Схватка: Повесть о ростовских подпольщиках - Агуренко Б.П.

Автор: Агуренко Б.П.

Теги: краеведение гражданская война художественная литература

Год: 1985

Похожие

Проигранные сражения.

Сражения на южном направлении

Бородинское сражение

Староиндийские сражения !

Текст

JH
ПОВЕСТЬ О РОСТОВСКИХ подпольщиках
Ростов-на-Дону
Ростовское книжное издательство
1985
ББК 26.891
А 27
Рецензент
А. Харьков,
кандидат исторических наук, доцент
Агуренко Б. П.
А 27 Схватка: Повесть о ростовских под-
польщиках. Худ. Н. Я. Бойко. — Ростов
н/Д: К'н. изд-во, 1985. —144 с. (Люди
земли донской).
Документальная повесть о большевистском подполье
в городе Ростове охватывает события, происходившие
на Дону в январе—августе 1919 года. Многие из под-
польщиков отдали свою жизнь в борьбе с белогвардей-
цами во имя будущего.
Книга адресована широкому кругу читателей.
0505030102—013 ББК 26.891
А ------------------без объявл.—85. oi
М 156(03)—85 5,1
©. Ростовское книжное
издательство, 1985.
ОТ АВТОРА
С лета 1918 года в захваченном белыми Ростове не
затихала борьба*—большевистское 'подполье крепло день
ото дня. На его счету было немало удачных диверсий,
оно готовилось к восстанию, которое помогло бы Крас-
ной Армии освободить Дон. Ростово-Нахичеванский
комитет РКП (б) выпускал листовки, а затем и газету,
которые несли в массы большевистское слово, сплачи-
вали рабочих в борьбе за Советскую власть.
В конце 1918 года белогвардейской контрразведке
удалось схватить отважного вожака подпольщиков
Егора Мурлычева. Его мужественное поведение во вра-
жеском застенке, его твердость и беззаветная верность
делу ленинской партии стали примером потрясающей
силы для всех бойцов подполья.
Андрей Васильев, Василий Тюхряев, Дмитрий Верни-
дуб, Елисей Романов, рабочая семья Спириных, братья
Абросимовы, Илья и Александр, и многие другие наши
земляки, а также посланцы Донбюро, организованного
ЦК РКП (б) для развертывания подполья на Дону,—
Ревекка Гордон (Анна), Романа Вольф (Елена), Мария
Малинская (Вера) и их товарищи — отдали Свои силы,
5
а многие из них и жизни в борьбе с белоказачьим от-
ребьем Краснова и Деникина во имя торжества новой
жизни.
Предлагаемая вниманию читателей книга является
продолжением документальной повести «Егор Мурлы-
чев», вышедшей в Ростовском книжном издательстве в
1*980 году. Она охватывает события, происходившие на
Дону в январе—августе 1919 года.
Глава первая
ТО СНЕГ,
ТО ДОЖДЬ...
0тирка зимой, да еще на такую
большую семью, и раньше бы-
ла делом непростым."Теперь же—совсем беда.
Воды не одну бочку натаскай, нагрей, замочи
белье, пусть откисает: мыла-то нет, вместо не-
го брусочки какой-то серой, скользкой гли-
ны— копоть ею не ототрешь. А копоть от ке-
росиновых ламп в погребе оседает на всё, что
там находится, она пропитывает одежду, во-
лосы на голове и бровях, лезет в глаза, уши,
нос, въедается в поры тела. И спасенья от нее,
кажется, нет — вытяжная труба от печки, сроч-
но сложенной в коридоре, помогает только ды-
шать. Обстирывает Мария Николаевна всех
тружеников «ада», как .называют подпольщи-
ки своих товарищей, которые работают в ти-
пографии, обосновавшейся у Спириных.
После ареста Мурлычева выпустили быст-
ро одну листовку у Шкориненко, но рисковать
больше не стали. Некоторое время печатали
листовки в квартире Ивана Гункина по 2-й Ни-
кольской улице. В этом доме сначала жил
и Василий Абросимов, но потом он перебрался
на Новое поселение, где открыл часовую мас-
терскую, а в его прежней квартире теперь жил
Дмитрий Войлок.
Дом был неудобный для работы — большой,
7
населенный семьями торговцев, людьми, глу-
боко враждебными делу, которым занимались
Иван и Дмитрий. Здесь нельзя было и пытать-
ся делать что-то тайком, ночью. Достаточно
какой-нибудь случайной встречи, чьего-то лиш-
него подгляда и — конец, сразу донесут. Луч-
ше делать все явно, средь бела дня, тогда и
подозрений меньше. Чтобы оправдать частое
появление в доме чужых людей, хождение не-
знакомцев со свертками и сумками, Гункин и
Войлок занялись самогоноварением. Правда,
это совсем не гарантировало от вторжения не-
прошеных гостей в самое неподходящее время.
Но другого выхода не было!
Жена Гункина Варвара Васильевна брала
на себя функции стража, затевала в передней
комнате стирку, пока печатники занимались
делом. Но так до бесконечности продолжаться
не могло, нужен был более спокойный угол.
Его и нашли у Спириных, на Донской улице.
Весь дом занимала одна семья, преданная
рабочему делу. Под залой был погреб. Из не-
го вырыли ход, а затем и подземелье. Столя-
ры Кирей Халин и Иван Дунаев сделали де-
ревянные станки и кассы. Наборщиками 'рабо-
тали Александр Селиванов, Антон Аболин, Аб-
рам Муравич, печатали — Яков Рыбкин, Ва-
силий Новахатский, Александр и Илья Абро-
симовы, Григорий Спирин. Иногда помогал
Николай Спирин, но с середины января он
почти полностью перешел на комитетскую ра-
боту. Резкой бумаги и упаковкой готовой
продукции занималась Лена Спирина, пятна-
дцатилетняя сестренка Гриши.
В дело теперь пошел шрифт, доставленный
из Донбюро Дмитрием Вернидубом. Еще не-
5
много шрифта Селиванов смог достать в ти-
пографии Яковлева, где раньше работал. И
наконец, Василий Абросимов купил несколько
гарнитур у некоего Сливкина. Бывший мень-
шевик, Сливкин теперь помогал бороться за
свободу, получая при этом немалые деньги за
шрифт и запасные, части к печатной машине,
за бумагу, хотя все это он воровал в хозяй-
ской типографии. Абросимов установил с ним
связь сам («Знаю его давно, парень дюже
жадный до денег».), без совета с комитетом
(«Вы-то никто его не знаете все равно».). Но
комитет потребовал проверить личность такого
«благодетеля».
Типография работала день и ночь. Чадили
лампы, каждое резкое движение вызывало ко-
лебания воздуха, и пламя под стеклом начи-
нало метаться из стороны в сторону. При не-
верном свете набирать нелегко, особенно мел-
кие шрифты — петит и боргес.
Как-то Селиванов приковылял на работу
со свертком, который вынул из-за пазухи:
«Вот, товарищи, у нас теперь какие будут по-
мощники!» С этими словами Александр Гри-
горьевич развернул сверток, и все увидели
портрет Ленина, вырезанный из газеты, и боль-
шой кусок красной материи.
Гриша сбегал в сарай, нашел подходящую
палку. Ее подровняли, остругали — древко к
флагу было готово. И портрет Ильича, и флаг
крепились, на стене во время работы. В под-
земелье становилось светлее, живее от яркого
полотнища, а внимательный, понимающий,,
подбадривающий взгляд вождя поддерживал
в те трудные часы глубокой ночи, когда уже
слипались глаза и пальцы отказывались вос-
9
принимать брусочки букв и пробельного мате-
риала.
Товарищи подбадривали друг друга, а
Александр Абросимов, бывший моряк (неда-
ром и кличка у него — Штурман), затягивал
любимую:
По морям, по волнам —
Нынче здесь, завтра там...
Наборщики установили очередь. Подни-
маясь наверх, умывались, иногда переодева-
лись, отдыхали три-четыре часа — и снова под
землю. Тяжело, но зато и листовки, и доку-
менты, и газета получались настоящими —
белые видели, что у большевиков есть хоро-
шая типография, а значит, и тираж их изданий
будет все время расти. Иные листовки печата-
ли по пять тысяч штук, тираж газеты посте-
пенно устанавливался на уровне 15—25 тысяч
экземпляров.
С тех пор, как типография разместилась у
Спириных, ритму ее работы была подчинена
вся жизнь этой большой трудовой семьи. Ко-
митет выделял немного денег — кормить ра-
ботников типографии, остальные заботы вплоть
до охраны, черновой работы в «аду» несли
все Спирины. Старались держать от погреба
подальше малышей —Ваню и Клаву, но в
одном доме сделать это нелегко и, конечно,
они видели много лишнего, хотя и не пони-
мали, что это и зачем. Единственное утешение:
ход в типографию был замаскирован отлично.
Когда ее оборудовали, Василий Абросимов,
которого назначили ответственным за печать,
пришел проверить, как идут дела. Он не смог
найти вход, пока его не показали. «Молод-
10
цы!—восхищенно сказал Василий братьям
Илье и Александру. — Сам черт не сыщет, а
уж в аду он спец!»
В тот день и появился первый номер «Дон-
ской бедноты». Было около полуночи, расхо-
диться по домам бессмысленно. Сели ужинать
чем бог послал, по словам Марии Николаев-
ны. Василий вынул из кармана полупальто бу-
тылку самогона со словами: «Припас для та-
кого случая!» Налил каждому понемногу, но
усталость свое взяла: захмелели быстро. И ко-
гда Василий захотел налить по второй, набор-
щики первыми отказались.
— Отметили — и будя! — сказал Селива-
нов, накрывая стакан ладонью.
— Ты как и не казак! — обиделся Абро-
симов.
— Казак! Не волнуйся...
— Ну и давайте за настоящих казаков —
свободных людей! — Василий обвел товарищей
каким-то нехорошим взглядом, нал-ил себе пол-
ный стакан, залпом выпил, крякнул и, хрустя
огурцом, продолжал: — Они не пьют (кивок в
сторону Аболина и Муравича), потому как
нехристи. А ты-то!.. Слыхал, требуют иные то-
варищи запретить слово «казак»?! Чтоб лам-
пасов там и околышей не было, станицы и ху-
тора упразднить, в села-волости повернуть.
А? Слыхал?
— Удивляюсь тебе, Василий, — раздумчиво
сказал Селиванов, — вроде сознательный бо-
рец... Посмотри, какие у тебя братаны замеча-
тельные! Они тоже казаки, не меньше нашего
с тобой. А чепухи не мелют, сплетнями беля-
ков не тешатся!..
— Чепуху, говоришь? Сплетнями? Ладно,
11
Чернов! Я тебе покажу газету. Советскую, не
какую-нибудь! Ты грамотный, прочтешь... Чер-
ным по белому писано: казака—мод корень!
Сам читал!
— Мало ли кто что напишет! — вздохнул
Селиванов. — Умников много развелось раз-
ных. Но я знаю: казак казаку рознь. Мне с
казаком Красновым не с руки. Мне вот с ка-
заками Абросимовыми по одной дороженьке,
особенно с Ильей да Штурманом.
— А я уже контра, да? — Василий вско-
чил.— Так, комиссар, заговорил?
Селиванов тоже встал, поскрипывая про-
тезом.
— Не забывай, Василий, ты член комите-
та. На тебе особая обязанность.
— Без тебя указчиков хватает!
— Братушка!.— вступил в разговор стар-
ший брат Илья. — Хватит тебе пузыриться.
Чего закатился? Спужался расказачивания?
Душу казацкую не ободрать!.. А вспомни —
скольких товарищей казачки жизни лишили?
А -измывались как? Али забыл? Попади мы
им в руки — кожу с живых сдерут. А ты —
лампасы, вишь, срезают! Не туда гнешь, бра-
тушка. Брось, чтоб не поссориться. Нам раз-
лад ни к чему...
Василий насупился, тяжело замолчал. По-
том, как будто мгновенно протрезвев, стал на-
тягивать пальто. Стоя в двери, бросил:
— Еще поговорим. А разладом не пужай-
те. За правду я отца с матерью не пожалею.
Вот как! Значит, завтра нужно убрать отсюда
газету до единой. Чтоб быстрее по городу по-
шла. Это на тебе, Илья. Утром подойдут pe-
te
бята, только осторожней, незаметней. Чтоб не
как с Мурлычевым...
Не попрощавшись, Василий ушел.
Военная делегация союзников была доволь-
на посещением фронта, хотя, если говорить
честно, члены ее мало что поняли. Понять, на-
верное, можно было в окопах, но на передо-
вую пустить таких долгожданных гостей не
рискнули, да они и сами не очень рвались,
ограничившись на Маныче рассматриванием
в сильный бинокль позиций красных.
Атаман Краснов нервничал. Больше меся-
ца он не может прийти в себя от удара, полу-
ченного от друзей-немцев: как можно было до-
пустить после России революцию у себя: «Не-
ужели наш гнусный опыт их ничему не на-
учил?! И кайзер, так много обещавший вна-
чале, сбежал и -не вспомнил, наверное, о своих
обещаниях. Понятно, своя шкура дороже!»
Теперь вот, изволь, валандайся тут с англи-
чанами, французами, к которым у атамана ни-
когда душа не лежала: ненадежный, хлипкий
народ, много говорит, да мало.делает. И все
же надо улыбаться, иначе Деникин сожрет с
потрохами — его друзья.
Гремел бравыми маршами военный оркестр.
Гремел он и в здании думы, где ростовское
общество принимало гостей-покровителей.
Председатель Войскового круга Харламов,
поднимая бокал с шипучим цимлянским, ска-
зал: «Наши союзники торжествуют победу
над немцами, но пусть они знают, что война
еще не закончена, остается неразгромленным
русский большевизм. Наши воины изнемогают
13
в неравной борьбе, нам нужна ваша, союзни-
ков, помощь не только материальная, но и
живой силой...»
Хорунжий Бордовсков был в числе контр-
разведчиков Донской армии, обеспечивающих
безопасность гостей. Он слушал речь предсе-
дателя и про себя ухмылялся: «Ну и дела! Вы-
ходит, большевики — такие же враги, как Гер-
мания!.. А мы разве не звали немцев на Дон?»
— Виктор, ты? — вдруг услышал он гром-
кий шепот.
Бордовсков оглянулся. Рядом стоял и про-
тягивал руку капитан.
— Татаринов! Откуда?
— Охраняем гостей.
— Ну и мы охраняем. Вместе, значит.
Приятели рассмеялись. Они не виделись с
лета, когда Бордовсков был в Екатеринодаре,
сопровождая походного атамана Всевеликого
войска Донского Денисова.
— Насовсем к нам? — спросил хорунжий.
Он знал, что в здании бывшей гостиницы
«Мавритания» недавно разместилась контр-
разведка деникинской Добрармии, но случая
побывать там пока не представилось. Капитан
хотел что-то сказать, но в это время слово по-
просил представитель французской делегации
капитан Фуке. Галантно улыбаясь, делая вид,
что не понял, о чем говорил Харламов, он
звонко, единым духом, по-русоки произнес:
— Гордо и победоносно вы пойдете в Моск-
ву и восстановите вашу великую и прекрасную
родину —Россию!
— А как же с помощью, господа? — вы-
крикнул кто-то из дальних рядов.
Генерал Пуль, руководитель английской де-
14
Легаций, снисходительно выслушал переводчи-
ка и понял, что настала его очередь.
— Господа! Мы будем вас поддерживать
и оказывать вам помощь, но надо помнить,
что при теперешних перевозочных средствах4
трудно оказать немедленную большую по-
мощь. Однако за те две недели, как я и фран-
цузы находимся на русской территории, нами
уже доставлено пятьдесят тысяч винтовок, не-'
сколько миллионов патронов, большое количе-
ство медицинского и всякого другого снаряже-
ния. Перед моим отъездом сюда я получил те-
леграмму из Лондона, в которой говорится,
что приняты меры к доставке тяжелой и лег-
кой артиллерии, винтовок, аэропланов, танков
и медикаментов.
— С паршивой овцы хоть шерсти клок,—
прошелестело сзади. Бордовсков и Татаринов
оглянулись одновременно. За ними стояли
представители ростовского купечества, знав-
шие отлично, с кого и сколько можно взять...
Гремели бодрые марши и на вокзале, отку-
да поезд с представителями союзных войск от-
бывал в Таганрог, в ставку Деникина. Оркестр
будто бы хотел скрасить неловкость, которую
испытали атаман Краснов и его приближен-
ные в цехах Главных железнодорожных мас-
терских, когда их горячие речи и вежливые
улыбки союзников натолкнулись на ледяное
молчание рабочих.
Возвращались с вокзала по .Садовой. Та-
таринов придержал Бордовскова за рукав.
— Виктор, давай ко мне, а?
— Зачем? Хрен редьки не слаще...
— Так-то так, но... Краснов Деникину сда-
ется, донцы идут в подчинение Добрармии.
15
Подумай, не пожалеешь! Нам люди нужны,
особенно местные.
Вечером Бордовсков сидел в ресторане с
Гиви Пачулия, которому недавно передал для
следствия дело Мурлычева. '
Пил, ел и все обдумывал, как лучше объ-
яснить князю свой переход — в душе он уже
перебежал из бывшего ресторана «Белый
слон», где размещалась контрразведка Дон-'
ской армии, в «Мавританию». Князь выслу-
шал сбивчиво-туманный рассказ Бордовскова,
потам, рассматривая на свет водку в рюмке,
сказал с сильным акцентом, что всегда выда-
вало: князь расстроен.
— Думаешь, да-ра-гой, там больше зара-
ботаешь? Или там настоящие контрразведчи-
ки? А может, веришь, что теперь, когда Де-
никин давит, это — главная контрразведка?
Так? Не-хо-ро-шо, приятель, ну да черт с то-
бой! Будь здоров!
Князь выпил, пожевал пустым ртом, потом
налил вторую рюмку, залпом выпил.
— О! Теперь — другое дело. Пошла-а! Чего
хмуришься, Витя? Пей! Собачья работа и там,
и у нас.
Витьке пить не хотелось. Он спросил:
— Молчит Мурлычев?
— Молчит. Хорошо молчит.
— И будет молчать. Я знаю.
— Заговорит!
— Да? Ну-ну... Боюсь, что тебе теперь и
Вяземцевым1 придется заняться. Если уйду...
1 И. И. Вяземцев— участник революции 1906 го-
да, опытный революционер, которому поручалась ор-
ганизация подполья в Ростове.
16
— Вай, что ты мне их суешь?! Друг назы-
вается!
— Будь здоров, Гиви. Успехов тебе. И за
нашу дружбу!
...8 января на станции Торговая состоялось
совещание, на котором Краснов принял пред-
ложенное Деникиным объединение. Белока-
зачья армия Дона вошла в состав вооружен-
ных сил Юга России, возглавляемых Деники-
ным. Все поняли: это начало закономерного
краха красновщины. Безграничную власть на
Юге получал тот, у кого были такие могучие
покровители, как англичане и французы, а
не рухнувшая Германия.
В эти дни Владимир Ильич Ленин в «Пись-
ме к рабочим Европы и Америки» так харак-
теризовал положение в России:
«...Войска белогвардейцев, помещиков и
капиталистов, которым помогает Антанта и
офицерами, и снарядами, и деньгами, и вспо-
могательными отрядами, эти войска отрезы-
вают голодный центр и север России от са-
мых хлебородных районов, от Сибири и Дона.
Бедствия голодающих рабочих в Петро-
граде и Москве, в Иваново-Вознесенске и дру-
гих рабочих центрах действительно велики.
Никогда не вынесли бы рабочие массы таких
бедствий, таких мук голода, на которые обре-
кает их военное вмешательство Антанты (вме-
шательство, зачастую прикрытое лицемерными
обещаниями не посылать «своих» войск, при
продолжающейся посылке «чернокожих», за-
тем снарядов, денег, офицеров),—массы не
вынесли бы таких бедствий, если бы рабочие
17
не понимали, что они отстаивают дело соци-
ализма и в России, и во всем мире.
«Союзные» и белогвардейские войска дер-
жат Архангельск, Пермь, Оренбург, Ростов-
на-Дону, Баку, Ашхабад, но «советское дви-
жение завоевало Ригу и Харьков. Латвия и
Украина становятся Советскими республика-
ми. Рабочие видят, что великие жертвы прино-
сят они не напрасно, что победа Советской
власти идет и ширится, растет и крепнет по
всему миру. Каждый месяц тяжелой борьбы
и великих жертв усиливает дело Советской
власти во всем мире, ослабляет ’ ее врагов,
эксплуататоров...»1.
Погода в ту зиму была непостоянной, как,
впрочем, часто случается на Дону: то дождь,
то снег. Оттепель сменялась крепкими мороза-
ми, которые, в свою очередь, держались три-
четыре дня,— и снова низовка топила снега,
гнала мороз на север.
Сходно было положение на фронтах — бои
шли с переменным успехом.
К концу восемнадцатого года Краснов рас-
терял значительную часть своего влияния, ему
уже мало верили. И когда в начале января
красные части 8-й, а затем и 9-й армий раз-
вернули широкое наступление на севере, оно
было поддержано населением и развивалось
стремительно. Уже 21 января войска Донецкой
группировки освободили Луганск. В конце ме-
сяца полки Красной Армии вступили в стани-
цы Михайловскую, Добринскую, Котовскую,
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 37, с. 461—462.
18
взвился красный флаг над окружной станицей
Урюпинской. Красные вышли к берегам Дона
от устья Иловли до Мигулинской, заняли Бо-
гучар и станцию Чертково. Трудовые казаки,
фронтовики Вешенской, Казанской, Мигулин-
ской восстали, против диктатуры Краснова,
открыли фронт советским войскам, послали
к ним своих парламентеров...
Подробностей этих событий подпольщики
в Ростове не знали, но думали, верили, что бе-
лый фронт разваливается, значит, нужно по-
мочь Красной Армии по-настоящему.
На заседании комитета, которое состоялось
на квартире Ильи Абросимова, Андрей Ва-
сильев предложил:
— Давайте подумаем, чего не хватает нам
для организации восстания.
Перед этим заседанием Андрей и Анна —
председатель и секретарь комитета, избранно-
го на делегатском собрании в начале янва-
ря, — долго анализировали сложившиеся
условия.
Теперь на большинстве заводов Ростова и
Нахичевани действуют ячейки; как правило,
на их заседаниях присутствует член комитета.
В Главных Владикавказских мастерских
есть центральная ячейка во главе с Елисеем
Романовым (партийная кличка — Борька).
Совсем недавно в ней было И человек, но чет-
верых арестовали, одного — расстреляли. Цен-
тральная— объединяет ячейки по цехам.
То же самое в трамвайном парке. Цент-
ральной ячейкой из восьми членов руководит
Матвей Матюта. В цехах много надежных то-
варищей. Трамвайщики народ сплоченный,
дружный.
.19
Даже на Аксае, бывшей крепости меньше-
виков, удалось создать центральную ячейку в'
составе семи человек. Такие ее члены, как
Иван Гункин, Дмитрий Войлок, Владимир
Ткаченко (Кузнец Вакула), стоят каждый, на-
верное, десяти.
Самая крупная из центральных ячеек сей-
час на табачной фабрике Асмолова — 12 чело-
век. Здесь Шура Пустынников (Максимо-
вич)— отважный'парень, большая группа за-
мечательных женщин — Прасковья Карташо-
ва, Татьяна Рожкова, Пелагея Бавленцева и
другие.
Крепкие ячейки на «Мыловаре», на заводе
Лели (хотя после ареста Егора Мурлычева
связи здесь несколько утратились), есть свои
люди на заводе «Жесть», «Подкова», на поч-
те, и телеграфе, в порту и пожарной части, в
автогараже продовольственной управы и авто-
ремонтных мастерских. Если такую организа-
цию умело сплотить, вооружить — горы можно
свернуть. Подобным образом складывается об-
становка в области.
Вот в Таганроге, пожалуй, сложнее, чем в
других городах. Совсем недавно, почти одно-
временно с Мурлычевым, были арестованы
многие работники ревкома, его председатель
Волошин расстрелян. Но теперь там работает
Мария. Рядом с ней Наливайко — замечатель-
ный товарищ, умелый, авторитетный. Хорошо
берется за таганрогские дела Елена — это ее
участок. Уже сейчас наметили крупную дивер-
сию на Русско-Балтийском заводе, куда беля-
ки пытаются перевезти луганский патронный
завод.
В Новочеркасске окружком, возглавляемый
20
Николаем Зиновьевым (Зуб), ищет верные
связи, чтобы объединить группу студенческую
и группу железнодорожников. Есть у них вер-
ные люди на телеграфе штабной станции Вой-
ска Донского — Игнат Буртылев и Александр
Датченко.
Кроме этих крупнейших организаций, объ-
единяющих, в свою очередь, ряд ячеек, рабо-
тают довольно влиятельные группы в Сулине,
.Миллерово, Батайске, Азове, ячейки в Мат-
веево-Кургане, Персиановке, Глубокой, Черт-
ково, Вергунке. С большинством групп и ячеек
установлены постоянные контакты, передают-
ся инструкции, литература, организуется сбор
оружия. Налаживаются связи с Екатеринода-
.ром и Новороссийском.
На заседании комитета Андрей Васильев
предложил:
— Нам очень важно усилить военную ра-
боту. Нужно быстрее сплотить боевые дружи-
ны в единую организацию. Необходим при ко-
митете специальный штаб как организатор во-
енной и разведывательной работы.
Сразу и решили ввести пока в штаб быв-
ших военных — Евстрата Калиту (Горина) и
Павла Моренца (Илью), присланного из шта-
ба Южного фронта. Ответственность за раз-
ведку ляжет на Ревекку Гордон (Анну) и Ро-
ману Вольф (Елену). Координацию действий
комитета и штаба будет осуществлять Василь-
ев. Хотели ввести в штаб и Пивоварова (Ро-
берта), уже зарекомендовавшего себя отваж-
ным и умелым контрразведчиком на Темерни-
ке, но потом решили повременить. Пока Кали-
та справится один, он, пожалуй, единственный
в подполье офицер из местных, хотя по ста-
21
рым представлениям — не совсем настоящий:
прапорщик военного времени. Но есть и Мо-
ренец — энергичный, даже чересчур, пожалуй.
— Со всеми товарищами я беседовал пред-
варительно, — сообщил Андрей, — возражений
ни у кого нет. Потом посмотрим, может, кое-
кому придется выйти из своих ячеек, а то и со-
всем перейти на подпольное существование.
Конечно, для ячейки завода «Жесть», где
успешно действовал Горин, его уход — потеря,
но в итоге выигрывает вся организация.
На заседание был приглашен и один из
активистов подполья в железнодорожных мас-
терских— Петр Пашигоров. Он доложил о не-
давно проходившем профсоюзном съезде же-
лезнодорожников узла. Петра избрали деле-
гатом рабочие колесного цеха.
— Представляете, известный вам проф-
союзник Бочаров снова ерундил, как всегда,—
рассказывал Петр, — призывал брать пример
с английских и французских профсоюзов. Они,
дескать, не вмешиваются в политику, они ду-
мают только о копейке, об условиях работы.
Они не злят, не раздражают власти, а сотруд-
ничают с ними, дабы вызвать чувство благо-
дарности к рабочим, стремление помочь им. А
мы? Разве мы так себя ведем? Знаете, что от-
ветил Бочарову один парень из паровозосбо-
рочного? Он сказал: «Русским рабочим, совер-
шившим Октябрьскую революцию, нечего
брать пример с западноевропейских соглаша-
телей!» А, какой молодец?! Шпиков полная
столовка, а он вмазал так вмазал... Прав-
да, его через два дня взяли...
— Взяли? — переспросила Анна, и Паши-
горов почувствовал в ее голосе нотки если не
22
осуждения, то несогласия с поступком товари-
ща.— Я восхищаюсь его мужеством и благо-
родством. И тем не менее fie согласна, кате-
горически не согласна — мы потеряли челове-
ка впустую, а сколько бы он...
— Вот уж нет!—упрямо воскликнул Па-
шигоров,— Не впустую, а с огромной отдачей!
Я ведь не сказал главного: его слова потонули
в шумных аплодисментах, уже давно такого
единодушия, такой слитности наши «зализни-
чники» не (проявляли. Это же демонстрация!
Это победа! Наша победа!
На явочную квартиру Скобелкина-Алексе-
ева по Гимназической улице поздним вечером
явился курьер от подпольщика, дежурившего
в номерах на Старопочтовой. В полдень там
остановилась молодая девушка лет восемна-
дцати. Она прибыла из Советской России со
специальным заданием. С паролями все нор-
мально. Требует встречи с кем-то из руководи-
телей подпольного комитета. Курьер рассказы-
вал о девушке с восторгом: «Огонь-баба, то-
варищи! Работала в штабах восьмой и деся-
той армий. Хоть и молодая, бывала в пере-
плетах. Да и вообще — красавица!»
Когда Васильеву передали все о неожидан-
ном посланце оттуда, у него на скулах заигра-
ли тугие желваки от сдерживаемого напря-
жения.
— Красавица?—раздраженно спросил он.—
Кой черт шлет сюда красавиц? С какой леген-
дой она явилась сюда? Почему вперлась в
номера?
' — Она проходит под видом знатной деви-
23
цы — дочери какого-то беляка известного...
— Да, такого еще нс было, — в сердцах
сказал Васильев. — Фейерверка нам только и
не хватало!
Он решил сам пойти на встречу с девуш-
кой, очаровавшей курьера. Позвал с собой
Калиту:
— Поможешь, Евстрат. Ты лучше знаешь
ихние порядки. Если что — раскусишь по-
быстрее.
Девушка была действительно хороша. Ры-
жие волосы пышным облаком окружали ее бе-
лое лицо с правильными, несколько куколь-
ными чертами. Евстрат с интересом смотрел
на яркую дивчину, Андрея же в ней все раз-
дражало.
— Почему вы не воспользовались обычны-
ми курьерскими каналами? — грубовато спро-
сил он. — Откуда у вас этот пароль?
— Какие суровые товарищи в РостовеИ—
нараспев протянула красавица. — А я торопи-
лась передать привет от самого товарища Ки-
рилла. Он интересовался, жив ли старик Пет-
ренко и сможет ли он срочно выделать пяток
овчин?
Прозвучал пароль, которым пользовались
в связях с ростовцами только военные развед-
чики. Надо отвечать, но... ох как не хочется.
— Жив старик Петренко. Он переживет
нас с вами. А насчет овчин поговорить надо...
— Вот и славненько! Теперь, наверное, вам
все понятно?
— Далеко не все, — отрезал по-прежнему
сурово Васильев. — Будем знакомы. Шмидт, а
это Горин.
— Очень приятно. Арсеньева. Аня... Зна-
24
чит, так... я дочь полковника Арсеньева, каз-
ненного под Уфой красными. Я была захваче-
на в плен, но смириться с действиями узурпа-
торов не могла. Ну и так далее, — рассмеялась
девушка. — Что вы посоветуете девице с такой
биографией?
Калита улыбнулся:
— Это зависит оттого, что она должна сде-
лать.
— Сделать не ей, а мне предстоит немало.
Нужно знать дислокацию частей Добрармии,
места их расположения, количество штыков и
другого оружия, их боеспособность, наконец,
кто ими командует. Как понимаете, для этого
мне нужно втереться в штаб армии.
— Всего-навсего? — с иронией спросил Ва-
сильев.
— А что? Думаете, не смогу? Или боитесь
помочь? Кстати, я прошу только совета.
Васильев помолчал, будто примериваясь, а
Калита ответил:
— Верю. Если «и так далее» отработано
достоверно, тщательно, если не встретите близ-
ких друзей своего «папеньки»...
— Вы думаете, это возможно? — несколь-
ко растерянно переспросила Арсеньева. — Ме-
ня заверили, что такие встречи практически
исключены по ряду причин, разве как неверо-
ятность...
— Имейте в виду, — снова вступил в раз-
говор Васильев. — Это будет трагическая слу-.
чайность... Насчет совета. Явитесь к дежурно-
му генералу штаб-квартиры Деникина, сыгра-
ете все, что рассказали нам. Сумеете убе-
дить— ваше счастье, сможете уцепиться. Не
сумеете — держитесь. В самом крайнем случае
25
обратитесь к уже известному вам дежурному
номеров. Он сможет помочь, повторяю, в са-
мом крайнем случае... Вы вступаете в схватку
с профессионалами. У нас в городе действуют
контрразведки и Деникина, и Донской армии.
Они хлеб даром не едят...
— Меня еще никто не попрекал кускам
хлеба. Я его честно зарабатываю!
— Сердиться не надо. Просто ваш визит
для нас несколько необычен. Как правило, мы
определяем формы работы товарищей, исходя
из условий. Сами.
— Поэтому и приходят ваши сведения' с
опозданием. А в военном деле нужна опера-
тивность... Да что я вам говорю, несомненно,
людям военным, господи!
На какие-то мгновения Арсеньева остави-
ла свой несколько вызывающий, небрежный
тон и стала милой, растерянной девушкой, так
и хотелось дотронуться до плеча и успокоить:
«Полно, Аня! Все будет хорошо!» Но ее глаза
уже снова смотрели насмешливо и требова-
тельно.
— Товарищи, я прошу энергично прикрыть
меня. В конце концов, этого требует развед-
отдел десятой армии.
И Васильев, скрепя сердце, назвал Арсень-
евой еще один адрес: явку Скобелкина-Алек-
сеева, на случай, если дежурного в номерах
не окажется. Аня повеселела:
— В чужом городе чем больше знаешь,
тем лучше.
— Знания знаниям рознь. Иные знания
мешают, — попытался улыбнуться Калита.
— Вот такое впервые слышу, — снисходи-
26
тельно улыбнулась девушка. — Везде гово-
рят— нет лишних знаний.
— Есть, — уже без улыбки ответил Кали-
та.— Лишние знания мешают разведчику.
Особенно когда он попадает в контрразведку
врага.
Улыбка сошла с лица Арсеньевой, она сжа-
ла губы, замолчала. Молчал и Васильев.
Глава вторая
ЛОХМАТЫЙ
ФЕВРАЛЬ
U овым поселением называли
1 этот район только приезжие да
официальные документы. В городе его назы-
вали Нахаловкой, еще в середине прошлого
века здесь строились и селились самозахватом
те, у кого средств только и хватало на то,
чтобы своими руками из подручного, вернее,
подножного материала — глины и хвороста —
сгондобить1 подобие мазанки. Сначала власти
пытались наводить порядок, изгоняли застрой-
щиков, а сами строения рушили, но в конце
концов вынуждены были махнуть рукой: мож-
1 Сгондобить (нар.) — сделать, выстроить кое-
как.
27
но навести порядок раз-другой, десятый, но в
двадцатый нужно ли?
Росла Нахаловка, сближалась с городом.
Здесь появились уже дома и получше. Но у
большинства жителей этой окраины дух оста-
вался прежний — свободолюбивый, независи-
мый. Подполье имело здесь несколько конспи-
ративных и явочных квартир. Крупнейшей из
них была квартира Якова Петровича Богда-
нова, вернее не квартира, а целый двор по
6-й улице. Когда-то большая семья Богдано-
вых построила три жилища — два дома выхо-
дили на улицу, третий — флигель — был в глу-
бине двора. К февралю 1919 года в одном из
домов жил с женой Ульяной Фроловной сам
хозяин Яков Петрович, открывший пивную. Ря-
дом, в другом доме, — мастерская «Ремонт ча-
сов», где производили также и граверные ра-
боты. Здесь жили и работали в мастерской
Василий Абросимов (Гвоздев), перебравший-
ся сюда с Никольской, и Елизарий Баб-
ченко (Зорька). Во флигеле проживали Чай-
кины— Владимир Иванович и Анастасия
Фроловна. Анастасия и Ульяна — родные
сестры.
И пивная, и .часовая мастерская были хо-
рошим прикрытием подпольщикам. Конечно,
требовалась и особая осторожность: не вести
никаких деловых разговоров, даже намеками,
даже двусмысленностями при посторонних, не
приваживать закоренелых пьянчуг: белой
контрразведке среди них легче найти доносчи-
ков и соглядатаев.
13 февраля в пивной Богданова было ожив-
ленно с самого утра. Появлялись все новые
люди. Несколько женщин принесли Зорьке на
28
ремонт часы и заказали дарственные грави-
ровки
В пивной за стойкой был сам хозяин, до-
вольно хмурый, с перевязанной щекой — флюс.
— Небось приложился лишнего, Петрович?
Холодного не пей. Две бутылки теплого дай.
— Мне пару теплого.
Двое мужчин выпили по кружке пива, хо-
зяин выглянул за дверь — ничего подозритель-
ного, поднял откидную доску прилавка:
— Проходите. Во флигель.
В часовой мастерской Бабченко уточнял
каждое слово, заказанное для гравировки, пе-
респрашивал по два-три раза посетительниц.
После того, как пароль был произнесен и
Зорька убеждался, что чужих вокруг нет, он
провожал дам черным ходом во двор:
— Во флигель проходите.
В десять часов в тесном зальце Чайкиных
собрались представители крупнейших цент-
ральных ячеек Ростова и Нахичевани, послан-
цы окружкомов Новочеркасска, Таганрога,
делегаты из Сулина, Батайска, с парамонов-
ских рудников. Еще накануне прибыли пред-
ставители подпольщиков Екатеринодара и Но-
вороссийска.
Так, в условиях деникинского террора, при
системе чуть ли не всеобщей слежки и подо-
зрительности, состоялась в Ростове конферен-
ция подпольных организаций РКП (б) (Крупней-
ших городов Юга России — Дона и Кубани,
которые считали белогвардейцы своей цита-
делью. Обсуждались задачи сплочения партий-
ных рядов, необходимость большой эффектив-
ной помощи Красной Армии.
Руководитель таганрогского подполья Ефим
29
Никитович Наливайко, солидный мужчина с
небольшими аккуратными усами, с умным
цепким взглядом, говорил:
— Нужно признаться откровенно: мы не
поспеваем за ростом революционных настрое-
ний, особенно в селах. Мы были рады полу-
чить листовку комитета, которая в ответ на
мобилизацию белых, объявленную 9 февраля,
призвала рабочих и крестьян не подчиняться
этому приказу. Но настроение таково, что по-
завчера и вчера мы получили данные: в селах
эту листовку сердцем приняли как призыв к
восстанию, лихорадочно вооружаются. Мы не
верим в успех могущего вспыхнуть вооружен-
ного восстания, но волей обстоятельств возгла-
вим его. Соответствующие указания даны ру-
ководителям большевистских ячеек на местах.
Слово взял Васильев:
— Горько слышать такое, товарищи. Горь-
ко не потому, что мы в чем-то виноваты. Горь-
ко, что мы вынуждены плестись за события-
ми. Наши боевые дружины еще не организо-
ваны, не обеспечены оружием. Предлагаю эту
работу закончить в ближайшие сроки. Это во-
первых. Во-вторых, предлагаю официально об-
ратиться к Донбюро и Реввоенсовету Южного
фронта с просьбой детально обсудить план
предстоящих наступательных операций Крас-
ной Армии с учетом нашего существования.
Мы предоставим им точные данные о своих
силах и возможностях, а они пусть назначат
точные сроки восстания. Да, сейчас мы не го-
товы к нему. Но дайте нам месяц-полтора, и
мы выступим с оружием, ударим с тылу.
Предложения пришлись по дуще. Это пока-
зало голосование. Ростово-Нахичеванский ко-
30
митет стал исполнять фактически функции об-
ластного комитета, что иногда отражалось и
в наименовании, — некоторые документы, воз-
звания им подписывались так: «Подпольный
Донком РКП (б)».
В конце февраля состоялась еще одна кон-
ференция подпольщиков.
На квартире Татьяны Александровны Ти-
мофеевой по улице Большой Садовой собра-
лось полтора десятка организаторов боевых
дружин на заводах, фабриках и мастерских
Ростова и Нахичевани. От комитета на конфе-
ренции присутствовал Василий Абросимов.
Здесь обсуждали вопросы, связанные с со-
зданием боевых ячеек, военным обучением дру-
жинников, работой среди солдат белой армии.
Конференция избрала комитет (штаб) бое-
вой дружины РКП (б). Председателем его стал
Василий. Васильевич Тюхряев (Старик); за-
местителем председателя й руководителем во-
енной работы — Леонтий Погорелов (Седой),
секретарем — Исаак Блок (Блошенко), чле-
нами комитета — двадцатилетний Константин
Лосин (дядя Костя) и Василий Александров
(Бессмертный).
Николай Левченко сделал печать, по кругу
которой значилось: «Ростово-Нахичеванская
боевая дружина РКП (б)». Теперь ею скреп-
лялись все документы дружины.
События, которые предсказывал на конфе-
ренции Ефим Николаевич Наливайко, гряну-
ли даже быстрее, чем думали. Только он вер-
нулся из Ростова к себе, как ему передали:
— Началось!
31
Оказывается, на рассвете 14 февраля в
Федоровку ворвался карательный отряд, по-
сланный белыми навести порядок в непокор-
ном селе, — за день до этого здесь не нашлось
ни одного человека, подчинившегося приказу
о мобилизации. Мужики подготовили непро-
шеным гостям хорошую встречу. Когда кара-
тели попытались проникнуть в село, их встре-
тил дружный винтовочный огонь.
Центральный повстанческий комитет тру-
дового крестьянства, образованный в селе Хан-
жонково, призвал крестьян Приазовья объ-
единиться и совместно выступить против бело-
гвардейцев и их помощников — интервентов.
На призыв откликнулись жители Николаевки,
Михайловки, Греково-Александровки, Греково-
Тимофеевки, Ивановки, Натальевки, Козловки
и других сел.
Федоровка по первородству стала столицей
восстания. Здесь сражалось все население. В
Николаевке во главе повстанцев шли комму-
нисты Е. Литвиненко, В. Колесников, И. Коно-
топ— они прославились как вожаки масс еще
летом 1918 года, ведя отряд крестьян на по-
мощь красному десанту.
Обо всем этом рассказывали Наливайко
посланцы восставших. Они просили помощи,
оружия. Каждый день приезжали посланцы
восставших, но оружия и у самих подпольщи-
ков было немного. Они смогли выделить не-
сколько десятков винтовок и 20 тысяч патро-
нов. Отправился в район восстания и отряд
рабочих-дружинников.
Наливайко и Елена сообщали в Донбюро:
«Восстание в округе нарастает, как снежный
ком. Теперь Деникин должен воевать на два
32
фронта. Наш фронт для него во сто крат
опаснее, он вынужден посылать в наш округ
один полк за другим, и тем ослаблять линию
фронта».
Как и чем можно помочь героическим пов-
станцам? Их не пугают зверские расправы ка-
рателей, их не пугает малое количество винто-
вок, отсутствие пулеметов и артиллерии’. Их
ведет в бой сила революционного духа. Если
бы еще оружие! Повстанцы ждали помощи из
Ростова.
Этот вопрос обсуждался на заседании ко-
митета и военного штаба. Васильев сразу за-
нял жесткую позицию. Его крутые желваки
так и ходили во время короткого, но энергич-
ного выступления:
— Мы предупреждали таганрогских това-
рищей. Восстание в их округе преждевремен-
но. Погибнут десятки, если не сотни людей,
которые могли бы участвовать во всеобщем
восстании. Поддержать это восстание сейчас—
значит лишить'себя людей и оружия на важ-
нейший момент.
Наливайко возражал:
— Жизнь идет не всегда по нашим пла-
нам, восстание крестьян стало фактом, охва-
тило уже огромный район с населением в пять-
десят тысяч человек. Льется кровь...
— Не надо давить на чувства, товарищ
Наливайко. — Васильев положил на стол креп-
ко сжатые кулаки. — -Мы не меньше вас пере-
живаем случившееся. Нельзя идти за эмоция-
ми в таком сложном деле, как восстание!..
— Но если люди дерутся! — вмешался в
спор Ткаченко (Кузнец Вакула). — Пока мы
разговариваем да что-то взвешиваем на аптеч-
2. Схватка
33
ных весах, они дают прикурить деникинцам.
^Бросить их я считаю преступлением, которого
нам никогда не простят. И ты, Васильев, мно-
го берешь на себя!
— Зачем бросаться словами? — попробо-
вал успокоить его Андрей. — Я вижу один вы-
ход — реальный и возможный: повстанцы дол-
жны пробиваться в сторону Мариуполя. Там
наши недалеко.
— А села? Женщины, дети, старики? С
обозами не пробьешься!
— А ты, Вакула, считаешь, что если по-
шлем тебя, еще полсотни человек, отдадим
все оружие, какое у нас есть (а его, сами
знаете, и так немного), вы сделаете перелом
в нашу пользу, приблизите крах Деникина?
— Мне плевать на твое решение, — горячо
и зло бросил Ткаченко. — Мне нечего делать
в таком штабе, который воюет бумажками и
весами. Я выхожу из штаба. И поеду сам с
теми, кто захочет.
— Товарищи... — Васильев встал, — я рас-
цениваю поведению Ткаченко как бузотерство,
партизанщину, требую его наказания.
— Не надо, горячиться, — взяла слово
Айна. — Давайте запросим срочным курьером
Донбюро.
— Срочный ответ получим или нет, а вре-
мя уйдет. Что я должен передать товари-
щам? — спросил Наливайко.
— Повторяю. Единственный выход —про-
биваться к нашим.
— Хорошо, товарищ Васильев. Нам-то ты
не запрещаешь участвовать в восстании?
— Если бы мог —запретил бы.
— Значит, не можешь. И на том спасибо.
34
Все, кто находился в этот пасмурный снеж-
ный день 16 февраля в Новочеркасске, в ата-
манском дворце, в зале заседаний понимали:
Деникин мертвой хваткой свалил Краснова.
Безнадежность сопротивления понимали са-
мые верные сторонники Краснова.
Когда председатель Войскового круга Хар-
ламов предоставил слово главнокомандующе-
му вооруженными силами Юга России генера-
лу Антону Ивановичу Деникину, грянула ова-
ция, все встали и стоя приветствовали чело-
века, к которому теперь были обращены взо-
ры с упованием и надеждой.
Деникин стоял перед бушующим восторгом
залам, растроганно улыбался, касаясь бело-
снежным платком кончиков усов. Выждав
нужное мгновение, он поднял руку. Зал загре-
мел аплодисментами с новой силой, но когда
генерал спрятал платок в карман и вынул вза-
мен несколько листков, зал быстро затих. Да-
же в этом сказывалась вековечная привычка
казаков к дисциплине, к сильной руке. < ,
— Господа, члены Войскового круга, — на-
чал Деникин речь, — я так взволнован вашим
приемом, так обвеян вашей лаской, что вряд
ли сумею сказать все то, что хотел сказать, и
сказать так, как хотел... С чувством душевно-
го волнения, после года отсутствия, я вновь
приехал в Новочеркасск, в тот город, где с
огромным трудам, окруженные слепою стеной
злобы, предательства и непонимания, три ве-
ликих русских патриота Каледин, Корнилов и
Алексеев начали строить заново русскую госу-
дарственность. Я приехал исполнить свой
долг: поклониться праху мертвых и привет-
ствовать живых, чьими трудами и подвигами
2*
35
держится донская земля, — я приехал привет-
ствовать Войсковой круг, олицетворяющий со-
весть, разум и волю Всевеликого войска Дон-
ского...
Речь Деникина лилась уверенно и спокой-
но. Немало времени потратил он на ее состав-
ление, понимая, что в такой день он должен
быть не только убедительным, но и обязатель-
но эмоциональным.
— Не могут же донцы допустить, — ронял
генерал грустные слова в благодатную поч-
ву, — чтобы наглые пришельцы — красноар-
мейцы— сели на их землю, лишили свободы,
обобрали их до нитки и послали в братоубий-
ственный бой против своих же казаков, как
это делается в северных округах. Я верю в
здравый разум, русское сердце и любовь к ро-
дине донского казака, я верю, что наша внут-
ренняя разруха, которой я не могу и не хочу
быть судьей, не отразится на нашей общей
работе против врага Дона и России, и Дон
будет спасен...
Сторонники Деникина стремились созвать
вторую сессию Войскового круга как можно
быстрее, особенно их натиск усилился после
революции в Германии и, по сути, так и не
удавшихся попыток установить связи с анг-
личанами и французами, получить от них по-
мощь. Союзники хотели на Юге иметь дело
только с Деникиным, а уже через него с Крас-
новым. Пришлось уступить. Но и этого было
мало союзникам. Они, конечно, не афишируя
своих устремлений, договорились о разделе
влияния: Англии должен быть подчинен
Кавказ и южная часть Донской области по
линии реки Дон до Царицына, Франции —
36
Крым, Таврия й северная часть Донской
области.
10 февраля капитан Фуке, находившийся
в это время в Новочеркасске, пригласил ата-
мана Краснова в «Центральную» гостиницу и
в присутствии французского консула Гильоме
предложил подписать условия соглашения о
помощи Войску Донскому.
Краснов мало хорошего ждал от этой
встречи, но то, что он прочел, потрясло его:
«1. Мы вполне признаем полное и единое
командование над собой генерала Деникина
и его совета министров.
2. Как высшую над собой власть в воен-
ном, политическом, административном и внут-
реннем отношении признаем власть француз-
ского главнокомандующего генерала Франше
д’Эсперро.
3. Согласно, с переговорами 9 февраля
(26 января) с капитаном Фуке все эти вопро-
сы выясняются с ним вместе и с сего времени
все распоряжения, отдаваемые войску, будут
делаться с ведома капитана Фуке.
4. Мы обязываемся всем достоянием Вой-
ска Донского заплатить все убытки француз-
ских граждан, проживающих в угольном рай-
оне «Донец», и где бы они ни находились в
происшедших вследствие отсутствия порядка
в стране...»
Дальше Краснов не смог читать. Он поло-
жил руку на блестящий лист бумаги со страш-
ными словами и, откинувшись на спинку крес-
ла, пробормотал:
— Но, господа... Это же!.. Это же!..
— Это единственный возможный вариант
37
нашего сотрудничества!—капитан Фуке встал,
давая понять, что разговор окончен.
Краснов вскочил, как будто в ногах рас-
прямились пружины:
— Я доложу эти предложения моему пра-
вительству.
Фуке развел руками...
Оттягивать дальше для атамана созыв Вой-
скового круга не имело смысла. И так уж
была на носу дата, которую он назначил для
второй сессии еще в сентябре, — 14 февраля.
Краснов решил довести до сведения депутатов
Войскового круга требования французов и, чем
черт не шутит, может на этом отыграть свое
последнее сражение.
Но первый же день работы Круга показал:
все его надежды тщетны. Когда походный ата-
ман Денисов принялся докладывать о поло-
жении на фронтах, ему нечего было оказать:
всюду разложение, отступление, неудачи.
По сложившейся традиции, никто не предъ-
являет претензий наказному атаману. Все на-
правляют критику на походного атамана и
начальника штаба. Затем зачитывается реше-
ние, в котором требуется отставка генерала
Денисова и полковника Полякова.
Краснов с перначом в руках произносит
речь и пытается представить доклад Денисова
несколько в ином свете, рассказывает о фран-
цузских требованиях. Его плохо слушают. За-
канчивает он речь словами о том, что если
Войсковой круг принимает отставку команду-
ющего Донской армией и его начальника шта-
ба, то он, Краснов, тоже уходит в отставку.
Круг молчит. И Краснов уходит. Так реши-
лась почти полугодовая задача, кто кого —
38
Деникин Краснова или Краснов Деникина.
Атаманом Всевеликого войска Донского
избрали брата известного идеолога белока-
зачьего движения генерал-лейтенанта Афри-
кана Богаевского, о котором позднее очень
точно скажет прокурор Донской области Ка-
линин: «Он обладал симпатичными свойства-
ми, которые удовлетворяли в равной мере и
Деникина, и Харламова, — полной бездарно-
стью и умением никому не противоречить».
Так заменилась одна белая власть другой.
Лагерь контрреволюции становился более тес-
ным. Мрак над Доном густел.
Полмесяца назад «за рубеж», в Донбюро,
ушли Ольга Ильина и Нина Бородкина. Если
все сложилось удачно, они должны вот-вот
вернуться. Но у комитета уже накопилось мно-
го различных важных документов — и донесе-
ния военного характера, и материалы област-
ной конференции подпольщиков.
На этот раз в поездку отправлялись сразу
трое — Анна, Варя, Вернидуб. Анна и Варя
имели студенческие документы. Вернидуба
прикрыли более основательно: у него была
справка, в которой значилось, что инвалид
Д. И. Вернидуб направляется в Харьков как
уроженец этого города для получения протеза
в ортопедической мастерской. Все его доку-
менты были подлинные, выданы союзом увеч-
ных воинов и подписаны почетным председа-
телем генералом Чернояровым и председате-
лем прапорщиком Ковшуридзе. Ими же была
написана просьба оказать содействие при пе-
реходе через линию фронта.
Донбюро к этому времени уже перебралось
39
в недавно освобожденный от белых Харьков.
Посланцы ростовчан поездом доехали до стан-
ции Никитовка. Потолкались здесь на базаре
и, прикинувшись случайными попутчиками, на-
няли подводчика, на санях добрались до Ди-
диевки, где находился передовой пост белых.
Комендант Дидиевки, старый полковник,
небрежно взглянув на документы просителей,
сказал:
— Чушь! Возвращайтесь, господа, в Ни-
китовку. Никакого пропуска дать вам не мо-
гу— по справкам, извините, через фронт не
ходят.
Вернидуб подошел к столу, тяжело стуча
протезом, и сказал:
— Господин полковник, это написал гене-
рал! А он, думаю, знает, что можно, а что нет.
Полковник устало улыбнулся.
— Мне нравится, молодой человек, ваша
вера в авторитет старших. Но генерал — в
Ростове, далековато. Я же — здесь. Не могу-с.
Честь имею. А девицам вообще в такое время
дома сидеть полагается. Bot-с! Ах да, вы сту-
дентки! Сиречь — необыкновенные. Но — увы,
увы!
Тогда вмешалась Анна. Потихонечку под-
вигая полковнику документы, она умоляюще
заглянула в его глаза:
— Господин полковник, как отца родного
прошу—посмотрите всё же документы. Может,
есть возможность выдать пропуск? Ну, посмот-
рите, — мне необходимо к маме. Папы давно
нет, красные его убили. Ну пожалуйста, гос-
подин полковник!
Анна заранее положила в документы день-
ги и хотела, чтобы полковник увидел их. Да,
40
кажется, полковник и сам уже заметил крае-
шек купюры. Полистав для приличия доку-
менты, тяжело вздохнув: «Ну что с вами по-
делаешь!»— взял документы и вышел в сосед-
нюю комнату. Вернувшись, протянул пропуск
на три лица и документы, конечно, без денег.
— Только, господа, езжайте ночью. Дело
более надежное.
Наняли подводчика, который заломил не-
сусветную цену, но был ли тут смысл торго-
ваться! И в ту же ночь связные переехали
прифронтовую полосу, прибыли на Константи-
новский стекольный завод. Советские часовые
отвели неизвестных в штаб своей части, там
выслушали их, посмотрели матерчатые манда-
ты, которые пришлось выпороть из швов паль-
то, дали провожатого и на паровозе отправили
в Дружковку, где уже был тыл красных. За-
тем посланцы ростовского подполья в поезде
добрались в Харьков.
Здесь их поджидала относительная неуда-
ча: в Воронеже в это время проходило сове-
щание по устройству Советской власти в осво-
божденных районах Дона, большинство ответ-
ственных работников были там. Ростовцы за-
собирались в Воронеж.
Член Донбюро Решетков сказал:
— Товарищ Дмитрий, ты очень заметен, я
бы не советовал тебе ехать на совещание. До-
ждись здесь Анну и Варю.
Совет был разумным. Рисковать ни к чему.
В ожидании Анны и Вари Дмитрий много
читал, расспрашивал товарищей, как склады-
вается здесь Советская власть и видел, что
все живут ожиданием близкого разгрома бе-
логвардейцев.
41
Анна и Варя вернулись с товарищами, воз-
бужденные и довольные, много увидевшие,
много узнавшие. Привезли пятьсот тысяч руб-
лей и директивы. Была среди них и такая:
«Секретно.
Донское бюро РКП, заслушав доклад де-
легата Ростово-Нахичеванского комитета РКП,
констатируя сильный рост революционного на-
строения в массах, рабочих и крестьянских,
Ростовского и Таганрогского районов, опере-
жающих рост партийной организации:
1. Считает необходимым подыскать подхо-
дящих партийных товарищей и командировать
в Ростов.
2. Считает необходимым, чтобы Ростовская
и другие нелегальные партийные организации
по-прежнему вели усиленную партийную ра-
боту, довели ее до максимальных размеров и
взяли руководство стихийным движением в
свои руки.
3. Партийные организации должны прило-
жить все силы к парализованию всякого влия-
ния других партий, в частности с.тр.1, которые
своими выступлениями могут направить сти-
хийное настроение масс в нежелательном на-
правлении.
4. Предлагается обратить внимание на под-
готовку к завоеванию положения в професси-
ональных союзах и других рабочих организа-
циях через членов этих союзов.
5. Предлагается всем партийным органи-
зациям приложить все усилия к дезорганиза-
ции фронта и тыла противника, не забывая,
что главным условием успеха дезорганизации
1 Социалистов-революционеров, эсеров.
42
является сильная партийная • организация.
6. Ростово-Нахичеванский комитет РКП,
являясь естественным ближайшим партийным
центром для нелегальных организаций Рос-
товского, Таганрогского районов и даже Ку-
банской области, по мере возможности обслу-
живает эти организации литературой, инфор-
мацией, указаниями о работе».
Эту директиву решили везти, большинство
же документов выучили наизусть.
Из Харькова ехать решили порознь. День-
ги разделили так: 200 тысяч рублей везет в
протезе Дмитрий, там же и директива Донбю-
ро, по 150 тысяч взяли девушки. В Донбщро
предупредили, что денег больше Ростово-На-
хичеванскому комитету не дадут, пока не бу-
дет представлен отчет: за комитетом числится
большая сумма.
Дмитрий выехал два дня спустя после де-
вушек. В Константиновке его встретил Зубков
и сообщил, что Анна и Варя переехали фронт
благополучно. Можно трогаться в путь и Вер-
нидубу.
— Вам, (наверное, легче найти подводу,—
попросил Дмитрий Зубкова.
И утром сани понесли Вернидуба к стан-
ции Кривой Торец. Уже были видны строения
станции, когда впереди вдруг появился разъ-
езд белых. По форме Дмитрий определил —
дроздовцы, а у него пропуск от красных, ду-
мал, может, еще встретятся свои. Вернидуб
сунул пропуск в коробку из-под папирос и вы-
бросил в снег.
— Кто такие? Куда едете?—старший разъ-
езда придержал коня.
Дмитрий протянул документы. Дроздовец
43
долго читал, шевеля губами, потом решитель-
но сказал:
— Давай в комендатуру, там разберутся.
Не слушая больше Дмитрия, приказал из-
возчику:
— Паняй]
Комендант в чине капитана выслушал
Дмитрия не перебивая. Потом кивнул охране:
— Выведите пока! И давайте подводчика.
Прошло каких-нибудь десять минут, зовут
Вернидуба. Здесь же подводчик. Теперь ко-
мендант чувствует себя уже на коне, весел и
насмешлив:
— Какой пропуск ты показал красным при
переезде в прифронтовую полосу?
— Я показал те же документы, что и вам.
Справку о том, что протез не готов и заказ
аннулирован. Обойдусь пока старым, дорогое
удовольствие — так ездить.
Последнюю фразу комендант пропускает
мимо ушей. Показывая на подводчика, го-
ворит:
— Этот мужичок, между прочим, мобили-
зован для отбывания трудовой повинности при
штабе красных.
— А мне что до этого? Мне все равно —
мобилизован он или нет. Я с ним договаривал-
ся об оплате за проезд, две трети денег выдал
ему на месте, оставшуюся треть выплачиваю
после переезда, сейчас должен заплатить. Раз-
ве ты не видел, — обратился Дмитрий к под-
водчику, — я платил и тому человеку, что тебя
рекомендовал?
Не поднимая глаз, подводчик говорит:
— Все так и было в точности, господин ко-
44
мендант. Только тот человек, что со мной до-
говаривался, служит в штабе красных.
— Да мне-то что с того, господин комен-
дант, где он служит! Небось с деревяшкой не
очень попрыгаешь, вот я и обратился к чело-
веку с просьбой помочь...
— Не виляй, господин нехороший, — вдруг
зло сверкнул глазами подводчик, — я не знаю,
кто ты. Но пропуск от красных у тебя был,
это точно. Ты еще его порвал в рукаве и вы-
бросил вместе с коробкой папирос в снег.
Дмитрий уставился в его багровеющее
лицо:
— Не понимаю, почему он на меня наго-
варивает, товарищ капитан...
Страшный удар сбил Вернидуба с ног. Ка-
зак, стоявший сзади, вложил в удар всю не-
нависть к слову «товарищ»... Дмитрий же не
успел и осмыслить свою оговорку. Он упал на
спину, гремя протезом.
Князь Волконский, начальник ОСВАГа1,
открыл совещание контрразведок, Доброволь-
ческой и Донской, коротким приветствием:
— Господа, от души поздравляю вас с объ-
единением наших армий. Я имею в виду то,
что все мы теперь, я надеюсь, будем работать
рука об руку. Нам ни к чему соперничество.
Нам к лицу взаимопомощь, взаимопонимание,
сотрудничество. С возможностью таких вза-
имоотношений я поздравляю вас, поздравляю
себя. Надеюсь, не вам напоминать о послед-
1 Осведомительное агентство деникинской армии.
.45
них грустных событиях: забастовки на «Аксае»,
в порту, листовки и воззвания большевиков,
деятельность организаций под названием
«Донбюро РКП (б)» и «Ростово-Нахичеван-
ский комитет РКП (б)», наконец, мятеж в Та-
ганрогском округе... Мы оказались не в силах
обеспечить спокойный тыл нашим войскам.
Продолжаться до бесконечности так не может.
Перед нами поставлена конкретная задача: в
три недели с большевистским подпольем дол-
жно быть покончено. Кто не верит в это или
не чувствует для этого достаточно сил — пусть
подает соответствующий рапорт вышестояще-
му начальнику. На фронте нужна масса опыт-
ных офицеров (а я верю, что у нас опытные
офицеры). Все. Обсуждать нам нечего. Же-
лаю успеха, господа! Честь имею!
Князь стремительно вышел в боковую
дверь, даже не взглянув на поднявшихся, за-
мерших по стойке смирно офицеров.
После этого состоялись обсуждения дирек-
тивы в «Мавритании» и «Белом слоне».
До поздней ночи засиделись в тот раз Та-
таринов и Бордовсков.
— Схожу-ка завтра узнаю у Гиви, как де-
ла с Мурлычевьвм и Вяземцевым. Может, от
этого будем танцевать?
— Боюсь, что эти надежды нам ничего не
дадут. Нужно, Виктор, перетряхнуть всех воз-
можных знакомых Мурлычева. Причем не са-
мых близких. Мне нужен прежде всего список,
с кем встречался Мурлычев до ареста — ста-
рые и особенно новые связи. По-моему, тебе
и карты в руки, как ростовцу. Я-то человек
здесь чужой..,
46
Бордовсков встал:
— Слушаюсь, господин капитан.
И все же прежде всего он пошел к Гиви,
попросил у него по дружбе дело Мурлычева,
внимательно полистал папочку, в которой и
было-то всего десяток листков.
— Больше с ним не вожусь, — сказал Ги-
ви, наблюдая за Бордовсковым. Передаю в
военно-полевой суд, есаулу Канкрину. Того,
что здесь собрано, вполне хватит, чтобы его
расстрелять!
— Расстрелять? — Виктор криво улыбнул-
ся.— Да чтобы его расстрелять, хватило бы
всего, что было получено в первые дни. Зна-
чит, от него ничего не пошло.
— Нет, дорогой! Ни-че-го! Мы проверяли.
42-я линия, 20. Двор Вернидубов — старые
друзья Мурлычева. Подозрителен Дмитрий, но
инвалид, с протезом. Что можно о нем серь-
езно говорить? Семья Шкориненко — их инте-
ресует, чтобы было побольше заказов на
обувь. До прошлого года здесь жил Емельян
Василенко, без левой руки. Опять же — второй
Аника-воин!.. Он сейчас на 1-й линии живет.
Дружили, как говорится, по привычке. Наши
агенты смотрели-смотрели, но ничего не уви-
дели.
— А вот Гункин, Тюхряев... Еще этот Спи-
рин?..
— Хочешь отличиться, дорогой? Как пор-
тит людей деникинщина! У нас ты не был та-
ким...
— Не шути, Гиви. Смотрели их?
— Смотрели, дорогой. Гункин самогон ва-
рит. Тебя это интересует? Нет? Жаль. Тюхря-
47
ев сидел в предварилке. Выпущен по краснов-
ской амнистии в августе. Часто ездит: у него
С тестем много заказов на шитье, портные они
неплохие. Протекцию хочешь? Нет? Спирины...
Ну что Спирины? Большая семья, еле сводят
концы с концами. Парни, конечно, вольнодум-
цы. Старший, Николай, член меньшевистского
клуба «Свет и знание». Но кто сейчас света не
хочет?.. Вот, так, дорогой... Все света хотят.
Цыпленки тоже хочут жить. О!..
На следующий день Бордовсков положил
на стол Татаринову список из трех фамилий
и адресов — Гункин, Спирин, Тюхряев. Верни-
дуба, Василенко отмел сразу. Как человек
бычьего здоровья, не верил он в возможности
изувеченных людей. А Шкориненко... Там же
недавно Сергей Ловчиков обыск производил.
Сергей — парень'малость тронутый, но свой,
он рассказывал, что, кроме сапожных шпилек,
там ничем и не пахнет: ведь теперь хорошая
кожа такая редкость. Итак, Гункин, Тюхряев,
Спирин...
— Будем смотреть, — сказал Татаринов.—
От Шелабота, агента, поступили данные о том,
что в типографии Тер-Абрамяна много пропа-
дает шрифта, а недавно украли запчасти к
«бостонкам» Ч Видимо, что-то в этом есть.
Займетесь, хорунжий?
И снова Бордовсков вытянулся:
— Слушаюсь, господин капитан!
1 Печатные машины.
Глава третья
В КАНУН
ВЕСНЫ
1-1 а партийной конференции Ели-
*сея Романова избрали в состав
Ростово-Нахичеванского комитета РКП (б), и
группу железнодорожников возглавил Дмит-
рий Ковригин — токарь механического цеха
мастерских. Здесь сложилось крепкое ядро под-
польщиков, их влияние на рабочих было
действенным. Свидетельств тому много. Ска-
жем, взять хотя бы положение с литературой.
Уже давно член ячейки, отвечающий за рас-
пространение листовок и брошюр, приходит
пораньше и в ящике для инструмента раскла-
дывает пачками литературу. Берет человек,
что ему нужно, и попутно, при желании, полу-
чает дополнение. И обычно за считанные ми-
нуты литературу разбирают.
Понятно, идти на такой путь, так рисковать
можно только в коллективе, где крепко дове-
рие между людьми. И долгое время этот спо-
соб распространения подпольной литературы
действовал'надежно, был более верным, чем
просто разбрасывание в цехе: немало там
лишних глаз.
Железнодорожники снабжают листовками
и воинские эшелоны. Механический цех рас-
положен рядом со стеной, отделяющей завод
рт железнодорожных путей, станции. Когда
49
эшелоны подходят близко к стене, нужно
быстро взобраться на нее и швырнуть одну за
другой несколько пачек листовок в распахну-
тые двери теплушек или на открытые площад-
ки, где стоят орудия, повозки. Пока спохва-
тятся офицеры или фельдфебели, подпольщи-
ка как ветром сдуёт.
Продолжалось так довольно долго. Особен-
но успешно проделывал эту операцию Костя
Ковалев, парнишка ловкий и стремительный.
Но однажды только вскочил он на стену, что-
бы проверить, где двери эшелона, как увидел
расхаживающего у стены часового. Пока ча-
совой сообразил, что человек на стене — тот
самый, караулить которого он поставлен, Кос-
тя сначала упал плашмя на верх стены, а
мгновение спустя был уже во дворе. Проверка
показала, что с этих пор к большинству эше-
лонов, особенно солдатских, выставлялись спе-
циальные караулы или наряды жандармов.
Нужны были новые формы работы.
Листовки для воинских эшелонов теперь
чаще всего передавали рабочим депо, где ре-
монтировали вагоны. Перед тем как их пода-
вали под загрузку, рабочие оставляли листов-
ки в вагоне и, несомненно, часть из них по-
падала по назначению.
И еще важная работа, связанная с продви-
жением воинских эшелонов: добывались точ-
ные сведения графика их движения. Эти дан-
ные передавались в комитет, а оттуда — раз-
ведке Южного фронта.
В конце февраля мастерские стали центром
по изготовлению бронеоборудования. Котель-
ный цех перешел на работу в две, а некото-
рые бригады и в три смены. Что ни день, из
Ю
ворот мастерских выходит готовая брониро-
ванная площадка или броневик. Жесткие сро-
ки установлены для строительства брониро-
ванных паровозов. Сделать так, чтобы изго-
товление бронеоборудования сорвалось, было,
к сожалению, невозможно. Значит, нужно бы-
ло всячески затягивать сроки выхода новой
техники, затягивать, насколько хватит сил. Но
как?
Центральная ячейка в полном составе со-
бралась у Федора Евдокимова, пришел на за-
седание и Елисей Романов.
Предложений поступило несколько:
— Испортить компрессора!
— Вывести из строя запасные баллоны
сжатого воздуха!
Каждому понятно — осуществление любого
из этих предложений сделало бы невозмож-
ным пользование пневмомашинами, резуль-
тат— остановка основного производства. Да,
любое из предложений годилось, но... Костя
Ковалев сказал:
— Вчера в котельном появилось несколько
новых людей. Разве не подозрительно? Сра-
зу— и все новые. А сегодня в пневмоотделе-
нии дежурил жандарм. Наверное, поставили
его не только на сегодня.
— Видимо, — сказал Романов, — придется
еще и еще обдумать дело в подробностях. Бе-
ляки зевать не будут, прикроют все важные
узлы, остается открытым одно — буксы. Если
пользоваться песком и особенно металличе-
скими опилками — задираются втулки прочно,
требуется капитальный ремонт.
— А если проверка?
81
— Нужно делать в самый последний мо-
мент.
— Так-то оно так, но...
— Чего — «но»? Другого я просто не ви-
жу,— сказал Романов. — И еще. Комитет ре-
шил: сейчас нужно усилить помощь семьям
красногвардейцев и пленным, которых гонят
через Ростов. Это важно не только для семей
или - товарищей пленных. Это важно полити-
чески—как яркое свидетельство рабочей со-
лидарности. И последнее — нужно учиться во-
енному ’делу.
Несколько дней спустя в Кленовой балке,
за Олимпиадовкой, собралась боевая дружи-
на мастерских.
В канавах еще лежал снег, трава зеленела
кулигами на высохших местах. Но весной пах-
ло уже крепко.
Перед боевиками выступил Васильев:
— Весна, товарищи, несет нам освобожде-
ние. И мы должны помочь Красной Армии. Но
для этого нужно учиться воевать, наособицу
тем, кто не был в армии, не знает обращения
с оружием. Помните — вы не одни. Городская
боевая подпольная дружина — единый кулак,
который обрушит всю свою мощь в спину бе-
лому фронту.
После ухода Васильева бывший фронтовик
Александр Кононов начал объяснять новичкам
устройство винтовки...
Борьба Мурлычева в застенках белой
контрразвезки подошла к концу. 11 марта во-
енно-полевой суд вынес ему приговор.
52
Итак, конец. Теперь ему осталось совсем
немного жизни.
Егор знал об этом и раньше, но как-то не
верилось, что все наступит так быстро. Суд,
вернее, комедия суда состоялась. Вечером, са-
мое позднее завтра утром, приговор доставят
в тюрьму и... конец. Отсюда, из камеры № 13,
дорога только одна...
Егор еще и еще раз мысленно проверял
каждое свое слово, каждый свой поступок
здесь, в лапах врага, и думал: «Правильно?
Так я сделал? Так и надо?..»
Тело болело. К нему,-как нарочно, снова
вернулась способность чувствовать боль, спо-
собность, казалось, совсем утраченная. Егор
осторожно присел на нары, медленно- откинул-
ся назад, прислонился горящей спиной к хо-
лодной стене.
«Как хорошо, что я сейчас один, — поду-
мал он и ужаснулся, — хорошо!.. Разве так
можно!.. Тех, кто здесь был передо мной, уже
нет в живых... Одному просто легче... Легче,
что не надо скрывать страдания. И можно спо-
койно думать...»
Егор вспомнил суд. Свидетели обвинения
говорили коротко. Удивился Егор, что непло-
хо о нем отозвался бывший хозяин. «Вежли-
вый молодой человек», — так сказал Жорж
Лели. Остальные ничего хорошего не сказали,
выискивали отрицательное. Отец просил у су-
да снисхождения. А есаул граф Канкрин,
председатель военно-полевого суда, орал на
подсудимого:
— Ты состоял председателем временного
рабочего правления завода Лели! Ты нацио-
53
нализировал... (Выдумали, сволочи, словечко!)
Национализировал его!
Ты тайком пробрался в Ростов как боль-
шевистский агент, продавшись большевикам в
Курске!
Ты заимел типографскую машинку для пе-
чатания прокламаций и воззваний больше-
виков.
Ты хранил' расписки в получении денег чле-
нами большевистской партии и подложные
паспорта.
Ты имел письменное распоряжение выяс-
нить количество штабов, учреждений и войск
в городе, возможность достать оружие для
большевистских организаций...
Подъесаул Евфанов, удовлетворенно за-
крыв глаза, сочувственно кивал головой в
такт выкрикам председателя, сотник Черняк
барабанил пальцами по столу. Закончив по-
ток своих выкриков, Канкрин брезгливо смор-
щился и, не глядя <в сторону подсудимого,
просипел:
— Увести мерзавца!
Так закончился суд. Егор надеялся, что суд
будет открытым, готовился сказать последнее
слово. Ему так хотелось сказать все, что ско-
пилось в сердце, но не наедине с этими пала-
чами.
— Да, я был председателем временного
рабочего правления завода. Мы стали хозяе-
вами того, что по закону труда—самому спра-
ведливому закону, — принадлежало нам, ведь
и завод, и его машины, и миллионы прибы-
лей—все рождено нашими руками, нашим по-
там и кровью...
Да, Жорж Лели не хотел сдаваться без
54
боя. И вы пришли ему на помощь, вы — наем-
ные убийцы и грабители. Мог ли я терпеть
вас? Конечно, нет! И я вступил в борьбу с ва-
ми— по велению сердца, по призыву единст-
венно народной, единственно справедливой
Российской Коммунистической партии.
Да, я ездил в Курск. Но не для того, чтобы
продаться большевикам, как изволил выра-
зиться граф. Нет, я отдал себя делу Ленина
много лет назад. И этой службой очень гор-
жусь!
Да, это я печатал и распространял больше-
вистские листовки. Помните, одна из них на-
чиналась так: «Рабочие Ростова и Нахичева-
ни! Дер’жите порох сухим и готовьтесь к но-
вым жестоким боям!». Они скоро наступят,
эти бои. И я горжусь, что моя работа прине-
сет рабочим пользу в ту минуту, когда они
снова возьмутся за оружие. Вам не будет по-
щады!.. Не будет!..
Егор говорил и говорил. Перед .ним, как
живые, стояли лица товарищей. Он вспоминал
каждое их слово, каждое дело. Многое из то-
го, что было сделано ими, сейчас он брал на
себя, он — руководитель ростовских подполь-
щиков.
А подполье боролось. До Егора долетали
только отголоски происходящего на воле. Но
своим мужеством, своей волей он продолжал
быть в рядах борцов, ни на минуту не забы-
вая о своем партийном долге.
И все же, кто услышит сказанное? Кто
узнает, как умрет Егор Мурлычев? Несколько
дней назад, когда он был еще в «карантинной»
камере № 74, приходил священник.
56
— Покайся, сын мой! Да и простит тебе
господь наш прегрешения твои!..
Каяться Егор отказался, но книгу — духов-
ную, про угодников — взял, к удивлению свя-
щенника. Там, на полях, и записал он бисер-
ным почерком: «Товарищи, я, по-видимаму, не
выдержу всех пыток. Прошу вас — боритесь
за дело большевизма, за дело Ленина. Егор
Мурлычев».
Книгу забрал библиотекарь тюрьмы Чебо-
тарев, человек, связанный с большевистским
подпольем. Он сохранит, конечно, книгу.
Егор повернулся к окну — четким светлым
прямоугольником вырисовывалось оно под по-
толком, подумал: «Еще далеко до вечера...»
Со стены за ворот посыпалась побелка.
Егор поднял глаза. Стена! На ней столь-
ко людей оставили память о себе! Пусть сте-
на поведает товарищам и о его послед-
нем дне.
Егор стал на нарах на колени и ногтями,
раздирая пальцы в кровь, стал царапать.
Медленно, слово за словом рождался этот по-
следний привет друзьям: «Товарищи... я поги-
баю... за дело... революции... начатое мною...
продолжайте... Егор Мурлычев».
Как все-таки долго тянется день, послед-
ний день! Егор в полузабытьи лежит на нарах,
и ему чудится, что снова плывет линейка по
привольной степи, снова везет fro за линию
фронта. И милое лицо Ариши...
«Смогли ли снова наладить типографию?
Спирины... К ним нужно было перепрятать
от Вернидубов типографию... Только к ним!
Мало мы все же поработали... Да, мало: с
сентября по ноябрь... Почему «мы»? Почему
56
«мало»? На воле остались товарищи. Они про-
должают дело...»
Смотри, это Леденев... Да, да, тот самый
Леденев, который не раз уже помогал Егору.
Он связан с Чеботаревым, кажется. И еще с
кем-то....
Леденев протянул листок:
— Егор... У нас мало времени. Совсем ма-
ло. Прочти.
Егор взглянул, — и сердце сжалось от ра-
дости. Это «была листовка! Большевистская
листовка. Свежая. Звавшая к свержению бе-
логвардейской диктатуры.
— Хочешь что-нибудь написать?
Леденев протягивает Егору карандаш и
клочок бумаги.
Хочет ли он?! Строки ложатся будто сами
собой:1
«Товарищи! Я прочел вашу листовку. У
меня забилась кровь, прибавилось силы. Я не
сомневаюсь, что вы будете продолжать нача-
тое дело. Я умру с твердой уверенностью, что
вы также будете идти до конца, до полной
победы. Пожелаю вам успеха.
Да здравствует Советская власть! Да
здравствует Российская Коммунистическая
партия большевиков.
Я немного болен.
Привет всем.
Егор М у р л ы ч е в».
— Ты мужайся, — шепчет Леденев, — се-
годня попробуем...
Он быстро ушел, унося последнее письмо
Мурлычева.
Третьи сутки подряд, каждый раз с полу-
57
ночи сидела в засаде у Балабановской рощи
группа дружинников, инструктированных Тюх-
ряевым. Было отрепетировано несколько вари-
антов освобождения товарища Егора.
Но и в эту ночь в роще было спокойно. И
в дальнем ее углу не гремели привычно вы-
стрелы, опрокидывая в неглубокие ямы оче-
редную партию жертв белого террора. Господа
палачи и в эту ночь отдыхали.
-Загулявшие допоздна Кордовское и Пачу-
лия, пьяные и злые (какие-то гвардейские офи-
церы из-под носа у них увели девочек), на
служебной пролетке подъехали к тюрьме,
предъявили документы и потребовали выдать
им Мурлычева для допроса.
Дежурный, хорошо знавший офицеров, рас-
порядился привести Мурлычева и приказал
двум охранникам сопровождать господ офице-
ров и арестованного.
Когда пролетка по Сенной домчала до Та-
ганрогского проспекта, Бордовсков 'вдруг ска-
зал вознице:
— Поворачивай направо!
Один из солдат запротестовал:
— Нам приказано в контрразведку!
— Молчать!— гаркнул хорунжий, а Пачу-
лия, икая, добродушно пояснил:
— Какая разница, где вести допрос?!
Пролетка бойко помчалась по Таганрог-
скому, миновала Нахаловку и выскочила в
степь.
— Давай на свалку! — заорал Бордовсков.
Кони резво мчались по схваченной весен-
ним морозом дороге, топот их копыт звучно
раздавался в предутренней тишине.
— Стой!..
Пролетка остановилась среди гор мусора
и нечистот.
Бордовсков спрыгнул на землю, помог сой-
ти князю и, гримасничая, поклонился Мурлы-
чеву:
— Милости просим, господин комиссар!
Егор, понимая, что не ждать ему хорошего
от этого ночного визита, медленно сполз с про-
летки.
— Иди, иди сюда, миленький! — загнуса-
вил Витька и вдруг выхватил из ножен саб-
лю.— Собаке собачья смерть! На колени!..
— Этого ты... от меня... не дождешься ни-
когда!
Сколько ударов нанесли Бордовсков и Па-
чулия уже бездыханному Мурлычеву, они не
помнили. Солдаты боялись подойти к озве-
ревшим офицерам, уговаривали их издалека:
— Начальство будет гневаться, господа
офицеры! Что будет! Что будет!
С трудом удалось усадить их в пролетку и
доставить в город.
Как насмешка, прозвучали строки приго-
вора, доставленного в тюрьму утром:
«...На основании статьи 9 приказа Всеве-
ликого войска Донского № 843 подвергнуть
его лишению всех прав состояния и смертной
казни через расстрел».
Палачи уже не были вольны распоряжать-
ся судьбой Егора Мурлычева. Он ш-агнул в
бессмертие.
12 марта Ирина Шкориненко пошла к
тюрьме пораньше. Хотела успеть передачу Ере
передать до начала смены (Ирине нужно бы-
59
ло идти во вторую). Охранник, услышав фа-
милию Мурлычева, сказал, не глядя, в книгу,
как обычно делал:
— Не значится. Следующий!
— Дяденька, обожди, — заторопилась Ири-
на.— Я ж два дня назад была, и он был!..
— Сказано — не значится. Проходи!
Ирина отошла от окошка в растерянности,
сердце тревожно сжалось: «Неужели нет Его-
рушки?!» Попробовала поговорить с охранни-
ками, те кривились и угрюмо отмахивались:
— Не знаем!
Пришлось дождаться конца приема пере-
дач и — снова к окошку:
— Дяденька, родненький, ну скажи, где
мне искать Мурлычева?!
А сама подсовывает сверток с бутылкой
самогона. На этот раз дежурный услышал
просьбу:
—Поищи, девка, в мертвецкой. Иди! Иди
с богом!
Не помнила Ирина, как отошла от окошка,
как добралась домой, сообщила товарищам
страшную весть.
Мать Дмитрия Вернидуба — Ульяна Мак-
симовна— срочно засобиралась:
— Яс тобой, Ариша! С меня какой спрос!
Вдвоем они направились в мертвецкую
больницы Красного Креста в Нахичеванском
переулке. Сторож и разговаривать не хотел.
Опять пошел в ход самогон.
Долго бродили Ариша с Ульяной Макси-
мовной, потерянные и подавленные, среди тру-
пов, но тела Егора, Егорушки, Еры не было
среди них. Уже слабой искоркой вспыхнула
надежда: а вдруг тюремщик ошибся или что-
60
нибудь напутал? Перевели 'Ёру в другую
тюрьму, куда-нибудь в Новочеркасск? Пошли
снова вдоль рядов. И вдруг Ирина вскрик-
нула:
— Вот он! Носки! Я их на той неделе ему
носила. Синие, в полоску.
Только по носкам и опознали тело Егора.
Лицо обезображено, на левой руке был отруб-
лен палец, наверное,. Егор невольно хотел при-
крыть лицо рукой. Ирина плакала со стонами,
навзрыд. Ульяна Максимовна сквозь слезы
пыталась ее успокоить, но не знала, как это
сделать.' Плачущие, они подошли к. сторожу:
— А как нам его получить?
— Он числится за кем?
— Откуда нам знать!
— УзнавайтеГ
Мурлычев числился за военным комендан-
том. Ирина уговаривала Александра Петрови-
ча пойти к коменданту за разрешением на вы-
дачу тела для похорон по христианскому
обычаю.
Александр Петрович трясся своим большим
сухим телом, всхлипывал:
— Один я остался, совсем один.
Комендант выслушал путаную речь ста-
рика, безнадежно умоляющего разрешить по-
хоронить, потом сурово сказал:
— Плакать, отец, надо было раньше, ко-
гда занялся сын преступными делами. Иди
успокойся. Разрешение на похороны получишь.
Давая разрешение на похороны Георгия
Мурлычева, белые надеялись увидеть в числе
провожающих его товарищей по подполью.
Но за гробом отважного руководителя комму-
нистов шло всего несколько человек — родст-
61
йенники поддерживали отца, здесь же были
Ирина, Ульяна Максимовна да Яков Рыбкин
с Емельяном Василенко. Остальные—старухи
да нищие в надежде получить какое-нибудь
угощение. Правда, неожиданно оживленными
стали тротуары улиц, ведущих к Софиевскому
кладбищу. Все, кому нужно было идти на за-
вод Лели и еще куда, шли в этот день и в это
время по этим улицам. Шли молча, опустив
голову, отдавая последние почести своему во-
жаку.
Полковник Сарахтин, начальник контрраз-
ведки Донской армии, вышел из себя. Началь-
ник деникинского ОСВАГа, князь Волконский,
счел возможным в присутствии руководства
контрразведки Добровольческой армии, того
же полковника Маньковского, шутливо позд-
равить «донских пинкертонов», с «успешно
проведенными похоронами большевика-под-
польщика».
Поэтому Сарахтин, вернувшись к себе, пре-
жде всего вызвал поручика Пачулия.
— Так что же, князь?
— Господин полковник, прошу оказать ми-
лость: отправьте меня на фронт. — Пачулия,
видимо, все взвесил заранее и теперь его сло-
ва звучали четко. — Я все осознал. Мои дей-
ствия, совершенные совместно с хорунжим
Бордовсковым в состоянии опьяненйя, нанес-
ли вред репутации славной Донской контрраз-
ведки. Пустите на фронт!
— Захотели легкой жизни, князь?
— Я кровью докажу!
Полковник поморщился.
62
— Мы не на собрании поэтов! На фронт
попасть вам не удастся. Вы пойдете в составе
карательного отряда в Таганрогский округ.
Помощником командира. Будет почетнее, если
удастся выйти из операции живым-здоровым.
Вот так, князь! И в следующий раз пейте
умнее.
— Слушаюсь, господин полковник! Разре-
шите идти?..
Полковник махнул рукой.
Бордовскову повезло больше: капитан Та-
таринов смог убедить начальство, что дейст-
вия хорунжего никак не повлияли на дела раз-
ведки Добровольческой армии, поступок его
можно расценить как поступок истинного дон-
ского патриота. Это — во-первых. Во-вторых,
расправа над Мурлычевым была совершена
после приговора, и если формально не в соот-
ветствии с ним, то до формальностей ли сей-
час! И наконец, Бордовсков вышел на важ-
,ные точки деятельности нынешнего подполья
красных. Наверное, это наиболее важное!
Татаринов зашел к Бордовскову, который
удрученно сидел за столом.
— Как дела с типографией? — спросил он,
присаживаясь на свободный стул.
— Дела!.. Нашел дело, капитан! — Бордов-
сков скривился, как от сильной боли. — Кому
теперь это нужно? Тебе? Напишешь о резуль-
татах мне на фронт. Если буду живой к тому
времени!
— Ду-рак! — с расстановкой сказал Тата-
ринов.—Воистину тебе только сидеть в воню-
чем холодном окопе и ждать, когда красные
продырявят твою дурную башку.
63
Татаринов подошел к окну, постучал паль-
цами в раму.
— Скоро весна, приятель. Все ждут ее и
радуются...—Капитан принял официальное вы-
ражение лица и вдруг выкрикнул:—Встать!
Убрать сопли, хорунжий Бордовсков!
Витька вскочил, ошалев от неожиданности,
вытянулся за столом.
Татаринов засмеялся.
— Вот так-то, дорогой!..
Садясь снова к столу, сказал:
— Никак не пойму — за что тебя люблю,
дубину стоеросовую... Понимаешь, нам нужна
их типография. Типография все закроет. Все
забудется — и большое, и мелкое. Главное —
успех!.. У тебя новое что-нибудь есть?
— У Тер-Абрамяна удалось уточнить, что
несколько раз попадался на кражах некий на-
борщик Сливкин. Не для себя же он воровал?
Так?
— Так. Он в городе? Видел его?
— Нет еще. Узнал, что он был меньшеви-
ком, у него есть дядька — работает по мелочам
с «Белым слоном».
— Отлично. Дальше?
— Думаю, с дяденькой перекинусь парой
слов.-Пусть поучит племянника.
— Совсем хорошо. Будете беседовать —
кликни меня.
— Не доверяешь? Бить его я не буду—не
понадобится.
— И все-таки дурак, — Татаринов £ сожа-
лением сплюнул. — Хочу быть в курсе всего.
Кстати, для твоей же пользы. Ну давай — тря-
си эти сливки!..
64
• Били Вернидуба долго и расчетливо. Били
сапогами и шомполами. Пинали в бока, секли
по позвоночнику. Из левого уха Дмитрия тек-
ла кровь, заливала лицо. Комендант увидел
это и, садистски скривившись, замахнулся но-
гой, намериваясь стать на лицо парня. И вдруг
Дмитрий схватил его за ноги руками и поте-
рял сознание — с ним случился припадок. Ко-
мендант упал, руки Вернидуба сжимали его
сапоги мертвой хваткой. Два казака пытались
разжать руки — безуспешно. Били по рукам
тупиками шашек, разодрали их в кровь, но раз-
жать так и не смогли, пока не прошел припадок.
Удивленные казаки на какое-то время оста-
вили Дмитрия в покое. Очнулся'он на широ-
кой лавке, лежал на грязной окровавленной
попоне. Рядом стоял незнакомый человек. По-
том понял — хозяин дома, где разместилась
комендатура. Человек негромко говорил:
— Оклемался, парень? Ну и добре. Ты не
боись — часовой у порога, на улице. А ты си-
лен!.. Комендант грохнулся на пол, когда ты
вцепился в него... Тяжко тебе придется... А но-
гу-то где оставил?
— На фронте, — пробормотал Дмитрий и
«друг, испугался: — Протез на месте?
— Чудак-человек, где ж ему быть! На мес-
те, само собой.
— Ну и хорошо, — прошептал Дмитрий,
пошевелил обрубком ноги и протезом, убедил-
ся—на месте деревяшка, попытался улыбнуть-
ся (не выдал ли себя?). — С такой лупцовки
все позабудешь, дядя. Попить бы...
Мужик принес кружку воды:
— Может, поешь? Не щас, так позже, ко-
лы отдохнешь. -
3. Схватка 55
На скамью мужик положил шмат сала, на-
резанного дольками («чтоб жевать было лег-
че»), большой ломоть хлеба:
— Спробуй пожевать. И крепись, гля-
дишь — отвяжутся...
— Спасибо, — растроганно прошептал раз-
битыми губами Дмитрий.
Утром все началось сначала. Перед тем
как снова избить, произвели тщательный
обыск. Вернидуб старался не омотреть во вре-
мя обыска на протез, чтобы не привлечь вни-
мания к нему, с замиранием сердца ожидал:
вот сейчас отстегнут протез, а в нем... Напрас-
но не доверился хозяину, попросил бы спря-
тать... Неужели бы выдал?.. Пот, липкий, не-
приятный пот страха заливал все тело: сейчас
найдут... Директиву найдут, деньги... Против-
ный пот... Может, от слабости: голова кружит-
ся, видимо, поднялась температура...
Обыск и допросы ничего не дали белым.
Дмитрия повезли на станцию Железную, где
была комендатура рангом повыше. Здесь сно-
ва обыск: потрошили все про все.
В Харьков Дмитрий ездил в валенках. Ко-
гда отправлялся в обратный путь, началась
оттепель, и Блохин дал ему свои ботинки. В
Константиновке —снег, морозно, пришлось на-
деть валенки, а ботинки уложить в вещевой
мешок. Теперь блохинские ботинки совсем
разодрали: оторвали каблуки и подметки, вы-
потрошили подкладку. Во френче распороли
все подозрительные швы — ничего! Отобрали
1853 рубля (это были деньги, выданные в
Донбюро на дорогу), официальные документы,
в вещмешке обнаружили и забрали несколько
пасм ниток и отрез материи.
66
— Так... Будем говорить или как? — наста-
ивал комендант.
— Повторяю... Сто раз повторяю... Мне го-
ворить нечего. Запросите союз увечных воинов
в Ростове. Меня знает лично генерал Черно- -
яров—он подписывал документы. Проверьте.—
Голос Дмитрия, слабый, прервался от волне-
ния совсем. — Я неосвобожденный член прав-
ления союза. У меня нет сил, а вы все морду-
ете... Я буду жаловаться генералу!
— Будешь жаловаться на том свете. — Ко-
мендант повернулся к охраннику.—Отведи его
в красный вагон. Пусть ночь подумает. Не
вспомнит, что следует, утром — к стенке.
В красном вагоне — товарном, конечно, не
утепленном, стоящем в тупике под жгучим
морозным ветром, — держали приговоренных
к расстрелу. Когда Вернидуба втолкнули в ва-
гон, он был почти пуст — только накануне про-
вели операцию по его очистке.
В дальнем углу вагона сидели, прижав-
шись друг к другу, трое вконец замерзших
мужчин. Дмитрий добрался к ним, но те поч-
ти никак не реагировали на появление нович-
ка. Ночь провел Вернидуб в бреду, тревожном
и страшном, он понимал, что побои помноже-
ны на какое-то заболевание. «Неужел» тиф?—
сверлила мысль. — Сказать? А что даст? Ис<
пугаются и сразу убьют».
Утром снова допрос, пятый за двое суток»
— Ну? — сказал комендант. — Вспомнил?
Вернидуб молчал. Перед глазами все плы-
ло. Услышал резкое:
— В расход!
Его повели между составами снова в тупик,
но за вагоны, дальше красного. Приказали
3* 67
онять шапку, полушубок. «Вот и конец! —
мелькнула страшная, но усталая мысль. — Не
доехал. Хорошо, если со мной похоронят до-
кументы, деньги... Только бы к ним не по-
пали...»
Охранник целился прямо в лоб. Дмитрий
закрыл глаза, напрягся всем телом. Выстре-
лом прозвучала команда:
- — Отставить!
Дмитрий открыл глаза и почти рядом уви-
дел коменданта.
' — Последний раз спрашиваю... Откуда
ехал? С какой целью? Что вез?
— Я все сказал... Запросите...
— Ах так!.. Пли!
Резко прогремел выстрел. Пуля просвисте-
ла над головой.
— Вспомнил? — снова голос коменданта.
— Увести!
И еще два раза выводили Вернидуба на
расстрел. Ничего не добившись, вдруг отпра-
вили на станцию Ясиноватую, это уже на гра-
нице с Донской областью. Сдали коменданту
под расписку.
Вернидубу, видимо, повезло. Во-первых,
был четверг, начало масленицы. Во-вторых, на
первом же допросе выяснилось, что комендант
тоже из Ростова — и родился, и вырос там.
— Так чего они к тебе прискипались? —
спросил он. Выслушав рассказ Дмитрия, ко-
мендант сказал: — Нашли преступника, мать
их так! Не робь — попробую помочь.
В воскресенье явился комендант прифрон-
товой полосы с каким-то полковником, оба
пьяные. Потребовали Дмитрия на допрос. Был
в комнате и комендант станции.
6&
— Так надумал сознаваться? Или как?
— Я же все сказал, ваше благородие.
— Ты ничего не имеешь против — мы вот
с полковником пропили твою тысячу, справи-
ли масленицу?
— Никак нет, ваше благородие, не имею.
— Ну, получай свои документы и 853 руб-
ля, — комендант прифронтовой полосы рассме-
ялся, показывая крупные лошадиные зубы. —
Катись на все четыре стороны, хоть опять к
красным!
Деньги выдали донскими, вместо отобран-
ных керенок, вернули и вещи, кроме ниток —
«пропали». Дмитрий осмелел:
— Дайте, ваше благородие, пропуск до
Ростова.
— Выдай, подпоручик, пусть пользуется
нашей добротой.
Так никогда Дмитрий и не узнал, чем был
обязан своему спасению: то ли запрашивали
Ростов, то ли масленица помогла. В поезде
он забрался на самую верхнюю полку и до
конца пути не выходил из вагона, старался
держаться в тени.
В Ростов Дмитрий приехал ночью на пер-
вый день поста, вконец больной. Взял извоз-
чика, добрался на площадь Екатерины. Там
пересел на другого извозчика и наконец очу-
тился дома.
Перешагнул Вернидуб родной порог и, сла-
бо улыбнувшись матери, сказал:
— Позовите, мама, срочно Аришу... У ме-
ня, наверное, тиф... Помогите отстегнуть про-
тез...
Ирина была на работе, Николай в отъезде.
Нужно во. что бы то ни стало дотянуть до ве-
69
чера. Только бы не потерять сознание! И
дотянул!
Дмитрий передал Ирине директивы, день-
ги, шифровку.
— Скажите в комитете — я заболел...
У Дмитрия действительно начался тиф. Бо-
лел он тяжело, бредил, кричал, впадал в дол-
гое забытье. Ульяна Максимовна не отходила
от сына, никого не пускала к нему, даже
братьев и сестер, боялась, как бы в бреду
Дмитрий не выдал себя и товарищей.
По приказу властей, всех, кто болел тифом,
нужно было в обязательном порядке направ-
лять в больницу. Врачам, скрывшим больных,
грозил арест. Но попасть в больницу — зара-
нее быть обреченным на смерть, да еще под-
вергнуть подполье опасности провала! Нашли
врача, который за приличное вознаграждение
согласился лечить Дмитрия дома. Товарищи
радовались, что здоровье Дмитрия пошло на
поправку. Ведь поначалу в комитете решили,
что курьер Вернидуб пропал. Посылали связ-
ного по явкам, где мог пройти Дмитрий, но
из Константиновки он выехал, а ни в Дидиев-
ке, ни в Никитовке его не было. 11 дней про-
сидел у белых Вернидуб!
В начале апреля курьер Дмитрий Верни-
дуб снова был в деле. Дальние рейсы ему
были еще не по силам, но перевез он пирок-
силиновые шашки из Таганрога в Ростов, аза-
тем и в Новочеркасск. Там их очень ждали.
Матвей Гунько, слесарь депо станции Но-
вочеркасск, был опытным подрывником и стаж
подпольной работы имел довольно значитель-
ный. Революционное крещение получил еще в
70
волнениях пятого года. Мобилизованный поз-
же в армию, принял участие в знаменитом
восстании саперных батальонов в Ташкенте в
1910 году, за что получил полтора года кре-
пости. После отбытия наказания на работу в
депо, конечно, не взяли, нанимался по кустар-
ным мастерским. С началом мировой войны
снова призвали в армию, служил в Трапезун-
де, в саперном подрывном взводе. Волны ре-
волюции долго носили его вдали от родного
края. В Новочеркасск вернулся, когда он был
в руках белых. На этот раз приняли в депо —
специалистов ’ не хватало. Вскоре один из
прежних друзей — Рогатин — познакомил его с
Марией Малинской.
Подполью тоже нужны были специалисты.
Именно он, Матвей, и взялся смонтировать за-
ряды для взрыва моста между Новочеркас-
ском и Аксаем, в пяти верстах от станции.
Две барышни, по виду студентки, принесли
Гунько - динамит, фунтов двенадцать-пятна-
дцать, бикфордов шнур. Селитровый фитиль
он сам купил. Дальше—вопрос техники. Вско-
ре снаряды были готовы.
К мосту пошли вчетвером — Зуб, Гунько,
Юрченко, Мироненко. Заранее уточнили, что
мост охраняют разъездные патрули, появля-
ются они глубокой ночью. Подпольщики отпра-
вились на операцию вечером. Поезда в бли-
жайшее время не ожидалось.
Зуб держал наизготовке наган, Гунько
влез на ферму, товарищи подали ему четыре
снаряда. Подвязали их под каждой фермой и
подожгли шнуры.
Вскоре они уже были в городском саду,
где гремело какое-то празднество белых. Под-
.71
полыцики веселились, шутили, старались боль-
ше попадаться на глаза.
И вдруг вздрогнуло черное небо, освети-
лось светлыми сполохами, послышался дале-
кий, но сильный взрыв. Позже узнали, что
одну ферму вынесло из фундамента, а сам
фундамент разворотило. Моста не стало.
А эшелоны кубанцев направлялись из Рос-
това в Шахтную, чтобы быстрее попасть на
Маныч. Теперь пришлось им двигаться в кон-
ном строю, теряя время и утомляя коней, на
которых предстояло сразу же идти в бой.
Пимонов, Гунько, Зуб, Васечко у станции
Персиановской перепутали телеграфные про-
вода тонкой проволокой. И пошли телеграммы,
в которых сам черт ногу сломит.
Боевая группа ростовцев под руководством
Пивоварова разобрала полотно железной до-
роги между станциями Нахичевань и Кизите-
ринка.
Взлетели на воздух два бетонных моста у
Таганрога, железнодорожный мост у Перепа-
ковки, мост возле Батайска.
Таганрожцы во главе с Самущенко взорва-
ли мост у станции Хапры, подготовили взрыв
электростанции Русско-Балтийского завода.
Под станцией Сосыка пущен под откос во-
инский эшелон.
Таков был ответ подполья на директиву
Донбюро о развертывании диверсионной борь-
бы в тылу белых.
Работе диверсионных групп хорошо помо-
гала деятельность радиотелеграфиста Бурты-
лева, который перехватывал сообщения, имею-
щие военный и политический характер. Была
в его деятельности еще одна сторона: он уси-
72
ливал импульсы своего передатчика настоль-
ко, что телеграммы свободно могли принимать
советские радиостанции.
Во время вешенского мятежа, когда был
отдан приказ срочно установить связь с вос-
ставшими казаками, для чего им была отправ-
лена радиостанция, Буртылев, ссылаясь на по-
мехи, требовал в ответ увеличивать мощь их
передатчика, пока он не перегорел. Пришлось
для выяснения положения в районе Вешенской
посылать белым специальный аэроплан.
В это время немало ценной информации
стекалось в комитет. И шли «за рубеж», в.
штаб Южного фронта, в Донбюро курьер за
курьером.
Тем больше недоумения вызывала деятель-
ность представителя «оттуда» Анны Арсень-
евой. Судя по всему, вживание ее в роль юной
дамы белогвардейского света шло успешно:
ей отвели номер в гостинице «Астория», ее
часто видели в окружении офицеров, правда,,
некоторые из них, по данным военного штаба,
служили в контрразведке. Это уже был риск,,
сможет ли юная женщина выдержать такой
поединок? Чтобы предупредить возможные
ошибки, Калите поручили встретиться с Ар-
сеньевой, но не на конспиративной, а на част-
ной квартире.
— Вы знаете, — весело щебетала она, — яг
практически, у цели — мне предложили рабо-
тать в ОСВАГе. Уж там-то я все узнаю, что
мне нужно.
Калита смотрел на это юное бесшабашное
существо со смешанным чувством растерянно-
сти и страха, даже ненависти: «Кого нам сюда
прислали?»
73
— Неужели вы не понимаете, что вас про-
воцируют? Вам нельзя соглашаться на такое
предложение! Попросите дело поспокойнее —
секретарши или там еще что... Так вернее!
— Господи! В Ростове, оказывается, такие
сверхосторожные подпольщики, что иногда это
похоже на трусость...
— Вы забываетесь, товарищ Арсеньева! В
конце концов, я передаю вам решение штаба.
— Вот как! Но я же нёпосредственно вам
не подчинена!.. Да поймите же — они так на-
ивны и глупы, что мне смешно.
— Смеется тот, кто смеется последним.
— А я и сейчас смеюсь и потом буду сме-
яться!
— Заплачете, но будет поздно. — Видя всю
бесполезность разговора, Калита закончил: —
Если я срочно буду нужен, придите сюда —
меня вызовут.'Если вы понадобитесь, вызову
письменно за подписью полковника Александ-
рова!
— Понятно. И передайте, пожалуйста, сво-
им товарищам: я хочу сделать доклад коми-
тету.
— О чем?
— Обо всем. Я хочу разговаривать с ко-
митетом, а не с отдельным лицом, даже если
у него и большие полномочия!.-.
— Я передам товарищам.
Сообщение Калиты вызвало у товарищей
разное отношение.
— Никакого комитета для энергичной де-
вицы мы собирать не будем, — сказал Василь-
ев,— вы, Анна, я, еще два-три человека... Она
же хочет отчитываться — не мы.
74
Пивоваров заметил:
— А может, она верит, что мы соберем ко-
митет, всех увидит, все узнает. Вдруг это все
игра ОСВАГа?
— Так сильно — вряд ли, — усомнился Ка-
лита.
Собрались на Никольской улице, у Бонда-
ренко. Были Васильев, Пивоваров, Анна, Ка-
лита, Романов, Николай Спирин. Непонимание
и неприятие сказалось сразу. Прежде чем на-
чинать слушать доклад, Васильев обратился
к Арсеньевой:
— В последнее время вас видят все время
с одним и тем же офицером.
— Вот как? Вы за мной следите! Я это
чувствовала...
— Не следим, а страхуем. Это разные ве-
щи. А следили мы до этого за офицером, ко-
торый теперь неразлучен с вами. Он важная
птица в деникинской контрразведке.
— Вы говорите нарочно, чтобы меня по-
злить и напугать. Александр Оссовский — ми-
лый человек. И кстати, он армейский капитан,
здесь отдыхает после госпиталя. Он был ра-
нен на фронте!
— Если он и был на фронте, то очень дав-
но. Мы знаем его как контрразведчика.
— Глупости. Его друзья знают его как
армейца.
— Тем хуже, — сказал Пивоваров, — зна-
чит, вы действительно предмет игры. А как
ведете себя вы? Даже к нам вы ехали с ним!
— Вовсе не к вам. Мы доехали в трамвае
до Посоховского, на углу Никольской он за-
шел в лавку, а я к вам...
— Все ясно. Легкомыслие недопустимое,—
75
сказал Васильев.—Мы еще раз предупреж-
даем: вы играете с огнем. Никакого доклада
мы сегодня не слушаем. О времени и месте
встречи дадим вам знать особо.
Арсеньева становилась опасной. Одно из
двух — или она предмет внимания контрраз-
ведки, или ее сотрудник, которого хотят таким
необычным путем внедрить в подполье.
Вызвали Арсеньеву на Зеленый остров, в
будку бакенщика, где когда-то, после ареста
Мурлычева, проходил подпольный съезд. До-
прос вели Пивоваров и Калита.
— Во-первых, — объявил Пивоваров, — вы
арестованы. Именем подпольного комитета.—
Видя, что глаза девицы расширяются и она
готова пролить и поток слез, и не менее обиль-
ный поток слов, перебил поспешно: — Ни сле-
зы, ни слова не помогут. Комитет требует от
вас чистосердечного признания. Иначе выход
один — вы стоите у нас на пути.
— Я красная разведчица и горжусь этим.
Как видно, я попала в руки белых палачей.
Стреляйте, гады!
Чувствовали Роберт и Горин фальшь слов,
неискренность поведения и все же решили по-
временить с приговором, просить комитет по-
слать запрос в штаб 10-й армии. Арестован-
ную сначала поместили в квартире Скобелки-
на-Алексеева, но здесь она попыталась вос-
пользоваться помощью хозяйских детей для
передачи записок знакомым офицерам. Запис-
ка, правда, нейтральная, но это мог быть сиг-
нал! Перевели Арсеньеву к Андрею Сизинце-
ву. А вскоре из штаба 10-й армии пришла
шифровка, в которой говорилось, что муж Ар-
76
сеньевой, работавший вместе с женой в штабе,
в числе двадцати пяти человек расстрелян как
участник белогвардейского заговора. Арсень-
ева была командирована в Ростов по зада-
ниям мужа, цель и суть их штабу неизвестны.
— Вот теперь все и ясненько, Анечка,—
сказал тихо Пивоваров. Он приехал к Си-
зинцеву, прошел в коморку к Арсеньевой, мол-
ча положил расшифрованный текст перед ней.
Арсеньева забилась в рыданиях. Сквозь
слезы она то шептала, то вскрикивала:
— Какие интриги, какая клевета!
— Вы поедете с нашими людьми в штаб
десятой армии.
— Ни за что! Вы что — не понимаете, что
меня там ждет?
— Но вы расскажете правду...
— Кто ее будет слушать!
- Я.
— Уж вам-то я ничего не скажу!
— Значит, вы едете в Советскую Россию.
Все необходимые документы заказаны. И не
заставляйте применять силу.
— Хорошо, — вдруг покорно согласилась
Арсеньева. — Я еду. Я докажу!..
Арсеньева, видимо, поверила, что по дороге
на вокзал они сели на случайно подвернувше-
гося извозчика. (Это был подпольщик Олейни-
ков). Во время скачки по улице она несколь-
ко раз порывалась остановиться, когда появ-
лялась группа военных, пыталась закричать.
Было ясно, она хочет привлечь чужое внима-
ние и освободиться из-под охраны подполья.
Выход оставался один: на спуске к вокзалу,
в Соленой балке, Пивоваров привел приговор
комитета в исполнение.
77
Кузнец Вакула снова бушевал:
— Васька Абросимов пьянством марает
честь коммунистов, позорит наше дело!
’— Ну, это ты хватил, друже, — поморщил-
ся Васильев. — Есть у Абросимова неприятные
черты. Есть, не скрою. Но на то мы и това-
рищи— подсказать надо, поправить...
— Это беспринципность и малодушие,—
горячился Кузнец Вакула.— «Подсказать, по-
править!..» Я предупреждал не раз, теперь го-
ворю серьезно: не желаю быть в одном ряду
с такими, как Васька. Я выхожу из комитета.
Буду работать в своей ячейке, чтобы пропой-
цу и глаза не видели.
Рассерженный Ткаченко ушел, расстроив
товарищей: сердцем они чувствовали его пра-
воту, но все-таки не чужой же Василий!
А тут он и сам пожаловал — радостный и
опять под хмельком. Васильев под впечатле-
нием разговора с Кузнецом Вакулой сказал:
— Товарищ Василий, я тебе уже говорил,
чтобы в таком виде ты не являлся в комитет.
— Какой там вид, Андрюша ты мой род-
ной! Это же я от радости. Нашли еще одного
отличного наборщика... А то наши нехристи
уже задыхаются...
— Прекрати эти дурацкие шуточки!
— Шутю, — покорно сказал Василий.—
Шутю и шутю. Но наборщик — отменный!
— Кто такой? Проверил его? Кажется, сто^
раз говорили, что без проверки боевого штаба
к типографии никого не допускать!
— Я и без штаба проверил. Хлопец — зо-
лотые руки. Теперь задержек в типографии не
будет.
Так появился в доме Спириных до того ни*
78
кому не известный парень — Поддубный. При
первом же знакомстве новичок изложил, что
его привлекает типографское дело само по се-
бе (работал парень действительно отлично),
притом он, дескать, всегда был не в ладах с
властями.
— Ты анархист? — спросили товарищи.
— Я ни за какую партию. Я сам по себе.
— Сейчас так неможно, козаче, — сказал
Илья Абросимов.
— Расхристанный интеллигент, вот кто
ты! — влепил Гриша Спирин где-то услышан-
ные слова.
Глава четвертая
ПОЛОВОДЬЕ
Весна широко шагала с юга.
^Еще накануне пахло морозцем,
и лужицы перед восходом солнца затягивало
зыбким ледком, а сегодня вкусно запахло зем-
лей, потянуло теплым, <пряно пахнущим, сыт-
ным ветром, и ему навстречу вздрогнули, про-
снулись после зимней спячки деревья, зашеве-
лили ветвями живо, трепетно, будто никогда
не звенели стеклянно и униженно.
Весна шагала с юга. И навстречу ей кати-
лась могучая волна красного наступления. Да-
79
же вешенский мятеж, серьезно подорвавший
тыл советских войск, не смог остановить их
продвижения на юг. Ленин слал требования
покончить с мятежом в считанные дни, извлечь
уроки из ошибок, приведших к восстанию в
районе, население которого совсем недавно
порвало с белыми. Продолжались бои в При-
азовье: восставшие против Деникина крестья-
не сражались из последних сил.
...Поручик Пачулия разыскал командира
отряда в доме попа. Отряд только что вернул-
ся из карательной операции, потеряв несколь-
ко солдат и двух офицеров. «Порядок» уже
удалось навести в ряде сел, помогли полки,
снятые Деникиным с фронта. Белые бросили
против повстанцев артиллерию. Огнем была
охвачена, кровью залита земля Приазовья.
Повстанцы отходили по двум направле-
ниям: одни шли на соединение с наступавши-
ми с севера и запада частями красных армий,
другие были вынуждены отступать к лиману.
Там, у села Носово, ставшего последней кре-
постью восставших, собирались остатки отря-
дов непокоренных, готовых сражаться до
конца.
Командир карательного отряда капитан
Караев обрадовался, увидев Пачулию:
— Прямо вовремя, дорогой! Разговоры по-
том... Садись, пей-ешь. Веришь, поручик, за
трое суток не пришлось ни разу хорошо поесть.
Усмиряли голодранцев. Хо-ро-шо поработали!..
Твое здоровье, дорогой! Чтоб ты был везучее
своего предшественника!
Потом Пачулия узнал, что его предшест-
80
венник поручик Костин, захватив с частью от-
ряда одно из сел, направился по названному
доносчиком адресу, где жил председатель рев-
кома. В хате оказалась молодая женщина с
годовалым ребенком — жена и сын предрев-
кома. На вопросы Костина она не отвечала,
вернее, говорила, что не знает, где муж. Хотел
поручик допросить ее как следует, но вдруг
понял, насколько соблазнительна эта молоду-
ха, и приказал оставить их одних.
.Когда из хаты донесся женский крик, один
из часовых сказал другому:
— Кажись, добрался их благородие! — И
завистливо сплюнул.
Ждали довольно долго, потом от нетерпе-
ния— сколько же можно? — потолкались на
пороге. Один поднажал легонько на дверь, она
открылась без скрипа. Головой к двери в луже
крови лежал поручик с раскроенным черепом,
а рядом — залитый кровью топор. Окно в сто-
рону огорода было открыто...
Бросились к окну, затем в огороды, на ко-
нях понеслись по округе: как в воду канула
проклятая бабенка. Мстя за своего командира,
каратели подожгли хату предревкома, и побе-
жал огонь по полупустому селу, пожирая кры-
шу за крышей, дымя и свистя. Весенний ветер
бойко резвился, раздувая пламя до недоступ-
ных высот...
Носово — большое село на берегу Миусско-
го лимана. Восставшие успели вокруг него
возвести линию обороны — сделали простей-
шие окопы, ячейки для стрелков. Здесь собра-
лись наиболее опытные фронтовики, умеющие
воевать. Два месяца в районе с населением
4. Схватка,
81
более 50 тысяч человек практически существо-
вала Советская власть.
Белые долго не могли выделить сил для
подавления повстанцев. Но теперь они торже-
ствовали. Полукольцо карателей опоясало Ко-
сово. Правда, рисковать белым не хотелось, а
повстанцы не собирались уступать без боя. На
помощь повстанцам поднялось все население.
Женщины собирали по дворам еду, ухажива-
ли за ранеными.
Бой разгорелся с восходом солнца, и, когда
оно поднялось до полуденной точки, стало
ясно, что повстанцам не сдюжить. Централь-
ный повстанческий совет отдал приказ: вывес-
ти через лиман женщин и детей. Десятки бар-
касоь пригнали рыбаки в помощь им. Никто
не мог и подумать, чем все это обернется в
дальнейшем.
’ Как только первые баркасы ткнулись в ле-
вый берег и женщины, подхватив детей, стали
выбираться на берег, на них обрушилась ла-
вина пулеметного и винтовочного огня. (По-
ручик Пачулия умело расставил пулеметы!)
Но и в этот страшный момент повстанцы
не растерялись: они выдвинули вперед на не-
скольких баркасах группу хорошо вооружен-
ных партизан, которые стремительно преодо-
лели водную гладь лимана и вступили в бой
с карателями. Почти в самом начале схватки
партизанская пуля чиркнула Пачулия по го-
лове, задела краешек уха. Санитар остановил
кровь, перевязал офицера:
— Ваше благородие, вам нужно в тыл,
срочно нужно!
— Хорошо, милый мой эскулап, — помор-
82
ЩИлся Пачулия, — прикажи пбДйть линейку.
А пока я еще могу руководить боем!
Издалека, с холма, Пачулия видел, как
продолжали тонуть баркасы и люди, видел,
как на друтм берегу Носово в нескольких
местах полыхнуло огнем — значит, солдаты
Караева ворвались в последнюю крепость пов-
станцев, наводивших так долго страх на де-
никинцев.
Когда линейка повезла Пачулия в ближай-
ший санучасток, весь правый берег был охва-
чен огнем, неслись приглушенные выстрелы и
крики людей. Каратели завершали свою
страшную работу.
У комитета собралось много материалов,
которые необходимо было срочно доставить в
Донбюро и разведотдел штаба Южного фрон-
та. Вернидуб еще был слаб для дальних по-'
ездок. Выбор пал на Сашу Абросимова (Штур-
мана). Он служил раньше «на флоте, поэтому
решили его перебросить морем — с помощью
таганрожцев.
И апреля Саша отправился в путь вместе
с женой (она везла в Таганрог свежий номер
«Донской бедноты»). Выехали туда поездо1М.
Явились к секретарю окружкома товарищу
Елене. Явка была в шапочной мастерской.
— Мы приехали дать заказ на шапки.
— Сколько вам нужно?
— Нам бы тысячу штук.
— Столько не сможем. Пятьсот еще так-
сяк.
— Ну хотя бы семьсот!
4*
88
Согласились на шестьсот пятьдесят. Это и
был пароль.
Вечером в сопровождении таганрогских то-
варищей он был в Морской — на Курячьей
косе. Здесь Сашу познакомили с Иваном За-
бурненко, молодым, но уже опытным подполь-
щиком. Это ему предстояло доставить Штур-
мана в Мариуполь.
— С нами пойдут еще двенадцать пар-
ней— хотят служить в Красной Армии, — го-
ворил Иван, — разные ребята, но все хорошие,
нашенские.
Весенняя крутая темнота быстро охватила
берег и море. Забурненко шагал уверенно, Са-
ша старался не отставать. Во тьме Штурман
смог все же рассмотреть саженях в ста от бе-
рега силуэт двухмачтового баркаса. Теперь
нужно было быстро перебраться на его борт:
в любое время может появиться патруль.
— Хлопцы дадут сигнал, если что, — по-
яснил Забурненко, — но лучше от греха по-
дальше.
Половина спутников садится в лодку. Остав-
шиеся на берегу напряженно вслушивают-
ся в плеск волн. Проходят минуты тревожного
ожидания. Лодка наконец возвращается. И
вот уже вся команда на борту баркаса.
— Выбирай якорь, поднимай паруса, — ти-
хо командует Забурненко.
Ветер, как по заказу: крепкий, попутный.
Мчится баркас вперед черной птицей по чер-
ным волнам, только иссиня-белая пена взле-
тает у борта.
— Не свистать! Курить только в каютке!—
следует новая команда.
Как назло, от волнения хочется курить. В
84
каютке, тесной для такой компании, дымно.
Все курят молча, вслушиваясь в равномерное
гудение ветра в парусах, плеск и шипение
волн. Какое-то время спустя заглянул в кают-
ку Забурненко:
— Обошли Таганрог. Не робь!
Почти полдороги сделали. Как-то дальше
удастся!
Утром ветер заштилел. Паруса болтаются.
Спасение пока что — туман: в пяти-шести ша-
гах ничего не видно. Но вот около семи часов
появляется солнце, заливая спокойную пепель-
ную воду моря всеми оттенками красного. Ту-
ман рассеивается. Баркас стоит против устья
Миуса, справа вдали виднеется Таганрог. Во-
круг сосредоточенно работают рыбаки — ста-
вят и поднимают сети. Пришлось на веслах вы-
бираться из гущи баркасов. В стороне остано-
вились, решившись на «экспроприацию»: из
чьих-то сетей взяли три рыбины покрупней.
Заварили уху. А ветра все 1нет. В любую ми-
нуту может появиться патруль. Чем закончит-
ся встреча, уверенно сказать нельзя, хотя За-
бурненко запасся кое-какими документами.
Только к полудню подул свежий низовой
ветер. Неудобный ветер, придется лавировать.
Зато хотя и медленно, но все же можно про-
двигаться вперед. К вечеру дошли до Кривой
косы. Начиналась, пожалуй, самая опасная
часть пути: где-то здесь должна проходить
линия фронта. Значит, нужно уходить дальше
в море, к кубанским берегам, чтобы оттуда
при попутном ветре, перейдя в море невиди-
мую границу, стрелой выйти в расположение
красных. Повернули, пошли правым галсом.
Но идти пришлось недолго. Вот и встреча, ко-
86
торую ждали и боялись: наперерез баркаёу
шел сторожевой катер белых, подавая сиг-
нальные гудки «стоп!».
Забурненко, делая вид, что не понимает
сигналов, стремится увести баркас на мелкое
место. Нечего и думать о том, чтобы совсем
уйти от катера, «нужно выбрать для себя по-
зицию поудобнее.
Охрана все ближе.
— Стой! Убирай паруса! — несется коман-
да с катера.
Остановились. Убрали паруса.
С катера бросили конец, прикрепились на
мостике. На нем стоит мичман, спрашивает:
— Кто такие?
— Жители Таганрога и Курячьей косы,—
за всех отвечает Забурненко.
— Куда едете?
— В Ейск, — отвечает Иван.
— Зачем?
— Купить муки или зерно, чего удастся.
В баркас спускаются три казака и мичман.
— Предъявите документы!
На 12 человек, находящихся на баркасе,—
три настоящих паспорта, двое—совсем без до-
кументов, у остальных — липа. Забурненко
предъявляет подлинное разрешение атамана на
выезд в Ейск для покупки зерна. (Мичман вер-
тит бумажку в руках. Видно, не очень-то ве-
рит, но... формальности соблюдены. Вместе с
казаками он поднимается на катер. Мичман
с мостика советует:
— Держитесь левее, а то не попадете в
Ейск.
— Спасибо, господин мичман, — улыбается
Забурненко. — Подвернем малость!
86
Катер пошел к Кривой косе. Баркас под-
нял паруса и направился в сторону Ейска.
Шли до самого утра, шли в тумане. И вдруг
услышали: с берега доносятся звуки боя —
хлопают винтовки, строчат пулеметы, бухает
пушка. А ветер как назло упал.
— Скорей на весла! — командует Забур-
ненко.— Уходим в море.
Ушли подальше — необходимо точнее опре-
делить, где белые, где красные. По приметам
местные жители узнали: бой идет между Кир-
пичевкой и Безыменной..-
Ветер крепчает, напрягаются паруса. Бар-
кас стремительно мчится по густо-синим ве-
сенним волнам. Уже видны трубы мариуполь-
ских заводов. Ура! Все вздохнули облегченно.
Баркас огибает мол, входит в порт. На при-
чале уже ждут двое милиционеров. Только
путешественники спрыгнули на берег, милици-
онеры устремились к ним:
— Кто такие? Откуда? Зачем приехали?
— Нам нужно в ближайший военный
штаб, — сказал Абросимов.
Ближайшим оказался штаб 8-го Задне-
провского полка. Он был «замахначенным» —
многие его командиры ориентировались на
Махно, и все же в штабе дали продуктов и
пропуск. На следующий день утром в город-
ском комитете Коммунистической партии
Украины выдали Абросимову удостоверение в
обмен на полотняный мандат Ростово-Нахиче-
ванского комитета. В штабе полка Штурман
передал оперативные сведения о передвиже-
нии белых войск.
На баркас Забурненко погрузили несколь-
ко пачек газет. Может удастся доставить их
87
людям, которые ждут слово большевистской
правды.
Абросимов крепко жмет руку отважному
«капитану» и сердечно желает попутного вет-
ра. Его самого ждало еще нелегкое путешест-
вие по территории, контролируемой Махно. В
те дни батько был в союзе с красными, но
его «воители» привыкла решать все вопросы
на месте и быстро: чуть что не по ним — к
стенке. Штурман на такой исход права не
имел. Донбюро нужны его сведения, комитет
ждал его возвращения с директивами и день-
гами;
Только 18 апреля Штурман наконец сел в
поезд на станции Бердянск. Правда, радова-
ться было рано, надо еще доехать в Екатери-
нослав, а потом уж дальше — в Харьков, а мо-
жет, и в Козлов, где работают отделы Дон-
бюро.
В эти дни Ростово-Нахичев-анский комитет
обратился к донцам и кубанцам с воззванием:
«Товарищи рабочие и крестьяне Дона и
Кубани! -
Издыхающая койтроеволюция Деникина и
компании, как утопающий, хватается за со-
ломинку, чтобы спасти себя от неминуемой
гибели. Шайка генералов и офицеров, став-
ших на защиту капиталистов и помещиков, в
страхе мечется, видя, как со всех сторон тес-
ными рядами, срывая то в одном, то в другом
месте фронт, движется Красная Армия. Заня-
ты Торговая, хут. Атаман, Мечетинская, совет-
ские войска в 10 верстах от Старочеркасска.
Все теснее сжимается кольцо Красной Армии
88
вокруг испуганной шайки офицеров и генера-
лов. Где искать спасения? Как спасти свои
карманы, звездочки и головы? Генералы и по-
мещики видят, что их армия не спасет...
Пьянство, разврат, ужасающая разнуздан-
ность, взяточничество, воровство и дезертир-
ство процветают среди «благородного» офи-
церства. Мобилизованные крестьяне и рабочие
при первом удобном случае переходят на сто-
рону советских войск или разбегаются. Вместо
армии деникинская контрреволюция имеет
разлагающийся труп...
Товарищи рабочие и крестьяне Дона и Ку-
бани! Видя, что выхода нет, и думая об
одном: как бы себя спасти, решилась на по-
следнее отчаянное средство деникинская
контрреволюция. Она решила мобилизовать
все мужское население Донской области. Она
думала, что вы, товарищи рабочие и крестья-
не,— спасение их от неминуемой гибели...
...Им нужно пушечное мясо, чтобы заткнуть
прорехи фронта; и они хотят, чтобы эти пу-
шечным мясом были вы, товарищи рабочие и
крестьяне! Они хотят, чтобы вы своими жиз-
нями спасли их от надвигающейся Красной
Армии-
Товарищи рабочие и крестьяне! Мешайте
всяческой мобилизации — это приближает час
нашего избавления...
Так собирайтесь же с силами, рабочие и
крестьяне, деникинская контрреволюция сама
помогает вам. Помните, что вас гораздо боль-
ше, чем горсточка верных им войск. Как бы
они ни старались разбить и дезорганизовать
вас, они не смогут этого сделать, как не сде-
лали до сих пор. Пусть каждая жертва застав-
89
ляет вас только выше поднять красное знамя!
Нет такой силы, которая могла бы побе-
дить пролетариат. Так вперед, под красные
знамена Советской Армии!
Да здравствует Советская власть на Дону
и Кубани!
Донской областной комитет
Российской Коммунистической
партии большевиков».
Из обращения политотдела РВС
Южного фронта к трудовому казачеству
апрель 1919 г.
«Братья-станичники!
Атаман Деникин распускает лживые воз-
звания среди трудового казачества. Он пишет
в них, будто съезд партии коммунистов-боль-
шевиков постановил жестоко и беспощадно
расправляться с казачеством.
Товарищи трудовые казаки, атаману Де-
никину, видно, мало крови, пролитой вами в
боях с Рабоче-Крестьянской Красной Армией.
Мало, видно, разоренных и сожженных сна-
рядами станиц и хуторов. Мало вы страдали,
обслуживая враждующие армии своими под-
водами и лошадьми.
В то время, когда все казачество хочет
жить мирно и заявляет, что ему нет дела до
генеральских погон, *власти генералов и ата-
манов, и «казачество хочет жить спокойно и
трудиться в особенности сейчас, весной, когда
надо запахивать поля, атаман Деникин при-
зывает к восстаниям, атаман Деникин хочет
снова, чтобы мирные жители бросили свои ха-
90
лупы, свое хозяйство и шли на войну с совет-
скими войсками...
Не допускайте же, братья-станичники, что-
бы генералы опять втянули вас в борьбу с
такими же трудящимися, как и вы.
Да здравствует трудовой советский Дон!
Да здравствует братский союз трудового
казачества Дона и Кубани с рабоче-крестьян-
ской Россией!»
В военном штабе подполья не было едино-
душия в определении ближайших задач. С са-
мого начала Васильев предлагал все подчи-
нить подготовке будущего восстания, по сути,
отказаться от оперативной работы. Горин со-
глашался, что главная цель — восстание, но
говорил, что диверсиями пренебрегать нельзя:
они приносят сиюминутную помощь Красной
Армии. Моренец бурлил:
— Это не подполье, а какое-то постоянно
действующее совещание. Говорим, говорим, го-
ворим! Нужно действовать! Нужно подобрать
крепкую группу надежных ребят — ловких,
сильных, владеющих оружием и — вперед!
Уничтожать офицеров и контрразведчиков,
взрывать штабы и поезда, вредить, понимаете,
вредить белякам во всем и везде!
— Авантюра,— угрюмо бросал Васильев.—
У нас нет возможностей для этого...
— И не будет! — горячился Моренец. — Вы
же совещаетесь, не работаете!
Закончились споры тем, что Моренец вы-
шел из штаба, а вскоре и совсем уехал из Рос-
това. Он надеялся вернуться сюда с отрядом,
о котором так мечтал, верил, что такой отряд
91
скоро станет грозой для белых, повергнет их
фронт и тыл в трепет. Но споры в военном
штабе дали и конкретный результат: было
признано необходимым, готовясь к- восста-
нию, усилить диверсионно-разведывательную
работу.
В конце марта комитет принял решение о
подчинении Ростово-Нахичеванской боевой
дружины военному штабу комитета. Так бы-
ли вскоре объединены все вооруженные силы
подполья — перед этим военному штабу коми-
тета подчинили Темерницкую боевую группу.
Железнодорожники продолжали свои дейст-
вия в мастерских и на дороге, стремясь не дать
белым возможности использовать важнейшую
артерию на полную мощь.
Штаб боевой дружины Ростова и Нахиче-
вани под руководством Тюхряева к этому вре-
мени установил связи с дружинниками других
городов, постепенно распространяя влияние
на всю область. Рос счет боевых дел.
На станцию Кизитеринка-Сортировочная
пришел эшелон с военной техникой, наконец-
то полученной из Англии для Донской армии.
Подпольщики Константин Лосин, Павел Иг-
натьев, Василий Фетисов сняли двух часовых,
заложили под платформы с орудиями и авто-
машинами несколько динамитных патронов и
пироксилин. От взрыва пострадало много бое-
вой техники, погибло и было ранено несколько
солдат охраны.
Особое внимание дружинники уделяли раз-
личным армейским мастерским. Павлу Игнать-
еву и Владимиру-Куклеву удалось поступить
на работу в Новочеркасские авиационные мас-
терские, где ремонтировались самолеты и ору-
92
жие, моторы и автомобили. Много секретов
имели слесаря, когда хотели, чтобы отремон-
тированная техника пришла в негодность как
можно скорее, и пользовались этими секрета-
ми широко. Со склада мастерских подполь-
щикам удалось похитить самолетный пулемет,
ящик винтовок, боеприпасы и пироксилин.
Передвижные авторемонтные мастерские
находились в особом поезде, который курсиро-
вал от Новочеркасска к Воронежу, затем че-
рез Ростов шел к Харькову. Его работники
приводили в порядок поврежденную технику.
В эти мастерские удалось проникнуть подполь-
щику Репеткову. Вскоре он уже мог своевре-
менно сообщать о предстоящих передвиже-
ниях. Однажды он сообщил, что в ближайшее
время поезд с оборудованием мастерских идет
в Филоново, оттуда рукой подать до фронта.
Решено было взорвать мастерские.
В Филоново отправились Леонтий Погоре-
лов, Порфирий Серый, Ксения Алатырцева,
Савелий (Кузнец). Получив здесь уточненные
данные о продвижении поезда к фронту, По-
горелов, Серый и Репетков пробрались ночью
к заранее намеченному участку дороги, где
заложили под рельсы несколько динамитных
патронов и пироксилиновых шашек. Тревожно
ожидали под насыпью поезда, поднимались
наверх, прикладывали уши к рельсу. Наконец
послышался шум поезда. Еще раз проверили
взрыватели....
Хотя ждали взрыва с нетерпением, грянул
он неожиданно. В зареве пламени было видно,
как рухнул под откос паровоз, увлекая за со-
бой вагоны. Снова раздались взрывы: это на-
чали рваться боеприпасы в вагонах, которые
93
были прицеплены к составу перед отправле-
нием на фронт. Уцелевшие солдаты открыли
беспорядочный огонь...
Разными путями вернулись дружинники в
поселок, где около явочной квартиры дежу-
рили Савелий и Ксения.
Савелий еще с неделю оставался на квар-
тире у Репеткова. Он узнал, что остатки раз-
битого эшелона направляются на станцию
Панфилово для переформирования. Следует
сказать, забегая вперед: белогвардейцам до
конца войны так и не удалось восстановить
мастерские.
Как только Дон очистился ото льда, дени-
кинцы решили срочно перебросить свои войска
вверх по реке. Было приказано снарядить для
этого пароход.
Вызвали команду слесарей, разбирающих-
ся в пароходной технике. Среди них оказался
Николай Зиновьев (Зуб) с группой верных
ребят. Ремонт шел напряженно, хотя постоян-
но что-нибудь не ладилось. Наконец пароход
был готов, к нему прицеплены баржи, на ко-
торых разместились войска. На палубе паро-
хода установлены легкие орудия и пулеметы.
Подается команда к отплытию, но пароход
не может сдвинуться с места, хотя дым из
трубы валит вовсю. Старший командир посы-
лает офицера выяснить, в чем дело. Спустив-
шись в машинное отделение, тот узнает, что
пароход двигаться не может: с главного вала
кто-то снял подшипник...
Много внимания дружинники уделяли кон-
спиративной работе. Скажем, паспорта. Нуж-
да в них была большая. Они помогали това-
94
рЙЩйм Скрываться, были необходимы Kypt*
ерам.
Нередко пользовались такой ситуацией. По
существовавшим правилам, паспорта умерших
сдавались в контору кладбища, где документы
после регистрации уничтожались. Служащие
кладбища поддались на уговоры и польстились
на предложенные деньги; с тех пор паспорта
умерших скупались, затем обрабатывались с
помощью специальных кислот и заполнялись
новыми записями. Эти липовые паспорта про-
писывались в полицейских участках. Большую
помощь оказывал в прописке работавший пи-
сарем в седьмом отделении стражи Сергей
Ловчиков, а позже Иван Гункин и Дмитрий
Войлок, специально устроенные на службу в
шестое отделение. Они не только помогали в
прописке, но и своевременно сообщали о на-
меченных стражей облавах и обысках в На-
хичевани.
Удалось установить связи с работниками
польского консульства: теперь иногда доста-
вали паспорта, благодаря которым «польско-
подданные» имели право не служить в бело-
гвардейских армиях. Такие паспорта быди не-
плохим прикрытием пленным красноармейцам,
командирам и участникам подполья.
Много внимания уделяли дружинники ра-
боте среди призывников. Порфирий Серый,
Александр Чемоданов, Василий Цук, Иосиф
Клецкин почти ежедневно являлись на призыв-
ной пункт военного начальника, размещав-
шийся на Скобелевской улице, или на моби-
лизационные пункты белых, расположенные на
Большой Садовой. Дружинники приносили с
собой удостоверения о полном или временном
95
освобождении от призыва. Их с радостью по-
лучали призывники. А листовки разбрасыва-
лись очень просто: в карманах делались про-
рези, листовки складывались угольничками.
Теперь их можно потихоньку опускать в про-
резь—на пол, где их подбирали призывники.
Николай Левченко, гравер хромолитогра-
фии акционерного общества «Гордон с С-м»,
активно участвовал в изготовлении фальши-
вых документов. Так, им была сделана круг-
лая печать Ростово-Нахичеванского окружно-
го воинского начальника. Бланки удостовере-
ний печатались в типографии у Спириных.
Только в апреле было изготовлено полторы
тысячи бланков удостоверений, освобождаю-
щих от службы в белой армии по болезни на
три-шесть месяцев и даже по чистой.
Призывникам выдавались фиктивные мет-
рические свидетельства, в которых уменьшал-
ся возраст, что также освобождало от воин-
ской повинности. Эти метрики выдавались от
имени Новочеркасского кафедрального собора,
ростовской Покровской церкви и приходов
Старого и Нового соборов Ростова.
В условиях подполья важнейшим и в то же
время сложным делом было вооружение на-
ших боевых дружин. Оружие собирали где
только можно было, нередко его приобретали
у демобилизованных солдат.
Собирали то, что спрятали красногвардей-
цы (это выявляли организаторы дружин на
предприятиях), похищали из воинских частей
и тыловых учреждений. Бомбы, пироксилин и
динамит доставляли из Новочеркасска Игнать-
ев и Куклин, в автомастерских Репетков до-
стал много патронов и ручных гранат. Азов-
96
чанин Погнерыбко привез в Ростов ручной пу-
лемет «кольт», две пулеметные ленты и взрыв-
чатку.
Очень помогал вооружению групп искус-
ный оружейник Василий Сеченов, державший
свою кустарную мастерскую на Пушкинской
улице. Там в полуподвале он ремонтировал
винтовки и револьверы различных систем.
К апрелю боевая дружина располагала
двумя складами оружия. Первый—нахичеван-
ский—был в сарае-погребе у Тюхряева, вто-
рой — ростовский — в квартире Погорелова...
Дружина готовилась к решающей схватке.
Князь Гиви Пачулия вернулся в Ростов из
таганрогской командировки как герой. Его
пригласил к себе сам начальник донской
контрразведки полковник Сарахтин. Поинте-
ресовавшись самочувствием, спросил:
— Что эскулапы?
Поручик небрежно бросил:
. — Интересуются, нет ли контузии. Но я
чувствую себя отлично, господин полковник.
Готов к новым делам.
— Вот и славненько. Я ходатайствую,
князь, о производстве вас в очередной чин.
Пачулия вскочил:
— Рад стараться, ваше высокоблагородие!
— Оставьте, князь! Оставьте. Вы заслужи-
ваете этого... Расскажите, Гиви, откровенно:
как там народ? В конце концов они пойдут
за 'нами?
— Думаю, что нет, господин полковник.
Только сила заставит их повиноваться.
— Сила... Да, сила, молодой человек, об-
97
ЛЙДйёт свойством ломать, но Нам нуЖно чтб-1'd
такое, что позволяет гнуть, сгибать!
Пачулия молчал. Он понимал, к чему кло-
нит полковник, но ему нечего было сказать.
А полковник совсем не случайно затеял такой
разговор. Накануне состоялось совещание ко-
мандного состава, на котором генерал Дени-
кин восхвалял идейность большевиков, умею-
щих драться, умирать и добиваться своего, и
ругал господ офицеров, умеющих только раз-
вратничать, спекулировать и пьянствовать. Де-
никин призывал вспомнить долг перед «роди-
ной неделимой» и поучиться у большевиков их
стойкости и целеустремленности. Совещание
было секретным. Но сегодня полковнику доста-
вили свежий номер «Донской бедноты», в нем
уже был опубликован отчет о совещании. Как
могло произойти такое? Где утечка?
Меньше всего могли думать контрразвед-
чики, что на совещании присутствовал штабс-
капитан Шмидт, что прошел он по пропуску,
подписанному самим князем Волконским.
Правда, пропуск был сделан подпольщиками,
но уже давно известно, что градоначальник
Греков не смог отличить свою подпись от под-
дельной. Куда уж тут охранникам!
И Андрей Васильев (Шмидт), пожалуй,
был самым внимательным слушателем на со-
вещании: другим поучительные сентенции Де-
никина порядком надоели. Утром следующего
дня Васильев давал уже Селиванову текст для
набора.
Этот номер газеты вызвал растерянность и
гнев деникинского начальства и контрразвед-
ки Добровольческой армии.
Полковник Маньковский очень грубо раз-
98
говаривал с Татариновым, к которому обычно
благоволил.
— В вашей типографии отпечатано, милей-
ший, в вашей, — язвительно отчитывал он Та-
таринова.— А вы все обещаете. Нет, я больше
не могу разрешить вам такую жизнь!
— Агенты работают вовсю, господин пол-
ковник! Все идет, как я и докладывал. С типо-
графией тесно связаны члены комитета. Они
там хорошо известны по кличкам — Шмидт,
Анна, Старик, Седой и так далее. Через ти-
пографию вы выйдите на комитет. Господин
полковник, в конце концов, что значит этот
листок?
— Прекратить!—вспыхнул Маньковский.—
Я не разрешаю вам так рассуждать. Нам при-
казано взять типографию!.. — Полковник со-
всем расстроился, чувствуя профессиональную
правоту капитана и добавил:—Могли бы по-
торопиться и уже все узнать!.. Итак, я жду
план операции по захвату типографии.
Полковник- встал.
— Слушаюсь! Разрешите идти? — вытянул-
ся Татаринов.
Полковник вышел из-за стола, подошел к
капитану вплотную.
— Голубчик, ты поаккуратней там. Не ру-
би все нити сразу.
— Есть не рубить нити, господин полков-
ник! Хочу подумать об одной версии... Вече-
ром доложу!1
— Думай, голубчик, хорошо думай.
Вернувшись в свой кабинет, Татаринов вы-
звал Бордовскова и сказал:
— Из членов комитета тесно связанных с
типографией, мы точно знаем двоих—АбрЪси-
99
мова Василия Ивановича и Василенко Емель-
яна Сергеевича. Что нам о них известно? Это,
во-первых. Во-вторых, сегодня же отдать при-
каз об установлении за ними строгого наблю-
дения. Думаю, что от дуроломов -наружной
службы они очень легко избавляются. Итак,
что мы знаем об Абросимове и Василенко?
Слушаю..<
Глава пятая
КОГДА
РАСПУСТИЛАСЬ
СИРЕНЬ
у проходной будки, на заборе,
Костя Ковалев прикрепил боль-
шой лист бумаги, на котором красными буква-
ми вывел: «Да здравствует 1 Мая!». Накануне
Темерницкий комитет принял решение отпразд-
новать день труда как подобает. Решили всем
членам ячейки явиться к проходным Влади-
кавказских мастерских и попытаться уговорить
рабочих не приступать к работе. Сами партий-
цы явились в праздничной одежде, думали
этим подать пример другим.
И вот у всех проходных собрались толпы
рабочих, к работе никто не приступал.
Ковригин обратился к профуполномочен-
ному Ивану Андреевичу Собко:
100
— Почему ваш комитет внутреннего рас-
порядка не решился праздновать День рабо-
чей солидарности?
Иван Андреевич пожал плечами:
— Тридцатого было заседание, принято ре-
шение работать. Во избежание репрессий.
— Марш-марш назад?
— Как знаешь, но это решение комитета,
и мы обязаны подчиниться дисциплине!
— Дисциплине трусов?
— От вашей храбрости только жертвы бес-
смысленные!
— А ты уверен, что рабочие с тобой со-
гласны?
Иван Андреевич горько усмехнулся:
— А ты меня спрашивал, с чем я согласен?
Я уполномоченный и обязан выполнять реше-
ние комитета.
— Но если рабочие не согласны? Давай их
спросим!
Огромный Собко, саженного роста, широ-
коплечий, возбужденно сказал:
— А что? Давай!
Ковригин ударил в ’буферную тарелку. Во-
круг них быстро выросла толпа рабочих. Соб-
ко поднялся на станину станка. Волнуясь, он
сказал:
— Друзья! Поздравляю вас с нашим ра-
бочим праздником.
Толпа возбужденно загомонила. Иван Анд-
реевич продолжал:
— Комитет внутреннего распорядка при-
нял решение работать в этот день. Но вы
знаете, что практически нигде в мастерских
работа Н? начинается. Большинство рабочих
. Ш
пришли в праздничной одежде. Предлагаю:
давайте проголосуем — работать или нет!
Толпа разразилась криками одобрения.
— Кто за празднование? — спросил Иван
Андреевич.
Взметнулся лес рук.
— Кто против?
Сначала робко поднялось несколько рук,
но под взглядами товарищей поднявшие их
быстро опустили.
— Решено! — Иван Андреевич говорил уве-
ренно и твердо, как будто давно ждал такого
исхода. — Договоримся так: у кого начато
срочное дело — закончить, остальные — по
домам.
В цеху осталось два-три человека. В 7 ча-
сов 30 минут механический цех опустел.
Начало положено, да еще такое убедитель-
ное! Члены центральной ячейки пошли по дру-
гим цехам.
В вагонном цехе и не работают, но и не
расходятся — боязно. Иванов говорит:
— Ждут заводского гудка.
То же самое и в паровозном. Нужен гудок!
Кто его даст?
В это время прибегает паренек, тянет Ков-
ригина за рукав:
— Дядя Дмитро, до вас на будку пришли.
— Кто там еще? Наши? — Ковригин насто-
рожен, вдруг провокация.
— Та наши! С депа...
Посланец депо сообщает, что у них, в Юго-
Восточном, тоже не стали работать, но сказы-
вается деятельность меньшевиков: как бы чего
не вышло! Ждут гудка!
Группой пошли в кочегарку электростан-
10'2
НИИ. Кочегар Галякйн Дать гудок отказы-
вается:
— Ну вас к черту! Голова дороже ваших
балачек! Вы-то уговорите — и в кусты, хвоста
не сыщешь. Прикажет начальник или коми-
тет— буду гудеть за милую душу.
Попробовали уговорить:
— Ты же рабочий! Почему идешь против
всех?
— Против? А вы — за? Если бы я не был
на смене, я бы, может, тоже горланил. А в
тюрьму не хочу.
— Дождешься, Галякйн! Свяжем!
— Попробуйте. Загремите на тот свет.
Решили не связываться с ним. Но гудок,
срочно нужен гудок! Пройдет еще час, от си-
лы два, и энтузиазм рабочих начнет падать,
тем более, что члены комитета мастерских,
меньшевики и эсеры, времени даром не теряли,
запугивали последствиями. На заводе появи-
лось несколько солдат во главе с унтер-офи-
цером.
Делегаты от цехов направились в комитет
внутреннего распорядка, но его председателя
на месте не было — он дома. Ковригина на-
правляют на поиски председателя, он, дескать,
срочно нужен на заводе.
Собрание уполномоченных началось бурно.
Меньшевики подняли крик:
— Большевики толкают нас в смуту! Вы
знаете — стоит искре упасть в горючее... А
взрыв глушат силой!
От большевиков выступил Зозуля.
— Запугиваете, господа? А мы пужаные!
Неужели вы не понимаете, что хоть иногда
103
нужно подумать об общем деле, а не только о
куске хлеба и рубашке?
'— Ишь, радетель выискался! Без тебя раз-
беремся!
В это время появились представители за-
вода «Аксай»; они предлагали выступить вме-
сте, дать в одно время гудок и оставить
завод.
Романов, Ковригин, Зозуля, Иванов пони-
мали, что для открытого выступления нет ни
сил, ни подходящи-х обстоятельств. Но механи-
ческий цех пуст, не идет работа и в других
цехах. Нужно, чтобы хоть этот акт был дове-
ден до конца.
Комитет под нажимом большевиков все-
таки принимает решение: потребовать от адми-
нистрации дать гудок в честь 1 Мая. Делега-
ция направляется к начальнику мастерских.
Хмурым, неприступным казался начальник.
В глубине души он даже был удивлен, что де-
легация явилась так поздно, он, зная от шпи-
ков настроение подавляющей массы рабочих,
думал, что все произойдет раньше и понимал,
что правильным будет одно решение: сегодня
уступить. Ведь дело в цехах все равно стоит,
сопротивление разожжет страсти. А так — по-
жалуйте, господа рабочие, сегодня празднуйте,
а завтра — гони три шкуры.
Начальник устало слушал путаную скоро-
говорку председателя комитета, не перебивая
и не поднимая глаз. Только один раз, когда в
речи председателя прозвучало слово «тре-
буем», он поднял голову, обвел всех внима-
тельным цепким взглядом и сказал:
— Вы можете просить. О требованиях не
может быть и речи.
104
— Да, да, господин начальник, просим
вашего разрешения!
— Требуем! — пробасил Зозуля. — Чего
там — просим! Мы не дамочку уговариваем.
Не разрешите — сами дадим гудок!
На него зашикали, как на неприлично ве-
дущего себя ребенка. Начальник сделал вид,
что не расслышал слов Зозули, поднялся,
оперся ладонями в стол:
— Хорошо, господа. Я не возражаю. Гудок
будет в десять.
Гудок плыл над мастерскими, над всем по-
селком. Казалось, он взлетел высоко в голу-
бое весеннее небо. И трепетно звал всех к
единству, к сплочению.
Мастерские быстро опустели. На Темерцик
пришел Первомай.
В этот день Александр Абросимов возвра-
щался домой. Накануне он был в Харькове,
который чистился, прихорашивался, готовился
к празднику. Как хотелось остаться здесь, где
свободно реют алые знамена, где звучат ре-
волюционные песни.,
Но и так много потеряно времени. Больше
недели заняли поиски Донбюро. Через разли-
ванное море махновщины пробраться было не
просто.
В Козлове, в разведотделе Южного Фрон-
та, руководитель агентуры Панкратьев заста-
вил учить все директивы наизусть, неоднократ-
но проверил твердость запоминания. Здесь же
Абросимову вручили несколько шифровок, сре-
ди них была одна, в которой Ростово-Нахиче-
ванскому комитету рекомендовалось воздер-
105
живаться от преждевременною выступления.
Восстание возможно только при непосредст-
венном, приближении Красной Армии. В об-
щем, до особого указания.
В Харькове ему выдали 600 тысяч рублей,
но здесь же Саша узнал, что часть членов
Донбюро уже переехали в Миллерово, часть —
в Бахмут. Казалось, что победа близка.
Но когда Абросимов добрался наконец в
Мариуполь, сюда уже донеслась нерадостная
весть, что белые перешли в наступление на
Севере. Деникин объявил крестовый поход на
Москву. Он направил конницу Мамонтова и
Шкуро в тыл красным. Вся южная белогвар-
дейщина радостно вздохнула: наконец-то на-
шелся человек, который объединил разрознен-
ные усилия, чтобы нанести окончательный
удар по советским войскам.
Саша понял: нужно торопиться, видимо,
назревают большие события, всем необходймо
быть на месте.
Из Мариуполя Абросимов решил добирать-
ся домой тоже морем. Договорился в порту с
хозяином одного баркаса, которому позарез
нужно было в Таганрог.
— С радостью доставлю! Но пропуск!..
— Пропуск будет, — успокоил Абросимов.
Он упаковал деньги и шифры в клеенчатую
сумку — мало ли что случится в пути, тем бо-
лее в море!'
И, действительно, в море их остановил ка-
тер белых. Хорошо, что в числе охранников
не было знакомых: вдруг кто-нибудь из преж-
них запомнил его лицо, тогда не выпутаешься.
Пропуск у Абросимова был не только на вы-
ход в море, но и на поездку в Ейск из Таган-
106
рогй, у охраны он не вызвал никакого сомнё2
ния. Начальник патруля приказал обыскать
катер. Обыск тоже ничего не дал.
Катер умчался. Абросимов вытер пот со
лба, прошел на корму и вытянул из воды при-
вязанную за шнур кожаную сумку с деньгами
и шифровками. К утру Саша был уже на Ку-
рячьей косе, разыскал Забурненко. Тот встре-
тил его, как родного:
— Жив? Вернулся? Молодец! Рассказывай,
как там у Советов...
Утром Забурненко отправил связных в Та-
ганрог. И вскоре Штурман встретился с Еле-
ной и Наливайко, за обедом они расспраши-
вали его о товарищах на земле советской, о
настроении людей, о махновцах.
— Эти, конечно, до случая,— говорил Са-
ша,— никто не смотрит на них, как на союз-
ников. Просто лучше, если они не воюют про-
тив нас. Уже это — удача. А так — это море
анархии, бандитизма.
В Ростове Штурмана тоже встретили ра-
достно: ведь ждали его долго, боялись, что он
так и не вернется. Уже готовился к новому
путешествию Вернидуб, почти оправившийся
после болезни.
Штурман передал шифровки Васильеву, а
деньги — Василенко. 10 мая состоялось очеред-
редное заседание комитета, в котором участ-
вовали Шмидт, Дедов, Анна, Елена, Зуб, Чер-
нов, Гвоздев, Иванов. Штурман доложил об
итогах поездки, рассказал о новостях, которые
узнал в Мариуполе, о начавшемся наступле-
нии белых. Это подтверждалось и тем, что
доносили телеграфисты Буртылев и Датченко,
хотя последние номера белогвардейских газет
107
молчат, видимо, ждут решающего успеха.
Тревожно было на душе у подпольщиков.
Товарищи рассказали Штурману о трагедии
в Батайске: весь президиум ячейки схвачен,
по приказу генерала Покровского на базарной
площади повешены четверо товарищей.
— Значит, восстание придется отсрочить,—
сказал Васильев. — И нужно быть готовым ко
всему. Мы должны проверить каждую ячейку.
Многие на£ни товарищи сейчас в поездках —
знакомятся с местными организациями. Ду-
маю, что в недельный срок мы будем иметь
все данные—самые последние, самые свежие.
А через несколько дней у нас будет большая
газета с названием «Красное знамя». Това-
рищ Василий, как дела в типографии?
— Усе гарнесенько, друзи. Газета будет.
Правда, вот наш новенький работник пропал.
Дело он знает отменно, руки золотые, но стал
требовать за работу непомерную плату.
— Странный хлопец, — подтвердил Сели-
ванов,— все спрашивает, спрашивает. Если бы
не Абросимов, который уверяет, что Поддуб-
ного хорошо проверили, я бы посчитал, что он
послан белыми. И жадный. Хоть бы те же
деньги. Все время о них разговор...
— Словом, — подытожил Васильев, — на-
ступает сложный момент. От нашей организо-
ванности, конспирации, от нашей преданности
делу теперь зависит все. А что касается работ-
ника в типографии — направим Штурмана.
После такого путешествия не грешно ему по-
работать и в «подземном аду». Тем более он
специалист по смывке старых и подготовке но-
вых паспортов.
Так Штурман вернулся в типографию.
108
В «подземном аду» царило радостное воз-
буждение. Сегодня новая газета — большая,
четырехстраничная — будет готова! Но уста-
лость брала свое. Когда Гриша поднялся в
очередную смену наверх, Мария Николаевна
дала сыну кружку молока и кусок хлеба. Уже
темнело. Гриша взял еду и вышел во двор,
присел на скамейке у крыльца, вдохнул всей
грудью.
Казалось, вся Нахичевань пропиталась за-
пахом сирени, в темноте ее не было видно, но
ее грозди, Гриша знал, действительно всюду.
Немного отдохнув, он досрочно спустился
в подземелье — не терпелось увидеть готовую
газету.
К полуночи она была готова. Сделали от-
тиски всех четырех полос, занялись корректу-
рой. Аболин удовлетворенно хмыкал, читая
газету, правил немного. Вдруг со двора донес-
ся какой-то шум и собачий лай.
— Поднимайтесь наверх, я сожгу оттис-
ки,— сказал Григорий. Тщательно закрыв за-
маскированный вход в типографию, он тоже
поднялся в квартиру. Товарищи раздавали
карты.
Вдруг одновременно раздался стук в дверь
и ставни. Мария Николаевна вышла в ко-
ридор.
— Кто там стучит? — спросила она.
Вместо ответа дверь слетела с запоров.
Сбивая хозяйку с ног, в дом ворвались белые.
Впереди всех — Татаринов и Бордовсков.
Подпольщики сидели за столом с картами
в руках.
— Встать! — приказал Татаринов, держа в
руках пистолет. — Руки вверх!
109
Проснулись малыши, Клава и Ваня, под-
няли плач.
Татаринов взглянул на Бордовскова, тот с
пистолетом шагнул к казакам у двери:
— Заткните глотки пискунам!
К малышам бросилась Мария Николаевна:
— Я сама... Я сама! Не плачьте, малень-
кие. Не плачьте! Дяди скоро уйдут.
Татаринов ухмыльнулся и, поигрывая пи-
столетом, подошел к стоявшим с поднятыми
руками.
— Играете по большой? — ткнул он дулом
пистолета Сашу Абросимова.
— Нет, — ответил Штурман, — мы без де-
нег. В шестьдесят шесть.
— Ясненько. Доипрались. Начинай обыск,—
приказал он казакам.
С кроватей на пол полетели подушки и
матрацы, вытряхнули все содержимое из шка-
фа, обшарили все, что можно. Подпольщики
старались казаться безразличными, хотя каж-
дый шаг контрразведчиков больно отдавался
в висках и сердце: типография!
Беляки были недовольны результатом, это
было написано на их лицах. Татаринов подо-
звал Бордовскова и шепотом спросил:
— Выход из подвала?
- Да.^
— А вход в подвал?
— Где вход в подвал? — громко спросил
Бордовсков. — Кто здесь хозяин?
— Я,— отозвался Григорий,—ляда у стола.
Бордовсков чертыхнулся — оказывается, он
стоял одной ногой на ляде. Григорий собрался
с силами и сказал:
— У нас, господин начальник, только огур-
110
цы и капуста. Яблок не смогли замочить.
— Молчать!
Бордовсков вперил в него свой взгляд:
— Сейчас покажем вам яблочки!
Двое казаков спустились в погреб. Долго
там шарили. Наконец вылезли оттуда и пока-
чали головами: «Ничего!» В подвал спустил-
ся Бордовсков, вылез злее черта, подошел к
Татаринову и шепнул:
— Сами не найдем!
Татаринов понимающе кивнул и приказал:
— Выводи мерзавцев!
Мария Николаевна сидела на полу у дет-
ской кровати, прижав малышей к себе, широ-
ко раскрытыми глазами следила за происхо-
дившим. В голове стучало: «Николай... Скоро
должен прийти Николай... Как? И его тоже?!».
Она тяжело поднялась с пола, не выпуская
детей из рук, направилась к двери. Казак у
двери преградил дорогу винтовкой.
— Не велено пущать! Сиди тут, мать!
Мария Николаевна села на табурет.
Шестеро подпольщиков стояли во дворе,
залитые ярким светом луны. Их выстроили в
шеренгу. С улицы доносились крики, свистки,
конский топот.
Тем временем в хате продолжался обыск.
Ломали полы, рушили печку. Мария Никола-
евна снова попросила разрешения выйти.
— Давай, давай! — прикрикнул Бордов-
сков. И Мария Николаевна испуганно выбе-
жала с детьми на двор, бессильно опустилась
на скамейку, где совсем недавно Гриша пил
молоко.
Вдруг во двор вошел какой-то человек, не-
смотря на майскую теплынь, он был в бурке,
111
несмотря на ночь, у него на лице были чер-
ные очки. Человек явно не хотел, чтобы его
узнали.
Он торопливо прошмыгнул в дом. И вот
уже из комнат доносится выстрел — сигнал,
что поиск удался. Типография найдена!
Вскоре стражники стали выносить на ули-
цу оборудование типографии: наборные кассы,
разобранные печатные станки, шрифт, рулоны
бумаги. Несколько казаков, предводительству-
емые Бордовсковым, подбежали к арестован-
ным и принялись избивать их.
— Подождите, — остановил Татаринов сво-
их и подошел к Грише. — Так ты хозяин?
Гриша шагнул вперед, вытирая рукавом
кровь, бежавшую из носа и рассеченной губы.
— Кто набирал? — спросил Татаринов.
- Я.
— Кто печатал?
- Я.
— Все ты один? — насмешливо сверкнул
глазами капитан. — А что же делали осталь-
ные?
— Пришли играть в карты.
— Ах, вот как! — Татаринов, размахнув-
шись, ударил Гришу по лицу.
Татаринов и Бордовсков выстроили под-
польщиков одного за другим, в затылок, одной
веревкой, ловко — сказывалась сноровка —
связали всех попарно: Гришу со Штурманом,
Рыбкина с Ильей Абросимовым, Аболина с
Муравичем. Цепочку повели со двора. По бо-
кам ее двигались стражники с направленными
на арестованных дулами винтовок.
У проходных ворот завода «Аксай» стояли
два грузовика. В один из них было погружено
112
оборудование подпольной типографии, сюда
втиснули и подпольщиков. У бортов машины
уселись стражники. Рассаживаясь, они что-то
задели, послышался грохот упавшего тяже-
лого.
— Ах, твою мать! — донеслось от кабины.
— Что такое? — спросил строго Бордов-
сков.
— Газету рассыпали!..
— Дуроломы чертовы! — выругался Бор-
довсков.
— Ну, поехали! — раздался в темноте сип-
лый голос Татаринова.
— Вот и кончилась ваша свобода! — крив-
ляясь, сказал Бордовсков арестованным.—
Побеседуем по душам!
Машины двинулйсь к «Мавритании»,-
Часам раньше Николай Спирин вышел из
клуба «Свет и знания», где занимался в драм-
кружке под кличкой Горький. Был уже второй
час ночи, когда, перевалив межу, он с Первой
Софиевской повернул к Донской улице. На
углу 35-й линии и Донской — разъезд казаков.
Они весе’лятся. Офицер напевает на мотив
Яблочка:
Ох, люди
Несчастные '
Попали в переплет...
К Спирину, одетому в форму учащегося
технического училища, подъехали трое. Офи-
цер’ спросил насмешливо:
— Откуда, синьор? Имеете ли оружие?
— Иду с занятий драмкружка. В клубе
«Свет и знания». А оружие не ношу — упаси
боже шутить такими вещами в наше время.
5. Схватка
ИЗ
— Пропустите студента, — приказал офи-
цер.
Но на углу 33-й линии опять патруль. Ни-
колай возмутился:
— Нельзя же так, господа! Меня только
что останавливали.
Видя, что он направляется от Софиевской
вверх,— пропустили. Спирин шагал торопливо
от дома, а мысль не отпускала: «Неужели у
нас провал? Неужели'?».
Перед рассветом добрался Николай к Се-
ливанову, за Нахичевань. У Селиванова ноче-
вал Василенко. Выслушав Спирина, хозяин и
гость быстро собрались. Утром на 6-й улице
должно состояться заседание комитета. Если
типрграфия провалена — рисковать не стоит.
— Жди, Коля, нашего возвращения.
Спирин ждал долго. Не дождавшись, пере-
оделся и пошел по явкам. Товарищи подтвер-
дили: типография провалилась, в доме все
арестованы. Малыши у соседей.
В пять часов вечера члены комитета встре-
тились в Балабановской'роще. Здесь Спирин
услышал страшную весть — явка на 6-й улице
тоже провалена: здесь арестованы Абросимов
и Василенко, остальным товарищам — Анне,
Шмидту, Селиванову — удалось скрыться.
Так что же это: случайный провал или про-
вокация? Оставшимся на воле товарищам этот
вопрос необходимо решить быстро. От него
зависит будущее подполья, судьба его каждо-
го участника.
Буртылев квартировал у доктора Попова,
который горько шутил, что через его дом про-
114
ходит водораздел всего мира — один его сын
служил у белых, другой ушел с красными.
Последние годы сильно подействовали на док-
тора: надменный эскулап стал довольно мер-
ным, разговорчивым человеком, каким был на
самом деле. И когда к Игнату из Ростова
приезжала жена Анна Лаврентьевна с сыном
Федей, встречал их приветливо, расспрашивал,
как там дела в шумном купеческом Ростове.
Но сегодня он встретил гостей рассеянно, то-
ропливо:
— Что же это такое происходит! Что же
это такое!
Выяснить, что так разволновало доктора,
было невозможно: он ушел в себя, ни на кого
не обращал внимания. Когда Айна подошла к
радиостанции и вызвала Игната через дежур-
ного, тот появился взволнованный и, передав
из рук в руки маленький сверточек, сказал:
— Срочно уезжайте из города. Захвати у
доктора мой (маленький чемоданчик. Я, навер-
ное, на квартиру не буду заходить — опасно.
Оформляю отпуск на неделю по семейным об-
стоятельствам, завтра заеду домой, все рас-
скажу.
Расстроенная и испуганная Анна подхва-
тила сына, чемоданчик и направилась на вок-
зал. Поезда в ближайшем времени не предви-
делось. Она боялась: вдруг недействителен
почему-то ее пропуск как жены служивого? На
вокзале Анна заметила мужчину, который оп-
ределенно следил за ними. Пришлось уйти с
вокзала. Пропетляв по улицам, Буртылева
вернулась к привокзальной роще. Оглядев-
шись по сторонам и"убедившись, что посторон-
них нет, Анна развела небольшой костерок,
5*
115
делала вид, что печет картошку, а сама стала
жечь бумаги из чемоданчика.
В Ростов они вернулись попутной телегой,
в которой везли какие-то товары. Ночь Анна
провела в беспокойстве: что-то случилось? Кто
арестован? В середине дня появился Игнат.
— Где наши постояльцы?
— У нас прописана сейчас только Вера
Смирнова, я ее уже давно не видела.
Под этим именем скрывалась Мария Ма-
линская. Два дня назад Буртылев ее видел в
Новочеркасске, отправлял с нею телеграммы.
— Что случилось, Игнат?—спросила обес-
покоенно Анна.
— Со мной вроде все в порядке. Я получил
официальный отпуск. Но в Новочеркасске пло-
хо. Беляки что-то пронюхали: арестованы
хлопцы*и девчата из студенческой группы,
кое-кто из железнодорожников, в основном, те,
кто был связан со студентами. Говорят, что
Чеботарев — наборщик — ходит с казаками по
квартирам. Но меня он не знает!
— А если кто из арестованных не выдер-
жит?— плача, спросила Анна.
— Если об этом думать — в подполье идти
не надо!
— Так-то оно, и все же... Уезжай от греха
подальше.
— Попробуем узнать обстановку в Ростове.
Потом уж что-нибудь придумаем!
Но ни Игнат Буртылев, никто другой из
подпольщиков в Ростове, Новочеркасске, Та-
ганроге, еще не подозревали о размахе про-
исшедшей трагедии.
Предыдущей ночью была разгромлена ти-
пография у Спириных: арестованы почти все,
П6
kto Так или ийаче был связан с нею. УтроМ,
когда Николай Спирин ждал вестей от Сели-
ванова и Василенко, первый из них явился на
заседание военного штаба у Бондаренко, вто-
рой пошел на квартиру Богданова, к Аброси-
мову. Агентам, уже две недели следившим за
Абросимовым и Василенко, было приказано
брать их срочно, продолжать следить за квар-
тирами. Абросимов и Василенко были достав-
лены в «(Мавританию».
Капитан Татаринов вежливо предложил
им сесть.
— Извините, господа, — пришлось рано по-
беспокоить. Позавтракать вы явно не успели.
Чаю нам дайте! — приказал он охраннику.—
За завтраком и поговорим.
Пока несли чай, закуски, Василенко был
близок к обмороку: «Знаем эти чаи! Пытки!..»
Боль жестокой, беспощадной рукой сжала его
сердце, пот — холодный и липкий — заливал
все тело. Абросимов внешне выглядел спокой-
ным, хотя понимал, что шансов на благопо-
лучный исход нет никаких.
— Начнем, пожалуй,—сказал Татаринов.—
Итак, раговор без свидетелей и без записи.
Разговор умных и деловых людей.
Он шумно отхлебнул горячий чай, захрустел
сахаром.
— Мы о вас знаем все. Или, если уж со-
всем точно, почти все. Вы, Василий Иванович
Абросимов, — один из руководителей подполья
большевиков, главный в типографии. Вы под-
бирали работников, приобретали запчасти к
машинам, шрифт, бумагу. Этого достаточно,
чтобы вздернуть вас на первом же фонаре без
суда и следствия. Но вы казак! Мы верим в
117
разум казачества, в его преданность идеям
русского единства и порядка... Вы, Емельян
Сергеевич Василенко, тоже в руководстве.
Поздновато, но все же мы узнали, что вы
были близки с Мурлычевым. И путь для вас
один — мурлычевский. Если, конечно, не послу-
шаетесь моего совета... Да вы ешьте!.. Вре-
мени мало, но подумать нужно. Вас в тюрьму
пока не отправлю, побудете здесь, подумаете.
Через ча'сок вызову...
Абросимов и Василенко, выходя из каби-
нета Татаринова, встретились с Бордовско-
вым. Виктор кивнул в сторону Емельяна:
— Этот, что ли, с Мурлычевым путался? —
он ухмыльнулся издевательски. — Придет вре-
мечко— свидимся. И другую руку выверну, и
ноги выкручу. Правдоискатели!
Василенко не помнил, как он дошел до
камеры, боязнь боли затмила разум: он был
согласен на все. Абросимов тихонько материл-
ся, сознавая, что выбраться отсюда ему не
светит, если... Он трезво взвешивал все: чтобы
остаться живым, нужно согласиться на...
Главные слова даже про себя он не произ-
носил. «А что?!—искал он для себя оправда-
ние.— Их бы сюда! Деятели! Посмотрел бы,
как они молчали бы!»
А в кабинете Татаринова в это время Бор-
довсков рассказывал о своей встрече с Пачу-
лия. Донской контрразведкой в Новочеркасске
и Таганроге .нащупаны крупные организации,
арестованы члены руководящих комитетов —
Наливайко, Ларин в Таганроге, Васечко, Бе-
резкина в Новочеркасске. Взяты многие под-
польщики, видимо, рядовые участники. Отде-
лением контрразведки Добровольческой армии
118
в Новочеркасске «разработан» Баев, который
теперь называет фамилии, адреса. Дал он и
явку в Ростове — Воронцовская, 74, Борко.
Направленные по этому адресу стражники
арестовали двух — Этель Борко, дочку хозяй-
ки, и девушку с документами на имя Веры
Смирновой. Косвенные данные говорят, что
это одна из Марий — у большевиков их не-
сколько, эта Мария была связана с Новочер-
касском. Девушки сразу же ^были доставлены
в «Мавританию», но сегодня утром Смирнова
бежала.
— Как бежала?
— Ушла — и все. Я арестовал часовых. Ве-
ду дознание. Хорошо, что успели записать
паспорт, — прописана она в Новом поселении,
у Буртылевых. Туда послал я наряд.
— Бежать из «Мавритании»! Такого еще
не бывало, — покрутил головой Татаринов.
Действительно, такого еше не бывало. На-
кануне Марии Малинской с трудом удалось
выбраться из Новочеркасска. На поезд она не
попала. Но группа офицеров пригласила кра-
сивую барыньку (Мария была в соответствую-
щей одежде) с собой до Старочеркасска, а
оттуда в Ростов пароходом. Пришлось согла-
ситься. В пути, конечно, не откажешься в та-
кой компании поужинать. И пока пароход
шлепал плицами в сторону Ростова, гулянье
господ офицеров продолжалось. Поэтому Ма-
рия явилась к Борко чуть-чуть навеселе, но
спокойная: ей удалось неплохо сделать нелег-
кое дело. И вдруг — арест. Этель пыталась
успокоить мать:
— Мамочка, это недоразумение. Вот уви-
дишь— разберутся и отпустят.
119
Мария старательно изображала себя силь-
но пьяной и вела себя дерзко, вульгарно, ко-
зыряла знакомствами с офицерами.
В «Мавританию» их доставили глубокой
ночью. Так как допросить сразу не смогли, за-
писали документы и заперли девушек в ма-
ленькой комнатушке возле канцелярии до
утра. Этель стала стучать в дверь. Подошед-
шему часовому сказала:
— Что надо? Еще мне, девушке, объяснять
надо! Отведи в туалет!
Часовой выпустил девушку, повел ее по ко-
ридору. Дверь комнатки в глубине здания он
то ли забыл запереть, то ли не посчитал это
Нужным. Как только Этель с сопровождающим
отошли подальше, Мария выглянула в кори-
дор и приняла решение, на осуществление ко-
торого, она понимала, у нее один шанс из
ста, — бежать. Поправив шляпку с вуалью,
небрежно переброейв через руку сумочку, Ма-
фия твердым шагом пошла к выходу. Ее уве-
ренная походка, слова, сказанные часовому у
выхода: «Скоро смена, дружок!» и ослепитель-
ная улыбка произвели удивительный резуль-
тат. Никто не подумал, что это узница, реши-
ли, что эта красивая дама — жена или знако-
мая кого-то цз офицеров. Хватились минут че-
рез двадцать. Но Малинской-Смирновой, ко-
нечно, и след простыл.
Борко объясняла:'
— Мы очень мало знакомы. Познакоми-
лись в компании армейских офицеров. Знаю,
зовут ее Вера. И все. Случайное знакомство.
...Когда Буртылев, умывшись и позавтра-
кав, собирался отправиться на одну из явок,
Анна вдруг вбежала в комнату из кухни:
120
— Стражники!
Бежать? Невозможно, да и, может, не нуж-
но: документы в порядке.
Дверь распахнулась. Старший стражник
перешагнул через порог и сказал:
— Всем оставаться на местах. Кто хозяин?
Где ваша квартирантка Смирнова?
Аресты волнами прокатывались по Дону. В
Ростове, Новочеркасске, Таганроге число аре-
стованных достигло нескольких десятков.
Работники контрразведок Донской и Доб-
ровольческой армий гордились делом рук сво-
их: разгром большевистского подполья удачно
совпал с началом наступления деникинских
войск на севере. Им казалось, что все, вкупе
взятое, означало для большевиков крах.
Несомненно, удар .деникинцев был страш-
ной силы. И наносился он опытной рукой.
Но красные выстояли, сумели задержать
врага на подступах к Москве. Деникин даже
растерялся: он уже уверовал, что против его
силы не устоит ничто, и вдруг — на тебе! Но
об этих тревожных симптомах в белом стане
пока что мало кто догадывался, тем более в
Ростове, ставшем теперь глубоким тылом.
В Донбюро еще не знали о провале. Отту-
да на старую явку явились его посланцы Воль-
мер и Сидорчук. Оказывается, товарищи в
Донбюро решили превратить Ростов в посред-
нический пункт для связи с армией красно-
зеленых и даже рекомендовали ростовчанам
направить под Новороссийск группу активных
подпольщиков.
121
Хорошо, что пришли Вольмер и Сидорчук
на явку, с которой был связан сам Васильев.
Большинство явок, о которых знали Аброси-
мов и Василенко, были разгромлены. Да,
успешная работа подполья в течение четырех
месяцев притупила у некоторых руководите-
лей— и прежде всего у Васильева — чувство
опасности. От осторожности они незаметно
перешли к небрежности. Но решающей причи-
ной провала было предательство Василия
Абросимова и Емельяна Василенко. Будучи
членами комитета, они знали многое, почти
все. И теперь, спасая свои жизни, каждый по-
разному совершил предательство.
Абросимов передал письмо комитету: «То-
варищи! В последний раз осмеливаюсь вас
назвать товарищами. У меня не хватило муже-
ства умереть революционной смертью, и я не-
вольно сделался предателем». Почему-то даль-
ше он пытался успокоить подпольщиков: «Вы-
давать ростовских товарищей не буду. Я буду
работать в контрразведке в Великокняжеской-
и смогу там быть полезным партийной орга-
низации».
Письмо вызвало в комитете бурю гнева и
отвращения. Особенно мучительно переживал
это Васильев: он так верил Абросимову, всег-
да защищал его от нападок товарищей, кото-
рым претили его’ казакоманство, пьянство,
нечистоплотность в отношениях с людьми. Те-
перь же Васильев не верил ни одному его сло-
ву: что значит —«-не буду выдавать ростов-
ских?» Значит, он будет выдавать только при-
шлых, посланных Донбюро. Так, что ли?
— Какая подлость! — возмущенно закри-
чал Андрей и, повернувшись к собравшимся
122
товарищам, подвел итог: — Нам необходимо
уходить. Будем пробираться на советскую тер-
риторию. Здесь оставим временную группу с
опорой на железнодорожников — их Аброси-
мов и Василенко не знали. По одному проби-
раемся в Авиловку, там есть надежные укры-
тия. Там ждем документов, денег, указаний.
Все. Это решение. Товарищ Анна, прошу вас
задержаться...
С Анной, секретарем комитета, Андрей был
откровеннее, чем с кем-нибудь другим:
— Вы попробуйте встретиться с Верниду-
бом. Он уже в состоянии активно работать.
Нужна срочная связь с Донбюро, да и неиз-
вестно, промолчит, скажем, Василенко о самом
Вернидубе или скажет. Нам нужны ука-
зания, документы, деньги. Посылайте Дмит-
рия, а сами к нам, в Авиловку. Я сегодня уви-
жусь с одним товарищем — ив путь. Каждый
час пребывания в городе может быть смер-
тельным.
Анна смотрела на Васильева, слушала, но
не понимала: денег нет — ясно, арестован каз-
начей. Но документы? Они хранились у Ва-
сильева. Где же они?
— Я их позавчера уничтожил, как только
узнал об арестах, — отводя в сторону глаза,
Васильев нехотя продолжил: — Поторопился
явно, можно было перепрятать.
Дмитрий должен пройти. Выехавшая три
дня назад Варя Глазепа добралась до Хар-
цызска, дальше не удалось: явку в Харцызске
то ли поменяли, то ли провалили. Ниточка
лопнула! Дмитрий должен идти путями, из-
вестными ему одному.
Вернидуб с готовностью согласился отпра-
Г23
виться в дорогу, опасную и тяжелую. Он пере-
дал Анне часть своих денег, несколько чистых
бланков, паспортов.
Васильев даже Анне не сказал о прибытии
представителей Донбюро Вольмера и Сидор-
чука. «Успеется! — решил он. — Если будет
необходимо...» Тем более разговор сегодня
предстоял хотя и короткий, но не из легких:
нужно было объяснить Вольмеру сложившую-
ся в городе ситуацию, предложить взять-руко-
водство подпольем на себя. Контрразведке о
новичках неизвестно. Он, Васильев, передаст
им запасные личные явки...
Вольмер выслушал внимательно довольно
сбивчивый рассказ Андрея. Васильеву понра-
вилось спокойствие товарища. Его серые гла-
за утомленно щурились, но не мигали, каза-
лось, он взвешивал, прикидывал что-то, из-
вестное ему одному.
Выслушав Васильева, Вольмер встал, мол-
ча пожал ему руку, потом сказал:
— Явки...
Так неожиданно встал Вольмер во главе
Ростово-Нахичеванского подпольного больше-
вистского комитета, хотя сюда его посылали
совсем для другого дела.
Ему пришлось в трудные дни возглавить
подполье, удержать его нити, не дать им по-
рваться. А угроза тому была.
Абросимов выдал штаб боевой дружины.
Контрразведчики нагрянули к Тюхряевым,
когда Василия Васильевича не было дома: он
поехал в Батайск за оружием, доставленным
из Тихорецкой. В доме все перевернули вверх
124
дном. Простукивали половицы, стены, то же
делали и в сарае. Ликующие контрразведчи-
ки тащили оружие, вырытое из тайника в са-
рае, в цветочнике нашли печать штаба дру-
жины. Арестовали Наталью, и она вскоре
очутилась в одной камере с Марией Никола-
евной Спириной, Этель Борко и другими жен-
щинами, девушками, чьи судьбы были так
или иначе связаны с,подпольем. Арестовали
тестя — портного Рымарева. А через день за-
сада у дома выследила и самого Василия Ва-
сильевича, вернувшегося в город. Уже были
арестованы Погорелов, Бессмертный, Цук,
Клецкин ’и другие члены дружины.
И вдруг новость, поразившая всех, кто еще
сомневался в 'предательстве Абросимова и
Василенко: их отпустили домой.. Правда, на
первых порах с ними были сопровождающие,
конечно, контрразведчики.
Как-то Абросимов зашел с таким спутни-
ком домой, на квартиру к Богданову. Сидели
долго, много пили, ели. Когда сопровождаю-
щий настолько опьяцел, что уронил голову на
стол и заснул, Яков улучил минуту и сказал:
— Василий, я не верю слухам. Бежим,
другого случая такого не будет!
— Нет, мил человек! Ша! Уже поздно,—
горько ответил Абросимов.
И Емельяна видели с контрразведчиками
в кабаках. Может быть, вначале они кого-то
искали там, а может, просто кутили. Второе,
видимо, более точно, поскольку у Емельяна
взяли почти всю казну подполья, кроме части
денег, бывших на руках у Васильева и Вер-
нидуба.
Когда стало известно, что и Абросимов и
125
Василенко дома, комитет принял решение:
— Предателей — казнить!
Приговор справедливый. Он отвечал соде-
янному, тому, что обрушилось сейчас в застен-
ках контрразведки на подпольщиков по вине
предателей.
Глава шестая
ЗНОЙ
___________Щолчишь, красная собака? —
усмехаясь, сказал Татаринов,
когда Григорий Спирин ничего не ответил на
вопросы. — Так всё же кто был связан с типо-
графией, кроме тех, кто арестован? Где по-
мещается Ростово-Нахичеванский комитет
партии? Кто им руководит? Молчишь... Мы
сейчас развяжем тебе язык! Возьмитесь за
него! — бросил-он двум дюжим казакам.
Казаки сорвали с Гриши рубаху.
— Разувайся!
Не успел Гриша снять туфли, как его уда-
ром опрокинули на пол. На колени сел казак,
а Татаринов склонился над ним, держа в руке
изогнутый садовый нож.
— Ну, начнешь, Спирин, отвечать?
Гриша молчал.
— Ну, твою мать... Сейчас завоешь!
Татаринов медленно стал резать кожу на
126
йогах. Гриша закусил губы, чтобы не засто-
нать от невыносимой боли.
— Говори, упрямая сволочь!
В ответ — только тяжелое, хриплое ды-
хание.
— Говори!
Щипцами у Гриши срывали ногти с паль-
цев, потом стали колоть шилом грудь.
Какие-то мгновения он не помнил себя:
сознание оставляло его. Боль заполонила все,
но в душе родилась не менее жгучая нена-
висть: «Выдержу! Выдержу! Убивайте — все
равно ничего не скажу!»
— Крепкий попался орешек! Скажи, по-
жалуйста!— услышал он слова своего, мучи-
теля. — Придется отдохнуть — и снова!
— А вы его к дверям! Не пробовали?
«К дверям? — мелькнуло облегченно в вос-
паленной голове Гриши.—Уже? Прикончат!
Ну и всё!»
Но произошло другое. Казаки стали при-
жимать дверями пальцы ног и рук. Они были
еще целы и чувствовали боль, которая, как
шило, вонзилась в мозг. Гриша застонал.
— Ну, теперь-то ты образумишься? — Та-
таринов склонился к своей жертве. И вдруг
Гриша невероятным усилием приподнял голо-
ву и выплюнул в лицо мучителю сгусток мо-
кроты с кровью.
— Шомполами его!—взвизгнул Татаринов.
Очнулся Спирин в подвале, на леднике.
«Значит, жив! — почти бессознательно мельк-
нула мысль. — О боже!» За этим крылось не-
высказанное: мучения еще не кончены. И, как
подтверждение, послышались шаги и голоса.
К Грише наклонились двое казаков.
1©7
— Оклемался? — спросил старший.— Идти
могешь?
— Встать, сволочь! — фальцетом взвизгнул
младший.
— Не сепети, Ванька, — остановил его
старший. — Он и так пойдет. Если может —
пойдет. Красцюки, они гордые!
Слова казака явились невольной поддерж-
кой. «Вот так, знай наших, гад!» — подумал
Гриша и, превозмогая боль, опираясь руками
в пол, потом держась за стены, поднялся и
двинулся молча к выходу.
И снова кабинет Татаринова.
— Слушай, Спирин, лучше отвечай! — ска-
зал капитан. — Ты еще совсем молодой па-
рень, неужели тебе охота умереть!
Спирин молчал. За эти несколько часов он
поверил в себя, в свои силы. Палачи могли
делать с ним что угодно, превратить тело в
кровавый комок мяса и костей, но они бес-
сильны вырвать у него признание. У больше-
вика, попавшего в плен оезоружным, остает-
ся последнее оружие — молчание и ненависть.
И Спирин молчал. Его снова били шомпо-
лами по животу, по спине. Татаринов кричал:
— Говори, сука! Слышишь? Говори! Не то
запорю до смерти!
Вскоре Гриша опять потерял сознание.
Очнулся он, как потом оказалось, только на
вторые сутки в том же подвале, на леднике,
что и в прошлый раз. Только теперь он не мог
даже пошевелиться.
Пришли уже знакомые казаки и перенес-
ли его в тюремную камеру. Товарищи броси-
лись к нему: Гриша с трудом ворочал языком,
лицо его распухло. Гришу уложили в углу, на
128
сыром полу. На допросах побывали уже все,
но Грише, судя по всему, перепало больше
других. Неужели подобное ждет и остальных?!
Теперь уже совсем не нужным стал Иван
Вязамцев, которого все еще держали, тяжело-
больного, в тюрьме. Держали на всякий
случай.
3 июня военно-полевой суд приговорил его
к расстрелу, и немедленно приговор был при-
веден в исполнение.
В «Белом слоне» шло следствие по делу
боевой дружины.
Ротмистр Ивлев с поручиком Пачулия не
спали вторую ночь, стремясь не дать жертвам
отдыха, чтобы у них не было возможности
собраться с силами. Наверное, было ошибкой
делать основную ставку на Тюхряева. Но рот-
мистр с поручиком сделали именно такой вы-
бор, и когда поняли его тщетность, было уже
поздно.
Тюхряев вел себя на допросах твердо, да-
же вызывающе, на вопросы не отвечал. Отка-
зался дать объяснения даже по очевидным
фактам — откуда, скажем, столько оружия
оказалось в сарае?
Избивали Василия Васильевича расчетли-
во и страшно. Он молчал. Только однажды
сказал:
— Вы же обречены! И знаете это лучше
меня!
Ротмистр Чабиев за такое высказывание
готов был убить его и убил бы, если бы Па-
чулия его не остановил. Но на следующий
день повторилось все сначала, и вечером по-
явился на свет такой документ:
199
«Акт
1919 года, мая 30 дня г. Ростов-на-Дону
Мы, нижеподписавшиеся, полковник контр-
разведки Всевеликого войска Донского Дени-
сов, ротмистр контрразведки Ивлев, началь-
ник конвоя контрразведки ротмистр Чабиев,
свидетельствуем, что вызванный сего числа на
допрос главный инициатор Ростово-Нахиче-
ванской боевой дружины коммунистической
партии большевиков В. В. Тюхряев набросил-
ся на сопровождавшего его на допрос началь-
ника конвоя ротмистра Чабиева, пытался его
обезоружить, а затем бросился бежать. В ре-
зультате при попытке к бегству двумя выстре-
лами из револьвера был убит наповал.
Полковник Денисов.
Ротмистр Ивлев.
Начальник конвоя ротмистр Чабиев.»
Такие документы в «Белом слоне» появ-
лялись нередко: не передавать же в тюрьму
подследственного в непотребном состоянии!
И так по городу ползут слухи о зверствах.в
застенках контрразведки. Когда видишь, что
дело безнадежное или объект не годится для
дальнейшей работы, акт — самое стоящее де-
ло. Так делали часто. Так сделали и с Тюх-
ряевым — «убит при попытке к бегству».
Следствие по делу о большевистском под-
полье продолжалось.
Вернидуб доложил в Донбюро о подробно-
стях провала в Ростове и других городах.
130
Размеры трагедии еще не были оценены в
полном размахе, но основное Дмитрий рас-
сказал товарищам.
В Донбюро уже доходили слухи о провале,
на всякий случай, явку в Харцызске перевели
в другое место, потому Варя и не смогла най-
ти ее. Но слухи слухами!..
Разгром подполья в Ростове был тяжелым
ударом для Донбюро. Одно из его заседаний
посвятили разбору сообщенных Вернидубом
данных. Его участники говорили, что провал
был следствием плохой конспирации, широкой
известности членов подполья, а также плохой
дисциплины.
Блохин возмущался поведением Васильева:
— Как можно бросать подполье и стре-
миться выехать с Дона в такой момент! Про-
сто это значит, что у Васильева нет запасных
надежных явок и связей.. Он должен глубоко
законспирироваться, помочь новому составу
комитета утвердиться. А вот предложение о
том, чтобы подполье возглавил Вольмер,—
даже как временная мера — по-моему, очень
правильное.
Донбюро категорически запретило выезд
«за рубеж» Васильеву, Анне, Елене, потребо-
вало от них вернуться в Ростов и по-настоя-
щему ввести в курс дела Вольмера, которого
утвердили председателем Ростово-Нахичеван-
ского комитета. Кроме того, было указано на
необходимость принять все меры для спасе-
ния арестованных товарищей и ликвидации
предателей. Вернидубу были переданы день-
ги, паспорта, директивы и отдельная шифров-
ка на имя Вольмера. Вернидубу запретили
связываться с кем бы то ни было, кроме Воль-
131
мера, и — в редких случаях — Анны. Вручили
Дмитрию и такую прокламацию:
«Каинова торговля
Деникин заключил с Англией договор на
15 лет сроком о вывозе всех излишков хлеба
с Дона и Кубани. Царский хват грабит рабо-
че-крестьянскую Россию, старается задушить
голодом власть трудящихся, а тут же «меж-
ду делом» сбывает хлеб английским банки-
рам. Горняки пухнут с голода, зато и пухнут
карманы у толстосумов. «Добровольческая»
сволочь надрывает глотку, крича, что она за
единую и неделимую Россию, а на деле она
продает эту Россию первому встречному меж-
дународному барышнику. У казаков и кресть-
ян отнимают хлеб, чтобы набивать им нена-
сытное жерло иностранных грабителей. Цар-
ский генерал — только служащий у англий-
ских биржевиков. Они дают ему в обмен ору-
жие и снаряды для его разбойничьей армии,
чтобы он мог, лить кровь рабочих и крестьян,
сколько его генеральской душе будет угодно,
идет в открытую Каинова торговля: за рус-
ский хлеб английские биржевики платят рус-
ской кровью...
Разоряются Дон и Кубань... В выигрыше
генералы и спекулянты... Им нужна кровь тру-
дящихся.
Дело крестьян, казаков и рабочих—скорее
положить конец этой гнусной распродаже ни-
щей России, прикончить Каинову торговлю.
2 июня 1919 г. Донбюро РКП (б)».
Вернувшись в Ростов, Дмитрий доложил
Вольмеру и Анне, которая только что прпеха-
132
ла из-под . Таганрога, о решениях Донбюро.
В тот же день Варю Глазепу направили в
Авиловку, где у Ивана Бессметрного нашли
приют товарищи из Ростова.
Утром двор Вернидубов был оцеплен по-
лицией.
«Провалился!» — мелькнула мысль у Дмит-
рия. Немного успокаивало то, что в доме ком-
прометирующих материалов не было.
Дмитрий с тревогой наблюдал за вошед-
шими во двор полицейскими. В одном из них
с некоторым облегчением узнал. Сергея Лов-
чикова, который делал вид, что ни с кем не
знаком, а, может, никогда и не бывал здесь.
— Где квартира Шкориненко? — спросил
Сергей у Ульяны Максимовны, хотя сам от-
лично знал Ирину, не раз бывал у нее. Он
предъявил ордер на обыск и арест всех муж-
чин, которых застанет у Шкориненко.
Николая дома не было, он работал по ре-
монту обуви для армии. По дому хлопотала
одна Ирина. Дмитрия Ловчиков взял понятым.
Обыск он производил довольно -поверхностно,
его сослуживцы, чувствуя незаинтересован-
ность старшего, тоже не проявляли ретивости.
Ничего «интересного» не нашли, о чем и был
составлен протокол, который подписал и Дмит-
рий в качестве понятого.
Николая арестовали на работе. Первый
допрос вел Сергей Ловчиков. Он смог преду-
предить Шкориненко, что у одного из аресто-
ванных по делу подполья была обнаружена
записка следующего содержания: «42-я линия,
№ 20, Шкориненко, спросить: «Где можно ку-
дить сдцржные гвозди?» (Это был 'пароль!)
133
Ловчиков предупредил, что прямых улик нет.
В протокол записали объяснение Николая: так
как на рынке не хватает сапожных гвоздей,
то он делает их и продает.
Потом Николая допрашивали другие сле-
дователи, но он твердо следовал своей версии.
Продержав Шкориненко около месяца в пред-
варительном заключении, его освободили за
отсутствием улик.
В тот день и час, когда шел обыск в квар-
тире Шкориненко, Варя Глазепа подходила к
Авиловке. Невдалеке от села ее встретила
весьма древняя старушка.
— Куда ты, милая, прависся? — спросила
она, прикрывал глаза от яркого солнца ко-
зырьком ладони.
— За яйцами, баушка, — стараясь попасть
в тон, ответила Варя. — Бают, у вас их тут
много и дешево. Мне бы сотен пять-восемь...
— Иде их терь возьмешь, милая, яйца-то,
Да вить и не за ними ты идешь, девонька.
Чать, шукаешь людей ростовских, ась?
— Это почему же, баушка! Мне яйца
вправду нужны.
— Можа, и нужны — как знать. Но иди
вон по той стежке, к балке, до первой раз-
вилки, а там пашаница начинаицца. Там
встретишь человека, погутарь с ним. Ждуть
тебя, девка, давно ждуть.
Растерянная Варя, обескураженная прони-
цательностью бабки, заторопилась к балке,
но бабка остановила ее:
— Погодь-ка, девка... Скажи Коваленке —
это он тебя встретит, — что у Насти казаки
крышу разобрали, поставили заставу. Винни-
кова арестовали. Чать, запомнила?
134
— Запомнила, баушка.
Винников (Бессмертный) был крестьянским
вожаком, председателем подпольного ревкома.
Он сначала и приютил беженцев из Ростова.
Видя, что это становится небезопасным, их
затем устроили в пещере — старой заброшен-
ной шахте, связь с селом поддерживал Кова-
ленко, член ревкома.
— А .кто вы-то, баушка? Как о вас ска-
зать— кто мне все сообщил?
— Я-то? Соседка Винникова. Федотиха я.
Он мне .все передать и наказывал, когда каза-
ки его заарестовали. Такой человек был, спа-
си его господи!.. Иди, иди, милая. Торопись,
но осторожненько, штоба казара не увязалась.
В пещере Варю ждали hqbocth. Несколько
человек уже ушли отсюда. Ушла Елена. Ушли
Николай Спирин с Зубом.
Васильев вернулся в Ростов, необходимо
было осуществлять директиву Донбюро.
В начале июля ЦК РКП (б) обратился к
организациям партии с письмом «Всё на борь-
бу с Деникиным!» Были в нем и такие строки:
«Товарищи! Наступил один из самых кри-
тических, по всей вероятности, даже самый
критический момент социалистической., рево-
люции. Защитники эксплуататоров, помещиков
и капиталистов, русские и иностранные (в
первую голову английские и французские),
делают отчаянную попытку восстановить
власть грабителей народного труда, помещи-
ков и эксплуататоров, в России, чтобы укре-
пить падающую их власть во всем мире. Анг-
лийские и французские капиталисты провали-
135
лись со своим планом завоевать Украину свои-
ми собственными войсками; они провалились
со своей поддержкой Колчака в Сибири;
Красная Армия, геройски продвигаясь на
Урале при помощи восстающих поголовно
уральских рабочих, приближается к Сибири
для освобождения ее от неслыханного ига и
зверства тамошных владык, капиталистов.
Английские и французские империалисты про-
валились наконец и со своим планом захва-
тить Петроград посредством контрреволюци-
онного заговора, в котором участвовали рус-
ские монархисты, кадеты, меньшевики и эсеры,
не исключая и левых эсеров.
Теперь заграничные капиталисты делают
отчаянную попытку восстановить иго капита-
ла посредством нашествия Деникина, которо-
му они, как некогда и Колчаку, оказали по-
мощь офицерами, снабжением, снарядами,
танками и т. д. и т. п.
Все силы рабочих и крестьян, все силы Со-
ветской Республики должны быть напряжены,
чтобы отразить нашествие Деникина и побе-
дить его, не останавливая победного наступ-
ления Красной Армии на Урал и на Сибири.
В этом состоит основная задача момента»1.
Жара легла на город и его окрестности. В
тени термометры доказывали выше 30°С.
И даже дыхание Дона не смягчало палящие
лучи. Жухлая зелень прикрывала землю,
ждавшую дождя. Исключением во всей округе
был, наверное, Зеленый остров. Но люди, со-
лении В. И. Поли. собр. соч., т. 39, с. 44—45.
136
бравшиеся здесь 12 июля в домике рыбака
Цапина, меньше всего были похожи на пляж-
йиков, очарованных природой. Их было не-
много, но по дороге к домику проходили они
тройное кольцо охранения. Так, в условиях
жесточайшего белого террора состоялась оче-
редная конференция Ростовской подпольной
партийной организации.
На конференции присутствовала Лидия
Шаблиевская, по поручению Донбюро прибыв-
шая с проверкой состояния дел в Ростово-На-
хичеванском подполье. Важных вопросов на-
копилось множество, их решения остро тре-
бовали майские события.
Необходимо было усилить агитацию, укреп-
лять связи с фронтом, направить своих людей
в белую армию для ее разложения. Нужно
проверить и укрепить партийные группы на
предприятиях.
И главное — нужно срочно организовать
новую типографию, договориться о мероприя-
тиях по спасению арестованных товарищей,
определить, как поступить с предателями. Го-
ворили недолго, по-деловому. Решения приня-
ли конкретные. И снова Вернидуб отправля-
ется в Донбюро. И снова там идут ростовча-
нам навстречу.
Для оказания помощи арестованным, для
подкупа нужных лиц Дмитрию было вручено
двести тысяч рублей. Было передано, что Дон-
бюро выслало связного для связи с Екатери-
нодаром, Новороссийском и Баку. Ростово-
Нахичеванский комитет получил указание под-
готовить для переброски из Ростова в «зеле-
ную» армию под Новороссийск специальные
группы из числа тех, кому опасно оставаться
в городе.
г 137
Особой шифровкой на имя Вольмера со-
общалось, что Донбюро категорически запре-
щает использовать явочную квартиру Верни-
дуба для каких бы то ни было целей и остав-
ляет ее за собой как резервную. На экстрен-
ный случай давался пароль на имя Ирины
Шкориненко.
Поскольку попытка открыть новую типо-
графию на Темернике не увенчалась успехом,
решили купить в Берберовке — дачном пред-
местье Ростова — дом, где в обстановке пол-
ной секретности для абсолютного большин-
ства подпольщиков устроить типографию.
Александр Григорьевич Селиванов (Чер-
нов) сообщил родным, что выезжает в Совет-
скую Россию, а сам жил при типографии, как
и остальные ее работники, не выходя из дому.
Знала об этом только жена его, Юлия Петров-
на. Так появилась новая газета «Пролетарий»,
появились новые листовки, звавшие к сверже-
нию ига Деникина.
В городе было организовано бюро помощи
заключенным, которым руководила Анна Чен-
цова. Когда дело арестованных перешло из
контрразведки в судебно-следственную комис-
сию, председателю комиссии и ее членам бы-
ли даны взятки. Благодаря этому получили
разрешение передавать в тюрьму продукты
питания. А там через надзирателя Зайцева
установили связи непосредственно с аресто-
ванными.
12 июля был избран новый состав подполь-
ного комитета РКП (б). Председателем избра-
ли Вольмера, секретарем — Горбачик, в состав
комитета вошли Романов, Пивоваров, Калита
и другие товарищи.
138
Необходимо было кончать с предателями,
оказавшимися теперь на воле, тем более ста-
ло известно, что Василий Абросимов уже как
провокатор ездил по явкам Ростовского под-
полья в Екатеринодар и там выдал руковод-
ство местного большевистского подполья. Дон-
бюро торопило с принятием мер, и военный
чрезвычайный штаб взялся за дело.
Гункину и Войлоку, как отлично знавшим
Абросимова в лицо, поручили привести при-
говор в исполнение. Сделать это оказалось
непросто, потому что Абросимов если и появ-
лялся на улице, то, как правило, не один —
рядом были незнакомые люди, явно из белой
контрразведки. И все же подпольщикам по-
везло. Они выследили предателя, когда он
шел к тестю по 33-й линии. Гункин выстрелил,
но, как выяснилось потом, неточно. Абросимов
был ранен. Гункин и Войлок были арестова-
ны и брошены в тюрьму. Судьба же Аброси-
мова оставалась неясной: насколько серьезно
он ранен, где находится.
Варя Глазепа, бывшая медсестра больницы
Красного Креста, обошла все госпитали и
больницы города. Следов Абросимова обна-
ружить не удавалось. (Только впоследствии
узнали, что раненый Абросимов отлеживался
у свояченицы и оттуда послал комитету угро-
жающее письмо: «Не будь я Абросимовым,
если теперь не выжгу вас всех каленым желе-
зом!») Абросимов пошел в открытую.
Уничтожить его взялся новенький — Алек-
сей Сидорчук. Он говорил:
— Мне сделать это легче, меня Абросимов
139
не знает. Но мне нужны помощники, чтобы
навели на него, подстраховали.
Пришлось создать группу для поиска и
уничтожения Абросимова. А пока занялись
Василенко.
Колин и Алексей пришли к нему домой.
— Емельян Василенко, тебя обвиняет ко-
митет, — сказал Колин, — обвиняет в преда-
тельстве. z
— Это неправда!—воскликнул Василен-
ко. — Интересно, кто больше меня из нынеш-
них вас сделал для подполья! Да мы еще с
Мурлычевым!..
— Не смей трогать Мурлычева! Мурлы-
чев—человек! Герой! А ты... Да что говорить!..
— Подожди, Колин, — остановил товари-
ща Алексей.— Нам поручили вести следствие...
А ты сразу — приговор!..
— Я докажу, что не виноват! — горячился
Емельян.
— Ну и отлично, — согласился Алексей.—
Едем в Новое поселение. Там, на явке, ты
сначала приготовишь финансовый отчет. По-
том расскажешь подробно обо всем, что было
в тюрьме.
Сторожить Емельяна остался Колин. Все
было спокойно. Такое поведение арестованно-
го еще больше насторожило подозрительного
Колина. Он стал следить незаметно за каж-
дым шагом Василенко.
И на второй день, когда тот в полдень от-
правился в уборную во дворе (одной стенкой
«домик» выходил в соседний двор), Колин за-
сомневался: «Что-то подзадержался Емель-
ян!». Он осторожно подкрался к строеньицу
и услышал, как Емельян негромко говорил
140
через щель в задней стенке уборной с неиз-
вестной женщиной, видимо живущей в сосед-
нем дворе. Емельян просил отнести кому-то
записку, только что просунутую (так понял
Колин) в щель. Куда? В любой ближайший
полицейский участок! Колин подождал конца
разговора, стремительно (перескочил через из-
городь и отобрал у перепуганной женщины
записку, в которой Василенко сообщал, что
он арестован большевиками и нуждается в
помощи.
— Такие у тебя доказательства? — показал
Колин записку. — Невиновен, значит?
Емельян плакал.
— А ты мне поверишь?!—всхлипывал он.—
Можить, тебе дюжа сдохнуть хочется? Да?
Хочется?
Оставаться в Новом поселении было нель-
зя. Емельяна доставили на Зеленый остров,
где его допрашивал Пивоваров. Василенко
по-прежнему все отрицал, но вечером того же
дня попытался передать .записку с мальчиш-
ками-рыболовами.
Надо было кончать; такая игра могла сто-
ить подполью дорого. Приговор комитета при-
вел в исполнение Пивоваров (Роберт). Как
он доложил Вольмеру:
— И концы в воду!
Теперь настал черед Абросимова.
Петр Крылов (из ячейки трамвайщиков)
шел по Старому базару с корзинкой, стара-
тельно приценивался, что-то покупал по мело-
чам. Сидорчук следовал за ним неотступно,
одет он был в форму офицера-марковца. Мар-
ковцев боялись. И даже на базаре, где места-
ми не протолкнуться, им уступали дорогу.
141
С корзинкой огурцов следовала по другой
стороне прохода Нина Бородкина: ей нужно
будет сообщить в комитет о результатах.
Вот и зеленная лавка, в которой торгует
мать Абросимова. Офицер-марковец подходит
к прилавку, строгим взглядом окидывает тор-
говцев, их двое, в глубине лавки — немолодая
женщина, почти старуха. У прилавка — моло-
дой мужчина, довольно высокий, с большим
горбатым носом, курчавым чубом. Крылов у
лавки что-то уронил, быстро поднял и пошел
прочь. Абросимов сначала хотел ему крикнуть:
«Заходи, Петр 'Иванович, выбирай арбуз
астраханский!» Но сердце вдруг сжалось от
непреодолимого страха, что бы это значило?
Марковец взял один арбуз, постучал паль-
цем по кожуре, сжал упругий полосатый шар
ладонями могучих рук — аж затрещал арбуз.
— Зеленью торгуешь, гад!
Абросимов хотел воскликнуть: «Астрахан-
ский же!», но увидел перед собой дуло ре-
вольвера и понял: это конец! И не в арбузах
дело!..
Не успел Абросимов закрыть глаза, как в
упор прогремели один за другим два выстре-
ла. Не глядя на рухнувшего на пол лавки
предателя, «офицер» привычным движением
сунул револьвер в кабуру и твердой походкой
делового человека прошел к воротам на Тур-
геневскую, где к нему подкатила пролетка с
парой лихих гнедых.
— А. ну, гони! — крикнул «офицер». Эту
фразу потом повторяли все свидетели. И толь-
ко когда пролетка исчезла за поворотом, на
базаре поднялся переполох, явились полицей-
142
ские и жандармы, начались допросы сви-
детелей.
Абросимов был мертв.
Олейников остановил своих лихих рысаков
в одном из переулков Нахичевани. «Офицер»
исчез в доме, а некоторое время спустя из ка-
литки вышел прилично одетый господин с
двумя молодыми женщинами. Быстрой, но не
бегущей походкой они подошли к трамвайной
линии, сели в вагон, идущий к железнодорож-
ному вокзалу.
Через сутки Алексей Сидорчук с Варей
Глазепой были в Новороссийске. Варя вела
нового товарища по своим явкам, которые в
конце концов привели Алексея в горы, к крас-
но-зеленым.
Прощаясь со своей провожатой, Алексей
сказал:
. — Спасибо, Варенька! Вы сделали для
меня все, что могли. Будьте счастливы!
— И вам всего хорошего, Алеша!
Варя гордилась, что ей доверили вывести
из Ростова такого замечательного человека.
Она стояла на берегу моря, взволнованно
всматривалась в его волнующийся простор.
День разгорался все ярче, но жара здесь ощу-
щалась меньше, чем в Ростове. Не было зноя...
143
ОГЛАВЛЕНИЕ
От автора 5
Глава первая. То снег, то дождь... 7
Глава вторая. Лохматый февраль 27
Глава третья. В канун весны 49
Глава четвертая. Половодье 79
Глава пятая. Когда распустилась сирень 100
Глава шестая. Зной 126
Борис Петрович АЖУРЕН КО
СХВАТКА
Редактор Т. К. Кобец
Оформление Н. Я. Бойко
Художественный редактор В. С. Тер-Вартанян
Технический редактор Л. М. Криволапова
Корректоры И. А. Кузнецова, Е. Е. Агафонова
ИБ № 1315
Сдано в набор 10.10.84. Подписано в печать 06.12.84.
ПК 05577. Формат 70x90/32. Бум. тип. № 3. Гарнитура ли-
тературная. Высокая печать Усл. п. л. 5,26. Уч.-изд. л.
5,15. Тираж 15000. Заказ 208. Цена 15 коп.
Ростовское книжное издательство. 344706, Ростов-на-
Дону, Красноармейская, 23.
Типография им. М. И. Калинина Ростовского управле-
ния издательств, полиграфии и книжной торговли.
344081, Ростов-на-Дону, 1-я Советская, 57.