ............................. 151
В. И. Ленин. Империализм как высшая стадия капитализм а........... 161
Р. Люксембург. Война и социал-демократия............................. 169
В. И. Ленин. Крах II И н т е р н а ц и о н а л а........................................177
II. РЕВОЛЮЦИЯ, ИЗМЕНИВШАЯ МИР
В. Калашников. Преддверие: кто и как «сделал»
Февральскую р е в о л ю ц и ю .................................................. 185
В. Калашников. Пролог: от Февраля к О к т я б р ю ...........................211
В. Логинов. Октябрьское в о с с т а н и е ....................................... 237
Д. Мандел. К вопросу об исторической легитимности
Октябрьской р е в о л ю ц и и ................................................... 300
А. Колганов. «Немецкое золото»: по ту сторону м и ф а ................. 312
А. Воробьев. Гражданская война: свет и т е н и ........................... 332
Т. Краус. Диктатура и демократия — на пр ак т и к е ........................350
А. Бузгалин. Октябрь: оптимизм т р а г е д и и ............................... 417
Круглый стол. «Великая Октябрьская социалистическая
революция: предпосылки, природа, ре зуль т ат ы »....................433
5

Слово творцам революции
В. И. Ленин. Детская болезнь «левизны» в ком м у н изм е................ 479
ß. И. Ленин. К четырехлетней годовщине Октябрьской революции . .502
Л. Д. Троцкий. Октябрьская р е в о л ю ц и я ..................................... 509
Л. Д. Троцкий. Предисловие ко I! тому «Истории русской
ре в о л ю ц и и » ................................................................... 514
Г. В. Плеханов. Речь, произнесенная 2 апреля 1917 года на Совещании
делегатов Советов р абочих и солдатских д е п у т а т о в ................ 521
Ю. О. Мартов. Речь на Экстренном Всероссийском Съезде РСДРП
30 н оября 1917 г о д а ......................................................... 525
Р. Люксембург. О русской р е в о л ю ц и и ........................................528
А. Грамши. Революция против «К ап и т ала » ................................. 539
III. РОЖДЕНИЕ НОВОЙ ЭПОХИ
Б. Славин. Понять советскую и с т о р и ю ...................................... 545
A. Колганов. Индустриализация: достижения и ц е н а .................... 554
B.Данилов. Коллективизация: как это б ы л о ................................583
Л. Булавка-Бузгалина. Красный Октябрь: рождение
и становлен ие Нового ч е л о в е к а ......................................... 600
Г.Айтова. 9 мая 1945-го. Почему коммунизм победил фашизм . . .652
Слово творцам революции
В. И.Ленин. «Мы социализм протащили в повседневную жизнь...»
. 676
В. И. Ленин. «Лучше меньше, да л у ч ш е » ................................... 683
Л. Д. Троцкий. Преданная революция: что такое СССР
и куда он и д е т ? ................................................................687
Н. И. Бухарин. Из речи на Пленуме 1929 года
по проблемам коллективизации......................................... 700
IV. СОЦИАЛИЗМ: ВОПРЕКИ ТЕРМИДОРУ
Б. Славин. Социалистический проект: Ленин vs. С т а л и н ................705
B. Логинов. Как избирали Ге н с е ка ? ........................................... 750
C.Дзарасов. Термидор: от диктатуры пролетариата
к лич ной в л а с т и .............................................................. 762
В. Данилов. Альтернативы сталинизму в их
историческом з н а ч е н и и .................................................... 805
Г. Водолазов. «Реальный гуманизм» Н. Бухарина против
« казарменного к о м м у н и зм а » .............................................. 821
6

3. Серебрякова. Убийство С. М. Кирова как спусковой крючок
т е р р о р а ......................................................................... 851
С.Дзарасов. «Дело Троцкого»: к о н т р пр о ц е с с ............................. 862
3. Серебрякова. Годовщины Октябрь ской революции
в свете ан т и с т а ли н и зм а .................................................... 888
Б. Славин. Природа сталинского режима и его преодоление .... 899
Они не молчали
Л. Д. Троцкий. Преданная революция: Что такое СССР
и куда он и д е т ? ............................................................... 928
М. Н. Рютин. Сталин и кризис пролетарской дикт ат у р ы ............... 938
Сталин и кризис пролетарской диктатуры(фрагмент)............... 939
М. Н. Рютин. «Обращ ен ие ко всем членам ВКП(б)» конференции
«Союза м аркс ист ов-лен ин ц ев» ........................................... 961
Ф. Ф. Раскольников. Откры тое письмо С т а л и н у ........................... 968
V. ОКТЯБРЬ: ЖИВОЕ НАСЛЕДИЕ
М. Лифшиц. Нравственное значение Октябрьской революции . . .979
А. Бузгалин. Лимит на р еволюции не и с ч е р п а н ......................... 1015
Р.Дзарасов. Свобода и необходимость в судьбе
Русской р е в о л ю ц и и ........................................................ 1038
Д. Эпштейн. Октябрь и с о ц и а л и з м ........................................ 1062
Л. Булавка-Бузгалина. Проект, рожденный р ев олю ци е й..............1079
С. Амин. Современный империализм: уроки XX в е к а ............... 1097
С. Михаил-Матсас. Сто лет спустя после Октября 1917 года:
империализм, война и р е в о л ю ц и я ..................................... 1113
Б. Славин. «СССР. Незавершенный проект».
Размышления над к н и г о й ................................................. 1132
ПРИЛОЖЕНИЕ
Октябрь для нас, России и всего м и р а ................................... 1170
Время Альтернатив. Глобальный мир, Россия и задачи левых . . . . 1177
Об авторах
1214

ПРЕДИСЛОВИЕ
Очемэта книга
Читатель, у тебя в руках книга, посвященная 100-летнему юби­
лею Великой Октябрьской социалистической революции. Ее авто­
ры — известные современные обществоведы: историки, филосо­
фы, экономисты, политологи, как правило, разделяющие взгляды
современного критического марксизма. А это означает, что они оп­
понируют в данной книге не только разным представителям совре­
менной буржуазной науки, но и сторонникам так называемого дог­
матического марксизма, господствовавшего долгое время в совет­
ском обществе. В эту книгу также включены статьи и фрагменты из
работ выдающихся творцов Октября, известных современников ре­
волюции и мыслителей постреволюционного советского времени.
Желающие прочитать эту книгу смогут познакомиться в ней с
теорией революции, политическими взглядами предшественников
Российской революции и социализма — Герцена и Чернышевско­
го. Они смогут также прикоснуться к творчеству великих основате­
лей научного социализма Марксу и Энгельсу, понять их мировоз­
зрение и взгляды на такой уникальный исторический феномен, как
«русская община». В частности, они получат их однозначный ответ
на вопрос: был ли у нее исторический шанс дожить до общества ре­
ального социализма?
Во многом разделяя ленинское видение социалистического
характера Октябрьской революции, авторы книги уделили долж­
ное внимание выяснению ее идейных предпосылок и своеобразия
социальных движущих сил. В этом смысле они стремились обосно­
вать и показать сложную диалектику перерастания Февральской
буржуазно-демократической революции в Октябрьскую социали­
стическую революцию, ставшую вершиной или апофеозом единой
Великой российской революции, включившей в себя фактически
три социальные революции первых десятилетий XX века. Авторы
8

книги считали своим долгом обязательно познакомить читателя со
взглядами на эту революцию таких выдающихся мыслителей и по­
литических деятелей, как Плеханов, Ленин, Троцкий, Люксембург,
Мартов, Грамши и др.
Статьи и материалы книги призваны воссоздать противоре­
чивую картину не только революционных событий, но и постре-
волюционных десятилетий советской истории. Мы стремились
преодолеть характерные крайности её современных трактовок,
представленных сторонниками либеральных, консервативных и
сталинистских взглядов, которые, будучи формальными антипода­
ми, сходятся в том, что социализм и сталинизм по сути одно и то
же. Только либералы такой «социализм» низвергают, а ортодоксы —
возвеличивают.
Отсюда пристальное внимание авторов к освещению борьбы
Ленина со Сталиным за научное понимание становления демокра­
тической модели социализма и связанной с ней критикой бюрокра­
тизма, приведшего к зарождению и становлению диктатуры бюро­
кратии в СССР. В этой связи в книге воспроизводятся малоизвестные
тексты лидеров левой и правой оппозиций, работы таких полузабы­
тых, но ярких политических представителей большевизма, как Мар-
темьян Рютин и Федор Раскольников.
В то же время авторы книги убеждены, что сталинский тота­
литаризм, как бы ни хотели этого некоторые историки и идеологи,
не может заслонить и тем более подменить собою всю сложную и
противоречивую советскую историю. Он лишь часть этой истории,
притом такая ее часть, с которой постоянно вели борьбу предан­
ные идее социализма советские люди, где бы они ни находились: на
воле или в ГУЛАГе, в стране или за границей. История в их лице, ко­
нечно, одержала моральную победу над сталинизмом.
Бюрократическая модель власти была антиподом социализма,
но для того, чтобы закрепиться в советской действительности, она
была вынуждена приватизировать, а иногда и защищать явно про­
тиворечащие ей ленинские идеи и те завоевания Октября, которые
на деле были первыми живыми ростками социализма и коммуниз­
ма. Эти «ростки» проявлялись в ходе Гражданской войны, присутст­
вовали как уклад в экономике, воплощались в массовом социаль­
ном и культурном творчестве 1920-х годов, зарождались в коммуни­
стических субботниках и на комсомольских стройках 1930-х, 1950-х
и 1960-х гг., реализовались в победоносной войне с фашизмом и в
решениях XX съезда партии, нанесших первый удар по сталинизму.
Их можно наглядно увидеть в политике «оттепели» и деятельности
«шестидесятников», в советской космической эпопее и даже в про­
9

тиворечивых явлениях застойного времени, наконец, в непонятых и
недооцененных до сих пор демократических преобразованиях пе­
рестройки, которую часто отождествляют с «постперестроечным»
временем с его «шоковой терапией», приведшей к абсолютному об­
нищанию большинства советских людей.
Советская история — это не только результат острой политиче­
ской борьбы различных социальных сил, вышедших из революции.
Она представляет собой огромное поле возникшей после револю­
ции уникальной советской культуры, ставшей зеркалом выдаю­
щихся достижений советского народа, его побед и трагедий. Авто­
ры книги стремились показать, что советская культура в ее лучших
проявлениях раскрывает величие того социального проекта, у исто­
ков которого стояла Октябрьская революция, впервые поднявшая к
свободе и социальному творчеству миллионы простых людей.
Советская культура потому и вошла в мировую культуру, что
глубоко и блестяще отразила эти невиданные раньше новые явле­
ния и процессы постреволюционной эпохи. По справедливому мне­
нию одного из авторов книги — философа культуры Людмилы Бу-
лавки-Бузгалиной, эта культура стала «идеальным» проявлением
того принципиально нового общества, которое создавалось борь­
бой и трудом советских людей. Это был их настоящий исторический
подвиг. Именно этих людей нынешние псевдолибералы, по извест­
ным идейным причинам, презрительно называют «совками». Но
суть дела в том, что без этих «совков» не было бы ни поэмы «Две­
надцать» А. Блока, ни многих произведений М. Горького, ни сти­
хов В. Маяковского и С. Есенина, ни «Тихого Дона» М. Шолохова, ни
произведений И. Бабеля и А. Платонова, ни «Броненосца Потемки­
на» С. Эйзенштейна, ни песен военных лет, ни «Теркина» А. Твардов­
ского, ни правдивой лейтенантской прозы о войне, ни таких кино­
фильмов, как «Чисто небо», «Девять дней одного года», «Летят жу­
равли», «Коммунист», ни пьес В. Розова, М. Шатрова и А. Гельмана,
ни скульптур В. Мухиной и художественных полотен Б. Йеменского,
ни фантастических романов И. Ефремова, ни философских произве­
дений М. Лифшица и Э. Ильенкова. Отсюда понятно, что совсем не­
случайно гуманизм советской культуры и литературы, ее жизненная
правдивость и идейная направленность притягивают сегодня к ней
множество людей в России и за ее пределами.
Книгу завершают тексты, посвященные анализу уроков и совре­
менному прочтению Октябрьской социалистической революции.
Читатель в этой главе снова возвращается к анализу и пониманию
этого поистине эпохального события в мировой истории. Здесь чи­
татель найдет глубокую и прозрачную по форме статью известного
10

философа — эстетика Михаила Лифшица о нравственном значении
Октябрьской революции, познакомится с мнением современных
зарубежных историков и философов о влиянии этой революции на
развитие современного мира, прочтет дискуссионные статьи о со­
циальной природе СССР и критике тех исследователей и идеологов,
которые пытаются всячески умалить значение исторических завое­
ваний Октябрьской революции и советского общества.
Подчеркнем, главной темой данной книги является выяснение
реального исторического смысла и характера Октябрьской рево­
люции. В этой связи хочется особенно привлечь внимание читате­
ля к острейшей сегодня проблеме: растущей мифологизации этой
поистине Великой революции, которая все чаще воспроизводится
во многих устных выступлениях и письменных текстах ее идейных
противников.
Одним из ее проявлений является утверждение об устарелости
и, следовательно, неактуальности темы Октябрьской революции в
современную эпоху. Однако, вопреки этому мифологическому ут­
верждению, уже сама подготовка наступающего 100-летнего юби­
лея Октября показывает, что вопросы смысла и значения этого вели­
кого события в истории страны и мира не только не устаревают,
а, напротив, становятся все более актуальными. Даже официаль­
ная российская власть сегодня вынуждена по-своему реагировать
на это событие, организуя соответствующие выставки, «круглые сто­
лы» в центральных музеях и других залах Москвы и России и уча­
ствуя в их проведении. Правда, в отличие от советского прошлого,
идеология этих акций подчас направлена на то, чтобы идейно при­
уменьшить или даже дискредитировать это великое событие в об­
щественном сознании людей. Но тем важнее вся та работа, которую
делали, делают и будут делать сторонники красной линии, в том чис­
ле авторы этой книги, в прздновании этой даты.
Характерной чертой дискредитации Октября выступает и под­
мена ее научного понимания еще одним мифом, имеющим сегодня
широкое распространение. Так, в последнее время особенно час­
тым является утверждение, что России якобы всегда была нужна
эволюция, а не революция. Эту мысль сегодня разделяют не только
отдельные историки, но и многие известные политики. Вот лишь не­
которые их фразы: «Нам нужна эволюция, а не революция» (Г.Явлин­
ский); «лимит на революции уже исчерпан» (Г. Зюганов); цикл смены
революций и контрреволюций «закончен», в будущем «не будет ни
революций, ни контрреволюций!» (В. Путин) и т. д. Тем не менее, не­
смотря на известный высокий статус авторов подобных высказыва­
ний, последние не выдерживают объективной научной критики.
11

Дело в том, что развитие вообще и историческое в особенности
не может обойтись без революций, которые являются необходимым
условием радикальных изменений в обществе. Эволюция в живых и
общественных системах всегда содержала и содержит внутри себя
революционные моменты, благодаря которым и происходят каче­
ственные изменения биологических и социальных организмов. Од­
ним словом, мыслить эволюцию без революции невозможно ни в
биологии, ни в обществе.
Не менее часто сегодня можно слышать высказывания о том,
что Октябрьская революция на самом деле была не великим исто­
рическим событием, а «настоящим преступлением» большевиков.
Об этом постоянно говорят многие либералы, консерваторы и во­
инствующие национал-патриоты, доказывающие якобы «незакон­
ный» и «нелегитимный» характер «Октябрьского переворота» и Со­
ветской власти. Что можно сказать по этому поводу? Только одно:
любая крупная социальная революция есть нарушение законов
прежней власти, но от этого она не может считаться преступлени­
ем, ибо в ходе такой революции прежние законы лишаются глав­
ной основы легитимности — массовой поддержки народа. Напро­
тив, подлинная социальная революция, в отличие, например, от так
называемых «цветных революций» и различных «майданов», все­
гда легитимна, ибо получает поддержку абсолютного большинства
граждан страны. Именно таким явлением и стал Октябрь 1917 года,
утвердивший Советскую власть, которую поддержало абсолютное
большинство российского народа. Причем эта поддержка была не
только политической: позднее Советскую власть защищали с ору­
жием в руках миллионы рабочих и крестьян в Гражданской войне.
Такова правда истории, и ее невозможно изменить никакими мифо­
логемами и фальсификациями.
В настоящее время особенно распространен миф о том, что
Октябрьская революция была не революцией, а простым «пере­
воротом» кучки заговорщиков, являющихся агентами германской
либо англо-американской разведки. Сюда же относятся утвержде­
ния о том, что Ленин якобы делал революцию на немецкие деньги,
а Троцкий выполнял указания американо-сионистского капитала.
И это говорится о людях, которые были наиболее радикальными
противниками капитализма и национализма, о революционерах,
чьи идеалы определялись коренными интересами трудящихся Рос­
сии и всего мира.
Данный миф сегодня активно навязывается общественному
мнению многими историческими передачами по ТВ, хотя он давно
опровергнут серьезными отечественными и зарубежными учены­
12

ми. (См. работы Р. Кеннана о коллекции Сиссона, Г. Соболева о тайне
немецкого золота, В. Логинова о записках Платтена и др.) Не обош­
ли его своим критическим вниманием и авторы данной книги, пока­
завшие полную беспочвенность таких утверждений. Заметим в этой
связи: сторонники этого мифа, считающие себя, как правило, пат­
риотами России, не понимают, что подобными утверждениями они
сводят роль русского народа в истории до уровня простой марио­
нетки, которой можно крутить кому угодно и как угодно. Чего стоит
тогда их патриотизм?
Октябрьская революция, конечно, не заговор и не переворот
кучки левых экстремистов или зарубежных агентов, а мощное на­
родное действие, стихийно возникшее и, по сути своей, не зави­
севшее ни от отдельных вождей, будь они семи пядей во лбу, ни от
партий, ни даже от желания отдельных классов. Еще Маркс говорил
о том, что ни одна революция не может быть совершена партией,
она совершается только народом. Аналогичную мысль неоднократ­
но высказывал и Ленин, предостерегая: «Одной из самых больших и
опасных ошибок коммунистов (как и вообще революционеров, ус­
пешно проделавших начало великой революции) является пред­
ставление, будто бы революцию можно совершить руками одних
революционеров»1.
Октябрьская революция была бы невозможна, если бы к глав­
ному ее творцу — пролетариату, составлявшему активное, но мень­
шинство российского общества, не присоединилось крестьянст­
в о — пусть относительно пассивное, но большинство населения
страны, если бы его не поддержала значительная часть «разночин­
ной» интеллигенции и выдающихся деятелей науки и культуры, если
бы на ее защиту не встали солдаты и офицеры России. Вот почему
любые разговоры о том, что Октябрь породили какие-то революци­
онные экстремисты, отдельные «инородцы» или зарубежные аген­
ты, не стоят и гроша.
Могут сказать, что Октябрьская революция называлась «пере­
воротом» у самих революционеров и что этот термин часто исполь­
зовали в своих работах В. Ленин и Л. Троцкий. Согласимся: полити­
ческий переворот был. Но означает ли этот бесспорный факт, что
Октябрь 1917 года не был революцией? Конечно, нет. Если не вда­
ваться в языковые тонкости, революция — всегда переворот, но не
всякий переворот — революция. Революция — это не только поли­
тический переворот, но и качественный сцоально-экономический
и политико-идеологический скачок, ведущий к смене классов у вла­
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 23.
13

сти, к смене общественного строя. Таким переворотом и была Ок­
тябрьская революция, впервые приведшая к власти на долгое время
трудовые низы общест ва— рабочих и крестьян и связанную с ними
интеллигенцию. В этом, в частности, и состоит ее величие и не­
преходящее историческое значение.
Еще раз подчеркнем: социальная революция тем и отличается
от политической, что в ней происходит, как уже отмечалось, смена
власти одного класса другим. Это положение чрезвычайно важно,
без него нельзя ничего понять в социальной революции. Возьмите
Великую французскую буржуазную революцию: мы увидим эту сме­
ну классов, когда власть аристократов-землеволадельцев была за­
менена властью буржуазии. То же самое мы видим в Октябрьской
революции, где на смену буржуазно-монархической власти пришла
власть рабочих и крестьян. Именно они, их Советы, взяли власть
при помощи большевиков, и никакие последующие деформации
советской власти не отменяют этого исторического факта.
Без классовой точки зрения невозможно понять социальное со­
держание революции. Что же касается политических революций, то
ими в большинстве случаев оказываются именно перевороты, при­
чем в узком смысле этого слоя — смены всего лищь политических
элит в рамках одного и того же господствующего класса. Вот почему
уже упомянутые «цветные революции» на постсоветском простран­
стве являются сугубо политическими революциями, по сути дела
не более чем переворотами. Конечно, и в социальных революци­
ях происходит смена политических элит, но элит, принадлежащих
к разным классам. Любая революция по форме является политиче­
ской, ибо ведет к изменению власти, но понять суть этой револю­
ции невозможно, не поняв, в чьих социально-классовых интересах
она совершается.
Октябрьская революция была великой не только по своим со­
циальным, но и мировым последствиям. Именно она открыла рево­
люционную эпоху перехода многих стран к социализму, породила
в мире две социально противоположные системы, определившие
ход исторического развития в XX веке, способствовала началу кру­
шения колониальной системы и появлению новых стран «третьего
мира».
Существует еще один давний миф, распространенный в свое
время меньшевиками, — о том, что Октябрь на деле был не социа­
листической, а буржуазно-демократической революцией. На пер­
вый взгляд, это утверждение соответствовало действительности.
Первые шаги Октября — «Декрет о мире» и «Декрет о земле», в ос­
нову которого был положен известный крестьянский наказ эсе­
14

рам, — действительно были сугубо демократическими акциями, не
выходящими за пределы требований буржуазно-демократической
революции. Все так. Но, как известно, на этом Октябрьская револю­
ция не остановилась. Решив демократические задачи походя, она
пошла дальше, утвердив Советы как власть рабочих, солдатских и
крестьянских депутатов, проведя национализацию земли, превра­
тив в государственную собственность железнодорожный транс­
порт, наиболее крупные банки, заводы и фабрики, придав законо­
дательные функции Госплану и т. д.
К сожалению, в наши дни, как и десятки лет назад, тезис о том,
что это была, по сути дела, буржуазно-демократическая, а не социа­
листическая революция, снова и снова озвучивается в научной сре­
де. Не будем долго останавливаться на этой проблеме: она доста­
точно подробно освещается во многих разделах данной книги. От­
метим лишь один из аргументов данной точки зрения. Это аргумент
о якобы исторической «неготовности России» к социалистическим
преобразованиям. Сначала отошлем читателя к разбору этого аргу­
мента у Р.Люксембург в ее полемике с К. Каутскими и у Ленина в его
полемике с меньшевиками1.Здесь же отметим только одно: он свя­
зан с неверным пониманием самих предпосылок социалистической
революции, что в свою очередь определяется вульгарно-экономи­
ческом прочтением марксизма, от которого в свое время отмеже­
вывался сам К. Маркс.
На мой взгляд, исследователи, отказывающие Октябрьской ре­
волюции в ее социалистическом характере, игнорируют тот неоп­
ровержимый факт, что она была одновременно способом решения
двух исторических задач, а не одной. С одной стороны, она реши­
тельно доделывала до конца буржуазно-демократическую револю­
цию, с другой — шла дальше, решая собственно социалистические
задачи. Выступая по поводу четырехлетия Октября, Ленин говорил:
«Но чтобы закрепить за народами России завоевания буржуазно­
демократической революции, мы должны были продвинуться даль­
ше, и мы продвинулись дальше. Мы решили вопросы буржуазно-де­
мократической революции походя, мимоходом, как «побочный про­
дукт» нашей главной и настоящей, пролетарски-революционной,
социалистической работы. Реформы, говорили мы всегда, есть по­
бочный продукт революционной классовой борьбы. Буржуазно-де­
мократические преобразования — говорили мы и доказали делами
1См.: Роза Люксембург. Актуальные аспекты политической и научной деятель­
ности (К 85-летию со дня гибели) Международная конференция в Москве 12 февра­
ля 2004 г. С. 199 -200,230 и др. См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 380-381.
15

мы — есть побочный продукт пролетарской, то есть социалистиче­
ской революции»’. По его мнению, вожди международной социал-
демократии так и не поняли «такого соотношения между буржу­
азно-демократической и пролетарски-социалистической револю­
циями. Первая перерастает во вторую. Вторая, мимоходом, решает
вопросы первой. Вторая закрепляет дело первой. Борьба и только
борьба решает, насколько удается второй перерасти первую.
Советский строй есть именно одно из наглядных подтвер­
ждений или проявлений этого перерастания одной революции
в другую»2.
Можно было бы и дальше приводить ленинские слова о взаи­
моотношении двух видов революции в России, но и сказанного дос­
таточно, чтобы думающие люди поняли, о чем идет речь.
Завершая Предисловие к данной книге, отмечу лишь ряд осо­
бенностей ее появления и изложения в ней основных историче­
ских тем.
Инициатива ее написания возникла за три года до 100-летнего
юбилея Октября. Она принадлежала ученым-единомышленникам:
недавно ушедшему от нас известному экономисту Солтану Сафар-
биевичу Дзарасову и его сыну Руслану Солтановичу, врачу-гумани-
сту и академику РАН Андрею Ивановичу Воробьеву, доктору исто­
рических наук Зоре Леонидовне Серебряковой, дочери рабочего и
ближайшего соратника Ленина — Леонида Серебрякова, наконец,
автору этих строк.
Инициаторы создания данной книги несколько раз собирались
вместе, обсуждая концепцию и план книги. Все сходились на том,
что книга не должна быть догматичной, т. е. книгой, сделанной в ус­
таревших, по сути дела, сталинистских традициях, часто основан­
ных на фальсификациях исторических фактов и явлений. Напротив,
она должна быть книгой творческой, т. е. представлять строго науч­
ную альтернативу и сталинистской версии Октября, и советской
истории, и господствующим ныне различным либеральным и кон­
сервативным трактовкам Великой революции, искажающим ее из­
начальную подлинно народную природу.
В этой связи ее авторы стремились приводить как можно боль­
ше новых и малоизвестных фактов и принципиальных теоретиче­
ских обобщений. Именно на таких идейных началах и был в итоге
создан коллектив авторов данной книги. Тем не менее общее идео­
логическое единство авторов книги не означает полного тождества
' Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 147.
2Там же.
16

их научных взглядов. Между нами немало разногласий, ведущих не­
редко к взаимной полемике по конкретным проблемам истории ре­
волюции и советского общества.
Уже в начале подготовки юбилейной книги ее инициаторы об­
ратились к главному редактору журнала «Альтернативы» Александ­
ру Владимировичу Бузгалину с просьбой поддержать работу по соз­
данию и возможной публикации данного труда. С его стороны эта
просьба не только получила полную поддержку, но и превратилась
в активное участие в ее создании. Так A.B. Бузгалин стал одним из
реадакторов книги.
Книгу к публикации готовили не только два ее редактора, но
и другие ученые, вошедшие в редакционную коллегию, где огром­
ная работа была проделана ее ответственным секретарем Гульна­
рой Шайдулловной Айтовой.
Завершая Предисловие, повторюсь: структурно данная книга
состоит из Предисловия, Введения, посвященного теории коммуни­
стической революции, и пяти крупных разделов, связанных с осве­
щением исторических предпосылок и важнейших революционных
событий 1917 года. В ней также даются анализ и понимание основ­
ных тенденций советской истории, показаны ее крупные социаль­
но-политические завоевания и не менее значительные ошибки.
Помимо отдельных авторских статей в книге публикуется сте­
нограмма научного «круглого стола», организованного A.B. Бузгали-
ным на тему «Великая Октябрьская социалистическая революция:
предпосылки, природа, результаты».
Особо хочется отметить материалы, опубликованные под руб­
рикой «Слово творцам революции», в которой воспроизведены
тексты из наиболее значимых работ видных революционных деяте­
лей первой половины XX века. Эти тексты, на мой взгляд, помогут
современному читателю не только лучше понять, но и почувство­
вать идейную и политическую атмосферу того неповторимого исто­
рического и революционного времени.
В заключительной главе книги, как уже отмечалось, раскрыва­
ется идейное, политическое и нравственное значение Октября, его
революционное влияние на жизнь трудящихся нашей страны и все­
го современного мира. Авторы книги уверены, что богатое насле­
дие этого поистине эпохального исторического события будет еще
долго вдохновлять трудящихся в их борьбе за полное социально-
экономическое и политическое освобождение от власти олигархи­
ческого капитала, несущего человечеству социальные и националь­
ные конфликты, войны и разрушения.
17

В конце книги ее редакторы сочли уместным поместить Прило­
жение, в котором дается Заявление редакции журнала «Альтерна­
тивы», посвященное столетнему юбилею Октября, а также впер­
вые представлен для общественного обсуждения Проект Манифе­
ста левых сил современной России «Время альтернатив».
Авторский коллектив надеется, что результаты его работы, со­
держащиеся в книге, найдут соответствующий отклик у коллег по
научному сообществу, будут с интересом встречены представите­
лями левых течений и организаций, а также широкой читающей
публикой, проявляющей интерес к большим революционными со­
бытиями и дискуссионным проблемам отечественной и мировой
истории.
Борис Славин
18

ВВЕДЕНИЕ
В. ИЛЬИН! (Н. Ленинг).
ГОСУДАРСТВО
РЕВОЛЮЦШ
ïscsie марксизма о государств и задачи
врояетфата и решюр.
кыпускъ I
jfomtnuiujttfriKи ^artci.
Vonbon.
Cfhti Wr
füi
« n f. * )kr|fer».
ti. Ll>k*wo k Sthkst, Вииог«с »t«

Алесандр Бузгалин
Революция. О черк теории1
Пусть господствующие классы содрогаются
перед Коммунистической Революцией. Проле­
тариям нечего в ней терять кроме своих цепей.
Приобретут же они весь мир.
К. Маркс, Ф. Энгельс.
«Манифест Коммунистической партии»
Революция.
Для меня эт о слово было и остается чем-то гораздо большим,
нежели категорией социальной философии. Оно обращено не толь­
ко к разуму, н ой к сердцу. Оно есть импульс и вызов и для мысли, и
для действия.
Причины?
Они в истории моей жизни, на протяжении которой я впитал
(в диалоге с моими родителями и пионервожатыми, в практиках
борьбы вместе с моими товарищами, иные из которых были уби­
ты осенью 1993-го или преждевременно ушли от нас, надорвавшись
от перенапряжения общественной деятельности) потребность в
поступках, которые изменяют эт от мир к лучшему, снимают (и
эт о уже язык не столько практика, сколько ученого) социальное
отчуждение.
Они и в той методолого-теоретической базе, которую я впи­
тал в диалогах с моими учителями — марксистами МГУ, сумевши­
ми даже в душной атмосфере общественных наук «развитого со­
циализма» привить вкус к критическому, творческому поиску ро­
стков «царства свободы», и в диалогах с коммунистами Европы и
Латинской Америки, США и Японии — всеми теми, для кого слова
«революция» и «коммунизм» были символом поступков, а не пропа­
ганд ист ским штампом.
' В основу текста положены фрагменты из книги А. В. Бузгалина и А. И. Колгано­
ва «Глобальный капитал» (М., 2015, т. 1, гл. «Социальные революции: контрапункты
социаль ного освобождения, культуры и отчуждения». С. 486 -512), а также статья,
впервые опубликованна я в журнале «Альтернативы» {Бузгалин А. В. Великая О к­
тябрьская социалистическая революция: Взгляд через 90 лет // Альтернативы. 2007.
No 3. С. 20-44).
21

Так выросло то понимание революции, о котором я писал еще
десять лет назад в книге, посвященной 90-летию Октября,] и кото­
рое, развитое и дополненное, я хочу предложить читателю этой
книги, начав с самого принципиального вопроса — теории коммуни­
стической революции.
7.Революция: постановка проблемы
Исходный пункт теории социальной революции (не путать с
политическими переворотами и т. п.) — классический марксист­
ский тезис о социальном творчестве трудящихся как силе, способ­
ной осуществлять качественные скачки, приводящие к смене об­
щественно-экономических систем и их политико-идеологических
форм — смене общественно-экономических формаций.
Как таковая социальная революция всегда есть акт движения
человечества из «царства необходимости» к «царству свободы»,
продвижения по пути «позитивной свободы». В конечном итоге этот
путь ведет к диалектическому отрицанию, снятию отношений «цар­
ства необходимости» (мира отчуждения) и созданию новых отноше­
ний, добровольной работающей ассоциации, в которой «свободное
развитие каждого есть условие свободного развития всех».
Но «царство свободы», понимаемое, впрочем, не как некото­
рый абсолютный идеал = конец, а как начало собственно человече­
ской истории, будет результатом победы коммунистической рево­
люции.
А по дороге к ней человечество совершило и еще совершит не­
мало социальных революций, в которых будет круто замешено раз­
рушение старой системы и созидание новой. Невиданное во время
застоя ускорение социального прогресса и высокая цена этого ус­
корения. И кроме побед революций будут поражения. А еще «отка­
ты», попятные движения, инволюция слишком далеко зашедших в
своем революционном порыве освободительных преобразований.
И торжество в результате большинства свершившихся доныне ре­
волюций не «царства свободы», а всего лишь новой (объективно бо­
лее прогрессивной, но вместе с тем и более утонченной) системы
отношений отчуждения.
А еще революции всегда будут нести с собой насилие. Не все­
гда массовые убийства людей (политическая форма революции мо­
жет быть и мирной), но всегда насильственное изменение прежних
форм социального отчуждения: слом рабства или крепостничества,
1См.: Октябрь 1917: вызовы для XXI века / Под общ. ред. А. Сорокина . М.: ЛЕ-
НАНД, 2009.
22

даже если он происходит в форме политических реформ, есть слом
социально-экономической основы формаций, основанных на вне­
экономическом принуждении и личной зависимости. Снятие отно­
шений частнокапиталистического присвоения, даже если это про­
исходит путем выкупа, есть революционная ликвидация экономи­
ческой основы капиталистического способа производства.
Революции всегда сугубо противоречивы. Но без них м ир впол­
зает в застой и, как следствие, инволюцию, несущие с собой поте­
ри и трагедии несоизмеримо большие, чем боль революционного
прогресса.
Такова постановка проблемы. Хорош о известная всем марксис­
там (и — вот парадокс — всем акторам даже буржуазно-демократи­
ческих революций, не боявшихся разрушать бастилии) и абсолютно
неправомерная с точки зрения всех филистеров и обожествляющих
их обывателей (не говоря уже об идеологах правящего класса, чья ис­
торическая миссия уже исчерпана — будь то аристократы и монархи
или финансовая олигархия и их бюрократические ставленники).
В той мере, в какой революция продвигает нас по пути к «цар­
ству свободы», в той мере, в какой ее позитивный заряд социаль­
ного освобождения и созидания новых форм оказывается мощнее
того разрушения и тех жертв, которыми она сопровождается, рево­
люция созидательна. И те трагедии, которые она несет, —
оптими­
стичны. Если же эта мера превышена, революция превращается в
свою противоположность. Таков сугубо нелинейный процесс соци­
ального освобождения, мера которого (в единстве качественных, ин ­
тенсивных и экстенсивных изменений) может быть названа мерой
социального освобождения\
Качественные скачки на этом пути, «узловую линию мер» (Ге­
гель) и знаменуют собой социальные революции.
И если вы хотите спросить, нужны ли вообще социальные ре­
волюции, коль скоро они столь противоречивы, я вам напомню ста­
рую аксиому: социальная революция не придумывается и не дела­
ется кучкой заговорщиков. Социальная революция — эт о продукт
объективных противоречий, и попытки остановить или затормо­
зить ее оборачиваются злом гораздо большим, чем то, что может
нести с собой революция.
' Ее косвенным количественным («теряющим» качественный социальный ска­
чок) отражением может быть соотношение свободного (используемого для гармо­
нично го свободно го развития индивида [в ассоциации]) и необходимого времени,
которым обладает общество (эта идея раскрыта в ряде работ П. Кузнецова; см., напр.:
Кузнецов П. По ту сторону отчуждения. М., 1990. С. 227-251 ).
23

Такова постановка проблемы на предельно абстрактном (но от
этого не перестающем быть принципиально важным), исходном фи­
лософском уровне.
Задача дальнейших наших размышлений — восхождение от
этой предельной исходной абстракции ко все более и более кон­
кретному видению феномена «революция».
2. Революция как «праздникугнетенных»:
диалектика созидания и разрушения
Начнем с очевидного: революция ломает старую систему ин­
ститутов отчуждения и (вплоть до победы нового способа произ­
водства) знаменуется кратковременным торжеством отношений
непосредственного социального творчества истории, новых обще­
ственных отношений самими массами1, и в этом смысле — кратко­
временным торжеством «царства свободы» (обратная связь здесь
состоит в том, что «царство свободы» как снятие отчужденных де­
терминант жизни человека есть перманентная революция). В мо­
мент революции (а она может длиться долгие дни или несущиеся
стремглав годы), когда старая система подчинения уже разрушена,
а новая еще не возникла, и рождается тот самый «праздник угнетен­
ных», когда вы, кажется, можете своими руками изменять мир как
захотите («опьянение свободой»).
Пока длится революция — этот «праздник угнетенных» — объ­
ективные детерминанты, «ограничители» (в том числе новые произ­
водственные отношения, социально-политические институты и т. п.)
уже или еще не действуют. Революции снимают (пусть на время —
время революции) власть денег, бюрократии, классовое и сослов­
ное неравенство, даже разделение труда (в революции рабочий ра­
вен профессору, а иногда и ведет его за собой).
В этом смысле революции есть высвобождение в широчайшем
пространстве и времени потенциала иной (не-отчужденной — не­
рыночной, не-иерархичной) жизни (М. Бахтин связывал это высво­
бождение с феноменом карнавала. Но если карнавал — это игра,
имитация временного снятия рамок, то революция — это подлин­
ный праздник, «всеобщее празднество» — именно так, например,
характеризовалась современниками Парижская коммуна).
1Весьма примечательным выглядит в этой связи тот факт, что Максим Горький,
в целом жестко критически отнесшийся к большеви кам в 1917-1918 годах, в то же
время писал в своих знаменитых «Несвоевременных мыслях» о прометеевском на­
чале революции, развивающей в массах социальное творчество.
24

Как период снятых внешних детерминант и предельно рас­
крепощенного социального творчества революции становятся по­
лем широчайших и глубочайших достижений в области самоорга­
низации и сотворения новых общественных форм. В эти короткие,
но предельно насыщенные периоды сами граждане рождают на ос­
нове инициативы снизу столько новых общественных отношений,
сколько эволюционные периоды не приносят за десятилетия.
Это становится и причиной, и следствием невиданного в иное
время всплеска реализованных (реализуемых) человеческих талан­
тов, скрытых среди представителей самых разных социальных сло­
ев и профессий. Именно в революциях поручики и шестнадцатилет­
ние мальчишки становятся великими полководцами, рабочие — об­
щественными деятелями мирового масштаба, и даже в таких сферах,
как разведка и контрразведка, недавние гимназисты и инженеры,
слесари и врачи оказываются способны сделать то, что не по плечу
профессионалам...
Именно в революции общественная практика масс часто соз­
дает такие новые социальные формы, которые затем долго изуча­
ют и пытаются понять теоретики. Привычная логика творческой
деятельности здесь как бы переворачивается: теоретическая мо­
дель и ее практическое воплощение рождаются почти одновре­
менно (примеры этого — Парижская коммуна, первые Советы
в России 1905 года, опыт СССР со всеми его противоречиями и
даже современное альтерглобалистское движение — хорошо из­
вестны).
Но эта мощная социальная энергия неизбежно несет в себе и
противоположный потенциал, что очевидно: революция по опреде­
лению всегда есть и процесс разрушения старой системы. Общеиз­
вестно (во всяком случае, для знатоков классического марксизма, о
чем мы уже мельком упомянули выше, обозначив подход к данной
проблеме), что в принципе разрушению в революции подлежат ста­
рые, отжившие свое социальные формы (производственные отно­
шения, экономические и политические институты, социальные гра­
дации, идеологические стереотипы и т. п.). Однако на практике ре­
волюции почти всегда разрушают вместе с тем и производительные
силы, некоторые элементы культуры, уносят человеческие жизни.
Было бы неверным считать ответственными за это только револю­
ции: едва ли не в большинстве случаев эти разрушения связаны с
яростным сопротивлением старого мира, провоцирующего террор
и войны. Но и революция не может не нести с собой разрушитель­
ного потенциала.
25

Суммируя сказанное о субъекте ассоциированного социально­
го творчества и революции, мы можем определить в первом при­
ближении меру разрушительности/созидательности революции1.
Первая тем выше, чем [1] более жесткой, варварской и мощной
была система отчуждения и чем [2] отчаяннее ее сопротивление —
с одной стороны; чем ниже [3] уровень самоорганизации и [4] куль­
туры революционных масс, но больше [5] стихийность и [б] влияние
отчужденных мотивов борьбы (типа «грабь награбленное»), харак­
терных для «обиженного» старой системой мещанства, и меньше [7]
мотивы (как объективные, так и субъективные) борьбы за собствен­
но социальное освобождение; чем, следовательно, больше [8] «за­
бегание революционеров вперед» по отношению к объективным
возможностям сотворения новых отношений.
В той мере, в какой для революционного процесса характерны
эти черты, последний будет разрушительно-варварским, несущим с
собой уничтожение не только старых форм угнетения, но и их мате­
риальных и культурных основ, а также (и это наиболее трагичный
элемент вырождающейся в бунт революции) человеческих жизней.
Однако в данном случае всякий судия таких разрушительных дейст­
вий должен задать вопрос: а кто довел массы до того состояния, ко­
гда уже ничто, кроме испепеляющего все вокруг социального взры­
ва, не может разрешить социальных противоречий? И здесь более
чем справедлива позиция А. Блока, указавшего «рафинированной»
интеллигенции на то, что сжигавшие поместья крестьяне уничтожа­
ли не столько памятники культуры, сколько социальное простран­
ство своего порабощения и закабаления (попросту — место и сим­
вол унижения, ограбления, порока).
И, напротив, революция будет тем более созидательно-осво­
бодительной, чем в большей степени [1] прогнила старая система
(глубоки ее объективные противоречия) и [2] слаб господствующий
класс («верхи не могут управлять по-старому»); чем [3] в большей
степени общество не только находится в кризисе («низы не хотят
жить по-старому»), но и готово к социальным преобразованиям как
[4] материально (имеются достаточные объективные социально-
экономические и т. п. предпосылки генезиса нового типа общест­
венной организации), так и [5] духовно (востребованность револю­
ции значительной частью критически мыслящих граждан и творче­
ской интеллигенции, предреволюционная атмосфера в культуре и
’ Мы в данном случае в основном суммируем хорошо известные положения
Маркса, Энгельса, Ленина, Грамши, Троцкого и других революционеров-мар-
ксистов.
26

общественном сознании); чем в большей степени [б] субъект рево­
люционных изменений осознал свои конструктивные цели (превра­
тился из «класса-в -себе» в «класс-для-себя») и, следовательно, [7]
подготовлены общественные формы самоорганизации этого субъ­
екта (революционные силы организованы, способны к позитивно­
му социальному творчеству, имеют достаточно мощные «социаль­
ные мускулы»), плюс [8] чем более культурны революционные силы
(развит «социальный интеллект» революции).
В той мере, повторим, в какой развиты эти объективные и субъ­
ективные предпосылки, хорошо известные каждому марксисту1,
революция пройдет мирно и неразрушительно (для Человека, его
производительных сил и культуры).
Эта «формула», однако, имеет крайне ограниченное значение,
ибо революции — это исторические явления, и происходят они не
тогда, когда их в должной мере подготовила та или иная партия, а
объективно, во многом независимо от воли и желания тех или иных
политических сил.
Задача революционеров, следовательно, состоит не в том, что­
бы совершать революцию «по правилам», а в том, чтобы понять ре­
альную диалектику рождающихся и развертывающихся револю­
ционных событий, «алгебру (мы бы сказали, высшую математику,
сложнейшую диалектику) революции», максимально подготовить
революционные силы и общество к грядущим потрясениям, содей­
ствовать, насколько это объективно возможно, сознательности и
организованности революционных сил, помогая (как талантливый
акушер) своевременному и сколь возможно безболезненному рож­
дению нового социального организма. И здесь нерешительность и
промедление могут быть не менее опасны, чем торопливость.
Более того, поскольку практически каждая революция рожда­
ется в условиях, когда налицо отнюдь не все необходимые и доста­
точные условия ее безболезненного совершения, великая миссия
и ответственность революционных сил состоит в том, чтобы суметь
«достроить» недостающие элементы нового общественного здания
уже в процессе революционных событий.
И в этом смысле надо отдать должное смелости и ответствен­
ности «ленинской гвардии», решившейся пойти в сложнейших ус­
ловиях кризиса Российской Империи именно по этому пути, не пре-
’ В наиболее полном виде этот блок проблем был развит в работах В. И. Лени ­
на по проблемам социал ьной революции, о чем ныне приня то «забывать» (отчасти,
быть может, вследствие аллергии о т чрезмерно апологетических работ советского
прошлого).
27

дав — из-за осторожности или трусости, свойственной меньшеви­
кам, —
интересы и действия широчайших масс, поднявшихся на
революцию в начале XX века во многих странах мира; другое дело,
что выдержать эту линию «достраивания» предпосылок революции
после политического переворота большевикам не удалось: они по­
терпели поражение в борьбе... со своим alter ego — мутациями со­
циализма. Впрочем, наряду с поражением и трагедией большеви­
ков, мутантный социализм был еще и их подвигом — подвигом всех
тех, кто вырос из Октябрьской революции и сделал XX век эпохой
борьбы за социализм в мировом масштабе.
Итак, в той мере, в какой «достроить» предпосылки социальной
революции не удается (или объективно невозможно вследствие не­
достаточности предпосылок рождения нового общества), она неиз­
бежно вырождается в контрреволюцию, приводя либо к восстанов­
лению прежней системы, либо к появлению мутантного вида нового
общества, приспособленного (именно в силу этих мутаций) к неаде­
кватным объективным и субъективным (таким, в частности, как пе­
рерождение революционных сил, «термидор») условиям.
Примеры таких мутаций — не только сталинский СССР, но и
многие другие социумы, в том числе — мутантно-капиталистиче­
ские монстры конца XIX — начала XX века, соединявшие в себе во­
енно-феодальные и империалистические черты. И если в случае с
СССР мы можем говорить об «опережающей» мутации, возникшей
вследствие объективной тенденции Великой Октябрьской социа­
листической революции создать новое общество «слишком рано»,
то в случае с буржуазными преобразованиями в Российской Импе­
рии правильнее было бы говорить об «отстающей» мутации капи­
тализма1. Последняя возникла в силу того, что движение к буржу­
азному обществу началось слишком поздно и проходило слишком
медленно, искусственно тормозилось правящими классами, осуще­
ствлялось недостаточно радикальными, половинчато-реформист­
скими методами, что и привело к рождению «военно-феодального
империализма» с массовой нищетой, неграмотностью и политиче­
ской диктатурой Распутиных и Романовых.
Но! Еще и еще раз подчеркнем: было бы большой ошибкой счи­
тать эти мутации следствием того, что в первом случае революцио­
неры слишком поспешили и были слишком радикальны, а во вто­
ром — были слишком слабы и нерешительны. Диалектика объек­
тивного и субъективного в революции гораздо сложнее, и отчасти
’ К диалектике «опережающих» и «отстающих» мутаций мы вернемся во второй
части текста.
28

мы постарались выше показать некоторые азы этой «алгебры», до­
полняя в меру сил опыт и теорию великих революционеров про­
шлых веков.
Как мы уже отметили выше, сложнейшей проблемой социаль­
ного освобождения была и будет диалектика созидания новых, бо­
лее прогрессивных общественных форм и разрушения старых,
диалектика прогресса и той цены, которую за него объектив­
но приходится платить. В общем виде эта проблема решается на
пути отрицания, разрушения антагонистических социальных форм
при сохранении и развитии материальной и духовной культуры,
предметного тела и деятельностного мира, самих субъектов креа-
тосферы (то есть попросту сохранении и развитии, видоизменении,
но не уничтожении «как класса» объектов материального произ­
водства, науки и искусства, достижений и традиций прошлого, са­
мих людей как их носителей).
Но это решение хорошо только «в общем виде». На практике
«активизм» освободителей зачастую оборачивался разрушением не
только отчужденных социальных форм (на смену которым приходи­
ли новые), но и культуры (вплоть до физического уничтожения па­
мятников культуры и творчески самостоятельных личностей — об
этом подробнее в следующем разделе). Следовательно, проблема
требует более конкретного решения, в поисках которого нам при­
дется обратиться к закону взаимообогащения прогресса культуры и
социального освобождения, в соответствии с которым мера разви­
тия креатосферы прямо пропорциональна мере социального осво­
бождения (и/или борьбы за социальное освобождение) и обратно
пропорциональна мере отчуждения в единстве ее количественных
(например, норма эксплуатации) и качественных (эволюция видов
отчуждения от личной зависимости к глобальной гегемонии капита­
ла) параметров. М ы накопили достаточный материал для того, чтобы
сделать новый шаг в раскрытии спрессованного в нем содержания.
Следствием названного закона (мы намеренно опускаем ряд
промежуточных пунктов выведения этой связи) является импе­
ратив освобождения культуры: для сохранения в полном масшта­
бе и дальнейшего развития креатосферы (включая сюда не только
предметный мир культуры в привычном смысле слова — библио­
теки, музеи... —
но и творческий потенциал граждан Земли, при­
роду как самоценность, производственный аппарат как бытие куль­
туры и т. п.) необходимо снятие отношений отчуждения и развитие
таких социальных отношений, которые обеспечат адекватные усло­
вия для прогресса культуры.
29

Возвращаясь к гипотезе взаимообогащения прогресса куль­
туры и социального освобождения, подчеркнем: в первом случае
речь идет не столько о материальном благосостоянии и развитии
негативной свободы (хотя и то, и другое, повторим, есть важные
предпосылки социального освобождения), сколько об интенсивно­
сти (потенциальной и реализуемой в действиях) энергии социаль­
ного творчества, в том числе — энергии борьбы с отчуждением. По­
тенциал же последней может быть очень высок в обществах с жес­
точайшим угнетением, но находящихся на пороге своего краха, где
и социальное творчество, и культура развиваются не «благодаря», а
«вопреки», как борьба с отчуждением и в этом смысле — социаль­
ное творчество. Во втором случае, говоря о мере отчуждения, мы
делаем акцент на глубине подчинения трудящихся господствующей
системе и их смирения с этим подчинением (что может быть наибо­
лее типично для относительно «сытых» застойных социумов).
Примеры практически всех мощных культурных всплесков в ис­
тории человечества могут служить одним из подтверждений пред­
ложенной выше гипотезы. Перелом истории при переходе от фео­
дализма к капитализму и вызванные им социальные брожения и
революции рождают науку и искусство Ренессанса в Италии и Ни­
дерландах, затем — в Германии, а еще позже — в России. Чудовищно
напряженное противоречие ростков массового социального творче­
ства («энтузиазма»), вызванного небывалым революционным подъе­
мом начала XX столетия, и сталинщины в СССР создало условия для
развития (и «благодаря» [энтузиазму], и «вопреки» [сталинщине]) та­
кого удивительного феномена, как советская культура...1
Живительный воздух свободы или борьбы за нее всякий раз ро­
ждал в истории человечества величайшие культурные (научные, об­
разовательные, художественные, нравственные) достижения. И вся­
кий раз, когда объективные или субъективные факторы разделяли
социальные преобразования и культуру, это оборачивалось траге­
дией: первые вырождались в активизм и насилие, вторая погиба­
ла под обломками вырождающегося и распадающегося социально­
преобразовательного процесса.
1Эти противоречия раскрыты в серии статей Л. Булавки (см.: Булавка Л. А. Куль­
тура и революция: диалектика генезиса (часть 1) // Альтернативы. 2007. N9 3. С. 66-84;
Культура и революция: диалектика генезиса (часть 2) // Альтернативы. 2007. No 4. С.
28-55; Творчество масс; опережение реальности (ленинская альтернатива) // Ленин
online. 13 профессоров о В. И. Ленине / Под общей редакцией А. Бузгалина, Л. Булав­
ки, П. Линке. М., 2011 ; Советская культура как идеальное коммунизма // Критический
марксизм. Продолжение дискуссий. Изд. 2-е, дополн. и испр. / Под ред. А. Бузгалина,
А. Колганова. М., 2002).
30

Более того, культура и ее прогресс являются одним из важней­
ших источников энергии социального творчества, стимулируя раз­
витие последнего как позитивной созидательной деятельности.
Культура выполняет эту роль (и это социально-философское
обоснование можно найти в работах Д. Лукача), будучи своего рода
живым воплощением «родовой сущности человека». Характерное
именно для подлинной культуры выражение отчужденности от че­
ловека его субстанциональных свойств (творческой деятельности,
достойной жизни) в виде трагедии личности, восстающей против
правящих миром законов отчуждения, и мечтаний о самореализа­
ции своих человеческих качеств1, является важнейшей предпосыл­
кой социального творчества. Культура сохраняет в социальной па­
мяти Человека и постоянно развивает (через творчество все новых
и новых художников и мыслителей, восстающих против мира отчу­
ждения) мечту об иной жизни (как сказал бы Лукач — человеческую
мечту о своей истинной родовой сущности2), создавая тем самым и
важнейшую субъективную (точнее — культурно-творческую) пред­
посылку борьбы за социальное освобождение.
Важным в этой связи является отношение деятелей культуры к
социальному творчеству: притягательность социально-преобразо­
вательной деятельности для творцов, не подчиненных без остатка
(идейно и/или материально) системе отчуждения, может служить
своего рода «лакмусовой бумагой» того, насколько эти социальные
преобразования действительно содействуют освобождению Чело­
века, а значит, и культуры. Отказ же свободомыслящей творческой
прослойки общества (но не подчиненной истэблишменту «элитной»
интеллигенции) от диалога с социально-активными силами будет
скорее всего свидетельствовать о скором (или уже начавшемся) вы­
рождении последних3.
Сказанное позволяет объяснить, почему соединение творчест­
ва [в узком смысле слова] созидателей креатосферы с социальным
творчеством масс в режиме диалога, где каждая из сторон является
активным, самостоятельным субъектом, рождает [1] невиданно оп­
тимистичную культуру, одновременно высокую и массами воссозда­
1Как пишет Д. Лукач, в подлинной трагедии (от «Антигоны» Софокла через шек­
спировского «Гамлета» и дальше к Рембрандту, Бетховену и Толстому) нераздельное
единство действий, являющихся правильными и высоко достойными в соответствии
с родовой сущностью человека, и необходимой личной гибели так действующего
человека получает поэтически точную формулировку (см.-.ЛукачД. Он тология обще­
ственного бытия. Пролегомены. М., 1991. С. 272).
2См. Лукач Д. Цит. соч. С. 273.
3 Причины этого (в частности, необходимость освоения культуры субъектом
социально го творчества) мы раскрыли выше.
31

ваемую (востребованную, распредмечиваемую и «досотворяемую»,
а не потребляемую народом), равно как и [2] столь же радостное,
музыкальное (пользуясь словами А. Блока) со-творение «низами»
новой жизни1.
Отсюда вытекает и важнейшая (и сложнейшая) задача двояко­
го рода.
Для всякого субъекта социальных преобразований — обеспе­
чить диалог с творчески продуктивной частью общества, вырвать
ее из власти сил отчуждения, включив в деятельность свободных
ассоциаций, дающих таким индивидам ббльшие возможности само­
реализации, чем господствующая система2.
Для субъектов креатосферы — задача самостоятельного поис­
ка путей к диалогу с силами социального освобождения, преодо­
ления их практикой порождаемого недоверия к творческой интел­
лигенции, в большинстве своем прислуживающей власти; задача
«выдавливания из себя раба», стоящая прежде всего перед интел­
лигенцией...
1 Л. Булавка справедливо указывает в свои х работах, посвященных сравни­
тельному анализу Ренессанса и советской культуры, на ростки такой культуры и та­
кого социально го творчества в СССР 1920-х— начала 1930-х гг.: «Именно процесс
стано вления индивида как субъекта — это то главное, что объединяет Ренессанс и
советскую эпоху. В обеих этих эпохах индивид осознает себя субъектом, только в
первом случае субстанцией этой субъектности выступала в первую очередь Куль­
тура, во втором — История. ...Не случайно искусство этих двух разных эпох... вос­
требовало общий для них героический и даже титанический, жизнеутверждающий
образ Человека, явившийся нам в художественных образах, только в одном случае
представленных в творениях Микеланджело, а в другом — скульптора В. Мухиной...
Идея субъектности — это центральная идея также и социал ьно го творчества как од­
ной из сторон (наряду с авторитаризмом и т. п.) советской реальности. Не из бук­
вы „Интернационала" исходил субъект социально го творчества двадцатых годов, а
сама внутренняя логика его творчески-преобразующей деятельности объективно
воспроизводила этот принц ип субъектности как осно ву его качественно нового
общественного бытия. Более того, именно эта преобразующая практика являлась
для него едва ли не главной формой осмысления себя уже как творца ново го мира»
(см.: БулавкаЛ. А. Ренессанс и Советская культура // Вопросы философии. 2006. No 12.
С. 35-50. См. также: Булавка Л. А. Феномен советской культуры. М., 2008).
2Эта задача была прекрасно известна всем великим революционерам, начиная
с В. Ульянова-Ленина. Как она решалась на практике, почему именно так (мучитель­
но-п ротиворечиво) — на эти вопросы, на наш взгляд, отчасти отвечает предложен­
ная автором теория мутантного социализма, под которым нами понимается ту пи ко­
вый в историческо м смысле слова вариа нт общественной системы, находившейся
в начале общемирового переходного периода от капитализма к коммунизму; это
общественная система, выходящая за рамки капитализма, но не образующая устой­
чи вой модели, служащей основанием для последующего движения к комму низму
(подробнее об этом см. в книге: Бузгалин А., Колганов А. 10 мифов об СССР. М., 2010
[2-е изд. —
М., 2012]).
32

Так мы, наверное, могли бы завершить наши размышления о
диалоге развития креатосферы и социального освобождения в рам­
ках «царства необходимости», если бы не принципиальной важно­
сти вопрос о росте производительности труда и прогрессе матери­
ального богатства. Именно «рядовые» труженики, занятые репро­
дуктивным трудом, не только создают все материальные блага, но
и воспроизводят своим трудом и креатосферу, и отчуждение. Более
того, они зажаты в двойные тиски: эксплуатации со стороны правя­
щих классов — с одной стороны; отчуждения от культуры — с дру­
гой, будучи единственной силой, создающей материальные осно­
вы для развития обоих миров и обладая как личности не меньшим,
чем «элитарная» интеллигенция (но задавленным социальным угне­
тением), творческим потенциалом.
Тем самым главной проблемой социального освобождения ока­
зывается уже отмеченная выше проблема свободы для трудящих­
ся здесь и сейчас — в мире, где они заняты преимущественно ре­
продуктивным трудом. Как мы показали выше, эта проблема реша­
ется через формирование таких общественных условий, в которых
основная масса трудящихся (а в современных условиях это прежде
всего класс наемных работников) окажется [1] пропитана энергией
социального протеста; [2] «возвышена» до включения в мир культу­
ры и [3] интегрирована на основе диалога с субъектами творческой
деятельности.
Такой системой общественных отношений (что тоже уже было
показано нами выше) является прежде всего ассоциированное со­
циальное творчество. Оно становится господствующей обществен­
ной формой только в условиях «царства свободы»’, да и там пер­
воначально происходит лишь формальное (касающееся лишь
социальной формы — соединения в добровольные открытые ассо­
циации с целью совместного присвоения общественного богатст­
ва) освобождение по преимуществу содержательно нетворческого
труда. Ростки такого освобождения — подлинный энтузиазм «ком-
сомольцев-добровольцев» в тяжелейших условиях, киркой и лопа­
той создававших не только новые города, заводы, школы, но и но­
вые общественные отношения, ценности, мотивы деятельности, то
1 В классическом марксизме понятие «царство свободы» было тождествен­
но понятию «коммунизм», с чем автор солидаризируется в полной мере. Однако,
поскольку понятие «коммунизм» ныне, как правило, ассоциируется со сталинской
системой, мы предпочли испол ьзовать в тексте его эквивалент, тем более что по ­
нятие «царство свободы» более созвучно основной проблеме данного текста. Что
же касается «социализма», то в серии наших совместных работ с А. И. Колгановым
обоснова но понимание социализма как процесса трансформации «царства необхо­
димости» в «царство свободы» (коммунизм).
33

есть нового Человека, —
нам хорошо известны (как известно и их
чудовищно противоречивое сосуществование-борьба со сталин­
щиной).
В этой связи не можем не подчеркнуть еще раз, что даже такое,
формальное освобождение труда (начинающееся с простейших
функций учета и контроля и т. п.) способно в массах рождать по­
требность в освоении культуры и, в частности, образовании1(при­
мером чему, при всех противоречиях того периода, может служить
культурная революция в СССР, редкостная по широте и силе мас­
совая тяга низов к культуре, знаниям, самодеятельному творчеству
везде — в искусстве и спорте, открытии новых земель и конструи­
ровании новых машин, педагогике и науке...).
В рамках же «царства необходимости» единственно доступны­
ми для всех «рядовых» трудящихся формами социального творче­
ства являются социальные реформы и революции. Причем для нас
особое значение имеют именно революции, не случайно названные
«локомотивами истории» и «праздником угнетенных», ибо в эти от­
носительно краткие периоды предельно обнажается весь комплекс
названных выше проблем. Кстати, именно через реформы и рево­
люции, посредством них, в них любой член «глобального человей-
ника» уже сегодня и сейчас, в любой точке планеты Земля может
возвыситься до личностного включения в процесс освобождения
человечества и тем самым позитивного самоосвобождения.
При этом реформы будут общедоступным паллиативом, пере­
ходной формой отчуждения/освобождения, тогда как социальная
революция есть общедоступный мир (пространство и время) пози­
тивной свободы в рамках «царства необходимости».
Социальная революция как качественный перелом, смена ка­
чественно различных систем отчуждения (способов производства),
а уж тем более как грядущее начало перехода из «царства необхо­
димости» в «царство свободы», знаменуется рядом особо важных
для нас характеристик процесса социального освобождения.
3. Социальная революция как временное
торжество «царства свободы»
Продолжим. Названные выше аспекты революций относитель­
но известны теоретикам-социалистам. Гораздо реже (за исключени­
ем ряда критическихмарксистов-«шестидесятников») акцентируется
1 В этом взрывном возвышении низов к культуре и образованию— ключ к
размыканию замкнутого круга глобальной капиталистической системы эпохи «ре­
волюции знаний», где бедные [почти] всегда необразованны и не хотят учиться (то
есть «сами виноваты» в своей бедноте), а богатые пото му и богаты, что образованы и
хотят учиться и учить своих детей...
34

другая важнейшая особенность социальных революций — феномен
своего рода «коммунистичности» любой (в том числе — буржуаз­
ной) подлинной, идущей снизу, социальной революции. Это явле­
ние сотворения массами элементов позитивной свободы особенно
характерно для стадии революционного подъема, когда люди, ло­
мая власть старых форм отчуждения, становятся, как мы уже сказа­
ли, на краткие исторические мгновения свободными. В этом смысле
любая социальная революция есть ломка не только одной из исто-
рически-конкретных форм отчуждения (старой формации), но и ре­
волюция против «царства необходимости».
Более того, поскольку всякая революция (в том числе ориенти­
рованная «всего лишь» на смену одного способа угнетения на дру­
гой, более прогрессивный) есть вместе с тем и революция против
мира отчуждения в целом (кратковременное торжество «царства
свободы» — мы ниже еще раз специально обратимся к этому во­
просу), постольку всякая революция (в том числе и несоциалисти­
ческая) стремится сделать и объективно невозможное — хотя бы на
время создать хотя бы некоторые элементы реального освобожде­
ния для трудящихся, а не только для нового господствующего клас­
са, и обеспечить простор для развития креатосферы.
Это было характерно практически для всех великих революци­
онных потрясений — от таких долгосрочных, как Ренессанс, когда
муки несколько преждевременного (не забудем: в Италии первая
попытка прорыва к буржуазному обществу потерпела поражение)
рождения негативной свободы сопровождались невиданным про­
грессом креатосферы, до таких драматически-взрывных событий,
как Великая французская революция, в которой элементы борьбы
за освобождение трудящихся от эксплуатации были представлены
наряду с антифеодальной борьбой.
Как таковая всякая социальная революция (кроме, возможно,
коммунистической) оказывается имманентно обременена внутрен­
ним (первым из выделяемых нами) противоречием: как революция
против «царства необходимости» в целом она должна соединять [в
и для борьбы с отчуждением] все силы освобождения и культур­
но-творческие силы человечества; как конкретный акт конкретной
смены антагонистических способов производства она неизбеж­
но носит конкретно-классовый характер, разделяющий общество
именно по классовому признаку.
В своем первом качестве, как антитеза всякого отчуждения, вся­
кая революция оказывается и антитезой мещанства (обывательско­
го конформизма, социально-пассивной позиции человека, с радо­
стью подчиняющегося внешним правилам жизни и способного на
35

озверение в случае разрушения этих привычных ограничений его
существования) как универсальной социальной формы бытия «че­
ловека отчуждения».
Вот почему антитеза «мещанин — революционер» так значима
для понимания сути социального творчества.
Мещанин тем и отличается, что просто не видит, не слышит и не
чувствует сил отчуждения, воспринимая себя-марионетку (раба ка­
питала, должности, статуса) как единственно возможное человече­
ское бытие, будучи вполне удовлетворен тем, что им манипулируют,
освобождая его от личной ответственности. Понимание этой связи
позволяет сформулировать еще одну важную тезу, известную нам
из творческого советского марксизма: первым шагом человека к ре­
волюции является осознание отчуждения как личной и социальной
проблемы, осознание (и культурно-духовное, и практическое) себя
как функции, марионетки внешних, чуждых Человеку обществен­
ных сил (денег, государства и т. п.); «Ощутить отчуждение — значит
наполовину его преодолеть», — так афористично можно выразить
эту связь, повторив здесь идеи наших предшественников-марксис-
тов. И именно революция, сдирая с жизни (а заодно и с обывате­
лей) ее отчужденные маски, сдирая их подчас с кожей и мясом тех, к
кому они намертво приросли, оказывается наиболее радикальным
(и потому наиболее ненавистным для мещанина) способом осозна­
ния того, что же такое есть мир отчуждения.
Революция как борьба с отчуждением вкупе с уже отмечавшим­
ся феноменом объективно обусловленного «опьянения свободой»
рождает (и позволяет, кстати, теоретически объяснить) хорошо из­
вестный философам истории феномен «забегания революций впе­
ред», когда освобождающие себя массы заходят чрезмерно далеко
по отношению к объективным возможностям.
Отсюда, кстати, и романтичность всякой подлинно социально­
творческой (в том числе — революционной) деятельности, осуще­
ствляемой в условиях «царства необходимости». Создавая элемен­
ты позитивной свободы, выходя из подчинения господствующим
социальным формам, мотивам, ценностям (жажда денег, власти),
Человек в мире отчуждения всегда оказывается «несвоевременен»,
романтичен. Эта романтика может быть востребована обществом
(как, например, подвиги летчиков, геологов, строителей новых за­
водов и городов в СССР в период его расцвета); более того, власти
могут даже паразитировать на этой объективной востребованности
(что и делала, например, некоторое время советская номенклату­
ра). Но он может быть и активно отторгаем, причем не только эли­
36

той, но и омещаненным большинством общества, в периоды застоя
или контрреволюции.
В отличие от этих периодов революции романтичны по самой
своей природе, как «абстракции будущего». Будучи качественным
скачком, революции становятся эпохой (быть может, очень кратко­
временной — в несколько недель или месяцев, как, например, Па­
рижская коммуна), в которой люди живут не в длящемся настоящем,
а в диалоге прошлого с будущим, в процессе сотворения-рождения
будущего, созидаемого-рождающегося здесь и сейчас. Причем в ус­
ловиях слома внешних отчужденных детерминант это рождение бу­
дущего прямо и непосредственно зависит именно и прежде всего
уже от самого человека, его личной способности (и способности
его товарищей) видеть это будущее, жить им и в нем, подобно тому,
как поэт живет в своих стихах, композитор — в музыке, педагог —
в учениках... Это и делает всякого подлинного революционера ро­
мантиком, а революцию — «абстракцией будущего».
Но здесь как никогда оказывается важна и обратная сторо­
на этой медали: снятие внешних детерминант высвобождает поле
для субъективизма и волюнтаризма, а простор самореализации Че­
ловека оборачивается и необузданностью антитворчества. За этой
проблемой скрыто еще одно (второе из отмечаемых нами) противо­
речие революции как социального творчества в мире отчуждения:
с одной стороны, она вызывает к жизни социальное действие ог­
ромных масс, призванных решать сложнейшие социально-творче­
ские задачи, с другой — ломает все и всяческие институционально­
организационные формы для столь массовой деятельности. Формы
разрешения этого противоречия могут быть более или менее кон­
структивными в зависимости от меры созидательности/разруши-
тельности революции. Ее «формулу» мы привели выше, но при этом,
однако, мы хотим вновь подчеркнуть, что революция — это про­
цесс объективный, и всякие «формулы» отражают лишь некоторые
законы-тенденции, устойчивые социальные связи и не могут быть
использованы для арифметического вычисления результата рево­
люционных действий (хотя могут и должны служить теоретическим
компасом для прокладки курса в штормящем океане революции).
Кроме того, специально оговорим еще раз, что здесь особенно
важна мера «культурности» революции, ибо, как мы отметили выше,
именно эта мера должна ограничивать претензии революционеров
(характерно в этом отношении «отступление» Ленина к нэпу, не при­
нятое сталинистами).
Более того, оставляемый как бы «за скобкой» в данном тексте
анализ диалектики взаимодействия процессов развития креатосфе-
37

ры и социального освобождения (коротко она была выражена в за­
коне взаимообогащения прогресса культуры и социального осво­
бождения) позволяет показать, что социальные революции явля­
ются не только следствием противоречия производительных сил и
производственных отношений, резкого обострения классовых про­
тиворечий (что относится — и совершенно справедливо — к неус­
таревающим азбучным положениям марксизма), но и взрывом пе-
ренакопленного культурного потенциала общества, сжатого до
взрывоопасного состояния «старой» системой отчуждения. Культуре
(равно как и производительным силам — эти два феномена, кстати,
частично пересекаются), развитие которой оказывается особенно
необходимо для самосохранения старого, загнивающего общества,
с одной стороны, становится тесно в прежних социальных рамках.
С другой стороны, культура, креатосфера (нелинейное развитие ко­
торой есть инвариант жизни рода Человек) стремится в лице сво­
их лучших представителей как бы к самозащите себя от агрессивно-
разрушающего (или застойно-разлагающего) воздействия мира от­
чуждения, дозревшего до очередной революционной ситуации (мы
пока ведем речь об объективных слагаемых последней).
Не случайно поэтому и то, что первоначальный импульс под­
линной революции сначала рождается в умах «диссидентской» (и,
как правило, творчески наиболее продуктивной) интеллигенции.
Другим слагаемым этого процесса является протест творческой
части общества против разрушения и подавления подлинной куль­
туры старой системой, которая одной рукой пытается влить в свое
дряхлеющее тело «кровь молодых девушек» (развивать культуру),
другой тормозит все новое и прогрессивное.
Взрывающая это противоречие революция, как мощный энер­
гетический всплеск социального творчества и антиотчуждения, ро­
ждает тем самым и мощное поле, генерирующее потенциал для раз­
вития креатосферы. Последнее, в частности, связано с тем, что со­
циальная революция как революция и против отчуждения (а не
только против одной из конкретных систем производственных от­
ношений и надстройки) есть вместе с тем и высвобождение из-под
социального подчинения (хотя бы на короткое время подготовки
и осуществления качественных социальных преобразований) про­
гресса креатосферы как одной из подчиненных, но постоянно при­
сутствующих в рамках «царства необходимости» «линий» развития
Человека. В этом смысле мы можем сказать, что социальная рево­
люция, в той мере, в какой она является революцией против отчуж­
дения вообще (а не только одного из его видов) решает и «сверхза­
дачу» прогресса культуры — снятия отчуждения. Очевидно в этой
38

связи, что императивом коммунистической революции является
снятие отношений отчуждения (как системы), открывающее про­
стор для развития креатосферы (культуры, Человека как свобод­
но и гармонично развивающейся личности, биосферы). Мера реше­
ния этой задачи революцией (в том числе происходящей внутри
«царства необходимости») показывает и меру ее коммунистично-
сти (а вместе с тем культурности и гуманности).
Отсюда, в частности, тот всплеск культуры, которым сопровож­
дается подлинная позитивная социальная революция — будь то Ре­
нессанс как слагаемое буржуазной революции или пред- и после­
революционный подъем культуры в России XX века.
Но всякая революция, как мы показали выше, есть и разруше­
ние старой системы, когда «заодно» с прежней, устаревшей систе­
мой производительных сил и надстройкой революционные силы (в
XV1-XIX веках — «третье сословие», в том числе буржуазия, в X X ве­
ке — трудящиеся, и прежде всего пролетариат) разрушают и мате­
риальные, и культурные элементы экономической и политической
систем прошлого. В этой диалектике освобождения и разруше­
ния — суть революции, и именно мера этого соотношения (с уче­
том и меры реакционности, разрушительности прежней системы1)
показывает действительную прогрессивность (или реакционность,
то есть, по сути, контрреволюционный характер) тех или иных ка­
чественных социальных преобразований. И в этом смысле мы име­
ем теоретически определенную меру, позволяющую отнести всякое
качественное изменение общества к ряду революций (при всей их
трагической неоднозначности) или контрреволюций (при некото­
ром позитивном потенциале и этих действий).
' Так (используем наиболее очевидный пример), слом фашистской модели ка­
питализма и обеспечение победы социал-демократии потребовали массовых чело­
веческих жертв и привели к колоссально му разрушению материальной и духовной
культуры (вплоть до массированных бомбардирово к городов Германии англий­
ской авиацией и уничтожения в ядерно м пожаре сотен тысяч жителей Хиросимы
и Нагасаки американской «демократией»); какие из этих жертв были необходимы,
а какие нет для того, чтобы остановить развертывание на Земле фашистской сис­
темы, — сло жнейший вопрос. Так же стоит во прос и в других случаях; буржуазные
революции предотвращали дальнейшее варварское угнетение человека, культуры
и производства реакционными феодальными системами. Социалистическая рево­
люция в России стала (вкупе с революциями в Германии и др.) усло вием прекраще­
ния Первой мировой войны и предотвращения образовани я в России диктаторской
модели все того же «военно-феодального империализма». Есть, однако, и другие
примеры псевдореволюций, в которых мера разрушения превышала меру созида­
ния, рождая реакционные социаль ные системы, выступавшие под рево люционны­
ми знаменами.
39

И все же всякая подлинная революция служит прогрессу куль­
туры. Более того, мы можем сказать, что только тот социальный ка­
чественный сдвиг («взрыв»), который способствует [1] новому скач­
ку в развитии креатосферы, [2] рождению системы отчуждения, от­
носительно менее антагонистичной для прогресса культуры, чем
предыдущая (или, в коммунистической революции, снятию отчуж­
дения), и [3] росту меры социального освобождения, мы можем на­
звать подлинной социальной революцией (а не бунтом), праздни­
ком не только угнетенных, но и культуры.
Именно поэтому подлинная социальная революция, рождая
временное состояние социального освобождения, притягивает к
себе наиболее ищущую и творчески открытую часть интеллигенции
(в то же время всасывая, как мощный вихрь, и массу мусора). При
этом подавляются (и разрушаются) основы жизнедеятельности той
части интеллигенции, кто был сращен со «старой» системой отчуж­
дения, в чьей личности творческие качества оказались подчинены
роли привилегированного раба, обслуживающего гегемонию вла­
сти. Именно эта часть интеллигенции, как правило, наиболее рьяно
выступает против революции (если, конечно, новая власть не успе­
вает вовремя «прикормить» этих «деятелей»).
В то же время всякая социальная революция в рамках «царства
необходимости», начинаясь как освобождение, заканчивается как
торжество новой системы отчуждения, и творцам приходится или
подчиняться новой власти (например, при переходе к капитализму
интеллигенция, уйдя от подчинения аристократии, попадает в под­
чинение рынку, золотому тельцу); как заметил В. Межуев, интелли­
генция в революции ждет Дон Кихота, а попадает в удушающие объ­
ятия Санчо Пансы.
4.
Революция как творчество трудящихся:
массы и интеллигенция, социальный творец и хам
Общеизвестно, что всякая революция (в отличие от бунта или
государственного переворота) поднимает к творчески-преобразо-
вательной, созидательной деятельности широкие слои трудящихся,
возвышая их до совместных сознательных, позитивных действий.
Причем чем глубже преобразования, тем более масштабные и орга­
низованные действия оказываются востребованы историей. Не слу­
чайно поэтому революции поднимают до творческой деятельности
(и культурной, и социальной) столь широкий круг новаторов из «ни­
зов» (так, например, большая часть культуры Ренессанса, Просвещ е­
ния и других периодов буржуазных революций была создана имен­
но представителями угнетенного третьего сословия) и оказываются
40

праздником именно угнетенных. Именно для них революция стано­
вится праздником. Причем не просто карнавалом (вспомним Рабле
и его замечательную трактовку в книге Бахтина), но пространством
и временем высвобождения из-под власти угнетения и возвышения
до самостоятельного творения новых отношений, когда трудящие­
ся могут на деле почувствовать свою созидательную мощь, доказав
практически свою способность самим стать достойными хозяевами
общественной жизни.
В результате не только творческая часть общества (о ее проти­
воречивом положении в революции и отношении к революции —
ниже), но и «рядовые» трудящиеся в революции преодолевают узкие
границы своего отчужденного производственно-экономического
бытия (статус частичного наемного работника, функции обществен­
ного разделения труда и капитала, например), вступая в сферу от­
ношений самоорганизации (пусть в ряде случаев и стихийной), ста­
новясь субъектами непосредственного социального творчества (в
условиях революций, совершаемых в рамках «царства необходи­
мости» — преимущественно в формах политической борьбы). В ре­
зультате именно (а в рамках «царства необходимости» — только)
революция делает «простого» человека творцом.
В революциях ранее никому не известные рядовые граждане
(особенно — молодежь) творят кажущиеся чудесами, невозможные
в обычных условиях вещи именно потому, что в эти периоды крат­
ковременного разрушения власти отчуждения они скидывают с
себя порабощающие человека внешние оковы (государства, денег,
традиций), снимают устоявшиеся стереотипы (когда каждый чело­
век заранее и точно знает, что члену такой-то страты в такие-то годы
позволено то-то, а нечто иное не было и не будет позволено нико­
гда), свободно совершают то, что еще вчера казалось совершенно
невозможным (и оно действительно было невозможно, но не пото­
му, что человек не мог этого совершить, а потому, что это не позво­
ляли совершить устоявшиеся социальные формы). Революция сры­
вает социальные наряды, обнажает всех — королей и нищих, — так
что всякому становится видно, на что действительно способна дан­
ная личность, а не ее социальный мундир. Она открывает дорогу
дремлющим в каждом человеке талантам, ибо в ее мире каждый
оценивается по его личностным способностям, поступкам, а не по
социальной роли (дворянина или серва, миллионера или нищего).
То, что выше мы назвали «родовой сущностью Человека», в ре­
волюции получает свое наиболее полное (из возможных в мире от­
чуждения) воплощение, и социальная «немота» (Д. Лукач) Человека
сменяется широчайшим и молниеносным распространением чувст­
41

ва Человека. Выражаясь языком Лукача, можно сказать, что в рево­
люции вековая мечта человека об обретении своей родовой сущно­
сти (не только о справедливости, но и об обретении человеческого
достоинства — вспомним сказанное выше о роли культуры, в част­
ности трагедии, как силы, сохраняющей и передающей гуманизм из
поколения в поколение, от страны к стране) не просто реализует­
ся в практических действиях, но и становится (как и сама культура)
важнейшим фактором революционных сдвигов1.
Более того, революция не только открывает дорогу талантам;
в условиях радикальной ломки старой системы и революционного
созидания основ новой, в вихре несущегося с необычайной скоро­
стью социального времени, талантливые, неординарные (подчас ге­
роические) личности и поступки оказываются востребованы обще­
ством в массовом масштабе. Соединяясь с возможностями свобод­
ной, а не навязанной извне силами отчуждения самоорганизации,
объединения в ассоциации и союзы, эта атмосфера пробуждения
и востребованности талантов вызывает к жизни в людях такие ка­
чества, которые потрясают обывателя десятилетия и столетия спус­
тя, рождают генерации личностей на удивление сильных, талантли­
вых, привлекательных — титанов в полном смысле этого слова (как
тут не вспомнить «ленинскую гвардию» — когорту людей, творив­
ших — будучи «рядовыми» интеллигентами или рабочими — то, что
было не под силу лучшим профессионалам эпохи, вызывавших вос­
хищение и трепет, поражавших своими человеческими качествами
даже после сталинских лагерей2).
Другое дело, что угнетенные классы так же двойственны, как
и творческая интеллигенция. В массах (будь то «третье сословие»
в буржуазной революции или пролетариат в раннесоциалистиче­
ской) скрыты, как мы показали выше, мощные оппозиции раба-слу-
ги системы отчуждения и социального творца. Революция предель­
но обнажает это противоречие, открывая простор для энергии (в
том числе — разрушительной) как созидателю, так и обывателю-
1 См.: Лукач Д. К онтологи и общественного бытия. Пролегомены. М., 1991.
С. 273.
2 Кому-то, быть может, захочется добавить: «которые они же и вызвали к жиз­
ни». Что ж, это законная постановка проблемы. Известно, что революция, оборачи ­
ваясь термидором, часто пожирает своих творцов. К анал изу этого феномена мы
еще вернемся, а сейчас заметим, что его принципиал ьное объяснение уже было
дано: характеризуя мутантный социализм, мы отметили, что в условиях недостаточ­
ных предпосылок социаль ное творчество может рождать и, как правило, рождает
мутантные социумы, в которых происходит частичное разрушение прогрессивно го
потенциала революций.
42

разрушителю, взбешенному ужасами прежней системы (как тут не
вспомнить известный тезис о кошмарах, которые способен сотво­
рить «„взбесившийся" от ужасов капитализма мелкий буржуа»1).
При этом снятие жестких социальных ограничений с обывателя в
условиях разрушения не только внешних институтов, но и устояв­
шихся нравственных норм, превращает конформистскую часть тру­
дящихся (в капиталистическую эпоху — прежде всего мелкую бур­
жуазию) в «хама». «Хам» — это раб, который, во-первых, не спосо­
бен к самостоятельным действиям по созиданию новых социальных
отношений в силу [1] непреодоленного (в-себе и для-себя) соци­
ально-подчиненного состояния, [2] атомистичности (социальной
неорганизованности) и [3] бескультурности, хотя не обязательно
безграмотности. Во-вторых, это раб, который активно отвергает и
даже разрушает все то, что не вписывается в рамки установленного
(сформировавшими его правилами) миропорядка (а этим миропо­
рядком могут быть и законы сталинского доносительства, и законы
рыночного фундаментализма).
В условиях революции, когда установленный миропорядок ру­
шится на глазах у звереющего от этого хама, все это вкупе вызыва­
ет у него неспособность к самоориентации и провоцирует стрем­
ление хама одновременно и к хаотически-разрушительным дейст­
виям (бандитизму и уголовщине), и к власти твердой руки. Именно
такого обывателя-мещанина, «взбесившегося» от неопределенно­
сти и противоречий революций, от необходимости (но неспособно­
сти) самостоятельно, сознательно, со знанием дела принимать ре­
шения и действовать, мы можем назвать «хамом».
И мы готовы согласиться с российской интеллигенцией в том,
что этот хам — величайший враг культуры и общества, и что рево­
люция (среди прочего) временно оставляет этого хама вне социаль­
ной узды. Но мы категорически не согласны с теми, кто видит в ре­
' «Теоретически для марксистов вполне установлено — и опытом всех евро­
пейских революций и революционных движений вполне подтверждено, — что мел­
кий собственник, мелкий хозяйчик (социальный тип, во многих европейских странах
имеющий очень широкое, массовое представительство), испытывая при капитализ­
ме постоянное угнетение и очень часто невероятно резкое и быстрое ухудшение
жизни и разорение, легко переходит к крайней революционности, но не способен
проявить выдержки, организо ванности , дисциплины, стойкости. „Взбесившийся" от
ужасов капитализма мелкий буржуа — это социаль ное явление, свойственное, как
и анархизм, всем капиталистическим странам. Неустойчивость такой революцион ­
ности, бесплодность ее, свойство быстро превращаться в покорность, апатию, фан­
тастику, даже в „бешеное" увлечение тем или иным буржуазным „модным" течени­
ем, — все это общеизвестно» (Ленин В. И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме
//Ленин В, И. Полное собр. соч. Изд. 5. Т. 41. С. 14-15).
43

волюционных массах только и прежде всего хамство. И дело здесь
не только в том, что революция тем и отличается от бунта, что в ней
лидирует сознательный социально-творческий (то есть культурный
и самоорганизованный) субъект, но и в том, что освобожденная от
порабощающей личность опеки (причем не только подкормки, но
и идейных помочей) правящ их кругов «элитарная» интеллигенция
точно так же «хамеет» (что, впрочем, отнюдь не удивительно: по
своему социальному статусу она является верхним слоем конфор­
мистов, занятых в сфере духовного производства, например мелких
буржуа в условиях позднего капитализма).
Она «бесится» от необходимости самостоятельно решать все
свои проблемы (от идейно-нравственной ориентации в незнакомом
для нее мире, где нет «верхов» и «низов», до необходимости зара­
батывать на хлеб) и угрозы потери своих материальных и духовных
(как же, мы же «духовные отцы нации»!) привилегий. Вот почему она
превращается в «хама» ничуть не в меньшей степени, чем «некуль­
турный» обыватель. И эти два хама, вначале испугавшись и вознена­
видев друг друга («бей тех, кто в шляпе!»; «быдло — на виселицу!»),
очень быстро находят друг друга в общей жажде скорейшего уста­
новления власти твердой руки. При этом «элитные» интеллигенты
подчас не просто хамеют, но озверевают в своем призыве к уничто­
жению революции, а заодно и культуры (достаточно вспомнить лю­
тую ненависть многих «интеллигентов» к Блоку, Маяковскому и мно­
гим другим деятелям культуры, доходившую до призывов их прямого
уничтожения, поддержку со стороны ряда эмигрантов-«интеллиген-
тов» немецкого фашизма, уничтожавшего целые народы, не говоря
уже о памятниках культуры, — перечень легко продолжить...1).
В этом смысле мы можем с полной ответственностью сказать,
что «хам» (в том двояком смысле, который был раскрыт выше) есть
действительно главная опасность всякой революции и культуры.
Именно поэтому двойственность масс (в том числе интеллигенции)
в революции (субъект социального творчества vs. «хам») есть глу­
бочайшее и опаснейшее противоречие, разрешение которого воз­
можно в той мере, в какой революция выдавливает из трудящих­
ся (в том числе, намеренно повторим, —
интеллигенции) не про­
сто раба, но и хама, помогая им осознано трансформировать самих
себя в творцов нового общества и культуры, условием чего, как мы
уже писали выше, является интеграция сил революции и культуры.
1Весьма интересны в этой связи заметки М. И. Воейкова о социально -пол ити­
ческих воззрениях В. Розанова и И. Бунина (см.: Воейков М. И. О марксизме, больше­
визме, национализме и гуманизме (Заметки на полях прочитанных книг) // Альтер­
нативы. 2001. No 2. С. 227 -230).
44

5. Революции— локомотивы истории.
На пути к «царству свободы»
Будучи особым миром социального творчества, временным (ес­
ли мы говорим о социальных революциях в рамках «царства необ­
ходимости») торжеством социальной свободы, революция рождает
особый тип социального времени и пространства. Мощные выбро­
сы энергии революционного творчества массового субъекта спрес­
совывают социальное пространство и время, существенно меняя их
конфигурацию.
В течение нескольких дней или месяцев в революционные пе­
риоды происходит столько исторических событий, сколько не слу­
чается за десятилетия застоя или стагнации. Время революции как
время непосредственного социального творчества несется необы­
чайно быстро, требуя от участников этого процесса столь же бы­
строй и точной, самостоятельной, творческой (и в этом смысле —
обязательно талантливой) реакции (выше мы особо отметили, что
в условиях революций человеческие таланты оказываются востре­
бованы в массовых масштабах, ибо истории, которая так же, как и
природа, не терпит пустоты, в условиях слома старой системы тре­
буются — и в массовых масштабах — творцы новых общественных
форм; в этом величие и опасность этих эпох).
Не менее радикально изменяется и социальное пространст­
во: революция спрессовывает субъектов социального творчества в
единый интернациональный мир, где рабочие и крестьяне не толь­
ко крупнейших стран, но и деревень в глухих районах других кон­
тинентов (и это, заметим, в эпохи, крайне далекие от информаци­
онной эры) не просто узнают о революции (в Петрограде или Па­
риже), но и готовы своими действиями поддержать товарищей по
борьбе. В этих условиях «центр» и «периферия» существенно меня­
ют свою конфигурацию; зачастую вообще преодолевается перифе-
рийность и на маленьких окраинах «цивилизованного мира» (таких,
например, как Куба в конце пятидесятых годов XX века) происходят
события, потрясающие весь мир. В результате спрессованное в про­
странстве и во времени социальное творчество миллионов людей
(до и после революции, в «обычные» эпохи, рассеянное по миру и
истории) вызывает к жизни огромные общественные силы, порож­
дая чрезвычайную насыщенность этих кратких эпох взаимосвязан­
ными событиями и изменениями.
В условиях социальных революций историческое время не­
сется необычайно быстро, а пространство спрессовывается, сокра­
щая социальные дистанции между людьми, классами и государст­
45

вами, ибо здесь действуют законы непосредственного социального
творчества, когда для созидания новых общественных отношений
используется энергия [1] широких масс, а не узкого слоя элиты, и
[2] эта энергия направляется на творение истории прямо и непо­
средственно (вне барьеров отчуждения). Именно поэтому револю­
ции становятся «локомотивами истории». Именно социальные ре­
волюции оказываются пространством и временем максимально­
го (в рамках «царства необходимости») продвижения человечества
по пути социального освобождения. Революции, подчеркнем это
вновь, оказываются теми уникальными периодами предыстории,
когда люди сами, непосредственно, на глазах у ошеломленных обы­
вателей создают новые общественные отношения и оформляющие
их институты: новые отношения собственности и распределения,
новые формы организации труда и политической жизни. В течение
дней и даже часов создаются общественные феномены, навечно ос­
тающиеся в истории, — Декларация прав человека, Советы рабочих
и крестьянских депутатов и тысячи других...
Но это происходит только в той мере, в какой эти действия не
вырождаются в активизм и волюнтаристическое насилие. Между
тем на практике в той или иной мере (а для нас объективно важна
именно эта мера) все имевшие место в истории революции «перебо­
лели» этой заразой вырождения; все — от крестьянских войн и Вой­
ны за независимость до Великой французской и Великой Октябрь­
ской революций — и истории еще предстоит рассудить, где была, а
где не была перейдена та качественная грань, за которой револю­
ция вырождается в бунт, где перегретый пар взрывает «локомотив
истории», неся разрушения, жертвы и социальный регресс. Но как
угроза взрыва локомотивов не могла остановить процесс развития
железных дорог, так и угроза вырождения революций не может ос­
тановить прогрессивных изменений, непосредственно и прямо со­
вершаемых трудящимися на пути к «царству свободы».
Суммируем.
Основными предпосылками, которые подводят человечество
вплотную к великой эпохе перехода из «царства необходимости» в
«царство свободы», являющееся прямым наследником и адекват­
ной формой прогресса и креатосферы, и социального творчества, то
есть предпосылками коммунистической революции становятся:
1)
рост производительности труда и материального богатства,
прогресс производительных сил, создающие необходимые основы
для социального освобождения; и в этом смысле все трудящиеся,
независимо от их субъективного отношения к прогрессу свободы,
являются созидателями материального фундамента последнего;
46

2) прогресс креатосферы, являющийся, с одной стороны, им ­
пульсом повышения производительности труда, прогресса произ­
водительных сил, в конечном счете — прогресса личностных ка­
честв человека (развития его родовой сущности), вплотную под­
водящих к необходимости скачка «по ту сторону» материального
производства, к превращению творческого труда в основной фак­
тор развития, а с другой — основой «культурности», созидательной
позитивности будущих социальных преобразований, своеобразной
«прививкой» против активизма и чрезмерной гносеологической
гордыни, условием адекватного постижения законов истории; и в
силу этого все культурно-творческие силы общества, кто созидает
на протяжении тысячелетий мир креатосферы, также служат делу
освобождения Человека;
3) борьба за социальное освобождение (идущая через серию
реформ и революций к негативной свободе и далее — классовой
борьбе пролетариата); пройдя ряд ступеней, она приводит к обра­
зованию переходных форм самоорганизации трудящихся и граж­
дан и, в конечном счете, ведет к формированию субъекта ассоции­
рованного социального творчества, непосредственно совершаю­
щего подвиг социального освобождения — коммунистическую
социальную революцию; вот почему все подлинные революционе­
ры и реформаторы, борцы за справедливость и свободу («Гренада,
Гренада, Гренада моя...») стоят в едином строю тех, кто совершал
эту революцию.
Именно в коммунистической революции — в процессе качест­
венной трансформации «царства необходимости» в «царство сво­
боды», который займет, возможно, долгие десятилетия, если не бо­
лее — силам освобождения действительно нечего терять, кроме
цепей отчуждения (и не потому, что они бедны, а потому, что они
превращают в этой революции материальное богатство из самоце­
ли в средство и предпосылку прогресса Человека). Именно в ней
они действительно обретут весь мир (опять же, не потому, что ус­
тановят всемирную диктатуру, но потому, что откроют дорогу раз­
витию ассоциированного социального творчества, позволяющего
Человеку обрести мир подлинной свободы, а значит — мир Добра,
Истины и Красоты, наследуя развитие всего богатства культуры, на­
копленного человечеством; и именно с этого момента развитие ро­
довой сущности человека будет происходить в адекватных формах,
знаменующих переход от предыстории к истории Человечества).
И это не формула веры автора. Это «формула» развития объ­
ективных тенденций материального производства, креатосферы,
практической и духовной борьбы Человека за свое освобождение.
47

Вот почему мы можем, перефразируя К. Маркса и Ф. Энгельса, ска­
зать, что мир отчуждения в силу своих внутренних противоречий
сам создает материальные и культурные основы и вызывает к жиз­
ни социальные силы своего снятия, своих «могильщиков», по мере
прогресса производительных сил, развития креатосферы и фор­
мирования субъекта ассоциированного социального творчества
(борьбы за социальное освобождение).
***
Эпоха непосредственного перехода к «царству свободы», эпо­
ха социалистических преобразований началась в 1917 году в Рос­
сии, но она впитала в себя подвиги, ошибки, кровь, пот и вдохнове­
ние известных всему миру и не известных никому реформаторов и
революционеров, ученых, художников и педагогов, великих мысли­
телей и «рядовых» новаторов-тружеников... Она породила великие
достижения социального творчества и чудовищных мутантов; она
стала основой невиданного всплеска культуры и страшных престу­
плений против Человека...
Мы только начали движение. Величайшему в истории челове­
чества восхождению еще предстоит вступить в решающую фазу.
Пока что, на рубеже XX-XXI веков, мы переживаем откат, реванш
мира отчуждения. Но уже сегодня, анализируя пределы «царства
необходимости», противоречия его высшей ступени (позднего ка­
питализма), характерные для нынешних переходных форм ростки
будущего, достижения и ошибки (преступления?) мутантного социа­
лизма, —
обобщая все это, мы можем сформулировать известный
творческим марксистам закон-тенденцию возвышения свободы —
нелинейного прогресса материальных, культурных и социально­
творческих предпосылок «царства свободы» — и прогнозировать
реально видимые черты будущего «царства свободы».

Б. Славин
Был ЛИ ИСТОРИЧЕСКИЙ ШАНС
У «РУССКОЙ ОБЩИНЫ»?
(О мировоззрении Маркса и Энгельса
и их понимании «русской общины»)
Во многих исследованиях последнего времени, где анализиру­
ются различные аспекты творчества К. Маркса, вновь и вновь ста­
вится вопрос: «Who is Маркс в науке и истории?» При этом на него
даются разные ответы: одни говорят, что он является «талантливым
экономистом», другие утверждают, что он «оригинальный историк»,
третьи видят в нем «своеобразного философа» и даже «культуроло­
га». В определенной степени все они правы и неправы одновремен­
но. На мой взгляд (и не только), Маркс, как основатель целостного
и сугубо оригинального пролетарского мировоззрения, не сводится
ни к одному из этих определений. Он был одновременно и философ,
и экономист, и историк, и культуролог. Об этом, прежде всего, свиде­
тельствуют его труды, посвященные анализу капитала, истории, по­
литики, социологии и культуры. В не меньшей степени это утвержде­
ние относится и к творчеству Ф. Энгельса, который много сил отдал
разработке и пропаганде их общего с Марксом мировоззрения.
Деятельность Маркса и Энгельса, по сути дела, была невидан­
ным в истории творческим интеллектуальным дуэтом. И хотя сам
Энгельс говорил, что он играл в этом дуэте лишь «вторую скрип­
ку», можно с уверенностью сказать, что без нее невозможно пред­
ставить их общее мировоззрение. Без этой «скрипки» не было бы
того всестороннего обоснования социализма, который впоследст­
вии стал научной идеологией пролетариата. К сожалению, эту идео­
логию сегодня третируют не только открытые противники рабоче­
го класса, но и некоторые российские коммунисты, увлекающиеся
«модными» мифами о якобы внеисторической сущности понятий
«державности» и «русской идеи».
В истории освободительного движения, пожалуй, не было дру­
гого образца дружбы двух революционеров, какой была дружба
Маркса и Энгельса. Эта дружба может служить примером не толь­
ко творческих, но и чисто человеческих отношений. Так, без Энгель­
са и его бескорыстной материальной помощи Маркс мог оказаться
на грани нищеты и вряд ли бы написал свой «Капитал». Без Энгель­
са не было бы и таких их совместных произведений, как «Немецкая
51

идеология», впервые обосновавшая материалистическое понима­
ние истории, «Манифест коммунистической партии», давший поли­
тическую программу действий международному рабочему и ком­
мунистическому движению, не было бы второго и третьего томов
«Капитала», которые Энгельс буквально реконструировал из труд-
нопонимаемых рукописей своего друга.
Вопреки мнению его современных критиков, Энгельс никогда
не понимал марксизм вульгарно. Он видел в нем учение не только о
примате экономики в общественной жизни, но и об активной роли
революционного движения, его общественных идей и целей.
После смерти своего великого друга Энгельс взвалил на себя
бремя руководства международным рабочим движением. К нему
шли за советом революционеры со всего мира, в том числе и из Рос­
сии. У него в гостях были Лавров, Плеханов, Засулич, Лопатин и мно­
гие другие русские революционеры. Ленин, к сожалению, не успел
встретиться с Энгельсом из-за болезни последнего.
Не следует забывать, что Ф. Энгельс был фактически первым
человеком в истории, который в отличие от социалистов-утопистов
неустанно доказывал, что рабочий класс не является только «стра­
дающим» классом. Он связывал его историческую деятельность с
борьбой за ликвидацию господствующих буржуазных отношений.
Эти его мысли особенно актуальны в условиях современной рес­
таврации капитализма в России. Сегодня, когда российские рабо­
чие униженно вымаливают у правительства и собственников свой
законный заработок, они напоминают о том, что только в организо­
ванной борьбе за свои экономические и политические права рабо­
чие смогут отстоять свои коренные интересы.
Напомню, Маркс и Энгельс впервые встретились заочно на
страницах «Немецко-французского ежегодника», где Маркс напе­
чатал свои первые философские тексты, посвященные критике не­
мецкой идеологии, а Энгельс проанализировал современную ему
политическую экономию, раскрыв природу буржуазной конкурен­
ции. Маркс назвал эту работу Энгельса «гениальной»1.Затем после
1 Маркс писал: «Фридрих Энгельс, с которым я со времени появления его ге­
ниальных набросков к критике экономических категорий (в „Deutsch-Französische
Jahrbücher") поддерживал постоянный письменный обмен мнениями, пришел дру­
гим путем к тому же результату, что и я (ср. его „Положение рабочего класса в Анг­
лии"); и когда весной 1845 года он также поселился в Брюсселе, мы решили сообща
разработать наши взгляды в противоположность идеологическим взглядам немец­
кой философии, в сущности свести счеты с нашей прежней философской совестью.
Это намерение было осуществлено в форме критики послегегелевской философии».
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч, Т. 13. С. 8.
52

их личного знакомства происходит своеобразный обмен объектами
исследования: Маркс начинает критически исследовать политэко­
номию буржуазного общества и в итоге создает свой «Капитал», а
Энгельс исследует историю социалистических учений, пишет «Анти-
Дюринг» и «Диалектику природы».
Оба активно участвуют в создании I Интернационала и отсле­
живают зарождение и развитие рабочего движения в мире. Пере­
писка Маркса и Энгельса по этим и другим актуальным проблемам
жизни и науки показывает, как конкретно развивалось и обогаща­
лось их общее мировоззрение. Их письма друг другу — это не толь­
ко демонстрация диалектического интеллекта в действии, в осмыс­
лении важнейших вопросов развития общества и природы, но и до­
кумент бескорыстной человеческой дружбы двух великих людей и
единомышленников.
Выступая на похоронах Маркса, Энгельс говорил, что в основе
их общего мировоззрения лежат два поистине эпохальных откры­
тия, принадлежащих Марксу: материалистическое понимание исто­
рии с ее выводом о закономерной смене стихийно складывающих­
ся форм общества, и создание теории прибавочной стоимости, рас­
крывающей механизм экономической эксплуатации трудящихся.
Как известно, помимо этих двух фундаментальных открытий в об­
щественной науке Маркс и Энгельс сделали много других, обогатив­
ших их общее мировоззрение. Назову для примера лишь Марксо­
ву идею о двойственном характере человеческого труда, его ана­
лиз становления исторических форм собственности, исследование
Энгельса, посвященное положению рабочего класса в Англии, его
малоизвестные работы по проблемам войны и мира, становления и
развития европейской социал-демократии и др.
Следует отметить, что материалистическое понимание исто­
рии было важнейшей частью их более общего диалектико-мате­
риалистического мировоззрения, которое, на мой взгляд, Маркс
и Энгельс сознательно разрабатывали на протяжении всей своей
жизни. Они были уверены, что в будущем обществе, где с необхо­
димостью исчезнут социальные антагонизмы, наука о человеке ор­
ганически включит в себя естествознание, а естествознание — нау­
ку о человеке: это будет одна наука. Возможно, у них был некий со­
вместный план разработки такого мировоззрения, возникший еще
в молодости во время их совместной работы над критикой различ­
ных представителей немецкой идеологии. Этот план касался вы­
работки целостной и открытой в будущее (в отличие от Гегеля) ми­
ровоззренческой системы. Об этом свидетельствует их своеобраз­
ное разделение труда друг с другом. Один занимается философией,
другой — политэкономией, один, например, сосредоточивается на
53

проблемах истории первобытного общества, другой — на пробле­
мах современности. При этом они часто меняются местами в разра­
ботке той или другой проблемы своего мировоззрения.
Марксистское мировоззрение называют по-разному — диалек­
тико-материалистическим, коммунистическим, научно-социалисти­
ческим или гуманистическим. При этом ясно одно: эти названия —
лишь стороны единого философско-исторического взгляда на мир и
развитие человечества, принадлежащего как Марксу, так и Энгель­
су. По сути дела, это единый обобщающий взгляд на природу, об­
щество и историю, то есть на прошлое, настоящее и будущее чело­
вечества. Нельзя исключать, что, будучи учениками Гегеля, М аркс и
Энгельс хотели повторить его духовный подвиг на новом, уже мате­
риалистическом основании, то есть поистине перевернуть его фи­
лософскую систему «с головы на ноги». Не случайно современники,
которые сталкивались с Марксом и Энгельсом, поражались глуби­
не и необычности их взглядов. На самом деле, если вы поставите в
один ряд «Диалектику природы» Энгельса, его «Происхождение се­
мьи, частной собственности и государства», труды по истории со­
циализма, сюжеты Маркса, связанные с подготовкой и написанием
«Капитала», его работы по исследованию русской общины, тексты,
анализирующие мировое революционное движение, его «Критику
Готской программы», то в сознании возникает грандиозная картина
целостной системы совершенно нового и небывалого доселе науч­
ного мировоззрения, которое до сих пор оказывает свое глубокое
влияние на сознание миллионов людей.
Принято считать, что Маркс и Энгельс, осмысливая мировую ис­
торию, доказали историческую необходимость наступления комму­
низма, представив его в качества идеала общественного развития и
«конечной цели» рабочего движения. Это на самом деле так. Только
понимание этого идеала и этой цели в литературе не всегда тракту­
ется адекватно их мировоззрению. Так, в общественном сознании
достаточно распространенно сугубо вульгарное экономическое по­
нимание коммунизма как «совместного владения имуществом» на
основе тотального господства государственной собственности, или
как высшего развития сугубо потребительского общества, ценно­
стями которого сегодня так увлечено большинство средств массо­
вой информации и коммуникации.
Однако, как уже говорилось, такое понимание грядущего об­
щества весьма далеко отстоит от марксистской трактовки его как
«реального» или «практического» гуманизма, как преодоления всех
видов социального отчуждения и создания подлинно свободного
общества, в котором, говоря философским языком, общественная
54

сущность и существование человека совпадают, где люди не проти­
востоят, а дополняют друг друга. В отличие от современного буржу­
азного общества, где все продается и покупается, М аркс и Энгельс
говорили о совершенно ином, а именно о свободном обществе, ос­
нованном не на корысти и денежных отношениях, а на сугубо твор­
ческих и человеческих отношениях между людьми.
Как свидетельствует история, не все, считающие себя коммуни­
стами, соглашались с такой трактовкой будущего общества. Напри­
мер, Сталин, читая книгу Г. Александрова «Философские предшест­
венники марксизма», обратил внимание на цитируемые в ней слова
Маркса о коммунизме как «присвоении человеческой сущности че­
ловеком и для человека». В этой связи он написал на полях книги: «К
чему эта цитата?», «К чему это?». И эти вопросы были не случайны:
вся практика сталинизма была во многом решительным отрицани­
ем гуманистического идеала как неактуальной цели рабочего клас­
са. Но именно о ней писал Маркс, доказывая, что только эмансипа­
ция человека от всех видов социального отчуждения может реали­
зовать идеал «свободного человеческого общества». Говоря о такой
эмансипации, Маркс подчеркивал, что ее суть «состоит в том, что
она возвращает человеческий мир, человеческие отношения к са­
мому человеку»1.
Как в истории перейти к такому обществу? Было бы очень удоб­
но и безопасно мыслить такой переход автоматически и бескон­
фликтно. Многие сторонники эволюционизма так его и мыслят, ссы­
лаясь в том числе на Маркса, который неоднократно говорил об «от­
рицании капитала в рамках капитала». Однако подобная трактовка
постепенного превращения капиталистической системы в ее про­
тивоположность, на мой взгляд, по меньшей мере поверхностна. Го­
воря о «самоотрицании капитала», Маркс имел в виду прежде все­
го либо вытеснение физического труда из сферы производства и за­
мену его машинами, либо появление акционерного капитала, когда
наемные работники становятся его ассоциированными собственни­
ками. Но в том и другом случае он хорошо сознавал, что при этом
частнокапиталистическое производство остается господствующим,
даже несмотря на экономические кризисы, которые его потрясают.
Конечно, никакие экономические кризисы сами по себе не
могут изменить социальную природу буржуазного общества. Это
дело людей, а не анонимных технологических или экономических
сил. История есть результат деятельности людей, создающих и из­
меняющих свои общественные отношения. Последние никогда не
1См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 406.
55

изменятся, если их не изменят сами люди, либо путем революции,
либо путем реформы. Причем реформа нередко становится побоч­
ным продуктом революции или ее предпосылкой.
В последнее время наметилось стремление интерпретировать
поздних Маркса и Энгельса как своеобразных оппортунистов, пол­
ностью отказавшихся от революции. Однако подобной метаморфо­
зы у них никогда не было. Они, являясь последовательными сторон­
никами диалектического взгляда на историю, никогда не отказыва­
лись от революции как способа завоевания политической власти.
Допуская возможность перехода власти в руки пролетариата пу­
тем демократических выборов, Маркс и Энгельс исходили из того,
что это будет возможно только тогда, когда буржуазия осознает бес­
полезность сопротивления революционному классу ввиду его пре­
восходства в силе. Но в этом случае переход власти из рук буржуа­
зии в руки рабочих также является революцией, но только мирной
по форме.
Насколько эта уверенность основателей марксизма оправда­
лась реальной историей? Ответить на этот вопрос непросто: необ­
ходим тщательный анализ всех социальных завоеваний и потерь,
происшедших в мире за последние сто с лишним лет. На мой взгляд,
нет сомнения в одном: общее направление мировой истории, ука­
занное ими, оказалось верным. Это подтверждается не только со­
циальными революциями прошлого, не только существованием
стран «реального социализма», но и многими современными про­
цессами в капиталистических странах, происходящими, например,
в Латинской Америке. Есть и другие доказательства: например, ни ­
кто не может опровергнуть истину о том, что в современном гло­
бальном мире, и особенно в его наиболее развитой части, рабочий
день законодательно сокращен до восьми и менее часов, продол­
жается движение ко всеобщей интеграции, автоматизации и инфор­
матизации производства, нарастают тенденции социализации об­
щественной жизни и интеграции разных стран и народов. Все боль­
шее значение в общественной жизни сегодня приобретают научные
знания, которые, обладая всеобщим характером, противоречат гос­
подствующим буржуазным отношениям.
Все вышеназванные тенденции, предсказанные Марксом и Эн­
гельсом, настоятельно требуют сегодня контроля со стороны граж­
данского общества за стихией рынка и движением капиталов, соз­
нательного отношения к природе, исключения войн из жизни че­
ловечества, преодоления всех форм социального, национального и
духовного порабощения и отчуждения людей. Реализация этих тре­
56

бований и означает движение истории человечества к подлинно
социалистическому и гуманистическому обществу.
Марксистское мировоззрение, у истоков которого стояли Маркс
и Энгельс, сегодня продолжает оставаться предметом острой кри­
тики не только со стороны его идейных противников, но и его быв­
ших друзей. Они, как уже говорилось, пытаются противопоставлять
друг другу не только взгляды Маркса и Энгельса, но взгляды ранне­
го и позднего Маркса1.Скажу откровенно, я противник подобных во
многом легковесных противопоставлений. Достаточно, например,
сравнить сюжеты о деньгах и капитале в ранних «Экономико-фило­
софских рукописях» М аркса с аналогичными местами в «Капитале»,
чтобы понять одно: существенных противоречий в творчестве ран­
него и позднего Маркса нет2. Постоянно развиваясь, мировоззре­
ние Маркса в его основных положениях не претерпело и не могло
претерпеть радикального изменения, ибо сохранялась, по сути сво­
ей, та действительность, которую оно отражало. Что касается разли­
чий во взглядах Маркса и Энгельса, то они, конечно, существуют, но
не имеют, на мой взгляд, принципиального характера. Особенно на­
глядно об этом свидетельствует их переписка, в которой они неред­
ко поправляют и развивают взгляды друг друга по наиболее слож­
ным проблемам современной им науки.
К сожалению, в последнее время среди некоторых западных
исследователей творчества Маркса и Энгельса стало модным гово­
рить не только о различиях их теоретических взглядов, но и о их
якобы пагубном влиянии на политику большевиков в России. Так, в
частности, в работах современного шведского социолога Пера Мон-
сона прямо говорится о правомерности постановки вопроса: «...B
какой степени разработанные Марксом теоретические и политиче­
ские идеи могли быть использованы его последователями для оп­
равдания захвата власти во время русской революции в 1917 году, а
затем для того, чтобы убить миллионы людей — как реальных, так и
воображаемых противников режима?»3.
И этот вопрос ставится несмотря на то, что между идеями осно­
вателей марксизма и политикой российских большевиков в XX ве­
’ См.: Ойзерман Т. И. Оправдание ревизионизма. М. 2005.
2 Здесь следует согласиться с Эрихом Фроммом, который считал, что «ядро
идей молодого Маркса никогда не менялось. И поэтому невозмо жно анал изировать
и понимать его поздние идеи о сути социализма и его критику капитализма иначе,
чем о пираясь на его концепцию человека, разверну тую в ранних произведениях».
См.: Фромм Э. Концепция человека у Карла Маркса. URL: http://striphaus.ru/referats/
materials/from/2.htm.
3См.: МонсонП. Кто виноват? (К вопросу об ответственности Маркса и марксиз­
ма за практики СССР) / СССР. Незавершенный проект. М.: ЛЕНАНД. 2013. С. 469.
57

ке лежит целая историческая эпоха качественно различных пре­
образований западного и российского общества, не говоря уже о
принципиальной противоположности самих политических взгля­
дов Маркса и Энгельса с одной стороны и Сталина с другой. Опыт
истории показывает, что известное латинское выражение post hoc
ergo propter hoc («после этого, поэтому из-за этого») применитель­
но к данному вопросу является не столько истиной, сколько оче­
видным заблуждением.
Не менее спорным является попытка П. Монсона и тех автори­
тетов, на которые он ссылается, доказать принципиальное разли­
чие, даже противоположность философских, исторических и поли­
тических взглядов Маркса и Энгельса. По их выражению, Маркс и
Энгельс не только никогда не были интеллектуальными «близнеца­
ми», но и использовали сугубо разные принципы и методы обосно­
вания исторических явлений. Так, с их точки зрения, Энгельс был
подвержен влиянию естественных наук, определенному позитивиз­
му и схематизму в трактовке истории, а Маркс больше склонялся к
общественным наукам и гуманитарным средствам познания обще­
ственно-исторических явлений и процессов. Энгельс искал фило­
софские основания марксистского мировоззрения в общих законах
развития природы’, а Маркс предпочитал познавать и осмысливать
сугубо специфические законы движения человеческой истории.
При этом Монсон и его коллеги уверены, что именно Энгельс в ито­
ге не только сформулировал само понятие «марксизм», но и пред­
восхитил плехановскую трактовку «диамата» как мировоззренче­
скую основу марксизма. Позднее эту трактовку использовали Ленин
и Сталин. Последний ее применил, например, при написании главы
по философии в «Кратком курсе истории ВКП(б)».
Если отвлечься от определенного отождествления Монсоном
таких разных людей, как Каутский, Плеханов, Ленин и Сталин, то
можно увидеть, что вышеприведенная им интерпретация творчест­
ва Маркса и Энгельса по большому счету не выдерживает критики.
Она, по сути дела, является не только односторонней и тенденци­
озной, но и полностью противоречащей тому, что говорили и писа­
ли сами Маркс и Энгельс об их общем диалектико-материалистиче­
ском мировоззрении и политических взглядах друг друга.
На мой взгляд, при внимательном изучении мировоззрения
Маркса и Энгельса невозможно найти тех существенных научных
различий, о которых говорит П. Монсон и такие его авторитеты, как
Jones, Lichtheim, Vollgraf, White, Carver и др., к которым он часто от­
сылает читателя в своей статье.
’ СмМонсон П. Кто виноват?. С.477-478.
58

В этой связи хочется заметить, что, обсуждая проблему един­
ства мировоззрения Маркса и Энгельса, нельзя игнорировать (а
именно это делает Монсон и его коллеги) тот исторический факт,
что они, как уже было отмечено, с молодых лет были соавторами
многих работ, в которых вырабатывалось их общий взгляд на исто­
рию. Достаточно для этого назвать «Святое семейство», где они во
многом определили свое место в истории философии, ту же «Не­
мецкую идеологию», в которой они путем критики господствую­
щей тогда немецкой идеологии обосновали свой общий диалекти­
ко-материалистический взгляд на историю, наконец, их известный
«Манифест Коммунистической партии», где они в глубокой и яркой
публицистической форме представили свои общие социально-по­
литические взгляды, связав их с деятельностью рабочего класса и
появившейся тогда Коммунистической партией.
Хочется подчеркнуть, что на протяжении всей своей жизни и
деятельности Маркс и Энгельс, углубляя и развивая свои философ­
ские, экономические и политические взгляды, никогда не отказыва­
лись от их общего мировоззрения, зародившегося в первой поло­
вине XIX века. Мало того, они активно использовали его в качестве
методологической основы в своих конкретных научных исследова­
ниях. Доказывать сегодня обратное, на мой взгляд, значит отказы­
ваться от таких важных доказательств и аргументов в осмыслении
их творчества, как совместно написанные работы, их взаимная пе­
реписка и общие политические заявления.
Как уже отмечалось, Маркс и Энгельс с первых лет своего зна­
комства были учениками и последователями Гегеля. Заимствовав у
него диалектический метод познания, они с его помощью стреми­
лись развивать общее им диалектико-материалистическое миро­
воззрение. При этом они не останавливались перед критикой Ге­
геля, когда тот, как идеалист, явно упрощал понимание природных
процессов, сводя их, например, к сугубо механическим закономер­
ностям, или видел конец мировой истории в создании явно идеали­
зированного им Прусского государства. В итоге они в своих иссле­
дованиях материалистически полностью переработали гегелевскую
диалектику, что позволило им добиться выдающихся результатов в
познании и объяснении сложнейших процессов развития приро­
ды, общества и истории. Во всяком случае, без знания метода мате­
риалистической диалектики нельзя понять ни «Капитал» Маркса, ни
«Диалектику природы» Энгельса.
Достаточно сказать, что благодаря материалистической диалек­
тике Энгельсу удалось объяснить скрытую в то время от глаз многих
естествоиспытателей специфику и взаимосвязь форм и процессов
59

материального мира, проследить логику их движения от простейших
механических закономерностей до сложнейших явлений и законо­
мерностей органического и социального мира. Как известно, эти ис­
следования нашли свое отражение не только в его «Диалектике при­
роды», но и в таком полемическом произведении, как «Анти-Дюринг»,
в котором, между прочим, целая глава принадлежит Марксу. Харак­
терно, что эти работы Энгельса принципиально отличны от соответ­
ствующих исследований, например, Дюринга, Бернштейна и Каутско­
го, испытавших на себе на самом деле большое влияние позитивиз­
ма. В то же время, на мой взгляд, нет никаких оснований приписывать
позитивизм работам Энгельса, как это делается в статье М онсона1.Во
всяком случае, Энгельс никогда не говорил и не мог говорить, что за­
коны развития истории являются всего лишь «специальными закона­
ми тех законов, которые действуют в природе»2.
По моему мнению, не следует также думать, что Маркс, как гу­
манитарий, был в какой-то мере равнодушен или не разделял ув­
лечение Энгельса естественными науками и диалектикой приро­
ды3. Их большая и интересная переписка по поводу актуальных
проблем современного им естествознания, в частности по пово­
ду оригинальных идей, которые возникли у Энгельса утром 30 мая
1873 года, полностью противоречит тому, что утверждает Монсон4.
Дело в том, что не только Энгельс, но и Маркс часто интересо­
вался проблемами и достижениями в области естественных и мате­
матических наук. Достаточно прочитать в этом плане его многочис­
ленные ссылки на работы естествоиспытателей в «Капитале». Он сам
на протяжении многих лет увлекался высшей математикой. Об этом
убедительно свидетельствуют его малоизвестные «Математические
рукописи», в которых он, по мнению современных специалистов,
представил свое оригинальное диалектическое прочтение анализа
1В этом случае Монсо н ссылается на Rigby, который утверждает, что последст­
вия «позитивисткого подхода Энгельса мо жно не только увидеть в реформистской
практике СДПГ, но и в бесчеловечной политической практике большевиков». См,:
СССР. Незавершенный проект. С. 480.
2См.: СССР. Незавершенный проект. С. 478.
3Монсо н пишет. « ...Нет ничего, что однозначно указывало бы, что Маркс раз­
делял взгляд Энгельса на диалектику природы». См.: там же. С. 479.
4 В этой связи интересна монография современного исследователя В. Н. Игна­
товича, показавшего, какую роль сыграла материалистическая диалектика у Маркса
и Энгельса в осмыслении ими проблем и достижений современного им естество­
знания. Он также подробно объяснил суть «грандиозного замысла», который возник
у Энгельса в мае 1873 года и нашел свое отражение в «Диалектике природы». См.:
Игнатович В. Н. Введение в диалектико-материалистическое естествознание. Киев,
2007. С. 49-50 .
60

бесконечно малых величин1.Следует заметить, что результаты этих
исследований он, как правило, обсуждал с Энгельсом. Не случайно
последний хотел их опубликовать после кончины Маркса.
Материалистическая диалектика, являясь эвристическим мето­
дом познания Маркса и Энгельса, вопреки современному мнению
ее критиков, ничего общего не имела и не могла иметь с вульгар­
ным советским «диаматом», который с помощью своих абстрактных
и формальных категорий стремился обобщать и объяснять достиже­
ния различных естественных наук. По-своему возродив негативные
стороны натурфилософии и метафизики, такой «диамат» не столько
помогал, сколько мешал естествоиспытателям создавать адекват­
ную научную картину мира. Видимо, отсюда у них и стало популяр­
ным известное выражение: «Физика, бойся метафизики!».
Общепризнанный характер марксизма как единого мировоз­
зрения, разработанного Марксом и Энгельсом, в последнее время
вновь стал ставиться под сомнение. Так, Пер Монсон и его колле­
ги на Западе (есть их сторонники и в России) полагают, что нельзя
говорить о каком-либо едином мировоззрении Маркса и Энгельса.
Они уверены, что поскольку философские основы марксизма боль­
ше развивал Энгельс, чем Маркс, например в «Диалектике приро­
ды», то начиная с 1890 года это мировоззрение или идеология «яв­
ляется скорее созданием Фридриха Энгельса, чем Карла Маркса».
Отсюда, мол, и термин «энгельсизм» является гораздо более мет­
ким», чем «марксизм»2.Во-вторых, по их мнению, сам термин «мар­
ксизм» принадлежит не Марксу, а Энгельсу, который ввел его в обо­
рот якобы уже после смерти Маркса3. Наконец, в-третьих, понятие
«марксизм» не может быть их общим мировоззрением в силу раз­
личного понимания ими хода мировой истории, в частности имею­
щего непосредственное отношение к истории России и судьбе ее
земледельческой общины.
1 См.: Математические рукописи Маркса. URL: http://www.psyoffice.ru/5-enc_
philosophy-6701 .htm
2СССР. Незавершенный проект. С. 479-480.
3 «...Энгельс,— пишет Мо нсон, — пережил Маркса на двенадцать лет, и...
именно в период между 1883 и 1895 годами вырабатывались основы того, что на ­
зывалось „марксизмом" и было воспринято как немецким, так и международным
рабочим движением во Втором интернационале». См.: там же, с. 476. Однако как
понимать факт испо льзова ни я самим Марксом понятий «марксизм» и «марксисты»,
например, в критике работ Лафарга? Похожее он говорил и в письме Вере Засулич
в 1881 году: «Русские „марксисты", о которых вы говорите, — писал Маркс, — мне
совершенно неизвестны». См.: П ись мо Карла Маркса Вере Засулич. URL: http//www.
marksizm.info/content/view/4046/.
61

Следует отметить, что в качестве доказательства последнего
тезиса используется действительно имеющееся расхождение взгля­
дов Маркса и Энгельса на роль и будущее русской общины в усло­
виях становления российского капитализма.
В чем же заключалась особенность точки зрения Энгельса по
данному вопросу? Исходя из того, что Россия в XIX веке уже всту­
пила в эпоху капиталистического развития, Энгельс считал, что рус­
ская община была обречена на вымирание. По его мнению, шанс на
выживание у нее мог появиться лишь в том случае, если на Западе,
а затем и в России произойдут антибуржуазные революции. Таким
образом, он считал, что историческая судьба русской общины бу­
дет целиком зависеть от ближайших успехов социалистической ре­
волюции на Западе.
Иной позиции по этому вопросу придерживался Маркс. Он по­
лагал, что у русской общины все-таки есть определенный шанс ми­
новать капитализм, став «отправной точкой» социалистических
преобразований, прежде всего в самой России. По его мнению, этот
вывод был обусловлен историческим своеобразием самой русской
общины, которая, в отличие от аналогичных архаических общин За­
падной Европы, сумела сохраниться в национальном масштабе.
При этом Маркс был против тех, кто пытался оправдывать ее
историческое исчезновение ссылками на его теорию зарождения и
развития капитализма, которую он представил в первом томе «Ка­
питала». Здесь следует сослаться на его написанный в 1877 году не-
посланный ответ одному из критиков «Капитала» в журнал «Отече­
ственные записки». Из этого ответа следует, что он был не согласен
прежде всего с теми, кто видел в его очерке о первоначальном на­
коплении капитала, представленном в «Капитале», «историко-фи­
лософскую теорию общего развития», которая может применяться
«ко всем народам независимо от того, в каких исторических обстоя­
тельств они находятся»1. По его мнению, такая «надысторическая»
точка зрения не помогала, а мешала понять особенности россий­
ской действительности, включая своеобразие русской общины.
Исходя из этих слов, современные критики марксизма утвер­
ждают, что якобы Маркс в конце своей жизни пересмотрел свою
концепцию мировой истории, которая была им сформулирована в
его знаменитом предисловии к первому изданию «Капитала». При
этом они совершенно не учитывают других важных слов Маркса из
его ответа автору «Отечественных записок», свидетельствующих о
том, что позиция Маркса по проблеме русской общины была дале­
1Цит. по: СССР. Незавершенный проект. С. 473.
62

ко не однозначной. Вот эти слова: «...Если Россия продолжит идти
по пути, взятому в 1861 году, то она упустит удобный шанс, когда-
либо данный нации историей, и вместо этого будет вынуждена под­
чиниться всем роковым переменам капиталистического режима»1.
Рассмотрим более подробно данную неоднозначную ситуацию,
связанную с научным пониманием Маркса русской общины, к ко­
торой Маркс позднее специально вернулся в известном письме к
Вере Засулич. Это понимание, на мой взгляд, имеет сегодня не толь­
ко большую методологическую, но и политическую значимость2.
В этой связи напомню: в своем предисловии к первому тому
«Капитала» Маркс говорил, что на примере Англии можно просле­
дить все стадии становления и развития капиталистического спосо­
ба производства, через которые рано или поздно пройдут многие
страны, включая Германию, Францию и др. государства Западной
Европы. При этом он пояснял: «...Если немецкий читатель захочет
фарисейски пожать плечами по поводу условий британских про­
мышленных и сельскохозяйственных рабочих или оптимистично
успокоить себя тем, что в Германии все еще не так плохо, то я дол­
жен сказать ему: de te fabula narrator! (о тебе речь идет)... Промыш­
ленно развитая страна показывает менее развитой лишь картину ее
собственного будущего»3.
Как известно, эту теорию общих закономерностей развития ис­
тории Маркс развивал и в других своих работах, начиная с Манифе­
ста Коммунистической партии и кончая французским изданием «Ка­
питала». Тем не менее идеологи народничества в России, при всем их
уважении к научному авторитету Маркса, не могли принять теории
о неизбежности прохождения Россией капиталистического пути раз­
вития, приносящего, по опыту западных стран, невиданные бедствия
для трудящихся, и прежде всего для русских крестьян. П о их мнению,
Россия, в которой сохранилась община, охватывающая собой сотни
тысяч крестьянских хозяйств, могла и должна была на практике из­
бежать капиталистической стадии развития. Более того, они видели
в русской общине прообраз будущего социалистического строя. По­
этому они решили узнать личное мнение Маркса по данному вопро­
’ СССР. Незавершенный проект. С. 473.
2 Весьма характерно, что спустя более ста тридцати лет после смерти Маркса
на его оценке русской общины и перспектив ее развития сегодня пытаются спекули­
ровать не только идейные наследники «народничества», но и неосталинисты, связы­
вающие русскую общину со сталинской теорией создания социализма и «успехами»
коллективизации в СССР. См.: Сахаров В. А. «Политическое завещание» Ленина: ре­
альность истории и мифы политики. Заключение. М.: Изд. Моск. ун-та, 2003.
3Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 263.
63

су. С этой просьбой и обратилась к Марксу Вера Ивановна Засулич,
написав в феврале 1881 года ему соответствующее письмо.
Ответ М аркса от 8 марта 1881 года был лаконичен. Вот его со­
держание:
«.. .Достаточно будет нескольких строк, чтобы у вас не осталось
никакого сомнения относительно недоразумения по поводу моей
мнимой теории.
Анализируя происхождение капиталистического производства,
я говорю:„В основе капиталистической системы лежит, таким обра­
зом, полное отделение производителя от средств производства...
основой всего этого процесса является экспроприация земледель­
цев. Радикально она осуществлена пока только в Англии... Но все
другие страны Западной Европы идут по тому же пути" („Капитал",
франц. изд., стр. 315). Следовательно, „историческая неизбежность"
этого процесса точно ограничена странами Западной Европы.
Причины, обусловившие это ограничение, указаны в следующем
месте XXXII главы: „Частная собственность, основанная на личном
труде... вытесняется капиталистической частной собственностью,
основанной на эксплуатации чужого труда, на труде наемном"1.
В этом совершающемся на Западе процессе дело идет, таким
образом, о превращении одной формы частной собственности в
другую форму частной собственности. У русских же крестьян при­
шлось бы, наоборот, превратить их общую собственность в частную
собственность.
Анализ, представленный в „Капитале", не дает, следовательно,
доводов ни за, ни против жизнеспособности русской общины. Но
специальные изыскания, которые я произвел на основании мате­
риалов, почерпнутых мной из первоисточников, убедили меня, что
эта община является точкой опоры социального возрождения Рос­
сии, однако для того чтобы она могла функционировать как таковая,
нужно было бы прежде всего устранить тлетворные влияния, кото­
рым она подвергается со всех сторон, а затем обеспечить ей нор­
мальные условия свободного развития
Имею честь, дорогая гражданка, оставаться преданным вам,
Карл Маркс»2.
1Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 341.
2 См.: П ись мо Карла Маркса Вере Засулич. URL: http//www.marksizm.info/con-
tent/view/4046/.
Это письмо написано К. Марксом 8 марта 1881 года. Впервые о публиковано в
«Архиве К.Маркса и ©.Энгельса», книга 1, в 1 92 4 году. (Выделения в при веденном
тексте письма сделаны мною. — 6. С.)
64

Итак, как мы видим, в этом кратком письме Маркс не дает од­
нозначного ответа по поводу судьбы русской общины. Такой ответ
у него есть лишь по поводу неправильного понимания его «мнимой
теории» исторического процесса, представленной в предисловии
к первому тому «Капитала». Этот ответ совпадает с тем, что он пи­
сал ранее в своем неотправленном письме в «Отечественные запис­
ки» по поводу уже цитируемого нами одностороннего или догмати­
ческого понимания его очерка становления капитализма в Англии.
Маркс был уверен, что люди сами творят свою историю и потому ис­
торическая истина не сводится к абстрактным философским поня­
тиям, а всегда имеет конкретный характер.
Что касается исторической судьбы самой русской общины, то,
по Марксу, она двояка и условна. Это связано с ее своеобразной ду­
альной формой существования: наличия у нее, с одной стороны, об­
щественной собственности на землю, с другой — частного характе­
ра обработки земли, соответствующего индивидуального домовла­
дения и ведения дворового хозяйства. По данным исторических
источников, которые изучал Маркс, самые первые исторические ва­
рианты общин имели общие дома для всех членов общины и общее
ведение хозяйства.
Первая характеристика общины (то есть общая собственность
на землю) дает возможность избежать капиталистической стадии
исторического развития, став «отправной точкой» ее «социального
возрождения», но это может произойти лишь при условии, если об­
щина сумеет «устранить тлетворные влияния, которым она подвер­
гается со всех сторон». В случае, если ей не удастся этого сделать (то
есть избежать «тлетворного влияния»), она обречена пройти через
все муки своего разрушения, которые связаны с капиталистическим
развитием России. Как отмечал Маркс ранее, это «тлетворное» или
пагубное влияние особенно усилилось в России после отмены кре­
постного права в 1861 году.
Следует также заметить, что из краткого ответа Маркса Вере За­
сулич прямо не вытекают его ответы на ряд других, не менее важ­
ных вопросов, касающихся русской общины1. В частности, почему
эта община может избежать стихийного вымирания, как это случи­
лось с подобными общинами в других странах? Какие конкретно
«тлетворные влияния» грозят ее существованию? Но, самое глав­
1Почему он их не привел в своем кратком варианте письма, остается открытым
вопросом. На мой взгляд, это, возможно, результат сомнений Маркса, связанный
с соответствующими возражениями со стороны Энгельса, который рассматривал
судьбу русской общины пессимистически и допускал ее возрождение л иш ь при ус­
ловии осуществления социалистической революции на Западе.
65

ное, как она реально может устранить эти «влияния», идущие на нее
со всех сторон?
К счастью, ответы на эти вопросы у Маркса имелись: их нахо­
дим в его черновых вариантах письма Вере Засулич. Приведем их.
Повторим, по его мнению, русская община отличается от по­
добных ей архаических общин в других странах тем, что она сохра­
нилась в России как коллективный субъект производственной дея­
тельности в широком национальном, а не местном масштабе, что
было присуще соответствующим общинам Западной Европы. Таким
образом, она стала «современницей более высокой культуры», свя­
занной «с мировым рынком, на котором господствует капиталисти­
ческое производство»’. Тем самым она, в отличие от своих истори­
ческих предшественниц, в определенной мере уже приспособи­
лась к новым буржуазным порядкам.
Маркс считал, что наличие определенного частного элемента
в общине может ей помочь в будущем безболезненно усвоить, на­
пример, прогрессивные элементы капиталистического развития,
связанные с ростом индивидуальной культуры, технологическим
прогрессом в сельском хозяйстве: появлением с/х машин для обра­
ботки больших участков земли, использованием севооборота, при­
менением удобрений и т. п.
По Марксу, капиталистическое производство, с одной сторо­
ны, «чудесным образом развило общественные производительные
силы», но, с другой, «оказалось несовместимым с теми самыми сила­
ми, которые оно порождает»2.Такая несовместимость говорит о том,
что капитал уже прошел пик своего прогрессивного развития и пото­
му его история все больше становится историей «антагонизмов, кри­
зисов, конфликтов, бедствий». В этом смысле, по его мнению, только
слепой может не замечать «преходящего характера» капитализма3.
Из сказанного следует, что в этом случае у русской общины появля­
ется историческое оправдание замены частной капиталистической
собственности «высшей формой архаического типа собственности,
то есть собственностью коммунистической»4. Как мы видим, здесь
Маркс фактически говорит о принципиальной возможности возвра­
щения истории к «архаической», но в то же время более прогрессив­
1 См.: Разные варианты письма Карла Маркса Вере Засулич. URL: http://www.
marksizm.info/content/view/4046/.
2Там же.
3Там же.
4Там же.
66

ной форме социально-экономического устройства, чем частнокапи­
талистическая форма производства и общения людей1.
По его мнению, если же этого не случится и в России востор­
жествует капиталистическое производство, то огромное большин­
ство крестьян, то есть русского народа будет «превращено в наем­
ных рабочих и, следовательно, экспроприировано путем предва­
рительного уничтожения его коммунистической собственности»2.
Как подчеркивал Маркс, здесь нельзя сбрасывать со счетов реаль­
но существующие негативные факторы, грозящие общине. Это пре­
жде всего сохранение помещичьей собственности на лучшую зем­
лю, постоянно усиливающаяся государственная и капиталистиче­
ская эксплуатация общины со стороны новых буржуазных «столпов
общества», низкая производительность традиционного общинного
труда и другие негативные факторы «нового времени».
Таким образом, исходя из сказанного, у русской общины остает­
ся только один шанс на выживание — совершение как можно рань­
ше социальной революции, которая вдохнет в общину новую жизнь,
превратив ее в «точку» или «отправной пункт» социалистического
преобразования и возрождения России. Вот подлинные слова Мар­
кса по этому поводу: «С одной стороны, „сельская община" почти
доведена до края гибели; с другой — ее подстерегает мощный заго­
вор, чтобы нанести ей последний удар. Чтобы спасти русскую общи­
ну, нужна русская революция»3.
Повторим еще раз, общий вывод Маркса из письма Вере Засу­
лич условен: только тогда русская община может стать отправной
точкой отсчета в социалистическом преобразовании России, если в
ней произойдет социалистическая революция. Если же русские ре­
волюционеры совершить ее не смогут, русская община распадется
под влиянием капиталистического развития и тех социальных сил,
которые в этом заинтересованы.
Как показала история XIX века, народники, делающие ставку на
общину, не сумели использовать имеющийся у них единственный
шанс на превращение России в социалистическую страну. Как из­
1 Маркс писал, ссылаясь на одно го американско го писателя, которого, по его
словам, «никак нельзя заподозрить в революцион ных тенденциях»: «„Новый строй",
к которому идет современное общество, „будет возрождением (a revival) в более со­
вершенной форме (in a superior form) общества архаического типа". Итак, не следует
особенно бояться слова „архаический"». См.: Разные варианты письма Карла Маркса
Вере Засулич. URL: http//www.marksizm.info/content/view/4046/.
2Там же.
3 См.: Разные варианты письма Карла Маркса Вере Засулич. URL: http//www.
marksizm.info/content/view/4046/.
67

вестно, их тактика индивидуального террора не дала необходимого
результата: в итоге предполагаемой революции в XIX веке не про­
изошло. Поэтому силы разрушения общины, исходящие от помещи­
ков и капиталистов, о которых предупреждал Маркс, взяли вверх, и
страна стала развиваться по капиталистическому пути со всеми его
классовыми антагонизмами, кризисами, войнами и революциями.
Со временем стало ясно, что анализ Маркса, проведенный в
«Капитале» по отношению к капиталистической Англии, оказал­
ся верным не только для стран Западной Европы, но и для самой
пореформенной России. В этом смысле фразу Маркса «de te fabula
narrator!» теперь можно было отнести и к странам Восточной Евро­
пы, и к России, что нашло, на мой взгляд, свое отражение в преди­
словии ко второму русскому изданию Коммунистического манифе­
ста 1882 года, подписанного не только Энгельсом, но и Марксом1.
После смерти Маркса эту позицию неоднократно подтвер­
ждал Энгельс, начав работать над подготовкой к изданию второго
и третьего томов «Капитала», оставленных Марксом в разрознен­
ных рукописях. Некоторые из этих рукописей, включая записки по
русской общине, к сожалению, не вошли в эти тома. Время покажет
справедливость его решений. Относится это и к тем текстам, кото­
рые подробно раскрывали конечные цели и идеалы рабочего дви­
жения. Вместе с тем профессиональная работа, проведенная Эн­
гельсом над этими томами, лишний раз показывает общность миро­
воззрения Маркса и Энгельса, которое, на мой взгляд, вполне зако­
номерно, а не случайно называется «марксизмом».
На рубеже XIX и XX веков марксизм стал распространяться по
всему миру. Нашел он своих последователей и в России. В одно вре­
мя он даже стал модным течением, понятия которого часто употреб­
ляли не только идейные выразители интересов рабочего класса, но
и представители либеральной интеллигенции, сводящие нередко
понимание марксизма к вульгарному экономизму. Однако увлече­
ние марксизмом у них было недолгим. С появлением Социал-демо­
1Вот его текст: «.. .Может ли русская община — эта, правда, сильно уже разру­
шенная форма первобытного общего владения землей — непосредственно перейти
в высшую, коммунистическую форму общего владения? Или, напротив, она должна
пережить сначала тот же процесс разложения, который присущ историческо му раз­
витию Запада?
Единственно возможный в настоящее время ответ на этот во прос заключается
в следующем. Если русская рево люция послу жит сигналом пролетарской рево лю­
ции на Западе, так что обе они дополнят друг друга, то современная русская общин­
ная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического
развития». См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 304-305.
68

кратической рабочей партии марксизм становится основным миро­
воззрением и идеологией российского рабочего класса.
В этой связи всестороннее осмысление закономерностей раз­
вития буржуазной России стало принадлежать уже не столько «ли­
бералам» и «народникам», сколько марксистам, и прежде всего та­
ким их выдающимся представителям, как Плеханов и Ленин. Но это
уже совсем другая история, о которой подробнее пойдет речь в
других текстах книги.
Г. Водолазов
Предтечи революции и социализма в России
Октябрь как проблема
Октябрь— сложное и внутренне противоречивое явление,
содержащее в себе разные альтернативы и интенции. Две основ­
ные: одна — народно-демократическая, ставящая задачу удовле­
творения материальных и духовных потребностей народа, созда­
ния системы народоправства, демократической власти трудящихся;
другая — делающая акцент на насилии как способе решения всех
проблем и толкающая общество к антидемократическому, тотали­
тарному режиму государственной власти.
И две основные социальные силы, питавшие эти тенденции.
Одна — политически и культурно развитые рабочие, типа, условно
говоря, Ивана Бабушкина, Якова Дубровинского, Александра Шляп­
никова. И другая — Шариковы, Швондеры, герои платоновских по­
вестей, ограниченные, малокультурные, примитивно мыслящие
люди, понимающие «социализм» как казарму военно-коммунисти­
ческого типа («казарменным коммунизмом» называл Маркс подоб­
ную систему взглядов).
В революционных событиях 1917 года они шли вместе, плечом
к плечу. Они вместе боролись за изменение ситуации в стране, за
улучшение жизни простых людей, угнетенных и униженных в рома­
новской России. Но по-разному видели будущее и способы борьбы
за него.
Это противоречие культурно развитых сил революции и рево­
люционной (но темной, но культурно неразвитой) массы зримо про­
явилось уже в первые Октябрьские дни. «Ужас! — восклицал один
из большевистских лидеров в дни переворота. —
Наши революци­
онные рабочие в Зимнем на „Рафаэле" колбасу режут...» И этот зна­
69

менитый эпизод с Луначарским, одним из лидеров просвещенных
революционных сил, описанный Джоном Ридом: «15 (2) ноября ко­
миссар народного просвещения Луначарский разрыдался на засе­
дании Совета народных комиссаров и выбежал из комнаты с кри­
ком: „Не могу я выдержать этого! Не могу я вынести этого разруше­
ния всей красоты и традиции..."
Вечером в газетах появилось его заявление об отставке:
„Я только что услышал от очевидцев то, что произошло в М о­
скве.
Собор Василия Блаженного, Успенский собор разрушаются.
Кремль, где собраны сейчас все важнейшие художественные сокро­
вища Петрограда и Москвы, бомбардируется. Жертв тысячи. Борь­
ба ожесточается до звериной злобы. Что еще будет? Куда идти даль­
ше? Вынести этого я не могу. М оя мера переполнена. Остановить этот
ужас я бессилен. Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума,
нельзя. Вот почему я выхожу в отставку из Совета народных комисса­
ров. Я сознаю всю тяжесть этого решения, но я не могу больше..."».
Не мелочи, не пустяки, не какие-то второстепенные мировоз­
зренческие частности разделяли эти две революционные силы.
«Звериная злоба», выливающаяся в «тысячи жертв»,—
на одной
стороне. И абсолютное неприятие этого — на другой.
Конечно, у интеллигентнейшего Анатолия Васильевича немно­
го сдали нервы. И более стойкие его соратники упросили Луначар­
ского остаться: предстоит борьба не только с силами монархии и
капитала, но и внутри революционной массы — с темнотой, неве­
жеством и жестокостью ее участников. И дезертировать с этого, ста­
новившегося все более главным участка борьбы культурным деяте­
лям революции непозволительно.
Собственно, после окончания Гражданской войны, после по­
беды над силами контрреволюции решался кардинальный вопрос
дальнейшего социального развития страны: кто будет определять
маршрут движения России — «Бабушкины» и «Шляпниковы» (под­
держиваемые «Луначарскими») или невежественная и «злобная»
масса Швондеров и Шариковых (науськиваемая и поощряемая по­
литиками, которые впоследствии составят сталинскую команду).
Количественный перевес был, увы, на стороне последних. Но
была одна политическая фигура, которая в программных установ­
ках и реальной деятельности обеспечивала доминирование куль­
турных революционных сил. Этой фигурой в начале 1920-х годов
был В. И. Ульянов (Ленин). Его, как он однажды выразился, «корен­
ной» пересмотр взглядов на социализм, связанный с разработан­
ной им Новой экономической политикой, его критика «леваков»
70

(работа «Детская болезнь „левизны" в коммунизме»), его послед­
ние статьи (называемые «политическим завещанием»), в центре ко­
торых нэп, кооперация, культурная революция, наметили основные
контуры будущего Культурного Социализма. «Культура» стала все-
определяющим словом-паролем Нового Социализма. И постепен­
но к этим позициям «просвещенного социализма» подтягивались
Николай Бухарин (пересмотревший свои позиции начала 1920-х го­
дов, периода написанной им с Преображенским «Азбуки коммуниз­
ма»), Леонид Красин, Алексей Рыков, Михаил Томский, Анатолий Лу­
начарский...
Но в 1924 году умер Ленин. И силы, влияние Культурного Со­
циализма были катастрофически ослаблены. Сталинская команда
Швондеров брала постепенно всю полноту власти. Члены так назы­
ваемой «ленинской гвардии» расстреливались в подвалах Лубян­
ки или гибли за колючей проволокой ГУЛАГа. Ленинское политиче­
ское завещание было затоптано сворой получивших безраздельную
власть казарменных псевдокоммунистических бюрократов. Надеж­
ды на Культурный Социализм угасали.
Сталинский «социализм» не был действительным социализмом,
формацией, основанной на общественной собственности, социаль­
ном равенстве и народоправстве. Он был формацией, где собствен­
ностью реально владело и распоряжалось бюрократическое сосло­
вие. То была не общественная, а корпоративно-бюрократическая
собственность. Там не было «свободного труда». Там не было наро­
доправства, вся власть — и экономическая, и политическая — со ­
средоточивалась в руках бюрократического сословия; это была по­
литическая диктатура бюрократии.
Вообще эта формация была сложным образованием, со слож­
нейшим переплетением мотивов деятельности различных соци­
альных сил, с многовекторным историческим движением. Были
там — особенно в сфере культуры и в сфере массового, «низово­
го» политического сознания — и черты подлинно социалистиче­
ской деятельности, питавшиеся импульсами, порожденными сти­
хией массового освободительного движения в Октябре 17-го года.
Но дирижерская палочка, направлявшая и определявшая всю дея­
тельность социального «оркестра», была в руках класса бюрокра­
тии. Она, эта бюрократия (по-другому — «номенклатура») опреде­
ляла общее лицо системы и логику ее движения.
Любопытно, что уже на ранних стадиях функционирования
этой псевдосоциалистической, бюрократической системы (с кон­
ца 1920-х годов!), как было подмечено Юрием Лариным (известным
экономистом и политиком той поры, хорошо знакомым изнутри с
71

логикой той системы), бюрократическое сословие потянулось к бо­
гатству и обогащению и постепенно, потихоньку-полегоньку наце­
ливалось на то, чтобы превратить корпоративно-бюрократическую
собственность в частно-бюрократическую, на то, чтобы привати­
зировать блага и привилегии, привязанные к их бюрократическим
креслам. Отвязать бы их от этих кресел и привязать к себе, лично!
Перечисляя способы «деятельности частных капиталистов» в эпоху
нэпа, Юрий Ларин указывал на наличие их «соучастников» и «аген­
тов» в государственном аппарате. «В составе государственного ап­
парата, — фиксировал он, — был не очень широкий, не очень мно­
гочисленный, измеряемый, может быть, всего несколькими десят­
ками тысяч человек круг лиц, которые... служа в хозорганах... в то
же время организовали различные предприятия или на имя своих
родственников, компаньонов, или даже прямо на свое собственное.
А затем перекачивали в эти частные предприятия находившиеся в
их распоряжении государственные средства из государственных
органов, где они служили. Совершив такую перекачку, они обычно
оставляли вовсе госорганы и „становились на собственные ноги"».
«Под лжегосударственной формой существования частного капи­
тала, —
пишет он далее, —
я имею в виду то, когда частный пред­
приниматель развивает свою деятельность, выступая формально в
качестве государственного служащего, состоя на службе и получая
служебные полномочия... На деле тут имеется договор между ча­
стным поставщиком, частным подрядчиком, частным заготовителем
и государственным органом. Но формально этот поставщик, под­
рядчик, заготовитель и т. д., считаясь государственным служащим,
действует не от своего имени, а от имени госучреждения... Одним
словом, он пользуется всеми преимуществами, принадлежащими
государственному»1.Так корпоративно-бюрократическая (государ­
ственно-бюрократическая) собственность рождала тенденцию сво­
его перерастания в государственно-капиталистическую.
А к середине 1930-х годов эта тенденция уже становилась все
более преобладающим мотивом деятельности значительной час­
ти правящей бюрократии. И это блистательно (хотя и с вполне по­
нятной горечью) зафиксировал один из главных творцов Октября,
к тому времени вышвырнутый этой самой бюрократией из страны,
Л. Д. Троцкий. Вот эти его глубоко пророческие характеристики: «Ко­
гда же напряжение отошло и кочевники революции перешли к осед­
лому образу жизни... в них пробудились, ожили и развернулись обы­
1См.: Ларин Ю. Частный капитал в СССР / Антология экономи ческой классики.
Т. 2. М., 1993. С. 446.
72

вательские черты, симпатии и вкусы самодовольных чиновников. Не
было ничего противоречащего принципу партии. Но было настрое­
ние моральной успокоенности, самоудовлетворенности и триви­
альности... Шло освобождение мещанина в большевике (выделение
мое. —
Г. В.)». «Если сейчас (в 1930-е годы. —
Г. В.)... она (номенкла­
тура. —
Г.В.) сочла возможным ввести чины и ордена, —
замечает
Троцкий, — то на дальнейшей стадии она должна будет неминуемо
искать для себя опоры в имущественных отношениях. Можно воз­
разить, что крупному бюрократу безразлично, каковы господствую­
щие формы собственности, лишь бы они обеспечивали ему необ­
ходимый доход. Рассуждение это игнорирует не только неустойчи­
вость прав бюрократа, но и вопрос о судьбе потомства. Новейший
культ семьи не свалился с неба. Привилегии имеют лишь половину
цены, если нельзя оставить их в наследство детям. Но право заве­
щания неотделимо от права собственности. Недостаточно быть ди­
ректором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой
решающей области означала бы превращение ее в новый имущий
класс»1.Об этом же, о процессе «освобождения мещанина в больше­
вике», повествовал Маяковский — в «Клопе» и «Бане».
А уж 1970-е годы, годы «брежневизма», были годами полного
разложения государственно-бюрократической формации, годами
исчерпания ею всякого исторически прогрессивного содержания, и
одновременно — «золотым веком» для номенклатуры, приступив­
шей (пока под покровом партийных лозунгов и идеологического
трепа о том, что у нас «все — для человека») к скрытному массово­
му «первоначальному накоплению» богатств в своих руках (в проч­
ном, добавим, союзе с теневой, околопартийной экономикой, опор­
ными точками которой были «Управления делами» различных пар­
тийных и государственных органов).
При Горбачеве эта «номенклатурная приватизация», уже не
слишком таясь, шла бешено нарастающими темпами. В 1990-е годы
она уже была совершенно легализована. И превратилась в олигар­
хический шабаш.
Иначе говоря, «лихие девяностые» не только не были, как ино­
гда думают, прямой противоположностью сталинско-брежневской
системы, но были продолжением целого ряда специфических част­
нособственнических тенденций, формировавшихся в лоне государ­
ственно-бюрократического правления.
Противостоять этим двум родственным (хотя и обладающим сво­
ей существенной спецификой) системам и идеологиям по-настояще­
’ Троцкий Л. Д. Преданная революция. М., 1991. С. 210.
73

му способна лишь идеология Культурного (Демократического) Со­
циализма, основы которой формировались культурной, развитой
частью революционных масс в дни Октября и в первые годы после
его победы. Эта идеология, преследуемая, загоняемая в подполье,
тем не менее продолжала существовать и в сталинское лихолетье, и
в застойные брежневские времена. Достаточно назвать имена неко­
торых ее представителей, находивших способы под гнетом охрани­
тельно-бюрократической цензуры доводить идеи демократическо­
го, культурного социализма до своих соотечественников: Михаил
Лифшиц, Эвальд Ильенков, Александр Твардовский (и вся его «ко­
манда» «Нового мира»), Михаил Гефтер, Андрей Сахаров, Юрий Бур-
тин, Игорь Дедков, Татьяна Заславская, Кива Майданек, Юрий Кра­
син, Владимир Хорос, Евгений Плимак, Игорь Пантин, Вадим Межу-
ев, Георгий Багатурия, Солтан Дзарасов, Владислав Келле, Матвей
Ковальзон, Валентин Толстых, Борис Славин. И — более молодое по­
коление: Александр Бузгалин, Борис Кагарлицкий, Андрей Колганов,
Алла Глинчикова, Людмила Булавка... В общем, как говорил один
тургеневский герой, представитель нарождающегося в России осво­
бодительного движения, «нас не так мало, как вы полагаете...»
Демократический, культурный социализм (блистательно обо­
значенный Марксом как «реальный гуманизм») — в этом надежда и
спасение, в этом будущее России.
И, разрабатывая теорию «реального гуманизма» применитель­
но к современным условиям, очень важно будет внимательнейшим
образом проследить историю возникновения и развития идей куль­
турного социализма в их противостоянии с идеями псевдореволю-
ционной «бесовщины», на несколько десятилетий взявшими верх
в нашем Отечестве. Важно будет наглядно, убедительно разделить
эти два течения-антипода, недобросовестно объединяемых ради­
кально-либеральными идеологами в целях компрометации социа­
лизма вообще (и в первую очередь в его демократически-гумани-
стических формах).
Это большая задача, большая работа — на долгий срок. Мы хо­
тели бы ее начать несколькими весьма выразительными штрихами.
Чернышевский и Герцен: послание потомкам
Завет Чернышевского
Много глупостей понаписано о Николае Гавриловиче Черны­
шевском.
Одни (сегодня имя им — легион) с либерально-гуманистиче­
ским пафосом, негодующе пишут: «Чернышевский? Да это тот, ко­
торый „звал Русь к топору"! И закончились эти призывы топорами
кровавых сталинских репрессий. А ну его!».
74

Другие (оттертые на обочину идейно-политической жизни, а ко­
гда-то, в эпоху «реального социализма», — з аконодатели идеологи­
ческих мод) слегка примолкли, но продолжают в своих маргиналь­
ных изданиях тянуть свои старые песни: «Да, звал к топору. И пра­
вильно делал! Как же без революции?».
Глупости — и то, и другое. Ни к какому «топору» не звал Николай
Гаврилович. Наше время — это время сплетен. Текстов статей, книг
идейных оппонентов не читают. Свои суждения на них не основыва­
ют. Все время ссылаются на какие-то частные разговоры и косвен­
ные свидетельства. Вот кто-то там в эмиграции кому-то сказал, что
Ленин этому «кому-то» однажды якобы сказал, что он готов уничто­
жить 9/10 русского народа во имя остающейся 1/10 — и поднимает­
ся на основе этой «информации» вой: вот каков этот Ленин — кро­
вавый палач и ненавистник русского народа. Да у Ленина 55 томов
текстов, открытых для всеобщего чтения и обозрения! Ну откройте
их, ну найдите хотя бы отдаленный намек на вашу сплетню!
Мне хорошо понятна мотивация этих разносчиков сплетен. Тут
говорит их классовый, сословный интерес. Ну хочется представить
им дело так, что Колчак, Врангель — святые люди, ибо колчаковцы
видели в социальном неравенстве благо. А это — моральное оправ­
дание разносчикам сплетен, оправдание их богатств, награбленных
в «лихие 90-е». А вот ленинцы — это «мерзавцы», ибо выступают за
социальное равенство, требование которого ставит под угрозу мил-
лиардо-долларовые состояния современных колчаковцев! Тут лю­
бая сплетня желанна. Чего ж тут удивляться? Чего ж тут не понять?
Ну и социалист Чернышевский, который Ленина «всего перепа­
хал», конечно же, у них из разряда извергов кровавых: к топору, гад,
звал Россию.
Оставьте же, наконец, вы эту сплетню, господа хорошие. Давно
доказано и передоказано серьезными историками, бережно отно­
сящимися к фактам, что фраза о «топоре» принадлежит деятелю из
того круга людей, к которым Чернышевский относился с большим
подозрением и нескрываемой иронией1.
Так что же, спросите вы, Чернышевский был вообще против ре­
волюционной борьбы, против революции?
1 Вот где о пресловутых «топорах». П. Г. Заичневский, прокламация «Молодая
Россия» (1862): «Скоро, скоро наступит день, когда мы... двинемся на Зимний дво­
рец истребить живущих там... Мы издадим один крик:„в топоры " и... тогда бей им­
ператорскую партию, не жалея, как не жалеет она нас теперь». И «Письмо из провин­
ции» («Колокол», 1860): «К то пору зовите Русь!». (В. Кантор: «Сейчас уже ни для кого
не секрет, что автором этого страшно го письма был Огарев».)
75

Да, отвечаю я, он действительно хотел бы избежать револю­
ции. Но не с помощью идиотских уверений, свойственных и неко­
торым нашим современникам, что «лимит на революции исчерпан».
Его позиция — другая. Исключительно глубокая и в высшей степени
поучительная для нынешнего поколения людей, готовящихся пре­
образовать Россию.
Вот его, по сути, Завещание. По нему и следует судить-рядить о
Чернышевском.
Впрочем, для него оно не было «Завещанием». Оно стало та­
ковым, по сути. Дело в том, что через пару месяцев его деятель­
ность была пресечена. По сфабрикованному подлогу Чернышев­
ский был приговорен судом «гуманного» императора Александра II
к 14 годам каторги. По сути, это была форма убийства оппозицион­
ного журналиста, террористический акт самодержавного государ­
ства. «Чернышевский был вами выставлен к столбу, — откликнулся
на этот варварский приговор Герцен, —
а вы, а Россия на сколько
лет останетесь привязанными к нему. Проклятье вам, проклятье —
и, если возможно, месть!» И — дальше: «неужели никто из русских
художников не нарисует картины, представляющей Чернышевско­
го у позорного столба? Этот обличительный холст будет образ для
будущих поколений и закрепит шельмование тупых злодеев, при­
вязывающих мысль человеческую к столбу преступников, делая его
товарищем креста»1.
«Завещание» Чернышевского называлось «Письма без адреса».
Хотя адрес легко угадывался: Александр II. Это был очень серьез­
ный и очень ответственный разговор с Властью.
Начинается он с очень откровенной и ясной обрисовки диспо­
зиции: «Милостивый государь! Вы недовольны нами. Это пусть бу­
дет как вам угодно: над своими чувствами никто не властен, и мы
не ищем ваших одобрений. У нас другая цель, которую, вероятно,
имеете и вы: быть полезными русскому народу. Стало быть, не от
нас вы и не от вас мы должны ждать настоящей признательности за
ваши и наши труды»2.Итак, он идет на переговоры с Верховным пра­
вителем, но не рядится в тогу его советчика. Он не скрывает: мы по
разные стороны баррикад. Но обстоятельства жизни русского на­
рода и наше с вами в них положение складываются таким образом,
что нам с вами придется сесть, что называется, за стол переговоров.
Мы обязательно должны объясниться, мы должны понять предгро­
зовую ситуацию, в которой оказалось российское общество и мы с
1Герцен А. И. Сочинения в девяти томах. Т. 8. M., 1958. С. 210.
2Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. в пятнадцати томах. T. X. С. 90.
76

вами, как его часть. Иначе — Беда. Беда — и народу, о котором мы
с вами так печемся, и вам, властителям, и нам, партии просвещения,
партии русской демократической интеллигенции. Легкого, просто­
го выхода из этой ситуации нет. «Вы сваливаете вину своих неудач
на нас; некоторые из нас винят в своих неудачах вас. Как хорошо бы
оно было, если б эти некоторые из нас или вы были правы в таком
объяснении своих неуспехов. Тогда задача решалась бы очень лег­
ко устранением внешнего препятствия успеху дела». И дальше —
главное (что стоит выделить жирным шрифтом): «Но грустно то, что
никакие наши действия против вас или ваши против нас не мо­
гут привести ни к чему полезному». Почему же? «Апатичен оста­
ется народ: какой же результат могли бы произвести ваши заботы
или наши хлопоты о его пользах, хотя бы вы или мы и остались на
поле действия одни?»1 «Народ не думает, чтобы из чьих-нибудь за­
бот о нем выходило что-нибудь полезное для него»2. Но однажды
под давлением жизненных тягот он вынужден будет подняться на
свою защиту — такая развязка событий чревата...
И далее — центральное место статьи:
«Когда люди дойдут до мысли: „ни от кого другого не могу я
ждать пользы для своих дел", они непременно и скоро сделают вы­
вод, что им самим надобно взяться за ведение своих дел. Все лица
и общественные слои, отдельные от народа, трепещут этой ожи­
даемой развязки (то есть революции. —
Г.В.). Не вы одни, а также и
мы желали бы избежать ее. Ведь между нами также распростране­
на мысль, что и наши интересы пострадали бы от нее, даже тот из
наших интересов, который мы любим выставлять как единственный
предмет наших желаний, потому что он совершенно чист и бескоры­
стен, —
интерес просвещения. М ы думаем: народ невежествен, ис­
полнен грубых предрассудков и слепой ненависти ко всем отказав­
шимся от его диких привычек. Он не делает никакой разницы между
людьми, носящими немецкое платье; с ними со всеми он стал бы по­
ступать одинаково. Он не пощадит и нашей науки, нашей поэзии, на­
ших искусств; он станет уничтожать всю нашу цивилизацию.
Потому мы также против ожидаемой попытки народа сло­
жить с себя всякую опеку и самому приняться за устройство своих
дел. Нас так ослепляет страх за себя и свои интересы, что мы не хо­
тим даже рассуждать, какой ход событий был бы полезнее для само­
го народа, и мы готовы для отвращения ужасающей нас развязки за­
быть все: и нашу любовь к свободе и нашу любовь к народу.
1Чернышевский H. Г. Поли. собр. соч. в пятнадцати томах. T. X. С. 91.
2Там же.
77

Под влиянием этого чувства обращаюсь к вам, милостивый го­
сударь, с изложением моих мыслей о средствах, которыми можно
отвратить развязку, одинаково опасную для вас и для нас» (курсив
всюду наш. —
Г.В.у.
Тут-то и изложена вся суть дела. Чернышевский против рево­
люционного способа разрешения социального тупика, ибо резуль­
тат будет печален для всех — и «для вас», и «для нас», и «для само­
го народа». Он пытается разъяснить это правящим силам, склоняя
их к принятию необходимых шагов навстречу народным интере­
сам. И вместе с тем мало рассчитывает на успех этой своей попыт­
ки — слишком силен эгоизм сословия, стоящего у власти. Эгоизм
этот отбивает даже чутье опасности, которая грозит самому этому
сословию. Да, Чернышевский осознает: слишком ничтожны шансы
достучаться до разума власть имущих. И все же он делает эту поч­
ти безнадежную попытку: а вдруг хоть что-то прочистится в мозгах
правящих. И, во всяком случае, он сделал все, что мог, для цивили­
зованного (не кровавого) разрешения социальных противоречий.
Он предупредил. Не внемлите — получите революционное потря­
сение, когда всем мало не покажется.
Короче: Чернышевский не зовет ни к «топорам», ни к револю­
ции. Но вся политика правящего слоя такова, что она (эта полити­
ка!) подготавливает революционный взрыв. И в случае, если это
все-таки произойдет, то задача партии прогресса, «партии Черны­
шевских», будет не в том, чтобы проклинать начавшуюся против ее
воли революцию, а попытаться ввести ее в более или менее циви­
лизованное русло.
Герцен против Бакунина: нельзя «шагать
из первого месяца беременности в девятый»
Завещание Герцена.Оно, как и у Чернышевского, — в письмах-
статьях. Только не к Верховному правителю России, а — «К старому
товарищу». То есть к Михаилу Бакунину, с которым они вместе, с мо­
лодых лет, шли, связанные единой страстью революционного пре­
образования России. И вот в конце жизни Герцен итожит их опыт
деятельности, прокладывая широкий водораздел между собой и
своим старым другом и предлагая читателю выбирать, по какую сто­
рону водораздела готов он встать.
Выбирая ту или другую сторону, надо очень внимательно при­
смотреться к тому различению пространств, как оно представляет­
ся Герценом. Надо поосновательнее вникнуть в тонкости герценов-
1Чернышевский H. Г. Поли. собр. соч. в пятнадцати томах. T. X. С. 92.
78

ского письма. Иначе можно чересчур грубо, примитивно, упрощен­
но понять описываемое Герценом различие позиций. Что уже не раз
случалось в герценоведении, когда суть этих разногласий видели в
отходе Герцена от прежних своих идеалов — идеалов революции и
социализма, по какой причине и возникала его острая критика Ба­
кунина, остававшегося на позициях революционера-социалиста.
В общем: мирно настроенный, склонный к либерализму просвети­
тель против страстного революционера и социалиста.
Ничто не может быть примитивней такой оценки. Дело совсем,
совсем в другом. Великого человека, —
сказал как-то Плеханов о
Белинском, —
легче не понять, чем понять. «Легче» — ибо содер­
жание его писаний кажется легко схватываемым. Но не заблуждай­
тесь. За внешней простотой у «великих» — глубокое, скрытое от по­
верхностного взгляда содержание, что называется, с двойным, а то
и тройным дном. Не просто пробиться к этим глубинам. Придется
пустить в ход всю свою эрудицию, свою интеллектуальную энергию.
«Легче не понять» — это и о Герцене. Попробуем же, осторожно и
аккуратно двигаясь по тексту его статьи, понять истинные смыслы
его утверждений.
Начнем с того, что его расхождения с Бакуниным совсем не по
линии «социализм» — «не социализм». Нет, пишет Герцен, «нас зани­
мает один и тот же вопрос». И «конечное разрешение» его (то есть
достижение рубежа социалистических идеалов) «у нас обоих одно».
«Ни ты, ни я, мы не изменили наших убеждений» в главном; «дело
между нами вовсе не в разных началах и теориях, а в разных мето­
дах и практиках, в оценке сил, средств, времени, в оценке историче­
ского материала»1.
И в чем же суть отмеченных Герценом разногласий? «Ты, — об­
ращается он к Бакунину, —
рвешься вперед по-прежнему со стра­
стью разрушения... Я не верю в прежние революционные пути...»
(там же, с. 410). Ну вот, сделает быстрый вывод простодушный чита­
тель, Бакунин верит в революционные средства борьбы, Герцен —
нет. Но вчитайтесь в текст Герцена повнимательней. Он не верит
лишь в прежние революционные пути. Вы понимаете — в «преж­
ние»! У него складываются новые, отличные от прежних, представ­
ления о революционно-преобразовательной деятельности. В этом
суть дела.
И каково же содержание этой новизны? В основе прежних ре­
волюционных представлений лежит идея радикального насилия, ло­
мающего старый социальный мир и созидающего новый мир соци­
' Герцен А. И. Сочинения в девяти томах. Т. 8. М., 1958. С. 399.
79

ального равенства. И такой революционный радикализм, в общем-
то, понятен. «Медленность, сбивчивость исторического хода нас
бесит и душит, она нам невыносима». Эта-то «невыносимость» и по­
рождает страстное желание ускорить исторический процесс, «и мно­
гие из нас... торопятся и торопят других» (с. 400). Но опыт этих стра­
стных порывов (в которых Герцен принимал ту или другую степень
участия) вынудил его уточнить ряд своих теоретических постулатов.
Он пишет, к примеру, о «тяжелых испытаниях» революцион­
ных событий 1848 года, об этом «примере кровавого восстания, в
минуту отчаяния и гнева сошедшего на площадь». И какие из него
извлекаются уроки? С одной стороны, хотя восставшие были сме­
лы и самоотверженны, но оказалось, что у них, по сути, «нет знаме­
ни». И «что было бы, — задается вопросом Герцен, — если б побе­
да стала на сторону баррикад?». Поскольку у восставших не было
«ни одной построяющей, органической мысли», то их «экономиче­
ские промахи, не косвенно, как политические, а прямо и глубже ве­
дут к разорению, к застою, к голодной смерти». Иначе говоря, поды­
тоживает он, «насилием» — без ясных программ преобразований,
без опоры на массовые социальные силы — новый, лучший мир не
создать. «Подорванный порохом весь мир буржуазный, когда уля­
жется дым и расчистятся развалины, снова начнет с разными изме­
нениями какой-нибудь буржуазный мир», м ир новых форм насилия
(с. 400-401).
В общем, «хотели взять грудью, усердием, отвагой и шли зря, на
авось». А «на авось», без ясно продуманных программ преобразова­
ний, без масс, готовых биться за эти программы, победить и постро­
ить новый, лучший мир невозможно. Более того, «сплоченный в
одну дружину, мир консервативный побил его (восстание. —
Г.В.) —
и следствие этого было... ретроградное движение» (с. 400). То есть
выступление «на авось» не только не продвигает общество по пути
прогресса, но даже провоцирует «ретроградное движение» — по­
гружающее общество в более глубокую социальную трясину.
«Мы на авось не пойдем» — таков вступительный тезис Герце­
на в его новую социально-преобразовательную стратегию (с. 401).
Ну, а если не «на авось», то как?
Начнем с центрального тезиса. Задолго до булгаковского про­
фессора Преображенского Герцен знал, что «разруха» — не во внеш­
нем обстоятельствах, а прежде всего в «головах человеческих». Гер­
цен создал афоризм-шедевр, афоризм, вобравший в себя основную
идею герценовской теории: «Нельзя людей освобождать в наруж­
ной жизни больше, чем они освобождены внутри» (с. 414). Тут в
80

свернутом, «геномном» виде — вся философия социально-преобра­
зовательной деятельности: нацеливаясь на преобразование соци­
ального бытия, озаботьтесь подготовкой к этому человеческих го­
лов, сознания людей. Если сознание, а точнее, политическая куль­
тура масс будет монархическая, тоталитарная, патерналистская, то
какие бы вы ни вводили «демократические» институты, структуры
и процедуры, патерналистские установки народа в конечном сче­
те переиначат их, наполнят далеко не демократическим содержани­
ем. Эту закономерность в забавной образной форме выразил один
из недавно ушедших политиков: «Строим новую политическую пар­
тию: на „входе" закладываем „демократические", толерантные прин­
ципы, а „на выходе" —
опять КПСС». И он же: «Начинаем конвер­
сию: „на входе" — заготовки кастрюль, сковородок, а „на выходе" —
опять автомат Калашникова».
Хотите осуществления прогрессивных социально-политиче­
ских преобразований — трудитесь в сфере политической культуры
людей, воздействуйте на человеческие головы. Причем относитесь
к людям не как к пассивному «объекту» воздействия. Постарайтесь
понять их как активных субъектов истории — с их чаяниями, на­
деждами, интересами, культурными установками и политическими
ориентирами. «Народное сознание, — пишет Герцен, — так, как оно
выработалось, представляет естественное, само собой сложив­
шееся... произведение разных усилий, попыток, событий, удач и не­
удач людского сожития, разных инстинктов и столкновений — его
надобно принимать за естественный факт... —
изучая его, овладе­
вая им и направляя его же средства сообразно нашей цели» (с. 400).
«Народное сознание», «политическая культура» масс — это объек­
тивная данность, это важнейший фактор социально-преобразова­
тельной деятельности. И они не поддаются легкому и быстрому пре­
образованию. Конечно, хотелось бы побыстрее и поосновательнее
«внести» прекрасные идеи и идеалы в головы «обиженных и угне­
тенных». Но что делать? «Знание и понимание не возьмешь никаким
coup d'état (государственным переворотом, силой. —
Г.В.) и ника­
ким coup de tête (наскоком. —
Г. В.)» (с. 400). «Излечение от предрас­
судков, —
пишет далее Герцен, — - медленно, оно имеет свои фазы
и кризисы» (с. 402). Насилие тут бессильно, скоропалительность —
неэффективна и опасна. Это не означает, что невозможно активно
влиять на ситуацию в сфере общественного сознания, в простран­
стве политической культуры. Нет, «ускорять внутреннюю работу»
можно и нужно. «Сомнения нет, что акушер должен ускорять, облег­
чать, устранять препятствия, но в известных пределах — их трудно
81

установить и страшно переступать» (с. 400). Но, во всяком случае,
тут нельзя — и снова запоминающийся герценовский афоризм: тут
нельзя «шагать семимильными сапогами из первого месяца бере­
менности в девятый» (с. 400).
И далее слывший (и не без основания) за радикального (рево­
люционного) деятеля Герцен пишет шокирующую с революционной
точки зрения фразу, и пишет ее не без некоторого вызова и даже
гордости: «Я нисколько не боюсь слова „постепенность", опошлен­
ного шаткостью и неверным шагом разных реформирующих вла­
стей. Постепенность так, как непрерывность, неотъемлемы всякому
процессу разумения. Математика передается постепенно, от чего
же конечные выводы мысли и социологии могут прививаться, как
оспа, или вливаться в мозг так, как вливают лошадям сразу лекарст­
ва в рот?» (с. 407). Да, Герцен отдает себе отчет, что эти мысли звучат
необычно, даже кощунственно для традиционного революционно­
го уха: «Высказать это в том кругу, в котором мы живем, требует если
не больше, то, конечно, не меньше мужества и самостоятельности,
как брать во всех вопросах самую крайнюю крайность» (с. 410).
И ему достало на это мужества. И добавлю: его программа не
стала от этого менее революционной. Просто она не в духе преж­
них революционных установок. Она стала революционной на но­
вый лад.
Она, повторяю, не перестала быть революционной, ибо оста­
лась нацеленной на коренное (то есть революционное) преобразо­
вание общественных отношений. В ней просто предложены иные
способы осуществления прежней задачи. Способы, ведущие к ее
действительному, а не иллюзорно-утопическому решению.
И три момента этой по-новому революционной программы
особенно важны и имеют особо важное значение для современной
социально-преобразовательной деятельности.
Первое. «Новый водворяющий порядок, —
пишет Герцен, —
должен являться не только мечом рубящим, но и силой хранитель­
ной. Нанося удар старому миру, он не только должен спасти все,
что в нем достойно спасения, но оставить на свою судьбу все не ме­
шающее, разнообразное, своеобычное. Горе бедному духом и тоще­
му художественным смыслом перевороту, который из всего былого
и нажитого сделает скучную мастерскую, которой вся выгода будет
состоять в одном пропитании, и только в пропитании» (с. 405). Из
этих слов встают очертания нового облика социализма, не сводя­
щего все к проблеме «пропитания». Социализма, богатого духом и
художественным смыслом. Способного сохранять все богатство ми­
82

ровой культуры, выработанной человечеством на протяжении мно­
гих веков. Социализм Герцена не рвет связь времен, он укрепляет и
развивает ее.
Второе. Герцен, как и Чернышевский, никого не успокаивает
насчет возможных в будущем революционных преобразований. Он
не дает гарантии, что будущее обойдется без революций. Он, как и
Чернышевский, хотел бы их избежать. И так же, как Чернышевский,
предупреждает: мир «капиталистов и собственников» должен пой­
ти на уступки интересам рабочих, найти формы «сделок» и реформ,
облегчающих положение рабочего сословия. «А не пойдет (на ре­
формы) — тем хуже для него, он сам себя поставит вне закона — и
тогда гибель его отсрочится только на столько, насколько у нового
мира нет сил» (с. 406).
И третье. Чтобы «гибель» этого мира наемного рабства не при­
вела к гибели общества в целом, чтобы под его обломками не была
размолота мировая культура, нужно, чтобы субъект преобразова­
ния социального мира был на уровне современной цивилизации,
современной культуры. Чтобы субъект этот был способен сохра­
нить и преумножить производительные силы человечества. Нуж­
на поэтому неустанная и титаническая работа передовых людей по
формированию нового общественного сознания, новой политиче­
ской (и общей) культуры народных масс. И тут — вещие слова-за ­
веты о специфике наступающей предреволюционной эпохи: «Наше
время — именно время окончательного изучения, того изучения,
которое должно предшествовать работе осуществления так, как
теория паров предшествовала железным дорогам» (с. 401). Иначе
говоря, Герцен провозглашает начало эпохи нового Просвещения,
подобной эпохе французских просветителей, сочинения которых,
идеи которых предваряли Великую французскую революцию кон­
ца XVIII века.
«Просвещение», деятельность в сфере «слов» — разочарован­
но протянут радикально настроенные люди, читая эти призывы Гер­
цена. Таких «радикалов», иронизирующих по поводу «просвеще­
ния», хватает во все эпохи. Немало их было и во времена Герцена.
Эти «нетерпеливые люди» наседали на него. «Время слова, —
цити­
рует их инвективы Герцен, — прошло; время дела наступило». И зна­
менитая герценовская отповедь: «Как будто слово не есть дело? Как
будто время слова может пройти? Враги наши никогда не отделя­
ли слова и дела и казнили за слово не только одинаким образом, но
часто свирепее, чем за дело» ( с. 411 -412).
Запомним же, крепко запомним эти слова нашего великого
предшественника.
83

А. Колганов
Предреволюционный кризис
РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Октябрьская революция стала следствием затяжного общест­
венного кризиса, условия которого нарастали в Российской Импе­
рии длительное время. Противоречия, определившие собой разви­
тие этого кризиса, уже привели к Первой русской революции 1905—
1907 годов. Однако революция 1905 года не разрешила вызвавших
ее коренных противоречий. Главными из них были: конфликт между
мелким крестьянским и крупным помещичьим землевладением; низ­
кая продуктивность мелкого крестьянского хозяйства и значитель­
ной части помещичьих имений; ограниченность прав, тяжелые усло­
вия труда и низкий уровень доходов как крестьянства, так и рабоче­
го класса; отставание в промышленном развитии от более развитых
держав; политическое неравноправие населения в условиях сущест­
вования сословной монархии. Российская Империя представляла со­
бой один самых реакционных политических режимов в Европе.
На селе происходили многочисленные голодовки, особенно тя­
жело затрагивавшие многочисленную группу малоземельных кре­
стьян. Младенческая смертность и смертность от основных инфек­
ционных заболеваний в России была выше, чем в самых отсталых
европейских странах1.Известна людоедская фраза одного из мини­
стров финансов царского правительства, Вышнеградского, об экс­
порте хлеба: «недоедим, но вывезем». Мало кто знает, правда, что
Вышнеградский, узнав о действительных масштабах крестьянских
голодовок, издал указ, останавливающий вывоз хлеба, и предло­
жил для борьбы с голодом временно ввести прогрессивный налог
на богатых. Однако эта мера была отвергнута придворными круга­
ми, а запрет на вывоз вскоре отменен2.
Весьма показательную картину дает анализ использования до­
ходов, полученных российскими предпринимателями и землевла­
дельцами от продажи хлеба за рубеж. Так, в 1907 году доход от
хлебного экспорта достиг 431 млн руб. Из этой суммы 180 млн было
’ См. подробнее: Как жилось крестьянам в царской России. URL: http:// scisne.
net/a-197.
2 Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социал ь но-эко номи че­
ской истории России. Конец X V — начало XX века. —
Екатеринбург: Издательство
УГГУ, 2005.
84

израсходовано на покупку предметов роскоши. Немалая часть —
140 млн руб. —
была потрачена за границей на курортах, в казино,
на покупку недвижимости. Реинвестировано в Россию было лишь
58 млн руб.1
При этом по урожайности Россия значительно отставала от
других стран, в том числе и импортеров российского хлеба. В 1909-
1913 годах средняя урожайность в России составляла лишь 45 пудов
с десятины, тогда как в Дании — 195 пудов, в Германии — 152 пуда,
во Франции — 90 пудов2. Отставала Россия по этому показателю и
от экспортеров зерна — Канады, Аргентины, США. Это и неудиви­
тельно: отношение мощности механических двигателей, применяв­
шихся в сельском хозяйстве и в обслуживавших его предприятиях,
к живой рабочей силе (человека и животных) было: в России — 24%;
в Англии — 152%, в Германии — 189%, в Соединенных Штатах Аме­
рики — 420%3.
Промышленность России, несмотря на довольно быстрый рост,
также сильно отставала от более развитых стран. Так, в 1913 году в
России было добыто угля 29 млн т, во Франции — 41 млн т, в Герма­
нии— 277млнт,вАнглии— 292млнтивСША— 508млнт.Втом
же году в России было выплавлено чугуна 4,2 млн т, во Франции —
5,2 млнт,вАнглии— 10,4млнт,вГермании— 19,3млнтивСША—
31 млн т4.
Накануне Первой мировой войны произошел новый всплеск
протестного рабочего движения. Ленский расстрел 1912 года (250
убитых, 270 раненых) в ответ на забастовку рабочих приисков «Лен-
зото» вызвал волну протестных стачек по всей стране с числом уча­
стников около 300 тыс. чел. Общее число стачечников в 1912 году
составило около миллиона, в 1913— 1272 тыс. чел., а только за
первое полугодие 1914 года — около полутора миллионов. В июне
1914 года во время 30-тысячной стачки нефтяников в городе Баку
было объявлено военное положение. После обстрела 4 июля поли­
цией на Путиловском заводе в Петербурге митинга солидарности с
рабочими Баку в столице к 8 июля забастовало до 150 тыс. рабочих.
Участились схватки с полицией, на Нарвской и Выборгской стороне
1 Нефедов С.А. Опричинах Русской революции // Малинецкий Г. Г., Коро-
таев А. В. (Ред.). Проблемы математической истории: Основания, ин формационные
ресурсы, анализ данных. М.: URSS, 2009.
2См.: Шигалин Г. И. Военная эко номика в Первую мировую войну. М.: Воениздат,
1956. С. 134.
3Там же. С. 133.
4Там же. С. 137.
85

стали сооружаться баррикады, чего там не было даже в годы Пер­
вой русской революции.
Начало военных действий временно приостановило забасто­
вочную активность рабочих. Однако по мере развертывания во­
енных действий неразрешенные социально-экономические и по­
литические противоречия стали еще более обостряться. Стала вы­
являться неспособность монархии в достаточной мере обеспечить
армию оружием и боеприпасами. Эта ситуация закладывалась еще
в предвоенные годы. Так, программа накопления мобилизационных
запасов в 1913 году была выполнена, поэтому в 1914 году военное
ведомство почти прекратило заказы на вооружение. В результате
наиболее мощный Тульский завод вынужден был за несколько ме­
сяцев до войны свернуть свое производство, выпуская по несколь­
ку винтовок в месяц. «Ничтожными нарядами последних перед вой­
ной лет, —
писал бывший начальник главного артиллерийского
управления царской армии Маниковский, — было почти совсем за­
глушено с большим трудом развивавшееся производство на многих
военных заводах, особенно на оружейных, разбрелись и распыли­
лись не только люди, но и станки, инструменты, лекала и самое глав­
ное — навыки»1.Аналогичным образом обстояло дело с накоплени­
ем мобилизационных запасов снарядов, рассчитанных по явно за­
ниженным нормам.
В результате уже в первые месяцы войны возник «винтовочный
голод» и «снарядный голод». Руководство военными действиями
также оставляло желать лучшего.
Буржуазия стремилась в этих условиях взять дело военного
снабжения в свои руки, не упуская из виду и собственные коммер­
ческие интересы. Созданные в 1915 году военно-промышленные ко­
митеты и Союз земств и городов «Земгор» приложили немало уси­
лий для мобилизации промышленности и развертывания военного
производства. Однако отставание России в производстве наиболее
современных средств вооруженной борьбы (тяжелая артиллерия,
пулеметы, в особенности ручные, аэропланы...) оставалось весь­
ма значительным (см. таблицу 1). В результате из основных воюю­
щих держав Россия оказалась хуже всех обеспеченной в военно­
техническом отношении. Так, если к началу Первой мировой войны
на одну пехотную дивизию в российской армии приходилось по 32
пулемета, а на пехотную дивизию британской, французской и гер­
манской армий — по 24 пулемета, то к концу войны в пехотной ди­
’ См.: ШигалинГ.И. Военная экономи ка в первую мировую войну. М.: Воениздат,
1956. С. 142.
86

визии российской армии было 72 пулемета, германской — 324 (из
которых 216 ручных пулеметов), французской — 574 (441), британ­
ской — 684 (57б)\
Таблица 1. Производство вооружений в годы Первой мировой войны
Виды
военной техники
и боеприпасы
Г
е
р
м
а
н
и
я
А
в
с
т
р
о
-
В
е
н
г
р
и
я
Ф
р
а
н
ц
и
я
А
н
г
л
и
я
Р
о
с
с
и
я
И
т
а
л
и
я
С
Ш
А
В
с
е
г
о
Винтовки
(в тыс.)
8547 3500 2500 3854 3300 2400 3500 27 601
Пулеметы
(в тыс.)
280,0 40,5 312,0 239,0 28,0 101,0 75,0 1075,5
Артиллерийские
орудия
(в тыс.)
64,0 15,9 23,2 26,4 11,7 6,5
4,0 151,7
Минометы
(в тыс.)
12,0
—
3,0 2,5
—
—
0,6
18,1
Танки
(в тыс.)
0,1
—
5,3 2,8
—
—
1.0
9,2
Самолеты
(в тыс.)
47,3
5,4 52,1 47,8 3,5 12,0 13,8 181,9
Артиллерийские
снаряды
(в млн шт.)
306,0 80,0 290,0 218,0 67,0 70,0 20,0 1051,0
Патроны
(в млрд шт.)
8,2
4,0 6,3 8,6 13,5 3.6
3,5 47,7
Авто ма шин ы
грузовые
(в тыс.)
65,0
110,0 87,0 20,0 28,0 30,0 340,0
Источники: Рассчитано по: Ш и гал ин Г. И. Военная экономика в Первую ми­
ровую войну. М.: Воениздат. 1956.
1 Поставки пулеметов в армию России в ходе Первой мировой войны // Во­
енное обозрение. URL: http://topwar.ru/13549-postavki-pulemetov-v-armiyu-rossii-v-
hode-pervoy-mirovoy-voyny.html.
87

В результате Россия вынуждена была ввозить значительное ко­
личество вооружения и военных материалов из-за границы, что
вело к нарастанию внешнего долга и укреплению экономической
и политической зависимости от Англии, Франции и США. Рос также
и внутренний долг, поскольку для финансирования военных дейст­
вий правительство неоднократно прибегало к займам, а затем и к
выпуску необеспеченных бумажных денег.
Тяжелая обстановка войны и неспособность монархии решать
наиболее сложные проблемы управления страной в таких условиях
вели к расстройству экономики и к ухудшению положения населе­
ния. Несмотря на общий промышленный рост, в ходе войны в эко­
номике выявились существенные диспропорции — не хватало то­
плива, металла (особенно острым был дефицит цветных металлов),
железные дороги не справлялись с перевозками. Призыв значи­
тельной части мужского населения из деревни и проведение кон­
ских мобилизаций привели к падению сельскохозяйственного про­
изводства. В первый же год войны из сельского хозяйства было взя­
то около 7,5 млн человек. Во второй и третий годы войны в армию
было призвано еще б млн жителей деревни. В результате большое
количество хозяйств осталось без мужских рабочих рук, например,
в Московской губернии — 4 4% хозяйств, Амурской — 43%, Том­
ской — 42%, Тамбовской и Вологодской — 36% , Киевской — 37%,
Харьковской, Саратовской и Уфимской — 30% .
Плохо обстояло дело и с сельскохозяйственными машинами
и орудиями. В 1913 году в сельском хозяйстве России имелось 97
тыс. жаток-лобогреек, а в 1916 году их осталось только 36 900; жа­
ток-самосбросок — соответственно 38 700 и 13 130; сенокосилок —
61 700 и 3750, конных граблей — 62 473 и 55501.
Основную роль в развитии продовольственного кризиса сыг­
рало перенапряжение транспорта, вызвавшее разрыв между про­
изводящими и потребляющими районами. В 1914 году в России на­
считывалось внушительное количество локомотивов — 20 057, из
которых 15 047 работали на угле, 4072 — на нефти и 938 — на дре­
весине. Но из них более чем 5 тыс. использовались дольше 20 лет, 2
тыс. —
30 лет, 1,5 тыс. —
40 лет и 147 — 50 лет. Только 7108 локомо­
тивов работали меньше 10 лет. Поэтому постоянно снижалось коли­
чество пригодных к эксплуатации локомотивов. В 1917 году их ко­
личество и колебалось между 15 тыс. и 16 тыс. единиц. Железной
дороге не хватало по меньшей мере 2 тыс. паровозов и 80 тыс. ваго­
1См.: Шигалин Г. И. Военная экономика в первую мировую войну. М.: Воениздат,
1956. С. 195.
88

нов. Россия почти полностью зависела от английских поставок па­
ровозных двигателей, которые прекратились с началом войны. Ре­
монт же их осложнялся нехваткой квалифицированных кадров, мо­
билизованных в действующую армию. Положение усугублялось
недостатком топлива, взяточничеством на транспорте и бесхозяй­
ственностью администрации железных дорог1.
В условиях отсутствия серьезного общего недостатка продо­
вольствия значительно ухудшилось продовольственное снабже­
ние не только городского населения, но и армии. В 1916 году в свя­
зи с сильным расстройством работы транспорта происходили час­
тые срывы отправки на фронт уже заготовленного продовольствия
и фуража. Так, в 1916 году было заготовлено провианта (муки, кру­
пы) 376,5 млн пудов, а отправлено войскам только 171,9 млн пудов;
фуража (овса, ячменя) заготовлено 393,3 млн пудов, а отправлено
347,2 млн пудов. В октябре 1916 года армия недополучила 45% про­
довольственных грузов, в ноябре — 46,3%, в декабре — 67,1%, в ян ­
варе 1917 год а— 50,4%, в феврале — 57,7%. Города же получали
лишь около четверти потребности. Реквизиции для нужд армии, по­
пытки регулирования цен и введение с декабря 1916 года продо­
вольственной разверстки не смогли изменить положение.
В военное время значительно возросла продолжительность
рабочего дня. По официальным данным она увеличилась в среднем
с 9,54 часа в 1913 году до 10,1 часа в годы войны. Фактически при­
мерно у половины промышленных рабочих в 1915-1916 годах ра­
бочий день составлял около 12 часов. На текстильных, кожевенных
предприятиях рабочий день составлял 12-13 часов; на металлооб­
рабатывающих— 11 -12 часов, часто удлиняясь до 15-16 часов, в
безотрывных производствах — до 18 часов. В связи с тяжелым ма­
териальным положением рабочие соглашались на значительное уд­
линение рабочего дня, выражали недовольство сокращением рабо­
чих часов в связи с простоями предприятий2.
Ухудшение обстановки на производстве (плохая техника безо­
пасности, износ машин, теснота и антисанитария в переполненных
помещениях) сочеталось с тяжелыми жилищно-бытовыми условия­
ми. Неудивительно, что во время войны в фабричной среде возрос­
ло число заболеваний, сопровождавшихся большими потерями ра­
бочих дней, а в горнозаводских районах вспыхивали эпидемии, ка­
1См.: История эко номики / Под ред. Кузнецовой О. Д. и Шапкина И. Н. М.: ИН-
ФРА-М, 2002.
2 Пушкарева И. М. Рабочие // Россия в Первой мировой войне 1914-1918. Эн­
циклопедия в 3 т. М.: Политическая энциклопедия, 1914. С. 10.
89

залось, забытых болезней1. На Донбассе распространилась холера,
в Екатеринославской и ряде других южных губерний — тиф.
Нарушение продовольственного снабжения провоцировало
безудержную спекуляцию хлебом. При общих сравнительно невы­
соких темпах роста цен сильнее всего росли цены на продовольст­
вие, на предметы первой необходимости, на жилье. Это вело к су­
щественному падению реальной заработной платы по сравнению с
довоенным периодом.
На 01.01.1915 в Петрограде на рис и гречневую крупу цены вы­
росли за год соответственно на 56% и на 51%; на соль — на 30%, ов­
сяную крупу — 35%, молоко — 25%, пшено — 21%, муку — 14% и
т. д. В Москве цены возросли на муку, пшено. Переход промышлен­
ности на военные нужды поднял цены на товары первой необходи­
мости: одежда, обувь сразу вздорожали в 2 -4 раза.
Еще больше возросли цены к началу 1917 года. Нарушение ре­
гулярности снабжения, усиленное спекуляцией, привело к росту
средних цен по сравнению с 1913 годом на 248%, а ряд продуктов
превосходил этот показатель: мясо подорожало на 230%, мука ржа­
ная и пшеничная соответственно на 243 и 269%, гречневая крупа —
на 320%, сахар — на 457%, соль — на 500%, масло растительное —
на 845%. Цена суточного питания возросла в б раз; обувь и одежда
подорожали на 400-500%. Обед в чайной подорожал в 6,5 раз — с
15-20 копеек до 1-1,3 рублей; сапоги — с 5-6 до 20-30 рублей. Мас­
се рабочих труднее становилось содержать себя и семью. Съемный
«угол» в городе подорожал в 4 и более раз: в мирное время он сто­
ил 2-3 руб. в месяц, теперь же — 8 -12 руб.2
До войны подъем промышленного производства обеспечивал
рост номинальных заработков, нивелировавших дороговизну. По
уровню реальной заработной платы русский рабочий уступал анг­
лийскому в 1,8 раза; немецкому — в 1,2 раза. В войну этот разрыв
увеличился в несколько раз. Реальную заработную плату резко сни­
жало увеличение прямых и косвенных налогов на товары. По дан­
ным С. Г. Струмилина, в 1913 году средний номинальный заработок
рабочего составлял 257 руб. в год, в 1914-м
—
272 руб., в 1915-м
—
322 руб., в 1916-м
—
478 руб. Реальная средняя зарплата с учетом
цен сокращалась: с 257 руб. в 1913-м, 1914-м до 213 руб. —
в 1915-
1Пушкарева И. М. Рабочее движение в России в годы Первой мировой войны
(Историографические заметки) // Российская история. No 3,2015. С. 93.
1 Пушкарева И. М. Рабочие // Россия в Первой мировой войне 1914-1918 . Эн­
циклопедия в 3 т. М.: Политическая энциклопедия, 1914. С. 10-11.
90

м, 210 руб. —
в 1916 году. Тем самым реальный заработок неуклон­
но снижался, дойдя в 1917 году до 75,8% довоенного1.
В результате стало быстро расти стачечное движение рабочих.
Если в августе — декабре 1914 года произошло всего 68 забастовок
с числом участников 34 тыс., то в 1915 году число стачек превысило
тысячу с числом бастующих 540 тыс., а в 1916 году произошло уже
полторы тысячи забастовок, число участников которых перевалило
за 1 ООО ООО человек. Снова вспыхнули крестьянские волнения.
Правительство пыталось бороться со стачечным движением
ужесточением административно-полицейского режима и репрес­
сиями. С 24 июля 1914 года устанавливалась уголовная ответствен­
ность за стачки. В 1916 году участников акций протеста стали вно­
сить в «черные списки», лишая места работы. Теперь рабочие не ре­
шались отказываться от сверхурочных заказов, задерживаясь на
предприятиях по 18 часов. На это обратило внимание охранное от­
деление МВД, обеспокоенное ростом рабочего движения и массо­
выми выступлениями, вызванными дороговизной и нехваткой про­
довольствия в городах2.
Текстильщики Московского промышленного района ощутили
недостаток продовольствия уже весной 1915 года. С осени 1915-
го до весны 1917 года не проходило ни одного месяца без вспы­
шек протеста, связанных с нехваткой продуктов — мяса, масла, са­
хара, хлеба. Перебои со снабжением отмечались местными органа­
ми власти на Урале, в Поволжье, в Центральной России3. Нехватка
продуктов и товаров первой необходимости с 1915 года до февра­
ля 1917 года вызвала в стране более 300 стихийных выступлений с
участием рабочих. Нехватка продуктов питания и рост дороговиз­
ны вели к быстрому нарастанию протеста: число выступлений толь­
ко на этой почве в 191б году увеличилось в 14 раз4.
В стране нарастали оппозиционные настроения. Критика цар­
ского правительства все чаще звучала с трибуны Государственной
Думы. Кадеты, прогрессисты, октябристы и некоторые более мел­
кие фракции образовали в Думе Прогрессивный блок, выступавший
1 Пушкарева И. М. Рабочее движение в России в годы Первой мировой войны
(Историографические заметки) // Российская история. No 3,2015. С. 95.
1Граве Б. Б. К истории классовой борьбы в России в годы империалистической
войны. Июль 1914 г.—
февраль 1917 г. Пролетариат и буржуазия. М.; Л.: Гос. изд.,
1926. С. 83.
3Рабочий класс России, 1907 — февраль 1917 г. М.: Наука, 1982. С. 261-268 .
4 См.: Кирьянов Ю. И. Социально-политический протест рабочих России в годы
Первой мировой войны (июль 1914 — февраль 1917 г.). М.: Инсти тут российской ис­
тории РАН, 2005. С. 139,209-213.
91

под лозунгом «ответственного министерства» (то есть правительст­
ва, ответственного перед Думой). Доверие к царскому правительст­
ву было утрачено даже значительной частью монархистов. Симпто­
мом этого стало организованное в 1916 году дворцовыми кругами
убийство Распутина. И буржуазная оппозиция, и монархисты стали
вынашивать идею государственного переворота.
В конце 1916— начале 1917 года еще более обострилась си­
туация с продовольственным снабжением городов. Отгрузка про­
довольствия в крупнейшие города составляла лишь около 10% не­
обходимого. Запасы неумолимо таяли. Волнения, вспыхнувшие в
Петрограде в феврале 1917 года на почве перебоев в продовольст­
венном снабжении, переросли в массовые стачки и уличные демон­
страции. Солдаты запасных полков (нередко возглавляемые млад­
шими офицерами) не только отказывались участвовать в подавле­
нии демонстраций, что случалось и ранее, но и присоединились к
выступлениям населения Петрограда. В таких условиях пулеметный
огонь, открытый по демонстрантам и приведший к сотням жертв,
уже не мог остановить развитие событий.
Николай II, столкнувшись с давлением всех ведущих политиче­
ских сил, включая и монархистов, и с отказом командующих фрон­
тами (за одним исключением) поддержать его, вынужден был от­
речься от престола.
В результате свержения монархии в России сложилась своеоб­
разная комбинация государственной власти. Верховная власть пе­
решла в руки Временного комитета Государственной Думы, обра­
зовавшего Временное правительство. Но наряду с ним возникла
самодеятельная организация населения в виде Советов рабочих,
солдатских и, параллельно с ними, крестьянских депутатов.
Нежелание Временного правительства считаться с важнейшими
требованиями, выдвигаемыми снизу, отсутствие шагов по преодоле­
нию наиболее острых политических и экономических противоречий
вело к нарастанию политической напряженности в стране.
Бездеятельность Временного правительства в условиях стреми­
тельного развития всестороннего экономического и политического
кризиса подводила страну все ближе к черте, за которой начинался
коллапс экономики и распад государственности. Временное прави­
тельство было не в состоянии справиться ни с массовым дезертир­
ством, ни с волной грабежей, ни с падением трудовой дисциплины,
ни с саботажем распоряжений государственной власти. Некоторые
из далеко зашедших процессов (например, разложение армии) уже
становились необратимыми. В этих условиях партия большевиков,
получив преобладающее влияние в Советах, взяла курс на захват
власти путем вооруженного восстания.
92

С.Дзарасов
Как сеялись семена Революции
Несомненно, что семена революции были занесены к нам вет­
ром капиталистических перемен. Но упали они на чрезвычайно бла­
годатную почву, а потому дали пышные всходы в виде потрясшей
весь мир русской революции. Для понимания того, как семя пре­
вратилось в развесистое дерево, идея преобразования — в реаль­
ность, за внешней видимостью явлений необходимо увидеть скры­
тые пружины. Именно они приводят широкие массы людей в дви­
жение такой силы, которое остановить бывает невозможно. Речь
пойдет о том, какими соками питалась русская революция.
Потеряв доверие к старой власти и выйдя на улицы и площади,
народ начинает чувствовать свою силу хозяина положения и сме­
ло берет свою судьбу в собственные руки. В таком состоянии на­
род Парижа в 1789 году разрушил Бастилию как символ ненавист­
ного режима, а народ Петербурга во главе с большевиками в октяб­
ре 1917 года ворвался в символ старой власти — Зимний дворец,
сверг заседавшее там Временное правительство и объявил власть
Советов единственно законной властью в России.
Если смотреть, скажем, с высокого балкона дома в элитном рай­
оне охваченного восстанием города, то революция — это прежде
всего волнующееся море людей, внезапно выплеснувшееся на ули­
цы и площади. За ними уже нет контроля со стороны старой власти, и
они действуют, руководствуясь собственными страстями и представ­
лениями. Самозваные ораторы рвутся к трибуне и произносят свои
зажигательные речи, в которых чаще всего звучит слово «свобода».
Под ним каждый понимает право делать то, что именно ему кажется
единственно правильным. В суете революционного восстания люди
непрерывно митингуют, и каждый горячо доказывает свою правду,
не слыша другого. Публика также горячо реагирует на каждое сло­
во, шумно одобряет одних и гневно отвергает других. Невидимые
стороннему глазу, откуда-то из глубины этого человеческого моря
поднимаются могучие волны, которыми тысячи несет без оглядки к
неизвестной судьбе. В мгновение ока и во многом непредсказуемо
эта людская стихия сметает одних вожаков и возносит к власти дру­
гих. Судя по свидетельствам современников, зрелище этой величе­
ственной исторической драмы пугает и притягивает одновременно.
Именно поэтому оценки происходящего так сильно разнятся.
93

Даже внешнему наблюдателю с балкона, если он способен со­
хранять непредвзятость, очевидно, что коренной переворот во
всем образе жизни народа нельзя совершить иначе как при решаю­
щей роли широких народных масс. Несмотря на это, широко бытует
невежественное представление о революции как о заговоре. Имен­
но такое понимание революции 1917 года, якобы совершенной куч­
кой заговорщиков на немецкие деньги, получило распростране­
ние в сегодняшней России. Это лишь еще одно проявление глубо­
кого упадка общественного сознания нашей страны. Разумеется,
ни на какие деньги революцию, подобную той, что потрясла Фран­
цию 1789-го, Россию 1917-го, Китай 1949 года, совершить невозмож­
но. Они могут быть порождены лишь нуждой и страданиями мил­
лионов, не имеющих иного пути для улучшения своего положения.
«Наиболее бесспорной чертой революции, —
говорит один из во­
ждей русской революции Лев Троцкий, — является прямое вмеша­
тельство масс в исторические события»’. Такое вмешательство, как
правило, не обходится без жестокостей, жертвой которых становят­
ся те, кого народ считает виновником своих несчастий. С этической
точки зрения такие жестокости редко бывают оправданными, и для
многих это служит основанием для осуждения революции в целом,
как явления. Сегодня именно такие суждения доминируют в созна­
нии общества. Они произносятся с тем большей легкостью и аплом­
бом, чем менее исторического кругозора и культуры имеют их авто­
ры. Но хулители революции редко задаются важнейшим вопросом
о том, отчего в какой-то исторический момент люди вдруг массово
«сходят с ума»? Почему, как и кем народ доведен до такого состоя­
ния, при котором прежняя власть теряет всякий авторитет, а новой
властью становится улица? Какое пересечение ветров вдруг вызы­
вает бурю человеческого моря, которое еще вчера казалось с высо­
кого балкона столь гладким и спокойным?
В то время как запуганные представители имущих классов
либо с ужасом наблюдают за происходящим, либо делают отчаян­
ные попытки силой подавить народное восстание, выдвинутые тол­
пой вожаки чувствуют себя в стихии бушующего моря как рыба в
воде. Люди их слушают, горячо поддерживают, за ними готовы идти
в огонь и воду. В этом смысле все революции совершенно одинако­
вы, и осуждать вызванные ими потрясения так же нелепо, как и не­
годовать на природные катастрофы.
Научное понимание революции не имеет ничего общего с мо­
ральным высокомерием толпы и требует прежде всего ответа на во­
1 Троцкий Л. История русской революции. Т. 1. М.: Издательство «Республика»,
1997. С. 27.
94

прос о том, в силу каких обстоятельств и по какой логике вещей на­
силие и жестокость стали реальностью? «Понять революцию, как и
историю в целом, —
пишет далее Л. Троцкий, —
можно только как
объективно обусловленный процесс. Развитие народов выдвигает
такие задачи, которые нельзя разрешить другими методами, кро­
ме революции. В известные эпохи эти методы навязываются с такой
силой, что вся нация вовлекается в трагический водоворот. Нет ни­
чего более жалкого, как морализирование по поводу великих со­
циальных катастроф! Здесь особенно уместно правило Спинозы: не
плакать, не смеяться, а понимать»1.
Однако понять такое сложнейшее историческое явление, как
революция, гораздо труднее, чем огульно осудить. Конечно, проти­
воположность оценок этого события современниками неизбежна.
Жизненный опыт людей, принадлежащих даже к разным професси­
ям, а уж тем более к разным общественным слоям, глубоко разли­
чен. В предреволюционную эпоху тех, кто был ущемлен при старом
режиме, по определению наблюдается большинство, иначе рево­
люция не могла бы произойти. Они воспринимают ниспроверже­
ние старого строя как освобождение и избавление. Более или ме­
нее революция понятна и приемлема для тех, кто начинает поль­
зоваться ее плодами. Но зато она остается глубоко чуждой для ее
жертв. В глазах всех более-менее благополучных при старом режи­
ме социальных слоев революция выглядит как противоестествен­
ный и бессмысленный бунт одичалой толпы, охваченной непонят­
но откуда взявшейся злобой и ненавистью к тем, кто «жил хоть не­
много лучше». Как правило, представители благополучных слоев
населения так или иначе связаны с былыми правящими классами.
В их восприятии жизнь при старом режиме была более-менее нор­
мальной и приемлемой. Они мало знают о страданиях низших со­
словий, и массовое проявление их озлобления, которым неизбеж­
но сопровождается народное восстание, представляется поэтому
труднообъяснимым внезапным помешательством. Подсознатель­
ное, а иногда вполне осознанное стремление оправдать себя стоит
за яростным осуждением вождей революции. Их стремятся изобра­
зить агентами тех или иных темных сил, сбившими с толку и подбив­
шими на бунт «наш добрый народ».
Между тем семена русской революции, как и всякой другой,
сеялись задолго до того, как созрели ее горькие плоды. Это нашло
свое отражение во многих произведениях искусства. Одним из яр­
1Троцкий Л. История русской революции. Т. 1. С. 25.
95

ких произведений русской исторической живописи на эту тему яв­
ляется картина В. Г. Перова «Суд Пугачева» (1879). Строго говоря,
это только эскиз к так и не написанному произведению. По перво­
начальному замыслу художника, это должна была быть финальная
картина триптиха (то есть трех картин, объединенных общей иде­
ей). Эпический замысел художника определялся стремлением по­
казать глубокий смысл выступления крестьян против своих угнета­
телей. К сожалению, до нас не дошли даже наброски ни к первой, ни
ко второй картине. Однако известно, что Перов собирался отразить
в них. Первая работа должна была показывать тяжкий труд и безжа­
лостное угнетение крестьян, изображая их работу в поле под паля­
щем солнцем. На второй картине художник собирался изобразить
крестьянскую армию на марше, уходящее за горизонт море вил и
кос. Третья работа должна была изобразить жестокую расправу кре­
стьян со своими угнетателями.
На первом плане эскиза выстроены в ряд обреченные помещики
со связанными руками. Первого уже хватает за горло палач. Восстав­
шие крестьяне с мрачными лицами толпятся вокруг. За ними зловеще
возвышаются виселицы. Лица всех обращены к Пугачеву, восседаю­
щему на крыльце помещичьего дома. От имени крестьян он вершит
суд и расправу над жертвами восстания. Его алый кафтан сливается
с пожаром, охватившим на заднем плане картины помещичьи усадь­
бы. Все три части триптиха, взятые вместе, подтверждают пушкин­
скую оценку крестьянского бунта как «беспощадного», но противо­
речат его определению как «бессмысленного». Смысл крестьянского
бунта в изображении Перова состоит в воздаянии за зло.
Показанная в картине ненависть крестьян к помещикам гово­
рит о том, что имело место задолго до появления капитализма в
России. Но его вторжение не только не смягчило, но, напротив, еще
больше обострило тлевшие и до этого конфликты. Капитализм под­
толкнул крестьян к более активным выступлениям, и надо считать
естественным, что они поддержали большевистскую революцию.
В этом главное, а не в том, на чем чаще всего останавливается по­
верхностный взгляд, — в действиях политических вождей и партий.
Это, конечно, важная, но чисто внешняя сторона процесса подго­
товки и осуществления революции. Очень часто эта внешняя види­
мость принимается за сущность происходящего и критика концен­
трируется на том, кто из представителей этих партий что сказал и
сделал. При таком подходе упускаются из виду более глубокие при­
чины, связанные с классовыми и сословно-имущественными инте­
ресами и побуждениями людей.
96

Верно, конечно, что революционеры и их противники обычно
предлагают разные рецепты того, что надо делать во время соци­
ального землетрясения, каким является всякая революция, но само
землетрясение не может быть вызвано никем иным, кроме как Ис­
торией. Никакие жирондисты, якобинцы, большевики, исламисты
не могут совершить революцию, если к тому нет объективных пред­
посылок, решимости преобладающей массы людей преобразовать
общество на новых началах. Если же такие предпосылки возникли,
то следует не обвинять революционеров, а понять причины сло­
жившейся ситуации.
С этой точки зрения А. Солженицын в созданной им эпопее, по­
священной русской революции («Красное колесо»), выступает как
хороший писатель, но плохой мыслитель. Созданное им богатое по­
лотно объясняет судьбоносное событие истории русского народа не
обстоятельствами его жизни, а действием выскочивших неизвестно
откуда дьявольских сил. В «Красном колесе» картины русской рево­
люции и образы ее лидеров нарисованы с явным намерением под­
толкнуть читателя не к пониманию, а к моральному осуждению. Ре­
волюция показана только со стороны ее жестокостей, а ее деятелям
приписаны самые мелочные движущие мотивы и самые нечисто­
плотные приемы. Подобная трактовка революции только уводит в
сторону от того, как она возникла и что означала. Сводить истори­
ческую драму к тому, что простодушный народ слепо отдается мел­
ким шулерам, значит расписаться в своей глубокой предвзятости.
В оценке русской революции А. Солженицын противоположен
Н. Бердяеву. Советский коммунизм неприемлем для обоих. Но па­
фос первого в осуждении революции и коммунизма, а пафос вто­
рого в объяснении того, как они возникли и что они означали. В со­
ответствии с таким пониманием вещей А. Солженицын полагал, что
избавление от коммунистического наследия революции поднимет
Россию на небывалую высоту. В действительности, как мы видим,
произошло прямо противоположное, она потеряла и все большее
теряет свое величие. При всем неприятии бездуховности коммуниз­
ма (то есть отрицания им религии), Бердяев понимал его иначе. Он
признавал экономические успехи советского коммунизма и считал
перемещение в Россию центра мирового коммунистического дви­
жения неким подобием осуществления православной мечты о пре­
вращении Москвы в третий Рим.
При этом Н. Бердяев полагал, что революционеры и контрре­
волюционеры в равной мере не понимают подлинный смысл про­
исходящего. Первые ждут чуда, которого революция дать не может.
Вторые целиком обращены к прошлому и, судимые за него, не мо­
97

гут принять настоящего. Между тем революция, по мнению вели­
кого русского мыслителя, имеет глубокий исторический смысл: «В
нашем греховном, злом мире, —
пишет Н. Бердяев, — оказывается
невозможным непрерывное, поступательное развитие. В нем все­
гда накопляется много зла, много ядов, в нем всегда происходят
процессы разложения. Слишком часто бывает так, что в обществе
не находится положительных, творческих возрождающих сил. И то­
гда неизбежен суд над обществом, тогда на небесах постановляет­
ся неизбежность революции, тогда происходит разрыв времени, на­
ступает прерывность, происходит вторжение сил, которые для ис­
тории представляются иррациональными и которые, если смотреть
сверху, а не снизу, означают суд Смысла над бессмыслицей, дейст­
вие Промысла во тьме»1.
Солженицын в терминологии Бердяева смотрит на революцию
исключительно снизу, то есть со стороны ее жертв. Если рассматри­
вать историю только с этой точки зрения, то остается недоступен
ее подлинный смысл. Подробно прослеживает Бердяев развитие
предпосылок революции в истории русской общественной мысли и
литературы, показывая, как готовилось «небесное постановление»,
то есть суд исторических сил над бессмыслицей старого порядка.
Как уже отмечалось, образованные слои российского общества с
середины XIX века были охвачены предчувствием грядущей рево­
люции, которую многие в этой среде считали благом и приближа­
ли, как могли.
Русскую литературу Бердяев называет профетической (проро­
ческой), поскольку она предчувствовала и предсказывала наступ­
ление революционной грозы. При этом, конечно, никто точно не
мог знать, что она с собой принесет. При всех мировоззренческих
различиях деятелей русской интеллигенции было нечто, что объе­
диняло их. Это было неприятие западного капитализма с его эгои­
стической моралью и страстью к частной наживе. Русское мышле­
ние больше ценило духовные, нравственные качества в человеке,
нежели его деловые качества и материально-финансовое положе­
ние. Такое мироощущение отличало почти всех заметных русских
писателей и мыслителей.
Разумеется, они не были сторонникам революции в том виде, в
каком она реально произошла, но были ее проповедниками в том
виде, в каком каждый ее себе представлял. «И Толстой, и Достоев­
ский, — п ишет Бердяев, — возможны были лишь в обществе, кото­
рое шло к революции, в котором накопились взрывчатые вещества.
1Н. Бердяев. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 122.
98

Достоевский проповедовал духовный коммунизм, ответственность
всех за всех. Так понимал он русскую идею соборности. Его русский
Христос не мог быть приспособлен к нормам буржуазной цивилиза­
ции. Толстой не знал Христа, он знал лишь учение Христа. Но он про­
поведовал добродетели христианского коммунизма, отрицал собст­
венность, отрицал всякое экономическое неравенство... Толстой и
Достоевский — глашатаи универсальной революции духа. Их ужас­
нула бы коммунистическая универсальная революция своим отри­
цанием духа. Но они были ее предшественниками»1.
Если все люди больших идей выступали предшественниками
революции, даже те, кто сам не стал бы ее делать, то как можно воз­
ложить ответственность за это событие на несколько «заговорщи­
ков»? В действительности, конечно, освободительное, как тогда вы­
ражались, движение было массовым. Однако в большом ряду раз­
личных течений протестных сил выделились большевики, которым
предстояло определить ход и судьбу русской революции. Но и они
не могли сделать это по своему произволу. Русская революция, так
же как и любая другая — английская, французская, американская,
китайская, иранская, может быть понята и объяснена не иначе как
характером и устремлениями совершившего ее народа. Каков на­
род, его культура, идеалы и представления о своем будущем, такова
вся его история, в том числе его революция.
Если такой подход применить к пониманию причин возникно­
вения русской революции, то следует, с одной стороны, учитывать
особенности нашего народа, его традиции и менталитет, а с дру­
гой — те существенные изменения, которые развитие капитализма
внесло в российскую жизнь. В конце XIX и начале XX века они стали
определять дальнейшее развитие страны. Капиталистические мето­
ды ведения хозяйства быстро развивались, а роль и удельный вес
наемных рабочих и предпринимателей непрерывно повышались.
На этой основе, как было отмечено, возникло организованное ра­
бочее движение. Организация воскресных школ для рабочих спо­
собствовала росту их самосознания, что выражалось, в частности, в
увеличении числа стачек. Наемные работники все быстрее осозна­
вали, что их сила в единстве и взаимной поддержке. На объектив­
ной основе роста численности рабочих и их готовности бороться
за свои права закономерно появились политические партии, выра­
жавшие их интересы. Они выдвигали на первый план задачи демо­
кратического преобразования страны наряду с борьбой за улучше­
ние социально-экономического положения рабочих.
1Н. Бердяев. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 78 -80.
99

Росту движений социального протеста сильно способствовал
тот факт, что российский капитализм обеспечивал скромный уровень
технического и социального прогресса весьма дорогой ценой. Из сел
и деревень народ валом повалил в промышленные центры, но луч­
шей доли не нашел. В городах возникли рабочие гетто с нищенствую­
щим населением. Работодатели и власти мало заботились об усло­
виях жизни населения. Трудовое законодательство пребывало в за­
чаточном состоянии и сильно отставало от западного. Профсоюзы
рассматривались как крамола и то и дело запрещались. Было видно,
что рожденный западной цивилизацией капитализм пересажен на
чуждую ему почву. Здесь он приживался с большим трудом, порож­
дал такие антикапиталистические силы, которые придавали револю­
ционному движению большую остроту и размах, чем в Европе.
Увлеченные западными учениями русские марксисты уверова­
ли в то, что на пути капиталистического развития Россия станет та­
кой же европейской страной, как, например, Франция, Великобри­
тания или Германия. По такой логике, русская буржуазия должна
была играть в революции такую же роль, какую, например, француз­
ская буржуазия (третье сословие) сыграла во время Великой фран­
цузской революции. Однако время шло, мир перешагнул из XIX в
XX век, и русские марксисты столкнулись с отрезвляющей реально­
стью отечественного капитализма. В отличие от западной, русская
буржуазия не пошла дальше слов в осуществлении антимонархиче­
ских и антифеодальных демократических преобразований, отказа­
лась возглавить борьбу трудящихся на этой платформе
Угнетаемые капитализмом пролетарские массы везде выступа­
ют за изменение общественного строя. Но острота и последствия
этой борьбы зависят от того, как при этом ведет себя буржуазия.
Идет ли она на уступки требованиям рабочих, ищет ли с ними ком­
промисс и таким образом ослабляет их недовольство или, наобо­
рот, своей неуступчивостью и безразличием к страданиям обездо­
ленных доводит их недовольство до революционного накала. Вы­
росшие на почве европейской культуры имущие классы западных
стран оказались достаточно благоразумными, чтобы поступать по
первой модели, и предотвратили назревавшие там революции.
Имущие классы дореволюционной России были лишены этой
культуры, а отсюда и мудрости своих западных собратьев. Своей
безудержной жаждой обогащения любой ценой и безразличием к
страданиям низших слоев общества они не ослабляли, а усилива­
ли народное недовольство. Тем самым они подталкивали рабочих
и крестьян к осознанию того, что революция является единствен­
100

ным реальным выходом из их тяжкого положения. В этом отноше­
нии показательной стала позиция русской буржуазии в революции
1905 года. В отличие от английской буржуазии XVII века, выступав­
шей на стороне парламента против короля, французской буржуазии
XVIII века, выступившей за политические свободы и раздел среди
крестьян принадлежавших аристократии земель, русская буржуа­
зия поступила наоборот. Вместе с царем и помещиками поддер­
живала жестокие карательные действия властей против бастовав­
ших рабочих и выступавших за раздел земли крестьян. В отличие
от третьего сословия на Западе, русская буржуазия, за небольши­
ми исключениями, не вышла из народа, а рекрутировалась из по-
мещичье-бюрократических слоев и была далека от своего народа.
За спиной российского имущего и правящего класса не было тради­
ций и культуры, воспитывавших признание необходимости прав и
свобод человека. Имея за спиной совсем другое прошлое, русская
буржуазия была проникнута психологией традиционного для поме-
щичества и бюрократии высокомерия и презрения к народным ни­
зам. В сознании прошлого имущего класса, как и нынешнего, рядо­
вой человек был и остается лишь объектом эксплуатации и средст­
вом для обогащения элиты.
Ортодоксальные марксисты того времени (меньшевики) в чем-
то напоминают своих антиподов — нынешних российских либера­
лов. Первые сто лет назад, а вторые сейчас не видят причин, по­
чему Россия не может жить по правилам Западной Европы. Но как
одни, так и другие не прислушиваются к доводам оппонентов. Ведь
в XIX веке сначала славянофилы, а затем в своеобразной форме на­
родники убедительно показывали, что русская цивилизация от­
лична от западной и по этой причине не приемлет модели запад­
ного капитализма. В этой аргументации их марксистские оппонен­
ты не увидели рационального зерна. Однако в последующем они не
просто столкнулись с устойчивостью традиционных ценностей, но
и стали жертвами того, чему не придавали значения. Русская само­
державная традиция после революции превратилась в сталинскую
деспотию, прямо противоположную тому, за что изначально боро­
лись революционеры.
Одним словом, в реальности проблема социалистической пер­
спективы России, как мы постараемся показать ниже, оказалась да­
леко не такой однозначной, как первоначально представлялась
марксистам. Урок истории, состоящий в том, что российская циви­
лизация отвергла капиталистическое будущее, не усвоен нами до
сих пор.
101

Г. Водолазов
М етод, теория, революционная деятельность.
Плеханов и Л енин
Уроки Плеханова
Ультралевые сверхреволюционеры всех времен и народов пре­
клонялись и преклоняются перед так называемым прямым «рево­
люционным действием»; к науке, теории они относились и относят­
ся с нескрываемым презрением и враждебностью (слово «методо­
логия» вообще является мишенью для упражнений в острословии
леваков). «Кто учится революционному делу по книгам, будет всегда
революционным бездельником»; «не хлопочите в настоящий мо­
мент о науке»; «мы должны народ не учить, а бунтовать» — так писа­
ли ультрареволюционные бакунисты более ста лет тому назад.
Подобных восклицаний было немало и у идеологов «новых ле­
вых», еще недавно занимавших значительное место на авансцене
политической жизни ряда западноевропейских стран. Так, Режи
Дебре категорически высказывался против того, чтобы «овладевать
настоящим, опираясь на предвзятые идеологические концепции и
переживая это настоящее через книги». Теория, рожденная опы­
том предшествующих поколений революционеров, рассматрива­
лась «новыми левыми» как «догма», как груз «прошлого», от которо­
го должно быть «освобождено настоящее». «Освободить настоящее
от прошлого», освободить спонтанное революционное действие
от тормозов теоретических размышлений, освободить политику от
теории — на все лады восклицали «новые левые» и — освободи­
ли свою политику от... принципиальности, логичности, последова­
тельности. В результате система стойких революционных сражений
была заменена отдельными, разрозненными вспышками бунтар­
ских действий, перескоком от одной частной политической ситуа­
ции к другой, от одной крайности в другую; во Франции, например,
гошисты хватались за решение то одних, то других «горячих» вопро­
сов, которые подчас сознательно и хитроумно, дабы отвлечь от дей­
ствительных проблем, подсовывались консервативными силами.
Такая «актуализация» политической деятельности, связанная
с «блужданием» (или, точнее, скаканием) по горячим (а чаще псев­
догорячим) точкам социальных противоречий, не умеющая связать
отдельные «горячие» проблемы с общей системой проблем своей
страны и мира в целом, с общей логикой всемирно-историческо­
102

го развития (которая, кстати, и отражена в великих произведениях
революционных теоретиков прошлого, в тех «книгах» и «цитатах», о
которых с таким пренебрежением писали гошисты), — такая «актуа­
лизация» приводит к потере движением своих сторонников, союз­
ников, к утрате политического веса и влияния.
На сходной позиции по вопросу о взаимосвязи фундаменталь­
ных теоретических принципов с программами конкретной полити­
ческой деятельности стоят и «правые» идеологи (подтверждая тем
справедливость народной мудрости, что в важных вопросах «край­
ности сходятся»). Так, Роже Гароди в своей книге «Большой пово­
рот социализма» писал: «Если партия хочет стать центром всех сил,
которые стремятся построить социализм во Франции, а не сектой
доктринеров, она не может иметь „официальной философии", она
не может в принципе быть ни идеалистической, ни материалистиче­
ской, ни клерикальной, ни атеистической».
Следует отметить, что недооценка громадного значения фило­
софско-методологических, общетеоретических принципов для кон­
кретно-исторического анализа, для выработки злободневной поли­
тической линии была характерна и для многих кругов интеллекту­
ально-политической оппозиции авторитарно-бюрократическому
режиму брежневских времен. На первый план выдвигались идеи
«непосредственного действия» без излишних теоретических «ум­
ствований». В ходу были поверхностно-обвинительные речи, в ко­
торых перемешивались справедливая критика режима с легкомыс­
ленным отрицанием (а то и клеймлением) тех поисков, которые
вела гуманистическая, марксистская демократическо-социалисти­
ческая мысль в досталинский период. Да, это было противостоя­
ние реакционному сталинско-брежневскому режиму. Но без стрем­
ления понять глубинную сущность этого режима, действительных
причин его возникновения, без желания основательно разобраться
в его социально-классовых противоречиях — и на основе этого вы­
работать серьезную, всесторонне продуманную стратегию социаль­
но-политических преобразований. С легким теоретическим и мето­
дологическим багажом, с поверхностными политическими планами
и вступили в процесс «перестройки» (не очень-то вдумываясь в то,
что именно «перестраивается» и во что следует «перестраивать»).
В итоге этих судорожных, не освещенных светом глубокого теорети­
ческого сознания действий родилась действительность, которую не
предвидели и которую не хотела получить либерально-демократи­
ческая интеллигенция. В итоге сохранилось худшее из прошлого с
добавлением еще более худшего из настоящего. И снова современ­
ное пространство оппозиционной мысли заполняется поверхност­
103

ными, «освобожденными от теоретических доги прошлого» само­
дельными (и потому — бессильными), наспех сварганенными тео­
рийками.
Вот почему выяснение значимости общетеоретических, фило­
софско-методологических принципов социально-преобразователь­
ной стратегии, выработанных на основе прошлого опыта (опыта
теории и опыта применения ее на практике), выяснение значение
принципов для революционно-преобразовательной практики, вы ­
яснение механизма связи их с конкретным политическим анализом,
с конкретным социально-политическим действием является весьма
актуальной теоретической и практической задачей.
В этом плане чрезвычайный интерес представляет теоретиче­
ская деятельность Г. В. Плеханова, одного из выдающихся маркси­
стских теоретиков прошлого, основателя первой русской марксист­
ской организации — группы «Освобождение труда».
Опыт теоретической деятельности Плеханова поучителен в раз­
ных отношениях: поучительны как достижения плехановской мысли
(представляющие собой крупный самостоятельный вклад в сокро­
вищницу политико-философского знания), так и ее провалы — тоже
по-своему исторические маяки, сигнализирующие об опасностях,
встречающихся на путях движения по морю конкретного политиче­
ского анализа.
В этой связи уместно вспомнить любопытный, внешне парадок­
сальный, но, при вдумчивом рассмотрении, весьма эвристичный
подход к оценке теоретического наследия Плеханова, сформулиро­
ванный Лениным: «...Нельзя стать сознательным, настоящим ком­
мунистом (разумеется — в прежнем, еще не запятнанном сталини­
стами, смысле этого слова. —
Авт.) без того, чтобы изучать — имен­
но изучать — все, написанное Плехановым по философии, ибо это
лучшее во всей международной литературе марксизма». И — ря­
дом — другое его высказывание: «...способ рассуждения, нередко
встречающийся у социал-демократов правого крыла с Плехановым
во главе, —
то есть стремление искать ответов на конкретные во­
просы в простом логическом развитии общей истины об основном
характере нашей революции, есть опошление марксизма и сплош­
ная насмешка над диалектическим материализмом»' (снова напом­
ним современному, не искушенному в теоретических тонкостях чи­
тателю, что речь идет о «диалектическом материализме», как он
сформулирован в трудах марксистских классиков или в работах их
последователей вроде Ильенкова и Лифшица, а не о той его вуль­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 42. С. 290; Т. 3. С. 14.
104

гарной, испоганенной версии, начало которой было положено ста­
линским «Кратким курсом» и следовать которой было обязанно­
стью официальной советской философии).
Итак, с одной стороны, без изучения работ Плеханова нельзя
стать «настоящим» марксистом-коммунистом, а с другой — плеха­
новский способ рассуждения есть «опошление марксизма» и «на­
смешка над диалектическим материализмом». Что это значит? Как
такое возможно? Ответить на это и означает понять Плеханова, его
историческое значение, его место и роль в развитии марксистской
теории и шире — в развитии теории социально-преобразователь­
ной деятельности.
Без изучения работ Плеханова нельзя стать
сознательным творцом нового социального мира
Почему же? Ответ кажется лежащим на поверхности и доста­
точно хорошо известным: Плеханов перенес передовую для своего
времени теорию — марксизм — в Россию, защищал, распространял
и популяризировал его положения. Да, конечно, это громадная ис­
торическая заслуга, и она действительно принадлежит Плеханову.
Но это не ответ на поставленный вопрос: здесь нет объяснения, по­
чему сегодня надо изучать работы Плеханова; ведь если дело сво­
дится к перечисленным выше заслугам, то не очевидно ли, что будет
вполне достаточным изучить по первоисточникам те идеи, которые
Плеханов «переносил», «защищал» и «популяризировал»
Раскрыть историческую заслугу Плеханова — значит показать,
что им было сделано нечто такое, что до него не было сделано ни­
кем, и что сделал это он так основательно, что не было никакой не­
обходимости кому-то это повторять впоследствии и что поэтому его
творчество составляет необходимую и незаменимую часть развер­
тывающейся во времени золотой нити политико-философской, со ­
циально-преобразовательной науки.
«Метод — это самое главное»
Область плехановских открытий можно увидеть и как следует
рассмотреть только через призму ситуации — российской и между­
народной — конца XIX — начала XX века (период создания Плеха­
новым лучших своих работ), через призму тех проблем, с которыми
столкнулась русская и мировая общественная мысль той эпохи.
Это была ситуация смены вех и в России, и в мире.
В России 1870-1880-х годов передовая общественная мысль
обсуждала возможные пути развития страны: должна ли она после
отмены крепостного права идти, подобно странам Запада, капита­
105

листическим путем или может развиваться непосредственно в на­
правлении социализма, опираясь на общину и минуя капитализм.
Народники делали акцент на своеобразии условий России: они упо­
вали на общину (которая, однако, рушилась на глазах) и социали­
стические инстинкты крестьянства (наличие которых, увы, не под­
тверждалось практикой народнической пропаганды и социальной
борьбы). Народничество теряло свой кредит. А марксизм?
По свидетельству В. Засулич, в ту эпоху появились в России дея­
тели, которые утверждали неизбежность капиталистического пути
развития в России, обосновывая этот вывод ссылкой на «Капитал»
Маркса, где будто бы доказано, что «в силу исторической неизбеж­
ности все страны мира должны пройти все фазы капиталистическо­
го производства». В. Засулич обратилась к Марксу с вопросом: вер­
но ли, что, по его мнению, такая «историческая неизбежность» суще­
ствует и что поэтому Россия с необходимостью должна пройти все
фазы капиталистического производства? Маркс ответил несколько
неожиданно для вышеупомянутых русских «марксистов»: свой ана­
лиз капиталистического производства «я точно ограничил... стра­
нами Западной Европы», для России «западный прецедент... ров­
но ничего не доказывает», «анализ, представленный в„Капитале", не
дает, следовательно, доводов ни за, ни против жизнеспособности
русской общины»1.В другом письме — в журнал «Отечественные за­
писки» (1877) — К. Маркс категорически протестует против превра­
щения его исторического очерка «возникновения капитализма в За­
падной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути,
по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы
бы ни были исторические условия, в которых они оказываются...»2.
Он считал, что для определения перспектив развития России нужен
специальный анализ.
Эту задачу в полной мере осознавал Плеханов. Он уже тогда, в
начале 80-х годов, знал, что истина всегда конкретна, зависит от об­
стоятельств места и времени, и потому, в духе Маркса, активно вы­
ступил против механического переноса выводов «Капитала» на ус­
ловия российского исторического развития. Но в отличие от на­
роднических теоретиков он ясно понимал, что если конкретные
экономические и политические выводы «Капитала» не могут быть
просто перенесены на условия русской жизни, то метод исследова­
ния К. Маркса, давший такие блестящие результаты при анализе за­
падноевропейского развития, не только может, но и должен быть
1Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 411,412,251.
2Там же. С. 120.
106

«перенесен» и применен к анализу русской действительности. Од­
нако его нельзя было просто «перенести», его надо было прежде
извлечь из «Капитала» (и других произведений Маркса и Энгельса),
высвободить из конкретного экономического, исторического мате­
риала — изложить в обобщенном и систематизированном виде.
Смена исторических вех происходила и во всемирном масшта­
бе: капитализм свободной конкуренции уступал место монополии.
Монополии, акционерные общества, определенный рост планово­
го, регулирующего начала в производстве, некоторое изменение
характера кризисов, появление в рабочем классе привилегирован­
ных, нереволюционных слоев — эти и другие новые факты не укла­
дывались легко и просто в рамки прежних теоретических концеп­
ций. Более того, новые законы, стоявшие за этими новыми фактами,
в чем-то и противоречили прежним теоретическим положениям.
Противоречивость объективной ситуации наглядно выражалась в
такой антиномии: «монополия есть прямая противоположность сво­
бодной конкуренции» и — монополия есть прямое продолжение
свободной конкуренции, «прямое продолжение основных свойств
капитализма вообще»'.
Стремясь освободиться от этого противоречия, одни теоретики
делали акцент на первом положении и, ссылаясь на новые факты,
требовали отвергнуть «устаревшую» прежнюю теорию (то есть мар­
ксизм). Другие, стремясь сохранить в неприкосновенности каждое
положение так долго и верно служившей теории, пытались поста­
вить под сомнение принципиальную новизну фактов, пытались пе­
ретолковать (то есть, попросту говоря, исказить) их таким образом,
чтобы они без труда подходили под прежние положения теории. Но
ни первый (ревизионистский), ни второй (догматический) способ
не позволяли действительно разрешить указанные противоречия:
с одной стороны, теория легко выдерживала нападки на ее прин­
ципы, и было ясно, что новизна ситуации не колеблет ее фундамент.
С другой же стороны, новые факты, новые явления «упрямились» и
перетолковыванию в догматически-традиционном духе не подда­
вались. Естественно, возник вопрос: каким должен быть метод, что­
бы дать правильную оценку ситуации, когда «новый факт», с одной
стороны, подходит под прежнюю теорию, а с другой стороны, про­
тиворечит ей? Таким образом, и при такой ситуации конкретный ее
анализ упирался прежде всего в решение вопроса о методе.
Плеханов одним из первых осознал необходимость всесторон­
ней разработки и систематического изложения научного (что объ­
1См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 385.
107

ективно означало марксистского) метода познания общественных
явлений — в качестве задачи, необходимо предшествующей много­
стороннему конкретному исследованию качественно новой россий­
ской и мировой ситуации. «Метод — это самое главное; если он ве­
рен, то по необходимости верны будут и те результаты, к которым он
приводит», — таково было кредо Плеханова. Вот почему свое основ­
ное внимание он обратил не просто на конкретные ответы, которые
давали основоположники марксизма, а на необходимость понима­
ния «методологического значения исторического материализма».
Следует подчеркнуть при этом, что Плеханов отнюдь не пре­
увеличивал значимости решаемых им задач. Задача состояла не в
выработке метода; он уже был выработан, и его фундаментальные и
решающие моменты были сформулированы — и об этом Плеханов
постоянно говорил ясно и громко — Марксом и Энгельсом. Этот ме­
тод блистательно продемонстрирован ими в анализе капиталисти­
ческого способа производства (в «Капитале»), исторических судеб
капитализма как общественной формации (в «Манифесте Комму­
нистической партии»), социалистических и философских учений (в
«Анти-Дюринге»), конкретных революционных событий (в «Классо­
вой борьбе во Франции с 1848 по 1850 год», «Восемнадцатом брю­
мера Луи Бонапарта»). Задача, как верно и точно понял ее Плеханов,
состояла в том, чтобы «высвободить» метод К. Маркса из конкрет­
ного и исторического материала (это была непростая задача — до
сих пор важнейшие аспекты метода «Капитала» остаются предме­
том философских дискуссий). Надо было, кроме того, отделить этот
метод от появившихся и довольно широко распространившихся в
ту эпоху его вульгарных версий — фаталистического объективиз­
ма Струве, вульгарного социологизма и экономизма (получивших
свое крайнее выражение в шулятиковщине), его субъективистских
и волюнтаристских интерпретаций в неонародническом и эсеров­
ском духе. Такая полемика позволяла более четко обозначить гра­
ницы этого метода — там, где они по тем или иным причинам не
были достаточно ясно проведены его создателями. Необходимо
было также развернуть работу по уточнению отдельных моментов
его внутренней структуры и ликвидации «белых пятен» в его содер­
жательной части.
В описании, систематической разработке и обосновании диа­
лектико-материалистического метода познания и преобразования
общественных отношений — в этой области и лежат главные ори­
гинальные (далеко не азбучные!) завоевания теоретической мысли
Плеханова.
108

Марксизм — «продукт векового
развития исторических идей»
В концентрированном виде теоретические завоевания Плеха­
нова содержатся в его работах «Основные вопросы марксизма» и «К
вопросу о развитии монистического взгляда на историю».
Впрочем, эти завоевания надо уметь увидеть и понять. Ведь
были и такие авторы, которые утверждали, что эти работы Плехано­
ва не содержат-де ничего, кроме азбучных положений о том, что ма­
терия первична, что общественное бытие определяет обществен­
ное сознание, что производительные силы обусловливают произ­
водственные отношения, что противоречие производительных сил
и производственных отношений в антагонистическом обществе по­
рождает революцию и т. д.
Действительно, все эти формулы присутствуют в работе Плеха­
нова. Но специфика названных работ, их теоретическая новизна со­
стоят вовсе не в провозглашении этих формул, а в доказательстве
того, что эти положения — не просто одна из многих предлагаемых
общественной наукой возможных версий объяснения историческо­
го процесса. Это — необходимый результат и «законный продукт ве­
кового развития исторических идей», и потому эти положения обла­
дают высокой степенью истинности и эвристичности.
Плеханов понимал, что одной формуле, одной дефиниции, од­
ной «азбуке» нетрудно противопоставить другую формулу, другую
дефиницию, другую «азбуку» — в качестве равновозможного вари­
анта. При таком противопоставлении неискушенному читателю не­
просто отыскать критерий предпочтения одной системы положе­
ний другой. Но если доказано, что данное положение есть резуль­
тат, итог развития всей истории общественной мысли, есть решение
проблем, над которыми эта мысль билась в течение длительного
времени, тогда становится ясным критерий предпочтения данного
учения всем другим. Именно эту работу в отношении марксистско­
го учения проделал Плеханов.
Обоснование исторической обусловленности марксизма было
крайне необходимо в эпоху, когда передовая общественная мысль
России (а отчасти и всего мира) выбирала, какое миросозерцание
следует положить в основу познания и деятельности. Но значение
плехановского анализа не ограничивается рамками той эпохи, он
сохраняет свое значение для любой последующей эпохи, ибо каж­
дое новое поколение людей самостоятельно решает для себя про­
блему, почему одну теорию, одну методологию следует предпо­
честь другой. И плехановские работы будут вновь и вновь служить
109

доказательством предпочтительности фундаментальных положе­
ний марксизма всем другим.
Это, конечно, не означает, что Плеханов первым обратил вни­
мание на историческую обусловленность марксизма. Задолго до
Плеханова основоположники марксизма не раз отмечали, что их
учение — результат предшествующего развития мысли, указыва­
ли на своих предшественников, говорили об основных моментах и
главных направлениях связи своих идей с предшествующими кон­
цепциями. Но если для Маркса и Энгельса выявление этой истори­
ческой связи было подчиненной задачей (главной была разработка
самих идей), то для Плеханова — главной. В работах Маркса и Эн­
гельса встречаются лишь отдельные фрагменты этой темы, у Плеха­
нова же дается целостная картина, причем выполненная классиче­
ски, то есть так, что в ней, говоря словами поэта, нельзя ничего «ни
убавить, ни прибавить».
Что же придает плехановским работам характер классическо­
го образца?
Прежде всего то, что они адресованы не узкой касте специа­
листов, ученых-социологов, а очень широкой читательской аудито­
рии, причем отнюдь не за счет снижения научности исследования,
не за счет упрощения (для популяризации) научных истин и поло­
жений. Уровень Плеханова — это высший для его времени уровень
общественной науки. Плеханов выводит науку из фаустовских келий
к массовому читателю. Он показывает, что, собственно, главная за­
дача общественной науки состоит вовсе не в решении каких-то муд­
реных диссертационно-академических задачек, а в том, чтобы аргу­
ментированно и доказательно ответить на вопросы, которые вол­
нуют каждого, например такие: чем обусловливаются социальные
изменения, какие силы «управляют» общественным развитием и ка­
ковы в этой связи возможности человека влиять на этот процесс?
С этих близких и волнующих вопросов Плеханов начинает свой раз­
говор с читателем и затем ведет его за собой — ступенька за сту­
пенькой — по всей громадной лестнице развернутых научных отве­
тов на эти вопросы.
Кроме того, Плеханов обладает удивительной способностью
писать не «просто и ясно», а «сложно и ясно». Сложность обуслов­
лена предметом: Плеханов, излагая концепции предшественников
марксизма, должен был так изложить суть их учений, чтобы чита­
тель почувствовал незаурядность этих людей, сумевших подняться
на вершину науки своего времени. Ясность его произведений свя­
зана с тем, что он умел найти такую точку обзора, откуда сложные
и иногда весьма причудливые теоретические храмы мыслителей
110

прошлого просматривались с исключительной ясностью. Он умел
открыть в концепции каждого предшественника марксизма цен­
тральное звено всей системы теоретических рассуждений. Он умел
выявить те тончайшие, но прочные нити, которые связывали эти
центральные положения отдельных учений в единую цепь станов­
ления науки об обществе. Следует подчеркнуть также, что для того,
чтобы выявить центральные звенья концепций Гельвеция и Сен-Си­
мона, Гизо и Гегеля, логику их связи, недостаточно было «переска­
зать» или «перевести» творения этих великих людей. Необходимо
было открыть эти центральные звенья и эту логику, подобно тому
как открывают законы существования и функционирования какого-
либо природного или общественного явления.
Плеханов начинает с концепций просветителей XVIII века, с
первых попыток создания науки об обществе. Он формулирует цен­
тральный просветительский тезис: «Социальная среда есть продукт
мысли (а затем и деятельности) людей» — и подчеркивает, что для
своего времени это утверждение было очень важным. Во-первых,
оно решительно порывало с существовавшей в ту эпоху традицией
объяснять социальное развитие с помощью ссылок на сверхъесте­
ственные, божественные и тому подобные мистические силы. А во-
вторых, оно содержало действительно немаловажную, действитель­
но верную (хотя для человека науки достаточно очевидную) мысль
о том, что ничто и никто, кроме людей, социальную среду изменить
не в состоянии. Это положение раскрепощало деятельность чело­
века, освобождало его мысль от рабского подчинения фаталисти­
ческим догмам; оно поднимало реального, земного человека на вы­
сокий пьедестал, пробуждало в нем силу и гордость творца своей
судьбы. И все же, как показывает Плеханов, этот тезис не полностью
удовлетворял людей: оставалось недостаточно ясно, чем определя­
ется сама мысль человека, с помощью которой преобразуются об­
щественные условия. Размышляя над этим вопросом, просветители
установили другую, также в общем верную (и опять-таки для чело­
века науки достаточно очевидную) зависимость: человек (со всеми
его мыслями) есть продукт воспитания, продукт условий, в которых
он растет, иначе говоря, продукт среды. И тут-то следующий за Пле­
хановым читатель вдруг замечает, что таким образом просветители
сформулировали два важных, два самих по себе правильных, но по-
настоящему мало что объясняющих положения.
Так Плеханов вводит читателя в проблему. Классическая форму­
лировка проблемы — это ее формулировка в виде противоречия, в
виде антиномии, когда два положения в одно и то же время и вер­
ны, и исключают друг друга. Такое противоречие и есть источник
дальнейшего движения теоретической мысли.
111

Мы не будем здесь последовательно раскрывать дальнейший
ход плехановского анализа. Укажем только на сам принцип этого
движения, метод разрешения подобных противоречий.
Плеханов показывает, как из противоположных принципов воз­
никают целостные теории, из которых одни делают акцент на пер­
вом положении просветителей, другие— на втором. Возникшие
из противоположных принципов системы вступают между собой в
борьбу и обнаруживают свои достоинства и слабости. В этой борь­
бе, которая сопровождается постоянным обращением к историче­
скому опыту, открываются выходы за пределы исходной антиномии
двух начал, противоречивых систем, открывается более глубокое
основание, из которого можно вывести оба первоначальных, про­
тиворечащих друг другу тезиса просветителей. В результате появ­
ляется (например, у историков времен Реставрации) новая, более
основательная теоретическая система, выведенная из более глу­
бокого теоретического принципа. Однако вскоре выясняется, что и
этот новый принцип несовершенен, односторонен, абстрактен: ис­
ходя из него не все можно объяснить, и он сам требует объяснения.
Тогда появляется другой, новый принцип, дополняющий первый и
противоречащий ему. И все начинается сначала: снова два проти­
воположных начала, снова борьба двух систем, только уже на бо­
лее глубоком теоретическом уровне, снова сопоставление теорий
с фактами и новое углубление, новое развитие (в трудах социали-
стов-утопистов). И т. д.
Это движение привело мировую общественную мысль к тео­
рии марксизма, который дал действительное решение «каверз­
ного» вопроса о том, каким образом «обстоятельства могут изме­
няться теми людьми, которые сами создаются обстоятельствами».
Марксизм, как разъяснял Плеханов, прежде всего исправил саму
постановку вопроса и входящие в него понятия, выяснил ложность
такого категорического разделения социального бытия на «обстоя­
тельства» и «человека». Марксизм показал, что человек — это «мир
человека», что сущность человека — это «совокупность обществен­
ных отношений», то есть если вы хотите познать, что такое «чело­
век» («природу человека», как любили выражаться предшественни­
ки марксизма), то изучайте, как он действует, как воздействует на
окружающий его мир в целях удовлетворения своих потребностей.
И тогда вы увидите, что способ его деятельности зависит от харак­
тера средств, которые использует человек при воздействии на при­
роду. Вначале такими средствами были его естественные органы
(руки, ноги, зубы и т. д.). Затем все более возрастает значение меха­
нических средств. Человек, цитирует Плеханов Маркса, «пользуется
112

механическими, физическими, химическими свойствами вещей для
того, чтобы в соответствии со своей целью применить их как орудия
воздействия на другие вещи... Так данное самой природой стано­
вится органом его деятельности, органом, который он присоединя­
ет к органам своего тела, удлиняя таким образом, вопреки библии,
естественные размеры последнего»1. Так создаваемые первобыт­
ным человеком молоток, рубило, лук являются как бы продолжени­
ем и усилением рук, ног, глаз человека. Молоток со временем пре­
вращается в мастерскую, фабрику, завод, которые тоже являются не
чем иным, как своеобразными искусственными «органами челове­
ка», средством его воздействия на окружающий мир. Но эти орудия
труда, эти разросшиеся могучие искусственные органы выступают
уже не как органы отдельного индивида, а как органы обществен­
ного человека, ибо в одиночку пустить их в дело человек просто
не в состоянии; для этого он должен объединиться, кооперировать­
ся с другими людьми, то есть вступить с ними в определенную про­
изводственную связь, в определенные общественные отношения
(среди которых главные — производственные).
Отсюда понятно, что характер, тип этой связи, этих производст­
венных отношений зависит от того, каковы орудия труда, средства
производства. Когда понято это, тогда становится ясно, почему со­
циальное бытие не разделяется на «человека» и «обстоятельства»,
становится ясно, что «обстоятельства» (то есть фабрики, заводы, же­
лезные дороги, машины и т. д.) есть не что иное, как «искусствен­
ные органы общественного человека», есть не что-то внешнее по
отношению к человеку, а есть он сам, его продолжение. Именно в
этом глубокий смысл Марксовых слов: «человек — это мир челове­
ка». «Совокупность общественных отношений», «мир человека» —
это и есть то, что на языке предшественников марксизма называ­
лось «обстоятельствами». Поэтому задача теперь сводилась к тому,
чтобы объяснить механизм развития социального бытия, представ­
ляющего собой неразрывное единство «обстоятельств» и «челове­
ка». И ключ к ее решению, как справедливо подчеркивает Плеха­
нов, —
в тезисах К. Маркса о Фейербахе. Человек, изменяя обстоя­
тельства, говорится в этих тезисах, тем самым изменяет себя (ибо
«обстоятельства» — это момент самого «человека»). А конкретный
механизм этого «самоизменения» Человека (большая буква озна­
чает, что мы имеем в виду единство «человека» и «обстоятельств»)
подробно раскрывается К. Марксом в диалектике производитель­
ных сил и производственных отношений. Мы здесь не ставили за­
’ МарксК., Энгельс Ф. Соч. Т.23.С. 190.
113

дачу подробно раскрыть решение антиномии просветителей, мы
остановились лишь на описанном Плехановым пути, который вел
к Марксову открытию. Мы хотели показать, что «азбучные» положе­
ния марксизма, включенные в широкий исторический и социаль­
ный контекст, взятые в аспекте их становления и развития, переста­
ют быть «азбучными».
Вот почему когда человек, историческое мышление которого
развито трудами Плеханова, встречается с «азбучным» положени­
ем о роли производительных сил в общественном развитии или о
значении производственных отношений, то перед его взором вста­
ют не тощие дефиниции и абстракции, а поиски Гельвеция и Рус­
со, Сен-Симона и Фурье, Фейербаха и Гегеля, драматические колли­
зии французской революции, трагедии жирондистов и якобинцев...
Плеханов «распредметил» все эти формулы и категории, высвобо­
дил громадный мыслительный заряд, содержащийся в ядрах фунда­
ментальных положений марксизма, раскрыл заключенное в них не­
исчерпаемое теоретическое богатство.
О тождестве диалектики
и материалистического понимания истории
Подробный анализ исторической обусловленности марксиз­
ма позволил Плеханову выявить одну чрезвычайно важную особен­
ность марксистской теории, марксистского метода. Произошло это
при анализе им перехода от философии Гегеля к философии Маркса.
Вообще рассмотрение Гегеля в качестве не просто одного из
истоков марксизма, но необходимого звена в развитии обществен­
ной мысли от просветителей к Марксу — это само по себе составля­
ет важную теоретическую заслугу Плеханова. Ведь для этого нужна
была высокая теоретическая смелость и исключительная нешаблон-
ность мышления, чтобы представить концепцию идеалиста Гегеля
в качестве необходимого момента развития концепции, разверты­
вавшейся в основном в рамках материалистической традиции, что­
бы в существенных моментах поставить идеалиста Гегеля выше всех
материалистов прошлого, не смущаясь грозными обвинениями в
«воскрешении гегельянства», исходившими от некоторых страшно
воинственных материалистов (в основе взглядов которых, впрочем,
наряду с воинственностью лежала, по выражению Плеханова, «ог­
ромная умственная дубоватость»).
Не гегельянство как таковое воскрешал Плеханов, а великое в
гегельянстве: изучение всех явлений «в процессе их возникновения
и исчезновения», рассмотрение истории человечества в качестве
«законосообразного процесса, независимого от человеческого про-
114

извола», стремление «свести к общему и единому источнику все дей­
ствующие и взаимодействующие силы в общественной жизни...».
И эти вершины гегелевской философии, с высоты которых уже ви­
делся горизонт марксистской мысли, Плеханов обрисовал с такой
рельефностью и с такой яркостью, что даже сдержанный на похвалу
Ф. Энгельс назвал плехановский анализ Гегеля «превосходным»1.
Но у плехановского анализа перехода от Гегеля к Марксу есть
и еще один важный аспект — аспект, связанный с выяснением ог­
раниченности гегельянства, тех тупиков, в которых оказывалась ге­
гелевская мысль, а также с характеристикой того принципиально
нового шага, который был сделан К. Марксом. В этом звене анализа
Плехановым разработаны столь важные и столь глубокие положе­
ния, что они и сегодня не утратили своей злободневности, а актив­
ное подключение их к современным философским дискуссиям по­
могло бы, на наш взгляд, сдвинуть с мертвой точки некоторые затя­
нувшиеся споры. Что мы имеем в виду?
Отмеченный нами аспект плехановского анализа начинает­
ся достаточно известными (и тогда, и сегодня) утверждениями, что
марксизм «не мог воспользоваться диалектикой в ее идеалистиче­
ском виде», что «необходимо было прежде всего освободить ее от
мистического покрова», то есть от идеализма, и соединить с мате­
риализмом, что операция эта была осуществлена К. Марксом, кото­
рый стоящую на голове гегелевскую диалектику «перевернул», по­
ставив ее на материалистические ноги. Однако далеко не все из тех,
кто усвоил эту формулу «переворачивания», ясно представляли (и
представляют) себе конкретный механизм этого «переворачива­
ния», механизм «соединения» диалектики с материализмом, то есть,
по сути, механизм становления диалектического материализма. Ме­
жду тем ясное представление о становлении диалектического мате­
риализма есть ступень к более глубокому и более точному понима­
нию характера, границ, структуры этого учения, его сущности.
Известен простой и как будто бы все объясняющий ответ: геге­
левской диалектике мешал идеализм, отсюда и возникла задача от­
бросить его, взять за исходное, как говорил еще Фейербах, «при­
роду без подстановки», то есть материальную природу как таковую,
отбросив предшествующее ей в гегелевской концепции звено —
некую абсолютную идею, иначе говоря, отрезать «китайскую косу»
идеализма у гегелевской философии. Но когда Фейербах отрезал
эту «косу» гегелевской философии, то вместе с ней оказалась отре­
занной и ее голова — диалектика. Оказалось, что абсолютная идея
1См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 38. С. 205.
115

была в ту пору необходимым условием существования диалектики
в гегелевской концепции. Диалектика во многом держалась на ней,
и просто отбросить это основание, не потеряв диалектику, было
невозможно. Нужно было другое основание. Оно и было найдено
К. Марксом.
Это решающее открытие было сделано, как совершенно спра­
ведливо подчеркивал Плеханов, прежде всего в работе «К крити­
ке гегелевской философии права» (Плеханов был знаком лишь с
обобщающими выводами этого исследования К. Маркса, представ­
ленными во введении к этой работе, основная часть которой была
опубликована уже после смерти Плеханова; современный чита­
тель, имеющий возможность подробно ознакомиться с этой рабо­
той К. Маркса, может воочию убедиться, сколь удивительна была
проницательность Плеханова, сумевшего уловить по одному вве­
дению самую суть Марксовой критики Гегеля). В этом произведе­
нии К. Маркса процесс преодоления Гегеля предстает с особой под­
робностью и потому особенно зримо. Взяв одно из «звенышек» ге­
гелевской философской цепи (правда, весьма важ ное «звенышко»),
К. Маркс на его примере раскрывает характерные достоинства и
недостатки гегельянства. Это «звенышко» — схема возникновения
«государства». Здесь Гегель прежде всего фиксирует верно подме­
ченный эмпирический факт, что государство является следствием
развития «семьи» и «гражданского общества». Но наука должна, ра­
зумеется, ответить на вопрос, в чем состоит необходимость тако­
го развития; для Гегеля этот вопрос был трудным. Ответить на него
значило бы открыть не более не менее как материалистическое по­
нимание истории (что во времена Гегеля объективно было невоз­
можно). И вот, будучи не в состоянии указать действительные, ес­
тественные причины такого развития и стремясь в то же время со­
хранить идею объективной необходимости, закономерности такого
развития, Гегель вынужден ссылаться на причины неестественные,
точнее — сверхъестественные: реальной семье и реальной хозяй­
ственной, экономической деятельности, гражданскому обществу
предшествовала-де некая идея государства, которая и была движу­
щей силой, внутренней целью, законом развития семьи и граждан­
ского общества.
Эту суть гегельянщины четко зафиксировал К. Маркс: «В дей­
ствительности семья и гражданское общество составляют предпо­
сылки государства, именно они являются подлинно деятельными; в
спекулятивном же (гегелевском. —
Г.В.) мышлении все это становит­
ся на голову». У Гегеля «действительность рассматривается не как
эта самая действительность, а как некая другая действительность.
Выходит, что для обыкновенной эмпирии является законом не ее
116

собственный дух, а чужой», то есть у Гегеля «идея превращается в
самостоятельный субъект, а действительное отношение семьи и
гражданского общества к государству превращается в воображае­
мую внутреннюю деятельность идеи»1.Задача состояла в том, чтобы
раскрыть «собственный дух» эмпирии, законы ее развития. Гегель
же, не решив эту задачу, «объяснял» необходимость развития семьи
и гражданского общества в государство тем, что так-де было «за­
думано», «предопределено» в лоне «идеи государства» и что вооб­
ще вся история общества и природы была «предначертана» в идее
всех идей — в лоне абсолютной идеи. Однако это «объяснение», по
сути дела, ничего не объясняло. Нельзя считать объяснением заяв­
ление: государство (или какое-либо другое эмпирическое явление)
возникает потому, что так и должно было случиться, что, по логи­
ке Идеи, так было предопределено. Конечно, такой «метод» позво­
ляет гегельянцу неплохо не то чтобы понимать, но описывать про­
цесс развития прошлого и его превращения в настоящее (и в этом
описании развития элементы диалектики, безусловно, будут присут­
ствовать). Однако понять и описать движение от настоящего к буду­
щему (например, перспективы дальнейшего развития государствен­
ности) гегельянец на основе своей методы будет уже не в состоянии.
И только когда, скажем, государство превратится в общественное
самоуправление (в соответствии с законами, о которых гегелевская
философия не имеет понятия), вот тогда гегельянец — post factum —
глубокомысленно может заявить, что теперь ему все «понятно»: идее
государства предшествовала еще более глубокая и абстрактная
идея — «идея общественного самоуправления». То есть получается,
что «объясняющая» все и вся абсолютная идея в действительности
не объясняет ничего: она сама (то есть природа этой «предопреде­
ленности» или, иначе говоря, законосообразности) требует объясне­
ния. «Эта абсолютная идея, —
пишет Плеханов, —
столь непреодо­
лимая в своем движении, столь сочная и плодотворная, мать всего
того, что было, есть и будет в грядущие столетия, тускнеет, делается
неподвижной, оказывается чистой абстракцией и, весьма далекая от
того, чтобы суметь что-либо объяснить, смиренно просит хоть како­
го-нибудь объяснения самой себя. Sic transit gloria... ideae (Так про­
ходит слава... идеи)»2.Искомое, действительное объяснение, как п о­
казывает Плеханов, было дано К. Марксом, открывшим материали­
стическое понимание истории. Вот этот итоговый вывод Плеханова:
«для Гегеля диалектика социальной жизни, как и всякая диалекти­
' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 224.
2Плеханов Г. В. Избранные философские произведения в 5 томах. T. II. М., 1956.
С. 137.
117

ка конечного вообще, в последнем счете имеет мистическую причи­
ну, природу бесконечного, абсолютного духа. У Маркса она зависит
от совершенно реальных причин: от развития средств производст­
ва, которыми располагает общество»1. После этого открытия отпала
«всякая надобность в гипотезе духа».
Таким образом, Плеханов доказал, что преодолеть, «перевер­
нуть» Гегеля, соединить диалектику с материализмом можно было,
только открыв материалистическое понимание истории. Толь­
ко в этом случае можно было отбросить абсолютную идею, не по­
теряв диалектику. В материалистическом понимании истории —
все начала и концы марксистской диалектики. Только поняв это,
можно браться за создание системы категорий, представляющей
развернутое решение основного философского вопроса — об от­
ношении сознания и материи.
Марксизм в понимании мышления и его соотношения с матери­
ей следует той глубокой традиции, которая идет от Спинозы, образ­
но определившего мышление как способность мыслящего тела (то
есть человека) активно строить свое собственное движение, свое
собственное действие по форме любого другого тела. Марксизм
принимает это очень глубокое определение, внося одно (но весь­
ма существенное) дополнение, а именно то, что «мыслящее тело» —
это не просто индивид, «человек», взятый сам по себе, а человек в
его отношениях с другими людьми, социальное существо. То есть
«активно действующим телом» является, по сути, человеческое об­
щество, и движется оно «по контуру» внешнего мира с помощью та­
ких «органов», как орудия труда, средства производства, государст- |
во и конституция и т. д. и т. п. Вот почему уже исходные категории i
диалектического материализма — материю, мышление — совер- j
шенно невозможно понять без таких категорий, как «общественная j
практика», как «способ производства», а субъект мышления — без
категорий «производственные отношения», «классы», «классовая
борьба». Вот почему материалистическое понимание истории —
это не какой-то «второй этаж» философии, не что-то стоящее ря­
дом с диалектикой, а всепроникающая душа диалектики; мате­
риалистическое понимание истории пропитывает (должно про­
питывать) каждую категорию диалектического материализма.
«Самой важной проблемой диалектического материализма (кур­
сив мой. —
Авт.), —
остро и верно формулировал Плеханов, —
была проблема исторической эволюции человечества»2.
1Плеханов Г. В. Избранные философские произведения в 5 томах. T. II. С. 162.
2Философско-литературное наследие Г. В. Плеханова в 3 томах. T. III. М., 1974.
С. 43.
118

Так же понимал суть дела Ф. Энгельс: он, как известно, назвал
Марксовы «Тезисы о Фейербахе» «гениальным зародышем нового
мировоззрения». И в этом «зародыше», в этой генетической «клеточ­
ке» марксизма особенно зримо, особенно ясно видно это неразрыв­
ное единство, эта тождественность диалектического материализма
и материалистического понимания истории. Именно это доказывал
и доказал Плеханов, итоговым тезисом которого было: «Диалекти­
ческий материализм есть высшее развитие материалистического
понимания истории».
Философия и социализм
Глубоко осознанное органическое единство, тождественность
диалектики и материалистического понимания истории позволили
Плеханову обосновать еще одно важное положение, которое, к сло­
ву сказать, активно оспаривалось (и, увы, иногда и сегодня оспари­
вается) иными «марксистами».
В письме Плеханову от б февраля 1901 года К. Каутский напи­
сал «историческую» фразу: «...я думаю, что можно быть в некотором
смысле неокантианцем и признавать историческую и экономиче­
скую доктрину марксизма». О том, что это не случайно оброненная
фраза, свидетельствуют и многие другие высказывания Каутского,
например такое: «Я понимаю под марксизмом не философию, а эм­
пирическую науку, особое понимание общества». Другой теоретик II
Интернационала — В. Адлер тоже «допускает возможность замены
материалистической основы» научного социализма кантовской.
Такой ход мыслей отн юдь не стал далекой историей. И сегодня
в «левых» кругах нередки утверждения о независимости социали­
стической стратегии и политической борьбы «левых» партий от той
или другой философской основы и о том, что поэтому-де политиче­
ская программа борьбы такой партии может быть вполне сочетае­
ма с философией какого-нибудь позитивизма, идеализма или даже
католицизма. Плеханов же считал, что не может, что «все стороны
миросозерцания Маркса самым тесным образом связаны между со­
бой... вследствие этого нельзя по произволу удалить одну из них
и заменить ее совокупностью взглядов, не менее произвольно вы­
рванных из совершенно другого миросозерцания»1.Он это доказы­
вал и демонстрировал постоянно — и в общетеоретической форме,
и на весьма впечатляющих конкретных примерах.
А. Богданов, к примеру, желал быть последовательным рево­
люционным борцом за дело трудящихся, сторонником Марксовой
' Плеханов Г.В. Избранные философские произведения в 5 томах. T. III. М., 1957.
С. 198.
119

теории социалистической революции; он воевал с реформистами
и в эпоху первой русской революции входил в большевистский ЦК.
Но Богданову, удрученному поражением революции и не понявше­
му действительных причин этого поражения, показалось, что наи­
лучшей основой марксистской теории революции и социалистиче­
ской революционной деятельности может быть не диалектический
материализм, а одна из разновидностей позитивизма — махизм; Бо­
гданову показалось, что диалектический материализм с его призна­
нием объективной истины и объективной законосообразности ис­
торического процесса есть одна из форм оправдания действитель­
ности, ведущая в конечном счете к оппортунизму и реформизму.
Отрицающий же объективные законы махизм, с его точки зрения,
раскрепощает революционера, открывает перед ним простор для
«творческой», «решительной», не сдерживаемой никакими рамка­
ми преобразовательной деятельности.
Убийственным сарказмом встретил эту богдановскую риторику
Плеханов. Он указал, что «бурная революционность», опирающаяся
на субъективистскую философию Маха и вследствие этого не умею­
щая сообразовываться с объективной логикой исторического раз­
вития, с объективными интересами и возможностями масс, есть не
социалистическая революционность.
Подлинно социалистическая революционная деятельность —
это самодеятельность народных масс, богдановско-махистская же
«революция»— это деятельность «социальных организаторов»,
этих «сверхчеловеков», стоящих над бессловесными и послушными
стадами народных масс и милостиво повелевающих ими. Вот поче­
му Плеханов имел полное право заявить: «Оружие, выкованное ва­
ми, г. Богданов, совсем не годится для передовых людей; оно обес­
печивает им не победу, а поражение»1.
Столь же печальный результат, как показал Плеханов, дала и по­
пытка так называемых богостроителей «усовершенствовать» мар­
ксизм путем замены материализма своеобразной разновидностью
религии. Она устраняла традиционного бога и в то же время стре­
милась учитывать религиозные традиции масс, организующую роль
веры. «. . .Бог есть человечество в высшей потенции», — восторжен­
но писали богостроители. На «человечество», на этого нового бога
должен молиться, должен работать каждый человек. Конечно, субъ­
ективно «богостроители» хотели хорошего, хотели ускорить процесс
движения общества к социализму. Но Плеханов выявил объектив­
ный смысл такой замены материализма «религией». Холодной и бес­
' Плеханов Г.В. Избранные философские произведения в 5 томах. T. III. М., 1957.
С. 300.
120

трепетной рукой он стер всю позолоту концепции «богостроитель­
ства», разорвал всю ее многоцветную словесную упаковку и обна­
жил ее весьма неприглядную суть: обожествленное «человечество»
оторвано от «я», от отдельного человека, индивида; в этой концеп­
ции отдельный человек остается беспомощным, зависимым суще­
ством, обязанным служить новому идолу — некоему абстрактному
«человечеству» (которое, впрочем, не преминет предстать в образе
каких-нибудь своих конкретных представителей, своих жрецов, этих
новых наместников «нового бога» на грешной земле). Принижение
роли сознательного компонента народных движений, выдвижение
на первый план моментов иррациональных — экзальтированности,
веры, коллективной ритуальности — не могут вести ни к чему ино­
му, как к «казарменному коммунизму», который есть всего лишь «вы­
вернутая наизнанку буржуазность». И это, настаивает Плеханов, есть
закономерный итог попыток сочетать социалистическую теорию
К. Маркса с какой-либо иной, нематериалистической философией.
Струве и Бернштейн пытались проделать другую, нежели Бо­
гданов и его сторонники, противоположную операцию. Они начали
с попытки сохранить фундаментальные положения материалисти­
ческого понимания природы и общества, отбросив научный социа­
лизм, заменив марксистскую теорию революции теорией социаль­
ных реформ. А кончилось это, как показал Плеханов, тем, что Струве,
много говоривший об объективности социальных законов и веду­
щей роли экономики, но не доводивший своей концепции до при­
знания революционной исторической миссии угнетенного класса и
необходимости в той или другой форме социалистической револю­
ции, низвел свой объективизм до исторического фатализма и при­
мирения с буржуазно-монархической действительностью. Берн-
штейнианцы, выдвинувшие стратегию социальных реформ вместо
революции, эволюционировали от материализма к кантианству (к
тому же в его самой примитивной и вульгарной версии). Их печаль­
но знаменитый лозунг «движение — все, цель — ничто», в котором
абсолютизируется медленное, постепенное реформистское движе­
ние и отбрасывается — как нечто практически недостижимое —
«цель», то есть социализм, —
этот лозунг есть по сути перевод на
политический язык центральной кантовской идеи об ограниченно­
сти человеческого познания миром «явлений», миром «опыта» и не­
возможности выхода за пределы этого мира в недостижимый, не­
доступный и непознаваемый мир «вещей в себе».
Плеханов, таким образом, показал, что выбор той или иной по­
зиции в классовой, социальной борьбе соответствующим образом
детерминирует и выбор философской основы, и наоборот. Более
того, Плеханов доказал не просто то, что подлинно социалистиче­
121

ская теория может вырасти только на основе материализма, на ос­
нове материалистического понимания истории (это более или ме­
нее очевидно), но и то, что само понимание истории становится
действительно материалистическим только тогда, когда оно дово­
дится до идеи социализма. Только тогда.
Иначе говоря, теория социалистических преобразований —
это не просто один из «этажей» марксизма, а замыкающее всю цепь
звено, которое и превращает понимание истории в действительно
материалистическое понимание, а через него диалектику — в мате­
риалистическую диалектику.
Материалистическая диалектика, материалистическое понима­
ние истории, теория социализма — не стоящие «рядом» особые нау­
ки, а пропитывающие друг друга, взаимопроникающие моменты, не­
разделимые части одной-единой науки, имя которой — марксизм. Не
случайно для классиков марксизма и Плеханова равноценными на­
именованиями марксистской науки в целом, полноправными сино­
нимами были: «диалектический материализм», «материалистическое
понимание истории», «научный социализм» (снова просим не ото­
ждествлять «научный социализм» Маркса со сталинистской верси­
ей «научного коммунизма», заполнявшего всю учебную литературу
по обществоведению во время оно и служившего делу оболванива­
ния, «манкуртизации» общества). Вот итоговая плехановская форму­
ла: «Марксизм — это целое миросозерцание... Каждая сторона этого
миросозерцания самым тесным образом связана со всеми остальны­
ми и каждая освещает собою все остальные, помогает их пониманию.
Нельзя вырвать какую-нибудь одну из них и ограничиться ее призна­
нием, устраняя остальные или игнорируя их. Это значит изуродовать
марксизм, изгнать из него душу, превратить эту живую теорию в му­
мию мысли и, не довольствуясь даже этим, сосредоточить все свое
внимание лишь на том или другом органе этой мумии. В этом вели­
чие марксизма и в этом же причина того, что его так ошибочно пони­
мают многие из тех, которые искренно стремятся к его пониманию»1.
И когда сегодня сталкиваешься с попытками людей, «искренно стре­
мящихся быть марксистами», отделить революционную стратегию
борьбы от философии марксизма, то невольно вспоминаешь верные
и точные слова Плеханова: если социалистические идеологи «пока­
зывают часто полное непонимание ими философии Маркса, то от это­
го она теряет очень мало, а они очень много; их взгляды лишаются
всякой стройности и вступают в уродливые сочетания со взглядами,
выработанными идеологами современной буржуазии»2.
’ Плеханов Г.В, Избранные философские произведения в 5 томах. T. III. С. 198.
2Там же. С. 199.
122

«Подменять конкретное абстрактным —
один из самых опасных грехов»
Мы уже приводили высказывание о том, что «способ рассуж­
дения» Плеханова есть «опошление марксизма, сплошная насмеш­
ка над диалектическим материализмом». Подобная характеристика
выглядит абсолютно несовместимой со всем тем, о чем мы только
что писали. Так резко и так категорично — «опошление», «насмеш­
ка». Нет ли в этих словах некоторого полемического преувеличе­
ния, объясняющегося остротой какого-то конкретного спора? Нет!
К сожалению, нет. К сожалению, все именно так и обстоит. И незачем
прибегать к каким-то приглаженным формулировкам там, где речь
идет о принципиальных вещах.
Как же все-таки совмещаются те «несовместимые» высказыва­
ния? Какие ошибки допускал Плеханов и в чем корни этих ошибок?
Здесь, как и при объяснении исторических заслуг Плеханова,
следует остерегаться легких, лежащих на поверхности и кажущих­
ся очевидными ответов, таких как: Плеханов не разглядел специфи­
ки России (был-де долго оторван от родины) и потому неправильно
определял перспективы русского революционного движения; Пле-
ханов-де не был практиком и терялся в тактических вопросах, а это,
как правило, и приводило его в лагерь меньшевиков и т. д. и т. п.
И снова, как и в первом случае — при рассмотрении заслуг Пле­
ханова, мы должны сказать, что эти утверждения сами по себе, в об­
щем верны, но они фиксируют внимание на ошибочности отдель­
ных конкретных оценок, дававшихся Плехановым, но не отвечают
на вопрос, в чем погрешности его «способа рассуждений», то есть
его метода. Следует же обращать внимание как раз на последнее,
ибо конкретные политические и тактические ошибки Плеханова во
многом связаны с недостатками именно его методологии.
В чем же состоят эти недостатки, эти погрешности? Отвечая
на этот вопрос, мы остановимся лишь на двух, но, думается, самых
главных моментах.
Первый связан с самим пониманием значения метода как инст­
румента познания, роли метода в процессе познания, соотношения
метода и конкретных данных. Как этот вопрос ставил Плеханов?
Разработанная Марксом и Энгельсом «современная социалистиче­
ская теория, —
писал он, — это алгебра революции, могущая дать
нам только алгебраические формулы»; эта общая теория применя­
ется как метод при исследовании социальных условий конкретных
стран и регионов. Как же применять «алгебраические формулы»
этой общей теории? Вот как: «...чтобы руководиться этими форму­
лами на практике, мы должны уметь заменять в них алгебраические
123

знаки определенными арифметическими величинами, а для этого
необходимо принять в соображение все частные условия каждого
частного случая. Только при таком пользовании этими формулами
они сохранят свой живой диалектический характер и не превратят­
ся в мертвые метафизические догмы...»1.
Итак, в верную алгебраическую формулу ставить арифметиче­
ские значения, арифметическую конкретику данной страны. Отме­
тим прежде всего, что Плеханов вовсе не за то, чтобы поклонять­
ся только общим формулам, игнорируя специфику страны (как то
ему приписывают некоторые исследователи); эти обвинения нача­
лись еще в 80-90 -х годах XIX века, когда народники стремились до­
казать, что марксисты и их лидер Плеханов предсказывают капи­
талистическую перспективу развития России, исходя не из ее кон­
кретных условий, а из общей социологической схемы марксизма,
согласно которой будто бы все страны неизбежно должны прой­
ти этап капиталистического развития. И еще тогда в статье «Наши
разногласия» Плеханов показал, что дело вовсе не в общих схемах.
В алгебраическую формулу марксизма о том, что производитель­
ные силы обусловливают производственные отношения, а их про­
тиворечие определяет направление развития общества, тип и фор­
мы происходящей в нем социальной борьбы, Плеханов подставил
арифметические величины российской конкретики. Он с цифрами
и фактами в руках доказал наличие и развитие крупного машинно­
го производства в России, выявил роль всероссийского рынка, тип
сложившихся и складывающихся классов и из этого, а вовсе не из
общей формулы как таковой, сделал вывод: Россия вступает на путь
капитализма и революционное движение в России победит как ра­
бочее движение или не победит вовсе. И это были в значительной
степени верные выводы.
Погрешности плехановского метода состоят в другом и тре­
буют для своего выявления несравненно более тонкого анализа.
Зримо они проявились в эпоху первой русской революции 1905-
1907 годов. В эту эпоху Плеханов, как и прежде, применил свой ме­
тод подстановки арифметических значений русской конкретики в
проверенную общую марксистскую формулу— метод, давший та­
кие великолепные результаты в предшествующее десятилетие. Ана­
лизируя содержание и перспективы классовой борьбы в России в
начале X X столетия, Плеханов в общую марксистскую формулу о
содержании классовой борьбы в период буржуазной революции
(а для всех марксистов было несомненно, что — по уровню разви­
тия производительных сил — Россия накануне буржуазной рево­
1Плеханов Г. В, Избранные философские произведения в 5 томах. T. III. С. 95-96.
124

люции) подставил российские данные и получил ответ: российская
либеральная буржуазия должна возглавить революционную борь­
бу и взять власть, рабочий же класс и все другие слои трудящихся
(крестьянство в том числе) должны поддержать буржуазию против
самодержавия, помещиков, остатков феодализма. В действитель­
ности же либеральная буржуазия отказывалась выступать против
самодержавия, отказывалась от поддержки, предлагаемой револю­
ционными массами, в союзе с самодержавием старалась погасить
революционное движение народа.
Здесь и обнаружились изъяны плехановской методологии. Пле­
ханов не учитывал, что переход от общей формулы к конкретной
ситуации конкретной действительности — это переход не от алгеб­
раических значений к арифметическим, а от абстрактного к кон­
кретному, которое всегда несравненно шире, несравненно бога­
че абстрактной формулы, не подводится легко и просто под нее,
не вмещается в нее. Плеханов упускал из виду, что применение об­
щих алгебраических формул к стремительно развивающейся дей­
ствительности, подставление в них арифметической конкретики —
это процесс, в котором не только познается конкретное, но одно­
временно и изменяется, усложняется, уточняется сама исходная
алгебраическая формула: каждый шаг в познании действительно­
сти с помощью этой формулы есть одновременно и шаг в направле­
нии изменения, уточнения исходной общей формулы. Он упускал из
виду, что в едином акте, в едином процессе познания, с одной сто­
роны, формула служит средством познания действительности, а с
другой стороны и в то же самое время действительность есть сред­
ство развития и уточнения исходных формул.
В отличие от релятивистов, диалектики с доверием относятся
к открытым наукой и проверенным на практике законам, берут их
за основу своего познания и действия. Но, в отличие от догматика,
диалектик берет их, как любили говорить древние, «со щепоткой
соли», то есть не как абсолютный, ненарушимый канон, а как руко­
водящий принцип при исследовании1, который может уточняться в
самом ходе этого исследования.
В связи с этим возникает другой вопрос: в чем же познаватель­
ная, эвристическая сила исходных законов (алгебраических фор­
мул), если нельзя заранее с уверенностью сказать, что данная систе­
ма изучаемых конкретных фактов относится к области применения
этих законов; ведь может получиться так, что применяемый закон к
' «Все миропони мание Маркса — это не доктрина, а метод, — подчеркива л Эн­
гельс. — О но дает не готовые догмы, а отправные пункты для дальнейшего исследо­
вания и метод для этого исследования» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 39. С. 352).
125

данной системе фактов не имеет никакого отношения. Но в том-то и
состоит вся трудность и весь смысл процесса познания, что, толь­
ко применяя данный абстрактный закон, можно определить, выхо­
дит ли та или другая система за рамки его применения, и тем са­
мым одновременно получить возможность найти модифицирую­
щий фактор (если он есть) и, изучив его, уточнить (усложнить или
упростить) сам закон, саму исходную формулу, то есть развить сам
метод. Другого способа познания действительности и — одновре­
менно — развития метода познания не существует.
Этот принцип «саморазвития» метода в процессе его «примене­
ния» не был освоен Плехановым. Его способ анализа и способ рас­
суждения не были ориентированы на развитие исходных принци­
пов, на анализ того важного звена, того важного мостика, «шествуя»
по которому, общие принципы преобразуются (довольно сложным
и противоречивым образом) в конкретные решения. Плехановской
методологии познания явно недоставало диалектичноеTM . Реальная
действительность нередко выступала у Плеханова как сумма при­
меров, наглядных иллюстраций общих формул. Он держал жесткий
курс только на непосредственное подведение конкретного под аб­
страктное. И там, где это конкретное, по счастливой случайности,
в общем и целом отвечало диапазону действия абстрактной фор­
мулы (в 80-90 -х годах XIX века), конкретные ответы Плеханова ока­
зывались верными и точными. Когда же действительность частично
вышла за рамки этого диапазона (к началу XX столетия), плеханов­
ские ответы стали все больше отличаться от истины.
«Арифметика» русской действительности начала XX столетия,
подставленная в традиционную алгебраическую формулу содержа­
ния классовой борьбы в буржуазной революции, сложившуюся на
материале исторического опыта Западной Европы, разрушала эту
традиционную формулу, ибо практика показывала, что русская бур­
жуазия, в отличие от западноевропейской буржуазии прошлого, не
хотела глубоких социально-политических преобразований. Вместо
того чтобы оценить значение этого момента, Плеханов, веривший
в абсолютную силу традиционной алгебраической формулы, стре­
мился убедить прогрессивную общественность, что нереволюцион-
ность русской буржуазии — явление временное, случайное, зави­
сит не от объективных, а от субъективных моментов, что это прой­
дет; только не надо-де социал-демократам «пугать» буржуазию
своей революционностью, что рабочий класс, не претендуя на ве­
дущую роль, должен помочь ей взять власть, что надо повлиять на
ее идеологов — Милюкова, Струве — объяснить им, что есть такой
закон буржуазной революции и что надо этому закону следовать,
126

иначе будет хуже всем, в том числе и самой буржуазии. На решение
этих задач Плеханов направлял свою деятельность.
Оппонировавшие же ему социал-демократы, с самого начала
ориентированные на возможность усложнения исходной формулы,
обратили исключительно пристальное внимание на причины своеоб­
разного политического поведения русской либеральной буржуазии.
В результате тщательного анализа они установили, что нереволюци-
онность (и даже контрреволюционность) буржуазии для стран типа
России в начале XX столетия — явление не случайное, а закономер­
ное. Они установили и изучили факторы, обусловившие это, в частно­
сти такой фактор, как всемирность исторического процесса — когда
плоды развития, и материальные, и духовные, исторический опыт и
политические уроки одних стран становятся достоянием других.
Перед буржуазией и пролетариатом России был опыт развития
Западной Европы после английской и французской буржуазных ре­
волюций. Фундаментальная общность буржуазии и трудящихся (в
том числе пролетариата), обусловившая прочное социально-поли­
тическое единство в эпоху французской буржуазной революции в
конце XVIII века, была невозможна в начале XX века: западноевро­
пейский опыт с полной определенностью показал буржуазии, что
ее самый главный и самый опасный враг — рабочий класс и потому
для успешной борьбы с ним необходимо использовать менее опас­
ную для буржуазии — самодержавно-помещичью — силу; пусть
буржуазное развитие будет несколько замедленным (в этой само­
державно-крепостнической скорлупе), но зато менее опасным для
буржуазии. Кроме того, начавшаяся империалистическая эпоха с ее
гигантским укрупнением производства остро поставила вопрос о
расширении внешних рынков, о захвате новых земель. В этих усло­
виях русская буржуазия нуждалась в сложившемся военно-репрес­
сивном аппарате самодержавия (формировалась оригинальная со­
циальная форма, которую социал-демократы назвали военно-фео­
дальным империализмом). Революционная перестройка не усилила
бы, а ослабила империалистическую и либеральную буржуазию, за­
ставив ее, экономически и политически довольно слабую, вести в
одиночку борьбу сразу на трех фронтах — против уже достаточно
сильного рабочего класса, против самодержавно-помещичьих сил
и против иностранных буржуазных конкурентов.
На этом переходе от абстрактного (от алгебраической формулы)
к конкретному в условиях, когда назревавшая в России революция
не могла выйти за рамки буржуазных преобразований, а буржуазия
выступала против этой буржуазной революции, возникла новая за­
дача. Какие же социальные силы и в каких формах смогут выполнить
объективное социально-экономическое требование антифеодаль­
127

ных, буржуазных преобразований? Таким образом, конкретная си­
туация выступала как новая задача, требующая самостоятельного
решения. «...Всякая новая задача... —
подчеркивали революцион­
ные социал-демократы, — требует от людей не простого повторения
заученных лозунгов, а некоторой инициативы, гибкости ума, изобре­
тательности, самостоятельной работы над оригинальной историче­
ской задачей»1.Это нечто совсем иное, нежели плехановский метод
подстановки арифметических цифр на место алгебраических букв.
Решая эту задачу, оппоненты Плеханова одновременно вносят
в исходную формулу новый алгебраический знак — как бы попра­
вочный коэффициент на ту или иную мировую историческую эпо­
ху. В эпоху становления капитализма «работает» исходная, тради­
ционная формула. Для понимания буржуазных революций в эпоху
империализма традиционная формула модифицируется в форму­
лу буржуазно-демократической революции, в которой основными
движущими силами выступают рабочий класс и крестьянство, ко­
торые после победы устанавливают революционно-демократиче­
скую диктатуру — с целью обеспечения ее перерастания в социа­
листическое общественное устройство. Эта новая, «усложненная»
и уточненная формула будет служить исходным методологическим
ключом для решения конкретных задач социального развития от­
дельных стран в эпоху империализма. Такой подход дает ключ к
пониманию этой методологии теоретического и революционного
творчества. Плехановский же способ рассуждения, плехановская
методология соотнесения общих формул с конкретной действи­
тельностью есть замораживание марксизма, его одеревенение, то
есть, иначе говоря, — его «опошление».
Другая существенная погрешность плехановского метода связа­
на с решением вопроса о роли сознания, субъективного фактора в
историческом процессе. И здесь, при характеристике позиции Пле­
ханова, нужен очень тонкий и очень точный анализ, иначе невозмож­
но зафиксировать действительные слабости Плеханова. М ы считаем
необходимым подчеркнуть это в связи с довольно распространен­
ным представлением, будто Плеханов «фетишизировал» роль произ­
водительных сил и экономического фактора, что он будто бы мало
внимания уделял процессу обратного воздействия сознания на об­
щественное бытие, не сумел-де с должной глубиной оценить идеи
Ф. Энгельса относительно того, что общественное сознание способ­
но ускорить или замедлить процесс социального развития, а также
мысль К. Маркса о том, что человек хотя и не властен отменить зако­
ны истории, но способен смягчить муки рождения нового.
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 19. С. 82.
128

Все это не так: и названные идеи Ф. Энгельса, и мысль К. Мар­
кса, и принцип «обратного воздействия» сознания на бытие Плеха­
нов прекрасно знал, неоднократно на них ссылался и последова­
тельно применял в своих конкретных исследованиях. Различия пле­
хановского и подлинно марксистского методов гораздо тоньше, и
возникают они на гораздо более высоких и содержательных этажах
теории. Признание обратного воздействия сознания на бытие —
это, конечно, необходимо, но еще не достаточно для того, чтобы в
вопросе об отношении общественного сознания и общественного
бытия быть вполне марксистом.
Плеханов не смог освоить все богатство и глубину высказанной
еще в «Нищете философии» Марксовой идеи о том, что надо рас­
сматривать «людей в одно и то же время как авторов и как дейст­
вующих лиц их собственной драмы», «их собственной истории». Од­
новременно как актеров и как авторов! Плеханов это понимал так:
человек является действующим лицом (актером) исторической дра­
мы, потому что его деятельность определена сюжетом, решающие
линии и главные коллизии которого обусловлены уровнем разви­
тия производительных сил, характером производственных отноше­
ний и т. д., и из этой общей, достаточно жесткой логики написанного
не им сюжета человек выпрыгнуть не может; а автором он является
в том смысле, что именно человек, и никто другой, все делает в исто­
рии и к тому же — хотя он и делает это под давлением внешних об­
стоятельств — влияет на формы, темп изменений. В таком понима­
нии роль человека в качестве действующего лица (актера) выявля­
ется хорошо, а вот «авторства» не получается. Что же это за «автор»,
в задачу которого входит лишь более точное и глубокое осознание
требований экономического базиса; это не авторство, а просто луч­
шее или худшее исполнение по нотам, которые пишутся кем-то дру­
гим (не считаем же мы автором «Лунной сонаты» Э. Гилельса только
потому, что он ее исполняет лучше многих).
К. Маркс и Ф. Энгельс роль сознания и субъективного фактора
и, следовательно, само «авторство» людей в истории понимали не­
сравненно глубже. Да, конечно, они тоже отводили решающее зна­
чение уровню производительных сил, характеру производственных
отношений, уровню культурности народа, что и определяет воз­
можное на данный исторический момент направление социально­
го развития. Но Маркс представлял себе это направление не как ли­
нию, а скорее, если прибегнуть к образному сравнению, как веер
лучей, расходящихся из данной исторической точки. Разумеется, на­
бор этих «лучей», этих исторических возможностей, исторических
альтернатив социального развития ограничен, обусловлен уровнем
развития производительных сил и т. д.; так, нельзя при всем жела­
129

нии из рабовладения перепрыгнуть в социализм, из феодализма в
современное индустриальное общество и т. п. Но если общие рамки
деятельности человеку предписаны прежним уровнем социального
развития (и потому он — действующее лицо, актер), то выбор внут­
ри этих рамок одной из возможных исторических альтернатив не
предопределен заранее, он решается борьбой социальных сил, а в
ней громадную роль играют сознательность, сплоченность, органи­
зованность борющихся классов, глубина и гибкость стратегии поли­
тических партий, мужество и решимость вождей, их умение глубоко
и точно формулировать социальные противоречия, предлагать спо­
собы их разрешения, наиболее выгодные для народных масс, вы­
двигать «истинные лозунги борьбы». И это не просто борьба за бо­
лее или менее быстрое осуществление заранее предопределенно­
го типа исторического развития (как полагал Плеханов), а борьба
именно за разные (отнюдь не предопределенныезаранее) типыраз­
вития в пределах общей исторической «рамки» движения.
Революция 1905 года особенно зримо выявила это различие
плехановской и ленинской (последовательно марксистской) мето­
дологических позиций.
Плеханов говорил о необходимости революционной борьбой
ускорить победу капитализма в России, призывал умелой такти­
кой смягчить муки рождения нового и т. д. Ленинская же постанов­
ка вопроса была иная. В России, в общих рамках капитализма, воз­
можны разные типы капиталистического развития: крайнюю левую,
наиболее прогрессивную историческую альтернативу Ленин назвал
«американским путем развития»; крайнюю правую возможность Ле­
нин характеризовал как «прусский путь». Конечно, «американский
путь» — тоже способ ускорения капиталистического развития, спо­
соб смягчения мук рождения нового (ибо он более выгоден для ши­
роких слоев народа). Но в категориях «ускорение» и «смягчение» не
выражаются суть и специфика ленинской методологической и кон­
кретно-исторической позиции, они не являются ключом к ее пони­
манию. «Американский» и «прусский» пути — это не просто более
быстрый и более медленный, а это пути, которые предполагают раз­
ные комбинации социально-классовых и политических сил, сущест­
венно различные типы экономической деятельности, разные формы
политической организации общества, государства. И самое сущест­
венное с точки зрения рассматриваемого нами аспекта — победа
той или другой возможности обусловливает принципиально раз­
личные веера новых альтернатив. Так, победа «американского пути
развития» открывает принципиально новую перспективу — непре­
рывного развития революции вплоть до перехода к социализму.
130

Таким образом, «американский путь», победа которого возмож­
на лишь при громадном влиянии субъективного фактора, открыва­
ет перспективы, которые невозможно увидеть с рубежей «прусско­
го пути развития». Вот этот осуществляемый субъективным факто­
ром сдвиг всей оси социально-политической жизни страны далеко
влево обусловит и веер новых альтернатив, совершенно невозмож­
ных в случае победы «прусского пути». И тогда снова, уже на новой
основе, возникнет борьба за наиболее прогрессивный вариант. «Бо­
роться всеми силами всегда и непременно за максимум наших тре­
бований» — вот ленинский методологический принцип.
Если провести такой мысленный, но отнюдь не фантастиче­
ский эксперимент — представить себе два схожих общества, в од­
ном из которых благодаря субъективному фактору постоянно побе­
ждает крайняя левая альтернатива, а в другом — крайняя правая, то
по прошествии некоторого исторического времени былая схожесть
этих двух обществ исчезнет — так будут разительно отличаться они
одно от другого.
Иначе говоря, из одной и той же исходной экономической ос­
новы в силу различного воздействия субъективного фактора вы­
растают так далеко друг от друга отстоящие общества.
Думается, так «авторство» человека может быть выявлено бо­
лее наглядно.
Здесь особенно ясно видно, что формула об «авторстве» че­
ловека употребляется вовсе не в каком-то условном, переносном
смысле, а в самом полном и точном значении этого слова.
И вместе с тем в этих ленинских установках нет ни грана от ме­
тодологии исторического субъективизма и волюнтаризма, от мето­
дологии народнического или младогегельянского типа, в чем так
часто пытался упрекать Ленина Плеханов.
Ленинская позиция одинаково далека как от объективизма,
преклоняющегося перед «естественноисторическим» (что на язы­
ке объективизма означает — стихийным) развитием, так и от субъ­
ективистской наивности, стремящейся «по своему усмотрению» на­
правлять ход исторического движения...
Плеханов и Ленин в февральско-октябрьском
революционном процессе
Вот и революционный процесс 1917 года категорически отка­
зывался укладываться в рамки, намеченные для него Плехановым.
Это были святые для Плеханова «рамки» — вычерченные по лека­
лам его великих учителей — Маркса и Энгельса (вычерченные, что
не следует забывать, в середине XIX века).
131

Что же предуказывали, по убеждению Плеханова, эти рамки?
В феврале 1917 года свергнута российская монархия, это олице­
творение феодальных отношений. После феодализма какой должен
придти общественный строй? Капитализм! А кто является главным
субъектом капиталистических отношений и, следовательно, лидером
антифеодальных революционных преобразований? Естественно,
буржуазия! Значит, революция должна идти в буржуазно-демократи­
ческих рамках и завершиться установлением буржуазного, капитали­
стического строя. Пролетариат, за интересы которого всю свою жизнь
боролся Георгий Валентинович, должен понять: это — не его рево­
люция. Его задача: подталкивать буржуазию и ее политических лиде­
ров к установлению возможно более демократического буржуазно­
го строя. Стремиться взять в свои руки власть — будет для него боль­
шой и трагической ошибкой. «В течение последних месяцев, — п исал
Плеханов, — нам, русским социал-демократам, очен ь часто приходи­
лось вспоминать замечание Энгельса о том, что для рабочего класса
не может быть большего исторического несчастья, как захват поли­
тической власти в такое время, когда он к этому еще не готов. Теперь,
после недавних событий в Петрограде, сознательные элементы на­
шего пролетариата обязаны отнестись к этому замечанию более вни­
мательно, чем когда бы то ни было. Они обязаны спросить себя: готов
ли наш рабочий класс к тому, чтобы теперь же провозгласить свою
диктатуру? Всякий, кто хоть отчасти понимает, какие экономические
условия предполагаются диктатурой пролетариата, не колеблясь, от­
ветит на этот вопрос решительным отрицанием. Нет, наш рабочий
класс еще далеко не может, с пользой для себя и для страны, взять
в свои руки всю полноту политической власти. Навязать ему такую
власть, значит, толкать его на путь величайшего исторического несча­
стья, которое было бы, в то же время, величайшим несчастием и для
всей России. В населении нашего государства пролетариат составля­
ет не большинство, а меньшинство. А между тем он мог бы с успехом
практиковать диктатуру только в том случае, если бы составлял боль­
шинство... Последствия и тебперь уже весьма печальны. Они будут
еще несравненно более печальными, если сознательные элементы
рабочего класса не выскажутся твердо и решительно против полити­
ки захвата власти одним классом, — или еще того хуже — одной пар­
тией. Власть должна опираться на коалицию всех живых сил страны,
то есть на все те классы и слои, которые не заинтересованы в восста­
новлении старого порядка... Сознательные элементы нашего проле­
тариата должны предостеречь его от величайшего несчастья, какое
только может с ним случиться»1.
’ Открытое письмо к петроградским рабочим // «Единство». No 173,28 октября
1917 г.
132

И еще. Покуда идет война, ни в коем случае не следует исполь­
зовать (и усугублять антивоенной агитацией) нелегкую ситуацию, в
которой оказалась Россия, для радикальной пролетарской револю­
ции. Надо помогать буржуазно-демократической революции, бур­
жуазно-демократической власти защищать страну от германской
агрессии и довести войну до «победного конца».
Вроде бы все удивительно стройно и удивительно логично.
Но... Но почему-то ни одна серьезная социальная и политическая
сила не спешила включать Плеханова в свои ряды. И ни с одной из
них не желал объединяться Плеханов. Так, приветствуя его «пат­
риотическо-оборонческую» позицию, к нему протаптывали дорож­
ки, вели с ним переговоры лидеры всего спектра буржуазных пар­
тий — от кадетов до октябристов и даже крайних правых: Милюков,
Гучков, Родзянко, Пуришкевич... Он их поощрял: это — ваша рево­
люция, действуйте. Но идти в тесном ряду с вами мне не по пути:
моя «компания» — рабочий класс. И я буду с ним — и в ходе вашей
революции, и в вашем будущем буржуазно-демократическом строе.
Буду и там отстаивать его экономические, политические и культур­
ные интересы. Да, и интерес Милюковых-Гучковых к союзу с Плеха­
новым постепенно ослабевал — видели, как на глазах тает его авто­
ритет в социалистических кругах.
Неоднократно предлагал Плеханову министерский пост в своем
правительстве Александр Керенский. Плеханов желал «полубуржу-
азному» Керенскому успеха. Он приветствовал «новое правительст­
во (Керенского), появившееся на свет под знаком спасения родины
и революции от внешнего врага»; «преступлением перед революци­
ей было бы не только восставать против него, но и воздвигать пе­
ред ним хотя бы самомалейшие препятствия»1.Но вступать в тесный
союз с человеком, не ставящим задачу отстаивания интересов про­
летариата, не желал. И к «псевдовеличию», демонстрируемому Ке­
ренским, относился с иронией. Вот его комментарий в связи с ре­
чью Керенского о «цветах души» на Государственном совещании в
Москве: «Слезливый Ламартин был всегда мне противен, — говорил
Плеханов, сравнивая российского первого министра с одним из чле­
нов Временного правительства Франции 1848 года, — но Керенский
даже не Ламартин, а Ламартинка, он не лицо мужеского пола, а ско­
рее женского... Его речь достойна какой-нибудь Сарры Бернар из
Царевококшайска. Керенский — это девица, которая в первую брач­
ную ночь так боится лишиться невинности, что истерически кричит:
мама, не уходи, я боюсь с ним остаться». Однако на вопрос, неужели
именно в таком тоне он будет писать статью о Государственном сове­
1Новое министерство // «Единство». No 85,9 июля 1917 г.
133

щании, Плеханов ответил: «Всего того, что я о Керенском думаю, я на­
писать не могу. Пока нет другого правительства, забивать насмерть
существующее — значило бы... делать дело Ленина»1.
Ну, тогда, может быть, социалистические партии должны были
быть с Плехановым (может быть, даже во главе с ним)? Как будто
бы для этого имелись все основания. Я счастлив, сказал Плеханов
на площади Финляндского вокзала 31 марта — по возвращении из
эмиграции, что красное знамя, поднятое (молодым Плехановым) 40
лет назад на Казанской площади в Петербурге, развевается ныне
над всей русской землей. Ну, а раз ты первым (!) поднял это знамя и
на протяжении сорока лет его защищал, и под ним собирались ты­
сячи твоих единомышленников, то кому, как не тебе, в долгождан­
ные дни революции встать во главе их или, по крайней мере, в их
первых рядах? Но, увы, ни того, ни другого не происходило. Лиде­
рам Совета (второй — наряду с Временным правительством — вла­
сти в России) претила откровенная, а иногда и просто вызывающая,
«социал-патриотическая» позиция Плеханова. Анжелика Балабано­
ва, бывшая ученица Плеханова и один из лидеров итальянских со­
циалистов, вспоминала, как потрясла ее фраза Плеханова: «Что ка­
сается меня, если бы я не был стар и болен, то пошел бы в армию.
Мне доставило бы огромное удовольствие поднять на штык ваших
немецких товарищей». Да, и Плеханов не собирался расшаркивать­
ся перед теми социалистами, которые не разделяют его позицию
«война до победы». Вот его отношение к ним: «Доказывая, что мы
переживаем буржуазную революцию, Церетели, Скобелев и другие
являлись противниками Ленина; отстаивая циммервальд-кинталь-
скуюутопию, они выступали его союзниками и... сообщниками. По­
тому-то я назвал и х полуленинцами. ...Циммервальдская душа долж­
на была в груди меньшевиков оттенка Церетели и Скобелева взять
верх над марксистской душой. И она, действительно, взяла верх над
нею. Церетели и его друзья, сами того не желая и не сознавая, про­
кладывали путь для Ленина. Они, так разумно утверждавшие, что
захват власти трудящейся массой был бы для нее величайшим исто­
рическим несчастием, чрезвычайно много сделали для того, чтобы
толкнуть ее в бездну этого несчастья»2.
Меньшевики-«полуленинцы» уже не внимали с прежним пиете­
том укоризнам своего бывшего Учителя. Они не без сожаления кон­
статировали: «История сыграла с ним злую шутку: его, первого, кто
наметил прямой путь революции, она вынудила всем весом своего
’ Валентинов Н.В. Беседы с Плехановым в августе 1917 г. // Валентинов Н. В.
Наследники Ленина / Ред.-сост. Ю. Г. Фельштинский. М., 1991. С. 185.
2Что посеяли, то и пожали // «Единство». N“ 138,12 сентября 1917 г.
134

авторитета воспротивиться революционному движению во время
войны, а когда наконец, без него и помимо его, началась револю­
ция, история вывела его из борьбы, оставила в стороне и дала ему
единственное утешение — кляузно жаловаться»1.
И старые, обожавшие Плеханова друзья, не разделявшие его по­
зиций 1917 года, все больше отдалялись от Георгия Валентиновича.
Осип Васильевич Аптекман, давний друг Плеханова — со вре­
мен народнической юности, «Земли и воли», «Черного передела»,
социал-демократ, интернационалист. «Этот раз Плеханов, —
пишет
он об одном знаковом выступлении Георгия Валентиновича, — уж
показал подлинное свое лицо: он выступил ярым защитником вой­
ны, решительным сторонником „союзников"... Плеханов, таким об­
разом, публично и безоговорочно заявил своей речью, что он стал
уже по ту сторону баррикады, перекочевал на тот берег... Плеха­
нов—
„ социал-патриот",
Плеханов— идеолог империалистиче­
ской войны, Плеханов в трогательном единении с совершенно чу­
ждыми ему элементами: с правыми эсерами, с правыми эсдеками
до кадета Милюкова включительно... И еще я вспомнил роковое
одиночество Плеханова в последние годы, его полная изоляция от
бывших его соратников, его расхождение с бывшим его другом-то-
варищем П. Б. Аксельродом». И далее — просто щемящие сердце и
душу строки: «Мы сели на скамейку на перроне и... молчали. Жут­
кое молчание. Плеханов опустил голову. Меня охватило, сказал бы,
похоронное чувство. И подлинно: то хоронили мы нашу многолет­
нюю дружбу, наше дорогое молодое прошлое, совместно пережи­
тое и передуманное... Целую полосу жизни... Я мельком взглянул
на Плеханова: „орел" с подбитыми крыльями, „орел" — с потухаю­
щим взором... Он не глядит уже вперед, вдаль, как это раньше бы­
вало, его проникновенные взоры не прорезывают уж далекие, свет­
лые перспективы грядущего, — его голова опущена... его прозор­
ливый взгляд угас... Раненый насмерть орел... Когда он вернулся
в Россию, он не пожелал видеть старых своих друзей, с которыми
идейно разошелся... И разумно. Инакомыслящие друзья — уже не
друзья и не товарищи»2.
И Вера Ивановна Засулич, чье имя и судьба неразрывно связа­
ны с Георгием Валентиновичем, в глубокой растерянности стояла
в сентябре 1917 года перед выбором: принять приглашение «Жор­
жа» (Плеханова) войти в его группу «Единство» или нет. «На мои сло­
ва, — вспоминала меньшевичка Татьяна Вулих, — ч то это будет для
1«Рабочая газета». 25 мая 1917 г.
2Аптекман О. В. Георгий Валентинович Плеханов: из личных воспоминаний . Л.,
1924. С. 95,96.
135

нее прекрасно... раз она... разделяет позицию Плеханова и считает
необходимым публично бороться со все возрастающим влиянием в
партии интернационалистов, она должна его поддержать, тем бо­
лее что Плеханов одинок, она ответила: „Все это так, и, не будь этих
соображений, я бы не раздумывала, а просто отказалась. Но ведь
принять приглашение — это значит порвать с партией (то есть — с
меньшевиками, которых в ту пору Плеханов именовал «полуленин-
цами». —
Г.В.), окончательно уйти из нее. Положим, Плеханов непло­
хая компания, но ведь он не один, а окружен другими, и кто с ним?
Алексинский, Иорданский — это мразь. Бедный Жорж, с кем ему
приходится работать, а расстаться с ними он не захочет — у него
нет людей"»1.С какими же людьми приходится теперь шагать Плеха­
нову, если деликатнейшая и интеллигентнейшая Вера Ивановна не
нашла для их характеристики другого слова, как «мразь»! Действи­
тельно: «Бедный Жорж»!
Итак, прежние единомышленники по меньшевистской партии
(«полуленинцы») отторгнуты Плехановым и превратились в «полу-
противников». А что же «полный» ленинец (то есть Владимир Иль­
ич)? С ним-то как быть?
С ним — разрыв полный и абсолютный. Хотя (что удивитель­
но!) — при какой-то то и дело прорывающейся невольной внутрен­
ней симпатии к ленинской твердости, цельности, последовательно­
сти. Так, указывая на совпадение (хотя и по разным основаниям) ле­
нинской и своей критической оценки Стокгольмской конференции
(апрель 1917 года), Плеханов пишет: «Рабочая газета» (орган мень­
шевистского ЦК. —
Г.В.) иронизирует по поводу того, что я сошелся
с Лениным в своем отношении к Стокгольмской конференции. Но я
не настолько проникнут фракционным духом, чтобы оспаривать Ле­
нина, когда он говорит: дважды два четыре. Впрочем, я согласен с
Лениным лишь во взгляде на немецких большевиков. Во взгляде на
французские дела мы решительно расходимся. При том, если нуж­
но выбирать между Лениным и миролюбцами из „Рабочей газеты",
то я предпочту Ленина, как человека более смелого и последова­
тельного. ...Моя точка зрения прямо противоположна точке зрения
Ленина, однако не могу же я не видеть, что он — цельный тип, то­
гда как вы, почтенные товарищи из „Рабочей газеты", были и остае­
тесь... только лолу-Лениными»2.
1Цит. по: КостяевЭ. В. Проблемы войны и мира в платформах и деятельности
Г. В. Плеханова и меньшевиков в 1914 — марте 1918 года: д исс.... д -ра ист. наук. Са­
ратов, 2014. С. 248.
2Плеханов Г. В. Год на родине. Париж, 1921. T. I. С. 73.
136

И все же именно Ленин — главный оппонент Георгия Валенти­
новича. И уж с ним-то Плеханов не церемонится. Не слишком вы­
бирает слова — лишь бы побольнее ударить, лишь бы пооснова­
тельнее «припечатать». Но читаешь Георгия Валентиновича — и
возникает ощущение: понимает он, что проигрывает Ленину в их
историческом споре. Аргументы — грубые по форме, легковесные
по содержанию. Жалко — в условиях энергичного революционно­
го процесса 17-го года — выглядят (когда-то уместные — в ранних
статьях) побасенки, ернические пассажи, все эти приводимые Пле­
хановым комические литературные аналогии, заменяющие собой
серьезный разговор на судьбоносные для страны темы. Сравните
только «Апрельские тезисы» Ленина, с которыми можно спорить, но
нельзя не воздать должное их энергии, их программности, и их кри­
тику Плехановым — одновременно вялую и грубую. Он будет назы­
вать ленинские тезисы «бредом», сравнивать их автора с гоголев­
ским сумасшедшим Авксентием Ивановичем Поприщиным, с паци­
ентами чеховской психиатрической «Палаты No б». И якобы тезисы
эти могли быть написаны только в такой обстановке, которую сума­
сшедший Авксентий Иванович характеризовал так: «Числа не пом­
ню. Месяца тоже не было. Было черт знает что такое»1.Какая утрата
чувства меры! Какое падение публицистического таланта!
А когда начинает всерьез разбирать ленинскую стратегию и
противопоставлять ей свою, то прибегает к своему старому методу:
брать выработанные классиками социализма исходные «алгебраи­
ческие» формулы и проставлять в них «арифметические» (конкрет­
ные) данные своей эпохи. Получается стройно и... безжизненно.
Ленин вовсе не против тех «формул», что разработали Маркс с
Энгельсом. Они — добротный ориентир для начала анализа. Но не
могут эти «формулы» учесть все богатство, все разнообразие, всю
уникальность социальных процессов в разных странах, в разные
эпохи. Своеобычные жизненные проблемы развития конкретных
стран заставляют выходить (и подчас очень далеко) за рамки этих
«формул» и в итоге создавать, с учетом новых реальностей, новые,
усложненные исходные формулы. Развитие, писал Энгельс, есть
способ существования марксистской теории.
Вот и столкнулись две разные методологии, и выросли на их
основе две разные теории социально-революционного действия —
плехановская и ленинская...
И специфика ленинского мышления вовсе не связана (как дума­
ет Плеханов) с идеей какого-то волюнтаристского «перескока» че­
рез намеченные «классическими» формулами необходимые этапы.
’ Плеханов Г. В. Год на родине. С. 21.
137

В чем сам Плеханов видел суть
своих расхождений с Лениным?
Ленин в своих «Апрельских тезисах», подчеркивал Плеханов,
призывает к «свержению капитала», к свержению буржуазного Вре­
менного правительства. Что, по мнению Плеханова, равносильно
призыву к «введению» социализма. И Плеханов, дабы посрамить
Ленина, начинает разжевывать хрестоматийные, хорошо извест­
ные каждому марксисту истины — что «социалистический строй
предполагает по крайней мере два непременных условия: 1) вы­
сокую степень развития производительных сил (так называемой
техники); 2) весьма высокий уровень сознательности в трудящем­
ся населении страны». И пока этих условий нет, «толковать (подоб­
но Ленину. —
Г.В.) об организации социалистического общества в
нынешней России значит вдаваться в несомненную и притом край­
не вредную утопию»1, грозящую России большой бедой. Следовать
марксизму, следовать логике объективных законов общественного
развития — означает признать, что, поскольку Россия к «введению
социализма» не готова, то ей, следовательно, предстоит пройти то,
к чему она готова, — этап буржуазного развития. Через который-де
и планирует «перепрыгнуть» Ленин.
Это совершенно неверная трактовка расхождения Ленина и
Плеханова.
Ну, прежде всего, Ленин и в ходе революционного процесса
1917 года, да и позднее, никогда не выдвигал задачу «введения со­
циализма». В тех же «Апрельских тезисах» он, что называется «чер­
ным по белому», с не допускающей никакой двусмысленности, пи ­
шет: «Не „введение" социализма» — «наша непосредственная за­
дача». А что же? Всего лишь — «переход... к контролю со стороны
С. Р.Д. (Совета рабочих депутатов. —
Г.В.) за общественным про­
изводством и распределением продуктов»2. Что вовсе не являет­
ся синонимом «социализма». Это, между прочим, понимал и Плеха­
нов. «Контроль над производством и распределением продуктов,
необходимый в социалистическом обществе, —
пишет он, —
в из­
вестной и даже значительной мере возможен также и при капита­
лизме»3. Стало быть, не к «введению социализма» зовет Ленин, а к
чему-то другому, что может быть как при социализме, так и при ка­
питализме (не будучи ни тем и ни другим). Для Плеханова — это за­
1Плеханов Г. В. Год на родине. Париж, 1921. T. I. С. 129.
2Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 31. С. 116.
3Плеханов Г. В. Год на родине. Париж, 1921. T. I. С. 27.
138

гадка! Но совершенно ясно, что призыва к «введению социализма»
здесь у Ленина нет.
И позднее, через несколько месяцев после победы Октября, в
феврале 1918 года, когда многое стало яснее, Ленин тем не менее
говорил: «Дать характеристику социализма мы не можем; каков со­
циализм будет, когда достигнет готовых форм, —
мы этого не зна­
ем, мы этого сказать не можем», «потому что нет еще для характери­
стики социализма материалов. Кирпичи еще не созданы, из которых
социализм сложится»'. И это вполне совпадает с тем, что говорил
Плеханов: «Русская история еще не смолола той муки, из которой со
временем будет испечен пшеничный пирог социализма»2.
Тогда, пытаясь все-таки доказать, что Ленин в «Апрельских тези­
сах» зовет именно к немедленному социализму, Плеханов заходит с
другого конца. Он обращает внимание читателя на «первый тезис» —
«он совсем недвусмысленно требует „полного разрыва на деле со
всеми интересами капитала"»3.Да, такое требование в «Апрельских
тезисах» действительно есть. Но посмотрите, как его интерпретиру­
ет Плеханов: «Кто вполне разрывает на деле со всеми интересами ка­
питала, тот совершает социалистическую революцию»4.
Вот тут мы и подходим к тому, в чем мы видим главное отличие
плехановской методологии от ленинской, к тому, что мы считаем са­
мым существенным недостатком плехановской теории.
Плеханов полагает, что содержание выбора, перед которым
стоит Россия в 1917 году (как, впрочем, и вся мировая история), это:
капитализм или социализм? И если вы «разрываете с интересами
капитала» — значит, вы вступаете в пространство социализма. Еще
раз: «Капитализм или социализм? Третьего не дано!».
А вот согласно Ленину — дано! Дано — и третье, и четвертое, и
пятое, и десятое... И «разрыв с интересами капитала» вовсе не оз­
начает обязательного вступления в мир социализма. Могут быть и
другие, весьма сложные социальные образования некапиталисти­
ческого и несоциалистического типа. И вообще альтернатива, стоя­
щая перед Россией, отнюдь не заключается в выборе «капитализм
или социализм». «Капитализм» для России был бы большой бедой —
и для трудящихся классов, и для общества, для страны в целом. Ведь
именно возникшие русские монополии, их эгоистические, корыст­
ные интересы толкнули страну на гибельный для нее путь — в ми ­
ровую войну, чуждую интересам подавляющей части российско­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 65 -66 .
2Плеханов Г. В. Год на родине. Париж, 1921. T. I. С. 218.
3Там же. С. 27.
4Там же.
139

го общества. Именно капитализм, пренебрегающий общественны­
ми интересами, в союзе с классом помещиков и коррумпированной
бюрократией вел страну к национальной катастрофе. Утверждение
капитализма было бы большим бедствием для России.
Ситуация, в которой оказалась Россия в 1917 году, выглядела
следующим образом: капитализм — реакционен, социализм — не­
возможен. А что вместо? Уже сама эта постановка вопроса отлича­
ла ленинскую позицию от плехановской. Она толкала к поиску но­
вых, своеобразных путей реформирования общества, обусловлива­
ла новый виток развития теории.
Ленин видит задачу не в том, чтобы реализовать одну из мо­
делей социального устройства («капитализм», «социализм»), за-
твержденных в марксистском учебнике Каутского (в соответствии с
идеями Маркса и Энгельса), а в том, чтобы найти путь к такому со­
циальному устройству, в котором бы наиболее полным образом, в
соответствии с возможностями данной исторической эпохи, удов­
летворялись интересы широких слоев трудящихся, интересы экс­
плуатируемых и угнетаемых классов. И из этого, из требований жи­
вой жизни, из конкретики социально-классовой борьбы своего вре­
мени, а не из общих схем Маркса — Энгельса — Каутского следует
формулировать революционные задачи и лозунги социально-пре­
образовательной деятельности.
При этом Ленин вовсе не отбрасывает те общие формационные
схемы, начертанные классиками марксизма. Они ценны — как пре­
дельно широкие, социально-философские абстракции, как выраже­
ние наиболее общих тенденций развития всемирной истории. Да,
человечество, да, всемирная история стоит перед этой альтернати­
вой: капитализм или социализм. И для человечества, для трудящих­
ся масс выбор, в общем-то, ясен: социализм! Но...
Но в разных странах, в разных регионах мира, различающих­
ся (подчас — очень существенно) своей экономической, полити­
ческой, социальной и культурной спецификой, своим местом в
мировой системе отношений, движение к социальным идеалам и
социальные формы, в которых происходит это движение, с необхо­
димостью принимают весьма и весьма специфические формы, не
сводящиеся к «классическим» схемам.
Наиболее полное, классически изложенное представление о та­
кого рода методологии социально-преобразовательной деятельно­
сти дано в одной из последних ленинских работ — «О нашей рево­
люции», где Ленин противопоставляет свою теорию и свою методо­
логию методологии и теории меньшевистски-плехановского типа.
140

Вот основные черты ленинской методологии.
1. «Они (Плеханов и меньшевики. —
Г.В.) все называют себя
марксистами, но понимают марксизм до невозможной степени пе­
дантски». «Например, до бесконечия шаблонным является у них до­
вод, который они выучили наизусть во время развития западноев­
ропейской социал-демократии и который состоит в том, что мы не
доросли до социализма, что у нас нет... объективных экономиче­
ских предпосылок для социализма. И никому не приходит в голову
спросить себя: а не мог ли народ, встретивший революционную си­
туацию, такую, которая сложилась в первую империалистскую вой­
ну, не мог ли он, под влиянием безвыходности своего положения,
броситься на такую борьбу, которая хоть какие-либо шансы откры­
вала ему на завоевание для себя не совсем обычных условий для
дальнейшего роста цивилизации?»
2. «„Россия не достигла такой высоты развития производитель­
ных сил, при которой возможен социализм". С этим положением все
герои II Интернационала... носятся, поистине, как с писаной торбой.
Это бесспорное положение они пережевывают на тысячу ладов, и
им кажется, что оно является решающим для оценки нашей револю­
ции. Ну, а что, если своеобразие обстановки поставило Россию, во-
первых, в мировую империалистическую войну, в которой замеша­
ны все сколько-нибудь влиятельные западноевропейские страны,
поставило ее развитие на грани начинающихся и частично уже на­
чавшихся революций Востока в такие условия, когда мы могли осу­
ществить именно тот союз «крестьянской войны» с рабочим движе­
нием, о котором, как об одной из возможных перспектив, писал та­
кой „марксист", как Маркс, в 1856 году по отношению к Пруссии?»
3. «Что, если полная безвыходность положения, удесятеряя тем
силы рабочих и крестьян, открывала нам возможность иного перехо­
да к созданию основных посылок цивилизации (курсив мой. —
Г. В.), чем
во всех остальных западноевропейских государствах? Изменилась ли
от этого общая линия развития мировой истории? Изменились ли от
этого основные соотношения основных классов в каждом государст­
ве, которое втягивается и втянуто в общий ход мировой истории?»
(Прошу обратить внимание на то, как Ленин формулирует бли­
жайшие задачи русской революции, как он характеризует то соци­
альное состояние, которого стремится достичь эта революция: не
социализм и не капитализм, а — основные посылки цивилизации.
Это же, по сути, характеристика особой общественной формации,
которая должна родиться из февральско-октябрьского революци­
онного процесса. Можно, конечно, подыскать ей и другое название.
Но дело здесь не в названии, а в открытии возможных социальных
формаций нового типа. И здесь, думаю, завязь теорий социально­
141

го развития послеоктябрьской эпохи. Развития, порождающего но­
вые социальные образования, не вмещающиеся в рамки классиче­
ских представлений, сложившихся на основе социальной реально­
сти XIX века.)
4. «Если для создания социализма требуется определенный
уровень культуры (хотя никто не может сказать, каков именно этот
определенный „уровень культуры", ибо он различен в каждом из за­
падноевропейских государств), то почему нам нельзя начать снача­
ла с завоевания революционным путем предпосылок для этого оп­
ределенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской
власти и советского строя, двинуться догонять другие народы».
5. «Для создания социализма, говорите вы, требуется цивили­
зованность. Очень хорошо. Ну, а почему мы не могли сначала соз­
дать такие предпосылки цивилизованности у себя, как изгнание по­
мещиков и изгнание российских капиталистов, а потом уже начать
движение к социализму? В каких книжках прочитали вы, что подоб­
ные видоизменения обычного исторического порядка недопусти­
мы или невозможны?»
«Нашим европейским мещанам и не снится, что дальнейшие
революции в неизмеримо более богатых населением и неизмери­
мо более отличающихся разнообразием социальных условий стра­
нах Востока будут преподносить им, несомненно, больше своеобра­
зия, чем русская революция».
6. «Слов нет, учебник, написанный по Каутскому, был вещью для
своего времени очень полезной. Но пора уже все-таки отказаться
от мысли, будто этот учебник предусмотрел все формы развития
дальнейшей мировой истории»1.
В основе ленинской стратегии лежало не стремление уложить
бесконечно сложную, бесконечно своеобразную реальность в про­
крустово ложе марксово-каутскианских схем, а — ответить на кон­
кретные вызовы конкретной социально-политической ситуации,
возникшей в определенной стране, в определенное время, в опреде­
ленную эпоху мировой истории. И потому Ленин был в центре живо­
го потока истории, в кипении социально-политических страстей сво­
его времени, активно мобилизуя своих единомышленников, страст­
но полемизируя с теоретическими и политическими противниками.
Плеханов же со своими «классическими схемами» стоял где-
то на обочине этого живого потока, на обочине живого социально­
го процесса и, повторяя общие хрестоматийные истины, терял сво­
их прежних учеников и не приобретал новых — «орел с подбитыми
крыльями и с потухающим взором...» (О. В. Аптекман).
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.45. С. 378-382.
142

Итоги
И снова вернемся к тем двум цитатам, с которых мы начали раз­
говор. Теперь мы можем ответить на поставленный в начале ста­
тьи вопрос: что это значит — без Плеханова нельзя стать сознатель­
ным марксистом — способ рассуждения Плеханова есть опошле­
ние марксизма?
Известно, что совершенно невозможно дать верное и глубо­
кое решение частных конкретных вопросов «без предварительно­
го решения общих». «Общее» есть «ступень к познанию», необходи­
мая ступень.
Эти фундаментальные принципы марксистской теории, общие
принципы изучения конкретной реальности разрабатывались Пле­
хановым, и разрабатывались основательно, глубоко, тонко. Без ов­
ладения этим уровнем теории, без восхождения на эту, плеханов­
скую, ступень теоретического знания совершенно невозможно
шагнуть на следующие, более высокие ступени, невозможно дать
верный анализ конкретной ситуации. Вот почему нельзя без Пле­
ханова стать настоящим марксистом, сознательным творцом ново­
го общества.
Но известно также, что «значение общего противоречиво: оно
мертво, оно нечисто, неполно etc.» (Ленин), вот почему нельзя за­
стревать на этой ступени «общего». На ней нельзя задерживаться —
такая задержка ведет к омертвлению мысли. Живой водой для это­
го абстрактного общего является движение к конкретному, переход
на следующие, дальнейшие ступени. Плеханов недооценил трудно­
сти и своеобразие этого перехода.
Он считал, что ответы на конкретные вопросы можно найти в
простом логическом развитии общей истины; он упустил из виду то
обстоятельство, что всякая общая истина — только плацдарм, с ко­
торого начинается теоретический штурм конкретных проблем, и что
решение задач и проблем, с которыми сталкивается исследователь
во время этого штурма, — дело не механическое, не прикладное, не
предопределенное «общей истиной», а дело, по сложности не усту­
пающее открытию самих исходных «общих истин», дело, требующее
самостоятельного, специфического исследования, при котором «об­
щие истины» служат лишь ариадниной нитью движения, дело дос­
тижения новой, более конкретной истины, которая, в свою очередь,
будет служить новым плацдармом для дальнейшего восхождения.
Глубоко и тонко усвоить существо исходных, фундаментальных
истин, сформулированных гениями политико-философской, социаль­
но-преобразовательной мысли, пропустить их через свое «я», слить­
ся с ними, сделав их формой своего видения и осмысления мира, и на
143

этой основе двигаться дальше, решая новые, все усложняющиеся за- j
дачи социального бытия людей, одновременно укрепляя и расширяя
исходный теоретический фундамент, готовя тем самым новые стар­
товые площадки для новых взлетов человеческой мысли, — в этом,
на наш взгляд, и состоит важнейший урок, который вытекает из всей
теоретической и практической деятельности Плеханова.
И все же не этим я хотел бы закончить свою статью. Все же са­
мый главный урок Плеханова — другой.
Да, можно немало предъявить Плеханову претензий, касаю­
щихся методологии его социально-политического анализа, его по­
зиции в февральско-октябрьском революционном процессе. Но...
Но давайте вспомним, что он ответил Борису Савинкову на
предложение возглавить правительство после предполагаемого
свержения большевистской власти. Ответ Плеханова знаменателен:
«Я сорок лет своей жизни отдал пролетариату, и не я буду его рас­
стреливать тогда, когда он идет по ложному пути»1. И еще: «Будем
помнить, что с каким бы недоверием ни относились к нам бессоз­
нательные — пока еще, увы, слишком многочисленные — рабочие,
они были и остаются нашими братьями, просвещению которых каж­
дый из нас обязан служить до последнего своего издыхания»2.
Вот это-то и есть все-таки самое главное в плехановском миро­
воззрении: жить интересами трудящихся, быть с ними в историче­
ские минуты печали и радости, в минуты побед и в минуты пораже­
ний — «до последнего своего издыхания»!
Это, повторяю, и есть главное в Плеханове. Все остальное — ]
все его «ошибки», «заблуждения», «промахи» — второстепенно по
сравнению с этим.
И в таком контексте становятся особенно понятны слова Лени­
на: «Нельзя стать сознательным, настоящим коммунистом без того,
чтобы изучать — именно изучать — все, написанное Плехановым
по философии, ибо это лучшее во всей международной литературе
марксизма»3.Становится понятным, почему Ленин поддержал идею
увековечить память и имя Георгия Валентиновича Плеханова на Па­
мятнике-обелиске выдающимся мыслителям и деятелям борьбы за
освобождение трудящихся.
I
1См.: Борис Савинко в перед военной коллегией Верховного суда СССР. Полный
отчет по стенограмме с примечаниями. М. 1924. С. 182.
2А все-таки движется! // «Наше Единство», No 1 ,19 декабря 1917 г.
3Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 42. С. 290.

СЛОВО ТВОРЦАМ РЕВОЛЮЦИИ
В. И.Ленин
Памяти Герцена1
Минуло сто лет со дня рождения Герцена. Чествует его вся либе­
ральная Россия, заботливо обходя серьезные вопросы социализма,
тщательно скрывая, чем отличался революционер Герцен от либе­
рала. Поминает Герцена и правая печать, облыжно уверяя, что Гер­
цен отрекся под конец жизни от революции. А в заграничных, либе­
ральных и народнических, речах о Герцене царит фраза и фраза.
Рабочая партия должна помянуть Герцена не ради обыватель­
ского .славословия, а для уяснения своих задач, для уяснения на­
стоящего исторического места писателя, сыгравшего великую роль
в подготовке русской революции.
Герцен принадлежал к поколению дворянских, помещичьих ре­
волюционеров первой половины прошлого века. Дворяне дали Рос­
сии Биронов и Аракчеевых, бесчисленное количество «пьяных офи­
церов, забияк, картежных игроков, героев ярмарок, псарей, драчу­
нов, секунов, серальников», да прекраснодушных Маниловых. «И
между ними, — писал Герцен, — развились люди 14 декабря, фалан­
га героев, выкормленных, как Ромул и Рем, молоком дикого зверя...
Это какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног,
воины-сподвижники, вышедшие сознательно на явную гибель, что­
бы разбудить к новой жизни молодое поколение и очистить детей,
рожденных в среде палачества и раболепия».
К числу таких детей принадлежал Герцен. Восстание декабри­
стов разбудило и «очистило» его. В крепостной России 40-х годов
XIX века он сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень
с величайшими мыслителями своего времени. Он усвоил диалекти­
ку Гегеля. Он понял, что она представляет из себя «алгебру револю­
ции». Он пошел дальше Гегеля, к материализму, вслед за Фейерба­
хом. Первое из «Писем об изучении природы» — «Эмпирия и идеа­
лизм», написанное в 1844 году, показывает нам мыслителя, который,
даже теперь, головой выше бездны современных естествоиспытате­
1Печатается по тексту: Ленин В. И. Памяти Герцена // Ленин В. И. Полное собра­
ние сочинений. Т. 21. Изд. 5-е. С. 256-262.
145

лей-эмпириков и тьмы тем нынешних философов, идеалистов и по-
луидеалистов. Герцен вплотную подошел к диалектическому мате­
риализму и остановился перед историческим материализмом.
Эта «остановка» и вызвала духовный крах Герцена после пора­
жения революции 1848 года. Герцен покинул уже Россию и наблю­
дал эту революцию непосредственно. Он был тогда демократом, ре­
волюционером, социалистом. Но его «социализм» принадлежал к
числу тех бесчисленных в эпоху 48-го года форм и разновидностей
буржуазного и мелкобуржуазного социализма, которые были окон­
чательно убиты июньскими днями. В сущности, это был вовсе не со­
циализм, а прекраснодушная фраза, доброе мечтание, в которое об­
лекала свою тогдашнюю революционность буржуазная демократия,
а равно невысвободившийся из-под ее влияния пролетариат.
Духовный крах Герцена, его глубокий скептицизм и пессимизм
после 1848 года был крахом буржуазных иллюзий в социализме. Ду­
ховная драма Герцена была порождением и отражением той все­
мирно-исторической эпохи, когда революционность буржуазной
демократии уже умирала (в Европе), а революционность социали­
стического пролетариата еще не созрела. Этого не поняли и не мог­
ли понять рыцари либерального российского языкоблудия, кото­
рые прикрывают теперь свою контрреволюционность цветистыми
фразами о скептицизме Герцена. У этих рыцарей, которые предали
русскую революцию 1905 года, которые забыли и думать о великом
звании революционера, скептицизм есть форма перехода от демо­
кратии к либерализму — к тому холуйскому, подлому, грязному и
зверскому либерализму, который расстреливал рабочих в 48-м го­
ду, который восстановлял разрушенные троны, который рукопле­
скал Наполеону III и который проклинал, не умея понять его классо­
вой природы, Герцен.
У Герцена скептицизм был формой перехода от иллюзий «над­
классового» буржуазного демократизма к суровой, непреклонной,
непобедимой классовой борьбе пролетариата. Доказательство:
«Письма к старому товарищу», Бакунину, написанные за год до смер­
ти Герцена, в 1869 году. Герцен рвет с анархистом Бакуниным. Прав­
да, Герцен видит еще в этом разрыве только разногласие в тактике,
а не пропасть между миросозерцанием уверенного в победе своего
класса пролетария и отчаявшегося в своем спасении мелкого бур­
жуа. Правда, Герцен повторяет опять и здесь старые буржуазно-де­
мократические фразы, будто социализм должен выступать с «про­
поведью, равно обращенной к работнику и хозяину, земледельцу и
мещанину». Но все же таки, разрывая с Бакуниным, Герцен обратил
свои взоры не к либерализму, а к Интернационалу, к тому Интерна­
ционалу, которым руководил Маркс, к тому Интернационалу, кото­
146

рый начал «собирать полки» пролетариата, объединять «мир рабо­
чий», «покидающий мир пользующихся без работы»!
Не поняв буржуазно-демократической сущности всего движе­
ния 1848 года и всех форм домарксовского социализма, Герцен тем
более не мог понять буржуазной природы русской революций. Гер­
цен — основоположник «русского» социализма, «народничества».
Герцен видел «социализм» в освобождении крестьян с землей, в об­
щинном землевладении и в крестьянской идее «права на землю».
Свои излюбленные мысли на эту тему он развивал бесчисленное
количество раз.
На деле в этом учении Герцена, как и во всем русском народни­
честве — вплоть до полинявшего народничества теперешних «со-
циалистов-революционеров», —
нет ни грана социализма. Это —
такая же прекраснодушная фраза, такое же доброе мечтание, обле­
кающее революционность буржуазной крестьянской демократии в
России, как и разные формы «социализма 48-го года» на Западе. Чем
больше земли получили бы крестьяне в 1861 году и чем дешевле бы
они ée получили, тем сильнее была бы подорвана власть крепост-
ников-помещиков, тем быстрее, свободнее и шире шло бы разви­
тие капитализма в России. Идея «права на землю» и «уравнительно­
го раздела земли» есть не что иное, как формулировка революци­
онных стремлений к равенству со стороны крестьян, борющихся за
полное свержение помещичьей власти, за полное уничтожение по­
мещичьего землевладения.
Революция 1905 года вполне доказала это: с одной стороны,
пролетариат выступил вполне самостоятельно во главе революци­
онной борьбы, создав социал-демократическую рабочую партию; с
другой стороны, революционные крестьяне («трудовики» и «Кресть­
янский союз»), борясь за всякие формы уничтожения помещичьего
землевладения вплоть до «отмены частной собственности на зем­
лю», боролись именно как хозяева, как мелкие предприниматели.
В настоящее время словопрения насчет «социалистичности»
права на землю и т. п. служат только к затемнению и прикрытию
действительно важного и серьезного исторического вопроса: о раз­
личии интересов либеральной буржуазии и революционного кре­
стьянства в русской буржуазной революции; иначе говоря, о либе­
ральной и демократической, о «соглашательской» (монархической)
и республиканской тенденции в этой революции. Именно этот во­
прос поставлен «Колоколом» Герцена, если смотреть на суть дела,
аненафразы,—
если исследовать классовую борьбу, как основу
«теорий» и учений, а не наоборот.
Герцен создал вольную русскую прессу за границей — в этом
его великая заслуга. «Полярная Звезда» подняла традицию декаб­
147

ристов. «Колокол» (1857-1867) встал горой за освобождение кре­
стьян. Рабье молчание было нарушено.
Но Герцен принадлежал к помещичьей, барской среде. Он по­
кинул Россию в 1847 году, он не видел революционного народа и не
мог верить в него. Отсюда его либеральная апелляция к «верхам».
Отсюда его бесчисленные слащавые письма в «Колоколе» к Алек­
сандру II Вешателю, которых нельзя теперь читать без отвращения.
Чернышевский, Добролюбов, Серно-Соловьевич, представлявшие
новое поколение революционеров-разночинцев, были тысячу раз
правы, когда упрекали Герцена за эти отступления от демократиз­
ма к либерализму. Однако справедливость требует сказать, что, при
всех колебаниях Герцена между демократизмом и либерализмом,
демократ все же брал в нем верх.
Когда один из отвратительнейших типов либерального хамст­
ва, Кавелин, восторгавшийся ранее «Колоколом» именно за его ли­
беральные тенденции, восстал против конституции, напал на рево­
люционную агитацию, восстал против «насилия» и призывов к нему,
стал проповедовать терпение, Герцен порвал с этим либеральным
мудрецом. Герцен обрушился на его «тощий, нелепый, вредный
памфлет», писанный «для негласного руководства либеральничаю­
щему правительству», на кавелинские «политико-сентиментальные
сентенции», изображающие «русский народ скотом, а правительст­
во умницей», «Колокол» поместил статью «Надгробное слово», в ко­
торой бичевал «профессоров, вьющих гнилую паутинку своих высо­
комерно-крошечных идеек, экс-профессоров, когда-то простодуш­
ных, а потом озлобленных, видя, что здоровая молодежь не может
сочувствовать их золотушной мысли». Кавелин сразу узнал себя в
этом портрете.
Когда был арестован Чернышевский, подлый либерал Кавелин
писал: «Аресты мне не кажутся возмутительными, революционная
партия считает все средства хорошими, чтобы сбросить правитель­
ство, а оно защищается своими средствами». А Герцен точно отвечал
этому кадету, говоря по поводу суда над Чернышевским: «А тут жал­
кие люди, люди-трава, люди-слизняки говорят, что не следует бра­
нить эту шайку разбойников и негодяев, которая управляет нами».
Когда либерал Тургенев написал частное письмо Александру II
с уверением в своих верноподданнических чувствах и пожертвовал
два золотых на солдат, раненных при усмирении польского восста­
ния, «Колокол» писал о «седовласой Магдалине (мужеского рода),
писавшей государю, что она не знает сна, мучась, что государь не
знает о постигнувшем ее раскаянии». И Тургенев сразу узнал себя.
Когда вся орава русских либералов отхлынула от Герцена за за­
щиту Польши, когда все «образованное общество» отвернулось от
148

«Колокола», Герцен не смутился. Он продолжал отстаивать свобо­
ду Польши и бичевать усмирителей, палачей, вешателей Александ­
ра II. Герцен спас честь русской демократии. «Мы спасли честь име­
ни русского, —
писал он Тургеневу, —
и за это пострадали от раб­
ского большинства».
Когда получалось известие, что крепостной крестьянин убил
помещика за покушение на честь невесты, Герцен добавлял в «Ко­
локоле»: «И превосходно сделал!». Когда сообщали, что вводятся
военные начальники для «спокойного» «освобождения», Герцен пи­
сал: «Первый умный полковник, который со своим отрядом примк­
нет к крестьянам, вместо того, чтобы душить их, сядет на трон Рома­
новых». Когда полковник Рейтерн застрелился в Варшаве (I860 год),
чтобы не быть помощником палачей, Герцен писал: «Если расстре­
ливать, так нужно расстреливать тех генералов, которые велят стре­
лять по безоружным». Когда перебили 50 крестьян в Бездне и каз­
нили их вожака Антона Петрова (12 апреля 1861 года)1, Герцен пи­
сал в «Колоколе»:
«О, если б слова мои могли дойти до тебя, труженик и страда­
лец земли русской!., как я научил бы тебя презирать твоих духов­
ных пастырей, поставленных над тобой петербургским синодом и
немецким царем... Ты ненавидишь помещика, ненавидишь подья­
1Имеется в виду восстание крестьян в селе Бездна Спасско го уезда, Казанской
губернии. Опубликован ие манифеста и Положений 19 февраля 1861 года об усло­
виях отмены крепостного права вызвало разочарование и возмущение обманутых
в своих надеждах крестьян. Они не поверили в подлинность оглашенного текста
Положений и считали, что помещики и чиновн ики скрыли настоящие Манифест и
Положения. Весной 1861 года в ряде губерний произо ш ли крестьянские волнения.
Наиболее крупным выступлением было выступление крестьян села Бездна. Движе­
ние возглавил молодой бездненский крестьянин Антон Петров. Он умел читать и
после изучения Положений объявил своим односельчанам, что нашел «настоящую
волю». Слух о «настоящей воле» дошел до соседних селений. По призыву Петрова
крестьяне отказались ходить на барщину, вносить оброк помещикам, отказывались
от подписания «уставных грамот», которыми должны были быть определены раз­
меры надела и повинностей, забирали из помещичьих амбаров хлеб. Волнениями
было охва чено свыше 75 селений Спасского, Чистопольского, Лаишевского уездов
Казанской губернии и смежных уездов Самарской и Симбирской губерний. Восста­
ние в Бездне было жестоко подавлено. 12 (24) апреля 1861 года по приказу генерала
Апракси на была расстреляна безоружная 4-тысячная толпа крестьян. По официаль­
ному донесению казанского военного губерна тора министру внутренних дел, было
убито и умерли о т ран 91 человек, свыше 350 человек было ранено. 19 апреля (1
мая) был расстрелян А нтон Петров. Из 16 крестьян, преданных военному суду, 5
были приго ворены к наказанию розгами и заключению в тюрьму на разные сроки.
Трагедия в Бездне вызвала широкий отклик в передовых слоях русского общества.
Подробное о писание бездненской трагедии дал в «Колоколе» А. И. Герцен.
149

чего, боишься их — и совершенно прав; но веришь еще в царя и ар­
хиерея... не верь им. Царь с ними, и они его. Его ты видишь теперь,
ты, отец убитого юноши в Бездне, ты, сын убитого отца в Пензе...
Твои пастыри — темные как ты, бедные как ты... Таков был постра­
давший за тебя в Казани иной Антоний (не епископ Антоний, а Ан­
тон безднинский)... Тела твоих святителей не сделают сорока вось­
ми чудес, молитва к ним не вылечит от зубной боли; но живая па­
мять об них может совершить одно чудо — твое освобождение».
Отсюда видно, как подло и низко клевещут на Герцена окопав­
шиеся в рабьей «легальной» печати наши либералы, возвеличивая
слабые стороны Герцена и умалчивая о сильных. Не вина Герцена, а
беда его, что он не мог видеть революционного народа в самой Рос­
сии в 40-х годах. Когда он увидал его в 60-х
—
он безбоязненно встал
на сторону революционной демократии против либерализма. Он бо­
ролся за победу народа над царизмом, а не за сделку либеральной
буржуазии с помещичьим царем. Он поднял знамя революции.
***
Чествуя Герцена, мы видим ясно три поколения, три класса, дей­
ствовавшие в русской революции. Сначала — дворяне и помещики,
декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров. Страшно да­
леки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили
Герцена. Герцен развернул революционную агитацию.
Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционе­
ры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями «На­
родной воли». Шире стал круг борцов, ближе их связь с народом.
«Молодые штурманы будущей бури» — звал их Герцен. Но это не
была еще сама буря.
Буря — это движение самих масс. Пролетариат, единственный
до конца революционный класс, поднялся во главе их и впервые
поднял к открытой революционной борьбе миллионы крестьян.
Первый натиск бури был в 1905 году. Следующий начинает расти на
наших глазах.
Чествуя Герцена, пролетариат учится на его примере великому
значению революционной теории; учится понимать, что беззаветная
преданность революции и обращение с революционной пропове­
дью к народу не пропадает даже тогда, когда целые десятилетия от­
деляют посев от жатвы; учится определению роли разных классов в
русской и международной революции. Обогащенный этими урока­
ми, пролетариат пробьет себе дорогу к свободному союзу с социа­
листическими рабочими всех стран, раздавив ту гадину, царскую мо­
нархию, против которой Герцен первый поднял великое знамя борь­
бы путем обращения к массам с вольным русским словом.
150

Л. Д. Троцкий
Особенности развития России1
Основной, наиболее устойчивой чертой истории России явля­
ется замедленный характер ее развития, с вытекающей отсюда эко­
номической отсталостью, примитивностью общественных форм,
низким уровнем культуры.
Население гигантской и суровой равнины, открытой восточ­
ным ветрам и азиатским выходцам, было самой природой обрече­
но на долгое отставание. Борьба с кочевниками длилась почти до
конца XVII века. Борьба с ветрами, приносящими зимнюю стужу, а
летом засуху, не закончилась и сейчас. Сельское хозяйство — осно­
ва всего развития — продвигалось экстенсивными путями: на Севе­
ре вырубались и выжигались леса, на Юге взрывались девственные
степи; овладение природой шло вширь, а не вглубь.
6 то время как западные варвары поселились на развалинах
римской культуры, где многие старые камни стали для них строи­
тельным материалом, славяне Востока не нашли никакого наслед­
ства на безотрадной равнине: их предшественники стояли на еще
более низкой ступени, чем они сами. Западноевропейские народы,
скоро упершиеся в свои естественные границы, создавали эконо­
мические и культурные сгустки промышленных городов. Население
восточной равнины при первых признаках тесноты углублялось в
леса или уходило на окраины, в степь. Наиболее инициативные и
предприимчивые элементы крестьянства становились на Западе го­
рожанами, ремесленниками, купцами. Активные и смелые элемен­
ты на Востоке становились отчасти торговцами, а больше — каза­
ками, пограничниками, колонизаторами. Процесс социальной диф­
ференциации, интенсивный на Западе, на Востоке задерживался и
размывался процессом экспансии. «Царь Московии, хотя и христи­
анский, правит людьми ленивого ума», — писал Вико, современник
Петра I. «Ленивый ум» московитян отражал медленный темп хозяй­
ственного развития, бесформенность классовых отношений, ску­
дость внутренней истории.
Древние цивилизации Египта, Индии и Китая имели достаточно
самодовлеющий характер и располагали достаточным временем,
1 Фрагмент из работы Л. Троцкого «История русской революции» (М.: ТЕРРА;
Республика, 1997. В 2 т. Т. 1 Февральска я революция. С. 33-44).
151

чтобы, несмотря на свои низкие производительные силы, довести
свои социальные отношения почти до такой же детальной закон­
ченности, до которой ремесленники этих стран доводили свои изде­
лия. Россия стояла не только географически между Европой и Ази­
ей, но также социально и исторически. Она отличалась от европей­
ского Запада, но разнилась и от азиатского Востока, приближаясь в
разные периоды разными чертами то к одному, то к другому. Вос­
ток дал татарское иго, которое вошло важным элементом в строе­
ние русского государства. Запад был еще более грозным врагом, но
в то же время и учителем. Россия не имела возможности сложить­
ся в формах Востока, потому что ей всегда приходилось приспособ­
ляться к военному и экономическому давлению Запада.
Существование феодальных отношений в России, отрицавшее­
ся прежними историками, можно считать позднейшими исследова­
ниями безусловно доказанным. Более того: основные элементы рус­
ского феодализма были те же, что и на Западе. Но уже один тот факт,
что феодальную эпоху пришлось устанавливать путем долгих науч­
ных споров, достаточно свидетельствует о недоношенности русско­
го феодализма, о его бесформенности, о бедности его культурных
памятников.
Отсталая страна ассимилирует материальные и идейные завое­
вания передовых стран. Но это не значит, что она рабски следует
за ними, воспроизводя все этапы их прошлого. Теория повторяемо­
сти исторических циклов — Вико и его позднейшие последовате­
ли — опирается на наблюдения над орбитами старых, докапитали­
стических культур, отчасти — первых опытов капиталистического
развития. С провинциальностью и эпизодичностью всего процес­
са действительно связана была известная повторяемость культур­
ных стадий в новых и новых очагах. Капитализм означает, однако,
преодоление этих условий. Он подготовил и в некотором смысле
осуществил универсальность и перманентность развития челове­
чества. Этим самым исключена возможность повторяемости форм
развития отдельных наций. Вынужденная тянуться за передовыми
странами отсталая страна не соблюдает очередей: привилегия ис­
торической запоздалости — а такая привилегия существует — по­
зволяет или, вернее, вынуждает усваивать готовое раньше поло­
женных сроков, перепрыгивая через ряд промежуточных этапов.
Дикари сменяют лук на винтовку сразу, не проделывая пути, кото­
рый пролегал между этими орудиями в прошлом. Европейские ко­
лонисты в Америке не начинали историю сначала. То обстоятельст­
во, что Германия или Соединенные Штаты экономически опередили
Англию, обусловлено как раз запоздалостью их капиталистического
152

развития. Наоборот, консервативная анархия в британской уголь­
ной промышленности, как и в головах Макдональда и его друзей,
есть расплата за прошлое, когда Англия слишком долго играла роль
капиталистического гегемона. Развитие исторически запоздалой
нации ведет, по необходимости, к своеобразному сочетанию раз­
ных стадий исторического процесса. Орбита в целом получает не­
планомерный, сложный комбинированный характер.
Возможность перепрыгивания через промежуточные ступени,
разумеется, совсем не абсолютна; размеры ее определяются, в кон­
це концов, хозяйственной и культурной емкостью страны. Отсталая
нация к тому же нередко снижает заимствуемые ею извне готовые
достижения путем приспособления их к своей более примитивной
культуре. Самый процесс ассимиляции получает при этом противо­
речивый характер. Так, введение элементов западной техники и вы­
учки, прежде всего военной и мануфактурной, при Петре I привело
к усугублению крепостного права как основной формы организа­
ции труда. Европейское вооружение и европейские займы, —
ито
и другое — бесспорные продукты более высокой культуры, — при­
вели к укреплению царизма, тормозившего, в свою очередь, разви­
тие страны.
Историческая закономерность не имеет ничего общего с пе­
дантским схематизмом. Неравномерность, наиболее общий закон
исторического процесса, резче и сложнее всего обнаруживается на
судьбе запоздалых стран. Под кнутом внешней необходимости от­
сталость вынуждена совершать скачки. Из универсального закона
неравномерности вытекает другой закон, который, за неимением
более подходящего имени, можно назвать законом комбинирован­
ного развития, в смысле сближения разных этапов пути, сочетания
отдельных стадий, амальгамы архаических форм с наиболее совре­
менными. Без этого закона, взятого, разумеется, во всем его матери­
альном содержании, нельзя понять истории России, как и всех во­
обще стран второго, третьего и десятого культурного призыва.
Под давлением более богатой Европы государство поглоща­
ло в России гораздо большую относительную долю народного дос­
тояния, чем на Западе, и не только обрекало этим народные мас­
сы на двойную нищету, но и ослабляло основы имущих классов. Ну­
ждаясь в то же время в поддержке последних, оно форсировало и
регламентировало их формирование. В результате бюрократизиро­
ванные привилегированные классы никогда не могли подняться во
весь рост, и государство в России тем больше приближалось к ази­
атской деспотии.
Византийское самодержавие, официально усвоенное москов­
скими царями с начала XVI века, смирило феодальное боярство при
153

помощи дворянства и подчинило себе дворянство, закабалив ему
крестьянство, чтобы превратиться на этой основе в петербургский
императорский абсолютизм. Запоздалость всего процесса доста­
точно характеризуется тем, что крепостное право, зародившись с
конца XVI века, сложилось в XVII, достигло расцвета в XVIII и было
юридически отменено лишь в 1861 году.
Духовенство, вслед за дворянством, сыграло в образовании
царского самодержавия немалую роль, но вполне служебную. Цер­
ковь никогда не поднималась в России до той командующей высоты,
что на католическом Западе: она удовлетворялась местом духовной
прислуги при самодержавии и вменяла это в заслугу своему смире­
нию. Епископы и митрополиты располагали властью лишь как став­
ленники светской власти. Патриархи сменялись вместе с царями.
В петербургский период зависимость церкви от государства стала
еще более рабской. 200 тысяч священников и монахов составляли,
в сущности, часть бюрократии, своего рода полицию вероиспове­
дания. В возмещение за это монополия православного духовенст­
ва в делах веры, его земли и доходы ограждались полицией обще­
го порядка.
Славянофильство, мессианизм отсталости, строило свою фило­
софию на том, что русский народ и его церковь насквозь демокра­
тичны, а официальная Россия — это немецкая бюрократия, насаж­
денная Петром. Маркс заметил по этому поводу: «Ведь точно так же
и тевтонские ослы сваливают деспотизм Фридриха II и т. д. на фран­
цузов, как будто отсталые рабы не нуждаются всегда в цивилизован­
ных рабах, чтобы пройти нужную выучку». Это краткое замечание
исчерпывает до дна не только старую философию славянофилов, но
и новейшие откровения «расистов».
Скудость не только русского феодализма, но и всей старой рус­
ской истории наиболее удручающее свое выражение находила в от­
сутствии настоящих средневековых городов как ремесленно-торго­
вых центров. Ремесло не успело в России отделиться от земледе­
лия и сохраняло характер кустарничества. Старые русские города
были торговыми, административными, военными и помещичьими,
следовательно, потребляющими, а не производящими центрами.
Даже Новгород, близкий к Ганзе и не знавший татарского ига, был
только торговым, а не промышленным городом. Правда, разбросан­
ность крестьянских промыслов по разным районам создавала по­
требность в торговом посредничестве широкого масштаба. Но ко­
чующие торговцы ни в какой мере не могли занять в общественной
жизни то место, которое на Западе принадлежало ремесленно-це­
ховой и торгово-промышленной мелкой и средней буржуазии, не­
разрывно связанной со своей крестьянской периферией. Главные
154

пути русской торговли к тому же вели за границу, обеспечивая уже
с отдаленных веков руководство за иностранным торговым капита­
лом и придавая полуколониальный характер всему обороту, в ко­
тором русский торговец был посредником между западными горо­
дами и русской деревней. Этот род экономических отношений по­
лучил дальнейшее развитие в эпоху русского капитализма и нашел
свое крайнее выражение в империалистской войне.
Ничтожество русских городов, наиболее способствовавшее вы­
работке азиатского типа государства, исключало, в частности, воз­
можность реформации, то есть замены феодально-бюрократиче­
ского православия какой-либо модернизованной разновидностью
христианства, приспособленной к потребностям буржуазного об­
щества. Борьба против государственной церкви не возвышалась
над крестьянскими сектами, включая и самую могущественную из
них, староверческий раскол.
За полтора десятилетия до Великой французской революции
в России разразилось движение казаков, крестьян и крепостных
; уральских рабочих, известное под именем пугачевщины. Чего не
хватало этому грозному народному восстанию, чтобы превратиться
в революцию? Третьего сословия. Без промышленной демократии
городов крестьянская война не могла развиться в революцию, как
крестьянские секты не могли подняться до реформации. Результа­
том пугачевщины явилось, наоборот, упрочение бюрократического
абсолютизма как стража дворянских интересов, снова оправдавше­
го себя в трудный час.
Европеизация страны, формально начавшаяся при Петре, все
более становилась в течение следовавшего столетия потребностью
самого господствующего класса, то есть дворянства. В 1825 году
дворянская интеллигенция, политически обобщив эту потребность,
пришла к военному заговору с целью ограничения самодержа­
вия. Под давлением европейского буржуазного развития передо­
вое дворянство попыталось, следовательно, заменить недостаю­
щее третье сословие. Но либеральный режим оно хотело все же со­
четать с основами своего сословного господства и потому больше
всего боялось поднимать крестьян. Неудивительно, если заговор
остался предприятием блестящего, но изолированного офицерст-
ва, которое расшибло себе голову почти без боя. Таков смысл вос-
; стания декабристов.
Помещики, владевшие фабриками, первыми в среде своего со­
словия стали склоняться в пользу замены крепостного труда воль-
i нонаемным. В эту же сторону толкал и возраставший экспорт рус-
! ского зерна за границу. В 1861 году дворянская бюрократия, опи­
раясь на либеральных помещиков, проводит свою крестьянскую
155

реформу. Бессильный буржуазный либерализм состоял при этой
операции в качестве покорного хора. Незачем говорить, что ца­
ризм еще более скаредно и воровато разрешил основную пробле­
му России, то есть аграрный вопрос, чем прусская монархия, в тече­
ние ближайшего десятилетия, разрешила основную проблему Гер­
мании, то есть ее национальное объединение. Разрешение задач
одного класса руками другого и есть один из комбинированных ме­
тодов, свойственных отсталым странам.
Бесспорнее всего закон комбинированного развития обна­
руживается, однако, на истории и характере русской промышлен­
ности. Возникнув поздно, она не повторяла развития передовых
стран, а включалась в это последнее, приспособляя к своей отстало­
сти его новейшие достижения. Если хозяйственная эволюция Рос­
сии в целом перешагнула через эпохи цехового ремесла и мануфак­
туры, то отдельные отрасли промышленности совершали ряд част­
ных скачков через технико-производственные этапы, которые на
Западе измерялись десятилетиями. Благодаря этому русская про­
мышленность развивалась в некоторые периоды чрезвычайно бы­
стрым темпом. Между первой революцией и войной промышлен­
ная продукция России выросла примерно вдвое. Это показалось
некоторым русским историкам достаточным основанием для того
вывода, что «легенду об отсталости и медленном росте приходится
оставить». На самом деле возможность столь быстрого роста опре­
делилась именно отсталостью, которая, увы, сохранилась не только
до момента ликвидации старой России, но, как наследие ее, и до се­
годняшнего дня.
Основным измерителем экономического уровня нации явля­
ется производительность труда, которая, в свою очередь, зависит
от удельного веса промышленности в общем хозяйстве страны. На­
кануне войны, когда царская Россия достигла высшей точки своего
благосостояния, народный доход на душу был в 8-10 раз ниже, чем
в Соединенных Штатах, что неудивительно, если принять во вни­
мание, что 1/5 самодеятельного населения России занято было в
сельском хозяйстве, тогда как в Соединенных Штатах на 1 занятого
в земледелии приходилось 2,5 занятых в промышленности. Приба­
вим еще, что на 100 квадратных километров в России приходилось
накануне войны 0,4 километра железных дорог, в Германии — 11,7,
в Австро-Венгрии — 7,0. Остальные сравнительные коэффициенты
того же типа.
Но именно в области хозяйства, как уже сказано, закон комби­
нированного развития выступает с наибольшей силой. В то время
как крестьянское земледелие, в главной массе своей, оставалось
до самой революции чуть ли не на уровне XVII столетия, промыш­
156

ленность России, по своей технике и капиталистической структуре,
стояла на уровне передовых стран, а в некоторых отношениях даже
опережала их. Мелкие предприятия, с числом рабочих до 100 чело­
век, охватывали в 1914 году в Соединенных Штатах 35% общего чис­
ла промышленных рабочих, а в России — только 17,8%. При при­
близительно одинаковом удельном весе средних и крупных пред­
приятий, в 100-1000 рабочих, предприятия-гиганты, свыше 1000
рабочих каждое, занимали в С. Штатах 17,8% общего числа рабочих,
а в России — 41,4%! Для важнейших промышленных районов по­
следний процент еще выше: для петроградского — 44 ,4%, для мо­
сковского — даже 57,3%. Подобные же результаты получатся, если
сравним русскую промышленность с британской или германской.
Этот факт, впервые установленный нами в 1908 году, трудно укла­
дывается в банальное представление об экономической отсталости
России. А между тем он не опровергает отсталости, а лишь диалек­
тически дополняет ее.
Слияние промышленного капитала с банковским проведено
было'в России опять-таки с такой полнотой, как, пожалуй, ни в ка­
кой другой стране. Но подчинение промышленности банкам озна­
чало тем самым подчинение ее западноевропейскому денежному
рынку. Тяжелая промышленность (металл, уголь, нефть) была почти
целиком подконтрольна иностранному финансовому капиталу, ко­
торый создал для себя вспомогательную и посредническую систе­
му банков в России. Легкая промышленность шла по тому же пути.
Если иностранцы владели в общем около 40% всех акционерных
капиталов России, то для ведущих отраслей промышленности этот
процент стоял значительно выше. Можно сказать без всякого пре­
увеличения, что контрольный пакет акций русских банков, заводов
и фабрик находился за границей, причем доля капиталов Англии,
Франции и Бельгии была почти вдвое выше доли Германии.
Условиями происхождения русской промышленности и ее
структурой определялся социальный характер русской буржуазии
и ее политический облик. Высокая концентрация промышленности
уже сама по себе означала, что между капиталистическими верхами
и народными массами не было иерархии переходных слоев. К этому
присоединялось то, что собственниками важнейших промышлен­
ных, банковских и транспортных предприятий были иностранцы,
которые реализовали не только извлеченную из России прибыль,
но и свое политическое влияние в иностранных парламентах и не
только не подвигали вперед борьбу за русский парламентаризм, но
часто противодействовали ей: достаточно вспомнить постыдную
роль официальной Франции. Таковы элементарные и неустранимые
причины политической изолированности и антинародного характе­
157

ра русской буржуазии. Если на заре своей истории она была слиш­
ком незрелой, чтобы совершить реформацию, то она оказалась пе­
резрелой, когда настало время для руководства революцией.
В соответствии с общим ходом развития страны резервуаром,
из которого формировался русский рабочий класс, являлось не це­
ховое ремесло, а сельское хозяйство, не город, а деревня. Русский
пролетариат складывался при этом не постепенно, веками, влача за
собой груз прошлого, как в Англии, а скачками, путем крутой пере­
мены обстановки, связей, отношений и резкого разрыва со вчераш­
ним днем. Именно это — в сочетании с концентрированным гнетом
царизма — сделало русских рабочих восприимчивыми к наиболее
смелым выводам революционной мысли, подобно тому как запо­
здалая русская промышленность оказалась восприимчивой к по­
следнему слову капиталистической организации.
Короткую историю своего происхождения русский пролетари­
ат всегда воспроизводил заново. В то время как в металлообраба­
тывающей промышленности, особенно в Петербурге, кристаллизо­
вался слой потомственных пролетариев, окончательно порвавших
с деревней, на Урале преобладал еще тип полупролетария-полу-
крестьянина. Ежегодный приток свежей рабочей силы из деревень
во все промышленные районы обновлял связь пролетариата с его
основным социальным резервуаром.
Политическая недееспособность буржуазии непосредственно
определялась характером ее отношений к пролетариату и кресть­
янству. Она не могла вести за собой рабочих, которые враждебно
противостояли ей в повседневной жизни и очень рано научились
обобщать свои задачи. Но она оказалась в такой же мере неспособ­
ной вести за собой крестьянство, потому что была связана сетью об­
щих интересов с помещиками и боялась потрясения собственности
в каком бы то ни было виде. Запоздалость русской революции ока­
залась, таким образом, не только вопросом хронологии, но и во­
просом социальной структуры нации.
Англия совершала свою пуританскую революцию, когда все на­
селение ее не превышало 5Уг миллиона, из которых полмиллиона
приходилось на Лондон. Франция в эпоху своей революции имела в
Париже тоже лишь полмиллиона из 25 миллионов всего населения.
Россия начала XX века насчитывала около 150 миллионов населе­
ния, из которых свыше трех миллионов приходилось на Петроград
и Москву. За этими сравнительными цифрами скрываются величай­
шие социальные различия. Не только Англия XVII, но и Франция
XVIII столетия не знали еще современного пролетариата. Между тем
в России рабочий класс во всех областях труда, в городе и в дерев-
158

не, насчитывал к 1905 году уже не менее 10 миллионов душ, что с
семьями составляло свыше 25 миллионов, то есть больше, чем на­
селение Франции в эпоху Великой революции. От крепких ремес­
ленников и независимых крестьян армии Кромвеля — через санкю­
лотов Парижа — до индустриальных пролетариев Петербурга рево­
люция глубоко изменила свою социальную механику, свои методы,
а тем самым и свои цели.
События 1905 года были прологом обеих революций 1917 года:
Февральской и Октябрьской. В прологе были заложены все элемен­
ты драмы, но только не доведены до конца. Русско-японская война
расшатала царизм. На фоне движения масс либеральная буржуазия
напугала монархию своей оппозицией. Рабочие организовывались
самостоятельно от буржуазии и в противовес ей, в виде советов,
впервые призванных тогда к жизни. Крестьянство восставало за
землю на огромном протяжении страны. Как крестьяне, так и рево­
люционные части армии тянулись к советам, которые в момент выс-
шего.подъема революции открыто оспаривали власть у монархии.
Однако все революционные силы выступали тогда впервые, опыта
у них не было и не хватало уверенности. Либералы демонстративно
отшатнулись от революции именно в тот момент, когда обнаружи­
лось, что недостаточно расшатать царизм, надо еще повалить его.
Крутой разрыв буржуазии с народом, причем она и тогда уже ув­
лекла за собой значительные круги демократической интеллиген­
ции, облегчил монархии расслоение армии, выделение верных час­
тей и кровавую расправу над рабочими и крестьянами. Хоть и не­
досчитываясь кое-каких ребер, царизм вышел все же из испытаний
1905 года живым и достаточно сильным.
Какие же изменения в соотношение сил внесло историческое
развитие за 11 лет, отделивших пролог от драмы? Царизм пришел
за этот период в еще большее противоречие с потребностями исто­
рического развития. Буржуазия стала экономически более могуще­
ственной, но, как мы уже видели, это могущество опиралось на бо­
лее высокую концентрацию промышленности и на возросшую роль
иностранного капитала. Под действием уроков 1905 года буржуазия
стала еще консервативнее и подозрительнее. Удельный вес мелкой
и средней буржуазии, незначительный и ранее, еще более понизил­
ся. Какой-либо устойчивой социальной опоры у демократической
интеллигенции вообще не было. Она могла иметь переходящее по­
литическое влияние, но не могла играть самостоятельной роли: за­
висимость ее от буржуазного либерализма чрезвычайно возросла.
< Дать крестьянству программу, знамя, руководство мог при этих ус­
ловиях только молодой пролетариат. Вставшие перед ним, таким
159

образом, грандиозные задачи породили неотложную потребность
в особой революционной организации, которая могла бы сразу ох­
ватить народные массы и сделать их способными к революционно­
му действию под руководством рабочих. Так, советы 1905 года по­
лучили гигантское развитие в 1917 году. Что советы, отметим тут же,
представляют собою не просто порождение исторической запозда­
лости России, а являются продуктом комбинированного развития,
свидетельствует хотя бы тот факт, что пролетариат наиболее инду­
стриальной страны, Германии, не нашел во время революционного
подъема 1918-1919 годов другой формы организации, как советы.
Революция 1917 года все еще имела своей непосредственной
задачей низвержение бюрократической монархии. Но, в отличие от
старых буржуазных революций, в качестве решающей силы высту­
пал теперь новый класс, сложившийся на основе концентрирован­
ной индустрии, вооруженный новой организацией и новыми ме­
тодами борьбы. Закон комбинированного развития раскрывается
здесь пред нами в крайнем своем выражении: начав с низвержения
средневекового гнилья, революция в течение нескольких месяцев
ставит у власти пролетариат с коммунистической партией во главе.
По отправным своим задачам русская революция являлась, та­
ким образом, демократической революцией. Но она по-новому по­
ставила проблему политической демократии. В то время как рабо­
чие покрыли всю страну советами, включив в них солдат и отчас­
ти крестьян, буржуазия все еще продолжала торговаться, созывать
или не созывать ей Учредительное собрание.
В ходе изложения событий вопрос этот предстанет пред нами
во всей своей конкретности. Здесь мы хотим только наметить ме­
сто советов в историческом чередовании революционных идей и
форм.
В середине XVII века буржуазная революция в Англии развер­
нулась в оболочке религиозной реформации. Борьба за право мо­
литься по собственному молитвеннику отождествлялась с борь­
бой против короля, аристократии, князей церкви и Рима. Просви­
териане и пуритане были глубоко убеждены, что они свои земные
интересы ставят под незыблемое покровительство божественного
промысла. Задачи, за которые боролись новые классы, неразрыв­
но срослись в их сознании с текстами библии и с формами церков­
ного обихода. Эмигранты уносили с собою эту кровью скрепленную
традицию за океан. Отсюда исключительная живучесть англосак­
сонских интерпретаций христианства. Мы видим, как и сегодня еще
«министры-социалисты» Великобритании обосновывают свою тру­
сость теми самыми магическими текстами, в которых люди XVII века
искали оправдания для своего мужества.
160

Во Франции, перешагнувшей через реформацию, католическая
церковь, в качестве государственной, дожила до революции, кото­
рая нашла не в текстах библии, а в абстракциях демократии выра­
жение и оправдание для задач буржуазного общества. Какова бы
ни была ненависть нынешних заправил Франции к якобинизму, но
факт таков, что именно благодаря суровой работе Робеспьера они
все еще сохраняют возможность прикрывать свое консервативное
господство формулами, при помощи которых было некогда взорва­
но старое общество.
Каждая из великих революций отмечала новый этап буржу­
азного общества и новые формы сознания его классов. Как Фран­
ция перешагнула через реформацию, так Россия перешагнула че­
рез формальную демократию. Русская революционная партия, ко­
торой предстояло наложить свою печать на целую эпоху, искала
выражения для задач революции не в библии и не в секуляризован­
ном христианстве чистой демократии, а в материальных отношени­
ях общественных классов. Советская система дала этим отношениям
наиболее простое, незамаскированное, прозрачное выражение. Гос­
подство трудящихся впервые нашло свое осуществление в системе
советов, которая, каковы бы ни были ее ближайшие исторические
перипетии, так же неискоренимо проникла в сознание масс, как в
свое время система реформации или чистой демократии.
В. И. Ленин
Империализм
КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ КАПИТАЛИЗМА
(фрагментf
Мы должны теперь попытаться подвести известные итоги, све­
сти вместе сказанное выше об империализме. Империализм вырос
как развитие и прямое продолжение основных свойств капитализ­
ма вообще. Но капитализм стал капиталистическим империализмом
лишь на определенной, очень высокой ступени своего развития, ко­
гда некоторые основные свойства капитализма стали превращаться
в свою противоположность, когда по всей линии сложились и обна-
' Фрагмент («VII. Империализм как особая стадия капитализма») из работы
В. И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма». Печатается по тексту:
Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Изд-е 5-е. Т. 27. С. 385-394.
161

ружились черты переходной эпохи от капитализма к более высоко­
му общественно-экономическому укладу. Экономически основное
в этом процессе есть смена капиталистической свободной конку­
ренции капиталистическими монополиями. Свободная конкурен­
ция есть основное свойство капитализма и товарного производст­
ва вообще; монополия есть прямая противоположность свободной
конкуренции, но эта последняя на наших глазах стала превращать­
ся в монополию, создавая крупное производство, вытесняя мелкое,
заменяя крупное крупнейшим, доводя концентрацию производст­
ва и капитала до того, что из нее вырастала и вырастает монопо­
лия; картели, синдикаты, тресты, сливающийся с ними капитал како­
го-нибудь десятка ворочающих миллиардами банков. И в то же вре­
мя монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют
ее, а существуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особен­
но острых и крутых противоречий, трений, конфликтов. Монополия
есть переход от капитализма к более высокому строю.
Если бы необходимо было дать как можно более короткое оп­
ределение империализма, то следовало бы сказать, что империа­
лизм есть монополистическая стадия капитализма. Такое определе­
ние включало бы самое главное, ибо, с одной стороны, финансовый
капитал есть банковый капитал монополистически немногих круп­
нейших банков, слившийся с капиталом монополистических союзов
промышленников; а с другой стороны, раздел мира есть переход от
колониальной политики, беспрепятственно расширяемой на неза-
хваченные ни одной капиталистической державой области, к коло­
ниальной политике монопольного обладания территорией земли,
поделенной до конца.
Но слишком короткие определения хотя и удобны, ибо подыто­
живают главное, — все же недостаточны, раз из них надо особо вы­
водить весьма существенные черты того явления, которое надо оп­
ределить. Поэтому, не забывая условного и относительного значе­
ния всех определений вообще, которые никогда не могут охватить
всесторонних связей явления в его полном развитии, следует дать
такое определение империализма, которое бы включало следую­
щие пять основных его признаков: 1) концентрация производства
и капитала, дошедшая до такой высокой ступени развития, что она
создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной
жизни; 2) слияние банкового капитала с промышленным и созда­
ние, на базе этого «финансового капитала», финансовой олигархии;
3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает осо­
бо важное значение; 4) образуются международные монополисти­
ческие союзы капиталистов, делящие мир, и 5) закончен террито­
162

риальный раздел земли крупнейшими капиталистическими держа­
вами. Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда
сложилось господство монополий и финансового капитала, приоб­
рел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира
международными трестами и закончился раздел всей территории
земли крупнейшими капиталистическими странами.
Мы увидим еще ниже, как можно и должно иначе определить
империализм, если иметь в виду не только основные чисто эконо­
мические понятия (которыми ограничивается приведенное опреде­
ление), а историческое место данной стадии капитализма по отно­
шению к капитализму вообще или отношение империализма и двух
основных направлений в рабочем движении. Сейчас же надо от­
метить, что, понимаемый в указанном смысле, империализм пред­
ставляет из себя, несомненно, особую стадию развития капитализ­
ма. Чтобы дать читателю возможно более обоснованное представ­
ление об империализме, мы намеренно старались приводить как
можно больше отзывов буржуазных экономистов, вынужденных
признавать особенно бесспорно установленные факты новейшей
экономики капитализма. С той же целью приводились подробные
статистические данные, позволяющие видеть, до какой именно сте­
пени вырос банковый капитал и т. д., в чем именно выразился пе­
реход количества в качество, переход развитого капитализма в им­
периализм. Нечего и говорить, конечно, что ôce грани в природе и
обществе условны и подвижны, что было бы нелепо спорить, на­
пример, о том, к какому году или десятилетию относится «оконча­
тельное» установление империализма.
Но спорить об определении империализма приходится прежде
всего с главным марксистским теоретиком эпохи так называемого
Второго Интернационала, то есть 25-летия 1889-1914 годов, К. Ка­
утским. Против основных идей, выраженных в данном нами опре­
делении империализма, Каутский выступил вполне решительно и в
1915-м и даже еще в ноябре 1914 года, заявляя, что под империа­
лизмом надо понимать не «фазу» или ступень хозяйства, а политику,
именно определенную политику, «предпочитаемую» финансовым
капиталом, что империализм нельзя «отождествлять» с «современ­
ным капитализмом», что если понимать под империализмом «все
явления современного капитализма» — картели, протекционизм,
господство финансистов, колониальную политику, —
то тогда во­
прос о необходимости империализма для капитализма сведется к
«самой плоской тавтологии», ибо тогда, «естественно, империализм
есть жизненная необходимость для капитализма» и т. д. Мысль Ка­
утского мы выразим всего точнее, если приведем данное им опре­
163

деление империализма, направленное прямо против существа из­
лагаемых нами идей (ибо возражения из лагеря немецких марксис­
тов, проводивших подобные идеи в течение целого ряда лет, давно
известны Каутскому, как возражения определенного течения в мар­
ксизме).
Определение Каутского гласит:
«Империализм есть продукт высокоразвитого промышленно­
го капитализма. Он состоит в стремлении каждой промышленной
капиталистической нации присоединять к себе или подчинять все
большие аграрные (курсив Каутского) области, без отношения к
тому, какими нациями они населены»1.
Это определение ровнехонько никуда не годится, ибо оно од­
носторонне, то есть произвольно, выделяет один только нацио­
нальный вопрос (хотя и в высшей степени важный как сам по себе,
так и в его отношении к империализму), произвольно и неверно свя­
зывая его только с промышленным капиталом в аннексирующих
другие нации странах, столь же произвольно и неверно выдвигая
аннексию аграрных областей.
Империализм есть стремление к аннексиям — вот к чему сво­
дится политическая часть определения Каутского. Она верна, но
крайне неполна, ибо политически империализм есть вообще стрем­
ление к насилию и к реакции. Нас занимает здесь, однако, эконо­
мическая сторона дела, которую внес в свое определение сам Ка­
утский. Неверности в определении Каутского бьют в лицо. Для им­
периализма характерен как раз не промышленный, а финансовый
капитал. Не случайность, что во Франции как раз особо быстрое
развитие финансового капитала, при ослаблении промышленного,
вызвало с 80-х годов прошлого века крайнее обострение аннексио­
нистской (колониальной) политики. Для империализма характер­
но как раз стремление к аннексированию не только аграрных об­
ластей, а даже самых промышленных (германские аппетиты насчет
Бельгии, французские насчет Лотарингии), ибо, во-первых, закон­
ченный раздел земли вынуждает, при переделе, протягивать руку
ко всяким землям; во-вторых, для империализма существенно со­
ревнование нескольких крупных держав в стремлении к гегемонии,
то есть к захвату земель не столько прямо для себя, сколько для ос­
лабления противника и подрыва его гегемонии (Германии Бельгия
особенно важна, как опорный пункт против Англии; Англии Багдад,
как опорный пункт против Германии и т. д.).
’ «Die Neue Zeit», 1914, 2 (32 т.), стр. 909, от И сентября 1914 г. Ср. 1915, 2,
стр. 107, слл.
164

Каутский ссылается в особенности — и неоднократно — на анг­
личан, установивших будто бы чисто политическое значение слова
империализм в его, Каутского, смысле. Берем англичанина Гобсона
и читаем в его сочинении «Империализм», вышедшем в 1902 году:
«Новый империализм отличается от старого, во-первых, тем,
что он на место стремлений одной растущей империи ставит тео­
рию и практику соревнующих империй, каждая из которых руково­
дится одинаковыми вожделениями к политическому расширению
и к коммерческой выгоде; во-вторых, господством над торговыми
интересами интересов финансовых или относящихся к помещению
капитала»1.
Мы видим, что Каутский абсолютно неправ фактически в сво­
ей ссылке на англичан вообще (он мог бы сослаться разве на вуль­
гарных английских империалистов или прямых апологетов импе­
риализма). Мы видим, что Каутский, претендуя, что он продолжает
защищать марксизм, на деле делает шаг назад по сравнению с со-
циал-либералом Гобсоном, который правильнее учитывает две «ис-
торически-конкретные» (Каутский как раз издевается своим опреде­
лением над исторической конкретностью!) особенности современ­
ного империализма: 1) конкуренцию нескольких империализмов и
2) преобладание финансиста над торговцем. А если речь идет глав­
ным образом о том, чтобы промышленная страна аннексировала аг­
рарную, то этим выдвигается главенствующая роль торговца.
Определение Каутского не только неверное и не марксист­
ское. Оно служит основой целой системы взглядов, разрывающих
по всей линии и с марксистской теорией, и с марксистской практи­
кой, о чем еще пойдет речь ниже. Совершенно несерьезен тот спор
о словах, который поднят Каутским: назвать ли новейшую ступень
капитализма империализмом или ступенью финансового капитала.
Называйте как хотите; это безразлично. Суть дела в том, что Каут­
ский отрывает политику империализма от его экономики, толкуя об
аннексиях как «предпочитаемой» финансовым капиталом полити­
ке и противопоставляя ей другую возможную будто бы буржуазную
политику на той же базе финансового капитала. Выходит, что моно­
полии в экономике совместимы с немонополистическим, ненасиль­
ственным, незахватным образом действий в политике. Выходит, что
территориальный раздел земли, завершенный как раз в эпоху фи­
нансового капитала и составляющий основу своеобразия тепереш­
них форм соревнования между крупнейшими капиталистическими
государствами, совместим с неимпериалистской политикой. Полу-
' Hobson. «Imperialism». L., 1902, p. 324.
165

чается затушевывание, притупление самых коренных противоре- I
чий новейшей ступени капитализма вместо раскрытия глубины их, ;
получается буржуазный реформизм вместо марксизма.
Каутский спорит с немецким апологетом империализма и ан­
нексий, Куновым, который рассуждает аляповато и цинично: импе­
риализм есть современный капитализм; развитие капитализма не­
избежно и прогрессивно; значит, империализм прогрессивен; зна­
чит, надо раболепствовать перед империализмом и славословить!
Нечто вроде той карикатуры, которую рисовали народники про­
тив русских марксистов в 1894-1895 годах: дескать, если марксисты
считают капитализм в России неизбежным и прогрессивным, то они
должны открыть кабак и заняться насаждением капитализма. Каут­
ский возражает Кунову: нет, империализм не есть современный ка­
питализм, а лишь одна из форм политики современного капитализ­
ма, и мы можем и должны бороться с этой политикой, бороться с
империализмом, с аннексиями и т. д.
Возражение кажется вполне благовидным, а на деле оно рав­
няется более тонкой, более прикрытой (и потому более опасной)
проповеди примирения с империализмом, ибо «борьба» с полити­
кой трестов и банков, не затрагивающая основ экономики трестов
и банков, сводится к буржуазному реформизму и пацифизму, к до­
бреньким и невинным благопожеланиям. Отговориться от сущест­
вующих противоречий, забыть самые важные из них, вместо вскры­
тия всей глубины противоречий — вот теория Каутского, не имею­
щая ничего общего с марксизмом. И понятно, что такая «теория»
служит только к защите идеи единства с Куновыми!
«С чисто экономической точки зрения, — пишет Каутский, — не
невозможно, что капитализм переживет еще одну новую фазу, пе­
ренесение политики картелей на внешнюю политику, фазу ультра­
империализма»1, то есть сверхимпериализма, объединения импе-
риализмов всего мира, а не борьбы их, фазу прекращения войн при
капитализме, фазу «общей эксплуатации мира интернационально-
объединенным финансовым капиталом»2.
На этой «теории ультраимпериализма» нам придется остано­
виться ниже, чтобы подробно показать, до какой степени она разры­
вает решительно и бесповоротно с марксизмом. Здесь же нам надо,
сообразно общему плану настоящего очерка, взглянуть на точные
экономические данные, относящиеся к этому вопросу. «С чисто эко-
1 «Die Neue Zeit», 1914, 2 (32 т.), стр. 921, от 11 сентября 1914 г. Ср. 1915, 2,
стр. 107, слл.
2«Die Neue Zeit», 1915,1,стр. 144, от 30 апреля 1915.
166

номической точки зрения» возможен «ультраимпериализм» или это
ультрапустяки?
Если понимать под чисто экономической точкой зрения «чис­
тую» абстракцию, тогда все, что можно сказать, сведется к положе­
нию: развитие идет к монополиям, следовательно, к одной всемир­
ной монополии, к одному всемирному тресту. Это бесспорно, но это
и совершенно бессодержательно, вроде указания, что «развитие
идет» к производству предметов питания в лабораториях. В этом
смысле «теория» ультраимпериализма такой же вздор, каким была
бы «теория ультраземледелия».
Если же говорить о «чисто экономических» условиях эпохи фи­
нансового капитала как об исторически-конкретной эпохе, относя­
щейся к началу XX века, то лучшим ответом на мертвые абстракции
«ультраимпериализма» (служащие исключительно реакционней­
шей цели: отвлечению внимания от глубины наличных противоре­
чий) является противопоставление им конкретно-экономической
действительности современного всемирного хозяйства. Бессодер­
жательнейшие разговоры Каутского об ультраимпериализме поощ­
ряют, между прочим, ту глубоко ошибочную и льющую воду на мель­
ницу апологетов империализма мысль, будто господство финансо­
вого капитала ослабляет неравномерности и противоречия внутри
всемирного хозяйства, тогда как на деле оно усиливает их1.
Р. Кальвер в своей небольшой книжке «Введение в всемирное
хозяйство»2 сделал попытку свести главнейшие чисто экономиче­
ские данные, позволяющие конкретно представить взаимоотноше­
ния внутри всемирного хозяйства на рубеже XIX и XX веков. Он де­
лит весь мир на 5 «главных хозяйственных областей»: 1) среднеев­
ропейская (вся Европа, кроме России и Англии); 2) британская; 3)
российская; 4) восточно-азиатская и 5) американская, включая ко­
лонии в «области» тех государств, которым они принадлежат, и «ос­
тавляя в стороне» немногие, нераспределенные по областям, стра­
ны, например, Персию, Афганистан, Аравию в Азии, Марокко и Абис­
синию в Африке и т. п.
’ Подробный критический разбор статьи К. Каутского «Der Imperialismus», напе­
чатанной в журнале «Die Neue Zeit», 1914, Jg. 32, Bd. 2, No 21, см. у Ленина в «Тетрадях
по империализму». Там же содержится разносторонний анал из статей К. Каутского
и каутскианцев об империализме. Ленин показывает, что взгляды каутскианцев на
империализм являются мелкобуржуазным реформизмом, замаскирован ным под
марксизм, что они «за чистенький, прилизанный, умеренный и аккуратный капита­
лизм» (см. Сочинения, 4 изд., том 39, стр. 91,171-172,241-246 и др.).
2R. Calwer. Einführung in die Weltwirtschaft. Brl., 1906.
167

Вот, в сокращенном виде, приводимые им экономические дан­
ные об этих областях:
Пло­
щадь
Насе­
ление
Пути
сообщения
Торговля
Промышленность
Главные
хозяйств.
области
мира
(млн
кв. км)
(млн)
жел.
дор.
(тыс.
км)
торгов.
флот
(млн
тонн)
(ввоз и
вывоз
вместе)
(млрд
марок)
Добыча
число
веретен
в хл.-бум.
пром.
(млн)
кам.
угля
чугу­
на
(млн тонн)
1) ср.
европ.
27,6
*(23,6)
388
(146)
204
8
41
251 15
26
2) британ.
28,9
*(28,6)
398
(355)
140
11
25
249
9
51
3) росс..
22
131
63
1
3
16
3
7
4) вост.
азиат.
12
389
8
1
2
8 0,02
2
5) америк.
30
148 379
6
14
245 14
19
* В скобках площадь и население колоний.
Мы видим три области с высоко развитым капитализмом (силь­
ное развитие и путей сообщения, и торговли, и промышленности):
среднеевропейскую, британскую и американскую. Среди них три
господствующие над миром государства: Германия, Англия, Соеди­
ненные Штаты. Империалистское соревнование между ними и борь­
ба крайне обострены тем, что Германия имеет ничтожную область и
мало колоний; создание «средней Европы» еще в будущем, и рож­
дается она в отчаянной борьбе. Пока признак всей Европы — поли­
тическая раздробленность. В британской и американской областях
очень высока, наоборот, политическая концентрация, но громадное
несоответствие между необъятными колониями первой и ничтож­
ными — второй. А в колониях капитализм только начинает разви­
ваться. Борьба за южную Америку все обостряется.
Две области — слабого развития капитализма, российская и
восточноазиатская. В первой крайне слабая плотность населения,
во второй — крайне высокая; в первой политическая концентрация
велика, во второй отсутствует. Китай только еще начали делить, и
борьба за него между Японией, Соединенными Штатами и т. д. обо­
стряется все сильнее.
Сопоставьте с этой действительностью — с гигантским разно­
образием экономических и политических условий, с крайним несо­
ответствием в быстроте роста разных стран и пр., с бешеной борь­
бой между империалистическими государствами — глупенькую по­
168

басенку Каутского о «мирном» ультраимпериализме. Разве это не
реакционная попытка запуганного мещанина спрятаться от гроз­
ной действительности? Разве интернациональные картели, кото­
рые кажутся Каутскому зародышами «ультраимпериализма» (как
производство таблеток в лаборатории «можно» объявить зароды­
шем ультраземледелия), не показывают нам примера раздела и пе­
редела мира, перехода от мирного раздела к немирному и обрат­
но? Разве американский и прочий финансовый капитал, мирно де­
ливший весь мир, при участии Германии, скажем, в международном
рельсовом синдикате или в международном тресте торгового су­
доходства, не переделяет теперь мир на основе новых отношений
силы, изменяющихся совсем немирным путем?
Р. Люксембург
Война и социал-демократия1
Другой стороной тактики немецкой социал-демократии было
открытое признание гражданского мира, то есть прекращение клас­
совой борьбы на время войны. Прочитанная в рейхстаге 4 августа
декларация фракции была, собственно, первым актом этого жертво­
приношения классовой борьбы. Все основные положения были за­
ранее согласованы с представителями правительства и буржуазных
партий. Торжественный акт 4 августа был подготовленным за кули­
сами патриотическим зрелищем для народа и заграницы, в котором
социал-демократия наряду с другими участниками играла заранее
предназначенную ей роль. Вотирование фракцией кредитов дало
тон всем руководящим инстанциям рабочего движения. Профессио­
нальные союзы тотчас же объявили о прекращении всех забастовок
за повышение заработной платы и официально довели об этом до
сведения предпринимателей, ссылаясь исключительно на патрио­
тический долг по отношению к гражданскому миру. Борьба против
капиталистической эксплуатации была добровольно приостановле­
на на время войны. Те же самые руководители профессиональных
союзов предоставили аграриям рабочую силу из города для обес­
печения им своевременной уборки хлеба. Правление социал-демо­
кратического женского движения объявило о своем объединении с
1 Фрагмент (Часть IV) из работы Р. Люксембург «Кризис и социал-демокра­
тия». Печатается по электронному источнику: URL: https://www.marxists.org/russkij/
downloads/social-democracy-crisis.pdf.
169

буржуазными женщинами для общей «национальной службы жен­
щин» и, вместо социал-демократической агитации, направило, та­
ким образом, единственную оставшуюся серьезную рабочую силу
на национальную благотворительность — вроде разливания супа,
разделения пайка и т. д. Во времена законов против социалистов
партия старалась возможно больше использовать выборы в парла­
мент, чтобы вопреки всем осадным положениям и всем преследо­
ваниям давать свои разъяснения и укреплять свои позиции. Сейчас
социал-демократия официально отказалась при парламентских вы­
борах в рейхстаг, при выборах в ландтаги и коммунальные советы,
от всякой избирательной борьбы, то есть от всякой агитации и вы­
ступлений в духе пролетарской классовой борьбы, и таким образом
свела парламентские выборы к их чисто буржуазному содержанию:
к собиранию мандатов, на чем она мирно объединилась с буржу­
азными партиями. Единомыслие социал-демократических предста­
вителей с существующим положением в ландтагах и коммунальных
советах — за исключением Прусского и Эльзас-Лотарингского ланд­
тагов — вследствие торжественного призыва к гражданскому миру
являлось резким противоречием со старой тактикой до начала вой­
ны. Социал-демократическая пресса, самое большое за двумя ис­
ключениями, громко подхватила принцип национального единства
ради сохранения жизненных интересов германского народа. Перед
началом войны она предостерегала рабочих от вынимания вкладов
из сберегательных касс, вследствие чего она обеспечила, по мере
возможности, чрезмерное вовлечение сберегательных касс в воен­
ный заем и предотвратила нарушение экономической жизни стра­
ны; она советовала работницам не сообщать своим мужьям на поле
битвы о своей нужде, о нужде своих детей и о недостаточном снаб­
жении в городе, но, наоборот, описывать свое безоблачное семей­
ное счастье, давая «радостные представления о полученной уже
ими помощи, и действовать на воюющих успокаивающим и обод­
ряющим образом». Воспитательную работу современного рабочего
движения она прежде всего расценивала как прекрасное средство
для ведения войны, как это видно, например, из следующего клас­
сического образчика: «Истинные друзья познаются только в нужде.
Эта старая пословица становится в настоящее время истиной. Гони­
мые, хулимые и преследуемые полицейскими сыщиками социал-
демократы выступили, как один человек, на защиту родины, и цен­
тральные органы профессиональных союзов, жизнь которых была
часто так горька в Германии, единодушно сообщают, что лучшие их
люди находятся под знаменами; даже предпринимательские листки
от имени генерального агентства сообщают эти факты и выражают
170

уверенность, что „эти люди" будут исполнять свой долг так же, как и
другие, и там, где они стоят, удары, быть может, будут падать чаще».
«Мы убеждены, однако, что наши дисциплинированные члены
союзов могут сделать больше, чем „драться". Командование совре­
менным массовым войском для генералов не облегчилось. Вооруже­
ние современной пехоты может сразить наступающего врага на рас­
стоянии 3000 метров и уже наверное на расстоянии 2000 метров, а
потому для командующего делается совершенно невозможным дви­
гать вперед большие военные части сомкнутыми походными колон­
нами. Предварительно должен быть образован „рассыпной строй",
а развертывание в рассыпной строй требует большого количества
патрулей и такой дисциплины и ясности понимания не только у от­
дельных отрядов, но и у каждого человека, что в этой войне действи­
тельно выяснится, какое большое воспитательное значение имеют
союзы и как спокойно можно положиться на это воспитание в такое
трудное время, какое мы переживаем сейчас. Какие бы чудеса храб­
рости ни проявлял русский или английский солдат, немецкий р або­
чий — член профсоюза — всегда превзойдет его своей смелой и спо­
койной находчивостью; к тому же люди из организаций часто знают
дороги в пограничных областях, как свой карман, а многие члены
союзов знают также и языки. Если 1866 год показал, что победа не­
мецких войск есть победа школьного учителя, то на этот раз можно
будет говорить о победе профессионального организованного ра­
бочего». (Франкфуртский Фольксштимме от 18 августа 1914 года).
Теоретический орган партии «Нейе Цейт» (No 23 от 25 сентября
1914 года) писал: «пока стоит вопрос— победа или поражение —
все остальные вопросы отодвигаются на задний план и даже во­
прос о целях войны. А также всякое различие в партиях, классах и
национальностях исчезает в войске и народонаселении», а в No 8
от 27 ноября 1914 года то же самое «Нейе Цейт» сообщало в ста­
тье «Границы Интернационала»: «мировая война разбивает социа­
листов на лагери и преимущественно на различные национальные
лагери. Интернационал не в состоянии помешать этому. Это потому,
что во время войны он является плохим орудием, представляя со­
бой, главным образом, инструмент мирного времени. Главной исто­
рической задачей его является борьба за мир, классовая борьба в
мирное время».
Таким образом, социал-демократия объявила классовую борь­
бу несуществующей, начиная с 4 августа и до будущего заключе­
ния мира. С первым громом крупповских пушек в Бельгии Германия
превратилась в волшебную страну классовой солидарности и об­
щественной гармонии. Но как же можно представить себе это чудо?
171

Классовая борьба, как известно, не является изобретением или же
творением социал-демократии, которое может создаваться ею в из­
вестные периоды в каких угодно дозах.
Пролетарская классовая борьба старше социал-демократии;
она бродит по Европе с возникновения капитала, являясь неизбеж­
ным продуктом классового общества. Не социал-демократия толка­
ла с самого начала пролетариат к его классовой борьбе, она была
скорее сама вызвана им к жизни для того, чтобы внести сознание и
единство в различные по времени и месту проявления классовой
борьбы.
Что же произошло с начала войны? Разве перестала существо­
вать частная собственность, капиталистическая эксплуатация, клас­
совое господство? Может быть, имущие классы объявили в припад­
ке патриотического воодушевления, что теперь перед лицом войны
они уступают на все время ее продолжения средства производства,
землю, фабрики, орудия производства в общее пользование, отка­
зываются от единоличного пользования имениями, от всех полити­
ческих привилегий и приносят все это на алтарь отечества, пока оно
находится в опасности? Гипотеза совершенно нелепая, граничащая
с ребячеством. И однако это единственная предпосылка, какая мог­
ла бы логически вызвать заявление от имени рабочего класса, что
классовая борьба приостановлена. Но, конечно, ничего подобного
не было. Наоборот, все имущественные отношения, эксплуатация,
классовое господство и даже политическое бесправие в его слож­
ном прусско-немецком виде остались нетронутыми. В экономиче­
ской, социальной и политической структуре Германии гром пушек
в Бельгии и Восточной Пруссии ничего не изменил.
Прекращение классовой борьбы было, таким образом, совер­
шенно односторонним мероприятием. В то время, как «внутренние
враги» рабочего класса — капиталистическая эксплуатация и угне­
тение— остались, вожди рабочего класса, социал-демократия и
профессиональные союзы в пылу патриотизма обезоружили рабо­
чий класс перед лицом этих врагов на все время войны. В то время
как господствующие классы остались во всеоружии своих прав вла­
дельцев и господ, рабочий класс был призван социал-демократией
«к разоружению».
Чудо классовой гармонии и объединение всех слоев наро­
да в одно новое буржуазное общество мы видели уже однажды во
Франции 1848 года. «В воззрениях рабочих, —
писал Маркс в сво­
ей книге „Классовая борьба во Франции", —
которые, вообще, сме­
шивали финансовую аристократию с буржуазией, в представлении
честных республиканцев, отрицавших самое существование клас­
совой борьбы или, уж в крайнем случае, допускавших ее, как след­
172

ствие конституционной монархии, в презрительных фразах буржу­
азных фракций, до тех пор не допускавшихся к правлению, — было
видно господство буржуазии, создавшееся вследствие учреждения
республики. Все роялисты превратились тогда в республиканцев и
все парижские миллионеры в рабочих. Лозунгом, соответствующим
образовавшемуся сглаживанию классовых взаимоотношений, было
Fraternité — всеобщий братский союз и братство. Эта простодушная
абстракция от классовых противоречий, это сантиментальное урав­
нивание сталкивающихся классовых интересов, это мечтательное
витание над классовой борьбой, —
Fraternité было единственным
лозунгом февральской революции. Парижский пролетариат витал
в этом великодушном тумане братства... Парижский пролетариат,
считавший республику делом своих рук, естественно, одобрял ка­
ждое действие временного правительства, которое определило и
его место в буржуазном обществе. Он охотно позволял Коссидье-
ру употреблять себя для полицейской службы, чтобы охранять соб­
ственность в Париже, и позволял Луи-Блану улаживать споры из-за
заработной платы между рабочими и хозяевами. Он считал долгом
своей чести сохранить незапятнанной в глазах Европы буржуаз­
ную честь республики». 8 феврале 1848 года парижский пролета­
риат имел наивность приостановить классовую борьбу; но надо за­
метить, что это было после революционного действия, разбившего
июльскую монархию и учредившего республику. То, что произошло
4 августа 1914 года, было как раз обратным февральской револю­
ции: это был отказ от классовых противоречий не под властью рес­
публики, но под властью военной монархии, не после победы наро­
да над реакцией, но после победы реакции над народом, не после
провозглашения свободы, равенства и братства, но после провоз­
глашения осадного положения, удушения печати и приостановле­
ния конституции. Вместе с гражданским миром и военными креди­
тами социал-демократия также молчаливо приняла и осадное по­
ложение, которое ее самое, связанную по рукам и ногам, положило
под ноги господствующих классов. Этим она признала, что для за­
щиты отечества необходимы осадное положение, оковы для наро­
да и военная диктатура. Но осадное положение было направлено
не против кого-нибудь другого, а против самой социал-демократии.
Только с ее стороны можно было ожидать сопротивления или про­
тестов против войны. После провозглашения, с согласия социал-де­
мократии, гражданского мира, то есть прекращения классовых про­
тиворечий, тут же сама социал-демократия была объявлена на осад­
ном положении, была объявлена война рабочему классу в самой
острой форме — в форме военной диктатуры. В результате своей
капитуляции социал-демократия получила то, что она получила бы
173

в самом худшем случав своего поражения при организованном со­
противлении: осадное положение. Торжественное заявление фрак­
ции рейхстага взывает для обоснования своего вотирования креди­
тов к социалистическому принципу: праву на самоопределение на­
ций. Первым шагом самоопределения немецкой нации в этой войне
была смирительная рубашка осадного положения, в которую впих­
нули социал-демократию. Большого самоунижения партии вряд ли
запомнила история. Приняв гражданский мир, социал-демократия
отказалась от классовой борьбы на все время войны, но вместе с
тем она отказалась и от базиса своего собственного существования,
своей политики. Разве каждое ее дыхание не является классовой
борьбой? Какую роль может она играть теперь в течение войны, от­
казавшись от смысла своего существования, пожертвовав классо­
вой борьбой?.. Отказавшись от классовой борьбы, социал-демокра­
тия дала себе отставку на все время войны. Этим же она вырвала из
своих рук самое сильное свое оружие: критику войны с точки зре­
ния преимущественно рабочего класса. Она предоставила господ­
ствующим классам «защиту отечества» и удовольствовалась обя­
занностью поставлять под их команду рабочий класс и заботиться о
сохранении спокойствия при осадном положении, то есть взяла на
себя роль жандарма по отношению к рабочему классу.
Своей тактикой социал-демократия тяжело повредила на гораз­
до более продолжительное время, чем на период настоящей вой­
ны, делу немецкой свободы, о которой по фракционной деклара­
ции должны теперь заботиться крупповские пушки. В руководящих
кругах социал-демократии многое строилось на том предположе­
нии, что после войны будут дарованы рабочему классу значитель­
ные расширения демократических свобод, гражданское равнопра­
вие, в награду за его патриотическое поведение во время войны;
но история еще не знает примеров, чтобы порабощенные классы
получали политические права «на чай» от господствующих клас­
сов за свое хорошее поведение; наоборот, история усеяна приме­
рами возмутительных обманов господствующих классов, даже и в
тех случаях, когда даются торжественные обещания перед началом
войны. В действительности социал-демократия не только не обес­
печила своим поведением расширения политических свобод Гер­
мании, но, наоборот, ослабила и те свободы, которые существова­
ли до войны. Та манера, с какой в Германии переносилось в течение
многих месяцев запрещение свободы печати, свободы собраний и
общественной жизни, а также осадное положение, —
без всякого
протеста и даже с частичным одобрением как раз со стороны соци­
ал-демократов, не имеет ничего равного себе в истории современ­
ного общества. В Англии господствовала полная свобода прессы. Во
174

Франции пресса далеко не была так скручена, как в Германии. Даже
в России знают лишь опустошительный красный карандаш цензо­
ра, вычеркивающий оппозиционные мнения, и совершенно не зна­
ют таких приемов, чтобы оппозиционная пресса помещала готовые
статьи правительства, чтобы она в собственных своих статьях защи­
щала определенные воззрения, которые ей диктуются представите­
лями правительства «в интимных собеседованиях с прессой». Даже
в самой Германии в течение войны 1870 года не было ничего подоб­
ного настоящему положению. Пресса пользовалась известной сво­
бодой, сопровождая военные события, к сильному неудовольствию
Бисмарка, довольно резкой критикой, а также оживленной борьбой
мнений относительно условий войны, вопросов аннексий, консти­
туции и т. д. Когда Иоганн Якоби был арестован, поднялось шумное
негодование во всей Германии, и сам Бисмарк вынужден был при­
знать это преступление реакции досадным недоразумением. Тако­
во было положение Германии после того, как Бебель и Либкнехт от
имени рабочего класса резко отклонили возможности всякого со­
глашения с господствующими ура-патриотами. Для того, чтобы над
Германией воцарилась строжайшая военная диктатура, которая ко­
гда-либо существовала хоть у одного народа в мире, было необхо­
димо, чтобы отечественная социал-демократия с ее четырьмя с по­
ловиной миллионами избирателей пришла к трогательному заклю­
чению гражданского мира. Тот факт, что нечто подобное возможно
сейчас в Германии, что это переносится не только буржуазной, но и
наиболее развитой, влиятельной социал-демократической прессой
без малейшей попытки к сопротивлению, этот факт имеет громад­
ное значение для судьбы немецкой свободы, он доказывает, что не­
мецкое общество не имеет в себе сейчас никакой почвы для поли­
тических свобод, отдавая свою свободу так легко и без всяких воз­
ражений. Не надо забывать, что та жалкая доля политических прав,
которая существовала в Германии перед началом войны, не имела
крепких традиций в жизни народа, как в Англии и Франции, где по­
литическая свобода была получена в результате большой и упор­
ной революционной борьбы, — она являлась подарком бисмарков-
ской политики, после царствовавшей в течение более чем двух сто­
летий контрреволюции. Немецкая конституция созрела не на полях
революции, но в дипломатической игре прусской военной монар­
хии; она послужила цементом, при помощи которого эта монархия
была перестроена в существующую немецкую империю. Опасно­
сти для свободного развития Германии лежат не в России, как ду­
мает фракция рейхстага, но в самой Германии. Они кроются в этом
исключительно контрреволюционном происхождении немецкой
конституции; они лежат в тех реакционных силах немецкого об­
175

щества, которые с самого основания империи ведут борьбу про­
тив несчастной немецкой свободы. Эти силы — остэльбское дво­
рянство, крупноиндустриальные дельцы, реакционный центр, ог­
рызки немецкого либерализма, личное управление и вытекающее
из всех этих фактов господство сабли и цаберновский курс, кото­
рый как раз перед началом войны праздновал свой триумф в Гер­
мании. Здесь кроется истинная опасность для культуры и «свобод­
ного развития» Германии, и все эти факторы теперь укрепляются в
высшей степени вследствие войны, осадного положения и тактики
социал-демократии. Правда, имеется либеральное оправдание для
настоящего мертвого спокойствия Германии: ведь это только «вре­
менный» отказ в течение войны. Но политически созревший народ
так же может, временно отказавшись от политических прав, вести
свое существование, как живой человек может отказаться от дыха­
ния. Народ, который всем своим поведением признает, что во вре­
мя войны необходимо военное положение, выражает этим свое со­
гласие на то, что политические свободы вообще могут быть отняты.
Терпеливое соизволение социал-демократии на сегодняшнее осад­
ное положение, ее вотирование без всякой оговорки кредитов и
приятие гражданского мира должно действовать деморализующим
образом на народные массы, являющиеся единственной поддерж­
кой конституции; и одобряюще и укрепляюще должно оно подейст­
вовать на господствующую реакцию. Своим отказом от классовой
борьбы наша партия отрезала себе возможность действительного
влияния как на ведение войны, так и на заключение мира; она бьет
по лицу свою собственную официальную декларацию. Партия, ко­
торая торжественно предостерегала от всяких аннексий, то есть от
неизбежных логических последствий всякой империалистической
войны, если она окажется удачной, — одновременно с этим прини­
мая гражданский мир, отбрасывает главные средства, при помощи
которых можно мобилизовать в необходимом направлении народ­
ные массы и общественное мнение, чтобы использовать их как дей­
ствительную силу для осуществления контроля над войной и влия­
ния на мир. Наоборот, обеспечив гражданским миром покой в тылу
у милитаризма, социал-демократия позволила ему идти своим пу­
тем, не обращая никакого внимания на чьи-либо интересы, кроме
интересов господствующих классов; она освободила его необуздан­
ные внутренние империалистические тенденции, которые стремят­
ся и должны привести к аннексиям. Другими словами, своим при­
ятием гражданского мира и политическим разоружением рабочего
класса социал-демократия сделала свое прежнее предостережение
против аннексий пустой фразой.
176

Это влечет за собой еще и другое следствие — удлинение вой­
ны; здесь можно прямо осязать руками те опасные сети, в которые
запутывает пролетарскую политику эта распространенная сейчас
догма: наше сопротивление против войны может продолжаться до
тех пор, пока не наступит первая военная опасность. Как только на­
чалась война, роль социал-демократической политики сыграна и
остается лишь одно: поражение или победа, то есть классовая борь­
ба приостанавливается на все время войны. В действительности же
после объявления войны для политики социал-демократии начи­
нается величайшая задача. Резолюция, принятая при единодуш­
ном согласии немецкой партии и представителей профессиональ­
ных союзов Штутгартским национальным конгрессом в 1897 году и
еще раз подтвержденная в Базеле в 1912 году, гласит: «Если война
все же начнется, обязанностью социал-демократии является высту­
пить в целях скорейшего ее окончания и, стремясь всеми силами к
тому, чтобы использовать вызванный войной хозяйственный и по­
литический кризис для пробуждения народного сознания, ускорить
тем падение капиталистического классового господства».
Что делала и делает социал-демократия в этой войне? Как раз
обратное постановлению Штутгартского и Базельского конгрессов:
своим вотированием кредитов и приятием буржуазного граждан­
ского мира она содействует всеми силами тому, чтобы предотвра­
тить политический кризис и возбуждение масс против войны. Она
стремится всеми силами к тому, чтобы спасти капиталистическое
общество...
В. И. Ленин
Крах II И нтернационала1
(фрагмент)
Под крахом Интернационала иногда разумеют просто формаль­
ную сторону дела, перерыв интернациональной связи между социа­
листическими партиями воюющих стран, невозможность собрать
ни международной конференции, ни Международного социалисти­
ческого бюро и т. п. На этой точке зрения стоят некоторые социа­
1Написано во второй половине мая — первой полови не июня 1915 года. На­
печатано в сентябре 1915 года. Печатается по тексту: Ленин В. И. Полное собрание
сочинений. Т. 26. Изд. 5-е. С. 211 -265.
177

листы нейтральных, маленьких стран, вероятно, даже большинст­
во официальных партий в них, затем оппортунисты и их защитни­
ки. В русской печати, с заслуживающей глубокой признательности
откровенностью, выступил на защиту этой позиции г. Вл. Косовский
в No 8 «Информационного листка» Бунда, причем редакция «Листка»
ни единым словом не оговорила своего несогласия с автором. Мож­
но надеяться, что защита национализма г. Косовским, который до­
говорился до оправдания немецких социал-демократов, голосовав­
ших за военные кредиты, поможет многим рабочим окончательно
убедиться в буржуазно-националистическом характере Бунда. Для
сознательных рабочих социализм— серьезное убеждение, а не
удобное прикрытие мещански-примирительных и националистиче-
ски-оппозиционных стремлений. Под крахом Интернационала они
разумеют вопиющую измену большинства официальных социал-де­
мократических партий своим убеждениям, торжественнейшим за­
явлениям в речах на Штутгартском и Базельском международных
конгрессах, в резолюциях этих конгрессов и т. д. Не видеть этой из­
мены могут только те, кто не хочет видеть ее, кому это невыгодно.
Формулируя дело научным образом, то есть с точки зрения отноше­
ния между классами современного общества, мы должны сказать,
что большинство социал-демократических партий и во главе их, в
первую очередь, самая большая и самая влиятельная партия II Ин­
тернационала, германская, встали на сторону своего генерально­
го штаба, своего правительства, своей буржуазии против пролета­
риата. Это событие всемирно-исторической важности, и на возмож­
но более всестороннем анализе его нельзя не остановиться. Давно
признано, что войны, при всех ужасах и бедствиях, которые они
влекут за собой, приносят более или менее крупную пользу, беспо­
щадно вскрывая, разоблачая и разрушая многое гнилое, отжившее,
омертвевшее в человеческих учреждениях. Несомненную пользу
начала тоже приносить человечеству и европейская война 1914-
1915 года, показав передовому классу цивилизованных стран, что в
его партиях назрел какой-то отвратительный гнойный нарыв и не­
сется откуда-то нестерпимый трупный запах.
I
Есть ли налицо измена главных социалистических партий Евро­
пы всем своим убеждениям и задачам? Об этом не любят говорить,
разумеется, ни сами изменники, ни те, кто твердо знает — или смут­
но догадывается, —
что ему придется дружить и мириться с ними.
Но, как бы ни было это неприятно разным «авторитетам» II Интер­
национала или их фракционным друзьям среди российских социал-
178

демократов, мы должны прямо взглянуть на вещи, назвать их свои­
ми именами, сказать рабочим правду. Есть ли фактические данные
по вопросу о том, как перед настоящей войной и в предвидении ее
смотрели социалистические партии на свои задачи и на свою такти­
ку? Бесспорно, есть. Это — резолюция Базельского международно­
го социалистического конгресса в 1912 году, которую мы перепеча­
тываем, вместе с резолюцией Хемницкого германского социал-де­
мократического съезда того же года как напоминание о «забытых
словах» социализма. Подводя итог громадной пропагандистской и
агитационной литературе всех стран против войны, эта резолюция
представляет собой самое точное и полное, самое торжественное и
формальное изложение социалистических взглядов на войну и так­
тики по отношению к войне. Нельзя назвать иначе, как изменой, уже
тот факт, что ни один из авторитетов вчерашнего Интернационала и
сегодняшнего социал-шовинизма, ни Гайндман, ни Гед, ни Каутский,
ни Плеханов, не решаются напомнить своим читателям эту резолю­
цию, а либо совершенно молчат о ней, либо цитируют (подобно Ка­
утскому) второстепенные места ее, обходя все существенное. Са­
мые «левые», архиреволюционные резолюции — и самое бесстыд­
ное забвение их или отречение от них, вот одно из самых наглядных
проявлений краха Интернационала, — а вместе с тем и одно из са­
мых наглядных свидетельств того, что верить в «исправление» со­
циализма, в «выпрямление его линии» путем одних резолюций мо­
гут теперь лишь люди, у которых беспримерная наивность граничит
с хитрым желанием увековечить прежнее лицемерие.
Гайндмана еще вчера, можно сказать, когда он повернул перед
войной к защите империализма, все «порядочные» социалисты счи­
тали свихнувшимся чудаком, и никто не говорил о нем иначе, как в
тоне пренебрежения. А теперь к позиции Гайндмана целиком скати­
лись — отличаясь между собой только в оттенках и в темперамен­
те, — виднейшие социал-демократические вожди всех стран. И мы
никак не в состоянии оценить и охарактеризовать сколько-нибудь
парламентским выражением гражданского мужества таких людей,
как, например, писатели «Нашего Слова», когда они пишут о «госпо­
дине» Гайндмане в тоне презрения, а о «товарище» Каутском гово­
рят — или молчат — с видом почтения (или подобострастия?). Раз­
ве можно примирить такое отношение с уважением к социализму и
к своим убеждениям вообще? Если вы убеждены в лживости и ги­
бельности шовинизма Гайндмана, то не следует ли направить кри­
тику и нападки на более влиятельного и более опасного защитника
подобных взглядов, Каутского?
179

Взгляды Геда в последнее время выразил едва ли не всего под­
робнее гедист Шарль Дюма в своей брошюрке: «Какого мира мы же­
лаем». Этот «начальник кабинета Жюля Геда», подписавшийся так на
заглавном листе брошюры, разумеется, «цитирует» прежние заяв­
ления социалистов в патриотическом духе (как цитирует подобные
же заявления и немецкий социал-шовинист Давид в своей послед­
ней брош юре о защите отечества), но Базельского манифеста он не
цитирует! Об этом манифесте молчит и Плеханов, преподнося с не­
обыкновенно самодовольным видом шовинистские пошлости. Ка­
утский подобен Плеханову: цитируя Базельский манифест, он опус­
кает все революционные места в нем (то есть все его существенное
содержание!) — вероятно, под предлогом цензурного запреще­
ния... Полиция и военные власти, своими цензурными запретами
говорить о классовой борьбе и о революции, пришли «кстати» на
помощь изменникам социализма! Но, может быть, Базельский ма­
нифест представляет из себя какое-нибудь бессодержательное воз­
звание, в котором нет никакого точного содержания, ни истори­
ческого, ни тактического, относящегося, безусловно к данной кон­
кретной войне? Как раз наоборот. В Базельской резолюции меньше,
чем в других, пустого декламаторства, больше конкретного содер­
жания. Базельская резолюция говорит именно о той самой войне,
которая и наступила, именно о тех самых империалистических кон­
фликтах, которые разразились в 1914-1915 годах. Конфликты Авст­
рии и Сербии из-за Балкан, Австрии и Италии из-за Албании и т. д.,
Англии и Германии из-за рынков и колоний вообще, России с Турци­
ей и пр. из-за Армении и Константинополя — вот о чем говорит Ба­
зельская резолюция, предвидя именно теперешнюю войну. Как раз
про теперешнюю войну между «великими державами Европы» го­
ворит Базельская резолюция, что эта война «не может быть оправ­
дана ни самомалейшим предлогом какого бы то ни было народно­
го интереса»!
И если теперь Плеханов и Каутский — берем двоих самых ти­
пичных и самых близких для нас, пишущего по-русски или перево­
димого ликвидаторами на русский, авторитетных социалистов —
подыскивают (при помощи Аксельрода) разные «народные (или,
вернее, простонародные, взятые из уличной буржуазной прессы)
оправдания» войне, если они с ученым видом и с запасом фаль­
шивых цитат из Маркса ссылаются на «примеры», на войны 1813-
го и 1870 годов (Плеханов) или 1854-1871-го, 1876—1877-го, 1897 го­
дов (Каутский), —
то, поистине, только люди без тени социалисти­
ческих убеждений, без капельки социалистической совести могут
брать «всерьез» подобные доводы, могут не назвать их неслыхан­
180

ным иезуитизмом, лицемерием и проституированием социализма!
Пусть немецкое правление партии («форштанд») предает прокля­
тию новый журнал Меринга и Розы Люксембург («Интернационал»)
за правдивую оценку Каутского, пусть Вандервельде, Плеханов,
Гайндман и К°, при помощи полиции «тройственного согласия», так
же третируют своих противников, — м ы будем отвечать простой пе­
репечаткой Базельского манифеста, изобличающего такой поворот
вождей, для которого нет другого слова, кроме измены.
Базельская резолюция говорит не о национальной, не о народ­
ной войне, примеры которых в Европе бывали, которые даже ти­
пичны для эпохи 1789-1871 годов, не о революционной войне, от
которых социал-демократы никогда не зарекались, а о теперешней
войне, на почве «капиталистического империализма» и «династиче­
ских интересов», на почве «завоевательной политики» обеих групп
воюющих держав, и австро-германской и англо-франко-русской.
Плеханов, Каутский и К0прямо-таки обманывают рабочих, повторяя
корыстную ложь буржуазии всех стран, стремящейся из всех сил эту
империалистскую, колониальную, грабительскую войну изобразить
народной, оборонительной (для кого бы то ни было) войной, и по­
дыскивая оправдания для нее из области исторических примеров
неимпериалистских войн.
Вопрос об империалистическом, грабительском, противопро-
летарском характере данной войны давно вышел из стадии чисто
теоретического вопроса. Не только теоретически оценен уже, во
всех своих главных чертах, империализм, как борьба гибнущей, од­
ряхлевшей, сгнившей буржуазии за дележ мира и за порабощение
«мелких» наций; не только повторялись тысячи раз эти выводы во
всей необъятной газетной литературе социалистов всех стран; не
только, например, представитель «союзной» по отношению к нам
нации, француз Дэлэзи, в брошюре о «Грядущей войне» (1911 года!)
популярно разъяснял грабительский характер настоящей войны
и со стороны французской буржуазии. Этого мало. Представители
пролетарских партий всех стран единогласно и формально вырази­
ли в Базеле свое непреклонное убеждение в том, что грядет война
именно империалистского характера, сделав из этого тактические
выводы. Поэтому, между прочим, должны быть отвергнуты сразу,
как софизмы, все ссылки на то, что отличие национальной и интер­
национальной тактики недостаточно обсуждено (сравни послед­
нее интервью Аксельрода в No 87 и 90 «Нашего Слова»), и т. д. и т. п.
Это — софизм, ибо одно дело — всестороннее научное исследова­
ние империализма; такое исследование только начинается, и оно,
по сути своей, бесконечно, как бесконечна наука вообще. Другое
181

дело — основы социалистической тактики против капиталистиче­
ского империализма, изложенные в миллионах экземпляров соци­
ал-демократических газет и в решении Интернационала. Социали­
стические партии — не дискуссионные клубы, а организации борю­
щегося пролетариата, и когда ряд батальонов перешел на сторону
неприятеля, их надо назвать и ославить изменниками, не давая себя
«поймать» лицемерными речами о том, что «не все одинаково» по­
нимают империализм, что вот шовинист Каутский и шовинист Ку­
нов способны написать об этом тома, что вопрос «недостаточно об­
сужден» и проч. и т. п. Капитализм во всех проявлениях своего гра­
бительства и во всех мельчайших разветвлениях его исторического
развития и его национальных особенностей никогда не будет изу­
чен до конца; о частностях ученые (и педанты особенно) никогда
не перестанут спорить. «На этом основании» отказываться от социа­
листической борьбы с капитализмом, от противопоставления себя
тем, кто изменил этой борьбе, было бы смешно, — а что же другое
предлагают нам Каутский, Кунов, Аксельрод и т. п.?
Никто даже и не попытался ведь разобрать теперь, после вой­
ны, Базельскую резолюцию и показать ее неправильность!

53sлазвивт?017идака1одрдлвт<зратавгйршиова. (ТО „(ЩДТСШЪ HWTAWb
АЛзамр
fmmщктем т
-
шж ририиитщ crrwlaaигёщщй Лркпртъ о ншвк
аокпишп назамpâte«ищ и,валоршад-
«*
в.»
crw, « é дат* Прпшта-зш *TM«TM л*«а с«*TM» рабочие
&Séam
щ т т ж ь » Крестьяиснихъ Депутатов
ЛАЗДРАШЖТЬРЕБОЛЮШЯРАВДЧЙХЪ.(ЗЩАТЬ Щ Я Ю & к ^ Ж а т
ними
пВёМРз^

В. Калашников
Преддверие: кто и как «сделал»
Февральскую революцию
Историографическая ситуация. В исторической науке сущест­
вуют три основные трактовки истории Февраля, которые в разных
вариантах разрабатывались историками на протяжении столетия1.
Согласно первой трактовке, доминировавшей в советской ис­
ториографии, в феврале 1917 года в России произошла буржуазно­
демократическая революция, обусловленная неспособностью ста­
рого строя решить давно назревшие проблемы и выдержать тяготы
Первой мировой войны. Однако русская буржуазия, придя к власти,
также не смогла разрешить старые и новые проблемы. В результа­
те Февраль стал этапом на пути к Октябрю — социалистической ре­
волюции, исторически необходимой в конкретных условиях России
начала XX века2.
Согласно второй трактовке, созданной историками либераль­
ных взглядов, Февраль также оценивается как буржуазно-демо­
кратическая революция, закономерный результат развития России
в рамках общего европейского пути. Однако по-иному трактуется
судьба Февраля: как революции, которая была неоправданно пре­
рвана в октябре 1917 года радикальным крылом российских социа­
листов. При этом многие либералы, начиная с П. Н. Милюкова, при­
знают неслучайность такого итога революции, указывая на нацио­
нальные особенности России, обусловившие слабость российского
либерализма3.
Согласно третьей трактовке, возникшей в монархических кру­
гах, Февраль был такой же «катастрофой», как и Октябрь, ибо он и
открыл путь к Октябрю, прервав «блестящий» ход российской ис­
тории в рамках традиционных ценностей и форм государственной
’ Все выделения в тексте, за исключением особо оговоренных, сделаны авто­
ром.
2 См.: Бурджалов Э. H. Вторая русская революция: Восстание в Петрограде. М.,
1967; Минц И. И. История Великого Октября. Том 1. М., 1967; Революцио нный Петро­
град: Год 1917. Л., 1977; Старцев В. И. 27 февраля 1917 года. М., 1984 и др.
3Милюков П. H. История второй русской революции. Т. 1. Вып. 1-3 . София, 1921 -
1924.
185

жизни, закрепленных в известной триаде «самодержавие, правосла­
вие, народность». Непосредственные причины революции монар­
хисты объясняли в рамках версии о заговорах (масонов, либералов,
генералов)1. Свой вклад в создание концепции, отрицающей пози­
тивный смысл Февральской революции, внесли и часть либералов,
которые в эмиграции пришли к выводу о разрушительной роли за­
падных идей либерализма и социализма на русской почве. Так, по
мнению П. Б. Струве, русская революция была не революцией, а
«смутой», «национальным банкротством», и причины этого он видел
в «деморализующей проповеди интеллигентских идей», к которым
народ был особенно восприимчив в условиях тяжелой войны2.
Эти положения восприняты современными «почвенника­
ми», «традиционалистами» или «консерваторами». В юбилейном
2007 году на «круглом столе» на тему «Февральская революция
1917 года в российской истории», проведенном в Институте рос­
сийской истории РАН, историк А. Н. Боханов, повторяя Струве, оце­
нил Февраль как победу идеологии «государственного отщепенст­
ва», которая «никаких задач не решила и никаких идей не осущест­
вила, потому что те задачи и те идеи, которыми руководствовались
ее лидеры и поводыри, были фальшивыми»3. Историк В. М. Лавров
так объяснил причины падения самодержавия: «Русское православ­
ное самодержавие зашаталось тогда, когда оскудела и превратилась
в формальность православная вера, когда сотворили идолов из се­
ребряных и золотых рублей, из демократии и социализма, из соот­
ветствующего им „прогресса". < . . .> Одновременно имелась и такая
причина, которую можно назвать изменой высшего генералитета и
ряда известных политиков»4.
В настоящее время среди «традиционалистов» особой актив­
ностью в стремлении утвердить в обществе свой взгляд на Русскую
революцию отличается православно-монархическое направление.
Наиболее ярко оно представлено в работах П. В. Мультатули: исто­
рию Февраля он рассматривает как историю «заговоров», состав­
ленных масонами и либералами, которые свергли идеального мо­
1Отречение Николая II. Воспо ми нания очевидцев, документы. Л., 1927; Глоба-
чев К. И. Правда о русской революции. Воспо минания бывшего начальника Петро­
градского охранно го отделения. М. РОССПЭН . 2009.
2 Из глубины. Сборник статей о русской революции. М.; Новости, 1991. С. 279,
281-282.
3См.: Февральская рево люция 1917 г. в российской истории / Отечественная
история. 2007. No5, С. 6.
4Там же. С. 4,10.
186

нарха, хранителя основ православной цивилизации1. Сторонники
этого направления предлагают действующей власти свою трактов­
ку истории революции в качестве альтернативы советской и либе­
ральной историографическим концепциям. Активность монархи­
стов сказывается и на сознании людей. В конце 2014 года социологи
«Левада-центра» провели опрос, согласно которому 52% опрошен­
ных полагают, что Николай II принес России больше хорошего, чем
плохого, и только 16% считают наоборот2.
По нашему мнению, лучший способ показать степень достовер­
ности той или иной историографической концепции состоит в том,
чтобы сопоставить ее с реальным историческим процессом.
Предпосылки и причины Февральской революции. Револю­
ция — ответ на неспособность правящих кругов решить возникшие
проблемы путем своевременных реформ. В самодержавной России
главный виновник революции — верховный правитель. На фоне ис­
ториографической активности современных монархистов, идеали­
зирующих последнего царя, показ его роли как главного виновни­
ка революции имеет принципиальное значение. Конечно, нельзя
все сводить к личности монарха, ибо его политика отражала инте­
ресы дворянства и была обусловлена всей традицией самодержав­
ной власти.
В начале XX века Россия переживала сложную фазу экономиче­
ской, социальной и политической трансформации. Процессы транс­
формации шли с разной скоростью и были осложнены особенно­
стями российской истории и международной ситуации. Уже первая
русская революция 1905-1907 годов показала взрывоопасность
сложившегося положения. В то же время она оставила самодержа­
вию шанс снизить социально-политическую напряженность в стра­
не путем реформ. Этот шанс не был использован должным образом.
На пике оппозиционных выступлений Николай IIоктябрьским Мани­
фестом 1905 года пошел на уступки, но затем, осознав возможность
опереться на гвардейские части кадровой армии, забрал большую
часть того, что дал в плане политических реформ. При этом он нару­
шил ключевое положение октябрьского Манифеста: не принимать
законы без согласия народного представительства. Уже 20 февраля
1906 года царь издал новый Манифест, в котором утвердил выгод­
ную для себя процедуру формирования Государственного Совета
1Мультатули П. В. Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отре­
чения Николая II. М.: Астрель, 2012; Император Николай II и заго вор 17-го года. Как
свергали монархию в России. М.: Вече, 2013.
2 Левада-Центр. Роль личностей в истории России. Пресс-выпуск. 20.0.2015.
URL: http://www.levada.ru/2015/01/20/rol-lichnostej-v-istorii-rossii/.
187

как верхней палаты парламента и определил основные принципы
работы обеих палат, лишив их права пересматривать Основные го­
сударственные законы. В апреле 1906 года за четыре дня до созыва
Государственной Думы Николай II самолично принял новую редак­
цию Основных законов империи, закрепив урезанные права Думы1.
Третьего июня 1907 года царь совершил прямой государственный
переворот: без согласия Думы изменил избирательный закон, от­
теснив от реального участия во власти не только рабочих и кресть­
ян, но и либеральную интеллигенцию и буржуазию. Созданная им
третьеиюньская политическая система стала предпосылкой и в
конечном итоге политической причиной Февральской революции.
Обеспечив решающую роль царя в определении внешней и внут­
ренней политики, созданный царем политический режим делал его
и главным виновником всех неудач и провалов этой политики.
Важнейшим социально-экономическим элементом третьеиюнь-
ской системы являлась аграрная реформа, автором которой так­
же был именно Николай II. В 1906 году царь отверг не только отно­
сительно радикальную аграрную программу кадетов, но и более
консервативную программу правительства С. Ю. Витте. Отправив
С. Ю. Витте в отставку, царь в одночасье сделал молодого губерна­
тора П. А. Столыпина сначала министром внутренних дел, а затем и
премьером, поручив ему провести аграрную реформу путем пере­
распределения земли среди крестьян, не затрагивая интересы по­
мещиков. Такая реформа в принципе не могла замирить кресть­
ян. Зажиточные крестьяне выводили из общины лучшую землю и
зачастую превращали ее в инструмент эксплуатации бедноты. Ре­
форма усилила неприятие крестьянством института частной собст­
венности на землю и сделала деревню пороховой бочкой, которая
не взрывалась до тех пор, пока власть была сильной, а экономиче­
ская ситуация — более или менее благоприятной. Аграрная рефор­
ма, инициированная царем, не только не разрешила назревшего аг­
рарного вопроса, но, напротив, усилила социальные предпосылки
для радикального революционного взрыва в деревне. Не случайно
П. А. Столыпин, понимая взрывоопасность ситуации, просил 20 лет
мира и был противником внешнеполитических авантюр.
Внешняя политика Николая II еще более ярко вскрывает его
персональную ответственность за революционный взрыв 1917 года.
После поражения в русско-японской войне, явившейся одной из
’ Российское законодательство Х-ХХ веков: Законодательство эпохи буржуаз­
но-демократических революций. В 9 т. Т. 9. М.: Юридическая литература, 1994. С. 41,
43-51 .
188

причин революции 1905 года, Николай II в течение некоторого вре­
мени проявлял сдержанность в сфере международных отношений.
Примером такой сдержанности было согласие на присоединение
Австро-Венгрией Боснии (1907 год). Итоги «боснийского кризиса»
были оценены в Европе как «дипломатическая Цусима» для Рос­
сии, но эта «Цусима» позволила сохранить мир и социальную ста­
бильность в России в период аграрных реформ. Однако уже в 1912-
1913 годах на фоне Балканских войн царь был готов начать войну за
Константинополь и черноморские проливы, которая вела к столк­
новению с Германией, укрепившей свое влияние в Турции. Премьер
В. Н. Коковцов, сменивший убитого в 1911 году П. А. Столыпина, сде­
лал все, чтобы удержать царя от такой войны. В январе 1914 года
(на фоне очередного обострения русско-германских противоречий
в связи с назначением немецкого генерала Л. фон Сандерса коман­
дующим турецкими войсками в зоне проливов) Коковцов на Осо­
бом совещании министров настоял на необходимости избегать вой­
ны с Германией и вскоре был отправлен в отставку1.
Понимая смысл отставки В. Н. Коковцова, сенатор П. Н. Дур­
ново, один из умнейших монархистов, министр внутренних дел в
1905 году, срочно пишет царю знаменитую записку, в которой дока­
зывает, что ненужная России война с Германией обернется социаль­
ной революцией и гибелью династии2.
Царь не послушал мудрого предостережения и летом 1914 года
сознательно пошел на обострение международного кризиса, вы ­
званного убийством в Сараево (Босния) наследника австрийского
престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Николай II принял вызов
Германии, стремясь в рамках общеевропейской войны на стороне
Антанты получить Константинополь и проливы3. Внешнеполитиче­
ская обстановка для этого была благоприятной, но царь неверно
оценил внутриполитическую ситуацию. Социально расколотое об­
щество не могло выдержать долгой войны. Начав войну, Николай II
закрыл возможность мирной трансформации российского общест­
ва. Февральская революция выросла из первой мировой войны.
Таким образом, краткий анализ истории России начала X X века
показывает, что именно царь был автором: 1) третьеиюньской поли­
тической системы, с которой не могли согласиться интеллигенция,
рабочие и либеральная буржуазия; 2) аграрной реформы, которая
1Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Том II. Таллин, 1933. С. 241 -242,255-256 .
2Дурново П. Записка Дурно во // Красная новь. 1922. No б. С. 189,195-196.
3См. подробнее: Калашников В. В. О происхождении и характере первой миро­
вой войны / Война, социал-демократия и «конец истории». СПб.: РНБ, 2015. С. 44-62.
189

поставила деревню на грань социального взрыва; В) внешней поли­
тики, втянувшей страну в Первую мировую войну, которая и созда­
ла революционную ситуацию.
Из этого и вытекает вывод о Николае II как главном виновнике
Февральской революции.
Накануне. Уже с конца 1916 года российское общество жило в
ожидании неизбежной революции и винило в ее приближении имен­
но царя. Приведем лишь два из многих свидетельств на эту тему, ис­
ходящих из самой императорской семьи. В ноябре 1916 года млад­
ший брат царя Михаил Александрович по просьбе великих князей
написал царю письмо: «Дорогой Ники... о нашем внутреннем поло­
жении ты разрешил мне высказывать тебе откровенно мои мысли,
когда я найду это необходимым. <... > Я пришел к убеждению, что мы
стоим на вулкане и что малейшая искра, малейший ошибочный шаг
мог бы вызвать катастрофу для тебя, для нас всех и для России»1.
За 13 дней до начала революции великий князь Александр Ми­
хайлович, доведенный до отчаяния нежеланием царя назначить
«правительство доверия» с участием думских лидеров и зная о
роли царицы в этом вопросе, гневно говорил ей в присутствии Ни­
колая II: «Я вижу, что вы готовы погибнуть вместе с вашим мужем, но
не забывайте о нас. Разве мы должны страдать за ваше слепое без­
рассудство? Вы не имеете права увлекать за собою ваших родствен­
ников»2.
Тревога внутри царской семьи была обусловлена тем, что к кон­
цу 1916 года в стране сложилась классическая революционная си­
туация, при которой «низы» не хотели, а «верхи» не могли жить по-
старому.
Недовольство «низов» вызывали нарастающие тяготы войны.
Рост дороговизны и падение реальной заработной платой сопро­
вождались быстро растущими трудностями в снабжении хлебом го­
родов и потребляющих губерний. Длинные очереди за хлебом ста­
ли ежедневным атрибутом жизни многих городов России. И в оче­
редях острая критика власти стала повсеместной.
Рост недовольства народных масс вел к радикализации требо­
ваний политической оппозиции. Левые партии выдвигали лозунги
«Долой самодержавие», а либералы настойчиво просили царя соз­
дать «правительство доверия» из думских лидеров, имевших авто­
ритет в обществе. Наибольший общественный резонанс имела дея­
1 См.: Ганелин Р. Ш. В России двадцатого века. М.: Новый хронограф, 2014.
С. 424-425.
2Спиридоеич А. И. Великая война и Февральска я революция. 1914-1917 гг. Кни­
га III. Нью-Йорк: Всеславянское Издательство, 1962. С. 50.
190

тельность депутатов Государственной Думы, которая, несмотря на
цензуру, широко освещалась прессой. И позиция думского боль­
шинства становилось все более радикальной. Нарастающий кон­
фликт между правительством и Думой был ярким проявлением
«кризиса верхов».
Отметим, что в начале м ировой войны думские фракции каде­
тов и октябристов, главных либеральных партий России, заявили о
необходимости национального единения в борьбе с внешним про­
тивником и отказались от оппозиционной деятельности. Однако во­
енные неудачи побудили либералов уже в августе 1915 года создать
оппозиционный Прогрессивный блок, в который вошли 236 из 422
членов Думы. Вне блока остались крайне правые и левые фракции
Думы. Цель блока: «создание объединенного правительства из лиц,
пользующихся доверием страны и согласившихся с законодатель­
ными учреждениями относительно выполнения в ближайший срок
определенной программы». Программа блока предусматривала
объявление амнистии и прекращение дел, возбужденных по обви­
нению в чисто политических и религиозных преступлениях, прекра­
щение «гонений за веру», восстановление деятельности профессио­
нальных союзов, предоставление автономии Царству Польскому,
примирительную политику в финляндском вопросе, восстановле­
ние малорусской печати, вступление на путь отмены ограничений
в правах евреев и др.1
Решение этих задач связывалось с давлением на царя, но ни­
как не с народной революцией. Вкус к революции либералы поте­
ряли после опыта 1905 года, когда в ряде городов прошли воору­
женные восстания, а в деревне крестьяне сожгли каждую десятую
помещичью усадьбу. Цель Прогрессивного блока четко обозначил
видный думский деятель В. В. Шульгин: «весь смысл существования
Прогрессивного блока был предупредить революцию и тем дать
возможность довести войну до конца»2. Думские либералы хоте­
ли добиться от царя согласия на формирование «министерства до­
верия» — правительства, в котором хотя бы часть министров была
представлена авторитетными думскими лидерами. В перспективе
речь шла о формировании «ответственного министерства» — пра­
вительства, ответственного перед Думой.
Нет сомнений в том, что осуществление предложенных мер
снизило бы оппозиционность Думы и привело бы к консолидации
правящей элиты. Без «кризиса верхов» революционный взрыв ста­
1Красный Архив 1932. Т. 1 -2 (50-51). С. 133-136.
2Шульгин В. Годы. Дни. 1920 год. М., 1990. С. 440.
191

новился менее вероятным и опасным. Однако царь последователь­
но отвергал все предложение думцев.
1 ноября 1916 года при открытии осенней сессии Государствен­
ной Думы один из лидеров Прогрессивного блока кадет П. Н. М и­
люков произнес резкую речь против правительства и персональ­
но против его главы Штюрмера, сопровождая ее разделы ритори­
ческим вопросом «Это глупость или измена?»1. Затем монархист
В. М. Пуришкевич невольно подыграл либералам: защищая царя, он
указал на «темные силы», которые вились вокруг трона, связав их
с Г. Распутиным и даже с царицей, которую считал немкой на рус­
ском престоле. Прямым следствием этой речи стало убийство Рас­
путина, которое, по словам В. М. Пуришкевича, стало «первым вы­
стрелом революции». Важно подчеркнуть, что убийство совершили
представители монархических кругов с целью спасти трон и страну
от надвигавшейся революции, поскольку Распутин компрометиро­
вал царя. Одним из заговорщиков был великий князь Дмитрий Пав­
лович, а инициатором — князь Ф. Ф. Юсупов, который после дум­
ской речи В. М. Пуришкевича пришел к нему с этим предложением.
Так что один удачный заговор накануне революции действительно
был, но он был устроен монархистами с целью защиты царя.
Распутин был убит в ночь на 17 декабря, через несколько часов
после того, как Дума была распущена царем на новогодние канику­
лы. Лидеры Прогрессивного блока не решились использовать убий­
ство Распутина для того, чтобы превратить Думу в центр открытого
выступления против царя, несмотря на то что различные общест­
венные организации либерального толка (земские, городские, про­
фессиональные союзы и т. п.) весь ноябрь и декабрь принимали ре­
золюции в поддержку требований Прогрессивного блока.
Царь реагировал на волну либерального протеста сменой ми­
нистров. Уже 10 ноября он отправил в отставку Штюрмера, а когда
новый премьер А. Ф. Трепов также не смог получить доверия Думы,
царь 27 декабря назначил главой правительства Н. Д. Голицына. Все
эти назначения царь делал без консультаций сДумой, демонстрируя
нежелание сотрудничать с ней в вопросе о назначении министров.
Маневры в «верхах» шли на фоне роста стачечного движения
рабочих. В январе 1917 года секретные доклады «охранки» преду­
преждали о возможной революции2. Мощную политическую стач­
1Государственная Дума. Четвертый созыв. Пятая сессия. Стенографический от­
чет. Пг„ 1916. Слб. 67-69 .
2 Блок А. (составитель). Последние дни императорской власти. М.: Захаров,
2005. (переиздание известной книги, вышедшей в 1921 году в Петрограде в из-ве
«Алконост»). С. 22-32 .
192

ку ожидали на 9 января, годовщину «Кровавого воскресенья». Она
действительно была мощной, несмотря на аресты активистов левых
партий, предварительно проведенные «охранкой»: в столице басто­
вало около 200 тыс. рабочих. Но стачка закончилась мирно. Это ус­
покоило власти, хотя разрозненные экономические стачки продол­
жались весь январь и февраль.
В январе царь решил продлить новогодние каникулы депута­
тов до 14 февраля, что породило слухи о том, что царь более Думу
не соберет. Такие планы рассматривались, тем более что в 1917 году
истекал срок полномочий действующей Думы и осенью предстояли
новые выборы. Правые советовали царю эту Думу распустить и из­
менить избирательный закон так, чтобы в новую Думу он мог своим
решением назначать депутатов из широкого круга кандидатов, из­
бранных напрямую от разных сословий1.
Председатель Думы октябрист М. В. Родзянко 10 февраля на
встрече с царем предложил другой план: продлить полномочия этой
Думы, дать «правительство доверия» и тем предотвратить назреваю­
щую революцию: «Вспыхнет такая революция, — говорил царю Род­
зянко, — которая сметет вас, и вы уже не будете царствовать»2.
Царь не принял предложение лидера Думы, но Думу не разо­
гнал. 14 февраля она начала свою работу в ситуации, которая явно
показала неготовность либералов к решительным действиям. Дело
в том, что меньшевики-оборонцы, отражая растущее недовольст­
во рабочих, выдвинули идею устроить в день открытия Думы шест­
вие рабочих к Таврическому дворцу. Однако Милюков опубликовал
письмо, в котором убеждал рабочих этого не делать. Он боялся, что
выступление масс в поддержку Думы даст царю предлог ее распус­
тить. 14 февраля к Думе пришло мало народу, хотя почти 90 тыс. пет­
роградских рабочих в этот день бастовали.
Все действия либералов после начала февральской сессии Думы
показывают, что они продолжали свою критику правительства пар­
ламентскими методами, надеясь побудить царя дать «правительство
доверия». Левая часть депутатов призывала к более решительным
действиям, но эти призывы не были поддержаны большинством.
Общая ситуация в стране беспокоила царя, он колебался и 20
февраля сообщил премьеру Н. Д. Голицыну о готовности поехать в
Думу и объявить о создании нового правительства. М. В. Родзянко
получил эти сведения и ожидал приезда царя 23 февраля, но... 22
февраля Николай II уехал в Ставку, оставив Н. Д. Голицыну подпи­
санный указ о перерыве в работе Думы с открытой датой3.
1БлокА. (составитель). Последние дни императорской власти. С. 129.
2Там же. С. 42.
3Родзянко М. В. Крушение империи. Ленинград. Прибой. 1929. С. 221.
193

Версии о заговорах. Последние месяцы перед революцией в
верхах российского общества ходило много слухов о неизбежности
скорого дворцового переворота. Были ли для этого основания? Су­
ществовали ли заговоры и какую роль они сыграли в истории Фев­
ральской революции?
В современной историографии тема заговора связывается пре­
жде всего с деятельностью тайных масонских обществ, которые
действительно существовали в предреволюционной России. В стра­
не действовала масонская организация «Великий Восток народов
России» (ВВНР), созданная в 1912 году и насчитывавшая от 300 до
400 членов. В руководстве организации доминировали кадеты ле­
вого толка и правые социалисты. До революции пост генерально­
го секретаря Верховного Совета ВВНР занимали поочередно кадеты
Н. В. Некрасов и А. М. Колюбакин, а затем трудовик А. Ф. Керенский
(с лета 1916 года), которого в 1917 году сменил меньшевик А. Я. Галь-
перн. Целью ВВНР было «политическое освобождение России», под
которым понималось установление республиканского строя. Одна­
ко революционных методов достижения этой цели масоны как орга­
низация не принимали. Они стремились установить связи и объеди­
нить легальные организации для организации совместного давле­
ния на правительство по примеру осени 1905 года. Масонская ложа
действовала и в стенах Думы (около 20-25 чел.), но не масоны оп­
ределяли линию Прогрессивного блока. Ее определяли октябрист
М. В. Родзянко и кадет П. Н. Милюков, которые опирались на нема­
сонское большинство октябристов и кадетов.
С середины 1915 года в масонских ложах обсуждалась идея
дворцового переворота. Однако она не стала политическим курсом,
принятым Верховным Советом, руководящим масонским органом.
Один из видных масонов меньшевик А. Я. Гальперн уже после ре­
волюции вспоминал: «Политического заговора как сознательно по­
ставленной цели в программе нашей работы не стояло, и если бы
кто-то попытался в задачи организации такой заговор внести, то это
вызвало бы протест со стороны многих»'.
Тем не менее некоторые видные масоны на свой страх и риск
делали шаги в этом направлении. В октябре 1916 года Н. В. Некра­
сов предложил готовить переворот председателю Центрально­
го Военно-промышленного комитета октябристу А. И. Гучкову. Тот
имел авторитет в армейских кругах и был известен своей решимо­
стью и личной ненавистью к царю. Некоторые историки считают
А. И. Гучкова масоном, но это недоказанное предположение. Цель
1Николаевский Б. И. Русские масоны и революция. М.: TEPPA, 1990. С. 63-64.
194

переворота — передать трон цесаревичу Алексею при регентстве
вел. князя Михаила, младшего брата царя, лояльного к Думе. Слухи
о подготовке заговора разошлись по столице. Но они не беспокои­
ли охранку, потому что реальных действий она не отмечала. И дей­
ствительно, по признанию А. И. Гучкова, за четыре месяца до Фев­
ральской революции было сделано мало: избран план перехвата
царского поезда на пути из Ставки, завязаны контакты с одним из
офицеров части, охранявшей железную дорогу. Реализация плана
намечалась на апрель 1917 года. План был нереальным, поскольку
один или несколько офицеров части не могли без серьезной под­
готовки привлечь всю часть к аресту царя, а подготовка многих лю­
дей к такой акции немедленно стала бы известной охранке. К то­
му же время и маршруты следования поезда царя держались в тай­
не, а поезд хорошо охранялся особым железнодорожным полком
и личным конвоем императора. После революции А. И. Гучков при­
знавал: «Сделано было много для того, чтобы быть повешенным, но
мало для реального осуществления, ибо никого из крупных воен­
ных к заговору привлечь не удалось»1.
Накануне февральских дней масоны не проявляли активности,
которая дала бы повод заподозрить их в причастности к организа­
ции народной революции. Вот признание члена Верховного Сове­
та, а затем главы масонской организации «Великий Восток народов
России» меньшевика А. Я. Гальперна: «Революция застала нас врас­
плох. Растерянность среди нас была фантастическая»2.Это подтвер­
ждают и другие источники.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что масоны как ор­
ганизация не были инициаторами ни революции снизу, ни попытки
подготовить дворцовый переворот. Планы такого переворота вына­
шивались некоторым радикальными элементами из числа либера­
лов, часть которых входила в масонские ложи, а часть — нет. Планы
оставались планами.
После революции родилась версия о том, что 9 февраля
1917 года в кабинете председателя Думы М. В. Родзянко произошло
совещание при участии главнокомандующего Северным фронтом ге­
нерала Н. В. Рузского, на котором лидеры оппозиции одобрили план
захвата поезда царя с целью вынудить его отречься от престола3.Од­
нако ни Рузский, ни Родзянко никогда не подтверждали факта про­
ведения такого совещания. В то же время в своих мемуарах Родзян-
’ МельгуновС.П. На путях к дворцово му перевороту. Париж: LEV, 1931. С. 183.
2Николаевский В. И. Русские масоны и революция. М.: ТЕРРА, 1990. С. 71.
3Там же. С. 95-96 .
195

ко подробно рассказывает о приезде в начале января с Румынского
фронта в Петроград генерала А. М. Крымова, который на квартире
Родзянко доложил о ситуации в действующей армии руководителям
думских фракций, ряду членов Государственного Совета и Особо­
го Совещания. По словам Родзянко, Крымов завершил свой доклад
очень откровенным заявлением: «Настроение в армии такое, что все
с радостью будут приветствовать известие о перевороте. < . . .> Если
вы решитесь на эту крайнюю меру, то мы вас поддержим». Малове­
роятно, что Крымов именно так говорил на столь большом собра­
нии, но возможно, что он выразил эту мысль в более осторожной
форме. Отметим, что Крымов не предлагал устроить переворот си­
лами военных и даже не намекнул на существование в армии какой-
либо организации. Он говорил от имени «всех» и обещал поддержку
лидерам Государственной Думы, которые и должны были решиться
не на заговор, а на открытое выступление против царя. Напомним,
что к этому Думу почти открыто призывали и многие либеральные
организации в своих декабрьских резолюциях.
Родзянко, по его словам, на призыв Крымова ответил так: «Я
никогда не пойду на переворот... Я присягал... Прош у вас в моем
доме об этом не говорить. Если армия может добиться отречения —
пусть она это делает через своих начальников, а я до последней ми­
нуты буду действовать убеждениями, но не насилием»1. Весьма ве­
роятно, что Родзянко при этом помнил не только о присяге, но и о
судьбе Государственной Думы первого и второго созывов. Тогда по­
сле всех громких слов никто реально не встал на защиту Думы, два­
жды разогнанной царем.
Итак, версии о заговорах либералов или масонов как причины
февральских событий следует отбросить. Революция началась не
по их инициативе.
Начало революции: рабочее движение и восстание солдат.
Как часто бывает, долго ожидаемое событие застает всех врасплох
в момент, когда оно совершилось. Февральские события начались
23-го числа (в Международный женский день 8 марта по новому
стилю) в форме стихийных выступлений рабочих Выборгского рай­
она столицы. На этот день питерские социал-демократы планиро­
вали проведение на предприятиях митингов в обеденный перерыв,
не ставя задачи перевести их в массовое движение. Напротив, даже
самая радикальная большевистская организация накануне приняла
решение о недопустимости преждевременных выступлений2.Боль­
1Родзянко М. В. Крушение империи. Ленинград: Прибой, 1929. С. 205-206.
2 Крушение царизма. Воспо минания участников рево люцио нного движения в
Петрограде. Л„ 1986. С. 237.
196

шевики не считали Международный женский день датой, которая
могла положить начало массовому движению. Об этом знала и по­
лиция, которая имела осведомителей во всех партийных организа­
циях. Однако в этот день на Выборгской стороне с утра возникли
стихийные бунты женщин, возмущенных нехваткой ржаного хлеба
в лавках. Протест, возникший на фоне многодневных продовольст­
венных трудностей, был подхвачен рабочими и вылился в поход на
Невский проспект. К 17 часам там находилось около 20 тыс. демон­
странтов, которые были вытеснены полицией и вернулись в рабо­
чие районы. Таким образом, события начались как «хлебный бунт».
О такой опасности охранка докладывала заранее: «С каждым
днем продовольственный вопрос становится острее... если населе­
ние еще не устраивает„голодные бунты", то это еще не означает, что
оно их не устроит в самом ближайшем будущем: озлобление рас­
тет, и конца его росту не видать»1.Почему не прислушались к тако­
му предупреждению? Приведем бесхитростное свидетельство пет­
роградского градоначальника А. П. Балка: «Голода не было. Достать
можно было все, а к хвостам привыкли»2.
Столкнувшись со стихийным выступлением рабочих, организа­
ционные структуры левых партий (большевики, меньшевики, меж-
районцы, эсеры) решили их поддержать. Уже вечером 23 февраля
руководители большевиков, имевших самую широкую сеть низо­
вых ячеек на фабриках и заводах, приняли решение утром вывести
возможно большее число рабочих на демонстрации в центр города
у Казанского собора.
Утром 24 февраля рабочие многих заводов после кратких ми­
тингов вышли на улицы под лозунгами «Долой войну!», «Долой са­
модержавие!», которые явно потеснили лозунг «Хлеба!», преобла­
давший в первый день. Днем бастовало уже около 200 тыс., более
половины от общего числа рабочих столицы. На Знаменской пло­
щади состоялся многотысячный митинг, который казаки разгонять
отказались, поскольку он носил мирный характер, и ни одна из пар­
тий не призывала к оружию и восстанию.
Массовый и мирный характер событий 24 февраля воодушевил
рабочих, и на следующий день, в субботу 25 февраля, стачки охва­
тили практически все заводы. Демонстрации приобрели еще боль­
ший размах и привели к стычкам с полицией. По данным градона­
1 Блок А. (составитель). Последние дни императорской власти. М.: Захаров,
2005. С. 36.
2БалкА. П. Последние пять дней царско го Петрограда (23-28 февраля 1917 г.).
Дневник последнего петроградского градонача льника I I Альма нах «Сумерки». СПб.
1991. Кн. 13. С. 133-134.
197

чальника Балка, было убито 4 и ранено 12 чел.1 В этот день боль­
шевики выпустили листок, в котором звали всех рабочих к борьбе,
подчеркивая, что «отдельное выступление может разрастись во все­
российскую революцию, которая даст толчок к революции в других
странах». Листок содержал традиционные лозунги большевиков:
«Долой царскую монархию! Да здравствует демократическая рес­
публика! Да здравствует восьмичасовой рабочий день! Вся поме­
щичья земля народу! Да здравствует Всероссийская всеобщая стач­
ка! Долой войну!»2.
Проведенные полицией аресты членов руководящих органов,
в частности ряда членов Петербургского комитета партии больше­
виков, привели к тому, что рядовые социал-демократы (около 2-3
тыс.) часто действовали по своей инициативе и на своих фабриках и
заводах, не имея возможности реально координировать действия в
общегородском масштабе3.
Тем не менее таких действий было достаточно для того, чтобы
обеспечить массовый характер движения и придать ему ярко выра­
женный политический характер.
26 февраля — воскресенье, нерабочий день, и можно было ожи­
дать продолжения митингов и демонстраций. Власти надеялись, что
трех дней хватит для того, чтобы рабочие выпустили накопивший­
ся гнев, и дальше они успокоятся, поскольку были приняты меры
для того, чтобы покончить с нехваткой хлеба. Однако ситуация раз­
вивалась по другому сценарию. Накануне находившийся в Ставке в
Могилеве Николай II, получив сведения о событиях в столице, от­
правил генералу С. С. Хабалову, командующему Петроградским во­
енным округом, телеграмму: «Повелеваю завтра же прекратить в
столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Герма­
нией и Австрией»4.Днем солдаты вели стрельбу по демонстрантам
на Знаменской площади, у Казанского собора и в районе Литейного.
По сведениям, поступившим к градоначальнику, было убито 50 че­
ловек и около 100 ранено5.Воскресный день 26 февраля — второе
издание «Кровавого воскресенья»: вновь по приказу царя был про­
веден расстрел мирных демонстраций, и вновь расстрел стал нача­
лом революции. Если бы не было расстрела, февральские митинги
1БалкА. П. Указ. соч. С. 141.
2Листовки петроградских большевиков 1902-1917 гг. Т. З.Л., 1939. С. 250 -251.
3См.: Крушение царизма. Воспо ми нания участников революцио нного движе­
ния в Петрограде. Л., 1986.
4Падение царского режима. Том 1. Л.: Государственное издательство, 1924. С. 190.
5БалкА. П. Последние пять дней царского Петрограда. С. 146.
198

в столице могли закончиться мирно, как они закончились в годов­
щину 9 января.
Пролитая кровь изменила ситуацию. Вечером в казармах те,
кто стрелял в народ, клянутся больше не стрелять. На следующее
утро 27 февраля солдаты учебной команды Волынского полка, ко­
торые тяжело переживали свою стрельбу по демонстрантам на Зна­
менской площади, отказались подчиняться офицерам, убили одно­
го из них и вышли на улицу с оружием, привлекая на свою сторону
солдат других частей. В военное время это был акт, который отре­
зал солдатам путь назад. Восстание солдат превратило мирные де­
м онст рации р абочих в вооруженную борьбу за свержение прежней
власти— в революцию. Восставшие солдаты и рабочие захватили
тюрьму «Кресты», где находилась большая группа политических за­
ключенных. Этот акт стал своего рода штурмом Бастилии и подтвер­
дил наступательный характер действий восставших. В течение дня
были захвачены Арсенал, Главпочтамт, телеграф, вокзалы, мосты и
другие важные пункты столицы. В 20 часов 27 февраля генерал Ха-
балов сообщил царю: «исполнить повеление о восстановлении по­
рядка в столице не мог. Большинство частей одни за другими из­
менили своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников.
<...> Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мя­
тежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели
большей частью столицы»1.
Так закончился день 27 февраля — первый день Русской револю­
ции. Подводя итоги рассмотренным событиям, отметим, что в своей
начальной фазе они носили стихийный и мирный характер. Соци­
ал-демократы (большевики, меньшевики, межрайонцы) примкнули
к стихийному движению и способствовали его развитию. Однако в
силу своей организационной слабости левые партии определяюще­
го влияния на ход событий 23-27 февраля не оказывали. Еще мень­
шим было их влияние на солдат. Солдатский бунт был стихийной ре­
акцией на пролитую кровь мирных демонстрантов. В то же время
быстрая политизация стихийного «хлебного бунта» стала результа­
том многолетней политической работы всех левых партий и опы­
та революции 1905 года, который превратил рабочих Петрограда в
противников самодержавия.
Дума в дни революции. В воскресенье 26 февраля на фоне
стрельбы по демонстрантам председатель Думы М. В. Родзянко
днем направил царю первую телеграмму: «Положение серьезное.
В столице анархия. Правительство парализовано... Части войск
' Красный архив. 1927. Т. 2 (21). С. 15-16.
199

стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу,
пользующемуся доверием страны, составить новое правительство.
Медлить нельзя»1. Вечером он отправил царю более пространную
телеграмму с той же просьбой. Телеграммы аналогичного содержа­
ния М. В. Родзянко послал начальнику Штаба верховного главноко­
мандующего генералу М. В. Алексееву и главнокомандующим фрон­
тами генералам А. А. Брусилову, Н. В. Рузскому и А. Е. Эверту, при­
звав военачальников поддержать его просьбу перед царем2.
Сторонники версии о заговоре видят в этих действиях свиде­
тельства сговора М. В. Родзянко с генералами и измены царю. Од­
нако действия Родзянко были законны и открыты: не посягая на
прерогативы царя, он в очередной раз просил изменить состав
правительства, чтобы остановить революцию. Если бы Николай II
прислушался к этой просьбе, события могли принять иной оборот.
Но царь не прислушался. Поздно вечером 2б-го премьер Н. Д. Го­
лицын по телефону сообщил М. В. Родзянко указ «о перерыве заня­
тий Государственной думы с 26 февраля» с тем, чтобы Дума не смог­
ла собраться уже на следующий день. Мотивы Голицына остаются
предметом споров. Нет свидетельств, что он сделал это по указанию
царя, хотя трудно предположить, что он мог принять такое решение
без одобрения сверху. Однако ясно, что после стрельбы в народ
нельзя было дать Думе возможность публично обсуждать это со­
бытие. С другой стороны, войска 26-го числа выполнили свой долг:
«действовали ревностно», как было доложено царю. Кровь отреза­
ла путь к компромиссам. Казалось, что наступила фаза силового по­
давления «беспорядков». И 26-го вечером никто не мог сказать, что
будет утром.
В понедельник 27 февраля в 12 часов М. В. Родзянко, дейст­
вуя строго в рамках регламента, провел Совет старейшин, который
принял решение подчиниться указу. Предложения А. Ф. Керенско­
го, Н. С. Чхеидзе и ряда других депутатов выступить против указа и
открыть официальное заседание Думы не прошли. Царю отправили
телеграмму о том, что «занятия Государственной Думы указом ваше­
го величества прерваны до апреля», но далее сообщалось, что в го­
роде «запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом»,
и содержался призыв к царю «призвать новую власть»3. Таким об­
разом, и в условиях начавшейся революции лидеры думского боль­
1 Первая телеграмма М. В. Родзянко / Известия (Комитета петроградских жур­
налистов). 1917.27 февраля.
2Красный архив. 1927.T.2 (21). С. 5-6 .
3Там же. С. 6.
200

шинства продолжали прежнюю линию: просили царя назначить но­
вое правительство.
После этого часть депутатов покинули Таврический дворец, но
часть осталась и за пределами зала заседаний открыла частное со­
вещание думских депутатов, на котором были выдвинуты и отверг­
нуты большинством предложения открыть официальное заседание.
Собравшиеся на частное совещание думцы решили выждать и на­
блюдать за развитием событий, формально не нарушая указа царя.
Однако логика событий быстро лишила депутатов возможно­
сти для таких маневров. Днем тысячи солдат подошли к Тавриче­
скому дворцу и потребовали от Думы возглавить движение народа.
Отказать — значит потерять доверие. Либералы это понимали, но
провозгласить Думу властью и сформировать правительство лиде­
ры Думы не решились. Вновь был использован институт «частного
совещания», которое высказалось за то, чтобы создать Временный
комитет членов Государственной Думы (ВКГД). В названии Комите­
та важно обратить внимание на слово «члены». Оно означало, что
Комитет не создавался как орган Думы, что было бы нарушением
указа, а только как орган, в который входят некоторые члены Думы,
взявшие себя очень скромные функции: «для возобновления поряд­
ка и для сношения с лицами и учреждениями». В состав Временно­
го комитета вошли лидеры Прогрессивного блока, от левых вошли
трудовик А. Ф. Керенский и меньшевик Н. С. Чхеидзе.
Хотя создание ВКГД формально не выходило за рамки закона,
оно было воспринято массами как согласие Думы возглавить рево­
люцию, как переход власти в ее руки. Такому пониманию событий
способствовали журналисты, которые поздно вечером 27 февраля
от имени Комитета петроградских журналистов выпустили листок
«Известия». В нем сообщалось о том, что Совет старейшин Государ­
ственной Думы, «ознакомившись с указом о роспуске, постановил:
Государственной Думе не расходиться. Всем депутатам оставаться
на своих местах». Таким образом, получалось, что Совет старейшин
сразу отклонил царский указ. Более того, журналисты сообщали, что
днем Родзянко передал «делегации от 25 тыс. восставших солдат...
следующее единогласно принятое постановление совета старей­
шин: основным лозунгом момента является упразднение старой
власти и замена ее новой»1.Так журналисты сделали Совет старей­
шин, руководящий орган Думы, инициатором открытого неповино­
вения указу царя. Впоследствии Родзянко и Милюков опровергали
факт принятия Советом старейшин таких решений, и журналисты,
’ Известия (Комитета петроградских журналистов). 1917,27 февраля.
201

скорее всего, изложили свое понимание того, о чем говорилось на
частном совещании депутатов Думы и то, что, может быть, говорил
Родзянко, выступая перед возбужденной толпой солдат и студен­
тов, которые ждали от него решительных слов1.
Однако это было уже не важно. Столица, а затем и вся страна уз­
нали о том, что Дума царю не подчинилась. И это имело огромное
значение. Дума была политическим центром, в котором, несмотря
на ущербный избирательный закон, были представлены все слои
общества. Солдаты, пришедшие к стенам Таврического дворца, ви ­
дели в Думе власть, которая превращает их действия из мятежа в
акцию, поддержанную авторитетом Думы.
Такая ситуация ставила в сложное положение защитников са­
модержавия: их действия теперь превращались в незаконные в гла­
зах новой власти. Именно поэтому серьезного сопротивления рево­
люции к вечеру 27 числа в Петрограде уже не было, хотя большин­
ство частей гарнизона еще занимали выжидательную позицию.
Поздно вечером Родзянко подписал обращение к народу, в ко­
тором говорилось: «Временный комитет членов Государственной
Думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мера­
ми старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои
руки восстановление государственного и общественного порядка.
Сознавая всю ответственность принятого им решения, Комитет вы­
ражает уверенность, что население и Армия помогут ему в трудной
задаче создания нового правительства, соответствующего желани­
ям населения и могущего пользоваться доверием его»2. Таким об­
разом, формально ВКГД не объявлял себя правительством, хотя и
брал на себя определенные властные функции по восстановлению
порядка.
Правый депутат В. В. Шульгин вспоминает, что М. В. Родзянко
долго не решался взять власть даже в такой форме: «Я не бунтов­
щик, никакой революции не делал и не хочу делать. Если она сде­
лалась, то именно потому, что нас не слушались». В. В. Шульгин убе­
дил М. В. Родзянко следующим образом: если «все обойдется — го­
сударь назначит новое правительство — мы ему и сдадим власть.
А не обойдется, так если мы не подберем власть, то подберут дру­
гие. Те, которые уже выбрали каких-то мерзавцев на заводах»3.
1 См. об этом подробно : Николаев А. Б. Государственная Дума и Февральская
революция: 27 февраля — 3 марта 1917 года / Февральская революция. СПб.: Лики
России. 2014. С. 212-213.
1 Известия Петроградского Совета Рабочих Депутатов. 1917. No 1. 28 февраля.
3Шульгин В. Годы. Дни. 1920 год. М., 1990. С. 457.
С. 2.
202

Следует отметить, что эти действия ВКГД не были оспорены тем
органом, который 27 февраля был создан параллельно с ВКГД. Речь
идет о Петроградском Совете рабочих депутатов (Петросовет). Вре­
менный исполком Петросовета был создан меньшевиками М. И. Ско­
белевым и Н. С. Чхеидзе, думскими депутатами, которые предложи­
ли заводам послать в Таврический дворец своих представителей.
Скобелев и Чхеидзе были масонами, и при желании их шаг мож­
но выдать за осуществление масонского плана развития револю­
ции. Но эта версия опровергается двумя соображениями: 1) масо­
ны не готовили революцию, поскольку она не могла не ослабить во­
енные усилия России; 2) идея создания Советов рабочих депутатов
была жива с 1905 года и активно пропагандировалась большевика­
ми: в февральские дни Советы уже создавались на фабриках и за­
водах. Пригласив делегатов в Думу, Скобелев и Чхеидзе действова­
ли как представители своей партии: меньшевики перехватили ини­
циативу у большевиков и поставили общегородской Совет под свой
контроль, используя авторитет депутатов Думы. Вечером в Тавриче­
ском состоялось собрание, на котором был избран постоянный Ис­
полком Петроградского Совета рабочих депутатов. Председателем
Исполкома стал Чхеидзе, товарищами председателя были избраны
М. И. Скобелев и трудовик А. Ф. Керенский. Все трое были настрое­
ны на то, чтобы признать ведущую роль Временного комитета Думы
и оказывать на него давление слева.
В состав Исполкома Петросовета вошли и большевики (перво­
начально только двое — А. Г. Шляпников и П. А. Залуцкий), которые,
памятуя о партийных решениях периода первой русской револю­
ции, выдвинули лозунг формирования Временного революцион­
ного правительства, опирающегося на рабочих и крестьян. Одна­
ко большинство депутатов Петросовета исходили из того, что авто­
ритет Думы необходим для успеха революции. Петросовет принял
воззвание «К населению Петрограда и России», в котором так фор­
мулировалась основная политическая задача: «Все вместе, общими
силами будем бороться за полное устранение старого правитель­
ства и созыв Учредительного собрания, избранного на основе все­
общего равного, прямого и тайного избирательного права»1. Эта
формулировка маскировала то, что разделяло социал-демократов и
либералов: однозначное стремление левых к установлению респуб­
лики, что казалось неизбежным в случае созыва Учредительного со­
брания. Тем не менее прямо эта цель не выдвигалась, чтобы не от­
толкнуть либералов.
1Известия Петроградского Совета рабочих депутатов. 1917. No 1.28 февраля. С. 1.
203

Слух о том, что Дума возглавила революцию, привел к тому, что
с утра 28 февраля части столичного гарнизона одна за другой пере­
ходят на сторону ВКГД. Немногие части, оставшиеся верными царю,
к двум часам дня прекращают сопротивление. Правительство раз­
бежалось, часть министров были арестованы. Вечером Временный
комитет членов Государственной Думы, ссылаясь на отсутствие пра­
вительства, более определенно заявил о переходе власти в свои
руки, но не решился сделать последний шаг — объявить о создании
правительства без санкции царя.
В шесть утра 1 марта Родзянко отправил высшим чинам армии
и флота телеграмму, в которой говорилось: «Временный комитет
членов Государственной думы сообщает вашему высокопревосхо­
дительству, что ввиду устранения от управления всего состава быв­
шего Совета министров правительственная власть перешла в на­
стоящее время к Временному комитету Государственной думы»\
В телеграмме ни слова не говорилось о стремлении думцев устра­
нить царя от участия в формирования нового правительства. Ак­
цент делался на то, что старое правительство самоустранилось.
Вскоре Родзянко отправил вторую телеграмму, адресованную
всем чинам армии и флота. В ней говорилось: «Временный комитет
членов Государственной думы, взявший в свои руки создание нор­
мальных условий жизни и управления в столице, приглашает дейст­
вующую армию и флот сохранить полное спокойствие и питать пол­
ную уверенность, что общее дело борьбы против внешнего врага
ни на минуту не будет прекращено или ослаблено. < . . .> Пусть и со
своей стороны каждый офицер, солдат и матрос исполнит свой долг
и твердо помнит, что дисциплина и порядок есть лучший залог вер­
ного и быстрого окончания вызванной старым правительством раз­
рухи и создания новой правительственной власти»2.
Проведенный анализ показывает, что в действиях лидеров
Думы накануне и в первые дни революции не было ничего, что мог­
ло бы позволить трактовать их как реализацию некого тайного за­
говора, ибо изначальная цель — добиться от царя согласия на соз­
дание «правительства доверия» — была открыто поставлена задол­
го до революции, и думцы даже в условиях начавшейся революции
добивались этой цели, используя только законные возможности.
Взятие Временным комитетом Думы власти в свои руки было обу­
словлено давлением восставших масс. Лидеры Думы действовали
1Красный архив. 1927. Т. 2 (21). С. 36.
2 Опубликована в провинциал ьн ых газетах под заглавием «Обращение к вой­
скам». См.: Сибирская жизнь. Экстренный выпуск. 1917.3 марта.
204

по ситуации и не предрешали своих дальнейших шагов, не закры­
вали пути для любого компромисса с царем. Они понимали, что по­
беда революции в столице не могла быть окончательной до тех пор,
пока ее не признает действующая армия. И не были уверены в том,
как поведет себя армия, получив известия о событиях в столице.
Армия, генералы и царь в дни Февраля. Что же происходило в
эти дни в Ставке и на фронте? Генералы и офицеры русской армии
задолго до февральских событий знали о думских требованиях дать
стране «правительство доверия». И многие считали это правиль­
ным, хотя немногие из высших чинов были готовы открыто поддер­
жать это требование перед царем. Одним из таких немногих был ге­
нерал А. А. Брусилов, который еще осенью 191б года через вел. кня ­
зя Георгия Михайловича довел до царя свое мнение о том, «что в
такое время, какое мы переживаем, правительству нужно не бо­
роться с Государственной думой и общественным мнением... что не
только можно, но и необходимо дать ответственное министерство».
Впоследствии Брусилов писал, что он уже после 1905 года понимал
неизбежность новой революции, но хотел «лишь одного: дать воз­
можность закончить эту войну победоносно для России, а для сего
было совершенно необходимо, чтобы неизбежная революция на­
чалась по окончании войны, ибо одновременно воевать и револю-
ционировать невозможно»1. Эта позиция разделялась многими ге­
нералами и офицерами.
Известно, что М. В. Родзянко и А. И. Гучков, в силу своего должно­
стного положения, не раз общались с начальником штаба верховного
главнокомандующего генералом М. В. Алексеевым и другими высши­
ми военачальниками, высказывали свое мнение о ситуации в стране
и встречали определенное сочувствие. Однако нет фактов, которые
бы уличали М. В. Алексеева или какого-либо другого крупного воена­
чальника в действиях, которые можно оценить как нарушение прися­
ги царю. Упомянутый январский приезд генерала Крымова к Родзян­
ко отражал настроения многих офицеров и желание, чтобы пробле­
му решила Дума как законный орган власти. Выступить против царя
действующая армия была не готова и не выступила.
Главнокомандующие фронтами, получив ночью 27 февраля те­
леграмму от Родзянко с просьбой поддержать перед царем идею
создания «правительства доверия», действовали открыто и в рам­
ках военной дисциплины. Генерал А. А. Брусилов, главнокомандую­
щий Юго-Западным фронтом, уже в час ночи первым присылает
в Ставку для доклада царю свой ответ: «По верноподданнейшему
’ Брусилов А. А. Мои воспоминания. М.: Воениздат, 1983. С. 220,222.
205

долгу и моей присяге государю императору считаю себя обязанным
доложить, что при наступившем грозном часе другого выхода не
вижу»1. Одновременно Брусилов послал ответную телеграмму Род­
зянко: «Вашу телеграмму получил. Свой долг перед родиной и Ца­
рем исполнил»2. Генерал М. В. Алексеев утром сообщил царю ноч­
ную телеграмму М. В. Родзянко, ответ А. А. Брусилова и поддержал
позицию последнего. Днем 27 февраля прислал свой ответ гене­
рал А. Е. Эверт, главнокомандующий Западным фронтом: «Я — сол­
дат, в политику не мешался и не мешаюсь». Вечером царь получил
телеграмму от главнокомандующего Северным фронтом генера­
ла Н. В. Рузского: «дерзаю всеподданнейше доложить вашему ве­
личеству соображение о крайней необходимости принятия сроч­
ных мер, которые могли бы успокоить население и вселить в него
доверие и бодрость духа... для продления дальнейшего упорства
в борьбе с врагом. Позволяю себе думать, что при существующих
условиях меры репрессий могут скорее обострить положение, чем
дать необходимое длительное умиротворение»3. Рузский также от­
крыто сообщил Родзянко о том, что его «поручение исполнил». От­
веты генералов Родзянко были опубликованы уже 27 февраля4.
Итак, генералы Алексеев, Брусилов и Рузский, подтвердив свою
верность присяге, высказали Николаю II мнение о том, что ему сле­
дует назначить правительство из лиц, которым доверяет страна. От­
метим, что указанные генералы, вопреки субъективному мнению
некоторых историков, не участвовали ни в каких масонских органи­
зациях. Царь в совете военачальников измены не видел, поскольку
получал такие советы от своего окружения в течение всей зимы. Он
чувствовал себя уверенно и направил премьеру Н. Д. Голицыну те­
леграмму: перемены в составе правительства «при данных обстоя­
тельствах считаю... недопустимыми»5.
Однако вечером 27 декабря из Питера приходят уже паниче­
ские телеграммы с просьбой прислать войска, и царь отдает при­
каз отправить в столицу батальон георгиевских кавалеров во главе
с генералом Н. И. Ивановым, придав ему в помощь надежные части
и пулеметные команды с Западного и Северного фронтов. Генералы
М. В. Алексеев, А. Е. Эверт и Н. В. Рузский немедленно делают необхо­
димые распоряжения. Все телеграммы, которыми обменивались вое­
начальники в эти дни, сохранились и ясно показывают ситуацию6.
1Красный архив. 1927. Т. 2 (21). С. 7.
2Известия (КПЖ). 1917.27 февраля.
3Красный архив. 1927. Т. 2 (21). С. 13.
4Известия (КПЖ). 1917.27 февраля.
5Красный архив. 1927, Т. 2 (21). С. 11 -12,13.
6Там же. С. 8 -29.
206

В час ночи уже наступившего 28 февраля царь получает теле­
грамму от жены: «Уступки необходимы. Стачки продолжаются.
Много войск перешло на сторону революции. Аликс»\ Никто из сто­
ронников версии об измене не думает обвинять в этом царицу, ко­
торая, с задержкой в несколько часов, пришла к тому же выводу, что
и генералы Брусилов, Алексеев, Рузский. Однако и после этого царь
не готов уступить. Он принимает решение рано утром 28 числа са­
мому выехать в Царское Село, рассчитывая опереться на войска
Н. И. Иванова. Он дает распоряжение дополнительно усилить груп­
пировку карательных войск за счет надежных частей Юго-Западно­
го фронта. Таким образом, царь вновь сделал ставку на силовое по­
давление революции.
Дальнейшие события зависели от успеха или неуспеха кара­
тельной миссии Н. И. Иванова. Его батальон покинул Могилев 28-
го в десять часов утра и вечером уже проехал Витебск, двигаясь
по варшавско-петроградской линии. Далее продвижение замед­
лилось, так как днем 28 февраля начальники ж.-д. станций, кото­
рые имели свою телеграфную сеть, получили телеграмму инжене-
ра-путейца члена Государственной Думы А. А. Бубликова о том, что
власть в столице перешла в руки Государственной Думы. Фактиче­
ски именно из этой телеграммы страна узнала о случившейся рево­
люции2. Приказа об остановке войск, следующих на Питер, в теле­
грамме не было, но служащим и рабочим железных дорог стало по­
нятно, зачем идут войска в столицу, и они начитают тормозить это
движение. Тем не менее вечером 1 марта Н. И. Иванов со своим от­
рядом прибывает в Царское Село, где получает телеграмму от гене­
рала Алексеева, посланную еще в ночь на 1 марта. Алексеев совету­
ет Иванову не торопиться применять силу, поскольку из Питера по­
ступили сведения, говорящие о возможности найти компромисс с
Думой, «дабы избежать позорной междоусобицы, столь желанной
нашему врагу»3.Алексеев просит передать это царю, который тоже
должен был уже добраться до Царского села. Поезд царя двигался
по Николаевской железной дороге с тем, чтобы не мешать перебро­
ске войск с Северного фронта через Лугу.
Однако царь до Царского села не добрался. Рано утром 1 мар­
та в Малой Вишере он получил сведения о том, что Любань занята
революционными войсками, и приказал повернуть в Псков, в штаб
1 Цит. по: Спиридович А. И. Великая Война и Февральская Революция. 1914 -
1917 гг. Книга III. С. 176-177.
2Красный архив. 1927. Т. 2 (21). С. 33.
3Там же. С. 32.
207

Северного фронта, куда и прибыл к вечеру. И здесь его ожидали те­
леграммы из Ставки от Алексеева и от командующих фронтами, по­
зиции которых менялись в течение этого первого мартовского дня
под воздействием меняющейся обстановки.
В первой половине дня 1 марта начальник штаба Ставки ге­
нерал Лукомский имел информацию о том, что войска на Питер
идут исправно: «Согласно полученных донесений, из числа войск,
отправленных 1) с Северного фронта— Лугу прошли 3 эшело­
на, 4 эшелона находятся между Лугой и Псковом, остальные меж­
ду Псковом и Двинском; 2) с западного фронта — прошли Полоцк
4 эшелона 2-го Донского казачьего п., прочие эшелоны этого пол­
ка и 2-й Павлоградский гусарский полк — между Полоцком и Мин­
ском. Посадка в Минске закончена. Из Сенявки отправлено 5 эшело­
нов, осталось отправить — 2 эшелона»1. Слаженное движение эше­
лонов на Питер определило реакцию командующих на полученную
ими утром 1 марта упомянутую телеграмму М. В. Родзянко о том, что
«ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета ми­
нистров правительственная власть перешла в настоящее время к
Временному комитету Государственной Думы»2. Никто из высших
военачальников не выразил Временному комитету своей поддерж­
ки. Более того, около 11 часов дня Алексеев отправил Родзянко те­
леграмму, в которой заявил, что «высшие военные чины и армия в
массе свято исполняют долг перед царем и родиной согласно при­
сяге». Он потребовал от Родзянко «оградить армию от вмешатель­
ства... недопустимого по нашей военной организации и принесен­
ной присяге», прямо указав на «ваши телеграммы ко мне и к глав­
нокомандующим, а также распоряжения, отдаваемые по железным
дорогам театра военных действий»3. Одновременно Алексеев на­
правляет телеграмму царю, в которой предлагал ему сделать вы­
бор: «Если Ваше Величество считает невозможным идти путем усту­
пок Думе, то необходимо установление военной диктатуры и подав­
ление силой революционного движения»4.
Днем ситуация изменилась: Алексеев получил известие о том,
что Москва и московский гарнизон признали власть ВКГД, а затем
пришло известие о том, что и Балтийский флот «с согласия коман­
дующего флотом перешел на сторону Временного комитета»5.Это оз­
1Красный архив. 1927. Том 2 (21). С. 60.
2Там же. С. 36-37 .
3Там же. С. 44.
4 Дегтярев А. Я. Генерал Алексеев: трагедия без триумфа // Наше Наследие.
2014. No110 .
5Красный архив. 1927. Том 2 (21). С. 40.
208

начало, что войска надо отправлять против обеих столиц и послан­
ные с фронта части получат отпор. Следовательно, страна окажется
в состоянии гражданской войны. Именно к такому выводу пришел
генерал М. В. Алексеев, который в четыре часа дня новой телеграм­
мой просит царя пойти на уступки: «Подавление беспорядков силою
при нынешних условиях... приведет Россию и армию к гибели»1.
К концу дня 1 марта провал карательной экспедиции стал окон­
чательно ясен. Помимо батальона Иванова из всех посланных с
фронта полков только один 68-й Тарутинский полк достиг пред­
писанного пункта и находился на станции Александровская вбли­
зи Царского Села. Другие части не торопились двигаться на Пет­
роград, получая от железнодорожников сведения о победе рево­
люции, а железнодорожники в свою очередь получали приказы не
пропускать военные эшелоны на Петроград. Таким образом, в дей­
ствующей армии царь столкнулся не с открытым восстанием, а с ти­
хим саботажем приказа идти на Петроград. Сведения о том, что во
главе событий в Петрограде стоит Дума, останавливали офицеров,
побуждая их занять выжидательную позицию, а солдаты во многих
случаях открыто радовались известию о революции, связывая с ней
надежды на перемены к лучшему.
В ночь на 2 марта Алексеев присылает царю еще одну телеграм­
му, предлагая немедленно издать Манифест о даровании «ответ­
ственного министерства», возложив образование его на Родзянко:
«Поступающие сведения, — докладывает Алексеев, — дают основа­
ние надеяться на то, что думские деятели, руководимые Родзянко,
еще могут остановить всеобщий развал и что работа с ними мо­
жет пойти. Но утрата всякого часа уменьшает последние шансы на
сохранение и восстановление порядка и способствует захвату вла­
сти крайними левыми элементами»2.
И только теперь царь соглашается. При этом вначале он попы­
тался ограничиться формированием «министерства доверия» во
главе с Родзянко, оставив себе право назначать министров ино­
странных дел, военного и морского. Однако Рузский убедил царя
согласиться на «ответственное министерство»3.К утру 2 марта царь
решает объявить соответствующий Манифест, приказывает отряду
генерала Н. И. Иванова вернуться в Ставку и прекратить продвиже­
ние к столице других фронтовых частей4.
1Красный архив. 1927. Том 2 (21). С. 40.
2Там же. С. 53-54 .
3Куликов С. В. Отречение Николая II // Февральская революция. СПб.: Лики Рос­
сии, 2014. С. 390.
4Красный архив. 1927. Том 2 (21). С. 55,60.
209

По поручению царя генерал Н. В. Рузский в три часа утра свя­
зывается по прямому проводу с М. В. Родзянко и информирует его
о принятых решениях. Однако тот отклоняет идею Манифеста как
запоздалую, указав на то, что в Петрограде «династический вопрос
поставлен ребром», и «грозное требование отречения в пользу
сына, при регентстве Михаила Александровича, становится опреде­
ленным требованием». Позиция Родзянко отражала то решение, ко­
торое было принято накануне вечером на заседании членов Вре­
менного комитета Государственной Думы и Исполкома Совета Р. и
С. Д. И это решение прошло с трудом, так как лидеры Петросовета в
принципе выступали против сохранения монархии.
Генерал Н. В. Рузский докладывает результаты переговоров с
М. В. Родзянко царю и генералу М. В. Алексееву в Ставку. Алексеев
направляет эту информацию главнокомандующим фронтами и про­
сит высказать свое мнение непосредственно царю. Алексеев отме­
чает необходимость согласия в среде командующих и прямо дает
понять, что считает отречение неизбежным. Все главнокомандую­
щие приходят к выводу о том, что царь должен отречься. Ознако­
мившись с их мнением, царь соглашается на отречение1.
Анализ всех действий Алексеева и главнокомандующих фрон­
тами 1-го и 2 марта говорит о том, что они логично вытекали из ме­
няющейся обстановки. Еще утром 1 марта они четко выполнили все
указания по отправке войск в Петроград, Алексеев предлагал царю
установить военную диктатуру, но после того как стали известны со­
бытия в Москве и на Балтфлоте, они высказались сначала за введе­
ние «ответственного министерства», а затем, когда Петроград по­
требовал отречения царя, высказались за отречение. Принятое
главнокомандующими решение было вполне рациональным и отве­
чало национальным интересам, хотя и ущемляло интересы Николая
II: оно спасало Россию от начала гражданской войны. Никакого заго­
вора в их действиях не просматривается. Генералы не действовали
по предварительному сговору. Никто из них не был масоном. Нет в
их действиях и измены. Решение об отречении принимал сам царь.
Генералы лишь выразили свое мнение. В момент принятия решения
об отречении Николай II имел возможность не согласиться с мне­
нием главнокомандующих. В частности, он мог отстранить Н. В. Руз­
ского, назначить другого командующего Северным фронтом и сам
повести войска на Петроград. Однако царь этого не сделал, пони­
мая весь риск такой операции для себя лично. Начало гражданской
войны создавало реальную опасность и для семьи царя, находив­
шейся в Царском Селе, и прежде всего для царицы, которую многие
1Красный архив. 1927. Том 2 (21). С. 67-70 .
210

оппозиционеры считали виновницей всех бед. Царь хорошо пом­
нил историю Английской и Французской революций, сопровождав­
шихся казнью свергнутых монархов.
В своем Манифесте Николай II назвал в качестве причин отре­
чения те самые соображения, которыми руководствовались гене­
рал М. В. Алексеев и командующие фронтов: «в эти решительные
дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу НА­
ШЕМУ тесное единение и сплочение всех сил народных для скорей­
шего достижения победы».
Боясь за судьбу сына, а также, видимо, стремясь сделать свое
решение юридически неправомерным, царь в последний момент от­
рекся за себя и за сына, не имея права на последнее. Николай II пере­
дал трон брату Михаилу. Такое решение давало возможность Алек­
сею заявить о претензиях на трон при благоприятных условиях.
Однако из этого плана ничего не вышло. Великий князь Миха­
ил, видя вооруженных солдат и рабочих на улицах столицы и зная
о негативном отношении Совета рабочих и солдатских депутатов к
сохранению монархии, отказался принять трон до решения Учреди­
тельного собрания. Таким образом, монархия пала в России не в ре­
зультате заговора, а в результате давления рабочих и солдат Петро­
града, которые получили поддержку всей страны.
Вечером 2 марта царь не только подписал Манифест об отрече­
нии, но и по просьбе приехавших А. И. Гучкова и В. В. Шульгина, по­
сланцев ВКГД, подписал более ранней датой указ о назначении кня­
зя Львова главой правительства. Пришедшие к власти либералы по­
лучили от царя легальную основу для формирования Временного
правительства и консолидации власти. То, как они распорядились
этой властью, уже другая история.
В. Калашников
Пролог: от Ф евраля к О ктябрю
Историографическое предисловие. Три основных направле­
ния, существующие в историографии Февральской революции,
продолжают себя и в трактовке истории Октября. Это связано с тем,
что Русская революция 1917 года представляет собой единый про­
цесс, в основе которого лежала борьба народа за мир и землю. Фев­
раль эти вопросы не разрешил, и Октябрь стал финалом драмы, на­
чатой Февралем.
211

В советской историографии подчеркивалась историческая не­
обходимость Октября как события, которое обеспечило народам
России возможность ускоренного развития и ликвидировало опас­
ное отставание от Запада, Историки либерального толка оценива­
ют Октябрь как негативное событие по той причине, что он закрыл
«февральский» путь развития России. Историки-Традиционали­
сты», которые отрицают историческую необходимость Февральской
революции, тем более не могут признать необходимость Октября.
В постсоветский период на первый план вначале выдвинулась
либеральная трактовка. Однако результаты либеральных реформ,
отбросивших страну далеко назад, обусловили расцвет неоконсер­
ватизма и традиционализма, хотя уроки истории не дают тому ос­
нований. Весь постсоветский период страна живет оборонным, эко­
номическим, научным, культурным потенциалом, созданным под
знаменем Октября. Постсоветский период— эпоха социального
регресса. С этим итогом страна и пришла к столетнему юбилею Ок­
тября. Из него и вытекает ответ на главный вопрос: о значении Ок­
тябрьской революции с точки зрения объективных потребностей
развития России в XX веке. Отметим: оценка исторического значе­
ния Октября в мировой историографии всегда зависела от ретро­
спективы, в которую ее ставили последующие события1.
Что касается трактовки непосредственной истории революци­
онного 1917 года, то советские историки обосновывали тезис, со­
гласно которому в условиях, когда 15 млн рабочих и крестьян име­
ли оружие в руках, а вера в авторитет власти была разрушена свер­
жением трехсотлетней монархии, победить должна была партия,
готовая выполнить требования народа. Народ требовал закончить
империалистическую войну, дать землю тем, кто ее обрабатывает,
устранить огромное социальное неравенство, превратить Россий­
скую Империю в добровольный союз тех, кто живет на ее террито­
рии. Советские историки подчеркивали, что эти требования носи­
ли рациональный характер, отражали конкретный опыт масс, и их
выполнение создавало базу для дальнейшего успешного развития
России.
В постсоветский период ряд историков встали на путь пере­
смотра этого тезиса. Пересмотр не стал результатом накопления но­
вых научных знаний. Он был вызван сменой идеологических ориен­
тиров. Как правило, речь шла об изложении «новым языком» ста­
рых версий о том, что в 1917 году народ не ведал, что творил, его
1 См. подробнее: Калашников В. В. Октябрьская рево люция как историографи­
ческая проблема // Социалистический идеал и реальность. М.: ТЕИС, 2010.
212

требования были иррациональны и вели к «катастрофе», а больше­
вики захватили власть, использовав «низменные инстинкты толпы».
Тезис о «катастрофе» обосновывался ссылками на «позорный» ха­
рактер Брестского мира и страшную цену Гражданской войны, вину
за которую эти историки полностью возлагали на большевиков. От­
метим, что либеральные историки склоняются к тому, чтобы тракто­
вать победу большевиков как следствие ошибок Временного пра­
вительства всех составов. А «традиционалисты» полагают, что ли­
бералы были обречены на поражение, что и является аргументом
в пользу тезиса о «порочности» всей Русской революции и «благо­
творности » самодержавного строя в России, который якобы всегда
обеспечивал лучший вариант развития страны.
Сопоставим указанные историографические концепции с ре­
альным историческим процессом. Канва событий революционно­
го 1917 года хорошо известна, однако каждый историк по-своему
их увязывает и интерпретирует, что и порождает авторскую концеп­
цию истории революции.
Особенности постфевральской ситуации. Как было пока­
зано ранее, Февральская революция началась как стихийное вос­
стание рабочих и солдат, которое было освящено авторитетом Го­
сударственной Думы. Однако Дума не смогла стать единственным
центром власти. В февральские дни наряду с Временным комитетом
членов Государственной Думы возник Совет рабочих и солдатских
депутатов (Петросовет}. В нем доминировали эсеры и меньшеви­
ки, сумевшие использовать авторитет своих думских фракций. Со­
вет дал согласие либералам на формирование правительства, обе­
щав поддержку при условии проведения демократических реформ.
Решение Совета поддержать Временное правительство либералов
было адекватно мартовской ситуации: оно обеспечивало возмож­
ность быстро закрепить победу Февраля. Армия и провинция друж­
но поддержали власть, сформированную всероссийским парламен­
том — Думой, а если бы власть перешла в руки Совета рабочих и
солдатских депутатов Петрограда, то реакция фронта и провинции
не была бы столь однозначной.
В то же время Приказом No 1 по Петроградскому гарнизону Пет­
росовет поставил войска под свой контроль в политических вопро­
сах. Приказ составлялся в солдатской секции Петросовета на осно­
ве требований беспартийных солдат, которые оформил «внефрак­
ционный» социал-демократ Н. Д. Соколов (по иронии истории, сын
духовника царской семьи). Большевики не имели отношения к по­
явлению Приказа. Современники, отмечая наличие у Совета реаль­
ной военной силы, назвали сложившуюся ситуацию двоевластием.
213

Программа первого правительства. После Февральской ре­
волюции главной правительственной партией были кадеты. Пре­
мьером стал близкий к кадетам князь Г. Е. Львов, министром ино­
странных дел — кадет П. Н. Милюков, министром земледелия —
кадет А. И. Шингарев. Первую программу действий правительство
провозгласило в Обращении от 3 марта, согласовав ее с лидерами
Совета. Правительство обещало провести амнистию, провозгласить
политические свободы, устранить сословные и национальные огра­
ничения, заменить полицию выборной милицией, готовить созыв
Учредительного собрания1.
В Обращении от б марта правительство изложило внешнеполи­
тическую программу, высказавшись за продолжение войны «до по­
бедного конца» и выполнение соглашений, заключенных союзника­
ми по Антанте2. С точки зрения либералов, это была логичная по­
зиция: Антанта имела хорошие шансы на победу, которая сулила
России существенные территориальные приобретения. Однако по­
зиция либералов вызвала протест тех, кто нес на себе основные тя­
готы войны. В февральские дни наряду с лозунгом «Долой самодер­
жавие» рабочие и солдаты Петрограда выдвигали лозунг «Долой
войну». Петросовет наполнил лозунг конкретным содержанием,
выпустив 14 марта Манифест «К народам всего мира» с призывом
«начать решительную борьбу с захватными стремлениями прави­
тельств всех стран» и «взять в свои руки решение вопроса о войне и
мире»3.Этот призыв быстро превратился в лозунг «мир без аннексий
и контрибуций», который был принят Международной социалисти­
ческой конференцией в Циммервальде в сентябре 1915 года.
Манифест Петросовета сыграл важнейшую роль в формирова­
нии антивоенной позиции рабочих и солдат, выдвинув понятную им
цель: требовать от правительства заключения справедливого мира.
Отказ сделать это разоблачал правительство и лишал его поддерж­
ки со стороны народа. Данное требование было привлекательным
и потому, что носило антивоенный, но не пораженческий характер.
Русский рабочий и солдат не шли за пораженческими лозунгами4.
1 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 3
марта.
2 Революционное движение в России после свержения самодержавия. Доку­
менты и материалы. М., 1957. С. 425.
3Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917.15 марта.
4 Это понима ли и большевики: до Февральской революции они практически
не пропа га ндировали ленинский лозунг «поражения своего правительства» внут­
ри России, а после Февраля Ленин, вернувшись в Россию, его не выдвинул. Лозунг
был тактической ошибкой Ленина и принес большеви кам большие проблемы: арест
214

Отметим, что многие современники и историки возлагали ответст­
венность за развал армии и срыв военных усилий России на боль­
шевиков. На самом деле антивоенная пропаганда большевиков но­
сила вторичный характер и опиралась на то главное, что сделали
умеренные социалисты: на Приказ No 1 и на Манифест о мире с тре­
бованием заключения мира без аннексий и контрибуций.
Столкнувшись с позицией Совета, правительство в Декларации
от 27 марта заявило об отказе «от захвата чужих территорий» и
выступило за «утверждение прочного мира на основе самоопреде­
ления народов». В то же время правительство говорило и о «пол­
ном соблюдении обязательств, принятых в отношении наших союз­
ников»’.
Важно подчеркнуть, что требование остановить войну и заклю­
чить справедливый мир в конкретных условиях весны 1917 года не
было утопией. Народы Европы устали от войны, и мирная инициа­
тива со стороны правительства революционной России могла заста­
вить правительства воюющих стран пойти на переговоры. Весной
1917 года этот план имел иные перспективы, чем весной 1918 года.
Напомним, что 23 марта США вступили в мировую войну на сторо­
не Антанты, выдвигая принципы самоопределения всех народов и
отказа от аннексий. В Германии это требование поддержали депу­
таты рейхстага. Реагируя на них, канцлер Бетман-Гольвег 29 мар­
та 1917 года сообщил рейхстагу о желании правительства достичь
«мира, почетного для всех сторон»2. Это были только маневры, но
они могли втянуть правительства воюющих стран в серьезные пе­
реговоры в случае давления со стороны правительства России,
включая и угрозу выхода из войны. В 1917 году Антанта без Рос­
сии была обречена на быстрое поражение. А Россия вполне мог­
ла заключить сепаратный мир с Германией на выгодных условиях.
Однако П. Н. Милюкова не зря прозвали «Дарданелльским»: каде­
ты не смогли отказаться от тех «призов», которые Антанта обещала
Николаю II (Константинополь, черноморские проливы и др.). Они
не собирались выполнять декларацию 27 марта. Позиция кадетов
в вопросе о войне лишала их шансов сохранить власть в условиях
революции.
К такому же результату вела и их позиция в аграрном вопро­
се. Воззванием от 19 марта правительство объявило о том, что бе­
думской фракции, обвинени я в измене и др. Ленин вполне мог обойтись лозунго м
«превращения империалистической войны в гражданскую», с акцентом на общеев­
ропейский характер этого требования.
1Революционное движение в России после свержения самодержавия. С. 444-445.
2Fischer F. Germany's Aims in the First World War. N.Y., 1967. P. 457.
215

рет на себя «разработку материалов земельного вопроса», который
«должен быть решен путем закона, принятого народным представи­
тельством». Постановлением от 21 апреля создавались Главный зе­
мельный комитет, губернские, уездные и волостные земельные ко­
митеты. Они и должны были готовить материалы к Учредительному
собранию1. Кадеты знали о желании крестьян уравнительно пере­
делить землю, но не могли пойти на столь радикальное нарушение
прав частной собственности. Не видя пути решения аграрного во­
проса, они стремились затянуть созыв Учредительного собрания.
Однако в марте все смотрелось в радужном свете. Народ ве­
рил в готовность правительства выполнять объявленную програм­
му, тем более что она получила поддержку эсеро-меньшевистского
большинства Совета.
Апрельский курс Ленина. После Февраля питерские большеви­
ки мыслили дальнейшее развитие революции в рамках стратегии,
принятой III съездом РСДРП в 1905 году. Она ориентировала пар­
тию на осуществление пролетариатом руководящей роли (гегемо­
нии) в демократической революции и завершение ее созданием
Временного революционного правительства. Однако большевики
отнюдь не рассчитывали и не претендовали на руководящую роль
в этом правительстве. Даже вхождение большевиков в правитель­
ство не считалось обязательным. Они исходили из того, что задачей
Временного революционного правительства станет созыв Учреди­
тельного собрания, в котором партия пролетариата не могла иметь
большинства в силу социального (по преимуществу крестьянского)
состава большинства избирателей. Идеи непосредственного пере­
растания демократической революции в пролетарскую в резолю­
циях III съезда не было, поскольку большевики не видели ни поли­
тической возможности, ни социально-экономических предпосылок
для того, чтобы взять власть и строить социализм в отсталой Рос­
сии. В решениях съезда прямо говорилось о том, что демократиче­
ский переворот «при данном общественно-экономическом строе
не ослабит, а усилит господство буржуазии»2.
Ленин в одной из работ 1905 года выдвигал тезис о «непрерыв­
ной» революции3, но не как идею непосредственного перехода от
одного этапа к другому в рамках одной революционной ситуации.
Он прямо критиковал «нелепые полуанархические мысли о... за ­
воевании власти для социалистического переворота»4.
1Великая Октябрьская социалистическая революция: Документы и материалы.
М., 1952. Т. 2. С. 316-317 .
2Третий съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959. С. 451-452.
3Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 11.222.
4Там же. С. 16.
216

Исходя из установок III съезда РСДРП, Русское бюро ЦК больше­
виков в Манифесте от 27 февраля 1917 года призвало рабочих и сол­
дат создать Временное революционное правительство1. В практи­
ческом плане это означало борьбу за переход власти в руки Совета
рабочих и солдатских депутатов. Отказ эсеро-меньшевистского боль­
шинства Совета взять власть сделал лозунг неосуществимым. Тогда
Петербургский комитет (ПК) большевиков 3 марта принял решение
«не противодействовать» Временному правительству буржуазии
«постольку, поскольку его действия соответствуют интересам проле­
тариата и широких демократических масс народа»2. Такое решение
не закрывало возможности развития революции по мере выявления
нежелания правительства действовать в интересах народа.
Вернувшиеся в середине марта из ссылки члены ЦК Л. Б. Каме­
нев и И. В. Сталин сделали шаг вправо от позиции ПК, проявив го­
товность вести переговоры с меньшевиками об объединении и
преодолении раскола в РСДРП. Эта линия могла связать большеви­
кам руки на будущее вследствие убежденности меньшевиков в том,
что после Февраля власть должна оставаться у буржуазии. В вопро­
се о войне Каменев занял позицию, близкую по тону к «революци­
онному оборончеству», призвав солдат на фронте отвечать врагу
«пулей на пулю», но при этом требовать от правительства заклю­
чить мир без аннексий и контрибуций3. Каменев стремился снять с
большевиков клеймо «пораженцев», которое ставил на них ленин­
ский лозунг «поражения своего правительства». И эта линия имела
свои плюсы.
Ленин, вернувшись 3 апреля в Россию, предложил новую стра­
тегию: в рамках текущей революционной ситуации бороться за вто­
рой этап революции, который «должен дать власть в руки проле­
тариата и беднейших слоев крестьянства»4. За этим стояла зада­
ча поставить у власти партию большевиков. Цель взятия власти:
осуществление переходных шагов к социализму в России и стимули­
рование революции в Европе.
Позиция Ленина оказалась неожиданной для лидеров больше­
виков. Л. Б. Каменев 8 апреля писал в газете «Правда»: «Что касается
общей схемы т. Ленина, то она представляется нам неприемлемой,
поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической
революции законченной и рассчитывает на немедленное перерож-
1Правда. 1917 No 1.5 марта.
2 Революционное движение в России после свержения самодержавия. Доку­
менты и материалы. М., 1957. С. 24.
3Правда. 1917. No 9 .15 марта.
4Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 114.
217

1
i
I
дение этой революции в революцию социалистическую». Эта оцен- |
ка говорит о том, что Каменев и Сталин, возглавлявшие в то время j
редакцию «Правды», не поняли сути ленинской стратегии переход- <
ных шагов.
Современники, а затем и многие историки, увидели в новой
стратегии переход Ленина на позиции Парвуса — Троцкого, кото­
рые в 1905 году выдвинули лозунг «Без царя, а правительство ра­
бочее»1.Тогда Ленин критиковал этот лозунг. Однако к 1917 году он
пришел к внешне похожей, но иной в своей основе концепции раз­
вития революции, основанной на учете новых факторов:
-
особенностей политической и социально-экономической си­
туации в России, которые породила мировая война;
-
опыта революции 1905 года, в ходе которой крестьяне требо­
вали ликвидации частной собственности на землю.
В 1917 году вопросы о земле и мире становились главными во­
просами русской революции, и они, по-особому переплетаясь, от­
крывали для партии пролетариата возможность взять власть и осу­
ществить переход к социализму в крестьянской стране.
Исходным фактором было крестьянское требование ликвида­
ции частной собственности на землю. Такое требование выводило
русскую революцию за буржуазные рамки. Именно с особенностя­
ми крестьянского менталитета Ленин связал возможность начать
пролетарскую революцию в России. В марте 1917 года в «Письмах
из далека» Ленин писал: «В России победа пролетариата осущест­
вима в самом близком будущем лишь при условии, что первым ша­
гом ее будет поддержка рабочих громадным большинством кресть­
янства в борьбе его за конфискацию всего помещичьего землевла­
дения (и национализацию всей земли, если принять, что аграрная
программа „104-х" осталась по сути своей аграрной программой
крестьянства)»2. Иными словами, победа пролетарской революции
в России будет возможна лишь в том случае, если она совпадет с ра­
дикальной аграрной революцией, и именно пролетариат возглавит
эту аграрную революцию, то есть даст крестьянам землю. Отметим,
что, говоря о победе пролетариата, Ленин подразумевал, что этим
пролетариатом руководит революционная партия, то есть больше­
вики. Они-то и должны взять власть и решить аграрный вопрос в
интересах крестьян.
А как же кадеты, меньшевики и эсеры? Какова их роль в рево­
люции? Почему кадеты не смогут удержать власть? Почему эсеры
’ См.: История РКП(б) в документах. Л., 1927. T. 1. С. 278.
2Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 56.
218

не дадут крестьянам землю, то есть не осуществят свою аграрную
программу, принятую еще в 1906 году? Ответ Ленина на эти вопро­
сы гласил: кадеты не пойдут на радикальную аграрную реформу, ко­
торая разрушает принцип частной собственности — основу буржу­
азного строя, и не откажутся от военных целей царизма, продолжат
империалистическую войну; а эсеры и меньшевики в условиях вой­
ны не пойдут на разрыв с либералами и станут заложниками полити­
ки кадетов. Таким образом, успех новой стратегии зависел не толь­
ко и не столько от действий большевиков, сколько от действий их
политических конкурентов: кадетов, эсеров и меньшевиков. Имен­
но они должны были открыть большевикам путь к власти своим от­
казом решать вопросы о земле и мире. Отметим, что Ленин уже 4
марта в Цюрихе, получив лишь самые скудные известия о событиях
в России, правильно оценил политический потенциал соперников
большевиков в борьбе за власть: «Новое правительство не может
дать... народам России... ни мира, ни хлеба, ни полной свободы»1.
Найдя механизм прихода большевиков к власти на фоне кре­
стьянской революции, Ленин уже в мартовских письмах впервые
излагает свою стратегию перехода к социализму в России: «В связи с
такой крестьянской революцией и на основе ее возможны и необхо­
димы дальнейшие шаги пролетариата в союзе с беднейшей частью
крестьянства, шаги, направленные к контролю производства и рас­
пределения важнейших продуктов, к введению„всеобщей трудовой
повинности" и т. д.». Ленин отмечает, что «в своей сумме и в своем
развитии эти шаги были бы переходом к социализму, который непо­
средственно, сразу, без переходных мер, в России неосуществим, но
вполне осуществим и насущно необходим в результате такого рода
переходных мер»2.
Итак, переход к социализму в России «вполне осуществим» и
« насущно необходим» «в связи» и «на основе» «крестьянской рево­
люции». Тезис о необходимости перехода к социализму Ленин ярко
раскрыл осенью 1917 года, показав реальную альтернативу, пред
которой стояла Россия в эпоху империализма: догнать развитые
страны Запада или погибнуть. Акцент на эту цель по-иному раскры­
вает взгляд Ленина на соотношение русской и мировой пролетар­
ской революции. Приверженность идее мировой революции часто
затемняет патриотический характер ленинской стратегии. В обще­
европейской революции он видел не самоцель, а важное условие
для решения национальных задач. При этом главную ставку делал
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 2.
2Там же. С. 56.
219

на внутренние факторы развития русской революции: на возмож­
ность соединить борьбу за мир и землю с борьбой за социализм.
В этом и состояла суть новой стратегии.
Из стратегии вытекала тактика: никакой поддержки Времен­
ному правительству, никакого объединения с меньшевиками, кри­
тика социалистов за поддержку буржуазного правительства, за ­
воевание большинства в Советах путем этой критики. «Пока мы в
меньшинстве, —
писал Ленин — мы ведем работу критики и вы­
яснения ошибок, проповедуя в то же время необходимость перехо­
да всей государственной власти к Советам рабочих депутатов, что­
бы массы опытом избавились от своих ошибок»1.
VII Апрельская Всероссийская конференция большевиков, прохо­
дившая 24-29 апреля, в целом приняла новую стратегию, но сдела­
ла это в компромиссных формах, которые отражали разные взгляды
большевиков на перспективы революции. Наиболее четкая форму­
лировка текущей задачи большевиков дана в резолюции «О Сове­
тах рабочих и солдатских депутатов». В ней ставилась задача «подго­
товки во всероссийском масштабе сил для второго этапа револю­
ции, который должен передать всю государственную власть в руки
Советов или других органов, непосредственно выражающих волю
большинства народа (органы местного самоуправления, Учреди­
тельное собрание и т. п.)»2. Понятно, что формула перехода власти
«большинству народа» более расплывчата, чем ленинская формула
перехода власти «в руки пролетариата и беднейших слоев кресть­
янства», данная в «Апрельских тезисах», ибо резолюция оставляла
открытым вопрос о том, кто будет доминировать в этом большин­
стве. Ссылки на Учредительное собрание и органы самоуправления
(как органы власти наряду или вместо Советов) говорили о том, что
ленинский тезис о Советах как «единственно возможной форме ре­
волюционного правительства»3также был скорректирован.
Тем не менее главный результат Ленин получил: конференция
прямо ориентировала большевиков на борьбу за власть в рамках
текущей революционной ситуации с целью осуществления пере­
ходных шагов к социализму. Ленин политически и психологически
подготовил партию к борьбе за эту цель, преодолев догму о том, что
в России нет условий для такого перехода.
Апрельский курс был логичен в теории, но на практике таил
в себе подводные камни: критика умеренных социалистов и про­
’ Ленин ft И. Поли. собр. соч. Т. 31. С. 115.
2Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (большевиков). М.,
1958. С. 259.
3Ленин В. И. Полное собр. соч. Т. 31. С. 115.
220

паганда лозунга перехода власти в руки Советов порождали для
партии опасность быть втянутой в преждевременные выступле­
ния радикальных слоев рабочих и солдат с целью немедленного
воплощения этого лозунга вопреки воле эсеро-меньшевистского
большинства в Советах. Каменев указывал на эту опасность1.Пони­
мал ли ее Ленин? Скорее всего, да, но он боялся, что иная такти­
ка не позволит большевикам вовремя отделить себя от «соглашате­
лей» в глазах народа, и, как следствие, партия упустит благоприят­
ный момент для взятия власти. Эти опасения преследовали Ленина
весь 1917год и стали причиной целого ряда его тактических оши­
бок и конечного триумфа.
Апрельский кризис. В дни, когда большевики вырабатывали
свой новый курс, произошли события, которые ярко подтвержда­
ли ленинский тезис о нежелании правительства дать народу мир.
18 апреля или 1 мая по новому стилю в Петрограде прошла мно­
готысячная первомайская демонстрация, одним из главных лозун­
гов которой был «Мир без аннексий и контрибуций». В этот же день
П. Н. Милюков направил правительствам Антанты ноту, в которой
вместо инициатив по заключению мира подтверждал готовность
России «довести мировую войну до решительной победы»2. Текст
ноты буквально поразил Исполком Совета, так шел в прямое проти­
воречие с декларацией правительства от 27 марта. Эсеры стали об­
суждать возможность составить правительство без кадетов: «Каж­
дый день, — говорил лидер эсеров В. М. Чернов, — усиливает нашу
позицию. < . . .> Мы несомненно знаем, что боремся за власть...
Свергнуть-то всегда можно, но пробил ли час?»3. В итоге Исполком
решил вступить в переговоры с правительством.
20 апреля тысячи солдат пришли к Мариинскому дворцу, где за­
седало правительство, и потребовали отставки Милюкова и Гучко­
ва. Лидеры Петросовета уговорили солдат вернуться в казармы. Ве­
чером на встрече с делегацией Исполкома Г. Е.Львов сразу заявил о
готовности правительства уйти. Затем министры нарисовали мрач­
ную картину положения дел в стране. Лидеры Исполкома испуга­
лись ухода кадетов и удовлетворились обещаниями правительства
«разъяснить» текст ноты как стремление к миру без аннексий.
Однако 21 апреля на улицы столицы на антивоенную демон­
страцию вышли около 100 тыс. рабочих и солдат. Демонстрации
’ Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (большевиков). М.,
1958. С. 35.
2Вестник Временного правительства. 1917.20 апреля.
3 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г. СПб., 1995. Т.
2. С. 245.
221

прошли в Москве и других городах. Многие солдатские комитеты
на фронте заявили о недоверии военному министру Гучкову. Ему и
Милюкову пришлось уйти в отставку. Следует подчеркнуть, что ан­
тивоенные демонстрации не были результатом пропаганды боль­
шевиков, которые еще только разворачивали свою печать в дейст­
вующей армии. Главным фактором было желание народа закончить
войну. И именно эсеры и меньшевики придали рациональную фор­
му этому желанию, выдвинув лозунг заключения мира без аннексий
и контрибуций.
Первая коалиция. После апрельских демонстраций каде­
ты предложили лидерам Совета войти в состав правительства, уг­
рожая отставкой. Предложение было принято. Главный аргумент:
только коалиционное правительство сможет наладить управле­
ние страной, избежать анархии, которая может привести к побе­
де контрреволюции. Горечь поражения революции 1905 года была
свежа в памяти. В состав нового кабинета наряду с десятью мини­
страми либерального толка вошли шесть министров-социалистов.
Премьером остался князь Г. Е. Львов, пост военного министра занял
эсер А. Ф. Керенский, пост министра земледелия — эсер В. М. Чер­
нов. Задачи нового кабинета были объявлены в Декларации от 5
мая. По вопросу о войне в ней говорилось: «Временное правитель­
ство... открыто ставит своей целью скорейшее достижение всеоб­
щего мира... без аннексий и контрибуций на началах самоопреде­
ления народов». По вопросу о земле правительство обещало «ре­
гулировать землепользование в интересах народного хозяйства
и трудящегося населения». Чернов обещал издать декрет о запре­
те купли-продажи земли до Учредительного собрания, поскольку
помещики стали совершать фиктивные сделки, дробя поместья на
мелкие участки. Важным было и обещание бороться с хозяйствен­
ной разрухой «проведением государственного и общественного
контроля над производством, транспортом, обменом и распреде­
лением продуктов». Выполнение заявленной правительством про­
граммы могло обеспечить мирное развитие революции. Однако ка­
деты, приняв на словах программу коалиции, стремились под при­
крытием социалистов продолжать свою политику. И это определило
судьбу кадетов, коалиции и революции.
В мае под руководством эсеров состоялся I Всероссийский
съезд крестьянских депутатов. Из более 1 тыс. делегатов эсеров
было 537, большевиков — 9 человек. Съезд выразил доверие коа­
лиционному правительству, но показал уязвимость коалиции: де­
легаты привезли десятки решений губернских и областных съез­
дов и сотни наказов крестьянских сходов, в которых доминирова­
222

ли требования отмены частной собственности на землю и передела
всей земли. Это было неприемлемо для кадетов. (Отметим в скоб­
ках, что наказы выявили полный провал аграрной реформы Столы­
пина в ее социально-политическом аспекте: стремлении насадить у
крестьян психологию частной собственности.) Лидеры эсеров заве­
рили крестьян в том, что наказы будут учтены, и под давлением де­
легатов вписали в резолюцию съезда положение о том, что до Учре­
дительного собрания «все земли без исключения должны перейти в
ведение земельных комитетов» с правом последних определять по­
рядок обработки и уборки полей, укоса лугов и т. п.1 После съезда
крестьяне, ссылаясь на его решения, стали передавать землю поме­
щиков волостным земельным комитетам. По сути, I Всероссийский
крестьянский съезд положил начало аграрной революции.
Важно отметить, что аграрные требования крестьян были столь
же рациональны, как и требование прекратить войну. Их реализа­
ция создавала более благоприятные условия для жизни миллионов
крестьян. Конечно, уравнительный передел земли был болезнен­
ным для крупных земельных собственников, однако крестьянские
наказы предусматривали различные формы социальной поддерж­
ки бывшим собственникам земли, прежде всего — нетрудоспособ­
ным. Была ли аграрная революция экономически ущербна в связи с
тем, что разрушалось крупное товарное производство? Многие уче­
ные-аграрники, такие как А. В. Чаянов и Н. Д. Кондратьев, и многие
социалисты, начиная от правых эсеров, кончая большевиками, по­
лагали, что такой ущерб будет временным и незначительным в силу
непроизводительного потребления большей части доходов, кото­
рый получал помещик от своей земли. И потери будут быстро ком­
пенсированы развитием различных форм крестьянской коопера­
ции, вплоть до производственной2. При поддержке со стороны де­
мократического государства в деревне открывалась возможность
создания эффективной многоукладной экономики, отвечающей ме­
стным хозяйственным условиям и основанной на принципе соци­
альной справедливости.
В июне состоялся I Всероссийский съезд Советов рабочих и
солдатских депутатов, который также поддержал программу коали­
ционного правительства («за» голосовали 543 делегата, «против» —
126 при 52 воздержавшихся). По вопросу о мире съезд занял про­
1 Советы депутатов и другие крестьянские организации. Т.1. М., 1929. С. 146 -
148.
2 Кондратьев Н.Д. Аграрный вопрос: о земле и земельных порядках. М.: Уни-
верс. Библиотека, 1917. С. 53-54 .
223

тиворечивую позицию. С одной стороны, он поручил правительству
обеспечить быстрое заключение демократического мира. С другой
стороны, делегатов убедили высказаться в пользу проведения на­
ступления на фронте, а это решение шло вразрез с позицией сол­
дат, которая сразу после революции выразилась в формуле: «фронт
держать, в наступление не идти»1.Съезд избрал Всероссийский цен­
тральный исполнительный комитет (ВЦИК или ЦИК) Советов, в ко­
тором преобладали меньшевики и эсеры: 123 меньшевика, 119 эсе­
ров, 58 большевиков, 13 «объединенных социал-демократов», 7
прочих. Председателем ВЦИК был избран меньшевик Н. С. Чхеидзе.
Июньская демонстрация. Решения съезда вызвали недоволь­
ство радикальной части рабочих и солдат Петрограда. Реагируя на
это недовольство, большевики назначили на 10 июня демонстра­
цию под лозунгами «Вся власть Советам», стремясь показать деле­
гатам съезда нежелание рабочих и солдат столицы поддерживать
правительство с участием кадетов. Лидеры Совета, узнав об этих
планах, провели на съезде решение о запрете всех демонстраций
на три дня. Большевики подчинились. Но запрет компрометировал
съезд, и он назначил демонстрацию на 18 июня, надеясь провести
ее под лозунгом поддержки коалиционного правительства. Одна­
ко в Петрограде, Москве и других городах демонстрации прошли
под лозунгами «Вся власть Советам», «Долой 10 министров-капита-
листов», «Долой войну».
Июльские дни. В начале июля в стране возник правительствен­
ный кризис, который спровоцировали кадеты. Они вышли из пра­
вительства в знак протеста против действий министров-социали-
стов. Кадеты были против законопроекта о передаче земель в веде­
ние земельных комитетов, который был внесен Черновым 29 июня
на рассмотрение правительства, а также против его планов запре­
тить куплю-продажу земли до Учредительного собрания. Кадеты
критиковали министров-социалистов и за уступки, сделанные Цен­
тральной Раде Украины. Ее лидеры стремились к созданию нацио­
нальной армии и к такой широкой автономии, которая превраща­
ла Россию в конфедерацию. Керенский на переговорах с деятелями
Рады согласился на автономию Украины, но относил решение во­
проса к компетенции Учредительного собрания. Смысл отставки ка­
детов: заставить министров-социалистов отказаться от выполнения
принятой 5 мая программы коалиционного правительства. Остроту
ситуации прибавили и первые сведения о неудачах июньского на­
ступления на фронте: солдаты отказывались наступать.
1Пролетарская революция. 1927. No 2 -3 (61-62). С. 245-246 .
224

Отставка кадетов поставила в повестку дня вопрос о формиро­
вании нового правительства, и это побудило радикальную часть ра­
бочих и солдат столицы требовать перехода власти в руки Советов.
Отметим, что они не требовали перехода власти в руки партии боль­
шевиков. Советы рассматривались рабочими и солдатами именно
как многопартийные органы, отражающие интересы всех слоев ра­
бочих, солдат и крестьян.
Роль детонатора сыграло стремление Временного правитель­
ства вывести из столицы большую часть 1-го пулеметного полка,
известного своими левыми позициями. Именно солдаты этого пол­
ка утром 3 июля провели митинг, на котором под влиянием анархи­
стов решили поднять солдат гарнизона и матросов Кронштадта на
вооруженную демонстрацию против Временного правительства.
Большевики оказались перед выбором: либо возглавить это
движение, либо уйти в сторону и потерять авторитет среди своих
радикальных сторонников. Ленина в городе не было. Он уехал 29
июня отдохнуть несколько дней на даче Бонч-Бруевича в деревне
Нейвола. Во второй половине дня 3 июля лидеры большевиков на
рабочей секции Петроградского Совета провели резолюцию: «Вви­
ду кризиса власти рабочая секция считает необходимым настаивать
на том, чтобы Веер, съезд СРС и К. Деп. взял в свои руки всю власть».
Невыполнимость этой резолюции была очевидной, поскольку толь­
ко что закончившийся съезд Советов РСД отказался это сделать,
но резолюция подтверждала готовность большевиков поддержать
требования масс. Однако таких половинчатых мер оказалось мало:
вечером на улицы вышли тысячи рабочих и солдат. Узнав о том, что
утром в столицу прибудут матросы из Кронштадта, ЦК большевиков
ночью решил возглавить и придать мирный характер движению с
тем, чтобы не допустить попытки преждевременного захвата вла­
сти, которая могла привести к крупному поражению.
4 июля в Питере состоялась многотысячная демонстрация, в ко­
торой наряду с рабочими участвовали вооруженные солдаты и мат­
росы. Они пришли к штаб-квартире большевиков во дворце Кше-
синской, но были направлены к Таврическому дворцу требовать
от ВЦИК Советов взять власть. Срочно вернувшийся в город Ленин
выступил перед матросами с речью, которая не содержала призы­
ва к взятию власти и поэтому вызвала недовольство демонстрантов.
Сам характер действий лидеров большевиков исключает версию о
том, что они пытались захватить власть. По сути, они требовали, что­
бы власть взяли эсеры и меньшевики, которые только что на съезде
отказались сделать это.
225

Лидеры Исполкома под нажимом демонстрантов обещали со­
звать новый съезд и решить вопрос о власти. В ходе дня колонны
демонстрантов были обстреляны неизвестными лицами на Нев­
ском проспекте и в других районах города, что вызвало ответную
стрельбу. К вечеру демонстранты разошлись. Большая часть матро­
сов вернулась в Кронштадт. Правительство и лидеры Исполкома Со­
вета обвинили большевиков в попытке захвата власти и возложили
на них вину за стрельбу на улицах города, в результате которой, по
данным прессы, было убито 56 человек. К ночи к Таврическому по­
дошли отряды верных правительству войск, которых убедили втом,
что Ленин является немецким шпионом. Под их защитой лидеры Со­
вета поддержали просьбу Временного правительства о вызове час­
тей с фронта для наведения порядка. На следующий день редакция
газеты «Правда» и штаб-квартира большевиков были разгромлены.
Около 200 членов партии были арестованы. Ленин перешел на не­
легальное положение.
Декларация от 8 июля. 7 июля пост премьера занял эсер
А. Ф. Керенский. После ухода кадетов социалисты доминирова­
ли в правительстве, и это могло стать поворотным пунктом в исто­
рии революции. В Декларации от 8 июля правительство подтвер­
дило положения Декларации от 5 мая, обещало добиться в августе
на конференции Антанты выработки новых целей войны и провес­
ти выборы в Учредительное собрание 17 сентября. 12 июля был из­
дан декрет, ограничивающий заключение земельных сделок. ВЦИК
Советов объявил кабинет «правительством спасения революции»
и признал за ним «неограниченные полномочия». Осуществление
программы, намеченной в Декларации от 8 июля, могло серьезно
осложнить Ленину осуществление его сценария развития револю­
ции. Однако он не верил в способность правых социалистов разо­
рвать блок с кадетами и оказался прав. После долгих переговоров
24 июля Керенский создал второе коалиционное правительство.
Кадеты вошли в правительство на условиях, которые перечеркнули
Декларацию от 8 июля. Керенский обещал, что будут предприняты
меры для «наведения порядка», обеспечено «единение с союзника­
ми», прекращены «преступные выступления» против землевладель­
цев до решения Учредительного собрания, срок созыва которого
будет отложен. В армии была восстановлена смертная казнь, нача­
лись гонения на солдатские комитеты.
Июльские тезисы. Проанализировав уроки июльских дней, Ле­
нин 10 июля направил в ЦК тезисы с новыми тактическими установ­
ками. Он предложил временно снять лозунг «Вся власть Советам»,
назвав его «теперь неверным». Объяснил это тем, что Советы поте­
226

ряли силу, «узаконив разоружения рабочих и революционных пол­
ков», а вожди эсеров и меньшевиков «окончательно предали дело
революции»; власть перешла в руки контрреволюционной буржуа­
зии, верхов армии. «Объективное положение: либо победа военной
диктатуры до конца, — делал вывод Ленин, — л ибо победа воору­
женного восстания рабочих, возможная лишь при совпадении его с
глубоким массовым подъемом против правительства и против бур­
жуазии на почве экономической разрухи и затягивания войны»1.
По сути, Ленин говорил о том, что двоевластие закончилось,
мирный путь развития революции закрыт, и партии надо готовить­
ся к вооруженному взятию власти. Такие оценки оказались неожи­
данными для партии. На расширенном совещании ЦК 13-14 июля
большинство участников высказались против отказа от лозун­
га «Вся власть Советам» и в принятой резолюции отметили «двой­
ственный характер» власти, фактически признав факт сохранения
двоевластия2.
Основания для скептического отношения к тезисам Ленина
были. Актив партии знал, что солдаты столичного гарнизона и в дей­
ствующей армии в политических вопросах по-прежнему ориенти­
ровались на Советы. Во многих городах Советы были реальной си­
лой, и большевики занимали в них прочные позиции. Самой круп­
ной партией в стране являлись эсеры, они доминировали в Советах
и в армейских комитетах и не олицетворяли собой контрреволюци­
онную военную диктатуру буржуазии и верхов армии. Ее не олице­
творял и Керенский, который, хотя и играл в бонапартизм, лавируя
между кадетами и социалистами, понимал, что его сила — в под­
держке со стороны Советов. Другой опоры у Керенского не было.
Отсюда и вытекала оценка ЦК о «двойственном характере» власти.
Уж через месяц, в августе, Советы проявили свою силу, разгро­
мив мятеж Корнилова. Значит ли это, что Ленин в июле ошибся в
оценке ситуации, как полагает ряд историков? Нет, поскольку его
тезисы носили явно тактический характер и преследовали несколь­
ко целей.
Во-первых, тезис о победе контрреволюции должен был зара­
нее подготовить партию к вполне реальной попытке правых сил ус­
тановить тот или иной вариант военной диктатуры. Правых к этому
толкали и процесс разложения армии, и развитие аграрного движе­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 1-5.
2 Вторая и третья Петроградские общегородские конференции большевиков
в июле и октябре 1917 г. Протоко лы и материалы. С. 85-86; Рабочий и солдат. 1917.
No1.23 июля.
227

ния в деревне, и приближающиеся выборы в Учредительное соб­
рание, назначенные на сентябрь. Было понятно, что выборы не да­
дут большинства буржуазным партиям, и на Учредительном собра­
нии под давлением снизу будут приняты радикальный закон о земле
и курс на заключение мира без аннексий и контрибуций. Поэтому
силы контрреволюции должны были сорвать эти выборы1.И, дейст­
вительно, 9 августа Керенский выполнил свое обещание кадетам и
перенес выборы на 12 ноября, а в конце августа была предпринята
попытка установления военной диктатуры генерала Л. Г. Корнилова.
Во-вторых, отказ от лозунга «Вся власть Советам» позволял в
дальнейшем избежать ловушки июльских дней. События показали,
что даже под давлением вооруженных демонстрантов эсеро-мень-
шевистские Советы власть не возьмут. А надежды на быстрое из­
менение состава Советов, на их большевизацию в масштабах всей
страны Ленин в июльских условиях не видел. Он не был уверен
даже в том, что партия сохранит легальное положение. Возникала
реальная опасность того, что в случае проведения выборов в Уч­
редительное собрание большевики, как и кадеты, не получат боль­
шинства депутатских мандатов, а могут быть вообще не допущены
до выборов как партия германских агентов. Эсеры вполне могли
сформировать законное правительство и разрядить революцион­
ную ситуацию теми или иными половинчатыми реформами. И тогда
возможность начать социалистическую революцию в Ро сси и будет
потеряна.
Ленин предлагал большевикам изменить ход событий при по­
мощи новой тактики: взять власть на фоне нового подъема масс, не­
медленно самим решить вопросы о земле и мире и с этим багажом
идти на новый съезд Советов и на выборы в Учредительное собра­
ние. Тактика гарантировала большевикам победу на II Всероссий­
ском съезде Советов и давала надежду на успех, если не на выбо­
рах, то в ходе работы Учредительного собрания, или давала воз­
можность при опоре на Советы снять проблему Учредительного
собрания. Таким образом, Ленин предлагал партии готовиться к
вооруженной борьбе с целью как отпора контрреволюции, так и
свержения правительства Керенского.
VI съезд РСДРП(б). В конце июля — начале августа большеви­
ки обсуждали ленинские тезисы на VI съезде партии, который по­
лулегально прошел в Петрограде без прямого участия Ленина, на­
ходившегося в Разливе. На съезде Сталин говорил о том, что «в
данный момент все еще неясно, в чьих руках власть», но в целом
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 32. С. 433.
228

выступал в духе ленинских тезисов1. И они были положены в осно­
ву резолюции «О политическом положении». Однако съезд не снял
впрямую лозунга «Вся власть Советам», поскольку многие делегаты
против этого возражали. Съезд принял гибкое решение о том, что
«правильным лозунгом в настоящее время может быть лишь пол­
ная ликвидация диктатуры контрреволюционной буржуазии» и в
то же время подчеркнул, что «пролетариат не должен поддавать­
ся на провокацию контрреволюции, которая очень желала бы вы­
звать его на преждевременный бой». Съезд призвал «направить все
усилия на организацию и подготовку сил к моменту, когда общена­
циональный кризис и глубокий массовый подъем создадут благопри­
ятные условия для перехода бедноты города и деревни на сторону
рабочих — против буржуазии». Только при этих условиях съезд ста­
вил задачу перехода власти «в руки этих революционных классов»2.
Формула носила расплывчатый характер, давая возможность по-
разному трактовать время наступления такого момента и способы
взятия власти. Никаких специальных мер по подготовке вооружен­
ного восстания принято не было. Съезд уделил большое внимание
подготовке к выборам в Учредительное собрание, рассматривая
выборы фактически как ближайшую задачу партии. Решения съезда
представляли собой компромисс между разными точками зрения,
существовавшими в партии, и допускали разные трактовки. По-ино­
му и не могло быть в сложной и быстро меняющейся ситуации.
Корниловщина. Июньское наступление на фронте было круп­
ной ошибкой правительства. Оно шло вразрез с готовностью солдат
держать фронт до заключения мира, но не наступать. После того,
как в ходе начавшего наступления на австрийский Львов части Юго-
Западного фронта (ЮЗФ) понесли тяжелые потери, солдаты в массо­
вом порядке отказались наступать на всех фронтах, а части ЮЗФ от­
ступили до линии государственной границы: они не хотели удержи­
вать территорию, захваченную у Австро-Венгрии.
После провала наступления Верховным главнокомандующим
армии вместо либерального генерала А. А. Брусилова был назна­
чен казачий генерал Л. Г. Корнилов, выступавший за наведение по­
рядка в армии и в тылу жесткими мерами. Керенский принял в це­
лом его программу. Однако Корнилов сразу насторожил Керенско­
го, заявив, что за свои дела он будет отвечать «только перед своей
совестью и всем народом»3. В начале августа прошел небеспочвен­
1Шестой съезд РСДРП(б). Протоколы. М., 1958. С. 27-28 .
2Там же. С. 256-257 .
3Чернов В. М. Великая русская революция. М.: Центрполиграф. 2007. С. 178.
229

ный слух о том, что Керенский готов снять Корнилова с поста Вер­
ховного главнокомандующего. В ответ Союз казачьих войск, Союз
георгиевских кавалеров, Союз офицеров заявили, что они подчиня­
ются только своему вождю-герою Корнилову. Это был прямой вы­
зов власти Керенского. 10 августа Корнилов прибыл в Зимний дво­
рец на встречу с Керенским в сопровождении эскадрона туркмен
Текинского полка с пулеметами, которые дежурили у подъезда Зим­
него дворца. Накануне встречи Корнилов приказал перебросить 3-
й казачий конный корпус и Дикую дивизию на подступы к Москве
и Санкт-Петербургу. Вернувшись в Ставку, Корнилов сказал, что Ке­
ренский водит его за нос1. На встрече Керенский фактически отверг
представленную Корниловым программу милитаризации тыла, а
также свертывания деятельности комитетов на фронте.
12 августа в Москве открылось Государственное совещание, на
котором присутствовали представители общественных организа­
ций по квоте, установленной правительством. Керенский рассчиты­
вал усилить легитимность своего кабинета, но обнаружил, что на со­
вещании вокруг Корнилова сплотились все правые силы. Он осоз­
нал угрозу и заявил, что не отдаст власти: «Я и направо и налево
скажу вам, непримиримым, что ошибаетесь вы, когда думаете, что...
мы бессильны. ...И кто бы мне ультиматумы ни предъявлял, я сумею
подчинить его воле верховной власти и мне, верховному главе ее»2.
В первый день работы Государственного совещания рабочие
Москвы по призыву большевиков устроили забастовку, размах ко­
торой поразил всех. Московские большевики меньше всего постра­
дали от июльских дней, потому что не устраивали вооруженных де­
монстраций. Они имели прочные позиции в Совете и в Московском
гарнизоне. В дни Государственного совещания они фактически
вступили в блок с эсерами и меньшевиками в момент, когда стало
известно, что Корнилов двинул на Москву 7-й Оренбургский каза­
чий полк. Московский Совет рабочих и солдатских депутатов соз­
дал комитет, в который вошли на паритетных началах эсеры, мень­
шевики и большевики. Комитет организовал антикорниловскую
агитации в гарнизоне. Командующий Московским гарнизоном пол­
ковник А. И. Верховский, понимая, что солдаты гарнизона не под­
держат Корнилова, выполнил приказ Керенского и блокировал вы­
движение казаков к Москве. Не получив силовой поддержки, Кор­
нилов уехал в Ставку.
После этих событий Керенский, видя в Корнилове опасного
врага, маневрировал и выжидал, когда Корнилов откроет карты.
1Лукомский А. С. Воспо минания. Берлин, 1922. T. 1.С. 222-223,225,227.
2Государственное совещание (1917; Москва). Центрархив. М.; Л., 1930. С. 7.
230

19 августа немцы начали наступление на Ригу, которую прикры­
вала 12-я армия. Командование армии действовало бездарно. 21
августа Рига пала. Ставка распространяла ложные сведения о боях
под Ригой, обвиняя большевиков, хотя именно большевизирован­
ные латышские полки оказали упорное сопротивление противнику.
Левые обвинили Корнилова в намеренной сдаче Риги с тем, чтобы
создать повод для установления военной диктатуры.
25 августа Корнилов двинул на Петроград конный корпус под
командованием генерала Крымова (казачьи дивизии и Дикая диви­
зия) под предлогом усиления обороны столицы от противника. Эта
акция нарушала ранее достигнутые договоренности с Керенским о
том, что корпус возглавит не Крымов, а генерал, лояльный к главе
правительства, а Дикая дивизия останется на фронте1. Керенский
попытался остановить движение корпуса, но безуспешно, а 26 ав­
густа Корнилов предложил Керенскому отправить правительство в
отставку и прибыть в Могилев. Этим он окончательно раскрыл на­
мерение самому взять власть. В ответ Керенский потребовал, чтобы
Корнилов сдал должность Верховного главнокомандующего и при­
был в Петроград. Корнилов отказался и обвинил правительство в
том, что оно «под давлением большевистского большинства Сове­
тов действует в полном согласии с планами германского генераль­
н ого штаба»2.
Перед угрозой военной диктатуры все социалисты сплотились
для отпора корниловцам, сформировав Комитет народной борьбы
с контрреволюцией на паритетных началах. В решающий момент
Керенский, не доверяя юнкерам и казакам, обратился за помощью к
матросам-большевикам крейсера «Аврора», которые взяли под ох­
рану Зимний дворец. Дальше все было как в февральские дни: же­
лезнодорожники остановили эшелоны, агитаторы объяснили рядо­
вым казакам и бойцам Дикой дивизии, во что их втягивают. Армей­
ские комитеты арестовали офицеров, заподозренных в участии в
заговоре. Легкость ликвидации мятежа была обусловлена тем, что
все советские партии и Керенский, как глава правительства, дейст­
вовали вместе.
Большевики: поиск тактики. Уже 27 августа фракция больше­
виков во ВЦИК Советов предложила эсерам и меньшевикам соз­
дать правительство на базе Советов, выдвинув общедемократиче­
скую программу3.Фактически речь шла о воплощении лозунга «Вся
’ Революционное движение в России в августе 1917 г. М., 1959. С. 421-423.
2 Browder R. Р., Kerensky А. P. (eds.). The Russian Provisional Government 1917:
Documents. Stanford, 1961.Vol. 3.P. 1573; Вопросы истории. 1991. No2 . C. 138-139.
3Рабочий. 1917. No 4 .28 августа.
231

власть Советам», исходя из его прежнего содержания: власть всем со­
ветским партиям. Лидеры эсеров и меньшевиков взяли паузу. После
разгрома корниловцев ЦК большевиков 31 августа по докладу Ка­
менева принимает резолюцию «О власти», в которой вновь предла­
гает ВЦИК Советов сформировать правительство из советских пар­
тий без кадетов1. ВЦИК отклонил это предложение. Однако 31 ав­
густа предложение большевиков поддержал Петроградский Совет
рабочих и солдатских депутатов, а 5 сентября — Московский Совет.
Ленин, находясь в Финляндии, весь август не имел возможности
точно реагировать на события. Получив отрывочные известия о со­
бытиях в Москве в дни Государственного совещания, он 18 августа
написал статью-доклад для ЦК, в котором назвал беспочвенными
слухи о военном заговоре и критиковал московских большевиков
за то, что они в гарнизоне работали в блоке с эсерами и меньшеви­
ками для срыва попытки Корнилова взять власть в дни Московско­
го совещания2.Ленин боялся таких блоков, ибо они закрывали путь
для реализации его тактического замысла: брать власть вопреки
позиции эсеро-меньшевистского большинства Советов. ЦК статью
не напечатал.
Оторванность Ленина от Питера сказалась и в том, что накану­
не похода корпуса Крымова на Петроград Ленин думал не об опас­
ности корниловской контрреволюции, а о необходимости готовить
партию к восстанию против Временного правительства. Его вооду­
шевили итоги выборов в городскую Думу Петрограда от 20 августа:
большевики получили 67 мест, эсеры — 75, кадеты — 42, меньше­
вики — 8. В рабочих районах победа большевиков была полной.
Ленин просит ЦК издать нелегальный листок, который кончался бы
призывом: «Долой правительство Керенского, меньшевиков и эсе­
ров, обманывающее народ, затягивающее войну, защищающее гра­
бительские интересы капиталистов, оттягивающее выборы в Учре­
дительное собрание!»3.Листок не был издан, и его издание было бы
большой ошибкой, ибо корниловцы готовили свой мятеж как раз
под предлогом того, что в Петрограде назревает новое выступле­
ние большевиков. ЦК выпустил заявление о том, что слухи о высту­
плении большевиков — это провокация4.
На исходе корниловского мятежа Ленин 30 августа пишет пись­
мо в ЦК большевиков, в котором критиковал тех большевиков, ко­
1 Протоколы Центрально го Комитета РСДРП(б). Август 1917 — февраль 1918.
М., 1958. С. 37-38 .
2Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 73-78 .
3Там же. С. 88.
4См.: Рабочий. 1917. No 2.26 августа. С. 5 .; N8 8 . 30 августа.
232

торые, по его мнению, «скатились до блока с эсерами». Ленин при­
зывал ЦК быть готовым к возможности взять власть в ходе войны
с Корниловым: «Развитие этой войны одно только может нас при­
вести к власти... завтра же события могут нас поставить у власти
и тогда мы ее не выпустим»’. Однако, прочитав номера газеты «Ра­
бочий», в которых освещалась позиция ЦК в дни мятежа, он сделал
приписку к письму, заявив о «полном совпадении» взглядов. Совпа­
дение не было полным: большевики критиковали лидеров Советов
за соглашательство с буржуазией, но возможность взять власть на
волне борьбы с Корниловым ЦК не рассматривал. В статье «О ком­
промиссах», написанной 1 сентября, Ленин поддержал предложе­
ние ЦК большевиков о создании правительства на базе Советов, на­
звав это предложение компромиссом со стороны большевиков, от­
крывающим дорогу мирному развитию революции. Однако затем
он делает приписку к рукописи неотправленной статьи: «дни, ко­
гда случайно стала возможной дорога мирного развития, уже мино­
вали»2. Фактически он предлагал ЦК закрыть тему мирного разви­
тия. Свою действительную позицию Ленин формулирует не в газет­
ной статье, а в «Проекте резолюции о современном политическом
моменте», предназначенному для ЦК. Этот проект Ленин пишет од­
новременно со статьей «О компромиссах» и в нем вновь ориенти­
рует ЦК на завоевание власти: «критическое положение неизбежно
подводит рабочий класс — и может быть с катастрофической бы­
стр отой— к тому, что он... окажется вынужденным ... завоевать
власть»3.
ЦК не принял ленинский проект и решил участвовать в рабо­
те Демократического совещания всех левых сил, созываемого ВЦИК
для решения вопроса о власти. Линия ЦК на конструктивную рабо­
ту в Советах принесла плоды: в первую декаду сентября большеви­
ки получили большинство в Советах Москвы и Петрограда, которые
возглавили В. П. Ногин и Л. Д. Троцкий.
Ленин мгновенно отреагировал на эти события, и опять в рус­
ле своего тактического курса: 13-го и 14 сентября он пишет пись­
ма в ЦК, в которых предлагает использовать большинство в Советах
Питера и Москвы и взять власть при первом удобном случае путем
восстания. Цель восстания — создать правительство, которое не­
медленно решит вопросы о земле и мире и с этим политическим ка­
питалом придет на II Съезд Советов, назначенный на октябрь. В этой
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 121.
2Там же. С. 139.
3Там же. С. 147.
233

ситуации, писал Ленин, «большевики составят такое правительство,
какого никто не свергнет»1.Ознакомившись с письмами Ленина, ЦК
15 сентября принимает решение: «Членам ЦК, ведущим работу в Во­
енной организации и в ПК, поручается принять меры к тому, чтобы
не возникло каких-либо выступлений в казармах и на заводах»2.Это
решение продиктовано сведениями о том, что Ленин, минуя ЦК, до­
водит свою позицию до рабочих районов, где было много сторон­
ников решительных действий.
В этот же день на открывшемся Демократическом совещании
Л. Д. Троцкий вновь предложил создать правительство на базе Со­
ветов, а накануне Л. Б. Каменев предложил сделать это на базе всех
демократических организаций, поскольку на совещании присутст­
вовали и делегаты от профсоюзов, кооперативов, органов местно­
го самоуправления. Часть делегатов указали в анкетах свою партий­
ную принадлежность: 532 эсера (71 левых эсеров), 172 меньшеви­
ка (56 интернационалистов), 134 большевика. Эти цифры отражали
расклад партийных сил в стране в целом, и именно они удержива­
ли ЦК от принятия ленинских предложений брать власть при опо­
ре на Советы двух столиц. Каменев, Троцкий, Сталин и большинство
других членов ЦК были готовы на создание правительства из всех
советских партий, не претендуя на лидерство большевиков в таком
правительстве. Однако лидеров эсеров и меньшевиков пугала воз­
можность разрыва коалиции с кадетами. Демократическое совеща­
ние не смогло принять определенного решения по этому вопросу
и передало его выделенному из Совещания узкому органу — Пред­
парламенту. 23 сентября Предпарламент 109 голосами поддержал
создание новой коалиции с участием кадетов (84 — против, 22 —
воздержались).
Возобновление коалиции с кадетами было роковой полити­
ческой ошибкой лидеров эсеров и меньшевиков. В глазах масс они
предали революцию, возобновив коалицию с корниловцами. В от­
вет 7 октября большевики вышли из Предпарламента. Это был ло­
гичный и сильный ход: на Демократическом совещании большеви­
ки продемонстрировали свое лояльное отношение к созданию пра­
вительства из всех левых партий и демократических организаций,
а теперь они порвали с правыми социалистами, возобновившими
блок с кадетами, и встали во главе всех сторонников перехода вла­
сти в руки Советов, число которых быстро росло.
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 239.
2 Протоко лы Центрального Комитета РСДРП(б). Август 1917 — февраль 1918.
М., 1958. С. 55.
234

Всю вторую половину сентября Ленин критиковал ЦК за участие
в Демократическом совещании, а 29 сентября он тайно приезжает
в Петроград и ведет скрытую работу среди своих сторонников, на­
стаивая на необходимости подготовки восстания. Решение эсеров
и меньшевиков возобновить коалицию с кадетами резко усиливает
его позицию: 10-го и 16 октября на двух заседаниях ЦК Ленин доби­
вается решения готовить восстание, не дожидаясь созыва II Съезда
Советов рабочих и солдатских депутатов.
Убедить членов ЦК Ленину помогла политика правительст­
ва, которое, возобновив коалицию с буржуазией, не делало ника­
ких шагов для преодоления нараставшего кризиса. А страна боль­
ше ждать не хотела. Крестьяне усилили захват помещичьих земель.
В армии росло дезертирство: солдаты боялись опоздать к переде­
лу земли. Резко ухудшилась экономическая ситуация. Цены на про­
довольствие выросли в 5-6 раз по сравнению с 1916 годом. Прави­
тельство не смогло заготовить хлеба для того, чтобы кормить зимой
армию и города. Обострялся сепаратизм на окраинах империи.
На этом фоне по России шел процесс большевизации Советов:
все большее их число принимало резолюции о необходимости пе­
рехода власти в руки Советов и избирало большевиков в руково­
дящие органы. Большевизация Советов объективно меняла смысл
ленинской тактики: теперь восстание, по сути, уже не являлось вы­
ступлением против воли большинства Советов, хотя формально ос­
тавалось акцией, проводимой вопреки позиции старого состава
ВЦИК. Однако для проведения восстания до открытия II Всерос­
сийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, назна­
ченного на 20 октября, был нужен очень весомый повод. К 20 октяб­
ря такой повод не появился, но ВЦИК перенес начало работы съез­
да Советов на 25 октября.
Октябрьское восстание. Важным следствием решения ЦК
большевиков о подготовке восстания стало создание на многопар­
тийной основе Военно-революционного комитета (ВРК) при Петро-
совете. Предлогом для создания ВРК стало заявление правительст­
ва об угрозе захвата Петрограда германскими войсками. ВРК взял
на себя организацию обороны города и разослал комиссаров в пол­
ки и на заводы, фактически поставив их под свой контроль. Тем не
менее большинство членов ЦК партии большевиков склонялись к
тому, чтобы ждать начала работы II Съезда Советов, тем более что
не было и очевидного повода для восстания. Неожиданно в канун
открытия II Съезда Советов А. Ф. Керенский создал повод и стимул
для восстания. Понимая, что на съезде большевики могут повести
за собой большинство делегатов, он решил их упредить и утром 24
235

октября отдал приказ об аресте комиссаров ВРК и закрытии типо­
графии, где большевики печатали свои газеты. Затем Керенский вы­
ступил в Предпарламенте и заявил, что он без колебаний прибегнет
к военной силе против большевиков. Это означало, что даже если
II Съезд Советов примет резолюцию о переходе власти в руки Со­
ветов и сформирует советское правительство, Керенский власти не
отдаст. Теперь он опирался на Предпарламент, а не на Советы. Шаги
Керенского побудили большевиков привести в боеготовность вер­
ные воинские части и Красную гвардию. К вечеру наступила пау­
за: ЦК придерживался оборонительной тактики. Эту паузу прервал
приход Ленина в Смольный в ночь на 25 октября. Ленин потребо­
вал решительных действий. Утром 25 октября отряды ВРК уже кон­
тролировали город. К вечеру они окружили Зимний дворец. В 21:40
прогремел холостой выстрел с крейсера «Аврора». Но он не стал
сигналом к штурму. И до и после выстрела В. А. Антонов-Овсеенко
и другие руководители отрядов ВРК вели переговоры с отрядами
войск, стянутых на охрану Зимнего дворца, побуждая их не защи­
щать Временное правительство. Никто не хотел убивать и умирать.
Когда число защитников дворца сократилось до двух-трех сотен, от­
ряды ВРК заняли дворец и арестовали министров Временного пра­
вительства. Ни один из защитников Зимнего не был убит. Войска ВРК
потеряли 6 человек убитыми. Около 50 человек были ранены в ноч­
ной перестрелке на Дворцовой площади. Подчеркнем, что власть в
городе взял многопартийный ВРК Петросовета и тут же передал ее II
Съезду Советов, который начал работу в Смольном в момент штур­
ма Зимнего.
Успех бескровного восстания воодушевил делегатов съезда.
Видя это, лидеры эсеров и меньшевиков покинули съезд, чтобы по­
дорвать его легитимность. Однако большинство делегатов остались
в зале. Съезд принял оглашенные Лениным декреты о мире (еди­
ногласно) и земле (1 — против, 8 — воздержались). Декрет о зем­
ле повторял Сводный наказ, составленный эсерами на основе 242
крестьянских наказов, и предусматривал отмену частной собствен­
ности на землю, безвозмездную передачу всех земель в распоря­
жение крестьянских комитетов для распределения между теми, кто
обрабатывает землю своим трудом. Декрет о мире предлагал воюю­
щим сторонам немедленно заключить перемирие и начать пере­
говоры об установлении мира без аннексий и контрибуций. Съезд
сформировал правительство — Совет народных комиссаров, кото­
рое возглавил Ленин.
В течение трех месяцев власть Советов практически мирно ус­
тановилась по всей стране. Существенное вооруженное сопротив­
ление было оказано только в казачьих регионах.
236

Этот триумф политики большевиков в Октябрьской революции
был впоследствии заслонен тяжелой Гражданской войной, начав­
шейся летом 1918 года. Однако такая война стала возможной толь­
ко в результате иностранной интервенции и готовности имущих
классов использовать иностранные штыки и иную военную помощь
для того, чтобы подавить революцию «низов», осмелившихся требо­
вать социальной справедливости. Народ выиграл эту войну, дорого
заплатив за свою победу. Но это уже другая глава истории.
**#
Отчаянная смелость Ленина, взявшего в 1917 году на себя от­
ветственность за судьбы миллионов, питалась его убежденностью в
том, что только переход к социализму обеспечит ускоренное разви­
тия России, ее быстрый экономический, социальный и культурный
прогресс. Ленин был единственным политиком в России, который,
опираясь на анализ особенностей эпохи империализма, осознавал
сверхзадачу русской революции в 1917 году и четко сформулировал
ее в знаменитом лозунге: «Догнать или погибнуть». Октябрь создал
инструмент для решения этой сверхзадачи. Другого инструмента
не было.
Это доказала история всего XX века, равно как и события на­
ших дней.
В. Логинов
Октябрьское восстание
(правда о штурме Зимнего)
События решающих октябрьских дней 1917 года, наполненные
исключительным драматизмом, заслуживают специального под­
робного изложения, которое и предлагает автор данного очерка.
Он раскрывает ключевую роль В. И. Ленина в принятии и осущест­
влении решения о вооруженном восстании, а также тот факт, что
восстание было по своей сути демонстрацией превосходства воо­
руженных сил, которые поддерживал Петросовет, над силами, го­
товыми поддержать Временное правительство. Большевики взяли
власть в столице практически бескровно...
Чем больше присматриваешься к бурным событиям этих дней,
тем больше убеждаешься в том, что действия противоборствующих
сторон все более приобретали свою логику развития — логику не­
237

примиримой борьбы. Как будто давно нависшая лавина сдвинулась
с места. Все зигзаги ее пути трудно было предугадать. Но она сдви­
нулась, пошла и теперь уже ничто не могло ее остановить...
В ночь с 21-го на 22 октября, после того как в полки гарнизона
были направлены комиссары ВРК, Лазимир, Садовский и Мехоно-
шин приходят в штаб Петроградского военного округа. Их проводят
в кабинет Полковникова, который решительно заявил: «Мы не при­
знаем ваших комиссаров. И если они нарушат закон, мы их аресту­
ем». После возвращения делегатов в Смольный экстренное заседа­
ние ВРК, состоявшееся ночью, заявляет, что отказ Полковникова от
переговоров означает формальный разрыв штаба с Петросоветом и
отныне «никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Во­
енно-революционным комитетом, не действительны»1.
Для солдат, признавших ВРК своим руководящим органом, это
был прямой приказ о неподчинении правительству. И по законам
любого государства его можно было квалифицировать как акт не­
повиновения и мятежа.
В 1923 году Подвойский так и написал: «Приказом Петроград­
ского ВРК от 22 октября о неподчинении воинских частей Времен­
ному правительству началось вооруженное восстание»2.День 22-го,
с неизбежно пересекавшимися крестным ходом казаков и митинга­
ми Петросовета, вполне мог стать и кровавой пробой сил. Но прави­
тельство сочло за благо не ускорять ход событий и той же ночью от­
менило крестный ход, дабы не давать повод «для устройства погро­
мов и вооруженного восстания»3.
Утром 22-го группы верующих с иконами и хоругвями, собирав­
шиеся священниками у церквей для участия в крестном ходе, вовсю
кляли Керенского за этот запрет. Наблюдавший за ними меньшевик-
интернационалист Арсеньев, приехавший из Крыма на Съезд Сове­
тов, записал: «Население в широких своих слоях было определенно
подготовлено к тому, что эта власть доживала последние дни, что
свержение ее никого не тронет, не вызовет никаких активных вы­
ступлений»4.
Поскольку у меньшевиков тираж «Рабочей газеты» упал до ми­
нимума, свое обращение к населению они опубликовали 22-го в
«Дне»: «В опасности наша родина... Враг у ворот Петрограда. Рас­
стройство жизни растет с каждым часом... В эти страшные дни...
1 См.: Великая Октябрьская социалистическая революция. Т. 2. Октябрьское
вооруженное восстание в Петрограде. Документы и материалы. С. 226,228,234.
2Красная летопись. 1923. No 5. С. 344-345.
3День. 22 октября 1917.
4Пролетарская революция. 1922. No 10. С. 114.
238

большевики и соблазненные ими темные солдаты и рабочие будут
бессмысленно кричать:,,Долой Правительство! Вся власть Советам!".
А темные царские слуги и шпионы Вильгельма станут им подпевать:
„Бей жидов, бей лавочников, грабь рынки, громи магазины, разби­
вай винные склады! Бей, жги, грабь!" И начнется страшная сумяти­
ца, война одной части народа с другой»1.
Но 22 октября действительно стал «Днем Петросовета», а не
днем погромов. На митинги большевики бросили лучших своих
ораторов — Троцкого, Володарского, Коллонтай, Крыленко, Лаше-
вича, Раскольникова... Несмотря на запрет ЦК, выступал со своей
«особой позицией» и Каменев.
Наиболее ярко общее настроение масс проявилось в Народном
доме на митинге, о котором писали все столичные газеты. Георгий
Николаевич Сухарьков вспоминал: «Вокруг меня было настроение,
близкое к экстазу, казалось, толпа запоет сейчас без всякого сгово­
ра и указания какой-нибудь религиозный гимн... Троцкий формули­
ровал какую-то общую краткую резолюцию... Кто за? Тысячная тол­
па, как один человек, подняла руки... Троцкий чеканил слова:„Это
ваше голосование пусть будет вашей клятвой всеми силами, любы­
ми средствами поддержать Совет, взявший на себя великое бремя
довести до конца победу революции и дать землю, хлеб и мир!". Не­
сметная толпа держала руки. Она согласна. Она клянется...»2.
В этот день, 22-го, Ленин пишет Свердлову: «Отмена демонстра­
ции казаков есть гигантская победа. Ура! Наступать изо всех сил, и
мы победим вполне в несколько дней! Лучшие приветы!»3.
На следующий день, 23-го, был сделан еще один шаг: на сторо­
ну Петросовета перешла Петропавловская крепость. Еще 19-го сол­
датские комитеты частей ее гарнизона высказались против восста­
ния. И в ВРК поговаривали о том, чтобы взять крепость силой. Не
желая, однако, доводить дело до кровопролития, решили обратить­
ся к солдатам еще раз.
Днем на главном плацу крепости устроили митинг. Выступали
лучшие ораторы и эсеров и меньшевиков. От ВРК говорили Лаше-
вич, Чудновский, Троцкий, речь которого, как вспоминал Лашевич,
напоминала «не столько речь, сколько вдохновенную песню». Когда
стемнело, перешли неподалеку в цирк «Модерн». «В восемь часов
вечера, —
рассказывает Лашевич, —
в крайне напряженной атмо­
' Меньшевики в 1917 г. Т.3. 4.2. М., 1997. С. 217.
2 Рабинович А. Большевики приходят к власти: Революция 1917 года в Петро­
граде. М.: Прогресс, 1989. С. 268,269.
3Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 434.
239

сфере вопрос был поставлен на голосование... Все, кто был за ВРК,
переходят на левую сторону, а его противники — на правую. С кри­
ками „ура" подавляющее большинство солдат бросилось влево»1.
Так что и этот шаг закончился победой. Пушки Петропавловки
смотрят прямо на Зимний дворец, а Кронверкский арсенал мог дать
оружие рабочим. И надо было торопиться. Владимир Ильич пони­
мал, что процесс силового противостояния нельзя затягивать. Фак­
тический и формальный акт свержения правительства должен про­
изойти как можно скорее. Ибо в любой момент, с прибытием «кор­
ниловских» фронтовых частей, соотношение сил в столице может
измениться. И основания для таких опасений были.
Еще в ночь на 23 октября, получив сообщение о приказе ВРК
задерживать любые не санкционированные им распоряжения пра­
вительства, Александр Иванович Коновалов доложил об этом Ке­
ренскому. Министр-председатель пришел в ярость. Как сообща­
ла информированная «Новая жизнь» — «после обмена мнениями
по этому поводу было решено немедленно пресечь всякие попыт­
ки к установлению двоевластия. Образ действий главнокомандую­
щего Петроградским военным округом Полковникова был признан
недостаточно решительным, ввиду чего все распоряжения А. Ф. Ке­
ренского отдавались уже не Полковникову, а начальнику штаба ок­
руга генералу Багратуни».
Генерал Яков Герасимович Багратуни немедленно связался со
штабом Северного фронта. Главный вопрос, поставленный им, —
сколько времени потребуется для переброски в Петроград надеж­
ных пехотных частей, кавалерии и артиллерии? Ответ был лакони­
чен: «Через сутки после отдачи приказа... Кроме того, у нас есть
части, уже сидящие в поездах и вполне готовые к отъезду по любо­
му направлению, которые могут прибыть через несколько часов».
Багратуни был доволен: «Мне больше ничего не нужно»2.
Получив столь обнадеживающие сведения, правительство ре­
шило нанести превентивный удар. Как сообщала все та же «Новая
жизнь» — «в течение всего дня 23 октября в Зимнем дворце и шта­
бе округа происходили совещания о мерах борьбы с большевика­
ми...» Городской милиции дали указание о проведении по районам
обысков и облав, а Военно-революционному комитету, под угрозой
ареста, был предъявлен ультиматум, требовавший отмены приказа,
принятого им 22 октября3.
1Рабинович А. Большевики приходят... С. 271.
1 См.: Великая Октябрьская социалистическая революция. Т. 2. Октябрьское
вооруженное восстание в Петрограде. Документы и материалы. С. 276,277.
3См. там же. С. 279,280, 334.
240

И ВРК уступил. Он заявил об отмене «мятежного» приказа и о на­
чале переговоров со штабом ПВО. Позднее мемуаристы либо умал­
чивали об этом эпизоде, либо писали, что это был лишь маневр: Ке­
ренский, мол, пошел на попятный с казаками 22-го, а мы сделали
вид, что уступили 23-го. То, что такие настроения были, — это факт.
Но все-таки дело обстояло сложнее.
На заседании ВРК 23 октября страсти разгорелись до предела.
Явившиеся сюда от имени ЦИК меньшевик Борис Богданов и эсер
Абрам Гоц сформулировали свой ультиматум: в случае отказа от
отмены приказа и от переговоров со штабом округа ЦИК покинет
Смольный и заявит о полном разрыве отношений с ВРК.
Ничего хорошего накануне Съезда, который через день дол­
жен был собраться именно в Смольном, этот скандал не сулил. И ле­
вые эсеры, да и умеренные большевики, среди которых были чле­
ны ЦИК Рязанов и Каменев, принимавшие участие в переговорах,
заявили, что, если требования ЦИК не будут приняты, они выйдут из
ВРК. Вот так и пришлось действительно уступить. Со своей стороны
Богданов и Гоц пообещали, что никаких репрессивных мер против
большевиков предпринято не будет.
Вечером Антонов-Овсеенко на заседании Петросовета доложил
о действиях ВРК. И Совет констатировал, что именно благодаря ко­
митету «будет обеспечена возможность свободной и беспрепятст­
венной работы открывающегося Всероссийского съезда Советов»1.
То обстоятельство, что все это время Петросовет и ВРК во всех
публичных выступлениях «осторожничали» и придерживались
«оборонительной» фразеологии, было вполне правомерным. И ко­
гда в литературе эту фразеологию уличали в несоответствии с на­
ступательной позицией Ленина, то оснований для такого противо­
поставления нет. Для Владимира Ильича важно было лишь то, что­
бы оборонительная фразеология не перешла ту неуловимую грань,
за которой начинается оборонительная тактика. Ибо «оборона есть
смерть вооруженного восстания».
Керенский принадлежал к тем, кто прекрасно это понимал. Рас­
ценив уступку ВРК как признак неуверенности и слабости, он реша­
ет нанести превентивный удар. «В ночь на 24 октября, —
сообща­
ла „Новая жизнь", —
Временное правительство проявило большую
нервозность. А. Ф. Керенским было принято, по-видимому, реше­
ние, не выжидая выступления большевиков, начать активные дей­
ствия... В ту же ночь были отданы распоряжения во все юнкерские
1См.: Рабинович А. Большевики приходят... С. 272,273; Протоколы Центрально­
го Комитета РСДРП(б). А вгуст 1917 — февраль 1918. С. 120.
241

и военные училища, находящиеся как в Петрограде, так и в ближай­
ших окрестностях, быть в полной боевой готовности. С утра 24 ок­
тября начались уже активные действия правительства»1.
В 5 часов 30 минут утра в типографию «Труд», где печатались
большевистские газеты «Рабочий путь» и «Солдат», явился отряд
юнкеров. Они предъявили ордер на закрытие газет, устроили в ти­
пографии погром и опечатали помещение. Одновременно закрыли
и правые газеты — «Живое слово» и «Новая Русь». Но в девять утра
в типографию по указанию ВРК прибыли солдаты Литовского пол­
ка под командованием Петра Дашкевича и разогнали оставленный
юнкерами наряд. Выпуск газеты был возобновлен2.
Утром 24-го в Смольном собрался большевистский ЦК. Присут­
ствовали: Свердлов, Дзержинский, Бубнов, Милютин, Троцкий, Иоф­
фе, Урицкий, москвичи Ломов и Ногин и впервые участвовавший в
заседании ЦК Ян Берзин. Присутствовал и Каменев, отставку кото­
рого ЦК принял 20 октября. Но о ней никто не вспоминал. Еще 22-
го, узнав, что ряд членов ЦК настаивает на достижении в деле Каме­
нева и Зиновьева компромисса, Ленин написал Свердлову: «По делу
Зиновьева и Каменева, если вы (плюс Сталин, Сокольников и Дзер­
жинский) требуете компромисса, внесите против меня предложе­
ние о сдаче дела в партийный суд... Это будет отсрочкой»3.
Отсрочку, видимо, одобрили, и именно Каменев открыл заседа­
ние 24-го, предложив, чтобы никто из членов ЦК без особого поста­
новления не покидал Смольный. Он же доложил и о переговорах
ВРК с штабом округа. Вторым вопросом стала информация «о типо­
графии и газете». Постановили — «озаботиться своевременным вы­
пуском очередного номера газеты». Этим, вероятно, и объясняется
отсутствие на заседании Сталина, который в это время уже сидел в
редакции.
При обсуждении третьего вопроса — об отношениях с бюро
ЦИК — Каменев констатировал, что разгром типографии «Рабоче­
го пути» нарушил вчерашнюю договоренность и «разрыв с ЦИК дол­
жен произойти именно на этой почве». Троцкий предложил более
резкую формулировку: «ЦИК, полномочия которого давно истек­
ли, подрывает дело революционной демократии». Однако Ногин
высказал опасение, что разрыв с ЦИК, за которым стоят железно­
дорожники, приведет к тому, что «мы будем отрезаны от остальной
’ Великая Октябрьска я социа листическая революция. Октябрьское вооружен­
ное восстание в Петрограде. Документы и материалы. С. 326.
2См. там же. С. 289,290.
3Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 434.
242

России». Свердлов полагал, что надо ограничиться заявлением «о
своей несолидарности» с ЦИК.
К железнодорожникам решают направить Бубнова. На почту и
телеграф — Дзержинского и Любовича. Милютину поручается «про­
довольственное дело». Каменеву и Берзину — переговоры и «поли­
тический контакт» с левыми эсерами. Наблюдение за Временным
правительством поначалу хотели возложить на Подвойского, но
его кандидатуру отвели и поручили это дело Свердлову, а он — Ла-
шевичу и Благонравову. Каменев напомнил, что в случае разгрома
Смольного необходимо иметь запасной штаб на «Авроре». Но ре­
шили, что он разместится в Петропавловской крепости1.
При анализе протокола этого заседания, записанного столь же
кратко, как и другие октябрьские заседания, возникает ощущение,
что в нем отсутствует нечто весьма существенное. И это предполо­
жение полностью подтверждается другим документом: записью вы­
ступлений Сталина и Троцкого в два часа дня на заседании больше­
вистской фракции Съезда Советов, сделанной делегатом Михаилом
Жаковым.
На этом заседании Сталин рассказал о переговорах 23-го: «С
фронта идут на нас... Во Временном правительстве колебания...
Присылали для переговоров. ЦК партии с.-р. спрашивал, какая цель
у Военно-революционного комитета — восстание или охранение
порядка? Если первое — отзовем своих (в Комитете дельные ле­
вые эсеры). Мы, конечно, ответили: порядок, оборона. Они остави­
ли своих...». И, наконец, Сталин сказал о том, что не зафиксировал
протокол заседания ЦК 24-го: «В Военно-революционном комитете
два течения: 1) немедленное восстание; 2) сосредоточить сначала
силы. ЦК РСДРП присоединился ко второму...»2.
Выступление Троцкого частично опубликовал «День»: «Прави­
тельство бессильно; мы его совершенно не боимся... Некоторые из
наших товарищей, например Каменев и Рязанов, расходятся с нами
в отношении оценки момента. Мы, однако, не отклоняемся ни впра­
во, ни влево. Наша линия диктуется самой жизнью... Наша задача,
обороняясь, но постепенно расширяя сферу нашего влияния, подго­
товить твердую почву для открывающегося завтра Съезда Советов».
Михаил Жаков записал, что, по словам Троцкого, арест прави­
тельства в данный момент не является самостоятельной задачей.
«Если бы съезд создал власть, а Керенский не подчинился бы, то это
был бы полицейский, а не политический вопрос. Было бы ошибкой
1 См.: Протоколы Центрального Комитета РСДРП(б). Август 1917— февраль
1918. С. 119-121.
2Пролетарская революция. 1922. No 10. С. 92.
243

командировать хотя бы те же броневики, которые „охраняют" Зим­
ний дворец, для ареста правительства, но зато не ошибка решение
ВРК открыть типографию „Рабочего пути". Это оборона, товарищи,
это оборона»1.
Между тем правительство активизировалось. Около 11 часов
утра Керенский неожиданно прибыл в Мариинский дворец в Пред­
парламент и взял слово для внеочередного заявления. Выступая,
он вовсю цитировал ленинское «Письмо к товарищам» и, как вспо­
минал Федор Дан, «с особенным пафосом несколько раз повторял,
что правительством уже отдан приказ об аресте „государственно­
го преступника Ульянова"». Он заверил, что предприняты все меры
для борьбы с «изменниками Родине и Революции», которые пытают­
ся «поднять чернь против существующего порядка», а затем потре­
бовал предоставления ему диктаторских полномочий. «Часть насе­
ления Петербурга, —
сказал он, —
находится в состоянии восста­
ния... Правительство, и я в том числе, предпочитает быть убитым
и уничтоженным, но жизнь, честь и независимость государства не
предаст».
Окончив речь, свою последнюю речь в России, Керенский тут
же — около половины третьего — умчался в штаб, а в Предпарла­
менте начались бурные прения. «Слова министра-председателя,
позволившего себе говорить о движении черни, когда речь идет о
движении значительной части пролетариата и армии, хотя бы и на­
правленном к ошибочным целям, являются словами вызова граж­
данской войны», —
заявил Мартов. Правительство не получит ни­
какой поддержки, если не даст «немедленных гарантий реализации
насущных нужд революции». С правых скамей кто-то крикнул: «Вот
министр иностранных дел будущего кабинета!». Мартов отпариро­
вал: «Я близорук и не вижу, говорит ли это министр иностранных
дел в кабинете Корнилова».
В конце концов, 123 голосами (при 102 против и 26 воздержав­
шихся) Предпарламент принял резолюцию, фактически отказывав­
шую Керенскому в доверии. Делегация в составе Дана, Авксентьева
и Гоца немедленно отправилась в Зимний дворец. Они предложи­
ли Керенскому тут же принять какие-нибудь «существенные реше­
ния по вопросу о войне, земле и Учредительном собрании» и тот­
час оповестить об этом население. В ответ Керенский высокомерно
заявил, что правительство «в посторонних советах не нуждается и
само справится с восстанием»2.
1Рабинович А. Большевики приходят... С. 279.
2 См.: Великая Октябрьская социалистическая революция. Т. 2. Октябрьское
вооруженное восстание в Петрограде. Документы и материалы. С. 283,392.
244

По сообщению «Новой жизни» — «к двум часам дня все мосты
были заняты юнкерами и с трех часов движение через мосты авто­
мобилей, извозчиков, подвод и трамваев было прекращено. Около
четырех часов дня мосты начали разводиться. В то же время наря­
ды юнкеров заняли электрическую станцию, вокзалы, правительст­
венные учреждения и были расставлены пикеты на углах больших
улиц... Сам А. Ф. Керенский все время... находился в штабе округа,
лично руководя действиями юнкеров и отдавая распоряжения»1.
«Промедление смерти подобно»
Что знал обо всем происходящем Владимир Ильич?
Утром, как обычно, Маргарита Васильевна принесла газеты и
ушла на работу. Газеты писали о том, что «план» Керенского по пре­
дупреждению беспорядков проводится в жизнь. Что вот-вот прибу­
дут эшелоны с войсками с фронта. Что излишне «мягкий» военный
министр Верховский отправлен в отставку. Сенсацией дня стала ин­
формация о том, что мятежный ВРК все-таки вынудили вступить в пе­
реговоры со штабом округа. Настораживало сообщение о том, что
приезжающие на съезд делегаты-эсеры не делятся на левых и пра­
вых, а группируются в одну фракцию... Было над чем задуматься, и
весь день Владимир Ильич был крайне напряжен и сосредоточен.
Около четырех часов, находясь в издательстве Девриена на Ва­
сильевской стороне, Фофанова узнала, что стали разводить мос­
ты через Неву. Она побежала к Николаевскому мосту. Он действи­
тельно был разведен. На следующем — Сампсониевском — никого
не пропускали красногвардейцы. Дворцовый мост контролирова­
ли юнкера. По Гренадерскому мосту Маргарита Васильевна перебе­
жала на Выборгскую сторону и зашла в райком к Крупской. «В ко­
митете, — пи шет она, — удалось получить лишь очень смутные све­
дения, о которых я рассказала Владимиру Ильичу». Но сколь бы ни
были скудны эти сведения, свежий номер «Рабочего пути» с описа­
нием налета юнкеров на типографию и воззванием ВРК Ленин полу­
чил наверняка2.
В воззвании ВРК к населению говорилось, что «контрреволю­
ция подняла свою преступную голову». Что «корниловцы мобилизу­
ют силы, чтобы раздавить Всероссийский съезд Советов». Что «по­
громщики могут попытаться вызвать на улицах Петрограда смуту и
резню». Но Петросовет «не допустит никаких насилий и бесчинств».
И граждане должны сохранять «полное спокойствие и самооблада­
1Великая Октябрьская социа листическая революция. Т. 2. С. 327.
2Воспоми на ния о В. И. Ленине. В пяти томах. Т. 2. М., 1969. С. 447,448.
245

ние». И только. А в специальном сообщении ВРК решительно опро­
вергал слухи о том, что он якобы готовит «захват власти»1.
Безусловно, необходимость маскировки выступления во мно­
гом определяла стилистику и содержание этих документов. Но даже
при самых неполных сведениях Ленин все более убеждался в том,
что необходимая «оборонительная» фразеология на деле превра­
щается в оборонительную тактику ожидания Съезда Советов. И ста­
тья Сталина «Что нам нужно?» в «Рабочем пути» подтверждала эти
опасения.
«...B правительстве,—
писал Сталин, —
сидят враги народа...
Нужно нынешнее самозваное правительство, народом не избран­
ное и перед народом не ответственное, заменить правительством,
народом признанным, избранным представителями рабочих, сол­
дат и крестьян...
Если вы хотите этого, соберите все свои силы, встаньте все по­
головно, как один человек, устраивайте собрания, выбирайте деле­
гации и изложите свои требования через них Съезду Советов, кото­
рый открывается завтра в Смольном. ...Никто не посмеет сопротив­
ляться воле народа. Старое правительство уступит место новому
тем более мирно, чем сильнее, организованнее и мощнее выступи­
те вы»2.
Если Ленин читал данную статью около 5-6 часов дня, то имен­
но в это время на заседании Петросовета Троцкий говорил: «...Кон­
фликт восстания сегодня или завтра не входит в наши планы у поро­
га Всероссийского съезда Советов... Мы считаем, что Съезд Советов
проведет этот лозунг с большей силой и авторитетом. Но если пра­
вительство захочет использовать тот срок, который ему осталось
жить, — 24,48 или 72 часа — и выступит против нас, то мы ответим
контрнаступлением, ударом на удар, сталью на железо». В этом тек­
сте, опубликованном «Новой жизнью», пропущена фраза, которая
есть в информации «Дня»: «Понадобится ли для этого вооруженное
выступление — зависит от политической ситуации, от тех, кто будет
противиться воле Всероссийского съезда»3.
Фофанова пишет, что Ленин «ушел к себе в комнату и через не­
которое время вышел ко мне с письмом в руках... и просил пере­
дать его только через Надежду Константиновну, сказав, что он счи­
тает, что больше откладывать нельзя. Необходимо пойти на воору­
женное выступление, и сегодня он должен быть в Смольном»4.
1См.: Рабинович А. большевики приходят.. С. 278,280.
2Сталин И. В. Соч. Т. 3. М., 1947. С. 388-390.
3Рабинович А. Большевики приходят... С. 297-280; «День», 22 октября 1917.
4Воспоминания о В. И. Ленине. Т. 2. С. 448.
246

Это ленинское письмо в полном собрании сочинений озаглав­
лено как «Письмо членам ЦК». В первом издании оно печаталось
как «Письмо к руководящим кругам партии», и, как справедливо от­
метили С. И. Шульга и E. Н. Городецкий, такой вариант заголовка го­
раздо ближе к истине, хотя и нуждается в дополнении. Суть его в
том, что Ленин обращался не к членам ЦК, а к ПК, райкомам, партий­
ным ячейкам в полках с тем, чтобы оказать давление и на ЦК, и на
ВРК снизу. Ибо, как пишет Владимир Ильич, «народ вправе и обязан
в критические моменты революции направлять своих представите­
лей, даже своих лучших представителей, а не ждать их»1.
Сравнение текста ленинского письма со статьей Сталина в «Ра­
бочем пути» дает основания предположить, что письмо Владимира
Ильича — в определенной мере — стало реакцией на статью «Что
нам нужно?». Если Сталин предлагал: «Соберите все свои силы...
устраивайте собрания, выбирайте делегации и изложите свои тре­
бования через них Съезду Советов», то Ленин настаивает на том, что
ждать съезда нельзя. Необходимо без промедления, «чтобы все рай­
оны, все полки, все силы мобилизовались тотчас и послали немед­
ленно делегации в Военно-революционный комитет, в ЦК больше­
виков, настоятельно требуя: ни в коем случае не оставлять власти
в руках Керенского и компании до 25-го, никоим образом; решать
дело сегодня непременно вечером или ночью. История не простит
промедления революционерам, которые могли победить сегодня
(и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя
потерять все». Заканчивалось письмо словами: «Промедление в вы­
ступлении смерти подобно»2.
Эйно Рахья вспоминал, что накануне восстания — 23 октября
(?) — именно он доставил в Выборгский райком Жене Егоровой пись­
мо, в котором Ленин «настаивал на решительном со стороны партии
действии, говоря: „Промедление смерти подобно"». После перепе­
чатки и рассылки письма по районам у него остался и оригинал, ко­
торый был утрачен в 1918 году. Эту версию — с поправкой даты на
24-е — Ефим Наумович Городецкий считал вполне вероятной.
Однако она противоречит не только свидетельству Фофано­
вой, но и Крупской, которая прямо писала, что данное письмо при­
несла Маргарита Васильевна. Да и описание событий 24-го самим
Рахьей говорит о том, что появился он у Владимира Ильича лишь
к вечеру. Вполне возможно, что, рассказывая о доставке ленинско­
го письма, Эйно мог сместить даты. На протяжении первой полови­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 436.
2Там же.
247

ны октября он не раз носил в Выборгский райком письма, в кото­
рых Ленин «настаивал на решительном действии». И, кстати, одно из
них — 8 октября — как раз и заканчивалось словами — «Промедле­
ние смерти подобно». Так или иначе, но 24 октября письмо Ленина
было размножено и разослано по райкомам столицы. Кому-то, ви ­
димо, посылали и персонально. Во всяком случае, известно, что ко­
пией письма располагал Троцкий1.
И что же дальше? Об этом, дабы не умалять роль и не лишать
лавров, говоря бюрократическим языком, «центральные инстан­
ции», в официозной литературе не упоминалось. Между тем дан­
ный эпизод имеет ключевое значение для понимания хода событий
24 октября.
В воспоминаниях, изданных в 1933 году, Иван Гордиенко рас­
сказывает: «Это письмо принесла и вручила Жене Егоровой, секре­
тарю районного комитета партии Выборгского района, женщина, на
квартире которой скрывался Ленин... Через два часа после полу­
чения этого письма собрались человек двенадцать ответственных
партийных и советских работников...»2.Сохранились ли какие-либо
решения данного собрания? Да, сохранились.
В «Петроградской правде» 5 ноября 1922 года опубликована за­
метка Б. Белова «Позиция Петроградского комитета накануне 25 ок­
тября», а в ней — резолюция, принятая 24-го на собрании «активных
работников Петроградской организации»: «ПК считает необходимой
задачей всех сил революции немедленное свержение правительст­
ва и передачу власти Советам рабочих и солдатских депутатов как в
центре, так и на местах. Для выполнения этой задачи ПК считает не­
обходимым перейти в наступление всей организованной силой ре­
волюции, без малейшего промедления, не дожидаясь, пока актив­
ность контрреволюции не уменьшит шансы нашей победы».
Достаточно сопоставить этот текст с ленинским письмом, чтобы
стало очевидным, что резолюция являлась прямым ответом на об­
ращение Владимира Ильича. Давление «снизу» стало фактом. В том
же No 251 «Петроградской правды» член ПК и ВРК Михаил Лашевич
вспоминает о том, что «было собрано экстренное заседание Воен­
но-революционного комитета, на котором присутствовало немного
народу... Немедленно был дан приказ по всем районам не допус­
тить разводки мостов».
Спустя два года, выступая на партийном собрании Выборгско­
го района, Михаил Калинин сказал: «Вы помните, что в самый ответ­
1 См. там же, С. 390; Последнее подполье Ильича. Воспоминания. С. 23, 24, 88;
Ленин и Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. С. 480-482.
2Гордиенко И. М. Из боево го прошлого. Москва — Ташкент, 1933. С. б.
248

ственный, исключительный момент, в октябрьские дни, когда встал
вопрос: быть или не быть? — Владимир Ильич написал письмо в
Петроградский комитет... Вы помните, товарищи, когда читали это
письмо на вашем собрании, то мы говорили, что момент выступле­
ния мы не упустим и все колеблющиеся элементы толкнем на рево­
люционный подвиг»'.
Около пяти часов на Центральный телеграф явился комис­
сар ВРК Станислав Пестковский. Охрану здесь несли солдаты Кекс-
гольмского полка. Они заверили, что будут подчиняться только ВРК.
И без единого выстрела Пестковский взял телеграф под свой кон­
троль. Через час комиссар ВРК Леонид Старк с 12 матросами устано­
вил контроль над Петроградским телеграфным агентством. Около
семи член ЦК Владимир Милютин явился как комиссар ВРК с воору­
женным отрядом в Особое присутствие по продовольствию и уста­
новил охрану продовольственных складов2.
Между тем Фофанова, вернувшись из райкома, сообщила Вла­
димиру Ильичу, что Крупская связывалась с ЦК, но его просьба о пе­
реходе в Смольный отвергнута: слишком опасно. Маргарита Василь­
евна попыталась соорудить обед, но Ленин воспротивился: «Брось­
те всю эту готовку. Я уже сегодня ел — ставил чайник». Он снова
пишет записку и вторично отправляет Фофанову к Крупской.
«Вскоре, —
пишет Маргарита Васильевна, — я принесла от нее
ответ, который его не удовлетворил». В ЦК опять ссылались на опас­
ность и отсутствие охраны. Ругался Ленин нещадно: «Не знаю — все,
что они мне говорили, — они все время врали или заблуждались?
Что они трусят? Тут они все время говорили, что тот полк — наш,
тот— наш... А спросите— есть ли у них 100 человек солдат... 50
человек? Мне не надо полк». Он опять написал записку Крупской и
отдал Фофановой: «Идите, я вас буду ждать ровно до одиннадцати
часов. И если вы не придете, я волен делать то, что хочу»3.
Фофанова ушла, а вскоре появился Эйно Рахья. Ни в ПК, ни в
райком он не заходил. Рассказал о положении в городе. Об угрозе
разводки мостов. О том, что на улицах патрули и уже постреливают.
«Мы напились чаю и закусили, —
пишет Рахья. —
Владимир Ильич
ходил по комнате из угла в угол по диагонали и что-то думал».
Он был уверен, что и на сей раз Фофанова принесет отказ, и по­
просил Эйно пойти прямо в Смольный и добиться ответа от Стали*
’ Калинин М. И. Избранные произведения. Т. 1. С. 147.
2См.: Ленин и Октябрьское вооружен ное восстание в Петрограде. С. 83; Раби­
нович А. Большевики приходят... С. 287.
3РГАСПИ, ф. 4, оп. 2, ед. хр. 5152, л. 86; Воспо минани я о В. И. Ленине. Т. 2. С. 448.
249

на. Но Рахья объяснил, что при том, что творится в городе, на это уй­
дет слишком много времени. Тогда Ленин сказал, что отсиживать­
ся здесь больше не намерен и они пойдут в Смольный вдвоем. Как
ни запугивал его Эйно опасностью такого путешествия, Владимир
Ильич настоял на своем. И привыкший ко всему Рахья принялся за
«маскировку»: «Ильич переменил одежду, перевязал зубы достаточ­
но грязной повязкой, на голову напялил завалявшуюся кепку». Фо­
фановой Ленин оставил записку: «Ушел туда, куда вы не хотели, что­
бы я уходил. До свидания. Ильич». И они пошли... ’
От дома двинулись к Сампсониевскому. На пустом попутном
трамвае доехали д о угла Боткинской. Владимир Ильич не удержал­
ся и стал расспрашивать кондукторшу— что, мол, происходит... Та
отрезала: «Ты что — с луны свалился?». Они ехали к центру от рабо­
чей окраины. На улицах было довольно безлюдно. Лишь у магазинов
стояли молчаливые очереди. «Какие-то таинственные личности шны­
ряли вокруг хлебных и молочных хвостов и нашептывали несчаст­
ным женщинам, дрожавшим под холодным дождем, что евреи при­
прятывают продовольствие и что, в то время как народ голодает, чле­
ны Совета живут в роскоши». Изредка проходили патрули юнкеров,
рабочие отряды, да проносились грузовики, набитые солдатами.
Людно было на заводах и в казармах. «Помещения комите­
тов были завалены винтовками». Формировались группы и отряды
Красной гвардии. Приходили и уходили связные из районных Сове­
тов и Смольного. А во всех солдатских казармах шли «бесконечные
и горячие споры».
Слова, взятые в кавычки, —
из записей американского журна­
листа Джона Рида. Весь день он мотался по столице и увидел город
как бы расколотым надвое. Потому что, в отличие от окраин, в цен­
тре вовсю гуляла «чистая публика». «Словно волны прилива, дви­
гались они вверх и вниз по Невскому». В переулки не сворачивали:
«грабежи дошли до того, что в боковых улочках было опасно пока­
зываться...». Все театры и рестораны были открыты. «Игорные клу­
бы лихорадочно работали от зари до зари; шампанское текло рекой,
ставки доходили до двухсот тысяч рублей... В центре города броди­
ли по улицам и заполняли кофейни публичные женщины в брилли­
антах и драгоценных мехах... Под холодным, пронизывающим до­
ждем, под серым тяжелым небом огромный взволнованный город
несся все быстрее и быстрее навстречу... Чему?..»2
1 См.: Последнее подполье Ильича. Воспоминания. С. 88, 89; Воспоминания о
В. И. Ленине. Т. 2. С. 448.
2Рид Джон. 10 дней, которые потрясли мир. М., 1957. С. 55,56.
250

Трамвай, на котором ехали Ленин и Рахья, сворачивал в парк, и
до Литейного моста дошли пешком. На этом конце моста стояли крас­
ногвардейцы, но с той стороны — юнкера, требовавшие пропусков
из штаба округа. Вокруг них толпились рабочие, ругань стояла страш­
ная, и, воспользовавшись сумятицей, Ленин и Рахья «прошмыгнули
через часовых на Литейный, потом свернули на Шпалерную».
Тут-то они и натолкнулись на патруль — двух конных юнкеров:
«Стой! Пропуска!». У Эйно в карманах куртки лежали два револьве­
ра. «Я разберусь с ним сам, а вы идите», — сказал он Ленину и, сунув
руки в карманы, прикинувшись пьяным, ввязался в пререкания с
патрульными. «Юнкера угрожали мне нагайками, — пишет Рахья, —
и требовали, чтобы я следовал за ними. Я решительно отказывал­
ся. По всей вероятности, они в конце концов решили не связывать­
ся с нами, по их мнению, с бродягами. А по виду мы действительно
представляли типичных бродяг. Юнкера отъехали»1.
Именно в это время — нарочно не придумаешь! — совсем ря­
дом, буквально в двух кварталах, у дома б по Финляндскому про­
спекту, где располагалась редакция «Рабочего пути», затормозили
автомашины с юнкерами во главе с подполковником Г. В. Германо­
вичем. В прежней «Истории гражданской войны в СССР» писали, что
они прибыли для ареста Сталина. Но это не так. По агентурным све­
дениям штаба округа, именно в этом доме на третьем этаже скрывал­
ся Ленин. И приказ был арестовать именно его. Однако, когда юнке­
ра ворвались на третий этаж, оказалось, что там находится рабочий
клуб «Свободный разум». А по соседству — районный штаб Красной
гвардии. Вместе с рабочими красногвардейцы разоружили подпол­
ковника, юнкеров и отправили их в Петропавловскую крепость2.
Всего это Ленин и Рахья, естественно, не знали и вскоре доб­
рались до Смольного. А тут новая напасть. Сменили пропуска. По
старым никого не пускали, и образовалась огромная орущая тол­
па. Тогда опытный по части уличных потасовок Рахья вместе с дру­
гими стал раскачивать эту толпу «на прорыв». Охрана не выдержа­
ла натиска, расступилась, и Эйно вместе с Лениным оказались внут­
ри Смольного. Владимир Ильич попросил Рахью найти кого-либо из
ЦК, а сам уселся в коридоре на подоконнике.
То, что было дальше, — это уже не только история, но и «поли­
тика». Ибо после дискуссии 1924 года вопрос о том, с кем встретил­
’ Последнее подполье Ильича. Воспомина ния. С. 89,90.
2См.: История гражданской войны в СССР. Т. 2. Изд. 2-е. М., 1947. С. 217; Ленин
и Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. С. 100,103; Старцев В. И. О т
Разлива до Смольного. М., 1977. С. 173.
251

ся Ленин, приобрел «политическое» значение. В первые годы после
Октября полагали, что это был Троцкий. Но позднее — даже в вос­
поминаниях Рахьи — в дополнение к Троцкому стал фигурировать
Сталин, а затем уже только Сталин, который «информировал Влади­
мира Ильича о совершавшихся событиях»1.
Если верить Троцкому, а говорил он в 1920 году на вечере вос­
поминаний в присутствии активных участников октябрьских собы­
тий в Питере, они с Лениным зашли в какую-то маленькую проход­
ную комнату по соседству с актовым залом. И первый вопрос, ко­
торый задал ему Владимир Ильич, — о переговорах ВРК со штабом
округа. Газеты писали, что вот-вот «соглашение будет достигнуто» и,
как заметил Троцкий, «Владимир Ильич, прочитав эти газеты, весь­
ма яростно был настроен против нас».
«„Неужели это правда? Идете на компромисс?" — спрашивал Ле­
нин, всверливаясь глазами. Я отвечал, что мы пустили в газеты успо­
коительное сообщение нарочно, что это лишь военная хитрость...
„Вот это хо-ро-шо-о -о , — нараспев, весело, с подъемом, проговорил
Ленин и стал шагать по комнате, возбужденно потирая руки. —
Это
оч-чень хорошо!"»2
Видимо, в этот момент и произошел забавный эпизод, который
позднее не раз эксплуатировался кинематографистами и художни­
ками. В комнату неожиданно вошли Дан и Скобелев. Ленин и Троц­
кий сидели к ним спиной в конце длинного стола, а Дан вынул свер­
ток с харчами, принесенными из дома, и стал раскладывать их на
другом конце.
Узнать Ленина было весьма затруднительно: «Он был обвязан
платком, как от зубной боли, с огромными очками, в плохом карту-
зишке, вид был довольно странный. Но Дан, у которого глаз опыт­
ный, наметанный, когда увидел нас, посмотрел с одной стороны,
с другой стороны, толкнул локтем Скобелева, мигнул глазом и...»
Он мигом сгреб бутерброды, и оба выскочили из комнаты. «Влади­
мир Ильич, —
пишет Троцкий, — тоже толкнул меня локтем: „Узна­
ли подлецы!"». А Рахья добавляет: «Этот случай привел Владимира
Ильича в веселое настроение, и он от души хохотал»3.
Перешли в другую комнату— 36 (или 31). Когда стали соби­
раться члены большевистского ЦК, Ленин снял парик, повязку, кеп­
ку, очки. Скоро здесь стало тесновато. Стульев не хватило, и Рахья
1См.: Последнее подполье Ильича. Воспоминания. С. 90,91.
2Пролетарская революция. 1922. No 10. С. 56; Троцкий Л. Д. О Ленине. С. 74,75.
3Пролетарская революция. 1922. No 10. С. 56; Последнее подполье Ильича. Вос­
поминания. С. 91.
252

подал пример: «Я уселся на полу у двери в уголочке, прижавшись
подбородком к коленям». В такой позе обычно сидели в перепол­
ненных общих камерах. И так как большинство присутствовавших
имело на сей счет опыт, проблему размещения решили быстро. Кто
сел, прислонившись к стене, кто просто улегся на пол, ибо многие
не спали вторые сутки1.
Между тем разговор продолжился. И о существе этой беседы в
нашей литературе писали неохотно и невнятно. В 1920 году на ве­
чере, посвященном 50-летию Ленина, в отличие от тех, кто пел ди­
фирамбы юбиляру, Сталин говорил об умении Владимира Ильича
публично признавать свои ошибки. Напомнив о разногласиях меж­
ду ЦК и Лениным в сентябре-октябре 1917 года, Сталин сказал, что
ЦК ставил тогда задачу «созвать Съезд Советов, открыть восстание и
объявить Съезд Советов органом государственной власти...
И, несмотря на все требования Ильича, — продолжал Сталин, —
мы не послушались его, пошли дальше по пути укрепления Сове­
тов и довели дело до Съезда Советов 25 октября, до успешного вос­
стания». А когда Ленин вышел из подполья и встретился в Смоль­
ном с членами ЦК, то, «улыбаясь и хитро глядя на нас, он сказал: „Да,
вы, пожалуй, были правы". Товарищ Ленин не боялся признать свои
ошибки»2.
В том же 1920 году Троцкий по-иному осветил этот сюжет. Гово­
ря о том, что в октябрьские дни действительно существовали «два
оттенка в отношении восстания», он пишет, что питерцы — имея в
виду прежде всего себя — «связывали судьбу этого восстания с хо­
дом конфликта из-за вывода гарнизона. Владимир Ильич... связы­
вал судьбу этого восстания не только с одним ходом конфликта в
Питере. И это был не оттенок, а скорее подход к делу. Наша точка
зрения была питерская, что вот-де Питер поведет дело таким обра­
зом. А Ленин исходил из точки зрения восстания не только в Пите­
ре, а во всей стране»3.
И только придя в Смольный и убедившись, что выступление
развивается успешно, «он стал молчаливее, подумал и сказал: „Что
ж,можно итак..." Я,—
пишет Троцкий, —
понял, что он только в
этот момент окончательно примирился с тем, что мы отказались от
захвата власти путем конспиративного заговора (??! — В.Л.). Он до
последнего часа опасался, что враг пойдет наперерез и застигнет
1 Последнее подполье Ильича. Воспоминания. С. 92; Милю тин В. П. О Ленине.
М., 1924. С.4-5.
2Сталин И. В. Соч. Т. 4. С. 317, 318.
3Пролетарская революция. 1922. No 10. С. 58.
253

нас врасплох. Только теперь... он успокоился и окончательно санк­
ционировал тот путь, каким пошли события»1.
Нетрудно заметить, что оба мемуариста стремятся толковать
произошедшее объяснение с Лениным не только по-своему, но и
каждый в свою пользу. К вопросу о том, кто на самом деле оказал­
ся прав, мы еще вернемся чуть ниже. Но тогда — в ночь на 25 октяб­
ря — Владимир Ильич вполне мог сказать Сталину и другим чеки­
стам, что правы они, а Троцкому: «можно и так...». Выяснять отно­
шения не было времени. Куда важнее было оценить происходящее
в данный момент. Тем более что сообщения о ходе событий, как от­
мечал Милютин, поступали непрерывно.
Информация была пестрой и бестолковой. То, что писала «Но­
вая жизнь» о планомерных действиях правительственных войск,
скорее отражало намерения правительства, а не реальность. Еще
утром морское министерство приказало вывести «Аврору» от Фран­
ко-Русской верфи в море. Но, по настоянию ВРК, Центробалт отме­
нил приказ, и крейсер остался в Питере.
Приказ о разведении мостов, дабы воспрепятствовать продви­
жению к центру рабочих отрядов, полностью выполнен не был. Ко­
гда юнкера Михайловского училища попытались занять весь Ли­
тейный мост, рабочие и красногвардейцы — без всякого указания
ВРК — тут же разоружили их и принудили вернуться в казармы. Сол­
даты, взявшие под контроль Гренадерский и Сампсониевский мосты,
заявили, что будут подчиняться только ВРК. Корреспонденты «Новой
жизни» были людьми сторонними. А стороннему наблюдателю труд­
но было разобраться в этот день, за кого выступают те или иные во­
инские команды и патрули — за правительство или против него.
Через два дня в ленинском «Декрете о мире» будет говорить­
ся о «революции 24-25 октября», то есть 24-е включалось в дни вос­
стания. Но поначалу это было «странное» восстание. Как напишет
25-го в газете «День» известный журналист Давид Заславский, —
«восстание без темперамента и страсти».
«Днем и вечером в Смольном, — писал Георгий Ломов, —
чув­
ствуется какая-то нерешительность: ни мы, ни Керенский не рис­
куем стать на путь окончательной схватки... Какая-то нерешитель­
ность чувствуется у нас в Центральном комитете... Настроение ка­
кое-то выжидательное, словно еще должно что-то произойти, после
чего и начнется настоящее восстание... что, пожалуй, надо немного
„погодить", как бы не „зарваться"»2.
1Троцкий Л. Д. О Ленине. С. 75.
2Пролетарская революция. 1927. No 10. С. 170,171.
254

Складывалось ощущение, что противоборствующие стороны
тянут время. Керенский ждал подкрепления с фронта. Члены ВРК
ждали матросов из Кронштадта и Гельсингфорса, и было у них — ча­
стью сознательное, частью неосознанное — желание дотянуть до
Съезда Советов без, как им казалось, лишних осложнений. Выступ­
ление, таким образом, превращалось в процесс силового противо­
стояния, в ходе которого одна сторона — правительство — все бо­
лее теряла почву под ногами, другая — наращивала мощь.
Однако Ленин прекрасно понимал, что процесс противостоя­
ния, при всех благоприятных для большевиков изменениях в соот­
ношении сил, должен завершиться вполне определенным актом —
свержением правительства. И оттягивать его было нельзя — об
этом он писал во всех своих октябрьских статьях и письмах. Ибо в
любой момент, с прибытием верных правительству войск, соотно­
шение сил в столице могло измениться.
А может, зря он опасался? Да нет — не зря. Керенский позд­
нее писал: «Сейчас же после окончания заседания правительства (в
23 часа 24 октября. —
В.Л.) ко мне явился командующий войсками
вместе со своим начальником штаба. Они предложили мне органи­
зовать силами всех оставшихся верными Временному правительст­
ву войск, в том числе и казаков, экспедицию для захвата Смольного
института — штаб-квартиры большевиков... Этот план получил сей­
час же мое утверждение, и я настаивал на его немедленном осуще­
ствлении»1.Так что прав был Ленин. Благодушие в этот момент мог­
ло обойтись дорого.
Насчет отсутствия «темперамента и страсти» у руководителей
восстания Заславский был, конечно, неправ. Грандиозность проис­
ходящего ощущалась всеми. «События, — п исал Бубнов, — неслись
молниеносно, были резко напряжены и переживались как могучий
ход громадного революционного вала». Этот гигантский вал поро­
ждал множество конкретных задач, малых, но неотложных дел. Все
были на месте, все при деле, все безумно заняты. И события захле­
стывали, не давая возможности ухватить целое. Отчасти поэтому
и сами руководители восстания, как заметил Станислав Пестков­
ский, «по случаю переворота находились в состоянии „растрепан­
ных чувств"»2.
С приходом Ленина в Смольный ситуация меняется. При том,
что все были возбуждены и «чрезвычайно рассеяны, — записал тот
же Пестковский, —
Владимир Ильич сохранял чрезвычайное при-
’ Керенский А. Ф. Издалека. Сб. статей (1920-1921). Париж, 1922. С. 200.
2См.: О т Февраля к Октябрю. М., 1957. С. 64,283.
255

сутствие духа...». Сам факт, что все каналы информации — ЦК, ПК,
ВРК — соединились теперь в одной точке, сложил пеструю мозаи­
ку событий в цельную картину. И это придало целенаправленность
дальнейшим действиям повстанцев.
Алексу Рабиновичу удалось зафиксировать тот момент, когда в
тактике ВРК произошел явный перелом. Сделать это ему позволи­
ли воспоминания комиссара ВРК в Павловском полку Освальда Дзе-
ниса. Около девяти вечера, по приказу ВРК, он с павловцами занял
Троицкий мост и стал делать то, что до этого делали юнкера: выста­
вил заставы, стал задерживать и проверять машины. Важных, по его
мнению, чиновников, направлявшихся к Зимнему дворцу, Дзенис
арестовывал и доставлял в Смольный.
Но вскоре оттуда ему позвонил Подвойский и устроил выво­
лочку за преждевременные и несанкционированные действия. Он
сказал, что до завтрашнего дня ВРК никаких наступательных и ак­
тивных шагов предпринимать не будет. Однако около двух часов
ночи Дзенис получил прямо противоположный приказ: установить
самый жесткий контроль за движением и усилить патрулирование
на своем участке1.
Примерно в это же время сменили небоеспособную охрану и
коменданта самого Смольного, эсера Грекова. Около двух часов
ночи матросы, красногвардейцы и солдаты захватили Главный поч­
тамт. Тогда же заняли Петроградскую электростанцию. В два часа
были взяты под полный контроль Николаевский и Балтийский во­
кзалы, куда могли прибыть «ударники» с фронта.
«Ночь была морозная, —
вспоминал один из участников этих
событий. —
Северный ветер пронизывал до костей. На прилегаю­
щих к Николаевскому вокзалу улицах, поеживаясь от холода, стоя­
ли группы саперов... Луна делала картину фантастической. Грома­
ды домов походили на средневековые замки, саперов сопровож­
дали тени великанов, при виде которых изумленно осаживала коня
статуя предпоследнего императора».
В 3 часа 30 минут, пройдя по Неве, «Аврора» отдала якорь у Ни­
колаевского моста. После того, как матросы навели прожектора на
мост, юнкера бежали. А крейсер развернули так, чтобы пушки его
смотрели прямо на Зимний дворец2.
Именно в это время, в четвертом часу утра, Керенский в сопро­
вождении Коновалова прибыл в Генеральный штаб. Информация
1См.: Рабинович А. Большевики приходят к власти. Революция 1917 года в Пет­
рограде. М.: Прогре сс, С. 292,293.
2См.: Ленин и Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. С. 194; Проле­
тарская революция. 1922. No 10. С. 55,56; Рабинович А. Большевики приходят... С. 293.
256

была неутешительной. Фактически все опорные пункты столицы
находились в руках восставших. Генерал для поручений при Керен­
ском Борис Антонович Левицкий телеграфировал в Ставку: «Весь
город покрыт постами гарнизона, но выступлений на улицах ника­
ких нет... В общем впечатление, как будто бы Временное правитель­
ство находится в столице враждебного государства, закончившего
мобилизацию, но не начавшего активных действий»1.
Ленин понимал, что пора уже было переходить к этим «актив­
ным действиям», то есть доводить восстание до конца, до сверже­
ния правительства и создания новой власти. Однако большевист­
скому ЦК, которому предстояло решать эти задачи и форсировать
выступление, так и не удавалось начать нормальное заседание.
Выше уже упоминалось о сценическом приеме, именуемом си­
мультанным действием, когда на разных соседствующих площад­
ках одновременно происходит театральный перформанс. Так вот —
чуть ли не за стеной той комнаты, где собрались члены ЦК, с поло­
вины первого ночи, в большом зале под председательством Гоца
шло экстренное объединенное заседание ЦИК Советов и Исполко­
ма Совета крестьянских депутатов.
Ухо надо было держать востро. Ибо туда же пригласили всех
съехавшихся к этому моменту делегатов II Съезда Советов. Перед
ними выступали Дан, Мартов, эсеры Гендельман, Колегаев. И чле­
нам большевистского ЦК приходилось то и дело уходить на это за­
седание, чтобы ответить тому же Дану, исполнявшему обязанности
председателя ЦИК вместо уехавшего 5 октября в Грузию Николая
Чхеидзе.
Ситуация складывалась достаточно сложная. В результате бой­
кота съезда Исполкомом совета крестьянских депутатов многие ме­
стные чисто крестьянские Советы своих представителей на Съезд
не послали. По предварительным данным, из 670 зарегистрировав­
шихся делегатов лишь 300 определились как большевики. 193 счи­
тали себя эсерами (правыми, левыми и центра), 68 — меньшевика­
ми и 14 — меньшевиками-интернационалистами. 95 принадлежали
к беспартийным, различным национальным и мелким партийным
группкам.
То есть при сохранении целостности эсеровской и меньшевист­
ской фракций 300 большевикам мог противостоять эсеро-меньше-
вистский блок из 275 делегатов, а 95 «нефракционных» открывали
широкий простор для различного рода комбинаций, интриг и сугу­
1 Великая Октябрьская социалистическая революция. Т. Октябрьское воору­
женное восстание в Петрограде. Документы и материалы. С. 340.
257

бо личных сговоров. Именно это имел в виду Ленин, ежедневно сле­
дивший за ходом регистрации, когда написал 24-го о ненадежности
«колеблющегося голосования»1.
Между тем изначально, с момента постановки вопроса о вос­
стании, Владимир Ильич предполагал, что большевики будут идти к
власти вместе с левыми эсерами. Ибо только «блок с левыми эсера­
ми», писал Ленин в сентябре Смилге, только он «один может нам дать
прочную власть в России», опирающуюся на большинство народа2.
Этот блок уже стал складываться не только в Питере, но и в
ряде регионов, б октября, во время переговоров Троцкого и Каме­
нева с Натансоном и Григорием Шрейдером об уходе из Предпарла­
мента, левоэсеровские лидеры заявили, что хотя в Предпарламенте
они пока останутся, но твердо обещают «полную поддержку боль­
шевикам в случае революционного выступления вне его»3.
В решающие октябрьские дни в ВРК они действительно работа­
ли бок о бок с большевиками. Буквально накануне восстания, ана­
лизируя крестьянский «Наказ», Ленин с удовлетворением отметил:
«Вот и соглашение с левыми эсерами готово». И, как отмечалось
выше, утром 24-го, когда выступление уже начиналось, ЦК поручил
Каменеву и Берзину переговоры с левыми эсерами о дальнейших
действиях. Спустя несколько дней Ленин прямо укажет: «Мы хотели
советского коалиционного правительства»4.
Однако именно в этот момент лидеры левых эсеров не пошли
на раскол с правыми эсерами и руководством ЦИК и ИКСКД. Стре­
мительный рост их влияния в крестьянской среде вселял амбициоз­
ные надежды на то, что из меньшинства они смогут превратиться в
большинство самой многочисленной российской партии. «Несмот­
ря на огромную напряженность „внутренних отношений", —
пи­
сал левый эсер Сергей Мстиславский, —
партия официально была
еще единой: фракция Съезда была одна. И поскольку „на местах"
настроение партийных масс было, несомненно, левее застывших в
февральских настроениях верхов, у нас была смутная надежда вы­
рвать фракцию, а стало быть, и партию целиком из рук Центрально­
го комитета...»5.
1См.: Ленин 8. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 436; Второй Всероссийский Съезд Со­
ветов. М . — Л„ 1928. С. 108-109; Правда, 1917,29 октября.
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. Збб.
3ШтейнбергИ. От Февраля по Октябрь 1917 года. Берлин — Милан, б/г. С. 115.
4См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 36, 37; Воспоминания о В. И. Ленине. Т.
1. С. 470.
5Мстиславский С. Пять дней. 2-е изд. Берлин, 1922. С. 121-122.
258

Но, рассчитывая переиграть правых на столь привычной для
них арене совещаний, вынужденные ради этого идти на уступки, ле­
вые явно недооценили противника. Надо отдать должное Федору
Дану. На этом ночном экстренном заседании он не стал отрицать
правомочности перехода власти к Советам. Он лишь пугал. Пугал
черносотенной опасностью...
«Никогда контрреволюция, — говорил Дан, —
не была еще так
сильна... На фабриках, заводах и в казармах гораздо более значи­
тельным успехом пользуется черносотенная печать — газеты „Но­
вая Русь" и „Живое Слово"». А посему «для всякого мыслящего по­
литически здраво — ясно, что вооруженные столкновения на ули­
цах Петрограда означают... торжество контрреволюции, которая
сметет в недалеком будущем не только большевиков, но все социа­
листические партии».
Либер, как обычно, поддержал Дана: «Советы власти не удер­
жат, она перейдет к неорганизованным массам». Начнется анархия
и погромы. Напомнив, как в июльские дни на улице избили мень­
шевика Моносзона (С. М. Шварца), он заключил: «Кто бы ни произ­
водил насилие, хулиганы или большевики, самый этот факт говорит
против движения, которое принимает такие формы».
Масло в огонь подлил эсер Михаил Гендельман. Он расска­
зал, как, приехав в Петропавловскую крепость на митинг, услышал
в свой адрес: «„А, Гендельман, значит жид и правый!" Там же слово
„сволочь" было самым распространенным синонимом слова„интел-
лигент"». Но большевиков Моисея Володарского, Моисея Урицкого,
Льва Троцкого те же солдаты встречали с восторгом. Их буквально
носили на руках. И Гендельман предостерегал: те, кто сегодня «под­
нимают „рабочего" Троцкого на щит, [завтра] растопчут интеллиген­
та Бронштейна»1.
В обращении к населению 24 октября ВРК предупредил: «Гар­
низон Петрограда не допустит никаких насилий и бесчинств... Пре­
ступники будут стерты с лица земли». И Троцкий пишет, что, придя
в Смольный, Владимир Ильич сразу заметил этот плакат ВРК, «угро­
жавший громилам, если бы они попытались воспользоваться мо­
ментом переворота, истреблением на месте. В первый момент Ле­
нин как бы задумался... Но затем сказал: „Пр-р -равильно"»2.То есть
и в данном случае, осознавая реальную угрозу, большевики пред­
почитали «ужастикам» решительное противодействие опасности.
Поэтому запугивание погромами они восприняли как попытку от­
влечь делегатов Съезда Советов от главного.
1См.: «Меньшевики в 1917 году». Т. 3. 4.2. С. 220-223.
2«Рабочий путь», 1917,25 октября; Троцкий Л. Д . О Ленине. М., 1924. С. 74, 75.
259

Явившись на это заседание из комнаты, где собрались члены
большевистского ЦК, Троцкий заявил: «Если вы не дрогнете, то гра­
жданской войны не будет, так как наши враги капитулируют... Если
Всероссийский съезд Советов не хочет обескуражить массы, желаю­
щие революционной власти и революционных методов борьбы, то
все члены Съезда должны идти со штабом Революции, а не со шта­
бом ее врагов»1.
А такой «штаб» — помимо правительственного — уже стали
создавать. В упоминавшейся выше резолюции Совета Республики,
принятой 24 октября после отъезда Керенского, предлагалось соз­
дать Комитет Общественного Спасения для оказания помощи пра­
вительству. В проекте кадетов, кооператоров и плехановцев гово­
рилось прямо, что Предпарламент «окажет полную поддержку»
правительству и требует от него «самых решительных мер» для по­
давления большевистского мятежа.
Однако принятая тогда резолюция народных социалистов, пра­
вых и левых меньшевиков и эсеров звучала несколько мягче. Ко­
митет Общественного Спасения создавался «для борьбы с актив­
ным проявлением анархии и погромного движения» и должен был
действовать «в контакте с Временным Правительством». Выступая в
Смольном на экстренном совещании ЦИК и ИКСКД в ночь на 25 ок­
тября, Дан умолчал о том, что извещение о создании Комитета Об­
щественного Спасения уже разослано им от имени ЦИК до начала
данного собрания с делегатами съезда2.
Теперь предстояло хоть как-то легитимизировать это реше­
ние. Но самого Дана слушали плохо. Его выступление то и дело пе­
ребивали репликами. Особенно после того, как он стал протесто­
вать против «травли правительства», ибо «управлять в настоящий
момент нашим государством — каторжная задача и никакая власть,
ни Керенского, ни Советов — вполне справиться с этой задачей не
сможет» .
Он опять призывал ждать! Ибо Предпарламент уже, мол, потре­
бовал от правительства немедленного решения вопросов о земле и
мире. О том, что Керенский выставил их с этими «требованиями» за
дверь, Дан, естественно, опять-таки умолчал. Впрочем, на ходатай­
ства перед этим правительством делегаты уже не надеялись. «Позд­
но!» — крикнули Дану из зала. А когда он заявил, что «штыки вра­
1«Меньшевики в 1917 году». Т. 3. 4. 2. С. 222; Галили 3., Хеймсон Л., Миллер В.,
Ненароков А. РСДРП(о) в 1917 году. Документально-исторические очерки. М., 2007.
С. 293.
2См.: «Меньшевики в 1917 году». Т. 3. 4.2. С. 186,252.
260

ждующих сторон скрестятся между собой только через труп ЦИК»,
выкрик из зала был уж совсем оскорбительный: «А ЦИК давно уже
стал трупом!»1.
В этой ситуации проект резолюции поручили зачитать Марто­
ву, к голосу которого прислушивались более внимательно. Он сра­
зу заявил, что «среди членов ЦИК нет ни одного, который отрицал
бы право пролетариата на выступление... И хотя меньшевики-ин ­
тернационалисты не противятся переходу власти в руки демокра­
тии, но они высказываются решительно против тех методов, кото­
рыми большевики стремятся к этой власти».
В зачитанной им резолюции говорилось, что выступление ис­
пользуют «притаившиеся банды хулиганов и погромщиков», что
контрреволюция уже «мобилизовала свои силы», что армии грозит
голод, а Питеру — немцы. В этой связи и конструировался — но не
Комитет Общественного Спасения, как предложил Совет Республи­
ки, а Комитет Общественной Безопасности. О его «контакте с Вре­
менным правительством» не упоминалось.
Иными словами, проект фактически повторял основные пункты
резолюции Предпарламента 24 октября. И Володарский заявил, что
принимать ее на данном совещании перед самым открытием Съез­
да Советов — неправомочно и нецелесообразно. Большевики по­
кинули зал, и резолюцию утверждали уже без них. После этого эсе­
ры и меньшевики разошлись на свои фракционные собрания2.
Шел уже четвертый час ночи. Надо было определяться. Пове­
дение левых эсеров на прошедшем ночном совещании показало,
что их попытки «переиграть» правых— малопродуктивны. Опыт
1917 года говорил о том, что в создавшейся ситуации существует
один выход. Необходимо увлечь колеблющихся своим примером,
решительностью, довести борьбу до победы, ибо «только наша по­
беда в восстании, —
писал Ленин, —
положит конец измучившим
народ колебаниям, этой самой мучительной вещи на свете»3.
Тот факт, что столичный пролетариат и гарнизон за большеви­
ков, никто не оспаривал. Но это не означало, что правительство и
Ставка не могут собрать из «меньшинства» боеспособный кулак тех
же фронтовых ударных частей и обрушить его на Петроград. И если
«сегодня вечером, сегодня ночью» наша победа обеспечена, считал
1См.: «Меньшевики в 1917 году». T.3. 4 .2 . С. 221; Галили3., ХеймсонЛ„ Миллер В.,
Ненароков А. РСДРП(о) в 1917 году. Документально-исторические очерки. С. 293.
2См.: «Меньшевики в 1917 году». Т. 3. 4. 2. С. 185, 224-226, 252; Галили 3., Хвйм-
сонЛ., Миллер В., Ненароков А. РСДРП(о) в 1917 году. Документально-исторические
очерки. С. 293.
3Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 245.
261

Ленин, то завтра «можно потерять всё». Тогда уже речь будет идти
не о соблюдении демократических процедур и даже не о Съезде Со­
ветов. «Цена взятия власти тотчас: защита народа (не съезда, а н ар о­
да, армии и крестьян в первую голову) от корниловского правитель­
ства...» Так ставил вопрос Владимир Ильич1.
И в той же комнате, куда с полуночи приходили, расходились и
вновь собирались цекисты, Ленин открыл заседание ЦК большеви­
ков. Его наиболее полный анализ был дан Евгением Алексеевичем
Луцким. Он считает, что «состав участников менялся: в зависимо­
сти от разных обстоятельств, связанных с вооруженным восстани­
ем, некоторые члены ЦК уходили с заседания, другие приходили».
Протокол не велся2.
«Центральный комитет партии (большевиков), —
вспоминал
Милютин в 1924 году, — заседал в маленькой комнатке No 36 на пер­
вом этаже Смольного. Посреди комнаты — стол, вокруг — несколь­
ко стульев, на пол сброшено чье-то пальто... В углу прямо на полу
лежит товарищ Берзин... ему нездоровится. В комнате исключи­
тельно члены ЦК, то есть Ленин, Троцкий, Сталин, Смилга, Каменев,
Зиновьев ия... Время от времени стук в дверь: поступают сообще­
ния о ходе событий»3.
Милютин запамятовал: на заседании присутствовали и предста­
вители ПК. Ольга Равич в 1927 году вспоминала: заседание «было в
Смольном, на первом этаже, в комнате, носившей номер 31 (или 36).
За небольшим столом сидело несколько человек: Владимир Ильич,
Луначарский и еще кто-то. Остальные: Троцкий, несколько членов
ПК — стояли или сидели на полу, так как стульев на всех не хватало»4.
Важнейшим источником, освещающим ход данного заседания,
являются обширные анкеты Истпарта, заполненные участниками
Октябрьской революции в 1927 году. Лишь в 1957 году значитель­
ная часть этих анкет была опубликована Р. А. Лавровым, В. Т.Логи­
новым, В. Н. Степановым и 3. Н. Тихоновой в сборнике от «От Февра­
ля к Октябрю», а затем в журналах «Исторический архив», «Новый
мир» и др. Однако другие анкеты — по действовавшим тогда цен­
зурным условиям — напечатать не удалось. Е. А. Луцкий знал их со­
держание, но по тем же причинам использовать не мог5.
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 435.
2Луцкий Е. А. Заседание ЦК РСДРП(б) ночью 25-26 октября 1917 г. «Вопросы ис­
тории КПСС». 1986. No 11. С. 84.
3Милютин В. П. О Ленине. С. 4-5.
4РГАСПИ, фонд No 70, опись No 4, дело No 199, л. 60.
5«Вопросы истории КПСС». 1989. No 11. С. 132.
262

Заседание начали с информации о ходе событий. Доклад сде­
лал Иоффе, который после решения ЦК 21 октября вошел в руко­
водящее ядро ВРК. Он доложил о том, какие мосты заняты, какие
вокзалы блокированы, какие части гарнизона и отряды Красной
гвардии подтягиваются к Зимнему дворцу, что в ближайшие часы
отправятся корабли с десантом из Кронштадта, а из Гельсингфорса
в три часа вышел в Питер эшелон с матросами...
Но выяснилось и другое: до сих пор не занят Варшавский во­
кзал, куда могут из Пскова доставить корниловские части с Север­
ного фронта. Не занят Государственный банк. Не взяты под контроль
телеграф, Центральная телефонная станция, и Керенский поддер­
живает постоянную связь со Ставкой...
И все-таки общий настрой был оптимистичным. « . . .Вопрос еще
не решен — на нашей ли стороне победа или нет, —
писал Милю­
тин, — но соотношение сил вполне определилось — перевес на на­
шей стороне». Ломов еще более категоричен: «положение совершен­
но определилось: фактически власть находилась в наших руках».
И даже мрачно настроенный Каменев изрек: «Ну, что же, если
сделали глупость и взяли власть, то надо составлять министерство».
Иоффе пишет, что реплика эта запомнилась «потому, что после су­
матохи этой ночи мне лично, я думаю, и многим другим, только по­
сле этих слов стало вполне ясно, что власть-то мы ведь действитель­
но взяли»1.
Милютин пишет, что когда он тоже поддержал предложение
о формировании правительства, оно «некоторым показалось на­
столько преждевременным, что они отнеслись к нему как к шутке».
Кто-то даже заметил, что мы «едва продержимся две недели». Ленин
ответил: «Ничего, когда пройдет два года и мы все еще будем у вла­
сти, вы будете говорить, что [вряд ли] еще два года продержимся»2.
По настоянию Владимира Ильича Милютин «взял карандаш,
клочок бумаги и сел за стол». О характере нового правительства спо­
ров не возникало. Это должно быть, полагал Ленин, «Рабоче-кресть­
янское правительство». И, как вспоминал Иоффе, Владимир Ильич
высказал пожелание, чтобы в его состав по возможности «были на­
значены рабочие, а интеллигенты при них замами». В разговор втя­
гиваются присутствующие члены ЦК и ПК и «в конце концов, — пи ­
шет Милютин, — все приняли участие... Возник вопрос, как назвать
1См.: Милютин В.П. О Ленине. С. 5; Ломов Г. Вдни бури и натиска II Пролетар­
ская революция. 1927. No 10. С. 171; Вопросы истории КПСС. 1986. No 11. С. 134.
2См.: Милютин В.П. О Ленине. С. 5; Вопросы истории КПСС. 1986. No 11. С. 135-
136.
263

новое правительство и его членов». Ленин рассуждает вслух: «Толь­
ко не министрами: гнусное, истрепанное название». Все соглашают­
ся. «Название членов правительства „министрами", — з амечает М и­
лютин, — отдавало бюрократической затхлостью. И вот тут Троцкий
нашел то слово, на котором все сразу сошлись».
«Можно бы, —
предлагает он, —
комиссарами, но только те­
перь слишком много комиссаров. Может быть, верховные комис­
сары? Нет, „верховные" звучит плохо. Нельзя ли „народные"? — „На­
родные комиссары"? Что ж, это, пожалуй, подойдет, — соглашается
Ленин. —
А правительство в целом?» Каменев подхватывает: «А пра­
вительство назвать Советом народных комиссаров». Владимир Иль­
ич пробует на слух: «Совет народных комиссаров?... Это превосход­
но: ужасно пахнет революцией!..» . Вспомнил он, как отметила Ольга
Равич, и комиссаров Парижской коммуны. И «мною, — рассказыва­
ет Милютин, — было записано — Совет народных комиссаров...»1.
Е. А. Луцкий полагает, что, видимо, тогда же решили все уза­
конения будущего правительства называть, как и акты Парижской
коммуны, — «Декретами». Это тоже пахло революцией. «А затем, —
вспоминал Милютин, — приступили к поименному списку»2.
Начало оказалось для всех неожиданным.«.. .На заседании Цен­
трального комитета партии, —
пишет Троцкий, —
Ленин предло­
жил назначить меня председателем Совета народных комиссаров.
Я привскочил с места с протестами — до такой степени это предло­
жение показалось мне неожиданным и неуместным.„Почему же? —
настаивал Ленин. —
Вы стояли во главе Петроградского Совета, ко­
торый взял власть"».
Вот, как нынче говорят, «хороший вопрос» для «лениноедов»,
которые извели уйму чернил, рассказывая, как Ленин всю жизнь
рвался к власти. Но факт этот — загадка лишь для тех, кто не может
вырваться за рамки пошлости. Владимир Ильич был напрочь лишен
«личного тщеславия». Это засвидетельствовал не кто иной, как Мар­
тов. Для Ленина проблема власти была не целью, а средством осу­
ществления воли народа, а вопрос о «премьерстве» — лишь вопро­
сом политической целесообразности3.
«Я, —
пишет Троцкий, —
предложил отвергнуть предложение
без прений. Так и сделали». Все сошлись на том, что пост главы пра­
' См.: Ленинский сборник. XXI. С. 51; Милютин В.П. Оленине. С. 5, 6; Троцкий
Л.Д. М оя жизнь. Т. II, Берлин, 1930. С. 50,60; Воспоминания А. Иоффе — РГАСПИ, фонд
No 70, опись No 4, ед. хр. 378, л. 170; «Вопросы истории КПСС». 1986. No 11. С. 135; О. Ра­
вич — РГАСПИ, фонд No 70, опись No 4, ед. хр. 199, л. 60.
2См. статью Е. А. Луцкого в журн. «Вопросы истории КПСС» (1986. No 11. С. 89).
3См.: Логинов В. Т. Владимир Ленин. Выбор пути. С. 261.
264

вительства должен занять сам Ленин. Пришлось его убеждать, ибо,
как свидетельствует Иоффе, «Владимир Ильич сначала категориче­
ски отказывался быть председателем СНК и только ввиду настояний
всего ЦК согласился»1.
Но тут же он предложил, чтобы Троцкий «стал во главе внут­
ренних дел: борьба с контрреволюцией сейчас главная задача. Я, —
пишет Троцкий, —
возражал и, в числе других доводов, выдвинул
национальный момент: стоит ли, мол, давать в руки врагам такое
дополнительное оружие, как мое еврейство? Ленин был почти воз­
мущен:, ^ нас великая международная революция,—
какое значе­
ние могут иметь такие пустяки?". На эту тему возникло у нас полу­
шутливое препирательство.„Революция-то великая, — отвечал я, —
но и дураков осталось еще немало". —
„Да разве ж мы по дуракам
равняемся?" — „Равняться не равняемся, а маленькую скидку на глу­
пость иной раз приходится делать: к чему нам на первых же порах
лишнее осложнение?"» Спор закончился тем, что Свердлов предло­
жил назначить Троцкого комиссаром по иностранным делам, с чем
все и согласились2.
А комиссаром по внутренним делам наметили Алексея Ива­
новича Рыкова, учившегося когда-то на юридическом факульте­
те Казанского университета. Выглядел он в этот момент достаточ­
но решительно. После июльских дней, когда в Москве его избили
черносотенцы, Алексей Иванович ходил с револьвером. И в нача­
ле заседания ЦК он под всеобщий смех и шутки «вынул из кармана
большой наган и положил его перед собой, а на мой вопрос, — рас­
сказывает Иоффе, — зачем он его с собой таскает, мрачно ответил:
„чтобы перед смертью хоть пяток этих мерзавцев пристрелить"».
«Когда выяснилось, —
продолжает Иоффе, —
что у меня вооб­
ще никакого револьвера нет, Владимир Ильич тоже шутил, что надо,
чтобы ЦК мне вскладчину купил револьвер. И т. Стасова тут же по­
дарила мне маленький дамский браунинг, о котором кто-то (не пом­
ню, сам ли Владимир Ильич) заметил, что он как раз годится, ибо им
только блох убивать можно»3.
Георгий Ломов, присутствовавший в начале этого заседания,
вспоминал: «Наше положение было трудным до чрезвычайности.
Среди нас было много преданнейших революционеров, исколесив­
ших Россию по всем направлениям, в кандалах прошедших от Пе­
тербурга, Варшавы, Москвы весь крестный путь до Якутии и Верхо­
1РГАСПИ, фонд No 70, опись No 4, ед. хр. 378, л. 170.
2ТроцкийЛ.Д. Моя жизнь. Т.II. С. 61-63.
3РГАСПИ, фонд No 70, опись No 4, ед. хр. 378, л. 170.
265

янска... Каждый из нас мог перечислить чуть ли не все тюрьмы в
России с подробным описанием режима... Мы знали, где бьют, как
бьют, где и как сажают в карцер, но мы не умели управлять госу­
дарством и не были знакомы ни с банковской техникой, ни с рабо­
той министерств... Желающих попасть в наркомы было немного. Не
потому, что дрожали за свои шкуры, а потому, что боялись не спра­
виться с работой... Все народные комиссары стремились всячески
отбояриться от назначения, стараясь найти других товарищей, ко­
торые могли бы с большим успехом, по их мнению, занять пост на­
родного комиссара».
Именно так случилось с самим Ломовым. Он покинул заседа­
ние, ибо ЦК срочно отправил его в Москву. А поскольку Георгий Ип­
политович в свое время успешно окончил юридический факультет
Петербургского университета, то, «пользуясь моим отсутствием, —
пишет Ломов, —
т. Рыков, на которого начали взваливать помимо
звания народного комиссара внутренних дел еще и Комиссариат
юстиции, предложил в народные комиссары юстиции меня. И так
как я был далеко, а народного комиссара юстиции так-таки и не
было, то в состав первого Совнаркома ввели и меня»1.
Относительно комиссара просвещения сомнений не было: Лу­
начарский. Он, кстати, был одним из тех «немногих», кто внутренне
уже был готов принять этот пост. Разговоры о том, что в «социали­
стическом правительстве» он будет министром просвещения, шли
еще в августе. А когда в сентябре он стал заместителем городского
головы Петрограда по данным вопросам, Анатолий Васильевич рас­
ценил это именно как «министерское» назначение. Вот и теперь он
воспринял предложение с некоторым пафосом: «Это совершалось в
какой-то комнатушке Смольного, где стулья были забросаны пальто
и шапками и где все теснились вокруг плохо освещенного стола. Мы
выбирали руководителей обновленной России»2.
Речь зашла о кандидатуре комиссара по продовольствию. По­
скольку левые эсеры согласия на вхождение в правительство так и
не дали, предложили Ивана Теодоровича. В свое время он успешно
закончил естественный факультет Московского университета. Был
автором многих статей по вопросам аграрной политики. Продо­
вольственное положение в стране иначе как критическим назвать
было нельзя. И Ленин грустно пошутил: «Ну, надо кого-нибудь поху­
же, а то его все равно через неделю в Мойке утопят»3.
1Пролетарская революция. 1927. No 10. С. 171,172.
21917: частные свидетельства о революции в письмах Луначарского и Мартова.
М., 2005. С. 230,239; Луначарский А. В. О Владимире Ильиче. М., 1933. С. 25.
3РГАСПИ, фонд No 70, опись No 4, ед. хр. 378, л. 170.
266

Еще более сложным в «обновленной России» должен был стать
пост комиссара земледелия. Конечно, после Чернова и Маслова хо­
рошо было бы назначить «крестьянским министром» левого эсера.
Того же Андрея Лукича Колегаева. Но, по уже указанной причине,
выбор пал на Владимира Павловича Милютина. Сам он был из се­
мьи сельского учителя Курской губернии. Учился в Петербургском
университете. Работал земским статистиком. Являлся автором ста­
тей и брошюр по земельному и финансово-экономическому разви­
тию России. На VI съезде партии выступал с докладом «Об экономи­
ческом положении».
Соглашаясь занять пост комиссара земледелия, Владимир Пав­
лович тут же предложил вариант проекта декрета о земле, разра­
ботанный им вместе с Михаилом Лариным. Текст этого проекта до
сих пор не найден. Но тогда, ознакомившись с ним, Ленин сразу по­
нял, что при всей «ортодоксальности» документа он никак не выхо­
дит за рамки вопросов, обсуждавшихся еще на Апрельской конфе­
ренции РСДРП.
Между тем как раз 24 октября «Рабочий путь» опубликовал ста­
тью Владимира Ильича «Новый обман крестьян партией эсеров», ко­
торая ставила вопрос о земле совсем по-иному. Его главная мысль
была проста: нельзя навязывать крестьянам рецепты, якобы выте­
кающие из «доктрины». Способы решения аграрной проблемы мо­
жет дать лишь само крестьянское движение. И не надо бояться «не­
ортодоксальности» решений. Ибо «история, ускоренная войной, так
далеко шагнула вперед, что старые формулы заполнились новым
содержанием»1.
В 1917 году появился документ, который без лишних идеоло­
гических наслоений сформулировал чаяния деревни. Речь идет об
упоминавшемся «Примерном наказе», составленном из крестьян­
ских наказов. Уже тогда Ленин написал, что именно этот документ
должен быть положен в основу аграрных преобразований в Рос­
сии. А то обстоятельство, что в ряде пунктов «Наказ» не совпадал с
прежней большевистской программой, не может и не должно ме­
шать этому. «Мы не доктринеры, —
написал тогда Ленин. —
Наше
учение не догма, а руководство к деятельности»2.
На заседании большевистского ЦК, после критики Ленина, про­
ект декрета о земле Милютина и Ларина отклонили. Сам Владимир
Павлович в воспоминаниях подтвердил это в более мягкой фор­
ме: «Мы были лишены возможности долгого обсуждения», а посему
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 114.
2Там же. С. 116.
267

«окончательную формулировку и написание проекта декрета о зем­
ле» поручили Ильичу1.
Наталья Ивановна Седова — жена Троцкого — записала в сво­
ем дневнике: «Я зашла в комнату Смольного, где увидела Владими­
ра Ильича, Льва Давидовича, кажется Дзержинского, Иоффе и еще
много народу. Цвет лица у всех был серо-зеленый, бессонный, глаза
воспаленные, воротнички грязные, в комнате было накурено... Мне
казалось, что распоряжения даются, как во сне». И Наталья Иванов­
на вдруг подумала, что если они не выспятся и не поменяют ворот­
нички — все рухнет2.
Но это взгляд со стороны. Сами члены ЦК ощущали себя совсем
по-иному. «Все несколько утомлены бессонными ночами, —
писал
тот же Милютин, — но напряжение нервов, важность совершающе­
гося — все это делает незаметным утомленность, наоборот, весе­
лые разговоры прерываются разными шутливыми замечаниями»3.
О том, чтобы в этой круговерти поменять воротнички, не мог­
ло быть и речи. А вот часок-другой передохнуть — можно было по­
пробовать. Разбрелись кто куда. Ленин, Троцкий и Сокольников уст­
роились, как пишет Григорий Яковлевич, «в одной из комнат Смоль­
ного — видимо, занятой издательством ЦИК. В ней не было никакой
мебели. Навалены были кипы газет. Ночевало нас трое. Мы улег­
лись на газетных кипах, укрылись газетными листами и так продре­
мали несколько часов». Троцкий добавляет, что потом две подушки
и одеяла все-таки принесли.
Троцкий пишет о Ленине: «На уставшем лице бодрствуют ле­
нинские глаза. Он смотрит на меня дружественно, мягко, с углова­
той застенчивостью... —
„Знаете, —
говорит он нерешительно, —
сразу после преследований и подполья к власти... —
он ищет
выражения, — es schwindelt [кружится голова]", — переходит он не­
ожиданно на немецкий язык и показывает рукой вокруг головы. Мы
смотрим друг на друга и чуть смеемся. Все это длится не более ми-
нуты-двух. Затем простой переход к очередным делам»4.
Так что поспать Ленину так и не удалось. Он поднялся на третий
этаж, где размещался Военно-революционный комитет. Те указания,
которые были даны ночью на заседании ЦК, успешно реализовы­
вались. В пять утра заняли телеграф. Около шести моряки Гвардей­
1«Вопросы истории КПСС». 1986. No 11. С. 89.
2Троцкий Л.Д. М оя жизнь. Т. II. С. 58-59.
3Милютин В.П. О Ленине. С.5.
4 См.: Пролетарская революция. 1922. No 10. С. 77; РГАСПИ, фонд No70, опись
No 4, ед. хр. 385, л. 70; От Февраля к Октябрю. С. 64; Троцкий Л.Д. М оя жизнь. Т. II Бер­
лин. 1930. С. 59.
268

ского флотского экипажа захватили Государственный банк. В седь­
мом часу под руководством Лашевича и Калягина красногвардейцы
Выборгского района и солдаты Кексгольмского полка разоружили
юнкеров на Центральной телефонной станции и отключили связь
с Зимним дворцом и штабом округа. К семи часам, прямо под ок­
нами Керенского, моряки отбросили юнкеров, охранявших Дворцо­
вый мост. В восемь был занят Варшавский вокзал1.
Наивно звучат утверждения, что власть, мол, «валялась на до­
роге и только большевики догадались подобрать ее». Власть не ва­
лялась на дороге подобно дамской шляпке, которую сдуло ветром.
Охотников до власти было множество. Но ее надо было не подби­
рать, а завоевывать. Шаг за шагом. Ибо Временное правительст­
во собиралось удерживать ее до конца, не считаясь ни с чем. Бу­
квально накануне, в беседе с английским послом Бьюкененом, Ке­
ренский, говоря о большевиках, «не раз восклицал:„Я желаю только
того, чтобы они вышли на улицу. И тогда я их раздавлю"»2. Он все
еще надеялся, что ударные части все-таки прибудут с фронта.
Основания для таких надежд были. Под утро начальник шта­
ба главковерха генерал Николай Николаевич Духонин, еще до от­
ключения связи с Зимним, сообщил из Ставки генералу Левицкому,
что приказ об отправке в Петроград 44-й пехотной дивизии с двумя
батареями, 5 -й Кавказской казачьей дивизии с артиллерией, 43-го
Донского казачьего полка, 13-го и 15-го Донских полков с артилле­
рией, 3-го и б-го самокатных батальонов уже отдан3.
К казакам, расквартированным в самой столице, на рассвете
обратился сам Керенский: «Во имя свободы, чести и славы родной
земли Верховный главнокомандующий приказал 1 ,4 ,14-му казачь­
им полкам выступить на помощь ЦИК Советов, революционной де­
мократии и Временному правительству для спасения гибнущей Рос­
сии». Казаки запросили поддержки пехоты и заявили, что через 15-
20 минут «начнут седлать лошадей»4.
В самом Зимнем дворце в это время находилось около трех
тысяч офицеров, казаков, юнкеров и ударниц женского «батальо­
на смерти»5.Американскому журналисту Джону Риду удалось про­
1См.: Ленин и Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. С. 195; Исто­
рия Гражданской войны. Т. 2. С. 232,233.
2Бьюкенен Д. Мемуары дипломата. 2-е изд. М., 1925. С. 264.
3См.: История Гражданской войны. Т. 2. С. 235.
4 См.: Поликарпов В.Д. Военная контрреволюция в России. 1905-1917. С. 313;
Рабинович А. Большевики приходят... С. 294.
5См.: Рабинович А. Большевики приходят... С. 303.
269

браться во дворец. «В подъезде дворца, —
рассказывает он, —
от
нас вежливо приняли пальто и шляпы все те же старые швейцары
в синих ливреях с медными пуговицами и красными воротниками
с золотым позументом. Мы поднялись по лестнице. В темном, мрач­
ном коридоре, где уже не было гобеленов, бесцельно слонялись не­
сколько старых служителей...
К нам подошел старик-швейцар:„Нельзя, барин, туда нельзя!" —
„Почему, дверь заперта?" — „Чтоб солдаты не ушли", — ответил он ...
Мы открыли дверь... По обеим сторонам на паркетном полу были
разостланы грубые и грязные тюфяки и одеяла, на которых кое-где
валялись солдаты. Повсюду груды окурков, куски хлеба, разбросан­
ная одежда и пустые бутылки из-под дорогих французских вин...
Душная атмосфера табачного дыма и грязного человеческого тела
спирала дыхание... На меня вдруг пахнуло слева запахом спирта и
чей-то голос заговорил на плохом, но беглом французском языке:
„ ...Американцы? Очень рад! Штабс-капитан Владимир Арцыбашев.
Весь к вашим услугам... Мне бы очень хотелось уехать из России.
Я решил поступить в американскую армию... Не будете ли вы доб­
ры помочь мне в этом деле у вашего консула?"»1.
Поскольку «гарнизон» Зимнего, располагавший броневиками
и орудиями, был достаточно велик, а бездействие лишь разлагало
его, решено было до прихода фронтовых частей активизировать
оборону. Отряд офицеров-ударников из 32 человек направили раз­
вести Николаевский мост. Однако, увидев, что его охраняют около
200 матросов и рабочих, ударники поспешно ретировались. То же
самое случилось с полуротой женского батальона, отправленной
для разведения Троицкого моста. Прибыв на место и узрев направ­
ленные на них пулеметы Петропавловской крепости, ударницы уб­
рались восвояси. Столь же безуспешной оказалась и попытка юнке­
ров, предпринятая около восьми часов утра, отбить телеграф2.
Получив доклад командующего округом Полковникова о том,
что положение «критическое» и в «распоряжении правительства
нет никаких войск», Керенский решает выехать из Петрограда на­
встречу якобы идущим на помощь фронтовым частям. В девять ча­
сов утра 25 октября он назначает временным главой Временного
правительства Александра Ивановича Коновалова и приказывает
изыскать для своей поездки в Псков автомобиль3.
1РидДжон. 10 дней, которые потрясли мир. С. 83,84, 85.
2См.: Рабинович А. Большевики приходят... С. 287,293.
3См.: «Исторический архив». 1960. No6. С. 41; Рабинович А. Большевики прихо­
дят... С. 295.
270

«К гражданам России!»
Именно в это время в Смольном, в помещении Военно-револю­
ционного комитета, началось совещание членов большевистского
ЦК и ВРК. Сергей Уралов, член Центрального совета фабзавкомов
и комиссар ВРК, находившийся там в этот момент, вспоминал: «Мне
необычайно повезло, совершенно неожиданно я очутился не то на
заседании ЦК, не то на совещании отдельных членов ЦК — понять
было трудно».
В комнату вошел Владимир Ильич, «быстрой походкой подошел
к стоящему прямо против двери у окна маленькому канцелярско­
му столику и, отодвинув старенький венский стул, сел за столик...
Вслед за Лениным в комнату вошли Дзержинский, Сталин, Сверд­
лов, Урицкий и другие, всего человек семь или восемь. Вошедшие
разместились вокруг Владимира Ильича, кто на подоконнике, кто у
окна, кто у столика, один стоял напротив Ильича, опершись колен­
кой на стул, остальные стояли вокруг стола. В. И. Ленин был в те ми­
нуты заметно взволнован...»1.
По первоначальным наметкам ВРК «предполагалось, —
пишет
Антонов-Овсеенко, излагая план взятия Зимнего дворца, —
начать
наступление ранним утром 25-го...» Основной ударной силой долж­
ны были стать балтийские моряки из Гельсингфорса и Кронштадта.
Но выяснилось, что эшелон из Финляндии из-за поломки паровоза
застрял в чистом поле у Выборга. А кронштадтцы лишь в девять ча­
сов закончили погрузку десанта на корабли и вот-вот начнут дви­
гаться к Петрограду. И, по мнению ВРК, пишет Антонов-Овсеенко,
«начинать без них атаку Зимнего [было] рискованно»2.
Между тем в 12 часов предполагалось открытие II Съезда Со­
ветов3. И говоря о том, что Ленин «был в те минуты заметно взвол­
нован», Уралов отметил и другое. Лицо Владимира Ильича — как
у человека, пришедшего к важному для него выводу, —
выражало
«непреклонную решительность». Он был уверен, что пора ставить
точку.
Деятельность правительства восставшие парализовали полно­
стью. Его заблокировали в Зимнем дворце. Учреждением, которо­
му — одни добровольно, другие вынужденно — подчинялись в Пет­
’ Великая Октябрьская социалистическая революция. Сб. воспоминаний участ­
ников революции в Петрограде и Москве. С. 262,263.
2Антонов-Овсеенко В. А. В революции. М., 1957. С. 160; Рабинович А. Большеви­
ки приходят... С. 296, 302.
3См.: Великая Октябрьская социалистическая революция. Сб. воспоминаний
участников революции в Петрограде и Москве. С. 350.
271

рограде буквально все, стал ВРК. К нему обращались уже не только
в связи с ходом восстания, положением в районах, снабжением на­
селения продовольствием, но и по вопросам, возникавшим на заво­
дах, даже по сугубо частным делам граждан, ибо все прочие учреж­
дения были закрыты. И теперь ВРК имел все основания для того, что­
бы объявить себя единственным органом государственной власти.
Разговор об этом, судя по всему, начался еще в комнате, где на­
ходились члены ЦК. И Ленин привел их в ВРК для того, чтобы завер­
шить обмен мнениями. Ну, а то, что Уралов — при достаточно точном
воспроизведении обстановки — вспомнил лишь четырех присутст­
вующих — Дзержинского, Сталина, Свердлова и Урицкого, объясня­
ется, видимо, лишь поздней датой написания воспоминаний, когда
список «персон желательных» был достаточно ограничен.
Обстоятельный анализ данного совещания был дан опять-таки
Е. А. Луцким. И в полемике с С. Н. Валком он, судя по всему, прав в
главном: центральным вопросом обсуждения являлось ленинское
обращение «К гражданам России!»1. Собственно говоря, дискусси­
ровались все те же проблемы, которые Владимир Ильич ставил в
своих сентябрьских и октябрьских письмах, но особенно четко в
письме 24 октября:
1) власть надо брать до открытия съезда, ибо «на очереди сто­
ят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя
бы даже съездами Советов), а исключительно народами, массами,
борьбой вооруженных масс»;
2) нельзя ставить вопрос о власти в зависимость от результатов
прений на Съезде Советов, «народ вправе и обязан решать подоб­
ные вопросы не голосованиями, а силой»;
3) «Кто должен взять власть? Это сейчас не важно, —
считает
Ленин, — пусть ее возьмет Военно-революционный комитет... Взяв
власть сегодня, мы берем ее не против Советов, а для них»2.
Здесь, в комнате ВРК, Ленин зачитывает первый абзац обраще­
ния: «Временное правительство низложено. Государственная власть
перешла в руки... Военно-революционного комитета, стоящего во
главе петроградского пролетариата и гарнизона». Этот абзац при­
нимается. ВРК действительно является реальной властью. А кроме
того, он обладает еще одним важным качеством: многопартийно­
стью. В нем работают не только большевики, но и эсеры, меньшеви­
ки, анархисты, представители фабзавкомов, профсоюзов.
1Статью Е. А. Луцкого см. в сб. «Проблемы источниковедения» (Вып. X. М., 1962.
С. 14-16).
2Ленин В. И, Поли. собр. соч.Т. 34. С. 435,436.
272

Ленин зачитывает второй абзац: «В.-р. комитет созывает сего­
дня, 25 октября в 12 час. дня Петроградский Совет, принимая так.
обр. немедленные меры для создания Советского Правительства».
Это предложение вызывает наибольшие возражения. Аргументы
известны: надо дотянуть до съезда. Они уже высказывались на пре­
дыдущих заседаниях. Переубедить оппонентов и тогда, и сейчас не
удалось.
И Ленин, перечеркнув этот абзац, пишет новый: «Дело, за кото­
рое боролся народ: немедленное предложение демократического
мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий кон­
троль за производством, создание Советского правительства, это
дело обеспечено». То есть вопрос — кто утвердит новое правитель­
ство — в данный момент не предрешается. Главное сейчас — зая­
вить о свержении власти Керенского и завершить восстание.
Заключительные фразы также подвергаются редакции: вме­
сто — «Да здравствует революция! Да здравствует социализм!» —
пишется: «Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!».
Ленин меняет и заголовок документа: вместо — «Ко всему населе­
нию» — пишется: «К гражданам России!»1.
Вероятность того, что вся дискуссия и редактирование доку­
мента проходили на заседании ЦК до прихода в ВРК существует.
Воспоминания Уралова дают для этого основания. И все-таки дово­
ды Луцкого, полагающего, что все это происходило именно в ВРК
и обращение стало «результатом этого совещания», кажутся более
убедительными2.
Владимир Бонч-Бруевич вспоминал: «Владимир Ильич быстро
писал и перечеркивал, и вновь писал. Вскоре он закончил и прочел
нам вслух это первое обращение к широким народным массам...
Я сейчас же переписал обращение, дал его еще раз прочесть Влади­
миру Ильичу и отвез в типографию». Под документом стояла дата:
«25 октября 1917 г., 10 ч. утра»3.
Обращение «К гражданам России!» опубликовала в этот день га­
зета «Рабочий и Солдат». А в типографии «Копейки» его срочно от­
печатали листовкой-плакатом для расклейки на улицах и разбра­
сывания с грузовиков. И так уж случилось, что именно в это время,
когда ВРК известил о свержении Временного правительства, Керен­
ский покинул Петроград.
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 1.
2См.: «Пробле м ы источ ник о веде ния». Вып. IX. М., 1961. С. 14,15,16.
3Там же.
273

Военные достали ему открытый автомобиль «Пирс-эрроу». Он
сел на заднее сиденье с двумя штабс-офицерами. Американское по­
сольство в качестве машины сопровождения дало «Рено» под аме­
риканским флагом. Промчавшись под главной аркой Генерального
штаба мимо красногвардейских пикетов, мимо Мариинского двор­
ца, где заседал Предпарламент, машины взяли курс на Псков. Лишь
у Московской заставы их обстрелял какой-то случайный патруль.
Но все обошлось1.
Около полудня Коновалов собрал в Малахитовом зале кабинет
министров. Он проинформировал собравшихся об отъезде Керен­
ского и сообщил, что в сложившейся ситуации командование окру­
гом вряд ли сможет обеспечить безопасность самих членов прави­
тельства. Морской министр адмирал Дмитрий Николаевич Верде-
ревский заявил, что имеет смысл провести совместное заседание с
Предпарламентом. Но именно в эти минуты стало известно, что Со­
вет Республики уже не существует.
Комиссар ВРК вручил Авксентьеву предписание об освобожде­
нии Мариинского дворца. Делегаты заявили официальный протест
и после проверки документов были отпущены. Никого не задержи­
вали. Подоспевший Джон Рид успел записать лишь рассказ матроса
о том, как он подошел к председательствовавшему и, показав ему
мандат ВРК, сказал: «Нет больше вашего Совета... Ступай домой!»2.
В Малахитовый зал приходит еще одно известие. В полдень к
Петрограду подходят наконец корабли с десантом из Кронштадта.
Шли они так долго потому, что взятый для устрашения старый учеб­
ный линкор «Заря свободы» пришлось тащить четырьмя буксира­
ми. А уже в 13 часов отряд матросов во главе с Иваном Сладковым
занимает военный порт, Главное адмиралтейство и арестовывает
морской штаб.
Министр путей сообщения Александр Васильевич Ливеров-
ский записал реплику адмирала Вердеревского: «25 октября. 1 час
20 мин. Вердеревский говорит, что он не понимает, для чего это за­
седание [правительства] собрано и для чего мы будем дальше за­
седать. У нас нет никакой реальной силы, а следовательно, мы бес­
сильны что-либо предпринять»3.
Но Коновалов убеждает, что необходимо дождаться помощи
фронта, а пока соорудить перед Зимним баррикаду. Американская
1См.: Рабинович А. Большевики приходят... С. 298.
2«Исторический архив». 1960. N°6. С. 42-43; РидДжон. 10дней, которые потряс­
ли мир. С. 82.
3«Исторический архив». 1960. No б. С. 42-43.
274

журналистка Луиза Брайант, находившаяся на Дворцовой площа­
ди, видела, как «из дворца вышел высоченного роста „дядя" [Алберт
Рис Вильямс], спокойно пересек площадь, установил свой тренож­
ник и начал фотографировать женщин-солдат, строящих баррика­
ду». Строили ее из дров, приготовленных для отопления дворца и
Генерального штаба. «Это выглядело очень комично, — п ишет Брай­
ант, — как в оперетте»1.
Это действительно выглядело достаточно наивно, ибо несколь­
ко кораблей кронштадтской флотилии, войдя в Неву, продвинулись
дальше «Авроры» и бросили якорь прямо у Зимнего. А в 14 часов
около университета с минного заградителя «Амур» и других судов
начали высадку десанта. И студенты из окон наблюдали, как сот­
ня за сотней на набережной выстраивалась трехтысячная колонна
вооруженных моряков2.
На Финляндский вокзал из Гельсингфорса прибывает застряв­
ший в пути сводный отряд моряков и рабочих (800 человек) под ко­
мандой Михаила Горчаева. Продолжали подходить новые отряды
кронштадтцев. К вечеру приехал второй гельсингфорсский эшелон
Василия Марусева. Всего Балтфлот дал ВРК 25 военных кораблей и
15 тысяч дисциплинированных бойцов3.
В первоначальном варианте обращения «К гражданам России!»
Ленин писал о том, что заседание Петросовета соберется в 12 часов.
Но открылось оно в 14 часов 35 минут. «От имени Военно-револю­
ционного комитета объявляю, —
сказал председательствовавший
Троцкий, —
что Временное правительство больше не существует».
Под гром аплодисментов он продолжил: «Я не знаю в истории при­
меров революционного движения, где замешаны были бы такие ог­
ромные массы и которые прошли бы так бескровно». Он сказал, что
Зимний дворец пока не взят, но судьба правительства решена...
И вдруг собравшиеся поднялись и устроили овацию: к три­
буне подошел Ленин. «Да здравствует товарищ Ленин, он снова с
нами», — крикнул Троцкий и уступил трибуну. «Товарищи! — сказал
Владимир Ильич. —
Рабочая и крестьянская революция, о необхо­
димости которой все время говорили большевики, совершилась».
Он говорил о незамедлительном окончании войны. О немед­
ленной передаче крестьянам помещичьей земли. О рабочем кон­
троле над производством. И о новом правительстве, которое пре­
творит эти требования в жизнь: «...У нас будет Советское прави­
1Антонов-Овсеенко А. В. Напрасный подвиг? М., 2003. С. 129.
2См.: Рабинович А. Большевики приходят... С. 299.
3См.: Ант онов-Овсеенко А. В. Напрасный подвиг? С. 127,128.
275

тельство, наш собственный орган власти... Угнетенные массы сами
создадут власть... Отныне наступает новая полоса в истории Рос­
сии, и данная, третья русская революция должна в своем конечном
итоге привести к победе социализма».
Потом опять выступал Троцкий, за ним Луначарский, Зиновьев,
а Володарский зачитал написанную Лениным резолюцию: «Петро­
градский Совет рабочих и солдатских депутатов приветствует по­
бедную революцию пролетариата и гарнизона Петрограда. Совет в
особенности подчеркивает ту сплоченность, организацию, дисци­
плину, то полное единодушие, которое проявили массы в этом на
редкость бескровном и на редкость успешном восстании»1.
Кто-то крикнул с места: «Вы предрешаете волю Всероссийско­
го съезда Советов!». Троцкий, как заметил Джон Рид, довольно хо­
лодно ответил: «Воля Всероссийского съезда Советов предрешена
огромным фактом восстания петроградских рабочих и солдат, про­
изошедшего в ночь на сегодня. Нам остается лишь развивать нашу
победу»2.
В принятой резолюции вопрос о новом правительстве, как и в
выступлении Ленина, был лишь упомянут: оно «будет создано ре­
волюцией». И эта осторожность отчасти объяснялась тем, что коле­
бания левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов все еще
продолжались.
После успеха Мартова на ночном совещании делегатов съезда,
меньшевики-интернационалисты находились в приподнятом на­
строении. Им даже казалось, что еще немного, и все делегаты-мень­
шевики будут готовы идти за ними. «Несмотря на разброс мнений,
стало ясно, —
пишут авторы и составители многотомного издания
„Меньшевики в 1917 году", — ч то тактическая линия меньшевиков-
интернационалистов находит большую поддержку, а Мартов факти­
чески сменяет Дана на посту лидера партии».
Но у Мартова и его коллег, видимо, появилось и ощущение того,
что, проведя на ночном совещании решение, осуждавшее больше­
виков и одобрявшее создание Комитета общественной безопасно­
сти, они все-таки сыграли на руку «правым». Тем более что пресло­
вутый комитет трансформировался в Комитет спасения Родины и
Революции с участием кадетов и главной своей задачей провозгла­
сил борьбу с большевиками и «воссоздание нормальной государст­
венной жизни».
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 2,4.
2Рид Джон. 10 дней, которые потрясли мир. С. 89.
276

Выступая на заседании фракции, один из докладчиков, Борис
Кибрик, прямо заявил, что осудить выступление большевиков, ко­
нечно, надо, но необходимо твердо сказать и о том, что «в случае
столкновения Правительства с пролетариатом нужно стать на сто­
рону последнего». Его поддержал П. ф. Арсентьев. И после долгих
прений 39 голосами против б, при 12 воздержавшихся постанови­
ли: «Отрицательно относясь к выступлению большевиков, осудить
политику правительства, провоцирующую выступление большеви­
ков», а «попытку со стороны правительства подавить выступление
силой встретить дружным отпором». В окончательной редакции
слово «отпор» заменили на более деликатное — «осуждение»1.
Нечто похожее происходило и на фракции эсеров. Левые эсе­
ры все еще пребывали в надежде, что им удастся повести за собой
всех эсеровских делегатов. «По составу, —
писал Сергей Мстислав­
ский,—
фракция не оставляла желать лучшего... ЦК и сам почув­
ствовал, что обстановка не в его пользу. Он не принял поэтому боя
по основному вопросу: об отношении к переходу власти; он даже,
если угодно, молчаливо признал его, переместив центр тяжести
своих тезисов на вопрос о составе будущего центрального прави­
тельства...»2 И левым эсерам казалось, что в случае если они одер­
жат верх, то войдут в новое правительство не как осколок эсеров­
ской партии, а как представители самой многочисленной социали­
стической организации России.
Левый эсер Петр Бухарцев встретил Ленина на выходе с заседа­
ния Петросовета. «Он был в толпе. Все на него смотрели и носился
шепот — „Ленин, Ленин". Разговаривать было невозможно... „С нами
вы или против?" — здороваясь со мной, почти в ухо, спросил он...
Ильич ухватил меня за рукав и прижал в угол... Почему левые эсе­
ры против восстания и вместе с тем в ВРК? „Подвох это или нет?" —
требовал он от меня прямого ответа. „Вы секретарь фракции в ЦИК,
вы должны это знать... Революция и История требуют от вас этого
ответа", — Ильич прямо в лицо смотрел на меня и ждал.
Обдумывая ответ, я медлил... Ильич нервно теребил меня за
рукав и говорил: „Бывают моменты, когда всякие партийные разно­
гласия стираются... Сейчас или никогда... Я большевик, вы — эсер,
но мы вместе шли к определенной цели. Вспомните наказы послав­
ших вас... Мы у цели!"».
Ошарашенный этим напором, Бухарцев стал поименно пере­
числять тех левых эсеров, на которых можно положиться. «Но Иль­
1См.: Меньшевики в 1917 г. Т. 3. Ч. 2. М., 1997. С. 74,226,227.
2Мстиславский С. Пять дней. 2-е изд. Берлин, 1922. С. 122.
277

ич меня не слушал. Прищурясь, он смотрел мимо меня в сторону и о
чем-то думал. Уходя, он попросил меня срочно связаться со Сверд­
ловым, а так как я знал Урицкого и Каменева, то и с ними, на предмет
совместного распределения надежных левых эсеров по заданиям
ВРК. Ильич также просил меня срочно свести его со стариком Натан­
соном... Ильич торопился. Было заметно, как все его мускулы в теле
и на лице, — пишет Бухарцев, — были напряжены до крайности»1.
Все делегаты II Съезда Советов находились в этот день в Смоль­
ном. И, как пишет Джон Рид, они «сваливались и засыпали тут же
на полу, а потом просыпались, чтобы немедленно принять участие
в прениях». Партийные фракции заседали буквально по соседству
и информация немедленно перетекала из одного зала заседаний в
другой.
«Я, — продолжает Рид, — спустился в первый этаж, в комнату 18-
ю, где шло совещ ание делегатов-большевиков. Резкий голос не вид­
ного за толпой оратора уверенно твердил:„Соглашатели говорят, что
мы изолированы. Не обращайте на них внимания! В конце концов им
придется идти за нами или остаться без последователей..."»2.
Между тем в Зимнем дворце продолжало непрерывно заседать
и Временное правительство. Министры постановили, что в силу
чрезвычайного положения никто из них дворец не покинет. Достиг­
ли договоренности и о том, что штаб округа оказался недееспособ­
ным и необходимо назначить «диктатора», предоставив ему неогра­
ниченные полномочия.
После двухчасового обсуждения выбор пал на министра госу­
дарственного призрения, кадета Николая Михайловича Кишкина.
Был он врачом-физиотерапевтом, участвовал в корниловском заго­
воре и слыл человеком решительным. Около 16 часов, вместе с по­
мощниками Петром Пальчинским и Петром Рутенбергом, Кишкин
прибыл в Генеральный штаб. И первое — сделал то, что не довел
до конца Керенский: уволил Полковникова и назначил на его место
Багратуни. Но это лишь усугубило сумятицу, и ряд офицеров тут же
подали в отставку. Правда, уйти домой они не успели: на набереж­
ной Мойки и по Миллионной уже шли революционные отряды.
Секретная телеграфная связь со Ставкой у штаба сохранилась.
И это было как нельзя кстати. В 18:15 пришло известие, что юнке­
ра Михайловского артучилища, прихватив четыре орудия, покину­
ли Зимний. А около 18:30 был получен ультиматум ВРК. В нем чле­
нам бывшего правительства, чинам Генштаба и защитникам Зимне­
1РГАСПИ, фонд 70, о пи сь 4, д ело 197, л. 19, 20, 21.
2Рид Джон. 10 дней, которые потрясли мир. С. 76.
278

го дворца предлагалось до 19 часов 10 минут завершить эвакуацию
лазарета и сложить оружие. В противном случае дворец будет под­
вергнут артиллерийскому обстрелу. Передав парламентеру самокат­
чику В. Фролову просьбу о продлении срока ультиматума, Кишкин и
сопровождавшие его лица перебежали через площадь в Зимний. И,
как говорится, вовремя: в 19:40 здание штаба было занято револю­
ционными войсками. Кольцо вокруг Зимнего дворца замкнулось1.
Своим сообщением об ультиматуме Кишкин испортил членам
правительства ужин. Как раз в 18:30 им подали борщ, затем рыбу и
артишоки, а тут... Кто-то спросил у адмирала Вердеревского: «Что
грозит дворцу, если „Аврора" откроет огонь?» Дмитрий Николаевич,
как всегда спокойно, ответил: «Он будет обращен в кучу развалин»,
и добавил — «не повредив ни одного [другого] здания».
В 20 часов 15 минут Ливеровский записал в дневнике: «Верде-
ревский и Карташев подняли вопрос о действительности в обстоя­
тельствах текущего момента наших полномочий. Все от нас отколо­
лись. Не должны ли мы сдать власть?»2 В Зимнем, как до этого и в
Генеральном штабе, после отключения телеграфа все еще продол­
жала работать линия — то ли железнодорожного, то ли военного
ведомства, —
связывавшая дворец со Ставкой. Коновалов проин­
формировал генералов о положении в столице и ультиматуме ВРК.
В ответ его заверили, что войска уже двинулись на выручку.
Еще в 19 часов генерал Краснов отдал приказ о выступлении.
Уже сегодня, 25-го, в Питер должны прибыть самокатные батальо­
ны. К утру 26-го — 9 -й и 10-й донские полки с артиллерией и два
полка 5-й Кавказской дивизии, а вечером — 23-й Донской полк. Ос­
тальные полки Кавказской дивизии подойдут утром 28-го. И Ставка
просила продержаться до прихода фронтовых частей. После столь
обнадеживающих известий сдаваться было не резон, и правитель­
ство решило на ультиматум ВРК не отвечать3.
Но это неизбежно вводило в действие силовой вариант взя­
тия Зимнего дворца, разработанный Антоновым-Овсеенко, Подвой­
ским, Чудновским и другими членами ВРК. Антонов-Овсеенко и его
коллеги не зря увлекались шахматами. План, казалось бы, преду­
сматривал все случайности и выглядел вполне реалистично. А ко­
гда в 79-й комнате ВРК на карте Петрограда расставили разноцвет­
ные флажки, получилось даже красиво.
’ См.: История гражданской войны. Т. 2. С. 249,250.
2См.: Рабинович А. Большевики приходят... С. 305,306; Дневник министра Ливе-
ровского // «Исторический архив». 1960. No 6. С. 38-48.
3См.: История гражданской войны. Т. 2. С. 249,252, 301.
279

Предполагалось, что наступление на Зимний начнется не позд­
нее 21 часа. Сигнал красным фонарем даст Петропавловка. Затем
предупредительный залп «Авроры». Пауза для возможной капиту­
ляции. А уж потом — артобстрел Зимнего из Петропавловской кре­
пости и общий штурм дворца...1Но, как всегда, «гладко было на бу­
маге...» И не случайно Ленин влезал во все детали и мелочи, когда
Подвойский докладывал ему о том, как будет арестовано Времен­
ное правительство. Владимир Ильич знал, что именно на мелочах,
на «вишневой косточке» вероятнее всего можно поскользнуться2.
Когда комиссар ВРК Георгий Благонравов приехал в Петропав­
ловку, выяснилось, что «орудия, грозно стоящие на парапетах, для
стрельбы не приспособлены и поставлены были исключительно
для большего эффекта. Стреляла только одна пушка, заряжаемая с
дула, возвещавшая время... На дворе арсенала, —
пишет Георгий
Иванович, — м ы нашли несколько трехдюймовых орудий, по внеш­
нему виду нам, неартиллеристам, показавшихся исправными». Их
на руках вытащили и поставили за кучи мусора между крепостной
стеной и обводным каналом Невы.
Теперь вроде можно было бы начинать — дать сигнал «Авро­
ре». Но тут выяснилось, что нет сигнального фонаря. Стали искать.
Наконец притащили фонарь, но без красного стекла. Обмотали его
кумачом. Теперь надо было подвесить фонарь на флагшток, да так,
чтобы увидели с «Авроры». Однако, как на грех, под рукой не оказа­
лось веревки. Побежали искать веревку. А тут подошли артиллери­
сты и заявили, что в орудиях, предназначенных для боевой стрель­
бы, в противооткатные устройства не залита компрессионная жид­
кость и палить из них крайне опасно — разорвет на куски.
Когда прибывший в крепость Антонов-Овсеенко услышал все
это, он на какой-то миг заподозрил в саботаже не только артиллери­
стов. «Из-за вас, — сказал он, прищурившись, Благонравову, — черт
знает, что может произойти». Срочно вызвали артиллеристов с мор­
ского полигона, и, осмотрев орудия, матросы согласились рискнуть.
Но вот беда — не все заготовленные снаряды по калибру подходят
к этим пушкам. И опять помчались на поиски в крепостной арсенал
и артсклад аж на Выборгской стороне...
В этот момент примчался вестовой и сообщил, что ультиматум
принят и Зимний сдается. Ура! Благонравов со слезами на глазах
бросается обнимать Антонова, а потом оба мчатся на автомобиле
к Дворцовой площади и... попадают под ружейно-пулеметный об­
1«Изве стия». 1918. б н оября.
2В. И. Ленин. Биографическая хроника. Т. 5. М., 1974. С. 1.
280

стрел. Выясняется, что, как и было уговорено, в 21 час, не дождав­
шись залпа «Авроры», красногвардейцы, матросы и солдаты двину­
лись в атаку1.
Унтер-офицер Петроградского женского батальона Мария Бо­
чарникова вспоминала: «В девять часов вдруг впереди загремело
„ура"!.. Большевики пошли в атаку. В одну минуту все кругом загро­
хотало. Ружейная стрельба слилась с пулеметными очередями... Мы
с юнкерами, стоя за баррикадой, отвечали частым огнем. Я взгляну­
ла вправо и налево. Сплошная полоса вспыхивающих огоньков, точ­
но порхали сотни светлячков. Иногда вырисовывался силуэт чьей-
нибудь головы. Атака захлебнулась, неприятель залег»2.
Между тем около 21 часа усталый и мрачный Керенский доб­
рался наконец до Пскова. По пути он пытался заправить машину в
Гатчине, но по лицам солдат, ставших кучковаться вокруг, понял, что
его тут же арестуют, и немедленно поспешил дальше. В Пскове, не
заезжая в штаб фронта, Александр Федорович остановился у своего
родственника генерала Барановского, который сообщил, что мест­
ный Совет заявил о поддержке Съезда Советов, запретил отправку
войск на Питер и создал ВРК, взявший под контроль все средства
связи и транспорта. Вызванный на квартиру Барановского главком
Северного фронта генерал Черемисов подтвердил эту информацию
и прямо заявил, что не только не имеет возможности отправить на
Петроград фронтовые части, но не может гарантировать даже лич­
ной безопасности Керенскому, а посему посоветовал немедленно
покинуть Псков3.
Александр Федорович остался ночевать у Барановского, и на
упреки в «саботаже генералов» тот, видимо, сказал ему то же самое,
что телеграфировал в Ставку: «Издалека кажется хорош о и просто
двинуть к Луге войска, но это неверно... Мы совершенно одиноки, и
за нашей спиной ничего — ни штыков, ни силы». Даже если бы уда­
лось собрать какие-то крохи, «мы не можем поручиться, что против
этих частей не пойдут части с фронта, полностью находящиеся во
власти большевиков».
А Черемисова в это время вызвали на заседание псковского
ВРК, где присутствовали представители ревкомов армий Северно­
го фронта. Его предупредили, что в случае направления им каких-
либо частей на Питер «армии в тыл вышлют свои отряды и силой
1См.: Пролетарская революция. 1922. No 4. С. 30 -37; Пролетарская революция.
1922. No 10. С. 128; Московские новости. 1986. No 45,9 ноября. С. 3.
2«Новая газета. Свободное пространство». 2007. No 42,2 -8 ноября. С. 4.
3См.: Керенский А. Ф. Издалека. Сб. статей (1920-1921). С. 206.
281

принудят вернуться». После этого, где-то незадолго до 22 часов, Че­
ремисов вынужден был отменить свой приказ о движении эшело­
нов к столице1.
Примерно в это же время в Петропавловскую крепость возвра­
щается от Зимнего Благонравов, и артиллеристы подают сигнал «Ав­
роре» уже не фонарем, а выстрелом вестовой пушки — той самой,
которая «заряжается с дула». И в 21 час 40 минут крейсер произво­
дит, наконец, холостой выстрел из носового орудия...
Матрос-большевик Иван Флеровский вспоминал: «Набереж­
ные Невы усыпаны глазеющей публикой. Очевидно, в голове питер­
ского обывателя смысл событий не вмещался, опасность не пред­
ставлялась, а зрелищная сторона была привлекательна. Зато эф­
фект вышел поразительный, когда грохнула „Аврора". Грохот и сноп
пламени при холостом выстреле куда значительнее, чем при бое­
вом, — любопытные шарахнулись от гранитного парапета набереж­
ной, попадали, поползли. Наши матросы изрядно хохотали над ко­
мической картиной...»2.
Холостой выстрел, естественно, не произвел никаких разру­
шений, но сумятица в Зимнем дворце усилилась. Потребовали объ­
яснений юнкера. «Мы выстроились, —
вспоминал один из них. —
Явился кто-то, назвал себя генерал-губернатором Пальчинским и
стал очень долго говорить. Говорил бессвязно» — о долге, о том,
что Керенский с войсками уже в 40 км, в Луге. «В тишине раздал­
ся мрачный иронический голос:„Справьтесь по железнодорожному
справочнику, сколько верст от Луги до Петрограда, прежде чем вы­
ступать"». До Луги было около 140 км.
Потребовали объяснений, и те немногие казаки, которые по
приказу Керенского все-таки «оседлали лошадей» и явились к Зим­
нему. Пришел казачий полковник и офицер. С ними говорили Киш-
кин и Коновалов. «Полковник, — п ишет Малянтович, —
слушал, то
поднимая, то опуская голову... Из учтивости дослушал... Вздохнул,
и оба ушли — ушли, мне казалось, с недоумением в глазах... А мо­
жет быть, с готовым решением»3.
До 22 часов из Зимнего ушли все три казачьих сотни, юнкера
Петергофской школы прапорщиков и полурота женского батальо­
на. Гарнизон защитников Временного правительства таял на глазах.
И даже в своей резиденции правительство уже не было хозяином.
' См.: Поликарпов В.Д. Военная контрреволюция в России. 1905-1917. С. 314,
315.
2«Московские новости». 1986. No 45, 9 ноября.
3История гражданской войны. Т. 2. С. 252, 253.
282

Через подъезды со стороны набережной, через то крыло дворца,
где размещался лазарет, группы красногвардейцев, матросов, сол­
дат просачивались в здание. Сталкиваясь с юнкерами, они либо
обезоруживали их, либо те без стрельбы сами складывали оружие.
Группа красногвардейцев и солдат автобронемастерских про­
бралась во двор Зимнего, где стояли броневики, и сняла с них маг­
нето и карбюраторы. Не обошлось и без курьезов. Необычность
дворцовой обстановки, бархат и позолота мебели — все это порой
повергало солдат в оторопь. Один из них, приоткрыв дверь какого-
то зала, увидел вдруг отраженную в огромном зеркале картину кон­
ного парада... «Кавалерия!» — закричал он и шарахнулся в сторону.
Воспользовавшись замешательством, юнкера разоружили тех, кто
не успел убежать.
В 22:40 Ливеровский записал в дневнике: «В нижней галерее
встретил юнкеров с захваченными во дворе красногвардейцами.
При обыске у них отобрали, кроме ружей, револьверы и ручные
гранаты. Когда же лазутчиков стало много, они принялись разору­
жать юнкеров, причем все это, по рассказу одного офицера, совер­
шалось мирно, без стрельбы»1.
Именно в этот момент, в 22:40, открылся II Съезд Советов. Еще
днем представители фракций договорились открыть его в восемь
часов вечера, и в большой зал стали стягиваться делегаты. Однако
меньшевики попросили об отсрочке, поскольку дебаты в их фрак­
ции еще не закончились. Открытие перенесли на 22 часа. Но и к это­
му времени меньшевистское заседание не завершилось. Тогда, по
предложению Каменева, к ним направили делегацию, и спустя пол­
часа лидеры старого ЦИК стали занимать места в президиуме.
«Освещенные огромными белыми люстрами, —
рассказыва­
ет Джон Рид, — на скамьях и стульях, в проходах, на подоконниках,
даже на краю возвышения для президиума, сидели представители
рабочих и солдат всей России... Помещение не отапливалось, но в
нем было жарко от испарений немытых человеческих тел. Непри­
ятный синий табачный дым поднимался вверх и висел в спертом
воздухе. Время от времени кто-нибудь из руководящих лиц подни­
мался на трибуну и просил товарищей перестать курить. Тогда все
присутствующие, в том числе и сами курящие, поднимали крик:„То­
варищи! Не курите!", и курение продолжалось...
Было 10 часов 40 минут вечера. Дан, бесцветный человек с
дряблым лицом, в мешковатом мундире военного врача, позвонил
1См. там же. С. 252, 253,254; Антонов-Овсеенко А. В. Напрасный подвиг? С. 134,
135.
283

в колокольчик. Сразу наступила напряженная тишина, нарушаемая
лишь спорами и бранью людей, теснившихся у входа...
„Власть в наших руках", — печально начал Дан. Он остановился
на мгновение и тихо продолжал:„Товарищи... Вы, я думаю, пойме­
те, почему ЦИК считает излишним открывать настоящее заседание
политической речью. Для вас станет это особенно понятным, если
вы вспомните, что я являюсь членом президиума ЦИК, а в это вре­
мя наши партийные товарищи находятся в Зимнем дворце под об­
стрелом, самоотверженно выполняя свой долг министров, возло­
женный на них ЦИК" (смутный шум в зале)»1.
Причин для столь минорного тона у Федора Ильича было пре­
достаточно. И лежали они не только вне съезда. Принципиально из­
менилось соотношение сил и на самом съезде. К моменту открытия
на нем присутствовало 648 делегатов. С прибытием представите­
лей промышленных регионов число большевиков возросло до 338
и они располагали теперь на съезде устойчивым большинством в
52,2%. М ало того, эсеровская фракция к вечеру все-таки расколо­
лась и к левым эсерам ушло 98 делегатов. То есть блок большевиков
и левых эсеров мог дать 436 голосов — 67,3% .
У эсеров — вместе с эсерами центра и правыми (32 + 40 + 16) —
оставалось лишь 88 голосов. У меньшевиков и меньшевиков-интер-
националистов (14 + 16) — 30. А из 94 неопределившихся «интер­
националистов», «оборонцев», представителей национальных со­
циалистических партий и беспартийных (33 + 22 + 15 + 23) могли
черпать поддержку не только правые, но и левые. Поэтому единст­
венно реальной формой борьбы для прежних лидеров ЦИК остава­
лись обструкция и бойкот Съезда Советов2.
По соглашению между большевиками, левыми эсерами и мень-
шевиками-интернационалистами президиум съезда решили соста­
вить на основе пропорционального представительства. В резуль­
тате выборов прошли: 14 большевиков, 7 эсеров, 3 меньшевика и
1 меньшевик-интернационалист. От имени эсеров правых и центра
Гендельман тут же заявил об отказе от участия в президиуме. Такое
же заявление от имени меньшевиков делает Лев Хинчук. Меньше­
вики-интернационалисты откладывают вхождение в президиум «до
выяснения некоторых обстоятельств».
Старый ЦИК покидает сцену, и их места занимают Троцкий, Лу­
начарский, Каменев, Коллонтай, Ногин, левые эсеры — Спиридоно­
’ Рид Джон. 10 дней, которые потрясли мир. С. 89,90.
2См.: Второй Всероссийский Съезд Советов. М. —
Л., 1928. С. 108-109; Мсти­
славский С. Пять дней. С. 123.
284

ва, Мстиславский, Камков и др. «Весь зал встает, — фиксирует Джон
Рид, —
гремя рукоплесканиями». Председательствующий Каменев
предлагает повестку дня: 1) об организации власти; 2) о войне и
мире; 3) об Учредительном собрании.
Однако тут же меньшевик-интернационалист Лозовский пред­
лагает сначала обсудить отчет Петросовета, затем дать слово чле­
нам прежнего ЦИК и представителям партий и лишь после этого об­
суждать повестку дня. Принятие такого предложения оттянуло бы
решение главных вопросов даже не на часы, а на дни. Но именно
в этот момент — около 23 часов — за окнами тяжело громыхнули
орудия Петропавловской крепости...’
Моряки-артиллеристы, хоть и с запозданием, управились со
всеми орудийными проблемами и открыли огонь. Первые снаряды
разорвались над Невой. «Из углового окна, — вспоминал Малянто-
вич, — мы видели широкие просторы могучей реки. Равнодушные
холодные воды... Обреченные, одинокие, всеми покинутые, мы хо­
дили взад и вперед по этой огромной мышеловке, иногда собира­
ясь все вместе или группами для коротких разговоров... Вокруг нас
была пустота, и такая же пустота была у нас на душе».
Созерцать разрывы орудийных снарядов было страшновато.
А когда один из них разрушил часть карниза Зимнего, а осколки дру­
гого разбили угловое окно на третьем этаже — как раз над залом,
где сидели министры, они поспешно, пригнувшись, перекочевали в
Малую столовую, окна которой выходили в световой дворик.
Настроение на баррикадах было не лучше. «В 11 часов, —
пи­
шет Мария Бочарникова, — начала бить артиллерия... Было созна­
ние какой-то обреченности... Мы были окружены... Когда я пред­
ставляла, что в конце концов дойдет до рукопашной и чей-то штык
проколет мне живот, и он как арбуз затрещит по швам, то, призна­
юсь, холодок пробегал по спине. Надеялась, что минует меня чаша
сия и я заслужу более легкую смерть от пули»2.
Когда орудийные раскаты докатились от Петропавловки до
Смольного, делегаты съезда Советов на мгновение замерли. Кто-то
с места стал кричать, что съезд надо закрывать, что в таких условиях
работать нельзя... Но Троцкий не без вызова ответил: «Кому могут
мешать звуки перестрелки? Напротив! Они помогают работать»3.
’ См.: РидДжон, 10 дней, которые потрясли мир. С. 90-91.
2См.: Рабинович А. Большевики приходят... С. 309; Антонов-Овсеенко Л. В. На­
прасный подвиг? С. 134; «Новая газета. Свободное пространство». 2007. No 42. 2 -8
ноября. С. 4.
3Мстиславский С. Пять дней. С. 127.
285

Тут же слово взял Мартов: «Задача съезда, —
сказал он, —
за­
ключается прежде всего в том, чтобы решить вопрос о власти. Этот
основной вопрос съезд нашел если не решенным, то предрешен­
ным». Поэтому предлагается немедля начать переговоры «с дру­
гими социалистическими партиями, чтобы достигнуть прекраще­
ния начавшегося столкновения» и создать правительство, которое
признает «вся демократия». И поскольку все поняли, что речь шла
о правительстве из партий, представленных на съезде, все — в том
числе и большевики — проголосовали за предложение Мартова.
Однако эсеро-меньшевистские лидеры менее всего были на­
строены на конструктивную работу. От находившейся всецело под
их влиянием «фронтовой группы» на трибуну поднимается капитан
Яков Хараш. За ним поручик Георгий Кучин. От имени фронта они
заявляют, что сам съезд «несвоевременен», что необходимо про­
тиводействовать «авантюре захвата власти», что группа «покидает
этот съезд. И отныне арена борьбы переносится на места». Это уже
звучало угрозой... Зал взорвался криками: «Ложь!», «Вы представ­
ляете не солдат, а штабы и офицеров!», «Провокаторы!». На трибуне
фронтовики — Гжельщак, Лукьянов, латыш Петерсон: «Больше ни
одной резолюции! Довольно слов! Нужны дела. Мы должны взять
власть в свои руки! Пусть эти самозваные делегаты уходят! Армия
не с ними!». В ответ — буря аплодисментов.
Но Лев Хинчук оглашает декларацию меньшевиков: «Единст­
венным возможным мирным выходом из положения, —
говорится
в ней, — остаются переговоры с Временным Правительством об об­
разовании власти, опирающейся на все слои демократии». С анало­
гичным заявлением от имени эсеров выступает Гендельман. А бун­
довец Эрлих предлагает всем делегатам покинуть зал и вместе с
гласными городской думы «пойти безоружными под расстрел на
площадь Зимнего дворца».
Делегаты в полном недоумении: переговоры с Временным пра­
вительством? Но Мартов говорил лишь о социалистах! И причем
тут городская дума? Абрамович объясняет: «25 минут тому назад
из Зимнего дворца сообщили, что он обстреливается, и требовали,
чтобы мы пошли на помощь».
Рязанов информирует делегатов о том, что полтора часа на­
зад в Смольный приходил городской голова Александр Шрейдер.
Он предложил посредничество между ВРК и Зимним дворцом. Ради
того, чтобы «предупредить кровопролитие», говорит Рязанов, ВРК
делегировал в посредническую группу двух своих представите­
лей. А несколько гласных думы в сопровождении члена ВРК Вяче­
слава Молотова пошли к Зимнему, чтобы заручиться согласием ми­
286

нистров на переговоры. Однако, несмотря на белый флаг, который
они несли, юнкера обстреляли их из дворца. На том «переговорный
процесс» и завершился1.
Почему же теперь из Зимнего что-то «требуют» от съезда Сове­
тов? Но спрашивать уже было не у кого, ибо группа эсеров, мень­
шевиков, бундовцев и часть «фронтовой группы», под протестую­
щие крики и свист подавляющего большинства оставшихся, уходят
со съезда.
Выяснилось, что помимо телеграфной линии в одном из поме­
щений Зимнего дворца действует и телефонный канал. Министр Ни­
китин позвонил на квартиру товарищу министра Хижнякову и по­
просил передать «всем общественным организациям» требование
правительства о поддержке. Никитин уверял, что если отправить в
тыл осаждающим дворец даже небольшие силы, рабочие и солда­
ты разбегутся.
А министр Маслов дозвонился в Городскую думу эсеру Быхов-
скому: «Нас расстреливают... —
говорил он. —
Мы умрем здесь, но
последним моим словом будет — презрение и проклятие той демо­
кратии, которая... не сумела нас защитить». Быховский тут же рас­
сказал о звонке министра думцам и предложил идти на помощь к
Зимнему, чтобы «умереть вместе с ними».
Собравшиеся встретили предложение овацией. Один из членов
Исполкома Совета крестьянских депутатов попросил у них разре­
шения «выйти и умереть вместе с ними». Оказавшийся здесь же ми­
нистр Прокопович тоже молил со слезами в голосе позволить ему
«разделить участь своих товарищей». Но и этого показалось мало:
предложили провести поименное голосование о готовности каждо­
го «умереть вместе с правительством».
Голосование затянулось. Потом готовили бутерброды с колба­
сой для министров. И на улицу вышли около полуночи. Выстрои­
лись в колонну по четыре. Впереди стали городской голова Алек­
сандр Шрейдер и Прокопович, который держал в одной руке фо­
нарь, а в другой — зонтик2.
Свидетелем дальнейшего оказался вездесущий Джон Рид. «...
На углу Екатерининского канала под уличным фонарем цепь воо­
руженных матросов перегораживала Невский, преграждая доро­
гу толпе людей... Здесь было триста-четыреста человек: мужчины
в хороших пальто, изящно одетые женщины, офицеры — самая раз­
’ См.: М еньшевики в 1917 г. Т. 3. Ч. 2. С. 241, 242; Рабинович А. Большевики при­
ходят. .. С. 309.
2См.: Рабинович А. Большевики приходят к власти... С. 310,318.
287

нообразная публика. Среди них мы узнали многих делегатов съез­
да, меньшевистских и эсеровских вождей... Я увидел и репортера
газеты „Russian Daily News" Малкина. „Идем умирать в Зимний дво­
рец!" — восторженно кричал он. Процессия стояла неподвижно, но
из ее передних рядов неслись громкие крики. Шрейдер и Прокопо­
вич спорили с огромным матросом...
„Мы требуем, чтобы нас пропустили! — кричали они. —
Вот эти
товарищи пришли со съезда Советов!.. Вот их мандаты!.." Матрос
был явно озадачен. Он хмуро чесал своей огромной рукой в затыл-
ке.„У меня приказ от Комитета — никого не пускать во дворец..." —
„Мы настаиваем, пропустите!.. Мы все равно пойдем! — в сильном
волнении кричал старик Шрейдер... —
Мы готовы умереть! Мы от­
крываем грудь перед вашими пулеметами!" — „Нет", — заявил мат­
рос с упрямым взглядом.
„А что вы сделаете, если мы пойдем? Стрелять будете?" — „Нет,
стрелять в безоружных я не стану. Мы не можем стрелять в безо­
ружных русских людей... Что-нибудь да сделаем", —
отвечал мат­
рос, явно поставленный в тупик... Тут появился другой матрос,
очень раздраженный.„Мы вас прикладами! — решительно крикнул
он. —
А если понадобится, будем и стрелять. Ступайте домой, ос ­
тавьте нас в покое!"
. . . Прокопович влез на какой-то ящик и, размахивая зонтиком,
стал произносить речь... „Против нас применяют грубую силу! Мы
не можем допустить, чтобы руки этих темных людей были запятна­
ны нашей невинной кровью!.. Вернемся в думу и займемся обсужде­
нием наилучших путей спасения страны и революции!" После этого
толпа в строгом молчании повернулась и двинулась вверх по Нев­
скому все еще по четверо в ряд»1.
Когда Шрейдер приходил в Смольный договариваться о «по­
средничестве», он, между прочим, сказал Троцкому, что с консти­
туционной точки зрения единственной законной властью в Петро­
граде является сейчас Городская дума, а не Петросовет. Но Шрей­
дер прекрасно понимал, что претендовать на власть и ссылаться
на «конституционность» в стране без конституции, да еще в момент
восстания, когда решает лишь реальное соотношение сил — доста­
точно наивно.
Поэтому, когда участники «хождения к Зимнему» вернулись в
Городскую думу, первое же заседание «Комитета спасения Родины и
Революции» занялось решением именно этой задачи — собирани­
ем сил. Часть гласных Городской думы, та часть фракций меньшеви­
1РидДжон. 10 дней, которые потрясли мир. С. 96, 97.
288

ков и эсеров, которые ушли со съезда, Исполком Совета крестьян­
ских депутатов, члены бывшего Предпарламента и Совета респуб­
лики — были налицо.
Эсеры и меньшевики преобладали. Но нередко забывают о том,
что реальный политический вес Комитета усилился за счет вхожде­
ния в него кадетов. Свою партийную принадлежность они не афи­
шировали и выступали как члены «сеньорен-конвента» Совета Рес­
публики.
Член ЦК кадетов Владимир Оболенский писал, что поначалу
возник спор о названии комитета. О «спасении революции» кадеты
и слышать не хотели. «Такое название в момент, когда нужно было
спасать Россию от торжествующей революции, —
заметил Влади­
мир Андреевич, — звучало уж очень фальшиво». Однако пришлось
уступить. Зная, что для соглашателей важна именно «революцион­
ная фразеология», он предложил поправку, которую приняли —
«Комитет спасения Родины и Революции». В Комитете спасения ка­
детов ужасно раздражали бесконечные «споры социалистов между
собой об их участии в правительстве». Но поскольку споры эти, как
выразился Оболенский, «никакого реального значения» не имели, а
меньшевик Скобелев сразу же заявил, что комитет будет «опирать­
ся на физическую силу», кадетский ЦК счел необходимым связать­
ся с этим очагом «военного сопротивления большевикам». Помимо
Оболенского, в него делегировали Софью Панину и Владимира На­
бокова. И эта воскресшая «коалиция» бывших соглашателей с быв­
шими либералами сразу дала необходимые средства и связи1.
Устанавливаются контакты с профсоюзами железнодорожни­
ков, почтово-телеграфных, банковских служащих, с помощью кото­
рых можно было попытаться взять в свои руки управление городом.
Сюда приходят члены съездовской «фронтовой группы», Центроф-
лота, Союза георгиевских кавалеров, Союза увечных воинов, имев­
шие связи с армейскими подразделениями, а затем и представите­
ли Союза казачьих войск. Комитет избирает бюро и обращается с
воззванием к «Гражданам Российской республики», в котором заяв­
ляет: «Сохраняя преемственность единой государственной власти,
Всероссийский комитет спасения Родины и Революции возьмет на
себя инициативу воссоздания Временного правительства...»2.
Меньшевиков-интернационалистов на собрании Комитета спа­
сения не было. Они по-прежнему оставались в зале заседаний съез­
1 С м Думова Н.Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром (Октябрь 1917-
1920 гг.). М., 1982. С. 25,26; Меньшевики в 1917 г. Т. 3. Ч. 2. С. 252,254,257.
2Меньшевики в 1917 г.Т. 3.4.2. С. 252,253; РидДжон. 10 дней, которые потрясли
мир. С. 109.
289

да, где бушевали страсти и гремели аплодисменты. «Сидя в задних ря­
дах, — написал Мартов, — я с тяжелым сердцем наблюдал за ликую­
щим залом. Как бы я хотел присоединиться к ним! Но я не мог...»1
Мартов зачитывает декларацию меньшевиков-интернацио-
налистов и еврейской социал-демократической партии «Поалей-
Цион». Они считают, что «единственным исходом из этого положе­
ния, который еще мог бы остановить развитие гражданской войны,
могло бы стать соглашение между восставшей частью демократии и
остальными демократическими организациями об образовании де­
мократического правительства... которому могло бы сдать власть
Временное правительство безбольно». А до этого следует «съезду
приостановить свои работы».
Среди всеобщего шума и криков, рассказывает Джон Рид, «Каме­
нев размахивал председательским звонком... Троцкий встал со сво­
его места. Лицо его было бледно и жестоко. В сильном голосе звуча­
ло холодное презрение. „Восстание народных масс, — сказал он, —
не нуждается в оправдании... Народные массы шли под нашим
знаменем, и наше восстание победило. И теперь нам предлагают: от­
кажитесь от своей победы, идите на уступки, заключите соглашение.
С кем? Я спрашиваю: с кем мы должны заключить соглашение? С те­
ми жалкими кучками, которые ушли отсюда?.. С ними должны заклю­
чить соглашение, как равноправные стороны, миллионы рабочих
и крестьян, представленных на этом съезде?.. Нет, тут соглашение
не годится. Тем, кто отсюда уш ел... мы должны сказать: вы — жалкие
единицы, вы — банкроты, ваша роль сыграна, и отправляйтесь туда,
где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории..."».
Он предлагает резолюцию: «Уход соглашателей не ослабляет
Советы, а усиливает их... Заслушав заявление с.-р. и меньшевиков,
съезд продолжает свою работу, задача которой предопределена
волей трудящегося народа...» Съезд ответил бурными аплодисмен­
тами. «Тогда мы уходим!» — крикнул Мартов и с группой сторонни­
ков покинул зал2.
На трибуну поднялся Дмитрий Сагарашвили. «Я — сам рабо­
чий, — под аплодисменты сказал он, — и не могу быть безучастным
свидетелем в то время, когда рабочие, когда солдаты борются против
наших вековых врагов. Мои товарищи по фракции, меньшевики-ин ­
тернационалисты, сделали большую ошибку, уйдя со съезда... Я ос­
танусь с теми, которые сражаются с врагами народа и революции»3.
’ Антонов-ОвсеенкоА.В. Напрасный подвиг? С. 180.
2См.: Второй Всероссийский Съезд Советов. С. 34-44; Меньшевики в 1917 г. Т.
З.Ч. 2. С. 239-241; Рид Джон. 10 дней, которые потрясли мир. С. 91-94.
3Меньшевики в 1917 г. Т. 3. Ч. 2. С. 243, 244.
290

От левых эсеров выступили Карелин и Камков. «Правые эсеры
ушли со съезда, — заявил Борис Камков, — но мы, левые эсеры, оста­
лись!» А когда стихли аплодисменты, предложил резолюцию Троцко­
го не принимать, ибо «нельзя изолировать себя от умеренных демо­
кратических сил, а необходимо искать соглашения с ними». Ему отве­
тил Луначарский: «Если бы мы, начав заседание, сделали какие-либо
шаги, отметающие или устраняющие другие элементы, тогда тов. Кам­
ков был бы прав. Но мы все единогласно приняли предложение Мар­
това о том, чтобы обсудить вопрос о мирных способах разрешения
кризиса. Но ведь нас засыпали градом заявлений. Против нас вели
форменную атаку... Не выслушав нас, не обсудив ими же внесенное
предложение, они сразу же постарались отгородиться от нас... Не­
смотря на их предательство, будем продолжать наше дело»1.
Обструкция съезда меньшевиками и эсерами, колебания «ле­
вых» в определенной мере объяснялись и незавершенностью вос­
стания. Да, Временное правительство ВРК низложил еще утром. Но
то обстоятельство, что министры все еще сидели в своей резиден­
ции и рассылали во все концы телеграммы о помощи, делало Зим­
ний потенциальным центром сплочения сил, выступающих против
новой власти. Вот почему, как вспоминал Николай Подвойский, «т.
Ленин присылал мне, Антонову, Чудновскому десятки записок», в
которых нещадно ругал их за затянувшуюся осаду Зимнего2.
Что же происходило у Зимнего? Один из главных героев этих
событий, Владимир Александрович Антонов-Овсеенко, написал в
свое время, что к ночи «вообще вся атака дворца носила совершен­
но беспорядочный характер». В более поздних официозных рабо­
тах никакая «беспорядочность» уже не допускалась. Наоборот, ко­
лонны осаждающих двигались по строго установленному графику и
диспозиции. А вся операция в целом подавалась как образец рево­
люционной тактики и военного искусства.
В 1921 году свое выступление на эту тему Антонов-Овсеенко
назвал «Взятие Зимнего дворца». Ему, видимо, и в страшном сне не
снилось, что спустя почти сто лет копья публицистов и историков
скрестятся вокруг слов «штурм Зимнего». Был он или не был?
Поскольку ничего, кроме политических игр, за этими «баталия­
ми» не стоит, не станем спорить о словах. Расскажем лишь — как это
было. И пусть читатель извинит автора за то, что он будет воспроиз­
водить известные и малоизвестные детали, ибо утверждение о том,
что не только «штурма», но и вообще никакого «восстания» не было,
1Рабинович А. Большевики приходят... С. 317.
2См.: Пролетарская революция. 1922. No 10. С. 78, 79.
291

а Временное правительство пало не в результате силового давле­
ния, а вследствие самораспада — стало уже общим местом в нашей
исторической публицистике.
В 1920 году Антонов-Овсеенко рассказывал: «Удворца беспоря­
дочная стрельба... Темнота. Всплески выстрелов, таканье пулеме­
тов. По Миллионной беспорядочная толпа матросов, солдат, крас­
ногвардейцев то наплывает к воротам дворца, то отхлынет, при­
жимаясь к стенкам, когда с дровяных баррикад юнкера открывают
стрельбу»1.
К пушкам Петропавловской крепости присоединяются еще два
орудия, отобранные красногвардейцами у ранее сдавшихся юнке­
ров. Трехдюймовки поставили у арки Главного штаба. И первая же
шрапнель разорвалась слева от Александровской колонны пря­
мо над баррикадами. Мария Бочарникова пишет, что одна ударни­
ца была убита, несколько юнкеров ранено, и отряд юнкеров и жен­
скую полуроту сразу отвели с площади во дворец2.
Но и в самом Зимнем было уже небезопасно. Проникновение
небольших групп матросов, солдат, красногвардейцев во дворец со
стороны Адмиралтейства и Эрмитажа продолжалось. Узнав, где на­
ходится Временное правительство, матросы поднялись на верхнюю
галерею, разыскали световые люки и бросили гранату вниз, в тем­
ный коридор у Малой столовой, перепугав — в очередной раз —
министров.
И опять где-то рядом стрельба. Малянтович записывает: «Опять
шум... Он стал уже привычным... Опять, вероятно, ворвались боль­
шевики... Вошел Пальчинский. Конечно, это так и оказалось. И опять
дали себя обезоружить без сопротивления. И опять их было мно­
го... А сколько их уже во дворце?.. Кто фактически занимает дворец
теперь — мы или большевики?»3.
Вопрос был резонным. Один из матросов рассказывал Джону
Риду: «...Мы увидели, что со стороны Невы не осталось ни одного
юнкера. Тогда мы ворвались в двери и полезли вверх по лестницам,
кто в одиночку, а кто маленькими группками. На верхней площадке
юнкера задерживали всех и отнимали винтовки. Но наши ребята все
подходили да подходили, пока нас не стало больше. Тогда мы кину­
лись на юнкеров и отобрали винтовки у них...».
Группа красногвардейцев и солдат автобронедивизиона во гла­
ве с Евсеевым, выведя из строя броневики, проникла в караульное
’ Там же. С. 128; Рабинович А. Большевики приходят... С. 319.
2См.: Ант онов-Овсеенко А. В. Напрасный подвиг? С. 134; «Новая газета. С вобод­
ное пространство. Еженедельное обозрение». 2007. No 42,2 -8 ноября. С. 4.
3Рабинович А. Большевики приходят... С. 319.
292

помещение, арестовала офицера и разоружила дежурную смену ча­
совых. «Мы, — рассказывает Евсеев, — подошли к парадной двери,
выходившей на Дворцовую площадь. Возле двери стоял на посту
юнкер. Мы разоружили его и открыли дверь — она оказалась не­
запертой»1.
Огонь со стороны Зимнего стал затихать, хотя пулеметные оче­
реди из верхних окон дворца время от времени прочесывали пло­
щадь. Отряд гельсингфорсских моряков Михаила Горчаева, на ко­
торый более всего полагался Антонов-Овсеенко, не появлялся. Ему
поручили блокировать Константиновское юнкерское училище, там
завязалась перестрелка и на Дворцовую площадь они вовремя не
пришли2.
Но зато подошли солдаты Павловского полка, большой отряд
сестрорецких рабочих со знаменем, на котором было начертано
только одно слово — «Революция!». Стрельба из Зимнего все еще
продолжалась. «„Не предложить ли им сдаться?"—
спрашивает
Чудновский, приведший часть павловцев... Я соглашаюсь», —
рас­
сказывает Антонов-Овсеенко.
Возвратившись, Григорий привел с собой группу юнкеров. Они
«тут же на панели складывают винтовки и под конвоем уходят по М ил­
лионной. Чудновский хотел им оставить оружие, но я не согласился.
Остальные юнкера упорствовали еще час. По узкой извилистой лест­
нице атаковать их было трудно. Несколько раз они отражали натиск
осаждавшей толпы. Но и эти дрогнули, прислали сказать, что сопро­
тивление прекращают. Вдвоем с Чудновским мы поднялись в пала­
ты дворца. Повсюду разбросаны остатки баррикад, матрацы, обоймы,
оружие, обгрызки. Разношерстная толпа хлынула за нами. Расплыва­
ясь по всем этажам, юнкера сдавались». По информации ВРК, 50 чело­
век было ранено и б солдат Павловского полка убито3.
А вот описание событий из другой точки — рассказ Джона
Рида, который и на сей раз оказался в нужном месте и в нужный час:
«Стрельба прекратилась... Кто-то крикнул: „Юнкера послали ска­
зать, что они ждут, чтобы мы пошли и выгнали их!". Послышались
слова команды, и в глубоком мраке мы рассмотрели темную массу,
двигавшуюся вперед в молчании, нарушаемом только топотом ног
и стуком оружия. Мы присоединились к первым рядам.
Подобно черной реке, заливающей всю улицу, без песен и кри­
ков прокатились мы под красной аркой... Выйдя на площадь, мы
1Антонов-Овсеенко А. В. Напрасный подвиг? С. 135.
2От Февраля к Октябрю. С. 118.
3Пролетарская революция. 1922. No 10. С. 128, 129; Бюллетени Бюро Военных
комиссаров, No 2, 30 декабря 1917 г.
293

побежали, низко нагибаясь и прижимаясь друг к другу. Так бежа­
ли мы, пока внезапно не наткнулись на пьедестал Александровской
колонны...
Простояв здесь несколько минут, отряд, насчитывавший не­
сколько сот человек, ободрился и вдруг без всякого приказания
снова кинулся вперед... Передовые двести-триста человек были
все красногвардейцы. Солдат среди них попадалось очень мало.
Мы вскарабкались на баррикады... Под нашими ногами оказались
груды винтовок, брошенных юнкерами. Двери подъездов по обе
стороны главных ворот были распахнуты настежь... Увлеченные
бурной человеческой волной, мы вбежали во дворец через правый
подъезд, выходивший в огромную и пустую сводчатую комнату...»1.
Так что взаимодействие атакующих с разных сторон и изнутри
дворца, хотя и достаточно хаотичное, не выглядело так, как позд­
нее это изображалось в кино. Но оно действительно имело место.
А как назвать результат: «Взятие Зимнего дворца» или «Штурм Зим­
него» — это уже спор о словах, которые при избыточной политиза­
ции вообще теряют смысл.
Отряд моряков, рабочих и солдат, который вели Антонов-Овсе­
енко и Чудновский, устремился в глубь дворца в поисках Временно­
го правительства. Сопротивления юнкера уже не оказывали. Вдруг
навстречу им выскочил Пальчинский: «Мы только что сносились с
вашими и пришли к соглашению. Сюда идет делегация с Прокопо­
вичем. Вы, господа, не в курсе дела».
Пальчинский, видимо, был уверен, что после того, как ВРК по­
слал своих представителей в «посредническую группу» Городской
думы, какой-то договоренности о «предупреждении кровопроли­
тия» достигли. О том, что гласные думы во главе с Прокоповичем
пошли к Зимнему, членов Временного правительства оповести­
ли по телефону. Но о том, чем кончился этот «поход», Пальчинский
либо не знал, либо хитрил, выигрывая время.
Его арестовали и двинулись дальше. Юнкера сдавали оружие.
«Но вот в обширном зале у ворот какой-то комнаты — их недвижи­
мый ряд с ружьями наизготовку. Осаждавшие замялись. Мы с Чуд-
новским, —
рассказывает Антонов-Овсеенко, —
подошли к этой
горсти юнцов... Они как бы окаменели, и стоило трудов вырвать
винтовки из их рук. „Здесь Временное правительство?" — „Здесь,
здесь, —
заюлил какой-то юнкер, —
я ваш", —
шепнул он мне. Вот
оно — правительство временщиков, пытавшееся удержать неудер­
1Рид Джон. 10 дней, которые потрясли мир. С. 98.
294

жимое, спасти осужденное самой жизнью... Все тринадцать... за ­
стыли они за столом, сливаясь в одно трепетное, бледное пятно»1.
А вот взгляд из другой точки: «Вдруг возник шум, где-то и сразу
стал расти, шириться и приближаться, — это пишет Малянтович. —
И в его разнообразных, но слитных в одну волну звуках сразу зазву­
чало что-то особенное, не похожее на те прежние шумы — что-то
окончательное. Стало вдруг сразу ясно, что это идет конец...
Кто лежал или сидел, вскочили и все схватились за пальто...
А шум все крепнул, все нарастал и быстро, широкой волной подка­
тился к нам... Уже у входной двери — резкие взволнованные кри­
ки массы голосов, несколько отдельных редких выстрелов, топот
ног...» Дверь распахнулась и «в комнату влетел, как щепка, вбро­
шенная к нам волной, маленький человечек под напором толпы,
которая за ним влилась в комнату...» Это был Антонов-Овсеенко.
«Объявляю вам, всем вам, членам Временного правительства, что
вы арестованы!» Чудновский стал записывать фамилии присутст­
вующих2.
В комнату набивалось все больше и больше людей. Толпа вол­
новалась и шумела. Раздались крики: «Чего там! Кончить их! Пере­
стрелять всю шайку! Тут их и повесить!». Антонов-Овсеенко крик­
нул: «К порядку! Большевики флота! Не допускайте анархии!» — и
приказал: «Товарищи матросы! Удалите посторонних!».
«Вспоминаю бледное аскетическое лицо Антонова, густые, свет­
лые волосы под живописной широкополой шляпой, спокойный, со ­
средоточенный вид, заставляющий забыть его сугубо гражданскую
внешность». Его приказ был исполнен. «Мы вывели штатских из ком­
наты, — вспоминал военный моряк Н. Точеный, — и окружили стол,
за которым сидели министры».
Зазвонил телефон. Кто-то взял трубку. Городской голова Шрей­
дер спросил: «Хочу знать, что у вас делается?». Грубоватый, незнако­
мый ему голос ответил: «Я часовой. Ничего у нас тут не делается»3.
Но когда министров вывели на площадь, дабы препроводить их
в Петропавловку, толпа преградила путь. Самосуд мог произойти в
любую минуту. «Взявшись за руки, —
рассказывает моряк Н. Точе­
ный, — мы образовали вокруг арестованных три живых цепи. Каж­
дого министра держали под руки два матроса». Так вышли на Мил­
лионную. Но тут толпа была еще более агрессивной. Ее оттеснили и
1См.: Пролетарская революция. 1922. No 10. С. 129; Рабинович А. Большевики
приходят к власти... С. 319; Антонов-Овсеенко А, В. Напрасный подвиг? С. 137.
2«Былое». 1918. No 12. С. 129,130.
3См.: Ант онов-Овсеенко А. В. Напрасный подвиг? С. 138,139; Рабинович А. Боль­
шевики приходят... С. 320.
295

повели арестованных на Дворцовую набережную. Но как только вы­
шли на мост, с Каменоостровского выкатила черная легковая маши­
на, с которой открыли стрельбу.
«Ложись!» — крикнул Антонов, и все, кроме Коновалова, рух­
нули на мостовую. В Питере потом долго рассказывали, как Алек­
сандр Иванович стоял под градом пуль, не склонив гордой головы,
среди распростертых тел. Но красногвардеец С. В. Морозов запом­
нил этот эпизод иначе: «Впереди идущие легли на панель, а задний,
высокого роста в черном пальто министр не лег, а только пригнул­
ся. Тогда я толчком приклада заставил его прилечь. Солдат-ратник,
с крестом на папахе, лежавший рядом, сказал: „Э, барин, на чистой
панели боишься запачкать костюм... Мы на фронте по пояс в грязи
сидели..." — „Сволочь", — сквозь зубы процедил министр. —
„ Сво­
лочь это не я, а ты! Я солдат — слуга и защитник отечества"»1.
«В Петропавловке, — вспоминал Антонов-Овсеенко, — ми нист­
ры пришли в себя. Всех хуже держал себя Гвоздев, который трусил
страшно... Стороной держались Малянтович и Никитин... „Меня не
узнаете?" — „Вас, господин Малянтович? Очень хорошо". —
„Скры­
вал вас лет десять назад в Москве после побега с каторги..." — „ Пом­
ню! Помню! Тогда вы заигрывали даже с большевизмом"» . Но самый
содержательный диалог, который повсеместно шел в стране на про­
тяжении всего 17-го года, состоялся между Терещенко и матросом с
«Авроры»: «Ну и что вы будете делать дальше?! Как управитесь без
интеллигенции?» — «Ладно! Уж управимся! — весело отвечает мо­
ряк. —
Только бы вы не мешали»2.
Когда Подвойский доложил Ленину о взятии Зимнего и аресте
министров, Владимир Ильич не сказал ни слова. Поздновато, мол,
но дело сделано. Из Петропавловки Антонов-Овсеенко привозит
список арестованных, подписку министров о сложении ими своих
полномочий. И Ленин сразу садится писать обращение съезда Со­
ветов к «Рабочим, солдатам и крестьянам».
На самом съезде в 2 часа 40 минут — уже 26 октября — объ­
явили перерыв, а в 3 часа 10 минут заседание возобновилось ин­
формацией Каменева о произошедших событиях. Тут же слово бе­
рет меньшевик Наум Капелинский. Он опять предлагает перегово­
ры «со всеми демократическими организациями» и пугает: к Питеру
подъезжают войска и «нам грозит катастрофа». Ной Бару от «По-
алей-Цион» был еще более нервным: «Вы погубите и себя, и нас, и
революцию». Но их уже никто не слушает. Среди всеобщего шума
1Антонов-Овсеенко А. В. Напрасный подвиг? С. 140,141.
2Там же. С. 142.
296

стенографистки фиксируют лишь выкрики: «А мы думали, что вы
ушли прошлой ночью! Сколько раз вы будете уходить?»1
Во всех этих, казалось, нескончаемых прениях Ленин участия не
принимал. Для него было очевидно, что надо поворачивать съезд к
более конструктивной работе. Поставив первым в повестку дня во­
прос о власти, делегаты неизбежно увязали в дискуссии о способах
формирования и составе правительства. А у таких споров, особен­
но когда они переходят на личности, конца не бывает. И на перед­
ний план выходят совсем не те проблемы, ради которых соверша­
лось восстание.
Для Ленина было очевидно и то, что новое правительство созда­
ется не для того, чтобы ублажить министерскими портфелями всех
общественных деятелей. И уж совсем не для оформления прихода к
власти «группы большевиков». Правительство — лишь инструмент
решения совершенно конкретных задач. Прежде всего — прекра­
щения войны и передачи земли крестьянам. А перед лицом именно
этих задач «общественные деятели» на протяжении 1917 года пока­
зали свое бессилие.
Значит, надо сначала затвердить программу действий новой
власти, принять декреты, выражающие бесспорные требования на­
рода, а уж потом — под эту программу создавать кабинет, способ­
ный ее реализовать. Именно эти идеи Владимир Ильич и кладет в
основу обращения съезда Советов к «Рабочим, солдатам и кресть­
янам!».
Прежде всего обращение констатировало правомочность съез­
да решать судьбы страны. «На нем представлено громадное боль­
шинство Советов, — пишет Ленин. —
На съезде присутствует и ряд
делегатов от крестьянских Советов», то есть он вполне выражает
«волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян».
Во-вторых, поскольку Временное правительство низложено, а
его члены арестованы, съезд заявляет, что, опираясь на вышеука­
занную «волю громадного большинства» и на «совершившееся в
Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона», он «бе­
рет власть в свои руки». Съезд постановляет также, что и на местах
вся власть «переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьян­
ских депутатов...».
И третье. Главная задача новой власти состоит в том, чтобы
обеспечить: демократический мир и немедленное перемирие на
всех фронтах; безвозмездную передачу помещичьих, удельных и
монастырских земель в распоряжение крестьянских комитетов;
1Меньшевики в 1917 г. Т. 3.4.2. С. 244, 245.
297

полную демократизацию армии; подлинный революционный поря­
док; созыв Учредительного собрания; право всем нациям России на
самоопределение.
Казалось бы, — декларация, не более того. Сколько их было за
этот год. И какое дело огромной стране до всех этих воззваний и
обращений?! Но в том-то и смысл понятия «кризис назрел». Россия
ждала перемен. Как и в Феврале ей нужен был импульс, исходящий
из центра.
Если бы восстание ограничилось Петроградом, оно так бы и ос­
талось столичным переворотом. И если бы фронт и провинция не
поддержали — оно было бы обречено. Но Всероссийский съезд Со­
ветов дал толчок. Гигантская волна повсеместного перехода власти
к Советам, в считанные недели и месяцы — по большей части бес­
кровно — залила Россию. И масштабы, содержание такого «перево­
рота» превращали его в великую революцию.
Съезд заявил, что отныне революционная власть переходит на
позиции «оборончества» — защиты страны от внешней опасности.
Съезд призвал «солдат в окопах к бдительности и стойкости», вы ­
разил уверенность, что «армия сумеет защитить революцию... пока
новое правительство не добьется заключения демократического
мира...». А для этого правительство обеспечит армию всем необхо­
димым, не останавливаясь перед обложением имущих классов для
улучшения положения солдат на фронте и их семей в тылу.
И еще: советская власть установит рабочий контроль над про­
изводством и «озаботится доставкой хлеба в города и предметов
первой необходимости в деревню». На языке того времени это оз­
начало переход к товарообмену с деревней, дабы уйти от силового
изъятия «излишков» с помощью воинских команд.
Таковы первоочередные шаги, которые обязано сделать «из­
бранное вами правительство». И они будут сделаны. Но в данный
момент главная задача — отразить наступление Керенского и Крас­
нова на Петроград1. Ибо слова Капелинского об угрозе движения
войск к Питеру отражали некую новую опасность, ставившую под
удар петроградское восстание...
Тот факт, что у Керенского в решающий момент не оказалось
надежных войск, конечно, отражал определенную закономерность.
Ситуация — точь-в -точь — напоминала февраль 1917-го, когда цар­
ский министр внутренних дел Александр Дмитриевич Протопопов
рассылал повсюду приказы, но никто уже им не подчинялся.
Но, как говаривал Герцен, —
«история любит шибать в сторо­
ну». Она всегда оставляет место для случайности. Иногда глупой.
1См . - .Ленин В. И. Полн. со бр. соч.Т . 35. С. 11,12,13.
298

Для события, которое может изменить сам вектор развития. И если
бы Ленин полагался на «закономерность», якобы гарантирующую
каждый шаг революции, события вполне могли бы действительно
«шибануть в сторону». Ибо Керенский все-таки нашел войска, спо­
собные, как он полагал, двинуться на Петроград.
Где-то за полночь на квартиру Барановского в Пскове, где но­
чевал Керенский, пришел генерал Краснов. Симпатий к Александ­
ру Федоровичу он не испытывал, но приказ Черемисова о задерж­
ке воинских эшелонов против Питера Краснова глубоко возмутил.
Он связался с начальником штаба главковерха генералом Духони­
ным, тот с Черемисовым и буквально стал взывать к его «священно­
му долгу перед Родиной». Но Черемисов перебил: «Пока все, что го­
ворилось, держите про себя, но имейте в виду, что Временного пра­
вительства в Петрограде уже нет».
После недолгого совещания Керенский приказал Барановско­
му собрать все казачьи полки 3-го конного корпуса Краснова. При­
дать ему 1-ю кавалерийскую и 37-ю пехотную дивизии, а также 17-
й армейский корпус. На вопрос Керенского — хватит ли сил? —
Краснов ответил: «Да, если все это соберется и если пехота пойдет с
нами, Петроград будет занят и освобожден от большевиков». В 5 ча­
сов 30 минут утра ставка рассылает по фронтам приказ Керенского
о возобновлении движения группы войск Краснова на столицу1.
Информацию о событиях, происходивших в Пскове, в Смоль­
ном получили гораздо раньше. Поэтому обращение съезда к «Рабо­
чим, солдатам и крестьянам!» Ленин закончил словами:
«Солдаты, окажите активное противодействие корниловцу Ке­
ренскому! Будьте настороже!
Железнодорожники, останавливайте все эшелоны, посылаемые
Керенским на Петроград!
Солдаты, рабочие, служащие, — в ваших руках судьба револю­
ции и судьба демократического мира!»2
В пятом часу утра на заседании съезда Советов Луначарский за­
читывает это обращение. Его встречают бурей аплодисментов. Но
подпись, поставленная Лениным, — «Всероссийский съезд рабочих
и солдатских депутатов» — не удовлетворяет крестьян: как-никак, а
они представляют около трети всех крестьянских Советов России.
И по их требованию под обращением ставится вторая подпись —
«Делегаты от крестьянских Советов». Каменев предлагает резолю­
1«Архив русской революции». T. I. Берлин, 1922. С. 151; T. VII. Берлин, 1922.
С. 299, 309.
2Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 13.
299

цию, ранее внесенную Троцким, отложить, а вотировать данное об­
ращение. Лишь двое голосуют против и 12 воздерживается.
Таким образом, Съезд декларировал и узаконил фактический
переход всей власти к Советам рабочих, солдатских и крестьянских
депутатов в центре и на местах, определил первоочередные шаги
рабоче-крестьянского правительства, опираясь, как указывалось в
обращении, на «волю победоносного восстания». И это, в частности,
дает ответ на вопрос — кто же оказался прав и как получилось: так,
как предлагали те болыиевики-цекисты, которые считали, что новая
власть будет создана лишь на съезде, его решением, или же так, как
полагал Ленин.
Около пяти часов заседание съезда закончилось. Делегаты ста­
ли расходиться по общежитиям, казармам, съемным квартирам.
А Ленин и Крупская через запасной выход спустились вниз к маши­
не, за рулем которой сидел матрос Рябов, и поехали к Бонч-Бруеви­
чу. «Владимир Ильич, видимо, очень устал, — п ишет Бонч, — и под­
ремывал в автомобиле». Приехали на Херсонскую, наспех «поужи­
нали кое-чем» и уложили Ленина спать в кабинете.
Но из соседней комнаты Владимир Дмитриевич заметил, что
лампа в кабинете не гаснет. Значит, что-то пишет... И уже «стало
сереть позднее петроградское осеннее утро, —
вспоминал Бонч-
Бруевич, — когда наконец Владимир Ильич потушил огонь, лег в по­
стель и тихо-тихо заснул или задремал». А утром, когда «собрались
все пить чай и вышла Надежда Константиновна, также ночевавшая
у нас, Владимир Ильич вынул из кармана чистенько переписанные
листки и прочел нам свой знаменитый Декрет о земле. „Вот только
бы объявить его и широко распубликовать и распространить. Пус­
кай попробуют тогда взять его назад!"»1.
Д. Мандел
К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛЕГИТИМНОСТИ
Октябрьской революции
Текст настоящей статьи основан на результатах моего исследо­
вания рабочего движения в Петрограде в 1917 году и первой поло­
вине 1918 года. В этой работе я старался представить и анализиро­
вать общественно-политическую деятельность промышленных ра­
' См.: Бонч-Бруевич В.Д. Воспоминания о Ленине. Изд. 2-е. М., 1969. С. 124-126.
300

бочих российской столицы и эволюцию их позиций по отношению
к главным вопросам этого периода: природе власти, мировой вой­
не, регулированию экономики, социальным реформам1.
Я изложил результаты этого исследования с максимальным ис­
пользованием слов самих рабочих. Ибо я хотел дать читателю само­
му судить о качестве тогдашнего рабочего движения. Когда я, еще
молодой социолог, начал исследовать эту тему, я был под влияни­
ем тогдашней западной историографии и ожидал найти в основном
разнузданную стихию, слепо следившую за безответственными по­
сулами большевиков о социалистическом рае, ожидавшем их за уг­
лом. Но я нашел рабочее движение совсем иного, поразительного
качества.
Это исследование не было предпринято с целью поддержать
определенную политическую позицию по отношению к револю­
ции. Но, с другой стороны, я не пытался скрывать свое сочувствие
делу трудящихся. Нельзя ведь писать о важных исторических собы­
тиях, тем более о революции, расколовшей мир, не имея собствен­
ной точки зрения. Претендовать на нейтральность в изучении че­
ловеческого общества — в лучшем случае наивность, а в худшем —
недобросовестность. Но несмотря на мое сочувствие интересам
рабочих, я заранее не решал для себя вопроса о том, были ли они
слепыми жертвами властолюбивых демагогов или сознательными
творцами своей истории. В решении этого вопроса я использовал
все доступные мне материалы. В конце концов читатель сам решит,
вписывается ли предложенный анализ в приводимые (или в какие-
либо не приводимые) мною исторические факты.
Хотя целью исследования было пролить свет на природу уча­
стия рабочих в революционном процессе, его результаты неизбеж­
но привели меня и к политическим выводам об Октябрьской рево­
люции. Речь идет прежде всего о ее исторической легитимности.
Вывод, что Октябрь был легитимным, идет вразрез с господствую­
щей на сегодняшний день историографией, да и, наверное, с преоб­
ладающим общественным мнением и с позицией российских вла­
стей. Именно это и есть тема настоящего очерка.
Утверждая историческую легитимность Октябрьской револю­
ции и последующего подавления капитализма, я, конечно, не думаю
утвердить, что они были неизбежными. Ничто в истории народа не
неизбежно. Всегда существуют альтернативные пути развития, осо ­
бенно в периоды революционного кризиса. Но либерально-демо­
1 Петроградские рабочие в революциях 1917 года: февраль 1917 г.—
ию нь
1918 г. Москва: Хронограф, 2015.
301

кратический путь развития для России — а именно такой путь и был
целью Февральской революции, в том числе для рабочих — был ис­
ключен для России в 1917 году.
Что подразумевается под исторической легитимностью? Это в
первую очередь означает, что Октябрьская революция не была про­
извольным актом, осуществленным за спиной российского обще­
ства группой марксистских идеологов, стремящихся любой ценой
провести «социалистический эксперимент». Именно так она, на мой
взгляд, представлена в проекте Концепции нового учебно-методи­
ческого комплекса по отечественной истории, заказанной властя­
ми России. В этом проекте написано, например, что «Свершившаяся
в 1917 году Великая российская революция, а также начавшийся в
октябре 1917 года „советский эксперимент" по силе воздействия на
общемировые процессы признаны одними из важнейших событий
XX века». Как видим, Февральская революция все-таки считается ве­
ликой (несмотря на то, что она свалила царя, признанного сегодня
церковью святым, хотя грешный народ его тогда называл «крова­
вым»), но сам Октябрь сводится к «эксперименту». Иными словами,
это был произвольный акт, сбивший Россию с естественного ее пути
развития, пути капиталистической демократии.
Мое исследование поддерживает вывод, что Октябрь был, на­
оборот, народной революцией. Для трудящихся ее целью было спа­
сти Февральскую демократическую революцию от угрозы контр­
революции со стороны имущих классов, буржуазии и помещиков.
И поскольку эта вторая революция была направлена против этих
классов и поскольку во главе ее стояло рабочее движение, она раз­
вязала экономическую и политическую динамику, которая и приве­
ла к подавлению капитализма.
Исторический опыт буржуазной демократии во всем мире учит,
что необходимое ее условие — буржуазия в демократических сво­
бодах не должна ощущать угрозы от них своему социально-эконо­
мическому господству или любым другим интересам, которые она
в данной обстановке считает жизненными. Как видно, тут присутст­
вует определенный субъективный элемент: восприятие буржуазией
степени угрозы. Как бы то ни было, в России начала XX века это ус­
ловие отсутствовало. Российская буржуазия и тем более дворянст­
во боялись оставаться лицом к лицу с трудящимися классами, с ра­
бочими и крестьянами, без поддержки мощного репрессивного ап­
парата царизма.
Российское общество было глубоко поляризованным, раско­
лотым между имущими классами с одной стороны и трудящими­
ся классами с другой. Раскол этот, непримиримое противостояние
302

имущих и трудящихся классов, уходил своими корнями глубоко в
историю и в самую структуру российского общества. Большевики
их не создали в Октябре 1917 года. «Нас обвиняют, что мы сеем гра­
жданскую войну, — говорил рабочий-большевик на Первой город­
ской конференции рабочих и красноармейских депутатов в мае
1918 года. —
Тут большая ошибка, если не ложь... Классовые инте­
ресы не нами созданы. Это вопрос, который существует в жизни, это
факт, перед которым должны склониться все»1.
Страх перед народом объясняет трусливую, в основном беспо­
мощную, оппозицию самодержавию даже со стороны самых ради­
кальных элементов имущих классов. Кадет В. А. Маклаков этот страх
ярко выражал в известной своей статье «Трагическое положение»,
опубликованной в 1915 году. В ней автор приводит метафору: авто­
мобиль едет по горной дороге, а шофер явно безумный. Угроза ка­
тастрофы велика. В машине сидят люди (читать: либеральные поли­
тические деятели), умеющие управлять. Но их действие парализо­
вано страхом того, что в борьбе за руль автомобиль может упасть в
бездну. А ведь в машине сидит мать — то есть Россия. «Россия» ка­
детов отождествлялась с социальным господством имущих классов.
Страх перед трудящимися массами, страх перед «социальной рево­
люцией» парализовал действие «умеющих управлять»2. Француз­
ский посол Ж. М. Палеолог приводил разговор с видным банкиром
и промышленником А. И. Путиловым в июне 1915 года. Последний
охарактеризовал грядущую революцию как «ужасающую анархию,
бесконечную анархию, анархию на десять лет»3.
Когда в феврале рабочие и солдаты в Петрограде свергли са­
модержавие, имущие классы сначала, так казалось, приветствова­
ли революцию. Они вышли на улицы столицы с красными бантами
в петлицах. Но в душе у них было глубоко тревожно. Вот как этот
период вспоминал В. В. Станкевич, народный (то есть правый) со­
циалист, военный комиссар при Временном правительстве и про­
ницательный наблюдатель политической сцены: «Официально тор­
жествовали, славословили революцию, кричали „ура" борцам за
свободу, украшали себя бантами и ходили под красными знамена­
ми. Все говорили „мы",„наша" революция,„наша" победа,„наша" сво­
бода. Но в душе, в разговорах наедине — ужасались, содрогались и
’ Первая конференция рабочих и красноармейских депутатов 1-го Городского
района, Петроград, 1918 г. С. 248.
2Русские ведомости. No221.1915.
3Цит. по: М ительм ан М., Глебов Б., Ульянский А. История Путиловского завода
1801 -1917.3-е изд. Л., 1961. С. 487.
303

чувствовали себя плененными враждебной стихией, идущей каким-
то неведомым путем»1.
Словом, фундаментальное условие буржуазной демократии от­
сутствовало в России: имущие классы слишком боялись трудящих­
ся классов. Было ли чего бояться? Помещики, безусловно, имели
повод для этого. Ведь земельная реформа по-крестьянски — а кре­
стьяне составляли подавляющее большинство российского общест­
ва — положила бы конец их существованию не только в качестве
господствующего класса, но и как класса вообще. Но и буржуазия
не могла оставаться равнодушной к перспективе земельной рефор­
мы по крестьянскому вопросу (без выкупа), ибо она нарушила бы
святой принцип неприкосновенности частной собственности, пусть
и феодального происхождения. К тому же к 1917 году очень значи­
тельная часть помещичьих земель была заложена банкам, что еще
больше сближало интересы двух этих классов2.
Но в Февральскую революцию рабочие, в том числе и рабочие-
большевики, не ставили себе целью свергать капитализм. Револю­
ция должна была быть демократической. Ее целями были: демокра­
тическая республика, энергичная дипломатия в пользу скорейшего
демократического мира, восьмичасовой рабочий день и земельная
реформа. Последние две цели были безусловно социальными. И не
только они. Как объяснил агитатор Петросовета в марте 1917 года:
«Рабочие не могут добыть свободу и не использовать ее для облег­
чения ярма труда, для борьбы с капиталом»3. Кроме введения вось­
мичасового рабочего дня, после Февральской революции рабочие
очистили заводские администрации от самых одиозных фигур (при
царе администрация тесно сотрудничала с охранкой и полицией),
добивались повышения зарплаты, сильно подорванной инфляцией
военного времени, добились права избрать своих представителей
в заводские комитеты для представительства их в отношениях с ад­
министрацией (до этого предприниматели упорно запрещали кол­
лективное представительство рабочих), установили право завко­
мов вводить «внутренний распорядок» на предприятиях. Наконец,
прием и увольнение рабочих должны были производиться с согла­
сия завкома — это до революции была еще одна сфера разнуздан­
ного произвола администрации.
Это, безусловно, было много, особенно для России. Но рабо­
чие не думали этими мерами угрожать капитализму. Ни рабочие, ни
1Станкевич В. В. Воспоминания 1914-1919 гг. Л„ 1926. С. 33.
2Осипова Т.В. Крестьянство России в революции и гражданской войне 1917.
М., 2001. С. 23
3Правда. 17 марта 1917 г.
304

большевики не выдвигали в первые недели революции требования
рабочего контроля (за частичным исключением рабочих государ­
ственных предприятий). И когда они впоследствии его выдвинули,
они добивались лишь доступа к информации, а не участия в управ­
лении предприятиями.
Самые просвещенные представители буржуазии это понимали.
Выступая в марте 1917 года на заседании Совета частных железных
дорог, министр путей сообщения Н. В. Некрасов, среди либералов
известный как «левый», пытался смягчить опасения собравшихся:
«Нет необходимости бояться того, что социальные элементы теперь
начинают появляться. Следует, скорее, стремиться направить эти
социальные элементы в правильную сторону... Существенным яв­
ляется рациональное сочетание социального момента с политиче­
ским, и ни в коем случае не отрицать социального момента, бояться
его... То, что мы должны достичь, это не социальная революция, а
избежание социальной революции через социальные реформы»1.
Сначала казалось, что промышленники готовы были слушать­
ся этого совета. Но на самом деле они считали уступки, сделанные
ими сразу после революции, лишь временными, пока не погаснет
революционный пыл рабочих и возможно будет отобрать уступлен­
ное. Очень скоро после Февраля буржуазная пресса стала трубить о
«чрезмерных требованиях» рабочих, угрожающих снабжению доб­
лестной армии в окопах. Рабочие сразу увидели в этом попытку бур­
жуазии вбить клин между ними и солдатами, союз с которыми сде­
лал возможной Февральскую революцию. Рабочие начали подозре­
вать, что за участившимися перебоями в производстве скрывается
ползучий локаут предпринимателей. Ведь до революции локауты
были любимым орудием промышленников. Еще в ноябре-декабре
1905 года всеобщий локаут в Петербурге, в тесном сотрудничестве с
администрациями государственных предприятий, нанес решитель­
ный удар первой русской революции.
Подозрения рабочих усиливались, когда они увидели, что Вре­
менное правительство отказывается от действенных мер борьбы с
растущей экономической разрухой. Министр торговли и промыш­
ленности, либеральный капиталист А. И. Коновалов, подал в отстав­
ку в знак протеста против довольно скромного плана государствен­
ного урегулирования, выработанного экономической комиссией
Петросовета, возглавляемого тогда правыми социалистами. Не­
сколько недель спустя на Съезде военно-промышленных комитетов
Коновалов обрушился против «непомерных требований рабочих»,
предупреждая, что «если в ближайшем будущем не произойдет от­
’ Речь от 29 марта 1917 г.
305

резвление умов, мы будем свидетелями закрытия десятков и сотен
предприятий»1.А ведь Коновалов считался «левым» среди промыш­
ленников.
Начиная с весны 1917 года рабочие все более убеждались, что
буржуазия ведет скрытый локаут, надеясь подавить рабочее дви­
жение «костлявой рукой голода», как ярко выразился либеральный
банкир и промышленный магнат П. П. Рябушинский на Втором Все­
российском торгово-промышленном съезде в начале августа. Про­
тив угрозы надвигающегося экономического краха и массовой без­
работицы рабочие пытались ввести контроль над заводоуправ­
лениями в смысле доступа к информации для проверки причин
простоев. Но они быстро убедились в том, что контроль им не будет
доступен до тех пор, пока буржуазия не будет устранена от влияния
на государственную политику, пока власть не перейдет в руки Со­
ветов. Не случайно первым крупным представительным собранием
петроградских рабочих, потребовавшим передачи власти Советам,
была Первая Петроградская конференция фабзавкомов в конце мая
1917 года.
Передача власти советам обозначала для трудящихся устране­
ние имущих классов от влияния на государственную политику. Ибо
эти классы были контрреволюционно настроены. Временное прави­
тельство, в котором участвовали представители этих классов вместе
с правыми социалистами, за восемь месяцев своего существования
не выполнило ни одной из целей, поставленных народом в Февраль­
скую революцию: ни земельной реформы, ни поиска демократиче­
ского мира, ни созыва Учредительного собрания, ни закона о вось­
мичасовом рабочем дне (последний петроградские рабочие ввели
«явочным порядком» уже в начале марта, но закон не был принят).
Вместо этого Временное правительство, под давлением союзников,
предприняло новое наступление на фронте. Оно отказалось от эко­
номического регулирования и препятствовало рабочему контролю.
Оно в июле приняло репрессивные меры против рабочего движе­
ния и левых социалистов. И, наконец, оно содействовало военному
заговору генералов в конце августа 1917 года с целью подавления
организаций трудящихся, и в первую очередь Советов.
Рабочие Петрограда всецело поддержали Октябрьское восста­
ние и переход власти к советам. В устранении имущих классов от
влияния на государственную политику они видели единственную
возможность предотвратить контрреволюцию и реализовать обе­
щания Февральской революции. Конечно, от перехода власти к со­
ветам они не ожидали чудес. Они четко видели, как надвигаются
1«Новая жизнь». 19 мая 1917 г.
306

промышленный крах и голод. В этих условиях не обещали массам
чудес и большевики...
Рабочие Петрограда, и в первую очередь рабочие-большеви­
ки — а их было к Октябрю в городе свыше 30 ООО, понимали, что
против них будут не только имущие классы, но и интеллигенция, в
том числе и левая, социалистическая интеллигенция, которая ото­
шла от народа в тот момент, когда народ наконец разогнул спи­
ну. Они понимали, как трудно будет в условиях войны и экономи­
ческой разрухи, без помощи образованной части общества, управ­
лять страной. Но переход власти к советам давал хотя бы шанс на
сохранение революции. И к тому же была надежда, что пример Рос­
сии даст толчок революциям на Западе, которые потом придут на
помощь российской революции.
Большевиков осуждают за Октябрьскую революцию. Их обви­
няют в развязывании Гражданской войны. Но с моей точки зрения,
которая опирается на исследование рабочего движения того пе­
риода, большевики заслуживают скорее похвалы, чем осуждения.
Они, как партия трудящихся, честно выполнили свой долг — они не
оставили народ в критический момент без руководства. В отличие
от них, левые меньшевики, которые в основном разделяли больше­
вистский анализ политической ситуации, решили стоять в стороне,
потому что они не верили в жизнеспособность власти Советов, опи­
рающейся исключительно на рабочих и крестьян без участия сред­
них слоев общества. Но в 1917 году эти средние слои, и в первую
очередь интеллигенция, встали на сторону буржуазии. А что касает­
ся правых меньшевиков и эсеров, то они на всем протяжении рево­
люции настаивали на участии во власти представителей буржуазии,
закрывая глаза на контрреволюционные стремления последних.
Те, кто сегодня представляет большевиков как «банду идео­
логов и узурпаторов», затрудняются объяснить, как такой неболь­
шой группе, без какого-либо опыта государственного и экономиче­
ского управления, без поддержки образованной части общества,
в первые месяцы без армии, удалось отстоять власть против иму­
щих классов не только России, но и всех развитых капиталистиче­
ских стран мира.
На самом деле партия большевиков в 1917 году была плотью от
плоти рабочего класса. В этом и был залог ее успеха. Она была дале­
ка от сложившегося впоследствии имиджа «ленинской партии» как
авторитарной, строго иерархической организации профессиональ­
ных революционеров. Ведь, если партия была таковой в 1917 году,
не было бы Октябрьской революции. Только давление низовых и
средних слоев партии принудило ЦК активно действовать в Октяб­
ре. Не забудем, как ЦК в октябре сжигал письма Ленина!
307

Партия большевиков в октябре 1917 года в Петрограде состоя­
ла на три четверти из рабочих. Члены райкомов и горкома были в
подавляющем своем большинстве рабочими. Рабочие-большевики
были самой активной, политически сознательной и решительной
частью рабочего класса. Это была та часть рабочего класса, которая
посмела взять на себя руководство революцией, зная, что шансы на
победу невелики. У этих сознательных рабочих было сильно разви­
то чувство собственного достоинства — человеческого и классово­
го. В итоге они решили, что не отступят от боя.
Именно к этим большевикам Ленин апеллировал в октябре про­
тив большинства ЦК своей партии, который не желал организовы­
вать восстание. Нельзя забыть случай, когда ЦК партии сжег письма
Ленина, призывавшего к началу восстания! Они предпочитали до­
жидаться Учредительного собрания, выборы которого Временное
правительство уже три раза отложило и которое явно не могло бы
каким-то волшебным образом преодолеть глубокий раскол россий­
ского общества.
Корниловский заговор конца августа 1917 года, который был
тайно поддержан правящими верхами («министры-капиталисты»
подали в отставку на самом его кануне) и партией буржуазии, каде­
тами, наглядно показал, к какой власти на самом деле стремились
имущие классы.
В историографии часто встречается мысль, что корни сталин­
ского тоталитаризма были заложены уже в ленинской концепции
партии. Но в изучаемый мной период она была открытой и демо­
кратической организацией. Питерские большевики не один раз от­
клоняли позиции Ленина и ЦК своей партии.
Что касается тоталитарных стремлений, приписываемых боль­
шевистской партии в 1917 году, то стоит лишь напомнить едино­
душную поддержку в рядах петроградской партийной организации
сразу после Октябрьского восстания идеи создания широкого со­
циалистического коалиционного правительства — от большеви­
ков до народных социалистов. Где же тут стремление к тоталитар­
ной диктатуре одной партии? Если эта коалиция не осуществилась,
то потому, что правые социалисты не принимали принципа ответст­
венности власти перед советами, которые являлись представитель­
ными органами рабочих и крестьян, исключающие имущие клас­
сы. Правые социалисты, напротив, настаивали на включении во
власть, в той или иной форме, представителей имущих классов. По
их мнению, большевики должны были быть сведены к меньшинст­
ву в новой власти, хотя они составляли явное большинство на ок­
тябрьском Съезде Советов рабочих и солдатских депутатов. Иными
словами, меньшевики и эсеры хотели аннулировать результаты Ок­
308

тябрьского восстания. Когда рабочим это стало ясно, они потеряли
интерес к такой коалиции.
Но когда впоследствии левые эсеры решили участвовать во
власти и крестьянский съезд объединился с ЦИК Советов рабочих
и солдатских депутатов, было всеобщее ликование среди рабочих,
в том числе и рабочих-большевиков, которые очень боялись сво­
ей политической изоляции, понимая, какие непомерные трудности
стоят перед советской властью. Но, несмотря на эти факты, меньше­
вики и эсеры с первого же дня после Октябрьского восстания про­
должали твердить о «большевистской диктатуре».
На самом деле большевистская организация Петрограда в труд­
ные дни и месяцы после Октября чуть ли не исчезла с политической
сцены. Активные силы рабочего класса — а эти силы были в основ­
ном организованные в большевистской партии — считали, что те­
перь, когда народ взял власть в свои руки, надо работать не столь­
ко в партии, сколько в Советах, в экономических органах, организо­
вать Красную армию и т. д. Вот соответствующие слова Константина
Шелавина, члена Петербургского комитета в 1918 году: «Ряд ответ­
ственных, высококвалифицированных и прошедших школу подпо­
лья товарищей заражались исключительно „советским" настроени­
ем, не говоря уже о массе „молодого призыва". Если товарищи и не
высказывали свои мысли до конца, то они все же с некоторым тру­
дом представляли: что же, собственно, остается делать партийной
организации после победы пролетариата? Некоторые полагали, что
все же остается область агитации и пропаганды, но тем не менее и
они считали, что сейчас настоящим делом является, например, ор­
ганизовать районный Совет народного хозяйства, но уж никак не
„киснуть" в районном партийном комитете. И точно: кругом все ки­
пело, рушилось старое и строилось новое, государственные совет­
ские силы, районы складывались наподобие самостоятельных рес­
публик со своими собственными комиссарами: труда, народного
образования и т. п. Лучшие партийные силы буквально бросались в
этот водоворот строительства... Когда Василеостровский районный
Совет переезжал с 16-й линии в новый дом на Средний проспект, то
районный партийный комитет загнали на пятый этаж, причем рас­
суждали приблизительно так: какая у них теперь может быть особая
работа?»1.Разве таково поведение партии, стремящейся установить
свою тоталитарную власть?
Всегда заманчиво читать историю в обратном направлении, в
этом случае от тоталитарного режима Сталина назад к Октябрьской
1К. И. Шелвани. Из истории Петербургского комитета большевиков в 1918 году
// Красная летопись. No 2 (26) 1928, стр. 492-33 .
309

революции, или еще дальше, к ленинской брошюре «Что делать»'.
Сталинизм возник, конечно, не на пустом месте, а на предшествую­
щих ему социальных и политических условиях. Но если во время гра­
жданской войны Коммунистическая партия постепенно заменяла Со­
веты, то причины этому надо искать в социально-политических усло­
виях этого периода, а не в каком-то идеологическом ДНК партии.
Виктор Серж, бельгийский анархист, приехавший в Петроград
в 1919 году и полностью примкнувший к советской власти (позд­
нее, в 1920-е годы, он участвовал в антисталинской оппозиции внут­
ри Компартии) написал следующее своим товарищам на Западе в
1920 году: «Таким образом, революция развивается согласно жест­
ким законам, последствия которых не подлежат обсуждению. Мы
должны им сопротивляться и изменять в пределах наших сил, и
наша критика будет полезной. Но при этом мы не должны упускать
из виду, что мы часто имеем дело с неизменными необходимостя­
ми — что это является вопросом внутренней логики всех револю­
ций и что поэтому было бы абсурдно возложить вину за конкретные
факты (как бы они ни были прискорбными) на стремления группы
людей, на доктрину или на партию. Революцию не формируют люди,
доктрины, партии; их формирует революция. Только тем, кто подчи­
няется ее необходимостям, дается видимость стоять над события­
ми... Подавление так называемых свобод; диктатура, подкреплен­
ная при необходимости террором; создание армии; централизация
для военных нужд промышленности, снабжения продовольствия и
администрации (откуда государственный контроль и бюрократия);
и, наконец, диктатура партии. В такой страшной цепи необходимо­
стей нет ни одного звена, строго не обусловленного предыдущим и
не обусловливающего в свою очередь следующего».
При этом Серж признался, что такая власть, как бы она ни была
оправдана целью спасения революции, создает заинтересован­
ность в своем сохранении уже после того, как угроза революции
прошла. На это он отвечал призывом к бдительности и выражал на­
дежду, что в более развитых странах революционная борьба не бу­
дет столь тяжелой и протяжной, как в России, уже разрушенной ми­
ровой войной, особенно если эти революции смогут опираться на
революционную власть в России. Но при этом Серж осознавал, что
в борьбе против бюрократической власти в России «коммунистам,
1В связи с этим мы сильно рекомендуем книгу L. Liih «Lenin Rediscovered: What
Is To Be D one in Context», в которой автор показывает, что идеи этой брошюры были
широко разделены соцал-демократическими кругами всей Европы. URL: http://ouleft.
org/wp-content/uploads/lenin-rediscovered.pdf .
310

возможно, придется прибегать к глубоко революционной деятель­
ности, которая будет долгой и тяжелой»1.
Эти слова на удивление перекликаются с словами одного рабо-
чего-большевика на конференции фабзавкомов Петрограда в янва­
ре 1918 года. Поясню. Положение промышленности тогда было уже
катастрофическим, особенно в области снабжения сырьем и топли­
вом. Делегаты, все активисты фабзавкомов, требовали централиза­
ции экономической власти как необходимой меры. Только что был
создан, с участием Совета фабзавкомов, Совет народного хозяйства
Северной коммуны, и конференция должна была принять инструк­
цию, согласно которой распоряжения Совнархоза были бы обяза­
тельными для фабзавкомов. Один делегат конференции, анархист,
предложил поправку: «за исключением того случая, когда распо­
ряжение противоречит интересам рабочего класса». На это пред­
седатель президиума, рабочий-большевик, ответил: «В свое время,
когда рассматривалась инструкция, то там есть соответствующий
пункт; мы хотели вставить именно эту оговорку. Мы об этом думали.
Но, однако, в устав этого не вставили, полагая, что СНХ, который мы
же организуем, не пойдет против нас, потому что он не есть орган
бюрократически построенный, сверху назначенный, а есть орган,
нами же выбранный, орган, который мы можем отозвать, составлен­
ный из людей, которых мы можем отстранить от их дел, орган кото­
рый перед нами постоянно отвечает за малейшее свое действие.
Не забывайте, что СНХ по своему составу есть орган классовый,
основанный на класс пролетариата и трудового беднейшего кре­
стьянства, и нам кажется, что вряд ли придется такой оговоркой вы­
ражать против них какое-либо недоверие. Если сразу отнестись с
таким недоверием, то вряд ли вообще эти органы смогут правильно
функционировать. Они лишь тогда смогут сделать благо для всего
рабочего класса и страны, спасти нас от той гибели, в которую заве­
дена вся наша промышленность и страна, если будет полнейший их
контакт и сотрудничество между этими органами, нашими же клас­
совыми и низшими.
И я думаю, что такую поправку мог внести только анархист, ко­
торый вообще отрицает всякие верхи и совершенно им не доверя­
ет. Мы же, пролетариат, исходя из принципов демократической цен­
трализации, строим эти верхи на принципе полнейшего демокра­
тизма, вводя возможность отвода их в любое время. Нам кажется,
что не приходится такой оговорки делать, потому что тем самым мы
' Serge V. Revolution in Danger. Writings from Russia. 1919-1921. Chicago:
Haymarket, 1920. P. 142-143; 150.
311

уже вносим недоверие, пока эти органы только устраиваются. Сей­
час в петроградском масштабе СНХ действует лишь только одну не­
делю, и уже сейчас высказывать ему недоверие, я думаю, было бы
преждевременно.
Не забывайте, товарищи, что мы имеем полную возможность на
всякой следующей конференции наш устав дополнить и исправить.
Если уже действительно эти органы так разойдутся с массами, то,
конечно, эту поправку придется ввести. Мало того, придется сверг­
нуть эти органы и, может быть, произвести новую революцию. Но
нам кажется, что пока Совет народных комиссаров — наш совет, ос ­
нованные им учреждения идут вполне совместно нога в ногу»1.
Как Серж и эти рабочие опасались, так и случилось. Но когда на­
стало время сделать эту новую революцию, рабочий класс, который
совершил уже три революции, не нашел в себе сил на четвертую.
В заключение привожу последние строки своего исследования:
«Самым решающим фактором в авторитарном развитии советской
власти, несомненно, было распыление рабочего класса после Ок­
тябрьской революции. Это произошло с удивительной скоростью
уже в первые месяцы советской власти. Выборгский район, сердце
рабочего движения всей страны, еще до весны 1918 года исчез как
промышленный центр. В течение четверти века до революции ра­
бочий класс был авангардом борьбы за демократию в России. Вско­
ре после Октября он перестал существовать как самостоятельная
политическая сила. Большевистская партия представляла себя по­
литической организацией рабочего класса. Она на самом деле объ­
единяла в своих рядах лучшие силы рабочего класса. Но партия не
могла заменить класс как активную общественную силу, способную
обеспечивать эффективный контроль над властью, которую она
сама же вызвала к жизни».
А. Колганов
«Немецкое золото»: по ту сторону мифа
Всякий раз, когда нужно отвлечь внимание от действительных
проблем страны, правящие классы устраивают идеологическую ды­
мовую завесу, заодно стараясь при этом побольнее зацепить сво­
их идейно-политических оппонентов. Среди наиболее охотно мус­
1Serge V. Revolution in Danger. Writings from Russia. P. 323-324.
312

сируемых тем — большевистский террор в годы Гражданской вой­
ны, предложения вынести тело Ленина из Мавзолея, обвинения в
том, что Октябрьская революция была сделана на германские день­
ги. Казалось бы, советский период нашей истории, наряду с несо­
мненными достижениями, содержит немало и крайне непригляд­
ных эпизодов, на которых можно было бы играть нашим противни­
кам, формально не отступая от исторической правды. Но нет! Этого
им оказывается мало, и они пускают в ход самую беспардонную
ложь и клевету.
Миф о «немецком золоте» — из того же разряда. Этот миф в по­
следние годы стал предметом не только весьма многочисленных
публикаций, но и занял весьма немалое время на телевизионном
экране. Рассказ о политическом авантюристе Парвусе, вознамерив­
шемся на деньги германского Генерального штаба и руками Ленина
устроить в России революцию, получил широчайшее распростра­
нение.
Что же здесь правда, а что ложь? Как разобраться в этом че­
ловеку, не являющемуся профессиональным историком? Я сам об­
ратился за советом к весьма авторитетному историку, профессору
В. Т. Логинову, и получил от него рекомендацию прочесть книгу ле­
нинградского историка Г.Л. Соболева1.С большим трудом разыскав
в московской книжной торговле один экземпляр, я понял, что его
работа и весьма немногие другие профессионально честные публи­
кации на эту тему затеряются в море клеветнических поделок, изда­
ваемых огромными тиражами, которыми уставлены полки книжных
магазинов. Поэтому я решил, по свету своих товарищей, взять на
себя труд компактно изложить основные факты, опираясь на книгу
Г.Л. Соболева (большинство ссылок на источники заимствовано от­
туда), и объявляю свою статью полностью свободной для перепе­
чатки и распространения.
«Заговор Парвуса»
Наиболее распространенная версия легенды о том, как В. И. Ле­
нин стал «германским агентом», отталкивается от ряда действитель­
ных фактов. Парвус (псевдоним А. Л. Гельфанда, бывшего немецкого
социал-демократа, за неблаговидные финансовые поступки отстра­
ненного от работы в германской социал-демократической партии)
действительно был агентом германского Генерального штаба еще
до Первой мировой войны (с 1911 года), когда он работал в Турции.
1Соболев Г.Л. Тайна «немецкого золота». СПб.: Издательский дом «Нева»; М.:
ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2002.
313

Парвус действительно, действуя сначала через германского посла
в Константинополе, а затем через сотрудника имперской канцеля­
рии Рицлера, посланного для встречи с ним в Берлине, представил
в марте 1915 года документ под заглавием «Подготовка массовой
политической забастовки в России»1 (обычно называемый «Мемо­
рандум д-ра Гельфанда»). В этом документе Парвус предлагал по­
дорвать Россию изнутри, опираясь на национал-сепаратистские и
радикальные социалистические организации, в том числе социал-
демократов (большевиков), занявших антивоенные позиции. Пар­
вус действительно имел коммерческие связи с некоторыми россий­
скими социал-демократами, работавшими в представительстве его
торговой фирмы в Дании (в частности, с Я. С. Ганецким). Ганецкий
действительно имел контакты с Лениным... А вот дальше факты за­
канчиваются, и начинаются чистые домыслы.
Никаких фактов связи Парвуса с В. И. Лениным нет. Единствен­
ный факт, который можно было бы интерпретировать подобным об­
разом, —
это сообщение о встрече Парвуса с Лениным в Швейца­
рии в 1915 году. Однако этот факт устанавливается только на осно­
ве заявления самого Парвуса и никаких других подтверждений не
имеет. Более того, имеются косвенные обстоятельства, заставляю­
щие сомневаться в правдивости этого заявления. Но если все же ве­
рить Парвусу, то стоит поверить и его сообщению о том, что Ленин
отверг его предложения2.
Но, может быть, Ленин был связан с Парвусом не прямо, а лишь
опосредованно, и, получая через Ганецкого деньги на работу в Рос­
сии, не заключал никаких формальных соглашений (то есть не был
германским «агентом» или «шпионом») и даже не знал точно, а лишь
догадывался о действительном происхождении этих денег? Такая
версия тоже имеет хождение. Я остановлюсь на этой версии ниже,
в связи с расследованием, предпринятым летом 1917 года Времен­
ным правительством.
Никаких фактов, свидетельствующих о влиянии Парвуса на ре­
волюционные события в России, нет. «Назначенная» Парвусом на
январь 1916 года революция в России не состоялась, и ему, как и
его непосредственным начальникам, пришлось объясняться по это­
’ Впервые этот документ стал доступен в архивном сборнике документов гер­
манского МИД, опубликованном в 1958 году, а в широкий исторический оборот вве­
ден публикацией в книге: Zem an 2. A., Scharlau W. В. Freibeuter der Revolution. Parvus-
Ge lph a nd : Eine Politische Biographie. Köln, 1964.
2См.: ШубД. Ленин и Вильгельм II. Новое о германо-большевистском заговоре
// Новый журнал. Кн. 57. Нью-Йорк, 1959. С. 238.
314

му поводу. Все, чего смочь достичь Парвус, — это распространение
слухов о готовящемся под его руководством восстании.
Впрочем, серьезные люди, знавшие о социал-демократическом
движении не понаслышке, — например, начальник петроградского
охранного отделения Глобачев — считали эти слухи вздором: «Это
только мечты, которым никогда не суждено осуществиться, ибо для
создания подобного грандиозного движения, помимо денег, ну­
жен авторитет, которого у Парвуса ныне уже нет...». Что же касает­
ся поступления немецких денег социал-демократам, то Глобачев от­
мечал: «...денежные средства их организаций незначительны, что
едва ли имело бы место в случае получения немецкой помощи»1.
Единственное, чем могли оправдать полученные на организа­
цию антиправительственной пропаганды в России деньги Парвус и
другие германские агенты, а вслед за ними — и их начальники, так
это приписыванием себе любых шагов антивоенного движения, в
том числе и социал-демократического (большевистского), беспар­
донно выклянчивая дополнительные средства на мероприятия, ко­
торым не суждено было осуществиться2. Именно документы, отра­
жающие потуги немецкой агентуры оправдать растрату казенных
средств, и послужили потом основанием для формирования леген­
ды о якобы решающей роли немецких агентов в русской револю­
ции3.Беда лишь в том, что никаких реальных следов их деятельности
в революционном движении не прослеживается, как не прослежи­
вается и никаких немецких денег в средствах социал-демократиче­
ских организаций. Таких фактов попросту не существует4.
И еще одно весьма существенное обстоятельство — Ленин в
открытой печати прямо объявил Парвуса немецким агентом, дей­
ствующим в интересах германского генерального штаба. От уча­
стия во всякого рода «мирных конференциях», за которыми мая­
чила тень германского правительства, большевики категорически
отказывались. И, наконец, внутри самой Германии большевики под­
1Соловьев О. Ф. Парвус: политический портрет // Новая и новейшая история,
1991. No1 . С. 178.
2 См.: Германия и русские революционеры в годы Первой мировой войны.
Документы И Николаевский В. И. Тайные страницы истории. Составитель Ю. Г. Фель-
штинский . М.: 1995. С. 257,260 -261.
3См.: там же. С. 258-260, 262, 268-277; Катков Г. Революция и германское вме­
шательство // Тайна октябрьского переворота. СПб., 2001. С. 146.
4О бедственном финансовом положении социал-демократов за границей см.:
Катков Г. Революция и германское вмешательство //Тайна октябрьского переворо­
та. СПб., 2001. С. 150; Соловьев О. Ф. М асонство в мировой политике XX века. М., 1998.
С. 53;Л енин В. И. Поли. собр. соч. Т. 48. С. 276; Т. 49. С. 7 -8,27,49, 241-242, 276, 302.
315

держивали группу «Спартак» во главе с Карлом Либкнехтом и Розой
Люксембург, которые выступали за поражение своего правительст­
ва (как и большевики — своего). Не правда ли, странное поведение
для «германских агентов», «направляемых» Парвусом?
«Пломбированный вагон»
Еще один аргумент, к которому прибегают сторонники версии о
«немецком золоте», — рассуждения о проезде большевиков во гла­
ве с Лениным в Германию в пресловутом «пломбированном ваго­
не». Имеющиеся документы и мемуарная литература исчерпываю­
щим образом выясняют подоплеку этого эпизода.
Во-первых, поездка через Германию была вызвана отказом
стран Антанты на просьбу российских революционных эмигрантов
обеспечить проезд в Россию через их территорию. Во-вторых, ини ­
циатором использования германского маршрута был не В. И. Ленин,
а Ю. Мартов. В-третьих, поездка финансировалась целиком за счет
самих политических эмигрантов, и Ленин был вынужден даже за­
нимать деньги на эту поездку1. В четвертых, Парвус не был посред­
ником в переговорах о проезде российских политэмигрантов че­
рез Германию, а от посредничества Карла Моора и Роберта Гримма,
вполне обоснованно заподозрив в них германских агентов, эмиг­
ранты отказались, предоставив вести переговоры Фрицу Платтену2.
Когда же в Стокгольме Парвус попытался встретиться с Лениным,
тот категорически отказался от этой встречи3. В-четвертых, заявле­
ния о том, что Ленину была предоставлена возможность во время
этой поездки вести агитацию среди русских военнопленных в Гер­
мании, являются ничем не подкрепленным абсолютным вымыслом.
В-пятых, никаких политических обязательств, эмигранты, проехав­
шие через Германию, на себя не брали, кроме одного — агитиро­
вать за пропуск в Германию из России интернированных немцев,
равных по числу проехавшим через Германию эмигрантам. И ини­
циатива в этом обязательстве исходила от самих политэмигрантов,
поскольку Ленин категорически отказывался ехать просто по раз­
решению берлинского правительства4.
'Л е нин В. И. Поли. Собр. Соч. Т.49. С. 425,427; Ленин В. И. Неизвестные докумен­
ты 1891-1922. М.: 1999. С. 211.
2См.: Со б о л е в Г. Л. Тайна «не мец ко го золота». СПб.: Издател ьск ий дом «Нева»; М.:
ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2002. С. 82-85.
3Parvus A. Im Kampf um die Wahrheit. Berlin, 1918. S. 51; Платтен Ф. Проезд Ле­
нина через Германию (предисловие К. Радека). Берлин, 1924. С. бб.
4Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.49. С. 417-419.
316

Таким образом, ничего компрометирующего В. И. Ленина в ис­
пользовании германского маршрута не обнаруживается. Неудиви­
тельно, что шумиха, поднятая по этому поводу политическими про­
тивниками социал-демократов в апреле 1917 года, хотя и нанесла
некоторый временный ущерб репутации большевиков, очень быст­
ро утихла, столкнувшись с фактами, предоставленными в ходе от­
крытого и гласного расследования.
Достаточно полный отчет об этих событиях был представлен 4
апреля 1917 года на заседании Исполкома Петроградского Совета
(на следующий день отчет Ленина был опубликован в газетах), и Ле­
нин получил от Исполкома одобрение своих действий1. Маршрут,
использованный Лениным, был затем повторен еще двумя группа­
ми российских политэмигрантов, организованных Цюрихским ко­
митетом по эвакуации русских эмигрантов.
Разумеется, германское правительство не пропустило бы рос­
сийских политических эмигрантов через свою территорию, если бы
не надеялось извлечь из этого политическую выгоду. Оно полагало,
что пропаганда в пользу заключения мира отвечает его интересам
(ибо шансы на военную победу становились все более призрачны­
ми). Оно, однако, совершенно упустило из виду, что если мир будет
достигнут ценой революции в Российской Империи, то и Герман­
ская Империя не устоит...
Парвус — Ганецкий — «Nya banken» — Суменсон —
Другая опора версии о «немецких деньгах» — обвинения, вы ­
двинутые Временным правительством в июле 1917 года, и предпри­
нятое им расследование. Обвинения эти базировались на двух ос­
новных фактах — на показаниях прапорщика Ермоленко и на ком­
мерческих операциях Ганецкого в России, проводившихся через его
торговых агентов М. Ю. Козловского и E. М. Суменсон. На этот «след»
русская контрразведка вышла по подсказке представителей развед­
службы французского Генерального штаба, науськиваемых минист­
ром по делам вооружений французского правительства, социали­
стом Альбером Тома. Вот какое предписание тот направил своему
однофамильцу Л. Тома, атташе в Стокгольме: «Нужно дать прави­
тельству Керенского не только арестовать, но и дискредитировать в
глазах общественного мнения Ленина и его последователей...»2.
' См.: СухановН.Н.Записки о революции.! 2.Кн. 3-4.М.: 199! С. 18.
2Попова С. С. Французская разведка ищет «германский след» // Первая миро­
вая война: дискуссионные проблемы истории. М.: Наука, 1994. С. 266.
317

Показания Ермоленко для тех, кто знаком с практикой работы
секретных служб хотя бы даже по художественной литературе, сра­
зу же предстают плодом весьма неумного воображения. Видите ли,
офицеры Генерального штаба, проводящие вербовочные беседы
с Ермоленко, раскрывают ему имена двух немецких агентов, рабо­
тающих в России, — Иолтуховского и Ленина. Это рассказывают че­
ловеку, который только-только дал согласие на сотрудничество, ко­
торый никак еще не проверен. Больше того, его вовсе и не направ­
ляют к Ленину и Иолтуховскому, не дают к ним связей и поручений.
Зачем же тогда раскрывать ценных агентов перед незнамо кем? Что­
бы он их тут же и провалил, попав в Россию? Недаром власти, вед­
шие расследование, выплеснув «показания» Ермоленко на стра­
ницы печати, тут же поторопились сплавить столь сомнительного
«свидетеля» с глаз подальше и больше к расследованию не привле­
кали1. Даже явно антисоветски настроенный историк С. П. Мельгу-
нов не считал эти показания сколько-нибудь серьезными2.
Временное правительство, начав следствие, собрало 21 том
следственных материалов. Новоявленный и ревностный гонитель
большевиков Д. А. Волкогонов, тщательно изучивший эти дела в на­
дежде найти компрометирующие большевиков доказательства, вы ­
нужден был признать: «Следствие пыталось создать версию прямо­
го подкупа Ленина и его соратников немецкими разведывательны­
ми службами. Это, судя по материалам, которыми мы располагаем,
маловероятно»3.
Что касается расчетов фирмы Ганецкого, совершавшихся через
стокгольмский «Ниа банкен» и проходивших через Е. М. Суменсон,
то расследование не нашло никаких свидетельств связи Суменсон
с большевиками. Анализ всех 66 коммерческих телеграмм, пере­
хваченных контрразведывательным отделом Главного управления
российского Генерального штаба, показал, что они не дают ника­
ких свидетельств перевода денег из Стокгольма в Россию. Деньги
всегда шли только в обратном направлении4. Буржуазная пресса в
июле 1917 года взахлеб расписывала суммы, проходившие через
счета Суменсон, умалчивая именно об этом тонком пикантном об­
стоятельстве: все эти суммы переводились не из Швеции в Россию,
1Об этом достаточно ясно сказано в воспоминаниях начальника контрразвед­
ки Петроградского военного округа Б. В. Никитина (см.: Никитин В. В. Роковые годы.
М.: 2000. С. 85-86).
2Мельгунов С. П. Немецкий ключ большевиков. Нью-Йорк, 1989. С. 92.
3Волкогонов Д. А. Ленин. Кн. 1. Москва: 1999. С. 220-221.
4 См.: Lyandres S. The Bolsheviks'«German Gold» Revisited. An Inquiry into 1917
Accusations. Pittsburgh, 1995. P. 94,63 etc.
318

а из России в Швецию, не из стокгольмского «Ниа банкен», а в него.
Тогда уж логичнее было бы обвинить Ленина в том, что это он под­
купает германский Генеральный штаб!
Не удалось найти следа «немецких миллионов» и в финансовых
документах ЦК партии большевиков дооктябрьского периода1.
Когда Временное правительство попристальнее заинтересова­
лось движением денег из-за рубежа в Россию, обнаружилось, что
заграничные правительства действительно оказывают финансовую
помощь российским политическим партиям. Но только это были не
большевики, якобы финансируемые Германией, а правительствен­
ная партия — правые эсеры, через Брешко-Брешковскую финанси­
руемые американской миссией Красного Креста2.
Так кем же оплачена большевистская пропаганда?
Поскольку выдвинутые против большевиков обвинения гласи­
ли, что получаемые ими деньги идут на организацию прогерман­
ской пропаганды, разрушающей тыл и подрывающей боевой дух
армии, то логично было бы поискать след немецких денег в боль­
шевистской прессе. Такая возможность у Временного правительст­
ва была: рано утром 5 июля внезапным налетом была разгромлена
типография «Правды» в Петрограде, захвачены все финансовые до­
кументы редакции и арестован и подвергнут допросам заведующий
издательством и главный финансовый распорядитель К. М. Шведчи-
ков. И что же?
Оказалось, что все произведенные газетой расходы полностью
покрывались ее вполне легальными и известными доходами (глав­
ным образом сбором мелких пожертвований среди рабочих и сол­
дат). Газета даже приносила небольшую прибыль. А К. М. Шведчи-
ков после пяти допросов был отпущен без предъявления ему ка­
ких-либо обвинений3.
Впрочем, существовали и другие источники финансирования
большевистской прессы, в том числе немалого числа фронтовых га­
зет. Но искать их надо было не за границей. По свидетельству ге­
нерала А. И. Деникина, среди источников расходов на большеви­
стскую литературу были собственные средства войсковых частей
1См.: Приходно-расходная книга ЦК РСДРП(б) // Аникеев В. В. Документы Вели­
к ого О к тября. М.: 1977. С. 206.
1СаттонЭ. Уолл-Стрит и большевистская революция. М.: 1998. С. 90-91; Воль­
ная воля. 1917.26 н оября.
3 Соболев Г.Л. Тайна «немецкого золота». СПб.: Издательский дом «Нева»; М.:
ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2002. С. 182-183.
319

и соединений, а также средства, отпущенные старшими военны­
ми начальниками. Командующий Юго-Западным фронтом генерал
Ю. А. Гутор открыл на эти цели кредит в 100 тыс. рублей, а коман­
дующий Северным фронтом генерал В. А. Черемисов субсидировал
из казенных средств издание большевистской газеты «Наш путь»’.
Зачем они это делали — ведь, по уверениям антибольшевистской
пропаганды, большевистская печать разлагала фронт? Предоста­
вим слово самому командующему Северным фронтом, генералу Че-
ремисову, который следующим образом высказался о большевист­
ской газете «Наш Путь»: «Если она и делает ошибки, повторяя боль­
шевистские лозунги, то ведь мы знаем, что матросы — самые ярые
большевики, а сколько они обнаружили героизма в последних боях.
Мы видим, что большевики умеют драться»2.
Влюбом случае большевистская пресса вовсе не была преобла­
дающей на фронте. В марте — октябре 1917 года в России выходи­
ло около 170 военных газет, из которых лишь около 20 были боль­
шевистского направления, а 100 изданий проводили эсеровскую
или меньшевистскую («оборонческую») линию3. Что причина паде­
ния боеспособности армии лежит не в большевистской агитации,
признавал и командующий Западным фронтом генерал А. И. Дени­
кин, которого уж никак нельзя заподозрить в сочувствии больше­
викам: «Позволю себе не согласиться с мнением, что большевизм
явился решительной причиной развала армии: он нашел лишь бла­
годатную почву в систематически разлагаемом и разлагающемся
организме»4. Полная деморализация русской армии и ее неспособ­
ность решать стратегические задачи, независимо от чьих-либо про­
пагандистских усилий, а лишь в силу сложившейся после Февраля
1917 года политической и социально-экономической обстановки,
подтверждается как в исследованиях авторитетных специалистов
из числа белоэмигрантов (например, в книге генерала Н. Н. Голови­
на, впервые изданной в Париже в 1939 году)5, так и современными
исследователями6.
' Д еникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 1. Париж, 1921. С. 83.
2Деникин А. И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. М.: 1991. С. 337.
3Журавлев В. А. Без веры, царя и отечества. Российская периодическая печать и
армия в марте — октябре 1917 года. СПб., 1999. С. 43.
4Жилин А. П. К вопросу о морально-политическом состоянии русской армии в
1917 году // Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. М.: Наука,
1994. С. 164.
5См.: Головин Н. Н. Военные усилия России в мировой войне. М., 2001.
6Жилин А. П. К вопросу о морально-политическом состоянии русской армии в
1917 году. С. 165.
320

Появление «документов Сиссона»
Последний аргумент сторонников версии о большевиках, под­
купленных немецким золотом (и, как они считают, самый силь­
ный), — массив из нескольких десятков документов, известных как
«документы Сиссона». Эти документы были приобретены Эдгаром
Сиссоном в Петрограде в 1918 году за 25 тыс. долларов, а затем
опубликованы в Вашингтоне. В этих документах содержатся, как на­
стаивали их публикаторы, достаточные сведения о механизме фи­
нансирования большевиков германским Генеральным штабом, а
также изложено содержание директив, которые немецкая сторона
давала своим агентам-большевикам.
Поучительна история этих документов. Е. П. Семенов (Коган),
журналист, заведующий редакцией «Демократического издатель­
ства» межсоюзнической комиссии пропаганды, получил письмо с
предложением приобрести документы, компрометирующие боль­
шевиков, от другого журналиста — Фердинанда Оссендовского’.
И тот, и другой уже успели отметиться в поисках «германского сле­
да» (в частности, Семенов заявлял, что это он уговорил редактора
газеты «Новое живое слово» опубликовать 5 июля 1917 года мате­
риалы, «разоблачающие» Ленина). Первоначально эти документы
они попытались продать ряду союзнических посольств в России, но
со стороны последних не было проявлено интереса. Тогда Е. П. Се­
менов организует публикацию некоторых из этих документов на
юге России, в издававшейся кадетами газете «Приазовский край».
Поднявшаяся газетная шумиха привлекает внимание посла США
Фрэнсиса и Эдгара Сиссона, приехавшего в Россию по поручению
президента Вильсона как представитель пропагандистского ведом­
ства США — Комитета общественной информации, и они сами идут
на контакт с Семеновым2.Заплатив 25 тысяч долларов, они получа­
ют в свое распоряжение эти документы.
Почему же ими не заинтересовались многочисленные предста­
вители других стран Антанты? Предоставим слово кадровому ди­
пломату и разведчику Роберту Брюсу Локкарту, который писал об
Эдгаре Сиссоне следующее: «самым выдающимся из подвигов это­
го господина явилась, впрочем, покупка пакета так называемых до­
кументов, которыми не соблазнилась даже наша разведка, до того
1См.: Кеппап G. The Sisson Documents 11 Journal of Modern History. Vol. XXVIII,
1956. P. 148.
2Cm.: Sisson E. One hundred red days. New York, 1931. P. 291-292; «Последние но­
вости», Париж, 1921, 6 апреля; Papers Relating to the Foreign Relations of the United
States. 1918. R ussia. Vol. 1. P. 371.
321

они были грубо подделаны»'. По той же причине от них отверну­
лись представители 2-го отдела Генерального штаба Франции. А вот
Эдгар Сиссон, не будучи ни дипломатом, ни разведчиком, но будучи
крайне политически заинтересован в чем-то в этом духе, предпочел
заплатить, несмотря на возражения более профессионально подго­
товленных сотрудников своей миссии.
Публикация «документов Сиссона»:
подлинник или фальшивка?
В октябре 1918 года по прямому указанию президента США Вуд­
ро Вильсона «документы Сиссона» были опубликованы2. Уже при
первой публикации фотокопий ряда этих документов в печати были
высказаны серьезные аргументы по поводу их поддельности — на­
пример, в документах, исходящих якобы от германского Генерально­
го штаба и адресованных в Швецию и Швейцарию, были проставле­
ны даты по старому стилю, принятому тогда в России. Но тогда имею­
щиеся сомнения могли толковаться двояко. Была выдвинута версия,
что, возможно, несколько из этих документов действительно явля­
ются фальшивками, изготовленными ретивыми агентами в погоне за
дополнительной оплатой, —
но это не может бросить тень на под­
линность всех остальных документов. А чтобы эта тень и вправду не
была брошена, президент США Вудро Вильсон наглухо закрыл дос­
туп к подлинникам «документов Сиссона» в своем личном фонде. Да
так наглухо, что они лишь случайно были обнаружены в 1952 году,
при разборке в Белом доме личных архивов президента Гарри Тру­
мэна, в одном из давно не использовавшихся сейфов.
Для удостоверения подлинности полученных документов вла­
сти США поспешили опереться на авторитет известных историков.
В качестве экспертов были избраны ведущий американский славист
А. Кулидж, директор исторических исследований Института Карне­
ги Дж. Джеймсон и главный консультант американского правитель­
ства по «русскому вопросу», профессор Чикагского университета
С. Харпер, ярый сторонник антисоветской интервенции. А. Кулидж
не стал принимать участия в этой экспертизе, а двое других дали за­
ключение о подлинности большей части документов, признав, что
остальные сомнительны, но их подлинность также не исключается.
Краешек истины по поводу того, что действительно лежало в
основе этого «беспристрастного суждения», стал известен много
' Локкарт Б. Буря над Россией. Исповедь английского дипломата. Рига, 1933.
С. 206.
2The German-Bolshevik Conspiracy. War Information Series. No20. October 1918.
Issued by the Committee on Public Information. Washington, 1918.
322

позже, из неопубликованной части воспоминаний С. Харпера. «Мой
опыт с документами Сиссона, —
писал профессор Харпер, — ясно
показал то давление, которому подвергаются профессора во время
войны... для профессора невозможно было не внести свой вклад в
развитие военного духа, даже если это было сопряжено с необходи­
мостью заявлений определенно пристрастного характера»1.
Недаром в подлинность этих документов не верили ни ярый
критик Советской России С. П. Мельгунов, ни уверенный в связях
большевиков с немцами А. Ф. Керенский, ни известный разобла­
читель Бурцев (известный тем, что он впервые публично указал на
провокаторскую роль Азефа).
7956 год. Заключение Джорджа Кеннана
Когда в 1955 году случайно обнаруженные подлинники «до­
кументов Сиссона» были переданы в Национальный архив в США,
доступ к ним получил известный американский дипломат и историк
Джордж Кеннан.
При исследовании этих документов он прежде всего обратил
внимание на то, что содержание многих из них явно противоречит
известным историческим фактам об отношениях между Германией
и большевиками, в частности их острому противоборству вокруг
Брестского мира. Кеннан выяснил, что упоминаемые в «документах»
многочисленные германские агенты, засылаемые на Дальний Вос­
ток, — это просто люди, с которыми так или иначе сталкивался жур­
налист Оссендовский во время своего пребывания на дальнем Вос­
токе. При этом Джордж Кеннан опирался на опубликованный еще в
1919 году памфлет проживавшего во Владивостоке морского офи­
цера Панова, который вскрыл полную несостоятельность «докумен­
тов», имеющих отношение к Дальнему Востоку2.
Кроме того, проведя тщательную экспертизу машинописного
шрифта «документов», американский исследователь установил, на
каких именно пишущих машинках был выполнен каждый документ,
и пришел к неутешительному для сторонников «немецкого следа»
выводу: «документы якобы из русских источников были реально из­
готовлены в том же самом месте, где и документы, претендующие
на то, что они исходят от германских учреждений, — это явный при­
знак обмана»3.
1Kerman G. Russia lives the War. Princeton, 1956. P. 450-451.
2 Kennan G. The Sisson Documents // Journal of Modern History. Vol. XXVIII, 1956,
No2. P. 133,143-153.
3Ibid. P. 142-143.
323

К чести Джорджа Кеннана следует сказать, что, будучи сторон­
ником противодействия СССР и проводя свое исследование в раз­
гар холодной войны, он не стал отступать от исторической истины.
В 1990 году к проделанной Кеннаном работе наш отечествен­
ный историк Г. Л. Соболев добавил тщательный анализ фактических
неточностей и противоречий, явно исторически неправдоподобных
«подробностей» и т. д., содержащихся в документах. Среди них —
именование правительства России в немецком документе, датиро­
ванном 25 октября 1917 года, Советом народных комиссаров, хотя
в тот день никакого СНК еще не существовало, и лишь вечером это­
го дня Ленин с Троцким обсуждали возможные варианты названия
будущего Временного рабочего и крестьянского правительства.
В другом документе указывается неправильное (бытовое) название
«Петербургское охранное отделение», хотя, во-первых, его офици­
альное наименование было «Отделение по охранению обществен­
ной безопасности и порядка в столице», и, во-вторых, Петербург в
это время давно уже именовался Петроградом. Подобного рода не­
суразности перечисляются на многих страницах1.
Кто автор «документов Сиссона»?
Исследование Джорджа Кеннана было продолжено известным
петербургским историком В. И. Старцевым (ныне покойным). Рабо­
тая в Национальном архиве США, он обследовал личный фонд Эд­
гара Сиссона, где обнаружил еще около сорока документов того же
происхождения, что и опубликованные сиссоновские, но имеющие
более поздние даты и так и не вышедшие в свет.
Среди них — так называемые «документы Никифоровой», при­
званные доказать, что Германия, готовясь к Первой мировой вой­
не, загодя составляла планы финансовой поддержки большевиков
в своих интересах. Анализ Старцевым этих документов неопровер­
жимо доказал, что они были сочинены «ретроспективным» путем,
чтобы в подкрепление к уже имеющимся фальшивкам подверстать
более «старый» документ «немецкого происхождения». В частности,
некий циркуляр германского Генерального штаба своим военным
агентам от 9 июня 1914 года перечисляет среди стран— против­
ников Германии Италию, хотя тогда она была членом Тройственно­
го союза и переметнулась к Антанте только в 1915 году2.Другой до­
1 Соболев Г.Л. Тайна «немецкого золота». СПб.: Издательский дом «Нева»; М.:
ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2002. С. 337-342.
2 Старцев В, И. Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского. СПб. 2001.
С. 63,268.
324

кумент— циркуляр Министерства финансов Германии от 18 янва­
ря 1914 года — рекомендовал дирекциям кредитных учреждений
установить теснейшую связь и совершенно секретные сношения с
предприятиями, поддерживающими оживленные сношения с Рос­
сией, и среди них — с банкирской конторой «Фюрстенберг» в Ко­
пенгагене. Но банкирская контора «Фюрстенберг» никогда не суще­
ствовала, а реальный Фюрстенберг (псевдоним Ганецкого) жил в это
время в Австро-Венгрии, где перебивался с хлеба на воду. Дирек­
тором же экспортно-импортной конторы Парвуса в Копенгагене он
стал только в 1915 году’.
Многие документы были изготовлены на поддельных бланках
и украшены угловыми штампами немецких учреждений, никогда не
существовавших в природе — «Центрального отделения Большого
Генерального Штаба Германии», «Генерального Штаба Флота Откры ­
того Моря Германии» и «Разведывательного бюро Большого Гене­
ральн ого Штаба» в Петрограде.
Старцев не только доказал поддельность и органическое сход­
ство обнаруженных им документов и опубликованных «документов
Сиссона», но и показал единый источник их происхождения — жур­
налиста Фердинанда Оссендовского. Этот талантливый мистифика­
тор, как установил Старцев, с ноября 1917-го по апрель 1918 года
изготовил около 150 документов о «германо-большевистском заго­
воре»2.
Оплачен ли Брестский мир «германским золотом»?
Одно из наиболее серьезных обвинений, предъявляемых боль­
шевикам, которое рассматривается также и в качестве доказатель­
ства их подкупа немцами, — утверждение, что большевики, заклю­
чая Брестский мир, действовали в германских интересах и под дик­
товку немцев.
Однако этот вывод не подтверждается историческими факта­
ми. Будучи вынуждены добиваться перемирия и заключения мира с
Германией, большевики шли на это вовсе не ради обеспечения гер­
манских интересов, а в силу невозможности дальнейшего продол­
жения войны. Солдатские массы, которые привели большевиков к
власти, давно уже не желали сражаться.
Еще до взятия власти большевиками, 30 сентября 1917 года,
венный министр Временного правительства А. И. Верховский, вер­
нувшись из Ставки, записывал в своем дневнике: «Нужно приду­
1Старцев В. И. Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского. С. 267-268.
2Там же. С. 190.
325

мать, как продолжать войну, при условии, что армия воевать не хо­
чет и слышатся даже требования заключить мир во что бы то ни ста­
ло..А уже 19 октября на заседании Временного правительства он
высказывается еще более определенно: «Народ не понимает, за что
воюет, за что его заставляют нести голод, лишения, идти на смерть.
В самом Петрограде ни одна рука не вступится на защиту Времен­
ного правительства, а эшелоны, вытребованные с фронта, перейдут
на сторону большевиков»2.На следующий день, 20 октября, на вы­
ступлении в Предпарламенте, Верховский, сделав обзор состояния
армии, заявляет: «Указанные объективные данные заставляют пря­
мо и откровенно признать, что воевать мы не можем». Отсюда и вы­
воды: «самим немедленно возбудить вопрос о заключении мира»,
«побудить союзников согласиться на прекращение этой истощаю­
щей войны, нужной только им, но для нас не представляющей ни­
какого интереса»3.
Это понимали и опытные дипломаты союзников. 27 ноября
1917 года английский посол Дж. Бьюкенен телеграфировал в Фо-
рин-офис: «Моим единственным стремлением и целью всегда было
удержать Россию в войне, но невозможно принудить истощенную
нацию сражаться вопреки ее собственной воле... Для нас требо­
вать своего фунта мяса и настаивать на том, чтобы Россия исполни­
ла свои обязательства, вытекающие из соглашения 1914 года, зна­
чит играть на руку Германии...»4.
Но союзные правительства, как известно, предпочли не при­
слушиваться к голосу разума, а сыграть на руку Германии, категори­
чески отвергнув идею мирных переговоров.
А ведь Россию действительно уже невозможно было принудить
воевать. Более того, крестьянство, одетое в солдатские шинели и по­
лучившее в руки оружие, требовало земли. Вся политика 1917 года
укладывалась в простые формулы:
Армия требует мира и земли.
Любое правительство, вставшее у власти, удержится только в
том случае, если удовлетворит эти требования.
Дать землю, не дав мира, невозможно. В противном случае ар­
мия начнет стихийную демобилизацию — уйдет с фронта делить
землю.
1Верховский А. И. Россия на Голгофе. Из походного дневника. 1914-1918. Пг„
1918. С. 125.
2Там же. С. 133.
3См.: Былое. 1918. No12. С. 30-40.
4Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М., 1991. С. 316.
326

Тем не менее большевистское правительство вело линию на
всемерное затягивание переговоров. Несколько раз по инициативе
большевиков в переговорах объявлялся перерыв, который исполь­
зовался для предания гласности хода переговоров и условий, вы ­
двигаемых сторонами. Одновременно большевики развертывали
революционную агитацию среди немецких солдат. Петроградское
телеграфное агентство распространило в конце декабря воззвание
к немецким солдатам, в котором они призывались «не подчиняться
приказам и сложить оружие». Это, естественно, вызвало резкое не­
удовольствие германской дипломатии1.
В свою очередь, большевики были также крайне недовольны
грабительскими аннексионистскими требованиями немцев и гото­
вились к разрыву переговоров.
На совещание представителей общеармейского съезда по де­
мобилизации 17 (30) декабря приехали Ленин, Троцкий и Крылен­
ко. В их выступлениях было заявлено, что дело с заключением мира
«почти безнадежно, так как немцы наотрез отказались признать
принцип самоопределения народов; поэтому Совет народных ко­
миссаров считает необходимым во что бы то ни стало восстановить
боеспособность армии и получить возможность продолжать вой­
ну»2.Однако полная небоеспособность армии была очевидной3.
После очередного перерыва в переговорах главу советской де­
легации А. А. Иоффе сменил нарком иностранных дел Троцкий. Но­
вая делегация даже по дороге в Брест-Литовск распространяла сре­
ди немецких солдат листовки против войны4.Убедившись в невоз­
можности вести революционную войну, но не желая и согласиться
с немецкими условиями, 13 (24) января 1918 года ЦК большевиков
принял официальную директиву Троцкому всячески затягивать под­
писание мира5.
В конце концов 10 февраля 1918 года Троцкий заявил, что со­
ветская сторона выходит из войны, но отказывается от подписания
мира на германских условиях.
18 февраля, чтобы принудить большевиков вернуться за стол
переговоров, главнокомандование германской армии возобновило
1См.: Германия и русские революционеры в годы Первой мировой войны. До­
кументы / Составитель Ю. Г. Фельштинский. М.: 1995. С. 369.
2Дневник барона Алексея Будберга // Архив русской революции. Т. XII. Берлин,
1925. С. 262.
3Там же. С. 266.
4См.: Фишер Л. Жизнь Ленина. Перевод с англ. Т.1.М.: 1997. С. 276.
5Протоколы Центрального Комитета РСДРП(б). Август 1917 г. — Февраль 1918 г.
М.: 1958. С. 173.
327

боевые действия на Восточном фронте. Немецкие правящие круги в
конце концов вынуждены были использовать против неуступчивых
большевиков крайнее средство — возобновление военных дейст­
вий и наступление. Фронт рухнул и покатился на Восток. И лишь то­
гда большевистскому правительству ничего не оставалось делать,
как уступить германскому ультиматуму.
Глава новой советской делегации в Брест-Литовске Г. Я. Соколь­
ников при официальном подписании мира 3 марта 1918 года зая­
вил: «Мы ни на минуту не сомневаемся, что это торжество империа­
лизма и милитаризма над международной пролетарской револю­
цией окажется временным и преходящим». После этих слов генерал
Гофман в возмущении воскликнул: «Опять те же бредни!»1.
Не правда ли, как это все похоже на отношения хозяина с куп­
ленными им агентами?
После установления в апреле 1918 года дипломатических от­
ношений РСФСР с Германией послом в Берлин был направлен
А. А. Иоффе, ярый противник Брестского мира, основной задачей
которого была координация усилий по подготовке революции в
Германии.
Такой своеобразный характер мира с большевиками порож­
дал в германской правящей верхушке острые разногласия. Если по­
сол в Москве граф Мирбах стоял за сохранение отношений с прави­
тельством большевиков, то генерал Людендорф уже в мае 1918 года
считал необходимым занять по отношению к большевикам макси­
мально жесткую позицию и помочь приемлемым для Германии си­
лам войти в состав нового, небольшевистского правительства. По­
степенно к этой же точке зрения начал склоняться и граф Мирбах.
Их обоих волновало неустойчивое положение большевиков и веро­
ятная потеря ими власти. На одном из отчетов М ирбаха Вильгельм
II написал: «С ним все кончено» (имея в виду Ленина). Но его собст­
венный конец наступил гораздо раньше2.
Противоречия между Германией и РСФСР после подписания
мира продолжали нарастать. Масла в огонь подлило убийство ле­
выми эсерами посла в Москве графа Мирбаха, а также непрекра-
щающаяся деятельность большевиков по поддержке германско­
го революционного движения. В конце концов Германия пошла на
разрыв дипломатических отношений и 5 ноября 1918 года потребо­
' Сокольников Г. Брестский мир. М.: 1920. С. 31.
2См.: Германия и русские революционеры в годы Первой мировой войны. До­
кументы / Составитель Ю. Г. Фельштинский. М.: 1995, с. 390, 411; Документы герман­
ского посла в Москве М ирбаха// Вопросы истории. 1971. No9. С. 128-129.
328

вала высылки представительства РСФСР из Германии. Но было уже
поздно — грянула революция, и 13 ноября 1918 года ВЦИК Советов
принял решение об аннулировании Брест-Литовского мирного до­
говора «в целом и во всех пунктах».
А теперь я хочу пролить бальзам на душу сторонников версии
о подкупе Германией большевиков. Да, германское правительство
расходовало в 1918 году средства на поддержку Советской России.
Но большая часть этих средств была израсходована не на помощь
СНК РСФСР, который в конце 1917-го — начале 1918 года отчаянно
нуждался в деньгах1,а на противодействие странам Антанты, пытав­
шимся мобилизовать сторонников продолжения войны2. В любом
случае это были сравнительно небольшие суммы — так, из запро­
шенного в июне 1918 года фонда в 40 млн марок было израсходова­
но к октябрю 1918 года не более 6-9 млн марок (а возможно, и во­
обще ничего)3.И в любом случае к происхождению русской револю­
ции эта финансовая помощь никакого отношения не имеет.
Клевещите, клевещите, что-нибудь да останется
Полная историческая несостоятельность сочиненных в 1917-
1918 годах версий о «немецком золоте» в русской революции была
обнаружена уже достаточно давно. Это, однако, не мешает антиком­
мунистам всех мастей активно использовать основанную на фаль­
шивках или домыслах клевету вплоть до настоящего времени. В но­
вой, «свободной» России миллионными тиражами издаются и пере­
издаются пропагандистские поделки, и даже элементарное чувство
брезгливости не останавливает издателей, охотно обрушивающих
на головы читателей горы грязной лжи. Публикуются «документы
Сиссона», приправленные подлинными документами той эпохи, что­
бы создать впечатление достоверности фальшивки4.Множество из­
даний выдержала книга писателя Игоря Бунича «Золото партии», в
которой он пропагандирует версию о подкупе большевиков Герма­
нией, не утруждая себя особыми доказательствами. Даже реклам­
ная публикация на книготорговом сайте Ozon.ru вынуждена была
заметить в осторожных выражениях: «Игорь Бунич получил широ­
кую известность после выхода книги „Золото партии", жанр которой
1См.: Германия и русские революционеры в годы Первой мировой войны. До­
кументы / Составитель Ю. Г. Фельштинский. М.: 1995. С. 352, 346.
2Там же. С . 382 -384, 387,391.
3Там же. С . 411.
4 Например: Тайна Октябрьского переворота: Ленин и немецко-большевист-
ский заговор: Документы, статьи, воспоминания / Сост. Кузнецов В. И. СПб.: Алетейя,
2001.
329

можно определить, как смесь non-fiction и fantasy. В своих популяр­
но-исторических произведениях автор описывает события исто­
рии, построив сюжетную канву на смелых предположениях»1.И вот
эти «fantasy» и «смелые предположения» вываливаются нам на го­
лову в качестве исторических фактов, снабженных изрядной порци­
ей деланого морального негодования по поводу нехороших боль­
шевиков, продавшихся за немецкое золото.
Вероятно, поняв, что на фоне столь топорно сработанных паск­
вилей можно не без выгоды для себя щегольнуть показной «солид­
ностью», на российский рынок фальшивок устремилась некая Эли­
забет Хереш. Газета «Комсомольская правда» предоставила свои
страницы для ее саморекламы. Статье журналиста Василия Устюжа­
нина предпослан броский заголовок — «Октябрьскую революцию
устроили немцы». И далее: «Австрийский историк обнаружила уни­
кальный документ — план подготовки революции в России: Герма­
ния вложила в Ленина миллионы марок». Устюжанин замечает: «Док­
тор Элизабет Хереш в научном историческом сообществе — фигура
известная» — и переходит к интервью. Сама Элизабет Хереш торо­
пится подать свои исторические заслуги в наилучшем свете:
«В архиве германского министерства иностранных дел хранит­
ся более 20 тысяч документов. В том числе и секретные телеграм­
мы между дипломатами МИДа Германии и послами нейтральных
стран — Швейцарии, Дании, Швеции. Документы свидетельствова­
ли о систематической внешней подготовке революционного движе­
ния в России. Я отыскала редкий документ. Своего рода меморан­
дум, план подготовки России к революции. Написал его этот самый
Парвус. Датирован он 9 марта 1915 года. Документ потряс меня. Так
родилась идея книги»2.
Все сказанное здесь пропитано ложью. Во-первых, Элизабет
вовсе не «известная фигура в историческом сообществе», и уж
тем более не «историк», а обычный журналист, подвизающийся на
скандальной политической тематике. Во-вторых, Элизабет Хереш
напрасно пытается присвоить себе честь обнаружения «Меморан­
дума д-ра Гельфанда» в немецких архивах. Этот документ был обна­
ружен давным-давно и неоднократно опубликован3.И, наконец, все
1 Игорь Львович Бунич. Биографическая справка. URL: http://www.ozon.ru/
context/detail/id/255147/
2«Комсомольская правда», 4 апреля 2001 г.
3 Первая публикация в массовых изданиях, как уже упоминалось: Zeman Z. A.,
Scharlau W. В. Freibeuter der Revolution. Parvus-Gelphand: Eine Politische Biographie.
Köln, 1964.
330

выкладки ее книги «Купленная революция»1 основаны на двух ки­
тах — на «документах Сиссона», давно разоблаченных как фальшив­
ка, и на неуемных домыслах автора, выходящих даже за пределы ис­
пользуемых ею грубых подделок Фердинанда Оссендовского.
Ну что же, сказанного вполне достаточно, чтобы понять — наша
демократическая пресса, как и в случае с пасквилем Игоря Бунича,
даст измышлениям Элизабет Хереш «зеленую улицу» и массирован­
ную рекламу.
Разумеется, никак не мог остаться в стороне от разнузданной
клеветнической компании и кумир либеральной интеллигенции,
ныне покойный А. Н. Яковлев, так же, как и Элизабет Хереш, выда­
вавший себя за историка.
25 января 2004 года на ОРТ в передаче «Времена» (ведущий
В. В. Познер), посвященной 80-летию со дня смерти В. И. Ленина,
А. Н. Яковлев заявил буквально следующее: «Давно известно из до­
кументов, что это была операция Генерального штаба Германии...
Больше всего меня в этом отношении интересуют те деньги, кото­
рые получал Ленин через Ганецкого. Организатором был Парвус,
это известно вам и всем историкам. Он первые 2 млн (по-нынеш­
нему это 10 млн) получил в марте 1915 года, вот так и написано: на
подрывные цели. Это все исторические факты, основанные на доку­
ментах»2.
Одно из двух — или А. Н. Яковлев никакой не историк, ибо исто­
рику стыдно не знать действительные исторические факты, либо он
сознательно использует фальшивки в грязной политической игре и
тогда тоже не имеет морального права зваться историком.
Наконец, бойцам нашего идеологического фронта показалось
мало издаваемых в совокупности миллионными тиражами фальши­
вок, и они решили обработать уже десятки миллионов, используя
государственное телевидение. И вот 22 декабря 2004 года выходит
на телеэкраны фильм «Кто заплатил Ленину? Тайна века» (AHO «Ди­
рекция президентских программ» Российского фонда культуры, те­
леканал «Россия»; автор сценария и продюсер — Елена Чавчавад-
зе). Стоит ли говорить, что этот фильм состоит из нагромождений
все той же самой лжи и клеветы, опирающейся на все те же самые
фальшивки, короче — тщательно следует заветам д-ра Геббельса.
И после этого еще находятся люди, недоуменно вопрошающие: и
откуда это берутся корни у фашизма в России? А искать их надо в
AHO «Дирекция президентских программ»...
1Хереш Э. Купленная революция. Тайное дело Парвуса. М.: ОЛМА-ПРЕСС Обра­
зов ание, 2004.
2Источник: 1Ж1_: Ьпр:/Яогигп.т5к.ги/пе\л/5/2004/93.Ь1т1?ас1юп=геас1&бс1=93б.
331

Я отдаю себе отчет в том, что теми скромными силами, что име­
ются сейчас в распоряжении людей, не утративших чести и совести,
невозможно переломить эффект, оказываемый правительственной
машиной лжи и клеветы и подкармливаемыми ею «интеллектуала­
ми». Большинство людей современных поколений неизбежно при­
обретут стойкое убеждение по меньшей мере в том, что «дыма без
огня не бывает» и «наверняка там не все было чисто», а многие пря­
мо уверуют в «германское золото», в то, что Октябрьская револю­
ция — следствие «заговора Парвуса» и т. д.
Однако я верю и в то, что власть эксплуататорского меньшин­
ства не вечна, что с ее падением паутина лжи и клеветы будет про­
рвана и любое честно сказанное слово внесет свой клад в грядущее
торжество правды.
«Можно все время обманывать немногих, можно какое-то вре­
мя обманывать всех, но нельзя обманывать всех все время».
А. Воробьев
Гражданская война:свет и тени
(Публицистический очерк)
Ниже приведен публицистический очерк, написанный академи­
ком Андреем Ивановичем Воробьевым, известным российским уче­
ным, доктором медицинских наук, директором НИИ гематологии
и интенсивной терапии, первым министром здравоохранения Рос­
сийской Федерации. Очерк представляет особую ценность не как
историческое исследование, а как документ эпохи, поскольку пере­
дает личное видение и восприятие истории со стороны человека,
который не был членом КПСС, но, по его собственным словам, «все­
гда исповедовал коммунистические идеалы». Его восприятие рево­
люции, гражданской войны и истории строительства социализ­
ма в СССР во многом отражает традицию, которая сохранялась в
семье его родителей — старых большевиков, испытавших на себе
всю тяжесть сталинских репрессий.
Принято считать, что после Октябрьского переворота разра­
зилась Гражданская война. Находились даже журналисты, кото­
рые в ее «развязывании» обвиняли Троцкого. Победившим в Ок­
тябре большевикам Гражданская война была совершенно не нуж­
на. Они — победители.
332

В революции 1917 года первым актом военного неповинове­
ния существовавшей власти — царскому правительству — стало
восстание солдат Петроградского гарнизона 27 февраля. В резуль­
тате Февральской революции к власти пришло буржуазное Времен­
ное правительство. С этого момента вспышки и отдельные эпизоды
Гражданской войны не прекращались, а летом 1918 года они пре­
вратились в полномасштабную Гражданскую войну. Такая война ста­
ла возможной только в результате иностранной интервенции, кото­
рая вооружила, вдохновила и поддержала внутреннюю российскую
контрревол юци ю.
Говорить о Гражданской войне совсем не просто. Дело в том,
что многое опирается на воспоминания. Таких материалов со сто­
роны белых немало. А вот руководители Красной армии периода
Гражданской войны почти все были расстреляны Сталиным в 1937—
1938 годах. Никаких воспоминаний высшего командного состава
Красной армии — Василия Константиновича Блюхера, Иеронима
Петровича Уборевича, Михаила Николаевича Тухачевского, Алек­
сандра Ильича Егорова нет. Жены командармов были также рас­
стреляны. У многих погибли и дети.
Воспоминаний из рядов Красной армии того времени осталось
очень мало. А потом была канонизирована фигура Сталина, кото­
рый якобы руководил Красной армией на всех фронтах и которому
очень мешал Троцкий. Вся эта галиматья была порождением попы­
ток как-то оправдать последовавший затем Большой террор.
Отгремел почти бескровный Октябрьский переворот в Петро­
граде. Наспех сколоченные рабочие отряды Красной гвардии пода­
вили сопротивление приверженцев старой власти в Москве. В ог­
ромной стране иного правительства, кроме Советского, нет. Но нет
и признания его окраинами. Освобожденные вооруженными солда­
тами из тюрьмы генералы Л. Г. Корнилов и А. И. Деникин тайно пере­
бираются на Дон, где намечается организация казачества против но­
вой власти. Командует «Войском Донским» атаман, генерал Алексей
Максимович Каледин. Вместе с тем сколько-нибудь организованных,
с налаженными службами, военных подразделений у А. М. Каледина
нет. Общий развал российской армии поразил ее всю.
Свидетельство очевидца: «Все знали, что наступление будет, и
шел опрос представителей частей: пойдут ли их части в бой? Отве­
ты были неуверенные. После нас говорил солдат-коновод, говорил
плохо, но не демагогично: во-первых, не надо трогать немца, рас­
тревожим его, а потом не справимся...»1.Ясно, что с такой армией
воевать было невозможно.
’ Ш кловский В. Еще ничего не кончилось. М., 2002.
333

9 мая 1918 года издается декрет советской власти о призыве на
военную службу — создается регулярная армия. Сначала полумил­
лионная, позже достигавшая полутора миллионов и более. В проти­
вовес постановлениям Совета рабочих, крестьянских и солдатских
депутатов времен Февральской революции, отменившим смертную
казнь, она вводится в новой армии за дезертирство, мародерство...
Не видя в действиях новой власти никакого для себя вреда,
донское казачество не поддержало Каледина в его попытках ор­
ганизовать вместе с генералами Алексеевым, Корниловым, Дени­
киным вооруженное сопротивление власти Советов. А. М. Каледин
кончает жизнь самоубийством. Небольшие отряды стекающегося
на Дон офицерства не могли без поддержки основной массы каза­
ков составить боеспособной армии, готовой противостоять боль­
шевикам.
Генералы принимают решение покинуть территорию Войска
Донского и перебазироваться на Кубань, где казачество не призна­
вало новой власти.
Войска, верные правительству большевиков, шли под своими
революционными красными знаменами. Это была Красная армия —
«красные». Ее солдаты именовались красноармейцами. В этой ар­
мии погоны были отменены, как и офицерские звания. Знаки от­
личия командного состава, принадлежность к Красной армии обо­
значались нашивкой на воротнике рубашки, шинели. Командиры
именовались по принадлежности: командиры отделений, взводов,
рот, полков, корпусов, армий и т. д.
Красным противостояли «белые», «белогвардейцы». У них оста­
валась старая форма царской армии.
Переход Белой армии (в 1918 году) на Кубань сопровождался
боями. Как позже напишет в своих воспоминаниях Деникин, плен­
ных Белая армия расстреливала, в том числе и раненых. В Красной
армии расстрелы пленных были строжайше запрещены. Надо заме­
тить, что значительная часть старой царской армии и до, и после за­
ключения Брестского мира, уходя в тыл страны, становилась под­
разделениями Красной армии, в которых командный состав фор­
мировался из тех же офицеров и генералов, которые были в этих
частях до революции.
На Кубани Белая армия, пополнив свой состав, приступила к
осаде столицы края — Екатеринодара. Прямым попаданием артил­
лерийского снаряда в дом, где находился генерал Л. Г. Корнилов, он
был убит. Командование Белой армией на юге перешло к А. И. Де­
никину.
334

Белая армия по-прежнему носила характер добровольческой,
увеличиваясь за счет кубанского казачества, местного населения.
Фронт боев оказался огромным. На Северном Кавказе горские на­
роды, видя в Белой армии старую Россию, хотели выйти из-под ее
владычества. Вдоль черноморского побережья с юга на север — на
Сочи — наступали грузинские войска. В Баку высадился английский
десант, который претендовал на нефтеносный район. Когда армия
Деникина, выйдя к Северному Кавказу, повернула на юг, командо­
вание английских войск заявило протест, предупредив, что район
Баку представляет сферу интересов Британской империи. Хотя анг­
личане помогали Белой армии оружием и боеприпасами, А. И. Де­
никин английский территориальный демарш оставил без внимания.
Впрочем, далеко к югу он продвинуться не мог, так как планировал
главное наступление на север, на Москву.
Особенностью Гражданской войны было отсутствие линии
фронта. Белых и красных разделяли не оборонительные сооруже­
ния, а занимаемые их войсками населенные пункты. Железнодорож­
ные составы более или менее свободно двигались между воюющи­
ми сторонами, перевозя беженцев, дезертиров, бандитов, потеряв­
ших семьи детей. Какое-то расписание поездов было, хотя топливо
для паровозов нередко добывалось по дороге. Большая скучен­
ность людских масс привела к вспышке эпидемий сыпного, брюш­
ного тифов, выкашивавших и солдат, и население, пришедшее в бес­
порядочное перемещение в поисках пропитания.
Белая армия пользовалась поддержкой Англии, Франции,
США. Красные могли рассчитывать только на себя. В таких услови­
ях А. И. Деникин, овладев в конечном счете Екатеринодаром, но не
имея в этом казачьем крае административной власти, начал плани­
ровать в 1919 году генеральное наступление на Москву. Донское
казачество, которое возглавил генерал Краснов, поддерживало бе­
лых, но больших людских масс в их армию с Дона не шло.
К этому времени (1918 год) на Дальний Восток был привезен
США адмирал Колчак, бывший командующий Черноморским фло­
том. Колчак, впрочем, без согласования с Деникиным, провозгла­
сил себя «Верховным правителем России». Экспедиционным кор­
пусом США, занявшим Дальний Восток России, командовал генерал
Гревс. Красной армии на востоке страны противостояли разрознен­
ные формирования остатков царской армии, атаманы банд, придер­
живающиеся «белой ориентации», восставшие солдаты чехословац­
кого корпуса, передвигавшегося по Транссибирской железной до­
роге во Владивосток, откуда союзники должны были перевезти его
на кораблях в Европу. Чехословаки были вооружены. По ходу сво­
335

его следования они захватывали станции, населенные пункты, сме­
тая только нарождавшуюся советскую власть. Большевики, вклю­
чившие в свои ряды в Сибири вышедших на свободу политических
ссыльных и каторжан, перетянули к себе и некоторую часть военно­
пленных. Чуть позже многие из них войдут в ряды создаваемого в
Москве Коммунистического Интернационала.
Белая армия Колчака, почти не встречая организованного со­
противления красных, довольно быстро продвигалась на запад:
были взяты Омск, Екатеринбург, Перм ь (декабрь 1918 года). Войска
армии белых вышли к Волге, взяли Казань и Симбирск (март-апрель
1918 года). Над Советами нависла угроза соединения армий Дени­
кина и Колчака, которые пока еще не имели возможности коорди­
нировать свои действия из-за отсутствия между ними связи1.
В противовес традиционной линии фронта большевики созда­
ют мобильные воинские части: конную армию, хорошо укомплек­
тованную артиллерией речную флотилию, военный поезд наркома
(Л. Д. Троцкого). Каждое из этих подразделений в нужный момент
играло решающую роль в проводимой военной операции.
Когда образовалась угроза соединения армий Колчака и Дени­
кина, двинувшихся навстречу друг другу вдоль Волги, была срочно
организована Волжская военная флотилия под командованием Фе­
дора Федоровича Раскольникова.
Результатом было взятие у белых Казани (10 сентября), Сим­
бирска (12 сентября), потом Перми (25 декабря). Не оправившись
от этих поражений, армия Колчака отступила за Урал и дальше уже
безостановочно с разной скоростью уходила на восток. Под Крас­
ноярском произошел практически полный разгром этой армии.
Каждая из военных операций Красной армии могла оказаться
решающей для судьбы страны. Ни Белая армия в своей наступатель­
ной стратегии, ни оборонявшаяся Красная армия не имели сил для
1От редколлегии: следует заметить, что здесь автор очерка не точен: в марте-
апреле 1918 года войска белых к Волге не выходили. Ни весной, ни летом 1918 года
еще не было армии Колчака. Восточный фронт возник летом 1918 года как фронт
борьбы красных против восставших чехословацких легионеров, которые помогли
эсерам создать Народную армию Комуча. Комуч — это не белые. Это «демократиче­
ская контрреволюция». Это они, а не белые держали волжский рубеж летом — осе ­
нью 1918 года, а чехи — всю Транссибирскую магистраль от Волги до Владивостока.
Казань и Симбирск были взяты войсками Комуча в союзе с чехословацкими легионе­
рами: Симбирск — 22 июля, Казань — 8 августа. Колчак пришел к власти 18 ноября
1918 года в Омске, но Омск он не брал, там с лета существовали антисоветские С и­
бирские правительства разных составов. В декабре его войска действительно взяли
Пермь, но к Волге армия Колчака подошла только к концу апреля 1919 года. С этого
момента и существовала угроза соединения армий Колчака и Деникина.
336

организации фронта. Поэтому история Гражданской войны пред­
ставляет собой историю отдельных операций, но операций, опре­
деляющих, «быть или не быть».
Как создавалось руководство Красной армии? Все, что написа­
но после Большого террора, опирается на тотальную дезинформа­
цию: наивному читателю пытались внушить мысль, что, не прослу­
жив в армии ни одного дня даже солдатом, ничего не понимая в во­
енном деле, имея за плечами лишь незаконченную семинарию (это
о Сталине), можно громить профессиональных военных.
Л. Д. Троцкий отлично знал, что руководить боевыми действия­
ми должны специалисты военного дела. Таковыми были перешед­
шие на сторону Красной армии генералы и офицеры уровня Алек­
сея Алексеевича Брусилова, Сергея Сергеевича Каменева, Алексан­
дра Ильича Егорова...
Правду приходится искать в основном в воспоминаниях участ­
ников белого движения. Интересен общий взгляд на русскую рево­
люцию, высказанный генералом А. И. Деникиным, который в Граж­
данскую войну командовал Добровольческой армией, а затем объ­
единенными Вооруженными силами юга России. В эмиграции он
написал большую книгу «Очерки русской смуты». Вот ее первые
строки: «Неизбежный исторический процесс, завершившийся Фев­
ральской революцией, привел к крушению русской государствен­
ности. Но если философы, историки, социологи, изучая течение рус­
ской жизни, могли предвидеть грядущие потрясения, никто не ожи­
дал, что народная стихия с такой легкостью и быстротой сметет все
те устои, на которых покоилась жизнь: верховную власть и правя­
щие классы — без всякой борьбы ушедшие в сторону; интеллиген­
цию — одаренную, но слабую, беспочвенную, безвольную, вначале
среди беспощадной борьбы сопротивлявшуюся одними словами,
потом покорно подставившую шею под нож победителей; нако­
нец — сильную, с огромным историческим прошлым, десятимил­
лионную армию, развалившуюся в течение трех-четырех месяцев.
Последнее явление, впрочем, не было столь неожиданным, имея
страшным и предостерегающим прообразом эпилог маньчжурской
войны (русско-японская война 1904-1905 годов) и последующие со­
бытия в Москве, Кронштадте и Севастополе. < . . .> И все тогдашние
митинги, резолюции, советы и вообще все проявления военного
бунта — с большей силой, в несравненно более широком масшта­
бе, но с фотографической точностью повторились в 1917 году»1.
' Д еникин А. И. Очерки русской смуты. Минск, Харвест. Т.1 С. 4.
337

Деникин пытается ответить на вопрос: как это могло случить­
ся в огромной и сильной стране? Частично он ответил, принимая
революцию за «бунт» «разнузданной, лишенной сдерживающих на­
чал солдатской черни». Конечно, от Деникина можно было бы ждать
и более осторожных выражений. Все-таки как-никак не из дворян,
а из крепостных происходил Антон Иванович. Между «народом» и
«чернью» есть принципиальная разница. Чернь — черный народ,
простолюдины, толпа, ватага их (из Даля). А «народ» — это гораздо
больше и совсем не толпа. Когда А. С. Пушкин задается вопросом о
спасении России при наполеоновском нашествии: «Кто тут нам по­
мог?» — на первое место он поставил «остервенение народа», по­
том: «Барклай, зима иль русский Бог».
Отношение к восставшему российскому народу как к черни пре­
следует врагов Октября всюду: на фронтах Гражданской войны, где
«чернь» бьет прославленных генералов, в политике, в обращениях
к соотечественникам, в воспоминаниях. А те, что прозрели и поня­
ли «неизбежный исторический процесс», оказались вместе с наро­
дом, но не с чернью.
Подходя к оценке Гражданской войны, прежде всего не надо за­
бывать, что она без перерыва продолжалась пять лет (1917-1922).
И в это же время в Советской России принималась масса политиче­
ских решений, включая создание красными собственной армии, ли ­
квидацию помещичьего землевладения, национализацию промыш­
ленности. Против Красной армии выступала не только добровольче­
ская Белая армия соотечественников, но и регулярные армии США,
Англии, Франции, Японии, Германии, захватывавшие существенно
больше половины ее территории. В это время в стране был и неуро­
жай, и голод. И если большевики в той войне победили, то произой­
ти это могло только при условии поддержки их основной массой на­
рода России. Какие бы то ни было случайности, отдельные удачные
или неудачные решения, и с той и с другой стороны, не могли оп­
ределить ход описываемого важнейшего исторического события
XX века — победы Красной армии в Гражданской войне.
Восточный фронт образовался летом 1918 года в результате мя­
тежа Чехословацкого легиона, который рассматривался Антантой
как составная часть французской армии и после Брестского мира
подлежал эвакуации из России через Владивосток. При помощи че­
хословацких легионеров в Поволжье, на Урале и в Сибири быст­
ро утвердились антисоветские правительства, в которых поначалу
главную роль играли представители «демократической контррево­
люции» — правые эсеры и правые меньшевики. Однако уже осенью
1918 года их войска были отброшены большевиками за Урал. Сла­
бость сил «демократической контрреволюции» привела к тому, что
338

18 ноября в результате военного переворота в Омске к власти при­
шел адмирал А. В. Колчак. В Сибири у Колчака не было промышлен­
ной базы для снабжения армии. Он не мог ее не только вооружать,
но и одевать и обувать. Поэтому помощь извне имела решающее
значение. И он ее получал, главным образом из США: 400 тыс. вин ­
товок, миллионы патронов, обмундирование на 110 млн долларов.
Франция предоставила военного имущества на 210 млн франков, а
Япония — на 16 млн иен. Часть закупок Колчак оплатил из золотого
запаса, который был еще летом 1918 года захвачен чехами в Казани
и потом передан Колчаку. Проведя всеобщую мобилизацию, Колчак
поставил под ружье 400 тыс. человек.
Вот фрагмент из личной беседы с академиком Вячеславом Все­
володовичем Ивановым. Его отец — известный русский писатель
первой четверти XX века — Всеволод Иванов. В Иркутске в 1919 году
он был представлен адмиралу Колчаку с такой рекомендацией:
«Всеволод Иванов, известный петербургский писатель, друг
Горького и Блока».
Колчак ответил: «Очень приятно, правда, когда придем в Петер­
бург, Горького повесим, впрочем, Блока — тоже».
Потеряв Урал, Колчак не смог удержать и Сибирь, в которой
уже повсеместно полыхали антиколчаковские восстания. 12 ноября
1919 года он оставил Омск и поехал в Иркутск с эшелоном, в кото­
ром находился остававшийся золотой запас. В Иркутск Колчак при­
был 5 января 1920 года под охраной чехов. К этому моменту в Ир­
кутске власть захватили эсеры и меньшевики, которые потребовали
от чехов выдать Колчака и золотой запас. С согласия представите­
лей Антанты чехи выполнили эти требования, получив право увести
свои эшелоны во Владивосток.
Вскоре власть в Иркутске перешла в руки местных большевиков:
эсеры уступили ее ввиду приближения к городу регулярных частей
Красной армии. Однако из-за лютых морозов продвижение красных
замедлилось. В конце января 1920 года к городу подошла 30-тысяч-
ная группировка генерала Каппеля, замыкавшая отступление колча­
ковских войск. Каппелевцы предъявили ультиматум: выдать Колча­
ка, золотой запас, снабдить их теплой одеждой и продовольствием.
Иркутские большевики получили указание Сибирского ревкома не
допустить освобождения Колчака. В ночь на 7 февраля, в то время,
когда на подступах к Иркутску шли бои, Колчак был расстрелян.
Из всех белых руководителей А. В. Колчак был самым ярким.
Может быть, когда-нибудь человечество поймет величие слов о
необходимости различать деяния, продиктованные обстоятельст­
вами, и личную вину. Мы не имеем права забывать, что Александр
Васильевич Колчак, погибший 46 лет от роду, был не только вы­
339

дающимся военным моряком, но и самоотверженным полярным
исследователем, и ученым-океанографом, участником географиче­
ских экспедиций 1900-1903 годов (награжден Императорским Рус­
ским географическим обществом). Он с огромным риском для жиз­
ни в 1903 году отправился на поиски пропавшей во льдах севернее
Таймыра экспедиции барона Толя. Нашел его оставленные письма и
убедился в бесполезности дальнейших поисков.
Война с многочисленными остатками Белой армии на Даль­
нем Востоке долго еще носила ожесточенный характер. В январе
1920 года произошло вооруженное восстание против белых в Примо­
рье. Один из его руководителей — Сергей Георгиевич Лазо — в апре­
ле 1920 года был схвачен и казнен японцами (сожжен в паровозной
топке). Окончательно Гражданская война завершилась в 1922 году.
Были ли какие-нибудь возможности у белых победить в Граж­
данской войне? Никаких, поскольку у буржуазии, у помещиков, у
поддерживавших их чинов армии не было программы, которая мог­
ла принести им доверие народа.
А большевики говорили ясным языком о конкретных всем по­
нятных вещах. М ир народам! Землю крестьянам! Рабочий контроль
над фабриками и заводами. Власть большевиков — это не власть
богатых, а власть рабочих и бедных крестьян, а также и тех, кого на­
зывали середняками. И тех, и других было огромное большинство
среди крестьян. Власть должна была опираться на большинство, на
реальную силу. Иначе она не устоит. Это большевики — настоящие
реалисты-политики — понимали хорошо и действовали в соответ­
ствии с обстоятельствами тогдашней страны.
А что предлагали народу вожди Белой армии? Генерал А. И. Де­
никин в одной из речей (в Ставрополе, в 1918 году) так изложил
идеологическую базу своей Добровольческой армии:
«Добровольческая армия поставила себе задачей воссоздание
Единой Великодержавной России. Отсюда — ропот центробежных
сил и местных больных честолюбий.
Добровольческая армия не может, хотя бы и временно, идти
в кабалу к иноземцам и тем более набрасывать цепи на будущий
вольный ход русского государственного корабля. Отсюда — ропот
и угрозы извне.
Добровольческая армия, свершая свой крестный путь, желает
опираться на все государственно-мыслящие круги населения. Она не
может стать орудием какой-либо политической партии или общест­
венной организации. Тогда она не была бы Русской государственной
армией. Отсюда — неудовольствие нетерпимых и политическая борь­
ба вокруг имени армии. Но если в рядах армии и живут определенные
традиции, она не станет никогда палачом чужой мысли и совести. Она
340

прямо и честно говорит: будьте вы правыми, будьте вы левыми, — но
любите нашу истерзанную Родину и помогите нам спасти ее.
Точно так же, обрушиваясь всей силой своей против растлителей
народной души и расхитителей народного достояния, Добровольче­
ская армия чужда социальной и классовой борьбы. В той тяжелой бо­
лезненной обстановке, в которой мы живем, когда от России остались
лишь лоскутья, не время решать социальные проблемы. И не могут
части русской державы строить русскую жизнь каждая по-своему.
Поэтому чины Добровольческой армии, на которых судьба воз­
ложила тяжкое бремя управления, отнюдь не будут ломать основ­
ное законодательство. Их роль — создать лишь такую обстановку, в
которой можно бы сносно, терпимо жить и дышать до тех пор, пока
всероссийские законодательные учреждения, представляющие ра­
зум и совесть народа русского, не направят жизнь его по новому
руслу — к свету и правде».
Итак, Деникин прямо заявил о своем отказе решать социаль­
ные проблемы. Но русская революция была порождена именно со­
циальными проблемами. Большинство населения России составля­
ли крестьяне. Для них в послании Деникина не нашлось ни одно­
го слова. А крестьяне не станут класть свои жизни ни за «свет», ни
за «основное законодательство», ни за «совесть народа русского».
Ни рабочие, ни крестьяне эти либеральные безадресные разговоры
не принимали, потому что накануне революции они устлали своими
телами российские поля в не нужной им мировой бойне, и совсем
не для того, чтобы потом кто-нибудь опять за них решал, что такое
«терпимо жить и дышать» с точки зрения генералов.
Антон Иванович Деникин — крестьянский сын, выдающийся
военачальник, российский патриот — объективно был на службе у
буржуазии, у помещиков. Да, он утверждал, что служил только сво­
ей родине, ее процветанию, ее народу. Но он не увидел, что роди­
на — это нечто большее, чем ее правительство и его хозяева. Тут
была его ошибка. Тут был источник его поражения в Гражданской
войне, которую он вместе с другим крестьянским (казачьим) сы­
ном — Лавром Георгиевичем Корниловым, сбежав из тюрьмы Вре­
менного правительства, начал в 1917 году; их выступление в июле
1917 года, вошедшее в историю под названием «Корниловский мя­
теж», ставило своей задачей с помощью армии ликвидировать ре­
волюционный очаг в Петрограде. Выступление генералов было па­
рализовано отказом их солдат участвовать в братоубийстве.
Отметим, что офицеры Белой армии считали Деникина либера­
лом. Многие из них стремились к возврату монархии. Поэтому его
речь на самом деле не отражала истинных стремлений белого дви­
жения. Оно было куда более реакционным. Белые жестоко расправ­
341

лялись со всеми, кто сочувствовал красным. Так что вопреки словам
Деникина его армия была «палачом чужой мысли и совести». Всту­
пая в села, белые нередко пороли крестьян и отбирали занятые ими
помещичьи земли. А эти земли крестьяне получили законно — в со­
ответствии с Декретом советской власти.
Была и еще одна особенность белого движения, которая не
оставляла ему шансов на победу. Речь идет о сепаратизме. Белые
воевали под лозунгом «Единая и неделимая Россия», который вос­
принимался многими народами бывшей Российской Империи как
стремление к возврату старой практики жесткого централизма и
русификации окраин. После Февральской революции сепаратизм
четко проявился не только в Польше и Финляндии, но практически
во всех национальных регионах, которые требовали как минимум
широкой автономии.
Сепаратистские тенденции ярко проявили себя и на Дону, и на
Кубани. Эти казачьи области выступали за создание федеративного
государства, в рамках которого они сами бы решали все свои дела.
Деникин, возглавив объединенные «Вооруженные силы юга Рос­
сии», не располагал реальной властью над северокавказским ре­
гионом и должен был считаться с донским и кубанским казачьими
правительствами. Отношение казаков к деникинцам всегда было
очень сложным, а в периоды военных неудач — враждебным.
Сепаратистские тенденции ярко проявлялись на всем Кавказе.
Горские районы Северного Кавказа стремились к отделению от Рос­
сии. Закавказье отделилось. При этом Грузия в 1918 году имела не­
мецкую ориентацию, претендовала на захват Абхазии, района Сочи и
выступала с оружием в руках против добровольцев Деникина. Азер­
байджан под давлением английской оккупации отошел от России, и
англичане резко возражали против движения Белой армии вдоль
каспийского побережья на юг — в сторону нефтяных районов.
На Украине зимой 1918 года деятели Центральной Рады заяви­
ли о своей независимости, пригласили немецкие войска оккупиро­
вать территорию Украины и «очистить» ее от большевиков. Вскоре
немцы прогнали Раду и поставили у власти гетмана Скоропадско-
го. Однако поражение на полях мировой войны, вспыхнувшие рево­
люции в Австро-Венгрии и Германии заставили австро-германские
войска оставить Украину, а гетмана Скоропадского — бежать вме­
сте с немцами. Киев захватили банды «генералиссимуса» Петлюры.
В ходе Гражданской войны на Украине важную роль играли и вой­
ска батьки Махно, которые воевали и за, и против красных.
Сепаратизм эпохи Гражданской войны большевики победи­
ли, опираясь на идеологию классовой солидарности всех бедных в
борьбе со своими угнетателями.
342

В историю войн наша Гражданская война записала и свои стра­
ницы. Именно в этой войне впервые была использована в качест­
ве ударной силы специальная речная флотилия (Федора Федорови­
ча Раскольникова), сыгравшая решающую роль в разгроме Колчака
на Волге. В Гражданской войне впервые бронепоезда представили
собой самостоятельный род войск. Хотя и в существенно меньшем
масштабе, они использовались и в Великой Отечественной войне.
В победе Советов в Гражданской войне нельзя сбрасывать со
счетов интернациональную помощь, которую Советской России ока­
зывали трудящиеся всего мира. Пока союзники передавали белым
оружие, вплоть до танков, красным помогали рабочие тех стран, пра­
вительства которых помогали белым. И эта помощь была ничуть не
менее важной. Как уже говорилось, революции в Австро-Венгрии
и Германии покончили с австро-германской оккупацией Украины.
Позиция французских матросов и солдат заставила правительство
Франции прекратить оккупацию Причерноморья. Англичане вывели
свои войска с Севера. Международная солидарность рабочих сорва­
ла масштабную иностранную интервенцию и стала важным фактором
победы большевиков в годы Гражданской войны. «Руки прочь от Со­
ветской России!» — могучий и действенный лозунг того времени.
В Гражданской войне победили те, кто лучше сумел организо­
вать народ на борьбу, кто яснее обозначил свои цели, кто лучше
наладил работу в тылу. Политика, которую проводили большеви­
ки в годы Гражданской войны, получила название «военного ком­
мунизма», когда фактически был взят под контроль весь продоволь­
ственный рынок и введена всеобщая трудовая повинность. Эта по­
литика была жесткой и ограниченной по времени. В ней все было
подчинено одной цели — победить силы контрреволюции. Полити­
ческие деятели, пришедшие к власти, сплошь и рядом вынуждены
были использовать для достижения поставленной перед ними ис­
торической задачи те методы, против которых они еще вчера бо­
ролись сами. Жесткой была и политика «продразверстки», в рамках
которой большевики изымали продовольствие у крестьян, для того
чтобы кормить Красную армию и население.
Но представим себе, что большевики ослабили бы свою поли­
тику и не смогли создать и вооружить Красную армию. Тогда совет­
ская власть была бы выбита из седла белыми армиями Деникина и
Колчака. Наступила бы реставрация — белый террор, хорошо из­
вестный не только по примеру французских революций, но и по са­
мой Гражданской войне в России.
Именно поэтому один из лидеров меньшевиков — Ю. О. Мар­
тов, критикуя большевиков за установление режима военной дик­
татуры, подчеркивал, что он решительно против всяких попыток
343

свержения власти большевиков, против восстаний. Он ясно гово­
рил, что на смену большевикам придут монархисты. А это отброси­
ло бы страну во времена до 1917 года.
В страшной схватке с силами, стремящимися к реставрации до­
революционных порядков, большевики, безусловно, допускали массу
тактических ошибок. Одной из таких ошибок было явное запаздыва­
ние с переходом от политики «военного коммунизма» к Новой эконо­
мической политике (нэп). Уже весной 1920 года вопрос о смене по­
литики назрел и был поставлен, но не решен. Результатом опоздания
были мятежи в деревне, восстание в Кронштадте в начале 1921 года.
В Гражданской войне и с той, и с другой стороны были одни
и те же, в основном русские мужики, в погонах или с нашивками.
Обе стороны применяли террор по отношению к своим противни­
кам. Однако следует помнить, что первыми террор ввели белые.
Речь идет о кровавом свержении советской власти, которую в но­
ябре 1917 года установили рабочие в Ростове и шахтерских посел­
ках Восточного Донбасса. Тогда войска атамана Каледина и первые
отряды будущей Добровольческой армии штурмом брали непокор­
ные города и поселки и расстреливали пленных красногвардейцев.
А позже именно под Ростовом в январе 1918 года генерал Л. Корни­
лов издал свой приказ «Пленных не брать», который придал особую
жестокость Гражданской войне на Дону. Потом эта жестокость рас­
пространилась и на другие регионы. Достаточно напомнить о кро­
вавых расправах над сторонниками советской власти в ходе мятежа
эсеров в Ярославле летом 1918 года.
В условиях уже развернувшегося террора произошел расстрел
царской семьи в Екатеринбурге в ночь на 17 июля 1918 года. Этот рас­
стрел с общечеловеческих позиций — ужасен. Если Николаю и его
жене можно было предъявить ряд тяжких обвинений, то их детям —
девушкам и мальчику-инвалиду — нет. Чтобы понять происходящие
события, надо представлять до предела накаленную обстановку в
очень молодой, еще не сложившейся стране: где против советской
власти, с одной стороны, выступают с оружием в руках вчерашние
союзники (эсеры), а с другой развертывают полномасштабную войну
генералы Корнилов, Деникин, Алексеев. Сформированной Красной
армии еще нет, а в это время идут тяжелые бои в Поволжье и на Ура­
ле. Белые войска, почти не встречая сопротивления, подходят к Ека­
теринбургу, куда из Тобольска спешно перевозят семью царя. Ураль­
ские большевики не уверены в возможности вывезти царскую семью
на запад, в центр страны. Одно не вызывает у них сомнения, что ни
при каких условиях царская семья не может оказаться захваченной
белыми. Любой законный представитель династии Романовых мог
стать знаменем в руках белого движения, мощной консолидирую­
344

щей силой, от имени которой далее бы действовала монархическая
контрреволюция. Именно в таких совершенно конкретных условиях
большевики Екатеринбурга принимают свое жестокое решение: се­
мью царя расстрелять. Была ли на это санкция Ленина? Таких доку­
ментов нет. Но, думаю, что он не мог не согласиться с этим тяжелей­
шим решением. В тех условиях возможная победа белого движения
сопровождалась бы массовым террором. Сказанное здесь не делает
убийство ни в чем неповинных детей морально оправданным. Поли­
тическое и моральное оправдание — не одно и то же.
В это же время из Перми был вывезен в лес и расстрелян брат
царя — Михаил Александрович Романов, который 2 марта 1917 года
был провозглашен Николаем II своим наследником, но отказался
принять корону.
Террор хотя и был с обеих сторон идейно схож, но по масшта­
бам — несопоставим. Белые расстреливали целыми пластами: боль­
шевиков — всех, красных командиров — всех, евреев — почти всех.
«Жиды и коммунисты! Выходи на расстрел». А у красных существовал
приказ Л. Д. Троцкого, запрещающий расстрел пленных. И за строго­
стью соблюдения приказов следили. Об этом вспоминал В. В. Шульгин,
попавший в плен к Григорию Ивановичу Котовскому. Сравнивая две
армии, он говорил, что Белая армия потому и проиграла войну, что
оказалась не белой, а грязной. Хотя таких слов о своей армии А. И. Де­
никин не говорил, но с великим сожалением признавал, что Белая ар­
мия носит классовый характер. А тут уж — не до «отечества».
Наивысшего успеха армия А. И. Деникина добилась в период
летнего наступления на Москву в 1919 году. Царицын был белыми
взят. Конница генерала Мамонтова прорвала фронт Красной армии,
вышла ей в тыл, взяла Тамбов, Воронеж. Белые захватили Харьков,
Киев, Орел и двинулись на Тулу. В Москве обсуждался вопрос обо­
роны столицы, возможной эвакуации правительства. Деникин к это­
му времени уже захватил левобережную Украину, Крым.
Но конница Мамонтова, вместо того чтобы соединиться с основ­
ным ядром наступающей на север армии, вопреки приказам коман­
дования повернула на юг — в свои донские станицы, чтобы там раз­
грузить гигантский, растянувшийся на 60 верст обоз награбленного.
В этот момент по наступающим белым частям был нанесен
мощный фланговый удар. Переформированные части Красной ар­
мии, прорвав фронт белых, начали наступление: на юго-восток от
Брянска (командовал Иероним Петрович Уборевич) и на юго-за­
пад от Воронежа (командовал Красной Конной армией Семен Ми­
хайлович Буденный). Уходя от окружения, Белая армия стремитель­
но покатилась к югу. Очень скоро она оказалась расчлененной на
кубанскую и крымскую группировки. Тамань, Арабатскую стрелку
345

Красная армия захватила, уничтожив возможность дальнейшего су­
ществования целостной Белой армии. Генерал А. И. Деникин уходит
с поста ее командующего, которым становится генерал Петр Нико­
лаевич Врангель (он был троюродным племянником того адмира­
ла Врангеля, именем которого назван остров на востоке Ледовитого
океана). Наступление Красной армии на Крым с севера было оста­
новлено укреплениями Перекопского перешейка. Восточная груп­
пировка Белой армии эвакуировалась в Крым через Новороссийск
в основном с помощью флота союзников. Позже, в 1920 году, он вы­
везет остатки Белой армии из Севастополя в Константинополь.
Летом 1919 года на севере— в сторону Петрограда— было
организовано наступление армии генерала Николая Николаевича
Юденича. Петроградский гарнизон не располагал значительными
военными силами. Красная армия была сосредоточена в основном
на юге, востоке, на Украине. Юденич — боевой генерал, командо­
вавший в мировую войну Кавказским фронтом.
Он сформировал в отделившейся от России Эстонии армию, хо­
рошо вооруженную США, и двинул ее на Петроград. Наступление бе­
лых поддерживалось кораблями военно-морского флота Англии. Но
кампания Юденича в конечном счете успеха не имела. Во время кри­
тического отступления рабочих отрядов под Петроградом к фрон­
ту был пригнан специальный поезд Л. Д. Троцкого. Высадившийся
хорошо вооруженный большой отряд красноармейцев переломил
ситуацию. Как это случилось и на юге, Белая армия северо-западно­
го фронта стремительно покатилась вспять. К концу осени 1919 года
разбитая Белая армия ушла в Эстонию и перестала существовать.
Сам Н. Н. Юденич эмигрировал в Финляндию (потом — в Англию).
К началу 1920 года остатки организованной Белой армии зани­
мали Крым, Новороссию, частично Кубань. На севере оставался анг­
лийский десант в Мурманске, Архангельске. Избегая больших сра­
жений, этот десант из России эвакуировался.
В Средней Азии оставались очаги сопротивления, подпиты­
ваемые английским оружием, которые постепенно превращались
в банды (басмачи). Дальний Восток занимали остатки армии Колча­
ка, разрозненные отряды местных атаманов, оккупационные вой­
ска Японии, США.
Красной армией, освобождавшей от белых Среднюю Азию, ко­
мандовал профессиональный революционер Михаил Васильевич
Фрунзе. (Автор хорошо знал Хану Самойловну Мартинсон, которая
была врачом детей М. В. Фрунзе. Она рассказывала историю опе­
рации М. В. Фрунзе, навязанной ему от имени ЦК в приказном по­
рядке, но ненужной — вне обострения язвы желудка — и закончив­
шейся смертью во время наркоза на операционном столе.)
346

Следует иметь в виду, что, несмотря на нестабильность обста­
новки в Средней Азии, никакой власти там, кроме советской, не су­
ществовало. Открытый к 1920 году Ташкентский университет, уком­
плектованный в основном приехавшими из Советской России пре­
подавателями, функционировал бесперебойно. До того формально
независимые Бухара и Хива влились в Советскую Россию. Когда ав­
тор был в Хиве, ему демонстрировали Хивинский орден, введенный
после установления там советской власти. Будучи еще самостоя­
тельной, Хива наградила В. И. Ленина своим орденом. Владимиру
Ильичу его не успели вручить, а тот орден Красного Знамени, кото­
рый был (до войны) на пиджаке Ленина в Мавзолее, принадлежал
Горбунову (старый член партии большевиков, управделами Кремля,
расстрелянный потом Сталиным), снявшему со своей груди этот ор­
ден во время похорон Ленина и прикрепившему его вождю. Ника­
ких наград у Ленина не было.
Окончание Гражданской войны растянулось на два года —
1920-1922 годы.
Параллельно с войной против Белой армии Советской респуб­
лике пришлось воевать с многочисленными вооруженными форми­
рованиями бандитского толка, националистическими образования­
ми. Некоторые из них готовы были признавать рабоче-крестьянскую
власть, но — в определенных пределах, что на период войны еще
было возможно, однако полностью исключалось при становлении
государства. Так на политическую арену выплывали атаман Григорь­
ев, «батька» Махно, «генералиссимус» Петлюра, —
полностью или
в основном — антисоветские формирования. Или — Щорс, Котов-
ский — партизанские отряды, поддерживающие советскую власть.
Оккупированная немцами Украина стала претендовать на госу­
дарственную независимость, а потом и прямо объявила войну Рос­
сии. Польша захватила Киев. Столицу Украины Красная армия верну­
ла, но ее попытка взять Варшаву и открыть дорогу в Западную Европу
успеха не имела. В этот исторический момент Красная армия оказа­
лась в глазах польского народа армией захватнической. Польская
кампания закончилась заключением мирного договора, по которому
часть белорусского и украинского населения оказалась в Польше.
Сложная ситуация складывалась в республиках Закавказья: Гру­
зии, Армении, Азербайджане.
В решении возникавших национальных проблем единодушия
не было и в центральном аппарате большевистской партии. Точ­
ку в бесчисленных вооруженных конфликтах была в состоянии ста­
вить только подчиняющаяся железной дисциплине Красная армия.
Но там, где возникала необходимость политического решения, во­
енная сила должна была уступать место агитационной работе, уме­
347

нию находить компромиссы с народными массами, которые еще
не были готовы к отказу от привычного взгляда на Россию, ее ру­
ководство, как на силу им враждебную. При формировании много­
национального государства Советов, унаследовавшего свои грани­
цы, свои народы от России царской, в высшем партийном руково­
дстве страны произошел раскол. В. И. Ленин и поддерживающий его
Л. Д. Троцкий считали необходимым провозглашение принципа пра­
ва наций на самоопределение, вплоть до отделения. Сталин считал
пункт «вплоть до отделения» ненужным. Тогда, в обстановке колони­
ального окружения, многим казалось, что с таким пунктом консти­
туции страна развалится. Хотя и сегодня некоторым представляется
неправильной позиция В. И. Ленина, исторический опыт показывает,
что правом на самоопределение народы пользуются исключительно
редко (в наше время — Чехия и Словакия, да республики Югославии
при явной провоцирующей роли и военной агрессии США). Свобода
выбора делает любой союз прочнее насильственно собранного.
Позже, как и предупреждал Владимир Ильич, небольшие, каза­
лось бы, чисто теоретические противоречия внутри партийного ап­
парата стали основой раскола, завершившегося гибелью и партии,
и ее вождей, расстрелянных Сталиным.
Окончание Гражданской войны датируется по-разному. Окру­
женная в Крыму южная армия белых была потенциально опасной.
Ее ликвидацией руководил М. В. Фрунзе. Как известно, на Азовском
море регулярно возникают сильные ветры — западные или восточ­
ные. В первом случае поднимается уровень моря у его восточных
берегов, частично заливает их, но выгоняет воду из Сиваша — за ­
лива, отделяющего Арабатскую стрелку от Крыма. Воспользовав­
шись очередным западным ветром, когда Сиваш оказался проходи­
мым, красные войска, обойдя укрепления Перекопа с востока, всту­
пили на полуостров. Последующий штурм Перекопских укреплений
уже с двух сторон — с севера и юга — сделал положение Белой ар­
мии безнадежным. Началась ее стремительная эвакуация морем в
Константинополь (Стамбул). Много солдат Белой армии оказалось
в плену у красных. Хотя им было обещано сохранить жизнь, про­
изошли массовые расстрелы. В литературе в качестве виновников
расстрелов фигурируют фамилии Розалии Землячки и венгерского
коммуниста (вождя революции в Будапеште) Белы Куна. Правда, с
документальным подтверждением этого факта дело обстоит плохо.
Бела Кун был расстрелян во времена Большого террора.
На Дальнем востоке война продолжалась до середины октяб­
ря 1922 года, когда последние японские войска эвакуировались из
Владивостока. К этому времени в стране полным ходом шло восста­
новление хозяйства, а В. И. Ленин был уже тяжело болен.
348

Хотя отплытие японцев из Владивостока и означало конец ино­
странной оккупации Советской России, на Дальнем Востоке еще
много лет продолжалась война с остатками белогвардейских со­
единений, китайцами. Командовал Дальневосточным военным ок­
ругом маршал Василий Константинович Блюхер. (Он происходил из
крестьян Ярославской губернии, где фамилии нередко давались по
фамилии помещика. Например, руководитель медицинской службы
Красной армии Ефим Иванович Смирнов записал в своих докумен­
тах эту фамилию по отцу, уже будучи в армии. А до того числился по
имени матери — Грунин. Передаю рассказ Ефима Ивановича, мною
слышанный из его уст.)
Дальневосточный военный округ был главной школой воспита­
ния командного состава нашей армии. Оттуда вышли маршалы Ро­
коссовский, Жуков, Конев, Малиновский, командарм 4 ранга Штерн
(он был расстрелян Сталиным уже во время начавшейся Отечествен­
ной войны). В. К. Блюхер командовал переходом китайской Народной
армии, сформировавшейся в двадцатые годы на пролетарском юге
Китая, на север — к границам Советского Союза. Отсюда, снабженная
советским оружием после окончания Великой Отечественной войны,
Народная армия Китая двинулась на юг. Войска буржуазного Китая,
руководимого Чан Кайши, были разбиты и эвакуировались на остров
Тайвань. В 1949 году под руководством М ао Цзэдуна образовалась
социалистическая Китайская Народная Республика. У истоков совре­
менного Китая, ставшего в короткий срок, благодаря последующим
политическим реформам гениального Дэн Сяопина, могущественной
державой, лежала решающ ая помощ ь Советского Союза.
Во время Большого террора В. К. Блюхер погиб (забит насмерть
на следствии). Практически одновременно с ним, по поводу выду­
манного заговора военных, были расстреляны маршалы Тухачев­
ский, Егоров, уничтожено около 80% высшего командного состава.
***
В жизни народов есть праздники, отражающие события истори­
ческие, определившие жизнь поколений. У французов — 14 июля —
День взятия Бастилии, день начала Великой Французской Револю­
ции, сбросившей монархию, феодализм, открывшей дорогу капита­
лизму и провозгласившей лозунг «Свобода, равенство и братство».
В нашей стране — 7 ноября — День Великой Октябрьской Социа­
листической Революции, начала краха колониализма, начала эпохи
социал-демократии.
Отмена всенародного праздника Великой Октябрьской Социа­
листической Революции 7 ноября является тяжелой ошибкой руко­
водства страны, которую необходимо исправить как можно скорее.
349

История Октября — это не только история. Наш теперешний
капитализм представляет собой позавчерашний день мировой ци­
вилизации. Строить будущее нашей страны, закрывая мраком ста­
линизма ее светлое прошлое, славные страницы истории Союза Со­
ветских Социалистических Республик — серьезная ошибка.
Т. Краус
Диктатура и демократия — на практике
Гораздо вероятнее, конечно, что и в мелких го­
сударствах без гражданской войны социализм не осу­
ществится, и поэтому единственной программой ин­
тернациональной социал-демократии должно быть
признание такой войны, хотя в нашем идеале нет мес­
та насилию над людьми.
Ленин В.И.О карикатуре на марксизм
и об «империалистическом экономизме»
Конституционными иллюзиями называется поли­
тическая ошибка, состоящая в том, что люди принима­
ют за существующий нормальный, правовой, упоря­
доченный, подзаконный, короче: «конституционный»
порядок, хотя его в действительности не существу­
ет. Может показаться на первый взгляд, что в совре­
менной России, в июле 1917 года, когда конституции
никакой еще не выработано, не может быть и речи о
возникновении конституционных иллюзий. Но это —
глубокая ошибка. На самом деле весь гвоздь всего со­
временного политического положения в России со­
стоит в том, что чрезвычайно широкие массы населе­
ния проникнуты конституционными иллюзиями.
Ленин В.И. О конституционных иллюзиях
Роспуск Всероссийского учредительного собрания.
Демократическая иллюзия
или историческая реальность?
РСДРП и Ленин всегда признавали необходимость созыва Уч­
редительного собрания как части программы-минимум буржуазно­
демократических преобразований. Однако после Февральской ре­
350

волюции события быстро вышли за рамки «демократического эта­
па», вследствие чего изменилась и позиция Ленина, хотя, учитывая
вероятность протеста со стороны других партий, он даже и в «Госу­
дарстве и революции» еще не отказался от созыва Учредительного
собрания. В то же время уже задолго до октября у него были серь­
езные сомнения в связи с созданием такого всероссийского собра­
ния. Как свидетельствует эпиграф к настоящей главе, в отношении
Учредительного собрания он придерживался своей сложившейся
ранее точки зрения, согласно которой представление о буржуаз­
но-демократической системе и возможности ее утверждения в Рос­
сии являются политической иллюзией. После февраля 1917 года Ле­
нин мыслил уже не категориями буржуазно-демократического ре­
жима, принявшего облик «бонапартизма», а однозначно выдвигал
на передний план цели «пролетарского самоуправления» (комму­
ны), которое, как мы уже видели в предыдущей главе, должно было
последовать за революционным периодом. В конечном итоге Ле­
нин пытался в принципиальной и политической плоскости совмес­
тить идею выборов в Учредительное собрание и декларированные
цели социалистической революции1.После июльских дней (да и поз­
же) Ленин, в отличие от меньшевиков, видел в Учредительном соб­
рании своего рода советский конвент, который в конечном итоге
был бы выразителем власти Советов или, возможно, высшим Сове­
том. В то же время он ни на минуту не предполагал, что без револю­
ции Учредительное собрание сумеет избежать участи «франкфурт­
ской говорильни» или I Думы2. «Чтобы... быть конвентом, для этого
1 Р. Сервис пишет, что «большевики обещали выбранное народом правитель­
ство, но распустили Учредительное собрание» (Service R. Lenin. Vol. III. P. 1). На самом
деле все было сложнее, и сложившаяся ситуация должна рассматриваться в не­
скольких плоскостях. Это может быть показано в ходе взвешенного анализа, выво­
дящего ход событий из конкретных обстоятельств политической классовой борьбы.
Например, Сервис даже не ссылается на давно известные ученым факты: документы
из архива партии эсеров ясно показывают, что уже в период избирательной кам­
пании, в конце декабря 1917 года, правые руководители партии планировали в
случае победы осуществить контрреволюционный поворот совместно с киевской
Радой, Калединым на Дону и кавказскими и приволжскими националистическими
организациями и группировками. (Помимо этого, как известно, шла подготовка к вы­
ступлению кадетов и вооруженной контрреволюции.) См.: Городецкий E. Н. Рождение
С ов етского государств а 1917-1918. Наук а. М., 1987. С. 273-281.
2Ленин В. И. О конституционных иллюзиях II Ленин В. И. ПСС. Т. 34. С. 37. (Впер­
вые напечатано 4 и 5 августа 1917 года в газете «Рабочий и солдат».) В статье «За де­
ревьями не видят леса» Ленин спорил с Мартовым, который в августе отказался от
своей прежней оценки июльских дней, когда он требовал перехода власти к Сове­
там. Свой августовский поворот М артов объяснял тем, что переход власти к Сове­
там возможен «лишь в процессе гражданской войны». Однако Ленин возражал ему,
351

надо сметь, уметь, иметь силу наносить беспощадные удары контр­
революции, а не соглашаться с нею». В этой же статье о конституци­
онных иллюзиях, посланной из подполья для опубликования в кон­
це июля, Ленин однозначно выделил три позиции, «мелкобуржуаз­
ную эсеро-меньшевистскую», «большевистскую пролетарскую» и
«буржуазную», по вопросу об Учредительном собрании, поместив
всю эту проблематику в конкретный контекст политической классо­
вой борьбы. «С самого начала революции, —
писал он, —
намети­
лись два взгляда на Учредительное собрание. Эсеры и меньшевики,
насквозь пропитанные конституционными иллюзиями, смотрели на
дело с доверчивостью мелкого буржуа, не желающего знать классо­
вой борьбы: Учредительное собрание провозглашено, Учредитель­
ное собрание будет, и баста! Что сверх того, то от лукавого! А боль­
шевики говорили: лишь в меру укрепления силы и власти Советов
созыв Учредительного собрания и успех его обеспечен. У меньше­
виков и эсеров центр тяжести переносился на юридический акт:
провозглашение, обещание, декларирование созыва Учредитель­
ного собрания. У большевиков центр тяжести переносился на клас­
совую борьбу: если Советы победят, Учредительное собрание будет
обеспечено, если нет, оно не обеспечено. Так и вышло. Буржуазия
все время вела то скрытую, то явную, но непрерывную, неуклонную
борьбу против созыва Учредительного собрания»1.
Таким образом, очевидно, что в ленинском подходе принци­
пиальные, политические и правовые соображения составляли раз­
личные стороны одной и той же проблематики. Принципиальная по­
зиция Ленина не изменилась и после октября, по его мнению, со­
ветская власть в принципе нуждалась в Учредительном собрании.
Изменилась «лишь» политическая ситуация, соотношение поли­
тических и классовых сил, так как и в январе 1918 года еще нель­
зя было говорить об «укреплении власти Советов». Таким образом,
до октября Ленин соглашался с актом созыва Учредительного соб­
рания, хотя, как мы видели, он уже тогда искал политическую роль
этого учреждения и намечал ему роль конвента. Уже тогда, летом
1917 года, ключевым вопросом был переход власти к Советам.
Когда в конце августа — начале сентября 1917 года в Советах
явно обозначилось изменение соотношения сил в пользу большеви­
указав на то, что гражданская война уже началась именно в июльские дни. При этом
Ленин различал монархистскую и буржуазную контрреволюцию, «бонапартистскую
буржуазную контрреволюцию», которая, собственно говоря, воплотилась в деятель­
ности Временного правительства, принудившего большевиков уйти в подполье. Там
же. С. 80 и далее. (Статья впервые была о публикована в газете «Пролетарий» No б, 1
се нтя бря (19 августа) 1917 года с п одпись ю: Н. К арпов. )
1Ленин В. И. О конституционных иллюзиях. С. 36.
352

ков, Ленин, допуская возможность «мирного» развития революции,
снова выдвинул лозунг «Вся власть Советам!». Этот лозунг еще допус­
кал созыв Учредительного собрания, так как в то время Ленин еще
считал возможным компромисс с «мелкобуржуазной демократией».
«Компромиссом, — п исал он, — является, с нашей стороны, наш воз­
врат к доиюльскому требованию: вся власть Советам, ответственное
перед Советами правительство из эсеров и меньшевиков»1.
Однако такая компромиссная ситуация не сложилась, «мелко­
буржуазная демократия» не смогла самостоятельно встать на ноги.
В так называемом предпарламенте (создание которого Ленин, ис­
пользовав выражение Маркса, назвал «парламентским кретиниз­
мом») сами партии категорически отвергли компромиссное предло­
жение Ленина. Незадолго до начала восстания в уже цитированном
письме И. Т. Смилге Ленин, надеявшийся на успешный захват власти,
оптимистически отзывался и о выборах в Учредительное собрание,
предположив, что большевики вместе с левыми эсерами смогут по­
лучить в нем большинство: «Вы можете начать сразу осуществлять
тот блок с левыми эсерами, который один может нам дать прочную
власть в России и большинство в Учредительном собрании»2.
Такова была историческая ситуация, от которой нельзя отде­
лить и точку зрения Ленина на Учредительное собрание после ок­
тябрьского восстания. Анализ показывает, что в его оценке этого
вопроса не произошло радикального, принципиального перелома.
Дискуссии и псевдодискуссии:
новое и старое в исторической науке
Нужно отметить, что в подходе к этой тематике в современной
исторической литературе произошли интересные перемены. По­
сле распада СССР в 1991 году российские, экс-советские истори-
1Ленин В. И. О компромиссах. Там же. С. 134. (Впервые напечатано в газете «Ра­
бочий путь» No 3,19 (6) сентября 1917 года.)
2Там же. С. 266. Этот тезис Ленин повторил 1(14) октября 1917 года в Письме в
ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы большевикам: «С левыми эсерами мы
явное большинство в стране. ...Большевики не вправе ждать съезда Советов, они
должны взять власть тотчас». Там же. С. 340. См еще: Заседание Центрального Комите­
та РСДРП(б) 1б (29) октября 1917 г. Доклад. Там же. С. 394-395. По мере приближения
восстания Ленин все менее оптимистично относился к выборам в Учредительное
собрание, но не отрицал необходимости их проведения. «Ждать до Учредительно­
го собрания, которое явно будет не с нами, — считал он, — бессмысленно, ибо это
значит усложнить нашу задачу». Заседание Центрального Комитета РСДРП(б) 10 (23)
ок тября 1917 г. Доклад. Там же. С. 392. Причиной более пессимистичного (реалистич­
ного) настроения Ленина было то, что он считал трудным привлечение голосов сто­
ронников левых эсеров, так как левые эсеры еще не создали отдельной партии.
353

ки, принадлежавшие к «западническому» направлению в истори­
ческой науке, осуществили открытый «презентистский» поворот,
стараясь изобразить Учредительное собрание условием присоеди­
нения к западному парламентаризму, единственной прогрессивной
(политической) цивилизации1. В свою очередь, вдохновленные сла­
вянофильством националистически-патриотические консерватив­
ные историки писали о возвращении к «изначальным русским цен­
ностям», к российскому «органическому национальному развитию».
Следовательно, либеральные авторы выбрали преувеличение воз­
можностей парламентаризма западного типа в период, предшест­
вовавший Октябрьской революции 1917 года, а консервативные те­
чения славянофильской стороны видели в Учредительном собра­
нии выражение российской специфики. Что же касается окрепшего
направления «национального коммунизма», то его представители,
наоборот, регистрируют в разгоне Учредительного собрания факт
избавления от «западной заразы», знаменующего естественный
путь русской революции2.Эта последняя точка зрения, собственно
говоря, представляет традиционную концепцию советской истори­
ческой науки в своеобразной романтически-националистической,
этатистской оболочке. Может быть, лучший советский исследова­
тель данной темы, умерший несколько лет назад О. Н. Знаменский3,
в работах, опубликованных в 1970-1980-х годах4, считал, что Учре­
1Например, российский историк Л. Г. Протасов в своей работе об истории Все­
российского учредительного собрания (Всероссийское учредительное собрание:
история рождения и гибели. РОССПЭН. М., 1997) представляет дело так, будто бы Уч­
редительное собрание являлось предысторией «вестернизации» 1991 года, причем
в обоих случаях можно говорить о прогрессивном «цивилизационном переломе».
Западнический автор настолько увлекся, что в качестве аксиомы провозгласил Уч­
редительное собрание высшей стадией демократии, как будто один институт может
быть отождествлен с системой властных отношений.
2Фроянов И. Я. Октябрь семнадцатого (глядя из настоящего). СПб.: Изд-во СПбГУ,
1997.
3В сборнике, выпущенном к 70-летию О. Н. Знаменского его учениками и коллега­
ми, о н н азв ан уж е «россий ск им» историк ом. (Историк и рев олюция . СПб.: И зд-в о «Дмит­
рий Буланин», 1999. См. еще: Городецкий E. Н. Рожде ние С о ве тск ого государства.)
4Знаменский О. Н. Всероссийское учредительное собрание: история созыва и
политического крушения. Л., 1976; Он же. Интеллигенция накануне Великого Октября
(февраль — октябрь 1917 г.).Л., 1988. После смены общественного строя Л. Г. Прота­
сов в своей упомянутой книге вступил с ним в полемику, изображая Учредительное
собрание «центральной идеей русской национальной мысли», на которой настаива­
ли с момента своего образования, то есть с рубежа веков или — самое позднее — с
первой русской революции, все политические партии и организации, требовавшие
его созыва. Проблема заключалась «лишь» в том, что практически все политические
354

дительное собрание представляет лишь исторический интерес, так
как российские корни буржуазной демократии оказались слабыми
и нежизнеспособными, а революция лишь придала форму спавшим
в глубине силам. Историк не видел в разгоне Собрания диссонанс-
ного момента.
В исторических работах, практически независимо от их направ­
ленности, смешивались два вопроса. Вопрос о том, почему боль­
шевики разогнали Учредительное собрание, не был отделен от во­
проса: почему они вообще смогли его разогнать? Хотя в истори­
ческой науке разделение объективных и субъективных моментов
является, быть может, самой трудной теоретической задачей, в дан­
ном случае нужно (было бы) хотя бы имплицитно принять во вни­
мание это методологическое требование. Ссылка на историческую
органичность имеет в этой связи чисто идеологический характер.
Несомненно, что вечные идеи всемирно-исторических изменений
живут множеством жизней и в той или иной форме появляются во
всех концах мира (в самой различной социальной среде), там, где
имеется реальная или латентная возможность для их осуществле­
ния. В Россию не нужно было привносить идею конституционализ­
ма, ведь хорошо известны ее средневековые и позднейшие пред­
посылки и формы (от Земского собора до Думы). Но какая же связь
была (могла быть) между этой линией развития и западноевропей­
ской буржуазной идеей учредительных собраний? Как можно гово­
рить в данном случае об органичности и линейности развития? Сто­
ронники этой концепции просто не учитывают тех определяющих
социальных и культурно-исторических различий, которые скрыва­
ются за этими двумя традициями конституционализма. Ведь консти­
туционалистские устремления в правящих классах России означа­
ли нечто совсем иное (что-то похожее на одну из форм монархии),
чем «современные», созданные на основании всеобщих и тайных
выборов учредительные собрания, парламенты, порожденные аме­
риканской и французской революцией или капиталистическим раз­
витием Англии. Трудно было бы найти в России хотя бы одну соци­
альную группу, которая представляла бы идею революционного
конституционализма такого типа. Как я постарался показать в пре­
дыдущих главах, в изучаемую эпоху многие в России уже осознали,
что историческое развитие России, как по своим конкретным поли­
тическим условиям, так и по социальной основе, социальной струк­
туре, радикально отличалось от американского или французского.
партии и организации по-разному представляли себе функции и характер Учреди­
тельного собрания.
355

Особое значение это имеет и в наши дни, когда общественные нау­
ки с таким трудом соответствуют требованиям всеобщности и сис­
темного подхода1, особой склонностью к которому обладал Ленин.
В конце концов необходимо поставить вопрос: элементом ка­
кой (социальной и политической) системы можно считать Всерос­
сийское учредительное собрание? Как известно, история самого
Учредительного собрания была короткой и жалкой. Его члены со­
брались 5 января 1918 года в петроградском Таврическом дворце, а
утром б января, по приказу Ленина и большевистского руководства,
начальник караула матрос Железняков разогнал Учредительное со­
брание, заявив, что «караул устал». Собрание имело немало значе­
ние с точки зрения нового строя. Характер этого строя, который к
тому же в 1918 году был лишь в стадии становления, с трудом под­
давался определению. Сами руководители революции не слишком
верили тогда в то, что революционная власть в России сможет про­
держаться в одиночестве более нескольких месяцев. Как мы уже пи­
сали, сложившуюся к тому времени систему они сопоставляли с Па­
рижской коммуной. С тех пор в восточноевропейской (может быть,
прежде всего в венгерской, восточногерманской и советской) мар­
ксистской историографии — но и не только в ней — стало традици­
онным стремление к точному определению возникавших в различ­
ные эпохи экономических и политических систем и ведение продол­
жительных дискуссий по этим вопросам. Ныне нам уже привычны
крупные споры о характере сталинского режима, но речь идет не
о каком-то специфически российском явлении, достаточно вспом­
нить о том, что, например, споры о режиме Хорти в венгерской ис­
торической науке имеют уже сорокалетнее прошлое и по-прежне­
му не прекращаются. Каковы бы ни были причины этого явления,
несомненно одно: сегодня, благодаря применению сравнительно-
исторического метода, спектр исследований снова расширяется2.
В венгерской исторической науке также продолжается полемика
1 См. опубликованный в 1994 году доклад руководимой Иммануелем Вал-
лерстайном Комиссии Гульбенкяна: A térsadalomtudomânyok jôvôjéért: nyités és
ûjjészervezés. N apvilé g Kiadô. B ud ape st, 2002. P. 54 и далее.
2В одной из своих статей Иван Харшани затронул историческую проблему оп­
ределения характера системы в связи с изучением испанского либерализма. См.:
Harsânyil. A spanyol liberalizmus tôrténeti ütja. In: Mûltunk, 1998, No 3-4. P. 299-343. Ка­
жется, что в полупериферийных европейских странах от России до Испании сущест­
вует некая общая тенденция, заключающаяся в том, что в острые исторические пе­
риоды, во время гражданской войны либерализм теряет здесь свою почву, перестает
существовать как самостоятельная политическая сила, его политическая судьба во
многом зависит от той роли и от тех интересов, которыми располагает буржуазная
демократия развитых стран в полупериферийном регионе. (Тамже. С. 310-311.)
356

об исторических предпосылках современного парламентаризма в
Восточной Европе, которая связана и с проблемой исторического
характера режима Хорти1.
Оживление интереса к проблеме парламентаризма, конечно,
неотделимо от крупных политических изменений 1989 года. Эти из­
менения поставили в центр функционирования политической сис­
темы парламент и парламентарные институты. Поэтому неудиви­
тельно, что в соответствии со старыми привычными структурами
мышления началось преувеличение исторической роли парламен­
таризма. На службу политически-легитимационным требованиям
было поставлено и упрощенное (но именно поэтому широко рас­
пространенное в общественном мнении), ненаучное представле­
ние о том, что достаточно различать лишь две политические сис­
темы: парламентаризм (демократию) и диктатуру (однопартийную
систему). Кажется, будто бы предан забвению тот факт, что в исто­
рии существовало много различных форм диктатуры и парламен­
таризма (причем с очень разным социальным и политическим со­
держанием, функциями), й что, наряду с демократиями и дикта­
турами, в истории и в наши дни, особенно в восточноевропейском
регионе, наблюдались и наблюдаются другие политические систе­
мы. Иначе говоря, часто забывают о том, что парламент может функ­
ционировать и в рамках различного типа диктатур и может сущест­
’ Представляется характерным, что еще несколько лет назад на одном из «юби­
лейных» заседаний в Институте политической истории снова были подняты старые
вопросы, типичные для историографических дискуссий, ведущихся ныне в нашем
регионе. Отредактированный протокол заседания был опубликован Л. Шипошем: А
XXszâzad az 1945 utâni torténetirâsban. In: Mültunk, 1999, No 2. P. 233-257. С точки зре­
ния интересующей нас проблемы стбит коснуться выступления И. Ромшича и П. Ши-
поша. (Там же. С. 244-257.) Ромшич подчеркнул, что режим Хорти, за исключением
его «начала и конца», не был репрессивным режимом террора. Однако возникает
вопрос, где начинается «начало» и «конец» режима. П. Шипош предостерегал от уп­
рощений. Входят ли в понятие «репрессивный режим террора» жандармская власть
в деревне, с помощью которой правящие классы удерживали в подчинении «три
миллиона нищих», казнь Шаллаи и Фюрста, законы о евреях, нападение на Югосла­
вию и СССР, убийства на Украине, холокост в Кёрёшмезё и т.д.? Правда, режим Хорти
не был фашистской диктатурой, но его вполне можно определить как «парламент­
скую диктатуру», при которой парламент является скорее карикатурой западноев­
ропейских парламентов. Фашистская диктатура в Италии до 1926 года функциони­
ровала в рамках «многопартийного» парламента, однако вряд ли этим определялся
характер режима. Следовательно, количество партий само по себе еще не является
решающим аргументом по вопросу о демократии и диктатуре, особенно если при­
нять во внимание богатство форм демократии и диктатуры, не говоря уже о том, что
и демократия содержит черты диктатуры не только в политической, но и прежде
всего в экономической и социальной сфере.
357

вовать при таком строе, который не является ни диктатурой, ни де­
мократией1. (Как мы видели на страницах «Государства и револю­
ции», Ленина уже тогда угнетало, если кто-то говорил о демократии
и диктатуре вообще, отвлекаясь от конкретного политического со­
держания и социальной, социологической и экономической обу­
словленности этих понятий.)
История русской революции показывает, что в результате воз­
рождения возникших в 1905 году Советов участвовавшие в рево­
люции социальные силы создали режим непосредственной демо­
кратии, который, пусть на короткое время, как в принципе, так и
на практике вышел за рамки традиционной оппозиции «демокра­
тия — диктатура». Однако было бы совершенно неисторично из­
мерять пришедший в октябре 1917 года к власти режим Советов и
деятельность воплотивших его революционных сил и их представи­
телей меркой буржуазного учредительного собрания, как было бы
ошибкой думать, что люди хотели привести к власти большевиков2.
Революционный режим в принципе функционировал в форме рабо­
чего самоуправления, в важнейших, принципиальных проблемах и
функциональных недостатках которого отдавала себе ясный отчет и
революционная демократия той эпохи. Если мы не хотим покинуть
почву профессионализма, то должны анализировать изучаемое яв­
ление с точки зрения его собственной логики, структуры, возмож­
ностей, функций, понятий и целей. Такой системно-критический
анализ был осуществлен еще Р.Люксембург в ее знаменитой работе
1Сошлемся здесь на расстрелявший легитимный парламент режим Ельцина,
который можно определить как своеобразную комбинацию авторитарного и элитар­
ного парламентаризма. Характерные черты такого режима в различных пропорциях
присутствуют после смены общественного строя и в государственном устройстве
других стран Восточной Европы. Об этом см.: Краус Т. О ельЦИНИЗМЕ. In: Ельцинщи-
на. Magyar Ruszisztikai Intézet. Budapest, 1993. C. 75-103; Конец ельцинщины. M agyar
Ruszisztikai Intézet. Bud ape st, 1999.
2 Это очень хорошо сформулировал А. Рабинович в своей до сих пор заме­
чательной истории революции: «...Массы в Петрограде, которые в той или иной
степени поддерживали большевиков, выступавших за свержение Временного пра­
вительства, сделали это не потому, что как-то симпатизировали идее прихода к вла­
сти одних большевиков, а потому, что верили: над революцией и съездом нависла
угроза. Только создание представительного полностью социалистического прави­
тельства — за которое, как считали массы, и выступали большевики — могло дать
им надежду, что не будет возврата к ненавистной жизни при старом режиме, что
удастся избежать смерти на фронте, что Россия сумеет быстро выйти из войны и во­
обще жизнь станет лучше» (Рабинович А. Большевики приходят к власти. Революция
1917 года в Петрограде. М:. Прогресс, 1989. С. 334. Первоначальное издание на анг­
лийском языке: Rabinowitch A. The Bolsheviks Com e to Power: The Revolution of 1917 in
Petrograd. W .W . Norton and Co. New York, 1976).
358

1918 года, надолго похороненной сталинским режимом (в венгер­
ском переводе она тоже была опубликована только в 1980-е годы)1.
Ее анализ, независимо от того, в чем она была права, а в чем оши­
балась, интересен потому, что сформулированная ею критика была
историчной, иначе говоря, она старалась оценивать и критиковать
большевиков, исходя из их собственных предпосылок и целей.
Историческая ситуация
Весной 1917 года начало работу «Особое совещание», в работе
которого приняли участие Н. И. Лазаревский, В. М. Гессен, В. Ф. Де-
рюжинский, Б. Э. Нольде и другие либеральные ученые. Это сове­
щание осуществляло правовую подготовку Учредительного соб­
рания, в ходе которого выяснилось, что представители «буржуаз­
но-демократической власти» считают правовое регулирование
решающим вопросом легитимации своей власти2.Все это отчетливо
отражалось и в правовом документе о порядке открытия Учреди­
тельного собрания, в котором считается очевидным, что именно Уч­
редительное собрание должно «организовать высший орган испол­
нительной власти», как будто Центрального исполнительного коми­
тета Советов вовсе и не существовало3.Деление различных тем при
выработке законов также показало, что вся власть должна была со­
средоточиться в руках Учредительного собрания, Советы как воз­
можный источник власти даже не упоминались. Авторы документов
мыслили исключительно категориями представительной власти, не
ссылаясь на возможность непосредственной демократии. Правда,
в то же время не предполагалось оставить землю в частной собст­
венности, поскольку тогда доминировала концепция эсеров, преду­
сматривавшая, по предложению Учредительного собрания, раздел
общенародной собственности, но не намечавшая ее капитализа­
ции. (Как известно, концепция эсеров была перенята большевика­
ми, больше того, они уже начали ее реализацию на практике, к чему
1Luxemburg R. Az orosz forradalom. In: Rosa Luxemburg és az orosz forradalom.
ELTE ÄJTK, Politikatudomanyi Füzetek. Budapest, 1983. К работе P.Люксембург мы еще
вернемся, а пока лишь заметим, что высказанная ею критика свидетельствовала о
том, что революционная диктатура (диктатура большевистской партии) и институты
рабочего самоуправления существовали и рядом друг с другом, переплетаясь и уси­
ливая друг друга, и противостоя друг другу.
2В этой связи см. сентябрьский документ в кн.: Учредительное собрание. Рос­
сия 1918. Стенограмма и другие документы. «Недра». М., 1991. С. 25-27.
3Там же. См. еще: Запись Особой комиссии по составлению проекта основных
законов при Временном правительстве. Заседание 14 октября 1917 года. No2. Там
же. С. 35-38.
359

мы еще вернемся позже.) Однако в проекте Учредительного собра­
ния не содержалось положения о немедленном выходе из войны, о
котором было объявлено в особом декрете II съезда Советов. Не­
смотря на это, выборы прошли в порядке, хотя многие избиратели
не отдавали себе отчета в том, какова властная ставка голосования.
1 января 1918 года неизвестные лица обстреляли машину Ленина,
что не предвещало ничего хорошего. Хотя стрелявшие не были най­
дены, предполагалось, что за покушением могли стоять члены пар­
тии эсеров, получившей большинство в Учредительном собрании.
Ленин и его сторонники — уже по тактическим соображением —
особо старались предотвратить любые насильственные действия
против делегатов. Об этом свидетельствует телеграмма Ленина в
штаб Красной гвардии от 3 (16) января 1918 года, в которой гово­
рилось: «Совет Народных Комиссаров предписывает штабу Красной
гвардии выдать для специальной внутренней охраны Таврического
дворца тридцать (30) револьверов»’. Это предписание обосновыва­
лось и тем, что в городе под руководством эсеров велась подготов­
ка демонстрации. Руководитель партии, В. М. Чернов, вспоминал,
что с помощью этой демонстрации ее организаторы намеревались
морально скомпрометировать большевиков2, позже это уже каза­
лось не слишком мудрым решением. По противоречивым причи­
нам и при не поддающихся выяснению обстоятельствах демонст­
ранты, двигавшиеся к Таврическому дворцу, были обстреляны3. По
многим источникам, в ходе этого инцидента погибло 12 человек.
Предписание председателя Совета Народных Комиссаров, данное
в ночь с 5-го на 6-е (с 18-го на 19-е) января, то есть как раз во вре­
мя заседания Учредительного собрания, отражает намерение из­
бежать дальнейшего насилия: «Предписывается товарищам солда­
там и матросам, несущим караульную службу в стенах Таврического
дворца, не допускать никаких насилий по отношению к контррево­
люционной части Учредительного собрания и, свободно выпуская
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 50. С. 25.
2Л. Г. Протасов подробно описал события этого дня. См.: Протасов Л. Г. Всерос­
сийское учредительное собрание. С. 305-308.
3Нельзя доказать, что приказ на эту акцию был дан большевистским центром,
который к тому же и не был в ней заинтересован, так как во время Учредительного
собрания советское правительство как раз пыталась доказать свои мирные наме­
рения. Согласно протестам, сформулированным меньшевиками и эсерами, участво­
вавшими в демонстрации в защиту Учредительного собрания, «братоубийственный»
расстрел демонстрации 5 января был осуществлен красногвардейцами. В этих доку­
ментах говорилось о дюжинах жертв, а ответственность за происшедшее возлага­
лась на Ленина. См.: Меньшевики в большевистской России. 1918-1924 г. М еньшеви­
ки в 1918 году. М.: РОССПЭН, 1999. С. 92-102.
360

всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых
приказов»1.В телефонограмме, посланной 8 января в Народный ко­
миссариат юстиции, Ленин выразил возмущение в связи с убийст­
вом двух бывших министров Временного правительства: «Я только
что получил донесение, что сегодня ночью матросы пришли в Ма­
риинскую больницу и убили Шингарева и Кокошкина. Предписываю
немедленно: во-первых, начать строжайшее следствие; во-вторых,
арестовать виновных в убийстве матросов»2.Ленин и другие руко­
водители большевиков, видимо, по тактическим соображениям, со­
единили технику роспуска с нежелательным распространением на­
силия, поскольку факт роспуска Учредительного собрания оказался
связан с другими факторами, которые указывали на расширение и
обострение сложившегося чрезвычайного положения.
В эти дни Ленин прежде всего занимался проблемой спасения
Петрограда от голода. Временному правительству не удалось ре­
шить этой задачи «демократическими» средствами. Советское пра­
вительство, Совет народных комиссаров, продолжило работу с того
пункта, где ее прекратило предыдущее правительство, то есть с
«указного» управления, так как наиболее эффективными казались
в то время чрезвычайные меры. Тогда просто не было времени на
правовую регламентацию, например, выдачи оружия (для охраны
поездов с зерном нужны были вооруженные красногвардейцы),
да, видимо, это и не считалось важнейшей задачей3. Социальные
силы, составлявшие «фон» революции, ожидали применения наси­
лия для защиты революции, рассматривая это насилие в качестве
расплаты за прошлые, действительно тяжелые страдания или отве­
та на контрреволюционное насилие4. Вопреки современным мод­
ным утверждениям, нельзя преувеличивать роль Ленина и Совета
народных комиссаров в развитии спонтанных процессов, в контро­
лировании событий и развязывании насилия, нельзя проецировать
более позднее положение дел на период 1917-1918 годов. В раз­
растании насилия играл роль именно тот факт, что большевистские
руководители (и, конечно, руководители контрреволюционных ор­
' Ленин В. И. ПСС.Т.50. С. 26.
2Там же.
3Там же. С. 28-33.
4 О социальном фоне гражданской войны см.: Party, State and Society in the
Russian Civil War. Explorations in Social History. (Eds. D. P. Koenker, W. G. R osenberg,
R.G. Suny). Bloomington, Indiana University Press, 1992. Богатый материал о тенден­
циях разрастания массового насилия содержится в кн.: Булдаков В, Красная смута.
Природа и последствия революционного насилия. М.: РОССПЭН, 1997.
361

ганизаций) не располагали необходимой информацией о реальных
тенденциях развития событий и процессов.
Великая национальная идея, требование Учредительного соб­
рания, рано или поздно (всегда в революционный или, во всяком
случае, в кризисный период) захватила почти все значительные по­
литические силы, хотя все они представляли себе Учредительное
собрание по-разному. Значительная часть крестьянства, в соответ­
ствии со своими общинными традициями, видела в создании кон­
ституции непосредственный, исключающий государство народный
акт, истинное выражение которого виделось ему в крестьянских за­
хватах земли. Левое крыло социал-демократии, как мы уже видели
у Ленина, придавало Учредительному собранию роль революци­
онного конвента, другие течения смотрели на него как на средст­
во осуществления буржуазной или социалистической перестройки,
к тому же у эсеров и меньшевиков были и сильные внутренние раз­
ногласия по вопросу об Учредительном собрании. Так, например,
меньшевики на рубеже 1917-1918 годов видели в нем воплощение
высшей власти, Мартов высказывал мнение, что Учредительное со­
брание не следует противопоставлять Советам1.Мартов тоже пони­
мал, что на восприятии Учредительного собрания сказывается то,
что оно, как буржуазно-демократический институт, не имело проч­
ных корней в глубинных слоях общественного мышления (и обще­
ственной деятельности), немногие понимали его роль, к тому же
оно напоминало о прежних господах, в отличие от Советов, считав­
шихся народными организациями.
Накануне октября все важнейшие политические силы, кроме,
пожалуй, черносотенцев, требовали выборов в Учредительное со­
брание2. Правда, по тактическим соображениям все относились к
нему по-разному, но в конце концов было достигнуто единогласие
в отношении проведения выборов3.Как ни странно, результаты вы­
боров преподнесли сюрприз именно социал-демократам. Главным
1См.: НенароковА. , Павлов Д., Розенберг У. В условиях официальной и полуофи­
циальной легальности. Январь — декабрь 1918 г. // Меньшевики в большевистской
России. С . 25.
2Протасов Л. Г. Всероссийское учредительное собрание. С. 12-20 и далее.
3Точки зрения по тактическим вопросам определялись тем, какой политиче­
ской силе удастся использовать в своих целях Учредительное собрание в период
революции. Было очевидно, что в условиях царизма невозможно созвать Учреди­
тельное собрание, так как это означало бы конец самодержавия, установление рес­
публики. Конечно, в России существовали утопии, провозглашавшие либеральную
идею конституционной монархии, как будто Россия могла перенять английскую
модель развития. Наиболее влиятельным представителем этой идеи был министр
иностранных дел Временного правительства, известный историк П. Н. Милюков.
362

образом разочарование постигло меньшевиков, которые получили
всего 2% голосов, что дало им 20 депутатов из 765. Может быть, еще
сильнее были разочарованы большевики, так как они не принима­
ли концепцию разделения власти. В то же время с точки зрения со­
хранения власти или роспуска Собрания они находились в благо­
приятном положении, так как располагали прочным большинством
в крупных городах и важнейших военных соединениях1. Известно,
что большевики получили 24% (около 11 млн) голосов, в то время
как эсеры, собравшие более 19 млн голосов, уверенно победили и
располагали хорошими возможностями для заключения коалиции,
ведь, помимо большевиков, ни одна из партий не соглашалась с
концепцией и практикой «диктатуры пролетариата».
Уже упоминалось о том, что в сентябре 1917 года Ленин еще
считал, что в интересах мирного развития революции возможно
широкое сплочение политических сил. За 52 дня до Октябрьской
революции он предложил создать такую коалицию. «Компромис­
сом, — писал он, — является, с нашей стороны, наш возврат к дои-
юльскому требованию: вся власть Советам, ответственное перед
Советами правительство из эсеров и меньшевиков. < . . .> Оно мог­
ло бы обеспечить, с гигантской вероятностью, мирное движение
вперед всей российской революции и чрезвычайно большие шан­
сы больших шагов вперед всемирного движения к миру и к победе
социализма. Только во имя этого мирного развития революции —
возможности, крайне редкой в истории и крайне ценной, возможно­
сти, исключительно редкой, только во имя ее большевики, сторон­
ники всемирной революции, сторонники революционных методов,
могут и должны, по моему мнению, идти на такой компромисс. Ком­
промисс состоял бы в том, что большевики, не претендуя на участие
в правительстве... отказались бы от выставления немедленно тре­
бования перехода власти к пролетариату и беднейшим крестьянам,
от революционных методов борьбы за это требование»2.
Едва закончив эту статью, Ленин уже констатировал, что пред­
ложенный им компромисс потерял смысл, поскольку партия эсеров
и «вся мелкобуржуазная демократия» связала свою судьбу с буржуа­
зией. По прочтении субботних и воскресных газет Ленин объявил
свое предложение запоздавшим, так как Керенский уйдет из партии
эсеров и «укрепится при помощи буржуа». «Остается послать эти за­
метки в редакцию, — завершил статью Ленин, — с просьбой озагла­
1Соответствующие данные и их анализ см. в кн.: Городецкий £ Н. Рождение Со­
ветского государства. С. 268-269.
2Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 134-135.
363

вить их:„Запоздалые мысли"... иногда, может быть, и с запоздалы­
ми мыслями ознакомиться небезынтересно»1.Несмотря на это, поз­
же начались переговоры о таком сотрудничестве, об «однородном
социалистическом правительстве». Представлявшие «мелкобуржу­
азную демократию» социалисты (эсеро-меньшевистский лагерь), в
том числе ВИКЖЕЛЬ, Всероссийский исполком железнодорожного
профсоюза, при котором велись тогда переговоры, вскоре показа­
ли, что даже после октября 1917 года не желают принять программу
революции, включая важнейшие декреты советской власти о зем­
ле и немедленном мире без аннексий и контрибуций2. При созда­
нии нового правительства, Совета народных комиссаров, Ленин,
несмотря на протест многих большевистских руководителей (Каме­
нева, Ногина и других), был уже непреклонен в вопросе о коали­
ции, ссылаясь на то, что революционное правительство, не способ­
ное проявить единогласие даже по важнейшим вопросам, обрече­
но на гибель.
Только большевики и левые эсеры открыто признавались, в
том числе и в Учредительном собрании, в том, что не видят выхо­
да из создавшегося положения без осуществления диктатуры. В це­
лом можно сказать, что в 1918-1921 годах в России не было такой
политической силы, которая, придя к власти, не попыталась бы уп­
рочить свое положение и стабилизировать положение на подвла­
стной ей территории, установить по-разному понимаемый «поря­
док» с помощью диктаторских мер3. Оказавшись в оппозиции, эти
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 139.
2См. убедительный анализ В. И. Миллера: М иллер В. И. Гражданская война: ис­
торические параллели // Миллер В. И. Осторожно: история! С. 143-152.
3 Историк Г. А. Бордюгов, занимающийся этой тематикой, так характеризует
безальтернативность сложившейся исторической ситуации: в 1917 году «на полити­
ческую арену легально выходят две альтернативные формы демократии, советская,
неопробованная, и „учредиловская", о пирающаяся на думские традиции и тяготею­
щая к европейским образцам. Носители обоих типов демократии обещали народу
вывести страну из мировой войны и глубочайшего кризиса, причем на началах,
исключающих режим Усиленной или Чрезвычайной охраны, с правилами которых,
начиная с 1881 года, успело хорошо познакомиться большинство территорий Рос­
сийской Империи. История предоставила обеим сторонам — и большевикам, и их
политическим оппонентам — возможность проверить эту ключевую установку. До­
вольно быстро идеи демократии лишились массовой поддержки. И советская, и „уч­
редиловская" ее формы, не найдя способы соглашения и компромисса, оказались в
состоянии кризиса, сворачивают на путь использования, казалось бы, отживших сис­
тем. Выбор страна совершает не между советской и„учредиловской" формой демо­
кратии, а между диктатурами „красной" и„белой". Советская демократия подчинила
свои принципы однопартийной, обраставшей наслоениями милитаризма, диктату­
ре,„учредиловская" стала сотрудничать, а потом и подчинилась белым генералам, с
364

же силы начинали протестовать против диктатуры, следуя объек­
тивной логике сохранения власти. На территории России устанав­
ливалась «твердая власть» «с особой ролью в ней чрезвычайных ор­
ганов, но прежде всего «чрезвычайщины», сознательно, без всякой
нужды, запускаемой правящими режимами ради сохранения вла­
сти1. Не следует забывать о том, что быстрая поляризация полити­
ческих сил началась уже после Февральской революции 1917 года,
летом-осенью 1917 года почти во всех газетах появлялись пророче­
ства о гражданской войне и установлении диктатуры. Уже в апреле,
по воспоминаниям А. И. Деникина «Очерки русской смуты» — в на­
чале апреля 1917 года правые, партия кадетов и стоявшие еще пра­
вее ее генералы и офицерство начали «поиск диктатора» для обуз­
дания «революционного хаоса». Наконец финансовые круги и про­
мышленные магнаты сошлись на кандидатуре генерала Корнилова,
хотя в числе возможных претендентов уже тогда упоминалось и имя
будущего сибирского диктатора, А. В. Колчака2.
Соображения Ленина (и большевиков)
На II Всероссийском съезде Советов, который, как известно, по­
кинули меньшевики, факт свершения Октябрьской революции был
декларирован передачей верховной власти съезду и выбранному
на нем Центральному исполнительному комитету, перед которы­
ми несло ответственность за свою деятельность новое правитель­
ство, Совет народных комиссаров. Сразу после октябрьского захва­
та власти была юридически оформлена одна из сущностных норм
непосредственной демократии, право на отзыв депутатов3, с по­
мощью которой большевики попытались добиться радикализации
представительной демократии. То, что большевики считали решаю­
их реставраторскими устремлениями». См.: BorgyugovG. A «különleges rendszabâlyok
és a rendkivüli âllapot» a Szovjet Kôztérsasâgban és a többi âllamalakulatban Oroszorszég
területén 1918—1920-b an . In: 1917 és ami utâna következett. P. 19 и далее.
' Там же. P. 19-20. Систематическую историю диктатур, установленных белыми
генералами, см. в кн.: A tâbornok ok diktatüréi — a diktatûrak tâbornokai. Fehérgârdista
rezsimek az oroszorszâgi polgarhaborüban 1917-1920. M agyar Ruszisztikai Intézet.
Bud ape st, 2005.
2См. об этом: Злоказов Г.И., Иоффе Г.3. Из истории борьбы за власть в 1917 году.
Сборник документов. ИРИ РАН. М., 2002. С. 44 -46. (См. также все Введение.)
3 После того, как советское правительство (СНК) особым постановлением от
27 октября подтвердило ранее назначенный срок проведения выборов, 12 ноября,
Центральный исполнительный комитет, исходя из принципов истинной демократии
и истинного народного представительства, издал 21 ноября декрет о праве «отзыва
избирателями своих выборных», назвав это право «принципиальным положением
истинного демократизма» (Учредительное собрание. С. 54,56).
365

щим вопрос о власти, отчасти вытекало из их теоретической точки
зрения и принципиальной позиции, а отчасти — из конкретной ис­
торической ситуации, которая в значительной степени обусловила
обстоятельства открытия, деятельности и роспуска Учредительно­
го собрания. Это с полной ясностью было сформулировано в сооб­
щении СНК от 28 ноября 1917 года, в котором говорилось: «На Ура­
ле и на Дону Корнилов, Каледин и Дутов подняли знамя граждан­
ской войны против Советов крестьянских, рабочих и солдатских
депутатов»1. Главной силой политически организованной контрре­
волюции в сообщении не без основания называлась партия кадетов
во главе с П. Н. Милюковым, вследствие чего, учитывая чрезвычай­
ное положение, эта партия была объявлена «партией врагов наро­
да» и поставлена вне закона2. (Военная и политическая контррево­
люция переплелись еще накануне октября, не стоит рассуждать о
юридических тонкостях их разделения, поскольку тогда не удава­
лось обеспечить даже правовое регулирование гораздо более важ­
ных вопросов.)
В свете этого очевидно, что мысль о роспуске Учредительно­
го собрания буквально витала в воздухе, о ней позволяла догады­
ваться и резолюция ВЦИК, в которой, с одной стороны, смывалась
разница между различными группами политической оппозиции, а с
другой стороны, практически одновременно с Учредительным со­
бранием созывался III Всероссийский съезд Советов: «На 5 января
назначено открытие Учредительного собрания. Партии открытой и
замаскированной контрреволюции, кадеты, меньшевики, правые
эсеры, корниловцы и чиновники-саботажники стремятся и надеют­
ся превратить Учредительное собрание в крепость богатых против
бедных, в оплот имущих классов против рабочей и крестьянской
власти»3. В то же время Учредительному собранию были поставле­
ны условия, которых оно не могло выполнить, по существу, от него
требовалось отправление функций Советов: «К лозунгу „Вся власть
Учредительному собранию" присоединились все без исключения
контрреволюционные элементы. < . . .> Учредительное собрание
сможет сыграть благотворную роль в развитии революции только
в том случае, если оно решительно и безоговорочно станет на сто­
13локазов Г.И., Иоффе Г.3. Из истории борьбы за власть... С. 57.
2«Врагам народа, помещикам и капиталистам, не должно быть места в Учреди­
тельном собрании! Спасти страну может только Учредительное собрание, состоящее
из представителей трудовых и эксплуатируемых классов народа!» (Там же. С. 58-59.)
Уже в конце 1917 г. был издан декрет об аресте членов руководящих учреждений
партии кадетов. См.: Декресты Советской власти. T. 1. М., 1957. С. 161-162,540.
3Учредительное собрание. С. 61.
366

рону трудовых классов, против помещиков и буржуазии, подкрепит
советскую власть, утвердит декреты о земле, рабочем контроле, на­
ционализации банков, признает права всех народов России на са­
моопределение и поддержит внешнюю политику Советов, направ­
ленную на скорейшее достижение демократического мира»1.
Все это выразилось в одобренной ВЦИК 3 января 1918 года (на­
писанной Лениным) Декларации прав трудящегося и эксплуатируе­
мого народа, принятой на созванном 8 января съезде Советов, хотя
первоначально этот документ, позже поднятый до ранга конститу­
ции, был подготовлен и для Учредительного собрания2.
Как и предвидела правовая комиссия, назначенная Временным
правительством, нельзя было обойти вопрос о власти. В принципе
она должны была знать и то, что поначалу руки Учредительного со­
брания были связаны не большевиками, впервые функции Собра­
ния были присвоены самим Временным правительством, когда оно
в сентябре 1917 года вынесло суверенное решение по вопросу о
власти, провозгласив в России республику3.
Конфликт из-за власти обозначился уже при открытии Учре­
дительного собрания4. Когда эсер Лордкипанидзе с места обра­
тился к собравшимся и предложил старейшему из депутатов, эсе­
ру С. П. Швецову открыть заседание, левые депутаты и органи­
зованная (симпатизировавшая большевикам) публика сильным
шумам и свистом выразили свое несогласие. Как только Швецов от­
крыл заседание, на трибуну поднялся член большевистской фрак­
ции Я. М. Свердлов, который в качестве председателя ЦИК Советов
рабочих и солдатских депутатов еще раз открыл заседание. В своей
речи он выразил надежду на то, что Учредительное собрание пол­
ностью признает все декреты и постановления советской власти и
поможет Советам раз и навсегда покончить с классовыми привиле­
гиями. После этого он перечислил в пяти пунктах важнейшие дек­
реты и цели революции и передал слово Лордкипанидзе, который
сразу высказал противоположное мнение: «Нет иной власти, кроме
власти Учредительного собрания»5.
Тем самым судьба Учредительного собрания была, собственно
говоря, предопределена. Возможности компромисса не было. Пе­
ред тем, как большевистская фракция покинула Учредительное со­
1 Учредительное собрание. С. 61-62.
2Там же. С. 64-66, а также:Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 221-223.
3Carr £ Н. The Bolshevik Revolution. Vol. I. См. Главу 1.
4См. стенограмму заседания в кн.: Учредительное собрание. С. 68-69.
5Там же. С. 68-71.
367

брания, она поручила Ф. Ф. Раскольникову и С. С. Лобову огласить
следующую декларацию: «Громадное большинство трудовой Рос­
сии — рабочие, крестьяне, солдаты — предъявили Учредительно­
му собранию требование признать завоевания Великой Октябрь­
ской революции — советские декреты о земле, мире, о рабочем
контроле и прежде всего признать власть Советов рабочих, солдат­
ских и крестьянских депутатов»1.Поскольку этого не произошло, на
рассвете б января охрана Таврического дворца, как было описано
выше, разогнала депутатов Учредительного собрания2.
В декрете о роспуске Учредительного собрания была еще раз
подчеркнута принципиальная позиция большевиков, согласно ко­
торой «старый буржуазный парламентаризм пережил себя... он со­
вершенно несовместим с задачами осуществления социализма»3.
Иначе говоря, принципиальная несовместимость буржуазного пар­
ламентаризма с послереволюционным режимом обнаружилась как
властная, политическая реальность. С этого момента средства бур­
жуазного парламентаризма всегда воспринимались средствами,
«властной техникой» контрреволюции, которая обеспечивает воз­
можности только для контрреволюционных сил. Конкретизируя
эту точку зрения, Ленин писал в третьем пункте проекта декрета о
роспуске Учредительного собрания: «Для социалистической рево­
люции необходимы не так называемые „общенародные" учрежде­
ния буржуазного парламентаризма, а классовые учреждения трудя­
щихся и эксплуатируемых масс. Развитие русской революции изжи­
ло буржуазный парламентаризм в ходе борьбы и соглашательства,
создав советскую республику как форму диктатуры пролетариата и
беднейшего крестьянства. Ни шагу назад»4.
В проекте декрета Ленин перекладывал ответственность на Уч­
редительное собрание, ссылаясь на то, что, защищая власть имущих
классов, оно не приняло Декларации прав трудящегося и эксплуа­
тируемого народа и тем самым «разорвало всякую связь между со­
бой и Советской республикой России»5. Следовательно, большеви­
1 Учредительное собрание. С. 140-142.
2б января 1918 года был обнародован декрет о роспуске Учредительного соб­
рания. Там же. С. 66-67.
3 Учредительное собрание. С. 67.
4Ленин В, И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 232.
5Там же. С. 236. «Когда я слышу от противников Октябрьской революции крики
о несбыточности и утопичности идей социализма, я обыкновенно в таких случаях
задаю им простой и ясный вопрос: что за явление— Советы? Результатом чего яв­
ляется нарождение этих небывалых еще в истории развития мировой революции
народных организаций?» (Ленин В. И. Речь о роспуске Учредительного собрания на
368

ки могли сосуществовать только с таким Учредительным собрани­
ем, которое встроилось бы в структуру советской власти1.
Антивластный характер протестов рабочих
Ленин постепенно, «от случая к случаю» изучал и обобщал опыт
этой исторической ситуации, имевший значение для теории и по­
строения социалистических перспектив. Однако с самого начала
проявилось неразрешимое противоречие, на которое Ленин пона­
чалу практически не реагировал. В то время как в партийных доку­
ментах формулировались принципы непосредственной демокра­
тии2, известной по «Государству и революции», немалая часть ра­
бочего класса чувствовала себя жертвой централизации власти
вследствие ухудшения бытовых условий жизни и ликвидации орга­
нов самоуправления. Однако поначалу рабочие считали рабочие и
крестьянские Советы своими организациями, а не привычной в по­
литике «господской забавой»3.Ленин в Кремле думал, что можно од­
заседании ВЦИК б (19) января 1918 г. // Там же. С. 238-239.) «...Все, кто указывает
нам на то, что мы, когда-то защищая Учредительное собрание, теперь его „разгоня­
ем",— у тех мысли нет ни зерна... Пока существует Каледин, и под лозунгом „вся
власть Учредительному собранию" скрывается лозунг„долой советскую власть", мы
гражданской войны не избегнем, ибо ни за что на свете советской власти не отда­
дим!» (Там же. С. 240, 242.).
1Ленин по-разному объяснял относительно слабые результаты большевиков
на выборах. Большинство, достигнутое эсерами, он отчасти относил на счет того, что
избирательные списки были составлены на основании положения, существовавше­
го до революции, вследствие чего в них не было левых эсеров. Но, как бы то ни было,
для Ленина и большевиков советская власть и буржуазно-демократический парла­
ментаризм были и оставались несовместимыми.
1Более известное обобщение этой позиции можно обнаружить в полемике Ле­
нина с Каутским, в которой указанное противоречие плучило почти парадигматиче­
ское выражение. (См.-.Ленин В. И. Пролетарская революция и ренегат Каутский И Ле­
нин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 235-338.) Эта полемическая работа была ответом на
брошюру К. Каутского «Диктатура пролетариата», в которой указывалось на проти­
воречия политического угнетения. В своей работе Ленин, ссылаясь на «Государство
и революцию», бичевал буржуазно-либеральное «вырождение» Каутского и вождей
II Интернационала и одновременно оправдывал подавление протестов рабочих в
России, как будто диктатура пролетариата может использоваться и против проле­
тариата, и указывал на то, что «диалектика конкретна и революционны, „переход"
от диктатуры одного класса к диктатуре другого класса она отличает от„перехода"
демократического пролетарского государства к не-государству („отмирание госу­
дарства")» (Там же. С. 336). Но можно ли перейти к «не-государству» вопреки сопро­
тивлению значительной части пролетариата?
3Об антивластной традиции рабочей самоорганизации см.: ЧураковД. Проте­
с т о в движение рабочих в период складывания советского государства // Альтерна­
тивы. 1992. No 2. С. 98-101.
369

новременно служить «двум господам», советскому самоуправле­
нию и стремлению к централизации власти. Это явное противоре­
чие было порождено и усилиями по смягчению грозившего голо­
да, снабжению крупных городов хлебом, хотя связанная с этим цен­
трализация поначалу могла казаться лишь результатом временных
мер.
В этой ситуации в столице революции развернулось рабочее
протестное движение. Ленину и большевистской партии пришлось
определить свое отношение к протестам рабочих. За протестами
против большевиков также стояли прежде всего продовольствен­
ные трудности, которые, естественно, использовались меньшеви­
ками и эсерами в своих политических целях1. Силы, противостояв­
шие большевистскому правительству, Совету народных комисса­
ров, осознали ключевую важность «контроля над хлебом», поэтому
политическая борьба упростилась до парафраза известного прин­
ципа: «чей хлеб, того и власть».
Конечно, отдельные проявления солидарности с Учредитель­
ным собранием не означали приверженность буржуазной демокра­
тии. В действительности более частыми были выражения ностальги­
ческих чувств по отношению к монархии2.Вышеупомянутые протес­
ты рабочих на заводах и фабриках крупных городов, прежде всего
в Петрограде, —
в отличие, например, от инициированными мень­
шевиками протестов профсоюзов, требовавших демократической
республики, — обычно проходили не под лозунгом Учредительно­
го собрания, а с требованием свободы деятельности рабочего само­
1Бытовые факты жизни, социальная, экономическая и политическая природа
голоды раскрыты в монографии: ИлюховА.А . Жизнь в годы перемен: материальное
положение городских жителей в годы революции и гражданской войны. М.: РОС-
СПЭН, 2007. Значение огромного фактического материала, накопленного в этой кни­
ге, не уменьшается из-за того, что интерпретация, предложенная ее автором про­
низана характерными сегодня антикоммунистическими эмоциями, что напоминает
обязательную «идеологичность» работ советской эпохи.
2 Уже тогда на основании характерной ностальгии были сформулированы та­
кие лозунги, как «долой большевиков, долой конину, давай царя, давай свинину».
Првда, до октября рабочие в большинстве своем активно поддерживали лозунг
Учредительного собрания, которое, по их мнению, должно было спасти Россию от
самодержавия и лишений, дать землю крестьянам и т. д. При этом Учредительное
собрание не противопоставлялось Советам, воспринималось в качестве своего
рода «народного революционного центра», однако тот факт, что земля была дана
Советами, а не Учредительным собранием, в значительной мере ослабил симпатию
к последнему даже в провинции, ведь большинство провинциального населения не
приняло участия в выборах.
370

управления, которая часто нарушалась революционным правитель­
ством в ходе постепенной концентрации власти. Весной 1918 года
на многих петроградских заводах сложилось «движение уполномо­
ченных», которое выступило против централизаторских устремле­
ний большевиков и нежелания властей тратить время на достиже­
ние согласия с рабочими. Таким образом, вскоре рабочие вступили
в конфликт с «собственным государством»1.
В то же время не случайно, что ни одно рабочее выступление
против властей не проходило под антисоветскими лозунгами (зато
многие были направлены против большевиков), включая и анти­
коммунистическое Кронштадтское восстание в марте 1921 года.
В обращении, подписанном председателем представлявшего вос­
ставших матросов Временного революционного комитета С. М. Пет­
риченко и секретарем, мастеровым Тукиным, говорилось именно о
сохранении советской власти2 и о том, что политический выход из
тупика в стране, ввергнутой в кризис коммунистической партией,
может быть найден путем перевыбора Советов «на основании тай­
ных выборов»: «Не поддавайтесь нелепым слухам, что будет в Крон­
штадте власть в руках генералов и белых. Это неправда. Она выпол­
няет только волю всего трудового народа»3. В период Гражданской
войны все это было учтено и белогвардейской пропагандой, кото­
рая вела идеологическую кампанию не против Советов как рабо­
чих организаций, а, как правило, лишь против «беспочвенной, без­
божной, чуждой, жидовской» власти большевиков. Нужно отметить,
что даже члены протестных выступлений против власти, развернув­
шихся в 1921 году, в период введения нэпа, лишь изредка обраща­
лись к требованию созыва Учредительного собрания, которое при­
1См.: ЧураковД. Протестное движение рабочих.
2 В советской исторической науке в течение десятилетий восстание изобра­
жалось так, как будто оно было организовано белогвардейцами или «меньшевист­
ско-эсеровской контрреволюцией». Историки исходили из того и приходили к тому
выводу, что в случае победы Кронштадтский мятеж привел бы к «победе контрре­
волюции». См., напр.: Ш етинов Ю.А . Мелкобуржуазные партии в Кронштадтском
мятеже 1921 года // Вестник М осковского университета, 1974, No 3. С. 28. По данным
автора статьи, на острове Котлин было 27 тыс. матросов и около 30 тыс. гражданских
жителей, в том числе более 2200 коммунистов.
3 Обращение Временного революционного комитета к крестьянам, рабочим
и красноармейцам // Кронштадт 1921. Документы о событиях в Кронштадте весной
1921 года. (Сост. В. П. Наумова, А. А. Косаковского). М., 1997. С. 55-56.
371

надлежало сфере «большой политики», к которой массы, как мы уже
подчеркивали, питали инстинктивное недоверие1.
Все эти факты подтверждали, что, как отмечала в своей крити­
ке и Р. Люксембург2, утвердилось господство системы институтов,
отделившейся от рабочих масс. В программе большевистской пар­
тии 1919 года, по существу сформулированной Лениным, господство
обособленных аппаратов власти над обществом считалось катаст­
рофической угрозой непосредственной демократии и перспективе
социализма3. Характерно, что на эту позицию ссылался один из пет­
роградских руководителей меньшевистской партии, Ф. И. Дан, аре­
стованный в апреле 1921 года после подавления Кронштадтского мя­
тежа. В своих показаниях в Секретном отделе ВЧК, данных 19 апреля,
он заявил: «...Лозунг Учредительного собрания, как непосредствен­
ную цель практической политики, я считаю вредным, так как, благо­
даря настроению широких масс крестьянства, созданному в значи­
тельной степени политикой большевистского правительства, состав
Учредительного собрания был бы в настоящее время в большинстве
своем проникнут антиреволюционными, антисоциалистическими и
антирабочими настроениями, — вследствие чего и сам лозунг... спо­
собен служить знаменем для сплочения всех сил контрреволюции».
Альтернативным путем, обрисованным Даном в ответ на поставлен­
ный ему вопрос, было восстановление рабочего самоуправления,
поскольку иного социалистического решения не существовало: «Для
настоящего момента считаю в России необходимым, в интересах тру­
дящихся и особенно пролетариата, сохранение советской системы,
но с тем, чтобы эта система была, согласно и теории ее, и ее консти­
туции, действительно свободным самоуправлением трудящихся, а не
замаскированной ширмой партийной диктатуры»4.
Следовательно, в конечном итоге даже и та часть меньшевиков,
которая продолжала придерживаться социалистической перспек­
тивы, не видела в будущем другой альтернативы сложившейся дик­
татуре пролетариата, кроме той, которую теоретически (в упомяну­
той выше партийной программе) и в юридически-конституционной
плоскости сформулировали и сами большевики. Хотя Дан, очевид­
но, с полным основанием предупреждал Ленина и большевиков об
«опасности перерождения».
1См. написанную на основании архивных документов статью: Ярое С. В. Рабочие
и Учредительное собрание: 1921 //Истори к и революция. СПб., 1999. С. 201-214.
2Luxemburg Я. Az orosz forradalom.
3Историческое изложение этой проблематики см. в кн.: Краус Т. Советский тер­
мидор.
4Протокол допроса Дана // Кронштадт 1921. С. 267.
372

Р. Люксембург представляла в этом вопросе «третий путь» меж­
ду Лениным, Троцким и большевиками с одной стороны и Каутским
и меньшевиками-социал-демократами с другой, стоя при этом бли­
же к большевикам: в то время как в политической практике боль­
шевиков «диктатура пролетариата» вступила в столкновение с ра­
бочей демократией, из социал-демократической, каутскианской
концепции демократии была удалена вся проблематика классового
господства пролетариата. Р. Люксембург сформулировала свою кри­
тическую точку зрения, находившуюся между этими двумя плохи­
ми решениями. Согласно этой точке зрения, «непреходящая исто­
рическая заслуга большевиков» состояла в том, «что они впервые
провозгласили конечной целью социализм как непосредственную
программу практической политики». С другой стороны, большеви­
ки «не хотели и не могли доверить судьбы революции собранию,
отражавшему вчерашнюю Россию Керенского, период колебаний и
коалиции с буржуазией. Ну что же, оставалось только немедленно
созвать вместо него Собрание, вышедшее из обновленной и про­
двинувшейся вперед России». Однако Р. Люксембург считала, что
большевики, исходя из правильной принципиальной, политиче­
ской позиции, сделали в своей повседневной политике как раз про­
тивоположные шаги. Прежде всего это касалось Ленина и Троцкого,
которые «из специфической неспособности собравшегося в январе
Учредительного собрания» сделали вывод «о ненужности никакого
Учредительного собрания». К тому же они считали непригодным лю­
бое народное представительство, созданное во время революции
на основании всеобщих народных выборов. По мнению Р.Люксем­
бург, этой политике «совершенно определенно противоречит исто­
рический опыт всех революционных эпох. По теории Троцкого, ка­
ждое избранное собрание отражает раз навсегда духовное состоя­
ние, политическую зрелость и настроение его избирателей только
точно в тот момент, когда они подошли к урне для голосования»1.
Иначе говоря, большевики недооценили представительную де­
мократию в такой период времени, когда с объективными препятст­
виями столкнулось и функционирование самой непосредственной
демократии. Для объективности заметим, что Р. Люксембург, в свою
очередь, недооценила тот факт, что чрезвычайные обстоятельства
Гражданской войны и слабость демократических традиций, а так­
же нестабильность советской власти, а позже и диктатуры пролета­
риата, — все это вместе неизбежно содержало в себе уже упомяну­
тую систему чрезвычайщины как средство поддержания любой вла-
' Luxemburg R. Az orosz forradalom. P. 1S, 25.
373

сти. Однако в политике большевиков были размыты границы меж­
ду чрезвычайщиной и социалистической политикой, на что Р.Люк­
сембург указала на напрашивающемся примере ограничения пра­
ва на голосование буржуазии и бывшего класса помещиков. «В духе
того толкования, какое Ленин — Троцкий дают пролетарской дик­
татуре, —
писала Р. Люксембург, —
избирательное право предос­
тавляется только тем, кто живет собственным трудом, а все осталь­
ные его лишены. Ясно, однако, что такое избирательное право име­
ет смысл лишь в обществе, которое и экономически способно дать
всем, кто хочет трудиться, возможность обеспечить себе собст­
венным трудом зажиточную, культурную жизнь. < . . .> В обстанов­
ке огромных трудностей, с какими вынуждена бороться Советская
Россия, изолированная от мирового рынка и отрезанная от своих
важнейших сырьевых источников... совершенно очевидно, что ог­
ромное число людей оказалось неожиданно оторванным от своих
корней, выбито из колеи без малейшей объективной возможности
найти в экономическом механизме какое-либо приложение своей
рабочей силе. Это затрагивает не только классы капиталистов и по­
мещиков, но и широкие слои мелкого и среднего сословия и сам ра­
бочий класс. < . . .> При таких обстоятельствах политическое избира­
тельное право, имеющее экономической предпосылкой всеобщую
трудовую повинность, мероприятие совершенно непонятное».
Р. Люксембург указала и на еще более глубокое и крупное про­
тиворечие, так как предвидела проблему периода нэпа: лишая
прав класс капиталистов, правительство одновременно намерено
передать ему (бывшим частным собственникам!) в аренду нацио­
нальную промышленность (такая идея была выдвинута уже весной
1918 года)1. В этом смысле отношение к остаткам класса буржуазии
влияло и на отношение к народу в целом, так как большевики не
предвидели воздействия различных политических шагов, противо­
речивших друг другу и принципам самих большевиков. « . . .Совер­
шенно очевиден, неоспорим тот факт,—
писала Р.Люксембург,—
что без свободной, неограниченной прессы, без беспрепятственной
жизни союзов и собраний совершенно немыслимо именно господ­
ство широких народных масс». В этом смысле написала немецкая
революционерка и теоретик свои ставшие афоризмом и многократ­
но цитировавшиеся слова: «Свобода всегда есть свобода для инако­
мыслящих»2.
' Протокол допроса Дана. С. 27-28.
2Там же. С. 29.
374

В конечном итоге решающим стало, конечно, не желание Лени­
на и Троцкого, а Гражданская война и экономическая изоляция, сла­
бость социальных движущих сил демократии, раздробленность и
без того немногочисленного рабочего класса, его «милитаризация»
и возвышение в аппараты власти, приверженность насильственным
мерам в «верхах» и в «низах» общества. Таким образом, очевидно,
что судьба Учредительного собрания в политическом смысле опре­
делялась не только позицией большевиков, ведь не увенчались ус­
пехом и попытки его «реанимации» вне сферы влияния советской
власти. Недолговременная жизнь Собрания окончательно прекра­
тилась в период развернувшейся летом 1918 года Гражданской вой­
ны на подвластных Колчаку территориях, хотя Колчак деклариро-
ванно был приверженцем антибольшевистской политики1. В конце
концов остатки Учредительного собрания, действовавшего под зна­
ком идеологии так называемой чистой демократии, были уничтоже­
ны силами генеральской диктатуры насильственными средствами,
характерными для периода Гражданской войны2.
Есть авторы, которые сильно преувеличивают, романтически
приукрашивают роль Учредительного собрания 1918 года3.Если бы
мы оценивали большевиков на основании их программы и револю­
ционных принципов, то через врата «коммунистического рая» (ра­
венство, справедливость, освобожденное от всякой эксплуатации и
угнетения, не иерархически построенное общество на базе непо­
1Подробнее об этом см.: Иоффе Г.3. Колчаковская авантюра и ее крах. М.: Изд-
во «Мысль», 1983. С. 56-63; Krausz T. Az ôsszoroszorszâgi Alkotmânyozô Gyülés és a
bolsevik ok. In: Dél-Eurôpa vonzâsâban. T anulmâ nyok Harsânyi Ivén 70. születésnapjâra.
Pécs, 2000. P. 1-15 . (Отде льный оттиск).
2Иоффе Г.3. Колчаковская авантюра и ее крах. С. 60 -63. В Самаре, а потом и на
различных сибирских территориях (на Урале, в Омске и т. д.) возникли группировки
под лозунгом Учредительного собрания, там, где была свергнута советская власть,
создавались территориальные эсеровские правительства, однако лишь самарское
«правительство» претендовало на всероссийское значение, остальные политиче ­
ские образования, как правило, быстро маргинализировались и дробились, оказа ­
лись неспособными образовать «центр» между крайними правыми и левыми. См.:
lay e r Rupp S. The Struggle in the East: Opposition Politics in Siberia, 1918. Pittsburgh,
1998. (The Carl Beck Papers in Russian and East European Studies, No 1304.)
3Л. Г. Протасов принимает всерьез перспективу производственной демокра­
тии, фигурировавшую среди целей Учредительного собрания (Протасов Л. Г. Все­
российское учредительное собрание. С. 324), хотя на самом деле она была аутентич­
ной частью теоретической программы большевиков в «Государстве и революции».
Протасов как будто не понимает, что на основании капиталистической частной соб­
ственности невозможна никакая производственная демократия.
375

средственной демократии и т. д.)1прошло бы все человечество. По-
настоящему сложно отделить друг от друга в ходе анализа объек­
тивные и субъективные моменты. На эту дилемму указала в своей
упомянутой выше работе 1918 года Р.Люксембург, писавшая о том,
как трудно установить, где начинается исторически неизбежная, вы­
нужденная концентрация власти, а где — история институциональ­
но обособленной диктатуры. Не следует упускать из виду того, что
и в глазах революционеров того времени судьба революции «висе­
ла на волоске», колебалась между «текущим моментом» и «конеч­
ной целью», причем нельзя было исключить и возможности исто­
рического поворота вспять. В марте 1918 года, предлагая изменить
название партии, назвав ее «коммунистической», Ленин одновре­
менно выдвинул на повестку дня и пересмотр программы партии.
Суть этого пересмотра должна состоять «в возможно более точной
и обстоятельной характеристике нового типа государства, Совет­
ской республики, как формы диктатуры пролетариата... Програм­
ма должна указать, что наша партия не откажется от использования
и буржуазного парламентаризма, если ход борьбы отбросит нас на­
зад, на известное время, к этой, превзойденной теперь нашей рево­
люцией, исторической ступени»2.
В то время Ленин обрисовал такую концепцию Советов, кото­
рая отчасти гармонировала с положениями, изложенными в «Госу­
дарстве и революции», однако он не учел того, что в действительно­
сти уже истощились те силы (десятки миллионов грамотных и куль­
турных людей), которые могли бы в исторически исключительной
ситуации обеспечить функционирование избирательной системы,
строившейся снизу вверх. Людская энергия большей частью иссяк­
ла в борьбе с голодом. Для правильной оценки исторической дей­
ствительности необходимо принять во внимание то, что десятки ты­
сяч депутатов, избранных в Советы в провинции, были в основном
крестьянами с чрезвычайно низким уровнем политической и орга­
низационной подготовленности, причем доля членов Коммунисти­
ческой партии среди них не достигала и одного процента. Мало сти­
мулировала укоренение социал-демократии и обострявшаяся Гра­
жданская война3.
' См., например, принятый 3 января и выполнявший функцию конституции до­
кумент (Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа), подготовлен­
ный от имени ВЦИК и отвергнутый Учредительным собранием.
2Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 58.
3Богатый материал по этому вопросу содержится в кн.: Гимпельсон Е. Г. Советы
в годы интервенции и гражданской войны. «Наука». М., 1968.
376

Гражданская война, развернувшаяся летом 1918 года, приве­
ла к укреплению диктатуры Коммунистической партии, которая,
правда, пользовалась немалой поддержкой народа. К этому време­
ни относится неоконченная статья Ленина «О демократизме и со­
циалистическом характере советской власти». Повторив свои из­
вестные мысли о выбираемости и сменяемости депутатов Советов,
Ленин еще раз подчеркнул: «Советы сосредоточивают в своих ру­
ках не только законодательную власть и контроль за исполнени­
ем законов, но и непосредственное осуществление законов через
всех членов Советов, в целях постепенного перехода к выполнению
функций законодательства и управления государством поголовно
всем трудящимся населением»'.
Характер ленинской роли в этом процессе и «обработки» им
полученного опыта имеет и теоретическое значение. Из сказанного
выше ясно видно, что чрезвычайное положение само по себе требо­
вало складывающейся — в принципе (!) — снизу вверх и выражаю­
щей «классовую волю» централизации, которая привела бы к поли­
тической и властной стабилизации. Ленин, конечно, чувствовал на­
личие практической проблемы, но помнил и тот исторический опыт,
согласно которому в случае буржуазии демократическое разделе­
ние власти осуществлялось только после укрепления ее классового
господства, да и то только в наиболее развитых европейских стра­
нах, странах «ядра». В случае советской власти государство-комму­
на изначально строилось не на разделении различных ветвей вла­
сти, а — теоретически — на гражданском, народном контроле за
властью, осуществляемом общественными, «гражданскими» инсти­
тутами. Автономные «гражданские» устремления и позже многооб­
разно сталкивались с политическими и военными требованиями
централизации, став, таким образом, препятствием на пути бюро­
кратической централизации2.
Какая диктатура?
В политической и политологической публицистике наших дней
господствует мнение, что Ленин ввел или, по крайней мере, наме­
ревался ввести неограниченную личную диктатуру. Такое предпо­
ложение вытекает либо из сильного упрощения, либо из недопони­
1Ленин В. И. ПСС.Т .36. С. 481.
2История сталинизма, означавшего гибель непосредственной демократии, не
яыляется темой настоящей книги. М ною сделано уже несколько попыток освещения
этой темы, в том числе и в уже цитированной книге «Allamszocializmus».
377

мания происшедшего. Здесь мы не будем подробно останавливать­
ся на анализе этой проблемы с точки зрения политической истории,
лишь отметим: даже если бы Ленин и хотел ввести личную дикта­
туру, это ему не удалось бы, так как для этого просто не было не­
обходимых политических предпосылок. Между прочим, сам Ленин
понимал это лучше, чем многие из «инакомыслящих» того времени.
В этой связи необычайно важны те документы, которые в советскую
эпоху были выпущены по цензурным соображениям из Полного со­
брания сочинений Ленина.
В январе 1919 года к Ленину обратился с личным письмом из­
вестный русский историк Н. А. Рожков1.Особый интерес этого пись­
ма состоит в том, что в политическом отношении они порвали друг
с другом еще во время первой русской революции. Рожков, кото­
рый первоначально был большевиком, в 1908 году присоединил­
ся к меньшевикам, в результате чего до 1914 года нашлось немало
пунктов, по которым он расходился с Лениным2. Письмо историка
было послано Ленину не через почту, а при личном посредниче­
стве и частичной поддержке А. М. Горького3. Этот редкий в своем
роде документ многое проясняет относительно мышления людей
того времени и свидетельствует о том, что идея введения дикта­
туры была, так сказать, популярной и в кругу левых политических
мыслителей, противостоявших Ленину. Ссылаясь на распростране­
ние голода, Рожков считал создавшееся положение настолько тра­
гическим, что предлагал отказаться от «нормальных» методов вла­
сти и ввести единоличную диктатуру, поскольку иначе считал воз­
можной установление контрреволюционной диктатуры, которую,
по его мнению, необходимо было обязательно предотвратить. «Вла­
димир Ильич, — писал Рожков, — я пи шу вам это письмо не потому,
что надеюсь быть вами услышанным и понятым, а по той причине,
что не могу молчать, наблюдая положение, которое мне кажется от­
чаянным, и должен сделать все зависящее, чтобы предотвратить уг­
1 Много лет назад я тоже занимался принадлежавшей Рожкову концепцией
русской истории. См.: Krausz T. Pârtvitâkés tôrténettudomény. Pp. 113,62-65,119,143—
145. Однако до сих пор мало говорилось о том, что Рожков как меньшевик и после
1917 года активно занимался политикой.
2 В 1922 году Рожков, по предложению Ленина, был выслан из Петрограда в
Псков, где он работал до смерти, наступившей в 1927 году. В этой связи см. письмо
Ленина Сталину, которое тоже не было опубликовано в советское время. Ленин В. И.
Неизвестные документы. С. 545, 579-580.
3Там же. С. 268-269. Письмо Рожкова, написанное 11 января 1919 года, см. еще
в кн.: Меньшевики в большевистской России. Меньшевики в 1919-1920 гг. М.: РОС-
СПЭН, 2000. С. 78-79.
378

рожающие несчастья. < . . .> Хозяйственное, в частности, продоволь­
ственное положение советской России совершенно невозможно и с
каждым днем ухудшается. Близится конечная страшная катастрофа.
<...> Положение здесь таково, что, например, половина (подчерк­
нуто Н. А. Рожковым. —
Т. К.) населения Петрограда обречена на го­
лодную смерть. При таких условиях вы не удержитесь у власти, хотя
бы никакие империалисты и белогвардейцы вам непосредственно
и не угрожали»'.
В центре аргументации Рожкова находится указание на явле­
ние, хорошо известное всем русским историкам. В голодные го­
ды часто наблюдается высвобождение сил хаоса и террора, распад
империи, страны на мелкие части или, наоборот, непомерная цен­
трализация. Исторические силы террора действовали в русских се­
лах, выражая противоречие между хаосом, дезорганизацией, ста­
рым мышлением и новыми условиями2. Однако Рожков считал, что
введение единоличной диктатуры должно было произойти парал­
лельно с немедленным отказом от как раз утвердившегося в то вре­
мя военного коммунизма. Иначе говоря, он предлагал отказаться от
принудительных поставок зерна, от государственной монополиза­
ции торговли, прежде всего торговли хлебом, и разрешить свобод­
ную торговлю. «Не помогут, —
писал он, —
и все ваши угрозы за­
градительными отрядами: в стране господствует анархия и вас не
испугаются и не послушают. Да если бы и послушали, то ведь дело
не в этом, — дело в том, что вся ваша продовольственная политика
построена на ложном основании. Кто бы мог возражать против го­
сударственной монополии торговли важнейшими предметами пер­
вой необходимости, если бы правительство могло снабжать ими на­
селение в достаточном количестве?»3
Собственно говоря, Рожков, предлагая упразднить загради­
тельные отряды, разрешить свободную торговлю продуктами пи­
тания и организовать всероссийский рынок, сформулировал ос­
1Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 268.
2 Этот комплекс явлений документируется огромным архивным материалом:
Общество и власть. Российская провинция. T. 1.1917 — середина 30-х годов. М оск­
ва — Нижний Новгород — Париж, 2002. Трудности, с которыми столкнулась новая
власть, адресованные центральной власти просьбы об оружии и поддержке в борь­
бе с хаосом, бандитизмом и «кулаками» в парадигматической форме отражаются,
например, в Отчете работы 1-го отряда коммунаров в г. Воскресенском и рядом ле­
жащих деревнях, датированном 3 октября 1918 года. Там же. С. 65-69.
3Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 268.
379

новные требования будущей новой экономической политики1. Это
время было насыщено представлениями о диктатуре, существовав­
шими как у левых, так и у правых, но оригинальность Рожкова за­
ключалась в том, что он предлагал одновременное восстановление
рыночной экономики и введение личной диктатуры коммунистиче­
ского вождя, которая должна была стать превентивной диктатурой,
предотвращающей приход к власти контрреволюционного диктато­
ра. «Мы с вами разошлись слишком далеко, — писал Рожков Лени­
ну. —
Может быть и даже всего вероятнее, мы не поймем друг дру­
га. Но положение, по-моему, таково, что только ваша единоличная
диктатура может пресечь дорогу и перехватить власть у контррево­
люционного диктатора, который не будет так глуп, как царские ге­
нералы и кадеты, по-прежнему нелепо отнимающие у крестьян зем­
лю. Такого умного диктатора еще пока нет. Но он будет... Надо пе­
рехватить у него диктатуру. Это сейчас можете сделать только вы, с
вашим авторитетом и энергией. И надо сделать это неотложно и в
первую голову в наиболее остром продовольственном деле. Иначе
гибель неизбежна. Но, конечно, этим ограничиваться нельзя. Надо
всю экономическую политику перестроить, имея в виду социали­
стические цели (подчеркнуто Н. А. Рожковым. —
Т. К.). И опять-таки
нужна будет для этого диктатура. Пусть съезд Советов облечет вас
чрезвычайными полномочиями для этого. < . . .> Ваше дело судить и
решить, нужно ли это»2.
Ленин, насколько можно судить по стилю его ответного письма,
ни на секунду не колебался, отвергая предложения Рожкова, одна­
ко письмом историка нельзя пренебречь ни в том, что касается тео­
ретической оценки сложившегося положения, ни в отношении его
конкретного политического содержания. И хотя речь идет о челове­
ке, отдаленном от центра политической жизни, собственно говоря,
не о политике, его письмо все же выходило за рамки простой лич­
ной инициативы. Такие меньшевистские руководители, как Ф. И. Дан
и Ю. О. Мартов, уже в ноябре 1917 года предусматривали в качестве
альтернативы осужденному ими захвату власти большевиками воз­
можность «антисемитской черносотенной диктатуры», вследствие
чего запретили своим товарищам по партии участвовать в подго­
1«Сохраните ваш аппарат снабжения и продолжайте его использовать, но не
монополизируйте торговлю ни одним предметом питания, даже хлебом. ...Если
вы этого не сделаете, — сделают ваши враги. Нельзя в XX веке превращать страну
в конгломерат средневековых замкнутых местных рынков: в наше средневековье,
когда население в пределах нынешней Советской России было в 20 раз меньше, это
было естественно. Теперь это — в опию щ ая нелепость». (Там же.)
2Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 268.
380

товке вооруженных выступлений против советской власти и боль­
шевиков, даже несмотря на то, что многие меньшевики, изучая со­
циальную базу большевистской революции, видели в ней «люмпен­
ские элементы» и «солдатскую реакцию»1. Следовательно, мысль о
возможном появлении белогвардейского диктатора не была только
«манией» Рожкова и большевиков, вскоре она воплотилась в фигу­
рах Колчака и Деникина.
С теоретической и историко-политической точки зрения еще
более интересно то, в какой степени Ленин чуждался идеи лич­
ной диктатуры и чем он при этом руководствовался. В своем отве­
те Рожкову2Ленин рассматривал эту идею отнюдь не в идеологиче­
ской плоскости. Сам факт существования ответного письма (Ленин
особенно неприязненно относился к ренегатам) свидетельствует
о том, что Ленин обнаружил в письме Рожкова постановку сущест­
венных практических вопросов3. Несколько недель спустя, 13 мар­
та 1919 года, он, не называя имен, вернулся к содержанию письма в
своей речи на митинге в Железном зале Народного дома в Петро­
граде (эта речь также не была опубликована в советскую эпоху)4.
В ответном письме Рожкову Ленин выделил моменты, которые
хорошо освещают его теоретическую и политическую позицию. Он
писал, что именно историку-экономисту необходимо принимать во
внимание социальные последствия экономической политики и со­
действовать помощи, оказываемой бедным слоям населения, при­
влекать к этому делу интеллигенцию, а также поддерживать рас­
ширение общественной самоорганизации, так как восстановление
свободы торговли в условиях невиданного хаоса и нищеты означа­
ло бы «победу имущих над неимущими», подорвало бы основы ре­
жима и вернуло бы доминацию класса собственников. «Не о свобо­
де торговли надо думать — именно экономисту должно быть ясно,
что свобода торговли при абсолютном недостатке необходимого
продукта равняется бешеной, озверелой спекуляции и победе иму­
щих над неимущими. Не назад через свободу торговли, а дальше
вперед через улучшение государственной монополии к социализ­
му. Трудный переход, но отчаиваться непозволительно и неразум­
но. Если бы беспартийная или околопартийная интеллигенция, вме­
’ Подробнее об этом см.: Краус Т. Советский термидор. С. 49-53.
2Письмо Н. А. Рожкову. 29 января 1919 г. См.: Л енин В. И. Неизвестные докумен­
ты. С. 266 -267.
3 В ответном письме Ленин в очень вежливой форме реагировал на предло­
жения Рожкова: «Николай Александрович! Очень рад был вашему письму— не по
его содержанию, а потому, что надеюсь на сближение благодаря общей фактической
почве советской работы». Там же. С. 266.
4Там же. С. 270-276.
381

сто серенад насчет свободы торговли, составила экстренно группы,
группки и союзы для всесторонней помощи продовольствию, она
бы помогла делом серьезно, она бы уменьшила голод»1.
Ленин не принял всерьез возможность единоличной диктату­
ры как формы правления, поскольку в организационном плане это
привело бы к разрушению уже сложившегося аппарата. Не следу­
ет забывать и о том, что именно этот период был кульминационным
в построении экономики военного коммунизма. В январе-феврале
1919 года СНК принял целый ряд мер. Как раз 11 января, в день, ко­
торым было помечено письмо Рожкова, был принят декрет о прод­
разверстке. С другой стороны, введение единоличной диктатуры оз­
начало бы отказ Советов от выдвижения альтернативы буржуазной
демократии, «учредительству», то есть отказ от перспективы созда­
ния демократии иного типа. Введение партийной диктатуры как
конкретизации диктатуры пролетариата еще могло быть обоснова­
но чрезвычайной ситуацией, однако понятие личной диктатуры до
того времени отсутствовало в политическом словаре большевизма,
в его представлениях и теоретической традиции. (Не случайно, что,
когда десять лет спустя Сталин практически установит режим личной
диктатуры, он будет популяризировать его в качестве демократии!)
«Насчет„единоличной диктатуры", — писал Ленин Рожкову, — изви­
ните за выражение, совсем пустяк. Аппарат стал уже гигантским —
кое-где чрезмерным, — а при таких условиях „единоличная диктату­
ра" вообще неосуществима и попытки осуществить ее были бы толь­
ко вредны. Перелом в интеллигенции наступил. Гражданская война
в Германии и борьба именно по линии: советская власть против „все­
общего, прямого, равного и тайного, то есть против контрреволюци­
онной учредилки" — это борьба в Германии даже самые упрямые ин­
теллигентские головы прошибает и прошибет. < . . .> У себя в России
считали это „только" „дикостью" большевизма. А теперь история по­
казала, что это всемирной крах буржуазной демократии и буржуаз­
ного парламентаризма, что без гражданской войны нигде не обой­
тись... придется интеллигенции придти к позиции помощи рабочим
именно на советской платформе»2.
1Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 267. Характерную предупредительную
информацию о трудностях с продовольствием Президиум ВЦИК получил 28 марта
1919 из Самары от известного военного руководителя М. В. Фрунзе, требовавшего
срочной посылки «ответственных лиц» в Уральск: «Грозит гибелью запасов продо­
вольствия, а также мяса, рыбы. При изобилии продуктов наблюдается исчезновение
их с рынка, и на этой почве растут озлобления». (Переписка Секретариата ЦК РКП(б)
с местными партийными организациями. (Январь — март 1919 г.) Сборник докумен­
тов. М., 1971. С . 521.)
2Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 267.
382

Горький, переславший Ленину письмо Рожкова, приложил к
нему и свое письмо, в котором также высказался в пользу установ­
ления личной диктатуры, но, в отличие от Рожкова, призывал Ле­
нина в то же время не разрешать свободной торговли и сохранить
государственную монополию торговли1. В упомянутой речи, про­
изнесенной 13 марта, Ленин вернулся к этим проблемам в связи с
конкретными трудностями советской власти. Интерес этой речи,
не публиковавшейся в советскую эпоху, состоит, помимо прочего,
в том, что Ленин показал в ней связь борьбы с голодом с актуальны­
ми событиями Гражданской войны, которая велась против внутрен­
ней контрреволюции.
Необходимо помнить, что и продразверстку, и государствен­
ную монополию торговли изобрели отнюдь не большевики. Прод­
разверстка была введена царским правительством 29 ноября
1916 года, а монополия торговли хлебом была узаконена в первый
день власти Временного правительства, 25 марта 1917 года, а осе ­
нью того же года Временное правительство направило в села воо­
руженные отряды для конфискации продовольствия. (Другой во­
прос, какова была эффективность этих мер.) Однако шаги, предпри­
нятые Лениным для смягчения голода, не продолжали механически
эту практику. Комментируя судьбу ранее не опубликованных доку­
ментов Ленина, В. Т. Логинов, в согласии с результатами исследова­
ний В. Бруса и некоторых советских историков 1970-1980-х годов,
справедливо указал на то, что в конце апреля 1918 года Ленин еще
исходил из возможности мирного получения хлеба из деревни с по­
мощью товарообмена. А несколько дней спустя он поставил в СНК
вопрос о введении продовольственной диктатуры. Причиной это­
го было просто то, что в апреле-мае традиционные источники хле­
ба оказались изолированными от центральных областей. На Украи­
не германские оккупанты привели к власти гетмана Скоропадского.
В мае восстание пленных чехословаков отрезало от Центра Сибирь
и часть Поволжья, более того, в июне прервались и связи с Север­
ным Кавказом. Эта изоляция не предвещала ничего хорош его2.
С точки зрения нашей темы важно, что меры опиравшегося
на ограничение демократии военного коммунизма, усиливая друг
друга, оказывали определяющее влияние и на такие области по­
вседневной жизни, как транспорт и передвижение населения. Вся
цепь этих принудительных мер вела к складыванию директивной
экономики, которая, конечно, не могла служить базой для сколько-
' Л енин В. И. Неизвестные документы. С. 269.
2Логинов В. Т. Послесловие. Там же. С. 584.
383

нибудь стабильного, демократического правительства. «Советская
диктатура», политическую форму которой придала Коммунистиче­
ская партия, сумела обеспечить разгром военной контрреволюции
и диктатуры белогвардейских генералов на фронтах Гражданской
войны1. Однако деятельность и бюрократизация усиливавшегося
государственного и партийного аппарата поставили Ленина и боль­
шевиков перед совершенно новыми проблемами. Как можно обуз­
дать протестующие, «инакомыслящие» группировки, принадлежа­
щие к социальной базе самих большевиков? До какой точки можно
оправдывать угнетение, и когда революция начинает превращаться
в свою противоположность?
В то время, в 1918 году, стоявшая (точнее, сидевшая в тюрьме)
вдали от событий Р.Люксембург была единственной, кто постарал­
ся дать марксистскую, внутреннюю критику русской революции.
Не случайно, что и меньшевики видели в сформулированной Розой
Люксембург критике большевизма подтверждение своей собствен­
ной аргументации. Мартов дошел до того, что в письме, написанном
из Берлина С. Д. Щупаку 23 декабря 1921 года, оценил работу Р.Люк­
сембург как оправдание мнений К. Каутского: «Здесь — сенсация, о
которой, вероятно, вы уже слышали: Пауль Леви издал, наконец, ан­
тибольшевистскую брошюру Розы (писана в сентябре 1918 года), ко­
торую коммунисты скрывали три года и в которой она ругательски
их ругает не только за Брестский мир, но и за разгон Учредительно­
го собрания. В постановке вопроса о диктатуре и демократии она
почти буквально сходится с Каутским, так что впечатление от этой
публикации колоссальное»2.
Понятно, что у любого документа, в том числе и у брошюры
Р. Люксембург, может быть несколько прочтений и интерпретаций.
Однако отождествление Мартовым позиций Люксембург и Каутско­
го было более чем недоразумением, оно имело психологические
причины, источник которых достаточно прозаичен: желание меха­
нически оправдать собственную политическую точку зрения. Дей­
ствительно, могли ли Каутский или Мартов когда-либо в ходе рево­
1Не случайно, что позже Ленин вернулся к этой тематике. В 1919 году он опуб­
ликовал в декабрьском номере журнала «Коммунистический Интернационал» про­
странную полемическую статью об Учредительном собрании, в которой объяснял
причины победы большевиков в свете данных о выборах в Учредительное собра­
ние. Ленин был прав в том, что в конечном итоге судьбу революции решили не вы­
боры, а исход гражданской войны. Ленин В. И. Выборы в Учредительное собрание и
диктатура пролетариата //Ленин В. И. ПСС.Т. 40. С. 1-24.
2Из письма Ю. О. Мартова С. Д. Щупаку. Берлин, 23 декабря 1921 г. // Меньше­
вики в 1921-1922 гг. М.: РОССПЭН, 2002. С. 393.
384

люции хотя бы на мгновение согласиться с многократно цитирован­
ными строками Р.Люксембург, написанными в тюрьме в 1918 году?
Она писала: «Пусть германские правительственные социалисты во­
пят, что господство большевиков в России — это искаженная кар­
тина диктатуры пролетариата. Если она была или является таковой,
то только потому, что она — результат поведения германского про­
летариата, которое было искаженной картиной социалистической
классовой борьбы. Все мы подвластны закону истории, а социали­
стическая политика может осуществляться лишь в международном
масштабе. Большевики показали, что они могут все, что только в со­
стоянии сделать истинно революционная партия в границах исто­
рических возможностей. Они не должны стремиться творить чу­
деса. Ибо образцовая и безошибочная пролетарская революция в
изолированной стране, истощенной мировой войной, удушаемой
империализмом, преданной международным пролетариатом, была
бы чудом. В этом отношении Ленин и Троцкий со своими друзьями
были первыми, кто пошел впереди мирового пролетариата, пока­
зав ему пример; они до сих пор все еще единственные, кто мог бы
воскликнуть вместе с Гуттеном:„Я отважился!"»1.
В этот контекст укладывается и истинный смысл критических
замечаний Люксембург, ее критики террора: «Свобода всегда есть
свобода для инакомыслящих». Настоящая теоретическая и практи­
ческая проблема состоит в том, существовала ли реальная возмож­
ность разрешения возникшего противоречия.
Насилие и террор: причины и следствия
Со времени распада СССР представители различных направле­
ний в исторической науке пытаются путем «деконструкции» струк­
туры «исторического повествования» втиснуть все наследие Лени­
на в нарратив насилия и террора.
В действительности у Ленина не было специальной теории на­
силия и террора, хотя его взгляды и действия в этой области могут
быть реконструированы с необходимой полнотой. В конце XIX —
начале XX века революционеры не отрицали неизбежности наси­
лия в процессе революционных изменений. Ленин был знаком с
теоретическими рассуждениями, которые сформулировал Энгельс
в полемике с Дюрингом, который тоже признавал определенную
роль насилия, но лишь со свойственной ему осмотрительностью,
что вызвало заметный гнев Энгельса. «Лишь со вздохами и стонами
допускает он возможность того, что для ниспровержения эксплуа-
' Luxemburg R. Az orosz forradalom. P. 35.
385

татарского хозяйничанья понадобится, может быть, насилие — к со­
жалению, изволите видеть, ибо всякое применение насилия демо­
рализует, дескать, того, кто его применяет. И это говорится несмот­
ря на тот высокий нравственный и идейный подъем, который бывал
следствием всякой победоносной революции»1.
Таким образом, Ленин унаследовал ту концептуальную основу,
согласно которой источники насилия в истории выводятся из эко­
номических противоречий, противоположности интересов, классо­
вого угнетения в современном обществе. Конечно, история XX ве­
ка показывает, что существует огромная разница между теоретиче­
ским подходом к насилию и его практическим применением. В этой
связи определяющую роль сыграло то, что в ходе борьбы за власть
во время Гражданской войны в России столкнулись такие неприми­
римые политические и социально-экономические интересы, теоре­
тические и культурные традиции и «логики», которые концентриро­
ванно вызвали к жизни самые ужасные формы насилия. Политиче­
ская классовая борьба велась в России до самых крайних пределов.
Однако революция не только не принесла прекращения насилия и
террора, но и распространила его применение в самых различных
формах и с различным содержанием, не говоря уж о дальнейшей,
одновременно сложной и ужасной истории насилия2.
В незаконченной работе «Молодой Ленин» Л. Д. Троцкий вер­
но отметил, что Ленин в течение нескольких лет разработал взве­
шенную точку зрения, касающуюся террора3, суть которой в том,
что обычно террор является лишь вспомогательным средством по­
литической и вооруженной борьбы и должен применяться только в
крайнем случае. Уже после поражения восстания 1905 года Ленин
рассматривал террор и всякие партизанские акции в качестве сред­
ства вооруженного восстания и связывал его с государственной ти­
ранией. Классическим воплощением этой позиции этого стала на­
писанная в августе 1906 года статья «К событиям дня». Название
статьи действительно выражает ее суть, поскольку Ленин высказал
свое мнение о терроре как технике политической и вооруженной
борьбы в связи с такими событиями, как нападения на полицию в
Варшаве и других польских городах, покушение на Столыпина и ус­
' Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный господином Евге­
нием Дюрингом II М аркс К, и Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. М., 1961. С. 189.
2 Об этой истории см. наш сборник: GULAG. A szovjet téborrendszer tôrténete.
Tanulmânyokés dokumentumok. Szerk.: KrauszTamâs. Pannonica. Budapest, 2001.
3 См.: Trotsky L. Young Lenin. New York, 1972. Наша ссылка дана по русскому
переводу этой книги: Троцкий Л. Дневники и письма / Под ред. Ю. Фельштинского.
Harvard, Houghton Library, Hermitage, 1986. C. 190-191.
386

пешная акция, в ходе которой эсерка 3. В. Коноплянникова 13 авгу­
ста 1906 года убила генерала Г. А. Мина, руководившего кровавым
подавлением московского вооруженного восстания. Ленин считал,
что политическая необходимость в таких выступлениях определя­
ется тем, как, благоприятно или неблагоприятно для социалистов,
они влияют на «настроение масс». Он утверждал, что вооруженные
партизанские выступления допустимы как метод борьбы с само­
державием, с государственной тиранией, но отвергал их как метод
«экспроприации частных имуществ», поскольку революция воюет
не с отдельными лицами, а с режимом, поэтому, как отметил Ленин,
партия в принятой на съезде резолюции правильно «отвергает со­
вершенно экспроприацию частных имуществ», признавая при этом
«неизбежность активной борьбы против правительственного тер­
рора и насилий черносотенцев», включая «убийство насильников»
и захват оружия полицейских и вообще «оружия и боевых снаря­
дов, принадлежащих правительству»'.
Год спустя, уже после победы контрреволюции, Ленин, обоб­
щив накопленный опыт, считал, что террористический ответ на тер­
рор властей только усугубил бы масштабы поражения. По его мне­
нию, в так называемое мирное время применение террористиче­
ских средств было бы бессмысленным и вредным с точки зрения
революционной борьбы, массового движения. В конце III конфе­
ренции РСДРП, проходившей в г. Котке (Финляндия) 21-23 июля (3-
5 августа), на заседании большевистской фракции Ленин и Рожков
сделали заявление, в котором отвергали метод террора. В сложив­
шейся тогда ситуации метод террора был нецелесообразным, по­
скольку, как говорилось в заявлении, «сейчас единственным мето­
дом борьбы должна являться научная пропаганда и Государствен­
ная дума как агитационная трибуна». Ленин и Рожков даже грозили
уходом из партии, если их товарищи отклонят их заявление2.
Стихийность и организованность
В новой исторической науке уже обращалось внимание на то
обстоятельство, что революционная перестройка 1917 года прохо­
дила в различных социальных плоскостях с применением различ­
ных средств и при участии социальных слоев, располагавших раз­
личным культурным уровнем и психологически-ментальными ха­
рактеристиками. Начиная с 1914 года значительные социальные
группы населения были затронуты определенным культом наси­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. T. 13. С. 366-367.
2Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 27.
387

лия1. Не приуменьшая значения специфических российских тради­
ций насилия как «благоприятной почвы» для его проявления в буду­
щем2, нужно сказать, что основным источником современного наси­
лия была сама мировая империалистическая война, расшатавшая и
без того колебавшиеся институты и структуры социального сотруд­
ничества и морально освободила и высвободила убийственные ин­
стинкты, после чего средства, применявшиеся «общинной револю­
цией», легко распространились при посредничестве вооруженных
солдат из крестьян3.
Таким образом, в период Гражданской войны советская власть
не получала «снизу», со стороны своей непосредственной социаль­
ной базы импульсов, которые ограничивали бы применение наси­
лия. В свою очередь, развертывание монархистской военной контр­
революции лишь усиливало применение насилия новой властью
как важнейшее средство ее выживания. Собственно говоря, контр­
революция, по крайней мере в историческом аспекте, является ча­
стью революции. Уже в феврале-марте 1917 года во многих крупных
городах прошли уличные бои, а затем последовали июльские дни,
корниловское восстание, стихийные крестьянские восстания, а осе ­
нью — октябрьский захват власти большевиками в Петрограде и
Москве. Вслед за этим революция пронеслась по всей России. И все
же психология Гражданской войны зародилась не в вооруженных
столкновениях 1918 года и не в иностранной интервенции, а в ца­
ристском режиме, в течение столетий угнетавшем народы, и в по­
токах крови Первой мировой войны. На этой «благодатной» для на­
силия почве выросли насилие и террор послеоктябрьской эпохи с
характерными для них средствами и институтами. Следовательно,
в причинно-следственном аспекте революция была не причиной, а
скорее следствием насилия4.Среди причин революции решающую
роль играла мировая война.
1См.: Булдаков 8. Красная смута.
2См. Евреинов Н. История телесных наказаний в России. СПб., 1913.
3 Buharajev V. 1917 — Az obscsina-forradalom pirruszi gyôzelme. In: 1917 és ami
uténa következett. P. 47-48. Характеризуя традиционный крестьянский образ жизни,
автор пишет о том, что в 1917 году реализовывались соображения этики выживания:
крестьяне стремились защитить от насилий «своих» помещиков, новых помещиков,
конечно, уже не щадили. Сельская община была беспощадна с теми, кто использо ­
вал землю не в традиционных целях натурального хозяйства, а ждал от нее прибыли,
с купцами, банками и всеми, кто непосредственно не занимался обработкой земли.
(Там же.)
4Из революции, из некой необъяснимой болезненной мании власти, присущей
Ленину и большевикам, выводит красный террор Ю. Г. Фельштинский, сотрудник
Архива Троцкого Хогтонской библиотеки Гарвардского университета, получивший
388

После взятия власти теоретической и политической основой по­
зиции Ленина было то, что слабость и нерешительность новой вла­
сти может лишь увеличить силу и шансы старых правящих классов,
их контрреволюционного сопротивления. Ленин считал смешным,
что в первые недели, месяцы после революции большевики отпус­
тили под честное слово не только нескольких министров Времен­
ного правительства и участников юнкерского бунта 29 октября, но
и самого жестокого, позже активно поддерживавшего фашистов ка­
зачьего генерала Краснова, который, вместе со многими юнкерами,
немедленно продолжил вооруженную борьбу с советской властью.
Ленин, конечно, видел, что эскалация террора трояко корени­
лась в российской действительности. В России 1917 года уже чув­
ствовались наследие Первой мировой войны и обострение внут­
ренней классовой борьбы, зародился вирус Гражданской войны на
взаимное уничтожение. В наши дни при изучении истории послере­
волюционного террора многие, в соответствии с новым каноном,
забывают о том, что генерал-монархист Л. Г. Корнилов уже в январе
1918 года дал Добровольческой армии приказ «пленных не брать»’.
Это был уже тот голос террора, который предвещал повседневные
ужасы Гражданской войны, выход террора из-под контроля2. Про­
цесс эскалации насилия определялся не какими-либо предвари­
тельными теориями, его нельзя было предвидеть в его уникально­
сти. В нем в комбинации, обусловленной конкретными обстоятель­
ствами, сочетались русская революционная традиция (например,
«пугачевщина») и определенные составные части марксистской
теории (например, «диктатура пролетариата»).
Не отрицая роль кровопролития в традиции бунтов против са­
модержавной власти, имеет смысл вспомнить точку зрения Бакуни­
на, которая в другой форме появилась среди ценностей различных
революционных течений, в том числе и среди ценностей, которым
следовал Ленин. В прокламации «К офицерам Русской армии», на­
писанной в женевском изгнании в январе 1870 года, в год рожде­
ния Ленина (Ленин, видимо, был знаком с этой прокламацией), Ба­
кунин утверждал, что, несмотря на неизмеримые страдания наро­
известность еще в 1980-е годы. Ф елыит инскй Ю. Г. О терроре и амнистиях первых
революционных лет // ВЧК-ГПУ. Документы и материалы (ред. Ю. Г. Фельштинский).
М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1995. С. 3-25.
1Иоффе Г.3, Белое дело. Генерал Корнилов. Л., 1989. С. 233.
2В уже упомянутой работе В. И. М иллер отметил, что насилие и террор пустили
такие глубокие корни во время гражданской войны, что их «воздействие» чувство­
валось и десятилетиями позже в таких событиях, как уничтожение польских офи­
церов в Катыни или, например, в акциях власовцев и красновцев, действовавших в
составе Вермахта. См. Миллер В. И. Осторожно: история! С. 62.
389

да, в ходе освободительной борьбы почти не будет кровопролития,
если армия выступит на стороне народа. В этом случае «будет толь­
ко поголовное изгнание за пределы России всех дармоедов и бело­
ручек». «Стенька Разин, — продолжал Бакунин, — который поведет
народные массы в будущем, столь явно приближающемся разгроме
Всероссийской Империи, будет не богатырь одинокий, а Стенька Ра­
зин коллективный»1.В 1917 году этот «коллективный Стенька Разин»
воплотился в крестьянских восстаниях, в Ленине, в Красной армии
и ЧК. Конечно, теория, которой Ленин оправдывал революцион­
ное подавление, восходила не к бакунинским источникам. Дикта­
тура пролетариата как специфический способ отправления власти
возникла и стала «материальной силой» в сфере притяжения мас­
совой демократии, причем, как мы видели, с целью сломить сопро­
тивление правящих классов и создать режим непосредственной де­
мократии. В конечном итоге источник проблемы состоял в том, что
подавление осуществлялось не только по отношению к правящим
классам, но и, как было описано выше, по отношению ко всем, кто
по каким-либо причинам выступил против распоряжений новой
власти. Мы видели и то, как параллельно с углублением террора и
насилия постепенно сходила с повестки дня, превращалась в тео­
ретический или конституционно-правовой вопрос задача расши­
рения непосредственной демократии. Несмотря на то что Ленин не
желал утонуть в водовороте мер по сохранению власти, перерож­
дение великих целей с самого начала было реальной опасностью.
Ленин буквально с первого дня революции находился в Кремле как
бы на военном посту. Он постепенно усвоил так называемое воен­
ное поведение, соответствовавшее чрезвычайной ситуации, хотя,
конечно, располагал точными знаниями о неизбежности примене­
ния и функциях террора в ходе Французской революции или Гра-
жданской войны в США. Многое о возникшем положении выясня­
ется из двух телеграмм, отправленных Лениным в первое послере­
волюционное время. Первая из них была написана 13 (24) января
1918 года: «Харьков. Народный секретариат, Штаб Антонова, Орд­
жоникидзе. Москва. Главнокомандующему Муралову, Президиуму
Совдепа. Мы получили сообщение, что между Орлом и Курском об­
разовался затор, мешающий движению поездов с углем и хлебом.
Всякая остановка грозит голодом и остановкой промышленности.
Подозреваем саботаж железнодорожников в этом месте, ибо там
’ Бакунин М. А. К офицерам Русской армии // Революционный радикализм в
России: век дев ятнадца тый . М.: « Археограф ич еск ий центр», 1997. С. 280,281.
390

не раз бывали случаи саботажа. Настоятельно просим принять са­
мые беспощадные революционные меры. Просим послать отряд
абсолютно надежных людей. Всеми средствами продвигать вагоны
с хлебом в Петроград, иначе грозит голод. Сажайте на паровозы по
несколько матросов или красногвардейцев. Помните, что от вас за­
висит спасти Питер от голода. Ленин».
Два дня спустя Ленин снова «умолял» Антонова-Овсеенко и
Орджоникидзе: «Ради бога, принимайте самые энергичные и рево­
люционные меры для посылки хлеба, хлеба и хлеба!!! Иначе Питер
может околеть. Особые поезда и отряды. Сбор и ссыпка. Провожать
поезда. Извещ ать ежедневно. Ради бога!»1.
Как уже говорилось выше, основные вопросы, как, например,
сбор и транспортировка хлеба, можно было решить лишь военны­
ми методами, точнее говоря, в данной ситуации невозможно было
обойтись без военных методов, следовательно, Ленин под влияни­
ем обстоятельств начал действовать так, как «принято» на военном
положении, и вынужден был импровизировать. На его решения в
значительной степени влияли такие разнородные факторы, как не­
достаток информации, боязнь падения режима, раскрытие настоя­
щих или мнимых заговоров, формирование военной контрреволю­
ции и т. д.2Друг с другом сосуществовали стихийно образовавшиеся
народные органы, как, например, Военно-революционный комитет
(отчасти из которого вскоре была создана ЧК) и местные Советы, с
одной стороны, и органы централизации с СНК на вершине, кото­
рый в принципе был подотчетен ВЦИК, а точнее — Всероссийско­
му съезду Советов, — с другой стороны. В то же время сохранялись
сильные патерналистские отношения, на которые смогла опереть­
ся власть Центра, более того, личная власть Ленина. Наличие этих
различных уровней власти породило своеобразный хаос. Первые
решения властей также показывают, что Ленин был вынужден дей­
ствовать в таких неожиданных ситуациях, о которых едва ли думал
раньше. Уже в первые дни революции он столкнулся с проблемой
алкоголизма, дезорганизовавшей и часть красногвардейских час­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 50. С. 29,30.
2Это доказывается ныне уже огромным архивным материалом. Из новых пуб­
ликаций см., например: «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в
стране (1922-1934). Т. 1. Ч. 1. ИРИ РАН, The Edwin Mellen Press, N.Y., London, Canada,
2000. Естественно, Ленин тоже получил первые обзорные донесения ЧК-ОГПУ, из ко­
торых явствовало, что для широких кругов населения характерно сопротивление
советской власти или скорее неоопределенное недовольство из-за голода, хаоса и
нестаби льн ости.
391

тей. Хорошее вино и спирт он намеревался продать за границу, что­
бы «не отравлять» и не деморализовать местное население1.Скоро
сложилась и практика взятия заложников2, а также заключения ор­
ганизованной оппозиции в концентрационные лагеря как средст­
во и метод «временной изоляции от общества», возникший во вре­
мя Первой мировой войны и даже еще ранее, в период англо-бур-
ской войны.
На эскалацию насилия и террора указывали и другие явления.
Огромное возбуждение вызвали террористические акты против
деятелей советской власти. К числу наиболее ярких примеров от­
носится убийство одного из руководителей петроградских больше­
виков В. Володарского, позже, 30 августа 1918 года, был убит пред­
седатель Петроградской ЧК М. С. Урицкий, и в тот же день эсерка-
фанатичка Ф. Каплан совершила известное покушение на Ленина.
Отвечая на «белый контрреволюционный террор», ВЦИК 2 сентяб­
ря 1918 года принял резолюцию, напечатанную на следующий день
в «Правде». В резолюции говорилось, что «на белый террор вра­
гов рабоче-крестьянской власти рабочие и крестьяне ответят мас­
совым красным террором против буржуазии и ее агентов». Ленин
теоретически и практически выступал за массовый, устрашающий
террор государственного характера. В то же время он по-прежне­
му отвергал индивидуальный террор, личную месть, считая их бес­
полезными и бессмысленными. Можно считать символичным слу­
чай со служащей Царицынского жилищного отдела Валентиной
Першиковой, которая была арестована в марте 1919 года за разри­
совку портрета Ленина, вырванного из какой-то брошюры. Началь­
ник одного из участков царицынской милиции В. С. Усачев и крас­
ноармеец Минин обратились к Ленину с просьбой об освобожде­
нии Першиковой, в ответ на которую Ленин послал председателю
губернской ЧК следующую телеграмму: «За изуродование портре­
та арестовывать нельзя. Освободите Валентину Першикову немед­
ленно, а если она контрреволюционерка, то следите за ней». На те­
' Так, в записке в Венно-революционный комитет он спрашивал: «Есть ли бу­
мажка от Военно-революционного комитета, чтобы спирт и вина не выливались, а
тотчас были проданы в Скандинавию? Написать ее тотчас». 9 (22) ноября 1917 года
ВРК принял соответствующее решение: «Реквизированное вино (30 000 ведер) вы­
везти за границу». Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 5,403.
2 В записке наркому продовольствия А. Д. Цюрупе, написанной 10 августа
1918 года, Ленин писал: «Я предлагаю „заложников" не взять, а назнчить поименно
по волостям. Цель назначения: именно богачи, как они отвечают за контрибуцию,
отвечают жизнью за немедленный сбор и ссыпку хлеба. Инструкция такая (назна­
чить „заложников") дается а) комитетам бедноты, б) всем продотрядам...» (там же,
с. 145).
392

леграмме сохранилась пометка Ленина о передаче всего материала
фельетонистам’. Множество документов подтверждает тот факт, что
вождь революции даже в кульминационные периоды Гражданской
войны выступал против чекистских и бюрократических злоупотреб­
лений, совершенных в ущерб «маленьким людям». Вот одна из ил­
люстраций этого факта. 29 марта 1919 года Ленин направил Черепо­
вецкому губисполкому следующую телеграмму: «Проверьте жалобу
Ефросиньи Андреевой Ефимовой, солдатки деревни Новосела, По­
кровской волости, Белозерского уезда, на отнятие у нее хлеба в об­
щий амбар, хотя у нее муж в плену пятый год, семья — трое, без ра­
ботника. Результат проверки и ваших мер сообщите мне»2.
В мышлении и политике Ленина массовый террор времен Гра­
жданской войны был самым крайним средством борьбы с врагами,
которое он применял в зависимости от конкретных дел, случаев, си­
туаций или применения которого он иногда напрасно добивался3.
В иных ситуациях, однако, он критиковал применение террора и на­
силия, мотивированных политическим, властным расчетом и соци­
альными, классовыми соображениями. Он часто требовал ограни­
чения применения террора, больше того, прекращения конкрет­
ных злоупотреблений властью и наказания виновных сотрудников
ЧК. Так, например, в телеграмме М. И. Лацису от 4 июня 1919 года с
ужасом протестовал против положения в ЧК на Украине: «Каменев
говорит — и заявляет, что несколько виднейших чекистов подтвер­
ждают, —
что на Украине Чека принесли тьму зла, будучи созданы
слишком рано и впустив в себя массу примазавшихся. < . . .> Надо
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 267,474-475.
2Там же. С. 272,476-477.
3 Письмо Г. Е. Зиновьеву, а также Лашевичу и другим членам ЦК от 26 июня
1918 года: «Тов. Зиновьев! Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие
хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не вы
лично, а питерские цекисты или пекисты) удержали. Протестую решительно! Мы
компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а
когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную....
Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энер­
гию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере,
пример коего решает» (Там же. С. 106). Телеграмма И. В. Сталину в Царицын. 7 июля
1918 года в 1 час ночи: «Сегодня около трех часов дня левый эсер убил бомбой Мир-
баха. Это убийство явно в интересах монархистов или англо-французских капита­
листов. Левые эсеры, не желая выдать убийцу, арестовали Дзержинского и Лациса
и начали восстание против нас. Мы ликвидируем сегодня же ночью беспощадно и
скажем народу всю правду: мы на волосок от войны. У нас заложниками сотни левых
эсеров. Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жалких и истеричных аван­
тюристов, ставших орудием в руках контрреволюционеров» (там же, с. 114).
393

подтянуть во чтобы то ни стало чекистов и выгнать примазавших­
ся»1.Ленин знал, что и большинство в ЧК составляют полуграмотные,
политически неподготовленные молодые люди, включая таких «слу­
чайных карьеристов» и «безыдейных» людей, которые появляются
везде, где надеются найти власть и материальную обеспеченность.
Таким образом, насилие было не только продуктом прошлого,
мировой и Гражданской войны2, но и неотъемлемой частью станов­
ления нового строя. Лучше всего это выразилось в том факте, что
единственным возможным средством для обуздания самоуправст­
ва новой бюрократии тоже была угроза насилия, ведь на создание
нового правового порядка ушли позже еще целые годы. Например,
в апреле 1919 года в Княгининском уезде местные власти принуж­
дали крестьян к вступлению в артели и коммуны, что от имени СНК
было категорически запрещено Лениным, защищавшим крестьян­
ство, образовывавшее хребет Красной армии: «Недопустимы какие
бы то ни были меры принуждения для перехода крестьян к обще­
ственной обработке полей. Неисполнение этого будет караться со
всей строгостью революционного закона». 10 апреля 1919 года в га­
зете Известия ВЦИК было опубликовано циркулярное письмо, под­
писанное Лениным и наркомом земледелия С. П. Середой. Вот пол­
ный текст этого письма: «В Наркомзем поступили сведения, что в
целях организации советских хозяйств, коммун и других коллектив­
ных объединений земотделы, упсовхозы отбирают поступившие в
пользование крестьян земли нетрудовых владений, вопреки смыс­
лу статьи 9 Положения о социалистическом землеустройстве. Под­
тверждается недопустимость подобных явлений. Все земли, находя­
щиеся ко времени опубликования Положения о социалистическом
землеустройстве в трудовом пользовании крестьян и предостав­
ленные им на основании постановлений или инструкций уездных
или губернских земотделов, никоим образом не могут быть отчуж­
даемы принудительным путем для организации советских хозяйств,
коммун и прочих коллективных объединений. Изъятие земель из
1Там же. С. 338. См.: Фелыитинский Ю.Г .О терроре и амнистиях. С. 19.
2 В обостренной исторической ситуации была использована и такая форма
массового террора, как распространившиеся во время мировой войны «концентра­
ционные лагеря» (конечно, не тождественные сталинским, а тем более — гитлеров­
ским): «Необходимо организовать усиленную охрану из отборно надежных людей,
провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев;
сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». Ленин В. И. Полн.
собр. соч. Т. 50. С. 143-144 .
394

пользования крестьян для указанных организаций допустимо лишь
при добровольном согласии, в порядке землеустройства. Недо­
пустимы меры принуждения для перехода крестьян к обществен­
ной обработке, в коммуны и другие виды коллективного хозяйст­
ва. Переход к коллективным формам осуществляется лишь при точ­
ном соблюдении требований Положения, без всяких принуждений
со стороны власти. Неисполнение настоящего распоряжения кара­
ется по законам революционного времени. Возможно шире осведо­
мите население о настоящем распоряжении»1.
Под влиянием эскалации террора Ленин, —
хотя это и замал­
чивается историками типа Д. А. Волкогонова, Р. Пайпса и Ю. Г. Фель-
штинского, — был вынужден из властных соображений навести по­
рядок в деятельности ЧК и трибуналов, не исполнявших законы и
предписания. Во время Гражданской войны ведомственные орга­
низации могли совершать аресты на основании доносов, без вся­
ких предварительных доказательств. Ленина приводила в гнев от­
крытая бесчеловечность созданных по его инициативе админист­
ративных властей и органов внутренних дел. Это подтверждается
множеством документов, однако вместо их перечисления2 целесо­
образнее показать некоторые шаги, предпринятые Лениным для ук­
рощения вышедшего из-под контроля террора, и его позицию по
этому вопросу, что, быть может, позволит сделать и некоторые тео­
ретические выводы.
В начале 1922 года с реорганизацией ЧК и созданием офици­
ального ведомства, ГПУ, последнему были поставлены задачи за­
щиты советской власти и власти Коммунистической партии, устра­
шения, вытеснения и административной ликвидации политической
оппозиции3. На повестку дня было выдвинуто определение пра­
вовых рамок террора, что может восприниматься как своего рода
юридическое обобщение опыта Гражданской войны и появления
новой ситуации. Параллельно с прекращением репрессий периода
военного коммунизма Ленин искал и в своеобразной форме нашел
возможности обуздания влияния новой буржуазии. В мае 1922 года
в связи с формированием революционного правового порядка он
решительно высказался за прекращение произвола и «узаконение
’ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 381,495.
2Можно сослаться, например, на письма Н. П. Брюханову от февраля 1919 года
и на телеграмму Ярославскому губисполкому. Там же. С. 260,256.
3Партийные документы, связанные сорганизацией ОГПУ, см. в кн.: Лубянка. Ста­
лин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922 — декабрь 1936. (Под ред. А. Н. Яковлева).
М.: М ФД, 2003. С. 10-27.
395

террора». По поводу проекта Уголовного кодекса РСФСР Ленин пи­
сал Д. И. Курскому, что необходимо «открыто выставить принципи­
альное и политически правдивое (а не только юридически-узкое)
положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необхо­
димость, его пределы. Из замечаний Ленина выясняется, что он сто­
ял за ужесточение мер против политической оппозиции (особенно
если речь шла о связи с «международной буржуазией») вплоть до
расширения применения «высшей меры наказания» и в то же время
«релятивизировал» эту меру, добавив, что она может быть заменена
«высылкой за границу, по решению Президиума ВЦИКа»1.Таким об­
разом, в свете этого видно основное направление деятельности Ле­
нина. Из сформулированных им документов однозначно выясняет­
ся, что крупномасштабное наступление на священников, церковь и
буржуазную интеллигенцию, осуществленное в 1922 году, было сво­
его рода «завершением» Гражданской войны, изоляцией, изгнани­
ем тех политических противников, которые во время Гражданской
войны поддерживали из тыла белогвардейцев, монархическую
контрреволюцию, антисоветский лагерь и после их поражения со­
хранили важные позиции в духовной и политической жизни совет­
ского общества. В то же время стало очевидным складывание того
катастрофического комплекса взглядов, согласно которому всякая
политическая оппозиция причислялась к лагерю контрреволюции.
Донесения ОГПУ о настроениях масс в первую очередь и в ос­
новном выражали не, пользуясь словами Теренса Мартина, «глубо­
кое недоверие советского руководства по отношению к народу, бо­
язнь возникновения стихийных беспорядков»2.Эти документы ско­
рее или в первую очередь выражали то противоречие, что Ленин и
советские руководители в то время очень хотели и в то же время не
могли, были неспособны соответствовать намеченным ими же це­
лям, не смогли преодолеть те социальные и исторические предпо­
сылки, из которых выросла сама революция3.
'Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.45. С. 189-190.
2См.: «Совершенно секретно». С. 22.
3Ежемесячные обзоры ОГПУ, информировавшие советское руководство о на­
строении населения, представляли собой новую форму экономической и политиче­
ской информационной деятельности органов государственной безопасности, поя­
вившуюся во второй половине 1921 года. Эти обзоры подготавливались на основе
информации областных — губернских органов безопасности и милиции, а также го­
сударственных, партийных и профсоюзных организаций. Обзоры, конечно, посыла­
лись и Ленину и в хронологически систематизированной форме хранились в его ар­
хиве. Третья Всероссийская конференция чрезвычайных комиссий (июнь 1919 года)
возложила ответственность за сбор политической информации на Секретный отдел
396

Волна репрессий 1922 года:
завершение Гражданской войны
Необходимо напомнить читателю о том, что с лета 1918 года Ле­
нин видел главный источник террора в интервенции западных дер­
жав. Лишь для примера сошлюсь на политический доклад ЦК, сде­
ланный Лениным на VII Всероссийской конференции РКП(б). В этом
докладе Ленин, отвечая на западную критику, обвинявшую совет­
скую власть в терроризме, особо остановился на проблеме терро­
ра и заявил: «До сих пор больше всего мелкая буржуазия в Европе
обвиняла нас в нашем терроризме, в нашем грубом подавлении ин­
теллигенции и обывателя. На это мы скажем: „Все это навязали нам
вы, ваши правительства". < . . .> Это был настоящий террор, когда
против страны, одной из наиболее отсталых и ослабленных войной,
объединились все державы. < . . .> Наш террор был вызван тем, что
против нас обрушились такие военные силы, против которых нуж­
но было неслыханно напрягать все наши силы». С другой стороны,
он указал на то, что мелкая буржуазия, средние элементы, интел­
лигенция с большим трудом переносили тяжесть гражданской вой­
ны, поскольку «они десятки лет были привилегированными, но мы
должны в интересах социальной революции эту тяжесть возложить
и на них». А перенесение этих тягот в интересах победы в граждан­
ской войне требовало, как подчеркнул Ленин, «строжайшей воен­
ной дисциплины»1.
В объяснении нуждается волна репрессий, поднявшаяся в
1922 году и направленная на подавление сопротивления церквей,
буржуазной интеллигенции и политической оппозиции. Прежде
всего необходимо выяснить политические причины этих репрес­
сий, ведь Гражданская война к тому времени практически завер­
шилась. Во-первых, несомненно, что фоном этой волны репрессий
была боязнь социальных и политических следствий новой экономи­
ческой политики в условиях международной изоляции, к тому же со
свежим опытом военной интервенции западных держав. Появление
новой буржуазии, восстановление рынка и других элементов капи­
ВЧК. В декабре 1921 года в составе нового Секретно-оперативного управления был
создан Информационный отдел (ИНФО). Эта система была еще б олее усовершенст­
вована при создании ГПУ. В обзорах «следовало отражать настроение „всех групп
населения и факторов, влияющих на изменение этих настроений", в частности свя­
занных с мероприятиями советской власти...» (Виноградов В. К. Об особенностях ин­
формационных материалов ОГПУ как источника по истории советского общества //
«Совершенно секретно». С. 31, 33,43,45 и далее).
’ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 354-356.
397

тализма, а также связанные с этим социальные, культурные и идео­
логические конфликты (более конкретно мы остановимся на них
позже) породили чувство страха и неопределенности, охватившее
руководителей, членов и симпатизантов партии большевиков. Кон­
кретной причиной этого страха было то, что различные силы, про­
тивостоявшие советской власти, могли объединиться, так как нэп,
с одной стороны, открывал перед ними более широкие возможно­
сти, а с другой стороны, порождал те социальные элементы, кото­
рые были способны или казались способными свергнуть советскую
власть1. Ныне нелегко понять этот страх, однако в этом может по­
мочь исторический подход. Далее, психоз большевиков, связанный
с боязнью потерять власть, получил новые импульсы в историче­
ской ситуации, сложившейся после победы в Гражданской войне2.
Белые армии и армии интервентов были разгромлены на полях сра­
жений Гражданской войны, однако большевистские руководители
’ В своих статьях и прочих документах Ленин и Троцкий часто ссылались
expressis verbis на то, что нэп объективно создал «новых» социальных и политиче­
ских противников советского режима. Об этом свидетельствует написанное тогда
письмо Троцкого о взаимоотношениях между партией и государством: Пометка на
письме Л. Д. Троцкого членам Политбюро ЦК РКП(б) //Ленин В. И. Неизвестные доку­
менты. С. 513-514. В связи с церковью и высылкой групп интеллигенции см.: там же.
С. 515-523, 544-547, 550-559.
2Как мы видели, конкретные события и определенный «психоз» были связаны
и с введением красного террора летом 1918 года, это отразилось, например, и на
судьбе царской семьи. Судьба царя сложилась иначе, чем планировалось заранее,
большую роль в ней сыграли спонтанные элементы. Казнь царской семьи (17 июля
1918 года) обычно служит в современных работах доказательством «кровожадно­
сти» Ленина, хотя Ленин и советское руководство собирались обнародовать престу­
пления царя на открытом судебном процессе. Этот процесс не состоялся по полити­
ческим причинам. Между прочим, нет никаких прямых доказательств того, что Ленин
лично дал указание о казни царской семьи. Решение было принято в зависимости от
актуальной политической и военной ситуации, так как возникли опасения, что царь
и его наследники будут освобождены и станут эмблематичными фигурами контрре­
волюции. Вскоре после казни белые действительно заняли Екатеринбург. Документ
о казни был подписан председателем Исполкома Уральского совета А. Г. Белоборо­
довым в Екатеринбурге, где содержалась под стражей царская семья. Этот документ
оповещал общественное мнение о том, что «Президиум Областного совета постано­
вил расстрелять бывшего царя Н. Романова. В ночь на 16 июля 1918 года приговор
приведен в исполнение». Содержавшаяся в документе ссылка на царскую семью
была вычекнута от руки, поскольку и уральские большевики считали необходимом
умолчать о казни детей, собственно говоря, стыдились ее, как не упоминалось о ней
и позже в советской исторической науке. Документ о казни уже давно хорошо извес­
тен, так как его разборчивая цветная фотокопия была опубликована несколько де­
сятилетий назад в кн.: Bildung der Russischen Revolution. Berlin — Frankfurt/M., 1978;
репринт 1979. P. 179.
398

считали, что военное поражение контрреволюции не повлекло за
собой ее полного политического поражения. По их мнению, нетро­
нутой осталась тысячелетняя опора монархии, русская православ­
ная церковь с ее организацией и духовно-политическим влиянием,
а кроме этого, выжили и контрреволюционные партии, готовые к
свержению руководимой большевиками советской власти.
Наиболее дестабилизирующим фактором, составлявшим фон
этого психоза, был ужасный голод 1921-1922 годов, затронувший
примерно 20 миллионов человек. По некоторым данным в резуль­
тате страшной засухи умерло, в основном в Поволжье, более пяти
миллионов человек. Это событие легко могло подорвать легити­
мацию власти коммунистической партии и ее социальных целей и
оторвать советскую власть от ее социального базиса. Продолжи­
тельный голод и стихийные бедствия с очевидностью показали со­
ветским руководителям, в том числе и Ленину, что длительные ли­
шения изменяют психологию, мировидение людей, их отношение к
власти и интеллектуальные возможности. Наряду с энтузиазмом и
настоящим героизмом, у очень многих людей наблюдалась дегра­
дация личности, на что в свое время обратил внимание и всемир­
но известный врач, профессор В. М. Бехтерев. Многих доводили до
отчаяния борьба с голодом, страдания, «естественность голодной
смерти», «благоприятствовавшие» распространению преступности,
болезней, эпидемий и сокращению работоспособности1.
Начиная с 1916 года проблема голода была наиболее жгучей
для всех российских властей, а в 1919 году она расширилась до мас­
штабов международного конфликта. Создание весной 1919 года так
называемой Нансеновской комиссии под эгидой Красного Креста
свидетельствовало о том, что голод в России считался катастрофой
европейского масштаба. Ленин приветствовал инициативу Ф. Нан­
сена, норвежского исследователя Арктики, стремившегося помочь
голодающим, но в то же время показал, как державы, участвую­
щие в интервенции, обратили его гуманитарные цели против со­
ветской власти. В мае 1919 года Нансен передал Ленину ответ пра­
вительств стран Антанты, в котором помощь голодающим обуслав­
ливалась приостановкой военных действий на территории России.
При этом в ответе не говорилось о том, что эти военные действия
велись главным образом именно «благодаря» державам Антанты.
Ленин предлагал направить Нансену ответ советского правительст­
ва, в котором разоблачалось бы лицемерие держав Антанты, но с
благодарностью принималась бы международная помощь, органи­
зуемая Нансеном2.
1О голоде см.: Илюхов А. А. Жизнь в годы перемен. С. 184-185.
2Ленин В. И. ПСС. Т.50. С. 304-306.
399

В 1921 году проблема голода встала иначе. В июле 1921 года
представители находившейся в оппозиции к большевикам интел­
лигенции, известные противники советской власти создали пер­
вую комиссию помощи голодающим в рамках сотрудничества с со­
ветской властью. Ленин, как и в 1919 году, ясно понимал, что гума­
нитарная катастрофа может подорвать легитимацию новой власти.
С точки зрения вопроса о власти получалось, что проблему голода
желают «решить» политические силы, навязавшие России Граждан­
скую войну, и международные политические группировки, иниции­
ровавшие интервенцию, то есть великие державы, находившиеся в
состоянии войны с Советской Россией, финансировавшие белых ге­
нералов и ответственные за голод в стране1. Следовательно, про­
блема голода в значительной степени являлась фоном для новой
волны репрессий, той «средой», в которой она разворачивалась.
В конечном итоге, чтобы понять причины репрессий, необхо­
димо принять во внимание, что русская революция не является ис­
ключением в ряду остальных революций в том смысле, что полити­
ческая борьба в ней не закончилась до тех пор, пока не было слом­
лено влияние социальных слоев, поддерживавших старый режим.
Если обратиться к истории французской, английской или американ­
ской революций, то можно видеть, что везде состоялась расправа
со сторонниками старого режима. В своеобразных российских ус­
ловиях положение осложнялось тем, что в ходе Гражданской вой­
ны движущие силы нового строя, прежде всего городской рабочий
класс, постепенно ослабевали, что отразилось на хрупкости новой
политической власти, на уязвимости ее социальной базы.
Изъятие церковных ценностей и голод
Волна репрессий, возникшая на указанной выше основе, про­
неслась по социальным группам и институтам, связанным со ста­
рым режимом. Под давлением конкретных обстоятельств комму­
нистическая партия, защищая свое политическое и идеологическое
господство, желала освободиться от тех руководящих фигур поли­
тической оппозиции, о которых можно было предположить — в том
числе и по опыту Гражданской войны, — ч то они не заинтересова­
1Секретарь ИККИ Я. А. Берзин, бывший в то время полпредом РСФСР в Швей­
царии, в интересах более положительной международной оценки страны считал
неправильным арест членов комитета. Ленин в личном письме Берзину дал на это
грубый ответ, заметив, что Ж. Нулансу, бывшему французскому послу в России, кото­
рый в 1921 году был председателем Международного комитета помощи России по
борьбе с голодом, именно для сохранения международного престижа «надо было
дать в морду». См.: Л енин В. И. Неизвестные документы. С. 468.
400

ны в политическом (и идеологическом) компромиссе или просто не
пойдут на такой компромисс. В конце концов волна репрессий ста­
ла предупреждением внутренней политической оппозиции и Запа­
ду, демонстрировавшим силу советской власти и ее решимость не
останавливаться на выбранном пути при сохранении властной мо­
нополии коммунистической партии1.
Ленину и большевикам казалось, что наиболее значительная
роль в сопротивлении новой власти принадлежала православной
церкви. Бывшие советские исследователи, как, например, H. Н. По­
кровский2, рассматривают весь акт экспроприации (изъятия, кон­
фискации) церковных ценностей советской властью и вообще от­
ношение большевиков и Ленина к церкви в качестве моральной и
правовой проблемы. С одной стороны, Покровский говорит о суще­
ствовании январского декрета 1918 года, лишившего религиозные
организации права на собственность. С другой стороны, он ретро­
спективно вступает в моральный спор с советскими политиками
той эпохи, как будто Ленин и большевики не приводили моральных
аргументов, оправдывавших политическую ликвидацию православ­
ной церкви. Доступные ныне документы показывают характерные
черты политической и идеологической позиции Ленина по данно­
му вопросу.
Как мы уже неоднократно показывали, Ленин обдумывал все
свои важнейшие политические решения в исторической перспекти­
ве, это относится и к репрессивным мерам. Быть может, не слишком
известно, что Февральская революция не отделила церкви от госу­
дарства. Между тем за долгие годы в широких слоях русского об­
щества накопилась значительная неприязнь по отношению к госу­
' В наши дни доступно огромное количество архивных материалов об изъятии
церковных ценностей, что в значительной степени является заслугой А. Н. Артизова
и его коллег. См.: «Очистим Россию надолго...». Репрессии против инакомыслящих.
Конец 1921 — начало 1923 г. (Под ред. А. Н. Артизова, В. С. Христофорова). М.: МФД,
2008. Сборник объемом в 800 страниц, содержащий основную документацию, ка­
сающуюся высылки интеллигенции, включает в себя 377 архивных документов. См.
еще: Артизов А. Н. «Очистим Россию надолго...». К истории высылки интеллигенции
в 1922 г. // Отечественные архивы, 2003, No 1. С. 65-97. См. еще: иную интерпретацию
истории «философского парохода»: Dmitrijeva N.A . Lenin és az orosz értelmiség: 1922.
In: Eszmélet, No 76. P. 156-183.
2H. H. Покровский опубликовал документы об отношениях советской власти и
церкви и в предисловии к публикации подробно проанализировал и обстоятельст­
ва изъятия церковных ценностей: Политбюро и церковь 1922-1925 гг. М . —
Ново­
сибирск: РОССПЭН, 1997. См. еще: Покровский H.H. Источниковедение советского
периода. Документы. Политбюро первой половины 1920-х гг. // Археографический
еж е годн ик за 1994 r. М., 1996. С. 18-46.
401

дарственной религии и государственной церкви, хотя старшие по­
коления по-прежнему поддерживали церковь. Церковь пережила
Гражданскую войну, оставаясь серьезным противником новой вла­
сти. В 1917 году численность духовенства, обычно поддерживавше­
го черносотенцев и белогвардейцев, превышала 200 тыс. человек.
20 января 1918 года был принят подписанный Лениным Декрет о
свободе совести, провозгласивший и свободу от религии. Соглас­
но этому декрету, в государственных школах прекращалось препо­
давание религиозных вероучений, церковный брак был заменен
гражданским, а церковное имущество было объявлено «народным
достоянием». Избранный после Октябрьской революции патри­
арх Тихон отвергал и осудил основные положения декрета. Больше
того, в первую годовщину революции он направил в СНК обраще­
ние, в котором бичевал политику большевиков, Брестский мир и
уничтожение господства частной собственности. Еще раньше, в ян ­
варе 1918 года, он анафематствовал всех, кто имел отношение к ак­
там «революционного самосуда». В этом смысле к числу подвергну­
тых анафеме относился и Ленин, хотя его имя не было названо. Под
анафему подпадала и борец за эмансипацию женщин А. М. Коллон-
тай, руководившая попыткой реквизиции Александро-Невской лав­
ры. По этому поводу Ленин заметил, что она попала в хорошую ком­
панию вместе со Стенькой Разиным и Львом Толстым. Давно извест­
но, что Ленин считал русскую православную церковь самой верной
опорой царского самодержавия. Однако он никогда не отождеств­
лял церковь с религией и наоборот. Мы уже упоминали о его взгля­
де на религию как «опиум народа», но ныне мало известно, что он
не намеревался ни запретить, ни сделать невозможным отправле­
ние религиозных обрядов, больше того, во время Гражданской вой­
ны выступал против перегибов в этой области1. Однако, с другой
стороны, он не смешивал с этим партийные дела. Он принципиаль­
но возражал против участия членов партии в церковных обрядах,
считал недопустимым для них вероотправление. 30 мая 1919 года
в записке в Оргбюро ЦК Ленин писал: «Я за исключение из партии
участвующих в обрядах»2.
1Несмотря на свою враждебность по отношению к церкви и религии, Ленин в
интересах политической целесообразности не раз выступал против местных переги­
бов, примером чего может служить его записка от 2 апреля 1919 года, адресованная
представителю группы граждан Ягановской волости Череповецкого уезда В. Бахва­
лову. В ответ на переданную Бахваловым просьбу разрешить закончить строитель­
ство храма, начатое еще в 1915 году, Ленин писал: «Окончание постройки храма, ко­
нечно, разрешается; прошу зайти к наркому юстиции т. Курскому, с которым я только
что созвонился, для инструкции».Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 273.
2Там же. С. 330.
402

После потоков крови, пролитой во время Гражданской войны,
Ленин хотел вытеснить церковную организацию, которую он назы­
вал «средневековой», на периферию политической и духовной жиз­
ни. Речь шла не только о том, что церковь с оружием в руках воева­
ла против советской власти, но и о том, что большевики стремились
добиться институционально оформленной культурной гегемонии,
которая заменила бы прежнюю идеологическую монополию («ста­
рую культуру») православной церкви. В качестве первого шага было
принято решение о быстрой ликвидации неграмотности, о культур­
ном возвышении народных масс и «распространении новой, социа­
листической культуры»1.
Следовательно, зимой-весной 1922 года Ленин, охваченный
настроением «теперь или никогда», считал, что настало время для
столкновения с православной церковью и патриархом Тихоном2.По
его инициативе Совет народных комиссаров и высшие советские
органы организовали сбор средств в помощь жертвам поволжско­
го голода 1921-1922 годов3, в связи с этой мерой и было вынесено
решение о конфискации церковного имущества, церковной движи­
мости, в ответ на которое патриарх Тихон 28 февраля призвал ве­
рующих к открытому сопротивлению, говорил об изъятии священ­
ных предметов как о «святотатстве». В Шуе верующие прогнали из
1 На место церкви Ленин думал поставить театр, который должен был стать
институтом духовного и морального «обновления», «совершенствования» человека
и общества, атеистического просвещения и передачи эстетических и цивилизатор­
ских ценностей. Примерно так же он смотрел и на кинематограф, предназначая ему
не просто агитационную функцию, а приблизительно ту социальную роль в коллек­
тивном воспитании и «самовоспитании», которую позже играло телевидение.
2См. «строго секретное» письмо Ленина Молотову от 19 марта 1922 года (Ленин
В. И. Неизвестные документы. С. 518-519). В судьбе патриарха Тихона позже насту­
пил резкий перелом, вместо проклятия советской власти он начал подчеркивать
ее признание, что в свое время вызвало немалое удивление. Это хорошо отража­
ется в дневниковой записи известного писателя М. А. Булгакова, сделанной 11 июля
1923 года: «...Патриарх Тихон вдруг написал заявление, в котором отрекается от
своего заблуждения по отношению к соввласти, объявляет, что он больше не враг
ей и т. д. Его выпустили из заключения. В М оскве бесчисленные толки, а в белых га­
зетах за границей — бунт... Смысл: советской власти он друг... Никаких реформ в
церкви, за исключением новой орфографии и стиля» (Булгаков М. А. Дневник. Пись­
ма. 1914-1940. М.: изд-во «Современный писатель», 1997. С. 51).
3См.: Телеграмма В. И. Ленина и В. М . М олотова всем губернским и областным
комитетам РКП(б). 30 июля 1921 г. // Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 463-464.
Засуха охватила такие обширные территории страны, что это привело бы к катаст­
рофе даже в условиях нормально функционирующей экономики, а тем более — в
хаотической ситуации, сложившейся по окончании гражданской войны.
403

церкви комиссию по изъятию ценностей. Произошло столкновение
войск с демонстрантами, в ходе которого было ранено около 40 че­
ловек, 16 верующих и 26 красноармейцев. Эти события дали Ленину
повод сформулировать получивший ныне известность секретный
антицерковный документ.
В уже упомянутом письме Ленина Молотову для членов По­
литбюро1, скрывавшемся в советскую эпоху, намечены контуры ак­
ции ГПУ, соответствующей указанной выше политической страте­
гии2. Официально Ленин поручил руководство акцией председате­
лю ВЦИК М. И. Калинину, который должен был стать единственным
«источником информации» для прессы. В действительности же ру­
ководство было поручено Троцкому, причем Ленин отметил, что
это должно держаться в строгом секрете, так как еврейское проис­
хождение Троцкого дало бы новый «материал» для антисемитской
пропаганды белогвардейцев и церкви3. (Еврейское происхожде­
ние Троцкого причинило проблемы уже при назначении его нар­
комом.) В письме Ленина расправа с церковью обосновывается не­
сколькими причинами. Главной мотивацией, конечно, было преодо­
ление ожидаемого сопротивления изъятию церковных ценностей.
В этой связи нужно сказать, что Ленин (благодаря Троцкому) мно­
гократно переоценил объем и ценность подлежавшего конфиска­
ции имущества4и одновременно недооценил инстинкт самозащиты
церкви, то есть тот факт, что церковные ценности уже ранее были
' Письмо В. М . Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б). 19 марта 1922 г. Ле­
нин В. И. Неизвестные документы. С. 516-519.
2Главным организатором акции был Л. Д. Троцкий при непосредственной под­
держке Ленина и Сталина. Молотов попытался смягчить несколько смягчить проект
Ленина — Троцкого, нацеленный, по существу, на полную политическую ликвида­
цию церкви. См. цитированную статью H. Н. Покровского, с. 28 -31.
3См .-.Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 517-519. Арест Тихона Ленин счи­
тал нецелесообразным, хотя Тихон и, «несомненно, стоит во главе всего этого мя­
тежа рабовладельцев». См.: Nedava J. Trotsky and the Jews. P. 120; и Krausz T. Kutatas
közben. Megjegyzések a Lenin-tematikàhoz az «uj» dokumentumokfényében. In: Krausz
T. Lenintôl Putyinig. La Ventana. Budapest, 2003. P. 15-27.
4По официальным источникам, к 1 ноября 1922 года было изъято: золота — 33
пуда 32 фунта, серебра — 23 997 пудов 23 фунта, бриллиантов — 35 670 штук и т. д.,
оценочная стоимость которых (за исключением антикварных вещей) составляла
4 650 810 золотых рублей. Была получена лишь малая часть того, чего ожидал Троц­
кий. Троцкий объяснял ничтожность суммы тем, что во время гражданской войны
белые в сотрудничестве со священниками вывезли церковное золото за границу.
H. Н. Покровский считает, что церковные ценности были разграблены воюющими
сторонами. Тем самым он вступает в противоречие с тезисом, что изъятие ценно­
стей означало распродажу старой России. Из полученной в результате изъятия сум­
мы 1 млн рублей был, по предложению Троцкого, истрачен на закупку хлеба для го-
404

укрыты в «надежном месте». Несмотря на то что Ленин считал пра­
вославную церковь «последним оплотом белогвардейской черно­
сотенной контрреволюции», «изъятие ценностей», конечно, одина­
ково распространялось на все вероисповедания.
Военный стиль ленинского письма, выражения вроде «решаю­
щее сражение», «разбить неприятеля» и т. д. показывают, что Ленин
действительно готовился к решающей схватке. Далее, он принял во
внимание, что, вопреки первоначальным планам, население очень
медленно переходило к активной поддержке нового режима, и ему
казалось, что определенную роль в этом играет и церковь. Главным
образом от большевиков отдалились средние и зажиточные слои
крестьянства, недовольные порядками времен Гражданской вой­
ны и военного коммунизма. Церковь могла стать политическим со­
юзником именно этих слоев. С этими фактами связана приводимая
ниже самая жестокая, устрашающая мысль письма (хотя свою роль
здесь играет и чувство мести, значение которого часто преувеличи­
вается в модной ныне интерпретации): «Чем большее число пред­
ставителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства
удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно
теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет
ни о каком сопротивлении они не смели и думать»1.
В действительности речь шла о реализации побед, достигну­
тых на фронтах Гражданской войны, в области политики, чего нель­
зя было добиться без применения террора. Несомненно, что Ленин
все еще находился под влиянием психологии «кто кого», характер­
ной для Гражданской войны, без учета этого факта невозможно по­
нять серию репрессий 1922 года. При чтении обзоров ГПУ создается
впечатление, что этот психоз овладел и аппарат новой власти. Уже
весной Ленин получил из крупных городов много известий о раз­
личных формах сопротивления, оказываемого церковью. В различ­
ных местах страны проходили и демонстрации рабочих, в этих слу­
чаях было бы трудно доказать наличие организованных призывов
со стороны церкви2.В упомянутом выше письме Ленин ссылался на
лодающих, и значительных средств потребовало проведение самой кампании. См.:
Политбюро и церковь. С. 12-14,79-80 и далее.
’ Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 518-519.
2Были города, губернии, заводы, где рабочие выступили против изъятия цер­
ковных ценностей. Против него протестовали рабочие целого ряда московских и
петроградских заводов. «28 марта после собрания верующих а Театре революцион­
ной эстрады толпа двинулась по Литейному проспекту с пением псалмов, пригла­
шая попутно проходящих на собрание по поводу изъятия церковных ценностей».
Госинформсводка за 1 и 2 апреля No 29/293 // «Совершенно секретно». С. 132.
405

сообщение Российского телеграфного агентства о «подготовляю­
щемся черносотенцами в Питере сопротивлении» декрету об изъ­
ятии церковных ценностей (23 февраля 1922 года). Он считал, что
«черносотенное духовенство во главе со своим вождем совершен­
но обдуманно проводит план дать нам решающее сражение», но де­
лает это в неблагоприятный для него момент, совершая «громадную
стратегическую ошибку»'. Нет никаких оснований утверждать, что
события в Шуе2были исходным пунктом для осуществления какого-
либо плана сопротивления. В свете документов ныне можно утвер­
ждать, что там произошло скорее местное выступление.
Под влиянием ожидаемых событий Ленин предложил усилить
«секретно-полицейский» характер сбора церковных ценностей3.
Шуйский протест, сопровождавшийся беспорядками, пришелся
кстати: «...Для нас именно в данный момент представляет из себя
не только исключительно благоприятный, но и вообще единствен­
ный момент, когда мы можем 99 из 100 шансов на полный успех раз­
бить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для
нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь,
когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сот­
1Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 516.
213 марта комиссия, созданная согласно декрету ВЦИК от 23 февраля 1922 года
«О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп ве­
рующих», объявила в шуйском соборе об изъятии ценностей, однако под влиянием
толпы возбужденных верующих перенесла работу на 15 марта. Перед этим комис­
сия в спокойной обстановке взяла на учет ценности синагоги. 15 марта на Соборной
площади собралась большая толпа. Подъехавшая конная милиция была встречена
угрозами и камнями, всед за чем прибыла полурота сухопутного полка. Из толпы
раздались выстрелы, после чего командир красноармейцев приказал стрелять в
воздух. Второй залп был в толпу, которая после этого разбежалась. Было убито 4
человека, легко ранено 10 человек. В конце концов было собрано около 10 пудов
серебра, драгоценные камни, жемчужные ризы и другие ценности. В Шую была по­
слана комиссия из авторитетных лиц, которая пришла к выводу, что уездная комис­
сия по изъятию ценностей действовала правильно, и предложила местным властям
выяснить виновных в сопротивлении властям и передать их для примерного наказа­
ния в Рев трибунал . Там же. С. 519-520.
3Вслед за этим Ленин одобрил телеграму Политбюро о временной приоста­
новке изъятий. По его мнению, это должно было создать у «противника» впечатле­
ние, «будто бы мы колеблемся, будто ему удалось нас запугать». В то же время Ленин
настаивал на строгом наказании виновных в шуйских событиях. «Самого патриарха
Тихона, — писал он, — я думаю, целесообразно нам не трогать, хотя он, несомнен­
но, стоит во главе всего этого мятежа рабовладельцев. Относительно него надо дать
секретную директиву Госполитупру, чтобы все связи этого деятеля были как должно
точнее и подробнее наблюдаемы и вскрываемы, именно в данный момент. Обязать
Дзержинского и Уншлихта лично делать об этом доклад в Политбюро еженедельно».
Там же. С. 518.
406

ни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провес­
ти изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной
энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно
сопротивления»1.Таким образом, Ленин был уверен в том, что боль­
шинство крестьянства в данный момент не поддержит духовенство,
если оно будет сопротивляться декрету советской власти. Ссылаясь
на «одного умного писателя», под которым он имел в виду Макиа­
велли, он писал, что народные массы не вынесут длительного при­
менения жестокостей, поэтому жестокости нужно осуществлять «са­
мым энергичным образом и в самый краткий срок»2.
Ленин надеялся получить от изъятия прибыль в несколько со­
тен миллионов золотых рублей3, часть которой предполагалось об­
ратить на ликвидацию голода, а другую часть — сосредоточить в
государственном фонде, обеспечивающем государственную дея­
тельность и хозяйственное строительство. Ленин — ошибочно —
придавал важное политическое значение созданию такого фонда в
период подготовки к Генуэзской конференции, обещавшей восста­
новление экономических связей с Западом, в то время как сотруд­
ники дипломатической службы считали неактуальным с внешнепо­
литической точки зрения радикальное выступление против церкви.
В отличие от них, Ленин смотрел на дело исходя из того, что вели­
кие державы понимают лишь язык силы, поэтому он оценивал ак­
цию против церкви и в качестве своего рода демонстрации силы.
Видя в церкви лишь «придаток» белогвардейщины и черносо­
тенства, Ленин, несомненно, недооценил ее социальные корни. Со­
циально-политическая роль православной церкви не исчерпыва­
1Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 516.
2Там же. С. 517.
3Нарком внешней торговли Л. Б. Красин попытался взять на себя нелегальную
реализацию конфискованных ценностей за границей и критиковал завышенные
представления Троцкого о размерах возможной прибыли. Даже работники Комин­
терна занимались реализацией ценностей и использовали вырученные таким об­
разом деньги на поддержку международного революционного движения. Однако
H. Н. Покровский впадает в крайность, говоря о «готовности большевистских лиде­
ров идти в разрушении своей страны до конца ради верности призраку перманент­
ной мировой революции». См.: Политбюро и церковь. С. 12-14, 20. На самом деле
музейные ценности не выпускались в рыночный оборот. В соответствии с декретом
«О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп ве­
рующих» в целях охраны культовых предметов, имевших историческую и художе­
ственную ценность, «вещи бесспорно музейного значения» передавались «на хра­
нение в отдел музеев». Подлежавшие конфискации предметы, необходимые для
проведения богослужения, заменялись менее ценными. См.: Dmitrijeva N.A . Lenin és
az orosz értelmiség. P. 161.
407

лась этим, хотя характер ее участия в Гражданской войне послужил
главной причиной того, что ее влияние на общество и моральный
авторитет резко ослабли и в итоге она была политически дискре­
дитирована. С другой стороны, фантазию, представление Ленина об
«уничтожении» церкви также необходимо сопоставить с действи­
тельностью. Было бы ошибкой понимать под этим действительное,
физическое уничтожение православной церкви или хотя бы такое
намерение1.В конце концов, выступление против церкви не приве­
ло к насильственным акциям протеста в широких слоях населения.
Это выясняется из обзоров ГПУ, предназначенных для информиро­
вания высшего руководства. По логике аппарата власти, меры по
устрашению считались «успешными»2.
Высылка интеллигенции
Среди других «не знающих моральных границ» политических
шагов Ленина, проявлений его антигуманной террористической по­
литики упоминается тот факт, что в 1922 году, почти одновременно с
1Существует много работ на эту тему. H. Н. Покровский ссылается на следую­
щие: РегельсонЛ. Трагедия Русской Церкви. 1917-1945. Paris, 1977. С. 285, 314; Алек­
сеев В.А. Иллюзии и догмы. М., 1991. С. 204; ПоспеловскийД. В. Русская Православная
Церковь в XX веке. М., 1995. С. 106. Считается, что в ходе изъятия 1922 года в стране
произошло 1414 кровавых инцидентов. Есть сведения, что в ходе всероссийской кам­
пании в результате столкновений и по приговорам судов погибло и было расстреля­
но 8100 человек. Говорится и о том, что в связи с изъятием церковных ценностей в
1922 году было поднято 231 судебное дело, по которым были вынесены приговоры
732 человекам. См.: Политбюро и церковь. С. 78.8 мая 1922 года в связи с событиями
в Шуе московский трибунал приговорил 11 человек (священников, благочинных и
граждан) к высшей мере наказания, 4 человек— к 5 годам, 13— к 3 годам, 10— к
одному году заключения. Осужденные к высшей мере наказания обратились с жа­
лобой в Кассационный отдел Высшего трибунала, который ходатайствовал перед
ВЦИК о смягчении приговора. Приговор шести священникам был оставлен в силе,
шести осужденным высшая мера была заменена пятью годами лишения свободы.
Л. Б. Каменев с самого начала настаивал на отмене всех приговоров, в конце концов
восторжествовало «промежуточное» мнение. См .-.Ленин В. И. Неизвестные докумен­
ты. С. 522-523.
2Госинформсводка за 4 апреля No 31/296. «В г. Шуе после событий, имевших ме­
сто 14 марта, со стороны духовенства и верующих никаких выступлений против изъ­
ятия ценностей не было» («Совершенно секретно». С. 148). Госинформсводка за 1 и 2
апреля No 29/293. Согласно данным об изъятии церковных ценностей по Северному
краю, «работа комиссии проходит спокойно». В Псковской губернии: «Работа комис­
сии по изъятию церковных ценностей проходит без особых конфликтов. В большин­
стве духовенство к изъятию относится пассивно. Часть духовенства и антисоветские
элементы ведут скрытую агитацию среди масс населения, вследствие чего отноше­
ние к изъятию большинства населения недоброжелательное» (там же, с. 132-133).
408

антицерковной кампанией, он выступил с инициативой высылки из
Советской России 228 известных представителей русской интелли­
генции (от Н. А. Бердяева до П. А. Сорокина и членов редакции жур­
нала «Экономист»)1.Ссылка, являвшаяся традиционной частью рус­
ской политической культуры, входила и в ленинскую «традицию».
Как и в случае с духовенством, Ленин не пользовался специальны­
ми теоретическими аргументами, теоретическим оправданием и
при высылке оппозиционной интеллигенции, однако и в этом слу­
чае есть возможность проникнуть во внутренние «тайны» его поли­
тического мышления.
В свете новейших исследований ясно вырисовывается, что Ле­
нин с помощью описанных ниже диктаторских мер стремился по­
высить шансы советской власти на выживание «ценой наименьших
жертв», то есть по принципу «высылка вместо расстрела». Будучи
инициатором и «стратегом» этой акции, Ленин разработал ее с точ­
но такой же осмотрительностью и скрупулезностью, как и наступле­
ние на церковь.
Возможность и конкретные условия изгнания были открыто
сформулированы Лениным 12 марта 1922 года в статье «О значении
воинствующего материализма»2. Суть акции была изложена им 19
мая в секретном письме Ф. Э. Дзержинскому. Политбюро ЦК на за­
седаниях 24 мая и 8 июня без возражений поддержало конкретные
предложения Ленина. Осуществление репрессивных мер — не без
тенденциозности — было связано с завершением судебного про­
цесса над эсерами. Составление окончательного списка подлежав­
ших высылке лиц было поручено комиссии из трех человек (Л. Б. Ка­
менева, Д. И. Курского и И. С. Уншлихта)3. Здесь нет нужды останав­
ливаться на технических и организационных подробностях акции,
осуществленной ВЧК-ГПУ, однако необходимо коснуться тех пред­
посылок, которые толкнули Ленина на эту акцию.
Конкретное исследование подчеркивает значение разнород­
ных, наслаивавшихся друг на друга причин, отделенных друг от
друга в историческом пространстве и времени. Неприязнь, испы­
тываемая революционерами по отношению к определенной части
бунтовавшей, сопротивлявшейся или только недовольной интел­
лигенции, помимо указанных выше властных, политических сооб­
’ Макаров В. Г., Христофоров В. С. Предисловие // Высылка вместо расстрела.
Депортация интеллигенции в документах ВЧК-ГПУ 1921 -1923. М.: Русский путь, 2005.
С. 41.
2Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.45. С. 23 -33.
3Артизов А., Макаров В., Христофоров В. Введение // «Очистим Россию надол­
го...».С .6-7.
409

ражений, отчасти опиралась и на иные исторические предпосыл­
ки. Корни этой неприязни уходили как минимум к 1909 году, ко
времени публикации одиозного сборника «Вехи», к позиции его из­
вестных авторов (Н. А. Бердяева, М. О. Гершензона, С. Н. Булгакова,
С. Л. Франка, П. Б. Струве и др.), которые и в годы Гражданской вой­
ны, и после введения нэпа излагали свои взгляды в соответствии
с характерной для них «антибольшевистской, антисоциалистиче­
ской и антиматериалистической» системой ценностей. Кроме того,
и здесь сыграла свою роль проблема голода. Другая группировка
интеллигенции, входившая в Помгол (Всесоветский комитет помо­
щи голодающим, создан 21 июля 1921 года), в кампании против го­
лода отказалась от пути сотрудничества с советским правительст­
вом, считала проблему голода признаком беспомощности советско­
го правительства и стремилась подорвать его авторитет на Западе.
Позже намерение Комитета послать на Запад делегацию вызвало
тяжелый конфликт во ВЦИК, в конце концов дело дошло до арестов,
и 27 августа Комитет был распущен.
Курс на сотрудничество со «старой» интеллигенцией («привле­
чение специалистов»), который как раз после введения нэпа актив­
но поддерживался Лениным, натолкнулся на сопротивление груп­
пы ведущих интеллектуалов, которые не хотели служить политике
большевистского правительства. Еще в 1970-е годы была опублико­
вана пространная книга, автор которой, говоря о «вовлечении ста­
рой интеллигенции в строительство социализма», упомянул и об
«акции» против представителей интеллигенции, не умолчав и о том,
что в 1922 году на основании ст. 57 уголовного кодекса РСФСР по об­
винению в «контрреволюционной пропаганде и агитации» был пре­
кращен выход наиболее известных буржуазных журналов «Эконо­
мист», «Экономическое возрождение», «Мысль» и т. д. В книге, хотя
и неточно, говорится о высылке в северные губернии «160 наибо­
лее активных буржуазных идеологов» (Е. Д. Кусковой, С. Н. Прокопо­
вича, А. С. Изгоева и других)1.Однако в ней не раскрыта сложная по­
литическая борьба, из которой родилась «операция по высылке».
Помимо множества упомянутых факторов, «обезглавливание»
старой интеллигенции подготавливалось борьбой за руководящие
посты, развернувшейся в высших учебных заведениях. В этой борь­
бе сторонники советской власти без ее непосредственной поддерж­
1Федюкин С. А. Великий Октябрь и интеллигенция. Из истории вовлечения ста­
рой интеллигенции в строительство социализма. М.: изд-во «Наука», 1972. С. 286-288.
Ясно, что Федюкин был знаком лишь с частью документов, опубликованных Артизо-
вым, так что его данные и точка зрения уже устарели.
410

ки не имели шансов на рубеже 1922-1923 годов добиться серьез­
ного влияния в университетах и редакциях интеллигентских жур­
налов, к тому же в конце 1921-го — начале 1922 года развернулись
забастовки в университетах, которые также были остановлены на­
сильственными мерами1.
По предложению Ленина семь членов Помгола были сосланы в
мелкие города России. Позже им была предоставлена возможность
поселиться в губернских столицах, за исключением Петрограда,
Москвы, Киева, Одессы и Харькова, или выехать за границу «за свой
счет»2.
Тем временем, опираясь на инструкцию Ленина, коммунистиче­
ская интеллигенция приступила к критике буржуазного мышления,
подготавливая идеологическую почву для вытеснения, удаления
его представителей. Более того, Ленин прямо предложил обязать
членов Политбюро «уделять два-три часа в неделю на просмотр
ряда изданий и книг» и систематически собирать «сведения о по­
литическом стаже, работе и литературной деятельности профессо­
ров и писателей»3. Известно, что Ленина еще задолго до событий
1922 года занимала мысль о высылке «старой» интеллигенции за
границу. В апреле 1919 года он дал интервью американскому жур­
налисту Линкольну Стеффенсу, прибывшему в Россию по поручению
Уильяма Буллита (первого американского посла в СССР). На вопрос
о красном терроре Ленин ответил: «Он (террор. —
Т.К.) наносит ре­
волюции тяжелые удары как изнутри, так и извне, и мы должны вы­
яснить, как избегать его, контролировать или направлять его. Но
мы должны больше знать о психологии, чем мы знаем сейчас, чтобы
провести страну через это безумие. Террор служит тому, чему дол­
жен служить... Мы должны найти какой-то путь, как избавиться от
буржуазии, высших классов. Они не дадут нам совершить никакие
экономические перемены, на которые они не пошли бы до револю­
ции, поэтому их надо вышибить отсюда. Я лично не знаю, как мож­
но запугать их, не прибегая к казням. Конечно, они вредны как вне,
так и внутри страны, но все же меньше будут вредить в эмиграции.
Единственное решение я вижу в том, чтобы угроза красного терро­
ра способствовала распространению ужаса и вынуждала их бежать.
<...> Необходимо сломить абсолютное, стихийное сопротивление
старых консерваторов, а прежде всего — упрямых либералов...»4.
1Докладная записка ГПУ в Политбюро ЦК РКП(б) «Об антисоветских группи­
ровках среди интеллигенции» // Отечественные архивы, 2003, No 1. С. 76. См. еще:
Dmitrijeva N. A. Lenin és az orosz értelmiség. P. 162.
2Dmitrijeva N. A Lenin és az orosz értelmiség. P. 160.
3«Очистим Россию надолго...». C. 109. См. еще с. 6 -7.
4Dmitrijeva N. Л. Lenin és az orosz értelmiség. P. 166-167. См. еще: М ельниченко В.
Личная жизнь Ленина. С. 216-217.
411

Эта позиция была подкреплена оправдывающей террор аргу­
ментацией Троцкого. Троцкий высказался так же откровенно, как и
Ленин. Информируя международное общественное мнение в ин­
тервью американской журналистке Л. Брайант-Рид, напечатанном
30 августа 1922 года, он заявил, что речь идет о «проявлении гуман­
ности большевиков». «Те элементы, — сказал он, — которые мы вы­
сылаем или будем высылать, сами по себе политически ничтожны.
Но они — потенциальное оружие в руках наших врагов. В случае
новых военных осложнений... все эти наши непримиримые и неис­
правимые элементы окажутся военно-политической агентурой вра­
га. И мы будем вынуждены расстреливать их по законам войны. Вот
почему мы предпочитаем сейчас, в спокойный период, выслать их
заблаговременно»1.
Однако и в ходе самой операции возник неизбежный и роковой
вопрос: кто и по каким признакам может отделить «друзей от вра­
гов». Этот вопрос вызвал серьезные сложности уже а августе и сен­
тябре 1922 года, так как за некоторых из 230 подлежавших высылке
интеллигентов заступились такие близкие Ленину большевистские
руководители, как А. В. Луначарский, Г. М. Кржижановский, Л. Б. Ка­
менев, А. К. Воронский, который поручился за писателя Е. И. Замя­
тина, В. В. Осинский, ходатайствовавший за известного экономи­
ста Н. Д. Кондратьева, и другие. Они ссылались на научные, эконо­
мические и политические интересы государства, связанные с сутью
нэпа2. Не совсем ясно, чего ожидали от «гуманитарной» интеллиген­
ции представители советской власти. Суть была не в идеологиче­
ской поддержке власти, а в ее признании и приспособлении к ней,
хотя встречается и мнение, что Ленин и его сподвижники ожидали
похвал власти. Время похвал наступит позже, в другую эпоху. В то
же время выдворение «инакомыслящих» не может заслонить тот
факт, что одна часть антисоветской эмиграции стремилась вызвать
обострение внутренних противоречий в России, главным образом в
области культурной жизни, а другая ее часть в определенном смыс­
ле положительно относилась к Советской России.
Это иллюстрируется интересным документом — письмом Горь­
кого Бухарину, написанным в июне 1922 года и содержащим впе­
чатления автора письма об эмигрантской интеллигенции в Берли­
не. Коснувшись одной из своих статей, Горький писал, что «кое-кого
она убедила в том, что советская власть — власть исторически оп­
равданная... Слышу, что наиболее порядочные люди из эмигрантов
1«Очистим Россию надолго...».С . 317.
2Артизов А., Макаров В., Христофоров В. Введение. С. 11.
412

говорят: статья примиряет с советской властью, что, действительно,
только большевизм мог оживить крестьянство. Вопрос о жестоко­
сти — мой мучительнейший вопрос, я не могу отрешиться от него.
Всюду наблюдаю я бессмысленное озверение, — вот, сейчас, здесь
травят Алексея Толстого, вероятно, сегодня ему устроят публичный
скандал. С какой дикой злобой пишут о нем „Руль" и „Голос"»1.
Н.
А. Дмитриева считает, что административная ссылка, то есть
ссылка или высылка без суда, была придумана не большевиками.
При царском режиме она широко применялась по отношению к
представителям политической оппозиции. Советская власть пере­
няла многие элементы старой администрации, не является исключе­
нием и интересующий нас случай. Между прочим, Соловецкие ост­
рова вместе с монастырем еще в 1922 году были переданы ГПУ для
создания там концентрационных лагерей для политических заклю­
ченных. Пассажиров «философского парохода» могли ведь послать
и туда, а не в Германию. Год спустя, 27 мая 1923 года, Ф. Э. Дзержин­
ский в письме И. С. Уншлихту выразил сомнение в целесообразно­
сти широких высылок по подозрению. С этого времени практика
высылок прерывается, уступив место гораздо более жестоким ме­
рам наказания2.
Уроки процесса над эсерами
Сообщение о будущем процессе над эсерами было обнародо­
вано в конце февраля 1922 года, почти одновременно с вынесени­
ем решения о наступлении на церковь. Сам процесс проходил с 8
июня по 7 августа 1922 года. Он был наиболее типичным элементом
ликвидации антикоммунистической политической оппозиции, ча­
стью завершения Гражданской войны, актом показа обществу про­
шлых и настоящих «преступлений» подсудимых с целью убедить
людей в том, что те, кто пошел против советской власти, неминуемо
попадают в «лагерь контрреволюции», поэтому с ними нужно рас­
правиться.
Здесь необходимо напомнить о том, что упомянутая выше «по­
литическая деятельность» как источник террора почти с самого на­
чала переплелась с ролью «мелкобуржуазной демократии» в ре­
волюции и Гражданской войне. Значение этого Ленин подчеркнул
в знаменитой речи, произнесенной 27 ноября 1918 года на собра­
нии партийных работников Москвы. Обобщая накопившийся к тому
времени опыт Гражданской войны, Ленин сказал: «Вы знаете, что по
1Письмо А. М . Горького Н. И. Бухарину. 1.VI.22. РГАСПИ, ф. 329, оп. 2, д. 4, л. 9.
2Dmitrijeva N. A. Lenin és az orosz értelmiség. P. 175,183.
413

всей России во время чехословацкого выступления, когда оно про­
ходило с наибольшим успехом, в это время по всей России шли ку­
лацкие восстания. Только сближение городского пролетариата с де­
ревней укрепило нашу власть. Пролетариат, при помощи деревен­
ской бедноты, только он выдерживал борьбу против всех врагов.
И меньшевики, и эсеры в громадном большинстве были на стороне
чехословаков, дутовцев и красновцев. Это положение требовало от
нас самой ожесточенной борьбы и террористических методов этой
войны. Как бы люди с различных точек зрения ни осуждали это­
го терроризма (а это осуждение мы слышали от всех колеблющих­
ся социал-демократов), для нас ясно, что террор был вызван обост­
ренной Гражданской войной. Он был вызван тем, что вся мелкобур­
жуазная демократия повернула против нас. Они вели с нами войну
различными приемами — путем Гражданской войны, подкупом, са­
ботажем. Вот такие условия создали необходимость террора. По­
этому раскаиваться в нем, отрекаться от него мы не должны»1.
Опыт, накопленный к 1922 году, не смягчил отношения Ленина к
«мелкобуржуазной демократии». Известно, что в ходе процесса ру­
ководители эсеров были осуждены по обвинению в «контрреволю­
ционной антисоветской деятельности». Подготовка процесса была
предана широкой гласности. На передний план были выдвинуты со­
стоявшиеся раньше эсеровские покушения на представителей со­
ветской власти, а также дальнейшая организованная политическая
деятельность против власти. Цель этого почти не скрывалась: втис­
нуть «социалистическую оппозицию» в категорию «антисоветской и
контрреволюционной интеллигенции». Причем речь шла не о какой-
либо «антиинтеллигентской» установке Ленина, хотя, как мы видели,
такая установка была для него в определенной степени характерна
и вытекала, с одной стороны, из классовой позиции (интеллигенция
располагает интересами, отличными от интересов рабочего класса),
а с другой стороны, из политического опыта, показывавшего, что из-
за своего «индивидуализма» значительная часть интеллигенции не
подчинится «коллективистскому порядку и дисциплине», установ­
ленным советской властью. Однако в данном случае, как мы уже под­
черкивали, целью Ленина являлось укрепление советских политиче­
ских институтов, этой цели был подчинен и вопрос об эсерах.
Во всяком случае, в ходе процесса сила партии эсеров, неко­
гда самой многочисленной в России, была окончательно подорва­
на, часть ее членов, как и члены других политических организаций,
например Бунда, еще раньше присоединилась к большевикам. При­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 37. С. 214.
414

чиной этого можно считать отчасти «всасывающее влияние» власти,
а отчасти то, что под влиянием победы в Гражданской войне мно­
гие искренно перешли на сторону советской власти. Если верить со­
общениям ГПУ того времени, процесс над эсерами — несмотря на
несогласие внутренней оппозиции и зарубежные протесты — на­
шел положительный отклик в широких слоях общества. Жажда по­
рядка оказалась сильнее многих важных требований демократии,
люди редко задумывались о смысле и значении выбора между од­
нопартийной и многопартийной системой, апатия и разочарование
не способствовали распространению в обществе теоретической и
правовой чуткости. А те, кто задумался над этим вопросом, нахо­
дясь на стороне советской власти, поддерживали большевиков как
«политических выразителей» этой власти.
Все советские руководители от Луначарского до Ленина высказа­
ли свое мнение о справедливости и политическом значении процес­
са, совершенно не отрицая его политический характер. Больше того,
они сами разработали его «концепцию», что было особенно важно,
так как на скамью подсудимых были посажены социалисты. При этом
мало внимания уделялось правовому обоснованию процесса.
В конечном итоге репрессии против эсеров и меньшевиков так­
же включали в себя намерение власти добиться «добровольного»
отъезда руководителей этих партий за границу или их изоляции в
отдаленных губерниях страны1. Больше того, опубликованные до­
кументы «процесса над правыми эсерами» показывают, что Ленин и
другие большевистские руководители, ссылаясь на политическое и
военное сопротивление эсеров во время Гражданской войны, тре­
бовали от привлеченных к суду эсеровских политиков признаний
и гарантий на будущее. Они ждали от них отказа от военного и по­
литического сопротивления советской власти, однако их постиг­
ло разочарование даже несмотря на то, что обвинителями на про­
цессе выступали такие большевистские руководители, как Н. И. Бу­
харин, А. В. Луначарский или Г.Л. Пятаков, которые теоретически и
политически проанализировали политическую деятельность эсе­
ров, организацию ими самарского «альтернативного» правитель­
ства, Комитета членов Учредительного собрания, вооруженное со­
противление Красной армии, словом, историческую роль эсеров в
' Конечно, эти цели ВЧК-ГПУ было хорошо поняты и самими арестованными и
протестовавшими меньшевиками, о чем свидетельствует множество документов:
Протест ЦК РСДРП во ВЦИК в связи с расширяющейся политикой репрессий про­
тив социал-демократов (Москва, 8 декабря 1921 года); Заявление в президиум ВЦИК
группы социал-демократов, заключенных Бутырской тюрьмы (12декабря 1921 г.) и т.
д.// Меньшевики в 1921-1922 гг. М.: РОССПЭН, 2002. С. 387-391 и далее.
415

Гражданской войне. Собственно говоря, подсудимым было предъ­
явлено обвинение в «измене», так как правые эсеры «с оружием в
руках выступили против диктатуры пролетариата». Согласно газет­
ным отчетам того времени, Пятаков задал обвиняемым вопрос, ка­
ково было бы их поведение, «если бы они были освобождены из-
под стражи: будут ли они вести вооруженную борьбу против со­
ветской власти? Товарищ Пятаков подчеркивает, что для Трибунала
чрезвычайно важно знать это при вынесении приговора»1.Дав сме­
лые ответы, руководители эсеров однозначно заявили о сохране­
нии прежних взглядов, как это сделала, например, и не входившая в
руководство Е. А. Иванова-Иранова: «Если бы я очутилась на свобо­
де, я поступила бы так, как подсказала бы моя ненависть к вам, ко­
торая живет во мне с октября 1917 года»2.
Быть может, наиболее авторитетный и известный руководитель
партии, А. Р. Гоц, в длинной речи, произнесенной в качестве «по­
следнего слова», заявил: «Мы признательны вам за то, что вы дали
нам возможность этот ответ высказать полностью, и если эта наша
исповедь, которую мы здесь высказали, волею судеб явится нашим
завещанием, то мы считаем, все-таки, что мы свой долг выполняем
до конца и выполним его до самого последнего конца, так как по­
добает его выполнить революционерам. И что бы вы нам сейчас ни
судили, мы, если вы нас осудите, мы умрем как революционеры —
мужественно, глядя смерти в глаза. Если нам суждена жизнь, то мы
будем жить как социалисты, работая во имя социализма, как мы ра­
ботали до сих пор и как мы этот социализм понимаем»3.
Хотя под давлением международной социал-демократии смерт­
ные приговоры были заменены лишением свободы, Ленин и другие
руководители большевиков убедились в том, что политическая оп­
позиция не примирится с диктатурой большевистской партии. А ме­
жду тем настоящей ставкой в этом процессе было как раз демонст­
ративное завершение административной ликвидации «антисовет­
ских политических партий»4.
1 Судебный процесс над социалистами-революционерами (ию нь— август
1922 г.) Подготовка. Проведение. Итоги / Сост. С. А. Красильников, К. Н. Морозов,
И. В. Чубыкин. М.: РОССПЭН, 2002. С. 512.
2Там же. С. 513.
3Там же. С. 778.
4Ленин принял отмену смертных приговоров, но считал неправильным заклю­
чение соглашения между представителями трех Интернационалов на условии не­
применения смертной казни к эсерам. В конце концов, как уже упоминалось, смерт­
ные приговоры были вынесены, но не были исполнены. Между прочим, на процессе
присутствовали наблюдатели от западноевропейских социал-демократов. См. ста­
416

Ныне уже не вызывает сомнений, что такой пренебрегающий
правовыми процедурами способ удаления политической и идео­
логической оппозиции был не просто «плохим примером» на буду­
щее, но и прокладывал путь применению таких мер, следствием ко­
торых стала бесконтрольность всего процесса изоляции политиче­
ских противников. Ленин и большевистское руководство воздвигли
для своих политических противников и, как выяснилось позже, для
свободы мысли в целом полицейские преграды, не поставив перед
собой конкретно вопроса о возможности ликвидации этих преград.
Главным остался вопрос, поднятый еще в октябре 1917 года: «Удер­
жат ли большевики государственную власть?».
А. Бузгалин
Октябрь:оптимизм трагедии
Время — безжалостно. И нелинейно. Оно не просто расставля­
ет все по своим местам, но и многократно перетряхивает уже, ка­
залось бы, выставленные оценки.
Эт о в полной мере относится и к Октябрьской революции. Она
также многократно была оценена и переоценена на протяжении
этих ста лет. И этот процесс будет продолжаться.
Еще десять лет назад среди оценок Октябрьской революции од­
нозначно доминировала хула. Сегодня эт а хула эклектично переме­
шана с ностальгией по СССР и имперскому прошлому России. В ре­
зультате все более заметны становятся консервативно-держав­
ные посылы, призванные примирить «белых» и «красных» в любви к
Империи (все равно какой...).
И то, и другое не случайно: мы находились и находимся на ревер­
сивном (попятном) витке истории. Тем важнее сейчас вновь чест­
но и открыто размышлять о великих подвигах и жестоких ошибках
всех тех, кто творил нашу Революцию. Не ставя себя выше них, но
понимая всю важность учета того видения, что дает ретроспек­
тива ста лет. Не камуфлируя своих коммунистических взглядов, но
и не давая им исказить видение объективных процессов. Не стре­
мясь к истине в последней инстанции, но и не отказываясь от от­
крытой полемики со своими идейными оппонентами и коллегами.
тью Ленина «Мы заплатили слишком дорого», опубликованную в «Правде» 11 апреля
1922 года.Ленин В. И. ПСС. Т.45. С. 140.
417

Подчеркну: во всей этой чреде изменений есть и то, что оста­
ется в основе своей неизменным. Это относится, в частности, к
позиции учителей, товарищей и самого автора. И потому я с пол­
ным основанием воспроизвожу ниже текст, написанный к 90-й го­
довщине Октября, дополнив его лишь в некоторых пунктах.
Естественно, что главным в эт ой дискуссии будет вопрос о
том, были ли события Октября 1917-го революцией, и если да, то
какой?
Среди наших оппонентов, принадлежащих к той или иной раз­
новидности консервативно-имперского или праволиберального те­
чений, считается едва ли не очевидным, что Октябрьские события
1917 года были не более чем государственным переворотом, загово­
ром кучки амбициозных политиканов, нарушивших закономерный ход
истории и прервавших быстрый прогресс Российской державы, отбро­
сив страну во тьму «империи зла». Их аргументы хорошо известны и
давно и заслуженно подвергаются многими выдающимися учеными (в
том числе в ряде текстов данной книги) заслуженной и аргументиро­
ванной критике. В работах сотен серьезных историков, политологов,
социологов и философов показано, сколь качественные изменения
произошли после 1917 года во всей материи социальной жизни наше­
го Отечества и многих других стран мира, сколь значимые обществен­
ные силы были вовлечены в них, причем в качестве активного субъек­
та, а не пассивного объекта преобразований, сколь широка была под­
держка начинаний революции и в нашей стране, и во всем мире.
Начиная с Октября 1917-го на все расширяющемся пространст­
ве, охватившем в конечном итоге треть человечества, шел поиск ка­
чественно новых форм общественной жизни.
Это касалось экономики, где на смену отношениям товарного
производства и капитала шли отношения планирования и общест­
венного присвоения.
Это касалось социальной сферы, где рождалась новая социаль­
ная структура общества и радикально сократилось социальное не­
равенство.
Это касалось культуры, где родился всемирный по своему зна­
чению и потенциалу феномен советской культуры.
И, главное, в этом качественно-новом социальном простран­
стве-времени рождался новый человек, для которого ценности и
практики созидания были важнее обладания, «наше» было важнее,
чем «мое», чем власть и деньги.
И это был мировой процесс, который охватывал не только Ми­
ровую социалистическую систему, но практически все страны мира,
где в большей или меньшей мере развивались силы социализма.
418

Это процесс был сугубо противоречив, нелинеен. Он приво­
дил к великим свершениям и трагическим поражениям, но он был.
Более того, несмотря на череду поражений и отступлений, он про­
должается и в новом веке. И это главное доказательство того, что в
1917 году начались революционные, эпохальные изменения.
Но фиксация этого факта не избавляет нас от необходимости
ответа на вопрос о том, какой была природа революции (револю­
ций?) 1917года.
1. Октябрь 1917-го: Революция. Социалистическая
В среде постсоветских марксистов тезис об Октябрьской ре­
волюции как социалистической, казавшийся незыблемым в рам­
ках прежней советской традиции, уже давно и аргументированно
подвергается сомнению1.Развивая тезисы А. Грамши, Р. Люксембург,
ряда представителей международного троцкистского направле­
ния и т. д., многие современные авторы доказывают, что и по сво­
им реальным результатам, и по реальным движущим силам Октябрь
1917 года был продолжением Февраля, частью единого процесса
буржуазной экономической, социальной и даже технологической
революции в России. Итогом этих размышлений закономерно ста­
новится вывод о буржуазной в общем и целом природе «реального
социализма». У разных авторов этот тезис может принимать разные
вариации (государственный капитализм и др.), но суть остается не­
изменной: социалистический импульс Октября отрицается.
Основные аргументы этих авторов хорошо известны: главным
субъектом революционных событий не мог быть пролетариат (он
был крайне малочислен в России) и он им не стал. Главные зада­
чи, которые действительно решила революция, были буржуазны­
ми (индустриализация, урбанизация, ликвидация неграмотности
и т. п.). Социально-экономические отношения, господствовавшие
в СССР, трудно назвать социалистическими, ибо мера отчуждения
человека от труда, его средств и результатов была в условиях этой
системы, по их мнению, едва ли не выше, чем в условиях «классиче­
ского капитализма».
Хорошо известны и контраргументы тех, кто (как, например,
Б. Ф. Славин) акцентирует внимание на социалистических слагае­
мых революции2. Это социалистическая природа партии больше­
1В рамках постсоветской школы критического марксизма с критикой теории
Октябрьской революции как социалистической наиболее последовательно вы­
ступает М. И. Воейков. См„ например: Воейков М. И. 13 тезисов о классовой борьбе
в России // Альтернативы. 2006. No 2. С. 94-113; Он же. Средние слои в социальной
структуре современной России // Альтернативы. 2000. No 2. С. 3-15.
2Славин Б. Кто сегодня определяет ход истории? // Альтернативы. 2000. No 2. С.
16-34; Он же. Еще раз о природе социализма // Альтернативы. 2000. No4 . С. 98-129;
419

виков и других левых партий, совершавших революцию; содержа­
ние многих социально-экономических преобразований (не только
национализации, но и планирования, социальных гарантий и т. п.);
новый тип человека, возникшего в результате победы этой револю­
ции; самосознание ее субъектов и др.
С этими аргументами можно и должно согласиться, но тем не
менее мне они кажутся недостаточными. Они доказывают прежде
всего то, что и в самой революции, и в системе, возникшей после ее
свершения, были реальные ростки нового, посткапиталистического
общества. Это доказать можно. И с этим в конечном итоге могут со­
гласиться некоторые из наших оппонентов.
Гораздо сложнее, но вместе с тем и важнее доказать, что дейст­
вительное содержание Октябрьской революции было социалисти­
ческим. И здесь я хочу обратиться к некоторым теоретическим по­
ложениям о природе революции, высказанным выше.
Как было специально подчеркнуто в первом разделе текста,
главным критерием социальной революции является пробуждение
к жизни массового социального творчества. И Октябрьская револю­
ция действительно стала источником такого творчества низов,
направленного на разотчуждение всех сфер общественной жизни:
миллионы людей не просто желали, но практически, подчас ценой
своей жизни, как умели, создавали новый мир и не случайно шли
на бой, на смерть, на стройку и в школу со словами «Интернацио­
нала»: «Весь мир насилья (отчуждения, сказал бы я, переводя язык
поэзии на язык философии) мы разрушим до основания, а затем мы
наш, мы новый мир построим (вот оно — социальное творчество
масс!): кто был ничем, тот станет всем». Тот, кто был ничем, функци­
ей, марионеткой, рабом социального отчуждения становился субъ­
ектом («всем»), творившим своими руками, талантом, жизненной си­
лой новый мир, преодолевающий все формы насилия.
(Еще раз подчеркнем: мы помним обо всех трагедиях, преступ­
ных и неизбежных ошибках, последовавших за Октябрем, но, пом­
ня о них, предостерегая от их повторения, мы уверены и доказыва­
ем этой книгой, что не они составляют главные исторические уро­
ки Октября.)
Итак, главное в Октябрьской революции то, что она вызвала к
жизни созидание самими трудящимися новых социальных форм,
несших в себе ростки (именно ростки — иного и не может быть в
исходном пункте нового общества, каковым является революция)
отношений нового общества.
Он же. Почему советское общество не было буржуазным // Альтернативы. 2002. No 4.
С. 2 -34; Он же. Социализм и Россия // Альтернативы. 2004. No 4. С. 2 -23.
420

Этот тезис, конечно же, требует подробного историко-докумен­
тального обоснования, но даже исторически не слишком просве­
щенный исследователь знаком с примерами десятков тысяч но­
вых форм социальной организации, созданных еще в годы Граждан­
ской войны, а уж тем более — в 1920-е годы. Они создавались везде.
В экономике ими были коммуны и реальные кооперативы, програм­
мы долгосрочного экономического развития (ГОЭЛРО) и формы все­
народного учета и контроля... В политике ими стали Советы и мас­
сы новых общественных организаций и движений; по размаху форм
социально-политической и иной самодеятельности (того, что ныне
называется «grass-roots democracy»— демократией «корней тра­
вы») СССР первых десяти лет революции не знает себе равных. В об­
щественной жизни и культуре это пробуждение к жизни миллионов
«рядовых» граждан, участвовавших в ликвидации беспризорности
и неграмотности, строительстве дирижаблей и спорте, создании но­
вых художественных объединений и театров, немыслимом ни до, ни
после размахе художественной самодеятельности при огромном
взлете профессионального искусства...1
Да, все это было сопряжено и с многоукладностью нэповской
экономики, и с растущей бюрократизацией политической системы
и т. п. Да, все это социальное творчество базировалось на отсталых
производительных силах и решало задачи, лежащие в общем и це­
лом в рамках буржуазного горизонта (от электрификации до массо­
вой базовой грамотности). Но решало оно их на основе новых, по-
сткапиталистических форм организации. Эти формы творили но­
вые субъекты — по-новому (ассоциации) взаимосвязанные в новой
(солидарной, коллективной) деятельности новые (по своим ценно­
стям и мотивам) люди. Видимым символом этого процесса стала ра­
достно-приподнятая, романтически-энтузиастическая атмосфе­
ра, бывшая не единственной, но господствующей социальной музы­
кой революционной эпохи.
Более того, это была атмосфера ускорения социального време­
ни («Время — вперед!» — это не просто имя музыкального произве­
дения, это ритм эпохи) и открытия новых пространств — Неба (по­
вальное увлечение авиацией), Севера и т. п.
Так в практике первого десятилетия Октября мы находим еще
три признака социалистической революции: (1) романтическое со­
творение ее просыпающимися к новой жизни низами; (2) музыкаль­
’ См.: БулавкаЛ. А. Культура и революция: диалектика генезиса II Октябрь 1917:
вызовы для XXI века / Под общ. ред. А. Сорокина. М.: ЛЕНАНД, 2009.
421

ность и праздничность; (3) ускорение социального времени, спрес-
сованность и одновременно открытость социального пространства.
Наконец, это была и культурная революция: Октябрь дал нача­
ло новому культурному процессу, имеющему очевидно посткапита-
листическую природу, что доказала в своих работах Л. А. Булавка1.
Вот почему я берусь утверждать, что диалектика Октябрьской
революции несводима к однозначной оценке: «буржуазная — со­
циалистическая».
Да, она на капиталистических (подчас даже раннекапитали­
стических) основаниях решала задачи, которые в принципе долж­
на была бы решать капиталистическая система. Но она решала их
некапиталистическими методами и вызывая к жизни некапитали­
стические социальные формы, что привело, в частности, к тому, что
и сами эти буржуазные задачи были решены иначе.
Если мы попытаемся проследить собственно социалистическую
линию, идущую от Октября, то заметим, что в нашей стране если и
были действительные достижения, то в деле решения задач:
• не столько буржуазной индустриализации (ориентированной
прежде всего на массовое производство потребительских благ),
сколько идущего дальше индустриального нового типа обществен­
ного производства, полу- (мутантно-) социалистической научно-тех­
нической революции (фундаментальная наука, космос, образова­
ние и воспитание);
• не столько обеспечения буржуазной профессиональной гра­
мотности, сколько полу- (мутантно-) социалистической, гуманисти-
чески-ориентированной общей высокой культуры населения;
• не столько обеспечения буржуазной демократии (ее-то как
раз и не было, и это одна из причин краха СССР), сколько первых
ростков более высокого низового демократизма — реального со­
циального творчества.
Парадокс Октября и последующих лет созидания социализма
состоял в том, что собственно буржуазные задачи-то мы решали как
раз очень плохо (экономика дефицита вместо «общества потребле­
ния», технологическая отсталость многих сфер вместо «более высо­
кой производительности труда» и т. п.). Единственно, где у нас были
действительные успехи, так это как раз в сферах посткапитали-
стических (отчасти даже постиндустриальных) — в обеспечении
общедоступного образования высокого уровня и ориентированно­
го на формирование разносторонне развитого человека, а не узко­
1Булавка Л. А. Коммунизм возвращается. Маяковский // Альтернативы. 2006.
No 2. С. 13-61.
422

го специалиста; в освоении космоса и фундаментальной науке; раз­
витии высокой культуры и обеспечении ее доступности массам...
Другой вопрос, что такой тренд неизбежно обнажает сложней­
ший вопрос, на который порожденный Октябрем «реальный социа­
лизм» так и не смог найти перспективный ответ, уйдя с исторической
арены, в том числе под давлением рожденного им бремени. Этот во­
прос хорошо известен: можно ли решать посткапиталистические
задачи, не решив собственно буржуазных, и не потому ли в конечном
итоге рухнул реальный социализм, что собственно буржуазные зада­
чи массового потребления и т. п. у нас не были решены?
Этот принципиально важный вопрос мы пока оставим в сторо­
не. Нам в данном случае было важно показать другое: то, что импульс
Октября, вопреки сталинскому террору и брежневскому застою, дал
мощный (хотя и постепенно истончившийся) поток новых общест­
венных отношений и форм деятельности, человеческих поступков,
ценностей и мотивов постбуржуазного, социалистического типа.
Оппоненты могут возразить: это была не единственная линия
Октябрьской революции.
Да, это действительно так.
В порожденных Октябрем практиках переплетались и красная
линия созидания коммунизма (порожденная энергией революции,
она долго оставалась главной), и черная линия диктатуры бюрокра­
тии, и «златая» линия полулегального капитализма, и «почвенниче­
ская» линия патриархальности, и серая линия конформизма и ме­
щанства (именно последняя в конечном итоге и привела к краху
СССР тогда, когда оказалась исчерпана энергия социального твор­
чества, порожденная Октябрем). В этих практиках было много и
того, что характеризуется как инерционность общественного раз­
вития, и того, что несло разрушительные составляющие самой рево­
люции. Низы СССР несли в себе не только начала ассоциированного
социального творчества, но и родовые черты Хама. Интеллигенция
частью шла в революцию, созидая в диалоге с массами новые чуде­
са техники и качественно новую культуру, а частью бежала от рево­
люции. Советская власть открывала тысячи новых школ и музеев, но
Гражданская война и сталинская модернизация уничтожили массу
объектов и — что гораздо страшнее — субъектов культуры...
В этом реальная диалектика революции. И диалектика эта была
такова, что баланс разрушения и созидания был очень подвижен и ко­
лебался, вызывая фантастические достижения и чудовищные разру­
шения на протяжении долгих десятилетий, пока не завершился по­
ражением советского проекта. Но это была именно революция.
Другой вопрос, была ли это «революция против„Капитала"»1.
1Выше я постарался коротко показать, что это в любом случае была револю­
ция против капитала. Да, она выродилась в конечном итоге, но это не отменяет соб­
423

2. Октябрь: революция против «Капитала»?
Если смотреть на проблему узко политико-экономически и ис­
ходить только из одного тезиса Маркса о том, что революция про­
исходит там, где старые производственные отношения стали тормо­
зом развития новых, обогнавших их производительных сил, то Ок­
тябрь действительно был «неправильной» революцией.
Но объективно произошедшие в XX веке во многих слабо- и
среднеразвитых странах антикапиталистические социально-эко­
номические и политические изменения поставили проблему воз­
можности опережающего развития и решения в некапиталисти­
ческих системах буржуазных задач (1) прогресса технологии, соз­
дания позднеиндустриального уклада и перехода к приоритетному
развитию креатосферы1и (2) обеспечения материального благосос­
тояния на уровне «общества потребления» (но с другой структурой
потребления и иными приоритетами в ценностях людей, преодо­
левающих узкие горизонты «общества потребления»), профессио­
нального образования и т. д.
Ключ к решению этой теоретической проблемы отчасти дает
методология «Капитала», прежде всего — теория формального и
реального подчинения труда капиталу. В рамках последней пока­
зано, что сформировавшиеся «на вырост» производственные отно­
шения капитализма при благоприятных социально-политических
условиях (например, в Нидерландах с XVI века) могли обеспечить
ственной природы этой революции. Что же касается того, насколько Октябрьская
революция произошла в соответствии с буквой и духом марксизма, то здесь следует
помнить, что революции — объективное слагаемое исторического процесса. Они
происходят, как мы вслед за Марксом отметили выше, не потому, что группка тео­
ретиков и практиков от революции решила, что революцию нужно совершить. Это
взрыв социального котла с перегретым паром общественных противоречий.
Именно этот взрыв и произошел в России 1917 года, и не случайно его кульми­
нацией стали октябрьские события.
1 Изменения в структуре воспроизводства в рыночной экономике, сопрово­
ждающиеся увеличением роли креатосферы, и теоретический дискурс, посвящ ен­
ный приоритетному развитию креатосферы как альтернативе реиндустриализации,
рассматриваются в: Бузгалин А., Колганов А. Реиндустриализация как ностальгия?
Теоретический дискурс // Социологические исследования. 2014. No 1. С. 80-94; Буз­
галин А. Материальное производство и креатосфера: пространство для дискуссий //
Экономическое возрождение России. 2015. No4 . С. 40-42. Подробнее об особенно­
стях генезиса креатосферы см.: Бузгалин А. В., Колганов А. И. Генезис креатосферы как
контекст: изменения производительных сил накануне скачка «по ту сторону матери­
ального производства» // Бузгалин А. В., Колганов А. И. Глобальный капитал. В 2 т. Т. 2.
Теория: Гл обаль ная геге мони я капита ла и ее предел ы (Капитал re- lo aded). Изд. 3-е,
испр. и сущ. доп. М.: ЛЕНАНД, 2015. С. 89-132.
424

опережающее развитие технологий. И, наоборот, при неблагопри­
ятных условиях индустриальные технологии могли развиваться в
феодальных формах (крепостные фабрики в России XIX века).
Отсюда гипотеза возможности развития при благоприятных
условиях отношений формального освобождения труда на базе не­
достаточных для посткапиталистической системы технологиче­
ских и культурных предпосылок.
В этой связи автор предлагает уточняющую основные ленин­
ские идеи гипотезу условий, при которых возможно «достраивание»
предпосылок нового общества в условиях, когда революционный
переход к его созиданию начался на неадекватной базе. К числу та­
ких условий опережающего развития предпосылок и элементов
социализма на неадекватном материальном базисе относятся как
минимум следующие.
Первое. Разработка и реализация стратегии решения буржуаз­
ных задач (прежде всего — создания развитого технологического
базиса в материальном производстве и обеспечения рационально­
го уровня потребления населения) новыми методами и в новых со­
циальных формах. В частности, среди таких форм должны были бы
быть отношения формального освобождения труда (самоуправле­
ние, социальное творчество и новаторство работников в услови­
ях фордистской модели организации труда: ситуация не более, но
и не менее противоречивая, чем капиталистическое производство
на базе ручных орудий труда), новые формы утилитарного потреб­
ления (в СССР не были найдены действенные гуманистические аль­
тернативы ни «обществу потребления», ни «экономике дефицита»,
а это едва ли не ключевые проблемы раннего социализма) и т. п.
Второе. Развитие новых, основанных на приоритете массовой
творческой деятельности (рабочего-рационализатора и инжене­
ра, учителя и воспитателя, медицинского работника и спортивно­
го тренера, художника и эколога...) технологий и сфер деятельно­
сти, адекватных вызовам нового общества, а не имитирующих про­
цессы позднего капитализма. Намеренно повторю: для социализма
должны быть характерны такие процессы, как развитие прежде все­
го массового высококачественного образования, здравоохранения,
культуры, науки, рекреации природы и общества, трудосберегаю­
щих технологий, всех других форм креативной деятельности, раз­
вивающей человеческие качества, а не милитаризма, финансовых
спекуляций и масскультуры. И развиваться они должны преимуще­
ственно на основе формирования новых социально-экономических
отношений.
425

Третье. Наличие мощной энергии социального творчества
(«энтузиазма»), формирующего отношения формального освобож­
дения труда и компенсирующего недостаточное развитие матери­
ально-технических предпосылок. Социализм, конечно же, нельзя
построить только на энтузиазме, но без энтузиазма, без энергии со­
циального творчества значительной части общества социализм
построить также невозможно. Справедливость обеих тез в полной
мере подтверждает опыт как генезиса, так и краха «реального со­
циализма».
Четвертое. Приоритетное развитие подлинной культуры как
второго (наряду с социальным творчеством) неотъемлемого сла­
гаемого «компенсации» недостаточного развития материально-тех­
нического базиса.
Пятое. Использование в процессе перехода к «царству сво­
боды», в рамках смешанных общественных систем, наиболее раз­
витых форм «старой» социально-экономической организации там,
где для формирования новых нет условий; более того, развертыва­
ние новых форм только в той мере, в какой присутствуют не толь­
ко адекватные материально-технические предпосылки (их-то как
раз может и не хватать), но и прежде всего достаточная социальная
энергия для выращивания, «сотворения» новых социально-эконо­
мических и общественно-политических форм.
Существенна при этом динамика в соотношении старых и но­
вых форм. Так, для Китая последних десятилетий, как и СССР эпо­
хи нэпа, характерна смешанная экономика. Но между этими социу­
мами есть принципиальное различие: в первом случае цели стоят
чисто буржуазные (рост ВНП и прогресс «державы» едва ли не лю­
быми средствами), а ростки социализма постепенно затухают, так и
не успев избавиться от мутантных форм, вытесняясь капиталистиче­
скими отношениями (во всяком случае, этот тренд доминирует пока
что в КНР). Во втором, в СССР периода нэпа, ставились социалисти­
ческие задачи и наращивалось использование социалистических
методов их достижения. В конечном итоге эта попытка, правда, вы ­
родилась. Но выродилась именно вследствие отхода (объективно
неизбежного или вызванного субъективными причинами — это мы
сейчас не рассматриваем) от названной выше стратегии.
Шестое. Обеспечение форм базисной демократии (строитель­
ство «социализма гражданского общества», говоря языком ново­
го века) как абсолютно необходимое условие реализации всех на­
званных выше процессов.
К сожалению, в СССР социальные и политические условия ока­
зались неблагоприятны для решения задач опережающего разви­
426

тия, некапиталистические формы решения проблем технологиче­
ского развития и роста потребления не были найдены (или были
найдены лишь отчасти — в сферах образования, фундаментальной
науки, культуры).
Вернемся к вызовам Октября и суммируем наши выводы.
Да, Октябрьская революция, как и практически каждая рево­
люция, произошла в условиях, когда налицо отнюдь не все необхо­
димые и достаточные условия ее безболезненного совершения. Но
революции, как известно, происходят не тогда, когда этого хотят ре­
волюционеры, а тогда, когда массы больше не могут выносить гнет
старой системы, а силы отчуждения теряют контроль над события­
ми. И происходит это сплошь и рядом там и тогда, где и когда еще
нет всех необходимых условий для победы новой общественной
системы.
В этом случае великая миссия и ответственность революцион­
ных сил состоит в том, чтобы суметь «достроить» недостающие эле­
менты нового общественного здания уже в процессе революцион­
ных событий.
И в этом смысле надо отдать должное смелости и ответствен­
ности «ленинской гвардии», решившейся пойти в сложнейших ус­
ловиях кризиса Российской Империи именно по этому пути, не пре­
дав — из-за осторожности или трусости, свойственной меньшеви­
камиК°,—
интересы и действия широчайших масс, поднявшихся
на революцию в начале XX века во многих странах мира. Другое
дело, что выдержать эту линию «достраивания» предпосылок рево­
люции после политического переворота большевикам не удалось:
в СССР их наследники потерпели поражение в борьбе... со своим
alter ego — мутациями социализма и предателями дела социализ­
ма. Впрочем, наряду с поражением и трагедией большевиков му­
тантный социализм был и остается еще и их подвигом — подвигом
всех тех, кто творил Октябрьскую революцию и, будучи ее достой­
ным преемником, и сделал XX век эпохой борьбы за социализм в
мировом масштабе.
Ну а далее работает теоретически отображенная закономер­
ность: в той мере, в какой «достроить» предпосылки социалисти­
ческой революции не удается (или объективно невозможно вслед­
ствие недостаточности оснований для рождения нового общест­
ва), она неизбежно вырождается в контрреволюцию, приводя либо
к восстановлению прежней системы, либо к появлению мутантного
вида нового общества, приспособленного (именно в силу этих мута­
ций) к неадекватным объективным и субъективным (таким, в частно­
сти, как перерождение революционных сил, «термидор») условиям.
427

Примеры таких мутаций — не только сталинский СССР, но и
многие другие социумы, в том числе— мутантно-капиталистиче­
ские монстры конца XIX — начала XX века, соединявшие в себе во­
енно-феодальные и империалистические черты. И если в случае с
СССР мы можем говорить об «опережающей» мутации, возникшей
вследствие объективной тенденции Великой Октябрьской социа­
листической революции создать новое общество «слишком рано»,
то в случае с буржуазными преобразованиями в Российской Импе­
рии правильнее было бы говорить об «отстающей» мутации капи­
тализма1. Последняя возникла в силу того, что движение к буржу­
азному обществу началось слишком поздно и проходило слишком
медленно, искусственно тормозилось правящими классами, осуще­
ствлялось недостаточно радикальными, половинчато-реформист­
скими методами, что и привело к рождению «военно-феодального
империализма» с массовой нищетой, неграмотностью и политиче­
ской диктатурой Распутиных и Романовых.
Но! Еще и еще раз подчеркнем: было бы большой ошибкой счи­
тать эти мутации следствием того, что в первом случае революцио­
неры слишком поспешили и были слишком радикальны, а во вто­
ром — были слишком слабы и нерешительны. Диалектика объек­
тивного и субъективного в революции гораздо сложнее, и отчасти
мы постарались в первой части статьи показать некоторые азы этой
«алгебры», дополняя в меру сил опыт и теорию великих революцио­
неров прошлых веков.
И еще, повтор ю: несвершение объективно назревшей револю­
ции чревато регрессом и жертвами гораздо большими, чем в ус­
ловиях ее свершения. Да к тому же это были бы жертвы социально­
го регресса.
Это в полной мере относится и к Октябрьской революции. Ее
несвершение в 1917 году было чревато не мирным процветанием в
духе бельгийской социал-демократической «монархии» нынешней
поры, а кровавой диктатурой и продолжением мировой войны вку-
1Диалектика «опережающих» и «отстающих» мутаций представлена в статье в
журнале «Вопросы экономики» (см.: Бузгалин А., Колганов А. Экономика: «Периодиче­
ская система элементов» (к вопросу о структуризации и типологизации экономиче­
ских систем) // Вопросы экономики. 2001. No 12. С. 46-61), в доработанном виде — в
I томе книги «Глобальный капитал» (см.: Бузгалин А. В., Колганов А. И. Экономика как
развитие исторически-конкретных экономических систем: структура и «периодиче­
ская система» элементов (к вопросу о структуризации и типологизации экономиче­
ских систем) // Бузгалин А. В., Колганов А. И. Глобальный капитал. В 2 т. Т. 1. Методоло­
гия: По ту сторону позитивизма, постмодернизма и экономического империализма
(Маркс re-loaded). Изд. 3-е, испр. и сущ. доп. М.: ЛЕНАНД, 2015 С. 319-347).
428

ne с продразверсткой, начатой задолго до большевиков. Более того,
в случае поражения Октября мир в целом оказался бы перед угрозой
тотального победного шествия фашизма, который для искавшего
наиболее адекватные формы власти мирового финансово-промыш­
ленного капитала был бы гораздо более подходящей мутацией ка­
питализма, нежели социал-демократизм, заставляющий делиться
не только властью, но также собственностью и доходами.
Позволю здесь себе небольшое отступление, без которого все
сказанное автором и выше, и ниже может получить неверное осве­
щение.
Я должен ответить на вопрос: может ли такая революция
быть мирной и произойти демократическим путем?
3.
Октябрь: диалектика
социального творчества и насилия
Этот вопрос коммунисты XX века не устают себе задавать, и от­
вет на него дает и теория, и практика.
Что до последнего, то практики XX века не раз и не два давали
на него позитивный ответ. В определенных условиях может.
Во-первых, сама Октябрьская революция победила практиче­
ски мирно и, что так же важно, демократически. Раздуваемый либе­
ральной и даже социал-демократической интеллигенцией миф об
узурпаторах-большевиках и кровожадном Ленине, стремившемся
всю жизнь исключительно к тому, чтобы захватить власть и именно
для этого создававший партию большевиков — этот миф столь же
безоснователен, сколь и живуч.
Он живуч потому, что оторванный от реальных противоречий
социально-экономической жизни позднего капитализма, никогда
практически не участвовавший в социально-творческих практиках
масс, стремящийся заполучить себе два главных условия своей жиз­
ни — сытно есть и свободно говорить — либеральный интеллигент
боится настоящей демократии, народовластия, которое реализует­
ся именно и прежде всего как живое творчество народа — то, что
на языке теории называется ассоциированным социальным твор­
чеством или социальным освобождением.
Боится, ибо оно отнимает у него статус привилегированного от­
шельника и заставляет совершать поступки, что для такого интел­
лектуала чуждо: он привык к постмодернистким дискурсам, в кото­
рых есть право на сомнения, но нет права на решения, есть десубъ-
ективация, но нет ответственности субъекта истории за поступки,
есть деконструкция и детерриализация, но нет морального и поли­
тического обязательства самому творить даже не конструкции и ос­
429

нования-терры, а самою историю. Куда проще поручить сие «про­
фессиональному политику», который в воображении такого интел­
лектуала будет идеально договороспособен и, главное, способен
говорить правильные слова.
Но миф об Октябре как заговоре безоснователен и по содержа­
нию, и по форме. Реальным основанием революционных преобра­
зований, которые начали большевики было идущее снизу и массо­
вое требование: «Мир — народам! Хлеб — голодным! Земля — кре­
стьянам!». Это были лозунги не большевиков, а масс. Их выражало
большинство самых демократичных органов, существовавших в то
время в России, —
Советов. И именно съезд Советов поддержал
большевиков. Что же до Учредительного собрания, то после ухода
большевиков оно стало попросту нелегитимным, ибо... не имело
кворума. Безусловно, демократические процедуры в Октябре 1917-
го имели не первостепенное значение, но парадокс состоял в том,
что они были соблюдены... Более того, накануне Октября — и об
этом писали лидеры РСДРП — массы рабочих и солдатских депута­
тов были более радикальны в своих требованиях, чем сами больше­
вики, не говоря уже о партиях Временного правительства.
А что до действий, то взявший власть Съезд Советов провозгла­
сил программу достаточно умеренных действий. Напомню: в нояб­
ре 1917-го Советская власть начала с всеобщего учета и контроля и
после окончания Гражданской войны, которую развязала не она, пе­
решла к созданию общественно-экономической системы, предвос­
хитившей на 50 лет «скандинавскую модель» — с одним, но качест­
венным отличием от нее — властью коммунистической партии.
Потом все пошло по-другому? И да, и нет.
Да, потому что во время Гражданской войны противостояние
приняло предельно жесткие формы и Россия умылась кровью.
Да, потому что через два десятилетия после победы револю­
ции, призванной дать власть народу, реальная политико-эконо­
мическая власть оказалась по преимуществу сосредоточена в ру­
ках партийно-государственной номенклатуры, которая, действуя во
многом бюрократически-репрессивными методами, опиралась, од­
нако, на реальный энтузиазм большинства трудящихся, созидавших
свою страну. И постольку, поскольку иной базы у этой номенклату­
ры не было, она и объективно, и субъективно действовала в инте­
ресах не только укрепления своей власти, но и прогресса страны и
ее граждан.
Нет, потому что власть Советов зимой 1917-1918 поддержало
большинство регионов России. Ее поддержало большинство устав­
ших от войны солдат. И не менее трети офицеров, понимавших, что
430

за большевиками — правда. Правда, ибо их поддерживает боль­
шинство. Правда, ибо только они обеспечат сохранение России...
Нет, потому что мутации революции и последующего движения
по пути к социализму во многом лежат на совести тех, кто не под­
держал стремления большинства. А не поддержало большинство
трудящихся, что очевидно, то меньшинство, у которого до этого в
руках были власть и собственность и которое теряло и то, и другое
в результате революции. И кого была готова защищать часть вое­
вавшей армии. И кто готов был отдать немалые куски Родины кому
угодно — то ли заклятым врагам немцам (которые, кстати, накануне
Октября захватил Ригу и которым были готовы открыть дорогу на
Петроград противники Революции), то ли не менее заклятым друзь­
ям — англичанам и французам, а еще японцам, американцам и т.д.
Это противоречие, а не злая воля большевиков сделало реаль­
ностью Гражданскую войну. И большевики были готовы к этому.
Альтернатива? Почему-то нашим либеральным интеллигентам
она видится исключительно в демократически-розовом свете (воз­
можно, даже с добродетельно-гуманным монархом во главе). Но
правда Октября состояла в том, что альтернативой победе больше­
виков было бы чудовищное соединение двух странно-единых траге­
дий — диктатуры и массовых репрессий, с одной стороны, продол­
жения войны с конечным проигрышем России — с другой.
Реальной альтернативой большевикам было не Временное пра­
вительство (в конце октября 1917-го оно уже фактически потеряло
власть), а та или иная форма диктатуры. Скорее всего Россия ста­
ла бы страной, предвосхитившей Гитлера, и первой страной, ужас­
нувшей мир в XX веке массовыми репрессиями против всех левых
и даже центристов, а также — что гораздо страшнее — против мил­
лионов солдат, крестьян и рабочих, которые к тому времени уже
создали повсеместно, даже в армии, свои Советы и которые бы про­
сто так не захотели снова становится скотом, который гонят на убой
в окопы, не захотели бы лишиться впервые за столетия появившей­
ся надежды на землю и хлеб (в качестве справки напомню: полу­
чив от Советов независимость «демократические» центристы Фин­
ляндии расстреляли и сгноили в тюрьмах и концлагерях — да-да,
концлагерях! — десятки тысяч крестьян, рабочих и интеллигентов,
имевших левые взгляды, следы чего можно и сегодня найти в музе­
ях Финляндии).
Другой стороной этой диктатуры было бы продолжение бес­
смысленной и беспощадной мировой войны, ведущей в конечном
итоге к стратегическому поражению России, армия которой к тому
моменту уже категорически не хотела и не могла воевать, пора­
431

жению если не от Германии, то от союзников, которые с радостью
окончательно превратили бы нашу страну в полуколонию.
Вот почему история Октября — это история мирной и демокра­
тической победы революции и массового насилия и войны, навя­
занных контрреволюцией.
Во-вторых, XX век знал немало примеров мирной победы ле­
вых сил на парламентских или президентских выборах, которые за­
канчивались потом жестоким контрреволюционным переворотом
(Чили, 1973 г.) или гражданской войной, в которых контрреволю­
цию поддерживали крайне правые силы (Испания, 1936).
Но, в-третьих, есть немало и других примеров действительно
насильственного захвата власти теми, кто с большим или меньшим
основанием называл себя левыми.
В одних случаях это была победа большинства, несшая освобо­
ждение от дикторских и марионеточных режимов (ярчайший при­
мер тому — Куба 1959 года).
В других — победа в войне с оккупантами и их марионетками
(Китай, Вьетнам).
Наконец, есть и примеры прихода к власти под красными зна­
менами диктаторов, имевших к коммунизму отношение гораздо
меньшее, чем устроители Варфоломеевской ночи к идеям христи­
анства.
В любом случае, однако, мы должны различать содержание —
Революцию как феномен качественного изменения системы эконо­
мических, социальных и политических отношений (общественного
строя) и политическую форму, в которой происходит эта смена, за­
тягивающаяся иногда на десятилетия, если не столетия. Что же до
политической формы, то и здесь важно различать политическую ре­
волюцию и политический переворот.
Первое — смена власти одной общественной силы (класса) на
власть другой общественной силы. Эта смена может происходить
как в результате легитимных (по правилам старой системы) проце­
дур — выборов или гражданского неповиновения (Декларация не­
зависимости США прямо провозглашает право народа на восстание),
но может быть и нарушением старых, отживших свое форм легити­
мации. Напомню: буржуазно-демократические революции, включая
Февральскую, были в большинстве своем не легитимны с точки зре­
ния существовавших тогда политических форм — монархий. То же
самое может быть практикой революции социалистической.
Второе — политические перевороты, которые очень часто про­
исходят в рамках одной и той же политико-экономической системы,
что являлось правилом для стран периферии в XX веке и что оста­
ется весьма распространенным явлением и в новом столетии (о фе­
432

номене т.н. «цветных революций» — в другом тексте автора в этой
книге).
*
*
*
Завершая, подчеркну: главное, что дал Октябрь всему чело­
вечеству, —
это мощнейший импульс социального освобождения.
Энергия этого импульса множилась в восстаниях и забастовках ра­
бочих, в победах левых на парламентских выборах и в гражданских
войнах, в социальном реформировании капитализма и противоре­
чивом прогрессе «реального социализма», в разрушении колониа­
лизма и созидании всемирной культуры освобождения...
Но Октябрь дал и другое — уроки трагических ошибок и пре­
ступлений, которые делали левые и те, кто выдавал себя за левых,
уроки, которые мы должны извлечь, идя в будущее.
И о том, и о другом надо думать. Спорить. И еще раз думать.
И проверять теорию практикой. Но об этом — в другом, включен­
ном в заключительный раздел тексте автора в этой книге.
Круглый стол
«Великая О ктябрьская социалистическая революция:
ПРЕДПОСЫЛКИ, ПРИРОДА, РЕЗУЛЬТАТЫ»1
Александр Владимирович Бузгалин, доктор экономических
наук, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова:
Не секрет, что на протяжении всех прошедших после ухода Ми­
ровой социалистической системы 25 лет вопрос о том, что же про­
изошло в Октябре 1917-го, так и не отпускает нас. Загадка Великой
революции и СССР остается актуальной и, более того, становится
все более актуальной, ибо мир так и не нашел ответов на вызовы
противоречий глобального капитала. Тем важнее анализ того отве­
та, который дал, при всех трагедиях, ошибках и потерях, Октябрь.
Участники круглого стола, стенограмму которого мы предлага­
ем читателю, собрались здесь специально для дискуссии, резуль­
таты которой мы предполагали опубликовать и публикуем в кни­
ге, посвященной столетию Октября. Это ученые-марксисты, боль­
1Круглый стол состоялся 7 ноября 2015 годэ в г. Москва. Редакционная колле­
гия монографии выражает благодарность аспирантке философского факультета МГУ
им. М . В.Ломоносова Нине Жульевой за расшифровку материалов круглого стола.
433

шую часть своей жизни работающие над проблемами, прямо или
косвенно, но неразрывно связанными с вопросами, поставленны­
ми Октябрьской революцией 1917 года, и сейчас, накануне столе­
тия этого поистине эпохального события, мы встретились для того,
чтобы еще раз сформулировать наши позиции, заострив три ключе­
вых вопроса: почему произошла Октябрьская революция, чем она
была и к каким результатам она привела.
Борис Федорович Славин, доктор философских наук, про­
фессор кафедры политологии и социологии МПГУ:
Сначала скажу несколько слов для того, чтобы участники круг­
лого стола узнали, о чем говорит задуманная нами юбилейная кни­
га об Октябре. Названия ее еще окончательного нет, первоначально
назвали так: «Великий поворот в истории. К столетию Октября». Оно
может быть изменено. Книга состоит из пяти разделов или больших
глав. Первый раздел — о том, что предшествовало Октябрьской ре­
волюции, то есть здесь затронуты вопросы об идеях революцион­
ных демократов, рассказано о мировоззрении Маркса и Энгельса
и их понимании «русской общины», о показателях предреволюци­
онного кризиса российского общества, о различии взглядов Плеха­
нова и Ленина и др. вопросах. Второй раздел посвящен Февраль­
ской и Октябрьской революции (в его написании приняли участия
известные историки (Калашников, Логинов и др.), экономисты и фи­
лософы. Третий раздел рассказывает об острых темах и проблемах
советской истории (о взглядах Ленина на социализм, коллективи­
зации, индустриализации, Гражданской войне, рождении и форми­
ровании советской культуры и т. д.) Специально есть раздел, посвя­
щенный проблеме советского термидора, то есть он говорит о сути
сталинизма как тоталитарного режима власти и его возможных и
реальных альтернативах (среди его авторов недавно ушедший от
нас С. Дзарасов, специалист по крестьянскому вопросу, историк
В. Данилов и др). А. Бузгалиным готовится статья о победе над фа­
шизмом. Последняя часть (раздел) книги говорит об историческом,
социальном, культурном и нравственном значении Октябрьской
революции. В нем публикуются статьи известного философа и эсте­
тика М. Лифшица, экономистов А. Бузгалина, Д. Эпштейна, Р. Дзара-
сова, культуролога Л. Булавки и некоторых зарубежных марксистов.
Все части этой книги в основном написаны, идет черновая обработ­
ка полученных материалов. Мы не могли подробно воспроизвести
всю советскую историю, но в ней затронуты такие острые и спор­
ные темы, как нэп, дело Кирова, 1937 год, значение победы в Вели­
кой Отечественной войне, XX съезд, перестройка и др. Эта книга бу­
434

дет большой: в ней уже тысяча страниц. Она, конечно, будет сокра­
щаться и ужиматься, но в разумных пределах. Замысел такой — дать
альтернативное видение Октябрьской революции и советской ис­
тории по отношению к той господствующей версии истории, кото­
рая представлена сегодня в различных книгах и учебных пособиях
либеральной и псевдопатриотической ориентации. На этом я хотел
бы закончить свою информационную справку.
Теперь несколько основных идей, связанных с темой круглого
стола.
Прежде всего, о понятии самой российской революции. Я спо­
койно отношусь к тому, что сейчас есть концепция истории, поя­
вившаяся после публичных заявлений различных руководителей
страны в связи с приближающимся столетием Октября. В ней идет
речь о столетии Великой российской революции. В этой связи Ок­
тябрьской революции как бы нет, ее название исчезает. Такое из­
менение названия впервые выдвинул, конечно, не Путин и его по­
мощники: об этом было сказано уже давно у историка Шанина, ко­
торый считал, что Великая русская революция включает в себя и
революцию 1905 года, и Февраль 1917-го, и Октябрь. После соот­
ветствующих размышлений я хочу сказать, что в определенной сте­
пени с идеей единой Великой российской революции можно согла­
ситься: раз есть Великая Французская революция, почему не может
быть Великой российской революции? Ничего тут страшного нет.
При этом она включает в себя три революции, то есть она начинает­
ся в 1905 году как «репетиция Октября», затем следует антимонар­
хический Февраль, а за ним наш пролетарский или социалистиче­
ский Октябрь 1917 года, практически длившийся вплоть до оконча­
ния Гражданской войны. Таковы некоторые внутренние рамки этой
революции. Резон здесь есть потому, что есть две актуальные про­
блемы (земли и мира), прошедшие через все российские револю­
ции начала XX века. В двух первых революциях они не были реше­
ны, а в третьей их в итоге решил Октябрь. Это первое.
Второе: о необходимости самой революции. Сейчас говорят, что
революции начала века якобы, с одной стороны, не имели никакой
исторической необходимости, а с другой стороны, сегодня на них
«лимит уже давно исчерпан». Об этом неоднократно, например, го­
ворил Зюганов, а Путин вообще решил, что с тех пор, как он пришел
к власти, никаких революций и контрреволюций «не должно быть».
Однако не успел он произнести эти слова, как начались «цветные
революции» и разные «майданы». Конечно, здесь речь идет не о
«цветных революциях», а о большой социальной революции, ибо
Октябрь, как я считаю, есть поистине Великая социальная револю­
435

ция, ибо она впервые дала власть низам общества, то есть рабочему
классу и крестьянству, составляющим более 8 0 % населения страны.
Историческая необходимость в ней, конечно, была обусловлена не­
решенностью тех проблем, которые стояли в истории нашей страны
много десятилетий. Я имею в виду, например, ту же проблему зем­
ли, которая после отмены крепостного права превратилась в хро­
ническую, ибо земля, несмотря на развитие капитализма, по-преж­
нему оставалась у помещиков. Мало того, капитализм усугубил ее,
требуя пустить в свободный оборот эту важнейшую производитель­
ную силу страны. Столыпинская реформа также была шагом «вер­
хов» в этом направлении, но шагом специфическим, что отмечал и
Ленин, показывая противоречивость этого шага. Дело в том, что в
земле нуждалась не только буржуазия, не только деревенские ку­
лаки, в ней, прежде всего, нуждались середняки и бедняки, состав­
лявшие основную массу крестьянства. Не случайно оно после ра­
бочих стало главным субъектом русской революции. Без решения
этой проблемы голод был постоянным бичом России, заставлявшим
массы крестьянства периодически подниматься против помещиков:
стихийный захват помещичьих земель был характерным явлением
в русской революции. После отмены крепостного права, сделавшей
крестьян свободными, но не давшей им желанной помещичьей зем­
ли, революция стала исторической повесткой дня России: вопрос
был лишь в том, когда конкретно она начнется. И она началась сра­
зу после поражения России в русско-японской войне, которая пока­
зала слабость и исчерпанность самодержавия.
Но 1905 год лишь надломил, но не ликвидировал самодержа­
вие, не решил он и земельную проблему, которая отсвечивала в
реальной истории всполохами подожженных дворянских усадеб,
периодическими бунтами крестьян и солдат. Крестьянские бунты
продолжались в России и после 1905 года. Попытки царской жан­
дармерии обвинить интеллигентов в революционных настроени­
ях крестьянства опровергаются характерными словами одного из
крестьянских бунтовщиков о том, что никакие призывы и листки ин­
теллигенции не сумели бы поднять мужика на революцию, если бы
земля была в его руках. Подобное говорил и Ленин, считая, что Ок­
тябрьская революция была бы невозможна, если бы Февральская
революция дала мир и землю крестьянам. Но этого не случилось, и
потому народ отвернулся от Временного правительства.
Этот вопрос зрел долго и в итоге был решен Октябрьской ре­
волюцией. Между прочим, это урок для сегодняшнего дня. Когда не
решаются какие-то важнейшие, ключевые вопросы жизни простых
людей, рано или поздно они должны разрешиться в форме соци­
436

альной революции. Конечно, социальная революция отличается от
всяких цветных революций тем, что цветные революции — это все-
таки переворот элит внутри господствующего политического клас­
са, а социальная революция — это передвижка (перестановка) са­
мих классов во власти. Об этом мы (я, Колганов, Бузгалин), в частно­
сти, говорили на ТВ у Третьякова по проблеме революции.
Наконец, несколько слов о мифологии Октябрьской револю­
ции. О ней будут говорить и другие. Прежде всего, нужно сказать о
том, что революция совершалась не какими-то русофобскими, сио­
нистскими или немецкими силами, она совершалась народом. Со­
циальная революция вообще — это результат деятельности не од­
ного класса, партии, тем более не отдельных ее вождей. Это круп­
ное событие, которое совершает народ. Об этом говорил Маркс,
утверждая, что революция совершается народом, а не какой-то куч­
кой революционеров. Подобное говорил и Ленин, полемизируя с
леваками того времени. По его мнению, «было бы большой ошиб­
кой считать, что Октябрьская революция — это дело рук отдель­
ных коммунистов». На самом деле она явилась результатом дейст­
вий российского народа, его абсолютного большинства... Конечно,
в ней участвовали и коммунисты, и другие партии, ведущие за со­
бой массы, но об этом нужен специальный разговор.
И последнее: о значении Октября. Октябрьская революция, ко­
нечно, существенным образом изменила мир. Во-первых, она по­
родила мощное революционное движение во многих странах. Это
революционное движение проявилось в ранних социалистических
революциях (в Германии, Венгрии, Китае и так далее), но и положи­
ло начало антиколониальной борьбе — это факт. Здесь достаточ­
но прочитать Грамши. Он еще не был основателем коммунистиче­
ской партии, но уже тогда говорил, что итальянцы должны «сделать
как в России», то есть должны повторить Октябрь в Италии. Главная
ошибка, почему это не получилось в Италии, была связана с тем, что
итальянские «леваки» противопоставили крестьян рабочим, считая,
что революция должна быть сугубо одноклассовым явлением, где
один класс противостоит другому в чистом виде. Грамши считал это
ошибкой левых сил в Италии, и Ленин разделял это мнение. Между
прочим, любопытная и малоисследованная тема в истории револю­
ций. Наверное, это все главное, о чем я хотел сказать.
Я специально не затрагиваю сейчас проблему социалистично-
сти Октябрьской революции: о ней пишу во введении к книге. Моя
позиция, в отличие от уважаемого Михаила Илларионовича Воей­
кова, известна: он считает, что это была буржуазная революция,
буржуазно-демократическая, а я считаю, что социалистическая. Но
437

лучше меня об этом написал для будущей книги Эпштейн. На этом,
пожалуй, я закончу свое затянувшееся выступление.
Владлен Терентьевич Логинов, доктор исторических наук,
профессор, Горбачев-фонд:
Видимо, пора уже признать, что Вторая русская революция —
это (как и Первая революция 1905-1907 годов) длительный процесс,
занявший около четырех лет: 1917-1921 годы. Правы были и Дени­
кин в своей «Истории русской смуты», и М илюков в «Истории вто­
рой русской революции», когда они рассматривали этот период как
неразрывную цепь взаимосвязанных тенденций и событий. А посе­
му и столь модная сегодня постановка вопроса: а нельзя ли было
остановиться на Феврале? — звучит, мягко выражаясь, наивно.
За февралем следовал март-апрель, июнь-июль, август-октябрь.
И эта цепь политических, правительственных кризисов была неиз­
бежна. Ибо та гигантская революционная волна, которая прокати­
лась по России, не могла остановиться, не достигнув своей цели —
мира, хлеба, земли. И чем больше призывов к «терпению», чем боль­
ше оттяжек и отсрочек выстраивалось на ее пути, тем яростнее и
ожесточеннее становился напор «снизу».
А стремительность этого процесса еще более ускорялась тем,
что в давнем, вековом «диалоге» между властью и народом у наро­
да появилось два новых сильных аргумента: организация и оружие.
Более 10 млн рабочих и крестьян получили в руки винтовки и были
выстроены в роты, полки, армии. Именно это и решило исход столь
давнего «диалога».
Сегодня не только жеманные гимназистки, но и на вид вполне
солидные политики любят говорить о «нежелательности» револю­
ции. С таким же успехом можно говорить о нежелательности земле­
трясений или цунами.
Происхождение подобного предрассудка вполне очевидно. Мы
плохо учили историю — это факт. Но беда в том, что в политику по­
шли худшие из учеников — троечники. Раньше они читали книжки:
«Ленин — организатор и вождь Октября», «Партия — организатор
Октябрьской революции».
Теперь они смотрят по телевизору на самые разные «цветные
революции», участники которых получают спецпитание и поден­
ную оплату в валюте. И складывается ощущение, что народ — это
«быдло», которое опытные политиканы могут повести за собой куда
угодно.
Но не надо путать конфликты между властью и различного
рода кланами и тусовками с конфликтом между властью и народом.
438

Даже в старых учебниках никогда не писали о том, что революцию
1905 года или 1917 года начинали по указанию каких-либо партий.
Революции вырастают из острейших общенациональных кри­
зисов как взрыв народного возмущения. Это взрыв народного гне­
ва, копившегося десятилетиями и переполнившего через край чашу
покорности и долготерпения. И Ленин многократно писал, что ни­
какой класс, никакая партия, а тем более никакая харизматическая
личность или групп лиц не могут вызвать подобного рода социаль­
н ого катаклизма.
Оглядывая панораму 1917 года, видишь, как из месяца в месяц
нарастают стихийные взрывы. И осенью они выливаются и в рабо­
чие стачки, и в солдатские погромы, и в крестьянское восстание.
И во взятие власти местными Советами в сотнях провинциальных
городов и поселков.
Крестьянская война, начавшаяся в России в 1902 году, вновь,
как и в первую революцию, соединилась с рабочим движением. Но
массы этих движений — рабочего и крестьянского — были слиш­
ком разновелики. Бунтарско-анархический элемент захлестывал
сознательное ядро. И задачу партии Ленин видел в том, чтобы, став
во главе движения, предотвратить общенациональный стихийный
взрыв и «канализировать» энергию борьбы на реализацию подлин­
ных народных нужд и интересов.
В сентябре 1917 года Ленин пишет: «События в русской револю­
ции... развиваются с такой невероятной быстротой вихря или урага­
на, что задачей партии никак не может быть ускорение их; напротив,
все усилия должны быть направлены на то, чтобы не отстать от со­
бытий и поспевать с нашей работой посильного уяснения рабочим и
трудящимся перемен в положении и в ходе классовой борьбы».
Ибо рабочий класс «в силу поворота событий от него не завися­
щего, окажется вынужденным вступить в решительный бой... и за­
воевать власть»'.
Пора, видимо, расстаться и с другим мифом: о демократиче­
ском варианте развития России, ворота которому якобы открыл
Февраль, а персонально олицетворял Керенский.
1917 год стал годом краха российского либерализма. Пока на­
род в умах либеральной интеллигенции ассоциировался с обра­
зом благостного Платона Каратаева, все было ясно: «Свободу наро­
ду! Демократия! Всеобщее равное и тайное голосование!». Но когда
на первых же муниципальных выборах в Питере и Москве кадеты,
собиравшие здесь по городской курии III и IV Государственных Дум
’ Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.34. СЛ 47.
439

более 60%, получили теперь лишь 18-20%, один из вождей россий­
ского либерализма Василий Алексеевич Маклаков сказал: «Россия
оказалась недостойной той свободы, которую она завоевала». Ари­
адна Тыркова, которую называли «единственным мужчиной в кадет­
ском ЦК», прямо заявила, что всеобщее голосование «приведет нас
в яму». И уже весной 1917 года Милюков начинает вести перегово­
ры с адмиралом Колчаком, а потом с Корниловым.
А. И. Солженицын считает, что невозможность «мирного» вари­
анта стала очевидной уже в мае 1917-го, Милюков — в августе, а Ле­
нин считал, что в сентябре. Сам же Александр Федорович Керен­
ский уже летом 17-го пришел к твердому убеждению, что для спасе­
ния страны от катастрофы необходима военная диктатура. И в этом
смысле он был вполне солидарен с Корниловым. Другое дело, что
в силу своего характера, а главное — утратив массовую поддержку,
он оказался неспособным сыграть эту роль.
Президент Франсуа Миттеран рассказывал, что когда Керен­
ский эмигрировал во Францию, он поселился на вилле его друзей.
И каждое утро он выходил в парк и, гуляя по аллеям, произносил
речи, в которых что-то доказывал, в чем-то оправдывался и т. д. и
т. п. А 1917 год очень скоро перестал быть временем речей. Он стал
временем прямого действия.
Слишком глубоко разделила Россию конфронтация бедных и
богатых, власти и народа, чтобы выйти из кризиса мягкими рефор­
мистскими методами. Не было уже на это времени. Не было для это­
го и «пространства»: слишком узка была нейтральная полоса между
линиями окопов противоборствующих сторон.
Существует обывательское представление о том, что годы со­
циальных потрясений гигантски расширяют пространство для сво­
боды воли и выбора. Мол, в такие времена — что хочу, то и воро­
чу. Наоборот, кризисные ситуации, раскалывая страну надвое, сужа­
ют коридор возможных решений. И политическим деятелям часто
приходится делать совсем не то, что определяется их личными сим­
патиями или доктринальными соображениями, а то, что диктуется
жизненными обстоятельствами. Это относится и к Керенскому, и к
Ленину, о котором один из интеллигентных рабочих очень точно
сказал: «И ему приходится держать душу за крылья».
Февраль 1917 года положил начало подлинно народной рево­
люции. И она сразу стала приобретать не только антипомещичий,
но и антибуржуазный характер. За три года до «Апрельских тезисов»
Ленина бывший министр внутренних дел П. А. Дурново в меморан­
думе на имя государя подвел итог многолетним размышлениям:
«Особенно благоприятную почву для социальных потрясе­
ний, —
писал он, —
представляет, конечно, Россия, где народные
440

массы, несомненно, исповедуют принципы бессознательного со­
циализма... Политическая революция в России невозможна, и вся­
кое революционное движение неизбежно выродится в социалисти­
ческое... Русский простолюдин, крестьянин и рабочий одинаково
не ищет политических прав, ему и не нужных, и непонятных. Кресть­
янин мечтает о даровом наделении его чужой землей, рабочий —
о передаче ему всего капитала и прибылей фабрикантов. И дальше
этого их вожделения не идут».
Слово «социализм» было у всех на ушах с начала мировой войны.
Ибо тот порядок, который сложился в воюющих европейских стра­
нах — госзаказ, госконтроль, регулирование производства и распре­
деления, таксация цен, карточная система, всеобщая трудовая повин­
ность и т. п., — пресса именовала «военным социализмом».
Это были меры, вынужденные войной. И когда Николай II под­
писал указ о секвестре Путиловского завода и передаче его в гос-
управление, он, естественно, ни о каком социализме не думал. И ко­
гда при Керенском заводы работали на госзаказ, причем не только
военные, но и текстильные, — это воспринималось как норма и не
вызывало никаких истерик. Даже крестьяне воспринимали эсеров­
скую программу «социализации» земли как благую весть.
И лишь когда встал вопрос о том, что контроль за производст­
вом и распределением, за банками будут осуществлять не коррум­
пированные чиновники буржуазного государства, а Совдепы, сою ­
зы рабочих, союзы служащих, крестьянские организации, — вот то­
гда и разгорелись страсти. И совсем не о формах собственности и
управления, а о том, способен ли «этот народ» на разумные поступ­
ки, или это «быдло», которое надо держать в узде и стойле.
Эта антибуржуазность русской народной революции в эпоху
империализма объяснялась тем, что буржуазия оказалась неспо­
собной решить в интересах народа те задачи, которые поставила
новейшая история.
Эту объективную историческую тенденцию и проявил Октябрь.
«Дело облыжно представлено так, — писал Ленин накануне Ок­
тября, — будто кто-то хочет„ввести" социализм в России одним ука­
зом, не считаясь ни с уровнем техники, ни с обилием мелких пред­
приятий, ни с привычками и волей большинства населения.
Все это сплошная ложь. Ничего подобного никто не предлагал.
Ни одна партия, ни один человек„вводить социализм" указом не со­
бирался. Речь идет и шла исключительно о таких мерах, которые...
вполне одобряются массой бедных, то есть большинством населе­
ния, о таких мерах, которые технически и культурно вполне назре­
ли, доставляют немедленное облегчение жизни бедноте, позволяют
ослабить тягости войны и распределить их равномернее»1.
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 132.
441

И после Октября, характеризуя политику советской власти, Ле­
нин с гордостью говорил: «Это не политика большевиков, вообще не
политика „партийная", а политика рабочих, солдат и крестьян, то есть
большинства народа... Ведь народ именно той политики желал, ко­
торую ведет новое правительство. Оно взяло ее не у большевиков, а
у солдат на фронте, у крестьян в деревне и у рабочих в городе».
Михаил Илларионович Воейков, доктор экономических наук,
профессор, Институт экономики РАН:
Для начала я хотел бы сказать, что дискуссионные вопросы в на­
шей книге не надо обходить. С дискуссиями книга будет интереснее
и правильнее. Ведь далеко не все вопросы в теме Русской револю­
ции ясны и однозначно истолкованы. Прошло сто лет, а по многим
моментам темы нет солидарного мнения даже у специалистов-ис-
ториков. Но мы подходим к проблеме шире, и для нас очень важны
интерпретации. У всех нас, хотя бы здесь присутствующих, одна па­
радигма видения истории, один поезд, который мчится в наше об­
щее будущее, но купе пока у каждого свое. Я согласен с тем, как тут
многие говорили, что Октябрьская революция — это кульминация
всей Русской революции, ее эпицентр, вершина, которой заверши­
лась и увенчалась «Великая российская революция». Я бы напомнил
слова Л. Троцкого о том, что Февраль был первым элементом Рус­
ской революции, ее оболочкой, а ядром-то была Октябрьская ре­
волюция. Потому что Февраль получился случайно или стихийно,
как, впрочем, свершаются все революции. Просто царское прави­
тельство уже ничего не могло делать, и народ возмутился, ибо даль­
ше терпеть беспредел войны, безземелья и разрухи никаких сил не
оставалось. Полномочия перешли к Государственной Думе, которая
образовала Временное правительство. И тут же был создан Петро­
градский Совет рабочих и солдатских депутатов.
Нас в советской школе учили, что после Февраля в стране было
двоевластие, однако по сути дела никакого двоевластия не было.
Все решал Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов,
потому что Временное правительство было неэффективное и ма­
лодейственное. Меня поразил такой факт. В июне 1917 года или, ка­
жется, в июле А. Гучков (министр обороны Временного правитель­
ства) должен был выехать на фронт. Железнодорожники не дали
ему состав, сказав, что надо запросить Петроградский Совет, и если
он разрешит, тогда мы дадим железнодорожный состав. Петро­
градский Совет пообсуждал этот вопрос и решил выделить паро­
воз и два вагона министру обороны. Вы понимаете, идет война, и
министр обороны действительно в практических целях должен по­
442

ехать на фронт решать оперативные задачи. А ему железнодорож­
ники не дают средства передвижения, а могут дать только по ре­
шению Петроградского Совета. Таким образом, Временное прави­
тельство если и пыталось что-то сделать, то получалось это далеко
не всегда. Все решал Петроградский Совет депутатов, и Петроград­
ский гарнизон подчинялся решениям Совета депутатов, а не прика­
зам правительства. Так, когда Временное правительство хотело вы­
вести часть Петроградского гарнизона на фронт, ибо он перешел на
сторону революции, и тем самым разрядить обстановку в Петрогра­
де — то и это не получилось.
У меня в голове сидит довольно крамольная мысль, но я все-
таки ее выскажу. Никакой Октябрьской революции, дорогие мои то­
варищи, не было. Сейчас я объясню, в чем дело. В октябре был пере­
ворот. Сами большевики его так поначалу называли — это Октябрь­
ский переворот. Почему переворот? Потому что в начале октября
по Петрограду пополз слух, что Временное правительство хочет
сдать город немцам. Ведь идет мировая война, а власти собираясь
сдать Петроград, готовят государственную измену. Такой слух уси­
лился, и, видимо, действительно кто-то хотел сдать город. Возмож­
но, военные власти, потому что военные генералы видели и пони­
мали, что петроградский гарнизон не поддерживает правительство,
что гарнизон на стороне большевиков. Они понимали, что грядет
революция, что к власти могут прийти революционные элементы в
лице рабочих и солдат. Так что же делать? Пусть уж немцы сюда при­
дут и помогут погасить революционные настроения. Все это было
очень серьезно. И к 20 октября уже начались какие-то подвижки в
этом плане. Тогда Петроградский Совет рабочих и солдатских депу­
татов создал Военно-революционный комитет во главе с В. Антоно­
вым-Овсеенко, и Комитет разработал план защиты Петрограда, по­
ставил своих людей в ключевые места города (почта, телеграф, ти ­
пографии, мосты, Генеральный штаб и пр.). И вот в Генеральный
штаб приходит отряд матросов во главе с офицерами (многие офи­
церы ж были на стороне Петроградского Совета, не все, но много).
Пришли и сказали: у нас приказ Военно-революционного комитета,
чтобы вы, господа, сдали свои чемоданы, освободили столы, а мы
сядем на ваше место. Прежние офицеры Генерального штаба взя­
ли под козырек, сказали «будет сделано» и все, спокойно собрали
свои вещи и ушли. Охрана Генерального штаба без единого выстре­
ла перешла на сторону Петроградского Совета. В Генеральном шта­
бе теперь стали заседать представители Петроградского Совета ра­
бочих и солдатских депутатов. Но потом Временное правительство
оказалось в Зимнем дворце, ибо деваться им больше было некуда,
443

помещений у них не было. Но штурм Зимнего дворца — это уже те­
атр, это уже раскручено в книгах, в фильмах, это впечатляет. Хотя
по большому счету штурмовать-то дворец не надо было. Я, конеч­
но, немножко утрирую, но тем не менее всем известно, что Октябрь­
ский переворот произошел с минимальным количеством жертв.
Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов пошел
на это, чтобы сохранить завоевания революции, которая начина­
лась в Феврале и по нарастающей шла до осени. Июльские собы­
тия, когда балтийские матросы с некоторой частью гарнизона хоте­
ли сделать переворот, тоже сильно повлияли на создание револю­
ционной обстановки. Но тогда Ленин предупреждал, что еще власть
брать нельзя, рано, ибо провинция не поддержит переворот в Пет­
рограде. А вот в Октябре, когда все уже устали от этой войны, когда
крестьяне уже стали сами захватывать имения и делить землю, ко­
гда начался самосуд, тогда уже надо было брать власть. Я не помню,
кто это говорил, возможно, Ленин, что, когда табун лошадей мчит­
ся вперед к пропасти, чтоб управлять этим табуном и спасти его, ли ­
дер или вожак становится впереди всех и отводит табун от опасного
места. Так и в революции, когда неуправляемая стихия масс готова
разнести всю страну, надо обогнать ее, быть левее массы, оказаться
впереди и повести туда, куда надо, в разумную сторону.
Поэтому Октябрьская революция — это, конечно, великое со­
бытие, это завершение, эпицентр Великой русской революции, в
этом я согласен с той концепцией революции, которая сейчас из­
лагается. Ни в одной великой большой стране не происходят ре­
волюции за один день. Возьмите французскую революцию, англий­
скую, там тоже все совершалось не в один день и не в один месяц.
Более того, Гражданская война тоже входит в революцию, поэтому
русская революция начинается, может быть, с 1905 года, кончается
1922 годом (окончание Гражданской войны). Во всех больших вели­
ких странах революции проходили примерно по одному сценарию.
Россия — тоже колоссальная страна, очень сложная, поэтому про­
стой дворцовый переворот здесь не подходит.
И теперь главный вопрос. Почему революция была все-таки в
целом буржуазная? Конечно, во главе ее оказались большевики,
марксисты, которые совершенно не хотели строить капитализм, и
это была трагедия большевиков. Эсеры, которые хотели сразу пе­
рейти к социализму на базе общины, смеялись над марксистами,
над русскими социал-демократами, в том числе и над большевика­
ми, что они, мол, хотят взять власть и строить социализм в стране,
которая по марксистской теории большевиков к социализму совер­
шенно не готова. И для большевиков это была большая проблема.
444

Поэтому, когда после революции возникла левая оппозиция во
главе с Троцким, они (большевики) говорили, что взять-то власть
можно, но построить социализм в России можно будет только тогда,
когда в передовых странах Европы начнется социалистическая ре­
волюция. Но там революция не началась, она там и до сих пор никак
не начинается, хотя, на мой взгляд, капитализм там уже гниет. Ста­
лин на этом основании давил Троцкого тем, что, мол, то, чему учит
товарищ Троцкий, глупо. Троцкий, мол, говорит — стройте, стройте,
все равно у вас ничего не получится. «Без уверенности построить
социализм не может быть воли к строительству социализма», — го­
ворил Сталин в ноябре 1926 года. И Сталин тут был логически прав.
Троцкий, как и другие думающие большевики, попали в теоретиче­
скую ловушку. В октябре 1917 года они взяли власть и должны были
строить социализм, но по марксистской теории строить социализм
в стране, которая не прошла полный цикл капиталистического раз­
вития, нелепо.
Почему же это была в целом буржуазная революция? Потому
что Россия до 1917 года была феодальной страной. 80 % населения
были крестьяне, и сельскохозяйственное крестьянское производст­
во давало 54% национального дохода страны, а само это сельскохо­
зяйственное производство на 85% было натуральным. Натуральное
производство — это еще не капитализм с рыночной экономикой, а
это феодальный строй. Капитализма в России до 1917 года не было,
и до сих пор толковый капитализм в России никак не могут постро­
ить. Поэтому страна была феодальной. Рудименты этого феодализ­
ма и сегодня у нас лезут изо всех щелей.
Сегодня либеральные экономисты и другие писатели гово­
рят нам, что Россия до 1917 года прекрасно развивалась, экономи­
ка росла, и никакой революции не надо было делать. Революция,
мол, это заговор и всякое такое безобразие, и без всякой револю­
ции Россия прекрасно вошла бы в состав развитых европейских
стран. На самом деле — ничего подобного. Цифры нам показыва­
ют, что экономическое развитие России, конечно, имело место, но
страна отставала по всем статьям. Приведу в пример только циф­
ру относительно динамики ВВП. Если в 1830 году Россия отставала
от европейских стран так, что ее ВВП на душу населения составлял
70 % от европейских стран, то в 1913 году этот показатель снизился
до 60%. То есть ВВП на душу населения даже уменьшился в России к
1913 году. Рост экономики был, но рост населения был больше. Ко­
нечно, Россия развивалась, временами быстро, и капиталистиче­
ский уклад тоже развивался. Но до его господства было очень да­
леко. Возьмем индустриализацию, которую начал С. Ю. Витте через
445

железнодорожное строительство. Если в 1896-1900 годах железные
дороги строились в среднем ежегодно где-то по три тысячи верст,
затем в 1901-1903 годах по 1,9 тысяч верст, то в 1908-1913 годах
уже по 700 верст в год. Темп железнодорожного строительства идет
по снижающейся, а значит, по снижающейся шла и сама индустриа­
лизация. В стране до тридцатых годов XX века не было мощной ин­
дустрии, а капитализм формируется только на ее основе. В стране
не хватало капитала, не было накоплений, так как страна была бед­
ная, аграрная.
Конечно, в этих условиях ни о каком строительстве социализма
говорить невозможно. Если вы марксисты, а не «герценианцы» (ибо
Герцен говорил, что мы можем использовать нашу российскую от­
сталость, чтобы, заимствуя передовые методы у Запада, сразу ока­
заться в социализме, и нам не обязательно проходить всеми путями
европейского развития, мы можем сразу проскочить «через класс»),
то вынуждены согласиться с мнением о буржуазном характере Ве­
ликой российской революции. И К. Маркс терпеть не мог эту герце-
новскую позицию, потому что перескакивать «через класс» в миро­
вой истории нельзя. Надо читать переписку Маркса и Энгельса по
этому поводу, а не ограничиваться письмом Маркса к Вере Засулич,
которое принимать за серьезный научный трактат нельзя. По мар­
ксизму перескочить «через класс» нельзя. История едина для всех
стран. Напомню классическое положение, что «страна, промышлен­
но более развитая, показывает менее развитой стране лишь карти­
ну ее собственного будущего». Это положение марксизма никак не
устарело, все его прекрасно знают, учили в школе. И меньшевики,
которые до конца оставались последовательными марксистами, так
считали, что Россия еще не созрела для социализма. В 1922 году они
(меньшевики) писали, что большевики, взяв власть, мостят дорогу
новому Бонапарту. Так и получилось.
Андрей Иванович Колганов, доктор экономических наук, про­
фессор, заведующий Лабораторией по изучению рыночной эко­
номики экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова:
Я поступлю как тот восточный судья, который, выслушав одного
спорщика, пришедшего к нему за решением своих проблем, сказал:
«Ты прав». Выслушав его оппонента, он сказал: «И ты прав». Жена
его, которая слушала этот разговор, спросила: «Послушай, муж мой,
но не могли же быть оба одновременно правы?». На что он ответил:
«И ты права». А теперь по существу.
Я лично полагаю, что Октябрьская революция и вообще весь
тот революционный процесс, который, по мнению Теодора Шанина,
446

начался с 1902 года и закончился в 1922-м, — это был очень слож­
ный процесс, который не описывается только одной характеристи­
кой — буржуазная, буржуазно-демократическая или социалистиче­
ская революция. Я думаю, что в этом революционном движении сли­
лось несколько потоков. Безусловно, главенствующую роль в этом
процессе играла буржуазно-демократическая составляющая. Это
была в первую очередь крестьянская революция, которая происхо­
дила в силу неразрешенноеTM земельного вопроса. Вторая пробле­
ма, которая решалась в ходе этой революции, — это переход от со­
словной монархии к республике. Это тоже буржуазно-демократиче­
ская задача, не решенная революцией сверху в XIX веке. И, наконец,
в этом же потоке решались проблемы, связанные с противоречием
между трудом и капиталом, которые тоже достигли в России очень
большой остроты. Своеобразие русской революции в том, что там
не только слились эти потоки (два основных — буржуазно-демокра­
тический и пролетарский), но и то, что эта революция была, я бы так
сказал, вытолкнута за рамки буржуазно-демократических задач. П о­
чему? Почему так произошло? Не в силу того, что в стране назре­
ли социалистические преобразования. Тут я совершенно согласен
с Михаилом Илларионовичем Воейковым, что предпосылками со­
циализма в России практически не пахло. Не из чего было строить
социализм в России. Но что случилось? Случилась очень своеоб­
разная расстановка классовых сил в ходе революции. Российская
буржуазия, которая должна была если и не возглавлять буржуазные
преобразования, то хотя бы не препятствовать им, фактически вста­
ла у них на пути (в этом ее реакционность). И тем более буржуазия,
конечно, не хотела никаких компромиссов в решении рабочего во­
проса, в конфликте труда и капитала. В результате буржуазия заняла
резко контрреволюционную позицию. И что же происходит в ходе
буржуазно-демократической революции? Буржуазия отстраняется
от власти. Причем от власти отстраняются не только прямые аген­
ты — правые партии, политические агенты буржуазии, но и мелко­
буржуазные партии, которые поддержали политически буржуазию.
И власть переходит в руки пролетарской партии. В этих условиях
Ленин формулирует известный тезис в работе «Грозящая катастро­
фа»: «нельзя идти вперед, не идя к социализму». Предпосылок для
социализма нет, они не созрели, об этом он сам пишет много раз,
а социалистические преобразования против буржуазии все равно
проводить необходимо. Потому что нет другого экономического и
политического средства борьбы с буржуазией, кроме перехода на
социалистические рельсы, кроме диктатуры пролетариата. Разгро­
мить контрреволюционную в целом буржуазию нельзя иным спосо­
447

бом, кроме как с помощью установления диктатуры пролетариата и
проведения экспроприации буржуазии, то есть фактически социа­
листических преобразований. В результате социалистические пре­
образования выступили условием проведения буржуазно-демокра­
тических. Да, вот та кой финт выкинула история у нас. Социалистиче­
ская партия осуществляла буржуазные преобразования не только
под социалистическими лозунгами, но и социалистическими мето­
дами, например экспроприацией буржуазии. Национализация —
буржуазный метод, если она проводится буржуазным государст­
вом, но если она проводится пролетарским государством в интере­
сах организации производства на социалистических основах — это
не буржуазный метод. Социалистические основы — это планомер­
ная организация производства, это вовлечение рабочих в эту пла­
номерную организацию через всенародный учет и контроль и так
далее. Это меры не буржуазные. Другое дело, что такое своеобраз­
ное сочетание политических и социально-экономических условий
российской революции поставило большевиков в крайне трагиче­
ское положение. Они вынуждены были предпринимать социалисти­
ческие преобразования в условиях, когда они сами знали, что не­
обходимых основ для них не существует и успех на этом пути край­
не сомнителен. При этом можно вспомнить про известное письмо
у Энгельса о том, что случится, если пролетарская партия станет у
власти, когда условия для ее власти не созрели, и она вынуждена
будет проводить социалистические преобразования и делать ком­
мунистические опыты и скачки, прекрасно зная, насколько они не­
своевременны. Именно в эту ситуацию попали большевики. То есть
они эти коммунистические опыты и скачки так и делали, и многое
сделали, я бы сказал, необычайно многое для тех условий, в кото­
рых это проводилось. Ожидать подобного успеха, я думаю, никто из
их оппонентов не мог. Они предрекали, что большевики затеяли со­
циалистический эксперимент, который закончится крахом, так как
предпосылок нет. Но что большевики все-таки успели сделать, это
просто потрясающе. Прежде чем, в конце концов, созданная ими
социально-экономическая система развалилась.
Второе, о чем я хотел бы сказать — о хронологии революции.
Я полагаю, что необходимо различать в ходе революции полити­
ческую революцию и социальную революцию. Политическая ре­
волюция — это действительно переворот, это смена власти, это,
может быть, смена политического режима, смена конструкций го­
сударства, устройства политической власти. Социальная револю­
ция — это изменение социально-экономических и классовых усло­
вий существования общества. В этом смысле, конечно, можно гово­
448

рить, что был Октябрьский переворот, но можно говорить и о том,
что была социальная революция. Рамки же этой социальной рево­
люции, я думаю, продлеваются где-то до середины тридцатых годов,
когда основные преобразования, которые совершали большевики,
в общем-то, были завершены. Некоторые историки продлевают еще
дальше, потому что некоторое эхо этих процессов, некоторые их по­
следствия продолжались вплоть до конца 1960-х. Скажем, измене­
ния классовой структуры общества (урбанизация, переток населе­
ния из села в город), которым импульс был дан индустриализацией
в 1930-е годы, затухли только к концу 1970-х годов. Сам я так не ду­
маю, я не отношу эти процессы к революционным преобразовани­
ям. Но до середины тридцатых годов, я думаю, процесс социальной
революции, социального переворота в российском обществе про­
должался. Что еще я хотел бы сюда добавить? Надо видеть, что в ре­
волюционном движении были не только прогрессивные, но и ре­
акционные элементы. В революционном движении существовала
не только линия протеста против преобладания помещичьего зем­
левладения, не только линия протеста против господства капитала
над трудом, но там же был и такой патриархальный крестьянский
протест против роста капитализма, который разорял крестьянина.
Крестьянство, часть крестьянства пыталась сохранить основы пат­
риархального уклада, цепляясь за общину как за инструмент защи­
ты этого патриархального уклада. И точно так же в рабочем протес­
те присутствовали старые, узко-цеховые взгляды на защиту своих
интересов. Часть рабочих совершенно не собиралась строить ни­
какой социализм, а просто хотела занять более привилегированное
положение. Этим отчасти объясняется конфликт ряда рабочих орга­
низаций с советской властью.
Не видеть эти линии я считаю неправильным, потому что это
не позволяет понять расстановку социально-классовых сил в ходе
Гражданской войны. Там было очень сложное переплетение. Точно
так же и в годы нэпа, и в годы коллективизации было очень сложное
переплетение социально-классовых интересов. Это надо понимать
прекрасно, что общество было крайне неоднородным, и там спле­
тались самые разные линии, самые разные социально-классовые
интересы. Существование множества укладов, которые перечислял
Ленин, неизбежно ведет к такой сложной комбинации интересов в
борьбе за видение будущего общества.
Что я хотел бы сюда добавить? Я хотел бы добавить, что тот
союз рабочего и крестьянского движения, который сложился входе
революции, в силу определенного стечения обстоятельств оказал­
ся чреват очень глубокими противоречиями. Почему? Потому что
449

большевики, пойдя на удовлетворение требований крестьянства,
на раздел помещичьей земли, фактически создали ситуацию пар­
целлярного землевладения (парцеллярное — мелкое крестьянское
землевладение, не фермерское), то, что возникло во Франции после
буржуазной революции. Поступить по-другому большевикам было
невозможно, потому что иначе невозможен был союз с крестьянст­
вом и не была бы возможна вообще никакая революция. Дело в том,
что тот размер земельных участков, который в среднем приходился
на одну крестьянскую семью, не давал возможности ведения высо­
котоварного хозяйства даже когда помещичья земля была разделе­
на. (Ленин еще писал, что, чтобы прокормиться, крестьянская семья
должна иметь 15 десятин, это примерно 15 га, а имели 7.)
В любом случае переход к интенсивному товарному хозяйству
на основе мелкой крестьянской земельной собственности был не­
возможен. И мы знаем, что после революции товарная часть зерно­
вого производства резко сократилась. Да, крестьяне стали жить хо­
рошо. Валовые сборы в 1920-е годы превышали средние валовые
сборы за 1909-1913 годы. Уровень 1913 года, самого урожайного,
они не превзошли, но вот средние они превосходили регулярно. Но
крестьяне не давали товарного зерна, а без товарного зерна невоз­
можна индустриализация.
И здесь, на этой почве, столкнулись интересы рабочего класса
и крестьянства. Потому что можно было, конечно, пойти по чисто
буржуазному пути, дать свободу дифференциации товарного про­
изводства, концентрации земли в руках наиболее успешных ферме­
ров и, таким образом, постепенного создания крупного товарного
фермерского хозяйства. Но для большевиков это тоже было непри­
емлемо, потому что они не собирались растить крупную сельскую
буржуазию, да и времени этот путь требовал слишком много. Здесь
все фракции коммунистов были едины, ведь они хотели строить со­
циализм. И результатом явился такой жесткий путь коллективиза­
ции крестьянства. Там было сделано очень много ошибок, совер­
шенно не вытекавших из социально-экономической необходимости,
на мой взгляд, но, в целом, путь форсированного кооперирования
крестьянства был в этих условиях единственным выходом.
Давид Беркович Эпштейн, доктор экономических наук, глав­
ный научный сотрудник ГНУ Северо-Западного НИИ экономики и
организации сельского хозяйства РАН:
Прежде всего, хочу сказать, что я никак не ожидал, что сегодня
у нас будет поставлена столь серьезная тема. Поэтому я буду отчас­
ти импровизировать, откликаясь на некоторые реплики коллег и
450

пытаясь размышлять на ходу. Если у меня это получится не столь хо­
рошо, как хотелось бы, надеюсь, коллеги отнесутся к этому с пони­
манием.
Хочу сделать пару вводных замечаний методического характе­
ра. Во-первых, революция совершалась, направлялась, руководи­
лась большевиками в той мере, в какой они могли направлять ее,
в рамках теории, которой владели ее вожди. Они опирались, есте­
ственно, на труды Маркса, Энгельса и других немецких социал-де­
мократов. Но вообще степень понимания и трактовки марксизма со
стороны наших российских вождей, Ленина в первую очередь, его
видение мира, хотя он, конечно же, был марксист, несколько отли­
чались от немецкого видения, именно потому что он был россий­
ский марксист. По отношению к Марксу это значительно более ра­
дикальная и жесткая линия, просто потому, что Ленин жил в России,
где противоречия капитализма добавились к противоречиям само­
державия, пережиткам предшествующего феодализма и так далее.
А мы сейчас смотрим на некоторые позиции марксизма несколько
по-другому. У Ленина была, можно сказать, своя, российская версия
марксизма, проекция марксизма на условия России начала XX века.
Мы же сейчас, по прошествии ста лет, на мой взгляд, не только име­
ем право, но и должны смотреть все-таки немножечко иначе, учиты­
вая тот богатый опыт практического воплощения марксизма, кото­
рый дали СССР и страны социалистического содружества. И можем
увидеть сегодня то, что было не вполне, на мой взгляд, доказано,
хотя тенденция была, разумеется, ухвачена верно как марксизмом,
так и ленинизмом, но в то же время радикализация и того, и другого
в известной мере сказалась. Эта радикализация в головах привела
к радикализации в действиях партии, масс, возникшего пролетар­
ского государства, к колоссальному обострению классовой борь­
бы, и это, конечно, одна из тенденций, которая прослеживается по
всей линии развития Великой русской революции, которая, по-мо­
ему, также продолжалась и после окончания Гражданской войны и,
конечно, не закончилась в 1920-х годах. Революция породила, с од­
ной стороны, очень сильные демократические надежды, по край­
ней мере в среде городских сословий — скажем, интеллигенции,
части мелкой, в особенности, городской буржуазии, а также части
пролетариата, надежды на то, что социализм — это политическая
свобода и это то, что сегодня мы называем массовым социальным
творчеством. И это, конечно, в условиях кровавой, тяжелейшей Гра­
жданской войны и после Гражданской войны никак не отвечало ре­
альным возможностям и реальной ситуации управляющей партии.
Таким образом, с одной стороны, тенденция к демократизму и мак­
451

симальной свободе, а с другой стороны, неизбежная тенденция к
тому, о чем Маяковский говорит: «...партия направляла, строила в
ряды». И, грубо говоря, она железной рукой эту демократическую
тенденцию была просто вынуждена приглушить, пригасить, начи­
ная с ленинской резолюции о единстве партии. Если до взятия вла­
сти демократический централизм понимался как свобода критики
при единстве действий в партии и партия была вполне демократич­
на (по крайней мере, даже в годы Гражданской войны в ней велись
дискуссии), то после 1922 года... какие там дискуссии, « башку ото­
рвем», ибо вокруг наиболее мягкой стороны из дискутирующих тут
же начинают группироваться антисоветские элементы. Какие в этих
условиях могут быть равные и прямые выборы с политической кон­
куренцией?! Приходится на эти вещи смотреть реально. И дальше
эта тенденция к монополизации власти в руках одной партии раз­
вивалась, не могла не развиваться, и повлияла на все развитие Со­
ветского Союза и советского социализма. И, видимо, явилась одной
из причин, почему, собственно говоря, «радикалам от капитализма»
удалось ликвидировать Советский Союз. Это была его имманентная,
сущностная слабость.
Второе методическое обстоятельство, на которое я хочу об­
ратить внимание, состоит в следующем. У Ленина в «Философских
тетрадях» перечислены, кажется, 16 или более черт диалектики, но
есть одна, которая мне как-то не бросалась в глаза. Но, готовясь к
конференции по диалектике, я вспомнил ее и понял, что именно ее
нам сегодня особенно не хватает. Ленин говорит о многопланово­
сти, многоразличности отношения каждой вещи и каждого явле­
ния к другим, о многомерности каждой вещи и каждого явления.
У нас диалектику сводят к единству и борьбе противоположностей,
а центр, смысл диалектики, на мой взгляд, в том, что в реальной
жизни всегда есть эта многоплановость и всесвязанность. И поэто­
му для правильного понимания возникает необходимость в голове,
в исследовании отражать все многообразие, всю многонаправлен-
ность, многовекторность. Если мы видим в нашей революции толь­
ко борьбу пролетариата и буржуазии, тогда мы не видим, например,
действительную борьбу крестьянина с помещиком за еще 30% кус­
ка земли, не видим национальных движений, не замечаем империа­
листической борьбы стран, не понимаем такое важное явление, как
национальный патриотизм, и многое другое. И мы должны посмот­
реть на роль капитализма в России в мировой системе капитализма,
которая уже к тому времени существовала. И многое другое надо
учитывать, чтобы правильно оценивать исторические события.
И тогда понятно, что теория, утверждающая, что социалистическая
452

революция произойдет сначала в наиболее развитых странах, а в
менее развитых она не должна произойти, не выдерживает никакой
критики. Потому что в менее развитых странах, если там есть капи­
тализм, а он туда неизбежно приходит из более развитых стран, на­
кладываются противоречия двух, трех, четырех эпох сразу же, зна­
чит, там скорее произойдет взрыв, значит, социализм, его попытки с
большей вероятностью начнутся оттуда. А в развитых странах у бур­
жуазии есть и средства для лавирования, и огромный политический
опыт, она неплохо умеет справляться с политическими кризисами.
И, собственно, это история и подтвердила. Из Маркса это тоже сле­
дует. Социалистическая революция является отражением событий
не только в какой-то одной стране, она как бы «наводится» в неко­
торых странах всем ходом мирового исторического развития капи­
тализма, но, будучи совершенной, осуществляет обратное воздей­
ствие, кардинально влияет на все страны мира.
С этой точки зрения ожидать социалистическую революцию
можно было именно в России. Потому что если сравнить, например,
с Китаем, то там была намного слабее развита промышленность в
городах, и это создало свою специфику, также, кстати, использован­
ную китайскими коммунистами («деревня окружает город»), А в Рос­
сии как раз складывается именно тот уровень капитализма, когда
в крупных городах появляется массовый пролетариат. Нельзя гово­
рить, что Россия не развита, не дошла до капитализма только по­
тому, что 80% населения крестьяне. Да хоть 90%, так как вопросы
развития страны решают столицы и самые крупные промышленные
центры. Я возьму десять крупнейших городов России, в них к нача­
лу Первой мировой войны имеет место наиболее развитый капита­
лизм, отвечающий стадии монополистического капитализма, были
предприятия, на которых тысяча — две тысячи рабочих и много бо­
лее, куда западный капитал привносит самые современные для того
времени технологии. Вот вам островки, управляющие островки со­
временнейшего для того времени капитализма, но окруженные мо­
рем крестьянским. Но это море, вообще говоря, в тот момент не
мешает, а прекрасно сочетается с капитализмом, так как оно дает
дешевый хлеб, дешевую рабочую силу на капиталистические пред­
приятия, снижает стоимость рабочей силы и так далее.
Но почему, собственно говоря, так легко победил Октябрьский
переворот? Не только потому, что он был подготовлен развитием
событий с февраля 1917 года, а по сути — с начала XX века. И не
только потому, что интеллигенция России к 1917 году грезила со­
циализмом. В существенной степени потому, что надо было взять
власть в двух-трех городах, прежде всего в столицах. Остальное —
453

уже дело техники и правильной политики, прежде всего по отноше­
нию к крестьянству. Тем не менее мирный переход власти к проле­
тариату был в тот период времени совершенно нереалистичен, и не
только в России, а в любой капиталистической стране.
Но на деле все оказалось значительно сложнее, чем казалось в
теории, в том числе и из-за излишнего радикализма самой теории,
которая господствовала тогда. Радикализм на практике, конечно же,
порождается самим революционным путем взятия власти и нетер­
пением народных масс, уставших от сложностей мировой войны и
Февральской революции. Он также порождается нарастающим с
Февральской революции падением производства и условиями Гра­
жданской войны. Большие надежды в отношении борьбы с нарас­
тающим экономическим кризисом возлагались на рабочий контроль
на предприятиях, но позитивного экономического эффекта он, судя
по всему, не давал, скорее наоборот. Судя по работе «Очередные
задачи советской власти», Ленин в середине 1918 года приходит к
выводу о том, что без буржуазных специалистов и вместе с тем без
жесткой централизации и монополизации развал экономики не ос­
тановить. Но при этом он говорит в 1918 году о необходимости пе­
рехода от капиталистического товарообмена к социалистическому
продуктообмену, о продуктообмене между городом и деревней, ме­
жду пролетариатом и рабочим классом. Конечно, отчасти это было
вызвано текущим ходом революционных событий, но здесь сказы­
вается также и теоретическое отрицание товарного производства
и денег. Ленин потом говорил, уже при нэпе, что с продуктообме­
ном у нас ничего не вышло, частный рынок оказался сильнее боль­
шевиков. А не вышло не только потому, что у большевиков не было
достаточного запаса продукции и опыта организации экономики в
условиях национализации крупных и средних предприятий, и даже
не только потому, что промышленность в условиях войны работа­
ла все хуже и хуже, но и потому что в принципе на безденежной
основе, на основе продуктообмена нормальная экономика сущест­
вовать сколь-нибудь долго не может, она не создает стимулов для
развития. Ленин потом признавал, что они рассчитывали на непо­
средственный переход к коммунизму путем разверстывания между
крестьянами заданий по продразверстке и последующим распре­
делением продуктов между заводами и фабриками и таким путем
надеялись перейти к коммунистическому производству и распре­
делению. На мой взгляд, если бы теоретический постулат об эконо­
мике будущего социализма как безденежной в перспективе и нето­
варной не занимал существенное место в воззрениях большевиков
и Ленина, возможно, что легче, с меньшими жертвами протекала бы
454

борьба за удержание власти, а формулы нэпа и кооперации кресть­
янства были бы найдены раньше.
Но, несмотря на все объективные условия, если бы у больше­
виков не оказалось, начиная с 1916 года, такого вождя, такого че­
ловека, как Ленин, не было бы в 1917 году социалистической рево­
люции. Вопреки любым объективным обстоятельствам и любой тео­
рии. Точнее, социалистического характера революция не получила
бы. Если до Первой мировой войны Ленин придерживался взгляда
на революцию в России как на буржуазно-демократическую, в кото­
рой пролетариат в союзе с крестьянством ведет, лидирует, подтал­
кивает революцию, осуществляет в случае победы революционно-
демократическую диктатуру с крестьянством, то по мере созрева­
ния империализма ситуация меняется. Тем более что Ленин и ранее
говорил, что большевики на стадии буржуазно-демократической
революции не остановятся. Ленин пишет работу «Империализм как
высшая стадия капитализма», где говорит, что империализм — ка­
нун пролетарской революции. После того, как эта мысль была про­
думана и обоснована Лениным и в 1917 году произошла Февраль­
ская революция, создавшая двоевластие, он делает вывод, столь
удививший тогда многих, что вот — подходящий момент настал.
Вы говорите, что объективные условия для социалистической
революции не созрели. А я говорю, что они созрели. И Ленин в сво­
их работах утверждает, что они созрели. Почему? В городах капита­
лизм. Кстати говоря, рабочих, промышленных рабочих было четыре
миллиона, я как раз недавно смотрел статистику. В совокупности ра­
бочих, то есть работников наемного труда, в России перед револю­
цией было порядка 20 миллионов, то есть порядка 20% всей рабо­
чей силы. Ведь капитализм — это не только крупное предприятие,
полностью механизированное или автоматизированное, где рабо­
тает несколько тысяч человек. Капитализм — это в том числе когда
один кулак нанимает к себе регулярно одного-двух бедных соседей
и платит им, а полученную продукцию продает. Это тоже капитализм.
И они, эти виды капитализма, крупнейший, просто крупный, средний
и мелкий, существуют вместе, конкурируют, противоречат, но и взаи­
модействуют, нуждаются один в другом. Кстати, это сочетание имело
место во всех странах. Так что вопрос не в том, сколько процентов
составляет рабочий класс в числе занятых в экономике, такая ариф­
метика по отношению к социалистической революции мало о чем
говорит. В работе Ленина «Выборы в Учредительное собрание и дик­
татура пролетариата» говорится, что нам хватит этих 24%, которые
мы получили на выборах, чтобы удержать власть. Эти 24% — в сред­
нем, а в столицах, в городах, там уже большинство за большевиков.
455

Так что решать вопрос о власти в то время могло меньшинство, если
оно хорошо организовано и мощно представлено в столицах. Ведь в
Москве и Петрограде большевики набрали более 50% голосов, в че­
тыре раза больше эсеров и на 60% больше кадетов. То есть Россия
реально проголосовала за социализм. Но за какой?!
Что же говорит учение Маркса об условиях созревания социа­
лизма? Основной объективный признак готовности — это когда об­
щественный характер производства вступает в неразрешимое про­
тиворечие с частнокапиталистической формой присвоения. Какие
признаки наличия этого неразрешимого противоречия? Концен­
трация капитала, о которой мы говорили, регулярные кризисы, по­
трясающие экономику и увеличивающие бедствия широких масс, а
также мощная промышленность в крупных городах и, что особен­
но важно, появление средств управления общественным произ­
водством в национальном масштабе. Все это есть в России 1915—
1916 года. И Ленин перечисляет эти факторы в работе «Удержат ли
большевики государственную власть». Он говорит, что государст­
венный аппарат, эту машину угнетения, необходимо сломать. Но это
не относится к таким достижениям цивилизации, превращающим
страну в единый социальный организм, как железные дороги, теле­
граф и телефон, электричество, крупные и крупнейшие банки, хо­
зяйственные монополии и т. д. Этот аппарат, говорит он, мы намере­
ны не ломать, а поставить на службу пролетариату, ибо именно он и
делает возможным обобществление средств производства, управ­
ление в интересах общества, в интересах всех, а не помещ иков и ка­
питалистов.
Вывод же состоит в том, что социалистическая революция со­
зрела в условиях этой слаборазвитой страны, с одной стороны, в
масштабах слабого звена в мировой капиталистической системе, а
с другой стороны — в условиях достаточно развитого империализ­
ма в России. И Ленин усилиями своей воли, своей партии, и опира­
ясь на то, что социал-демократическая фракция в Госдуме завоева­
ла всю пролетарскую курию, говорит о том, что надо брать власть,
чтобы начать строить социализм. Об этом не говорили в царское
время. Говорят, что он свалился в апреле 1917 года неизвестно от­
куда с идеей социалистической революции. Это неверно. Прямо
в «Апрельских тезисах» о социалистической революции речи нет,
речь идет лишь о легальной борьбе за переход власти к Советам.
Но Ленин уже в работе «Две тактики социал-демократии в демокра­
тической революции» говорил о перерастании буржуазно-демо­
кратической революции в социалистическую. Примерно в этот же
период, то есть в 1905-1906 годах, он говорит «От революции де­
456

мократической мы начнем переходить к революции социалистиче­
ской... Мы на полпути не остановимся, мы за непрерывную рево­
люцию». С 1905 года Ленин говорит о социализме как об идеале и
о цели, пусть и не близкой, рабочего движения. Но рабочие голо­
суют за социал-демократическую фракцию, и Ленин с февраля 1917
постепенно разворачивает партию на взятие власти. Это, конечно,
не пик революции, это ее, строго говоря, начало как социалистиче­
ской. Октябрь 1917 года — это в каком-то смысле успешное завер­
шение буржуазно-демократической революции (власть взята, и вот
вам, крестьяне, земля) и переход к социалистической.
Насчет реакционности идеи раздачи земли. Да, с позиций Мар­
кса шестидесятых годов XIX века, преимущества и в сельском хозяй­
стве имеют крупные производства — это так. Но если взглянуть на
развитие фермерского хозяйства Америки и других развитых стран,
то мы видим, что при определенных условиях, прежде всего при
поддержке государства, и фермерство оказывается вполне прием­
лемым путем. Если бы, например, мог оказаться на месте Сталина
в двадцатых годах Ленин? Не исключено, что ему удалось бы про­
вести индустриализацию с опорой на фермерский тип хозяйство­
вания в сочетании с их кооперацией, причем не принудительной, а
той, о которой писал Ленин. То есть, в первую очередь, с помощью
добровольной кооперации в использовании средств производст­
ва, кооперации кредитной, сбытовой и так далее, и лишь по мере
готовности крестьян к производственной кооперации. Сталину же
пришлось коллективизировать крестьянство в спешном порядке и
принудительно, так как иного пути получения зерна для городов,
сырья для промышленности и средств для экспорта на осуществ­
ление индустриализации он не видел. Но ведь отчасти проблемы с
продажей зерна государству возникли не из-за того, что кулаки хо­
тели сорвать социалистическое строительство. В 1927-1928 годах у
нас осложняются отношения с Польшей, нам угрожает Англия, так
как мы поддерживаем всеобщую стачку. Обывателю кажется, что
вот-вот начнется война. ВКП(б) заявляет во всеуслышание, что ми­
ровая буржуазия угрожает войной. Что делают нормальные кресть­
яне, если им угрожает война? Они хлеб начинают придерживать,
прятать, ибо знают, что война — это время, когда надо самим поза­
ботиться о себе. Сталин не ожидал этого, но раз сказал, что хлеб у
крестьян есть, пришлось изымать хлеб, крестьяне, естественно, со ­
противляются, не дают, вот вам и коллективизация как способ раз­
решения этой проблемы, иначе власть вообще потеряешь.
Далее. Монополия одной партии, вытекающая с жесточайшей
необходимостью из Гражданской войны, дала колоссальный плюс
457

большевикам, дала возможность осуществлять то, что они хотят.
Они, по существу, стали демиургами развития на 30-40 лет. Но это
же и нанесло колоссальный вред развитию социализма. Да, я счи­
таю и доказываю это в своих статьях, что социализм был, он был ус­
пешно построен. Я по крайней мер, видимо, в отличие от тех, кто не
признает общественный строй СССР социализмом, жил при социа­
лизме. Да, бюрократия была сильна в этой первой версии социализ­
ма. Но где она в тот период была слаба?
А по статистике в 1960-1980-е годы национальный доход рос
теми же темпами, какими зарплата рабочих и крестьян. Причем зар­
плата рабочих и крестьян по темпам роста опережала рост оплаты
ИТР, так как ставилась задача сокращения разницы в доходах между
ИТР и рабочими, рабочими и колхозниками. К середине 1980-х го­
дов зарплата колхозников составляла 92% от зарплаты рабочих. Это
в совокупности и есть социализм, когда все доходы общества, за вы­
четом потребностей непроизводственной сферы, идут на рост бла­
госостояния трудящихся и их развитие. Причем различия сокраща­
ются. В чем тогда главный признак социализма, если не в этом?! Для
меня это как раз доказательство и социалистического характера ре­
волюции, и ее успешности. Все было построено, стало быть, условия
для социализма были. Конечно, Сталин управлял жесточайшими,
недемократическими, кровавыми, методами, что способствовало
последующему поражению СССР. Но сталинизм не был объективно
необходимым и он был преодолен, а опыт Китая показывает, что по­
ражения могло не быть.
Б. Ф. Славин: Во-первых, хочу сказать: не ожидал, что будет та­
кой содержательный разговор. Мне сейчас пришла в голову мысль,
что название планируемой нами книги можно изменить. Поскольку
здесь фактически произошла консолидация мнений по вопросу о
том, что Октябрьская революция есть вершина российской или рус­
ской революции. Может быть, книгу так и назвать? «Вершина Вели­
кой российской (русской) революции. К столетию Октября».
Во-вторых, я хотел бы возразить Воейкову и Колганову насчет
предпосылок Октября. Почему у вас нет такой важнейшей предпо­
сылки, как рабочий класс, с его сознательностью и революцион­
ностью? Куда он у вас исчез? Дорогие коллеги-экономисты, это же
один из главных субъектов революции, ее реальный вождь, даю­
щий основание считать данную революцию пролетарской, или со­
циалистической.
Нельзя же забывать, что именно рабочие являются главной со­
ставной частью производительных сил капиталистического общест­
458

ва. Прежде всего, от их энергии и сознательности зависит возмож­
ность и успех социалистической революции. Рассматривать разви­
тие производительных сил без уровня развития рабочего класса,
его организованности и сознательности — это значит воспроизво­
дить сегодня худший вариант «экономического марксизма», кото­
рому у нас в свое время отдали свою дань Струве, Плеханов и мень­
шевики. Замечу, что именно о подобном марксизме Маркс говорил,
что «если это марксизм, то в таком случае я не марксист».
Кстати, США, являясь полностью капиталистической страной,
такого рабочего класса не имели в начале XX века, не имеют и се­
годня. Не в смысле его количества, а в смысле его сознательности и
революционности. Это главное. Когда мы говорим о предпосылках
революции в России, игнорировать ее главного субъекта или делать
вид, что его как бы не было, просто нечестно. Не следует приумень­
шать и его количество в начале XX века, как это иногда делает Миха­
ил Илларионович, снижая его численность. Это фактически фальси­
фикация истории. Вы сказали, что тогда было всего три-четыре мил­
лиона промышленных рабочих. Помножьте это число на величину
их семьи. Есть убедительная цифра рабочего класса у Троцкого, че­
ловека, делавшего революцию и писавшего о ней. Он считал, что у
нас было во всех областях труда, в городе и в деревне к 1905 году
«не менее 10 миллионов душ, что с семьями составляло свыше 25
миллионов, то есть больше, чем население Франции в эпоху Вели­
кой революции». Как правильно заметил Давид Беркович, простые
отношения между кулаком и батраком, будь то сын его или сосед
его — это и есть капитализм, есть его прямой зародыш и важней­
ший элемент. По Марксу (в его «Капитале» и в его известном отве­
те на письмо Засулич), капитализм в Англии начинался с отделения
бывшего крестьянина-собственника от такого важнейшего средст­
ва производства, как земля. После отмены крепостного права в Рос­
сии такое отделение стало массовым, то есть рабочих становилось с
каждым годом все больше. Одновременно с ростом российского ка­
питализма, во многом периферийного типа, с их фактически двой­
ной и тройной эксплуатацией, быстро росла и их революционность.
Прибавьте сюда рост сознательности рабочего класса под влияни­
ем коммунистической партии, —
вот те необходимые слагаемые
для успешного его участия в Октябрьской революции, а затем и в
построении социализма.
В последнем случае, на мой взгляд, нельзя также связывать
возможность построения социализма в России только с уровнем ее
технологического развития начала XX века, как об этом говорилось.
По моему мнению, здесь следует говорить о возможности построе­
459

ния социализма в России, учитывая не только уровень националь­
ного развития производительных сил, но и уровень, достигнутый
ими по миру в целом, в том числе в самых развитых капиталисти­
ческих странах. Россия в начале XX века была лишь частью, лишь
«слабым звеном» мировой системы капитализма. Ее историческое
своеобразие состояло в том, что в ней острота социальных и нацио­
нальных противоречий была выше, чем в других странах, а рабо­
чий класс был более сознательным и более энергичным, чем в США,
Англии или Германии. Именно эти факторы и сыграли свою решаю­
щую роль в Октябре 1917 года.
М. И. Воейков: Так, Борис Федорович и Давид Беркович, у нас
буржуазная революция в России была когда-нибудь? Если в Февра­
ле, то, вы, марксисты, считаете, что за семь месяцев капитализм в
России так развился, что уже в Октябре он перезрел?
А. И. Колганов: Я считаю неправильным не с теоретической, а
с фактической точки зрения рассматривать обострение классовой
борьбы в деревне в ходе Гражданской войны в 1918 году, связан­
ной с продовольственной диктатурой большевиков, как вытекаю­
щую из их теоретических воззрений. Там был совершенно практи­
ческий вопрос, связанный с тем, что контрреволюционные высту­
пления охватили основные хлебопроизводящие губернии и, таким
образом, под контролем большевистского правительства оказа­
лись губернии хлебопотребляющие, которые сами себя хлебом ни­
когда не обеспечивали. И единственный способ избежать голода —
это введение жесточайшей продовольственной диктатуры. Почему
с приходом большевиков, согласно Солоневичу, исчезают продук­
ты? Потому что они поступают в города, чтобы кормить голодающих
рабочих. Другого способа не было просто.
Людмила Алексеевна Булавка-Бузгалина, доктор философских
наук, профессор Московской финансово-юридической академии:
Начну с главного: я принципиально не согласна, когда исполь­
зуют понятие «эксперимент» применительно к Октябрьской рево­
люции. В истории нет экспериментов. Все делается набело и в соот­
ветствии с предшествующим ходом развития.
А теперь о природе Октября. Когда говорят о революции и, по­
нятно, об истории СССР, то подходят чаще всего так, как будто совет­
ская система была гомогенна. Но это не так. Говорить о социалисти­
ческой тенденции, которая была порождена Октябрьской револю­
цией, как о единственной черте истории СССР не совсем точно, но
460

можно и должно говорить о том, что это была красная нить, кото­
рая не исчерпывала все содержание советской системы и всей ис­
тории СССР, но была ее главной отличительной чертой. Вот поче­
му надо говорить в первую очередь именно об этой красной линии,
красной нити с пониманием того, что были и другие тенденции.
Сплетение разных тенденций в истории СССР очень хорошо по­
казала советская культура, которая проявила помимо коммунисти­
ческой тенденции (я ее называю освободительной) и другие. В со­
ветской культуре были и мелкобуржуазные тенденции, и продолже­
ние традиций Серебряного века, и деревенщики... Откуда они все
взялись? Ответ прост: из самих социальных реалий, которые вызвал
к жизни Октябрь 1917 года.
Но, несмотря на многообразие этих тенденций, это была имен­
но социалистическая революция. Именно революция и именно со­
циалистическая. Критерием революционности этого события явля­
ется то, что за октябрьскими событиями стояло качественное из­
менение основы общественного развития. Качества Системы: и
общества, и человека. Каким было это развитие, какие противоре­
чия порождало, как они разрешались — успешно или неуспешно —
это другой вопрос. Важно то, что это было качественное изменение
самой основы развития.
Эта основа развития, эта красная линия была связана, как бы
мне ни оппонировали, со скачком из царства необходимости в цар­
ство свободы. При этом важно выявлять ее противоречия, а не ка­
муфлировать, глушить или игнорировать их. Выявлять, в частности,
всю меру общественного отчуждения, которое было в советской
системе.
О значении Октябрьской революции. Она задала принципи­
ально новые основы развития человека, связанные со становлени­
ем его как общественного субъекта — субъекта истории и субъекта
культуры, и это принципиально важно. Рожденный Октябрем Чело­
век — это уже не просто функция своего сословия, класса или пат­
риархальных традиций, капитала или социальных институтов. Это
творец истории и культуры. Опять же, это становление происходи­
ло в тяжелейших противоречиях, потому что патриархальное и бур­
жуазное наследие российской действительности, конечно, было
огромным препятствием. Не случайно в годы Гражданской войны
проводилась культурная революция. Не какая-нибудь, а именно
культурная! Замечу в этой связи: в этой революции не просто по­
вышалась грамотность человека, а проходило становление субъек­
та культуры. Еще раз подчеркну: суть культурной революции, кото­
рая стала прямым детищем Октября 1917-го, заключалась не только
461

в том, что она породила возможность доступа к культуре; эта куль­
турная революция, самое главное, создала основы для того, чтобы
человек сам становился субъектом творчества культуры.
Только один пример. Когда мы говорим о Пролеткульте, то здесь
особенно важно не то, какие стихи или т. п. создавали полуграмот­
ные трудящиеся, и даже не то, что в пролеткульте были Мейерхольд,
Эйзенштейн, принципиально важно то, что основная масса его уча­
стников, даже если она не создавала произведения высокого искус­
ство, была приобщена к творчеству. Это принципиальный момент.
Вот почему трудовой энтузиазм 1930-х
—
это результат в том числе
культурной революции 1920-х.
Не менее важно то, что Октябрьская революция задала социа­
листический вектор развития, который оставался реальностью на
протяжении всей истории и СССР и других социалистических стран,
что, в свою очередь, позволяет выявить противоречия и закономер­
ности становления социализма, понять, при каких условиях рож­
денный Октябрем импульс мог развиваться как социалистический,
а при каких нет. Революция выявила не только закономерности раз­
вития социализма, но и все, что препятствовало ему, закономерно­
сти не-социализма и антисоциализма (даже слово такое было «кон­
тра» — субъект «антисоциализма»).
Продолжим. До революции представители любого социально­
го слоя не могли свободно детерминировать, определять свое соб­
ственное существование. Судьба человеческой личности, всякого
«Я» определялась прежде всего сословием, классом, деньгами, соб­
ственностью и т. п. внешними детерминантами. Конечно, отдельные
представители могли порвать с этой детерминацией, пойти в рево­
люцию или запереться в «башне из слоновой кости». Но только ре­
волюция дала возможность массам выйти за узкий круг горизонта
своего класса, стать творцом и истории, и культуры, обретая в тя­
желом труде и полной опасностей и лишений борьбе против отчуж­
дения свою личностную свободу, которая была вместе с тем частью
порожденного Революцией процесса социального освобождения
Человека. Совместная деятельность по разотчуждению выводила
массы людей за пределы их узкого социально-классового бытия,
превращая в творцов истории.
Не менее важно то, что Революция задала новый поворот в ло­
гике исторического развития. Этот импульс недооценен исследо­
вателями. Между тем есть важная закономерность: генезис социа­
лизма превращает общество, общественного Человека (человека
как субъекта творения истории и культуры) в столь мощную силу,
что даже в условиях минимальных материальных предпосылок этот
462

Человек смог победить в войне с фашизмом, осуществить невидан­
ные прорывы в технике и образовании, в экономике и в социаль­
ной сфере, в науке и в культуре. Вот почему мы можем утверждать,
что социализм — это прежде всего новое качество Человека и об­
щества. Точно так же, как и не-социализм. И когда человек и обще­
ство брежневской поры выродились в не-социализм, развалилась
даже такая мощная система государства, как СССР. Главное в стране
Октября определялось людьми: и плохое, и хорошее.
Вернемся к вопросу о красной линии, о том импульсе социа­
лизма, который дал Октябрь. Да, эта красная линия становления
социализма происходила в острейших противоречиях с не- и ан­
тисоциалистической тенденциями, которые были явлены в фор­
мах патриархальности и буржуазности, сталинизма и других форм
бюрократии, но наличие этой красной линии указывает на важное
противоречие, о котором говорил Колганов: результат социализма
появляется раньше, чем предпосылки для его осуществления. Че­
ловек, с одной стороны, — это продукт общественных отношений.
Но, с другой стороны, в условиях социализма Человек-субъект яв­
ляется предпосылкой становления этой системы как социалистиче­
ской. А у нас, когда говорят о социализме или не-социализме в СССР,
речь ведется едва ли не исключительно об экономической и соци­
альной детерминации, но как-то упускается проблема социального
творчества, Человека-субъекта (истории и культуры). А это едва ли
н е главное.
Включение в анализ феноменов социального и культурного
творчества позволяет еще раз подтвердить наличие социалисти­
ческой тенденции как главной в Октябрьской революции. Об этом
говорит и рожденная Октябрем советская культура, которая стала
областью идеального нового витка мировой истории. Как таковая
советская культура проявила себя как всемирная культура. Всемир­
ной культуры до Октября 1917 года не было, хотя, конечно же, были
произведения искусства, которые имели мировое значение. Но это
разные вещи: я же не говорю о том, что Чайковский имел значение
только в русской культуре. Я не об этом. Любая культура имеет ми­
ровое значение, она потому и культура, что вырывается из нацио­
нальных рамок. Но здесь было другое. Я говорю про всемирность
советской культуры, когда основой развития культурного простран­
ства становится идея не политическая, не национальная, не религи­
озная, а универсальная — идея освобождения человека. Это прин­
ципиально важно. Только один пример: Пушкин дал русские ответы
на мировые вопросы, советская культура дала всемирные ответы на
всемирные вопросы, на мировые вопросы мировой истории
463

Суммирую. Луначарский еще до революции сказал: «да что бы
стоили все наши политические революции, если бы за этим не стоя­
ла идея становления нового человека». Этот Человек стал творцом
и результатом Октября, и именно его рождение есть главное содер­
жание Революции. Он стал главным феноменом начатой Революци­
ей истории человечества.
И это уже никто никуда не денет. Вы никуда не денете ни тру­
довой энтузиазм, который существовал наряду со сталинской бю­
рократией, репрессиями и ГУЛАГом. Вы никуда не денете культур­
ную революцию, которая породила мощнейший всплеск культу­
ры, развертывавшийся параллельно с идеологическим давлением
на интеллигенцию и психушками. Становление этого нового чело­
века и есть доказательство того, что социалистическая линия была
главной в Октябрьской революции. И тогда, когда эта красная ли­
ния истончилась, когда этого нового человека вытеснил советский
мещанин, импульс Октября ушел в небытие. Следствием этого (а не
экономических, военных или внешних обстоятельств) и стало ис­
чезновение, казалось бы, несокрушимой державы — СССР.
Возрождение этого социалистического импульса Октября, фор­
мирование Человека — творца истории и культуры — и есть, сле­
довательно, величайшая миссия наследников Революции.
Маттиас Фриц, член рабочего совета, профсоюзный активист
(Германия):
Я считаю, что русская революция была пролетарской револю­
цией, потому что пролетариат был ее движущей силой. Ему прихо­
дилось решать задачи буржуазии, в сущности, задачи, которые ис­
тория поставила перед буржуазией. Но русская буржуазия не хоте­
ла и не могла решить эти задачи. Сравните русскую и английскую
буржуазию. Английская революция произошла ранее, буржуазия
не могла опрокинуть монархию и феодализм, но она все-таки за­
ставила их принять капитализм. Французская революция была в
свое время, и это была Великая революция. Немецкая революция
1848 года показала, что немецкая буржуазия попробовала револю­
цию, но, струсив из-за активного участия пролетариата, в итоге пе­
редала решение своих задач Прусскому государству.
Русская буржуазия вообще никоим образом не пыталась осу­
ществить свои исторические задачи. Это историческая комбина­
ция, которая позволила российскому пролетариату получить под­
держку у крестьянства, потому что он пытался решить и его задачи,
в отличие от западных революций, где обычно крестьянские про­
блемы решала буржуазия. Так же и с другими демократическими за­
464

дачами — свержением монархии, феодализма. Я согласен со всеми
теми, кто говорит, что Ленин уже видел все эти задачи в своих «Ап­
рельских тезисах» и в последующих событиях. Троцкий изложил эти
идеи в своей «Теории перманентной революции».
Если затрагивать вопрос о том, был ли Октябрь государствен­
ным переворотом, то по форме можно сказать, что это был госпере-
ворот. Сущность переворота состоит в том, что одна часть правяще­
го класса сменяет другую, однако здесь все было по-другому, и по­
тому главный вопрос состоит в том, какой класс сменился и какой
класс пришел к власти после переворота. Это приводит нас к во­
просу о диалектике между политикой и экономикой. Мы привыкли
к тому, что о государстве можно судить по его отношению к собст­
венности, к экономике. Даже после революции экономические от­
ношения во многом остались капиталистическими. Но надо пони­
мать и тот важный момент, что в революционной ситуации домини­
рует не экономика, а политика. Почему? Буржуазия эксплуатирует
пролетариат, и, естественно, буржуазия нуждается в государстве
для того, чтоб сохранять власть меньшинства и подчинять большин­
ство, то есть рабочий класс. И для того, чтобы изменить экономиче­
ские отношения, нужно для начала захватить политическую власть,
потому что иначе буржуазное государство не допустит изменений
экономических отношений. И в этом отличие марксистов, которые
понимают эту связь, от всех остальных, кто считает, что если поя­
вятся социалистические отношения в экономике, то все само собой
получится. Если мы посмотрим на 1990-е годы, там очевидна обрат­
ная сторона проблемы. Безусловно, можно сказать, что это было ра­
бочее государство в каких-то аспектах, были и элементы социализ­
ма, элементы социального протекционизма, но до девяностых го­
дов XX века. Поэтому этот пример тоже показывает, что в ситуации
и революции, и контрреволюции политика доминирует и первич­
на по отношению к экономике. И в 1917 году рабочий класс захва­
тил власть, и государство рабочих, захвативших власть, начало из­
менять экономические отношения. Поэтому это — не переворот.
Конечно, если идеально подготовить предпосылки и будут замеча­
тельные условия, то можно без больших потерь изменить власть и
передать ее от одного класса к другому.
Несколько слов об экспроприации и национализации. В рево­
люции на повестке дня, конечно, встает вопрос о том, кто реально
будет хозяином государственной собственности и будет ли это об­
щественной собственностью, будет ли это собственностью, которой
будут реально распоряжаться рабочие, в частности фабричные ко­
митеты, или бюрократия. И смысл Октябрьской революции в том,
465

что здесь не какие-то полумеры происходили, как в последующих
шагах, а здесь действительно Советы и органы рабочих (фабрич­
но-заводских комитетов) пришли к власти. Естественно, потом воз­
никла проблема, как рабочие и их комитеты, органы стали терять
эту власть. И надо подчеркнуть, что Ленин и Троцкий справедливо
говорили об Октябрьской революции как о мировой революции.
Для понимания предпосылок Октября важно иметь в виду период
с июля по октябрь 1917 года, потому что он прекрасно показывает,
какой блестящей была тактика большевиков, так правильно подоб­
ранная для решения стратегических задач перехода от обороны к
наступлению, в условиях, когда вопрос стоял уже не о демократии
Керенского, а о диктатуре Корнилова. Иные коммунисты бы в этой
ситуации либо пошли на беспринципные соглашения с Керенским,
либо изобразили бы, что все неправы, и воздержались от всякого
участия в коммунистической борьбе.
Андрей Александрович Сорокин, кандидат экономических
наук, доцент МЭИ (НИУ):
Я не буду оригинален по поводу единой революции, я тоже ду­
маю, что можно рассматривать Октябрьскую революцию как один
из этапов, возможно, пик русской революции, которая продолжа­
лась первую четверть XX века. Что касается сути Октябрьской рево­
люции, мне кажется, что это действительно буржуазная революция
по целям, задачам, которые она решала, и пролетарская, социали­
стическая по лозунгам и политическим силам.
У меня здесь есть вопрос по тому, что говорил Колганов, по
тому, что не только лозунги, но и социалистические инструменты
использовались при реализации целей революции. По правде гово­
ря, задачи индустриализации, задачи той же культурной революции
были решены уже значительно позднее, в середине тридцатых го­
дов. В период установления диктатуры Сталина. Поэтому насколь­
ко были реализованы задачи революции, которые, по сути, были
буржуазно-демократические, социалистическими инструментами,
у меня большое сомнение. Мне кажется, что механизм реализации
этих задач революции был не совсем социалистическим. Возможно,
вначале это было действительно так (социалистические инструмен­
ты были в значительной мере), но завершение этого процесса, ре­
шение этих задач вряд ли можно связать с использованием методов
пролетарской революции.
Я хотел бы затронуть здесь еще несколько вопросов, которые
вроде тут не затрагивались (кроме, по-моему, Л. Булавки). Во-пер­
вых, это цена революции. Сейчас это достаточно популярная тема,
466

массовые такие антиреволюционные настроения, реакции на эти
оранжевые революции, что революция — это всегда огромная цена,
огромная кровь, что это всегда плохо. Но здесь возникает проблема
оценки отказа от революции, насколько эта цена отказа выше, чем
цена революции? Потому что, с моей точки зрения, если бы боль­
шевики не взяли бы власть или не смогли бы ее удержать, не было
бы у нас буржуазно-демократической республики, а Россия бы ста­
ла не родиной социализма, а, думаю, родиной фашизма. Как пони­
мали многие к осени 1917 года: «или Ленин, или Корнилов». Надо
было как-то объединять раздробленную страну. Найти идею, кото­
рая могла бы сплотить людей на определенной основе. Старая, пат­
риархальная идея православного царя-батюшки точно уже не ра­
ботала. Как показал опыт Европы первой половины XX века, это
либо идея пролетарской солидарности, интернационализма, либо
национализм. В России, после стольких жертв, в условиях борьбы
национальных окраин и белого террора это была бы идея русско­
го национализма, скорее всего фашизма. Какую историческую цену
пришлось бы заплатить нашему обществу за это? Да и не только на­
шему. Если мы говорим, что идея революции в России выдохлась
где-то к тридцатым годам, то ведь надо отметить, что она дала ог­
ромный стимул мировому левому движению, буржуазному рефор­
мизму, освободительной антиколониальной борьбе. Известна точка
зрения некоторых историков, что Вторая мировая война была ев­
ропейской гражданской войной. То есть это борьба левых в той или
иной степени, в том числе и буржуазных левых, с правыми, которые
потерпели поражение. А во главе этой борьбы оказалось государ­
ство, созданное этой революцией, провозглашавшее, пускай теперь
и непоследовательно, идеи революции о переустройстве общества
на справедливых социальных принципах. Какова была бы цена для
человеческой цивилизации, если бы в первой половине XX века по­
бедили реакционные силы? Поэтому здесь стоит проблема цены ре­
волюции и цены отказа от революции.
Да и прямых жертв подавления революции, как правило, гораз­
до больше. Можно посмотреть статистику белого террора в Венг­
рии, в Финляндии после подавления революций, масштаб жертв
здесь был гораздо выше, чем во времена красного террора.
Естественно, революция — это не обязательно кровь и граж­
данская война. Это коренное преобразование социально-экономи­
ческих и политических отношений общества, которые могут про­
ходить и в достаточно мирных условиях. Радикальность и ожесто­
ченность вызывает здесь во многом стремление остановить или
задержать назревшие преобразования. Тем более если это стремле­
467

ние подкреплено вооруженным насилием. Можно вспомнить «Кро­
вавое воскресенье», карательные экспедиции Первой русской рево­
люции, «Ленский расстрел», «столыпинские галстуки» и т. п. Я помню
воспоминания своей бабушки о событиях еще февраля 1917 года.
Она, молодая работница одного из заводов Петрограда, прорыва­
лась вместе с товарищами в центр города. Как она рассказывала:
«Мы городовых не расстреливали, мы их штыками добивали». Мож­
но ужаснуться «кровожадности» революционных рабочих, но у нее,
тогда еще тринадцатилетней девочки, погибли отец и старший брат
при подавлении революционных выступлений в Латвии. Такой лич­
ный опыт и жажда мести социальных низов постепенно накаплива­
лись в обществе, ждали своего часа. Нельзя не учитывать и послед­
ствия Первой мировой войны, этой «мировой бойни», которая стала
социальным шоком для всей Европы, когда миллионы людей полу­
чили опыт решения своих проблем при помощи пули и штыка. По­
этому следует понимать причины такой ожесточенности самой на­
шей революции.
Вспоминая революцию 1917 года, важно учесть ее уроки и
опыт в нашей сегодняшней жизни. Меня волнует в этом вопросе то,
что, мне кажется, в мире идет реванш правых, и идет очень актив­
но. Идеи левых в лице коммунистов, социал-демократов, буржуаз­
ных демократических реформистов в значительной степени утра­
тила свою динамику. Растет в разных формах, в разных интерпрета­
циях эта правая тенденция. И меня волнует, что, как мне кажется, у
левых нет своего ответа на этот вызов времени. Вот уже прошло сто
лет с начала революции 17-го года, и можно подводить итоги это­
го столетия. Кровавого, тяжелого столетия, но одновременно дав­
шего мощный толчок социальному развитию человечества. Наши
предшественники нашли социалистические ответы на вызовы сво­
его времени, несмотря на все их трудности и ошибки. XX век стал в
значительной степени веком уверенного продвижения и реализа­
ции левых идей. Есть ли у современных сторонников социализма,
учитывая опыт прошедших революций, внятные и привлекатель­
ные идеи, способные увлечь за собой миллионы? Или нам предсто­
ит реакционный откат, некое возвращение, как мечтают некоторые
либералы, в «золотой» XIX век, свободный от «заблуждений» социа­
лизма? Буржуазия пытается как бы отыграть XX век, и какая будет
форма этой реакции, пока неизвестно. Возможно, достаточно мерз­
кая. Пока что мы имеем «реакционный» ответ на эту реакцию. Изви­
ните за тавтологию. Исламский радикализм — тоже в какой-то сте­
пени попытка найти ответ на этот буржуазный реванш. В том чис­
ле и среди молодежи европейских стран. Ведь эти восстания, бунты
в кварталах национальных меньшинств — это бунты не мигрантов,
468

это бунты второго-третьего поколения потомков мигрантов, кото­
рые уже родились и всю жизнь прожили в Британии, Франции и
других странах Европы. Они не знают уже другой жизни. И их реак­
ция на эту социальную несправедливость — не левый ответ, а вы­
бор исламского фундаментализма. Или рост различных правых дви­
жений среди европейской части населения. Не хотелось бы выби­
рать между «чумой» и «холерой». Вот это меня волнует.
Октябрь дал импульс, толчок, который позволил преодолеть
кризис капитализма первой половины XX века на левых «дорож­
ках». А этот кризис, который нарождается сейчас... Я не вижу левой
альтернативы, и это меня очень настораживает.
А. В. Бузгалин: Идея, что Октябрьская революция была нача­
лом левого ответа на угрозу мирового фашизма, который возник в
результате кризиса капитализма, как ответ на этот кризис, что Ок­
тябрьская революция дала левый ответ вплоть до победы в Вели­
кой Отечественной войне, — это просто блестящая мысль.
А. И. Колганов: Фактически Октябрьская революция дала пре­
вентивный ответ на угрозу фашизма.
А. В. Бузгалин: И сейчас поражение 70-летнего социалистиче­
ского движения тут же вновь породило угрозу нового фашистско­
го режима. Это блестяще.
А. А. Сорокин: Но проблема, что ответы тоже реакционные.
Александр Борисович Вебер, доктор исторических наук, глав­
ный научный сотрудник Института социологии РАН:
Подчас приходится читать или слышать, как, говоря о Русской
революции 17-го года, судят о ней вне международного контекста,
вне связи с той реальной ситуацией, которую переживали тогда Ев­
ропа, весь мир. А эта ситуация — кризис мировой системы между­
народных отношений, мировая война, не случайно названная им­
периалистической, самая кровавая на тот момент война в мировой
истории.
К концу войны ее участниками были уже 33 государства с насе­
лением в 1,5 млрд человек— 87% населения планеты. За все вре­
мя войны на военную службу было призвано в общей сложности
73,5 млн человек. Война сопровождалась беспримерными челове­
ческими и материальными потерями. Было убито или умерло от ран
около 10 млн человек. Еще 10 млн умерло от эпидемий и голода.
Свыше 20 млн — ранено и искалечено. Все это стало огромным по­
трясением для современников, в том числе, конечно, и в России.
На первых порах шовинистические настроения в обоих воюю­
щих лагерях увлекли значительную часть населения, но в дальней­
469

шем тяготы войны привели к подъему революционных настроений
в различных странах Европы. В радикальных кругах социалистов-
интернационалистов укреплялась вера в неизбежность мировой
революции, которая покончит с системой, породившей эту войну.
Война стала катализатором нового революционного подъема
в России. Солженицын, наверное, в чем-то был прав, когда утвер­
ждал, что революция произошла потому, что солдаты Петроград­
ского гарнизона не хотели идти на фронт. Но почему они должны
были этого хотеть? За что, за какие цели они должны были воевать?
За проливы, за интересы династии? Революцию 1917 года невоз­
можно понять вне ее связи с Первой мировой войной и участием в
ней России.
Ленин, уверенный в неизбежности нового революционного
подъема в России, связывал его с перспективой будущей европей­
ской и м и р о в о й революции.Он не ожидал близкой развязки, сказав
незадолго до событий в Петрограде: «Мы, старики, может быть, не
доживем до решающих битв этой грядущей революции». Однако тя­
готы войны ускорили развитие событий.
Падение самодержавия развязало стихию массовых выступ­
лений против старых порядков по всей стране. Временное прави­
тельство, продолжая настаивать на продолжении участия в войне
«до победы», все больше теряло контроль над ситуацией. К осени
17-го года, особенно после корниловского мятежа, кризис в стране
достиг кульминации. Перед большевиками вставал вопрос: как дей­
ствовать в этих у с л о в и я х ? Могла ли революционная партия укло­
ниться от ответственности, когда появилась реальная возможность
«взять власть»?
В стране не было ни того уровня развития производительных
сил, ни той зрелости общественных условий, культурных предпо­
сылок, которые позволяли бы ставить вопрос о переходе к социа­
лизму (как его понимали тогда ортодоксальные марксисты). Но в о ­
прос о власти имел более широкий,международный аспект— это
был вопрос о перспективе европейской революции и прекращения
войны.
Ленин имел в виду прежде всего Германию. С победой будущей
революции в Германии, в других европейских странах он связы­
вал надежду на помощь со стороны западноевропейского рабоче­
го движения в решении созидательных задач, которые вставали пе­
ред новой властью в России. Насколько оправданной была эта на­
дежда?
К тому времени ведущие страны Запада стояли на более высо­
кой ступени общественного и экономического развития. Англия,
470

Германия, Франция, США намного дальше продвинулись по пути ин­
дустриализации, чем Россия, остававшаяся преимущественно кре­
стьянской страной. Более зрелым было и рабочее движение — там
уже в конце XIX века легально действовали рабочие партии, росло
влияние профсоюзов, других рабочих организаций.
В политических системах западных стран укоренялись выбор­
ные парламентские институты. Избирательными правами уже поль­
зовалась значительная часть населения, в том числе основная масса
мужчин. Правящие круги постепенно склонялись к политике соци­
альных реформ. Появились некоторые виды социального страхова­
ния — правда, большей частью еще необязательного, но при госу­
дарственной поддержке.
Немецкие социал-демократы на выборах 1890 года (после
отмены «закона о социалистах») получили 1,5 млн голосов, а в
1912 году— 35% (в крупных городах— более половины). Накану­
не войны в СДПГ было более 1 млн членов, а в целом, рабочие пар­
тии в Западной Европе насчитывали 4,2 млн членов. Рабочее движе­
ние все определеннее сдвигалось на тред-юнионистские и рефор­
мистские позиции.
Мировая война на какое-то время уравняла положение в Рос­
сии и странах Западной Европы. Уравняла теми огромными страда­
ниями и потерями, которые война принесла народам. В массах на­
капливалось ожесточение, даже озлобление против властей и по­
литиков, ввергнувших народы в кровавую бойню или защищавших
войну. Революционные события в России вселяли многим в Европе
надежду на изменение того порядка вещей, который привел к ми­
ровой войне.
Вместе с тем социалистические силы Западной Европы ока­
зались перед дилеммой: следовать примеру большевиков или ис­
кать свой «путь к власти». Как бороться за власть в условиях, суще­
ственно отличавшихся от российских? Поиски ответа отразились в
известной полемике Каутского и Ленина. Каутский отвергал боль­
шевистскую «диктатуру меньшинства» и отстаивал путь завоева­
ния власти через парламентскую демократию. Для Ленина это было
равносильно предательству.
Расчет на близкую победу пролетарских революций в странах
Запада не оправдался. Сказалась определенная переоценка рево­
люционного потенциала западноевропейского рабочего движения.
Бедствия войны привели к радикализации масс в воевавших стра­
нах, но не настолько, чтобы изменить преобладающий реформист­
ский тренд. У правящих кругов Западной Европы нашлись силы и
средства, чтобы не допустить развития событий по «русскому сцена­
рию». На руку им был и разброд в европейской социал-демократии.
471

На исходе войны в ряде городов Германии вспыхнули рабочие
восстания. По примеру России создавались Советы рабочих и сол­
датских депутатов. Но Ноябрьская революция 1918 года, как и ре­
волюция в Австро-Венгрии, свергнув монархию, оставила власть в
руках прежней правящей верхушки. Попытки установить советскую
власть в Баварии, Венгрии, Словакии, Финляндии были подавлены.
Тем временем в России началась Гражданская война. Ценой
жестокой диктаторской практики «военного коммунизма» больше­
викам удалось добиться победы в Гражданской войне. Но они ока­
зались перед лицом разоренной страны, отброшенной в социаль­
но-экономическом отношении на многие годы назад, да еще и в
конфликте не только с частью крестьянской массы, но и с частью ра­
бочих организаций.
После поражения революции на Западе Советская Россия ока­
залась один на один против мира капитала и поднимавшейся волны
Фашистской реакции. Вновь во весь рост встал вопрос: что делать?
Можно ли строить социализм в одной отдельно взятой стране? Это
противоречило марксистской теории, согласно которой переход к
социализму должен был бы происходить более или менее одновре­
менно в большинстве промышленно развитых стран.
Оценив ситуацию, Ленин, как известно, предложил радикаль­
но изменить политику. Он признал, что попытка с ходу перескочить
в новый общественный строй была ошибочной, более того — что
нужно пересмотреть «всю нашу точку зрения на социализм». Но и
внутренние, и внешние условия объективно подталкивали к исполь­
зованию форсированных, принудительных методов «строительст­
ва социализма», и эта линия, в лице Сталина, взяла верх, во многом
предопределив дальнейшую судьбу советского проекта — со всеми
его и достижениями, и трагедиями, вплоть до распада СССР.
А. В. Бузгалин:
В своем заключении я сконцентрирую внимание только на не­
скольких ключевых проблемах нашей дискуссии и сформулирую
шесть тезисов об Октябрьской революции.
Тезис первый. Поскольку российские марксисты (ну или, по
крайней мере, некоторые их представители) жить без методологии
не могут, постольку я начну с некоторых методологических рема­
рок.
Для понимания Октябрьской революции необходимо смот­
реть на процесс рождения нового общества как на процесс пере­
хода масштаба большего, нежели смена капитализма социализмом.
Это переход из царства необходимости в царство свободы, снятие
472

предыстории человечества, снятие всех форм социального отчуж­
дения, а не только капиталистической эксплуатации, о чем не раз
писали К. Маркс и Ф. Энгельс. Если мы так смотрим на этот процесс,
рожденный Октябрем, то возникает гораздо более широкий круг
проблем, нежели традиционно обсуждаемые в связи с Революци­
ей. Это проблемы, повторю, связанные со снятием всех форм отчу­
ждения. Соответственно, приоритет чисто экономических вопросов
становится сомнительным, ибо рождение царства свободы — это
рождение мира, лежащего по ту сторону собственно материально­
го производства, и, как я постараюсь показать ниже, Октябрьская
революция дала мощнейший импульс именно этому переходу, пре­
вращению социального творчества в реальную основу человече­
ской жизни, импульс развитию мира, лежащего по ту сторону собст­
венно материального производства. Отсюда, кстати, блестящие ус­
пехи Советского Союза в области науки, образования, культуры и
того, что можно назвать энтузиазмом.
Еще одна методологическая ремарка. Если мы посмотрим на
диалектику производительных сил и производственных отноше­
ний, то там есть прямые и обратные связи. Прямая связь хорошо из­
вестна: для производственных отношений необходима адекватная
материально-техническая база. Адекватной материально-техниче­
ской базой капитализма является индустрия. Соответственно, для
будущего коммунистического мира нужна более развитая база, не­
жели индустриальное производство.
Но есть и обратная связь, которая прописана в «Капитале» Мар­
кса. Она предполагает возможность возникновения новых обще­
ственных отношений на неадекватном материально-техническом
базисе. Так произошло в случае генезиса капитализма в услови­
ях доиндустриального производства, что теоретически отражено
в «Капитале» как формальное подчинение труда капиталу. Капита­
лизм возникает на базе простой кооперации и мануфактуры. Кста­
ти, простая кооперация — это крестьяне, собранные в одну кучу;
объединение прежних работников и более никаких изменений по
сравнению с феодализмом: ручной труд, простейшие орудия тру­
да. Мануфактура — это в том числе так называемая «рассеянная ма­
нуфактура», типичный пример которой — домашняя промышлен­
ность, мелкие крестьянские хозяйства, которые превращаются час­
тично в наемных рабочих (причем это уже вторая стадия развития
капитализма). В дальнейшем производственные отношения капита­
лизма, стимулируя рост производительности труда, «тянут» матери­
альный базис от простой кооперации к мануфактуре и далее, вызы­
вая индустриальный переворот. И только тогда, когда развивается
индустрия, капитал реально подчиняет себе труд.
473

Используя эту методологию, мы можем предположить, что но­
вый, посткапиталистический общественный строй, может возник­
нуть на материально-технической базе, адекватной капитализму, то
есть на базе индустриального производства, подобно тому, как ка­
питализм эпохи формального подчинения труда капиталу когда-то
начал развиваться первоначально на базе феодальных производи­
тельных сил. По аналогии мы можем предположить, что возникаю­
щий на базе остающихся еще капиталистическими производитель­
ных сил ранний социализм будет эпохой формального освобож­
дения труда. Такой социализм будет неустойчивым, его созидание
может закончиться поражением, подобно тому как «строительство»
капитализма на базе ручного труда многократно заканчивалось по­
ражением «капиталистических экспериментов», начинавшихся еще
в XIV-XV веках.
Запомним эти методологических ремарки и пойдем дальше.
Второй тезис. О причинах революции. Мне хотелось бы спе­
циально подчеркнуть то, что говорил Андрей Сорокин. В начале
XX века мир, человечество оказались в условиях мировой войны.
В условиях обострения межимпериалистических противоречий и
противоречий между, выражаясь современным языком, империа­
листическим центром и периферией, имевших тогда вид чудовищ­
ной колониальной эксплуатации. В условиях невиданной по тем
временам концентрации капитала и монополистического контро­
ля плюс господства финансового капитала при отсутствии тех ме­
тодов социального государственного регулирования, которые сего­
дня хотя бы отчасти смягчают эти противоречия.
К 1917 году мировая капиталистическая система вошла в глубо­
кий кризис.
Мир встал перед вызовом: что после мировой войны?
Одним ответом и были социалистические революции по все­
му миру. Другой выход (если я правильно понял А. Сорокина) — это
правая реакция. Победа фашистов в Италии, Испании, Германии (не­
мецкий национал-социализм, кстати, во многом был результатом не­
разрешенных противоречий Первой мировой войны). Диктаторские
режимы в Восточной Европе (от Болгарии до Польши). В Японии —
милитаристская диктатура. Сходные тенденции в Латинской Амери­
ке. Азия и Африка почти полностью живут под гнетом империй...
Выходящий из Первой мировой войны монополистический ка­
питал, в случае, если бы ему удалось подавить социалистические
революции 1917-1919 годов (напомним: они были не только в Рос­
сии), пошел бы по пути правых диктатур, а не левоцентристских ре­
форм.
474

Альтернативой стала победа Революции.
Так сложилась жестокая дилемма: абсолютная необходимость
социализма есть, а предпосылки для его победы абсолютно мини­
мальны. Примерно так же минимальны, как предпосылки победы
капитализма в XV-XVII веках — в мире победоносно развивавших­
ся феодальных империй, ручного труда и только кое-где возникав­
ших мануфактур.
Эту дилемму я много лет назад назвал ловушкой XX века. Со­
циализм необходим — и социализм почти невозможен. Но под­
черкну — почти. Один шанс из ста все же есть. Как у капитализма в
XVI веке, сумевшего победить в Нидерландах и проигравшего прак­
тически во всех остальных случаях. Похожая ситуация возникла, как
мне кажется, в первой половине XX века, но только в отношении со­
циализма.
Третий тезис. О природе Октябрьской революции. Я согла­
сен, что процесс революционных изменений, протекавший с фев­
раля по октябрь 1917 года, был единым. Но здесь надо учитывать
несколько важных моментов. Прежде всего — «коммунистичность»
всякой революции. Любая революция, настоящая революция (на­
пример, Великая Французская революция), в чем-то коммунистич-
на, так как она дает людям возможность творить историю. В этом
смысле в процессе революции люди попадают в царство свободы.
Это очень важно иметь в виду, но из этого не следует, что наша ре­
волюция была социалистической: и буржуазная революция может
быть «праздником угнетенных».
Это еще не отрицает тезис Воейкова о буржуазной природе Ок­
тября, но это в любом случае показывает величие революции как
«праздника угнетенных».
Гораздо важнее для понимания природы революционных про­
цессов 1917-го хорошо известная линия перерастания буржуазно­
демократической революции в социалистическую, обоснование
возможности и необходимости чего относится к зарождению соци­
ал-демократии в России. Вторая программа российской социал-де­
мократии включала как программу-минимум — буржуазно-демо­
кратическую революцию с некоторыми элементами социализации
(типа восьмичасового рабочего дня), так и программу-максимум —
совершение социалистической революции и созидание нового об­
щества. Все работы 1905-1907-го и последующих годов Ленина и
его соратников по партии о перерастании буржуазно-демократи­
ческой революции в социалистическую предполагали, что в буржу­
азно-демократической революции пролетариат берет на себя [вме­
сто буржуазии] роль лидирующего класса, гегемона революции. Это
475

классическая постановка вопроса большевиками, и это новый тео­
ретический и практический вклад российского марксизма начала
XX века. То, что в 1917-м Россия за семь месяцев прошла дорогу от
одного к другому, лишь подтверждает правильность этой теорети­
ческой постановки.
Продолжим. Октябрьская революция не дала победы социа­
лизма на адекватной материально-технической базе ни сразу, ни на
протяжении последующей истории СССР. Но она дала импульс фор­
мального освобождения труда, когда новые общественные отноше­
ния, о чем говорил Колганов, появились на неадекватной матери­
ально-технической базе, или, так скажем, на минимально возмож­
ной для начала социалистических шагов материально-технической
и культурной базе. И создала возможность создания другой базы,
но этот импульс оказался реализован крайне противоречиво.
Один из важнейших аспектов этого противоречия связан с тем,
что Октябрьская революция по своей природе оказалась шагом, где
с самого начала задачи развития «царства свободы» оказались при­
оритетны по отношению к задачам развития материально-техни­
ческого и экономического базиса, необходимого для эффективно­
го развития того самого «царства необходимости», на базе которо­
го в единстве и может расцвести «царство свободы». В результате в
СССР там, в «царстве свободы» что-то получилось, в «царстве необ­
ходимости» результаты оказались гораздо хуже: у нас были миро­
вого уровня наука и высокие технологии, культура и образование,
но основная часть материального производства, особенно сель­
ское хозяйство и производство товаров народного потребления, не
только не превосходили капитализм, но отставали от него.
Четвертый тезис. Что дали Октябрьская революция и победа
большевиков? Они дали очень многое (хотя все эти результаты раз­
вивались практически всегда в мутантных, незрелых, противоречи­
вых формах).
Что именно?
Начну с того, что наша революция потому и была социалистиче­
ской, что ее энергия стала мощнейшим импульсом массового соци­
ального творчества трудящихся, того самого энтузиазма, который
был и остается отличительной чертой всех левых проектов и дел.
Да, он всегда сосуществовал с конформизмом и прагматизмом, он
постепенно угас. Но он был и именно он стал основой всех важней­
ших свершений, рожденных Октябрем.
Революция показала человечеству, что возможен новый тип
прогресса производительных сил. Да, большевики начали с индуст­
риализации, то есть с решения задачи, которую в принципе должен
476

решать капитализм, но они это делали по-иному: вместо того, чтобы
решать задачу развития индустрии «нормально», начиная с легкой
промышленности, они начали с единой для всей страны програм­
мы электрификации, создавая сразу новую структуру производи­
тельных сил всей страны, создавая невиданный ранее тип индуст­
риальных производительных сил. Более того, они сразу начали опе­
режающими темпами создавать производительные силы, идущие
дальше индустрии, —
обладающего творческим потенциалом че­
ловека — главную производительную силу новой эпохи, обеспечив
приоритетное развитие космоса и ядерной энергетики, науки и об­
разования, культуры и спорта. Да, это делалось не всегда последо­
вательно, с перекосами, с массой ошибок, причем подчас преступ­
ных, но делалось.
Революция положила начало созданию новых производствен­
ных отношений, при помощи которых создавались эти производи­
тельные силы. Да, в СССР было много и буржуазных методов, бю­
рократического огосударствления и патриархальщины. Но была
создана система планирования, которая, при всех ее мутациях, по­
казала возможность пострыночной аллокации ресурсов. Были соз­
даны значимые элементы общенародного присвоения и практиче­
ски реализован тезис о том, что можно использовать прибавочный
продукт в интересах большинства граждан — для прогресса произ­
водительных сил, для бесплатного образования, здравоохранения,
культуры и всего остального. И если нечто подобное используется и
при капитализме, то это означает только одно: что и при капитализ­
ме, скажем, в социал-демократических странах, есть элементы со­
циализма.
Да, все это развивалось в мутантных от рождения формах, до­
вольно быстро (по историческим меркам) выродилось. Но это было.
И даже в этих деформированных от рождения формах доказало
свою жизненность и во многих отношениях прогрессивность.
Главное, что было создано революцией, — это новый человек.
Человек, для которого стали значимыми коллективные ценности, не
только денежная мотивация, радость труда и уважение к нему, со ­
лидарность, интернационализм и многое другое. Именно они были
рождены Октябрем у десятков миллионов (! — не большинства, но
очень значимого меньшинства) людей. Да, наряду с этим у «челове­
ка советского» были и другие ценности, стимулы, стереотипы пове­
дения. Но они-то как раз оставались от прошлого. А наука для того и
дана, чтобы различать в противоречивом единстве разнообразных
реалий прогрессивные и регрессивные тренды.
477

А еще были созданы советская культура (о ней говорила Люд­
мила Булавка-Бузгалина, и я не буду это повторять) и вызванные к
жизни Октябрем, первыми Советами, ростки новых форм базисной
демократии, пробивавшиеся сквозь асфальт бюрократического дик­
тата на протяжении всей истории СССР, и многое, многое другое.
Пятый тезис. Я сформулирую его очень коротко, ибо он уже
звучал несколько раз на протяжении нашей дискуссии. Октябрь­
ская революция была всемирной. По нескольким параметрам. Она
была всемирной, потому что она дала мощнейший импульс всемир­
ному коммунистическому освободительному процессу в гораздо
более интенсивной степени, чем это было до этого. И она была все­
мирной, потому что она имела продолжение по всему миру в виде
революций.
И, наконец, шестой тезис. Нельзя забывать, что трансформа­
ция «царства необходимости» в «царство свободы» идет нелинейно.
Этот процесс может и должен включать зигзаги и попятные движе­
ния, революции и контрреволюции. Поэтому уход СССР не означа­
ет того, что у Октябрьской революции не было социалистического
импульса. Социалистическая революция может потерпеть пораже­
ние, и это, к сожалению, нормально. Буржуазные революции тоже
не раз терпели поражение. Так же и социалистические революции
могут побеждать, а могут и терпеть поражение. И не раз. Просто
надо иметь в виду, что поражение попыток построить новое обще­
ство, как оно видится сейчас, не означает, что этого не было вообще
и что это было случайностью.
Уход с исторической арены страны, рожденной Октябрьской
революцией, —
это трагедия. Но трагедия оптимистическая, ибо
мы знаем, почему «царство необходимости» временно торжествует.
И мы видим, что все значимее становится необходимость и возмож­
ность прогресса на пути к «царству свободы», к новым социалисти­
ческим революциям.

СЛОВО ТВОРЦАМ РЕВОЛЮЦИИ
В. И. Ленин
Детская болезнь «левизны» в коммунизме
Опыт популярной беседы о марксистской
стратегии и тактике
(фрагменту
Посвящение
Посвящаю эту статью высокопочтенному
мистеру Ллойду-Джорджу в изъявление призна­
тельности за его почти марксистскую и во вся­
ком случае чрезвычайно полезную для коммуни­
стов и большевиков всего мира речь 18. III. 1920.
Автор
I.
В каком смысле можно говорить
о международном значении русской революции?
Первые месяцы после завоевания пролетариатом политиче­
ской власти в России (25. X — 7. XI. 1917) могло казаться, что громад­
ные отличия отсталой России от передовых западноевропейских
стран сделают революцию пролетариата в этих последних очень
мало похожей на нашу. Теперь мы имеем уже перед собой очень по­
рядочный международный опыт, который говорит с полнейшей оп­
ределенностью, что некоторые основные черты нашей революции
имеют не местное, не национально-особенное, не русское только, а
международное значение. И я говорю здесь о международном зна­
чении не в широком смысле слова: не некоторые, а все основные
и многие второстепенные черты нашей революции имеют между­
народное значение в смысле воздействия ее на все страны. Нет, в
самом узком смысле слова, то есть понимая под международным
значением международную значимость или историческую неиз­
бежность повторения в международном масштабе того, что было у
нас, приходится признать такое значение за некоторыми основны­
ми чертами нашей революции.
' Печатается по тексту: Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 41. Изд. 5-е.
С. 1-104.
479

Конечно, было бы величайшей ошибкой преувеличить эту ис­
тину, распространить ее не только на некоторые из основных черт
нашей революции. Точно так же было бы ошибочно упустить из
виду, что после победы пролетарской революции хотя бы в одной
из передовых стран наступит, по всей вероятности, крутой перелом,
именно Россия сделается вскоре после этого не образцовой, а опять
отсталой (в «советском» и в социалистическом смысле) страной.
Но в данный исторический момент дело обстоит именно так,
что русский образец показывает всем странам кое-что, и весьма су­
щественное, из их неизбежного и недалекого будущего. Передовые
рабочие во всех странах давно поняли это, —
а еще чаще не столь­
ко поняли, сколько инстинктом революционного класса схватили,
почуяли это. Отсюда международное «значение» (в узком смысле
слова) советской власти, а также основ большевистской теории и
тактики. Этого не поняли «революционные» вожди II Интернациона­
ла, вроде Каутского в Германии, Отто Бауэра и Фридриха Адлера в
Австрии, которые и оказались поэтому реакционерами, защитника­
ми худшего оппортунизма и социал-предательства. Между прочим,
анонимная брошюра «Всемирная революция» («Weltrevolution»),
вышедшая в 1919 году в Вене (Sozialistische Bücherei, Heft 11; Ignaz
Band), показывает особенно наглядно весь ход мысли и весь круг
мысли, вернее, всю бездну недомыслия, педантства, подлости и
предательства интересов рабочего класса — и притом под соусом
«защиты» идеи «всемирной революции».
Но остановиться подробнее на этой брошюре придется когда-
либо другой раз. Здесь же отметим только еще одно: в давно-дав­
но прошедшие времена, когда Каутский был еще марксистом, а не
ренегатом, он, подходя к вопросу как историк, предвидел возмож­
ность наступления такой ситуации, при которой революционность
русского пролетариата станет образцом для Западной Европы. Это
было в 1902 году, когда Каутский писал в революционной «Искре»
статью «Славяне и революция». Вот что он писал в этой статье:
«В настоящее же время (в противоположность 1848 году) можно
думать, что не только славяне вступили в ряды революционных на­
родов, но что и центр тяжести революционной мысли и революци­
онного дела все более и более передвигается к славянам. Револю­
ционный центр передвигается с запада на восток. В первой полови­
не XIX века он лежал во Франции, временами в Англии. В 1848 году
и Германия вступила в ряды революционных наций... Новое столе­
тие начинается такими событиями, которые наводят на мысль, что
мы идем навстречу дальнейшему передвижению революционно­
го центра, именно передвижению его в Россию... Россия, воспри­
480

нявшая столько революционной инициативы с Запада, теперь, быть
может, сама готова послужить для него источником революционной
энергии. Разгорающееся русское революционное движение ока­
жется, быть может, самым могучим средством для того, чтобы вы­
травить тот дух дряблого филистерства и трезвенного политикан­
ства, который начинает распространяться в наших рядах, и заста­
вит снова вспыхнуть ярким пламенем жажду борьбы и страстную
преданность нашим великим идеалам. Россия давно уже перестала
быть для Западной Европы простым оплотом реакции и абсолютиз­
ма. Дело обстоит теперь, пожалуй, как раз наоборот. Западная Ев­
ропа становится оплотом реакции и абсолютизма в России... С ца­
рем русские революционеры, быть может, давно уже справились
бы, если бы им не приходилось одновременно вести борьбу и про­
тив его союзника — европейского капитала. Будем надеяться, что
на этот раз им удастся справиться с обоими врагами и что новый
„священный союз" рухнет скорее, нежели его предшественники. Но,
как бы ни окончилась теперешняя борьба в России, кровь и счастье
мучеников, которых она породит, к сожалению, более чем достаточ­
но, не пропадут даром. Они оплодотворят всходы социального пе­
реворота во всем цивилизованном мире, заставят их расти пышнее
и быстрее. В 1848 году славяне были трескучим морозом, который
побил цветы народной весны. Быть может, теперь им суждено быть
той бурей, которая взломает лед реакции и неудержимо принесет с
собою новую, счастливую весну для народов» (К. Каутский. «Славя­
не и революция». «Искра». 18.10 марта 1902 года).
Хорошо писал 18 лет тому назад Карл Каутский!
II. Одно из основных условий успеха большевиков
Наверное, теперь уже почти всякий видит, что большевики не
продержались бы у власти не то что 2 Уг года, но и 2 Уг месяца без
строжайшей, поистине железной дисциплины в нашей партии, без
самой полной и беззаветной поддержки ее всей массой рабочего
класса, то есть всем, что есть в нем мыслящего, честного, самоот­
верженного, влиятельного, способного вести за собой или увлекать
отсталые слои.
Диктатура пролетариата есть самая свирепая, самая острая, са­
мая беспощадная война нового класса против более могуществен­
ного врага, против буржуазии, сопротивление которой удесятере­
но ее свержением (хотя бы в одной стране) и могущество которой
состоит не только в силе международного капитала, в силе и проч­
ности международных связей буржуазии, но и в силе привычки, в
силе мелкого производства. Ибо мелкого производства осталось
481

еще на свете, к сожалению, очень и очень много, а мелкое произ­
водство рождает капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно,
ежечасно, стихийно и в массовом масштабе. По всем этим причи­
нам диктатура пролетариата необходима, и победа над буржуазией
невозможна без долгой, упорной, отчаянной, войны не на живот, а
на смерть, — войны, требующ ей выдержки, дисциплины, твердости,
непреклонности и единства воли.
Повторяю, опыт победоносной диктатуры пролетариата в Рос­
сии показал наглядно тем, кто не умеет думать или кому не прихо­
дилось размышлять о данном вопросе, что безусловная централи­
зация и строжайшая дисциплина пролетариата являются одним из
основных условий для победы над буржуазией.
На этом часто останавливаются. Но далеко недостаточно раз­
мышляют о том, что это значит, при каких условиях это возможно?
Не следует ли возгласы приветствия по адресу советской власти и
большевиков почаще сопровождать серьезнейшим анализом при­
чин того, почему большевики могли выработать необходимую для
революционного пролетариата дисциплину?
Большевизм существует как течение политической мысли и как
политическая партия с 1903 года. Только история большевизма за
весь период его существования может удовлетворительно объяс­
нить, почему он мог выработать и удержать при самых трудных ус­
ловиях железную дисциплину, необходимую для победы пролета­
риата.
И, прежде всего, является вопрос: чем держится дисциплина ре­
волюционной партии пролетариата? чем она проверяется? чем под­
крепляется? Во-первых, сознательностью пролетарского авангарда
и его преданностью революции, его выдержкой, самопожертвова­
нием, героизмом. Во-вторых, его умением связаться, сблизиться, до
известной степени, если хотите, слиться с самой широкой массой
трудящихся, в первую голову пролетарской, но также и с непроле­
тарской трудящейся массой. В-третьих, правильностью политиче­
ского руководства, осуществляемого этим авангардом, правиль­
ностью его политической стратегии и тактики, при условии, чтобы
самые широкие массы собственным опытом убедились в этой пра­
вильности. Без этих условий дисциплина в революционной партии,
действительно способной быть партией передового класса, имею­
щего свергнуть буржуазию и преобразовать все общество, неосу­
ществима. Без этих условий попытки создать дисциплину неминуе­
мо превращаются в пустышку, во фразу, в кривлянье. А эти условия,
с другой стороны, не могут возникнуть сразу. Они вырабатывают­
ся лишь долгим трудом, тяжелым опытом; их выработка облегчает­
482

ся лишь правильной революционной теорией, которая, в свою оче­
редь, не является догмой, а окончательно складывается лишь в тес­
ной связи с практикой действительно массового и действительно
революционного движения.
Если большевизм мог выработать и успешно осуществить в
1917-1920 годах, при невиданно тяжелых условиях, самую строгую
централизацию и железную дисциплину, то причина тому заключа­
ется просто-напросто в ряде исторических особенностей России.
С одной стороны, большевизм возник в 1903 году на самой
прочной базе теории марксизма. А правильность этой — и только
этой — революционной теории доказал не только всемирный опыт
всего XIX века, но и в особенности опыт блужданий и шатаний, оши­
бок и разочарований революционной мысли в России. В течение
около полувека, примерно с сороковых и до девяностых годов про­
шлого века, передовая мысль в России под гнетом невиданно дико­
го и реакционного царизма жадно искала правильной революци­
онной теории, следя с удивительным усердием и тщательностью за
всяким и каждым «последним словом» Европы и Америки в этой об­
ласти. Марксизм как единственно правильную революционную тео­
рию Россия поистине выстрадала полувековой историей неслыхан­
ных мук и жертв, невиданного революционного героизма, неверо­
ятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на
практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы.
Благодаря вынужденной царизмом эмигрантщине революционная
Россия обладала во второй половине XIX века таким богатством ин­
тернациональных связей, такой превосходной осведомленностью
насчет всемирных форм и теорий революционного движения, как
ни одна страна в мире.
С другой стороны, возникший на этой гранитной теоретической
базе большевизм проделал пятнадцатилетнюю (1903-1917) практи­
ческую историю, которая по богатству опыта не имеет себе равной
в свете. Ибо ни в одной стране за эти 15 лет не было пережито даже
приблизительно так много в смысле революционного опыта, быст­
роты и разнообразия смены различных форм движения, легально­
го и нелегального, мирного и бурного, подпольного и открытого,
кружкового и массового, парламентского и террористического. Ни
в одной стране не было сконцентрировано на таком коротком про­
межутке времени такого богатства форм, оттенков, методов борь­
бы всех классов современного общества, притом борьбы, которая,
в силу отсталости страны и тяжести гнета царизма, особенно быст­
ро созревала, особенно жадно и успешно усваивала себе соответст­
вующее «последнее слово» американского и европейского полити­
ческого опыта.
483

IV. В борьбе с какими врагами внутри рабочего
движения вырос, окреп и закалился большевизм?
Во-первых, и главным образом, в борьбе против оппортуниз­
ма, который в 1914 году окончательно перерос в социал-шовинизм,
окончательно перешел на сторону буржуазии против пролетариата.
Это был, естественно, главный враг большевизма внутри рабочего
движения. Этот враг и остается главным в международном масшта­
бе. Этому врагу большевизм уделял и уделяет больше всего внима­
ния. Эта сторона деятельности большевиков теперь уже довольно
хорош о известна и за границей.
Иное приходится сказать о другом враге большевизма внутри
рабочего движения. За границей еще слишком недостаточно зна­
ют, что большевизм вырос, сложился и закалился в долголетней
борьбе против мелкобуржуазной революционности которая смахи­
вает на анархизм или кое-что от него заимствует, которая отступа­
ет в чем бы то ни было существенном от условий и потребностей
выдержанной пролетарской классовой борьбы. Теоретически для
марксистов вполне установлено — и опытом всех европейских ре­
волюций и революционных движений вполне подтверждено, — что
мелкий собственник, мелкий хозяйчик (социальный тип, во многих
европейских странах имеющий очень широкое, массовое предста­
вительство), испытывая при капитализме постоянно угнетение и
очень часто невероятно резкое и быстрое ухудшение жизни и ра­
зорение, легко переходит к крайней революционности, но не спо­
собен проявить выдержки, организованности, дисциплины, стойко­
сти. «Взбесившийся» от ужасов капитализма мелкий буржуа — это
социальное явление, свойственное, как и анархизм, всем капитали­
стическим странам. Неустойчивость такой революционности, бес­
плодность ее, свойство быстро превращаться в покорность, апатию,
фантастику, даже в «бешеное» увлечение тем или иным буржуазным
«модным» течением, —
все это общеизвестно. Но теоретическое,
абстрактное, признание этих истин нисколько еще не избавляет ре­
волюционных партий от старых ошибок, которые выступают всегда
по неожиданному поводу, в немножко новой форме, в невиданном
раньше облачении или окружении, в оригинальной — более или
менее оригинальной — обстановке.
Анархизм нередко являлся своего рода наказанием за оппор­
тунистические грехи рабочего движения. Обе уродливости взаим­
но пополняли друг друга. И если в России, несмотря на более мел­
кобуржуазный состав ее населения по сравнению с европейскими
странами, анархизм пользовался в период обеих революций (1905 и
484

1917) и во время подготовки к ним сравнительно ничтожным влия­
нием, то это, несомненно, следует поставить отчасти в заслугу боль­
шевизму, который вел всегда самую беспощадную и непримиримую
борьбу против оппортунизма. Говорю: «отчасти», ибо еще более
важную роль в деле ослабления анархизма в России сыграло то, что
он имел возможность в прошлом (семидесятые годы XIX века) раз­
виться необыкновенно пышно и обнаружить до конца свою непри­
годность как руководящей теории для революционного класса.
Большевизм воспринял при своем возникновении в 1903 году
традицию беспощадной борьбы с мелкобуржуазной, полуанархи-
ческой (или способной заигрывать с анархизмом) революционно­
стью, каковая традиция имелась всегда у революционной социал-
демократии и особенно упрочилась у нас в 1900-1903 годах, когда
закладывались основы массовой партии революционного пролета­
риата в России. Большевизм воспринял и продолжал борьбу с пар­
тией, всего более выражавшей тенденции мелкобуржуазной рево­
люционности, именно с партией «социалистов-революционеров»,
по трем главным пунктам. Во-первых, эта партия, отрицавшая мар­
ксизм, уп ор н о не хотела (вернее, пожалуй, будет сказать: не могла)
понять необходимость строго объективного учета классовых сил и
их взаимоотношения перед всяким политическим действием. Во-
вторых, эта партия видела свою особую «революционность» или
«левизну» в признании ею индивидуального террора, покушений,
что мы, марксисты, решительно отвергали. Разумеется, мы отвер­
гали индивидуальный террор только по причинам целесообразно­
сти, а людей, которые способны были бы «принципиально» осуж­
дать террор великой французской революции или вообще террор
со стороны победившей революционной партии, осаждаемой бур­
жуазною всего мира, таких людей еще Плеханов в 1900-1903 годах,
когда Плеханов был марксистом и революционером, подвергал ос­
меянию и оплеванию. В-третьих, «социалисты-революционеры» ви­
дели «левизну» в том, чтобы хихикать над большими сравнительно
оппортунистическими грехами немецкой социал-демократии наря­
ду с подражанием крайним оппортунистам этой же партии в вопро­
се, например, аграрном или в вопросе о диктатуре пролетариата.
История, мимоходом сказать, дала теперь в крупном, всемир­
но-историческом масштабе подтверждение того мнения, которое
мы всегда отстаивали, именно, что революционная немецкая соци­
ал-демократия (заметьте, что еще Плеханов в 1900-1903 годах тре­
бовал исключения Бернштейна из партии, а большевики, продол­
жая всегда эту традицию, в 1913 году разоблачали всю низость, под­
лость и предательство Легипа, —
что революционная немецкая
485

социал-демократия ближе всего была к такой партии, которая нуж­
на революционному пролетариату, чтобы он мог победить). Теперь,
в 1920 году, после всех позорных крахов и кризисов эпохи войны и
первых лет после войны, видно ясно, что из всех западных партий
именно немецкая революционная социал-демократия дала лучших
вождей, а также оправилась, вылечилась, окрепла вновь раньше
других. Это видно и на партии спартаковцев и на левом, пролетар­
ском крыле «Независимой с.-д. партии Германии», которое ведет не­
уклонную борьбу с оппортунизмом и бесхарактерностью Каутских,
Гильфердингов, Ледебуров, Криспинов. Если бросить теперь общий
взгляд на вполне законченный исторический период, именно: от Па­
рижской коммуны до первой социалистической Советской респуб­
лики, то совершенно определенный и бесспорный абрис принима­
ет вообще отношение марксизма к анархизму. Марксизм оказался
правым в конце концов, и если анархисты справедливо указывали
на оппортунистичность господствующих среди большинства социа­
листических партий взглядов на государство, то, во-первых, эта оп­
портунистичность была связана с искажением и даже прямым со­
крытием взглядов Маркса на государство (в своей книге «Государ­
ство и революция» я отметил, что Бебель 36 лет, с 1875-го до 1911,
держал под спудом письмо Энгельса, особенно рельефно, резко,
прямо, ясно разоблачившее оппортунизм ходячих социал-демокра­
тических воззрений на государство); во-вторых, исправление этих
оппортунистических взглядов, признание советской власти и ее
превосходства над буржуазной парламентарной демократией, все
это шло наиболее быстро и широко именно из недр наиболее мар­
ксистских течений в среде европейских и американских социали­
стических партий.
В двух случаях борьба большевизма с уклонениями «влево»
его собственной партии приняла особенно большие размеры: в
1908 году из-за вопроса об участии в реакционнейшем «парламен­
те» и в обставленных реакционнейшими законами легальных рабо­
чих обществах и в 1918 году (Брестский мир) из-за вопроса о допус­
тимости того или иного «компромисса».
В 1908 году «левые» большевики были исключены из нашей пар­
тии за упорное нежелание понять необходимость участия в реакци­
оннейшем «парламенте». «Левые» — из числа которых было много
превосходных революционеров, которые впоследствии с честью
были (и продолжают быть) членами коммунистической партии, —
опирались особенно на удачный опыт с бойкотом в 1905 году. Ко­
гда царь в августе 1905 года объявил созыв совещательного «парла­
мента», большевики объявили бойкот его — против всех оппозици­
486

онных партий и против меньшевиков — и октябрьская революция
1905 года действительно смела его. Тогда бойкот оказался правиль­
ным не потому, что правильно вообще неучастие в реакционных
парламентах, а потому, что верно было учтено объективное поло­
жение, ведшее к быстрому превращению массовых стачек в полити­
ческую, затем в революционную стачку и затем в восстание. Притом
борьба шла тогда из-за того, оставить ли в руках царя созыв первого
представительного учреждения или попытаться вырвать этот созыв
из рук старой власти. Поскольку не было и не могло быть уверенно­
сти в наличности аналогичного объективного положения, а равно в
одинаковом направлении и темпе его развития, постольку бойкот
переставал быть правильным.
Большевистский бойкот «парламента» в 1905 году обогатил ре­
волюционный пролетариат чрезвычайно ценным политическим
опытом, показав, что при сочетании легальных и нелегальных, пар­
ламентских и внепарламентских форм борьбы иногда полезно и
даже обязательно уметь отказаться от парламентских. Но слепое,
подражательное, некритическое перенесение этого опыта на иные
условия, в иную обстановку является величайшей ошибкой. Ошиб­
кой, хотя и небольшой легко поправимой, [К политике и партиям
применимо — с соответственными изменениями — то, что относит­
ся к отдельным людям. Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких лю­
дей нет и быть не может. Умен тот, кто делает ошибки не очень суще­
ственные и кто умеет легко и быстро исправлять их.] был уже бойкот
большевиками «Думы» в 1906 году. Ошибкой серьезнейшей и труд­
но поправимой был бойкот в 1907-м, 1908-м и следующих годах, ко­
гда, с одной стороны, нельзя было ждать очень быстрого подъема
революционной волны и перехода ее в восстание, и когда, с другой
стороны, необходимость сочетания легальной и нелегальной рабо­
ты вытекала из всей исторической обстановки обновляемой буржу­
азной монархии. Теперь, когда глядишь назад на вполне закончен­
ный исторический период, связь которого с последующими перио­
дами вполне уже обнаружилась, становится особенно ясным, что
большевики не могли бы удержать (не говорю уже: укрепить, раз­
вить, усилить) прочного ядра революционной партии пролетариата
в 1908-1914 годах, если бы они не отстояли в самой суровой борь­
бе обязательности соединения с нелегальными формами борьбы
форм легальных, с обязательным участием в реакционнейшем пар­
ламенте и в ряде других, обставленных реакционными законами,
учреждений (страховые кассы и проч.).
В 1918 году дело не дошло до раскола. «Левые» коммунисты об­
разовали тогда только особую группу или «фракцию» внутри нашей
487

партии, и притом ненадолго. В том же 1918 году виднейшие пред­
ставители «левого коммунизма», напр., тт. Радек и Бухарин, открыто
признали свою ошибку. Им казалось, что Брестский мир был недо­
пустимым принципиально и вредным для партии революционного
пролетариата компромиссом с империалистами. Это был действи­
тельно компромисс с империалистами, но как раз такой и в такой
обстановке, который был обязателен.
В настоящее время, когда я слышу нападки на нашу тактику при
подписании Брестского мира со стороны, например, «социалистов-
революционеров», или когда я слышу замечание товарища Лэн-
сбери, сделанное им в разговоре со мной: «наши английские вож­
ди тред-юнионов говорят, что компромиссы допустимы и для них,
если они были допустимы для большевизма», я отвечаю обыкновен­
но прежде всего простым и «популярным» сравнением:
Представьте себе, что ваш автомобиль остановили вооружен­
ные бандиты. Вы даете им деньги, паспорт, револьвер, автомобиль.
Вы получаете избавление от приятного соседства с бандитами. Ком­
промисс налицо, несомненно. «Do ut des» («даю» тебе деньги, ору­
жие, автомобиль, «чтобы ты дал» мне возможность уйти подобру-
поздорову). Но трудно найти не сошедшего с ума человека, который
объявил бы подобный компромисс «принципиально недопусти­
мым» или объявил лицо, заключившее такой компромисс, соучаст­
ником бандитов (хотя бандиты, сев на автомобиль, могли исполь­
зовать его и оружие для новых разбоев, а в случае, который был со
мной лично, действительно так и поступили, но потом были пойма­
ны и расстреляны). Наш компромисс с бандитами германского им­
периализма был подобен такому компромиссу.
А вот когда меньшевики и эсеры в России, шейдемановцы (и в
значительной мере каутскианцы) в Германии, Отто Бауэр и Фрид­
рих Адлер (не говоря уже о гг. Реннерах и К0) в Австрии, Ренодели
и Лонгэ с К° во Франции, фабианцы, «независимцы» и «трудовики»
(«лабуристы» в Англии) заключали в 1914-1918-м и в 1918-1920 го­
дах компромиссы с бандитами своей собственной, а иногда также
«союзной» буржуазии против революционного пролетариата своей
страны, вот тогда все эти господа поступали как соучастники бан­
дитизма.
Вывод ясен: отрицать компромиссы «принципиально», отри­
цать всякую допустимость компромиссов вообще, каких бы то ни
было, есть ребячество, которое трудно даже взять всерьез. Политик,
желающий быть полезным революционному пролетариату, должен
уметь выделить конкретные случаи именно таких компромиссов,
которые недопустимы, в которых выражается оппортунизм и пре­
488

дательство и направить всю силу критики, все острие беспощадно­
го разоблачения и непримиримой войны против этих конкретных
компромиссов, не позволяя мерзавцам, жуликам, адвокатишкам и
парламентским иезуитам увертываться и увиливать от ответствен­
ности посредством рассуждении о «компромиссах вообще». Госпо­
да английские «вожди» тред-юнионов, а равно фабианского обще­
ства и «независимой» рабочей партии именно так увертываются от
ответственности за совершенное ими предательство, за совершен­
ный ими такой компромисс, который действительно означает наи­
худший оппортунизм, измену и предательство.
Есть компромиссы и компромиссы. Надо уметь анализировать
обстановку и конкретные данные каждого компромисса или каж­
дой разновидности компромиссов. Надо учиться отличать челове­
ка, который дал бандитам деньги и оружие, чтобы уменьшить при­
носимое бандитами зло и облегчить дело поимки и расстрела бан­
дитов, от человека, который дает бандитам деньги и оружие, чтобы
участвовать в дележе бандитской добычи. В политике это далеко не
всегда так легко, как в детски-простом примерчике. Но тот, кто взду­
мал бы выдумать для рабочих такой рецепт, который бы давал за­
ранее готовые решения на все случаи жизни, или который обещал
бы, что в политике революционного пролетариата не будет ника­
ких трудностей и никаких запутанных положений, тот был бы про­
сто шарлатаном.
Чтобы не оставлять места кривотолкам, попытаюсь наметить,
хотя бы совсем кратко, несколько основных положений для анали­
за конкретных компромиссов.
Партия, заключившая компромисс с германским империализ­
мом, который состоял в подписании Брестского мира, вырабатывала
свой интернационализм на деле с конца 1914 года. Она не боялась
провозгласить поражение царской монархии и клеймить «защи­
ту отечества» в войне между двумя империалистскими хищниками.
Депутаты-парламентарии этой партии пошли на каторгу, вместо до­
рожки, ведущей к министерским портфелям в буржуазном прави­
тельстве. Революция, свергшая царизм и создавшая демократиче­
скую республику, дала новую и величайшую проверку этой партии:
она не пошла ни на какие соглашения со «своими» империалиста­
ми, а подготовила свержение их и свергла их. Взяв политическую
власть, эта партия не оставила камня на камне ни из помещичьей,
ни из капиталистической собственности. Опубликовав и расторгнув
тайные договоры империалистов, эта партия предложила мир всем
народам и подчинилась насилию брестских хищников лишь после
того, как англо-французские империалисты мир сорвали, а больше­
489

виками было сделано все человечески возможное для ускорения
революции в Германии и в иных странах. Полнейшая правильность
такого компромисса, заключенного такой партией при такой обста­
новке, с каждым днем становится яснее и очевиднее для всех.
Меньшевики и эсеры в России (как и все вожди II Интернацио­
нала во всем мире в 1914-1920 годах) начали с предательства, оп­
равдывая прямо или косвенно «защиту отечества», то есть защи­
ту своей грабительской буржуазии. Они продолжили предательст­
во, вступая в коалицию с буржуазией своей страны и борясь вместе
со своей буржуазией против революционного пролетариата своей
страны. Их блок сначала с Керенским и кадетами, потом с Колчаком
и Деникиным в России, как и блок их заграничных единомышлен­
ников с буржуазией их стран, был переходом на сторону буржуа­
зии против пролетариата. Их компромисс с бандитами империализ­
ма состоял от начала до конца в том, что они делали себя соучастни­
ками империалистского бандитизма. < . . .>
X. Некоторые выводы
Российская буржуазная революция 1905 года обнаружила один
чрезвычайно оригинальный поворот всемирной истории: в одной
из самых отсталых капиталистических стран впервые в мире дос­
тигнута была невиданная широта и сила стачечного движения. За
один первый месяц 1905 года число стачечников вдесятеро превы­
сило среднее годовое число стачечников за предыдущие десять лет
(1895-1904), а от января к октябрю 1905 года стачки росли непре­
рывно и в огромных размерах. Отсталая Россия, под влиянием ряда
совершенно своеобразных исторических условий, первая показа­
ла миру не только скачкообразный рост самодеятельности угнетен­
ных масс во время революции (это бывало во всех великих револю­
циях), но и значение пролетариата, бесконечно более высокое, чем
его доля в населении, сочетание экономической и политической
стачки, с превращением последней в вооруженное восстание, рож­
дение новой формы массовой борьбы и массовой организации уг­
нетенных капитализмом классов, Советы.
Февральская и Октябрьская революции 1917 года довели Сове­
ты до всестороннего развития в национальном масштабе, затем до
их победы в пролетарском, социалистическом перевороте. Не ме­
нее чем через два года обнаружился интернациональный харак­
тер Советов, распространение этой формы борьбы и организации
на всемирное рабочее движение, историческое призвание Советов
быть могильщиком, наследником, преемником буржуазного парла­
ментаризма, буржуазной демократии вообще.
490

Мало того. История рабочего движения показывает теперь, что
во всех странах предстоит ему (и оно уже начало) пережить борьбу
нарождающегося, крепнущего, идущего к победе коммунизма пре­
жде всего и главным образом со своим (для каждой страны) «мень­
шевизмом», то есть оппортунизмом и социал-шовинизмом; во-вто­
рых — и в виде, так сказать, дополнения — с «левым» коммуниз­
мом. Первая борьба развернулась во всех странах без единого,
по-видимому, изъятия, как борьба II (ныне уже фактически убитого)
и III Интернационала. Вторая борьба наблюдается и в Германии, и в
Англии, и в Италии, и в Америке (по крайней мере, известная часть
«Промышленных рабочих мира» и анархо-синдикалистских течений
отстаивает ошибки левого коммунизма наряду с почти всеобщим,
почти безраздельным признанием советской системы), и во Фран­
ции (отношение части бывших синдикалистов к политической пар­
тии и к парламентаризму, опять-таки наряду с признанием совет­
ской системы), то есть, несомненно, в масштабе не только интерна­
циональном, но и всемирном.
Но, проделывая везде однородную, по сути дела, подготови­
тельную школу к победе над буржуазией, рабочее движение каж­
дой страны совершает это развитие по-своему. При том крупные,
передовые капиталистические страны идут по этой дороге гораздо
более быстро, чем большевизм, получивший от истории пятнадца­
тилетний срок на подготовку его как организованного политическо­
го течения, к победе. Ill Интернационал за такой короткий срок, как
один год, уже одержал решительную победу, разбил II, желтый, со-
циал-шовинистский Интернационал, который всего несколько ме­
сяцев тому назад был несравненно сильнее III, казался прочным и
могучим, пользовался всесторонней — прямой и косвенной, мате­
риальной (министерские местечки, паспорта, пресса) и идейной —
помощью всемирной буржуазии.
Все дело теперь в том, чтобы коммунисты каждой страны впол­
не сознательно учли как основные принципиальные задачи борь­
бы с оппортунизмом и «левым» доктринерством, так и конкретные
особенности, которые эта борьба принимает и неизбежно должна
принимать в каждой отдельной стране, сообразно оригинальным
чертам ее экономики, политики, культуры, ее национального соста­
ва (Ирландия и т. п.), ее колоний, ее религиозных делений и т. д. и
т. п. Повсеместно чувствуется, ширится и растет недовольство II Ин­
тернационалом и за его оппортунизм и за его неумение или неспо­
собность создать действительно централизованный, действительно
руководящий центр, способный направлять международную такти­
ку революционного пролетариата в его борьбе за всемирную совет­
491

скую республику. Необходимо дать себе ясный отчет в том, что та­
кой руководящий центр ни в коем случае нельзя построить на шаб­
лонизировании, на механическом выравнивании, отождествлении
тактических правил, правил борьбы. Пока существуют националь­
ные и государственные различия между народами и странами — а
эти различия будут держаться еще очень и очень долго даже после
осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе, —
единство интернациональной тактики коммунистического рабоче­
го движения всех стран требует не устранения разнообразия, не
уничтожения национальных различий (это вздорная мечта для на­
стоящего момента), а такого применения основных принципов ком­
мунизма (советская власть и диктатура пролетариата), которое бы
правильно видоизменяло эти принципы в частностях, правильно
приспособляло, применяло их к национальным и национально-го­
сударственным различиям. Исследовать, изучить, отыскать, угадать,
схватить национально-особенное, национально-специфическое в
конкретных подходах каждой страны к разрешению единой интер­
национальной задачи, к победе над оппортунизмом и левым док­
тринерством внутри рабочего движения, к свержению буржуазии,
к учреждению советской республики и пролетарской диктатуры —
вот в чем главная задача переживаемого всеми передовыми (и не
только передовыми) странами исторического момента. Главное —
конечно, еще далеко, далеко не все, но главное — уже сделано в
привлечении авангарда рабочего класса, в переходе его на сторо­
ну советской власти против парламентаризма, на сторону диктату­
ры пролетариата против буржуазной демократии. Теперь надо все
силы, все внимание сосредоточить на следующем шаге, который ка­
жется — и, с известной точки зрения, действительно является — ме­
нее основным, но который зато более практически близок к практи­
ческому решению задачи, именно на отыскании формы перехода
или подхода к пролетарской революции.
Пролетарский авангард идейно завоеван. Это главное. Без это­
го нельзя сделать и первого шага к победе. Но от этого еще доволь­
но далеко до победы. С одним авангардом победить нельзя. Бросить
один только авангард в решительный бой, пока весь класс, пока ши­
рокие массы не заняли позиции либо прямой поддержки авангарда,
либо, по крайней мере, благожелательного нейтралитета по отноше­
нию к нему и полной неспособности поддерживать его противника,
было бы не только глупостью, но и преступлением. А для того, чтобы
действительно весь класс, чтобы действительно широкие массы тру­
дящихся и угнетенных капиталом дошли до такой позиции, для это­
го одной пропаганды, одной агитации мало. Для этого нужен собст­
492

венный политический опыт этих масс. Таков основной закон всех ве­
ликих революций, подтвержденный теперь с поразительной силой
и рельефностью не только Россией, но и Германией. Не только не­
культурным, часто безграмотным массам России, но и высококуль­
турным, поголовно грамотным массам Германии потребовалось ис­
пытать на собственной шкуре все бессилие, всю бесхарактерность,
всю беспомощность, все лакейство перед буржуазией, всю подлость
правительства рыцарей II Интернационала, всю неизбежность дик­
татуры крайних реакционеров (Корнилов в России, Капп и К0в Гер­
мании) как единственный альтернатив по отношению к диктатуре
пролетариата, чтобы решительно повернуть к коммунизму.
Очередная задача сознательного авангарда в международном
рабочем движении, то есть коммунистических партий, групп, тече­
ний, — уметь подвести широкие (теперь еще в большинстве случа­
ев спящие, апатичные, рутинные, косные, не пробужденные) мас­
сы к этому новому их положению или, вернее, уметь руководить не
только своей партией, но и этими массами в течение их подхода, пе­
рехода на новую позицию. Если первой исторической задачи (при­
влечь сознательный авангард пролетариата на сторону советской
власти и диктатуры рабочего класса) нельзя было решить без пол­
ной, идейной и политической победы над оппортунизмом и социал-
шовинизмом, то второй задачи, которая ныне становится очеред­
ной и которая состоит в умении подвести массы на новую позицию,
способную обеспечить победу авангарда в революции, этой очеред­
ной задачи нельзя выполнить без ликвидации левого доктринерст­
ва, без полного преодоления его ошибок, без избавления от них.
Пока речь шла (и поскольку речь еще идет) о привлечении на
сторону коммунизма авангарда пролетариата, до тех пор и постоль­
ку на первое место выдвигается пропаганда; даже кружки, имею­
щие все слабости кружковщины, тут полезны и дают плодотворные
результаты. Когда речь идет о практическом действии масс, о раз­
мещении — если позволительно так выразиться — миллионных ар­
мий, о расстановке всех классовых сил данного общества для по­
следнего и решительного боя, тут уже с одними только пропаган­
дистскими навыками, с одним только повторением истин «чистого»
коммунизма ничего не поделаешь. Тут надо считать не до тысяч, как
в сущности считает пропагандист, член маленькой группы, не ру­
ководившей еще массами; тут надо считать миллионами и десятка­
ми миллионов. Тут надо спросить себя не только о том, убедили ли
мы авангард революционного класса, — а еще и о том, размещены
ли исторически действенные силы всех классов, обязательно всех
без изъятия классов данного общества, таким образом, чтобы реши­
493

тельное сражение было уже вполне назревшим, — таким образом,
чтобы (1) все враждебные нам классовые силы достаточно запута­
лись, достаточно передрались друг с другом, достаточно обессили­
ли себя борьбой, которая им по силам; чтобы (2) все колеблющиеся,
шаткие, неустойчивые, промежуточные элементы, то есть мелкая
буржуазия, мелкобуржуазная демократия в отличие от буржуазии,
достаточно разоблачили себя перед народом, достаточно опозори­
лись своим практическим банкротством; чтобы (3) в пролетариате
началось и стало могуче подниматься массовое настроение в поль­
зу поддержки самых решительных, беззаветно смелых, революци­
онных действий против буржуазии. Вот тогда революция назрела,
вот тогда наша победа, если мы верно учли все намеченные выше,
кратко обрисованные выше условия и верно выбрали момент, наша
победа обеспечена.
Расхождения между Черчиллями и Ллойд-Джорджами — эти
политические типы есть во всех странах, с ничтожными националь­
ными различиями, — с одной стороны; затем, между Хендерсона­
ми и Ллойд-Джорджами, с другой, совершенно неважны и мелки
с точки зрения чистого, то есть абстрактного, то есть недозревше­
го еще до практического, массового, политического действия ком­
мунизма. Но с точки зрения этого практического действия масс эти
различия крайне, крайне важны. В их учете, в определении момен­
та полного назревания неизбежных между этими «друзьями» кон­
фликтов, которые ослабляют и обессиливают всех «друзей», вме­
сте взятых, — все дело, вся задача коммуниста, желающего быть не
только сознательным, убежденным, идейным пропагандистом, но и
практическим руководителем масс в революции. Надо соединить
строжайшую преданность идеям коммунизма с уменьем пойти на
все необходимые практические компромиссы, лавирования, согла­
шательства, зигзаги, отступления и тому подобное, чтобы ускорить
осуществление и изживание политической власти Хендерсонов (ге­
роев II Интернационала, если говорить не именами отдельных лиц,
представителей мелкобуржуазной демократии, называющих себя
социалистами); ускорить их неизбежное банкротство на практике,
просвещающее массы именно в нашем духе, именно в направле­
нии к коммунизму; ускорить неизбежные трения, ссоры, конфликты,
полный распад между Хендерсонами — Ллойд-Джорджами — Чер­
чиллями (меньшевиками и эсерами — кадетами — монархистами;
Шейдеманами — буржуазией — капповцами и т. п.); а правильно
выбрать такой момент максимального распада между всеми этими
«опорами священной частной собственности», чтобы решительным
494

наступлением пролетариата разбить всех их и завоевать политиче­
скую власть.
История вообще, история революций в частности, всегда бога­
че содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, «хитрее»,
чем воображают самые лучшие партии, самые сознательные аван­
гарды наиболее передовых классов. Это и понятно, ибо самые луч­
шие авангарды выражают сознание, волю, страсть, фантазию десят­
ков тысяч, а революцию осуществляют, в моменты особого подъе­
ма и напряжения всех человеческих способностей, сознание, воля,
страсть, фантазия десятков миллионов, подхлестываемых самой
острой борьбой классов. Отсюда вытекают два очень важных прак­
тических вывода: первый — что революционный класс, для осуще­
ствления своей задачи, должен уметь овладеть всеми, без малейше­
го изъятия, формами или сторонами общественной деятельности
(доделывая после завоевания политической власти, иногда с боль­
шим риском и огромной опасностью, то, что он не доделал до это­
го завоевания); второй — что революционный класс должен быть
готов к самой быстрой и неожиданной смене одной формы другою.
Всякий согласится, что неразумно или даже преступно будет
поведение той армии, которая не готовится овладеть всеми вида­
ми оружия, всеми средствами и приемами борьбы, которые есть
или могут быть у неприятеля. Но к политике это еще более относит­
ся, чем к военному деду. В политике еще меньше можно знать на­
перед, какое средство борьбы окажется при тех или иных будущих
условиях применимым и выгодным для нас. Не владея всеми сред­
ствами борьбы, мы можем потерпеть громадное — иногда даже ре­
шающее — поражение, если независящие от нашей воли перемены
в положении других классов выдвинут на очередь дня такую форму
деятельности, в которой мы особенно слабы. Владея всеми средст­
вами борьбы, мы побеждаем наверняка, раз мы представляем ин­
тересы действительно передового, действительно революционно­
го класса, даже если обстоятельства не позволят нам пустить в ход
оружие наиболее для неприятеля опасное, оружие, всего быстрее
наносящее смертельные удары. Неопытные революционеры час­
то думают, что легальные средства борьбы оппортунистичны, ибо
буржуазия на этом поприще особенно часто (наипаче в «мирные»,
не революционные времена) обманывала и дурачила рабочих; —
нелегальные же средства борьбы революционны. Но это неверно.
Верно то, что оппортунистами и предателями рабочего класса явля­
ются партии и вожди, не умеющие или не желающие (не говори: не
могу, говори: не хочу) (wer will, kann) применять нелегальные сред­
ства борьбы в таких, например, условиях, как во время империали-
495

стекой войны 1914-1918 годов, когда буржуазия самых свободных
демократических стран с неслыханной наглостью и свирепостью
обманывала рабочих, запрещая говорить правду про грабитель­
ский характер борьбы.
Но революционеры, не умеющие соединить нелегальные фор­
мы борьбы со всеми легальными, являются весьма плохими рево­
люционерами. Нетрудно быть революционером тогда, когда рево­
люция уже вспыхнула и разгорелась, когда примыкают к революции
все и всякие, из простого увлечения, из моды, даже иногда из инте­
ресов личной карьеры. «Освобождение» от таких горе-революцио­
неров стоит пролетариату потом, после его победы, трудов самых
тяжких, муки, можно сказать, мученской. Гораздо труднее — и го­
раздо ценнее — уметь быть революционером, когда еще нет усло­
вий для прямой, открытой, действительно массовой, действитель­
но революционной борьбы, уметь отстаивать интересы революции
(пропагандистски, агитационно, организационно) в нереволюцион­
ных учреждениях, а зачастую и прямо реакционных, в дореволюци­
онной обстановке, среди массы, неспособной немедленно понять
необходимость революционного метода действий. Уметь найти, на­
щупать, осуществить конкретный план еще не вполне революци­
онных мероприятий, способов, приемов, подводящих массы к на­
стоящей, решительной, последней, великой революционной борь­
бе, — в этом главная задача современного коммунизма в Западной
Европе и Америке. Пример: Англия. Мы не можем знать — и никто
не в состоянии наперед определить, —
как скоро разгорится там
настоящая пролетарская революция и какой повод более всего раз­
будит, разожжет, подвинет на борьбу очень широкие, ныне еще спя­
щие, массы. Мы обязаны поэтому вести всю подготовительную нашу
работу так, чтобы быть подкованными (как любил говорить покой­
ный Плеханов, когда он был марксистом и революционером) на все
четыре ноги. Возможно, что «прорвет», что «сломает лед» парла­
ментский кризис; возможно, что кризис, вытекающий из безнадеж­
но запутанных, все более и более болезненно складывающихся и
обостряющихся колониальных и империалистских противоречий;
возможно, что-либо третье и т. п. Мы говорим не о том, какая борь­
ба решит судьбу пролетарской революции в Англии (этот вопрос
ни в ком из коммунистов сомнений не возбуждает, этот вопрос для
всех нас решен и решен твердо), мы говорим о том поводе, который
побудит ныне еще спящие пролетарские массы прийти в движение
и подведет их вплотную к революции. Не забудем, что, например,
в буржуазной французской республике, в обстановке, которая и со
стороны международной, и со стороны внутренней во сто раз ме­
496

нее была революционна, чем теперь, достаточно оказалось такого
«неожиданного» и такого «мелкого» повода, как одна из тысяч и ты­
сяч бесчестных проделок реакционной военщины (дело Дрейфуса),
чтобы вплотную подвести народ к гражданской войне!
Коммунисты должны в Англии использовать непрерывно, не­
ослабно, неуклонно и парламентские выборы, и все перипетии ир­
ландской, колониальной, всемирно-империалистской политики
британского правительства, и все прочие области, сферы, стороны
общественной жизни, во всех работая по-новому, по-коммунисти­
чески, в духе не II, а III Интернационала. Я не имею здесь времени
и места для описания приемов «русского», «большевистского» уча­
стия в парламентских выборах и в парламентской борьбе, но могу
уверить заграничных коммунистов, что это было вовсе не похо­
же на обычные западноевропейские парламентские кампании. Из
этого часто делают вывод: «ну, то у вас, в России, а у нас парламен­
таризм иной». Вывод неверный. На то и существуют на свете ком­
мунисты, сторонники III Интернационала во всех странах, чтобы
переделать по всей линии, во всех областях жизни, старую социали­
стическую, тред-юнионистскую, синдикалистскую, парламентскую
работу в новую, коммунистическую. Оппортунистического и чис­
то-буржуазного, деляческого, мошеннически-капиталистического
на наших выборах тоже бывало всегда очень и очень достаточно.
Коммунисты в Западной Европе и в Америке должны научиться соз­
дать новый, необычный, неоппортунистический, некарьеристский
парламентаризм: чтобы партия коммунистов давала свои лозунги,
чтобы настоящие пролетарии при помощи неорганизованной и со­
всем забитой бедноты разбрасывали и разносили листки, объезжа­
ли и обходили квартиры рабочих, хижины сельских пролетариев и
захолустных (в Европе, к счастью, во много раз меньше деревенских
захолустий, чем у нас, а в Англии их совсем мало) крестьян, забира­
лись в самые простонародные кабачки, втирались в самые просто­
народные союзы, общества, случайные собрания, говорили с наро­
дом не по-ученому (и не очень по-парламентски), не гонялись ни
капельки за «местечком» в парламенте, а везде будили мысль, втя­
гивали массу, ловили буржуазию на слове, использовали ею создан­
ный аппарат, ею назначенные выборы, ею сделанные призывы ко
всему народу, знакомили народ с большевизмом так, как никогда
не удавалось знакомить (при господстве буржуазии) вне обстанов­
ки выборов (не считая, конечно, моментов больших стачек, когда та­
кой же аппарат всенародной агитации работал у нас еще интенсив­
нее). Сделать это в Западной Европе и Америке очень трудно, очень
и очень трудно, но это сделать можно и должно, ибо без труда зада­
497

чи коммунизма вообще решить нельзя, а трудиться надо над реше­
нием практических задач, все более разнообразных, все более свя­
занных со всеми отраслями общественной жизни, все более отвое­
вывающих одну отрасль, одну область за другой у буржуазии.
В той же Англии также по-новому (не по-социалистически, а по-
коммунистически, не реформистски, а революционно) надо поста­
вить работу пропаганды, агитации, организации в войске и среди
угнетенных и неполноправных национальностей «своего» государ­
ства (Ирландия, колонии). Ибо все эти области общественной жизни
в эпоху империализма вообще, а теперь, после войны, измучившей
народы и открывающей быстро глаза на правду (именно: что десят­
ки миллионов убиты и искалечены только ради решения вопроса,
английские или немецкие хищники будут грабить больше стран), —
все эти области общественной жизни особенно наполняются горю­
чим материалом и создают особенно много поводов к конфликтам,
кризисам, обострению классовой борьбы. Мы не знаем и не можем
знать, какая искра — из той бездны искр, которые отовсюду сыпят­
ся теперь во всех странах, под влиянием экономического и поли­
тического всемирного кризиса, — окажется в состоянии зажечь по­
жар, в смысле особого пробуждения масс, и мы обязаны поэтому
с нашими новыми, коммунистическими принципами приняться за
«обработку» всех и всяких, даже наиболее старых, затхлых и, по-ви ­
димому, безнадежных поприщ, ибо иначе мы не будем на высоте за­
дачи, не будем всесторонни, не овладеем всеми видами оружия, не
подготовимся ни к победе над буржуазией (которая все стороны об­
щественной жизни устроила, — а теперь и расстроила — по-буржу-
азному), ни к предстоящей коммунистической реорганизации всей
жизни после этой победы.
После пролетарской революции в России и неожиданных, для
буржуазии и филистеров, побед этой революции в международном
масштабе весь мир стал теперь иным, буржуазия повсюду стала тоже
иной. Она запугана «большевизмом», озлоблена на него почти до
умопомрачения, и именно поэтому она, с одной стороны, ускоряет
развитие событий, а с другой стороны, сосредоточивает внимание
на насильственном подавлении большевизма, ослабляя этим свою
позицию на целом ряде других поприщ. Оба эти обстоятельства ком­
мунисты всех передовых стран должны учесть в своей тактике.
Когда русские кадеты и Керенский подняли бешеную травлю
против большевиков — особенно с апреля 1917 года и еще более
в июне и июле 1917 года, они «пересолили». Миллионы экземпля­
ров буржуазных газет, на все лады кричащие против большевиков,
помогли втянуть массы в оценку большевизма, а ведь кроме газет
498

вся общественная жизнь именно благодаря «усердию» буржуазии
пропитывалась спорами о большевизме. Теперь в международном
масштабе миллионеры всех стран ведут себя так, что мы должны им
быть от души благодарны. Они травят большевизм с таким же усер­
дием, с каким травил его Керенский и К0; они так же «пересалива­
ют» при этом и так же помогают нам, как Керенский. Когда фран­
цузская буржуазия делает из большевизма центральный пункт вы­
борной агитации, ругая за большевизм сравнительно умеренных
или колеблющихся социалистов; когда американская буржуазия,
совершенно потеряв голову, хватает тысячи и тысячи людей по по­
дозрению в большевизме и создает атмосферу паники, разнося по­
всюду вести о большевистских заговорах; когда английская «солид­
нейшая» в мире буржуазия, при всем ее уме и опытности, делает не­
вероятные глупости, основывает богатейшие «общества для борьбы
с большевизмом», создает специальную литературу о большевизме,
нанимает для борьбы с большевизмом добавочное количество уче­
ных, агитаторов, попов, — мы должны кланяться и благодарить гос­
под капиталистов. Они работают на нас. Они помогают нам заин­
тересовать массы вопросом о сущности и значении большевизма.
И они не могут поступать иначе, ибо «замолчать», задушить больше­
визм им уже не удалось.
Но вместе с тем буржуазия видит в большевизме почти толь­
ко одну его сторону: восстание, насилие, террор; буржуазия стара­
ется поэтому приготовиться в особенности к отпору и сопротив­
лению на этом поприще. Возможно, что в отдельных случаях, в от­
дельных странах, на те или иные короткие промежутки времени, ей
это удастся — с такой возможностью надо считаться, и ровно ни­
чего страшного для нас нет в том, что это ей удастся. Коммунизм
«вырастает» решительно из всех сторон общественной жизни, рост­
ки его есть решительно повсюду, «зараза» (если употребить излюб­
ленное буржуазией и буржуазной полицией и самое «приятное»
для нее сравнение) проникла в организм очень прочно и пропита­
ла собой весь организм целиком. Если с особым тщанием «заткнуть»
один из выходов — «зараза» найдет себе другой выход, иногда са­
мый неожиданный. Жизнь возьмет свое. Пусть буржуазия мечется,
злобствует до умопомрачения, пересаливает, делает глупости, зара­
нее мстит большевикам и старается перебить (в Индии, в Венгрии, в
Германии и т. д.) лишние сотни, тысячи, сотни тысяч завтрашних или
вчерашних большевиков: поступая так, буржуазия поступает, как
поступали все осужденные историей на гибель классы. Коммуни­
сты должны знать, что будущее во всяком случае принадлежит им,
и потому мы можем (и должны) соединять величайшую страстность
499

в великой революционной борьбе с наиболее хладнокровным и
трезвым учетом бешеных метаний буржуазии. Русскую революцию
разбили жестоко в 1905 году; русских большевиков разбили в июле
1917 года; немецких коммунистов перебили свыше 15 ООО посред­
ством искусной провокации и ловких маневров Шейдемана и Нос­
ке совместно с буржуазией и монархистами-генералами; в Финлян­
дии и в Венгрии неистовствует белый террор. Но во всех случаях и
во всех странах коммунизм закаляется и растет; корни его так глу­
боки, что преследования не ослабляют, не обессиливают, а усили­
вают его. Недостает только одного, чтобы мы пошли к победе уве­
реннее и тверже, именно: повсеместного и до конца продуманного
сознания всеми коммунистами всех стран необходимости быть мак­
симально гибкими в своей тактике. Великолепно растущему комму­
низму особенно в передовых странах недостает теперь этого созна­
ния и умения применить сознание на практике.
Полезным уроком могло бы (и должно было бы) быть то, что
произошло с такими высокоучеными марксистами и преданными
социализму вождями II Интернационала, как Каутский, Отто Бау­
эр и др. Они вполне сознавали необходимость гибкой тактики, они
учились и других учили марксовской диалектике (и многое из того,
что ими было в этом отношении сделано, останется навсегда цен­
ным приобретением социалистической литературы), но они в при­
менении этой диалектики сделали такую ошибку или оказались на
практике такими не диалектиками, оказались людьми до того не су­
мевшими учесть быстрой перемены форм и быстрого наполнения
старых форм новым содержанием, что судьба их немногим завид­
нее судьбы Гайндмана, Гэда и Плеханова. Основная причина их бан­
кротства состояла в том, что они «загляделись» на одну определен­
ную форму роста рабочего движения и социализма, забыли про ее
односторонность, побоялись увидеть ту крутую ломку, которая в
силу объективных условий стала неизбежной, и продолжали твер­
дить простые, заученные, на первый взгляд бесспорные истины: три
больше двух. Но политика больше похожа на алгебру, чем на ариф­
метику, и еще больше на высшую математику, чем на низшую. В дей­
ствительности все старые формы социалистического движения на­
полнились новым содержанием, перед цифрами появился поэто­
му новый знак— «минус», а наши мудрецы упрямо продолжали (и
продолжают) уверять себя и других, что «минус три» больше «ми­
нус двух».
Надо постараться, чтобы с коммунистами не повторилась та же
ошибка, только с другой стороны, или, вернее, чтобы была поско­
500

рее исправлена и быстрее, безболезненнее для организма изжита
та же ошибка, только с другой стороны, делаемая «левыми» комму­
нистами. Левое доктринерство есть тоже ошибка, не только правое
доктринерство. Конечно, ошибка левого доктринерства в комму­
низме является в настоящий момент в тысячу раз менее опасной и
менее значительной, чем ошибка правого доктринерства (то есть
социал-шовинизма и каутскианства), но верно это только потому
так, что левый коммунизм — течение совсем молодое, только-толь­
ко зарождающееся. Только поэтому болезнь, при известных услови­
ях, может быть легко излечена, и необходимо приняться за ее изле­
чение с максимальной энергией.
Старые формы лопнули, ибо оказалось, что новое содержание в
них — содержание антипролетарское, реакционное — достигло не­
померного развития. У нас есть теперь с точки зрения развития ме­
ждународного коммунизма такое прочное, такое сильное, такое мо­
гучее содержание работы (за советскую власть, за диктатуру проле­
тариата), что оно может и должно проявить себя в любой форме, и
новой, и старой, может и должно переродить, победить, подчинить
себе все формы, не только новые, но и старые, — не для того, чтобы
со старым помириться, а для того, чтобы уметь все и всяческие, но­
вые и старые формы сделать орудием полной и окончательной, ре­
шительной и бесповоротной победы коммунизма.
Коммунисты должны приложить все усилия, чтобы направить
рабочее движение и общественное развитие вообще самым пря­
мым и самым быстрым путем к всемирной победе советской вла­
сти и диктатуре пролетариата. Это бесспорная истина. Но стоит сде­
лать маленький шаг дальше — казалось бы, шаг в том же направле­
нии — и истина превратится в ошибку. Стоит сказать, как говорят
немецкие и английские левые коммунисты, что мы признаем только
один, только прямой путь, что мы не допускаем лавирования, согла­
шательства, компромиссов, и это уже будет ошибкой, которая спо­
собна принести, частью уже принесла и приносит, серьезнейший
вред коммунизму. Правое доктринерство уперлось на признании
одних только старых форм и обанкротилось до конца, не заметив
нового содержания. Левое доктринерство упирается на безуслов­
ном отрицании определенных старых форм, не видя, что новое со­
держание пробивает себе дорогу через все и всяческие формы, что
наша обязанность, как коммунистов, всеми формами овладеть, нау­
читься с максимальной быстротой дополнять одну форму другой,
заменять одну другой, приспособлять свою тактику ко всякой такой
смене, вызываемой не нашими классом или не нашими усилиями.
501

Всемирная революция так могуче подтолкнута и ускорена ужа­
сами, гнусностями, мерзостями всемирной империалистской вой­
ны, безвыходностью созданного ею положения, —
эта революция
развивается вширь и вглубь с такой превосходной быстротой, с та­
ким великолепным богатством сменяющихся форм, с таким назида­
тельным практическим опровержением всякого доктринерства, что
имеются все основания надеяться на быстрое и полное излечение
международного коммунистического движения от детской болезни
«левого» коммунизма.
Написано в апреле-мае 1920 года.
Напечатано отдельной книгой в июне 1920 года.
В. И. Ленин
К ЧЕТЫРЕХЛЕТНЕЙ ГОДОВЩИНЕ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ1
Мы вправе гордиться и мы гордимся тем, что на нашу долю вы­
пало счастье начать постройку советского государства, начать этим
новую эпоху всемирной истории.
Наступает четырехлетняя годовщина 25 октября (7 ноября).
Чем дальше отходит от нас этот великий день, тем яснее стано­
вится значение пролетарской революции в России, тем глубже мы
вдумываемся также в практический опыт нашей работы, взятый в
целом.
В самых кратких — и, конечно, далеко не полных и не точных —
абрисах это значение и этот опыт можно бы изложить следующим
образом.
Непосредственной и ближайшей задачей революции в России
была задача буржуазно-демократическая: свергнуть остатки сред­
невековья, снести их до конца, очистить Россию от этого варварст­
ва, от этого позора, от этого величайшего тормоза всякой культуры
и всякого прогресса в нашей стране.
И мы вправе гордиться тем, что проделали эту чистку гораз­
до решительнее, быстрее, смелее, успешнее, шире и глубже с точ­
ки зрения воздействия на массы народа, на толщу его, чем великая
французская революция свыше 125 лет тому назад.
’ Печатается по тексту: Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 44. Изд. 5-е.
С. 144 -152.
502

И анархисты, и мелкобуржуазные демократы (то есть меньше­
вики и эсеры, как русские представители этого международного со­
циального типа) говорили и говорят невероятно много путаницы
по вопросу об отношении буржуазно-демократической революции
к социалистической (то есть пролетарской). Верность нашего пони­
мания марксизма в этом пункте, нашего учета опыта прежних рево­
люций подтвердилась за четыре года полностью. Мы довели буржу­
азно-демократическую революцию до конца, как никто. Мы вполне
сознательно, твердо и неуклонно продвигаемся вперед, к револю­
ции социалистической, зная, что она не отделена китайской стеной
от революции буржуазно-демократической, зная, что только борь­
ба решит, насколько нам удастся (в последнем счете) продвинуть­
ся вперед, какую часть необъятно высокой задачи мы выполним,
какую часть наших побед закрепим за собой. Поживем, увидим. Но
и сейчас уже мы видим, что сделано гигантски много — для разо­
ренной, измученной, отсталой страны — в деле социалистического
преобразования общества.
Кончим, однако, о буржуазно-демократическом содержании
нашей революции. Марксистам должно быть понятно, что это зна­
чит. Для пояснения возьмем наглядные примеры.
Буржуазно-демократическое содержание революции — это
значит очистка социальных отношений (порядков, учреждений)
страны от средневековья, от крепостничества, от феодализма.
Каковы были главнейшие проявления, пережитки, остатки кре­
постничества в России к 1917 году? Монархия, сословность, земле­
владение и землепользование, положение женщины, религия, уг­
нетение национальностей. Возьмите любую из этих «авгиевых ко­
нюшен» — оставленных, к слову сказать, в изрядной мере всеми
передовыми государствами в недочищенном виде при совершении
ими их буржуазно-демократических революций, 125, 250 и больше
(1649 в Англии) лет тому назад, — возьмите любую из этих авгиевых
конюшен: вы увидите, что мы их вычистили начисто. За какие-ни ­
будь десять недель, начиная от 25 октября (7 ноября) 1917 года до
разгона учредилки (5 января 1918), мы сделали в этой области в ты­
сячу раз больше, чем за восемь месяцев своей власти сделали бур­
жуазные демократы и либералы (кадеты) и мелкобуржуазные демо­
краты (меньшевики и эсеры).
Эти трусы, болтуны, самовлюбленные нарциссы и гамлетики
махали картонным мечом — и даже монархии не уничтожили! Мы
выкинули вон всю монархическую нечисть, как никто, как никогда.
Мы не оставили камня на камне, кирпича на кирпиче в вековом зда­
нии сословности (самые передовые страны, вроде Англии, Фран­
503

ции, Германии, до сих пор не отделались от следов сословности!).
Наиболее глубокие корни сословности, именно: остатки феодализ­
ма и крепостничества в землевладении, вырваны нами до конца.
«Можно спорить» (достаточно за границей литераторов, кадетов,
меньшевиков и эсеров, чтобы заниматься этими спорами) о том, что
выйдет «в конце концов» из земельных преобразований великой
Октябрьской революции. Мы не охотники сейчас терять время на
эти споры, ибо мы борьбой решаем этот спор и всю массу завися­
щих от него споров. Но нельзя спорить против факта, что мелкобур­
жуазные демократы восемь месяцев «соглашались» с помещиками,
хранящими традиции крепостничества, а мы в несколько недель и
этих помещиков, и все их традиции смели с лица земли русской до
конца.
Возьмите религию, или бесправие женщины, или угнетение и
неравноправие нерусских национальностей. Это все вопросы бур­
жуазно-демократической революции. Пошляки мелкобуржуазной
демократии восемь месяцев об этом болтали; нет ни одной из са­
мых передовых стран мира, где бы эти вопросы были решены в бур­
жуазно-демократическом направлении до конца. У нас они решены
законодательством Октябрьской революции до конца. Мы с рели­
гией боролись и боремся по-настоящему. Мы дали всем нерусским
национальностям их собственные республики или автономные об­
ласти. У нас нет в России такой низости, гнусности и подлости, как
бесправие или неполноправие женщины, этого возмутительного
пережитка крепостничества и средневековья, подновляемого ко­
рыстной буржуазией и тупой, запуганной мелкой буржуазией во
всех, без единого изъятия, странах земного шара.
Это все — содержание буржуазно-демократической револю­
ции. Полтораста и двести пятьдесят лет тому назад обещали наро­
дам передовые вожди этой революции (этих революций, если гово­
рить о каждом национальном виде одного общего типа) освободить
человечество от средневековых привилегий, от неравенства жен­
щины, от государственных преимуществ той или иной религии (или
«идеи религии», «религиозности» вообще), от неравноправия на­
циональностей. Обещали — и не выполнили. Не могли выполнить,
ибо помешало «уважение» к «священной частной собственности».
В нашей пролетарской революции этого проклятого «уважения» к
этому трижды проклятому средневековью и к этой «священной ча­
стной собственности» не было.
Но чтобы закрепить за народами России завоевания буржуаз­
но-демократической революции, мы должны были продвинуться
дальше, и мы продвинулись дальше. Мы решали вопросы буржуаз­
504

но-демократической революции походя, мимоходом, как «побоч­
ный продукт» нашей главной и настоящей, пролетарски-револю-
ционной, социалистической работы. Реформы, говорили мы всегда,
есть побочный продукт революционной классовой борьбы. Буржу­
азно-демократические преобразования — говорили мы и доказа­
ли делами мы — есть побочный продукт пролетарской, то есть со­
циалистической революции. Кстати сказать, все Каутские, Гильфер-
динги, Мартовы, Черновы, Хилквиты, Лонге, Макдональды, Турати
и прочие герои «ПУг» марксизма не сумели понять такого соотно­
шения между буржуазно-демократической и пролетарски-социали-
стической революциями. Первая перерастает во вторую. Вторая ми­
моходом решает вопросы первой. Вторая закрепляет дело первой.
Борьба и только борьба решает, насколько удается второй перерас­
ти первую.
Советский строй есть именно одно из наглядных подтвержде­
ний или проявлений этого перерастания одной революции в дру­
гую. Советский строй есть максимум демократизма для рабочих и
крестьян, и в то же время он означает разрыв с буржуазным демо­
кратизмом и возникновение нового, всемирно-исторического, типа
демократии, именно: пролетарского демократизма или диктатуры
пролетариата.
Пусть псы и свиньи умирающей буржуазии и плетущейся за
нею мелкобуржуазной демократии осыпают нас кучами проклятий,
ругательств, насмешек за неудачи и ошибки в постройке нами на­
шего советского строя. Мы ни на минуту не забываем того, что не­
удач и ошибок у нас действительно было много и делается много.
Еще бы обойтись без неудач и ошибок в таком новом, для всей ми­
ровой истории новом деле, как создание невиданного еще типа го­
сударственного устройства! Мы будем неуклонно бороться за ис­
правление наших неудач и ошибок, за улучшение нашего, весьма и
весьма далекого от совершенства, применения к жизни советских
принципов. Но мы вправе гордиться и мы гордимся тем, что на нашу
долю выпало счастье начать постройку советского государства, на­
чать этим новую эпоху всемирной истории, эпоху господства ново­
го класса, угнетенного во всех капиталистических странах и идуще­
го повсюду к новой жизни, к победе над буржуазией, к диктатуре
пролетариата, к избавлению человечества от ига капитала, от импе­
риалистских войн.
Вопрос об империалистских войнах, о той главенствующей
ныне во всем мире международной политике финансового капита­
ла, которая неизбежно порождает новые империалистские войны,
неизбежно порождает неслыханное усиление национального гне­
505

та, грабежа, разбоя, удушения слабых, отсталых, мелких народно­
стей кучкой «передовых» держав,—
этот вопрос с 1914 года стал
краеугольным вопросом всей политики всех стран земного шара.
Это вопрос жизни и смерти десятков миллионов людей. Это — во­
прос о том, будет ли в следующей, на наших глазах подготовляемой
буржуазиею, на наших глазах вырастающей из капитализма, им ­
периалистской войне перебито 20 миллионов человек (вместо 10
миллионов убитых в войне 1914-1918 годов с дополняющими ее
«мелкими» войнами, не конченными и посейчас), будет ли в этой не­
избежной (если сохранится капитализм) грядущей войне искалече­
но 60 миллионов (вместо искалеченных в 1914-1918 годах 30 мил­
лионов). И в этом вопросе наша Октябрьская революция открыла
новую эпоху всемирной истории. Слуги буржуазии и ее подпевалы
в лице эсеров и меньшевиков, в лице всей мелкобуржуазной якобы
«социалистической» демократии всего мира издевались над лозун­
гом «превращения империалистской войны в войну гражданскую».
А этот лозунг оказался единственной правдой — неприятной, гру­
бой, обнаженной, жестокой, все это так, но правдой среди тьмы са­
мых утонченных шовинистских и пацифистских обманов. Рушатся
эти обманы. Разоблачен мир брестский. Каждый день разоблачает
все более беспощадно значение и последствия еще худшего, чем
брестский, мира версальского. И все яснее, все отчетливее, все не­
отвратимее встает перед миллионами и миллионами думающих о
причинах вчерашней войны и о надвигающейся завтрашней войне
людей грозная правда: нельзя вырваться из империалистской вой­
ны и из порождающего ее неизбежно империалистского мира (если
бы у нас было старое правописание, я бы написал здесь два слова
«мир» в обоих их значениях), нельзя вырваться из этого ада иначе,
как большевистской борьбой и большевистской революцией.
Пусть с бешенством ругают эту революцию буржуазия и паци­
фисты, генералы и мещане, капиталисты и филистеры, все верую­
щие христиане и все рыцари И и ИУг Интернационалов. Никакими
потоками злобы, клеветы и лжи не замутят они того всемирно-исто­
рического факта, что первый раз за сотни и за тысячи лет рабы от­
ветили на войну между рабовладельцами открытым провозглаше­
нием лозунга: превратим эту войну между рабовладельцами из-за
дележа их добычи в войну рабов всех наций против рабовладель­
цев всех наций.
Первый раз за сотни и тысячи лет этот лозунг превратился из
смутного и бессильного ожидания в ясную, четкую политическую
программу, в действенную борьбу миллионов угнетенных под ру­
ководством пролетариата, превратился в первую победу пролета­
506

риата, в первую победу дела уничтожения войн, дела союза рабо­
чих всех стран над союзом буржуазии разных наций, той буржуазии,
которая и мирится и воюет на счет рабов капитала, на счет наемных
рабочих, на счет крестьян, на счет трудящихся.
Эта первая победа — еще не окончательная победа, и она да­
лась нашей Октябрьской революции с невиданными тяжестями и
трудностями, с неслыханными мучениями, с рядом громадных не­
удач и ошибок с нашей стороны. Еще бы без неудач и без ошибок
удалось одному отсталому народу победить империалистские вой­
ны самых могущественных и самых передовых стран земного шара!
Мы не боимся признать свои ошибки и трезво будем смотреть на
них, чтобы научиться исправлять их. Но факт остается фактом: пер­
вый раз за сотни и за тысячи лет обещание «ответить» на войну ме­
жду рабовладельцами революцией рабов против всех и всяческих
рабовладельцев выполнено до конца и выполняется вопреки всем
трудностям.
Мы это дело начали. Когда именно, в какой срок, пролетарии
какой нации это дело доведут до конца, — вопрос несущественный.
Существенно то, что лед сломан, что путь открыт, дорога показана.
Продолжайте свое лицемерие, господа капиталисты всех стран,
«защищающие отечество» японское от американского, американ­
ское от японского, французское от английского и так далее! Про­
должайте «отписываться» от вопроса о средствах борьбы против
империалистских войн новыми «базельскими манифестами» (по об­
разцу Базельского манифеста 1912 года), господа рыцари II и НУг Ин­
тернационалов со всеми пацифистскими мещанами и филистерами
всего мира! Из империалистской войны, из империалистского мира
вырвала первую сотню миллионов людей на земле первая больше­
вистская революция. Следующие вырвут из таких войн и из такого
мира все человечество.
Последнее — и самое важное, и самое трудное, и самое недо­
деланное наше дело: хозяйственное строительство, подведение
экономического фундамента для нового, социалистического, зда­
ния на место разрушенного феодального и полуразрушенного ка­
питалистического. В этом самом важном и самом трудном деле у нас
было всего больше неудач, всего больше ошибок. Еще бы без не­
удач и без ошибок начать такое всемирно-новое дело! Но мы его
начали. Мы его ведем. Мы исправляем как раз теперь нашей «новой
экономической политикой» целый ряд наших ошибок, мы учимся,
как строить дальше социалистическое здание в мелкокрестьянской
стране без этих ошибок.
507

Трудности необъятны. Мы привыкли бороться с необъятными
трудностями. За что-нибудь прозвали нас враги наши «твердока­
менными» и представителями «костоломной политики». Но мы нау­
чились также — по крайней мере, до известной степени научились
другому необходимому в революции искусству — гибкости, уменью
быстро и резко менять свою тактику, учитывая изменившиеся объ­
ективные условия, выбирая другой путь к нашей цели, если преж­
ний путь оказался на данный период времени нецелесообразным,
невозможным.
Мы рассчитывали, поднятые волной энтузиазма, разбудившие
народный энтузиазм сначала общеполитический, потом военный,
мы рассчитывали осуществить непосредственно на этом энтузиаз­
ме столь же великие (как и общеполитические, как и военные) эко­
номические задачи. Мы рассчитывали — или, может быть, вернее
будет сказать: мы предполагали без достаточного расчета — непо­
средственными велениями пролетарского государства наладить
государственное производство и государственное распределение
продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь
показала нашу ошибку. Потребовался ряд переходных ступеней: го­
сударственный капитализм и социализм, чтобы подготовить — ра­
ботой долгого ряда лет подготовить — переход к коммунизму. Не на
энтузиазме непосредственно, а при помощи энтузиазма, рожденно­
го великой революцией, на личном интересе, на личной заинтере­
сованности, на хозяйственном расчете потрудитесь построить сна­
чала прочные мостки, ведущие в мелкокрестьянской стране через
государственный капитализм к социализму; иначе вы не подойдете
к коммунизму, иначе вы не подведете десятки и десятки миллионов
людей к коммунизму. Так сказала нам жизнь. Так сказал нам объек­
тивный ход развития революции.
И мы, научившиеся немного за три и четыре года резким пово­
ротам (когда требуется резкий поворот), стали усердно, вниматель­
но, усидчиво (хотя все еще недостаточно усердно, недостаточно вни­
мательно, недостаточно усидчиво) учиться новому повороту, «новой
экономической политике». Пролетарское государство должно стать
осторожным, рачительным, умелым «хозяином», исправным опто­
вым купцом, — иначе оно мелкокрестьянскую страну не может эко­
номически поставить на ноги, иного перехода к коммунизму сейчас,
в данных условиях, рядом с капиталистическим (пока еще капита­
листическим) Западом, нет. Оптовый купец — это как будто бы эко­
номический тип, как небо от земли далекий от коммунизма. Но это
одно из таких именно противоречий, которое в живой жизни ведет
от мелкого крестьянского хозяйства через государственный капи­
508

тализм к социализму. Личная заинтересованность поднимает про­
изводство; нам нужно увеличение производства прежде всего и во
что бы то ни стало. Оптовая торговля объединяет миллионы мелких
крестьян экономически, заинтересовывая их, связывая их, подводя
их к дальнейшей ступени: к разным формам связи и объединения
в самом производстве. Мы начали уже необходимую перестройку
нашей экономической политики. Мы имеем уже в этой области не­
которые — правда, небольшие, частичные, но все же несомненные
успехи. Мы уже кончаем, в этой области новой «науки», приготови­
тельный класс. Твердо и настойчиво учась, проверяя практическим
опытом каждый свой шаг, не боясь переделывать начатое неодно­
кратно, исправлять свои ошибки, внимательно вникая в их значе­
ние, мы перейдем и в следующие классы. Мы пройдем весь «курс»,
хотя обстоятельства мировой экономики и мировой политики сде­
лали его гораздо более долгим и более трудным, чем нам того хоте­
лось. Во что бы то ни стало, как бы тяжелы ни были мучения пере­
ходного времени, бедствия, голод, разруха, мы духом не упадем и
свое дело доведем до победного конца.
14.Х. 1921
Л. Д. Троцкий
Октябрьская революция1
По поводу наступающей второй годовщины Октябрьской Ре­
волюции мне кажется поучительным подчеркнуть одну черту ее,
на которую в воспоминаниях и статьях до сих пор не обращалось
должного внимания. Октябрьское восстание было, так сказать, за ­
ранее назначено на определенное число, на 25 октября, назначе­
но не на тайном заседании, а открыто, всенародно, — и произошло
это победоносное восстание в день 25 октября 1917 года, как было
намечено.
Мировая история знает немало революционных переворотов
и восстаний. Но тщетно память пытается найти в истории другое
восстание угнетенного класса, которое было бы заранее во всеус­
лышание назначено на определенное число и было бы в положен­
ный день совершено и притом победоносно. В этом смысле, как и
во многих других, октябрьский переворот является единственным
и несравненным.
1Печатается по тексту: J1. Троцкий. Сочинения. Том 3. Часть 2. М . —
Л., 1925.
509

Захват власти в Петрограде был приурочен ко II Съезду Сове­
тов. Это «совпадение» не было делом заговорщицкого расчета, а вы­
текало из всего предшествующего хода революции и в частности —
изо всей агитационной и организационной работы нашей партии.
Мы требовали перехода власти к Советам. Вокруг этого требования
мы сплотили под знаменем нашей партии большинство членов во
всех важнейших Советах. Далее, стало быть, мы не могли уже «тре­
бовать» перехода власти к Советам; как руководящая партия Сове­
тов, мы должны были эту власть взять. М ы не сомневались, что II
Съезд Советов даст нам большинство. В этом не могли сомневаться
и наши враги. Последние изо всех сил противились созыву II Съез­
да. Так, на заседании советской секции «Демократического Сове­
щания» Дан всячески пытался сорвать назначение II Съезда Сове­
тов и, когда это не удалось, постарался отсрочить созыв. Нежела­
тельность созыва Съезда Советов меньшевики и с.-р. обосновывали
именно тем, что Съезд может стать ареной попытки захвата власти
со стороны большевиков. Мы, со своей стороны, настаивая на ско­
рейшем созыве Съезда, нисколько не скрывали при этом, что, по на­
шей мысли, Съезд нужен именно для того, чтобы вырвать власть из
рук правительства Керенского. В конце концов, при голосовании в
советской секции Демократического Совещания, Дану удалось пе­
ренести созыв II Съезда с 15 на 25 октября. Таким образом «реаль­
ный» политик меньшевизма выторговал у истории отсрочку ров­
ным счетом в десять дней.
На всех петроградских собраниях как рабочих, так и солдат­
ских, мы ставили вопрос так: 25 октября соберется II Всероссийский
Съезд Советов; петроградский пролетариат и гарнизон потребуют
от Съезда, чтобы он в первую голову поставил вопрос о власти и
разрешил его в том смысле, что с настоящего часа власть принад­
лежит Всероссийскому Съезду Советов; в случае, если правительст­
во Керенского попытается разогнать Съезд — так гласили бесчис­
ленные резолюции, — петроградский гарнизон скажет свое решаю­
щее слово.
Агитация велась изо дня в день. Назначив Съезд на 25 октября,
поставив заранее первым и в сущности единственным «пунктом»
порядка дня осуществление (не обсуждение, а осуществление) пе­
рехода власти к Советам, то есть назначив государственный пере­
ворот на 25 октября, мы открыто, на глазах «общества» и его «прави­
тельства» готовили вооруженную силу для этого переворота.
С подготовкой Съезда тесно сплелся вопрос о выводе значи­
тельной части гарнизона из Петрограда. Керенский боялся петро­
градских солдат (с полным основанием). Он предложил Черемисо-
510

ву\ командовавшему тогда Северной армией, вызвать ненадежные
полки на фронт. Черемисов, как свидетельствует найденная после
26 октября переписка, уклонялся от этого, считая петроградский
гарнизон «распропагандированным» и потому непригодным для
применения в империалистской войне; но под давлением Керен­
ского, который руководился чисто политическими мотивами, Чере­
мисов отдал соответственный приказ.
Как только приказ о выводе частей был из штаба округа пере­
дан Исполнительному комитету Петроградского Совета «на испол­
нение», нам, представителям пролетарской оппозиции, стало ясно,
что этот вопрос в дальнейшем своем развитии может получить ре­
шающее политическое значение. В беспокойном ожидании назна­
ченного на 25 октября государственного переворота Керенский
сделал попытку обезоружить мятежный Петроград. Нам оставалось
только на этом вопросе противопоставить не одних рабочих, но и
весь гарнизон правительству Керенского. Прежде всего, было ре­
шено создать, в виде Военно-революционного комитета, орган про­
верки военных оснований приказа о выводе петроградского гар­
низона. По существу, таким образом, наряду с политическим пред­
ставительством гарнизона (солдатская секция Совета) создан был
революционный оперативный штаб этого гарнизона.
Меньшевики с эсерами опять-таки сразу «постигли», что дело
идет о создании аппарата вооруженного восстания, и открыто об
этом заявили на заседании Совета. Проголосовав против образо­
вания Военно-революционного комитета, меньшевики, однако, во­
шли в его состав — не то в качестве нотариусов, не то в качестве
писцов при акте государственного переворота. Выторговав предва­
рительно для своего политического существования лишних десять
дней, они затем обеспечили за собой право присутствовать в каче­
стве почетных ассистентов при своей политической смерти.
Итак, Съезд был назначен на 25 октября. Партией, которой было
обеспечено большинство, поставлена была Съезду задача — овла­
деть властью. Гарнизон, отказавшийся выходить из Петрограда, был
мобилизован на защиту будущего Съезда. Военно-революционный
комитет, противопоставленный штабу округа, был превращен в ре­
волюционный штаб Петроградского Совета. Все это делалось совер­
шенно открыто, на глазах всего Петрограда, правительства Керен­
ского, всего мира. Факт — единственный в своем роде.
1Генерал Черемисов — начальник штаба 12 армии, оперировавшей под Ригой.
При Керенском был командующим Северным фронтом. Ему принадлежит издание
приказа о выводе петроградского гарнизона в октябрьские дни.
511

В то же время в партийных кругах и в печати открыто обсуж­
дался вопрос о вооруженном восстании. Дискуссия в значитель­
ной мере отвлеклась от хода событий, не связывая восстания ни со
Съездом, ни с выводом гарнизона, а рассматривая переворот как
конспиративно подготовленный заговор. На деле вооруженное вос­
стание не только было нами «признано», но и подготовлялось к за­
ранее определенному моменту, причем самый характер восстания
был предопределен — по крайней мере, для Петрограда — состоя­
нием гарнизона и его отношением к Съезду Советов.
Некоторые товарищи скептически относились к мысли, что ре­
волюция назначена «по календарю». Более надежным казалось про­
вести ее строго конспиративным образом, использовав столь важ­
ное преимущество внезапности. В самом деле, ожидая восстания на
25 октября, Керенский мог, казалось тогда, подтянуть к этому числу
свежие силы, произвести чистку гарнизона и пр.
Но в том-то и дело, что вопрос об изменении состава петро­
градского гарнизона стал главным узлом подготовлявшегося на
25 октября переворота. Попытка Керенского изменить состав пет­
роградских полков заранее оценивалась — и вполне основатель­
но — как продолжение корниловского покушения. «Легализован­
ное» восстание к тому же как бы гипнотизировало врага. Не доводя
своего приказа об отправке гарнизона на фронт до конца, Керен­
ский в большей степени повысил самоуверенность солдат и тем са­
мым еще более обеспечил успех переворота. После переворота 25
октября меньшевики, и в первую голову Мартов, много говорили о
захвате власти кучкой заговорщиков за спиной Совета и рабочего
класса. Трудно выдумать более злостное издевательство над смыс­
лом фактов. Когда мы на совещании советской секции Демократи­
ческого Совещания назначали большинством голосов Съезд Сове­
тов на 25 октября, меньшевики говорили: «Вы назначаете перево­
рот». Когда мы в лице подавляющего большинства Петроградского
Совета отказались вывести петроградские полки, меньшевики гово­
рили: «Это начало вооруженного восстания». Когда мы в Петроград­
ском Совете создали Военно-революционный комитет, меньшевики
констатировали: «Это аппарат вооруженного восстания». А когда в
назначенный день при помощи заранее «изобличенного» аппарата
своевременно предсказанное восстание действительно произош­
ло, те же меньшевики завопили: «Кучка заговорщиков совершила
переворот за спиной рабочего класса». На деле же самое большое,
в чем нас можно было по этой части обвинить, это то, что в Военно­
революционном комитете мы подготовляли кое-какие технические
подробности «за спиною» меньшевистских заседателей.
512

Мож но не сомневаться, что попытка военного заговора, неза­
висимого от II Съезда Советов и Военно-революционного комите­
та, могла бы в тот период только внести расстройство в ход собы­
тий, даже временно сорвать переворот. Гарнизон, в составе которо­
го были политически неоформленные полки, воспринял бы захват
власти партией путем заговора, как нечто ему чуждое, для некото­
рых полков прямо враждебное, тогда как отказ выступить из Пет­
рограда и решение взять на себя защиту Съезда Советов, которо­
му надлежит стать властью в стране, был для тех же полков делом
вполне естественным, понятным и обязательным. Те товарищи, ко­
торые считали утопией «назначение» восстания на 25 октября, в
сущности, недооценивали нашей силы и могущества нашего поли­
тического влияния в Петрограде сравнительно с правительством
Керенского.
Легально существовавший Военно-революционный комитет
назначил своих комиссаров во все части Петроградского гарнизо­
на и стал, таким образом, в полном смысле слова хозяином положе­
ния. Политическая карта гарнизона была у нас перед глазами. Мы
в любой момент имели возможность создать необходимую группи­
ровку сил и обеспечить за собою все стратегические пункты в Пет­
рограде. Оставалось лишь устранить трения и возможное противо­
действие со стороны наиболее отсталых, преимущественно кава­
лерийских частей. Эта работа шла как нельзя лучше. На митингах
в полках наш лозунг — не уходить из Питера до Съезда Советов и
вооруженной силой обеспечить переход власти к Советам — встре­
чал почти безраздельное признание. В наиболее консервативном
Семеновском полку Скобелев и Гоц, преподнесшие семеновцам
гвоздь сезона — предстоящую дипломатическую поездку Скобеле­
ва в Париж в целях воспитательного воздействия на Ллойд-Джорд­
жа и Клемансо, —
не только не вызвали энтузиазма, но, наоборот,
потерпели полное поражение1. Большинство голосовало за нашу
1Об этом митинге мы находим следующее интересное место в книге М илюко­
ва «История революции»: «Отсрочкой выступления большевики воспользовались,
прежде всего, для закрепления своих позиций среди петроградских рабочих и сол­
дат. Троцкий появлялся на митингах в разных частях Петроградского гарнизона. Соз­
данное им настроение характеризуется тем, что, например, в Семеновском полку
выступавшим после него членам ЦИК, Скобелеву и Гоцу, не давали говорить. Троц­
кий дал лозунг — ждать инструкций Всероссийского Съезда Советов. 19 октября (в
действительности 18/Х) состоялось закрытое заседание полковых и ротных комите­
тов. После докладов с мест выступил Троцкий и прямо указал на цели собрания: „У
нас нет решения о сроке выступления, но правительство желает пойти на открытую
борьбу с нами, и мы примем бой, петроградский гарнизон воспротивится выводу
войск на фронт"» (195-196 стр.).
513

резолюцию. В цирке «Модерн» на собрании самокатчиков, которые
считались опорой Керенского, наша резолюция прошла подавляю­
щим большинством. Генерал-квартирмейстер Пораделов1 говорил
в высшей степени примирительно и заискивающе. Но его уклончи­
вые поправки к резолюции были отклонены.
Последний удар врагу был нанесен в самом сердце Петрогра­
да, в Петропавловской крепости. Видя настроение крепостного гар­
низона, который весь перебывал на нашем митинге во дворе кре­
пости, помощник командующего округом в самой любезной фор­
ме предложил нам «сговориться и устранить недоразумения». Мы,
со своей стороны, обещали принять необходимые меры к полному
устранению недоразумений. И, действительно, через два-три дня
после того было устранено правительство Керенского, это крупней­
шее недоразумение русской революции.
История перевернула страницу и открыла советскую главу.
14 сентября 1919 года, Балашов — Себряково
«Коммунистический Интернационал» No6, 1919 год
Л. Д. Троцкий
Предисловие ко II тому «Истории русской революции»2
Россия так поздно совершила свою буржуазную революцию,
что оказалась вынуждена превратить ее в пролетарскую. Иначе ска­
зать: Россия так отстала от других стран, что ей пришлось, по край­
ней мере в известных областях, обогнать их. Это кажется несообраз­
ностью. Между тем история полна таких парадоксов. Капиталисти­
ческая Англия настолько опередила другие страны, что оказалась
вынуждена отстать от них. Педанты думают, что диалектика есть
праздная игра ума. На самом деле она лишь воспроизводит процесс
развития, который живет и движется противоречиями.
Первый том этого труда должен был уяснить, почему истори­
чески запоздалый демократический режим, пришедший на сме­
ну царизму, оказался совершенно нежизнеспособным. Настоящий
1Пораделов был в то время генерал-квартирмейстером штаба Петроградского
военного округа.
2Печатается по тексту: Л. Троцкий. История русской революции: В 2 т. Т. 2. М.:
ТЕРРА; Республика, 1997.
514

том посвящен приходу к власти большевиков. Основу изложения и
здесь составляет повествование. Читатель должен в самих фактах
найти достаточную опору для выводов.
Автор не хочет этим сказать, что он избегает социологических
обобщений. История не имела бы цены, если бы ничему не учила
нас. Могущественная планомерность русской революции, последо­
вательность ее этапов, непреодолимость натиска масс, закончен­
ность политических группировок, отчетливость лозунгов, —
все
это чрезвычайно облегчает понимание революции вообще, а тем
самым и человеческого общества. Ибо можно считать доказанным
всем ходом истории, что раздираемое внутренними противоречия­
ми общество до конца раскрывает не только свою анатомию, но и
свою «душу» именно в революции.
Более непосредственно настоящий труд должен помочь пони­
манию характера Советского Союза. Актуальность нашей темы не
в том, что Октябрьский переворот произошел на глазах живущего
еще ныне поколения — конечно, и это имеет немалое значение, —
а в том, что вышедший из переворота режим живет, развивается и
ставит перед человечеством новые загадки. Во всем мире вопрос о
стране Советов не сходит с порядка дня. Между тем нельзя постиг­
нуть то, что есть, не уяснив предварительно, как существующее воз­
никло. Для больших политических оценок нужна историческая пер­
спектива.
На восемь месяцев революции, с февраля по октябрь 1917 года,
понадобились два больших тома. Критика, по общему правилу, не
обвиняла нас в растянутости изложения. Масштаб работы объясня­
ется скорее подходом к материалу. М ож но дать фотографический
снимок руки: это займет страницу. Но чтобы представить результа­
ты микроскопического исследования тканей руки, нужен том. Автор
не делает себе никаких иллюзий насчет полноты и законченности
произведенного им исследования. Но все же во многих случаях ему
приходилось применять методы, которые ближе к микроскопу, чем
к фотографическому аппарату.
В те моменты, когда нам казалось, что мы злоупотребляем дол­
готерпением читателя, мы щедро вычеркивали показания свидете­
лей, признания участников, второстепенные эпизоды; но затем не­
редко снова восстановляли многое из вычеркнутого. В этой борьбе
за детали нами руководило стремление показать как можно кон­
кретнее самый процесс революции. Нельзя было, в частности, не
попытаться использовать до конца то преимущество, что эта исто­
рия писалась с живой натуры.
515

Тысячи и тысячи книг выбрасываются ежегодно на рынок, что­
бы представить новый вариант личного романа, повесть колебаний
меланхолика или карьеры честолюбца. Героине Пруста нужно не­
сколько изысканных страниц, чтобы почувствовать, что она ничего
не чувствует. Думается, что можно, хотя бы на равных правах, требо­
вать внимания к коллективным историческим драмам, поднимаю­
щим из небытия сотни миллионов человеческих существ, преобра­
зующим характер наций и вторгающимся навсегда в жизнь челове­
чества.
Точность ссылок и цитат первого тома не оспаривалась до сих
пор никем: да это было бы и нелегко сделать. Противники ограни­
чиваются чаще всего рассуждениями на ту тему, что личное при­
страстие может проявиться в искусственном и одностороннем под­
боре фактов и текстов. Неоспоримое само по себе, это соображение
ничего не говорит о данном произведении и еще меньше — о его
научных приемах. Между тем мы позволяем себе решительно на­
стаивать на том, что коэффициент субъективизма определяется, ог­
раничивается и проверяется не столько темпераментом историка,
сколько характером его метода.
Чисто психологическая школа, которая рассматривает ткань
событий как переплет свободной деятельности отдельных людей
или их группировок, оставляет величайший простор для произво­
ла даже при наилучших намерениях исследователя. Материалисти­
ческий метод дисциплинирует, обязывая исходить из тяжеловесных
фактов социальной структуры. Основными силами исторического
процесса являются для нас классы; на них опираются политические
партии; идеи и лозунги выступают как разменные монеты объек­
тивных интересов. Весь путь исследования ведет от объективного
к субъективному, от социального к индивидуальному, от капиталь­
ного к конъюнктурному. Для авторского произвола этим поставле­
ны жесткие пределы.
Если горный инженер в необследованном районе обнаружит
путем сверления магнитный железняк, всегда можно допустить сча­
стливую случайность: строить шахту не рекомендуется. Если тот
же инженер на основании, скажем, отклонений магнитной стрелки
придет к выводу, что в земле должны таиться залежи руды, и после
этого в разных точках района действительно доберется до железня­
ка, тогда и самый придирчивый скептик не осмелится ссылаться на
случайность. Убеждает система, которая соподчиняет общее и ча­
стное.
Доказательств научного объективизма надо искать не в глазах
историка и не в интонациях его голоса, а во внутренней логике са­
516

мого повествования: если эпизоды, свидетельства, цифры совпада­
ют с общими показаниями магнитной стрелки социального анализа,
тогда у читателя есть наиболее серьезная гарантия научной обосно­
ванности выводов. Конкретнее: автор в той мере верен объективиз­
му, в какой настоящая книга действительно раскрывает неизбеж­
ность Октябрьского переворота и причины его победы.
Читатель знает, что в революции мы ищем прежде всего непо­
средственного вмешательства масс в судьбы общества. За события­
ми мы пытаемся открыть изменения коллективного сознания. Мы
отклоняем огульные ссылки на «стихийность» движения, которые
в большинстве случаев ничего не объясняют и ничему не научают.
Революции совершаются по известным законам. Это не значит, что
действующие массы отдают себе отчет в законах революции; но это
значит, что изменения массового сознания не случайны, а подчине­
ны объективной необходимости, которая поддается теоретическо­
му выяснению и тем самым создает основу для предвидения и для
руководства.
Некоторые официальные советские историки пытались, как это
ни неожиданно, критиковать нашу концепцию как идеалистическую.
Профессор Покровский настаивал, например, на том, что мы недо­
оценили объективные факторы революции: «между Февралем и Ок­
тябрем прошла колоссальная экономическая разруха»; «за это вре­
мя крестьянство... восстало против Временного правительства»;
именно в этих «объективных сдвигах», а не в изменчивых психиче­
ских процессах надлежит видеть движущую силу революции. Благо­
даря похвальной резкости в постановке вопросов, Покровский как
нельзя лучше обнаруживает несостоятельность вульгарно-экономи­
ческого объяснения истории, выдаваемого нередко за марксизм1.
Происходящие в течение революции радикальные переворо­
ты вызываются на самом деле не теми эпизодическими потрясения­
ми хозяйства, которые происходят во время самих событий, а теми
капитальными изменениями, которые накопились в самых основах
общества в течение всей предшествующей эпохи. Что накануне низ­
вержения монархии, как и между Февралем и Октябрем, экономи­
1Весть о смерти М. Н. Покровского, с которым нам не раз приходилось полеми­
зировать на протяжении обоих томов, пришла, когда наша работа была закончена.
Примкнув к марксизму из либерального лагеря уже сложившимся ученым, Покров­
ский обогатил новейшую историческую литературу ценными работами, начинания­
ми, но методом диалектического материализма он так и не овладел до конца. Де­
лом простой справедливости будет прибавить, что Покровский был человеком не
только исключительной эрудиции и высоких дарований, но и глубокой преданности
тому делу, которому служил.
517

ческий распад неизменно углублялся, питая и подстегивая массо­
вое недовольство, это совершенно бесспорно и никогда не оставля­
лось нами без внимания. Но было бы грубейшей ошибкой полагать,
будто вторая революция совершилась через восемь месяцев после
первой вследствие того, что хлебный паек снизился за это время с
полутора до трех четвертей фунта. В ближайшие после октябрьско­
го переворота годы продовольственное положение масс продол­
жало непрерывно ухудшаться. Между тем надежды контрреволю­
ционных политиков на новый переворот каждый раз терпели кру­
шение. Загадочным это обстоятельство может представляться лишь
тому, кто восстание масс рассматривает как «стихийный», то есть
стадный, бунт, искусно использованный вожаками. На самом деле
одной наличности лишений для восстания недостаточно — иначе
массы восставали бы всегда; нужно, чтобы окончательно обнару­
женная несостоятельность общественного режима сделала эти ли­
шения невыносимыми и чтобы новые условия и новые идеи откры­
ли перспективу революционного выхода. Во имя осознанной ими
большой цели те же массы оказываются затем способны перено­
сить двойные и тройные лишения.
Ссылка на восстание крестьянства, в качестве второго «объек­
тивного фактора», представляет еще более очевидное недоразу­
мение. Для пролетариата крестьянская война являлась, разумеет­
ся, объективным обстоятельством, поскольку вообще действия од­
ного класса становятся внешними толчками для сознания другого
класса. Но непосредственной причиной самого крестьянского вос­
стания явились изменения в сознании деревни; вскрытие их харак­
тера составляет содержание одной из глав этой книги. Не будем за­
бывать, что революции совершаются через людей, хотя бы и безы­
мянных. Материализм не игнорирует чувствующего, мыслящего и
действующего человека, но объясняет его. В чем другом состоит за­
дача историка?
Некоторые критики демократического лагеря, склонные опе­
рировать при помощи косвенных улик, усмотрели в «ироническом»
отношении автора к соглашательским вождям выражение недопус­
тимого субъективизма, опорочивающего научность изложения. Мы
позволяем себе считать такой критерий неубедительным. Принцип
спинозизма: «не плакать, не смеяться, а понимать» — предостерега­
ет лишь против неуместного смеха и несвоевременных слез; но он
не лишает человека, хотя бы и историка, права на свою долю слез
и смеха, когда они оправдываются правильным пониманием самой
материи. Чисто индивидуалистическая ирония, которая, как дымка
безразличия, распространяется на все дела и помыслы человечест­
518

ва, есть худший вид снобизма: она одинаково фальшива в художест­
венном произведении, как и в историческом труде. Но есть ирония,
заложенная в самих жизненных отношениях. Обязанность истори­
ка, как и художника, извлечь ее наружу.
Нарушение соответствия между субъективным и объективным
есть, вообще говоря, основной источник комического, как и тра­
гического, в жизни и в искусстве. Область политики меньше всего
изъята из-под действия этого закона. Люди и партии героичны или
смешны не сами по себе, а по своему отношению к обстоятельствам.
Когда французская революция вступила в решительную стадию, са­
мый выдающийся жирондист оказывался жалким и смешным рядом
с заурядным якобинцем. Жан-Мари Ролан, почтенная фигура, в ка­
честве лионского инспектора мануфактур выглядит как живая ка­
рикатура на фоне 1792 года. Наоборот, якобинцы приходятся собы­
тиям по росту. Они могут вызывать вражду, ненависть, ужас, но не
иронию.
Героиня Диккенса, пытающаяся половой щеткой задержать
морской прилив, есть, по причине рокового несоответствия средст­
ва и цели, заведомо комичный образ. Если мы скажем, что эта осо­
ба символизирует политику соглашательских партий в революции,
это покажется утрировкой. Между тем Церетели, действительный
вдохновитель режима двоевластия, признавался после октябрьско­
го переворота Набокову, одному из либеральных вождей: «Все, что
мы тогда делали, было тщетной попыткой остановить какими-то ни­
чтожными щепочками разрушительный стихийный поток». Эти сло­
ва звучат как злая сатира; между тем это самые правдивые слова,
которые соглашатели сказали о самих себе. Отказываться от иро­
нии при изображении «революционеров», которые щепочками пы­
таются задержать революцию, значило бы в угоду педантам обворо­
вывать действительность и изменять объективизму.
Петр Струве, монархист из бывших марксистов, писал в эмиг­
рации: «Логичен в революции, верен ее существу был только боль­
шевизм, и потому в революции победил он». Так же приблизитель­
но отзывался о большевиках и Милюков, вождь либерализма: «Они
знали, куда идут, и шли в одном, раз принятом направлении к цели,
которая с каждым новым неудачным опытом соглашательства стано­
вилась все ближе». Наконец, один из менее известных белых эмиг­
рантов, пытавшийся по-своему понять революцию, выразился так:
«Пойти поэтому пути могли лишь железные люди... по самой своей
„профессии" революционеры, не боящиеся вызвать к жизни всепо­
жирающий бунтарский дух». О большевиках можно с еще большим
правом сказать то, что сказано выше о якобинцах: они адекватны
519

эпохе и ее задачам; проклятий по их адресу раздавалось достаточ­
но, но ирония к ним не приставала: ей не за что зацепиться.
В предисловии к первому тому объяснено, почему автор счел
более уместным говорить о себе как об участнике событий в треть­
ем лице, а не в первом: эта литературная форма, сохраненная и во
втором томе, сама по себе, разумеется, не ограждает от субъекти­
визма; но она, по крайней мере, не вынуждает к нему. Более того:
она напоминает о необходимости избегать его.
Во многих случаях мы останавливались в колебании, приводить
ли тот или другой отзыв современника, характеризующий роль ав­
тора этой книги в ходе событий. Можно было бы без труда отказать­
ся от иных цитат, если бы дело не шло Q чем-то большем, чем услов­
ные правила хорошего тона. Автор этой книги был председателем
Петроградского Совета, после того как большевики завоевали в нем
большинство; затем — председателем Военно-революционного ко­
митета, организовавшего Октябрьский переворот. Этих фактов он
не может и не хочет вычеркнуть из истории. Правящая ныне в СССР
фракция успела за последние годы посвятить множество статей и
немало книг автору этого труда, поставив себе при этом задачей до­
казать, что его деятельность направлялась неизменно против ин­
тересов революции: вопрос о том, почему большевистская партия
ставила столь упорного «противника» в наиболее критические го­
ды на наиболее ответственные посты, остается при этом открытым.
Обойти ретроспективные споры полным молчанием значило бы,
в известной мере, отказаться от восстановления действительного
хода событий. Во имя чего? Подделка незаинтересованности нужна
бывает тому, кто задается целью крадучись внушить читателю вы­
воды, не вытекающие из фактов. Мы предпочитаем называть вещи
полным именем, в соответствии со словарем.
Не скроем, что дело идет для нас при этом не только о прошлом.
Как противники, нападая на лицо, стремятся поразить программу,
так борьба за определенную программу обязывает лицо восстано­
вить свое действительное место в событиях. Кто в борьбе за боль­
шие задачи и за свое место под знаменем не способен видеть ниче­
го, кроме личного тщеславия, о том мы можем пожалеть, но убеж­
дать его не беремся. Во всяком случае, мы приняли все меры к тому,
чтобы «личные» вопросы не занимали в этой книге больше того мес­
та, на которое они могут претендовать по праву.
Некоторые из друзей Советского Союза — нередко это лишь
друзья сегодняшних советских властей и лишь до тех пор, пока те
остаются властями, —
ставили автору в вину его критическое от­
ношение к большевистской партии или отдельным ее вождям. Ни­
520

кто, однако, не сделал и попытки опровергнуть или поправить дан­
ную нами картину состояния партии во время событий. К сведению
тех «друзей», которые считают себя призванными защищать от нас
роль большевиков в Октябрьском перевороте, предупреждаем, что
наша книга учит не тому, как любить задним числом победоносную
революцию, в лице выдвинутой ею бюрократии, а только тому, как
подготовляется революция, как она развивается и как побеждает.
Партия для нас не аппарат, непогрешимость которого охраняется
государственными репрессиями, а сложный организм, который, по­
добно всему живому, развивается в противоречиях. Вскрытие этих
противоречий, в том числе колебаний и ошибок штаба, ни в малей­
шей мере не ослабляет, на наш взгляд, значения той гигантской ис­
торической работы, которую большевистская партия взвалила на
свои плечи впервые в мировой истории.
Г. В. Плеханов
Речь, произнесенная 2 апреля 1917 года на Совещании
делегатов Советов рабочих и солдатских депутатов1
Товарищи, позвольте мне, еще не оправившемуся от крайней
усталости дороги, выразить вам свою искреннюю благодарность за
тот горячий прием, который вы мне оказываете (шумные аплодис­
менты). Этот горячий прием я отношу не на свой личный счет, а на
счет всего того революционного поколения, которое в продолже­
ние десятков лет боролось под красным знаменем, не теряя веры
в русский народ, не теряя веры в успех революции, несмотря на
то что временами успехи реакции были чрезвычайно велики, а вся
Россия, вместо того, чтобы поддерживать революцию, по выраже­
нию поэта, «согнувши выю, молилась за царя». В начале нас, социал-
демократов, была небольшая кучка, над нами смеялись, нас называ­
ли утопистами. Но я скажу словами Лассаля: «Нас было мало, но мы
так хорошо рычали, что все думали, что нас очень много». И нас дей­
ствительно стало много (смех и аплодисменты).
Когда я на Финляндском вокзале поставил ногу на русскую поч­
ву, товарищи приветствовали, между прочим, в моем лице одно­
го из писателей, подвизавшегося в области научного социализма.
Действительно, в моей литературной деятельности главная задача
1Печатается по тексту: Плеханов Г.В. Год на Родине. T. I. Париж, 1921. С. 5 -10.
521

моих усилий заключалась в том, чтобы усвоить себе и изложить дру­
гим основные положения научного социализма. И вот этого-то пи­
сателя, этого неисправимого сторонника научного социализма об­
виняли в двух утопиях.
Первая утопия, которую ставили нам в вину, заключалась в том,
что мы верили в развитие русского пролетариата. Нас называли уто­
пистами за то, что мы говорили (я сказал это, между прочим, в Пари­
же на Международном Съезде в 1889 году): «Русское революцион­
ное движение восторжествует как движение рабочего класса, или
оно никогда не восторжествует». Это казалось такой утопией мно­
гим русским людям, истинным сторонникам прогресса и револю­
ции, что люди, искренне расположенные ко мне, говорили: «Георгий
Валентинович, что вы такое говорите? Неужели в самом деле можно
верить в русский рабочий класс? Можно верить в русскую интелли­
генцию — это понятно: русская интеллигенция имеет знания, имеет
преданность к делу; но верить в русский рабочий класс можно раз­
ве назло кому-нибудь». И не раз говорили мне: «Вы, человек не ли­
шенный некоторого литературного таланта, обладаете таким несча­
стным характером, что как будто назло неустанно твердите о рус­
ском рабочем классе, неустанно доказываете, что только русский
рабочий класс есть истинный носитель прогресса в России». Това­
рищи, время шло, и то, что казалось утопией, стало представляться
реальной истиной. И наши противники говорили про нас: «эти люди
отличаются очень неприятным характером», а наш неприятный ха­
рактер, товарищи, заключался в том, что, когда на нас нападали, мы,
со своей стороны, старались давать сдачи. И бывало так, что когда
мы давали сдачи, то наши противники отходили от нас, почесыва­
ясь (голоса: «браво», смех, рукоплескания). С нами повторилось то же
самое явление, которое случилось однажды в области совершенно
чуждой политики, и о котором я слышал от старого немецкого уче­
ного, Карла Фохта, на одной из его лекций. Он рассказывал, что, ко­
гда Дарвин напечатал свою книгу, некоторые ученые старых заве­
тов стали чрезвычайно возмущаться, и один из них писал так: «Да,
вы правы, человек, высказывающий такие вещи, негодяй, но хуже
всего то, что этот негодяй прав» (бурный смех и общие рукоплеска­
ния). Так относились и к нам, говоря: да, это, конечно, утописты, это
люди чрезвычайно неприятного характера, это (опять-таки упот­
ребляя французское выражение) злое животное, и оно защищается,
когда на него нападают (смех и аплодисменты). Но постепенно ход
обстоятельств устанавливался так, что истина наших воззрений все
более оправдывалась. И вот теперь, когда я имею счастье находить­
ся в свободном Петрограде и обращаться к российскому пролета­
522

риату, я спрашиваю вас: товарищи, где же эта утопия, в которой нас
обвиняли? Вера в пролетариат оказалась не утопией, действитель­
ностью. Каждый раз, когда мне говорили об утопии, я отвечал своим
противникам: наши идеалы, наша утопия — это действительность
завтрашнего дня. И вот завтрашний день стал нынешним днем.
В этот радостный «нынешний день» я приветствую русский проле­
тариат, как тот класс, который, освободив самого себя, освободил
всю Россию. И не только, товарищи, освободил самого себя и всю
Россию. Сделав революцию, он самый ход войны изменил сущест­
венным образом, и самый возможный исход войны принимает дру­
гой облик.
Вторая утопия, которую ставили нам в вину, заключалась в том,
что, когда некоторые нетерпеливые товарищи кричали о необходи­
мости вооруженного восстания, мы говорили: «Без армии не будет
победы. Пока солдаты и офицеры не проникнутся революционны­
ми чувствами, ваше так называемое восстание будет не вооружен­
ным восстанием, а восстанием безоружных Направляйте ваши силы
к тому, чтобы революционные идеи проникли в армию». Давно уже
положение дел в России было таково, что старый царский режим,
весь изъеденный, можно сказать, молью и червями, режим, покры­
тый беспримерным в истории позором, опирался только на солдат­
ские штыки. Но, по мере того как солдаты становились сознательны­
ми, штыки становились все более и более острыми, и настал, нако­
нец, такой момент, когда сидеть на штыках нашему царю оказалось
очень больно (общий смех и шумные аплодисменты).
Товарищи, я очень счастлив тем, что в первый раз говорю с ос­
вободившимся, со свободным российским пролетариатом в присут­
ствии делегатов от Англии, страны, которая выработала самую де­
мократическую конституцию в Европе, в присутствии делегатов от
Франции, страны, которая сделала Великую революцию. А что та­
кое эта Великая революция? Это та школа, через которую проходи­
ли революционеры всей Европы, —
мало сказать всей Европы, —
это школа, через которую проходили революционеры всего мира.
Теперь, когда я вступил в Финляндский вокзал, какую музыку я ус­
лышал? Марсельезу! Какие речи здесь раздаются? Те речи, которые
начало свое получили в той же Франции. То, что происходит теперь,
конечно, происходило там при других обстоятельствах, при других
условиях времени. Но это все-таки то, что посеяно было Великой
Французской революцией (шумные аплодисменты). То, что проис­
ходит теперь, это осуществление французских идей, которые дали
росток на другом конце Европы более чем через сто лет после Ве­
ликой Французской революции. Товарищ Мутэ говорил: «То, что вы
523

у нас взяли, вы должны нам отдать». Товарищи, на это, можно ска­
зать, ростовщическое требование (общий смех) я отвечаю товарищу
Мутэ от имени всего российского пролетариата, от имени предсе­
дателей русской революционной армии, здесь находящихся: да, то­
варищ Мутэ, да, французский товарищ, мы отдадим вам все то, что у
вас взяли, и отдадим еще с процентами (шумные аплодисменты).
Товарищи, председатель не сказал мне, каким временем я могу
располагать (возгласы на всех скамьях: «Просим, просим»). Товарищи,
я не хочу, чтобы между нами оставались какие-нибудь недомолвки,
и, обращаясь сегодня к вам впервые, я не могу не вспомнить, что
меня не раз в русской печати называли социал-патриотом. Францу­
зы говорят: отсутствующие всегда виноваты. Когда я был в отсутст­
вии, я не всегда был в состоянии, да еще и при тогдашних условиях
печати, ответить на эти обвинения. Теперь, когда я имею честь сто­
ять перед вами, я надеюсь, что вы позволите сказать мне напрямик,
без обиняков, то, что я думаю об обязанностях русского граждани­
на по отношению к русской земле.
Меня называли социал-патриотом. Что значит социал-патри­
от? Человек, который имеет известные социалистические идеалы и
в то же время любит свою страну? Да, я люблю свою страну. В этом
нет ни малейшего сомнения. Я люблю свою страну и никогда не счи­
тал нужным скрывать это (шумные аплодисменты). И когда я те­
перь выражаю это прямо и открыто, я уверен, что никто из вас не
встанет, чтобы сказать: это чувство должно быть вырвано из твое­
го сердца. Нет, товарищи, этого чувства любви к многострадальной
России из моего сердца не вырвете... (бурные аплодисменты). То­
варищи, в настоящее время всякое цивилизованное общество — а
Россия была тоже цивилизованным обществом, несмотря на то что
наш старый порядок сделал все зависящее, чтобы задержать ее на
ступенях варварства, — в настоящее время всякая цивилизованная
страна делится на различные классы. Я прекрасно знал и знаю, что
в Росси есть эксплуататоры и есть эксплуатируемые. По своему про­
исхождению, товарищи, я мог принадлежать к числу угнетателей, я
мог принадлежать к «ликующим, праздно болтающим, обагряющим
руки в крови». Я перешел в лагерь угнетенных, потому что любил
страдающую русскую массу, потому что любил русского крестьяни­
на и русского рабочего. И когда я признаюсь в этой любви, разве
кто-нибудь обвинит меня в преступлении? Такого человека меж­
ду нами нет и быть не может... (шумные аплодисменты). Я всегда
был за освобождение русской трудящейся массы от ига ее домаш­
них эксплуататоров. Но когда я увидел с полной ясностью, что к чис­
лу Романовых, к числу их приспешников, к числу всех тех, которые
524

стояли жадной толпою у трона, к числу угнетателей русского наро­
да, спешат присоединиться Гогенцоллерны, спешат присоединиться
немцы, то я сказал: наша обязанность защищать весь русский народ
от немцев, защищать его от Гогенцоллернов (шумные аплодисмен­
ты). Я никогда не видел, товарищи, почему эксплуататор, говоря­
щий по-немецки, должен пользоваться каким-нибудь снисхожде­
нием с нашей стороны сравнительно с эксплуататором, говорящим
по-русски. Это не имеет никакого смысла. Мы желаем России осво­
бождения от всякой эксплуатации, откуда бы она ни шла. Да здрав­
ствует Россия вольная, независимая, избавленная от эксплуатации,
как со стороны внутреннего врага, так и врага внешнего!
Товарищи, было время, когда казалось, что защищать Россию
значило защищать царя. Это было ошибочно по той причине, что
царь и его приспешники на каждом шагу изменяли ей. Они порти­
ли национальную защиту. Теперь мы сделали революцию и долж­
ны помнить, что, если немцы победят нас, то это будет означать не
только наложение на нас ига немецких эксплуататоров, но и боль­
шую вероятность восстановления старого режима. Вот почему надо
всемирно бороться как против врага внутреннего, так и против вра­
га внешнего. (Бурные рукоплескания и возгласы «браво».)
Ю. О. Мартов
Речь на Экстренном Всероссийском Съезде РСДРП
30 ноября 1917 ГОДА1
Переворот 25 октября не случайность, он предопределен всем
ходом русской революции. Прекращение войны, создание условий
нормального развития экономической жизни и радикальное реше­
ние аграрного вопроса — вот три основные проблемы нашей рево­
люции.
Они были быстро восприняты массами, и дальнейший ход ре­
волюции зависел от того, какие социальные силы могут выставить
свою кандидатуру на осуществление этих задач. Тов. Мартов, возра­
жая тов. Либеру, утверждает, что в ходе революции буржуазия мо­
жет закладывать основы нового строя, но сама революция может
перерасти ее творческие силы и, как то было в революциях Запа­
1Печатается по тексту: Ю. О. М артов. Письма и документы (1917-1922) / Соста­
витель Ю. Фельштинский. М.: ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014.
525

да, может настать момент, когда буржуазная революция будет раз­
виваться против буржуазии. Это случилось и у нас.
Далее тов. Мартов доказывает, что осуществление задач рево­
люции оказалось не по силам мелкобуржуазной и деревенской де­
мократии. Она не нашла в себе воли освободиться от тяготения к
имущим классам, действовать без них и против них. Коалиция с бур­
жуазией, стремление государственную власть в революции сделать
во что бы то ни стало общенациональной сделали мелкую буржуа­
зию непригодной к роли общенационального вождя революции,
несмотря на всю возможность получить поддержку от пролетариа­
та. И здесь известная доля ответственности ложится на нашу пар­
тию, которая благодаря особенностям развития русской револю­
ции оказывала такое крупное влияние на мелкобуржуазную демо­
кратию. Своим отношением к идее коалиции, господствовавшей в
партии так долго, мы тормозили самоопределение буржуазной де­
мократии.
Коалиция давно была изжита, и только большевистское высту­
пление 3-5 июля продлило ее дни. Корниловский мятеж, вызвав ог­
ромный подъем энергии в массах демократии, создал новый факт:
на местах почти повсеместно совершился переход власти в руки ре­
волюционных органов. Это создало условие для чрезвычайно ши­
рокого распространения идеи однородного революционного пра­
вительства. Но демократическое совещание не пошло по этому
пути, и в результате резкое противоречие между настроением масс
и организацией центральной власти стало всем бить в глаза; и во­
прос был лишь в том, произойдет ли взрыв до Учредительного соб­
рания или последнее предупредит его. И слева, и справа были груп­
пы, заинтересованные в том, чтобы вопрос был решен путем сти­
хийного взрыва.
Коалиция с буржуазией своей неспособностью решить зада­
чи революции толкала пролетариат к мысли о решении этих задач
собственными силами. Она изолировала пролетариат. Это было тем
легче, что мобилизация десяти миллионов крестьян делала времен­
но деклассированную солдатскую массу пролетарским союзником.
В результате стихий путь уже факт1.
Мы должны прежде всего констатировать, что октябрьский пе­
реворот, несмотря на отрицательное отношение наше к его форме,
ставит перед собою объективно прогрессивные задачи. Бесспорно,
переворот, как и всякая попытка поставить объективно неосущест­
вимые задачи, может быть прологом контрреволюции, ибо иначе
1Так в документе .
526

как крахом он кончиться не может. Вопрос лишь в том, в какой фор­
ме будет осуществлена ликвидация этого переворота: в форме ли
развала русской революции, или путем восстановления единства
пролетарского движения и координации сил пролетариата и мел­
кобуржуазной демократии. Тот факт, что основные задачи револю­
ции не осуществлены, что применяемые большевиками пути реше­
ния их непригодны, создаст возможность идти вторым путем. Этим
объясняется популярность лозунга единой революционной власти
от народных социалистов до большевиков. Это единственный шанс
на спасение революции.
Возможно, что, когда большевики согласятся на него, будет уже
поздно; но задача наша — занять такую позицию, при которой на
партию рабочего класса не падало бы ответственности за эту неуда­
чу. Вся наша тактика в Учредительном собрании должна быть по­
строена таким образом, чтобы этот основной принцип руководил
каждым отдельным членом нашей партии. Некоторые питают ил­
люзию, что в Учредительном собрании, благодаря победе социали-
стов-революционеров, возможно будет однородное правительст­
во без большевиков и без цензовых элементов. Это иллюзия. Такой
власти пришлось бы отбиваться от натиска пролетарских масс, еще
в большинстве идущих за большевиками, и при этом она была бы
вынуждена опираться на правую часть Учредительного собрания,
что было бы скрытым восстановлением коалиции. Но теперь, после
того, что свершилось, такая коалиция возможна только на трупах
раздавленного пролетарского движения. Буржуазия хоть частич­
но стать у власти может только как контрреволюционная диктату­
ра. Пролетариат должен отказаться от анархических приемов дик­
татуры против демократии; но и демократия должна отказаться от
мысли о создании власти без пролетариата. Оратор предвидит, что
в Учредительном собрании неизбежно разовьется борьба за власть;
что теперешние обладатели ею из рук ее не выпустят без борьбы.
Но борьба партии пролетариата должна мыслиться как борьба за
перевоспитание, вернее, за первое политическое воспитание. По
мере роста неизбежных конфликтов внутри большевиков мы долж­
ны выступить в качестве силы, сплачивающей пролетариат вокруг
идеи суверенности Учредительного собрания. Не в наших интере­
сах форсировать кризис. В этом, мы видим, заинтересованы боль­
шевики. Нам, наоборот, в наших целях выгодно постепенное раз­
решение кризиса. При этом мы должны признать, что мы не имеем
влияния на широкие массы, и наша задача — собирать массы. Для
этого мы должны сохранять полную классовую самостоятельность.
527

Это, конечно, не исключает соглашений, но исключает растворение.
Нам нужна такая политика, которая исключала бы всякое приспо­
собление к равнодействующей общественной силе, так как эта рав­
нодействующая должна явиться результатом борьбы этих сил.
Р. Люксембург
О РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ1
I
Русская революция — величайшее событие мировой войны. Ее
взрыв, ее беспримерный радикализм, ее длительное влияние луч­
ше всего опровергают те лживые фразы, которыми официальная
германская социал-демократия услужливо пыталась с самого нача­
ла идеологически приукрасить завоевательный поход германско­
го империализма, — фразы о миссии германских штыков свергнуть
русский царизм и освободить угнетенные им народы. Огромный
размах и глубокое воздействие революции в России, которая по­
трясла все классовые отношения и обнажила все социальные и эко­
номические проблемы, фатальность внутренней логики ее после­
довательного продвижения вперед от первой стадии буржуазной
республики к дальнейшим фазам — причем свержение царизма ос­
талось лишь мелким эпизодом, почти пустяком, —
все это со всей
очевидностью показывает: освобождение России было не результа­
том войны и военного поражения царизма, не заслугой «немецких
штыков в немецких руках», как предсказывала передовица журнала
«Neue Zeit» под редакцией Каутского, а имело глубокие корни в соб­
ственной стране и внутренне полностью созрело. Военная авантю­
ра германского империализма под идеологическим щитом герман­
ской социал-демократии не вызвала революцию в России, а, напро­
тив, ее вначале временно прервала после первого бурного подъема
в 1912-1913 годах, затем же, когда революция грянула, создала для
нее самые трудные, самые анормальные условия.
Такое развитие революции является для каждого думающего
наблюдателя самым убедительным опровержением доктринерской
' Печатается в сокращении по тексту: Роза Люксембург. Рукопись о Русской
революции // О социализме и русской революции. М.: Издательство политической
лите ратуры, 1991.
528

теории, разделяемой Каутским с партией правительственных со­
циалистов, согласно которой Россия, как страна экономически от­
сталая, преимущественно аграрная, будто бы еще не созрела для
социальной революции и для диктатуры пролетариата. Это теория,
которая считает допустимой в России только буржуазную револю­
цию — а из этого мнения вытекает также и тактика коалиции социа­
листов в России с буржуазными либералами, — это одновременно
теория оппортунистического крыла в российском рабочем движе­
нии, так называемых меньшевиков под испытанным руководством
Аксельрода и Дана. Как русские, так и германские оппортунисты це­
ликом сходятся в этой принципиальной оценке русской револю­
ции, из которой само собой следует отношение к деталям тактики, с
германскими правительственными социалистами. По мнению всех
трех, русская революция должна была бы остановиться на той ста­
дии, которую (по мифологическому представлению германской со­
циал-демократии) поставило своей благородной задачей военное
командование германского империализма: на свержении царизма.
Если же она вышла за эти рамки, если она поставила своей задачей
установление диктатуры пролетариата, то это, согласно данной док­
трине, просто ошибка радикального крыла русского рабочего дви­
жения большевиков; и все превратности, постигшие революцию в
ее дальнейшем ходе, все неурядицы, жертвой которых она стала,
изображаются именно как прямой результат этой роковой ошибки.
Теоретически эта доктрина, рекомендуемая одновременно и га­
зетой «Vorwärts» Штампфера, и Каутским в качестве плода «маркси­
стской мысли», ведет к оригинальному «марксистскому» открытию,
что социалистический переворот является будто бы национальным,
так сказать, домашним делом каждого современного государства в
отдельности. Каутский, впрочем, умеет, но лишь в форме голубой
мечты и абстрактной схемы, подробно расписать всемирные эко­
номические связи капитализма, превращающие все современные
страны во взаимосвязанный организм. Российская революция —
плод международного развития и аграрного вопроса, а эти вопро­
сы не могут быть разрешены в рамках буржуазного общества.
Практически эта доктрина выражает тенденцию — снять с меж­
дународного, прежде всего германского, пролетариата ответствен­
ность за судьбы русской революции, игнорировать международ­
ные связи этой революции. Ход войны и русской революции дока­
зал не незрелость России, а незрелость германского пролетариата
для выполнения исторических задач, и первая задача критического
рассмотрения русской революции — подчеркнуть это со всей оп­
ределенностью. Судьба революции в России полностью зависела
529

от международных событий. То, что большевики целиком ориенти­
ровали свою политику на мировую революцию пролетариата, как
раз и есть самое блестящее свидетельство их политической даль­
новидности и принципиальной верности смелому курсу избранной
политики. Это результат колоссального скачка капиталистическо­
го развития за последнее десятилетие. Революция 1905-1907 годов
нашла лишь слабый отклик в Европе и потому остановилась в на­
чальной стадии. Продолжение и решение задач было связано с ев­
ропейским развитием.
Ясно, что не некритичная апологетика, а только обстоятельная,
вдумчивая критика способна раскрыть сокровища опыта и уроков.
Было бы поистине безрассудным представление, будто при пер­
вом всемирно-историческом эксперименте с диктатурой рабочего
класса решительно все, что сделано и не сделано в России, могло
стать вершиной совершенства. Ведь эксперимент с рабочей дикта­
турой осуществлялся в немыслимо трудных, анормальных услови­
ях: посреди мирового пожара и хаоса империалистической бойни
народов, в железной петле самой реакционной военной державы
Европы, при полном бездействии международного пролетариата.
Напротив, элементарные понятия о социалистической политике и
представления о ее необходимых исторических предпосылках вы­
нуждают признать, что в таких фатальных условиях даже самый ог­
ромный идеализм, самая безграничная революционная энергия
способны осуществить не демократию и не социализм, а лишь бес­
сильные, искаженные их попытки.
Первейший долг социалистов всех стран — ясно представить
себе все это в глубокой взаимосвязи и со всеми последствиями, ибо
лишь на основе горького осознания можно оценить всю меру соб­
ственной ответственности международного пролетариата за судь­
бы русской революции. Вместе с тем только таким образом про­
является решающее значение сплоченных международных дейст­
вий пролетарской революции, как основного условия, без которого
даже величайшая добросовестность и самые большие жертвы про­
летариата в отдельной стране неизбежно должны будут запутаться
в клубке противоречий и ошибочных шагов.
Не может быть никакого сомнения, что умные люди во главе
русской революции, что Ленин и Троцкий на своем тернистом пути,
где их подстерегали разного рода ловушки, делали многие решаю­
щие шаги, лишь преодолевая сильнейшее внутреннее сопротивле­
ние и величайшие внутренние сомнения. Они сами бесконечно да­
леки от того, чтобы усматривать во всем образе своих действий в
кипящем котле событий, в жестких тисках обстоятельств нечто та­
530

кое, что Интернационал воспримет как великий образец социали­
стической политики, достойный лишь некритического восхищения
и пылкого подражания.
Столь же ошибочно было бы опасаться, что критическое осмыс­
ление тех путей, которыми шла до сих пор русская революция, серь­
езно подорвет авторитет и привлекательность примера россий­
ских пролетариев, единственно способного преодолеть фатальную
инертность немецких масс. Все обстоит совсем иначе. Пробуждение
революционной активности рабочего класса Германии никогда не
может быть достигнуто посредством чудодейственных опекунских
методов блаженной памяти германской социал-демократии, каким-
либо массовым гипнозом, слепой верой в незапятнанный авторитет
собственных ли «инстанций» или же «русского примера». Истори­
ческая дееспособность германского пролетариата может родиться
не путем создания революционного «ура»-настроения, а, напротив,
только путем осознания всей страшной серьезности, всей сложно­
сти задач, исходя из политической зрелости и духовной самостоя­
тельности, из критической способности принимать решения, кото­
рую германская социал-демократия систематически убивала в те­
чение десятилетий под самыми разными предлогами. Критическое
осмысление русской революции во всех ее исторических взаимо­
связях есть лучшая школа для германского и международного про­
летариата в решении тех задач, которые вырастают перед ними из
современной ситуации.
II
Первый период русской революции — от ее взрыва в марте до
Октябрьского переворота — в общем точно соответствует схеме
развития как Великой английской, так и Великой французской ре­
волюций. Это типичный ход развития всякого первого крупного ге­
нерального столкновения революционных сил, возникших в недрах
буржуазного общества, с крепостями старого общества.
Это развитие идет, естественно, по восходящей линии: от пер­
воначальной умеренности ко все большей радикализации целей и
параллельно этому — от коалиции классов и партий к единовла­
стию самой радикальной партии.
В первый момент, в марте 1917 года, во главе революции стояли
«кадеты», то есть либеральная буржуазия. Первый всеобщий подъ­
ем революционной волны увлек всех и вся: IV Дума, самый реакци­
онный продукт реакционнейшего четырехклассного избирательно­
го права, созданного государственным переворотом, вдруг превра­
тилась в орган революции. Все буржуазные партии, включая правых
531

националистов, вдруг образовали фалангу против абсолютизма. Он
пал под первым натиском почти без борьбы, как отмерший орган,
который надо было лишь тронуть, чтобы он отвалился. Краткая по­
пытка либеральной буржуазии спасти хотя бы династию и трон тоже
провалилась через несколько часов. Стремительный ход развития
преодолел за дни и часы расстояния, для которых Франции неко­
гда потребовались десятилетия. Это показало, что Россия реализо­
вала результаты европейского развития за целое столетие и преж­
де всего то, что революция 1917 года была прямым продолжением
революции 1905-1907 годов, а не подарком германских «освободи­
телей». Движение в марте 1917 года непосредственно продолжило
то дело, которое было прервано десять лет назад. Демократическая
республика была готовым, внутренне созревшим плодом уже само­
го первого натиска революции.
Однако теперь встала вторая, более трудная задача. Движу­
щей силой революции были с самого начала городские пролетар­
ские массы. Их требования не ограничивались, однако, политиче­
ской демократией, а были направлены на решение самого жгуче­
го вопроса международной политики — достижение немедленного
мира. Одновременно революция опиралась на солдатские массы,
также выдвинувшие требование немедленного мира, и на крестьян­
ские массы, которые выдвинули на первый план аграрный вопрос,
эту узловую проблему революции еще с 1905 года. Немедленный
мир и земля — обе эти цели обусловили внутренний раскол рево­
люционной фаланги. Требование немедленного мира пришло в ост­
рейшее противоречие с империалистическими устремлениями ли­
беральной буржуазии, глашатаем которой был Милюков; вопрос о
земле был жупелом сначала для другого крыла буржуазии — поме­
щиков, но затем стал им же для всех буржуазных классов, так как это
было покушением вообще на священную частную собственность, их
больное место.
Так на следующий день после первой победы революции на­
чалась внутренняя борьба в ее лоне вокруг двух центральных про­
блем: вопроса о мире и вопроса о земле. Либеральная буржуазия
начала тактику затяжек и проволочек. Рабочие массы, армия, кре­
стьянство все настойчивее торопили. Нет никакого сомнения, что
с вопросами о мире и о земле были связаны и судьбы самой поли­
тической демократии и республики. Буржуазные классы, захвачен­
ные первой волной революции и позволившие увлечь себя до при­
знания республиканской формы государства, вскоре начали искать
пути для отступления и тайно организовывать контрреволюцию.
532

Поход казаков Каледина на Петербург ясно выявил эту тенденцию.
Если бы эта атака увенчалась успехом, была бы решена судьба не
только вопросов о мире и земле, но и демократии, и самой респуб­
лики. Неизбежным следствием стали бы военная диктатура с терро­
ром против пролетариата, а потом и возврат к монархии.
На этом примере можно оценить утопизм и, по сути дела, ре­
акционность тактики, которой руководствовались меньшевики —
русские социалисты каутскианского направления. (К проблеме де­
мократии. Демократия и диктатура К. Каутского.)
С искренним удивлением можно наблюдать, как этот усердный
муж в течение четырех лет мировой войны своей неутомимой писа­
тельской деятельностью спокойно и методично прорывает в социа­
лизме одну теоретическую дыру за другой. После такой его работы
социализм выглядит как сито, без единого здорового места. Некри­
тическое равнодушие, с каким его свита наблюдает за этим усерд­
ным трудом своего официального теоретика и, не моргнув глазом,
глотает все новые его открытия, сравнимо лишь с тем, как свита
Шейдемана и К0 наблюдает за тем, как эти последние на практике
шаг за шагом дырявят социализм. В действительности обе группи­
ровки вполне дополняют одна другую, и Каутский, официальный
страж марксистского храма, с начала войны делает теоретически то
же самое, что шейдемановцы практически. Он проповедует: 1) Ин­
тернационал — инструмент мира; 2) разоружение и Лига Наций, на­
ционализм; наконец, 3) демократия, а не социализм.
Ухватившись за фикцию о буржуазном характере русской ре­
волюции — поскольку-де Россия еще не созрела для социальной
революции — они [меньшевики] отчаянно цеплялись за коалицию
с буржуазными либералами, то есть за насильственное соедине­
ние тех элементов, которые, будучи расколоты естественным внут­
ренним ходом революционного развития, оказались в острейшем
противоречии друг с другом. Аксельрод и Дан хотели любой це­
ной сотрудничать с теми классами и партиями, со стороны которых
революции и ее первому завоеванию — демократии угрожали ве­
личайшие опасности.
В этой ситуации именно большевистскому направлению при­
надлежит историческая заслуга, что оно с самого начала провоз­
гласило и проводило с железной последовательностью ту тактику,
которая одна лишь могла спасти демократию и толкать революцию
вперед. «Вся власть исключительно в руки рабочих и крестьян­
ских масс, в руки Советов» — таков был действительно единствен­
ный выход из трудного положения, в каком оказалась революция;
533

то был удар мечом, который разрубил гордиев узел, вывел револю­
цию из теснины и раскрыл перед ней широкий простор для ее бес­
препятственного дальнейшего развития.
Итак, партия Ленина была единственной в России, понявшей в
этот первый период революции ее истинные интересы; она была ее
движущей силой и в этом смысле единственной партией, которая
осуществляла истинно социалистическую политику.
Этим объясняется и то, почему большевики — в начале рево­
люции травимое со всех сторон, оклеветанное и гонимое меньшин­
ство — в кратчайший срок смогли стать во главе революции и со­
брать под свои знамена все подлинно народные массы: городской
пролетариат, армию, крестьянство, а также революционные элемен­
ты демократии, левое крыло социалистов-революционеров. Реаль­
ная ситуация русской революции привела через несколько меся­
цев к альтернативе: победа контрреволюции или диктатура проле­
тариата, Каледин или Ленин. Таково было объективное положение,
которое складывается очень скоро в любой революции, когда про­
ходит первое опьянение, и которое в России выросло из конкрет­
ных жгучих вопросов о мире и земле, не находивших решения в
рамках «буржуазной» революции.
Русская революция лишь подтвердила этим основной урок вся­
кой великой революции, жизненный закон которой гласит: либо
она должна очень быстро и решительно рвануться вперед, сокру­
шая железной рукой все препятствия и выдвигая все более далеко
идущие цели, либо она будет очень скоро отброшена назад, за свой
слабый исходный пункт, и задавлена контрреволюцией. В револю­
ции не может быть остановки, топтания на месте, самоограничения
первой же достигнутой целью. И тот, кто пытается перенести на ре­
волюционную тактику доморощенную премудрость из парламент­
ских войн мышей и лягушек, показывает только, что ему столь же
чужды психология, жизненный закон самой революции, как и весь
исторический опыт, что они для него — книга за семью печатями.
***
Проследим ход Английской революции с ее начала в 1642 году.
Логика событий привела к тому, что поначалу слабые колебания
пресвитерианцев, робкая война против армии роялистов, в кото­
рой пресвитерианские главари намеренно избегали решающего
сражения и победы над Карлом I, неотвратимо привели к тому, что
индепенденты изгнали их из парламента и сами захватили власть.
Так же и в дальнейшем внутри войска индепендентов низшая мел­
кобуржуазная масса солдат, «уравнители» Лильберна, образовали
534

ударную силу всего индепендентского движения, а в конце концов
пролетарские элементы солдатской массы, зашедшие дальше всех
элементы социального переворота, чьи интересы выражало движе­
ние диггеров, стали в свою очередь закваской в демократической
партии «уравнителей».
Без духовного воздействия революционных пролетарских эле­
ментов на массу солдат, без давления демократической солдатской
массы на буржуазный верхний слой партии индепендентов дело не
дошло бы ни до «чистки» Долгого парламента от пресвитериан, ни
до победоносного окончания войны с армией кавалеров и с шот­
ландцами, ни до процесса и казни Карла I, ни до упразднения пала­
ты лордов и провозглашения республики.
Как обстояло дело в Великой французской революции? Захват
власти якобинцами оказался здесь после четырехлетней борьбы
единственным средством спасения завоеваний революции, осуще­
ствления республики, сокрушения феодализма, организации рево­
люционной обороны как от внутренних, так и от внешних врагов,
подавления заговоров контрреволюции, распространения револю­
ционной волны из Франции на всю Европу.
Каутский и его русские единомышленники, которые хотели,
чтобы русская революция сохранила «буржуазный характер» своей
первой фазы, — точное подобие тех германских и английских либе­
ралов прошлого века, которые различали в Великой французской
революции два известных периода: «хорошая» революция первой,
жирондистской фазы и «плохая» со времени якобинского перево­
рота. При либеральном поверхностном понимании истории, разу­
меется, мудрено было понять, что без переворота «крайних» яко­
бинцев под обломками революции были бы похоронены даже пер­
вые робкие и половинчатые завоевания жирондистской фазы, что
истинной альтернативой якобинской диктатуре, созданной желез­
ным ходом исторического развития в 1793 году, была не «умерен­
ная» демократия, а реставрация Бурбонов! «Золотой средний путь»
не удается сохранить ни в одной революции, ее естественный закон
требует быстрого решения: либо локомотив на всех парах движет­
ся вперед до крайней точки исторического подъема, либо он отка­
тывается в силу собственной тяжести назад, снова в исходную низи­
ну, беспощадно увлекая за собой в пропасть тех, кто своими слабы­
ми силами пытается удержать его на полпути.
Этим объясняется то, что в каждой революции лишь та партия
способна захватить руководство и власть, которая обладает муже­
ством выдвинуть радикальный лозунг и сделать из этого все выво­
ды. Этим объясняется жалкая роль русских меньшевиков — Дана,
535

Церетели и др., которые сначала пользовались громадным влияни­
ем в массах, а после длительных шатаний взад и вперед, когда они
руками и ногами отталкивались от взятия власти и ответственности,
были бесславно сметены со сцены.
Партия Ленина была единственной, которая поняла задачу и
долг истинно революционной партии, обеспечив продолжение ре­
волюции выдвижением лозунга «Вся власть в руки пролетариата и
крестьянства!».
Тем самым большевики разрешили тот знаменитый вопрос о
«большинстве народа», который с давних пор был для германской
социал-демократии каким-то гнетущим кошмаром. Как истинные
воспитанники парламентского кретинизма, они просто переносят
на революцию доморощенную премудрость из парламентской дет­
ской: чтобы что-то осуществить, нужно сначала иметь большинство.
Значит, и в революции: сперва мы завербуем «большинство». Истин­
ная же диалектика революций ставит на голову эту парламентскую
премудрость кротов — путь лежит не через большинство к рево­
люционной тактике, а через революционную тактику к большинст­
ву. Лишь партия, умеющая руководить, то есть вести вперед, завое­
вывает приверженцев в ходе штурма. Решительность, с которой Ле­
нин и его товарищи в решающий момент выдвинули единственный
способный увлечь вперед лозунг «Вся власть в руки пролетариата и
крестьянства!», почти мгновенно превратила их из преследуемого,
травимого, «нелегального» меньшинства, вожди которого, подобно
Марату, вынуждены были скрываться в подвалах, в абсолютных хо­
зяев положения.
Большевики в качестве цели взятия ими власти тотчас же вы­
двинули самую полную последовательно революционную програм­
му: не защита буржуазной демократии, а диктатура пролетариата
ради осуществления социализма. Их непреходящая историческая
заслуга состоит в том, что они впервые провозгласили конечной це­
лью социализм как непосредственную программу практической по­
литики.
Ленин, Троцкий и их товарищи в полной мере проявили муже­
ство, решительность, революционную дальновидность и последо­
вательность, на какие только способна партия в исторический час.
Большевики были олицетворением революционной чести и спо­
собности к действию, которые утратила социал-демократия Запада.
Их Октябрьское восстание было не только фактическим спасением
русской революции, но и спасением чести международного социа­
лизма.
536

***
Социалистическая демократия начинается одновременно с
уничтожением классового господства и строительством социализ­
ма. Она начинается с момента завоевания власти социалистической
партией. Она есть не что иное, как диктатура пролетариата.
Так точно: диктатура! Но эта диктатура заключается в способе
применения демократии, а не в ее упразднении, в энергичных, ре­
шительных вторжениях в благоприобретенные права и экономиче­
ские отношения буржуазного общества, без чего невозможно осу­
ществить социалистический переворот. Но эта диктатура должна
быть делом класса, а не небольшого руководящего меньшинства от
имени класса, то есть она должна на каждом шагу исходить из ак­
тивного участия масс, находиться под их непосредственным влия­
нием, подчиняться контролю всей общественности, опираться на
растущую политическую сознательность народных масс.
Конечно, большевики именно так бы и действовали, если бы не
страдали от навязанных им ужасов мировой войны, германской ок­
купации и всех связанных с этим чрезвычайных трудностей, кото­
рые не могли не исказить любую социалистическую политику, пре­
исполненную самых лучших намерений и самых прекрасных прин­
ципов.
Яркий пример этого — столь широкое применение советским
правительством террора со времени покушения на германского по­
сла в преддверии крушения германского империализма. Азбучная
истина, что революции крестят не розовой водицей, сама по себе
довольно убога.
Можно понять все, что происходит в России и образует неиз­
бежную цепь причин и следствий. Ее звенья, исходное и конечное,
таковы: несостоятельность германского пролетариата и оккупация
России германским империализмом. Нельзя требовать от Ленина и
его товарищей сверхчеловеческого, ожидать еще и того, чтобы они
при таких обстоятельствах оказались бы способны сотворить чудо,
создав самую прекрасную демократию, самую образцовую дикта­
туру пролетариата и процветающую социалистическую экономи­
ку. Своим решительным революционным поведением, своей образ­
цовой энергией и своей нерушимой верностью интернационально­
му социализму они, право же, сделали достаточно из того, что было
возможно сделать в столь дьявольски трудных условиях.
Опасность начинается тогда, когда они нужду выдают за добро­
детель, хотят теперь по всем пунктам теоретически зафиксировать
537

навязанную им этими фатальными условиями тактику и рекомендо­
вать ее международному [пролетариату] как образец социалисти­
ческой тактики, достойной подражания. Тем самым они не только
совершенно неоправданно зарывают свои действительные, неос­
поримые исторические заслуги в груде вынужденных ошибочных
шагов, но и оказывают плохую услугу международному социализму,
во имя которого сражались и страдали, стремясь внести в его арсе­
нал в качестве новых открытий все перекосы, обусловленные в Рос­
сии чрезвычайными обстоятельствами, в конечном же счете явив­
шиеся следствием банкротства интернационального социализма в
этой мировой войне.
Пусть германские правительственные социалисты вопят, что
господство большевиков в России — это искаженная картина дик­
татуры пролетариата. Если она была или является таковой, то толь­
ко потому, что она — результат поведения германского пролета­
риата, которое было искаженной картиной социалистической клас­
совой борьбы.
Все мы подвластны закону истории, а социалистическая поли­
тика может осуществляться лишь в международном масштабе. Боль­
шевики показали, что они могут все, что только в состоянии сделать
истинно революционная партия в границах исторических возмож­
ностей. Они не должны стремиться творить чудеса. Ибо образцовая
и безошибочная пролетарская революция в изолированной стране,
истощенной мировой войной, удушаемой империализмом, предан­
ной международным пролетариатом, была бы чудом.
Дело заключается в том, что надо отличать в политике больше­
виков существенное от несущественного, коренное от случайного.
В этот последний период, когда мы находимся накануне решающих
последних боев во всем мире, важнейшая проблема социализма,
самый жгучий вопрос времени — не та или иная деталь тактики, а
способность пролетариата к действию, революционная активность
масс, вообще воля к установлению власти социализма. В этом отно­
шении Ленин и Троцкий со своими друзьями были первыми, кто по­
шел впереди мирового пролетариата, показав ему пример; они до
сих пор все еще единственные, кто мог бы воскликнуть вместе с Гут-
теном: «Я отважился!» .
Вот что самое существенное и непреходящее в политике боль­
шевиков. В этом смысле им принадлежит бессмертная историческая
заслуга; завоеванием политической власти и практической поста­
новкой проблемы осуществления социализма они пошли впереди
международного пролетариата и мощно продвинули вперед борь­
бу между капиталом и трудом во всем мире. В России проблема мог-
538

ла быть только поставлена. Она не могла быть решена в России, она
может быть решена только интернационально. И в этом смысле бу­
дущее повсюду принадлежит «большевизму».
А. Грамши
Революция против «Капитала»1
Большевистская революция теперь уже определенно является
частью общей российской революции. Максималисты еще два меся­
ца назад были активными агентами, убеждавшими в том, что собы­
тия не должны стоять на месте, что движение к будущему не долж­
но останавливаться, что нельзя допустить окончательного установ­
ления буржуазной системы. Теперь эти максималисты взяли власть,
установили свою диктатуру и создают социалистический строй,
в рамках которого революция должна успокоиться, если он будет
продолжать развиваться гармонично, без лобовых столкновений,
на основе огромных завоеваний, которые уже достигнуты.
В большевистской революции больше идеологии, чем событий.
(И, следовательно, нам, «внизу», в действительности не нужно знать
больше того, что мы знаем.) Это революция против «Капитала» Кар­
ла Маркса. В России «Капитал» М аркса был больше книгой буржуа­
зии, нежели пролетариата. Он служил критической демонстрацией
того, как события должны развиваться по заранее предопределен­
ному сценарию, предусматривающему развитие буржуазии, наступ­
ление в России капиталистической эры с установлением западного
типа цивилизации, еще до того, как пролетариат мог хотя бы поду­
мать о своем восстании, о своих собственных классовых требова­
ниях, о своей революции. Но события вышли за рамки идеологий.
События взорвали критические схемы, определяющие, как россий­
ская история должна развертываться в соответствии с канонами ис­
торического материализма. Большевики отвергли Карла Маркса, и
их четкие действия и победы являются свидетельством того, что ка­
ноны исторического материализма не настолько незыблемы, как
кому-то казалось и как кто-то думал.
И тем не менее фатальность есть даже в этих событиях, и если
большевики отказались от некоторых положений «Капитала», то
1Публикуется по тексту: Грамши А. Революция против «Капитала» // Альтерна­
тивы. 1998. No 3.
539

они не отвергли его вдохновляющей имманентной идеи. Эти люди
не «марксисты», вот и все. Они не использовали работы Мастера
для того, чтобы создать жесткую доктрину из догматических выска­
зываний, которые никогда не должны подвергаться сомнению. Они
живут идеей Маркса — той идеей, которая вечна, которая пред­
ставляет собой продолжение немецкого и итальянского идеализма
и которая, в случае с Марксом, была заражена позитивистскими и
натуралистическими течениями. Эта идея рассматривает в качест­
ве доминирующего фактора истории не голые экономические фак­
ты, а человека, людей в обществе, людей во взаимоотношениях друг
с другом, достигающих соглашений между собой, вырабатывающих
через эти связи (цивилизацию) коллективную общественную волю;
людей, приходящих к пониманию экономических фактов, оцени­
вающих их и приспосабливающих их к своей воле, пока это не ста­
новится движущей силой экономики и не формирует объективную
реальность. Эта реальность существует, движется и начинает напо­
минать поток вулканической лавы, который может быть направлен
в любом направлении, в зависимости от человеческой воли.
Маркс предвидел только то, что можно было предвидеть. Но он
не мог предвидеть европейскую войну или, скорее, он не мог пред­
видеть, что эта война продлится так долго и что она приведет к та­
ким последствиям. Он не мог предвидеть, что за три года невообра­
зимых страданий и несчастий эта война поднимет в России такую
коллективную народную волю. В обычное время для формирова­
ния такой коллективной воли необходим длительный процесс по­
степенной диффузии сквозь общество, необходим широкий диапа­
зон классового опыта. Люди ленивы, они нуждаются в том, чтобы их
организовали, сначала снаружи — в корпорации и лиги, а затем из­
нутри — в рамках их мыслей и их воли. Им нужна непрерывная по­
следовательность и множество внешних стимулов. Вот почему при
нормальных условиях каноны марксистской исторической критики
схватывают реальность, поглощают и делают ее ясной.
При нормальных условиях два класса капиталистического мира
делают историю посредством все более интенсифицирующейся
классовой борьбы. Пролетариат сильно обеспокоен своей нуждой
и повседневной неустроенностью и оказывает давление на буржуа­
зию, чтобы повысить свои жизненные стандарты. Он включается в
борьбу и заставляет буржуазию совершенствовать технику произ­
водства, делать ее более приспособленной для удовлетворения на­
сущных потребностей пролетариата. В результате происходит рез­
кий скачок, ускорение темпов производства и постепенный рост
произведенных общественно полезных продуктов. В этом рывке
540

многие оказываются на обочине, тем самым удовлетворяя нужды
тех, кто проявил больше упорства и настойчивости. Постоянно на­
ходясь в состоянии беспорядка и стремясь выбраться из этого хао­
са, массы устанавливают определенный порядок в своих мыслях
и яснее осознают свой собственный потенциал, свою способность
брать на себя социальную ответственность и становиться властите­
лями собственной судьбы.
Вот что происходит в нормальных условиях. То есть когда собы­
тия сменяют друг друга с определенной регулярностью, когда исто­
рия в своем развитии проходит определенные стадии, которые схо­
жи между собой, хотя могут быть более сложными и значимыми. Но
в России война пробудила народную волю. В результате страданий,
накапливавшихся на протяжении трех лет, эта воля стала всеобщей
почти мгновенно. Надвигался голод, смерть от голода могла разда­
вить десятки миллионов людей одним ударом. Сначала механиче­
ски, затем, после первой революции, активно и сознательно народ­
ная воля стала единой.
Социалистическая пропаганда обогатила российских людей
опытом пролетариата других стран. Социалистическая пропаган­
да могла мгновенно драматически оживить историю пролетариата:
его борьбу против капитализма, длительные усилия, направленные
на то, чтобы полностью освободить пролетариат от цепей рабства,
которые делали его таким униженным, и дать возможность выко­
вать новое сознание, стать свидетелями будущего мира. Именно со­
циалистическая пропаганда выковала волю российских людей. П о­
чему они должны были ждать, пока история Англии повторится в
России, пока поднимется буржуазия, начнется классовая борьба,
сформируется классовое сознание и катастрофа капиталистическо­
го мира в конце концов действительно ударит по ним? Российские
люди — или, по крайней мере, меньшинство россиян — мыслен­
но уже прошли через этот опыт. Он прошел вдали от них. Теперь
пролетариат может извлечь из него пользу, чтобы утвердить себя,
точно так, как он извлечет’пользу из опыта западного капитализ­
ма, чтобы быстро достичь того же уровня производства, что и в за­
падном мире. В капиталистическом мире Северная Америка являет­
ся более передовой по сравнению с Англией, потому что англосак­
сы в Северной Америке начинали сразу же с уровня, достигнутого
Англией в процессе длительной эволюции. Сегодня социалистиче­
ски образованный российский пролетариат начнет свою историю
на самом высоком уровне, которого достигла современная Англия.
Поскольку он вынужден начинать с самого начала, он начнет с того,
что было уже где-либо осуществлено, и, следовательно, будет при­
541

веден к достижению такого уровня экономической зрелости, кото­
рый Маркс считал необходимым условием для коллективизма. Ре­
волюционеры сами создадут условия, необходимые для конечного
достижения их цели. И они создадут их быстрее, чем это сделал бы
капитализм. Критика социалистов в адрес буржуазной системы за
ее несовершенства и расточительство теперь может быть исполь­
зована революционерами для достижения лучшего общественно­
го устройства, при котором можно будет избежать расточительст­
ва и не пасть жертвой несовершенств. Сначала это будет коллекти­
визм бедности и страданий. Но буржуазный режим унаследовал бы
те же условия нищеты и страданий. Капитализм мог бы сделать сра­
зу же не больше, чем коллективизм в России. В действительности
сегодня он сделал бы значительно меньше, поскольку он сразу ока­
зался бы перед лицом недовольного и непокорного пролетариата,
не способного дольше терпеть в интересах других страдания и нуж­
ду, которые принесла бы с собой экономическая неурядица. Таким
образом, даже в абсолютных терминах социализм сегодня в России
может быть оправдан. Тяготы, которые ожидают пролетариев после
заключения мира, будут преодолены только в том случае, если они
почувствуют, что все находится под их собственным контролем, и
будут знать, что своими усилиями они могут уменьшить эти тяготы в
возможно более короткий срок.
Складывается впечатление, что в настоящее время максимали­
сты являются стихийным выражением биологической необходимо­
сти — они должны были взять власть с тем, чтобы российские люди
не стали жертвой ужасного бедствия; чтобы российские люди, вклю­
чившиеся в колоссальную работу для своего собственного воспро­
изводства, чувствовали менее остро клыки голодного волка; что­
бы Россия не стала огромной бойней беспощадных зверей, рвущих
друг друга на части.

III. РОЖДЕНИЕ НОВОЙ ЭПОХИ

Б. Славин
Понять СОВЕТСКУЮ ИСТОРИЮ
Октябрь породил невиданную творческую энергию массового
созидания нового общества, он воплотил в жизнь идеи интернацио­
нализма, приобщил прежние низы российского общества к высотам
национальной и мировой культуры. Нельзя вычеркнуть из совет­
ской истории энтузиазм и творчество масс, проявившиеся в созда­
нии новых форм общественной жизни, в овладении достижениями
науки, техники и культуры. В этих явлениях наглядно отразился ре­
волюционный романтизм и героизм миллионов советских людей,
вдохновленных идеалами революции.
В первую очередь Октябрьская революция заложила такую
определяющую политическую предпосылку нового общества, как
власть рабочих и крестьян в форме Советов. Перед этой властью
сразу встала задача: как осуществить движение России к социализ­
му в условиях ее экономической отсталости, враждебного капита­
листического окружения и разрушительных последствий мировой
и гражданской войн?
Только реальный практический опыт мог показать конкретные
пути создания небывалой в истории модели социализма.
Осмысливая сегодня этот опыт, наталкиваешься на трудности
его интерпретации, связанные, прежде всего, с общим понимани­
ем советской истории и ее основных противоречий. Эти трудности
во многом связаны также с позицией исследователя в той идеоло­
гической борьбе, которая ведется до сих пор вокруг понимания Ок­
тябрьской революции и роли самой советской власти в истории.
Постараемся разобраться в сути этой борьбы.
Среди современных политологов и историков существует кон­
цепция, утверждающая, что' политика есть сфера тонких взаимоот­
ношений властвующих субъектов внутри политической элиты об­
щества. Эдакая своеобразная интерпретация «квантовой теории» в
политике1.С этой точки зрения широкие массы людей в ней, по сути
дела, не играют никакой значимой роли.
Думаю, что это концепция ошибочна в принципе: политика есть
сфера взаимодействия не малых, а больших групп людей и их ин­
1Данную идею я услышал на одном из круглых столов, посвящ енном выясне­
нию роли элиты в истории и политике российского общества.
545

тересов, опосредованных властью. Политики и призваны выражать
эти интересы. Если они этого не делают, то их политика — простое
политиканство, не имеющее большого исторического значения.
Одна из специфичных сторон истории вообще, и советской в
частности, состоит в том, что решающая роль масс, как правило, не­
заметна в спокойные дни общественного развития, но когда начи­
наются крупные исторические события, связанные с реформами,
революциями, войнами, она выходит на первый план. В эти момен­
ты резко возрастает и роль вождей, реформаторов, революционе­
ров, призванных выражать коренные интересы масс.
Именно эти интересы непосредственно удовлетворялись в ходе
Октябрьской революции, когда успешно решались задачи буржуаз­
но-демократической революции, связанные с установлением мира,
передачей земли крестьянам, решением национальной проблемы,
эмансипацией женщин и т. д. Наряду с этим страна приступила и к
решению таких уже собственно социалистических задач, как обоб­
ществление крупных средств производства, сокращение сферы на­
емного труда, осуществление общенационального планирования,
развитие кооперации и общественного самоуправления, борьба с
бюрократизмом, стимулирование социального творчества трудя­
щихся и расширение низовой демократии, проведение повсемест­
ной и всесторонней культурной революции.
Часть этих мер со временем были успешно реализованы на
практике, часть были деформированы и извращены в годы сталин­
ского режима власти, наконец, третьи нуждались в своем развитии
применительно к новым историческим условиям уже в постсталин-
ское время.
Следует заметить, что у многих поколений россиян всегда было
острое желание знать всю правду об истории собственной страны,
включая в нее такие события, как решительный переход от полити­
ки «военного коммунизма» к нэпу, становление тоталитарного ре­
жима Сталина и борьбу с ним левой и правой оппозиций, противо­
речия военного и послевоенного времени, радикальное влияние
на советское общество XX съезда партии, политические «замороз­
ки» застойного периода, социальный смысл демократических пре­
образований перестройки и «шоковой терапии» постперестроечно-
го времени. Говоря коротко, граждане нашей страны всегда хотели
иметь ясные ответы на главные вопросы своей истории, а именно: в
каком обществе они жили, живут, и что их ожидает в будущем?
За последние годы было немало сделано в политике, в обще­
ственной и исторической науке для получения правдивых ответов
546

на эти вопросы, но, к сожалению, до сих пор в общественном соз­
нании сохраняется еще много устаревших стереотипов, «белых пя­
тен» и исторических мифов. Положение усугубляется тем, что вме­
сто прежних мифов сталинского времени, рожденных «Кратким кур­
сом истории ВКП(б)», пришли новые, так называемые «либеральные
мифы», мешающие восстановить подлинно правду о советской ис­
тории.
Одним из таких важнейших мифов является представление о
якобы «непрерывном» (или линейном) характере советской исто­
рии, обусловленном «тоталитарной» природой советской власти. По
мнению американского историка С. Коэна, данная концепция явля­
ется на Западе «аксиомой почти для всех научных исследований по
советской истории и политике. Она превалирует и сегодня»1. С на­
чала 1990-х годов эту концепцию стали разделять и многие наши
отечественные историки и философы2.
На мой взгляд, данная концепция является зеркальным отра­
жением сталинской интерпретации советской истории, только в
ней плюсы заменены на минусы. Конкретная суть ее проста: совет­
ская история есть не что иное, как непрекращающаяся история то­
талитарного режима власти, который возник в России с Октября
1917 года и просуществовал до начала 1990-х годов XX века3.В рам­
ках этой концепции даже аргументы периода «хрущевской дестали­
низации» считаются «половинчатыми»4.
На самом деле здесь мы имеем дело с политически ангажиро­
ванной, а не научной точкой зрения. Цель подобной трактовки оте­
чественной истории понятна: использовать концепцию тоталита­
ризма в качестве идеологического рычага, разрушающего объек­
тивные представления об истории советского общества и Новой
России. Последняя, напоминая по своему растущему влиянию Со­
ветский Союз, видимо, не нужна в современном раскладе мировых
политических сил.
1См.: Коэн С. Большевизм и сталинизм // Альтернативы. No 1. 2011. С. 58 и др.
Критику данной концепции см. также в работах А. Рюдигера, Д. Бенсаида, В. Леонгар-
да и др. Там же. С. 45,82,91.
2См.: соответствующие работы Д. Волкогонова, А. Яковлева, С. Кулешова, М. Гел­
лера, Р. Пихоя и др. Анализ этих работ см. в книге: М асло в Д. В. Историографические
и методологические основы исследования состояния советской системы. Сергиев
Посад, 2004.
3См.: 1937-й. Статьи и документы. М: РОДП «ЯБЛОКО», 2007. С. 4.
4См.: выступление одного из руководителей «Мемориала» Арсения Рогинского
на международной конференции «История сталинизма. Итоги и проблемы изуче­
ния» 5-7 декабря 2008 года.
547

Но особенно неплодотворен такой подход в исторической нау­
ке, ибо ведет не к изучению реальных фактов общественной жизни,
а к их подгонке под заранее заданную идеологическую схему. Вы­
ступая против подобной идеологизации науки, известный амери­
канский историк М. Левин отмечал две характерные ошибки в науч­
ном исследовании советской истории: «антикоммунизм» и связан­
ную с ним «сталинизацию всего советского феномена»1.
Сторонники концепции «непрерывности», как правило, автома­
тически ставят знак равенства между такими различными истори­
ческими фигурами, как Ленин и Сталин, Хрущев и Брежнев, Андро­
пов и Черненко, Горбачев и Ельцин. В их понимании все они — лишь
различные личностные проявления господствующего тоталитарно­
го режима власти. По мнению того же С. Коэна, эта концепция слиш­
ком груба, чтобы на ее основе понять сложную и противоречивую
картину советской истории, включая взаимоотношения власти и оп­
позиции, противоречия внутри правящей коммунистической пар­
тии, своеобразную и неоднозначную роль ее политических вож­
дей2. В рамках этой концепции «работают» и те идеологически ан­
гажированные историки, которые полностью отождествляет такие
понятия как «коммунизм» и «нацизм», «большевизм» и «сталинизм»,
«тоталитаризм» и «посттоталитаризм». Их идеологическая задан-
ность мешает видеть и понимать не только своеобразие и качест­
венные различия известных идеологий, но и качественную специ­
фику многих периодов советской истории3.
На самом деле для любого объективного исследователя нацизм
и коммунизм, сталинизм и большевизм — не только различные, но
и прямо противоположные понятия и идеологии. Одни замешаны
на расизме и великодержавности, другие — на гуманизме и интер­
национализме. Разными являются и отдельные периоды советской
истории. Одно дело — ленинский этап революционного становле­
ния советского общества, другое — десятилетия господства тотали­
тарного сталинского режима, одно дело — «оттепель», рожденная
XX съездом партии, другое дело — «неосталинизм» брежневско­
1Левин М. Советский век. М.: «Европа», 2008. С. 597.
2См.: Коэн С. Переосмысливая советский опыт. Политика и история с 1917 года.
Chalid ze publications, 1986. C. 46-48.
3В этой связи известный телеведущий и историк Н. К. Сванидзе пишет: «.. .В от­
личие от топорного нацизма, коммунизм — или ленинизм, или сталинизм, или боль­
шевизм, назвать можно как угодно, различия, конечно, есть, но в данном случае они
не важны — характеризуется лицемерным несоответствием внешне гуманистиче­
ской теории и людоедской практики». См.: Николай Сванидзе: «Сталинизм и фашизм:
оба хуже» / / Огонек . No 27.16.11.2009.
548

го времени. Особенно наглядно противоречит идее тоталитарной
природы советской истории период хрущевской «оттепели» и пере­
стройки с ее демократией и гласностью.
Следует заметить, что использование идеи «тоталитаризма» для
объяснения советской истории не является новым и оригинальным
явлением в общественной науке. Это прямое заимствование старых
«советологических концепций», которые уже давно подвергаются в
литературе обстоятельной научной критике1.
Напомню читателю, что исторически понятие «тоталитаризм»
употреблялось для характеристики фашистского государства в Ита­
лии. В годы холодной войны его стали сознательно использовать
для дискредитации советского общества и его истории такие кон­
сервативно настроенные западные советологи, как Ричард Пайпс,
Збигнев Бжезинский, Адам Б. Улам и др. При этом они, как правило,
отождествляли понятия «режим» и «строй общества». С моей точ­
ки зрения, в данном случае происходила явная подмена изучаемо­
го объекта. Дело в том, что понятие «тоталитаризм» является пре­
жде всего характеристикой политического режима власти, а не со­
циально-экономического строя общества, который утвердился в
результате свободного выбора, сделанного народом России в ходе
Октябрьской революции 1917 года.
Говоря о тоталитаризме применительно к советской истории,
не следует забывать, что этот режим политической власти, на са­
мом деле присущий сталинскому периоду правления, хорошо осоз­
навала «левая оппозиция», выступая против сталинизма. В частно­
сти, она говорила о необходимости в СССР политической, а не соци­
альной революции, свержения сталинизма, а не советского строя.
По ее мнению, упразднение сталинизма в ходе политической рево­
люции могло бы восстановить в советском обществе ленинские де­
мократические ценности и политику Октября2.Позднее фактически
того же хотели представители «правой оппозиции» и Мартемьян
Рютин, выступавшие против тоталитарной политики Сталина3. На­
конец, отрицание сталинизма и его последствий было характерной
чертой решений XX съезда КПСС и периода перестройки.
1См. соответствующие работы С. Коэна, А. Рюдигера, Д. Бенсаида, В. Леонгарда
и др. // Альтернативы. No1 .2011. С. 45, 82, 91. См. также: Левин М. Советский век. М.:
2008. С. 597,620-624 и др.
2 См.: Троцкий Л.Д. В защиту марксизма. Cambridge. MA . USA: Iskra Research,
1997. С. 33-93.
3См. Валентинов Н. В. Наследники Ленина. М.: Терра, 1991;Из платформы «Сою­
за марксистов-ленинцев» (группа Рютина)/ /Известия ЦК КПСС. 1990.No8,11,12.
549

Таким образом, многообразная действительность советской ис­
тории полностью опровергает линейную логику рассуждений сто­
ронников тоталитарной природы советского общества и его исто­
рии. Эта, по сути дела, идеологизированная логика времен холод­
ной войны выглядит настоящим монстром в наше время. От нее
следует как м ожно быстрее избавляться. Говоря проще, не следует
идеологизировать историю.
Как же следует понимать советскую историю? Что составляет ее
суть и внутренний мотор развития?
Пытаясь ответить на эти ключевые вопросы, невольно вспоми­
наешь известные слова философа Спинозы, который считал, что в
процессе познания «не надо плакать, не надо возмущаться, а надо
понимать». Этот призыв великого философа можно непосредствен­
но отнести к советской истории, без научного понимания которой
невозможно подлинное просвещение и воспитание новых поколе­
ний. Как уже отмечалось, вокруг этих проблем и идет не затихаю­
щая до сих пор идеологическая борьба.
Повторюсь, особенно мешает адекватному воспроизведению
советской истории ее часто встречающаяся идеологизация, веду­
щая в научной и учебной литературе к неизбежной фальсификации
многих исторических фактов и явлений советской действительно­
сти. Напомню, что идеологизация — это субъективное или иллю­
зорное восприятие и воспроизведение действительности. Это все­
гда выпячивание и абсолютизация одной стороны политической
жизни за счет другой, это одностороннее видение целого, это, нако­
нец, пустые идеологические рассуждения и споры, не затрагиваю­
щие суть дела. Не стеснявшийся в выражениях В. Ленин часто назы­
вал подобные идеологические споры простой «болтовней»1.
В конечном счете, благодаря идеологизации и происходит
фальсификация истории, то есть навязывание людям политических
взглядов, не соответствующих диалектике реальной жизни и исто­
рии советского общества.
Прежде всего, подобная идеологизация находит свое отраже­
ние в различных школьных учебниках. В этой связи учебники совет­
ских времен, пронизанные апологетикой правящей партии, сегодня
явно устарели. Не менее идеологизированы учебники 1990-х годов
с их воинствующим антикоммунизмом и субъективностью авторов.
Не стихают дискуссии и по поводу тех новейших учебников исто­
рии, авторы которых, руководствуясь «патриотическими соображе­
ниями», нередко прямо оправдывают тоталитарные общественные
порядки в советском обществе.
1См .-. Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 162.
550

Как известно, в свое время понадобилась специальная комис­
сия при президенте России, которая должна была заниматься на­
стоящей борьбой с различными историческими фальсификация­
ми. Создание этой комиссии вызвало неоднозначное отношение
к ней общественности. Некоторые граждане расценили ее как но­
вую форму государственной цензуры. На мой взгляд, дело здесь не
в самой комиссии и ее задачах, а в противоположных идейно-по­
литических подходах к истории. Поскольку издание научных книг
и учебников по истории и обществоведению связано с политикой,
постольку они всегда будут подвергаться противоречивым сужде­
ниям и идеологическим оценкам. Так, книги и учебники, приемле­
мые для власти, будут критиковаться оппозицией, и наоборот.
В сталинской трактовке советской истории ее содержание в ос­
новном было сведено к истории одной правящей партии, ведущей
незатихающую борьбу с врагами народа, с «левыми» и «правыми»
оппозиционерами. При этом глубинные социальные причины и ко­
нечные цели этой борьбы оставались невыясненными. В итоге со­
ветская история идеологизировалась и искажалось до неузнавае­
мости. Суть ее сводилась к тому, что, несмотря на «преступные дей­
ствия» многочисленных врагов народа, советское общество под
мудрым руководством правящей партии и ее вождя И. Сталина раз­
вивается «от победы к победе». В результате такая, во многом вы­
мышленная, история становилась полной противоположностью ре­
альной истории, где действовали живые люди со своими интереса­
ми, страстями и трагедиями.
Наглядным примером тенденциозной идеологизации совет­
ской истории могут служить многие публицистические заявления и
исторические исследования авторов, придерживающихся некогда
модных идей либерального фундаментализма. В этом плане следует
сослаться на нигилистическую оценку советской истории со сторо­
ны небезызвестной представительницы радикального либерализ­
ма Валерии Новодворской, которая в свое время утверждала, что
она есть «клякса» в мировой истории. Мало того, она была полно­
стью убеждена в том, что «Россия должна понять, что ее история —
это история болезни и преступления»1.
Близки к этому и утверждения о том, что Россия в совет­
ские времена «провалилась», «выпала из мировой цивилизации»2.
1 Цит. по: В.Авченко. Тоталитарная демократия Валерии Новодворской. М.:
2001.
2Данилов-Данильян В. С вободное слово. Интеллектуальная хроника. Альманах.
М., 2007/2008. С. 135-140.
551

И лишь к концу XX века Россия-де стала постепенно в нее возвра­
щаться. При этом все основные события советской истории, будь то
Октябрьская революция или Отечественная война, период застоя
или перестройка, рассматриваются этими ангажированными авто­
рами сквозь призму катастрофического сознания, а «мировая ци­
вилизация», напротив, наделяется всеми признаками «земли обето­
ванной», где человек получает полную свободу, достаток и счастье.
Правда, в последнее время подобные взгляды начали срочно кор­
ректироваться в связи с банкротством либеральных реформ в Рос­
сии и неисчезающими негативными последствиями первого гло­
бального финансово-экономического кризиса, когда понятие «сво­
бода» у миллионов людей стало ассоциироваться с ростом цен,
падением зарплаты и безработицей, с полной свободой одних гра­
бить и беспощадно эксплуатировать других.
Как показывает практика, наиболее объективные исторические
исследования и учебники по советской истории рождались во вре­
мена относительного равновесия борющихся политических сил и
широкой демократизации общества. В этот период хорошими счи­
тались те учебники и учебные пособия, в основе которых лежала
продуманная научная концепция, препятствующая идеологизации
исторической науки или явному субъективизму авторов, пишущих
на исторические темы. К сожалению, такой взвешенной концепции
сегодня явно не хватает специалистам, берущимся за изложение со­
ветской истории.
На первый взгляд, кажется, нет видимых идеологических пре­
пятствий для свободного изучения и изложения советской истории,
тем не менее пока глубоких и объективных работ здесь чрезвычай­
но мало: они, как правило, теряются в массе заказных, псевдоисто­
рических поделок. По-видимому, дело в том, что объективное ви­
дение этой истории невозможно без использования критически
продуманной методологии, которая помогает историку видеть и
рисовать правдивую картину действительности, объяснять проти­
воречивые факты и тенденции, определяющие ее движение и раз­
витие. Но такая методология на самом деле есть. Это диалектика,
являющаяся одновременно логикой и теорией научного познания.
Именно в ней А. И. Герцен видел не только «алгебру революции»,
но и «эмбриологию истины». Нечто подобное говорил о ней и фи­
лософ А. Ф. Лосев, считая, что диалектика есть «непосредственное
знание», есть «глаза, которыми философ может видеть жизнь»1.
1Лосев А, Ф. Философия имени // Бытие— имя — космос. М.: Мысль, 1993.
С. 618,625.
552

К сожалению, вместо использования такой методологии мы не­
редко сталкиваемся с различными «суррогатами истины», то есть
субъективными и политически ангажированными оценками совет­
ской истории, затрудняющими ее объективное видение и понимание.
Наиболее типичной трактовкой советской, в частности поли­
тической истории, разделяемой многими российскими историка­
ми и политологами, является концепция традиционной «самодер­
жавной» культуры российской власти, которая якобы заложена в
ее социальных генах. Так, известный академик РАН Ю. Пивоваров в
одной из своих лекций говорил: «Посмотрим, какой была полити­
ческая культура России в последние столетия? Я бы назвал ее само­
державной. Основной ее признак — властецентричность. То есть я
исхожу из того, что русская политическая культура властецентрич-
на»1. В рамках этой концепции советская идеология, сталинский и
брежневский режимы, наличие правящей партии и т.д. есть лишь
историческая модификация соответствующих характеристик доре­
волюционной Российской Империи с ее господствующим правосла­
вием, самовластием царя, иерархией чиновников и т. д.
Скажу сразу, я не разделяю перечисленные выше точки зрения и
концепции. В реальной советской истории все было гораздо и слож­
нее, и противоречивее, и интереснее, чем полагают ее современ­
ные интерпретаторы, претендующие на научность. Дело в том, что в
1917 году традиционная политическая система единовластия («само­
державия») была сломлена, причем сломлена снизу, и это проявилось
не только в ликвидации монархии, но и в устранении социально-эко­
номических основ прежнего буржуазного общества. И осуществили
это рабочие, солдаты и крестьяне в ходе Февральской и Октябрьской
революций. Они совершили, по сути дела, самую радикальную в ис­
тории социальную революцию, и они же установили созданную снизу
советскую власть, выражающую их интересы — интересы абсолютно­
го большинства российского общества. Так началась советская исто­
рия, имевшая свои качественно различные периоды развития, свои
достижения и ошибки, свои победы и поражения.
В свое время известный итальянский марксист Антонио Грам­
ши писал о том, что историческое развитие — «не игра по прави­
лам», а реальная диалектика и реальная борьба различных социаль­
ных сил в обществе2.В российском обществе эта борьба шла в ходе
’ ПивоваровЮ . Политическая культура России: традиция и современность. Лек­
ция 18 (интернет-ве рси я).
2См.: Грамши А. Тюремные тетради / Пер. с ит. М.: Политиздат, 1991. В 3 частях.
4.1 . С. 253.
553

Октябрьской революции и продолжалась после нее. Мало того, на
первых порах она обрела острую форму Гражданской войны, кото­
рая была, в частности, следствием того, что демократическим и со­
циалистическим силам не удалось создать единое коалиционное
правительство. Однако и после Гражданской войны в стране про­
должали отстаиваться различные социальные интересы и действо­
вать противоположные политические тенденции. На мой взгляд, та­
ких тенденций в основном было две: демократическая и антидемо­
кратическая.
Демократическая тенденция выражала интересы рабочего
класса и других трудящихся классов, прежде всего многочислен­
ного крестьянства. Эта тенденция проявлялась тогда, когда улуч­
шалась жизнь народа, когда становилось больше свободы и спра­
ведливости. Я ее связываю прежде всего с ленинским понимани­
ем положения дел в стране, с необходимостью перехода в отсталой
стране к политике нэпа, с планами радикальной демократизации
политической системы, выраженными в его последних работах. Эта
была ленинская стратегия построения социалистического общест­
ва в СССР.
Другая тенденция — антидемократическая, бюрократическая,
тоталитарная — базировалась на выражении интересов тех слоев
общества, которые устали от революции и войны. Это были преж­
де всего интересы, запросы и потребности советской бюрократии,
маргинальной части рабочего класса и крестьянства, конформист­
ской интеллигенции. И. Сталин стал их официальным рупором. Бю­
рократическая тенденция, как правило, сковывала и подморажива­
ла Россию, она превращала ее в авторитарное или тоталитарное го­
сударство.
По сути дела, в борьбе этих двух социально противоположных
тенденций и осуществлялась советская история, которая еще ждет
своего глубокого и объективного освещения.
А. Колганов
Индустриализация: достижения и цена
Политика ускоренной индустриализации страны, предприня­
тая по инициативе коммунистической партии, на первый взгляд, не
была чем-то совершенно новым или неожиданным для России. Не­
обходимость ускоренного промышленного развития осознавалась
554

правящими классами еще задолго до революции, и наиболее вы­
дающиеся представители этих классов — от С. Ю. Витте до П. А. Сто­
лыпина — прилагали немалые усилия для достижения этой цели.
Однако, несмотря на отдельные впечатляющие достижения, напри­
мер в области железнодорожного строительства, царская Россия
оставалась страной преимущественно аграрной, не сумевшей пре­
одолеть разрыв с передовыми странами ни по уровню производи­
тельности труда, ни по степени технологического развития. Продол­
жала тянуть Россию назад и архаичная структура социально-эконо­
мических укладов в сельском хозяйстве.
Советскому государству досталась в наследство страна, разо­
ренная Первой мировой и Гражданской войнами. Однако первый
шаг, сделанный большевиками в области восстановления народного
хозяйства страны, сразу же был нацелен на промышленную модер­
низацию. План ГОЭЛРО нес в себе заряд новых подходов к развитию
производства на передовой технологической базе того времени и
с использованием передовых методов организации промышленно­
сти. Не все из задуманного удалось в должной мере осуществить —
несмотря на создание отдельных точек технологического прорыва
(развертывание авиационной и автомобильной промышленности,
развитие тракторостроения, рост мощности электростанций), вос­
становление экономики произошло в основном на старой техноло­
гической базе, ее структура, в общем, не претерпела радикальных
изменений.
Между тем стране как воздух нужен был рывок из экономиче­
ской отсталости, особенно учитывая неблагоприятное геополитиче­
ское окружение и угрозу новой мировой войны. Когда И. В. Сталин в
1931 году произнес свою знаменитую фразу о расстоянии, которое
нужно пробежать в десять лет, «иначе нас сомнут», он лишь выразил
в афористичной форме мысль, которая давно уже овладела умами
всех сознательных членов ВКП(б). Подобный рывок был возможен
только за счет ускоренной широкомасштабной индустриализации,
способной не только создать современные отрасли промышлен­
ности, но и перестроить на индустриальной базе сельское хозяйст­
во. Ведь без кардинального подъема производительности аграрно­
го сектора промышленность не могла получить ни дополнительных
рабочих рук для своего развития, ни надежной продовольственной
и сырьевой базы.
А для создания социально-экономических предпосылок ис­
пользования машинной техники в аграрном секторе должны были
быть созданы крупные формы обобществленного сельскохозяйст­
венного производства. Иной путь — путь постепенного выращи­
555

вания капиталистического фермерства и привязки его к промыш­
ленности через систему сельскохозяйственной кооперации — был
закрыт. Он был невозможен как по политико-идеологическим при­
чинам, так и потому, что на постепенное выделение крупных фер­
мерских хозяйств из моря мелкого крестьянства банально не было
времени.
Концепция резких структурных сдвигов в народном хозяйстве
за счет широкомасштабной индустриализации и коллективизации
сельского хозяйства была положена в основу замысла первого пя­
тилетнего плана, разработка которого, сопровождавшаяся острыми
дискуссиями, была закончена к концу 1928 года.
Вокруг первой пятилетки сложилась своя мифология. Одни
рассматривают ее как несомненное доказательство эффективно­
сти социалистической плановой системы, другие — как показатель
мудрости и прозорливости И. В. Сталина, своевременно озаботив­
шегося форсированием индустриального развития страны, третьи
твердят о том, что никакие экономические успехи нельзя оплачи­
вать ценой неисчислимых жертв.
Реальная история пятилетки, как и всегда, не является карти­
ной, написанной только одной краской — или даже двумя. Успе­
хи политики индустриализации несомненны, и оспаривать их бес­
смысленно. А вот вопрос о точной оценке этих успехов как раз мо­
жет быть предметом обсуждения. Здесь мы ограничимся вопросом
об экономической стороне дела, оставив политические, нравствен­
ные, психологические и прочие аспекты в стороне.
Первая пятилетка наглядно демонстрирует нам, что к мнению о
И. В. Сталине как гениальном менеджере следует подходить с боль­
шой осторожностью. Во всяком случае, Сталин образца 1945-го или
даже 1940 года сильно отличается от Сталина образца 1930 года.
Я не склонен давать управленческим способностям Сталина уничи­
жительную оценку. Но достаточно успешные стороны его руководя­
щей деятельности были оплачены ценой довольно тяжелых уроков
конца 1920-х
—
начала 1930-х годов.
Высокие темпы промышленного роста, достигнутые в 1929-м и
в 1930 годах, были восприняты И. В. Сталиным как нечто само собой
разумеющееся и не были подвергнуты квалифицированному эко­
номическому анализу. Успехи первых лет пятилетки вскружили го­
лову руководителю страны, добивавшемуся, нисколько не считаясь
с экономической наукой, расширения программы нового строи­
тельства по сравнению с планом и предлагавшему фантастическое
завышение наметок пятилетки. Например, вместо предлагавших­
556

ся первоначально 6 млн т чугуна на 1932/33 год в пятилетием пла­
не была утверждена цифра 10 млн. т., а в 1930 году правительство
решило довести ее до 17 млн т. Цифра же в 10 млн т была объявле­
на в выступлениях на XVI съезде руководителей нашей промышлен­
ности — В. И. Межлаука и В. В. Куйбышева — вредительским мини­
мализмом1.Несмотря на эти громогласные призывы с высокой три­
буны, именно они — руководители ВСНХ и Госплана — настояли в
конце концов на отказе от авантюристического задания — произве­
сти в 1932/33 году 17 млн т чугуна2. Как известно, черная металлур­
гия к концу пятилетки едва-едва перекрыла рубеж в б млн т чугуна.
Но когда И. В. Сталин заявил на XVI съезде, что «...люди, болтающ ие
о необходимости снижения темпа развития нашей промышленно­
сти, являются врагами социализма, агентами наших классовых вра­
гов»3, трудно было протестовать против непосильного для эконо­
мики роста капиталовложений и расширения фронта капитально­
го строительства.
Правда, годом раньше такие протесты еще раздавались. В фев­
рале 1929 года, выступая на заседании президиума Госплана, инже­
нер Осадчий восклицал: «...Гартван и Таубе говорили, что мы мо­
жем произвести 6-7 млн т чугуна, но они были заподозрены, им бро­
шено было в лицо сомнение в лояльности, может быть, здесь были
подозрения в саботаже, в отсталости и т. д.». Эта обстановка логиче­
ски приводила его к выводу: «...вы получите в президиуме со сто­
роны его членов и техников или обязанность молчания, или пение
похвал, а не критику»4.
А ведь отказ от авантюризма позволил бы вести работы более
обдуманно, без горячки, не неся потерь из-за запаздывания обору­
дования, нехватки стройматериалов, отсутствия проектов, текуче­
сти рабочей силы, не омертвляя гигантские средства, а направляя
их на такие участки, где они могли бы дать наибольший эффект в
кратчайшие сроки. Эта возможность не была использована. Неза­
вершенное строительство, составлявшее в начале пятилетки 31 % к
объему капиталовложений, в 1932 году подскочило до 7б%5.
1XVI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.:ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 303,
330.
2Маслова Н. С. Производительность труда и заработная плата в промы шленно­
сти СССР (1928-1932 гг.). М.: Наука, 1983. С. 13.
3XVI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 28.
4 Цит. по: Струмилин С. Г. Проблемы планирования в СССР. Л.: Изд-во АН СССР,
1932. С. 136.
5Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства
Союза ССР. М. — Л.: Стандарты и рационализация, 1933. С. 48.
557

Почему же в течение первой пятилетки запланированная про­
грамма капиталовложений в промышленность (и в целом в народ­
ное хозяйство) была значительно превышена? Ответ на этот во­
прос можно найти в уже цитировавшихся политических заявлени­
ях на XVI съезде ВКП(б), состоявшемся как раз посередине первой
пятилетки— в 1930 году. Первая и важнейшая причина— ставка
на ничем не обоснованный размах капитального строительства —
вела к дальнейшим тяжелым последствиям. Нарастали такие яв­
ления, как неразбериха в материально-техническом обеспечении
строек, переносы сроков строительства, поставок оборудования,
отсутствие проектной документации и т. д. Многие деятели партии
обращали внимание на ненормальность сложившегося положения,
не решаясь, впрочем, оспаривать провозглашенные Сталиным ам­
бициозные цели. Член Политбюро ЦК ВКП(б) С. В. Косиор в своем
выступлении на съезде говорил об угрозе срыва планов реконст­
рукции и нового строительства угольно-металлургической базы Ук­
раины, об отсутствии до настоящего времени окончательного плана
строительства и реконструкции предприятий тяжелой промышлен­
ности, о затяжке проектирования. Аналогичные проблемы подни­
мались и в выступлениях других делегатов1.
Недостатки в области планирования и осуществления капи­
тального строительства вытекали также и из общих недостатков
плановой работы, в которую все больше проникали элементы кан­
целярщины, грозившие превратить ее в игру бюрократических ам­
биций. Председатель СНК РСФСР С. И. Сырцов с тревогой говорил
на XVI съезде: «Такие помехи, как длительное прохождение пла­
нов, запоздалое доведение их до предприятия, параллелизм в со­
ставлении планов, множественность инстанций, проверяющих и
утверждающих планы, и прочее, разумеется, представляют собой
чрезвычайно большое препятствие для осуществления тех колос­
сальных задач, которые стоят перед нами. При этом большим злом,
которое партия еще не сумела преодолеть, является то, что рабо­
та каждого руководителя, каждого учреждения в значительной
мере отдается ведомственной борьбе, а не самой работе»2. В осо­
бенности С. И. Сырцов обратил внимание на царящую неразбериху
в принятии решений о строительстве: «Иногда хозорган собирается
строить какое-либо предприятие, закладывает фундамент, возводит
стены, а потом оказывается, что это строительство не может быть
1XVI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 177,
531.
2Там же. С. 225.
558

обеспечено немедленно оборудованием, строительными материа­
лами и т. д., — заметил он. —
Необходимо стремиться к тому, чтобы
на фронте строительства уменьшить количество случаев, когда нам
приходится отказываться от начатого строительства ввиду его не­
реальности в данных условиях из-за необеспеченности чертежами,
проектами и прочими необходимыми элементами»1.
При безоглядном расширении фронта капитального строитель­
ства на уже построенных заводах наблюдались низкая загружен­
ность новейшего высокопроизводительного оборудования (30-
40%), а иногда и простои импортного оборудования, что тяжелым
бременем ложилось на себестоимость продукции, ведя к ее росту2.
Тем не менее трибуна XVI съезда неоднократно использовалась для
того, чтобы обосновывать необходимость резкого увеличения ка­
питаловложений в ту или иную отрасль, дополнительного развер­
тывания строительства в той или иной местности и т. д.3
Ошибки в строительной программе объяснялись не только по­
литическими амбициями, ведомственным или местническим на­
жимом, но и очевидными промахами в планировании, ведущими
к несбалансированности в создании и освоении производствен­
ных мощностей. Особенно наглядно это проявилось в текстиль­
ной промышленности. По данным С. Орджоникидзе, если бы даже
с 1925/26 года в текстильной промышленности не велось нового
строительства, то при наличном количестве сырья прядильное обо­
рудование осталось бы в 1930 году неиспользованным на 30-40%.
Но с 1925/26-го по 1929/30 год в хлопчатобумажную промышлен­
ность было вложено 462 млн руб., в том числе 85 млн руб. в новое
строительство. По оценке РКП, из этих затрат 150 млн руб. были из­
расходованы вообще напрасно4.
Представитель ЦК профсоюза текстильщиков добавил к этой
картине тот факт, что чрезмерный размах строительства новых фаб­
рик отвлек средства от реконструкции старых, которые находятся
в крайне запущенном состоянии, имеют изношенное, зачастую не­
работоспособное оборудование5. На XVI съезде высказывалось оп­
тимистическое предположение, что в будущем 1931 году трудности
с хлопком будут преодолены и текстильные фабрики заработают
с нормальной загрузкой. Однако и в 1932 году производственные
1XVI съезд ВКП(б). С. 222-223.
2XVI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 224,
510.
3Там же. С. 539, 547-550,554-555 .
4Там же. С. 305.
5Там же. С . 391.
559

мощности текстильной промышленности оставались загруженны­
ми наполовину, поскольку острый дефицит как хлопка, так и шер­
сти сохранялся'. Подобное же положение складывалось не только
в текстильной промышленности. На недогрузку производственных
мощностей машиностроительных заводов указывали многие деле­
гаты съезда2.
Строящиеся предприятия нередко оказывались необеспечен­
ными строительными материалами и металлоконструкциями, обо­
рудованием из-за разрывов в планировании строительства и про­
изводства необходимых для него изделий и материалов, строитель­
ной техники. Дефицит строительных материалов сопровождался
также огромным завышением заявок на них, ростом нерациональ­
ных запасов. Многие уже построенные предприятия стояли по 8-9
месяцев из-за необеспеченности сырьем, а в это время начиналось
строительство аналогичных им. Новый камфарный завод, призван­
ный избавить страну от импорта, не мог работать, к примеру, пото­
му, что все сырье для производства камфары оказалось проданным
за границу3.
Все это приводило к тому, что огромные капиталовложения
часто не приносили отдачи, омертвлялись труд людей, значитель­
ные материальные ресурсы. Положение усугублялось низким уров­
нем организации самого строительного производства. Сроки ввода
предприятий в действие нередко переносились, построенные заво­
ды не были готовы к работе с полной нагрузкой. Так, Сталинград­
ский тракторный завод, пущенный досрочно, длительное время не
мог освоить своей проектной мощности. И дело было не только в
том, что к станкам встала неквалифицированная молодежь. Стрем­
ление непременно успеть к заданному сроку привело к тому, что ос­
новные цехи к моменту пуска — 17 июня 1930 года — были оснаще­
ны оборудованием первой очереди всего на 30-40%.
Стремление к досрочному пуску предприятий приводило к
массовому использованию сверхурочных работ, привлечению в
экстраординарном порядке дополнительной рабочей силы. Трудо­
вой энтузиазм, вызванный развертыванием грандиозных работ по
индустриализации СССР, позволял опереться на массовый героизм,
преодолевавший трудности строительства, ошибки и организаци­
онные неурядицы. На строительстве Сталинградского тракторного
1 Касьяненко В. И. Завоевание экономической независимости СССР (1917-
1940 гг.). М.: По литиздат, 1972. С. 151 -152.
2 XVI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С.
309-310,346,518,530,535.
3Там же. С. 332,403,434,541,564.
560

завода летом 1929 года стройка была охвачена массовым трудовым
подъемом. Все работали по 12-14 часов в сутки, отказывались от
выходных дней. Американский инженер, консультировавший Трак-
торострой, не мог не выразить своего удивления: «Такое впечатле­
ние, будто они строят свой дом»1.
Советские рабочие действительно строили свой дом. Програм­
ма индустриализации отвечала их коренным интересам, и многие
из них не колеблясь бросили на чашу весов свой энтузиазм, чтобы
ничто не могло помешать реализации замыслов первой пятилетки.
В этой программе им слышалась музыка социализма. Но даже и не­
зависимо от задач построения социализма только мощная совре­
менная промышленность позволяла СССР превратиться в крепкое
жизнеспособное государство.
Однако в стремлении достичь этой цели мы часто натыкались
на собственные ошибки и неумелость. С. 3. Гинзбург, работавший в
строительном управлении ВСНХ, а затем возглавлявший Наркомст-
рой, в своих воспоминаниях отмечает низкую эффективность орга­
низации строительства Днепрокомбината в Запорожье, типографии
газеты «Правда» в Москве, Свирьстроя, московского завода «При­
бор». «Для этих и других строек того времени, — вспоминает он, —
было характерно отсутствие правильных, своевременных проектов
организации работ, не было четкого технического планирования
строительства, начиная от момента получения задания до момента
сдачи сооружения заказчикам»2.
Многие намечаемые стройки не имели не только рабочих чер­
тежей, но и проектной документации. Даже для ударных строек
своевременное снабжение материалами и механизмами было од­
ной из самых острых проблем. Не всегда это вызывалось общим
дефицитом стройматериалов и оборудования. На Магнитострое в
1930 году не было ни одного мощного экскаватора, в то время как
они простаивали в Сталинграде после пуска тракторного завода3.
Для строительства Горьковского автомобильного завода 3 тыс.
комсомольцев были мобилизованы в трудовую дивизию. Еще одна
трудовая дивизия была составлена из членов ОСОАВИАХИМа. До
пуска завода оставалось 50 дней. Райком партии объявил месяц
штурма — трудящиеся города с 18 до 23 часов работали на стройке.
В массовых субботниках в октябре приняли участие 194 тыс. чел.4
1ГинзбургС.3 .0 прошлом — для будущего. М.:Политиздат, 1986.С .91,99.
2Там же. С. 136.
3XVI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, М ос к о в ск ий рабочий, 1931. С. 403.
4Гинзбург С. 3. О прошлом... С. 78.
561

Однако к сроку пуска — 1 ноября 1931 года — строительство не
было полностью завершено.
Подлинный героизм проявляли и строители Магнитки. А. М. Иса­
ев, впоследствии работавший в качестве конструктора ракетных
двигателей вместе с С. П. Королевым, писал домой со строительст­
ва: «Если нужно, рабочий работает не 8, а 12-16 часов, а иногда и 36
часов подряд — только бы не пострадало производство! По всему
строительству ежедневно совершаются тысячи случаев подлинного
героизма. Это факт. Газеты ничего не выдумывают. Я сам такие слу­
чаи наблюдаю все время»1.Но и на Магнитострое трудовой героизм
тем не менее не привел к пуску комбината в установленные прави­
тельством сроки.
Главными причинами не были некомпетентность, недостаток
опыта, нетерпение. Кто всерьез возьмется упрекать в некомпетент­
ности специалистов и рабочих, вносивших огромное количество
предложений, позволявших реально сокращать сроки тех или иных
строительных работ, сооружения объектов, монтажа оборудования?
А ведь это было повсеместное явление! Неужели те же специалисты
никак не могли уразуметь связи между наличием жилья и обеспе­
ченностью кадрами, между бытовыми условиями и производитель­
ностью труда, между подготовкой строительного производства и
сроками строительства? Думаю, что не только могли, но и прекрас­
но понимали эту связь, но тем не менее сознательно отодвигали эти
вопросы на второй план. Главное — продемонстрировать рвение в
досрочной сдаче производственных объектов. Все остальное — в
сторону. Но так думали не все.
Например, при строительстве Днепрогэса заранее был проде­
лан огромный объем подготовительных работ. Были сооружены вре­
менная электростанция, железнодорожные подъездные пути, жилые
дома и общежития, здания культурно-бытового назначения — клу­
бы, больницы, бани и т. д., ремонтные цехи, лесопильный и дерево­
обделочный заводы, два бетонных завода2. Это вызвало массовые
упреки в медленном ведении основных работ. Тем не менее руко­
водивший строительством старый специалист-энергетик А. В. Вин­
тер полагал, что сначала необходимо «обеспечение надежного тыла,
расселение строителей в нормальных условиях, организация фрон­
та работ, подготовка кадров, проектов, чертежей и т. п., затем мас­
совое продвижение вперед по всем остальным участкам». Доводы
1ЛельчукВ. С. Индустриализация СССР: история, опыт, проблемы. М.: Политиз­
дат, 1984. С. 151-152.
2Гинзбург С. 3 . О прошлом... С. 64.
562

А. В. Винтера встретили негативную реакцию на состоявшемся в сен­
тябре 1930 года совещании руководителей крупнейших строек. «В
выступлениях превалировало настроение, даже требование: любой
ценой пустить объекты в срок, а лучше — досрочно»’.
Я уже говорил, как обстояло дело с пуском Сталинградского трак­
торного, Магнитки, ГАЗа, где исповедовалась подобная философия
строительства. Днепрогэс же был возведен на семь месяцев раньше
установленного срока. Такие плоды давал трудовой энтузиазм, по­
множенный на правильную организацию труда, вместо эксплуатации
этого энтузиазма для прикрытия прорех в организации дела.
Сейчас, разумеется, легко рассуждать о том, что вот, мол, если
бы все последовали примеру А. В. Винтера, то тогда бы... Когда вся­
кая задержка с ведением работ на основных объектах получала по­
литическую оценку, не много находилось желающих испробовать
путь, реализованный на строительстве Днепрогэса. Ведь ярлык
«вредительства» стал уже нередко пускаться в ход для прикрытия
своей боязни ответственности, если речь шла о крупной инициати­
ве, для прикрытия ведомственных амбиций или просто чиновничь­
его спокойствия. Так, в 1930 году при рассмотрении вопроса о заме­
не части дорогих импортных металлоконструкций железобетоном
при возведении турбогенераторного завода руководители Элек­
трообъединения ничтоже сумняшеся объявили «врагами народа»
тех, кто, добиваясь перепроектирования, якобы хочет тем самым за­
тормозить развитие турбостроения2.
Недооценка трудностей освоения капиталовложений, овладе­
ния новой техникой, неполное использование мощностей как но­
вых, так и старых предприятий из-за нехватки сырья и конструк­
ционных материалов, —
все это привело к падению фондоотдачи,
особенно в 1931-м и 1932 годах3, предопределило невыполнение
плановых заданий по росту производительности труда. При плане
прироста производительности труда на 110% за пятилетку фактиче­
ски она выросла на 41% в годовой выработке и на 61,1% — в часо­
вой (разница объясняется тем, что в связи с переходом на семича­
совой рабочий день средняя продолжительность рабочего дня со­
кратилась за первую пятилетку с 7,6 до 6,98 часа)4.
Такой просчет с определением реальных возможностей роста
производительности труда привел к тому, что для выполнения зада­
1ЛвльчукВ. С. Индустриализация СССР... С. 141.
2Гинзбург С. 3. О прошлом... С. 133.
ъЛельчукВ. С. Индустриализация СССР... С. 160-164.
4Маслова Н. С. Производительность труда и заработная плата в промышленно­
сти СССР (1928-1932 гг.). М.: Наука, 1983. С. 17-18, 20-21.
563

ний пятилетки по объему производства пришлось привлекать в про­
мышленные отрасли значительно больше рабочей силы, чем пер­
воначально предполагалось. По плану численность рабочих в про­
мышленности должна была возрасти за пятилетку на 33% ’. На самом
же деле она возросла с 3,1 млн человек в 1928 году до 6 млн чело­
век в 1932 году, то есть почти вдвое2. Особенно значительным был
сверхплановый приток работников в строительство и лесное хозяй­
ство: по плану численность работников в этих отраслях должна была
возрасти на 4 5 % за пятилетку, фактически же выросла в 4,3 раза3.
Такой рост рядов рабочего класса покрывался в основном при­
током из деревни. При общем приросте числа рабочих и служащих
за пятилетку 12,6 млн человек, 8,6 млн человек из них, или 68,2%,
пришли из деревни4. Приток крестьянства в ряды рабочего клас­
са по отношению к среднегодовой численности рабочих и служа­
щих составлял 13-18%5.В результате доля рабочих со стажем до го­
да в общей их численности составила: в 1927-1929 годах— 11 -
12%; в 1930 году — 23,5; в 1931 году — 27,6%; со стажем до трех лет:
в 1929 году — 31,5%; в 1932 году — 5б,4%6. Если учесть, что перед
первой пятилеткой значительная часть рабочих сохраняла связь с
деревней, а около 20% из них в 1926-1929 годах имели в деревне
землю, станет ясно, насколько усилился вес крестьянских элемен­
тов в рабочем классе.
Следует отметить, что столь бурный рост спроса на рабочую
силу предопределил успешность введения семичасового рабочего
дня и досрочного (по сравнению с пятилетним планом) решения за­
дачи ликвидации безработицы. Уже в 1930 году повсеместно ощу­
щалась нехватка рабочей силы.
На 1 сентября 1930 года биржи труда не могли удовлетворить
заявок народного хозяйства на 1 млн 67 тыс. рабочих мест. 9 октяб­
ря 1930 года Наркомтруд СССР принял решение о посылке 140 тыс.
безработных, еще зарегистрированных на биржах труда, на работу
и о прекращении выдачи пособий7.
Однако столь массовое разбавление рабочего класса кресть­
янством имело и отрицательные стороны. Падала трудовая дис­
циплина, и были введены чрезвычайные меры: руководители
1Маслова Н. С. Производительность труда... С. 18.
2История советского рабочего класса. Т. 2. М.: Наука, 1984. С. 194.
3ЛельчукВ. С. Индустриализация СССР... С. 164.
4История советского рабочего класса. Т. 2. М.: Наука, 1984. С. 200.
5 Рабочий класс и индустриальное развитие СССР. М.: Наука, 1975. С. 101.
6История советского рабочего класса. Т. 2. М.: Наука, 1984. С. 199.
7История СССР. 1968. No 3. С. 62.
564

предприятий получили право оперативно наказывать наруши­
телей дисциплины — штрафовать, переводить на другую работу,
увольнять и т. д.1
Ситуация с рабочей силой, как и обстановка борьбы за высо­
кие темпы любой ценой, нередко вела к понижению качества про­
дукции. Как отмечалось на XVI съезде ВКП(б), брак, простои и про­
гулы по одной только ленинградской промышленности привели в
1929 году к потере около 300 млн руб.2
Негативные тенденции, связанные с чересчур быстрым ростом
численности рабочих, перерасходом капиталовложений, медлен­
ным увеличением производительности труда, не могли не сказаться
на величине заработной платы. Немалое влияние на динамику ре­
альных доходов оказывало и положение в сельском хозяйстве. Од­
нако снижение реальных доходов сопровождалось быстрым рос­
том номинальной заработной платы при одновременном росте цен
на предметы потребления3.Характерным для этих процессов было
то, что динамика цен отрывалась от движения себестоимости про­
дукции, а динамика заработной платы — от изменений в произво­
дительности труда (см. табл. 1).
Таблица 1. Соотношение ежегодного роста производительности труда
и заработной платы в промышленности (в % к предыдущему году)
1928 г. 1929 г.
1930 г.
1931 г.
1932 г.
Производительность труда
112,2
112,9
109,7
107,6
102,6
Заработная плата
111,8
110,0
108,2
114,4
124,4
Источник: Маслова Н. С. Производительность труда и заработная плата
в промышленности СССР (1928-1932 гг.). М.: Наука, 1983. С. 107.
Такое соотношение производительности труда и зарплаты в
свою очередь повлияло на рост себестоимости продукции. Рост
среднегодовой зарплаты перекрыл плановые наметки пятилетки,
составив в 1932 году 144,1% к плану (в промышленности — 123,9%),
1Правда. 1988.28 окт.
2XVI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, М оск о в ск ий рабочий, 1931. С. 223.
3Малаф еев А. Н. История ценообразования в СССР (1917-1963 гг.). М.: Мысль,
1964. С. 163.
565

она увеличилась с 1928-го по 1932 год на 103,6% , то есть более чем
вдвое1.По первому пятилетнему плану себестоимость промышлен­
ной продукции должна была сократиться на 35%, оптовые цены по
группе «А» — на 21,1, по группе «Б» — на 12,6%. Фактически же уро­
вень себестоимости при некоторых колебаниях почти не изменил­
ся, цены в группе «А» снизились на 0,4%, а в группе «Б» возросли
на 112,9%. Некоторый рост (хотя и небольшой) себестоимости про­
мышленных изделий привел к сокращению прибылей промышлен­
ности, а в 1931-1932 годах — к ее убыточности2.
В результате финансирование капиталовложений уже не могло
основываться на собственных накоплениях промышленности. Тем
более что прибыли хозрасчетных предприятий стали почти пол­
ностью изыматься бюджетом и государственной банковской сис­
темой. Положение о трестах 1927 года увеличивало хозрасчетную
самостоятельность предприятий и трестов, сокращало общий раз­
мер изъятий из прибыли, оставляя в их руках специальный капитал
расширения, часть которого мобилизовалась банковской системой.
Законы же 1929-го и 1930 годов последовательно сокращают долю
прибыли, остающуюся у предприятия. Если в 1929 году это делается
еще довольно осторожно и изъятия из прибыли не достигают даже
величины, характерной для 1923-1927 годов, хотя одновременно
усиливается мобилизация собственных средств предприятия бан­
ковской системой, то закон от 9 сентября 1930 года, не церемонясь,
охватывает у предприятий сразу 81% прибыли3.
Безусловно, такая политика позволяла усиливать бюджетное
перераспределение средств, концентрируя их на важнейших на­
правлениях; кроме того, оставшуюся у предприятия прибыль было
в сложившихся условиях трудно потратить, не заручившись разре­
шениями или поддержкой вышестоящих органов, поскольку мате­
риальные ресурсы стали распределяться по фондам. Но стимули­
ровало ли это предприятия к повышению эффективности их рабо­
ты, в том числе и за счет предоставляемых им немалых бюджетных
средств? Есть серьезные основания полагать, что эффект был как
раз обратный. И этот эффект проявился достаточно явно, несмотря
на очевидный энтузиазм и массовый трудовой героизм строителей
нового общества.
' Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства
СоюзаССР.М. —
Л.: Стандарты и рационализация, 1933. С. 268, 29.
1 Кульчицкий С. В. Внутренние ресурсы социалистической индустриализации
СССР (1926-1937 гг.). Киев: Наукова думка, 1979. С. 130-131,165.
3Дьяченко В. П. История финансов СССР (1917-1950 гг.). М.: Наука, 1978. С. 160,
260.
566

На индустриализацию были брошены колоссальные по мас­
штабам и возможностям страны средства. За один только год — с
1928/29-го по 1929/30-й
—
объем капиталовложений в промышлен­
ность вырос с 1819 до 4775 млн руб.1И концентрация таких ресур­
сов в столь короткие сроки отзывалась в народном хозяйстве стра­
ны очень большим напряжением.
По пятилетнему плану капитальные вложения в промышлен­
ность на 50% должны были быть произведены за счет самой про­
мышленности. Для обеспечения этого результата предполагалось
на 35% снизить себестоимость промышленной продукции. Одна­
ко сами составители пятилетки понимали нереальность этой зада­
чи. Председатель ВСНХ В. В. Куйбышев писал в личном письме: «Вот
что волновало меня вчера и сегодня: баланса я свести не могу, и так
как решительно не могу пойти на сокращение капитальных работ
(сокращение темпа), придется брать на себя задачу почти непосиль­
ную в области снижения себестоимости»2.
По плану остальные 50% капиталовложений должны были дать
кредиты и бюджетные средства, слагавшиеся как из отчислений
промышленности, так и из поступлений от других частей народного
хозяйства, а также от населения. В действительности капитальные
вложения более чем в 3,5 раза превзошли собственные ресурсы на­
копления в промышленности3. Что касается доли бюджетного фи­
нансирования в общей сумме капиталовложений, то установить ее
мне не удалось4.
В экономической литературе нет данных о доле отчислений от
прибылей промышленности за длительный ряд лет. Достаточно яс­
ное представление об источниках бюджетного финансирования ка­
питаловложений может дать сопоставление размеров этого финан­
1XVI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 50.
2Цит. по: Правда, 1988, 21 окт.
3Дьяченко В. П. История финансов... С. 169.
4 В. П. Дьяченко приводит данные о размерах бюджетного финансирования
капиталовложений (Дьяченко В. П. История финансов СССР (1917-1950 гг.). М.: Нау­
ка, 1978. С. 169), но их оказалось невозможно сравнить с общей суммой вложений
в промышленность, ибо разные источники приводят значительно расходящиеся
данные о капиталовложениях. И. В. Сталин в докладе на XVI съезде ВКП(б) приводил
эти данные дважды и каждый раз называл различные ряды цифр, отличающиеся,
в свою очередь, от данных, приведенных на этом же съезде В. В. Куйбышевым (XVI
съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 26, 50, 477).
Различные данные (к тому же несопоставимые) приводит и сам В. П. Дьяченко (Дья­
ченко В. П. История финансов СССР (1917-1950 гг.). М.: Наука, 1978. С. 152, 168), рас­
ходясь при этом с данными «Истории социалистической экономики СССР» (История
социалистической экономики СССР. Т. 3. М.: Наука, 1977. С. 152,248).
567

сирования с отчислениями в бюджет от прибылей предприятий всех
отраслей государственного хозяйства и с налогом с оборота. В 1931 —
1932 годах общая сумма бюджетного финансирования промышлен­
ности составила 21,4 млрд руб., отчисления от прибылей государ­
ственных предприятий — 4,2, а налог с оборота — 31,3 млрд руб.1
Именно несоразмерно большой рост поступлений в бюджет из это­
го последнего источника и обеспечил скачок в размахе финансиро­
вания промышленности, особенно в завершающие годы пятилетки.
Налог с оборота уплачивают главным образом предприятия
торговли и легкой промышленности из той части своего дохода, ко­
торую они получают за счет установления цен значительно выше
себестоимости. Налог с оборота представляет собой, таким обра­
зом, косвенный налог на потребителя. Следовательно, обеспечивая
большую часть доходов бюджета, налог с оборота аккумулирует в
себе не только прибавочный продукт промышленности, но и приба­
вочный продукт сельского хозяйства, часть необходимого продук­
та и часть фонда возмещения. В результате норма реального нако­
пления резко подскочила: с 14,3% в 1928 году до 44,2% в 1932 году
(соответственно, норма потребления резко упала). В целом же фонд
накопления за пятилетку вырос в 4,8 раза2.
За счет каких же источников пополнялся налог с оборота, рос­
ший так быстро? Объем производства в отраслях легкой и пищевой
промышленности рос явно не так, чтобы каждый год почти удваи­
вать налог с оборота. Как же были получены эти средства? Некото­
рое представление об этом дает табл. 2.
Таблица 2. Динамика отпускных цен на продукцию
промышленности (в%)
1927/28 г. 1928/29 г. 1930 г. 1931 г.
I полу годие
1932 г.
Тяжелая и лесная
промышленность
100,0
98,5
6,2
6,8
99,8
Легкая
промышленность
100,0
100,2
103,4 38,8
181,2
Пищевая
промышленность
100,0
106,4
32,3
77,7
220,5
Источник: Малафеев А.Н . История ценообразования в СССР (1917-
1963 гг.). М.: Мысль, 1964. С. 158.
1 Рассчитано по: История социалистической экономики СССР. Т. 3. М.: Наука,
1977. С. 486-487; 43. С. 262.
2Кульчицкий С. В. Внутренние ресурсы... С. 22, 247,220.
568

Рост цен в легкой и пищевой промышленности далеко обогнал
рост себестоимости, приведя к превращению высоких розничных
цен в канал перераспределения доходов рабочих и крестьян че­
рез бюджет, делая их источником финансирования капиталовложе­
ний. Рост цен потребовал большей денежной массы в обращении,
то есть эмиссии бумажных денег. Однако только шестая часть при­
роста эмиссии бумажных денег обслуживала номинальный (не го­
воря уже о реальном) прирост товарооборота. Если в 1927 году на
1 рубль денежной массы, находящейся в обращении, приходилось
товаров на 9 р. 53 к., то в 1930 году — 4 р. 53 к. Рубль обесценился
более чем вдвое1. Эмиссия обгоняла даже рост цен. Нарастали ин­
фляционные процессы в экономике.
В чем же причина столь негативных явлений в финансовой сфе­
ре, почему наметки пятилетнего плана, предполагавшего развитие
экономики на базе снижающихся цен, не оправдались?
Основной причиной был созданный волевым нажимом чрез­
мерно оптимистический расчет эффективности вновь строящихся
предприятий и сроков их возведения и освоения в принятом вари­
анте пятилетнего плана. Нежелание отступить от первоначальных
предположений, когда стала выявляться их необоснованность, и
даже попытка резко превысить первоначальные плановые задания
влекли пагубные последствия.
Это привело, во-первых, к значительному перерасходу капи­
тальных вложений на достижение запланированных результатов:
при плановом объеме 19,1 млрд руб. капитальные вложения в про­
мышленность составили 24,8 млрд руб.2 Одно это уже вело к зна­
чительному бюджетному напряжению. Но поскольку промышлен­
ность не справилась с нереальной программой снижения себестои­
мости, а следовательно, и с планом внутрипромышленных накопле­
ний, это еще более усилило нагрузку на бюджет.
Во-вторых, для реализации такой программы капиталовложе­
ний пришлось привлечь значительно больше людей, чем предпо­
лагалось. Если учесть, что почти единственным источником допол­
нительной рабочей силы была деревня, дававшая совершенно не­
квалифицированные кадры, то станет ясно, почему не могла быть
достигнута и запланированная величина прироста производитель­
ности труда. Рост численности рабочей силы в городах требовал и
большего, чем предполагалось, фонда продовольствия и предметов
1Кульчицкий С. В. Внутренние ресурсы. С. 132.
2Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства
Союза ССР. М. — Л.: Стандарты и рационализация, 1933 С. 254.
569

потребления. Перерасход капитальных вложений в тяжелой про­
мышленности оголил легкую промышленность, не давшую и запла­
нированных объемов производства. В сочетании с падением сель­
скохозяйственного производства это резко сузило возможности
снабжения как в городе, так и в деревне. В такой ситуации неизбеж­
ными стали рост цен и снижение жизненного уровня населения.
Финансирование капитальных вложений, как уже было показа­
но ранее, стало покрываться в основном за счет косвенных нало­
гов на потребителей промышленных товаров, необходимость уве­
личения которых (сведенных с 1930 году в единый налог с оборота)
и обусловила рост как оптовых, так и розничных цен на предметы
потребления.
Разумеется, можно было пойти по другому пути — не повышая
цен, сдержать рост номинальной заработной платы. Но тогда госу­
дарственный бюджет лишился бы возможности перекачки чисто­
го дохода населения, в первую очередь сельскохозяйственного, на
нужды финансирования промышленности путем неэквивалентно­
го обмена. Можно было бы и увеличить прямые налоговые изъятия
из сельского хозяйства. Однако экономическая политика пошла по
пути использования не прямых, а косвенных налогов. Это вынуж­
дало увеличивать заработную плату работников промышленности
скорее в зависимости от роста цен, нежели от движения произво­
дительности труда. Недостающие в результате плановых просчетов
миллиарды забирали у трудящихся как города, так и деревни путем
увеличения косвенных налогов и соответствующего вздутия цен.
Председатель Правления Центросоюза И. Е.Любимов жаловал­
ся на XVI партконференции, что когда промышленность в III квар­
тале 1929 года снижает себестоимость на 3 % вместо 7% по плану
и в результате обнаруживается нехватка средств на капитальное
строительство, то «из потребительской кооперации делается изъ­
ятие 28 млн рублей кредита в одном третьем квартале, вместо за­
проектированного сокращения банковского кредита на 20 млн
руб. за год. Я уже не говорю об известном факте, что нынче коопе­
рация уплачивает на 60 млн руб. больше налогового обложения и
на 60 млн руб. примерно изымается кредитов, вместо запроектиро­
ванных Госпланом и Наркомфином добавочных 30-50 млн рублей»1.
И. Е. Любимов, судя по всему, полагал, что основной экономической
задачей потребкооперации является улучшение снабжения насе­
ления, и просил оставить хоть немного средств на совершенство­
1XVI конф ере нц ия ВКП(б). С те но граф, отчет. М.: Госполитизда т, 1962. С. 189.
570

вание торговых точек. Но вскоре из кооперации стали выкачивать
еще больше средств и уже безо всяких жалоб с ее стороны.
Требовать в таких условиях, когда косвенные налоги и инфля­
ция стали неотъемлемыми факторами финансирования промыш­
ленности, снижения розничных цен, да еще и обращать это требо­
вание к потребкооперации, как это сделал И. В. Сталин на XVI съез­
де ВКП(б)1, — это либо недомыслие, либо сознательное лицемерие.
По подсчетам А. Н. Малафеева, номинальная заработная пла­
та рабочих и служащих увеличилась за 1928-1932 годы в 2,26 раза,
а индекс цен государственной и кооперативной торговли вырос в
2,5 раза. В результате реальная заработная плата в 1932 году соста­
вила 88,6% уровня 1928 года2. При определении динамики реаль­
ных доходов рабочих и служащих следует обратить внимание еще
на ряд факторов. Если в 1927/28 году бесплатные услуги добавляли
32,6% к номинальной зарплате, то в 1932 году — уже 37,5%3.Одна­
ко в сторону понижения уровня реальных доходов действовал ог­
ромный рост цен на частном рынке, не учтенный А. Н. Малафеевым
в его расчетах. А ведь роль его в снабжении городского населения
была достаточно велика: так, неземледельческое население страны
тратило на закупку у частника сельскохозяйственных товаров 49,3%
всей суммы своих расходов на эти товары4.
На снижение реальных доходов городского населения повли­
ял также тот факт, что количество людей, находящихся на государ­
ственном снабжении, выросло с 1930-го по 1932 год более чем в 1,5
раза и составило 40,3 млн человек5. В то же время рыночные фон­
ды на промтовары увеличились с 1930-го по 1932 год на 1,5%, а на
продовольственные товары — уменьшились на 24,8%б. Совокуп­
ность этих факторов привела к ухудшению структуры питания насе­
ления — росту потребления хлеба и картофеля при сокращении по­
требления мяса, масла и других молокопродуктов7.
Однако, несмотря на некоторое сокращение реальных дохо­
дов рабочих и служащих в течение первой пятилетки, они все же
превышали уровень, достигнутый до революции, поскольку уже
1XVI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 43.
1Малафеев А. Н. История ценообразования... С. 174.
3 Баевский И. Фонды коллективного потребления: об уровне жизни пролета­
риата СССР. М . —
Л.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1932. С. 26.
4Кульчицкий С. В. Внутренние ресурсы... С. 124.
5Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельско­
го хозяйства СССР (1929-1932 гг.). М.: Изд-во МГУ, 1966. С. 134.
6Малаф еев А. Н. История ценообразования... С. 172.
7Мошков Ю. А. Зерновая проблема... С. 136.
571

к 1927 году уровень 1913 года был превышен на 28,4%’. Сокраще­
ние же реальных доходов за 1928-1932 годы составило около 20%.
Ошибки и трудности первой пятилетки не могли ослабить волю ра­
бочего класса СССР к тому, чтобы своим трудом поставить дело со­
циализма в нашей стране на прочную индустриальную базу. Тру­
довая и социальная активность рабочего класса, направленная на
преодоление недостатков экономического развития, позволила все
же достигнуть многих рубежей, намеченных пятилетним планом.
Именно годы первой пятилетки стали временем массового ро­
ждения рабочих инициатив. В 1929 году из ударных бригад возник­
ли производственные коммуны, работавшие на единую расчетную
книжку, заработок с которой распределялся уравнительно. Перво­
начально предполагалось, что в такие коммуны будут объединяться
исключительно передовые, сознательные рабочие. Но фактически
коммуны нередко складывались из молодых, малоквалифициро­
ванных рабочих, стремившихся не столько к росту коллективизма
и производительности труда, сколько к обеспечению некоего не­
большого гарантированного заработка, удовлетворяющего мини­
мальные потребности. Это послужило в 1931 году основанием для
осуждения коммун как вводящих мелкобуржуазную уравниловку2.
В 1929 году возникло движение за добровольное снижение
расценок и пересмотр норм. В конце мая 1929 года с такой инициа­
тивой выступили ленинградские рабочие3. Вопрос о нормах и рас­
ценках был в двадцатые годы (да и сейчас остается) одним из самых
болезненных вопросов во взаимоотношениях рабочих и админист­
рации. Произвольный пересмотр норм и снижение расценок адми­
нистрацией нередко приводили к трудовым конфликтам, вплоть до
забастовок. Взяв пересмотр норм в свои руки, рабочие стремились
не только почувствовать себя хозяевами производства, но и на деле
вести себя как хозяева. Принимать меры, прямо не ведущие к рос­
ту заработков (и даже наоборот), ради стимулирования увеличения
выработки могут только люди, считающие себя действительными
хозяевами своего рабочего дела.
К сожалению, хозяйственные руководители не изменили сво­
его прежнего отношения к пересмотру норм и расценок, рассмат­
ривая его лишь как средство давления на рабочих, побуждающее
1История советского рабочего класса. Т. 2. М.: Наука, 1984. С. 235.
2Лебедева Н. Б., Ш каратан О. И. Очерки истории социалистического соревно­
ва ния. Л.: Ленизда т, 1966. С . 103-104.
3Вопросы истории. 1978. No 3. С. 204.
572

их поднимать выработку. Добровольный пересмотр норм и расце­
нок не был подкреплен материальными стимулами. Это движение
свелось к эксплуатации энтузиазма рабочих и поэтому, не получив
широкого распространения, в значительной мере угасло, хотя и не
исчезло совсем.
Началось также широкое распространение бригадного хоз­
расчета. Первая хозрасчетная бригада была создана в феврале
1931 года литейщиками Невского машиностроительного завода1.
На Киевском машиностроительном заводе им. В. И. Ленина, высту­
пившем одним из инициаторов этого почина, к 1 июля 1931 года ра­
ботало 128 хозрасчетных бригад, охвативших более тысячи чело­
век. К 1 апреля 1932 года более 1/3 рабочих в важнейших отраслях
промышленности состояли в хозрасчетных бригадах. По данным ЦК
профсоюза рабочих машиностроения, бригадный хозрасчет охва­
тывал в 1932 году 37,9% металлистов2.
В рамках бригадного хозрасчета повседневное руководство
бригадой со стороны администрации предприятия заменялось за­
ключением между бригадой и администрацией договора, в кото­
ром бригада брала на себя обязательства достичь запланированных
производственных результатов при снижении себестоимости, обес­
печив определенное сокращение затрат сырья, материалов, рабо­
чего времени и т. д. Бригады не только улучшали качество экономи­
ческих расчетов, на основе которых строили свою деятельность, но
и стремились обрести экономическую самостоятельность, взять на
себя экономическую ответственность за дело. Работа в хозрасчет­
ных бригадах демонстрировала трудящимся зависимость результа­
тов труда и затрат от общих условий организации и планирования
производства на предприятии. Постепенно они начали осознавать
необходимость участия в решении этих вопросов, поначалу стара­
ясь добиться лишь более качественного их решения администраци­
ей предприятия. Так, 36 токарей-карусельщиков Ленинградского за­
вода-втуза котло-турбостроения обратились с открытым письмом к
начальнику цеха:
«.. .Самым слабым звеном во всей нашей работе оказалось внут­
ризаводское планирование...
.. . Мы готовы сделать и сделаем все, что в наших силах, чтобы
план перевыполнить. Подтяните техническое руководство, устано­
’ Лельчук В. С. Индустриализация СССР... С. 159.
2 Ведущая роль рабочего класса в реконструкции промышленности СССР. М.:
Мысль , 1973. С. 113,124.
573

вите действительное единоначалие, и в первую очередь поставьте
дело планирования, ускорьте переход на хозрасчет»1.
Таким образом начала ощущаться необходимость самостоя­
тельного участия рабочих в планировании производства. В декаб­
ре 1928 года VIII съезд профсоюзов принял резолюцию, в которой
говорилось: «Отмечая, что существующая система планирования
чрезвычайно затрудняет участие профорганов и рабочих масс в вы­
работке планов, съезд обращает внимание ВСНХ и НКПС на необ­
ходимость усовершенствования системы планирования промыш­
ленности и транспорта и поручает ВЦСПС совместно с ВСНХ и НКПС
разработать конкретный порядок прохождения как годовых, так и
пятилетнего планов развития промышленности с таким расчетом,
чтобы обеспечить широкое участие рабочих масс и профсоюзных
организаций сверху донизу в разработке этих планов»2.
Вскоре потребность рабочих принять активное участие в улуч­
шении дела планирования и организации производства вылилась
в движение за встречный промфинплан. Это движение возникло в
одном из цехов Ленинградского завода текстильного машинострое­
ния им. К. Маркса, а затем распространилось на все предприятия
города. 30 июля 1930 года «Правда» опубликовала их призыв к ра­
бочим металлургических предприятий последовать примеру маши­
ностроителей. В январе 1931 года рабочие завода «Электроаппа­
рат» обратились ко всем рабочим Советского Союза с предложени­
ем: «Немедленно начать снизу (от бригады) проработку встречных
промфинпланов борьбы за качественные показатели»3.На предпри­
ятиях стали создаваться планово-оперативные группы из рабочих и
специалистов для проработки встречных промфинпланов. Это дви­
жение привело затем к возникновению сменно-встречного плани­
рования, к разработке и принятию ударными бригадами встречных
плановых заданий для каждой смены4.
Встречный промфинплан позволял инициативе рабочих вый­
ти за пределы бригады, цеха и даже предприятия, включившись в
проработку плановых вопросов, затрагивавших отношения данно­
го коллектива со смежниками и с хозяйственно-экономическими
органами. От своего рабочего места, от решения узко-производст­
венных проблем рабочие поднимались до активного включения в
важнейшие моменты социально-экономических отношений социа­
’ Ведущая роль рабочего класса... С. 114.
2Восьмой съезд профсоюзов СССР (10-24 декабря 1928 г.). Пленумы и секции.
Полный стенограф, отчет. М.: Изд-во ВЦСПС, 1929. С. 554.
3Лебедева Н. Б., Ш карат ан О. И. Очерки... С. 108-109.
4Там же. С. 111-112.
574

лизма, подводя под социалистическое плановое хозяйство массо­
вую социальную базу. Рабочий учет и контроль получили форму, по­
зволявшую ему органически войти в систему отношений планиро­
вания общественного производства.
«...Контрольные цифры Госплана, трестов и заводоуправлений,
спущенные вниз, должны быть выверены рабочими на основе сво­
ей практики, а затем пойти в обратный путь — от станка к заводо­
управлению, к тресту, к Госплану с новыми максимальными хозяй­
ственными наметками». При этом рабочие и специалисты ставили
не только вопросы повышения выработки, снижения затрат и т. п.
Поднимались такие проблемы, как изменение специализации пред­
приятия, перераспределения номенклатуры производства между
смежными предприятиями. На заводе имени Сталина в ходе обсуж­
дения встречного плана было предложено перейти от штучного вы­
пуска мелких турбин к серийному производству крупных. Рабочие
Московского инструментального завода предложили провести спе­
циализацию между ними и Сестрорецким, Тульским и Златоустов­
ским заводами, которые до этого выпускали одни и те же типораз­
меры инструментов едва ли не по всей их гамме1.
Участие рабочих в выработке встречного плана влекло за со­
бой и постановку вопроса об их участии в контроле за выполнени­
ем этого плана: «...рабочие, создавшие встречный промфинплан,
должны иметь постоянное наблюдение за оперативным планиро­
ванием производства»2. Экономисты уже ставили проблему разви­
тия созданного творчеством масс встречного промфинплана вплоть
до полной перестройки всей системы планирования. Б. С. Борилин
писал в связи с этим: «Огромную прямо революционную роль игра­
ет встречный промфинплан, который полностью должен изменить,
перестроить нашу плановую систему»3.
Однако встречный план очень быстро столкнулся с хозяйствен­
но-политическими условиями, не желавшими перестраиваться «под
встречный», а, наоборот, оттеснявшими встречный промфинплан
в сторону. Это проявилось в явно выраженном стремлении хозяй­
ственников брать заниженные планы, чтобы застраховать себя от
срывов. Такое стремление было вполне объяснимо в условиях, ко­
гда любой срыв влек за собой жесткую административную, а подчас
судебную ответственность. Незаинтересованность хозяйственников
во вскрытии резервов, в работе с высоким напряжением, чреватой
1Большевик. 1930. No 15-16. С. 17,19,20.
2Там же. No18. С. 59.
3Там же. 1931.No5 . С. 37.
575

неудачами, которые могли им дорого обойтись, распространялась
и на руководителей профсоюзных органов. « . ..Эффективность мас­
совых предложений понижается равнодушным отношением проф­
организаций к постановке учета экономического эффекта и преми­
рованию рабочих за предложения», — отмечал М. Рафаил1.
Другой формой, направленной на укрепление взаимодействия
трудовых коллективов смежников и также рожденной инициативой
рабочих масс, стал «общественный буксир». «Общественный буксир»
зародился на шахте им. Артема в Донбассе, когда шахтеры послали
бригаду из лучших рабочих и специалистов ликвидировать отстава­
ние на соревнующейся с ними шахте им. Октябрьской революции2.
Активность в распространении этого почина проявили ленинград­
ские рабочие. К октябрю 1930 года в Ленинграде на «обществен­
ный буксир» было взято 25 заводов3. На 1 июля 1931 года в стране
действовало 413 «буксирных» бригад (10 486 человек), на 1 января
1933 года — 1019 бригад (25 975 человек)4. 19 июля 1931 года газета
«Правда» оценила «общественный буксир» как «опыт социалистиче­
ской взаимопомощи»5.
Взаимодействие между коллективами смежников налаживалось
и в других формах. Рабочие завода «Красный путиловец» в Ленингра­
де 28 января 1929 года предложили организовать перекличку с за­
водами — поставщиками сырья6. «Перекличка цехов и заводов» по­
могала выявлению хозяйственных проблем смежных производств,
налаживанию более прочных кооперационных связей. Этой цели
служили также конференции смежных производств, социалистиче­
ское соревнование между потребителями и поставщиками.
Однако развитие социалистического соревнования и других
форм инициативы рабочего класса в сфере производства натолк­
нулось на серьезнейшие препятствия. Рабочая инициатива, выра­
жая, пусть и в далеких от совершенства формах, объективные эко­
номические потребности, будучи реальным проявлением социаль­
но-экономического творчества пролетариата, все же осталась как
бы по ту сторону складывающейся экономической структуры со­
’ Большевик. 1930. No 5. С. 54.
2 Ведущая роль рабочего класса в реконструкции промышленности СССР. М.:
Мысль, 1973. С. 105.
3Лебедева Н. Б., Ш карат ан О. И. Очерки... С. 107-108.
4История советского рабочего класса. Т. 2. М.: Наука, 1984. С. 269.
5Партия в период наступления социализма по всему фронту, создания колхоз­
н о го с тро я (1929-1932 гг.): Д о ку ме н ты и материалы. М.: Госполитиздат, 1961. С. 389.
6Социалистическое соревнование на предприятиях Ленинграда в. годы первой
пятилетки (1928-1932 гг.): Сб. документов и материалов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. С. 44.
576

циализма, как вроде бы желательный, но не обязательный довесок
к этой структуре. Как ни прискорбно это констатировать, но твор­
чество масс в конечном счете не оказало тогда сколько-нибудь за­
метного влияния на устойчивые, закрепленные формы хозяйствен­
ного механизма, не смогло стать силой, преобразующей этот меха­
низм. Наоборот, бюрократические деформации, складывающиеся в
производственных отношениях социализма и закрепленные в фор­
мах хозяйственного механизма, оказали негативное влияние на ре­
зультаты социально-экономического творчества масс, постепенно
отторгая формы, созданные этим творчеством.
Инициатива масс встречала широкую поддержку, но лишь на
словах. Приказов и инструкций о развитии соревнования и распро­
странении починов хватало с избытком, но это вело только к фор­
мализации инициативы. Если инициатива снизу встречает упорное
сопротивление стереотипов хозяйствования, то остаются лишь две
возможности. Либо массы ломают эти стереотипы, либо идеологи­
ческая поддержка и понукание инициатив, «не вписывающихся» в
хозяйственную систему, приводят к их формальному распростране­
нию, рассчитанному на показную шумиху.
Некоторые представители партийных организаций на местах
сознавали, что одними призывами к рабочему классу соревнование
не исчерпывается, грозя иначе превратиться в прикрытый цвети­
стыми фразами понукающий рефрен: «Давай, давай!». Еще не была
забыта — хотя бы на словах — ленинская постановка вопроса в ста­
тье «Как организовать соревнование», связывавшая социалистиче­
ское соревнование с развертыванием всенародного учета и кон­
троля, и потому, например, МК ВКП(б) и МК ВЛКСМ записали в своем
обращении: «...тащить на суд масс вопросы повседневной эконо­
мики»1.Но этот призыв повис в воздухе. Партийная и советская бю­
рократия вовсе не желала выставлять свои ошибки и промахи на
суд масс.
Опасения о выхолащивании сути соревнования были небеспоч­
венными. Член Президиума ВСНХ И. А. Краваль в 1929 году констати­
ровал: «.. .опыт работы истекших месяцев показывает, что большинст­
во рабочих еще не участвует в соревновании. Мы нередко значитель­
ную часть парадного соревнования принимаем за действительность.
К сожалению, нередки случаи, когда в ряде районов и на ряде пред­
приятий ограничились только парадной частью соревнования. Рабо­
’ Борьба КПСС за социалистическую индустриализацию страны и подготовку
сплошной коллективизации сельского хозяйства (1926-1929 гг.): Документы и мате­
риалы. М.: Госполитиздат, 1960. С. 459.
577

та по проверке выполнения принятых на себя обязательств постав­
лена слабо, а в ряде случаев совершенно отсутствует»1.
Если бы это были только трудности роста, то на этих оценках,
может быть, и не стоило бы заострять внимание. Однако дальней­
шее развитие событий свидетельствовало, что проявления рабочей
инициативы во все большей степени попадают в положение лишь
подсобных средств для поднятия выработки и отторгаются в тех
случаях, когда начинают хоть в какой-то мере посягать на прерога­
тивы административной иерархии управления, требовать измене­
ний в привычных стереотипах существования управленческого ап­
парата.
Сводка Уралпрофсовета за 28 сентября 1930 года дает немало
примеров, достигнутых за счет соревнования роста качества про­
дукции, добровольного пересмотра норм и расценок, роста увле­
ченности рабочих своим трудом. Но наряду с этим нередко указыва­
ются и такие факты, когда ударничество в труде достигается за счет
удлинения рабочего дня, вольного обращения с техникой безопас­
ности и т. д.2Факты подобного рода были повсеместным явлением
в строительстве, но, как показывает сводка, в промышленности со­
ревнование нередко сводилось к тем же требованиям — темпы лю­
бой ценой, план любой ценой. Такое соревнование поддержива­
лось и поощрялось. Напротив, когда рабочие намеревались загля­
нуть немного дальше собственного носа и действительно вынести
на собственный суд вопросы повседневной экономики, то резуль­
таты оказывались иными.
«Общественный буксир», рожденный собственной инициати­
вой рабочих в 1931 году, получил в следующем, 1932 году наиболь­
ший размах. Однако затем движение пошло на убыль. Слишком уж
неприятными для администрации предприятий, да и вышестоящих
хозорганов были самостоятельное выяснение рабочими обстоя­
тельств плохой работы того или иного завода и, более того, успеш­
ное практическое доказательство того, что рабочие и специалисты
своими усилиями могут решить задачи, о которые спотыкаются ру­
ководящие хозяйственники. Да и вообще — приходят на завод чу­
жие люди, с другого предприятия, а то и вообще из другого ведом­
ства, суют свой нос куда не надо, да еще и учат, как работать!
1Большевик. 1929.No15 .С .31.
2 Партия в период наступления социализма по всему фронту, создания кол­
хозного строя (1929-1932 гг.): Документы и материалы. М.: Госполитиздат, 1961. С.
322-324.
578

Незавидной оказалась и судьба хозрасчетных бригад. Меж ­
ду ними началось соревнование за проведение режима эконо­
мии, за снижение себестоимости продукции, но оно тут же оказа­
лось «возмутителем спокойствия». О том, какие результаты по сни­
жению себестоимости были достигнуты в годы первой пятилетки, я
уже говорил. Вместо снижения она начала расти. И неудивитель­
но. Обследование, проведенное Наркомфином в первом полуго­
дии 1931 года, установило: «... Какое имеется в работе завода об­
щее снижение себестоимости и какова его прибыль, определить
невозможно... за отсутствием калькуляций по всему производст­
ву»1.В условиях борьбы за план и темпы любой ценой, когда хозрас­
четные итоги деятельности предприятия отходили на задний план,
трудно было рассчитывать на иные последствия, сказавшиеся и на
хозрасчетных бригадах. « .. .После 1932 года движение по созданию
хозрасчетных бригад пошло на убыль, так как отсутствие подлинно­
го хозрасчета как в цехе, так и на предприятии в целом сводило на
нет усилия таких бригад»2.
В безвыходную ситуацию было поставлено встречное планиро­
вание. Эта форма плановой работы могла стать эффективным ору­
дием раскрепощения инициативы трудового коллектива. Встреч­
ный план создавал возможность выдвижения коллективами таких
плановых проектов, которые основывались на непосредствен­
ном производственном опыте трудящихся, на их собственных эко­
номических интересах, на практике взаимодействия со смежника­
ми. На такой основе реальной становилась критическая проверка
трудящимися первоначальных наметок плановых органов. Для это­
го трудовой коллектив должен был получить определенную само­
стоятельность в плановой работе, определенный статус для своего
встречного плана, определенные права по решению плановых во­
просов. Соответственно должны были быть определены, то есть по­
ставлены в четкие границы, и прерогативы вышестоящих плановых
органов. Однако такая постановка вопроса не устраивала ни хозяй­
ственную, ни политическую бюрократию, стремившуюся сохранить
за собой монополию на установление всех условий производства,
на командование трудовыми коллективами. Сразу же обнаружи­
лось стремление бюрократии поставить встречное планирование в
жесткие рамки, превратить его лишь в способ значительного повы­
шения заданий, спущенных сверху.
’ Кульчицкий С. В. Внутренние ресурсы... С. 162.
2Лебедева Н. Б., Ш каратан О. И. Очерки истории... С. 111.
579

Журнал «На плановом фронте» одергивал: «В очень многих слу­
чаях встречный промфинплан понимается как самостоятельный
план, особый план, идущий снизу навстречу другому плану, идуще­
му „сверху". Это прямо противоречит основным принципам социа­
листического планирования»1. Журнал, правда, стыдливо оговари­
вался, что допустимы и «два плана», если в хозяйственном аппарате
не изжиты еще бюрократические извращения. Но такое понимание
роли плана, идущего снизу, превращало его неизбежно в придаток к
решениям вышестоящих органов. В этих условиях декларация: «Раз­
работка массами встречных планов должна быть обеспечена с само­
го начала как органическое звено всей работы над планом плановых
органов ведомств, Госплана, объединений и заводоуправлений, обя­
занных к началу составления встречного плана сообщить рабочим
организациям необходимый минимум показателей (народнохозяй­
ственный лимит топлива, сырья, капитальных работ, потребность в
изделиях и т. д.)»2, — оборачивалась пустым благопожеланием.
Рабочие инициативы не получили поддержки со стороны поли­
тических руководителей, и потенциал самостоятельной организо­
ванности рабочего класса оказался недостаточным, чтобы против
воли своих лидеров все же сломать бюрократическую систему хо­
зяйствования.
Несмотря на такие неблагоприятные условия, рабочие ини­
циативы угасли не сразу. Энергия и настойчивость рабочего клас­
са, пробужденные борьбой за дело социализма, не позволяли от­
ступать, когда речь шла о том, чтобы собственными усилиями вы­
править недостатки, проявлявшиеся то на том, то на другом участке
социалистического строительства. Только героизм рабочего класса
оказался способен преодолеть многочисленные трудности и ошиб­
ки в развитии народного хозяйства, позволил экономике удержать
в целом высокие темпы индустриального развития.
Но ведь, не пойдя на эти героические усилия, не жертвуя жиз­
ненным уровнем населения, наверное, нельзя было сохранить за­
планированные темпы индустриализации?
Давайте разберемся, для чего и почему потребовались эти
жертвы и что бы случилось, если бы они не были принесены.
Была ли достигнута цель — увеличить темпы экономического
развития страны? Нет. Если сравнить темпы роста промышленности
в 1926-1928 годах, предшествующих пятилетке, когда уже завер­
шился восстановительный процесс в промышленности, то выри­
1На плановом фронте. 1931. No 27. С. 25.
2Тамже. No 7.С.3.
580

совывается следующая картина: в 1926-1928 годах среднегодовые
темпы прироста промышленного производства составляли 21,7%, а
в годы первой пятилетки — 19,2%'. Причем прирост капиталовло­
жений в 1926-1928 годах был несравненно меньше, чем в годы пя­
тилетки. Фактическая кривая роста промышленного производст­
ва по годам пятилетки оказалась близка к многократно осужден­
ной «затухающей кривой». Этот идеологический ярлык приобрел
силу поистине символа веры. Не стоит удивляться, что экономист
Б. С. Борилин, привычно осуждая установку на «затухающую кри­
вую» как «троцкистскую», противопоставляет ей первую пятилетку,
наглядно демонстрирующую, по приведенным им самим фактиче­
ским данным, именно эту же самую «затухающую кривую»2.
Такое распределение темпов роста промышленности по годам
было прямым следствием авантюристического курса на безогляд­
ное наращивание капиталовложений. Экономика не справлялась с
непомерно разбухшим капитальным строительством. Темпы роста
объемов производства и производительности труда стали падать,
цены и себестоимость — расти. Тем самым была сорвана реальная
возможность провести экономику по пути, намечавшемуся отправ­
ным вариантом пятилетки, а может быть, и достичь наметок опти­
мального варианта3.
Стоило, видимо, прислушаться к специалистам Госплана, пред­
лагавшим именно эти два варианта пятилетки, не подвергать от­
правной вариант осуждению как минималистский, а тем более не
пытаться вырваться за пределы оптимального варианта, и так со­
ставленного в расчете на возможно более благоприятные условия.
Один из разработчиков первой пятилетки С. Г. Струмилин пы­
тался предостеречь против вступления на этот путь. Он заявил на
VI Всесоюзном съезде плановых работников в сентябре 1929 года,
что считает преждевременными разговоры о превращении пяти­
летки в четырехлетку или трехлетку. Не надо делать скороспелых
выводов на основании успехов отдельных участков народного хо­
зяйства4. Но, вероятно, не без оснований Струмилину приписыва­
ют сказанные позднее слова: «лучше стоять за высокие темпы, чем
сидеть за низкие». Возражения против нереальных темпов прекра­
тились, когда И. В. Сталин на XVI съезде ВКП(б) широковещательно
объявил о том, что задания пятилетнего плана по нефтяной про­
1История социалистической экономики СССР. Т. 3. М.: Наука, 1977. С. 107.
2Большевик. 1933. No 1-2. С. 79,87.
3Коммуни ст. 1987. No 18. С. 83 -84.
*ЛельчукВ. С. Индустриализация СССР... С. 128.
581

мышленности будут выполнены в 2,5 года, по торфяной промыш­
ленности — в 2,5, по общему машиностроению — в 2,5, по сельско­
хозяйственному машиностроению— в 3, по электротехнической
промышленности — в 3 года1.Сталин рисовал картину непрерывно
растущих темпов развития промышленности: 1928/29 год — 124,3%;
1929/30 год — 132%, 1930/31 год — 147%.
Но, может быть, тут просто несколько преувеличенный опти­
мизм, вызванный беспрецедентными успехами? И потом, пятилетку
ведь все же выполнили досрочно, за четыре года?
Вот лежит передо мной на столе небольшая книга в темно-си­
нем переплете, с потускневшими золотыми буквами на обложке:
«Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народно­
го хозяйства Союза ССР»2.Стоит только заглянуть в нее, чтобы убе­
диться в мифологическом характере досрочного выполнения пер­
вой пятилетки. Она была сорвана в сельском хозяйстве по всем по­
казателям, в промышленности — по подавляющему большинству3.
Особенно сильный провал произошел по качественным показате­
лям — вопреки плану выросли себестоимость продукции, фондо­
емкость, цены, менее чем наполовину был достигнут запланиро­
ванный прирост производительности труда4. Секретная директива
Политбюро ЦК ВКП(б) от 1 февраля 1933 года гласила: «Воспретить
всем ведомствам, республикам и областям до опубликования офи­
циального издания Госплана СССР об итогах выполнения первой
пятилетки издание каких-либо других итоговых работ как сводных,
так и отраслевых и районных с тем, что и после официального изда­
ния итогов пятилетки все работы по итогам могут издаваться лишь
с разрешения Госплана»5.
И хотя даже официальные цифры демонстрировали невыпол­
нение пятилетки по широкому кругу показателей, никто уже не ос­
меливался опровергать насквозь лживые победные реляции типа
этой: «...задания пятилетнего плана об улучшении материального
положения трудящихся города и деревни выполнены, а по решаю­
щим и основным показателям перевыполнены»6. Не случайно, од­
' X VI съезд ВКП(б). Стенограф, отчет. М.: ОГИЗ, М оск о в ск ий рабо чий, 1931. С. 27,50.
2Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства
СоюзаССР.М. —
Л.: Стандарты и рационализация, 1933.
3Коммунист. 1987. No 18. С. 83-84.
4Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства
Союза ССР. М . — Л.: Стандарты и рационализация, 1933. С. 14,268; Маслова Н. С. Про­
изводительность труда... С. 17-18; Кульчицкий С. В. Внутренние ресурсы... С. 129.
5Правда. 1988.28 окт.
6Итоги выполнения первого пятилетнего плана... С. 31.
582

нако, в официальных итогах пятилетки отсутствуют показатели по­
требления в натуральном выражении.
Несмотря на то что плановые наметки не были достигнуты,
СССР сделал беспрецедентный шаг вперед по пути индустриализа­
ции народного хозяйства. Централизованное планирование и об­
щественная собственность на средства производства, позволявшие
достичь беспрецедентного уровня концентрации ресурсов на ре­
шающих направлениях развития экономики, обеспечили глубокие
сдвиги в структуре народного хозяйства. Появились целые новые
отрасли промышленности, позволившие СССР сделать существен­
ный шаг вперед в экономическом соревновании с капиталистиче­
скими державами. Но можно было бы избежать многих неоправ­
данных потерь, если бы планирование не подменялось нередко
простой волевой установкой на увеличение темпов. Попытки вы­
полнить план в 2,5 -3 года нанесли эффективности экономики серь­
езный ущерб.
Поэтому не выдерживает элементарной критики распростра­
ненное заблуждение, что И. В. Сталин является изобретателем гени­
ального управленческого приема — дать заведомо нереальные за­
дания, вынудить их выполнять под угрозой разного рода санкций,
вплоть до самых жестких, и в результате хотя и не получить запла­
нированный результат, но все же получить нечто среднее между
строго рациональным и заведомо нереальным результатом. Прак­
тика первой пятилетки, однако, неопровержимо свидетельствует,
что такой прием приводит к значительному перенапряжению сил,
к снижению качественных экономических показателей, к перерас­
ходу ресурсов — и в итоге все равно не дает возможности выско­
чить из рамок того, что определяется объективными экономически­
ми условиями.
В.
Данилов
Коллективизация: как это было1
Правдивый анализ уроков прошлого поможет решать сего­
дняшние проблемы, в том числе и подъема сельскохозяйственной
экономики. Сегодня главное — вернуть крестьянину положение хо­
' Данилов В. П. Коллективизация: как это было // Страницы истории советского
общества: Факты, пробле мы, люди. М., 1989.
583

зяина земли. И различные формы подряда, и аренда, и меры соци­
ального развития деревни призваны обеспечить успех в решении
этих задач, но как непросто идет обновление!
Социальное преобразование сельского хозяйства на основе ко­
ренной технической реконструкции, подъема общей культуры де­
ревни, который был бы равноценен культурной революции, как это
намечал ленинский кооперативный план, было исторической необ­
ходимостью. Хозяйствование на мелких клочках земли с помощью
примитивных орудий обрекало крестьян на тяжелый ручной труд,
обеспечивало им поддержание существования. Низкий уровень
сельскохозяйственного производства сдерживал общее экономи­
ческое развитие страны, ставил преграды начинавшейся индуст­
риализации, строительству социализма. Положение страны в мире
диктовало ускорение развития всех отраслей народного хозяйства.
Эта необходимость не требовала проведения «сплошной коллекти­
визации» за два или три года и любыми средствами.
До сих пор прочно сохраняется стереотип сталинской концеп­
ции, что XV съезд 1927 года провозгласил курс на коллективиза­
цию. Такая трактовка решения соответствует последующей практи­
ке. В действительности же на съезде шла речь о развитии всех форм
кооперации, о том, что задача перехода к коллективной обработке
земли будет осуществляться «на основе новой техники». Ни сроков,
ни единственных форм и способов кооперирования крестьянских
хозяйств съезд не устанавливал.
Решение съезда о переходе к политике наступления на кула­
чество имело в виду последовательное ограничение эксплуататор­
ских возможностей, их активное вытеснение экономическими ме­
тодами.
Эти вопросы занимали важное место в работе съезда. Обсужда­
лись задачи ускорения реконструктивных процессов в промышлен­
ности, в сельском хозяйстве на основе нэпа, при сохранении и даль­
нейшем совершенствовании его принципов. Применительно к де­
ревне это означало осуществление системы мер, направленных на
производственный подъем крестьянских хозяйств, увеличение их
товарной продукции и вовлечение в русло соц. развития. Это обес­
печивалось на пути их кооперирования.
В стране складывалась система сельскохозяйственной коопе­
рации. С ней действовали потребительская и кустарно-промысло­
вая кооперативные системы. Развитие капиталистических элемен­
тов в торговле и производстве находилось под полным и эффектив­
ным контролем. Были условия для кооперирования крестьянских
584

хозяйств на основе производственного подъема деревни, без наси­
лия над крестьянством.
В 1920-х был знаменитый подъем крестьянского хозяйства, сви­
детельствуя о благотворных результатах национализации земли, ос­
вобождения крестьян от помещичьего гнета и эксплуатации со сто­
роны крупного капитала, а также об эффективности новой эконо­
мической политики. За 3 -4 года крестьяне восстановили сельское
хозяйство после разрухи. Однако в 1925-1929 годах производство
зерна колебалось на уровне чуть выше довоенного. Рост производ­
ства технических культур продолжался, но был умеренным и неус­
тойчивым. Хорошими темпами увеличивалось поголовье скота: с
1925-го по 1928 год примерно на 5 процентов в год. Мелкое кресть­
янское хозяйство не исчерпало возможностей для развития. Они
были ограниченными для страны, вступившей на путь индустриа­
лизации.
Кризис хлебозаготовок в конце 1927 года возник как результат
рыночных колебаний. Сокращение государственных заготовок хле­
ба создавало угрозу планам промышленного строительства, ослож­
няло экономическое положение, обостряло социальные конфликты
в городе и деревне. Обстановка к началу 1928 года серьезно ослож­
нилась, требовала взвешенного подхода. Но сталинская группа не
проявила ни государственной мудрости, ни понимания ленинских
принципов политики по отношению к крестьянству как союзнику
рабочего класса в строительстве социализма. Она пошла на отказ
от этих принципов, на слом нэпа и широкое применение чрезвы­
чайных мер, то есть насилия над крестьянством.
Тон был задан сталинской поездкой по округам Сибири в янва­
ре-феврале 1928 года. Во время ее были сняты с работы и подверг­
нуты наказаниям многие десятки местных работников — за «мяг­
котелость», «примиренчество», «срастание» с кулаком и т.д. Волна
замены партийных, советских, судебных и хозяйственных работни­
ков прокатилась по районам. Все это нагнетало обстановку нервоз­
ности и административного произвола. Началось закрытие рын­
ков, проведение обысков по крестьянским дворам, привлечение к
суду владельцев хлебных запасов. Суды выносили решения о кон­
фискации. Изымали часто и инвентарь. Волна массового недоволь­
ства прокатилась по районам хлебозаготовок уже весной 1928 года.
Во многих местах были отмечены демонстрации крестьян в горо­
дах, случаи прямого обращения делегаций из села к шефским ор­
ганизациям, учтено около 150 массовых выступлений на Украине,
Северном Кавказе, в Сибири, Казахстане и других районах. «Чрез­
вычайщина» на заготовках хлеба приобретала более широкие мас­
585

штабы. Нарушение законности, произвол, насилие вызывали откры­
тые протесты крестьян, вплоть до вооруженных восстаний. Мелкие
и разрозненные выступления часто затухали сами собой, они были
настолько не противоестественны в условиях советского обще­
ственного строя, насколько противоестественным было насилие
над крестьянами.
Анализ происхождения кризиса хлебозаготовок и путей его
преодоления был в центре внимания апрельского и июльского Пле­
нумов ЦК ВКП(б) в 1928 году. На них выявились коренные расхожде­
ния в позициях Бухарина и Сталина в предлагаемых ими решениях
возникших проблем. Для Сталина кризис хлебозаготовок объяснял­
ся «кулацкой стачкой» — выступлением выросшего и окрепшего в
условиях нэпа кулачества против советской власти, так же как «шах-
тинское дело» было якобы свидетельством выступления против со­
ветской власти технической интеллигенции — агентуры междуна­
родного капитала. Все трудности, по Сталину, создавались врагами.
Средства преодоления трудностей виделись ему в беспощадном
уничтожении врагов; на первом месте стояли кулаки.
Бухарин же делал акцент на недостатках и ошибках в работе ор­
ганов власти: «Главнейшие рычаги хозяйственного воздействия на­
ходятся в наших руках, и владение ими делает нас непобедимыми
во внутренних отношениях, если только мы не будем делать круп­
ных ошибок. Кулак представляет опасную силу потому, что исполь­
зует наши ошибки». Уроки зимы 1928 года Бухарин видел в выявле­
нии недостатков в управлении обществом — «в нас самих». Отсюда
и бухаринская альтернатива: совершенствование работы партии и
государства, осуществление индустриализации и социалистическо­
го кооперирования сельского хозяйства, сохранение и усовершен­
ствование экономики, сложившейся в годы нэпа. Вопрос стоял об
осуществлении ленинского плана построения социализма на осно­
ве союза рабочих и крестьян без применения насилия над кресть­
янами. В этом суть борьбы Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова и их сторон­
ников против сталинского варианта решения проблемы.
Их предложения о выходе из ситуации, созданной кризисом
хлебозаготовок, на путях нэпа были отвергнуты как уступка кулаку
и проявление правого оппортунизма. Перевод сельского хозяйства
на путь крупного обобществленного производства стал рассматри­
ваться как средство решения хлебной проблемы в самые короткие
сроки и одновременно ликвидации кулачества как главного врага
советской власти. Такая трактовка задач кооперирования кресть­
янских хозяйств и преодоления социального расслоения деревни
была принципиальным нарушением ленинской концепции строи­
586

тельства социализма, прямым отказом от ленинского кооператив­
н ого плана.
Бухаринский вариант решения проблем не был единственной
альтернативой сталинскому варианту. Не менее важным был вари­
ант, предусмотренный первым пятилетним планом развития народ­
ного хозяйства СССР (1928/29-1932/33 годы). Этот план был принят
V съездом Советов СССР в мае 1929 года. Намечался огромный шаг
по пути индустриализации страны. Кооперирование в деревне по­
лучало мощный толчок: к концу пятилетки все формы сельскохо­
зяйственной кооперации должны были охватить до 85 процентов
крестьянских хозяйств, 18-20 процентов из них предполагалось во­
влечь в колхозы. Планировались реальные меры, направленные на
подъем производства в «индивидуальном секторе», то есть у основ­
ной массы мелких крестьянских хозяйств. Это подкреплялось мате­
риальными ресурсами, производством техники, подготовкой кад­
ров. Это был напряженный, но реальный план. В его основе лежали
принципы нэпа и кооперативного развития.
Выбор пути осуществился в конце 1929 года и выразился в осу­
ждении группы Бухарина как правооппортунистической и в отстра­
нении ее от участия в политическом руководстве, что завершилось
на ноябрьском Пленуме ЦК партии. В то же время был отброшен
первый пятилетний план: продуманные и взаимосвязанные зада­
ния стали пересматриваться в сторону увеличения без учета реаль­
ных условий и возможностей. Начиналась безумная и бездумная
гонка «за темпом».
Трансформация политики всемерного развития кооперации во
всех ее формах в «курс на коллективизацию» началась в ходе хле­
бозаготовок и в непосредственной связи с ними. Вслед за сталин­
ской директивой от 13 февраля 1928 года, требовавшей «поднять на
ноги партийные организации» на ликвидацию кризиса хлебозагото­
вок, на места последовало подписанное секретарем ЦК В. М. Моло­
товым циркулярное письмо «О весенней посевной кампании» от 1
марта 1928 года. В нем объявлялось, что «вся работа местных парт­
организаций по проведению посевной компании будет расцени­
ваться в зависимости от успехов в деле расширения посевов и кол­
лективизации крестьянских хозяйств».
Резко возрастают масштабы государственной помощи колхо­
зам кредитование и снабжение машинами и орудиями, передача
лучших земель, налоговые льготы. Партийные, советские, коопера­
тивные организации развертывают пропаганду коллективного зем­
леделия, работу по практической организации колхозов. Форсиро­
вание организации колхозов становилось откровенным и сильным.
587

Летом провозглашается «сплошная коллективизация» крестьянских
хозяйств, целых округов.
Тенденция к безоглядному форсированию коллективизации от­
ражала позицию Сталина и его окружения. В ее основе лежало пре­
небрежение к настроениям крестьянства, игнорирование его него­
товности и нежелания отказаться от собственного мелкого хозяй­
ства. Игнорировались и ленинские принципы, партийные решения
о недопустимости и пагубности торопливости и насилия при коо­
перировании деревни. «Теоретическим» обоснованием форсирова­
ния коллективизации явилась статья Сталина «Год великого перело­
ма», опубликованная 7 ноября 1929 года. В ней утверждалось, что в
колхозы идут основные, середняцкие массы крестьянства, что в со­
циалистическом преобразовании сельского хозяйства уже одержа­
на «решающая победа» (на самом деле в колхозах состояло 6-7 про­
центов крестьянских хозяйств, при том что свыше третьей части де­
ревни составляла беднота).
Следующий шаг на пути усиления гонки за «темпом коллекти­
визации» был сделан на ноябрьском Пленуме ЦК ВКП(б) 1929 года.
Задача «сплошной коллективизации» ставилась «перед отдельны­
ми областями». Сообщения членов ЦК с мест о спешке и принуж­
дении при организации колхозов не были учтены. Но они требова­
ли серьезного внимания. На пленуме было оглашено письмо Бара­
нова — председателя комиссии Колхозцентра в Хоперском округе:
«Местными органами проводится система ударности и компаней-
ства. Вся работа по организации колхозов проходила под лозунгом
„Кто больше!". На местах директивы округа иногда преломляются в
лозунг:„Кто не идет в колхоз, тот враг советской власти!".
Совокупность этих причин дает формально пока на 61 процент,
а может быть, пока пишу письмо, и 70 процентов коллективизации.
Если сейчас же не принять мер к укреплению колхозов, дело может
себя скомпрометировать. Колхозы начнут разваливаться. Необхо­
димо учесть, что в округе идет сильнейшая распродажа скота».
По поводу этого письма Сталин бросил характерную реплику:
«Что же, вы хотите все предварительно организовать?». Чем обер­
нулась коллективизация без «предварительной организации», вы ­
яснилось зимой-весной 1930 года.
Руководители парторганизаций Северного Кавказа, Нижней
и Средней Волги, Украины стали брать «обязательства» по прове­
дению коллективизации «за год-полтора», к лету 1931 года, но они
были признаны недостаточными. Вот как выступил В. М. Молотов:
«Мы имеем основание утверждать, что летом 1930 года коллекти­
588

визацию Северного Кавказа мы закончим. Будущей весной коллек­
тивизация будет завершена не только на Северном Кавказе. В те­
перешних условиях заниматься разговорами о пятилетке коллек­
тивизации — значит заниматься ненужным делом. Для основных
сельскохозяйственных районов и областей надо думать сейчас не
о пятилетке, а о ближайшем годе». А. А. Андреев и другие, возвра­
тившись на места, провозглашали лозунг «бешеных темпов коллек­
тивизации».
Попыткой внести элементы разума, понимания сложившейся
обстановки были рекомендации Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по
вопросам коллективизации.
Комиссия исходила из установок ноябрьского пленума ЦК
ВКП(б). Выработанный ею проект предлагал коллективизацию на
протяжении первой пятилетки: в основных зерновых районах за
два-три года, в потребляющей полосе за три-четыре года. Заверше­
ние коллективизации в экономически отсталых национальных рес­
публиках отодвигалось на вторую пятилетку. Комиссия рекомендо­
вала считать основной формой колхозного строительства сельско­
хозяйственную артель, в которой «коллективизированы основные
средства производства, при одновременном сохранении в данных
условиях частной собственности крестьянина на мелкий инвен­
тарь, мелкий скот и т.д., где они обслуживают потребительские ну­
жды крестьянской семьи». Намечались конкретные принципы и по­
рядок образования неделимых фондов и оборотных средств в кол­
хозах и т. п. К сожалению, эти рекомендации были отброшены. Хотя
необходимость в них была предельно острой — коллективизация
крестьянских хозяйств шла полным ходом.
5 января 1930 года было принято постановление ЦК ВКП(б) «О
темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному
строительству». Как и предполагалось комиссией, зерновые районы
были разграничены на две зоны по срокам завершения коллективи­
зации. Но Сталин внес свои поправки, и сроки были резко сокраще­
ны. Северный Кавказ, Средняя и Нижняя Волга должны завершить
коллективизацию осенью 1930-го — весной 1931 года, а остальные
зерновые районы— осенью 1931-го— весной 1932 года. Сжатые
сроки и признание «социалистического соревнования по органи­
зации колхозов» находились в полном противоречии с указанием
о недопустимости «какого бы то ни было „декретирования" сверху
колхозного движения». Постановление характеризовало артель как
распространенную форму колхозов, но как всего лишь переходную
к коммуне. Были исключены положения о степени обобществления
скота и инвентаря, о порядке образования неделимых фондов и т. д.
589

Под сильнейшим нажимом выносились решения завершить кол­
лективизацию «в течение весенней посевной компании 1930 года».
Разъяснительная и организационная работа в массах подменялась
грубым нажимом, угрозами, демагогическими обещаниями. Раску­
лачивать стали не только кулаков, но и середняков — тех, кто еще
не хотел вступать в колхозы. Грубейшие извращения допускались
при обобществлении средств производства. Товарищества по об­
работке земли (тозы) в административном порядке переводились
на уставы артелей и коммун. В артелях добивались максимально­
го обобществления — включая единственную корову, мелкий скот
и птицу.
Уровень коллективизации повышался, к началу января
1930 года — свыше 20 процентов крестьянских хозяйств, к началу
марта — свыше 50 процентов. Среди них было много значивших­
ся лишь на бумаге. Однако главным последствием насилия при соз­
дании колхозов стало массовое недовольство и открытые протес­
ты крестьян, вплоть до антисоветских вооруженных выступлений.
С начала января до середины марта 1930 года их было зарегистри­
ровано более двух тысяч. Истребление скота приобрело массовый
характер.
В деревне были сторонники коллективизации, борцы за колхо­
зы. Они были представлены беднотой и частью середнячества. Но
и самый убежденный сторонник коллективного земледелия не мог
понять и принять того разгула бюрократического насилия, который
ворвался в деревню зимой 1929-1930 годов.
О том, что происходило в деревне на первом этапе сплошной
коллективизации, знали все, включая Сталина и его окружение.
И тем не менее нажим на местные организации продолжал возрас­
тать. 3 февраля 1930 года, когда насилие над крестьянами достиг­
ло предела, в передовой статье «Правды», написанной по указанию
Сталина, заявлялось: «последняя наметка коллективизации — 75
процентов бедняцко-середняцких хозяйств в течение 1930-1931 го­
дов — не является максимальной». В «Ответе товарищам свердлов-
цам», опубликованном 10 февраля 1930 года, Сталин требовал «уси­
лить работу по коллективизации в районах без сплошной коллек­
тивизации» в качестве средства борьбы против самоликвидации
кулацких хозяйств и «растранжиривания» их имущества.
Во второй половине февраля 1930 года ЦК партии дал директи­
вы о ликвидации спешки при организации колхозов, прекращении
раскулачивания там, где сплошная коллективизация еще не нача­
лась, о необходимости учета местных условий в национальных рес­
публиках.
590

2 марта в «Правде» появилась статья Сталина «Головокружение
от успехов», в которой осуждались перегибы, подчеркивалась необ­
ходимость соблюдения принципов добровольности коллективиза­
ции. Вся ответственность за «искривления» перекладывалась на ме­
стных работников.
Местные организации, активисты колхозного строительства
оказались в тяжелом положении. На многих обрушились суровые
наказания, вплоть до судебных репрессий. Причем эти карательные
меры проводились теми же лицами, которые сами навязывали гон­
ку темпов коллективизации. На партийных собраниях многие ком­
мунисты выступили с критикой сталинской политики коллективи­
зации. Для настроений коммунистов характерно письмо рабочего
Мамаева. В нем ставился вопрос: «У кого же закружилась голова? На
деле получилось так, что к середняку применили политику, направ­
ленную против кулака. Выходит, царь хорош, а чиновники на местах
негодные. Постановляем одно, а на деле проводим другое. Так нече­
го наводить тень на ясный день. Надо сказать о своих собственных
прострелах и не учить этому низовую партийную массу».
Мамаев и другие коммунисты были обвинены в выступлении
«Против внутрипартийного режима и руководства ЦК», ошельмова­
ны как правые уклонисты, что автоматически вело к исключению из
партии.
В марте-апреле 1930 года ЦК ВКП(б) принял ряд документов, на­
правленных на преодоление извращений в коллективизации и нор­
мализации обстановки в деревне.
Итоги первого этапа сплошной коллективизации требовали
правдивого анализа, извлечения уроков из «перегибов» и «борь­
бы с перегибами», укрепления и развития тех колхозов, которые со­
храняются в условиях свободы выбора у крестьянина. Полного пре­
одоления последствий «великого перелома» по-сталински, выбора
путей социалистического преобразования сельского хозяйства на
основе восстановления ленинских принципов нэпа, всего разнооб­
разия форм кооперации.
Стали активно применяться экономические рычаги. На реше­
нии задач коллективизации сосредотачивались основные силы
партийных, государственных и общественных организаций. Воз­
росли масштабы технической реконструкции сельского хозяйства,
создание государственных машинно-тракторных станций. Уровень
механизации сельхозработ поднялся. 26 марта 1932 года вышло по­
становление ЦК, которое обязывало прекратить принудительное
обобществление и помочь колхозникам в обзаведении пользова-
тельным скотом.
591

В 1930 году колхозам предоставлялись налоговые льготы. Для
единоличников увеличены ставки сельхозналога, введены взимае­
мые только с них единовременные налоги. Рос объем государствен­
ных заготовок.
1932 год был объявлен «годом завершения сплошной коллек­
тивизации». Осенью в колхозах значилось 62,4 процента крестьян­
ских хозяйств. Крупное коллективное хозяйство становится одной
из основ нашей экономики и всего общественного строя.
Коллективизация затрагивала интересы и судьбы всего кресть­
янства. Различные социальные слои деревни воспринимали пере­
ход к коллективным формам хозяйствования по-разному. Основную
массу в деревне составляли середняки, треть — бедняки и батраче­
ство. Последние увидели выход для себя в объединении. Они под­
держали сплошную коллективизацию и ликвидацию кулачества.
Более сложным и противоречивым было отношение средне­
го крестьянства. Условия его жизни и труда оказались нелегкими.
Большинство середняков понимало ограниченность возможностей
мелкого хозяйства. Но и переход к коллективным формам хозяйст­
вования означал для них коренную ломку привычных укладов жиз­
ни. Неизбежными были их сомнения и колебания. Прежде чем ре­
шиться на этот шаг, они хотели видеть практические, наглядные
преимущества колхозов, получить возможность самим строить но­
вые формы жизни. При этих условиях середняк делал выбор добро­
вольно.
Вниманию к интересам крестьян учил В. И. Ленин. В написан­
ной им в 1919 году резолюции VIII съезда партии был сформулиро­
ван важнейший вывод: «Лишь те объединения ценны, которые про­
ведены самими крестьянами по их свободному почину и выгоды
коих проверены ими на практике».
Борьба против кулачества как эксплуататорского класса нача­
лась уже в ходе Великой Октябрьской социалистической револю­
ции. В средства борьбы включено и раскулачивание, то есть прямая
и насильственная экспроприация средств производства. В годы ре­
волюции, Гражданской войны и период нэпа перед кулаком не за­
крывалась дорога в новое общество. Он мог вступать в сельхозко­
оперативы всех типов, включая колхозы. Кулаки не могли выступать
учредителями кооперативов и избираться в их правления.
Такая политика отвечала марксистско-ленинской постановке
вопроса о путях ликвидации эксплуататорских классов. Она преду­
сматривала уничтожение эксплуататорских отношений, замещение
их отношениями сотрудничества, но не уничтожение хозяйств, а тем
более людей.
592

В условиях нэпа имел рост кулацких хозяйств (1927 год — 900
тысяч). Этот процесс находился под контролем государства, прово­
дившего политику ограничения и вытеснения эксплуататорских уст­
ремлений кулачества.
В 1928-1929 годах произошло сокращение численности кулац­
ких хозяйств. Это было следствием чрезвычайных мер при хлебо­
заготовках, конфискации хлебных запасов и части средств произ­
водства у кулаков. Многие из них были осуждены по обвинению в
спекуляции. Проведенное в 1928-1929 годах изъятие земельных из­
лишков, принудительный выкуп тракторов и сложных машин, а по­
том прекращение кредитования и снабжения средствами производ­
ства, усиление налогового пресса, —
все это подрывало экономи­
ческие и политические позиции кулака. Введение индивидуального
обложения разоряло эти хозяйства. Начинались свертывание в них
производства, распродажа скота, инвентаря, сельхозмашин. Ку­
лацкие семьи переселялись в города, уезжали на промышленные
стройки.
Обстановку вдеревне и весь ход событий резко обострило при­
нятое летом 1929 года решение о запрещении принимать в колхозы
кулацкие семьи. Это сразу полностью отделило и противопостави­
ло их всему крестьянству, вызвало озлобление, ожесточило сопро­
тивление кулачества. Раскулачивание захватило часть середняков.
О переходе к политике ликвидации кулачества как класса Ста­
лин объявил 27 декабря 1929 года как уже о совершившемся факте.
11 января 1930 года в «Правде» была опубликована передовая ста­
тья «Ликвидация кулачества как класса становится в порядок дня».
Она призывала «объявить войну не на жизнь, а на смерть кулаку и
сместить его с лица земли».
Выработка конкретных мер и способов осуществления этой по­
литики была поручена специальной комиссии под председательст­
вом В. М. Молотова. Предписывалось провести конфискацию у ку­
лаков средств производства, скота, хозяйственных и жилых постро­
ек, предприятий по переработке сельхозпродукции и семенных
запасов. Хозяйственное имущество и постройки передавались в не­
делимые фонды колхозов в качестве взноса бедняков и батраков,
часть средств шла на погашение долгов кулацких хозяйств государ­
ству и кооперации.
Раскулачиваемые делились на три категории: 1) «контрреволю­
ционный актив» — участники антисоветских и антиколхозных вы­
ступлений (они сами подлежали аресту и суду, а их семьи — выселе­
нию); 2) «крупные кулаки и бывшие полупомещики, активно высту­
павшие против коллективизации» (их выселяли вместе с семьями);
593

3) «остальная часть кулаков» (она подлежала расселению специаль­
ными поселками в пределах районов прежнего проживания).
Постановление определяло, что число раскулачиваемых по
районам не должно превышать 3-5 процентов от всех крестьянских
хозяйств. Для районов сплошной коллективизации в постановле­
нии указывались цифры «ограничительных контингентов», подле­
жащих высылке в отдаленные районы страны: 60 тысяч семей пер­
вой категории и 150 тысяч — второй.
Жесткая разверстка сверху заданий по районам, предписывае­
мый порядок проведения крупномасштабной насильственной ак­
ции, перечеркивали содержащиеся в них предупреждения против
«увлечений», «отрыва от масс».
Нельзя отрицать объективных трудностей, грубых ошибок ме­
стных работников, которые «проявляли инициативу», прибегали к
необоснованным угрозам, прямому насилию. Тон этим перегибам
был задан зимней поездкой Сталина по районам Сибири. Вдень
его отъезда, 14 января 1928 года, была разослана директива, в ко­
торой сложившаяся ситуация объяснялась тем, что «частник и ку­
лак использовали благодушие и медлительность наших организа­
ций, прорвали фронт на хлебном рынке, подняли цены и создали у
крестьян выжидательное настроение». В ней содержалось прямое
указание «арестовывать спекулянтов, кулаков и прочих дезоргани­
заторов рынка и политики цен». И судить их «в особо срочном и не
связанном формальностями порядке».
Чрезвычайные меры были превращены в систему. Против ку­
лачества и середняков действовали приемами времен Гражданской
войны и «военного коммунизма». Это нашло выражение в практи­
ке раскулачивания. Стремление к «перевыполнению» спущенных
сверху «норм», «контрольных цифр», «заданий» приобрело повсе­
местное распространение.
Взрыв крестьянского возмущения заставил сталинское руко­
водство дать отбой, принять меры к исправлению наиболее гру­
бых актов произвола и насилия. Была проведана «реабилитация»
части раскулаченных и предназначенных к раскулачиванию. В Кур­
ском округе из 8949 раскулачиваемых хозяйств было восстановле­
но 4453.
С февраля по сентябрь прошла новая, более широкая волна ли­
квидации кулацких хозяйств. Общее руководство осуществлялось
специальной комиссией под руководством А. А. Андреева. Раскула­
чивание производилось и в дальнейшем — после того, как в мар­
те 1932 года эта комиссия прекратила свое существование. Оно все
больше принимало характер репрессий за невыполнение заданий
594

по хлебозаготовкам, за хищение колхозной продукции, за отказ от
работы.
8 мая 1933 года партийным и советским организациям была ра­
зослана инструкция, предписывающая ограничить масштабы ре­
прессий в деревне. Этот документ, подписанный Сталиным и Моло­
товым, констатировал, что с мест «все еще продолжают поступать
требования о массовом выселении из деревни и применении ост­
рых форм репрессий. В ЦК и СНК имеются заявки на немедленное
вселение из краев и областей около 100 тысяч семей». В инструк­
ции разъяснялось, что хотя «классовая борьба в деревне будет обо­
стряться» и в дальнейшем, тем не менее старые методы «изжили
себя»: «в результате наших успехов в деревне наступил момент, ко­
гда мы не нуждаемся в массовых репрессиях, задевающих кулаков,
единоличников и часть колхозников».
Принималось решение: «Прекратить массовые выселения кре­
стьян». Речь шла об ограничении масштабов выселений — они
должны производиться «в индивидуальном и частичном порядке
в отношении тех хозяйств, главы которых ведут активную борьбу
против колхозов и организуют отказ от сева и заготовок».
Трудно определить количество раскулаченных хозяйств и по­
страдавших при этом людей. Точные данные имеются лишь о чис­
ленности семей, высланных в отдаленные районы страны. К октяб­
рю 1930 года выселена 115 231 семья, в 1931 году — 265 795 семей.
Часть кулацких семей успела «самораскулачиться», то есть распро­
дать или бросить свое имущество и бежать в города или на строй­
ки. Общее число высланных из деревни составило не менее 100 ты­
сяч. В сумме получается 1 000 000-1 100 000 хозяйств, ликвидиро­
ванных в ходе раскулачивания.
Одной из запретных тем в истории деревни является голод,
разразившийся в 1932-1933 годах. В условиях гласности историки
получили возможность обратиться к изучению этой трагедии. Го­
лод, унесший столько жизней, был самым страшным преступлением
Сталина и его окружения.
Урожаи 1931-го и 1932 годов были лишь немного ниже средних
многолетних и сами по себе не грозили голодом. Беда пришла по­
тому, что хлеб принудительно изымался в колхозах и единоличных
хозяйствах ради выполнения нереальных заданий индустриально­
го развития.
Для закупки промышленного оборудования требовалась валю­
та. Получить ее можно было лишь в обмен на хлеб. В мировой эко­
номике разразился кризис, цены на зерно резко упали. Сталинское
руководство не пересмотрело установку на непосильный для стра­
595

ны индустриальный «скачок». Вывоз хлеба за границу все возрас­
тал. У многих колхозников был изъят весь хлеб, включая семейный
фонд. В Сибири, Казахстане, Поволжье, на Северном Кавказе и Ук­
раине возникли продовольственные трудности, местами начинался
голод. Колхозники и единоличники снимались с места, уходили в го­
рода, на стройки. Ряд колхозов распался. В тот год все же были при­
няты меры по нормализации обстановки в деревне, предотвратив­
шие массовый голод.
В 1932 году валовой урожай зерновых составил 699 млн цент­
неров, но часть его осталась на корню. После горького опыта
1931 года колхозники вынуждены были искать любые заработки на
стороне, уклоняясь от колхозных работ.
К лету 1932 года деревня зерновой полосы России, Украины по­
сле полуголодной зимы вышла физически ослабленной. Когда нача­
лась уборка, а первые обмолоты вновь полностью вывозились на
заготовительные пункты, — появились «несуны». Зерно несли с то­
ков в карманах, за пазухой.
7 августа 1932 года принимается Закон об охране социалистиче­
ской собственности, написанный Сталиным. Он вводил «в качестве
меры судебной репрессии за хищение колхозного, кооперативного
имущества высшую меру социальной защиты расстрел с конфиска­
цией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельст­
вах лишением свободы на срок не ниже десяти лет с конфискацией
всего имущества». Амнистия по этим делам была запрещена. Дейст­
вительный смысл этого закона был современникам вполне ясен. Его
осуждали и в партийной среде.
К началу 1933 года за неполные пять месяцев по этому закону
было осуждено 54 645 человек. Из них 2110 — к высшей мере нака­
зания.
На Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге, Украине колхо­
зы не смогли в 1932 году выполнить заданий по сдаче хлеба. Когда
Сталину доложили, что руководители Ореховского района Днепро­
петровской области разрешили колхозам оставить себе фонды на
посев, засыпать страхфонд, он впал в неистовый гнев. Сталин объ­
явил этих руководителей «обманщиками партии и жуликами, кото­
рые искусно проводят кулацкую политику под флагом своего „со­
гласия" с генеральной линией партии». Он потребовал «арестовать
и наградить их по заслугам, то есть дать им 5-10 лет тюремного за­
ключения каждому».
В эти районы были командированы чрезвычайные комиссии.
Репрессии стали средством проведения хлебозаготовок. М ногие
колхозы объявлялись кулацкими, секретари райкомов, председате­
596

ли райисполкомов, колхозов, директора МТС объявлялись саботаж­
никами и перерожденцами. Их арестовывали и расстреливали, пуб­
ликуя сведения об этом в печати.
О возмутительных методах действий при хлебозаготовках
М. А. Шолохов 16 апреля 1933 года написал Сталину. В ответном
письме Сталин обвинил колхозников в том, что они вели «саботаж»
и даже войну «на измор» против рабочих и Красной армии. О бедст­
венном положении самой деревни ни слова.
Деревню захлестывала волна административного произвола
и насилия. Позднее Сталин и Молотов признавали: «Арестовывают
председатели колхозов, члены правлений колхозов, председатели
сельсоветов, секретари ячеек, районные и краевые уполномочен­
ные, все кому не лень, не имея права на это. При таком разгуле прак­
тики арестов органы ОГПУ, милиция теряют чувство меры и произ­
водят аресты без всякого основания». Инструкция запрещала «про­
изводство арестов лицами, на то не уполномоченными по закону».
Осужденный «разгул практики арестов» был следствием произвола
сталинского руководства в деревне при хлебозаготовках 1932 года.
Зимой 1932-1933 года в зерновых районах страны разразился
массовый голод.
Особое место среди преступлений сталинского руководства
против народа занимает казахстанская трагедия.
В районах основного земледелия Казахстана картина была та­
кой же: насильственное изъятие хлеба в колхозах и единоличных
хозяйствах обрекало на вымирание от голода. Особенно большая
смертность была в поселках спецпереселенцев Карагандинского
района. Вывезенные сюда раскулаченные семьи не имели хозяйст­
венного инвентаря, запасов продовольствия, жилья. В поселке Цен­
тральный, где к осени 1931 года оказалось 12-13 тысяч человек к
концу осени 1933 года погибло до 9 тысяч — 75 процентов жителей.
Смерть косила людей и в других 23 поселках.
Бедствия обрушились на кочевые и полукочевые казахские
аулы. Хлебозаготовки в скотоводческих хозяйствах не проводились.
Изъятие продукции земледельческих хозяйств сказывалось на по­
ложении скотоводов. Кочевое скотоводство невозможно в услови­
ях хозяйственной изоляции, без обмена продуктами. Хлебозаготов­
ки 1931-1932 годов прекратили продуктообмен между кочевым и
оседлым населением. Это подорвало хозяйственную устойчивость
казахского аула.
В районах с отсталыми формами хозяйства гонка темпов кол­
лективизации приобретала разрушительный характер. Такая беда
постигла районы кочевого скотоводства.
597

В Казахстане зимой 1929-1930 годов началось истребление ско­
та. Катастрофический характер события приобрели в 1931-1932 го­
дах после объявления компании за «разрешение животноводче­
ской проблемы в кротчайший срок (1-2 года)» путем ускоренного
обобществления скота и создания животноводческих ферм в кол­
хозах и совхозах. Была поставлена перед животноводческими рай­
онами задача: «выйти на линию высоких темпов коллективизации»
и завершить ее в 1932 году. Основная форма колхозного движения
в ауле — животноводческая сельхозартель, обеспечивающая пол­
ное обобществление всего продуктивного скота. Такая установка на
практике преломлялась в лозунг: «Ни одного козленка в индивиду­
альное пользование».
«Плановое оседание» соответствовало спущенным сверху
«предначертаниям»: к какому сроку какое количество кочевых ау­
лов и хозяйств должны стать оседлыми. Не было заботы о создании
необходимых условий жилья, хозяйственных построек, кормовой
базы для скота. Согнанные по приказу стада были обречены на бес­
кормицу и гибель.
Но и «преобразование» кочевого хозяйства в оседлое не исчер­
пало бедствий, обрушившихся на казахский аул. С 1931 года сталин­
ское руководство начало осуществлять заготовку мяса теми же ме­
тодами, какими проводились хлебозаготовки. И в результате — под­
рыв животноводства, ухудшение жизненных условий людей.
С первых дней колхозники стали оказывать сопротивление:
коров начали запирать в сараи, держать под замком, покупающих
встречать с кольями. На собраниях стали обязывать сдать корову.
Покупка коровы производилась таким порядком: приходило 7-12
«покупателей», хозяев связывали и уводили корову.
По хуторам происходила форменная война: сельисполнителей
били чем попало, били бабы и детишки, сами колхозники ввязыва­
лись редко, а где ввязывались, там дело кончалось убийством.
Сталинская антикрестьянская политика не знала национальных
границ. Мясозаготовки по-сталински нанесли смертельный удар
животноводству Казахстана. В течение двух-трех лет от поголовья
скота не осталось почти ничего. Это обрекало казахское население
на голод. Потери казахского населения за 1930-1931 годы состави­
ли 1,7 млн человек.
Начало второй пятилетки было тяжелым для сельского хозяй­
ства. Валовый сбор зерновых культур в 1933-1934 годах составлял
680 млн центнеров — самые низкие урожаи после 1921 года. Госу­
дарственные заготовки зерновых — 233 млн центнеров в 1933 году
598

и 268 млн в 1934 году. Из-за насилия при организации колхозов, ус­
тановки на максимальное обобществление скота и пережитого де­
ревней голода было подорвано животноводство. Преодоление кри­
зисной ситуации требовало огромных усилий и времени.
Положительную роль сыграл принятый в феврале 1935 года но­
вый Устав сельхозартели. Он обобщил и оформил новые отноше­
ния в колхозной деревне, определил принципы организации произ­
водства и распределения в колхозах, гарантировал существование
личного подсобного хозяйства.
Восстановление сельхозпроизводства началось в 1935-1937 го­
дах. Стали увеличиваться урожаи, возобновился рост поголовья ско­
та, улучшилась оплата труда. Сказывались результаты технического
перевооружения сельского хозяйства. В 1937 году система МТС об­
служивала девять десятых колхозов. Прирост производства не по­
крыл потерь первых двух лет.
В партийной среде высказывались рекомендации о расшире­
нии личных подсобных хозяйств, стимулировании единоличных хо­
зяйств.
Но 20 июля 1934 года в ЦК ВКП(б) состоялось совещание по во­
просам коллективизации, на котором выступил Сталин. Он объявил
о начале нового, завершающего этапа коллективизации. Предлага­
лось перейти в «наступление» на единоличника путем усиления на­
логового пресса, ограничения землепользования и т. п. В августе-
сентябре 1934 года были повышены ставки сельхозналога с едино­
личников, введен для них единовременный налог, на 50 процентов
увеличены нормы поставок продукции государству по сравнению с
колхозниками.
К 1937 году коллективизация завершилась. В стране насчитыва­
лось 243,7 тысячи колхозов, объединявших 93 процента крестьян­
ских хозяйств.
Крупное коллективное хозяйство открывает возможности эко­
номического и социального прогресса. Но они реализуются, когда
трудовой коллектив является хозяином, отношения строятся на де­
мократических началах.
Долгое время эти принципы нарушались. Самостоятельность
колхозов была ограничена. Из деревни шла мобилизация челове­
ческих и материальных ресурсов на государственные нужды. В ян­
варе 1933 года вводятся обязательные поставки сельхозпродукции,
имевшие характер и силу налогов.
Важнейшие средства производства были сосредоточены в МТС,
обрабатывающих колхозные поля за натуральную плату. Складыва­
лась система директивного планирования и бюрократического ко­
599

мандования колхозами со стороны аппарата. Колхозники не имели
паспортов, это лишало их возможности свободного передвижения.
Командно-бюрократическая система управления колхозами
стала тормозом развития колхозного производства.
Крупнейшим шагом вперед на пути перестройки общественных
отношений в деревне явились решения мартовского (1989 года)
Пленума ЦК КПСС, сущность которых состоит в обеспечении широ­
кого многообразия форм сельхозпроизводства, их самостоятельно­
сти и самоуправления. Свободные от бюрократического командо­
вания колхозы, совхозы, кооперативные организации смогут с наи­
большей полнотой и эффективностью использовать все наличные
силы и средства для подъема сельского хозяйства. Многообразие и
самодеятельность кооперативных организаций — вот путь полно­
го преодоления командно-бюрократической системы управления,
путь становления строя цивилизованных кооперативов. Это и будет
действительное осуществление ленинского кооперативного плана
в нашей стране.
Л. Булавка-Бузгалина
Красный Октябрь:
РОЖДЕНИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА
I. Основа культуры: запрос на перезагрузку
Сегодня — как никогда остро — встает вопрос: как связать все
прежнее культурное наследие (не только России) с исторически­
ми перспективами страны и мира? Да, и мира, ибо у нашей страны
только тогда появлялось имя, когда собственные проблемы она ре­
шала как проблемы мира, а проблемы мира — как свои.
Как сделать так, чтобы наконец-то появились основания снять
тот упрек, который когда-то сделал Николай Гредескул в адрес «ве­
ховцев», но который имеет прямое отношение уже и к нашему пост­
советскому обществу? Вот слова, сказанные им сто лет назад: «По­
зволим себе и здесь, по всей справедливости, вернуть авторам „Вех"
упрек, который они делают „интеллигенции". Это упрек за „презре­
ние к отцам ", за „отвращение к своему прошлому и его полное осуж­
дение", з а „историческую и нередко даже личную неблагодарность",
за „разрыв исторической связи в чувстве и воле"»\
1Гредескул H. А. Перелом русской интеллигенции // Вехи: PRO ET CONTRA. Анто­
логия. СПб., 1998. С. 609.
600

Это одна сторона дела, касающаяся общества. Есть и другая,
связанная уже с самой общественной ситуацией, сложившейся в
современной России как результат того политического курса, ко­
торый именуется словом «реформы». В истории нашего Отечества
были реформы Петра I, Ивана Грозного, Столыпина, хрущевская «от­
тепель», косыгинская реформа, перестройка и др. Перемены, про­
изошедшие на заре современной России, называются абстрактно —
реформы. Правда, иногда их называют гайдаровскими, но это ско­
рее обозначение их начального этапа. Да, название у реформ есть, а
вот имени — нет. В сегодняшней России реформы безымянны.
И это не случайно: подать идею частного обогащения любой це­
ной как идею общественного прогресса и блага — для всех и каж­
дого — с достойной степенью убедительности, особенно в стране,
в которой общественные идеалы и культура всегда были преиспол­
нены презрения к принципу обогащения и накопительства, очень
непросто. Господствующие сегодня в обществе настроения показы­
вают, с одной стороны, укрепляющуюся в России тенденцию мещан­
ского приспособления к ситуации и нежелание большинства осмыс­
лять свое личное бытие с позиции смыслов и идей, но с другой —
одновременно нарастающее отторжение всего того, что называется
«российским либерализмом». И это имеет свои основания.
«Идеал либерализма уже давно потерял свою действенную силу
и ни в ком энтузиазма не вызывает; уж давно никто не верит, что
политическая и гражданская свобода, как бы широка она ни была,
могла сама по себе привести к удачному разрешению социальных
вопросов нашего времени и общему благополучию»\ — писал в на­
чале минувшего века Михаил Туган-Барановский. До чего же точно
про нас!
Абстрактность названия осуществляемых реформ, преследую­
щих вовсе не абстрактные, а вполне конкретные интересы конкрет­
ных социальных групп, в действительности прикрывает стоящую за
всем этим тотальную власть частного интереса.
Если же говорить о таком понятии, как «человек», то сегодня ин­
дивид востребован преимущественно не как личность, а как функ­
ция. В экономической сфере — как функция капитала и агент ры­
ночных отношений. В политике он не более чем единица, если не
сказать — ноль, электорального планктона. В культуре — не герой
и не автор, в лучшем случае — интерпретатор чужих и чаще — не-
1Туган-Барановский М. И. Интеллигенция и социализм II Вехи: PRO ET CONTRA.
Антология. СПб., 1998. С. 753.
601

прочитанных — текстов, на худой конец — медийный толмач ново­
стных лент.
Обреченный господствующими отношениями на абстрактность
бытия, он везде существует главным образом анонимно, но не как
знак (выбор своего ника — это еще в его власти, не в его власти от­
каз от него), а как личность.
Так что на проблему «лишнего человека», поставленную XIX ве­
ком и преисполненную идеалами еще молодого российского либе­
рализма, уже современный российский либерализм дал свой без­
апелляционный ответ: «Человек — лишний!».
А если человек как таковой не востребован как конкретная лич­
ность в какой бы то ни было сфере (не обязательно в культуре) сво­
ей жизнедеятельности, то в этом случае он обречен быть лишь зна­
ком формального бытия, а в сущности — небытия.
Таковы основные черты современной российской действи­
тельности, загоняющей человека в «черный квадрат» абстрактно­
го (частного) существования. И бежать ему некуда. Остается одно:
либо мутировать в тех или иных формах симулятивного существо­
вания — в потребительском мещанстве, опустошающем карьериз­
ме, наркомании и алкоголизме, либо восстанавливать, реаними­
ровать и взращивать территорию культуры (как область смыслов,
идей, этических императивов, представлений, идеалов), являющей­
ся единственной нишей обитания родового человека.
А что это значит применительно к российскому контексту? От­
воевывать у рынка культуру, очищая ее от лавочного вируса, кото­
рый так уверенно развивается в ней? Или начинать создавать что-
то совсем новое, отбросив ее лавочную модификацию, и тем самым
пытаться прокладывать связующую дорогу от заброшенного куль­
турного наследия (не только российского, советского, но и мирово­
го) к будущему, в обход ныне существующей?
В любом случае из одних этих интенций никакая культура не
появится. Культура вырастает из сложнейших изломов и противо­
речий реальной истории, главным действующим — да, именно дей­
ствующим — лицом которой является человек. История нашей стра­
ны не раз показывала: как только возникали контрапункты истории,
вопрос о культуре сразу становился значимым — нередко наряду с
проблемой властных отношений. И действительно, мировые кризи­
сы в общественном сознании всегда связывались с кризисом куль­
туры. Дискуссии о должном и возможном пути развития культуры
всегда сопровождали основные поворотные моменты отечествен­
ной истории.
602

Череда таких обсуждений имела место еще задолго до красно­
го Октября 1917 года, в частности в рамках Религиозно-философ­
ского общества и «Вех», а после Октябрьской революции — в Воль­
ной философской ассоциации (Вольфила).
Вопросов было много, и главный из них — не о культуре, а о
том, из какой основы она должна исходить и произрастать. Обще­
ственные практики и философские поиски, которые велись еще в
дореволюционный период, выдвинули несколько таких основа­
ний — идеал буржуазного индивидуализма, славянофильство, ре­
лигиозную всемирность и социализм. Несмотря на их историко­
диалектическую взаимосвязь, самими авторами каждое из них тем
не менее рассматривалось как исключающее все другие.
Если поначалу вопрос о перезагрузке самой основы культу­
ры формулировался как метафизическая, философская проблема,
то дальнейшее развитие истории (Первая мировая война и рево­
люции 1917 года) превращало его в проблему уже личного выбора
той или иной стороны идейно-политической баррикады {«такты
за красных или за белых?») по поводу исторических перспектив Рос­
сии со всеми сопутствовавшими последствиями.
Добраться до определения перспектив культуры в таких дис­
куссиях означало прежде всего понять и разобраться с тем, что
должно и что может быть родовой (органичной) субстанцией отече­
ственной культуры на данном историческом изломе XX века — бур­
жуазный идеал, славянофильство, религиозная всемирность или
социализм?
Далее попробуем сопоставить позиции, отстаивавшие разные
основы развития культуры в дореволюционный и пореволюцион­
ный периоды: буржуазный индивидуализм («Вехи»), славянофиль­
ство (С. Булгаков), религиозн ую всем ирность (Религиозно-философ­
ское общество) и социализм (В. Ленин, А. Луначарский, В. Маяков­
ский).
«Веховцы», предлагая в качестве идеала образ буржуазной
культуры, видимо, до конца не уверенные в его прочности приме­
нительно к российской ситуации, пытались подкреплять его с раз­
ных сторон теми идеями, которые как раз и составили основные ло­
зунги «Вех»: государственность, религия, национальность. В дейст­
вительности это означало, что перспективы развития культуры в
этом случае должны были определяться теми понятиями, которые
объективно составляли суть русской реакции, —
самодержавие,
православие, народность.
Такой подход вызвал неприятие даже у некоторых авторов са­
мих «Вех». Вот что об этом писал Федор Дан: «Впервые „идеалом"
603

личности провозглашается откровенно буржуазная личность,
„ идеалом" культуры — откровенно буржуазная культура, а образ­
цом „гармонии" — западноевропейский буржуа. < . . .> Прибавить к
этим словам нечего. В них уже заключается вся та откровенно ме­
щанская „идеология" с ее представлениями о „национальности" и
„ государственности", которая воспевается на все лады и в разных
сочетаниях всеми семью авторами „Вех". В сознательном приспо­
соблении себя к ней состоит задача „личного подвига", к которому
призывается интеллигенция; в ней — в этой морально „бедной", но
зато уравновешенной „душевной жизни" западноевропейского бур­
жуа — закон и пророки; в ней успокоение „мятущейся" души русского
интеллигента <.. .» >\
До чего же это корреспондируется с сегодняшними запросами
отечественного «культурного» истеблишмента. Этот истеблишмент
претендует быть монопольным владельцем «контрольного пакета
акций» культуры и уже потому — ее единственным хозяином.
Закономерной реакцией на «веховский» либерализм стало по­
явление «нового» славянофильства. Один из ярких и ведущих пред­
ставителей этого направления — С. Булгаков — утверждал, что в
России не было и нет культуры вне религии, и с разрушением ее ос­
тается лишь одно варварство.
При этом субстанцией понятия «религия», на которой только
и могла развиваться культура, в его понимании была прежде всего
церковь, о чем прямо говорится в его работе «Церковь и культура»:
«Духовная деятельность исторического человечества, т о есть
культура, овеществляющаяся и во внешних материальных объек­
тах, и в продуктах духовного творчества, должна вырастать так­
же на духовной почве Церкви, в церковной ограде...»1. Соответствен ­
но, церковь рассматривалась философом как институциональная
основа и самого творчества: «Церковная ограда должна вместить
в себе не один только дом для инвалидов и богадельню... но и р а­
бочую мастерскую, и ученый кабинет, и художественную студию.
Должна возродиться церковная жизнь, но не на основе инквизици­
онного режима, а на основе свободного общения и соборного твор­
чества, так, чтобы для участия в творчестве культуры не нуж­
но было удаляться в „страну далеку"...»3. Необходимость развития
' Д ан Ф. Руководство к куроводству // Вехи: PRO ET CONTRA. Антология. СПб.,
1998. С. 453.
2Булгаков С. Н. Христианский социализм. Новосибирск. 1991. С. 74.
3Там же. С. 75.
604

этой христианской культуры и церковного творчества Булгаков рас­
сматривал как всемирно-историческую задачу.
Пытаясь преодолеть ограниченность славянофильского (на­
ционального) подхода, сторонники идеи религиозной формы все­
мирноеTM (прежде всего Дмитрий Мережковский) настойчиво про­
водили идею, что существо культуры сверхнационально, всемир­
но. Вот что Мережковский утверждал на этот счет в одном из своих
публичных докладов в 1914 году: «Потребность всемирного соеди­
нения ест ь последнее мучение людей. Всегда человечество, в це­
лом своем, стремилось устроит ься непременно всемирно!»\ М е­
режковский критиковал представителей «нового» славянофильства
(Сергея Булгакова, Николая Бердяева, Владимира Эрна, свящ енни­
ка Павла Флоренского) за их тяжкий грех — мнимое признание, а в
действительности — отрицание всемирноеTM .
Близкую к этому взгляду мысль развивал Александр Мейер, ко­
торый связывал идею всемирности уже с идеей личности: «Христи­
анская религиозность не может отрицать нацию, но она подчиня­
ет национальное начало — началу вселенскому. Подчинить что-
либо началу вселенскому значит подчинить его идеалу личности,
потому что единственно вселенским принципом является прин­
цип личности. < . . .> Утверждение вселенского идеала... ведет к пре­
творению национального в личном»2.
Кроме того, сторонники идеи религиозной всемирности связы­
вали общественный идеал не только с областью идей, но уже и с са­
мим онтологическим принципом, в данном случае — с идеей мес­
сианизма как самоотречения во имя жертвенного служения выс­
шей правде человеческой. Более того, идею всемирности как некую
всеобщую основу не только культуры, но и самого бытия Мереж­
ковский пытался вывести уже за пределы идеального, в саму жизнь:
«Чтобы прийти к одной религиозной мысли, надо не только вместе
думать, но и вместе жить»3.
То есть христианский идеал здесь выводится за пределы инди­
видуального сознания и связывается уже с задачами общественной
практики.
Нельзя не признать, что, развивая проблему качественного об­
новления самой основы культуры, сторонники религиозной все­
мирности сняли ограниченность основных положений славяно­
1Заседание 26 октября 1914 г. // Религиозно-философское общество в Санкт-
Петербурге (Петрограде). И ст ор и я в ма тери ал ах и документах. Том 3 (1914-1917). М.,
2009. С . 16.
2Там же. С. 7-8.
3См.: Там же. С. 341.
605

фильства (общественного идеала, национальной идеи, народности,
свободы), пытаясь связать их уже с реальными процессами жиз­
ни, но снять религиозную основу культуры они так и не смогли. Это
приводило к тому, что между культурой и религией возникал если
не антагонизм, то обостренное противоборство, что самокритично
отметил Мейер: «Уже сама основа религии — мистицизм, неприем­
лемый гуманистическим сознанием, — делает религию силой, враж­
дебной культуре»\
И все же разрешение противоречия между культурой и ее суб­
станцией виделось ими не в диалектическом снятии самой этой
основы (религии), а лишь в ее модернизации — в создании новой
религии и церкви. Мнимость такого разрешения противоречия
ставила под сомнение состоятельность самой идеи всемирной ре­
лигиозности. В конечном итоге Дмитрий Философов заявил: «Конеч­
но, нужно откровенно сказать, что сегодняшний день есть вели­
чайший провал вселенской идеи. Собственно, конкретной формой
выражения этой вселенской идеи до войны было католичество и ин­
тернациональный социализм»2.
Действительное же развитие религиозной субстанции культуры
предполагало выход за рамки этого идеального лишь в простран­
ство социализма. Но идея социализма сторонниками религиозной
всемирности не была принята. Она им оказалась чуждой, ибо, по их
мнению, несла в себе идеал «космополитический, сверхнациональ-
ный, сверхисторический» (Туган-Барановский)3. В действительности
эта идея оказалась им чужда онтологически, ибо социализм — это
не только система иных идей, но прежде всего принцип деятельно­
стного бытия индивида, который связан с преобразованием реаль­
ного мира на основе высвобождения его от власти разных сил отчу­
ждения. Именно принцип деятельностного бытия (автор определил
его через понятие «разотчуждение»), выразивший суть социализма,
как раз и стал субстанцией новой — советской — культуры.
Но еще раньше ее становления вставал вопрос о пролетарской
культуре.
' Заседание 16 декабря 1908 г. // Религиозно-философское общество в Санкт-
Петербурге (Петрограде). И стория в материалах и документах. Том 1 (1907-1909). М.,
2009. С. 374.
2Заседание 12 марта 1916 г. // Религиозно-философское общество в Санкт-Пе­
те рбурге (Петрограде). И стори я в материа лах и докуме нтах. Том 3 (1914-1917). М.,
2009. С. 344-345.
3Туган-Барановский М. И. Интеллигенция и социализм // Вехи: PRO ET CONTRA.
Антология. СПб., 1998. С. 753.
606

2.
Пролетарская культура:
классовая или общечеловеческая?
Революционный разворот классовой борьбы в период Первой
мировой войны вывел на международную арену набиравший силу
пролетариат, ибо господствующий класс к этому времени проде­
монстрировал свою абсолютную несостоятельность в разрешении
тех мощных противоречий, в тисках которых находилась не толь­
ко Россия, но и мир в целом. Сменив баррикады трех революций,
выпрямляющийся пролетариат наконец-то завоевал право и на та­
кой вопрос: где та культура, которая была бы про него, для него и
от него?
В связи с этим возникает вопрос: имеет ли класс, создающий
материальное «тело» культуры, право не только на формальный
доступ к ней, но и на полноценное — субъектное включение в нее?
И насколько взаимосвязь пролетариата с культурой является обяза­
тельной для социалистических преобразований?
В дореволюционный период пролетариат был отчужден от
культуры, но это обстоятельство с позиции обывателя объясняет­
ся, как правило, интеллектуальной ограниченностью самих пред­
ставителей этого класса {«чтоподелать, если Богне дал?»), а раз это
так, то пусть пролетариат, в отличие от «избранных», довольствует­
ся массовой культурой. Интересно, что «избранные», не признавая
принцип классовости как таковой (уже одно слово «класс» вызыва­
ет у них неприятие), но одновременно утверждая закономерность
деления культуры на массовую и элитарную, тем самым настойчиво
проводят идею классовой демаркации. Но ведь эти демаркации в
культуре могут в одночасье превратиться в баррикады истории.
Итак, в набирающей ход социалистической революции и через
революцию пролетариат заявил свой общественный запрос на ту
культуру, которая отвечала бы его интересам как класса; отражала
бы его вопросы и надежды; несла бы такой художественный взгляд
на мир, который давал бы человеку труда и творчества возмож­
ность осмыслить себя, свое место в новой общественной ситуации,
разглядеть свои исторические перспективы, понять противоречия
своей деятельности. Другими словами, пролетариат сделал запрос
на культуру, которая была бы про него, для него иот него.
Но запрос на качественное обновление культуры был обуслов­
лен и самим ее объективным состоянием, в котором она находи­
лась накануне Октября 1917 года, а оно расценивалось даже самой
интеллигенцией как глубоко кризисное. Культура содержательно
уже не справлялась с той напряженностью и остротой обществен­
607

ных противоречий, которые были вызваны Первой мировой вой­
ной. Художественное высказывание к этому времени реально было
уже исчерпано: символизм прятался в театральный занавес; в футу­
ризме корчились надломленные формы и смыслы. Это с одной сто­
роны. С другой — внутренние противоречия культуры, требующие
своего разрешения, оставались по-прежнему замкнутыми в старые
социальные формы, не давая возможности их разрешения. Суть это­
го кризиса выразил А. Блок в своем докладе «Крушение гуманизма»:
«Творческий труд сменяется безрадостной работой, открытия усту­
пают первое место изобретениям. Все множественно, все не спая­
но; не стало цемента, потребного для спайки; дух музыки отлетел,
и „чувство недовольства собою и окружающим", по признанию ис­
торика, „доводит до изнеможения". Мы имеем право сказать о себе
словами Паскаля, что человек бежит от самого себя. Таков недуг на­
шей эпохи, и симптомы его так же очевидны для человека мысляще­
го, как физическое ощущение приближения грозы»1.
Итак, накануне Октябрьской революции сформировались два
типа общественного запроса на новую культуру. Первый — идео­
логический, востребовавший пролетарскую культуру, призванную
содержательно отвечать интересам пролетариата как субъекта со­
циалистической «перезагрузку» истории. Второй — культурный,
ориентированный на такое высвобождение прежней (общечелове­
ческой) культуры от сковывающих ее развитие социальных форм,
которое связывало бы ее с новой исторической магистралью раз­
вития человека и общества. В связи с этим вставал вопрос: эти два
запроса подразумевали два разных типа новой культуры или все же
один, но только именуемый разными социальными «заказчиками»
по-разному?
Возникали и другие вопросы: запрос революционных масс на
новую культуру — есть ли это запрос именно на пролетарскую куль­
туру? И если это так, то в какой мере пролетарская культура являет­
ся действительно новым типом культуры? А будучи таковой, в какой
мере она предполагает общечеловеческое содержание? И еще один
важный вопрос: пролетарская культура — это культура класса или
это классов ая культура?
Все эти вопросы поднимались не только большевиками, но об­
суждались и в кругах литературно-философской интеллигенции
того времени. Какова сущность грядущей культуры, которая связа­
на с приходом нового общественной силы — пролетариата? В чем
состоит ее новизна и гуманизм?
1См, Блок А. Крушение гуманизма. Соч. в двух томах. T.2. М., 1955.
608

Вот что писал Андрей Белый по поводу обсуждения этих вопро­
сов в кругах философской интеллигенции: «Со стороны одной части
общества мы слышим: пролетарская культура есть именно та куль­
тура грядущего, которая раскроет нам то, что в условиях современ­
ной действительности, пока в мире существует буржуазный строй,
не вскрываемо, а со стороны другой части общества мы имеем це­
лый ряд категорических утверждений, отрицающих самую поста­
новку вопроса о пролетарской культуре, потому что пролетариат
есть класс и как класс среди классов развивает свое отношение к
действительности; между тем культура мыслится многими как нечто
общечеловеческое, как нечто, выходящее из рамок класса»1.
Особенно острые дискуссии вызывали вопросы о соотношения
между классовым и общечеловеческим содержанием пролетар­
ской культуры: «Я поставлю вопрос в более общей форме: являет­
ся ли пролетариат проводником не классовой культуры, а общече­
ловеческой; действительно ли идеи рабочего класса — идеи все­
го человечества; действительно ли это тот класс, которому не нуж­
но господства, которому нужно только освобождение. Так ли это?»
(А. А. Гизетти)2.
Вопрос о соотношении классового и общечеловеческого со­
держания формулировался чаще всего в форме противоречия:
если пролетариат является классовым субъектом истории, то отку­
да у него может появиться общечеловеческая культура?
Андрей Белый еще не разрешает это противоречие, но уже
вполне определенно связывает его с исторической ролью проле­
тариата: «Я полагаю, что многое в устремлениях пролетарского соз­
нания следует отнести к свободе, высвобождающей в человеке —
человека по существу: пролетариат, имея свой смысл, как класс
боевой, имеет, может быть, другой, второй смысл, воистину челове­
ческий смысл. Царство свободы, прыжок в которую из необходимо­
сти изображает Энгельс, это-то царство в нас с нашими предвзяты­
ми догматами задавлено»3.
Но идеологи Пролеткульта (А. Богданов) считали, что пролета­
риату необходимо свое классовое искусство4. Такая позиция вы­
звала достаточно жесткую критику со стороны В. И. Ленина. Под­
черкивая необходимость и важность подчинения всей культурной
политики большевиков задаче уничтожения классов и устранения
1Беседа о пролетарской культуре 21 марта 1920 года// De Visu. Агентство «Ал­
фавит. 1993. No 7 (8). С 7.
2Там же. С. 20.
3Там же. С. 10.
‘'Богдан ов А. Пролетариат и искусство. Пролетарская культура. 1918. No5 . С. 32.
609

всякой эксплуатации человека человеком (это и есть главная цель
диктатуры пролетариата), В. И. Ленин в то же самое время отвергал
идею пролетарской культуры как культуры узкоклассового характе­
ра, говоря философским языком — культуры для-себя-бытие, суть
которой состоит в таком «выходе за предел, за свое инобытие, что
оно как это отрицание есть бесконечное возвращение в себя»\ Не
прорыв из классовости, а постоянное возвращение в нее — такой
подход, из которого исходили идеологи Пролеткульта, противоре­
чит самой сущности пролетарской революции. Вот почему в этой
пролетарской особости Ленин видел «теоретически неверные и
практически вредные, всякие попытки выдумывать свою особую
культуру, замыкаться в свои обособленные организации»2, ибо уже
сама сущность пролетариата, связанная с диалектическим снятием
классовости, исключает принцип его классовой обособленности, в
том числе и в культуре.
Если пролетарская культура претендует стать общечеловече­
ской, то это означает, что она должна нести в себе все наследие ми­
ровой культуры, ибо в противном случае она не может считаться
таковой. Именно это положение стало одним из тех, которое свело
в один стан идейных оппонентов (большевиков и некоторых пред­
ставителей творческой интеллигенции с антибольшевистской пози­
цией) и развело по разные стороны, казалось бы, идейных едино­
мышленников (Ленина и Богданова). Надо сказать, что диалектика
становления советской культуры разрешила это противоречие, но
тогда, в 1920-е годы, этот вопрос вызывал жесткую полемику.
Одним словом, историческая ситуация накануне Октября 1917
потребовала «перезагрузки» уже и самой культуры, но такой пере­
загрузки, которая отвечала бы классовым интересам пролетариа­
та. Суть этого интереса заключалась в том, что вопрос культуры для
пролетариата являлся насущной необходимостью первого порядка,
ибо от этого зависело не только качество и перспектива его исто­
рического дела, но прочность его политической власти. Классу, не
«пришедшему» к власти, а завоевавшему ее, жизненно необходима
была та культура, которая давала бы ему понимание, как осуществ­
лять движение по тому историческому пути, ради которого и велись
классовые сражения, унесшие сотни тысяч людей. Одним словом,
культура должна была отвечать требованиям социалистического
пути развития общества и человека.
1Гггель Георг Вильгельм Фридрих. Наука логики. Том. 1. М., 1970. С. 224.
2Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.41. С. 337.
610

Социалистическая революция, с одной стороны, дала револю­
ционным массам возможность открыто заявить свой исторически
законный запрос на новую культуру, а с другой — выдвинуть тре­
бование уже к самому пролетариату на новый и обязательный тип
включения в нее — не потребительски-симулятивный, а субъектно­
творческий, при котором только и возможно снятие отчуждения че­
ловека труда от культуры.
Но ведь субъектно-творческое включение в культуру требует
соответствующего образования, материальных условий да и про­
сто физической возможности (наличия сил и времени), чтобы вос­
пользоваться предоставляемой доступностью культуры, если, ко­
нечно, эта доступность есть. Просто привести солдата, крестьянина
или рабочего на концерт симфонической музыки — это еще не ре­
шение проблемы преодоления его отчуждения от культуры. Реше­
ние дали большевики, когда связали вопрос созидания нового мира
(социализма) с идеей преодоления господствующих сил отчужде­
ния и что важно — силами самих революционных масс («не Бог, не
царь и не герой»).
Вот почему большевики поставили на повестку истории во­
прос не только о формальной доступности культурного наследия,
но самое важное — вопрос о субъектном бытии пролетариата в
культуре. Соответственно, главной задачей культурной революции
стала, по мнению советского философа-марксиста Н. С. Злобина, не
столько проблема доступности продуктов духовного творчест­
ва, сколько и, прежде всего проблема доступности самого духовно­
го творчества\
Запрос на субъектно-творческое бытие в культуре был продик­
тован самой целью социалистической революции — необходимо­
стью осуществления таких фундаментальных преобразований, ко­
торые были бы ориентированы на развитие человека, общества,
культуры. В условиях же отчуждения революционных масс от куль­
туры объективно сохраняется угроза волюнтаризма и самоуправст­
ва, в том числе и в области культуры, что и показали практики 1920-
х годов2. А. В. Луначарский так объяснял стихийный вандализм ре­
волюционной эпохи: «Пока революция наша шла стихийно — или,
вернее, там, где она шла стихийно, — она, конечно, развертывала и
слепые разрушительные силы.. .»3.
1См.: Злобин Н. С. Культура и общественный прогресс. М., 1979.
1БулавкаЛ. Советская культура как идеальное СССР // Культура. Власть. Социа­
лизм. Луначарский и не только. М., 2013. С. 94-134.
3Луначарский А. В. Мир обновляется. М., 1989. С. 149.
611

Кроме этого было еще одно обстоятельство, о котором пишет
А. Бузгалин: «В условиях революции, когда установленный миропо­
рядок рушится на глазах у звереющего от этого хама, все это вкупе
вызывает у него неспособность к самоориентации и провоцирует
стремление хама одновременно и к хаотически-разрушительным
действиям (бандитизму и уголовщине), и к власти твердой руки.
Именно такого обывателя-мещанина, взбесившегося от неопре­
деленности и противоречий революций, от необходимости (но не­
способности) самостоятельно, сознательно, со знанием дела при­
нимать решения и действовать, мы можем назвать„Хамом“» \
И все же остается вопрос: откуда у пролетариата может поя­
виться общечеловеческая культура?
Будучи отчужденным от мирового культурного наследия всей
своей предшествующей историей, пролетариат объективно не мог
(по крайней мере, на этом этапе) создать ее. М ож ет быть, тогда
представители буржуазии могли бы решить эту задачу? Но вот как
отвечал на этот вопрос один из одесских пролеткультовских жур­
налов в период разгара Гражданской войны: «...не может создать
живую, здоровую культуру отживающий, умирающий класс. В руках
буржуазии все вековые богатства... Однако, несмотря на все это,
буржуазия не в состоянии создать ничего....Это должна раз навсе­
гда учесть молодая р абочая демократия»2.
3. Деятельностная субъектность —
основа новой культуры
Генезис советской культуры оказался непосредственно связан
с рождением нового типа общества, развитие которого было зада­
но Октябрьской революцией 1917 года. Зарождение нового типа
общества стало главной предпосылкой генезиса уже и нового типа
культуры — советской.
В постсоветское время была открыта дискуссия о терминоло­
гическом определении советской культуры. Те, кто отказывал ей
именно в этом названии, исходили из того, что «советская культу­
ра» и «культура советского периода» — это два концептуально раз­
ных понятия, и потому предпочитали иные определения: «художе­
ственная культура России советского периода», «новая культура»,
«русская культура XX века», «отечественная культура», «тотали­
т арная культура».
' Бузгалин А. В., Колганов А. И. Глобальный капитал. М., 2004. С. 458.
2Шоо. Пролетарская культура // Пролетарская культура. 1919. No 1. С. 16-17.
612

И все же автор данной статьи настаивает на сохранении поня­
тия «советская культура», выражающего генетически новый тип
культуры, и постарается это теоретически обосновать. Следует от­
метить, что еще в период своего зарождения (1920-1930-е годы) со­
ветская культура имела несколько названий: новая, пролетарская,
интернациональная, совдеповская, социалистическая, всемирная,
революционная и т. п.
Историческое значение Красного Октября 1917 вырвалось за
пределы политического формата: революция заявила себя как пово­
ротный вызов в логике общественного развития мировой системы.
Сущность этого исторического поворота заключалась в том, что
революционные массы с оружием в руках завоевали свое право на
то, чтобы (1) самим (2) практически (3) участвовать (4) в обустрой­
стве (5) общественной реальности, определяющей не только фор­
мы, но самое главное — цели и смыслы человеческой жизнедея­
тельности.
В октябре 1917 года революционные массы продемонстриро­
вали всему миру и уже не столько запрос, сколько саму волю и го­
товность быть субъектом исторических преобразований.
Говоря современным языком, революция перезагрузила саму
субстанцию бытия индивида: существуя до этого лишь в качестве
функции капитала, социальных институтов и патриархальных тра­
диций, теперь он объективно был востребован в принципиально
иной ипостаси — как субъект истории и культуры.
Этот запрос на субъектное бытие индивида и общества был за­
явлен еще в условиях классовой борьбы, предшествующей Октяб­
рю 1917 года. А вот становление принципа субъектного бытия ин­
дивида происходило уже в условиях развернувшейся и выходящей
за пределы России вооруженной борьбы между теми, кто встал на
отстаивание исторического поворота на социализм, и теми, кто пы­
тался развернуть его если не к прежнему самодержавно-патриар­
хальному развитию страны, то к ее промышленно-капиталистиче­
ской модернизации.
Борьба между сторонниками левого и правого поворота исто­
рии, вылившаяся в форму Гражданской войны, создала ситуацию,
при которой едва ли не каждому приходилось решать, на чью сто­
рону вставать — белых или красных. Этот выбор требовал почти
от каждого не только идейного самоопределения, но и личной го­
товности отстаивать свой выбор, рискуя нажитым укладом жизни,
ближним кругом и нередко даже самой жизнью. Революционный
ход разворачивающихся событий, ставил едва ли не каждого в си­
туацию, которую автор называет принуждением к позиции. Но имен­
613

но та ситуация, когда едва ли не каждый оказывался перед необхо­
димостью самоопределения своей общественно-политической по­
зиции, причем не только через слово, но самое главное — через
поступок (вставать на защиту «белых» или «красных») — именно
это положение и дает основание делать, казалось бы, парадоксаль­
ное заключение: именно в период Гражданской войны в революци­
онной России и было гражданское общество, которое утверждало
себя в сложнейших противоречиях и острейших кровопролитных
столкновениях.
Необходимость идейного самоопределения вызывала сильное
неприятие особенно у носителей мелкобуржуазного интереса (будь
то в лице интеллигенции, служащего, рабочего или крестьянина),
старающихся цинично примкнуть к господствующей силе, которую
они никогда не принимают (большевиков — из идейной чуждости,
крупную буржуазию — из чувства конкуренции), чтобы в итоге за­
нять лучшие места в партере нового социально-политического рас­
клада.
Так что революционные массы, меняя и разворачивая основы
общественной системы в сторону социалистической перспективы,
объективно несли и утверждали идею субъектного бытия как но­
вый онтологический принцип, который становился вызовом и ка­
питализму, и русской патриархальности.
А ведь после поражений революции 1905 и 1907 годов каза­
лось, что Россию уже никогда не сдвинуть с этих двух основ: капи­
тализма и патриархальности. Но большевики сдвинули с места этот
громадный патриархально-самодержавный материк под названи­
ем «имперская Россия», запрос на что проговаривали даже их оп­
поненты.
Становление субъекта истории происходило, во-первых, через
его личное участие в борьбе за освобождение действительности
от власти многообразных сил отчуждения («добьемся мы освобож­
денья своею собственной рукой»); во-вторых, в условиях его много­
мерного противостояния попыткам реставрации самодержавия и
патриархальной традиции, с одной стороны, и развитию советского
бюрократизма — с другой.
В-третьих, становление принципа субъектного бытия в пери­
од 1920-х годов осуществлялось в форме социального творчест­
ва («мы наш, мы новый мир построим») — особого вида творческой
деятельности, связанной с таким решением социально-экономи­
ческих проблем, которое, основываясь на снятии действительных
противоречий, рождало новый тип общественных отношений, ме­
рой которых становился «Человек», а точнее — Новый человек.
614

Другими словами, для социалистического поворота истории
требовался прежде всего человек как субъект исторического и
культурного преобразования с его позицией и поступками, то есть
Новый человек во всем богатстве его конкретно-личностной, а зна­
чит — культурной феноменальности. Этот Новый человек как раз и
заключал в себе гуманистическую суть Октябрьского поворота все­
мирной истории.
Глубинное и точное понимание гуманистической сущности ре­
волюции как раз и позволяло большевикам в лице их идеологов го­
ворить об этом без лож ного пафоса: «.. .революция никогда не была,
не есть и не будет целью, революция есть средство, средство к соз­
данию гармонической культуры, к бесконечному р ост у сил и красо­
ты человека. Человек — вот цель всех нужных и важных вещей: его
совершенство — вот что сияет нам, когда мы думаем, а не прем
по-звериному и не„парадоксим"»\
4. Социальное творчество —
предпосылка Нового человека
Только через включение в практику социально-экономических
преобразований (социальное творчество) у человека труда появля­
ется возможность становления его как субъекта истории. Согласно
теоретическим разработкам А. Бузгалина2, сущность социального
творчества есть созидание самими индивидами качественно но­
вых общественных отношений, снимающих господство над челове­
ком внешних сил отчуждения (власти рынка, государства и т. п.) и
потому несущих в себе альтернативу этому феномену.
Социальное творчество 1920-х годов стало главной предпосыл­
кой того положения, когда у масс появилась возможность (в какой
мере и как — этот вопрос исследовался во многих работах автора3)
самим формировать содержание социальных отношений в эконо­
мике, в социальной сфере, культуре, то есть самим определять боль­
1Луначарский А. В. Об искусстве и революции II Луначарский А. В. Собрание
сочинений в 8 томах. Т. 7. Эстетика. Литературная критика. Статьи. Доклады. Речи
(1903-1928). М., 1967. С. 140.
2 Понятие «социальное творчество» фундаментально разрабатывалась глав­
ным образом в работах А. В. Бузгалина. См.: Бузгалин А. В., Колганов А. И. Глобальный
капитал. М., 2004.4 .4 .
3См. следующие работы Л. А. Булавки-Бузгалиной: Массы и свобода: творчест­
во vs. бунт // Дорога к свободе. Критический марксизм о теории и практике социаль­
ного освобождения. М., 2013. С. 229-270; «Пролетарские массы» и культура: преодо­
ление отчуждения //Философские науки. 2013. No 12. С. 74-88; Низы Пролеткульта и
рабочие клубы: что делали и чем жили // Альтернативы. 2012. No 3. С. 89-133.
615

шую политику — то, что Ленин называл «управлять государством».
Важно отметить, что задачу вовлечения в управление государством
большевики связывали не с какой-то узкой группой (профессиона­
лов, партийных соратников или культурной «элиты», как это приня­
то сегодня), а именно с широкими слоями масс. Эту мысль Ленин ак­
центировал постоянно: «. ..для нас важно привлечение к управлению
государством поголовно всех трудящихся. Эт о — гигантски труд­
ная задача. Но социализма не может ввести меньшинство — пар­
тия. Его могут ввести десятки миллионов, когда они научатся эт о
делать сами»'.
Практики 1920-х годов показали, что в процессы управления,
например, в сфере культуры включались самые разные субъекты:
представители не только государственных институтов, но местных
Советов и их исполкомов, органов местного самоуправления (сель­
ских обществ, волостных и земских управ), общественных советов,
коллективов фабрик и заводов и т. д.).
Например, рабочие Ленинграда (в 1924 году) разрабатывали
проект организации театра на кооперативных началах. Все члены
союза железнодорожников, являющиеся пайщиками театра, вноси­
ли от 60 копеек до 3 руб. в месяц. Каждый пайщик имел право посе­
тить со своей семьей в месяц 4 спектакля и 8 кинопосещений. Мес­
та по карточке, которые выдавались каждому пайщику, распределя­
лись через урну2.
Демократический характер культурной политики СССР, ориен­
тированной на идею развития общества и человека, несмотря на
весь бюрократизм, признавали и зарубежные деятели искусства.
Так, например, Эмма Редель — примадонна Чикагской оперы — в
1933 году в связи с этим отметила следующее: «Не так уж много лет
понадобится на то, чтобы СССР превратился в Мекку для музыкан­
тов и художников... Советское государство несет музыку в массы.
Я никогда не встречала такого развития культурной демократии,
и она дает счастье»3.
Подчеркивая огромное значение социального творчества 1920-
х годов и его практические результаты, в то же время следует при­
знать, что революционные массы творили новые общественные от­
ношения противоречиво и зачастую примитивно, в меру всего того
1 Доклад о пересмотре программы и изменении названия партии 8 марта
[Седьмой Экстренный съезд РКП(б) 6-8 марта 1918 г.] //Ленин В. И. Полн. собр. соч.
Т. 36. С. 53.
2Рабочий театр No 2.1924. Ленинград. С. 23.
3Советский С оюз глазами американцев. 1917-1977. М., 1979. С. 152.
616

«культурного богатства», которое им «даровало» царское самодер­
жавие. Вот только один пример: вОУо1населения дореволюционной
России было безграмотным.
Это «наследие» было настолько тяжелым, что не признать это­
го было нельзя. Вот что об этом писал Горький в 1918 году: «Мы то­
гда мечтали о свободе, не ощущая в себе живой, творческий силы
ее, ныне весь народ наконец ощущает эту силу. Он пользуется ею
эгоистически и скотски, и уродливо, все это так, однако — пора по­
нять и оценить тот огромного значения факт, что народ, воспи­
танный в жесточайшем рабстве, освобожден из тяжких, уродую­
щих цепей»2.
Подобное признание делает и американский банкир Уильямс
Бойс Томпсон, возглавляющий миссию американского Красного
Креста: «Русскую революцию следует рассматривать как великий
перелом. Подумайте о той несправедливости, которую народ тер­
пел с незапамятных времен, о полном отсутствии свободы и чело­
веческих прав. На трудящихся в России смотрели как на собаку. Во
многих отношениях с ним обходились еще хуже. И вдруг эти 180 млн
угнетенных получили абсолютную свободу...»3.
Действительно, за всем этим стояло достаточно серьезное про­
тиворечие 1920-х годов: социальные преобразования не могут раз­
виваться на базе низкого общекультурного уровня, в то же время
повышение культурного уровня масс невозможно вне созидатель­
но-общественной практики.
Характерный для интеллигентских кругов ход суждений по по­
воду разрешения данного противоречия, как правило, выстраивал­
ся в известную цепочку, тянущуюся еще из народничества: снача­
ла подъем культурного уровня — потом революция и социальные
преобразования. Противоречие между объективной необходимо­
стью включения широких масс в процесс социальных преобразова­
ний и отсутствием у них необходимого для этого культурного потен­
’ Положение с состоянием образования и культуры широких масс в России было
настол ьк о тяжелым, что Ле нин отме чал: «Такой дикой страны, в к ото рой бы массы
народа настолько были о гр аб л е н ы в смысле образования, света и знания,— та ­
кой страны в Европе не осталось ни одной, кроме России... Этому отуплению народа
помещичьею властью соответствует безграмотность в России... в России грамотных
всего 21% населения, а за вычетом (из населения) детей дошкольного возраста, то есть
детей до 9 лет, всего 27%» (См.Ленин В. И. К вопросу о политике министерства народ­
ного просвещения (Дополнения к вопросу о народном просвещении) // Ленин В. И.
Поли. со бр. соч. Т. 23. С. 127).
2Горький М. Несвоевременные мысли. Париж. 1971. С. 215.
3Советский Союз глазами американцев. 1917-1977. М., 1979. С. 11.
617

циала — это противоречие было предметом острых дискуссий, от­
крытых еще до революции (например, известная полемика между
Лениным и Богдановым).
Сложность этого противоречия большевистские идеологи по­
нимали очень хорошо: «При нашей некультурности мы не можем
решить лобовой атакой гибель капитализма»'. Таким образом фе­
номен социального творчества с самого своего зарождения оказал­
ся сугубо противоречив. Однако он был реален.
Большевики, в отличие от большинства интеллигенции, не ис­
пугались дать диалектический «ход» этому противоречию, и осно­
вания для этого были весомые. Во-первых, идеологи большевиз­
ма понимали, что неразрешенность этого противоречия гораздо
опаснее тех социальных «издержек», которые неизбежно появляют­
ся при попытках его практического разрешения. Во-вторых, непо­
средственное включение революционных масс в социальные пре­
образования является важнейшей предпосылкой формирования у
них объективной потребности в культуре и потому едва ли не един­
ственно возможной формой преодоления отчуждения их от отече­
ственного и мирового культурного наследия. В-третьих, по мере
включения индивида в процесс освоения культуры у него форми­
ровалась потребность реализовать себя еще и в качестве ее твор­
ческого субъекта. В-четвертых, практики социального творчест­
ва становились формой познания закономерностей уже самой об­
щественной реальности, без чего невозможны ее конструктивные
преобразования, тем более в русле социалистической перспекти­
вы. В-пятых, практика социального творчества объективно приво­
дила к высвобождению сущностных, родовых сил индивида. Вот от­
куда мощный взрыв энергии социального и культурного творчест­
ва 1920-1930-х годов. В -шестых, социальное творчество создавало
возможность для становления разных форм субъектности: не толь­
ко личностной («Я») — для отдельного ассоциированного индиви­
да, но и коллективной («Мы») — для широких масс. Интересно, что
в русском языке нет выражения «я победю», есть — «Мы победим».
Итак, мы видим, что включение революционного индивида в
социальное творчество способствует формированию у него (1) по­
требности включения в культуру (2) и, что важно, не как пассивно­
го потребителя — а в качестве творческого субъекта, что позволя­
1 См.: Новая экономическая политика и задачи политпросветов. Доклад на II
Всероссийском съезде политпросветов. 17 октября. 1921 г.//Ленин В. И. Полн. собр.
соч. Т. 44. С. 168-169. Подобные оценки можно найти и в других его работах. См.: Т. 9.
С. 155 -156; Т. 11. С. 180-181 ; Т. 38. С . 165-166.
618

ло ему в конечном итоге обретать (3) разные формы субъектности
от «Я» до «Мы».
Все это и дает автору основание утверждать, что социальное
творчество есть система диалектически взаимосвязанных предпо­
сылок формирования индивида как Нового человека (творца исто­
рии и культуры социализма).
Следует отметить, что В. И. Ленин связал идею «живого творче­
ства масс» с понятием «управление государством», и эта взаимо­
связь проходит красной нитью во всех трех ленинских теориях: ре­
волюции, государства и культуры. Можно сказать, что именно идея
революционного индивида как творца социализма определяет и
диалектическую взаимосвязь трех важнейших институций: культу­
ры — как содержания социализма (революции), государства — как
средства революции и революционного преобразования (социаль­
ного творчества) — как онтологического императива Нового чело­
века. Вот почему с полным основанием можно сказать, что Ленин,
разрабатывая проблему «живого творчества масс», тем самым свя­
зал в единую систему все свои три теории (государства, революции
и культуры), которая в своем интегральном выражении являет сис­
тему предпосылок становления Нового человека как созидателя об­
щественных отношений, лежащих по ту сторону мира отчуждения.
Практики социального творчества стали подтверждением это­
го. Они стали подтверждением и другого положения: социальное
творчество, будучи одной из сторон (наряду со сталинизмом) совет­
ской реальности, является богатейшим социально-культурным фе­
номеном, который активно не видят ни либеральные «критики», ни
сталинисты. Вот один из примеров либерального понимания сущ­
ности Октябрьской революции 1917 года, которую представляет, в
частности, Ортега-и -Гассет: «...все происходящее в России не пред­
ставляет исторического интереса; что-что, но это не переход к
новой жизни. ...И большевизм, и фашизм — ложные зори; они пред­
вещают не новый день, а возврат к архаическому, давно пережито­
му, они первобытны»\
Для европейского философа социализм неприемлем уже хотя
бы в силу того, что он выводит «человека массы» на арену истории,
да еще в качестве главного действующего лица, нарушая вековой
порядок — это место только для элиты. Вот как эту позицию пред­
ставил Ортега-и -Гассет: движение «заурядного человека массы» воз­
можно только как движение по вертикали с единственной целью —
’ Ортега-и -Гассет. Восстание м асс//Вопросы философии. 1989. No 3. С. 152.
619

«занять место элиты». Примечательно, что в подобных рассуж­
дениях понятие «господствующий класс», как правило, подменяет­
ся понятием «элита». За этим стоит откровенная попытка подменить
принцип классовой стратификации общества принципом «культур­
ного избранничества», якобы определяющим принадлежность эли­
те, у которой только и есть право определять господствующий по­
рядок вещей.
В. И. Ленин дает марксистский ответ на подобные либеральные
воззрения: «Во что бы то ни стало надо разбить старый, нелепый,
дикий гнусный и мерзкий предрассудок, будто управлять государ­
ством, будто ведать организационным строительством социалисти­
ческого общества могут только так называемые „высшие классы",
только богатые или прошедшие школу богатых классов»1.
Эту же позицию о демократичности социалистических преоб­
разований выражает и один из героев А. Платонова: «Социализм
надо строить руками массового человека, а не чиновничьими бу­
мажками наших учреждений»2.
Еще одним доказательством того, что социальное творчест­
во есть важнейшая предпосылка формирования Нового человека,
является то, что его процессы в 1920-е годы развернулись прежде
всего в сфере культуры. Вот некоторые примеры. Уже за первые го­
ды советской власти самодеятельность в сфере культуры стала на­
столько широкой, что к началу 1920-х годов потребовались всерос­
сийские съезды для обсуждения опыта, проблем и перспектив раз­
вития этого массового художественного творчества. Например, в
ноябре 1919 года (и это в условиях Гражданской войны!3) был соб­
ран Первый Всероссийский съезд рабоче-крестьянских театров, в
котором участвовало 243 делегата (от коммунистов, эсеров, мень­
’ Ленин В. И. Как организовать соревнование? //Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35.
С. 198.
2Платонов А. Усомнившийся Макар // Платонов А. Впрок. Проза. М., 1990. С. 635.
3Вот как этот период характеризовал в своих воспоминаниях Л. Троцкий: «Вес­
на и лето 1918 года были... тяжелым временем... Продовольствия не было. Армии
не было. Железные дороги были в полном расстройстве. Государственный аппарат
еле складывался. Всюду гноились заговоры... Псков был в немецких руках. Украина
стала австро-германской колонией. На Волге — французская и английская агентура
подняла в 1918 году восстание корпуса чехословаков из бывших военнопленных.
Мурманск и Архангельск — английская и французская зона. Ярославль — восстание
белогвардейцев, организованное Савинковым. Урал — банды Дутова. Дон — восста­
ние Краснова. Кольцо вокруг Моск вы... Воевали без запасов.Уже в 1919 году на цен­
тральных складах не осталось ничего... Самая низкая точка революции — падение
Казани». См.: Троцкий Л. М оя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 2. М., 1990. С. 123-124,
139,147.
620

шевиков и беспартийных) из 27 губерний1.В 1921 году прошло Пер­
вое Всероссийское совещание музыкальных работников, так как в
1920 году в стране действовали уже 224 музыкальные студии Про­
леткульта2.
Студии изобразительного искусства также открывались не­
медленно по мере освобождения территории от белогвардейцев:
в 1918-1920 годах по республике их насчитывалось 186, в одном
лишь Петрограде участвующих в семи студиях было более четырех
тысяч человек3.Уже в октябре 1920 года проходил Первый Всерос­
сийский съезд пролетарских писателей.
О том, какую атмосферу порождала культурная самодеятель­
ность революционных масс, можно судить уже по этим двум воспо­
минаниям.
«Надо удивляться мощному духу пролетария, когда он, утом­
ленный работой, военным обучением, заботой о куске хлеба, акку­
ратно приходил в студию и скудный остаток (часа 3-4) своего отды­
ха отдавал искусству», —
вспоминал об этом времени бывший ак­
тер МХАТ, а в те годы режиссер Центральной студии Пролеткульта
В. С. Смышляев4.
А вот что писал о своих занятиях со студийцами Пролеткуль­
та В. Ф. Ходасевич: «На основании этого знакомства я могу засвиде­
тельствовать ряд прекраснейших качеств русской рабочей ауди­
тории — прежде всего ее подлинное стремление к знанию и интел­
лектуальную честность. Она очень мало склонна к безразборному
накоплению сведений. Напротив, во всем она хочет добраться до
„сути", к каждому слову, своему и чужому, относится с большой вдум­
чивостью. Свои сомнения и несогласия, порой наивные, она выра­
жает напрямик и умеет требовать объяснений точных, исчерпы­
вающих. Общими местами от нее не отделаешься. Занятия шли
успешно, но эт о именно и не нравилось верховным руководителям
Пролеткульта»5.
Ниже приведем некоторые примеры из хроники социального
творчества в сфере культуры, раскрывающие все многообразие его
содержания.
’ Вестник театра. 1919. No 43. С. 5.
2ЦГАЛИ, ф. 1230, on. 1, ед. хр. 1541, л. 28.
3КлейнбортЛ. М. Рабочий класс и культура. Т. 2. М., 1925. С. 154-156.
4 Грядущее. 1920. No4 . С. 11. Цит. по: Пинегина Л. А. Советский рабочий класс и
художественная культура 1917-1923. М., 1984. С. 81.
5См.: Ходасевич В. ф. Пролеткульт и т. п. (Из воспоминаний). URL: http://dugward.
ru/library/hodasevich/hodasevich_proletkult.html.
621

Осень 1917 года. Петроград. Путиловцы подают идею создания
детской художественной студии при заводской школе1.
31 октября (13 ноября) 1917 года. Вятская губерния. Сарапуль-
ский уезд. Центральный общезаводской комитет Ижевских заво­
дов принимает решение об отчислении от зарплаты работников
и служащих средств на организацию курсов для неграмотных му­
сульман2.
17 (30) декабря 1917 года. Петроград. Проходит учредительное
собрание союза учителей-интернационалистов3.
15 августа 1918 года. Вологодская губерния. Яренск. Уездный
исполком принимает постановление об отпуске средств на изготов­
ление зырянских шрифтов. Коми (зырянский) алфавит был состав­
лен в 1918 году В. А. Молодцовым4.
1 сентября 1918 года. Нижний Новгород. Открывается народ­
ная консерватория5.
24 ноября 1918 года. Орел. Рабочие местных заводов работа­
ют в воскресенье с тем, чтобы дневной заработок отчислить в фонд
пролетарского университета6.
20 декабря 1918 года. Орловская губерния. В Ельце открывает­
ся народный университет. Представитель профсоюзов сообщает о
решении рабочих отчислить на нужды университета полдневный
заработок7.
Крестьянский съезд Кузнецкого уезда единогласно постановил
приобрести дом, в которых жил писатель Ф. М. Достоевский во вре­
мя ссылки, с целью устроения в этом доме избы-читальни и музея
Достоевского8.
24 августа 1919 года. Москва. Проводится день сбора литерату­
ры для Красной армии под лозунгом «Книгу в окопы». Собрано не­
сколько десятков тысяч экземпляров9.
’ Рабочие и крестьяне России о Ленине. М., 1958. С. 101.
2Октябрьская социалистическая революция в Удмуртии. Сборник документов
и материалов (1917-1918). Ижевск, 1957. С. 162 // Цит. по: Культурная жизнь в СССР.
С. 20.
3Народное просвещение (ежемесячник). 1918, No 1-2 . С. 47,49-51.
4Образование Коми автономной области. С. 27,39II Цит. по: Культурная жизнь
в СССР. С. 71.
5Искусство. 1918. No 3 (7). С. 24 П Цит. по: Культурная жизнь в СССР. С. 75.
6Народное просвещение 1918. No23-25. С. 15 // Цит. по: Культурная жизнь в
СССР. С. 94.
7Народное просвещение (еженедельник). 1919. No 30. С. 18.
8См.: Беднота . 1918.22 (9) мая.
9Правда. 26 а вгу ста 1919. С.2.
622

8 июня 1920 года. Туркестанская АССР. Закаспийская область.
Из Красноводска в первый рейс по аулам отправляется «Красный
караван». В его состав входят лекторы, агитаторы, политработники,
знающие местные языки1.
25 июня 1920 года. Оренбург. На Форштадтской площади ста­
вится массовый героический спектакль «Сцены из жизни крестьян­
ского казака Емельяна Пугачева»2.
8 июля 1921 года. Архангельск. Вверх по Двине отправляет­
ся агитбаржа, оборудованная зрительным залом на 500 человек,
кинопередвижкой, сельскохозяйственной выставкой, библиоте­
кой, читальней, литературой по социальному воспитанию детей.
Агитработу осуществляли лекторская группа, театральный кол­
лектив, агроном, инструктор по вопросам кооперации и товаро­
обмена3.
16 июля 1921 года. Брянская губерния. Севский уезд. Крестья­
не д. Хомичи весь заработок от возки дров употребили на построй­
ку школы4.
10 ноября 1921 года. Брянская губерния. Севский уезд. Гражда­
не села Невдольска обеспечили учителей хлебным пайком на це­
лый год5.
1922 год. Студенческие дружины проводят безвозмездное об­
следование беспризорных детей6.
10 ноября 1922 года. Томская губерния. Шахтеры Анжеро-Суд-
женских копей постановляют отремонтировать рудничные школы
своими силами в сверхурочное время7.
1 мая 1923 года. Московская губерния. Воскресенский уезд.
В Павловской волости открывается дом крестьянина, построенный
красноармейцами второго восстановительного батальона 18-го Же­
лезнодорожного полка и подаренный крестьянам как культурный
центр8.
1Культурная ж изньвСССР. 1917-1927. Хроника. М., 1975.С. 197.
2Очерки истории русского советского драматического театра в трех томах. T. 1.
1917-1934. М., 1954. С. 50.
3Известия ВЦИК. 1б апреля 1921. С. 2.
4Известия ВЦИК. 1б июля 1921. С. 2.
5См.: Известия ВЦИК. 10 ноября 1921 г. С. 2 // Цит. по: Культурная жизнь в СССР.
С. 305.
6Правда. 31 декабря 1922. С. 3.
7Правда. 15 ноября 1922. С. 4.
8Беднота. 4 мая 1923. С. 1.
623

24 июля 1923 года. Николаевск. Крестьяне Каменского уезда за­
сеяли для школ 1415 десятин земли и для беспризорных детей —
303 десятины1.
1 октября 1923 года. Казань. 2 тыс. рабочих фабрики им. Лени­
на принимают решение отработать два часа сверхурочно в пользу
пролетарского студенчества2.
26 декабря 1923 года. В клубе рабкоров газеты «Рабочая Моск­
ва» проходит инсценированный «суд» над отделом газеты «По фаб­
рикам и заводам», которому предъявлено обвинение в слабом от­
ражении общественного мнения рабочих. «Суд» признает обвине­
ние несостоятельным3.
13 февраля 1924 года. ЦЕКУБУ переведено в Берлин 2 тыс.
долларов, составляющих часть средств, собранных в фонд помо­
щи голодающим германским ученым (в связи с франко-бельгий­
ской оккупацией Рурской области в январе 1923 года). С той же
целью в Германию отослано 100 ценных продовольственных по­
сылок. От ряда учебных заведений Москвы, Ленинграда и других
городов получены сообщения о произведенных в пользу герман­
ских ученых отчислений от зарплаты научных работников и пре­
подавателей4.
20 мая 1924 года. Одесса. Сообщается о публичной защите в ве­
чернем рабочем техникуме дипломных проектов первыми рабочи-
ми-инженерами, получившими высшее образование без отрыва от
производства5.
14 июня 1924 года. Амурская губерния. Благовещенск. Органи­
зуется трехдневник «Долой неграмотность», во время которого уст­
раивается митинг-карнавал и инсценировки; выпущена газета; про­
ходит сбор денежных средств в фонд общества «Долой неграмот­
ность»6.
21 марта 1926 года. Башкирская АССР. Крестьяне Белебеевского
кантона содержат 156 красных уголков на свои средства7.
Вот из этой практики социального творчества 1920-х годов со
всеми его противоречиями уже позже вышли трудовой энтузиазм
1930-х годов и советская художественная культура.
1Известия ВЦИК. 26 июля 1923. С. 4.
2Известия ВЦИК. 3 октября 1923. С. 3.
3Рабочий корреспондент. 1924, No 1. С. 75.
4Известия ВЦИК. 13 февраля 1924. С. 6.
5Правда. 20 мая 1924. С. 7.
6Известия ВЦИК. 19 июня, 1924. С.4.
7Беднота. 21 марта 1926. С. 4.
624

4. Культурная политика большевиков
и интеллигенция: практики 1920-х годов
Протест и сотрудничество
В связи с революционными переменами возникает вопрос и
о роли интеллигенции в деле начавшихся в это время социальных
и культурных преобразований. Как известно, в начальный период
Октябрьской революции (октябрь 1917-го — весна 1918 года) боль­
шая часть интеллигенции отказывалась работать с советской вла­
стью. Не так много нашлось тех, кто, как А. А. Блок, отвечая на во­
прос анкеты газеты «Эхо» о том, может ли интеллигенция работать
с большевиками, в 1918 году ответил: «Может и обязана... Интел­
лигенция (имеется в виду лучшая демократическая часть. —
Л. Че-
репнин) всегда была революционна. Декреты большевиков — эт о
символы интеллигенции. Брошенные лозунги, требующие р азр а­
бот ки»'.
Период с октября 1917-го до весны 1918 года в целом же отли­
чался активным и пассивным саботажем со стороны интеллигенции.
Например, на общем собрании членов Академии союза Петрограда
26 октября 1917 года года был принят «Протест Академии союза» с
призывом не поддерживать советскую власть2. Другой пример: са­
ботаж учителей с осени 1917-го до весны 1918 года привел к тому,
что текущий учебный год для учеников был потерян.
Но уже в январе 1918 года начались переговоры, иногда пе­
реходящие в деловой диалог, как это было, например, между Нар-
компросом и той же Академией союза Петрограда. А уже с весны
1918 года начали устанавливаться деловые отношения между орга­
нами власти и прежними структурами (ее отдельными представите­
лями). Но с наступлением нэпа опять началось обострение этих от­
ношений3.
И даже в первый революционный период среди интеллиген­
тов было немало тех, кто все-таки принял советскую власть. И это
неслучайно. Демократичность культурной политики большевиков
проявлялась и в ее опоре на участие самих деятелей культуры в
социальных преобразованиях того периода. Свое согласие на уча­
1БлокА.А. Собр. соч. М. —
Л., 1963. Т. 6. С. 8 (январь 1918); ЧерепнинЛ. Русская
революция и А. А. Блок как историк II ЧерепнинЛ. Исторические взгляды классиков
русской литера туры . М., 1968. С . 358.
2ИвановаЛ. В. Формирование советской научной интеллигенции. 1917-1927 гг.
М., 1980. С. 23.
3Там же. С. 24.
625

стие в революционных преобразованиях почти сразу подтверди­
ли А. Блок, В. Брюсов, Е. Вахтангов, И. Грабарь, М. Ермолова, В. Кан­
динский, В. Мейерхольд, В. Немирович-Данченко, К. Станиславский,
А. Сумбатов-Южин, Л. Собинов, С. Эйзенштейн и многие другие, а из
числа ученых — А. Бах, В. Бехтерев, Н. Жуковский, Д. Заболотный,
А. Карпинский, А. Крылов, И. Павлов, Д. Прянишников, К. Циолков­
ский, Л. Чугаев, С. Федоров и др.
Надо сказать, что Октябрьскую революцию приняли и многие
зарубежные деятели культуры. Так, например, в те дни, «. ..когда
буржуазная пресса распространяла невероятнее небылицы о боль­
шевиках, стремясь очернить и уподобить их устрашающему жупелу,
Шоу наперекор всем врагам Октябрьской революции вызывающе
называет себя большевиком»1.
Многие художники нередко напрямую включались в процес­
сы управления культурной политикой, проводимой большевиками.
Вот лишь некоторые примеры.
Март 1918 года. Петроград. А. Блок приступает к работе в Пет­
роградском театральном отделе Наркомпроса в качестве председа­
теля репертуарной секции2.
К. Малевич был назначен временно для охранения ценностей
Кремля3.
11 апреля 1918 года. Собрание деятелей искусств, созданное
Моссоветом, избирает Коллегию по делам изобразительных ис­
кусств — совещательный орган для координации работы художест­
венных учреждений и оказания им помощи. В состав Коллегии во­
шли: В. Веснин, И. Жолтовский, С. Коненков, П. Кончаловский.
Май 1918 года. Создается комиссия по сохранению и рас­
пространению памятников живописи в России под руководством
И. Э. Грабаря4. В это время разрабатывается пр ое кт создания сле­
дующих новых музеев: Восточного искусства, Русского народного
искусства, Старинного Европейского искусства, Музея церковного
искусства5.
Октябрь 1918 года. Одним из руководителей Свободных госу­
дарственно-художественных мастерских назначен В. Кандинский6.
1Балашов П. С. Писатели-реалисты XX века на Западе. М., 1984. С. 137.
2 См. И стория русской советской литературы. 1917-1965. В 4 томах. T. I. 1917—
1929. М., 1967. С. 692.
3Лапшин В. П. Искусство Петрограда в 1917 г. М., 1983. С. 149 // Цит. по: Некото­
рые вопросы исследования советской культуры. М., 1987. С. 61.
4См.: Грабарь И. О древнем русском искусстве. М., 1966. С. 10.
5См. Иску сство. 1918. No 8 (4). С. 26.
6Искусство. 1919, No2.С .4.
626

Январь 1919 года. В. Я. Брюсов назначен заведующим Москов­
ским отделом библиографического отдела Наркомпроса1.
Сентябрь 1921 года. В Москве открывается государственная
библиотека, показательный литературный техникум. Среди профес­
соров: А. Белый, В. Я. Брюсов, Ю. И. Айхенвальд.
14 апреля 1923 года. Композитор А. К. Глазунов назначен дирек­
тором Петроградской консерватории.
В 1925 году в Ленинградском государственном институте исто­
рии искусств преподавали Тынянов, Томашевский, Эйхенбаум, Жир­
мунский, Щерба, Виноградов, Ларин, Якубинский, Бернштейн2.
Вот что об отношении советской власти к деятелям культуры в
1920-е годы зло, но искренне писал А. Терне: «Учитывая огромное
психологическое значение зрелищ для народа, большевики на пер­
вых порах приняли театры под особое покровительство, создав им
коммунальную няньку в лице Луначарского. Благодаря этому арти­
сты все время находятся в более благоприятных условиях, чем ос­
тальное население советской России, и этим обстоятельством объ­
ясняется, почему в Совдепии до последнего времени сохранилось
много артистических сил»3.
Следует отметить, что не только художники, но и значитель­
ная часть специалистов в других областях со временем начала со­
трудничать с советской властью (в сталинский период эти отноше­
ния строились уже на другой основе). Идея сотрудничества с совет­
ской властью шла и от ее бывших идейных противников: например,
известнейший генерал А. А. Брусилов еще при жизни Ленина, в
1920 году, вступил в Красную армию и служил в центральном аппа­
рате Народного комиссариата по военным делам, инспектировал
кавалерию РККА и состоял для особо важных поручений при Рев­
военсовете СССР4. В целом более трети офицеров прежней России
вступили в Красную армию.
С инициативами социального творчества выступали даже пред­
ставители интеллигенции, находящиеся в эмиграции. Так, например,
в 1918 году П. И. Бирюков, русский эмигрант, проживавший в Швей­
царии, обратился к Луначарскому с просьбой посодействовать его
возвращению в Советскую Россию и участию его в работе Нарком­
проса. У Бирюкова были идеи о реорганизации образования5.
1Правда. 1919.3 я нв аря. С. 3.
2ГинзбургЛ. Человек за письменным столом//Новый мир. 1982. No6. С. 235.
3Терне А. В царстве Ленина: очерки современной жизни в РСФСР. Берлин, 1922.
С. 133.
4Предисл. В. Владимирова к книге В. В. Шульгина «Годы. Дни. 1920». М., 1990. С. 184.
5См. ЦГАЛИ СССР, ф. 279, оп. 1 ,1918-1922, д.138. С. 5 -7 .
627

Культурная политика большевиков
Огромные творческие преобразования происходили в этот пе­
риод и в сфере культуры. Вот ряд примеров, показывающих разно­
образный спектр направлений культурной политики большевиков
периода 1920-х годов.
Комиссариатом были ассигнованы довольно значительные сум­
мы на приобретение тех или иных особенно ценных документов и
рукописей, в частности было затрачено 50 ООО руб. на покупку ру­
кописей Пушкина1.
«Румянцевскому музею только на покупку художественно-исто­
рических ценностей было дано 250. ООО руб.»2.
«Советы организовали ряд своих собственных театров»3.
Декабрь 1917 года. Комиссариат народного просвещения унич­
тожил посмертное право наследников на творение литературы и
науки4. При этом произведения продавались по 1 руб. 50 коп. за
том, в то время как рыночная цена за такой же том их достигала 8-
10 руб. и больше. Комиссариат продавал свои издания почти по се­
бестоимости с надбавкой в 10-15% на накладные расходы5.По сло­
вам В. Керженцева, в 1919 году вся Россия была покрыта киосками и
книжными магазинами6.
10 января 1918 года. Ташкент. Постановление СНК Туркестан­
ского края об освобождении от воинской службы офицеров, имею­
щих звание учителя7.
6 мая 1918 года. Петроград. Открывается вторая выставка кар­
тин общества имени А. И. Куинджи. Экспонируются 385 произведе­
ний 55 художников8.
30 мая 1918 года. Постановление СНК «О запрещении выво­
за за границу картины Боттичелли (тондо)», принадлежавшей кн.
Е. П. Мещерской9, которая была передана в Румянцевский музей, а
позднее — в Музей изобразительных искусств.
1См. Культурная жизнь в СССР. 1917-1927. Хроника. М., 1975. С. 26.
2Культурная жизнь в СССР. 1917-1927. Хроника. М., 1975. С. 28-29.
3Там же. С. 32.
4Керженцев В. Культура и советская власть. М., 1919. С. 1б.
s Культурная жизнь в СССР. 1917-1927. Хроника. М., 1975. С. 17.
6Там же.
7 См. Культурное строительство в Туркестанской АССР (1917-1924). Сб. доку­
менто в. Т. 1. Ташкент, 1973. С. 207.
8 Выставки советского изобразительного искусства: справочник в 5 томах. М.
1965-1981. Т. 1:1917-1932 гг. М., 1965. С. 19.
9См. ЦПА ИМЛ, ф.2, on. 1, ед. хр.6104, л. 1 об.//Ленин и Луначарский. Перепис­
ка. Доклады. Документы / Литературное наследство. Том 80. М., 1971. С. 66.
628

1 августа 1918 года. Москва. Постановление коллегии Нарком-
проса о выдаче средств собирательнице русских народных песен
А. И. Третьяковой на организацию фольклорной экспедиции1.
20 августа 1918 года. А. М. Горький, А. Н. Тихонов, 3. И. Гржебин
и И. П. Ладыжников заключают между собой договор об организа­
ции издательства «Всемирная литература»2.
5 октября 1918 года. Выходит Постановление СНК «Об отпуске
5 млн руб. Наркомпросу и о запрещении продажи школам и просве­
тительным организациям учебников на коммерческих началах»; По­
становление СНК «Об освобождении всех зданий, принадлежащих
учебным заведениям и занятых учреждениями других ведомств»3.
17 ноября 1918 года. Петроград. Торжественное открытие па­
мятника Гейне у здания Петроградского университета4.
18 ноября 1918 года. Публикуется сообщение об отпуске Нар-
компросом средств для приобретения рукописей А. С. Пушкина5.
4 января 1919 года. Туркменская АССР. Семиреченский област­
ной отдел по национальным делам принимает постановление о за­
писи у народных акынов образцов народной поэзии и об использо­
вании народных певцов для распространения в народе идей совет­
ской власти и коммунистической партии6.
13 апреля — 29 июня 1919 года. Петроград. В 17 залах Дворца
искусств (бывший Зимний дворец) работает первая государствен­
ная свободная выставка произведений искусства. Представлено
1826 картин 299 художников7.
1 февраля 1919 года. А. А. Бахрушин назначается заведующим
созданного им театрального музея8.
1Музыкальная жизнь Москвы в первые годы после Октября. Октябрь 1917 —
1920. Хроника, документы, материалы. [Автор-составитель С. Р. Степанова]. М., 1972.
С. 84.
2 А. М. Горький— организатор издательства «Всемирная литература» (1918—
1921) // Исторический архив. 1958. No2. С. 71. Цит. по: Культурная жизнь в СССР.
1917-1927. Хроники . М., 1975. С. 73.
3Декреты Советской власти. T. III. 11 июля — 9 ноября 1918 г. М., 1964. С. 588-
589. Цит. по: Культурная жизнь в СССР. 1917-1927. Хроники. М., 1975. С. 82.
4 Правда. 19 ноября 1918 г. С. 3. Цит. по: Культурная жизнь в СССР. 1917-1927.
Хроники. М., 1975. С. 92.
5Культурная жизнь в СССР 1917-1927. Хроника. М., 1975. С. 93 // Вечерние из­
вестия Московского Совета, 18 ноября, 1918. С. 2.
6См. Культурная жизнь в СССР. 1917-1927. Хроника. М., 1975. С. 106.
7Выставки советского изобразительного искусства: справочник в 5 томах. М.,
1965-1981.T. I.: 1917-1932 гг.М., 1965. С . 46-47 .
8Культурная ж изнь в СССР. 1917-1927. Хроника. М.,1975. С. 113.
629

29 июля 1919 года. Туркестанская АССР. Ташкент. Приказ СНК
республики о реквизиции для школ и культурно-просветительских
учреждений всех лучших зданий в городах, селах, деревнях и киш­
лаках’.
29 июля 1919 года. Москва. Декрет СНК «Об отмене права част­
ной собственности на архивы русских писателей, композиторов, ху­
дожников и ученых, хранящиеся в библиотеках и музеях»2.
19 октября 1919 года. Туркестанская АССР. Ташкент. Постанов­
ление Президиума ЦИК Советов республик о сокращении рабочего
дня до шести часов для слушателей вечерних школ и курсов3.
20 декабря 1919 года. Революционный Военный Совет респуб­
лик издает приказ об организации 60 самодеятельных красноар­
мейских театров (по одному при каждой армии) и 15 студий.
22 декабря 1919 года. В. И. Ленин выносит предложение о раз­
работке в короткий срок инструкции об использовании церковных
помещений под школы4.
12 августа 1920 года. Азербайджанская ССР. Баку. Издаются при­
казы Народного военного и морского комиссариата «Об освобож­
дении от призыва в войска работников просвещения»5.
29 июня 1920 года. Ленин пишет записку Е. А. Преображенско­
му в секретариат ЦК РКП(б) по вопросу об издании переводов луч­
ших новых экономических работ и сочинений материалистов XVII-
XVIII веков6.
4 февраля 1921 года. Наркомпрос объявляет конкурс азбук для
подростков 15-17 лет7.
13 августа 1922 года. А. В. Луначарский получил подлинник дела
Отдельного Кавказского корпуса за 1841 год об убийстве на дуэли
М. Ю. Лермонтова. Материал доставлен прибы вшим на XII Всероссий­
скую конференцию РКП(б) начальником политотдела Отдельной Кав­
казской Армии т. Лисовским, купившим документы из частных рук8.
27 сентября 1922 года. Сообщается, что при изъятии церков­
ных ценностей в Александро-Невской лавре, Казанском и Исакиев-
1 Культурная жизнь в СССР. 1917-1927. Хроника. М., 1975. С. 148 // Культурное
строительство в Киргизии». Т. 1. С. 79.
2Декреты Советской власти. T.V. 1 апреля — 31 июля 1919г. М., 1971.С .412.
3Культурное строительство в Туркестанской АССР (1917-1924). Сб. документов.
Т. 1. Ташкент, 1973. С . 144.
4Ленин В. И, Поли. собр. соч. Т. 40. С. 462; Т. 51. С. 98.
5СУ Азербайджана. 1920. No 4. С. 380, 393.
6Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 51. С. 229.
7Известия ВЦИК. 4 февраля 1921. С. 3.
8Правда. 13 августа 1922 г. С. 5.
630

ском соборах обнаружено около 3 тыс. предметов, представляющих
большое историческое и художественное значение. Все они пере­
даны Эрмитажу1.
Ноябрь 1922 года. Ленин принимает немецкого дирижера Оска­
ра Фрида, первым приехавшего на гастроли в Советскую Россию, бе­
седует с ним о задачах советского государства в области музыки2.
21 августа 1924 года. В день столетия ссылки А. С. Пушкина в
селе Михайловское открыт Пушкинский заповедник3.
18 сентября 1924 года. Впервые за сто лет существования Пуб­
личной библиотеки производится ее полная художественная рес­
таврация4.
13 февраля 1925 года. СНК принимает декрет «Об освобожде­
нии Российской Филармонии от всех государственных и местных
налогов и сборов5.
А вот что писал о культурной политике большевиков ярост­
ный оппонент большевизма А. Терне (1922): «Музейное дело разви­
т о шире, ибо большевики свозят в музеи все награбленные в буржуй­
ских квартирах предметы искусства, поскольку таковые не прили­
пают по дороге к рукам чекистов... Все музеи и картинные галереи
открыты ежедневно и обычно полны публикой»6.
Развитие науки в первые революционные годы
А вот примеры научной политики большевиков, разработка ко­
торой началась уже в самый начальный период революционных
преобразований.
2 декабря 1918 года. Петроград. На заседании КЕПС обсужда­
ется вопрос об организации научных экспедиций для обследова­
ния залива Кара-Богаз-Гол и калиевых месторождений Соликамско­
го края7.
Май 1919 года. Петроград. Начинают работать первые, создан­
ные после Октябрьской революции академические институты: Рос­
’ Культурная жизнь в СССР. 1917-1927. Хроника. М., 1975. С. 371 // Известия
ВЦИК. 27 сентября 1922. С. 5.
2 Культурная жизнь в СССР. 1917-1927. Хроника. М., 1975. С. 387 // Правда. 21
января 1935. С. 3.
3Правда. 26 августа 1924 г. С. 3.
4Известия ВЦИК. 18 сентября 1924 г. С. 2.
5СУ РСФСР 1925. No20. С.138.
6Терне А. В царстве Ленина: очерки современной жизни в РСФСР. Берлин, 1922.
С. 138-139.
7Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сборник до­
кументо в. Л., 1968. С. 178-179.
631

сийский институт физико-химического анализа (во главе с акаде­
миком Н. С. Курнаковым) и платиновый (во главе с профессором
Л. А. Чугаевым)1.
15 ноября 1918 года. Петроград. Учреждается Институт живого
слова2.
15 декабря 1918 года. Петроград. Коллегия Наркомпроса при­
нимает решение о создании Оптического (ГОИ) и Керамического го­
сударственных институтов3.
Январь 1919 года. Петроград. Начинает работать Государствен­
ный рентгенологический и радиологический институт (директор
М. И. Неменов)4.
6 мая 1919 года. Учреждается Российский научно-химический
институт в Москве5.
18 июня 1919 года. Учреждается Государственный гидрологиче­
ский институт6.
Январь 1920 года. При Оптическом институте начинает рабо­
тать Атомная комиссия в составе Д. С. Рождественского, А. Н. Кры­
лова, И. Ф. Иоффе и других7.
16 февраля 1920 года. КЕПС создает особый комитет для порай­
онного исследования и описания естественных богатств страны.
Председатель комитета — академик А. Е. Ферсман8.
10 марта 1921 года. СНК издает декрет об учреждении при Нар-
компросе плавучего Морского института для всестороннего и пла­
номерного исследования северных морей9.
1 Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сборник
документов. Л., 1968. С. 7,132,139. Цит. по: Культурная жизнь в СССР 1917-1927. Хро­
ники. М. 1975. С. 58.
2Временник театрального отдела Народного комиссариата по просвещению.
Вып. 1. С. 13-16; Вып. 2. Пг. —
М., 1919, февраль. С. 58. Цит. по: Культурная жизнь в
СССР. 1917-1927. Хроники . М., 1975. С. 92.
3Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сборник до­
к ументо в. Л., 1968, С. 146,153.
4Там же. С. 240.
5Там же. С. 137.
6Там же. С .142.
7 Вестник Академии наук СССР. 1967. No 11. С. 26. Цит. по: Культурная жизнь в
СССР 1917-1927. Хроники. М., 1975. С. 174.
8Наука и ее работники. Пг., 1921. No2. С. 26. Цит. по: Культурная жизнь в СССР
1917-1927. Х роники . М., 1975. С. 177.
9Известия ВЦИК. 16 марта 1921 г. С. 3. Цит. по: Культурная жизнь в СССР 1917-
1927. Хроники. М., 1975. С. 261.
632

16 января 1922 года. Научно-техническая секция ГУС принима­
ет решение об учреждении Государственного радиевого института
во главе с академиком В. И. Вернадским1.
17 сентября 1922 года. Торжественное открытие Государствен­
ного института театрального искусства (ГИТИС)2.
30 ноября 1921 года. Петроград. Радиевый завод, организован­
ный Академией наук, получает первые высокоактивные препараты
радия из отечественного сырья3.
Значимость и успехи культурной революции большевиков
были признаны многими, в том числе и западными исследователя­
ми. Вот что об этом писал Роджер Петибридж (Pethybridge, Roger. The
Social Prelude to Stalinism. Published by Macmillan, London, 1977): «B
течение 22 лет советское правительство подтянуло свой народ
до уровня грамотности большинства западноевропейских стран
в конце XIX столетия. В Британии, Франции и Германии подобного
успеха удалось добиться, по меньшей мере за сто лет»4. Подобную
оценку дает и Г. Уэллс: «И хотя я был исполнен предубеждения и не­
доверия, теперь мне приходится признать, что в условиях величай­
ших трудностей большевики сумели поднять дело просвещения на
поразительную высоту»5. И далее продолжает он: «В осажденной,
голодающей стране большевики из принципа сделали то, что вся­
кое другое правительство сделало бы по необходимости»6.
Здесь следует отметить одно историческое противоречие: ре­
шая проблему ликвидации безграмотности, большевики тем самым
решали задачу буржуазно-демократической революции, что ока­
залось возможным лишь на основе социалистических преобразо­
ваний. Такова диалектика социалистической революции. В нашей
стране эта задача была решена7.И уже одно это опровергает утвер­
’ О рганизация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сборник до­
кументов. Л., 1968. С. 9, 171. Цит. по: Культурная жизнь в СССР. 1917-1927. Хроники.
М., 1975. С. 321.
2Правда. 20 сентября 1922 г. С. 6.
3 Вестник Академии наук СССР. 1967. No 11. С. 30. Цит. по: Культурная жизнь в
СССР 1917-1927. Хроники. М. 1975. С. 309.
4Цит по: О'К оннор Т.Э. Анатолий Луначарский и советская политика в области
культуры. М., 1992. С. 161.
5Уэллс Г. Россия во мгле. М., 1970. С. 81.
6Там же. С. 77.
7 Результаты деятельности большевиков в деле ликвидации безграмотности:
менее чем через 20 лет культурной революции 81, 2% населения страны стало гра­
мотным. «Образование и культурные стандарты были значительно улучшены в те­
чение советского периода. И это сопровождалось сильным стремлением к новому
633

ждение, что в СССР не было никакого социализма. Другой вопрос,
на каких этапах истории и в какой мере социалистическая тенден­
ция СССР утверждала себя в своем противостоянии со сталинизмом
и бюрократизмом как конкретно-всеобщее отношение и при каких
условиях она превращалась в особенное.
Но, возвращаясь к результатам культурной революции больше­
виков, следует подчеркнуть их масштаб и социальное значение, что
признавали даже те, кто активно боролся против власти Советов.
Так, например, известный идейный лидер монархизма В. Шульгин
после своего посещения советской России зимой 1925-1926 годов
в своей книге «Три столицы» писал о своих впечатлениях следую­
щее: «Уже сейчас мне было ясно: Россия вст ает... Я ожидал увидеть
вымирающий русский народ, а вижу, несомненно, его воскресение...
Я думал, что еду в умирающую страну, а вижу пробуждение мощно­
го народа....Когда я шел туда, у меня не было родины. Сейчас она у
меня есть»'.
Мировая общественность признает
успехи культурной политики большевиков
Содержание, новизна, темпы и результаты культурных преоб­
разований, проводимых большевиками в 1920-е годы, — все это об­
ращает на себя внимание и со стороны мировой культурной обще­
ственности. Вот некоторые примеры.
23 июня 1922 года. Вернувшись из Флоренции, организато­
ры русского отдела на международной книжной выставке (7 мая
1922 года открылась выставка) И. И. Ионов и И. Д. Галактинов сви­
детельствуют о большом успехе отдела, ставшего центральным ме­
стом выставки. Советская Россия получила приглашение участво­
вать в Международном книжном комитете по восстановлению ме­
ждународной книжной торговли и обмена изданиями2.
Ранее 15 февраля 1923 года. Устанавливаются связи с Междуна­
родной конфедерацией музыкантов (Брюссель)3.
опыту, к прорыву в человеческие условия», — так оценивал практику революцион­
ного преобразования в культуре М артин Макколи. См. Martin McCauley. Soviet Union.
1917-1991. Second edition. Longman. London and New York, 1993. P. 305.
’ Шульгин В. В. Три столицы. URL: http://www.dk1868.ru/history/igor/shulgin_3st.
htm
2Известия ВЦИК. 23 июня 1922 г. С. б.
3 Известия ВЦИК. 15 февраля 1923 г. С. 4.
634

14 апреля 1923 года. Директор Петроградской консервато­
рии А. К. Глазунов избран почетным членом Берлинской академии
наук1.
26 июня 1923 года. Публикуются письма известного германско­
го дирижера Густава Брехера, гастролировавшего в Москве, нарко­
му просвещения А. В. Луначарскому и Государственному институту
музыкальной науки, в которых выражалось восхищение высоким
уровнем художественной жизни в Советской России2.
9 ноября 1923 года. Издательские и научные организации Фран­
ции возбудили вопрос об устройстве в России выставки француз­
ской научной книги3.
12 ноября 1923 года. Альберт Эйнштейн по радиотелефону при­
ветствует Советскую Россию4.
8 декабря 1923 года. Известная французская ученая Мария
Склодовская-Кюри выразила пожелание ознакомиться с работами
советских ученых Рентгенологического и Радиологического инсти­
тутов5.
22 июля 1924 года. Иностранная печать отмечает большой ус­
пех советских экспонатов книг, представленных на международных
выставках книги: дважды в Лейпциге, а также в Вене, Праге, Гель­
сингфорсе6.
17 января 1925 года. Французские ученые (Ж. Ренар, П. Буайе,
Ж. Легра, А. Олар и др.) приветствуют русскую науку в лице члена-
корреспондента Российской Академии наук Е. В. Тарле7.
7 июля 1925 года. Сообщается о приезде директора Метропо­
литен-музея искусств в Нью-Йорке профессора Башфорта Дина для
ведения переговоров о культурном обмене8, а также членов Скан­
динавского музейного конгресса. Цель приезда — осмотр и изуче­
ние ленинградских музеев9.
3 сентября 1925 года. В Брюсселе конгресс Парижского Интер­
национала работников просвещения признал большие заслуги со­
ветской школы в деле воспитания подрастающего поколения10.
1Известия ВЦИК. 14 апреля 1923 г. С. 4.
2Известия ВЦИК. 26 июня 1923 г. С. 5.
3Правда. 9 ноября 1923 г. С. 3.
“ Правда. 14 ноября 1923 г. С. 3.
5Правда. 8 декабря 1923 г. С. 4.
6Правда. 22 июля. 1924 г. С. 8.
7Известия ЦИК. 17 января 1925 г. С. 3.
8Известия ЦИК. 7 июля 1925 г. С. 5.
9Известия ЦИК. 8 июля 1925 г. С. 3.
10Известия ВЦИК. 5 сентября 1925 г. С. 5.
635

15 июня 1926 года. Член-корреспондент Е. В. Тарле избирается
действительным членом Нью-Йоркской Академии наук1.
б. Двойственность советской культуры
Двойственная природа советской культуры была обусловлена
противоречиями генезиса советской системы как системы переход­
ных отношений (из «царства необходимости» в «царство свободы»).
И чем более определенным был этот переход, тем ярче и острее
проявлялась двойственность советской действительности. Именно
переходный характер общественной природы СССР и определил
противоречия генезиса советской культуры.
Выделим главные предпосылки двойственности советской
культуры.
Первая. Переходный характер советской системы задавал два
прямо противоположных вектора развития общества и человека: с
одной стороны, практическую ориентацию на деятельностное ос­
вобождение (снятие через социальное творчество) от господствую­
щих форм отчуждения, именуемое автором освободительной тен­
денцией2; с другой — подавление субъектности индивида, в том
числе и специфически-советскими формами отчуждения, нашедши­
ми свое выражение прежде всего в системе патриархально-теоло­
гической модификации социализма (сталинизме). Для этого были
объективные предпосылки, идущие еще из дореволюционной Рос­
сии. С одной стороны, сохраняющий свою силу патриархальный тип
сознания и образа жизни основной массы населения, снятие кото­
рых требовало длительной исторической перспективы. С другой —
попытка старой бюрократии укрепить свое положение уже в новой
ситуации, пользуясь тем, что революционные массы в силу внеш­
них условий (Гражданская война, экономическая и социальная раз­
руха) и внутренних (элементарная безграмотность и низкий уро­
вень культуры) не могли сразу достаточно эффективно включаться
в «управление государством», что вовсе не отменяло актуальности
и значения самой этой идеи, а требовало соответствующей и долго­
срочной деятельности, ориентированной на их историческое сня­
1Известия ЦИК. 15 июня 1926 г. С. 1.
2 Вот что по поводу актуальности этой проблемы в 1920-е годы писал Д. Вы­
годский: «И мучит вопрос: как же создать, как же распространить для всех умение
творить, и в первую очередь грамотность начальную? ...Нужно знание, могущее
перевоспитать теперешнюю обстановку, теперешнюю жизнь, могущее отлить жизнь
в такие формы, чтобы все люди могли свободно, полноценно творить. Никто не дол­
жен замалчивать в себе... мучительный вопрос: зачем жить?» (ВыгодскийД. Проле­
тарское искусство// Жизнь — творчество. 1919. No 3. С. 12).
636

тия. Но одно дело — реальные противоречия действительности,
требующие своего снятия, и совсем другое — заинтересованность
в их сохранении, а нередко и в паразитировании на их неразрешен-
ности. В связи с этим возникает вопрос: насколько сталинизм дей­
ствительно был заинтересован в обнаружении и разрешении обще­
ственных противоречий СССР, если в период 1930-х годов уже одна
такая формулировка, как «противоречия социализма», могла вы­
звать самые непредсказуемые последствия.
Сталинизм не столько в риторике, сколько на деле отрицал пра­
во индивида и что примечательно — прежде всего на самосозна­
ние своей личной субъектности в деле созидания социализма. Это
означало то, что энтузиазм на деле осуществлялся трудящимися, а
значение их созидательной роли постепенно отчуждалось от их са­
мосознания, равно как и от общественного сознания в целом, и за­
тем все прочнее связывалось с единственным именем — именем
Сталина.
Одним словом, практические преобразования осуществляли
трудящиеся, а символом этого массового субъекта трудового энту­
зиазма становился Сталин. Кстати, Ленин никогда не был символом,
он был персонификацией революции, наряду со многими другими.
Так субъект социалистических преобразований обретал двой­
ственное выражение: в реальной общественной практике он был
представлен трудящимися-энтузиастами, а в общественном созна­
нии — Сталиным, но Сталиным не как реальным человеком — Джу­
гашвили, а как каноническим символом социализма. За этим стояло
противоречие между двумя взаимно исключающимися сущностя­
ми: коммунистическим содержанием социалистического трудово­
го энтузиазма и его превратной — патриархально-бюрократиче-
ски-теологической формой. Это противоречие проявилось в форме
противостояния двух антагонистических тенденций: освободитель­
ной (коммунистической) и сталинистской.
И вот эти два вектора развития общества (освободительный
и сталинистский) одновременно задавали и два принципиально
разных онтологических принципа бытия индивида (субъектно-дея­
тельностный и отчужденно-функциональный), которые существо­
вали не изолированно друг от друга, а в диалектико-антагонисти­
ческом переплетении. Именно диалектическое переплетение этих
двух тенденций одновременно определяло становление советско­
го индивида как Нового человека и одновременно элиминацию его
субъектности.
Мера и характер разрешения онтологического конфликта этих
двух тенденций развития (освободительной и сталинистской) об­
637

щества, культуры и индивида определяли степень подлинности или
превращенноеTM как самой советской культуры, так и соцреализма
как художественного метода.
Вторая. В процессе социалистических преобразований, затра­
гивающих качественное изменение самих основ общественной сис­
темы, революционный индивид замахнулся на утверждение каче­
ственно нового — субъектного принципа бытия, основой которого
являлась его творчески-преобразующая деятельность.
В своей книге «Иметь или быть» Э. Фромм рассматривает воз­
никновение у человека ощущения своей субъектности как непре­
менное свойство того, что он называет «неотчужденной активно­
стью», которая, по его выражению, есть не что иное, как «продук­
тивная активность». Вот что он пишет об этом: «При неотчужденной
активности я ощущаю самого себя как субъекта своей деятель­
ности. Неотчужденная активность — эт о процесс рождения, соз ­
дания чего-либо и сохранения связи с тем, что я создаю. При этом
подразумевается, что моя активность есть проявление моих по­
тенций, что я и моя деятельность едины. Такую неотчужденную ак­
тивность я называю продуктивной активностью»\
Но наряду с этим имела место и другая тенденция — развитие
советского бюрократизма (к нему нельзя сводить все управленче­
ские практики СССР: любой бюрократ есть управленец, но не вся­
кий управленец — бюрократ), который полагал индивида лишь как
функцию государственно-партийного аппарата, призванного опре­
делять все формы его социальной жизнедеятельности. С позиции
этого функционального подхода любая творческая общественная
инициатива воспринималась не иначе как посягательство на сам
миропорядок социализма. Вот почему вопрос борьбы с бюрокра­
тизмом был для большевиков одним самых важных.
Ф. Э. Дзержинский писал: «Это было время, когда в наше уч­
реждение бросилась масса авантюристов, людей не идейных, же­
лающих нажиться и обделывать свои делишки, пользуясь тем, что
нельзя было наладить контроля»2.И далее продолжает он: «.. .верхи
наших служащих могут сыграть роль «песка, насыпанного» в комму­
нистическую машину.
Об этом постоянно писал и говорил В. И. Ленин: «На коммуни­
стов, занимающих должность внизу иерархической лестницы, обра­
’
Фромм Э.
Иметь
или
быть .
URL:
http://www.deir.org/
libr/?go=book&id=277&p=42.
2Дзержинский Ф.Э. О деятельности ВЧК. Доклад на заседании ВЦИК 17 февраля
1919 г. // Избранные произведения. М., 1977. С. 183.
638

тить особое внимание, ибо они часто важнее на деле, чем стоящие
наверху»1.
Вот из этой практики трагического противостояния и борьбы
между освободительной (социалистической) тенденцией советской
действительности, нашедшей свое выражение в социальном твор­
честве революционных масс, и теологической модификации социа­
лизма (сталинизма) и вышла советская культура. Перефразируя вы­
ражение философа Я. Бёме, можно сказать, что советская культура
родилась из муки (Qual)2 социалистической материи XXвека, из ее
трагических противоречий, порожденных теми историческими вы­
зовами эпохи, которые она принимала и одновременно своими по­
пытками прорыва из мира отчуждения давала ответы на них.
Именно из этой борьбы рождалось то, что потом составило со­
держание и дух советской культуры, определило полифонизм ее про­
тиворечий, соединяющий все многообразие ее идейно-художествен­
ных (нередко взаимоисключающих) направлений в единое целое.
7. Советская культура как идеальное СССР
Выплавляясь в противоречиях эпохи, советская культура не
была лишь ее художественным слепком, формально выражающим
основные закономерности генезиса советской системы, а стала (со­
гласно определению автора данной статьи) той формой идеально­
го3, в рамках которого общественные противоречия СССР могли
иметь и имели свое действительное разрешение. В этом как раз и
состоит одно из сущностных отличий советской культуры от любой
другой.
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 112-114.
2 Кстати, под выражением «Qual», в противоположность «боли, причиняемой
извне», Я. Бёме подразумевал активное начало, которое возникает из самопроиз­
вольного развития вещи, отношения или личности и которое, в свою очередь, вы­
зывает к жизни это развитие. Или, говоря иначе, как «стремление, жизненный дух,
напряжение, для характеристики принципа самодвижения»
3Используя понятие «идеальное», автор исходит из того его содержания, ко­
торое было сформулировано в работах Э. В. Ильенкова: «Под „идеальностью" или
„идеальным" материализм и обязан иметь в виду то очень своеобразное и строго
фиксируемое соотношение между двумя (по крайней мере) материальными объек­
тами (вещами, процессами, событиями, состояниями), внутри которого один мате­
риальный объект, оставаясь самим собой, выступает в роли представителя другого
объекта, а еще точнее — всеобщей природы этого объекта, всеобщей формы и зако­
номерности этого другого объекта, остающейся инвариантной во всех его измене­
ниях, во всех его эмпирически очевидных вариациях» (См. Ильенков Э. В. Идеальное
и идеал // Философия и культура. М., 1991. С. 235).
639

Другая особенность советской культуры (прежде всего ее осво­
бодительной тенденции) заключается в том, что она заявила прин­
ципиально новое отношение к отчуждению. Оперируя в данной ра­
боте философской категорией «отчуждение», автор исходит из того
его понятийного содержания, которое было разработано в иссле­
дованиях К. Маркса, В. Ленина, Д. Лукача, Э. Ильенкова, Б. Олмана,
И. Мессароша и др. Согласно их теоретическим воззрениям, отчуж­
дение — это социальный процесс, характеризующийся превраще­
нием деятельности человека, ее результатов и субъекта во внеш­
нюю, самостоятельную, господствующую над человеком и непод­
властную ему силу. Отчуждение — исторически преходящая форма
опредмечивания человеком своих способностей, связанная с фети­
шизмом социальных отношений.
Если же говорить об объективных предпосылках отчуждения,
то здесь можно вспомнить работу Э. В. Ильенкова «Диалектическая
логика», в которой они показаны прежде всего как те «ситуации
отчуждения реальных деятельных способностей человека от боль­
шинства индивидов, внутри которой все всеобщие (общественные)
силы, т о есть деятельные способности общественного человека,
выступают как внешняя необходимость, как силы, независимые от
большинства индивидов, господствующие над ними, монополизи­
рованные более или менее узкими группами, слоями и классами об­
щества»\
Исходя из такого понимания сущности отчуждения и будут сде­
ланы дальнейшие шаги автора на пути определения природы и осо­
бенности советской культуры.
Отметим еще один важный для понимания сущности советской
культуры момент. Как таковое отчуждение пронизывает всю сово­
купность форм человеческой жизнедеятельности, в том числе и
культуру. В результате жизнедеятельность человека в рамках «цар­
ства необходимости» оказывается пронизана специфической —
отчужденной — формой связи социальных процессов и культу­
ры. В этом случае культура — мир, где человек реализует свою ро­
довую, неотчужденную сущность — связана с социумом, а значит,
и с человеком, при помощи отчужденных форм, рождая глубочай­
шую драму его социокультурного бытия. Этот аспект и станет для
нас наиболее важным в рассмотрении феномена отчуждения, ибо
именно этот субстанциональный конфликт и стремилась разрешить
на сущностном уровне советская культура.
1Ильенков Э. В. Диалектическая логика. Очерки теории и истории. М., 1984. С. 164.
640

Возвращаясь к особенности советской культуры (освободи­
тельной тенденции), следует отметить, что суть ее заключена в
принципиально новом отношении к отчуждению, которое предпо­
лагает деятельностное преодоление его конкретно-исторических
форм, за которым стоит процесс перехода действительности (хотя
и представленной в сфере идеального — художественной культу­
ре) из «царства необходимости» в «царство свободы».
Здесь можно вспомнить слова Э. В. Ильенкова, сказанные им в
связи с гегелевской концепцией мышления: «Единственный путь к
действительному критическому преодолению... лежал только че­
рез революционно-критическое отношение к миру отчуждения, то
есть к миру товарно-капиталистических отношений»'1.
Именно этот деятельностный принцип диалектического сня­
тия (не просто фиксация или отрицание) конкретно-исторических
форм отчуждения автор данной статьи определяет как разотчуж-
дение — понятие, выражающее сущность, более того — главный де­
терминант особенного советской культуры. Деятельностный прин­
цип разотчуждения представлен прежде всего в освободительной
тенденции советской культуры, которая, кстати, существует в ней
наряду с другими, включая и антисоциалистическую. И именно ос­
вободительная тенденция советской культуры явила принципиаль­
но новое отношение к отчуждению — критическое, то есть несу­
щее в себе его снятие, причем не как проявление объективистски-
безличных сил истории, а как поступок-событие в мире культуры,
свершаемый субъектом истории. Да, именно так: такое снятие от­
чуждения, порожденного общественными отношениями, которое
есть поступок субъекта снятия и потому оно обретает значение
культурного события.
Результатом этого снятия становится появление нового общест­
венного отношения, которое несет в себе эффект разотчуждения,
дающий о себе знать не только появлением нового типа социально­
витальной энергии, но самое главное — смыслополаганием чело­
веческой жизнедеятельности, ориентированной на созидательное
преобразование действительности и человека.
Вот почему принцип разотчуждения уже в силу деятельностной
природы своего генезиса нельзя считать просто идеей, взятой из го­
ловы. Он рождается из объективной материальной необходимости
индивида решать свои жизненно важные проблемы — от знамени­
того корчагинского строительства узкоколейки до создания новых
театральных студий и научно-исследовательских центров, которых
’ Ильенков Э. В. Диалектическая логика. Очерки теории и истории. М., 1984. С. 164.
641

создавались даже в военные годы (1918-1924). Именно позиция дея­
тельностного разотчуждения, ориентированная на прорыв из мира
отчуждения, становилась в социальных практиках 1920-х годов ос­
новой формирования нового сообщества людей, обсуждающих во­
просы обустройства нового мира как свои личные проблемы.
Вот как об этом времени вспоминал Б. Пастернак: (Люди из на­
рода отводили душу и беседовали о самом важном, о том, как и для
чего жить и какими способами устроить единственно мыслимое и
достойное существование»'. И это был разговор, говоря словами
Ю. Олеши, не тот, «когда один говорит, а другой молчит и слушает,
а разговор, когда двое, очень близко прижавшись друг к другу, обсуж­
дают, как бы найти наилучший выход»1.
Надо сказать, что отношение к проблеме отчуждения даже в
советской культуре было разным. Но в рамках ее освободительной
тенденции эта проблема рассматривалась как вопрос именно прин­
ципиальной позиции художника, идущий из традиции русской ли­
тературы XIX века («Поэтом можешь ты не быть, но гражданином
быть обязан»3).
Заключая, можно сказать, что это новое отношение к отчуж­
дению, которое было заявлено в рамках советской культуры, не яв­
ляется некой трансценденцией, оно зарождалось не только в рево­
люционном движении мировой истории, н о й в становлении совет ­
ской культуры, представляющей всемирную форму культуры.
8. Разотчуждение как конкретно-всеобщая
основа советской культуры
Введенное автором понятие «разотчуждение»4, выражающее
конкретно-всеобщую основу освободительной тенденции совет­
ской культуры, может быть определено как снятие конкретно-ис­
торических форм отчуждения посредством особого вида твор­
1Пастернак Б. Люди и положения // Поли. собр. соч. Т. 1. М., 1991. С. 780.
2Первый Всесоюзный съезд советских писателей. 1934. Стенографический от­
чет. М., 1990. С. 236.
3 «Поэтом можешь ты не быть / Но гражданином быть обязан. / А что такое
гражданин? /Отечества достойный сын. / Ах! будет с нас купцов, кадетов, / Мещан,
чиновников, дворян, / Довольно даже нам поэтов, / Но нужно, нужно нам граждан!
/ Но где ж они? Кто не сенатор, / Не сочинитель, не герой, / Не предводитель, / Кто
гражданин страны родной? / Где ты? откликнись? Нет ответа. / И даже чужд душе по­
эта / Его могучий идеал!» URL: http://rupoem.ru/nekrasov/opyat-odin-opyat.aspx.
4Булавка Л. А. Советская культура как идеальное коммунизма // Критический
марксизм: продолжение дискуссии. Под ред. А. Бузгалина и А. Колганова. М., 2001.
С. 324-325.
642

ческой деятельности, созидающей не только некий готовый ре­
зультат («вещь»), но и новое общественное отношение, несущее в
себе развернутую логику его сотворения (становления).
Другими словами, разотчуждение есть такой вид творческой
деятельности, результат которой, «овеществляясь» в том или ином
художественном феномене, в то же самое время сохраняет в себе
логику своего становления, то есть логику самой породившей его
общественно-человеческой деятельности. Зафиксируем первый
сущностный момент этого вида деятельности, столь значимый для
наших дальнейших рассуждений: результат разотчуждения — но­
вое общественное отношение существует в неразрывном единст­
ве с самим процессом его становления.
Второй сущностный момент разотчуждения связан уже с са­
мим его субъектом: высвобождая действительность от власти тех
или иных сил отчуждения и тем самым преобразуя ее, индивид
сам становится продуктом собственной деятельности (эту зако ­
номерность заметил еще К. Маркс: «В революционной деятельно­
сти изменение самого себя совпадает с преобразованием обстоя­
тельств»').
Третий момент: (1) процесс разотчуждения, (2) его результат и
(3) его субъ ект — все эти моменты существуют в целостной диа­
лектической взаимосвязи друг с другом.
Но ведь целостное единство этих трех моментов, в сущности,
есть имманентный закон любого творчества. Отсюда следует заклю­
чение: если такое общественное отношение, как разотчуждение, бу­
дучи особым видом творческой деятельности, одновременно явля­
ется конкретно-всеобщей основой социализма, то, соответственно,
это обусловливает творческую природу уже и самого социализма
как определенного типа исторического движения (развития) обще­
ственной действительности.
Зафиксируем это принципиальное для нас положение, играю­
щее важную роль в логике дальнейшего выведения противоречий
соцреализма.
Отмечая творческую основу разотчуждения, определяющую
конкретно-всеобщий характер этого отношения, зададимся во­
просом: что здесь являет всеобщее и что — конкретное? В качест­
ве ответа предложим следующий тезис, который будет раскрыт чуть
ниже: разот чужд ение есть конкретно-всеобщее отношение, ле­
жащее в основе (1) социального творчества советской истории; (2)
генетической предпосылки освободительной тенденции советской
’ МарксК., Энгельс Ф. Соч. Т.3.С. 201.
643

культуры; (3) творческого соцреализма— характерного для этой
тенденции художественного метода.
То обстоятельство, что разотчуждение лежит в основе всех со­
ставляющих звеньев рассматриваемой взаимосвязи (освободитель­
ной тенденции истории-культуры-искусства СССР, и делает его все­
общим отношением, а саму эту взаимосвязь — диалектической и
потому целостной.
Суть этого всеобщего, как определял в своих философских ра­
ботах Э. В. Ильенков, есть «...отнюдь не то многократно повто­
ренное в каждом отдельном взятом единичном предмете сходст­
во, которое представляется в виде общего признака и фиксиру­
ется знаком. Оно прежде всего закономерная связь двух (или более)
особенных индивидов, которая превращает их в моменты одно­
го и того же конкретного, реального, а отнюдь не номинального
единства»1.
Другой вопрос: что в природе процесса разотчуждения опре­
деляет суть конкретного?
Во-первых, уже сама сущность разотчуждения предполагает
глубинную взаимосвязь его субъекта с конкретной действительно­
стью.
Во-вторых, субъектом снятия конкретной формы отчуждения
является вполне реальный и потому конкретный (культурно и исто­
рически) индивид.
В-третьих, предметом творческого разотчуждения является
то или иное конкретное противоречие общественной реальности.
В-четвертых, преобразование конкретной реальности дикту­
ет его субъекту необходимость создания всякий раз авторского и
потому конкретного метода снятия отчуждения.
В-пятых, результатом конкретного акта разотчуждения являет­
ся новое конкретное общественное отношение.
Итак, мы видим, что все основные компоненты разотчуждения
как особого вида деятельности носят вполне конкретный характер:
его предмет — конкретно-исторические противоречия, процесс и
результат снятия, субъект и его конкретно-авторский метод. Вот по­
чему процесс снятия отчуждения в силу своей конкретно-всеобщей
природы, как всякий акт творчества, принципиально неповторим,
что является еще одной его сущностной характеристикой. Это есть
одно из имманентных противоречий этого вида деятельности, зако­
ны которого, выявляемые всякий раз при каждом акте его осущест­
1Ильенков Э. В. Диалектическая логика. М., 1984. С. 273.
644

вления, тем не менее не могут быть формализованы как некое об­
щее правило для последующих случаев.
Другими словами, принцип инструкции (как некий свод общих
правил) для социального творчества (впрочем, как и для любого
другого вида творчества) невозможен в принципе. Вот почему эта
деятельность требует всякий раз распредмечивания существующих
конкретных форм отчуждения и соответственно — конкретных ме­
тодов их снятия.
Можно сказать, что отношение разотчуждения подобно плато­
новскому эйдосу, способом бытия которого является «воплощение
его во множественных вещах», в данном случае — советской дейст­
вительности: в (1) красной линии истории, (2) освободительной тен­
денции культуры и (3) творческом соцреализме искусства СССР,
В то же время разотчуждение во всех формах своего вопло­
щения неизменно выражает один и тот же модус константы —
деятельностное преодоление отчуждения, подтверждая тем са­
мым «неподвижность собственной сущности, изначально равной
самой себе». И вот эта «неподвижная сущность» разотчуждения,
выражаясь в разных «множественных вещах» (истории, культуре,
искусстве СССР), создавала ту систему их внутренних связей, ко­
торые как раз и обусловливали противоречивую целостность со­
ветской системы.
9. Всемирность Нового человека
Именно понятие «разотчуждение», разрабатываемое автором
как конкретно-всеобщее отношение освободительной тенденции
истории, культуры и Нового человека СССР, выводит его уже на дру­
гое теоретическое положение. Суть этого положения состоит в сле­
дующем: советская культура (ее освободительная тенденция), вы ­
шедшая из революционного движения мировой истории уже в силу
своего генезиса явилась культурой нового типа — всемирной. До
этого история знала лишь мировую культуру со всеми составляю­
щими ее национальными культурами. Это первая предпосылка.
Вторая предпосылка всемирности состоит в том, что основу со­
ветской культуры составлял не национальный и не религиозный
идеал, а принцип деятельностного преобразования (разотчуж­
дения) действительности. Покажи, что и как ты делаешь, и я ска­
жу, какова твоя идейная позиция. Именно живая практическая дея­
тельность как раз и становится основой нового — коммунистиче­
ского типа сообщества индивидов, объединяемых не национальной
и религиозной общностью, не капиталом и не отношениями купли-
продажи, не патриархальной и служебной зависимостью и даже не
645

общей социалистической риторикой. Совместное и практическое
преобразование действительности — вот что есть корень социали­
стического интернационализма и не только в культуре1.
Будучи субъектом этих преобразований и одновременно их ре­
зультатом, Новый человек именно в силу этого как раз и становил­
ся интернационалистом.
Зарождаясь в стране социалистической революции, интерна­
ционализм выходил далеко за ее пределы. Все это позволяет утвер­
ждать, что Великая Октябрьская социалистическая революция не
только задала новый вектор исторического развития, но и явилась
предпосылкой появления всемирного типа культуры, обозначив тем
самым качественно новый этап уже в мировой истории культуры.
Но, подчеркивая всемирный характер истории и культуры СССР,
нельзя отрицать всемирную природу и тех феноменов отчуждения,
которые возникали в рамках уже советской действительности: на­
пример, генезис сталинизма был обусловлен также определенными
тенденциями мировой истории XX века. Поэтому, поднимая вопрос
об исторической ответственности за возникновение и развитие ста­
линизма, возлагать ее следует не только на СССР (систему, власть и
общество), но также и на страны прежде всего «цивилизованного»
Запада, ведущего непрерывную борьбу с первой страной социализ­
ма и, что особенно важно, вовсе не со сталинизмом, а именно с ком­
мунизмом.
Всемирная природа истории и культуры СССР определили и
всемирную природу Нового человека, который стал контрапункт­
ным выражением их диалектического единства.
Именно Новый человек доказал свою субъектность в исто­
рии — как созидатель «нового мира» (системы общественных отно­
шений, ориентированных на развитие человека труда) — с одной
стороны; с другой — как борец против сил, подавляющих социали­
стическую перспективу развития человека и общества. И эта борь­
ба шла на два фронта: внутренний — со сталинизмом и бюрократиз­
мом, внешний — против Белой армии, сил Антанты в период Граж­
1«По данным ЮНЕСКО, Советский Союз по выпуску переводной литературы за­
нимает ныне ведущее положение в мире. Так, переводных художественных произве­
дений в СССР издается в 9 раз больше, чем в Англии, почти в 5 раз больше, чем в Япо­
нии, в 4 с лишним раза больше, чем в США. За годы советской власти у нас выпущены
книги авторов из 136 стран мира на 151 языке народов СССР и других государств.
Весьма примечательно при этом, что многие из этих изданий опубликованы в Совет­
ской стране тиражами, значительно превышающими тиражи в тех странах, где они
впервые увидели свет» (См. Основы марксистско-ленинской теории культуры / под
ред. А. И. Арнольдова и А. С. Фриша. М., 1986. С. 333).
646

данской войны и против европейского фашизма в период Второй
мировой войны. Победа в этих страшных войнах подтвердила со­
стоятельность Нового человека как субъекта истории.
Кстати, следует подчеркнуть, что если Вторая мировая война
была мировой атакой фашизма «цивилизованной» Европы на СССР,
и прежде всего — как на систему социализма, то Великая Отечест­
венная война была борьбой уже Нового человека против особого
типа капитала, отстаивающего свои интересы посредством фашист­
ского режима. Только Новый (советский) человек мог победить фа­
шизм. И он его победил, несмотря на рьяные попытки современно­
го либерального мира устроить исторический плагиат Великой По­
беды 9 мая 1945 года.
Кроме того, Новый человек доказал свою субъектность и в куль­
туре, создав качественной новый тип культуры — всемирный.
10. Метод соцреализма
Разотчуждение являлось основой не только социалистической
тенденции советской истории и культуры, но и искусства, имея в
виду прежде всего его соцреалистическую тенденцию.
Метод соцреализма не мог выйти из искусства, равно как и не
мог быть порожден им. В искусство (и прежде всего — в литерату­
ру) метод соцреализма пришел из революционных практик исто­
рии. Можно сказать, что соцреализм — это метод художественно­
го творчества субъекта истории. Поэтому внедрение соцреализма
как метода чисто литературного происхождения, причем в отрыве
от принципа субъектно-творческого бытия индивида в истории —
такой подход неизбежно оборачивался для художника принужде­
нием следовать абстрактно- идейному канону, из его жизни никак
не проистекающему и с нею никак (кроме формального членства в
Союзе писателей) не связанному. И чем сильнее было это принуж­
дение, тем сильнее в глазах творца соцреализм превращался в оче­
редную партийную догму.
Не догмой же он был для тех, кто сам вышел из противоречий
революционных практик истории и/или продолжал жить в них; для
тех, для кого вопрос принципиального определения своей позиции
по отношению к проблеме отчуждения вставал и встает и вне худо­
жественного процесса.
Политика же внешнего внедрения этого метода, как правило,
была характерна для практик официозного соцреализма, который,
формально делая заявку на художественное отражение процес­
сов созидания социализма, содержательно нес в себе отчуждение
от реальных противоречий действительности и человека. Но если
647

художник не включен в историю как ее субъект, то как он может
отражать ее движение, ее противоречия и тем более практику их
снятия? Вот почему Маяковский еще до возникновения Союза со­
ветских писателей (1934) предлагал принципиально новый тип объ­
единения художников: не на основе их общих идейных или художе­
ственных предпочтений, а на основе включения их в те или иные ак­
туальные практики общественных преобразований.
Метод творческого соцреализма предполагает субъектность
индивида в трех ипостасях: как (1) автора произведения, (2) его ге­
роя и (3) зрителя/читателя. Но разотчуждение, осуществляемое
индивидом в каждой из этих ипостасей, с одной стороны, имеет
одну всеобщую основу — разотчуждение, а с другой — в каждом из
этих случаев свою форму.
(1) Автор создает логику разотчуждения как художественную
драматургию; результат — новое произведение искусства.
(2) Герой в произведении соцреализма преобразует окружаю­
щий его мир в соответствии с интенциями «родовой сущности Чело­
века», являя в результате этого новый конкретно-художественный
образ (не схему!) разотчуждения. И этот образ снятия отчуждения
являет собой не каноническое представление о трансцендентно
возникшем социализме, а саму диалектику перехода из «царства не­
обходимости» в «царство свободы». Но ведь это как раз и есть сущ­
ность общественного идеала коммунизма. Другими словами, герой
произведения соцреализма в результате разотчуждения создает
общественный идеал. Здесь можно вспомнить слова А. Тарковско­
го о том, что «истинное искусство непременно должно нести в себе
тоску по идеалу. ..»\
(3) Зритель, сопереживая и соучаствуя наряду с героями про­
изведения в событиях, разворачивающихся на экране в кинозале, в
результате переосмысляет уже свой собственный онтологический
императив, хотя и в сфере идеального (искусства). Это уже есть то,
что автор статьи называет зрительским соцреализмом, который в
своем развитии представляет собой драматургию внутреннего
диалога зрителя с самим собой (через диалог с героем фильма) по
поводу самоопределения уже собственного принципа бытия (онто­
логического императива уже своей жизни). Самоопределение этого
императива оборачивается целым рядом вопросов: бытие во имя
чего? кому и на каком основании дано определять необходимость
моего личного существования как субъекта общественных пре-
' См. Суркова О. Книга сопоставлений. М., 1991. С. 18.
648

образований? в какой мере, выбрав принцип субъектного бытия в
культуре (без чего невозможно любое творчество), человек обязан
быть субъектом еще и истории? в какой степени мир человеческих
отношений должен быть для человека еще и вопросом принципа?
Результатом этого акта разотчуждения является становление
зрителя как Нового человека, правда, еще не в истории, но уже в
сфере идеального.
Разотчуждение, будучи конкретно-всеобщим (деятельностным)
отношением (истории — культуры — искусства), определяет и та­
кой же — конкретно-всеобщий — принцип субъектного бытия ин­
дивида (в истории, культуре и искусстве).
Можно сказать, что разотчуждение становится конкретно-все­
общим основанием того рода целостности, которую автор называет
«диалектическим треугольником соцреализма», соединяющим три
ипостаси творческой субъектности (автора, героя, зрителя) в еди­
ную целостную взаимосвязь. Именно этот «диалектический тре­
угольник соцреализма» как раз и составлял феноменологическую
особенность и тайну притягательности советской культуры и, пре­
жде всего советского кино.
Очень точно эту связь выразил Сергей Юрский: «Кино было ча­
стью жизни. Фильмы смотрели по многу раз, про фильмы говорили,
фильмы цитировали, героям фильмов подражали. Компании обра­
зовывались и делились по принципу симпатии к тем или иным филь­
мам. „ Толстые"литературные журналы были частью жизни интел­
лигенции. Кино было частью жизни всего народа»\
Так императив деятельностного разотчуждения (в его автор­
ской модификации) становился конкретно-всеобщей основой субъ­
ектного бытия индивида как творца истории — культуры — ис­
кусства, обусловливая тем самым целостность развития своей че­
ловеческой сущности. И это был тот род целостности, который, по
выражению советского философа-марксиста Н. С. Злобина, опреде­
ляется «как процесс взаимополагания индивидуального и всеобщего
в человеческой деятельности или „как вечное движение ст ановле­
ния" которое у Маркса и Энгельса выступает в качестве характе­
ристики коммунизма»2.
Рассматривая суть соцреализма, не следует забывать, что это
сугубо диалектический, противоречивый феномен. Вот лишь его
' См. Ю рский С. Миф о фабрике мифов // Знамя. 2001, No 4. URL: http://magazines.
russ .ru /znami a/2001/4/itogi.html .
1Злобин Н. С. Коммунизм как культура //Альтернативы. 1996. No 1.
649

некоторые имманентные противоречия, которые задавали «основ­
ное течение» этого метода.
• Соцреализм, будучи методом, который как никакой другой
связан с областью идей, в то же время он не может существовать в
форме «чистой идеи»; как таковой он может стать только в том слу­
чае, когда он превращается в свою противоположность — «казен­
ный соцреализм».
• Генетически возникая из классового подхода, соцреализм как
никакой другой нацелен на диалектическое снятие этой классово­
сти в новом бесклассовом бытии мира культуры.
• Соцреализм, будучи методом, нацеленным на разрешение
противоречий [мира отчуждения], в то же время не может разви­
ваться в среде, «очищенной» от противоречий, которые для субъек­
та творчества (художника, героя его произведений, зрителя) явля­
ются предметом и методом, средой и результатом его деятельности,
плюс — самое главное — источником его собственного вдохнове­
ния и развития.
• Соцреализм, как и любой другой художественный метод, на­
целен на «восприятие» зрителя/читателя, но как особый метод — он
ориентирован еще и на действие-поступок (совершаемый, естест­
венно, в сфере идеального) и это одна из принципиально значимых
специфических характеристик этого метода.
• Соцреализм, с одной стороны, должен отвечать критерию
«правдивости», но с другой — нести в себе логику опережающего
видения действительности’ (это противоречие рождает особую ху­
дожественную правду-вектор устремленности в будущее, харак­
терную для соцреализма).
• Будучи методом, несущим в себе идеал освобождения, он в то
же время как никакой другой феномен испытал на себе силу харак­
терного и для советской действительности «эффекта отчуждения».
• И последнее — по месту, но не по значению — противоре­
чие: автор и герой искусства соцреализма, равно как и зритель —
все эти разные формы субъектности в советской культуре в той или
иной мере представляют один феномен — «Нового человека», кото­
рый в то же самое время становится едва ли не основным объектом
активного проявления социальных форм отчуждения, существовав­
ших в советской системе2.
1Это противоречие подмечает и В. Тюпа (См. Тюпа В. Альтернативный реализм
// Избавление от миражей. Соцреализм сегодня. М., 1990. С. 349).
2Это противоречие было ярко раскрыто в целом ряде советских художествен­
ных фильмов. Вот некоторые из них: «Чистое небо» (реж. Г. Чухрай), «Живые и мерт­
вые» (реж. А. С то лпер), «Тишина» (реж. В. Басов).
650

***
Сделаем основные выводы.
Первый. Принцип разотчуждения стал выражением сущности (1)
социального творчества советской истории (что есть суть социа­
лизма), (2) освободительной тенденции советской куль тур ы и (3)
творческого соцреализма как основного метода советского искус­
ства, то есть той конкретно-всеобщей основой, которая связала все
эти три сущности в одну диалектическую метасистему. Вот почему
каждую из них (и историю, и культуру, и искусство) нельзя рассмат­
ривать как некую автономную от остальных отдельность, а только
через диалектическую взаимосвязь ее со всеми остальными.
Насколько целостной была диалектическая взаимосвязь со­
ветской истории, культуры и искусства, показала глубина ее распа­
да, продолжающегося до сих пор на протяжении уже почти четвер­
ти века. По своему характеру и фундаментальности изменений этот
распад оказался настолько масштабным, что последствия его, при­
чем не только для нашей страны, но и для мира в целом, до сих пор
не осознаны в полной мере. Не случайно смена парадигмы общест­
венного развития нашей страны в 1990-е годы вызвала и столь же
фундаментальные изменения в культуре (в широком смысле) и ис­
кусстве уже постсоветской России.
Второй вывод. Сущность разотчуждения как конкретно-все­
общей основы советской действительности состоит в диалектиче­
ской взаимосвязи ее с реальными противоречиями действитель­
ности. Но диалектика этой взаимосвязи проявляется по-разному.
В процессе социального творчества общественные противоречия
получают свое действительное разрешение; в советской культуре
(ее освободительной тенденции) они также получают свое разре­
шение, но уже в сфере идеального; в искусстве творческого соцреа­
лизма это разрешение (и как процесс, и как результат) обретает уже
свой художественный образ.
Третий вывод. Разотчуждение несет в себе не только отрица­
ние равнодушного (отчужденного) отношения к отчуждению, но са­
мое важное — его деятельностное снятие (что есть суть подлинно
критического отношения), которое зарождалось в революционных
практиках не только отечественной, но и мировой истории; пере­
живалось и осмыслялось в практиках культуры и выражалось в ху­
дожественных образах л искусства.
И — как summa summarum — главный вывод: сущность освобо­
дительной тенденции СССР есть диалектика разотчуждения, явлен­
ного в трех его модусах:
651

(1) как социальное творчество (создание новых — альтерна­
тивных социально-экономических отношений), то есть как твор­
чество истории;
(2) творчество культуры как идеальное практики разотчужде­
ния;
(3) деятельностный принцип бытия Нового человека как онто­
логический принцип прорыва из «царства необходимости» в «цар­
ство свободы», составляющего суть социалистического гуманизма.
Вот почему Новый человек, отстаивающий всеобщие интересы,
есть альтернатива Сверхчеловеку, решающему одну задачу — утвер­
ждения себя в системе властных отношений для установления сво­
его господства над другими.
Г. Айтова
9мая 1945-го. Почему коммунизм победил фашизм
В России и в мире после более двадцати пяти лет глумления над
идеалами коммунизма и Октябрьской революцией взгляд на Побе­
ду в Великой Отечественной войне как на подвиг, который был со­
вершен благодаря идеалам Красного Октября, либо настойчиво за­
малчивается, либо превращается в очередной объект огульной
критики. Между тем, на взгляд автора, поиск взаимосвязи между
двумя этими событиями всемирно-исторического масштаба не есть
лишь очередная попытка удовлетворить исследовательский инте­
рес к истории, либо озвучить ранее не существовавшие интерпре­
тации войны, а, напротив, важным шагом к восстановлению исто­
рической правды. Долгие годы попрания правды о Победе оберну­
лись тем, что сама историческая память о Великой Отечественной
войне, роль советского народа в низвержении фашизма и в освобо­
ждении Европы от коричневой чумы XX века стали объектом неви­
данного искажения, фальсификации и порой уничижительной ин­
терпретации.
Более того, сирийский и украинский кризисы последних лет,
многократный рост конфликтогенности на Ближнем Востоке и тер­
рористических угроз во всем мире, массовая миграция беженцев в
страны Европы, обнищание мировой периферии ярко демонстри­
руют попытку со стороны ведущих империалистических игроков, в
первую очередь США и ЕС, осуществить новый передел сфер влия­
ния с целью разрешения глубокого кризиса глобального капитализ­
652

ма. В таких условиях, как и в первой половине XX столетия, все ак­
тивнее набирают силы ультраправые и профашистские движения и
тенденции, которые видят выход из обострившийся социальной об­
становки в иррационалистическом разделении масс на «своих» и
«чужих», на «виновников» и «жертв» кризиса устоявшейся и спокой­
ной жизни обывателя. Однако при этом упускается из виду тот факт,
что именно фашизм, раскалывающий людей по всевозможным при­
знакам, и является наивысшей формой развития глобального капи­
тала, который в состоянии агонии пытается найти очередной объ­
ект эксплуатации и гонения. И такой объект обнаружить не столь
сложно — обезумевшие массы сами могут на него указать.
Парадоксально, но в такой ситуации еще очевиднее просле­
живается взаимосвязь между Великим Октябрем 1917-го и Великой
Победой 1945-го. Эта очевидность раскрывается в том, что фашиз­
му и вопросу «кто виноват?» в те переломные моменты истории на­
родные массы противопоставили сплочение и товарищество, экс­
плуатации слабых и неорганизованных рабочих — солидарность и
организованность всех трудящихся, межнациональной розни и не­
нависти — массовый интернационализм и дружбу народов. Неуди­
вительно и то, что при таких обстоятельствах память и значение ве­
ликих событий XX века искажается, в том числе в силу отсутствия
как в среде общественности, так и в научных кругах постановки во­
просов о социальной сущности Великой Отечественной войны.
В этой связи если сегодня мы пытаемся восстановить историче­
скую справедливость, подлинный взгляд на роль Союза Советских
Социалистических Республик в низвержении фашизма, уже нельзя
избежать постановки вопроса о значении самого советского строя,
и главное — роли коммунистических тенденций и основ этого строя
в Победе над фашизмом 9 мая 1945 года.
Отвечая на поставленный вопрос, в первую очередь автор хо­
тела бы оттолкнуться от слов человека, ставшего для всех нас од­
ним из символов Победы. Посвящая советскому солдату свою эпо­
хальную работу «Воспоминания и размышления», маршал Георгий
Константинович Жуков особенно подчеркнул то, «без чего не могло
быть победы». По признанию полководца, «Великая Отечественная
война явилась величайшим военным столкновением социализма и
фашизма. Это была всенародная битва против злобного классово­
го врага, посягнувшего на самое дорогое для советских людей — на
завоевания Великой Октябрьской социалистической революции, на
советскую власть. < . . .> Величие исторической победы Советского
Союза в борьбе против фашистской Германии состоит в том, что со­
ветский народ отстоял не только свое социалистическое государст-
653

во. Он самоотверженно боролся за пролетарскую интернациональ­
ную цель — избавление народов Европы от фашизма»1.
Особое значение слов Г. К. Жукова состоит в том, что они под­
черкивают прямую связь между всемирно-историческими события­
ми. Иными словами, они обращают внимание на социальный харак­
тер войны, на вероломную агрессию капитализма в его наиболее
жестокой и беспощадной форме — фашизме — против государст­
ва, выбравшего путь строительства социализма.
Уже в наши дни на этом моменте акцентировал свое внимание
отечественный философ А. А. Зиновьев, подчеркивая первостепен­
ную роль советского строя в победе в Великой Отечественной вой­
не. В своей работе «Русский эксперимент» философ пишет: «На Запа­
де всячески принижают, искажают или замалчивают нашу роль в этой
войне, приписывают основные заслуги себе, отводя нам роль вто­
ростепенную в лучшем случае»2.И далее А. Зиновьев отметил, в чем
же заключался главный залог победы, который отвергают и любыми
способами дискредитируют господствующие силы не только Запада,
но и России: «При характеристике войны 1941 -1945 годов еще в со­
ветский период на первый план стали выдвигать то, что это была ос­
вободительная и отечественная война, что советские люди были ох­
вачены чувством патриотизма, перенесли неслыханные трудности и 5
проявляли беспримерный героизм и что благодаря этому мы побе­
дили в войне. Не спорю, все это имело место и сыграло роль одно- \
го из факторов победы, причем — не главный. Раздувание его ста­
ло средством скрыть и исказить социальную сущность войны и глав-
^
ный фактор победы. По своей социальной сущности эта война была
войной капитализма против коммунизма. Главным фактором нашей
победы был коммунистический социальный строй нашей страны.
Наша победа была прежде всего победой коммунизма»3.
К словам философа стоит лишь добавить, что сегодня уже на­
зрела необходимость обращения к изучению социальной природы
и сущности Великой Отечественной войны, без которой немысли­
мо само значение Победы, а по сути, ее движущих социальных сил,
роли общественного строя СССР в борьбе против фашизма. В этом
и заключен принципиальный взгляд автора, который направлен на
выделение именно коммунистической тенденции в мобилизации
советского народа в переломный момент истории, воплотившейся
1Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: Изд-во Агентства печати «Ново­
сти», 1970. С. 729-730.
2Зиновьев А. А. Русский эксперимент: Роман. М.: Наш дом, 1995. С. 99.
3Там же. С. 99 -100.
654

в субъектном отношении советского человека к вызову истории, в
трудовом героическом сплочении советского народа ради Победы
и в массовом интернационализме. Рассмотрим их подробнее.
Советский человек как главный субъект
Победы в Великой Отечественной войне
Если по своему масштабу и охвату Вторая мировая война яви­
ла собой катастрофический конфликт наций и по своей социаль­
ной природе была войной империалистической, то Великая Оте­
чественная война представляла собой пример беспрецедентного
единства разных народов и национальностей СССР в борьбе за не­
зависимость Советской Родины и за освобождение народов других
государств. Что могло так возвыситься над интересами отдельных
национальностей и народностей, над личными и частными интере­
сами советских граждан, а тем более стать их объединяющей силой
в борьбе против столь сильного и организованного врага?
Вспомним 1914 год, когда шовинистический «угар» европей­
ских наций так же вверг человечество в катастрофу Первой миро­
вой войны. Альтернативой этой катастрофы стала Октябрьская ре­
волюция в России, которая показала, что над самыми страшными
силами современной буржуазной цивилизации может возвыситься
История, то есть народные силы, их творчество, сам Человек, кото­
рые оказались способным противостоять навязанным им шовиниз­
му, вражде, ненависти и чувству безысходности. В такой ситуации,
по словам М. Лифшица: «Октябрьская революция означала не раз­
вязывание иррациональных сил и демонических инстинктов, а ве­
ликую победу над ними. Революция сделала то, что не могли сде­
лать ни пацифисты, ни гуманисты, ни квакеры, ни четырнадцать
пунктов велеречивого президента Вильсона. Она рассеяла крова­
вый туман над Европой и показала дорогу к миру»1.Тезис о том, что
революция стала победой над иррациональными и демоническими
силами, на взгляд автора, является ключевым, поскольку эта победа
стала символом строительства совершенно нового мира, по ту сто­
рону материально-низменных амбиций цивилизации, заканчиваю­
щихся кровавым переделом мира.
Победа Октября 1917 года возымела всемирно-историческое
значение благодаря тому, что разрешение кризиса цивилизации
уже было невозможным на основе ее собственных ресурсов, но­
вое рабство капиталистических фабрик достигло своего предела в
1 Лифшиц М. Нравственное значение Октябрьской революции. URL: http://
scepsis.net/library/id_184.html.
655

империалистической войне. В этом смысле позиция В. И. Ленина о
преодолении грядущей катастрофы через строительство социализ­
ма не была лишь рационалистической политической целью, а един­
ственно возможным выходом из исторического тупика не толь­
ко для России, но мира в целом: «Война создала такой необъятный
кризис, так напрягла материальные и моральные силы народа, на­
несла такие удары всей современной общественной организации,
что человечество оказалось перед выбором: или погибнуть, или
вручить свою судьбу самому революционному классу для быстрей­
шего и радикальнейшего перехода к более высокому способу про­
изводства»1.
Революционно-демократическая свобода, по слова В. И. Лени­
на, и стала именно тем прорывом в новый мир, который вновь ак­
туализировал подлинную гуманистическую линию истории.
В этой ситуации военная интервенция стран Антанты 1918 года
и ее решительный отпор силами Красной армии в период Граждан­
ской войны преградили путь экспансии капитализма на Восток — в
Россию и другие государства, образовавшие впоследствии Союз Со­
ветских Социалистических Республик. В то время как в 1920-1930-
е годы Европа оказывается во власти капиталистических экономи­
ческих кризисов, которые уже нельзя было остановить традици­
онными мерами и полумерами. Их тупиковость, которая ввергала
миллионы народных масс в отчаяние, в бедность и нищету, приве­
ла в итоге к еще более злосчастному сценарию — союзу капитала с
наиболее радикальными правыми и фашистскими политическими
силами в Европе. Они, пробуждавшие в массах самые низменные
животные стороны человеческой природы, реанимировали махо­
вик эксплуатации уже на «новой», полуварварской основе.
Вот почему в столь решающий момент слом СССР как государ­
ства нового типа, то есть выбравшего в первую очередь цель обуз­
дания частных интересов и агрессии частной собственности через
преобразование мира, всей социальной действительности на ос­
нове принципов коммунизма, через актуализацию новой роли Че­
ловека в истории, для обезумевших сил капиталистического мира
стал делом принципа. Существование качественно новой альтерна­
тивы капитализму, которая ясно и открыто обозначила его преде­
лы, являлось огромным препятствием к его дальнейшей экспансии,
переделу мира не только для германского фашизма, уже развязав­
шего Вторую мировую войну, но и для западных империалистиче­
’ Ленин В. И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться // Ленин В. И. Полное
собрание сочинений. М.: Изд-во политической литературы, 1981. С. 197-198.
656

ских держав. По оценкам А. В. Бузгалина и А. И. Колганова: «Вторая
мировая война со стороны фашизма была насилием, направленным
на установление тотального мирового господства корпоративного
капитала, то есть всемирное попрание родовых качеств человека.
<...> Это было насилие против Человека и Человечества»1.
При таких условиях «вероломное нападение фашистской Гер­
мании на Советской Союз было предпринято гораздо более мощ­
ными силами, чем интервенция в годы гражданской войны»2.Воен­
ный потенциал и мощь СССР значительно уступали военизирован­
ной машине германского фашизма. «К июню 1941 года немецкая
армия была оснащена наиболее передовой для того времени во­
енной техникой и имела значительный опыт вооруженной борь­
бы. < . . .> Такого опыта не имела Красная армия. Ее командный со­
став, значительно обновившийся накануне войны вследствие ис­
требления Сталиным старых, опытных командных кадров, еще не
овладел практическими навыками руководства крупными соеди­
нениями и оперативными объединениями в сложных условиях
войны. < . . .> Расчеты Сталина на то, что Советскому правительст­
ву удастся предотвратить назревавший между Германией и СССР
конфликт мерами политического и дипломатического характера,
оказались ошибочными»3.
Как в первые, так и в последующие дни войны советские гра­
ждане проявили массовый героизм, стойкость и храбрость. Столь
легендарные подвиги советского народа, как уже было отмечено,
в исследованиях о войне расцениваются исключительно как про­
явление патриотизма и любви к Родине, но в них едва ли ставится
вопрос об их социальных и исторических истоках. В частности, из­
вестный отечественный ученый-историк Г. А. Куманев, посвятивший
целый ряд монографий военной истории отечества и Великой Оте­
чественной войне, к определяющим факторам Победы 1945 года от­
носит мощный всплеск патриотического и национального самосоз­
нания советских людей. Он пишет: «Никогда еще в истории Россий­
ского многонационального государства не было такого массового
интернационального сплочения всех его граждан, такого мощного
проявления патриотических чувств, самопожертвования и всеоб­
щего стремления отстоять свободу и независимость Родины, как в
' Бузгалин Л. В., Колганов А. И. Глобальный капитал. В 2 томах. Т. 2. Теория: Гло­
бальная гегемония капитала и ее пределы. М.: ЛЕНАНД, 2015. С. 616.
2 История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг. М.,
1963. Т. 2. С. 51.
3Там же. С. 48.
657

период смертельной схватки с фашизмом в 1941 -1945 годах»1.Нуж­
но заметить, что в одном из своих утверждений о войне историк
ставит весьма актуальный вопрос: «22 июня согласно Указу Прези­
диума Верховного Совета СССР по 14 округам страны была объявле­
на мобилизация военнообязанных 1905-1918 годов рождения. На­
ряду с этим уже в первые дни войны миллионы добровольцев раз­
ных национальностей и возрастов, не подлежащих пока по брони и
по другим причинам собственной мобилизации, буквально осажда­
ли призывные участки, военкоматы, партийные и советские органы,
настойчиво требуя немедленно направить их на фронт. Можем ли
мы сегодня представить такую картину, окажись страна в подобной
чрезвычайной ситуации?»2.
Безусловно, этот вопрос носит риторический характер. Вместе
с тем он затрагивает едва ли не первостепенную проблему в пони­
мании Великой Отечественной войны, а именно — проблему роли
самого Человека, его осознания сопричастности к судьбе страны,
Родины и общему делу ее защиты как на поле боя, так и в мирной
жизни. В этом смысле с самого начала войны военизированной ма­
шине германского империализма были противопоставлены не аб­
страктная любовь к Родине, огромное чувство патриотизма совет­
ского народа, а в первую очередь субъект этой любви и патрио­
тизма, то есть новый, советский человек как творец нового мира,
которого и породила Октябрьская революция. Об этом определяю­
щем факторе также упоминали авторы многотомника «История Ве­
ликой Отечественной войны Советского Союза»: «В своих планах
„ молниеносной войны" они проглядели главную силу, с которой им
пришлось столкнуться в первые же дни войны, — советского чело­
века, советского патриота, моральный облик которого в корне отли­
чался от того, каким его представлял себе буржуазный мир»3.
В данном случае сегодня важно понимать не только сам образ
советского человека, который сформировался под колоссальным
влиянием освободительной энергии Великого Октября, но и тот мо­
мент, что развитие субъекта коммунистических преобразований,
строителя нового мира протекало в условиях сложнейших проти­
воречий советского строя. Иными словами, коммунистическая тен­
денция в образе советского человека прорывалась не только че­
рез номенклатурно-бюрократические оковы советского строя, ко­
1КуманевГ.А . Проблемы военной истории Отечества (1938-1945 гг.). М., 2007.
С. 616.
2Там же. С. 618.
3История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг. М.,
1963. Т. 2. С. 51.
658

торые, по сути, противостояли идеалам Октября, но и не в меньшей
степени через обывательские, а также унаследованные со старой
эпохи, общинные представления о смысле жизни человека, отри­
цавшие субъектно-деятельностное предназначение человека.
Сопоставляя культуру Ренессанса и советскую культуру, Л. А. Бу­
лавка в качестве общности черт данных культур выделяет поста­
новку в более широком контексте общественного бытия пробле­
мы Человека: «В основе советской культуры также лежит проблема
Человека, но уже как целостного, социально-действенного Челове­
ка. Это было обусловлено тем, что преобразовательные процессы
двадцатых годов объективно приводили к эмансипации сущност­
ных родовых сил индивида, что и порождало мощный взрыв энер­
гии социального творчества, когда индивид становился способным
к созиданию новых, не только культурных, но и общественных форм
своего бытия. И в этом созидании основ своего общественного бы­
тия (а значит, и самого себя) как раз и выражалось проявление его
сущностных сил как Родового человека»’.
Расцвет созидательных сил человека стал своего рода реаль­
ным воплощением коммунистических интенций Октябрьской рево­
люции. Этот расцвет стал возможен благодаря тому, что многовеко­
вые идеалы и чаяния социальной справедливости превращались в
факт социальной действительности, а не только деклараций. Путь к
росту сознательности миллионов советских граждан, который про­
легал через пробуждение человека к поступкам, к преобразованиям
окружающей действительности, а тем более к героическим поступ­
кам перед вызовом истории, пролегал через подлинную реализа­
цию требований всеобщего бесплатного образования, восьмичасо­
вого рабочего дня, общедоступности общественных благ для всего
советского народа, права на мир и труд. Отметим слова А. В. Луна­
чарского на Первом Всероссийском съезде по просвещению 25 ав­
густа 1918 года: «Это путь, требующий величайшей образованности,
огромного количества знаний, исключительной выдержки. Конеч­
но, те, которые желают видеть только обратную сторону битой по­
суды, будут охать и ахать. Но честные наблюдатели, которые будут
обращать внимание на прочность и жизненность фундамента, пой­
мут нас, и мы можем сказать, что никогда на земле не делалось ра­
боты столь плодотворной, как в те месяцы, в которые мы имеем сча­
стье жить. То же самое относительно школ; мы прекрасно знаем, что
никаким образом народ не может наладить правильную государст­
1Булавка Л. А. Ренессанс и советская культура // «Вопросы философии». 2006.
No 12.
659

венную и общественную жизнь, никаким образом не может реально
руководить хозяйством, если он не будет образован, не будет снаб­
жен всеми необходимыми знаниями. Борьба за школу есть третье
и не менее важное условие»1.
В итоге результаты этого противоречивого и трудного пути об­
ретения массами сознательности выразились в том, что во время
Великой Отечественной войны именно социально-действенная сто­
рона советского человека (термин, используемый Л. А. Булавкой),
его определенность, осмысленность, осознание личной ответст­
венности за общее дело, за судьбу Родины превратились в конеч­
ном итоге в поступок, который и принес всемирно-историческую
победу над тем, что так яростно отстаивал фашизм, а именно — вар­
варство, обезличенность, бездейственность и отречение от вызо­
вов истории. В этой связи в глазах большинства советских граждан,
героев Родина воспринималась как советская и социалистическая
именно потому, что только с таким ее качеством были связаны кар­
динальные изменения в жизни миллионов людей. Великая Отече­
ственная война показала тесную взаимосвязь между сознательно­
стью советского человека, народа и его волей к совершению исто­
рического поступка.
Доказательством тому служат массовый героизм советского
народа в ратном и трудовом подвиге по защите Советского Союза.
Преданность идеалам коммунизма и чувство любви к Родине были
единым целым. Эти чувства советскими воинами сопереживались
как единое целое, как нечто неразрывное. И само понятие «Роди­
на» едва ли рассматривалось как нечто чуждое тому, что в стране
стало результатом преобразований Октябрьской революции. Автор
считает важным процитировать зафиксированные в письмах, запис­
ках мысли погибших героев войны, которые невозможно сфальси­
фицировать, перетасовать, но которое доподлинно демонстрирует
тот факт, что коммунизм и Родина были неделимыми и неразрывны­
ми ценностями их жизни.
В обращении младшего политрука мотострелкового пулемет­
ного батальона И. Г. Балабанова, возглавившего 28 января 1942 года
группу бойцов у д. Гусево, звучат следующие слова: «Дорогие това­
рищи! Я сделал все, что мог. Приняв командование батальоном по­
сле ранения командира, я продолжал наступление и выполнил при­
каз командования. Я с гордостью смотрел смерти в лицо, потому
1Луначарский А. В. Речь на I Всероссийском съезде по просвещению // А. В. Лу­
начарский о народном образовании. М., 1958. С. 30-47.
660

что во мне билось большевистское сердце»'. В своем письме в пар­
тийную организацию своей части, которое датируется не позднее
3 февраля 1942 года, сержант Я. Бондарь пишет: «Я люблю свою Ро­
дину и готов отдать за нее свою кровь до последней капли. Я знаю
одно: скоро фашистские звери будут уничтожены и советские люди
заживут еще счастливее, чем прежде. Прошу считать меня коммуни­
стом!»2.Также в завещании красноармейца С. Волкова, не позднее
12 февраля 1942 года, читаем: «Дорогие братья по оружию! Если я
погибну в этом сражении, назовите меня коммунистом...»3.
В завещании командира танка младшего лейтенанта Г. И. М о­
роза не позднее 5 января 1944 года говорится: «Хочу оставить ма­
ленькое завещание, в случае гибели моей в борьбе с немецкими за­
хватчиками. Я — коммунист. Это маленькая кандидатская карточка
за No 5902866 и преданность моя ведет вперед до полного изгна­
ния оккупантов из нашей Родины. Мною руководит большевистская
партия, она посылает на новые подвиги в этой борьбе. Во мне вос­
питали преданного своей Родине и Красной армии советского крас­
ного офицера, и все то, что я приобрел в результате упорной учебы
в Сызранском танковом училище, использую вполне на поле боя»4.
Завещание перед боем защитника Ленинграда артиллериста
В. Н. Усова, 28 ноября 1943 года — 20 февраля 1944 года, гласит: «Ро­
дина, дорогая, прими мой скромный дар для блага твоего и знай,
что я, взращенный, вскормленный, вспоенный тобой, отплатил тебе
всем, чем мог. Я, твой сын, тебе был предан до последнего дыхания
и выполнил с чистой душой свой долг коммуниста и воина. Я умер
для того, чтоб ты жила. Я так горячо любил тебя, Родина, как ненави­
дел врагов твоих»5. В прощальной записке защитника Ленинграда
’ Обращ ение младшего политрука И. Г. Балабанова, 28 января 1942 г. // Говорят
погибшие герои: Предсмертные письма советских борцов против немецко-фашист­
ских захватчиков (1941-1945 гг.). М.: Изд-во политической литературы, 1990. С. 97.
2Письмо сержанта Я. Бондаря в партийную организацию, не позднее 3 февраля
1942 г. // Говорят погибшие герои: Предсмертные письма советских борцов против
немецко-фашистских захватчиков (1941-1945 гг.). М.: Изд-во политической литера­
туры, 1990. С. 100.
3Завещание красноармейца С. Волкова, не позднее 12 февраля 1942 г.// Говорят
погибшие герои: Предсмертные письма советских борцов против немецко-фашист­
ских захватчиков (1941-1945 гг.). М.: Изд-во политической литературы, 1990. С. 101.
4Завещание командира танка младшего лейтенанта Г. И. Мороза, не позднее 5
января 1944 г. // Говорят погибшие герои: Предсмертные письма советских борцов
против немецко-фашистских захватчиков (1941-1945 гг.). М.: Изд-во политической
литера туры, 1990. С. 344.
5Завещание перед боем защитника Ленинграда артиллериста В. Н. Усова, 28
ноября 1943 г. —
20февраля 1944 г.//Говорятпогибшие герои: Предсмертные пись­
661

летчика-истребителя С. Горгуля, не ранее 22 ноября — не позднее
декабря 1941 года, написано: «Родина, комсомол, я дрался с врагом,
как клялся, получая комсомольский билет, не жалея собственной
жизни. Я умираю, но знаю, что мы победим. Я честно выполнил свой
долг. Прощайте, друзья! Прощайте, ленинградцы!..»1.
Это единичные примеры последних слов героев-бойцов, од­
нако в большинстве письменных источников такого рода звучит
лейтмотив, импульс коммунистического долга. Он не был внеш­
ним, посторонним по отношению к советскому человеку. И даже
если советский народ не осознавал этот долг как долг коммуни­
стов, он вошел в социально-нравственную ткань общественных
отношений советского общества, при этом, безусловно, не яв­
ляясь единственным основанием этого общества. Он приобре­
тал самые конкретные формы в том смысле, что при советском
строе трудящиеся, Человек труда были вознесены на ранее не
виданный в истории мировой цивилизации уровень обществен­
ного признания. Идея сплочения первых лет Октябрьской рево­
люции по законам самого исторического развития не могла не
стать цементирующим основанием в становлении советского на­
рода. Как пишет М. Лифшиц: «Эта идея везде — она в речах о но­
вой международной политике, открытой и честной, без подлос­
тей тайной дипломатии, без провокаций и борьбы за престиж,
она в призывах к самоорганизации для отпора классовому вра­
гу, она и там, где крестьянский сход просит наладить обмен то­
варов с деревней»2.
В свою очередь вот что пишет по этому вопросу А. А. Зиновьев:
«Является также идеологической ложью утверждение, будто совет­
ские люди сражались за Родину, а не за советский (коммунистиче­
ский) социальный строй. Ко времени начала войны этот строй для
большинства советских граждан стал образом их жизни, был при­
нят как свой. Отделить его от массы населения как нечто чужерод­
ное было практически невозможно. Хотели люди этого или нет, лю­
бая защита ими своей страны означала защиту нового социального
строя. Россия и коммунизм существовали не наряду друг с другом, а
ма советских борцов против немецко-фашистских захватчиков (1941-1945 гг.). М.:
Изд-во политической литературы, 1990. С. 357.
1 Прощальная записка защитника Ленинграда летчика-истребителя С. Горгу­
ля, не ранее 22 но ября— не позднее декабря 1941 г. // Говорят погибшие герои:
Предсмертные письма советских борцов против немецко-фашистских захватчиков
(1941-1945 гг.). М.: Изд-во политической литературы, 1990. С. 83.
2Лифшиц М. Указ. соч.
662

в единстве. Разгром коммунизма в России был равносилен разгро­
му самой России»1.
Автор, разделяя взгляд А. А. Зиновьева о неразрывном един­
стве советского общественного строя и Родины, не согласна с его
точкой зрения о том, что именно Сталину принадлежит заслуга мо­
билизации сил «планеты на защиту коммунистической страны», и
что «Если бы не сталинские меры, мы были бы разгромлены в со­
рок первом или по крайней мере в сорок втором году. < . . .> Я спе­
циально вспомнил об этом страшном периоде войны, чтобы обра­
тить внимание читателя на то, что с каким человеческим материа­
лом фактически пришлось иметь дело сталинскому руководству»2.
Я не согласна с ней по той причине, что, по сути, А. А. Зиновьев от­
дает первенство в мобилизации советского общества против агрес­
сии германского фашизма сталинскому руководству, при этом одно­
значно отождествляя советский строй с коммунизмом, не допуская
тех острых противоречий, того сопротивления, с которым сталкива­
лась коммунистические тенденции преобразований в период инду­
стриализации, коллективизации СССР как со стороны номенклату­
ры, так — что еще более важно нам осознать — и со стороны само­
го советского общества (!), которое и было его порождением.
Отдавая должное советскому руководству, мы должны осоз­
навать, что непосредственными участниками, героями, субъекта­
ми борьбы против фашизма были простые советские люди. Опре­
деляя, в сущности, меру влияния коммунистических идеалов на ис­
ход войны, автор полагает, что мобилизация всей страны на борьбу
против врага, перестройка экономики на военный лад, эвакуация
промышленных предприятий, ценностей, огромных масс людей на
восток страны стали возможными благодаря тому, что советский че­
ловек олицетворял в себе не частный взгляд на действительность,
не частный, индивидуализированный интерес, который пропаган­
дировал мелкий буржуа — опора германского фашизма, а родовую,
общественную сущность человека как такового. Для советского че­
ловека интересы страны, ее судьба, будущее неразрывно были свя­
заны с личной судьбой и жизнью.
В то же время нельзя утверждать, что такой выбор, определен­
ность в совершении поступка были повсеместными. Факты расте­
рянности, трусости и предательства, содействия врагу также явля­
ются частью истории войны. Однако сама Победа 9 мая 1945 года
доказывает, что освободительная и социально-действенная энер­
13иновьев А. Л. Русский эксперимент: Роман. М.: Наш дом, 1995. С. 100.
2Там же. С. 103.
663

гия советского народа оказалась сильнее все тех сил, которые ей
противостояли, —
и не только в лице фашизма. В этом связь меж­
ду Октябрьской революцией 1917 года и Победой 1945 года не есть,
согласно современным трактовкам, результат идеологический ком­
мунистической пропаганды, а, напротив, родственная, сущностная
взаимосвязь.
Сегодня мы с гордостью, правда, не отдавая должного, говорим о
том, как с первых дней войны по собственной добровольной инициа­
тиве советские граждане просили записать их на фронт доброволь­
цами. Вот что пишет московский рабочий Случевский: «Прошу воен­
комат зачислить меня добровольцем в ряды Рабоче-крестьянской
Красной армии для защиты социалистической родины. Я иду бить
кровожадных фашистов-гитлеровцев, чтобы стереть их с лица зем­
ли»1. Также в Москве на одном автозаводе по цехам состоялись мно­
голюдные митинги, на которых присутствовало около 20 ООО человек.
В цехе «мотор» на митинге присутствовало 800 человек. Выступающий
на этом митинге мастер пролета т. Ерошин сказал: «Оголтелый фашизм
напал на нашу священную Родину и пытается всякими уловками на­
нести поражение нашей могучей Красной армии и завоевать священ­
ную землю страны социализма, но это ему не удастся»2.
В июле 1941 года москвичи и ленинградцы на добровольной ос­
нове сформировали дивизии народного ополчения, заявки на уча­
стие в котором подало более 4 млн советских граждан3.В частности,
уже к 3-му и 4 июля в Москве сформирована 18-я дивизия народно­
го ополчения, куда подало заявление 7500 человек, среди которых
не было ни одного кадрового командира4.Ленинградская армия на­
родного ополчения к 19 июля передала по назначению «три стрел­
ковые дивизии общей численностью в 31 тыс. чел., шесть истреби­
тельных полков численностью около 5000 чел. И пятнадцать ар­
тиллерийско-пулеметных батальонов — около 15 тыс. чел., а всего
свыше 50 тыс. бойцов, командиров, политработников»5. Более того,
1Заявление рабочего завода «Борец» Случевского в военкомат. 29 июня 1941 г. //
Выстояли и победили. Документы и материалы. М.: Московский рабочий, 1966. С. 29.
2Информация Пролетарского РК ВКП(Б). 3 июля 1941 г. // Выстояли и победили.
Документы и материалы. М.: М осковский рабочий, 1966. С. 37.
3Куманев Г.А. Проблемы военной истории Отечества (1938-1945 гг.). Москва,
2007. С. 616.
4 Донесение Чрезвычайной тройки Ленинградского района командующему
войсками Московского военного округа. 4 июля 1941 г. // Выстояли и победили. До­
кументы и материалы. М.: Московский рабочий, 1966. С. 39-40.
5Из доклада политотдела Ленинградской армии народного ополчения о ком­
плектовании и отправке на фронт частей народного ополчения. Не ранее 17 августа
664

в Ленинграде школьники обращались с просьбами: «Дайте нам ка­
кое-нибудь поручение. М ы хотим помочь взрослым. М ы готовы ис­
полнять любую работу»1.
По неполным данным историка А. М. Синицына, за все время
войны граждане СССР подали в военные, партийные и советские
организации и учреждения более 20 миллионов заявлений с прось­
бой о добровольном зачислении в армию2.Однако по ряду причин
(возраст, состояние здоровья, работа на оборонных предприятиях
и т. д.) не все просьбы удовлетворялись. Пополнение рядов Красной
армии шло до конца войны, и многонациональный состав был его
важной особенностью.
В этом отношении к бесспорной и подлинной черте советско­
го человека можно отнести его интернационализм. В первые и по­
следующие долгие, мучительные дни войны именно массовый ин­
тернационализм приобрел поистине исторические масштабы. Уже
в самом начале войны в Москву ЦК ВКП(б) поступали телеграммы из
союзных республик. В частности, в телеграмме из Сталинабада со­
общалось, что только по Сталинабаду в военный комиссариат по­
ступило свыше 700 заявлений о добровольном зачислении в ряды
Красной армии, несмотря на то что указаний из Наркомата оборо­
ны СССР не приходило. В этой связи секретарь ЦК КП(б) Таджикиста­
на Протопопов просил срочно дать указания о порядке зачисления
в Красную армию3.
Приведем лишь некоторые факты, на которые ссылался
А. М. Синицын в исследовании добровольческого движения. «К на­
чалу июля 1941 года в Киеве было подано свыше 52 тыс. заявлений,
в Новосибирске за первую неделю численность добровольцев дос­
тигла 6680 человек. За первые три для войны в Кемеровской облас­
ти было подано более 22 тыс. заявлений, в Омской области к концу
июля 1941 года только в городские и районные военкоматы посту­
пило около 9 тыс. заявлений, в Оренбургской — более 8 тыс., в Яро­
славской — около 7 тыс. заявлений. Лишь в трех областях Украин­
ской ССР — Днепропетровской, Донецкой и Николаевской — за не­
1941 г. // 900 героических дней: Сборник документов и материалов о героической
борьбе трудящихся Ленинграда 1941 -1944 гг. М . — Л.: Изд-во «Наука», 1966. С. 51.
’ Из передач «Последние известия» по Ленинградскому радио от 22 июня 1941 г.
// 900 героических дней: Сборник документов и материалов о героической борьбе
трудящихся Ленинграда 1941-1944 гг. М . —
Л.: И зд -в о «Наука», 1966. С. 33.
2 См.: Кирсанов Н. Братство народов СССР в Великой Отечественной войне //
Журнал «Псков». 1995. No 2.
3Телеграмма из Сталинабада в ЦК ВКП(б). 23 июня 1941 г. // Известия ЦК КПСС.
Документы июня 1941.1990. No 6.
665

сколько первых дней войны от добровольцев поступило около 36
тыс. заявлений. В Азербайджане 40 тыс. человек решили пойти на
фронт добровольцами, в Армении — 20 тыс., в Грузии — около 22
тыс. человек. В Таджикистане в ряды добровольцев вступили 4240
человек. Три тысячи заявлении поступило за первые десять дней
войны в военкоматы Ташкента, две тысячи — в военкоматы Алма-
Аты. В Татарской АССР к концу июля 1941 года число добровольцев
превысило 5 тыс. человек. От трудящихся Карагандинской области
к концу 1941 года поступило более 25 тыс. заявлений»1.
С весны 1942 года Вооруженные силы СССР стали получать
крупные пополнения из Средней Азии, Казахстана, Татарии, Башки­
рии и других национальных республик. В мае в составе действую­
щих фронтов было 5 миллионов 500 тысяч воинов, в том числе 1
миллион 200 тысяч грузин, азербайджанцев, армян, узбеков, кирги­
зов, башкир, призванных по общей мобилизации. Среди них не все
владели русским языком. Это отражалось на изучении ими сложной
военной техники и умении применять ее в бою. В связи с этим Глав­
ное политическое управление разослало начальникам политуправ­
лений внутренних военных округов директиву, в которой требова­
лось «массово-политическую работу с красноармейцами, не знаю­
щими русского языка, проводить на родном языке, используя для
этого имеющиеся в частях вашего округа национальные кадры ко­
мандиров, политработников и передовых коммунистов и комсо­
мольцев, знающих национальные языки». В директиве подчеркива­
лось, что надо постоянно воспитывать всех воинов в духе дружбы
народов СССР, причем добиваться, «чтобы русские красноармейцы
и командировали показывали пример товарищеской дружбы и ува­
жения к красноармейцам нерусской национальности, помогали им
осваивать русский язык и боевую технику»2.
Согласно указаниям ЦК ВКП(б) была значительно расшире­
на сеть красноармейских газет на национальных языках. К началу
1943 года на 14 фронтах, в двух округах и в трех армиях на языках на­
родов СССР издавалось 50 газет, в том числе: на узбекском — 11, ка­
захском — 10, татарском — 8, азербайджанском — б, грузинском —
5, армянском — 4, таджикском — 2, туркменском, киргизском, баш­
кирском — по одной газете3.
1Синицын А. М. Всенародная помощь фронту: О патриотических движениях со­
ветского народа в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. 2-е издание. М.,
1985. С . 15-16.
2 Во главе защиты Советской родины: Очерк деятельности КПСС в годы Вели­
кой Отечественной войны. М.: Изд-во полит, лит-ры, 1984. С. 105.
3Там же. С. 104.
666

От командиров и политработников требовалось проявлять чут­
кость и заботу о бойцах нерусской национальности, не допускать
малейшей несправедливости к ним, воспитывать воинов в духе
дружбы народов СССР и ненависти к немецко-фашистским захват­
чикам, всемерно поощрять боевую дружбу между бойцами разных
национальностей1.
В конечном итоге сама идея создания СССР, в основу кото­
рой были положены основополагающие принципы и дух Октября,
а именно: равноправие наций и народов, право народов на само­
определение, отмена всех национальных и национально-религи­
озных привилегий и ограничений, свободное развитие этнических
и национальных меньшинств2, заложила фундамент советского ин­
тернационализма и дружбы народов. Их подлинность подтверди­
лась массовым интернациональным героизмом, восприятием Ро­
дины как Советской Родины в бою на фронте и трудовом подвиге
в тылу. Благодаря этому военной машине германского фашизма и
империализма противостояла многонациональная страна — СССР,
объединенная не под именем русского, казахского, татарского, ук­
раинского, латвийского народов и др., а под именем советского на­
рода, являвшего собой братство и дружбу народов. Как писали та­
тарские бойцы 1-го Украинского фронта 19 августа 1944 года: «Мы
все — русские и украинцы, грузины и белорусы, татары и башкиры,
казахи и узбеки — являемся сынами единой матери — Советской
Родины. Советская Родина — это мы, наша судьба, наша жизнь. М ы
защищаем ее свободу, независимость и целостность. Наша сила —
в нерушимой дружбе народов нашей страны. < . . .> И вот теперь мы,
татарские джигиты, воюя за нашу братскую Украину, воюем за цело­
стность и свободу всей нашей Родины. Украина — родная сестра Та­
тарстана. Советская Родина — их родная мать»3.
С точки зрения эпопеи массового интернационализма Великой
Отечественной войны современная разобщенность между нациями
и народами есть регресс, откат в прошлое, отсталость и предрас­
судок. Отсюда в наши дни вопрос о возможностях нового интерна­
ционализма практически нельзя помыслить вне левой идеи, кото­
рой по справедливости принадлежит первенство в его реализации
в практике всемирной истории.
1Во главе защиты Советской родины... С. 106.
2Декларация прав народов России 2 (15) ноября 1917 г.
3Письмо татарского народа фронтовикам-татарам и ответы на него: сборник
докуме нтов . Казань, 2012. С. 84-85.
667

Доказательством тому, что именно красная линия Октября была
определяющим фактором Победы над фашизмом, является то, что
на протяжении Великой Отечественной войны именно с символа­
ми Октябрьской революции было связано поднятие боевого духа
советских солдат и тружеников тыла. К таковым в первую очередь
относится военный парад на Красной площади 7 ноября 1941 года,
который проводился в условиях приближения немецких фашистов
к Москве. Проведение парада в честь 24-летия Октября возымело
колоссальное моральное и психологическое значения в деле под­
нятия духа защитников. По словам историка А. Ф. Васильева: «И все-
таки положение Москвы оставалось крайне критическим. Требо­
валось укрепить уверенность не только ее защитников, но и все­
го советского народа в возможности отстоять свою столицу. Этому,
в частности, способствовал военный парад на Красной площади 7
ноября, явившийся дерзким и смелым шагом. Психологическое его
значение для советского народа невозможно переоценить. Велик
был и международный резонанс парада»’.
Неоднократно историки, ветераны войны подчеркивали, что
именно высокий боевой дух Красной армии укреплял веру в собст­
венные силы. И в этом случае сопоставление морального духа Ок­
тябрьской революции и Великой Отечественной войны показыва­
ет еще более очевидное родство между ними. В частности, М. Лиф­
шиц к главной силе Октябрьской революции отнес ее моральное
превосходство, которое перевесило военную, материально-эконо­
мическую мощь капиталистических стран. Этот же вывод можно с
уверенностью отнести и к Великой Отечественной войне, ибо и в
1941-1945 годы «история будто нарочно создала такое испытание,
при котором моральное превосходство и материальный вес не сов­
падали»2.
С точки зрения автора, моральное превосходство Советско­
го Союза во время Великой Отечественной войны было достигнуто
как раз благодаря социалистическим завоеваниям и одновремен­
но вопреки тем возросшим антагонизмам советского строя, кото­
рые возникли в результате непродуманной репрессивной политики
сталинского руководства в период коллективизации и форсирован­
ной индустриализации 1930-х годов. Такие социальные антагониз­
мы не могли не породить врагов, противников большевистской вла­
сти, самого строя, в особенности среди крестьянства, которое стало
' Васильев А. Ф. Некоторые аспекты хода и последствий битвы под Москвой //
Вопросы истории. 2002. No 1. С. 101.
2Лифшиц М. Указ. соч.
668

главной жертвой волюнтаристской политики форсированной кол­
лективизации. В этом смысле, говоря о высоком боевом духе совет­
ских бойцов, автор не разделяет как точку зрения о том, что он был
всеохватным, и о том, что не было тех в советском обществе, кто не
был готов или осознанно не принимал вызов Великой Отечествен­
ной войны, так и противоположный взгляд на то, что высокий мо­
ральный дух советского народа никоим образом не был связан с
коммунистическими идеалами, и только «...их духовный мир был
светел и возвышен, мысли чисты и глубоки»1.
Эти противоречия во время войны обнажались в том числе и
глазами самих коммунистов, ставших очевидцами и участниками во­
люнтаристских действий армейского руководства. В частности, по-
литбойцы — члены ВКП(б) А. Ф. Окунев, В. Г. Кузнецов и А. И. Быч­
ков, будучи в госпитале после ранения, писали Сталину 15 августа
1941 года: «В начале августа мы прибыли на Смоленское направле­
ние на участок фронта, занимаемый 89-й дивизией. И что же? Пре­
красный боевой дух политбойцов в несколько дней был подорван
бессмысленной (на наш взгляд, преступной) тактикой изолирован­
ных наступлений отдельных рот и батальонов на линию обороны
противника (при отсутствии наших танков и самолетов). Причем все
эти наступления проводились днем, словно нарочно для того, что­
бы побольше вывести из строя наших политбойцов (из которых в ос­
новном состояли роты 400-го, 52б-го полков, так как основной со­
став выбыл раньше). Так, 6 августа днем по открытому полю, не имея
перед собой никакой определенной задачи, наступала 7-я рота 3-го
батальона 400-го стрелкового полка; поползав по полю взад-вперед,
она потеряла половину своего состава. Так было 12 августа с 6-й ро­
той 2-го батальона 52б-го стр. полка; 11 августа с разведотрядом 8-й
роты 3-го батальона 400-го стр. полка и т. д. и т. д. В итоге за неделю
был истреблен не только боевой дух, но и личный состав: от сотен
политбойцов 400-го, 52б-го и др. стрелковых полков остались десят­
ки и единицы. В результате так организованных, вернее, совсем не
организованных наступлений наши замечательные бойцы умирали
на поле боя с горьким сознанием бессмысленной гибели»2.
В этой связи становится еще более востребованной постанов­
ка вопроса о роли коммунистической идеи в достижении Победы
через преодоление столь неоднозначных и сложных противоречий
советской действительности, в том числе и в период войны. Важно
’ ПушкарввЛ. Н. Словесные источники для изучения ментальности советского
народа в годы ВОВ // Вопросы истории. 2001. No 4. С. 128.
2Известия ЦК КПСС. 1990. No 9. С. 203.
669

актуализировать роль коммунистов в героической борьбе против
фашизма не ради принижении роли беспартийных и простых совет­
ских граждан. Дело не в этом, а в том, что именно движущая сила
принадлежала коммунистическим принципам, которым тем не ме­
нее следовали, несмотря на то что были и те, кто их не принимал.
В данном контексте является справедливым следующее утвер­
ждение К. Кантора: «Победа над германским фашизмом останет­
ся в веках событием всемирно-историческим в буквальном смысле
этих слов, ибо спасен был весь М ир и спасена была История — она
не вернулась к доисторическому, дохристианскому варварству и
язычеству. Снова могло продолжиться движение человечества (че­
рез неизбежные и впредь препятствия, заблуждения, противодей­
ствия) к конечной цели истории. В истории России после Октября
1917 года не было события более значительного, чем победа, одер­
жанная ею над германским фашизмом. В разгроме его принимали
участие и западные демократии, но в широких масштабах лишь на
заключительном этапе войны, открыв после длительных проволо­
чек „второй фронт" на западе Европы. Ненавидя советский режим,
они все-таки встали на его сторону, ибо, как ни пытались предста­
вить „русский социализм" равным фашизму, в глубине души осозна­
вали, что на самом деле это не так. Они знали, что Советский Союз
враждебен капиталистическому Западу, но понимали, что даже ис­
каженный „социалистический строй" России все же несет в своих
глубинах зерна демократии, тогда как германский фашизм чреват
самым мрачным варварством»1.
Отсюда, важно, учитывая противоречия советского строя, об­
ращать внимание на личностный, субъектный поступок, в част­
ности, на конкретные случаи героического сопротивления совет­
ских граждан в условиях оккупации, в которых и можно увидеть те
нити всеобщего значения, в том числе среди молодежи, где комсо­
мольцы занимали далеко не последние рубежи. На Донбассе зимой
1942 года в объявлении немецких оккупационных властей звучало
следующее предупреждение населению:
«К населению Дружковки! 28 февраля 1942 года расстреляно 12
граждан, помогавших русскому шпиону Гребенюку Павлу и выра­
зивших готовность содействовать его работе, направленной против
немецких вооруженных сил:
1. Василюк Валентина — 19 лет, комсомолка,
2. М ихайлов Иван — 19 лет, комсомолец,
1Кантор К. Двойная спираль истории: Историософия проектизма. T. 1.: Общие
проблемы. М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 774.
670

3. Ильина Дуся — 20 лет, комсомолка,
4. Николаева Нюся — 21 год, комсомолка,
5. Ожигов Анатолий — 19 лет, комсомолец,
6. Маханько Александр — 16 лет, комсомолец,
7. Харченко Геннадий — 19 лет, комсомолец,
8. Марков Иван — 44 года,
9. Власюк Афанасий — 56 лет,
10. Власюк Антонина — 46 лет,
11. Ильина Василиса — 42 года,
12. Соболева Екатерина — 53 года, учительница.
В связи с этим население еще раз предупреждается, что вся­
кое содействие лицам, работающим против немецких вооруженных
сил, будет караться смертью. Покровительство подобной деятель­
ности тоже карается смертью»1.
Уже в наши дни в попытках восстановить объективные циф­
ры людских потерь в годы Великой Отечественной войны, которые
на протяжении войны преуменьшались, историк В. Первышин дает
следующие данные, в том числе о потерях среди коммунистов и
комсомольцев. Как пишет историк: «Как известно, в войска направ­
лялись коммунисты и комсомольцы в качестве политбойцов. Нахо­
дясь на положении рядовых красноармейцев, они призваны были
сплачивать личный состав, показывать образец служения Родине.
Уже к 27 июня на фронт было послано 18 500 коммунистов, а че­
рез три дня еще 23 тысячи коммунистов и комсомольцев пополни­
ли действующую армию. Всего за первые шесть месяцев войны на
фронт было послано политбойцами 60 тыс. коммунистов и 40 тысяч
комсомольцев. Все они погибли за первую неделю боев с немецки­
ми захватчиками, ибо были не обучены для борьбы с профессио­
нальными военными. А солдатами становились 18-19-летние юно­
ши. После войны осталось в живых только 3% мужчин 1922-1924 го­
дов рождения»2.
В советский период также преуменьшалось точное число по­
гибших на фронтах коммунистов. Официальная цифра погибших
коммунистов составляла два миллиона человек. Между тем, по под­
счетам уже упомянутого историка В. Первышина, который обратил
внимание на прием в партию бойцов перед боем, но не оставшихся
1 Говорят погибшие герои: Предсмертные письма советских борцов против
немецко-фашистских захватчиков (1941-1945 гг.). М.: Изд-во политической литера­
туры, 1990. С. 107.
2Первышин В. Г. Людские потери в Великой Отечественной войне // Вопросы
и стории. 2000. No 7.
671

в живых после боя, документы которых все же бережно хранились,
общее число погибших на фронтах Великой Отечественной войны
коммунистов составило 7 296 248 человек1.
Трудовое сплочение во имя Победы как коммунизм
Трудовой подвиг советского народа во имя Победы над фашиз­
мом общеизвестен и, бесспорно, достоин преклонения со сторо­
ны потомков. В отечественной историографии уделено огромное
внимание этой теме, проделан целый ряд исследований о самоот­
верженном подвиге тружеников тыла2.Однако, как уже было ранее
упомянуто, объяснение причин столь высокого подъема трудового
энтузиазма ограничивались лишь тем, что советский народ был ох­
вачен патриотическими чувствами ради спасения Отечества3.
Автор же постарается показать, что в трудовом подвиге совет­
ского народа в первую очередь проявились многочисленные фак­
ты товарищеского сплочения, взаимной выручки, самоотверженно­
сти, изобретательности и новаторства в процессе труда ради Побе­
ды, которые на самом деле и стали выражением коммунистичности
этого всемирно-исторического подвига. В данном случае нельзя не
обратиться вновь к точным замечаниям М. Лифшица: «Раз люди од­
нажды почувствовали, что они могут быть товарищами по совме­
стному управлению собственной жизнью, то вы не вышибете этого
сознания из них топором, не оттолкнете их от него любым лицеме­
рием. Оно может иногда только дремать в них или находить себе не­
ожиданный и странный выход, но присутствие его неоспоримо. Вот
в чем основной капитал Октябрьской революции, и лишь по мере
того, как общество, созданное этой революцией, пользовалось им,
прибыль росла. В этом последнем источнике общественного подъ­
ема все: и развитие промышленности, и успехи науки, и победа над
внешним врагом, вооруженным до зубов»4.
Действительно, самоотверженный подвиг советских трудящих­
ся в период Великой Отечественной войны поистине выразил об­
щественный подъем солидарности, общности переживаний, кото­
рый едва ли мог возникнуть в условиях буржуазной экономики с
'Первыш ин В. Г.Людские потери в Великой Отечественной войне.
2Рабочий класс СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны. 1938-
1945 гг. М., 1984; Зинич М. С. Трудовой подвиг рабочего класса в 1941-1945 гг. М.,
1984; Куманев Г.А. На службе фронта и тыла: Железнодорожный транспорт СССР на­
кануне и в годы Великой Отечественной войны, 1938-1945. М., 1976 и др.
3Труд в тылу и вклад гражданского населения в Победу // Великая Отечествен­
ная война 1941-1945. Энциклопедия. Т. 10. М., 1985. С. 137.
4Лифшиц М. Указ. соч.
672

ее принципами частной собственности и атрибутами отчужденно­
го труда. Немыслимый уровень трудовой организованности про­
явился в период эвакуации. На восток страны перебазировалось 94
крупных металлургических завода, 150 машиностроительных, 40 за­
водов электротехнической промышленности, все предприятия тан­
ковой, авиационной и моторостроительной промышленности. В це­
лом было вывезено 1523 промышленных предприятия, в том числе
1360 крупных1. Такие цифры едва ли мыслимы для капиталистиче­
ской экономики, для которой вопрос частной собственности на
средства производства и их пользования никоим образом не может
стать предметом мобилизации для служения коллективным интере­
сам. Не менее впечатлительны факты быстрого восстановления хо­
зяйства на освобожденных территориях СССР. В частности, за пери­
од 1942-1944 годов было восстановлено б тыс. предприятий2.
Вот почему эти события всемирной истории, по мнению авто­
ра, менее всего рассматривается не только с точки зрения влияния
принципов коммунизма на трудовое сплочение и активную самоор­
ганизацию трудящихся, но и в целом как исторический пример не­
отчужденного, напряженного общественно-полезного труда, кото­
рый совершался в столь колоссальных масштабах не в частных или
личных целях, а ради общего блага, в первую очередь ради Побе­
ды. Справедливости ради стоит заметить, что примеров такого мас­
штаба нельзя найти ни в одной стране антигитлеровской коалиции.
Уже в первые дни войны сами трудящиеся без приказа началь­
ства ставили задачи товарищеского сплочения, увеличения объема
производства и производительности труда. В Ленинграде мастер
Орлов на митинге трудящихся завода бумагоделательных машин
им. Второй Пятилетки обратился к соратникам: «Сейчас как никогда
мы должны работать сплоченно. Надо помнить, что каждый новый
процент повышения производительности труда, каждая сбережен­
ная копейка — это вклад в оборону нашей страны»3.В своем письме
сыну рабочий московского завода «Серп и Молот» И. Королев пи­
сал: «Работа у нас кипит вовсю. Когда заканчиваем трудовой день,
многие не уходят домой. Остаются здесь, работают час, два, три. Все
1Во главе защиты Советской родины: Очерк деятельности КПСС в году Великой
Отечественной войны. М.: Изд-во полит, лит-ры, 1984. С. 76.
2Липатов Н.П. Строительство промышленных предприятий в годы войны //
Всемирно-историческая Победа советского народа 1941-1945 гг. М.: Наука, 1971.
С. 315.
3Из передач «Последние известия» по Ленинградскому радио от 22 июня 1941 г.
// 900 героических дней: Сборник документов и материалов о героической борьбе
трудящихся Ленинграда 1941-1944 гг. М . — Л.: Изд-во «Наука», 1966. С. 31.
673

это на оборону, для фронта, для вас, Анатолий. В отделы, цехи за­
вода приходят жены, матери, дочери, чтобы заменить своих мужей,
сыновей и отцов, ушедших на фронт или в народное ополчение»1.
Самым известным фактом новаторства во время войны стал
подвиг 12 февраля 1942 года фрезеровщика Д. Ф. Босого из Нижне­
го Тагила, прогремевшего на всю страну. С помощью изобретенно­
го им приспособления он выполнил сменное задание на 1480%. «О
производственных достижениях замечательного фрезеровщика со­
общалось в сводке Совинформбюро рядом с важнейшими извес­
тиями с фронта»2.Этот подвиг носит действительно новаторский ха­
рактер, в силу чего был подхвачен тружениками всей страны, что и
положило начало движению тысячников. Уже в апреле на предпри­
ятиях Свердловска насчитывалось 200 тысячников, Нижнего Таги­
ла — 107 тысячников, выполнявших по 10, 15 и 20 норм3.Примеру
Д. Ф. Босого последовали на заводах М осквы, Горького, Томска, Че­
лябинска, Новосибирска и других городов страны.
В первые же недели войны началось массовое движение двух-
сотников, трехсотников, пятисотников, соревнование за совмеще­
ние профессий и многостаночное обслуживание. Освоение передо­
вой техники позволяло рекорды новаторов распространять среди
рядовых производственников.
Особое место в трудовом сплочении советских граждан заня­
ли комсомольско-молодежные воскресники. В частности, в Москве
в них приняло участие 17 августа и 7 сентября 1941 года 1,45 млн
человек, в Ленинграде — 348,5 тыс. молодых рабочих и служащих.
Ленинградцы перечислили в Фонд обороны заработанные средст­
ва — 2,5 млн рублей. В Энциклопедии Великой Отечественной вой­
ны даются следующие данные: «Участники двух первых Всесоюзных
воскресников в целом по СССР передали в Фонд обороны 104 млн
рублей. 23 ноября 1941 года по инициативе комсомольской органи­
зации Челябинского тракторного завода был проведен третий Все­
союзный комсомольско-молодежный воскресник, в котором мас­
сово участвовали юноши и девушки разных национальностей. На­
пример, в Туркмении число участников воскресников 23 ноября и 7
декабря составило 280,5 тыс. человек, а заработанные 1,4 млн руб­
лей были переданы на дальнейшее укрепление обороны СССР. Все­
' Письмо И. Королева сыну, 15 июля 1941 г. // Выстояли и победили. Документы
и материалы. М.: Московский рабочий, 1966. С. 67.
2 История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг. М.,
1963. Т. 2. С. 492.
3См.: Сенявский С. Л., Тельпуховский В. Б. Рабочий класс СССР (1938-1965 гг.). М.,
1971. С. 387.
674

го с августа 1941-го по октябрь 1943 года в стране было проведе­
но пять Всесоюзных комсомольско-молодежных воскресников, в
которых в общей сложности участвовали 43 млн граждан. В целом
по Советскому Союзу заработанные на молодежных воскресниках
средства в 1941-1945 годах превысили сумму 460 млн рублей»1.
Коммунистические принципы самоорганизации проявились во
Всесоюзных социалистических соревнованиях, которые способст­
вовали росту количества комсомольско-молодежных бригад. К кон­
цу 1942 года только на предприятиях Москвы и Московской области
насчитывалось 4 тыс. таких бригад, в Горьковской области — 2020,
Куйбышевской — 2 тыс., Свердловской — 1172, Челябинской —
2100, Новосибирской — 376, в Алтайском крае — 192, в Казахской
ССР — 301 бригада2. В организации повышения производительно­
сти труда огромную работу проводили коммунисты. В частности, в
Караганде для организации работ по добычи угля обком партии по­
слал самых лучших коммунистов, которые показывали примеры са­
моотверженного труда. В итоге к концу 1943 года в забоях и лавах
работало 70% коммунистов Карагандинского бассейна.
Таким образом, в Великой Отечественной войне 1941-1945 го­
дов победил советский человек в первую очередь потому, что он вы­
разил субъектное отношение к разворачивающимся событиям и вы­
зовам истории. Забота о «своем» личном благе, о частном интересе
во время войны отступили на второй план благодаря тому, что сози­
дательная и интернациональная природа советского человека, рож­
денная Великим Октябрем, расширила горизонты его общественно­
го бытия, дала определенность, наполнила смыслом само существо­
вание и придала мощный заряд для коллективного творчества масс.
С этой энергией Октябрьской революции советский человек не мог
расстаться в одночасье, и потому советский народ оказался сильнее
варварских сил капитализма, которые олицетворял фашизм.
1Труд в тылу и вклад гражданского населения в Победу // Великая Отечествен­
ная война 1941-1945. Энциклопедия. Т. 10. М., 1985.С. 163.
2См.: История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг.
М., 1963. Т. 2. С. 503.

СЛОВО ТВОРЦАМ РЕВОЛЮЦИИ
В. И. Ленин
«Мы СОЦИАЛИЗМ ПРОТАЩИЛИ В ПОВСЕДНЕВНУЮ Ж ИЗНЬ...» 1
(последнее публичное выступление 20 ноября 1922 года)
Товарищи! Я очень сожалею и очень извиняюсь, что не мог при­
быть на ваше заседание раньше. Вы, насколько мне известно, со ­
бирались несколько недель тому назад устроить мне возможность
посетить Московский Совет. Мне не удавалось сделать это потому,
что после болезни, начиная с декабря месяца, я, выражаясь языком
профессионалиста, потерял работоспособность на довольно дли­
тельный срок и в силу уменьшения работоспособности мне при­
шлось откладывать с недели на неделю настоящее выступление.
Мне пришлось также очень значительную долю работы, которую я
вначале, как вы помните, взвалил на тов. Цюрупу, а потом на тов. Ры­
кова, еще дополнительно взвалить на тов. Каменева. И надо сказать,
что на нем, выражаясь сравнением, которое я уже употребил, ока­
залось внезапно два воза. Хотя, продолжая то же сравнение, надо
сказать, что лошадка оказалась исключительно способной и рети­
вой. (Аплодисменты.) Но все-таки тащить два воза не полагается, и я
теперь с нетерпением жду времени, когда вернутся тт. Цюрупа и Ры­
ков и мы разделим работу хоть немножко по справедливости. Я же
в силу уменьшения работоспособности должен присматриваться к
делам в гораздо более значительный срок, чем этого хотел бы.
В декабре 1921 года, когда мне пришлось совершенно прервать
работу, у нас был конец года. Тогда мы осуществляли переход на но­
вую экономическую политику, и оказалось тогда же, что этот пере­
ход, хотя мы с начала 1921 года за него и взялись, довольно труден,
я сказал бы — очень труден. Прошло более полутора лет, как мы
этот переход осуществляем, когда, казалось бы, пора уже большин­
ству пересесть на новые места и разместиться сообразно новым ус­
ловиям, в особенности условиям новой экономической политики.
В отношении внешней политики у нас изменений оказалось
всего меньше. Здесь мы продолжали тот курс, который был взят
1Речь на Пленуме Московского совета 22 ноября 1922 г. Печатается по тексту:
Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Изд-е 5-е. Т.45. С. 301-308.
676

раньше, и я считаю, могу сказать вам по чистой совести, что про­
должали его совершенно последовательно и с громадным успехом.
Вам, впрочем, об этом подробно докладывать не нужно: взятие Вла­
дивостока, последовавшая за сим демонстрация и государственно­
федеративное заявление, которое вы на днях прочли в газетах, до­
казали и показали яснее ясного, что в этом отношении нам ничего
менять не приходится. Мы стоим на дороге, совершенно ясно и оп­
ределенно очерченной, и обеспечили себе успех перед государст­
вами всего мира, хотя некоторые из них до сих пор готовы заявлять,
что садиться с нами за один стол не желают. Тем не менее эконо­
мические отношения, а за ними отношения дипломатические нала­
живаются, должны наладиться, наладятся непременно. Всякое госу­
дарство, которое этому противодействует, рискует оказаться опо­
здавшим и, может быть, кое в чем, довольно существенном, рискует
оказаться в невыгодном положении. Это все мы теперь видим, и не
только из прессы, из газет. Я думаю, что и из поездок за границу то­
варищи убеждаются в том, как велики происшедшие изменения.
В этом отношении у нас не было, так сказать, если употребить ста­
рое сравнение, никаких пересадок, ни на другие поезда, ни на дру­
гие упряжки.
А вот что касается внутренней нашей политики, то здесь пере­
садка, которую мы произвели весной 1921 года, которая нам была
продиктована обстоятельствами чрезвычайной силы и убедитель­
ности, так что между нами никаких прений и никаких разногласий
относительно этой пересадки не было, — вот эта-то пересадка про­
должает причинять нам некоторые трудности, продолжает причи­
нять нам, я скажу, большие трудности. Не потому, что мы сомнева­
лись бы в необходимости поворота, — н икаких сомнений в этом от­
ношении нет, — не потому, что мы сомневались бы, дала ли проба
этой нашей новой экономической политики те успехи, которых мы
ожидали. Никаких сомнений на этот счет, могу сказать совершенно
определенно, также нет ни в рядах нашей партии, ни в рядах гро­
мадной массы беспартийных рабочих и крестьян.
В этом смысле вопрос не представляет трудностей. Трудности
являются оттого, что перед нами встала задача, для решения кото­
рой нужно очень часто привлечение новых людей, нужно прове­
дение чрезвычайных мер и чрезвычайных приемов. У нас есть еще
сомнения относительно правильности того или другого, есть из­
менения в том или другом направлении, и нужно сказать, что и то
и другое останется еще в течение довольно приличного времени.
«Новая экономическая политика»! Странное название. Эта политика
677

названа новой экономической политикой потому, что она повора­
чивает назад. Мы сейчас отступаем, как бы отступаем назад, но мы
это делаем, чтобы сначала отступить, а потом разбежаться и силь­
нее прыгнуть вперед. Только под одним этим условием мы отступи­
ли назад в проведении нашей новой экономической политики. Где
и как мы должны теперь перестроиться, приспособиться, переор­
ганизоваться, чтобы после отступления начать упорнейшее насту­
пление вперед, мы еще не знаем. Чтобы провести все эти действия
в нормальном порядке, нужно, как говорит пословица, не десять,
а сто раз примерить, прежде чем решить. Нужно для того, чтобы
справиться с теми невероятными трудностями, которые нам пред­
ставляются в проведении всех наших задач и вопросов. Вы знаете
прекрасно, сколько жертв принесено при достижении того, что сде­
лано, вы знаете, как долго тянулась гражданская война и сколько
сил она взяла. И вот взятие Владивостока показало нам (ведь Влади­
восток далеко, но ведь это город-то нашенский) (продолжительные
аплодисменты), показало нам всем всеобщее стремление к нам, к
нашим завоеваниям. И здесь и там — РСФСР. Это стремление изба­
вило нас и от врагов гражданских, и от врагов внешних, которые на­
ступали на нас. Я говорю о Японии.
Мы завоевали дипломатическую обстановку вполне опреде­
ленную, и она есть не что иное, как дипломатическая обстановка,
признанная всем миром. Вы это все видите. Вы видите результаты
этого, а сколько потребовалось для этого времени! Мы сейчас доби­
лись признания своих прав нашими врагами как в экономической,
так и в торговой политике. Это доказывает заключение торговых до­
говоров.
Мы можем видеть, почему нам, полтора года назад вступив­
шим на путь так называемой новой экономической политики, поче­
му нам так невероятно трудно двигаться по этому пути. Мы живем в
условиях государства, настолько разрушенного войною, настолько
выбитого из всякой сколько-нибудь нормальной колеи, настолько
пострадавшего и потерпевшего, что мы теперь поневоле все расче­
ты начинаем с маленького-маленького процента — процента дово­
енного. Эту мерку мы прикладываем к условиям нашей жизни, при­
кладываем иногда очень нетерпеливо, горячо, и всегда убеждаем­
ся, что тут имеются трудности необъятные. Задача, которую мы тут
себе поставили, тем более представляется необъятной, что мы ее
сравниваем с условиями обычного буржуазного государства. Мы
себе поставили эту задачу потому, что понимали, что помощи от бо­
гатейших держав, которая обычно в этих условиях приходит, этой
678

помощи нам ждать нечего1.После войны гражданской нас постави­
ли в условия почти бойкота, то есть нам сказали: той экономической
связи, которую мы привыкли оказывать и которая в капиталистиче­
ском мире является нормальной, мы ее вам не окажем.
Прошло больше полутора лет с тех пор, как мы вступили на
путь новой экономической политики, прошло значительно больше
со времени заключения нами первого международного договора,
и тем не менее до сих пор этот бойкот нас всей буржуазией и все­
ми правительствами продолжает сказываться. Мы не могли ни на
что другое рассчитывать, когда пошли на новые экономические ус­
ловия, и тем не менее у нас не было сомнения в том, что мы долж­
ны перейти и должны добиться успеха в одиночку. Чем дальше, тем
больше выясняется, что всякая помощь, которая могла бы нам быть
оказана, которая будет нам оказана со стороны капиталистических
держав, она не только этого условия не устранит, она, по всей веро­
ятности, в громадном большинстве случаев это условие еще усилит,
еще обострит. «В одиночку», — м ы себе сказали. «В одиночку», — го­
ворит нам почти каждое из капиталистических государств, с кото­
рыми мы какие бы то ни было сделки совершали, с которыми мы ка­
кие бы то ни было условия завязывали, с которыми мы какие бы то
ни было переговоры начинали. И вот в этом особая трудность. Нам
надо эту трудность сознавать. М ы выработали свой государствен­
ный строй больше чем трехгодовой работой, невероятно тяжелой,
невероятно полной героизма. В условиях, в которых мы были до сих
пор, нам некогда было разбирать — не сломаем ли мы чего лишне­
го, некогда было разбирать — не будет ли много жертв, потому что
жертв было достаточно много, потому что борьба, которую мы тогда
начали (вы прекрасно знаете, и распространяться об этом не при­
ходится), эта борьба была не на жизнь, а на смерть против старого
общественного порядка, против которого мы боролись, чтобы вы­
ковать себе право на существование, на мирное развитие. Его мы
завоевали. Это не наши слова, не показания свидетелей, которые
могут быть обвинены в пристрастии к нам. Это показания свидете­
лей, которые находятся в стане наших врагов и которые, конечно,
пристрастны, но только не в нашу сторону, а совсем в другую. Эти
свидетели находились в лагере Деникина, стояли во главе оккупа­
1В стенограмме далее следует текст: «и что если бы даже мы приняли во вни­
мание те необыкновенно высокие, скажем, проценты, которые в этих случаях воз­
лагаются на государство, которому, как принято выражаться, приходят на помощь.
Они, собственно, очень далеки от помощи. Надо говорить прямо, заслуживали бы
название гораздо менее вежливое, чем слово помощь, но даже и эти обычные усло­
вия, они для нас оказались тяжелыми». (Прим. ред.)
679

ции. И мы знаем, что их пристрастие стоило нам очень дорого, стои­
ло многих разрушений. Мы из-за них понесли всевозможные поте­
ри, потеряли всякого рода ценности и главную ценность — челове­
ческие жизни в невероятно большом масштабе. Теперь мы должны,
со всем вниманием присматриваясь к нашим задачам, понять, что
главной задачей теперь будет — не отдавать старых завоеваний. Ни
одного из старых завоеваний мы не отдадим. Вместе с тем мы сто­
им перед задачей совершенно новой; старое может оказаться пря­
мой помехой. Эту задачу понять всего труднее. А ее нужно понять,
чтобы научиться работать, когда нужно, так сказать, вывернуться
совершенно наизнанку. Я думаю, товарищи, что эти слова и лозун­
ги понятны, потому что в течение почти года, что мне пришлось от­
сутствовать, на разные лады, по сотням поводов вам приходилось
практически, имея дело с предметом работы в своих руках, гово­
рить и думать об этом, и я уверен, что размышления об этом вас мо­
гут привести только к одному выводу: от нас теперь требуется еще
больше той гибкости, которую мы применяли до сих пор на попри­
ще гражданской войны.
От старого мы не должны отказываться. Целый ряд уступок, ко­
торые приноравливают нас к державам капиталистическим, — этот
ряд уступок дает полную возможность вступать державам в сноше­
ния с нами, обеспечивает их прибыль, может быть, иногда большую,
чем следует. В то же время мы уступаем из средств производства,
которое наше государство держит почти все в своих руках, лишь не­
большую часть. На днях в газетах обсуждался вопрос о концессии,
предлагаемой англичанином Уркартом, который до сих пор шел
почти все время против нас в гражданской воине. Он говорил: «Мы
своей цели добьемся в гражданской войне против России, против
той самой России, которая посмела нас лишить того-то и того-то».
И после всего этого нам пришлось вступить с ним в сношения.
Мы не отказались от них, мы приняли их с величайшей радо­
стью, но мы сказали: «Извините, то, что мы завоевали, мы не отда­
дим назад. Россия наша так велика, экономических возможностей у
нас так много, и мы считаем себя вправе от вашего любезного пред­
ложения не отказываться, но мы обсудим его хладнокровно, как де­
ловые люди». Правда, первый наш разговор не вышел, ибо мы не
имели возможности согласиться на его предложение по политиче­
ским мотивам. Мы должны были ответить ему отказом. Пока англи­
чане не признавали возможности нашего участия в вопросе о про­
ливах, о Дарданеллах, мы должны были ответить отказом, но сейчас
же после этого отказа мы должны были приняться за рассмотрение
этого вопроса по существу. Мы обсуждали, выгодно нам это или нет,
680

выгодно ли нам заключать эту концессию, и если выгодно, то при
каких обстоятельствах. Мы должны были поговорить о цене. Вот то,
что вам, товарищи, ясно показывает, до какой степени мы теперь
должны подходить к вопросам не так, как мы подходили к ним рань­
ше. Раньше коммунист говорил: «Я отдаю жизнь», и это казалось ему
очень просто, хотя это не всякий раз было так просто. Теперь же пе­
ред нами, коммунистами, стоит совершенно другая задача. Мы те­
перь должны все рассчитывать, и каждый из вас должен научиться
быть расчетливым. Мы должны рассчитать в обстановке капитали­
стической, как мы свое существование обеспечим, как мы получим
выгоду от наших противников, которые, конечно, будут торговать­
ся, которые торговаться никогда и не разучивались и которые бу­
дут торговаться за наш счет. Этого мы тоже не забываем и вовсе не
представляем себе, чтобы где-нибудь представители торговли пре­
вратились в агнцев и, превратившись в агнцев, предоставили нам
всяческие блага задаром. Этого не бывает, и мы на это не надеем­
ся, а рассчитываем на то, что мы, привыкши оказывать отпор, и тут,
вывернувшись, окажемся способными и торговать, и наживаться,
и выходить из трудных экономических положений. Вот эта задача
очень трудная. Вот над этой задачей мы работаем.
Я хотел бы, чтобы мы отдавали и отдали себе ясный отчет в том,
насколько велика пропасть между задачами старой и новой. Как бы
эта пропасть велика ни была, мы на войне научились маневриро­
вать и должны понять, что маневр, который нам предстоит теперь,
в котором мы теперь находимся, — с амый трудный, но зато маневр
этот, видимо, последний. Мы должны испытать тут свою силу и до­
казать, что мы не только зазубрили вчерашние наши науки и повто­
ряем зады. Извините, пожалуйста, мы начали переучиваться и бу­
дем переучиваться так, что достигнем определенного и всем оче­
видного успеха. Вот во имя этого переучивания, я думаю, теперь и
следует нам еще раз дать друг другу твердое обещание, что мы под
названием новой экономической политики повернули назад, и по­
вернули назад так, чтобы ничего нового не отдать, и в то же вре­
мя чтобы капиталистам дать такие выгоды, которые заставят любое
государство, как бы оно враждебно ни было по отношению к нам,
пойти на сделки и сношения с нами. Тов. Красин, который много раз
беседовал с Уркартом, этим главой и опорой всей интервенции, го­
ворил, что Уркарт, после всех попыток навязать нам старый строй
во что бы то ни стало, по всей России, садится за стол вместе с ним,
Красиным, и начинает говорить: «А почем? А сколько? А на сколько
лет?». (Аплодисменты.) От этого еще довольно далеко к тому, чтобы
мы ряд концессионных сделок заключили и вступили, таким обра­
681

зом, в совершенно точные, непоколебимые — с точки зрения бур­
жуазного общества — договорные отношения, но мы уже видим те­
перь, что мы к этому подходим, почти подошли, но еще не пришли.
Это, товарищи, надо признать и не зазнаваться. Еще далеко не дос­
тигнуто в полной мере то, что сделает нас сильными, самостоятель­
ными, спокойно уверенными в том, что никаких капиталистических
сделок мы не боимся, спокойно уверенными в том, что как бы сдел­
ка ни была трудна, а мы ее заключим, вникнем в существо и ее раз­
решим. Поэтому работа в этой области — и политическая и пар­
тийная, — которая нами начата, должна быть продолжена, поэтому
нужно, чтобы от старых приемов мы перешли к приемам совершен­
но новым.
Аппарат остался у нас старый, и наша задача теперь заключает­
ся в том, чтобы его переделать на новый лад. М ы переделать этого
сразу не можем, но нам нужно поставить дело так, чтобы те комму­
нисты, которые у нас есть, были правильно размещены. Нужно, что­
бы они, эти коммунисты, владели теми аппаратами, у которых они
поставлены, а не так, как у нас это часто делается, когда этот аппа­
рат ими владеет. Нечего греха таить, и надо говорить об этом прямо.
Вот какие задачи перед нами стоят и какие трудности перед нами, и
это как раз в то время, когда мы выступили на нашу деловую доро­
гу, когда мы должны были подойти к социализму не как к иконе, рас­
писанной торжественными красками. Нам надо взять правильное
направление, нам надо, чтобы все было проверено, чтобы все мас­
сы и все население проверяли наш путь и сказали бы: «Да, это луч­
ше, чем старый строй». Вот задача, которую мы себе поставили. Наша
партия, маленькая группа людей по сравнению со всем населением
страны, за это взялась. Это зернышко поставило себе задачей пере­
делать все, и оно переделает. Что это не утопия, а что это дело, ко­
торым живут люди, мы это доказали. Это мы все видели — это уже
сделано. Нужно переделать так, чтобы все большинство трудящих­
ся масс, крестьянских и рабочих, сказало: «Не вы себя хвалите, а мы
вас хвалим, мы говорим, что вы достигли результатов лучших, после
которых ни один разумный человек никогда не подумает вернуться
к старому». А этого еще нет. Поэтому нэп продолжает быть главным,
очередным, все исчерпывающим лозунгом сегодняшнего дня. Ни од­
ного лозунга, которым мы вчера выучились, мы не забудем. Это мо­
жем совершенно спокойно, без всякой тени колебания, сказать кому
угодно, и наш каждый шаг это говорит. Но мы должны еще приспосо­
биться к новой экономической политике. Все ее отрицательные сто­
роны, которых не нужно перечислять, которые вы прекрасно знаете,
нужно уметь перегнуть, уметь сводить к определенному минимуму,
682

уметь устраивать все расчетливо. Законодательство наше дает пол­
ную возможность этому. Сумеем ли мы дело поставить? Это еще да­
леко не решено. Мы его изучаем. Каждый номер нашей партийной
газеты дает вам десяток статей, которые говорят: на такой-то фаб­
рике, у такого-то фабриканта такие-то условия аренды, а вот где ди­
ректор — наш товарищ-коммунист, условия такие-то. Дает это доход
или нет, оправдывает или нет? Мы перешли к самой сердцевине буд­
ничных вопросов, и в этом состоит громадное завоевание. Социа­
лизм уже теперь не есть вопрос отдаленного будущего, или какой-
либо отвлеченной картины, или какой-либо иконы. Насчет икон мы
остались мнения старого, весьма плохого. Мы социализм протащи­
ли в повседневную жизнь и тут должны разобраться. Вот что состав­
ляет задачу нашего дня, вот что составляет задачу нашей эпохи. П о­
звольте мне закончить выражением уверенности, что, как эта задача
ни трудна, как она ни нова по сравнению с прежней нашей задачей
и как много трудностей она нам ни причиняет, —
все мы вместе, не
завтра, а в несколько лет, все мы вместе решим эту задачу во что бы
то ни стало, так что из России нэповской будет Россия социалистиче­
ская. (Бурные и пр одолжительные аплодисменты.)
В. И. Ленин
«Лучше меньше, да лучше»
(фрагмент)
Общей чертой нашего быта является теперь следующее: мы
разрушили капиталистическую промышленность, постарались раз­
рушить дотла учреждения средневековые, помещичье землевла­
дение и на этой почве создали мелкое и мельчайшее крестьянст­
во, которое идет за пролетариатом из доверия к результатам его
революционной работы. На этом доверии, однако, продержаться
нам вплоть до победы социалистической революции в более разви­
тых странах нелегко, потому что мелкое и мельчайшее крестьянст­
во, особенно при нэпе, держится по экономической необходимости
на крайне низком уровне производительности труда. Да и междуна­
родная обстановка вызвала то, что Россия отброшена теперь назад,
что в общем и целом производительность народного труда у нас те­
перь значительно менее высока, чем до войны. Западноевропей-
1Печатается по тексту: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 401-406.
683

ские капиталистические державы, частью сознательно, частью сти­
хийно, сделали все возможное, чтобы отбросить нас назад, чтобы
использовать элементы гражданской войны в России для возмож­
но большего разорения страны. Именно такой выход из империали­
стической войны представлялся, конечно, имеющим значительные
выгоды: если мы не опрокинем революционного строя в России, то,
во всяком случае, мы затрудним его развитие к социализму, — так,
примерно, рассуждали эти державы, и с их точки зрения они не мог­
ли рассуждать иначе. В итоге они получили полурешение своей за­
дачи. Они не свергли нового строя, созданного революцией, но они
и не дали ему возможности сделать сейчас же такой шаг вперед, ко­
торый бы оправдал предсказания социалистов, который бы дал им
возможность с громадной быстротой развить производительные
силы, развить все те возможности, которые сложились бы в социа­
лизм, доказать всякому и каждому наглядно, воочию, что социализм
таит в себе гигантские силы и что человечество перешло теперь к
новой, несущей необыкновенно блестящие возможности стадии
развития.
Система международных отношений сложилась теперь такая,
что в Европе одно из государств порабощено государствами-побе-
дителями — это Германия. Затем, ряд государств, и притом самых
старых государств Запада, оказались, в силу победы, в условиях, ко­
гда они могут пользоваться этой победой для ряда неважных усту­
пок своим угнетенным классам, — уступок, которые все же оттяги­
вают революционное движение в них и создают некоторое подобие
«социального мира».
В то же время целый ряд стран: Восток, Индия, Китай и т. п., в
силу именно последней империалистической войны, оказались
окончательно выбитыми из своей колеи. Их развитие направилось
окончательно по общеевропейскому капиталистическому масшта­
бу. В них началось общеевропейское брожение. И для всего мира
ясно теперь, что они втянулись в такое развитие, которое не может
не привести к кризису всего всемирного капитализма.
Мы стоим, таким образом, в настоящий момент перед вопро­
сом: удастся ли нам продержаться при нашем мелком и мельчай­
шем крестьянском производстве, при нашей разоренности до тех
пор, пока западноевропейские капиталистические страны завершат
свое развитие к социализму? Но они завершают его не так, как мы
ожидали раньше. Они завершают его не равномерным «вызревани­
ем» в них социализма, а путем эксплуатации одних государств дру­
гими, путем эксплуатации первого из побежденных во время импе­
риалистической войны государства, соединенной с эксплуатацией
684

всего Востока. А Восток, с другой стороны, пришел окончательно в
революционное движение именно в силу этой первой империали­
стической войны и окончательно втянулся в общий круговорот все­
мирного революционного движения.
Какая же тактика предписывается таким положением дел для
нашей страны? Очевидно, следующая: мы должны проявить в вели­
чайшей степени осторожность для сохранения нашей рабочей вла­
сти, для удержания под ее авторитетом и под ее руководством на­
шего мелкого и мельчайшего крестьянства. На нашей стороне тот
плюс, что весь мир уже переходит теперь к такому движению, ко­
торое должно породить всемирную социалистическую революцию.
Но на нашей стороне тот минус, что империалистам удалось раско­
лоть весь мир на два лагеря, причем этот раскол осложнен тем, что
Германии, стране действительно передового культурного капитали­
стического развития, подняться теперь до последней степени труд­
но. Все капиталистические державы так называемого Запада клю­
ют ее и не дают ей подняться. А с другой стороны, весь Восток, с его
сотнями миллионов трудящегося эксплуатируемого населения, до­
веденного до последней степени человеческой крайности, постав­
лен в условия, когда его физические и материальные силы не идут
решительно ни в какое сравнение с физическими, материальными
и военными силами любого из гораздо меньших западноевропей­
ских государств.
Можем ли мы спастись от грядущего столкновения с этими им­
периалистическими государствами? Есть ли у нас надежда на то,
что внутренние противоречия и конфликты между преуспеваю­
щими империалистическими государствами Запада и преуспеваю­
щими империалистическими государствами Востока дадут нам от­
тяжку второй раз, как они дали в первый, когда поход западноев­
ропейской контрреволюции, направленный к поддержке русской
контрреволюции, сорвался из-за противоречий в лагере контрре­
волюционеров Запада и Востока, в лагере эксплуататоров восточ­
ных и эксплуататоров западных, в лагере Японии и Америки?
На этот вопрос, мне кажется, следует ответить таким образом,
что решение зависит здесь от слишком многих обстоятельств, и ис­
ход борьбы в общем и целом можно предвидеть лишь на том осно­
вании, что гигантское большинство населения земли в конце кон­
цов обучается и воспитывается к борьбе самим капитализмом.
Исход борьбы зависит, в конечном счете, от того, что Россия,
Индия, Китай и т. п. составляют гигантское большинство населения.
А именно это большинство населения и втягивается с необычайной
быстротой в последние годы в борьбу за свое освобождение, так
685

что в этом смысле не может быть ни тени сомнения в том, каково бу­
дет окончательное решение мировой борьбы. В этом смысле окон­
чательная победа социализма вполне и безусловно обеспечена.
Но нам интересна не эта неизбежность окончательной побе­
ды социализма. Нам интересна та тактика, которой должны дер­
жаться мы, Российская коммунистическая партия, мы, российская
советская власть, для того, чтобы помешать западноевропейским
контрреволюционным государствам раздавить нас. Для того, чтобы
обеспечить наше существование до следующего военного столкно­
вения между контрреволюционным империалистическим Западом
и революционным и националистическим Востоком, между цивили­
зованнейшими государствами мира и государствами по-восточно­
му отсталыми, которые, однако, составляют большинство, — этому
большинству нужно успеть цивилизоваться. Нам тоже не хватает ци­
вилизации для того, чтобы перейти непосредственно к социализму,
хотя мы и имеем для этого политические предпосылки. Нам следу­
ет держаться такой тактики или принять для нашего спасения сле­
дующую политику.
Мы должны постараться построить государство, в котором ра­
бочие сохранили бы свое руководство над крестьянами, доверие
крестьян по отношению к себе и с величайшей экономией изгнали
бы из своих общественных отношений всякие следы каких бы то ни
было излишеств.
Мы должны свести наш госаппарат до максимальной экономии.
Мы должны изгнать из него все следы излишеств, которых в нем ос­
талось так много от царской России, от ее бюрократическо-капита­
листического аппарата.
Не будет ли это царством крестьянской ограниченности?
Нет. Если мы сохраним за рабочим классом руководство над
крестьянством, то мы получим возможность ценой величайшей и
величайшей экономии хозяйства в нашем государстве добиться
того, чтобы всякое малейшее сбережение сохранить для развития
нашей крупной машинной индустрии, для развития электрифика­
ции, гидроторфа, для достройки Волховстроя и прочее.
В этом и только в этом будет наша надежда. Только тогда мы
в состоянии будем пересесть, выражаясь фигурально, с одной ло­
шади на другую, именно, с лошади крестьянской, мужицкой, обни­
щалой, с лошади экономий, рассчитанных на разоренную крестьян­
скую страну, — на лошадь, которую ищет и не может не искать для
себя пролетариат, на лошадь крупной машинной индустрии, элек­
трификации, Волховстроя и т. д.
686

Вот как я связываю в своих мыслях общий план вашей работы,
нашей политики, нашей тактики, нашей стратегии с задачами реор­
ганизованного Рабкрина. Вот в чем для меня состоит оправдание
тех исключительных забот, того исключительного внимания, кото­
рое мы должны уделить Рабкрину, поставив его на исключительную
высоту, дав ему головку с правами ЦК и т. д. и т. п.
Это оправдание состоит в том, что лишь посредством макси­
мальной чистки нашего аппарата, посредством максимального со­
кращения всего, что не абсолютно необходимо в нем, мы в состоя­
нии будем удержаться наверняка. И притом мы будем в состоянии
удержаться не на уровне мелкокрестьянской страны, не на уровне
этой всеобщей ограниченности, а на уровне, поднимающемся неук­
лонно вперед и вперед к крупной машинной индустрии.
Вот о каких высоких задачах мечтаю я для нашего Рабкрина. Вот
для чего я планирую для него слияние авторитетнейшей партийной
верхушки с «рядовым» наркоматом.
2 марта 1923 года
Л. Д. Троцкий
Преданная революция: что такое СССРи куда он идет?
(фрагмент)
Социальные отношения СССР
В промышленности почти безраздельно царит государственная
собственность на средства производства. В сельском хозяйстве она
господствует лишь в совхозах, которые охватывают не более 10%
посевной площади. В колхозах кооперативная, или групповая соб­
ственность в разных пропорциях сочетается с государственной и
личной. Земля, юридически принадлежащая государству, передана
колхозам в «вечное» пользование, мало чем отличающееся от груп­
повой собственности. Тракторы и сложные машины составляют соб­
ственность государства; более мелкий инвентарь принадлежит кол­
хозам. Каждый колхозник ведет, кроме того, индивидуальное хозяй­
ство. Наконец, свыше 10% крестьян остаются единоличниками.
Согласно переписи 1934 года, 28,1% населения составляли ра­
бочие и служащие государственных предприятий и учреждений.
1Публикуется с сокращениями по тексту: ТроцкийЛ. Преданная революция: что
такое СССР и куда он идет? Глава 9. M., 1991.
687

Промышленные и строительные рабочие, без семейств, достигали в
1935 году 7,5 миллионов. Колхозы и кооперированное ремесло ох­
ватывали во время переписи 45,9% , населения. Учащиеся, красно­
армейцы, пенсионеры и другие непосредственно зависимые от го­
сударства элементы — 3,4%. В совокупности 74% населения отно­
силось к «социалистическому сектору», причем на долю этих 74%
приходилось 95,8% основного капитала страны. Индивидуальные
крестьяне и ремесленники еще составляли в 1934 году 22,5%; но
в их руках сосредоточивалось лишь немногим больше 4%, нацио­
нального капитала!
С 1934 года не было переписи: ближайшая предстоит в
1937 году. Несомненно, однако, что частнохозяйственный сектор ус­
пел за последние два года еще более сократиться в пользу «социа­
листического». Индивидуальные крестьяне и ремесленники состав­
ляют ныне, по исчислениям официальных экономистов, всего около
10% населения, то есть около 17 миллионов душ; их хозяйственное
значение упало неизмеримо ниже, чем их численность. Секретарь
ЦК Андреев заявил в апреле 1936 года; «Удельный вес социалисти­
ческого производства в нашей стране в 1936 году должен будет со­
ставить 98,5%, то есть какие-нибудь ничтожные 1,5% относятся еще
на несоциалистический сектор». Эти оптимистические цифры слу­
жат, на первый взгляд, неопровержимым доказательством «оконча­
тельной и бесповоротной» победы социализма. Но горе тому, кто за
арифметикой не видит социальной реальности!
Самые цифры выведены с натяжкой: достаточно сказать, что
приусадебные хозяйства колхозников отнесены к «социалистиче­
скому» сектору. Однако центр вопроса не здесь. Огромный и впол­
не бесспорный статистический перевес государственных и колхоз­
ных форм хозяйства, как ни важен он сам по себе для будущего, не
устраняет другого не менее важного вопроса: о могуществе буржу­
азных тенденций внутри самого «социалистического» сектора, при­
чем не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности. Дос­
тигнутое повышение материального уровня страны достаточно зна­
чительно, чтобы пробудить повышенные потребности у всех, но
совершенно недостаточно, чтобы удовлетворить их. В самой дина­
мике хозяйственного подъема заложено, таким образом, пробужде­
ние мелкобуржуазных аппетитов не только среди крестьян и пред­
ставителей «умственного» труда, но и на верхах пролетариата. Голое
противопоставление единоличников колхозникам, кустарей — го­
сударственной промышленности не дает ни малейшего представ­
ления о взрывчатой силе этих аппетитов, которые проникают собою
все хозяйство страны и выражаются, суммарно говоря, в стремле­
688

нии всех и каждого как можно меньше дать обществу и как можно
больше получить от него.
На разрешение потребительских и стяжательских задач расхо­
дуется не меньше энергии и находчивости, чем на социалистиче­
ское строительство в собственном смысле слова: отсюда, в частно­
сти, крайне низкая производительность общественного труда. В то
время как государство находится в непрерывной борьбе с молеку­
лярной работой центробежных сил, сам правящий слой является
главным резервуаром законных и незаконных личных накоплений.
Замаскированные новыми юридическими нормами, мелкобуржуаз­
ные тенденции нелегко поддаются, правда, статистическому опре­
делению. Но об их прямом преобладании в хозяйственной жизни
свидетельствует прежде всего сама «социалистическая» бюрокра­
тия, это вопиющее contradictio in adjecto, это чудовищное и все рас­
тущее социальное извращение, становящееся, в свою очередь, ис­
точником злокачественных болячек общества.
Новая конституция, целиком построенная, как увидим, на ото­
ждествлении бюрократии с государством, а государства — с наро­
дом, говорит: «государственная собственность, то есть всенародное
достояние». Это отождествление составляет основной софизм офи­
циальной доктрины. Неоспоримо, что марксисты, начиная с самого
Маркса, употребляли по отношению к рабочему государству терми­
ны «государственная», «национальная» или «социалистическая соб­
ственность» как простые синонимы. В больших исторических мас­
штабах такое словоупотребление не заключало в себе особых не­
удобств. Но оно становится источником грубых ошибок и прямого
обмана, когда дело идет о первых, еще необеспеченных этапах в
развитии нового общества, к тому же изолированного и экономиче­
ски отстающего от капиталистических стран.
Чтоб стать общественной, частная собственность неминуемо
должна пройти через государственную стадию, как гусеница, чтоб
стать бабочкой, должна пройти через стадию куколки. Но куколка не
бабочка. Мириады куколок гибнут, не успев стать бабочками. Госу­
дарственная собственность лишь в той мере становится «всенарод­
ной», в какой исчезают социальные привилегии и различия, следо­
вательно, и надобность в государстве. Иначе сказать: государствен­
ная собственность превращается в социалистическую по мере того,
как перестает быть государственной. И наоборот: чем выше совет­
ское государство поднимается над народом, чем свирепее противо­
поставляет себя, как хранителя собственности, народу, как ее расто­
чителю, тем ярче само оно свидетельствует против социалистиче­
ского характера государственной собственности.
689

«Мы еще далеки от полного уничтожения классов», — признает
официальная печать, ссылаясь при этом на сохраняющиеся разли­
чия города и деревни, умственного и физического труда. Такое чис­
то академическое признание имеет то удобство, что позволяет при­
крыть доходы бюрократии почетным титулом «умственного» труда.
«Друзья», которым Платон много дороже, чем истина, также огра­
ничиваются академическим признанием пережитков старого не­
равенства. На самом деле всевыносящие «пережитки» совершенно
недостаточны для объяснения советской действительности. Если
различие между городом и деревней в одних отношениях смягчи­
лось, то в других значительно углубилось, благодаря исключитель­
но быстрому росту городов и городской культуры, то есть комфор­
та для городского меньшинства. Социальное расстояние между фи­
зическим и умственным трудом за последние годы расширилось, а
не сократилось, несмотря на пополнение научных кадров выходца­
ми из низов. Тысячелетние кастовые перегородки, определяющие
жизнь каждого человека со всех сторон, — полированный горожа­
нин и неотесанный мужик, маг науки и чернорабочий — не просто
сохранились от прошлого, в более или менее смягченном виде, а
возродились, в значительной мере, заново и принимают все более
вызывающий характер.
Пресловутый лозунг «кадры решают все» гораздо откровеннее,
чем хотел бы сам Сталин, характеризует природу советского обще­
ства. По самой сути своей кадры являются органом властвования
и командования. Культ «кадров» означает прежде всего культ бю­
рократии, администрации, технической аристократии. В деле вы­
двигания и воспитания кадров, как и в других областях, советскому
режиму приходится еще выполнять ту задачу, которую передовая
буржуазия давно разрешила у себя. Но так как советские кадры вы­
ступают под социалистическим знаменем, то они требуют почти бо­
жеских почестей и все более высокого жалованья. Выделение «со­
циалистических» кадров сопровождается, таким образом, возрож­
дением буржуазного неравенства.
Под углом зрения собственности на средства производства
разницы между маршалом и прислугой, главой треста и чернорабо­
чим, сыном наркома и беспризорным как бы не существует. Между
тем одни из них занимают барские квартиры, пользуются несколь­
кими дачами в разных местах страны, имеют в своем распоряжении
лучшие автомобили и давно забыли, как чистят собственные сапо­
ги; другие живут в деревянных бараках, часто без перегородок, ве­
дут полуголодное существование и не чистят сапог только потому,
что ходят босиком. Сановнику эта разница представляется не заслу­
690

живающей внимания. Чернорабочему она не без основания кажет­
ся очень существенной.
Поверхностные «теоретики» могут, конечно, утешать себя тем,
что распределение благ есть фактор второго порядка по отноше­
нию к их производству. Диалектика взаимодействия остается, одна­
ко, во всей своей силе и здесь. В зависимости от того, в какую сто­
рону эволюционируют различия в условиях личного существова­
ния, разрешится в конце концов и вопрос об окончательной судьбе
огосударствленных средств производства. Если пароход объявлен
коллективной собственностью, но пассажиры по-прежнему рас­
тасованы между первым, вторым и третьим классами, то ясно, что
различие в условиях существования будет иметь для пассажиров
третьего класса неизмеримо большее значение, чем юридическая
смена собственности. Наоборот, пассажиры первого класса будут,
между кофе и сигарой, проповедовать ту мысль, что коллективная
собственность — все, а удобная каюта — ничто. Вырастающие отсю­
да антагонизмы могут взорвать неустойчивый коллектив...
Для предстоящей б января 1937 года переписи советского на­
селения выработан следующий перечень социальных категорий:
рабочие; служащие; колхозники; единоличники; кустари; люди сво­
бодных профессий; служители культа; другие нетрудящиеся элемен­
ты. Согласно официальному комментарию, переписной лист толь­
ко потому не заключает в себе никаких других социальных харак­
теристик, что в СССР нет классов. На самом деле переписной лист
построен с прямым расчетом: скрыть привилегированные верхи и
наиболее обездоленные низы. Действительные прослойки совет­
ского общества, которые должно и можно было бы без труда вы­
явить при помощи честной переписи, таковы: верхи бюрократии,
специалисты и пр., ж ивущие в буржуазных условиях существова­
ния; средний и низший слой, на уровне мелкой буржуазии; рабо­
чая и колхозная аристократия — примерно на том же уровне; сред­
няя рабочая масса; средние слои колхозников; крестьяне и кустари-
единоличники; низшие рабочие и крестьянские слои, переходящие
в люмпен-пролетариат; беспризорные, проститутки и проч.
Когда новая конституция заявляет, что в СССР достигнуто «унич­
тожение эксплуатации человека человеком», то она говорит неправ­
ду. Новое социальное расслоение создало условия для возрожде­
ния самой варварской формы эксплуатации человека, именно по­
купки его в рабство, для личных услуг. В регистре новой переписи
личная прислуга не упоминается вовсе: она должна быть, очевидно,
растворена в группе «рабочих». Не хватает, с другой стороны, во­
просов: имеет ли социалистический гражданин прислугу, и сколь-
691

ко им енно (горничную, кухарку, кормилицу, няню, шофера); имеет
ли в личном пользовании автомобиль, сколькими комнатами рас­
полагает и пр. Нет вообще ничего о размерах заработка! Если б вос­
становить правило, согласно которому эксплуатация чужого труда
лишает политических прав, то оказалось бы неожиданно, что за по­
рогом советской конституции должны остаться сливки правящего
слоя. К счастью, установлено полное равенство в правах... для при­
слуги, как и для хозяина.
Изнутри советского режима вырастают две противоположные
тенденции. Поскольку он, в противоположность загнивающему ка­
питализму, развивает производительные силы, он подготовляет эко­
номический фундамент социализма. Поскольку, в угоду высшим сло­
ям, он доводит до все более крайнего выражения буржуазные нормы
распределения, он подготовляет капиталистическую реставрацию.
Противоречие между формами собственности и нормами распреде­
ления не может нарастать без конца. Либо буржуазные нормы долж­
ны будут, в том или ином виде, распространиться и на средства про­
изводства, либо, наоборот, нормы распределения должны будут
прийти в соответствие с социалистической собственностью.
Бюрократия страшится обнажения этой альтернативы. Везде и
всюду, в печати, в речах, в статистике, в романах своих беллетри­
стов, в стихах поэтов, наконец, в тексте новой конституции она тща­
тельно прикрывает реальные отношения города и деревни абстрак­
циями социалистического словаря. Оттого так безжизненна, фаль­
шива и бездарна вся официальная идеология!
Государственный капитализм?
От незнакомых явлений нередко ищут спасения в знакомых
терминах. Загадку советского режима пытались перекрыть именем
государственного капитализма. Этот термин представляет то удоб­
ство, что никто точно не знает, что, собственно, он означает. Пер­
воначально термин «государственный капитализм» возник для обо­
значения всех тех явлений, когда буржуазное государство непо­
средственно берет в свое заведование средства транспорта или
промышленные предприятия. Самая необходимость таких мер есть
один из симптомов того, что производительные силы переросли ка­
питализм и приводят его к частичному самоотрицанию на практике.
Но пережившая себя система, вместе с элементами самоотрицания,
продолжает все же существовать, как капиталистическая система.
Теоретически можно, правда, представить себе такое положе­
ние, когда буржуазия в целом конституируется, как акционерная
компания, которая, через посредство своего государства, управ­
692

ляет всем национальным хозяйством. Экономические закономер­
ности подобного режима не представляли бы никакой тайны. От­
дельный капиталист, как известно, получает в виде прибыли не ту
часть прибавочной стоимости, которая непосредственно создает­
ся рабочими его предприятия, а лишь пропорциональную его ка­
питалу долю совокупной прибавочной стоимости, создаваемой во
всей стране. При интегральном «государственном капитализме» за­
кон равной нормы прибыли осуществлялся бы не обходными путя­
ми, то есть конкуренцией между капиталами, а прямо и непосред­
ственно, через государственную бухгалтерию. Такого режима, одна­
ко, никогда не было и, вследствие глубокого противоречия в среде
самих собственников, никогда не будет, — тем более что в качест­
ве универсального носителя капиталистической собственности го­
сударство представляло бы слишком заманчивый объект для соци­
альной революции.
Со времени войны и особенно опытов фашистской экономии
под именем государственного капитализма понимают чаще всего
систему государственного вмешательства и регулирования. Фран­
цузы пользуются в этом случае гораздо более подходящим терми­
ном — «этатизм». Между государственным капитализмом и этатиз­
мом имеются несомненные пункты соприкосновения; но, взятые
как системы, они скорее противоположны, чем тождественны. Го­
сударственный капитализм означает замену частной собственности
государственной и именно поэтому сохраняет частичный характер.
Этатизм — все равно где: в Италии Муссолини, в Германии Гитле­
ра, в Америке Рузвельта или во Франции Леона Блюма — означает
вмешательство государства на основах частной собственности с це­
лью спасения ее. Каковы бы ни были программы правительств, эта­
тизм неизбежно ведет к переложению убытков загнивающей систе­
мы с сильных плеч на слабые. Мелких собственников он «спасает»
от полной гибели, лишь поскольку их существование необходимо
для сохранения крупной собственности. Плановые мероприятия
этатизма диктуются не потребностями развития производительных
сил, а заботами о сохранении частной собственности за счет вос­
стающих против нее производительных сил. Этатизм означает тор­
можение развития техники, поддержание нежизнеспособных пред­
приятий, увековечение паразитарных социальных слоев, словом,
носит насквозь реакционный характер.
Слова Муссолини: «три четверти итальянского хозяйства, про­
мышленного, как и сельского, находятся на руках государства» (26
мая 1934 года) — не нужно понимать буквально. Фашистское госу­
дарство — не собственник предприятий, а лишь посредник между
693

предпринимателями. Это не одно и то же. «Popolo d'ltalia» говорит
на этот счет: «Корпоративное государство направляет и объединя­
ет хозяйство, но не ведет хозяйства, не заведует им („dirige е porta
alla unita l'economia, ma non fa l'economia, non gestisce"), что, при мо­
нополии производства, было бы не чем иным, как коллективизмом»
(11 июня 1936 года). В отношении крестьян и вообще мелких собст­
венников фашистская бюрократия выступает, как грозный власте­
лин; в отношении капиталистических магнатов — как первый упол­
номоченный. «Корпоративное государство, —
справедливо пишет
итальянский марксист Феррочи, —
есть не что иное, как приказ­
чик монополистского капитала... Муссолини берет на государст­
во весь риск предприятий, оставляя за промышленниками выгоды
эксплуатации». Гитлер и в этом отношении следует по стопам Мус­
солини. Классовой зависимостью фашистского государства опреде­
ляются границы планового начала, как и его реальное содержание:
дело идет не о повышении власти человека над природой в инте­
ресах общества, а об эксплуатации общества в интересах немногих.
«Если б я хотел, — хвалился тот же Муссолини, — установить в Ита­
лии, — чего на самом деле нет, — государственный капитализм или
государственный социализм, я располагал бы сегодня всеми необ­
ходимыми и достаточными объективными условиями». Кроме одно­
го: экспроприации класса капиталистов. Для осуществления этого
условия фашизму пришлось бы переместиться по другую сторону
баррикады, «чего на самом деле нет», по торопливому заверению
Муссолини, —
и, конечно, не будет: для экспроприации капитали­
стов нужны другие силы, другие кадры и другие вожди.
Первое в истории сосредоточение средств производства в ру­
ках государства осуществлено пролетариатом по методу социаль­
ной революции, а не капиталистами по методу государственного
трестирования. Уже этот краткий анализ показывает, насколько аб­
сурдны попытки отождествить капиталистический этатизм с совет­
ской системой. Первый — реакционен, вторая — прогрессивна.
Есть ли бюрократия господствующий класс?
Классы характеризуются своим местом в общественной систе­
ме хозяйства, прежде всего — своим отношением к средствам про­
изводства. В цивилизованных обществах отношения собственности
закреплены в законах. Огосударствление земли, средств промыш­
ленного производства, транспорта и обмена при монополии внеш­
ней торговли составляет основу советского общественного строя.
Этими отношениями, заложенными пролетарской революцией, оп­
694

ределяется для нас в основном природа СССР как пролетарского
государства.
Своей посреднической и регулирующей функцией, заботой о
поддержании социальных рангов и эксплуатацией государственно­
го аппарата в личных целях советская бюрократия похожа на вся­
кую другую бюрократию, особенно — на фашистскую. Но у нее есть
и величайшие отличия. Ни при каком другом режиме, кроме совет­
ского, бюрократия не достигала такой степени независимости от
господствующего класса. В буржуазном обществе бюрократия пред­
ставляет интересы имущего и образованного класса, который рас­
полагает бесчисленными средствами повседневного контроля над
своей администрацией. Советская же бюрократия поднялась над
таким классом, который едва выходит из нищеты и тьмы и не имеет
традиций господства и командования. В то время как фашисты, ока­
завшись у корыта, объединяются с крупными буржуа узами общих
интересов, дружбы, брака и проч., бюрократия СССР усваивает бур­
жуазные нравы, не имея рядом с собою национальной буржуазии.
В этом смысле нельзя не признать, что она есть нечто большее, чем
бюрократия. Она есть единственный в полном смысле слова приви­
легированный и командующий слой в советском обществе.
Не менее важно другое отличие. Советская бюрократия экспро­
приировала пролетариат политически, чтоб своими методами охра­
нять его социальные завоевания. Но самый факт присвоения ею по­
литической власти в стране, где важнейшие средства производства
сосредоточены в руках государства, создает новое, еще не бывалое
взаимоотношение между бюрократией и богатствами нации. Сред­
ства производства принадлежат государству. Но государство как бы
«принадлежит» бюрократии. Если б эти совсем еще свежие отно­
шения упрочились, вошли в норму, легализовались, при сопротив­
лении или без сопротивления трудящихся, то они в конце концов
привели бы к полной ликвидации социальных завоеваний проле­
тарской революции. Но сейчас говорить об этом по меньшей мере
преждевременно. Пролетариат еще не сказал своего последнего
слова. Бюрократия еще не создала для своего господства социаль­
ной опоры в виде особых форм собственности. Она вынуждена за­
щищать государственную собственность как источник своей власти
и своих доходов. Этой стороной своей деятельности она все еще ос­
тается орудием диктатуры пролетариата.
Попытка представить советскую бюрократию как класс «госу­
дарственных капиталистов» заведомо не выдерживает критики.
У бюрократии нет ни акций, ни облигаций. Она вербуется, пополня­
ется, обновляется в порядке административной иерархии, вне зави­
695

симости от каких-либо особых, ей присущих отношений собствен­
ности. Своих прав на эксплуатацию государственного аппарата от­
дельный чиновник не может передать по наследству. Бюрократия
пользуется привилегиями в порядке злоупотребления. Она скрыва­
ет свои доходы. Она делает вид, будто в качестве особой социаль­
ной группы она вообще не существует. Присвоение ею огромной
доли народного дохода имеет характер социального паразитизма.
Все это делает положение командующего советского слоя в высшей
степени противоречивым, двусмысленным и недостойным, несмот­
ря на полноту власти и дымовую завесу лести.
Буржуазное общество сменило на своем пути много полити­
ческих режимов и бюрократических каст, не меняя своих социаль­
ных основ. Оно обеспечило себя от реставрации крепостнических и
цеховых отношений превосходством своих производственных ме­
тодов. Государственная власть могла содействовать капиталисти­
ческому развитию или тормозить его, но в общем производитель­
ные силы на основах частной собственности и конкуренции рабо­
тали сами за себя. В противовес этому имущественные отношения,
вышедшие из социалистической революции, неразрывно связаны с
новым государством как их носителем. Перевес социалистических
тенденций над мелкобуржуазными обеспечивается не автоматиз­
мом хозяйства — до этого еще далеко, — а политическими мерами
диктатуры. Характер хозяйства целиком зависит, таким образом, от
характера государственной власти.
Крушение советского режима неминуемо привело бы к круше­
нию планового хозяйства и, тем самым, к упразднению государст­
венной собственности. Принудительная связь между трестами и
заводами внутри трестов распалась бы. Наиболее преуспевающие
предприятия поспешили бы выйти на самостоятельную дорогу. Они
могли бы превратиться к акционерные компании или найти другую
переходную форму собственности, например с участием рабочих в
прибылях. Одновременно и еще легче распались бы колхозы. Па­
дение нынешней бюрократической диктатуры без замены ее новой
социалистической властью означало бы, таким образом, возврат к
капиталистическим отношениям при катастрофическом упадке хо­
зяйства и культуры.
Но если социалистическая власть еще абсолютно необходима
для сохранения и развития планового хозяйства, то тем важнее во­
прос: на кого опирается нынешняя советская власть и в какой мере
обеспечен социалистический характер ее политики? На XI съезде,
в марте 1922 года, как бы прощаясь с партией, Ленин говорил по
адресу командующего слоя: «история знает превращения всяких
696

сортов; полагаться на убежденность, преданность и прочие пре­
восходные душевные качества — это вещь в политике совсем не
серьезная». Бытие определяет сознание. За протекшие полтора де­
сятка лет власть успела изменить свой социальный состав еще глуб­
же, чем свои идеи. Так как из всех слоев советского общества бю­
рократия наилучше разрешила свой собственный социальный во­
прос и вполне довольна тем, что есть, то она перестает давать какие
бы то ни было субъективные гарантии социалистического направ­
ления своей политики. Она продолжает охранять государственную
собственность, лишь поскольку страшится пролетариата. Этот спа­
сительный страх питается и поддерживается нелегальной партией
большевиков-ленинцев, которая есть наиболее сознательное выра­
жение социалистической тенденции в противовес буржуазной ре­
акции, пропитывающей термидорианскую бюрократию насквозь.
Как сознательная политическая сила, бюрократия изменила рево­
люции. Но победоносная революция есть, к счастью, не только про­
грамма и знамя, не только политические учреждения, но и система
социальных отношений. Мало изменить ей — ее надо еще и опро­
кинуть. Октябрьская революция предана правящим слоем, но она
еще не опрокинута. Она располагает большой силой сопротивле­
ния, которая совпадает с установленными отношениями собствен­
ности, с живой силой пролетариата, с сознанием его лучших эле­
ментов, с безвыходностью мирового капитализма, с неизбежностью
мировой революции.
Вопрос о характере СССР еще не решен историей
Чтобы лучше понять характер нынешнего СССР, привлечем два
гипотетических варианта будущего. Представим себе, что советская
бюрократия низвергнута революционной партией, которая имеет
все качества старого большевизма и в то же время обогащена ми­
ровым опытом последнего периода. Такого рода партия начала бы с
восстановления демократии профессиональных союзов и советов.
Она могла бы и должна была бы восстановить свободу советских
партий. Вместе с массами и во главе их она произвела бы беспощад­
ную чистку государственного аппарата. Она уничтожила бы чины и
ордена, всякие вообще привилегии и ограничила бы неравенство
в оплате труда жизненно необходимыми потребностями хозяйства
и государственного аппарата. Она дала бы молодежи возможность
самостоятельно мыслить, учиться, критиковать и формироваться.
Она внесла бы глубокие изменения в распределение народного до­
хода в соответствии с интересами и волей рабочих и крестьянских
масс. Но поскольку дело касается отношений собственности, новой
697

власти не пришлось бы прибегать к революционным мерам. Она
продолжила и развила бы дальше опыт планового хозяйства. После
политической революции, то есть низвержения бюрократии, про­
летариату пришлось бы в экономике произвести ряд важнейших
реформ, но не новую социальную революцию.
Если, наоборот, правящую советскую касту низвергла бы бур­
жуазная партия, она нашла бы немало готовых слуг среди нынеш­
них бюрократов, администраторов, техников, директоров, партий­
ных секретарей, вообще привилегированных верхов. Чистка госу­
дарственного аппарата понадобилась бы, конечно, и в этом случае;
но буржуазной реставрации пришлось бы, пожалуй, вычистить
меньше народу, чем революционной партии. Главной задачей но­
вой власти было бы, однако, восстановление частной собственно­
сти на средства производства. Прежде всего потребовалось бы соз­
дание условий для выделения из слабых колхозов крепких фер­
меров и для превращения сильных колхозов в производственные
кооперативы буржуазного типа, в сельскохозяйственные акционер­
ные компании. В области промышленности денационализация на­
чалась бы с предприятий легкой и пищевой промышленности. Пла­
новое начало превратилось бы на переходный период в серию
компромиссов между государственной властью и отдельными «кор­
порациями», то есть потенциальными собственниками из советских
капитанов промышленности, их бывших собственников-эмигрантов
и иностранных капиталистов. Несмотря на то что советская бюро­
кратия многое подготовила для буржуазной реставрации, в области
форм собственности и методов хозяйства новый режим должен был
бы произвести не реформу, а социальный переворот.
Допустим, однако, что ни революционная, ни контрреволюци­
онная партии не овладевают властью. Бюрократия по-прежнему ос­
тается во главе государства. Социальные отношения и при этом ус­
ловии не застынут. Никак нельзя рассчитывать и на то, что бюро­
кратия мирно и добровольно откажется от самой себя в пользу
социалистического равенства. Если сейчас, несмотря на слишком
очевидные неудобства подобной операции, она сочла возможным
ввести чины и ордена, то на дальнейшей стадии она должна будет
неминуемо искать для себя опоры в имущественных отношениях.
Можно возразить, что крупному бюрократу безразлично, каковы
господствующие формы собственности, лишь бы они обеспечива­
ли ему необходимый доход. Рассуждение это игнорирует не толь­
ко неустойчивость прав бюрократа, но и вопрос о судьбе потомст­
ва. Новейший культ семьи не свалился с неба. Привилегии имеют
лишь половину цены, если нельзя оставить их в наследство детям.
698

Но право завещания неотделимо от права собственности. Недоста­
точно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бю­
рократии в этой решающей области означала бы превращение ее в
новый имущий класс. Наоборот, победа пролетариата над бюрокра­
тией обеспечила бы возрождение социалистической революции.
Третий вариант возвращает нас, следовательно, к двум первым, с
которых мы начали в интересах простоты и ясности.
Назвать советский режим переходным, или промежуточным,
значит отвергнуть законченные социальные категории, как капи­
тализм (в том числе и «государственный капитализм»), так и социа­
лизм. Но определение это, совершенно недостаточное само по себе,
способно даже вызвать ошибочное представление, будто от нынеш­
него советского режима возможен переход только к социализму. На
самом деле вполне возможен и откат к капитализму. Более полное
определение получило бы, по необходимости, сложный и тяжело­
весный характер.
СССР представляет промежуточное между капитализмом и со­
циализмом противоречивое общество, в котором: а) производитель­
ные силы еще далеко не достаточны, чтоб придать государственной
собственности социалистический характер; б) порождаемая нуждою
тяга к первоначальному накоплению прорывается через бесчислен­
ные поры планового хозяйства; в) нормы распределения, сохраняю­
щие буржуазный характер, лежат в основе новой дифференциации
общества; г) экономический рост, медленно улучшая положение
трудящихся, содействует быстрому формированию привилегиро­
ванного слоя; д) эксплуатируя социальные антагонизмы, бюрокра­
тия превратилась в бесконтрольную и чуждую социализму касту; е)
преданный правящей партией социальный переворот живет еще в
отношениях собственности и в сознании трудящихся; ж) дальнейшее
развитие накопившихся противоречий может как привести к социа­
лизму, так и отбросить назад, к капитализму; з) на пути к капитализму
контрреволюция должна была бы сломить сопротивление рабочих;
и) на пути к социализму рабочие должны были бы низвергнуть бю­
рократию. В последнем счете вопрос решится борьбой живых соци­
альных сил, как на национальной, так и на мировой арене.
Доктринеры не удовлетворятся, несомненно, таким факульта­
тивным определением. Они хотели бы категорической формулы:
да — да, нет — нет. Социологические вопросы были бы, несомнен­
но, проще, если бы социальные явления имели всегда завершенный
характер. Нет, однако, ничего опаснее, как в погоне за логической
законченностью устранять из действительности такие элементы,
699

которые уже сегодня нарушают схему, а завтра могут совсем опро­
кинуть ее. В своем анализе мы больше всего остерегаемся произ­
водить насилия над динамической общественной формацией, кото­
рая не имела прецедентов и не знает аналогии. Научная, как и по­
литическая задача не в том, чтоб дать законченное определение
незаконченному процессу, а в том, чтоб следить за всеми его этапа­
ми, выделять его прогрессивные и реакционные тенденции, вскры­
вать их взаимодействие, предвидеть возможные варианты разви­
тия и находить в этом предвидении опору для действия.
Н. И. Бухарин
Изречи на Пленуме 1929года
ПО ПРОБЛЕМАМ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ1
Товарищи, я думаю, что огромное большинство товарищей, си­
дящих в этом зале, исходит из совершенно ложного предположения
о некоей новой оппозиции, которая-де зарождается в партии, исхо­
дит из предположения о том, что нам предстоит пережить, в той или
иной степени, нечто похожее на уже пережитое с другими оппози­
циями. У целого ряда товарищей, мне кажется, есть такого рода тре­
вога, и именно этой тревогой объясняется целый ряд речей, кото­
рые мы слышали здесь.
Товарищи, прошу выслушать мою речь с возможно большим
вниманием, ибо я полагаю, что в качестве члена Политбюро произ­
ношу свою речь перед Пленумом в последний раз. Должен, прежде
всего, сказать, что нам, трем членам ПБ, пришлось обретаться в по­
ложении, в котором не приходилось быть ни одному члену партии,
тем более ни одной группе, которая принадлежала до сего времени
к руководящему составу партии. В самом деле: после объединенно­
го заседания Президиума ЦКК и Политбюро мы, без решения соот­
ветствующей высшей партийной инстанции, были подвергнуты ши­
роко развернутому обстрелу. < . . .>
Так вот, товарищи, я перехожу к анализу тех хозяйственных за­
труднений, которые сейчас перед нами имеются, для того, чтобы пе­
рейти к необходимым, на мой взгляд, решениям некоторых хозяй­
ственных задач.
1Печатается по тексту: Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма.
Москва: Издательство политической литературы, 1989. С. 253-308.
700

Основы так называемых хозяйственных затруднений, которые
у нас сейчас есть налицо, мне кажется, заключаются в известном
нарушении основных хозяйственных пропорций, и прежде всего
в нарушении правильного соотношения между индустрией и сель­
ским хозяйством. Я должен здесь подчеркнуть со всей силой, что
это положение не нужно понимать в том смысле, что темп разви­
тия нашей индустрии мы взяли слишком быстрый. Это можно было
бы думать некоторое время тому назад. При ближайшем же анали­
зе обнаружилось, что не в этом дело. А дело заключается в том, что
дальнейший темп, такой, какой мы взяли, а может быть, даже боль­
ший, мы можем развивать, но при определенных условиях, а имен­
но только при том условии, если мы будем иметь налицо подъем
сельского хозяйства, как базы индустриализации, и быстрый хозяй­
ственный оборот между городом и деревней. < . . .>
Так вот, товарищи, я считаю, что если бы можно было формули­
ровать в одном пункте положение вещей в сельском хозяйстве, то
это можно было бы формулировать так: сейчас мелкий производи­
тель превратился из продавца хлеба в сдатчика хлеба. Поэтому на­
рушена была та основная форма смычки, которая еще долгое время
должна быть у нас главной формой, определяющей формой, а имен­
но форма рыночных связей. Так как продавец хлеба все больше пре­
вращается в сдатчика, а продажа — в государственную повинность
(сдачу), то сам хлеб все больше превращается из товара в объект
повинности и одновременно в суррогат денег и в средство накоп­
ления. Поэтому он и стал «исчезать», ибо он стал «браться на учет».
А в это же самое время «издержки аппарата» и издержки по выкач­
ке хлеба чрезвычайно росли, параллельно уничтожению рыночной
формы связи. Накладные расходы на каждый пуд собираемого хле­
ба гигантски возрастали — содержание уполномоченных, разъезды
и вся эта история имеет и свою экономическую сторону, имеет свои
экономические «накладные расходы». Распределительный прин­
цип, принцип разверстки — как хотите назовите, приводил и при­
водит, несомненно, к тому, что увеличивается опасность дальней­
шего сужения производственной базы. Роль денег при таких усло­
виях, их роль в обороте между городом и деревней падала и падает.
Отсюда — что совершенно естественно, раз этот рычаг стал осла­
бевать, — следует, в свою очередь, дальнейшее усиление нажима,
прямого администрирования, прямого давления. И здесь одно зве­
но цепляется за другое. Именно здесь корень новых «форм чрезвы­
чайщины»: так называемое самообложение, и бойкот, и целый ряд
других новых — явных или замаскированных — форм чрезвычай­
ныхмер.<...>
701

Мне кажется, что у товарищей есть явная переоценка возможно­
стей воздействовать на основные массы крестьянства без рыночных
отношений. Я бы формулировал дело так, что они переоценивают воз­
можность прямого воздействия на мелкое и мельчайшее крестьянст­
во, что они перепрыгивают в некоторую дальнейшую фазу развития
наших экономических отношений. Именно перепрыгивают. < . . .>
Что отсюда вытекает? Отсюда вытекает то, что форма рыночной
связи будет у нас существовать еще долгие и долгие годы. Я бы даже
сказал: форма рыночной связи долгие годы будет решающей фор­
мой экономической связи. Решающей! А если это так (попробуйте-
ка опровергнуть, что это не так), если это так, то отсюда, в свою оче­
редь, что следует? Отсюда вытекает вот что: если развитие социа­
лизма идет через рыночную связь, через рыночный товарооборот
между городом и деревней, значит, основная линия нашей смычки в
нашем хозяйстве — рыночная, и наша ведущая экономическая роль
должна идти через рыночные отношения, то есть через развертыва­
ние товарооборота. Это верно или неверно? По-моему, верно.

И чудится мне,
что па красном погосте
товарищей
мучит
тревоги отрава.
По пеплом идёт,
сочится по кости,
выходит
па свет
по цветам
и по травам.
И травы
с цветами
шуршат в беспокойстве.
—
Скажите —
вы здесь?
скажите —
не сдали?
Идут ли вперёд?
Не стоят ли? —
Скажите.
Достроит
коммуну
из света и стали
республики
вашей
сегодняшний житель?
ОДЯТШЫМЯ MMW1FT
ышмдагогяод* яшки депдег» м*ш
О КУЛЬТЕ ЛИЧНОСТИ
И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯХ
Доклад Первою секретер* ЦК КПСС
те. ХРУЩЕВА Н. С.
XX си иду Коммунистическое партии
Советскою Союзе

I
I

Б. Славин
Социалистический проект:Ленин vs.Сталин
Социализм, согласно марксизму, всегда мыслился как общест­
во, противоположное капитализму и наследующее ему. Говоря точ­
нее, это отрицающее капитализм посткапиталистическое общество.
Его основой являются высокие технологии и воссоединение непо­
средственных производителей со средствам производства. Только
такие экономические предпосылки создают на практике основу для
ликвидации наемного труда и векового социально-экономического
отчуждения людей. И лишь на этой основе может развиться универ­
сальная личность и полноценная свобода всех и каждого как конеч­
ная цель социалистического общества.
Как эти взгляды реализовывались в истории России? Что спо­
собствовало и что мешало их практической реализации? Вот глав­
ные вопросы, на которые пришлось отвечать Ленину в первую оче­
редь после совершения Октябрьской революции.
Следует заметить, что поиск реальных путей, ведущих к социа­
лизму, Ленину пришлось совершать в условиях определенного спа­
да революционной волны в Европе и соответствующей стабилиза­
ции мировой капиталистической системы. В этой связи пришлось
отказаться от прежнего понимания мировой революции и создания
социализма как акта, одновременно происходящего в нескольких
развитых странах. Жизнь показала, во-первых, что мировая социа­
листическая революция — это своеобразная цепь постепенного от­
падения отдельных стран (не обязательно развитых) от мировой
капиталистической системы. Во-вторых, что строительство социа­
лизма начинается сначала в одной стране и лишь затем в качестве
примера может переносится на другие страны. Наконец, в -третьих,
что возможность построения социализма в отдельно взятой стране
нельзя рассматривать как окончательную вне зависимости от уров­
ня экономического развития данной страны, от уровня развития
мирового капитала и борьбы международного рабочего класса. По
Ленину, социализм может победить в отдельно взятой стране лишь
в том случае, если он сумеет одержать победу над капитализмом на
экономическом и культурном фронте. Но эта победа не может быть
полной и тем более окончательной, пока сохраняется враждебное
капиталистическое окружение. В этом смысле социализм историче­
ски всегда остается переходным обществом по сравнению с комму­
705

низмом, который только и может означать полную и окончательную
победу над капитализмом во всемирном масштабе.
Конечно, цель преобразований в самом общем теоретическом
плане была ясна еще до Октябрьской революции. Она предполага­
ла создание небывалого ранее социалистического общества, прин­
ципиально отличающегося от прежнего благосостоянием «низов»,
реальной свободой, социальной справедливостью и подлинной де­
мократией. Неясно было другое: как его строить конкретно, какую
модель общественных преобразований выработать и использовать
на практике? Ответить на этот вопрос мог лишь тот человек, кото­
рый владел творческим диалектическим методом, кто не боялся на­
рушить догмы ортодоксального марксизма. Именно таким челове­
ком и оказался В. И. Ленин.
Творческое начало
Две характерные черты были присущи Ленину: он был ученым
в революции и революционером в науке и жизни. Эти качества вы­
годно его отличали от других лидеров, стоявших во главе Россий­
ской социал-демократической рабочей партии. Почти на всех его
работах лежит печать неортодоксального, творческого марксиз­
ма. Если Георгий Плеханов был ортодоксом, распространителем и
охранителем марксизма, то Ленин каждый раз по мере изменения
действительности совершенно по-новому ставил и решал извест­
ные вопросы, будь то понимание исторической роли русской общи­
ны, рынка, империализма или революции.
Еще на заре своей научной и политической деятельности, когда
многие социалисты думали о будущем развитии России через общи­
ну, Ленин в споре с народниками доказал, что Россия конца XIX века
уже не может быть исключением из стран, ставших на путь капита­
лизма, отрицавшего общинный уклад. Может быть, наибольшее не­
понимание вызвали ленинские идеи об особенностях буржуазно­
демократической революции в эпоху господства монополистиче­
ского капитала. Однако справедливость этих идей стала очевидной,
когда большевикам пришлось доделывать то, что должна была осу­
ществить буржуазия, находясь у власти после февраля 1917 года, то
есть отдать землю крестьянам, решить национальный вопрос и за­
ключить мир с Германией.
Что же определяло творческую лабораторию ленинской мыс­
ли? Думаю, свойственный ему диалектический метод анализа дей­
ствительности, унаследованный от Маркса и Гегеля. Его известные
афоризмы о конкретности истины и о том, что нельзя понять логи­
706

ку «Капитала», не поняв логики Гегеля, можно отнести и к творчест­
ву самого Ленина. Нельзя понять его труды, не зная метода, на ос­
нове которого они писались. Этот метод, сжато описанный им в ра­
боте «К вопросу о диалектике», был прост и сложен одновременно.
Прост потому, что во главу угла ставил не схемы и мифы, которы­
ми во многом сегодня грешат некоторые лидеры левой оппозиции,
а практику живой жизни. Сложен потому, что Ленин, как никто дру­
гой, умел находить и выделять в окружающей обстановке тот еди­
ничный элемент, который в будущем становился доминирующим и
всеобщим. Так Ленину удалось открыть в первых Советах рабочих
депутатов прообраз будущей политической системы. Он увидел но­
вые качества кооперации и госкапитализма в условиях советской
власти, а также настоял на использовании буржуазных чиновников
и специалистов в интересах рабочего государства.
Ленин обладал мощным творческим потенциалом в умении
анализировать действительность, его антидогматизм порой пора­
жает. Даже из собственных ошибок, он извлекал научную пользу.
Так, из ошибочного бойкота царской Думы он сделал вывод о не­
обходимости использования буржуазного парламента как трибуны,
связывающей революционную партию с массами, из неудачного на­
ступления Красной армии на Варшаву он развивает концепцию о
невозможности экспорта революции, из тупиковоеTM политики «во­
енного коммунизма» рождает и осуществляет идею нэпа. Вся его ра­
бота «Детская болезнь „левизны" в коммунизме» построена на твор­
ческом осмыслении подобных ошибок в стратегии и тактике боль­
шевиков.
Современные «критики» Ленина пытаются его представить апо­
логетом насилия, эдаким кровожадным монстром. На самом деле
Ленин видел в насилии далеко не единственное средство полити­
ки. М ало того, как в случае с Брестским миром, он считал «странным
и чудовищным» прибегать к насилию в тех случаях, когда мирные
средства, в частности переговоры и дипломатия, могут дать дейст­
венный результат. Да, Ленин требовал высылки ученых и филосо­
фов из страны, но это относилось только к тем деятелям, которые
вели после 1917 года активную политическую и идейную борьбу с
советской властью. Да, он отдавал приказы о конфискации церков­
ных ценностей, но делал это ради ликвидации голода в Поволжье,
ради спасения от смерти миллионов простых людей. Но разве ана­
логичные действия не предпринимали другие политики России?
Разве Петр I в свое время не отдавал приказы о снятии церковных
колоколов для нужд войны, разве Николай II не ссылал в Сибирь
707

российских социал-демократов только за то, что они отказывались
вотировать за военные кредиты и вели пропаганду социализма сре­
ди солдат?
Конечно, Ленин не был пацифистом, но не был он и человеком,
исповедующим культ силы. Он никогда не считал, что конечная цель
оправдывает любые средства ее достижения. По его мнению, в по­
литике цель всегда должна иметь адекватное, а не любое средство
достижения.
Не отвлеченные идеи, а практика была для Ленина критерием
истины. Она подсказала ему, в частности, необходимость создания
профессиональной Красной армии в годы Гражданской войны, от­
каз от методов политики «военного коммунизма» в условиях мирно­
го времени, она помогла ему под влиянием Кронштадтского мятежа
и личных встреч с крестьянскими ходоками прийти к важнейшему
теоретическому выводу о сохранении товарно-денежных отноше­
ний в условиях неразвитости страны. В конечном итоге диалектиче­
ский разум Ленина сумел разрешить, казалось, неразрешимую ис­
торическую загадку: как в отсталой капиталистической стране по­
строить социализм.
Следует сразу отметить, что Ленин намечал реальные пути к со­
циализму в сложнейших внешних и внутренних условиях существо­
вания России. Постреволюционная Россия столкнулась не только с
разрушительными последствия Первой мировой войны, но и с на­
вязанной силами старого режима тяжелой Гражданской войной, по­
родившей всеобщую разруху и голод в стране. Эти причины, естест­
венно, накладывали дополнительные трудности на осуществление
политической стратегии и тактики новой революционной власти.
Итак, главный вопрос о том, как конкретно двигаться к социа­
лизму, оставался после Октябрьской революции во многом от­
крытым. Как известно, в этом отношении существовали две идей­
но противоположные позиции: одна из них предлагала фактически
вернуться назад к политическому господству буржуазии и только
затем, постепенно цивилизуясь, создавать технический и экономи­
ческий фундамент будущего социалистического общества, другая
предлагала создавать предпосылки нового общества на основе уже
существующей советской власти. Наиболее образно первую точку
зрения в свое время выразил Г. Плеханов, сказав, что «русская ис­
тория еще не смолола той муки, из которой будет испечен пшенич­
ный пирог социализма»1. Произнося эти слова, он фактически по-
1Цит. по: Блохин В. Ф., Ветошко А. Н. и др. История Отечества в портретах поли­
тич е ск их и государств е нн ы х деятелей. Брянск: Грани, 1994. Вып. 2. С. 29.
708

своему «умывал руки». Ему вторил известный историк революции
1917 года левый меньшевик Н. Суханов, писавший в своей книге
«Записки о революции» о том, что Россия еще не доросла до социа­
лизма «высотой» своих производительных сил. Аналогичную мысль
высказывал и известный лидер меньшевиков Ю. Мартов1.
Противоположную точку зрения последовательно отстаивал
Ленин. В частности, соглашаясь с Сухановым в том, что для построе­
ния социализма в России нужны более развитые производительные
силы, он считал, что этого можно добиться не возвращением назад
к капитализму, а решительным движением вперед к социализму, ис­
пользуя для этого такую его реальную историческую предпосылку,
как советская власть2.
Говоря это, Ленин фактически подходил к данному вопросу не
с узко-национальной точки зрения, а с мировой. Это означало, что
Россию следует рассматривать не изолированно, а как часть ми­
ровой системы капитализма. По его мнению: «Поскольку крупная
промышленность в мировом масштабе есть, постольку, бесспорно,
возможен непосредственный переход к социализму»3. С его точки
зрения, общий вектор движения мировой истории не может изме­
ниться оттого, каким конкретным образом и в каком порядке будет
происходить рост производительных сил и формирование культур­
ных предпосылок социализма в той или иной стране.
Рост производительных сил и культуры, по Ленину, может со­
вершаться как в условиях политического господства буржуазии, так
и в условиях диктатуры пролетариата. В последнем случае такой
рост может быть даже более быстрым (не будет социальной поля­
ризации, безработицы, больших затрат на военные цели и т. д.), в
чем, кстати, остро нуждалась Россия, вступившая на путь капитали­
стического развития намного позднее западных стран. Ленин писал:
«Если для создания социализма требуется определенный уровень
культуры (хотя никто не может сказать, каков именно этот опреде­
ленный «уровень культуры», ибо он различен в каждом из запад­
ноевропейских государств), то почему нам нельзя начать сначала с
завоевания революционным путем предпосылок для этого опреде­
ленного уровня, потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти
и советского строя, двинуться догонять другие народы»4.
’ См.: Мартов Ю. О. Избранное. М., 2000. С. 402-409,471 -475,498-503 и др.
2См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.45. С.380.
3Там же. Т. 44. С. 310.
4Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 381.
709

Отказ от догм: «военный коммунизм» или н эп?
Однако данное общее решение вопроса о возможности про­
движения Советской России к социализму тем не менее не дава­
ло знания того, какую конкретно политику следует избрать в соз­
дании и становлении нового общества. У Маркса и Энгельса, как
уже отмечалось, на этот счет не было нужных ответов. Поэтому,
исходя из самых общих теоретических соображений, увлекаемое
революционным энтузиазмом масс руководство страны реши­
ло приступить сразу к созданию коммунизма в отсталой и раз­
рушенной войной стране. Отсюда родилась политика «военного
коммунизма».
Она была не только вынужденной мерой в условиях начавшей­
ся Гражданской войны, как об этом писалось во многих советских
учебниках: в ней, помимо необходимых и реальных мер, была по­
пытка осуществления явно утопических идей, связанных, например,
с требованиями немедленной отмены денег, осуществления прод­
разверстки, реализации на практике бесплатного жилья, столово­
го питания, проезда на транспорте, почты, газет и т. д. Ленин прямо
признавал: «Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нужное
нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабри­
кам, —
и выйдет у нас коммунистическое производство и распре­
деление»1.
Однако в ходе такой политики уже вскоре возник всеобщий по­
литический кризис, проявившийся особенно сильно в Кронштадт­
ском мятеже с его лозунгом «Советы без коммунистов» и вооружен­
ном восстании крестьян в Тамбовской губернии. Крестьяне приня­
ли советскую власть, давшую им землю, но были против политики
«военного коммунизма», не дающей им возможность эффективно и
выгодно пользоваться этой землей.
В этой связи Ленин заговорил о самом большом общенацио­
нальном кризисе после Октябрьской революции, о крупной «ошиб­
ке» и даже «поражении» большевиков в этой политике. В частности,
он писал: «Мы рассчитывали — или, может быть, вернее будет ска­
зать: мы предполагали без достаточного расчета — непосредствен­
ными велениями пролетарского государства наладить государст­
венное производство и государственное распределение продуктов
по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала
нашу ошибку»2.
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.44. С. 157.
2Там же. С. 151.
710

В итоге он предложил решительно от такой политики отказать­
ся, то есть отменить непродуманную «кавалерийскую атаку» на ка­
питализм и осуществить своими руками своеобразный «термидор»
в стране.
К «термидору» тогда призывали многие меньшевики в России
и оппоненты Ленина за рубежом, предлагавшие, по сути дела, вер­
нуться назад к капитализму. Но Ленин решает провести «термидор»
таким образом, чтобы сохранить общее направление и главный кри­
терий социалистических преобразований — удовлетворение инте­
ресов трудящихся, и прежде всего крестьянства, составлявшего то­
гда абсолютное большинство народа.
Так началось осуществление новой экономической политики
(нэп), которая исходила из признания примата многоукладной эко­
номики в России. Ее суть сводилась к борьбе таких экономических
укладов, как социализм и госкапитализм с одной стороны и мелко­
товарное производство и частнохозяйственный капитализм с дру­
гой. В этой борьбе вопрос стоял остро: кто кого? Либо советская
власть сумеет овладеть мелкобуржуазной стихией, либо ею овладе­
ют капиталисты, и тогда будет конец советской власти. В социаль­
ном плане эта дилемма выглядела так: либо крестьяне пойдут за ра­
бочим классом к социализму, либо они повернут назад к прежним
буржуазным порядкам. Следует подчеркнуть, что после политиче­
ского и военного свержения помещиков и буржуазии решение этой
дилеммы могло проходить только в мирных формах экономической
борьбы и конкуренции различных укладов.
В этих условиях Ленин приходит к совершенно нестандарт­
ным, даже парадоксальным идеям: бороться против мелкотовар­
ного производства с помощью его оживления и развития, бороть­
ся с капитализмом с помощью его подчинения госкапитализму, на­
конец, создавать социализм, объединяя усилия госкапитализма и
советской власти. Решение этих вопросов облегчалось тем, что в
собственности советской власти находились основные средства
производства и обращения: земля, крупные фабрики и заводы, же­
лезнодорожный транспорт, банки и финансовые рычаги. Трудности
были связаны с разрушительными последствиями двух войн (миро­
вой и гражданской), приведших к остановке заводов и фабрик, де­
классированноеTM и люмпенизации рабочего класса, падению про­
дуктивности сельского хозяйства, возникновению голода во многих
регионах страны.
В первую очередь надо было ликвидировать голод, оживить
сельское хозяйство и на этой основе восстановить мелкую и мест­
711

ную промышленность, а затем и промышленность крупную, на ко­
торой был сосредоточен в массе своей рабочий класс. Для решения
этих насущных вопросов и была разработана новая политика. Наи­
более эффективной мерой этой политики стала замена продразвер­
стки, присущей периоду «военного коммунизма», продналогом, ко­
торый в абсолютных величинах был вдвое меньше, чем требовала
продразверстка. Тем самым он резко повышал заинтересованность
крестьян в производстве, позволяя крестьянину после уплаты на­
лога обменивать излишки произведенной продукции на рынке. Ре­
шение этого вопроса позволяла в относительно сжатые сроки под­
нять производительность и продуктивность сельского хозяйства,
наладить нормальный обмен товарами между деревней и городом,
во многом покончить со спекуляцией, мешочничеством, уклоняю­
щимися от любого государственного контроля.
В итоге продналог уже в первые годы новой экономической по­
литики позволил решить проблему голода и оживить промышлен­
ное производство, разоренное во время войны. Однако продвиже­
ние вперед наталкивалось на незнание экономического механиз­
ма, который бы позволял относительно быстро решать насущные и
перспективные задачи новой власти. Сначала ею была сделана по­
пытка решать их путем прямого продуктообмена между городом
и деревней, путем использования различных форм госкапитализ­
ма, как наиболее близких социалистическому укладу. В этой связи
советская власть добивалась повсеместного осуществления стро­
гой дисциплины во взимании продналога, поставки в деревню тех­
ники и промышленных товаров, заключения зарубежных концес­
сий, сдачи в аренду ряда промышленных предприятий (небольших
угольных шахт, местных фабрик), развития кустарного производст­
ва, поощрения различных формы потребительской и сбытовой коо­
перации и т. д. Вместе с тем практика вскоре показала, что осущест­
вление продуктообмена города и деревни повсеместно переходит
в куплю-продажу, в товарно-денежный обмен. Жизнь подсказыва­
ла, что двигаться вперед к социализму невозможно без овладения
рынком и торговлей.
Оценивая тактику и стратегию советской власти в условиях
нэпа, Ленин пишет в 1921 году: «Мы знали, видели, говорили: нужен
„урок" у „немца", организованность, дисциплина, повышение про­
изводительности труда. Чего не знали? Общественно-экономиче­
ская почва этой работы? На почве рынка, торговли или против этой
почвы?»1.Решая эту проблему, Ленин признает, что «частный рынок
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 470-471.
712

оказался сильнее нас, и вместо товарообмена получилась обыкно­
венная купля-продажа, торговля»1.
Признание рынка как экономического средства социалисти­
ческого строительства диктовалось не только внутренними усло­
виями, но и внешними, прежде всего господством мирового рынка.
В этой связи он предлагает двигаться к социализму на почве рыноч­
ных отношений, на почве торговли. По его мнению, это определен­
ное историческое отступление, но если его не сделать, можно про­
играть историческое сражение с капитализмом.
С теоретической точки зрения становилось понятно, что социа­
лизм, а точнее, строительство социализма в одной стране не может
не включать в себя овладение рыночными отношениями в полной
мере, без чего выиграть соревнование с мировым капиталом не­
возможно. В этом смысле проблема рынка становилась стратегиче­
ской, а не только тактической проблемой, не только проблемой «от­
ступления».
Сравнивая в своей известной работе «О значении золота...» по­
слевоенный уровень развития России с отдаленным будущим, когда
исчезнут деньги и когда из золота, возможно, сделают «обществен­
ные отхожие места», Ленин констатирует, что до этих пор «беречь
надо в РСФСР золото, продавать его подороже, покупать на него
товары подешевле... Торговля есть единственная экономическая
связь между десятками миллионов мелких землевладельцев и круп­
ной промышленностью»2. Исходя из этого, советская власть долж­
на стать своеобразным оптовым торговцем, а коммунисты должны
научиться цивилизованно торговать, привлекая тем самым на свою
сторону крестьянство. Мало того, они должны научиться торговать
даже лучше, чем это делают их конкуренты — частные капиталисты.
Без этого «лучше» не может быть победы над капитализмом.
Фактически здесь Ленин продолжал развивать свою парадок­
сальную диалектическую идею: победа над капитализмом с помо­
щью капитализма, «сделать так, чтобы их руками работать на нас»3.
Госкапитализм и различные смешанные общества становились здесь
реальной практической школой управления для коммунистов.
Ленинская идея овладения рыночным отношениям, его призы­
вы учиться хозяйству и управлению у капиталистов встретили неод­
нозначное отношение слева и справа. Критики слева считали, что
нэп противоречит Программе партии, принятой в 1918 году («рабо­
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.44. С. 208.
2Там же. С. 225.
3Там же. Т. 45. С. 97.
713

чая оппозиция», Е. Преображенский и др.), а критики справа увиде­
ли в нем либо еще одно подтверждение своих прежних взглядов,
отождествляющих Октябрь с буржуазно-демократической револю­
цией (правые меньшевики) либо с буржуазным «перерождением»
большевистской власти («сменовеховцы»).
Полемизируя с этими взглядами, Ленин считал позицию «ле­
вых» проявлением панических настроений отдельных коммуни­
стов, связанных с неумением объективно видеть реальность в ус­
ловиях перехода от капитализма к социализму. Что касается «пра­
вых», то он рассматривал их позицию как «предупреждение» своих
классовых противников о тех границах политики нэпа, которые со­
ветская власть никогда не должна переходить. К сожалению, неко­
торые современные исследователи советской истории не в состоя­
нии понять этой гибкой тактики и стратегии Ленина, приписывая
ему якобы непреодоленную дилемму классической антирыночной
трактовки социализма, с одной стороны, и необходимостью введе­
ния нэпа, рыночную теорию которого он якобы молчаливо заимст­
вовал у меньшевиков, с другой1.
Можно спорить, кому впервые принадлежала идея нэпа: мень­
шевикам, Троцкому или Ленину, но ясно одно: Ленину удалось ее
не только выдвинуть, не только теоретически обосновать, но и бле­
стяще осуществить на практике. На самом деле Новая экономиче­
ская политика в короткие сроки решила многие экономические и
социальные проблемы. Постепенно страна ушла от голода, залечи­
ла раны и разрушительные последствия мировой и Гражданской
войн, установила прочный союз между рабочим классом и кресть­
янством. В итоге уже во второй половине 1920-х годов был восста­
новлен довоенный уровень экономического развития страны и на­
чал создаваться материальный и финансовый задел для постепен­
ного, но реального продвижения к социализму.
На наш взгляд, новая экономическая политика стала во многом
исторической предтечей экономических реформ в современном
Китае, который осуществляет их сегодня в более радикальных фор­
мах, чем это сделала нэповская Россия.
Сегодня, как и в двадцатые годы, существует два типа критиков
ленинского нэпа. Одни пытаются доказать, что нэп для Ленина был
всего лишь временной уступкой буржуазии, политикой «ненадол­
го». Другие, напротив, педалируют фразу Ленина, что нэп — это по­
литика «всерьез и надолго». Думаю, что подобные интерпретаторы
1См.: Воейков М. И. Предопределенность социально-экономической стратегии:
Дилемма Ленина. М., 2010.
714

слишком упрощенно представляют взгляды Ленина в связи с нэпом.
Он прекрасно сознавал, что создание социализма в России проис­
ходит в конкретной исторической среде, включая среду мирового
рынка. Пока будет существовать мировой рынок и различные укла­
ды, будут сохраняться и рыночные отношения. Нэп для Ленина был,
конечно, «всерьез и надолго». Вместе с тем — «надолго, но не на­
всегда».
По мере практического осуществления нэпа, на мой взгляд, все
яснее проявлялись и основные черты ленинской модели социализ­
ма. Их концентрированное выражение находим в последних высту­
плениях и работах В. И. Ленина.
Ленинская модель социализма и ее антипод
Как известно, Ленин в последние годы своей жизни усиленно
работал над статьями, названными позднее его «Политическим за­
вещанием». На мой взгляд, в них с наибольшей силой проявился
творческий гений основателя советского государства. К сожалению,
они до сих пор недостаточно осмыслены идеологами левых партий.
Главный вопрос, который волновал Ленина в этих статьях, — это во­
прос о возможности построения социализма в стране невысокого
экономического и культурного уровня развития, каковой и явля­
лась в то время Россия.
Уже в марте 1922 года Ленин начал говорить о возможной «ос­
тановке отступления», связанного с уступками капиталистам в рам­
ках нэпа1, и четко формулировать общую стратегию движения к со­
циализму. Ее суть он видел в преодолении «разрыва» «между необъ­
ятностью задач и нищетой материальной и нищетой культурной»2.
В начале 1923 года он повторит эту идею в статье «О коопера­
ции»: «Нам наши противники не раз говорили, что мы предприни­
маем безрассудное дело насаждения социализма в недостаточно
культурной стране. Но они ошиблись в том, что мы начали не с того
конца, как полагалось по теории (всяких педантов), и что у нас по­
литический и социальный переворот оказался предшественником
тому культурному перевороту, той культурной революции, перед
лицом которой мы все-таки теперь стоим.
Для нас достаточно теперь этой культурной революции для
того, чтобы оказаться вполне социалистической страной»3.
1См.- .ЛенинВ.И. Полн.собр.соч .Т .45. С. 10-11.
2Там же. С. 411.
3Там же. С. 336 -377.
715

Что же конкретно нужно было сделать для того, чтобы стать
«вполне социалистической страной»? Прежде всего, реализовать,
говоря современным языком, основные критерии социалистично-
сти, которые принципиально отличают ленинскую модель советско­
го социализма от сталинской модели, утвердившейся после смерти
Ленина и представляющей собой, говоря словами Маркса, «казар­
менный» или «фальшивый» социализм.
Рассмотрим более близко эти критерии и вытекающие из них
черты ленинской модели советского социализма
Прежде всего, следует отметить, что Ленин всегда считал, что
социалистическое общество в конечном счете должно выиграть со­
ревнование с капитализмом, создав более высокий уровень раз­
вития производительных сил и производительности труда — это­
го общеисторического критерия прогресса, дающего возможность
перейти к посткапиталистической формации. Он писал: «Произво­
дительность труда — это, в последнем счете, самое важное, самое
главное для победы нового общественного строя. Капитализм соз­
дал производительность труда, невиданную при крепостничестве.
Капитализм может быть окончательно побежден... тем, что социа­
лизм создает новую, гораздо более высокую производительность
труда»1.Необходимость достижения этой цели становилась особен­
но актуальной, если учесть невысокий уровень материально-техни­
ческого развития России.
Исходя из этого, Ленин настаивает на поиске новых ростков и
приемов деятельности, ведущих к социализму. В частности, данную
задачу он предлагает решать путем решительного соединения луч­
ших технических и организационных достижений западного капи­
тализма с советской властью. В этой связи он писал в материалах
к работе «Очередные задачи советской власти» о том, что необхо­
димо «черпать обеими руками хорошее из-за границы: советская
власть + прусский порядок железных дорог + американская техни­
ка и организация трестов + американское народное образование...
= социализм»2.
Эта малоизвестная формула социализма принципиально отли­
чается, например, от сталинской идеи «национального» или «дер­
жавного социализма» тем, что носит сугубо интернациональный ха­
рактер. В ней также проявляется излюбленная ленинская идея два­
дцатых годов — строить социализм, используя лучшие достижения
капитализма и всей мировой цивилизации.
1См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.39.С.21.
2Там же. Т. 36, с. 550.
716

Однако, как известно, Ленин на этой формуле не остановился.
В ней не было главного — указания на новейшую производитель­
ную силу — электрическую энергию, использование и распростра­
нение которой могло в сжатые сроки вывести России не только «из
мглы» исторической отсталости, но и сделать ее передовой техни­
ческой державой мира. Такая возможность стала реальностью по­
сле разработки плана ГОЭЛРО. В этой связи названная выше форму­
ла социализма трансформируется у него в новую уже конкретную
формулу: «Коммунизм = советская власть + электрификация всей
страны»1. По мнению Ленина, «если Россия покроется густою се­
тью электрических станций и мощных технических оборудований,
то наше коммунистическое хозяйственное строительство станет об­
разцом для грядущей социалистической Европы и Азии»2.
Если к этим словам добавить ленинское отношение к науке,
которую он считал важнейшей производительной силой, которой
должны овладеть не только специалисты-управленцы, не только
инженеры, но и широкие массы трудящихся, тогда становится по­
нятным, какой всеобщий план подъема производительных сил и ин­
дустриализации готовил Ленин. На основе такого плана он и стре­
мился не только «догнать передовые страны, но и перегнать их так­
же и экономически»3.
Здесь следует подчеркнуть, сугубо критический подход Ленина
к освоению зарубежного опыта, связанного с развитием производ­
ства. По его мнению, перенимая «готовый опыт» передовых стран
в области научных систем управления и организации производст­
ва (системы Форда и Тейлора), надо перенимать его таким образом,
чтобы не допускать буржуазных способов «выжимания пота» из ра­
бочих.
Считается, что Сталин осуществлял ленинский план индуст­
риализации. Однако это не так: Сталин осуществлял индустриали­
зацию по собственным меркам, весьма далеким от ленинских. Как
известно, он сначала вообще отрицал необходимость быстрой ин­
дустриализации страны, которую в соответствии с планом Ленина
предлагала «левая оппозиция» во главе с Троцким. Мало того, он
насмехался над этим планом. По его мнению, например, планиро­
вать строительство Днепрогэса в России — то же самое, что русско­
му мужику захотеть купить граммофон вместо коровы. Однако уже
вскоре после насильственной расправы с «левой оппозицией» и ее
1См.:Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.42. С.227.
2Там же. С . 161.
3См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 198.
717

лидером он сам превращается в типичного «левака», выдвигая идеи
«сверхиндустриализации» и «обострения классовой борьбы» в со­
циалистическом строительстве, которые оказались намного левее
того, что предлагала «левая оппозиция».
Сталин навязывал обществу противоположные ленинским
взгляды и в вопросе о методах осуществления индустриализации.
Его методы были не социалистическими, а добуржуазными, «азиат­
скими» методами. Осуществляя индустриализацию на практике он
фактически выжимал последние соки из рабочих с помощью пря­
мой интенсификации труда, прикрываемой в том числе пропаган­
дой «стахановского движения».
Он полностью игнорировал научно обоснованные планы про­
ведения индустриализации. Так, из двух возможных планов осуще­
ствления первой пятилетки, различающихся между собой темпа­
ми роста, Сталин выбирает самый напряженный. Мало того, позд­
нее рядом постановлений ЦК его показатели были увеличены еще
один раз. При этом был выдвинут лозунг: «Пятилетку — в четыре го­
да», который затем по настоянию Сталина был фактически заменен
лозунгом пятилетки за три года. В итоге, по официальным данным,
пятилетка была выполнена за 4 года и 3 месяца, хотя по отдельным
важнейшим показателям она была вообще не выполнена.
Одним из объективных сдерживающих факторов строительст­
ва социализма в СССР была отсталость деревни с ее низким уров­
нем производительности сельского труда, распыленностью мелко­
буржуазных хозяйств, постоянно рождающих из себя капиталисти­
ческие тенденции, сдерживающие строительство социализма.
Размышляя над этим противоречием и изучая практический
опыт новой экономической политики, Ленин приходит к своеобраз­
ному открытию — прогрессивной роли кооперации, позволяющей
создать в СССР полноценное социалистическое общество. По его
мнению, если раньше социалисты третировали кооперацию как су­
губо торгашеское и частное предприятие, весьма далекое от социа­
лизма, то теперь, в условиях советской власти и государственной
собственности на все крупные средства производства, она стано­
вится тем звеном, которое может обеспечить, во-первых, союз ра­
бочего класса с крестьянством, во-вторых, создает «все необходи­
мое и достаточное для построения полного социалистического об­
щества. Это еще не построение социалистического общества, но это
все необходимое и достаточное для этого построения»1.
’ См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 370.
718

Такую высокую оценку кооперации Ленин дает потому, что уви­
дел в ней наиболее легкий для миллионов людей переход к «новым
порядкам», то есть ту степень соединения частного и общественно­
го интереса, без которого невозможно построить социализм.
Открыв для себя «социалистическое значение» кооперации, Ле­
нин тут же показывал, что практически можно и должно сделать, ис­
ходя из «кооперативного» принципа. По его мнению, кооперация,
во-первых, должна быть добровольной, во-вторых, она должна полу­
чить соответствующую имущественную льготу со стороны государ­
ства, например, в форме более низкого ссудного процента, чем тот
процент, который ссужается частным предприятиям. Главное, чтобы
в деле кооперации на деле участвовали массы, а не только отдель­
ные крестьяне, притом участвовали активно, сознательно и цивили­
зованно. Он подчеркивает: «Только это. Никакие другие премудро­
сти нам не нужны теперь для того, чтобы перейти к социализму»1.
Сознавая эпохальный характер перехода отсталой страны к со­
циализму, Ленин отводил для него около одного-двух десятилетий.
За это время он планировал достигнуть поголовной грамотности в
стране, снабдить село электричеством, техникой (трактора, комбай­
ны), добиться повышения культуры земледелия, создать необходи­
мый фонд от возможных неурожаев и т. д. Ленин был уверен в том,
что каждый новый строй возникает при соответствующей матери­
альной поддержке государства. Более того, он приходит к выводу,
что «строй цивилизованных кооператоров» в условиях советской
власти и «есть строй социализма»2.
Отождествляя «рост кооперации» с «ростом социализма», Ле­
нин был вынужден признать здесь «коренную перемену всей точки
зрения нашей на социализм»3. Поясняя эту новую точку зрения на
социализм, он говорил о том, что если раньше они связывали с по­
нятием «социализм» неизбежность политической борьбы, револю­
ции и завоевания власти рабочим классом, то теперь они с ним свя­
зывают «мирную», «организационную» и «культурную работу». «При
условии полного кооперирования, —
писал Ленин, —
мы бы уже
стояли обеими ногами на социалистической почве. Но это условие
полного кооперирования включает в себя такой уровень культур­
ности крестьянства (именно крестьянства, как громадной массы),
который невозможно достичь без целой культурной революции»4.
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 372.
2Там же. С. 373.
3Там же. С. 376.
4Там же. С. 376.
719

Последние работы Ленина конкретно показывали, как на самом
деле нужно было осуществлять культурную революцию в отсталой
стране. Эта революция предполагала сначала ликвидацию безгра­
мотности миллионов людей, повышение роли школы и престижа
учителя в обществе, развитие сети библиотек, постепенное привле­
чение на сторону советской власти ученых, инженеров, представи­
телей литературы и искусства, развитие политического и техниче­
ского просвещения масс, организацию культурного шефства над
крестьянами со стороны рабочих.
Такое шефство, конечно, не означало, что нужно нести в дерев­
ню сразу «чисто и узко-коммунистические идеи». Ленин пояснял,
что пока «в деревне нет материальной основы для коммунизма, до
тех пор это будет, можно сказать, вредно, это будет, можно сказать,
гибельно для коммунизма»1.К сожалению, это предупреждение во­
ждя Октябрьской революции полностью проигнорировал Сталин,
начав пропаганду и политику коллективизации без наличия соот­
ветствующей материальной базы в деревне.
Если для Ленина экономическая цель культурной работы в де­
ревне означала добровольное и поощряемое государством массо­
вое кооперирование, на основе которого упрочится и будет разви­
ваться союз между рабочими классом и крестьянством, то Сталин
понимал кооперацию крестьян как простой метод выкачивания ма­
териальных средств из класса, составляющего большинство населе­
ния страны, как дань, которую крестьяне должны выплачивать по­
литическому режиму для достижения его целей.
Главным методом взимания такой дани должна была служить
политика раскулачивания и быстрой коллективизации деревни, ос ­
нованная на чрезвычайных и насильственных мерах по отношению
практически ко всем крестьянам. Это было своеобразное возвра­
щение к политике «военного коммунизма» в условиях отсутствия
войны. Такая политика ничего общего не имела с социалистической
политикой овладения рыночными отношениями, которую планиро­
вал Ленин. Как верно отмечают историки этого периода: «Глубочай­
ший социальный переворот, составляющий, по Ленину, целую эпоху
(„на хороший конец одно-два десятилетия"), у Сталина превратил­
ся в оперативную кампанию, которую можно, как и хлебозаготовки,
проводить административными мерами»2.
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 367.
2Страницы истории КПСС. Факты. Проблемы. Уроки. М.: Высшая школа, 1988.
С. 375.
720

Проведя коллективизацию с помощью силовой политики рас­
кулачивания не только кулаков, но и середняков, составлявших в то
время основную массу производителей товарной продукции, Ста­
лин ввергает сельское хозяйство на долгие годы в глубокий кризис.
Эта политика породила жестокий голод во многих регионах страны,
от которого умерли миллионы крестьян. Подробнее о том, как про­
ходила на практике коллективизация в нашей стране, смотри в дан­
ной книге статью В. Данилова «Коллективизация: как это было?».
Потребовались долгие годы, чтобы под колхозы был подведен
реальный технический фундамент, связанный с современной сель­
скохозяйственной техникой: тракторами, комбайнами и пр. Лишь
тогда коллективная форма собственности в деревне наполнилась
реальным содержанием и колхозы стали кормить страну.
О теории рабочего государства
Невозможно понять ленинскую модель социализма, не поняв
его теории рабочего государства. По мнению Ленина, в ходе Ок­
тябрьской революции удалось создать в лице Советов новый неэкс­
плуататорский тип государства, выражающей волю и интересы ра­
бочего класса и трудового крестьянства. В отличие от анархистов,
Ленин вслед за Марксом и Энгельсом считал, что государство не мо­
жет исчезнуть сразу, его нельзя отменить никакими декретами: оно
должно отмереть по мере исчезновения классов, роста произво­
дительных сил и превращения труда в первую жизненную потреб­
ность1.До этих пор на первой социалистической фазе развития, ко­
гда производительные силы не в состоянии дать изобилия продук­
тов, необходим строгий контроль за мерой труда и потребления со
стор оны государства.
Практика функционирования советского государства показала,
что рабочий класс, если он хочет остаться у власти, не может просто
сохранить и пустить в ход старую государственную машину: он дол­
жен ее разрушить, перерезав ее связи с буржуазией. Здесь Ленин
соглашался с левым социал-демократом А. Поннекуком, который в
полемике с К. Каутским доказывал необходимость слома буржуаз­
ного государства в ходе пролетарской революции. Вместе с тем Ле­
нин считал, что такой слом не должен вести к уничтожению специа­
листов, банковских чиновников, других технических работников и
служащих, готовых сотрудничать с советской властью. Здесь он уже
ссылался на авторитетную мысль Каутского, который считал, что без
1См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч.Т. 33. С. 111-112.
721

специалистов в области государственного управления не организу­
ешь работу десятков миллионов людей, не построишь новое проле­
тарское государство’.
Взгляды Ленина на становление и деятельность такого государ­
ства нашли свое полное подтверждение в ходе революции, Граж­
данской войны и послевоенного развития, когда действовали тыся­
чи военспецов, ученых, инженеров и госчиновников, состоявших на
службе у прежнего буржуазного государства.
Принципиально иное представление о переходе к социализму
и функционированию пролетарского государства находим в рабо­
тах и высказываниях Сталина.
Он, как правило, преувеличивал роль насилия в революции и
обществе. В этой связи он критиковал Энгельса и Ленина за их до­
пущение ненасильственного перехода от капитализма к социализ­
му, связанного с демократическими преобразованиями и возмож­
ностью выкупа у капиталистов их средств производства. Так, вы ­
ступая на встрече с философами Института красной профессуры в
конце 1930 года, он говорил: «И у Энгельса не совсем все правиль­
но. Например, его письмо о перспективах войны между Россией и
Германией. Это письмо использовал Каутский в 1914 году. Далее, в
его замечаниях об Эрфуртской программе у него есть местечко на­
счет врастания в социализм. Это пытался использовать Бухарин...
Ленин не без некоторой натяжки обходит это место в „Государстве
и революции"»2.
Сталин открыто говорил об ошибочности классической мар­
ксистской идеи отмирания государства. Он вообще считал теорию
отмирания государства, по его собственному выражению, «гнилой».
Он считал, что отмирание государства должно идти за счет усиления
его централизации, иерархии и репрессивных функций по отноше­
нию ко всем «врагам народа». При этом к данной категории лиц он
сначала относил своих политических противников из числа «левой»
и правой оппозиции, а затем и всех остальных граждан, недостаточ­
но лояльно относящихся к режиму его личной власти. «Репрессии в
области социалистического строительства, —
заявлял он, —
явля­
ются необходимым элементом наступления»3. Их он и сделал сво­
им главным инструментом борьбы со своими противниками, оправ­
дывая свои действия собственной теорией «обострения классовой
борьбы» по мере «наступления социализма».
1См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 276,278-280.
2Партархив ИМЯ при ЦК КПСС (ныне РГАСПИ). Фонд 17, оп. 120, д. 24.
3Сталин И. В. Соч. Т. 12. С. 309.
722

Подчеркнем, Сталину в отличие от Ленина всегда было прису­
ще сугубо бюрократическое представление о методах строитель­
ства социализма, задачах и функциях советского государства. Если
Ленин был уверен, что социализм нельзя создать без инициативы
снизу, без живого творчества масс и практического опыта народа,
то Сталин рассматривал массы в качестве сырого материала, с ко­
торым можно проводить любые социальные и политические экс­
перименты. Ленин писал: «Живое творчество масс — вот основной
фактор новой общественности... Социализм не создается по указам
сверху. Его духу чужд казенно-бюрократический автоматизм; социа­
лизм живой, творческий, есть создание самих народных масс»1.Ста­
лин, напротив, считал, что социализм должен создаваться сверху, с
помощью аппарата и жесткого, нередко силового, администриро­
вания. Он понимал Советы и общественные организации не как де­
мократические институты осуществления власти трудящихся, а как
бюрократические органы принятия нужных ему решений. Он пи­
сал в этой связи: «Страной управляют на деле не те, которые выби­
рают своих делегатов в парламенты при буржуазном порядке или
на съезде Советов при советских порядках. Нет. Страной управляют
фактически те, которые овладели на деле исполнительными аппа­
ратами государства, которые руководят этими аппаратами»2.
Совершенно по-иному понимали роль Советов и обществен­
ных организаций Ленин.
О профсоюзах и принципе
социалистического распределения
Окончание Гражданской войны и переход к мирному строи­
тельству социализма сразу поставили вопрос о месте и роли проф­
союзов в советском обществе. Этот вопрос становился особенно ак­
туальным в связи с тяжелым положением страны, общей разрухой,
приведшей к значительной деклассированности рабочего класса,
являющегося социальной опорой советского государства и правя­
щей партии большевиков. В отличие от партии как сознательной
части рабочего класса, профсоюзы были единственной организа­
цией, охватывающей почти всю основную массу рабочих. Отсюда
возникал ряд вопросов: каковы должны быть взаимоотношения ра­
бочего класса и партии, партии и профсоюзов, советской власти и
профсоюзов? Фактически это были вопросы, говоря словами Лени­
1Ленин в. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 57.
2Сталин И. В. Соч. Т.4. С. Збб.
723

на, «о методах подхода к массе, овладения массой, связи с массой»1.
И хотя общетеоретические ответы на эти вопросы были сформули­
рованы в Программе правящей партии, новые послевоенные усло­
вия жизни общества снова поставили их в повестку дня. Решение
этих вопросов обострилось в связи с возникшей в конце 1920 года
дискуссией внутри партии.
Главная проблема, к которой свелась эта дискуссия, состоя­
ла в том, способны ли профсоюзы с сегодня на завтра сосредото­
чить в своих руках управление всем народным хозяйством, или нет.
Вопреки ныне распространенному мнению о том, что большевики
якобы хотели доверить неграмотной кухарке управлять страной,
Ленин считал, что рабочие и крестьяне должны сначала научить­
ся управлению, прежде всего в рамках своих профсоюзов, и лишь
после того как иным станет их культурный уровень, когда исчезнут
классы и будет полностью построено социалистическое общество,
рабочие сумеют взять в свои руки управление народным хозяйст­
вом. Он говорил: «Разве знает каждый рабочий, как управлять го­
сударством? Практические люди знают, что это сказки...»2. По его
мнению, профсоюзы как раз и есть та школа, где они должны бу­
дут учиться управлению многие годы. Пока же функцию управления
государством осуществляет наиболее сознательная часть рабочего
класса в лице коммунистической партии, которая ведет за собой не
только рабочих, но и крестьян, составляющих большинство населе­
ния страны.
Что касается профсоюзов, то они хороши тем, что исходят из ре­
ального уровня развития рабочего класса (а этот уровень был дос­
таточно низким в то время: часть рабочих и крестьян была вообще
неграмотной). Тем самым профсоюзы превращались для рабочих в
своеобразную школу, в которой рабочие сначала учатся управлять
производством в рамках конкретных трудовых коллективов, а затем
и целых отраслей промышленности. В профсоюзных организациях
рабочие имеют возможность поднимать свой профессиональный и
культурный уровень, улучшать условия и производительность тру­
да, защищать свои социальные права, бороться с бюрократизмом,
воспитывать массы трудящихся в духе коммунизма. Вот почему Ле­
нин называл их «школой коммунизма».
Возникшая в партии дискуссия о профсоюзах затронула многие
вопросы теории и практики социалистического строительства. Для
' О профессиональных союзах... //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 206.
2 Второй Всероссийский съезд горнорабочих // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.
42. С. 253.
724

современного читателя эта дискуссия особенно интересна тем, что
в ней на примере понимания роли профсоюзов в обществе раскры­
ваются многие философско-теоретические представления Ленина о
диалектике, о соотношении политики и экономики, о природе со­
ветского государства, о демократии и ее перспективах в советском
обществе.
Так, полемизируя с «буферной» платформой Бухарина, пытав­
шегося примирить и соединить взгляды Троцкого, видевшего в
профсоюзах прежде всего «административно-технический аппа­
рат управления производством», и Зиновьева, отстаивающего идею
профсоюзов как «школы управления», Ленин показывает эклекти­
ческую, или сугубо формальную, природу подобного «соединения».
С его точки зрения, нельзя говорить, что профсоюзы, с одной сто­
роны, «школа», с другой, «аппарат»: это не диалектика, а эклекти­
ка. Они «со всех сторон» школа. « . . .Профсоюзы суть школа, школа
объединения, школа солидарности, школа защиты своих интересов,
школа хозяйничанья, школа управления»1.
В ходе дискуссии оппоненты Ленина упрекали его в преувели­
чении «политического» подхода к профсоюзам, полагая, что в этом
случае главным подходом должен быть подход «хозяйственный».
Ленин, напротив, видел в попытках эклектического соединения «хо­
зяйственного» и «политического» подходов, которые предлагал Бу­
харин, прямой отказ от «азбучных» истин марксизма и диалектики.
Он писал об этом в брошюре «Еще раз о профсоюзах...»: «Теорети­
ческая неверность вопиющая. Политика есть концентрированное
выражение экономики — повторил я в своей речи, ибо раньше уже
слышал этот ни с чем не сообразный, в устах марксиста совсем не­
допустимый, упрек за мой „политический" подход. Политика не мо­
жет не иметь первенства над экономикой»2.
Данные рассуждения Ленина были фактически направлены
против так называемого «экономического детерминизма», дань ко­
торому в свое время отдавали его оппоненты, а сегодня отдают раз­
личного толка «творческие» марксисты. Слова Ленина о «первенст­
ве политики над экономикой» во многом остаются не проясненны­
ми и не понятыми для многих. И хотя Ленин совершенно ясно дает
понять, что первенство политики над экономикой существует пото­
му, что политика есть «концентрированное выражение экономики»,
многие продолжают видеть в этих словах своеобразный отказ Лени­
’ Еще раз о профсоюзах //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 292.
2Там же. С. 278.
725

на от материалистического понимания истории, которое исходит из
понятия «первичности» экономики перед политикой. Что же озна­
чает ленинское выражение «политика есть концентрированное вы­
ражение экономики»?
На мой взгляд, оно означает то, что политика придает приори­
тетный и всеобщий характер тем классовым интересам, которые в
данный момент господствуют в обществе. В этом смысле политика
всегда «первенствует над экономикой». Происхождение политики
из экономики (ее известная «вторичность») вовсе не исключает ее
первенства перед экономикой и с точки зрения функционирования
общества. Так, в буржуазном обществе политика, выражая («концен­
трируя») интересы господствующего класса буржуазии, всегда пер­
венствует (господствует) над экономическими интересами рабоче­
го класса и крестьян. В советском обществе, наоборот, государство
в первую очередь призвано выражать («концентрировать») инте­
ресы рабочего класса, ведущего за собой громадное большинство
крестьян, против интересов капитала. Здесь уже интересам рабоче­
го класса придается всеобщий характер, здесь его интересы «пер­
венствуют» над интересами других слоев общества и его отдельных
производителей. Рабочие, по Ленину, это класс, «который миллио­
ны разбросанных, распыленных крестьян объединяет своей про­
мышленностью»1.
Нарушение первенства политики над экономикой в условиях
советской власти, по Ленину, с неизбежностью ведет к крушению
этой власти. Так, ошибочная трактовка Троцким, Бухариным и Шляп­
никовым роли профсоюзов в советском обществе вела фактически
к расколу правящей партии и профсоюзов, а это и могло привес­
ти к падению советской власти. «Если партия раскалывается с про­
фессиональными союзами, —
говорил Ленин, —
тогда партия ви­
новата, и это наверняка гибель советской власти. У нас нет другой
опоры, кроме миллионов пролетариев... Никто не может нас по­
губить, кроме наших собственных ошибок. В этом „если" вся штуч­
ка. Если мы вызовем раскол, в котором мы виноваты, все полетит
по той причине, что профессиональные союзы не только ведомст­
во, а источник, из которого берется вся наша власть»2. Вот почему,
по его мнению, не решив сначала политического вопроса о роли
профсоюзов в советском обществе, невозможно правильно решить
1Второй Всероссийский съезд горнорабочих // Ленин В. И. Полн. собр. соч.
Т. 42. С. 249-250.
2Там же. С. 249.
726

и другие более частные производственные, управленческие и вос­
питательные вопросы.
Дискуссия о профсоюзах интересна также тем, что на ней был
поднят важнейший вопрос о социалистическом принципе распре­
деления. Оппонируя Троцкому, считавшему, что в производстве дол­
жен быть принцип «ударности», а в потреблении — принцип «урав­
нительности», Ленин подчеркивал, что такое понимание теоретиче­
ски неверно, ибо противоречит материалистическим взглядам. Он
писал: «Ударность есть предпочтение, а предпочтение без потреб­
ления ничто... Предпочтение в ударности есть предпочтение в по­
треблении. Без этого ударность — мечтание, облачко, а мы все-таки
материалисты. И рабочие материалисты; если говоришь ударность,
тогда дай и хлеба, и одежды, и мяса»1. Не следует забывать, что рав­
ное право, примененное к неравным людям, превращается в право
неравное, несправедливое.
Несмотря на ленинскую критику идеи уравнительности, она ста­
ла широко использоваться Сталиным в практике социалистическо­
го строительства. Так, в 1930-е годы он, например, резко выступил
против С. М. Кирова, который добивался улучшения продовольст­
венного снабжения рабочих Ленинграда в связи с повышением ими
производительности труда. В итоге «уравниловка», утвердившаяся
в годы сталинского правления, стала одной из главных причин со­
циально-экономического отчуждения трудящихся, способствовав­
шего падению советской власти в начале 1990-х годов.
Нельзя забывать также, что социализм по объективным при­
чинам (в силу исторической неразвитости производительных сил)
полного равенства дать не может, следовательно, в нем с неизбеж­
ностью сохраняется принцип распределения «по труду», а не «по
потребностям». Поэтому здесь сохраняется и государство, призван­
ное следить за мерой труда и мерой потребления граждан.
Необходимость реформы политической системы
По мере осуществления нэпа все острее давали о себе знать
проблемы, возникшие в политической сфере. Эти проблемы в ос­
новном касались неэффективного функционирования советско­
го государства, подвергнувшегося серьезной бюрократической де­
формации. Они были связаны с тем, что за годы, прошедшие после
Октября, большевикам не удалось радикально реформировать го­
сударственный аппарат, который, по выражению Ленина, был «за­
1О профессиональных союзах //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.42. С. 212.
727

имствован от царизма и только чуть-чуть подмазан советским ми­
ром». Представляя собой «буржуазную и царскую мешанину», такой
аппарат был, конечно, «чужд» революционной практике создания
нового общества1.
По мнению Ленина, только наркомат иностранных дел отвечал
в полной мере требованиям советской власти и ее политики; что ка­
сается остальных наркоматов, включая Рабкрин, то они не справля­
лись со своей ролью государственного управления страной. Ши­
роко распространившийся бюрократизм блокировал исполнение
многих политических решений, ставя под угрозу выполнение новой
экономической политики, других важнейших политических реше­
ний, принимаемых политбюро и правительством страны. Ленин об­
разно сравнивал действие этого аппарата с машиной, которая «едет
не совсем так, а очень часто совсем не так, как воображает тот, кто
сидит у руля этой машины»2.
Исходя из данного факта, Ленин намечает политическую ре­
форму, призванную радикально демократизировать советское го­
сударство. Эта реформа включала в себя ряд важнейших политиче­
ских и организационных вопросов. Среди них вопросы о реоргани­
зации Рабкрина как орудия улучшения работы госаппарата в целом,
о придании законодательных функций Госплану, об укреплении
единства правящей партии и повышении ее роли в обществе, о ре­
шении национального вопроса, об образовании СССР и ряд других.
Современные исследователи нередко считают, что Ленин, наме­
чая политическую реформу, исходил только из тактических, конъ­
юнктурных моментов текущей ситуации в стране. На мой взгляд, та­
кое мнение неточно и, следовательно, неверно. В любых тактиче­
ских вопросах он пытался руководствоваться общей стратегией и
ее конечными целями. Это непосредственно относится и к его ре­
форме политической системы. Как уже отмечалось, он признавал,
что имеющийся государственный аппарат достался в наследство
советской власти от прошлого, от культуры не только буржуазной,
но и добуржуазной, то есть от таких «махровых типов культур», как
«чиновничья», или «крепостническая»3. Вместе с тем он требовал
при создании нового государственного аппарата овладения дейст­
вительно «социалистической» культурой4.
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.45. С. 357.
2 Ленин В. И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» //Ленин
В. И. Пол н. собр. соч. Т. 45. С. 86.
3См.:Ле нин В. И. Лучше меньше, да лучше //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 389.
4Там же. С. 390.
728

Отсюда его поиск соответствующих «кирпичей» для ее построе­
ния, начиная от привлечения в государственный аппарат «передо­
вых» рабочих и кончая элементами «действительно просвещенны­
ми», «за которых можно ручаться, что они ни слова не возьмут на
веру, ни слова не скажут против совести, не побоялись признать­
ся ни в какой трудности и не побоялись никакой борьбы для дости­
жения поставленной себе цели»1.Отсюда же вытекало и его общее
требование к качеству работников нового аппарата: «лучше чис­
лом поменьше, да качеством повыше». Но именно данному требо­
ванию не удовлетворял наркомат Рабкрина, которым в свое время
руководил Сталин. В нем было много случайных людей, он не справ­
лялся со своей главной функцией — ревизией других аппаратов, в
нем господствовали бюрократизм и очковтирательство. Ленин счи­
тал, что «...хуже поставленных учреждений, чем учреждения наше­
го Рабкрина, нет и что при современных условиях с этого наркома­
та нечего спрашивать»2.
Исходя из этого, Ленин предлагает радикальную реформу Раб­
крина, который должен стать образцовым контрольным учрежде­
нием, способным наладить работу всех других государственных уч­
реждений: местных и центральных, торговых и чисто чиновничьих,
учебных, архивных, театральных и т. д. В состав нового Рабкрина, по
Ленину, должны были войти специалисты, сдавшие жесткий экза­
мен на знание как науки управления, так основных проблем функ­
ционирования советского аппарата. Эти специалисты должны полу­
чать достаточно высокие зарплаты, чтобы быть свободными от воз­
можной коррупции в ходе проверки различных учреждений. Они
должны использовать различные нестандартные приемы борьбы с
бюрократами, быть готовыми «к ловле не скажу — мошенников, но
вроде того...»3.
Новый Рабкрин Ленин видел как учреждение академического
типа, которое не только владеет наукой управления, но и на ее ос­
нове совершенствует работу других госучреждений, курирует науч­
но-исследовательские институты, отбирает и издает лучшие учеб­
ники по проблемам научной организации труда и управления, вне­
дряет науку в повседневную управленческую практику. Гарантию и
успех в достижении всех этих целей Ленин связывал с объединени­
ем и даже «слиянием» контрольных функций партии и государства.
Отсюда его план соединения Рабкрина и ЦК партии, отсюда его идея
1Ленин В. И. Лучше меньше, да лучше. С. 391-392.
2Там же. С . 393.
3Там же. С. 397.
729

расширения состава ЦКК за счет сознательных рабочих и крестьян,
не испорченных бюрократической практикой советских учрежде­
ний. Как уже отмечалось, образец такого аппарата он видел в нар­
комате иностранных дел. Он писал в этой связи: «Разве это гибкое
соединение советского с партийным не является источником чрез­
вычайной силы в нашей политике? Я думаю, что то, что оправдало
себя, упрочилось в нашей внешней политике и вошло уже в обы­
чай так, что не вызывает никаких сомнений в этой области, будет,
по меньшей мере, столько же уместно (а я думаю, что будет гораз­
до более уместно) по отношению ко всему нашему государственно­
му аппарату»1.
Радикальную реформу государственного аппарата Ленин свя­
зывал со всей международной обстановкой в мире. С его точки зре­
ния, новый госаппарат должен работать таким образом, чтобы Со­
ветская республика могла продержаться до тех пор, пока развитые
«...западноевропейские капиталистические страны завершат свое
развитие ксоциализму»2.И здесь Ленин отмечает новые обстоятель­
ства движения этих стран к социализму: «Они завершают его не рав­
номерным „вызреванием" в них социализма, а путем эксплуатации
одних государств другими...»3. И хотя конечная победа социализма
в перспективе «безусловно обеспечена» благодаря общему переве­
су революционных сил Востока над контрреволюционными силами
Запада, тем не менее тактически для того, чтобы продержаться до
возможного военного столкновения Запада и Востока, и для того,
чтобы «...помешать западноевропейским контрреволюционным
государствам раздавить нас»4, Советской стране необходимо соз­
дать такое государство, в котором рабочие сохранили бы свое ру­
ководство над крестьянами, и, как уже отмечалось, изгнать из своих
общественных отношений всякие следы каких бы то ни было изли­
шеств, поднять производительные силы страны на уровень новей­
ших научно-технических достижений.
Место и роль правящей партии в политической системе
Разрабатывая реформу политической системы, Ленин не мог
обойти проблему места и роли правящей коммунистической пар­
тии в советском обществе. Практика построения социализма предъ­
являла к ней особые требования, радикально отличающиеся от тех,
1Ленин В. И. Лучше меньше, да лучше. С. 399.
2Там же. С. 402.
3Там же. С. 402.
4Там же. С. 404.
730

когда партия только шла к власти. Ленин прежде всего видел в пар­
тии наиболее сознательную часть рабочего класса, которая ведет за
собой не только рабочих, но и крестьян. Как правящая партия она
определяет стратегию и тактику построения нового общества, раз­
рабатывает и распространяет во всех слоях общества свое миро­
воззрение, свои социалистические идеи.
Ему была глубоко чужда идея монополии отдельных лиц на
принятие политических решений. Эти решения, как правило, были
плодом широких коллективных обсуждений и решений, принимае­
мых на съездах и конференциях партии. В итоге каждый член пар­
тии имел возможность влиять на выработку политического курса
страны и его воплощения в жизнь. Даже после вынужденного при­
нятия решения о запрете фракций в партии Ленин считал, что это
решение не может остановить общепартийные дискуссии, которые
широко публиковались в партийной печати.
Быстрое увеличение и расширение правящей партии за счет
лиц и целых слоев, далеких по своему мировоззрению и поведению
от рабочего класса, могло привести и приводило к размыванию со­
циальной базы партии. В этой связи Ленин намечает ряд принципи­
альных шагов, которые должны были качественно улучшить состав
партии, укрепить ее политическое руководство, резко повысить эф­
фективность ее работы. В сентябре 1921 года он публикует в «Прав­
де» статью «О чистке партии», в которой подчеркивает необходи­
мость предъявления новых требований членам партии, связанных
с мирными задачами социалистического строительства и борьбой
«...против разлагающих и пролетариат и партию влияний мелко­
буржуазной и мелкобуржуазно-анархической стихии»1. Эта стихия
нередко приводила к отрыву отдельных членов партии от масс, по­
рождала явления, позорящие «партию в глазах массы». Не переоце­
нивая уровень развития масс, видя их определенную усталость от
прошедших войн и общественных преобразований, Ленин отмечал
их чуткое умение отличать честных и преданных революции комму­
нистов от «примазавшихся» к власти, от «закомиссарившихся» или
«обюрократившихся». В этой связи он требовал «чистить» партию,
считаясь с «указаниями беспартийных трудящихся»2.
Для коммунистической партии Ленин вообще считал чрезмер­
ным ее количество даже в 300-400 тысяч членов партии. Он ссы­
лался на мнение белогвардейцев, которые делали ставку на «непро­
1Ленин В. И. О чистке партии II Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 122.
2Там же. С. 123.
731

летарский состав нашей партии» и ее классовое перерождение1.
В этой связи он требовал увеличения в партии количества рабочих,
проработавших на заводах и фабриках не менее десяти лет и имею­
щих соответствующую «пролетарскую психологию». По его мнению,
все эти изменения необходимо провести в связи с тем, что часто
«...пролетарская политика партии определяется не ее составом, а
громадным, безраздельным авторитетом того тончайшего слоя, ко­
торый можно назвать старой партийной гвардией. Достаточно не­
большой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет
если не подорван, то, во всяком случае, ослаблен настолько, что ре­
шение будет уже зависеть не от него»2. Как известно, все эти опасе­
ния Ленина в будущем полностью подтвердились. Полное сосредо­
точение в руках Сталина политической власти и фактическое унич­
тожение им тончайшего слоя «старой партийной гвардии» привели
к тому, что партийные решения стали со временем зависеть от воли
одного человека, со всеми негативными и даже катастрофическими
последствиями для страны.
Рассматривая отношение правящей партии с народом, Ленин
допускал возможность ее падения в случае утраты связи с масса­
ми и превращения в зазнавшуюся партию. Он писал: «В народной
массе мы все же капля в море, и мы можем управлять только тогда,
когда правильно выражаем то, что народ сознает. Без этого комму­
нистическая партия не будет вести пролетариата, а пролетариат не
будет вести за собою масс, и вся машина развалится»3. Эта мысль
Ленина во многом оказалась пророческой в связи с политикой Ста­
лина в 1930-е годы, породившей глубокий политический кризис в
партии и обществе, разрешение которого было отодвинуто начав­
шейся Отечественной войной.
Существует принципиальное отличие в понимании роли пар­
тии у Ленина и Сталина. Для последнего правящая партия была не
выразителем интересов трудящихся, тесно связанным с народом,
как полагал Ленин, а «своего рода орденом меченосцев внутри го­
сударства», ведущим постоянную войну со своими политическими
противниками, «неприступной крепостью», откуда велся по ним не-
прекращающийся огонь4.Если для Ленина партия была союзом еди­
номышленников, то партия при Сталине — это жесткая иерархиче­
' Ленин В. И. Об условиях приема новых членов в партию (Письма В. М. Молото­
ву) //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 20.
2Там же.
3Политический отчет Центрального Комитета РКП(б) 27 марта //XI Съезд РКП(б)
27 марта — 2 апреля 1922 г. //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.45. С. 112.
4Сталин И,В. Соч. Т.5.С.71.
732

ская и бюрократическая организация, которая может всегда «по­
требовать отчета за грехи против партии»1.
Известно, что при Ленине генеральный секретарь партии был
всего лишь секретарем, ответственным за организацию работы выс­
ших ее органов. При Сталине должность генсека становится все­
сильной и практически бесконтрольной. Считая себя по происхо­
ждению представителем рабочего класса (что было не совсем так),
он вел себя в партии как хозяин. В этом плане он время от времени
проходился «по рядам партии с метлой в руках»2. Такая «демокра­
тия» в партии, конечно, ничего общего не имела с ленинским пони­
манием революционной партии как организации единомышленни­
ков, где каждый член партии имел право высказываться по любым
вопросам партийной жизни и свободно критиковать своих товари­
щей, невзирая на их должность и положение в партии.
Ленина особенно волновали вопросы, связанные с развити­
ем внутрипартийной демократии. Как уже отмечалось, он особен­
но боялся превращения правящей партии в «зазнавшуюся партию»,
оторванную от народа. В этой связи он требовал в своих послед­
них статьях и письмах укрепления ее руководства путем расшире­
ния состава ЦК за счет привлечения в него сознательных рабочих,
планировал ряд организационных изменений в Оргбюро и Полит­
бюро, включая устранение Сталина с поста генсека. По мнению Ле­
нина, Сталин, став генеральным секретарем партии, сосредоточил в
своих руках «необъятную власть», которой он не сможет осторожно
пользоваться, что уже приводит к ошибкам в политике.
Национализм или интернационализм?
Одной из таких грубых ошибок было неправильное понима­
ние Сталиным национального вопроса и связанных с ним конкрет­
ных решений по проблеме создания СССР, взаимоотношений РСФР
и других национальных республик, проявления шовинистических
тенденций в руководстве РКП(б) и т.д. Именно национальный во­
прос стал причиной острого конфликта Ленина со Сталиным в по­
следние годы жизни основателя советского государства.
Суть этого конфликта была раскрыта и показана Лениным в его
последних статьях, и прежде всего в статье по национальному во­
просу, в которой он особо пристальное внимание уделил проблеме
интернационализма, непонимание которого проявлял Сталин и мно­
’ СталинИ.В.Соч. Т.6.С.229.
2Сталин И. В. Соч. Т. 6. С. 229. Не случайно кличка «Хозяин» за ним надолго за­
крепилась среди его соратников и подчиненных.
733

гие другие руководители партии и страны1. По его мнению, это от­
рицательно сказывалось на межнациональных отношениях и обра­
зовании СССР. В этом смысле национальный вопрос у него выходил
на первый план. Он его напрямую связывал с кадровым вопросом,
в частности с местом и ролью Сталина в руководстве партией. Не­
смотря на ухудшение своего здоровья, Ленин готовился выступить
с речью по проблеме интернационализма и взаимоотношений на­
ций на предстоящем XII съезде РКП(б). К сожалению, текст или кон­
спект этой речи до сих пор не найден. На съезде он планировал все­
сторонне обосновывать настоятельную необходимость смещения
Сталина с поста генсека, и прежде всего за серьезные ошибки в на­
циональном вопросе. Здесь цельность и революционный характер
натуры Ленина проявились наиболее полно. Он не боялся идти на
конфликт даже с близкими людьми, изменившими интернациональ­
ным и революционным идеалам. При этом его не пугал тот факт, что
против него объединились почти все члены Политбюро и Оргбюро,
разделявшие сталинскую версию о том, что в последних работах Ле­
нина говорит якобы не вождь революции, а «его болезнь».
Возглавляя наркомат по делам национальностей и считая себя
специалистом в национальном вопросе, Сталин был решительным
противником ленинского плана образования СССР, основанного на
равноправии и добровольном вхождения в Союз независимых на­
циональных республик. Он считал, что Ленин, говоря о равнопра­
вии республик, входящих в будущий Союз, проявляет по отношению
к ним своеобразный «национальный либерализм». Он был убежден,
что Союз следует строить по принципу автономного вхождения этих
республик в состав РСФСР и их прямой подчиненности российско­
му центру. По Ленину, эта идея «в корне была неверна и несвоевре­
менна»2. Она порождала националистические настроения на мес­
тах, способствовала недоверию и дистанцированию от центра на­
циональных республик. Ленин видел в реализации сталинской идеи
«автономизации» требование бюрократического российского аппа-
1В последнее время в литературе, связанной с деятельностью Ленина, намети­
лась тенденция ставить под сомнение аутентичность ряда последних работ Ленина,
направленных против Сталина. См.: Сахаров В.А. Подменено ли «завещание» Лени­
на? М., 2002. При этом авторы подобной тенденции совершенно забывают о том, что
сам Сталин, отвечавший за соблюдение режима лечения Ленина, никогда не ставил
и не мог ставить эти работы под сомнение, ибо использовал их в своей политиче­
ской борьбе и переписке.
2Ленин В. И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» // Ленин
В. И. Полн. собр. соч. Т.45. С. 356.
734

рата, что могло привести и приводило на практике к прямому нару­
шению принципа пролетарского интернационализма.
Ленин был уверен, что сталинский план создания СССР на осно­
ве «автономизации» есть результат его торопливости, администра­
торства и озлобления по отношению к националам вообще, и гру­
зинским в частности. Последние хотели входить в СССР на равных
правах с русскими. Сталин же считал это требование уклоном в «со-
циал-национализм». Ленин, напротив, увидел в таких обвинениях
проявление великодержавного шовинизма со стороны великорос­
сов. Он писал позднее: «Тот грузин, который пренебрежительно...
швыряется обвинением в „социал-национализме" (тогда как он сам
является настоящим и истинным не только„социал-националом", но
и грубым великорусским держимордой), тот грузин, в сущности, на­
рушает интересы пролетарской классовой солидарности...»1.
Такая резкая отповедь Сталину со стороны Ленина была обо­
стрена последствием инцидента, который возник между Орджони­
кидзе, представлявшим власть центра в Закавказье, и одним из чле­
нов грузинской компартии (Кабахидзе), которого он ударил рукой
в ответ на его устное оскорбление: Орджоникидзе был назван «ста­
линским ишаком». Так возникло так называемое «грузинское дело»,
которое больше других волновало Ленина и о котором он в конце
своей жизни думал не переставая.
Всестороннее осмысление этого дела привело Ленина к тому,
что он стал готовить своеобразную «бомбу», которая должна была
на съезде взорвать великодержавную политику, проводимую Ста­
линым в национальном вопросе. Ленин напрямую связывал «гру­
зинское дело» с игнорированием отдельными руководителями пар­
тии принципа интернационализма как основы ее деятельности во
внутренней и международной политике.
Именно в оценке «грузинского дела» особенно наглядно про­
явились две противоположные позиции, существовавшие в то вре­
мя в партии: интернационалистская, которую отстаивал Ленин, и
великодержавная, которой руководствовался Сталин. Не случай­
но самый последний документ, продиктованный Лениным, посвя­
щен именно этому «делу». Я имею в виду письмо к старым грузин­
ским коммунистам П. Г. Мдивани и Ф. Е. Махарадзе, которых Сталин
обвинял в национал-уклонизме. Вот его текст, написанный б марта
1923 года: «Уважаемые товарищи! Всей душой слежу за вашим де­
лом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и
Дзержинского. Готовлю для вас записки и речь. С уважением, Ле­
1Ленин В. И. К вопросу о национальностях... С. 360.
735

нин»1.Узнав о содержании этого письма, Сталин на следующий день
информирует Орджоникидзе о том, что Ленин в этом письме «соли­
даризируется с уклонистами и ругает тебя, т. Дзержинского и меня.
Видимо, имеется цель надавить на волю съезда компартии Грузии в
пользу уклонистов»2.
В чем же заключалась суть этого «дела»? На первый взгляд, оно
выглядело как обычный конфликт, разгоревшийся между двумя не
в меру темпераментными грузинами. На самом деле все было го­
раздо сложнее: поводом для конфликта послужило разное пони­
мание линии партии на Кавказе у Орджоникидзе, проводившего в
жизнь установки Сталина, и у коммунистов группы Мдивани. Воз­
главлявший в то время Закавказский краевой комитет РКП(б) Г. Орд­
жоникидзе жестко осуществлял на Кавказе сталинский план объе­
динения независимых республик в Союз на основе идеи «автоно­
мизации». Сопротивляясь осуществлению этого плана, руководство
компартии Грузии на своем заседании принимает следующее реше­
ние: «Предлагаемое на основании тезисов тов. Сталина объедине­
ние в форме автономизации независимых республик считать преж­
девременным».
Ленин в это время отсутствовал в Кремле по причине своей бо­
лезни, а созданная Политбюро ЦК РКП(б) комиссия для подготов­
ки вопроса о создании Союза отклоняет резолюцию руководства
компартии Грузии и принимает за основу образования Союза план
Сталина. Ознакомившись с решением этой комиссии, Ленин пишет
письмо Л. Каменеву для членов Политбюро, в котором решительно
выступает против сталинской идеи «автономизации» и предлагает
совершенно иной путь создания СССР на основе равноправия и со­
хранения независимости республик. Для него важно, чтобы «...мы
не давали пищи „независимцам", не уничтожали их независимости, а
создавали еще новый этаж, федерацию равноправных республик»3.
Тем не менее Сталин, явно не понимая интернационалистской
сути плана образования СССР, предложенного Лениным, выступа­
ет против его критики проекта автономизации. Как уже отмечалось,
обвинив Ленина в «национальном либерализме», он одновременно
доказывает ненужность двух ВЦИКов в будущем Союзе: российско­
го и союзного. При этом он требует, в частности, от Каменева «твер­
дости против Ильича». Как бы отвечая Сталину, Ленин пишет:
1П. Г. Мдивани, Ф. Е. Махарадзе и др. 6 марта 1923 г. // Ленин В. И. Полн. собр.
соч. Т.54. С. 330.
2Письмо И. Сталина С. Орджоникидзе. 7 марта 1923 г. // Несостоявшийся юби­
лей. Почему СССР не отпраздновал своего юбилея? М., 1992. С. 164.
3Ленин В. И. Об образовании СССР //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.45. С. 212.
736

«Т. Каменев! Великодержавному шовинизму объявляю бой не
на жизнь, а на смерть. Как только избавлюсь от проклятого зуба,
съем его всеми здоровыми зубами.
Надо абсолютно настоять, чтобы в союзном ЦИКе председа­
тельствовали по очереди:
Русский
Украинец
Грузин и т. д.
Абсолютно!
Ваш Ленин»1.
Такая решительная позиция Ленина привела к тому, что Ок­
тябрьский Пленум ЦК, рассматривающий проект создания Союза,
встал на ленинскую точку зрения, отказался от идеи «автономиза­
ции» и осудил проявления великодержавности со стороны Стали­
на. Вот как итоги этого Пленума характеризовал Мдивани: «Сначала
(без Ленина) нас били по-держимордовски, высмеивая нас, а затем,
когда вмешался Ленин после нашего с ним свидания и подробной
информации, дело повернулось в сторону коммунистического разу­
ма... Принят добровольный союз на началах равноправия», и «уду­
шающая атмосфера против нас рассеялась...»2.
Однако после этого Пленума конфликт между группой Мдива­
ни и Орджоникидзе вспыхивает с новой силой. Камнем преткнове­
ния стал вопрос о том, как Грузия должна входить в Союз: через За­
кавказскую Федерации или самостоятельно, напрямую. Орджони­
кидзе настаивал на первом варианте, группа Мдивани — на втором.
Начались взаимные обвинения в национализме и в великодержав­
ном шовинизме. В этой атмосфере и состоялся инцидент с рукопри­
кладством Орджоникидзе. В итоге большая часть ЦК КП Грузии по­
дала в отставку и обратилась в ЦК РКП(б) с жалобой на Орджони­
кидзе. В конце ноября Политбюро приняло решение направить в
Грузию комиссию во главе с Ф. Дзержинским. 12 декабря 1923 года
Дзержинский доложил Ленину результаты работы комиссии, кото­
рые сводились к следующему выводу: линия Закавказского бюро и
Орджоникидзе «вполне отвечала директивам ЦК РКП и была впол­
не правильной». Таким образом, комиссия Дзержинского, которая
1 Записка Л. Б. Каменеву о борьбе с великодержавным шовинизмом II Л енин
В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 214.
2Письмо П. Г. Мдивани. Кавтарадзе. 8 октября 1922 г. // Несостоявшийся юби­
лей. Почему СССР не отпраздновал своего юбилея? М., 1992. С. 122-123.
737

должна была внимательно и всесторонне изучить это «дело», фак­
тически оправдывала рукоприкладство Орджоникидзе и его поли­
тику на Кавказе.
Грузинский конфликт и данный вывод комиссии Дзержинско­
го глубоко потрясли Ленина, отрицательно повлияв на его здоро­
вье. Узнав после разговора с Дзержинским о таком исходе конфлик­
та, Ленин решает непосредственно вмешаться в него, несмотря на
резкое ухудшение здоровья. Позднее он скажет своему секретарю
Л. Фотиевой: «Накануне моей болезни Дзержинский говорил мне о
работе комиссии и об „инциденте", и это на меня очень тяжело по­
влияло»1.Одновременно он продолжал борьбу со Сталиным, сделав
из сложившейся ситуации в Грузии далеко идущие выводы. В ито­
ге он полностью изменяет план образования СССР, представлен­
ный Сталиным, и предлагает собственный план его создания, кото­
рый основывается на полном равенстве прав каждой независимой
республики, желающей вступить в Союз. Он предлагает «...оста­
вить союз советских социалистических республик лишь в отноше­
нии военном и дипломатическом, а во всех других отношениях вос­
становить полную самостоятельность отдельных наркоматов»2. По
его мнению, нужно сделать все для того, чтобы устранить любые не­
справедливости со стороны большой нации по отношению к нации
маленькой, чтобы в условиях революционного пробуждения Восто­
ка самим не попадать «...хотя бы даже в мелочах, в империалисти­
ческие отношения к угнетаемым народностям...»3.
Последний бой революционера
Несмотря на свою обострившуюся болезнь и невозможность
выступить на съезде Советов, где в то время создавался Советский
Союз, Ленин пишет свою знаменитую работу «К вопросу о нацио­
нальностях или об „автономизации"», в которой дает политическую
оценку «грузинскому делу», осуждает поведение Орджоникидзе и
его рукоприкладство как злоупотребление властью и проявление
великодержавного шовинизма. «Орджоникидзе, —
писал Ленин, —
не имел права на ту раздражаемость, на которую он и Дзержинский
ссылались. Орджоникидзе, напротив, обязан был вести себя с той вы­
1Дневник дежурных секретарей В. И. Ленина //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45.
С. 476, 596.
2Ленин В. И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» (Продолже­
ние) //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 361-362.
3Там же. С. 362.
738

держкой, с какой не обязан вести себя ни один обыкновенный граж­
данин, а тем более обвиняемый в „политическом" преступлении»1.
Ленин считал: «грузинское дело» показало, что многие руково­
дители партии не разобрались в национальном вопросе и не по­
няли сути пролетарского интернационализма. В свою очередь, он
подробно показывает, как эти вопросы следует понимать. По его
мнению, надо отличать «национализм нации угнетающей и нацио­
нализм нации угнетенной, национализм большой нации и нацио­
нализм нации маленькой»2, что по отношению ко второму нацио­
нализму «...почти всегда в исторической практике мы, националы
большой нации, оказываемся виноватыми в бесконечном количе­
стве насилия, и даже больше того — незаметно для себя совершаем
бесконечное количество насилий и оскорблений...»3. Из этого Ле­
нин делает вывод, что для пролетарской солидарности надо мак­
симум доверия со стороны инородцев, а этого можно достигнуть
лишь хорошим отношением, компенсирующим недоверие и оби­
ды, которые им были нанесены в прошлом правительством «вели­
кодержавной» нации4.
В практическом плане Ленин потребовал «примерно наказать
тов. Орджоникидзе», « ...доследовать или расследовать вновь все
материалы комиссии Дзержинского на предмет исправления той
громадной массы неправильностей и пристрастных суждений, ко­
торые там несомненно имеются. Политически ответственными за
всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию
следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского»5.
Однако на этом «грузинское дело» не заканчивается. Сталин
втайне от Ленина проводит заседание Политбюро, где утвержда­
ет ошибочные выводы комиссии Дзержинского и рассылает соот­
ветствующее письмо низовым организациям партии. Ленин, в свою
очередь, создает свою комиссию по грузинскому вопросу и про­
сит предоставить ему соответствующие материалы комиссии Дзер­
жинского. Сталин отвечает, что без решения Политбюро материалы
«дать не может»6.Узнав об этом, Ленин заявляет, «что будет бороть­
1Ленин В. И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» (Продолже­
ние) //ЛенинВ. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 358.
2Там же. С. 358-359.
3Там же. С. 359.
4См.: там же.
5Там же. С. 361.
6Дневник дежурных секретарей В.И. Ленина //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.45.
С. 477.
739

ся за то, чтоб материалы дали»1. В итоге 1 февраля 1923 года Полит­
бюро разрешает их выдать Ленину. Получив необходимые докумен­
ты, секретари Ленина обнаруживают в них отсутствие заявления по­
терпевшего. После соответствующего выяснения от Сталина полу­
чен ответ: оно «пропало».
Создав из секретарей свою комиссию для изучения поступив­
ших материалов, Ленин предлагает ей определенные вопросы для
анализа. Среди них: физические способы подавления («биомехани­
ка»), линия ЦК РКП(б) в отсутствие Ленина и при нем, рассмотрение
комиссией Дзержинского обвинений как против ЦК КП Грузии, так
и против Заккрайкома и др.2 Через три недели секретари Ленина
представляют результаты своей работы и выводы, о которых почти
не говорилось в печати. В частности, они показали, что начиная со
второй половины 1922 года произошло изменение курса ЦК РКП(б)
по грузинскому вопросу. Если до болезни Ленина ЦК придержива­
лось линии, сформулированной Лениным в его письме от 14 апре­
ля 1921 года, гдеЛенин предлагал грузинским товарищам не приме­
нять у себя «русского шаблона», проявлять больше «уступчивости
по отношению к мелкой буржуазии, интеллигенции и особенно к
крестьянству», то после заболевания Ленина эта линия изменилась.
ЦК КП Грузии был обвинен в «националистическом уклоне». Этот ук­
лон Сталин объяснял тем, что грузинские коммунисты «сделали фе­
тиш из тактики уступок, между тем как теперь время не политиче­
ских уступок, а, наоборот, политического наступления».
Исходя из этого сталинского тезиса, ЦК РКП(б) поддерживал все
действия Заккрайкома, которым руководил Орджоникидзе, допус­
кавший администрирование и грубость по отношению к членам ЦК
КП Грузии. В частности, расходясь с грузинскими коммунистами по
вопросам вхождения Грузии в Закавказскую федерацию и СССР, он
требовал беспрекословного подчинения себе, допускал «площад­
ную ругань» и грозил репрессиями старым работникам компартии
Грузии. Орджоникидзе снял авторитетного коммуниста Окуджаву с
поста секретаря ЦК грузинской компартии и обещал, в случае несо­
гласия с ним, «разгромить всю партию и создать новую из молодых».
Считая себя «резким человеком в проведении политической линии
партии», он допускал «случаи рукоприкладства» и «запугивания
при голосовании» и т. п. Грузинские коммунисты обвиняли Орджо­
никидзе в «шовинизме» и «держимордовстве», применении «мето­
1Дневник дежурных секретарей В.И. Ленина. С. 477.
2См.: Примечания к дневнику дежурных секретарей В. И. Ленина // Ленин В. И.
Полн. со бр. соч. Т. 45. С. 606 -607.
740

дов военного коммунизма». Они цитировали слова Орджоникидзе,
который, повторяя Сталина, утверждал, что будет «каленым желе­
зом выжигать остатки национализма». К сожалению, комиссия Дзер­
жинского не придала всем этим фактам должного значения. В своем
заключении комиссия, созданная Лениным, констатировала, что во­
прос о разногласиях в компартии Грузии носит «характер политиче­
ский и должен быть выдвинут на предстоящем съезде компартии».
(Здесь и выше приводились слова и положения, взятые из текста за­
ключения комиссии, созданной Лениным по «грузинскому делу»1.)
Параллельно с работой секретарей по изучению материалов
«грузинского дела» Ленин готовил соответствующую речь по нацио­
нальному вопросу, которая в Центральном партийном архиве от­
сутствует. Означает ли это, что она была в свое время кем-то изъята
из бумаг Ленина? Ответа до сих пор нет. Предположение работни­
ков ЦПА о том, что ее (с их слов) не существует в природе, противо­
речит тому, что писал Ленин, который всегда выражался очень точ­
но. Вместе с тем содержание данной речи можно воспроизвести по
тем ленинским запискам по национальному вопросу, которые он
нам оставил в работе «К вопросу о национальностях или об „авто­
номизации"». Проясняют позицию Ленина и следующие его слова,
записанные 14 февраля 1923 года Фотиевой: «...Намекнуть Сольцу,
что он на стороне обиженного. Дать понять кому-либо из обижен­
ных, что он на их стороне. 3 момента: 1. Нельзя драться. 2. Нужны
уступки. 3. Нельзя сравнивать большое государство с маленьким.
Знал ли Сталин? Почему не реагировал?»2. В этом же русле следует
рассматривать и его последнее письмо грузинским коммунистам, о
котором шла речь выше.
Итак, изучив материалы по «грузинскому делу», Ленин приходит
к выводу, что оно во многом связано с неверной политической лини­
ей Сталина, курировавшего национальный вопрос в партии и прави­
тельстве. Учитывая это, а также другие существенные расхождения
со Сталиным, в частности по вопросу образования СССР, Ленин при­
нимает решение обратиться к очередному XII съезду партии с реши­
тельной просьбой о «перемещении» Сталина с поста генсека.
В этой связи следует рассматривать и его январское добавле­
ние к «Письму к съезду», в котором ранее давались сжатые харак­
теристики всем главным руководителям партии и государства и ко­
1См.: Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК
КПСС (ныне РГАСПИ). Ф. 5. оп. 2. д. 32, 33.
2См.: Примечания к дневнику дежурных секретарей В. И. Ленина //Ленин В. И.
Полн. со бр. соч. Т. 45. С. 607.
741

торое могло быть, по предположению отдельных историков, непо­
средственной реакцией на грубое оскорбление Крупской. Вот это
дополнение, о котором рядовые члены партии узнают лишь три­
дцать с лишним лет спустя: «Сталин слишком груб, и этот недостаток,
вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами,
становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю
товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и
назначить на это место другого человека, который во всех других
отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом,
именно более терпим, более лоялен, более вежлив и более внима­
телен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство
может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зре­
ния предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною
выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого это не мелочь, или
такая мелочь, которая может получить решающее значение»1.
Позднее, интерпретируя это письмо, Сталин скажет, что в нем
лишь указывалось на его грубость. При этом он соглашался насчет
своей грубости, оправдывая ее тем, что она якобы порождена борь­
бой против врагов рабочего класса. Однако это была полуправда, а
правда заключалась в том, что Ленин расходился со Сталиным поч­
ти по всем основным политическим вопросам. В итоге Ленину еще
до съезда удается одержать ряд внушительных побед. Он добивает­
ся существенных изменений в политике партии по вопросу о прин­
ципах образования СССР, о монополии внешней торговли, о со­
вершенствовании функций Госплана и др. Планировал он на съез­
де одержать победу и над генсеком Сталиным. Однако это ему не
удалось, хотя и остались многие документы, показывающие, что он
предпринимал для решения этого вопроса.
Вот что об этом вспоминает Троцкий, передавая соответствую­
щую беседу Ленина с одним из его секретарей Гляссер: «„А вы не
знаете, как относится к грузинскому вопросу Троцкий?" — спраши­
вает Ленин. „Троцкий на пленуме выступал совершенно в вашем
духе", —
отвечает Гляссер, которая секретарствовала на пленуме.
„Вы не ошибаетесь?" — „Нет, Троцкий обвинял Орджоникидзе, Во­
рошилова и Калинина в непонимании национального вопроса". —
„Проверьте еще раз!" — требует Ленин. На второй день Гляссер по­
дает мне на заседании ЦК, у меня на квартире, записку с кратким
изложением моей вчерашней речи и заключает ее вопросом: „Пра­
1См.: Письмо к съезду. Добавление к письму от 24 декабря 1922 г. // Ленин В. И.
Полн. собр. соч . Т. 45.
742

вильно ли я вас поняла?".„Зачем вам эго?" — спрашиваю я.„Для Вла­
димира Ильича", — отвечает Гляссер.„ Правильно", — отвечаю я. Ста­
лин тем временем тревожно следит за нашей перепиской. Но в этот
момент я еще не догадываюсь, в чем дело... „Прочитав нашу с вами
переписку, — рассказывает мне Гляссер, — Владимир Ильич проси­
ял: ну, теперь другое дело! — и поручил передать вам все те руко­
писные материалы, которые должны были войти в состав его бом­
бы к XII съезду". Намерения Ленина стали мне теперь совершенно
ясны: на примере политики Сталина он хотел вскрыть перед парти­
ей, и притом беспощадно, опасность бюрократического перерож­
дения диктатуры»1.Эти слова Троцкого во многом проясняют дейст­
вия Ленина незадолго до его тяжелого третьего приступа болезни.
Ухудшение здоровья Ленина в начале марта 1923 года застави­
ло его форсировать национальный вопрос. Он пишет письмо Троц­
кому, в котором просит «...взять на себя защиту грузинского дела
на ЦК партии. Дело это сейчас находится под „преследованием" Ста­
лина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие.
Даже совсем напротив. Если бы вы согласились взять на себя его за­
щиту, то я бы мог быть спокойным. Если вы почему-нибудь не со­
гласитесь, то верните мне все дело. Я буду считать это признаком
вашего несогласия»2. Троцкий, вопреки комментаторам Полного
собрания сочинений Ленина, считавших, что Троцкий отказался от
предложения Ленина3, оставляет присланные документы у себя, на-
мериваясь выполнить просьбу Ленина. Это намерение он осущест­
вит позднее, когда внесет свои поправки в тезисы Сталина по на­
циональному вопросу.
Одновременно с написанием письма Троцкому Ленин пишет и
передает через Л. Каменева, который едет в Тифлис для улаживания
мира в грузинской компартии, копию уже цитируемого его послед­
него письма грузинским коммунистам. Каменев в письме к Зиновь­
еву пишет о том, что сделает все, чтобы добиться мира в компартии
Грузии, но, по его мнению, «это уже не удовлетворит Старика (Лени­
на. —
Б. C.), который, видимо, хочет не только мира на Кавказе, но
и определенных организационных выводов наверху»4.Под послед­
' См.: Троцкий/I.Д. Моя ж изнь/Глава «Болезнь Ленина». Берлин, 1930. Репринт.
URL: http://w w w .sak harov-c ente r.ru .
2Ленин В. И. Письмо Л. Д. Троцкому от 5 марта 1923 г. // Ленин В. И. Полн. собр.
соч. Т. 54. С. 329.
3См.: Примечание к письму Л. Д. Троцкому // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 54.
С. 674.
4 Из письма Каменева Зиновьеву от 7 марта 1923 г. // Несостоявшийся юби­
лей ... С. 183-184.
743

ним Каменев подразумевает устранение Сталина с поста генсека на
предстоящем съезде партии. Характерно, что об этом он говорит не
только Зиновьеву, но и самому Сталину. Таким образом, «грузинское
дело» должно было разрешиться на XII съезде РКП(б) восстановле­
нием ленинской линии в национальном вопросе, снятием Сталина,
наказанием Дзержинского и Орджоникидзе. Это знали практически
все члены Политбюро, но этого не произошло.
Через несколько дней после написания и отправки последних
писем Ленина в его здоровье наступает резкое ухудшение. 10 мар­
та 1923 года происходит третье, самое крупное кровоизлияние в
мозг, которое лишает его возможности ходить, писать и говорить.
Не надо долго объяснять, что Сталин был рад такому исходу собы­
тий. Новый приступ болезни фактически сделал невозможным вы­
ступление Ленина на XII съезде партии, а следовательно, не мог­
ло состояться устранение Сталина от руководства партией, власть
над которой он уже полностью держал в своих руках. Таким обра­
зом, последний бой Ленина, вопреки его желанию, был остановлен
очередным приступом его тяжелой болезни, во многом спровоци­
рованным поведением его главного политического противника —
Сталина (инцидент с оскорблением Крупской, ужесточение режима
«изоляции» Ленина, задержка публикаций ленинских статей и др.).
В это трудное время многие соратники Ленина ведут себя да­
леко не лучшим образом. Не успел Каменев прибыть в Тифлис, как
его настигает телеграмма Сталина. В ней говорилось, что с Лени­
ным произошел новый удар, и он не в состоянии говорить и писать.
В итоге Каменев, который намеревался провести в Грузии линию
Ленина, фактически реализует линию Сталина. Что касается других
мер, которые предлагал Ленин для развития демократии в партии, в
частности увеличение числа членов ЦК за счет привлечения в него
сознательных рабочих «от станка», были использованы Сталиным в
его личных интересах и целях. В этом же русле «осуществлялись» и
ленинские предложения о реформе государственных институтов.
Характерным примером здесь может служить известное предложе­
ние Куйбышева с согласия некоторых членов Политбюро издать в
одном экземпляре газету «Правда» с важнейшей статьей о преоб­
разовании Рабкрина специально для больного Ленина, скрыв таким
образом ее от партии и страны.
Еще при жизни Ленина начала меняться расстановка сил в ру­
ководстве РКП(б): Троцкий, с которым Ленин установил своеобраз­
ный блок в борьбе против Сталина и его ошибочной политики, фак­
тически остается в одиночестве. Несмотря на это, ему все же удается
744

сделать ряд принципиальных шагов для защиты соответствующих
идей Ленина. Так, он оказывает свое влияние на корректировку
предсъездовских документов по национальному вопросу. Публи­
кует в газете «Правда» статью о партии с критикой «великорусско­
го шовинизма». Пишет 28 марта 1923 года письмо в секретариат ЦК
с требованием внести в протокол обсуждения грузинского вопро­
са его предложения не только об отзыве тов. Орджоникидзе, но и
«1) констатировать, что Закавказская Федерация в нынешнем своем
виде представляет собою искажение советской идеи федерации в
смысле чрезмерного централизма; 2) признать, что товарищи, пред­
ставляющие меньшинство в грузинской компартии, не представля­
ют собою „уклона" партийной линии в национальном вопросе; их
политика в этом вопросе имела оборонительный характер — про­
тив неправильной политики тов. Орджоникидзе»1. Как мы видим,
эти предложения вытекают из основных идей ленинской статьи «К
вопросу о национальностях или об „автономизации"».
Однако они не были выполнены. На открывшемся в апреле XII
съезде партии против этих предложений активно выступили Ста­
лин, Орджоникидзе, Бухарин, Енукидзе и др. Причем последний,
полемизируя с Мдивани и Махарадзе, пошел на прямую ложь, го­
воря, что якобы в своих последних статьях и письмах Ленин утвер­
ждал, что при «правильном освещении» национальных проблем
Ленин «соглашался с политикой» т. Орджоникидзе, проводимой в
Грузии. После этих выступлений Мдивани и Махарадзе были осуж­
дены, несмотря на известные слова Ленина о том, что он находится
на их стороне. На съезде подвергся резкой критике и сам Троцкий.
Он был обвинен в нарушении единства партии и отходе от тезисов,
утвержденных ЦК по крестьянскому вопросу и промышленности, в
подмене понятия «руководящая роль партии» ошибочным тезисом
«диктатура партии» и др.
После XII съезда конфликт сталинской фракции и Троцкого в
руководстве партии то затихал, то возникал с новой силой. Он про­
явил сильные и слабые стороны самого Троцкого как политика. Его
близкий друг Иоффе говорил незадолго до своей смерти о том, что
Троцкий, оценивая крупные исторические события, в большинстве
случаев был политически прав, но в сравнении с Лениным, который
боролся за свои идеи и принципы до конца, он «часто отказывался
от собственной правоты», идя на «компромиссы» со своими поли­
1Архив Л. Д. Троцкого.! ! С.5 ! URL: http:/Avww.lib .r^ROCKIJ/Arhiv_Trotskogo_
_t1.txt.
745

тическими противниками1.И данная характеристика подтверждает­
ся многими историческими фактами. Так, исходя из ложно понятой
скромности, Троцкий отказался от основного политического докла­
да на XII съезде партии, высказал желание «не поднимать на съез­
де борьбу ради каких-либо организационных перестроек», то есть
не выступил на съезде с однозначным требованием снять Сталина
с поста генсека, как того хотел Ленин. Однако избегание Троцким
прямого столкновения со своими противниками нередко оборачи­
валось против него самого. Так, его стремление «сохранить status
quo» в руководстве партии закончилось тем, что он сам стал объек­
том нападения Сталина, который обвинил его в сокрытии от партии
ленинских документов, переданных ему Лениным в марте 1923 года.
И хотя комиссия, созданная для проверки этого обвинения, не на­
шла для него никаких оснований, значительный ущерб достоинству
Троцкого и его авторитету был нанесен.
Таким образом, подготовленный Сталиным и его окружением
XII съезд РКП(б) совершенно обошел вопрос о его устранении с по­
ста генсека партии. Что касается оглашения ленинских записок по
национальному вопросу, то они по предложению сталинского сек­
ретариата были рассмотрены в узком кругу отдельных делегаций
съезда без права их не только воспроизводить, но и «цитировать».
Как известно, ленинское «Письмо к съезду» с его характеристикой
ведущих руководителей партии и особенно Сталина было оглашено
уже после смерти Ленина сначала на закрытом заседании ЦК, а за­
тем на XIII съезде партии.
Вот что о первом оглашении ленинского «Письма к съезду»
вспоминал технический секретарь Сталина Борис Бажанов: «Цен­
тральный комитет собрался на закрытое заседание в Кремле. Оно
проходило в одной из небольших продолговатых комнат для засе­
даний. Каменев сидел во главе стола и вел заседание. П о левую руку
от него был Зиновьев. Сталин находился на некотором расстоя­
нии от них, у края небольшого возвышения, на котором распола­
гался стол президиума. ...Он смотрел в окно, демонстрируя показ­
ное спокойствие, но чувствовалось, что отдает себе отчет: сейчас
может решиться его судьба. Для Сталина это было необычно, по­
скольку, как правило, он умел скрывать свои чувства. В тот момент
у него были все основания беспокоиться о своем будущем. Можно
ли было ожидать, что в атмосфере поклонения, которым был окру­
1См.: Троцкий Л.Д. Портреты революционеров. Предсмертное письмо Иоффе.
М., 1991.
746

жен Ленин и все, что он говорил и делал, ЦК осмелится бросить вы­
зов четкому ленинскому предупреждению о Сталине и сохранит его
на посту генсека?
Однако на помощь Сталину поспешил Зиновьев. Он произнес
речь, по лицемерию ни с чем не сравнимую. Центральный комитет,
сказал он, уважает каждое слово Ленина, оно для него священно.
Каждый член ЦК клянется выполнять указания Ленина. Но по одно­
му пункту, продолжал он, Политбюро счастливо сообщить, что ле­
нинские опасения не обоснованы: между Сталиным и его коллега­
ми нет никаких трений. Всем известно, говорил Зиновьев, что они
сотрудничают в полной гармонии, а потому было бы лучше всего
по данному конкретному пункту не принимать во внимание ленин­
ские пожелания.
Вслед за этим выступил Каменев, предложивший оставить Ста­
лина на посту генсека, и это предложение было принято простым
поднятием рук. Я считал голоса, и никогда не перестану упрекать
себя за то, что не записал фамилии воздержавшихся, их было не­
много. Троцкий, Пятаков и Радек проголосовали против»1.
Так, вопреки воли Ленина, было принято историческое реше­
ние, во многом определившее будущее Советской страны. Отметим,
что на XIII съезде партии ленинское «Письмо к съезду» не обсужда­
лось, а его оглашение было осуществлено по отдельным делегаци­
ям съезда, что не могло повлиять на общее решение съезда. Было
также решено, что в дальнейшем это письмо и другие ленинские
документы, переданные съезду Н. К. Крупской, «воспроизведению
не подлежат»2.В итоге общественность о них так и не узнала вплоть
до XX съезда партии.
Что касается больного Ленина, то, несмотря на прекращение
его политической деятельности в марте 1923 года, впереди остава­
лось еще много месяцев его мужественной борьбы за преодоление
тяжелого физического недуга. Трагедия Ленина в этот период за­
ключалась в том, что он стал немым свидетелем того, как его рево­
люционные идеи воплощается в жизнь с точностью «до наоборот».
С этим он не мог смириться, но и изменить ситуацию был не в силах:
болезнь сделала свое темное дело.
Еще при жизни Ленина начался фактически раскол в руково­
дстве правящей партии, чего он боялся больше всего. Он привел, с
1 Сталин с близкого расстояния (интервью с Б. Бажановым) // Альтернативы.
2009. No4. С. 121.
2См.: Примечание к Письму к съезду //Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.45. С. 594.
747

одной стороны, к появлению сталинской фракции («триумвирата»:
Сталин, Зиновьев, Каменев), с другой, к появлению оппозиции во
главе с Троцким, предложившим «Новый курс» в политике, связан­
ный с борьбой против бюрократизма и широкой демократизацией
партии и общества. Вслед за Лениным Троцкий требовал повыше­
ния роли рядовых членов партии в решении политических вопро­
сов и строгого подчинения партийного аппарата коллективно вы­
работанным партийным решениям1.
По сути дела, Сталин предлагал противоположную стратегию,
направленную на полное подчинение партии ее аппарату во главе
с генсеком. Оставшись вопреки желанию Ленина на посту главного
руководителя партии, Сталин сделал все от него зависящее, чтобы в
стране, первой вступившей на путь социалистического строитель­
ства, был создан режим, по сути дела, противоречащий этой вели­
кой исторической задаче.
Как известно, Сталин со временем стал настоящим диктато­
ром в партии и стране. Оказалась пророческой мысль Ленина в его
письме XII съезду партии, где он прямо говорил: «Сталин, сделав­
шись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я
не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользовать­
ся этой властью»2. Как и предвидел Ленин, Сталин не только не су­
мел ею «осторожно пользоваться»: он, напротив, стал ею злоупот­
реблять, нанося прямой вред социалистической идее и той модели
строительства социализма, которую разработал и начал осуществ­
лять Ленин после Октябрьской революции
В этой связи нам кажется глубоко ошибочным мнение многих
исследователей правого и левого толка о том, что Сталин был про­
должателем дела Ленина и строил свою тоталитарную модель со­
ветского социализма якобы по «ленинским чертежам»3. Подобные
утверждения полностью противоречат фактам истории, связанным
с принципиальной борьбой Ленина со Сталиным в последние го­
ды жизни вождя Октябрьской революции. Разве можно вообще ста­
вить на одну доску принципиальных антиподов в понимании социа­
лизма и левой политики, каковыми были интернационалист Ленин
и национал-державник Сталин?
На наш взгляд, уже давно пора понять, что в истории СССР было
две прямо противоположные модели создания и функционирова­
1Троцкий/!. Д . Новый курс. М., 1924.
2Троцкий/I.Д. Новый курс. М., 1924. С. 345.
3См.: Котельников М. Е. Диалектика науки и идеологии в историческом разви­
тии марксизма. Докторская диссертация. М., 2009. С. 308.
748

ния советского социализма (ленинская и сталинская), а не одна яко­
бы «ленинско-сталинская» модель! Говоря точнее, лишь ленинская
модель советского социализма отвечала подлинно социалистиче­
ским критериям, включая интернационализм и демократию. Что ка­
сается сталинской модели, то ее вообще трудно отнести к модели
левого толка. Как и предвидел Ленин, Сталин в конце концов откры­
то перешел на сугубо правые национал-державные позиции. Это
проявилось в различной трактовке принципов создания СССР еще
при жизни Ленина, в заключении Договора с фашистской Германи­
ей накануне Отечественной войны, в роспуске Коминтерна, поро­
дившем глубокий кризис во всем левом антифашистском движе­
нии, в его борьбе с так называемым «космополитизмом» в Совет­
ском Союзе и т. д.
Закономерно, что со смертью Ленина революция во многом по­
шла на спад и олицетворением такого спада стал Сталин как само­
властный руководитель страны. Если фигура Ленина была напря­
мую связана с осуществлением Октябрьской революции и станов­
лением Советского государства как нового типа власти трудящихся
классов, то фигура Сталина стала символом деформации этого госу­
дарства и попрания завоеваний революции и идеалов социализма.
Можно без преувеличения сказать, что Сталин был и останется в со­
ветской истории как основатель и главный воплотитель в жизнь то­
талитарного режима власти, прикрывающийся на словах марксист­
ской фразеологией и идеей диктатуры пролетариата.
К сожалению, осмысление сущности сталинского тоталитарно­
го режима, на мой взгляд, до сих пор не нашло адекватного отраже­
ния в научно-политической и философской литературе. Однако без
такого осмысления невозможно понять и всесторонне оценить се­
годня всю семидесятилетнюю советскую историю.
От редколлегии:
В советской истории до сих пор остается непроясненным во­
прос, связанный с появлением кандидатуры И. Сталина на пост Ге­
нерального секретаря ЦК ВКП(б). Дело в том, что среди «старых
большевиков» часто ходило ленинское сравнение И. Сталина с «по­
варом, который готовит только острые блюда». В то же время до
сих пор без достаточных оснований считается, что именно Ленин
под влиянием Зиновьева и Каменева якобы предложил кандидату­
ру Сталина на пост Генерального секретаря ЦК партии. Нижесле­
дующий материал, подготовленный Владленом Логиновым, на наш
взгляд, помогает здесь приблизиться к истине.
749

В. Логинов
Как избирали Генсека?
(Из неизданного)
Предстояли выборы руководящих органов партии, и было со­
вершенно очевидно, что от их результата во многом будет зависеть
реализация того политического курса, который определил съезд.
И точно так же, как это было сделано на X съезде, решили собрать
партийцев, на которых можно было вполне положиться, чтобы об­
судить кандидатуры в состав нового Центрального комитета.
Для исследователя единственным свидетелем данного факта
является Вячеслав Михайлович Молотов, точнее — запись его вос­
поминаний, сделана писателем Феликсом Чуевым в 1975 году. Вот
она: «Где-то возле Свердловского зала Кремля [Ленин] комнату на­
шел, уговорились: фракционное собрание, троцкистов — нельзя,
рабочую оппозицию — нельзя, демократический централизм тоже
не приглашать, только одни крепкие сторонники „десятки", то есть
ленинцы. Собрал, по-моему, человек двадцать от наиболее крупных
организаций перед голосованием».
Как рассказывает Молотов, на этом совещании, после того как
список был согласован, Ленин сказал: «...Надо предупредить това­
рищей, чтобы твердо голосовали за этот список без поправок! Спи­
сок „десятки" надо провести целиком. Есть большая опасность, что
станут голосовать по лицам, добавлять: вот этот хороший литера­
тор, его надо, этот хороший оратор — и разжижат список, опять у
-
нас не будет большинства. А как тогда руководить!».
Целиком полагаться на точность этих воспоминаний — труд­
но. И не только потому, что записывались они спустя более полу­
века. Если об аналогичном совещании на X съезде есть целый ряд
воспоминаний, записки и заметки самого Ленина, конспект, а также
краткая запись его выступления, то в данном случае рассказ Моло­
това — единственный источник.
Мало того, есть основание полагать, что в памяти Вячеслава Ми­
хайловича совещания сторонников Ленина на XI и на X съездах ка­
ким-то образом совместились. И это не случайно, ибо X съезд сыг­
рал в его жизни решающую роль. Именно на нем его избрали чле­
ном, а затем секретарем ЦК и перевели на работу из провинции в
Москву.
750

Судите сами: «Сталин, —
рассказывает Молотов о совещании
на XI съезде, — упрекнул Ленина, дескать, у нас секретное или по­
лусекретное совещание во время съезда, как-то фракционно полу­
чается, а Ленин говорит: „Товарищ Сталин, вы -то старый, опытный
фракционер! Не сомневайтесь, нам сейчас нельзя иначе. Я хочу, что­
бы все были хорошо подготовлены к голосованию..."».
А вот воспоминания делегата X съезда Константина Иванови-
ча Бухарина: «Перед выборами ЦК сторонники Ленина собираются
в отдельном зале для предварительного обсуждения кандидатур в
ЦК... На обращенный к нему в полушутливой форме вопрос:„Не со­
ставляем ли мы фракцию, заседая в отдельной комнате?" — Ленин
отвечает: „Когда нужно сохранить единство партии, можно допус­
тить и фракцию"».
В краткой записи выступления Ленина на данном совещании X
съезда 13 марта 1921 года этот фрагмент выглядит так: «Имеет ли
право большинство быть большинством... Здесь не фракция... Мы
должны использовать свое право на выборах. Мы боролись на вы­
борах делегатов для того, чтобы победить на съезде. И это мы долж­
ны сделать» .
И еще. По словам Молотова, в своем выступлении на совеща­
нии во время XI съезда Ленин якобы все время использовал терми­
ны «совещание десятки», «собрание десятки», «список десятки». Со­
вершенно очевидно, что имеются в виду десять делегатов X съезда,
подписавших во время дискуссии о профсоюзах ленинскую «Плат­
форму десяти» (Ленин, Артем-Сергеев, Калинин, Сталин, Каменев,
Зиновьев, Петровский, Лозовский, Рудзутак, Томский).
Но на XI съезде этим термином ни Ленин, ни его сторонники
уже не пользовались. Ибо считалось, как заявил тогда в своем док­
ладе на съезде сам Молотов, что прежние фракции и течения внут­
ри партии «изжиты». Да и собирали на данное совещание не преж­
них сторонников «десятки», а, как сказал Вячеслав Михайлович,
«человек двадцать от наиболее крупных организаций». Так что ве­
роятнее всего речь шла о совещании «Бюро делегаций», о котором
говорил Фрунзе.
Однако вне зависимости от того, насколько точны различные
детали в воспоминаниях Молотова, они проливают свет на проис­
хождение реального и весьма важного документа. Вячеслав М и­
хайлович утверждает, что на списке кандидатур в состав ЦК, при­
нятом указанной группой делегатов, Ленин якобы своей рукой де­
лает против фамилии Сталина пометку: «генеральный секретарь».
Пометки «секретарь» были сделаны и против фамилий Молотова и
Куйбышева.
751

Читатель помнит, что в письме 21 февраля 1922 года Сталин
просил Ленина заявить о реорганизации секретариата «на съезде
в отчете ЦК» и вообще поставить данный вопрос в центр всей «кам­
пании на съезде». Но поскольку Владимир Ильич в своем докладе
этот вопрос даже не затронул, «тройка», видимо, порешила доби­
ваться поддержки реформы непосредственно при выборах ЦК, хотя
по Уставу партии персональный состав секретариата определялся
не съездом, а пленумом ЦК.
Какова личная роль Ленина в этой комбинации, определить
трудно. Оригинала списка с его рукописными пометками, о котором
рассказал Молотов, в архиве нет. Но то, что подобная затея не могла
быть осуществлена без ведома Владимира Ильича, — это очевидно.
Отметим лишь, что объяснения по данному вопросу на съезде при­
ходилось давать Каменеву.
Указанный выше список кандидатур, заранее отпечатанный в
типографии, с соответствующими пометками против фамилий Ста­
лина («генеральный секретарь»), Молотова и Куйбышева («секре­
тарь»), был предложен делегатам при голосовании.
Готовился еще один список: «Список членов ЦК РКП и их кан­
дидатов, предлагаемый губерниями, не входившими в краевые ор­
ганизации». Возможно, он стал реакцией на появление указанного
выше списка и авторы его опасались, что руководители крайкомов,
принимавшие участие в совещании, недостаточно считаются с их
мнением. Этот «губернский» список тоже был отпечатан, но при го­
лосовании им воспользовались лишь менее десятка делегатов.
Вообще к заранее заготовленным спискам отношение большин­
ства делегатов было настороженным. Многие, вероятно, усматрива­
ли в этом и нарушение давних партийных традиций, и ущемление
партийной демократии. Во всяком случае, как отмечалось выше, во
время выборов, по требованию делегатов, Каменеву пришлось да­
вать по этому поводу объяснение.
Смысл его сводился к тому, что «указание на некоторых биле­
тах на должности секретарей не должно стеснять» голосующих, ибо
оно «является лишь пожеланием известной части делегатов». Такое
разъяснение вполне удовлетворило съезд и было им одобрено.
Поэтому при голосовании каждый делегат мог взять либо пер­
вый типографский список, либо традиционный (тоже полиграфиче­
ский) бланк, который представлял собой чистый лист с надписью:
«Предлагаю в члены ЦК РКП следующих товарищей». Заполнялся он
каждым голосующим от руки.
В. А. Сахаров обстоятельно проанализировал итоги выборов.
При тайном голосовании всего было подано 482 бюллетеня. Четы­
752

ре признали недействительными, так что учитывалось 478 голосов.
В архиве сохранились все 478 бюллетеней. Из них 167 — первого
списка, лишь 9 — «губернского» и 302 — традиционного образца.
Большинство, как видим, предпочло именно такой вариант воле­
изъявления.
Впрочем, и те, кто воспользовался первым, как называет его
В. А. Сахаров, —
«ленинским списком», не опускали его в урну ме­
ханически: вычеркивались одни фамилии, вписывались другие. Из
167 делегатов, взявших данный бюллетень, кто-то как раз и подал
единственный голос против Ленина. По одному «против» получили
также Троцкий и Сталин, два голоса «против» — Каменев, три — Зи­
новьев, десять — Молотов и т. д.
Самое поразительное, что при полной свободе выборов и тай­
ном голосовании в конечном счете наибольшее число голосов по­
лучили и были избраны членами ЦК именно те 27 человек, которые
предлагались первым списком. Так что свою «мобилизующую роль»
он сыграл. И дело не в том, что некоторые из тех, кто брал чистый
бланк, переписывали в него кандидатов из типографского бюлле­
теня. Гораздо важнее, что участники совещания, о котором расска­
зал Молотов, имели достаточно точное представление об уровне
авторитета предлагаемых кандидатов, ибо если последний из чле­
нов ЦК — Зеленский (No 27) получил 345 голосов, то следовавший за
ним Пятаков — лишь 157.
Вот только с определением степени популярности того или
иного кандидата у составителей проекта получилась явная несты­
ковка.
В типографском бюллетене очередность первой десятки выгля­
дела следующим образом: 1) Ленин; 2) Троцкий; 3) Зиновьев; 4) Ка­
менев; 5) Сталин (генеральный секретарь); 6) Молотов (секретарь);
7) Томский; 8) Рудзутак; 9) Дзержинский; 10) Бухарин.
А вот реальные итоги голосования: 1) Ленин (477 голосов); 2)
Троцкий (477); 3) Бухарин (476); 4) Калинин (476); 5) Дзержинский
(473); 6) Радек (472); 7) Томский (472); 8) Рыков (470); 9) Раковский
(468); 10) Сталин (463). Далее шли: Андреев (462), Рудзутак (460), Пет­
ровский (459), Смирнов (459), Орджоникидзе (456). Каменев оказал­
ся на 16-м месте, получив столько же, сколько и Фрунзе (454 голо­
са), Зиновьев — на 19-м (448), а Молотов аж на 25-м (404).
Получилось так, что Бухарин с 10-го места перекочевал на 3-е,
Калинин — с 11-го на 4-е, Радек — с 19-го на 6-е, Рыков — с 20-го на
8-е. Несомненным успехом стали результаты выборов и для Троц­
кого, ибо на X съезде, получив 452 голоса из 479, он оказался поза­
ди не только Каменева, Зиновьева, Сталина и Рыкова, но даже после
753

Молотова (453 голоса). Как видим, на XI съезде итоги голосования
для «руководящей тройки» (Каменев, Зиновьев, Сталин) оказались
менее удачными.
При выборах кандидатов в члены ЦК РКП круг достаточно авто­
ритетных партийцев также выявился вполне определенно. Если по­
следний из избранных (No 19) Пятаков прошел 281 голосом, то сле­
довавший за ним с большим отрывом Лашевич получил 208 голо­
сов, а Антонов-Овсеенко — лишь 94.
В первую десятку избранных по списку кандидатов в члены ЦК
РКП вошли: К иров (452), Гусев (448), Лепсе (493), Киселев (436), Кома­
ров (433), Мануильский (427), Лебедь (425), Бубнов (422), Михайлов
(411), Шмидт (398).
Более разбросанными оказались голоса при выборах ЦКК. Тут,
видимо, список заранее не готовили. Было подано 465 карточек, за­
полненных от руки. Восемь признали недействительными. По од­
ному голосу получили 22 кандидата, десятки кандидатов — по 3-5
голосов. Избранными в члены ЦКК были пятеро: Сольц (408), Шки-
рятов (390), Ченцов (296), Коростылев (276), Варенцова (268). Канди­
датами в члены ЦКК стали двое: Муранов (291 ) и Самойлов (202). Все
остальные в списке кандидатов получили менее 50 голосов.
Итак, по сравнению с X съездом число членов ЦК увеличилось
с 25 до 27, а кандидатов в члены ЦК— с 15 до 19. Из членов ЦК,
избранных на X съезде, помимо Ф. А. Артема-Сергеева, погибшего
в 1921 году, в новый состав ЦК не вошли: бывший секретарь Урал-
бюро ЦК И. Я. Тунтул, бывший председатель ЦК Союза металлистов
А. Г. Шляпников и председатель ЦК Союза текстильщиков И. И. Куту­
зов, а секретаря исполкома Петрогубсовета Н. П. Комарова и секре­
таря ЦК РКП В. М. Михайлова перевели из членов в кандидаты в чле­
ны ЦК РКП.
Наоборот, из кандидатов в члены ЦК РКП перешли секретарь
МК РКП И. А. Зеленский, начальник Главэнерго, член президиу­
ма ВСНХ РСФСР В. В. Куйбышев, секретарь Петроградского комите­
та и Северо-Западного бюро ЦК РКП И. Н. Смирнов и председатель
ВСНХ Украины В. Я. Чубарь. Новыми членами ЦК стали: секретарь
ВЦСПС А. А. Андреев, секретарь Иваново-Вознесенского губкома
РКП И. И. Коротков, председатель ЦК Союза строителей Т. В. Сапро­
нов и замнаркома финансов Г.Я. Сокольников.
Из прежних кандидатов в члены ЦК РКП в список вновь избран­
ных не вошли П. А. Залуцкий, В. П. Милютин, В. В. Осинский, Н. А. Уг­
ланов. Новыми кандидатами в члены ЦК стали: председатель Петро­
градского потребительского общества А. Е. Бадаев, заведующий от­
делом агитации и пропаганды ЦК РКП А. С. Бубнов, новый секретарь
754

Уралбюро ЦК РКП Т. С. Кривое, секретарь ЦК КП Украины Д. 3. Ле­
бедь, новый председатель Союза металлистов И. И.Лепсе, управ­
ляющий Нефтесиндикатом Петрограда С. С. Лобов, бывший секре­
тарь ЦК КП Украины Д. 3. Мануильский, секретарь Нижегородского
губкома РКП А. И. Микоян, ответственный секретарь ЦК КП Турке­
стана А. Р. Рахимбаев и зампред ВСНХ РСФСР И. Т. Смилга.
Заранее подготовленный список при выборах ЦК действитель­
но сыграл свою консолидирующую роль. Прежде всего он вобрал в
себя наиболее известных и авторитетных партийцев. Необходимо
отметить и то, что он включил в себя и некоторых представителей
оппозиционных групп, выступавших на X съезде. Из числа тех, кто
поддерживал Троцкого, в руководящие органы партии вошли Ра­
дек, Смилга, Смирнов, Пятаков; из так называемой буферной груп­
пы — Бухарин, Преображенский; из числа «децистов» — Сапронов,
Бубнов; от бывших членов «рабочей оппозиции» — Киселев. Это в
определенной мере также способствовало успешному прохожде­
нию «типографского» списка.
Что касается замысла, связанного с реорганизацией секрета­
риата, то в данном случае результаты оказались более противоре­
чивыми. В список членов ЦК Сталина вообще не вписали 13 делега­
тов, Зиновьева — 20, Каменева — 21. А один из делегатов, включив­
ших Сталина в список, пометил: «только не секретарем». Но столь
определенного мнения придерживалось, видимо, явное меньшин­
ство. Да и не ради «призовых мест» задумывалась вся история с сек­
ретариатом.
Кандидатуру Сталина как генерального секретаря поддержа­
ли 166 делегатов, голосовавших первым списком, а 27 делегатов,
воспользовавшихся вторым бюллетенем, также сделали соответст­
вующую пометку, вписывая его фамилию. То есть за Сталина как ге­
нерального секретаря проголосовало 193 делегата или чуть более
40% общего их числа. Остальные 273 своего отношения к данному
вопросу не сформулировали. Но с голосами 166 делегатов все-таки
нельзя было не считаться.
На следующий день, 3 апреля, состоялся пленум нового состава
ЦК, избранного съездом. Поскольку писано об этом пленуме много,
а толкование его решений приобрело принципиальное значение в
силу избыточной политизации многих авторов, постараемся макси­
мально придерживаться текста самого документа.
Итак, на пленуме присутствовали члены ЦК: Ленин, Троцкий,
Зиновьев, Каменев, Сталин, Дзержинский, Петровский, Калинин, Во­
рошилов, Орджоникидзе, Ярославский, Томский, Рыков, Андреев,
И. Н. Смирнов, Фрунзе, Чубарь, Куйбышев, Сокольников, Молотов,
755

Коротков; кандидаты в члены ЦК: Киров, Киселев, Кривов, Пятаков,
Мануильский, Лебедь, Сулимов, Бубнов, Бадаев; от ЦКК: Сольц.
Первый пункт повестки дня: «Конституирование ЦК». И тут сра­
зу встает довольно неожиданный вопрос — «о председателе». Из­
вестно, что такого рода поста или должности — председателя пар­
тии, председателя ЦК или Политбюро — у большевиков ранее не
существовало.
В свое время Яков Михайлович Свердлов, руководивший Сек­
ретариатом ЦК, подписывал некоторые документы как «Председа­
тель ЦК РКП». Но специально это никак не оформлялось и уж тем
более не было связано с претензией на роль лидера партии. На за­
седаниях Политбюро обычно председательствовал Ленин, а в его
отсутствие, как правило, Каменев. Кто и зачем поднял теперь дан­
ный вопрос, в протоколе не зафиксировано.
Пленум принимает решение: «Подтвердить единогласно уста­
новившийся обычай, заключающийся в том, что ЦК не имеет предсе­
дателя. Единственными должностными лицами ЦК являются секре­
тари, председатель же избирается на каждом данном заседании».
Решение вполне понятное: все члены ЦК являлись «должност­
ными лицами» в руководящих государственных, партийных, проф­
союзных органах, а трое секретарей — Сталин, Молотов, Куйбы­
шев — руководителями аппарата ЦК. Не более того. Никакого отно­
шения к политическому лидерству в партии и стране это не имело.
Естественно, тут же вновь встает вопрос о том типографском
списке, который фигурировал при голосовании на съезде. И Каме­
неву опять приходится давать разъяснение. Пленум принимает ре­
шение: «Принять к сведению разъяснение т. Каменева, что им во
время выборов, при полном одобрении съезда, было заявлено, что
указание на некоторых билетах на должности секретарей не долж­
но стеснять пленум ЦК в выборах, а является лишь пожеланием из­
вестной части делегатов».
Поскольку должности генерального секретаря ранее действи­
тельно не существовало, ставится вопрос «о секретариате». При­
нимается следующее постановление: «Установить должность гене­
рального секретаря и двух секретарей. Генеральным секретарем
назначить т. Сталина, секретарями тт. Молотова и Куйбышева».
В. А. Сахаров полагает, что это и был тот самый «момент исти­
ны», когда Владимир Ильич сделал выбор: «он желал видеть во гла­
ве партии в качестве генерального секретаря именно Сталина».
И далее: «Ленин проводил Сталина к власти и обеспечил ему гла­
венство в партийной и, значит, всей политической иерархии пото­
му, что, размышляя о преемнике, он останавливал свой взгляд на
Сталине» .
756

Вряд ли протокол пленума и другие предшествующие докумен­
ты дают основания для подобного рода «рабочей гипотезы». Скорее
наоборот. К тексту приведенного выше постановления «о секрета­
риате» Ленин, тут же на пленуме, дабы исключить различные толко­
вания функций секретариата, вносит дополнение.
Вот оно: «ЦК поручает Секретариату строго определить и со­
блюдать распределение часов официальных приемов и опублико­
вать его; при этом принять за правило, что никакой работы, кроме
действительно принципиально руководящей, секретари не долж­
ны возлагать на себя лично, перепоручая таковую работу своим по­
мощникам и техническим секретарям».
Читатель, вероятно, помнит, что в цитированном выше письме
14 февраля 1922 года, предлагая Молотову взять на себя функции
«политсекретаря», Владимир Ильич писал: «Власть у ЦК громадная.
Возможности — гигантские... Вам надо себя избавить от мелочей
(свалить их на помов и помпомов) и заняться целиком делом полит­
секретаря...» . Согласитесь — вряд ли Ленин думал тогда о Молото­
ве как о своем возможном преемнике.
Вероятнее всего, в основу «рабочей гипотезы» В. А. Сахаро­
ва легла та роль в «политической иерархии», которую данный пост
приобрел значительно позднее. Но это была уже другая страница
истории. А тогда, в 1922 году, роль и функции «генерального секре­
таря» вполне определились на примере других центральных учре­
ждений. Генеральным секретарем Коминтерна стал Д. 3. Мануиль-
ский, генсеком Профинтерна — С. А. Лозовский, аналогичные долж­
ности появились в Крестинтерне, Спортинтерне. И, естественно,
никто из названных лиц не претендовал на политическое лидерст­
во в своей «епархии».
Заметим, кстати, что в последующей обширной переписке со
Сталиным и другими членами Политбюро Ленин термином «гене­
ральный секретарь» не пользовался.
Далее пленум переходит к вопросу о «составе Политбюро» Ни­
каких указаний на то, кто докладывал этот (и предшествующие) во­
просы, были ли какие-то прения вокруг них, в протоколе нет. Но
прения, видимо, все-таки были.
Во время обсуждения состава Политбюро Каменев пишет Ле­
нину: «Рыкова именно за его сегодняшнюю гнусную речь нельзя бы
вводить». Можно лишь предположить — да и то с большой натяж­
кой, —
что именно Рыков говорил о «председателе», поскольку во
всех перечисленных выше случаях должность «генерального секре­
таря» предполагала наличие председателя.
757

Относительно «речи» Ленин отвечает: «Не пойму, чего „гнусно­
го"? Хитреца маленькая!». И далее: если не вводить в Политбюро
Рыкова, —
«тогда вы должны найти иного зампред СНК». Каменев
уступает: «Придется Рыкова». Между прочим, характер этой пере­
писки дает основание предполагать, что именно Каменев председа­
тельствовал на данном заседании.
Пленум принимает решение включить в состав Политбюро
семь человек: Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев, Зиновьев, Томский,
Рыков. Кандидатами в члены Политбюро утверждаются трое: Моло­
тов, Калинин, Бухарин.
Следующий вопрос — «о составе Оргбюро». В него вводят всю
тройку секретарей — Сталина, Молотова, Куйбышева, а также Ры­
кова, Томского, Дзержинского и Андреева. Кандидаты: Рудзутак, Зе­
ленский, Калинин. Таким образом Сталин, Рыков и Томский являют­
ся одновременно членами и Политбюро, и Оргбюро ЦК РКП.
На этом «конституирование ЦК» завершается.
Выборы в ЦК на XII съезде РКП
При открытии съезда была заслушана информация о мерах,
предпринятых ЦК для лечения Ленина, и в ней указывалось, что на­
ступившее в последнее время улучшение позволяет надеяться на
его полное излечение в будущем. Поэтому и в приветствии Влади­
миру Ильичу делегаты выражали уверенность в том, что «недалек
день, когда кормчий вернется к кормилу».
Между тем за кулисами съезда стал назревать скандал. Ознако­
мившись с заявлением Сталина, обвинявшим Троцкого в сокрытии
ленинской статьи, тот немедленно написал контрзаявление и потре­
бовал «расследовать это дело в конфликтной комиссии съезда либо
в особой комиссии». При этом он прекрасно понимал, что предме­
том публичного осуждения неизбежно станут ленинские статьи, а
не его личный престиж.
17 апреля Троцкий и Сталин встретились, и Сталин якобы по­
обещал сделать заявление, устраняющее конфликт. Но на следую­
щий день, 18-го, Троцкий вновь пишет Сталину: «Вчера после лич­
ной беседы вы заявили, что считаете для себя совершенно ясным,
что в вопросе о статье т. Ленина мною не совершено было никаких
неправильных шагов... До сегодняшнего утра (11 часов) я такого за­
явления не получал... Если я не получу от вас в ответ на эту запис­
ку сообщения о том, что вы в течение сегодняшнего дня разошлете
всем членам Центрального комитета заявление... то я... обращусь в
конфликтную комиссию с просьбой о рассмотрении вопроса в пол­
ном его объеме».
758

В тот же день, 18 апреля, президиум XII съезда принял поста­
новление: огласить «записки т. Ленина» по национальному вопро­
су и весь материал, относящийся к ним, на совещании представите­
лей делегаций. Затем члены президиума съезда огласят эти записки
и материалы по делегациям и одновременно сообщат решение пле­
нума ЦК по грузинскому вопросу. На секции по национальному во­
просу указанные документы не оглашать.
Одновременно президиум рассмотрел вопрос о причинах появ­
ления «записки т. Ленина» 16 апреля, то есть накануне съезда. При­
шли к выводу, что это связано лишь «с отданными т. Лениным рас­
поряжениями и с ходом его болезни». Посему постановили «считать
распространение каких-либо слухов о задержке оглашения этой за­
писки со стороны кого бы то ни было из членов ЦК клеветой». 24 ап­
реля прошли выборы в новый расширенный состав ЦК и ЦКК. Их ре­
зультаты и перемены, произошедшие в партии за год, наиболее на­
глядно просматриваются при сравнении с итогами выборов в ЦК на
XI съезде РКП.
Напомним, что на XI съезде фигурировало три списка: два пред­
ложенных группами делегаций и один — традиционный, представ­
ляющий собой чистый бланк, в который делегаты вписывали тех,
кого они считали наиболее достойными для избрания в ЦК. И имен­
но этим третьим списком воспользовалось тогда большинство (302
из 478) голосовавших.
На XII съезде для выборов членов ЦК предлагался лишь один,
отпечатанный типографским способом список из 40 человек, согла­
сованный со всеми крупнейшими организациями партии. В конце
списка пояснялось, что: «а) в случае замены кого-либо из указанных
в списке имя его зачеркивается и против него вписывается фами­
лия предлагаемого кандидата; б) вписывание сверх указанного чис­
ла членов и кандидатов — не допускается; в) голосование произво­
дится только настоящими бланками и все изменения в списке деле­
гаты должны производить на этом бланке»1.
По опыту XI съезда было очевидно, что все включенные в этот
список будут избраны в состав ЦК, ибо трудно предположить, что
несколько сот делегатов впишут дополнительно одни и те же фами­
лии. Но зато достаточно было сговориться даже не очень большой
группе делегатов, чтобы принципиально изменить место в списке
того или иного кандидата.
1См.: Кондратьева Т. Большевики-якобинцы и призрак термидора. М.: Изда­
тельство Ипол, 1993.
759

Все это при голосовании создавало несколько иную ситуацию,
ибо думать теперь надо было уже не о том, кто наиболее достоин
избрания, а о том, кого вычеркивать. Возникала и опасность того,
что наиболее проходными кандидатами могут оказаться представи­
тели «золотой середины» — те, кто не вызывал у делегатов ни поло­
жительных, ни отрицательных эмоций.
Итак, из 408 делегатов с решающим голосом в голосовании при­
няли участие 386. Первым по большинству полученных голосов (все
386) шел Ленин. 385 голосов, то есть по одному против, получили Ка­
линин и Дзержинский. 384, то есть по два против — Бухарин, Кубяк,
Петровский, Рудзутак, Сталин. Три голоса против получил Чубарь, а
по четыре (то есть 382 «за») — Андреев, Киров, Рыков, Томский. Зе­
ленский (380 голосов) стал четырнадцатым. А Сулимов и Угланов (по
379 голосов) разделили пятнадцатое и шестнадцатое место1.
Если сравнить эти итоги с соответствующими данными о голосо­
вании на XI съезде, то увидим, что лидирующая группа изменилась
следующим образом: в ней появились Киров, Кубяк, Чубарь, а выпа­
ли — Троцкий, Радек, Раковский, И. Н. Смирнов и Орджоникидзе.
Элемент случайности в полученном при голосовании месте в
списке конечно был. Николай Афанасьевич Кубяк, работавший с
1920 года в аппарате ЦК ответственным инструктором и лишь неза­
долго до съезда ставший секретарем Дальбюро ЦК, и помышлять не
мог о том, что по числу голосов окажется в одной группе со Стали­
ным и Бухариным.
Но гораздо более сенсационными оказались другие передвиж­
ки. Троцкий, поделивший на XI съезде первое и второе место с Ле­
ниным, теперь, получив 49 голосов против, оказался в конце спи­
ска на 35 месте.
Радек (33 против) перекочевал с 6 на 33 место. Раковский (50
против) — с 9 на 36. Орджоникидзе (72 против) — с 15 на 37 место.
Не принесли также радости итоги голосования Каменеву (14 про­
тив), передвинувшемуся с 16 на 24 место, и Зиновьеву (27 против) —
с 19 на 32 место.
Как видим, при 386 голосовавших, списочный рейтинг внутри
ЦК определяли буквально считанные голоса. И если бы оппозици­
онно настроенные делегаты сговорились, то, вероятно, «тройка» —
Каменев, Зиновьев и Сталин — получила бы куда больше голосов
против. Но они, судя по всему, сконцентрировались на попытке
провести в ЦК И. Н. Смирнова (на XI съезде 14 место) и Т. В. Сапро­
нова, которых вообще не было в списке.
1Там же.
760

Но эта попытка оказалась неудачной. Смирнова вписали 191
делегат, а Сапронова — 135. Подавляющее большинство фамилий,
дополнительно включенных в список (около 70), получили лишь от
1 до 20 голосов. Между тем, за замыкавшего список избранных чле­
нов ЦК (No 40) М. Харитонова, отдали свои голоса 264 делегата.
Таким образом, состав членов ЦК увеличился с 27 до 40 человек.
Из кандидатов в члены ЦК, избранных на XI съезде, в состав членов
ЦК теперь перешли: секретарь ЦК КП Азербайджана С. М. Киров (382
голоса), секретарь исполкома Петроградского губсовета Н. П. Кома­
ров (374), секретарь Юго-Восточного бюро ЦК А. И. Микоян (367), со­
трудник аппарата ИККИ Д. 3. Мануильский (369), секретарь Москов­
ского комитета В. М. Михайлов (350), зампред Госплана Г. Л. Пятаков
(375) и председатель Уралпромбюро Д. Е. Сулимов (379 голосов).
Впервые членами ЦК избрали: председателя Петроградско­
го губпрофсовета Г. Е. Евдокимова (367), секретаря Уралбюро ЦК
П. А. Залуцкого (281), секретаря ЦК КП Украины Э. И. Квиринга, сек­
ретаря Дальбюро ЦК Н. А. Кубяка (384), командующего войсками
СибВО М. М. Лашевича (360), секретаря Нижегородского губкома
H .A .Угланова (379), председателя правления электротехнического
треста К. В. Уханова (309), секретаря Пермского губкома М. М. Хари­
тонова (264). Впервые в состав ЦК избрали и заместителя председа­
теля СНК и СТО А. Д. Цюрупу (370 голосов)1.
Во второй список, предназначенный для избрания кандидатов
в члены ЦК РКП, было включено 17 человек. Все они благополучно
прошли через голосование в следующем порядке: председатель ЦК
Союза металлистов И. И. Лепсе — 383 голоса, секретарь Мотовили­
хинского райкома РКП И. П. Румянцев — 380, секретарь Тверского
губкома М. С. Чудов и завотделом ЦК РКП Л. М. Каганович — по 377,
секретарь ЦК КП Украины Д. 3. Лебедь и завотделом ВСНХ М. Е. Уры-
ваев — по 376, секретарь Донского комитета РКП H. Н. Колотилов —
375, завотделом Петроградского комитета РКП И. М. Москвин —
374, секретарь Сиббюро С. В. Косиор — 373, председатель СНК Ар­
мянской ССР А. Ф. Мясников — 370, председатель Петроградского
потребительского общества А. Е. Бадаев — 368, председатель Со­
юзного Совета ЗСФСР H. Н. Нариманов — 365, нарком внутренних
дел Украинской ССР Н. А. Скрыпник — 355, секретарь ЦК КП Грузии
И. Д. Орахелашвили — 346, завотделом ЦК РКП А. С. Бубнов — 345,
сотрудник ВЧК Д. Г. Морозов — 325 и председатель СНК Туркестан­
1См.: Кондратьева Т. Большевики-якобинцы и призрак термидора. М.: Изда­
тел ь ств о Ипол, 1993.
761

ской АССР Г. Р. Рыскулов1. Благополучно прошел и третий список
из 50 человек — кандидатов для избрания в состав ЦКК. Прошли
все. 386 голосов получили С. И. Гусев, Н. П. Крумин, В. В. Куйбышев,
М. К. Малахов, Н. Ф. Панов. 385 голосов — А. С. Волков, А. С. Кисе­
лев, Т. С. Кривое Ф. В. Ленгник, М. К. Муранов, М. И. Седов, И. Д. Чен-
цов, С. Е. Чуцкаев, H. М. Шверник, H. М. Янсон и т. д. Лидировавший
прежде А. А. Сольц оказался на 42 месте, получив 375 голосов. В со­
став Ревизионной комиссии избрали Д. И. Курского, В. П. Ногина и
И. И. Скворцова-Степанова2.
А на следующий день предстояло закрытие съезда. И в эту ночь
Владимир Ильич совсем не спал, был возбужден до крайности, что-
то говорил, пытался встать с постели. Но когда медсестра попыта­
лась выяснить, что именно его волнует, он только несколько раз по­
вторил: «тайна... тайна...»
Вызвали Надежду Константиновну и Марию Ильиничну, а ко­
гда они пришли, то уловили лишь слова: «товарищи... теперь... се ­
годня...» Что — «сегодня», что — «теперь», они не поняли, и тогда
Владимир Ильич стал опять показывать на шкаф. Наконец, впервые
его поняли и, как пишет врач, он «заставил достать из шкафа пап­
ку с бумагами», вероятно, как раз ту, где лежали его письма к съез­
ду. При этом, как отметил врач, Ленин совершенно отчетливо про­
изнес: «Съезд... Товарищи...»3.
С. Дзарасов
Термидор: от диктатуры пролетариата к личной власти4
Введение
...В Октябре 1917 года народ ухватился за поднятое революци­
ей знамя социализма и, подняв его высоко, устремился к вершинам
экономического, социального и культурно-образовательного про­
гресса. Отсталая царская Россия превратилась в могучий и великий
Советский Союз, казалось бы, несокрушимо вставший перед лицом
любых испытаний.
1Кондратьева Т. Большевики-якобинцы и призрак термидора.
2Там же.
3 См.: Кондратьева Т. Большевики-якобинцы и призрак термидора. М.: Изда­
те ль ств о Ипол, 1993.
4Текст печатается с сокращениями.

Тем не менее со временем он не выдержал испытание време­
нем и сошел с исторической арены. Как и почему это произошло?
Здесь нас занимает именно этот вопрос. Мы это связываем пре­
жде всего с отсутствием поддержки русской революции со стороны
европейского рабочего класса, в результате чего России в одиноч­
ку пришлось прокладывать путь в желанный, но неизвестный в сво­
их деталях социализм. Вся российская социал-демократия, включая
большевиков, сознавала не только экономическое, но и культурное
отставание России от передовых стран Запада и рассчитывала на по­
мощь с их стороны. В частности, большевики полагали, что стоит на­
чать революцию, как она будет поддержана более развитым во всех
отношениях европейским пролетариатом и победа будет одержана
общими усилиями на основе передовой европейской культуры.
Однако в реальности этот расчет не оправдался. Мало, что по­
мимо России революции в то время произошли только в Германии
и Венгрии, но и там они потерпели поражение. В результате долж­
ной помощи со стороны европейской культуры российской рево­
люции оказано не было. В то же время пути к отступлению уже не
было. Русским большевикам пришлось продолжать начатое дело
строительства нового общества под бременем своего тяжелого ци­
вилизационного прошлого, названного Н. Бердяевым авторитарно­
деспотической традицией, по аналогии с французской революцией,
предопределившей термидорианское перерождение русской ре­
волюции. В настоящей главе мы намерены показать как истоки, так
и противоречивый, в острой борьбе протекавший процесс борьбы
между демократией и авторитаризмом. Этот опыт русской револю­
ции представляет чрезвычайный интерес не только для понимания
прошлого, но и настоящего. Наряду с прошлым речь пойдет также о
том, как неуходящая порочная традиция по сей день держит нас за
фалды и препятствует внедрению в нашу практику жизненно необ­
ходимой нам демократической культуры...
Начало термидора
Полновластие Сталина, к которому устремилась русская рево­
люция после своей победы, действительно означало смену вех, но
иначе, чем предсказывал из своей белой эмиграции известный рус­
ский публицист Устрялов и опасались большевики. Возврата к ка­
питализму не было, но путь к цели оказался более тернистым, чем
ожидали. Вместо рабочего класса к власти подбиралась рожденная
революцией партийная бюрократия. Тем самым русская революция
становилась на колею французской революции 1789 года и повто-
763

ряла ее эволюцию, получившую название термидорианского пере­
рождения1.
Приобретенное Сталиным и его группой положение верховно­
го правителя страны было явлением такого рода. Понятно, что этого
быть не могло без того, чтобы нанести удар по тем, кто стоял на их
пути. Ситуация осложнялась тем, что в партии еще сохранились ос­
татки старых демократических традиций обсуждения проблем. По
этой причине полностью заткнуть рот оппоненту пока не удавалось.
Еще действовала инерция прошлого, по которой одна часть комму­
нистов оставалась верной прежнему идеалу и могла отстаивать его,
в то время как другая часть стала определять свою позицию мерка­
ми карьеры или выгоды.
Как уже говорилось, одно дело — каким бывает большинство
людей во время подъема революции и накала страстей, и другое —
каким оно становится, когда наступает спад, страсти остывают и по­
вседневная жизнь вступает в свои права. Так было и у нас после пе­
рехода к нэпу. К нему большевики оказались менее подготовленны­
ми, чем к временам бури и натиска.
Отдавая им должное за обеспеченный ими прорыв в небыва­
лое в нашем прошлом могущество и величие нашей страны, не бу­
дем закрывать глаза на их пороки и ошибки. Допущенные ими с са­
мого начала, они заложили в создаваемое общество мину, которая
взорвалась десятилетия спустя. Прежде всего, это наша традици­
онная нетерпимость друг другу и вытекающая отсюда неприемле­
мость альтернативных способов решения проблем, в то время как
демократия, в верности которой большевики все время клялись,
предполагает прежде всего именно это. Подлинная демократия не­
совместима с самозванством и самооценкой, чем они больше всего
страдали после победы в революции и в гражданской войне.
Как ее ни называй — буржуазной, пролетарской или какой-
либо иной, но демократия при всех условиях предполагает суще­
ствование разнородных и взаимодействующих политических сил, и
только история выступает судьей того, кто чего стоит. А это значит,
что систему можно признать демократичной только в том случае,
если она гарантирует права не только одним, но и другим. Несоблю­
дение этого условия оборачивается трагедией, если не сказать ги­
белью, для любой политической силы, отступающей от этого усло­
вия, каким бы прочным ни казалось ее положение в то иное время.
Это и случилось с большевиками. Запрет фракций на их X съез­
де в 1921 году — яркий тому пример. В русской революции этот за­
' См. Кондратьева Т, Большевики-якобинцы и призрак термидора. М.: Изда­
тельство Ипол, 1993.
764

прет сыграл ту роль, какую гильотина сыграла во французской ре­
волюции. По иронии судьбы, эта адская машина для обезглавлива­
ния людей была изобретена врачом Ж. Гильотеном, голова которого
ударом этой машины вместе с головами множества других револю­
ционеров в одно печальное время слетела в корзину палача. То же
самое произошло с теми, кто инициировал решение X съезда пар­
тии о запрете фракций. Не легализовав деятельность других партий
и не имея других оппонентов на политическом поле после перехо­
да на мирные условия развития, большевики повели борьбу со вся­
ким инакомыслием и инакодействием уже в собственной среде.
Дело в том, что с переходом на рельсы мирного развития в пар­
тии обнаружились разные представления о том, как надо строить
альтернативное капитализму общество, в частности, по вопросу о
том, как совмещать власть рабочего класса с руководящей ролью
коммунистической партии. Некоторые считали, что партия стала
подменять рабочий класс и подчиняет его себе вместо того, что­
бы было наоборот. По их мнению, права рабочих коллективов, как
и самостоятельность профсоюзов, ущемлялись претензией партии
на руководство всеми. Ввиду разных представлений по этим и дру­
гим вопросам в партии возникли разные группы, одна из которых
была названа «рабочей оппозицией», а другая — группой «демо­
кратического централизма», которые предлагали ограничить роль
партии решением определенного круга политических вопросов без
права прямого вмешательства в другие. Выдвигалось также требо­
вание, чтобы высшим органом для управления экономикой страны
был Всероссийский съезд производителей.
На естественную реакцию разных представлений о том, как
управлять впервые в истории создаваемым обществом, руково­
дство страны и партии, включая Ленина и Троцкого, реагировало
крайне негативно. Считая жесткий централизм панацеей от всех бед
и гарантией успеха, оно посчитало инакомыслие в партии опасной
заразой, способной расстроить единство ее рядов. Поэтому съезду
было предложено объявить это несовместимым с пребыванием в
партии. По докладу Ленина о единстве партии и анархо-синдикали-
стском уклоне была принята резолюция, которая решительно осу­
дила «антипартийные» взгляды, которые выдвигали представите­
ли «рабочей оппозиции» и «демократического социализма». Какое-
либо отклонение от так называемой» генеральной линии партии»
объявлялось несовместимой с пребыванием в партии фракцион­
ностью. Это фактически означало требование безоговорочного со­
гласия с любой сверху идущей позицией. Ведь руководство партии
всегда обладало достаточным арсеналом средств для ее объявле­
765

ния позицией большинства, подчинение которому считалось обя­
зательным.
В пункте 6 решения X съезда партии «Об единстве партии» го­
ворилось: «Съезд предписывает немедленно распустить все без
изъятия, образовавшиеся на той или иной платформе группы и по­
ручает всем организациям строжайше следить за недопущением
каких-либо фракционных выступлений. Неисполнение этого поста­
новления съезда должно вести за собой безусловное и немедлен­
ное исключение из партии».
Вслед за этим в пункте 7 говорилось, что ЦК партии дает «...
полномочия применять в случае (-ях) нарушения дисциплины или
возрождения или допущения фракционности все меры партийных
взысканий, вплоть до исключения из партий, а по отношению к чле­
нам ЦК — перевод их в кандидаты и даже, как крайнюю меру, ис­
ключение из партии»’.
Дело не ограничилось одним запретом фракционного мышле­
ния. Монополизация власти в верхнем эшелоне партии сопровож­
далась ее дальнейшей бюрократизацией и вырождением в нечто
другое. Вместо свободных выборов на партийные должности на­
чалось их закрепление за партийно-политическими функционера­
ми на основании их революционных заслуг. Но если заслуги возна­
граждать должностями, то революция лишается своего основного
смысла. Ведь она была затеяна не для замены одних правящих лиц
другими, а для установления такой власти, при которой народ сам
правит своими делами, выдвигает на должности угодных ему людей
и подчиняет экономику своим текущим и перспективным нуждам.
Для этого нужна демократия со свободой слова и критикой властей,
реальными выборами и правом контроля избирателей над деятель­
ностью выбранных и других должностных лиц в системе государ­
ственного управления. По мере того как это утрачивалось, проис­
ходило известное со времен Французской революции термидо­
рианское перерождение революции, означавшее подмену одного
идеала революции другим, в данном случае социалистического на­
родовластия властью партийно-государственной бюрократии.
Хотя руководство большевистской партии было достаточно об­
разованным и великолепно знакомым с опытом французского терми­
дора, но этой опасности оно не заметило. Видеть собственный порок
куда труднее, чем чужой. Мало того, что решение X съезда о един­
стве партии создало почву для термидора, он о долго не сознавало,
как в него вползало. Первым об этом заговорил из далекой эмигра-
’ КПСС в резолюциях... 8 изд. М., 1970. Т.2.С. 220-221.
766

ции кадетский белогвардеец Н. В. Устрялов в издававшемся перио­
дическом органе «Смена вех», где предсказывал неизбежность тер­
мидорианского перерождения русской революции. В качестве пер­
вого шага в этом направлении он указал на введение нэпа в России.
Он оценил это как отход от первоначального идеала революции и
начало возврата к капитализму и тем самым как термидор. Не упот­
ребляя самого термина, а, наверное, даже опасаясь его, Ленин реа­
гировал на это следующим образом: «Враг говорит классовую прав­
ду, указывая на ту опасность, которая перед нами стоит»'.
Не зря говорят: на воре шапка горит. Никто другой в партии
тоже слова «термидор» не произносил, его эвфемизмом стала «уст-
ряловщина», поскольку упомянутый Устрялов об этом первым заго­
ворил. Со ссылкой на устряловский прогноз большевики признава­
ли подобную опасность только с внешней стороны в виде возврата
к капитализму. Возможность перерождения изнутри, то есть самой
партии и ее кадров, они исключали, в то время как именно это и
происходило. Между тем чем дальше, тем больше раковая опухоль
термидора поражала органы партии и государства. Свобода сло­
ва была ограничена, отличная от руководства позиция группы лиц
рассматривалась теперь как недопустимая фракционность, выбор­
ность стала заменяться назначенчеством и т. д. После X съезда пар­
тии обо всем этом открыто не смели говорить. Однако со временем
болезнь все больше давала о себе знать. Доверительно между со­
бой многие партийцы все больше стали говорить о сходстве проис­
ходящего у нас с термидором французской революции. Но, как го­
ворится, шило в мешке не утаишь, и все это так или иначе доходило
до сталинского руководства, которое взяло курс на подмену идеала
социалистического народовластия революции единоличной дикта­
турой «вождя».
Первым проявлением зародившегося термидора была изо­
ляция Ленина после его болезни, о чем говорилось выше. Вторым
явилось образование тройки (Зиновьев, Каменев, Сталин) в целях
дискредитации Троцкого, отстранения его от дел и вообще лише­
ния влияния.
В годы революции и Гражданской войны, когда Троцкий нахо­
дился на недоступной им высоте, названным троим приходилось
мириться со своими второстепенными ролями. Другое дело теперь,
когда вместо героических действий наступила пора повседневных
будничных дел, а вместе с тем в угаре бюрократизма стали стирать­
ся критерии того, кто чего стоит. Теперь ценность человека опреде­
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 94.
767

ляется не столько его личными достоинствами, сколько его положе­
нием в структуре власти. В этой ситуации давно и хорошо знавшие
Сталина Каменев и Зиновьев решили, что тот может быть очень по­
лезным для оттеснения Троцкого на второй план. С этой целью на XI
съезде в 1922 году они выдвинули его на роль Генерального секре­
таря ЦК партии, мотивируя это необходимостью координации рабо­
ты партийного аппарата по выполнению решений ЦК и политбюро.
На самом деле они имели в виду использование его интриганских
способностей для борьбы против Троцкого. Оказавшись в новой
роли, Сталин постепенно прибирал к рукам бразды правления, по­
всюду расставлял своих людей и с их помощью успешно справился
с этой задачей. Троцкий утратил то положение в партии, которое он
занимал в годы революции и Гражданской войны.
Эта беспринципная борьба трех против одного явилась ярчай­
шим свидетельством развращающего влияния власти на человека,
что никем из революционеров не принималось во внимание, когда
все вместе боролись за общее дело. Но, взобравшись на вершину
власти и напившись ее развращающей отравы, они уже были не те,
какими были раньше. Наркотик власти отравил их сознание и пре­
вратил в совершенно других людей. Теперь они не борцы за дело
рабочего класса, какими были когда-то, а люди карьеры, мелкого
тщеславия и честолюбия, готовые ради этого пожирать друг друга.
Из этого можно видеть, что термидор возникает и утверждает­
ся не столько в силу изменения классового интереса, сколько в силу
морально-психологического превращения человека из одного типа
в другой. Непосредственным побудительным мотивом действий
французских термидорианцев (Барраса, Тальена, Фуше и других)
тоже было не столько желание установить господство буржуазно­
го класса, сколько жгучая зависть к той популярности и безгранич­
ной власти, которую вожди якобинцев (Робеспьер, Сен-Жюст, Кутон
и другие) приобрели в народе на пике революции. Конечно, нема­
лое значение имело и то, что неограниченная власть одних стави­
ла под угрозу жизнь всех остальных, в том числе тех, кто стал тер­
мидорианцем.
Победа термидора
Хотя начало термидора русской революции, как отмечалось,
было положено гораздо раньше, но до 1925 года этот термин в
большевистской среде вслух не произносился. Только в 1925 году,
когда Троцкий, по существу, был отстранен от власти и наступила
очередь Каменева и Зиновьева, у части большевиков стали откры­
ваться глаза на сходство эволюции русской революции с француз­
768

ской. Как утверждает Троцкий, к тому времени (не слишком ли позд­
но?) он пришел к выводу о термидорианском перерождении нашей
революции. Так, на вопрос видного в то время партийного деяте­
ля Склянского о Сталине он сказал: «Сталин — наиболее выдающая­
ся посредственность нашей партии... Победоносная контрреволю­
ция может иметь своих больших людей. Но первая ступень ее, тер­
мидор, нуждается в посредственностях, которые не видят дальше
своего носа»1.
Верно, что одно Сталин не видел дальше своего носа, но зато
другое он видел лучше, чем его товарищи по ЦК и политбюро. Он
видел, что народ устал от перенапряжения сил в революции и Гра­
жданской войны и хочет более спокойной жизни, а основная масса
партфункционеров желает пользоваться своим высоким положени­
ем для лучшей жизни. В этой связи созданные новой ситуацией воз­
можности поворота от диктатуры пролетариата к своей личной дик­
татуре едва ли кто так хорошо увидел, как Сталин. Возможно, пото­
му, что никого другого неуемная жажда власти и честолюбие столь
полно не захватили, как его. Решения X съезда о единстве партии он
воспринял как подарок судьбы. Они освобождали руководство пар­
тии от всякого контроля со стороны партийных низов и тем созда­
ли манящую ситуацию безграничной власти. Не это ли зародило в
душе Сталина желание пробраться к капитанскому мостику партий­
ного корабля и прибрать к рукам бразды правления? Манила бы эта
должность его, если бы она находилось под постоянным контролем
партийных масс и огнем критики, как снизу, так и со стороны? Ведь
для тех, кто нечист на руку и предпочитает действовать во мраке
ночи, а не при свете дня, —
а Сталин был именно таким, —
нет ни­
чего страшнее контроля над его делами. Такой должности они из­
бегают, как огня. Сталин видел, что со своим интеллектуальным по­
тенциалом при отсутствии у него столь значимого в тех условиях
ораторского дара в открытом противоборстве он всегда будет бит.
Зато в интриганстве и комбинаторстве, лести одним и шантаже дру­
гих ему равного нет, и это может быть его всепобеждающим оружи­
ем. В соответствие с таким видением общей ситуации и собствен­
ной роли, как видно, задолго до состоявшегося в декабре 1925 года
XIV съезда партии, Сталин разработал план постепенного отстране­
ния от руководства партией и страной всех возможных соперников
и утверждения своей единоличной власти над партией и страной.
Если дискредитацию Троцкого и его отстранение от власти счи­
тать первым шагом Сталина в борьбе за власть, то вторым — отстра­
1Троцкий/1. М оя жизнь. М.: Панорама, 1991. С. 486-487.
769

нение от власти двух других фигур ленинской гвардии — Зиновьева
и Каменева. Но, в отличие от Троцкого, у них была своя вотчина —
колыбель революции Ленинград с его боевой партийной организа­
цией и активным рабочим классом. Поэтому они оказались более
тяжелым орешком, чем политически более весомый, но не имев­
ший такой опоры Троцкий.
Отстранение Троцкого от власти и ослабление его влияния
до этого происходило втихую, путем литературной критики за его
прошлый небольшевизм. Хотя Ленин указывал, что это мало может
быть поставлено ему в вину, но это не остановило тройку. Она пове­
ла компанию за его отстранение от власти, и это удалось. Ведь сила
Троцкого была не в мало уже значившей должности председателя
реввоенсовета, а в его идейно-политическом влиянии и авторитете,
который и был подорван в ходе компании против «троцкизма».
Спустя некоторое время наступила очередь свержения Зиновь­
ева и Каменева с партийного Олимпа и выдвижения Сталина на роль
единоличного вождя партии. Здесь была одна важная особенность.
Пока В. И. Ленин был жив, то, как лидер партии, с отчетным докла­
дом от имени ЦК на партийном съезде обычно выступал он. Во вре­
мя его болезни и после смерти на двух предыдущих съездах — XII и
XIII — с такими докладами выступал Г. Е. Зиновьев Это было воспри­
нято многими как его претензия на роль наследника Ленина. Но Зи­
новьев ни в чем не был сопоставим с Лениным и своей неуместной
амбицией только навредил себе, утратив даже прежнее уважение.
Сталин решил воспользоваться этим и в роли наследника Ле­
нина выставить себя. Для этого надо было сделать так, чтобы с от­
четным докладом на очередном съезде партии выступал уже не Зи­
новьев, а Сталин, из чего стало бы видно, что именно он, а не кто-
либо другой, является наследником Ленина на посту руководителя
партии. Но для этого ему надо было найти, во-первых, соответствую­
щее идейное прикрытие; во-вторых, организационную поддержку
со стороны большинства членов ЦК и Политбюро. С этой целью он
своевременно сблизился с влиятельной в партии группой сторон­
ников Бухарина и стал их всячески поддерживать и натравливать
на своих бывших союзников — Зиновьева и Каменева. По той же ло­
гике и манере, по которой тройка в свое время вела борьбу против
Троцкого, теперь сталинско-бухаринское большинство в ЦК и По­
литбюро повело борьбу против Каменева и Зиновьева.
Идейной основой этой борьбы было две проблемы. Первой
была возможность построения социализма в одной стране, а вто­
рой — оценка роли нэпа в деле построения социализма. Мы не
можем здесь входить в обсуждение того, насколько верными или
770

неверными были позиции сторон по этим вопросам, так как глав­
ное было не в них, а в другом. Как с одной, так и с другой стороны
различные трактовки перспектив социалистического строительст­
ва были идейным прикрытием борьбы за власть в партии и стране.
Ожесточенные споры на эту тему в ЦК и политбюро кончились тем,
что отчетный доклад о работе ЦК было поручено сделать Сталину.
Состоявшийся в декабре 1925 года XIV съезд партии вошел в
историю как определивший курс на индустриализацию страны. Од­
нако в ходе его подготовки основные баталии развернулись не по
проблеме индустриализации страны — об этом особых разногла­
сий не было, — а по вопросу о том, кто должен делать съезду отчет­
ный доклад ЦК. С помощью различного рода до конца не раскрытых
интриг и комбинаций Сталину удалось выдвинуть себя на первую
роль в партии, поскольку, по сложившейся традиции, всегда первое
лицо партии, ее лидер выступал с отчетным докладом на съезде.
Что касается Зиновьева и Каменева, то Сталину и его сторонникам
нужно было сделать так, чтобы они были изолированы и заклейме­
ны на съезде как безнадежные догматики, уже не способные шагать
в ногу с развитием событий.
Для этого они предприняли ряд профилактических мер.
Первым было изменение места проведения съезда. На преды­
дущем XIII съезде было решено следующий съезд провести в Ле­
нинграде как второй столице страны, отдавая дань колыбели ре­
волюции. Но то было время, когда руководящая тройка партии
(Зиновьев, Каменев, Сталин) была еще едина в борьбе против Троц­
кого. Теперь, когда он был побежден и отодвинут на второй план,
то по термидорианской механике развития революции настала оче­
редь отсечения двух других членов тройки. В такой ситуации прове­
дение съезда там, где Зиновьев обладает особым влиянием, стало
рискованным. Мало ли что могут предпринять Зиновьев и Каменев
для удержания в своих руках ускользающей из них власти. Поэтому
было решено провести съезд в Москве под контролем сталинско-
бухаринского руководства и отвергнуть все попытки ленинградцев
настоять на выполнении решения предыдущего съезда.
Не менее важным было избрание на съезд таких делегатов, ко­
торые будут вести себя и голосовать как нужно. Тем более что к
тому времени от былой партийной демократии мало что осталось.
Выборы перестали быть свободными. Они больше осуществлялись
теперь по указке аппарата ЦК партии, где правили Сталин и его
люди — Молотов, Каганович и Куйбышев. Потому основной состав
делегатов съезда был подобран с условием поддержки сталинской
позиции. Исключением была ленинградская парторганизация и ее
771

делегаты на съезде. Тем более что среди них больше всего распро­
странилось беспокойство по поводу нараставшего в партии и стра­
не термидорианства. Сталин и его люди знали, что если ленинград­
ские делегаты на съезде поведут свою атаку на руководство партии
с этим оружием, то исход может оказаться весьма неблагоприят­
ным. Поэтому вместо обороны решили повести наступление так,
чтобы вынудить своих противников обороняться и оправдываться.
В ряду аналогичных мер подготовки съезда сталинское руково­
дство решило в нем проработать и дискредитировать ленинград­
ских коммунистов за идущие из их среды обвинения в адрес ЦК в
термидорианстве. Эти обвинения больше всего выдвигал секретарь
ленинградского губкома партии П. А. Залуцкий. Поскольку Зиновь­
ев как председатель Ленсовета находился в тесной связи с ним, то
удар по Залуцкому, рассчитывал Сталин, будет направлен и на него.
С этой целью ЦК под благовидным предлогом направило Залуцкому
своего представителя, поскольку, мол, вопрос о термидоре беспо­
коит руководство партии и надо выяснить его позицию для приня­
тия нужных мер. Старый большевик Залуцкий, не привыкший скры­
вать свои мысли, как то теперь требовалось, выложил все открыто.
Вот что он говорил:
«Один исторический пример должен быть у нас в центре вни­
мания: это — термидорианский путь развития великой француз­
ской революции.
Не надо забывать, что „устранение" гебертистов было началом
пути к Термидору. Три социальные силы в данный момент занима­
ются изучением этого периода: сменовеховская и милюковская бур­
жуазия, эсеры и меньшевики и пролетариат.
Первые две силы в своей политике исходят из того, что русская
революция уже вступила на этот путь развития, и, конечно, всяче­
ски этому содействуют.
Пролетариат в целом еще не видит этой опасности, хотя она
очень реальна.
Тем более опасна политика, которой придерживаются наши
„ вожди"...
Умные сменовеховцы, вроде Устрялова, лучше, чем наши „вож­
ди" и „теоретики", учитывают обстановку. Они видят слабость наших
верхов и, оказывая давление на госаппарат и некоторые слои пар­
тии, помогают им, толкая революцию к Термидору»1.
Посланец аккуратно записал эти и другие критические высказы­
вания Залуцкого о грозящей опасности термидора и слепоте «вож­
1XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (6). М.: Госиздат, 1926. С. 358.
772

дей». Но в том и состоял термидор, что вкусившие сладость власти
«вожди» критику в свой адрес уже не хотели терпеть и свою цель ви­
дели в расправе с любыми возбудителем недовольства. Поэтому на­
кануне съезда запись соображений Залуцкого была разослана сто­
ронникам Сталина с тем, чтобы они заблаговременно подготовились
к отпору ленинградским коммунистам во главе с Зиновьевым и За-
луцким, клевещущими на верных социализму работников партии.
На съезде сталинско-бухаринское наступление на ленинград­
цев встретило ответную реакцию с их стороны. Сорок три делегата
выступили с требованием предоставления Зиновьеву права на со­
доклад. Так как к тому времени еще сохранились какие-то остатки
былой партийной демократии и соответствующее правило содер­
жалось в регламенте съездов, то с этим пришлось согласиться.
Тем не менее выступление Зиновьева на съезде было обстав­
лено так, что оно больше походило на участие в прениях, нежели
на содоклад. Зиновьев получил слово не вслед за основным докла­
дом Сталина, а лишь на третьем заседании, после того, как были за­
слушаны доклады Молотова с организационным отчетом ЦК и Кур­
ского о работе о центральной ревизионной комиссии. Что касается
содоклада Зиновьева, то с него начались прения по отчетному док­
ладу, тем более что вслед за ним неограниченное время было пре­
доставлено Н. И. Бухарину, выступление которого было посвящено
критическому разбору содоклада. Вслед за Бухариным со стороны
большинства выступавших последовал вал обвинений и разоблаче­
ний тех, кто отклоняется от генеральной линии партии.
С точки зрения интересующего нас вопроса о термидориан­
ском перерождении советского государства XIV съезд КПСС пред­
ставляет особый интерес, так как он узаконил механику того, как
идейная нетерпимость превращается в машину поедания револю­
цией своих детей. Точно так же, как вчера Зиновьев и Каменев с по­
мощью Сталина набрасывались на Троцкого и сместили его с пье­
дестала, не подозревая, что то же самое может быть с ними самими,
теперь на них набрасываются новые союзники Сталина. Вслед за Бу­
хариным на трибуну поднимались Рыков, Томский, Угланов, Рютин,
Постышев, Кабаков и многие другие будущие жертвы термидора и
осуждают оппонентов за другое мнение, того не ведая, что тем отта­
чивают нож, готовый опуститься на их собственные головы.
В ходе обсуждения этого вопроса обнаружилось непонимание
Троцким критичности ситуации. Поскольку до этого тройка вела
борьбу против него и в результате их закулисных действий он ока­
зался в изоляции, то теперь он со злорадством наблюдал за распа­
дом тройки и расправой над Зиновьевым и Каменевым. А ведь речь
шла не о личных отношениях между этими людьми, а о неизмери­
773

мо большем — о судьбе революции. Пройдет совсем мало време­
ни, и он поймет, что молчание на съезде было ошибкой. Он вступит
в союз с Зиновьевым и Каменевым в борьбе против сталинского из­
вращения революции, заговорит о роковом повороте к термидору,
но будет уже поздно.
Пока же суть дела с полной ясностью раскрыл на съезде Каме­
нев, выступление которого можно считать вторым содокладом оп­
позиции. Прояснив основные позиции сталинского руководства и
оппозиции по коренным политическим и экономическим вопро­
сам, он без обиняков указал на суть дела: она состоит в подмене
коллективного руководства личной властью новоявленного вождя.
Приведем это мести речи Каменева по стенограмме съезда, навер­
няка подправленной, но все-таки передающей остроту ситуации.
«Мы против того, — заявил Каменев, — чтобы создавать теорию
„вождя", мы против того, чтобы делать „вождя". Мы против того, что­
бы Секретариат, фактически объединяя и политику и организацию,
стоял над политическим органом. Мы за то, чтобы наша верхушка
была таким образом, чтобы было действительно полновластное По­
литбюро, объединяющее всех политиков нашей партии, и вместе с
тем чтобы был подчиненный ему технический и выполняющий его
постановления Секретариат. (Шум.) Мы не можем считать нормаль­
ным и думаем, что это вредно для партии, если будет продолжать­
ся такое положение, когда секретарь объединяет и политику и орга­
низацию и фактически предрешает политику. (Шум.) Вот, товарищи,
что нужно было сделать. Каждый, кто не согласен со мной, сделает
свой вывод. (Голос с места: „Нужно было с этого начать".) Это пра­
во оратора начать с того, с чего он хочет. Вам кажется, следовало бы
начать с того, что я сказал бы, что лично я полагаю, что наш гене­
ральный секретарь не является той фигурой, который может объ­
единить вокруг себя старый большевистский штаб... Именно пото­
му, что я неоднократно говорил группе товарищей-ленинцев, гово­
рю на этом съезде: я пришел к убеждению, что тов. Сталин не может
выполнить роли объединителя большевистского штаба. (Голоса с
мест:„Неверно!", „Чепуха!» „ Вот он о в чем дело!", „ Раскрыли карты!",
шум. Аплодисменты ленинградской организации. Крики: „Мы не да­
дим вам командных высот", „Сталина! Сталина!" Делегаты вста­
ют и приветствуют тов. Сталина. Бурные аплодисменты. Крики:
„Вот, где объединилась партия. Большевистский ш т аб должен объ­
единиться"J»1
1XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). М.: Госиздат, 1926.
С. 274-275.
774

Надо думать, что реальная картина была более драматичной,
чем передает стенографическая запись. Тем не менее ясно, что ре­
жиссура предусмотрела как возможность выступления против «де­
лания вождя», так и нужную реакцию съезда на это. Для нас же эта
реакция является яркой иллюстрацией перерождения революции
и партии. Требование коллективного руководства — о народовла­
стии никто и не вспоминал, — возмутило съезд, выкликавший царя.
Мы не знаем имена кричавших, но знаем логику последующего хода
событий и уверены, что добра им это не принесло. Поистине верно,
что пути господни неисповедимы.
По мере приближения к очередному XV съезду партии маши­
на отсечения теперь набирала обороты, а у оппозиции все еще не
было адекватного понимания ситуации. Она доктринерски понима­
ла дело так, что зло дует справа и Сталин попал под влияние Буха­
рина и его школы. В действительности дело обстояло как раз наобо­
рот. Бухарин приобрел свой вес и влияние не столько в силу своего
теоретического дарования, сколько благодаря организационной
поддержке Сталина, умело направлявшего их огонь по нужным це­
лям. В то время как термидор хватал оппозицию за горло, она гово­
рила лишь о нарастании его элементов.
В июне 1927 года в порядке подготовки к очередному XV съез­
ду партии оппозиция подготовила Платформу-13. Она была подпи­
сана Авдеевым, Бакаевым, Евдокимовым, Зиновьевым, Каменевым,
Лиздиным, Мураловым, Петерсоном, Пятаковым, Раковским, Смил-
гой, Соловьевым и Троцким и содержала лишь крайне смягченное
указание на термидорианскую опасность. «По вопросу о термидо­
рианстве, — отмечалось в ней, — мы говорим: в стране растут эле­
менты термидорианства, имеющие достаточно серьезную социаль­
ную базу. Мы не сомневаемся, что партия и пролетариат преодоле­
ют эти силы при ленинской линии и внутрипартийной демократии.
Чего мы требуем, это — чтобы партруководство давало этим явле­
ниям и их влиянию на известные звенья партии более систематиче­
ский твердый планомерный отпор. Мы отвергаем мысль о том, что
будто наша большевистская партия, ее ЦК и ЦКК стали термидори­
анскими»1.
То, что отвергала Платформа, было реальностью. Недаром гово­
рят: на воре шапка горит. Термидорианское перерождение как раз
шло от руководства партии, и даже так робко поставленный вопрос
его глубоко встревожил. Опасаясь того, что вопрос остро встанет на
1Цит. по: Кондратьева Т.. Большевики-якобинцы и призрак термидора. М.: Из­
дательство Ипол, 1993. С. 122.
775

съезде, оно решило оппозицию до него не допускать. В канун съез­
да в октябре 1927 года был созван Пленум ЦК, где оппозиционеры
еще раз были проработаны, осуждены и исключены из партии. Вме­
сте с тем съезд дал зеленый свет новым карательным мерам. За ис­
ключением из партии последовали снятия с работ всех, кто в какой-
либо мере поддерживал или сочувствовал так называемым троцки­
стам, и депортация их в отдаленные места страны.
Такие репрессивные меры оправдывались ссылкой на реше­
ния X съезда партии. На объединенном пленуме ЦК и ЦКК 5 авгу­
ста 1927 года Сталин говорил. «В арсенале нашей партии репрессия
никогда не считалась исключенной. Мы действуем тут на основе из­
вестной революции X съезда нашей партии, на основе резолюции,
написанной и проведенной на X съезде тов. Лениным»1. Сослав­
шись на приведенные выше части резолюции X съезда партии, Ста­
лин продолжал. «Это писал и завещал нам Ленин, ибо он знал, что
такое железная дисциплина партии, что такое диктатура пролета­
риата. Ибо он знал, что диктатура пролетариата проводится через
партию, что без партии, единой и монолитной, невозможна дикта­
тура пролетариата»2.
Состоявшийся в декабре того же года XV съезд партии одоб­
рил не только исключение из партии ближайших соратников Лени­
на, создававших партию вместе с ним (Зиновьев и Каменев), осуще­
ствлял Октябрьскую революцию (Троцкий), но и предпринятые про­
тив них и их сторонников репрессивные меры. Это и было главным
смыслом съезда. Однако в историю партии он вошел под другим
знаменем — как съезд, определивший поворот к пути коллективи­
зации крестьянства. Такое обозначение призвано было скрыть его
главный смысл, состоявший в том, что он полностью разделался с
существовавшей в партии антисталинской «левой оппозицией». Что
касается коллективизации, то такой курс был выработан давно и о
каком-либо его изменении речи не было. Предусматривалось про­
должение ранее намеченного умеренного развития в этом направ­
лении, что никак не может быть оценено как «поворот».
Такой поворот в политике был сделан не на съезде, а как раз
после него, когда Сталину понадобилась идейное прикрытие для
низвержения Бухарина из роли теоретика партии. Но об этом ниже,
а пока скажем о том, что представлял собой Н. И. Бухарин со своей
группой. Это представляется мне тем более необходимым, что со­
временному читателю, напичканному лживыми версиями о совет­
1И. Сталин. Соч. Т. 10. С. 83.
2Там же. С. 84.
776

ской системе и привыкшему принимать кого угодно в какой угод­
но роли, без дополнительных разъяснений не будет понятно зна­
чение теоретически значимой фигуры в то время. Коммунизм же,
как отмечалось ранее, представлял собой некое подобие новой ре­
лигии, в которой проповедники являются высшими судьями проис­
ходящего. Поэтому в то время они становились кумирами общест­
ва, и Сталин льстил Бухарину, что после смерти Ленина и признания
идейной негодности Троцкого таким может быть только он. И это
действовало.
После разгрома левых Сталин больше не нуждался в союзни­
честве с обладавшим большим авторитетом и признанием в партии
Бухариным, который был в то время не только признанным теоре­
тиком партии, но и ее любимцем.
Человек выдающихся и разнообразных дарований, бескорыст­
но преданный делу освобождения трудового народа, Н. И. Бухарин
был скромным тружеником на партийном поле. У него не было ни
высокомерия Троцкого, ни амбиций Зиновьева, ни честолюбия Ста­
лина. Бессребреник от природы, он ничего не приобрел от револю­
ции, кроме своей популярности, и с любым членом партии или ра­
бочим вел себя как равный. В то же время не отличался твердостью
характера и легко подавался чужому влиянию. Сталин этим пользо­
вался, натравливая его то на одного, то на другого.
Когда Бухарин был нужен Сталину для критики так называемого
троцкизма, то он возносил его до небес как главного теоретика пар­
тии. Так, например, в ответ на критику Бухарина со стороны оппози­
ции на XIV съезде партии Сталин выступил против, как он это назвал,
«разнузданной травли тов. Бухарина» и спрашивал: «Чего, собствен­
но, хотят от Бухарина? Они требуют крови тов. Бухарина». Затем, по­
вернувшись в сторону оппозиции, угрожающе заявил: «Крови Буха­
рина требуете? Не дадим вам его крови, так и знайте»1. Очевидно,
пролитие крови Бухарина Сталин приберегал для себя, а пока тот
был нужен, всячески его оберегал от критики. В то время Бухарин
написал ряд признанных работ, принесших ему большое признание
в партии и даже академических кругах. За ним следовал также длин­
ный шлейф его молодых и активных учеников, которые на нужное
время были активно включены в борьбу «против троцкизма».
В условиях этой борьбы особое значение имело то, что Сталин
привлек в свой лагерь таких его последователей, как председатель
правительства А. Рыков и глава советских профсоюзов М. Томский.
' X IV Съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет.
М.: Госиздат, 1926. С. 504-505.
777

Так же как раньше Сталин, Зиновьев и Каменев, в нарушение устава
партии в обход коллегиального органа — Политбюро, собирались
отдельно и в целях изоляции Троцкого предварительно договари­
вались обо всем между собой, так теперь Сталин решал вопросы со
своими новыми союзниками. Тем самым он получил сильное под­
крепление. Бухарин выступал от имени официальной идеологии
партии — марксизма, Рыков — от советской власти, Томский — от
рабочего класса, а сам Сталин — от правящей партии.
Это был внушительный квартет, направивший свой недюжин­
ный идейный и организационный накал против тех, кто ставил со­
циализм в зависимость от победы мировой революции, на доказа­
тельство возможности построения социализма в одной, отдельно
взятой стране. Непризнание этого в действительности недоказан­
ного положения Сталин впоследствии приравнял к измене делу со­
циализма. Едва ли сам верил в такую чушь, но с тем большей энер­
гией убеждал других. И убедил. Идея возможности строительства
социализма не мытьем, так катаньем получила признание и стала
теоретической основой политики строительства социализма в СССР.
Это было то, что было нужно Сталину от Бухарина и его группы.
Как только эта цель была достигнута, Сталин развернул свой
аппарат против нее. Бухарин находился в дружбе со Сталиным с
1913 года, когда по рекомендации Ленина тот приехал к нему в Вену
и Бухарин помогал ему в работе над книгой по национальному во­
просу. Но личные отношения для Сталина мало что значили. После
разгрома левой оппозиции Бухарин стал ему уже не нужен, и он ре­
шил разделаться с ним и его последователями. В качестве повода ис­
пользовали опубликованную Бухариным статью «Заметки экономи­
ста», в которой говорилось о насущных проблемах экономическо­
го развития страны в полном соответствии с решениями XV съезда
партии. Но после расправы с левыми правильное вчера объявля­
лось неправильным сегодня. Вчера умеренность в темпах проведе­
ния коллективизации считалась ленинской мудростью, а теперь то
же самое Сталин квалифицирует как капитуляцию перед кулаком и
требует ускорения ее темпов. Теперь, когда «левых» в партии боль­
ше нет, Сталин и его сторонники переходят на их же позиции и отту­
да открывают огонь по бухаринцам как «правому уклону». Теперь на­
думанные обвинения градом сыпались на их головы, как вчера на го­
ловы так называемых троцкистов. Теперь сталинцы обвиняли своих
вчерашних союзников в том, что те якобы попали в плен зажиточно­
го крестьянства и потому выступают против ускоренной коллекти­
визации в интересах бедняцко-середняцких слоев.
778

На самом деле Бухарин и его сторонники как более компетент­
ные в теории и практике выступали против лишь авантюрной кол­
лективизации. Они требовали увязки темпов коллективизации с
возможностями промышленности обеспечить коллективные хо­
зяйства высокопроизводительной сельскохозяйственной техни­
кой. В противоположность этому Сталин выдвигал идею, что про­
стое сложение имеющихся у крестьян средств производства якобы
обеспечивает рост производительности труда. В действительно­
сти такое сложение создавало в хозяйствах обезличку, безответст­
венность и хаос, которые завершились колоссальным разорением
сельского хозяйства.
Чтобы убрать с пути ненужного теперь Бухарина, вопреки ре­
шениям предыдущего съезда Сталин в явочном порядке предложил
сверхвысокие темпы коллективизации крестьянства и применение
чрезвычайных (насильственных) мер ко всем несогласным. Эта была
ловушка. Сталин знал, что Бухарин и его сторонники не согласятся с
этим и откроют дискуссию, исход которой заранее был предрешен.
Сталинская фракция уже была подготовлена к осуждению позиции
Бухарина и его исключению из руководства. Неизвестно, знал ли Бу­
харин об этом, но, имея множество сторонников и команду перво­
классных интеллектуалов, он предложил развернутую программу
«строительства социализма» путем обеспечения единства плана и
рынка. Она предусматривала иные методы решения проблем:
а) не насильственное вталкивание крестьян в колхозы, а стро­
гое соблюдение принципа добровольности при создании коопера­
тивов, как указывал Ленин в своей известной работе на эту тему;
б) не сверхвысокие темпы роста промышленности, которые ве­
дут к разладу экономики, а реально достижимые темпы, обеспечи­
вающие согласованность различных сторон (пропорциональность)
экономики;
в) не насильственное изъятие у крестьян продуктов сельского
хозяйства, а их закупка по приемлемым ценам для нормализации
отношений между городом и деревней и создания благоприятных
условий для роста инвестиций в промышленность;
г) не авантюрное сворачивание рынка в угоду бюрократиче­
скому планированию, а всемерное использование рыночного ме­
ханизма для стимулирования роста экономики и народного благо­
состояния.
Против разумности этой программы никаких аргументов в дис­
куссии выдвинуто не было. Но ведь дискуссия является институтом
демократии, а коль скоро не было одной, то не было и другой. Пле­
нум ЦК ВКП(б) 16-24 ноября 1928 года, Объединенный пленум ЦК
779

и ЦКК 16-23 апреля 1929 года и последовавшая за ним шестнадца­
тая конференция ВКП(б) осудили «правооппортунистическую груп­
пу» и объявили взгляды этой группы несовместимыми с пребыва­
нием в партии.
По той же логике и манере, по которой Бухарин и его сторонни­
ки громили Троцкого, Зиновьева, Каменева и тех, кто был с ними, те­
перь сталинисты стали громить своих вчерашних союзников в этой
борьбе. И этому не было конца. Будущее всегда неизвестно, и гро­
мителям бывает неведомо, что завтра их самих постигнет судьба се­
годняшних жертв. Зато известна логика термидора: копающие моги­
лы другим рано или поздно сами туда же попадают.
Как отмечалось выше, до того времени Бухарин считался лю­
бимцем партии, и его идеи и соображения воспринимались с ин­
тересом. Но чем более разумен он был, тем более он портил фон
тому, кто теперь претендовал на роль Солнца в коммунистической
Вселенной. И Сталин в своей манере натравил на него сначала свой
аппарат, а затем и сам присоединился к дискредитации вчерашне­
го союзника и друга, квалифицируя его идеи и действия как правый
уклон. После этого те, кто вчера превозносил Бухарина как «выдаю­
щегося теоретика партии», теперь стали поносить его как путаника,
«не понимающего диалектику» и сбивающего партию с предназна­
ченного ей пути. Ситуация была такой, как ее пародировал Оруэлл
в «Скотском хозяйстве», где по свисту Главного Хряка собаки набра­
сывались на всякого, кто чем-либо был ему неугоден.
После разгрома правой оппозиции и провала насильственной
коллективизации несостоятельность сталинской политики строи­
тельства социализма стала еще более очевидной. Поэтому антиста­
линские группировки продолжали возникать. Но сложность ситуа­
ции была в том, что все это происходило на фоне впечатляющих ус­
пехов социалистического строительства. Происходил ускоренный
рост экономики. Страна семимильными шагами превращалась из
отсталой в передовую мировую державу. В строй вступали тыся­
чи новых передовых предприятий с первоклассным оборудовани­
ем. Создавалась невиданная в мире система народного образова­
ния, которая обеспечивала народное хозяйство первоклассными
специалистами из среды рабочих и крестьян. В стране произошла
культурная революция, всему талантливому была открыта свобод­
ная дорога к вершинам образования и культуры. Ничего подобного
нигде не было, ни в прошлом, ни в настоящем. Поэтому развитие не
было однозначным. Пороки перемежевались с достоинствами сис­
темы, и становилось неясно, что главное, а что второстепенное. Тем
более что пороки замалчивались, а достижения раздувались, и по­
лучалась картина, что страна идет от победы к победе.
780

Вся эта неоднозначность ситуации позволяла Сталину и его
фракции свою борьбу за власть оформлять и подавать населению в
идейной упаковке борьбы за социализм, а своих идейных оппонен­
тов изображать вначале противниками, а затем и подрывниками. Ре­
альные успехи социализма были настолько значительными, что за­
слоняли его провалы. Тем не менее полностью ослепить людей было
невозможно. Революционная совесть партии так или иначе пробуж­
далась. То там, то здесь одна оппозиция возникала за другой.
Большим шоком для значительной части коммунистической
партии были трагические последствия коллективизации сельско­
го хозяйства. Несмотря на успехи, достигнутые в других областях,
провал политики коллективизации, трагическим проявлением ко­
торого стал голод 1932/33 хозяйственного года, открыл многим гла­
за на то, куда заводит страну авантюризм Сталина. Теперь его раз­
очарованные сторонники, которые громили прежние оппозиции,
стали создавать собственные. Но шансов на успех уже не осталось.
Прежней борьбой против инакомыслия они сами помогли закрыть
все легальные возможности его проявления. Наиболее значимой
из них стал созданный из партийных ветеранов и интеллектуалов
«Союз марксистов-ленинцев», разработавший альтернативную (рю-
тинскую) платформу развития. Но как эта, так и другие оппозици­
онные группы в условиях установленного тотального контроля над
обществом быстро обнаруживались, разоблачались, и входившие в
них заключались в тюрьмы. Сами они исчезали, но их дух оставался
и даже проникал в широкие сферы руководства страной.
Связь между термидором и диктатурой пролетариата
Эмбрионом обрисованного выше перерождения стала взятая
большевиками на вооружение формула диктатуры пролетариа­
та. Впоследствии, когда процесс зашел слишком далеко, левая оп­
позиция хотя и с опозданием, но все-таки признала термидориан­
ское перерождение русской революции. Однако подлинные причи­
ны этого процесса, восходящие к указанной формуле, так и не были
объяснены. Л. Троцкий, который воспринял это понятие, дал ему до­
вольно туманное определение. По его мнению, суть термидора «оз­
начала кристаллизацию новых привилегированных слоев, созда­
ние нового субстрата для экономически господствующего класса»'.
В анализе этой проблемы он показывает, как под влиянием изме­
нившихся обстоятельств, перехода от военных на мирные условия
жизни изменились люди. «В 1925 году, —
пишет он, —
Иоффе ска­
1Троцкий/1. Сталин. Т. 2. С . 223 -224. М.: Политиздат, 1990.
781

зал мне в Совнаркоме: «Вы не отдаете себе полного отчета в том вы­
рождении, которая претерпела партия. Подавляющее большинство
ее, во всяком случае решающее большинство — чиновники; они го­
раздо больше заинтересованы в назначениях, повышениях, льготах,
привилегиях, чем в вопросах социалистической теории или в собы­
тиях международной революции»1. Сравнив спартанские условия
жизни и борьбы во время революции и Гражданской войны с мир­
ными, Троцкий заключает: «Раньше завоевывать сторонников мож­
но было только идеями. Теперь многие стали учиться завоевывать
сторонников постами и материальными привилегиями»2.
Подобное объяснение термидора, будучи верным с точки зре­
ния констатации того, что происходило, не отвечает, однако, на во­
прос о том, почему это было так, а не иначе. Что люди всегда пред­
почтут жить лучше, чем хуже, не так трудно было понимать. В дан­
ном же случае большевики столкнулись с чем-то более сложным.
В соответствии с марксистским учением они идеализировали про­
летариат и приписывали ему свойства, которыми он в действитель­
ности не обладает. В то время как пролетарии — такие же люди, как
все, им казалось, что они свободны от пороков буржуазии и спо­
собны на бескорыстие, а это оказалось не так. Бескорыстными мо­
гут быть отдельные люди, но весь класс людей таким быть не может.
Корыстных людей среди угнетенных классов не меньше, чем сре­
ди остальных слоев общества. Когда угнетенные массы боролись за
свое освобождение, то для корысти еще не было достаточной поч­
вы, но когда ситуация меняется и они оказываются у власти, появ­
ляется что делить, то большинству из них своя рубашка оказалась
ближе к телу.
Так было и во время Французской революции. Термидор насту­
пил тогда, когда массы устали от насилия и террора и захотели жить
нормальной жизнью, без риска стать очередной жертвой. Так было
и в Русской революции. Когда окончилась гражданская война и на­
ступил мир, то общество столкнулось с невозможностью полного
эгалитарного равенства — ни в распределении материальных благ,
ни в осуществлении политической власти оно оказалось недости­
жимым. Положение во власти стало определяющим фактором но­
вого материального и морально-политического неравенства. Одни
стали иметь больше, чем другие. Необходимость удовлетворения
материальных благ и морально-политических амбиций отодвинула
первоначальную идею революции на второй план.
1Троцкий Л. Сталин. Т. 2. С. 266 -267.
2Там же. С. 248.
782

Как во времена Французской, так и во время Русской револю­
ции произошел определенный отход от первоначальной идеи. Од­
нако как термидор Французской революции не означал возврата
к феодализму, так и термидор Русской революции не означал воз­
врата к капитализму. В наших условиях это означало только сущест­
венное извращение первоначального идеала социализма. Возмож­
ность такого извращения содержалась в формуле диктатуры про­
летариата, позволявшей одним навязывать свою волю другим. Если
бы этого не было и диктатура немедленно стала превращаться в
пролетарскую демократию, под которой понимали широкое наро­
довластие, то такой возможности ни у кого не было бы и принцип
равенства людей не мог быть грубо нарушен. Другое дело, что сам
принцип нуждался в уточнении, как его понимать и соблюдать при
существующих различиях между людьми.
Вместо этого в советскую практику было введено насилие в ка­
честве постоянного способа решения проблем. Насилие стало оп­
равдываться необходимостью осуществления диктатуры пролета­
риата, в то время как на самом деле оно означало возрождение тра­
диционной российской авторитарно-деспотической традиции. Если
бы русская революция была поддержана европейской и слилась с
ней, то возможно, что инерция российской деспотии была бы на­
столько ослаблена, что мы встали бы на путь демократии. Но по­
скольку мы остались один на один со своей традицией, то соотно­
шение между авторитаризмом и демократией сложилось в пользу
первой и в ущерб второй. В такой ситуации обладавший авторитар­
ным менталитетом Сталин, не имевший представления о демокра­
тии, оказался фигурой, наиболее отвечавшей требованиям време­
ни и обстановки. То, что он делал и говорил, было более понятно
окружавшим его людям (большинству партии), нежели более зна­
комая с европейской культурой оппозиция, тем более что она тоже
вспомнила о демократии тогда, когда лишилась власти. С их актив­
ным участием, как отмечалось, было распущено Учредительное со­
брание в 1918 году, запрещены фракции в партии в 1921 году, по­
давлены Кронштадтский мятеж и Тамбовское восстание крестьян.
Более того, Сталин получил бразды правления благодаря под­
держке, оказанной ему представителями вначале левой, а затем и
правой оппозиции, путем интриг и натравливания одних против
других. Учрежденный для решения текущих организационно-техни­
ческих вопросов пост Генерального секретаря, как отмечалось, Ста­
лин превратил в рычаг преобразования диктатуры пролетариата в
систему личной власти. Этот процесс преобразования (перерожде­
ния) прошел три этапа.
783

Первый этап состоял в подмене выборных органов партии по­
ставленным над ними аппаратом, подчиненном Генеральному сек­
ретарю в центре, и в расстановке лично с ним связанных и предан­
ных ему людей на различных постах по нисходящей иерархии. Для
этого требовался гигантский аппарат, и из скромного трехэтажного
здания на Воздвиженке в Москве, где пребывал ЦК при Ленине, по­
сле его смерти он переехал на Старую площадь и занял целый квар­
тал имевшихся там пяти-шестиэтажных домов.
Одновременно с этим была преобразована работа аппара­
та ЦК. Функции Политбюро все больше переходили к Оргбюро ЦК,
где единолично хозяйничал Сталин, о чем и говорил Каменев на XIV
съезде партии. Особое значение имела отмена открытости партий­
ной работы и введение партийной тайны. При Ленине существова­
ла государственная тайна, а партийные дела проводились откры­
то. Придерживались принципа: у партии рабочего класса не может
быть секретов от рабочего класса. Поэтому участие беспартийных
в партийных форумах широко практиковалось. Никаких закрытых
партсобраний, что позднее стало обычным делом, не было. Плену­
мы ЦК и съезды проводились открыто, а их стенографические отче­
ты публиковались. То же самое было с работой Политбюро. Все чле­
ны ЦК имели право посещать его заседания и даже выступать, не
могли только голосовать. Стенограммы его заседаний рассылались
по партийным организациям до уровня райкомов партии. Затем от
этого стали отходить и отошли далеко.
Автор многотомной истории советской оппозиции В. Роговин
подробно показал перерождение большевистской партии в 1920-е
и 1930-е годы, в том числе изменение характера деятельности пар­
тийных органов. «При Ленине, —
писал он, —
иерархия этих орга­
нов строилась в следующем порядке: съезд партии, пленум ЦК, По­
литбюро ЦК, Оргбюро ЦК, Секретариат ЦК. На съезды и пленумы
ЦК выносились важнейшие вопросы партийной политики, по кото­
рым развертывались оживленные дискуссии, публикуемые в печа­
ти. В ходе полемики, принимавшей временами крайне острый ха­
рактер, коммунисты резко критиковали, но ни в коем случае не ос­
корбляли друг друга. Это положение изменилось сразу же после
смерти Ленина, когда атмосфера на съездах и пленумах ЦК стала
принимать прямо-таки хулиганский характер, а полемика начисто
утратила черты партийного товарищества»'.
Вследствие таких порядков и манер гласности становилось все
меньше. Она все больше заменялась партийной тайной, в которую
1Роговин В. Партия расстрелянных. М., 1977. С. 191.
784

посвящались лишь люди, нужные для выполнения той или иной
скрытой цели руководства.
В целях осуществления негласных операций был учрежден сек­
ретариат Генерального секретаря. Его официальная функция состоя­
ла в контроле над выполнением партийных решений. Однако наря­
ду с этим он выполнял также угодные Сталину нелегальные функ­
ции в обход официально существующих органов и принятых ими
решений. Секретариат состоял из числа советников Сталина (Тов-
стуха, Каннер, Мехлис, Поскребышев). Он опирался на безоговороч­
ное содействие особо приближенных к Сталину членов политбюро
(Молотов, Ворошилов, Каганович), а также секретарей ЦК (Андре­
ев, Жданов, Маленков). Секретариат широко использовал для своих
целей и ряд других работников аппарата, прокуратуры и НКВД.
Второй этап перерождения состоял в том, что секретариат, а
вместе с этим негласная и подчиненная Сталину часть партийного
аппарата стали тайной организацией внутри партии, имевшей свои
установленные Сталиным правила, и обеспечивали успех его реше­
ний. Они касались всех сторон общественно-политической жизни,
а главным образом решения кадровых вопросов, продвижения од­
них и оттеснения и ликвидации других.
Устав партии гарантировал ее членам определенные права, в
том числе свободу критики любой инстанции и члена партии, но на
деле это соблюдалось лишь в отношении руководителей местного
уровня. Высшие руководители партии были вне критики, а Стали­
на было положено только восхвалять. Аппарат стал главной силой
руководства, способной при формальном соблюдении демократи­
ческих процедур фактически обеспечивать принятие партийными
и государственными органами угодных Сталину решений по осуж­
дению всех, кто ему был неугоден на пути к личной власти.
Третий этап развертывался на базе двух предыдущих. Он состо­
ял в замене советской власти партийной. При Ленине полнота вла­
сти сосредотачивалась в органах советской власти, где беспартий­
ная масса составляла значительную часть соответствующих органов
в центре и на местах. Первым лицом повсюду считался тот, кто воз­
главлял орган советской власти, и в этом смысле «советский» был
тождественен понятию «народный». Что касается членов коммуни­
стической партии, то они составляли там партийную фракцию, ко­
торая могла влиять на принятие решений, но исключительно ме­
тодом убеждения беспартийных. Особых прав члены партии тогда
не имели. Высшие лица государства своими должностями выража­
ли эту ситуацию. Ленин был первым лицом в государстве в качестве
председателя правительства, а не члена ЦК или политбюро. Каме­
785

нев был председателем Моссовета, а секретарями М осковского ко­
митета партии были люди, фамилий которых теперь никто не пом­
нит. Зиновьев был председателем Ленсовета, а секретарями пар­
тийного комитета города в разные периоды были разные люди из
второго или третьего эшелона партийного актива. Троцкий, как от­
мечалось, вообще отказывался от должностей.
На нижних уровнях советской иерархии было то же самое. Пер­
вым лицом в губернии (области), крае, национальном округе были
главы советских органов, которые выбирались из числа активных и
заслуженных коммунистов. Однако представляли они в выборном
органе всю массу населения, а не только партию.
Переход функций советских органов к партийным комитетам
соответствующих территориальных организаций: от областных Со­
ветов к обкомам партий, от райсоветов к райкомам — произошел
по всей стране. Исключением из этого правила (Сталин всегда со­
блюдал меру) была производственно-административная сфера. Ди­
ректор завода всегда оставался первым лицом на предприятии, и
секретарь парткома не имел право его подменять или стоять над
ним. То же самое надо сказать о руководителях школ, больниц, ин ­
ститутов, министрах союзного или республиканского значения.
Разумеется, безболезненно это процесс не проходил. Выдви­
нутый после смерти Ленина на должность главы советского прави­
тельства А. И. Рыков оказался слишком слабым в том, чтобы разга­
дать замысел Сталина и противостоять ему. После своего участия в
разгроме левой оппозиции он уже стал ненужным и был выброшен,
а впоследствии казнен. То же самое происходило в нижних звень­
ях партийно-политической иерархии. Мало кто из тех, кто был во­
влечен в структуры первых лет советской власти и усвоил подлин­
ную сущность народной власти, умер собственной смертью. Почти
все были скошены косой сталинской расправы. Им на смену спеши­
ло молодое поколение партийных функционеров, готовых по указ­
ке сверху превращать органы народного представительства в при­
водные ремни диктатуры партийных комитетов разного уровня.
Нераскрытая тайна XVII съезда ВКП(б)
Ввиду отсутствия элементарных демократических прав и свобод
страна стала жить двойной жизнью — открытой и закрытой. В дове­
рительных беседах между собой партийные функционеры разного
уровня стали обсуждать вопрос о замене Сталина кем-то другим, бо­
лее подходящим. Нет прямых, но есть множество косвенных данных,
указывающих на то, что в качестве такой замены называлось имя
секретаря Ленинградского комитета партии Сергея Кирова.
786

С такими настроениями среди значительной части партийно­
го актива в феврале 1934 года собрался XVII съезд партии. О роко­
вой роли этого съезда в жизни нашего общества широкая общест­
венность впервые узнала, когда в 1956 году на XX съезде партии
Н. С. Хрущев привел ошеломляющие цифры того, как Сталин рас­
правился с делегатами съезда и избранными им руководящими ор­
ганами. Из 1996 делегатов с решающим и совещательным голосом
1108 были репрессированы, а из 139 членов и кандидатов в члены
ЦК репрессии коснулись 98 человек. Несомненно, что эти жестоко­
сти были связаны с предпринятой там попыткой смещения Стали­
на со своего поста, избрания на его место кого-то другого и изме­
нения, таким образом, политического курса. Однако к тому време­
ни полицейско-политический прессинг придавил людей настолько,
что на нижних этажах власти уже никто не мог поднять голову и ска­
зать свободное слово. Тем не менее пережитый в результате разо­
рительной коллективизации сельского хозяйства в 1932-1933 годах
голод слишком красноречиво говорил о правоте оппозиций, вы ­
ступавших против сталинской политики, и это придало новые силы
тем, кто не утратил чувство ответственности перед страной и наро­
дом. Поэтому вполне вероятно, что часть делегатов съезда действи­
тельно могла предпринять попытку смещения Сталина.
Поскольку впоследствии основная часть делегатов, которые
были в курсе проходивших накануне по этому поводу закулисных
переговоров, были казнены, то многие тайны остались неизвестны­
ми. Тем не менее дошедшее до нас позволяет судить о подноготной
того, что тогда происходило. К тому времени партия далеко отошла
от демократии ленинского времени, а потому не стало возможности
сделать это честно и прямо, с признанием ошибок и пересмотром
позиции, как это было, например, при переходе к нэпу. В сложив­
шейся ситуации инициаторы смещения Сталина, похоже, решили
сделать это таким образом, чтобы и капитал приобрести, и невин­
ность соблюсти, то есть выдвинуть на должность Генерального сек­
ретаря партии незапятнанного в оппозициях Кирова и самим не по­
страдать.
По всему видно, что опубликованная стенограмма съезда была
предварительно хорошо почищена от нежелательной информа­
ции и далеко не полностью передает царивший там дух. Так, ова­
ции съезда Кирову в обоих случаях (при избрании в президиум и
предоставлении ему слова) в стенограмме подогнаны под общий
стандарт для всех членов политбюро. На самом деле, как говорил
мне очевидец событий, в адрес Кирова их шквал и продолжитель­
ность отличались от других и были такими же, какие были устрое­
787

ны Сталину. Отличие состояло в том, что в адрес Сталина выкрики­
вались здравицы, а в честь Кирова такого не было. Зато кинообъек­
тив предательски донес до нас кислую физиономию и пару хлопков,
которые Сталин неохотно выдавил из себя, когда председательст­
вующий назвал имя Кирова и он под восторженные аплодисменты
публики направился к трибуне. Захваченное кинообъективом лицо
Сталина явно выражало досаду при виде восторженного приема
съездом того, кого ему прочат в наследники.
Достоверных сведений о закулисной работе по выдвижению
Кирова на пост Генерального секретаря ЦК ВКП(б) мы не имеем. Но
обнародованные после XX съезда КПСС, а тем более после 1990-
х годов документы партийного архива подтвердили наличие на XVII
съезде антисталинской оппозиции. В частности, отсутствующие в
материалах счетной комиссии около трехсот бюллетеней скорее
были голосами тех делегатов, которые проголосовали против из­
брания Сталина в состав ЦК. И это при том, что своим выступлени­
ем (а может быть, еще как-то иначе) Киров отводил свою кандида­
туру. Но, с другой стороны, без предварительной работы по выдви­
жению альтернативной кандидатуры такого массового голосования
против Сталина быть не могло.
Различные источники, в частности Рой Медведев1, в качестве
инициаторов подобной работы называют имена С. Орджоникидзе,
М. Орахелошвили, Г. Петровского, И. Варейкиса, А. Микояна. В не­
которых других источниках называется также имя Б. Шеболдае-
ва. Сдержанность одних (Варейкис, Петровский, Шеболдаев) в вос­
хвалении Сталина на съезде (Орахелошвили до этого был отстра­
нен отовсюду, на съезде присутствовал с совещательным голосом
и не вступал), в сочетании с их трагической судьбой после съезда,
можно принимать как косвенное подтверждение того, что дыма без
огня не было. Участие же Орджоникидзе и Микояна в этом выгля­
дит более загадочным. Орджоникидзе произнес такую вернопод­
данническую речь на съезде, что без Сталина солнце не светит. Но
тогда как его можно смещать? Однако это можно объяснить тем, что
в сложившейся тогда обстановке двуличие стало нормой поведе­
ния. Люди говорили одно, а думали другое. Что касается Микояна,
то если он и участвовал в предварительных обсуждениях о смеще­
нии Сталина, то в качестве его осведомителя, иначе бы его постиг­
ла судьба остальных.
При всей неполноте знаний о закулисной драме злополучно­
го съезда в нашем распоряжении есть достоверный документ, го­
1Медведев Р. О Сталине и сталинизме. М.: Прогресс, 1990. С. 295.
788

ворящий о многом. Это опубликованное сразу после съезда ин­
формационное сообщение об итогах выборов верховного органа
партии — Политбюро. Его членами были избраны десять человек,
и последовательность, в которой они перечислялись, по сложив­
шейся к тому времени традиции, говорила об их близости к Ста­
лину. Непосредственно вслед за Сталиным назывались четыре че­
ловека: Молотов, Каганович, Ворошилов, Калинин. Они всегда и во
всем были согласны с ним, безоговорочно выполняли его требова­
ния и этой ценой купили себе жизнь до конца своих дней. Далее на­
зывались Орджоникидзе, Куйбышев, Киров, Андреев, Косиор. Толь­
ко впервые избранный Андреев был исключением из правила, а ос­
тальные вскоре один за другим загадочно ушли из жизни. Нельзя
исключать, что возможной причиной их ухода могла быть их пози­
ция в период подготовки и проведения XVII съезда партии. То же са­
мое следует сказать об украинском руководстве (Петровский, Коси­
ор, Чубарь, Постышев). Петровский был снят со всех должностей и
в качестве старой партийной иконы дожил свой век на посту замес­
тителя директора музея революции. Остальные были расстреляны
без суда и следствия. Какие бы словесные дифирамбы они ни пели
Сталину, голод в Украине не мог пройти бесследно для них, а пото­
му они могли высказываться, а тем более голосовать против Стали­
на, и, надо думать, это стало ему известно.
Короче говоря, небывалое до этого массовое голосование про­
тив избрания Сталина и слухи о возможном избрании Кирова на его
место надо считать имевшей место реальностью тех дней. С точ­
ки зрения пережитого шока от последствий коллективизации она
вполне объяснима. Не могли все люди отупеть до той степени, ко­
торую они демонстрировали с трибуны съезда. Ни один делегат не
сказал ни одного слова о постигшем страну голоде, существовавшей
в течение ряде лет карточной системе на продукты питания, много­
численных волнениях крестьян в период между XVI и XVII съездами
партии. Ввиду этого возникает вопрос: могли ли в существовавших
тогда условиях многоопытные люди пойти на риск хотя бы закулис­
ного выдвижения на место диктатора альтернативной кандидату­
ры без уверенности в готовности Кирова пойти на требуемый шаг?
Вряд ли. Но тогда остается предположить, что Киров вначале дал со­
гласие, а затем отказался от него.
Похоже на то, что было нечто, с помощью чего Сталин мог ис­
пользовать свой обычный коварный прием: что-то пообещать, а по­
том обмануть. Например, вступить с Кировым в какой-то сговор и
убедить его отказаться от отводимой ему роли в обмен на что-то,
чего мы не знаем. Но в чем бы ни состояло неизвестное, оно было
789

беспринципным сговором за спиной партии и народа. Выросший в
семье Сталина сын известного революционера Артема — Артем Фе­
дорович Сергеев — рассказывал мне, что по приезде в Москву Ки­
ров всегда останавливался у них, и ему (Артему) приходилось ус­
тупать диван, на котором он спал. Дети воспринимали Кирова как
брата Сталина, и на этом основании Артем Сергеевич считал вер­
сию причастности Сталина к убийству Кирова, поклепом. Но дети
не могли знать, как мало для Сталина значили личные связи и отно­
шения. Тем не менее этот факт говорит о возможности существова­
ния на личной основе «междусобойчика» по принципу: ты меня сде­
лал — тебе я служу, а все остальное — не важно. В таком случае ме­
жду Кировым и теми, кто его выдвигал, пролегала межа, отделявшая
большевиков революционной поры от тех, которые были уже раз­
вращены властью в последующий период.
Конечно, и у разочарованных в Сталине его прежних сторон­
ников рыльце тоже было в пушку беспринципной борьбы с оппози­
цией, и на реабилитацию оппозиционеров они пойти не могли. Но
возможно, что прежний дух ответственности перед страной и наро­
дом окончательно в них не угас, и когда они увидели последствия
сталинской авантюры, то совесть в них зашевелилась. Очевидно, у
Кирова такого чувства не было. Ложь о непогрешимости Сталина
была для него дороже правды о несчастиях и страданиях народа.
Этот не усвоенный нами поныне жестокий урок подбора пер­
вым лицом государства на руководящие посты лично ему предан­
ных, но не подотчетных обществу людей самым тяжелым образом
сказывается на нашей судьбе. Когда в качестве председателя Гос­
плана Кржижановский вошел в состав правительства, то Ленин по­
просил его перейти с ты на вы, так как фамильярность в правитель­
ственных делах считал недопустимой. Но щепетильность Ленина в
этом деле особого развития не получила. В соответствии с россий­
ской традицией первые лица государства рассматривали нижестоя­
щих как лично зависимых от них людей и соответственно с ними об­
ращались. Подобранный по такому принципу Киров свою предан­
ность Сталину мог поставить выше своей преданности партии и на­
роду.
По мнению Цвейга, таково свойство посредственности. Цвейг
утверждает, что незаурядный тем отличается от заурядного, что
первый чувствует час своего призвания и идет ему навстречу, а вто­
рой в силу мещанских добродетелей упускает этот шанс. У гения все
добродетели, пишет он, «беспомощно тают в пламени одной-един-
ственной решающей минуты, которая открывается только гению и
в нем ищет свое воплощение. С презрением отталкивает она мало­
790

душного, и лишь отважного возносит она огненной десницей до не­
бес и причисляет к сонму героев»1.
Киров принадлежал к числу служак, и отступление от этой роли
ему было не под силу. Показателем его заурядности было то, как он
выступал на том же съезде. По заранее условленной договоренно­
сти, он последним получил слово в прениях по докладу Сталина и
назвал свое выступление «Доклад товарища Сталина — программа
всей нашей партии». Основным мотивом его продолжительной речи
было восхваление Сталина, которому замены быть не может. После
такой оценки своего доклада Сталин заявил, что не видит необходи­
мости произносить заключительное слово. И тогда Хрущев высту­
пил с предложением не принимать отдельную резолюцию по отчет­
ному докладу ЦК, а таковой считать текст доклада Сталина. Все было
продумано заранее с целью возведения Сталина из роли докладчи­
ка в особый ранг изрекателя истин последней инстанции. Это было
грубым отступлением от ленинской традиции, по которой доклад
мог свободно обсуждаться и подвергаться критике, а резолюция по
нему отрабатывалась более тщательно и принималась как руково­
дство к действию. Кроме того, доклад делался в свободном стиле и
длился несколько часов, а резолюция составлялась короткой, в не­
скольких страницах, и в формулировках, выражающих, по крайней
мере, мнение большинства. И только потому ее выполнение счита­
лось обязательным для всех. Но если доклад приравнивался к резо­
люции, то его свободное обсуждение заранее уже исключалось.
Малодушие Кирова дорого обошлась не только ему самому, но
и всей партии и народу, и его можно объяснить термидорианским
перерождением партийных кадров. Правда, дореволюционный
большевизм Кирова тоже был надуманным. Его оборонческо-пат­
риотические статьи во владикавказской газете «Терек», где он ра­
ботал накануне и в годы Первой мировой войны, большевизмом и
не пахли. Лишь после февральской революции Киров принял боль­
шевизм и в числе 160 тыс. новых членов присоединился к партии.
Во время Гражданской войны он близко сошелся с Орджоникидзе,
который связал его со Сталиным, и тот завербовал его в свою не­
формальную группу. Вот весь его революционный путь. С этого на­
чалось его крутое восхождение к власти, особенно после того, как
Киров по наводке Сталина развернул недюжинную активность в
борьбе с троцкистско-зиновьевской оппозицией. Для выкорчевы­
вания зиновьевской оппозиции он был выдвинут на пост секрета­
1Цвейг С. Невозвратимое мгновение. Собр. соч. Т. 2. М.: Художественная лите­
ратура, 1983. С. 353.
791

ря Ленинградского комитета партии с последующим введением его
в состав партийного ареопага — Политбюро. Своим возвышением
Киров был обязан Сталину.
Все это и многое другое названные выше лица хорошо знали и
не могли не учитывать. Хотя власть всех подвергла серьезной порче
и у Мандельштама были основания называть сталинское окружение
«тонкошеими вождями», но, как уже отмечалось, не все одинаково
утратили ответственность перед страной. В противном случае не
выступали бы против Сталина. Своим личным положением, надо ду­
мать, они должны были быть довольны. Хоть с опозданием, но ими
была осознана пагубность сталинской политики. Но, увы, мосты к
отступлению к демократическим нормам партийной жизни они со­
жгли собственными руками, и теперь им приходилось прибегать к
сталинским методам интриг против Сталина. Но в этом никто из них
был таким мастером, каким был Сталин. Назвав Кирова возможным
приемником Сталина, они обрекли его на смерть.
Разгромив «все и всякие формы оппозиции» путем ликвидации
существовавших прежде демократических норм жизни, партийные
функционеры сами выкопали себе могилы, в которые теперь Сталин
сбрасывал их. Во имя сохранения своей власти он безжалостно уби­
рал кого угодно. Поэтому самое важное в Кирове — не то, что его
дни были сочтены, а то, что в критический момент российской исто­
рии он повел себя как обычный середняк. Своим восхвалением и за­
щитой от критики и смены он помог Сталину выбросить за борт по­
следние остатки ответственности партии перед народом, которые
в той или иной мере до этого еще сохранились. Тому, кто введен в
заблуждение небылицами о советском тоталитаризме и корыстно­
сти коммунистов, трудно понять, что было время, когда в партии су­
ществовала демократия, моральные нормы, тайное голосование, и
быть «за» или «против» было делом совести каждого.
Как мы видели выше, все это постепенно свертывалось, и ко
времени XVII съезда от этого мало что осталось. Но значительная
часть сидевших в зале делегатов знали другие времена, когда были
иные порядки. Это знала и сталинская фракция и серьезно опаса­
лась за свое положение. Это видно по тому, к каким грубым наруше­
ниям Устава и Регламента во время выборов нового состава ЦК при­
шлось прибегнуть. Два из четырех из них были связаны с подбором
председателя счетной комиссии. Как отчетливо помнил наблюдав­
ший за происходящим на съезде из галерки для гостей мой собе­
седник, тогда молодой коммунист на ответственной работе X. А. Та-
деев, при выдвижении состава счетной комиссии в нарушение пра­
вил процедуры в предложенном списке заранее первым в качестве
792

председателя был назван В. Затонский. По наивности он подумал,
что съезд как высший орган партии вправе практиковать угодные
ему правила. Тайный смысл нарушения не мог быть ему понятным.
На другое, еще более грубое отступление от правил мой собесед­
ник вообще не обратил внимания — В. Затонский ни в какой роли
не имел право входить в состав счетной комиссии, поскольку бал­
лотировался в состав ЦК. Это было второе нарушение правил голо­
сования. По принятой процедуре и сложившейся в партии тради­
ции, в избирательную комиссию могли избираться лишь лица, не
включенные в список голосования и лично не заинтересованные в
его результатах.
Эти два инспирированных организаторами съезда нарушения
говорят об их тревожном состоянии относительно возможности не­
благоприятного голосования и готовности не допустить оглашения
результатов с помощ ью своего человека в роли председателя счет­
ной комиссии. Насколько по такому же принципу были подобраны
члены комиссии, мы не знаем. До времени разоблачения Сталина во
второй половине 1950-х и начале 1960-х годов дожили только трое
из полусотни ее состава. От них проверочная комиссия ЦК КПСС во
главе с Шатуновской узнала и обнародовала сведения о двух других
нарушениях правил голосования.
Третье нарушение состояло в том, что вместо прежнего поряд­
ка, когда каждый делегат бросал избирательный бюллетень в любую
урну, был установлен другой. Делегаты по алфавиту были разделе­
ны, по одним сведениям, на односотки, а по другим — на двухсотки,
каждой из которых была предназначена отдельная урна. Понятно,
что это было сделано для контроля над тем, кто как голосует. При
таком числе голосующих в одну урну нетрудно было установить это
по отпечаткам пальцев. Неизвестно, догадались ли делегаты о смыс­
ле этого новшества, но ясно, что оно диктовалось необходимостью
установления того, кто будет голосовать против Сталина.
Надо думать, понятное нам было понятно также, по крайней
мере, многим делегатам съезда, но никто не посмел сказать ни сло­
ва против этого. Измененный порядок был принят и Счетной комис­
сией. Такое не могло быть принято там, где демократия была собст­
венной традицией и органическим элементом образа жизни. Одно
дело, когда она впитана с молоком матери, а другое — когда она по­
добна одежде, принятой с чужого плеча. Там ее легко обходят. С этим
связано четвертое нарушение правил голосования. Счетная комис­
сия во главе с В. П. Затонским, которая, по уставу партии, подотчет­
на только съезду как единственной верховной власти (в период ра­
боты съезда полномочия остальных прекращаются), обнаружив
793

результаты голосования, не доложила их съезду, как полагалось,
а вопреки уставу партии стала «советоваться» со Сталиным. Узнав,
что против Кирова не то три, не то шесть голосов, Сталин предло­
жил против себя назвать столько же. В итоге съезду были доложены
фальсифицированные результаты голосования.
Причем в стенограмме опять нет ничего ни об избрании счет­
ной комиссии, ни о ее составе, ни ее сообщения о порядке голо­
сования. Она содержит только фамилии избранных в состав руко­
водящих органов. Точное число голосовавших «за» и «против» тех
или иных кандидатов также осталось неизвестным. А ведь в ленин­
ские времена все это отражалось в стенограмме, и все члены пар­
тии могли судить обо всем, включая результаты голосования.
Мы не можем знать, как развивались бы события, если бы Ки­
ров оказался на высоте и согласился со сделанным ему предложе­
нием, как и того, как бы реагировал съезд, если бы он узнал правди­
вые результаты своего голосования. Ведь до этого была другая тра­
диция. В ленинские времена обсуждения бывали бурные, но первые
лица пользовались широким признанием и массового голосования
против кандидатур не бывало. Но в те времена оппозиция была от­
крытой, а теперь она ушла в глубокое подполье и действовала отту­
да. Сталин со своей фракцией оказался на краю катастрофы. На этот
раз его выручил Киров, а что будет в следующий раз — неизвестно.
Поэтому судьба Кирова была предрешена. Здесь мы не будем отвле­
каться на то, как было организовано его убийство, поскольку в об­
щих чертах это показано Р. Медведевым1.Для наших целей важнее
то, что за ним последовало. Виновным в его гибели были объявле­
ны не только бывшие противники Сталина, к тому времени находив­
шие под таким колпаком НКВД, что были лишены возможности оби­
деть даже муху. В убийстве Кирова обвинялись также многие другие,
не имевшие между собой никакого контакта и уже по одному этому
не способные совершить какое-либо совместное действие. А ведь
для одного убийства не требовалось такого множества разных лю­
дей. Зато раздутые обвинения требовались для создания обстанов­
ки массовой истерии по поводу якобы откуда-то идущей угрозы.
Съезд явился еще одной демонстрацией того, что партия пере­
стала признавать и анализировать свои провалы и ошибки. Как уже
отмечалось, столь значимое событие, как прошедший в стране го­
лод, открыто никем даже не было упомянуто. Не было о нем ни сло­
ва также в соответствующем докладе Сталина, который назывался
«Подъем сельского хозяйства», хотя им же приведенные цифры го­
ворили обратное.
1См. Медведев Р. О Сталине и сталинизме. М.: Прогресс, 1990. С. 298-308.
794

Тем не менее это не должно заслонять немаловажное позитив­
ное значение съезда. В нем были заслушаны и по-деловому обсуж­
дались также два других доклада: М олотова о втором пятилетием
плане на 1932-1937 годы и Кагановича об организационной пере­
стройке экономики и общества. Основное внимание партии и на­
селения приковывалось к выполнению этих решений. На этом пути
страна действительно достигла больших успехов. За намеченный
период в строй было введено полторы тысячи новых промышлен­
ных предприятий. Осуществлялась модернизация экономики. Про­
мышленность переводилась на новую техническую основу. Объем
общественного продукта за эти годы увеличился вдвое.
Реальные успехи страны, одержанные под руководством ком­
мунистической партии, давали широкие возможности для манипу­
лирования общественным мнением. В этом, как отмечалось выше,
Сталин был большим мастером, и после XVII съезда партии этот его
талант проявился с невиданным даже для него иезуитизмом и зло­
действом. Даже его ближайшие подельники не ожидали, что он пой­
дет на расстрел таких ближайших соратников Ленина по созданию
партии, какими были Зиновьев и Каменев. А он пошел — и как об­
ставил! Публичный суд над ними в августе 1936 года проходил на
фоне широкого обсуждения проекта новой «самой демократиче­
ской в мире конституции».
Сталин как вождь термидора
Сталин сыграл такую зловещую роль в перерождении совет­
ского строя и последующем его поражении, что особое внимание
должно быть уделено связи его личности и образа действий с судь­
бой советского и мирового социализма. Ниже мы особо рассмот­
рим, как власть опустошает души людей и делает их другими, чем
они бывают в начале, но есть и то, что одни эволюционируют с ней,
а другие нет, и безжалостно отбрасываются на обочину историче­
ского развития или даже в полную неизвестность.
Парадокс Сталина состоял в том, что он был выдвинут револю­
ционным движением, претендовавшим на создание самого демо­
кратического в истории социалистического общественного строя,
а на деле оказался самым жестоким палачом и душителем даже да­
леких от социализма прав и свобод человека. Случилось так, что из
большого числа участников этого движения никто другой лучше
него не подошел к роли могильщика его идеалов и целей, вершите­
ля термидорианского перерождения русской революции. Из девя­
ти наиболее видных и значимых вождей революции и руководства
партии (Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сталин, Бухарин, Ры­
795

ков, Томский, Сокольников) после смерти Ленина один Сталин ос­
тался жив, а все остальные были обвинены во всех смертных грехах
и сошли в свои могилы с клеймом врагов народа и наймитов фашиз­
ма. Кто же делал революцию и устанавливал советскую власть?
Каково бы ни было участие масс в революции и установлении
советской власти, все это без названных лиц тоже представить не­
возможно, и это раскрывает роль Сталина как палача русской ре­
волюции. Он же стал основным мотором термидора. Низкорослый
сын грузинского сапожника, с ямками на лице от перенесенной
оспы, в ладно подогнанном под талию френче с накладными карма­
нами и широких галифе, заправленных в хромовые сапоги, со вре­
менем все выше и выше поднимался над страной и приобрел над
ней полубожественную власть восточного деспота. Густые черные
усы скрывали его редкую улыбку, и всегда пронзительно выступал
наполненный недоверчивостью взгляд его недобрых желтоватых
глаз. В своем сочинении «Кремлевский горец» в те годы Осип Ман­
дельштам писал:
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей,
Кто свистит, кто мяучет, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина1.
Нарисованный поэтом портрет Сталина надо рассматривать как
отражение существовавшей в оппозиционных кругах его оценки.
К тому времени ритуал его публичного превознесения стал весьма
назойливым и раздражающим всех, кто не утратил вкус и меру пуб­
1Мандельш там О. Избранное. Магадан, 1990. С. 251.
796

личного поведения и обращения. Особенно это относилось к ста­
рым партийцам, знавшим отношение Ленина к подобным вещам и
знавшим, кем был Сталин. Чем больше известная старым большеви­
кам правда о Сталине расходилась с его теперешним изображением,
тем большее внимание он привлекал. Его моральный облик, пове­
дение и поступки были темой многочисленных закулисных разгово­
ров. Активно стали также обсуждать вопрос о его происхождения из
кавказских горцев. Говорилось, что дикарь залез в Кремль и оттуда
показывает свой звериный нрав: «он один лишь бабачит и тычет».
Масло в огонь было подлито самоубийством в дни октябрьских
праздников 1932 года жены Сталина — Надежды Аллилуевой. По­
скольку она работала в секретариате Ленина, то многие оппозицио­
неры ее хорошо знали, как и она знала их совсем другими, нежели
их стали теперь рисовать. Никто не воспринимал ее в высоком по­
ложении жены первого лица в государстве. Она всегда держалась
в тени и своим поведением показывала, что считает себя не более
чем одной из миллионов рядовых советских женщин. Близко сопри­
касавшиеся с ней во времена работы в секретариате Ленина счита­
ли ее нравственным антиподом Сталина и сочувственно гадали, как
же она живет в клетке с дьяволом. Поэтому понятно, что неожидан­
ное сообщение о ее смерти в разгар борьбы с оппозицией было ра­
зорвавшейся бомбой, породившей массу слухов. Пошла версия, что
дочь старого революционера, давно знавшая многих нынешних оп­
позиционеров, была не согласна с расправой Сталина с ленинской
гвардией и оставила письмо с обвинениями в его адрес — не толь­
ко личного, но и политического характера. Никто не знал, насколь­
ко эта версия верна, но загадочность смерти жены Сталина прида­
ла правдоподобность слухам не только о ее психологическом, но и
о политическим конфликте со Сталиным.
Стихи Мандельштама носят отпечаток этих суждений оппози­
ции о Сталине. Они были написаны в 1933 году в Воронеже, куда
поэт был сослан за свое неугодное сочинительство. Там же в то вре­
мя находился в ссылке Зиновьев, который в свое время был близок
к Сталину и знал об его осетинском происхождении, и такие сведе­
ния поэт мог получить от него. В жилах Сталина по отцу действи­
тельно текла осетинская кровь, хотя, как видно, не лучшего качест­
ва. Однако его происхождение едва ли имело то значение, которое
ему тогда стали придавать. Отец умер рано, и он воспитывался гру­
зинской матерью в грузинской среде, писал по-грузински, пока не
перешел на русский язык, и свою национальность определял по ма­
тери как грузин.
797

Что касается осетин, то никаких связей он с ними не имел. На­
ходясь в гуще событий, Сталин всегда находился в окружении мно­
жества людей: грузин, русских, евреев, армян и других националь­
ностей, но из осетин никогда никто около него не был замечен. Они
его не интересовали, как никого не интересовало его национальное
происхождение, пока он не стал известен.
Однако, когда власть оказалась в его руках и его коварство и
жестокость проявились с такой из ряда вон выходящей чудовищ­
ностью, люди стали искать им объяснение в заложенных в нем ге­
нах. Даже Троцкому, при всей его интеллектуальной высоте, генети­
ческая версия объяснения жестокостей Сталина показалась прав­
доподобной. Он пишет: «Осетины известны своей мстительностью.
У них сохранились еще, по крайней мере, в годы юности Сталина,
обычаи кровавой мести из рода в род. Сталин перенес этот обычай
в сферы высокой политики... Сталин, когда пришел к власти, все
свои обиды, огорчения, ненависти и привязанности перенес с ма­
ленького масштаба провинции на грандиозные масштабы страны.
Он ничего не забыл. Его память есть прежде всего злопамятство. Он
создал свой пятилетний и даже десятилетний план мести (процес­
сы)»1.Подобные суждения о Сталине в то время получили широкое
хождение и для Мандельштама послужили источником создания
стоившего ему жизни портрета кремлевского горца.
Что касается обычая кровной мести, то у осетин, так же как у
всех горцев Кавказа, он действительно был, но с рядом других, от­
меченных всеми этнографами обычаев: первородством чести, не­
изменной благодарностью за оказанную услугу, верностью дружбе
и данному слову. Горец того времени предпочитал скорее принять
смерть, чем нарушить моральный долг, иначе покрывал позором
себя, свой род и потомков. Ничего подобного в облике Сталина даже
под микроскопом заметить невозможно. Поэтому с точки зрения
мести еще можно как-то объяснить расправу Сталина с Мандель­
штамом за нелестные слова о нем, но никак — с Каменевым и Зи­
новьевым, которым он был обязан всем, чего достиг. Именно Каме­
нев в свое время тепло принял в Москве бежавшего с Кавказа сво­
его тифлисского земляка и последователя, приблизил его к Ленину,
настаивал на его кооптации в ЦК даже после того как Пражская кон­
ференция в 1912 году вначале отказалась это сделать. Спустя неко­
торое время Каменеву это все-таки это удалось, и с этого началась
карьера Сталина. Сталин и Каменев вместе были в сибирской ссыл­
ке, что нам показывает сделанная в то время фотография политиче-
' ТроцкийЛ. Сталин. М.: П олитиздат, 1990. Т. 2. С. 204.
798

ских ссыльных. В заднем ряду мы видим стоящих рядом Спандарь-
яна, Сталина и Каменева в окружении других ссыльных. Каменев и
Сталин вместе приехали в Петроград после Февральской револю­
ции, занимали одинаковые политические позиции.
Накануне XI съезда партии Каменев и Зиновьев настояли на
том, чтобы учредить должность Генерального секретаря ЦК и из­
брать на нее Сталина. Когда Ленин разобрался в Сталине и предло­
жил его сместить, то опять ему на выручку, как было показано выше,
пришли Каменев и Зиновьев. За сотую долю таких услуг истинный
горец остался бы верным до гроба и не только не сделал бы жеста
против своего покровителя, но считал бы своим долгом защищать
его даже ценою жизни. А ведь было множество других людей, ока­
завших Сталину бесценные услуги, за которые он их отблагодарил
подобным же образом.
То же самое было с Бухариным. Как отмечалось, Сталин был
с ним в многолетней и тесной дружбе. Светлана Аллилуева тепло
вспоминает времена своего детства, когда не имевший своей дачи
Бухарин со своей семьей в положении второго хозяина постоянно
жил на даче Сталина, и отношения у них были не разлей вода. Жена
Бухарина по предыдущему браку — Эсфирь Михайловна Гурвич —
также рассказывала мне, как в годы своей дружбы с Бухариным в
1920-е годы Сталин дневал и ночевал у них, и «они с Николаем Ива­
новичем всю ночь напролет (Сталин был „сова" и работал по ночам)
обсуждали внутрипартийные дела». А потом было то, что было. Ста­
лин был уникум, у которого не было ни грамма горского менталите­
та и традиций.
Отталкивающую позицию и вероломное поведение Сталина, на
мой взгляд, следует объяснять не его осетинским происхождением,
как это делает Троцкий, а другим: развращающ им влиянием власти.
Из всего видно, что от рождения Сталин страдал большими порока­
ми. Но мало ли на свете подобных людей. Все присущие Сталину по­
роки приобрели фантасмагорический характер и масштаб в услови­
ях того, что Ленин и Троцкий определили как диктатуру пролетариа­
та. Непомерная централизация власти в партии и государстве, при
недопустимости какой-либо оппозиции в партии, введенной запре­
том фракций на X съезде партии, как нельзя лучше способствовала
концентрация всей полноты власти в руках единоличного правите­
ля, каким со временем стал Сталин. Порочному воздействию власти
на человека, как мы специально покажем ниже, подвержены все, а
Сталин оказался непревзойденным по этой части.
Свое обожествление Сталин сделал составным элементом пре­
вращения научной теории марксизма в религию коммунизма. Науч­
799

ную теорию можно было изучать или не изучать, но верить в рели­
гию советского коммунизма стало обязательным. В соответствии с
религиозными канонами был разработан и во всех учебных заведе­
ниях преподавался созданный под руководством Сталина фальси­
фицированный «Краткий курс истории ВКП(б)-КПСС», который стал
советским вариантом Священного Писания (Закона Божьего). Все
многообразие суждений о революции, коммунистической партии,
советском строе и его создателях было отменено и заменено одной
единственно верной трактовкой в духе величия и непогрешимости
Ленина и Сталина. Какие-либо иные трактовки событий революции
и истории страны были объявлены контрреволюционной ересью
и жестоко карались. Единственной дозволенной и пропагандируе­
мой истиной стало воспевание божественного величия и мудрости
Сталина.
Американский психоаналитик Д. Ранкур-Лаферьер объясняет
эту непомерную тягу Сталина к восхвалению своей личности внут­
ренне угнетавшим его «комплексом неполноценности»1. Обожае­
мый матерью, но не любимый отцом, выходец из бедной семьи,
жившей в вечной нужде, и в то же время смышленый и способный,
Сталин с детства страдал от целого букета такой неполноценности:
маленький рост, некрасивая внешность с лицом, покрытым рябина­
ми от перенесенной оспы, левая рука короче правой и недееспо­
собна, слитые пальцы левой ноги. Все это усугублялось тем, что в
среде, где жил и действовал Сталин в свои зрелые годы, превыше
всего ценились ораторские и литературные таланты, которых он
был лишен, и ему оставалось только смотреть на них со скрывае­
мой завистью. Психоаналитики утверждают, что такое не проходит
бесследно, а порождает неукротимую жажду гиперкомпенсации.
Этой жаждой, наверное, объясняется то, с какой непреклонностью,
не брезгуя ничем, Сталин пробирался к первым ролям в любом об­
ществе и через это к вершине власти.
Разумеется, феноменальный успех Сталина нельзя объяснить
только его личными качествами. Решающее значение для его успе­
ха, как было отмечено выше, имели общественно-исторические ус­
ловия. Вначале победа революции, вытолкнувшей его на авансцену
истории. Ее перерождение в бюрократическую диктатуру выдвину­
ло Сталина на вершину власти, и это, по мнению Д. Ранкур-Лаферь-
ера, способствовало развитию в нем нарциссической склонности
отождествлять себя с русскими царями. Ранкур-Лаффериер по это­
му поводу пишет, что Сталин «компенсировал свою нарциссическую
1Ранкур-Лаферьер Д. Психика Сталина. М.: Изд. «Прогресс-Академия», 1996. С. 83.
800

ущербность, соорудив напыщенный образ своего „Я". Окружающие
его подхалимы протянули руку помощи, периодически снабжая Ста­
лина „нарциссическими поставками". Но все же несоответствие за­
вышенной самооценки и реальности иногда становилось слишком
очевидным. Поэтому Сталину приходилось прибегать к другим спо­
собам защиты образа своего „Я" и избавления от беспокойства. Он
использовал то, что в ортодоксальном психоанализе носит назва­
ние „механизма защиты"»1. Под «защитными механизмами» в дан­
ном случае имеется в виду приписывание человеку мнимых заслуг
и достоинств, которые призваны подкрепить завышенную оценку,
которую он сам или его окружение ему дают.
Независимо от того, каким был Сталин в действительности, пар­
тийная пропаганда подавала его внешнему миру как сверхличность.
Существовала особая цензура слежения за фотографиями, изобра­
жениями и словами о нем. Все они должны были быть самыми при­
влекательными и лестными и не нести никакого критического наме­
ка на его дела. Создание культа вождя, обладающего божественной
силой и мудростью, было высшим этапом перерождения советского
режима. Все бывшие соратники Ленина, с кем он создавал партию,
осуществил революцию, заложил основы нового советского госу­
дарства, как уже отмечено, были объявлены врагами, подлежавши­
ми устранению, а незаметный до этого Сталин был поднят на уро­
вень Ленина и превозносился по принципу «Сталин — это Ленин
сегодня». Народные поэты воспевали его как светящее солнце стра­
ны. Детские голоса выкрикивали здравицы в его адрес. Летчики на­
зывали себя сталинскими соколами, а дрейфующая станция на Се­
верном полюсе посвящала ему свой подвиг. Обсуждение деловых
вопросов страны не только на партийных съездах и конференци­
ях, но даже в местных органах власти перемежалось восхваления­
ми в адрес товарища Сталина. Ни одна сельская сходка не обходи­
лась без избрания почетного президиума из членов Политбюро во
главе с товарищем Сталиным. Он навязчиво присутствовал на каж­
дом шагу и в каждом публично сказанном слове.
При всей фантасмагории превознесения властвующего лица
нельзя упускать скрывавший за этим безумием реальный смысл.
Культ Сталина питался, с одной стороны, российской авторитар­
но-деспотической традицией, а с другой — неоспоримыми дости­
жениями советского общества, добиться которых несоциалистиче­
ским путем было невозможно. Сталин олицетворял эту реальность.
Хотя поезд нашего движения был переставлен с одних рельс на дру­
1Ранкур-ЛаферьерД. Психика Сталина. М.: Изд. «Прогресс-Академия», 1996. С. 83.
801

гие революцией, а везущий его электровоз был сконструирован со­
циалистической идеей и энтузиазмом и питался этой энергией. Но
все достигнутое преподносилось населению и воспринималось им
как достоинства машиниста.
Реальность нашей жизни в то время была такова, что на предо­
пределенном Октябрьской революцией 1917 года пути Россия, сде­
лавшись Советским Союзом, достигла такого могущества, величия,
славы, признания и влияния в мире, каких она не имела за тыся­
челетнюю историю своего существования. Успехи советских пяти­
леток и до того невиданная в мире культурно-образовательная ре­
волюция явились неожиданным сюрпризом для внешнего мира и
предметом гордости для советского населения. С одной стороны,
они заслоняли насилие и преступления режима, а с другой, по рос­
сийской традиции, приписывались мудрости правителя страны.
Разумеется, подобное выпячивание роли Сталина в жизни со­
ветского общества, приписывание ему всех мыслимых и немысли­
мых достоинств, рассчитанные на легковерие публики, делались
при его собственном активном участии. Известно, что он сам ре­
дактировал свою биографию и вписал в нее самые лестные харак­
теристики, как редактировал и упомянутый «Краткий курс исто­
рии ВКП(б)», куда также собственной рукой вписал высочайшие са­
мооценки. Таким путем Сталин, а за ним и советская пропаганда в
вопросе о роли личности в истории порывали с теорией Маркса и
Ленина и де-факто переходили на позиции философии Фридриха
Ницше. Плеханов и Ленин критиковали народническую теорию Ми­
хайловского о героях, которые делают историю, а толпа слепо сле­
дует за ними. Ницше пошел еще дальше русских народников. Он вы­
двинул человеконенавистническую концепцию, согласно которой
основную массу людей составляют недочеловеки (Untermensch), и
лишь отдельные из них возвышаются над ними в качестве сверхче­
ловека (Übermensch) со своими сверхправами над ними. По Ницше,
сверхчеловек повинуется только собственному инстинкту, не при­
держивается норм права и морали, не подлежит суду смертных и
не несет перед ними никакой ответственности. Центральной идеей
этой глубоко чуждой марксизму философии является «воля к вла­
сти» (der Wille zur Macht) стоящего над обычными людьми сверх­
человека, и это якобы является первоосновой и движущей силой
исторического развития. «Воля к власти»? утверждает Ницше, вы ­
ступает как «ненасытное стремление к проявлению власти или при­
менение власти, пользование властью как творческий инстинкт»1.
1Ницше Ф. Полн. собр. соч. T. IX. С. 298.
802

Эта идея была воспринята немецким нацизмом, и на ее основе он
возвел культ Гитлера как не подлежащего суду смертных и истории
сверхчеловека.
Мы не знаем, насколько Сталин был знаком с философией Ниц­
ше, но в личном плане его практическая деятельность скорее мо­
жет быть объяснена с позиций этой философии, нежели марксист­
ской, не совместимой с обожествлением правящего лица. Если бы
Сталин обладал марксистским пониманием нацистской природы
фашизма и его смертельной угрозы СССР, то никак не мог бы пой­
ти на ущербный сговор и сотрудничество с Гитлером в канун и на­
чальный период Второй мировой войны. Похоже, что Гитлер с его
авторитарностью и «волей к власти» был ему более понятен, чем
подконтрольные демократическим институтам и процедурам лиде­
ры западных стран. К сожалению, и советская пропаганда встала на
чуждую марксизму и коммунизму, но сходную с гитлеризмом пози­
цию безудержного восхваления вождя. Тем самым она дала крити­
кам коммунизма повод отождествлять его с фашизмом. Любопытно,
что вынужденные каяться бывшие оппозиционеры, отдавая дань
принятому ритуалу восхваления Сталина, обращались к критике не­
мецкого фашизма, в которой вдумчивый читатель улавливал скры­
тую критику сталинизма, но сыпавшиеся из эзопова языка семена
уже падали на каменистую почву. Контроль над мыслью стал таким
тотальным, что понимающий делал вид, что все воспринимается не
иначе, чем положено.
В глазах же образованных марксистов, которых тогда было дос­
таточно много, нарочито безвкусное воспевание Сталина выгляде­
ло как кощунственное осквернение коммунизма. Оно находилось в
вопиющем противоречии с канонами этого учения, которое основ­
ным источником исторического развития считало деятельность на­
родных масс, а роль вождей и героев — производными от этого.
В советской же пропаганде все рисовалось наоборот. Культ Стали­
на особенно возрос в годы Второй мировой войны. Хотя Сталин был
повинен в поражениях первого периода войны, но итоговая побе­
да над фашизмом заслонила эти поражения, и одержанная дорогой
ценой победа была приписана его несуществовавшему военному
гению.
В результате марксистская концепция, согласно которой поли­
тические деятели являются только актерами на сцене, в то время
как пьесу пишет история, выдвигая на сцену тех, кто более всего от­
вечает ее нуждам, в советской практике была отброшена. До войны
гимном Советского Союза был созданный при жизни Маркса и Эн­
гельса «Интернационал», где были следующие слова:
803

Никто не даст нам избавленья:
Ни Бог, ни царь и не герой,
Добьемся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
Эти слова были отражением концептуальной позиции марксиз­
ма о том, что освобождение пролетариата и других трудящихся сло­
ев — это дело самих народных масс и что им не следует надеяться
на Бога, царя или героя. Такое утверждение противоречило россий­
ской традиции, согласно которой улучшение своей судьбы ожида­
ется как раз от Бога, царя и героя. Именно в такой роли представил
Сталин себя народу в новом, созданном в годы войны государствен­
ном гимне. Он отвергал все представленные ему тексты, пока соста­
витель не написал следующее:
Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,
И Ленин великий нам путь озарил,
Нас вырастил Сталин на верность народу,
На труд и на подвиги нас вдохновил.
По этой историко-философской концепции, разработанной в
полном противоречии с марксистским миропониманием, судьба
народа определяется не им самим, а некой личностью в ипостасях
Бога, царя и героя. Один нас «озарил», а другой и вовсе «вырастил».
Мы сами ничего не значим и ни на что не должны претендовать. Все
за нас должны решать вожди. Подобный взгляд несовместим с мар­
ксизмом, но укоренен в нашем сознании. Несмотря на вопиющие
преступления Сталина, многие у нас продолжают превозносить его
как творца наших успехов. Ему приписывают тягловую силу самого
паровоза, будто силой своей гениальности он тянул состав из ста ва­
гонов страны. Мимоходом заметим, что такому возрождению роли
Сталина в наши дни немало способствует происшедшее в резуль­
тате реформ обнищание основной массы населения и низведение
России до роли второстепенной страны, полупериферии мирового
капитала. Непрерывному росту цен и инфляции, коррупции и пре­
ступности в наше время противопоставляется ежегодное снижение
цен, неподкупность должностных лиц и стабильность жизни в ста­
линское время. Государство подавляло личность, но заботилось о
ней, обеспечивало определенные социальные права. Теперь госу­
дарственные гарантии исчезли, а блага демократии и рынка ощу­
щают только те, кто овладел собственностью и властью. Рядовой же
человек считает себя покинутым всеми и мечтает о том, кто позабо­
тится о нем.
804

В.Данилов
Альтернативы сталинизму в их историческом значении
Наша историография начинает выходить из кризиса, связанно­
го с падением советского общества, потрясением общественного
сознания, сменой идеологической парадигмы. Атмосфера крайней
политизации, особенно характерная для первой половины 1990-
х годов, находила выражение прежде всего в отрицании советско­
го прошлого. Не только в публицистике, но и в научных дискусси­
ях в ходу были идеологические декларации такого, например, рода:
«В России не было никакой революции!», «Никакого нэпа не было!»,
«Рынок есть сущность и цель экономического развития!», «Иного не
дано!», «Мы отбрасываем концепцию альтернатив!» и т. п. Эти дек­
ларации выполняли двойную роль: во-первых, они представля­
ли сталинский командно-репрессивный режим и совершенные им
злодеяния прямым и неизбежным наследием захвата власти боль­
шевиками в 1917 году; во-вторых, объявляли ельцинский режим,
грабительскую приватизацию, разрушение советского общества
столь же безальтернативными, то есть единственно возможными и
обещающими в перспективе демократию на основе рыночной ци­
вилизации. Научная историография смогла обратиться к проблеме
альтернатив сталинизму лишь в самом конце 1980-х годов. Однако
едва начавшееся исследование антисталинских оппозиций, проти­
востоявших утверждению командно-репрессивной диктатуры ген­
сека, волюнтаризму и чрезвычайщине, было оборвано вместе с «от­
брасыванием концепции альтернатив». Конечно, не все историки
приняли идеологию либерал-демократов и продолжали изучение
проблемы в работах на более широкие темы. Тем не менее потре­
буется еще немало усилий и времени для того, чтобы научные ис­
следования альтернатив 1920-х годов могли оказывать влияние на
общественное сознание. Между тем вопрос о природе, характере и
исторической роли сталинизма в последние годы приобрел расту­
щую актуальность.
Как ответная реакция на провал постсоветских реформ, на об­
нищание населения, на криминализацию управленческих струк­
тур и отношений собственности в массовом сознании последнего
времени появилась тенденция к оправданию и даже прославлению
сталинизма. Ему приписываются достижения советского общества в
индустриализации страны, в развитии науки и культуры, в социаль­
805

ной защите населения (всеобщая занятость, образование и здраво­
охранение, практически бесплатное жилище, месячный отпуск...) и,
пожалуй, главное — победу в Великой Отечественной войне. Дело,
однако, не ограничивается массовым сознанием. В кампанию оп­
равдания и прославления сталинизма включились и политические
организации, и публицистика разных мастей. Мне уже приходилось
отмечать и официальное заявление Президиума ЦК КПРФ, прослав­
ляющее И. Сталина и оправдывающее истребление антисталинских
оппозиций и террор (за исключением «ошибок»), а также выступле­
ние редактора «Независимой газеты» В. Третьякова, объявившего
вдруг, что бывший кровавый диктатор — «это наше все»1.
Казалось бы, куда же больше? Однако, оказывается, и здесь
нет предела. В совсем недавнем выступлении одного из идеологов
КПРФ находим прославление И. Сталина за «возвращение (!) России-
СССР на русский путь развития», который «с неизбежностью вел к
восстановлению... патерналистской (защитной и охранительной)
роли государства в отношении народа, его общинного уклада жиз­
ни». Далее разъясняется, что «эксплуататорское государство мог­
ло защищать народ... обеспечивая его выживание» (в геополитиче­
ском смысле, умалчивая об уроках войны с Японией и Первой миро­
вой войны). «Гарантом выживания и развития России стала русская
государственность с присущими ей особенностями: централизация
(!) государственной власти, армия и флот... сильные спецслужбы...
Все это защищало общинный уклад жизни и устойчивость государ­
ственной экономики...»2.
Вырождение левой (тем более коммунистической) идеологии
здесь налицо. Сталин превозносится именно за отказ от завоеваний
Великой Октябрьской социалистической революции, за «возвра­
щение» страны на русский, то есть дореволюционный, «путь разви­
тия», за воссоздание самодержавноеTM , за «социалистические пре­
образования... по русскому пути» — «ценой великих жертв». И все
это представлено противостоящим «абсолютизированному (троц­
кистскому) классовому подходу»3. Не будем гадать: пишет ли автор
о том, чего не знает, или рассчитывает на неосведомленность со­
временного читателя. Во-первых, все достижения советского обще­
ства были следствием мощного социалистического импульса, дан­
ного великой социальной революцией 1917 года и предопределив­
1См.: Данилов В. П. К истории становления сталинизма // Куда идет Россия?..
Власть, общество, личность / Под общ. ред. Т. И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2000.
С. 56-57 .54
2Белов Ю. На семи ветрах // Советская Россия. 2001.22 февр.
3Там же.
806

шего направления и содержание экономического и культурного
строительства. Индустриализация страны, всеобщее образование,
мощный подъем науки и культуры, всеобщее здравоохранение и
социальная защита были заложены не только в идеях, но и в прак­
тике уже первых советских лет. Они стали реальностью не благода­
ря сталинизму, а несмотря на препятствия и огромные потери, пря­
мо и однозначно связанные со сталинизмом. Во-вторых, ни Л. Троц­
кий, ни В. Ленин, ни кто-либо другой из большевистских лидеров
никогда не доходил и до такой «абсолютизации классового подхо­
да», как И. Сталин, сформулировавший в 1928 году тезис о все боль­
шем обострении классовой борьбы на пути общества к социализ­
му: «...по мере нашего продвижения вперед сопротивление капи­
талистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет
обостряться, а советская власть, силы которой будут возрастать все
больше и больше, будет проводить политику изоляции этих элемен­
тов, политику подавления сопротивления эксплуататоров, создавая
базу для дальнейшего продвижения вперед рабочего класса и ос­
новных масс крестьянства»1.
Истинная суть сталинского «классового подхода» была понята
и обнажена во всей ее неприглядности Н. Бухариным: «Это стран­
ная — чтобы не сказать больше — „теория" провозглашает такой те­
зис, что чем быстрее будут отмирать классы, тем больше будет обо­
стряться классовая борьба, которая, очевидно, разгорится самым
ярким пламенем как раз тогда, когда никаких классов не будет!». Го­
ворил Бухарин и о том, к каким действительным последствиям не­
избежно ведет сталинская политика обострения классовой борь­
бы: «...у самых ворот социализма мы, очевидно, должны или от­
крыть гражданскую войну, или подохнуть с голоду и лечь костьми»2.
Этот вывод был пророческим: сталинская «революция сверху» со­
провождалась и фактической гражданской войной против кресть­
янства, и голодом, унесшим миллионы жизней. Тогда же И. Сталин
определил и главное содержание всей своей последующей поли­
тики в деревне: сохранение и использование «ножниц цен», при ко­
торых крестьянство «переплачивает на сравнительно высоких це­
нах на товары от промышленности... и недополучает на ценах на
сельскохозяйственные продукты... Это есть добавочный налог на
крестьянство в интересах подъема индустрии, обслуживающей всю
страну, в том числе и крестьянство. Это есть нечто вроде дани, не­
что вроде сверхналога...»3. Сущность «дани», взимаемой с кресть­
’ Сталин И. В. Сочинения. Т. 11.М., 1949.С. 171.
2Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989.С. 264.
3Сталин И. В. Указ. соч. С. 159.
807

янства в пользу индустриализации, была проанализирована так на­
зываемыми правыми (Н. Бухариным, А. Рыковым и М. Томским). Ее
расшифровка как «военно-феодальной эксплуатации крестьянства»
была и теоретически, и политически вполне обоснованной. В самом
деле, нельзя иначе назвать систему изъятия продукции у самостоя­
тельного производителя посредством насильственных заготовок и
обложения непосильными налогами: «дань есть категория, ничего
общего не имеющая с социалистическим строительством», «если
крестьянин платит дань, значит он данник, эксплуатируемый и уг­
нетенный, значит он, с точки зрения государства — не гражданин,
а подданный». Обращалось внимание и на то, что И. Сталин «взял
наиболее жесткую форму эксплуатации („дань")»1. Н. Бухарин и его
сторонники понимали, что в условиях индустриализации крестья­
нину неизбежно приходится переплачивать в пользу промышлен­
ности — «это возможно будет еще долгое время, хотя мы должны
напрячь все усилия к быстрой ликвидации такого положения». В их
заявлениях напоминались ленинские определения тягот деревни в
пользу промышленного развития как «ссуды», «кредита», подлежа­
щих оплате2, и решительно отвергалась система дани: «Если смот­
реть на дело с точки зрения дани, — тогда, разумеется, нечего забо­
титься ни о мере обложения, ни о снабжении деревни и т. д.»3.
Ничего подобного сталинской дани и чрезвычайщине не было
и в понимании классовой борьбы у Л. Троцкого. В современной пуб­
лицистике можно найти высказывания о нем как о «злом гении ре­
волюции»4.В этом, конечно, отражается и оценка роли Л. Троцкого в
организации победы Красной армии. Однако глава революционной
армии обладал не только командными способностями и решитель­
ностью, но и пониманием социальных факторов, необходимости
их учета. И это нашло достаточно убедительное выражение в пред­
ложениях о замене продразверстки натуральным налогом в целях
стимулирования крестьянского труда и преодоления главнейшего
противоречия между властью Советов и крестьянством. К сожале­
нию, предложение, сделанное в феврале 1920 года, Политбюро ре­
шительно отклонило. Потребовался еще год, чтобы решение о пе­
реходе к нэпу и снятии главной причины противостояния между го­
родом и деревней было принято.
’ Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы
и материалы. В 5 т. 1927-1939. Т. 1. Май 1927 — ноябрь 1929. М., 1999. С. 526,530,531
(док. No 156 и 157).
2См .-. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 148; Т. 45. С. 77 -78 и след.
3Трагедия советской деревни... T. 1. С. 530,531 (док. No 157).
4Независимая газета. 2000.30 дек.
808

Как видим, в условиях Гражданской войны Л. Троцкий одним из
первых в большевистском руководстве понял необходимость не за­
стревать на «абсолютизации классового подхода». Отказ от перехо­
да к иной (новой!) экономической политике, основанной на матери­
альной заинтересованности работника в результатах своего труда,
с неизбежностью вел к использованию рабочей силы «трудовых ар­
мий» (кроме семейных форм хозяйства — крестьянского и кустарно­
ремесленного). Организация «трудовых армий» и руководство их ра­
ботой были поручены тому же Л. Троцкому. Это объективно ставило
его в оппозицию к профсоюзам (лозунг «завинчивания гаек» и т. п.)
и предопределяло его требование на VIII съезде Советов (декабрь
1920 года) обеспечить прежде всего трудармии двумя миллионами
лопат «для штопки железнодорожного полотна», а затем уже гово­
рить об электрификации страны. Не было в этом выступлении ни­
чего, что могло бы послужить поводом для очередного «компли-
ментного ругательства» в адрес Л. Троцкого как «гения цинизма»1.
Тем более что в составе партруководства 1923-1927 годов Л. Троц­
кий активно занимался восстановлением промышленности и элек­
трификацией, в частности организацией строительства Днепрогэса.
Возобновление индустриализации страны, начавшейся еще до ре­
волюции, требовало больших затрат, а средств в разоренной стране
не хватало даже для восстановления промышленности. Это давало
возможность обвинить любые планы индустриализации в чрезмер­
ности, в несоответствии условиям нэпа, а их авторов, прежде все­
го Л. Троцкого, в «сверхиндустриализаторстве». Л. Троцкий говорил
о необходимости «бешеных темпов» индустриализации, но на деле
эти темпы были реальными и не шли в сравнение со сталинскими
темпами, непосильными для страны и поэтому не реализованными,
несмотря на массовые репрессии как основной метод их осуществ­
ления. Известная острота О. Р. Лациса «Сталин перетроцкистил троц­
кистов» может быть принята лишь по отношению к планам индуст­
риализации, но отнюдь не к средствам и методам их исполнения.
Собственное участие И. Сталина в выборе путей строительства ново­
го общества началось с разгрома первого советского ЦСУ в декабре
1925 года. С этого момента статистика была грубо подчинена поли­
тике и вынуждена предоставлять угодные власти сведения, начиная
с увеличения на 10-20% ежегодных оценок валовых сборов зерна и
в еще большей степени оценок «невидимых хлебных запасов» у кре­
стьян. Хлебофуражный баланс 1926-1927 годов, преувеличивавший
почти вдвое «невидимые запасы» хлеба в крестьянских закромах (с
1См.: С о в е тск ая Россия. 2000 .21 дек.
809

473-529 млн до 896 млн пудов), даст возможность И. Сталину перей­
ти к практическому осуществлению и индустриализации, и коллек­
тивизации командно-репрессивными методами1.
«Мифические», по выражению Н. Бухарина, 900 млн пудов хлеб­
ных запасов сыграли роковую роль в судьбах крестьянства. С них
начался слом нэпа, сталинская «революция сверху». Заметим, од­
нако, что сами по себе экономические показатели (действитель­
ные или мнимые) не объясняют и тем более не оправдывают поли­
тические действия. В конкретной ситуации 1920-х годов ни из ка­
кой оценки крестьянских запасов хлеба и задач индустриализации
не следовали с неизбежностью ни отказ от нэпа, ни установление
бюрократической диктатуры. До сих пор обвиняемая в пролетар­
ском радикализме Объединенная оппозиция (Л. Троцкий, Л. Каме­
нев и др.) также предлагала XV партсъезду использование хлебных
запасов для ускорения индустриализации, однако при сокращении
нэпа. Исходя из официального баланса ЦСУ, она считала возможным
«изъятие у кулацко-зажиточных слоев, примерно 10% крестьянских
дворов, в порядке займа (курсив мой. —
В. Д.) не менее 150 млн пу­
дов из тех натуральных хлебных запасов, которые достигли уже в
1926-1927 годах 800-900 млн пудов и сосредоточены большей ча­
стью в руках верхних слоев крестьянства»2. Предлагалось вывезти
этот хлеб на внешний рынок, закупить промышленное оборудова­
ние и тем самым дать мощный толчок индустриализации, погашая
принудительный заем постепенно, по мере ввода в строй новых
предприятий, продукция которых предназначалась для удовлетво­
рения сельских потребностей. Платформа Объединенной оппози­
ции на XV партсъезде была обвинена в антинэповской направлен­
ности, в разрушении союза рабочего класса и крестьянства как ос­
новы советского государства. Однако возможность обсуждения, а
тем самым и коллективной разработки и корректировки политики
сохранялась до конца 1927 года, когда Н. Бухарин и его сторонники,
уступив сталинскому давлению, ради «совместной защиты» нэпа от
«левых» проголосовали за исключение из партии Л. Троцкого, Г. Зи­
новьева, Л. Каменева и всей Объединенной оппозиции. В политиче­
ском руководстве исчез ранее существовавший «баланс сил», обес­
печивавший постановку и обсуждение реальных проблем, возмож­
ность выбора политических решений. Именно тогда Н. Бухарину и
А. Рыкову пришлось отстаивать возможность осуществления инду­
1Подробнее об этом см.:Трагедия советской деревни... T. 1. С. 17-19.
2 Российский государственный архив социально-политической истории (да­
лее — РГАСПИ). Ф. 56 Оп. 2. Д. 52. Л. 39.
810

стриализации страны и социалистического преобразования кре­
стьянской экономики на основе сохранения и развития новой эко­
номической политики. В этом и состояла бухаринская альтернати­
ва сталинизму.
В 1929 году на апрельском пленуме ЦК Н. Бухарин напомнит о
критике платформы Объединенной оппозиции в 1927 году, о том,
что на XV партсъезде И. Сталин и В. Молотов отвергали идею прину­
дительного займа 150 млн пудов зерна у зажиточных крестьян. Они
утверждали тогда, что это «срывает нэп» и, следовательно, авторы
этой идеи — «враги союза рабочих и крестьян» и «разрушители со­
ветского государства». В свете этих оценок и характеризуется ста­
линская практика 1928-1929 годов: «.. .теперь у нас чрезвычайщина
(куда более худшая, чем заем у кулака для экспорта!) входит в обы ­
чай, теперь тех, кто напоминает: не нужно забывать нэпа... шельму­
ют и говорят:„Что вы нас тянете назад?"». В лицо В. Молотову (а зна­
чит, и И. Сталину) бросается саркастическое предложение: «выгнать
себя из партии, объявить себя срывателем нэпа, врагом рабочих и
крестьян, разрушителем советского государства»1.
За столкновением бухаринской и сталинской позиций стояли
принципиальные различия в понимании нового общества, его сущ­
ности, путей его созидания, равно как глубочайшие различия в от­
ношении к целям и средствам, к власти и массам, к собственному
назначению. По всем этим вопросам противоборствующих разделя­
ла пропасть. Л. Каменев точно передал слова Н. Бухарина в записи
разговора, состоявшегося 11 июля 1928 года: «Разногласия между
нами и Сталиным во много раз серьезнее всех бывших у нас разно­
гласий с вами»2.И это действительно было так. Но было уже поздно.
И сам Н. Бухарин, и новая экономическая политика, которую он от­
стаивал, были обречены, поскольку решающий шаг к личной дикта­
туре И. Сталина и командно-репрессивной системе управления был
уж е сделан.
Принципиально важным моментом для понимания судьбы аль­
тернатив сталинской политике в 1920-х
—
начале 1930-х годов явля­
ется практическая невозможность обсуждения любых проблем, уси­
ливавшаяся по мере концентрации власти в руках генсека, по мере
его превращения в диктатора. Известно письмо Н. Бухарина И. Ста­
лину от 1-2 июня 1928 года, содержащее перечень основных вопро­
сов политики в деревне, нуждавшихся в коллективной проработке,
обсуждении и решении. В связи с этим характеризовалась общая си­
1Бухарин Н. И. Указ. соч. С. 262 -263 .
2Там же.
811

туация в политическом руководстве: «У нас нет ни линии, ни обще­
го мнения. Разве это не внушает тревоги? Мы даже перестали гово­
рить на эти темы: говорить боятся, никому не приятно ругаться. Но,
если разрушена даже центральная мыслительная лаборатория, если
между собой без боязни и заподозриваний по совести нельзя об­
судить важнейшие вопросы политики, тогда положение становится
опасным. Народное хозяйство не исполнительный секретарь. Ему не
пригрозишь отдачей под суд, на него не накричишь»1. Требования
«правыми» собственной отставки в этих условиях были одновремен­
но и признанием своего бессилия в борьбе со сталинской бюрокра­
тической машиной, и отказом от соучастия в ее действиях. Отстав­
ка не была принята до пленума ЦК в ноябре 1929 года — после того,
как И. Сталин объявил «великий перелом» уже состоявшимся.
Аналогичной была ситуация образования, деятельности и по­
ражения всех антисталинских оппозиций в партийном руково­
дстве. Вот очень авторитетное свидетельство Орджоникидзе, воз­
главлявшего Комиссию по делу Сырцова, Ломинадзе, Шацкина —
последней внутрипартийной оппозиции Сталину. Когда 23 октября
1930 года кандидат в члены Политбюро и председатель Совнарко­
ма РСФСР т. Сырцов заговорил во время «опроса» о невозможности
нормального обсуждения и решения возникавших проблем, о на­
силии над крестьянством и о нежелании участвовать в проведении
такой политики, то был прерван следующей сохранившейся в сте­
нограмме репликой Орджоникидзе: «Ах ты, несчастный человек! Ты
повторяешь все то, что говорилось уже до тебя. То же самое говори­
ли и Троцкий, и Бухарин, вплоть до выражения „голосуют ногами"»2.
Заметим, что Сырцов, Ломинадзе и Шацкин не были ни «левы­
ми», ни «правыми». Больше того, доверившись И. Сталину, в 1927-
1929 годах они боролись против тех и других. «Революция свер­
ху», начавшаяся с исключения из партии Л. Троцкого, Г. Зиновьева,
Л. Каменева и их сторонников в конце 1927 года, означала переход
к собственно сталинской политике и идеологии. Получившая, нако­
нец, большинство в политическом руководстве, сталинская группа
сразу же отбросила ранее провозглашавшиеся идеи и принципы,
пошла на слом нэпа и применение прямого насилия над крестьян­
ством, то есть над основной массой населения. Оказавшие сопро­
тивление этой политике Бухарин, Рыков и их единомышленники к
концу 1929 года были отстранены от участия в политическом руко­
водстве, что означало концентрацию всей власти в руках Сталина и
1Бухарин Н. И. Указ. соч. С. 299.
2Архив президента Российской Федерации. Ф 3. Оп. 30. Д. 192 Л. 98.
812

переход к открытой волюнтаристской политике, не стесняемой ни­
какими теоретическими и практическими соображениями.
В докладе «К истории становления сталинизма» на предыдущем
симпозиуме «Куда идет Россия?» мне приходилось приводить факти­
ческий материал о реализации сталинского варианта социально-эко­
номических преобразований — о чрезвычайных хлебозаготовках и
их перерастании в насильственную коллективизацию и раскулачи­
вание; о волюнтаристских пересмотрах первого пятилетнего плана
в целях безмерного форсирования индустриализации, результатом
которых было невыполнение и возможных (хотя и трудных) заданий
плана; о создании системы принудительного труда в форме ГУЛАГа
и «спецпоселений» для семей раскулаченных; о голоде, поразившем
основные хлебопроизводящие районы и унесшем миллионы кре­
стьянских жизней’. Массовые репрессии 1930-х годов явились лишь
апогеем сталинского термидора. Их результатом было формирова­
ние нового правящего класса — командно-репрессивной системы,
которому предстояло завершить в 1991 году этот термидорианский
переворот, разруш ивший советское общество.
Конечно, общие оценки таких явлений, как сталинизм, очень
часто зависят от человеческих настроений и переживаний в то или
иное время. При этом можно не знать, да и не хотеть знать реаль­
ностей исторического процесса, действительных событий и их по­
следствий для общества в целом, особенно если в памяти живет и
виденное «своими глазами». Однако для многих явилось неожидан­
ностью выступление известного социолога и логика А. Зиновьева
с полным оправданием сталинизма, включая террор, с возвеличи­
ванием И. Сталина как высочайшего гения XX века и с поношением
жертв сталинского террора2.
В спорах 1990-х годов о советском обществе мне случалось вы­
ступать в поддержку высказываний А. Зиновьева о том, что высшее
развитие России, ее наибольшие успехи и достижения приходились
именно на советское время3.Такое заявление мне представлялось
тем более значительным, что принадлежало автору «Зияющих вы­
сот» и ряда других произведений, наполненных злой сатирой на со­
ветское общество. В интервью «Верующий безбожник» также есть
высказывания, с которыми можно согласиться. Приведем, напри­
мер, совершенно правильное утверждение о том, что в падении со­
1См.: Куда идет Россия?.. Власть, общество, личность... С. 62 -68.
2См. интервью с А. Зиновьевым «Верующий безбожник» // Независимая газета.
Приложение: «Фигуры и лица» 2000. No 20.30 нояб.
3См :Куда идет Россия?Альтернативы общественного развития / Под общ ред.
Т. И. З аслав ск ой. М: А спек т-Пресс. 1995. С. 325-326 .
813

ветского общества немалую роль сыграл «фактор предательства»,
причем «главными предателями были высшие руководители стра­
ны». И, конечно же, объяснение феномена предательства верхов
кроется «в социальном расслоении советского общества». Однако
если уж в интервью так много говорится об И. Сталине, то как же
можно было обойти молчанием тот факт, что социальное расслое­
ние советского общества было связано прежде всего и главным об­
разом с формированием нового правящего класса — партийно-го­
сударственной бюрократии. Оно явилось делом рук И. Сталина, ос­
новным результатом его властвования. М. Горбачева и Б. Ельцина
вознесла на верх бюрократической пирамиды именно сталинская
система управления, и совершенный ими антисоветский термидор
был всего лишь завершением сталинского термидора1.
Однако, как явствует из опубликованного интервью, разговор о
подлинном сталинизме — кровавой диктатуре, принесшей огром­
ные человеческие потери, создавшей непреодолимые препятствия
для подлинного социально-экономического, научно-технического
и культурного развития советского общества, становится бесполез­
ным. Все вопросы о природе и последствиях сталинизма снимают­
ся заявлением: «Шла борьба... не на живот, а на смерть, историче­
ская борьба, а в исторической борьбе целые цивилизации и народы
погибают...» Речь идет о событиях 1920-1930-х годов внутри стра­
ны, о коллективизации, 37-м годе, ГУЛАГе... Можно, оказывается, и
в них увидеть «историческую борьбу»... И. Сталин представляется
уже «крупнее, чем Ленин»...
За всеми этими домыслами нет знания исторического процес­
са ни в его конкретности, ни в причинно-следственной динамике,
ни в соотношении возможности и реальности. В настоящее время
опубликованы и продолжают публиковаться основные докумен­
ты сталинской оппозиции, сталинских содеятелей и самого И. Ста­
лина, которые ранее оставались недоступными для исследования.
Эти документы показывают, что виденное «своими глазами» слиш­
ком незначительно, чтобы судить на этом основании об эпохе. Да и
из виденного «своими глазами» в сталинских репрессиях приведен
единственный пример ареста председателя колхоза, который «про­
пил чуть ли не половину колхозного имущества»... Специалист по
логике не может не знать, что пример — не доказательство, что в
’ См.-.Данилов В. П. Падение советского общества: Коллапс, институциональный
кризис или термидорианский переворот? // Куда идет Россия?.. Власть, общество,
личность... С. 11-28; Он же. Возникновение и падение советского общества: Соци­
альные истоки, социальные последствия//Оглядываясь на век минувший. Россия на
рубеже XXI века: Сб. статей. М., 2000. С. 70-90.
814

качестве последнего выступают события и процессы, включающие
весь возможный ряд «примеров» в их действительном соотноше­
нии и тем самым доступных для целостного анализа, для установ­
ления природы, характера, масштабов и последствий этих событий
и процессов... Интервью засвидетельствовало, что в превознесе­
нии И. Сталина А. Зиновьев не знает предела и не только одобря­
ет направление, характер и результаты деятельности И. Сталина во
всем объеме, но и заявляет о том, что, оказавшись на месте И. Ста­
лина, он поступал бы «точно так же», что и в коллективизации, и в
1937 году сталинские «действия были совершены в силу необходи­
мости. Они предпринимались в конкретных условиях с конкретным
человеческим материалом...» . При таком взгляде на уничтожение
«конкретного человеческого материала» бессмысленно приводить
цифры погибших от репрессий, от депортаций, от голода, говорить
о демографических последствиях для дальнейшего развития об­
щества. Точно так же не станем попусту пускаться в спор, были ли
«ангелами» Л. Троцкий, Н. Бухарин и Л. Каменев, а если не были, то
подлежали ли убийству... И все же потрясающее заявление автора
«Зияющих высот» о том, что он лично поступил бы по-сталински, по­
скольку «другого придумать не смог бы», вынуждает поставить ряд
недоуменных вопросов в связи с действительными судьбами мно­
гих десятков и сотен тысяч погубленных жизней самого что ни на
есть простолюдия — в полном смысле «конкретного человеческо­
го материала».
Мы ограничимся деревней, определявшей тогда облик страны
(4/5 населения). Мне приходилось публиковать дневниковые запи­
си непосредственных свидетелей раскулачивания — самой массо­
вой формы сталинских репрессий1.Подлинные свидетельства того,
как это было, могут быть бесконечно умножены и в виде жалоб в
высшие органы советского и партийного управления, и в виде раз­
ного рода наблюдений со стороны (дневниковых записей, обраще­
ний редакций центральных и местных газет, информационных сво­
док ОГПУ и др.). Списать все эти ужасы, вслед за И. Сталиным, на
«перегибы» местных властей невозможно, поскольку ныне доку­
ментально доказано, что «перегибы» имели место и в 1928-1929-м ,
и в 1930-1931 годах, и позднее; что они были неизбежным результа­
том той политики, которая проводилась с самого верха; и, наконец,
что о них всегда все знали.
' См.:Данилов В. П. Коллективизация... // Переписка на исторические темы: Сб.
статей. М., 1989. С. 390.
815

Обратимся теперь к одному из главных результатов раскулачи­
вания — к выселению раскулаченных для работы по лесозаготов­
кам, по добыче разного рода ископаемых и пр. на Север, на Урал, в
Сибирь и Казахстан, где они расселялись или в лагерях ГУЛАГа (кула­
ки первой категории), или в спецпоселениях (кулаки второй катего­
рии и семьи кулаков первой категории). Не будем говорить об ока­
завшихся в ГУЛАГе, поскольку, во-первых, «верующий безбожник»
считает это учреждение средством наведения «порядка в стране», а
во-вторых, он «вообще не встречал» подвергшихся сталинским ре­
прессиям, «за которыми не было бы какой-то вины». Среди мужи­
ков «виноватых» было очень много, ибо они отказывались отдавать
государству хлеб, которого у них не было. Ограничимся семейны­
ми выселенцами второй категории — самой многочисленной груп­
пы среди раскулаченных. Конкретное представление об этом «че­
ловеческом материале» мы можем получить из справки зампреда
ОГПУ Г. Ягоды в «ЦК ВКП(б) тов. Сталину» от 15 октября 1931 года о
результатах выселения кулачества «из районов сплошной коллекти­
визации». Справка не охватывает всей территории, и поэтому ее об­
щий итог за 1930-1931 годы ограничен: 240 757 семей (по стране в
целом этот показатель составил 381 026 семей1). Однако эта справ­
ка дает ценнейшие сведения о составе высланного населения: муж­
чин — 366 583, женщин — 337 487 и детей (в возрасте до 14 лет) —
454 91б2.Нужно учесть, что, с одной стороны, мальчишки и девчон­
ки в 15-16 лет зачислялись в разряды взрослых мужчин и женщин,
а с другой — в работающих разрядах оказалось немало стариков и
старух. И при всей «виновности» выселенных на спецпоселения си­
туация, в какой они оказались, не имела никакого отношения к «на­
ведению порядка в стране».
Нарком внутренних дел РСФСР В. Толмачев был, кажется, пер­
вым представителем центра, прибывшим на Север для ознакомле­
ния с положением спецпоселенцев. За два месяца 1930 года — с се ­
редины февраля, когда отправились в Северный край первые эше­
лоны с раскулаченными семьями, и до середины апреля, когда там
появился В. Толмачев и описал увиденное в письме Д. Лебедю — за ­
местителю председателя СНК РСФСР, сюда были доставлены 45 тыс.
семей, в составе которых насчитывалось 158 тыс. человек, из них
трудоспособными оказались всего 36 тыс. Все они были отправлены
«в разные места на работу». Нетрудоспособные женщины, дети, ста­
1Данилов В. П. Коллективизация... С. 391.
2Центральный архив Федеральной службы безопасности Российской Федера­
ции (далее — ЦА ФСБ РФ). Ф. 2. Оп. 10. Д. 379а. Л. 93.
816

рики, больные (122 тыс.) были «размещены в бараках по линии Во­
логда — Архангельск и Вятка — Котлас»: «Теснота невероятная. Есть
места, где на человека приходится 1/10 м2 площади при постройке
нар в несколько этажей (кубатура меньше гробовой). Полов в ба­
раках нет, крыша сделана из жердей и слегка присыпана тающей и
осыпающейся землей. Температура не выше 4°, как правило, вши ­
вость. При скверном питании, а для многих при почти полном его
отсутствии, все это создает колоссальную заболеваемость и такую
же смертность среди детей»1.
В письме приводится «Справка о заболеваемости и смертности
среди высланных». Вот некоторые данные из этой справки: «По г.Ар­
хангельску за март и 10 дней апреля из 8000 детей заболели 6007...
Умерло детей— 587. По Северо-Двинскому округу на 12 апреля
1930 года всего умерло 784, из них детей — 634. По Вологодскому
округу с 29 марта по 15 апреля болело детей — 4850, из них умер­
л о — 677, в том числе только за 12-13 апреля умерло 162... При­
чем болеют и мрут младшие возраста»2. Еще одно место из письма
В. Толмачева: «До сих пор высланные питались своими продуктами,
но сейчас их останется на несколько дней, и если не будет налажено
снабжение пищей, то начнется сплошная голодовка»3.
В.
Толмачев, как видно из письма, не понял сталинской «гени­
альности» и осенью 1930 года оказался вместе с Сырцовым в по­
следней антисталинской оппозиции. Но апрельское письмо нарко­
ма внутренних дел РСФСР было передано руководству ОГПУ и про­
извело весьма сильное впечатление. 20 апреля руководство ОГПУ
разослало на места меморандум, разрешающий родственникам
«высланных кулацких семейств второй категории... вывоз детей ку­
лаков с мест высылки на родину». При этом даже предписывалось
«разрешать немедленно» ввиду «тяжелых условий пребывания ма­
лолетних детей на Севере», разумеется, «при согласии родителей» и
в возрасте «до 14 лет»4. К сожалению, этот проблеск человечности
продержался недолго — наплыв родственников и соседей в рай­
оны лагерей и спецпоселений был в принципе неприемлем для ста­
линской системы репрессий, поскольку разглашал то, что должно
было держаться в строжайшем секрете. К тому же появление близ­
ких лиц и увоз ими детей облегчали побеги и для навсегда пересе­
ленных в районы спецпоселений.
' ЦАФСБРФ.Ф.2.Оп. 10.Д.379а.Л.93.
2Там же.
3Там же. Оп. 9. Д. 20. Л. 309-317.
4Там же. Л. 284.
817

Оперативная группа ОГПУ, непосредственно руководившая рас­
кулачиванием, вывозом и «устройством» на местах, в справке от 12
июня 1930 года сообщала, что к этому времени на Север были «пе­
реброшены» 230 005 человек, из которых с конца апреля, когда по­
теплело, бежали 14 123 (6,1%). При этом отмечалось: «Значительно
облегчает побег взрослых кулаков отправка детей кулаков на роди­
ну». Приводились и «факты», которые мы воспроизведем, настолько
они выразительны: «Из лагеря бежала Котельникова Мария 25 лет с
сыном Александром 7 месяцев. Остальных своих детей Котельнико­
ва отдала гр. Сухих, с которыми уехала и сама. (Спецсводка No 46 от
18 апреля, лагерь No 8 Севкрая.)
Из лагеря бежала Чебановская Ксения 32 лет из Запорожского
округа, которая ходила провожать отправляемых на родину детей и
в лагерь не возвратилась. Из лагеря бежали Юмахины М ария 20 лет
и Ирина 37 лет из Острогожского округа. Обе они бежали с отпущен­
ными на родину детьми. (Спецсводка No 47 от 20 апреля. Лагерь No 2
Севкрая.)
.. .Из лагеря бежали: Артеменко Лукерья 61 года, Глушко-
ва Мария 24 лет с ребенком Иваном 10 месяцев и Кривова Анаста­
сия 63 лет. Бежали при отпуске детей на родину с родственниками,
приехавшими за детьми»1. Конечно, спецслужбы не бездействова­
ли. За 4-5 июня 1930 года в одной Вологде было снято с поездов
ехавших «на свидание с кулаками родственников до 800 человек, у
которых при обыске найдено 154 поддельных документа для бегст­
ва... Снятые с поездов возвращены обратно, кроме лиц, у которых
найдены подложные документы»2. «Наведение порядка» в поведе­
нии раскулаченных и высланных семей должно было быть обеспе­
чено на основе приказа ОГПУ No 223/106 от 10 июля 1930 года, в ко­
тором от местных органов требовалось «повести решительную ра­
боту по выявлению незаконно возвратившихся... принятию мер по
их задержанию, усилению мер репрессии в отношении их...» (на­
пример, Лукерьи Артеменко, Марии Глушковой и Анастасии Криво-
вой, из названных в справке опергруппы. —
В. Д.).
Предписывалось также «максимально усилить меры борьбы с
бегством кулаков... привлекая к поимке бежавших кулаков мили­
цию и местное население...» за «соответствующее премирование».
Особое решение было принято по Северному краю: «Временно,
впредь до расселения кулаков... в местах постоянного жительства,
в силу особых условий...: а) не допускать приезда к высланным ку­
лакам родственников и зажиточных; б) разрешать входящую к кула­
1ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 330. Л. 38-92.
2Тамже. Ф. 66. Оп.1. Д.200. Л .131-133.
818

кам корреспонденцию только в виде открыток и телеграмм, а также
посылок и денежных переводов»1.
Однако положение «спецпереселенцев», как вскоре стали име­
новать раскулаченные и высланные семьи, было столь ужасным,
что ОГПУ приходилось вновь и вновь разрешать «передачу» детей
и стариков нераскулаченным и невысланным родственникам, что
неизбежно сопровождалось побегами. По сведениям на 1 сентяб­
ря 1931 года, общее число спецпереселенцев составляло 1 365 858
человек, число бежавших (теперь уже из всех районов их размеще­
ния) — 101 650, из которых были задержаны 26 734 человека. В до­
кументе, откуда взяты эти данные, перечислялись причины побегов
как «массового явления»: «материально-бытовое неустройство...
отсутствие (!) питания, произвол администрации... мнения, что их
выслали на физическое уничтожение (!), ...разъединение глав от
своих семей и отсутствие должной охраны...»2 Проблема реши­
лась по-сталински: 29 декабря 1931 года на места стал рассылаться
циркуляр No 290165, которым отменялись все прежние директивы
ОГПУ, разрешавшие из-за «большой детской смертности и трудно­
сти содержания нетрудоспособных передавать на иждивение и вос­
питание родственников детей до 14 лет, а также стариков свыше 60
лет». Циркуляр предписывал: «в данный момент, ввиду улучшения
положения с устройством спецпереселенцев... массовые передачи
детей и стариков не производить, допуская такую передачу только
в исключительных случаях» и «только с ведома и разрешения Пол­
номочных представителей ОГПУ»3.Циркуляр от 29 декабря был под­
писан тем же замначем ГУЛАГа Берманом, что и цитированная выше
сводка от 1 сентября, с прямо противоположной оценкой положе­
ния спецпереселенцев.
Такого рода перемены оценок, а тем более решений, касаю­
щихся судеб многих тысяч людей, не происходят самовольно. Ис­
тория действительная, а не фальсифицированная, зафиксировала и
личное участие И. Сталина в организации голода 1932-1933 годов
не только хлебозаготовками подчистую, обрекавшими население
зерновых районов страны на голод, унесший миллионы жизней. Об
этом опубликован обширный и неопровержимый документальный
материал. Однако миллионы погибших от голода (по разным исчис­
лениям от 5 до 10 млн человек) для социолога А. Зиновьева всего-
навсего — естественный и неизбежный результат «исторической
борьбы», в которой «целые цивилизации и народы погибают».
1ЦА ФСБ РФ. Ф.66. On. 1.Д.200.Л .131-133.
2Там же. Ф. 2. On. 10. Д. 379а. Л. 96-97.
3Там же. Д. 509. Л. 79.
819

Конечно, «конкретный человеческий материал» пытался спа­
стись от вымирания бегством в те районы страны, где не было го­
лода. И. Сталин в борьбе за «наведение порядка» принял решитель­
ные меры и против этих беглецов. 22 января 1933 года, когда голод
на Украине и Северном Кавказе проявился со всей отчетливостью
и вызвал массовое бегство крестьян в поисках спасения, И. Стали­
ным было продиктовано чудовищное по своей лживости и жесто­
кости постановление ЦК и Совнаркома. «Массовый выезд крестьян
за хлебом» представлялся в нем как якобы организованный «вра­
гами советской власти, эсерами и агентами Польши с целью агита­
ции „через крестьян" в северных районах СССР против колхозов и
вообще против советской власти». Партийно-государственному ру­
ководству и органам ГПУ Украины и Северного Кавказа предписы­
валось «не допускать массовый выезд крестьян... в другие края»,
а органам ГПУ «Московской области, ЦЧО, Западной области, Бело­
руссии, Нижней Волги и Средней Волги арестовывать пробравших­
ся на Север „крестьян" Украины и Северного Кавказа и после того,
как будут отобраны контрреволюционные элементы, водворять ос­
тальных в места их жительства»1, иными словами — обрекать их на
голодную смерть. (С 1 марта это постановление было «распростра­
нено на Нижнюю Волгу».) Из-за недостатка места не будем говорить
о практике осуществления этой директивы, о создании системы «за­
слонов и оперативных розыскных групп», а обратимся сразу к ре­
зультатам, о которых мы получаем очень точные сведения из пяти­
дневных сводок ОГПУ, направляемых И. Сталину.
В последней из выявленных нами сводок сообщалось, что «за
время с начала операции по 20 марта 1933 года» задержаны 225 024
человека, возвращены к месту жительства 196 372, «отобрано для
привлечения к ответственности» — 9385, уже осуждены и направ­
лены в Западную Сибирь и Казахстан — 3548, «отсеяно» (ошибоч­
но арестованных?) — 9282 и «проходят фильтрацию» (?) — 64 372.
Приведенных здесь фактических свидетельств о действительной
роли И. Сталина в истории советского общества, в судьбах миллио­
нов людей вполне достаточно, чтобы задать автору «Зияющих вы­
сот» вопрос: он действительно повторил бы все сталинские дейст­
вия, включая сочинение зверских директив (директива от 22 января
1933 год — лишь одна из многих!), и даже контроль за их осуществ­
лением с помощью пятидневных сводок, как это было при перевоз­
ке спецпереселенцев в феврале — апреле 1930 года, вылавливании
бегущего от голодной смерти «конкретного человеческого мате­
риала» в 1933 году? Думаю все же, что основой зиновьевского пре­
1ЦАФСБРФ.Ф.2.On. 10.Д.509.Л.79.
820

клонения перед И. В. Сталиным и сталинизмом является незнание.
Ссылки на виденное «собственными глазами» вообще являются сла­
бым аргументом и в социологии, и, еще более, в истории. В данном
же случае очевидно и влияние явно посторонних соображений...
Действительная история сталинизма от начала до конца была
историей уничтожения завоеваний Великой социальной револю­
ции, гибели большевизма и истребления его подлинных представи­
телей, создания командно-репрессивной диктатуры правящей бю­
рократии, разрушения советского общества — постепенного до тех
пор, пока правящий класс не накопил достаточно сил для антисо­
ветского термидора в начале девяностых годов XX века. В истории
России это было самое трагическое время, о котором горько вспо­
минать, но и забыть нельзя. Как сказал по этому поводу один из луч­
ших советских поэтов: «Правда, как ты ни горька, // Будь нам заруб­
кой на века» (А. Твардовский).
Г. Водолазов
«Реальный гуманизм» Н. Бухарина
ПРОТИВ «КАЗАРМЕННОГО КОММУНИЗМА»1
«Какая же дорога ведет к Храму?» — то и дело растерянно спра­
шивали сбившиеся с пути герои культового фильма кануна пере­
стройки «Покаяние». «Какая дорога ведет к обществу Добра, Спра­
1Видный деятель партии большевиков Николай Иванович Бухарин родился 9
октября 1888 года. К революционному движению примкнул в семнадцатилетнем воз­
расте. Участник революции 1905-1907 годов, в РСДРП с 1906 года. Несколько раз аре­
стовывался царскими властями, был в ссылке. Один из руководителей Октябрьского
вооруженного восстания в Москве. С 1917 года — член ЦК, с 1919 года — кандидат и
с 1924 года — член Политбюро ЦК партии. Был членом Исполкома Коминтерна. Как
автор многих трудов по политэкономии, социологии, философии, Бухарин заслужил
высокую оценку Ленина, назвавшего его «крупнейшим теоретиком партии». В 1928 го­
ду против Бухарина по указанию Сталина была поднята клеветническая кампания:
его называли «капитулянтом», «противником колхозов», «врагом индустриализации»,
обвиняли в стремлении представить Ленина «крестьянским философом». В 1929 году
Бухарин был выведен из Политбюро, а на XVII съезде партии (1934) переведен из чле­
нов ЦК в кандидаты. В 1937 году по ложным обвинениям исключен из рядов ВКП(б) и
в 1938 году расстрелян. 1988 год положил новое начало политической судьбе Буха­
рина — он полностью реабилитирован и восстановлен (посмертно) в рядах партии.
Данная статья повествует об одном из важнейших периодов деятельности Бухари­
на — идейной борьбе с приверженцами «казарменного коммунизма».
821

ведливости, Равенства и Свободы?» — вопрошали просвещенные
люди переломных исторических эпох, и эпохи послеоктябрьского
развития России — в частности и в особенности. И предлагались
различные альтернативы. В конце 1920-х — начале 1930-х годов
страна и политическая элита России стояла перед двумя главными
альтернативами, выдвинутыми двумя партийными лидерами — Ста­
линым и Бухариным.
Каково содержание этих альтернатив? Какая из них и почему
взяла верх и что из этого получилось? Сколь поучителен опыт их
противостояния для современного поколения российских граждан?
Бухарин как проблема
Начну с цитаты из своей книги «Идеалы и идолы». Там есть гла­
ва «Реквием». Она открывается эпиграфом из Пушкина: «Мне день
и ночь покоя не дает мой черный человек. За мною всюду как тень
он гонится».
Я думаю, эти строки могут послужить введением к нашему раз­
говору о Николае Ивановиче Бухарине.
Я все-таки хочу понять, почему все так получилось?
Почему гуманные планы и благородные замыслы, изначально
присущие социалистической теории, марксизму (равенство, братст­
во, свободный труд, материальное изобилие), обернулись в нашей
стране, при реализации, такой чудовищной — сталинской — систе­
мой? Я не только репрессии, не только ГУЛАГи имею в виду. Я имею
в виду возникновение общества, жестко разделенного на новых (по
сравнению с царизмом и капитализмом) господ и новых рабов, на
чиновно-бюрократическое меньшинство, в руках у которого все (и
власть, и собственность), и обездоленное народное большинство, у
которого — ничего. Я имею в виду появление новой общественной
формации — с социально-классовыми антагонизмами, которых не
знала история и появления которых никто (включая Маркса и Лени­
на) не ожидал и не предсказывал.
Да, я хочу нащупать изъяны того проекта, на который ориенти­
ровалась наша страна в XX столетии, да, я хочу понять, где мы со­
рвались, какая историческая логика затолкала нас в кровавую ко­
лею, в экономические, политические и культурные тупики. И все же
мне собственно непознанные фундаментальные закономерности
общественного развития «не дают мне покоя». Ну, чего же из-за них
убиваться-то особенно? Непознанные сегодня, будут познаны зав­
тра; приналяжем всем научным миром — и приоткроются завесы
исторических тайн.
822

Мне «покоя не дают» явления гораздо менее крупные, менее
масштабные. За мною «как тень гонятся» и гнетут душу разные «мел­
кие» (на фоне-то всемирных закономерностей и фундаментальных
сдвигов!) подробности бытия, с которыми я никак не могу справить­
ся ни мыслью, ни, в особенности, чувством и которые-то сообщают
моему поиску (уж извините!) повышенную эмоциональность (мало
свойственную людям моей — весьма уже почтенной — возрастной
группы) и особую напряженность.
Ну, вот, например, такая «частность», как судьба Бухарина, Ни­
колая Ивановича (типичная, кстати, для многих из когорты «старых
большевиков»). Ведь как славно, как вдохновенно все начиналось:
в 29 лет — в Октябре 17 года — он в головных рядах грандиозного
социального сдвига. Помните, как Гегель (этот «сухарь» Гегель) при­
ветствовал Французскую революцию: «Грандиозный восход солн­
ца!»? А Октябрьская-то — помасштабней, покапитальней Француз­
ской будет: там один класс сменял другой у штурвала социального
корабля, а тут — вообще классы уничтожаются, освобождается все
общество. Тут уж не просто «солнце», тут, почти по Маяковскому —
«в сто сорок солнц закат пылал». И самым ошеломляющим было
то, что заходили и всходили все эти солнца не в силу вечных и сле­
пых законов природы, а (как казалось) по мановению, по воле дерз­
ких и смелых пролетарских революционеров, прошедших тюрьмы,
ссылки, изгнание. Выстояли, выдюжили. Просветили, организовали
и вдохновили людей — и вот величественный итог: «нация рабов»,
забитый российский люд поднимается с колен! Свобода! Равенство!!
Братство!!! Нет больше господ и рабов! «Я хочу, чтоб на крик „Това­
рищ!" оборачивалась вся земля!» Все — товарищи!
Можно задохнуться от счастья — от свершений и перспектив.
И среди творцов этого великого исторического деяния — он, со­
всем молодой человек, — Бухарчик, Бухарушка, «золотое дитя пар­
тии», второй, после Ленина, теоретик. Как ясна и прозрачна даль ис­
тории, рассматриваемая им через волшебный кристалл марксизма!
О, эта ясность, эта уверенность в своих силах, в мощи своей теории,
в верности выбранного пути!..
А совсем немного спустя: «Бухаринские изверги», «фашистские
недобитки», «злобные контрреволюционеры, замышлявшие — еще
в восемнадцатом — убийство Ленина», «шпионы», «вредители»,
«реставраторы капитализма», « подонки общества». И под бурные,
долго не смолкающие аплодисменты Колонного: «Расстрелять, как
бешеных собак!».
Может быть, вернулись к власти те, кого сбросили в семнадца­
том? Если бы! Не дрогнул бы, не растерялся бы тогда Бухарчик. Без
823

слюней и соплей, твердым шагом — уверен! — взошел бы он на
свой эшафот. Отдать жизнь за Истину, за Святое Дело, за свою Веру,
за Счастье миллионов — как Гус, как Бруно, как Пестель, как Желя­
бов — да, ради бога!.. Но здесь-то не белая гвардия, не царская ох­
ранка, — свои же, «братья», «товарищи» вершат суд — те самые «ра­
бочие и крестьяне», которых он освобождал в семнадцатом. Есть от
чего не просто растеряться, рассудок потерять можно...
И именем «великой свободы», именем «стальной и любимой
(выкованной во многом им) партии», именем «великой революции
рабочих и крестьян» его поведут коридорами Лубянки последним
маршрутом в грязные и кровавые подвалы и там буднично пристре­
лят — как подвальную крысу.
А на улицах и площадях будут трепетать на ветру красные по­
лотнища лозунгов, которые они, еще вместе с Ильичом, сочиняли.
И — сверкать на солнце алые стяги со звездами, серпами и молота­
ми. И — празднично лететь на всю страну из репродукторов: «С Ин-
тернациона-а -а -а -лом воспрянет род людской...»
Ни понять, ни тем более объяснить, что же случилось с его лю­
бимым и высоконаучным марксизмом, Бухарин не успеет. Он отой­
дет в мир иной — в полном душевном смятении, охваченный идей­
ным кошмаром, и не словами, а самой судьбой своей формулируя
для нас Проблему.
Мне «покоя не дают» — заснятые на старой, истертой временем
кинопленке — глаза изможденных голодом украинских и русских ре­
бятишек — покорно и тихо ложащихся на землю (стоять, сидеть уже
нет сил!), чтобы уже никогда с нее не подняться. Миллионами жиз­
ней заплатили Россия и Украина за сталинскую коллективизацию.
Сорванные с обжитых мест — с Поволжья, с Кубани — и вы ­
брошенные из товарняков на сибирский снег «кулаки» и «подкулач­
ники» — то есть крестьяне, которые поверили революционно-ок­
тябрьскому, а потом — нэповскому, лозунгу «Земля — крестьянам!»
и попытались — своим истовым трудом — обеспечить себя и стра­
ну хлебом.
А полосы «Вечерки» середины 1990-х годов— мелким шриф­
том, в рамочке — тысячи имен: слесарь, учитель, кладовщик, шо­
фер, инженер, врач, каменщик— с маленькими портретиками (у
кого сохранились в «деле») или без них, с краткими биографически­
ми данными и неизменной концовкой: «приговорен к расстрелу»,
«к десяти годам без права переписки» — мартиролог жертв тридца­
тых годов. Это-то уже не «элитные» разборки в борьбе за властные
места. О пытках и расстрелах этих, «элитных», граждан тоже тяжело
читать. («Да здравствует Сталин!» — кричал расстреливаемый чеки­
824

стами руководитель новосибирских коммунистов Эйхе!) Но в «Ве­
черке» — о другом: о «разборках» закрепляющей свою монополию
на господство сталинской бюрократии с ее главным историческим
оппонентом — с не до конца придавленным, не до конца превра­
щенным в раба народом. Короче — это «разборка» с народом побе­
дившей властной «элиты».
А теперь снова — к Бухарину. К его письму «Будущему поколе­
нию руководителей партии», написанному им накануне ожидавше­
гося ареста и сохраненному для нас его женой, женщиной высочай­
ших нравственных достоинств, Анной Михайловной Лариной. Он
растерянно и ошарашенно фиксирует нарастание той трагической
ситуации, в которую как в смертельную воронку втягивается страна,
партия, учение, в которое он так верил, и его личная судьба: «Ухожу
из жизни... Чувствую свою беспомощность перед адской машиной,
которая, пользуясь, вероятно, методами средневековья, обладает
исполинской силой, фабрикует организованную клевету, действу­
ет смело и уверенно... Любого члена ЦК, любого члена партии эти
„ чудодейственные" органы (НКВД) могут стереть в порошок, пре­
вратить в предателя-террориста, диверсанта, шпиона». Он успева­
ет только выкрикнуть содержание той задачи, которую, по его мне­
нию, должно разрешить следующее поколение: «Обращаюсь к вам,
будущее поколение руководителей партии, на исторической мис­
сии которых лежит обязанность распутать чудовищный клубок пре­
ступлений, который в эти страшные дни становится все грандиоз­
нее, разгорается как пламя и душит партию». Потом, видимо, поду­
мал и дописал: «Ко всем членам партии обращаюсь!»1.
Задачу завещал Николай Иванович, конечно, капитальную. Толfa-
ко две поправки, которые протекшие с тех пор десятилетия требуют
внести в это написанное кровью сердца обращение.
Во-первых, наивны содержащиеся в нем надежды на будущих
«руководителей партии». В переродившейся и испоганенной ста­
линцами партии (и время это ясно выявило) невозможно было по­
явление «руководителей», желавших и по-настоящему способных
раскрыть «клубок преступлений» тех «страшных дней». Даже луч­
шие из этих «руководителей» — Хрущев, Горбачев — робко и не­
последовательно приступали к осмыслению сталинщины. Уместнее
было бы Николаю Ивановичу обратиться не к «руководителям», и
даже не к «членам партии» только, а к «будущему поколению» всех
граждан России.
1См. Ларина-Бухарина А. Незабываемое. М., 2002. С. 415 -416.
825

И второе. Бухарин пишет о «пламени преступлений», которые
«душат партию». Уместнее было бы обратить внимание людей «бу­
дущих поколений» на то, что «преступления» эти «душат» не просто
и не только «партию», но всех граждан страны, все слои народа. Это
не внутрипартийная, это общенародная беда.
Мы с волнением приступаем к завещанному Бухариным рас­
следованию. И при этом несколько расширяем его рамки и услож­
няем содержание решаемых задач. Через драматическую судьбу
идей Бухарина, через коллизии его политической и публицистиче­
ской деятельности, через трагические изломы его жизни можно, по­
жалуй, наилучшим образом рассмотреть и понять драму послеок­
тябрьской истории нашего общества.
В ходе своего анализа мы коснемся некоторых «звездных мо­
ментов» в деятельности Бухарина — когда ему доводилось откры­
вать новые горизонты теории, вырабатывая маршруты развития на­
шего общества на путях демократии и гуманизма, маршруты, резко
контрастирующие с теми, что намечало и осуществляло сталинское
руководство. Эти идеи Бухарина и сегодня сохраняют свое немалое
значение и способны серьезно обогатить теорию современного на­
ционально-российского и мирового развития.
Нас интересует и еще одна сторона рассматриваемой пробле­
матики. А именно: почему на рубеже 1920-1930-х годов победи­
ла не бухаринская демократически-гуманистическая альтернатива
(развивавшаяся им на основе ленинских идей нэпа), а политическая
линия, связанная с абсолютизацией насилия и принуждения; линия,
провозглашающая некое «усиление социально-классовой борьбы
по мере продвижения страны к социализму» (что, в частности, слу­
жило обоснованием разрастающегося вала репрессий 1930—1950-
х годов)? Почему, наконец, сложилась не система народной демо­
кратии и гуманизма (прокламировавшаяся Бухариным), а диктатура
бюрократии, да еще в самой жесткой, жестокой, террористической
форме? И последнее: реальна ли, оправдана ли в современных ус­
ловиях борьба за осуществление идей «демократического, право­
вого социализма» и «реального гуманизма» (разработка которых
была начата Лениным в эпоху нэпа и продолжена Бухариным после
смерти вождя большевиков)?
О необходимости коренной
перемены взгляда на социализм
Зрелый Бухарин начинает с того, чем закончил Ленин. Он на­
стойчиво сосредотачивает наше внимание на «необыкновенно сме­
лой, яркой, отчетливой и необычайно энергичной», высказанной
826

«со всей суровой и страстной политической энергией» «формули­
ровке» Лениным главного вывода из практической и теоретической
деятельности большевиков: «Мы вынуждены признать коренную
перемену всей точки зрения на социализм»1.
Этот тезис Ленина был ошарашивающим и парадоксальным.
Как это «переменить»? И причем не какое-то отдельное положе­
ние, а «всю» (!) точку зрения на социализм. Мало кто тогда понял и
кто воспринял эту ленинскую мысль. Что это значит? Пересматри­
вать «всю» Марксову теорию, под знаменем которой боролись мно­
гие годы? Отодвинуть в сторону «Манифест коммунистической пар­
тии», «Капитал», «Критику Готской программы»? А вместе с ними — и
ленинские «Что делать?», «Государство и революцию», всю страте­
гию революционной борьбы, завершившуюся победным Октябрем
17-го года? И что вместо?
Сам Ленин едва-едва начал этот «коренной пересмотр», успел
наметить только общее направление размышлений на сей счет, вы ­
сказать несколько первоначальных, конкретных (хотя и чрезвычай­
но ценных) рекомендаций к логике такого «пересмотра». Но после
его смерти все эти заветы и рекомендации зависли в воздухе...
Единственным марксистским теоретиком, единственным из
всех лидеров партии, кто подхватил эти ленинские идеи, кто все­
рьез приступил к реализации ленинского завета о «коренном пе­
ресмотре» взгляда на социализм, был Николай Иванович Бухарин.
В статьях 1925-1929 годов (главные среди которых— «Путь к со­
циализму...», «Политическое завещание Ленина» и «Записки эконо­
миста») и была развернута бухаринская версия нового взгляда на
социализм. В ней он итожит идеи последних работ Ленина, видя в
них «последнее, самое мудрое, самое взвешенное слово», «самую
продуманную директиву»2, данную Ильичом своим соратникам и
ученикам.
И начинает Бухарин эту свою работу с осмысления идей ленин­
ской статьи «О нашей революции», которую он называет «одним из
самых оригинальных и самых смелых творений». В чем же он видит
ее «оригинальность» и «смелость»?
Нет, в ней не «отодвигаются» в сторону ни «Манифест», ни «Ка­
питал». Они остаются для Ленина (и Бухарина) общетеоретическим,
общеметодологическим и общефилософским фундаментом соци­
ально-преобразовательной стратегии. Но в разработанную в этих
трудах революционную стратегию, в описанные в них пути движе­
’ См. Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1988. С. 422.
2Там же. С. 419.
827

ния к новому («социалистическому», «коммунистическому») обще­
ству должны быть внесены весьма существенные коррективы. Во-
первых, нужно ясное осознание того, что главные положения рево­
люционной теории Маркса ограничены (как, кстати, об этом писал
в конце своей жизни сам Маркс — в письме Вере Засулич) западно­
европейским пространством. И потому нельзя просто «прилагать»
их общие принципы к ситуациям другого социально-исторического
типа, и к российской ситуации — в том числе. К примеру, отец рус­
ского марксизма Плеханов полагал (а вслед за ним и основная мас­
са социал-демократов России), что главная задача русских социали­
стов — подставить конкретные «арифметические» значения в ис­
ходную, общую, «алгебраическую» формулу марксизма.
Ленин (и вслед за ним Бухарин) совсем не против этих ис­
ходных, всеобщих марксистских формул. Как и Маркс, они убеж­
дены, что возникновение нового («социалистического») общест­
ва возможно только на высокоразвитой экономической базе и
при высокой степени культурности трудящихся классов. Но (и в
этом суть их добавления к идеям Маркса) это движение к высоко-
развитости и культурности не обязательно должно происходить
в рамках капиталистической формации. «Педанты» от марксиз­
ма, абсолютизируя Марксову формулу, пишет Бухарин, «не по­
нимают того основного, если с точки зрения всемирной истории
проделывать пролетарскую революцию должны развитые стра­
ны, страны с чрезвычайно развитой экономической базой, впол­
не и вполне „достаточной" для перехода к социализму (хотя ни­
кто не может сказать, с какой ступеньки развития начинается эта
достаточность), то могут быть особые исключения, определяемые
своеобразием внутренней и внешней обстановки. Это своеобра­
зие обстановки как раз у нас и имело место, ибо у нас револю­
ция была связана, во-первых, с мировой войной, во-вторых, с на­
чалом гигантского революционного брожения среди сотен мил­
лионов восточных народов и, в-третьих, с особо благоприятным
сочетанием классовых сил внутри страны, сочетанием, которое
Маркс еще в пятидесятых годах прошлого века считал самым вы­
годным, а именно сочетанием крестьянской войны с пролет ар­
ской революцией. И вот эти-то обстоятельства, эта совершенно
своеобразная и оригинальная обстановка была основой для все­
го развития нашей революции. Сделалось возможным такое ори­
гинальное положение, что мы сначала завоевываем себе„рабоче-
крестьянскую власть", а потом уж должны „на основе рабоче-кре­
стьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие
828

народы"»1. И это не просто какое-то малозначительное измене­
ние последовательности преобразований: политические изме­
нения идут не вслед за экономическими и культурными (как это
традиционно полагалось для западноевропейских стран), а эко­
номика и культура идут вслед за политикой. Изменение следова­
ния ведет к новому пониманию формационных ступеней, по ко­
торым может двигаться общество к новой («социалистической»)
формации. Эти, порождаемые практикой и не предусмотренные
прежней теорией «следования», формационные образования по­
началу пытались представить некими «переходными формами».
Но по мере исторического развития все больше выяснялось, что
эти «временные», «переходные» формы имеют тенденцию задер­
живаться в истории надолго, обретая стабильные, устойчивые
черты, совокупность которых может быть охарактеризована как
особое, специфическое формационное образование.
Это предощущал, это провидел Ленин уже в эпоху револю­
ции 1905 года. Так, уже, рассматривая возможный итог революции
1905 года, Ленин провидел возможность возникновения социаль­
ного организма особого типа, который не есть не капитализм и не
социализм, а государственная система, в которой будут доминиро­
вать рабочий класс и крестьянство, где будут сочетаться элементы
рыночного крестьянского хозяйства и государственная экономика,
контролируемая рабочим классом («революционно-демократиче­
ская диктатура пролетариата и крестьянства»). В этом же ряду сто­
ят высказанные в послеоктябрьский период ленинские идеи осо­
бого типа «государственного капитализма», допускающего разви­
тие частнособственнических, предпринимательских отношений в
условиях политического господства трудящихся классов. Наконец,
концепция нэпа, сочетающая элементы рыночной стихии и госу­
дарственной плановой экономики. И такой, базирующийся на нэпе,
социальный организм, по утверждению Ленина, вполне мог сущест­
вовать в течение нескольких поколений, и в рамках его вырастала
бы высокопроизводительная экономика, осуществлялась «культур­
ная революция», сближались, выравнивались интересы социаль­
ных слоев, формировалось правовое государство. Особая — не ка­
питалистическая, но и не социалистическая — формация!
«Эти чрезвычайно смелые рассуждения, — писал Бухарин о ле­
нинской стратегии нэпа, —
необходимы Владимиру Ильичу и для
того, чтобы протянуть отсюда нитку для дальнейшего»2. Подхваты­
1БухаринH. И. Избранные произведения. М., 1988. С .421-422.
2Там же. С. 422.
829

вая эту, Ильичом протянутую, «нитку», Бухарин и начинает процесс
«дальнейшего» развития этих ленинских идей.
Главнейшая из работ такого рода — «Путь к социализму и рабо­
че-крестьянский союз» (1925). «Когда я ее писал, — однажды заме­
тил он, — то включил в нее мои разговоры с Лениным о статьях, им
опубликованных, и о тех, которые еще не были написаны. Я пытал­
ся в этой брошюре ограничиться только передачей мыслей Лени­
на так, как он их мне излагал. Там не было, конечно, цитат. Мое по­
нимание его мыслей отражалось в том, как я писал. Это было мое
изложение мыслей Ленина, как я их тогда понимал... Что касается
„Политического завещания Ленина" (работа Бухарина 1929 года. —
Авт.), то дело тут было совсем иное. К этому времени у нас уже раз­
горелись большие споры в политике по отношению к крестьянст­
ву, и я должен был написать только о том, что Ленин уже напеча­
тал. В основном это было, конечно, то же самое. Но первая брошюра
шла дальше, и изложенный в ней круг идей был шире, цельнее. Они
не ограничивались тем, что Лениным было уже написано, а давали
сводку того, что он думал и высказывал в беседах со мной»1.
И Бухарин подчеркивает, что важнейшей особенностью этого
нового, специфического социального организма, этого нового, спе­
цифического формационного образования будет особый тип от­
ношений между различными классами и слоями трудящихся (кре­
стьянства и рабочего класса — в первую очередь). В выдающейся
своей работе «Заметки экономиста» (1928) Бухарин подробнейшим
образом разберет этот возможный тип отношений, который спосо­
бен наиболее эффективным образом обеспечить развитие всех сек­
торов народного хозяйства и формирование нового уровня куль­
туры. И мы об этой стороне бухаринской концепции еще подроб­
но расскажем.
Но прежде следует сказать о разрабатываемых (вслед за Лени­
ным) Бухариным главных принципах политики в этом специфиче­
ском формационном организме, о новом общем подходе к социаль­
но-историческому творчеству. «Главным пунктом его (Ленина) заве­
щания, —
заметит Бухарин, —
была мысль о возможности прийти
к социализму, не применяя больше насилия против крестьянства»,
против «населения России» в целом2. И вообще, по мнению Бухари­
на, социализм, как и путь к нему, должен быть путем демократии и
гуманизма. Демократический, гуманный социализм — эта форму­
ла становится главной в концепции Бухарина.
1См. Ф ельштинский Ю. Г. Разговоры с Бухариным. М., 1993. С. 62-63.
2Там же. С. 62-63.
830

«Одержим идеей гуманизации общества»
Так характеризовала доминирующую установку Бухарина в по-
слеленинский период Анна Михайловна Ларина, с которой Николай
Иванович делился самыми сокровенными своими думами.
И здесь не было преувеличения. Зрелый Бухарин действитель­
но был «одержим» идеей гуманизма, что в те годы было не слишком
популярным настроением в среде большевиков, в традициях соци­
ально-классового («революционного») насилия — в эпоху борьбы с
царизмом, с Временным («буржуазным») правительством, в дни Ок­
тября и грянувшей после него Гражданской войны, в условиях «во­
енного коммунизма» (с насильственным изъятием производимого
крестьянами продукта — «во имя победы в войне с помещиками и
капиталистами»). Но теперь, после окончаний Гражданской войны,
мы должны, вслед за Лениным, провозглашает Бухарин, трансфор­
мироваться из «партии войны» в «партию мира». Вся наша деятель­
ность, неустанно повторяет он, должна вдохновляться теперь идея­
ми социального мира, демократии и гуманизма. И гуманизм должен
стать не конъюнктурной, временной политикой, а стержнем нашей
теории, основой движения к новому (социалистическому) обществу.
«Идеи гуманизма, — вспоминал о беседах с Николаем Иванови­
чем один из его доверительных собеседников (историк, социал-де­
мократ Б. И. Николаевский), — были высказаны Бухариным в очень
элементарных терминах, но с большой горячностью. Он настаивал
на важности именно такого подхода, и для меня скоро стало ясным,
что гуманистическая борьба против „постоянного принуждения"
являлась для него не только борьбой против внешнего врага — на­
цизма, но также против внутреннего врага, против попыток внутри
партии большевиков пересмотреть гуманистические основы мар­
ксизма, против стремления дегуманизировать последний»1.
И далее — еще более важное свидетельство того же собесед­
ника: «Во время пребывания в Париже (в 1936 году, куда Бухарин
был послан по постановлению Политбюро для организации покуп­
ки архива Карла Маркса. —
Авт.) Бухарин выступил с публичным
докладом. В этом докладе... Бухарин с еще большей силой подчер­
кивал важность „пролетарского гуманизма". М не привелось посе­
тить его, когда он заканчивал подготовку к этому докладу. „Если хо­
тите, — сказал он, — я прочту то, что только что написал: это име­
ет прямое отношение к нашим разговорам". Я, конечно, хотел, и он
прочел мне несколько отрывков. „Да, — заметил ему я, —
это дей­
1Фельштинский Ю. Г. Разговоры с Бухариным. С. 66.
831

ствительно то, о чем мы с вами уже несколько раз говорили, — это
возвращение к гуманизму, и притом к самому элементарному гума­
низму, против которого все коммунисты еще так недавно бунтова­
ли". Бухарин не отрицал. Он признавал, что первые годы революции
для них для всех были действительно годами сплошного бунта про­
тив гуманизма. Настроениями такого бунта были захвачены не толь­
ко такие люди, как Бухарин и Горький, но и Блок, и многие другие.
Но все проходит соответствующие этапы развития. В начале рево­
люции на очереди стояло разрушение старого — и потому был не­
обходим бунт против гуманизма, который ставил грани стихии раз­
рушения. Теперь мы вошли в совсем другой период, и перед нами,
как самые важные, стоят задачи не разрушения, а созидания, И те­
перь именно гуманистические идеи должны пропитать всю нашу
политическую и просветительную работу... Надо вернуть марксизм
к его гуманистическим основам»1.
«Гуманизм Бухарина, — отмечает его собеседник, — как мне ка­
залось тогда, в значительной мере был заострен благодаря жесто­
костям насильственной коллективизации и связанной с нею борьбе
внутри коммунистической партии. Я вспоминаю ряд эпизодов, на
которых был основан это вывод. Как-то раз я заметил, что об ужа­
сах коллективизации мы за границей знали достаточно много. Буха­
рин за это на меня по-настоящему рассердился и почти резко зая­
вил, что все, что напечатано за границей о коллективизации, дает
лишь очень слабое, бледное представление о том, что происходи­
ло в действительности. Он был в точном смысле этого слова пере­
гружен впечатлениями от встреч и бесед с активными участника­
ми кампании по раскулачиванию деревни, которые были буквально
потрясены пережитым. Многие коммунисты тогда кончали само­
убийством; другие — сходили с ума. Значительное число уходило
от политической деятельности. „ Я и до коллективизации видел мно­
го тяжелого, —
говорил Бухарин. —
В 1919 году, когда я настаивал
на лишении Чека права на расстрелы, Ильич провел решение о по­
сылке меня представителем Политбюро в коллегию ВЧК с правом
вето". „Пусть пойдет туда сам, —
сказал Ленин, —
дадим ему воз­
можность сделать попытку ввести террор в границы. Все мы будем
только рады, если это ему удастся". „И действительно, —
продол­
жал Бухарин, — я видел вещи, иметь дело с которыми не пожелал
бы и врагу. Но 1919 год никак нельзя сравнить с 1930-1933 годами.
В 1919 году мы сражались за нашу жизнь. М ы убивали, но убивали и
нас. Мы каждый день рисковали своими головами и головами близ­
’ Ф ельшт инский Ю. Г. Разговоры с Бухариным. С. 67.
832

ких... А в годы коллективизации шло хладнокровное уничтожение
совершенно беззащитных людей, с женщинами и детьми"». «И тем
не менее, —
продолжает Николаевский знакомить нас с мыслями
Бухарина, — с оциалистические последствия коллективизации ока­
зались много страшнее даже ужасов ее проведения. Произошли
глубокие перемены в психическом облике тех коммунистов, кото­
рые проводили эту кампанию: кто не сходил с ума, превращался в
человека-машину. Для них террор становился нормальным спосо­
бом управления. „Они больше не человеческие существа, —
гово­
рил Бухарин, —
а только зубчики страшной машины". Особенно в
деревне происходит настоящее озверение людей — и в результате
идет процесс, который Бухарин называл процессом превращения
советского государства в какую-то империю „железной пяты" Дже­
ка Лондона»1.
Эти свидетельства полностью совпадают с тем, что пишет в сво­
их воспоминаниях Анна Михайловна Ларина: «Во время коллекти­
визации, проезжая Украину, на маленьких полустанках Н. И. видел
толпы детей с распухшими от голода животами. Они просили мило­
стыню. Н. И. отдал им все свои деньги. Это было летом 1930 года. По
приезде в Москву И. И. зашел к моему отцу и, рассказывая об этом, с
возгласом:„Если более чем через десять лет после революции мож­
но наблюдать такое, так зачем же было ее совершать!" — рухнул на
диван и истерически зарыдал. М ать отпаивала его валериановыми
каплями»2. «Новый мир, как его представлял Бухарин, должен был
быть осуществлен во что бы то ни стало, что вовсе, по его мнению,
не означало „чего бы это ни стоило, любой ценой". Бухарина всегда
мучили нравственные коллизии, он видел трагическую сторону са­
мых человечных идей. И если в первые послереволюционные годы,
в годы Гражданской бывало, что при столкновении двух миров Н. И.
не находил, возможности бороться за свои идеалы исключительно
„духовным оружием" и даже оправдывал „слово товарища Маузера",
то в дальнейшем он был убежден, что цели возможно достигнуть
с наименьшими издержками. К этому были направлены все его по­
мыслы, теоретические искания и политическая деятельность»3.
Подтверждение всех этих свидетельств — доклад Бухарина,
сделанный в Париже 3 апреля 1936 года, «Основные проблемы со­
временной культуры». Доклад этот был поистине гимном нравст­
венной политике, гуманизации общественного процесса. Свои заду­
1Фельштинский Ю. Г. Разговоры с Бухариным. С. 68 -69
2Ларина-Бухарина А. Незабываемое. М., 2002. С. 128-129.
3Там же. С. 130.
833

шевные мысли о «социалистическом гуманизме» Николай Иванович
высказывает в контексте противопоставления своей позиции — по­
зиции тоталитарной культуры фашизма. Но когда я читаю эту речь
Бухарина, зная уже о занесенной над ним «секире» сталинского
НКВД, то ясно чувствую, что под «тоталитарной» системой, под «ре­
жимом политического насилия» он подразумевает не только режим
германского фюрера, но и его сталинского двойника. Сегодня имен­
но так читается его доклад. В нем он просто криком кричит о «де­
гуманизации» современного общества. Отмечает, что «ввод конвей­
ера», «жесткая бюрократизация», «рождение армии чиновников»,
«всеобщее господство вещи над трудящимися», —
все это превра­
тило жизнь массы людей в «механически-расчетливое прозябание
без инициативы, без творческих устремлений»; «люди отличаются
друг от друга только номером»1. (И это, как понятно, характеризу­
ет не только западные тоталитарные системы. Здесь, несомненно,
содержатся и важные характеристики сталинщины, превращавшей
страну в огромный ГУЛАГ.) И кульминация: «Проблемы восстанов­
ления человечества, идеи гуманизма — это неимоверно важная
проблема для всей культуры»2.
Важно заметить при этом, что «гуманизм» Бухарина — не си­
ноним политической дряблости и мягкотелости. Бухарин не про­
сто за «гуманизм». Он за полит ический гуманизм, за гуманистиче­
скую политику. Прокламируемые им нравственные ценности вовсе
не обесценивают ценности политические. Он за политику, но по­
литику нравственную. Он не из тех, кто совершенно отрицает не­
обходимость политического насилия, политического принуждения.
Он не утопист, он отдает себе отчет, что на данном уровне развития
человечества, на данном уровне культурности людей без государ­
ственного (политического) насилия в обществе, в сфере согласова­
ния общих и частных интересов не обойтись. Но он за то, чтобы мак­
симально (насколько это возможно для данных обстоятельств, для
данной эпохи) минимизировать насилие. Политика, стремящаяся
к максимальной минимизации насилия, политика, которая, будучи
в основе своей институтом насилия, стремится сузить зону своего
действия, все больше уступая место нравственным, ненасильствен­
ным методам согласования интересов людей в обществе, —
это и
есть, по Бухарину, гуманистическая политика.
Это принципиально различные политические стратегии. Ста­
линская — рассматривающая, на макиавеллистский манер, полити­
1Бухарин Н. И. Революция и культура. M., 1993. С. 292.
2Там же. С. 297.
834

ку как способ действия «по ту сторону нравственности», совершен­
но не задумывающаяся о мере и характере насилия («цель оправ­
дывает любые средства!»); показательно сталинское предписание
карательным органам: не останавливаться перед применением пы­
ток, добиваясь нужного следствию «признания» арестованных).
И — бухаринская: постоянно определять меру допустимого наси­
лия, в каждом шаге сводить его к минимуму, все более расширяя
сферу нравственного, то есть ненасильственного, регулирования
отношения людей в обществе.
Это общий принцип бухаринской политической философии:
применяемые «средства» не безразличны по отношению к «цели»,
характер применяемых средств предопределяет результат. Дуби­
ной в Рай не загоняют. Дубина — это орудие дьявола. А движение,
направляемое дубиной, — есть просто прямая дорога в Ад.
Это все общие принципы бухаринской гуманистической поли­
тики. Но важно уметь перевести замечательные общие принципы
на язык конкретной политики, применительно к данному месту и
к данному историческому времени. И — убедить людей в перспек­
тивности предлагаемой тобой стратегии, выявив ее преимущества
перед другими предлагаемыми альтернативами.
Была ли реальной альтернатива
административно-командной системе?
Была ли реальная альтернатива Сталину? Именно так часто ста­
вят вопрос сегодня. Вопрос важный: надо же понять, что мы на са­
мом деле к середине 1930-х годов построили и почему возведенное
так решительно в середине восьмидесятых начали «перестраивать»,
а в девяностые — еще и «перекраивать». Более плодотворно, по на­
шему мнению, на него отвечают те, кто связывает понятие «Сталин»
не только с его преступлениями, но и в первую очередь с опреде­
ленной системой общественных отношений, которую стало модно
(хотя и несколько туманно) именовать «административно-команд­
ной». Вот почему вопрос: «Была ли альтернатива Сталину?» — пло­
дотворнее формулировать так: «Была ли альтернатива администра­
тивно-командной системе?».
Многие даже весьма глубокие исследователи отвечают: нет,
альтернативы ей не было. Ссылаются при этом на экономическую и
культурную отсталость России в 1920-е годы, немногочисленность и
слабость ее рабочего класса, на враждебное окружение, на необхо­
димость в кратчайшие сроки подтянуться до уровня передовых ка­
питалистических стран и т. д. и т. п.; вспоминают сопутствующие фак­
торы: «царистскую психологию» русского крестьянства, отсутствие
835

в стране прочных демократических традиций. Отсюда-де и неиз­
бежность господства бюрократии и складывания «административ­
но-командной системы». Правда, одни ее славят (как-никак, а про­
мышленные и военные успехи худо-бедно обеспечили!), другие —
клянут (модернизация, доставшаяся слишком дорогой ценой!), но и
те и другие считают, что ничего принципиально иного в нашей стра­
не быть не могло. Так ли?
У первой развилки
Выбор пути, которым пошла страна в 1930-е годы, происходил
в жарких и острых партийных дискуссиях, начавшихся в 1923 году
и завершившихся к 1928-1930 годам, когда была проведена кол­
лективизация по-сталински, убраны с политической авансцены
все виднейшие деятели, находившиеся на вершине партийной ие­
рархии при Ленине, —
представители так называемой «ленинской
гвардии».
В чем же суть концепции административно-командной систе­
мы, разрабатывавшейся с разных сторон многими идеологами той
поры? Основная ее идея — создание системы принудительного тру­
да, казарменная организация общества. Так, по воле высших госу­
дарственных инстанций рабочие должны быть прикреплены к за­
водам и фабрикам, могут перебрасываться с места на место, подоб­
но солдатам. Этой «рабочей массе» задается жесткая, спускаемая
сверху норма выработки — план-закон, выполнение которого обя­
зательно под угрозой жесточайших репрессий. В деревне — тоже
повсеместный принудительный труд по жестким, исходящим свер­
ху планам и принудительное, по решению верхов, распределение
(более точно — изъятие) большей части произведенного продукта.
Поначалу (за неимением пока другого аппарата) всю эту работу по
«мобилизации» крестьян должно осуществлять «военное ведомст­
во», а затем «передовые рабочие», которые по приказу партийного
руководства будут двинуты на село. Если же кто-то самовольно по­
кидает предприятие и переезжает с места на место, то его действия
надо рассматривать как «трудовое дезертирство».
Будет ли экономически эффективна эта система? — ставили во­
прос ее сторонники. Нам говорят, подчеркивали они, что принуди­
тельный труд непроизводителен. Но это старый буржуазный пред­
рассудок. Наш «социалистический» принудительный труд будет эф­
фективным и производительным, ибо «мы» должны и «мы» можем
сделать так, чтобы он воспринимался самим работником как сво­
бодный, добровольный, радостный.
836

Таковы исходные параметры того, что позднее будет назва­
но «административно-командной системой». По сути, вместо нэпа
предлагалась политика так называемого «первоначального социа­
листического накопления». Ее целью было осуществление индуст­
риализации страны за счет эксплуатации непролетарских соци­
альных слоев, и в первую очередь крестьянства.
Но Бухарин против
С развернутой критикой этой концепции выступил Бухарин. Се­
годня может показаться, что не нужно обладать какой-то особой тео­
ретической проницательностью, чтобы дать убедительный отпор
идеям сторонников этой концепции: уж слишком явно они проти­
воречат тем принципам социальной справедливости, политической
свободы, идеалам социализма, о которых писали Маркс и Ленин. Так,
между прочим, поступали и некоторые критики административно-
командной концепции в 1920-е годы, к примеру Зиновьев и Каменев
(боровшиеся за лидерство в партии). Но это была малоплодотвор­
ная позиция, ибо сторонники этой концепции как раз и утверждали,
что изменилась ситуация, которую уже нельзя понять с помощью ци­
тат из классиков, нужны новые идеи, нужен «новый курс».
Бухарин же методологически безупречен. Он с самого нача­
ла дискуссии признает, что к 1924 году в стране (и в мире) сложи­
лась принципиально новая ситуация: «Момент, который пережива­
ет сейчас наша страна, —
это особый момент. Мы находимся сей­
час на историческом переломе. Этот последний не похож на те
исторические переломы, которые уже переживала наша револю­
ция»1.Согласившись в этом с оппонентами, Бухарин как бы предла­
гает соревноваться не в жонглировании цитатами, а сразу направ­
ляет дискуссию в плодотворное русло анализа новых реальностей,
поиска новых путей движения вперед и, таким образом, ориенти­
рует общественность на то, чтобы к идеям названной концепции
отнестись со всей серьезностью, ибо они не кабинетная выдум­
ка, а серьезная попытка осмысления новой объективной реально­
сти. Причем Бухарин призывает не сводить полемику к личност­
ным амбициям ответственных работников партии, не превращать
ее в грызню за власть, а уделить внимание главному — программ­
ным разногласиям.
Бухарин не оглупляет своих оппонентов, он отдает себе ясный
отчет, что они вовсе не стремятся представить административно­
1За ленинизм. Сборник статей. М. —
Л., 1925. С. 332.
837

принудительную систему в качестве идеала социалистического уст­
ройства. Просто они утверждают, что для осуществления идеала нет
еще условий, что пока речь идет не об идеале, а об элементарном
выживании страны, о создании минимума предпосылок для движе­
ния к идеалу. И, по их мнению, предлагаемый план как раз исходит
из объективных, очень необычных, нелегких условий и возможно­
стей, сложившихся тогда. Историческая ситуация к 1924 году суще­
ственно отличалась не только от той, которая в свое время была пе­
ред глазами Маркса, но даже от той, которую анализировал Ленин
перед Октябрем и непосредственно после него: началась стабили­
зация капитализма, революционные ситуации в Европе не выли­
лись в революции. СССР оказался единственной социалистической
страной в мире, причем страной, где в результате Первой мировой
и Гражданской войн промышленность была разрушена, а рабочий
класс стал малочисленным и крайне ослабленным. Как действовать
в этой ситуации?
Мы и предлагаем, развивали свою аргументацию апологеты ко­
мандной системы, приступить не к строительству «идеала», а к соз­
данию самых начальных предпосылок для него, что и формулиру­
ется, например, в стратегии «первоначального социалистического
накопления». Жесткость, принудительность, репрессивность пред­
лагаемых мер? Да. Но что же делать? Как иначе двинуть страну по
пути «модернизации», по пути прогресса — ведь мы нищие, отста­
лые, во враждебном окружении, нас хотят раздавить экономиче­
скими и военными средствами. Более того, сознательных пролетар­
ских сил, понимающих необходимость рывка даже ценой больших
жертв, немного. Сильна окружающая их мелкобуржуазная стихия.
У нас нет времени двигаться плавно и постепенно. Мы должны рыв­
ком достичь уровня мощи наших противников, иначе нас уничто­
жат. «Пробежать быстрей этот период, —
горячо призывал, напри­
мер, Е. А. Преображенский, —
поскорей достигнуть момента, когда
социалистическая система развернет все свои естественные пре­
имущества над капитализмом, —
это есть вопрос жизни и смерти
для социалистического государства»1.Поэтому — чтобы сделать та­
кой рывок — «мы» должны ввести жесткую централизацию, сузить
демократию, применить авторитарные методы руководства.
Аргументация, заметим, достаточно серьезная, ее не отбро­
сишь, как очевидный абсурд. Основательность этой аргументации
и стремился вскрыть Бухарин.
1Вестник Коммунистической академии, 1924. No 8. С. 59.
838

Социализм? — Ничего общего!
Трагедия концепции «первоначального социалистического на­
копления», теории командной системы (военно-коммунистическо­
го, по сути, образца) состоит, по очень тонкому и точному наблюде­
нию Бухарина, прежде всего в том, что предлагаемые этими теория­
ми средства не ведут к провозглашаемым целям. У Бухарина есть
великолепный образ: апологеты командных методов — это «садов­
ники, дергающие растение за верхушку, чтобы оно„скорее росло"»1.
Именно так: не пробуждать внутренние силы саморазвития орга­
низма, а с помощью внешних, насильственных методов тянуть его
«к солнцу». Тянуть за уши к социализму, загонять в рай дубиной —
вот действительное объективное содержание их программ.
Бухарин последовательно, из статьи в статью, напоминает ле­
нинскую мысль, что социализм может быть только результатом ис­
торического творчества самих масс, путь к социализму — это путь
развития самодеятельности трудящихся. Сторонники же команд­
ных методов воспроизводят прежние схемы политических отноше­
ний и исторического движения: правящее, все понимающее, все­
сильное меньшинство и неразвитое, пассивное большинство тру­
дящихся, загоняемое с помощью кнута и пряника в счастливое
будущее. Странный путь строительства «общества без эксплуата­
ции», не правда ли?
Демократическая организация народа — вот, по Ленину, любил
говорить Бухарин, неотъемлемый компонент не только политиче­
ской системы социализма, но и системы действительно обществен­
ной собственности. Без такой организации государство может быть
только орудием в руках правящего меньшинства (какие бы наро­
долюбивые слова ни вылетали из правительственных канцелярий),
а собственность — орудием господства бюрократии. Демократиче­
ская организация народа, справедливо утверждал Бухарин, не есть
некое желаемое политическое дополнение к общественной собст­
венности, но необходимое условие ее реализации. Сутью же воен­
но-коммунистических установок было: меньше демократии, больше
бюрократических, командно-приказных методов управления.
Бухарин абсолютно прав: теория административно-командной
системы объективно — не ленинизм, не путь к действительному со­
циализму. Это путь к становлению иной системы отношений — не
капиталистической, но и не социалистической. Какой же именно?
Бухарин не дает ответа, ему, по-видимому, представляется это неак­
’ Бухарин Н. И. Заметки экономиста. М . —
Л„ 1928. С. 19.
839

туальным. Он надеется, что к его аргументам прислушаются, и кри­
тикуемая им альтернатива не осуществится.
Но на другой важный вопрос Бухарин посчитал нужным отве­
тить. Предлагаемая командная система — не социализм и не путь к
социализму, но, может быть, она все же способна решить насущные
проблемы страны? Ведь считаем же мы период первоначального
накопления капитала, несмотря на всю его жестокость, предпосыл­
кой перехода от феодального общества к более прогрессивному —
буржуазному и, следовательно, — шагом по пути прогресса. Почему
бы по аналогии с ним и «первоначальное социалистическое накоп­
ление» не рассматривать в этом ключе: тяжелая цена, но все же — в
интересах прогресса.
Бухарин с полной справедливостью и в этом отказывает ко­
мандным социальным прожектам. Аналогия с первоначальным ка­
питалистическим накоплением, по его мнению, тут не проходит. То­
гда действительно шло формирование предпосылок капитализма.
А «первоначальное социалистическое накопление»? Разве готовит
оно элементы социалистических отношений, в первую очередь —
работника-хозяина, наравне с другими участвующего в управле­
нии экономикой и политикой? Разве откроет оно возможности пре­
вратить человека из средства для накопления вещного богатства
(как то было прежде в истории) в самоцель исторического разви­
тия? Нет, оно только называется социалистическим, не будучи та­
ковым по существу. Более того, оно предполагает применение ряда
методов именно первоначального капиталистического накопле­
ния (эксплуатация крестьянства, неэкономическое принуждение,
репрессивное законодательство и т.д.). В программах апологетов
политического насилия, верно и точно отмечает Бухарин, «пролета­
риат действует по аналогии с рыцарями первоначального накопле­
ния»1. В эпоху, когда капитализм уже перестает быть исторической
необходимостью, методы, похожие на приемы первоначального ка­
питалистического накопления, теряют свое историческое оправда­
ние, утрачивают те элементы прогресса, которые они несли в себе
два-три века назад.
Кроме того, губительна, считал Бухарин, сама исходная идея о
развитии промышленности за счет села, за счет эксплуатации кре­
стьян и ограбления сельского хозяйства. Предельно высокий налог
на крестьянство, его жесткая эксплуатация с целью побыстрее по­
лучить для промышленности крупные средства даст прямо проти­
1За ленинизм. С. 293.
840

воположный результат. Пропагандисты командной системы, под­
черкивал Бухарин, не понимают, что развитие индустрии зависит от
подъема сельского хозяйства, и потому их планы приведут не про­
сто к краху крестьянского хозяйства, но затем к кризису промыш­
ленности и всего народного хозяйства в целом1.Иначе говоря, — и
снова яркий и точный бухаринский образ — они, «по сути, «предла­
гают пролетариату зарезать курицу, несущую золотые яйца, и исхо­
дят при том из того соображения, что кормить курицу — это значит
заниматься филантропией»2.
Вся конкретно-экономическая неэффективность концепций,
планов, идей социального насилия связана, как это выявил Бухарин,
с одной фундаментальной идеей — об исторической несовмести­
мости, если брать дальние перспективы, интересов пролетариа­
та и крестьянства (видя в нем лишь класс частных собственников).
Их сторонники рассматривали союз пролетариата и крестьянства в
качестве временного и преходящего, предсказывали неизбежное
столкновение в будущем и считали необходимым идейно и матери­
ально готовить к нему пролетариат, укрепляя его за счет крестьянст­
ва. Ошибка сторонников административно-командной системы, —
комментирует Бухарин, — состоит в том, что они считают, будто кон­
фликт между пролетариатом и крестьянством неизбежен, тогда как
он лишь возможен. А это вовсе не одно и то же. Он неизбежен толь­
ко тогда, если пролетарский режим окажется менее выгодным для
крестьянства, чем режим буржуазный, если крестьянство выскочит
из-под руководства со стороны пролетариата. Но это вовсе не обя­
зательно, и этого не будет, если во главу угла политики партия побе­
доносного пролетариата будет ставить заботу о поддержке и укреп­
лении рабоче-крестьянского блока3.
Опорные пункты бухаринской альтернативы
Альтернативой идее «первоначального социалистического на­
копления» (и сталинским планам 1928 года) выступает бухаринская
линия на продолжение и углубление нэпа, понимаемого широко, а
не как некоторый «допуск частной инициативы» в «железно-плано­
вую структуру государственного хозяйства». Системе принудитель­
ного труда и внеэкономического принуждения Бухарин противо­
поставляет труд работника-хозяина; диктатуре бюрократического
’ За ленинизм. С. 303.
2 Там же. С. 304.
3Там же. С. 353.
841

меньшинства — самоуправление большинства, трудящихся; экс­
плуатации крестьянства — прочный и равноправный союз с ним;
развитию промышленности за счет сельского хозяйства — диалек­
тику взаимного стимулирования обеих ветвей народного хозяйст­
ва; жесткому, бюрократически-централистскому плану— гибкое
планирование, дающее простор инициативе. И когда Бухарина про­
сили кратко выразить, в чем, по его мнению, состоит суть социализ­
ма, он неизменно отвечал ленинскими словами: это строй цивили­
зованных кооператоров.
Просто и глубоко характеризовал он, обращаясь к передовым
пролетариям, основные методы социалистического строительства
в ту эпоху: «Не отрывайся от мужицкой базы и постепенно развивай
промышленность. Помни, что накопление в крестьянском хозяйст­
ве копейки есть основа для того, чтобы накопить рубль в социали­
стической промышленности. Постоянно во всей своей хозяйствен­
ной и прочей политике держись руками за мужика. Его переделы­
вай через кооперацию, тащи его к объединению в кооперативе. Ты
имеешь банки и кредит. В течение десятков лет переделывай его,
перерабатывай, не смущаясь тем, что он собственник. Помни, что
он должен быть твоим союзником, которого ты должен перерабо­
тать. Имей терпение, не спеши, не зарывайся, не выставляй своих
коммунистических добродетелей, которые могут отпугнуть мужика,
спрячь их иногда в карман, если они его пугают, умей осторожно и
мудро вести его за собой, тогда только ты победишь»1.
«Нелепая утопия, порожденная бухаринским схоластическим
умом», —
иронизировали по этому поводу оппоненты Бухарина,
он хочет-де строить социализм при поддержке и всемерном по­
ощрении крестьянина, системы мелкотоварного производства, то
есть того, что, говоря словами Ленина, ежеминутно порождает ка­
питализм. Тут действительно есть проблема! И надо сказать, идей­
ные противники Бухарина обозначили ее достаточно точно. Буха­
рин принял их вызов и дал, опираясь на Ленина, блистательную
разгадку, впрочем, забытую историей. Попробуем реанимировать
бухаринский совет. (В интересах истины отметим попутно надуман­
ность известных утверждений о том, что Бухарин будто бы стремил­
ся построить социализм в первую очередь на кулацком хозяйстве.
Это — совершеннейший абсурд. Напротив, он решительно крити­
ковал тех, «которые скорбят и хнычут по поводу форсированного
наступления на кулачество»2.)
1За ленинизм. С. 371.
2Бухарин Н. И. Указ. соч. С. 19.
842

Бухарин точно обнажает «методологический корень» ошибки
своих оппонентов: они «берут вопрос в статике, а не в динамике»1,
то есть не принимают во внимание, что в ходе революционных пре­
образований люди, изменяя обстоятельства, тем самым изменяют
и себя. Именно это происходит с крестьянством в ходе движения
революции от одной ступени к другой. Не надо ничего навязывать
крестьянам, не надо их «принуждать» к социализму. Нужно вовле­
кать их в борьбу, исходя из их собственных интересов. Они сами в
своей борьбе, в своей деятельности переделают себя. Задача мар-
ксистов-ленинцев лишь в том, чтобы найти точные лозунги и наибо­
лее совершенные формы ускорения этого процесса.
Бухарин приводит классический пример подобной страте­
гии — принятие большевиками в октябре 1917 года аграрной про­
граммы эсеров. Казалось бы, парадокс: нацеленная на социализм
революция осуществляет несоциалистическую аграрную програм­
му. Но, одобрив ее, большевики поступили тогда как подлинные де­
мократы, для которых требования широких народных низов явля­
ются законом, ибо только практический опыт масс укажет на всю
его недостаточность, развеет иллюзии крестьян, даст возможность
на деле увидеть преимущества социалистических программ.
Эту ленинскую политику и защищал страстно Бухарин, настаи­
вая на том, что она ведет не к сужению социальной базы револю­
ции, а к ее расширению, не к усилению классовой борьбы, не к
столкновению пролетариата с крестьянством, а к нарастающему
сближению их интересов. При этом, однако, Бухарин отнюдь не ут­
верждал, что этот процесс будет происходить без каких-либо соци­
альных коллизий. Его трезвый реализм ясно проявился в призна­
нии даже их неизбежности. После революции, пишет он, в деревне
явственно началась перегруппировка сил. Но при правильной по­
литике такая перегруппировка не затронет основной массы, и она
останется с революционным рабочим классом. Мы побеждали, по­
дытоживает Бухарин, «именно потому, что партия шла „по Ленину".
И дальше надо идти „по Ленину" — „таща за собой крестьянство и
опираясь на него, мы придем к социализму"»2.
Защитник низких темпов — так ли?
Другой упрек бухаринской альтернативе: она-де пропагандиру­
ет медлительность, низкие темпы развития. И снова мимо цели: что
значит медленно, по сравнению с чем? Чтобы разобраться в этом,
1За ленинизм. С. 303.
2Там же. С. 364-365.
843

вспомним знаменитый бухаринский афоризм: вы, мои уважаемые
оппоненты, хотите зарезать курицу, несущую золотые яйца, мы же
предлагаем пока кормить эту курицу. Да, вы, зарезав курицу, быст­
ро, немедленно дадите стране куриное мясо, но дальше что? Через
короткое время курица будет съедена и вы, оставив страну и без
мяса, и без яиц, обречете ее на голод, К этому и сводятся все ваши
сверхскоростные темпы, пророчествовал Бухарин. Нельзя «резать»
деревню, «срывать» в целях ускорения с нее все, что можно «со­
рвать сегодня», ибо «вопрос о накоплении в социалистической про­
мышленности выступает неизбежно как вопрос, связанный с про­
блемой накопления в крестьянском хозяйстве»1.
Бухарин вовсе не стоял за «низкие темпы», за какую-то особую
«медлительность» — это еще один миф о нем. Он прямо писал: «Мы
должны стремиться к возможно более быстрому темпу индустриа­
лизации»2.То, что этот вывод не умозрительный, Бухарин демонст­
рирует ссылками на важный и поучительный исторический опыт
США, которые оказались впереди всех по мощи и размаху индуст­
риального развития. «В своей наивности идеологи троцкизма по­
лагают, —
писал Бухарин, —
что максимум годовой перекачки из
крестьянского хозяйства в индустрию обеспечивает максимальный
темп развития индустрии вообще. Но это явно неверно. Наивысший
длительно темп получится при таком сочетании, когда индустрия
поднимется на быстро растущем сельском хозяйстве. Именно то­
гда и индустрия дает рекордные цифры своего развития»3.
Подводя итоги дискуссии, X V съезд (1927) в духе бухаринской
позиции записал в решениях: «Неправильно исходить из требова­
ний максимальной перекачки средств из сферы крестьянского хо­
зяйства в сферу индустрии, ибо это требование означает не толь­
ко политический разрыв с крестьянством, но и подрыв сырьевой
базы самой индустрии, подрыв ее внутреннего рынка, подрыв экс­
порта и нарушение равновесия всей народнохозяйственной систе­
мы. С другой стороны, неправильно было бы отказываться от при­
влечения средств деревни к строительству индустрии; это в настоя­
щее время означало бы замедление темпа развития и нарушение
равновесия в ущерб индустриализации страны»4.
Так была в 1923-1927 годах отбита первая попытка создать в
нашей стране административно-командную («казарменно-комму­
1За ленинизм. С. 303.
2Бухарин H. И. Указ. соч. С.43.
3Там же. С. 20.
4 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 4.
М., 1984. С . 277.
844

нистическую») систему. Восторжествовала линия «социализма как
творчества масс», начало которой положил Ленин. И тем не менее
эта линия позднее, на рубеже тридцатых годов, потерпела полити­
ческое поражение, уступив новым атакам административно-репрес­
сивной системы уже в сталинском ее варианте. В чем же причина?
Перипетии истории
В революционном движении России издавна существовали
две основные тенденции — «казарменно-коммунистическая», авто­
ритарная (Заичневский, Нечаев, Ткачев...) и демократическая, сла­
вящая историческую самодеятельность народа (Радищев, Герцен,
Лавров, Добролюбов, Чернышевский...) . В этих двух типах жизнен­
ной ориентации, политического мышления, мировоззрения отра­
зились различия социального и культурного бытия двух основных
слоев революционной массы — развитого, культурного слоя трудя­
щихся, способного, говоря словами Маркса, сохранить и приумно­
жить «плоды цивилизации»; и слоя людей, отброшенных обществом
на самое дно, «отверженных» в полном смысле этого слова, людей,
ненависть которых к буржуазному общественному устройству полу­
чает преимущественно тотально-разрушительный характер. Этот от­
ряд угнетенных, с одной стороны, может с беззаветным героизмом
сражаться с угнетателями. Но с другой — существует большая опас­
ность, что он попытается свои нравственные установки, порожден­
ные во многом бесчеловечным бытием в старом обществе, возвести
во всеобщий закон нового общества. И в итоге, как писали Маркс и
Энгельс, возможно «возрождение старой мерзости» в новой форме.
Все это прекрасно понимал и Ленин, который не идеализиро­
вал российские революционные массы и знал о существовании та­
ких тенденций. Важно только, считал он, чтобы наиболее разви­
тая, культурная часть рабочего класса и его политическая партия
могли направлять в созидательное русло кипучую энергию отста­
лых социальных слоев. Ленин с громадным терпением и с неотра­
зимой убедительностью критиковал ультрареволюционность в во­
просах экономики, национальной политики, в области культуры, на­
конец — в вопросах перспектив развития мировой революции. Это
была очень трудная политическая работа, успех которой во многом
был связан с единством и сплоченностью «старой партийной гвар­
дии». Оберегайте это единство, завещал своим преемникам Ленин,
если же перессоритесь, если возникнет раскол, то окружающую вас
нетерпеливую, нецивилизованную, мелкобуржуазную стихию вам
не удержать, И что же тогда, задавал Ленин постоянно беспокоив­
ший его последние годы вопрос, «откат революции», «термидор»?
845

Но, как и многие другие, этот ленинский завет не был выпол­
нен его преемниками. Первая и главная причина победы админист­
ративно-командной, бюрократической системы: большой перевес
мелкобуржуазных, культурно и политически неразвитых сил — и в
народе, и в партии; распад ее единства, а затем фактически и исчез­
новение «старой партийной гвардии», одна часть которой, не вы­
держав искушения властью, тотальной и бесконтрольной, дегради­
ровала политически и нравственно (угодливо прислуживая новому
«диктатору»), другая (менее покорная) — была расстреляна сталин­
цами. И лишь единицы, временно оставшиеся на свободе, сумели
сохранить лицо и попытались, понимая, чем им это грозит, остано­
вить наступление сталинцев. К числу таких «единиц» принадлежал
Николай Иванович Бухарин. Добавим, однако, что даже лучшая за­
щита ленинского нэповского курса, демократической и гуманисти­
ческой тенденции в партии, ее развитие в трудах Бухарина, к сожа­
лению, были не лишены существенных недостатков, что понижало
иммунитет партии и передовых слоев трудящихся к вирусам надви­
гавшейся болезни — «сталинизма». Это не упрек Бухарину — было
чрезвычайно трудно, если не невозможно, в кратчайшие сроки «пе­
ременить», как то завещал Ленин, «всю точку зрения на социализм»,
переосмыслить стратегию движения к новому («социалистическо­
му») обществу. Бухарин и так сделал в этом отношении больше, чем
кто-либо. Говорим о ряде ограниченностей, неполноте в его поста­
новке и решении проблем с единственной целью: указав на «сла­
бые», «недоработанные» места ленинско-бухаринской теории де­
мократического, гуманистического пути к новому обществу, попы­
таться эти «слабости» устранить и дополнить названную концепцию
новыми идеями, опираясь на опыт протекших с тех пор десятилетий
социально-политического развития страны и мира.
Что же не было учтено?
Бухарин в 1923-1927 годах критиковал административно-ко­
мандную идеологию только как некую сумму теоретически ошибоч­
ных взглядов. И сделал это превосходно. Но он не показал, что ре­
прессивно-принудительная система есть одно из практических вы­
ражений настроения и устремлений мощных социальных сил. Он
не обратил на это внимание партии. А ведь сверхзадача была не
только дать критику казарменно-коммунистических установок, но
и объяснить, как противостоять напору волюнтаристских массовых
сил и повести их за собой, слить воедино два социальных матери­
ка революции.
846

Далее. Ситуация — и внутренняя, и международная — требо­
вала все же большего ускорения развития, чем предлагалось Буха­
риным. А между тем уже тогда существовали возможности для обо­
гащения, углубления и совершенствования его линии, одобренной
XV съездом партии. Речь идет в первую очередь о возможности рас­
пространения нэпа на область международных экономических от­
ношений. На чем начиная с 1923 года решительно настаивал спод­
вижник Ленина, один из руководителей внешней политики стра­
ны — Леонид Красин. Идеи его были масштабны и смелы. Так, на
XIII партконференции он указал на реальную возможность получе­
ния иностранных займов, организации международных концессий,
ради чего можно было бы пойти и на обязательство уплаты в бу­
дущем долгов царской России Западу, аннулированных Октябрем.
Но его идеи были приняты в штыки: это-де поставит СССР в зависи­
мость от капитализма, что пролетарским революционерам негоже.
«Проглядел» красинские идеи и Бухарин.
И еще. Он не сумел в полной мере оценить и развить и ле­
нинскую идею о государственном капитализме при социализме.
В свое время, будучи помоложе и «полевее», Бухарин пытался до­
казать Ленину, что «государственный капитализм» — это когда го­
сударство выступает в качестве соэксплуататора, союзника капи­
тала, а у нас государство рабочих и крестьян, и потому говорить
о госкапитализме применительно к нам теоретически неверно.
Это дало Ленину повод справедливо упрекнуть оппонента в не­
гибкости, недостаточной диалектичности мышления. Бухарин не
уловил, что Ленин имел в виду новое, совершенно уникальное
общественное отношение: предпринимательство при социали­
стическом государстве, допускаемое, но одновременно им регу­
лируемое и ограничиваемое.
Наконец, Бухарин не смог дать достаточно убедительного отве­
та и на ряд новых сложных проблем, которые возникли к 1929 году.
А ситуация тогда сложилась непростая. В деревне— подъем. Про­
мышленность же оказалась не в состоянии обеспечить должный то­
варообмен города с селом. В то же время бухаринская линия остав­
ляла без ответа вопрос: как с помощью экономических рычагов эф­
фективно включить крестьянство в процесс индустриализации? Им
не была найдена и форма реализации ленинских идей о кооперации
в промышленности. Иные полагали, что у Ленина речь идет о коо­
перации только на селе и в мелком производстве, а промышлен­
ность должна быть исключительно государственной. Короче: коо­
перация не пришла в индустрию. Не пришли сюда и хозрасчетные и
847

самоуправленческие начала, стимулы повышения производитель­
ности труда. А ведь у Ленина определение социализма как строя
цивилизованных кооператоров относилось и к городу, и к его взаи­
модействию с селом. Однако это не было осуществлено, возможно­
сти оказались упущенными. В результате не кооперация пришла в
промышленность, а городская «казарма» двинулась в деревню —
началась коллективизация по-сталински.
Отмечая слабые места, недоработки в концепции Бухарина, мы
вовсе не хотим сказать, что в предлагаемом Бухариным виде эта
концепция была утопической, неработающей. Ничего подобного.
Она была вполне «работающей» концепцией, реалистической и ис­
полнимой. Ее реализация была бы эффективном началом движения
к демократическому, правовому, гуманному обществу. А ее слабо­
сти имели все возможности быть преодоленными в ходе практиче­
ских действий. А на месте «недоработок» появлялись бы «разработ­
ки», диктуемые логикой развивающейся социальной реальности.
Но так сложилось: верх взяли более привычные для революцион­
ной массы той поры настроения «военно-коммунистического» («ка­
зарменно-коммунистического») толка, поощряемые и используе­
мые в своих целях бюрократическим сословием.
Недоставало бухаринской теории и ясного понимания того,
в какой тип социального устройства может вылиться реализация
той стратегии, которой стали придерживаться сталинцы начиная
с 1928 года. Бухарин так и не смог найти точные общественно-по­
литические характеристики формируемой сталинистами общест­
венно-политической системы — хотя ее базовые черты к середи­
не тридцатых вполне определились. Ему, одному из главных твор­
цов Октябрьской революции и послеоктябрьского строительства,
по-видимому, трудно (и психологически — в первую очередь) при­
знать, что дело, затеянное в Октябре и продолженное при нэпе,
полностью загублено, что сложилась новая, не предвиденная ни
одним марксистским теоретиком-корифеем социально-политиче­
ская система — не капиталистического, но и не социалистического
типа. Причем система не народная, не демократическая, не гумани­
стическая. Система, где господствующей силой стал не обожаемый
Бухариным «пролетариат», а «класс» бюрократии, этот новый реаль­
ный собственник всех национальных средств производства, всевла­
стный политический господин.
И не только психологически трудно это было признать Буха­
рину. Трудно было разглядеть в зародышевых формах сталинщи­
ны ее социально-политическую суть. Даже Троцкий, доживший до
848

1940 года и увидевший вполне сложившуюся сталинскую систему,
все же, несмотря ни на что, считал, что Советский Союз остается «го­
сударством рабочих» (правда, «деформированным» — лишь! — ста­
линской бюрократией). Бухарин как будто бы тоже склонялся к по­
добной оценке.
А между тем государство это не было ни «рабочим», ни «кресть­
янским». Сложившуюся систему вполне можно было бы с социаль­
ной точки зрения назвать «государственно-бюрократической систе­
мой», а с политической — диктатурой бюрократии. Но это — особая
тема разговора, далеко выходящая за рамки этой статьи.
Да и с «обожаемым» Бухариным «пролетариатом», на все лады
и во всех падежах восторженно склоняемым во всех бухаринских
сочинениях, следовало бы обращаться поаккуратнее и поосторож­
нее. Дело в том, что под «пролетарием» со времен «Манифеста»
Маркса и Энгельса (и до бухаринского времени) подразумевался,
по большей части, «рабочий у станка», наемный работник ручно­
го или механизированного труда. В нем видели главную силу, спо­
собную уничтожить капиталистический общественный строй и соз­
дать новое («социалистическое») общество, могущее превзойти ка­
питализм по уровню производительности труда и культуры. Но это
было заблуждение. Вполне понятное, ибо не сложилось в полной
мере в середине XIX — начале XX века социальной силы, способной
построить общество более высокого, чем капитализм, типа; волей-
неволей приходилось ориентироваться на рабочий класс той эпо­
хи. И заблуждение симпатичное — ибо это был самый страдающий
класс того времени, и забота о его интересах была делом высокой
гуманности. Но субъектом, творцом нового общества, более разви­
того, чем капитализм, он стать не мог. Чтобы стать таким субъектом,
он должен был овладеть механизмом хозяйствования, пройти этап,
который Ленин назвал «культурной революцией». Действительным
субъектом социализма может стать только трудящийся высокого
уровня образованности и культурности — тот, кто, по слову Лени­
на, способен овладеть всем богатством культуры, которое вырабо­
тало человечество. Бухарин хорошо понимал смысл и значение ле­
нинской идеи «культурной революции». Но он нигде не отметил, что
только в ее итоге может сложиться тот класс, тот слой трудящих­
ся, который способен руководить экономикой и всей общественно­
стью жизнью страны лучше, чем это делает буржуазия. Только в эпо­
ху научно-технической революции начал появляться такой истори­
ческий субъект — рабочие высокой квалификации (так называемые
«белые воротнички»), техники, инженеры, научные работники кон­
849

структорских бюро, а также связанные со всеми ними общей судь­
бой трудящиеся сферы образования, медицины, обслуживания.
Иначе говоря, Бухарин не вполне ясно понимал, какая главная со­
циальная сила способна стать творцом действительно социалисти­
ческого общества, а какая — только предшествующих ему форм.
Поэтому его весьма симпатичные идеи нередко как бы повисали в
воздухе...
По-видимому, действительное, объективное содержание исто­
рической альтернативы в конце двадцатых годов сводилось к вы­
бору между «народной, демократической, рабоче-крестьянской,
гуманистической социальной системой» и «государственно-бюро­
кратической». В этом был и объективный смысл двух противоборст­
вующих тогда стратегий. Победила, как известно, бюрократия. «Про­
игравшими» оказались трудящиеся страны. Демократический, гу­
манистический путь развития, который отстаивал Бухарин, был на
долгие годы перекрыт.
Но противостояние двух социальных «материков», двух ли­
ний — авторитарно-насильственной и демократическо-гуманисти­
ческой — продолжалось. Импульсы, порожденные ленинским ру­
ководством в Октябре и в послеоктябрьский период, не исчезли.
Подспудно, «подземно», в узких кругах единомышленников, в стать­
ях, написанных эзоповым языком, они продолжали жить и, в меру
возможностей, развиваться. Сталинцы, используя тотальную систе­
му слежки и доносительства, находили, отправляли в ГУЛАГ, а то и
расстреливали выразителей этих идей. Но можно расстрелять лю­
дей, но идеи расстрелять невозможно. С каждым новым кризисом
государственно-бюрократической, казарменно-коммунистической
системы, с каждой политической «оттепелью» в стране они, слов­
но из-под земли, вновь выходят на поверхность, быстро расширяя
свое влияние. Так было после XX съезда, так было в годы перестрой­
ки. Но снова и снова силы бюрократии (позднее, в девяностых го­
дах, объединившиеся с силами олигархического капитала) оттесня­
ли эти идеи и их носителей на обочину политической жизни.
Но, предсказываем мы, будет еще новая «оттепель» — и тогда
идеи гуманистического общества, общества социального равенст­
ва, свободы, справедливости и нелицемерной демократии (у исто­
ков которых стояли Ленин нэповского периода и его ученик Буха­
рин) будут вновь востребованы. И не исключено, что на этот раз,
в условиях, которых не было в прошлом, —
высокоразвитых про­
изводительных сил, высокой культуры российских граждан и воз­
росшего влияния гражданского общества, социально-политическая
система «реального гуманизма» станет наконец реальностью.
850

3. Серебрякова
Убийство С.М. Кирова
КАК СПУСКОВОЙ КРЮЧОК ТЕРРОРА
В начале тридцатых годов оппозиция была почти полностью
разгромлена, с нэпом покончено, прошел сфабрикованный про­
цесс меньшевиков, осуществлялась жестокая коллективизация.
В этой обстановке единовластия Сталина громко прозвучал голос
Мартемьяна Рютина в «Манифесте» и «Платформе» созданного им
Союза марксистов-ленинцев. Прямые, резкие обвинения против
Сталина смыкались там со словами Л. Д. Троцкого, в середине два­
дцатых годов назвавшего Сталина «могильщиком партии и револю­
ции». Рютин сравнивал генсека с провокатором Азефом, раскрывал
пагубность его политики1.
Сталин впал в ярость и потребовал расстрела Рютина. Однако
в то время еще действовал завет Владимира Ильича Ленина — не
казнить своих однопартийцев, чтобы не уподобляться Французской
революции, «пожиравшей своих детей»2. Вслед за С. М. Кировым,
Серго Орджоникидзе и В. В. Куйбышевым Политбюро не дало согла­
сие на расстрел, и жизнь Рютина в то время была сохранена.
26 января 1934 года в Москве открылся XVII съезд партии. Вы­
ступавшие привычно славословили Сталина. Речь Кирова не ста­
ла исключением. Казалось все шло по обычной колее. Даже то, что
заключительный доклад прочитал не Сталин, а Киров, не вызыва­
ет удивления — неожиданными стали результаты голосования при
выдвижении кандидатов в Центральный комитет.
В то время, когда против Кирова было подано три голоса, у Ста­
лина «черных шаров» оказалось гораздо больше. В докладной за­
писке В. М. Верховых, члена счетной комиссии съезда, говорится об
уничтожении бюллетеней, в которых кандидатура Сталина на выбо­
рах в ЦК была вычеркнута.
1Рютин М. На колени не встану. М., 1992. 351 с.
2 Было всего несколько исключений из этого правила. Был расстрелян Блюм­
кин, расстреляли нескольких троцкистов, которые по поручению своих организаций
проникли в секретный отдел ГПУ и предупредили своих товарищей об имеющихся в
их среде провокаторах, о предстоящих арестах. В 1924-1925 годах был расстрелян
один меньшевик, который похитил какие-то документы и передал их в «Соц. вест­
ник» (Фельштинский Ю. Разговоры с Бухариным. М., 1993. С. 107).
851

«Наибольшее количество против имели Сталин, Молотов, Ка­
ганович. Каждый более 100 голосов против, —
писал Верховых, —
точно не помню, но, кажется, Сталин — 125 или 123»1.
В статье Л. С. Шаумяна, опубликованной к 30-летию XVII съезда
партии, утверждалось, что против кандидатуры Сталина голосова­
ло более 300 делегатов2. М. С. Горбачев пишет в своей книге, что на
съезде в 1934 году были вычислены 280 голосов против Сталина3.
О. Г. Шатуновская, работавшая в хрущевскую оттепель в Комиссии
партийного контроля, писала в 1988 году А. Н. Яковлеву, что на вы­
борах в ЦК на XVII съезде партии фамилия Сталина была вычеркнута
в 292 бюллетенях. Генсек приказал сжечь из них 289 бюллетеней, и в
протоколе съезда было показано только 3 голоса против него.
С членами счетной комиссии через несколько лет расплатились
по-сталински. Из 41 члена комиссии 39 расстреляны, двое были ре­
прессированы4.
XVII съезд завершился демонстрацией москвичей. На трибуне
Мавзолея собрались все члены президиума съезда. Перед собрав­
шимися на Красной площади от имени съезда выступил С. М. Ки­
ров5. Съезд показал его все возраставшее влияние. Сказывалось
терпимое отношение к былой оппозиции, лояльность к товарищам,
простота и доступность, ораторское мастерство. Не случайно не­
сколько старых большевиков заговорили с Кировым о необходимо­
сти замены Сталина в соответствии с завещанием Ленина на посту
Генерального секретаря. О. Г. Шатуновская писала Н. С. Хрущеву в
1962 году: «Эти переговоры стали известны Сталину, что и побудило
его убить Кирова, затем истребить большинство Центрального ко­
митета и актива нашей партии»6.
Действительность в дальнейшем показала, что в планы Стали­
на входило не только уничтожение соперника и актива партии, но и
ничем не ограниченное право убивать своих сограждан.
Вместе с тем, очевидно, именно тогда, в 1934 году, на пути к
террору Сталин определил свою первую показательную жертву. Со
свойственными ему коварством и лицемерием он продолжал изо­
бражать себя другом Кирова, выдвинув его на высокий пост секре­
таря ЦК.
1Известия ЦК КПСС. 1989. No 7. С.
2Правда. 7 февраля. 1964.
3Горбачев М. С. Ж изнь и реформы. Кн. 1. М., 1995. С. 538.
4Реабилитация: как это было. Середина 80-х годов — 1991. М., 2004. С. 121.
5Росляков М. Как это было. «Звезда». 1989. No 7. С. 81.
6Реабилитация: к ак это было. Ф е вра ль 1956 г. —
на чало 80-х годов. М., 2003. С. 373.
852

Однако Киров сопротивлялся этому назначению, не соглашаясь
на переезд в Москву. Его поддерживал Орджоникидзе, и было при­
нято компромиссное решение о совмещении Кировым двух долж­
ностей, с тем условием, что он останется в Ленинграде.
Киров, несомненно, понимал, какие над ним нависли угрозы.
Его близкий сотрудник М. Росляков вспоминал, в каком подавлен­
ном состоянии, несмотря на кажущийся успех, вернулся из Моск­
вы Сергей Миронович. Был он нездоров, на ряде важных заседаний
не присутствовал. Как секретарь ЦК Киров ведал теперь тяжелой и
лесной промышленностью. Его поездки в Москву участились. Чаще
стали звонки по кремлевской «вертушке».
Росляков писал: «Чувствовалось, что некоторые звонки для него
были в тягость. Он нервничал, иногда даже раздражался, с языка со­
скакивали словечки — опять накачка, снова недовольство. Тяжело
давались и ночные бдения, когда Сталин не спал и требовал того же
от своего окружения».
В августе 1934 года Сталин предложил Кирову провести совме­
стный отдых в Сочи. Это было не в вольном характере Кирова, но,
по словам Рослякова, отказаться было нельзя1.
Орджоникидзе писал Кирову: «...Слушай, друг: тебе надо отдох­
нуть <...> наш земляк [очевидно, Сталин] считает тебя здоровым че­
ловеком. Оно так и есть, но все же передохнуть надо!»2.
Судя по всему, вынужденное пребывание в Сочи было не в ра­
дость. А вскоре, в сентябре 1934 года, Киров был отправлен в по­
ездку по Казахстану. В это время в Ленинграде внесли изменения в
привычное расположение его кабинета в Смольном, произвольно
добавили неизвестных ранее 12 охранников. Очевидно, из Особо­
го сектора ЦК ВКП(б).
Негласный, могущественный, совершенно секретный Особый
сектор ЦК подчинялся лично Сталину. Это положение, официально
закрепленное 4 июня 1934 года постановлением Политбюро, гла­
сило: «Установить следующий порядок распределения работы и
наблюдения секретарей ЦК за отделами ЦК ВКП(б). Тов. Сталин: 1)
Культпроп, 2) Особый сектор, 3) Политбюро»3.
В Особом секторе обсуждались и готовились важнейшие во­
просы, затем поступавшие в Секретариат ЦК, Политбюро и Оргбю­
ро. Но прежде всего этот отдел ЦК был системой личной политиче­
1Росляков М. Как это было. «Звезда». 1989. No 7. С. 82-83.
2Сталинское политбюро в 30-е годы. Сб. документов. М., 1995. С. 132.
3Там же. С. 141.
853

ской полиции Сталина, не подчиненной общегосударственной по­
лиции.
Именно в его ведении находилась служба безопасности руко­
водителей партии и правительства СССР1.
Видный советский разведчик Вальтер Кривицкий писал: «Ста­
лин не доверял старому ОГПУ и с помощью Ежова создал свой соб­
ственный аппарат ОГПУ, некий высший террористический орган»2.
Так, охрана С. М. Кирова и все, что с ней было связано, зависели
прежде всего не от ОГПУ и не от образованного в 1934 году Комис­
сариата внутренних дел, а от Особого сектора ЦК, то есть непосред­
ственно от Сталина и его подручных.
Несмотря на внешне относительно спокойное положение в
стране, в 1934 году под давлением генсека происходило ужесточе­
ние карательной функции государства. 8 июня ЦИК принял реше­
ние «О дополнении Постановления о государственных преступле­
ниях статьями об измене Родине».
В нем заметно расширялось применение смертной казни, вво­
дилась уголовная ответственность членов семей «изменников Ро­
дины» (ЧСИР) за своих близких3.
В тот 1934 год было образовано Государственное управление
лагерей, объединившее все пенитенциарные органы страны, — пе­
чально-памятный ГУЛАГ4.
Для преступных замыслов Сталина как нельзя более кстати ока­
залась кровавая чистка Гитлера в ночь 30 июня 1934 года. Он скру­
пулезно изучал каждое донесение от наших агентов в Германии,
связанное с событиями той ночи, — писал Вальтер Кривицкий5.
Непосредственно перед трагическими событиями в Ленингра­
де около Смольного за подозрительное поведение чекистами был
задержан некто Леонид Николаев. У него в портфеле обнаружили
дневник и оружие, но по чьему-то властному указанию он был отпу­
щен и даже не допрошен.
1 декабря 1934 года Сергей Миронович Киров не собирался в
Смольный. В тот день он должен был выступать на заседании в Тав­
рическом дворце. Внезапно его намерения изменились, и во вто­
рой половине дня, не предупредив сотрудников, Киров приехал в
Смольный. Заранее знал об этом только комендант Смольного (на­
1АвторхановА . Технология власти. М., 1991. С. 132.
2Кривицкий В. Я был агентом Сталина. М., 1991. С. 208.
330 октября. No 120.
4Там же. No 122.
5Кривицкий В. Указ. Соч. С. 204.
854

чальник охраны) А. Михальченко1.Он выделил четырех охранников
для сопровождения Кирова на третий особо охраняемый обкомов­
ский этаж2.
Пройдя там пост проверки специальных пропусков, Киров ока­
зался в том длинном коридоре, где ранее находился его кабинет.
Сергей Миронович прошел до поворота в небольшой боковой
коридор, куда по решению Особого сектора ЦК перевели его каби­
нет. Шел он без всякой охраны — его личный охранник, по общим
отзывам преданный ему, Борисов, по непонятной причине где-то
задержался.
А невдалеке от Кирова оказался вооруженный пистолетом Ни­
колаев. Возникает естественный вопрос — как мог он без соответ­
ствующего пропуска пройти на третий обкомовский этаж?
Киров свернул в боковой коридор, и там раздался роковой вы­
стрел. Поблизости оказалось несколько человек: Васильев, Леоник,
электрик Смольного Платич. Увидев то, что произошло, и сочтя Ни­
колаева убийцей, по сведениям Платича, он ударил Николаева, и
тот упал на пол. Видя наган, Платич отбросил его к стене. Михаль­
ченко в это время находился там же.
Из соседней комнаты выбежала сотрудница Смольного Сте-
ра Горакова — она увидела бездыханного Кирова, а рядом на полу
находившегося в невменяемом состоянии предполагаемого убий­
цу Николаева. Над ним, по словам Гораковой, склонился комендант
Михальченко3.
Вскоре подоспели те, кто был в Смольном на заседании и услы­
шал выстрелы. Все их усилия вернуть Сергея Мироновича к жизни
оказались безрезультатными, и общая ненависть обрушилась на по-
прежнему лежавшего на полу Николаева. Каким-то образом на этот
раз наган оказался в его пр авой руке.
Второй выстрел сочли попыткой Николаева покончить жизнь
самоубийством. Запыхавшись, подошел отставший где-то Борисов.
На Михальченко тогда не обратили внимания — то ли его уже
не было рядом, то ли должность коменданта защищала от подозре­
ний.
А ведь именно он, очевидный ставленник Особого сектора ЦК,
заранее знал о неожиданном приезде Кирова в Смольный. Как ко­
мендант он имел доступ повсюду и мог обеспечить Николаеву про­
пуск даже на особый третий этаж или просто провести его с собой.
1Am y Knight. W ho killed Kirov? The Kremlin's Greatest Mystery. N.Y., 1999. P. 189.
2Idem.
3Am y Knight. W ho killed Kirov? The Kremlin's Greatest Mystery. N.Y., 1999. P. 189.
855

На XX съезде КПСС Н. С. Хрущев говорил: «Есть все основания
думать, что убийце Кирова Николаеву кто-то помогал из людей, обя­
занных охранять Кирова»1.
Остальное время 1 декабря и ночь с 1-го на 2-е Борисов нахо­
дился с тремя чекистами. По словам одного из них, А. Александро­
ва, был он в отчаянии, в глубоко подавленном состоянии, все вре­
мя плакал и успел только повторить то, что уже говорил, что убийцу,
то есть Николаева, он не знает, никогда раньше не видел и что убий­
ца... далее лист с записью обрывается, следующая страница отсут­
ствовала, продолжение записи было уже о другом2.
Борисов мог рассказать что-то важное. Ведь по какой-то при­
чине он далеко отстал от охраняемого. Когда 2 декабря Борисова
на грузовой машине везли на допрос, якобы произошла авария. На
самом деле Борисова убили сопровождавшие его лица. Затем сами
они были расстреляны. «Это, видимо, не случайность. Это проду­
манное преступление. Значит, кому-то надо было сделать так, что­
бы они были уничтожены, чтобы замести всякие следы», —
сказал
Н. С. Хрущев в заключительном слове на XXII съезде КПСС3.
Из Ленинграда в Москву позвонили в 16:25-16:30. С удивитель­
ным спокойствием и хладнокровием узнал Сталин об убийстве Ки­
рова. У него сразу же оказалось собственноручно им написанное
постановление, названное «Закон от 1 декабря»4.
В сохранившемся в архиве машинописном тексте, продикто­
ванном генсеком, нет никаких правок. Очевидно, содержание гото­
вилось заранее, тщательно обдумывалось.
На каждой странице имеется подпись А. С. Енукидзе и дата — 1
декабря. Опросом постановление подписали Калинин и еще двое.
Заседания и специального утверждения Президиумом ЦИК СССР,
как это требовалось по Конституции, не проводилось. И все же в те­
чение многих последующих лет на основе этого нелегитимного ста­
линского чудовищного предписания приговаривалось к смерти не­
сметное количество ни в чем не повинных людей.
Содержание тогда же опубликованного Закона от 1 декабря
1934 года гласило:
1Доклад Н. С. Хрущева о культе личности Сталина на XX съезде КПСС. Докумен­
ты. М., 2003. С. 69.
2Amy Knight Who killed Kirov? The Kremlin's Greatest Mystery. N.Y., 1999. P. 195.
3XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический
отчет. 17 -31 октября 1961 года.Т. 1-3 . М., 1962.
4По мнению Вадима Роговина, на Законы 1 декабря 1934 года повлияло поло­
жение о военно-полевых судах царского времени начала XX века.
856

1. Вести дела обвиняемых в подготовке или совершении терро­
ристических актов ускоренным порядком.
2. Судебным организациям не задерживать исполнение приго­
воров к высшей мере наказания из-за ходатайств преступников о
помиловании, так как Президиум ЦИК СССР не считает возможным
принимать подобные ходатайства к рассмотрению.
3. Органам наркомвнутдела приводить в исполнение пригово­
ры о высшей мере наказания в отношении преступлений названных
выше категорий немедленно по вынесении судебных приговоров.
О внесении изменений в действующий уголовно-процессуаль­
ный кодекс Союзных Республик.
1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более деся­
ти дней.
2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни су­
тки до рассмотрения дела в суде.
3. Дела слушать без участия сторон.
4. Кассационного обжалования приговоров, как и ходатайства
о помиловании, не допускать.
5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение
немедленно по вынесению приговора.
Председатель ЦИК Калинин
Секретарь А. С. Енукидзе'1
В сообщении «Правды» 2 декабря 1934 года об убийстве
С. М. Кирова говорилось: «В Ленинграде в здании Ленинградского
Совета (бывший Смольный) от руки убийцы, подосланного врагами
рабочего класса, погиб секретарь центрального и ленинградского
комитетов ВКП(б) и член Президиума ЦИК СССР товарищ С. М. Ки­
ров. Стрелявший задержан, личность выясняется»2.
С поразительной яркостью запомнился мне тот декабрьский
день, когда стало известно о гибели Кирова. Горестным было мол­
чание моего отца Леонида Петровича Серебрякова — казалось, он
заглянул в бездну.
В 1929 году в беседе с Максом Истменом отец мой предсказал
будущую трагедию, связанную с всеобъемлеющей жестокостью Ста­
лина3.
В декабре 1934 года секретарь Горького Крючков написал в сво­
ем докладе Г. Ягоде: «Горький связывает убийство Кирова с расстре­
1Правда. 5 декабря 1934.
2Правда. 2 декабря 1934.
3M a x Eastman. Love a nd Revolution. M y Journey through an Epoch. N.Y., 1964. P. 536.
857

лом Гитлером своих ближайших друзей Рема, Штрассера — одна ре­
жиссура»1.
Утром 2 декабря 1934 года радио транслировало трагическое
сообщение. По воспоминаниям родственников Д. Б. Рязанова, он
остановился возле репродуктора и сказал, глядя на него: «Сталин
начал» — и сразу ушел в кабинет. «Мы поняли, что случилось что-
то страшное»2.
2 декабря 1934 года в Ленинград прибыли Сталин, Молотов, Во­
рошилов, Жданов, Ежов и Косарев, а также Ягода и его заместитель
Агранов. На предварительном допросе, несмотря на усилия меди­
ков, у Николаева еще не прекратилась рвота и был он не вполне
вменяемым, отвечал сбивчиво. Он говорил о мести за жизненные
неудачи. Промелькнул и мотив ревности.
На допросе у Сталина Николаев узнал его не сразу, несмотря
на портреты вокруг. Показывал на находившихся там сотрудников
НКВД, сказал, что виноваты во всем именно они. Но Сталина не ин­
тересовали действительные обстоятельства преступления. Он тре­
бовал признать, что убийца был зиновьевцем, участником широко­
го заговора.
Выступая 3 марта 1937 года на февральско-мартовском Пле­
нуме ЦК ВКП(б), Ежов заявил: «...т. Сталин, как сейчас помню, вы ­
звал меня и Косарева и говорит:„Ищите убийц среди зиновьевцев".
Я должен сказать, что в это не верили чекисты и на всякий случай
страховали себя и по другой линии, по линии иностранной... Пер­
вое время довольно трудно налаживались наши отношения с чеки­
стами... Пришлось вмешаться в это дело т. Сталину. Товарищ Сталин
позвонил Ягоде:„Смотрите, морду набьем"»3.
После возвращения Сталина из Ленинграда в Москву расследо­
вание перешло в ведение Ежова и оставшегося в Ленинграде Агра­
нова. Вскоре от Николаева им удалось добиться показаний против
бывшего оппозиционера Котолынова и ряда других обвиняемых в
якобы существующем заговоре. Назвали вымышленную организа­
цию «Ленинградским центром».
21 декабря Сталин принял прокурора СССР Акулова и его зама
Вышинского. Он редактировал текст проекта обвинительного за­
ключения, вписав туда еще несколько нужных ему имен. Среди 14
обвиняемых большинство было членами партии с 1917 года и не
все участвовали в оппозиции.
1Семенов Ю. Ненаписанные романы. М., 1990. С. 237-238.
2РакитянскийЯ. , Мюллер Р. Красный диссидент. М., 1996. С. 134.
3Реабилитация: как это было. Середи на 80-х годо в — 1991. М., 2004. С. 323 -333.
858

На срочно сфабрикованном суде 28-29 января 1935 года дело
«Ленинградского центра» рассматривалось в упрощенном порядке.
Вина подсудимых ни в какой мере не была доказана, однако всех 14
обвиняемых по указанию Сталина Ульрих приговорил к смертной
казни, и все они были расстреляны.
В.
Кривицкий писал: «Дело Кирова было таким же решающим
для Сталина, как поджог Рейхстага для Гитлера. Убийство Кирова
дало Сталину желанную возможность ввести смертную казнь для
членов большевистской партии. Он превратил смерть Кирова в
предлог для ареста лидеров старой гвардии большевиков, начиная
с Каменева и Зиновьева, и для вынесения им и другим большевикам
смертных приговоров»1.
1935 год обрушился на Ленинград лавиной репрессий, арестов,
ссылок и все более массовых расстрелов.
После назначения Ежова, в дополнение к его роли в ЦК, нар­
комом внутренних дел, в ночь с 4-го на 5 октября 1936 года без ка­
ких бы то ни было судов, по спискам были казнены «видные рево­
люционеры, старые большевики и многочисленные другие ни в чем
не повинные граждане советской страны.
1937 год стал эпицентром кровавой катастрофы. Только за этот и
1938 год помимо всяческих репрессий было убито-казнено по непол­
ным официальным данным 725 тысяч (около миллиона) человек»2.
Пытки и казни лишь в уменьшенном количестве жертв продол­
жались тогда, когда наркомом внутренних дел стал Берия, а потом
и другие сталинские ставленники. Террор кончился со смертью Ста­
лина в 1953 году.
При новом руководителе партии и государства Никите Сергее­
виче Хрущеве страна стала вновь возрождаться. После XX съезда
партии были освобождены, реабилитированы сотни тысяч полити­
ческих заключенных — «врагов народа», их родных, близких и дру­
гих осужденных. Возвращались народы, депортированные ранее по
национальному признаку. В 1960 году Хрущев ликвидировал ГУЛАГ.
В необычайно короткий срок советская страна преобразилась.
Исчез многолетний страх. Засверкал огнями, танцами и песнями
Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Кибернетика и гене­
тика перестали считаться лженаукой. Один за другим в стране стали
появляться лауреаты Нобелевской премии. Первый спутник Земли,
первый человек в космосе, реактивные самолеты, успешное испы­
1Кривицкий В. Указ. соч. С. 207.
230 октября. No 74. Горбачевские чтения. М., 2007. T. V.
859

тание водородной бомбы по праву превратили СССР в подлинную
супердержаву. Именно тогда на деле начали осуществляться осно­
вы социализма: свобода, справедливость, солидарность.
Однако после XXII съезда партии, выноса Сталина из мавзолея
все еще многочисленные явные и тайные сталинисты объедини­
лись в заговоре против Хрущева и сняли его со всех постов.
20 лет прошло, прежде чем в перестройку Михаила Сергееви­
ча Горбачева продолжилась десталинизация. Были реабилитиро­
ваны соратники Ленина, осужденные на зловещих позорных про­
цессах, и такие видные большевики, как М. Рютин. Были посмертно
оправданы все, кроме Николаева, прошедшие по делу об убийстве
С. М. Кирова по так называемому «Ленинградскому центру»1и сотни
тысяч других людей, не совершивших никаких преступлений и, од­
нако, при сталинском режиме осужденных по разным вымышлен­
ным политическим обвинениям.
Однако в конце восьмидесятых годов в результате якобы про­
веденной проверки рабочая группа Прокуратуры СССР, МГБ СССР,
пытаясь обелить своего преступного кумира, опубликовала офи­
циальную справку, в которой говорилось, что ни Сталин, ни органы
НКВД не причастны к убийству С. М. Кирова. Совершил преступле­
ние Николаев — убийца-одиночка. Охранник Борисов якобы попал
в аварию, а не был убит. Признавалось только то, что Сталин исполь­
зовал убийство Кирова в своих целях2.
С подобным стремлением защитить преступника выступил и
былой исполнитель кровавых сталинско-бериевских заданий Павел
Судоплатов. В своей книге «Special Task» (N.-Y., 1994, No 55) вопреки
очевидным фактам он писал, что Николаев действовал из ревности,
мстя за свою жену Мильду Драуле. Она, мол, являлась сотрудницей
Ленинградского Обкома партии и была тесно связана с Сергеем Ми­
роновичем.
В действительности же Драуле одно время была техническим
работником Смольного, и нет никаких данных о ее личном близком
знакомстве с Кировым.
К сожалению, фальшивая трактовка была широко растиражи­
рована телевидением, искажая облик Кирова и всю произошедшую
трагедию.
Опровергая когда-то общепринятую версию, основанную на
публичном «признании» Ягоды в том, что именно он повинен в
1Реабилитация: как это было. Середина 80-х годов — 1991. М., 2004. С. 596.
2 Правда . 1991. 28 января.
860

убийстве Кирова, писатель Юлиан Семенов, имевший доступ к осо­
бо секретным фондам КГБ, в монологе от имени Ягоды ясно сказал о
Сталине: «...Кирова убивали его люди, не я»1.
В установлении истины по делу об убийстве С. М. Кирова осо­
бое значение имеют воспоминания Н. С. Хрущева. К нему стекались
нити расследования? и сам он в тридцатые годы был близок к цен­
тру событий.
Хрущев писал, что Сталиным начало «войны с народом было
положено в 1934 году, когда был убит Киров. Он был убит, я в этом
убежден, по заданию Сталина, для того, чтобы встряхнуть народ, за­
пугать его, вот, дескать, враг протянул свои щупальца и убил Киро­
ва, теперь угрожает всему руководству страны и народа.
Народ поверил во врагов и поддержал тирана, который по соб­
ственному выбору, как в стаде баранов, выбирал и резал людей —
кого открыто, а кто просто исчезал без следа»2.
Виновность Сталина в убийстве С. М. Кирова подтверждается
ролью подчиненного ему Особого сектора ЦК ВКП(б) и значением в
нем Ежова, ближайшего сталинского подручного.
Доказательство вины Сталина — в заранее собственноручно
написанном «Законе от 1 декабря 1934 года», который дал возмож­
ность использовать убийство Кирова в преступных целях.
Неопровержимы улики, связанные с целенаправленным изме­
нением расположения кабинета Кирова — он стал дальше и в сто­
роне от поста охраны на третьем этаже Смольного. Улики касаются
и новой охраны, и Борисова, личного охранника Кирова.
Расследование столь значимого убийства вел не нарком внут­
ренних дел Ягода, а Ежов, тогда представитель Особого сектора ЦК.
Он направлял следствие в нужное Сталину русло — против зиновь-
евцев, всей былой оппозиции, против старых большевиков, бывших
социал-демократов, а затем всех тех, кого стали называть «врагами
народа».
Сталин — антипод Ленина. Владимир Ильич ограничил смерт­
ную казнь, а Сталин, перечеркнув ленинский завет, ввел ее массо­
вое применение, прокладывая путь большого террора.
Убийство Сергея Мироновича Кирова и то, как им воспользо­
вался Иосиф Джугашвили-Сталин, является тягчайшим преступле­
нием, и ничто не может и не сможет служить ему оправданием.
1Семенов Ю. Ненаписанные романы. М., 1990.
2Хрущев Н. С. Воспоминания. Избранные фрагменты. М., 1997. С. 241 -242.
861

C.Дзарасов
«Дело Троцкого»: контрпроцесс
(по материалам комиссии Дьюи)
В апреле 1937 года в Мексике проходили слушания междуна­
родной комиссии по так называемому «Делу Троцкого» под руко­
водством выдающегося американского философа и юриста Джона
Дьюи. Это был знаменитый контрпроцесс, ставивший целью оце­
нить степень юридической обоснованности чудовищных обвине­
ний, выдвинутых против Троцкого кремлевскими властями. Тща­
тельное судебное расследование проводилось с соблюдением
всех тонкостей юридических процедур. В результате своей рабо­
ты комиссия пришла к однозначному выводу о полной невинов­
ности Троцкого.
С тех пор минуло почти 80 лет. За эти годы в мире произошли
тектонические сдвиги: смерчем пронеслась по планете Вторая ми­
ровая война; долгие десятилетия тянулась не менее напряженная
холодная война; канул в лету советский строй. Исторический ланд­
шафт полностью изменился. Однако горькая судьба народов быв­
шего СССР в условиях реставрации капитализма, мировой эконо­
мический кризис и новое обострение международных отношений
вновь возвращают нас к проблемам, поставленным русской рево­
люцией столетней давности. «Контрпроцесс» проясняет важнейшие
стороны этого центрального события мировой истории.
Между тем материалы слушаний до сих пор остаются мало из­
вестны в нашей стране. А ведь они преподносят нам суровый урок.
Мы имеем в виду обвинения в адрес тех, кто, вступив, на тернистый
путь борьбы за дело рабочих и крестьян, переносил тяготы царских
тюрем, ссылок и эмиграции, а когда настал час, то встал во главе ре­
волюции, отстоял ее в Гражданской войне, затем возрождал эконо­
мику страны и двинул ее далеко вперед. Но слушания свидетель­
ствуют как о том, что было, так и о том, чего быть не могло. Совер­
шившие революцию люди могли допустить многие ошибки и даже
преступления, но ни при каких обстоятельствах они не могли встать
на путь борьбы против созданного ими же советского строя, пре­
вратиться в «фашистских шпионов и убийц» под руководством од­
ного из вождей революции Льва Троцкого. Кем же он был, и что же
произошло с ним на самом деле?
862

1.0 незаурядной личности Троцкого
и его трагической судьбе
Не приходится спорить, что при всей определяющей роли объ­
ективной логики исторических событий, включая развитие рево­
люции, влияние субъективного фактора на них также значительно.
Это тем более относится к роли таких вождей большевизма, какими
были Ленин и Троцкий. Но случилось так, что роль Ленина была раз­
дута далеко за пределы исторической реальности в его советском
культе, превратившем вождя революции в кого-то вроде коммуни­
стического Христа или Магомета. Советских идеологов не смущало,
что все это находится в полном противоречии с его собственным
марксистским мировоззрением и характером, в котором отсутство­
вало тщеславие. Стоит отметить, что в писаниях антикоммунистов
роли Ленина обычно так же приписывается решающее значение в
истории русской революции, правда, с обратным знаком. Троцкого
советская историография, наоборот, попыталась лишить вообще ка­
ких-либо значимых заслуг в победе революции. Его имя попытались
утопить в таких гигантских потоках лжи, клеветы и несусветных из­
мышлений, что абсолютное большинство советских людей вообще
не имело даже самых элементарных сведений о жизни и деятельно­
сти этой выдающейся личности в российской истории. Особые уси­
лия были приложены к тому, чтобы изобразить его идейную борь­
бу за дело революции и социализма исключительно как «борьбу за
власть». Для этого сталинская пропаганда превратила Троцкого в
агента немецкого фашизма и спецслужб чуть ли не всех других ка­
питалистических государств. Не отстает и нынешняя «антикоммуни­
стическая» мифология, побившая рекорды даже сталинской клеве­
ты. При этом либеральная публицистика стремится всячески пре­
увеличить роль Троцкого в терроре и насилии, игнорируя террор
белых, ни на одну каплю человеческой крови не меньший, чем тер­
рор красных. Почвенники часто приписывают интернационалисту
Троцкому «сионистские мотивы», в соответствии с которыми он яко­
бы рассматривал Россию всего лишь как «хворост для костра миро­
вой революции».
В свете этого шабаша мракобесия прошлого и настоящего
представляемая работа имеет величайшую ценность. Она обнажает
правду до такой степени, что лишает пасквилянтов дара речи. Она
позволяет одураченным выйти из своего добровольного плена и
узнать наконец правду и о самом Троцком, и о связанным с его име­
нем периоде нашей истории.
863

Мы признаем за читателем право относиться к Троцкому как
угодно, кроме одного: не обманывать себя и не позволять другим
водить себя за нос. В данном же случае было так, что правда прята­
лась, а ложь навязывалась. Что касается нас, то мы ни Троцкого, ни
кого-либо другого не считаем свободным от ошибок. Вслед за Лени­
ным мы можем повторить, что людей, не делающих ошибок, нет и
быть не может. Но ошибки не исключают того, что у человека могут
быть выдающиеся дарования и неувядающие заслуги перед своим
и будущими поколениями.
На наш взгляд, Троцкий принадлежит именно к таким людям. Та­
ланты Троцкого чрезвычайно многогранны: он и настоящий интел­
лектуал, обладавший обширными познаниями в различных областях;
и блестящий оратор и публицист; и выдающийся государственный
деятель; и организатор обороны Советской Республики и создатель
Красной армии. Все свои недюжинные дарования он посвятил делу
освобождения трудового народа из-под власти капитала.
Как и деятельность Ленина, роль Троцкого надо оценивать по
тому, что было достигнуто народами бывшей царской России по­
сле ее превращения в Советский Союз. При этом надо учесть, что
вместе с падением царизма и развитием революции 1917 года Рос­
сийская Империя распалась, и многие из входивших в нее народов
объявили о своей независимости. И только поднятое большевика­
ми красное знамя социализма объединило эти народы (за исключе­
нием Польши, Финляндии и трех прибалтийских государств) в но­
вом государстве.
Социалистический выбор открыл перед народами царской Рос­
сии перспективу равноправия и единства на основе общности их
интересов, воплотившуюся в создании СССР. Последующий капи­
талистический выбор, как мы видим, наоборот, разъединил наро­
ды нашей страны, так как у буржуазии каждой из бывших советских
республик теперь свой собственный интерес, который она ставит
превыше всего. Этим и был вызван новый распад России, но теперь
без какой-либо перспективы воссоздания ее былого величия. Рас­
пад единой страны означал подлинную трагедию для бывших совет­
ских народов, обреченных на массовую нищету, кровавые межэтни­
ческие конфликты, внешнюю зависимость. Отказ нашей страны от
социалистического пути развития в 1991 году привел и к отказу ка­
питализма от «человеческого лица», и мир устремился к современ­
ному кризису.
В свете этой исторической реальности, а не по наветам амби­
циозных пасквилянтов, надо решать вопрос о том, кем был Троц­
кий. Реагируя на несправедливости царизма, он с 18 лет вступил на
864

путь революционной борьбы за права трудящихся в родном городе
Николаеве на юге Украины. Был арестован и сослан в Сибирь. Вско­
ре ему удалось оттуда бежать. Он уехал за рубеж, добрался до Ле­
нина в Лондоне. Принимал участие в подготовке II съезда социал-
демократической партии (РСДРП), где вначале поддерживал Лени­
на, а затем разошелся с ним, так как был против раскола партии и
революционного движения. После этого он стал резко критиковать
Ленина, называя его русским Робеспьером за то, что он доводил до
крайности централизм в партии. Ленин тоже не оставался в долгу
и называл Троцкого фразером и краснобаем. Ни тот, ни другой не
знали, что их разногласия, преувеличивавшиеся в тот момент, будут
преодолены ходом событий, и судьба революции неразрывно свя­
жет их между собой.
Недюжинный талант Троцкого как борца за дело рабочего клас­
са особенно проявился в 1905 году, когда по зову разразившейся в
России революции он вернулся из эмиграции на родину. К тому вре­
мени был создан Петербургский Совет рабочих депутатов, возглав­
лявшийся адвокатом Хрусталевым. На фотографии того времени мы
видим членов исполнительного комитета и среди них 25-летнего
Троцкого, выступавшего тогда под фамилией Яновский. Своей твер­
дой позицией, неутомимой работой, ораторским искусством, ясны­
ми ответами на все возникавшие вопросы Троцкий вскоре приобрел
такой авторитет, что фактическим главой Совета вместо Хрусталева
стал Троцкий. Несмотря на свою молодость (ему едва исполнилось
тогда 25 лет), он развернул такую работу, что стал одной из самых
видных фигур в русском революционном движении.
Особую популярность и признание принесло ему мужественное
поведение на суде после ареста членов Совета в конце 1905 года.
Своим острым и находчивым словом Троцкий превратил процесс
в суд над царским режимом. «Популярность его среди петербург­
ского пролетариата ко времени ареста, — писал очевидец событий
А. Луначарский, — была очень велика и еще увеличилась в резуль­
тате его необыкновенно картинного и героического поведения на
суде. Я должен сказать, —
продолжал Луначарский, — ч то Троцкий
из всех социал-демократических вождей 1905-1906 годов, несо­
мненно, показал себя, несмотря на свою молодость, наиболее под­
готовленным, меньше всего на нем было печати некоторой эмиг­
рантской узости, которая... мешала даже Ленину; он больше других
чувствовал, что такое широкая государственная борьба. И вышел
он из революции с наибольшим приобретением в смысле популяр­
ности; ни Ленин, ни М артов не выиграли, в сущности, ничего. Плеха­
865

нов очень много проиграл вследствие появившихся в нем полука-
детских тенденций. Троцкий же с тех пор стал в первый ряд»1.
Ради краткости обойдем непростой период, отделяющий
1905 год от 1917-го. Нетрудно понять, насколько более зрелым он
стал через 12 лет, когда выступил в роли одного из вождей Октябрь­
ской революции. Травившее большевиков Временное правительст­
во посадило его в тюрьму на основе надуманных обвинений. Но ко­
гда поднялся корниловский мятеж, то правительство сменило гнев
на милость и нижайше просило Троцкого возглавить рабочие и сол­
датские массы, поднявшиеся на отпор мятежникам. Оно знало, что
он лучший из тех, кто мог бы это сделать. Петербургский пролетари­
ат снова увидел своего кумира в роли спасителя революции. Поэто­
му, когда вскоре после этого прошли новые выборы в Совет рабо­
чих и солдатских депутатов, то большевики получили там большин­
ство мест, а его председателем снова был избран Троцкий.
Однако, прежде чем говорить о том, как много это значило для
победы революции, следует сказать об источнике его необычайно­
го влияния на народные массы. Не в последнюю очередь авторитет
Троцкого связан с его редким даром ораторского искусства. В наше
унылое время оно мало что значит. Но в эпоху революционного воз­
буждения масс, когда жизнь состоит из непрерывной череды митин­
гов, собраний и демонстраций, нужное слово в нужное время ока­
зывает магическое действие на людей. В 1917 году в России никто
не владел искусством произнести его так, как Троцкий, привлекший
на сторону большевиков и революции широкие слои населения. Об
этом свидетельствует тот же А. Луначарский. «Я считаю Троцкого, —
писал он, — едва ли не самым крупным оратором нашего времени.
Я слышал на своем веку всяких крупнейших парламентских и народ­
ных трибунов социализма и очень много знаменитых ораторов бур­
жуазного мира и затруднился бы назвать кого-либо из них, кроме
Жореса... которого я мог бы поставить рядом с Троцким.
Эффектная наружность, красивая широкая жестикуляция, мо­
гучий ритм речи, громкий, совершенно не устающий голос, заме­
чательная складность, литературность фразы, богатство образов,
жгучая ирония, парящий пафос, совершенно исключительная, по-
истине железная по своей ясности логика — вот достоинства речи
Троцкого. Он может говорить лапидарно, бросить несколько необы­
чайно метких стрел и может произносить те величественные поли­
тические речи, которые я слыхал до него только от Жореса»2.
1Цвейг С. Мария Антуанетта. —
М.: ЭКСМО, 2006. С. 425-426.
2Чернявский Г.Лев Троцкий. М.: М олодая гвардия, 2012. С. 367.
866

При всей важности артистизма и литературного блеска главный
секрет успеха оратора состоит в его способности лапидарно и ясно
выражать мысли и чувства, занимающие слушателей. Лучше других
этой способностью в русской революции, богатой на ораторские та­
ланты, обладали Ленин и Троцкий. В то время как наибольшее чис­
ло революционеров, включая основную часть большевиков, пыта­
лись остановить революцию на февральской стадии — свержении
монархии, — Ленин и Троцкий звали ее пойти дальше. От сверже­
ния монархии, — говорили они, — народ мало что получит, если не
будут решены проблемы земли, мира, рабочего контроля и незави­
симости народов. Если бы другие партии оказались способны ре­
шить эти проблемы, то большевики больше никому не были бы нуж­
ны. Но только большевики во главе с Лениным и Троцким оказались
способны направить развитие революции к этим целям, которых
чаял народ. В этом и состояла глубинная причина успеха так назы­
ваемого «курса на социалистическую революцию», или «перераста­
ния буржуазно-демократической революции в социалистическую».
Что дело обстояло именно так, подтвердили состоявшие после
корниловского мятежа выборы в Советы, где большевики получи­
ли большинство, а Троцкий, как сказано, был избран председателем
Петербургского Совета рабочих и солдатских депутатов. В результа­
те возрос шанс перехода власти к Советам, что в конечном счете
и произошло. Мы здесь не будем останавливаться на том, как это
случилось. Отметим только курьезный факт оценки этого события
Сталиным. Отмечая дату завоевания власти большевиками в газе­
те «Правда» от б ноября 1918 года, он писал: «Вся работа по практи­
ческой организации восстания проходила под непосредственным
руководством председателя Петербургского совета, тов. Троцкого.
Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизо­
на на сторону Советов и умелой постановкой работы Военно-рево­
люционного комитета партия обязана прежде всего и главным об­
разом тов. Троцкому». Тогда Сталин был членом ЦК партии и в таком
качестве входил в ее руководящий состав. Но судьба революции ре­
шалась не тем, кто в какой орган входил, а тем, кто какую роль играл
в развернувшейся борьбе. Место Сталина в этих событиях было вто­
ростепенным, и он счел за лучшее польстить Троцкому, который в
хоре громких восхвалений в свой адрес тогда едва ли это заметил.
Никак иначе не мог писать Сталин, ибо восхищение ролью
Троцкого в революции было тогда всеобщим. Имея в виду переход
власти к Советам, другой свидетель событий, Н. Бухарин, писал: «25
октября Троцкий, блестящий и мужественный трибун восстания, не­
утомимый и пламенный проповедник революции, от имени Воен-
867

но-революционного комитета объявил в Петербургском Совете под
громовые аплодисменты собравшихся о том, что „Временное пра­
вительство больше не существует". И, как живое доказательство это­
го факта, на трибуне появляется встречаемый бурной овацией Ле­
нин, освобожденный из подполья новой революцией»1.
Так говорилось тогда. Троцкий был общепризнанным героем
дней, которые потрясли мир. Однако в дальнейшем русская рево­
люция развернулась столь трагически, что белое было объявлено
черным, а черное — белым. Троцкого стали рисовать врагом рево­
люции, а мало значившего в тех событиях Сталина — ее творцом.
Как и почему так случилось?
2.0 подмене идеала революции
Для понимания того, как и почему это произошло, необходимо
заглянуть за кулисы московских процессов тридцатых годов, и для
этого контрпроцесс имеет большую историческую ценность. Разу­
меется, о подноготной этих процессов говорится не только в этой
работе. После известных перемен в нашей жизни появилось море
литературы, которая пролила свет на многое из того, что происхо­
дило в рассматриваемые годы. Тем не менее внутренняя механика
событий, связанных с такой значительной фигурой, как Троцкий, до
сих пор осталась в тумане. Правда об этом не была нужна руководи­
телям прошлого. Это и понятно. После смерти Ленина больше все­
го именно Троцкий отстаивал идеал русской революции, выступая
против подмены народной (советской) власти властью партийной
бюрократии. Будучи изгнанным из страны, он проявил в этой борь­
бе такую несокрушимую силу духа, которая вызывала восхищение
множества его сторонников во всем мире и доставляла массу не­
приятностей хозяевам Кремля. Он третировал их как продукт пере­
рождения революции, в результате чего народовластие принесено
в жертву, а диктатура личной власти выдается за социализм. Правда
оказалась не нужной и нынешним властям, так как льет воду на пре­
дупреждение Троцкого о том, что отказ от социалистического пути
является гибельным для всех народов Советского Союза. Вот поче­
му в нашей истории и через тридцать лет после начала гласности
остались размашистые белые пятна.
Но так ли вообще важно, что происходило тогда, в уже далеком
для многих прошлом? Думаю, что очень важно, по крайней мере по
трем причинам. Во-первых, потому что прошлое не уходит бесслед­
1РаковскийX. О причинах перерождения партии и государственного аппарата
(письмо). URL: http://re va rchi v.na rod .ru/rak ovsky/oeuvre/dege ne ration.html.
868

но, оно незримо остается с нами и правит нами более, чем это ка­
жется (зависимость от пройденного пути). Во-вторых, то, что извест­
но о нас всему образованному миру, должно стать наконец извест­
но и нам самим. В-третьих, надо же наконец понять, почему правду
о нас оказалось невозможно сказать в нашем собственном доме, но
она смогла прозвучать на чужой земле.
В книге речь идет главным образом о двух московских процес­
сах: о процессе шестнадцати, состоявшемся в августе 1936 года (Зи­
новьева, Каменева и других), и процессе семнадцати, состоявшемся
в январе 1937 года (Пятакова, Радека и других). Через год, в марте
1938 года, состоялся следующий громкий процесс (Бухарина, Рыко­
ва и других). Но так как слушания по делу Троцкого проходили в ап­
реле 1937 года, то это последнее (по времени, но не по важности)
событие не могло найти в них отражения.
Названные процессы имели громкий международный резонанс.
Причина этого была в том, что основными обвиняемыми, наряду с 33
сидевшими на скамье подсудимых, были отсутствовавшие Л. Д. Троц­
кий и его сын Л. Седов (фамилия по матери). Согласно обвинитель­
ному заключению обоих судебных процессов, преступления, яко­
бы совершенные подсудимыми, состояли в следующем: подготовка
террористических актов против руководителей советского государ­
ства; саботаж и диверсии на предприятиях и транспорте, повлекшие
гибель людей; установление тайных отношений с разведслужбами
иностранных государств с целью расчленения СССР и уступки им
частей советской территории; наконец, настойчивые попытки ликви­
дировать социализм и восстановить капитализм, осуществлявшиеся
будто бы по директивам высланного из СССР в 1929 году, лишенно­
го советского гражданства и проживавшего за рубежом Льва Троц­
кого. В обвинительном заключении говорилось: «Троцкий Лев Давы­
дович и его сын Седов Лев Львович... изобличенные в непосредст­
венной подготовке и организации в СССР террористических актов...
в случае их обнаружения на территории Союза ССР подлежат немед­
ленному аресту и преданию суду Военной коллегии Верховного суда
СССР»1. Как читатель убедится сам, доскональный анализ процессов
со стороны компетентных специалистов мирового уровня, предпри­
нятый на слушаниях, доказал фальсифицированный характер этих
нелепых обвинений, а следовательно, и полную необоснованность
вынесенных судом решений.
Здесь Сталин допустил грубый просчет. К тому времени русская
революция так далеко отошла от своего первоначального идеала, а
1Троцкий Л. Д. Моя жизнь. М.: Панорама, 1991. С. 317-318.
869

рожденная в ее результате бюрократия так укрепила свое положе­
ние, что у Троцкого не было шансов вернуться к власти. Но зависть
Сталина к яркой и популярной фигуре Троцкого, видимо, была так
сильна, а мстительность его натуры так велика, что он просто поте­
рял контроль над собой. Хотя обвинения были широко растиражи­
рованы, но все равно большое количество людей в мире не пове­
рило ни одному слову, сказанному на этих процессах. Если бы Ста­
лин не притягивал Троцкого к делу искусственно и так провел свои
инсценировки, то подлог был бы менее заметен, и все могло легче
сойти с рук. Но Троцкий наряду с Лениным пользовался репутаци­
ей вдохновителя и организатора русской революции и стоял на та­
кой идейной высоте, что никто из серьезных наблюдателей не мог
представить его в роли мелкого предателя, угождающего Гитле­
ру или микадо. Выдвинутые Сталиным в адрес своего противника
гротескные обвинения всколыхнули демократическую обществен­
ность в разных странах. Хорошо разбиравшийся в слабостях окру­
жавших его людей, Сталин плохо знал внешний мир. Учиненный им
судебный произвол оказался возможен в СССР, но был совершенно
неприемлем в странах, где соблюдались элементарная законность
и права человека.
3. Как возникла необходимость контрпроцесса
Опираясь на поддержку значительной части мирового обще­
ственного мнения, Л. Троцкий обратился вначале к советскому пра­
вительству с неожиданным предложением. Пусть оно потребует от
правительства Норвегии, где тогда находился изгнанник, его экст­
радиции. Троцкий готов предстать перед открытым судом и отве­
тить на предъявленные ему обвинения. Советское руководство
прикинулось глухим. Оно знало, чем чревато это требование —
предварительным судебным разбирательством в стране пребыва­
ния на предмет выяснения обоснованности предъявленных обви­
нений. Советские руководители хорошо понимали, что в таком слу­
чае они были бы признаны необоснованными. Но если бы даже
Троцкий, находившийся под международным контролем, оказал­
ся перед советским судом, то все равно его не удалось бы подверг­
нуть пыткам НКВД и принудить к даче нужных признаний. Наобо­
рот, он получил бы возможность разоблачить преступную фальшь
судебных инсценировок, и Сталин со всей своей камарильей оказа­
лись бы сами подсудимыми перед лицом мирового общественно­
го мнения. Так что советские власти знали, что молчание в данном
случае — золото. Но для мирового общественного мнения оно ста­
ло красноречивым свидетельством того, на чьей стороне правда, а
на чьей — ложь.
870

Тем временем советское руководство стало оказывать давление
на норвежское правительство, требуя выслать Троцкого из страны.
За год до этого норвежская общественность энергично поддержала
решение предоставить изгнаннику убежище. Близкая к правитель­
ству социал-демократическая газета «Арбейдербладет» писала то­
гда: «Рабочий класс Норвегии и все объективно настроенные люди
будут приведены в восторг решением правительства. Право убежи­
ща — не мертвая буква, а реальность... Норвежский народ счита­
ет, что ему оказана честь пребыванием Троцкого в его стране». Га­
зета отрицала за Сталиным право «преследовать и изгонять челове­
ка, подобного Льву Троцкому, чье имя будет всегда стоять рядом с
именем Ленина в истории русской революции. В условиях, когда, не­
смотря на свои великие и непреходящие заслуги, он изгнан из собст­
венной страны, любая демократическая нация должна считать при­
ятным долгом предоставить ему убежище»1.Замечательные слова.
Но неисповедимы превратности политической судьбы. В то
время Советский Союз был не нынешней Россией, а одной из вели­
ких мировых держав, и когда он нажал на норвежское правительст­
во, то оно дрогнуло. Одно дело — продемонстрировать свою демо­
кратичность предоставлением убежища всемирно известному по­
литическому изгнаннику, другое — платить за это такую высокую
цену, как нарушение отношений с такой страной, как СССР. Норвеж­
ское правительство стало искать выход из положения, которое ста­
ло критическим.
Троцкистские организации в различных странах стали осаж­
дать свои правительства с требованием предоставить Троцкому
право на въезд, но везде натыкались на отказ. Буржуазные прави­
тельства испытывали перед Троцким суеверный страх, как если бы
он обладал волшебной палочкой, позволявшей по своему желанию
вызывать революцию и дирижировать ею в любой стране. Им было
чуждо убеждение Троцкого в том, что никто, кроме самих имущих
классов и выполняющих их волю властей, не порождает револю­
ции. Поэтому одно правительство за другим отказывало видному
русскому революционеру в праве въезда в свою страну. И все-таки
мир не без добрых людей. Одним из них оказался великий мекси­
канский художник Диего Ривера, влиятельный и в левых полити­
ческих кругах своей страны. Вместе с рядом других деятелей мек­
сиканской культуры он обратился к президенту Мексики Кардена­
су с предложением предоставить Троцкому политическое убежище.
Поскольку Мексика не имела дипломатических отношений с Совет­
1Цвейг С. Мария Антуанетта. М.: ЭКСМО, 2009. С. 458.
871

ским Союзом и была свободна от его давления, то Карденас принял
решение принять Троцкого с демонстративным гостеприимством в
знак признания его заслуг перед международным революционным
движением.
Зная, что может столкнуться с подрывными действиями советских
властей, Карденас поставил норвежское правительство в известность
о своем решении конфиденциально. 9 января 1937 года норвежский
корабль тайком от охотившихся за Троцким советских спецслужб дос­
тавил его на мексиканский берег. Тепло встреченный друзьями и вла­
стями, он с женой разместился на вилле у Диего недалеко от столицы,
в доме, который по цвету его стен называли Голубым.
Тем временем в Москве начался второй процесс — Пятакова —
Радека, — и на Троцкого посыпался новый град обвинений прежне­
го характера. Пятаков и Радек в свое время действительно примы­
кали клевой оппозиции и знали Троцкого, но позже отошли от него.
Троцкий также давно порвал с ними всякие отношения и ни в какие
связи больше не вступал. Тем не менее по подсказке организаторов
процесса обвиняемые утверждали, что якобы тайно поддерживали
связи с опальным вождем и осуществляли вредительские акты по
его указке. Даже никогда не встречавшиеся с Троцким фигуранты
процесса «свидетельствовали» о том, что требовалось суду и про­
курору, и называли ложное время и места встреч с ним, во время
которых они будто бы получали инструкции о ведении подрывных
действий. Читателя ждет данный Троцким блестящий анализ этих
«показаний», а мы скажем о другом.
Троцкий снова бросил свои контробвинения и поднял вопрос о
необходимости публичного разбора того, что утверждается в М оск­
ве. На этот раз в мире развернулась еще более широкая и настойчи­
вая кампания по выяснению обоснованности инкриминированных
ему обвинений. Причем она была инициирована не его противника­
ми, от которых логичнее было бы ожидать этого, а теми, кто ставил
истину выше той или иной идеологической и политической привя­
занности. Независимо от своего отношения к Троцкому они стреми­
лись объективно выяснить обоснованность обвинений в его адрес.
Интеллектуальные круги западных стран смотрели на Троцко­
го с иных позиций, нежели запуганные русской революцией иму­
щие классы и правительства. Многие видели в нем не только рево­
люционера, но одного из величайших мыслителей эпохи. Они чита­
ли его работы и находили в них необыкновенно проницательный
анализ того, что тогда происходило в мире. Задолго до большинства
аналитиков, еще не придававших серьезного значения фашизму, он
распознал исходящую от него угрозу, предвидел реальность при­
872

хода нацизма к власти в Германии и неустанно призывал к единст­
ву действий коммунистов и социал-демократов с целью предупре­
дить такое пагубное развитие событий. Троцкий предсказывал, что,
придя к власти, немецкий фашизм непременно начнет войну про­
тив СССР как основной преграды на своем пути к мировому господ­
ству. Хотя Москва игнорировала эти предупреждения, но чем даль­
ше, тем больше ход истории подтверждал их дальновидность.
Чем гуще был извергавшийся Москвой поток лживых обвине­
ний, тем настойчивее становилось сопротивление им со стороны
тех, кто выступал за объективное расследование. В разных странах
возникли «Комитеты в защиту Троцкого», требовавшие справедли­
вого рассмотрения его дела. Очень много людей изъявляли готов­
ность оказать этому любое содействие. Движение приняло такой
массовый характер, что строившиеся Москвой козни уже не могли
его остановить. Большое международное звучание получил орга­
низованный участниками этого движения семитысячный митинг на
Нью-йоркском ипподроме. Сам Троцкий не мог на нем присутство­
вать. С одной стороны, американские власти не дали въездную визу
разжигателю мировой революции, а с другой — были опасения,
что будет предпринято покушение на его жизнь со стороны аген­
тов советских спецслужб. Троцкому пришлось обратиться к участ­
никам митинга через динамики, транслировавшие его речь, произ­
носившуюся по телефону. «Московские процессы, —
заявил он, —
потрясли умы и сердца людей во всех частях света. Мыслящие люди
не верят виновности обвиняемых. Широкие слои колеблются. Такое
состояние долго длиться не может. Всякому придется разобраться и
сделать вывод. Официальные документы Москвы, если их подверг­
нуть критическому расследованию, оказываются кучей противоре­
чий, лжи и бессмыслицы. Сверх того, вне Советского Союза имеет­
ся достаточное количество живых свидетелей и драгоценных до­
кументов, чтобы доказать ложность обвинений». Затем Троцкий
заявил, что он не требует доверия, а только проверки. Он обращал­
ся к мировой общественности с просьбой о создании следствен­
ной комиссии, способной вынести беспристрастное суждение по
его делу. Вслед за этим он с присущим ему мужеством объявил: «Я
заявляю заранее: если эта беспристрастная комиссия признает, что
я прямо или косвенно виновен хотя бы в небольшой части тех чу­
довищных и невозможных преступлений, которые Сталин пытается
возложить на меня — если комиссия признает меня виновным, — я
добровольно отдамся в руки палачей ГПУ. Вы слышите меня? Я даю
это обязательство перед лицом всего мира. Пусть мои противники
примут вызов. Что может быть проще? Ведь их несгораемые шка­
873

фы — не правда ли? — должны ломиться от улик и доказательств.
Иначе невозможно было бы расстрелять около 200 большевиков, в
том числе старую ленинскую гвардию партии. Пусть Сталин предъя­
вит открыто хоть часть этих доказательств. Все сомнения рассеются.
Пагубный „троцкизм" будет сокрушен. М оральный авторитет совет­
ского правосудия будет восстановлен»1.
Митинг завершился принятием резолюции с требованием соз­
дания независимой международной комиссии, способной рассле­
довать выдвинутые против Троцкого обвинения и вынести по ним
объективное заключение.
Что касается готовности Троцкого предстать перед советским
судом, то было ясно, что Сталин этого вызова не примет. И понят­
но почему. Свои неприглядные дела он мог совершать только под
покровом ночи, но никак не при свете дня. В это время в СССР про­
исходило уничтожение не 200 большевиков, как полагал недоста­
точно информированный Троцкий, а уже десятков тысяч предан­
ных делу социализма борцов. Без этого было невозможно подме­
нить демократический идеал революции моделью тоталитарного
государства с неограниченной властью верховного правителя. По­
этому искомая Троцким правда меньше всего интересовала Стали­
на и его клевретов. Она интересовала совестливых людей, которые,
к счастью, неистребимы и, хотя в разной пропорции, но существу­
ют во все времена.
Были они и в Советском Союзе. По этому поводу позвольте мне
поделиться одним личным воспоминанием. Когда происходили опи­
сываемые события, мне было десять лет, и я учился в третьем клас­
се начальной школы в родном селе Чикола Северной Осетии (это
Центральный Кавказ) с населением в 7-8 тыс. человек. Школа была
крайне политизирована. То и дело уроки прерывались собраниями,
что нам — ученикам — очень нравилось. Вместо проверки домаш­
них заданий и ответов на вопросы учителя нередко рассказывали о
шпионах и диверсантах, что было гораздо интереснее. От этих исто­
рий у нас разгорался патриотический пыл. Наэлектризованные про­
пагандой учителя и учащиеся требовали суровой кары для вставших
перед судом врагов народа, шпионов и убийц. Имена фигурантов
этих процессов с тех пор глубоко врезались в мою память.
Между тем вне школы, в частных беседах некоторые взрослые
односельчане шепотом говорили, что «все это вранье и ничего этого
быть не может». Много раз от разных людей, имена которых помню
1ТроцкийЛ. Сталинская школа фальсификаций. Берлин: Издательство «Гранит»,
1932. С. 104.
874

до сих пор, я слышал, что «подсудимые никакие не враги, а просто
Сталин боится за свое место и уничтожает соперников». Конечно,
это были лишь отдельные эпизоды, оставшиеся в памяти. В основ­
ном люди верили, что недостатки нашей жизни, в частности нехват­
ка товаров, происходили от того, что «враги народа» прячут и гноят
их на складах, чтобы озлобить народ. Это тем более казалось прав­
дой, что подсудимые сами в этом признавались. Разумеется, дети
верили не тому, что лишь порою говорили вполголоса их родители
и окружавшие их простые крестьяне между собой, а авторитетным
в их глазах учителям и приходившим в школу ораторам. Поэтому мы
были убеждены, что Сталин самый лучший человек, заботящийся о
благе народа. На самом видном месте школы висел портрет Стали­
на с узбекской девочкой — передовиком хлопководства по имени
Мемлекет с надписью: «Спасибо товарищу Сталину за наше счаст­
ливое детство!». О том, как мое детское воображение было захваче­
но впечатлениями от окружавшего меня, говорит то, что, перейдя в
четвертый класс, я воспел Сталина в стихотворении, опубликован­
ном в местной газете от 12 декабря 1937 года.
Прошло много времени, и произошли большие перемены в
жизни, прежде чем я постиг, что дело обстояло как раз наоборот.
Правы были не те, кто слепо принял шаблоны официальной про­
паганды, а как раз те простые люди, которые не поддались ей, ин­
стинктивно чувствуя ее фальшь. Это тем более любопытно, что в
дела-то они не особенно не вникали. Так, поскольку на всех трех мо­
сковских процессах главным злодеем представляли именно Троц­
кого, то мои односельчане даже не заметили, что он сам в это время
не сидел на скамье подсудимых, а находился в изгнании в далекой
Мексике. Когда три года спустя в газетах было сообщено об убий­
стве Троцкого (которого якобы убил в ссоре его же сторонник), то
это было полной неожиданностью для моих земляков, полагавших,
что он был уже давно расстрелян со всеми другими «врагами наро­
да». Вряд ли недоверие к официальным сообщениям властей пита­
ли только в нашем захолустье, затерянном у подножья Кавказских
гор. Наверняка такие настроения в той или иной мере проявлялись
повсюду в СССР, а возможно, что в более просвещенных местах про­
исходили и открытые выступления против произвола властей.
Теперь сравним положение наших людей, не имевших возмож­
ности открыто сказать слово о делах своей страны, с положением
тех семи тысяч американцев, которые в те же дни добровольно яви­
лись на нью-йоркский ипподром для выражения своего мнения о
делах далекой России. Мало кто, а может быть, и никто из них и не
бывал в России. Прибавим к этому возникшие в разных странах «Ко­
875

митеты в защиту Троцкого» и, наконец, сам контрпроцесс Троцкого,
материалы которого составляют содержание данной книги. Мало
кто из этого большого количества людей был сторонником Троцко­
го. Движение основной массы людей в защиту Троцкого вдохнов­
лялось не столько его революционными идеями и деятельностью,
сколько допущенной по отношению к нему демонстративной не­
справедливостью. Она задела совесть людей в разных странах, и
они-то и встали в его защиту.
В свете того, о чем говорится в рассматриваемой книге, эта
сторона нашей жизни заслуживает особого внимания. Речь идет о
свойственном людям цивилизованных стран чувстве гражданской
ответственности, которого у нас не хватало тогда, недостает и сей­
час. Однако оно было у американцев, как и у многих европейских
народов. Нет ничего проще — так часто и делается, —
чем возло­
жить вину за это на Сталина или еще на кого-то другого и тем осво­
бодить себя от ответственности за свою судьбу. А мы сами-то кто?
Ведь не президенты США, а народ Америки создал демократию, в
рамках которой обычно действуют и президенты. Нам же приходит­
ся держаться того, что нам предписывает очередной правитель, не­
зависимо от того, как он именуется: царь, Генеральный секретарь
или президент. В 1930-е годы, о которых речь идет в книге, им был
Сталин, но и до него, и после недемократический уклад нашей жиз­
ни мало изменился.
До 1917 года соотношение власти и народа было таковым, что
люди считались не гражданами, а подданными Его Император­
ского Величества, а царь был единоличным «Хозяином земли рус­
ской». Между тем смысл Февральской и Октябрьской революций
1917 года, строго говоря, состоял в замене единоличного правле­
ния царя, а затем и корпоративного правления буржуазии системой
широкого народовластия. Что бы ни говорили сегодня злопыхате­
ли об Октябрьской революции, худо-бедно, но в ее первые годы так
оно и было. Большевистская партия еще была малочисленной и ос­
тавалась сосредоточенной в промышленных центрах. Зато Сове­
ты, изобретенные отнюдь не большевиками, а самими населением
по образу и подобию сельских общин, быстро распространились и
были везде. В первые пять-семь лет советской власти партийные ко­
митеты, при малочисленности коммунистов и отсутствии правяще­
го аппарата, еще не играли ту решающую роль, которую приобрели
позднее. В то время Советам с широким представительством трудя­
щегося населения (буржуазия была лишена права голоса), а не пар­
тийным органам принадлежала решающая роль в управлении стра­
ной, в особенности на местах.
876

Тем не менее происходило то, что по аналогии с Французской
революцией получило название «термидорианского перерожде­
ния», когда советская (народная) власть стала заменяться властью
узкой касты партийных функционеров. К сожалению, ни истоки это­
го перерождения, ни передача полноты власти от Советов к пар­
тии своевременно замечены не были. В результате страна пришла к
тому, чего большевики никак не ожидали.
В результате, при всех своих впечатляющих достижениях в соци­
альной и культурной областях, русская революция не достигла сво­
ей основной цели — утверждения народовластия и широкой демо­
кратии. Такую величественную цель нельзя достичь одним актом.
Свержение царского режима и даже власти буржуазии в лице Вре­
менного правительства могло послужить для этого только началом.
Для завоевания же свободы и демократии требовалось созда­
ние несокрушимого гражданского общества, способного противо­
стоять «похитителям свободы» любого толка, будь то монархисты
или бюрократия. Именно этого сделано не было. Тот факт, что необ­
ходимая советским людям правда о московских процессах не мог­
ла быть сказана в СССР, но была сказана в далекой Америке, гово­
рит об этом.
4.0 перерождении диктатуры пролетариата
в свою противоположность
Ленин и Троцкий так же, как и другие большевики, придержи­
вался того взгляда, что диктатура пролетариата не просто необхо­
дима для завоевания власти в стране, но и является также более
высокой формой демократии, поскольку при ней государственная
власть осуществляется самими трудящимся в своих же интересах.
В таком виде она противопоставлялась «буржуазной» демократии
западных стран, формально провозглашающей права и свободы
всем, в то время как реальная власть осуществляется в интересах
имущих классов. Именно на этом основании при Сталине диктату­
ра пролетариата была объявлена священной коровой ленинизма.
В ходе идейной борьбы в СССР между властью и левой оппозици­
ей этот институт защищали как одни, так и другие. Но члены сталин­
ской группы обвиняли левую оппозицию во фракционной деятель­
ности (которую на самом деле вели они сами), в том, будто она под­
рывает диктатуру пролетариата. В свою очередь левые обвиняли
своих противников в том, что те подменяют диктатуру пролетариа­
та властью бюрократической касты и тем самым превращают идеал
революции в его противоположность.
877

Ту же позицию Троцкий отстаивал в ходе контрпроцесса. Когда
на десятом заседании он заговорил о советской демократии, то чле­
ны Комиссии заинтересовались тем, как же она осуществлялась? По
этому поводу произошел интересный диалог, который приведем в
несколько сокращенном виде:
«Троцкий. Наша партия всегда организационно основывалась
на принципе демократического централизма. Это означает, что ка­
ждый имеет право на участие в дискуссии, контроле и выборах ру­
ководства партии. Руководство партии имело право вести партию,
а позднее и страну.
Финерти. Вы все еще говорите о демократическом контроле со
стороны партии, а не о демократическом контроле над правитель­
ством со стороны народа.
Троцкий. Нет. Мы как оппозиция требовали партийной демо­
кратии, советской демократии и профсоюзной демократии. Было
три принципа. Даже в 1924-м и 1925 годах мы настаивали на тайном
голосовании, так как люди были терроризированы бюрократией.
Финерти. Прощу вас, поясните для стенограммы г-н Троцкий,
что подразумеваете под диктатурой пролетариата?
Троцкий. Диктатура пролетариата означает, что все эксплуата­
торы лишаются права решать судьбу страны, и все элементы, кото­
рые их поддерживают. Только революционный класс пролетариата
и все эксплуатируемые массы, которые поддерживают пролетариат,
имеют право решать судьбу страны.
Финерти. Хорошо, но как бы то ни было, диктатура есть дикта­
тура.
Троцкий. Формально, да.
Финерти. Как я понимаю, вы считаете, что даже такая демокра­
тическая организация компартии и советского правительства, ка­
кая была возможна в рамках теории диктатуры, была отброшена
Сталиным с помощью бюрократии.
Троцкий. Превращена в свою противоположность; она была не
только изменена, но и превращена в свою противоположность».
В действительности все было сложнее. Демократизм диктатуры
пролетариата оказался только ширмой, за которой произошел пе­
реход власти вначале от Советов к партии, а потом от партии к ее
секретариату, а точнее, к единоличной власти Генерального секре­
таря. Очевидно, наблюдая за этими превращениями, в свое время
остроумный Радек запустил шутку о трех периодах мировой исто­
рии: в начале был матриархат, потом патриархат, а теперь наступил
секретариат. (Когда эта логика осуществилась до конца, то аресто­
ванному и осужденному на процессе 1937 года Радеку стало не до
шуток.)
878

К этой диалектике превращений одного в другое Комиссия вер­
нулась также на двенадцатом заседании, где между Дьюи и Троцким
произошел следующий диалог:
«Дьюи. Я хочу спросить вас, какие имеются основания полагать,
что диктатура пролетариата в любой стране не превратится в дик­
татуру секретариата?
Троцкий. Это очень хорошая формула. Я должен ответить, что
даже диктатура секретариата теперь в России — очень большой
прогресс по сравнению с диктатурой царя. Это первое. Это означа­
ет, что накануне Октябрьской революции, если бы кто-то мог пред­
сказать мне ее последствия, я все-таки принял бы ее. Поскольку у
России был выбор между корниловским режимом и диктатурой
пролетариата. Во-вторых, именно потому, что диктатура секрета­
риата вызвана отсталостью страны и ее изоляцией, ответ состоит в
том, что более цивилизованные и не изолированные страны будут
иметь более здоровую и более демократическую диктатуру и на бо­
лее короткий период».
Ответ Троцкого насчет отсталости и изоляции звучит убеди­
тельно. Большевики вполне осознавали данные проблемы еще до
революции, но были уверены, что русская революция будет под­
держана передовыми европейскими народами и не останется один
на один со своей отсталостью. Однако в условиях поражения рево­
люционного движения в Европе проявилась определенная ограни­
ченность представлений большевиков. Во главе с Лениным и Троц­
ким они переоценили значение классового фактора и недооценили
морально-психологическую неустойчивость участвующих в рево­
люции масс. Поднятые революционной волной на вершину истори­
ческого творчества, вожди революции идеализировали пролетари­
ат и революционный порыв масс. Они видели в нем только силь­
нейший порыв к одной главной цели — достижению социальной
справедливости. Созданная ими партия в свое время рассматрива­
лась вождями Октября как гарант свободы и справедливости. Опыт
показал ошибочность этой оценки.
Ленин и Троцкий не сделали некоторых важных выводов и из
истории французской революции. Следует прислушаться к тому,
на что указывал Стефан Цвейг, отмечавший двойственность чело­
веческой природы, проявляющуюся во все времена: «Во француз­
ской революции, как и во всякой другой, четко обозначаются два
типа революционеров: революционеры идеи и революционеры от
обиды, от зависти. Первые, вышедшие из более обеспеченных сло­
ев народа, хотят поднять народ до своего уровня, до своей культу­
ры, до своей свободы, до своего образования, своего уклада жизни.
879

Вторые, которым жилось плохо, хотят отомстить тем, кому жилось
лучше, пытаются обретенную ими силу направить на тех, кто обла­
дал ею раньше, жаждут вдоволь поиздеваться над бывшими госпо­
дами». Цвейг пишет, что во французской революции умеренные ре­
волюционеры первой волны, выходцы из оппозиционной аристо­
кратии и третьего сословия, стремились облегчить участь народа,
но «освобожденные массы, эти раскованные силы, тотчас же обо­
рачиваются против своих освободителей; во второй фазе револю­
ции крайние элементы, революционеры от обиды, от зависти, при­
обретают господствующее положение, чувство власти для них на­
столько ново и необычно, что они не могут противостоять желанию
полностью им насладиться»1.Так, по Цвейгу, происходит перерож­
дение революции, ее переход от благородных идеалов к тирании и
насилию.
Великий писатель видит только два типа революционеров: бла­
городных и гуманных выходцев из образованных классов и руко­
водствующихся мотивами мести выдвиженцев народных низов. Это,
конечно, большое упрощение, несущее на себе некоторую печать
высокомерия элиты. В действительности мотивы участия в револю­
ции масс гораздо разнообразнее и сложнее. Сама месть правящим
классам со стороны народных низов не может быть сведена к «бун­
ту бессмысленному и беспощадному», так как в той или иной мере
обязательно включает элемент справедливого возмездия. Само мас­
совое революционное восстание всегда является результатом нако­
пившегося отчаяния масс, взрыв которого неизбежно включает как
героизм и самопожертвование, так и месть и жестокость. Эти две
стороны восстания и гражданской войны всегда существуют вместе.
Но с этой поправкой мысль Цвейга заслуживает внимания.
Правда, нечто подобное говорил и Ленин. Он утверждал, что
в партии найдется не более двух тысяч человек, которые пришли
к революции и социализму через идею, в то время как остальные
пришли к этому через желудок. Но должных выводов из этого сде­
лано не было. Как во французской, так и в русской революции пере­
рождение стало фактом. За этим явлением закрепилось наименова­
ние «Термидор». Так по новому республиканскому календарю, вве­
денному после свержения старого режима, назывался тот месяц, в
котором казнили якобинских вождей и французская революция по­
терпела поражение. В России процесс термидорианского перерож­
1 Сталин И. В. Троцкизм или ленинизм. Речь на пленуме коммунистической
фракции ВЦСПС 19 ноября 1924 г. // Сталин И. В. Сочинения. Т. 6. М.: ОГИЗ; Государ­
ственное издательство политической литературы, 1947. С. 329.
880

дения подспудно начался еще при жизни Ленина. Он воспринимал
происходящее как рост бюрократизма, в котором видел наследие
прошлого. В действительности в русском Термидоре было многое
из того, о чем писал Цвейг. Этот процесс развернулся в полную силу
уже после смерти Ленина, что и побудило идейных наследников ре­
волюции в лице Троцкого и возглавляемой им левой оппозиции вы­
ступить против режима, формировавшегося в партии и стране.
Тут-то и обнаружились пороки системы власти, которую боль­
шевики называли «диктатурой пролетариата». В ее основе лежала
монополия ленинской партии на власть. Как сказано выше, именно
ее большевики рассматривали в качестве гаранта сохранения рево­
люции от перерождения. Однако после победы в революции и Гра­
жданской войне, когда власть партии сильно укрепилась, опасность
партийной работы миновала, а членство в ней, наоборот, сулило
блага, в нее устремилось много корыстных людей. По выражению
Г. Чернявского, после революции много стало тех, «кто рассматри­
вал партбилет как продуктовую карточку или купон, гарантирующий
служебное продвижение или хотя бы должностную стабильность»1.
На коренное различие дореволюционных и послереволюцион­
ных партийцев указывал также ближайший соратник Троцкого Хри­
стиан Раковский. Он писал, что «партиец 1917 года вряд ли узнал бы
себя в лице партийца 1928 года»2.В качестве причин он указывал на
гибель лучших коммунистов и рабочих в Гражданской войне, уста­
лость и нарастание апатии масс и т. д. Все это можно обозначить об­
щим термином «отлив революции». В этих условиях и начинают дей­
ствовать факторы, указанные Цвейгом.
Получается, что большевистская партия не смогла стать гаран­
том сохранения революции в силу объективного характера своей
внутренней эволюции. В этих обстоятельствах оказались крайне не­
обходимы внешние «сдержки и противовесы» демократии, которые
помогли бы удержать партию от сползания в болото Термидора. Их,
однако, не оказалось в наличии. Это обстоятельство в новом свете
ставит вопрос о необходимости поиска компромисса с меньшеви­
ками и эсерами в ходе революции.
Критический момент российской революции — начало работы
Второго съезда Советов, Троцкий в работе «Моя жизнь» описыва­
ет следующим образом: «По соседству в зале открылось заседание
съезда Советов. За мной прибежала Ульянова, сестра Ленина. „Дан
’ Чернявский Г.Лев Троцкий. М.: Молодая гвардия, 2012. С. 367.
2РаковскийX. О причинах перерождения партии и государственного аппарата
(письмо). URL: http://re va rchi v.na rod .ru/rak ovsky/oeuvre/dege ne ration.html.
881

выступает, вас зовут". С рывающимся голосом Дан отчитывал заго­
ворщиков и предрекал неизбежный крах восстания. Он требовал,
чтобы мы заключили с эсерами и меньшевиками коалицию. Пар­
тии, которые еще вчера, стоя у власти, травили и сажали нас в тюрь­
мы, требовали от нас соглашения, когда их опрокинули. Я отвечал
Дану и, в его лице, вчерашнему дню революции: „То, что произош­
ло, это восстание, а не заговор. Восстание народных масс не нужда­
ется в оправдании. Мы закаляли революционную энергию рабочих
и солдат. Мы открыто ковали волю масс на восстание. Наше восста­
ние победило. И теперь нам предлагают: откажитесь от победы, за ­
ключите соглашение. С кем? Вы — жалкие единицы, вы — банкро­
ты, ваша роль сыграна, отправляйтесь туда, где вам отныне надле­
жит быть: в сорную корзину истории"».1
Похоже, что Троцкий гордился своей бескомпромиссно рез­
кой оценкой политических оппонентов, исключавшей какое бы то
ни было соглашение и сотрудничество с ними. Правда, группа боль­
шевиков (Каменев, Луначарский, Рыков, Ногин и некоторые другие)
не была согласна со сказанным и выступала за создание коалици­
онного советского правительства, включавшего эсеров и меньше­
виков. Но эта позиция не получила поддержки. Вместо того, чтобы
вобрать и расширить возникшие после Февраля демократические
институты и процедуры, будь они трижды буржуазными, и тем га­
рантировать успех революции, большевики заменили их своей бес­
компромиссной властью. Непримиримость друг к другу у нас в кро­
ви, и обычно каждый тянет одеяло на себя. Таковыми были не толь­
ко большевики, но и их противники. То, как эсеры и меньшевики,
вступив в коалицию с кадетами и войдя во власть после февраля,
стали травить и преследовать борцов против царизма и за рево­
люцию, — яркий тому пример. Но следует ли брать дурной пример
у худших, когда речь идет о судьбе страны и революции? Исклю­
чив из политической жизни значительное число «революционеров
идеи» из числа своих оппонентов, большевики дали карт-бланш ре­
волюционерам от обиды и зависти. Но «самая высокая, самая чис­
тая идея становится низкой и ничтожной, как только она дает мел­
кой личности власть совершать ее именем бесчеловечное»2.Вместо
того, чтобы укрепить и расширить возникшие после февраля демо­
кратические институты и процедуры и тем гарантировать успех ре­
волюции, большевики пошли по скользкому пути бескомпромисс­
ного осуществления единоличной власти. Но тем самым они обрек­
1ТроцкийЛ. Д. Моя жизнь, — М.: Панорама, 1991. С. 317-318.
2Цвейг С. М ария Антуанетта. М.: ЭКСМО, 2009. С. 458.
882

ли революцию на перерождение, а себя и свои семьи — на гибель.
Старой большевистской гвардии, не пожелавшей иметь дело с Чер­
новым, Мартовым, Даном, Церетели и их соратниками, пришлось
потом иметь дело со Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Ягодой,
Ежовым, Берией и им подобными.
К сожалению, культура разумного компромисса не укоренилась
в традиции нашей общественной жизни и поныне. Сколько чернил
пролито для осуждения произвола большевиков, и в особенности
«злодея» Троцкого, разогнавших Учредительное собрание. Но вот
всенародно избранный Президент РФ Борис Ельцин, принесший
клятву хранить конституцию, среди бела дня расстрелял демокра­
тически избранный парламент. Сегодня ясно, что этот откровенный
акт Гражданской войны был предпринят, дабы силой «продавить»
криминальную приватизацию и другие ненавистные народу рефор­
мы. И ничего, сошло. Либеральная публицистика до сих пор нахо­
дит доводы в пользу легитимности этого варварского шага, пред­
принятого в борьбе за личную власть.
5. Для чего был выдуман «троцкизм»?
Ситуация в партии и стране в корне изменилась несколько лет
спустя, когда революционный подъем масс пошел на спад, а Ленин
заболел и отошел от активной деятельности. Как уже сказано, одно
дело, когда пребывание в большевистской партии было связано с
риском больших неприятностей, другое — когда она встала у вла­
сти и членство в ней стало приносить выгоды. Теперь в нее повали­
ли люди, не прошедшие закалку революционной борьбы, среди ко­
торых было много конформистов, готовых безоговорочно поддер­
жать любую меру, идущую сверху. Как указывалось выше, прежняя
активность восставших масс сменилась их нараставшей пассивно­
стью. В результате возрастала власть бюрократии над обществом.
Это создавало благодатную почву для пробуждения таившихся в ду­
шах функционеров честолюбивых мотивов, поощряемых укрепле­
нием государственной власти. Медленно и поначалу малозаметно
этот процесс вступал в противоречие со стратегией построения в
нашей стране социалистического, то есть подлинно демократиче­
ского, общества.
Ленин и Троцкий, как и многие другие революционеры, со ­
хранившие верность прежнему идеалу революции, стояли на том,
что дело социализма в СССР нельзя упрочить без международной
поддержки. Ввиду этого они предлагали, во-первых, путем разви­
тия экономики и укрепления народовластия повышать его притяга­
тельный образ; во-вторых, укреплять связи советского социализма
883

с революционными и прогрессивными силами других стран, чтобы
эта поддержка стала гарантом его международной победы. Без это­
го, считали они, гибель нового общества станет неизбежной1.
Между тем слишком многие из выдвиженцев эпохи с вожделе­
нием смотрели на обретенную власть как на свою законную добычу.
Поэтому для них теперь революция — будь она мировая или нацио­
нальная — уже не являлась главной целью. Будущее социализма
они теперь связывали с тем, кем они будут в нем, а для этого было
необходимо удержать судьбу нового общества в своих руках. Этому
соответствовала выдвинутая несколько позднее известная форму­
ла «строительства социализма в одной, отдельно взятой стране».
Различия надежд и расчетов привели вначале к скрытому, а
позднее к открытому расколу в правящей партии. Когда Ленин умер,
то Троцкий превратился в живую преграду на пути тех, для кого ос­
новной страстью была власть. Им надо было лишить его влияния.
С этой целью еще в период болезни Ленина в руководстве партии
был осуществлен типичный фракционный сговор. Вначале он выра­
зился в появлении триумвирата: Зиновьев, Каменев, Сталин. Трой­
ка действовала против Троцкого, придерживаясь своей внутренней,
а не партийной дисциплины. Втайне от своих товарищей ее члены
сговаривались о том, как проваливать на партийных форумах любые
предложения своего соперника и всячески компрометировать его.
Позднее в фракционную группу были втянуты также Бухарин, Рыков,
Томский и Калинин, и «тройка» превратилась в «семерку». Однако
для дискредитации такой широко признанной фигуры, как Троцкий,
одних дворцовых интриг было недостаточно. Надо было расширить
свое влияние на более широкий круг партийных масс. Для этой цели
был изобретен и запущен в ход фальшивый термин «троцкизм», ко­
торый стал обозначением несталинского большевизма.
Впоследствии, когда в ходе борьбы за власть Сталину удалось
выкинуть Зиновьева и Каменева из фракции, то они признались в
том, как был создан этот жупел. На объединенном пленуме ЦК и ЦКК
в июле 1926 года Зиновьев признал, что в 1923 году он совершил
более опасную ошибку, чем в 1917 году, когда выступал против Ок­
тябрьского переворота. Тогда, в 1923 году, была выдумана и пуще­
на в ход легенда о «троцкизме». В ответ на это Орджоникидзе обру­
шился на него: «Что же вы морочили голову всей партии?» — хоро­
ши же были порядки в партии, позволявшей морочить себе голову.
' В их правоте нам пришлось убедиться в начале 1990-х годов самым недву­
смысленным образом.
884

Троцкий по этому поводу пишет: «Очень отчетливо помню те
слова, с которыми Лашевич накинулся на двух ленинградцев, при­
бывших в Москву для выяснения вопроса о троцкизме. „Да чего ва­
лите с больной головы на здоровую? Ведь мы же с вами выдумали
этот «троцкизм» во время борьбы против Троцкого. Как же вы не хо­
тите это понять и только помогаете Сталину?" и пр. Зиновьев в свою
очередь сказал:„Ведь надо же понять то, что было. А была борьба за
власть. Все искусство состояло в том, чтобы связать старые разно­
гласия с новыми вопросами. Для этого и был выдвинут «троцкизм».
На нас, участников группы 1923 года, эта беседа произвела большое
впечатление несмотря на то, что механика борьбы против «троцкиз­
ма» была нам ясна и раньше"»1.
Таким образом, наказанные судьбой авторы понятия «троцкиз­
ма» признались в своем грехе: они выдумали и пустили в ход этот
термин для одурачивания людей и дискредитации Троцкого. О том,
сколь беспардонный характер приобрела в партии официальная
ложь, говорит пример самого Сталина, без зазрения совести сме­
нившего свои суждения 1918 года на противоположные. Без тени
смущения теперь он заявлял, что «никакой особой роли ни в пар­
тии, ни в Октябрьском восстании не играл и не мог играть Троцкий,
человек сравнительно новый для нашей партии в период Октяб­
ря»2. Это было сказано несмотря на то, что никто не мог вспомнить,
чем Сталин занимался в решающие дни Октября, когда Троцкий во
главе Военно-революционного комитета руководил вооруженной
борьбой за переход власти к Советам. Годами в советские време­
на пропаганда, скрывая одно и выпячивая другое, промывала мозги
людей, внушая им, что в революции рядом с Лениным был не Троц­
кий, а Сталин. Троцкий же якобы был озабочен лишь непрерывной
борьбой за власть.
Между тем факты сами говорят за себя. «На другой день на засе­
дании центрального комитета партии, — п ишет Троцкий, — Ленин
предложил назначить меня председателем народных комиссаров.
Я привскочил с места с протестом — до такой степени это предло­
жение показалось мне неожиданным и неуместным.„Почему же? —
настаивал Ленин. —
Вы стояли во главе Петроградского Совета, ко­
1ТроцкийЛ. Сталинская школа фальсификаций. Берлин: Издательство «Гранит»,
1932. С. 104.
2 Сталин И. В. Троцкизм или ленинизм. Речь на пленуме коммунистической
фракции ВЦСПС 19 ноября 1924 г. // Сталин И. В. Сочинения. Т. б. М.: ОГИЗ; Государ­
ственное издательство политической литературы, 1947. С. 329.
885

торый взял власть". Я предложил отвергнуть предложение без пре­
ний. Так и сделали»1.
Отказался он и от должности наркома внутренних дел. «Я воз­
ражал и в числе других доводов, —
пишет он, —
выдвинул нацио­
нальный момент: стоит ли, мол, давать в руки врагам такое допол­
нительное оружие, как мое еврейство?»2 Когда умер Свердлов, то
предполагалось, что должность председателя ВЦИК займет Каме­
нев, отказавшийся от этого поста в первые дни революции в знак
протеста против создания однопартийного правительства. Но Троц­
кий предложил кандидатуру Калинина и мотивировал это тем, что,
как русский из народной глубинки, он подходит лучше. В своем вы­
ступлении на Октябрьском (1923 года) пленуме ЦК Троцкий крити­
ковал сколоченный тогда триумвират (Зиновьев, Каменев, Сталин).
Между строк его речи улавливался намек на ненормальность со­
средоточения власти в стране в руках одного грузина и двух евре­
ев. Во время своей болезни Ленин предлагал заменить себя на по­
сту председателя СНК Троцкому, от чего тот опять отказался. Когда
Ленин умер, то на его место Троцкий предложил кандидатуру Рыко­
ва, поскольку считал, что именно русский должен возглавлять пра­
вительство в стране.
Никто другой из большевиков такую прорусскую позицию не
занимал. Не странно ли все это со стороны человека, якобы рвуще­
гося к власти, да еще и для того, чтобы «по заданию мирового сио­
низма» использовать Россию как «хворост для мировой револю­
ции»? Вместо того, чтобы самому занять высшие должности в госу­
дарстве, он предлагает их другим, которые, как Рыков и Калинин,
уже скоро окажутся его смертельными врагами.
Эти факты оставались — во многом до сих пор остаются — не­
известными широкому отечественному читателю. Между тем они
начисто опровергают всю мифологию о Троцком как о неком мань­
яке, жаждавшем только личной власти. В действительности, в от­
личие от Сталина и некоторых других, для которых власть была
самоцелью, ни Троцкого, ни Ленина она сама по себе, вне осуще­
ствления революционного идеала, не интересовала. Троцкий пото­
му и отвергал все предлагавшемуся ему должности, что уже имел
бойльшую власть, чем может дать какое-либо официальное поло­
жение. Он был вождем революции и кумиром широких народных
масс. Более высокой «должности» в его сознании быть не могло.
1Троцкий/!. М о я ж изнь. —
М.: Панорама, 1991. С. 327-328.
2Там же. С. 328 -329.
886

Кроме того, будучи человеком творческим, Троцкий не любил ру­
тину и канцелярскую скуку аппаратной работы, почти инстинктив­
но избегая ее. И в этом он составлял сильный контраст в сравнении
со Сталиным, который, наоборот, любил такую работу и умел обра­
щать ее в свою пользу.
Всем своим существом Троцкий настолько сросся с революци­
ей и социалистическим идеалом, что все интриги, направленные
против него, включая выдуманный «троцкизм», превращались в из­
мену делу революции и социализма. Подменив общественный иде­
ал корыстным интересом, фракционеры совершили великий грех и
были жестоко наказаны судьбой в соответствии с русской послови­
цей: не копай яму другому — сам в нее попадешь.
Их целью было свержение Троцкого, но этой цели нельзя было
достичь, не усилив авторитарный характер власти. В этом и состоял
подрыв наследия революции. Как только цель заговорщиков была
достигнута, Сталин умело обернул острие становящегося тоталита­
ризма против своих вчерашних союзников, уничтожая их одного за
другим. Пройдет совсем немного времени после изгнания Троцко­
го из СССР, и помогавшие добиться этого соратники Сталина станут
главными жертвами чудовищных московских процессов.
Заключение
В результате тщательного рассмотрения свидетельских показа­
ний Троцкого и изучения множества документов Комиссия, как было
отмечено выше, пришла к выводу о полной невиновности Троцко­
го и его сына в преступлениях, которые инкриминировались им со­
ветским судом.
Однако значение Контрпроцесса вышло далеко за эти рамки.
Он подтвердил утверждение Троцкого о том, что корни трагедии,
постигшей Советский Союз в 1930-е годы, заключены в перерож­
дении русской революции в диктатуру личной власти Сталина. Из
этого вытекает и другой вывод: судьба революции определяется не
только классовой позицией тех, кто ее совершает, но не меньше их
моральным обликом, верностью демократическому идеалу. Заняв
свой высокий пост, Сталин едва ли сознательно ставил целью погу­
бить революцию, что было проявлением его классовой позиции. Но
в «диктатуре пролетариата», как она была реализована в Советской
России, отсутствовал механизм противодействия авторитарным
тенденциям. В этих условиях болезненное честолюбие и неуемная
жажда власти Сталина беспрепятственно расцвели и позволили ему
утвердить свою личную диктатуру.
887

3. Серебрякова
Годовщины Октябрьской революции
В СВЕТЕ АНТИСТАЛИНИЗМА
В новейшей российской историографии, посвященной
1917 году, порой одобрительно, порой весьма критически рассмат­
ривается Временное правительство. В то же время не исследуются,
да и обычно даже не упоминаются Советы рабочих и солдатских де­
путатов и их роль в период двоевластия от Февраля к Октябрю.
Однако анализ численности Советов того времени, их партий­
ного состава показывает все возраставшее влияние социал-демо­
кратов и особенно большевиков в ведущих Советах страны, и пре­
жде всего в столичном Петроградском Совете рабочих и солдатских
депутатов, избравшем Л. Д. Троцкого своим председателем.
Большевизация Советов опровергает распространенную, осо­
бенно в 1990-е годы, версию о том, что власть в октябре 1917 года
захватила малочисленная кучка заговорщиков.
Победив в октябрьские дни, большевики во главе с В. И. Лени­
ным и непосредственно возглавлявшим Военно-революционный
комитет Львом Троцким смогли в дальнейшем опереться на Советы
крупнейших регионов страны1.
Первые юбилейные дни Октябрьской революции в России про­
ходили одновременно с важными событиями мировой истории — с
падением кайзеровской Германии и подписанием тяжелейшего для
нашей страны Брестского мирного договора.
В то же время все более грозно надвигалась Гражданская война.
В сложнейшей обстановке юбилея 1918 года Центральный ко­
митет РКП(б) принял с необходимыми дополнениями предложение
руководителя Красной армии Льва Троцкого — «освободить из-под
ареста всех офицеров, взятых в качестве заложников»2.
Тысячи бывших офицеров царской армии и других военных
специалистов влились в регулярные части Красной армии, во мно­
гом облегчив ее успехи в борьбе с белогвардейцами, поддержан­
1См. Серебрякова 3. Л. Областные объединения Советов России. Март 1917 —
декабрь 1918. М.: Наука, 1977. С. 1, 20; The American Historical Review. Vol. 84. No4 .
Octobe r, 1979. P. 1106.
2Известия ЦК КПСС. 1989. No6. C.162. Освобождение царских офицеров стало
возможным на основе амнистиии — решения VI Чрезвычайного съезда советов в
1918 году.
888

ными многочисленными интервентами, в восстановлении единства
страны и в конечной победе в Гражданской войне.
Знаменательно, что достижения Красной армии и возглавляв­
шего ее Льва Троцкого были настолько значительны, что даже кри­
тически настроенный к большевикам Карл Каутский писал: «...соз­
дание этой армии — это одно из самых удивительных деяний ми­
ровой истории, тем более удивительное, что вдохновителем его
оказался не специалист военного дела, а штатский человек...»1.
Однако в самой партии большевиков положение все более и
более осложнялось, в частности, из-за такой, казалось бы, «мелочи»,
как взаимоотношения Троцкого и Сталина. По провидческому опре­
делению Ленина, это было той «мелочью», которая могла получить
решающее значение2.
В 1921 году на X съезде партии ленинский секретариат ЦК —
H. Н. Крестинский, Е. А. Преображенский и Л. П. Серебряков — был
заменен сталинскими ставленниками. В 1922 году, в пятилетие Ок­
тября, сделавшись Генеральным секретарем, Сталин захватывает
все более и более «необъятную власть».
Вопреки политическому завещанию В. И. Ленина, после его
смерти роковым образом Сталин остался генсеком, тем самым пре­
допределяя дальнейшие катастрофические события не только в
большевистской партии, но и во всей стране.
С давних дореволюционных времен Джугашвили-Сталин враж­
дебно относился к единой тогда российской социал-демократиче­
ской партии. Став генсеком, он сделал из этого важный вектор сво­
ей политики. На Пленуме ЦК РКП(б) и ВКП(б) 15 января 1924 года
Сталин заявил, что произошла передвижка мелкобуржуазной соци­
ал-демократии в сторону контрреволюции, в лагерь фашизма.
Вывод был — не коалиция с ней, а смертельный бой3.
В то же время среди большевиков нарастало идеологическое
противостояние сталинскому режиму. На разных этапах оппозицию
возглавляли Троцкий и другие видные деятели.
С 1926 года оппозиция считалась объединенной, в нее вошли и
те, кто первоначально всячески способствовал продвижению Ста­
лина — Зиновьев, Каменев и Крупская. Сравнительно краткое вре­
мя в оппозиции участвовали Н. К. Крупская и Г.Я. Сокольников.
’ Каутский К. Большевизм в тупике. М., 2002.
2Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.45. С. 346; подробнее см.: Славин Б. Ф. Ленин про­
тив Сталина. Последний бой революционера. М., 2010.
3Политбюро ЦК РКП(б), ВКП(б). Коминтерн. М., 2004. С 249.
889

В первый день 1927 года газета «Правда» опубликовала пам­
флет Ю. Ларина об оппозиции1. Сейчас горько сознавать, что в де­
сятую годовщину Октябрьской революции такие большевики, как
Н. И. Бухарин и А. И. Рыков, поддерживали все более тираническое
единовластие.
В борьбе с антисталинской оппозицией применялись любые
методы, в том числе прямая провокация — дело о так называемом
врангелевском офицере — в действительности агенте ГПУ, при по­
мощи которого якобы нелегально печатались оппозиционные мате­
риалы к XV съезду партии.
Накануне Юбилея, 23 Октября 1927 года, в своей речи на засе­
дании Центрального комитета Троцкий с болью говорил: «Исклю­
чайте нас сегодня из ЦК, как вы вчера исключили Серебрякова и
Преображенского из партии... как вы арестовали Фишелева и дру­
гих. Рабочие всего мира спросят себя с глубокой тревогой: за что
к десятилетию Октября исключают и арестовывают лучших бойцов
Октябрьской революции?»2.
7 ноября 1927 года появились листовки оппозиции с призы­
вом: «Долой сталинских душителей революции!», «Выполним заве­
щание Ленина». Чтобы не допустить оппозиционную демонстрацию
на Красную площадь, сталинские подручные установили на Мохо­
вой всяческие заграждения и начали забрасывать камнями высту­
павших старых большевиков3.
Раненый Преображенский — кровь залила ему голову и сороч­
ку, —
продолжая речь, воскликнул: «Сталин жаждет крови. Сегодня
он всунул в руки своих хулиганов камни, завтра он вооружит их ору­
диями истребления»4.
В декабре 1927 года XV съезд партии, с тщательно подобранны­
ми делегатами во главе со Сталиным, заявил, что оппозиция пере­
родилась в меньшевистскую группу, предъявил и другие надуман­
ные и явно клеветнические обвинения и объявил принадлежность
к оппозиции несовместимым с пребыванием в партии5.
К концу юбилейного 1927 года преследования оппозиционе­
ров все усиливались, продолжались исключения из партии, аресты,
ссылки. Большевик Сергей Зорин писал тогда: «...это же партийный
' Правда, 1927, No 1. В своем памфлете Ю. Ларин писал, что если бы победила
оппозиция, то генеральным секретарем ЦК стал бы Л. П. Серебряков.
2Коммунистическая оппозиция в СССР 1923-1927. Т. 4. М., 1988. С. 224.
3 Павлов И. 1920-е. Революция и бюрократия. Записки оппозиционера. СПб.,
2001. С. 89.
4Там же. С .92.
5Там же. С. 95.
890

режим Муссолини и Камаль-Паши...» и далее, предвидя будущее: «...
не хватает еще, чтобы около вождя раздался выстрел — это уже на­
верняка послужит предлогом для полной расправы с оппозицией»1.
Памятные события произошли в пятнадцатую годовщину Ок­
тября.
К тому времени злодеяния «хозяина» стали очевидными даже
для тех, кто долгое время был на его стороне, опасаясь раскола в
партии.
В 1932 году Мартемьян Никитич Рютин организовал «Союз мар-
ксистов-ленинцев» и опубликовал его платформу, манифест и дру­
гие важные материалы.
На широких конкретно-исторических данных были проанали­
зированы и раскрыты преступления Сталина. «Уже свой пятидеся­
тилетний юбилей он превратил в настоящее „коронование на цар­
ство"», —
писал Рютин2. Сравнивая Сталина с Азефом — агентом
царской охранки, Рютин утверждал: «Ни один самый смелый и гени­
альный провокатор для гибели пролетарской диктатуры, для дис­
кредитации ленинизма не мог бы придумать ничего лучшего, чем
руководство Сталина и его клики»3.
К тому времени коренным образом изменилась и оценка Рюти-
ным Л. Д. Троцкого. «Замечательный организатор, мировой трибун,
искренне и глубоко преданный делу коммунизма — таков Троцкий
как вождь...» — писал в ту пору Мартемьян Никитич4.
Генсек был взбешен и требовал расстрелять Рютина, но еще
действовал завет Ленина — не казнить деятелей партии, чтобы не
уподобляться Французской революции, «как Сатурн, пожиравшей
своих детей».
С.
М. Киров, Г. К. Орджоникидзе, В. В. Куйбышев выступили про­
тив расстрела Рютина, и при поддержке Политбюро жизнь ему в тот
раз была сохранена5.
Наступили ноябрьские праздники, и безудержная злоба Стали­
на обрушилась на жену, Надежду Сергеевну Аллилуеву — она знала
Мартемьяна Никитича и, вероятно, сочувствовала ему.
7 ноября 1932 года во время застолья у Ворошилова Сталин в
очередной раз публично грубо оскорбил жену, и она, не выдержав
издевательств, ушла с высокопоставленного приема.
1РГАСПИ. ф. 82, оп. 2 д. 189, л. 56.
2Рютин М. На колени не встану. М., 1992. С. 115.
3Там же. С. 257.
4Там же. С. 179.
5Там же. С. 37
891

Погибла Надежда Аллилуева у себя в кремлевской квартире.
Сталин в ту ночь был там же — у себя дома.
Ничем не подтверждается его непричастность к роковому вы­
стрелу. Алиби у него нет.
Помню, как я девочкой остановилась у двери в комнату, где Ма­
рия Анисимовна Сванидзе (мамина приятельница), сводная родст­
венница Сталина, взволнованно говорила, что Иосиф настаивает,
чтобы было опубликовано сообщение о самоубийстве. Очевидно,
действительность была гораздо страшнее, и он прикрывался по­
добной версией.
Светлана Аллилуева писала, что мама оставила большое пись­
мо, очень разгневавшее отца. Но письмо могло быть написано ра­
нее, в одну из их многочисленных ссор, либо оно просто было им
выдумано.
Ведь в действительности никто подлинного письма не видел, о
нем только говорили, но в жизни Джугашвили-Сталина была масса
вымышленного и его прямых подлогов в повседневности и даже ос­
новополагающих партийных и иных документах1.
Вряд ли была случайностью казнь врача Надежды Аллилуе­
вой — Канель и многих других, возможно, знавших правду о гибели
жены Сталина. Впрочем, и доведение до самоубийства — тоже уго­
ловное преступление.
В глубокой тайне готовил Сталин самую чудовищную расправу с
деятелями Октябрьской революции — ее непосредственными уча­
стниками и теми, кто был связан с революционным движением.
В 1934 году, сразу же после провокационного убийства Киро­
ва, без всяких юридических обоснований был введен в действие за­
ранее подготовленный Сталиным, не утвержденный сессией Цен­
трального исполнительного комитета, как то полагалось, совершен­
но нелегитимный так называемый «Закон от 1 декабря 1934 года».
По этому «Закону» повсеместные казни (1-я категория) и отправка в
тюрьмы и лагеря (2-я категория) стало возможным без каких бы то
ни было правовых норм2.
Свои преступные намерения Сталин планировал осуществить
в течение 1936, 1937 и 1938 годов. Эпицентром террора намеча­
1См. РКП(б). Внутрипартийная борьба в двадцатые годы. Документы и материа­
лы / Ответственный составитель В. П. Вилкова. М., 2004. С. 361-364, 380.
2Косвенно об этом Сталин говорил в 1935 году в беседе с Р. Ролланом, оправ­
дывая допустимость расстрела детей, начиная с 12-летнего возраста, а также их по­
собников, добавляя при этом, что с преступниками будет покончено за два-три года
(Новый мир. 1992. No 4. С. 249).
892

лась двадцатая годовщина Октябрьской революции — юбилейный
1937 год1.
Накануне, в августе 1936 года, Сталин провел первый так назы­
ваемый открытый московский процесс. Оклеветаны и казнены были
ближайшие соратники Ленина: Каменев, Зиновьев, И. Н. Смирнов и
другие видные большевики.
В конце сентября вместо Ягоды НКВД возглавил выпестован­
ный Сталиным Ежов, и сразу же, 4 -5 октября, начались массовые
расстрелы.
Казни на основе указаний кровавого тирана проходили по спи­
ску в 585 человек, подписанному прокурором СССР Вышинским,
Ежовым и несколькими другими сталинскими подручными2.
1937 год — год двадцатилетия Октябрьской революции — на­
чался в январе месяце вторым московским судилищем.
Так же, как и на предыдущем и последующем подобном про­
цессе, подсудимыми были большевики— соратники В. И. Ленина,
активные участники Октября 1917 года.
В «центр» вымышленной организации Сталин включил Пятако­
ва, Радека, Серебрякова и Сокольникова. Среди остальных обви­
няемых были Муралов, Дробнис и другие, также главным образом
известные большевики.
Насколько грубо-клеветнически был построен сценарий пре­
ступного судебного представления, отчетливо видно из «дела» мое­
го отца Леонида Петровича Серебрякова. По стенограмме, храня­
щейся в РГАСПИ, главным его обвинением было покушение на Ежо­
ва. Однако в дальнейших официальных публикациях появляется и
Берия в качестве якобы намеченной жертвы3.
По словам писателя Юлиана Семенова, его имя в обвинение Се­
ребрякова вписал Сталин.
Л. П. Серебряков в годы революции работал также и заместите­
лем Ф. Э. Дзержинского в наркомате железнодорожного транспор­
та. С 1931 года он возглавил автодорожный транспорт и шоссейные
дороги страны.
Однако Л. П. Серебрякова обвинили во вредительстве на же­
лезных дорогах, к которым в действительности он не имел уже поч­
ти десять лет никакого отношения.
1См. Сопроводительные сведения к сталинским расстрельным спискам. Ком­
пакт-диск , 2002.
2См. Сопроводительные сведения к сталинским расстрельным спискам. Ком­
пакт-диск , 2002 // Горбачевские чтения. T. V. М., 2007. С. 195-209 .
3Выдержки из стенограммы судебных заседаний, хранящейся в РГАСПИ.
893

Советский разведчик Вальтер Кривицкий, порвавший со Стали­
ным и вскоре убитый на Западе, писал: «Московские процессы — ложь
с начала до конца — это маневр, который должен обеспечить оконча­
тельную ликвидацию революционного интернационализма, больше­
визма, учения Ленина и всего дела Октябрьской революции»1.
Направленность сталинского террора отчетливо проявилась в
трагической судьбе делегатов XVII съезда партии (1934 года — по­
следнего съезда перед 1937-м), по злой иронии первоначально на­
званного съездом победителей, а ныне уже справедливо опреде­
ляемого как съезд расстрелянных.
80% участников этого съезда вступили в партию до 1920 года,
в эпоху Октября, из 1966 делегатов съезда по обвинению в контр­
революционных преступлениях были арестованы больше полови­
ны — 1108 человек, из них 848 — около тысячи делегатов — были
расстреляны.
Казнено подавляющее большинство членов Центрального ко­
митета партии — 139 человек, двое покончили с собой, погибли и
многие члены и кандидаты в члены Политбюро2.
Показательна участь семьи видного деятеля Октября и созда­
ния советской государственности, председателя ЦИК Абхазии Не­
стора Лакобы. По приказу Сталина был убит — отравлен не только
он сам, но и его мать, жена, малолетний сын, племянники.
Близкие родственники, Михаил и Василий Лакоба, были приго­
ворены к смерти по расстрельным спискам самим Сталиным 10 ав­
густа 1937 года, казнены же они были после полностью сфальсифи­
цированного суда в Сухуми в юбилейные ноябрьские дни3.
7 ноября 1937 года на Красной площади Москвы проходил во­
енный парад и массовая демонстрация. Основными лозунгами ге­
ноцида были: «Искореним врагов народа, шпионов и вредителей,
наймитов иностранных разведок, смерть изменникам Родины!».
Одна из казней в лубянских подвалах проходила под кощун­
ственные пьяные выкрики сталинских палачей: «В ознаменование
двадцатилетия Октябрьской революции!»4.
Троцкий писал тогда: «Старая гвардия политически ликвидиро­
вана давно. Ее физическое истребление завершается ныне в сталин­
’ Кривицкий В. Я был агентом Сталина. М., 1991. С. 284.
2Доклад Н. С. Хрущева о культе личности Сталина на XX съезде КПСС. Докумен­
ты. М., 2002.
3Сталинские расстрельные списки. Компакт-диск. М., 2002; Лакоба С. Абхазия
после двух империй XX-XXI вв. М., 2004. С. 117.
4Календарь 1934-2004 РОО. Открытая Россия. 2009
894

ском стиле, сочетающем садистское зверство с бюрократическим
педантизмом»1.
В истории осталась годовщина Октябрьской революции в год
начала Великой Отечественной войны, 7 ноября сорок первого.
Москва была еще охвачена едва скрываемой паникой от насту­
пления фашистов. Падал густой снег, тем самым защищая от враже­
ской авиации уходивших прямо с парада на фронт героев-красно-
армейцев.
В 25-летие Октябрьской революции, на следующий год, поло­
жение страны все еще было крайне тяжелым. Считается, что тогда
исчез внутригосударственный террор. Однако некоторые докумен­
ты опровергают это утверждение. Убийства при участии Берии по
воле Сталина цинично продолжались.
29 января 1942 года Берия направил Сталину список 46 воен­
ных. В нем названы генералы, командующие ВВС, бывший нарком
боеприпасов И. П. Сергеев. Формальности не соблюдались, никаких
постановлений не принималось — Сталин в своей манере наложил
резолюцию: «Расстрелять всех поименованных в записке». Приго­
воренных казнили 23 февраля, в день Красной армии, самоотвер­
женно сражавшейся за Родину2.
К 30-летию Октябрьской революции, живя на Западе, Виктор
Серж, глубоко переживавший трагические события в советской
стране, писал, что все революционеры должны были быть уничто­
жены, чтобы в СССР мог установиться сталинский режим, сравни­
ваемый им с фашистским тоталитаризмом Муссолини и Гитлера3.
Подводя итоги захвата Сталиным власти, В. Серж называл его
самым кровавым государственным переворотом в мировой исто­
рии. Чудовищность кровавой расправы Сталина с творцами Октяб­
ря видна из исследований В. Э. Мосса4.
С 1947 года сталинщина снова начала все более отчетливо прояв­
лять себя. Обычными стали повторные аресты освобожденных из тю­
рем и лагерей, отбывших свой срок заключенных. Вводились специ­
альные каторжные лагеря с номерами вместо фамилий осужденных.
1Социалистическое равенство. 2004, апрель, No 45.
230 Октября [2011-2012]. No 105.
3Идеи Виктора Сержа. Публикация Сюзан Вейсмал, 1997. С. 253 (на англ. яз).
4Английский историк В. Э. Мосс в своей работе «Творцы Октября» называет ру­
ководителей. Во вторую группу вошли десять человек, старых большевиков: Ногин,
Свердлов, Смилга, Крестинский, Муралов, Сокольников, Бубнов, Преображенский,
Серебряков и Муранов. Все, кроме умерших в двадцатые годы и, кажется, Муранова,
были казнены, убиты по личному приказу Сталина. (Мосс В. Э. Творцы Октября. М.:
Наук а, 1966.)
895

В то страшное время действовала специальная лаборатория
для испытания на живых людях ядов и умерщвления ими. В начале
пятидесятых годов кратковременно формально отмененная смерт­
ная казнь была вновь восстановлена.
Илья Эренбург вспоминал, что космополитская кампания, пе­
решедшая в «дело врачей-отравителей», по планам «хозяина» долж­
на была привести к казни на Красной площади, погромам по всему
городу, а также к готовившейся депортации.
Неизбежность нового витка катастрофы, которая чувствова­
лась тогда во всем, внезапно кончилась1. В начале марта 1953 года
Сталин умер.
К руководству партии и Советского Союза пришел новый руко­
водитель — Никита Сергеевич Хрущев, один из немногих оставших­
ся в живых большевиков. Для всей страны и особенно для наиболее
обездоленных ее граждан — для политических заключенных, кото­
рых после предыдущего тиранического тоталитарного режима так
много оставалось в тюрьмах, лагерях и в ссылках, происходившие
перемены казались чудом — во всем почувствовались отзвуки Ок­
тябрьской революции.
После полного личным мужеством выступления Н. С. Хруще­
ва на закрытом заседании XX съезда КПСС с раскрытием основных
преступлений Сталина было создано 97 комиссий (с участием вновь
реабилитированных), которые прямо на местах освобождали так
называемых «врагов народа» и других самых разных политзаклю­
ченных2.
К сороковой годовщине Октябрьской революции, обретя сво­
боду, они получили возможность восстановить разрушенные семьи,
найти отнятых детей, быть реабилитированными, продолжать насиль­
ственно прерванную учебу и работу, получить бесплатное жилье.
Для таких, как я, не просто наступила оттепель — то была под­
линная весна. Даже музыка по радио и телевидению, слова и инто­
нации дикторов зазвучали по-иному, принося радость и надежду.
Ярко засверкали огни Международного фестиваля молодежи и сту­
дентов в Москве.
40-летний юбилей Великого Октября, несмотря даже на драмати­
ческие события в Венгрии, вспоминается подлинным праздником.
1Несостоявшийся юбилей. Почему СССР не отпраздновал своего 70-летия. М.,
1992. С. 310-312.
2Реабилитация: Как это было. Февраль 1956 — начало 80-х годов. Т. 2. М., 2003;
Реабилитация: Как это было. Середина 80-х годов — 1991. Т. 3. М., 2004.
896

Торжественное заседание проходило в сверкавшем новизной
дворце спорта в Лужниках. Писательница Галина Серебрякова, реа­
билитированная после двадцатилетнего заключения, вернувшись в
Москву, получила приглашение на юбилей, но по болезни не смогла
пойти туда, и с ее пригласительным билетом, несмотря на различие
в имени и других данных, прошла я — ее дочь.
Моя благодарность и добрые впечатления о Хрущеве укрепи­
лись, когда я наблюдала его в Президиуме среди остальных руково­
дителей. Он был доброжелателен и скромен, в противоположность
Мао Цзэдуну, явно претендовавшему тогда на роль лидера комму­
нистического движения.
Взлет науки, покорение неба реактивными самолетами, прорыв
в космос — первый спутник, первый человек в космосе, блеск ра­
кет, первая в мире водородная бомба, созданная Харитоном, Зель­
довичем, а также и Сахаровым, воистину широчайшее строительст­
во, неподдельный энтузиазм покорителей целины, —
не счесть ве­
ликих достижений. Советский Союз по праву стал супердержавой.
Казалось бы, честь и хвала руководителю.
Но после XXII съезда КПСС и выноса Сталина из Мавзолея по ре­
шению этого съезда, видя продолжающуюся десталинизацию, рабо­
ту комиссий по дальнейшему раскрытию сталинских преступлений
и подготовке к реабилитации осужденных по основным москов­
ским процессам, оставшиеся во власти и вокруг нее многочислен­
ные явные и тайные сталинисты организовали заговор и под вы­
мышленными предлогами на Октябрьском Пленуме ЦК КПСС сняли
Н. С. Хрущева со всех постов.
По справедливому определению академика РАН А. И. Воробье­
ва, «с этого момента началась агония наследия Октября...»1.
После 1964 года вновь наступили пышные, но, по существу,
формальные празднования юбилеев Октябрьской революции. Реа­
билитации прекратились. Реакция торжествовала.
Даже прогрессивный режиссер Ю. Любимов в театре на Таганке
не решился озвучить имя Льва Троцкого, одного из главных героев
«10 дней, которые потрясли мир», поставленных в его театре.
Накануне пятидесятилетия Октября помню не радость прибли­
жающегося праздника, а отчетливую тревогу от нараставшей рес-
талинизации. Письмо в президиум ЦК КПСС к 7 ноября 1967 года от
детей погибших революционеров, подписанное Петром Якиром,
' Воробьев А. И. К годовщине Великого Октября. М., 2012. С. 154.
897

Леонидом Петровским, мною и многими другими, выражало обос­
нованное спасение от любой формы восстановления сталинщины’.
Руководство Брежнева и последовавших за ним двух кратко­
срочных генсеков знаменовало собой глубинный отход от револю­
ционных идей и завоеваний.
Благотворные перемены начались лишь в 1985 году. Михаил
Сергеевич Горбачев продолжил прерванную на два десятилетия
десталинизацию.
Вместе с политикой гласности оживились исторические нау­
ки — возник широкий интерес к былому общему прошлому россий­
ской социал-демократической рабочей партии, особенно к ее мень-
шевисткому крылу. Тогда же начал свои важные исследования ака­
демик РАН И. X. Урилов и другие историки2.
Однако семидесятая годовщина оказалась пока последним
подлинным юбилеем Октябрьской революции.
В докладе М. С. Горбачева фактически был реабилитирован
Н. И. Бухарин, а вскоре восстановлены светлые имена других погиб­
ших соратников Ленина, лидеров антисталинских оппозиций и дру­
гих ни в чем не повинных граждан своей страны3.
Мучительными, зловещими остались в памяти, да и в истории,
девяностые годы двадцатого столетия. После разрушения Советско­
го Союза положительные и отрицательные оценки исторических со­
бытий и деятелей прошлого под прямым политическим воздействи­
ем поменялись порой на прямо противоположные.
Все чаще стал появляться кощунственно идеализированный
кровавый Иосиф Джугашвили-Сталин.
В двухтысячные годы хаос и распад страны прекратился. Посте­
пенно восстанавливается правда истории и, соответственно, спра­
ведливая оценка трагического прошлого. Однако даже формально
7 ноября 1917 года перестало быть «Красным днем календаря».
А ведь Октябрьская революция — великое событие не только
для нашей страны, но и для таких стран, как Китай, и, по существу,
для всего человечества.
Верим и ждем, что столетний юбилей Октябрьской революции
будет достойно отмечаться во всем мире, и прежде всего у нас, в
России.
1New left Review. March-April 1970. No 60. P. 56-58.
2Урилов И. X. Ю. О. Мартов. Политик и историк. М., 1997.
3Горбачев М. С. Октябрь и перестройка: революция продолжается. Доклад на
совместном торжественном заседании, посвященном 70-летию Великой Октябрь­
ской Социалистической революции. М., 1987.
898

Б. Славин
Природа сталинского режима
И ЕГО ПРЕОДОЛЕНИЕ
Что же собой представлял Сталин как личность и политическая
фигура? Почему ему удалось на долгие годы захватить власть и фак­
тически единолично править страной? Что собой представлял его
тоталитарный режим власти? На эти и другие вопросы надо отве­
чать, иначе никогда не будет понята суть советской истории, специ­
фичность ее периодов и те события, которые привели к падению со­
ветской власти и крушению СССР.
Отвечать на эти вопросы нужно и в связи с тем, что в последнее
время, по мере банкротства либеральных реформ в России, стала бу­
квально мифологизироваться роль Сталина в истории как якобы вы­
дающегося руководителя страны, незаурядного политика и стратега.
«Эффективный менеджер»
или «могильщик революции»?
В научной среде и во многих средствах массовой информации в
настоящее время широко распространился миф о Сталине как «не­
доктринерском», «умном» и «эффективном» менеджере, сумевшем
провести на практике необходимую для советской страны коллекти­
визацию и индустриализацию. К подобной точке зрения сегодня все
чаще склоняются не только неосталинисты или националисты, но
и некоторые либералы и даже марксисты. Так, на одном из круглых
столов, организованных левым журналом «Альтернативы» в связи с
очередной годовщиной Октябрьской революции, говорилось: «Ста­
лин не был доктринером. Он видел, что бухаринская программа не
может быть реализована, но не по теоретическим соображениям, а
в реальности. Кризис сельскохозяйственных заготовок 1928 года по­
казал, что крестьянин не хочет идти по предложенному социалисти­
ческому пути. Была и другая программа — Троцкого, не очень ясно
оформленная. Она заключалась в том, что мелкобуржуазные слои
нужно прижать, но не сильно обижать, а ставку делать на развитие
самодеятельной инициативы рабочего класса. Теоретически очень
красивая программа, но нереальная в условиях советской России»1.
По мнению автора этих слов, опираться в хозяйственном строи­
тельстве на пролетариат было невозможно, так как на роль руководи­
1См.: Октябрь 1917: вызовы для XXI века. М., 2009. С. 23.
899

теля он «не тянет», на буржуазию было нельзя, ибо она «враждебна».
В итоге остается одна бюрократия, которая правом ерно взяла «все
рычаги власти» в свои руки в проведении индустриализации и кол­
лективизации. При этом автор делал следующий «оптимистический»
вывод: тактика опоры на бюрократию «себя оправдала, но как дли­
тельная историческая перспектива она оказалась безуспешной»1.
Что можно сказать по этому поводу? Эти рассуждения мало чем
отличаются от прямой апологетики сталинской политики. Их автор
даже не замечает собственной противоречивости. В самом деле,
разве можно отрицать теоретические взгляды «правой» и «левой»
оппозиции, если они не проверены на практике? Разве можно гово­
рить о тактической «оправданности» политики Сталина в сельском
хозяйстве, если она привела его к стагнации на многие годы? На­
конец, как можно «оправдывать» тактику, которая в «перспективе»
«оказалась безуспешной»? Надеюсь, читатель сам сумеет ответить
на эти вопросы.
Считать Сталина «не доктринером», «творцом», «эффективным»
менеджером и т. д. можно, только закрыв глаза на миллионы жертв
его поистине каннибальской политики, ничего общего не имеющей
с идеалами и ценностями социализма. Согласиться с вышеприве­
денными оценками его деятельности можно только в одном случае:
если под «творчеством» понимать не теорию нэпа, с которой высту­
пил Ленин, а сталинский возврат в начале 1930-х годов от нэпа к по­
литике «военного коммунизма», не ленинскую идею постепенной
добровольной кооперации на селе, а «большой скачок», связанный
с коллективизацией, наконец, не проект дебюрократизации и ре­
формы советского государства, предлагавшийся Лениным, а созда­
ние Сталиным тоталитарной системы с ее незаконными массовыми
репрессиями.
Утверждение о якобы «недоктринерской» и «творческой» на­
туре Сталина нам напоминает известное «творчество» Боланда из
«Мастера и Маргариты» М. Булгакова. Отличие только в том, что Бо­
ланд в писательском воображении применял метод «секир баш­
ка» только к отдельным нехорошим персонажам романа «Мастер и
Маргарита», а Сталин пользовался им в реальной действительности
применительно к сотням тысяч ни в чем не повинных людей.
На самом деле никакого «творческого», а тем более «эффектив­
ного менеджера» в лице Сталина не было. Он был хитроумным, но не­
дальновидным политиком, допускавшим на практике весьма грубые
ошибки. Это от него исходили нереальные цифры пятилетних планов,
1Октябрь 1917: вызовы для XXI века. С. 24.
900

абсолютизация чрезвычайных мер в политике, стратегические про­
счеты в оценке предвоенной ситуации накануне 1941 года, полное
пренебрежение ценностью человеческой жизни в ходе войны и т. д.
Как уже отмечалось, у Сталина был свой доморощенный про­
ект строительства нового общества, чуждый марксизму и научно
обоснованному проекту Ленина. Нельзя забывать, что идеи инду­
стриализации, кооперации и культурной революции принадлежа­
ли Ленину, а не Сталину. Ленин хотел и предлагал провести индуст­
риализацию страны прежде всего за счет повсеместной экономии
средств в хозяйстве и радикального сокращения бюрократического
госаппарата, а кооперацию — за счет строгого соблюдения принци­
па добровольности и механизации сельского хозяйства.
Ни тот, ни другой завет Ленина не были выполнены Сталиным.
Мало того, он делал нечто прямо противоположное им. В итоге на­
учно продуманный и мирный план создания социализма он заме­
нил собственным произволом и насилием над людьми. Страшны
«плоды» его диктаторского режима власти, когда физически и мо­
рально уничтожались лучшие люди страны: выдающиеся руково­
дители партии и государства, талантливые ученые и представите­
ли культуры.
По данным доклада комиссии ЦК КПСС Президиуму ЦК, только
за 1935-1940 годы за «антисоветскую деятельность» было аресто­
вано 1 980 635 человек, из них расстреляно 688 503. Соответствен­
но за 1937-1938 годы арестовано 1 548 366 и расстреляно 681 6921.
В итоге был уничтожен весь тонкий слой революционеров, о кото­
рых в свое время Ленин говорил, что для них правдивость и чест­
ность были естественными человеческими качествами.
Сталинская политика, абсолютизирующая насильственные мето­
ды социалистического строительства, естественно, встретила актив­
ное сопротивление как со стороны крестьянства (особенно на юге
страны), так и внутри партии сначала со стороны «левой», а затем и
«правой» оппозиции. Это сопротивление также проявилось в голо­
совании на XVII съезде партии, в программном демарше М. Рютина,
обличительном письме Ф. Раскольникова, в критических высказыва­
ниях Н. Крупской, В. Пятницкого и других ветеранов партии2.
Ответ Сталина был жестким и по-иезуитски расчетливым: он ре­
шил уничтожить всех свидетелей своих провалов в политике. Отсю­
’ См.: Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие
материалы. В 3 томах. Том 1. М.: МФД, 2000. С. 317.
2См.: Они не молчали. М.: Политиздат, 1991;Коэн С. Жизнь после ГУЛАГа. Возвра­
щение сталинских жертв. М.: АИРО-ХХ1,2011. С. 60-63.
901

да Большой террор конца тридцатых годов и превращение во «вра­
гов народа» выдающихся деятелей революции и советской власти.
Отсюда же «дело Кирова» и знаменитые фальсификации Москов­
ских процессов, гонения на «старых большевиков» и полная «зачи­
стка» ближайших соратников Ленина, упомянутых в его «Политиче­
ском завещании».
Конечно, было бы антиисторично сводить все негативные сто­
роны в строительстве социализма только к одной фигуре Сталина.
Сталин был лишь вершиной пирамиды власти, которая в XX веке по­
лучила название «тоталитаризм». Что из себя представлял этот ре­
жим политической власти? Какие ему присущи общие черты и в чем
проявилась его специфика в рамках советской истории?
О понятии «тоталитаризм»
Как известно, впервые понятие «тоталитаризм» стало употреб­
ляться в Европе для характеристики режима государственной вла­
сти, охватывающего своим политическим влиянием практически
все сферы общественной жизни в современном массовом общест­
ве. Наиболее тесно понятие «тоталитаризм» связано с фашистскими
режимами государственной власти. Как уже говорилось, это поня­
тие вошло в оборот после его активного употребления Бенито Мус­
солини. Вот, например, что он говорил о роли фашистского госу­
дарства в обществе в своей известной статье «Доктрина фашизма»:
«Фашистская концепция Государства всеобъемлюща; вне его не су­
ществует ни человеческих, ни духовных ценностей, либо они имеют
ценность значительно меньшую. Понимаемый таким образом фа­
шизм тоталитарен...»1 По мнению Муссолини, «вне Государства нет
индивидов или групп (политических партий, экономических сою­
зов, социальных классов)»2. Оно организует нацию и является цен­
тральным мотивом человека, оно живет в его сердце, является свое­
образн ой «душой души».
Как мы видим, Муссолини словом «тоталитаризм» характеризу­
ет всевластие и всеобщность государства, в котором он видит важ­
нейший и отличительный признак фашистской доктрины, позво­
ляющий отличить ее от социализма, либерализма, тред-юнионизма
и других социальных учений. И в этом он совершенно прав: либе­
рализм минимизирует роль государства в обществе, а социализм,
как и анархизм, ставит своей стратегической целью ликвидацию го­
сударства вообще. Что касается стремления Сталина, неосталини­
стов и наших современных «державников» связывать социализм,
1Антология мировой политической мысли в пяти томах. Т. 2. М., 1997. С. 237.
2Там же. С. 237-238.
902

по сути дела, с вечным господством государства, доказывает лишь
одно: они ближе к политической философии Муссолини, чем к мар­
ксизму и социализму.
Как известно, фашизм рассматривает государство как некую
корпорацию, в которой объединяются все: буржуа и пролетарии,
крестьяне и интеллигенция. Оно разрешает противоречия капита­
лизма, личности, семьи и общества, подчиняя их единой политиче­
ской воле. Фашистское государство является своеобразным духом
нации, связывая различные социальные группы и различные поко­
ления между собою. Такое тотальное государство не есть государст­
во прошлого: оно — плод XX века.
Аналогичное понимание тоталитаризма развивает знаменитая
ученица немецкого философа Карла Ясперса Ханна Арендт. По ее
мнению, тоталитаризм есть следствие атомизации личности в обще­
стве, возникшей в XX веке. Только полностью атомизированный или
изолированный человек, лишенный различных социальных привя­
занностей, порождаемых семьей, друзьями, сослуживцами, членст­
вом в партии, может быть предан вождю, тоталитарному движению
или государству1.
Как ни парадоксально, но изолированность индивида возникает
с возникновением массового общества, в котором нет четкой клас­
совой или иной социальной структурированности, где люди пере­
стают верить в политические партии, профсоюзы, организации ме­
стного самоуправления и т. п. Именно они составляют социальную
базу тоталитарных режимов, которые используют их безразличие,
нейтральность и своеобразную маргинальность в своих интересах.
Крушение традиционной социальной стратификации и появле­
ние маргинальных и люмпенизированных масс после Первой миро­
вой войны в Германии и России заложило фундамент для возникно­
вения тоталитарных режимов Гитлера и Сталина. Но если немецкий
тоталитаризм стал реакцией на неспособность социал-демократи­
ческих правительств организовать социальный порядок на основе
буржуазной конкуренции и результатом тяжелых последствий по­
слевоенной эпохи, то сталинский тоталитарный режим, паразити­
руя на усталости масс от революции и Гражданской войны, прибе­
гал к сознательному уничтожению любых проявлений социально-
политической оппозиции существующей власти.
Ханна Арендт считает, что Сталин «искусственно» создавал ато-
мизированное общество, которое для Гитлера приготовили истори­
ческие события. В отличие от Ленина, который публично анализи­
ровал свои ошибки и всегда исходил в политике из учета различ­
1Антология мировой политической мысли в пяти томах. Т.2. С. 540.
903

ных общественных интересов, Сталин, на мой взгляд, нивелировал
социальные интересы и почти всегда списывал свои ошибки на дру­
гих. Так было при коллективизации, когда под видом борьбы с ку­
лачеством экспроприировались середняки, так было во время ин­
дустриализации, когда стахановские методы организации труда во­
левым способом переносились на весь рабочий класс, так было в
предвоенный период и во время Отечественной войны, когда оши­
бочные решения вождя переносились на отсутствие квалификации
и исполнительности подчиненных.
Тоталитаризм предполагает характерное разделение общества
на всевластного вождя и послушную некритическую массу. Интерес­
но замечание Ханны Арендт о том, что высококультурные люди вовсе
не противостоят массовым тоталитарным движениям. Даже напро­
тив, «развитой индивидуализм и утонченность не предотвращают, а в
действительности иногда поощряют саморастворение в массе»1.
Таково, в общем, основное понимание тоталитаризма как некой
политической формы управления обществом. Не будем углублять­
ся в другие трактовки его понимания, которых много в литературе.
Отметим лишь, что разница между Арендт и Муссолини в интерпре­
тации тоталитаризма состоит в том, что Муссолини отводил бюро­
кратии определенное место в обществе и государстве, Арендт же
считала, что бюрократия при тоталитаризме не имеет никакого са­
мостоятельного значения.
До сих пор говорилось о понимании тоталитаризма, как оно
представлено в литературе. Наше видение тоталитаризма следую­
щее. Тоталитаризм — это понятие, которое характеризует сугубо
политический режим государства. И хотя этот политический режим
может охватывать своим влиянием все стороны общества, от семьи,
экономики до социальной и духовной сфер, он тем не менее высту­
пает сугубо надстроечным явлением, которое не следует отождест­
влять с социально-экономическим строем общества. Надстроечный
характер тоталитаризма позволяет нам лучше понять нашу совет­
скую историю, которую нельзя сводить к существованию одного по­
литического режима: их, конечно, было несколько.
Возникновение и социальная природа
сталинского тоталитаризма
Из сказанного становится понятным, что режим тоталитарного
типа в Советском Союзе мог возникнуть только с приходом к власти
диктатора, ибо коллективное руководство партией и государством
при Ленине подобное не допускало. Окончательно он формирует­
1Антология мировой политической мысли в пяти томах. Т. 2. С. 531.
904

ся в первой половине 1930-х годов, когда были ликвидированы эле­
менты социалистической демократии, существовавшие после Ок­
тября 1917 года.
С укреплением власти Сталина сворачивается революционная
демократия, уничтожаются полностью все виды и формы полити­
ческой оппозиции режиму, намечается определенный спад в лите­
ратуре и искусстве. Первым шагом на пути становления такой дик­
татуры была ликвидация «левой оппозиции» во главе с Л. Троцким.
Вторым шагом — фактическое возвращение к политике «военного
коммунизма» и ликвидация «правой оппозиции» во главе с Бухари­
ным. Провокация с убийством Кирова дала Сталину возможность
расправиться практически со всеми его политическими оппонента­
ми, стать бесконтрольным диктатором в стране, совершившей по­
бедоносную пролетарскую революцию.
В итоге его правление стало настоящей трагедией для миллио­
нов советских людей. ГУЛАГ и незаконные массовые репрессии, на­
правленные против собственного народа, — закономерное следст­
вие сталинского режима. Только начавшаяся война с фашизмом вре­
менно приостановила его тотальные разрушительные действия.
Следует отметить, что первое критическое осмысление режима
Сталина было начато не Хрущевым на XX съезде КПСС и не А. Сол­
женицыным с его «Архипелагом ГУЛАГ», как считают многие, а «ле­
вой оппозицией» сразу после смерти Ленина. Тогда сталинский ре­
жим называли разными словами: «диктаторским», «бонапартист­
ским», «термидорианским» и т. д. Лишь позднее главный оппонент
Сталина Лев Троцкий назовет сталинский режим «тоталитаризмом»,
и этот термин войдет в политический и научный обиход. Следует
также отметить, что задолго до Солженицына сталинский тоталита­
ризм нашел свое художественное отражение в малоизвестных у нас
романах Виктора Сержа — талантливого русско-французского пи­
сателя, публициста и революционера. Уже переведены на русский
язык и изданы такие его основные произведения, как «Полночь ве­
ка. Дело Тулаева», «От революции к тоталитаризму. Воспоминания
революционера», «Завоеванный город» и др.
Какова же социальная природа сталинского тоталитаризма? На
мой взгляд (и не только), она коренится в двойственной природе
бюрократии, составляющей его социальную базу. Эта двойствен­
ность во многом раскрывает «тайну» функционирования сталин­
ского режима власти. В частности, она объясняет многие, на пер­
вый взгляд, противоречивые и непонятные явления сталинской по­
литики, включая, странный, на первый взгляд, феномен ее массовой
поддержки. Поясним более подробно данное явление.
905

Несмотря на распространенное мнение о бюрократии как са­
мостоятельном классе общества (Бруно Рицци, Макс Шахтман, Ми­
лован Джилас, Тони Клифф и др.), она не является таковым. Бюро­
кратия всегда выполняет (хорошо или плохо) сугубо обслуживаю­
щую социальную функцию в обществе. Если у власти стоит рабочий
класс, она, чтобы жить и функционировать, вынуждена считаться с
его интересами, если у власти буржуазия, то бюрократия обслужи­
вает ее классовые интересы. Конечно, это не мешает ей иметь свои
собственные интересы, которые она удовлетворяет за счет приви­
легий властвующей касты. В этом плане советская бюрократия была
вынуждена, с одной стороны, охранять интересы трудящихся, ко­
торые взяли власть в ходе Октябрьской революции, то есть охра­
нять национализированную экономику, плановое хозяйство, власть
Советов, с другой — подтачивать корни революции с помощью по­
степенного разрастания своих привилегий, усиления бюрократиз­
ма, незаконных массовых репрессий, проводимых сталинским ре­
жимом власти.
Почему же сталинский тоталитарный режим так долго мог су­
ществовать в СССР и почему в народе сохраняется его высокий рей­
тинг? Ответ на этот вопрос также вытекает из двойственной приро­
ды советской бюрократии, которая могла паразитировать на шее
рабочего класса только при одном условии: если она сохраняла и
защищала господство этого класса, его национализированную эко­
номику и общественный строй, возникший в ходе Октябрьской ре­
волюции. Сегодня эта функция сталинского режима власти кажется
верхом справедливости на фоне современной экономической раз­
рухи, произвола коррумпированного чиновничества и безудерж­
ной жадности олигархов, представляющих новую российскую бур­
жуазию. Отсюда вытекает и современный высокий рейтинг личности
самого Сталина, боровшегося не только с политической оппозици­
ей, но и с разными представителями криминальной среды, включая
уголовников и чиновников-коррупционеров.
Двойственную природу бюрократии и сталинского режима вла­
сти мало кто из современных исследователей и политиков понима­
ет, хотя с ее помощью объясняется многое в истории: в частности,
такие противоречивые действия Сталина, как восхваление Ленина
и враждебное отношение к нему, его защита нэпа в 1920-е годы и
фактическое возрождение политики «военного коммунизма» в ходе
насильственной коллективизации, оказание помощи Испанской ре­
волюции и уничтожение в этой стране многих тысяч революционе-
ров-интернационалистов, критика фашизма и установление тесно­
го сотрудничества с нацистской Германией накануне Второй миро­
войвойныит.д.ит.п.
906

Сталин как персонификация советской бюрократии, как ее
вождь также был вынужден одновременно защищать советский
строй и деформировать его, защищать завоевания революции и ли­
квидировать ее социалистическую и гуманистическую направлен­
ность. Деятельность Сталина в большинстве случаев противоречи­
ла социализму и идеалам Октября. Поэтому не следует смешивать
сталинизм, или сталинский тоталитаризм, с сутью советского обще­
ственного строя, основы которого были заложены Октябрьской ре­
волюцией.
Было бы грубейшей ошибкой отождествлять понятия «социа­
лизм» и «сталинизм», на чем настаивают современные неосталини­
сты и смыкающиеся с ними неолибералы. Сталинизм — это не толь­
ко извращение социализма: это его прямой антипод. По мнению
философа А. П. Бутенко, сталинизм — это «особо опасная форма на­
силия над историей, когда в жертву высокой и благородной цели —
социально справедливому обществу — посредством социального
волюнтаризма приносятся жизни и судьбы миллионов»1.
С точки зрения главного идейного и политического противника
Сталина Льва Троцкого, двойственный характер бюрократии и ста­
линизма в Советском Союзе не мог проявляться бесконечно дол­
го. Он считал, что если не произойдет полной ликвидации тотали­
тарного сталинского режима в ходе политической революции, то
бюрократия рано или поздно разменяет свою власть на собствен­
ность, превратившись в тривиальную буржуазию. В этой связи он
очень точно и подробно нарисовал картину таких возможных изме­
нений. Позднее она полностью совпала с теми событиями, которые
произошли в нашей стране в девяностые годы. В частности, Троц­
кий писал: «Бюрократия не господствующий класс. Но дальнейшее
развитие бюрократического режима может привести к возникнове­
нию нового господствующего класса: не органическим путем пере­
рождения, а через контрреволюцию»2.
Вместе с тем непонимание двойственной природы сталинского
режима присуще сегодня многим идеологам правого и левого тол­
ка. Так, либерально настроенные идеологи утверждают, что стали­
низм мало чем отличается от гитлеризма. Некоторые из них даже
утверждают, что «фашистская Россия» была бы «гораздо лучше» со­
ветской3. Конечно, с формальной стороны и по своей кровожадно-
1См: Бутенко А. П. Наука, политика, власть. Воспоминания и раздумья. М., 2000.
С. 261.
2 См.: Троцкий Л.Д . Классовая природа советского государства. 1 октября
1932 года // Бюллетень оппозиции. 1933. Октябрь. No 36-37.
3Цит. по: Стивен Коэн. Почему распался Советский Союз? // Свободная мысль,
No3,2008 . С. 186.
907

сти эти два тоталитарных режима во многом похожи друг на друга.
Не случайно Риббентроп, побывавший в СССР накануне войны, го­
ворил о том, что он в Москве попал в родственную компанию поли­
тиков. Мало чем отличались политические действия этих режимов
и внутри государства. И там, и там были отказ от демократии и узур­
пация власти одним человеком, и там, и там существовали концла­
геря и их многочисленные жертвы, и там, и там был оболваниваю­
щий многих культ личности вождя.
В то же время при более глубоком сравнении этих режимов
возникают вопросы: почему, например, эти два режима вели вой­
ну друг с другом? Почему развитые демократические государства
в конечном итоге выступили на стороне СССР, воевавшего против
фашистской Германии, предпочтя в трудную минуту иметь дело со
Сталиным, а не с Гитлером? Наконец, почему даже наиболее после­
довательные антисталинисты в лице троцкистов и их главного ли­
дера Троцкого выступили за защиту СССР в возможной войне с фа­
шистской Германией? Думаю, что ответы на эти вопросы дают воз­
можность всесторонне понять сущность сталинизма и тем самым
прийти к объективному суждению об этом политическом режиме
власти.
Столкновение двух видов тоталитаризма (сталинского и гитле­
ровского) было обусловлено прежде всего противоположностью
социально-классовой природы того общественного строя, который
они обслуживали. Сталинский тоталитаризм вырос и паразитиро­
вал на базе завоеваний Октябрьской революции, давшей впервые в
истории государственную власть трудовому народу. Сталин, со вре­
менем узурпировавший эту власть, был вынужден защищать совет­
ское государство против его внешних врагов. Вот откуда его мас­
совая поддержка со стороны многих людей, сохраняющаяся до сих
пор. Что касается гитлеровского режима тоталитарной власти, то он
возник из стремлений финансовой буржуазии Германии к мирово­
му господству, и эту потребность он последовательно обслуживал
своей агрессивной внешней политикой.
Можно согласиться с выводом Александра Зиновьева, считав­
шего, что Вторая мировая война в итоге «переросла в войну соци­
альную» и «коммунизм вышел победителем из нее»1.
Социально-классовая противоположность режимов Гитлера и
Сталина во многом объясняет факты поощрения агрессивных дей­
ствий Гитлера со стороны западных демократий в начале войны и
открытие второго фронта против фашистской Германии на ее исхо-
' См.: Зиновьев А. Русская судьба, исповедь отщепенца. М., 2000. С. 230.
908

де. Как уже говорилось, поддержка СССР в войне с Германией ста­
ла возможной для западных демократий лишь тогда, когда они по­
чувствовали угрозу собственному существованию со стороны гит­
леровского фашизма. Сталинский режим, перешедший к тому вре­
мени от интернациональной к национал-державной политике, был
в этой войне для Запада меньшим злом, чем гитлеризм, рвавший­
ся к мировому господству и требовавший покончить с «гнилой де­
мократией» западных государств. Учитывал Запад и то, что Сталин, в
отличие от Гитлера, не был расистом, он все-таки не сжигал в печах
миллионы людей, не набивал волосами своих жертв спальные мат­
расы и не выделывал из кожи заключенных абажуры1.
Что касается таких последовательных противников сталиниз­
ма, как троцкисты, то их защита СССР в этой войне обуславливалась
не их компромиссом со Сталиным, а стремлением защитить основы
того строя, которые были заложены Октябрьской революцией.
Вместе с тем совершенно очевидно тождество таких поня­
тий, как «сталинизм» и «тоталитаризм». Подрывая демократи­
ческие и социалистические основы советского общества, сталин­
ский тоталитаризм стал причиной деформации не только советско­
го государства, но и самой идеи социализма. Имеющаяся сегодня
у многих людей аллергия на социализм — это во многом следст­
вие сталинизма, который нанес сильнейший удар по всему левому
движению. Не случайно его постоянно используют противники со­
циализма в своих идеологических и политических целях.
Был ли тоталитаризм неизбежным
явлением в советской истории?
Здесь хочется особо подчеркнуть: классовая борьба не может
и не должна сводиться только к насилию и тем более к физическо­
му насилию. Существует масса различных форм государственного
принуждения, не требующих физического истребления людей. Если
бы у власти вместо Сталина и его окружения были люди ленинско­
го склада, я уверен, они бы не допустили тех ужасов репрессивной
политики, которые были инициированы тоталитарным режимом
сталинской власти. На наш взгляд, никакой фатальной закономер­
ности утверждения тоталитаризма в истории нашей страны не
было. Он был следствием отхода руководства правящей партии
от марксизма, отказа от демократических и подлинно революци­
онных традиций в управлении обществом. Объективные условия,
связанные с исторической отсталостью нашей страны и усталостью
1См.: Нюрнбергский процесс. Сб. материалов в 2 томах. М., 1954.
909

масс от двух войн и революции, конечно, сыграли свою определен­
ную роль в возникновении тоталитарного сталинского режима вла­
сти, но их нельзя абсолютизировать, тем более они не могут оправ­
дывать незаконные массовые репрессии, присущие сталинизму.
Следует отметить, что вопрос о якобы неизбежности сталиниз­
ма нередко подымался и подымается среди левых историков и об­
ществоведов. Удивительно, что даже у последователей выдающе­
гося марксистского философа и, насколько мне известно, принци­
пиального антисталинста Э. В. Ильенкова этот вопрос до сих пор не
снят с повестки обсуждений. При этом часть из них прямо утвер­
ждает, что сталинизм был необходимым явлением в советской ис­
тории1.Главный их аргумент состоит в том, что внешняя обстановка,
необходимость индустриализации и коллективизации страны яко­
бы требовали жесткого руководства и такое руководство было реа­
лизовано «железной рукой» Сталина. По их мнению, любой на мес­
те Сталина делал бы тоже самое, будь то, например, Ленин, Троцкий
или Бухарин.
Скажу прямо, я категорически не согласен с подобной трактов­
кой сталинского феномена в советской истории, как раз потому, что
не вижу фатальной необходимости тоталитарного режима власти в
Советском Союзе. Против такой трактовки в свое время говорил и
Ленин, полемизируя с Н. А. Рожковым, предлагавшим ему устано­
вить диктатуру личной власти2.
Сталинский тоталитаризм — это прежде всего репрессивный
режим политической власти, создающий и уничтожающий своих
врагов в лице любой оппозиции, будь то правые или левые. Он дей­
ствует, как правило, по логике физического уничтожения своих про­
тивников, а не по марксистской логике преобразования экономиче­
ских условий существования классов.
Как известно, марксизм допускает физическое уничтожение от­
дельных представителей буржуазии лишь в особых случаях: при их
активном вооруженном сопротивлении рабочему классу, а не по­
тому, что они принадлежат другому классу. Сталинский тоталита­
ризм, напротив, абсолютизировал логику классового насилия, пе­
ренося ее, например, из периода Гражданской войны в мирное вре­
мя. Именно так и поступал Сталин, провозгласив идею обострения
классовых противоречий по мере продвижения к социализму. Ис­
ходя из этой ложной концепции, он считал, например, целесообраз­
1См.: Альтернативы. No 1.1999. С. 158 и др.
2См.-.Ленин В. И. Письмо к Н. А. Рожкову // Ленин В. И. Неизвестные документы.
1891-1922 гг. М.: РОССПЭН. С. 267.
910

ным проводить «политику чрезвычайщины» даже в сугубо мирное
время, чего, кстати, не допускал Ленин, считая, что после окончания
Гражданской войны только суд может выносить свои приговоры о
виновности или невиновности граждан перед обществом.
Люди не только рабы существующих условий, они могут эти ус­
ловия познавать и изменять. Именно это Ленин имел в виду, когда
предлагал совершить в нашей стране настоящую культурную ре­
волюцию, означающую не только ликвидацию безграмотности, но
и органическое усвоение всех прогрессов капитализма, начиная
с техники и кончая культурой. Ленин последовательно добивался
раскрепощения труда путем добровольной его кооперации и ли­
квидации его принудительного, наемного характера. Что касается
Сталина, то он пошел иным путем, путем насильственного прину­
ждения людей к труду. Тем самым он полностью дискредитировал
идею социализма, связанную с освобождением труда, которую раз­
деляли и разделяют все подлинные марксисты и социалисты.
Нельзя принять и тем более оправдать сталинизм и по сугубо
идеологическим соображениям. Дело в том, что идеология стали­
низма была далекой от марксистской науки, она скорее напомина­
ла светскую религию, прикрывающуюся марксистской терминоло­
гией. Об этом прежде всего говорит и культ личности Сталина, ко­
торый он, в отличие от Маркса и Ленина, всячески инициировал и
поощрял. В этой связи достаточно прочесть его редакционные за­
метки на тексте «Краткого курса истории ВКП(б)», в которых он не­
однократно восхваляет самого себя.
Сталину нравилось, когда люди писали и говорили, что «Ста­
лин — это Ленин сегодня, а Ленин — это Сталин вчера» (выраже­
ние Анри Барбюса). Пропаганда здесь сделала свое дело. В итоге на
основе такого отождествления Сталин и создал культ собственной
«безгрешной» личности, достигший к концу его жизни фантастиче­
ских размеров. Поощряемый им культ «вождя всех народов» подчас
принимал откровенно религиозный характер. Вспоминается в этой
связи празднование 70-летия Сталина, когда над Москвой был под­
нят на дирижабле его громадный светящийся портрет, видимый со
всех сторон. Небо Москвы в этом случае превратилось в купол ги­
гантского храма — города, где люди могли созерцать яркий образ
«великого кормчего человечества». Так некогда бывший «револю­
ционер» и «большевик» становился своеобразным земным божест­
вом, а его учение о социализме превращалось в религию.
Все это, конечно, никакого отношения к подлинному Ленину и
научному социализму не имело и не имеет. В этом смысле глубоко
ошибочна «теория тождества двух вождей», которую и сегодня про­
должают поддерживать и распространять политики и идеологи как
911

левого, так и правого толка. В ней нет и доли правды. Говорить о то­
ждестве Ленина и Сталина — значит, на мой взгляд, приравнивать
великого революционера к «могильщику революции», гениального
политика к хитроумному политикану, интернационалиста к шови­
нисту, глубокого теоретика к примитивному эмпирику, основателя
Советского государства к создателю тоталитарного режима власти.
Одним словом, как нельзя приравнивать жертву к палачу, так нель­
зя приравнивать Ленина к Сталину1.
Особенно неприемлемо отождествление сталинизма с побе­
дой Советского Союза в Великой Отечественной войне. Эта побе­
да была одержана не благодаря, а вопреки сталинизму, который вы­
нужден был временно отступить, хотя репрессии продолжались и в
это трудное время, в частности по отношению к бывшим окружен-
цам и попавшим в плен не по своей вине. В то же время многие уча­
стники войны отмечают определенный демократизм, имевший ме­
сто в годы войны, особенно в отношении между рядовыми солда­
тами и их командирами, понимающими решающую роль солдат в
достижении победы.
Следы демократизма и подлинного патриотизма в годы войны
проявлялись как на передовой, т а к и е тылу. Особенно находили они
свое отражение в стихах и песнях той поры, которые продолжают
жить и сегодня. Конечно, победа в эт ой войне далась нелегко: десят­
ки миллионов советских людей отдали за нее свои жизни. Но нельзя
забывать, что без этих жертв не было бы освобождения не только
Советского Союза, но и всей Европы от «коричневой чумы» X X века.
Победа над фашизмом породила мощные освободительные и демо­
кратические настроения в советском обществе, которых так боялся
и пытался ликвидировать Сталин сразу после войны. Позднее они
сыграли свою положительную роль в подготовке и проведении XX
съезда партии, решительно покончившего с культом личности «во­
ждя всех народов».
О преодолении сталинского режима
Несмотря на тотальный и длительный характер сталинского ре­
жима власти, он все-таки не сумел переделать в своем духе всех со­
ветских людей. Это хорошо прослеживается на его исторической
судьбе.
’ Те, кто пытается сегодня объективизировать и исторически оправдать стали­
низм, нередко подходят к созданию реального социализма с сугубо экономических
позиций, забывая, что за рамками экономического детерминизма существуют такие
относительно самостоятельные сферы, как область социальных отношений, полити­
ка и идеология. Они и определяют форму политического режима, будь то демокра­
тия, авторитаризм или тоталитаризм.
912

В 1950-е годы наступает исторический предел его функциони­
рования и развития. Взяв в свое время вверх над демократической
ленинской традицией, он был вынужден в конце концов сойти с ис­
торической сцены. Чтобы двигаться вперед, советской стране нужно
было вобрать в себя плоды начавшейся в мире научно-технической
революции, размагнитить и освободить головы людей от прежних
идеологических догм, осуществить на деле демократизацию обще­
ства. Однако выращенная Сталиным государственно-партийная но­
менклатура всячески этому сопротивлялась. Отсюда и возникла не­
обходимость в XX съезде партии, который нанес по этому режиму
сокрушительный удар, приступив к восстановлению ленинской мо­
дели социализма с ее демократическими нормами партийной и го­
сударственной жизни.
XX съезд во многом вернул изначальный смысл социалистиче­
ской идее, искаженной теорией и практикой сталинизма. Решения
съезда имели большой нравственный смысл, возвращавший людям
веру в правду и справедливость. Было положено начало радикаль­
ным преобразованиям тоталитарной системы, обеспечению граж­
данских прав советских людей, реформированию и демократиза­
ции существующей политической системы. Характерно, что этого
сегодня не хотят замечать ни коммунистические, ни либеральные
фундаменталисты. Первые даже пошли на то, чтобы дезавуировать
решения этого съезда1.Однако прогрессивное значение XX съезда
компартии Советского Союза невозможно ликвидировать уже нико­
му. Его решения привели к улучшению жизни миллионов людей, по­
ложили начало активной социальной политике и освобождению ду­
ховной жизни народа. Наступил период, названный в народе «отте­
пелью». Он привел к либерализации политики и культурной сферы.
В этот период наблюдается резкий взлет науки и искусства: имен­
но тогда возникло знаменитое поколение «шестидесятников», внес­
ших существенный вклад в развитие литературы, поэзии, кино и др.
видов искусства.
В истории советской страны найдется немного документов, ко­
торые сыграли решающую роль в ее продвижении к свободе и де­
мократии. Среди них одно из первых мест, безусловно, занимает
доклад Н. С. Хрущева XX съезду КПСС «О культе личности и его по­
следствиях». Несмотря на свое малоговорящее название, он стал
значительной вехой не только в советской, но и во всемирной ис­
тории. В этом докладе не только осуждался «культ личности» Ста­
лина: в нем впервые в советской истории было откровенно сказано
1См. соответствующую резолюцию съезда СКП-КПСС.
913

о том, к каким трагедиям и человеческим жертвам может привести
политика, игнорирующая ленинское идейное наследие и сугубо на­
учное понимание социализма. Особенно нельзя забывать, что док­
лад Н. С. Хрущева и принятые на его основе решения съезда при­
вели на практике к реабилитации сотен тысяч советских граждан.
После этого съезда началось настоящее освобождение обществен­
ного сознания от догм и идеологических стереотипов сталинской
эпохи, возникла всеобщая демократическая атмосфера в общест­
венной и культурной жизни страны.
Что же касается «родимых пятен» сталинизма, оживших в го­
ды «застоя», то их полностью ликвидировала перестройка, показав­
шая на деле, что «социализм» и «демократия» — во многом родст­
венные понятия. Достаточно в этой связи вспомнить ее основной
лозунг: «Больше социализма — больше демократии!». Раскроем эту
мысль подробнее.
До сих пор бытует мнение, что у перестройщиков и их лиде­
ра не было никакой идеологии, никакой стратегии обновления со­
ветского общества. В свое время данную точку зрения наиболее на­
глядно выразил писатель Ю. Бондарев, сравнив перестройку с са­
молетом, который не знает, куда лететь и где произвести посадку.
Сегодня аналогичные взгляды высказывают многие критики пере­
стройки справа и слева, считая ее «ездой в незнаемое». Тем не ме­
нее, с нашей точки зрения, эти взгляды далеки от объективности.
Они верны лишь в той части, что теория перестройки не могла поя­
виться сразу в готовом виде в голове ее инициаторов, а вырабаты­
валась постепенно на основе практического движения. Однако уже
к концу 1988 года концепция перестройки в основном сложилась,
что позволяло ее сторонникам с полным сознанием реформиро­
вать общество.
Это подтверждается многими официальными и неофициальны­
ми материалами и документами перестройки. Приведем в этой свя­
зи малоизвестный факт, связанный с написанием и подготовкой к
изданию брошюры М. С. Горбачева «О социализме». Так, в августе
1988 года в разговоре со своим помощником М. Горбачев говорил,
что он категорически не согласен с теми, кто утверждает, что мы не
имеем теории и политики перестройки. При этом он подчеркивал:
«Мы их имеем. Суть их в том, чтобы раскрыть потенциал социали­
стического строя, освободиться от деформаций, последствий куль­
та, застойного периода, от всего того, что тормозило и мешало раз­
витию социализма и привело к тяжелой предкризисной ситуации
все наше общество.
914

Сердцевина нашей нынешней концепции в том, чтобы вернуть
человека как главное действующее лицо в политический процесс, в
экономику, в духовную сферу, до конца довести работу, которую на­
чал Октябрь 1917 года. Преодолеть полосу отчуждения человека от
производства, от власти, от культуры. Из этого вытекала необходи­
мость перестройки, демократизации гласности, а затем и политиче­
ской реформы, иначе говоря, необходимость коренного пересмот­
ра политической системы, коренных изменений в промышленности,
на транспорте, в торговле, в бытовом обслуживании»1.Примечатель­
но, что в этом разговоре М. Горбачев называет перестройку «нашей
новой революцией», совершившей «прорыв» не только в практике,
но и «в области общественной мысли, в теории».
Исследуя эволюцию и политическую направленность процес­
сов перестройки, приходишь к выводу о том, что к концу восьмиде­
сятых годов обновленческие процессы советского общества обрели
во многом социал-демократический характер. Об этом свидетельст­
вуют не только многочисленные контакты Горбачева с лидерами ев­
ропейской социал-демократии (см. его встречи с Брандтом, Лафон­
теном, Гонзалесом и др.), не только сотрудничество КПСС и соци­
ал-демократических партий по вопросам войны и мира, стратегии
и тактики международного рабочего класса, но и многочисленные
результаты самой перестройки.
Историческая истина не нуждается ни в улучшении, ни в ухуд­
шении. Теория перестройки, на наш взгляд, развивалась в рамках
концепции раскрытия демократического «потенциала социалисти­
ческого строя», «социалистической перспективы» или «социалисти­
ческого выбора». В одной из диктовок своей статьи М. С. Горбачев
говорил, характеризуя идейные искания последних лет перестрой­
ки: «В чем только не ищут выхода! И в восстановлении полностью
порядков, существовавших при царе, включая монархию. И в воз­
рождении духовности только на один манер — через передачу мо­
нополии на духовность церкви, религии. И в насаждении капитали­
стических порядков, что называется,„в чистом виде", где каждый за
себя, и слава тому, кому улыбнется удача, а остальные пусть выка­
рабкиваются, как смогут.
Иронизируют по поводу социалистического выбора, не видя
того, что отторжение социализма в массовом сознании произошло
потому, что социализм предстал в образе сталинизма. Но это — яв ­
1Разговор Горбачева с Черняевым насчет брошюры «О социализме», 7 августа
1988 года. Крым, Форос, дача «Заря». Архив Горбачев-фонда. Фонд No 2. Материалы
А. С. Черняева. Оп. No 2.
915

ление преходящее. И следующее поколение наверняка вернется к
этой великой идее и надежде. Право и обоснованность этой идеи,
ее укорененность в объективной логике человеческой истории
признают даже антикоммунистические авторитеты — крупные уче­
ные, известные философы»1. Актуальны эти слова и сегодня.
На наш взгляд, заслуга перестройщиков прежде всего состоя­
ла в том, что они раньше других это осознали, начав обновление
советского общества на началах демократии и гуманизма. По сути
дела, они начали трансформировать авторитарный социализм
брежневской эпохи в демократический социализм. Им многое уда­
лось сделать на этом пути: провести окончательную амнистию не­
законно репрессированных граждан, осуществить свободу слова,
отменить цензуру, ликвидировать остатки тоталитаризма в методах
руководства страной, реализовать плюрализм в политической и ду­
ховной сферах, наладить альтернативные парламентские выборы,
разрешить свободный выезд граждан за границу, отодвинуть угро­
зу ядерной войны и т. д.
Вэтом смысле перестройка была настоящим прорывом ксвобо­
де советского общества. Она фактически продолжила демократи­
ческие и социалистические преобразования, начатые Октябрьской
революцией и прерванные сталинизмом. Очень жаль, что некото­
рые из тех, кто ее осуществлял в свое время, сегодня под влияни­
ем политической конъюнктуры от нее отказываются или трактуют
ее в сугубо либеральном ключе. Но это их дело, дело их совести или
ее отсутствия. Автор данной статьи, напротив, во многом остается
поклонником этого подлинно демократического периода в разви­
тии нашей страны — своеобразной политической весны советско­
го общества, пришедшей на смену заморозкам брежневского нео­
сталинизма.
Несмотря на силовое прекращение перестройки во время пут­
ча и последующего прихода к власти радикал-либералов во главе
с Борисом Ельциным, она сумела доказать возможность реального
существования в советской истории демократического социализма.
Короче говоря, шесть лет перестройки показали, что не тотали­
таризм, а демократия и свобода наиболее адекватны обществу ре­
ального социализма.
Именно поэтому автора данного текста книги никогда не удов­
летворяло стремление правых и левых радикалов, неолибералов и
неосталинистов, намертво связывать тоталитаризм с социализмом и
’ См.: Там же. Архив Горбачев-фонда. Запись А. С. Черняевым диктовки статьи
М. С. Горбачева. 02.08.1991 г.
916

всей советской историей, начиная с Октября 1917 года и кончая пе­
рестройкой. Уверен, понятие «тоталитаризм» нельзя переносить на
совершенно различные периоды советской истории. Повторю еще
раз: одно дело советская власть при Ленине, другое — при Сталине,
одно дело хрущевская «оттепель», другое — брежневский неоста­
линизм. Не вмещается в это понятие и горбачевская перестройка,
суть которой во многом состояла в отрицании и преодолении пере­
житков сталинского тоталитаризма.
К сожалению, по данным социологии, около половины россий­
ских граждан сегодня желает вернуться к сталинским порядкам. Чем
это объясняется? Как уже отмечалось, это прямое следствие совре­
менных радикальных реформ неолиберального толка, породивших
невиданную социальную поляризацию и криминальный беспредел
в обществе. Парадоксально, но люди ищут альтернативу этим явле­
ниям не в развитии подлинной демократии, а в сталинском тотали­
таризме, заложившем в середине XX века многие предпосылки пе­
рехода к современному дикому или варварскому капитализму.
Любопытна и характерна в этом плане современная реакция
властей на «массовый неосталинизм». Боясь роста революционных
настроений в российском обществе, они решили осуществить еще
одну «десталинизацию» таким образом, чтобы искоренить из па­
мяти людей все советское прошлое, начиная с Октябрьской рево­
люции и кончая перестройкой. Так, в частности, с идеей подобной
«десталинизации» выступил относительно недавно Совет по раз­
витию гражданского общества и правам человека при президенте
РФ. При этом члены данного Совета никак не хотели считаться с тем
фактом, что реальная десталинизация уже была проведена XX съез­
дом партии и позднее в ходе перестройки. По их же странному мне­
нию, тогда она проводилась «кусочками», а «системно и масштабно
никогда ничего не делалось»1.
Почему же сегодня так негативно оцениваются меры, позволив­
шие реабилитировать сотни тысяч невинно осужденных и репрес­
сированных граждан, навсегда покончить с ГУЛАГом? Оказывается,
потому, что процесс десталинизации не стал процессом «десовети­
зации» и «декоммунизации» российского общества, что является,
по-видимому, одной из главных целей некоторых представителей
нынешней власти2.Парадоксально, но факт: ее идеологи сегодня хо­
1См. газе ту «30 Ок тября». No 101.2011. С. 1 -2.
2Интересно, что по этому поводу говорили члены рабочей группы, созданной
вышеназванным Советом, — А. Рогинский и С. Караганов. По их мнению, во имя
«национального примирения» (?!) нужна новая «десталинизация», которая позво­
лит перезахоронить тело Ленина, изменить названия городов и улиц, связанные с
917

тят сделать то, что не удалось даже Сталину, то есть покончить с ле­
нинской революционной традицией в стране.
В этой связи хочется им напомнить, что, несмотря на то что ста­
линизм в свое время глубоко деформировал социалистическую
тенденцию в СССР, он не мог ее уничтожить до конца потому, что
она выражала коренные интересы миллионов трудящихся совет­
ской страны.
Как уже отмечалось, она всегда существовала в СССР не благо­
даря, а вопреки сталинизму, точнее, в постоянной и незатихающей
борьбе с ним. Поэтому, повторим, методологически ошибочно под­
менять сталинизмом всю советскую действительность, что постоян­
но делают как «неистовые» сталинисты, так и социально ангажиро­
ванные критики СССР на Западе и в современной России. При этом
они не понимают, а точнее, не хотят понять одного: входе Октябрь­
ской революции и Гражданской войны российский народ сделал свой
исторический выбор, определивший на многие десятилетия соци­
ально-экономический строй советского общества. Ни Сталин, ни
какой-либо иной диктатор не мог его радикально изменить. Его
можно было деформировать, извратить, исказить, но не ликвиди­
ровать. Как Гитлер паразитировал в рамках буржуазного строя, не
изменяя его частнособственнической природы, так и Сталин мог
реализовать свою личную диктатуру лишь на базе общественной
собственности, планового хозяйства, других революционных за­
воеваний Октября. Безусловно, его самовластная политика глубо­
ко деформировала советское государство и общество, но она не
могла уничтожить социальный выбор народа, сделанный в Октябре
1917 года. Он мог быть изменен лишь самим народом или с его мол­
чаливого согласия, что и случилось на рубеже 1990-х годов.
Историческая истина конкретна. За рамками сталинского тота­
литаризма мы имеем дело с подлинной демократией, рожденной
Октябрьской революцией, с противоречивой политикой «военно­
го коммунизма», со своеобразным либерализмом нэпа, с такими по­
литическими режимами, как авторитарно-демократическое правле­
ние Н. Хрущева, авторитаризм Л. Брежнева и переход от него к де­
мократии времен горбачевской перестройки.
именами известных революционеров, ввести запрет на профессии для чиновников,
сомневающихся в количестве жертв, репрессированных в годы сталинизма, и т.д.
Символично, что подобные предложения выдвигали в свое время представители
белоэмигрантского HTC. Один из его современных идейных сторонников А. Зубов
пишет: «Десталинизация — это частный случай декоммунизации.То есть мы должны
искоренить не только положительные переживания Сталина, но, скажем, и положи ­
тельные переживания Ленина и его подручных». См.: Зубов А. Декоммунизация, а не
десталинизация // Русский журнал. М ай-июнь 2011.
918

Таким образом, многообразная и противоречивая действитель­
ность советской истории полностью опровергает однолинейную
логику рассуждений современных сторонников тоталитарной кон­
цепции советского общества и его истории. По сути дела, послед­
ние лишь возрождают идеологизированные оценки советологов
времен холодной войны, которые выглядят настоящим монстром в
наше время.
К сожалению, определенную идеологизацию истории совет­
ского общества допускала не только буржуазная советология, но и
официальные идеологи в СССР. Возвеличивая на словах автора «Ка­
питала» и его диалектический метод, они сами почти никогда не ис­
пользовали этот метод для анализа противоречий и перспектив
развития советского общества. Их вполне устраивал сугубо идеали­
стический подход, лежащий в основе официальной партийной про­
паганды. На седьмом десятке лет существования советской власти
это был вынужден косвенно признать Ю. Андропов, сказав, что «мы
не знаем общества, в котором живем». Об этом же свидетельству­
ют и известные выводы официальной партийной науки «о полной
и окончательной победе социализма в СССР», «о построении мате­
риально-технической базы коммунизма», «о создании развитого со­
циализма» и др. Несостоятельность и утопичность этих «выводов»
и оценок была очевидна для отдельных марксистов еще при совет­
ской власти. Тем не менее они продолжали навязываться общест­
венному и индивидуальному сознанию.
Как правило, они постулировались в программных партийных
документах как нечто должное и обязательное для распростране­
ния. Однако на самом деле они являлись результатом полного игно­
рирования диалектико-материалистической философии и теории
социализма. Так, эта философия требовала при формулировании
исторических оценок всесторонне учитывать конкретный уровень
развития материальных возможностей социалистической системы,
а теория социализма настаивала на непременно реалистическом
понимании соотношения классовых сил в мире. Из этого следовало,
что было по меньшей мере преждевременно делать вывод «о пол­
ной и окончательной победе социализма в СССР», особенно в ус­
ловиях сохранения мировой капиталистической системы, которая
технологически и организационно намного превосходила страны,
входящие в социалистическую систему. Было ясно и то, что в усло­
виях сосуществования двух классово противоположных мировых
систем полностью сохраняется переходный характер нового обще­
ства и связанный с ним известный ленинский вопрос: «кто кого: со­
циализм или капитализм?». Понятно, что без решения этого вопро­
919

са выводы «о полной и окончательной победе социализма» остава­
лись в сфере сугубо желаемого, а не реального бытия.
Нельзя было также говорить и о наступлении «развитого социа­
лизма», тем более «о создании материально-технической базы ком­
мунизма» в условиях, когда мы троекратно отставали от США по про­
изводительности труда и освоению результатов НТР. Напомним, что в
шестидесятые и семидесятые годы уровень физического труда в СССР
составлял в промышленности приблизительно 50%, а в сельском хо­
зяйстве — 70%. Очевидно также, что коммунизм и доминирование
физического труда в обществе — противоположные вещи. СССР так­
же существенно отставал от западных стран по качеству товаров мас­
сового спроса, бытового обслуживания населения, решению жилищ­
ного вопроса и т. д. Но самое главное: в советском обществе сохра­
нялись наемный труд и рабочее время, существовало отчуждение в
экономике, социальной и политической сферах. Непонимание этих и
других ключевых проблем марксистской теории социализма, подме­
на их решения чисто пропагандистскими средствами стали, на наш
взгляд, одной из причин падения КПСС и советской власти.
Здесь методологически важно подчеркнуть одно: для Маркса,
как и для Ленина, социализм никогда не был обществом, в готовом
виде падающим с неба. Возникнув благодаря Октябрьской револю­
ции в многоукладной стране, он мог быть и был лишь переходным,
или становящимся обществом1.В таком обществе сохранялись тен­
денции (уклады) прошлого и нарождались новые элементы будуще­
го. За теми и другими элементами, естественно, стояли определен­
ные социально-политические силы. Их нужно было увидеть, понять
и наладить взаимодействие в интересах общества как целого. Глав­
ный вопрос состоял в следующем: как сделать так, чтобы новые тен­
денции одержали победу над старыми, превратив отсталую буржу­
азную Россию в передовую социалистическую страну? Поэтому вся
советская история представляет собою своеобразную переходную
эпоху. К сожалению, она и сегодня неадекватно понимается и в силу
этого безмерно идеологизируется.
Культура как зеркало
советской действительности
Одной из таких новейших идеологизаций является, например,
позиция некоторых философов и культурологов, связанная с игно­
рированием или отрицанием не только социалистических начал в
' В этой связи Ленин прямо говорил об учете в политике «промежуточных сту­
пеней социализма». См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.44. С. 475.
920

СССР, но и всей многонациональной советской культуры, которую
они фактически подменяют дореволюционной или зарубежной рус­
ской культурой1.
Отказываясь видеть социалистическую тенденцию в советской
действительности, они также отказываются видеть и особенный ха­
рактер советской культуры, в которой эта тенденция проявляется.
Если они и говорят о своеобразии советской культуры, то только в
уничижительном плане, сводя ее полностью к произведениям вуль­
гарно понятого соцреализма.
Но так ли это на самом деле? Думается, что совсем не так.
На мой взгляд, основная методологическая ошибка этих теоре­
тизирующих идеологов состоит в том, что они полностью отождест­
вили сталинизм с советской действительностью, а догматически по­
нятый соцреализм — со всей советской культурой, литературой и
искусством. На самом деле советская действительность и ее 70-лет­
няя история, как уже отмечалось, намного шире, чем сталинизм, яв ­
ляющийся все-таки ограниченным во времени режимом политиче­
ской власти и идеологии, не более того. То же самое можно сказать
и о достижениях советской культуры, литературы и искусства: они
гораздо многообразнее, чем те отдельные заидеологизированные
произведения соцреализма, которые вообще трудно отнести к вы­
сокой культуре. Тем не менее нам думается, что вкусовые предпоч­
тения здесь не должны подавать совет.
Известно, что понятие «культура» многозначно. Ее называют
«второй натурой», считают результатом творческой деятельности
людей, проявлением сугубо личностного и духовного начала в че­
ловеке. По мнению одних, культура — это сугубо самостоятельный
и даже определяющий фактор общества, по мнению других, она, на­
против, является отражением таких существенных явлений челове­
ческой жизни, как труд, общественные отношения, нравственность,
любовь и т.д. Мы рассматриваем культуру как зеркало сложной и
противоречивой истории человеческого сообщества.
В этом плане советская культура является для нас уникальным
историческим слепком с советской действительности XX века со
всеми ее достижениями, трагедиями и проблемами. Мало того, эта
культура в ее лучших проявлениях показывает величие того соци­
ального эксперимента, у истоков которого стояла Октябрьская ре­
волюция, впервые поднявшая к свободе и социальному творчест­
1 См. соответствующие выступления некоторых участников конференции,
посвященной творчеству А. В. Луначарского, в музее Маяковского 29 февраля
2012 года.
921

ву трудящегося человека. Отметим сразу: мы являемся принципи­
альными противниками нигилистического отношения к советской
действительности и ее культуре, богатство которой иногда сводят к
плоским и сугубо идеологизированным произведениям отдельных
весьма слабых художников, писателей и поэтов. Советская культу­
ра, на наш взгляд, — мощный и еще не до конца оцененный фено­
мен мировой культуры.
Не устаю повторять, сталинский тоталитарный режим был во
многом антиподом социализма, но для того, чтобы закрепиться в
советской действительности, он был вынужден приватизировать, а
иногда и защищать явно противоречащие ему ленинские идеи и те
завоевания Октября, которые на деле были первыми живыми рост­
ками социализма и коммунизма. Эти «ростки» проявлялись в ходе
Гражданской войны, присутствовали как уклад в экономике, во­
площались в массовом социальном и культурном творчестве два­
дцатых годов, зарождались в «коммунистических субботниках», на
«комсомольских стройках» тридцатых, пятидесятых и шестидеся­
тых годов, реализовались в победоносной войне с фашизмом, в ре­
шениях XX съезда партии, нанесших сокрушительный удар по ста­
линизму. Их можно наглядно увидеть в политике «оттепели» и дея­
тельности «шестидесятников», в советской космической эпопее, в
противоречивых явлениях застойного времени, наконец, в непо­
нятых и недооцененных до сих пор демократических преобразо­
ваниях перестройки, которую, к сожалению, часто отождествляют
с постперестроечным временем с его «шоковой терапией» и всеоб­
щим обнищанием абсолютного большинства советских людей.
Став своеобразным зеркалом советской действительности, эта
культура наглядно показывает, что сталинский тоталитаризм, как
бы ни хотели этого некоторые политики и идеологи, не может за­
слонить и тем более подменить собою сложную и противоречивую
советскую историю. Он лишь часть этой истории, притом такая ее
часть, с которой постоянно вели борьбу Ленин и преданные социа­
лизму советские люди, где бы они ни находились: на воле или в ГУ­
ЛАГе, в стране или за границей. История в их лице, конечно, одержа­
ла моральную победу над сталинизмом.
Уроки и перспективы
Тем не менее, несмотря на достижения и прогрессивный харак­
тер советской культуры, государство, в котором эта культура нашла
свое неповторимое и емкое выражение, все-таки сошло с арены ис­
тории. Вместе с ним прервался и первый в истории социалистиче­
ский эксперимент. Опыт истории показал, что рожденная в его не­
922

драх национальная модель реального социализма не смогла вы­
держать конкуренции с мировой системой капитализма. Глубинные
причины этого еще полностью не осмыслены, но уже понятно, что
строители нового общества не сумели сделать то, что должны были
сделать по требованию марксистской науки. В частности, они не
смогли на деле реализовать ленинские «критерии социалистично-
сти», связанные с достижением наивысшей по миру производитель­
ности труда, обеспечить на этой основе более высокий, чем на За­
паде, жизненный уровень народа, добиться всеобщей демократии и
самоуправления трудящихся, своевременно отказаться от тех догм
советской идеологии, которые воспроизводили ложную картину ре­
альной жизни. Но главное: они, несмотря на программные лозунги,
не сделали своим основным приоритетом формирование свобод­
ной и творческой личности как необходимого условия полного ос­
вобождения и прогрессивного развития советского общества.
По моему (и не только) мнению, политической причиной паде­
ния социализма в СССР было отчуждение правящей коммунистиче­
ской партии от народа1. В итоге она не смогла осуществить в пол­
ной мере свои стратегические цели, связанные с созданием полно­
ценного социалистического, а затем и коммунистического общест­
ва. Таков серьезный урок советской истории.
Не менее важны и другие ее уроки. Так, оглядываясь сегодня на
непродолжительную, но поразительно насыщенную и плодотвор­
ную жизнь В. И. Ленина, невольно приходишь к выводу: если бы
его «Политическое завещание» было выполнено, может быть, мы
не столкнулись бы со зверствами сталинского режима, крушением
многих революционных завоеваний, не были бы свидетелями со­
временной варварской капитализации общества, заводящей стра­
ну в тупик? Вместе с тем история не признает сослагательного на­
клонения, она не морализирует, а учит. Должны и мы извлечь уроки
из пройденного исторического пути, чтобы не повторять тех оши­
бок, которые во многом дискредитировали дело, начатое Лениным
в Октябре 1917 года.
Предвидение Ленина о том, что Сталин не сможет осторожно
пользоваться властью, оказалось пророческим. Его репрессивная
политика, получившая название «сталинизма», была прямой проти­
воположностью научных взглядов Маркса и Ленина, идеалов и це­
лей рабочего класса и Октябрьской революции. В итоге сталинизм
’ Достаточно в этой связи напомнить, что после фактического запрета КПСС
Б. Ельциным и организованного суда над ней ни один трудовой коллектив, ни одна
партийная ячейка не выступили в ее защиту.
923

привел к бюрократическому перерождению Советского государст­
ва. Тем самым он заложил исторические и социально-политические
предпосылки его падения в конце XX века. К сожалению, он до сих
пор остается незажившей раной левого движения, фактором, пол­
ностью дискредитирующим теорию и практику социализма.
После смерти Ленина советская действительность во многом
развивалась по «державным» законам сталинизма, о которых с нос­
тальгией сегодня вспоминают отдельные лидеры коммунистическо­
го движения в России и за рубежом. Однако какие это были законы,
приведшие в конечном итоге к крушению СССР и падению КПСС, мы
знаем лучше других. Но даже такой негативный урок всемирной ис­
тории имеет свою положительную сторону: левые, если они не хо­
тят себя дискредитировать в глазах нынешних и будущих поколений,
должны вырезать сталинизм как раковую опухоль из своей среды и
начать учиться революционной науке не у Сталина, а у Ленина.
Сегодня под тяжестью негативных последствий так называемых
«радикальных реформ» неолиберального толка одни ностальгиру­
ют по советскому прошлому и вообще не хотят слышать о каких-
либо ошибках сталинского времени, другие, напротив, считают, что
советское прошлое — это одна сплошная ошибка, где были толь­
ко ГУЛАГ, «карточки» и «пустые полки магазинов». На самом деле не
правы ни те, ни другие. В советскую эпоху было все: победы и по­
ражения, праздники и трагедии, полные и пустые полки магазинов.
Повторим еще раз, противоречия советской истории есть резуль­
тат борьбы ленинской и сталинской линий в политике. Когда брала
верх первая тенденция, людям становилось лучше и легче жить, ко­
гда распространялся сталинизм, возникала трагедия миллионов.
Вместе с тем никто не может отрицать, что в СССР была прове­
дена индустриализация, превратившая его в одну из ведущих дер­
жав мира, заложены основы крупного сельхозпроизводства, реа­
лизована культурная революция, сумевшая решить не только про­
блему неграмотности, но и создать мощную систему образования и
науки, позволившую вывести человека в космос. Что бы ни говори­
ли сегодня о советской эпохе, но исторические факты таковы, что
она дала скромное, но реальное благополучие абсолютному боль­
шинству советских людей, сумевших в тяжелые дни войны одержать
великую победу над фашизмом.
В то же время мы понимаем, какой ценой это было достигну­
то: сколько невинных жертв легло под молот сталинских репрес­
сий и ошибок, сколько крестьянских семей пострадало от так назы­
ваемых «перегибов» во время коллективизации и раскулачивания,
сколько талантов было загублено благодаря неистовому ревнитель-
924

ству «рапповщины» и поиску «врагов народа» среди деятелей нау­
ки, образования и культуры.
Осмысливая путь, пройденный страной после Ленина, прихо­
дишь к выводу, что все это явилось тяжелой платой за отход ком­
партии от ленинских идей, высказанных в его «Политическом за­
вещании», и прежде всего за подмену «живого творчества народа»
единовластной волей диктатора, приведшую к извращению совет­
ской власти и отрыву ее от народа. Именно этот отрыв от народа и
послужил, в конечном счете, ее падению в девяностые годы.
Забвение ленинских революционных традиций, бюрократизм и
привилегии партгосноменклатуры не только оторвали КПСС от тру­
дящихся масс, они сделали Советское государство невосприимчи­
вым к развернувшейся в мире научно-технической революции, пре­
пятствовали демократическим процессам обновления, наметивше­
гося в годы хрущевской «оттепели» и в начале перестройки. В итоге
«реальный социализм» не смог одержать победу над капитализмом
ни по производительности труда, ни по более высокому качеству
жизни трудящихся, ни по политическим свободам.
Именно эти глубинные причины, а не некое «предательство во­
ждей», объясняют, почему советский народ и рядовые коммунисты
так легко восприняли уход КПСС с политической сцены. Но означает
ли это тупиковость самого социалистического пути, как утверждают
сегодня либеральные фундаменталисты? Конечно, нет. Более спра­
ведливого и возвышенного идеала, чем демократический и гуман­
ный социализм, человечество не выработало. Нужно только не по­
вторять тех ошибок, о которых предупреждал Ленин и о чем забыли
его исторические приемники.
Тем не менее, как говорится, «еще не вечер». Проигрыш битвы
за социалистические и коммунистические идеалы в отдельно взя­
той стране еще не означает проигрыша всей всемирно-историче­
ской кампании за реализацию этих идеалов. Мировая история в
этом смысле не может успокоиться, пока не осуществит все зало­
женные в ней возможности создания свободного общества. А ком­
мунизм, если его понимать как родовое явление, есть реальная воз­
можность такого общества. В чем его сила и универсальность? В том,
что его требует сама жизнь, ее прошлое, настоящее и будущее.
К сожалению, общепринятое понимание коммунизма, сложив­
шееся в отечественном, в том числе в марксистском обществоведе­
нии, сводится, как правило, к его узко-экономическому пониманию.
На наш взгляд, этого явно недостаточно для научного представле­
ния о нем. Не следует забывать, что для Маркса именно «человече­
ское» или, точнее, «свободное человеческое общество», которое он
925

отождествлял с коммунизмом, было его основной точкой зрения на
мир и историю1.
Дело в том, что ростки коммунизма всегда существовали в ис­
тории в форме различных единичных или особенных явлений. Пре­
жде всего это происходило там, где отношения людей носили не
вещный, а человеческий характер, где люди не противостояли друг
другу как классовые индивиды или агенты рыночных отношений, а
дополняли друг друга, создавая, например, соответствующие общи­
ны, союзы и организации. Своеобразные зародыши будущего ком­
мунистического общества можно увидеть сегодня в самоуправляю­
щихся предприятиях с собственностью работников, в различных
объединениях людей по научным и культурным интересам и т. д.
Что касается коммунистической личности, то ее прообраз можно
наблюдать в каждом поистине свободном и всесторонне развитом
человеке, примеры которого можно встретить не только во време­
на Возрождения и Просвещения, но и в наш сугубо коммерческий,
специализированный и компьютерный век. Именно подобные люди
могут составить ту будущую свободную ассоциацию, о которой меч­
тали и говорили авторы Коммунистического манифеста.
Однако проблема здесь состоит в том, что эти реальные, но еди­
ничные факты общественного развития противоречили и противо­
речат до сих пор тем историческим формам общества, которые ос­
нованы на эксплуатации и отчуждении миллионов людей от труда,
средств производства, власти и культуры. Разрешить это противо­
речие, то есть создать общество, где «свобода каждого была бы ус­
ловием свободного развития всех», и есть задача истории, впервые
понятая именно марксизмом. В этой связи не случайно историче­
скую миссию рабочего класса Маркс выводил из его протеста про­
тив античеловеческих и чуждых ему условий существования в бур­
жуазном обществе. Он считал этот протест закономерным следст­
вием «возмущения, которое в этом классе необходимо вызывается
противоречием между его человеческой природой и его жизнен­
ным положением, являющимся откровенным, решительным и все­
объемлющим отрицанием этой самой природы»2.Отсюда и его ото­
ждествление коммунизма с «реальным гуманизмом», чего никак не
могут понять некоторые не в меру «ортодоксальные» марксисты и
коммунисты.
Надо признать, что первые попытки решения этой историче­
ской задачи оказались несовершенными, но от этого сама задача
1См.: Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. Т.42. С. 266; Т.49. С. 47.
2Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.2.С. 39.
926

не перестала быть актуальной. Более того, в современных условиях
достаточно высокого уровня образования и активности трудящихся
она прямо стучится в двери истории. Очевидно, что наличие сосло­
вий, классов, рыночных отношений, как правило, уродует общест­
венную природу людей, делает их враждебными друг другу, превра­
щает их в частичных, а иногда и просто глупых индивидов, видящих
смысл жизни в таких суррогатах общественности, как деньги, вещ­
ное богатство, алкоголь, наркотики и т. п. В то же время нельзя за­
бывать, что настоящая эмансипация человека связана с «возвраще­
нием» ему его общественной или «человеческой природы».
Сегодня от человека требуется постоянное развитие и духов­
ное обогащение своей личности. Таковы объективные требования
современной технологической революции и социального прогрес­
са, которым нужны не столько слепые исполнители команд власт­
вующей бюрократической машины, сколько подлинно свободные,
смелые и творческие люди.
Современные факты социальной борьбы в мире и в России по­
казывают: люди не хотят быть вещью, не хотят быть рабами господ­
ствующих античеловеческих порядков. Они хотят не словесного, а
«реального гуманизма», составляющего суть приближающегося по-
сткапиталистического общества. Этого же требуют как неизмеримо
выросшие производительные силы человечества, так и индивиду­
альные творческие способности, таланты, умения и знания людей.
Все дело за тем, пока неизвестным, политическим авангардом, кото­
рый сумеет возглавить и осуществить переход к такому обществу.
Итак, сегодня опять возникает стратегическая задача соедине­
ния социалистического идеала с массовым движением трудящихся.
От того, сумеют ли ее решить современные левые силы, будет зави­
сеть их политическое будущее и будущее современной России.

ОНИ НЕ МОЛЧАЛИ
Л. Д. Троцкий
Преданная революция:
ЧТО ТАКОЕ СССР И КУДА ОН ИДЕТ?
(фрагменту
Историк Советского Союза не сможет не прийти к выводу, что
политика правящей бюрократии в больших вопросах представляла
ряд противоречивых зигзагов. Попытки объяснить или оправдать
их «переменой обстоятельств» явно несостоятельны. Руководить
значит хоть до некоторой степени предвидеть. Фракция Сталина
ни в малейшей степени не предвидела тех неизбежных результатов
развития, которые каждый раз обрушивались ей на голову. Она реа­
гировала на них в порядке административных рефлексов. Теорию
своего очередного поворота она создавала задним числом, мало
заботясь о том, чему учила вчера. На основании тех же неопровер­
жимых фактов и документов историк должен будет заключить, что
так называемая «левая оппозиция» давала несравненно более пра­
вильный анализ происходящим в стране процессам и гораздо вер­
нее предвидела их дальнейшее развитие.
Этому утверждению противоречит на первый взгляд тот про­
стой факт, что побеждала неизменно фракция, не умевшая будто бы
далеко заглядывать вперед, тогда как более проницательная груп­
пировка терпела поражение за поражением. Такого рода возраже­
ние, напрашивающееся само собою, убедительно, однако, лишь для
того, кто мыслит рационалистически и в политике видит логический
спор или шахматную партию. Между тем политическая борьба есть
по самой сути своей борьба интересов и сил, а не аргументов. Ка­
чества руководства отнюдь не безразличны, конечно, для исхода
столкновения, но это не единственный фактор и, в последнем счете,
не решающий. К тому же каждый из борющихся лагерей требует ру­
ководителей по образу и подобию своему.
Если Февральская революция подняла к власти Керенского
и Церетели, то не потому, что они были «умнее» или «ловче», чем
' Публикуется по тексту: Троцкий Л. Преданная революция: Что такое СССР и
куда он идет? Глава 5. Советский термидор. Почему победил Сталин? М., 1991.
928

правящая царская клика, а потому что они представляли, по край­
ней мере временно, революционные народные массы, подняв­
шиеся против старого режима. Если Керенский мог загнать Лени­
на в подполье и посадить других большевистских вождей в тюрь­
му, то не потому, что превосходил их личными качествами, а потому,
что большинство рабочих и солдат шло еще в те дни за патриотиче­
ской мелкой буржуазией. Личное «преимущество» Керенского, если
здесь уместно это слово, состояло как раз в том, что он видел не
дальше подавляющего большинства. Большевики победили, в свою
очередь, мелкобуржуазную демократию не личным превосходст­
вом вождей, а новым сочетанием социальных сил: пролетариату
удалось, наконец, повести за собой неудовлетворенное крестьян­
ство против буржуазии.
Последовательность этапов Великой французской революции,
во время ее подъема, как и спуска, с не меньшей убедительностью
показывает, что сила сменявших друг друга «вождей» и «героев» со­
стояла прежде всего в их соответствии характеру тех классов и сло­
ев, которые давали им опору; только это соответствие, а вовсе не
какие-либо безотносительные преимущества, позволило каждому
из них наложить печать своей личности на известный исторический
период. В чередовании у власти Мирабо, Бриссо, Робеспьера, Бар­
раса, Бонапарта есть объективная закономерность, которая неиз­
меримо могущественнее особых примет самих исторических про­
тагонистов.
Достаточно известно, что каждая революция до сих пор вызы­
вала после себя реакцию или даже контрреволюцию, которая, прав­
да, никогда не отбрасывала нацию полностью назад, к исходному
пункту, но всегда отнимала у народа львиную долю его завоеваний.
Жертвой первой же реакционной волны являлись, по общему пра­
вилу, пионеры, инициаторы, зачинщики, которые стояли во главе
масс в наступательный период революции; наоборот, на первое ме­
сто выдвигались люди второго плана в союзе со вчерашними врага­
ми революции. Под драматическими дуэлями «корифеев» на откры­
той политической сцене происходили сдвиги в отношениях между
классами и, что не менее важно, глубокие изменения в психологии
вчера еще революционных масс.
Отвечая на недоуменные вопросы многих товарищей о том, что
случилось с активностью большевистской партии и рабочего клас­
са, куда девались их революционная инициатива, самоотвержение
и плебейская гордость; почему на место всего этого обнаружилось
столько подлости, трусости, малодушия и карьеризма, Раковский
ссылался на перипетии французской революции XVIII века и при­
929

водил в пример Бабефа, который по выходе из тюрьмы Аббатства
тоже с недоумением спрашивал себя, что сталось с героическим на­
родом парижских предместий. Революция — великая пожиратель-
ница человеческой энергии, индивидуальной, как и коллективной.
Не выдерживают нервы, треплется сознание, изнашиваются харак­
теры. События развертываются слишком быстро, чтоб убыль успе­
вала возместиться притоком свежих сил. Голод, безработица, ги­
бель революционных кадров, отстранение масс от управления, —
все это привело к такому физическому и моральному оскудению
парижских предместий, что им понадобилось больше трех десяти­
летий для нового восстания.
Аксиоматическое утверждение советской литературы, будто за­
коны буржуазных революций «неприменимы» к пролетарской, ли­
шено всякого научного содержания. Пролетарский характер Ок­
тябрьского переворота определился из мировой обстановки и осо­
бого соотношения внутренних сил. Но самые классы сложились в
варварской обстановке царизма и отсталого капитализма, а отнюдь
не были приготовлены по особому заказу для потребностей социа­
листической революции. Как раз наоборот: именно потому, что во
многих отношениях еще отсталый русский пролетариат совершил в
несколько месяцев небывалый в истории скачок от полуфеодальной
монархии к социалистической диктатуре, реакция в его собственных
рядах неминуемо должна была вступить в свои права. Она нараста­
ла в ряде последовательных волн. Внешние условия и события напе­
ребой питали ее. Интервенции следовали за интервенциями. С Запа­
да прямой помощи не было. Вместо ожидавшегося благополучия в
стране надолго воцарилась зловещая нужда. К тому же наиболее вы­
дающиеся представители рабочего класса либо успели погибнуть в
гражданской войне, либо поднялись несколькими ступенями выше
и оторвались от масс. Так, после беспримерного напряжения сил, на­
дежд и иллюзий, наступил длительный период усталости, упадка и
прямого разочарования в результатах переворота. Отлив «плебей­
ской гордости» открывал место приливу малодушия и карьеризма.
На этой волне поднимался новый командующий слой.
Немалую роль в формировании бюрократии сыграла демоби­
лизация миллионной Красной армии: победоносные командиры за­
няли ведущие посты в местных Советах, в хозяйстве, в школьном
деле и настойчиво вводили всюду тот режим, который обеспечил
успехи в гражданской войне. Так со всех сторон массы отстранялись
постепенно от фактического участия в руководстве страной.
Внутренняя реакция в пролетариате вызвала чрезвычайный
прилив надежд и уверенности в мелкобуржуазных слоях города и
930

деревни, пробужденных нэпом к новой жизни и все смелее подни­
мавших голову. Молодая бюрократия, возникшая первоначально в
качестве агентуры пролетариата, начинала теперь чувствовать себя
третейским судьей между классами. Самостоятельность ее возрас­
тала с каждым месяцем.
В том же направлении, притом с могущественной силой, дей­
ствовала международная обстановка. Советская бюрократия ста­
новилась тем увереннее в себе, чем более тяжкие удары падали на
мировой рабочий класс. Между этими фактами не только хроноло­
гическая, но и причинная связь, и притом в обоих направлениях:
руководство бюрократии содействовало поражениям; поражения
помогали подъему бюрократии. Разгром болгарского восстания
и бесславное отступление немецких рабочих партий в 1923 году;
крушение эстонской попытки восстания в 1924 году; вероломная
ликвидация всеобщей стачки в Англии и недостойное поведение
польских рабочих партий при воцарении Пилсудского в 1926 году;
страшный разгром китайской революции в 1927 году; затем еще бо­
лее грозные поражения в Германии и Австрии, — таковы те истори­
ческие катастрофы, которые убивали веру советских масс в м иро­
вую революцию и позволяли бюрократии все выше подниматься в
качестве единственного маяка спасения.
В отношении причин поражений мирового пролетариата за по­
следние 13 лет автору приходится сослаться на другие свои рабо­
ты, где он пытался вскрыть гибельную роль оторванного от масс и
глубоко консервативного кремлевского руководства в революци­
онном движении всех стран. Здесь нас занимает прежде всего тот
неоспоримый и поучительный факт, что непрерывные поражения
революции в Европе и Азии, ослабляя международное положение
СССР, чрезвычайно укрепляли советскую бюрократию. Две даты
особенно знаменательны в этом историческом ряду. Во второй по­
ловине 1923 года внимание советских рабочих было страстно при­
ковано к Германии, где пролетариат, казалось, протягивал руки к
власти; паническое отступление немецкой коммунистической пар­
тии принесло рабочим массам СССР тягчайшее разочарование. Со­
ветская бюрократия немедленно открывает кампанию против «пер­
манентной революции» и наносит левой оппозиции первый жесто­
кий удар. В течение 1926-1927 годов население Советского Союза
переживает новый прилив надежд: все взоры направляются на этот
раз на Восток, где развертывается драма китайской революции. Ле­
вая оппозиция оправляется от ударов и рекрутирует фаланги новых
сторонников. К концу 1927 года китайская революция разгромлена
931

палачом Чан Кайши, которому руководство Коминтерна буквально
предало китайских рабочих и крестьян. Холодная волна разочаро­
вания проходит по массам Советского Союза. После разнузданной
травли в печати и на собраниях бюрократия решается наконец в
1928 году провести массовые аресты среди левой оппозиции.
Под знаменем большевиков-ленинцев сплотились, правда, де­
сятки тысяч революционных борцов. Передовые рабочие относи­
лись к оппозиции с несомненной симпатией. Но симпатия эта оста­
валась пассивной: веры в то, что при помощи новой борьбы мож­
но серьезно изменить положение, у масс уже не было. Между тем
бюрократия твердила: «Ради международной революции оппо­
зиция собирается втянуть нас в революционную войну. Довольно
потрясений! Мы заслужили право отдохнуть. М ы сами у себя соз­
дадим социалистическое общество. Положитесь на нас, ваших во­
ждей!». Эта проповедь покоя тесно сплачивала аппаратчиков, воен­
ных и штатских, и находила несомненный отклик у усталых рабочих
и особенно крестьянских масс. Может быть, оппозиция и впрямь го­
това жертвовать интересами СССР во имя идей «перманентной ре­
волюции», спрашивали они себя. На самом деле борьба шла из-за
жизненных интересов советского государства. Ложная политика
Коминтерна в Германии обеспечила через десять лет победу Гитле­
ра, то есть грозную военную опасность с Запада, а не менее ложная
политика в Китае укрепила японский империализм и чрезвычайно
приблизила опасность с Востока. Но периоды реакции больше все­
го характеризуются недостатком мужества мысли.
Оппозиция оказалась изолированной. Бюрократия ковала же­
лезо, пока горячо. Эксплуатируя растерянность и пассивность тру­
дящихся, противопоставляя их наиболее отсталые слои передовым,
опираясь все смелее на кулака и вообще мелкобуржуазного союз­
ника, бюрократия в течение нескольких лет разгромила революци­
онный авангард пролетариата.
Было бы наивностью думать, будто неведомый массам Сталин
вышел внезапно из-за кулис во всеоружии законченного стратеги­
ческого плана. Нет, прежде еще, чем он нащупал свою дорогу, бю­
рократия нащупала его самого. Сталин приносил ей все нужные
гарантии: престиж старого большевика, крепкий характер, узкий
кругозор и неразрывную связь с аппаратом, как единственным ис­
точником собственного влияния. Успех, который на него обрушил­
ся, был на первых порах неожиданностью для него самого. Это был
дружный отклик нового правящего слоя, который стремился осво­
бодиться от старых принципов и от контроля масс и которому ну­
932

жен был надежный третейский судья в его внутренних делах. Вто­
ростепенная фигура пред лицом масс и событий революции, Сталин
обнаружил себя как бесспорный вождь термидорианской бюрокра­
тии, как первый в ее среде.
У нового правящего слоя скоро оказались свои идеи, свои чув­
ства и, что еще важнее, свои интересы. Подавляющее большинст­
во старшего поколения нынешней бюрократии стояло во время
Октябрьской революции по другую сторону баррикады (взять для
примера хотя бы только советских послов: Трояновский, Майский,
Потемкин, Суриц, Хинчук и проч.) или, в лучшем случае, —
в сто­
роне от борьбы. Те из нынешних бюрократов, которые в Октябрь­
ские дни находились в лагере большевиков, не играли в большинст­
ве своем сколько-нибудь значительной роли. Что касается молодых
бюрократов, то они подобраны и воспитаны старшими, нередко из
среды собственных отпрысков. Эти люди не могли бы совершить
Октябрьской революции. Но они оказались как нельзя лучше при­
способлены, чтоб эксплуатировать ее.
Личные моменты в смене двух исторических глав, конечно, не
остались без влияния. Так, болезнь и смерть Ленина, несомненно,
ускорили развязку. Если бы Ленин прожил дольше, напор бюрокра­
тического могущества совершался бы, по крайней мере в первые го­
ды, более медленно. Но уже в 1926 году Крупская говорила в кругу
левых оппозиционеров: «Будь Ильич жив, он, наверное, уже сидел
бы в тюрьме». Опасения и тревожные предвидения самого Ленина
были тогда еще свежи в ее памяти, и она вовсе не делала себе иллю­
зий насчет его личного всемогущества против встречных историче­
ских ветров и течений.
Бюрократия победила не только левую оппозицию. Она победи­
ла большевистскую партию. Она победила программу Ленина, кото­
рый главную опасность видел в превращении органов государства
«из слуг общества в господ над обществом». Она победила всех этих
врагов — оппозицию, партию и Ленина — не идеями и доводами, а
собственной социальной тяжестью. Свинцовый зад бюрократии пе­
ревесил голову революции. Такова разгадка советского Термидора.
Перерождение большевистской партии
Октябрьскую победу подготовила и обеспечила большевист­
ская партия. Она же построила советское государство, вправив ему
крепкий костяк. Перерождение партии стало и причиной, и следст­
вием бюрократизации государства. Необходимо хоть вкратце пока­
зать, как это произошло.
933

Внутренний режим большевистской партии характеризовал­
ся методами демократического централизма. Сочетание этих двух
понятий не заключает в себе ни малейшего противоречия. Партия
зорко следила не только за тем, чтоб ее границы оставались все­
гда строго очерченными, но и за тем, чтобы все те, кто входил в эти
границы, пользовались действительным правом определять на­
правление партийной политики. Свобода критики и идейной борь­
бы составляла неотъемлемое содержание партийной демократии.
Нынешнее учение о том, будто большевизм не мирится с фракция­
ми, представляет собою миф эпохи упадка. На самом деле история
большевизма есть история борьбы фракций. Да и как могла бы под­
линно революционная организация, ставящая себе целью перевер­
нуть мир и собирающая под свои знамена отважных отрицателей,
мятежников и борцов, жить и развиваться без идейных столкно­
вений, без группировок и временных фракционных образований?
Дальнозоркости большевистского руководства удавалось неред­
ко смягчать столкновения и сокращать сроки фракционной борь­
бы, но не более того. На эту кипучую демократическую основу опи­
рался Центральный комитет, из нее он почерпал смелость решать и
приказывать. Явная правота руководства на всех критических эта­
пах создала ему высокий авторитет, этот драгоценный моральный
капитал централизма.
Режим большевистской партии, особенно до прихода к власти,
представлял, таким образом, полную противоположность режиму
нынешних секций Коминтерна, с их назначенными сверху «вождя­
ми», совершающими повороты по команде, с их бесконтрольным
аппаратом, высокомерным по отношению к низам, сервильным по
отношению к Кремлю. Но и в первые годы после завоевания вла­
сти, когда партию уже прохватило административной ржавчиной,
каждый большевик, не исключая и Сталина, назвал бы злостным
клеветником того, кто показал бы ему на экране образ партии че­
рез 10-15 лет!
В центре внимания Ленина и его сотрудников стояла неизмен­
но забота об ограждении большевистских рядов от пороков, свя­
занных с властью. Однако чрезвычайное сближение, отчасти пря­
мое слияние партийного аппарата с государственным нанесло уже
в те первые годы несомненный ущерб свободе и эластичности пар­
тийного режима. Демократия сжималась по мере того, как нараста­
ли трудности. Первоначально партия хотела и надеялась сохранить
в рамках Советов свободу политической борьбы. Гражданская вой­
на внесла суровую поправку в эти расчеты. Оппозиционные пар­
934

тии были запрещены одна за другой. В этой мере, явно противоре­
чащей духу советской демократии, вожди большевизма видели не
принцип, а эпизодический акт самообороны.
Быстрый рост правящей партии, при новизне и грандиозности
задач, неизбежно порождал внутренние разногласия. Подспудные
оппозиционные течения в стране оказывали, по разным каналам,
давление на единственную легальную политическую организа­
цию, усиливая остроту фракционной борьбы. К моменту заверше­
ния гражданской войны она принимает столь острые формы, что
угрожает потрясением государственной власти. В марте 1921 года,
в дни кронштадтского восстания, вовлекшего в свои ряды нема­
лое число большевиков, X съезд партии счел себя вынужденным
прибегнуть к запрещению фракций, то есть к перенесению по­
литического режима в государстве на внутреннюю жизнь правя­
щей партии. Запрещение фракций мыслилось, опять-таки, как ис­
ключительная мера, которая должна отпасть при первом серьез­
ном улучшении обстановки. В то же время Центральный комитет
с чрезвычайной осторожностью применял новый закон, больше
всего заботясь о том, чтоб он не привел к удушению внутренней
жизни партии.
Однако то, что, по первоначальному замыслу, считалось лишь
вынужденной данью тяжелым обстоятельствам, пришлось как нель­
зя более по вкусу бюрократии, которая ко внутренней жизни партии
стала подходить исключительно под углом зрения удобств управ­
ления. Уже в 1922 году, во время короткого улучшения своего здо­
ровья, Ленин ужасался угрожающему росту бюрократизма и гото­
вил борьбу против фракции Сталина, которая стала осью партийно­
го аппарата, прежде чем овладеть аппаратом государства. Второй
удар и затем смерть не дали ему померяться силами со внутренней
реакцией.
Все усилия Сталина, с которым в этот период идут еще рука
об руку Зиновьев и Каменев, направлены отныне на то, чтобы ос­
вободить партийный аппарат от контроля рядовых членов партии.
В этой борьбе за «устойчивость» Центрального комитета Сталин
оказался последовательнее и увереннее своих союзников. Ему не
надо было отрываться от международных задач: он никогда не за­
нимался ими. Мелкобуржуазный кругозор нового правящего слоя
был его собственным кругозором. Он глубоко уверовал, что задача
построения социализма имеет национальный и административный
характер. К Коминтерну он относился как к неизбежному злу, кото­
рое надо по возможности использовать в целях внешней политики.
935

Собственная партия сохраняла в его глазах ценность лишь как по­
корная опора для аппарата.
Одновременно с теорией социализма в отдельной стране
пущена была в оборот для бюрократии теория о том, что в боль­
шевизме Центральный комитет— все, партия — ничего. Вторая
теория была во всяком случае осуществлена с бойпьшим успе­
хом, чем первая. Воспользовавшись смертью Ленина, правящая
группа объявила «ленинский набор». Ворота партии, всегда тща­
тельно охранявшиеся, были теперь открыты настежь: рабочие,
служащие, чиновники входили в них массами. Политический за­
мысел состоял в том, чтобы растворить революционный аван­
гард в сыром человеческом материале, без опыта, без самостоя­
тельности, но зато со старой привычкой подчиняться начальству.
Замысел удался. Освободив бюрократию от контроля пролетар­
ского авангарда, «ленинский набор» нанес смертельный удар
партии Ленина. Аппарат завоевал себе необходимую независи­
мость. Демократический централизм уступил место бюрократи­
ческому централизму. В самом партийном аппарате производит­
ся теперь, сверху вниз, радикальная перетасовка. Главной доб­
лестью большевика объявляется послушание. Под знаменем
борьбы с оппозицией идет замена революционеров чиновника­
ми. История большевистской партии становится историей ее бы­
строго вырождения.
Политический смысл развертывавшейся борьбы затемнялся
для многих тем обстоятельством, что руководители всех трех груп­
пировок, левой, центра и правой, принадлежали к одному и тому же
кремлевскому штабу, Политбюро: поверхностным умам казалось,
что дело идет просто о личном соперничестве, о борьбе за «наслед­
ство» Ленина. Но в условиях железной диктатуры социальные анта­
гонизмы и не могли, в сущности, проявиться на первых порах ина­
че, как через учреждения правящей партии. Многие термидориан­
цы вышли в свое время из среды якобинцев, к которым примыкал
в юные годы и Бонапарт; из числа бывших якобинцев первый кон­
сул и император французов набирал впоследствии своих верней­
ших слуг. Времена меняются, и якобинцы меняются вместе с ними, в
том числе и якобинцы XX века.
Из Политбюро эпохи Ленина сохранился ныне один Сталин: два
члена, Зиновьев и Каменев, ближайшие сотрудники Ленина в тече­
ние долгих лет эмиграции, отбывают десятилетнее тюремное за­
ключение за преступление которого они никогда не совершали; три
других члена, Рыков, Бухарин и Томский, совершенно отстранены от
936

руководства, но, в награду за смирение, занимают второстепенные
посты; наконец, автор этих строк находится в эмиграции. Под опа­
лой состоит и вдова Ленина, Крупская, не сумевшая, несмотря на
все усилия, до конца приспособиться к Термидору.
Члены нынешнего Политбюро занимали в истории большеви­
стской партии второстепенные места. Если б кто-либо предсказал
в первые годы революции их будущее восхождение, они удивились
бы этому первые, и в их удивлении не было бы ложной скромности.
Тем беспощаднее действует ныне правило, согласно которому По­
литбюро всегда право, и во всяком случае никто не может быть пра­
вым против Политбюро. Но и само Политбюро не может быть пра­
во против Сталина, который не может ошибаться и, следовательно,
быть правым против себя самого.
Требование партийной демократии являлось все время столь
же настойчивым, сколь и безнадежным лозунгом всех оппозицион­
ных группировок. Известная нам платформа левой оппозиции тре­
бовала в 1927 году, чтобы в уголовный кодекс введена была специ­
альная «статья, карающая, как тяжкое государственное преступле­
ние, всякое прямое или замаскированное гонение на рабочего за
критику...». Взамен этого в уголовном кодексе найдена была статья
против самой оппозиции.
От партийной демократии остались одни воспоминания в
памяти старшего поколения. Вместе с ней отошла в прошлое де­
мократия Советов, профессиональных союзов, кооперативов,
культурных и спортивных организаций. Над всем и всеми неог­
раниченно господствует иерархия партийных секретарей. Режим
получил «тоталитарный» характер за несколько лет до того, как
из Германии пришло это слово. «С помощью деморализующих
методов, превращающих мыслящих коммунистов в машины, уби­
вающих волю, характер, человеческое достоинство, —
писал Ра-
ковский в 1928 году, —
верхушка успела превратиться в несме­
няемую и неприкосновенную олигархию, подменившую собою
класс и партию». С того времени, как писались эти негодующие
строки, вырождение режима зашло еще неизмеримо дальше. ГПУ
стало решающим фактором во внутренней жизни партии. Если
Молотов в марте 1936 года мог похвалиться перед французским
журналистом тем, что правящая партия не знает больше борь­
бы фракций, то лишь благодаря тому, что разногласия разреша­
ются ныне в порядке автоматического вмешательства политиче­
ской полиции. Старая большевистская партия мертва, и никакие
силы не воскресят ее.
937

М. Н. Рютин1
Сталин и кризис пролетарской диктатуры
(фрагмент)
Из вступительной статьи2
До сегодняшнего дня среди историков не утихают споры: в ка­
кой мере авторство этой работы принадлежит Рютину. В свое время
в это с трудом поверили и опытные сотрудники ОГПУ В. А. Балицкий
и Г. А. Молчанов.
Рассмотрим лишь некоторые доказательства в пользу его ав­
торства.
1. Свидетельства самого М. Н. Рютина. Он нигде и никогда, ни
при каких обстоятельствах не отрицал своего авторства. Н аобо­
рот, во время следствия по делу «Союза марксистов-ленинцев» в
1932 году и позднее, в 1936-м, во время допросов он утверждал, что
основные документы подготовил самостоятельно.
2. В показаниях В. Н. Каюрова, М. С. Иванова, П. А. Галкина также
утверждалось авторство М. Н. Рютина. Представители «бухаринской
школы» А. Н. Слепков, Д. П. Марецкий, П. Г. Петровский в своих заяв­
лениях в ЦК ВКП(б) признавали только факт знакомства с докумен­
тами, но отнюдь не свое участие в их подготовке.
3. Технологический анализ работы «Сталин и кризис пролетар­
ской диктатуры» позволяет установить ее органическую связь с бо­
лее ранними статьями и заметками М. Н. Рютина. Она написана в ти­
пичной для него манере, с характерными речевыми и стилистиче­
скими оборотами.
4. Во время обыска в доме П. А. Сильченко 15 октября 1932 года
была изъята машинописная копия рукописи «Сталин и кризис про­
летарской диктатуры», напечатанная через один интервал, объ­
емом 167 страниц. При перепечатке в ОГПУ общий объем работы
1 Мартемьян Никитич Рютин (1890-1938)— большевик, в партию вступил в
1914 году, профессиональный революционер, крупный партийный работник: с
1925 года секретарь Краснопресненского райкома партии Москвы, теоретик, пуб­
лицист. Один из активных борцов против различных выступлений оппозиции.
Стал центральной фигурой антисталинского сопротивления. Главный труд— «Ста­
лин и кризис пролетарской диктатуры» («платформа Рютина»), Осужден 10 января
1937 года, виновным себя не признал. Расстрелян в 1937 году.
2 Публикуется по тексту: Сталин и кризис пролетарской диктатуры // Рютин
М. Н. На ко ле ни не в стану / Сост. Б. А. С тарк ов . М.: Политиздат, 1992. С. 110-113.
938

составил 194 страницы. Именно это несоответствие позволяло не­
которым ученым утверждать, что следователями были сделаны спе­
циальные добавления для придания платформе ярко выраженного
антисталинского звучания. Заметим, однако: перепечатка была вы­
полнена через два интервала, что вполне могло привести к увели­
чению объема рукописи.
Рютинские документы, по сути дела, — обвинительное заклю­
чение сталинщине. У них были предшественники. В 1929-1932 го­
дах около десятка писем и обращений с анализом положения дел
в партии и стране поступило в ЦК и ЦКК ВКП(б). Однако по обли­
чительному заряду и аргументации работы Рютина были наиболее
сильными. С ними может сравниться, пожалуй, только «Открытое
письмо Сталину» Ф. Ф. Раскольникова. < . . .>
Сталин и кризис пролетарской диктатуры
(фрагмент)
«В наших условиях такая случайность, как характер человека,
стоящего во главе движения, во главе партии и рабочего класса, —
характер Сталина, играет поистине роковую роль. В условиях про­
летарской диктатуры, сосредоточившей в своих руках все рычаги
экономики, обладающей аппаратом, в десятки раз более мощным и
разветвленным, чем аппарат любого буржуазного государства, в ус­
ловиях безраздельного господства в стране одной партии и гигант­
ской централизации всего партийного руководства — роль генсе­
ка огромна».
Сталин как беспринципный политикан
В теоретическом отношении Сталин показал себя за послед­
ние годы полнейшим ничтожеством, но как интриган и политиче­
ский комбинатор он обнаружил блестящие «таланты». После смерти
Ленина он наглел с каждым годом. Сначала осторожно, а потом все
смелее сбрасывая с себя маску «скромного» старого большевика,
которого партия «заставила» нести тяжелое бремя генсека, он все
более явно проявлял стремление пробраться в пантеон великих
людей, не брезгуя никакими средствами. Уже свой пятидесятилет­
ний юбилей он превратил в настоящее «коронование на царство».
Тысячи самых подлых, гнусных, холуйски-раболепных резолюций,
1Публикуется по тексту: Сталин и кризис пролетарской диктатуры II Рют ин
М. Н. На колени не встану / Сост. Б. А. Старков. М.: Политиздат, 1992. С. 113-252.
939

приветствий от «масс», состряпанных вымуштрованным партийным,
профсоюзным и советским аппаратом, адресованных «дорогому во­
ждю», «лучшему ученику Ленина», «гениальному теоретику»; десят­
ки статей в «Правде», в которых многие авторы объявляли себя уче­
никами Сталина, как, например, Ворошилов, провозглашая Стали­
на крупнейшим теоретиком и т.д., — таков основной фон юбилея.
У всякого большевика, не потерявшего еще окончательно стыд и не
позабывшего старых партийных традиций, вся эта комедия «коро­
нования» вызвала чувства отвращения и стыда за партию...
Сталин как софист
Для доказательства и «примирения» всех этих непримиримых
противоречий к услугам Сталина имеется софистика. Беспринцип­
ный политикан по своей природе софист, политический фокусник и
актер. Он надевает на себя разнообразные маски в зависимости от
поставленной цели. А так как между диалектикой и софистикой есть
известное внешнее сходство, ибо и тот и другой тип мышления ос­
нованы на признании принципа противоречия, то Сталину тем лег­
че софистику выдать за диалектику. Софистика — кажущаяся диа­
лектика. Диалектика при известных условиях незаметно переходит
в софистику, и этим Сталин искусно пользуется. Софист по своему
произволу выбирает любое положение и доказывает его «истин­
ность». Он знает, что всегда найдет группу людей, которая позволит
себя обмануть.
В чем заключается сущность софистики и ее отличие от диалек­
тики? Сущность софистики состоит в том, что выдвигаются то те, то
другие односторонние и абстрактные определения в изолирован­
ности, вне связи с окружающим, выдергиваются отдельные случаи,
факты, примеры, и на этом строятся «заключения» и «доказатель­
ства». А так как «при громадной сложности явлений общественной
жизни можно всегда подыскать любое количество примеров или от­
дельных данных в подтверждение любого положения» (Ленин)1, то
Сталин, таким образом, всегда доказывает все, что захочется, тем бо­
лее что доказывать противоположное негде — вся печать находится
в личном распоряжении Сталина, и при господствующем над парти­
ей, рабочим классом и трудящимся крестьянством терроре доказы­
вать противоположное никто не осмелится, ибо это неизбежно свя­
зано с разными карами. «Сила доказательства» здесь просто заме­
няется «доказательством силы» — argumentum baculini. Палочное
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 27. С. 304.
940

доказательство — это основной вид «доказательств» и «аргумента­
ции» Сталина по отношению к членам партии и парторганизациям.
Мы уже не говорим о рабочих и основной массе деревни!
Но Сталин как софист пользуется не только палочными доказа­
тельствами, но также всеми основными приемами и методами со­
фистики.
Во-первых, Сталин заранее принимает за доказанное то, что
нужно доказать, на таком «декретированном» заранее положении
строит все свои остальные выводы. Таковы его декретированные
положения: «Троцкизм — авангард контрреволюционной буржуа­
зии», «Правые — агенты кулака», «Середняк в своей основной массе
повернул в сторону коллективизации» и т. д.
Во-вторых, там, где ему это выгодно, он строит свои выводы на
принципе: после этого, следовательно, по причине этого, связано с
этим. Вредители добивались снижения темпов индустриализации,
правые, как декретировал Сталин, тоже против быстрых темпов,
следовательно, правые — агенты классового врага.
Пользуясь этой аргументацией, можно с таким же успехом до­
казать, что германская компартия «смыкается» с фашистами, ибо и
те и другие добиваются свержения правительства Брюнинга1, что
русские большевики в Государственной думе «смыкались» с правы­
ми партиями, ибо те и другие голосовали нередко вместе против
ряда думских законопроектов, что кадеты и некоторые другие пра­
вые партии были «агентами» большевиков, ибо и те и другие нака­
нуне войны 1914 года видели банкротство самодержавия и пред­
сказывали неизбежность его крушения, а в феврале 1917 года вме­
сте свергли его; таким образом, можно «доказать», что в настоящее
время большинство сознательной части партии «смыкается» с Каут­
ским, меньшевиками, эсерами, кадетами, является агентурой капи­
тализма, ибо и те и другие видят банкротство сталинской политики.
Таким методом можно доказать все что угодно. Берется чисто внеш­
нее, случайное сходство, к тому же порой сфабрикованное по одно­
му какому-нибудь вопросу, выбрасываются все коренные принци­
пиальные различия — и «доказательство» готово.
В-третьих, Сталин зачастую прибегает к подстановке одного
спорного вопроса другим. Так, например, в 1931 году предполага­
лось увеличение продукции на 45%, снижение себестоимости на 10
с лишним процентов, а вместо этого мы имеем увеличение (даже
1Брюнинг Генрих (1885-1970) — немецкий политический деятель, германский
рейхсканцлер в 1930-1932 годах.
941

по фальсифицированной статистике) всего на 20%, не считая ги­
гантского ухудшения качества продукции. Вместо же снижения се­
бестоимости — увеличение...
В-четвертых, Сталин пользуется методом подмены слов и по­
нятий другими, а также словами с растяжимым понятием, которым
по произволу можно давать различное толкование. Сегодня он го­
ворит, что правые — сторонники безграничных уступок середня­
ку, а назавтра он превращает их в агентов кулака. Сегодня «быст­
рым» темпом у него называется увеличение продукции на 20%, а
18 или 15% являются оппортунистическими, а назавтра только 30%
считаются большевистским темпом, а 20% уже оппортунистически­
ми, то вдруг оказываются 45% настоящим большевистским темпом,
а 30% — оппортунистическими, а если программа 45% выполняет­
ся только на 20%, то и эти 20% сходят за подлинно большевистские
темпы.
Не определив точно содержание понятия «быстрые темпы»,
Сталин играет этими словечками, как ему вздумается...
...Ленин говорил: «Надо помнить, что политический руково­
дитель отвечает не только за свою политику, но и за то, что дела­
ют руководимые им»1.Сталин поступает наоборот: он свою собст­
венную вину, банкротство своего руководства сваливает на других.
При царе его верные холопы и слуги, когда приходилось им сталки­
ваться с произволом местных властей, спасая авторитет, говорили:
«Законы святы, да чиновники — лихие супостаты». Сталин в подоб­
ных случаях поступает таким же образом. Он также сваливает вину
за все безобразия, являющиеся системой и неизбежным продуктом
его политики, на местных работников, прикрывает это для затуше­
вывания насилия и издевательств над деревней туманными словеч­
ками: «перегибы» и «администрирование» — и выходит сухим из
воды. Вождь хорош, принципы его политики, его директивы иде­
альны, а местные исполнители, районные и сельские работники ни­
куда не годятся — они обязательно или переадминистрируют, или
попадут под влияние самотека, или учинят «левый загиб», или впа­
дут в правый уклон, или окажутся «агентами кулака». Лишь немно­
гие счастливцы из местных районных и сельских работников за по­
следние два года спаслись от обвинений в уклонах. Подавляющее
большинство руководящих партийных и советских работников рай­
она и села сняты с работы за всякого рода загибы и оппортунизм,
тысячи из них преданы суду и посажены в тюрьму...
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.42. С. 221.
942

Оценка внутрипартийной борьбы
в свете уроков истекших лет
В течение последних пяти лет мы были свидетелями борьбы
Сталина и его аппарата с двумя основными оппозициями — с оп­
позицией троцкистов во главе с Троцким и с оппозицией во главе
с Бухариным. Теперь, в свете уроков истекших лет, более чем когда-
либо необходимо произвести спокойную объективную оценку — в
чем каждая оппозиция ошибалась, если она ошибалась, и в чем она
была права, если она в чем-либо была права?
Троцкистская оппозиция по решающим экономическим вопро­
сам соотношения классовых сил в стране, как показал опыт, бес­
спорно ошибалась. Платформа троцкистов по вопросам политики
индустриализации, политики заработной платы, налоговой полити­
ки по отношению к бедноте, с одной стороны, и кулачеству, с другой
стороны, политики цен, роли и удельного веса кулачества в дерев­
не и частного капитала в городе была явно демагогической. Вместо
конкретного, трезвого марксистско-ленинского анализа мы здесь
имели неоспоримое господство левой фразы, заигрывание с масса­
ми и невыполнение обещаний.
Сталин в начале 1928 года решительно начал проводить эконо­
мическую часть платформы троцкистов, о чем откровенно говори­
ли и сами троцкисты, выдвигая это как один из решающих мотивов
для возвращения в партию и поддержки новой политики. Отрица­
тельные результаты этой политики не замедлили, однако, сказаться.
С началом этой политики начал развиваться и экономический кри­
зис: сокращение посевов в крестьянском хозяйстве, сокращение и
уничтожение скота, рост цен, быстрое падение червонца, падение
реальной заработной платы, дезорганизация в планировании, па­
дение заинтересованности основных масс деревни в развитии сво­
его хозяйства и пр.
Сталин, конечно, довел экономическую платформу троцкистов
до абсурда, до логического конца, но это далеко не случайно: «ко­
готок увяз, всей птичке пропасть». В «новом курсе» Сталина каждое
мероприятие с неумолимой железной экономической необходимо­
стью влекло за собой второе, третье и т. д. Здесь же не Сталин ру­
ководил событиями, а события руководили Сталиным. Падение по
этой наклонной плоскости можно было бы остановить лишь в том
случае, если решительно и бесповоротно отказаться от ошибочных,
демагогических исходных положений и произвести крутой поворот.
Сталин на это совершенно не способен.
943

Л. Д. Троцкий и троцкисты, надо полагать, оказались бы более
честными и преданными делу пролетарской революции: они суме­
ли бы вовремя заметить свои дискуссионные заблуждения и кру­
то повернуть. Если же они стали бы настаивать на своих ошибках
и практически проводить их в жизнь до конца, то и они неизбежно
пришли бы примерно к тем же «итогам», перед которыми стоит те­
перь Сталин.
Совершенно иначе обстоит дело с оценкой внутрипартийного
положения и роли Сталина. В этом решающем и важнейшем для су­
деб пролетарской революции вопросе Троцкий и троцкисты оказа­
лись в основном, наоборот, правы. Троцкий раньше других увидел
те процессы внутри партии, которые уже в 1923 году начали разви­
ваться. Троцкий раньше других увидел и вожделения Сталина ут­
вердить свою личную диктатуру в партии.
Когда Троцкий еще в 1924 году в своем «Новом курсе» писал, что
партия живет на два этажа: «в верхнем — решают, в нижнем — толь­
ко узнают о решениях», когда он говорил, что партийный аппарат,
несмотря на идейный «рост партии», продолжает упорно думать и
решать за нее, то партийные работники отвечали на это, что утвер­
ждения Троцкого — сплошная клевета. Кто, однако, в настоящее вре­
мя, не кривя душой, может сказать, что Троцкий тогда ошибался? Но
тогда, по сравнению с настоящим моментом, пульс внутрипартий­
ной жизни бился еще нормально, тогда по крайней мере признава­
ли жизнь партии «на два этажа» ненормальным явлением. Спор шел
только о том, есть ли налицо это ненормальное явление или нет, Те­
перь же жизнь на два этажа, когда «в верхнем — решают, а в ниж­
нем — только узнают о решениях», стала не только «нормальным»
явлением. К этому так все привыкли, что даже не замечают полного
разрыва с принципами внутрипартийной демократии и демократи­
ческого централизма при таком «двухэтажном» существовании.
Дальше Троцкий писал в своем «Новом курсе»: «Главная опас­
ность старого курса, как он сложился в результате как больших ис­
торических причин, так и наших ошибок, состоит в том, что он об­
наруживает тенденции ко все большему противопоставлению не­
скольких тысяч товарищей, составляющих руководящие кадры,
всей остальной партийной массе как объекту воздействия. Если бы
этот режим упорно сохранялся и дальше, то он, несомненно, грозил
бы в конце концов вызвать перерождение партии — притом одно­
временно на обоих ее полюсах, то есть и в партийном молодняке, и
в руководящих кадрах».
И этот прогноз Троцкого также в настоящее время оправдал­
ся целиком. Перерождение партии идет такими быстрыми шагами,
944

оно уже настолько далеко зашло, что только решительные и смелые
меры оперативного порядка могут спасти положение.
В этом своевременном и правильном ленинском вскрытии за­
родышей начавшегося незаметного перерождения партии, в стра­
стном стремлении Троцкого вернуть партию на путь внутрипар­
тийной демократии и здорового демократического централиз­
ма заключается огромная историческая и революционная заслуга
Троцкого, которую не отнимает у него никакая клевета и никакие
его прошлые ошибки.
Слабые и сильные стороны Троцкого известны. До 1917 года
он [не] был большевиком. В борьбе с Лениным он был целиком не­
прав, после 1917 года он снова сделал немало ошибок. Не гений,
а только крупный талант, универсально и европейски образован­
ный; блестящий, острый, но не глубокий ум; не глубокий теоретик,
а лишь несравненный по стилю, первый во всей мировой марксист­
ской литературе публицист, склонный к красивой схеме, к яркой ре­
волюционной фразе, заменяющей порой конкретный трезвый ана­
лиз; железная воля, переходящая, однако, порой в упрямство; яркая
крупная индивидуальность; замечательный организатор, мировой
трибун, искренне и глубоко преданный делу коммунизма, — таков
Троцкий как вождь.
Троцкий — не цельная монолитная фигура гения, как Ленин. Он
страдает рядом крупных недостатков и противоречий.
И все же, несмотря на все усилия Емельянов Иловайских вы­
черкнуть имя Троцкого из истории Октябрьской революции, он на­
всегда останется первым после Ленина ее вождем и трибуном, ее
знаменосцем, ее творцом и организатором! С именем Ленина и
Троцкого навсегда будет связано торжество пролетарской револю­
ции, ее невиданный подъем, ее лучший героический период. С име­
нем Сталина в лучшем случае будут связаны годы лихолетья проле­
тарской революции, годы мрачной реакции, годы величайшего опо­
зорения учения Маркса и Ленина.
Сталин объявил сейчас троцкизм авангардом международной
контрреволюционной буржуазии. Однако во всех этих действиях и
«страшных» словах бессильно обнаглевшего диктатора нет даже и
тени какого-нибудь обоснования.
Контрреволюционную роль отдельные лица и целые политиче­
ские группы и течения могут играть порой и тогда, когда они при­
числяют себя (иногда даже искренне) к лагерю революции или,
по крайней мере, к лагерю защитников интересов пролетариата и
трудящихся масс. История дает для этого немало примеров. Тако­
ва роль эсеров и меньшевиков в Октябрьской революции, такова
945

роль левых эсеров и левых коммунистов, такова роль социал-демо­
кратии и, в частности, ее левого крыла. Революционные фразы не­
редко бывают связаны и прикрывают контрреволюционные дейст­
вия и поведение. Это не подлежит сомнению. И если бы Сталин про­
должал обвинять Троцкого и троцкистов в том, в чем он их обвинял
в 1927 году, то есть в том, что они объективно играют контрреволю­
ционную роль, то такое обвинение хотя и было бы неправильным,
клеветническим, но в нем все же была бы соблюдена хотя бы види­
мость марксистско-ленинского подхода к вопросу. Утверждение же
Сталина, что троцкизм — авангард международной контрреволю­
ционной буржуазии, просто глупо.
В самом деле, для того, чтобы быть авангардом международной
контрреволюционной буржуазии, политическая партия или груп­
па не только субъективно, но и объективно, открыто, прямо должна
быть врагом коммунизма и всякого пролетарского революционно­
го движения. В настоящее время авангардом мировой контррево­
люционной буржуазии всюду является фашизм, фашистские орга­
низации.
Основные требования программы фашистов как передового
отряда международной контрреволюционной буржуазии сводятся
к следующему:
1) беспощадные подавления с помощью террора мирового
коммунистического движения и объявление всех коммунистиче­
ских партий нелегальными,
2) подавление всякого пролетарского революционного движе­
ния,
3) уничтожение парламентаризма,
4) установление единоличной диктатуры, как в Италии, Венг­
рии.
Троцкисты же стоят на прямо противоположной точке зрения:
они борются за вооруженное свержение буржуазии, за пролетар­
скую диктатуру, за коммунизм, за вооруженное подавление рабочи­
ми фашизма. Они открыто пропагандируют эти свои взгляды. Нако­
нец, «авангард контрреволюционной буржуазии» должен быть свя­
зан с соответствующими кругами буржуазии, как это имеет место у
всех буржуазных политических партий, организационной и финан­
совой поддержкой. Троцкисты же [ни] организационно, ни эконо­
мически никаких связей ни с какой группой буржуазии не имели и
не имеют.
Отныне у Сталина имеется два авангарда международной
контрреволюционной буржуазии: с одной стороны, фашизм —
авангард действительный, признанный решениями конгрессов,
946

проявляющий себя в действии, и, с другой стороны, троцкизм —
авангард, специально «состряпанный» Сталиным после чтения ост­
рых бичующих статей Л. Д. Троцкого, в которых последний показы­
вает подлинное лицо Сталина. Эти два авангарда противоположны.
Их программы, тактика, пропаганда, агитация, идеология, социаль­
ная база — непримиримо враждебны друг другу, но Сталин застав­
ляет их выполнять одну и ту же функцию. Какой бы вздор Сталин
ни говорил, ВКП(б) и Коминтерн возражать не смеют. Все сойдет за
марксизм-ленинизм!
Сталин всякую оппозицию по отношению к его политике и ру­
ководству объявляет контрреволюционной. Между тем быть в оп­
позиции по отношению к его неправильной, гибельной, антипроле-
тарской, антиленинской политике— прямая обязанность всякого
честного, преданного, подлинного коммуниста и пролетария.
Обратимся теперь к группе Бухарина.
Не подлежит сомнению, что Бухарин — образованнейший мар­
ксист. Но по всему складу своего ума он больше схематик и механист.
В его теоретических работах, из которых некоторые («Империализм
и накопление капитала», « Мировое хозяйство и империализм», «По­
литическая экономия рантье») являются ценнейшим вкладом в ми­
ровую марксистско-ленинскую литературу, имеется немало серьез­
нейших ошибок. Из этих ошибок некоторые даже являются ошибка­
ми оппортунистическими. Особенно большим количеством ошибок
изобилуют его теоретические работы «Экономика переходного пе­
риода» и «Теория исторического материализма». Ошибки и слабые
стороны «Экономики переходного периода» гениально вскрыты и
охарактеризованы Лениным. Что же касается «Теории историческо­
го материализма», то основной и решающий ее порок заключается
в том, что она опирается на совершенно антимарксистскую, механи­
ческую богдановскую теорию равновесия1.
Из других теоретических оппортунистических ошибок Бухари­
на следует отметить его «теорию организованного капитализма» и
теорию «врастания кулацких кооперативных гнезд» в систему со­
циалистической экономики.
Правильно ли, однако, Сталин превратил Бухарина в оппорту­
ниста? Нет, неправильно. Неправильно потому, что отдельные оп­
портунистические ошибки еще не делают большевика оппортуни­
1Богданов А. (Малиновский А. А.) (1873-1928) — экономист, философ, полити­
ческий деятель, ученый-естествоиспытатель, автор теории равновесия, согласно
которой все существующее представляет собой сменяющие друг друга состояния
подвижного равновесия.
947

стом. Только система оппортунистических взглядов делает челове­
ка оппортунистом.
Ни один пролетарский революционер не может быть гаранти­
рован от отдельных оппортунистических ошибок. Сталин, как мы
уже отметили выше, делал в прошлом несравненно более тяжелые,
грубые и вредные оппортунистические ошибки, но было бы демаго­
гией и гнусным политиканством превращать его из-за этих отдель­
ных, хотя и серьезнейших оппортунистических ошибок в оппорту­
ниста. Оппортунистов нужно изгонять из ленинской партии, а оп­
портунистические ошибки критиковать, устранять и исправлять.
Фальшь, нечестный подход к Бухарину, Рыкову и Томскому со
стороны Сталина обнаруживается, однако, не только в этом. Бес­
принципное политиканство Сталина обнаруживается в том, что Ста­
лин теоретическими и оппортунистическими ошибками Бухарина
«перекрыл» и правильные взгляды бухаринской группы, фальсифи­
цировал их, свалил все в одну кучу и превратил в законченную «сис­
тему оппортунизма».
Это обычный метод политиканов и софистов. Когда Бухарин и
его группа настаивали на сохранении меры в темпах индустриали­
зации, когда они боролись за необходимость решительно раз и на­
всегда покончить с «чрезвычайными мерами» в деревне, они были
абсолютно правы. Ход событий полностью подтвердил их взгляды.
Авантюристические темпы индустриализации, политика «чрезвы­
чайных мер в деревне» в течение четырех лет загнали партию, ра­
бочий класс и всю страну в невиданный тупик.
Когда Бухарин в своих «Заметках экономиста» писал, что для
возможно более благоприятного хода общественного воспроиз­
водства и систематического роста социализма, а следовательно,
возможно более выгодного для пролетариата соотношения клас­
совых сил в стране, необходимо добиваться возможно более пра­
вильных сочетаний основных элементов народного хозяйства («ба­
лансировать» их, расставлять их наиболее целесообразным обра­
зом, активно воздействуя на ход экономической жизни и классовой
борьбы), то он был в десятки раз более последовательным ленин­
цем, чем Сталин со всеми его софистическими «фокус-покусами» о
бурных темпах индустриализации, «вступлении в социалистическое
общество», «улучшении положения рабочего класса» и пр.
Но если Бухарин как теоретик марксизма и ленинизма при всех
его ошибках и промахах, при всей его склонности к механическому
методу мышления остается крупнейшей фигурой, то как политиче­
ский вождь он оказался ниже всякой критики. Умный, но недально­
948

видный человек, честный, но бесхарактерный, быстро впадающий в
панику, растерянность и прострацию, не способный на серьезную и
длительную политическую борьбу с серьезным политическим про­
тивником, легко поддающийся запугиванию; то увлекающийся мас­
сами, то разочаровывающийся в них, не умеющий организовать
партийные массы и руководить ими, а, наоборот, сам нуждающийся
в постоянном и бдительном руководстве со стороны других — та­
ков Бухарин как политический вождь.
Между тем именно в такой момент, как настоящий, когда губит­
ся дело Маркса, Энгельса, Ленина, когда Сталин под лживые крики
о победах социализма вонзает нож в спину пролетарской револю­
ции, —
больше, чем когда-либо, прямой обязанностью всех чест­
ных подлинных вождей партии является не презренное холуйст­
во перед Сталиным и обман масс, чем занимаются Бухарин, Радек,
и даже не молчание, как это делают Рыков, Томский, Угланов и быв­
шие вожди троцкистской оппозиции, а новая мужественная борьба,
не останавливающаяся перед исключением из ЦК, перед исключе­
нием из партии и даже перед перспективой ссылки. Именно в этот
момент подлинные вожди должны показать себя достойными зва­
ния вождей. Не оправдываться мнимой пассивностью масс, не оп­
равдывать свое бездействие отсутствием поддержки со стороны за­
травленных, задавленных, терроризированных, но ищущих руково­
дства для борьбы со Сталиным партийцев и беспартийных рабочих,
а становиться во главе их, руководить ими — такова обязанность
подлинных вождей, подлинных ленинцев в настоящее время.
«Признание» своих ошибок, маневрирование в обстановке
внутрипартийного террора неизбежны и необходимы, капитуляция
же нетерпима и позорна. «Признать свои ошибки», чтобы через не­
которое время вновь открыто выступить и еще раз показать мас­
сам, к чему привели политика и руководство Сталина, призвать мас­
сы членов партии покончить с гибельным для партии и страны ру­
ководством бесчестного диктатора — только в этом и может быть
для бывших вождей оправдание «признания своих ошибок», если
они хотят быть вождями и подлинными пролетарскими революцио­
нерами.
В настоящее время наступил именно такой момент, когда тре­
буется новое открытое выступление всех бывших вождей, всех че­
стных большевиков со своей открытой смелой программой выхо­
да из тупика и возвращения к ленинским принципам руководства
страной пролетарской диктатуры. Иначе история навсегда пригвоз­
дит их к позорному столбу...
949

После характеристики Сталина, его приемов борьбы и его тео­
ретических позиций мы можем перейти к международной обста­
новке и нашему внутреннему положению.
Объективные экономические предпосылки и условия для низ­
вержения капитализма во всем мире уже давно имеются налицо.
Империализм — канун мировой социалистической революции.
Капиталистическая система переживает всеобщий кризис. Со­
временный мировой экономический кризис, невиданной еще глу­
бины и широты, развивается еще в рамках всеобщего кризиса капи­
тализма и по своим особенностям является отражением и выраже­
нием общего кризиса капитализма. Существование пролетарской
диктатуры на одной шестой части земного шара, несмотря на пере­
живаемый самой пролетарской диктатурой кризис, вытекающий из
чисто субъективных причин, неправильного антиленинского руко­
водства, является наиболее ярким выражением и проявлением на­
чавшегося распада и краха капиталистического общества.
Материальные предпосылки для победы социализма во всех ка­
питалистических странах имеются налицо. Не хватает субъективных
предпосылок и, прежде всего, массового влияния руководства этих
партий пролетарскими и мелкобуржуазными трудящимися массами
города и деревни, не хватает кадров, достаточно многочисленного
теоретически зрелого, закаленного, выдержанного актива, наконец,
не хватает кадров авторитетных, с широким марксистским кругозо­
ром и основательным теоретическим багажом, умеющих самостоя­
тельно ставить и разрешать как общие теоретические вопросы, так
и вопросы стратегии и тактики классовой борьбы вождей.
При таких условиях правильное руководство Коминтерном для
судеб мировой пролетарской революции имеет решающее значе­
ние. Между тем на деле мы имеем картину прямо противополож­
ного порядка. Руководство Коминтерном за последние годы носит
такой характер, оно приняло такие формы, что об укреплении по­
зиций Коминтерна не может быть и речи. Наоборот, Коминтерн пе­
реживает в настоящее время несомненный кризис. Это кризис вы­
ражается в следующем:
1.
Коминтерн из штаба мировой пролетарской революции, чем
он был на деле под руководством Ленина, Зиновьева и до некото­
рой степени даже под руководством Бухарина, превратился после
разгрома всех оппозиций и соратников Ленина, после утвержде­
ния личной диктатуры Сталина в ВКП(б) и Коминтерне просто в кан­
Кризис Коминтерна
950

целярию Сталина по делам компартий. Если Людовик XIV говорил
«Франция — это я», то Сталин теперь с такой же уверенностью гово­
рит: «Коминтерн — это я».
2. При Ленине и при Зиновьеве в руководящем ядре Коминтер­
на работали подлинные вожди, каждый из которых самостоятельно
и смело ставил коренные теоретические и политические вопросы,
не боясь ложных обвинений в уклонах, не опасаясь, что за допущен­
ные ошибки его будут шельмовать и оплевывать, а зная наперед,
что его лишь товарищи поправят. В руководящем ядре Коминтер­
на постоянно билась живая творческая большевистская мысль. Ни­
кто не боялся возражать Ленину или Зиновьеву, ибо они боролись
с ошибками силой аргумента, а не аргументом силы. В настоящее
время, наоборот, в Коминтерне нет вождей, а есть лишь исполни­
тельные чиновники, боящиеся проронить лишнее слово, высказать
самостоятельную смелую мысль, постоянно оглядывающиеся на
мстительного и не разбирающегося в средствах борьбы начальни­
ка. Даже некоторые бывшие подлинные вожди, пройдя за послед­
ние годы курс сталинской учебы, превратились в простых сталин­
ских холопов, в героев «чего изволите».
3. В теоретической области в Коминтерне мы имеем за послед­
ние годы полное оскудение, на философском фронте и в области
теоретической экономии — настоящая аравийская пустыня. Нет ни
одной работы, ни философской, ни по политической экономии, ни
по другим общественным наукам, достойной упоминания. Вся тео­
ретическая мудрость последнего времени воплощена для Комин­
терна в безграмотной, тупой, лживой статье Сталина — письме в
редакцию «Пролетарской революции»1. Весь диалектический ма­
териализм уложен им в прокрустово ложе «шести условий»2. Ста­
лин теперь является для Коминтерна официально непогрешимым
папой. Но не потому, что компартии считают его действительно ав­
торитетом в области теории марксизма-ленинизма, а, наоборот, не­
смотря на то что все видят его теоретическое и идейное убожест-
1Речь идет о статье Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма.
Письмо в редакцию журнала „Пролетарская революция"» (см.: Ст алин И. Соч. Т. 13.
С. 84-102).
2В речи «Новая обстановка — новые задачи хозяйственного строительства» на
совещании хозяйственников 23 июня 1931 года И. В. Сталин сформулировал шесть
новых условия развития промышленности: 1. Рабочая сила. 2. Зарплата рабочих. 3.
Организация труда. 4. Вопрос о производственно-технической интеллигенции ра­
бочего класса. 5. Признаки поворота среди старой производственно-технической
интеллигенции, б. О хозрасчете (см.: Ст алин И. Соч. Т. 13. С. 51-80).
951

во, не в силу его права, а в силу его силы, не из доверия к нему, а
из боязни перед ним. Всех руководящих работников Коминтерна не
только в Москве, но и на местах Сталин держит крепко в руках пря­
мой или косвенной материальной зависимостью, и это решающий
аргумент для утверждения его «теоретической» непобедимости. Но
такое противоречие между словами и действительностью, между
заявлениями и внутренними убеждениями, такое низведение мар­
ксизма-ленинизма до уровня плоской аналогистики, произвола и
различных политических ходов и комбинаций Сталина не может
содействовать теоретическому росту членов партии и всего акти­
ва Коминтерна, не может помогать укреплению дисциплины и спло­
ченности компартий, их количественному и качественному росту.
4. Кризис Коминтерна находит свое начало, как видно уже из
предыдущего, в кризисе ВКП(б), руководящей секции Коминтерна,
о чем мы более подробно будем говорить дальше. Без преодоле­
ния кризиса в ВКП(б) нельзя рассчитывать и на преодоление кри­
зиса Коминтерна. Противоречивость положения руководящих
центров всех партий заключается в том, что они вынуждены об­
манывать своих членов партии и рабочих о действительном по­
ложении Советского Союза. Они вынуждены выдавать за правду
то, что пишут в советских газетах, о чем кричат в постановлени­
ях и воззваниях. Но факты о действительном положении в СССР
все же просачиваются и в партийные, и в рабочие массы. Некото­
рые рабочие сами попадают в Советский Союз и имеют возмож­
ность видеть всю лживость утверждений Сталина об улучшении
положения масс, росте их активности, повороте середняка в сто­
рону социализма, вступлении СССР в социалистическое общество
и пр., другие вылавливают эти факты, хотя и в искаженном виде, из
буржуазной печати, третьи, достаточно вдумчивые, кризисное со­
стояние ВКП(б) и СССР видят даже из того материала, который дос­
тавляет им их собственная коммунистическая печать. В результате
всего этого — пассивность, разброд, разочарование и рост выхо­
дов из компартии.
5. Запутавшись безнадежно во внутренней политике СССР, зай­
дя в безвыходный тупик, превратив политику ВКП(б) в политику трю­
ков и беспринципных шахматных ходов, Сталин эту же линию выну­
жден проводить и во внешней политике. При этом авантюризм во
внутренней политике он вынужден компенсировать в ряде случа­
ев подлинным оппортунизмом во внешней политике. Образцом та­
кой подлинно оппортунистической, изменнической линии Сталина
в Коминтерне может служить позиция ВКП(б) и Коминтерна по от­
952

ношению к империалистическому грабительскому нападению Япо­
нии на Шанхай1.
В самом деле, раньше, как известно, самое мелкое нападение
империалистов на какие-нибудь народы и племена Африки или
Азии, самая незначительная опасность нападения империалистов
на Советский Союз сейчас же влекли за собой бурную кампанию Ко­
минтерна и ВКП(б) против этого нападения и против этой угрозы.
Тотчас же выпускались воззвания Коминтерна, устраивались мас­
совые демонстрации протеста по всему Советскому Союзу, созыва­
лись собрания рабочих по заводам и фабрикам, газеты заполнялись
пламенными резолюциями протеста и т.д. Такая политика Комин­
терна и ВКП(б) была понятна и ясна каждому рабочему и каждому
коммунисту.
Теперь картина совершенно обратная. Нападение японцев на
Шанхай — мировой пролетарский центр — имеет всемирно-исто­
рическое значение. Убиты самым зверским (безусловно) образом
тысячи пролетариев, тысячи и десятки тысяч их жен и детей, унич­
тожены величайшие культурные ценности, уничтожены библиотеки.
И Коминтерн молчит как рыба! Ни одного воззвания к пролетариям
и народам всего мира! Никакой открытой позиции, которая была бы
ясна и понятна массам! Сталин может сослаться на то, что отдельные
компартии, за исключением ВКП(б), выпускали воззвания и выноси­
ли на собраниях резолюции протеста. Но разреженные выступления
отдельных компартий — это еще не выступления Коминтерна.
Выступления отдельных компартий не могут заменить выступ­
ления Коминтерна, его руководящего центра. Почему Коминтерн не
показал своего отношения к этому важнейшему историческому со­
бытию, почему Коминтерн таинственно молчит? Почему не прове­
дено ни одного собрания рабочих СССР? Почему не напечатано ни
одной резолюции протеста в газетах?
Потому, что внутреннее положение Советского Союза вынужда­
ет Сталина весте в ряде случаев оппортунистическую внешнюю по­
литику, что и находит свое отражение в отсутствии по этому вопро­
су у Коминтерна и ВКП(б) открытой и понятной массам позиции. Ста­
лин по этому вопросу делает таинственное лицо и изображает свою
линию как очередное проявление его мудрости. В действительно­
сти мы здесь имеем перед собой только очередной трюк бесприн­
ципного политикана, не больше...
1 Имеется в виду вступление японских войск в Шанхай в январе-феврале
1932 года, в результате которого была разрушена значительная часть города, унич­
тожены культурные и материальные ценности, произошла варварская расправа с
безоружным населением.
953

I. Экономический кризис.
Партия и пролетарская диктатура переживают глубочайший
кризис. Этот кризис является универсальным, всеобщим. Он нахо­
дит свое выражение и проявление: во-первых, в экономическом
кризисе, охватывающем как социалистическую экономику, так и
единоличное крестьянское хозяйство, во-вторых, в гигантском кри­
зисе ВКП(б) и, в-третьих, в кризисе всего механизма пролетарской
диктатуры и ее приводных ремней (Советы, профсоюзы, коопера­
ция, печать и пр.).
При обычных нормальных условиях статистика служит важней­
шим орудием для познания процессов состояния экономики. Для
социалистического строительства статистика является незамени­
мым орудием планирования. Без добросовестного и строжайшего
отношения к составлению отчетных статистических данных и пла­
новых статистических приложений не может быть планового социа­
листического строительства, не может быть нормального, в основ­
ном бескризисного, социалистического развития. Социализм — это
учет, говорил Ленин.
Но в настоящее время сталинской статистике может доверять
только безнадежный идиот. «Сталинская статистика» служит не для
обоснования истины, а для прикрытия ее, для обмана масс. В буду­
щем статистиками-марксистами и историками, несомненно, будут
написаны целые научные труды о том, как Сталин с помощью сво­
ей «статистики» надувал массы членов партии и рабочих насчет сво­
их темпов.
Существует английская шутка, что статистикой можно доказать
все что угодно. Для Сталина эта шутка превратилась, однако, в на­
стоящую максиму, принцип руководства при освещении «успехов»
соцстроительства статистическими данными.
Теперь Сталин в газетах начинает везде кричать об очковтира­
тельстве местных работников. Очковтирательство районных работ­
ников в статистических данных о посевных площадях под хлопком,
льном, пшеницей, обман в статистических данных по засыпке сем­
фондов, очковтирательство заводов в выполнении промфинпла­
нов. Всюду очковтирательство и обман! И снова районные работни­
ки и директора виноваты. Поистине козлы отпущения и мальчики
для битья! Почему, однако, пять -шесть лет тому назад не было это­
го очковтирательства, почему оно стало массовым, типичным , ха­
рактерным явлением лишь в последние годы? Потому, что вся по­
литика Сталина — сплошное очковтирательство, сплошной обман
Кризис пролетарской диктатуры
954

масс. Политика дутых темпов и дутых планов с обязательным тре­
бованием их выполнения и перевыполнения, политика крикливых
и лживых реляций о победах, находящаяся в кричащем противоре­
чии с действительностью, неизбежно связана с лживыми статисти­
ческими сведениями. Отцом, шефом и творцом очковтирательства
во всех его формах является Сталин и только он. Очковтирательст­
во, его развитие шло не снизу вверх, а сверху вниз. Местные работ­
ники были только исполнителями и маленькими винтиками во всей
механике обмана.
Теперь же, когда «бумеранг» сталинского надувательства воз­
вращается обратно и поражает самого «творца», он начинает кри­
чать об очковтирательстве и обмане партии местными работни­
ками. Это, что называется, свалить с больной головы на здоровую.
Возвращ аясь к статистике, можно сказать, во всяком случае, со всей
определенностью, что сталинской статистикой можно пользоваться
лишь крайне осторожно, и то в качестве подсобного материала для
того, чтобы установить действительную картину экономики.
Выводы нам придется делать лишь на основании многочислен­
ных наблюдений и показаний очевидцев и соответствующей обра­
ботки их, что сможет в известной степени заменить метод выбороч­
ного статистического обследования.
Основной и характерной чертой экономического кризиса явля­
ется, во-первых, уменьшение основного капитала страны, несмотря
на постройку десятка крупнейших заводов. Основной капитал стра­
ны в 1927 году (тогда статистика была еще верна), по данным Госпла­
на, равнялся 61 миллиарду рублей. Из них на долю промышленности
и транспорта приходилось 21 миллиард рублей; городские жилищ­
ные постройки — 14 миллиардов рублей; все сельские постройки —
14 миллиардов рублей; весь скот — 9 миллиардов рублей и прочий
сельскохозяйственный инвентарь — 3 миллиарда рублей.
За это время в ценах 1927 года капитальные вложения состав­
ляют примерно 9 миллиардов, из них основных — не более 7 мил­
лиардов, а остальные находятся в постройке или законсервированы
в начатых, но приостановленных строительствах. Основной капи­
тал промышленности составляет теперь, таким образом, 28 милли­
ардов. В новое городское жилищное строительство с 1927 года (в
ценах 1927 года) вложено около 2 миллиардов рублей; но в то же
время старый жилищный фонд в тысячах уездных, заштатных и де­
сятках крупных городов (за исключением небольшой части таких го­
родов, как Москва, Ленинград, Харьков) совершенно не ремонтиро­
вался, а, наоборот, шло необычайно быстрое его разрушение. Если
принять во внимание, что этот фонд состоит в весьма значительной
955

ï
части из деревянных строений, требующих частого и тщательного
ремонта, то расходы на амортизацию должны составлять не менее
3-3 ,5% ежегодно, что составляет за четыре года (1928-1931 ) те же 2
миллиарда. Жилищный фонд городов в ценностном выражении ос­
тается, следовательно, без изменения. Зато основной капитал де­
ревни гигантски уменьшается.
II. Кризис партии.
Кризис партии охватил все стороны партийной жизни. Он нахо­
дит свое выражение прежде всего в теоретическом кризисе.
Ленинизм извращен и фальсифицирован в настоящее время до
неузнаваемости. Материалистическая диалектика заменена софис­
тикой, схоластикой и плоской лживой апологетикой политики Ста­
лина и его руководства.
Марксистско-ленинское понимание важнейших теоретических,
а вместе с тем и политических вопросов — борьбы с оппортунизмом,
массовой борьбы, классовой борьбы, природы социалистического
общества, объективного и субъективного факторов в социалистиче­
ском строительстве, принципов социалистической индустриализа­
ции, политики партии в деревне и коллективизации — и применение
этого понимания на практике подменено пустой, лживой и крикли­
вой «левой фразой», находящейся в вопиющем противоречии с фак­
тами и действительностью. Теоретическая, а вместе с тем и практи­
ческая постановка решающего для большевизма вопроса борьбы с
оппортунизмом опошлена, до последней степени вульгаризована,
превращена в карикатуру и просто в средство для оправдания по­
литики Сталина, терроризирования инакомыслящих и в хлопающий
бич погонщика при проведении всякого рода кампаний.
В партии господствует невероятный теоретический разброд
и страх не только перед постановкой какой-либо новой теорети­
ческой проблемы, что сейчас абсолютно невозможно, но и всякой
мало-мальски самостоятельной мысли.
Убита всякая живая марксистско-ленинская теоретическая мысль.
Разгром деборинской группы1за то, что она не проявляла усер­
дия в апологетической защите политики Сталина и в восхвалении
его теоретически безграмотных и тупых статей, группы, имевшей
1Деборин (Иоффе) А. М. (1881-1963)— советский философ и историк, акаде­
мик. В 1926-1930 годах— ответственный редактор журнала «Под знаменем мар­
ксизма». 25 января 1931 года ЦК ВКП(б) принял постановление о журнале «Под зна­
менем марксизма», в котором отмечалось, что группа Деборина по ряду важнейших
вопросов занимала позиции «меньшевиствующего идеализма» (см.: КПСС в резолю­
циях. .. Т. 5. С. 264-265).
956

ряд недостатков и делавшей немало теоретических ошибок и про­
махов, но бывшей все же лучшим из всего, что имелось на теорети­
ческом фронте не только в ВКП(б), но и в Коминтерне, —
оконча­
тельно завершил теоретическое опустошение партии.
В настоящее время на теоретическом фронте подвизается все,
что есть в партии самого недобросовестного, бесчестного. Здесь ра­
ботает настоящая шайка карьеристов и блюдолизов (Митин, Юдин,
Ральцевич, Кольман и пр.), которые в теоретическом услужении Ста­
лину показали себя подлинными проститутками.
Вся марксистско-ленинская и партийно-историческая литера­
тура, вплоть до истории ВКП(б) Ярославского, фактически в настоя­
щее время находится под запретом. Даже Ленина стараются всяче­
ски кастрировать и подстричь под сталинскую гребенку.
На книжном рынке по теоретическим вопросам в течение по­
следних двух лет абсолютная пустота: портфели издательств пусты.
Всякий не потерявший стыд литератор отказывается писать, ибо,
если в книге нет ссылки на Сталина и его восхваления, ее или отка­
зываются печатать, или после выхода книги в свет шайка теоретизи­
рующих лакеев подвергает ее «проработке».
В журналах идут схоластические и софистические рассуждения
о завершении построения социалистического общества, гигантских
успехах социалистического строительства, росте благосостояния
масс, переделке колхозника, совершенно обходящие, замалчиваю­
щие и извращающие действительность, рассуждения, вызывающие
у всякого честного мыслящего читателя-большевика только чувст­
во тошноты и возмущения.
Сталинская теоретическая ограниченность, тупость и защита
его обанкротившейся генеральной линии являются пограничными
столбами, за черту которых отныне не смеет переступить ленинизм
и материалистическая диалектика.
На практике это означает полное удушение ленинизма. На прак­
тике это означает, что партия отныне лишена возможности открыто
пользоваться несравненным теоретическим оружием марксизма-
ленинизма для разрешения стоящих перед нею задач.
Подлинный ленинизм отныне перешел на нелегальное положе­
ние, является запрещенным учением. Этим характеризуется вся глу­
бина теоретического кризиса в партии.
Теоретический кризис является, однако, не самостоятельным.
Он вырос из организационного кризиса партии и является естест­
венным продуктом последнего.
Организационный кризис партии выражается в том, что де­
мократический централизм — организационный принцип, совер­
957

шенно правильный и необходимый для компартии, —
в результа­
те внутрипартийной борьбы, отсечения одной руководящей груп­
пы партии за другой, постепенного и незаметного усиления роли
партийного аппарата, постепенного и незаметного усиления роли
Сталина в течение последних семи лет, — за последние два-три го­
да быстро, «скачком», перерос и превратился в личную диктатуру
Сталина. Сам Сталин, в свою очередь, из «недостаточно лояльного»,
как его характеризовал Ленин в своем завещании, то есть из недос­
таточно честного, добросовестного, но все же пролетарского поли­
тика, в свою очередь, превратился в мелкобуржуазного авантюри­
стического политикана и диктатора. В настоящее время создалось
совершенно своеобразное, оригинальное, невиданное положение.
С одной стороны, сохранились по форме все старые органы проле­
тарской диктатуры, хотя они уже в значительной мере оказывают­
ся органами, враждебными массам, стоящими над массами, направ­
ленными, несмотря на формальное участие в них представителей
самих масс, на подавление желания масс по-ленински разрешить
вопросы социалистического строительства, на обман масс. С дру­
гой стороны, над этими органами возвышается неограниченный
диктатор, никем фактически не сменяемый, никому фактически не
подконтрольный, ни перед кем фактически не ответственный, со ­
средоточивший в своих руках в десятки раз большую власть, прояв­
ляющий в десятки раз больше личного произвола и издевательства
и насилия над массами и страной, чем любой бывший монарх любо­
го абсолютистского государства.
Для оправдания этого положения на многих партийных собра­
ниях даже уже открыто выдвигается и новая теория: опыт коллек­
тивного руководства в партии себя не оправдал; для успехов социа­
листического строительства нужна единая сильная рука, нужен гла­
ва партии и государства.
Политбюро и ЦК, в свою очередь, из полновластных органов
партии превратились в совещательные органы при Сталине, над
которыми Сталин издевается не менее цинично, чем царь над го­
сударственной думой. Блестящей иллюстрацией к доказательству
этого положение может служить «историческое» выступление Ста­
лина со своими пресловутыми шестью условиями. Всем известно,
что всего за две недели до этого был Пленум ЦК1, Сталин нарочно
на этом Пленуме не выступал. После же опубликования резолюций
Пленума, когда партаппарат только что заготовил тезисы для про­
работки резолюций по ячейкам, выступает на собрании хозяйствен­
1Имеется в виду Пленум ЦК ВКП(б) 11-15 июня 1931 года.
958

ником Сталин, и вся печать и на всех собраниях вместо резолюций
Пленума начинают прорабатывать, мусолить в течение нескольких
месяцев его бездарные шесть условий. О Пленуме после выступле­
ния Сталина тотчас же забывают, о нем уже больше не упоминают,
зато шесть условий склоняются на разные лады всюду и везде. По­
литически весь этот сталинский маневр означает не что иное, как
плевок Центральному комитету в лицо. «Плевал я на Центральный
комитет, — сказал Сталин своим выступлением. —
Извольте прора­
батывать не резолюции Пленума, а мою речь». И Политбюро вместе
с ЦК не нашло ничего лучшего, как выразить удовольствие по по­
воду получения этого плевка, и самый плевок объявило «историче­
ским» плевком.
Поистине дальше пасть некуда. В нашей большевистской пар­
тии, пока ее политика была правильна и внутрипартийные отноше­
ния более или менее нормальны, существовали прямо противопо­
ложные нравы и традиции.
Победоносная военная хитрость и обман всегда входили необ­
ходимым элементом в ленинскую стратегию и тактику в борьбе с
врагом, но руководящие партийные органы неуклонно при этом со­
блюдали величайшую революционную честность и искренность пе­
ред лицом своей партии и класса.
Теперь же и у нас неискренность партийного аппарата и вож­
дей, их лицемерие стали необходимым политическим оборудова­
нием. Теперь и у нас искренний большевик, ленинец, уверенный в
правоте своих взглядов и готовый их смело отстаивать где угодно и
перед кем угодно, уже не может быть партработником — ему обяза­
тельно сломят шею. Он потерян для политики.
В настоящее время партработник должен уметь виться ужом,
гнуться, как тростник, и беспрерывно балансировать на «генераль­
ной линии», как цирковой актер на натянутой проволоке. Прикажут
на 100% коллективизировать— коллективизируй и кричи о подъе­
ме колхозной волны, объявят это «головокружением от успехов» —
кайся и уподобляйся унтер-офицерской вдове, декларируют рост
благосостояния масс — шуми и кричи об этом, хотя этому никто не
верит, дадут сигнал найти троцкизм, правый уклон, левый загиб, пра­
во-левацкий блок, троцкистскую контрабанду, гнилой либерализм,
буржуазность и перерожденцев — ищи, находи и разоблачай!
История и тут шутит над Сталиным злую шутку: он, кричащий о
том, что мы во второй пятилетке должны создать нового человека
социалистического общества, —
на деле, даже в самом пролетар­
ском авангарде, создает лишь самый худший вид мелкобуржуазных
959

политиканов наверху и задавленных, забитых манекенов, отучен­
ных от всякого самостоятельного ленинского мышления, внизу.
Классовое содержание политики Сталина и состоит именно в
мелкобуржуазном авантюризме.
Ее мелкобуржуазность выражается, во-первых, в разрыве с ма­
териалистической диалектикой, учением Маркса и Ленина по всем
важнейшим теоретическим вопросам, во-вторых, в переходе на
точку зрения субъективного идеализма в понимании соотношения
объективных и субъективных факторов в социалистическом строи­
тельстве, в-третьих, в разрыве с организационными принципами
большевизма (личная диктатура вместо демократического центра­
лизма) и, наконец, в-четвертых, в беспринципном политиканстве и
бешеном разгуле «левой фразы», хлестаковщины, лжи, надуватель­
ства масс, превращения их в слепое орудие в интересах тщеславия
диктатора и его клики.
Амплитуда качаний мелкобуржуазных политиканов и полити­
ческих деятелей необычайно велика.
Она простирается от Махно до Наполеона, от анархического
бунтарства до бонапартизма. Мелкая буржуазия поставляет на рын­
ки политики самые разнообразные продукты. Она является в боль­
шей степени и поставщицей левых фразеров, мелкобуржуазных
авантюристов, прямых реформистов и оппортунистов и неогра­
ниченных диктаторов, надевающих порой на себя императорскую
мантию. Нельзя забывать, что не только Пилсудский и Муссолини,
но и сам Стимсон1начал свою карьеру как мелкобуржуазный поли­
тик. Иногда даже один и тот же мелкобуржуазный политик может
проделать все вышеперечисленные превращения в том или ином, в
чистом или смешанном, порядке.
В поведении, в линии, в курсе мелкобуржуазного политика воз­
можны самые причудливые, неповторяемые комбинации и самые
неожиданные зигзаги. В диктатуре Сталина мы имеем одну из таких
неповторяемых комбинаций.
Наличие и серьезность процессов перерождения верхушки
партийного и советского аппарата совершенно неоспоримы. При
этом характерно, что и на этот раз в истории перерождение совер­
шается по всем классическим примерам перерождения: истинные
последователи учения объявляются преследуемыми «еретиками», а
его фальсификаторы, извратители — его истинными последовате­
лями. Так происходило перерождение первобытного христианст­
ва, так происходило перерождение верхушки германской социал-
’ Стимсон Г. Л. (1867-1950) — в 1929-1933 годах госсекретарь США.
960

демократии и II Интернационала, так происходит оно и у нас. Само
собою разумеется, что даже сама сталинская клика, сознательно из­
вращая ленинизм и принципы социалистического строительства,
не видит подлинного характера и размеров своего перерождения.
Но так всегда бывало и бывает в истории: перерожденцы никогда
не видели своего собственного перерождения или крайне его пре­
уменьшали. Его всегда видела только противоположная сторона.
Переживая глубочайший кризис и оказавшись в верхушке, серьез­
но захваченной процессом перерождения, партия, однако, во всей
своей основной массе, несомненно, здорова. Надо покончить лишь
с очагом кризиса и начавшегося процесса перерождения, чтобы вся
партия встала снова на ноги.
Задача заключается в том, чтобы вся партийная масса сплоти­
лась, организовалась, уяснила себе современную обстановку, по­
ставила перед собой ясную политическую цель, покончила с дик­
татурой Сталина и его кликой, встала снова на путь правильной, ле­
нинской теории и политики и тем обеспечила победу коммунизма.
Именно в этом в настоящее время заключается основная обя­
занность всякого честного большевика. Именно к этому должны
быть направлены помыслы всех лучших элементов партии и рабо­
ч его класса...
М.Н.Рютин
«Обращение ко всем членам ВКП(б)»
конференции «Союза марксистов-ленинцев»1
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Партия и пролетарская диктатура Сталиным и его свитой заве­
дены в невиданный тупик и переживают смертельно опасный кри­
зис. С помощью обмана и клеветы, с помощью невероятных наси­
лий и террора, под флагом борьбы за чистоту принципов больше­
визма и единства партии, опираясь на централизованный мощный
партийный аппарат, Сталин за последние пять лет отсек и устранил
от руководства все самые лучшие, подлинно большевистские кад­
ры партии, установил в ВКП(б) и всей стране свою личную диктату­
ру, порвал с ленинизмом, стал на путь самого необузданного аван-
’ Публикуется по тексту: Рютин М. Н. На колени не встану / Сост. Б. А. Старков.
М.: Политиздат, 1992. С. 252-259.
961

тюризма и дикого личного произвола и поставил Советский Союз
на край пропасти.
Если за первое десятилетие советской власти, при коллектив­
ном руководстве Центрального комитета и всей партии, рабочий
класс героическим напряжением сил добился крупнейших успехов
в деле развертывания социалистического строительства, улучше­
ния положения всех трудящихся и укрепления пролетарской дикта­
туры, то за последние годы при посредстве Сталина положение Со­
ветского Союза, наоборот, с каждым годом систематически и гигант­
ски ухудшается. Развал и дезорганизация всей экономики страны,
несмотря на постройку десятков крупнейших предприятий, приня­
ли небывалые размеры. Вера масс в дело социализма подорвана, их
готовность самоотверженно защищать пролетарскую революцию
от всех врагов с каждым годом ослабевает.
Авантюристические темпы индустриализации, влекущие за со­
бой колоссальное снижение реальной заработной платы рабочих и
служащих, непосильные открытые и замаскированные налоги, ин­
фляцию, рост цен и падение стоимости червонцев, авантюристиче­
ская коллективизация с помощью раскулачивания, направленно­
го фактически главным образом против середняцких и бедняцких
масс деревни, и, наконец, экспроприация деревни путем всяко­
го рода поборов и насильственных заготовок — привели страну к
глубочайшему экономическому кризису, чудовищному обнищанию
масс и голоду как в деревнях, так и в городах.
Промышленность работает лишь с половинной нагрузкой и
притом в значительной части на суррогатах; качество продукции в
результате погони за выполнением дутых темпов чрезвычайно низ­
кое; производительность голодного рабочего сильно упала; зарпла­
та в провинции зачастую не выплачивается по нескольку месяцев,
налоги с обнищавшего населения выколачиваются уже с трудом;
уже началось сокращение рабочих и служащих; перед пролетариа­
том встает во весь рост призрак грядущей гигантской безработицы;
сырьевая база в корне подорвана.
В перспективе — дальнейшее свертывание промышленности
и прекращение капитального строительства, так как источники фи­
нансирования промышленности будут с каждым днем стремитель­
но ухудшаться.
В перспективе — дальнейшее обнищание пролетариата и рост
голода.
Еще более мрачная и тяжелая картина в деревне.
Ограбление сельского населения, принудительная коллективи­
зация привели к тому, что скота осталось не более 30 процентов от
962

1927 года, причем и эти остатки в колхозах и совхозах гибнут от бес­
кормицы; новых крестьянских построек не возводится, а старые не
ремонтируются и большей частью растаскиваются, сельскохозяй­
ственный инвентарь разбит и разрушен, семян на посев не хватает
больше чем наполовину; земля обработана плохо, а часто совсем не
обработана, тягловой силы недостает.
Всякая личная заинтересованность к ведению сельского хо­
зяйства убита, труд держится на голом принуждении и репрессиях;
насильственно созданные колхозы разваливаются. Все молодое и
здоровое из деревни бежит, миллионы людей, оторванных от про­
изводительного труда, кочуют по стране, перенаселяя города, ос ­
тающееся в деревне население голодает и питается суррогатами.
Эпидемии начинают свою работу.
В перспективе — дальнейшее обнищание, одичание и запусте­
ние деревни.
В перспективе — угроза сильнейшего голода на будущий год.
Внутренняя торговля также находится в состоянии хаоса: чер­
вонец обесценен, беспринципная политика цен беспомощно мечет­
ся из стороны в сторону; цены повышаются; на почве бестоварья,
голода и расстройства всей экономики страны пышным цветом рас­
цветает во всех областях и во всех формах спекуляция. Внешнетор­
говый баланс имеет огромный дефицит; экспорт в корне подорван
и держится лишь за счет обнищания масс.
Планирование превратилось в сплошное очковтирательство и
обман; всюду получаются неизбежные прорывы, вину за которые
сталинское руководство взваливает на низовых работников; пла­
ны выполняются на 60-70 процентов, возможность экономическо­
го продвижения и регулирования сведена на нет, экономика страны
дезорганизована, и все ее развитие поставлено под власть стихии.
А в это время XVII Всесоюзная партконференция сталинских чи­
новников, нагло и цинично издеваясь над партией, пролетариатом
и всеми трудящимися, заявляет, что мы вступили в социалистиче­
ское общество и что у нас «растет недостижимыми для капиталисти­
ческих стран темпами народный доход, уничтожены безработица и
нищета, уничтожаются „ножницы цен" и противоположность между
городом и деревней, растут из года в год благосостояние и культур­
ный уровень рабочих и трудящихся крестьян».
На всю страну надет намордник, бесправие, произвол и наси­
лие, постоянные угрозы висят над головой каждого рабочего и кре­
стьянина. Всякая революционная законность попрана! Всякая уве­
ренность в завтрашнем дне потеряна! Рабочий класс и трудящиеся
массы деревни доведены сталинской политикой до отчаяния.
963

и
Ненависть, злоба и возмущение масс, наглухо завинченные
крышкой террора, кипят и клокочут. Восстания крестьян с участием
в них членов партии и комсомола непрерывной волной разливают­
ся в последние годы по всему Советскому Союзу. Забастовки рабо­
чих, несмотря на свирепый террор, аресты, увольнения и провока­
ции, вспыхивают то там, то здесь.
Учение Маркса и Ленина Сталиным и его кликой бесстыдно из­
вращается и фальсифицируется. Наука, литература, искусство низ­
ведены до уровня низких служанок и подпорок сталинского руко­
водства. Борьба с оппортунизмом опошлена, превращена в карика­
туру, в орудие клеветы и террора против самостоятельно мыслящих
членов партии. Права партии, гарантированные Уставом, узурпиро­
ваны ничтожной кучкой беспринципных политиканов. Демократи­
ческий централизм подменен личным усмотрением вождя, коллек­
тивное руководство — системой доверенных людей.
Центральный комитет стал совещательным органом при «непо­
грешимом» диктаторе, а областные комитеты — бесправными при­
датками при секретарях областкомов.
Политбюро, Президиум ЦКК, секретари областных комитетов
в результате происходящих изменений в жизни партии и «18 брю­
мера Сталина» превратились в банду беспринципных, изолгавших­
ся и трусливых политиканов, а Сталин — в неограниченного и не­
сменяемого диктатора, проявляющего в десятки раз больше тупого
произвола, самодурства и насилия над массами, чем любой само­
державный монарх.
Системой угроз, террора и обмана партия вынуждена играть
роль безгласного, слепого орудия Сталина для достижения его лич­
ных честолюбивых замыслов. Партийные массы в своем подавляю­
щем большинстве настроены против сталинской политики, но они
забиты и затравлены партийным аппаратом.
Всякая живая, большевистская партийная мысль угрозой ис­
ключения из партии, снятием с работы и лишением всех средств к
существованию задушена; все подлинно ленинское загнано в под­
полье; подлинный ленинизм становится в значительной мере за­
прещенным, нелегальным учением.
Партийный аппарат в ходе развития внутрипартийной борьбы
и отсечения одной руководящей группы за другой вырос в само­
довлеющую сипу, стоящую над партией и господствующую над ней,
насилующую ее сознание и волю. На партийную работу вместо наи­
более убежденных, наиболее честных, принципиальных, готовых
твердо отстаивать перед кем угодно свою точку зрения членов пар­
тии чаще всего выдвигаются люди бесчестные, хитрые, беспринцип­
964

ные, готовые по приказу начальства десятки раз менять свои убеж­
дения, карьеристы, льстецы и холуи.
Природа и внутренняя сущность пролетарской диктатуры из­
вращены. Советы доведены за последнее время до роли убогих
придатков партийного аппарата, из органов, близких и родных мас­
сам, превращены в бездушную бюрократическую машину. Проф­
союзы из школы коммунизма, где рабочие должны воспитываться
в духе сознательного отношения к социалистическому производст­
ву и в то же время получать защиту от бюрократических извраще­
ний рабочего государства, превращены в подсобный орган нажима
на рабочих и расправы с инакомыслящими.
Печать, могущее средство коммунистического воспитания и
оружие ленинизма, в руках Сталина и его клики стала чудовищной
фабрикой лжи, надувательства и терроризирования масс.
Антиленинская политика руководства партией дополняет­
ся антиленинским руководством Коминтерна. Коминтерн из шта­
ба мировой коммунистической революции низведен до роли про­
стой канцелярии Сталина по делам компартий, канцелярии, где
сидят трусливые чиновники, послушно выполняющие волю сво­
его начальника. Кризис ВКП(б) привел к кризису Коминтерна. Все
компартии, за исключением германской, не растут, а уменьшаются.
Влияние их, как показали выборы в английский парламент, выборы
президента в Германии, не поднимается, а падает. Центральные ко­
митеты компартий вынуждены обманывать массы как в отношении
действительного положения в ВКП(б), так и в отношении Советского
Союза вообще. Этот обман, тем или иным путем обнаруживающий­
ся, вносит в массы разброд и разочарование.
Беспринципная, авантюристическая политика внутри СССР со­
провождается за последнее время такими же беспринципными
трюками в разрешении международных вопросов. Позиция ВКП(б)
и Коминтерна по отношению к выступлению Японии в Маньчжу­
рии, Шанхае была явно оппортунистической. В настоящее время
при растущей угрозе войны, в свою очередь, нет надлежащей мо­
билизации сознания масс вокруг этого вопроса. Проводимые аппа­
ратные мероприятия и комбинации вызывают среди рабочих лишь
чувство растерянности.
Сталин и его клика не могут повернуть на верный ленинский
путь, у них нет выхода, они безнадежно изолгались и попали в без­
выходный тупик. Они будут и дальше беспомощно метаться из сто­
роны в сторону, все больше запутываться и запутывать других, все
больше усложнять и ухудшать положение, не смея допустить, чтобы
партия свободно выразила свою волю. Ложью и клеветой, расстре­
965

лами и арестами, пушками и пулеметами, всеми способами и сред­
ствами они будут защищать свое господство в партии и в стране,
ибо они смотрят на них как на свою вотчину.
По своему объективному содержанию роль Сталина — это
роль Азефа' ВКП(б), пролетарской диктатуры и социалистического
строительства.
Ни один самый смелый и гениальный провокатор для гибели
пролетарской диктатуры, для дискредитации ленинизма, социали­
стического строительства и социализма, для взрыва их изнутри не
мог бы придумать ничего лучшего, чем руководство Сталина и его
клики.
Партийные и рабочие массы обязаны спасти дело большевиз­
ма, они обязаны свою судьбу взять в свои собственные руки. Сталин
и его клика не уходят и не могут добровольно уйти со своих мест,
поэтому они должны быть устранены силой.
Позорно и постыдно для пролетарских революционеров даль­
ше терпеть сталинское иго, его произвол и издевательство над пар­
тией и трудящимися массами. Кто не видит этого ига, не чувствует
этого произвола и гнета, кто не возмущается им, тот раб, а не лени­
нец, холоп, а не пролетарский революционер.
Для борьбы со сталинщиной, за восстановление прав партии и
пролетарской диктатуры, за возвращение партии на старый испы­
танный ленинский путь социалистического строительства мы, чле­
ны ВКП(б), собравшись на всесоюзную конференцию, постановили
организовать «Союз марксистов-ленинцев».
Этот «Союз» — союз защиты ленинизма — является частью
ВКП(б), не имеет интересов, отличных от интересов партийных масс
и рабочего класса. Он, наоборот, будет лишь наиболее последова­
тельно и решительно выражать и защищать эти интересы. Он не
противопоставляет себя партии, а противопоставляет себя лишь
Сталину и его клике.
«Союз марксистов-ленинцев» стоит на точке зрения необходи­
мости систематического развертывания индустриализации страны
на основе действительного улучшения материального положения
пролетариата и всех трудящихся. Но в настоящий момент он ставит
своей задачей в первую очередь непримиримо бороться против
сталинских методов и темпов индустриализации на основе неви­
данного разорения, обнищания и голода всей страны, ибо такая ин-
’ Азеф Е. Ф. (1869-1918) — эсер, провокатор, агент царской охранки. Во время
революции 1905 года фактически дезорганизовал деятельность эсеровской «бое­
в о й дружины».
966

дустриализация не является подлинно социалистической и не мо­
жет вести к построению социалистического общества.
«Союз марксистов-ленинцев» стоит на точке зрения необходи­
мости всемерного содействия действительно добровольной кол­
лективизации при одновременной систематической помощи раз­
витию индустриального бедняцко-середняцкого крестьянского
хозяйства, но в настоящий момент он будет в первую очередь ре­
шительно бороться против насильственной сталинской коллекти­
визации, тогда как она в корне противоречит программе партии и
Коминтерна и на практике потерпела полное банкротство.
«Союз марксистов-ленинцев» стоит на точке зрения неприми­
римости классовых интересов между пролетариатом и капитали­
стическими элементами внутри СССР. Союз будет решительно бо­
роться против затушевывания классовых противоречий между тру­
дящимися массами города и деревни, но в настоящий момент он
ставит своей задачей систематически и неуклонно разоблачать и
вскрывать антиленинский характер разжигания классовой борьбы
и гражданской войны в условиях пролетарской диктатуры, ибо та­
кое разжигание подрывает и дезорганизует рабочее государство и
социалистическое строительство.
«Союз марксистов-ленинцев» является самым непримиримым
врагом всякого подлинного оппортунизма, но в настоящих усло­
виях он прежде всего ставит своей основной задачей беспощадно
бороться со сталинским опошлением, превращением в карикату­
ру, в орудие клеветы, лжи и террора ленинского учения о борьбе
с оппортунизмом, ибо это дискредитирует ленинизм, деморализует
партию, укрепляет и выращивает подлинный оппортунизм.
Для осуществления перечисленных выше задач должны объ­
единиться все подлинные большевики, все испытанные ленинцы,
все настоящие пролетарские революционеры. В свете переживае­
мых нами событий старые внутрипартийные группировки безна­
дежно устарели и теряют свое значение, история поставила перед
нами вопрос не о тех или иных ошибках или оттенках в понимании
отдельных вопросов ленинизма, а о самом существовании боль­
шевистской партии и рабочего государства. Основной водораздел
партии проходит в настоящее время не по линии «за Троцкого или
против», «за Бухарина или против», а за продолжение сталинского
руководства и неизбежной гибели ленинской партии и советской
власти или за ликвидацию сталинщины, спасение ВКП(б) и проле­
тарской диктатуры.
Опасения Ленина в отношении Сталина — о его нелояльности,
нечестности и недобросовестности, о неумении пользоваться вла­
стью — целиком и полностью оправдались: Сталин и его клика гу­
967

бят дело коммунизма, и с руководством Сталина должно быть по­
кончено как можно скорее.
Мы призываем всех истинных ленинцев всюду и везде на мес­
тах организовать ячейки Союза защиты ленинизма и сплотиться под
его знаменем для ликвидации сталинской диктатуры.
Немедленно за работу! Пора покончить с состоянием растерян­
ности и страха перед репрессиями обнаглевшего беспринципно­
го политикана и изменника делу ленинизма, покончить с бессиль­
ным брюзжанием и нытьем и начать самоотверженно бороться, не
ждать начала борьбы сверху, а начинать ее снизу. Террору противо­
поставить мужество и сознание величайшей правоты нашего дела.
Каждый член партии, которому дороги завоевания Октября и дело
социализма, должен быть организующим центром для объедине­
ния вокруг себя преданных, честных, надежных товарищей. Каждый
подлинный ленинец везде, где это возможно, должен пропаганди­
ровать разрешение стоящих перед нами задач в кратчайший срок,
ибо события не ждут.
От товарища к товарищу, от группы к группе, от города к городу
должен передаваться наш основной лозунг: долой диктатуру Стали­
на и его клику, долой банду беспринципных политиканов и полити­
ческих обманщиков! Долой узурпатора прав партии! Да здравствует
ВКП(б)! Да здравствует ленинизм!
Всесоюзная конференция «Союза марксистов-ленинцев»
Июнь 1932 года
Прочитав, передай другому. Размножай и распространяй.
Ф. Ф. Раскольников
Открытое письмо Сталину1
Я правду о тебе порасскажу такую,
Что хуже всякой лжи...
Сталин, вы объявили меня «вне закона». Этим актом вы урав­
няли меня в правах — точнее, в бесправии — со всеми советскими
гражданами, которые под вашим владычеством живут вне закона.
' Публикуется по тексту: Ф. Ф. Раскольников. Открытое письмо Сталину// Откры­
вая новые страницы... Международные вопросы: события и люди / Сост. Н. В. По­
пов — М.: Политиздат, 1989. С. 313-320.
968

Со своей стороны отвечаю полной взаимностью: возвращаю
вам входной билет в построенное вами «царство социализма» и по­
рываю с вашим режимом.
Ваш «социализм», при торжестве которого его строителям на­
шлось место лишь за тюремной решеткой, так же далек от истинно­
го социализма, как произвол вашей личной диктатуры не имеет ни­
чего общего с диктатурой пролетариата.
Вам не поможет, если награжденный орденом, уважаемый ре­
волюционер-народоволец Н. А. Морозов подтвердит, что именно за
такой «социализм» он провел пятьдесят лет своей жизни под свода­
ми Шлиссельбургской крепости.
Стихийный рост недовольства рабочих, крестьян, интеллиген­
ции властно требовал крутого политического маневра, подобно ле­
нинскому переходу к нэпу в 1921 году. Под напором советского на­
рода вы «даровали» демократическую конституцию. Она была при­
нята всей страной с неподдельным энтузиазмом.
Честное проведение в жизнь демократических принципов де­
мократической конституции 1936 года, воплотившей надежды и
чаяния всего народа, ознаменовало бы новый этап расширения со­
ветской демократии.
Но в вашем понимании всякий политический маневр — сино­
ним надувательства и обмана. Вы культивируете политику без эти­
ки, власть без честности, социализм без любви к человеку.
Что сделали вы с конституцией, Сталин?
Испугавшись свободы выборов, как «прыжка в неизвестность»,
угрожавшего вашей личной власти, вы растоптали конституцию, как
клочок бумаги, выборы превратили в жалкий фарс голосования за
одну-единственную кандидатуру, а сессии Верховного Совета на­
полнили акафистами и овациями в честь самого себя. В промежут­
ках между сессиями вы бесшумно уничтожали «зафинтивших» де­
путатов, насмехаясь над их неприкосновенностью и напоминая, что
хозяином земли советской является не Верховный Совет, а вы. Вы
сделали все, чтобы дискредитировать советскую демократию, как
дискредитировали социализм. Вместо того, чтобы пойти по линии
намеченного конституцией поворота, вы подавляете растущее не­
довольство насилием и террором. Постепенно заменив диктатуру
пролетариата режимом вашей личной диктатуры, вы открыли но­
вый этап, который в истории нашей революции войдет под именем
«эпохи террора».
Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Ни­
кто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста,
969

никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг ре­
волюции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестья­
нин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Мар­
шал Советского Союза — все в равной мере подвержены ударам ва­
шего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели.
Как во время извержения вулкана огромные глыбы с треском и
грохотом рушатся в жерло кратера, так целые пласты советского об­
щества срываются и падают в пропасть.
Вы начали кровавые расправы с бывших троцкистов, зиновьев-
цев и бухаринцев, потом перешли к истреблению старых больше­
виков, затем уничтожили партийные и беспартийные кадры, вырос­
шие в гражданской войне, вынесшие на своих плечах строительст­
во первых пятилеток, и организовали избиение комсомола.
Вы прикрываетесь лозунгом борьбы «с троцкистско-бухарин­
скими шпионами». Но власть в ваших руках не со вчерашнего дня.
Никто не мог «пробраться» на ответственный пост без вашего раз­
решения.
Кто насаждал так называемых «врагов народа» на самые ответ­
ственные посты государства, партии, армии, дипломатии?
Иосиф Сталин.
Прочитайте старые протоколы Политбюро: они пестрят назна­
чениями и перемещениями только одних «троцкистско-бухарин­
ских шпионов», «вредителей» и «диверсантов». И под ними красует­
ся надпись — И. Сталин.
Вы притворяетесь доверчивым простофилей, которого годами
водили за нос какие-то карнавальные чудовища в масках.
—
Ищите и обрящете козлов отпущения, —
шепчете вы своим
приближенным и нагружаете пойманные, обреченные на заклание
жертвы своими собственными грехами.
Вы сковали страну жутким страхом террора, даже смельчак не
может бросить вам в лицо правду.
Волны самокритики «невзирая на лица» почтительно замирают
у подножия вашего пьедестала.
Вы непогрешимы, как папа! Вы никогда не ошибаетесь!
Но советский народ отлично знает, что за все отвечаете вы, «куз­
нец всеобщего счастья».
С помощью грязных подлогов вы инсценировали судебные
процессы, превосходящие вздорностью обвинения знакомые вам
по семинарским учебникам средневековые процессы ведьм.
Вы сами знаете, что Пятаков не летал в Осло, М. Горький умер
естественной смертью и Троцкий не сбрасывал поезда под откос.
970

Зная, что все это ложь, вы поощряете своих клеветников:
—
Клевещите, клевещите, от клеветы всегда что-нибудь оста­
нется.
Как вам известно, я никогда не был троцкистом. Напротив, я
идейно боролся со всеми оппозициями в печати и на широких соб­
раниях. Я и сейчас не согласен с политической позицией Троцкого,
с его программой и тактикой. Принципиально расходясь с Троцким,
я считаю его честным революционером. Я не верю и никогда не по­
верю в его сговор с Гитлером и Гессом.
Вы — повар, готовящий острые блюда, для нормального чело­
веческого желудка они не съедобны.
Над гробом Ленина вы принесли торжественную клятву вы­
полнить его завещание и хранить как зеницу ока единство партии.
Клятвопреступник, вы нарушили и это завещание Ленина.
Вы оболгали, обесчестили и расстреляли многолетних соратни­
ков Ленина: Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова и др., невинов­
ность которых вам была хорошо известна. Перед смертью вы заста­
вили их каяться в преступлениях, которых они не совершали, и ма­
зать себя грязью с ног до головы.
А где герои Октябрьской революции? Где Бубнов? Где Крылен­
ко? Где Антонов-Овсеенко? Где Дыбенко?
Вы арестовали их, Сталин.
Где старая гвардия? Ее нет в живых.
Вы расстреляли ее, Сталин.
Вы растлили, загадили души ваших соратников. Вы заставили
идущих за вами с мукой и отвращением шагать по лужам крови вче­
рашних товарищей и друзей.
В лживой истории партии, написанной под вашим руково­
дством, вы обокрали мертвых, убитых, опозоренных вами людей и
присвоили себе их подвиги и заслуги.
Вы уничтожили партию Ленина, а на ее костях построили новую
партию «Ленина — Сталина», которая служит удачным прикрытием
вашего единовластия.
Вы создали ее не на базе общей теории и тактики, как строит­
ся всякая партия, а на безыдейной основе личной любви и предан­
ности вам. Знание программы первой партии было объявлено не­
обязательным для ее членов, но зато обязательна любовь к Сталину,
ежедневно подогреваемая печатью. Признание партийной про­
граммы заменяется объяснением в любви к Сталину.
Вы — ренегат, порвавший со вчерашним днем, предавший дело
Ленина. Вы торжественно провозгласили лозунг выдвижения новых
971

кадров. Но сколько этих молодых выдвиженцев уже гниет в ваших
казематах? Сколько из них вы расстреляли, Сталин?
С жестокостью садиста вы избиваете кадры, полезные, нужные
стране. Они кажутся вам опасными с точки зрения вашей личной
диктатуры.
Накануне войны вы разрушаете Красную армию, любовь и гор­
дость страны, оплот ее мощи. Вы обезглавили Красную армию и
Красный флот. Вы убили самых талантливых полководцев, воспитан­
ных на опыте мировой и гражданской войн, во главе с блестящим
маршалом Тухачевским.
Вы истребили героев гражданской войны, которые преобразо­
вали Красную армию по последнему слову военной техники и сде­
лали ее непобедимой.
В момент величайшей военной опасности вы продолжаете ис­
треблять руководителей армии, средний командный состав и млад­
ших командиров.
Где маршал Блюхер? Где маршал Егоров?
Вы арестовали их, Сталин.
Для успокоения взволнованных умов вы обманываете стра­
ну, что ослабленная арестами и казнями Красная армия стала еще
сильней.
Зная, что закон военной науки требует единоначалия в армии
от главнокомандующего до взводного командира, вы воскресили
институт военных комиссаров, который возник на заре Красной ар­
мии и Красного флота, когда у нас еще не было своих командиров,
а над военным специалистами старой армии нужен был политиче­
ский контроль.
Не доверяя красным командирам, вы вносите в армию двоевла­
стие и разрушаете воинскую дисциплину.
Под нажимом советского народа вы лицемерно вскрываете
культ исторических русских героев: Александра Невского и Дмит­
рия Донского, Суворова и Кутузова, надеясь, что в будущей войне
они помогут вам больше, чем казненные маршалы и генералы.
Пользуясь тем, что вы никому не доверяете, настоящие агенты
гестапо и японская разведка с успехом ловят рыбу в мутной, взбала­
мученной вами воде, подбрасывая вам в изобилии подложные до­
кументы, порочащие самых лучших, талантливых и честных людей.
В созданной вами гнилой атмосфере подозрительности, взаим­
ного недоверия, всеобщего сыска и всемогущества Наркомвнутрде-
ла, которому вы отдали на растерзание Красную армию и всю стра­
ну, любому «перехваченному» документу верят — или притворяют­
ся, что верят, — как неоспоримому доказательству.
972

Подсовывая агентам Ежова фальшивые документы, компроме­
тирующие честных работников миссии, «внутренняя линия» РОВ-
Са1в лице капитана Фосса добилась разгрома нашего полпредства
в Болгарии — от шофера М. И. Казакова до военного атташе В. Т. Су-
хорукова.
Вы уничтожаете одно за другим важнейшие завоевания Октяб­
ря. Под видом борьбы с текучестью рабочей силы вы отменили сво­
боду труда, закабалили советских рабочих, прикрепив их к фабри­
кам и заводам. Вы разрушили хозяйственный организм страны, дез­
организовали промышленность и транспорт, подорвали авторитет
директора, инженера и мастера, сопровождая бесконечную чехар­
ду смещений и назначений арестами и травлей инженеров, дирек­
торов и рабочих как «скрытых, еще не разоблаченных вредителей».
Сделав невозможной нормальную работу, вы под видом борь­
бы с «прогулами» и «опозданиями» трудящихся заставляете их ра­
ботать бичами и скорпионами жестоких и антипролетарских декре­
тов.
Ваши бесчеловечные репрессии делают нестерпимой жизнь
советских трудящихся, которых за малейшую провинность с волчь­
им паспортом увольняют с работы и выгоняют с квартиры.
Рабочий класс с самоотверженным героизмом нес тягость на­
пряженного труда и недоедания, голода, скудной заработной пла­
ты, жилищной тесноты и отсутствия необходимых товаров. Он ве­
рил, что вы ведете к социализму, но вы обманули его доверие. Он
надеялся, что с победой социализма в нашей стране, когда осущест­
вится мечта светлых умов человечества о великом братстве людей,
всем будет житься радостно и легко.
Вы отняли даже эту надежду: вы объявили — социализм по­
строен до конца. И рабочие с недоумением, шепотом спрашивали
друг друга: «Если это социализм, то за что боролись, товарищи?».
Извращая теорию Ленина об отмирании государства, как из­
вратили всю теорию марксизма-ленинизма, вы устами ваших без­
грамотных доморощенных «теоретиков», занявших вакантные мес­
та Бухарина, Каменева и Луначарского, обещаете даже при комму­
низме сохранить власть ГПУ.
Вы отняли у колхозных крестьян всякий стимул к работе. Под
видом борьбы с «разбазариванием колхозной земли» вы разоряете
приусадебные участки, чтобы заставить крестьян работать на кол­
хозных полях. Организатор голода, грубостью и жестокостью нераз­
борчивых методов, отличающих вашу тактику, вы сделали все, что­
бы дискредитировать в глазах крестьян ленинскую идею коллекти­
визации.
973

Лицемерно провозглашая интеллигенцию «солью земли», вы
лишили минимума внутренней свободы труд писателя, ученого, жи­
вописца. Вы зажали искусство в тиски, от которых оно задыхается,
чахнет и вымирает. Неистовство запуганной вами цензуры и понят­
ная робость редакторов, за все отвечающих своей головой, приве­
ли к окостенению и параличу советской литературы. Писатель не
может печататься, драматург не может ставить пьесы на сцене теат­
ра, критик не может высказать свое личное мнение, не отмеченное
казенным штампом.
Вы душите советское искусство, требуя от него придворного ли­
зоблюдства, но оно предпочитает молчать, чтобы не петь вам «осан­
ну». Вы насаждаете псевдоискусство, которое с надоедливым одно­
образием воспевает вашу пресловутую, набившую оскомину «гени­
альность».
Бездарные графоманы славословят вас, как полубога, «рожден­
ного от Луны и Солнца», а вы, как восточный деспот, наслаждаетесь
фимиамом грубой лести.
Вы беспощадно истребляете талантливых, но лично вам неугод­
ных русских писателей. Где Борис Пильняк? Где Сергей Третьяков?
Где Александр Аросев? Где Михаил Кольцов? ГдеТарасов-Родионов?
Где Галина Серебрякова, виновная в том, что была женой Сокольни­
кова?
Вы арестовали их, Сталин.
Вслед за Гитлером вы воскресили средневековое сжигание книг.
Я видел своими глазами рассылаемые советским библиотекам
огромные списки книг, подлежащих немедленному и безусловно­
му уничтожению. Когда я был полпредом в Болгарии, то в 1937 году
в полученном мною списке обреченной огню литературе я на­
шел мою книгу исторических воспоминаний «Кронштадт и Питер
в 1917 году». Против фамилий многих авторов значилось: «Уничто­
жать все книги, брошюры, портреты».
Вы лишили советских ученых, особенно в области гуманитар­
ных наук, минимума свободы научной мысли, без которого творче­
ская работа ученого становится невозможной.
Самоуверенные невежды интригами, склоками и травлей не
дают работать в лабораториях, университетах и институтах.
Выдающихся русских ученых с мировым именем — академиков
Ипатьева и Чичибабина — вы на весь мир провозгласили «невоз­
вращенцами», наивно думая их обесславить, но опозорили только
себя, доведя до сведения всей страны и мирового общественного
мнения постыдный для вашего режима факт, что лучшие ученые бе­
974

гут из вашего «рая», оставляя вам ваши благодеяния: квартиру, авто­
мобиль, карточку на обеды в совнаркомовской столовой.
Вы истребляете талантливых русских ученых.
Где лучший конструктор советских аэропланов, Туполев? Вы не
пощадили даже его. Вы арестовали Туполева, Сталин!
Нет области, нет уголка, где можно было бы спокойно занимать­
ся любимым делом. Директор театра, замечательный режиссер, вы­
дающийся деятель искусства Всеволод Мейерхольд не занимался
политикой. Но вы арестовали и Мейерхольда, Сталин.
Зная, что при нашей бедности кадрами особенно ценен каждый
культурный и опытный дипломат, вы заманили в Москву и уничто­
жили одного за другим почти всех советских полпредов. Вы разру­
шили дотла весь аппарат Народного комиссариата иностранных
дел.
Уничтожая везде и всюду золотой фонд нашей страны, ее моло­
дые кадры, вы истребили во цвете лет талантливых и многообещаю­
щих дипломатов.
В грозный час военной опасности, когда острие фашизма на­
правлено против Советского Союза, когда борьба за Данциг и война
в Китае — лишь подготовка плацдарма для будущей интервенции
против СССР, когда главный объект германо-японской агрессии —
наша Родина, когда единственная возможность предотвращения
войны — открытое вступление Союза Советов в Международный
блок демократических государств, скорейшее заключение военно­
го и политического союза с Англией и Францией, вы колеблетесь,
выжидаете и качаетесь, как маятник, между двумя «осями».
Во всех расчетах вашей внешней и внутренней политики вы ис­
ходите не из любви к Родине, которая вам чужда, а из животного
страха потерять личную власть. Ваша беспринципная диктатура, как
гнилая колода, лежит поперек дороги нашей страны. «Отец наро­
дов», вы предали побежденных испанских революционеров, броси­
ли их на произвол судьбы и предоставили заботу о них другим го­
сударствам. Великодушное спасение жизни не в ваших принципах.
Горе побежденным! Они вам больше не нужны.
Европейских рабочих, интеллигентов, ремесленников, бегущих
от фашистского варварства, вы равнодушно предоставили гибели,
захлопнув перед ними дверь нашей страны, которая на своих ог­
ромных просторах может гостеприимно приютить многие тысячи
эмигрантов.
Как все советские патриоты, я работал, на многое закрывая гла­
за. Я слишком долго молчал. Мне было трудно рвать последние свя­
зи не с вашим обреченным режимом, а с остатками старой ленин­
975

ской партии, в которой я пробыл без малого тридцать лет, а вы раз­
громили ее в три года. Мне было мучительно больно лишаться моей
Родины.
Чем дальше, тем больше интересы вашей личной диктатуры
вступают в непрерывный конфликт и с интересами рабочих, кресть­
ян, интеллигенции, с интересами всей страны, над которой вы из­
мываетесь как тиран, дорвавшийся до единоличной власти.
Ваша социальная база суживается с каждым днем. В судорож­
ных поисках опоры вы лицемерно расточаете комплименты «бес­
партийным большевикам», создаете одну за другой привилегиро­
ванные группы, осыпаете их милостями, кормите подачками, но не
в состоянии гарантировать новым «калифам на час» не только их
привилегий, но даже права на жизнь.
Ваша безумная вакханалия не может продолжаться долго. Бес­
конечен список ваших преступлений. Бесконечен список ваших
жертв, нет возможности их перечислить.
Рано или поздно советский народ посадит вас на скамью подсу­
димых как предателя социализма и революции, главного вредите­
ля, подлинного врага народа, организатора голода и судебных под­
логов.

V. ОКТЯБРЬ: ЖИВОЕ НАСЛЕДИЕ

М.Лифшиц
Нравственное значение О ктябрьской революции1
1
В один из осенних дней 1914 года, когда на западном фронте
догорало первое большое сражение мировой войны, в библиотеке
швейцарского города Берна работал скромно одетый посетитель, с
виду русский. Беглым, но разборчивым почерком он записал в этот
день в своей тетради: «Опыт и история учат, что народы и прави­
тельства никогда ничему не научались из истории и не действовали
согласно урокам, которые из нее можно было бы извлечь. Каждой
эпохе свойственны столь своеобразные обстоятельства, она пред­
ставляет собой столь индивидуальное состояние, что только исхо­
дя из него самого, основываясь на нем, должно и единственно воз­
можно судить о ней».
Эти слова принадлежат Гегелю. Посетитель швейцарской биб­
лиотеки был Ленин. Сделав выписку из «Философии истории» Геге­
ля, он заметил на полях тетради: «Очень умно!»2.
Говорят, что Первая мировая война стоила человечеству боль­
ше жертв, чем все бесконечные войны целого тысячелетия от Карла
Великого до фельдмаршала Мольтке. Мутная волна одичания под­
нялась со дна европейской цивилизации. Вместо мирного торжест­
ва гуманности, долголетия, гигиены и других торжественных обе­
щаний положительного XIX столетия Европа в конце 1914 года по­
грязла в тине окопной жизни. Никто, даже главные режиссеры этой
драмы, не знал, чем она кончится. Впереди была неизвестность —
газовая война, призрак голода и разрухи.
Вот что можно прочесть между строк в старой тетради, сохра­
нившей для нас живую память времени. Уходила в прошлое целая
полоса мировой истории, и нужно было сделать вывод из катастро­
фы, которая обрушилась на большинство людей неожиданно. «Ев­
ропейская война, — писал Ленин, — означает величайший истори­
ческий кризис, начало новой эпохи»3.
Война произвела неотразимое впечатление на психологию
масс, затронув ее глубоко и обнажив такие бездны, что было от чего
' Лифш иц М. Собр. соч. в трех томах. Том 3. М.: Изобразительное искусство,
1988. С. 230. Более полный текст статьи, о публикованной в журнале «Коммунист»,
1985, No4.
2Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 281-282.
3Там же. Т.26. С. 102.
979

прийти в отчаяние. В цюрихском «Кабаре Вольтер» кривлялись да­
даисты — все кончено, говорили их странные позы, мы исполняем
последний танец на краю пропасти. В Германии Шпенглер предска­
зывал гибель Европы вследствие биологического истощения ее бо­
гатой культуры. Во Франции Поль Валери писал о кризисе разума.
Обозначилось что-то похожее на выход за пределы всякого смыс­
ла, открывалась закраина жизни, в которую прежде никто не хотел
заглядывать.
Но времена общественных кризисов, даже самых жестоких,
имеют свой исторический быт, и люди продолжают жить в самых на­
пряженных условиях, несмотря на то что их сознание рисует им сце­
ны гибели мира. Один современный роман называется «Двадцать
пятый час», одно музыкальное произведение — «Катастрофа, среди
которой мы живем». В одной книге по истории философии мы чита­
ем, что реализм сегодняшнего дня есть обращение к непонятному,
тревожному и злому, «прыжок в глубину, где нас встречает своим
неотвратимым взором чуждая нам, жуткая и враждебная действи­
тельность». Без всякой литературной метафоры можно сказать, что
мрачные пророчества стали товаром широкого потребления. Чаще
всего обращаются к тем признакам современной эпохи, которые
можно выразить словами Канта — радикально злое.
Добра всегда не хватало в атмосфере нашей планеты. Существу­
ет даже особая теория об отставании моральной культуры от про­
гресса науки и техники. Но этого в данном случае мало. Радикально­
злое не есть простой недостаток, это отрицательная величина, зло
активное. В обширной литературе по «кризисознанию», как называ­
ют социологию, речь идет о подъеме темной, иррациональной сти­
хии, всегда таившейся под внешним слоем цивилизации. Миф XX ве­
ка имеет много различных версий в зависимости от политического
направления и философской окраски, но каждая из них начинается
с рассказа о бунте агрессивных инстинктов против моральной цен­
зуры, о разрушении канонов истины, добра и красоты, не способ­
ных больше сдерживать напор горячей, как лава жизни.
Почему Чарлз Джозеф Уитмен, взобравшись на тридцать первый
этаж здания университета в Техасе, убил из снайперского ружья не­
сколько десятков человек, случайно оказавшихся на площади? Мож­
но ли объяснить такие припадки бесцельной злобы (а их все больше
и больше в отчетах мировой печати) какими-нибудь рациональными
причинами? Откуда возникает желание изгадить мерзкой надписью
чистую стену только что построенного дома? Какое странное чувст­
во рождает в груди живого существа желание сломать другую жизнь?
И нет ли в сердце всего человечества тайной жажды самоуничтоже­
ния, заставляющей его, подобно мотыльку, лететь на огонь?
980

Марксизм третирует человечество как сволочь, писал в нача­
ле века Зомбарт. Теперь мы чаще слышим другие упреки. Совре­
менные Зомбарты пишут, что марксизм прошел мимо необъясни­
мой, дьявольской стороны в истории рода «человек». Современные
Зомбарты пишут, что экономические причины не могут объяснить
активное отвращение к духовной жизни, растущее в недрах совре­
менной культуры, явления массовой жестокости, фанатизма, погони
за обманчивым и уродливым призраком власти над другими людь­
ми. Почему целые поколения бездумно идут на войну, чтобы уби­
вать себе подобных? А если они обмануты военной пропагандой, то
почему находятся люди, способные обманываться?
В конце 1914 года по всем европейским странам прокатилась
волна антивоенных демонстраций. Берлинский полицей-президент
фон Ягов и префект парижской полиции Мальви пугали правитель­
ства возможностью переворота. В царском Петербурге политиче­
ская всеобщая стачка против войны охватила более ста тысяч че­
ловек. И все же, несмотря на протест сознательных рабочих, через
месяц вся Европа была объята военным угаром. Громадную роль в
этом сыграли измена вождей социализма и обман народов шовини­
стической пропагандой, но факт остается фактом: самые низменные
настроения ненависти и недоверия к другим нациям, черносотен­
ного и лицемерно-демократического патриотизма на время оказа­
лись сильнее. Они оказались настолько сильнее, что Ленин допус­
кал для социалистов возможность «подчинения большинству на­
ции», при условии, что даже в окопах революционер остается верен
себе и продолжает готовить массы к братанию и будущей граждан­
ской войне1.
Откуда же этот прилив бессмысленной ненависти к другим на­
родам, разбивший сплочение рабочего интернационала? Не озна­
чают ли такие факты и тысячи других подобных фактов XX века, что
роковые свойства человеческой природы сильнее классовых инте­
ресов и всякой рациональной мысли? В этом направлении движет­
ся теперь большой поток буржуазного мышления.
Один немецкий врач-психиатр объясняет происхождение войн
XX столетия «необузданной жаждой практической деятельности у
человека, которому цивилизация закрыла все пути для осуществле­
ния подобной самодеятельности». В историческом смысле сознание
этого врача есть сознание больного, а по сознанию больного нель­
зя судить о болезни. Однако сознание больного является тем не ме­
нее материалом для клинического анализа. Так и теории современ­
ной эпохи, открывшие в ней присутствие отрицательного потенциа­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.26. С. 123.
981

ла, грозящего взорвать все здание человеческой культуры, если не
будут найдены средства для ослабления или разрядки этого напря­
жения, являются с научной точки зрения ложными теориями, сохра­
няющими все признаки классовой мифологии. И все же им можно
верить как человеческим документам, которые выражают болезнь
времени. Отрицательный потенциал и связанная с ним нравствен­
ная проблема — не выдумка, они действительно существуют.
Реальный факт возрождения радикально-злого в общественной
и частной жизни людей XX столетия, освещаемый в разных его про­
явлениях современной социологией и философией культуры, пока­
зывает с новой очевидностью, что картина этой ступени, набросан­
ная Лениным в период мировой катастрофы 1914-1917 годов, вер­
на во всех своих основаниях. Но сделаем из нее нужные выводы.
Войны нашего времени ведутся в эпоху исторического подъе­
ма масс, кипящего общественного недовольства безличной властью
экономических условий, сделавших громадное большинство людей
рабами капитализма. То, что на языке политической экономии назы­
вается господством монополий, олигополий, государственного ка­
питализма, для каждого отдельного человека есть личная зависи­
мость его слепой, невидимой силы, как бы всеобщей, распростра­
няющей свою железную волю на все уровни жизни — на рабочего в
синем комбинезоне, на конторского служащего в белом воротнич­
ке, на офицера, воюющего в колониях, на ученого, чиновника и ла­
вочника. Где-то вдали таинственные господа положения завязыва­
ют первые узлы этой сети, но этих людей немного, они очень хоро­
шо укрыты от излишнего любопытства и ненависти людской толпы.
Поздний капитализм с его переходом от свободной конкурен­
ции к монополии создал условия, в которых большинство челове­
чества лишено всякого подобия самостоятельной деятельности.
Люди — безгласные исполнители, марионетки, играющие опре­
деленную роль в их собственной жизни без убеждения в том, что
принимаемые ими позы оказывают действительное влияние на эту
жизнь. Так человек стал homo ludens, по известному выражению од­
ного из властителей дум современного Запада, человеком, играю­
щим какую-то удивительно дурную игру при всем напряжении его
физических и духовных сил.
Бывало и в прежние времена, что проклятие рабства ложилось
на целые слои людей, превращенных в слепые орудия чуждой вла­
сти. Это было их исключительное положение, вне гражданского об­
щества. Большинство населения сельских и городских общин также
страдало от угнетения и произвола. Но при всех бедствиях, неотде­
лимых от их общественного состояния, эти люди могли найти из­
вестный выход для своей самодеятельности в упорном земледель­
982

ческом труде, в развитии ремесла и художественного творчества,
в народных празднествах и обрядах. Современное капиталистиче­
ское общество оставило лишь узкие щели для подобного удовле­
творения. Среди кажущейся свободы и действительного подъема
массовой воли к человеческому достоинству оно создает еще не­
бывалый в мировой истории новый казенный мир, отравляя всякое
движение личности сознанием не настоящего, а искусственного, за­
ранее данного по определенным стандартам удовлетворения.
Мы часто слышим, что современный капитализм оставил да­
леко позади закон абсолютного обнищания. Поскольку речь идет
о завоеваниях трудящихся, это отчасти так. Однако закон, откры­
тый Марксом, возвращается в другом виде. Во-первых, все удобст­
ва жизни, достигнутые массами в богатых капиталистических стра­
нах, куплены ценой такого нервного напряжения на производстве
и в обыденной жизни, что баланс утрат и приобретений становится
недостаточно ясным. Во-вторых, подъем производительных сил и
культуры делает средства развития не менее важными, чем средст­
ва существования. На этом историческом фоне растущая духовная
нищета вполне заменяет физическую. В-третьих, что наиболее важ­
но, свобода — тоже потребность, и голод в этой области, призна­
ваемый всеми свидетелями прямо или косвенно, есть самое боль­
шое лишение.
И если в наши дни значительный слой вольноотпущенников ка­
питализма живет достаточно сытно, то эти люди каждый день чув­
ствуют свое ничтожество. Вот почему они опьяняют себя новизной
потребления, гонятся за престижем и мстят другим, сознавая свое
бессилие. Все эти психологические симптомы описаны теперь в не­
исчислимом количестве книг и статей, которые скоро можно будет
изучать методами статистики. Отсюда массовое сознание неполно­
ты жизни или, как сегодня говорят, неустройства среди культуры.
2
Из этого следует, что экономический вопрос сам по себе при­
нимает нравственную форму. В ней проявляется одна из ярких осо­
бенностей современной эпохи, бросающих свет на другие культу­
ры, другие миры, созданные человеком. Экономический вопрос не
сводится и никогда не сводился к одной лишь сытости. В этом те­
перь суть дела, то, что важно понять и что по-своему, разумеется,
понимают создатели современной политической мифологии, лиде­
ры буржуазных и правых социалистических партий. Человек может
получить нужное число калорий, он может пользоваться автомоби­
лем, но он не живет, если подавлена истинная потребность его ре­
альной природы — потребность в самоопределении, самодеятель­
983

ности. Ибо это потребность самой жизни и всякого материального
живого существа, такая же, как потребность есть и пить. А если вы
посадите человека в клетку, то жажда свободы может обнаружить
себя даже сильнее, чем потребность в калориях.
Чем больше сжимаешь пружину, тем сильнее, а иногда и страш­
нее ее обратное действие. В этом смысле немецкий врач-психиатр
прав. Обратная нравственная сила современной эпохи, иначе гово­
ря, протест живого существа против отнятия у него «самости», лег­
ко может принять разрушительный и реакционный характер. Чем
гуще кровь, текущая в жилах современного капитализма, чем чаще
она создает затор общественного кровообращения, тем больше не­
устройства среди культуры, тем больше скопляется взрывчатого ве­
щества, способного освободить мир от его цепей, но способного
развязать все силы радикально-злого в человеческой природе.
На благо или на зло, мир действительно уже не тот, что в преж­
ние времена, и даже верной общей схемой экономического про­
цесса его объять нельзя, минуя факт более существенный для на­
шего времени, чем открытие атомной бомбы. Речь идет о присут­
ствии в мире новой силы, силы высокого напряжения, доведенной
до накала массовой энергии, проявляющейся в грозном безразли­
чии, иногда в диких взрывах отчаяния. Если эта новая сила, рожден­
ная страшным сжатием пружины, не находит себе прямого выхода,
она становится источником различных форм общественного разло­
жения, начиная с преступности, растущей теперь в самых богатых
капиталистических странах во много раз скорее, чем растет насе­
ление, и кончая добровольным одичанием молодежи в движениях
«битменов», «черных курток» и так далее.
Американский социолог Гудмен пишет: «Несовершившиеся ре­
волюции нашего времени — их недостаточность и компромиссы —
вот что сложилось в условия, мешающие нормальному росту мо­
лодежи в нашем обществе»1. Нельзя не признать эту мысль спра­
ведливой, но она справедлива не только по отношению к трагедии
младших поколений. Это общий закон, имеющий глубокие нравст­
венные последствия. Проклятие несовершившихся перемен напи­
сано огненными буквами на стенах этого мира.
Вот откуда растет отрицательный потенциал, сделавший совре­
менность эпохой страха по общему убеждению культур-пессими-
стов нашего времени. Если в дни великого обновления после Ок­
тябрьской революции капитализму удалось сохранить свой поря­
док жизни в большинстве государств, то за все несвершенное миру
’ G oodm an P. Growing Up Absurd. Problems of Youth in the Organized System. N.Y.,
1960. P. 231.
984

пришлось уплатить дорогую цену, и проценты еще идут. Нельзя без­
наказанно сдерживать движение пружины, и без того сжатой века­
ми рабства. Старого оправданного привычкой подчинения мень­
шинству нет и не будет. Решения назревших задач все равно не из­
бежать, но утраченные возможности придают массовой энергии
ложное направление. Они делают всю эпоху перехода в иное обще­
ственное состояние более длительной, более трудной и жестокой.
«Этический жизненный кризис наших дней, —
пишет один за­
падный автор, —
тесно связан с экономическими и политически­
ми революциями современности»1.Старательно собирая факты, не
пропуская ничего из того, что было и чего не было, враги Октябрь­
ской революции возлагают ответственность за этот кризис на исто­
рический подъем народных масс. Известный революционностью
своих взглядов и своим конкордатом с гитлеровским правитель­
ством папа Пий XII утверждал, что в эксцессах фашизма виновны
массы. Генерал Гудериан называет Гитлера человеком из народа.
О «растворении в массе», о «стадности», «грегаризме» много писали
неолибералы Рёпке, Мизес и другие. Ученая литература, отражаю­
щая в тысяче разных зеркал взгляды современной буржуазной ари­
стократии, иногда очень тонко, иногда более грубо рисует жесто­
кость и хамство большинства как последний источник страшной уг­
розы, нависшей над всеми созданиями культуры.
Реакционный историк Георг фон Раух говорит об Октябрьской
революции: «Большевизм — это явление технического массово­
го столетия, громадный факт двойного значения. Одна сторона его
есть продукт рационализации и механизации человеческой культу­
ры, тогда как другая означает призыв, обращенный к иррациональ­
ным силам и демоническим инстинктам, которые идеализм и гума­
низм считали давно уже изгнанными»2.
Нельзя оставить без ответа этот поход против масс, льстящий
малой интеллигентности и образующ ий для нее легкий способ воз­
выситься в своем воображении. Но и нельзя ответить простым от­
рицанием, так как опасность действительно существует. Существует
также связь революционной эпохи с нравственным кризисом совре­
менности. Но связь эта другая, прямо противоположная той, кото­
рую указывает мысль, разъединяющая хороших, добрых, культур­
ных людей и массу звероподобных поклонников грядущего Хама.
Читайте Монтеня, Пушкина, Толстого... Нет большего хамства,
чем презрение к народу. Народ и толпа — не одно и то же. Народы
создают великое сплочение революции, тогда как толпа, руководи­
’ Heinemann F. Die Philosophie im XX Jahrhundert. 2. Aufl., Stuttgart, 1963. S. 451.
2Rauch G. Geschichte des bolschewistischen Russland. S. 581.
985

мая демагогами, его разлагает и губит. Движения, подобные фашиз­
му, превращают народ в толпу; движения, подобные Октябрьской
революции, поднимают толпу до уровня народа. Это два противо­
положных потока сил, мировая борьба, перед которой битва Ор-
музда и Аримана — незначительный эпизод.
Не исторический подъем народных масс к самостоятельной дея­
тельности, а те плотины, которые возникли перед этим движением
на его пути, — действительная причина всех нравственных сдвигов,
пугающих ум. Кто не желает иметь дело с иррациональными силами
и демоническими инстинктами, тот должен стремиться к тому, чтобы
эти плотины были устранены. Скажем более прямо: все, что способ­
ствует освобождению скованной энергии людей, нравственно и хо­
рошо; все, что задерживает это движение казенным забором, в том
числе и казенной проповедью добра, вызывающей в ответ демони­
ческий протест обманутой совести, все это безнравственно и дурно.
Однако возможно ли нравственное возрождение человечест­
ва за пределами личных отношений? Ведь существует давно заве­
денный механизм, работающий на старый порядок вещей, особен­
но страшный в наше время именно потому, что мы живем в эпоху
подъема широких масс. Это механизм извращения демократии ее
уродливым двойником — демагогией, подъема народных сил и та­
лантов снизу — карьерой немногих, сплочения трудящихся — рас­
колом людей по цвету кожи, национальности, религии и множеству
других источников темной вражды, посредством которой всегда ут­
верждали свою роковую власть реакционные силы.
Империалистическая война невозможна без переключения
общественного недовольства вовне, без превращения бунта про­
тив тупого автоматизма жизни в ненависть к другим народам. Вой­
на нуждается в массовой базе, военной истерии. Она является про­
должением реакционной утопии социал-империализма, вроде той,
которую рисовали Джозеф Чемберлен и Сесил Родс. Такой утопи­
ей была и немецкая «революция справа» до Гитлера включительно,
и то, что в англо-саксонских странах называют правым радикализ­
мом, а у нас черносотенством. Не надо забывать, что само черно­
сотенство, которое показало себя в этом веке опасным соперником
марксизма, также является демагогическим извращением подав­
ленной энергии.
«В нашем черносотенстве, — писал Ленин, — е сть одна чрезвы­
чайно оригинальная и чрезвычайно важная черта, на которую об­
ращено недостаточно внимания. Это — темный мужицкий демокра­
тизм, самый грубый, но и самый глубокий»1. И как ни отвратитель­
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.24. С. 18.
986

но черносотенство, какие бы подлые интересы ни скрывались под
этой демагогией, раздувающ ей закоренелые предрассудки людей,
сам по себе факт участия в нем массовой силы, испорченной и об­
манутой, отрицать нельзя. «Той или иной связи с народом приходит­
ся искать каждой политической партии, даже и крайним правым»1.
Современная буржуазная мысль, прошедшая через этот клас­
совый опыт, превращает драму народной энергии в неразрешимый
конфликт двусмысленной и порочной натуры человека. Несмотря
на известную схему, согласно которой причины зла нужно искать в
радиации слепых коллективных движений, какой-то инстинкт под­
сказывает сильным мира сего, что возможность искажения массо­
вой энергии является последним резервом их обеспеченного поло­
жения в мире.
Реакционные политики давно изучили науку игры с этим опас­
ным взрывчатым веществом. И та же наука по-своему выражается в
самых тонких умственных построениях, отвечающих общему курсу
современной буржуазной политики, основанной на учете стихийных
движений общественной психологии и управлении ими. Даже люди,
разделяющие иллюзии буржуазного сознания искренне, без всякой
задней мысли, ищут формулы для морального и эстетического оп­
равдания бунта агрессивных инстинктов, которые сами они объяв­
ляют источником разложения, «дезагрегации» общества. Считает­
ся доказанным, что в человеке открыты глубины более темные, чем
простое зло старой морали. Источник громадной, можно сказать,
уличной славы так называемого психоанализа состоит в том, что это
учение находит коренную двусмысленность в душе каждого челове­
ка, открывая ему, что он является носителем опасного и вместе с тем
сладкого внутреннего бунта против цензора, сидящего в нем самом.
Чтобы развязать и выпустить на большую дорогу внутреннего
зверя, способного растоптать элементарные основы общественно­
сти, есть последнее, хотя и рискованное средство удержания вла­
сти, о котором знали правящие классы еще перед войной 1914 года,
и не только в царской России. Сатрапы промышленности, как назы­
вал их Ленин, сидевшие в наших «Продаметах» и «Продуглях», были
родные братья организаторов нового казенного мира на Запа­
де. Эти хозяева жизни не могли не прибегнуть к попытке задушить
единство рабочего класса волной черносотенного шовинизма, но
они не предвидели, какой поворот может принять движение массо­
вых сил, вызванных из глубины войной и объединенных самой об­
становкой на фронтах. Драма скованной народной воли кончилась
революцией.
' Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.24.С. 18.
987

I
Мировая война 1914 года и Октябрьская революция впервые
с невиданной остротой столкнули два проявления массовой силы,
накопленные ходом истории. Либо бессмысленная жестокость в
кровавой схватке, которая легко могла стать новой тридцатилетней
бойней и привести к гибели европейской культуры, либо сплочение
людей труда против тех, кому выгодны раскол и взаимное озвере­
ние одних против других.
За этим противоречием двух путей стоял нравственный вопрос
нашего времени во всей его полноте. Этот вопрос поставлен самой
историей, поставлен не зря, не для внутреннего комфорта образо­
ванных людей, не для спасения души, как бы ни была она оскорбле­
на и подавлена в здешнем мире. Это вопрос продолжения челове­
ческой сказки в бесконечном времени, при условии, что история —
не сказка, рассказанная идиотом, как говорит Шекспир.
Если взглянуть на дело с этой единственно верной точки зре­
ния, то всякий честный человек должен будет сказать, что Октябрь­
ская революция означала не развязывание иррациональных сил и
демонических инстинктов, а великую победу над ними. Революция
сделала то, что не могли сделать ни пацифисты, ни гуманисты, ни
квакеры, ни четырнадцать пунктов велеречивого президента Виль­
сона. Она рассеяла кровавый туман над Европой и показала доро­
гу к миру.
Накануне войны 1914 года паразитическая Европа созрела для
катастрофы, подготовленной длинным рядом отсрочек и компро­
миссов. Царские портреты и хоругви на время оттеснили револю­
ционные лозунги. Воевали за Дарданеллы, за немецкую культуру, за
французскую демократию, за последнюю войну. Нужен был гений
Ленина, чтобы среди этого безумия предвидеть неизбежный пере­
лом в настроении миллионов и звать народы не к возвращению в
старый хлев империалистического мира, а к превращению испор­
ченной, искаженной, но все же выпущенной на свободу энергии
масс в революционный энтузиазм гражданской войны против па­
разитов и милитаристов. «Раз война началась, —
писал Ленин, —
уйти от нее немыслимо. Надо идти и делать свое дело социали­
ста». Если случится при этом погибнуть, то лучше Heldentod, герой­
ская смерть, чем подлая смерть. Лучше уйти в нейтральную страну
и оттуда сказать правду, чем поддерживать шовинистический угар
у себя дома1.
Мы знаем, что эта позиция, сохранившая свою независимость
в тесном товарищеском сплочении небольшой организации рево­
люционеров, устояла против течения. Она достигла невиданной
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.26, т. 32.С. 11,26.
988

широты, перешла в классовое сплочение, товарищество, братство
миллионов по ту сторону мировой казармы, созданной для них сти­
хийным экономическим развитием и нескончаемой цепью отвра­
тительных заговоров против большинства с целью отстранить его
от общественных дел и управления своей судьбой. Революционная
нравственность Октябрьской революции наглядно показала, что
нет абсолютной необходимости радикально-злого в человеческой
природе, что отрицательный потенциал можно превратить в поло­
жительную величину.
Прекрасно писал Ромен Роллан в 1918 году: «Народы, ранее не
знавшие друг друга или видевшие друг друга только на карикату­
рах, поняли за четыре года, проведенных в грязи окопов, что они —
единая плоть, равно подверженная страданию. Никто не избежал
испытания, оно объединило многих. И это чувство будет только рас­
ти. Ибо пытаясь предвидеть, какие перемены в отношениях между
нациями произойдут после войны, люди недостаточно серьезные
думают о том, что после войны придут другие потрясения, которые
могут изменить самую сущность наций. Пример новой России, ка­
ков бы ни был непосредственный результат, не останется без воз­
действия на другие народы. Глубокое единение рождается в душах
народов, это гигантские корни, простирающиеся под землей вопре­
ки всем границам».
3
Перед глазами историка тысячи документов революционной
эпохи: резолюции местных органов советской власти, наказы, речи
депутатов... Кипящее море революционной активности масс, их
праздничной энергии, исторического творчества. Какое удивитель­
ное единство воли, выраженное самобытно, всегда по-своему, не­
смотря на условные формы красноречия, принятые всеми! Какая
искренняя жажда сплочения, начиная с окопного братства людей,
узнавших на опыте, что они — единая плоть, и кончая организаци­
ей домашней прислуги, не желающей больше безропотно служить
господам!
Главная идея всех документов первых лет Октябрьской рево­
люции — это идея сплочения. Сплочения наций, равно уставших от
империалистической бойни, сплочения всех людей труда перед ли­
цом разъединяющей их силы денег, сплочения рабочих и крестьян.
Нас гнали, натравливали друг на друга, мы были разделены и были
рабы. Мы больше не рабы, потому что едины — попробуй взять нас!
Эта идея везде — она в речах о новой международной политике, от­
крытой и честной, без подлостей тайной дипломатии, без провока­
ций и борьбы за престиж, она в призывах к самоорганизации для
989

отпора классовому врагу, она и там, где крестьянский сход просит
наладить обмен товаров с деревней.
Иногда встречаются наивные преувеличения, понятные в ус­
тах людей, впервые втянутых в политику. Солдат — отпускник с ту­
рецкого фронта просит прислать в деревню красной литературы —
«несколько программ и самых влиятельных, с тонкостями доказа­
тельств и разъяснений для пробуждения энергии к достижению
социализма, блаженства на земле». Председатель чрезвычайного
совещания делегатов от сел и деревень глухого уезда Нижегород­
ской губернии призывает крестьян «объединиться в единую се­
мью», чтобы дать отпор врагам революции и сохранить ее завоева­
ния. «Стойте же, товарищи, дружно и смело и не сдавайте дорогую
свободу, держите крепче и выше трудовое Красное знамя, которое
скоро взовьется над всем миром, и тогда на всем земном шаре на­
станет тот рай, который проповедовал Христос».
Наивно до крайности, но эти извлеченные из массы примеры
рисуют грандиозный размах мечты о всеобщем братстве, захватив­
шей миллионы. Такую наивность можно найти и в брошюре одного
из старейших деятелей английского рабочего движения Джорджа
Ленсбери «Что я видел в России» (1920). Ленсбери сравнивал Лени­
на с Толстым и советовал русской церкви объединиться с больше­
виками для совместной борьбы за «моральный подъем великой на­
ции». Кто не помнит, что в поэме Блока «Двенадцать» призрачный
образ Христа ведет за собой в снежную даль ватагу красногвардей­
цев, изображенных без всякой лести, с теми чертами грубой реаль­
ности, которые пугали буржуазную интеллигенцию, осудившую по­
эта за его сочувствие «хамову племени»?
Но поэзия есть поэзия, и ее нельзя буквально перевести на
язык политики. Если же взять этот язык в его собственных рамках,
то сравнение Октябрьской революции с религиозным движением
нужно признать сомнительным. Возможность такого сравнения со
стороны самых искренних доброжелателей новой власти указывает
лишь на присутствие в спектре нашей революции широкой нравст­
венной полосы. Неисчислимы примеры массового героизма, забве­
ния личных целей в общем подъеме революционной эпохи, и этот
подъем ничто не может вычеркнуть из биографии нашей страны.
Однако религия здесь ни при чем. Историк революционных нравов
мог бы, скорее, показать естественную связь новой этики, угадан­
ной великим поэтом в суровых сердцах его современников, с ан­
тирелигиозным направлением массового сознания и жаждой чис­
то научного просвещения. Не в книгах Владимира Соловьева нашел
автор «Двенадцати» идею своей поэмы. Революционная нравствен­
ность не нуждается в санкции божества — ни церковного, ни при­
990

думанного какой-нибудь социалистической сектой для «религии че­
ловека». Сплочение, лежащее в основе этой нравственности, растет
из реальных фактов жизни, или его нет.
Октябрьская революция не молилась за врагов своих и не бла­
гословляла проклинающих ее, но она сделала реальные шаги к дей­
ствительной солидарности большинства людей. Это была классовая
нравственность, ибо, например, говоря о братстве народов, рево­
люция защищала прежде всего права угнетенных наций и нацио­
нальных меньшинств. Это была нравственность, ибо Октябрьская
революция осуществляла свои заповеди на деле и у себя дома, то
есть обращала их на самое себя. Революционная Россия пошла на
такие большие уступки народам, входившим в состав прежней цар­
ской империи, что, по словам Ленина, это могло показаться даже
толстовством.
Революция создала невиданный на земле нравственный климат,
требуя особой деликатности по отношению к национальным чувст­
вам обиженных раньше народов, больших и малых. Это было что-
то действительно новое, убеждающее, и такие исторические факты
не проходят даром. Ничто не может стереть их в сердцах людей —
ни клевета, ни грязная проповедь раздора и шовинизма. Без клас­
совой нравственности Октября не могло быть и тех явлений нацио­
нального сотрудничества, которые замечаются ныне во всем мире.
Другой нравственной заповедью Октябрьской революции ста­
ло отвращение к нетрудовому образу жизни. Прежде гордились
возможностью жить без труда, пользуясь услугами других. Теперь
начали стыдиться своих преимуществ и, по крайней мере, прятать
их от других людей. Даже наивные с нынешней точки зрения черты
времени вытекали из убеждения в безнравственности всякого бар­
ства. Было неловко пользоваться трудом носильщика, официанта.
Классовая мораль труда оказала большое влияние на все слои об­
щества, и зажиточный крестьянин, как рассказывал Ленин в одной
из своих речей, искренне не хотел, чтобы его считали буржуем.
Могут сказать, что жить за счет общества, прикрываясь какой-
нибудь общественной необходимостью, не лучше прежнего бар­
ства. Возможность такого лицемерия, рано возникшая в раздутых
штатах советских учреждений, не прошла мимо внимания Ленина.
Но презрение к паразитам крепко сидит в душе народа, и это не
шутка!
Так же точно вошло в обычай неистребимое знание собствен­
ного человеческого достоинства, как бы оно ни проявлялось. Сло­
во «чиновник» стало презрительной кличкой, и быть чиновником
или сановником, «совбуром», как называл их Ленин, начальником
с приемами Тит Титыча значило теперь извращать коренной прин­
991

цип нового общественного строя. Люди узнали разницу между по­
давлением масс особой силой государства и подавлением угнета­
телей всеобщей силой большинства народа, рабочих и крестьян.
А так как все посты в новом государстве стали занимать выходцы из
этого большинства, не отличающиеся от других ни голубой кровью,
ни наследственным капиталом, то презрение к Тит Титычам из сво­
ей среды стало естественным чувством миллионов. Только действи­
тельное сплочение на почве товарищеской дисциплины, не исклю­
чающей, конечно, единоначалия, принимается за чистую монету —
будь то в строительстве, труде или под огнем врага.
Без рассуждений о милосердии новое общество признало пра­
во больного на заботу со стороны других людей, не унижающую его
и обеспеченную законом. Без утешительных слов о нищих духом, их
же царствие небесное, революция отвергла старый взгляд на об­
разование как на источник привилегий и особого чванства. Всякое
культурное преимущество, полученное за счет общества, налагает
обязанность поднимать на более высокую ступень людей труда, у
которых в свою очередь есть чему поучиться самому образованно­
му человеку. Впервые было официально признано революционной
властью, что культура является средством соединения, а не разоб­
щения нации. Это принцип, все остальное — его нарушение.
Октябрьская революция заложила основу товарищеской соли­
дарности всех людей без различия пола и возраста. Она проявила
свой классовый характер, защ ищая не на словах, а на деле интересы
женщины и ребенка. Ибо новое государство признало себя обязан­
ным восстановить справедливость по отношению к слабым и уни­
женным. В своей известной речи на съезде союзов молодежи Ленин
выдвинул именно раскрепощение женщины от ее трудной доли в
качестве практического оселка, на котором можно проверить дей­
ственность коммунистической морали. Трудно с чем-нибудь срав­
нить эту заповедь века по важности ее для действительного про­
гресса и позору ее нарушения.
Лишь на почве революционной самодеятельности, открываю­
щей молодежи путь к влиянию на общественные дела, может быть
решен спор поколений, которым занято в настоящее время внима­
ние ученых и публицистов во всех странах мира. Вы не хотите хун­
вейбинов? Вы боитесь поджогов и бесчинств, стихийных, бессмыс­
ленных разрушений, разгула «демонических инстинктов»? Следуй­
те заветам Октябрьской революции. Никто не скажет, что это легко,
но другого выхода нет.
У нас часто спорят о гуманизме абстрактном и неабстрактном.
Действительно, сентиментальные елейные фразы о доброте нико­
го не научат быть добрым. Они только помогут новым лицемерным
992

хищникам обманывать дураков. Исполнение реальных заповедей
Октябрьской революции — вот что нужно современному миру, что­
бы оставить далеко позади законы Моисея и Магомета, слова сокру­
шения и любви блаженного Августина и святого Франциска.
Нет, не беден нравственным смыслом мир Октябрьской рево­
люции, и счастлив тот, в ком не погасли зажженные ею огни. Многие
великие истины, известные еще с древних времен, получили новое
крещение в дни Октября, и многие практические идеи нашей ре­
волюции постепенно отразились в завоеваниях трудящихся дале­
ко от нас.
4
Но достаточно ли общественного здравоохранения, чтобы ре­
шить вопрос о человеческих отношениях в новом обществе без
проповеди любви и милосердия? Не засохнет ли самое лучшее за­
конодательство, не превратится ли оно в свою собственную проти­
воположность, если люди будут нечестны и злы, лишены, по извест­
ному выражению, страха божия? На это можно ответить, что господ­
ство религиозной морали в течение многих тысячелетий никогда не
мешало людям делать гадости, и все же этот ответ не избавит нас от
суда нравственной правды в ее самом реальном, а потому и самом
серьезном содержании. Хотя Ленину были чужды слащавые речи
этических социалистов, трудно переоценить то значение, которое
он придавал моральному фактору в победе коммунизма.
Что такое нравственность? Это нить, связывающая людей друг
с другом, то есть общественное отношение. Но не всякое общест­
венное отношение есть нравственность. Пользуясь удачным сло­
вом, взятым из истории физики, можно сказать, что нравствен­
ность есть близкодействие общественных отношений. Она сущест­
вует там, где люди связаны общественной нитью не через тысячи
посредствующих звеньев, а непосредственно, конкретно, соприка­
саясь друг с другом как индивидуумы, живые существа, имеющие
плоть и кровь.
В классовом обществе большие массы людей сбиты в кучу же­
лезной властью интересов и потребностей. Человеческие муравей­
ники, в которых они теснятся с тех пор, как началась цивилизация,
созданы не нравственным сплочением, а скорее обратной величи­
ной — разъединением, борьбой за частные интересы. Каким об­
разом из этого разъединения возникли громадные общественные
силы — рассказывает нам всемирная история. Но при такой фор­
ме прогресса для конкретного единства, для непосредственной те­
плоты нравственных отношений осталось не много места. Моя се­
мья, мой сосед, мой друг, мой гость... В распространении на более
993

широкие области сама атмосфера нравственности становится про­
хладной, разреженной.
Сила религиозной морали состоит в том, что она утоляет жажду
непосредственной, добровольной связи между людьми. Люди нена­
видят казенщину своих отношений, им не хватает тепла. Религиоз­
ная мораль удовлетворяет эту потребность, но, что бы ни говорили
ее защитники, она удовлетворяет ее бессильной грезой. В празднич­
ном целовании, условно подчеркнутом личном доброжелательст­
ве, в общем преклонении перед аскетическим самопожертвовани­
ем немногих подвижников, искупающих грехи мирян, религиозная
мысль создает отдушину, ничего не меняя по существу.
Религия исходит из глубокого разъединения людей, их корен­
ного одиночества, не побежденного обществом, а, напротив, уси­
ленного им. Она, собственно, лишь утверждает человека в том, что
он не может приблизиться к сердцу другого без посредников, зем­
ных и небесных. Даже в семье, первой ячейке собственности, нужен
бог, чтобы предотвратить столкновение мужчины и женщины, стар­
ших и младших. Всякий компромисс, заключенный между нерав­
ными силами, нуждается в охране. Вот почему религиозная мораль
при всем ее обращении к душе содержит изрядную долю казенщи­
ны, не согретой ничем. Все усилия различных сект и вольных рели­
гиозных обществ разбились об это препятствие, описанное в поэме
о великом инквизиторе Достоевского.
Только на почве демократического подъема и особенно в поры­
вах энтузиазма народных восстаний реальное нравственное поле
росло, сметая ничтожные преграды между людьми и обнажая от ли­
цемерных фраз преграды действительные, требующие уничтожения.
Революция есть слияние общественного дальнодействия с близко-
действием. Это дружное вмешательство людей в их собственную, ук­
раденную у них жизнь. «Обнимитесь, миллионы!» — писал под влия­
нием революционных событий конца XVIII века Шиллер.
Прекрасные слова о всемирном братстве были сказаны поэтом
в гимне, обращенном к свободе, но впоследствии Шиллер изменил
свое произведение, назвав его «К радости». Произошло ли это по­
тому, что французская революция не оправдала надежд лучших лю­
дей своего времени, или великий поэт не понял сложного зигзага
истории, который начался еще в дни террора и закончился личной
властью Наполеона?
Разочарование в революции, охватившее не только сочувст­
вовавших ей немецких писателей, но и массы самих ее участников,
имело свои причины. Лозунг «Обнимитесь, миллионы!» становится
фразой, если он не задевает реальные интересы множества лично­
стей, образующих тело народа. Все абстрактное слабо — шкурные
994

интересы близки, а моральные назидания и в церковной, и в госу­
дарственной форме далеки.
Не потому пала революционная власть во Франции, что она
допустила крайности террора, а потому, что революция не нашла
действительного ключа к единению массы, сплочению ее против
крупных и, что еще опаснее, против мелких паразитов. Моральные
декламации вождей якобинцев, поддержанные гильотиной, были
бессильны перед стихией частных интересов, спекуляцией и воров­
ством, бюрократизмом, продажностью государственных служащих,
против эксцессов жестокости, творимых во имя революции бандой
примкнувших к ней проходимцев и авантюристов. В известный мо­
мент сама революционная власть стала казенной по отношению
к народу, возникли равнодушие и обратное движение, в котором
поднялись на поверхность худшие элементы. Радикально-злое еще
раз восторжествовало над благороднейшим порывом к единству.
Между тем якобинскую диктатуру нельзя обвинить в том, что
она забыла о страхе божьем. Чтобы обеспечить справедливость в
своем идеальном царстве мелких собственников, Робеспьер создал
гражданскую религию Высшего Существа. Но утвержденный на сво­
ем престоле справедливый народный «боженька» не помог, и спло­
чения людей не получилось, а получился раскол. На исходе фран­
цузской революции победили шкурники, партия эгоистов, по выра­
жению Буонарроти в его биографии Бабёфа.
Читая Ленина, мы видим, что пример французской революции
был у него перед глазами и опасность победы шкурных интересов
над единством народных масс казалось ему более серьезной, чем
военное столкновение с любой вражеской силой. Плуг Октябрьской
революции пашет глубже, но чем глубже пошло разрушение старо­
го, тем мельче осколки, тем острее необходимость в «новой, более
высокой, общественной связи»1. Если, уничтожив крупных хищни­
ков, революция только развяжет мелкие аппетиты и откроет доро­
гу множеству мелких грабителей общественного добра, она не дос­
тигнет цели. Эта мысль красной нитью проходит через все статьи и
речи Ленина послеоктябрьских лет. Религия, может быть, снова вер­
нется, чтобы освятить общественный раскол и перенести дело спло­
чения людей в мир частных отношений, но это не заменит действи­
тельного единства людей. «Боженька такого объединения не соз­
даст», — сказал Ленин в своей речи о задачах союзов молодежи2.
Он отвергает в этой речи и отвлеченную мораль. Тысячелетия
показали, что моральные правила — слишком слабое средство для
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 17.
2Тамже. Т.41.С.309.
995

достижения товарищеской солидарности между людьми. Ленин не
мог, подобно чистейшим людям 1793 года, как Сен-Жюст, ограни­
читься защитой стоических революционных добродетелей против
окружающей стихии. Проповедь высоких моральных ценностей,
преданности и чистоты сама по себе не решает дела, даже если эти
качества будут сохранены под угрозой смерти в избранной сре­
де лучших, проверенных прежним опытом революционеров. «Ис­
тория знает превращения всяких сортов; полагаться на убежден­
ность, преданность и прочие превосходные душевные качества —
это вещь в политике совсем не серьезная. Превосходные душевные
качества бывают у небольшого числа людей, решают же историче­
ский исход гигантские массы, которые, если небольшое число лю­
дей не подходит к ним, иногда с этим небольшим числом людей об­
ращаются не слишком вежливо»1.
Трагедия прежних революций состояла в том, что они подни­
мали волну общественной солидарности лишь до известной черты.
Дальше начинался уже неминуемый в прежних незрелых историче­
ских условиях, более или менее резко обозначенный отношениями
классов разрыв между революционной властью и неудовлетворен­
ной массовой энергией. По мере того как эта власть незаметно за­
ражалась казенщиной старых государственных учреждений, един­
ство общественной воли падало, переходило в равнодушие боль­
шинства и вражду к непрошеным благодетелям.
Оргии белого террора и поток ретроградных настроений, уход
в личную жизнь, возвращение к богу — вот обычный исход таких
обратных движений. Религия праздновала победу. Но торжество ее
с внутренней точки зрения — вовсе не торжество. Ведь истинная
нравственность состоит в том, чтобы создавать условия подлинно­
го единства людей, неспособного обернуться дьявольским раздо­
ром и взаимным утеснением.
5
«Социалистическая революция началась, — сказал Ленин в на­
чале 1918 года, — теперь все зависит от образования товарищеской
дисциплины, а не казарменной, не от дисциплины капиталистов, а
от дисциплины самих трудящихся масс»2.Создать новую товарище­
скую дисциплину труднее, чем увлечь массы против помещиков и
капиталистов, но хотя эта задача труднее — в ней и только в ней
ключ ко всем действительным успехам коммунизма.
Новое общество может подсчитывать свои успехи лишь по мере
того, как его законы, не оставаясь в области внешних фактов и книж­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 94.
2Том же. Т. 35. С. 309-310.
996

ных фраз, входят в конкретную жизнь людей, становятся их личным
достоянием, делом нравственного близкодействия. Чем больше со­
шлись общие принципы коммунизма с непосредственным чувством
товарищества, тем более они реализованы, тем дальше мы от казен­
ной дисциплины старого типа. И где это достигнуто, там обществен­
ное здравоохранение — не только польза, но и добро, а без этого
условия лучший порядок, установленный законом, останется толь­
ко абстракцией и может даже утратить свое полезное действие.
Ленин прекрасно понимал, что нашей революции предсто­
ит решить громадную человеческую проблему, ибо коммунизм,
по его словам, сказанным еще до Октября, «предполагает и не те­
перешнюю производительность труда и не теперешнего обывате­
ля, способного „зря" — вроде как бурсаки у Помяловского — пор­
тить склады общественного богатства и требовать невозможного»1.
Трудно даже представить себе масштабы этой задачи. Образ бурса­
ка, проявляющего свою личность бессмысленным расточением об­
щественных средств, презирающего казенную науку, которой его
обучают, и знающего тысячи хитростей для уклонения от нее, от­
равленного чувством мести к обществу, опасного в своем произ­
воле, коварстве, ничтожном властолюбии, имеет всемирно-истори­
ческое значение. В его реальных подобиях мы узнаем радикально­
злое Канта — кошмар образованных людей времен французской
революции.
Но откуда взялся этот обыватель, стоящий на пути к лучшему
обществу? Откуда он на протяжении всей истории, со всеми стран­
ными, ужасными, иррациональными чертами, которые возникают в
ней на каждом шагу? Это длинная повесть. Читатель Помяловского
знает, что бурсак был несчастным созданием казарменной дисцип­
лины старого общества, нашедшей себе, казалось, законченный об­
разец в серых стенах царского учебного заведения.
Если это одичалое существо вырвется на свободу таким, каким
его сделала старая бурса, многие ожидания, многие ожидания, запи­
санные в книгу общественного бытия кровью героев, реальные с точ­
ки зрения объективной общественной необходимости, могут пре­
вратиться в насмешку. Все лучшее на земле будет связано для него с
воспоминанием о казенной долбежке и потому отвратительно, дос­
тойно поругания. Тут полетит голова великого химика Лавуазье, не
устоят на своих местах и статуи страсбургского собора. Исторически
террор французской революции понятен, но люди, творившие кро­
вавые безобразия вроде «сентябрьских убийств», — бурсаки. Темный
вандейский крестьянин, восставший против передового меныиинст-
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 33. С. 97.
997

ва, желающего силой вести его в царство Разума, — тоже бурсак. Сол­
дат, сменивший революционный энтузиазм на культ императора, и
множество других подобных явлений обманутой искаженной народ­
ной энергии — все из того же мутного источника.
Чем глубже исторические сдвиги, тем опаснее эта примесь сти­
хийных сил, зряшного отрицания, по известному выражению Лени­
на. Одержимые яростью уравнительного ничтожества китайские
хунвейбины не могут быть понятны без тысячелетней бурсы старой
небесной империи. По поводу некоторых особенностей обществен­
ного движения в Китае середины прошлого века Маркс писал: «Тай-
пин — это, очевидно, дьявол in persona, каким его должна рисовать
себе китайская фантазия. Но только в Китае и возможен такого рода
дьявол. Он является порождением окаменелой общественной жиз­
ни»1.С тех пор как были написаны эти строки, история показала, что
такая дьявольщина возможна и в самых развитых странах. Но по су­
ществу Маркс оказался прав: толпа озверелых бурсаков, способных
на всякую дичь, росла и в Европе, и в Америке по мере того, как об­
щественная жизнь эпохи позднего капитализма при всей ее кипя­
щей подвижности принимала черты окаменелого казенного мира.
Октябрьская революция поставила человеческую проблему, ко­
торую отвлеченно решали все нравственные системы мира, на ре­
альную историческую почву. Мечта казалась близкой, но достаточ­
но обратиться к Ленину, чтобы увидеть, с какой осторожностью он
говорит о возможностях и сроках. Ведь тот образец человека, кото­
рый ничем не похож на бурсака Помяловского, существовал разве
в тесной среде немногих товарищей-революционеров, да и здесь, в
своем ближайшем окружении Ленин отметил присутствие многих
обычных недостатков и опасных человеческих свойств. Что же ка­
сается решающ их измерений, то есть большой массы людей, всегда
оказывающей свое влияние на деятелей первого плана, то мечтать
о легкой победе над возрождением привычек старой бурсы в ка­
кой-нибудь новой форме было наивно.
Первые шаги советского строя совершались в обстановке оди­
чания масс, вызванного мировой войной. Война развращает людей,
она создает условия, благоприятные для «босяцких и полубосяцких
элементов»2.На революцию они смотрят «как на способ отделаться
от старых пут, сорвав с нее, что можно»3.Борьба с этими «элемента­
ми разложения старого общества»4, широко разлившейся махнов­
1МарксК„ Энгельс Ф. Соч. Т. 15. С. 532.
2Ленин В. И. Поли. собр. соч.Т. 35. С. 275.
3Там же. Т. 36. С. 7.
4Там же. Т. 36. С. 195.
998

щиной — большая страница революционного героизма. Эта борьба
много сложнее, глубже и внутреннее, если можно так выразиться,
чем простое установление твердого революционного порядка.
Дисциплина капитала, опьяневшего от успехов империализ­
ма, создавала в мире атмосферу кризиса, который поставил под со­
мнение элементарные основы общественности. На почве растущей
централизации экономической мощи ожили отсталые монархии от
Берлина до Токио. Даже более передовые страны превращались, по
словам Ленина, в «военно-каторжные тюрьмы для рабочих». И все
это вызвало ответную волну отвращения к безличной, принудитель­
ной и лицемерной цивилизации. Подобно тому как это было в Евро­
пе накануне французской революции, в эпоху «бури и натиска», но
более широко, на самом плебейском уровне, сила отпора приняла
многие анархические черты.
Особенно невыносимо было угнетение масс государством, тес­
но связанным с организациями крупного капитала, в царской Рос­
сии. «Невероятная застарелость и устарелость царизма создала
(при помощи ударов и тяжестей мучительнейшей войны) невероят­
ную силу разрушения, направленную против него»1. Куда повернет
эта сила в дальнейшем ходе революции? Будет ли она тем движу­
щим началом, которое оживит и наполнит новые формы организа­
ции жизни, или эти формы станут казенной вывеской, скрывающей
равнодушие и злобу обывателя, похожего на бурсака Помяловско­
го? Не разнесет ли стихия по кирпичику фабрики и заводы, дворцы
и библиотеки старого мира? В апреле 1918 года Ленин сказал: «Ка­
питализм оставляет нам в наследство, особенно в отсталой стране,
тьму таких привычек, где на все государственное, на все казенное
смотрят как на материал для того, чтобы злостно его попортить»2.
В старой России связанный с помещичьим землевладением и
царской бюрократией крупный капитал властвовал над громадной
массой разъединенного мелкобуржуазного населения. Возникшие
в результате передела земли двадцать пять миллионов крестьян­
ских дворов создали после революции новый атомный котел мел­
кой собственности. С этим фактом приходится считаться во всех
областях советского строительства. На I Всероссийском съезде по
внешкольному образованию Ленин сказал: «Широкие массы мелко­
буржуазных трудящихся, стремясь к знанию, ломая старое, ничего
организующего, ничего организованного внести не могли»3. И ви­
нить их за это было бы исторически несправедливо — крестьянин,
'Ленин В.И.Поли. собр. соч. Т.41.С. 12.
2Там же. Т. 36. С. 265.
3Там же. Т. 38. С. 330.
999

грабивший барскую библиотеку, привык отвечать на утеснения вла­
сти растаскиванием или даже бессмысленной порчей накопленно­
го старыми классами общественного добра. Все это было не свое, а
чужое, казенное, и вековая ненависть к «казне» создавала особен­
но дикие формы бунта против нее. Совместного усилия хватало час- '
то для разгрома старого, но не хватало для организации новой то­
варищеской связи, для защиты народного имущества и доброволь­
ного народного контроля.
*
В прежнем казенном мире даже простое преступление было
примитивной формой протеста, вызывая сочувствие к осужденному.
Но привычка к отрицательным действиям, по терминологии Бакуни­
на и его друзей, имевшая глубокие корни в жизни народа, неизбеж­
но должна была стать препятствием на пути к более высоким целям
коммунизма. Она грозила остановить общественный подъем в рам­
ках очень размашистой и народной, но все же только буржуазной ре­
волюции. Ибо, как не раз объяснял Ленин, особенность буржуазной
революции состоит именно в том, что ей достаточно отрицательных
действий, то есть разрушения, ломки. Что касается приведения в по­
рядок освобожденных от казенной обузы хаотических общественных
сил, то об этом заботиться нечего — буржуазный порядок растет сам
по себе, его создает принудительный закон рыночных отношений.
Социалистическая революция не может рассчитывать на успех
без добровольной организации подавляющего большинства, и са- }
мая решительная, самая глубокая ломка старого миропорядка еще
не служит гарантией от восстановления его в другой форме. Вот ;
почему коммунистическое начало Октябрьской революции могло
проявить себя только там, где на месте «российского бестолкового f
хаоса и нелепости»1, этой оборотной стороны традиционного дес­
потизма, возникли первые сознательные общественные связи для
объединения миллионов людей.
В широком народном море было и то, и другое. Две формы раз- |
вязанной массовой энергии еще раз столкнулись друг с другом в
непримиримой противоположности. Именно здесь, а не в прямой
схватке с военной силой помещиков и капиталистов, прошел глав- ■;
ный водораздел. С одной стороны — сплочение масс в духе проле­
тарской солидарности под руководством коммунистического рабо­
чего авангарда, с другой — распад на центробежные силы при ne- t
реходе от праздничного энтузиазма революции к обыденной жизни,
борьба за раздел добычи и зависть всякой мелкой собственности к i;
более крупной, не идущая дальше уравнительного коммунизма и
взаимного озлобления.
à
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.38.С. 332.
j
1000

Октябрьский подъем развязал нравственный узел, туго стяну­
тый предшествующей историей, и сознательный авангард страны
должен был снова связать его, но связать правильно. Это была за­
дача не из легких, ибо известно еще со времен Добролюбова, что
внешних турок победить легче, чем внутренних. Колчак и Деникин
были внешние турки. Схватка с ними стоила громадных потерь, и
все же этим аршином мерить другие задачи, стоящие перед наро­
дом, идущим к более высокой общественной организации, нельзя.
Самый опасный враг находится здесь, близко, среди нас, го­
ворил Ленин, повторяя свои предупреждения настойчиво, неуто­
мимо. Это не прежний, ясный во всем своем классовом облике бе­
логвардеец, капиталист. Нет, это хуже — хуже именно своей неяс­
ностью, неуловимостью. Но это — «враг, погубивший все прежние
революции». Столкнувшись с ним, «революция стоит перед какой-
то пропастью, на которую все прежние революции натыкались и пя­
тились назад»1.
Со всей присущей ему энергией мысли Ленин подчеркивал зна­
чение новых, особенно непонятных с точки зрения книжного мар­
ксизма явлений классовой борьбы. Выбросив за границу два мил­
лиона белогвардейцев, нужно было овладеть своими собственны­
ми силами и побуждениями, перегореть самим, добиться торжества
«над собственной косностью, распущенностью, мелкобуржуазным
эгоизмом, над этими привычками, которые проклятый капитализм
оставил в наследство рабочему и крестьянину»2.
Слово «эгоизм» не раз встречается у Ленина, и несомненно, что
в его словах о мелкобуржуазной стихии, не поддающейся разум­
ной организации, моральный оттенок есть. Однако ленинская по­
становка вопроса не имеет ничего общего с тем осуждением эгоиз­
ма, которое превращает фразу о пережитках буржуазного общества
в дисциплинарную мораль, направленную против интересов и вле­
чений массы реальных лиц, образующих в совокупности народ. На­
против, адская кухня мелкобуржуазной стихии вовсе не исключает
в глазах Ленина такое блюдо, как возрождение в какой-нибудь но­
вой форме прежней казенной дисциплины, подавляющей личность
во имя государственной пользы или во имя самых революционных,
но слишком общих идей.
Можно не сомневаться в том, что маоизм — наглядный пример
бесцельных усилий победить анархию экономической разобщенно­
сти деспотизмом, основанным на социальной демагогии. С истори­
ческой точки зрения такие карикатуры сами являются искажением
1Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.44. С. 162,163.
2Там же. Т. 39. С. 5.
1001

общественной воли в духе обывателя, похожего на бурсака Помя­
ловского. В каждом выходце из старой бурсы, как бы ни был он сам
по себе ничтожен, сидит маленький Наполеон, не знающий другой
указки, кроме своего произвола. В его бунтарстве таится страшная
жажда власти, и деспотизм одного есть равнодействующая множе­
ства частных явлений искаженной общественной воли, стремящей­
ся в любом отдельном случае к личной гегемонии вместо товарище­
ского сплочения.
6
Видимо, существуют такие стороны классовой борьбы, которые
сами по себе выдвигают на первый план вопрос нравственный. Че­
ловеческие свойства имеют в последнем счете историческое про­
исхождение, но, раз возникнув, они становятся фактором жизни и
оказывают свое влияние на ход истории. Именно после революции
разница между людьми, отбор и его общественные формы приоб­
ретают самое большое значение. Ссылаться на козни помещиков и
капиталистов часто уже нельзя. Начинается громадный, насыщен­
ный глубокими противоречиями период практического анализа
собственных сил, размежевания внутреннего, столкновения раз­
личных потоков, идущих из глубин на поверхность. «Познай самого
себя», — говорит победителю история.
Поскольку приспособление к новому строю становится выгод­
ным с материальной точки зрения и удобным для удовлетворения
своего ущемленного самолюбия за счет других, для борьбы за пре­
стиж, возникает резко проведенная Лениным разграничительная
черта между идейным коммунистом и бунтарем-обывателем, доста­
точно активным, чтобы участвовать в общественной перестройке,
но неспособным к моральному сплочению, легко сворачивающим
на свою собственную дорожку, карьеристом, хищником и демаго­
гом, эксплуатирующим революционную обстановку в свою пользу.
Словом, возникает вопрос о мнимых друзьях народа, и это тоже не
частный, а большой общественный вопрос, имеющий свое истори­
ческое содержание и свой, в конце концов, классовый контур.
«Всякий знает, —
говорил Ленин, —
что в числе „друзей" боль­
шевизма, с тех пор как мы победили, много врагов. К нам часто при­
мазываются элементы совершенно ненадежные, жульнические, ко­
торые политически колеблются, продают, предают и изменяют. И мы
это хорошо знаем, и это нас не меняет. Это исторически неизбеж­
но. Когда меньшевики нас укоряют, что среди советских служащих
масса примазавшихся, нечестных, даже в общегражданском смыс­
ле, элементов, мы говорим им: откуда же нам взять лучших, как сде­
лать нам, чтобы лучшие люди сразу в нас поверили. Революция, ко­
1002

торая сразу бы могла победить и убедить, сразу заставила поверить
в себя, такой революции нет»1.
Как видно из всей деятельности Ленина, он страстно искал воз­
можность привлечь к управлению обществом лучшие элементы,
имеющиеся в нем. Эти элементы он перечислил в своей послед­
ней статье: «Передовые рабочие, во-первых, и, во-вторых, элемен­
ты действительно просвещенные, за которых можно ручаться, что
они ни слова не возьмут на веру, ни слова не скажут против совес­
ти»2. Не раз высказывал Ленин также свое недоверие к «худшим
элементам из интеллигенции», которые пользовались колебаниями
тех, кто не сразу поверил в революцию, чтобы занять места в совет­
ских учреждениях. Обывателя, похожего на бурсака Помяловского,
Ленин указывал безошибочно даже там, где обыватель чувствовал
себя бунтарем и отрицателем старого, выдавая свои разрушитель­
ные фантазии за новую революционную культуру.
Часто является у Ленина и другая мысль великой глубины, раз­
вивающая в самых практических оттенках некоторые общие идеи
Маркса и Энгельса. Старое классовое общество имело две сторо­
ны — лицевую, позитивную и оборотную, отрицательную. Законы
его существования выступают в виде системы рациональных норм,
абстрактных истин права и нравственности, но под этой внешней
корой кипит стихия частных интересов, хаотическая борьба сил, не
знающая пощады. Всякая мелкая собственность восстает против
более крупной и становится, в свою очередь, консервативным оп­
лотом порядка по отношению к «империализму голодранцев», как
называли в эпоху первой мировой войны великодержавные пре­
тензии нищей Италии. В общем, «анархия — мать порядка», но по­
рядка, основанного на борьбе всех против всех.
Вот почему не всякое отрицание старого имеет социалистиче­
ское содержание. Бунт и революция — не одно и то же. Более ста
лет назад в связи с «философией бунта» одного из основателей анар­
хизма Маркс и Энгельс перевели эту разницу понятий на язык дей­
ствительной жизни. Бывает такое отрицание, которое может только
усилить известный порядок вещей путем обновления его свежими
силами в лице бунтарей, выскочек и анархистов, которым револю­
ция может сказать словами поэта: «ты для себя лишь хочешь воли».
Хотя дьявол является отрицанием божества, отвергает его бла­
гие предначертания и официальные добродетели, он, в конце кон­
цов, необходим божественному закону. Мало того — в опасный час
он становится его последним прибежищем. Только сам черт может
1Ленин 8. И. Поли. собр. соч. Т. 37. С. 227-228.
2Там же. Т. 45. С. 391.
1003

еще спасти католическую церковь, сказал один из участников Кон-
станцского собора. И Маркс приводит это изречение в связи с цеза­
ризмом Луи Бонапарта, сумевшего ради классовых интересов бур­
жуазии опереться на деклассированные элементы, подонки обще­
ства, солдатчину и все агрессивные, темные инстинкты мелкого
собственника, п од обн о тому, как это впоследствии сделал Гитлер,
как это делали и другие фюреры. «Только воровство может еще спа­
сти собственность, клятвопреступления — религию, незаконноро­
жденность — семью, беспорядок — порядок!»1
Тайную внутреннюю связь частной собственности и преступле­
ния, рациональных норм старого общества и его иррациональной
стихии Ленин выразил в своих известных формулах, рассчитанных
на понимание широкой массы людей: «Богатые и жулики — это две
стороны одной медали, это два главных разряда паразитов, вскорм­
ленных капитализмом, это главные враги социализма». «Те и другие,
первые и последние— родные братья, дети капитализма, сынки
барского и буржуазного общества, общества, в котором кучка гра­
била народ и издевалась над народом, — общества, в котором нуж­
да и нищета выбрасывала тысячи и тысячи на путь хулиганства, про­
дажности, жульничества, забвения человеческого образа»2.
За этими простыми словами — громадный перелом, меняю­
щий всю систему равновесия, все отношения нравственной жизни
общества. В течение веков сложилось прочно вошедшее в быт убе­
ждение, согласно которому подъем угнетенных классов снизу гро­
зит обрушить своды, возведенные всей предшествующей историей
культуры. Сами защитники народных интересов выступали больше
под знаменем «идеи отрицания», как писал Белинский, и это было
оправдано. Еще Лафарг назвал истину, добро и красоту великими
проститутками. В зеркале всей общественной идеологии, включая
сюда и художественную литературу, восставшие титаны или бого­
борцы, дети Земли, призванные взорвать светский порядок олим­
пийской цивилизации.
Теперь роли меняются. Старый мир богатства и угнетения вы­
шел из полосы света, и его господствующая идеология погрузилась
в хаос иррациональных представлений. Важные места заняли в ней
идеи, принадлежавшие раньше анархизму. Ленин видел это уже в
первые годы Октябрьской революции, хотя в те времена было еще
не ясно, что это явление со всеми его превращениями, и крайне ле­
выми, и крайне правыми, со всеми свойственными ему взрывами
социальной демагогии может окрасить собой целую эпоху.
1Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.8.С.214.
2Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 201, 200.
1004

В наши дни отрицать присутствие бунтарского элемента в са­
мых реакционных идеологиях невозможно. Эти духовные сдвиги
отвечают реальным изменениям исторической обстановки. Капи­
тализму империалистическому с его новой казенщиной сопутству­
ет в качестве ее оборотной стороны не простая игра частных инте­
ресов, а роковая борьба за место под солнцем, слегка прикрытая
нравственным лицемерием, но далеко ушедшая от старины «нор­
мального» капитализма прошлого века.
Так далеко тянутся нити, которые нужно отделить друг от друга,
распутав сложный клубок человеческих отношений на пороге воз­
никающего мира. Революционное отрицание старой организации
жизни должно перейти в отрицание старой дезорганизации. Это
обязательное условие. Социализм отвергает классовую мораль бур­
жуазного строя, но он не может победить без укрощения еще более
опасного врага — присущего старому обществу аморализма, ос ­
вобожденного от всяких норм. Задача, ясно очерченная Лениным,
состояла в том, чтобы оградить здоровое ядро революции масс от
всяких карикатур на общественные преобразования, от элементов
распада прежнего общества, голого, «зряшного» отрицания с его ат­
мосферой насилия, агрессивности, хамства, выдаваемых часто за
что-то неподкупно-революционное, с его возвращением к идеалу
мертвого покоя в духе бюрократической утопии одного из учени­
ков Хулио Хуренито, Карла Шмидта, или в духе известного нам «бра­
вого нового мира». Долой бога, но долой и дьявола!
С этой точки зрения понятна также борьба Ленина за создание
жизненной обстановки, в которой народные массы могли бы усво­
ить «вполне и настоящим образом» лучшие, классически развитые
формы культуры вместо продуктов разложения этой культуры, сею ­
щих только анархический бунт против нее. Устами Ленина Октябрь­
ская революция объявила себя не восстанием разрушительных сил
против человеческого образа жизни, созданного веками, а проч­
ным оплотом истины, добра и красоты.
Нет ничего удивительного в том, что этот поворот революции
к положительным ценностям человеческого мира, освобожденным
от лицемерия и дряблости притоком нового народного содержа­
ния, это необходимое даже для простого сохранения жизни на Зем­
ле революционное отрицание отрицания навлекло на Ленина упре­
ки в консерватизме. Еще в 1918 году эсер Камков кричал, что Ленин
повернул назад — сегодня он говорит «не укради», а завтра скажет
«не прелюбы сотвори»1. Борьба политическая удивительным обра­
зом сочетала в одном общественном потоке самые радикальные
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.45.С. 126.
1005

фразы мелкобуржуазной революционности и всякого рода отрица­
тельные действия анархистов и полуанархистов с грубой стихией
мошенничества, спекуляции и простого разбоя.
Тут поднял голову «некий маленький чумазый, число ему мил­
лион»1.Этот новый паразит быстро приспособился к условиям жиз­
ни, и его защитная краска, отвечавшая цвету революционного зна­
мени, хорош о помогала ему в борьбе за существование. «У богатого
взял, а до других мне дела нет»2. «Нас все время угнетали, нас давили
все время — ну, как же нам не воспользоваться ныне столь удобным
моментом»3. Таковы были плебейские формулы бунтаря-обывателя,
втайне стремившегося стать наследником Октябрьской революции.
Среди этого «миллиона» были, конечно, люди, далекие от сознания
общественной природы своей активности. Они могли искренне чув­
ствовать себя Маратами пролетарской революции. Но от их фанати­
ческих революционных жестов, так же как от всякой лишней, бес­
цельной ломки, тянулась нить к чему-то худшему — простому хули­
ганству, ради того чтобы показать свою независимость, и далее — к
политическому авантюризму, насыщенному желанием командовать
другими людьми, дорваться до личного произвола. За всем этим
стояла опасность еще большего масштаба — растущие во всем мире
новые формы буржуазного самовластия, окрашенного социальной
демагогией. Ибо, по словам Ленина, «из каждого мелкого хозяйчика,
из каждого алчного хапателя растет новый Корнилов»4.
В психологии этого микроскопического претендента на лич­
ное возвышение была заложена и возможность насилия, якобы ре­
волюционного, над массой трудящихся, насилия, обращенного про­
тив своих. «Надо избегать всего, — говорил Ленин, —
что могло бы
поощрить на практике отдельные злоупотребления. К нам присоса­
лись кое-где карьеристы, авантюристы, которые назывались комму­
нистами и надувают нас, которые полезли к нам потому, что комму­
нисты теперь у власти, потому, что более честные „служилые" эле­
менты не пошли к нам работать вследствие своих отсталых идей, а у
карьеристов нет никаких идей, нет никакой честности. Эти люди, ко­
торые стремятся только выслужиться, пускают на местах в ход при­
нуждение и думают, что это хорошо. А на деле это приводит ино­
гда к тому, что крестьяне говорят: „Да здравствует советская власть,
но долой коммунию!" (то есть коммунизм). Такие случаи не выдума­
ны, а взяты из живой жизни, из сообщения товарищей с мест. Мы не
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 264.
2Там же. С. 256.
3Там же. С. 235.
4Там же.
1006

должны забывать того, какой гигантский вред приносит всякая не­
умеренность, всякая скоропалительность и торопливость»1.
Эта неумеренность, излишнее усердие за чужой счет, чтобы
выдвинуться и показать себя, преувеличение государственной це­
лесообразности и пользы, ведущее к обратному результату, вера
в приказ вместо органической работы над товарищеским сплоче­
нием масс в труде и управлении государством, —
все это связано,
в глазах Ленина, с бюрократическим извращением советской вла­
сти. Но откуда растет бюрократизм в революционной обстановке?
Это Gegenstück крестьянства, пишет Ленин в плане брошюры о про­
довольственном налоге2, то есть подобие мелкого хозяина и вме­
сте с тем дополняющая его противоположная крайность. Это над­
стройка над множеством мелких и одинаковых центробежных сил,
попытка создать объединение самым легким, административно-ка­
зенным путем вместо действительного единства воли трудящегося
большинства. Бюрократизм — лестница для подъема тех социаль­
ных сил, которым нет и не может быть нормального выхода на поч­
ве советской демократии.
Анализ этой опасности в речах и произведениях Ленина оста­
нется навсегда образцом глубокой марксистской диалектики. Мы
только в начале понимания тех философских и социальных оттен­
ков мысли, которые вкладывал Ленин в свои выступления, вызван­
ные всегда острой практической необходимостью. Эта практическая
оболочка часто пугает своей простотой слабую мысль, умеющую це­
нить только дешевые побрякушки профессорской науки. Между тем
после Герцена и Достоевского именно Ленин, и притом в явлениях
громадного масштаба, раскрыл удивительные изломы психологии
взбесившегося обывателя, больного манией величия ничтожного
Фомы Опискина и вообще маленького чумазого, имя ему миллион.
Но, указав на то, что Октябрьская революция имеет своего
опаснейшего врага, очень похожего на дьявола in persona, Ленин
должен был также указать верный путь к победе над этим злом.
Любое богатство, любые успехи науки и техники и все, что мо­
жет отсюда произойти, —
телевизоры, холодильники, автомоби­
ли, сияние рекламы и лучшая организация обслуживания, — ничто
не спасет человечество от страшных бедствий, от неожиданных па­
дений в море крови и грязи, если люди не сумеют устроить свои
внутренние, общественные дела, то есть заменить казенную дис­
циплину старого мира товарищеским сплочением масс трудящих­
ся, открыть дорогу скрытой энергии миллионных масс. На верши­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 38. С. 199.
2Там же. Т.43. С. 384.
1007

не личного благополучия, среди временного сытого счастья каждое
избранное меньшинство подстерегает жестокий вопрос: прочно ли
это благополучие и покоится ли оно на справедливой основе? Не
имея желания впасть в библейский тон, мы все же можем сказать о
тех, кто слепо гордится своим копеечным раем, словами одного из
героев Достоевского: «О, им суждены страшные муки, прежде чем
достигнут царствия божия».
Ленин был сторонником материалистической философии и в
царство божие не верил. Его анализ нашей эпохи исходит из реаль­
ных экономических отношений. Но он хорошо понимал, что общест­
венная драма совершается не по ту сторону добра и зла, как думал
Ницше. Нет, нравственный узел, связывающий между собой истори­
ческие явления, существует — за все нужно платить. Последнее от­
носится, конечно, не только к старому миру. Во время революции
тоже делаются глупости — эти слова Фридриха Энгельса Ленин лю­
бил повторять. Делают и преступления. Но там, где зло совершается
во имя революционных целей, — это неизбежный след их содержа­
ния. Там же, где струя радикально-злого примешена историей к по­
току революционного творчества, как это бывало и прежде во всех
больших общественных движениях, ход вещей не остановится, пока
не произведет своего неизбежного размежевания.
«Восходящей силе все помогает, — писал Герцен, — преступле­
ния и добродетели; она одна может пройти по крови, не замарав­
шись, и сказать свирепым бойцам:„Я вас не знаю, — вы мне работа­
ли, но ведь вы работали не для меня"»1.
7
Противники Октябрьской революции отказывают ей в «мета­
физической глубине». Они сводят ее духовное содержание к идеа­
лам пользы, техники и силы. Но это может быть справедливо только
по отношению к мнимым друзьям революции и людям, лишенным
школы революционной теории, способным заблуждаться и пони­
мать ее более по-ницшеански, чем по-марксистски. Будущий исто­
рик общественного сознания покажет, какую отрицательную роль
играло после Октября наметившееся еще в эпоху первой русской
революции смешение большевизма с «боевизмом». Все известные
нам формы преувеличения целесообразности и насилия по сво­
ему историческому месту относятся больше к современному типу
буржуазной идеологии с ее культом дьявола, чем к нравственному
миру Октябрьской революции. Это голос «маленького чумазого»,
которому никогда не бывает тепло, пока другому не холодно.
'ЛенинВ. И. Поли. собр.соч.Т. 16.С.130.
1008

В период взятия власти Советами Октябрьская революция была
наименее кровавой из всех, но вооруженное сопротивление реак­
ционных сил, выстрелы террористов вызвали взаимное ожесточе­
ние и красный террор. Народное правительство России сделало по­
пытку осуществить переход к новым общественным отношениям
постепенно, без особой ломки. Однако противная сторона пустила
в ход все, чтобы, по словам Ленина, «толкнуть нас на самое край­
нее проявление отчаянной борьбы»’. Возможно, сбылось то, что
предсказывали Герцен, Чернышевский, Лавров еще в XIX веке, пре­
дупреждая, что время не терпит и лучше имущим классам уплатить
свой вековой социальный долг без задержки. Большую роль сыгра­
ли также последствия затянувшейся войны. В таком глубоком кри­
зисе, который переживала страна, варварские методы борьбы были
неизбежны — или белый террор, или красный.
Спор о насилии — одна из обычных тем современной общест­
венной мысли. В открытом насилии не нуждаются классовые силы,
господство которых достаточно прочно и без него, ибо это господ­
ство опирается на экономическую власть, разобщение нации, при­
вычку к подчинению традиционному порядку вещей и другие по­
добные факторы. Но спокойствие силы не дает сильному никако­
го морального права гордиться своим миролюбием, тем более что
при первой необходимости он показывает зубы. Поэтому пропаган­
да буржуазного либерализма есть лицемерие, в лучшем случае —
это наивность. Насилие само по себе отвратительно, однако реши­
мость применить оружие в правом деле — признак мужества.
«Есть ли разница между убийством с целью грабежа и убийст­
вом насильника?» — спрашивал Ленин. И действительно, чем мож­
но ответить на этот вопрос, требующий прямого выбора? Идеей
мирного непротивления злу? Но даже сторонники этой теории за­
вели у себя танки и самолеты, как только создали свое государство.
Идеалом чистой науки? Но за последние десятилетия наука так за­
путалась в делах мира сего, что ею злоупотребляют не меньше, чем
любой революционной идеей. Стоять же воплощенной укоризной
над своей эпохой, придумывая для нее устрашающие определе­
ния, вроде «эпохи дезагрегации», «эпохи отчуждения», «эпохи стра­
ха», —
это вообще не выход для серьезной мысли, это нравствен­
ная поза, не более.
При известных обстоятельствах насилие есть неизбежная, хотя и
тяжкая необходимость. Но только с обывательской точки зрения суть
революции заключается в насилии. На деле это лишь одна из ее сто­
рон, и далеко не главная. Вот мысль, которую Ленин настойчиво стре-
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.44. С. 202.
1009

милея утвердить в сознании коммунистов, своих сторонников, еще в
те времена, когда вокруг бушевало пламя Гражданской войны.
Можно ли обойтись без насилия? Такой путь есть. Он состоит
в осуществлении на деле товарищеской дисциплины трудящихся
масс вместо казенного подавления их самодеятельности, присуще­
го старому обществу и вызывающего ответную реакцию безразли­
чия, злобы взаимного ожесточения. Исторически рабочий класс, по
выражению Ленина, является классом-объединителем. Такова его
общественная роль по отношению к громадному большинству на­
селения, состоящему из различных социальных типов мелкого са­
мостоятельного хозяина или зависимого от других «маленького че­
ловека» вообще.
Что нужно делать для того, чтобы такое объединение, поднятое
на громадную высоту великим порывом Октябрьской революции,
превратило общество в сплоченную силу, а не распалось на отдель­
ные части, знающие только свое и озлобленные против других час­
тей и против самого общества? К этому сводится главное содержа­
ние известного выступления Ленина на съезде союзов молодежи.
«Воспитание коммунистической молодежи должно состоять не в
том, что ей подносят всякие усладительные речи и правила нравст­
венности. Не в этом состоит воспитание». Воспитывать может толь­
ко живое участие в общем деле активной самоорганизации всех
трудящихся против паразитов, эгоистов и мелких собственников.
Ленин не устает повторять эти простые слова широкой массо­
вой политики, отражающие великий поворот неистраченной об­
щественной энергии в сторону коммунистического товарищества
и действительно всеобщего просвещения. Коммунист — слово ла­
тинское, оно происходит от слова «общий». Быть коммунистом —
значит поднимать активные силы народа, объединять их, создавать
сплочение, единодушие, добровольную организацию. Старая абст­
рактная мораль не оправдала себя — «для коммуниста нравствен­
ность вся в этой сплоченной солидарной дисциплине и сознатель­
ной массовой борьбе против эксплуататоров»1.
Перед нами громадный исторический факт. Неприкосновенный
запас прочности, созданный Октябрьским переворотом вопреки
всем усилиям врагов и мнимых друзей, оправдал себя на протяже­
нии полувека и сохраняет свое значение до сих пор. Между тем ис­
пытания неслыханные, зигзаги великой сложности. Чего только не
придумала старушка история за эти пятьдесят лет! Целые поколе­
ния сошли со сцены, и среди них люди, сохранившие превосходные
душевные качества, и люди, утратившие их, и люди просто случай­
’Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.41.С.313.
1010

ные. Но исторический исход решают массы, даже когда на поверх­
ности это не так. И самое главное — они продолжают его решать.
Что бы ни было впереди, они решат его до конца.
Гарантией прочности нового строя были основания, заложен­
ные в Октябре 1917 года, нашедшие отклик в сердцах миллионов
людей, близкие им. Это не был прогресс из общественного далека,
определяющий путь отдельного человека независимо от его соб­
ственной воли. Напротив, здесь прорвался поток деятельного уча­
стия необозримой массы людей в большой политике, возникло не­
посредственное единство их воли с ходом событий. Глубина дос­
тигнутых результатов всегда определяется тем, насколько общая
схема исторического движения окрашена близкодействием, вошла
в плоть и кровь людей, ибо только конкретное имеет силу и сохра­
няет ее в самых удивительных превращениях.
Раз люди однажды почувствовали, что они могут быть товари­
щами по совместному управлению собственной жизнью, то вы не
вышибите этого сознания из них топором, не оттолкнете их от него
любым лицемерием. Оно может иногда только дремать в них или
находить себе неожиданный и странный выход, но присутствие его
неоспоримо. Вот в чем основной капитал Октябрьской революции,
и лишь по мере того как общество, созданное этой революцией,
пользовалось им, прибыль росла. В этом последнем источнике об­
щественного подъема все: и развитие промышленности, и успехи
науки, и победа над внешним врагом, вооруженным до зубов.
На любых дистанциях и в любой обстановке, даже неслыхан­
но сложной, сила сплочения, созданная Октябрьской революцией,
продолжала действовать. Она действует даже там, где люди озлоб­
лены и где они имеют достаточно основания для горького чувства.
Многое против нее, но отрицать ее существование может только
слепой. В наши дни даже служители церкви и других религиозных
организаций, проповедники непротивления злу насилием, выгова­
ривая коммунистическому миру за его недостатки, вынуждены тес­
ниться к нему ближе и ближе.
Полвека спустя после Октябрьской революции можно сказать,
что человечество не нашло другого выхода и другой нравственной
силы, которая ставила бы вопрос об оправдании человеческой жиз­
ни с такой неотразимой честностью, как трезвая, лишенная всякой
позы революционная нравственность Ленина. Исполнение ее де­
калога может быть ниже или выше, оно иногда бывает прямой на­
смешкой над ее истинным смыслом, как это произошло, например,
в Китае. Но без подлинной реализации нравственного примера Ок­
тябрьской революции мир никогда не найдет дорогу из современ­
ного исторического чистилища — это теперь очевидно.
1011

На Западе часто писали, что ожесточение борьбы есть специ­
фическая черта русской истории, однако так называемый демо­
кратический социализм не избавил самые культурные страны, та­
кие, как Австрия или Германия, от кровавых диктаторов типа Доль-
фуса и Гитлера, а весьма относительные успехи социалистических
партий, отвергающих насилие, после 1945 года были бы невозмож­
ны без разгрома гитлеровской военной машины. Октябрьская рево­
люция со всеми ее испытаниями, со всеми ее противоречиями и со
всей суровостью того пути, который пришлось пройти нашему на­
роду, больше двинула человечество, чем гуманные речи мирных со­
циалистов. Если на другой день после Октября не совершилась ми­
ровая революция, которую исступленно ждали массы среди Граж­
данской войны и разрухи, то совершилась мировая реформа, и это
было побочным результатом неслыханных жертв, принесенных на­
шим народом для общего дела социализма.
Удержавшись на краю пропасти, владельцы акций, крупные соб­
ственники стали добрее, они пошли на уступки. Рабочие массы по­
всюду выиграли, ибо пример революционной России был слишком
опасен. Повышение уровня жизни миллионов, расширив внутрен­
ний рынок, в свою очередь отразилось на более быстром развитии
производительных сил. Никто не может отрицать прогрессивных за­
воеваний современного капитализма, никто не может отрицать и тот
несомненный факт, что имущие классы были втянуты в этот прогресс
насильно, против их воли. Однако не сила играла главную роль в ис­
торических сдвигах нашего времени. Прежде всего, нельзя забывать,
что в начале революционной эры материальные преимущества были
на стороне реакционных классов. Советская власть казалась неиз­
меримо слабее своих противников, слабее в хозяйственном и воен­
ном отношении, слабее оружием и деньгами, но она далеко превос­
ходила враждебный лагерь своим обаянием. История будто нароч­
но создала такое испытание, при котором моральное превосходство
и материальный вес не совпадали. И Ленин, великий трезвый реаль­
ный политик, презирающий бессильные фразы отвлеченной морали,
не раз подчеркивал это факт. Летом 1919 года он сказал английско­
му журналисту Уильяму Гуду, что морально советская система побе­
дила уже сейчас. Доказательство — тот страх, который испытывает
перед идеями Октября международная буржуазия. Приблизительно
ту же мысль выразил он в беседе с американским корреспондентом
Линкольном Эйром в феврале 1920 года. Говоря о военном положе­
нии, Ленин сказал, что оно, «несомненно, свидетельствует об огром­
ной моральной силе, которой мы обладаем»1. Эта сила более важ­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.40.С. 155.
1012

ная, чем экономическое могущество и нагромождение массы воен­
ных средств. В чем она? Весной 1921 года Ленин спрашивает о том,
что помогло русскому рабочему перенести выпавшие на его долю
неслыханные лишения. «Никогда страна не достигала такой устало­
сти, изношенности, как теперь. Что же давало этому классу мораль­
ные силы, чтобы пережить эти лишения? Ясно, совершенно очевид­
но, что откуда-нибудь он должен был брать моральные силы, чтобы
преодолеть эти материальные лишения. Вопрос о моральной силе, о
моральной поддержке, как вы знаете, вопрос неопределенный, все
можно понимать под моральной силой и все можно туда подсунуть.
Чтобы избежать этой опасности — подсунуть что-нибудь неопреде­
ленное или фантастическое под это понятие моральной силы, — я
себя спрашиваю, нельзя ли найти признаков точного определения
того, что давало пролетариату моральную силу перенести невидан­
ные материальные лишения, связанные с его политическим господ­
ством? Я думаю, что если так поставить вопрос, то на него найдется
точный ответ». И Ленин отвечает на этот вопрос следующим обра­
зом. Рядом с революционной Россией стояли не отсталые, а передо­
вые страны. «Моральной силой русского рабочего было то, что он
знал, чувствовал, осязал помощь, поддержку в этой борьбе, которая
была оказана ему пролетариатом всех передовых стран в Европе».
И далее: «Опираясь на эту поддержку, наш пролетариат, слабый сво­
ей малочисленностью, измученный бедствиями и лишениями, побе­
дил, так как он силен своей моральной силой»1.
Еще более важно в теоретическом отношении определение мо­
ральной силы, которое Ленин дает в другой речи 1921 года. «Мате­
риально в отношении экономическом и военном мы безмерно сла­
бы, а морально — не понимая, конечно, эту мысль с точки зрения
отвлеченной морали, а понимая ее, как соотношение реальных сил
всех классов во всех государствах, — м ы сильнее всех. Это испыта­
но на деле, это доказывается не словами, а делами, это уже доказано
раз, и, пожалуй, если известным образом повернется история, то это
будет доказано и не раз»2.Значит, моральная сила имеет свое объек­
тивное содержание, только более всеобщее, безусловное, чем про­
стое количество материальных средств, брошенных на чашу весов.
Моральная сила есть отношение историческое, классовое, но все же
это величина, которая может расти, которую нужно беречь как зе­
ницу ока, ибо ее можно растратить попусту, зря и совсем потерять.
А заменить эту великую драгоценность ничем нельзя — ни богатст­
вом, ни хитростью, ни оружием. Без нее все это будет не к добру.
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.43. С. 133-135.
2Там же. Т.44. С. 300.
1013

!
В оценке моральной силы столкнулись три точки зрения. Во-
первых, старая сентиментальная обывательская позиция с ее аб­
страктным пониманием свободы и справедливости то, что Ленин
назвал «слепком с отношений товарного хозяйства». Всякого рода
злоупотребления властью, безобразия и ошибки в строительстве
новой жизни усиливали эту позицию психологически. С другой сто­
роны, соблюдение формальной демократии могло бы дать более
сильной стороне, то есть международной буржуазии и всем про­
тивникам советского строя внутри страны, возможность организа­
ции для контрреволюционного переворота. За общими благонаме­
ренными фразами старой морали скрывались неравное отношение
сил, кровавая расправа и восстановление капитализма. Не следует
забывать об этом и теперь.
Другая точка зрения состояла в полном отрицании объективно­
го и нравственного содержания общественной жизни во имя клас­
совой позиции пролетариата, отвергающего всякие фетиши и при­
знающего только язык целесообразности и силы. Такой взгляд пред­
ставлен, например, во время профсоюзной дискуссии Троцким, но
он может иметь и другие версии, вплоть до формулы «острие про­
тив острия» современного маоизма. Несмотря на свою классовую
пролетарскую внешность, эта антимораль принадлежит дьяволу in
persona старой буржуазной идеологии, а не марксизму.
Третья точка зрения, выражающая основную линию Октябрь­
ской революции, исходит из всеобщего отношения классов во
всем мире. «Как вы могли, —
пишет Ленин Г. Мясникову 5 августа
1921 года, — с общеклассовой оценки, то есть с точки зрения оцен­
ки отношений между всеми классами, скатиться до оценки сенти­
ментально обывательской? Это для меня загадка»1. Кто хорошо
помнит «Что делать?» Ленина, тому не покажется новой такая поста­
новка вопроса. Ибо для Ленина класс — не эгоистическая общест­
венная группа, способная видеть себя только в зеркале своих инте­
ресов. Область истинно классового сознания есть всегда связь все­
общего, отражение классовых сил и отношений во всем обществе.
В письме к Мясникову речь идет о практической стороне этой об­
щеклассовой оценки. В «Что делать?» Ленин рассматривал вопрос
главным образом под углом зрения теоретического сознания ра­
бочего класса, научного социализма. Но в обоих случаях исходный
пункт один и тот же.
Таким образом, существует содержание моральной силы. Оно
измеряется отношением данного класса к общественному целому.
И так как оно объективно, его нельзя изменить простым напряже­
1Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.44. С. 80.
1014

нием воли заинтересованных общественных сил, при помощи наси­
лия, хитрости или денег. С другой стороны, моральная сила может
быть реализована в деятельном сплочении большинства против па­
разитов, и тогда взаимная поддержка, братское чувство делает чу­
деса, или же она может существовать только идеально, то есть как
простая возможность. Для человеческой воли здесь открывается
обширное поле деятельности. Лишь бы эта воля не вступала в без­
надежный конфликт с исторической моральной силой, не наруша­
ла условия, при которых эта сила может быть реализована в дейст­
вительном объединении и братском подъеме людей, не вызывала
своими действиями обратных результатов.
Чудес в истории не бывает, но в ней бывают великие повороты,
иногда неожиданные и настолько богатые историческим содержа­
нием, что они могут казаться настоящим чудом. Невыносимость ми­
ровой казармы создала в наши дни громадную массовую силу, пу­
гающую обывателя и действительно чреватую большими бедами,
если она не получит свободного выхода. Но эта сила является также
великой надеждой человечества. Она способна порвать кровавую
сеть международных несправедливостей, поднять людей над уров­
нем их борьбы за преимущества, карьеру, существование, спло­
тить их в большинстве, несмотря на все различия, единой волей к
светлой деятельности. Это возможно. Хотите видеть пример такого
чуда? Взгляните на Октябрьскую революцию.
А. Бузгалин
Лимит НА РЕВОЛЮЦИИ НЕ ИСЧЕРПАН
Через 100 лет после Октября вопрос о значении Революции
(именно так, с Большой буквы) становится все более важным и ост­
рым. И причина этого лежит в сфере не только и не столько общест­
венного сознания, сколько общественного бытия: поздний капита­
лизм и в странах «ядра», и на «периферии» находится в тупике. Этот
тупик носит главным образом социально-экономический и полити­
ко-идеологический характер, хотя проявляется и в ином. Во-пер­
вых, в торможении прогресса производительных сил в «цитадели»
глобального капитала — США и ЕС, где производительность труда
в последние десятилетия растет неравномерно и крайне медлен­
но. Хорошо известно, что т.н. информационная революция» край­
не слабо повлияла на реальный сектор, что неслучайно: главное ис­
пользование компьютеров и Интернета — это сферы трансакций и
1015

«досуга». Во-вторых, последние десятилетия стали свидетельством
деградации Культуры, ее трансформации в контрапункты шоу-биз­
неса и постмодернисткого отрицания Красоты и Добра. В-третьих,
глобальные проблемы почти не решаются, и это касается не толь­
ко экологии, но и усиления неравенства, усугубления имманентно
присущих капиталу практик насилия (от т.н. «гибридных войн» до
терроризма).
Но главное, повторю, социально-экономический и политико­
идеологический тупик. Вот уже более полувека капитал не может
найти ни одного существенно нового решения своих проблем. В со­
циально-экономической сфере сохраняется все то же хрупкое рав­
новесие в борьбе за распределение и перераспределение власти
между транснациональными корпорациями и национальными го­
сударствами и в противостоянии интенций всеобщей коммерциа­
лизации и приватизации, с одной стороны, их крайне умеренного
и все более сокращающегося социального регулирования — с дру­
гой. В политико-идеологической сфере тупик еще более очевиден:
система социал-демократических институтов постепенно выроди­
лась и фактически срослась с институтами («правилами игры») со-
циал-либерализма, а последние все более оказываются неспособ­
ны решать социальные и культурные проблемы.
И это неслучайно: глобальная гегемония капитала и тотальность
рынка вкупе с все возрастающим давлением на мир финансово-спе­
кулятивного капитала (т.н. «финансиализацией») — все это разруша­
ет основы еще полвека назад казавшегося незыблемым компромис­
са между наемными работниками и собственниками капитала. Тает
«средний класс». Растет социальная поляризация. Реальностью ста­
новится массовая пауперизация (принимающая вид «проблемы ми­
грантов») даже в странах «ядра». Для поддержания прежнего каче­
ства жизни наемный рабочий в США и Германии (не говоря уже о
России) должен все больше и все более интенсивно работать, оста­
ваясь при этом все время в зоне риска и неустойчивой занятости.
Некогда бывшие островами стабильности социальной справедли­
вости государственное образование, здравоохранение и культура
приватизируются и коммерциализируются.
Все это к тому же происходит на фоне обострения мирового
экономико-политического противостояния, где наряду с прежней
«триадой» (США, ЕС, Япония) появляются новые носители импер­
ских амбиций — и это не только Китай.
Человек чувствует все это даже тогда, когда он этого не понима­
ет. Ему рассказывают про «новую нормальность» и советуют привы­
кать жить в условиях стагнации, но он «почему-то» это отторгает.
Тупик.
1016

Тупик, из которого все больше и все чаще ищут выход в дви­
жении назад. М ир встает перед угрозой тотальной консервативной
контрреволюции. А она может породить не только рефеодализацию
капитализма в странах периферии и полупериферии (в России мы
уже давно стали ее свидетелями), несущую нам всем новые издания
абсолютизма, крепостничества и религиозного фундаментализма,
но и вырождение формально-демократических форм глобальной
гегемонии капитала в реально-диктаторские, неофашистские.
Тупик, порожденный — NB!
—
поражением первой общемиро­
вой попытки практического созидания «царства свободы» на тре­
ти земного шара, попытки, подлинным стартом которой стала Ок­
тябрьская революция. Но поражение первого старта — это не ко­
нец проекта. И не свидетельство его неправомерности.
Отсюда объективно встающий перед человечеством (именно
так!) выбор: или инволюция, попятное движение в сторону консер­
вативных моделей позднего капитализма, или вперед, по пути, на­
чатому Октябрем, учтя трагические и великие в своих импульсах
уроки десятков социалистических революций, которые вспыхива­
ли в XX веке по всему миру, учтя трагические и великие в своем со­
зидательном, социально-творческом потенциале уроки «реального
социализма».
Надежды на бесконечную стагнацию в тупике несбыточны.
7. Что принесла Октябрьская революция России и миру:
диалектика интернационализма и патриотизма
Здесь мне менее всего хотелось бы повторять тезисы, развитые
в работах десятков ученых, писавших о всемирном значении Ок­
тябрьской революции. Да, в этих работах, особенно написанных на
заказ и в годы ужесточения цензуры, было много лжи, но главное
все же было сказано. Особенно важным в этом было то, что наша ре­
волюция стала важнейшим импульсом для той частичной социали­
зации и гуманизации капитализма, что была характерна для него в
XX веке и отчасти сохраняется и сейчас. Но это общеизвестно.
Не менее общеизвестно (хотя все чаще «забывается» ныне), что
Октябрьская революция стала мощным импульсом антиимпериали­
стической борьбы и краха колониальных империй.
Сегодня мне представляется более важным полемизировать с
теми из защитников идей Октября, кто наряду с действительно ми­
ровым значением Октябрьской революции, изменившей историю
Человечества в XX веке, акцентирует ее роль в создании «великой
советской державы».
1017

Этот акцент ныне становится особенно моден, и это не случай­
но: распад СССР лишил нас могучей Родины, а наблюдающееся в по­
следние десятилетия стремление США и других глобальных игро­
ков окончательно сформировать новый однополюсный имперский
порядок еще больше подливает масла в огонь. Все это можно по­
нять. Но нельзя оправдать.
И дело здесь не в том, что СССР не был великой державой. Он
был (какой именно — это другой и очень важный вопрос, и автор
об этом немало писал ранее1).Дело в том, что позитивный импульс
Октября, в результате которого и удалось создать двухполюсный
мир, был антидержавным.
Более того, он возникал как стратегия разрушения державы
(империи): односторонний выход из войны и сдача территорий;
предоставление экс-колониям права на самоопределение вплоть
до отделения; курс на интернационализм и равноправие наций и
народов — все это очевидные антитезы и прежней, и нынешней
державно-имперской тенденции. И не случайна в этой связи нелю­
бовь, а то и ненависть нынешних державников к Ленину — пожа­
луй, крупнейшему теоретику и практику интернациональной моде­
ли выращивания социализма.
Коротко главный импульс Октябрьской революции может быть
выражен просто: развитие международной солидарност и социали­
стических сил как главное средство решения проблем социализма и
(«попутно», «тем самым») укрепления первых, практически созидаю­
щих социализм, отдел ьных государств.
Расшифрую эту тезу. Национальное государство можно строить
разными способами. Тем более если это государство, претендующее
на роль «державы» (а то и империи), то есть на роль патерналист-
ски-ориентированного и действующего «центра-покровителя», «за­
щитника», «собирателя» и «держателя» земель — в идеально-фанта­
стическом варианте, эксплуататора и диктатора по отношению к пе­
риферийным составляющим — в реальном.
Методов строительства такого государства немало, но в новей­
шей истории наиболее известны два.
Один — насильственное подчинение периферии центру и кон­
фронтация этого «центра» со всеми претендентами на то, чтобы эту
1См. кн.: БузгалинА., Колганов А. 10 мифов об СССР. М., 2010 [2-е изд. —
М., 2012]
(главы: «Миф 9. СССР — воплощение социалистической идеи? Социальное творчест­
во трудящихся versus сталинщина (письмо молодым сталинистам)», «Миф 10.0 погу­
бителях СССР Причины распада СССР: сталинщина и мутантный социализм (Версия
1), «Почему погиб сталинский социализм? (Версия 2) к оценке социально-экономи ­
ческой природы общества советского типа»).
1018

«державу» потеснить на мировой арене. Плюс жесткий протекцио­
низм во внешнеэкономических связях и культурный изоляционизм
вкупе с великодержавным шовинизмом.
Второй вариант — экономическая экспансия, подчинение мира
путем распространения власти крупнейших корпораций.
Первый способ был и остается характерным для добуржуазных
методов строительства империй. К сожалению, и в XXI веке он не
ушел в прошлое. Его используют и те, кто не преуспел в экономи­
ческой экспансии (от исламского экспансионизма до интенций рос­
сийских державников строить самодостаточную «периферийную
империю»1), и те, кто не прочь дополнить свое экономическое гос­
подство военной силой.
Второй способ в чистом виде никогда не существовал: это о
США сказано, что господство «Макдональдса» невозможно без Мак-
донелла Дугласа (производителя «Фантомов»)2.
Октябрьская революция открыла дорогу для реализации на
первый взгляд невозможного проекта — расширения влияния и
роли отдельного государства или союза равноправных государств
путем... от каза от экономико-политической экспансии, более
того, путем борьбы с ней.
Как именно? На этот вопрос ответ дает и теория, и практика,
предложенная большевиками, начиная с 1917 года. Вот лишь не­
сколько аспектов.
Первый. Как решить проблему победы в Первой мировой вой­
не? Решение, предложенное Лениным, выглядит абсолютно пара­
доксальным, но в конечном итоге оказывается верным: заключить
мир с врагом, ибо в силу своих внутренних противоречий он завтра
станет союзником, если мы поможем прогрессивным силам в стане
1Термин «периферийная империя» используется, в частности, в книгах Б. Ю. Ка­
гарлицкого (см.' .Кагарлицкий Б.Ю . От империй — к империализму. Государство и
возникновение буржуазной цивилизации. Изд. 2-е, перераб. М.: Ленанд, 2015 (1-е
изд. —
М.: ГУ ВШЭ, 2010); Кагарлицкий Б. Ю. Периферийная империя. Россия и миро-
система. Изд. 3-е, испр. и доп. М.: Л иброком, 2012 (4-е изд. —
М.: Ле нанд, 2016).
2Напомним читателю знаменитое образное выражение Томаса Фридмана, обо­
зревателя «Нью-Йорк Таймс»: «Невидимая рука рынка никогда не будет работать без
невидимого кулака: Макдональдс не может процветать без Макдонелла Дугласа, соз­
дателя самолета F-15. И невидимый кулак, который обеспечивает в мире безопас­
ность для технологий Силиконовой долины, называется армией США, воздушными
силами, военно-морским флотом и морской пехотой» (см.: Friedman Th. A Manifesto
for the Fast World // New York Times. March 28, 1999. Доступ к онлайн-версии статьи
по ссылке: URL: http://ww w.nytimes.com/1999/03/28/magazine/a-manifesto-for-the-
fast-world.html. Статья написана на основе книги Томаса Фридмана «The Lexus and
the Olive Tree: Understanding Globalization» («Лексус и оливковое дерево: понимание
глобализации»)) .
1019

этого врага. Революции в Германии и Венгрии стали первыми шага­
ми в этом направлении.
Второй. Как обеспечить единство народов бывшей царской
империи? Опять парадоксальный ответ: дать им право на отделе­
ние, но поддержать те силы, которым равноправный союз «выгод­
нее», чем сепаратизм.
Третий. Как преодолеть изоляцию СССР со стороны остальных
государств? И вновь «перпендикулярное» предложение: развивать
диалог не с властными структурами, а с организациями трудящихся,
которые своей активностью вынудят элиту идти на союз.
Это лишь некоторые аспекты, показывающие, как социальный
подход, основанный на понимании противоречий интересов про­
грессивных и консервативных сил, существующих в каждой стране,
ориентированный на интернациональную солидарность этих про­
грессивных сил, позволяет принципиально по-иному решать кажу­
щиеся неразрешимыми геополитические проблемы.
Именно на этом пути СССР, сократив после окончания Граж­
данской войны армию в несколько раз и тратя денег на оборону
меньше, чем любая из империалистических стран, смог обеспечить
безопасность нового государства в действительно чудовищно вра­
ждебном окружении и изоляции. Почему? Да потому, что мы пред­
ложили мирную интернационалистическую альтернативу, которая
оказалась притягательна для социалистических и национально-ос ­
вободительных сил. Потому, что мы предложили социальную мо­
дель, привлекательную для трудящихся и их организаций во всех
странах мира. Потому, что мы предложили такую образовательную
и культурную политику, которую не могли не поддержать широчай­
шие круги прогрессивной интеллигенции в США, Европе, Азии и т. п.
Эт о была мирная социальная и культурная экспансия новых прин­
ципов и внутренней, и внешней политики, предполагающей равно­
правный диалог и солидарность.
Да, начиная с 1930-х годов сталинизм изменил эту линию, ломая
ее основы — равноправие, солидарность и интернационализм — и
дополняя ее во все большей степени традиционной политикой эко­
номического и военного экспансионизма. В конце 1950-х — нача­
ле 1960-х мы отчасти пытались к ней вернуться, но непоследова­
тельно, и в конечном итоге опять перешли к логике имперских кон­
фронтаций...
Но предложенная Октябрем модель и сегодня остается акту­
альной. Единственный способ действительного роста престижа и
влияния нашей страны сегодня — это не рост вооружений и экс­
порта нефти, а реализация таких «правил» внутренней и внешней
политики, таких моделей организации экономической, социальной,
1020

культурно-образовательной жизни, таких моделей открытого со­
трудничества и солидарности с общественностью и социальными
движениями других стран, которые станут притягательными и для
международного гражданского общества, и для прогрессивных ин­
теллектуалов мира. А они уже в свою очередь заставят свои прави­
тельства считаться с нами и уважать нас.
И этот проект для России XXI века в принципе не более ро­
мантичен, чем ленинский план создания СССР и проведения мир­
ной внешней политики в условиях блокады двадцатых годов про­
шлого века1. Единственный «пустяк», который мешает его реализа­
ции, — общественно-политические силы, стоящие у власти в нашей
стране. Так мы в точном соответствии с буквой и духом Октября
упираемся в то, что ключ к решению геополитических проблем ле­
жит в области социально-политической. И это один из важнейших
уроков свершенной сто лет назад революции.
2. Нужна ли XXI веку социалистическая революция
(политические и экономические
основания коммунизма как мира культуры)
Отвечу сразу и коротко: да, нужна. Более того, нужна не просто
социалистическая, но коммунистическая социальная революция,
то есть не политический переворот в духе сталинско-брежневско­
го «экспорта социализма», а качественное изменение всей систе­
мы общественных отношений в процессе перехода к «царству сво­
боды», сопровождающееся в том числе и качественными политиче­
скими изменениями.
И здесь возникает один из ключевых пунктов наших разногла­
сий с теми, кто считает, что революционно-практическая экономи­
ческая и политическая критика капитализма невозможна, что соци­
альное рыночное хозяйство и социал-демократическая политиче­
ская модель есть вершина экономико-политического развития, ее
же не перейдешь.
В странной политико-духовной транскрипции русского тради­
ционализма эту идею высказывает Г. Зюганов, для которого «лимит
на революции исчерпан» и все задачи в области экономики и поли­
тики сводятся к совершенствованию нынешней капиталистической
системы, а главные проблемы лежат в сфере укрепления традици­
онных российских духовных ценностей.
1Критика державного проекта для России и обоснование возможности новой
социокультурной «экспансии» нашей страны дана в статье: БузгалинА. , Колганов А.
«Серые» приходят в сумерках // Альтернативы. 2006. No 1. С. 4-47.
1021

В рамках философско-культурологического «дискурса» эту тезу
развивают многие видные отечественные и зарубежные левые ин­
теллектуалы, которые сначала вслед за Марксом, а также за своими
учителями и коллегами-шестидесятниками, справедливо подчерки­
вают тезис о том, что коммунизм есть пространство культуры,1 но
затем из этого делают абсолютно нелогичный вывод о том, что вне
пространства кульутры возможен только капитализм.
В своем первом посыле они абсолютно правы: если под куль­
турой подразумевать не отрасль народного хозяйства, а простран­
ство и время, в которых человек снимает границы своего индиви­
дуального существования (Шекспир и Эйнштейн, Толстой и Ломо­
носов вечны и всемирны), в которых он — Человек — находится в
поле неотчужденных общественных отношений, сотворчества, то
этот мир и есть коммунизм.
(В качестве отступления замечу: именно таким — и справедли­
во — рисуется мир будущего в произведениях А. и Б. Стругацких,
И. Ефремова и их последователей; это мир педагогов, врачей, уче­
ных, поэтов, «прогрессоров» — людей, занятых совместным творе­
нием культуры и общества вне узкого горизонта наживы и власти2.)
А теперь вернемся к нашей полемике3. Из названной выше
справедливой посылки выводится совершенно ошибочное след­
ствие: единственное отличие коммунизма от предшествующих об­
ществ лежит в сфере... культуры. Никаких качественных преобра­
зований в социально-экономической и социально-политической
области не нужно, ибо коммунизм — это не новая общественная
система или тем паче способ производства, а лишь некоторое про­
странство-время инобытия человека после того, как он вышел за
рамки завода или офиса.
Однако.
Еще К. Маркс заметил, что «царство свободы» (мир культуры) мо­
жет «расцвесть» только на базе соответствующего развития «царства
' В журнале «Альтернативы» этот тезис также звучал неоднократно. См.: Злобин
Н. С. Коммунизм как культура // Альтернативы. 1995. No 1. С. 2-27; Межуев В. М. Социа­
лизм как пространство культуры // Альтернативы. 1999. No2. С. 2 -37. Тезу о комму­
низме как мире сотворчества, креатосферы автор развил, в частности, в книгах «Бу­
дущее коммунизма» (М., 1995) и «По ту сторону царства необходимости» (М., 1998).
2См.: Хазанов В. Е. Основы социального оптимизма. М иры Ивана Ефремова и
пути человечества в будущее. М.: КомКнига, 2006; Колганов А. Редкий жанр: утопия //
Альтерна тив ы. 2005. No 2. С. 199-205.
3Полемика с В. Межуевым по затрагиваемым ниже вопросам представлена в
работах Б. Ф. Славина. См.: Межуев В., Славин Б. Диалоги о социализме. М., 2001 ;Сла­
вин Б. Бегство от реальности, или Новая теория социализма Вадима Межуева // Аль­
тернативы. 1999. No 4. С. 79-108.
1022

необходимости». Поэтому первостепенно значимым становится от­
вет на вопрос: какой именно тип организации экономико-социальной
жизни будет адекватной основой для свободного развития «простран­
ства культуры»? Я бы эту проблему переформулировал следующим
образом. М ир свободного развит ия человеческих качеств (культуры)
формирует своего рода «социальный заказ» к технологическим осно­
вам общества, экономическим и социальным отношениям, полит и­
ческой системе um. п. Все они должны быть адекватны для решения
задач прогресса креатосферы, мира культуры, Человека.
Теперь давайте задумаемся, насколько адекватны для прогрес­
са последних конвейер, рынок, наемный труд, политическое мани­
пулирование, господство СМИ и т. п.?
И еще.
Я думаю, общеизвестно, что деньги — это не просто способ об­
мена и калькуляции издержек, но и особые общественные отноше­
ния (еще Шекспир знал, что деньги способны превратить зло в добро­
детель, а из человека сделать циника или преступника). Что рынок —
это система, формирующая «экономического человека», мотивы и
ценности которого определяются соображениями выгоды.
Что наемный труд предполагает отчуждение работника от це-
леполагания и других атрибутов творческой деятельности.
Что воспроизводство капитала при отсутствии социально-по­
литического противодействия со стороны трудящихся ведет к соци­
альной поляризации и развитию массовой нищеты (от которой ка­
питализм никогда не был свободен и не свободен сейчас).
Что господствующие ныне системы властных отношений при
помощ и современных технологий политического, идеологического
и т. п. манипулирования обеспечивают концентрацию власти в ру­
ках отнюдь не деятелей культуры, а совсем других социальных сил.
Что массовое потребление, массовая культура и средства мас­
совой информации формируют человека-мещанина, которому мир
культуры принципиально чужд, который отторгает и омертвляет
подлинную культуру...
Так неужели такая система и есть тот адекватный для «комму­
низма как пространства культуры» базис, на котором расцветет бу­
дущее «царство свободы»?
Продолжим.
Даже сам по себе мир культуры не существует вне экономиче­
ских и политических процессов.
Задумаемся над очевидными вопросами.
Безразлично или нет для прогресса культуры, какой — частной
или всеобщей — будет собственность на знания? Ведь для мира
культуры адекватна лишь всеобщая собственность— собствен­
1023

ность каждого на все. Но рынок и капитал требуют и воспроизводят
частную собственность на феномены культуры.
Для мира культуры безразлично, общедоступным или коммер-
чески-элитарным будет образование?
А безразлично ли для него, куда будут направлены основные ре­
сурсы развития человечества, в том числе «человеческий капитал», —
на экспансию финансовых спекуляций, милитаризма, масскультуры и
т. п. или на воспитание, обучение, здравоохранение, развитие искус­
ства, решение проблем рекреации природы и общества?
А между тем это все сугубо социально-экономические и соци­
ально-политические проблемы...
Другой вопрос, что первые попытки создать антикапиталисти-
ческую модель решения этих и многих других проблем оказались
крайне противоречивы. Я уже не раз писал, что советская система
при всех ее достижениях в области науки, образования и искусства
была весьма далека от создания адекватных социально-экономиче­
ских и политических предпосылок для прогресса культуры. Но по­
ражение первой попытки разработать и практически реализовать
модель нового общества не может служить для ученого аргументом
принципиальной неосуществимости нового проекта: ученый пре­
красно знает, сколь долог и многотруден путь разработок и реали­
заций новых стратегических проектов в любой сфере деятельности
человека.
Вот почему я вслед за моими учителями и совместно с моими
коллегами постоянно работаю над проблемой поиска реальных
тенденций движения к экономике и обществу будущего, реальных
ростков этого будущего в сегодняшней действительности1.
А теперь о том, почему я счел столь важным именно в этом тек­
сте воспроизвести полемику по, казалось бы, отвлеченной фило­
софской теме.
Причина проста: Октябрьская революция была не просто по­
литическим переворотом и не только попыткой (в конечном ито­
ге закончившейся поражением) создать плановую экономику и со­
ветскую политическую систему. По своему самому глубокому смыс­
лу Октябрь был революцией против «царства необходимости»,
а не только капитализма и империализма, он стал началом мас­
штабного, по сути дела всемирного, поиска практических путей
созидания не только новой экономики и политики, но и нового про-
' Краткое суммирование итогов этой работы и обзор ряда работ по проблемам
экономики будущего содержатся в статье: БузгалинА. , Колганов А. Социализм после
«социализма»: ответы на вызовы неоэкономики. // Альтернативы. 2006. No 4. С. 4 -37.
См. также: БузгалинА. В. Ренессанс социализма. М., 2003.
1024

странства-времени жизни человечества— Истории, «царства
свободы»\
Отсюда важность акцента, который сделал еще К. Маркс, раз­
вил Ленин2, а затем и многие марксисты (в том числе те, с кем мы
полемизировали выше): первостепенная задача коммунистической
революции — формирование условий для максимального свободно­
го и быстрого прогресса человеческих качеств («коммунизм есть
практический гуманизм»), сотворчества, культуры. И в этом смыс­
ле важнейшим достижением Октябрьской революции стали даже
не Днепрогэс и Спутник как таковые, а те миллионы (хотя, к сожа­
лению, не миллиарды) людей, которые по всему миру — и прежде
всего в СССР — жили и работали не ради денег и не ради власти. Им
было интересно творить новую жизнь и, прежде всего, новую куль­
туру. Не просто книги и фильмы, знания и космические корабли, но
культуру как пространство и время неотчужденного бытия челове­
ка, неотчужденных человеческих отношений — культуру как про­
1 Напомним, что принятая в марксизме периодизация развития человечества
по критерию господства/снятия материального производства и отношений отчу­
ждения позволяет выделить две больших эпохи: (1) «царство необходимости», об­
разующее «экономическую общественную формацию», эпоху «предыстории», и (2)
«царство свободы», лежащее «по ту сторону собственно материального производст­
ва», в пространстве времени «истории». Ф. Энгельс так характеризовал особенности
«скачка человечества из царства необходимости в царство свободы»: «Раз общество
возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производ­
ство, а вместе с тем и господство продукта над производителями. Анархия внутри об­
щественного производства заменяется планомерной, сознательной организацией.
Прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь— в
известном смысле окончательно — выделяется из царства животных и из звериных
условий существования переходит в условия действительно человеческие. Условия
жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпа­
дают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и
сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своего
собственного объединения в общество. Законы их собственных общественных дей­
ствий, противостоявшие людям до сих пор как чуждые, господствующие над ними
законы природы, будут применяться людьми с полным знанием дела и тем самым
будут подчинены их господству. То объединение людей в общество, которое проти­
востояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится те­
перь их собственным свободным делом. Объективные, чуждые силы, господствовав­
шие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей. И только с этого
момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда
приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей
и все возрастающей мере и те следствия, которых они желают. Это есть скачок чело­
вечества из царства необходимости в царство свободы» (см.: Энгельс Ф. Анти-Дюринг
// Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. Изд. 2-е. Т. 20. М., 1961. С. 294-295).
2Вклад В. И. Ленина в эту проблему раскрыт, в частности, в книге Н. С. Злобина
«Культура и общественный прогресс» (М., 1979).
1025

странство коммунизма. Они разотчуждали’наше общественное бы­
тие и сознание.
И это важнейший урок, который Октябрь адресует социализму
будущего: по большому счету новый мир может и должен начинать­
ся с социокультурной революции, важнейшее содержание которой —
снятие экономических и политических форм, тормозящих прогресс
человеческих качеств, креатосферы и создание предпосылок для вы­
ращивания новых общественных форм, помогающих ускоренному
прогрессу культуры, Человека. Без этого экономические и политиче­
ские преобразования выродятся в свою противоположность.
Но столь же верно и обратное: без социально-экономической
и политической социалистической революции прогресс культуры
никогда не станет определяющим параметром человеческого раз­
вития.
Именно поэтому качественное изменение социально-экономи­
ческой и общественно-политической системы, революционное сня­
тие не только капитализма, но и всего царства [экономической] не­
обходимости было и остается программой-максимум коммунистов.
Но мы думаем не только о стратегических целях. Мы думаем об
ответах на вызовы сегодняшнего дня. А ситуация и в мире, и в Рос­
сии складывается угрожающая: корпоративный капитал начала но­
вого века, столкнувшись с исчерпанием внутренних и внешних ре­
сурсов накопления, начинает тяготеть к поиску политико-идео­
логических решений социально-экономических проблем. И здесь он
выбирает путь перехода от одного зла — манипулятивно-симуля-
тивной демократии — к другому, еще большему — правоконсерва­
тивному, ведущему к более или менее мягкой/жесткой диктатуре.
Основные причины этого — экономические.
Глобальная экспансия капитала вширь столкнулась с создан­
ный самим же транснациональным капиталом пределом: Китай, Ин­
дия и Ко превращаются в реальных конкурентов...
Финансово-экономический кризис 2007-2009 гг. показал, что
внутренние источники решения проблем перенакопления капита­
ла на пути создания фиктивно-виртуальных финансовых пузырей
небезграничны и, знаете ли, «чреваты»...
Возврат к социал-демократическому частичному реформиро­
ванию в его прежних формах невозможен, ибо они себя исчерпали
еще в конце прошлого века, а идти на частичную передачу не толь­
ко доходов, но собственности и власти капитал не намерен (тем бо­
1Понятие «разотчуждение» введено в научный оборот Л. А. Булавкой (См.: Бу­
лавка/1. А. Советская культура как идеальное коммунизма // Критический марксизм,
М., 2000).
1026

лее что столь мощной угрозы, какая была в середине XX века, ныне
нет: ни СССР, ни мощного мирового коммунистического движения,
ни общепланетарной антиколониальной борьбы пока что не на­
блюдается)...
Перед нами — всеми теми, для кого слова «власть народа»,
«свобода», «социализм» есть не просто слова, а смысл жизни и дея­
тельности, причем не только своей, но и наших предшественников
и наших потомков, — перед всеми нами встает в полный рост зада­
ча четкого определения альтернатив ново-старой правоконсерва­
тивной угрозе.
Этот ответ может быть как революционным, так и реформатор­
ским.
О первом я размышлял выше. Время поговорить о втором — о
программе-минимум левых сил. Но позитивной программе необхо­
димо предпослать доказательство того, что консервативный сцена­
рий в любом его оформлении, в том числе левоконсервативном, —
это путь регресса.
3. В поисках выхода из неолиберального
тупика: консерватизм как регресс
Перейдем на почву российских реалий и начнем с очевидно­
го (во всяком случае, для автора и его товарищей): восстановление
традиционных либерально-демократических ценностей в их преж­
нем виде для большинства населения нашей страны неприемлемо.
К либерально-демократической модели Россия опоздала (Гирш
Ханин когда-то сказал об этом сказал несколько иначе: «Россия к
рынку опоздала»), И даже не сегодня — позавчера, в начале XX ве­
ка, что поняли победившие большевики и не поняли их проиграв­
шие оппоненты.
Мы убедились на практике, что в стране, которая жила вплоть
до начала XX века в условиях абсолютной монархии, сутью которой
в последние десятилетия был военно-феодальный империализм;
которая затем стала СССР — системой, также крайне далекой от ли­
беральной модели; для которой попытки демократизации оберну­
лись социально-экономическим, а также внешнеполитическим кри­
зисом 1990-х; но которая при этом сохраняет космические и ядер-
ные технологии, имеет неистребимо высокий уровень образования
и культуры, хранит традиции солидарности и социального творче­
ства, —
в такой стране пытаться внедрить модели либерального
рынка и демократии даже не преступно — глупо.
Но уже не глупо, а преступно навязывать по этой причине на­
шему обществу правоконсервативный проект, отбрасывающий Рос­
1027

сию в возможное, но реакционно-тупиковое прошлое военно-фео­
дального империализма. Трагедия Российской империи, неслучай­
но приведшая к Февралю и Октябрю, при попытке ее повторения
обернется трагикомическим фарсом, который дорого обойдется
всем нам — народам нашей Родины.
Основания для такого вывода известны: авторитарно-консер­
вативная политико-идеологическая надстройка складывается как
форма закрепления — намеренно повторим — социально-эконо­
мических отношений того самого военно-феодального империа­
лизма, который сложился в Российской империи в начале XX века
и был призван решить задачи индустриальной модернизации. Но
ни этот экономический строй, ни его политическая форма эту за­
дачу решить не смогли, ибо делали это крайне неэффективно, ори­
ентируя воспроизводственные процессы на цели укрепления вла­
сти и обогащения слоя, который сейчас, сто лет спустя, будет уме­
стно назвать государственно-олигархической номенклатурой. Этот
слой, да еще и в условиях никак не контролируемого снизу поли­
тико-экономического господства, способен создавать лишь симуля-
кры борьбы за общенациональные интересы, подавляя население
державной пропагандой и совершая символические, знаковые, но
по сути малозначительные геополитические демарши с целью под­
нятия казенно-патриотического настроя населения. Реальные цели
такой властной «элиты», как подсказывает теория и подтвержда­
ет новейшая история российского государственно-олигархическо­
го правления, состоят (опять же, намеренно повторим) в расширен­
ном воспроизводстве ее — этой самой номенклатуры — собствен­
ности и власти.
Исторические примеры успешной модернизации под эгидой
такой экономико-политической власти есть, но они печальны (если
не сказать — трагичны). Это примеры из истории 1950-1970-х годов
ряда стран Третьего мира. Наиболее типичный из них — Южная Ко­
рея, где вторичная (копирующая с отставанием на 1-2 десятилетия)
индустриальная модернизация проводилась под эгидой США и при
помощи нещадной эксплуатации трудящихся — 10-12 часовой ра­
бочий день, практически без выходных и с очень низким уровнем
заработной платы. В конечном итоге через много десятилетий, Юж­
ная Корея стала одной из успешных стран полупериферии.
Этот результат не только мало желателен для нашей страны. Он
еще и нереализуем, ибо, во-первых, индустриальная модернизация,
основанная на такой эксплуатации, относительно эффективна толь­
ко при создании производств, основанных на 3-4 технологических
укладах, а для создания экономики XXI века— экономики «умных фаб­
1028

рик» и креатоемкого производства,’ экономики, основными отрас­
лями которой являются образование, наука и культура,2 — для т а­
кой модернизации нужны творческие работники, которым, в свою
очередь, нужно много свободного времени плюс высокий уровень об­
разования, культура и пространство личностного развития.
Во-вторых, такая модернизация в отсталой стране (а РФ сейчас
отсталая страна) возможна только под патронажем сверхдержавы,
а в России развиваться в качестве сателлита США или Китая боль­
шинство не захочет.
В-третьих, даже если предположить, что каким-то чудом за пол­
века мы такую модернизацию проведем, то результатом ее окажет­
ся тот самый кризис, который привел к Революции Российскую им­
перию: узкие анклавы современного производства с протестно
настроенными (в силу их сверх эксплуатации) трудящимися + нере­
шенные проблемы отсталых секторов, где занято большинство на­
селения, + коррумпировано-неэффективная верхушка...
Так где же выход?
Он известен и был намечен Революцией: мы должны и можем
идти не назад к демократии, а вперед — к реальной власти демо­
са, причем не в прежнем, а в современном прочтении обоих поня­
тий. Организованные граждане, постоянно сами творящие, создаю­
щие формы своей общественной жизни — такова предельно абст­
рактная, но точная формула власти граждан, адекватная задачам
движения вперед, а не назад из тупика квазилиберальных форм
позднего капитализма. На место демоса в рамках такой формы при­
ходят ассоциации граждан, на место обеспечивающей власть демо­
са системы отчужденных от нее формальных институтов (законов,
процедур, чиновников, полицейских) — их собственная [самодея­
тельность, на место более или менее демократического государст­
ва — государство отмирающее, «засыпающее», превращающееся в
социально-творческую деятельность граждан.
1Тезис о приоритетном развитии знаниеемкого производства выдвинут и аргу­
ментирован в работах С.Д. Бодрунова (См.: Бодрунов СД. Грядущее. Новое индустри­
альное общество. Перезагрузка. М.: Культурная революция, 2016; Бодрунов С.Д. О не­
которых вопросах эволюции экономико-социального устройства индустриального
общества новой генерации // Экономическое возрождение России. 2016. No 3); В диа­
логе с Д.Б.Джабборовым автор этого текста предложил несколько иную формулиров­
ку - приоритетное развитие креатоемкого производства (См.: Джабборов Д. Б. Реин­
дустриализация и экономика, основанная на знаниях: потенциал в решении проблем
общественного развития //Экономическое возрождение России. 2015. No 1).
2Колганов А. И., Бузгалин А. В. Реиндустриализация как ностальгия? Полемиче­
ские заметки о целевых акцентах альтернативной социально-экономической стра­
тегии // Социологические исследования. 2014. No 3.
1029

Именно на этот путь вступили 100 лет назад трудящиеся нашей
страны, начавшие создавать в результате победы Февральской ре­
волюции систему Советов. На эту сторону Февраля сегодня как бы
не принято обращать внимание — подавляющее большинство ин­
теллектуалов копается в хитросплетениях интриг политиканов из
Временного правительства и претендентов на роль будущего дик­
татора. Главное было в другом: по сути дела, независимо от этих иг­
роков в демократию и тех, кто собирался — подобно Корнилову и
Ко — ее похоронить, снизу, самостоятельно, полуграмотные граж­
дане России в деревнях и малых городах, в Сибири и в Петрограде,
сами создавали свою будущую власть — Советы', которые и взя­
ли на себя ответственность и бремя созидания нового государст­
ва в Октябре. Из тупиков демократической говорильни и бездейст­
вия они пошли не назад — к диктатуре, а вперед — к социальному
творчеству новой государственности — Советского Союза, но­
вых социально-экономических отношений.
Этот опыт мутировал, не удался? Вместо большей, чем буржуаз­
ная, демократии, вырос режим с ГУЛАГами, политической цензурой
и властью парт-гос-номенклатуры?
Ида,инет.
Да, ибо в СССР и других пространствах «реального социализма»
политико-идеологическая система не обеспечивала ни реального
свободомыслия, ни реального свобододействия. Власть оставалась
в руках более или менее репрессивного партийно-государственно­
го аппарата. Мера и формы подчинения граждан государству при
этом, естественно, были разными в разных странах в разные перио­
ды времени (одно дело — диктатура номенклатуры в конце 1930-х
в СССР, другое — политическая система Кубы во главе с Фиделем),
но реальное народовластие они не обеспечивали нигде, а в ряде
случаев вырождались в прямую кровавую диктатуру.
Нет, потому что оторванная от народа и стоящая над ним но­
менклатура в странах реального социализма решала отнюдь не
только задачи укрепления своей власти. Она решала по преиму­
ществу и в большинстве стран задачи развития страны в целом. Ре­
шала противоречиво и далеко не всегда адекватными методами (в
ряде случаев — методами антинародными), решала не всегда и не
во всем успешно, но решала. И если политические права граждан
были в странах «реального социализма» ограничены горазда силь­
нее, чем даже в странах с манипулируемой буржуазной демокра­
1 Напомним, впервые Советы стали создаваться еще во время революции
1905 года. О природе и роли Советов в последние годы много и плодотворно пишет,
в частности, М. П. Рубинчик-Александрова.
1030

тией, то социально-экономические права граждан и реальное их
включение в социальное творчество и культуру в наилучшие пе­
риоды-пространства «реального социализма» (НЭП и «оттепель» в
СССР) реализовывались гораздо активнее, нежели даже в социал-
демократических анклавах позднего капитализма.
И еще одна очень важная сторона той политической системы:
она позволяла решать задачи общенародной мобилизации. И от­
нюдь не только методами диктатуры и репрессий, хотя и они име­
ли место. Возвышение масс трудящихся до прямого творчества ис­
тории, их включение в социальное творчество, разотчуждение их
общественной жизни — все то, что называется ныне почти забытым
словом «энтузиазм» позволяло решать в невиданно короткие сро­
ки задачи создания одной из лучших в мире систем образования,
научно-технических прорывов, массового включения в подлинную
культуру, победы над всеобщим врагом человечества — фашизмом.
Буржуазная манипулятивная демократия такие задачи столь быст­
ро решать не может, а некоторые (победа над фашизмом, массовое
включение в подлинную культуру) не может вообще.
Что же до цены, то при всей абсолютно обязательной и предель­
но жесткой критике преступлений «социалистической» номенкла­
туры нельзя забывать и о необходимости столь же жесткой критики
преступлений финансово-бюрократической номенклатуры капитала:
более миллиарда гнивших в нищете и абсолютно бесправных жите­
лей колоний (вплоть д о 1960- х г о д о в !), десятки миллионов убитых в
«локальных» войнах, ядерные бомбардировки мирных городов, под­
держка немецкого, итальянского, испанского, португальского, чилий­
ского и т. п. фашизма на протяжении большей части XX века — это
всё преступления буржуазно-демократических политических сис­
тем. Равно как и их собственные внутренние «завоевания»: «охота на
ведьм» и запрет на профессии — это тоже практики «демократии».
Подчеркну и еще один «нюанс»: мы, сторонники социализма
и социального освобождения, откровенно и постоянно говорим о
необходимости помнить обо всех противоречиях и преступлени­
ях «социалистической» номенклатуры и не повторять их, идя впе­
ред — к народовластию. Но вот «они» — либеральные и социал-де­
мократические защитники абстрактных демократических ценно­
стей — постоянно «забывают» о преступлениях и противоречиях
буржуазной политической власти.
А теперь о главном — о том, какими могут быть шаги вперед, по
направлению к большей, нежели в условиях буржуазной демокра­
тии, реальной свободе человека.
Как я уже заметил, в этом разделе и далее речь пойдет о тех ре­
формах, которые максимально возможны в рамках позднего капи­
1031

тализма. Другое дело, что в таких странах, как наша, где сильны пе­
режитки худших сторон «реального социализма» (власть номенк­
латуры, бюрократический патернализм и т. п.) и где реверсивное
движение истории возрождает массу позднефеодальных форм, — в
таких странах общедемократические эко-социо-гуманитарно-ори-
ентированные реформы по своей глубине, грандиозности и слож­
ности окажутся сопоставимы с революциями.
Причина этого проста: в таких странах для реализации реаль­
ных шагов по пути социального освобождения необходимо значи­
мое перераспределение собственности, власти и доходов и каче­
ственное изменение реально существующих институтов («правил
игры»). Подчеркну: всего лишь реформами эти изменения останут­
ся в той мере, в какой главные права собственности и каналы вла­
сти по-прежнему будут в руках капитала и бюрократии. Реальными
реформами они станут в той мере, в какой часть прав собственно­
сти и каналов политической власти плюс возможности реального
ограничения экономико-политической власти капитала и контроля
за ней окажутся в руках большинства трудящихся.
4.
Альтернативы правоконсервативному регрессу есть:
перезагрузка программы-минимум левых сил
Какими же могут быть такие реально-реформаторские шаги
по пути социального освобождения (разотчуждения) Человека в
политической сфере (об экономике мы не раз писали ранее)?
Первое и абсолютно необходимое условие движения вперед —
критическое сохранение достижений прошлого. В данном случае —
достижений буржуазной демократии и раннего политического ли­
берализма. Главные из этих достижений — гарантии т.н. «негатив­
ной» свободы, «свободы от» — от внеэкономического принуждения
и политико-идеологического диктата. Эти принципы, выраженные в
документах ООН, должны быть сохранены.
Второе. Формальные гарантии, фиксируемые в конституциях
буржуазных государств (свобода слова, митингов, собраний и т. п.
права человека), столь же важны, сколь и зависимы от того соци­
ально-экономического содержания, которое делает эти абстракт­
ные принципы реальными свободами. Поэтому условием реализа­
ции юридических прав человека является реализация такого мини­
мума социально-экономических прав, которые делают работника
и нетрудоспособного человека гражданином, имеющим реальную
возможность практически участвовать в политических процессах.
Этот минимум хорошо известен. Он включает:
• гарантированный социальный минимум (минимальная зар­
плата, пенсия, пособие) на уровне не ниже 15% от среднего дохода
1032

10% самых богатых граждан страны; коэффициент фондов (соот­
ношение доходов 10%> самых бедных и самых богатых семей) в этом
случае будет на уровне скандинавских стран — 6 -7 раз; условие реа­
лизации этого императива — высокий (не менее 50%) уровень нало­
гообложения личных доходов наиболее богатых членов общества;
• гарантированная занятость в общественном секторе вме­
сто пособий по безработице;
• бесплатность образования (в том числе высшего), здраво­
охранения, культурных благ;
• общедоступность пространств для осуществления общест­
венно-политической и культурно-творческой деятельности и т. п.
Третье. Ограничение собственности и экономико-политиче­
ской власти капитала. В частности:
• создание комплексной системы эко-социо-гуманитарных ра­
мок рынка, реализация которых контролируется гражданским об­
ществом;
• развитие системы отношений, гарантирующих участие ра­
ботников в управлении на предприятиях всех форм собственно­
сти, обязательность социальной ответственности собственни­
ка за использование принадлежащих ему ресурсов; общественно-го­
сударственное обеспечение приоритетного развития различных
институтов общественной собственности;
• ограничение использования финансовых и иных материальных
ресурсов капитала в политическом процессе и максимальная про­
зрачность деятельности политических структур; общественный
контроль за деятельностью как государственных, так и частных
СМИ (левыми демократическими организациями за последнее ст о­
летие предложен широкий спектр практических шагов в этом на­
правлении).
Четвертое и главное. Формирование органов государствен­
ного управления на основе принципов, переходных от парламен­
таризма к советской системе. В частности, реальное включение де­
мократически избранных представителей власти в практическую
деятельность по управлению государством и формирование зако­
нодательных органов на основе представительства от реально дей­
ствующих массовых общественных организаций и социальных дви­
жений. Поддержка развития институтов гражданского общества,
построенных на основе принципов добровольной, открытой рабо­
тающей ассоциации; общественное регулирование и ограничение
деятельности институтов гражданского общества, формируемых
капиталом. Максимально возможное использование форм прямой
(в том числе электронной) демократии и максимально широкая за­
1033

мена деятельности чиновничьего аппарата деятельностью различ­
ных общественных организаций и социальных движений.
Еще раз подчеркну: названные шаги — не более (но и не менее)
чем значимые реформы, направленные на развитие элементов на­
родовластия (социального освобождения) в рамках позднебуржу­
азной системы.
Эти реформы осуществимы в рамках капитализма только то­
гда, когда формируется ситуация, близкая к революционной. Когда,
иными словами, кризис социо-либерального и почти неотличимого
от его и фатально поправевшего социал-демократического проекта
станет очевиден большинству; когда эти (либеро-соц-демократиче-
ские) «верхи» окнчательно продемонстрируют свою неспосбность
управлять по-старому; когда возникнет реальная угроза выхода из
созданного этой экономико-политической моделью позднего капи­
тализма не вперед, к социалистически-ориентированным рефор­
мам, а назад, в консервативно-реакционном направлении (о кото­
ром ниже).
В этих условиях встанет реальный вопрос: кто придет на смену
этому обанкротившемуся проекту? Выбор будет невелик. Либо кон­
серваторы, разрушающие последние элементы формальной демо­
кратии и социальной защиты и создающие под прикрытием попу­
листских (националистических, полуфашистских) лозунгов еще бо­
лее жесткие, чем прежде, авторитарные по политической форме и
тотальные по содержанию формы экономико-политической власти
корпоративного капитала, либо социалистические силы.
Там и тогда, где и когда левые политико-идеологически будут
слабы, победа достанется тем или иным консерваторам, и трагиче­
ские последствия этого не заставят себя долго ждать.
Там и тогда, где левые будут сильны, но мера кризиса не столь
велика, чтобы подвигнуть «низы» на революционные действия, воз­
можными станут описанные выше реформы.
Если же мера кризиса «низов» будет чрезмерна для реформ, на
повестку дня встанет новая социалистическая революция.
Пока ситуация такова, что в большинстве стран «ядра» глубоко­
го социально-экономического кризиса, радикально ухудшающего
жизнь большей части граждан и прежде всего «рядовой» интелли­
генции, занятой в общественном секторе, и позднеиндустриального
пролетариата, нет (хотя в той же Греции ситуация может стать иной
в ближайшей перспективе). Но кризис верхов назревает, и диффу­
зия «среднего класса», рост социального неравенства, внешние уг­
розы — все это может поставить и уже ставит в повестку дня вопро­
сы: кто будет проводить реформы — консерваторы или левые — и,
1034

соответственно, куда они будут направлены — назад, к еще более
жесткой власти корпоративного капитала и бюрократии, или впе­
ред, к эко-социо-гуманитарному ограничению капитала?
В последнем случае такие реформы проводить в жизнь будут
скорее всего не социал-демократические (они уже показали свою
неспособность к хотя бы частичной радикализации), а последова­
тельно-социалистические и демократические коммунистические
организации в союзе с эко-социо-гуманитарно-ориентированными
общественными организациями и движениями (левыми профсою­
зами, экологами, «образованцами», феминистами и т. п.) при опо­
ре на левое крыло «рядового» творческого класса (преподаватели,
медработники и т. п.) и организованной части промышленного про­
летариата. Но для этого, повторю, они должны быть консолидирова­
ны и не менее сильны, чем консерваторы.
В России ситуация складывается гораздо более противоречи­
вая, чем в странах «ядра».
Во-первых, сторонником консервативных трансформаций в на­
шей стране является верховная власть. Пока этот тренд не закреп­
лен жестко, но вскоре может быть обозначен и принят к реализации
абсолютно однозначно. В этом случае нас ждет небезызвестная ин­
теграция праволиберального курса в экономике с правоконсерва­
тивным курсом в политико-идеологической и культурной жизни.
Во-вторых, левая оппозиция, оставаясь в социально-экономи­
ческой сфере на платформе социал-демократии 50-летней давности
(что для России с нашим варварским полуфеодальным капитализмом
совсем даже неплохо), в сфере политико-идеологической в большин­
стве своем является сторонником консервативных реформ.
Но, в-третьих, в эту столь алкаемую властью и кажущуюся воз­
можной консолидацию «белых» и «красных» все более настойчи­
во вмешиваются объективные проблемы. С одной стороны, про­
должающаяся уже много лет экономическая стагнация и углубляю­
щееся социальное неравенство чреваты кризисом жизни «низов».
С другой — загнивание коррумпированно-бюрократической вер­
хушки, все менее способной решать проблемы общегосударствен­
ного управления и все более пытающейся компенсировать этот
свой паралич за счет внешнеполитических и силовых альтернатив,
ставит под сомнение ее способность эффективно реализовать кон­
сервативный проект и вывести страну из кризиса, пятясь назад, все
более уходя от противоречий полупериферийного капитализма в
тупик военно-феодального империализма, который уже 100 лет на­
зад доказал свою нежизнеспособность, став причиной Великой Ре­
волюции 1917-го. У России нет перспектив на пути «консерватив­
ной конвергенции»
1035

Так встает в полный рост ВОПРОС: а есть у демократических ле­
вых реальная альтернатива этой угрозе?
На данный момент в нашей стране сильного демократического
левого движения нет, и это, к сожалению, не случайно. О причинах
такой ситуации автор этих строк уже не раз говорил,1 поэтому по­
ставим вопрос по-другому: как можно изменить эту ситуацию?
К сожалению, автор этих строк не имеет волшебной палочки, и
потому с очень большой вероятностью в ближайшей перспективе
Россия обречена на реверсивный дрейф в сторону еще большей ре­
феодализации в политико-идеологической сфере и одновременно
усиления видимости рыночного фундаментализма, скрывающей гос­
подство олигархо-бюрократических кланов в сфере экономической.
Этот процесс, однако, не даст позитивных результатов ни для
страны в целом, ни для трудящегося большинства, и потому чем
дальше, тем больше будет нарастать разочарование в такой поли­
тике властей. Будет нарастать и разочарование в «оппозиции ее ве­
личества». Из формирующихся сейчас лево-демократических групп
политически-активной молодежи и ассоциаций «рядовых» предста­
вителей творческого класса постепенно вырастают ростки новых
левых инициатив. Если в будущем — а это более чем вероятно —
недовольство существующим положением дел перейдет хотя бы в
стадию систематического подспудного «говорения» (на кухнях, в со­
циальных сетях, но массово), то база для конструктивного протеста
сформируется. Если демократические левые и социальные движе­
ния к этому моменту обретут достаточную организованность, то эта
база превратится в действующую конструктивную оппозицию, кото­
рая сможет начать серьезное давление на окончательно зашедшую
в тупик власть...
Если же всего этого не произойдет, то перед страной во весь
рост встанет угроза правоконсервативной диктатуры.
Что же до угрозы «майданов», которых паталогически боятся и
власть, но и почти все патриоты (причем как подлинные, так и ряже­
ные), то здесь важно помнить о как минимум двух обстоятельствах.
Первое. Диктатура и все возрастающая мощь карательных орга­
нов не только не предотвращает социальный протест, но и, наобо­
рот, закрывая последние клапана народного возмущения, заклады­
вает основы для действительно мощного социального взрыва, чре­
ватого гражданской войной.
Позволю себе в этой связи важную ремарку: в подавляющем
большинстве случаев «цветные революции» почти ничего не изме­
1См.: БузгалинА. В. Печально я гляжу на левое движенье // Альтернативы. 2015.
No3.
1036

нили в природе существовавшего в той или иной стране строя. Вез­
де сохранилась [полу]периферийная модель позднего капитализма.
Некоторая перетряска кланов внутри господствующей корпоратив­
но-бюрократической номенклатуры и коррекция в геополитической
ориентации — вот, собственно, и все. Только на Украине произошли
более-менее серьезные политико-идеологические подвижки в сто­
рону еще большего национализма, вплоть до элементов фашизации.
Серьезным результатом Майдана стала только война в Донбассе, но
она началась только потому, что граждане этого региона восстали
и попытались взять власть в свои руки. Из этого в конечном счете
мало что получилось, в том числе из-за негативного влияния рос­
сийских властей и российского (плюс местного) капитала, но начало
процесса было именно взрывом самоорганизации снизу, и если бы
не это восстание, не попытка начать народно-демократическую ре­
волюцию (с социальным уклоном!), то Украина сейчас жила бы прак­
тически так же, как жила и до этого, при Януковиче...
Так что подлинным патриотам надо не майданов боятся, консер­
вируя власть коррумпированных януковичей, а готовится к борьбе
против разлагающейся власти так, как это сделали граждане Дон­
басса, начавшие сами, снизу, на основе самоорганизации решать
свои проблемы, не дожидаясь ценных указаний от предавших их
трусливо-продажных государственных деятелей общенациональ­
ного и регионального уровней.
Украина последних лет показала не только и не столько опас­
ность майданов, сколько силу и значимость народного восстания
Донбасса и прямой демократии Крыма.
Напомню: Крым стал наш в значительной степени благодаря ре­
шимости граждан полуострова в условиях очень непростых и опас­
ных прийти на референдум и сказать «да» своего рода «геополити­
ческой революции» — качественному изменению статуса своей ма­
лой Родины, в условиях, когда еще никто не знал, как прореагирует
Россия и не ждет ли их после референдума массовая «зачистка» и
гражданская война.
Второе. Не-свершенность назревших социально-экономиче­
ских и политико-идеологических изменений (будь то революции или
хотя бы последовательные и решительные реформы) почти всегда
оборачивается не просто политической реакцией, но и экономиче­
ским, социальным и культурным регрессом, вплоть до общенацио­
нальных катастроф. Примеров этому не счесть, но я укажу толь­
ко на один: не-свершенность социалистической революции (или
хотя бы последовательных социал-демократических реформ в сти­
ле Рузвельта) в Германии первой трети XX века обернулась для этой
страны победой национал-социалистической диктатуры. Да, снача­
1037

ла она принесла видимость успеха (экономика Германии при Гит­
лере активно развивалась и благосостояние обывателя росло), но
очень скоро этот успех стал чудовищной трагедией для человечест­
ва, а потом и для самой Германии и ее жителей, покрыв несмывае­
мым позором на десятилетия, если не навсегда всех тех, кто прямо
или косвенно способствовал победе гитлеризма.
Мы хотим, чтобы нашу Родину постигла такая же участь?
Р.Дзарасов
Свобода и необходимость в судьбе
Русской революции
В современной России нередко ставят знак равенства меж­
ду ленинизмом и сталинизмом. История дает для этого некоторые
внешние основания. В самом деле, победа сталинизма, одержав­
шего свой триумф на плечах большевиков, и последующий полный
крах ленинского проекта (пусть и в его сталинском исполнении) в
начале 1990-х заставляют задуматься об адекватности ленинского
пути вообще. Как мы постараемся показать в данной статье, за этой
проблемой стоит вопрос о соотношении свободы и необходимости
в истории вообще и в истории русской революции в частности.
Некоторые авторы считают, что социально-экономический про­
цесс жестко предопределен и не допускает никаких альтернатив ис­
торического развития. Так, например, М. И. Воейков1 полагает, что
поскольку царская Россия не была передовой капиталистической
державой, то и русская революция могла носить только буржуазный
характер. В связи с этим он считает, что советский строй, по сущест­
ву, был строем капиталистическим. В. Ленин, по мнению М. И. Воей­
кова, совершил роковую ошибку, попытавшись совершить социали­
стическую революцию. Реставрация капитализма в стране в начале
1990-х годов в связи с этим была событием вполне закономерным.
М. И. Воейков отмечает важное противоречие в самом ортодок­
сальном марксизме, объясняющем историю, с одной стороны, эво­
люционным развитием производственных отношений под воздей­
ствием прогресса производительных сил, с другой — революци­
онными скачками, предполагающими революционную активность
трудящихся, организующую роль партий и т. д.2 Какая же — эволю­
1 Воейков М. Предопределенность социально-экономической стратегии. Ди­
лемма Ленина. М.: Книжный дом «Либроком», 2008.
2Воейков М. Указ соч. С. 76-77.
1038

ционная или революционная — сторона рассматриваемого учения
более правильна? М. И. Воейков не отвечает прямо на этот вопрос,
просто ссылаясь на противоречивость самой действительности, бо­
лее адекватное отражение которой снижает «теоретическую строй­
ность» наших взглядов. Получается, что революционное нетерпе­
ние выражает просто некоторую погрешность истории, с которой
она немного отклоняется от траектории, заданной железной логи­
кой производственных отношений. Как говорили древние: «Покор­
ного судьба ведет, а упирающегося — тащит». Если последователь­
но придерживаться такого взгляда, то придется отрицать ценность
не только революционного действия, но и вообще всякого созна­
тельного вмешательства в стихийные социальные процессы. Тогда,
например, нет смысла бороться и против нынешнего российского
капитализма, каким бы «периферийным», «олигополистическим»,
«отсталым», «компрадорским» и т. д. он ни был. Ведь никто в нашей
среде не станет отрицать, что нынешний российский капитализм
возник как закономерное следствие разложения советской систе­
мы, как бы по-разному мы ее ни определяли. Но, несмотря на то что
мы много сил тратим на выяснение «объективного» и закономерно­
го характера окружающего нас общества, мы не желаем мириться с
ним и упорно стремимся понять, кто же является субъектом его из­
менения.
Думается, что однозначная, линейная трактовка истории давно
уже не удовлетворяет потребности познания социальных процес­
сов. Сказанное не значит, что мы предлагаем отбросить формаци­
онный подход. Вовсе нет. Мы считаем его величайшим завоевани­
ем человеческой мысли, но полагаем, что пользоваться им надо с
большой осторожностью, чтобы не впасть в неоправданное упро­
щение. В контексте данной дискуссии особое значение приобрета­
ет позднее наследие такого первоклассного марксистского мысли­
теля, как Дьёрдь Лукач, в частности «Пролегомены к онтологии об­
щественного бытия»1.Основная идея этого сложного философского
труда состоит в том, что объективная реальность является неодно­
значной, противоречивой, она задает не один, а несколько векто­
ров социального развития. (Заметим, что каждый из этих векторов
объективно обусловлен.) В силу этого, считает Д. Лукач, объектив­
ная обусловленность исторического процесса не снимает с челове­
ка проблему выбора. Именно в этом выдающийся марксист видит
основу существования этики. Ведь этическое, то есть ценностное
1Лукач Д. К онтологии общественного бытия. Пролегомены / Пер. с нем. И. Н. Бу­
ровой, М. А. Журинской; Общ. ред. и вступ. ст. И. С. Нарского, М. А. Хевеши. М.: Про ­
гресс, 1991.
1039

суждение невозможно в предопределенном мире, в котором нет
места для свободы воли. Другое дело, что свобода воли не является
абсолютной, она относительна. Но так же относительна и объектив­
ная обусловленность, то есть предопределенность истории. Следу­
ет отметить, что объективно обусловленные альтернативы не без­
граничны, их ареал очерчен историей. Вот почему необходим на­
учный, теоретический анализ действительности, без него нельзя
сделать реалистичный выбор. Но в силу того, что объективная ре­
альность противоречива, субъективный выбор (под которым пони­
мается также и бездействие) является обязательным условием того,
чтобы это противоречие разрешилось тем или обратным образом.
Вот почему революционная воля так же необходима для соверше­
ния революции, как и объективная исчерпанность развития отжив­
шего общественного строя. При этом революционная воля отталки­
вается от этических по своей природе мотивов — сочувствия к уг­
нетенным и его зеркального отражения — ненависти к угнетателям.
Мало того, субъективный, этически обусловленный выбор сегодня
во многом определяет объективную реальность завтра. Получает­
ся, что буквально каждое историческое событие, не говоря уже о та­
ком грандиозном явлении, как революция, с одной стороны, объек­
тивно, а с другой — субъективно обусловлено.
Эту сложную диалектику свободы и необходимости хорошо чув­
ствовал выдающийся русский марксист А. Богданов, говоря, что в
случае с производительными силами речь идет о социально пережи­
ваемом1. Ведь двигателем развития, по его мнению, и в природе, и в
обществе является отбор, то есть выбор. Стремлением найти тонкий
баланс материального и духовного пронизана и теория гегемонии
А. Грамши2.Он считал, что изживший себя, реакционный обществен­
ный строй может существовать бесконечно долго, если не вырабо­
тан и не увлек массы альтернативный ему социальный идеал. Ту же
мысль можно найти и в теории перманентной революции Л. Троцко­
го. Разве двоевластие, которое он отмечал в каждой крупной рево­
люции3, не отражает альтернативу выбора борющихся социальных
классов, которая сама является отражением выбора социально-эко­
номического? И зачем нам вообще стремиться понять историю, если
мы лишь слепые, безвольные игрушки в ее могучих руках?
1Богданов А. А. Эмпириомонизм, 1904-1906; Он же. Вопросы социализма: рабо­
ты ра зн ы х лет. М.: Политиздат, 1990.
2Грамши А. Тюремные тетради. Часть первая. М.: Издательство политической
лите ратуры, 1991.
3Троцкий Л. Д. История русской революции. Т. 1. Февральская революция. М.:
«ТЕРРА-ТЕРРА», И зда те ль ств о «Республика», 1997, С. 213-221.
1040

Думается, что такой, более тонкий марксизм, основанный на
диалектике свободы и необходимости, больше подходит для анали­
за противоречий русской революции и, в частности, «дилеммы Ле­
нина».
Так, например, М. И. Воейкову удалось убедительно, с цифрами
в руках, доказать незрелость предпосылок социалистической ре­
волюции в царской России. Казалось бы, из этого однозначно сле­
дует, что революция должна остановиться на буржуазно-демокра­
тическом этапе. Однако не будем спешить с выводами. Все путает
знаменитый вопрос о гегемоне буржуазно-демократических преоб­
разований. Как известно, правые меньшевики считали, что им мо­
жет быть только крупная русская буржуазия. Эта позиция вытекала
не из анализа эмпирически данной буржуазии России начала X X ве­
ка, а из логики ортодоксального марксизма. При этом игнорирова­
лось, что промышленные круги России того времени были слиш­
ком привязаны к самодержавию, или к западному капиталу, или к
тому и другому вместе, чтобы возглавить буржуазно-демократиче­
скую революцию, подобно европейской буржуазии в свое время.
Меньшевики-мартовцы полагали, что гегемоном подобной револю­
ции не будет крупная, но может быть мелкая буржуазия1. Как пока­
зал Т. Шанин2, большевистская позиция сформировалась под влия­
нием опыта революции 1905 года, которая обнаружила как беспо­
мощность русского либерализма, так и революционный потенциал
русского крестьянства. Отсюда и ставка большевиков на союз не с
буржуазией (крупной, средней или мелкой — для них не важно), а
на союз с крестьянством для совершения буржуазно-демократиче­
ского переворота.
В такой постановке вопроса скрывалось значительное проти­
воречие. В самом деле, получалось, что общество, в котором пра­
вящим классом является буржуазия, необходимо построить вопре­
ки ее воле. Именно в ответ на этот конфликт и появились теории
«перманентной революции» Л. Троцкого и «перерастания буржуаз­
но-демократической революции в социалистическую» В. Ленина.
Объединяла их та мысль, что рабочие и крестьяне, будучи ведущей
силой этой революции, не смогут остановиться на ее буржуазно­
демократическом этапе и будут вынуждены осуществлять и социа­
листические преобразования. При этом речь шла лишь об отдель­
ных преобразованиях, которые можно будет довести до стадии со­
циализма только после успешной социалистической революции в
’ С. В. Тютюкин. Меньшевизм: страницы истории. М.: РОССПЭН, 2002.
2Шанин Т. Революция как момент истины: Россия 1905-1907 — 1917-1922 годы
/ Пер. с англ. E. М. Ковалева. М.: Весь мир, 1997.
1041

Европе. Таким образом, ни В. Ленин, ни Л. Троцкий не предлагали
строить социализм в одной, отдельно взятой стране. Они предпо­
лагали осуществление отдельных социалистических преобразова­
ний лишь потому, что наблюдали эмпирический факт реакционно­
сти русской буржуазии и вытекающей из этого беспомощности рус­
ского либерализма. Отметим, что имплицитно в позиции В. Ленина
и Л. Троцкого заключено представление об истории как об альтер­
нативном процессе, в отличие от позиции меньшевиков.
История русской революции, рассматриваемой в единстве от
Февраля к Октябрю, блестяще подтвердила анализ большевиков и
Л. Троцкого. Русская буржуазия практически не приняла участия в
февральском восстании масс, которое возглавляли находившиеся
в Петрограде «крайние элементы» — эсеры, анархисты, большеви­
ки. Вождь русских либералов П. Милюков был крайне удивлен, ко­
гда «умеренные элементы» — правые меньшевики и эсеры, полу­
чившие преобладание в Петербургском Совете, предложили каде­
там и другим партиям Прогрессивного блока Думы взять власть и
сформировать правительство1.
Временное правительство, в которое в конце концов были вы­
нуждены войти и меньшевики с эсерами, было мертворожденным
с самого начала. П. Милюков по этому поводу писал, что, мол, «уме­
ренные течения социализма» (правые меньшевики и эсеры) пони­
мали, что необходимо развитие по буржуазному пути, но не смогли
порвать связи со своими более левыми соратниками. «Это внутрен­
нее противоречие и вытекающая из него неустойчивость тактики
и погубили социалистический блок»2. Одним словом, по мнению
П. Милюкова, «умеренные» заняли половинчатую, нереалистичную
позицию. На наш взгляд, правые меньшевики и эсеры предложили
кадетам самый щедрый компромисс, который только можно было
представить в тех исторических условиях: буржуазная республика
с рядом важных уступок трудящимся, которую с некоторой долей
условности можно сравнить с так называемым государством благо­
состояния послевоенной Европы. Кадеты от этого великодушного
предложения отказались. Они сделали ставку на поражение рево­
люции силой и установление буржуазно-монархического режима
без тех широких уступок трудящимся, которых требовали правые
меньшевики и эсеры. Позиция последних действительно оказалась
нереалистичной, но не в том смысле, как это понимал П. Милюков.
Социально-экономические предпосылки для предложенного курса
были налицо, но не было готовности русской буржуазии сделать со­
1 Суханов Н. Записки о революции. В трех томах. Т. 1. М.: Республика, 1992.
2Милюков П. История второй русской революции. М.: РОССПЭН, 2001. С. 207.
1042

ответствующий выбор. Именно это последнее обстоятельство и по­
родило дилемму В. Ленина.
В самом деле, вся динамика русской революции от Февраля к
Октябрю определялась не пресловутой «демагогией» большевиков,
якобы безответственно обещавших всем все и вся, как изображает
недалекая современная пропаганда, а попыткой русских либералов
силой повернуть революцию исключительно к выгоде буржуазии.
Именно поэтому кадеты всячески затягивали созыв Учредительного
Собрания, которое было необходимо им только после разгрома Со­
ветов, когда выборы можно будет «свободно» провести на своих ус­
ловиях. Этим же определялась и позиция кадетов по поводу войны
и мира. Совсем недавно, накануне падения царизма, именно «Про­
грессивный блок» Думы искал пути к сепаратному миру с Германией,
а теперь кадеты внезапно стали поборниками «войны до победно­
го конца». Противоречия здесь нет — если раньше они хотели вер­
нуть армию домой для разгрома назревавшей революции, то теперь
они стремились сохранить связи с союзниками по Антанте и боро­
лись за влияние на армию ради свержения Советов. По тем же мо­
тивам борьбы с революцией кадеты всячески препятствовали реше­
нию кардинального вопроса о разделе помещичьей земли. С целью
разрушить социальную базу левых партий русская буржуазия нача­
ла сворачивать производство на предприятиях Петрограда, перево­
дя капиталы за рубеж. Костлявая рука голода, объяснял промышлен­
ник Лианозов американскому журналисту Джону Риду, отрезвит ра­
бочих. Предупреждал он и том, что Учредительное собрание будет
немедленно разогнано, если примет неугодные кадетам решения1.
А что же меньшевики? Они честно стремились удержать рево­
люцию в рамках, предписываемых «объективной реальностью». На­
пример, меньшевистская комиссия при Исполкоме Советов разра­
ботала программу экономической политики, предназначенную для
предотвращения неумолимо надвигавшейся хозяйственной катаст­
рофы. Предложенный план был совершенно трезвым и реалистиче­
ским с точки зрения «объективных» социально-экономических ус­
ловий. Он состоял в том, чтобы правительство зафиксировало как
прибыль предпринимателей, так и зарплату рабочих на определен­
ном уровне, на основе чего был бы установлен контроль над це­
нами. Как уже сказано, этот план совершенно реалистичен с точки
зрения «объективных предпосылок», как путь к стабилизации эко­
' «Может быть, голод и поражение (в войне. —
Р.Д.) пробудят в русском наро­
де здравый смысл... Или, если, например. Учредительное собрание проявит какие-
либо утопические тенденции, его можно будет разогнать силой оружия... (курсив
Дж. Рида.—
ЯД)» (РидДж. Десять дней, которые потрясли мир. М.: Госполитиздат,
1958. С. 31.).
1043

номического и социального положения, без которой нельзя было
утвердить буржуазно-демократическую республику. И сегодня ни­
кто лучшего плана для тех условий не предложит1.Однако план ока­
зался совершенно нереалистичен с субъективной точки зрения.
Временное правительство не отвергло его, оно просто не стало его
даже рассматривать. Причина в том, что кадеты не желали воспри­
нимать рабочих как равную сторону в системе социального парт­
нерства, на чем настаивали меньшевики2.
Таким образом, парадокс русской революции состоит в том,
что путь к буржуазной демократии был предложен меньшевиками
(то есть революционерами), а не либералами, а вот отвергнут он
был как раз либералами, а не большевиками. Невозможность утвер­
ждения буржуазной демократии в России вытекала из того факта,
что кадеты превратили демократические институты революции в
орудие нарушения интересов трудящегося большинства страны, а
меньшевики не нашли в себе сил воспрепятствовать этому. В силу
этого рабочие и крестьяне России были поставлены в условия, ко­
гда борьба за буржуазную демократию означала бы борьбу за нару­
шение их прав. Большевики исходили не из нежелательности бур­
жуазной демократии, а из факта невозможности ее построения во­
преки воле буржуазии, то есть вопреки ее выбору из объективно
заданных альтернатив. Меньшевики же упорно продолжали навя­
зывать своим партнерам по Временному правительству идеал бур­
жуазной демократии, исходя из доктринерского понимания исто­
рии как линейного, безальтернативного процесса.
Эту диалектику свободы и необходимости за несколько меся­
цев от Февраля до Октября усвоила на своем повседневном опыте
вся многомиллионная страна. Выше уже говорилось, как шаг за ша­
гом кадеты наступали на права трудящихся, завоеванные февраль­
ской революцией. Особенно явно это стало после так называемых
июльских событий. А. Рабинович показал в своих классических тру­
1 См. ниже о плане В. Войтинского по стабилизации экономики Германии во
время Великой Депрессии.
2«Господин Лианозов весьма энергично утверждал: что бы ни случилось, тор­
говцы и промышленники не могут допустить существования фабрично-заводских
комитетов или примириться с каким бы то ни было участием рабочих в управлении
производством» (РидДж .Указ. соч. С. 31). Стоит отметить, что система «наблюдатель­
ных советов» в Германии, половину которых составляют представители рабочих и
которые назначают и контролируют деятельность советов директоров немецких
компаний, создана благодаря наследию немецкой социал-демократии, служив­
шей моделью для их русских собратьев (Pugh G. Financial Systems and Industrial
Performance / Len Shackleton and Thomas Lange (eds), Germany: An Economy in Transi
tion. Oxford : Berg, 1998.).
1044

дах, что это провалившееся выступление большевиков было инспи­
рировано не их руководством, а петроградскими массами, букваль­
но тащившими своих революционных вождей на преждевременное
восстание1. Наступивший в результате временный и неполный раз­
гром большевиков был воспринят правым лагерем во главе с ка­
детами как сигнал к действию. Началась борьба с фабрично-заво­
дскими комитетами, ограничивалась власть Советов на местах, рас­
пускались солдатские комитеты в армии, усилилось переписывание
помещичьей земли на родственников владельца и продажа ее ино­
странцам, началось закрытие предприятий и вывод капиталов за
рубеж, происходили попытки ликвидации Красной гвардии и т.д.
Кульминации вся эта политика достигла в корниловском мятеже,
подготовленном и осуществлявшемся при самой деятельной под­
держке кадетов. Идейные противники большевиков и сегодня ска­
жут: вот и хорошо, правильно, жаль только, что эти меры не удалось
довести до конца! По недостатку знаний истории и дефициту общей
культуры этим господам неведомо, что именно подобные «твердые
меры» и выдали большевикам мандат на власть. События в период
от июля до августа (когда и произошел корниловский мятеж) нау­
чили рабочих и крестьян, что отступление большевиков оборачи­
вается наступлением реакции на их права. Не учитывая этого, нель­
зя понять тот единодушный, всенародный отпор, с которым столк­
нулся Корнилов, а также последовавшую за жалким провалом его
мятежа большевизацию Советов2. Большевики вовсе не захватили
власть в результате «безответственной демагогии», как любят по­
вторять антикоммунисты. (Разумеется, в демагогии тоже не было
недостатка, но как раз в этой области, в отличие от проницательно­
сти и глубины анализа, от умения прислушиваться к массам и отве­
чать на их нужды, у большевиков было немало достойных соперни­
ков.) Большевиков вознесла к власти волна народной поддержки,
поддержки тех масс простых людей, которые увидели в них защиту
от надвинувшейся угрозы насилия со стороны правых сил во главе
с кадетами. Рабочие и крестьяне России в большинстве своем под­
твердили свой выбор на полях Гражданской войны, проголосовав
своей кровью за большевиков, за советскую власть, за строительст­
во социализма. Более того, голос русских рабочих и крестьян гром­
ко прозвучал на весь мир, найдя горячий отклик в душах сотен мил-
' Рабинович А. Большевики приходят к власти. Революция 1917 года в Петро­
граде. М.: Прогресс, 1989; Он же. Кровавые дни. М.: Республика, 1992.
2В связи с этим нельзя не отметить, что не только недостаток знаний, но и от­
кровенное презрение к простым людям, пренебрежение их правами сквозит в том
восхищении Корниловым, которое присуще современной «демократической» ин­
теллигенции в России, а также современным русским «почвенникам».
1045

лионов угнетенных на всех континентах планеты и породив комму­
нистическое движение — самое массовое политическое движение
в истории человечества.
Вопреки распространенному тезису о предопределенности ис­
тории можно проследить ее альтернативы, рассмотрев выбор разных
обществ, сделанный в сходных условиях. Одну из альтернатив при­
ходу к власти большевиков показывает судьба Ноябрьской револю- >
ции 1918 года в Германии1.Это было спонтанное, мирное восстание
народных масс, в течение буквально нескольких суток создавшее по
всей стране демократически избранные Советы, заменившие факти­
чески правившую до того военную диктатуру. Господствовали в но­
вых органах власти социал-демократы, представляющие аналог на­
ших меньшевиков. Левое крыло социал-демократии во главе с Кар­
лом Либкнехтом и Розой Люксембург было слабо и не могло играть
роль российских большевиков. Власть получила верхушка правой
социал-демократии во главе с Фридрихом Эбертом, находившаяся
гораздо правее наших меньшевиков. Советы не собирались упразд­
нять буржуазный парламент (Рейхстаг), а, наоборот, превращали его
из ширмы военной диктатуры (каковой он был в годы войны) в под
линно демократическое собрание народных представителей. Каза­
лось бы, немецкая буржуазия должна была этому только радовать­
ся. Однако в действительности демократический характер револю­
ции не растрогал немецких правых. На повестку дня встали глубокие j
социальные реформы, которые должны были, не упраздняя буржу­
азный строй, существенно расширить социально-экономические
права трудящихся. Этого было достаточно, чтобы правящие круги
Германии начали подготовку свержения революции силой. С этой
цепью правительством Эберта-Шейдемана на базе сокращаемых из
армии военных были созданы отряды штурмовиков, насчитывавшие
сотни тысяч боевиков под командой видного социал-демократа Гус­
тава Носке. В январе 1919 года ими был спровоцирован массовый
террор, в ходе которого произошла расправа с революцией. Вей­
марская республика была, конечно, буржуазной демократией, пред­
ставлявшей собой шаг вперед по сравнению с военной диктатурой.
«Но экономический и социальный порядок остался не реформиро­
ван»2. Отсутствие большевистской альтернативы в Германии приве-
1 См. очерк революционных событий в Германии в: Sebastian Haffner. Failure
of a Revolution. Germany 1918-1919. London: Andre Deutsch Ltd, 1973; о перипетиях
истории немецкой социал-демократии в ходе Ноябрьской революции 1918 года
см.: A. J. Ryder. The German Revolution of 1918. A Study of German Socialism in War a nd
Revolt. Cambridge: C ambridge University Press, 1967.
2Sassoon Donald. One Hundred Years of Socialism. The West-European Left in the
Twentieth Century. London: Fontanapress, 1997. P. 49.
1046

ло к утверждению буржуазной демократии без социальных гаран­
тий прав трудящихся. Это результат, близкий к тому, к которому стре­
мились русские кадеты (с поправкой на то, что они хотели сохранить
конституционную монархию).
В связи с этим стоит упомянуть следующее любопытное обстоя­
тельство. Одним из главных авторов меньшевистского плана эконо­
мической стабилизации России во времена Временного правитель­
ства, упомянутого выше, был известный меньшевик и крупный эко­
номист В. Войтинский. После окончания Гражданской войны в России
он оказался в Германии. Здесь во время Великой Депрессии 1929-
1933 годов он возглавил исследовательскую службу Федерации
профсоюзов Германии, пытавшуюся выработать программу борьбы с
безработицей. Выдвинутый совместно с влиятельным профсоюзным
деятелем Фрицем Тарновым и видным экономистом Фрицем Бааде
план был немецким вариантом кейнсианства. Он предполагал органи­
зацию массовых общественных работ, финансируемых за счет дефи­
цита текущего государственного бюджета, и использование контро­
лируемой инфляции для оживления экономики1.Социал-демократи­
ческая партия Германии, на которую равнялись русские меньшевики,
отвергла этот единственно спасительный от фашизма план. Поверх­
ностные причины были в том, что он был неприемлем для канцле­
ра Брюннинга, а также в том, что безработные обычно голосовали за
коммунистов. Предприниматели отвергли этот план, так как «боялись
инфляции больше, чем безработицы»2. (Похоже, что о вплотную над­
винувшейся опасности фашизма никто не думал вообще.)
За этим весьма недальновидным решением скрывалось не­
желание немецкой буржуазии искать компромисс с трудящимися.
Предложения, подобные изложенным выше, звучали до войны и в
Англии, и в других странах Европы, и везде были отвергнуты. А ведь
как опыт русской революции, так и послевоенная практика самой
Западной Европы показывают органическую необходимость (то
есть объективную обусловленность) широкого социального ком­
промисса с трудящимися для выживания и развития капитализма.
Между тем даже хваленая европейская буржуазия оказалась не го­
това к тому, чего требовали объективные условия. Чего уж говорить
о русских капиталистах.
В результате сложившаяся в Германии система буржуазной де­
мократии оказалась крайне неустойчивой. Она была лишена под­
держки народных масс, зато опиралась на штурмовиков, ставших ос­
1Чернявский Г. И. Войтинский и его время // Войтинский S. С. 1917-й. Год побед
и поражений. М.: Терра, 1999.
2Sassoon D. Op. cit. P. 61.
1047

новным столпом фашистского движения. Некоторые историки счи­
тают, что именно разгром демократической немецкой революции
создал внутренние предпосылки для победы фашизма в Германии1.
Это подтверждается и тем, что борьба немецких коммунистов одно­
временно против «национал-социалистов» и «социал-фашистов» (то
есть социал-демократов) объясняется не только ошибочной полити­
кой сталинского Коминтерна, но и горьким опытом разгрома немец­
кой демократической революции. Как видим, «дилемма Ленина» ока­
залась по-своему актуальна и для Германии. Мы имеем в виду неспо­
собность правящих кругов Германии создать устойчивую буржуазную
демократию. В такой ситуации предотвращение фашизма требовало
не борьбы за буржуазно-демократический строй сам по себе, а про­
ведения, по крайней мере, определенных социалистических преоб­
разований. Отсутствие в Германии леворадикальной силы, сравни­
мой по влиянию с большевизмом, сделало эту задачу неразрешимой,
что сыграло роковую роль в немецкой и мировой истории.
К немецкому примеру вплотную примыкает опыт испанской
революции2. Испания 1930-х годов обладала чертами, сближавши­
ми ее с Россией начала века. Типичная страна периферийного ка­
питализма с преобладанием сельскохозяйственного населения. На
социальную катастрофу Великой Депрессии Испания ответила пе­
реходом от монархии и генеральской диктатуры к буржуазной де­
мократии. Однако наличие многомиллионного социалистического
движения (анархисты, близкие к меньшевикам социалисты, комму­
нисты, ПОУМ и др. более мелкие группы) придало испанской рес­
публике красный оттенок. Получив в парламенте большинство, ле­
вые партии, несмотря на сильные разногласия между собой, при­
ступили к значительным, хотя и частичным, социалистическим
преобразованиям. Эти преобразования осуществлялись в полном
соответствии с процедурами буржуазной демократии. Однако стро­
гая законность движения испанского общества к социализму не
обеспечила ему поддержку не только со стороны испанских пра­
вых, но даже со стороны «матери парламентов» Великобритании и
таких устойчивых демократий, как Франция и США. Когда разразил­
ся фашистский мятеж против Республики, последние заняли пози­
цию нейтралитета, благоприятного по отношению к Франко. Един­
ственной великой державой, оказавшей реальную помощь закон­
ным, демократически избранным властям, оказался СССР. Впрочем,
здесь левые силы в целом оказались на высоте, обеспечив мобили­
1См.: Sebastian Haffner. Указ. соч. См. также примечание о деятельности комис­
сии В. Войтинского в Германии.
2 См., например, Preston Paul. A Concise History of the Spanish Civil War. London:
Fontana Press, 1996; Thomas Hugh. The Spanish Civil War. London, 1962.
1048

зацию масс на войну. Поражение Республики объясняется главным
образом предательством со стороны западных демократий1.Таким
образом, в Испании также не удалось утвердить буржуазную демо­
кратию, так как правящие круги этой страны не захотели смирить­
ся даже с частичными и мирными социалистическими преобразо­
ваниями. Следовательно, эта страна также не избежала «дилеммы
Ленина». Перерастание испанской буржуазно-демократической ре­
волюции в социалистическую (или, что то же самое, осуществление
перманентной революции Троцкого) было прервано лишь масштаб­
ным внешним вмешательством Германии, Италии и Португалии.
Другую альтернативу большевизму продемонстрировала китай­
ская революция. История Китая вообще, по мнению такого тонкого
марксистского аналитика, как Исаак Дойчер, показывает альтерна­
тивы советской истории2.Синьхайская революция 1911-1913 годов
открыла в Поднебесной путь развития периферийного капитализ­
ма, по своему типу сходного с российским. С определенной долей
условности можно считать, что в Китае начался период, похожий на
затянувшийся режим Февральской революции в России. В результа­
те Поднебесная оказалась во власти хаоса, распавшись на отдель­
ные части, которыми управляли военно-феодальные диктаторы
(милитаристы), а также став легкой добычей японских интервентов
и западных «демократий». Анархическому распаду Китая положи­
ла конец только победа коммунистов в 1949 году. Любопытно отме­
тить, что марксизм появился в Китае под влиянием победы русской
революции и был заимствован именно в форме ленинской теории
«перерастания буржуазно-демократической революции в социа­
листическую» и теории «перманентной революции» Л. Троцкого3.
То есть Китай не знал меньшевизма, настолько велико было оттор­
жение капитализма в этой стране. Похоже, что китайское общест­
во приняло рынок только тогда, когда он оказался подчинен пла­
ну и открыл возможности повышения благосостояния за счет лич­
1Справедливости ради надо сказать и о том, что не меньше Запада победы ис­
панского социализма боялся и Сталин. Для него она означала появление социали­
стической альтернативы, которая, согласно ожиданиям Троцкого (см. ниже), могла
привести к падению сталинской диктатуры в СССР. Возможно, поэтому Сталин вся­
чески сдерживал социалистические преобразования в Испании. (См. его перепис­
ку с правительством Испании в приложении к замечательной книге Carr E. Н. The
Comintern and the Spanish Civil War. London: Macmillan, 1984.)
2Хобсбаум Э. Эхо «Марсельезы» / Э. Хобсбаум; пер. с англ. Агальцева Н. Г./Дой ­
чер И. Незавершенная революция / И.Дойчер; пер. с англ. Агальцева Н. Г. —
М., «Ин-
тер-В ерсо », 1991.
3ПанцовА. В. Тайная история советско-китайских отношений. М.: Муравей Гайд,
2001.
1049

1
ной инициативы широким слоям общества. Такое развитие рынка
мыслимо только после победы коммунистов как своего предвари­
тельного условия, точно так же, как нэп мыслим только после побе­
ды большевиков (о чем см. ниже)1.Получается, что и для понимания
Китайской революции «дилемма Ленина» имеет критически важное
значение. Здесь также не удалось остановиться на стадии буржуаз­
но-демократической революции.
Разумеется, рассмотренные примеры являются не более чем
аналогиями, не дающими нам право уверенно утверждать, что имен­
но такие «перспективы» ждали Россию в случае провала большеви­
ков. Однако эти аналогии весьма многозначительны2.Прежде всего,
они подчеркивают альтернативность и нелинейность историческо­
го процесса. Во-вторых, они говорят о том, что революционный вы­
бор русских рабочих и крестьян основывался не на чьей-то «дема­
гогии», а на оценке реальных угроз, материализовавшихся и в исто­
рии других обществ, находившихся в сходных обстоятельствах.
Таким образом, приход к власти большевиков был никаким не
«путчем» и не «переворотом», а результатом сложнейшего взаимо­
действия их исторического выбора с выбором кадетов, блока мень­
шевиков и эсеров, а также миллионов рабочих и крестьян. Этот со­
вокупный выбор с равнодействующей в пользу большевизма был
сделан основными историческими силами, действовавшими в од­
них и тех же объективных условиях, но он реализовал лишь одну из
возможных альтернатив. Сложную взаимосвязь исторических сил,
боровшихся за исход русской революции, можно сравнить с мате­
матической системой одновременных уравнений, в которой изме­
нение одной переменной ведет к изменению всех других. Для ав­
тора этих строк несомненно, что если бы, скажем, кадеты сделали
другой исторический выбор, то и стратегия большевиков была бы
иной, и реализовалась бы другая социально-экономическая альтер­
натива, но она была бы точно так же объективно обусловлена.
Но вот большевики у власти. Что дальше? В политике «военно­
го коммунизма» сплавились воедино и объективная потребность в
централизации экономики в условиях кризиса3, и стремление унич­
1Это еще одно соображение, не позволяющее нам согласиться с приведенным
в примечании ниже остроумным возражением профессора А. В. Бузгалина против
сходства экономик нэпа и современного Китая.
2Еще Чаадаев в свое время указывал, что Россия «одним локтем опирается на
Германию, а другим — на Китай». Правда, великий русский философ считал, что мы
ничего так и не восприняли из великих культур этих двух стран.
3Аппарат наркоматов и главков был создан еще при царизме (военно-промыш­
ленные комитеты), тогда же началась и укреплялась при Временном правительстве
хлебная продразверстка.
1050

тожить эксплуататорские классы, и утопические мечты о близком
социализме, и надежды на начинавшуюся европейскую револю­
цию. Провал этой политики показал, что как ни была обусловлена
значительная централизация хозяйственной жизни, но попытка не­
посредственно перейти к безденежному хозяйству являлась слиш­
ком большим отступлением от объективно заданной альтернативы.
Такое в истории наказуемо. Пришлось переходить к нэпу.
Этот факт иногда трактуют однозначно — как торжество мень­
шевистского курса. Определенные основания для этого есть. Ведь
это отступление от непосредственного приступа к строительст­
ву социализма. (Заметим, однако, что, как сказано выше, В. Ленин и
Л. Троцкий полагали возможной победу социализма в России толь­
ко при поддержке пролетариата передовых стран.) Но дает ли это
основания отождествлять нэп с меньшевизмом? По смыслу мень­
шевистской позиции править новым обществом в России должна
крупная (правые) или средняя и мелкая (мартовцы) буржуазия. Это
предполагал и курс экономической политики, предлагавшийся ими
Временному правительству. Между тем нэп осуществлялся после
ликвидации крупного капитала и при значительном контроле над
средним и мелким капиталом, когда частное использование наем­
ного труда было исключено или резко ограничено. Цены на глав­
ные продукты промышленности устанавливались государством, в
его же руках был практически весь кредит, утвердилась государст­
венная монополия внешней торговли и т. д. Все эти меры впервые в
истории делали рыночную экономику подвластной плановым рыча­
гам управления. Это, разумеется, еще не социалистическая система,
но капиталистические отношения в ней либо подавлены, либо жест­
ко ограничены. Такая система предполагала взятие власти больше­
виками (или какой-либо другой радикально-социалистической си­
лой) и разгром сторонников буржуазного порядка как свое обяза­
тельное предварительное условие. Но, как сказано выше, подобный
выбор был неприемлем для меньшевиков. Поэтому мы считаем нэп
большевистской политикой. На наш взгляд, Ленин был прав, когда в
полемике с Н. Сухановым говорил, что уничтожение буржуазии соз­
дает предпосылки строительства социализма. Но, разумеется, нэп
сближал большевиков с меньшевиками и эсерами (в отличие от во­
енного коммунизма). На этой основе теоретически мыслимо уста­
новление союза большевиков по крайней мере с частью других ре­
волюционных партий (или с теми из их сторонников, кто не участво­
вал в вооруженной борьбе с красными в годы Гражданской войны).
Такой блок мог укрепить большевистский социально-экономиче­
ский выбор перед лицом назревавшего в годы нэпа сталинского
переворота. Много позже, уже в 1930-е годы, один из выдающих­
1051

ся деятелей внутрипартийной оппозиции М. Рютин с горечью при­
знал1, что большевики имели сильный иммунитет против правого
оппортунизма, то есть предательства интересов трудящихся в поль­
зу эксплуататорских классов, но у них не оказалось иммунитета про­
тив «левого оппортунизма», то есть предательства интересов трудя­
щихся в пользу партийного вождя. Похоже, что иммунитетом второ­
го рода в большей мере обладали меньшевики.
Однако был ли нэп жизнеспособен? Нередко можно встретить
мнение, что это была настолько противоречивая система, что она
была просто обречена на гибель. Действительно, определенные про­
тиворечия между плановым и рыночным секторами советской эко­
номики 1920-х годов наблюдались. Однако носили ли они фатальный
характер? Один из блестящих представителей «школы Н. Бухарина»
А. Айхенвальд писал в своем замечательном труде 1920-х годов «Со­
ветская экономика»2, что суть новой системы в том, что планирова­
ние опирается на сигналы рынка, а рыночный обмен — на плановые
пропорции. Таким образом, наблюдается органическое единство
двух секторов народного хозяйства. Разумеется, это не гарантиру­
ет от конфликтов, диспропорций и даже кризисов. Особенно если
учесть, что в 1920-е годы происходило лишь становление новой сис­
темы, когда методы планирования еще только отрабатывались, что
предполагает определенный период проб и ошибок. Стоит, одна­
ко, помнить, что весь X X век прошел под знаком поиска оптималь­
ного сочетания рынка и государства. Именно в этом смысл кейнси­
анского государственного регулирования на Западе, социалисти­
ческой ориентации в Третьем мире, «азиатской модели» в Японии,
Южной Корее и Китае. Какой из этих стран удалось избежать кри­
зисных явлений и диспропорций подобных нэповским? Скажем, в
Китае периоды реформ перемежаются с периодами «урегулирова­
ния», когда усиливается государственный контроль над экономикой
для ликвидации накопившихся диспропорций, чтобы на новой осно­
ве усиливался рынок. В блестящей и несправедливо забытой рабо­
те Л. Юровского «Наше хозяйственное положение»3объясняется, что
экономическое затруднения середины 1920-х годов не вызваны не­
достатком инвестиций в тяжелую промышленность, как считали сто­
ронники левой оппозиции. Проблемы скорее связаны с непропор­
циональностью размещения этих инвестиций, когда значительные
вложения в тяжелую промышленность не уравновешены соответ­
1Рютин М. На колени не встану. М.: Политиздат, 1992.
2Айхенвальд А. Ю. Советская экономика: экономика и экономическая политика
СССР. М., Л.: Госиздат, 1929.
3Юровский Л. Н. Наше хозяйственное положение и ближайшие задачи эконо­
мической политики. М., 1928.
1052

ствующим развитием легкой промышленности. В результате не уда­
ется предложить товары, которые покрыли бы выплаченную в ходе
этих инвестиций заработную плату. Таким образом, противоречия в
нэпе были, но они не носили смертельного для этой системы харак­
тера, а подлежали решению в ходе эмпирического поиска оптималь­
ного соотношения плана и рынка, точно так же, как это происходи­
ло в других странах, не прибегших к сталинизму. «Большой скачок» в
темпах индустриализации и насильственная коллективизация — это
иррациональная политика, не вытекавшая из «объективных» соци­
ально-экономических условий, а выражавшая определенную и, как
видим, весьма значительную свободу выбора в истории.
Такое понимание подводит нас к еще одному важнейшему во­
просу — о природе советского общественного строя.
Представляется невозможным определить советский строй ка­
ким-либо однозначным образом. Признание его социалистическим
сомнительно хотя бы потому, что об успешном построении нового
общественного строя было объявлено руководством тоталитарной
страны по очевидным идеологическим мотивам. Следует помнить,
что левая оппозиция доказывала, что социализм нельзя построить
в «одной отдельно взятой стране» и новый строй может утвердить­
ся лишь в результате мировой революции. Это был вызов самим ос­
новам сталинской стратегии. В силу этого «красный диктатор» мог
обосновать легитимность своей власти только тем, что, вопреки ут­
верждениям противников, он социализм построил и без всякой «по­
мощи со стороны пролетариата передовых стран». Провозглашено
это было в разгар Великих чисток, когда возразить вождю в стране
было некому. Полемика по данному вопросу свелась к «плодотвор­
ным» дискуссиям партийных схоластов о том, построен ли социа­
лизм «в основе» или «в основном». Зато было кому сказать свое вес­
кое слово за рубежом.
Речь идет о классическом труде Л. Троцкого «Преданная рево­
люция» (1936)1, в котором подробно показано, что советское обще­
ство никак не может считаться социалистическим. Но тогда какое
же оно? Согласно Л. Троцкому советское общество не является со­
циалистическим, хотя и содержит важные элементы социализма. Но
оно не является и капиталистическим, хотя содержит немало эле­
ментов капитализма. Это общество переходное, то есть пытающее­
ся строить социализм. Вот почему это общество смешанное. В нем
есть ингредиенты и того и другого общественного строя. Анализи­
руя широкий круг данных о социально-экономическом развитии
1Троцкий Л. Д. Преданная революция. Что такое СССР и куда он идет? М.: НИИ
культуры Министерства культуры РСФСР, 1991.
1053

СССР, Л. Троцкий показывает, как идеологические скрепы, наложен­
ные Сталиным на советский строй, коверкают и искажают его разви­
тие. Поскольку это еще не социализм, то в подобном обществе долж­
ны быть допущены рыночные отношения в открытой форме. Исходя
из того, что социализм есть нетоварное общество, сталинская бю­
рократия стремится к возможно более полной централизации хо­
зяйственной жизни. В результате цены, не определяемые спросом и
предложением, перестают выполнять свою функцию оценки обще­
ственной полезности затрат труда. В этих условиях деньги не могут
эффективно выполнять свои функции, и подрывается роль заработ­
ной платы как стимула к эффективному труду. Бюрократия, конеч­
но, может скопировать на Западе те или иные заводы и технологии,
правда, построив их втридорога, но не может решить проблему ка­
чества производства. А ведь именно последнее является важней­
шим условием для действительной победы нового строя.
Самое поразительное в анализе Л. Троцкого — это его прогноз
относительно будущего СССР. Особенность переходного общества,
говорит он, состоит в том, что оно потенциально может перейти к со­
циализму, но может и вернуться в капитализм. Тенденцию к послед­
нему варианту Л. Троцкий видел, в частности, в росте привилегий на­
чальства в СССР. Он справедливо усматривал в этом извращенную
форму частного присвоения, то есть искажение буржуазных по своей
природе отношений. С течением времени бюрократия захочет закре­
пить свое положение в обществе с помощью открытой легализации
частной собственности. Как бы ни относился читатель к Л. Троцкому,
ему следует задуматься над тем, что это опубликовано в 1936 году.
Альтернатива возрождению капитализма в СССР связана, по мнению
Л. Троцкого, с победой мировой социалистической революции, кото­
рая могла произойти в результате надвигавшейся мировой войны.
Победа мирового социализма, впрочем, ни в коем случае не гаран­
тирована. Вот почему находившийся в изгнании вождь левой оппо­
зиции с таким вниманием следил за развитием событий в Германии,
гражданской войной в Испании, провальной стратегией сталинского
Коминтерна и другими международными событиями того времени1.
Обратите внимание на то, что Л. Троцкий, блестящий марксист­
ский аналитик, трактовал будущее СССР как яркий пример альтерна­
тивы социально-экономического развития. В самом деле, речь идет
1О глубине анализа Л. Троцкого свидетельствует, например, то, что, рассматри­
вая положение в Германии, он фактически предвосхитил основные идеи будущего
классического труда Эриха Фромма «Бегство от свободы». Тем же читателям, кото­
рые думают, что мы преувеличиваем проницательность Л. Троцкого, следует заду­
маться хотя бы над названием одной из его статей 1932 (!) года — «Предвижу войну
Германии против Советского Союза».
1054

о том, что переходное общество онтологически глубоко противо­
речиво и может пойти буквально в противоположных направлени­
ях, каждое из которых строго объективно обусловлено. Представ­
ляется, что подход Л. Троцкого, исходящего из альтернативности
истории, более тонок и продуктивен, чем однозначное понимание
советского общества как буржуазного. Первая позиция позволила
априори предсказать реставрацию капитализма в СССР, тогда как
вторая не позволяет ее даже постфактум объяснить.
Как ни важен экскурс в историю, но особое значение поднятые
вопросы имеют для понимания современности нашей страны. В са­
мом деле, если социально-экономическое развитие общества жестко
предопределено, то в современном российском капитализме нако­
нец восторжествовала историческая необходимость, и всякое вмеша­
тельство в стихийное развитие нового общественного строя должно
быть признано излишним. Между тем, подобно нашим предкам сто
лет назад, мы вновь оказываемся перед проблемой незавершенно­
сти буржуазно-демократических преобразований в нашей стране. На
это могут возразить, что, мол, худо-бедно, но мы имеем наконец бур­
жуазию, правящую демократическим путем. Если рабочие при этом и
живут хуже, чем при тоталитаризме, то это только потому, что они не
умеют пользоваться своими правами, плохо работают, имеют низкую
культуру и т. д. Такой вывод, однако, был бы преждевременным.
Среди специалистов по корпоративному управлению сложи­
лось единство мнений о том, что в нашей стране формальные пра­
ва собственности невозможно реализовать, если они не подкре­
плены неформальным контролем над активами. «Неформальный
контроль» — это эвфемизм, заменяющий более точное слово —
насилие. Этот контроль опирается на связи с коррумпированным
чиновничеством, криминальными структурами, наличие мощной
службы внутренней безопасности фирмы и развитый аппарат кон­
трольно-ревизионных органов. Вся эта «инфраструктура контроля»
очень затратна и ведет к чрезмерной централизации, но она совер­
шенно необходима в условиях, когда на бизнес покушаются конку­
ренты извне, а рабочие и менеджеры стремятся воровством ком­
пенсировать неоправданно низкие доходы. Ориентированные на
извлечение краткосрочного дохода за счет своего контроля над фи­
нансовыми потоками предприятия собственники не заинтересова­
ны в долгосрочных эффективных инвестициях. Свои накопления
они предпочитают держать на Западе1. Потеснив на этом поприще
’ См. подробнее о природе современного российского капитализма в книге:
Дзарасов Р., НовоженовД . Крупный бизнес и накопление капитала в современной
России. М.: УРСС, 2005.
1055

криминальные структуры, государство стало играть ведущую роль
в силовом перераспределении прав собственности в пользу бо­
лее «близких» предпринимателей1.Таким образом, экономический
«базис» нашего общества составляет крайне неэффективный класс
собственников, для которого характерно внеэкономическое прину­
ждение в распределении доходов, а также рабская зависимость от
национального государства и западного капитала. Это вариант от­
сталого, полуфеодального и «периферийного» капитализма, не спо­
собного решить задачу модернизации страны. Подобной гнилой ос­
нове соответствует и характер ее политической надстройки.
Сторонники нынешней власти стремятся доказать, что она из­
менила вектор развития страны по сравнению с 1990-ми годами.
В 2000-е годы действительно произошла относительная консоли­
дация российского государства: укрепление вертикали власти, сни­
жение государственного внешнего долга, приостановка террито­
риального распада страны, некоторый рост расходов на оборону,
более внятный, хотя и непоследовательный внешнеполитический
курс. Однако нельзя не заметить, что все эти скромные достижения
покоились на очень шаткой основе — росте доходов государства
от экспорта нефти, газа, металлов и некоторых других видов сырья.
Американский специалист по России М. Голдман удачно назвал этот
феномен «нефтегосударством»2. В самом деле, вся социально-эко­
номическая стратегия страны в 2000-е годы была подчинена все­
мерному наращиванию экспорта энергоресурсов. Выпуск денег и
доходы от гигантского профицита бюджета, например, в основном
использовались для поддержания курса рубля, выгодного экспорте­
рам3.В результате этих средств была лишена обрабатывающая про­
мышленность, от которой зависит технологический уровень разви­
тия экономики, уровень национального дохода и оборонные воз­
можности государства. Поток доходов от экспорта энергоресурсов
позволял некоторое время скрывать глубокие внутренние противо­
речия осуществлявшегося курса: мириться с масштабным вывозом
капитала из страны и рассчитывать на рост внутренних инвести­
ций; соглашаться с непомерным неравенством распределения на­
ционального дохода и декларировать социальное государство; не
обеспечивать масштабной модернизации военного производства
1 Yakovlev Andrei. Evolution of Business-State Interaction in Russia: From State
Capture to Business Capture? 11 Europe-Asia Studies, Vol. 58, No. 7, November, 2006, pp.
1033-1056.
2Go/dmon/Horsto//. Petrostate:Putin, Power, and the NewRussia.Oxford , NewYork: O xfo rd
Univ e rsity Press, 2008.
3Маневич В. E. Монетарный механизм экономического кризиса в России // Биз­
нес и банки. No 9 (942) март 2009.
1056

и укреплять обороноспособность; покупать лояльность региональ­
ных элит и укреплять территориальную целостность; идти (в первой
половине 2000-х годов) на односторонние уступки Западу и усили­
вать международные позиции страны. Стратегия «нефтегосударст-
ва» привела к тому, что Россия вышла из периода беспрецедентных
экспортных доходов с изношенными основными фондами, ослаб­
ленной финансовой и уязвимой политической системой.
Между тем 2000-е годы стали периодом беспрецедентного после
окончания холодной войны роста внешнего давления на нашу стра­
ну. В ответ на неоправданные односторонние уступки России начала
десятилетия Запад предпринял попытку стратегического окружения
и изоляции нашей страны путем выхода из договора по ПРО, органи­
зации «цветных революций» на постсоветском пространстве, втяги ­
вания Украины и Грузии в НАТО, признания независимости Косово,
утверждения своего военного присутствия в Средней Азии и дру­
гих мер1.Особенно тревожно возобновление «Большой игры» за вы­
теснение России из нефтеносных районов Каспия и Средней Азии2.
В русле этой стратегии фактически осуществлялась совместная аг­
рессия Запада и исламского фундаментализма на Кавказе, а также
«война чужими» руками в августе 2008 года в Южной Осетии. Борьба
за Кавказ имеет чисто экономическую подоплеку — Запад стремит­
ся обеспечить коридор для транспортировки энергоресурсов Сред­
ней Азии в обход России3.Особое значение имеет настоящая геопо­
литическая конфронтация России и Запада в ходе украинского кри­
зиса. Наша страна столкнулась с самой значительной угрозой своей
безопасности с момента крушения берлинской стены.
Начавшийся мировой экономический кризис, падение цены на
нефть, геополитическая конфронтация с Западом и антироссийские
экономические санкции быстро положили конец весьма хрупкому
экономическому росту. Под вопросом теперь оказались социаль­
ная и политическая стабильность нашего общества.
Вусловиях углубления мирового экономического кризиса борь­
ба центра мирового капитализма за контроль над ее периферией
должна была резко обостриться. Российский капитализм, экономи­
чески неэффективный, породивший огромное социальное недоволь­
' М орозо в С. Дипломатия Путина. Русское дзюдо на мировом татами. М.: Изда­
тельство «Крылов», 2008; Friedman G.The Russo-Georgian War and the Balance of Power
//Stratfor, August 12, 2008. URL: http://www.stratfor.com/weekly/russo_georgian_war _
and_balance_power.
2Kleveman L. The New Great Game. Blood and Oil in Central Asia. London: Atlantic
Books, 2003; RashidA. Taliban. Islam, Oil and the New Great Game in Central Asia. London:
I.B. Tauris & C o Ltd., 2002.
3MacintyreB. Georgian Oil Pipeline: the Frontline. The Times, 13 August 2008.
1057

ство и создавший неустойчивую политическую систему, неспосо­
бен выдержать предстоящую на мировой арене борьбу и может ис­
пытать банкротство, сравнимое с поражением царизма в Первой
мировой войне.
Если исходить из жесткой предопределенности социально-эко­
номического развития, то ничего с этим поделать нельзя. Опреде­
ленная часть левой интеллигенции считает, что ничего делать и не
надо. Так, на одном из заседаний клуба «Диалог» в марте 2009 года
мне довелось услышать, что «национальная безопасность — это не
наш вопрос», что «если Россия даже и развалится, то ничего страш­
ного в этом нет», что, дескать, в 1917 году уже было военное пора­
жение и развал страны, и «в результате произошла социалистиче­
ская революция». История предостерегает от подобного доктри­
нерского подхода. Она напоминает некоторым нашим товарищам,
что победа социалистической революции нужна не сама по себе,
не для того, чтобы настоять на своем перед «демократами» и «поч­
венниками», как стремится настоять на своем скандальная хозяйка
на коммунальной кухне. Новый строй нужен, чтобы сделать жизнь
людей лучше. История свидетельствует, что победа революции не
в результате исчерпанности развития капитализма, а на волне со­
циального хаоса чревата большими сложностями в построении со­
циализма.
Кроме того, расчет на победу новой социалистической револю­
ции, исходящий из простой и бесхитростной аналогии с события­
ми вековой давности, был бы не свидетельством марксистских убе­
ждений, а проявлением примитивного доктринерства, неумения
уловить диалектическую изменчивость истории, которая никогда
не идет прежним путем. Достаточно указать на то, что в отличие от
1917 года сегодня ни в Европе, ни в России не наблюдается ничего
похожего на подъем революционного, социалистического движе­
ния. Зато в нашей стране явно наблюдается прилив почвеннических
настроений и различных форм шовинизма и национализма. В этих
условиях крах нынешнего режима в результате поражения в меж­
дународном конфликте может привести: (а) просто к распаду стра­
ны с последующим поглощением ее частей соседями, когда надеж­
да на восстановление единого государства на территории бывшей
России исчезнет уже навсегда; либо (б) к сохранению единого госу­
дарства в форме диктатуры почвеннического типа, когда нынешнее
«укрепление вертикали власти» покажется левым просто благосло­
венными временами подлинной демократии. В обоих случаях не
только не произойдет «победа социалистической революции», но
сама потенциальная арена для борьбы за социализм в каком-либо
виде попросту исчезнет. И в лучшем случае останется нам тогда со­
1058

бираться уже не в клубе «Диалог» (его наверняка закроют), а на пре­
словутых «московских кухнях», чтобы горько сетовать на «тупость
непросвещенных масс», которые опять послушались не нас, таких
умных и благородных, а «этих демагогов». Может быть, лучше поду­
мать сейчас, предлагаем ли мы обществу что-нибудь вразумитель­
ное в переломный момент его развития?
Учитывая непростой опыт нашей истории, мы должны подхо­
дить к буржуазно-демократическим преобразованиям не с макси­
малистскими притязаниями, а с целью предотвратить худший сце­
нарий развития страны. Частью этих преобразований, не менее
важной, чем достижение экономической эффективности и обеспе­
чение политических прав трудящихся, должно быть укрепление на­
циональной безопасности страны, без чего в современном мире не
может быть гарантировано ни первое, ни второе. Но такая поста­
новка задачи предполагает, что, как и сто лет назад, наше общество
сталкивается не с линейной «неизбежностью» исторического про­
цесса, а с набором альтернативных путей развития. Достаточно оче­
видно, что основные свойства современного капиталистического
класса в России, как они перечислены выше, воспроизводят в ухуд­
шенном виде пороки русской буржуазии начала прошлого века. Это
значит, что правящий класс нашей страны вновь не способен осу­
ществить ее модернизацию.
Следовательно, «дилемма Ленина» — борьба за социалистиче­
ский путь развития в условиях незавершенности буржуазно-демо­
кратических преобразований — в новой форме стоит перед стра­
ной сегодня. В связи с этим осмысление исторических альтернатив,
с которыми мы сталкиваемся, является долгом левых интеллектуа­
лов. Если бы российское социалистическое движение смогло найти
путь к более цивилизованному, эффективному и гуманному капита­
лизму, то это стало бы свидетельством его зрелости, а также позво­
лило бы завоевать более прочные общественные позиции, вновь
стать существенным фактором исторического выбора нашей стра­
ны. Учитывая уроки советской истории, не следует ставить амби­
циозные и непосильные задачи создать нетоварное, социалисти­
ческое общество в отдельной стране. В то же время основной урок
постсоветской истории состоит в провале либерального проекта,
обнаружившего идейную нищету и практическую бесплодность ан­
тикоммунизма. В силу этого бессмысленно ждать, что эволюцион­
ным путем, тем более в условиях нарастающего мирового кризи­
са, само собой произойдет становление цивилизованного капита­
лизма. Видимо, наше общество должно найти современную форму
нэпа, когда частный капитал не уничтожен, но поставлен под надеж­
ный общественный контроль. На уровне предприятия здесь нам мо­
1059

жет помочь модель трудовых отношений, когда наемные работни­
ки в различных формах участвуют в управлении производством. На
уровне народного хозяйства в целом это должна быть модель пла­
ново-рыночного хозяйства, когда цены на продукцию предприятий,
заработная плата, прибыль и инвестиции согласуются в ходе со­
вместной разработки народнохозяйственного плана государством,
профсоюзами и менеджментом предприятий. Народнохозяйствен­
ный план, определяющий основные пропорции, темпы роста и рас­
пределение национального дохода, должен вырабатываться глас­
но и демократически, но быть обязательным для исполнения. Его
стержнем должно стать перераспределение национального дохода
от собственников капитала к трудящимся и финансовых потоков от
сырьевых отраслей к обрабатывающей промышленности1. На этой
социально-экономической основе должно быть достигнуто возро­
ждение оборонного комплекса страны и модернизация ее воору­
женных сил. Гарантией, что они не будут использоваться против на­
рода, должно стать доминирование в политической системе массо­
вой партии левого типа.
Подобная модель социально-экономической системы еще не
является социалистической, но ее нельзя назвать и чисто капита­
листической. Частный капитал в предлагаемой системе не уничто­
жается, но лишается господствующего положения. Вот почему, как
сказано, подобная модель не может сложиться стихийно. Она не­
избежно столкнется с отчаянным сопротивлением со стороны сего­
дняшнего имущего класса. Поэтому утверждение подобной модели
возможно лишь в результате острой политической борьбы, являю­
щейся, по сути, завершением буржуазно-демократической револю­
ции, осуществляемым вопреки воле крупного, компрадорского ка­
питала. При понимании этих преобразований именно как буржуаз­
но-демократических, содержащих лишь отдельные, хотя и важные,
социалистические элементы, возможно создание широкой коали­
ции заинтересованных в них общественных сил от рабочего движе­
ния и мелких служащих до мелкого и среднего бизнеса, капитала
обрабатывающих производств и части армии.
В условиях сегодняшней апатии масс, страдающих молча, по­
добные предложения могут показаться утопией. Однако мы делаем
их исходя из гипотезы о неизбежности глубокого кризиса нынеш­
него общественного строя в результате обострения международ­
ных противоречий и конфликтов в условиях нарастающего миро­
вого кризиса. Опыт истории говорит о том, что в условиях глубоко-
' Подробнее о модели планово-товарного хозяйства, о ее теоретических пред­
посылках и практическом содержании см.-.Дзарасов Р., НовоженовД. Указ. соч., гл. 8.
1060

го и затяжного кризиса, испытав разочарование в господствующей
системе ценностей и не видя для себя выхода, народные массы мо­
гут стремительно (по историческим меркам) перейти от пассивно­
сти к самым отчаянным формам социального протеста. Если не бу­
дет продуманной, реалистичной, то есть практически осуществи­
мой, альтернативы существующему общественному порядку, этот
взрыв может ограничиться простым выбросом вполне обоснован­
ной, но творчески бесплодной классовой ненависти. Сравнитель­
но легко ее можно будет канализировать в утверждение диктатуры
почвеннического типа.
Из сказанного выше можно заключить, что буржуазно-демо­
кратический путь развития возможен, только если правящий класс
капиталистического общества готов пойти на существенный соци­
альный компромисс с трудящимися. Этот компромисс труднее за­
ключить буржуазии стран периферийного капитализма, так как по­
добные общества по природе мирового хозяйства вынуждены об­
служивать капитализм центра. Следовательно, правящие классы
подобных стран располагают гораздо меньшими доходами, которы­
ми необходимо поделиться с трудящимися. Теоретически в обще­
стве периферийного капитализма может выделиться ядро нацио­
нально ориентированного капитала, готового бросить вызов цен­
тру и стремящегося опереться на поддержку более широкого круга
социальных сил, включая трудящихся. Однако этому отряду буржуа­
зии придется столкнуться с компрадорским капиталом. Отчасти по­
добный раскол можно было наблюдать в дореволюционной России,
в которой петербургский капитал в большей степени обладал ком­
прадорскими чертами, а московский — в большей мере придержи­
вался почвеннической ориентации1. Характерно и то, что именно
в Москве выдвинулись предприниматели, оказывавшие поддерж­
ку революционерам, такие как С. Морозов и Шмид. Однако в конеч­
ном счете русский национально ориентированный капитал так и не
смог преодолеть свою зависимость от самодержавия и стать само­
стоятельным фактором в борьбе за будущее страны. Отбросив со­
циальный компромисс, не смогли обеспечить развитие своих стран
по пути буржуазных демократий и правящие классы Германии, Ис­
пании и Китая в первой половине прошлого века, как мы показали
выше. В этих условиях буржуазно-демократические преобразова­
ния требуют установления контроля над крупным капиталом в ин­
1 Очерк эволюции политической культуры московского купечества и про­
мышленников во второй половине XIX — начале XX века см. в обстоятельной ра­
боте: Owen Thomas С. Capitalism and Politics in Russia: A Social History of the Moscow
Merchants, 1855-1905. Cambridge: Cambridge University Press, 1981.
1061

тересах достижения социального компромисса основных классов
общества. Но подобный контроль является уже выходом за узкие
рамки буржуазных норм и институтов, предполагая определенные
шаги по пути обобществления собственности. Оно может и сильно
различаться по степени и глубине преобразований в разных обще­
ствах, принимая разнообразные формы планирования, национа­
лизации каких-то производств и банков, участия рабочих в управ­
лении производством и т. д. Это еще не «полный» социализм (ни в
основе, ни в основном), но это уже элементы социализма как буду­
щего общественного строя.
Д.Эпштейн
Октябрь и социализм
(ответ критикам)
В каком году мы с вами ни родились,
Родились мы в семнадцатом году!1
Тот факт, что в СССР был построен социалистический общест­
венный строй, обеспечивающий на основе отношений обществен­
ной собственности рост благосостояния и условия для развития всех
классов и слоев общества, как минимум с начала шестидесятых годов
XX века, легко доказывается анализом фактических данных о раз­
витии экономики Советского Союза и сложившихся социально-эко­
номических отношениях2. При этом опережающими темпами росло
благосостояние рабочих и колхозного крестьянства, а не государст­
венных служащих или инженерно-технических работников.
Социализм был построен, благодаря свершению в октябре
1917 года революции, о характере которой споры продолжаются
до сих пор, причем особенно существенные разногласия имеются
как раз в среде людей, разделяющих (по крайней мере, в заявляе­
мых намерениях) левые, марксистские взгляды. В связи с этим мы
рассмотрим далее некоторые из основных трактовок и аргументов,
отрицающих социалистический характер Октябрьской революции
и общественного строя СССР.
1Из песни к кинофильму «На графских развалинах» (Мосфильм, 1957), слова
Евг. Евтуше нко .
2 См., например, Эпш тейн Д. Б. Непотерянное время, но потерянный шанс //
«Застой». Потенциал СССР накануне распада. М.: Культурная революция, 2011. С. 115-
183.
1062

Первое, наиболее часто встречающееся возражение против со­
циалистического характера Октябрьской революции состоит в том,
что для социализма в России в первой четверти XX века еще не со­
зрели условия, поэтому социализм и не мог быть построен. Но тогда
сразу возникает серия естественных вопросов: какие условия не со­
зрели, в чем они (эти условия) состоят, в чем проявлялась бы зрелость
условий и кто доказал, что именно эти условия являются, как говорят
математики, необходимыми и достаточными для социалистической
революции? Напрасно, как показал опыт, искать детальный, обосно­
ванный ответ на эти естественные вопросы у людей, отрицающих со­
циалистический характер Октябрьской революции и СССР. Обычно
приводятся лишь те соображения, что рабочий класс крупных про­
мышленных предприятий составлял в России к началу Первой миро­
вой войны 1-1 ,5 млн чел., что, очевидно, является явным меньшин­
ством, в то время, как 8 0 % населения составляло крестьянство, еще
недавно вышедшее из крепостной зависимости, в большинстве сво­
ем неграмотное, лишь мечтающее увеличить свои земельные наде­
лы за счет помещиков, но не имеющее никакого представления о со­
циализме и вовсе не желающее следовать в фарватере марксистской
радикальной партии. Да и рабочие в своем большинстве — это так­
же были или недавние крестьяне, или даже те, кто оставался крестья­
нами, пришедшими на фабрику или на завод на заработки на зиму, до
посевных работ. Рабочие и РСДРП — это капля в море крестьянской,
мелкобуржуазной стихии, которая неизбежно должна захлестнуть и
утопить пролетарскую власть, если бы даже таковая вдруг образова­
лась. И капитализм в России был в одной из начальных фаз своего ге­
незиса, по уровню экономического развития на душу населения стра­
на отставала от США, Англии, Франции, Германии в 3-5 раз, она могла
еще долгие десятилетия с пользой для населения развиваться по ка­
питалистическому пути. А если так, то попытка социалистической ре­
волюции была просто необоснованной. Вот и Ленин еще в ходе Пер­
вой русской революции признавал ее буржуазно-демократический
характер. Что же вдруг пр оизош ло в российском капитализме за де­
сять лет, позволившее Ленину изменить взгляд и ставить задачу со­
циалистической революции?! Очевидно, ничего, Ленин ошибся, ре­
шив использовать революционную ситуацию 1917 года для волюн­
таристского захвата власти. Такова примерно аргументация и логика
сторонников не созревших условий.
Однако насколько эта логика справедлива, верны ли приводи­
мые факты?! На самом деле она, как мы покажем, глубоко ошибочна
и не имеет ничего общего с марксистской методологией в подходе
к вопросу о характере революции и условиях для ее созревания. Да
и факты искажены в существенной степени.
1063

В самом деле, начнем с вопроса, важного для марксистов, так
как спор мы ведем в данном случае с ними: вступил ли уже капита­
лизм в России к 1914 году в ту фазу, когда общественный характер
производства находится в остром противоречии с частнокапитали­
стической формой присвоения, или не вступил? Очевидно, вступил,
о чем свидетельствуют как регулярные экономические кризисы, так
и острые классовые противоречия между рабочими и буржуазией
России, выливающиеся в острые экономические и политические
противостояния начиная с 1905 года. Более того, перед Первой ми­
ровой войной российский капитализм был крупной частью миро­
вой системы империалистических государств и активно боролся за
расширение своих позиций в этой системе. К 1914 году численность
рабочих промышленности превысила 3 млн чел, увеличившись по
сравнению с 1908 года на 24%, в то время как промышленное про­
изводство за эти пять лет выросло на 52%\ Однако общая числен­
ность наемных рабочих в стране к 1913 году составляла 18-19 млн
чел, или 23,5% занятого населения. Из них на крупных предприяти­
ях в фабрично-заводской, горной промышленности и на транспорте
было занято около 4 млн чел, в мелкой промышленности — 3 млн
чел, в строительстве — 1,5 млн. Число наемных рабочих в сельском
хозяйстве достигло 6,5 млн, в лесном хозяйстве, в торговле, а также
чернорабочих (помимо указанных выше) — 3,3 млн чел., при этом
доля потомственных рабочих среди фабрично-заводских и желез­
нодорожных рабочих уже на рубеже веков составляла около 40% 2.
Так что указываемые «мимоходом» 1-1,5 или даже 3 млн рабочих су­
щественно искажают общую картину развития капитализма и наем­
ного труда в России.
Осознала ли к предвоенному периоду наиболее активная и соз­
нательная часть рабочего класса свои классовые интересы, свое про­
тивостояние буржуазии, создана ли была в стране партия рабочего
класса, тесно связанная с рабочим классом и ставящая своей целью,
задачей-максимум, взятие власти для построения социализма? Оче­
видно, да. Следовательно, и субъективный фактор, обеспечивающий
возможность социалистической революции, также имел место.
Тогда речь может идти лишь о том этапе в развитии страны,
когда сложится революционная ситуация, которая позволит взять
власть. И она сложилась к октябрю 1917 года. О каких еще услови­
ях говорите вы, противники социалистического характера Октябрь­
ской революции?!
1История России XX — начала XX века / Под ред. Л. М. Милова. М.: Эксмо. 2007.
С. 38.
2Там же. С. 73.
1064

Большевики смогли победить в революции и в Гражданской
войне вопреки представлениям о малочисленности российского
пролетариата. И это — еще одно доказательство зрелости условий
для взятия власти и перехода к строительству социалистических об­
щественных отношений, прежде всего к обобществлению средств
производства. Большевики смогли победить в том числе и потому,
что, во-первых, их политика выражала интересы абсолютного боль­
шинства населения, а во-вторых, потому что для победы в такой
стране, как Россия, было необходимо иметь существенный перевес
по числу сторонников не в абсолютной численности населения, а в
крупных городах, и прежде всего в столицах — в Москве и Петер­
бурге. И такое большинство они имели. На это особое внимание об­
ращал Ленин, анализируя итоги выборов в Учредительное собра­
ние, отразившие политические настроения широких масс к концу
1917 года: «Столицы или вообще крупнейшие торгово-промышлен­
ные центры (у нас в России эти понятия совпадали, но они не всегда
совпадают) в значительной степени решают политическую судьбу
народа, —
разумеется, при условии поддержки центров достаточ­
ными местными, деревенскими силами, хотя бы это была не немед­
ленная поддержка. В обеих столицах, в обоих главнейших для Рос­
сии торгово-промышленных центрах большевики имели подав­
ляющий, решающий перевес сил. Мы имели здесь почти вчетверо
больше, чем эсеры. М ы имели здесь больше, чем эсеры и кадеты,
вместе взятые»’.
В отношении того, что изменилось для Ленина в России между
Первой русской революцией и 1917 годом, можно сказать следую­
щее: в этот период произошло становление мировой системы импе­
риализма, и Россия уверенно вошла в число крупнейших империа­
листических держав. Мировая научная литература, анализирующая
это явление, начала появляться преимущественно в начале XX ве­
ка2. Анализируя развитие империализма, Ленин пришел к выводу,
отраженному в названии его работы: «Империализм как высшая
стадия капитализма»3.Ленин, как известно, пришел в этой легально
напечатанной работе 1916 года к выводу о том, что империализм —
высшая и последняя стадия капитализма, канун социалистической
’ Л енин В. И. Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата.
Полн. собр. соч. Т.40. С. 6-7.
2Ленин ссылается на труд Дж. А. Гобсона: «Империализм», вышедший в Англии
в 1902 году, и на работу Р. Гильфердинга, вышедшую в Вене в 1910 году, а на русском
языке — в 1912 году в Москве. См.Ленин В. И. Империализм как высшая стадия капи­
тализма // Полн. собр. соч. Т. 27. С. 309.
3См.Л енин В. И. Полн. собр. соч. Т.27. С. 299-426.
1065

революции’. Из-за цезурных соображений он вынужден был выра­
жать эту мысль осторожнее: «...Когда из одного центра распоря­
жаются всеми стадиями последовательной обработки материала
вплоть до получения целого ряда разновидностей готовых продук­
тов; когда распределение этих продуктов совершается по одному
плану между десятками и сотнями миллионов потребителей (сбыт
керосина и в Америке и в Германии американским „Керосиновым
трестом"); — тогда становится очевидным, что перед нами налицо
обобществление производства... что частнохозяйственные и част­
нособственнические отношения составляют оболочку, которая уже
не соответствует содержанию, которая неизбежно должна загни­
вать, если искусственно оттягивать ее устранение, —
которая мо­
жет оставаться в гниющем состоянии сравнительно долгое (на ху­
дой конец, если излечение от оппортунистического нарыва затя­
нется) время, но которая все же неизбежно будет устранена»2.
Как же можно после этого, не извращая самой сути, утверждать,
что в развитии капитализма в мире и в России ничего существенно­
го между 1905-м и 1917 годом не произошло?! Как тут не вспомнить:
«слона-то я и не приметил»?!
Наоборот, эти факты, если следовать логике, неизбежно приво­
дят, вслед за Лениным, к выводу, что все необходимые и достаточ­
ные условия для социалистической революции в 1917 году были на­
лицо.
Но у Ленина были оппоненты, которые утверждали, что если
даже большевики и решатся на выступление, то власть они в слож­
нейшей ситуации войны и социально-экономического кризиса
1917 года удержать не смогут, они будут не в состоянии запустить
работу государственного аппарата, их сметет волна противодей­
ствующих выступлений. Сегодняшние аргументы несколько иные,
так как ныне нелепо утверждать, что большевики не справятся с
удержанием власти, поскольку тут история уже свое слово сказала:
большевики и руководимый ими рабочий класс в союзе с крестьян­
ством, в союзе непростом, противоречивом, с исторически длитель­
ным удержанием власти справились. Но по сути и сегодняшние ар­
гументы примерно того же свойства — в России 1917 года нет не­
обходимого культурного слоя, нет аппарата, механизма, способного
справиться со стихией мелкого крестьянского производства.
1Там же, с. 301. При этом не в предисловии, а в самом тексте работы Ленин
цитирует Гильфердинга: «Ответом пролетариата на экономическую политику финан­
сового капитала, на империализм, может быть не свобода торговли, а только социа­
лизм». Там же, с. 411.
2Там же. С . 425.
1066

И чрезвычайно важно, что на все эти аргументы Ленин дал, как
известно, детальный ответ в работе «Удержат ли большевики госу­
дарственную власть», в которой показал, что все эти проблемы он
понимает, но он видит их решение. И это решение диктуется имен­
но тем социальным состоянием страны и ее высокомонополизиро-
ванной экономики, в котором Россия находится. Большевики не со­
бираются в случае взятия власти запускать прежний государствен­
ный аппарат в его политической и военной-полицейской части, эта
машина угнетения должна быть разрушена, и на ее место встанут
Советы трудящихся — орган, выработанный в ходе Первой миро­
вой революции1. А что касается экономического аппарата управ­
ления, аппарата финансового, аппарата синдикатов, почты, банков,
связывающих всю страну воедино, то этот аппарат большевики раз­
рушать не намерены2.
«Одна справедливость, одно чувство возмущенных эксплуа­
тацией масс никогда не вывело бы их на верный путь к социализ­
му. Но когда вырос, благодаря капитализму, материальный аппарат
крупных банков, синдикатов, железных дорог и т. п.; когда богатей­
ший опыт передовых стран скопил запасы чудес техники, примене­
ние коих тормозит капитализм; когда сознательные рабочие спло­
тили партию в четверть миллиона, чтобы планомерно взять в руки
этот аппарат и пустить его в ход, при поддержке всех трудящихся и
эксплуатируемых, —
когда есть налицо эти условия, тогда не най­
дется той силы на земле, которая помешала бы большевикам, если
они не дадут себя запугать и сумеют взять власть, удержать ее до
победы всемирной социалистической революции»3.
1«Если бы народное творчество революционных классов не создало Советов,
то пролетарская революция была бы в России делом безнадежным, ибо со старым
аппаратом пролетариат, несомненно, удержать власти не мог бы, а нового аппарата
сразу создать нельзя». Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 34, с 305.
2«Капитализм создал аппараты учета вроде банков, синдикатов, почты, потре­
бительных обществ, союзов служащих. Без крупных банков социализм был бы не­
осуществим. Крупные банки естьтот„государственный аппарат", к оторый нам нужен
для осуществления социализма и который мы берем готовым у капитализма, причем
нашей задачей является здесь лишь отсечь то, что капиталистически уродует этот
превосходный аппарат, сделать его еще крупнее, еще демократичнее, еще всеобъ­
емлющее. Количество перейдет в качество. Единый крупнейший из крупнейших го­
сударственный банк, с отделениями в каждой волости, при каждой фабрике— это
уже девять десятых социалистического аппарата. Это — общегосударственное сче­
товодство, общегосударственный учет производства и распределения продуктов,
это, таксказать, нечто вроде скелета социалистического общества». Ленин В. И. Полн.
со бр. соч., т. 34, с. 307.
3Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 332-333.
1067

Работы Ленина, таким образом, ясно показывают то, что необ­
ходимые и достаточные условия в стране есть не только для рево­
люции и для удержания власти, но и для длительного, поэтапного
социалистического строительства, причем строительства успешно­
го, если политика большевиков будет правильной и если привлечь
к управлению широкие массы рабочих, крестьян, интеллигенции:
«Россией управляли после революции 1905 года 130 000 по­
мещиков, управляли посредством бесконечных насилий над 150
миллионами людей, посредством безграничных издевательств над
ними, принуждения огромного большинства к каторжному тру­
ду и полуголодному существованию. И Россией будто бы не смо­
гут управлять 240 000 членов партии большевиков, управлять в ин­
тересах бедных и против богатых... У нас есть „чудесное средство"
сразу, одним ударом удесятерить наш государственный аппарат,
средство, которым ни одно капиталистическое государство никогда
не располагало и располагать не может. Это чудесное дело — при­
влечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной рабо­
те управления государством»1.
А что касается экономической культуры, цивилизованности,
культуры производства, потребления, культуры городов и дере­
вень, культуры всех процессов жизнедеятельности страны, которой
в сравнении с западными странами действительно не хватало, то
Ленин, как известно, на это отвечал:
«„Россия не достигла такой высоты развития производительных
сил, при которой возможен социализм". С этим положением все ге­
рои II Интернационала, и в том числе, конечно, Суханов, носятся, по-
истине, как с писаной торбой. Это бесспорное положение они пере­
жевывают на тысячу ладов, и им кажется, что оно является решаю­
щим для оценки нашей революции...
Ну, а что, если своеобразие обстановки поставило Россию, во-
первых, в мировую империалистическую войну, в которой замеша­
ны все сколько-нибудь влиятельные западноевропейские страны,
поставило ее развитие на грани начинающихся и частично уже на­
чавшихся революций Востока в такие условия, когда мы могли осу­
ществить именно тот союз „крестьянской войны" с рабочим движе­
нием, о котором, как об одной из возможных перспектив, писал та­
кой „марксист", как Маркс, в 1856 году по отношению к Пруссии? Что,
если полная безвыходность положения, удесятеряя тем силы рабо­
чих и крестьян, открывала нам возможность иного перехода к соз­
данию основных посылок цивилизации, чем во всех остальных за­
падноевропейских государствах? Изменилась ли от этого общая ли­
1Там же. С. 313.
1068

ния развития мировой истории? Изменились ли от этого основные
соотношения основных классов в каждом государстве, которое втя­
гивается и втянуто в общий ход мировой истории? ...Если для соз­
дания социализма требуется определенный уровень культуры (хотя
никто не может сказать, каков именно этот определенный „уровень
культуры", ибо он различен в каждом из западноевропейских госу­
дарств), то почему нам нельзя начать сначала с завоевания рево­
люционным путем предпосылок для этого определенного уровня,
а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского
строя, двинуться догонять другие народы»1.
Ленин тем самым и предсказывал будущее развитие, и подска­
зывал одно из направлений преобразования страны после взятия
власти — «двинуться догонять другие народы» в области культу­
ры и экономики, что и было, безусловно, осуществлено. К середи­
не тридцатых годов СССР вышел на второе место в мире по объе­
мам национального дохода. А по уровню культуры он к шестиде­
сятым годам XX века, в том числе «на душу населения», возможно,
вышел и на одно из первых мест в мире, если бы такой показатель
исчислялся. Как же можно после этих, уже свершившихся и всеми
признаваемых фактов говорить об отсутствии условий для построе­
ния социализма в России?! Можно говорить лишь о более или ме­
нее благоприятных условиях, но никак не об их отсутствии.
Но даже вопрос о более или менее благоприятных условиях
для социалистической революции в более развитых странах не
столь очевиден, как может показаться, если принять во внимание,
с одной стороны, империалистический характер мировой эконо­
мики и, с другой, зависимое, периферийное или полупериферий-
ное положение царской России в ней. Буржуазия более развитых
стран, мировые лидеры, как известно, и об этом Ленин пишет в
работе «Империализм как высшая стадия капитализма», имея бо­
лее высокий уровень производительности общественного труда,
а также огромные дополнительные доходы от эксплуатации ко­
лоний, стран периферии и ресурсов полупериферии, могут обес­
печивать для части своего рабочего класса условия жизни, суще­
ственно снижающие их революционный настрой. Поэтому реко­
мендация для российских большевиков идти в 1917 году в русле
буржуазной революции и ждать, пока социалистическая револю­
ция созреет и произойдет на Западе, если бы они ей последова­
ли, с большой вероятностью означала бы, что социалистическая
революция задержалась бы на десятилетия. О том, что это не диа­
1Ленин В. И. О нашей революции (по поводу записок H. Суханова) // Полн. собр.
соч. Т. 45. С. 380 -381.
1069

лектическая, не марксистская и не революционная позиция, го­
ворить не приходится. Во всяком случае, мы не знаем в первой
половине XX века, после завершения в середине двадцатых годов
периода «бури и натиска», вызванного Великой Октябрьской ре­
волюцией, ни одной попытки ни социалистической революции,
ни мирного, даже временного перехода власти к действительно
социалистическим силам.
Правда, противники большевистской революции утверждают,
что, если бы она не произошла, а большевики не боролись с Вре­
менным правительством, а поддерживали бы его, то Россия оказа­
лась бы в числе стран-победителей в Первой мировой войне, ее со­
юзники преподнесли бы ей Босфор и Дарданеллы в качестве при­
за, и она, контролируя вход в Средиземное море, продолжила бы
свое энергичное экономическое развитие и вышла бы на лидер­
ские позиции в мире. Но при этом забывается, что развитие цар­
ской России осуществлялось в основном на средства иностранного
капитала, оно носило «наведенный» характер роста потребностей
мировых лидеров в ресурсах (примерно как и в настоящее время).
И такое же место сырьевого придатка было уготовано России в слу­
чае буржуазного развития. Ни о каком мощном развитии современ­
ных (тогда) отраслей, таких как автомобилестроение, авиастроение,
танкостроение, моторостроение, электротехника и электроэнерге­
тика, химия и т. д., в этом случае не могло быть и речи. А в 1929 году
разразился мировой кризис, перешедший в многолетнюю депрес­
сию, от которой, как показывает история, страны — экспортеры ре­
сурсов страдают существенно больше, чем страны, производящие
преимущественно продукцию с высокой добавленной стоимостью.
То есть этот кризис оказался бы еще более затяжным для России,
и в случае мировой империалистической войны Россия имела вы­
сокие шансы потерять свою независимость и, возможно, всю евро­
пейскую часть территории. Для такого прогноза, во всяком случае,
гораздо больше оснований, чем для оптимистического выхода в ми­
ровые лидеры из состояния полупериферийной, зависимой от ино­
странного капитала державы.
Почему же тогда большевикам понадобилось захватывать
власть, говорят оппоненты Октябрьской революции, если уже вто­
рое Временное правительство (с 24 июля 1917 года) более чем на­
половину состояло из представителей социалистических пар­
тий? — вопрошают иные противники Октябрьской революции. На­
конец, выборы в Учредительное собрание дали социалистическим
силам явное большинство, причем эсеры, получившие 58% голо­
сов, и большевики (25%) имели абсолютное большинство голосов,
а вместе с меньшевиками — более 87% голосов и более 90% манда-
1070

t o b 1. Надо было лишь объединиться и вместе с эсерами и меньше­
виками мирно строить социалистическую Россию.
Но о каком совместном мирном «строительстве социалистиче­
ской России» могла идти речь, когда и эсеры, и меньшевики катего­
рически осуждали свержение Временного правительства больше­
виками, считая, что в России происходит буржуазная революция и
власть в стране должна перейти к буржуазии!?
Еще одна цепочка аргументов против социалистического ха­
рактера социалистической революции 1917 года и, соответствен­
но, СССР идет по следующей линии: СССР не был социалистической
страной, так как решал в основном буржуазные задачи: проведение
индустриализации, последующее развитие индустрии, повышение
культуры, рационализация производства, распределение с учетом
эффективности, приучение к трудовой дисциплине (Ленин говорит
об этих задачах с начала 1918 года). Все эти сугубо буржуазные за­
дачи должны были быть решены на капиталистической стадии, и то,
что в СССР они вышли на передний план, говорит о том, что его эко­
номический строй был не социализмом, а капитализмом.
Разумеется, это очередной софизм, суть которого — в под­
мене сущностного определения социализма некоторой выбор­
кой задач, которыми российскому социализму действительно
приш лось заниматься. Ведь социализм определяется характе­
ром общественных отношений, целью производства, свойствен­
ными ему формами регулирования производства, обмена и по­
требления, а отнюдь не набором задач, вытекающих из извест­
ной отсталости российского капитализма. Социализм — это
строй, базирующийся на общественной собственности на сред­
ства производства, в рамках которого развитие общественного
производства и регулирование всех его стадий осуществляется
в интересах повышения благосостояния всех классов и слоев, в
интересах создания все более благоприятных условий для пол­
ного и всестороннего развития каждого индивида и общества в
целом. А уж какие частные задачи приходится решать для это­
го, насколько они отличаются от задач, решаемых развитым ка­
питалистическим государством, — з ависит от того, на какой ста­
дии развития находится государство, в котором произошла со­
циалистическая революция.
Подтекст указанной выше подмены сути общественного строя
задачами развития индустриализации состоит в том, что, дескать, раз
России понадобилась индустриализация, значит, промышленности в
1Л ен ин В. И. Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата //
Полн. собр. соч. Т. 40. С. 2.
1071

России не было, не было в ней, стало быть, и капитализма, а раз не
было капитализма, так о каком социализме может идти речь?! Конеч­
но, это подмена и фальшивая аргументация! Первые предприятия,
использующие наемный труд, появляются в России уже в XVI веке, ин ­
дустриализация России, то есть создание крупной промышленности
в ней, причем как государственной, так и частной, началось еще при
Петре I, примерно за сто лет до того, когда началась промышленная
революция в Англии, хотя и на другом социально-экономическом ба­
зисе, с широким использованием труда крепостных крестьян. Разви­
тие капитализма, хотя и с отставанием от Западной Европы, шло эти
три века и в России, ускорившись после реформы 1865 года. Поэтому
в России имело место сочетание противоречий развитого, передово­
го капитализма с пережитками феодализма, что, разумеется, с одной
стороны, обостряло эти противоречия, но, с другой стороны, суще­
ственно повышало шансы на победу революции, которой предстоя­
ло решать одновременно и задачи ликвидации указанных пережит­
ков крупного помещичьего землевладения и сословных привилегий,
и задачи ниспровержения буржуазного строя.
По Марксу, по марксистской методологии революция проис­
ходит в одной или нескольких достаточно развитых капиталисти­
ческих странах, но отнюдь не во всех и не одновременно, и, сле­
довательно, какое-то время страны, где пролетариат взял власть,
вынуждены сосуществовать со странами, где господствует буржуа­
зия. А это значит, что и те, и другие страны будут решать задачи эко­
номического развития, рационализации хозяйствования, дальней­
шего развития промышленности, сельского хозяйства, повышения
культуры и т. д., фактически будут вынуждены соревноваться... что
и имело место на самом деле.
Если же представлять дело так, что сугубо социалистическая
революция происходит лишь в той капиталистической стране и в
такой момент, когда для нее уже нет необходимости ни развивать
промышленность и культуру, ни заботиться о рационализации эко­
номических решений, то это означает, что капитализм в этой стране
вступил, по существу, в такую стадию, когда промышленность (инду­
стрия), сельское хозяйство, строительство и т. д. практически пол­
ностью автоматизированы, тем самым решены проблемы экономи­
ческого развития страны и благосостояния всех классов. Но если
такая стадия капитализма возможна, значит, капитализм, оставаясь
таковым, сумел каким-то волшебным образом преодолеть свойст­
венные ему противоречия между общественным характером про­
изводства и частнокапиталистической формой присвоения. Тогда
зачем же в этой стране вообще нужна социалистическая револю­
ция, если все противоречия благополучно разрешены без нее?! Со­
1072

гласитесь, подобное представление о времени социалистической
революции полностью порывает и с логикой, и с марксизмом.
О каком социализме в СССР может идти речь, если в стране
даже после разоблачения культа личности Сталина не было подлин­
ной демократии, свободы слова, многопартийности — это иное воз­
ражение против признания строя в СССР социалистическим, и оно,
пожалуй, наиболее серьезное. Но откуда взято, чем обосновано ут­
верждение, что первое социалистическое государство должно было
оказаться самым демократическим или одним из самых демократи­
ческих в мире?! Маркс подобных положений не высказывал, да и не
мог высказывать, ибо был и реалистом, и революционером. Париж­
ская коммуна показала, сколь беспощадной становится буржуазия
при попытке лишить ее собственности и власти. Если признать, что
взятие власти в России необходимо должно было произойти воо­
руженным путем и что за ним последует гражданская война, а это
Ленин признавал уже в статье «Удержат ли большевики государст­
венную власть»1,то как можно требовать от первого социалистиче­
ского государства осуществления высших стандартов демократии?
Когда страна была только что расколота на воюющие лагеря, когда
в ходе Гражданской войны погибло более 8 млн человек, о какой
многопартийности могла идти речь, о какой полноте свободы сло­
ва!? Да и следующие годы были для советской власти очень непро­
стыми, требующими поворотных решений, связанных с осуществ­
лением индустриализации и вызванным этим снижением уровня
жизни, с мобилизацией страны для победы в Великой Отечествен­
ной войне. Для преодоления последствий этих десятилетий обще­
ству требовались также десятилетия. Да и, будучи марксистом, не­
возможно не признавать, что «Право никогда не может быть выше,
чем экономический строй и обусловленное им культурное разви­
тие общества»2.При этом нельзя отрицать и того, что даже в урезан­
ном, неполном виде в СССР власть действовала в интересах народа,
состояла из представителей народа, в большинстве — выходцев из
рабочих и крестьян, и привлекала широкие слои народа куправле-
1«...Революция, настоящая, глубокая,„народная", по выражению Маркса, ре­
волюция есть невероятно сложный и мучительный процесс умирания старого и
рождения нового общественного строя, уклада жизни десятков миллионов людей.
Революция есть самая острая, бешеная, отчаянная классовая борьба и гражданская
война. Ни одна великая революция в истории не обходилась без гражданской вой­
ны. А думать, что гражданская война мыслима без „исключительно сложной обста­
новки", могут только человеки в футляре. Если бы не было исключительно сложной
обстановки, то не было бы и революции». Ленин В. И. Удержат ли большевики госу­
дарственную власть // Полн. собр. соч., т. 34. С. 321.
2Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19.С. 19.
1073

нию через систему Советов. А в этом состоит важная, если не важ­
нейшая, часть демократии. В отношении же производственной де­
мократии СССР дал образцы, намного опередившие мир и ставшие
примером для других стран1.
Еще одним ходячим аргументом против социалистического ха­
рактера революции 1917 года и построенного в СССР общественно­
го строя является утверждение, что в СССР господствовал так назы­
ваемый «государственный капитализм». Если бы этот аргумент был
бы справедлив, то в период, начиная с 1960 года, когда со сталин­
скими репрессиями было покончено, должна была бы опережающи­
ми тепами расти зарплата служащих, но не рабочих и колхозников.
Более того, должно было бы иметь место существенно сокращение
доли необходимого продукта в национальном доходе. Обратимся к
фактическим данным (табл. 1).
Таблица 1. Среднемесячная заработная плата в СССР, руб.,
в 1960-1990 годы и некоторые показатели динамики экономики, в %
Заработная
плата,
руб./мес.
1960 1970 1975 1980 1985 1990
1980
к
1960,
в%
1990
к 1980,
в%
Все народное
хозяйство
80,6 122,0 145,8 168,9 190,1 274,6 209,5 162,6
Промышлен­
но сть
91,6 133,3 162,2 185,4 210,6 296,2 202,4 159,8
в том числе :
рабочие
89,9 130,6 160,9 185,5 211,7 285,6 206,3 154
инженерно-
те хнич еск ие
работник и
135,7 178,0 199,2 212,5 233,2 343,5 156,6 161,6
Сельское
хозяйство
55,2 101,0 126,8 149,2 182,1 276,2 270,2 185,1
в том числе:
рабочие
51,9 98,5 124,7 148,5 179,7 272,6 286,1 183,6
агро ном иче ски е,
зоо те хническ ие,
ветеринарные и
инж е не рно-
технические
работни ки
115,5 164,3 179,4 185,5 243,4 332,2 160,6 179,1
1Этот факт доказывается нами в статье: Эпш т ейн Д. Б. Модели социализма, об­
щественная собственность и производственная демократия.//«Альтернативы». No 1.
2015. С. 75 -96.
1074

Колхозники
(в общественном
секторе)
38,4* 74,9
92
118,5 153,4 241,1 308,6 203,4
Транспорт
87,0 136,7 173,5 199,9 220,3 314,2 229,8 157,2
Строительство
93,0 149,9 176,8 202,3 236,6 351,4 217,5 173,7
в том числе:
рабочие
89,2 148,5 180,3 207,9 245,3 339,7 232,8 163,4
инж е не рно-
тех нич еск ие
работник и
139,9 200,0 207 212,9 239,7 392,3 152,2 184,3
Торгов ля и
общественное
питание;
материально-
техническое
снабжение и
сбыт; заготовки
58,9 95,1 108,7 138,2 149,2 237,5 234,6 171,8
Информационно­
вычислительное
обслуживание
95,8
н/д 128,5 143,5 262,2 Н/д
204
Жилищ но-
коммунальное
х озяй ств о;
непроизводств.
виды бытового
обслуживания
населения
57,7 94,5 109 133,2 146,6 209,5 133,2 157,3
Здравоохранен.
физкультура
и социальное
обеспечение
58,9 92,0 102,3 126,8 132,8 185,4 215,2 146,2
Народное
о бразование
72,3 108,1 126,6 135,9 150,0 190,7 188 140,3
Культура
49,2 84,8 92,2 111,3 117,3 165,9 226,2 149
Искусство
63,7 94,8 103,1 134,8 145,3 198,6 211,6 147,3
Наука и научное
обслуживание
110,7 139,5 157,5 179,5 202,4 338,4 162,1 188,9
Кредитование и
государственное
страхование
70,7 111,4 133,8 162,2 180,9 386,8 229,4 238,5
Аппарат органов
управления
86,4 124,5 131,3 159,6 168,8 338,1 184,7 211,8
Национальный
ДОХОД в
сопоставимых
ценах, в %
к пред. периоду
100 195,2 132
124
117 106,8 319,5 125
1075

Численность
занятых
в народном
х озяй ств е,
млн чел.
88,1 112,3 Н/Д 132,1 137 138,5 149,9 104,8
Инде ксы
государственных
розничных цен
к предыдущему
пе риоду
100
100 99,7
103* 104,9 111
103 116,5
вт.ч.ценна
продо во льств .
товары
100 103,4 100,9 103* 108,3 115
103 114,4
Примечание: * — в % к1970
Очевидно, и это бросается в глаза, что лидерами по росту за­
работной платы в 1960-1980 годах (при среднем росте на 109%) из
крупных социальных групп были рабочие промышленности (рост
на 106,3%) и сельского хозяйства (рост на 186,1 %), колхозники (рост
на 208,6%), но никак не аппарат управления (рост на 84,7%) и даже
не ИТР (рост на 56,6% в промышленности и на 60,6% в сельском хо­
зяйстве). Это полностью опровергает гипотезу о «государственном
капитализме», ибо что же это за капитализм, который ставит во гла­
ву угла опережающий рост доходов рабочих и колхозников.
Правда, если присмотреться к динамике по отраслям, то об­
ращает на себя внимание, например, опережающий рост заработ­
ной платы в торговле (на 134,6%) и финансовой сфере (на 129,4%),
культуре (126,1%). Зато отстают по темпам заработные платы ИТР
(прирост в пределах 55-60%) и в науке и научном обслуживании
(на 62,1%). Но причина тут в очень низком стартовом уровне (в
1960 году) зарплат в этих сферах (в торговле 58,9 руб., в финансах
70,7 руб., в культуре вообще 49,2 руб., при средней зарплате по на­
родному хозяйству 80,1 руб.). В науке же и у ИТР заработная плата и
в 1960 году, и в 1980 году заметно превышала среднюю по стране,
что, собственно, и должно иметь место, если стоит задача стимули­
ровать рост эффективности производства на основе науки. Скорее,
надо признать, что она недостаточно опережала среднюю зарплату
по стране в эпоху научно-технической революции.
Очевидно, таким образом, что в послевоенном СССР имело ме­
сто не господство интересов аппарата управления, а тенденция к
единству интересов и сближению уровней зарплат различных клас­
сов и слоев, соответствующая закономерностям социализма, а не
1076

государственного капитализма или «господства партийно-чинов­
ничьей бюрократии».
Обращает на себя внимание отставание в 1960-1980 годы рос­
та средней заработной платы в стране от роста национального до­
хода. Может быть, тут зарыт рост эксплуатации?! Нет, не тут, так как
опережающий рост национального дохода частично обусловлен
ростом численности занятых в экономике. Она (численность заня­
тых), как видно из приведенных данных, выросла за 1961-1980 годы
почти на 50%. Перемножение индексов роста численности занятых
и заработной платы дает 314%, то есть почти совпадает с индексом
роста национального дохода (319,5%). Если же учесть и рост индек­
са розничных цен за 20 лет всего лишь на 3%, то очевидно, что доля
национального дохода, идущего на потребление трудящихся, поч­
ти не изменилась.
Это означает, что доля национального дохода, идущего на
заработную плату, осталась в 1980 году почти такой же, как и в
1960 году, то есть весь прирост национального дохода ушел на
вполне прозрачный рост заработной платы всем категориям тру­
дящихся и на накопление, причем доля накопления не вырос­
ла. Этот факт опровергает также бытующее утверждение о том,
что в СССР рост производства вооружений с шестидесятых го­
дов происходил за счет снижения уровня жизни населения. Нет
этого, факты этому противоречат, ибо доля потребления населе­
ния в этот период практически не сократилась. Иное дело, что
сокращение доли национального дохода, идущей на повышение
обороноспособности, могло бы дать дополнительный прирост
потребления. Но поскольку именно в этот период был достиг­
нут паритет в военной сфере с США, то приходится признать, что
партийно-государственное руководство действовало и в этом
вопросе не в своих особых частных интересах, а в интересах все­
го народа, по сути дела, гарантировав безопасность страны на
многие десятилетия. Остатками той, прежней, мощи мы и сейчас
пользуемся.
В 1981-1985 годы потребление населения выросло на 16,7%,
но и произведенный национальный доход вырос на 17%, то есть за­
вершающий этап «периода застоя» также не означал наступления
на потребление трудящихся. Наоборот, этот рост демонстрирует со­
ответствие роста потребления трудящихся росту произведенного
экономикой общественного богатства.
Несоциалистический якобы характер СССР иногда выводится
из того, что СССР «развалился за несколько дней или месяцев», а
социализм превратился в капитализм, чего быть в принципе не
может. Дескать, общественный строй может развиваться лишь в
1077

прогрессивном направлении. Это не только смешной своей не-
диалектичностью, ибо считается возможным лишь общественный
прогресс, но не регресс, но и лживый довод. Глубоко ошибочная
политика руководства нашей многонациональной страны, нару­
шавшая правильную последовательность экономических и по­
литических реформ, возобладала в СССР уже в 1987 году, так что
страна продержалась не дни и месяцы с этого момента, а четы­
ре с половиной года, несмотря на допущенную и не встречавшую
от руководства КПСС отпора разрушительную деятельность ради­
кальных националистических и прокапиталистических сил. А пе­
реход общественных связей, общественного порядка на более
низкий уровень развития наблюдается каждый раз, когда в силу
экономических и политических неурядиц и кризисов или слабо­
сти руководства государство на существенный период оказывает­
ся не в состоянии выполнять свои функции по поддержанию эле­
ментарных норм общественного порядка и обеспечению функ­
ционирования основных институтов. Частные интересы начинают
немедленно разрушать прежнюю общественную ткань, и она за­
меняется существенно более простой и грубой, общество оказы­
вается во власти смеси различных типов отношений, от патриар­
хальных и феодальных до капиталистических. Это случалось в ис­
тории много раз.
СССР просто не успел выработать такие формы реализации
общественной собственности и их сочетания с личными и кол­
лективными интересами, которые позволили бы значимо обо­
гнать развитые капиталистические страны по уровню произво­
дительности труда, хотя продвигался в этом направлении, пре­
одолевая монополизм в политике и экономике, догматизм в
идеологии. На это требовалось время, а это значит, что грубые
политические ошибки могли привести к потере социализма. Это
и произошло. Но если учесть, что капитализму потребовалось
около 500 лет и множество попыток, чтобы утвердиться в Евро­
пе к середине XIX века, то странно было бы ожидать полного ус­
пеха от первой социалистической попытки. При этом, разумеет­
ся, современные взгляды марксистов на пути и методы изжива­
ния частной собственности и товарного производства, а поэтому
и на социализм, отличаются от радикального видения тех, кто со­
вершал революцию в Октябре. Но вызванные Октябрьской рево­
люцией 1917 года процессы полностью преобразили мир: бла­
годаря влиянию ее успехов и успехов СССР начался переход к
восьмичасовому рабочему дню в большинстве стран Европы, к
повышению роли рабочего класса в политической жизни стран,
к предоставлению права голоса всему взрослому населению вне
1078

зависимости от пола, национальности, социального статуса. На­
чалось кардинальное расширение прав профсоюзов, резкое уве­
личение числа тех, кто пользовался социальными льготами, уде­
шевление медицинской помощи и образования, кардинальное
изменение социальной роли государства в сторону создания
«социального государства».
Революция 1917 года дала сильнейший стимул и ликвидации
колониальной системы империализма. В этом позитивном преоб­
разовании всего мира — великое и непреходящее значение Вели­
кой Октябрьской социалистической революции.
Л. Булавка-Бузгалина
Проект, рожденный революцией1
Временная дистанция между СССР и современной Россией не­
умолимо растет — вот уже и четверть века набежала, но значе­
ние Советского Союза не кануло в Лету. Более того, со временем
не угасла и частота обращений к его историческим и культурным
практикам. И эти повороты в сторону СССР продиктованы тем, что
сегодняшний мир, все более сталкиваясь с ростом социокультур­
ных противоречий, вызываемых глобализацией и «столкновением
цивилизаций» (Сэмюэль Хантингтон), «рыночным фундаментализ­
мом» и медийным манипулированием, дегуманизацией и гегемони­
ей масскультуры, ищет пути выхода из этих гуманитарных ловушек
XXI века. Автор также поворачивается в сторону СССР, чтобы разгля­
деть вектор прорыва из ловушек настоящего в пространство разви­
тия будущего, но, что очень важно, —
как настоящего, ибо оно не
дает нам сегодня права на ожидание будущего.
Поворот первый: симулякр
движения рождает пустоту
Распад СССР обернулся, с одной стороны, самосознанием истори­
ческой катастрофы и личной трагедии, с другой — открытием потре­
бительских достижений западной цивилизации (для тех, у кого были
деньги): новыми кухонными и стиральными машинами, новыми про­
дуктами в ярких обертках, недоступными прежде возможностями ту­
ристического открытия мира. Особенность современного рынка за­
ключается в том, что, вырастая из глобальной гегемонии капитала и
1В основу статьи положена публикация автора «СССР - незавершенный проект.
Семь поворотов» // См. Развитие и экономика. No 14, сентябрь 2015.
1079

базируясь на информационных технологиях и современных средст­
вах телекоммуникации, массмедийной экспансии, рынок становится
некой тотальностью, проникающей во все сферы жизни человека и
общества. И это действительно так: человек сегодня живет в услови­
ях не просто господства рыночных отношений, но именно диктатуры
рыночного тоталитаризма, рождающего и своих апологетов.
А в начале 1990-х разнообразие и яркость хлынувшего в Рос­
сию потока прежде невиданных товаров поначалу не вызвали мощ­
ного эмоционального бума, ибо еще сказывался высокий уровень
культуры, с которой советские люди были катапультированы «без
парашюта» в лавочное пространство 1990-х. Как писал Марк Блок:
«Люди тогда уже знали и куплю, и продажу, но они в отличие от со­
временников еще не жили этим»1.
Дух потребительства пришел позже — по мере вымывания
культуры. И все же интерес к этим новым товарам был, но это был
специфический интерес: поначалу они рассматривались прежде
всего как элементы, из которых можно было конструировать об­
раз приватного жизненного пространства в соответствии с личным
представлением о западном стиле жизни. Не о нем ли мечтали мно­
гие интеллигенты брежневской поры?
А так как интенсивность обновления рыночного ассортимента
постоянно возрастает, то возможность потребления (при наличии
средств) становится неиссякаемой в принципе. Соответственно, и
конструирование частного жизненного пространства на основе все
более интенсивной смены вчера купленных на сегодня покупаемые
вещи становится перманентным.
Так в постсоветской системе происходило утверждение ново­
го lifestyle под названием «евроремонт». Именно так автор данной
статьи называет этот стиль, ибо понятие «евроремонт» у нас обре­
ло значение символа рыночного обновления, напоминающего геге­
левскую «дурную бесконечность» как «неограниченный процесс од­
нообразных, однотипных изменений, ничем не разрешающихся».
И чем интенсивнее становится сменяемость рыночных одно­
образий, тем сильнее оказывается невнятность ощущения как соб­
ственного «Я», так и того, что именуется действительностью. Ощу­
щение жизненного пространства-времени постепенно сводится к
плоскости компьютерного монитора. Можно сказать, что местом
поселения современного рыночного человека является хронотоп
онтологической мертвечины, где история лишена движения, а куль­
тура — живых отношений. Вот эту мертвую всеобщность и являет
собой частный интерес, лежащий в основе рыночной (лавочной)
1См.: Блок М. Апология истории. М., 1973.
1080

глобализации, которую нам преподносят как вершину современ­
ной западной цивилизации.
Но сама социально-экономическая реальность, казалось бы,
полна движения: в ней как бы идут реформы и модернизационные
процессы; имена одних чиновников и бизнесменов, укравших мил­
лионы из госказны, сменяется другими, хотя все они при этом как-то
безнаказанно растворяются в анонимности информационного по­
тока. Истории с этими лицами, как и положено, обрываются на са­
мом интересном месте, поэтому то, что происходит с ними, после
того как их ловят за руку, — этого нам знать уже не дано — как го­
ворится, «и пучина сия поглотила ея». А дышащие им в спину новые
имена высокопоставленных чиновников с новыми накраденными
миллионами (вообще-то принадлежащими обществу) вытесняют
из оперативной медийной памяти имена предыдущих. Но иллюзия
движения тем не менее возникает— как при просмотре старинно­
го праксиноскопа.
И уже совсем не иллюзорно падают самолеты и вертолеты, оп­
рокидываются автобусы с пассажирами, тонут суда в зимних морях,
обваливаются дома и казармы — сколько горя, трагедий каждый
день, а драматургии как не было, так и нет. Вот это чудовищное про­
тиворечие и есть самая страшная суть антигуманности современно­
го мира, основанного на рыночном тоталитаризме. И то, что сегодня
не рождаются ни стихи, ни песни об этой стороне действительно­
сти, и есть одно из самых горьких доказательств отсутствия во всем
этом смысла и человеческой жизни, и человеческой смерти.
А ведь в советском искусстве даже тема гибели героя несла
большой гуманистический смысл, хотя нередко художнику требова­
лось это доказывать. Так, например, выдающийся советский режис­
сер Григорий Чухрай в 1961 году был даже исключен из партии за
«чрезмерный пессимизм» в созданном им фильме «Баллада о сол­
дате», и это в пору демократической «оттепели». Вот как ответил на
такую критику режиссер: «Одним из обвинений было обвинение в
пессимизме (герой фильма погибал). Я пытался объяснить бывше­
му вождю комсомола, что важно не то, показана или не показана
в фильме смерть, а то, ради чего это показано. Если человек толь­
ко небо коптит, портит жизнь окружающим, но остается в живых, —
это совсем не оптимизм. Но если добрый человек погибает за пра­
вое дело, защищая достоинство других людей или свои идеалы, —
это всегда потеря для мира, но пессимизма здесь нет и в помине.
Смерть и мертвечина — не одно и то же»1.
’ Свободное слово. Интеллектуальная хроника десятилетия 1985-1995. М.,
1996. С. 274.
1081

Отсутствие смысла такой жизни, которая была бы связана с жи­
вой реальностью и большим делом, посвященным гуманистическо­
му развитию человека, страны, мира, — такого смысла для многих
сегодня нет. Не поэтому ли добровольцы сегодня едут в Донбасс,
рискуя жизнью, чтобы обрести смысл жизни — и если не в борьбе,
то хотя бы в своей героической гибели, — несмотря на все внешние
и внутренние сложности? И песни у них про это поются.
Поворот второй: разотчуждение —
главный неписаный закон СССР
Та мера отчуждения, которую порождает доминирующая сего­
дня во всех сферах общественной жизнедеятельности гонка полу­
чения прибыли любой ценой, может порождать только жизненно
опасную реальность, которая при определенной критической мас­
се становится преступной явью. Сама действительность превраща­
ется в то, что убивает и человека, и человеческое в нем. Впрочем,
это закономерно для любого типа капитализма, порождающего раз­
ные формы отчуждения.
Лишь Красный Октябрь 1917 года способен был осуществить
революционный прорыв из них. Это не значит, что в СССР не было
отчуждения: в нем были и те формы, что достались от царского ре­
жима, и те, что возникали уже в рамках советской реальности. Но
главное было другое: в СССР был утвержден принцип неравнодуш­
ного отношения к отчуждению как конкретно-всеобщий этический
и гражданский императив, основополагающий для всех сфер совет­
ской системы и обязательный для гражданина, для государствен­
ного деятеля и для творца (художника и ученого). Он был обязате­
лен для человека любого возраста, любой национальности и любой
профессии. Более того, он был главным критерием замера челове­
ческого в человеке. И, что особенно важно, он являлся основопола­
гающим принципом советской истории и советской культуры.
Но, что очень важно, этот императив имел не идеалистические,
а вполне материальные основы своего генезиса, ибо был связан с
практическим и качественным преобразованием действительно­
сти, сверхзадачей которого было освобождение человека и обще­
ства от власти всех форм отчуждения (именуемое автором «разот-
чуждением»). Принципиально значимо, что субъектом этих пре­
образований было само общество. Несмотря на доминирование
бюрократических тенденций, советский человек пытался осущест­
вить себя как творец истории, причем в самых разных ипостасях: в
1920-е
—
как борец за мировую революцию, в 1930-е
—
как энтузи­
аст первых пятилеток, в 1940-е
—
как борец против мирового фа­
шизма, в 1950-е
—
как энтузиаст освоения целинных земель, в 1960-
1082

е — как строитель «городов, у которых названия нет», и в 1970-е
—
как строитель БАМа.
Именно разотчуждение явилось основополагающим принци­
пом одновременно и советской истории, и советской культуры, став
основой их диалектического единства.
Более того, разотчуждение имело силу едва ли не главного не­
писаного закона советского мира, который выступал прежде все­
го как этический императив, задающий отношение к самым разным
вещам, делая понятным без слов, почему нельзя красть продукты
в детских садах, почему надо так строить дома и казармы для буду­
щих защитников страны, чтобы не было стыдно перед самим собой,
почему, замерзая от холода, люди в блокадном Ленинграде не вы­
рубали деревья в Летнем саду.
Это не значит, что в СССР все следовали этому императиву. Но,
даже отступая от него, человек осознавал это как нарушение осно­
вополагающего принципа не только общества, но и своего достоин­
ства и совести. Это так же, как люди средневековья, которые греши­
ли против своей совести и после совершения греха каялись в нем, в
отличие от эпохи Ренессанса, где люди, совершая самые дикие пре­
ступления, ни в какой мере в них не каялись. И поступали они так по­
тому, что последним критерием для человеческого поведения счи­
талась тогда сама же изолированно чувствовавшая себя личность1.
Но значение императива разотчуждения состоит в том, что он
предполагает именно практическое преодоление отчуждения, фор­
мой которого является деятельностный акт, но свершаемый имен­
но как этический поступок. А ведь, выражаясь языком Михаила
Бахтина, реально мы говорим о приобщении индивида к «целому»
как к единственному бытию (которое существует в единстве исто­
рической и культурной реальности) через акт его личностной дея­
тельности, то есть через его поступок (акт активной нравственно­
сти). Именно это действие-поступок соединяет объективное бытие
и субъекта («Я») в то целое, где бытие становится бытием-событием,
а индивид — его субъектом. И суть этого поступка — ответствен­
ность, а точнее — «единство ответственности»2.
Именно диалектическое единство объективного бытия и субъ­
екта и превращает реальность в живую жизнь, а анонимного инди­
вида, используя выражение Анатолия Луначарского, —
в выпрям­
ленного Человека.
Императив и вектор деятельностного преобразования дейст­
вительности на основе разрешения ее тяжелейших противоречий
1Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978. С. 136-137.
2Бахтин М. М. Заметки //Литературно-критические статьи. М., 1986. С. 512.
1083

задавал такое пространство-время СССР, которое становилось ос­
новой зарождения «царства свободы». Эта красная нить СССР, вы ­
ражающая становление «царства свободы», и стала основой Побе­
ды над фашизмом, для которого главным врагом был прежде все­
го коммунизм, утверждающий высвобождение человека от власти
разных форм отчуждения.
Кстати, фашизм базируется на равнодушии к отчуждению, не
случайно его социальная база — мещанин, независимо от того, к ка­
кому социальному классу он принадлежит.
Именно «царство свободы» как красная нить советской исто­
рии, пробивающаяся через разрешение сложнейших противоре­
чий XX века, является причиной того, что к теме СССР сегодня обра­
щаются молодые.
А есть ли сегодня такой неписаный закон, который определяет
законы и правила во всех сферах общественной жизнедеятельности?
Да, такой закон есть и сегодня, но про него нигде не сказано в доку­
ментах, хотя про него знают все, даже дети, которые не умеют читать.
Суть этого главного закона: частный интерес как личное обогащение
любой ценой по формуле «деньги — власть — деньги — власть...».
Сегодня все испытали на себе власть этой диктатуры частного ин­
тереса и поняли, что его железная пята раздавит любого: и старика,
и детей, и красоту природы, и уникальное архитектурное творение.
Вот почему поиск принципиально иной основы общественного ми­
роустройства — главного неписаного закона — как раз и заставляет
сегодня разворачиваться в сторону СССР, где над человеком не было
власти денег. В СССР люди, наоборот, испытывали неловкость, когда
между ними возникал вопрос денег. Более того, деньги были сред­
ством выражения презрения к человеку, как это было хорошо пока­
зано в фильме Иосифа Хейфица «Дело Румянцева». И еще одна, ка­
залось бы, незначительная деталь: в СССР успех фильма определял­
ся числом зрителей, а не вложенными в него миллионами долларов,
как это принято в «цивилизованных» странах.
Поворот третий: тоска по радости труда
Современный российский капитализм, являющий собой его ре­
версивную (попятную) форму, имеет одну принципиальную особен­
ность: если «естественно-исторический» капитализм имманентно
исключал гуманизм как вектор общественного развития, то россий­
ский реверсивный капитализм развернулся на основе именно раз­
рушения гуманистического потенциала СССР как его важнейшего
достояния. Преступление здесь состояло в том, что гуманизм (чело­
вечность) культуры нельзя «сделать», его можно только вырастить,
как лес из редких пород деревьев. Закономерным следствием унич­
1084

тожения гуманизма явилось и разрушение культурного достояния,
причем не только СССР, но и того, что было наработано в ходе доре­
волюционной и мировой истории.
А вместе с культурным достоянием российский капитализм, как
ему и положено, упразднил и понятие «человек» как идею разви­
тия, как базовую основу всей системы ценностей и, наконец, — как
мерило общественных отношений. Но если слово «человек» лише­
но какого-либо значения, то тем самым упраздняются и все сопутст­
вующие ему понятия, и прежде всего — «труд», а значит, и все свя­
занные с ним смыслы.
Доказательством этого является то обстоятельство, что сегодня
труд лишен социального — и потому гуманистического — смысла.
Может быть, поэтому современная поэзия на тему труда так безна­
дежно онемела? А ведь тоска по осмысленному труду звучала еще
в чеховских пьесах. И дело не в характере труда. Например, желез­
ные дороги строить труднее, чем торговать на рынке, но песен о
рыночной коммерции нет, а про строительство дорог есть и в рус­
ской1, и в советской2 поэзии. Месить бетон зимой в сорокоградус­
ные морозы, как это было в 1930-е годы на строительстве Магнито­
горского металлургического комбината, уж куда тяжелее, чем быть
банковским служащим, но стихи про строительство комбината есть,
а вот стихов про финансовые спекуляции и кредиты — нет.
А ведь есть такое понятие, как «радость труда».
Где эта радость труда сегодня? Слова, которые в СССР воспри­
нимались в качестве избитого лозунга с полинявших от дождей и
снега заводских транспарантов, сегодня кажутся настолько фанта­
стически недостижимыми, что даже почти исчезли из речевого обо­
рота.
Конечно, трудно согласиться с тем, что в условиях современно­
го капитализма возможно подобное — уже хотя бы потому, что ка­
питал сегодня нередко просто отделен от труда. И одним из доказа­
тельств этого является сам генезис российского капитала, который
поднялся на основе криминальной приватизации, ваучеризации,
природной ренты (газ и нефть) и финансовых спекуляций. А не ну­
жен труд — не нужна и наука, вот почему все ее реформы как раз и
связаны с превращением ее в придаток капитала и, соответствен­
но, в еще одну территорию рынка. То же самое можно сказать и про
1 См.: Некрасов Н. Железная дорога // http://pishi-stihi.ru/zheleznaya-doroga-
ne k raso v.html
2 См.: Комаров Петр. Цикл стихов «Новый перегон» о строительстве желез­
ной дороги от Комсомольска-на -Амуре до Советской гавани // http://www.slovoart.
ru/node/1384; Федин В. «БАМ - дорога к богатству России»: http://www.stu.ru/news/
index.php?news=845
1085

Il
отечественные кино и театр, которые превратились в очередную
отрасль бизнеса. Так что российский попятный капитализм, элими­
нируя понятие «человек», привел к устранению и всех форм иде­
ального, посредством которых индивид может мыслить мир и его
противоречия. А без них, то есть вне понятий и образов, человек
не может мыслить действительность, и потому ему остается только
одно — рефлексировать и комментировать.
Может быть, поэтому возникает разворот к советскому искус­
ству?
Поворот четвертый: между
героическим и криминальным
Российский капитализм преподнес всем находящимся в его
активном обороте и свои уроки: умение изворачиваться в лапах
криминального бизнеса и коррумпированной бюрократии, навы­
ки тройной бухгалтерии — для казенных бумаг, для хозяина и для
себя, жесткость отстаивания своего частного интереса любой ценой
и посредством грязной конкуренции. Одновременно этот капита­
лизм заставляет увидеть и прочувствовать на себе законы его вар­
варской изнанки, равно как и самого человека: всю силу власти де­
нег над ним, меру его слабости и подлости, смелости или бездумья
рисковать собой во имя финансовых афер и многое другое.
Но это одна сторона реальности. Другая сторона — это та
жизнь, которая в той или иной степени, но до сих пор хранит зако­
ны и ценности советского трудового коллективизма в противоречи­
вом единстве с коллективностью патриархальной: человек должен
трудиться, родителей — не бросать, детям — помогать, друзей —
поддерживать в трудную минуту, с соседями — считаться. А день 9
мая отмечать как главный праздник, святой день, ибо Победа над
фашизмом — это то, что соединяет человека, его семью, страну и
мир в одну историю, делая культуру всеобщей для каждого, как из­
вестная песня «День Победы». День, который снимает чувство экзи-
стенциональной неприкаянности и тоски от обреченности на оди­
ночество. И марш «Бессмертного полка» в юбилейный год Победы
над фашизмом — тому доказательство.
Эти две стороны реальности создали такие жернова проти­
воречий между этической традицией человека, в которой он был
сформирован, с одной стороны, и бесчеловечностью сегодняшней
жизни — с другой, что одних они сломали, а у других — вызвали по­
началу глухой, а затем уже и открытый протест. Вот эти острейшие
противоречия и являются своеобразным генезисом «простого» рос­
сийского индивида, личностно по-разному и очень противоречиво
отражая свою неразрешенность. Но почти перед каждым стоит во­
прос: на что сегодня опереться в этой жизни человеку?
1086

На дружбу, которая сейчас вылилась в такую симулятивно-вир-
туальную форму, как «одноклассники»?
На коллектив, в котором каждый сам за себя и где постоянно
витает напряженный вопрос: кто следующий на увольнение?
На соседей, которые в больших городах даже не знают друг
друга по имени?
На родственные круги, на поддержку отношений с которыми
все меньше остается времени, сил и денег? А в случае спорных во­
просов, касающихся собственности и наследства, эти отношения
нередко превращаются в болезненное противостояние.
На семью, которая сегодня под тяжестью социально-экономи­
ческих проблем вынуждена все чаще жить врассыпную, и прежде
всего не в географическом, а в содержательном смысле? Можно ли
тут говорить о семье как о пространстве культурно-личностного
развития индивида, когда основное жизненное время человека се­
годня уходит на заработки, подработки, огороды и решение жэков-
ско-бюрократических и бытовых вопросов? В остатке от такой жиз­
ни для близких людей у человека остается главным образом уста­
лость, раздражение и тяжесть от безрадостности существования.
Конечно, радость обретения новой стиральной машины или завер­
шения очередного ремонта также имеет право на существование,
но ограниченность событийного ряда жизни лишь этими фактами
рано или поздно рождает чувство пустоты бытия, которая начинает
разрушать человека.
А может ли быть по-другому? Может ли семья стать союзом та­
ких родных людей, которые одновременно являются еще и твор-
цами-товарищами одного большого по своему культурно-истори­
ческому замеру дела? Но даже если взять такой тяжелый период в
нашей истории, как Великая Отечественная война, то даже в этих
условиях семья в большинстве случаев была спаяна не только вза­
имной любовью, заботой и противоречиями, но и отвечала этим
принципам.
Итак, выше мы показали лишь некоторые параметры современ­
ного российского мира, в котором чаще всего не живет — сущест­
вует человек. Напомним еще раз основные параметры этого мира:
лавочный дух, глухое пространство и мертвое время, бессмыслен­
ный труд, лишенный радости смысла, бесчеловечность окружаю­
щего мира, отсутствие идеального, позволяющего мыслить реаль­
ность во всей полноте ее противоречий. Но такой образ российской
реальности возникает, если к его измерению подходить с позиции
мира культуры, а значит— с позиции человека как представителя
рода Человек.
1087

И совершенно иная картина той же самой реальности возник­
нет, если ее оценивать с позиции частного индивида, утверждающе­
го господство частного интереса любой ценой, для которого отчуж­
дение и дух рыночных отношений есть его «культурная» органика.
Но за последнее время общественные настроения, казалось
бы, начали меняться. И чем сильнее чувствуется запрос на эти пере­
мены, тем более определенно и внятно звучит вопрос: каким кур­
сом дальше?
Поворот пятый: Новый человек
vs. частный человек
В своем предисловии к книге Василия Катаняна о Владимире
Маяковском Виктор Шкловский упоминает о том, что в английском
флоте в канаты, чтобы их не крали, вплетали красную нить для того,
чтобы легче было отыскать украденное. Используя этот образ, мож­
но сказать, что, с одной стороны, СССР вплел красную — коммуни­
стическую — линию в «канат» мировой истории, а с другой — в его
собственном «канате» эта линия была не единственной, там были и
другие, включая в том числе и антикоммунистические составляю­
щие. Некоторые из них разрывались от напряжения действитель­
ных противоречий советской эпохи, другие — от их неразрешенно-
сти, третьи — в случае своевременного и умелого разрешения про­
тиворечий совестких практик — становились еще крепче, но это
лишь потому, что были связаны с идеей Нового человека.
Новый человек на основе действительного снятия господ­
ствующих форм отчуждения, в своей практике социального твор­
чества не только выявлял общественные противоречия советской
системы, но и сам их разрешал, причем в непрерывной борьбе еще
и с «контрой» (мещанином от революции), и с советской бюрокра­
тией. И именно благодаря этому Новый человек сумел сотворить то,
что до сих пор позволяет нам гордиться: провести культурную ре­
волюцию в 1920-е, осуществить индустриализацию в 1930-е, побе­
дить мировой фашизм в 1945-м, первыми в мире выйти в космос в
1961-м и сотворить новую всемирную культуру — советскую.
А какова была прочность самой этой «красной нити»? Каковы
ее собственные противоречия? Если откровенно, то это вопрос о
противоречиях собственно уже самого Нового человека. И здесь
можно ответить словами Максима Горького: «Одни люди своими
„ли чны ми " противоречиями выступают выразителями противоре­
чий лишь своей эпохи, другие „выламывались" из своего класса или
эпохи, третьи воплощали историческое будущее».
Так вот, Новый человек не только нес в себе противоречия сво­
ей эпохи, не только «выламывался» из нее, но и выражал противо­
1088

речия того будущего, которое сам же создавал и которое сам же во­
площал.
И это будущее создавалось через диалектику встречного дви­
жения, с одной стороны, естественно-исторического вырастания
нового общества (Карл Маркс) в форме социального творчества
масс, а с другой — через творчество личности (Владимир Ленин,
Владимир Маяковский), создающей и реализующей историю как
культурный проект будущего.
Генезис СССР показал прецедент того, как можно развиваться,
поймав — а если надо, то и развернув — ветер истории в свои пару­
са, и одновременно следовать самостоятельно создаваемому век­
тору и проекту развития. Причем речь идет о таком проекте, кото­
рый, с одной стороны, содержал ключ к разрешению противоречий
эпохи, а значит, и своей страны, а с другой — сам был гуманистиче­
ским вызовом истории.
Другими словами, СССР показал тот тип генезиса, который, с
одной стороны, отвечал законам исторического развитии, а с дру­
гой — соответствовал принципу самодетерминации опережающего
развития, что закономерно востребовало принцип творческой субъ-
ектности. Кстати, то обстоятельство, что опережающее развитие вос­
требовало субъекта творчества, подтверждает концептуальную со­
стоятельность СССР как культурного проекта. Противоречие между
«естественно-историческим» ходом развития системы и самодетер-
минацией опережающего развития задало и новый ряд обществен­
ных противоречий, разрешение которых приводило к развитию
СССР, а, соответственно, их неразрешенность — к его стагнации.
История показала, что СССР развивался успешно в той мере, в
какой сложнейший вопрос развития советской системы был пред­
метом сознательно организованной, диалектически планируемой и
творчески управляемой деятельности, причем со стороны предста­
вителей не только государства, но и широких масс. И наоборот, мы
терпели поражения в той мере, в какой процесс развития переклю­
чался в режим бюрократического «автопилота». Победы СССР под­
твердили первое, его распад — второе.
Следует подчеркнуть, что если Октябрьская революция сама
определила стратегию опережающего развития страны, причем на
основе глубинного научного понимания диалектики историческо­
го развития, сделав тем самым вызов себе и всему миру в целом,
то программа перестройки не имела внятных целей (речь не идет
о риторике) и тем более стратегии опережения. А ведь, как хоро­
шо известно, даже для того, чтобы догнать поезд, надо находиться
в положении опережения по отношению к нему. В отличие от пе­
рестройки, у ельцинской власти стратегия была сформулирована
1089

четко: «Только не обратно в СССР!». Уже одна эта формулировка от­
кровенно демонстрировала, что во власть пришел самый опасный
тип — частный индивид без исторического мышления и научного
понимания общественного развития, а без этой основы он мог быть
только политиканом и никогда — политиком. Так, в 1990-е во власти
оказался частный индивид, использующий государство для реали­
зации своего частного интереса, суть которого всегда одна — обо­
гащение, ибо это для него есть субстанциональная основа, единст­
венное, во что он верит и с чем себя идентифицирует.
Ельцинский период закончился, но вопрос о том, куда и как
двигаться дальше, остается открытым до сих пор. Этот вопрос встал
сегодня и перед всем миром: перед США, Украиной, Донбассом, Гре­
цией и многими другими странами. Он стоит и перед Россией.
Каким курсом следовать дальше? Это вопрос прежде всего не
политический и не экономический, а вопрос исторического разви­
тия. Вне понимания вызовов современной истории, ее противоре­
чий и ловушек ответа не найти. А любая попытка подмены истори­
ческого развития новым политическим конструированием, как бы
прочно в финансовом и военном отношении оно ни было обеспе­
чено, все равно обречена на поражение.
Так на какие исторические маяки ориентироваться России се­
годня? Этот вопрос тем более значим, так как сегодня для россий­
ского общества и государства наступил особенно трудный пери­
од. Обострение геополитической ситуации и достаточно серьезные
проблемы внутренние заставляют нас взяться за очень неприятное
дело — подсчет катастрофических потерь отечественной экономи­
ки, «социалки», науки и культуры, но прежде самого человека от са­
моразрушительного пристраивания в охвостье мировой капитали­
стической системы, как это было с нашей страной после распада
СССР. Трудности внешнего и внутреннего положения показывают,
что прежняя парадигма «развития», отстаивающая приоритет оли­
гархических интересов, ведет Россию к блокированию перспектив
будущего и потере достояния прошлого.
Вот почему перед российской системой объективно и, может
быть, в последний раз встала задача перезагрузки стратегии даль­
нейшего развития — перезагрузки, вызванной нарастающим гло­
бальным кризисом. Но как это возможно, когда геополитические
противоречия заставляют Россию в отстаивании своих интересов
на поле внешней политики быть самостоятельным субъектом, а ее
внутренняя экономическая политика отдана на откуп олигархам,
которые в погоне за прибылью вывозят за пределы страны «свои»
(на самом деле — общества) капиталы и природные ресурсы?
Современный геополитический кризис вызвал нарастание как
внешних, так и внутренних противоречий российской системы, а
1090

растущее напряжение от их неразрешенноеTM заставляет все ак­
тивнее обращаться к тому историческому опыту— и прежде все­
го СССР, — который имел практики разрешения пусть других, но не
менее, а может быть, и более острых общественных противоречий.
Причем, как показала история СССР, это было такое разрешение, ко­
торое рождало пусть трагическое (как это было в условиях сталин­
ского режима), но высокое бытие, при котором человек человеку
был не конкурентом и не партнером, а товарищем по делу преобра­
зования действительности. И то, что этот исторический опыт рож­
дал высокое искусство, которое востребовано до сих пор, есть убе­
дительное тому доказательство.
Может быть, поэтому сегодня все чаще обращаются к практи­
кам СССР? Но что ищут, поворачиваясь в сторону СССР, причем ко­
гда назад, а когда вперед?
Можно условно назвать три основных разворота на СССР:
• сталинско-имперский;
• социально-патерналистский;
• субъектно-освободительный (романтический).
А теперь посмотрим, в рамках какого из этих разворотов воз­
можно разрешение тех противоречий и вызовов, которые сегодня
стоят перед миром и Россией?
По мнению автора, главный вызов современности связан с про­
блемой становления индивида как общественного, творчески дея­
тельностного субъекта разотчуждения, без которого невозможно
никакое историческое — и потому культурное — развитие.
Вот поэтому мы и рассмотрим проблему субъектности как глав­
ную из тех, которые заставляют нас повернуться и всматриваться в
практики СССР.
Поворот шестой: герой vs. функция капитала
Для власти капитала, рынка и бюрократии сегодня индивид ну­
жен лишь в одной ипостаси — как функция. И это есть имманент­
ный закон мира отчуждения, из которого он сам пока вырваться не
может, но самое страшное — не очень-то и хочет. Да, быть функцией
тяжело и неприятно, но быть субъектом — это значит решать про­
блему смысловой перезагрузки своей субстанции.
Приспосабливаться к этой реальности трудно и больно, но са­
мому определять ее — хотя бы в горизонте собственной лично­
сти — сложно и страшно, ибо это требует от индивида позиции, по­
ступка и самое главное — персональной ответственности. Одним
словом — той принципиальности бытия, без которой невозмож­
но быть субъектом истории и культуры. Именно эта проблема есть
гордиев узел современного индивида, общества и культуры, то есть
всего того, что составляет потенциал их исторического развития.
1091

В условиях рыночного тоталитаризма на бессубъектность су­
ществования обречены все: и малоимущие, и средний класс, и осо­
бенно богатые. Понятно, что функциональное существование ни­
велирует личность индивида, подчиняя его деятельность, взгляды,
стиль, вкус одному — рыночному канону, который есть не что иное,
как стандарт общего.
Тем острее становится вопрос: где и как индивид сегодня может
формироваться как общественный субъект, если формат личностно­
го бытия исключен даже в культуре? Достаточно посмотреть на боль­
шую часть современных российских фильмов, в которых найти хотя
бы один художественный образ — большая удача, причем даже мас­
ки — большая редкость, преимущественно — безликость. Но, суще­
ствуя в условиях отчуждения, индивид тем не менее имеет и живые
связи с миром культуры, включая отечественную — русскую и совет­
скую. А эта культура всегда несла в себе понятие «героическое».
И это не случайно: принцип субъектного бытия, утверждающий
себя через разрешение острейших противоречий советской ис­
тории и культуры, объективно требовал от индивида героическо­
го напряжения сил: позиции, воли к поступку, его свершения — и
нередко ценой собственной жизни. Вот почему «героическое» яви­
лось, во-первых, контрапунктом советской истории и культуры, во-
вторых, основой их диалектического единства и, в-третьих, измере­
нием человека как представителя рода Человек.
Но само это понятие не могло возникнуть из идей — даже са­
мых революционных. Героическое бытие советского человека было
обусловлено самой практикой преодоления тяжелых условий жиз­
ни как следствия международной борьбы за дерзкую попытку ут­
верждения общества справедливости, труда и культуры (социализ­
ма), трагического противостояния бюрократизму и сталинизму, га­
сившим этот исторический порыв, массового энтузиазма, открытия
нового мира и вдохновенного созидания советской культуры как
всемирной культуры.
В сущности, строго по Борису Пастернаку: «Человек — дейст­
вующее лицо. Он герой постановки, которая называется „история"
или „историческое существование"»1. Так, практики СССР показали
земную — не приземленную — основу «героического», возникаю­
щего на основе решения насущных вопросов жизни для всех и каж­
дого, а значит, и для себя. И в этом — гуманистическая суть «герои­
ческого», в отличие от супергероев, имена которых воспринима­
ются уже как символы современной масскультуры (Человек-Паук,
Супермен, Бэтмен, Капитан Америка и др.).
1П а ст е р н а к 6. Поездка в армию. Полное собрание сочинений. Том 4. С. 671.
1092

В советской культуре «героическое» понималось как некий по­
ступок в истории, суть которого заключалась в деятельностном (не
метафизическом) высвобождении действительности — а значит, и са­
мого человека — от господства реальных форм отчуждения. Кстати, в
этом заключалась и суть общественного идеала советской культуры.
Именно принцип субъектности, проявляемый в практике со­
вместного и творческого преобразования действительности, вы ­
свобождающего ее от власти отчуждения (разотчуждение), и опре­
делил принцип интернационализма советской истории и всемир-
ности советской культуры. И в этом была сила советской системы и
советского общества — сила, позволявшая решать проблемы мира
как свои, и свои — как проблемы мира.
Императив субъектности пронизывал и все советское искусст­
во, выстраивая его драматургию, рождая эффект живого движения
(развития) отношений и определяя его главного героя.
Более того, он был субстанцией и общественного поступка, ко­
торый в советском обществе был настолько значимым, что невоз­
можность его свершения в условиях нарастания социального про­
заизма 1970-х нередко рождала и такое решение: если в истории
невозможно героически действовать, то тогда дайте в ней во имя
большого дела хотя бы героически погибнуть. Конечно, обрыв че­
ловеческой жизни — это трагедия, но еще большей трагедией для
советского творца-романтика тех лет являлось внутреннее угаса­
ние самого энтузиазма, ломающее людей изнутри, обрекающее че­
ловека на бессмысленность существования. А уж если предостав­
лялся случай участвовать в некотором историческом созидании —
да еще и не одному, а совместно с другими, — то за это буквально
хватались как за спасение.
Проблемой смысла жизни были пронизаны лучшие произведе­
ния советского искусства 1960-х. Например, в фильме Марлена Ху­
циева «Мне двадцать лет» герои пытаются лично ответить на новый
вызов идеи героического бытия уже в условиях мирного времени.
И даже в фильмах 1970-1980-х ставится эта проблема, но здесь уже
показана внутренняя трагедия человека, его надлом из-за того, что
он либо не может найти этот высокий смысл («Отпуск в сентябре»
режиссера Виталия Мельникова — по мотивам пьесы Александра
Вампилова «Утиная охота»), либо отказывается от него («Сталкер»
режиссера Андрея Тарковского — по мотивам романа «Пикник на
обочине» Аркадия и Бориса Стругацких).
Может быть, поэтому советские фильмы, ставящие эту пробле­
му, до сих пор притягательны. Вот некоторые современные отзывы
зрителей о фильме Юлия Райзмана и Евгения Габриловича «Комму­
н ист» (1957):
1093

• «Какая сильная энергетика от фильма исходит, прямо все
внутри переворачивается. Эт о настоящее искусство!»
• «На основе таких фильмов мы будем строить новую жизнь».
• «Спасибо! Советские фильмы самые лучшие, показывают че­
ловеческую сущность, а не звериную, к которой за последние 20 лет
мы, к сожалению, привыкли».
• «Вообще-то фильм не про идеологию! Идеология коммуниз­
м а — обычная справедливость и от рицание собственнических...
мелких интересов! Порочность идеологии придумали буржуи (по­
рочные насквозь) — одним словом, все должны думать об общем
деле, буржуев заботит лишь своя персона: человек человеку — волк!
А ведь так оно и есть теперь! Волки вокруг! И всем плевать на все,
кроме своей тушки! Коммунисты жертвовали собой ради общего
дела и это почитали за честь! Кто теперь это может хоть как-
то понять?»
• «Не знаю, как оно, но то, что показано в фильме, — эт о Иде­
ал Человека. Это и есть то, что я бы хотел видеть в Будущем. Та­
кого человека»\
Поворот седьмой: альтернатива миру
отчуждения — освобождение, а не свобода
Отказ от субъектности, в сущности, есть отказ от идеи человека,
а значит, и от вопроса: зачем ты живешь? Неужели для того, чтобы
только получать приличное жалованье в фирме, честно платить на­
логи, делать удачные покупки на Рождество и бодрить себя на ста­
рости лет туристическими поездками? Или все же жить в истории с
ее принципом субъектности?
Ответ на этот вопрос определяет выбор и соответствующей сто­
роны баррикады культурно-гражданского противостояния, которая
сохранялась на протяжении всей истории СССР. Сегодня она пред­
ставляет противостояние между двумя онтологическими принципа­
ми: принципом субъектного бытия (в культуре и истории) и прин­
ципом комфортного небытия частного индивида (мещанина) в про­
странстве отношений купли-продажи.
Кстати, следует отметить, что если в СССР слово «мещанин» слу­
жило презренным приговором, то после распада СССР началась его
этическая легитимация. Сегодня презирать мещанина не принято —
лавочная глобализация его этически и «культурно» узаконила. Те­
перь быть мещанином не стыдно, равно как и пошляком. Пошлость
сегодня превратилась в «художественный» метод частного челове­
ка от культуры (точнее — лавочника от культуры), утверждающего
частный взгляд на частного человека.
1См.: https://www.youtube.com/watch?v=6EvFJCX-Nmc
1094

А те, кто противостоит мещанству или не совсем омещанил­
ся, сегодня уходят либо в формы патриархальной жизни, либо в те
или иные маргинальные по своей сути субкультуры, либо в аноним­
ность виртуальной (цифровой) реальности Интернета. Ну, а тот, кто
пытается найти альтернативы либеральным формам отчуждения,
причем в логике порожденного ими же мира симулякров, неред­
ко сам попадает в их ловушки (национализм разного окраса, фунда­
ментализм, фашизм, бандеровщина и т. п.).
Но есть и те, кто сегодня ищет прорыв в движение истории, что­
бы совместно с другими решать сложнейшие проблемы времени.
И это, если использовать образное выражение Юрия Олеши, не тот
разговор, «когда один говорит, а другой молчит и слушает, а разго­
вор, когда двое, очень близко прижавшись друг к другу, обсуждают,
как бы найти наилучший выход»1.
Неужели такое может быть? А ведь такое было — и было в
СССР, — и потому мы разворачиваемся к нему с вопросами опять и
опять. Это ностальгия?
В свое время Ренессанс развернулся — не оглянулся (!) — в сто­
рону античности. Это ностальгия? Нет. Ностальгия — это попытка
облечь настоящее в прежние формы, может быть, и хорошие, но ис­
торически снятые. Ренессанс же развернулся к античности, чтобы
схватить и понять классику развития (ее законы) культуры, без чего
невозможно прорываться в будущее.
Обращ ение к практикам СССР сегодня — это попытка понять,
как можно вырваться из ловушек лавочной глобализации, в кото­
рой человеку нечем дышать, нечем мыслить, не для чего жить и в
которой нет Другого, а значит — и его самого.
Поэтому поворот в сторону СССР сегодня — это объектив­
ная потребность человека и общества понять классику развития
истории, чтобы определить для себя вектор дальнейшего разви­
тия того большого дела, которое и есть суть «красной нити» СССР.
Или, как говорил Леон Баттиста Альберти, «будь убежден, что че­
ловек рождается не для того, чтобы влачить печальное сущест­
вование бездействия, а чтобы работать над великим и грандиоз­
ным делом»2.
А классика развития СССР — это разотчуждение, которое по­
средством деятельностного высвобождения связывает будущее с
наследием не только отечественной, но и мировой культуры, более
того — развивает их.
1Первый Всесоюзный съезд советских писателей. 1934. Стенографический от­
чет. М., 1990. С. 236.
2Цит. по кн.: Карелин М. С. Очерки итальянского Возрождения. М., 1910. С. 164-
165
1095

Так, например, понятие «свобода», дарованное Великой фран­
цузской революцией, будучи сопряженным с «субъектом истории»,
получило свое качественное развитие в понятии «освобождение».
Понятие «освобождение» принципиально отличается от «свободы»,
выражая не то, что нужно искать или ждать как чье-то дарование
(царя, барина, героя, начальника, спонсора), а то, что можно и нуж­
но самому творить — и, как правило, не в одиночку, а совместно
с другими. Как сказал один из героев Эрнеста Хемингуэя по имени
Гарри Морган из романа «Иметь или не иметь»: «Все равно человек
один не может ни черта».
Не свобода, а именно освобождение с его принципом деятель­
ностной субъектности как раз и становится основой самодетерми-
нации индивида. Или, как писал Гегель, «живая субстанция... есть
бытие, которое поистине есть субъект... поскольку она есть движе­
ние самоутверждения»1.
Современная же цивилизация связывает понятие «свобода» с
формальным и абстрактным понятием «права человека», хотя зна­
чение самого человека как общественной ценности и уж тем более
цели развития прочно отсутствуют. Свобода же с ее принципом то­
лерантности сводится к императиву: ты не трогаешь меня — я не
трогаю тебя. Цивилизация «прав человека», устанавливающая меж­
ду людьми светофоры формально-бюрократических отношений, не
только не снимает существующего между ними отчуждения, но, на­
оборот, многократно его усиливает. Вот и получается, что не только
социум, не только межличностные отношения, но и экзистенцио-
нальная сторона человеческой жизни сегодня пронизаны отчуж­
дением.
Где сегодня человек имеет свободу выстраивать свои отноше­
ния не как частные, а как отношения мира культуры? На работе?
В метро? На рынке?
Где сегодня человек имеет свободу творческого преобразова­
ния не своего частного пространства (дачи и квартиры), а окружаю­
щей действительности по законам города-сада?
Без субъектно-преобразующей деятельности свободы как тако­
вой нет. У частного индивида есть один вид свободы — свободы по­
требления сотворенного не его руками, в том числе и города-сада.
Без того, чтобы быть субъектом социального освобождения, инди­
виду остается одно — быть лишь «мышкой» при господствующей
власти капитала.
1Гегель В. Соч. т. 4. М., 1959. С. 9. // Цит. по кн.: Батищев Г.С. Диалектика творче­
ства. М., 1999. С. 396.
1096

Вот почему совместное и творческое преобразование об­
щей на всех действительности, несущей смысл труда и чело­
веческой жизни и потому рождающей песню (как это было в
СССР), и есть живая альтернатива этому мертвенному импера­
тиву «прав человека», претендующему быть основополагающим
законом мира человеческих отношений. А ведь когда-то мысля­
щие люди Европы за этот императив принимали принципиаль­
но иные вещи1.
Человек как творец истории и герой культуры есть суть про­
екта СССР, рожденного Красным Октябрем, который в принципе за­
вершить нельзя, как нельзя завершить развитие человека.
Именно противоречия, победы и трагедии советского челове­
ка являются причиной поворотов из капиталистического настояще­
го в сторону советской действительности, ибо практики СССР — это
прежде всего мастер-класс творчества истории как мира культуры
(что есть суть коммунистической революции), а не музей — может
быть, и дорогих, но воспоминаний.
С. Амин2
Современный империализм: уроки XX века
Ленин, Бухарин, Сталин и Троцкий в России, а также Мао, Чжоу
Эньлай и Дэн Сяопин в Китае сформировали историю двух великих
революций XX века3. Как лидеры революционных коммунистиче­
ских партий, а позднее как лидеры революционных государств, они
’ В связи с этим уместно привести отрывок из одного интервью, которое дал
Франц Кафка чешскому журналисту Густаву Яноуху: «Густав Яноух: Ст ало быть, вы
считаете, что человек больше не является сотворцом мира?
Франц Кафка: Вы опять не поняли меня.... Человек отказался от участия в со­
зидании мира и ответственности за него. < . . .> . . .Большинство людей живут без
сознания сверхиндивидуальной ответственности, и в этом, мне кажется, источ­
ник всех бед».
См.: Из диалога Густава Яноуха с Фр. Кафкой // Кафка Ф. Замок. М., 1991. С. 542.
2Самир Амин является директором Форума третьего мира в Дакаре, Сенегал.
Среди его книг, изданных «Monthly Review Press»: «Вирус либерализма», «Мир, ко­
торый мы хотим видеть», «Закон всемирной ценности», «Имплозия современного
капитализма» и «Три очерка по теории стоимости Маркса». Оригинальная версия
статьи: S.Amin. Contemporary Imperialism II M onthly Review. 2015. Volume 67. Issue 03
July -Augu st.
3В этой статье мой анализ ограничивается изучением опыта России и Китая без
намерения упущения опыта других социалистических революций XX века (Север­
на я Корея, Вье тнам, Куба).
1097

сталкивались с проблемами, с которыми сталкиваются победившие
революции в странах периферийного капитализма. В этой связи
они были вынуждены «пересмотреть» (я намеренно использую этот
термин, который многие считают кощунственным) тезисы, унасле­
дованные от исторического марксизма II Интернационала. Ленин и
Бухарин пошли гораздо дальше, чем Гобсон и Гильфердинг, в сво­
их анализах монополистического капитализма и империализма и
пришли к следующему важному политическому выводу: империа­
листическая война 1914-1918 годов (они были одними из немногих,
если не единственными, предвидевшими ее) сделала необходимой
и возможной революцию во главе с пролетариатом.
Пользуясь возможностью оценить прошлое, я обращаю в дан­
ном случае внимание на ограниченность их анализа. Ленин и Буха­
рин считали империализм новым этапом («высшей стадией») капи­
тализма, связанным с развитием монополий. Я подвергаю сомне­
нию этот тезис и утверждаю, что исторический капитализм всегда
был империалистическим, в том смысле, что он привел к поляриза­
ции между центром и периферией с момента своего возникновения
(XVI век), которая только увеличилась в течение последующего гло­
бального развития. Домонополистическая система XIX века была не
менее империалистической. Великобритания поддерживала свою
гегемонию именно за счет колониального господства над Индией.
Ленин и Бухарин считали, что революция, начавшись в России («сла­
бое звено»), продолжится в центре (в частности, в Германии). Их на­
дежда была основана на недооценке последствий империалистиче­
ской поляризации, которые разрушили революционные перспекти­
вы в странах центра.
Тем не менее Ленин и даже в большей степени Бухарин доволь­
но быстро освоили необходимый исторический урок. Революция,
совершенная во имя социализма (и коммунизма), была на самом
деле чем-то иным, то есть в большей степени крестьянской рево- f
люцией. И что же делать? Как крестьянство может быть связано со
строительством социализма? Делая уступки рынку и уважая ново-
приобретенную крестьянскую собственность, медленно прогресси­
ровать к социализму? Нэп реализовал эту стратегию.
Да, но... Ленин, Бухарин и Сталин также понимали, что импе­
риалистические державы никогда не примут революцию или даже
нэп. После «горячих» войн и интервенции пришла холодная война,
которая продолжалась с 1920 по 1990 год1. Советская Россия, хотя
1До Второй мировой войны Сталин отчаянно и безуспешно искал союза с за­
падными демократиями против нацизма. После войны Вашингтон решил продол­
жить холодную войну, в то время как Сталин стремился расширить дружбу с запад-
1098

была далека от строительства социализма, была в состоянии осво­
бодиться от смирительной рубашки, которую империализм всегда
стремится навязать всем окраинам мировой системы, где он доми­
нирует. В результате Советская Россия оказалась в изоляции. Что
предпринимать в этой ситуации? Попытки настаивать на мирном
сосуществовании, делая уступки, если это необходимо, и воздер­
живаться от слишком активного вмешательства на международной
арене? В то же время нужно было вооружиться для противодейст­
вия новым и неизбежным нападениям извне. И предполагаемая бы­
страя индустриализация, в свою очередь, вступила в конфликт с ин­
тересами крестьянства и тем самым угрожала срыву рабоче-кресть­
янского союза, ставшего основой революционного государства.
В этом смысле возможно понять двусмысленность позиций Ле­
нина, Бухарина и Сталина. В теоретическом же плане наблюдались
развороты от одной крайности к другой. Иногда преобладало де­
терминистское отношение, вдохновленное поэтапным подходом,
который был унаследован от раннего марксизма (сначала буржуаз­
но-демократическая революция, потом социалистическая), иногда
возобладал волюнтаристский подход (проведение политической
акции, позволяющей перепрыгнуть через этапы). Наконец, в 1930—
1933 годах Сталин выбрал путь быстрой индустриализации и воо­
ружения (и этот выбор был сделан не без осознания угрозы подъе­
ма фашизма). Коллективизация стала ценой этого выбора. В данн ом
случае мы вновь должны остерегаться слишком скоропостижных
суждений: все социалисты того времени (и даже более — капита­
листы) соглашались с анализом Каутского по этому вопросу и были
убеждены, что будущее принадлежит крупному сельскому хозяйст­
ву1. Разлад в рабоче-крестьянском союзе, который этот выбор под­
разумевал, предполагал отказ от революционной демократии и по­
ворот к авторитаризму.
На мой взгляд, Троцкий не нашел бы наилучшего выхода. Его
отношение к восстанию кронштадтских матросов и его более позд­
ние двусмысленные суждения продемонстрировали, что он ничем
не отличается от других большевистских лидеров в правительст­
ве. Однако после 1927 года, живя в изгнании и не неся более ответ­
ственности за управление советским государством, он мог позво­
лить себе бесконечно повторять священные принципы социализма.
ными державами, снова без успеха. См.: Geoffrey Roberts. Stalin's Wars: From World War
to Cold War, 1939-1953 (New Haven, CT: Yale University Press, 2007); см. также важное
предисловие А. Л. Риц к французскому изданию: Les guerres de Staline: De la guerre
mondiale à la guerre froide (Paris: Éditions Delga, 2014).
1 Я имею в виду тезисы Каутского: Kautsky's theses in The Agrarian Question, 2
vols. (Londo n: Pluto Press, 1988; first edition, 1899).
1099

Троцкий стал похож на многих академических марксистов, которые
располагают роскошью быть приверженными принципам, не буду­
чи при этом обеспокоенными эффективностью их преобразования
в действительность1.
Китайские коммунисты появились позже, на революционной
стадии. Мао смог научиться попыткам большевиков «усидеть на
двух стульях». Китай столкнулся с теми же проблемами, что и Со­
ветская Россия: революция в отсталой стране, необходимость вклю­
чения крестьянства в революционное преобразование и враждеб­
ность империалистических держав. Однако Мао видел ситуацию
более ясно, чем Ленин, Бухарин и Сталин. Да, китайская революция
была антиимпериалистической и крестьянской (антифеодальной).
Но она не была буржуазно-демократической — она была народно-
демократической. Разница была значительной: последний тип ре­
волюции требует поддержания рабоче-крестьянского союза в тече­
ние длительного периода. Китай смог избежать роковой ошибки на­
сильственной коллективизации и изобрел другой способ: сделать
все сельскохозяйственные земли государственной собственностью,
дать крестьянству равный доступ к использованию этой земли и об­
новить семейный уклад ведения сельского хозяйства2.
Обе революции имели трудности с достижением стабильности,
потому что они были вынуждены сочетать поддержку социалисти­
ческого мировоззрения и уступки капитализму. Какая из этих двух
тенденций возобладает? Эти революции достигли стабильности
только после их «Термидора», если использовать термин Троцко­
го. Но когда был Термидор в России? Произошел он в 1930 году, как
указывал Троцкий? Или в 1920-х годах, в период нэпа? Или это был
застой брежневского периода? А в Китае Мао выбрал начало Терми­
дора с 1950 года? Или надо подождать до тех пор, пока Дэн Сяопин
не объявит о Термидоре в 1980 году?
Не случайно ссылка сделана на уроки французской революции.
Три великие революции современности (французская, русская и ки­
тайская) велики именно потому, что они смотрели вперед, за рамки
непосредственных требований момента времени. С ростом влия­
ния партии «Гора» {фр. «La Montagne») во главе с Робеспьером в На­
циональном собрании французская революция была и народной, и
буржуазной и сохранила перспективы дальнейшего развития, в то
1Есть приятные исключения среди марксистских интеллектуалов, которые, не
имея обязанностей по руководству революционными партиями или революционны­
ми государствами, оставались внимательными к проблемам, с которыми сталкивает­
ся государственный социализм (я имею в виду Барана, Суизи, Хобсбаума и других).
2См.: Samir Amin. China 2013 II Monthly Review 64, no. 10 (March 2013): 14-33.
В частности, для анализа, касающегося решения маоизмом аграрного вопроса.
1100

время как русская и китайская революции пытались пройти весь
путь к коммунизму, даже если он не стоял в повестке дня в связи с
необходимостью предотвращения поражения. Термидор — это не
Реставрация. Последняя произошла во Франции уже после Наполе­
она, только начиная с 1815 года. Тем не менее следует помнить, что
Реставрация не может полностью покончить с гигантской социаль­
ной трансформацией, вызванной революцией. В России реставра­
ция произошла еще позже в ее революционной истории — при Гор­
бачеве и Ельцине. Следует отметить, что эта реставрация остается
хрупкой, как можно увидеть из проблем, с которыми Путин до сих
пор сталкивается. В Китае не было (или еще не было) реставрации1.
Новый этап в развитии
монополистического капитала
Современный мир по-прежнему сталкивается с теми же про­
блемами, с которыми сталкивались революции XX века. Все более
растущий разрыв между центром и периферией, характерный для
распространения глобального капитализма, по-прежнему приво­
дит к тому же главному политическому выводу: преобразование
мира начинается с антиимпериалистических, национальных, народ­
ных — и потенциально антикапиталистических — революций, ко­
торые являются единственными на повестке дня в обозримом бу­
дущем. Между тем это преобразование будет в состоянии пройти
дальше первых шагов и продолжить путь к социализму, если наро­
ды центра начнут борьбу за коммунизм, рассматриваемый как бо­
лее высокая ступень общечеловеческой цивилизации. Системный
кризис капитализма в центре дает шанс для воплощения этой воз­
можности в реальность.
В то же время у данной проблемы есть две стороны, с которой
сталкиваются народы и государства Юга: (1) люмпенизированное
развитие, которое современный капитализм насаждает на всех ок­
раинах системы, не может ничего предложить трем четвертям че­
ловечества; это приводит к быстрому разрушению крестьянских об­
ществ в Азии и Африке, поэтому решение крестьянского вопроса
в значительной степени будет регулировать характер будущих из­
менений2; (2) агрессивная геостратегия империалистических дер­
жав, которая выступает против любых попыток со стороны народов
1См.: EricJ. Hobsbaum. Echoes of the Marseillaise: Two Centuries Look Back on the
French Revolution (London: Verso, 1990); также см. произведения Флоранс Готье. Эти
авторы не приравнивают Термидор к реставрации, как предлагает троцкистское уп­
рощение.
2Относительно разрушения азиатского и африканского крестьянства в настоя­
щее время см.: Samir Amin. Contemporary Imperialism and the Agrarian Question //
1101

и государств периферии выйти из тупика, заставляет вышеупомяну­
тые народы избавиться от военного контроля над миром со сторо­
ны Соединенных Штатов и подчиняющихся им европейских и япон­
ских союзников.
Первый долгий системный кризис капитализма начался в 1870-
х годах. Версия расширения исторического капитализма в долго­
срочной перспективе, которую я выдвинул, предполагает преем­
ственность трех эпох: десять веков инкубации с 1000 года в Китае
до революций XVIII века в Англии и Франции, далее короткий век
триумфального расцвета (XIX век) и долгий упадок, включающий в
себя первый затяжной кризис (1875-1945 годы), а затем второй (с
1975 году— продолжающегося по настоящее время). В каждом из
этих двух долгих кризисов капитал отвечает на вызов по одной и
той же тройной формуле: концентрация контроля капитала, углуб­
ление неравномерности глобализации, финансиализация системы
управления1.Два крупных мыслителя (Гобсон и Гильфердинг) сразу
поняли огромное значение трансформации капитализма в монопо­
листический капитализм. Однако именно Ленин и Бухарин сделали
политический вывод из этого преобразования, которое иницииро­
вало упадок капитализма и таким образом выдвинуло на повестку
дня социалистическую революцию2.
Основной этап формирования монополистического капитализ­
ма восходит к концу XIX века, но в Соединенных Штатах он действи­
тельно зарекомендовал себя в качестве системы, начиная с 1920-
х годов, дабы завоевать Западную Европу и Японию за «тридцать
славных лет» после Второй мировой войны. Понятие излишка, вы­
двинутое Бараном и Суизи в 1950-1960 годах, позволяет увидеть,
что занимает важное место в трансформации капитализма. Я убеж­
ден, делая дополнения к марксистской критике капитализма, что на­
чиная с 1970-х идет трансформация «первого» монополистического
капитализма (1920-1970 годы) в общемонополистический капита­
лизм, который оценивается как качественно новый этап системы.
При предыдущих формах конкуренции среди фирм, многочис­
ленных и независимых друг от друга, производящих один и тот же
Agrarian South: Journal of Political Economy 1, no. 1 (April 2012): 11-26. URL: http://ags.
sagepub.com .
1В данном случае я затрагиваю лишь некоторые из основных последствий пе­
рехода к общим монополиям (финансиализация, упадок демократии). Что касается
экологических вопросов, я имею в виду замечательные работы Джона Беллами Фос­
тера.
1 Nicolai Bukharin. Imperialism and the World Economy (New York: Monthly Review
Press, 1973; written in 1915); V. I. Lenin. Imperialism, The Highest Stage of Capitalism (New
York: Inte rnational Publishe rs, 1969; written in 1916).
1102

продукт, решения принимались капиталистическими собственни­
ками фирм на основе признанной рыночной цены, которая навя­
зывала себя в качестве внешней данности. Баран и Суизи замети­
ли, что новые монополии действуют по-другому: они устанавлива­
ют свои цены соответственно природе и объему своей продукции.
Таким образом, это конец «честной и открытой конкуренции» — по­
нятия, которое до сих пор остается сердцевиной риторики «основ­
ного течения» экономической теории, но которое совершенно про­
тиворечит действительности! Отмена конкуренции — радикальная
трансформация значения этого термина, его функционирования и
его результатов, — отделяет систему цен от ее основы — системы
стоимостей и скрывает из вида ссылочную базу, которая использу­
ется для определения рациональности капитализма. Хотя исполь­
зуются стоимости, составлявшие в значительной степени автоном­
ные реалии, в монополистическом капитализме они становятся
объектом фактических фальсификаций, производимых системати­
чески через агрессивные и специализированные стратегии продаж
(реклама, бренды и т. д.). В монополистическом капитализме после­
довательное воспроизведение системы производства уже невоз­
можно просто по взаимному регулированию двух отделов, что за­
трагивалось в томе II «Капитала», посвященном капиталистическому
потреблению: впредь необходимо принимать во внимание подраз­
деление1III, задуманное Бараном и Суизи как дополнительное при­
бавочное поглощение, продвигаемое государством, кроме подраз­
деления I (частные инвестиции) и части подразделения II (частное
потребление). Классическим примером расходов подразделения III
являются военные расходы. Тем не менее понятие «подразделения
III» может быть расширено, чтобы покрыть более широкий спектр
социально непроизводительных расходов, продвигаемых общемо­
нополистическим капитализмом2.
Неумеренный рост подразделения III фактически способству­
ет стиранию различия, указанного Марксом между производитель­
ным (с прибавочной стоимостью) трудом и непроизводительным
трудом. Все формы наемного труда могут стать или уже стали ис­
точником возможных прибылей. Парикмахер продает свои услуги
клиенту, который платит ему из своего дохода. Но если парикмахер
становится сотрудником салона красоты, бизнес должен получать
1Термин, введенный К. Марксом во втором томе «Капитала». (Прим. ред.)
2Для дальнейшего обсуждения анализа подразделения III и его связи с теори­
ей прибавочного поглощения Барана и Суизи см.: Samir Amin. Three Essays on Marx's
Value Theory (New York: Monthly Review Press, 2013), 67-76; and John Bellamy Foster.
Marxian Crisis Theory and the State I I John Bellamy Foster a nd Henryk Szlajfer, eds.The
Faltering Economy (New York: M onthly Review Press, 1984), 325-349.
1103

прибыль для своего владельца. Если рассматриваемая страна на­
правляет десять миллионов наемных работников на работу соглас­
но подразделениям I, II, и III, обеспечивая эквивалент двенадцати
миллионов лет абстрактного труда, и, если заработная плата, полу­
ченная этими работниками, позволяет им покупать товары и услуги,
требующие лишь шести миллионов лет абстрактного труда, норма
эксплуатации для них всех, производительного и непроизводитель­
ного, составляет те же самые 100 процентов. Но шесть миллионов
лет абстрактного труда, который работники не получают, не могут
быть все инвестированы в покупку производимых товаров, предна­
значенных для расширения подразделения I и II; часть из них при­
дется направить на расширение подразделения III.
Общемонополист ический
капитализм (с 1975 года)
Переход от начального монополистического капитализма к его
настоящей форме (общемонополистическому капитализму) про­
изошел в течение непродолжительного периода (между 1975-м и
2000 годом) в ответ на второй длинный кризис упадка капитализма.
В течение пятнадцати лет централизация монопольной власти и ее
способность к контролю над всей производственной системой дос­
тигла вершин, не сопоставимых с таковыми в прежних стадиях.
Моя первая формулировка общемонополистического капита­
лизма восходит к 1978 году, когда мною была предложена интер­
претация ответов капитала на вызовы долгого системного кризиса,
начавшегося в 1971-1975 годах. В этой интерпретации я акценти­
ровал внимание на трех направлениях ожидаемого ответа, кото­
рый тогда едва был очевиден: усиленная централизация контроля
над экономикой со стороны монополий, углубление глобализации
(и аутсорсинг производящей промышленности в периферию) и фи­
нансиализация. На работу, которую Андре Гундер Франк и я опубли­
ковали вместе в 1978 году, не обратили никакого внимания, вероят­
но, потому что наши тезисы опередили свое время. Однако сегодня
все три характеристики стали очевидными для всех1.
Новая фаза монополистического капитализма требует своего
наименования. Прилагательное «общий» лишь определяет новизну:
монополии отныне занимают положение, которое дает им возмож­
ность для сокращения всей (или почти всей) экономической дея­
тельности до статуса субподрядчиков. Пример семейного фермерст­
ва в странах капиталистического центра является прекрасным тому
1Andre Gunder Frank and Samir Amin. Let's Not Wait for 1984 // Frank A. Reflections
on the World Economic Crisis. New York: M onthly Review Press, 1981.
1104

подтверждением. Эти фермеры контролируются монополиями, ко­
торые обеспечивают их сырьем и финансированием, и далее по мар­
кетинговым цепям до момента, когда ценовая структура, налагаемая
на них, стирает доход от их труда. Фермеры выживают только благо­
даря государственным субсидиям, выплачиваемым за счет налого­
плательщиков. Это извлечение стоит у истоков прибылей монопо­
лий! Как уже было отмечено относительно банкротств банков, ново­
го руководителя экономического управления можно описать одной
фразой: приватизация прибылей монополий, социализация их по­
терь! Продолжение разговора о «справедливой и открытой конку­
ренции» и «настоящих ценах на рынке» превращается в фарс.
Фрагментированная и — благодаря этому факту — реальная
экономическая мощь собственности буржуазных семей открывает
путь к централизованной власти, осуществляемой директорами мо­
нополий и когортой их наемных слуг. Общемонополистический ка­
питализм предполагает не концентрацию собственности, которая
рассеяна, как никогда прежде, а власть для ее управления. Вот по­
чему ошибочно применять прилагательное «родовой» к современ­
ному капитализму. Это лишь видимость того, что правят «акционе­
ры». Абсолютные монархи, топ-менеджеры монополий, решают все
от своего имени. Более того, расширение глобализации системы
уничтожает целостную (то есть одновременно экономическую, по­
литическую и социальную) логику национальных систем, не заме­
щая ее какой бы то ни было глобальной логикой вообще. Это им­
перия хаоса — название одной из моих работ, опубликованной в
1991 году и впоследствии поддержанной другими: на самом деле
международное политическое насилие занимает место экономиче­
ской конкуренции1.
Финансиализация накопления
Новая финансиализация экономической жизни венчает эту
трансформацию власти капитала. Вместо стратегий, изложенных
реальными владельцами фрагментированного капитала, пришли
управляющие правами собственности на капитал. Это грубо назы­
вают фиктивным капиталом (оценочная стоимость свидетельств
прав собственности), и это не что иное, как выражение такого сме­
щения, такого разрыва между виртуальным и реальным мирами.
По самой своей природе капиталистическое накопление всегда
было синонимом беспорядка, в смысле, который Маркс вкладывал в
этот термин: система движется от неравновесия к неравновесию (обу­
словлено классовой борьбой и конфликтами между державами), ни ­
1SamirAmin. Empire of Chaos. New York: M onthly Review Press, 1992.
1105

когда не стремясь к равновесию. Однако этот беспорядок, причина
которого — конкуренция среди разрозненных капиталов, удерживал­
ся в разумных пределах с помощью управления кредитной системой,
осуществляемого под контролем национального государства. При со­
временном финансиализированном и глобальном капитализме эти
границы исчезают; стремительность движений от неравновесия к не­
равновесию нарастает. Преемником беспорядка становится хаос.
Господство капитала общих монополий осуществляется в ми­
ровом масштабе через глобальную интеграцию денежно-финан­
сового рынка, основанного отныне на принципе гибких валютных
курсов и отказе от национального контроля над потоком капитала.
Тем не менее это господство ставится под вопрос, в различной сте­
пени, государственной политикой в развивающихся странах. Кон­
фликт между политикой последних и стратегическими целями кол­
лективного империализма триады становятся таким образом одной
из центральных осей для того, чтобы еще раз подвергнуть общемо­
нополистический капитализм испытанию1.
Упадок демократии
В центр системы общемонополистический капитализм принес
с собой обобщение форм заработной платы. Руководители высшего
звена теперь являются работниками, которые не участвуют в фор­
мировании прибавочной стоимости, они стали ее потребителями.
На другом социальном полюсе находится обобщенная пролетари­
зация, при этом, как предполагает форма заработной платы, уве­
личивается количество форм сегментации рабочей силы. Другими
словами, «пролетариат» (в формах, известных ранее) исчезает в тот
самый момент, когда пролетаризация обобщается. На периферии
последствия господства общемонополистического капитала не ме­
нее очевидны. Над разнообразием местных правящих классов и ста­
тусов подчиненных классов находится власть господствующего су­
перкласса, возникающего в связи с глобализацией. Этот суперкласс
иногда состоит из «компрадорских инсайдеров», иногда из правя­
щего политического класса (или класса — государственной партии)
или из тех и других.
«Рынок» и «демократия» являются далеко не синонимами, а, на­
против, антонимами. В странах центра новая политическая культура
консенсуса (только кажущаяся, но тем не менее активная), синони­
1 Относительно вызова финансовой глобализации см.: Samir Amin. From
Bandung (1955) to 2015: New and Old Challenges for the Peoples and States of the South.
Paper presented at the World Social Forum, Tunis, March 2015; and «The Chinese Yuan»,
published in Chinese, 2013.
1106

мичная деполитизации, заняла место прошлой политической куль­
туры, основанной на конфронтации правых и левых, которая прида­
вала значение буржуазной демократии и противоречиво вписыва­
ла классовую борьбу в ее рамки. На периферии монополия власти,
захваченной господствующим местным суперклассом, также подра­
зумевает отрицание демократии. Подъем политического ислама яв­
ляет собой пример такой регрессии.
Агрессивная геостратегия современного
империализма: коллективный империализм
триады и государство при современном капитализме
В 1970-х годах Суизи, Магдофф и я уже обозначили этот тезис,
сформулированный Андре Гундером Франком и мной в работе,
опубликованной в 1978 году. Мы утверждали, что монополистиче­
ский капитализм вступает в новую эру, характеризующуюся посте­
пенным, но быстрым разрушением национальных систем производ­
ства. Производство растущего числа рыночных товаров не может
больше определяться маркой «Сделано во Франции» (или в «Совет­
ском Союзе», или в «Соединенных Штатах»). Взамен приходит марка
«Сделано в мире», потому что ее производство в настоящее время
разбито на сегменты, расположенные по всему миру.
Признание данного общеизвестного факта не означает, что су­
ществует лишь одно-единственное объяснение причины рассмат­
риваемого преобразования. Я рассматриваю это как скачок впе­
ред по степени централизации управления капиталом монополи­
ями, который я описал как переход от капитализма монополий к
капитализму общих монополий. Информационная революция на­
ряду с другими факторами предоставляет средства, которые сдела­
ли возможным управление этой глобально рассредоточенной сис­
темой производства. С моей точки зрения, эти средства реализова­
ны только в ответ на новые объективные потребности, созданные
скачком вперед в централизованном контроле капитала.
Появление этой глобализированной системы производства ис­
ключает последовательную политику «национального развития»
(разнообразную и неодинаково эффективную), но она не приносит
взамен новую последовательность в глобализированную систему.
Причиной тому является отсутствие глобализированной буржуа­
зии и глобализированного государства, о чем я буду говорить да­
лее. Следовательно, глобализированная система производства не­
последовательна по своей природе.
Еще одним важным следствием этого качественного преобра­
зования современного капитализма является появление коллектив­
ного империализма триады, который занимает место исторических
1107

национальных империализмов (Соединенных Штатов, Великобри­
тании, Японии, Германии, Франции и некоторых других). Коллектив­
ный империализм находит свой смысл в осознании буржуазией по­
требности в триаде государств для их совместного управления ми­
ром и подчинения обществами периферии.
Некоторые делают два вывода из тезиса о появлении глобали­
зированной системы производства: появление глобализированной
буржуазии и появление глобализированного государства, оба из
которых могут найти свою объективную основу в этой новой систе­
ме производства. Моя интерпретация текущих изменений и кризи­
сов приводит меня к отказу от этих двух выводов.
Глобализированная буржуазия (или господствующ ий класс) не
формируется ни в мировом масштабе, ни в странах империалисти­
ческой триады. Я хотел бы подчеркнуть тот факт, что централизация
контроля над капиталом со стороны монополий происходит в на­
циональных государствах триады (Соединенные Штаты, в странах-
членах Европейского Союза, Япония) гораздо больше, чем в отно­
шениях между партнерами триады или даже между членами Ев­
ропейского Союза. Буржуазии (или олигополистические группы)
конкурируют внутри стран (и национальное государство управляет
этой конкуренцией, по крайней мере частично), а также между стра­
нами. Таким образом, немецкие олигополии (и немецкое государст­
во) взяли на себя руководство европейскими делами не ради рав­
ного блага всех, а для своего собственного блага. На уровне триады
очевидно, что буржуазия США руководит альянсом с неравномер­
ным распределением благ. Идея, что объективная причина, то есть
появление глобализированной системы производства, влечет за со­
бой в силу самого этого факта появление глобализированного гос­
подствующего класса основана на базовой гипотезе о последова­
тельности системы. В действительности она может быть и непосле­
довательной. На самом деле она не является последовательной, и
эта хаотичная система нежизнеспособна.
На периферии глобализация системы производства происхо­
дит параллельно с заменой прежних гегемоний блоков новым ге-
гемонистическим блоком, где доминирует новая компрадорская
буржуазия, которая не является составным элементом глобализи­
рованной буржуазии, а только подчиненным союзником буржуа­
зии господствующей триады. Как нет глобализированной буржуа­
зии, так же нет глобализированного государства. Основная причи­
на заключается в том, что нынешняя глобализированная система не
смягчает, а на самом деле обостряет конфликты (уже существующие
или потенциальные) между обществами триады и остальным ми­
ром. Я имею в виду конфликт между обществами и возможный кон­
1108

фликт между государствами. Преимущество, получаемое от господ­
ствующего положения триады (империалистическая рента), позво­
ляет руководящему блоку, формирующемуся вокруг обобщенных
монополий, извлекать выгоду из легитимности, которая выражает­
ся в сближении всех основных избирательных партий (правых и ле­
вых) и их равной приверженности неолиберальной экономической
политике и постоянном вмешательстве в дела периферии. С другой
стороны, неокомпрадорская буржуазия на периферии не являет­
ся ни законной, ни заслуживающей доверия в глазах собственно­
го народа (потому что политика, которой она служит, не позволяет
«догнать» и чаще всего приводит к тупику деклассированного раз­
вития). Нестабильность действующего правительства является пра­
вилом в данном контексте.
Как нет глобализированной буржуазии даже на уровне триады
или Европейского Союза, так нет и глобализированного государст­
ва на этих уровнях. Вместо этого мы видим лишь союз государств.
Эти государства охотно принимают иерархию, которая позволяет
альянсу функционировать: общее руководство осуществляется Ва­
шингтоном, а руководство в Европе — Берлином. Национальному
государству остается лишь прислуживать глобализации.
В постмодернистских течениях существует идея, согласно кото­
рой современный капитализм не нуждается более в государстве для
управления мировой экономикой и что государственная система
находится в процессе отмирания в пользу появления гражданско­
го общества. Я не буду возвращаться к аргументам, которые были
приведены мною в других работах против этой наивной идеи, тем
более что она распространяется господствующими правительства­
ми и их медиадуховенством. Не может быть никого капитализма без
государства. Капиталистическая глобализация не может осуществ­
ляться без вмешательства вооруженных сил Соединенных Штатов и
управления долларом. Очевидно, что вооруженные силы и деньги
являются инструментами государства, а не рынка.
Но так как нет мирового государства, Соединенные Штаты наме­
рены выполнять эту функцию. Общества триады считают эту функ­
цию законной; другие общества — нет. Но какое это имеет значе­
ние? Самопровозглашенное «международное сообщество», то есть
«Большая семерка» плюс Саудовская Аравия, которая стала демо­
кратической республикой, не признают законность мнения 85 про­
центов мирового населения!
Существует асимметрия между функциями государства в гос­
подствующих империалистических центрах и в подчиненной, или
подлежащей подчинению, периферии. Государство компрадоризи-
1109

рованной периферии является всегда нестабильным и потенциаль­
ным врагом, если оно уже таковым не стало.
Есть враги, с которыми господствующие империалистические
державы вынуждены сосуществовать, по крайней мере до сих пор.
Как в случае с Китаем, потому что он отверг (до сих пор) неоком-
прадорский выбор и проводит свой независимый проект ком­
плексного и последовательного национального развития. Россия
стала врагом, как только Путин отказался политически сотрудни­
чать с триадой и захотел заблокировать ее экспансионистские ам­
биции на Украине, даже если он не рассматривает (или еще нет?)
выход из колеи экономического либерализма. Подавляющее боль­
шинство компрадорских государств на Юге (то есть государства,
служащие своей компрадорской буржуазии) являются союзника­
ми, а не врагами, до тех пор, пока каждое из этих компрадорских
государств создает впечатление того, что несет ответственность за
свою страну. Но лидеры в Вашингтоне, Лондоне, Берлине и Пари­
же знают, что эти государства являются хрупкими. Как только на­
родное революционное движение с/без жизнеспособной альтер­
нативой стратегии начинает угрожать одному из этих государств,
триада присваивает себе право на вмешательство. Вмешательст­
во может даже привести к разрушению этих государств, а за ними
соответствующих обществ. Эта стратегия в настоящее время про­
водится в Ираке, Сирии и других странах. Смысл существования
стратегии военного контроля в мире триадой во главе с Вашинг­
тоном укладываются полностью в это «реалистическое» видение,
которое непосредственно противоречит наивному мнению à la
Negri о том, что глобализированное государство находится в ста­
дии формирования1.
Ответы народов и государств Юга
Продолжающееся наступление коллективного империализ­
ма США/Европы/Японии на все народы Юга стоит на двух опорах:
экономическая опора — глобализированный неолиберализм, на­
саждаемый как единственно возможная экономическая полити­
ка; и политическая опора — непрерывное вмешательство, вклю­
чая упреждающие войны против тех, кто отвергает империали­
стическую интервенцию. В ответ некоторые страны Юга, такие
как БРИКС, в лучшем случае отвергают геополитику империализ­
ма, но принимают экономический неолиберализм. По этой при­
чине они остаются уязвимыми, как показывает текущая ситуация
1Contra Hardt and Negri II Monthly Review 66. No 6. November 2014. P. 25-36.
1110

с Россией1.Да, они должны понимать, что «торговля — это война»,
как писал Яш Тандон2,
Все страны мира вне триады — либо враги, либо потенциаль­
ные враги, за исключением тех, кто принимает полное подчинение
ее экономической и политической стратегии. В этом смысле Россия
является «врагом»3. Какой бы ни была ваша оценка того, чем был
Советский Союз, триада сражалась с ним просто потому, что это
была попытка развиваться независимо от господствующего капи­
тализма/империализма. После распада советской системы некото­
рые люди (в России, в частности) думали, что «Запад» не будет бо­
роться с капиталистической Россией, по аналогии с тем, как Герма­
ния и Япония «проиграли войну, но выиграли мир». Они забыли, что
западные державы поддерживают восстановление бывших фаши­
стских стран именно для того, чтобы справиться с проблемой не­
зависимой политики Советского Союза. Теперь, когда эта проблема
исчезла, целью триады является полное подчинение с целью унич­
тожения в России любой возможности к сопротивлению. Нынешнее
развитие трагедии Украины показывает реальность стратегической
цели триады. Триада организовала в Киеве то, что следует назы­
вать «европейский/нацистский путч». Риторика западных СМИ, ут­
верждающих, что политика триады нацелена на продвижение демо­
кратии, — это явная ложь. Восточная Европа была «интегрирована»
в Европейский Союз не как равный партнер, а как «полуколония»
крупных западных и центральных европейских капиталистических/
империалистических держав. Отношения между Западом и Восто­
ком в европейской системе в какой-то степени похожи на отноше­
ния между Соединенными Штатами и Латинской Америкой!
Поэтому политику России по противостоянию проекту колони­
зации Украины надо поддержать. Но эта положительная российская
«международная политика» обречена на провал, если ее не под­
держит российский народ. И эта поддержка не может быть обес­
печена только на основе «национализма». Поддержка может быть
1Выбор неизбежен. Крайняя централизация излишков на мировом уровне в
виде империалистической ренты монополий империалистических держав не под­
держивается всеми обществами на периферии. Необходимо разобрать эту систему с
перспективой восстановления ее позже в другой форме глобализации, совместимой
с коммунизмом, понимаемым как более продвинутая стадия мировой цивилизации.
Я предложил в этом контексте сравнение с необходимым разрушением централиза­
ции Римской империи, которое открыло путь к феодальной децентрализации.
2Yash Tandon. Trade is War (New York: OR books, forthcoming).
3Samir Amin. Russia in the World System (chapter 7 in: Global History: A View from
the South. London: Pambazuka Press, 2010); The Return of Fascism in Contemporary
Capitalism // Monthly Review 66. No 4. September 2014. P. 1-12.
1111

обеспечена, только если проводимая внутренняя экономическая и
социальная политика продвигает интересы большинства трудящих­
ся. Политика, ориентированная на народ, предполагает как мож­
но большее отдаление от «либерального» рецепта и избиратель­
ного маскарада, связанного с ним, который заявляет о предостав­
лении законности регрессивной социальной политике. Я хотел бы
предложить создание на ее месте абсолютно нового государствен­
ного капитализма с социальным аспектом (я говорю социальным, а
не социалистическим). Эта система откроет дорогу к будущему про­
движению в направлении социализации управления экономикой и
подлинному новому продвижению к изобретению демократии, от­
вечающей на вызовы современной экономики.
Российская государственная власть, оставаясь в строгих рам­
ках неолиберального рецепта, уничтожает шансы на успех неза­
висимой внешней политики и шансы России стать действительно
развивающейся страной, выступающей в качестве важного меж­
дународного игрока. Неолиберализм может готовить России толь­
ко трагический экономический и социальный регресс, образцовое
«деклассированное развитие» и растущее подчиненное положение
в мировом империалистическом порядке. Россия будет предостав­
лять триаде нефть, газ и некоторые другие природные ресурсы; ее
промышленность сократится до статуса субподряда на благо запад­
ных финансовых монополий. В таком положении, которое не очень
далеко от нынешнего положения России в глобальной системе, по­
пытки действовать самостоятельно в международной сфере ста­
нут крайне хрупкими под угрозой «санкций», которые будут укреп­
лять ужасное подчинение правящей экономической олигархии под
требования господствующих монополий триады. Нынешний отток
«российского капитала», связанный с кризисом на Украине, пока­
зывает эту опасность. Восстановление государственного контроля
над движением капитала является единственным эффективным от­
ветом на эту опасность.
За исключением Китая, который реализует национальный про­
ект современного промышленного развития в связи с обновлением
семейного сельского хозяйства, другие так называемые освободив­
шиеся страны Юга (БРИКС) по-прежнему стоят только на одной опо­
ре: они против бесчинств военизированной глобализации, но оста­
ются связанными смирительной рубашкой неолиберализма1.
1 Относительно неадекватных ответов Индии и Бразилии см.: Samir Amin. The
Implosion of Capitalism. New York: Monthly Review Press, 2013, chapter 2; Latin America
Confronts the Challenge of Globalization // Monthly Review 66. No 7. December 2014. P. 1-6.
1112

С. Михаил-Матсас
Столет спустя после О ктября 1917года:
ИМПЕРИАЛИЗМ, ВОЙНА И РЕВОЛЮЦИЯ1
Сто лет назад историческая последовательность империализ­
ма, войны и революции достигла своего предела в эпохальном со­
бытии — в Великой Октябрьской социалистической революции
1917 года в России. Накануне столетия этого беспрецедентного в
мировой истории прорыва на глазах человечества вновь продол­
жают о себе заявлять империализм и войны. На «третьем сроке» ис­
торической последовательности остается открытым вопрос: будут
ли непрекращающиеся трагедии империализма и войн встречены
искупительным моментом революционного катарсиса?
Три фурии
Во время острых дебатов по референдуму в Британии о выхо­
де из Европейского союза («Brexit») премьер-министр страны Дэвид
Кэмерон, ссылаясь на войну в Югославии в 1990-х годах, а также на
темные воспоминания о Второй мировой войне, обозначил опас­
ность новой войны на европейском континенте2.
Его предупреждения были повторены двумя экс-советниками
по безопасности президентов США из демократической и республи­
канской администраций Стивеном Хедли и Томом Донилоном3.Вели­
кая война, охватывающая Европу и мир, больше не рассматривается
правящими буржуазными элитами Запада, их премьерами и их экс­
пертами по вопросам безопасности как память о далеком прошлом
или как иррациональный сценарий политической фантастики.
Дэвид Кэмерон подчеркнул, в частности, три угрозы, окружаю­
щие Европу в 2016 году подобно мстительным фуриям: противо­
стояние между Россией и Западом на Украине; угроза со стороны
Исламского государства; кризис беженцев.
1 Настоящая работа впервые представлена на первой из двух конференций
(2016-2017) журнала социалистической теории «Critique» по войне и капитализму в
Лондоне 14 мая 2016 года, посвященной различным аспектам Русской революции в
глобальном контексте. В оригинальную версию внесены изменения.
2Henry Мапсе. Prime Minister raises spectre of conflict in battle over Brexit //The
Financial Times. M a y 9.2016.
3 Geoff Dyer. Brexit could «unravel» EU, w arn former US security advisers // The
Financial Times. M ay 11.2016.
1113

Конечно, очевиден демагогический и лицемерный характер та­
кого рода заявлений. Они сознательно скрывают роль «миролюби­
вого» ЕС, в том числе Великобритании, в расчленении Югославии
или в катастрофических войнах в Ираке, Афганистане и Сирии, по­
родивших — подобно монстру Франкенштейна — «Исламское госу­
дарство»; или в части так называемого «кризиса беженцев», когда
поток жертв Запада приговорен «гуманным» ЕС к гибели в Среди­
земном море, к содержанию в лагерях, к выдворению обратно в ту­
рецкие тюрьмы или в разрушенные родные земли.
Тем не менее лидер британского империализма вынужден семь
десятилетий спустя после Второй мировой войны признать, исполь­
зуя в качестве аргумента для своих собственных краткосрочных це­
лей актуальность международной военной угрозы на европейском
континенте.
Стоит отметить, что в центре внимания находятся три факто­
ра, ведущих в сторону серьезной конфронтации в международном
масштабе: во-первых, конфликт между Западом (то есть США, ЕС и
НАТО) и Россией; во-вторых, Исламское государство; и в-третьих, ги­
гантский поток беженцев из разрушенных войной и голодом регио­
нов Ближнего Востока, Азии и Африки, которые пытаются выжить,
достигнув запретной земли Европы (то есть США, ЕС и НАТО).
А.
Первая фурия приходит с востока Европы. Она обманчиво
зовется противостоянием России и Запада. Она включает в себя не
только трагедию Украины и санкции против России, но и наращива­
ние военных сил НАТО, баз и ракетных систем от Балтийского моря,
Польши и Украины до Балкан и Средиземного моря, с соответст­
вующим российским ответом с другой стороны границы. Когда Кэ­
мерон делал свои военные предупреждения, новые подкрепления
британских ВМС направлялись в Балтийское море, а в Соединенном
Королевстве был создан новый разведывательный центр НАТО, что­
бы следить за развитием событий в Европе и Африке.
Становится очевидным, что эйфория времен бесславного
«окончания холодной войны» уже давно прошла, и новая холод­
ная зима напряженности станет затяжной. Новая холодная война
(.Post-Post Cold War) уже идет полным ходом. Это очень опасно, и уг­
розы только нарастают, но в политическом и идеологическом пла­
не она не является и не может быть повторением старой холодной
войны. Никакая демонизация Путина или обвинения в «возрожде­
нии русского имперского экспансионизма» не могут быть успешны­
ми или иметь такое же идеологическое воздействие, как метод по­
литического контроля над людьми, как это было в прошлом, после
1917 года или во время холодной войны, когда правящие классы
поднимали знамена антикоммунизма и антисоветизма.
1114

После начала мирового кризиса в 2007 году соперничество
и военная напряженность углубляются не только между Западом
(США, ЕС и Японией) и Россией в Европе, но и в отношениях с Кита­
ем в Азии. Его появление в качестве «второй глобальной экономи­
ческой силы» и конкуренция с Японией, другими странами Восточ­
ной Азии и, прежде всего, с США сделало его мишенью для синофо-
бии, для злополучного «разворота в Азию» Обамы, для возрождения
японского милитаризма, для окружения Китая возглавляемым США
кольцом военных баз и флотов, а также для создания торгово-эконо­
мического Транстихоокеанского партнерства (ТТП) в рамках амери­
канской гегемонии, направленного главным образом против Китая1.
Китай начиная с лета 2015 года показывает все больше призна­
ков растущего структурного кризиса, его гибридная переходная
экономика перегружена долгами и избыточными мощностями. КНР
быстро превращается из стабилизирующего в дестабилизирующий
фактор в мировой экономике, подобно бомбе, запущенной в реаль­
ном масштабе времени. Одновременно нарастает международное
финансовое, политическое и военное давление (особенно в Южно-
Китайском море) на азиатского гиганта, тем самым разжигая китай­
ский национализм.
За всеми этими событиями стоит провальный «процесс перехо­
да к рынку», внутренние и внешние препятствия, блокирующие путь
для полного поглощения бывшего советского пространства и Китая,
вышедших на траекторию глобального капитализма, что представ­
ляется сегодня беспрецедентным историческим кризисом. Этот пе­
реход находится в кризисе, а в некоторых случаях в тупиковой си­
туации: капиталистическое развитие в «бывших социалистических
странах» базируется в основном на поедании прежней социальной
базы со стороны местных элит, связанных и зависимых от глобально­
го финансового капитала, а не на воспроизводстве капитала на сво­
ей собственной основе. Местный клановый капитализм в условиях
деиндустриализации и бегства капитала чрезвычайно уязвим по от­
ношению к изменениям в международной экономической среде.
Подъем правых и крайне правых националистических прави­
тельств в Венгрии, Польше, Словакии отражает эти изменения. Ме­
стные правящие элиты расколоты на открыто компрадорскую фрак­
цию, привязанную к ЕС, и страдающую врожденными пороками на­
циональную буржуазию, которая конфликтует с ЕС (но не с НАТО,
1На другой стороне мира Трансатлантическое торгово-инвестиционное парт­
нерство (TTIP) проявляет также в разных масштабах и степени евро-американскую
напряженность и попытки США навязать свои условия своим европейским соперни­
кам, особенно Германии и Франции, поскольку весь проект ЕС находится в кризисе.
1115

как, например, в Польше), что способствует реакционной утопии
относительно независимого национального капитализма, но одно­
временно доказывает (например, правительство Орбана в Венгрии)
ее зависимость от ЕС, ее банков и субсидий. Национализм в основ­
ном играет роль общественного контроля над беднеющим населе­
нием в условиях растущего недовольства.
Каждая страна и регион (Россия, Украина, Беларусь, Централь­
но-Восточная Европа, Балканы, Китай, Вьетнам) имеет свои собст­
венные исторические, социальные и структурные особенности, оп­
ределяющие конкретные условия траектории их развития в период
после 1989-1991 годов. Тем не менее все они, через свои собст­
венные внутренние противоречия, неравномерно взаимосвязаны,
взаимодействуют между собой, а также испытывают на себе горе
глобальных потрясений.
Нынешний глобальный капиталистический кризис с эпицен­
тром в США погрузил ЕС в неразрешимый и углубляющийся кризис
чрезмерной задолженности, поставив банковскую систему на грань
банкротства, заставив экономику мучиться в рецессии под дефля­
ционным давлением. После 1989 года расширение ЕС на Восток в
основном сосредоточено на спекулятивной хищнической практике
финансового капитала, разрушающей хрупкие основы процесса ка­
питалистического восстановления. Украина первая рухнула в соци­
альную «черную дыру» еще до «смены режима» в Киеве и граждан­
ской войны в Донбассе.
Предупреждение, вынесенное Львом Троцким в 1929 году о
возможной форме, которую могла бы принять капиталистическая
реставрация в СССР, сбывается. Капитализм неизбежно будет зави­
симым и полуколониальным; «поворот на капиталистические рель­
сы мог бы быть достигнуть не иначе, как путем длительной жесто­
кой затяжной Гражданской войны, при открытой или замаскирован­
ной интервенции извне... Политической формой такого переворота
могла бы явиться лишь военная диктатура, современная разновид­
ность бонапартизма»1.
В ретроспективе мы видим, что прогноз подтвердился не толь­
ко агрессией Гитлера во время Второй мировой войны, но и даже
сейчас в более широком понимании в виде так называемых «гиб­
ридных войн», которые НАТО рассматривает в своих стратегических
планах в отношении России в кризисной постукраинской ситуации,
мы видим новые войны, повторную колонизацию постсоветского
пространства мировым капитализмом. Режимы в регионе, будь то
1 Leon Trotsky. Is Parliamentary Democracy likely to Replace the Soviets? February
25,1929 //W ritings of Leon Trotsky. 1929. Pathfinder Press, 1975. P. 57.
1116

прозападные или националистические, принимают ярко выражен­
ные характеристики бонапартистского авторитаризма.
Б. Вторая фурия, отнесенная Кэмероном к ДАИШ, —
она же
ИГИЛ, она же «исламское государство» — это фурия их собственно­
го изготовления, ядовитые плоды прямых империалистических во­
енных вторжений в Афганистан, Ирак, и затем в Сирию и Ливию, а
также косвенных войн по доверенности при финансовой и военной
поддержке местных олигархов и диктаторов, в частности в Саудов­
ской Аравии, Катаре и Турции.
Первая волна этих войн в начале XXI века пришлась на Буша-
младшего с его неоконсервативными заблуждениями «однополяр­
ного мира» и «Нового американского века» после развала Совет­
ского Союза. Весь этот бессмысленный проект привел к страшной
катастрофе распада государств с миллионами невинных жертв, но
без достижения поставленных стратегических целей. Ирак стал «не-
состоявшимся государством» с несуществующим «правительством»
шиитских ставленников Вашингтона и Тегерана. Массовые убийст­
ва суннитского населения и роспуск баасистской армии обеспечили
одну из фракций Аль-Каиды ценными военными кадрами, военным
вооружением и ноу-хау, позволив им с успехом в июне 2014 года
создать «исламский халифат» от Ирака и Сирии до Африки.
Нужно обратить внимание на один существенный аспект, что­
бы понять глобальные корни этого варварского явления. Массовые
убийства мирных жителей в Париже и Брюсселе в 2015-м и 2016 го­
дах были совершены так называемыми «джихадистами». Они были
молодыми французскими и бельгийскими гражданами из наиболее
маргинальной, пауперизированной и задавленной части населения
мусульманских общин на Западе. Не только колониальное прошлое,
но и сегодняшняя социальная катастрофа внутри «четвертого мира»
в рамках европейских метрополий становится наиболее плодород­
ной почвой для вербовки нового поколения отчаянных нигилистов,
маскирующихся под «исламистов». Запад — не только импортер, но
прежде всего экспортер террористов на Ближнем Востоке.
Вторая волна войн и военных интервенций французских, анг­
лийских и американских империалистов в Сирии, Ливии, Йемене,
Бахрейне и т. д. при содействии саудовцев, Эмиратов и Турции по­
пыталась проконтролировать, захватить или уничтожить революци­
онный процесс, который начался на Ближнем Востоке и в Северной
Африке во время так называемой «арабской весны», а на самом деле
народных революций против проимпериалистических диктатур в
Тунисе и Египте в 2011 году. Даже в Сирии в течение нескольких ме­
сяцев в 2011 году было недолгое демократическое движение, жесто­
ко подавленное режимом Асада. Гражданскую войну затем исполь­
1117

зовали в качестве прокси-войны региональные олигархи и импе­
риализм, ставящие перед собой цель не принести «демократию» или
«сирийскую революцию», как ошибочно считали некоторые группы
международного левого движения, но создать свою собственную ти­
ранию и гарантировать крах любой революционной динамики.
Эта вторая волна войн временно остановила революцион­
ное движение, используя наиболее варварские средства массовых
убийств населения, в том числе и путем жестокого контрреволюци­
онного военного переворота в Египте в 2013 году, установившего
диктатуру генерала ас-Сиси. Однако она не смогла вновь навязать
полный империалистический контроль над регионом. Наоборот,
полностью разрушены ряд государств и государственных границ,
порождая то, что Ален Бадью назвал «zonage»1: фрагментацию ин-
фрагосударственных зон без какого-либо государственного кон­
троля, под контролем вооруженных банд с финансовыми и военны­
ми связями с различными конкурирующими центрами имперских
держав, местными племенными вождями, олигархами и реакцион­
ными режимами как из регионального, так и из мирового рынка. Так
обстоит дело, например, в «несостоявшихся государствах»: Ливии,
Сирии, Мали, Сомали и в некоторых районах Нигерии и Конго.
Несомненно, на Ближнем Востоке и в Северной Африке ста­
рый империалистический порядок соглашения Сайкса — Пико от
1916 года, который и определил искусственные границы на бывшем
пространстве распавшейся Османской империи в соответствии с
империалистическими интересами Великобритании и Франции во
время Первой мировой войны, окончательно и бесповоротно рух­
нул. И в то же время новый империалистический порядок еще не
был установлен и не просматривается в обозримом будущем. Новый
порядок может наступить только через период ожесточенных импе­
риалистических противоречий, насильственной конфронтации со
всеми видами местного сопротивления, прежде всего с революци­
онными восстаниями угнетенных народов, трудящихся, городской и
сельской бедноты на Ближнем Востоке и в Северной Африке.
В.
То, что Кэмерон и все европейские правители считают «треть­
ей фурией», угрожающей капиталистической Европе в условиях об­
щего кризиса, дестабилизации и распада по национальным грани­
цам, в действительности является их Немезидой: их жертвы — ги ­
гантский неостановимый цунами поток отчаявшиеся беженцев,
число которых составляет более одного миллиона, главным обра­
зом из Сирии и Афганистана. Они прибыли в Европу через Грецию
' Alain Badiou. Notre mal vient de plus loin — Penser les tueries du 13 novembre.
Fayard, 2016. P. 28.
1118

в 2015 году. Несмотря на заборы из колючей проволоки, закрытые
границы, закрытие «балканского маршрута», печально известную
сделку между Турцией и ЕС, военно-морские патрули НАТО в Эгей­
ском море, концентрационные лагеря, ложно называемые «реги­
страцией горячих точек» и «лагерями перемещения», несмотря на
бесчеловечность европейских государств и правительств и напа­
дения со стороны фашистских штурмовиков, ищущие убежища все
еще продолжают прибывать, большинство из них идут через Ливию
и Египет, даже если они тонут сотнями возле Ламбедузы. Они эле­
ментарно лишены какой-либо другой альтернативной стратегии вы­
живания.
Наибольший страх у Дэвида Кэмерона и всех европейских пра­
вителей вызывают вовсе не (умеренные) финансовые затраты на
приличный прием мигрантов. Их ужас порождает вероятность того,
что этот «кочевой пролетариат» из беженцев сможет объединить­
ся в единых действиях с местным рабочим движением и пролетари­
зирующимися массами депрессивной Европы против общего врага,
против глубинной причины их взаимных страданий: распадающего­
ся глобализованного капитализма, который столкнулся со своими
историческими пределами в третьей Великой депрессии.
По этой причине пример пауперизированного греческого на­
рода, который организует движение реальной солидарности с бе­
женцами, сопротивляясь арестам, государственным репрессиям и
криминализации активистов солидарности, борясь с ксенофобией,
расизмом и физическими нападениями со стороны нацистов из «Зо­
лотой Зари» под защитой полиции (при «правительстве левых ра­
дикалов»!), достоин удивления. Эта неожиданная, подлинно интер­
националистическая солидарность местных бедняков с прибываю­
щими бедными мигрантами вне пределов национальных границ и
националистических и религиозных предрассудков наводит страх
на правящие классы ЕС, приговорившие греческий народ к посто­
янным страданиям.
В Греции хаос из Ближнего Востока встречается, сливается и
взаимопроникает с охваченной кризисом Европой. Подобно тому,
как греческие банкротства и массовые протесты потрясли не толь­
ко ЕС и зону евро, но и весь мир, теперь это мощное братание обез­
доленных всей Земли в Греции, со всем его взрывном потенциалом,
показывает, что приходит новый этап. В Европе не только возрож­
дается военная опасность; мы выходим также на новую, более взры­
воопасную международную арену исторических противостояний,
на которой вопросы классовой власти и социального освобожде­
ния вновь выходят на повестку дня.
1119

Помимо событий в Греции, этот новый этап радикализации де­
монстрирует также и легендарный «Галльский петух» — всеобщими
забастовками и народной мобилизацией во Франции против Зако­
на о труде или движением «Nuit Debout» на оккупированной площа­
ди Республики и других площадях во французских городах, возрож­
дая революционные традиции мая 1968 года!
Кэмерон смог увидеть и поверхностно назвать три опасности,
исходящие «от России, ИГИЛ, кризисной ситуации с беженцами»,
поднимая угрозу европейской войны в случае, если Brexit станет
решающим фактором для дезинтеграции ЕС. Он говорит о войне; но
он избегает как чумы разговора об империализме и его роли; но его
реальные, глубоко скрытые страхи — это революция.
Империализм как эпоха
Уже давн о отказался от буржуазной сказочки о «конце истории»
сам изобретатель этой глупой, псевдогегельянской бессмыслицы в
1989 году, Фрэнсис Фукуяма. Она оказалась не только заблуждением,
но и высокомерием, за которое глобальный капитализм платит очень
высокую цену, не в последнюю очередь наихудшим структурным сис­
темным кризисом в своей истории. По сути, человечество пережива­
ет турбулентный период этого поддельного «конца истории».
Триумфальное повествование Фукуямы, которое разделяло
абсолютное большинство во всем мире после распада Советско­
го Союза, выразило преждевременную иллюзию «окончательной и
полной победы либерального капитализма», начала «эпохи вечного
мира» в условиях капиталистической глобализации и, прежде всего,
«конца коммунизма». Это последнее положение, которое подытожи­
вало все остальные, означало, что исторический цикл революцион­
ных преобразований во всем мире, открытых в 1917 году Октябрь­
ской социалистической революцией, был окончательно закрыт. Это
мантра подавляющего большинства как среди буржуазных либера­
лов, так и среди деморализованных левых.
«Эпоха войн и революций», империализм как «высшая и по­
следняя стадия капитализма», по словам Ленина, должны были рас­
сматриваться как кошмарно неверное представление, принадле­
жащее музею устаревших коммунистических окаменелостей. Сча­
стливым лозунгом был: «Больше никаких революций!». С другой
стороны, варварские войны в бывшей Югославии, возрождающая­
ся националистическая ненависть, империалистические «гумани­
тарные» бомбардировки НАТО были, очевидно, только «побочным
ущербом» на счетах новой постисторической эпохи.
Однако в самом начале XXI века буржуазное самодовольство
стало рассеиваться стремительнее, чем пессимизм среди левых.
1120

Политическая атмосфера коренным образом изменилась обновле­
нием антикапиталистической борьбы, начались массовые молодеж­
ные мобилизации против капиталистической глобализации от Си­
этла до Генуи, «Argentinazo» и другие революционные восстания в
Латинской Америке, а также шок от 9/11, запустившего империали­
стическую террористическую «войну с терроризмом» со стороны
администрации Буша-младшего против Афганистана, а затем про­
тив Ирака, и массовые, но эфемерные антивоенные демонстрации в
столицах метрополий.
Стремительная война, породившая последовательность ката­
строфических «войн с террором», «смены режимов» и «демокра­
тизацию» в Центральной Азии и Ближнем Востоке в сочетании с
введением антидемократических «чрезвычайных законов» и объ­
явлением «чрезвычайного положения», как правило, в развитых ка­
питалистических странах возродили дебаты об империализме, до
сих пор омраченные абстрактными обобщениями о «глобализа­
ции» в 1990-е годы. Они также возобновили интерес и критическое
изучение классических дискуссий об империализме в начале XX ве­
ка с участием таких знаменитостей, как Гобсон, Гильфердинг, Ленин,
Троцкий, Люксембург, Бухарин.
Новые дебаты о современном империализме отражены в ряде
работ левых теоретиков, таких как Антонио Негри и Майкл Хардт1,
Дэвид Харви2, Эллен Мейксинс Вуд3, Роберт Бреннер4, Каллиникос5
и многие другие6.
Они впечатляют богатыми идеями, противоречивыми и инте­
ресными мыслями, которые заслуживают критического изучения не
только с целью исследования природы и роли империализма и вой­
ны, но и — не в последнюю очередь — для определения динамики
современного мирового капиталистического кризиса в период по­
сле краха Банка «Lehman Brothers» в 2008 году, в том числе ее взаи­
модействия с империалистической войной.
Это имеет решающее значение для исторического материали­
стического подхода к динамике мирового кризиса капитализма, то
1Antonio Negri and Michael Hardt. Empire. Harvard University Press, 2000.
2D a v id Harvey. The N e w Impe rialism. Oxfo rd Unive rsity Press, 2003.
3Ellen Meiksins Wood. Empire of Capital. Verso, 2003.
4Robert Brenner. What is and what is not Imperialism? // Historical Materialism. 2006.
14:4. P.79-106.
5Alex Callinicos. Imperialism and Global Political Economy. Polity. Cambridge, 2009.
6 John Milios and Dimitris P. Sotiropoulos. Rethinking Imperialism — A Study of
Capitalist Rule. Palgrave McMillan, et al. 2009. См. критику новых теорий империализма
в: Savas Michael-Matsas. The New-Old Imperialism // Critique. 2008. Vol. 36,1. P.45-61.
1121

есть для понимания исторического характера современной эпохи
капиталистического развития, в котором этот кризис развивается.
«...Капитализм стал капиталистическим империализмом лишь
на определенной, очень высокой ступени своего развития, когда
некоторые основные свойства капитализма стали превращаться в
свою противоположность, когда по всей линии сложились и обна­
ружились черты переходной эпохи от капитализма к более высоко­
му общественно-экономическому укладу. Экономически основное
в этом процессе есть смена капиталистической свободной конку­
ренции капиталистическими монополиями... в то же время моно­
полии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют ее, а су­
ществуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно ост­
рых и крутых противоречий, трений, конфликтов. Монополия есть
переход от капитализма к более высокому строю»1.
Это был решающий момент в теоретическом анализе Ленина и
в его политических выводах, центр развития революционной стра­
тегии, то есть превращения империалистической войны в социаль­
ную революцию, в стратегию, которая привела к победе Октябрь­
ской революции в 1917 году. Эта центральная точка и основа его
бескомпромиссной критики других теоретических подходов и их
политических последствий.
Он резко критиковал не только Каутского за «ультраимпериа­
лизм» и реформизм, но и даже Гильфердинга, который оказал зна­
чительное влияние на его теорию империализма, за игнорирова­
ние таких важных черт империализма, как раздел мира и борьба за
его передел, паразитизм и загнивание капитализма2.
Для Ленина империализм — это не только политика экспансио­
низма, но исторический этап в развитии капитализма, его высший и
последний уровень, в котором доминирует финансовый капитал и
который характеризуется монопольными тенденциями, где обост­
ряется антагонизм империалистических держав, нарастает парази­
тизм и разложение. Другими словами, это эпоха капиталистическо­
го упадка, переходная эпоха, ведущая, нелинейно, нетелеологично,
через конвульсии и зигзаги, войны и революции к мировому ком­
мунизму.
В последних дебатах об империализме в начале XXI века в боль­
шинстве работ, в том числе указанных выше, несмотря на все их
различия, несмотря на то, что большинство из них признают свою
преемственность или отдают дань работе Ленина, имеется общая
' Ленин В. И. Империализм как высшая стадия капитализма (популярный очерк).
URL: http://www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Lenin_lmperialism/imp.html.
2V. I. Lenin. Notebooks on Imperialism. Progress, Collected Works, vol. 29.
1122

особенность и общая твердая позиция: они отвергают ленинскую
историческую характеристику природы империализма как эпохи
капиталистического упадка.
Джон Милиос отклоняет понятие загнивающего капитализма
как ошибку, позднее консолидированную советской сталинской
вульгатой1.
Каллиникос критикует ленинские концепции монополии и па­
разитизма как проявления исторического упадка, так как они опро­
вергнуты событиями в XX веке2.
Аналогично Харви, чья концепция восходит к подходу Розы
Люксембург в 1912 году, дает первоначальному накоплению тран­
систорическое содержание в рамках его собственной концепции
«накопления через обездоливание»3.
Однако для Маркса первоначальное накопление имеет исто­
рически конкретный смысл. Оно представляет собой период кон­
центрации условий для возможности рождения капиталистических
отношений из утробы докапиталистических общественных форма­
ций. Это двойной процесс насильственного отделения непосредст­
венных производителей от условий производства и частного при­
своения этих условий господствующими классами, которые по­
лучают избыток в необходимой социальной форме прибавочной
стоимости.
Первоначальное накопление не есть вечный круговорот од­
ного и того же с вечно повторяющимся поглощением «иного» пу­
тем расширения капитала, как представляет его Харви. Безусловно,
Марксова концепция историко-диалектического процесса перехо­
да к капиталистическим отношениям не имеет ничего общего с со­
вершенно идеалистической односторонней абсолютизацией слу­
чайности, в «материализме встречи» (materialism ofencounter) или в
«случайном материализме» (aleatory materialism) позднего Луи Аль­
тюссера, мыслителя, который, несмотря на всю критику Каллинико-
са, сильно повлиял на него.
Каллиникос в критическом анализе классических теорий импе­
риализма, в том числе ленинской теории, выделяет три ключевых
«слабых мест» теорий:
1)
слабость метода, которая проявляется в разрыве между «аб­
страктными» тенденциями, проанализированными Марксом в «Ка­
питале», и «конкретным» историческим развитием империализма в
период, когда вырабатывались эти теории;
1Milios et. Ala. Op. cit. p. 23.
2A. Callini cos. O p . cit. p. 42.
3D. Harvey. Op . cit. passim.
1123

2) опровержение этих теорий последующими событиями в
XX веке;
3) и ограниченность, в частности, ленинской теории господства
финансового капитала при империализме и связанной с ней теори­
ей Гильфердинга, поскольку она основана на немецкой «модели»
слияния банковского и промышленного капитала при формирова­
нии финансового капитала.
Метод диалектического материализма М аркса в «Капитале»
действительно имеет решающее значение для анализа современно­
го капиталистического империализма. В отличие от критики со сто­
роны Каллиникоса, ленинский анализ показал, что нового возника­
ет при империализме. Во многом благодаря обновлению марксист­
ского метода «Капитала» Ленин по-новому, не догматически изучил
диалектику и философию в 1914 году, в самом начале Первой миро­
вой войны, преодолел «ортодоксию» «марксизма» II Интернациона­
ла в своих знаменитых «Философских тетрадях»1.
Марксов метод восхождения от абстрактного к конкретному в
«Капитале», изначально разработанный в «Очерках критики полити­
ческой экономии» («Grundrisse»), не может быть сведен к «введению
новых определений», которое «добавляет новое содержание в тео­
рию». «Представление» [positing) концепции обогащ ает содержание,
как полагает Каллиникос, одобрительно цитируя претензии Альтюс­
сера2.Однако не только Гегель, но и Маркс (уже без какой-либо идеа­
листической телеологии) в диалектике понятий изучают развитие,
обострение и разрешение противоречий в рамках предшествующе­
го концептуального момента процесса познания. По этой причине
Маркс начинает с «товарной формы продукта труда или формы стои­
мости товара» в качестве «экономической клеточки»3.
Диалектический процесс познания не может и не должен сво­
диться к акту добавления новых «конкретных» определений», запол­
няющих общую абстрактную структуру. Такое «конкретное» — это
то, что Маркс называл «мнимым конкретным», эмпирический факт,
который, будучи добавленным к другим фактам рациональным об­
разом, дает либо худшую, либо более полную картину формы объ­
екта, не улавливая его движущие противоречия, его развитие.
Таким образом, эклектически эмпирическое прочтение собы­
тий XX века, которые последовали после смерти Ленина, в част­
1V. I. Lenin. Philosophical Notebooks. Vol. 38, Progress 1980. Среди большого числа
литературы по теме см. Lenin Reloaded. Toward a Politics ofTruth. Ed. Sebastien Budgen,
Stathis Kouvelakis, and Slavoj Zizek. Duke University Press, 2007; в том же томе: Savas
Michael-Matsas. Lenin and the Path of Dialectics, pp. 101-119.
2A. Calli nicos . Op . cit. p. 32.
3Karl Marx. C apital.Volum e I. Progress,! 986. P. 19.
1124

ности во второй половине XX века, можно было бы рассматривать
как «опровержение» ленинского анализа империализма как эпохи
упадка.
Финансовый капитал и кризис
В отношении третьего тезиса критики следует отметить, что на
самом деле экстраполяция немецкого опыта у Гильфердинга и, сле­
довательно, описание Лениным возникновения господства финан­
сового капитала должны восприниматься как «иллюстрации» их
концепции наиболее развитых тенденций капитала на империали­
стической стадии развития по аналогии с Англией как страной наи­
более развитого капитализма, которую Маркс рассматривал в каче­
стве иллюстрации своей общей теории в «Капитале».
Понятие финансового капитала рассматривается как диалекти­
ческое. В первую очередь Гильфердинг использует гегелевскую тер­
минологию применительно к финансовому капиталу как «отрица­
ние отрицания», то есть отрицание банковского капитала, который
в свою очередь отрицает ростовщический капитал1.Из развития ка­
питала в целом, из внутренней диалектики противоречий капитала,
по словам Гильфердинга, формируется абстрактный капитал2, «ка­
питал в наиболее абстрактном выражении», «абстрагирующийся»
от его материальной основы в производстве, возвышаясь над ним
как на национальном, так и на международном уровне, доминируя
над расширением капитала и накоплением в мировом масштабе.
Ленин, основываясь на теории Гильфердинга, развивает далее
концепцию господства финансового капитала и рассматривает его
как диалектическое единство противоречивых тенденций, монопо­
лии и конкуренции, что приводит к застою, паразитизму и загнива­
нию, что проявляет способ производства на этапе исторического
упадка3.
Размышляя об этом, Троцкий указывает, что «империализм оз­
начает господство финансового капитала... По своей структуре
банки в концентрированном виде отражают всю структуру совре­
менного капитализма: они сочетают тенденции монополии с тен­
денциями анархии»4.
1R. Hilferding. Finance Capital. Routledge & Kegan Paul, 1981. P. 235.
2Op. cit. P. 21.
3V. I. Lenin. Imperialism... ibidem.
4 L. D. Trotsky. The Death Agony of Capitalism — The Transitional Program of the
Fourth Inte rnational in D o c u m e nt s of the Fourth International. Pathfind er, 1973. P. 191
(Лее Троцкий. Агония капитализма и задачи Четвертого Интернационала. URL: https://
www .marxists.org/russkij/trotsky/1938/agonia.htm).
1125

Этот диалектический подход развивается в новых исторических
условиях на другом уровне абстракции Марксова анализа господ­
ства формы стоимости как «диктатуры абстракций». Кроме того, она
обеспечивает важное развитие марксистского анализа кредитного и
фиктивного капитала в третьем томе «Капитала», столь актуального
и необходимого для понимания нынешнего мирового кризиса.
Невозможно понять движущие внутренние противоречия им­
периалистического капитализма путем поиска взаимодействия
внешних отношений «капиталиста и территориальной логики вла­
сти» (у Харви) или «пересечения капиталистических, экономиче­
ских и геополитических конкуренций» (у Каллиникоса) и эклектиче­
ски эмпирическим методом.
Отрываясь от англосаксонской традиции эмпиризма и следуя
ленинской линии диалектического анализа, Хиллель Тиктин сделал
важный вклад в марксистское переосмысление отношений между
финансовым капиталом, переходной эпохой и капиталистическим
кризисом.
Без материалистической исторической диалектики в анали­
зе империализма теряется не только эпохальное измерение, но и
специфика нынешнего мирового кризиса. Последний не является
ни очередным периодическим кризисом капитализма, ни повторе­
нием предыдущих великих депрессий, а взрывом гигантской глоба­
лизации финансового капитала, которая была создана после кра­
ха созданной после Второй мировой войны Бреттон-Вудской систе­
мы; кризисом чрезмерного накопления капитала и международных
политических потрясений в конце 1960-х — начале 1970-х годов.
Разворот к финансовой глобализации представлял собой как объ­
ективное развитие кризиса, так и стратегию, принятую в англо-
американских центрах империализма в целях противостояния и
восстановления контроля над растущим и радикализирующимся
международным рабочим движением.
Крах 2007 года означал провал этой стратегии. Это веха в ис­
тории капитализма. Две основные экономические стратегии, раз­
работанные экономикой мейнстрима в XX веке с целью поиска вы­
хода из стадии загнивания и кризиса капитализма и революцион­
ных потрясений, а именно кейнсианство и неолиберализм, во всех
их разновидностях и комбинациях в конце концов провалились —
первый в начале 1970-х годов, второй — в 2007 году. Упадок имеет
свою неумолимую логику.
Капитал яростно борется со своими внутренними пределами.
Нынешний мировой кризис проявляется в необходимом движении,
снятии (aufhebung), —
он заменяет собой, прекращает и одновре­
менно сохраняет содержимое всех предыдущих мировых кризи­
1126

сов капитализма, затяжной депрессии конца XX века или Великой
депрессии 1930-х годов. Он исторически выражает кризис формы
стоимости самой по себе как регулирующего принципа производ­
ства и обмена.
Все глобализированные противоречия капиталистической сис­
темы взорвались. Это привело в 2008 году к обвалу мировой фи­
нансовой системы, за которым следует Великая рецессия, а на са­
мом деле депрессия. Восемь лет спустя в поле зрения нет никаких
признаков преодоления кризиса, несмотря на «нетрадиционные
средства» количественного смягчения, «стимулирующие пакеты»,
а теперь и «отрицательные процентные ставки», когда триллионы
ликвидности были вброшены центральными правительствами и
центральными банками после фиаско «Lehman Brothers». Напротив,
с 2015 года в Китае и БРИКС, в Европе, Японии и США идет накопле­
ние угрожающих признаков нового обострения кризиса, возможно,
еще более разрушительного.
Упадок и война
ПоЛецос; ttc i v t u i v патцр («Война есть отец всего»), —
говорил Ге­
раклит в своем знаменитом 53-м Фрагменте. Идея, которую выдви­
гает древний диалектический мыслитель, состоит в том, что проти­
воречие, конфликт взаимоисключающих противоположностей в их
единстве и взаимозависимости, является способом существования
и движения всего, формирования и преобразования мира.
Интерпретируя фрагмент 53 в 1935 году, Мартин Хайдеггер счи­
тал, что с концом ПбХецос; мир не исчезает, но превращается в упа­
док. В этих терминах немецкий философ объясняет то, что он назы­
вает «Упадком Запада», а точнее, Европы, и историческую роль, ко­
торую должна исполнить «возрожденная» Германия.
Однако упадок— это не исчезновение ПбХецос;, не угасание
противоречий, без которых мир не может существовать и исчезнет
в небытие. Упадок — это не угасание, но обострение всех внутрен­
них противоречий, ведущих к переходу, поиску решений, переме­
нам, к тому, что Гераклит называет Evavuoôpopla и evavTioiponia, к
конфликтному взаимопроникновению, что приводит либо к рево­
люционному преобразованию обеих противоположностей, либо к
их «взаимоуничтожению» (Маркс1).
Упадок капитализма — это падение значения формы стоимо­
сти в качестве регулятивного принципа производства и обмена в
мировой экономике. Это обострение всех его противоречий, соци­
альных, экономических и политических (между общественным ха­
1K. Marx, F. Engels. Manifesto of the Communist Party.
1127

рактером производства и частным присвоением, между мировым
характером современных производительных сил и системой на­
циональных государств, между монополией и конкуренцией, меж­
ду угнетающими и угнетенными нациями и т. д.), когда логика этих
противоречий достигла своих исторических пределов в мировом
масштабе. Все противоречия развиваются нелинейным образом,
внутренне связаны и взаимодействуют друг с другом, рекуррентно
сталкиваясь с пределами развития капитала, задыхаются в преде­
лах доминирующих капиталистических производственных отноше­
ний, требуя смены на иную, высшую форму общественной жизни.
Существует взаимосвязь и взаимодействие между долгосроч­
ным процессом упадка и его кризисами в краткосрочной перспек­
тиве, которые обретают в новой эпохе иные форму и содержание,
чем в предыдущую эпоху буржуазного восхождения. Кризисы и
упадок опосредуют друг друга. Временные разрешения кризисов
сверхдетерминированы полем возможностей формы исторической
эпохи упадка. Упадок углубляется, и тенденция капитала к саморас­
паду усиливается с каждым мировым кризисом, который воспроиз­
водится во все большем масштабе и с все большей разрушитель­
ной силой.
Кризис — это «реальная концентрация и принудительное раз­
решение всех противоречий буржуазной экономики»1, —
говорил
Маркс. Сегодняшний астрономический разрыв между глобализи­
рованным финансовым капиталом — во всех его протеевых мета­
морфозах фиктивного капитала с материальной основой в произ­
водстве— придает кризисам гигантские размеры, насильственно
восстанавливая примат производственной сферы. Как писал Маркс:
«Кризис — не что иное, как насильственное утверждение единства
этапов производственного процесса, которые стали независимыми
друг от друга».2
Диалектика упадка и кризисов объясняет как войны, ведущие к
варварству, так и их противоположность: переход к революционно­
му преобразованию мира, к социализму.
Для империалистической войны со стремлением к доминиро­
ванию, в конечном счете ведущим к глобальной катастрофе, требу­
ется гораздо большее, чем просто перевес в военной мощи и в вы­
соких технологиях; она нуждается в сильном контроле над массами.
Яд национализма и расизма используется, в частности, для обост­
рения конфликта между всемирным характером современных про­
изводительных сил и устаревшими барьерами буржуазного нацио­
' /С. Marx. Theories of Surplus Value. Part II. Progress, 1975. P. 510.
2Op. cit. P. 509.
1128

нального государства, который порождает во всех странах расту­
щие тенденции экономического национализма и политического
шовинизма, все виды расизма, антисемитизма, фашизма — от бреда
Дональда Трампа в США и Виктора Орбана в Венгрии до Националь­
ного фронта Марин Ле Пен, до Партии независимости в Великобри­
тании, Партии свободы в Австрии, «Альтернативы для Германии» и
ПЕГИДА в Германии или нацистского «Золотого рассвета» в Греции.
Поджигатели войны в господствующих классах нуждаются в ре­
шающем изменении в соотношении сил социальных классов для
установления необходимого социального контроля и дисциплины
для дальнейшего перехода к войне.
Перед Второй мировой войной было сокрушительное пораже­
ние немецкого рабочего класса и поражение Испанской револю­
ции, преданной сталинистской политикой сектантства «третьего пе­
риода», во-первых, и оппортунизма классового сотрудничества «На­
род ного фронта», во-вторых.
Перед Первой мировой войной контроль над трудящимися
классами осуществлялся социал-демократией, рабочей аристокра­
тией и бюрократией, приспособившимися к империалистической
капиталистической национальной среде.
Сегодня рабочая бюрократия не в состоянии, как прежде, осу­
ществлять эффективный контроль. Международная сцена борьбы
предоставляет неожиданные сюрпризы, часть из которых доволь­
но неприятна для господствующих классов. Глубина кризиса, по­
рождающего социальную и политическую радикализацию, в то же
время оставляет буржуазию без адекватных политических и эконо­
мических средств для победного противостояния с обедневшими и
мятежными массами.
Судьба человечества будет решаться столкновением гигант­
ских социальных сил как в национальном, так и, прежде всего, в ме­
ждународном масштабе.
Реформы и революции, Север и Юг
Великие классические теоретические дискуссии об империа­
лизме в начале XX века всегда приводили к определенным полити­
ческим выводам по основным историческим проблемам современ­
ности, в частности о войне, реформах или революции, очерчивая
более или менее четкие разделительные линии.
Большинство современных радикальных левых теорий и теоре­
тиков империализма в начале XXI века, напротив, остаются в туман­
ной области «антикапитализма», размывая разделительную линию
с левым реформизмом, избегая или открыто отвергая перспективу
социальной революции как нечто принадлежащее к прошлому ве­
1129

ку, во всяком случае, не имеющее какой-либо актуальности и реле­
вантности. Революция была запрещенным словом1во время сниже­
ния международных революционных движений в 1980-1990-е годы,
в жаркие дни глобализации, а также и прежде всего после распада
Советского Союза.
Таковым является основа молчаливого или открытого консен­
суса среди международных «радикальных левых» о завершении
«исторического цикла Октябрьской революции».
Во-первых, в соответствии с различиями в анализе капитали­
стической глобализации или империализма эпицентр антикапита-
листической борьбы размещается либо в крупных имперских стра­
нах глобального Севера (Каллиникос), либо на глобальном Юге (Тор-
кил Лауесен и Зак Копе)2.
Однако одной из особенностей нынешнего мирового кризи­
са является то, что он поглощает, конечно же, неравномерное, но
все более комбинированное развитие как глобального Севера, так
и глобального Юга, совершая беспрецедентные социальные поли­
тические перевороты, лишь усиливающие пропасть между Севером
и Югом, от Тахрира в Египте до Пуэрта-дель-Соль в Испании, от пло­
щади Синтагма в Греции до движений «Occupy» в США, от парка Гези
в Турции и до «Nuit Debout» во Франции.
Во-вторых, нынешний глобальный капиталистический кризис
исключает возможность классовых компромиссов, а также серьез­
ных и продолжительных реформ в рамках капитализма, как это вид­
но не только на примере разрушения государства всеобщего благо­
состояния на глобальном Севере, но и на глобальном Юге с истоще­
нием левых националистически-популистских и левоцентристских
правительств в Латинской Америке. Последние в течение опреде­
ленного периода смогли перераспределить часть доходов от высо­
ких цен на сырьевые товары, не разрывая с капиталистическими и
государственными структурами, но распадаются с углублением ми­
ровой депрессии. Существует также символический пример краха
радикального реформизма в самой Европе: бесславная капитуля­
ция СИРИЗА в Греции в июле 2015 года, правый поворот ПОДЕМОС
в Испании, поддержка, оказываемая «Bloque d'Esquerda» и Порту­
гальской коммунистической партией социал-либеральному прави­
тельству Социалистической партии в Португалии, которые поддер­
живают ЕС и политику «затягивания поясов».
1 См. Savas Michael-Matsas. Utopia of Immanence Deleuze Studies. Edinburgh
Unive rsity Press, 2016.
2 Torkil Lauesen and Zak Cope. Imperialism and the transformation of Values into
Prices. URL: http://monthlyreview.org/2015/07/01/imperialism-and-the-transformation-
of -v a lues-i nto -pri ces.
1130

В-третьих, у нас есть по крайней мере один опыт, как положи­
тельный, так и отрицательный, быстро расширяющейся на меж­
дународном уровне революции: социальная революция в Тунисе
и Египте в 2011 году. Революция завершилась неудачей, надеюсь,
временно, из-за контрнаступления контрреволюционных и импе­
риалистических сил, а также из-за ужасных ошибок, совершенных
неопытными, колеблющимися и запутавшимися революционными
левыми, не имеющими политической независимости и четких раз­
делительных линий от буржуазного либерализма и так называемого
насеровского национализма, связанного с военными. Тем не менее
революционный процесс не может быть отложен на неопределен­
ный срок. Забастовки, протесты, захваты и массовые митинги нача­
ли снова будоражить нестабильную диктатуру аль-Сисси и еще бо­
лее хрупкую коалицию из чиновников Бен Али и умеренных исла­
мистов в правительстве Туниса.
Решающий урок, который следует извлечь, состоит в острой не­
обходимости в революционной организации на национальном и ме­
ждународном уровнях; преданного, ясно мыслящего, прошедшего
обучение в самых неблагоприятных условиях революционного руко­
водства, связанного с народными массами в стране и с революционе­
рами во всем мире, вооруженного недогматической революционной
теорией, адекватной программой, стратегией и тактикой с междуна­
родным охватом, основанном на лучших традициях Октябрьской ре­
волюции и всего освободительного опыта человечества.
Сейчас хаотическая ситуация на Ближнем Востоке сливается с Ев­
ропейским Союзом не только в экономической стагнации, но и в об­
щей политической дестабилизации, вступая в «Эру дезинтеграции»,
если использовать заголовок статьи Вольфганга Мунхау в «Financial
Times»’. Ждать реформ или «демократизации» этой разваливающ ей­
ся империалистической конструкции есть реакционная утопия.
По мере приближения столетия со дня Октябрьской революции
1917 года гораздо более реалистично ожидать не только в Европе,
но и на международном уровне, как в странах глобального Севера,
так и глобального Юга, затяжную борьбу и восстания, зигзаги, вой­
ны, государственные репрессии, бунты и революции.
Сцена открывает второй великий акт исторической драмы, ко­
торая началась со «штурмующим небо» в революционном Петро­
граде звуком выстрела Авроры.
Это будет рассвет нового человечества.
Май 2016 года
1 Wolfgang Miinchau. Europe enters the age of disintegration // Financial Times.
Feb ruary 28.2016.
1131

Б. Славин
«СССР. Незавершенный проект».
Размышления над книгой
Больше двадцати лет прошло с тех пор, как исчез с политиче­
ской карты мира Советский Союз. Однако дискуссия о его природе
и причинах падения не прекращается. Новым подтверждением это­
му стала недавно вышедшая книга ряда отечественных и зарубеж­
ных авторов «СССР. Незавершенный проект» под редакцией Алек­
сандра Бузгалина и Петра Линке1.
В этой книге, насчитывающей более пятисот страниц, фактиче­
ски представлено большинство точек зрения на историю и приро­
ду советского общества, которые на сегодня имеются среди левых
ученых и публицистов, начиная от отрицания социалистической
природы Советского Союза и кончая апологией и отождествлени­
ем реального социализма со сталинизмом. Такая полярность мне­
ний, зафиксированная, в частности, А. Бузгалиным в главе «Как изу­
чать СССР»2, заставляет думать, что исследование специфики при­
роды и истории СССР должно продолжаться: большое видится на
расстоянии. И дело здесь не только в познании истины, которая бы­
вает «одна на всех», но и в потребностях современной практики ле­
вого движения, нуждающегося в объективной оценке первого дли­
тельного исторического опыта создания социализма в отдельно
взятой стране. Изучение этого опыта, его достижений и трагических
ошибок особенно необходимо тем странам и народам, которые из­
брали для себя путь социалистического строительства.
Несмотря на некоторые пессимистические пророчества о «кон­
це истории», человечество продолжает идти вперед. Предсказан­
ное Марксом появление в будущем единого, свободного и спра­
ведливого общества сегодня подтверждается многими прогрессив­
ными явлениями. В частности, об этот говорят факты укрепления и
развития ряда социалистических стран, усиление борьбы трудящих­
ся за свои экономические, социальные и политические права в раз­
витых и развивающихся странах, рост науки и появление новейших
информационных и коммуникационных технологий, сближающих и
1См.: СССР. Незавершенный проект. М.: ЛЕНАНД, 2013 (далее цитируется это
издание).
2Там же. С. 17.
1132

объединяющих людей, возрастание роли творческой деятельности
человека и гражданского общества в мире.
Наряду с этим возникли новые угрозы человечеству, связанные
с ростом финансовых и военных авантюр современного монополи­
стического капитала, увеличением акций мирового терроризма и
этнических конфликтов, загрязнением окружающей среды, проник­
новением в сознание людей сугубо потребительских идеалов и низ­
копробной массовой культуры, принижающих человека и способст­
вующих росту его эгоистических интересов и извращенных потреб­
ностей. В этой связи ясно одно: становление нового свободного,
справедливого и гуманного общества в современном мире идет бо­
лее драматично и противоречиво, чем в прошлом. Такова специфи­
ка глобального исторического процесса в XXI веке. Она, конечно,
требует от марксистской мысли более глубокого и творческого под­
хода к новым общественным явлениям и существующим социаль­
ным противоречиям.
Некоторые марксисты считают, что «в конце XX века» социа­
лизм практически и теоретически «проиграл капитализму», неоли­
берализму и постмодернизму1. На мой взгляд, это не совсем так, а
точнее, совсем не так. Несмотря на поражение «реального социа­
лизма» в СССР и ряде восточноевропейских стран, продолжают раз­
виваться в социалистическом направлении Китай, Вьетнам, Куба, от­
дельные страны Латинской Америки, опровергающие своим опытом
известную либеральную идею о «смерти социализма». Продолжает­
ся и теоретическое осмысление исторического опыта бывших стран
«реального социализма», в том числе Советского Союза, о чем убе­
дительно свидетельствует и рассматриваемая книга. Тем не менее
такое осмысление идет непросто: мешают накопившиеся в маркси­
стской науке многочисленные догмы, препятствующие выяснению
исторической истины и воссозданию на этой основе действенной
теории социализма XXI века.
С чем это связано? На мой взгляд, дело в том, что после смер­
ти Ленина официозная марксистская наука, испытав на себе тоталь­
ное влияние сталинизма, оказалась не в состоянии глубоко понять
и оценить принципиальную новизну и противоречивость становле­
ния советского общества в первой и второй половине XX века. По­
сле научного прорыва, связанного с разработкой теории нэпа, и
новаторских идей последних работ Ленина, показавших реальный
путь создания социализма в России, официальный марксизм в СССР
претерпел существенные изменения не в лучшую сторону.
1СССР. Незавершенный проект. С. 56.
1133

Он, за редким исключением, перестал быть объективным диа­
лектико-материалистическим методом анализа реальной действи­
тельности, превратившись в разновидность консервативной идео­
логии, скрывающей реальное положение вещей в стране и часто
выдающей должное за сущее. Таковой, в частности, стала сталини­
стская идеология, заменившая собою творческий марксизм Лени­
на. Напомню, что в рамках этой идеологии советским людям посто­
янно внушалась мысль о неуклонном движении СССР «от победы к
победе». И это говорилось тогда, когда страна фактически в мирных
условиях испытала на себе повторение политики «военного ком­
мунизма», когда в ходе сплошной и насильственной коллективиза­
ции произошла стагнация сельского хозяйства, приведшая к голо­
ду миллионов людей, когда из-за волюнтаристского подхода к пла­
нированию были провалены важнейшие плановые задания первых
пятилеток по экономическому развитию страны.
Не менее негативными были последствия идеологии и поли­
тики Сталина на международной арене. Так, его рекомендации ки­
тайским коммунистам идти на тесный союз с партией Гоминьдан в
двадцатые годы привели в итоге к разоружению и расстрелу рабо­
чих и коммунистов в Шанхае, Кантоне и других городах Китая. Ана­
логичные рекомендации он давал Коминтерну и коммунистам Анг­
лии в ходе всеобщей забастовки 1925 года. Как известно, она потер­
пела поражение благодаря предательству руководства английских
профсоюзов, пошедших за спиной рабочих на сговор с капиталом.
По сути дела, ту же линию ориентации коммунистов на сотрудниче­
ство с «партией власти» Сталин проводил и во время гражданской
войны в Испании в тридцатые годы. Осуществляя эту линию, он ис­
пользовал репрессии против членов революционных интербригад,
созданных по инициативе независимой от Кремля Рабочей партии
марксистского объединения (ПОУМ), что в конечном счете облегчи­
ло победу Франко.
Игнорирование Сталиным интернациональной сути марксиз­
ма привело в итоге к ликвидации Коминтерна, а вульгарное пони­
мание теории социализма и диалектики породило такие взаимоис­
ключающие теоретические выводы, как «неизбежность обострения
классовой борьбы по мере строительства социализма», с одной сто­
роны, и «полное исчезновение антагонистических классов» в СССР,
с другой. К такому же типу «теоретических выводов» следует отне­
сти и более поздние оценки и положения КПСС о «полной и оконча­
тельной победе социализма в СССР», о создании к 1980 году «мате­
риально-технической базы коммунизма», о «развитом социализме»
и т. д. Напомню, что все это говорилось о стране, в которой физиче­
ский труд составлял в промышленности 50%, а в сельском хозяйст­
1134

ве 70%, когда сохранялось отставание СССР от развитых капитали­
стических стран в сфере экономики, быта и уровня жизни основной
массы трудящихся.
К сожалению, в рассматриваемой книге качественные измене­
ния политики и идеологии СССР после смерти Ленина почти не ана­
лизируются, что является, на мой взгляд, ее определенным упуще­
нием. Авторы книги, за редким исключением (см. небольшую статью
Даниэля Гайдо) прошли мимо работ лидеров «левой» и «правой» оп­
позиций в СССР, идей, содержащихся в «Платформе» М. Рютина и не­
посредственно связанных с характеристикой Сталина и его режима
власти. Не представлен в книге и анализ трудов известных марксис­
тов (М. Джиласа, Т. Клиффа, Э. Мандела, Т. Гранта и др.), писавших о
проблемах социальной сущности СССР в послесталинский период.
Особенно вызывают возражения, на мой взгляд, суждения ав­
торов книги, которые, стремясь понять и объяснить природу СССР,
некритически повторяют аргументы концепции тоталитарной при­
роды советской власти и ее истории, начиная с Октябрьской рево­
люции 1917 года. Так, автор главы «К вопросу о советском социализ­
ме» канадский профессор Пареш Чаттопадхьяй пытается доказать,
что Октябрьскую революцию не следует считать успешной «проле­
тарской революцией», а власть большевиков — подлинно «рабочей
властью», поскольку они якобы никогда не опиралась на самих рабо­
чих. «В октябре 1917 года, — п ишет он, — судьба более 170 миллио­
нов человек была решена несколькими людьми, не относившимися
к пролетариату, далекими от реальных процессов производства, не
подлежавшими при этом свободным выборам (и, соответственно,
отзыву) со стороны трудового народа»1. И это говорится о больше­
виках и Ленине, которые считали, что социальные революции все­
гда творят широкие массы и что рабочие могут осуществить успеш­
ную революцию только в союзе с крестьянством, составляющим аб­
солютное большинство российского народа.
Весьма характерно, что свои оценки Октябрьской революции
Чаттопадхьяй никакими фактами не подтверждает, если не считать
за такой «факт» приведенную им фразу Ленина о том, что вооружен­
ное восстание не следует привязывать ко времени проведения съез­
да Советов. Что же касается понимания социальной природы совет­
ского общества, то данный автор оценивает ее, также опираясь толь­
ко на догматически понятые им отдельные цитаты из произведений
Маркса, говорящие в основном о нетоварной природе социализма.
При этом он никак не может допустить, что «в эпоху социализма»,
пусть даже на ее «низшей фазе», можно видеть бытие таких катего­
1СССР. Незавершенный проект. С. 263.
1135

рий, как «товар», «рынок», «деньги» и т. д.1Думаю, при таком подходе
к пониманию социализма Ленин с его теорией нэпа и известной ра­
ботой «О значении золота...»2 оказывается просто вне марксизма.
Используя в своем исследовании в основном метод цитирова­
ния Маркса, а не его подход, например, к опыту Парижской комму­
ны, профессор Чаттопадхьяй в итоге отказывается признать в СССР
не только существование какой-либо социалистической тенденции,
но даже минимальных ростков или зародышей социализма. На мой
взгляд, подобные выводы можно было бы получить еще до написа­
ния исследования, ибо его априорный метод цитирования не нуж­
дается в знании реальной истории. Так, если заранее вложить в по­
нятие «социализм» сугубо идеальные черты, присущие коммунизму
будущего, включая сюда отсутствие капиталистического окружения,
государства, классов, денег, рынка, и т. д., то, конечно, такого обще­
ства не было и не могло быть в советской стране сразу после ре­
волюции. Тем не менее реальное движение к социализму началось
уже тогда, и его можно увидеть в самых первых шагах революции и
политики советской власти.
К сожалению, сугубо априорный подход к пониманию приро­
ды советского общества используют и некоторые другие авторы
рассматриваемой книги, доказывающие, например, невозможность
создания социализма в советской стране по причине ее якобы аб­
солютной технической и экономической отсталости по сравнению с
развитыми капиталистическими странами. При этом они совершен­
но упускают из виду реальное преодоление этой отсталости, кото­
рое было осуществлено советским народом, причем в сжатые ис­
торические сроки. Победа СССР в войне с фашистской Германией,
поставившей на службу себе материально-технические ресурсы Ев­
ропы, подтверждает этот исторический факт особенно наглядно.
В то же время, говоря о социально-экономической природе
СССР, следует также учитывать, что в нем многие годы сохранялась
многоукладность, без которой невозможно понять противоречи­
вую природу советского общества как становящегося рабочего или
социалистического государства. Наличие в нем пяти укладов (пер­
вобытного, мелкобуржуазного, буржуазного, госкапиталистическо-
го и социалистического) объективно делало это общество переход­
ным на ближайшую и отдаленную историческую перспективу. Ле­
нин не случайно ставил успех такого перехода от решения главного
политического вопроса: кто кого— социализм или капитализм?
’ Там же. С. 262.
2См.: О значении золота теперь и после полной победы социализма //Ленин
В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 221-229.
1136

А это означало, что до полной победы социализма, а тем более ком­
мунизма, было далеко, особенно если учесть, что мировая револю­
ция явно запаздывала1. В то же время это не означало, что к социа­
лизму нельзя было двигаться, опираясь на его реальные, а не выду­
манные ростки и элементы будущего.
Я имею в виду, что в России сразу после Октября 1917 года поя­
вились советская власть и рабочее государство, ставшие непосред­
ственным орудием построения социалистического общества в не­
когда отсталой стране. В ходе проведенной этим государством на­
ционализации земли и крупных промышленных предприятий в
советской стране возник и утвердился реальный социалистиче­
ский уклад. Вместе с ним вырос и окреп рабочий класс, стала гос­
подствующей социалистическая идеология, появилась новая совет­
ская культура, развернулось массовое социальное и техническое
творчество трудящихся, созданы многочисленные школы и союзы
художественной интеллигенции, начали функционировать само-
управленческие молодежные организации, возникли в городах и
сельской местности различные товарищества, коммуны и т.д. Тако­
ва конкретная правда жизни, и ее невозможно отрицать или игно­
рировать, говоря о социальной природе СССР. Тем не менее отдель­
ные исследователи, в том числе в рассматриваемой книге, об этом
иногда забывают, создавая свои теории «не-социализма», «госкапи­
тализма» и даже «феодализма» в СССР. В этой связи мне вспомина­
ется один характерный анекдот, родившийся во времена политики
«шоковой терапии» в России.
Идет разговор между левым интеллигентом и рабочим.
Рабочий говорит: «Стало жить намного хуже, чем раньше: нет
работы, нет денег, цены запредельные, позакрывали детсады, на их
месте расположились конторы типа „Рога и копыта", кругом воровст­
во, коррупция и бандитизм. При социализме было намного лучше».
Интеллигент: «Вы не правы: никакого социализма в советское
время не было и не могло быть».
Рабочий: «Хорошо. Тогда верните мне не то, чего „не было", а то,
что было».
На мой взгляд, этот анекдот хорошо иллюстрирует два подхода
к пониманию социализма в левой среде: абстрактный и конкретно­
1Опыт СССР и ряда других стран, вступивших на путь социалистических пре­
образований, показывает, что мировая революция, которую предсказывали осно­
воположники марксизма, является не одновременным актом изменения всей сис­
темы капитализма, а длительным и противоречивым процессом отпадения от нее
отдельных стран, являющихся ее «слабыми звеньями». При этом революционные
преобразования в этих странах не исключают попятных движений, связанных с рес­
таврацией в них буржуазных отношений.
1137

исторический. Для первого подхода, присущего нашему герою —
интеллигенту, социализм сводится только к тому, что зафиксиро­
вано в общих нормах программных документов правящей партии.
Если он не находит полного осуществления этих норм в действи­
тельности, то начинает с порога отрицать саму возможность суще­
ствования социализма в обществе. Таков тип доктринального мыш­
ления: оно все в будущем, и ничего в настоящем.
Для второго подхода, разделяемого нашим героем — рабочим,
напротив, социализм — это прежде всего реальность, связанная с
решением конкретных жизненных проблем. Если в этой реальности
есть работа, отсутствует эксплуатация, зарплата и пенсии гаранти­
рованы государством, имеется возможность приобрести нормаль­
ное жилье, повести детей в детский сад, иметь бесплатное образо­
вание и медицину, безопасность на улице, возможность свободно
высказывать свое мнение и непосредственно влиять на принятие
производственных и политических решений, —
это и есть социа­
лизм. То есть для него социализм не столько отвлеченное будущее,
сколько реальное настоящее, в котором осуществляется и совер­
шенствуется жизнь таких же, как он, простых тружеников.
Конечно, это не значит, что сторонники конкретно-историче­
ского подхода игнорируют теорию, роль общественного идеала и
других программных норм в становлении реального социализма.
Напротив, они ими руководствуются, связывая общие идеи и про­
граммные нормы с реальной жизнью. Еще Л. Троцкий отмечал: если
развитие идет по линии воплощения программных норм в жизнь,
мы имеем дело с социалистической тенденцией в политике и прак­
тике, то есть с реальным построением социализма в стране1. Если
же этого не происходит, то возникает обратный процесс деградации
социалистической тенденции с одновременным усилением мелко­
буржуазных явлений, что, в конечном счете, может привести к вы­
рождению рабочего или социалистического государства и рестав­
рации буржуазных отношений в стране2.Последнее мы также могли
наблюдать в СССР в конце прошлого века. Эта реставрация вызыва­
ет недовольство многих российских граждан. Их, по данным социо­
логов, насчитывается в последние годы более 5 0 % населения. От­
сюда понятна их ностальгия по советскому прошлому, по большой
и единой стране, какой был СССР3.
1Таким, на наш взгляд, и являлось советское общество, преодолевшее в конеч­
ном итоге губительное влияние сталинизма в СССР.
2См.: Троцкий Л. Преданная революция. М.: НИИ Культуры, 1991. С. 49-50.
3См.: Граждане новой России: кем себя ощущают и в каком обществе хотели бы
жить? (Аналитический доклад). М., 2005. С. 14-15, 82-83 и др.
1138

Однако вернемся к рассмотрению книги «СССР: незавершен­
ный проект». К сожалению, часть ее авторов так же, как и наш интел­
лигент из анекдота, считает, что никого социализма и даже социали­
стической тенденции в советские времена не было и не могло быть
по определению. Особенно рельефно это обозначено в главе, напи­
санной профессором Михаилом Воейковым, «Природа социально-
экономической системы в СССР». Ее автор считает и пытается обос­
новать, что Октябрьская революция и советское общество, по сути
своей, были и остаются сугубо буржуазными феноменами. Он, в ча­
стности, пишет: «...Марксизм, как известно, считал, что социалисти­
ческая революция может произойти только в странах высокораз­
витого капитализма. Это положение было общепризнанным среди
марксистов. Если строго придерживаться этой формулы, то стано­
вится трудным объяснить социалистический характер русской ре­
волюции 1917 года и последующее строительство социализма в от­
дельно взятой России. По классическому марксизму, общество не
вольно выбирать: или ему еще какое-то время пребывать в лоне ка­
питализма, или же сразу перескочить в социализм. Поэтому соци­
ально-экономической строй, который возник в России после рево­
люции 1917 года, мог быть только буржуазным. Он господствовал
весь XX век в стране и продолжает господствовать и сегодня»1.
Нет возможности разобрать все отдельные доказательства это­
го главного тезиса Воейкова, поэтому начну с простого риториче­
ского вопроса, имеющего методологическое значение. Если «об­
щество не вольно выбирать свое собственное социально-эконо­
мическое устройство», то кто же тогда волен? Бог, «пришельцы из
космоса», другие неизвестные и мистические силы? По мнению са­
мого Воейкова, такой выбор, видимо, совершается автоматически
под стихийным давлением развития техники и технологии. Он уве­
рен: если страны «осваивают одну и ту же технику и технологию»,
они «имеют одни и те же закономерности развития»2. Отсюда сле­
дует, что переход к социализму в технически неразвитой капита­
листической стране невозможен в принципе, ибо она не облада­
ет наивысшей техникой, имеющейся в развитых капиталистиче­
ских странах. Эту мысль он поясняет следующим образом: не может
быть такого, чтобы техника и производство были «хуже, а отноше­
ния, которые развивались на основе этой техники, — лучше. С точ­
ки зрения аутентичного марксизма — это абсурд. Да и с точки зре­
ния формальной логики — тоже абсурд»3.
’ СССР. Незавершенный проект. С. 199.
2Там же. С. 194.
3Там же.
1139

Согласимся на время с данным выводом, но тогда возникает ес­
тественный вопрос. Как же быть, когда на практике в ходе комбини­
рованного исторического развития низшие страны обгоняют в со­
циальном отношении более развитые, когда революция, вопреки
формальной логике, все-таки происходит в отдельно взятой стране,
причем стране, техника которой намного ниже, чем в более разви­
тых капиталистических странах? Переформулирую этот вопрос бли­
же к содержанию текста Воейкова. Какой же выбор должны сделать,
например, революционеры, совершив победоносную революцию?
Признать правоту формальной логики и, отказавшись от победы,
вернуться к прежнему общественному статус-кво или, оставив дан­
ную логику в стороне, пойти вперед по пути строительства нового
общества? Ведь именно так сложилась ситуация в России в Октябре
1917 года. Думаю, ответ здесь однозначен: для подлинного маркси­
стского понимания реальной ситуации здесь нужна не формальная,
а диалектическая логика, не технологический детерминизм Воейко­
ва и вытекающий из него автоматизм смены общественных отноше­
ний, а признание детерминизма общественных отношений и чело­
века по отношению к технике.
Напомню, что конечной причиной движения истории, по Мар­
ксу, являются не техника, а люди, трудящиеся классы, которые не
только создают технику, но и являются главной производительной
силой общества. Они же являются и субъектами общественных, в
том числе производственных отношений. Именно они делают свой
выбор в истории, меняя буржуазные отношения на социалистиче­
ские. Без такого подхода просто невозможно понять диалектику и
логику движения истории, смену одного способа производства дру­
гим, капитализма социализмом.
К сожалению, своеобразный техноцентризм Воейкова застав­
ляет его закрывать глаза не только на противоречивую динамику
развития советского общества, но и на очевидную классовую разни­
цу досоветского, советского и постсоветского периодов существо­
вания страны. Как мы видим, для Воейкова существует только одна
страна — буржуазная Россия. В этом смысле, он, почти сто лет спус­
тя после меньшевиков, продолжает считать, говоря словами Г. Пле­
ханова, что «русская история еще не смолола той муки, из которой
будет испечен пшеничный пирог социализма»1.
В этой связи повторю уже высказанную ранее мысль: социа­
лизм не падает с неба в готовом виде, до него надо доработаться, то
есть его надо последовательно строить, включая в это строительст­
1Цит. по: Блохин В. Ф., ВетошкоА. Н. и др. История Отечества в портретах поли­
ти че ск их и государстве н ны х деятелей. Вып. 2. Брянск: Грани, 1994. С. 29.
1140

во создание как новых общественных отношений, так и новой высо­
копроизводительной техники. С моей точки зрения, советское об­
щество и было первым опытом такого строительства со всеми его
противоречиями, которые нужно понять, а не с порога отрицать,
ссылаясь на отдельные цитаты Маркса, который, говоря по анало­
гии с «Немецкой идеологией», никогда не был «святым» Марксом.
Я так долго говорю о рассуждениях профессора Воейкова пото­
му, что его метод исследования и оценки социальной природы со­
ветского общества проявляется и у других его коллег по книге (пре­
имущественно у экономистов). Как и он, они думают, что не борьба
социалистической и несоциалистических тенденций в СССР и мире
в целом обусловили рождение, развитие и падение советской вла­
сти в СССР, а ее якобы сугубо техническая или материальная него­
товность к созданию социализма (своеобразная «ловушка XX ве­
ка», по выражению А. Бузгалина). И это, как ни странно, говорится о
стране, ставшей в свое время второй сверхдержавой мира.
На мой взгляд, крушение советской модели социализма есть
следствие не столько ее технологической отсталости от развитых
стран (хотя в различные периоды истории такое тоже было), сколь­
ко результат неспособности тех социально-политических сил, кото­
рые не смогли (в силу ряда субъективных и объективных причин)
отстоять свое социалистическое первородство в борьбе с тенден­
циями реально существующего, но исторически уже уходящего бур­
жуазного мира.
Нередко спрашивают: каковы те объективные причины или
предпосылки, которые говорят о необходимости перехода чело­
веческого сообщества к социализму? Я думаю, они давно извест­
ны, но их, по социальным и идеологическим причинам, не все хотят
замечать и озвучивать. На самом деле, разве недостаточно разру­
шительных последствий первого глобального финансово-экономи­
ческого кризиса XX века, неуничтожимой хронической безработи­
цы в мире, всеобщего характера социального, духовного и нравст­
венного отчуждения людей в современном буржуазном обществе,
десятков миллионов жертв двух мировых войн XX века, грозящей
экологической катастрофы, наконец, возможного ядерного Апока­
липсиса в приближающейся третьей мировой войне, чтобы понять
простую вещь: капитализм уже давно исчерпал себя как прогрес­
сивная система? Перечисленные выше негативные факты мировой
истории и есть те объективные предпосылки, та необходимость, ко­
торая в XXI веке требует перехода к социализму. Замечу, что данный
вывод признают не только левые, не только социалисты, но и пред­
ставители буржуазии, которые независимо друг от друга говорят о
преходящем характере мировой системы капитализма.
1141

Однако вернемся к обсуждению проблемы, связанной с опреде­
лением социальной природы советского общества. В чем же состо­
ит ее differentia specifica? По мнению доктора экономических наук
Андрея Колганова, она имеет двойственный характер, то есть совет­
ское общество одновременно решало задачу буржуазной модерни­
зации и задачу превращения постреволюционной России в социа­
листическое общество. Так, в главе «Проект„СССР": что мы не смогли
завершить?» он пишет: «...Выход из противоречий капитализма про­
исходил, в силу небуржуазного социального состава движущих сил
революции, не только на пути решения нерешенных задач капитали­
стической модернизации, но и на пути превращения социально-эко­
номического строя России в социалистическое общество»1.
Казалось, дальше автором будут раскрыты и обоснованы эти,
во многом важные теоретические положения, то есть какой из этих
путей являлся главным, а какой подчиненным? Какой в итоге скла­
дывался и сложился в СССР социально-экономический строй? Был
ли он в основе своей буржуазным, социалистическим или переход­
ным от буржуазного к социалистическому? К сожалению, точных от­
ветов на эти вопросы читатель не получает. При этом, с одной сто­
роны, Колганов считает, что вопрос об успешности построения со­
циализма на базе «достраиваемой» на ходу материальной базы ка­
питализма «остается открытым», а с другой — что «СССР с этой за­
дачей не справился». По его мнению, «можно спорить о том, каковы
были шансы СССР превратиться в полноценное социалистическое
общество. Но совершенно бесспорным является то, что именно не­
буржуазный вектор развития, заданный революцией, привел к бес­
прецедентным результатам в решении задач буржуазной по содер­
жанию (но не по своей социально-экономической форме!) модер­
низации»2.
Осмысливая эти противоречивые суждения и оценки автора, с
неизбежностью задаешься рядом вопросов: так что мы строили по­
сле Октября 1917 года? Если социализм, то в чем состояла «незавер­
шенность» советского проекта? Если осуществляли «буржуазную
по содержанию» модернизацию (индустриализацию), то почему во­
прос о ее завершении «открыт»? Разве эта задача не была решена
уже к концу 1930-х годов? Наконец, каковы те экономические, со ­
циальные и идеологические причины незавершенности советского
проекта и разрушения СССР?
Стремясь получить ответ на эти вопросы путем обращения к
тексту автора, приходишь к выводу, что над ним, как и над его колле­
' СССР. Незавершенный проект. С. 166.
2Там же.
1142

гой по книге Воейковым, постоянно довлела идея технологическо­
го детерминизма, мешающая ему понять противоречивый характер
общественных отношений советского общества. Эта идея привела
Колганова к тому, что он многие социалистические преобразования
этого общества (обобществление основных средств производства,
планомерный рост производительных сил, реформу политической
системы, культурную революцию и др.) почему-то отождествил с за­
дачами только буржуазной, а не социалистической модернизации,
которую должно было осуществить, по выражению Ленина, «рабо­
чее государство».
Что же, с моей точки зрения, обуславливало «рабочий», а в пер­
спективе — «социалистический» характер советского государства?
Прежде всего, государственная собственность на основные средст­
ва производства, с одной стороны, и сознательный или планомер­
ный характер развития экономики и социальной сферы, с другой.
Наряду с известными идеологическими и политическими причи­
нами именно эти объективные факторы заложили социалистиче­
ский вектор развития советского общества, обеспечивающий в пер­
вую очередь удовлетворение интересов рабочего класса и трудово­
го крестьянства.
Конечно, как экономист и сторонник левой идеи Колганов не
мог полностью обойти в своем тексте этих специфических черт и
преимуществ СССР по сравнению с западными странами. Так, он
справедливо отмечает важную роль «плановой экономики» и тех­
нического прогресса в успехах индустриализации, позволивших в
1920-1930-е годы и позднее опережать достижения развитых госу­
дарств Запада. Мало того, он прямо говорит о социалистической на­
правленности советского государства, связанной с созданием все­
общей системы социального страхования, отмечает влияние гос­
подствующей эгалитарной идеологии и политики, способствующей
удовлетворению интересов трудящихся, росту их вертикальной мо­
бильности, развитию социального творчества и проявлению рево­
люционного энтузиазма. Он отмечает «целый ряд социальных —
как материальных, так и нематериальных — процессов и отноше­
ний: от ростков участия рабочих в учете и контроле, управлении,
соревновании до спонтанной, народной инициативы по созданию
успешно действовавших кооперативов и коммун, разрушенных ста­
линской коллективизацией»1.
Последние слова, казалось, должны были натолкнуть его на вы­
яснение непосредственно социальных причин, сдерживающих и де­
формирующих социалистическую тенденцию в стране. Я прежде все­
1СССР. Незавершенный проект. С. 168.
1143

го имею в виду анализ сталинизма как проявления мелкобуржуаз­
ной тенденции в руководстве страной, способствующей возникнове­
нию социального неравенства и идейно-политического перерожде­
ния правящей партии и советской власти. При этом следует иметь в
виду, что советская бюрократия выступала «субинститутом» не столь­
ко «устраненной буржуазии», как полагает Колганов1, сколько само­
го рабочего класса, не сумевшего в ходе революции и Гражданской
войны приобрести необходимый опыт управления страной. Отсюда
ее двойственный характер: охраняющий интересы рабочего класса и
подрывающ ий его господство, обретенное в ходе революции.
К сожалению, Колганов сводит сталинизм лишь к «чрезмер­
ным» и «авантюристическим насильственным мерам в экономиче­
ской политике»2, которые хотя и сдерживали развитие страны, но не
имели решающего характера. По его мнению, правящая бюрократи­
ческая элита с тридцатых по пятидесятые годы была консолидиро­
вана с обществом и лишь к середине шестидесятых годов начина­
ет проявлять свой антимодернизационный потенциал, связанный с
удовлетворением собственных потребностей.
На мой взгляд, это не совсем так. Часть советской бюрократии
уже со второй половины двадцатых годов взяла курс на деформа­
цию советского проекта, проводя политику насильственной, а не
добровольной коллективизации, порождая новое социальное не­
равенство, извращая революционную политику и идеологию совет­
ской власти и правящей коммунистической партии. Именно в годы
сталинского правления произошел отказ от коллективного прин­
ципа принятия политических решений в партии и стране, ликвиди­
рован «партмаксимум», устранены от власти старые большевики и
соратники Ленина, создан культ личности вождя и проведены не­
законные массовые репрессии против представителей всех слоев
и классов общества, будь то интеллигенты или рабочие, крестьяне
или военные, комсомольцы или ветераны партии.
Такая политика, безусловно, деформировала советское общест­
во и государство, она отчуждала партию и советскую власть от на­
рода, исподволь подготавливая причины их падения и прекраще­
ния советского проекта. Здесь следует отметить новую природу
противоречий, возникших в стране. Они не были похожи на проти­
воречия капиталистического общества, но носили непримиримый
характер3. Говоря обобщенно, эти противоречия возникали между
1СССР. Незавершенный проект. С. 168.
2Там же.
3Л. Троцкий писал в этой связи: «...Противоречия советского общества глубоко
отличаются по природе своей от противоречий капитализма, но имеют тем не менее
очень напряженный характер. Они находят свое выражение в материальном и куль­
1144

теми советскими людьми, которые отстаивали революционные ле­
нинские традиции, связанные с построением социализма, и теми,
кто использовал преимущества советской системы ради собствен­
ного обогащения и карьеры.
Данные социальные противоречия пронизывали все слои,
классы и сферы общества. Их можно увидеть в так называемой «со­
ветской элите», где постоянно велась борьба между сознательным
и честным государственным чиновником, отстаивающим интересы
народа, и бюрократом, обогащающимся за счет привилегий госу­
дарственной власти, бескорыстным новатором и рвачом в рабочей
среде, колхозником, отстаивающим общие интересы, и колхозни-
ком-стяжателем, пекущимся только о своей личной выгоде, откро­
венным «пофигистом»-интеллектуалом и интеллигентом — носите­
лем высокой культуры и нравственности, подлинно идейным ком-
мунистом-интернационалистом и «членом партии», у которого
коммунистические взгляды оказались на кончике языка, кто при
смене общественного строя в 1990-е годы демонстративно сжи­
гал свой партийный билет, быстро превращаясь в обывателя, бур­
жуазного либерала или державника-националиста. Перечисленные
здесь типы советского общества нашли свое емкое отражение в со­
ветской культуре и литературе, в романах и повестях М. Горького
и А. Толстого, М. Шолохова и А. Платонова, В. Сержа и А. Солжени­
цына, в поэмах и стихах В. Маяковского и С. Есенина, К. Симонова и
А. Твардовского, писателей-«деревенщиков», поэтов и кинорежис-
серов-шестидесятников и т. д. Именно их художественные произве­
дения, вскрывающие правду жизни, облегчают понимание социаль­
ной природы советского общества.
К сожалению, А. Колганов, человек явно склонный к писатель­
скому творчеству, совершенно проигнорировал художественные
произведения в раскрытии и понимании сути советского проек­
та. В то же время этот проект невозможно понять, если не видеть
реальных людей, которые его отстаивали до конца, и тех, которые
его похоронили в начале 1990-х годов. Я вспоминаю, как в это вре­
мя противники социализма на одной из демонстраций несли плакат
с надписью: «Хватит социалистического эксперимента — пора пе­
реходить к капитализму!». Похожую мысль озвучил и бывший пред­
ставитель высшей партийной номенклатуры Б. Ельцин, посетив в
1991 году Америку: «Россия, — говорил он, — сделала свой оконча­
турном неравенстве, в государственных репрессиях, в политических группировках и
в борьбе фракций. Политический гнет приглушает и искажает политическую борьбу,
но не устраняет ее. Идеи, которые объявляются запретными, оказывают на каждом
шагу влияние на политику правительства, оплодотворяя ее или противодействуя
ей» {ТроцкийЛ. Д. Преданная революция. С. 6).
1145

тельный выбор. Она не пойдет по пути социализма, она не пойдет
по пути коммунизма, она пойдет по цивилизованному пути, кото­
рый прошли Соединенные Штаты Америки»1. Он и стал в действи­
тельности ведущим «похоронщиком» советского проекта, выиграв
сражение у М. Горбачева, пытавшегося создать в СССР социализм с
демократическим и человеческим лицом.
Следует отметить, что Андрей Колганов достаточно близко по­
дошел к пониманию социальной природы советского общества, ко­
гда назвал ту силу, которая подготовила и обеспечила переход от
социализма к капитализму. По его мнению, ею стала бюрократиче­
ская элита, появившаяся тогда, когда прекратились успехи «на пути
продолжения модернизации», дававшие этой элите шанс на повы­
шение и укрепление ее статуса. После потери данного шанса она
стала искать «иные пути для реализации своих интересов»2. Со вре­
менем бюрократия вообще перестала замечать изначальный со­
циалистический вектор развития страны, связанный с социальным
творчеством масс, общественной самодеятельностью и демократи­
ей «для всех». В итоге она сдала «в утиль социалистические лозунги
и кинулась приобретать буржуазные источники дохода»3.До откры­
того перехода на капиталистический путь у нее оставался один шаг,
который она и сделала в начале девяностых годов XX века.
Определив реальную силу, прекратившую осуществление со­
ветского проекта, Колганов, к сожалению, не заметил тех сил, ко­
торые противостояли ей в лице убежденных коммунистов и возни­
кающих новых политических организаций и движений левой ори­
ентации. Помнится, к одной из них («марксистская платформа»)
принадлежал и сам А. Колганов. В итоге высказанное им в нача­
ле главы утверждение о том, что социалистический проект не был
«обреченной утопией», осталось недоказанным. Мало того, на мой
взгляд, он сам провозгласил «новую утопию», утверждая, что не ин­
дустриальная, а только постиндустриальная эпоха создает адекват­
ную базу для социализма. На самом деле данная эпоха сама по себе,
без социальной борьбы, никогда не даст социализма, как не дала
его индустриальная эпоха в США и Европе в XX веке.
Убеждение Колганова в том, что советская держава погибла
лишь потому, что не смогла создать в национально-ограниченных
рамках постиндустриальную экономику, на мой взгляд, возвраща­
ет нас к уже решенному старому спору меньшевиков и большеви­
ков о материальных предпосылках социалистической революции в
’ Правда. 9 июля 1991 г.
2СССР. Незавершенный проект. С. 174.
3 Там же. С. 191.
1146

России. На мой взгляд, автор гораздо ближе к истине, когда заявля­
ет о принципиальной неспособности разных фракций бюрократии
в условиях перестройки защитить коренные интересы трудящихся.
По его мнению, их «не собирались защищать ни те из номенклату­
ры, кто хотел капиталистической эволюции, ни те, кто выступал про­
тив нее»1.А кто же все-таки хотел защищать? На этот вопрос, к сожа­
лению, у автора нет ответа.
По словам Колганова, повторный приход капитализма в Рос­
сию оказался неизбежным, поскольку он якобы был «единственно
реально существующей альтернативной системой, соответствую­
щей достигнутому уровню производительных сил и к тому же за­
нимающей господствующие позиции в мире»2. Наблюдая нараста­
ние современных социальных протестов в арабском мире, Европе,
США и др. странах, думаю, что никакого соответствия производи­
тельным силам эта система не имеет. Напротив, современные про­
изводительные силы (технические и человеческие) уже давно вос­
стают против нее. Говоря о «единственно реальной» альтернативе,
не следует также забывать и об опыте таких стран, как Китай, Вьет­
нам, Куба и др.
Не думаю также, что социализм может появиться только после
постиндустриальной модернизации капиталистических стран и со­
вершения в них одновременной мировой революции. Это какая-то
ново-старая догма, которую сегодня выдвигают некоторые левые
идеологи. Во-первых, по содержанию она больше соответствует
не социализму, а коммунизму, а во-вторых, исходя из современно­
го уровня становления постиндустриального общества и роста про­
тиворечий между капиталистическими странами, думаю, что подоб­
ная перспектива носит слишком абстрактный и потому весьма отда­
ленный характер. Нельзя же просто сидеть и ждать, когда наступит
такое благоприятное время!
Главное объяснение крушения советского проекта и его воз­
можного возрождения в будущем я связываю не столько с появле­
нием в России постиндустриальных технологий (хотя они истори­
чески необходимы), сколько с отсутствием или появлением в ней
такого революционного фактора, как наличие левой партии и ее
подлинно научной программы, отвечающей новым реалиям XXI ве­
ка, партии, способной выразить насущные интересы большинства
трудящихся. Только такая авангардная и массовая партия может по­
вести за собой всех ограбленных, униженных и оскорбленных дик­
татурой олигархического капитала в России и мире.
1СССР. Незавершенный проект. С. 191.
2Там же. С. 190-191.
1147

Своеобразную позицию в понимании советского общества за­
нимает профессор Григорий Водолазов, доказывающий в главе
«Социалистическая теория и социальная практика СССР», что со­
ветское общество было абсолютно новой исторической формаци­
ей, которая лежит между капитализмом и социализмом. С его точки
зрения, она представляет собой неизвестный ранее исторический
феномен, противоположный как капитализму, так и социализму. Он
пишет в этой связи: «Если обозначить центральную идею автора (то
есть самого Г. Водолазова. —
б. С.), к которой он постепенно шел с
середины 1950-х по середину 1970-х годов (и не отказался от нее
впоследствии), то это будут тезисы:
-
о «несоциализме» СССР;
-
о том, что в Советском Союзе сформировалось новая общест­
венная формация — несоциалистического (и некапиталистическо­
го) типа; формация социально-антагонистическая (но со специфи­
ческом типом антагонизмов, отличных от тех, что знала мировая ис­
тория...)»1.
Оригинальность текста этой главы состоит в том, что ее автор
на примере анализа собственного научного и публицистическо­
го творчества показывает, как он исторически пришел к этим иде­
ям. Обладая незаурядными литературными способностями, владея
соответствующими философско-историческими знаниями, он пока­
зывает, как в условиях советской действительности он постепенно
подходил к открытию и формулировке вышеназванных тезисов.
Сначала под влиянием XX съезда партии и разоблачений пре­
ступной деятельности Сталина он понял, что реальный социализм в
СССР получил существенные деформации, которые подлежат реши­
тельному исправлению. Однако позднее он приходит к убеждению,
что данная проблема гораздо сложнее. Дело в том, что, по его мне­
нию, сталинизм и диктатура бюрократии не исчезают, а продолжа­
ют сохраняться в советском обществе. В частности, он находил под­
тверждение этому в многочисленных фактах очковтирательства со
стороны областных партийных руководителей (по поводу якобы пе­
ревыполнения планов производства сельхозпродукции), в государ­
ственном управлении наукой («лысенковщина»), культурой и искус­
ством (травля писателей Дудинцева, Гранина, Пастернака) и т. д. Тем
не менее автор не сразу пришел к своим радикальным выводам: он,
как уже отмечалось, верил в то, что все эти проявления бюрокра­
тизма — лишь частные факты, которые можно преодолеть «через
партию, через реализацию решений, принятых на XX съезде»2, мо-
1СССР. Незавершенный проект.. С. 406.
2Там же. С. 409.
1148

билизуя народные и партийные «низы» на выполнение данных ре­
шений. Здесь примером для него служил герой очерков писателя
В. Овечкина — секретарь райкома партии Мартынов, который бо­
рется с бюрократией, защищая от нее честных тружеников. Однако
наиболее острые проблемы общественной жизни в СССР все чаще
толкали Водолазова к выводу, что для их решения бесполезно апел­
лировать к высшему партийному руководству, которое давно расте­
ряло свои коммунистические убеждения и заботится только о сво­
ем благополучии и сохранении власти.
В этой связи автор начинает активно критиковать существую­
щий в СССР политический режим, используя для этого эзопов язык,
подтексты и аналогии. Он, в частности, обращается к аналогичным,
на его взгляд, историческим явлениям в Германии. Так, анализи­
руя гитлеризм в своей новомировской статье «Суд над судьями», он
вскрывает и показывает его антидемократическую и античеловече­
скую сущность. При этом его анализ здесь лишь повод для вскры­
тия недостатков сталинского, маоистского и шире — советского то­
талитаризма. Он полагает, что над ними также нужен суд, подобный
Нюрнбергскому, для выработки у народа соответствующего «имму­
нитета на будущее».
Более основательно и подробно свои идеи и мысли Водолазов
обосновывает в своей книге «От Чернышевского к Плеханову», вы­
шедшей в свет в 1969 году. Здесь он, размышляя о специфике тео­
рии русского социализма в его сопоставлении с западными теория­
ми и концепцией социализма Маркса, уже целиком отказывается го­
ворить о «деформациях» реального советского социализма. П о его
мнению, в СССР и странах Восточной Европы нет ничего социали­
стического, а есть «новая антагонистическая формация» «под лож­
ным именем «социализм»1.
В критике советской «тоталитарно-бюрократической системы»
он особенно много уделяет внимание историческим аналогиям,
взятым из эпохи царя Николая I. При этом исторические факты и вы­
сказывания деятелей прошлого подбираются таким образом, что в
них «нет ничего характерного только для николаевского периода...
а лишь то, что сближает этот период со сталинщиной»2.Одним сло­
вом, вслед за Герценом он считает, что это было в основном «время
нравственного душегубства». И здесь трудно с ним не согласиться.
Затем он анализирует правление царя Александра II, сравни­
вая его уже с эпохой Хрущева, которая, по его мнению, лишь убра­
ла крайности сталинщины, но сохранила все от тоталитарной сис­
1СССР. Незавершенный проект.. С. 414.
2Там же. С. 415.
1149

темы прошлого. По мнению Водолазова, эта эпоха во многом поро­
дила иллюзии псевдодемократической «оттепели», которые нужно
поскорее изжить. Короче говоря, в это время, как и при Сталине,
«по-прежнему драли три шкуры с крестьян и работников, по-преж­
нему крепостной и полукрепостной труд давал низкую производи­
тельность и по-прежнему утесняемых гнали от парадных подъездов
государственных учреждений»1.
К чему же в итоге призывает Водолазов? Исходя из анализа тек­
ста, ответ у него таков: как и во времена Александра II, надо идти по
пути «Современника» и Чернышевского, то есть по пути создания
радикальной программы и «народно-революционных действий»,
а не бороться с отдельными деформациями якобы существующего
социализма.
Скажу откровенно, когда я прочитал этот призыв, меня, чело­
века социалистических убеждений, сразу что-то остановило. Тут же
возник ряд вопросов: зачем автору, известному противнику сталин­
щины, нужны сугубо «революционные действия» против антиста­
линской политики, проводимой Хрущевым? Нет ли здесь у него оп­
ределенного перехлеста в оценках и выводах? Почему они, как пра­
вило, совпадают с оценками тех «упертых» сталинистов, которые
ненавидели и до сих пор ненавидят Хрущева? Корректно ли само
отождествление эпохи Хрущева и времени Александра II? По фор­
ме они, конечно, схожи, но их конкретно-историческое содержание
и задачи совершенно различны. Как известно, журнал «Современ­
ник» и Чернышевский были предтечами буржуазно-демократиче­
ской революции в России, которая должна была покончить со сред­
невековьем, а хрущевская «оттепель», по сути своей, должна была
развенчать и покончить со сталинизмом, паразитировавшим на уже
совершенной социалистической революции, что она фактически и
сделала.
Нельзя же на самом деле игнорировать такие важнейшие исто­
рические факты эпохи Хрущева, как избавление общества от ГУЛА­
Га и реабилитация сотен тысяч незаконно репрессированных совет­
ских граждан, ликвидация «крепостного права», введенного Стали­
ным в деревне, решение на деле жилищного вопроса, настоящий
расцвет культуры и науки, позволившей вывести человека в космос.
Напомню, что именно в то время был напечатан в «Новом мире»
«Один день Ивана Денисовича» Солженицына, в «Правде» — «Тер­
кин на том свете» Твардовского, был поднят «железный занавес»,
публиковались неизвестные у нас произведения зарубежных писа­
телей, вышли в свет ранние гуманистические работы Маркса, мас­
1СССР. Незавершенный проект.. С. 418-419.
1150

совым тиражом издано письмо Ленина XII съезду партии с призы­
вом снять Сталина с поста генсека и т. д. и т. п.
Разве все это было «иллюзией», обманом, а не реальным про­
движением по пути десталинизации и социализма? Да, этот путь не
был гладким: хрущевская «оттепель» вскоре сменилась заморозка­
ми брежневского «застоя», но на смену ему пришла перестройка с
ее идеей создания в стране «демократического и гуманного социа­
лизма». Многие советские люди, в том числе известные представи­
тели интеллигенции (Евтушенко и др.), под ее влиянием объявили
себя членами партии «перестройка». Не замечать этого — значит
подменять сталинизмом всю советскую историю, начиная с Ок­
тябрьской революции и кончая перестройкой. Не замечать этого —
значит, на мой взгляд, вообще отказаться от левой идеи и перейти
на другой, уже «несоциалистический берег», на котором совершен­
но не видно принципиальной противоположности между фашиз­
мом и большевизмом, тоталитаризмом и социализмом. В этой связи
я вспоминаю одно из выступлений Водолазова, посвященное ана­
лизу журнала «Новый мир» А. Твардовского: насколько это выступ­
ление было объективнее и диалектичнее, чем его оценка хрущев­
ского времени в рассматриваемой книге.
Как известно, XX век — это время появления и преодоления са­
мых больших и небывалых ранее двух тоталитарных политических
режимов правого и левого толка. При всей их схожести нельзя игно­
рировать их существенное социальное различие. Первый обслужи­
вал интересы буржуазии, второй, не забывая о корыстных интере­
сах советской бюрократии, был вынужден в определенной мере ох­
ранять завоевания Октября и интересы рабочего класса. Повторю,
с моей точки зрения, СССР на протяжении всей его истории продол­
жал оставаться переходным обществом, в котором решался извест­
ный ленинский вопрос: «кто кого: социализм или капитализм?»1.
Этот вопрос имел свою внутреннюю и международную логику
развития. В отдельные периоды советской истории на первый план
выходили внутренние противоречия страны. Они проявились, на­
пример, в борьбе Ленина со Сталиным по национальному вопро­
су, сталинской фракции сначала с левой, а затем с правой оппози­
циями, отстаивающими ленинские методы создания социализма в
СССР, в чистках 1936-1937 годов, уничтоживших целое поколение
1Ради объективности следует сказать, что идею переходности советского об­
щества разделял не только Ленин, но и многие его ученики. Так, Троцкий в тридца­
тые годы писал: «Пока нет материальной базы коммунизма, которая должна быть
выше капитализма. Правильнее поэтому нынешний советский режим, во всей его
противоречивости, назвать не социалистическим, а подготовительным или пере­
ходным от капитализма к социализму» (ТроцкийЛ. Д. Преданная революция. С. 43).
1151

революционных кадров в стране, в проведении XX съезда партии,
нанесшего сокрушительный удар по сталинизму и возродившего
многие ленинские традиции партийной жизни. Каждый раз в такой
борьбе проявляли себя силы, ориентированные на подлинный со­
циализм и силы выступавшие против него. Не менее наглядно они
проявлялись и на международной арене, в годы Великой Отечест­
венной войны и послевоенной гонки вооружений, в борьбе за мир
и разрядку международной напряженности и т. д. Шло время, меня­
лись политические режимы, но вопрос «кто кого?» оставался в СССР
до начала 1990-х годов.
Следует признать, что многие теоретические рассуждения Во­
долазова, связанные с пониманием современности, имеют неорди­
нарный характер (например, такова его интерпретация идеи «все­
мирноеTM» , предвосхитившая современную идею глобализации).
Тем не менее все они по-своему игнорируют переходную природу
советского общества1. А это, в свою очередь, ведет к тому, что он
не замечает (или не хочет замечать)2 существенные различия меж­
ду сталинизмом и другими политическими режимами в советской
истории (своеобразный либерализм нэпа, авторитарно-демократи­
ческое правление Хрущева, авторитаризм Брежнева и демократия
времен перестройки). В итоге у него живая советская история испа­
ряется и вместо нее остается лишь сплошное господство одного то­
талитарного режима власти.
Критикуя тоталитарную природу советского общества, которую
он иногда называет «бюрократическим социализмом», Водолазов,
как это уже отмечалось, пытается ее теоретически объяснить через
понятие «новая формация». Эта формация, по его мнению, пред­
ставляет собою «принципиально особый и небывалый доселе тип
общества», лежащий (по сравнению с Западом) на особым истори­
ческом пути развития России. Ее основные характеристики таковы:
«В СССР — не „социализм с деформациями", а „несоциализм", ос обое
1 Правда, однажды Водолазов признал эту идею. По его мнению, революци­
онное правительство, осуществляя назревшие преобразования буржуазного типа,
«будет постоянно выходить за их пределы», вводя «элементы будущего социалисти­
ческого общества». Эту ленинскую мысль он даже назвал «грандиозной» за то, что
она совместила «в себе буржуазные и социалистические черты». Однако тут же, но
уже вопреки Ленину, он отождествил ее со своей любимой идеей — «общества не
буржуазного и не социалистического, а совершенно особого типа», названного им
«новой формацией» (СССР. Незавершенный проект, с. 434-435).
2Об этом говорит его уверенность в том, что «Ленин не может быть, увы, по­
мощником в деле понимания того, что реально случилось в истории России после
Октября и какое именно социальное устройство сложилось в стране к тридцатым го­
дам XX века» (там же, с. 435).
1152

социальное устройство несоциалистического (и некапиталистиче­
ского) типа, в котором экономическая и политическая власть, соб­
ственность на средства производства принадлежит сословию госу­
дарственных чиновников, бюрократии, а народ — их наемный (и,
добавим, бесправный, не имеющий серьезного влияния на соци­
альную и политическую жизнь) работник»1.
При всем уважению к автору теории «новой формации», на мой
взгляд, для читателя остается не очень ясным ее социальное содер­
жание. На самом деле негативное определение новой формации, ко­
торая одновременно противоположна и капитализму, и социализму,
мало что дает для ее теоретического понимания. Как известно, лю­
бое определение есть отрицание, но не всякое отрицание есть оп­
ределение. Когда Водолазов говорит, что новая формация является
«несоциалистической (и некапиталистической)», то сразу возникает
вопрос, а какой же она является на самом деле: рабовладельческой,
феодальной, капиталистической, коммунистической? Где характер­
ный для нее определяющий признак? Где тот класс, который являет­
ся ее социальным носителем? Если таковым является бюрократия,
то почему автор ее называет «сословием»? Если бюрократия в СССР
превратилась в класс, то каково ее место в развитии хозяйства? По­
чему она, в частности, не может распоряжаться собственностью на
средства производства: не имеет возможности их продавать, пере­
давать по наследству и т. д.? Почему автор открыто не заявляет о той
прогрессивной роли в социально-экономическом развитии общест­
ва, которая должна быть у любого нового класса, а значит, и бюро­
кратии? Наконец, не доказывает ли он своей идеей «новой форма­
ции» объективную необходимость сталинизма в истории?
Все эти фундаментальные вопросы требуют соответствующих
аргументированных ответов. Попытка ответить на них словами, что
«несоциализм» невозможно реформировать изнутри и что для это­
го нужна новая революция не только против современного капита­
лизма, но и против того «несоциалистического» строя, который сло­
жился под именем «реального социализма», на мой взгляд, мало­
убедительна. Опыт истории показал, что советский социализм, не
дожидаясь подобной революции, сам сошел с арены истории под
влиянием внутренних и внешних социальных противоречий. При
этом он фактически уступил место не «реальному гуманизму», о
котором в своей главе говорит автор, а агрессивному олигархиче­
скому капитализму, в котором прежняя советская бюрократия, как
и было предсказано еще в 1930-х годах, разменяла свою власть на
собственность, превратившись из специфической социальной «кас­
1См.: СССР. Незавершенный проект. С. 425.
1153

ты» в правящий буржуазный класс. Таким образом, известный во­
прос «кто кого?», поставленный Лениным в свое время примени­
тельно к советской стране, был решен в пользу капитализма.
В этой связи такие новации Водолазова, как наличие в совре­
менном мире синтетической «метаформации», возможность одно­
временной революции против советской бюрократии и капитализ­
ма, отказ от термина «социализм», оказались, на мой взгляд, не столь
актуальными, как полагал их автор1. Пока исторический опыт гово­
рит о другом: никакого спасительного «синтеза» между трудом и ка­
питалом, социализмом и капитализмом не обнаружено. Нет пока и
той всемирной революционной ситуации и тех реальных сил, кото­
рые были бы способны одновременно ликвидировать «бюрократи­
ческий социализм» и «олигархической капитализм». Объективные
факты истории говорят о другом: современный международный ра­
бочий класс во многом обезглавлен отсутствием у него революци­
онной партии, способной выразить интересы наемного труда. В этой
связи надо ли вообще отказываться раньше времени от фундамен­
тального понятия «социализм» лишь на том основании, что его изу­
родовали Сталин, Мао, Пол Пот и др.? В этой связи возникает анало­
гия с жестокими и массовыми преступлениями инквизиции, кото­
рые проводились во имя Христа. Как известно, они не уничтожили
христианство. Мало того, сегодня признано, что они имели на са­
мом деле антихристианский характер.
Теперь я остановлюсь на тех текстах авторов рассматриваемой
книги, которые, с моей точки зрения, достаточно адекватно интер­
претируют природу СССР и причины его падения. Таковым, в част­
ности, является большой текст, состоящий из нескольких глав, про­
фессора Александра Бузгалина, вошедший в книгу под рубрикой
«Интерлюдия. СССР: оптимистическая трагедия».
Так, в главе «Причины возникновения и распада СССР: гипотеза
„мутантного социализма"» он пишет, что, с его точки зрения, в СССР
сложился так называемый «мутантный социализм». Слово «мутант­
ный» им заимствовано из биологии, в которой это понятие означает
стойкие изменения наследственных структур живой материи. Лич­
но я не сторонник употребления биологических и иных естествен­
нонаучных терминов в обществоведении: они мало что дают для
1 Неактуальной является, на мой взгляд, и более ранняя теория подобной
«новой формации», с которой в конце 1930-х годов выступил бывший участник IV
Интернационала Бруно Рицци, предвосхитивший в своей книге «Бюрократизация
мира» аналогичную идею Водолазова. Вместе с тем не потеряла актуальности крити­
ка «новой формации» Бруно Рицци со стороны Л. Троцкого, которую он дал в своих
малоизвестных работах второй половины 1930-х годов, посвященных анализу соци­
альной природы СССР. К ним я и отсылаю читателя.
1154

понимания специфики социальных отношений, но в данном случае
постараемся понять, какое содержание за ними стоит у автора.
Насколько можно его понять, применительно к обществу слово
«мутация» означает изменение его основных признаков под влияни­
ем развития производительных сил, форм собственности, социаль­
ной структуры, идеологии, культуры, международной обстановки и
т. д. Вот как сам автор объясняет значение этого термина примени­
тельно к советскому обществу: «В момент генезиса, начиная с рево­
люции 1917 года, рождавшееся новое общество обладало набором
признаков („депо мутаций"), позволявших ему эволюционировать
по разным траекториям, в том числе существенно отклоняющим­
ся от оптимального пути трансформации»1.Среди таких «отклоняю­
щихся» траекторий в советском обществе автор называет «процессы
бюрократизации, развитие государственного капитализма и другие
черты, породившие устойчивую, но крайне жесткую, неприспособ­
ленную для дальнейших радикальных изменений систему»2.
Поскольку эволюция советского общества была связана с за­
рождением, развитием и падением социализма, то сразу возникает
вопрос, как следует трактовать тот главный исторический процесс,
в рамках которого эта эволюция или трансформация происходи­
ла? Как известно, в традиционной (по выражению автора, «орто­
доксальной») марксистской версии этот процесс назывался «пере­
ходом от капитализма к социализму» или, точнее, переходом от ка­
питалистической формации к коммунистической, где социализм
означал ее первую фазу. По мнению Бузгалина, в условиях конца XX
и начала XXI века такое понимание оказывается недостаточно точ­
ным. Он считает, что в рамках «критического марксизма» следует
рассматривать природу и эволюцию советского общества в более
широком философско-историческом аспекте, означающим некую
генеральную трансформацию человечества от «царства необходи­
мости» к «царству свободы». Он пишет по этому поводу: «Для автор­
ского понимания природы социального строя реального социализ­
ма ключевым является тезис о наличии общеисторической тенден­
ции нелинейного заката царства необходимости и генезиса царства
свободы как общей метаосновы всех конкретных изменений, харак­
терных для XX-XXI веков»3.
1СССР. Незавершенный проект. С. 31.
1 Там же. На мой взгляд, трудно поверить в то, что советское общество было
такой системой.
3СССР. Незавершенный проект. С. 27. В главе «Так был ли в СССР социализм?»
А. Бузгалин предлагает различать социализм в широком и узком понимании. Он
пишет: «Социализм имеет в рамках наших работ двоякое определение. В широком
смысле слова — это пространство и время трансформации царства необходимости
1155

Далее он поясняет, что такая предельно общая постановка во­
проса ему нужна для того, чтобы охватить не только и не столько
проблему «заката» капиталистического способа производства и «ге­
незис» нового, более прогрессивного способа производства, кото­
рый в советских учебниках называли социализмом, сколько «всей
системы отношений социального отчуждения, характерных для
царства [экономической] необходимости»’. При этом под социаль­
ным отчуждением автор понимает не только устранение частной
собственности, эксплуатации и наемного труда, но и общественно­
го разделения труда, диалектическое снятие рынка и капитала, ли ­
квидацию государственно-бюрократической власти и ее внеэко­
номического принуждения, преодоление отчуждения от природы,
иллюзорных форм сознания, включая религию, идеологическую
диктатуру и «масскультуру». Таким образом, речь идет не столько о
переходе к социализму, сколько к будущему коммунизму.
С точки зрения Бузгалина, объективной причиной возникнове­
ния мутаций реального социализма стала технологическая и куль­
турная отсталость советского общества, взявшегося строить социа­
лизм. Признавая, в отличие от Воейкова, возможность революцион­
ного перехода к социализму даже в сравнительно экономически и
технологически отсталой стране, он полагает все же, что в таком слу­
чае данная страна попадает в определенную «ловушку», суть кото­
рой состоит в том, что она создает «тупиковую систему» реально­
го социализма, которая не может успешно развиваться и, как след­
ствие, со временем сходит с исторической арены. Он, в частности,
пишет: «...Система„реального социализма"появилась не случайно.
Это был ответ на вызов „ловушки XX века", когда новые обществен­
ные отношения должны были возникнуть в силу остроты социально-
политических противоречий, но не могли возникнуть в адекватных
формах в силу неразвитости технологической и культурной базы.
Именно ловушка XXвека стала причиной возникновения „ре­
ального социализма" и она же (как мы покажем ниже) стала причи­
ной его гибели»2.
Насколько мне удалось понять Бузгалина, в первом случае под
ловушкой XX века он подразумевает отсутствие развитой индустри­
альной базы и низкую общую культуру масс в российском обществе,
в царство свободы. В узком смысле слова — общество, лежащее по ту сторону капи­
тализма и переходное к царству свободы...». Затем идет перечисление его характер­
ных признаков. См.: там же, с. бб.
1СССР. Незавершенный проект. (Здесь и далее выделенные в тексте слова при­
на дле жа т А. Бузгалину. — б. С.)
1Там же..С. 28.
1156

доставшиеся ему в наследство от прежней царской России. Но, как
уже отмечалось выше, эти причины были устранены в ходе индуст­
риализации и культурной революции в СССР уже к концу 1930-х го­
дов, то есть данная «ловушка» фактически была снята ходом исто­
рического развития. Почему же автор считает, что «она же» стала
причиной гибели «реального социализма»? Как следует из того же
текста Бузгалина, дело оказывается в другом. «Эта система, —
пи­
шет он, — с момента своего рождения была неадекватна тем объ­
ективным вызовам новому обществу, которые „предъявляют" усло­
вия рождения постиндустриальной системы (курсив мой. —
б. С.),
она могла относительно успешно жить лишь в прежних условиях.
Необходимость перехода к новой экономике привела к объектив­
ной необходимости качественного изменения советской системы,
что в СССР и странах ЦВЕ оказалось невозможно в силу социально-
политических причин»1.
Итак, оказывается, «ловушка XX века» для советской модели со­
циализма состояла в отсутствии не «индустриализма», а «постинду­
стриализма», но тогда зачем же говорить об одной и той же «ловуш­
ке XX века», породившей реальный социализм и погубившей его?
Вообще эти рассуждения мне во многом напомнили слова его кол­
леги Колганова, который утверждал, что без постиндустриальной
модернизации нельзя перейти к подлинному социализму. Как ни
странно, но здесь я опять вижу проявление тяжелой и жесткой руки
технологического детерминизма, которая никак не может отпустить
наших экономистов, испытавших на себе влиянии советского «ист­
мата». Не устаю повторять: историю делают живые люди, классы,
партии, различные политические и национальные движения. «Ло­
вушка» истории — это не фатум: ее всегда можно избежать, обойти,
изменить с помощью правильной политики, как это сделал Ленин,
решительно перейдя от «военного коммунизма» к нэпу.
Вообще мне кажется, что понятие «ловушка» применительно к
целостному историческому процессу не очень продуктивно: оно, на
мой взгляд, скорее подходит к оценке поведения отдельных лично­
стей, но не таких больших общностей, как классы, государства, на­
ции и т. п. Я думаю, автор это понимает, когда, например, говорит о
«социально-политических причинах» падения СССР и «прогрессив­
ных ростках» новой социалистической системы, когда показыва­
ет нелинейный «процесс перехода от эпохи отчуждения к „царству
свободы" (коммунизму)», включающий в себя «революции и контр­
революции», «социальные реформы и контрреформы», «волны про­
1СССР. Незавершенный проект. С. 28.
1157

гресса и спада различных социальных и собственно социалистиче­
ских движений» в мире1.
Вот как он конкретизирует эти явления и процессы примени­
тельно к советской системе «мутантного социализма». Ему «были
свойственны мощные (хотя и глубинные, подспудные) противоре­
чия: на одном полюсе — раковая опухоль бюрократизма, на дру­
гом — собственно социалистические элементы (ростки „живого
творчества народа"), содержащие потенциал эволюции в направ­
лении, способном дать адекватный ответ на вызов новых проблем
XX века. Но постепенно последние были задавлены раком бюро­
кратизма. В результате мутантный социализм не смог развиваться
именно в этих, благоприятных для генезиса ростков царства сво­
боды, условиях, — условиях НТР, обострения глобальных проблем и
т. п., бросавших все больший вызов со стороны общечеловеческих
ценностей и норм миру отчуждения. Ответить на эти вызовы жест­
кий мутантный социализм не смог. Как следствие, он захирел („за­
стой") и вполз в кризис»2. Несмотря на такой пессимистический фи­
нал, автор считает, что «мутантный социализм» как «первую попыт­
ку „прорыва" к коммунизму» следует всесторонне изучать. По его
мнению, одинаково плохо как закрывать глаза на трагедии и неуда­
чи прошлого, так и предавать «забвению» героическую борьбу на­
ших отцов и дедов за социализм. С моей точки зрения, такую диа­
лектику подхода к пониманию природы СССР можно только привет­
ствовать.
Соглашаясь с либеральными критиками в том, что «реальный
социализм» оказался неподготовленным к глобальному обществу
знаний, Бузгалин в то же время принципиально не согласен с теми,
кто считает, что из «тупика советской модели был лишь один вы­
ход — к капитализму»3, (см. соответствующие рассуждения Колга­
нова). Аналогичные идеи он раскрывает также в другой главе кни­
ги под названием: «„Реальный социализм"4 в СССР: уроки кризиса».
В частности, в ней названы те уроки, без которых невозможно по­
нять наше советское прошлое и наметить реальные пути движения
России в будущее.
К сожалению, рамки настоящей работы не дают возможности
подробно на них остановиться, поэтому ограничусь лишь самым
1СССР. Незавершенный проект. С.28..
2Там же. С. 32.
3Там же. С. 35.
4 Автор часто ставит слова «реальный социализм» в кавычки, но что он этим
хочет сказать? Как известно, кавычки мало от чего спасают. Может быть, он считает,
что советский социализм был не реальным? Тогда каким: идеальным, выдуманным,
утопическим? Или его не было вообще? Тогда что же было на самом деле?
1158

общим их перечислением и кратким пояснением. По мнению Буз­
галина, в экономической сфере Советскому Союзу удалось, с одной
стороны, создать постиндустриальный уклад, адекватный матери­
альной базе социализма и более прогрессивный, чем создавали в
то время страны индустриального капитализма. Это было связано
с небывалым ранее развитием советской науки, появившимися вы­
сокими технологиями, всеобщим образованием и другими прогрес­
сивными явлениями, позволившими советской стране впервые в
истории человечества начать освоение космоса. В то же время СССР
продолжал отставать от буржуазного Запада по развитию сельского
хозяйства, производству предметов массового спроса, жилищному
строительству, качеству бытового обслуживания и т. д. Отсюда ав­
тор делает вывод: обществу, решившему строить социализм, наря­
ду с развитием индустриального сектора «необходим скачок в по­
стиндустриальную сферу», то есть надо «опережать, не отставая».
Для достижения этой стратегической цели следует правильно ре­
шить вопросы о соотношении плана и рынка, об оптимальном соче­
тании различных форм собственности и т. д.
Как известно, еще в годы нэпа наряду с функционированием
рынка возникло сознательное и долгосрочное планирование разви­
тия различных областей народного хозяйства, включая сюда энер­
гетику, промышленность, образование, науку и культуру. Все это по­
зволило быстро залечить раны военного времени и в перспективе
догнать самые передовые страны капиталистического мира. Одна­
ко со временем, особенно в годы правления Сталина, государст­
венное планирование обрело жесткие директивные формы, рынок
был свернут, усилился властный бюрократизм и внеэкономическое
подчинение работников. Это привело к неравномерности развития
различных отраслей хозяйства, уравниловке в заработной плате, ог­
ромному дефициту потребительских товаров и т. д. В итоге истори­
ческий опыт использования плана и рынка в СССР показал, что соот­
ношение этих методов ведения хозяйства должно быть всегда науч­
но сбалансировано. Дело в том, что абсолютизация плановых начал
нередко порождает бюрократизм, формализм и отчуждение власти,
а абсолютизация рыночных отношений приводит к социальной по­
ляризации, товарно-денежному фетишизму и потребительству. Вы­
ход отсюда следующий: постоянно соблюдать меру в соотношении
этих важнейших начал социалистической экономики, развивать де­
мократическое планирование и регулирование, использовать ры­
нок там, где планирование не дает должного эффекта. По мнению
некоторых ученых, наиболее оптимально такое планирование, в ко­
тором рынок выступает его обратной связью.
1159

Что касается собственности, то опыт СССР показал, во-первых,
принципиальную возможность экономического развития большой
страны без обращения к частной собственности. Во-вторых, что ис­
пользование государственной собственности может ликвидиро­
вать безработицу, обеспечить обороноспособность страны, дать
необходимые социальные гарантии каждому человеку, включая
бесплатные медицину и образование, право на труд и его регуляр­
ную оплату и т. д. В то же время этот же опыт показал, что сосредо­
точение государственной собственности в руках только правящей
бюрократии порождает отчуждение трудящихся от власти, способ­
ствует развитию патернализма и иждивенчества, мешает развитию
самоуправления трудящихся, без чего социализм теряет свою спе­
цифику. Не случайно утрата способности трудящихся «самостоя­
тельно решать общественные проблемы», «защищать свои интере­
сы» во многом объясняет их пассивное поведение во время развала
СССР, равнодушное отношение к либеральной политике «шоковой
терапии» и варварской приватизации начала 1990-х годов.
Из этих во многом верных суждений и оценок автор, на мой
взгляд, сделал несколько поспешный вывод о том, что «государст­
венно-бюрократическая собственность — это не социализм», а об­
ратная сторона частной собственности, или, говоря словами Мар­
кса, «всеобщая частная собственность». Это утверждение в послед­
нее время стало трюизмом. В этой связи хочу напомнить: во-первых,
Маркс называл бюрократическую госсобственность «всеобщей ча­
стной собственностью» в условиях существования сугубо буржу­
азного общества. Во-вторых, конечно, бюрократизация госсобст­
венности не приближает, а отдаляет общество от социализма. В то
же время в условиях перехода к социализму без государственной
собственности и бюрократии не обойтись1. Здесь для эффективно­
го функционирования госсобственности и полезной роли бюрокра­
тии нужен лишь строгий и постоянный контроль за ними со сторо­
1Наличие госсобственности в СССР, по моему мнению, определялось не субъ­
ективными желаниями или абстрактными теоретическим положениями: оно яви­
лось следствием относительно низкого уровня развития производительных сил и
связанного с ним социального неравенства в советском обществе. Именно эти фак­
ты диктовали и необходимость государственного учета и контроля за мерой труда
и потребления при социализме. По Троцкому, лишь с ростом производительных
сил общества и постепенным исчезновением социального неравенства «куколка»
государственной собственности может превратиться в «бабочку» общественной.
«Государственная собственность, — писал он, — л ишь в той мере становится „все­
народной", в какой исчезают социальные привилегии и различия. Иначе сказать: го­
сударственная собственность превращается в социалистическую по мере того, как
перестает быть государственной» (ТроцкийЛ. Преданная революция. С. 196-197).
1160

ны трудящихся, к чему и призывал Ленин в своих «Очередных зада­
чах советской власти».
Интересны суждения Бузгалина о так называемой «интеллекту­
альной собственности». Вслед за философом В. (Иежуевым он счи­
тает, что большинство таких культурных феноменов, как известные
правила арифметики, научные идеи и теории, литературные произ­
ведения, плоды изобразительного искусства, есть по своей природе
«неограниченные блага» и, следовательно, должны быть объектами
всеобщей собственности, то есть «собственности каждого на все».
Она, по его мнению, есть коммунистическая составляющая социа­
листических отношений. Ее роль резко возрастает в условиях ста­
новления «царства свободы», когда на первый план выходит твор­
ческая деятельность «ученого и педагога, художника и врача, инже­
нера и креативного рабочего...»1.Отсюда вывод автора: в условиях
реального социализма должно происходить постепенное «вытес­
нение частной интеллектуальной собственности и развитие всеоб­
щей»2.Добавлю от себя: этот процесс возможен лишь по мере уст­
ранения товарно-денежных отношений в обществе. Как показывает
история СССР, преждевременные попытки форсирования похоже­
го процесса (например, во время политики «военного коммуниз­
ма») могут только навредить реальному продвижению социалисти­
ческого общества к коммунизму. С другой стороны, что такое «все­
общая собственность»? Очевидно, это собственность всех вместе и
каждого в отдельности, но такая собственность на самом деле пре­
вращается в свою противоположность и перестает быть собствен­
ностью вообще. Коммунизм и собственность, на мой взгляд, вещи
несовместимые.
Однако вернемся к тексту Бузгалина. После анализа экономи­
ческой сферы он рассматривает сферу социальных, политических и
духовных отношений в СССР, извлекая из них соответствующие уро­
ки. Обобщая можно сказать, что и в этих сферах советского обще­
ства проявлялись и боролись друг с другом две противоположные
тенденции, ведущие к социализму и препятствующие ему. С одной
стороны, это рожденное Октябрем стремление советских людей
к социальному равенству, солидарности и общему благу, увлечен­
ность романтикой неизведанного, постоянная тяга к просвещению
и образованию. У этих людей всегда сохранялась память о Советах
как о подлинно демократической власти трудящихся. Она в перио­
ды истории, связанные с Октябрем, решениями XX съезда и пере­
стройкой, подкреплялась на практике непосредственным участи­
' СССР. Незавершенный проект. С. 42-43.
2Там же.
1161

ем граждан в различных формах социального и культурного твор­
чества, местного и производственного самоуправления, освоением
и отстаиванием в общественной жизни ценностей высокой культу­
ры, идеалов социализма и интернационализма.
В то же время советские люди видели постепенное разложение
и перерождение советской и партийной номенклатуры, пользую­
щейся огромными и незаслуженными привилегиями, распростра­
нением в ее среде ценностей потребительства, индивидуализма
и карьеризма. В последние годы существования советской стра­
ны особенно бросались в глаза безыдейность и двоедушие пред­
ставителей правящей государственной и партийной номенклату­
ры, использование ею двойных стандартов и правил поведения
(одни — для «верхов», другие — для «низов»). Отказавшись на деле
от официально провозглашенной коммунистической идеологии,
номенклатура в конечном итоге обменяла государственную власть
на частную собственность и капитал. Это стало возможным тогда,
когда, заручившись поддержкой руководства западных стран, со­
ветская бюрократия произвела политический переворот в стране,
в результате которого были ликвидирована советская власть, окон­
чательно преданы интересы трудящихся и полностью реставриро­
ваны буржуазные отношения.
Как же такое могло случиться? Думаю, дело в том, что силы, от­
стаивающие стратегию демократического обновления советского
социализма, не сумели ее полностью реализовать. Левые партии и
движения оказались раздроблены. Часть из них вообще не понима­
ла, что происходит в реальности (например, многие коммунисты го­
лосовали за ратификацию Беловежских соглашений, распустивших
СССР). В итоге все они оказались бессильны против реставрации ка­
питалистических отношений в стране. Их поражение стало фактом
истории. Таким образом, социалистический эксперимент, начав­
шийся в Октябре 1917 года, трагически завершился.
Сегодня многие граждане России, столкнувшись с пришестви­
ем олигархического капитализма, испытывают невиданные ранее
жизненные перегрузки. Они связаны с падением их уровня жизни,
возникновением уже давно забытой безработицы, постоянным по­
вышением цен на коммунальные услуги и продукты первой необ­
ходимости, появлением богатых и бедных, ликвидацией многих со­
циальных гарантий, ростом детской беспризорности, разросшейся
наркоманией и алкоголизмом, разгулом преступности, всепрони­
кающей коррупцией во властных структурах, взаимной отчужден­
ностью людей, их идеологической и нравственной аномией.
Появление названных фактов в «новой» России есть своеоб­
разный урок всем левым силам, который, к сожалению, ими пока не
1162

осознан до конца. Вместе с тем, только всесторонне поняв и осоз­
нав трудный и противоречивый опыт рождения, становления и па­
дения реального социализма в СССР, можно увидеть новые пути его
возрождения в России и мире. Таков общий вывод, который делает
Бузгалин на основе своих теоретических рассуждений в книге.
Близки к позиции Бузгалина точки зрения двух западных уче­
ных: американского профессора Давида М. Котца и немецкого ис­
торика Бруно Малова. Они не только видят в СССР реальную попыт­
ку создания альтернативной социалистической системы, впервые в
истории бросившей «полномасштабный вызов» системе капитализ­
ма, но и конкретно показывают, что нужно понять и что необходи­
мо сделать сторонникам левой идеи в XXI веке, чтобы не повторять
ошибки создания реального социализма в СССР.
Так, Давид Котц уверен, что советская система базировалась на
некоторых из ключевых институтов, без которых невозможно прак­
тически осуществить идею социализма. К ним он относит прежде
всего «государственное владение предприятиями, экономическое
планирование и производство ради непосредственного исполь­
зования продукции, а не ради прибыли»1. Наряду с этим он отме­
чает, что СССР имел и ряд черт, которые не вписывались в класси­
ческие представления о социализме. К ним он относит появление
привилегированной бюрократической элиты, репрессивную дея­
тельность государства против собственного народа, наличие авто­
ритарных отношений на производстве, строгий контроль админи­
стративной системы над частной жизнью людей. По его мнению,
попытка М. Горбачева реформировать такую систему путем устра­
нения ее репрессивных и несоциалистических сторон оказалась не­
удачной. В итоге она «прекратила свое существование и была реин­
тегрирована в капиталистическую систему»2.
Как известно, по мнению многих западных ученых (как прави­
ло, либералов) и соответствующих средств массовой информации,
сам факт исчезновения СССР свидетельствует о нежизненности или
утопичности самой эгалитарной идеи социализма. Иное мнение у
Д. Котца. Он считает, что подобные трактовки гибели СССР не вы­
держивают критики и не подтверждаются историческими докумен­
тами и фактами. На самом деле, по его мнению, советская система,
особенно в экономической сфере, была до самого конца достаточ­
но жизнеспособной. Так, в конце 1980-х годов выпуск продукции не
только не снижался, но даже медленно нарастал. И только в 1990—
1991 годах в связи с отменой централизованного планирования и
1СССР. Незавершенный проект. С. 445.
2Там же. С. 446.
1163

с объявлением грядущей приватизации государственных активов
и рядом других факторов произошел спад в экономике. С его точ­
ки зрения, «советская плановая экономика не „рухнула", а была де­
монтирована политическими решениями»’. Этому способствовали
непродуманные решения центральной власти (в частности, закон
«О государственном предприятии»), породившие неконтролируе­
мый рост денежных доходов населения, планируемая приватиза­
ция госпредприятий, заявление Б. Ельцина о суверенитете России
и ее фактическом неподчинении союзному центру и др. Он счита­
ет, что благодаря именно этим факторам линия «прокапиталисти-
ческой коалиции взяла верх над социалистическими реформатора­
ми», стремившимися осуществить превращение «государственного
социализма в демократический»2.
Д. Котц уверен, что точные представления о недостатках со­
ветской системы, способствовавших ее падению, с другой стороны,
могут подсказать реальные пути, ведущие к грядущему социализ­
му XXI века. Знание их даст в будущем возможность завершить на
практике незавершенную перестройкой стратегию движения рос­
сийского общества к демократическому социализму. В этой связи
автор выступает оппонентом тех критиков, которые доказывают, что
советская система государственного социализма была нереформи-
руема. (Курсив мой. —
б. С.) По его мнению, при более благоприят­
ных временных и политических условиях демократическое рефор­
мирование советской системы могло бы успешно завершиться.
При этом Д. Котц выделяет три взаимосвязанных изъяна совет­
ской системы. «Во-первых, в противоположность ее притязаниям
на то, чтобы быть государством рабочих, она управлялась привиле­
гированной элитой. Во-вторых, государство, посредством которо­
го эта элита правила, было авторитарным, оно отказывало населе­
нию в гражданских правах и свободах. В-третьих, как политические,
так и экономические институты были крайне централизованными
и иерархическими, все важные решения в них принимались в цен­
тре небольшой группой высших должностных лиц, в то время как
остальное население, как предполагалось, должно было просто вы­
полнять их указания»3.
Можно спорить о том, насколько формулировка двух первых
изъянов советской системы полностью соответствуют реальной дей­
ствительности: не всегда советская элита была привилегированной
(например, при Ленине), были в истории и демократические перио­
1СССР. Незавершенный проект. С. 448.
2 Там же. С. 449.
3Там же. С. 450-451 .
1164

ды развития (мы их уже называли). Однако бесспорно то, что со вре­
менем советское государство переродилось, став полностью бюро­
кратическим и иерархическим, что привело его на практике к отчу­
ждению от народа и, как следствие, к падению СССР. Прав автор, ко­
гда говорит: «В целом в советской системе отсутствовали институты,
через которые люди — в роли потребителей, производителей, чле­
нов сообществ — могли бы участвовать в принятии решений, касаю­
щихся производства и распределения. В ней было экономическое
планирование по форме — но не было важнейшей сути планирова­
ния»1, связанной с участием в нем самих граждан общества.
Сделав данное обобщение, Д. Котц из названных выше трех ос­
новных изъянов выводит соответствующие три основных урока для
социалистической системы будущего. Это прежде всего создание
«демократического государства», в котором «должны соблюдаться
личные права граждан». Это использование в управлении вместо
централизации и иерархии альтернативных институтов. Наконец,
это наличие институтов, «предотвращающих формирование приви­
легированной и доминирующей элиты»2.
Обращаясь к историческому опыту перестройки, автор призна­
ет, что тогда удалось вплотную подойти к созданию демократиче­
ского государства, введя свободные и альтернативные выборы, кон­
куренцию политических организаций, принять законы о независи­
мости судебной власти и СМИ. Вместе с тем и тогда, по его мнению,
сохранялась однопартийная система, которая «не может служить
элементом демократии», ибо в принципе не имеет возможности
представлять интересы всех граждан. Исходя из сказанного, автор
ищет реальные средства, способствующие демократизации буду­
щей системы социалистического общества, и находит их в трактов­
ке идей рыночного и самоуправленческого социализмов. В первом
случае, с его точки зрения, демократия будет осуществляться путем
конкуренции отдельных предприятий, а не «представителями цен­
трального планирующего органа», во втором случае осуществится
демократическое, или партисипативное, планирование, где состав­
ление планов передается местным и региональным органам власти,
оставляя центру роль координатора экономической деятельности.
И в первом, и во втором случае принятие решений невозможно без
прямого участия самих работников. Не допускается здесь и концен­
трация частной собственности в одних руках, что исключает глав­
ный «источник господства элиты»3.
1СССР. Незавершенный проект. С. 450-451.
2Там же. С. 452.
3Там же. С. 456.
1165

Надо отдать должное Д. Котцу. Осмысливая различные вариан­
ты демократического социализма, он самокритически признает, что
только «позитивный исторический образец успешного демократи­
ческого социализма» может стать критерием истины. Такового пока
история не знает, но его следует добиваться в жизни, исходя из того,
что в лице советской системы потерпела поражение «искаженная
версия социализма, а не социализм как таковой»1.
Фактически с этим выводом солидарен и другой иностранный
автор рассматриваемой книги — Бруно Малов, написавший главу
под названием «Двадцать лет спустя: уроки и вызовы социализму
XXI века». Во-первых, для данного автора является очевидным факт,
что «Октябрьская революция изменила мир, и многие достижения
советского периода оказались прорывом для прогресса всей чело­
веческой цивилизации»2. Во-вторых, по его мнению, осмысление
этого периода не должно идти по методу бухгалтерского баланса —
плюсы-минусы, или по принципу «с одной стороны — с другой сто­
роны»3. Он уверен, что здесь есть «определяющая сторона, связан­
ная с жизнью целых поколений», и это сторона, насколько я понял,
означает доминирование в советском обществе социалистической
тенденции. Наконец, в-третьих, в оценке советской системы нель­
зя ограничиваться только теоретическим разбором без учета чело­
веческого фактора. Учет такого фактора в советской истории — от­
личительный признак краткой, но емкой главы автора, что, на мой
взгляд, не всегда присуще его коллегам по книге.
Прежде всего, Б. Малов считает, что большевики, выдержав ис­
пытание царскими тюрьмами, революционной борьбой, неисчис­
лимыми трудностями Гражданской войны, не смогли выдержать ис­
пытание временем и властью. Спустя более 70 лет после революции
выяснилось, что они потеряли доверие трудящихся масс, что сра­
зу приблизило падение их собственной власти. Он цитирует Лени­
на, который предупреждал: «Ничто не может так навредить нашей
революции, как мы сами». Советскую власть не удалось победить
ни в Гражданской войне, ни через интервенцию, ни в Великой Оте­
чественной войне против немецких фашистских агрессоров. Более
того, решающий вклад Советского Союза в победу над фашизмом
спас человеческую цивилизацию4.Тем не менее он не устоял перед
внутренними и внешними антисоциалистическими силами. В итоге
’СССР. Незавершенный проект. С. 459.
2Там же. С. 460.
3Там же.
4Там же. С. 461.
1166

мы стали свидетелями «исторического регресса, реванша реакци­
онных сил», разрушивших СССР.
Автор задается вопросом: почему так случилось? И говорит, что
ответ на этот вопрос надо начинать не столько с выяснения эко­
номических и узко-политических причин, хотя это тоже важно, а с
того, каким было «обращение с марксизмом-ленинизмом, опытом
мирового революционного движения и социалистических стран»\
По его мнению, все дело в том, что на практике произошел «отход
от коренных положений, Маркса, Энгельса, Ленина. Этот отход не
может быть оправдан одними историческими условиями, которые
классики не могли предвидеть. Нарушены... были на практике мно­
гие азы политэкономии, исторического материализма, научного со­
циализма»2. Мало того, автор считает, что марксистское учение со
временем превратилось в своего рода «вероисповедание», в начет­
ничество и жонглирование цитатами, а исторические закономер­
ности были сведены к своеобразному автоматизму общественного
развития. Что касается диалектики — этой живой души марксизма,
то руководство советской страны ее практически игнорировало, не
замечая или обходя реальные противоречия социалистического
строительства. Автор уверен, что без учета этого негативного опыта
СССР нельзя решить современные задачи, связанные с поиском ре­
альных альтернатив современному капиталистическому миру.
Б. Малов призывает современных левых учиться науке строи­
тельства социализма у Ленина. Прежде всего, его умению слышать
голос масс, знать их насущные потребности, отталкиваться в по­
литике от их практического опыта, а не провозглашать абстракт­
ные идеи или готовые схемы. Здесь он приводит в пример осуще­
ствление ленинской политики нэпа, которая была основана на уче­
те практического опыта масс. Особенно автор ценит у Ленина его
творческий, осторожный и самокритический подход к строитель­
ству нового общества. В частности, предупреждение последне­
го о ненужном забегании вперед в деле создания социализма, об
осторожном и внимательном отношении к крестьянству. По Лени­
ну, в отношении с крестьянством необходимо использовать не об­
щие лозунги и призывы, а «силу примера», учитывать его житейский
опыт, особенно взвешенно подходить к преобразованию частной
собственности, соблюдать принцип добровольности в деле коопе­
рации и создания коллективных хозяйств, в экономических вопро­
сах вообще отказаться от принципа насилия. Именно эти ленинские
идеи позднее были полностью проигнорированы Сталиным, что по­
1Там же. С. 462. (Слова, выделенные в тексте, принадлежат автору главы. — Б. С.)
2 Там же.
1167

родило «серьезные деформации и большие жертвы в ходе индуст­
риализации и коллективизации»1.
По мнению автора, и после смерти Сталина в руководстве стра­
ной допускались грубейшие ошибки. Так, не были осознаны суще­
ственные деформации советской системы, связанные с уравнилов­
кой, волюнтаризмом, развитием теневой экономики и др. В итоге
руководство страны проспало возникшее отчуждение трудящих­
ся от собственности и производства, проигнорировало серьезные
изменения в политической системе, связанные с бюрократическим
перерождением правящей партии и государства. Все это способст­
вовало будущему крушению СССР. Вместе с тем, на взгляд автора,
«фатальной неизбежности разрушения социалистической системы»
не было. Ее можно было избежать, если бы на XX съезде КПСС пар­
тийное руководство не ограничилось «разоблачением культа лич­
ности» и общим призывом «к возврату к ленинским принципам
партийной и общественной жизни». По мнению автора, этот съезд
«оказался незавершенной симфонией»2.После него также были до­
пущены политические и идеологические ошибки: например, нельзя
было принимать программу строительства коммунизма в условиях
незрелого социализма, допускать застойные явления и догматизм в
теоретической работе партии и т. д.
По мнению Б. Малова, все сказанное говорит о том, что дело
было «не просто в смене руководства, а в коренном изменении
принципов функционирования общества»3, его экономического и
политического механизма. Подтверждением здесь может служить
факт того, что советское руководство не смогло реализовать даже
свой правильный лозунг об органическом соединении НТР с дости­
жениями социализма, сделать необходимые выводы из нового ха­
рактера современной эпохи и быстрого приспособления империа­
лизма к новым условиям, изменившим общее соотношение полити­
ческих сил на мировой арене.
Я считаю недостатком данной главы лишь то, что свой анализ
человеческого фактора в функционировании советской системы
Б. Малов не довел до конца, то есть практически ничего не сказал
по поводу реальной политической борьбы в СССР и мире, шедшей
в ходе перестройки советской системы. Хочется надеяться, что это
замечание он учтет в других своих исследованиях.
Что касается рассматриваемой главы, то автор ее заканчивает
перечнем следующих вызовов, перед которыми оказались левые
1СССР. Незавершенный проект.. С. 465.
2Там же.
3Там же.
1168

силы в поисках социализма XXI века. Это прежде всего всесторон­
нее осмысление трагического исторического опыта революционно­
го движения в мире. Изучение новых подходов в странах Латинской
Америки (и не только) к решению социальных проблем. Необходи­
мость анализа и решения новых глобальных проблем человечест­
ва ради спасения мировой цивилизации. Осознание современной
специфики главного противоречия между трудом и капиталом. На­
конец, создание широких движений, союзов, новых форм и методов
их взаимодействия, включая результаты информационной револю­
ции в мире.
На этом я заканчиваю свои размышления над книгой. Уверен,
что не затронутые мною в ней некоторые тексты будут проанализи­
рованы и оценены другими авторами. Во всяком случае, эта боль­
шая и уникальная в своем роде книга всячески этого заслуживает.

ПРИЛОЖЕНИЕ
Октябрь для нас,России и всего мира
Заявление редколлегии журнала
«Альтернативы» к 100-летию Октября1
Приближающееся 100-летие Октябрьской революции в России
стало объектом всеобщего внимания. И это внимание не случайно.
Только за последнее десятилетие мир стал свидетелем революци­
онных событий, преобразовавших политическое устройство мно­
гих стран и регионов планеты. Достаточно здесь сослаться на опыт
ряда латиноамериканских стран, в которых у власти появились ле­
вые правительства, провозгласившие Боливарианскую революцию
и социализм целью своего развития. Сегодня они ведут неравную
борьбу с империалистическим давлением США и их классовой аген­
турой внутри страны.
Существенные идейно-политические изменения, начавшиеся
после глобального экономического и финансового кризиса и про­
должающиеся в связи с массовым переселением мигрантов на тер­
риторию Евросоюза после известных событий в арабском мире, се­
годня происходят во многих странах Западной Европы. Эти события
все больше ставят под сомнение возможность руководства совре­
менных капиталистических стран решать сложные социально-эко­
номические и политические проблемы. Об этом же свидетельст­
вует незатихающая борьба трудящихся европейских стран против
снижения доходов и растущей безработицы, появление движения
«возмущенных» финансовой политикой «Уолл-стрита» в Нью-Йорке
и других городах и странах.
Эти процессы со всей очевидностью свидетельствуют об исто­
рическом исчерпании глобального капитализма как социально-эко­
номической системы. Весьма символично, что так считают не толь­
ко марксисты и социалисты, но и некоторые представители крупной
буржуазии, утверждавшие на Давосском форуме, что «капиталисти­
ческая система в ее нынешней форме абсолютно не вписывается в
модель современного мира». Проявляются подобные изменения и
1Заявление редколлегии журнала «Альтернативы», посвященное 100-летнюму
юбилею Великого Октября. В нем использованы актуальные материалы, ранее пуб­
ликовавшиеся в журнале в связи с прежними годовщинами Октябрьской револю­
ции и, прежде всего, в Заявлении 17 известных ученых и общественных деятелей в
связи с 90-летием Октябрьской революции.
1170

в современной России, в которой после многих лет официальной
политики «стабилизации», намечается политическое пробуждение
и рост активности граждан, среди которых все большую роль игра­
ет молодежь, в том числе придерживающаяся левых взглядов. Она
не доверяет официозным СМИ, не принимает воинствующий кле­
рикализм и возрождение в XXI веке средневековых традиций и мо­
нархических символов, которыми увлекается, всячески это публич­
но демонстрируя, современная российская власть, почему-то назы­
вающая себя демократической.
Как показывает практика, пока требования молодых людей в
России в основном носят идеологический и нравственно-политиче­
ский характер: с одной стороны, они не принимают политику, ос­
нованную на фальсификациях выборов, лжи и коррупции верхов,
с другой — не разделяют идеи устроителей так называемых «цвет­
ных революций» и «майданов», не приводящих к необходимым оп-
циальным изменениям общества, а всего лишь меняющих во власти
одних представителей коррупционных кланов на другие.
В этой связи большое значение сегодня имеет приближающий­
ся 100-летний юбилей Великой Октябрьской социалистической ре­
волюции, которая в свое время действительно потрясла мир, ради­
кально изменив его экономические, социальные и культурные ос­
новы.
Это всемирно-историческое явление многие средства массо­
вой информации у нас и за рубежом представляют как простой пе­
реворот, совершенный при помощи западных спецслужб кучкой
заговорщиков и авантюристов. Вход пускается все: прямая ложь,
фальсификации фактов, включая грязные сплетни об участниках и
лидерах Великой революции. Повторяются одни и те же, давно от­
вергнутые видными учеными разных стран измышления о том, что
«октябрьский переворот», оказывается, спровоцировали «немец­
кий агент» Ленин и «англо-американский шпион» Троцкий. При этом
русский народ изображается безвольной игрушкой в руках «рево­
люционных экстремистов», в то время как в действительности без
его решающей роли революция не могла ни начаться, ни победить.
Не заговор, а социальная революция
Октябрьская революция разразилась не потому, что ее породи­
ли заговорщики или агенты иностранных держав. Она была соци­
альным землетрясением, ураганом, цунами, которые никто никаки­
ми призывами вызвать не может. Октябрь возник в силу внутренней
логики развития событий, когда множество источников народного
недовольства слились в единый, всесокрушающий поток. И тракто­
вать его как продукт заговора по меньшей мере странно. Если это
1171

было так, то почему за короткое время в гигантской стране вместо
прежней власти установилась новая власть и почему эту власть на­
род России не только поддержал, но с оружием в руках отстоял в
гражданской войне?
Критики «октябрьского переворота» почему-то «забывают» о
том глубочайшем кризисе, в который ввергли Россию царская мо­
нархия и заменившее ее Временное правительство. Заворожен­
ная лозунгом «войны до победного конца», власть не хотела заме­
чать реальные нужды народа. Забывают критики и о самораспаде
монархии накануне революции, о чем прямо свидетельствуют фак­
ты бесконечных интриг и конфликтов внутри царского двора, воен­
ные поражения на фронте, наконец, прямое отречение от власти са­
модержца и главнокомандующего российской армии Николая Вто­
рого. Бесплодным оказалось и заменившее монархию буржуазное
правительство, не сумевшее решить главные проблемы того време­
ни — остановить войну и дать землю крестьянам.
Октябрь был кульминацией Великой русской социальной ре­
волюции XX века. Ее лидерами стали революционные социал-демо­
краты, раньше других осознавшие нужды и чаяния простых людей,
те острейшие проблемы, в решении которых нуждалось россий­
ское общество на рубеже веков. Главную роль среди них, конечно,
сыграли Владимир Ульянов-Ленин и его ближайшие соратники.
Никто из вождей Октября не был безгрешным. Но неверно как
обожествлять, так и демонизировать их. Возводимые на них сего­
дня злобные наветы не имеют под собой реальных оснований. Ни­
кому, кроме своих революционных идеалов, они не служили. Ника­
кие земные соблазны, вроде денег и прочих атрибутов обыватель­
ского благополучия, для них не имели значения. Свою жизнь они
мерили самой высокой меркой беззаветного служения свободе и
счастью угнетенных и обездоленных.
Революции не сводятся к насилию
Октябрьскую революцию нередко называют «насильственным
переворотом». Но сам «переворот» в Петрограде прошел почти без
человеческих жертв. Не являясь сторонниками насилия, мы в то же
время сознаем его неизбежность на определенной стадии истори­
ческого развития, связанного с наличием классовых и националь­
ных антагонизмов. Да, революции во многом сопряжены с насили­
ем, которое, например, наглядно проявилось в буржуазных рево­
люциях Нидерландов, Англии, Франции и т. д. Как известно, отказ от
рабства в Америке сопровождался самой кровопролитной в XIX ве­
ке Гражданской войной. В России закат феодализма также сопрово­
ждался войнами и революциями.
1172

При этом подобные явления были вызваны к жизни не козня­
ми политических интриганов, а кризисом предыдущей системы и
невозможностью решить застарелые проблемы эволюционным пу­
тем. К насильственной революции прибегают в особых условиях, ко­
гда ослепленные жаждой собственного обогащения и удержанием
своих привилегий господствующие классы пренебрегают благопо­
лучием народа. Тогда у неимущих классов не остается другого выхо­
да, кроме как брать свою судьбу в собственные руки. Таков главный
урок Великой русской революции X X столетия.
Вместе с тем социальная революция не сводится к насилию,
тем более вооруженному: ее конечная цел ь— созидание нового
мира, создание лучших условий для жизни всех людей, а не только
верхов общества. В этом смысле такие революции действительно
являются локомотивами истории, ускоряющими ее прогресс.
Что дала Октябрьская революция
В истории разных стран всегда было множество выступле­
ний трудящихся против капитализма. Но только у нас они приняли
столь далеко идущий характер. Это сделало Россию XX века эпицен­
тром мирового развития, где скрестились все основные проблемы
тогдашнего мира, где решался исход основной болезни капитализ­
ма — противостояния труда и капитала. Только у русских рабочих
хватило воли и решимости найти выход из этого противостояния —
не только свергнуть капитализм, но и начать переход к более про­
грессивной социальной системе — социализму.
Октябрьская революция вслед за Парижской коммуной под­
няла к власти низы общества: рабочих, крестьян и выражавшую их
интересы интеллигенцию. Она утвердила Советы как наиболее де­
мократическую форму политической власти, давшую измученно­
му войной народу долгожданные мир, землю и возможность на­
ционального самоопределения. Подняв к социальному творчеству
миллионы трудящихся, она наглядно показала, что не только «эли­
та» способна быть субъектом и демиургом истории.
В результате Октябрьской революции в мире появились две со­
циально противоположные системы, во многом определившие ход
последующего развития человечества. Благодаря влиянию Октября
возникло национально-освободительное движение, началось ре­
формирование самой системы капитализма. Под воздействием рус­
ской революции произошел распад колониальных империй, пол­
ное крушение давно изживших себя монархических режимов.
Октябрьская революция выдвинула наднациональную и над-
конфессиональную объединительную идею — идею социального
освобождения и справедливости. На ее основе впервые в истории
1173

1
возник добровольный союз равноправных народов — СССР. Идеи и
начинания Октября были созвучны целям и смыслу жизни многих
титанов науки и искусства — Тимирязева и Вернадского, Платоно­
ва и Маяковского, Шолохова и Эйзенштейна. Заложенную Октябрем
траекторию движения к социалистическому будущему в свое время
активно поддержали выдающиеся деятели XX века: Бернард Шоу и
Пикассо, Эйнштейн и Циолковский.
Советская история была разной
Октябрь положил начало советской истории. Она не была
движением по гладкому Невскому проспекту. В ней было все: и ве­
ликие достижения, и страшные трагедии. Мы хорошо знаем, что
после мирного перехода власти к трудящимся в большинстве гу­
берний России началась кровопролитная Гражданская война, со ­
провождавшаяся внешней интервенцией, «белым» и «красным»
террором.
Не имевшая соответствующего исторического опыта совет­
ская власть, естественно, делала много ошибок. В частности, та­
кой ошибкой была политика «военного коммунизма», вызвавшая
общенациональный кризис. Заслугой большевиков был решитель­
ный отказ от нее и сознательный переход к Новой экономической
политике — первой исторической модели успешного соедине­
ния начал социализма и капитализма, многие черты которой были
позднее воспроизведены в рамках развития некоторых европей­
ских стран и современного Китая. Нэп позволил в кратчайшие сро­
ки залечить раны войны и поднять экономику России до предво­
енного уровня.
Опираясь на опыт и значение нэпа, Ленин разработал план даль­
нейшего развития советского государства, включавший в себя ради­
кальные экономические и политические преобразования в стране.
Эти преобразования были прежде всего ориентированы на проры­
вы в развитии энергетики, культуры и образования — сфер, ставших
определяющими не только в XX, но и в XXI веке. Эти преобразования
предполагали демократизацию политической системы путем при­
влечения рабочих к управлению государством, обновление партии,
включавшее смещение с поста генсека И. Сталина, проявившего уже
тогда свою нелояльность, грубость и злоупотребление властью.
Однако этим намерениям не суждено было сбыться. Сложив­
шийся после смерти Ленина властный режим, признавая социализм
в качестве своей цели, делал многое, что ей противоречило. Так,
были полностью нарушены политические свободы граждан, про­
возглашенные Октябрем. Непомерной оказалась цена, заплаченная
за проведение индустриализации и насильственной коллективиза­
1174

ции. В итоге народовластие первых лет революции переродилось в
господство бюрократии и ее вождя И. Сталина. Мы считаем престу­
плением массовые сталинские репрессии, нарушение прав челове­
ка и целых народов в СССР. Все это дискредитировало идеалы рево­
люции и социализма.
Сознавая данные факты, мы в то же время не приемлем науко­
образной лжи и односторонней отупляющей пропаганды по отно­
шению ко всей советской истории. Эта история была разной: в ней
боролись, сменяя друг друга, демократическая и бюрократическая
тенденции. Так, на смену нэповской свободе пришел сталинский то­
талитаризм, который, в свою очередь, сменился хрущевской «отте­
пелью». Позднее брежневский авторитаризм сменила перестрой­
ка, провозгласившая своей целью создание гуманного демократи­
ческого социализма.
История любой страны не является бесспорной. Жестокости
британских и французских колониальных войн, рабовладение в
США едва ли были лучше советского ГУЛАГа. Однако это не исклю­
чило социальных и культурных достижений в этих странах. Почему
же следует отказывать в подобных достижениях советскому наро­
ду, одержавшему великую победу над фашизмом, создавшему не­
повторимую культуру и литературу, доступную систему социаль­
ной защиты населения, первым проложившему дорогу в космос?
Нельзя забывать, что Октябрь породил невиданную ранее творче­
скую энергию массового созидания нового общества, воплотил в
жизнь многие идеи интернационализма, приобщил прежние низы
российского общества к высотам национальной и мировой культу­
ры. Нельзя вычеркнуть из советской истории и энтузиазм масс, про­
явившийся в овладении новейшими достижениями науки и техни­
ки. В нем наглядно проявился революционный романтизм и геро­
изм миллионов советских людей.
Почему пала советская модель
Следует отметить, что у нас разные взгляды на природу общест­
венного строя, сложившегося в СССР, но мы сходимся в том, что пре­
небрежение или отказ от рожденных Октябрем принципов народо­
властия, интернационализма, справедливости и гуманизма рано
или поздно приводит общество, строящее социализм, к катастрофе.
Именно это и произошло в Советском Союзе.
Сковывание творческой инициативы людей в условиях тота­
литарного режима резко ограничивало возможности роста совет­
ской экономики. Дефицит товаров был характерной ее чертой. В ре­
зультате нам не удалось поднять благосостояние трудящихся до
уровня развитых стран мира, что послужило одной из причин кру­
1175

шения советского строя. Вторая важнейшая причина — отсутст­
вие в стране реальной экономической и политической демократии,
что стало особенно нетерпимым в условиях развертывания в мире
технологической и информационной революции. Следствием всего
этого стало полное отчуждение бюрократической власти от тру­
дящихся. Попытка преодолеть эт о отчуждение в ходе перестройки
не дала нужного результата. В итоге падение КПСС и советской вла­
сти стало реальностью, чем и воспользовались политические силы,
распустившие СССР и направившие Россию по пути становления ди­
кого олигархического капитализма с его массовой безработицей, па­
дением жизненного уровня народа, глубоким социальным расслоени­
ем общества, расцветом национализма и ростом преступности.
Падение советской модели общества не означает ложность
идеалов Октября. Как христианские идеи не ответственны за прак­
тику инквизиции, так сталинский тоталитаризм не рушит идеалы
революции. Историческое дело социализма не сразу делается. Уже
появилось новое поколение молодежи, которое не принимает ка­
питализм как систему. Есть все основания надеяться, что оно сумеет
вдохнуть новую жизнь в идеалы Октябрьской революции.
От чего зависит величие современной России
Идеи Октябрьской революции объединили не только проле­
тарских интернационалистов, но и сторонников укрепления и раз­
вития российской державы. Они открыли дорогу тем, кто хотел не­
сти национальную культуру России на ее окраины, в другие страны,
кто, разделяя патриотические чувства, был готов защищать совет­
скую страну от возможного агрессора. Силу этого чувства наглядно
проявила Великая Отечественная война, защитившая суверенитет
СССР и завоевания Октября.
Октябрьская революция показала величие духа российского на­
рода, предложившего альтернативный капитализму путь развития
страны. Третирование ее как заговора экстремистских сил опасно
еще и потому, что оно льет воду на мельницу антироссийской трак­
товки истории, согласно которой своей непредсказуемостью Россия
якобы таит в себе неизменную угрозу миру. От России, утверждают
известные круги, следует ждать одних неприятностей, а потому ее
надо держать в ежовых рукавицах, контролируя и используя ее при­
родные запасы, энергетические и интеллектуальные ресурсы.
Современная Россия должна трезво оценивать подобные про­
вокационные заявления и твердо идти свои курсом. Величие Рос­
сии состоит не в слепом копировании зарубежных образцов, тем
более не в национальной кичливости по отношению к другим наро­
дам, а в опоре на таланты и творческие силы своего народа, в глу­
1176

боком усвоении знаний и опыта, выработанных мировой цивилиза­
цией и культурой.
Только преодолев бедность и глубокое социальное расслоение
россиян, качественно улучшив жизнь своих граждан, расширив на
деле их социальные и демократические права, взяв все лучшее из
своего исторического прошлого, Россия сможет стать вновь сильной
державой, с которой будут вынуждены считаться ее противники.
***
Историческое значение Октября трудно переоценить. Его по­
ложительные последствия очевидны. Треть человечества прошла
часть своего пути по проложенной им магистрали. Многие страны
продолжают это движение сегодня, извлекая уроки из поражений
и трагедий прошлого. Октябрь доказал, что иной, более справедли­
вый мир возможен. К нему сегодня стремятся разные социальные
и политические силы, страны и народы. Об этом же говорит новая
волна революционных преобразований, особенно сильно проявив­
шаяся в ряде стран Латинской Америки и Азии.
Октябрьская революция была и остается нашей судьбой, и мы
не можем отказаться от нее как от важнейшей части истории Рос­
сии. Ошибок хватало всегда и везде, не миновали их и великие ре­
волюции прошлого. Однако праздничные даты этих революций от­
мечаются во всех странах, в том числе на государственном уровне.
Только в России этого нет. В ней продолжается очернение ее рево­
люционного прошлого.
В канун 100-летия Октябрьской революции мы поднимаем
свой голос против такой практики. Нужно вернуть народу его ре­
волюционный праздник и правду об Октябре. Нельзя забывать, что
мы принадлежим к стране, в истории которой была своя Великая
революция. Ею можно и нужно гордиться.
Время А льтернатив. Глобальный мир,
Россия И ЗАДАЧИ ЛЕВЫХ
Проект Манифеста левых сил современной России
Чуть меньше 70 лет отделяет «Манифест коммунистической
партии» от победы Октябрьской революции. Чуть больше 70 лет
продолжается ее практическая реализация на 1/3 земного шара.
Сегодня почти 100 лет отделяет нас от Красного Октября и чет­
верть века — от трагедии СССР и мировой социалистической сис­
темы.
1177

Великим парадоксом этого времени стало, с одной стороны,
нарастание тупиковых противоречий глобального капитала, с дру­
гой — многочисленные рождения и не менее многочисленные про­
валы левых практик. В итоге сегодня нет вразумительных ответов на
острые проблемы современности у основных политических сил. Бу­
квально по пятам движения либералов и коммунистов, социал-де­
мократов и консерваторов следует идейный кризис их партийных
идеологий.
Приспосабливаясь к общественному прогрессу, глобальный ка­
питал мучительно пытается подчинить себе переросшие его произ­
водительные силы и социальные формы развития человечества. Се­
годня все чаще в товар превращается природа и культура, человек
и его общественные связи. Периферия, не принимая подобную ге­
гемонию капитала, часто обращается к таким формам и методам со­
противления, как радикальный национализм и архаический кон­
серватизм. В результате мировое сообщество столкнулось сегодня с
практикой ведения «гибридных войн», широким распространением
насильственных акций международного терроризма, появлением
десятков миллионов беженцев, бедностью и голодом миллиардов
людей, нарастанием реальных предпосылок возможной мировой
экологической катастрофы. В странах развитого капитализма про­
должается гонка людей за выживание на производстве и бесконеч­
ное ненасытное потребления в быту — таков удел почти всех заня­
тых работой тружеников. Но есть регионы планеты, где сотни мил­
лионов тех, кто лишен даже такого труда и потребления.
Либералы делают вид, что этих проблем нет, и цинично оправ­
дывают глобальную гегемонию рыночного капитализма как «естест­
венный» и единственно возможный строй общественной жизни.
Социал-демократы некритически продолжают петь гимны со­
циальному партнерству и «государству всеобщего благосостояния»,
которых уже почти нет в действительности и которые давно потеря­
ли остатки былой привлекательности.
Консерваторы, справедливо критикуя нынешнюю жизнь за без­
духовность и аморальность, проповедуют откровенную архаику,
ведя тем самым людей в мир средневекового мракобесия.
Ряд коммунистических идеологов, правдиво говоря о противо­
речиях позднего капитализма и необходимости «социализма XXI ве­
ка», в ходе практик социалистических преобразований политически
раз за разом проваливаются. Так, Чавес уходит из жизни и Венесу­
эла оказывается в глубоком кризисе. Подобные процессы сотряса­
ют Бразилию и Аргентину. Демократическая СИРИЗА предает гре­
ков, своей борьбой приведших ее к власти. Даже социалистический
1178

Китай все чаще на практике вынужден подчиняться логике совре­
менного глобального капитала.
И все же поиск левой альтернативы в общественном разви­
тии продолжается. В Латинской Америке не прекратилась борьба
за «боливарианский социализм», продолжается строительство со­
циализма на Кубе, не устают бороться за свои права с помощью за­
бастовок рабочие Франции, Италии и России, интернациональный
характер приобрело движение «Occupy Wall Street», в Великобри­
тании и США появились Корбин и Сандерс — во многом левые по­
литики общенационального масштаба.
7.Противоречия и пределы глобального
капитала рождают потребность
в новом обществе и новом человеке
Есть ли у левых основания для исторического оптимизма, свя­
занного с исчерпанием прогрессивных возможностей глобального
капитала и зарождением в его недрах иного, подлинно справедли­
вого и гуманного мира?
Да, они есть. И их нарастание имеет объективный характер.
Подчеркнем: новое посткапиталистическое общество — это не
выдумка утопического сознания. Оно — естественный результат
всего предшествующего развития человечества, возникающий на
наших глазах из противоречий глобального капитала и связанных
с ним многочисленных форм экономического, социального и мо­
рального отчуждения людей. Оно — прямое отрицание этих форм.
Благодаря такому отрицанию призрак коммунизма, возникший
в X IX веке, все нагляднее обретает свою историческую плоть. Этот
процесс уже проявился в ранних пролетарских революциях, дав
миру кратковременный опыт Парижской коммуны во Франции и бо­
лее длительный и поучительный пример создания реального социа­
лизма в СССР и других странах мировой социалистической системы.
Его можно увидеть в таких предпосылках будущего, как небывалое
появление и развитие современных гибких технологий, в результа­
тах мировой компьютерной революции, в великих и удивительных
научных достижениях современности, в вытеснении новейшими ав­
томатами и дронами тяжелого и нетворческого труда, в возрастании
глобальной роли информации, знаний и культуры в интеллектуаль­
ной и общественной жизни людей. Именно рост новейших произво­
дительных и творческих сил человека является той материальной
основой будущего неантагонистического общества, которое бук­
вально прорастает сквозь кризисы и социально-политические пре­
поны современного глобального капитала. Имя этому будущему об­
ществу — коммунизм, который, по Марксу, полностью тождественен
1179

«реальному гуманизму», о чем нередко забывают те коммунисты, ко­
торые до сих пор в теории не могут выйти из давно обветшавшей и
дискредитированной временем сталинской шинели.
Настало время формировать современные идейные и соци­
альные альтернативы мировому господству глобального капитала.
В этой связи необходимо четко и ясно определить — что мы можем
сохранить из исторических и революционных традиций левого дви­
жения. Говоря современным языком, прежде всего левые должны
дать ясный ответ: что, почему и как требует сегодня перезагрузки
в идеологии марксизма и научного социализма. Ниже постараемся
дать такие ответы.
Особенности глобального капитала
За сто лет после Октября 1917 года мир резко изменился, тем не
менее по своей сути он до сих пор во многом остается капиталисти­
ческим миром — обществом, основанном на частной собственности
одних и наемном труде других, то есть в глобальном мире продол­
жает сохраняться антагонизм буржуазии и трудящихся как основное
социальное противоречие, обеспечивающее его движение.
В XXI веке, пройдя по спирали отрицания отрицания (империа­
лизм эпохи Первой мировой войны — социальное государство се­
редины XX века — неолиберализм), мы вновь пришли к господству
финансового капитала и его агрессивной имперской политике. Че­
рез сто лет после развязанной капиталом Первой мировой войны
мы вновь стоим на пороге мирового столкновения капиталистиче­
ских протоимперий, грозящего уничтожением человечества в воз­
можной ракетно-ядерной войне. Прежний вопрос, поставленный
мировой историей: социализм или варварство, —
сменился неви­
данной ранее альтернативой — социализм или уничтожение чело­
веческой цивилизации.
Капитализм за последние сто лет постоянно менял свои формы
и методы эксплуатации и манипулирования трудящимися. Рынок
из пространства свободной конкуренции частных производителей,
где потребитель — главная фигура, превратился в «сеть сетей», хо­
зяева которых навязывают нам все — от жажды выпить раствор ор-
тофосфорной кислоты с криком «все будет кока-кола!» до мечты ку­
пить модные драные штаны, от преклонения перед владельцем ча­
сов стоимостью в миллион долларов до восторга перед продажным
политиком. Вся система отношений товарного производства чем
дальше, тем больше подчиняется логике корпоративного олигархи­
ческого капитала. Начавшийся в XX веке подрыв товарного произ­
водства превратился в современное олигархическое манипулирова­
ние рынком и потребителем, и никакое антимонопольное законо­
1180

дательство не может справиться с рыночной властью крупнейших
современных монополистических капиталов. Вот почему пропаган­
да пресловутой «свободы рынка» в XXI веке есть не что иное, как
скрытая манипуляция общественным сознанием, суть которого —
апология власти современного олигархического или корпоратив­
ного капитала.
Знаменитая «невидимая рука» Адама Смита уже давно указыва­
ет не в ту сторону. Рынок сегодня не столько стимулирует рост эф­
фективности, сколько служит ширмой для навязывания миру тупи­
ковой модели движения назад, своеобразной инволюции капитала.
Мы оказались в пространстве сетей-паутин, где корпорации-пауки
манипулируют нами, не только подчиняя своим интересам произ­
водство и потребление, но и коммерциализируя всю жизнь челове­
ка. «Все на продажу»: искусство и образование, здоровье и любовь,
природа и государство... Современный мировой рынок стал то­
тальным. Его власть подчиняет человека сильнее, чем тоталитар­
ные государства, диктует нормы поведения жестче, чем пропаганда
во времена холодной войны.
Натыкаясь на границы платежеспособного спроса в сфере ма­
териального производства и потребления, рынок не только захва­
тывает неэкономические сферы, но и вынужденно перемещается в
виртуальный мир. Чем дальше, тем больше нам продают даже не то­
вары и услуги, а символы и знаки как бы полезных как бы товаров
вкупе с виртуальной как бы реальностью. Короче говоря, мы погру­
жаемся врыноксимулякров, подчиняясь ритму поистине «сбрендив­
шей экономики». И это касается всех людей — от полунищего азиат­
ского рабочего, мечтающего купить подделку под бренд, до милли­
ардера, который должен быть всегда «в тренде».
Современный корпоративный монополистический капитал рас­
пространяет отношения товарного производства на сферу, где ры­
ночная форма в принципе является иррациональной, —
на сферу
общественных благ. Плоды науки, образования, искусства, резуль­
таты творческой деятельности можно распределять бесплатно без
ущерба для них. Эти блага не надо продавать, ибо они по сути сво­
ей не ограничены, то есть имеют всеобщий характер. Их может по­
лучить каждый так, как мы получаем блага в публичной библиотеке
или в Википедии. Это область, где необходима и возможна собст­
венность каждого на все. Тем не менее власть корпоративного ка­
питала приводит к тому, что рынок и частная собственность под­
чиняют себе пространство общественных благ, стремясь коммер­
циализировать и приватизировать образование и науку, жилище и
здравоохранение, природу и культуру.
1181

Противоречия рыночной формы современного капитализма —
это не только противоположность обобществления и анархии про­
изводства. Общественное производство сегодня все более основы­
вается не только на высоко обобществленном, но и на всеобщем,
создающем общественные блага труде. Для такого производства
антагонистически чуждой является как стихийность рыночного са­
морегулирования (одновременно и подрываемая, и интенсифици­
руемая корпоративным манипулированием), так и становящаяся
тотальной власть рыночного и денежного фетишизма. Результат —
общее торможение и без того отживающих свой век рыночных сти­
мулов прогресса и кризис «общества потребления».
Смягчать эти проблемы может общественно-государственное
регулирование капиталистической экономики, да и то при условии
его хотя бы частичного выведения из-под власти капитала и бюро­
кратии. Но разрешить противоречия тотального рынка с его гос­
подством симулякров оно не в состоянии.
Только целенаправленное формирование гуманистических це­
лей развития и демократические механизмы подчинения им обще­
ственного производства могут стать альтернативой и корпора­
тивному манипулированию, и рыночному фундаментализму, сфор­
мировать новые, работающие на прогресс человека производство
и потребление.
Изменился за сто лет и сам капитал.
Распространившись на весь мир, он стал поистине глобальным,
ибо соединяет воедино всю историческую совокупность форм под­
чинения и эксплуатации. Она включает в себя полуфеодальное при­
нуждение к труду беднейших слоев и «классическую» эксплуатацию
ставшего как никогда многочисленным в странах полупериферии
промышленного пролетариата; извлечение монополистической
прибыли и империалистической ренты; подчинение реального сек­
тора экономики финансовому и присвоение капиталом креативных
способностей человека.
Став глобальным, современный капитал сделал поистине все­
мирным противоречие между трудом и капиталом. Сконцентриро­
ванный преимущественно на Севере, он представлен сильнейшими
«игроками» современного мира — ТНК, ВТО, МВФ и т. п. Он опирает­
ся на силу сверхгосударств — США и ЕС — и защищен мировым по­
лицейским — НАТО. Наемный труд, сосредотачивающийся все бо­
лее на Юге, раздроблен, дезорганизован и не защищен ни силой
национальных государств, ни влиятельными международными ор­
ганизациями.
Современный глобальный капитал подчинил себе не только
труд, но и человека, его личностные качества, таланты и способно­
1182

сти, он определяет нашу жизнь как врабочее, так и в свободное вре­
мя, превращая людей в марионетки гипермаркетов, CNN, голливуд­
ских блокбастеров и компьютерных игр.
Он обрел новые формы господства. Финансиализация не про­
сто сделала сверхприбыльной сферу посредничества и спекуляций.
Она привела к тому, что некогда частично потесненный и ограни­
ченный социальным государством финансовый капитал вновь стал
всевластен. Сегодня фиктивный финансовый капитал не просто
сращен с промышленным, как ст о лет назад; он господствует над
производством и остальными сферами экономики. Он обрел форму
не просто фиктивного, но виртуального, живущего в мировых ин­
формационных сетях и представляющего из себя «паутину паутин»,
«черный ящик» финансовых пузырей. Этот капитал вызвал к жизни
мировой, а точнее, глобальный экономический кризис, пожар кото­
рого был погашен только за счет мощного вливания бюджетных де­
нег, при помощи так называемого «финансового социализма».
Современный монополистический капитал породил новый вид
мировых противостояний — асимметричные и гибридные войны, в
которых международный терроризм стал ответом на «демократию
крылатых ракет».
Он привел к тому, что формальные правила демократии ныне,
как правило, подрываются политическим манипулированием. В ми­
ре действует новый закон: в той мере, в какой эффективны поли­
тические технологии, использующие любые методы — от пиар-
кампаний до вооруженного вмешательства в дела суверенных го­
сударств, —
в этой мере демократия превращается в фикцию, а
политика становится производством пассивного «продукта» голо­
сов из пассивного «сырья» — электората.
Противоречие Капитала и Человека стало глобальным и всесто­
ронним. Оно отчуждает от человека труд и культуру, политику и се­
мейные отношения. Человек все чаще становится марионеткой рек­
ламы и пиар-технологий, молится фетишам денег и брендов, без­
думно верит в «универсальные ценности мировой цивилизации» и
в модные ныне религиозные догмы.
В итоге современный мир находится в историческом тупике.
Выход из него известен: революционное освобождение труда и чело­
века от всех форм отчуждения, порождаемых глобальным капита­
лом и его производными — рынком, государством и т. д.
Эта задача уже столетие стоит в повестке дня. Первая мировая
атака на власть такого капитала началась в Октябре 1917-го. Она
дала немалые результаты. И хотя всемирная революция, как ее по­
нимали раньше, не состоялась, но реальностью стал первый опыт
созидания некапиталистического общества в СССР и других странах
1183

Мировой социалистической системы. Реальностью стали и миро­
вые социальные реформы, проводимые под давлением масс.
Но уход с исторической арены СССР — первой страны, присту­
пившей к созданию реального социалистического общества, ставит
принципиально важный вопрос о причинах поражения этого шага к
социализму. Выяснение и обобщение причин этого драматического
опыта левыми силами не закончено, но уже сегодня ясно, что здесь
большую негативную роль сыграла недооценка фундаментальных
ленинских критериев создания социализма как «переходного об­
щества» от капитализма к коммунизму. В первую очередь это отно­
сится к созданию в нем наивысшей производительности труда и на
ее основе — нового, более высокого качества жизни, не общества
потребления, а общества, где удовлетворение утилитарных потреб­
ностей служит основой для гармоничного развития человека в тру­
де и в свободное время. Сформировавшаяся в конце эпохи застоя
смесь из так называемых «гуляш-социализма» и «экономики дефи­
цита» неизбежно вела к кризису «реального социализма». Особен­
но усилили кризис социальное расслоение общества, отсутствие
реального народовластия.
Эти уроки свидетельствуют: без создания экономики, опере­
жающей капитализм по качественным параметрам, без развития са­
мой широкой социалистической демократии, включающей в себя
на деле участие масс в управлении государством, без развития про­
изводственного и местного самоуправления, без постоянно нарас­
тающей борьбы с бюрократизмом, другими нетерпимыми порока­
ми, унаследованными от буржуазного прошлого, — без всего этого
успешное созидание социалистического будущего невозможно.
Важным фактором кризиса «реального социализма» стало по­
степенное вырождение коммунистической партии из ассоциации
товарищей, авангарда, работающего больше других, лучше дру­
гих, честнее других и своим примером показывающего путь к ком­
мунизму, в «зазнавшуюся партию» (Ленин), ставшую бюрократиче­
ской структурой, подчиненной высшей номенклатуре. Последняя
в конечном итоге окончательно оторвалась от своей социальной
базы — от большинства граждан СССР, которые фактически отка­
зались ее поддержать в ходе реальной реставрации капитализма в
стране. Это стало реальностью вследствие исчезновения в ее рядах
демократии, товарищеской критики и самокритики, отказа от твор­
ческого развития марксистской теории, без чего в принципе невоз­
можно торжество социализма в современном глобальном мире.
Последнюю четверть века мир явно переживает наступление
реакции. Социальное время сегодня начинает течь вспять: об этом
свидетельствует повсеместное нарастание социального отчужде­
1184

ния людей, многие контрреволюционные процессы в бывших со­
циалистических странах Европы. Как реакция на стихийное пере­
селение народов и массовое недовольство политикой урезания
доходов трудящихся там все выше поднимают голову фашизм и на­
ционализм.
Но тем больше сегодня возрастает необходимость перело­
мить политическую ситуацию — найти новые источники интер­
национального сплочения трудящихся в деле освобождения труда
от власти глобального олигархического капитала.
2. Материальные предпосылки нового общества
налицо, но переход к нему труден как никогда
Как известно, Октябрь 1917-го перевел вопрос об объективных
и субъективных предпосылках нового общества из теории в прак­
тику. Отсюда следует закономерный вопрос: когда, на каком мате­
риальном базисе и с каким политико-культурным потенциалом се­
годня можно двигаться к «царству свободы» — миру, лежащему по
ту строну социального отчуждения, миру, начало которого связано
со словом «социализм»?
Ответ марксизма на этот вопрос по-своему парадоксален.
Созидать новый мир можно и должно всегда, ибо всегда и везде
есть время и место содействия прогрессу, ведущему в этом направ­
лении. Человек— творец истории, и потому он может и должен
быть прогрессором, продвигающим всех нас хотя бы на шаг вперед
по пути социального освобождения. Но новый мир — социализм,
перешагнувший рубеж, отделяющий «царство свободы» от «царст­
ва необходимости», — может возникнуть и устоять в буре социаль­
ных катаклизмов лишь на определенной технологической и соци­
альной базе.
Какой? Принципиальный ответ на этот вопрос в теории мар­
ксизма есть. Минимально необходимые предпосылки социализ­
ма — развитое индустриальное производство и связанный с ним
промышленный пролетариат как главный субъект социального ос­
вобождения. Адекватный базис — система производительных сил,
позволяющих человеку заниматься преимущественно творческой
деятельностью, быть педагогом и инженером, ученым и художни­
ком, экологом и социальным новатором, очищающим не только
природную, но и социальную среду от последствий отчуждения.
В этой связи: на какой стадии сегодня находится мир и наша Ро­
дина — Россия?
Производительные силы современного человечества едины,
но при этом качественно разнородны. Они едины, ибо глобализа­
ция и всемирное разделение труда сплели производство континен­
1185

тов в единую сеть. Любое изделие — от детской игрушки до само­
лета — сегодня проходит через руки рабочих Китая или Бразилии,
менеджеров и «бренд-мейкеров» США или ЕС, продавцов Сингапу­
ра или Анголы...
Но труд, лежащий в основе современной экономики, качест­
венно различен. Более трети жителей земли (в том числе — росси­
ян), как века назад, заняты физическим трудом. Еще больше вошло
в ряды класса индустриальных наемных рабочих, которые стали ос­
новным классом мировой экономики лишь недавно, в частности, ко­
гда процесс индустриализации изменил облик крупнейших стран Ла­
тинской Америки, Азии, части Африки. Лишь небольшая часть из на­
емных тружеников включена в творческую деятельность, да и та по
большей части (вспомним о финансовых и прочих посредниках, кор­
поративной и государственной бюрократии, рекламщиках и пиарщи­
ках) носит бесполезный, а то и просто разрушительный характер.
И где же здесь предпосылки нового общества?
Тем не менее они налицо.
Уже достигнута принципиальная материально-техническая воз­
можность создания экономики, где каждому будет обеспечена мате­
риальная возможность развития своего человеческого потенциала.
При условии равномерного распределения материальных благ и
отказа от производства бесполезных благ даже нынешняя произво­
дительность труда и технологии позволяют каждому жители Земли
иметь все базовые блага — жилье и потребительские товары, здра­
воохранение и образование, чистую природу и культуру — в раз­
мерах, достаточных для развития человеческих качеств в процес­
се труда и в свободное время. Объективно уже сегодня возможно
освобождение рабочего человека от доли своеобразного придат­
ка к станку или конвейеру — в производстве, «шопоголика» — в по­
треблении, марионетки — в политике, идеологии и культуре. Воз­
можно и продвижение к реальному освобождению человеческой
деятельности, постепенному вовлечению все большего круга тру­
дящихся в сферы творческого труда во всех его формах — от дея­
тельности рабочего-новатора и воспитателя детского сада до уче­
ного и профессора.
Вместе с тем современные тотальный рынок и фиктивный ка­
питал породили огромный и постоянно расширяющийся бесполез­
ный сектор — финансовые спекуляции и многообразное посредни­
чество, подчиняющие себе реальный сектор экономики, корпора­
тивную и государственную бюрократию, все более работающую на
цели самовоспроизводства, рекламу и пиар, военно-промышлен­
ные комплексы и другие системы массового манипулирования и
насилия, —
все эти сферы могут быть радикально сокращены. Вы­
1186

давливание сектора производства бесполезных благ высвободит
до половины ресурсов мировой экономики.
Не меньшие возможности даст рационализация структуры и
содержания материального производства. Капитал и общество по­
требления создали иррациональную модель производства, рабо­
тающего на удовлетворение искусственно сформированных по­
требностей: человеку нужен комфортабельный и экологически чис­
тый общественный и личный транспорт, а не только престижный
частный автомобиль; удобная и красивая одежда и жилье, а не толь­
ко дорогие бренды и недоступные особняки и замки. Переход к по­
треблению как к средству развития человека (гуманистическому
потреблению) позволит радикально изменить структуру эконо­
мики и сократить до трети бесполезных производств, решая тем
самым многие социальные и экологические задачи.
Предпосылки новой экономики создает и высокотехнологич­
ное материальное производство — «умные фабрики», индустрия
3D; аддитивное («добавляющее», а не «обрезающее») производст­
во и фермы, на которых десяток специалистов создает столько же
сельскохозяйственной продукции, сколько раньше производили
тысячи батраков, — все это уже сегодня позволяет поднять произ­
водительность труда до уровня, когда в материальном производ­
стве будет занято не более четверти работников. Именно в та­
ком материальном производстве человек будет выполнять те функ­
ции «контролера и регулировщика», о которых как о базе «царства
свободы» писал еще Карл Маркс.
При условии решения этих задач человечество в ближайшие
десятилетия сможет высвободить большую часть ныне бесполез­
но расходуемых ресурсов и использовать их для улучшения каче­
ства жизни и изменения содержания труда абсолютного большин­
ства граждан Земли.
Освобожденный от формального и реального подчинения ка­
питалу человек сможет заняться собственно человеческим тру­
дом — массовой общедоступной творческой деятельностью. Ее ос­
новные сферы всем хорошо знакомы: образование через всю жизнь
(от яслей и детского сада до систематической переквалификации
взрослых), здравоохранение и массовый спорт, инженерно-техниче­
ское и научное творчество во всем многообразии его форм, искус­
ство, включенное в жизнь каждого, рекреация природы и общест­
ва. Последнее особенно важно: нынешний мир еще содержит мно­
го нищеты и различной социальной грязи: очищение от них нашей
жизни — задача едва ли не самой сложной и самой — по востребо­
ванности — массовой творческой деятельности — социальных ра­
ботников. Дополним это массовым включением человека в решение
1187

социальных проблем своего предприятия, города, страны, мира —
и мы получим картину нового сугубо человечного общественного
производства и деятельности в рабочее и свободное время.
Повторим еще раз: материальная возможность движения «по
ту сторону» мира отчуждения и капитала уже сегодня вполне реаль­
на. И если сто лет назад эта возможность была минимальной и была
открыта только для передовых стран, то сегодня она принципиаль­
но существует для всех.
Открыта она и для современной России — страны полуперифе-
рийного капитализма и связанных с ним противоречий, страны, со­
единяющей в себе как пороки бывшего СССР, так и великое наследие
социально-освободительных, творческих достижений советского
Человека. Социалистический выбор может открыть для нее возмож­
ности не только роста, по темпам не ниже китайского, а развития,
создающего принципиально новое общество и нового Человека.
Но сама по себе эта возможность остается утопией до тех пор,
пока сохраняется тотальная гегемония капитала и конформизм от­
носительно сытого обывателя — в «центре», нищета и реакционный
консерватизм — на «периферии». Пока сохраняется в нашей стране
власть олигархического капитала, сращенного с коррумпированной
бюрократией и подчиненными им идеологизированными СМИ.
Эти господствующие ныне социально-политические силы не за­
интересованы в выходе из тупика позднего капитализма ни в мире,
ни в нашей стране.
Но есть социальные силы, которые объективно выдвинуты ис­
торией на роль могильщика капитала и всего мира отчуждения.
Сто лет назад эту роль взял на себя индустриальный пролета­
риат и его союзники, плодом их деятельности были пролетарские
революции XX века, открывшие путь появлению в мире ранних со­
циалистических государств. Вместе с тем, как уже отмечалось, ис­
торический опыт создания и функционирования этих государств
был неоднозначен. Он показал, с одной стороны, возможность дли­
тельного существования реального социалистического общества,
власть в котором принадлежит трудящимся, с другой — что жизнь и
судьба этой власти целиком зависит от умения трудящихся пользо­
ваться ею, в частности от их способности защититься от внешней аг­
рессии и преодолеть раковую опухоль бюрократизма, которая не­
избежно ведет к перерождению и даже гибели социалистического
общества. Именно это произошло с СССР, исчезновение которого
негативно сказалось на всем мировом рабочем движении.
Кто же должен и может стать субъектом социального освобож­
дения сегодня, в начале XXI века?
1188

3. Время альтернатив. Кто? Как? Что?
Проигрыш первой мировой битвы за социализм в конце XX ве­
ка больно ударил и по левому движению. Либеральная контррево­
люция и контрреформы в значительной степени деморализовали
силы социального освобождения. Наемные рабочие из класса-для-
себя — организованной, политически и идеологически оформ­
ленной силы, какой они были на протяжении многих десятилетий
XX века, сегодня все более превращаются в класс-в-себе, не пред­
ставляющий собой той массовой социальной силы, которая осозна­
ет и реализует на практике свои стратегические интересы и цели.
Этому немало способствовал и процесс деиндустриализации
в странах «центра» и на постсоветском пространстве, в результа­
те чего промышленный пролетариат в этой части мира сократился
еще и численно.
Количественно выросший в странах полупериферии индустри­
альный рабочий класс в большинстве стран также пока во многом
остается классом-в -себе. Узкий экономический интерес, возмож­
ность вырваться из полуголодной деревни в пространство «обще­
ства потребления» все еще доминируют в сознании у этого социаль­
ного субъекта. В нашей стране этому способствовало катастрофи­
ческое разрушение материального производства, фактическая его
деиндустриализация. Но особенно деструктивную роль здесь сыг­
рала политика так называемого «шока без терапии» 1990-х годов и
проблемы выживания в годы первого глобального криза. К деклас­
сированию большей части наемных работников ведут и их иллюзии
«патриотического единства» с властью, которые возникают под воз­
действием официозной пропаганды. Но особенно способствует это­
му процессу фактическое отсутствие сознательной политической
организации, призванной выражать и отстаивать экономические и
идейно-политические интересы наемных работников.
Но это лишь одна сторона медали.
Есть и другая. При всей иррациональности прогресса произ­
водительных сил, рождаемого поздним капитализмом, за сто лет,
прошедших с победы Октября, мировой класс наемных работни­
ков сильно изменился. На смену социальной структуре, где наибо­
лее производительным и культурным классом был промышленный
пролетариат, а его союзником — крестьянство, приходит новая кон­
фигурация социальных сил.
Капитализм всегда был строем, который одновременно и раз­
вивал производительные силы, и ограничивал их прогресс, поро­
ждая к тому же его превратные формы. Эта закономерность харак­
терна и для капитализма последних десятилетий. Эпоха глобальной
1189

гегемонии капитала привела к существенным сдвигам в структуре
производительных сил и общественных отношений.
«Центр» стал миром, где концентрируются одновременно и
наиболее развитые, и наиболее иррациональные по своему приме­
нению производительные силы, — м иром виртуальных технологий,
применяемых преимущественно в сферах производства разнооб­
разных симулякров (от финансовых деривативов до компьютерных
игр). Это иррациональное производство вызвало к жизни массовый
слой соответствующих работников, связанных с рекламой, посред­
ничеством и т. д. В свою очередь, «периферия» все более становит­
ся миром индустриального труда.
В итоге в последние десятилетия сложилась новая социальная
структура мирового капитализма.
Доминирующим классом и в современных условиях остает­
ся класс наемных работников. Но наиболее квалифицированным и
культурным слоем этого класса становятся лица массовых творче­
ских профессий — от рабочего-инноватора в материальном произ­
водстве до воспитателя в детском саду, то есть те, кого на русском
языке называют «рабочей интеллигенцией». Этот слой обладает
мощным социально-творческим потенциалом, но при этом обреме­
нен глубокими противоречиями.
По своему объективному положению человек, занятый творче­
ской деятельностью, создает неограниченные общественные бла­
га — технические новшества и доброе настроение детей, картины
и компьютерные программы. Результаты его деятельности могут и
должны быть собственностью каждого. Дело в том, что его труд по
содержанию является, по сути своей, свободным и всеобщим ком­
мунистическим трудом.
Но, попадая под власть капитала, творческий работник превра­
щается в привилегированного создателя частной интеллектуальной
собственности. И даже если эта собственность в конечном итоге бу­
дет принадлежать хозяевам корпорации (что и является наиболее
типичным случаем), «креативщик» все равно получит от своего хо­
зяина часть интеллектуальной ренты. За это он платит тем, что про­
дает капиталу уже не только рабочую силу, но и свой талант, свои
личностные качества, становясь одновременно и привилегирован­
ным слугой капитала, и соучастником эксплуатации капиталом куль­
турного богатства человечества.
Это противоречие объективно препятствует включению «креа­
тивного класса» в социально-освободительную борьбу.
Но оно же толкает креативного работника к выбору между
скромно оплачиваемой, но свободной деятельностью в обществен­
ном секторе и участью богатого слуги капитала. Оно же выводит на
1190

одно из первых мест в борьбе за социальное освобождение зада­
чу максимально широкого развития сфер производства общест­
венных благ — общественного бесплатного образования и здраво­
охранения, режимов открытого доступа и «копилефт» в сферах тех­
нических и социальных инноваций и т. п. Этот все более массовый
социальный слой, близкий по своему экономическому положению к
индустриальному пролетариату, становится новым потенциаль­
ным субъектом борьбы за социальное освобождение.
Однако реальным субъектом социального освобождения этот
слой становится только в той мере, в какой становится классом-для-
себя, обретая свое собственное сознательное политическое и идео­
логическое лицо.
На пути к такому состоянию данный социальный слой сталкива­
ется с объективными преградами. В условиях позднего капитализ­
ма он, как правило, выступает как наемный работник капиталисти­
ческого по своему содержанию государства. Это делает его общест­
венный статус двойственным. Как субъект творческой, свободной
по содержанию деятельности, создающей общественные блага, он
объективно заинтересован в снятии всех форм отчуждения, и в ча­
стности власти капитала. Как служащий по найму у капиталистиче­
ского государства он является проводником гегемонии капитала.
Снятие этой двойственности, выведение учителя и врача, ху­
дожника и ученого из-под власти капитала и его государства, борь­
ба за декоммерциализацию и дебюрократизацию их деятельности,
за подлинно общественный статус и самоуправление в организа­
циях, создающих общественные блага, — таковы практически акту­
альные шаги к превращению этого социального слоя в класс-для-
себя. И здесь свою важную идейно-просветительскую работу долж­
но сыграть современное левое движение.
Но и этого мало.
Основным создателем материального богатства общества и в
XXI веке остается класс наемных работников, занятых в сфере высо­
ко обобществленного материального производства. Этот класс не
просто стал наиболее многочисленным в мире, но и по-прежнему
остается социальной силой, которую обобществленный труд делает
носителем принципов коллективизма, организованности и дисцип­
лины; который по своему социальному положению объективно за­
интересован не просто в возврате присваиваемой капиталом при­
бавочной стоимости, но и в освобождении своего и чужого труда от
подчинения капиталу и на производстве, и — специфика последних
десятилетий — в свободное время.
Таким образом, союз промышленного пролетариата и «рабочей
интеллигенции» сегодня — условие формирование новой социаль­
на

но-освободительной силы. И это уже не союз класса и формирую­
щего его идеологию узкого слоя интеллектуалов. Это единение двух
классов наемных работников, равно заинтересованных в социаль­
ном освобождении и близких по своему социально-экономическо­
му положению в обществе. Более того, прогресс на наиболее пере­
довых предприятиях содержания труда индустриального рабочего
класса еще более сближает его с «рабочей интеллигенцией».
На пути к реальному формированию этого союза, к обретению
этими классами своего политического и идеологического лица сто­
ят все те формы отчуждения, которые порождает гегемония капи­
тала. Это и «общество потребления», и рыночный фундаментализм,
превращающий все сферы жизни человека в продаваемые и поку­
паемые товары, и подчинение капиталу свободного времени, и сис­
тема механизмов политико-идеологического манипулирования, и
многое другое. Все они часто превращают и промышленного рабо­
чего, и «рабочего интеллигента» в конформиста, марионетку много­
стороннего отчуждения.
Разорвать эти путы, помочь наемным труженикам обрести свое
самосознание, накопить силы и обрести навыки борьбы может толь­
ко двуединая деятельность: включение в практическое социальное
творчество, в каждодневную деятельность по разотчуждению —
раз, и освоение подлинно высокой культуры — два.
Включаясь в социальное творчество, человек труда обретает
практическую потребность в культуре. Осваивая культуру, он ста­
новится способен творить новый мир со знанием дела. Только так
можно обрести социальные «мускулы» и социальные «мозги», без
которых его борьба обречена на поражение.
В странах «центра» реализации этой двуединой задачи до не­
давнего времени мешала «сытость» среднего класса. В странах пе­
риферии — «голод» полунищего большинства. Но мир быстро ме­
няется.
Созданное на Севере благодаря активной борьбе левых и влия­
нию «реального социализма» общество «двух третей» уходит в про­
шлое, социальная поляризация рождает новую расстановку сил.
Наверху — уже не просто буржуазия и даже не наследная фи­
нансовая олигархия — новая номенклатура корпоративного капи­
тала. Это наиболее могущественный верхний слой класса капита­
листов и высшей государственной бюрократии, соединяющий лиц,
концентрирующих в своих руках основные права собственности на
корпоративный капитал и основные каналы политико-идеологиче­
ского манипулирования. Его «персональный состав» относитель­
но подвижен, но сам слой в целом остается устойчивым и относи­
тельно замкнутым. И хотя его активно подпитывают «свежие соки»
1192

профессионалов-«креативщиков», это мало изменяет его природу,
в том числе в силу господства элитарной модели образования. Ос­
нова власти этой корпоративной номенклатуры — не только титул
собственности на капитал, но и реальный контроль за движением
финансовых ресурсов, информации, «человеческого капитала», что
ставит перед левыми силами задачу не только формальной нацио­
нализации, но и реальной социализации корпоративного капитала,
передачи трудящимся не только титула собственности, но и реаль­
ной власти над корпорацией.
Виртуальность и все более спекулятивный характер глобально­
го капитала, ориентация его на производство товаров-симулякров,
как уже отмечалось, существенно трансформируют социальную
структуру позднего капитализма. В его рамках формируются много­
численные промежуточные, неустойчивые слои, типичными пред­
ставителями которых является элита «профессионалов», обслужи­
вающих корпоративную номенклатуру и людей-симулякров (поп-
звезд и т. п.), с одной стороны, и прекариат — продукт разложения
«среднего класса» — с другой. Все они в большей или меньшей сте­
пени оказываются не более чем функциями корпоративного капи­
тала, активно работающими в сферах политики и СМИ, искусства и
рекламы на усиление его гегемонии и объективно тяготеющими к
поддержке тех или иных представителей правых сил.
Наряду с этими относительно новыми социальными слоями со­
временный капитализм включает и такие традиционные слои клас­
са капиталистов, как средняя и мелкая буржуазия, которые, однако,
существенно изменяют свой облик, находясь в прямой и косвенной
зависимости от корпоративного капитала. Размывание этого «выс­
шего среднего класса» и его все более зависимое положение делает
этот слой, служивший некогда одной из опор социал-демократии,
все более склонным к поддержке правых консерваторов.
Внизу этой пирамиды вновь формируются массовые беднейшие
слои, близкие по своему положению к люмпенам. Это временно или
частично занятые неквалифицированные рабочие, лица, попавшие
в болото застойной безработицы, легальные и нелегальные имми­
гранты. Все они оказываются в конечном итоге тем «дном», которое
формирует (наряду с разлагающимися представителями «среднего
класса») социальную базу правоконсервативных сил.
В конечном итоге деградация «государства всеобщего благо­
состояния» и ставшее следствием этого размывание так называемо­
го среднего класса все более ведет в странах Севера к формирова­
нию двух основных противостоящих социальных сил. Одна из них —
корпоративный капитал, его номенклатура и обсуживающие ее
слои. Другая — объективно формирующийся союз класса наемных
1193

рабочих (прежде всего нового и возрождающегося традиционного
индустриального пролетариата) и остающегося пока протоклас­
сом слоя работников массовых творческих профессий, создающих
общественные блага, —
«рядовой» интеллигенции. Именно эт о т
блок объективно выступает как социальная база левых сил — тех,
кто прямо и недвусмысленно заинтересован в снятии и глобаль­
ной гегемонии капитала, и всех остальных форм социального отчу­
ждения, в решении задач созидания нового посткапиталистическо-
го общества, то есть реального социализма, как переходной фазы к
коммунизму.
Складывающиеся в странах Севера социальные противоречия
отражают и основные тенденции, характерные для стран перифе­
рии и полупериферии. Различия, однако, есть, и они значимы. Эти
страны в большей или меньшей степени зависимы от «центра» гло­
бального капитализма, и борьба за независимость для них является
одной из основных повесток дня. В социальном времени они нахо­
дятся на десятилетия позади стран Севера (что касается не только
прогресса, но и регресса, пройденных обществами «центра»). Они
практически не знали практик «социального государства» и в них
значимы пережитки добуржуазных отношений.
В результате буржуазия в большинстве из этих стран достаточ­
но явственно разделена на два лагеря: пронациональный (как пра­
вило, государственнически-консервативный) и ориентированный
на глобальный капитал (как правило, неолиберальный).
Широко распространенные в странах Севера промежуточ­
ные слои выражены менее явно, а прекариат в большинстве своем
включает представителей беднейших слоев общества, а не времен­
но незанятых лиц свободных профессий.
Но главное отличие состоит в том, что в этих странах только в
последние десятилетия формируется массовый класс наемных ра­
бочих, «рядовая» интеллигенция относительно малочисленна, а
крестьянство (включающее как наемных аграрных рабочих, так и
полуфеодальные слои) относительно велико.
Отсюда и более близкая к типичной для XX века расстановка
социальных и политических сил.
В России, как и в ряде других стран постсоветского пространст­
ва, социальная структура и расстановка политических сил по ряду
параметров отличается и от Севера, и от Юга.
С одной стороны, вследствие мощного развития науки, образо­
вания и культуры у нас до сих пор сохраняется широкий слой «рядо­
вой» интеллигенции, причем она в большей степени, чем в странах
«центра», ориентирована на общественные интересы. Вследствие
деиндустриализации у нас ослаблен и деклассирован промышлен­
1194

ный пролетариат, хотя в последние годы намечаются тенденции его
возрождения. В еще более гротескных формах, чем на Севере, у нас
развивается союз корпоративной олигархии и коррумпированной
буржуазии, активно формирующий новую номенклатуру.
С другой стороны, в России, так же как и в странах периферии,
идет борьба двух тенденций (национальной и проглобалистской) в
среде буржуазии, активно возрождаются добуржуазные, консерва­
тивные социальные формы (что характерно не только для духовной
жизни и идеологии, но и для политики и даже экономики).
Но самое главное наше отличие и от Севера, и от Юга глобаль­
ного капитализма связано с сохраняющимся наследием «реально­
го социализма», мощнейший социально-освободительный импульс
которого до сих пор, вопреки всем противоречиям советского про­
шлого и всем усилиям по десоветизации, питает своей энергией
нашу жизнь.
Отсюда сложнейший перекресток социальных противоречий и
сложнейшая расстановка социальных сил в нашей стране.
У нас как нигде в мире возможен союз массового творческого
класса и промышленного пролетариата. В России, несмотря на сред­
ний по мировым масштабам уровень экономического развития, со­
храняется мощный потенциал возрождения современного матери­
ального производства и относительно мала сфера производства
паразитически-бесполезных товаров и симулякров. У нас как ни­
где велик опыт социальных преобразований, творения истории и
глубоки культурные традиции. У нас обращ ение к СССР является не
только ностальгией по мощной державе, но энергией возрождения,
ренессанса величайшего импульса коммунистического созидания.
В то же время в России как нигде в мире велики и препятствия
на пути социального освобождения, и они являются диалектиче­
ским продолжением, своего рода alter ego нашего потенциала.
В России едва ли не больше, чем в других странах, оказались
разрушены промышленность, наука и образование. У нас глубоко
деклассированы пролетариат и интеллигенция. У нас минимален
опыт самоорганизации и политической борьбы, но глубоки пере­
житки патернализма. И у нас до сих пор свежа память об обезору­
жившем на десятилетия левые силы в нашей стране вырождении, а
потом и поражении социалистических тенденций...
Так что же делать?
Какими должны и могут быть стратегические цели и тактика ле­
вых в нынешнюю эпоху?
Общий ответ был дан. Мы должны исходить из объективных
закономерностей самоотрицания капитализма и развивать ростки
«царства свободы» в нынешнем мире. Мы можем и должны, опира­
1195

ясь на социальные силы, объективно заинтересованные в продви­
жении к коммунизму, помогать им обрести достойное политическое
и идеологическое оформление.
Задача за «малым»: конкретизировать эти общие императивы,
превратив их в систему программных тезисов.
4.
На пути к «царству свободы»:
социализм, как мы его видим сегодня
Научно-обоснованное видение будущего, базирующееся на
анализе противоречий исторического процесса, всегда отличало
марксизм от футурологических и тем более утопических конструк­
ций будущего. Мы не рисуем картины «рая на земле». Мы показыва­
ем, каким может и должен быть мир, разрешающий противоречия
господствующей ныне системы отношений социального отчужде­
ния, вызванных к жизни всем ходом эволюции «царства необходи­
мости», его вершиной — капиталистическим способом производст­
ва и поздним капитализмом — эпохой заката как самой капитали­
стической системы, так и всех процессов социального отчуждения.
Центром пересечения всех этих трех процессов— эпохи гос­
подства «царства необходимости», заката капиталистического спосо­
ба производства и кризиса неолиберальной модели позднего капи­
тализма — стал современный мир. В нем уже давно формируются не
только предпосылки, но и первые ростки «царства свободы» и его на­
чального этапа — социализма, развиваются переходные отношения,
противоречиво соединяющие в себе черты отчуждения и социально­
го освобождения. Собственно, сам поздний капитализм и есть не что
иное, как такая стадия развития буржуазного способа производства,
на которой он не может существовать, не используя элементы отри­
цающего его социализма— элементы планирования и обществен­
ного присвоения, социальное партнерство и экологические ограни­
чения рынка. В противоречии между объективной необходимостью
развития элементов будущего и стремлением подчинить их целям
экспансии капитала — суть позднего капитализма. Его противоречия
на протяжении столетия постоянно вызывают к жизни нацеленные на
продвижение в сторону социализма революции и реформы. Они по­
беждают, терпят поражение и начинаются вновь. Таким образом чело­
вечество нелинейно, мучительными зигзагами, но упорно движется в
направлении коммунизма — этого грядущего «царства свободы».
Адекватным материально-техническим базисом социально­
го освобождения и будущего социализма становится новое обще­
ственное производство, технологии и структура которого ориен­
тированы на прогресс человеческих качеств, решение социальных
и экологических задач. Это материальное производство, базирую­
1196

щееся на творческом по своему содержанию труде человека и ори­
ентированное на «гуманистическое потребление». Образование для
всех и через всю жизнь, общедоступное качественное здравоохра­
нение и массовый спорт, подлинная культура, в которую включает­
ся каждый член общества. Это те сферы, которые не только реали­
зуют высшую цель коммунизма — свободное гармоничное разви­
тие личности каждого, являющееся условием развития всех, —
но
и формируют главную производительную силу нового общества —
креативного работника.
Экономическая система, обеспечивающая прогресс такого об­
щественного производства, предполагает господство демократиче­
ского, основанного на сетевых технологиях планирования и собст­
венности каждого на все в пространстве создания неограниченных
общественных благ — в пространстве науки и искусства, образова­
ния и социального новаторства (все, что можно отдавать, не теряя,
должно принадлежать каждому — таков императив коммунизма) и
разнообразных форм ассоциированного распоряжения и присвое­
ния в сфере материального производства.
Социальная мотивация в этих условиях строится на постепен­
ном превращении творческой деятельности, труда в первую по­
требность. Именно это делает реальным распределение по по­
требностям (прежде всего — потребностям в интересном, обеспе­
чивающем самореализацию труде). Коммунистическое общество
предполагает трансформацию человека-потребителя в человека,
для которого главные ценности — радость труда и развитие своих
личностных качеств не только в рабочее, но и в свободное время.
Потребление материальных благ и услуг, создающее предпосыл­
ки для такого развития человека, будучи относительно невеликим
количественно (рациональные нормы потребления уже сегодня в
развитых странах могут быть обеспечены для всех их граждан), по­
стоянно прогрессирует качественно, обеспечивая все большие воз­
можности для личностного развития при все меньших материаль­
ных затратах, например общедоступный бесплатный интернет и
умный телефон (смартфон) как способ получения любых информа­
ционных и культурных благ. Распределение ограниченных матери­
альных благ в этих условиях становится малозначительной пробле­
мой: жилье обеспечивается на основе социально-гарантированного
минимума (здесь достаточен достигнутый развитыми странами еще
в XX веке стандарт «среднего класса»: комната на человека + 1 ком­
ната на семью); транспорт — общественный и бесплатный; удобная
и красивая одежда и обувь, равно как и обычные продукты питания,
еще полвека назад стали неограниченно доступны для большинст­
ва членов «общества двух третей» и могли бы распространяться
1197

бесплатно. Проблема здесь не в недостатке материальных благ, а в
переизбытке утилитарных потребностей, искусственно навязывае­
мых человеку обществом потребления.
Не следует забывать, что историческую миссию рабочего клас­
са Маркс выводил из его протеста против античеловеческих и чуж­
дых ему условий существования в буржуазном обществе. Отсюда же
и марксистское отождествление коммунизма с «реальным гуманиз­
мом». Формой общественной организации коммунизма становится
свободная работающая ассоциация — объединение, в которое лю­
дей приводит совместная работа. Такое объединение открыто для
каждого, кто хочет добровольно делать эту работу, и управляется
самими членами союза. Эти принципы самоорганизации, кажущие­
ся конформисту фантастикой, на самом деле настолько востребова­
ны историческим процессом, что даже сегодня, в условиях господ­
ства тотального отчуждения, пробивают себе дорогу. Их черты мож­
но найти в деятельности образовательных и научных ассоциаций,
социальных движений, открытых образовательных проектов —
вплоть до создания и развития Википедии.
И самое главное: производство, экономические отношения и
система распределения выступают всего лишь как предпосылки
для решения самых важных и мучительно-сложных задач «царст­
ва свободы» — задач гармоничного развития человека. Здесь но­
вое общество ждет система труднейших проблем и многообразных
противоречий. И не только тех, что связаны с выведением челове­
чества из «царства необходимости», с формированием нового че­
ловека, преодолевающего кажущийся ныне «естественным», то ли
природой, то ли богом данным, а на самом навязанный тотальной
гегемонией капитала узкий горизонт утилитарных потребностей и
товарно-денежных фетишей. Главные противоречия коммунизма
будущего будут рождаться самим содержанием лежащей в его ос­
нове творческой деятельности.
Сегодня все эти черты будущего кажутся утопией. Сформиро­
вавшийся в условиях тотального господства фетишизма товаров и
денег, всеобщего отчуждения и культа частного человека, который
как бы по самой своей природе является эгоистом, ориентирован­
ный на ценности потребления и симулятивные блага — такой чело­
век не может ни воспринять, ни понять логику объективных про­
цессов, ведущих к коммунизму, миру, лежащему «по ту сторону» его
жизни. Они для него так же невозможны, как кругосветное путеше­
ствие, гелиоцентрическая модель Вселенной или утверждение о ра­
венстве холопа и дворянина для человека средневековья. Васко да
Гама, Коперник и совершающие демократическую революцию гезы
были для обывателя XVI века запредельной не-реальностью. Таки­
1198

ми же для мещанина XXI века являются закономерности, указываю­
щие на ограниченность частной собственности и капитала.
В этом отторжении качественных изменений нынешний обыва­
тель прав лишь в том ограниченном смысле, что они не могут ро­
диться одномоментно. Путь к «царству свободы» долог и нелинеен.
И начинается он в сегодняшнем мире, где есть не только креатив­
ные работники умных фабрик, профессора и художники, но и мил­
лиарды крестьян и индустриальных рабочих. Где принципы Википе­
дии являются исключением, а власть корпораций — правилом.
В этом реальном мире коммунизм может начать рождаться толь­
ко в переходных формах, и это марксисты знали уже в XIX веке.
Некоторые из них формируются еще в рамках капитализма, они
нам хорошо известны, и за их сохранение и развитие приходится
постоянно бороться.
Но даже после качественной границы, преодолев которую,
свершив социалистическую революцию, мы вступаем в простран­
ство и время «царства свободы», даже после этого качественного
скачка мы остаемся в мире социализма, где отношения рождающе­
гося коммунизма появляются в предельно простых и неразвитых
формах и где в силу этого сохраняется сложная совокупность форм
отчуждения.
Сохраняющееся на первом этапе рождения «царства свободы»
массовое индустриальное производство, обеспечивающее мини­
мально необходимые предпосылки снятия «царства необходимо­
сти», тем не менее сохраняет главную материальную основу отчу­
ждения — разделение труда и репродуктивный труд, превращаю­
щий человека в придаток машины. В этих условиях возможно лишь
формальное освобождение труда, когда новые производственные
отношения ассоциированного распоряжения и присвоения возни­
кают на неадекватной для них базе индустриального производст­
ва. Подобно простейшим формам капитала, возникавшим на базе
ручного труда и мануфактурного производства и остававшимся не­
устойчивыми, несущими массу феодальных черт вплоть до победы
индустриального капитализма, формы ассоциированного произ­
водства, возникающие на базе индустрии, несут в себе массу пере­
житков прошлого и немалый потенциал вырождения в капитали­
стическую организацию.
Но точно так же, как господство капитала ускорило рождение
машинного производства, переход от преимущественно аграрного
к преимущественно индустриальному производству, урбанизацию
и т. п., точно так же и социалистические производственные отноше­
ния и политические формы могут ускорить продвижение к новому
содержанию труда и новой структуре общественного производст­
1199

ва и потребления, новым формам организации общественного про­
странства и новому образу жизни.
Основные черты экономической и политической системы ран­
него коммунизма, рождающегося в недрах глобальной гегемонии
капитала, сегодня не надо выдумывать. Исследование объектив­
ных тенденций развития позднего капитализма и критический ана­
лиз достижений и противоречий «реального социализма» позволя­
ет выделить их с достаточной четкостью.
Многоукладность материально-технического базиса обусловли­
вает переходность и многообразие социально-экономических форм.
Социализм как первая фаза коммунизма сразу начинает реа­
лизовывать собственность каждого на все в пространстве общест­
венных благ (общедоступные образование, медицина, культура и
т. п.). Это социализации корпоративного капитала, ибо современ­
ная корпорация — это весьма эффективный механизм организа­
ции производства и управления, опирающийся на высокий уровень
обобществления труда и его субъектов. Корпоративный капитал
можно и должно социализировать сначала формально (государст­
венная форма собственности), а затем — и это главное — реально,
создавая новые отношения в сфере труда и управления. Это добро­
вольное кооперирование среднего и мелкого производства. И, глав­
ное, — это формирование отношений солидарности и самоуправ­
ления, которые превращают работника из раба машины и функции
менеджера в одного из участников организации и постоянной ра­
ционализации производственного процесса — на предприятии; в
товарища по совместному созиданию новых предприятий и горо­
дов — в масштабах страны. Ряд этих форм уже известен; они рожда­
лись рабочими СССР, их рождает опыт «экономики солидарности»
в Латинской Америке, Азии и Европе. Но главные из них создаст то,
что еще сто лет назад Ленин и большевики точно назвали «живым
творчеством масс». Это будет не более чем формальное освобо­
ждение труда, но и оно будет превращать субъекта пусть пока еще
тяжелого и малосодержательного, но радостного в своем смысле и
конечном эффекте труда в социального творца — энтузиаста, про
которого вновь можно будет сказать: «Я знаю, город будет, я знаю —
саду цвесть, когда такие люди в стране советской есть».
Социализм — это постепенное, но неуклонное, осуществляе­
мое по мере создания достаточных предпосылок (как материаль­
но-технических, так и — что особенно важно — социально-куль­
турных) вытеснение современных форм рынка отношениями ассо­
циированного регулирования производства — от простейших форм
общественного учета и контроля к селективному регулированию
и — далее — к демократическому планированию. И здесь крити­
1200

ческий анализ опыта «реального социализма» и трендов развития
позднего капитализма (от внутрикорпоративного планирования,
охватывающего производство в масштабах средней страны, до об­
щенациональных программ) показывает, с чего именно и как имен­
но может быть начато движение в этом направлении. При этом со­
циалистической ассоциации будущего будет важно избежать двух
ошибок. Одна — левацкое стремление «отменить» используемые
социализмом рыночные формы позднего капитализма там, где для
этого нет достаточных материальных предпосылок, заменяя рынок
не общественным управлением, а бюрократическим насилием. Дру­
гая — идеализация рынка как якобы социально-нейтрального меха­
низма обеспечения экономической эффективности. Рынок — это не
кошка, которая умело ловит мышей, рынок — это «тигр» — форма
производственных отношений капитала, «поедающего» социализм,
насаждающего конкуренцию вместо солидарности, фетиш денег и
утилитарного потребления вместо ценностей гуманизма, культуры,
деятельности. Социализму, особенно на ранних этапах, придется ис­
пользовать формы прошлого, и не просто рынок, а формы позднего
капитализма — банки и кредит, прибыль и зарплату, частную собст­
венность и наемный труд. Вопрос будет лишь в мере их использова­
ния («кто кого») и в общей тенденции — вытеснения или усиления
этих принципиально антисоциалистических начал, используемых
социализмом для своего усиления так, как умный врач использует
для укрепления здоровья пациента смертельно опасный яд змеи.
Социализм — это процесс одновременного формирования ма­
териальных условий для достойной жизни человека (общедоступ­
ность рационального уровня потребления основных материальных
благ и услуг) и содействия «засыпанию» стандартов «общества по­
требления» и товарно-денежного фетишизма, что возможно толь­
ко по мере формального и реального освобождения труда и роста
свободного времени.
Социализм не только сохраняет традиционные демократиче­
ские ценности — гарантии гражданских прав (свобода слова и сво­
бода совести, свобода политической деятельности и социальных
объединений). Он дополняет их гарантиями социальных прав (на
труд и жилье, на отдых и образование, на здравоохранение и дос­
тойный уровень потребления), без чего гражданские права превра­
щаются в формальную, практически не реализуемую декларацию.
Более того, социализм — это последовательное развитие трен­
дов базисной демократии, возникающих на протяжении вот уже бо­
лее ста лет. От первых Советов 1905 года до новых социальных дви­
жений XXI века продолжается практический поиск политических
форм, ведущих к диалектическому, сохраняющему все позитивные
1201

достижения снятию буржуазной демократии, к преодолению под­
рывающ их ее форм политического манипулирования.
Социализм — это начало «царства свободы», а это значит —
пространства и времени культуры, где человек становится собст­
венно человеком, постепенно очищая себя от всех форм социально­
го отчуждения, обретая новые общественные формы труда и возвы­
шаясь до творческой деятельности, где бы он ни работал — у станка
или в детском саду. Именно этот смысл вкладывал марксизм в им­
ператив реального гуманизма — практической общественной дея­
тельности, в которой человек перестает быть марионеткой конъ­
юнктуры рынка или приказов бюрократии.
Вот почему высшая цель и смысл социализма — формирование
Нового Человека — человека с такими ценностями и мотивами жиз­
ни, деятельности и общения, которые позволят ему вырваться из
мира отчуждения. Основа этого — формирование таких обществен­
ных отношений, труда и культурного пространства, в которых чело­
век будет постепенно превращаться из эгоистического потребителя,
живущего в мире войны всех против всех ради того, чтобы иметь, в
ориентированного на совместную свободную деятельность челове­
ка, живущего для того, чтобы творить. Пространство и время этой
трансформации и есть социализм, критерием завершения которого
и перехода к коммунизму и станет утверждение новой системы цен­
ностей и стимулов у большинства членов общества.
И этот путь долог. Человечеству потребовалось едва ли не пять­
сот лет, чтобы в большинстве стран мира патриархальный, подчи­
ненный традициям и сословному неравенству человек превратил­
ся в рационального рыночного эгоиста. Превращение этого homo
economicus, ориентированного на обладание и потребление, в
homo creator'a, ориентированного на созидание и солидарность,
будет не менее сложным, долгим и нелинейным.
Но дорогу осилит идущий, и мы уже идем по этой дороге, нача­
ло которой положили Парижская коммуна и Октябрьская револю­
ция, стремление к социализму народов Азии и Африки, Латинской
Америки и Европы, тяжелая борьба за социальные реформы и по­
беда над фашизмом.
5. Время альтернатив: революция,
реформы и стратегия левых
Уход с исторической сцены ряда стран «реального социализма»
породил в конце XX века немало иллюзий относительно возможно­
стей социал-реформизма и «исчерпанности лимита» на социаль­
ные революции. Но прошедшие с той поры десятилетия стали эпо­
хой кризиса не только социал-либерализма, но и социал-демокра­
1202

тии. Несостоявшийся «конец истории» обернулся ростом реакции и
правого консерватизма, принимающего все чаще радикально-реак­
ционные формы. И этот тренд сегодня захватывает весь мир, вклю­
чая ЕС и США.
Через сто лет после победы Октября мы вновь можем и должны
«засиять заставить заново» величественное слово «Революция».
Прошедшее столетие многое изменило, но классическое опре­
деление социальной революции остается актуальным — это каче­
ственное изменение общественно-экономической и социально-по­
литической системы. Критерий свершенности революции — пере­
ход реальной экономической и политической власти в руки новой,
качественно отличной от прежней, общественной силы — нового
класса или новых классов и, как следствие, качественное измене­
ние природы этой власти. В этом отличие социальной революции
от политического переворота, изменяющего лишь соотношение сил
в рамках прежней элиты и/или формы ее власти.Таковы всевозмож­
ные цветные революции, майданы и т. п.
В какой конкретной политической форме осуществляется соци­
альная революция — вопрос важный, но производный от главного:
какова социально-экономическая природа этой революции, кому
ее победа передает власть.
Такая постановка важна еще и тем, что позволяет отличить ре­
волюцию от контрреволюции — прихода к власти сил исторически
более консервативных, реакционных с точки зрения критерия со­
циального прогресса.
Социалистическая революция эпохи позднего капитализма —
это переход от экономико-политической власти номенклатуры гло­
бального капитала к власти индустриального пролетариата, других
наемных тружеников и выражающей их интересы интеллигенции.
Ее результатом становится переход основных прав собственности
на средства производства и общественные блага в руки политиче­
ской системы, представляющей интересы всех трудящихся. Своеоб­
разным Рубиконом на этом пути станет, во-первых, национализация
финансовых и иных корпораций и, во-вторых, отстранение от поли­
тической власти корпоративного капитала, созданных им политиче­
ских институтов и подконтрольных ему СМИ и НПО. Без этого удер­
жание власти победившими организациями трудящихся будет не­
возможно, что наглядно и многократно продемонстрировал опыт
победы на выборах левых партий в Латинской Америки, неизменно
заканчивавшийся «холодным» (как недавно в Бразилии) или «горя­
чим» (как в Чили в 1973 году) контрреволюционным переворотом.
Опыт же победы революций трудящихся в XX веке, например в Рос­
1203

сии или на Кубе, доказывает важность решительных и последова­
тельных действий революционеров.
Какую бы форму ни имела победа социалистических сил — ус­
пех на выборах или вооруженное восстание, —
она должна (если
это революция) закончиться изменением содержания и формы по­
литической системы, переходом к новой конституции и новому го­
сударству.
В этом смысле классические марксистские выводы о необходи­
мости разрушения буржуазного государства и формирования поли­
тической власти, представляющей интересы трудящихся, остаются
актуальными и для новой эпохи.
Но они требуют и критического обновления.
Разрушение буржуазного государства возможно только в фор­
ме установления более демократичной и более открытой политиче­
ской формы — формы базисной демократии, примеры которой —
от Советов до новых социальных движений — хорошо известны.
Переход к такой системе также может иметь самые разные фор­
мы — от стихийного формирования Советов или их аналогов снизу
в случае открытого классового конфликта до инициированного ле­
вым парламентом или президентом референдума о новой конститу­
ции, которая отстранит от власти номенклатуру глобального капи­
тала и представляющие ее интересы институты, передав эту власть
институтам базисной демократии.
Важно, что это отстранение не может и не должно превращать­
ся в борьбу с личностями. И представители корпоративной номенк­
латуры, и защищающие ее интересы интеллектуалы и т. д. могут и
должны сохранить свои личные гражданские права в полном объ­
еме. Если силы революции не смогут демократически победить в
процессе формирования новых институтов власти, значит, состоя­
лась не революция, а политический переворот. Не поддерживаемая
большинством диктатура революционеров — это дорога к контр­
революции. И это тоже урок революций XX века.
Другое дело, что политическая победа левых сил на выборах
может произойти (и очень часто происходила в XX веке) в условиях,
когда достаточных для революции предпосылок не было. И в этом
случае единственным выходом мог быть в будущем компромисс с
буржуазной демократией и выбор курса на социальные реформы.
Но и этот путь требует от левых решительных действий не только по
проведению социально-экономических реформ, но и по пусть час­
тичному, но изменению форм политической власти, введению ин­
ститутов, не только перераспределяющих часть доходов капитала
в пользу трудящихся, но и ограничивающих экономическую и поли­
тическую власть капитала, создающих формы, усиливающие власть
1204

трудящихся как в экономике (общественный контроль, ограниче­
ние коммерческой тайны и интеллектуальной частной собствен­
ности, участие работников в управлении, поддержка ассоцииро­
ванных форм хозяйствования и т. п.), так и в политике (перераспре­
деление части властных полномочий от президента, парламента и
правительства в пользу организаций трудящихся), с конституцион­
ным закреплением этих реформ.
Созрел ли мир для социалистических революций?
Да!
Объективные предпосылки для качественного скачка в мире в
целом есть. Более того, уже сто лет назад мир вступил в этап позд­
него капитализма, на всем протяжении которого возможны социа-
листически-ориентированные преобразования. Капитализм вольно
и невольно уже более ста лет использует ростки «царства свободы»,
подрывая свои основы, но вместе с тем и обновляя свое старое тело,
вдыхая в него импульс новой жизни, рождая новые социально-эко­
номические и политические формы для пусть иррационального, но
прогресса производительных сил и одновременно для укрепления
своей гегемонии. В этом противоречии — тайна «жизненной силы»
позднего капитализма на протяжении всей его новейшей истории.
На базе индустриального производства и на основе действий
преимущественно промышленного пролетариата социалистиче­
ские преобразования могут начаться, и они начались в десятках
стран мира, обретая в одних случаях форму реформ, в других — ре­
волюций, побеждая в одних частях мира и терпя поражения в дру­
гих. И эти поражения были не случайны: минимальные предпосыл­
ки движения к новому обществу и максимально брутальные формы,
которые поздний капитализм имел на этом этапе (жестокая эксплуа­
тация рабочих, мировые войны, фашистские диктатуры, неоколо­
ниализм), создавали парадоксальную ситуацию: начать революцию
или радикальные реформы в этих условиях было относительно лег­
ко — жизнь настойчиво подталкивала трудящихся к решительным
действиям; победить в революции, предотвратить ее и вырожде­
ние и термидор, обеспечить устойчивость социалистического со­
зидания — сделать это было неимоверно сложно в силу слабости
предпосылок для позитивного решения задач социального освобо­
ждения. Это противоречие стало основным для революций XX века.
Оно остается ключевым для начала социалистических преобразо­
ваний в странах Юга в современных условиях.
На позднеиндустриальной материальной базе, в условиях ши­
рокого распространения массовой творческой деятельности и
формирования особого социального слоя «рядовой интеллиген­
ции» объективные возможности продвижения по социалистическо­
1205

му пути выше, но, парадоксально, «субъективный фактор» борьбы
за новое общество гораздо слабее. «Общество потребления», заня­
тость до половины работников в «бесполезном секторе» (посред­
ничестве и пиаре, рекламе и финансах, создании и продаже разно­
образных симулякров), мощ ь политико-идеологического манипу­
лирования вкупе с относительно высоким уровнем утилитарного
потребления, —
все это превращает большинство граждан в об­
ществах с таким уровнем развития в устойчивых конформистов и
крайне ослабляет потенциал их революционных действий.
Но крот истории знает свое дело. В «центре» под напором пра­
волиберальной политики все более разлагается «общество двух тре­
тей». На «периферии» все более активно формируется не только ин­
дустриальный пролетариат, но и массовый слой «рядовой интелли­
генции». Появление стран, догоняющих в своем развитии «центр»,
меняет общий геополитико-экономический баланс сил. Противоре­
чия глобального капитала не просто обостряются. Они приобрета­
ют все более зловещие формы.
В этой связи особенно заметно сегодня возрождение и активи­
зация националистических и неофашистких сил в Европе и особен­
но в Украине, где два года назад к власти пришли праволибераль­
ные круги, не гнушающиеся союзом с последователями Бандеры,
«Правым сектором» и «партией Свободы», тяготеющими к национал-
социализму, прибегающие к открытым репрессиям против подлин­
но демократических и, в первую очередь, левых сил в своей стра­
не, убивающие мирных жителей в Донбассе, Одессе, Харькове и в
других городах и регионах страны. Именно эти и подобные им силы
сегодня организуют хулиганские акции украинских вандалов про­
тив памятников Ленина, Октябрьской революции и советского вре­
мени. Это они поджигают офисы коммунистических и других левых
партий, ущемляют права русскоязычного населения Украины.
Двойственной в этой связи оказалась политика российских вла­
стей. В ее действиях противоречиво сплетается, с одной стороны,
справедливая критика неофашизма и национализма, гуманитарная
(и не только) помощ ь населению на Юго-Востоке, с другой — поощ­
рение великодержавного шовинизма в России, поддержка в Донбас­
се таких же олигархо-бюрократических элит, что правят в России.
Новейшая история показывает: олигархический капитализм и
его неолиберальная политика не только в России и Украине, но и
на Западе ведут в тупик. Выход из него на пути обращения к кон­
серватизму, средневековью и неофашизму будет еще большим рег­
рессом.
На наш взгляд, в этих сложных исторических условиях чем
дальше, тем больше будут формироваться субъективные предпо­
1206

сылки для социалистических революций и пролагающих дорогу к
ним социальных реформ нового типа — реформ не ограничиваю­
щихся подачками бедным, но частично отчуждающих от капитала
и перераспределяющих в пользу человека труда экономическую и
политическую власть.
Где именно и как именно начнутся социалистические револю­
ции или хотя бы ориентированные на созидание ростков «царства
свободы» реформы — знает только история. Социальные револю­
ции не вызываются волей политических вождей и их команд. Они
носят объективный характер и возникают как результат стихий­
ных массовых выступлений. Но «субъективный фактор» революции,
действия «прогрессоров» могут способствовать формированию
предпосылок этих социальных сдвигов, придавать им максимально
конструктивные и минимально насильственные формы. Вот почему
сегодня задача левых сил — сторонников социального освобожде­
ния — максимальное содействие подготовке и максимально конст­
руктивной реализации тех порывов массового социального творче­
ства, которые не заставят себя ждать.
Мы уверены, что это будет не единовременная мировая рево­
люция. Но точно так же мы, опираясь на исторические практики по­
следнего столетия, можем утверждать, что социалистические пре­
образования, которые в настоящее время наиболее вероятны в
одной из стран полупериферии, начавшись как национальные дви­
жения, смогут победить и укрепиться только при условии их ак­
тивной поддержки левыми партиями и социальными движения­
ми, общественными организациями и профсоюзами, художниками
и интеллектуалами по всему миру. Без самой решительной между­
народной солидарности движение к социализму в условиях глобали­
зации невозможно.
Социалистическая революция начала XXI может победить и
удержаться от поражения (или вырождения) только при условии,
что она станет сетью непрерывных глобальных социально-твор­
ческих действий, соединяющих, во-первых, революционные пре­
образования в одной или нескольких странах (скорее всего — по­
лупериферии), которые станут «родиной социализма», его эко­
номико-политической и военной базой; во-вторых, активные
социально-ориентированные реформы, ослабляющие глобальную
гегемонию капитала прежде всего в странах «центра»; в-третьих,
резкое усиление действий национальных и международных соци­
альных движений и других левых сил; и, наконец, принципиальное
изменение культурно-идейного климата в мире, уход от доминиро­
вания «дискурсов» прагматизма и постмодернистской «деконструк­
1207

ции» и возрождение парадигмы гуманизма в искусстве, науке, вос­
питании и образовании.
Соединение всех этих условий маловероятно, но возможно: от­
части таким мир был в середине XX века — время мировой победы
гуманизма над фашизмом, массового развертывания социальных
реформ в Европе, разрушения мировой колониальной империи,
победы революции в Китае и на Кубе, «оттепели» в СССР и всемир­
ной «моды» на Гагарина и Сартра.
Более того, начало активных и подлинно гуманистических со­
циально-творческих действий обладает удивительным свойством
вызывать «цепную реакцию», распространяясь по всему миру, по
всем сферам общественной жизни. Подлинный социализм, то есть
практический гуманизм, «заразен», он нужен людям и тогда, когда
Человек видит поступки, а не только слова, видит победы и практи­
ки реального гуманизма, он идет за ними, на глазах превращаясь из
мещанина в социального творца.
Что же до социально-ориентированных реформ, то их необ­
ходимость уже давно и прочно «перезрела». Они необходимы как
странам Севера, так и странам Юга, в потенции они могли бы не
только улучшить положение трудящихся и создать реальные пред­
посылки для завоевания ими экономической и политической вла­
сти, приближая победу социалистической революции, но и (NB!)
дать новый импульс развитию позднего капитализма, за счет (NBÜ)
ослабления власти капитала и усиления посткапиталистических на­
чал, которые и станут основным драйвером прогресса этой систе­
мы, то есть (NBÜ!) приближения ее к своему концу. В этой диалекти­
ке — возможности развиваться только за счет формирования своей
альтернативы и приближения к историческому концу — «тайна» со­
временного этапа эволюции капитала и «царства необходимости»,
их «заката».
Должны ли левые общественные силы, ставящие своей целью
свержение власти капитала, поддерживать реформы? Да, безуслов­
но, ибо, несмотря на временное смягчение противоречий, они соз­
дают предпосылки для победы социалистической революции, раз­
вивают «социальные мускулы» трудящихся и повышают качество их
жизни. Другое дело, что объективная миссия социально-освободи­
тельных сил — бороться именно за такие реформы, а не за подач­
ки со стороны корпоративного капитала, которые больше развра­
щают, нежели прогрессируют беднейшие слои населения. Задача
же левых — возвышение (в том числе — через реформы) человека
труда. А это значит — хотя бы частичное освобождение его от под­
чинения капиталу, изменение содержания труда, увеличение сво­
1208

бодного времени и формирование все больших возможностей вес­
ти социально-творческую деятельность, осваивая культуру. Ориен­
тированные на решение этих задач реформы, подрывающие власть
капитала и приближающие победу социализма, и есть программа-
минимум левых.
Ее основные положения хорошо известны:
-
ориентация экономики на цели гуманитарно-ориентирован­
ного развития; формирование с этой целью системы социальных,
гуманитарных, экологических нормативов, осуществление селек­
тивного регулирования экономики, стратегического планирования
и других форм ограничения рыночной власти корпораций и их ма­
нипулирования потребителем, скрытых за лозунгами «свободы кон­
куренции»;
-
национализация всех природных богатств и полное использо­
вание природной ренты на цели развития; общественно-государст­
венная поддержка всех форм «экономики солидарности»; прозрач­
ность деятельности и социальная ответственность бизнеса, участие
работников в управлении вплоть до права вето по социальным во­
просам;
-
обеспечение прозрачности и ограничение всех трансакций
финансового капитала, развитие форм общественного контроля за
ними, тотальная деофшоризация и введение «налога Тобина»; отме­
на долгов беднейших развивающихся стран;
-
повсеместное формирование системы налогообложения,
обеспечивающей изъятие не менее 50% личных доходов богатей­
ших слоев общества; использование этих доходов на цели общест­
венного развития; формирование системы общественных фондов
потребления, решающих социальные задачи, в частности — обес­
печение занятости;
-
развитие системы поддерживаемых государством общест­
венных производств и систем повышения квалификации, широко
использующих различные формы самоорганизации безработных,
формы экономики солидарности, государственные общественные
работы (прежде всего в сферах массового творчества — рекреация
природы и общества и др.) и другие формы включения высвобож­
даемых работников в общественно-полезную деятельность с целью
гарантирования занятости для трудоспособных; использование бес­
платных пособий исключительно для нетрудоспособных;
-
расширение сферы производства общественных благ и их
свободного общедоступного распространения при сокращении
пространства интеллектуальной частной собственности; в частно­
сти — расширение общедоступного образования через всю жизнь,
1209

качественных и бесплатных здравоохранения и спорта, общедос­
тупной подлинной культуры и т. д.;
-
конституционные реформы, нацеленные на принятие норм
прямого действия, обеспечивающих внедрение в политическую
практику широкого спектра форм прямого участия граждан в управ­
лении (прямой и низовой демократии), усиление роли социальных
движений и других низовых институтов гражданского общества и
снижение роли политических организаций, основанных на профес­
сиональной деятельности;
-
ограничение деятельности частных и государственных кор­
поративных СМИ; расширение поддержки независимых обществен­
ных информационных сетей;
- демократическое реформирование ООН и других междуна­
родных институтов на основе усиления роли мирового гражданско­
го общества; роспуск НАТО и аналогичных организаций; использо­
вание для разрешения международных конфликтов исключитель­
но международных миротворческих вооруженных формирований,
подчиненных исключительно ООН; радикальное сокращение стра­
тегических наступательных вооружений и других форм ОМП;
-
разработка и реализация за счет поступлений от «налога То­
бина» и добровольных пожертвований крупных международных
центров по созданию бесплатных общедоступных продуктов (пре­
жде всего — высокотехнологичных) в здравоохранении и фармако­
логии, сельском хозяйстве, образовании, науке, искусстве, IT и др.
Все эти и многие другие конкретные направления реформ, час­
тично ограничивающих и подрывающих глобальную гегемонию ка­
питала, не просто хорошо известны. Они приняты широчайшими
слоями международного гражданского общества на всемирных,
континентальных, национальных и региональных социальных фо­
румах. Они содержатся в программах тысяч международных и на­
циональных социальных движений, левых партий и т. д.
Мы знаем, почему, опираясь на какие объективные закономер­
ности, что и кто может и должен делать для того, чтобы начать но­
вую эпоху борьбы за социальное освобождение.
И эта борьба уже идет. Она началась практически сразу же по­
сле поражения «реального социализма» в СССР и странах Централь­
но-Восточной Европы. Но пока мы все еще слабы, и для этого есть
не только объективные, но и субъективные причины.
Мы знаем их далеко не все, но узнаем, было бы общее желание
знать.
А время не ждет. И задачи — грандиозны. В том числе — в на­
шей стране.
1210

$**
Постсоветская Россия сегодня кажется далекой от социализма
как никогда раньше. В экономике господствует полупериферийная
модель позднего капитализма, густо замешанная на полуфеодаль­
ных формах ручного управления, вассалитета и коррупции. В по­
литике формальное соблюдение основных правил буржуазной де­
мократии сопрягается с авторитарно-бонапартистской централи­
зацией. В идеологии и духовной жизни нарастают консерватизм и
клерикализм, активно подпитываемые действительными и мнимы­
ми угрозами со стороны Запада и успехами во внешней политике.
Качество жизни подавляющего большинства граждан падает, соци­
альная дифференциация растет.
Левая оппозиция представлена, с одной стороны, парламент­
ской КПРФ, которая построена по старосоветской бюрократически-
авторитарной модели, провозглашает довольно странную комбина­
цию из социал-демократического реформизма в экономике и смеси
советского догматического марксизма со сталинизмом и правосла­
вием — в идеологии, и, главное, неспособна по-настоящему бо­
роться даже за серьезные реформы. С другой стороны, внепарла­
ментская левая оппозиция малочисленна, раздроблена и слаба.
Социальный протест едва заметен. Кажется, что народ безмолв­
ствует, будучи удовлетворен раздающим обещания президентом и
тем, что «Крым наш». Критика в адрес правительства воспроизво­
дит старую сказку о добром царе и злых боярах, в которую в России
XXI века верит даже немалая часть «элитной» интеллигенции. Вос­
поминания о СССР больше напоминают консервативную носталь­
гию по «золотому веку», чем стремление сделать выводы из причин
поражения и засучить рукава для новой работы.
Но у этой медали есть и другая сторона. Большая часть населе­
ния решительно недовольна экономической и социальной полити­
кой власти. Медленно восстанавливающийся рабочий класс имеет
меньше иллюзий, чем интеллигенция, а «рядовая» интеллигенция,
особенно в глубинке,—
меньше, чем «элитные» интеллектуалы.
У молодежи все больше растет разочарование в симулякрах, даруе­
мых капитализмом. Оборотной стороной казенного патриотизма,
насаждаемого властью, становится реальное стремление все боль­
шей части общество думать и делать нечто полезное для страны, а
не только для себя любимого.
Внутренне, подспудное движение, пока слабо заметное на по­
верхности общественной жизни, нарастает в стране. Обстановка
чем-то напоминает фарсовую реплику трагической ситуации нача­
ла 1980-х в СССР: все еще верим генеральному секретарю, гордимся
1211

олимпиадой и могуществом армии, мало задумываемся о причинах
и природе социально-экономических проблем, но погрязли в блате
и бюрократизме, про себя материм тоскливую жизнь и все больше
думаем о том, что должно прийти время альтернатив.
Десятилетия спустя люди вновь все чаще приходят к выводу,
что так дальше жить если и можно, то суетно, пошло и, по большому
счету, подло. Что нужны альтернативы.
Какие?
Как ни странно, но о них хорошо знает думающая часть россий­
ских трудящихся. Они полустихийно-полусознательно (люди у нас
все еще культурны!) воспроизводят как минимум основные положе­
ния программы-минимум современного марксизма, правда, одевая
их в самые неожиданные формы — от православного или мусуль­
манского консерватизма до стремления в новый СССР.
Эту программу-минимум предлагают и многие левые организа­
ции. Ее фрагменты можно найти у КПРФ и внепарламентских комму­
нистических групп, у социально-ориентированной части славяно­
филов и у левых западников. Индустриальный пролетариат и «рядо­
вая» интеллигенция страны постепенно прозревает и просыпается.
Медленно, но неуклонно.
Этот предрассветный период, «час быка», особенно опасен тем,
что полусонных и полуслепых от мглы застоя и суеты все более
трудной жизни граждан может повести за собой любая обществен­
ная сила, которая не только провозгласит некоторый набор обще­
известных требований, но и сделает хотя бы несколько решитель­
ных поступков, доказывающих на практике, что они готовы взять на
себя ответственность и пойдут до конца.
Самое страшное здесь то, что в этой полумгле наиболее веро­
ятным кандидатом на роль такого «спасителя» становятся правые
консерваторы. Среди них есть честные рядовые активисты, готовые
всерьез бороться за справедливость, и есть умные и имеющие под­
держку среди нынешних элит лидеры, способные создать мощную
видимость решительности и готовности двигаться к социальным,
антиолигархическим и антибюрократическим реформам. Результат
этого нового трагифарса будет не более конструктивен и полезен
для граждан, чем Майдан 2014-го, где правые «патриоты»-консерва-
торы повели народ на борьбу с коррумпированным бюрократиче­
ским режимом Януковича, а привели к власти еще более коррумпи­
рованных олигархов и чиновников.
Альтернативой этому может стать только решительная, способ­
ная действовать и совершать поступки левая сила.
Пока ее нет. Но она необходима.
1212

Ее бессмысленно придумывать, но помогать ее растить необхо­
димо. Необходимо с самого начала формировать ее как сеть, соеди­
няющую воедино активное социально-творческое ядро социали­
стов и коммунистов — раз; широкий спектр разнообразных движе­
ний, организаций и сетей, в той или иной мере разделяющих цели
настоящей программы-минимум, —
два; массу людей, далеких от
политики и, возможно, не желающих в ней участвовать, но практи­
чески делающих хоть что-то для продвижения вперед, — три; уче­
ных, художников, педагогов, пропагандистов, создающих левое
идейно-культурное пространство, показывающее Человеку нали­
чие альтернативы жизни, единственная цель которой — иметь, а не
быть, — четыре.
Тем, кто хочет и будет работать в этом направлении, адресуем
мы этот текст.

Обавторах
Амин Самир — ведущий африканский экономист, профессор,
президент «Международного форума третьего мира» (Дакар, Сенегал)
Айтова Гульнара Шайдулловна — кандидат философских наук,
ученый секретарь ОД «Альтернативы»
Бузгалин Александр Владимирович — доктор экономических
наук, профессор МГУ имени М.В. Ломоносова, главный редактор
журнала «Альтернативы»
Булавка-Бузгалина Людмила Алексеевна — д о кт о р философ­
ских наук, профессор Московской финансово-юридической академии
Водолазов Григорий Григорьевич — д о к т ор философских
наук, профессор Московского государственного института между­
народных отношений (Университета)
Воробьев Андрей Иванович — академик Российской акаде­
мии наук, доктор медицинских наук, работал директором НИИ ге­
матологии и интенсивной терапии, первым министром здравоохра­
нения Российской Федерации.
Данилов Виктор Петрович (1925-2004)— доктор историче­
ских наук, профессор, Институт российской истории Российской
академии наук
Дзарасов Руслан Солтанович — доктор экономических наук,
профессор зав. кафедрой политической экономии и истории эко­
номической науки Российского экономического университета им. Г.
В. Плеханова.
Дзарасов Солтан Сафарбиевич (1928-2015)— доктор эконо­
мических наук, главный научный сотрудник Института экономики
Российской академии наук
Калашников Владимир Валерьянович — доктор исторических
наук, профессор, заведующий кафедрой истории культуры, государ­
ства и права Санкт-Петербургского государственного электротехни­
ческого университета «ЛЭТИ» имени В.И. Ульянова (Ленина)
Колганов Андрей Иванович — доктор экономических наук,
профессор, заведующий Лабораторией по изучению рыночной эко­
номики экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова
Краус Тамаш — доктор исторических наук, профессор Буда­
пештского университета им. Этвеша Лоранда (Венгрия)
Лифшиц Михаил Александрович (1905-1983) — доктор фило­
софских наук, эстетик, литературовед, теоретик и историк культуры,
действительный член Академии художеств СССР
1214

Логинов Владлен Терентьевич — доктор исторических наук,
профессор, Горбачев-фонд
Мандель Давид-Марк — доктор политологии, профессор Уни­
верситета Квебека в М онр еале (Канада)
Михаил-Матсас Савас — доктор философии (Афины, Греция)
Серебрякова Зоря Леонидовна — доктор исторических наук
Славин Борис Федорович — доктор философских наук, про­
фессор кафедры политологии и социологии Московского педагоги­
ческого государственного университета (МПГУ)
Эпштейн Давид Беркович — доктор экономических наук, глав­
ный научный сотрудник ГНУ Северо-Западного НИИ экономики и
организации сельского хозяйства Российской академии наук

Массово-политическое издание
ВЕРШИНА ВЕЛИКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.
К 100-ЛЕТИЮ ОКТЯБРЯ
Под общей ред. Б. Ф. Славина, А. В. Бузгалина
Редактор Н. В. Мезина
Художник Е. В. Максименкова
ООО «ТД Алгоритм»
Оптовая торговля:
ТД «Алгоритм» +7 (495) 617-0825, 617-0952
Сай т: http://algoritm-izdat.ru
Электронная почта: algoritm-kniga@mail.ru
Сдано в набор 15.02.17. Подписано в печать 28.03 .17 .
Формат 60x90 1/16.
Печать офсетная.
Печ. л. 76. Тираж 500 экз. Заказ No