Текст
                    
Annotation В 1960-е годы он наводил ужас на Москву, о нем со страхом говорил весь Союз, добавляя к скупой правде цветастые легенды. А сейчас пришло время познакомиться с истинной историей «Мосгаза» — самого знаменитого советского серийного убийцы, заставившего Уголовный розыск изменить подходы к работе и выработать новые методы поимки преступников. Историю «Мосгаза» автор дополнил другими легендарными сюжетами из практики Уголовного розыска, открывая нам пугающие стороны советской эпохи. Что может быть интереснее, чем ретро-преступления, жестокие, порой зверские, но овеянные ностальгической дымкой? Недаром сериал «Мосгаз «стал самым успешным детективным телепроектом в России и выдержал 10 сезонов. Продолжение летописи криминального мира России XX века от известного историка милиции Сергея Холодова. Кем был настоящий убийца Мосгаз? Почему он стал самым легендарным убийцей СССР? Кто еще в советские времена совершал дерзкие и жестокие преступления? Сергей Холодов От автора Как в кино Мосгаз — страх над городом Убийство в День чекиста Портрет убийцы Телевизор «Старт-3» Показания Алевтины Операция «Захват» «Когда-то я был добрым» Палач — история Тоньки-пулеметчицы Шпион на миллиард долларов Советские фантомасы Армянские братья
Ограбление по-советски Налетчики-спортсмены Транзит из Афгана В трактире на Пятницкой Сыщики и воры Найти сокровища патриархов! Первый маньяк Страны Советов Прифронтовой табачок Серийник 1944 года Щипач, о котором знал Сталин Дезертирские истории Магаданский ужас На лютом холоде Ловля на живца Костромской истязатель Накануне олимпиады Треф уникальный Новочебоксарский каннибал Следствие ведет убийца Убойный отдел Третье пришествие воров в законе
Сергей Холодов Мосгаз и другие преступники Страны Советов
От автора Детективные истории любят миллионы, десятки миллионов людей — читателей и телезрителей. Еще Анна Ахматова говорила, что нет ничего приятнее, чем вечер с хорошим детективом. Сериал «Мосгаз», многократно продолженный, стал, пожалуй, самым успешным современным телепроектом. Выпущена очередная, 10-я часть. Это ретро-детективы, действие там разворачивается в советское время. И прототипы взяты из классических криминальных историй того времени. Конечно, сильно приукрашенные. А ведь многих интересует историческая правда, правда о прототипах этих остросюжетных историй. Иногда она гораздо бледнее кинофильмов, но порой — богаче по деталям, по связям с истинной историей советского общества, о котором мы сегодня нередко рассуждаем в превратном духе. Главный герой сериала — майор Иван Петрович Черкасов. Столько таких профессионалов было в советском уголовном розыске — в разных городах. Это выдающиеся люди, которых мы, к сожалению, редко знаем по фамилиям, именам и отчествам. А они, работавшие отважно и эффективно, достойны нашей благодарной памяти. Не зря сегодня многие вспоминают: в брежневские времена можно было спокойно ходить по улицам в любое время суток. Тем острее воспринимаются истории о преступлениях того тихого и счастливого для большинства граждан нашей страны времени. Преступный мир советского времени был, как мы сейчас видим, своеобразен. Эпоха воров в законе и лихих послевоенных банд завершилась уже к началу 1950-х. Это объясняется и профессиональной работой уголовного розыска, и обстановкой в обществе, которая не располагала к масштабной преступности. И все-таки подпольный мир в стране существовал. И, конечно, часто на преступления шли обыкновенные, но склонные к криминалу люди — нередко с поврежденной психикой. Их подчас изловить труднее, чем опытных у́ рок.
Петровка, 38. В этой книге мы собрали истории самые реальные, хотя подчас они кажутся невероятными. Нет сомнений, что они будут интересны всем поклонникам ретро-детективов. И не только «ретро».
Как в кино
Мосгаз — страх над городом Само это слово в 1963 году, да и позже, наводило ужас на москвичей и на всех граждан Советского Союза. Мосгаз! С таким кличем проникал в квартиры жестокий убийца, первый, о котором узнал весь Советский Союз с двадцатых годов, со времен лихих налетов Леньки Пантелеева. Убийца Мосгаз (сам себя он, конечно, так не называл) орудовал недолго, но до сих пор по мотивам его преступлений снимают фильмы, пишут книги и слагают легенды. Воистину, ему удалось совершить преступления века. Не только по жестокости, но и по бессмысленности. А дело было так. Владимир Ионесян родился 27 августа 1937 года в Тбилиси. Родители могли гордиться таким сыном: он с детства проявлял музыкальные способности, считался талантом. Юношей поступил в музыкальное училище, а затем и в Тбилисскую консерваторию. Что-то сломалось, когда он учился на втором курсе… Сославшись на нервное расстройство, он бросил консерваторию. Стал певцом в местном театре. Гастролировал, объездил немало городов. И время от времени его тянуло к авантюрам. Все это не освобождало его от необходимости отслужить в армии. По воспоминаниям Ионесяна, врачи выдали ему справку о непригодности к службе, но в военкомате якобы уничтожили документ и выставили молодого человека обычным «уклонистом», то есть преступником. В итоге в 1959 году 22-летний Ионесян оказался на скамье подсудимых. Его приговорили к году лишения свободы с отбыванием наказания в лагере облегченного типа. Отбывать срок осужденного направили в город Гори. Но оказавшись в лагере, Ионесян не забросил творчество и занялся культурной работой. Хорошие певцы везде нарасхват, а у него был неплохой тенор. Служил он в свободном режиме — и однажды просто убежал домой. В Тбилиси Ионесяна поймали и за побег добавили к сроку еще год принудительных работ. За решетку попал и отец Владимира, осужденный за торговые махинации. К тому времени молодой певец успел жениться на грузинской девушке.
Он связался с дурной компанией и пошел на мелкую кражу. Почти сразу попал в руки милиции. От нового срока Ионесяна спасла жена: на суде Медея так умоляла дать ее мужу второй шанс и не лишать семью единственного кормильца, что приговор оказался весьма мягким — пять лет лишения свободы условно. Владимир Ионесян Ионесяны перебрались в Оренбург — подальше от тбилисских приятелей. Освоившись в новом для себя городе, Владимир устроился певцом, а Медея — концертмейстером в Оренбургский театр музыкальной комедии. Он пел в популярных опереттах второстепенные партии.
Вскоре в том же театре по распределению из Казани оказалась 21летняя балерина Алевтина Дмитриева вместе со своими друзьями. Девушка поселилась рядом с семьей Ионесянов и сразу приглянулась Владимиру. Но красавица-танцовщица не сразу обратила внимание на скромного и — по ее меркам — немолодого певца. Они сблизились только, когда ее дела в оренбургском театре не пошли на лад: девушка не получала заметных партий, танцевала только в кордебалете. Это стало поводом для ее депрессии. Ионесян тоже не был доволен своим скромным положением в театре, это их сблизило. Он предложил девушке бросить все и переехать в Иваново, где у него якобы были связи. А чтобы Дмитриева точно поддалась на его уговоры, Ионесян приврал, что работает тайным агентом КГБ и легко поможет ей устроить головокружительную карьеру танцовщицы. Убедительно врать он умел. Работа на чекистов стала решающим аргументом. Они сбежали из Оренбурга в Иваново, Ионесян утверждал, что там у него полно связей. Но что-то не заладилось — и они отправились в Москву. Кто не мечтал об успехе в столице? Ионесян забалтывал девушку, рассказывал ей о блестящих перспективах аж в Большой театре. Ведь у него такие связи! Нужно только быть верной ему до конца. И она верила, как загипнотизированная. Прямо на вокзале они познакомились с пенсионеркой, которая предложила сдать им комнату в районе Марьиной рощи по весьма невысокой цене. Те с радостью согласились — и в тот же день стали жить на 2-й Мещанской улице. Чтобы обезопасить себя от проблем с законом, пенсионерка сообщила соседям: мол, в ее квартиру переехали племянница с мужем. Симпатичная молодая пара. Она сразу напомнила ему о Большом театре. Ионесян объяснил: из-за особого задания КГБ некоторое время им нельзя привлекать к себе внимание. Так он получил отсрочку от вопросов о Большом театре… Но оставалась более острая проблема — где взять денег на жизнь. Внезапно артисту пришли хорошие вести из Иваново: знакомый все-таки пообещал помочь там с ангажементом. Но когда Ионесян вместе с Дмитриевой отправились на вокзал за билетами, ему открылся неприятный факт: оставшихся у него денег хватает только на проезд для одного пассажира. Соврав подруге про тайное задание от КГБ, требующее ненадолго задержаться в Москве,
Ионесян отвез ее обратно на съемную квартиру. Вскоре после этого он отправился добывать деньги. Убийство в День чекиста В День чекиста, 20 декабря 1963 года Ионесян поехал в московский район Сокол. Там как раз заселялись новостройки, и опереточный певец надеялся, что в толпе новоселов на него не обратят внимание. Он нашел подходящую квартиру и позвонил: «Откройте, Мосгаз!» Газовщики в те времена действительно часто ходили по квартирам, проверяли горелки. Ионесяну открыл девятилетний мальчик Володя. Его спасла любовь к вранью: он сказал «газовщику», что родители дома. Ионесян на скорую руку проверил трубы и ретировался. Зато в другой квартире его встретил 12-летний Костя Соболев, который сразу простодушно сообщил дяде, что его мама уехала заказывать мебель. Немного робея, Ионесян достал топорик и нанес мальчику несколько смертельных ударов по голове. Нажива оказалась почти нищенской: детский свитер, 60 рублей, флакон одеколона «Шипр», теплые шаровары и пляжные очки. И за это Ионесян поставил на кон собственную жизнь, ведь убийцу ребенка непременно приговорили бы к смертной казни. С этого времени Мосгаз был обречен. Кстати, говорил он с мальчиками вполголоса, чтобы тбилисский акцент не проявлялся. За следствие взялись лучшие профи из МУРа. Володя помог составить фоторобот преступника. Испуганный мальчик долго сидел с криминалистами на кухне в своей квартире, подбирая фото-трафареты черт лица Мосгаза — бровей, глаз и носа. Для изготовления частей для «аппликации» эксперт-криминалист Софья Фанштейн «одолжила» у своих коллег с Петровки около 500 фотографий, которые потом разрезала на фрагменты. Внимательный мальчик сообщил сыщикам и об одной важной детали: на мужчине, который заходил к нему домой, была шапка-ушанка. Но завязана она была не на московский манер — на макушке — а на затылке. Оперативники смекнули: скорее всего, преступник — приезжий. Сразу же подвернулся подозреваемый: настоящий газовщик, внешне похожий на убийцу. К счастью, у него оказалось железное алиби, и эта гипотеза не увела следствие в сторону. Выяснилось, что
убийца, скорее всего, не имеет никакого отношения к Мосгазу: сотрудники службы в тот день не выезжали на Балтийскую улицу, где было совершено преступление. Портрет убийцы После этого они с Алевтиной вернулись в Иваново. Это был неглупый ход: в Москве милиция сбивалась с ног, выискивая пути к Мосгазу. Его перемещения в другой город не ожидали. Дмитриевой он сказал, что в этом городе окопались враги советской власти — и ему поручено убрать их. Действовал он там, как никогда, кроваво. Нападал на детей и стариков. Там он зарубил топором 74-летнюю женщину, у которой сумел найти только 70 копеек. Он не ограничился убийством. В тот же день, снова представившись газовщиком, он изнасиловал 15летнюю девочку, а потом несколько раз саданул по ней топором. Исчез в полной уверенности, что она мертва, прихватив 90 рублей и пуховой платок. А Галя Преображенская выжила — и здорово помогла следствию. Ей запомнились мягкие пальцы убийцы: так милиция установила, что имеет дело с человеком умственного или творческого труда. Мосгаза стали искать в Иванове. Всемирно известный антрополог Михаил Герасимов, воссоздавший по останкам скульптурные портреты Ивана Грозного и Ярослава Мудрого, помог уточнить портрет убийцы — как показало время, очень близкий к истинному. Еще одной существенной уликой стал тетрадный листок, который Мосгаз случайно обронил на месте одного из убийств в Иванове. В листке маньяк записывал номера квартир, в которые заглядывал под видом газовщика. Эта находка позволила криминалисту Софье Фанштейн составить специальную таблицу, в которой были проанализированы все особенности почерка Мосгаза. Словом, она (кстати, ветеран Великой Отечественной) хорошо проявила себя в этом деле.

Воссозданный криминалистами портрет Мосгаза Телевизор «Старт-3» Любопытно, что Ионесян не стремился связаться с криминальным подпольем. Не выходил на скупщиков краденого, не общался с ворами и грабителями. Он оставался одиночкой. И не без оснований считал, что такого разоблачить сложнее. «Поработав» в Иванове, Владимир и Алевтина тайными маршрутами вернулись в Москву. О театральном ангажементе он уж не думал, втянулся в убийства. Накануне Нового года ему открыл дверь одиннадцатилетний мальчишка в квартире на Ленинградском проспекте. Он попытался спрятаться от убийцы в туалете, но Ионесян действовал ловко — и зарубил школьника насмерть. А вот поживиться в квартире оказалось нечем. Комната, в которой стоял заветный шкаф, была заперта на ключи. Взламывать ее Мосгаз испугался. В критических ситуациях он часто проявлял нерешительность. Следователи понимали, что имеют дело не с профессиональным уголовником, а с маньяком. Жестоким, но трусливым. Сразу было видно, что он боится нападать на мужчин. И даже, если видит в квартире двоих детишек — убегает. Он нападал на самых слабых и незащищенных. И, конечно, действовал без наводчиков, наобум, не подыскивая богатые квартиры. Вот и получалось, что зверские убийства приносили ему жалкий, даже по самым скромным меркам, доход.
Актер Максим Матвеев в роли Мосгаза Новый год они с Алевтиной встретили в Москве, на съемной квартире. Она все еще верила ему… Он уверял: вот выполнит еще одно важнейшее государственное задание — и устроит ее в Большой театр. К этому времени история про убийцу из Мосгаза уже ходила по всей столице, многие москвичи стали проявлять бдительность: они категорически отказывались открывать двери работникам газовой службы. И тем, чтобы проверить плиты, приходилось водить с собой дворников и других представителей коммунальных служб. В столице Ионесян совершил и свое последнее убийство — в Марьиной роще. Это случилось 8 января. Поняв, что его легенда не работает, Ионесян придумал новую, он решил представляться сотрудником жилищно-эксплуатационной конторы (ЖЭК), который обходит жильцов для сбора жалоб на застройщиков. Этой легенде поверила 46-летняя сотрудница химкомбината Мария Ермакова: она впустила маньяка в квартиру и согласилась письменно перечислить все претензии к строителям дома — а их у нее накопилось немало. Мосгаз
дождался, пока Ермакова сядет за стол, зашел сзади и принялся бить ее топориком по голове. Всего убийца нанес 18 ударов, от которых потерпевшая скончалась на месте. На этот раз преступление прошло не впустую: он собрал в мешок пряжу, несколько пар шерстяных носков, 30 рублей в кошельке и телевизионный приемник «Старт-3». Показания Алевтины Телевизор его и подвел. Жители Шереметьевской видели, как молодой человек южной наружности садился в грузовую машину с внушительным тюком. Как он торговался с водителем, который за 80 копеек довез его к дому возле Рижского вокзала. Видел его и участковый, оперативно передавший информацию сыщикам. Следователи определили номер самосвала, установили, где он высадил предполагаемого убийцу. Водитель дал показания. А там удалось и определить человека, который только что продал телевизор соседу. Но определить — еще не значит поймать. На квартире, где он жил устроили засаду, но Ионесян там не появился. Зато милиционеры задержали Алевтину Дмитриевну. Она, как ни в чем не бывало, выложила им версию про секретную работу на КГБ. Россказни выглядели фантастично, но следствие проверило эту версию на самом высоком уровне — ведь о поимке Мосгаза постоянно говорил на заседаниях Политбюро сам Никита Хрущев. Председатель КГБ Владимир Семичастный (дело дошло до него!) дал гарантию, что такого сотрудника или агента в Конторе не было и нет. Алевтина сообщила, что ее друг поехал в Казань — выполнять очередное задание КГБ. И на днях ждет ее там, в столице Татарской республики. Но тут на одном из вокзалов столицы патрульные задержали мужчину, по ориентировкам похожего на Мосгаза. В сумке у него был туристический топорик… Правда, выяснилось, что стражам порядка попался их коллега, переодетый в штатское. Так милицейское начальство проверяло своих подчиненных на бдительность. Операция «Захват» В министерстве внутренних дел подводили итоги. За 20 зимних дней на исходе 1963 и в начале 1964 года Ионесян совершил пять
убийств и одно покушение, причем четырьмя жертвами подонка стали дети. Люди уже боялись впускать в квартиры настоящих газовщиков! От следователей требовали немедленной поимки преступника, ставшего ночным кошмаром Москвы. План поимки маньяка составил старший оперуполномоченный Московского уголовного розыска Владимир Арапов по прозвищу Черный полковник. Выдающийся профессионал, ставший одним из прототипов Володи Шарапова из романов братьев Вайнеров. Участвовал в распутывании дела и Владимир Чванов — еще одна легенда уголовного розыска, фронтовик, прототип многих героев детективной литературы и фильмов, включая «майора Черкасова». Арапов вместе с коллегами решили отправить Алевтину Дмитриеву под арест. Причем в момент вывоза из дома, где девушка жила вместе с Ионесяном, ее завернули в ковер, чтобы спрятать от посторонних глаз. Это было сделано на случай, если Мосгаз неожиданно решит вернуться в Москву, придет в свою квартиру и спросит у соседей насчет Дмитриевой. А убийцу поймали на Казанском вокзале, поймав на нехитрую уловку. Нашли сотрудницу милиции, которая внешне напоминала Дмитриеву — и Мосгаз встретил ее на платформе. Да, он так и не набрался уголовной сноровки… Ионесян тут же оказался в руках группы захвата. Оказалось, даже кровавый топорик он носил с собой. На первом же допросе он признался во всем. И покаялся, хотя, наверное, понимал, что обречен на «высшую меру». «Когда-то я был добрым» Конечно, он был сумасшедшим и самым справедливым приговором, пожалуй, было бы пожизненное принудительное лечение и труд. Но судмедэксперты признали Ионесяна дееспособным и судили его как обычного гражданина, а не безумца. На допросах он повторял: «Я потерял человеческий облик, а когда-то был добрый…» Следствие и суд по делу Мосгаза завершилось в кратчайшие сроки: уже 30 января 1964 года, 18 дней спустя после задержания. 31 января 1964 года, в 23.00, Владимира Ионесяна расстреляли в камере Бутырской тюрьмы. Говорят, перед смертью он пел любимые опереточные арии: «Помнишь ли ты, как мы тогда повстречались…»
По словам очевидцев, перед расстрелом 26-летний Ионесян заявил, что он «сознает, что перестал быть человеком, сознает свою подлость и сознает, что за убийства заслуживает смерти». Дмитриеву — как пособницу — тоже наказали строго, хотя четких доказательств ее участия в преднамеренных убийствах не было. 15 лет лагерей… Скорее всего, сказался максимализм Хрущева, который требовал от прокуроров самых строгих мер. Но Хрущеву оставалось недолго править: и через 8 лет несчастную танцовщицу отпустили на волю. А слово «Мосгаз» до сих пор звучит для нас как зловещий пароль, с которого 60 лет назад начинались преступления в стиле Достоевского. Топор, горящие глаза и бессмысленно пролитая кровь. Он стал одним из немногих «культовых» советских преступников. О нем не забыли. И еще долго родители строго говорили своим мальчишкам и девчонкам: «Дверь никому не открывай, а то ходит по квартирам страшный дядя из „Мосгаза“ и убивает маленьких детей…» Прошли десятилетия — а о Мосгазе помнят. Уж такой несмываемый кровавый след оставил он в нашей истории. Его истории посвящено несколько документальных фильмов, коекакие воспоминания оставили правоохранители. Но самым популярным заслуженно стал многосерийный телефильм «Мосгаз», в котором следствие по этому делу вел выдуманный персонаж — майор Иван Черкасов. Получился один из самых удачных современных детективов. Отметим, как точно актер Максим Матвеев сыграл сложную роль Мосгаза. «Он безумно сложный, очень эгоцентричный человек и в жизни часто заигрывается. Когда я читал сценарий, мне интересно было понять: он играет сейчас — например, в сценах с Соней — или нет?», — говорил актер о своем герое. Фильм этот стал началом большой «франшизы». Его частенько повторяют с неизменным успехом. Конечно, в фильме есть преувеличения и придуманные линии, но дух эпохи передан притягательно.
Палач — история Тоньки-пулеметчицы Эта история давно стала легендарной. Но расскажем обо всем по порядке и, по возможности, без эмоций. Хотя от такого предательства и хладнокровия убийцы, да еще и женщины, кровь леденеет в жилах. В 1979 году в Брянске к высшей мере наказания приговорили работницу швейной фабрики Антонину Гинзбург, которая оказалась военной преступницей Антониной Макаровой по кличке «Тонькапулеметчица». Во время Великой Отечественной она пошла служить немцам и стала штатным палачом Локотской республики — административного образования русских коллаборационистов на оккупированной территории Орловской (ныне Брянской) области. Это один из самых страшных эпизодов в истории нашей страны. И в истории Тоньки-пулеметчицы по-прежнему немало разночтений и загадок.
Антонина Макарова Начало Великой Отечественной войны застало Антонину Макарову в Москве, на работе в столовой завода имени Ильича. Мужчины-рабочие ушли на фронт, а девушек направили изучать
военное дело — они собирали станковый пулемет и тоже учились стрелять. Макарову зачислили санитаркой в дивизию ополченцев. Потом Макарова стала контролером — проверяла пропуска в столовую, где обедали военные. Воинского звания, как уверяла она позже на суде, ей не присвоили, присягу она не принимала. Немцы разбомбили обоз, в котором она находилась, жертвы бомбежки пытались прорваться через окружение, она помогала раненым. Никто не знал тогда, что при рождении Антонина носила фамилию Панфилова. Макаровой она стала в школе и потом именно эту фамилию внесла в паспорт. Почему? Возможно, все началось по ошибке учительницы. С другой стороны, есть сведения, что Антонина почемуто стеснялась своей истинной фамилии. Она была младшей из семи детей в семье. Родилась Антонина, скорее всего, в деревне Малая Волковка — и там окончила восемь классов. Как и все дети того поколения, она любила фильм «Чапаев». И образцом для нее была девушка-героиня — Анка-пулеметчица. Тоня чем-то напоминала ее внешне. В середине октября 1941 года ее полк попал в окружение и сдался в плен. Их поместили за колючую проволоку, но охраны почти не было, поскольку все боеспособные силы вермахта участвовали в наступлении на Москву. В лагере для военнопленных Макарова познакомилась с красноармейцем Сергеем Федчуком и вскоре бежала с ним через дыру в ограждении. Раздобыв в деревне гражданскую одежду, они под видом супругов добрались до Орловской области. Отметим, что для такого поступка необходима решительность. Видимо, дело тут и в чувствах. Антонина рассчитывала, что Федчук станет ее настоящей любовью, но, дав ей ночлег, он отказался продолжать отношения и раскрыл свою тайну — его ждет семья. Макарова по совету знакомой подалась в поселок Локоть на оккупированной немцами территории области, где рассчитывала устроиться на работу. Она могла прибиться к партизанам, но выбрала коллаборационистов, у которых, надеялась встать на довольствие. Так называемая Локотская республика, в которой она поселилась, была искусственным образованием, которое создали немцы для своих пособников. Их там действительно было немало, потому что эти села в свое время принадлежали императорской семье, там не было крепостного права и преобладали зажиточные
хозяйства. Многие действительно не было довольны советской властью. Макаровой устроили проверку, она — как потом признавалась, из хитрости — объявила немцам, что не любит власть большевиков. В итоге ее взяли в полицию — в отряд, который должен был бороться с партизанами. Но такая служба была слишком опасной. Антонина закрутила кратковременный роман с начальником Локотской тюрьмы Николаем Иваниным и получила новую работу. Обер-бургомистр Бронислав Каминский выдал ей пулемет для исполнения расстрелов, к которым без суда приговаривали партизан, коммунистов и членов их семей, евреев и цыган. Словом, всех, кого третий рейх считал неблагонадежными. Она отличилась в этом дьявольском деле. Сначала она потренировалась с пулеметом на глазах немцев и полицаев. При этом чуть не ранила Иванина. Но экзамен прошла — и приступила к работе палача. Действовала она хладнокровно и точно. За отличное исполнение расстрелов немцы поселили ее в комнате на местном конезаводе, где она хранила и свой пулемет. Одним из свидетелей этого была женщина из Красного Колодца, у которой Макарова однажды переночевала. Она пришла к бывшей постоялице за помощью и увидела пулемет, а на кровати — одежду расстрелянных. Макарова спокойно, по-дружески рассказала ей о расстрелах и использовании вещей убитых. Женщина в ужасе убежала. А для нее одежонка несчастных, которую отмывали от крови, была важным приработком к 30 маркам, которые платили немцы. «Не пропадать же добру». Так же она относилась и к своим жертвам — все равно они приговорены, спасти их невозможно. А она, если не выполнит приказ, сама станет жертвой своих хозяев. Дело, конечно, не только в такой логике. Но и в аномальной сердечной черствости, присущей этой женщине. Возможно, такой ее сделала война — таков психологический феномен. Сколько человек убила Тонька? Принято называть огромную цифру — полторы тысячи. Возможно, здесь есть преувеличение. Но то, что жертв было несколько сотен, не вызывает сомнений. Сама она признавалась, что, как правило, немцы приказывали расстреливали группами по 27 человек. Так продолжалось с зимы 1942 года до лета 1943-го.
Вместе с локотскими надзирателями, полицаями и остатками войск вермахта Макарова бежала на Запад, ей удалось раздобыть документы санинструктора. Летом 1943 года Тоньку направили в немецкий тыловой госпиталь для лечения от сифилиса, где она умудрилась закрутить роман с поваром-немцем, который вывез ее на Украину, а затем в Польшу. После того как очередного ухажера не стало, Макарову в общей колонне беженцев погрузили в эшелон и отправили на принудительные работы в Кенигсберг. Там она оказалась в немецком лагере, а, когда Красная армия освободила этот город, сумела доказать, что всю войну работала в 422-м санитарном батальоне. Весной 1945-го все освобожденные военнопленные и остарбайтеры подверглись фильтрации, которую, впрочем, ввиду тотальной неразберихи провели очень поверхностно. Макарова благополучно ее прошла, утаив от смершевцев факт своей службы у немцев. Она стала работать в советском госпитале. Тонька-пулеметчица неоднократно меняла места жительства, устроилась нянечкой в госпиталь и снова не теряла времени даром: познакомилась с раненым сержантом Виктором Гинзбургом, у которого всю семью убили гитлеровские каратели. Вскоре они поженились, и она, конечно, взяла себе фамилию супруга. Чета осела в небольшом городке Лепель в Витебской области Белорусской ССР. По иронии, именно сюда под натиском РККА в 1943 году эвакуировались органы власти Локотской республики и орловские коллаборационисты, в Лепеле они даже пытались создать собственную «республику». Макарова зажила новой жизнью — ни любящий муж, ни родившиеся одна за другой дочери даже не подозревали, чем занималась она в годы войны. Как ветеранам им дали неплохую квартиру. Тоньке удалось занять вакансию контролера на швейной фабрике, она пользовалась уважением горожан, а ее фотографии даже выставлялись в местном музее. Гинзбургов отмечали подарками и наградами. Но Антонина понимала, что ходит по краю. Поэтому она пыталась подбить мужа уехать к его родственникам в Польшу. Правда, эта затея не удалась. Первые годы она боялась каждого стука в дверь, но власти не испытывали к ней никакого интереса, и она успокоилась, решив, что о ней просто забыли. «Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили», — думала она, по собственному признанию.
Поиски «Тоньки-пулеметчицы» шли почти 30 лет. Некоторые считали ее фронтовой легендой. Одним из тех, кто успешно разыскивал карателей на территории Брянщины, был следователь КГБ Петр Головачев — впоследствии он написал книгу о своей работе. В 1976 году милиция задержала двух мужчин за драку в центре Брянска. Сначала инциденту не придали значения: мол, двое не смогли решить, кто пойдет за третьей бутылкой. В отделе всплыли любопытные подробности. Оказалось, что житель города узнал в прохожем бывшего начальника Локотской тюрьмы Иванина и попытался поквитаться с ним прямо на улице. Иванина арестовали. Он подробно рассказал о своих «художествах» и о Тоньке, которую, по ошибке, назвал Антониной Анатольевной (а не Макаровной) Макаровой. Начались проверки Макаровых соответствующих лет рождения. Но Антонина при рождении была записана как Панфилова… Это осложнило работу сыщиков. Вышли на некую Антонину Макарову, которая жила в Серпухове. Иванин должен был ее опоздать, но… в самый неподходящий момент покончил с собой. Новая ниточка появилась, когда брат настоящей Антонины заполнял документы для поездки за рубеж. Он указал, что у него шестеро братьев и сестер, все носят фамилию Панфиловы, кроме одной — в девичестве Макаровой. Так сотрудники КГБ вышли на Макарову-Гинзбург, стали за ней следить. Даже отметили, что она чтото замечает — и действовали крайне аккуратно. В июле 1978 года следователи решили провести эксперимент: они привезли на фабрику одну из свидетельниц, в то время как Антонину под выдуманным предлогом вывели на улицу перед зданием. Женщина уверенно опознала ее. Но одного свидетельства было мало. В таком деле ошибка невозможна. В Лепель привезли двух других свидетельниц, одна из которых сыграла работницу местного собеса, куда Гинзбург вызвали якобы для перерасчета ее пенсии. Та узнала Тоньку-пулеметчицу. Вторая свидетельница сидела снаружи здания со следователем КГБ и тоже узнала Антонину. Когда ее арестовали, по воспоминаниям следователя Леонида Савоськина, Антонина держалась спокойно. Судебный процесс проходил в здании Брянского областного суда при усиленных мерах безопасности. Процесс был открытым. И на
каждом заседании зал был заполнен до отказа. Об этом деле стала писать пресса, вплоть до «Правды». На суде Антонина подробно рассказывала о себе: «Мой отец Панфилов Макар в 1940 году покончил жизнь самоубийством — он был алкоголиком. Моя мать Панфилова Евдокия умерла уже после войны, лет 20 назад. Я в семье старшая, у меня три сестры и три брата». Судя по словам Гинзбург, один из ее братьев стал полковником, одна из сестер работала в воинской части. На суде их не было, много лет они не общались. О начале своей работы на немцев она рассказывала так: «Меня познакомили с начальником локотской полиции Романом Иваниным. Я устроилась туда работать. При поступлении мне никто не объяснял моих обязанностей. Мне пообещали бесплатное питание, проживание и заработную плату в размере 30 немецких марок. Меня приняли на работу без документов, потому что я потеряла их при бомбежке. Полицаи научили меня стрелять из нагана и пулемета. Меня брали с собой на облавы партизан. Партизан мы не встречали. Однажды мне показали, куда я должна стрелять в случае их появления. Неожиданно в том месте выехал на подводе человек, я выстрелила в его сторону. Не попала, потому что пулемет перекосился. А человеком этим оказался Роман Иванин. Не знаю, почему он был в том месте. Он чуть меня не убил за то, что я в него стреляла. В июле 1942 года я перешла на работу в локотскую тюрьму, которая располагалась в здании конезавода». Жила Макарова рядом с тюрьмой в двухэтажном доме. На первом этаже располагалась ее комната, которую она делила с еще одной девушкой-медсестрой, на втором — тюремная контора. Антонина, по ее словам, не знала, что будет входить в ее обязанности: «Я ходила в тюрьму посмотреть, в каком состоянии заключенные. Условия содержания были плохие: грязно, душно. Там было много больных тифом. На допросах я не присутствовала. Как это получилось, что я сама стала расстреливать людей, я не знаю. Я тогда была молодой, начальник тюрьмы говорил, что немцы взяли Москву, что теперь везде будет немецкая власть. И я поддалась этой агитации. Встала на путь предательства». Что же дальше? «Сначала начальник тюрьмы Иванин Григорий посылал меня смотреть, как расстреливают заключенных, — продолжала
Антонина. — Я не хотела ходить, но меня обязывали. Первое время на расстрелах присутствовало и гражданское население. Немцы специально устраивали такие показные расстрелы, по-видимому, с целью устрашить население. Мне неизвестно, насильно ли собирали немцы людей на публичные расстрелы». Она, скорее всего, перемешивала правду и ложь: «Впервые я расстреляла в поселке Локоть четверых человек в начале лета 1942 года, где-то в июле. Мне приказал расстрелять этих людей начальник тюрьмы. Я согласилась, так как мне некуда было деться, потому что в противном случае меня тоже могли расстрелять… Пулемет постоянно находился на хранении в караульном помещении, закреплен он был за мной. Пулемет на подводе повезли по направлению к локотскому кладбищу, к большой яме. Говорили, что ранее в этой яме местные жители брали глину. Когда пулемет доставили к месту расстрела, его сняли с подводы, и я поставила его на указанном мне месте. Чуть позже полицейские привели заключенных — четырех мужчин, они были в нательном белье, руки у них связаны. Были ли они молодыми или пожилыми, трудно сказать, так как все были грязными, небритыми, избитыми. Обреченных поставили лицом к яме, начальник тюрьмы дал команду „Огонь!“, и я застрочила из пулемета по этим людям. Из пулемета строчила недолго, всех узников я убила. Пулемет от них находился на расстоянии 12–15 м. Расстрелянные упали в яму… Я помню расстрел заключенных локотской тюрьмы 14 июля 1942 года. Среди обреченных был старик Зайцев Григорий Дмитриевич, его приговорили за связь с партизанами, он доставлял им продукты… Так же как и в первом случае, подогнали подводу, на нее погрузили пулемет и отвезли к месту расстрела на кладбище и потом привели заключенных человек 26–27 (точно сосчитать я их не могла, да я и никогда не считала обреченных). Все они были раздеты, избиты, руки у них были связаны. Их поставили около ямы спиной ко мне. Начальник тюрьмы дал команду: „Огонь!“, и я снова застрочила из пулемета. Обреченные не разбегались, потому что были связаны между собой. Да и место было такое, что бежать было некуда: кругом поле. Расстреливая из пулемета, я присаживалась на корточки, не прицеливалась, просто наводила ствол в сторону обреченных и стреляла. Как я попадала в цель, не знаю. Обреченные не кричали, не
плакали, не просили пощады, только Зайцев перед расстрелом запел какую-то песню…» Антонина Гинзбург Многие подробности ее память сохранила в точности: «…Я помню случай, когда в октябре 1942 года я расстреляла 3 группы заключенных. Я слышала, что это артиллеристы Каминского, они хотели перейти к партизанам, но их кто-то предал, и всех арестовали. Все они были
избиты, потому что их допрашивали. При расстреле присутствовали и комендант тюрьмы, и начальник конвоя, и немецкие офицеры… Все обреченные упали в яму, но не все сразу были убиты. В яме раненых пристреливали из наганов немецкие офицеры. Я тоже подошла к яме и пристрелила из нагана двоих или троих. Почему я это сделала — не могу объяснить. Я не старалась выслужиться перед немцами, и злости у меня на обреченных не было. Раненые, которых я и другие пристреливали, о пощаде не просили. Они просили лишь побыстрее добить их, чтобы не мучиться… …Я помню эпизод расстрела весной 1943 года 30 человек, среди которых были четыре молодые женщины. Женщины были арестованы за связь с партизанами. Их фамилий не знала. Мне было лишь известно, что они проживали где-то недалеко от Локтя. Мужчин к месту расстрела доставили пешком, а женщин на подводе, потому что они не могли идти, так как были сильно избиты, кричали. Я шла сзади повозки, но не принимала участие в их конвоировании, шла просто так. Пулемет уже увезли на подводе к месту расстрела раньше. Потом из тюрьмы вывели еще группу женщин для устрашения, а после расстрела обреченных, этих женщин снова загнали в тюрьму. По команде начальника конвоя я расстреляла эту группу обреченных, в том числе женщин, из пулемета. Расстреляла всех. Я запомнила, что перед расстрелом одна кричала: „Прощай, сестра, больше не увидимся!“. Она кричала своей двоюродной сестре, которая тоже находилась в локотской тюрьме в заключении, и ее вывели смотреть этот расстрел… …Садясь за пулемет, я всегда поправляла волосы, так как у меня была короткая стрижка, волосы падали на глаза, и я откидывала их…». Прозвучало на суде и такое признание: «…После первого расстрела я чувствовала себя очень плохо, а потом привыкла или не привыкла, а просто смирилась. Заставляли, и я делала. …После расстрелов настроение было паршивым. Было очень тяжело, так как я переживала, но, тем не менее, соглашалась в следующий раз расстреливать заключенных. В свободное от расстрелов время я подрабатывала у немцев — стирала им белье. Они собирались уезжать, и я ждала, когда же они уедут, потому что хотела вместе с ними, так как мне все надоело». Антонина говорила: «Я не думала тогда о том, что мне придется отвечать перед законом. Если бы у меня был такой разум, как сейчас, я
бы так не поступила». «Я не думала о том, чтобы перейти к партизанам, так как замарала свои руки кровью советских людей, и боялась, что партизаны накажут меня». «Я не могу объяснить, почему я согласилась расстреливать даже женщин, ведь я сама женщина. Никаких причин ненавидеть советских людей у меня не было». «Я не забывала никогда о том, что я расстреливала советских людей. Просто иногда забывалась среди семейных забот». На вопросы обвинения она отвечала довольно искренне: «Я не могу пояснить, как я относилась к расстреливаемым мною советским людям. Иногда сочувствовала им, но ничем не могла помочь, так как своя жизнь была дороже… Да, мне известно, что жители поселка Локоть меня звали Тоней-пулеметчицей». Главным потерпевшим по делу выступал Александр Поляков: «Я опознаю подсудимую Гинзбург по ее носу, остальные черты ее лица не помню. С подсудимой Гинзбург произошла встреча примерно летом в 1942-м. Я находился тогда в камере локотской тюрьмы (просидел там с 1941 года по 1943-й). Кроме меня в камере было человек 60–70. Я лежал на полу прямо около входа, когда днем отворилась дверь и вошли двое полицейских и подсудимая Гинзбург. Она была одета в форму советского военнослужащего. На ней были берет, гимнастерка, юбка, кирзовые сапоги, на ремне оружие. До заключенных нашей камеры доходили слухи, что Тоня расстреливает советских людей, узников локотской тюрьмы. Все так и говорили, что есть тут одна сволочь — Тоня-пулеметчица. Все заключенные ее боялись. Двое полицейских затащили за руки в камеру человека в военной одежде. Он был сильно избит. Полицейские бросили этого мужчину на пол. И тут Гинзбург сказала, увидев меня: „Ах, какой симпатичный юноша!“, и вытащила из кобуры или пистолет, или наган, ударила меня оружием по голове в затылок. Я упал, и она ударила меня ногой по телу. Я потерял сознание. Сокамерники отпоили после меня водой. После этого случая у меня болела голова, появилась глухота. Больше подсудимую Гинзбург я не встречал и не видел…На предварительном следствии мне предъявляли для опознания Гинзбург. Я ее сначала не узнал, так как тогда она была худенькой. Но я опознал ее по носу. Опознаю я подсудимую Гинзбург и в суде в лицо.
Я помню, что ранее у нее была фамилия Макарова, о себе говорила, что она москвичка, хвасталась этим, говорила, что служила в Советской армии. Я помню, что она курила. У нее была верхняя губа тонкой, а нижняя толстой. Мне было известно, что Тоня-пулеметчица была жестокой, заходила в камеры, избивала заключенных ногами и пистолетом. Я слышал, как она говорила: „Вас, коммунистов, надо всех расстреливать и вешать!“». Анастасия Гинзбург, слушая Полякова, не скрывала скепсиса. Ее ответ был впервые немного эмоциональным: «Я в камеру военнопленного не втаскивала и не избивала такового. Потерпевшего Полякова я тоже не била. Не знаю, почему он на меня показывает об этом. Все, что было сделано мною, я признала. То, чего не совершала, я не признаю. Я не принимала участие в истязании заключенных, и, в частности, потерпевшего Полякова. Мне нет смысла не признавать этого, так как я признала себя виновной в более страшном и тяжком преступлении. Я действительно курила в то время, курю и в настоящий момент. Самогонку я никогда не пила». На суде выступали несколько свидетельниц. Одна из них нянчила детей у некой Тони Ефимцевой: «К ней после расстрелов часто прибегала Тоня-пулеметчица. Она подолгу стояла у окна и курила. На ремне висела кобура. Волосы у Тони были зачесаны назад, коротко стриженные, светлые. Она у нас ничего не ела, но раза два ночевала. Я опознаю подсудимую Гинзбург — это та самая Тоняпулеметчица, которая приходила в квартиру Ефимцевой. Тогда она была худенькой, гораздо моложе, но я все равно узнала ее. Однажды, где-то в октябре 1942 года, я видела из окна квартиры Ефимцевой, которое выходило на локотское кладбище, как провели группу заключенных человек 10–12, раздетых, босых, со связанными руками. Их поставили около ямы, и я видела, как Гинзбург присела около пулемета и расстреляла их». Свидетелями по делу были не только мирные жители Локтя и несколько человек, чудом уцелевших после расстрела, но и бывшие полицаи. Их охраняли с особой тщательностью: для них в суде освобождали отдельные комнаты, вводили в зал заседания не в общую дверь, а через
ту, в которую входил судья. Часто после оглашения показаний свидетелей и самой обвиняемой зал взрывался эмоциями. Женщины, свидетели по делу, со слезами на глазах вспоминали о том, как Тонька расстреливала из пулемета молодых солдат-артиллеристов, попавших в плен к немцам в начале войны. Бывшие полицаи говорили о том, что, служа у немцев, не могли расстреливать своих односельчан, поэтому были рады, что появилась Тонька-москвичка. Интересно показание одной из женщин, которая описала момент казни и реакцию на происходящее немецкого офицера: «Русских людей расстреливаем не мы, а русская женщина». После этого, как говорят, зал едва не взрывался от криков. Во избежание самосуда были приняты максимальные меры безопасности. Подсудимую буквально заслонили собой милиционеры-охранники. Немалая часть следствия и процесса была посвящена тому, как Антонина Макарова смогла скрыть свою страшную тайну. Сама она рассказывала вот что: «Вместе с воинской немецкой частью я доехала до Бреста. В часть меня взяли стирать белье (я была лично знакома с немецкими офицерами, с ними я конкретно согласовывало вопрос о выезде). Кроме меня в этой части были одна девушка и вольнонаемные мужчины. Когда мы доехали до границы, то всех из обоза отправили в лагерь. В лагере я работала на заводе автогенной сварки. Я варила бачки для походной кухни полка. После освобождения я попала на пересыльный пункт. В особом отделе меня спрашивали, как я оказалась в лагере. Я ответила, что попала в окружение, а затем в плен. О том, что я была в бригаде Каменского и работала в Локотской тюрьме, я скрыла. С пересыльного пункта я попала в 212-й запасной полк. В этот полк отправляли всех военнопленных или после госпиталя. Там я занималась выписыванием документов для солдат. Потом я пошла в 1-ю Московскую дивизию. Стала работать в полевом госпитале без оформления на работу, помогала санитаркам. В августе 1945 года и познакомилась с Виктором Семеновичем Гинзбургом. Он лежал в госпитале». В итоге судья признал виновность Антонины в убийстве 168 человек. В 6 часов утра 11 августа 1979 года смертный приговор был приведен в исполнение — ее не помиловали, несмотря на примерное
поведение Антонины в послевоенное время и на то, что 1979 год был объявлен в СССР Годом женщины. Муж, кстати, до последнего не верил, что Антонина могла совершать преступления. Когда ему показали ее письменные признания, он поседел в одну ночь. С этого времени семья, вынужденная переехать в другой город, отказалась от нее. Виктор Семенович всю оставшуюся жизнь чувствовал боль от этой страшной правды. История Антонины Макаровой эффектно рассказана в одном из сериалов «Мосгаза». Правда, время действия перенесли в 1965 год. Сериал признан одним из самых удачных в российской истории.
Шпион на миллиард долларов Один из сериалов «Мосгаза», погружающий нас в атмосферу брежневского времени, посвящен шпионской истории. Он называется «Операция „Сатана“». Прототипом главного преступника в этой истории — профессора Сергея Медникова (его роль сыграл Владимир Ильин) стал Адольф Толкачев — один из самых известных предателей в истории советской науки. Конечно, в кино все получилось иначе, нежели в жизни. Но все же… Без истории Толкачева вряд ли фильм про «Сатану» появился бы. В истории советской секретной науки он стал крупнейшим предателем. Инженер Адольф Толкачев несколько лет работал на стратегического противника, связавшись с американским резидентом. Адольф из Актюбинска Он родился в Актюбинске, в Казахстане. Но, когда ему исполнилось два года, семья перебралась в Москву. Необычное для Советского Союза имя мальчику дал его отец Георгий Толкачев, любивший немецких поэтов-романтиков. О Гитлере тогда еще никто не слыхал. Но, возможно, это решение стало роковым для сына, потому что уже в школе его имя ассоциировалось исключительно с немецким исчадием ада. Его дразнили. Однажды одноклассники даже разбили ему нос — только за «Адольфа». Но Толкачев проявил стойкость и упрямство — и не поменял имя, хотя это было несложно при получении паспорта. А обиду затаил. Надолго затаил. Конструктор из высотки Он окончил Харьковский политехнический — и дослужился до солидной должности ведущего конструктора столичного бюро радиолокации «Фазотрон». Он разрабатывал радиолокационное оборудование для истребителей-перехватчиков. Это означало неплохую зарплату, социальный пакет и ежемесячные 100 рублей за секретность.
Плюс перспективы. У него имелись собственный автомобиль и дача. И квартиру ему дали в престижной сталинской высотке на площади Восстания — между прочим, в двух шагах от американского посольства. Для Толкачева такое соседство стало серьезным соблазном. Московский «Фазотрон» Супруга с биографией Немалое влияние на него оказывала жена — Наталья Кузьмина. Она тоже работала на «Фазотроне». Ее родители в свое время были репрессированы. Она сохранила в сердце недовольство советским режимом — а мужу говорила, что его недостаточно ценят, что в нашей стране не уважают по-настоящему талантливых людей… Словом, это была семья вольнодумцев. Первая попытка Однажды он решился и подкараулил автомобиль из посольства США у бензоколонки и через открытое окно кинул в салон письмо с
предложением обсудить возможное сотрудничество. В машине как раз сидел резидент ЦРУ Роберт Фултон. Но он счел письмо провокацией. Навязчивый инициативник Тогда Толкачев стал подкарауливать работников американского посольства. Одному из них он сообщил, что участвует в создании радиолокатора для истребителя-перехватчика МиГ-25, а сам является «диссидентом в сердце». Он даже философствовал: «Что же касается Америки? Может быть, она околдовала меня, и я, с ума сошедши, люблю ее? Это одна из главных причин, почему я предложил вам свое сотрудничество. Но я не альтруист-одиночка. Вознаграждение для меня есть не только деньги. Это (что даже значительно больше) оценка значения и важности моей работы». Посольские работники сомневались — кто перед ними, ценный кадр, «крот» из КГБ или сумасшедший. А он просто, с одной стороны, решил отомстить «не оценившей» его стране, а с другой — понимал, что это для него шанс подработать, а потом найти способ оказаться в Штатах. Сфера и Победитель
Адольф Толкачев Американцы клюнули, когда он подбросил в очередное послание секретные документы по радиолокации самолета. Для связи с ним Адольф указал пароль: если кто-то из американцев захочет позвонить ему, он должен был представиться Николаем. Новый резидент ЦРУ в Москве Гарднер Хаттавэй, после долгой проверки, решил выйти на связь с «инициативником». Через несколько месяцев, в феврале 1978 года Адольфу позвонил Николай. Вскоре он получил в тайнике 500 рублей и перечень вопросов, которые интересовали ЦРУ. Начались секретные встречи. Американцам удавалось все устроить так, что КГБ не засекал этих контактов. А для Хаттавэя это стало крупнейшим успехом в карьере. Недаром сначала он дал Толкачеву псевдоним Сфера, а через пару лет — Победитель. 54 разработки
Толкачев предал Родину по собственной инициативе, проявив даже немалую настойчивость. И первое время ему платили сравнительно немного — и сам Адольф стеснялся напрямую объяснить кураторам, что хочет стать богатым человеком. Но через несколько месяцев они поняли друг друга — и американцы не скупились на гонорары. За семь лет работы на США он выдал 54 уникальных разработки советских ученых, около восьми тысяч снимков чертежей и документов. Среди рассекреченных данных оказались наработки по ракетным комплексам Р-23, Р-24, Р-33, Р-27, Р-60 и С-300. Последний удар был самым болезненным: по части противоракетных систем Москва далеко опережала Вашингтон, а тут они получили важнейшие данные…
Американское посольство в Москве. Фотография тех лет Самый богатый шпион Платили ему больше, чем президенту Америки. В США на имя инженера открыли счет — по приблизительным оценкам, за все годы своей работы на американцев шпион заработал почти два миллиона долларов. Еще 790 тысяч ему передали лично в рублевом эквиваленте. Получал он и дорогие лекарства, драгоценные камни, золото… Словом, был наиболее высокооплачиваемым советским шпионом в истории. Но ветераны ЦРУ считают, что его даже недооценивали, ведь Адольф был «шпионом на миллиард долларов». Данные, которые он передал противнику, по оценкам некоторых исследователей, давали в руки американцев решающий козырь в случае войны. Библиотечный жулик Толкачев работал по простой и эффективной схеме. В библиотеке своего института он имел право заказывать документацию с военной и научной статистикой, сведения о новых исследованиях оборонки и засекреченные научные монографии. Все это он фотографировал и в огромных количествах передавал «штатникам». Толкачев понимал, что его библиотечный формуляр может привлечь подозрения секретного отдела института. И с помощью американцев подменил его, удалив большинство прочитанных материалов. Для встреч шпиона со связными американцы разработали сложную систему знаков. Всю Москву разделили на сектора. Под подозрением — все Летом 1984 года в КГБ поступила информация, что советские «МиГи», стоящие на вооружении арабских государств, во время конфликта в Ливане неожиданно стали уязвимыми для истребителей и зенитных ракет Израиля. Рассматривали разные причины — начиная с
ошибок арабских пилотов, но очень скоро было установлено, что дело в другом. Противник слишком хорошо знал слабые места советских самолетов. В КГБ, конечно, уже понимали, что в советском военнопромышленном комплексе появилась серьезная течь. Под подозрения подпали все работники институтов из сферы ракетостроения и авиации. Начались серьезные проверки. Американцы предложили ему переехать в Штаты. Он отказался — скорее всего, из-за семьи. Ждал более подходящего случая. Ему передали ампулу с ядом, спрятанную в авторучке «Ленинград». Резидент пугал Толкачева: дескать, если его разоблачат — непременно подвергнут жестоким пыткам. И в случае опасности просто необходимо покончить с собой. Липовый формуляр Когда на «Фазотроне» началась проверка библиотечных формуляров — он перенервничал. Даже сжег в дачной печке несколько десятков тысяч рублей, уничтожая «улики». Интуиция не подвела его. Библиотекарь заметила, что в формуляре Толкачева точно нет нескольких книг, которые он брал. Экспертиза показала, что и формуляр поддельный. Началась секретная слежка за «товарищем Адольфом». Одновременно агента выдал экс-сотрудник ЦРУ, пошедший на контакт с КГБ в Австрии. КГБ перехватывает инициативу! Сотрудники КГБ начали игру: они стали пополнять библиотечный фонд «Фазотрона» документами с дезинформацией, которую Толкачев продолжал поставлять своему куратору из ЦРУ. А доверяли ему американцы безоговорочно. Так чекистам удалось отыграть несколько очков у заокеанских противников. За Адольфом дотошно следили: практически окружили его квартиру — под видом ремонтных рабочих, соседей, охранников… Они видели все: его шифроблокноты, микрофотоаппараты… И даже не вызвали подозрения американцев. Но такие игры не могут продолжаться бесконечно. Пришло и время ареста.
Персона нон грата Сотрудники спецназа «Альфа» задержали Толкачева в момент, когда он вместе с женой Натальей возвращался со своей подмосковной дачи. На трассе разместили машины ГАИ и скорой, а затем инсценировали на этом участке ДТП. Адольф сбавил скорость. Толкачева попросили выйти для проверки документов и немедленно скрутили. Нельзя было допустить, чтобы предатель покончил с собой, как это сделал в 1977 году другой шпион ЦРУ — Александр Огородник, принявший яд, спрятанный в авторучке. На этот раз группа захвата сработала аккуратно. Покончить с собой Адольф не успел: авторучку с ядом у него изъяли. Он сразу стал сотрудничать со следователями. И только просил не выносить ему смертный приговор. С его помощью КГБ разыграло любопытный спектакль: встречу агента, загримированного под Толкачева, с американским связным. Им оказался второй секретарь посольства США Пол Стомбаух. Его объявили персоной нон грата и выслали из страны. Возмездие Толкачев надеялся на продолжение разведывательных операций. У него к тому времени оставалось одно желание — избежать смертной казни. Желание жить не покидало его. Но Верховный Суд приговорил Адольфа Георгиевича Толкачева к расстрелу, который и был приведен в исполнение на заре горбачевской Перестройки — в сентябре 1986 года. На три года в тюрьму отправилась и его супруга. На сына репрессии не распространились: следствие показало, что он ничего не знал о секретной деятельности отца, а у нас, как известно, сын за отца не отвечает.
Советские фантомасы Целых пять лет — с 1968 по 1973 год — она совершала налеты на банки и магазины и держала в страхе Ростов-на-Дону. Бандиты конструировали и изготавливали уникальное оружие, тщательно планировали нападения и скрывали лица под масками. Из-за этих особенностей их и прозвали Фантомасами — по имени героя известного французского фильма про злодея в маске, ажиотажно популярного в те годы. Заправляли в банде братья Толстопятовы. Лидером был младший Вячеслав — Владимир хоть и был на 14 лет старше, но полностью ему подчинялся. Родившийся в 1940 году в селе Сельцо Брянского района, Вячеслав с раннего детства увлекался рисованием и черчением. И настолько в этом преуспел, что в 15-летнем возрасте карандашами и акварелью рисовал купюры достоинством 50 и 100 рублей. Да такие, что отличить от настоящих их было нельзя. По его собственным показаниям, на нарисованные деньги он покупал вино, но бутылку выбрасывал в кусты, а вот сдачу, полученную настоящими деньгами, тратил на себя: покупал книжки, краски и сласти. Вячеслав начал тратить деньги и на такси — и обратил внимание, что водители сложенную купюру не разворачивают. Это его и подвело: он стал рисовать деньги только с одной стороны. Но 23 февраля 1960 года таксист развернул купюру Толстопятова — и обнаружил оборотную сторону… Дальше — следствие, допросы… Вячеслав признался во всем сразу. На следственном эксперименте, используя лишь цветные карандаши, акварельные краски, клей БФ-2, циркуль, линейку и лезвие, он за четыре часа нарисовал абсолютно точную копию 100-рублевой купюры. Следователям оставалось только разводить руками… Держался Толстопятов вежливо, производил на всех хорошее впечатление. В суде следователь ходатайствовал о смягчении наказания Толстопятову — учитывая первую судимость, полное раскаяние и содействие, оказанное следствию. И приговор был относительно мягким. Вячеслава осудили на четыре года в колонии общего. Обычно фальшивомонетчики получали более серьезный срок. Ему вменили
только подделки 17 купюр достоинством 100 рублей и 15 — по 25 рублей. А парень успел нарисовать гораздо больше… В колонии на хуторе Сухой он стал говорить, что деньги больше рисовать не будет, а сконструирует автомат. 24 февраля 1964 года Толстопятов освободился и вернулся в Ростов-на-Дону и в первый же день сообщил старшему брату Владимиру, что создаст банду. «Обладая конструкторскими способностями, хорошо зная слесарное и токарное дело, братья Толстопятовы в 1964–1965 годах длительное время разрабатывали конструкции малокалиберных автоматов и пистолетов, а также ручных гранат и боеприпасов», — говорится в материалах дела. В 1965 году Вячеслав Толстопятов разработал первый автомат собственной конструкции. Его особенностью стал переломный ствол: он откидывался на шарнире вверх, почти в два раза сокращая общую длину оружия, и приводился в боевое положение за пару секунд. Благодаря этому автомат можно было незаметно носить под курткой или в сумках. Эксперты КГБ и МВД СССР отметят, что аналогов у оружия Толстопятовых в мировой практике нет, а некоторые идеи бандитов представляют особый интерес. Именно на это указывали адвокаты, пытаясь спасти «фантомасов» от расстрела, — мол, они талантливые самородки и могут принести реальную пользу обороноспособности Советского Союза. Вячеслав устроился работать художником в автотранспортное предприятие, где очень быстро создал и возглавил стрелковоспортивную секцию, которой успешно руководил несколько лет. Это обеспечило Толстопятову доступ к патронам — стандартным 5,6миллиметровым спортивно-промысловым патронам центрального боя, под которые братья и разработали собственное автоматическое оружие. В частном доме на Пирамидной улице братья оборудовали мастерскую: часть одной из комнат отгородили фальшивой стеной, в середине которой висело зеркало — дверь, запирающаяся особым образом. Там они собирали оружие, доводили его до совершенства и испытывали, стреляя в книги и в листы железа. В той же комнате Толстопятовы делали взрывчатку для самодельных гранат, смешивая охотничий порох с алюминиевой пудрой. Еще в колонии Толстопятов сдружился с Сергеем Самасюком 1942 года рождения, который отбывал наказание за хулиганство. Они быстро
договорились о будущих совместных преступлениях, о нападениях на инкассаторов и кассиров. Еще одним участником банды стал друг детства Толстопятова-младшего — Владимир Горшков. Они вместе росли, делились самыми заветными мечтами и секретами и, по некоторым данным, вместе реализовывали фальшивые деньги и тратили сдачу. К октябрю 1968-го в арсенале банды было четыре самодельных семизарядных револьвера и три автомата кустарного производства, а также значительный запас патронов. Бандиты изготовили темные маски, приобрели солнцезащитные очки и веревку для связывания людей и наметили несколько целей. Ростов-на-Дону. Фотография того времени Первым делом «фантомасов» стало нападение на Ростовское областное отделение Государственного банка СССР на проспекте Соколова.
В те годы зарплаты кассирам предприятий выдавали именно в областных конторах Госбанка, причем в одно и тоже время — с 6 по 12 число между 10:00 и 13:00. Вход в операционный зал был свободным. Этим и воспользовались преступники: каждый из участников банды за несколько недель не раз побывал в зале в дни выдачи зарплат, внимательно наблюдая за получавшими деньги кассирами и их охранниками. 7 октября 1968 года около 10:00 бандиты собрались в доме братьев Толстопятовых на Пирамидной улице. Там они переоделись в темные плащи, надели береты, три автомата сложили в спортивную сумку, а пистолеты убрали в карманы. К полудню Вячеслав Толстопятов, Сергей Самасюк и Владимир Горшков приехали к конторе Госбанка. Они остановили такси и попросили водителя Даерона Арутюнова подвезти их к стадиону «Ростсельмаш». В районе Магнитогорского переулка «фантомасы» достали оружие и попытались захватить машину, но Арутюнов успел выскочить, перебежал на другую сторону улицы и стал громко звать на помощь. Тогда Вячеслав Толстопятов сел за руль «Волги» и быстро скрылся вместе с сообщниками. «Фантомасы» бросили машину вблизи Дома актера на улице Максима Горького и тем же вечером провели разбор произошедшего. Они пришли к выводу, что их подвела случайность — непредвиденное поведение водителя Арутюнова. Утром на следующий день, 8 октября, Вячеслав Толстопятов съездил во двор Дома актеров и обнаружил, что «Волга» по-прежнему стоит на том же самом месте. Тогда он из телефона-автомата позвонил в милицию и рассказал дежурному, где стоит автомобиль, а также сообщил, что это был дружеский розыгрыш, а водитель испугался игрушечного пистолета. Но ограбление не удалось… В следующий раз бандиты решили привлечь к делу хорошего знакомого Вячеслава Толстопятова, сотрудника автотранспортного хозяйства Евгения Срыбного — водителя фургона «Москвич-407». В октябре 1968 года Толстопятов попросил Срыбного подъехать к 11:00 на Турмалиновскую улицу, поскольку «есть важное дело». В назначенное время Евгений был на месте. К нему в машину сели все «фантомасы» — и сразу рассказали, что намерены напасть на кассира, но для этого необходима машина. Евгений сразу поставил условие, что будет сидеть на заднем сиденье со связанными руками. И потом
расскажет милиции, что машину якобы захватила группа неизвестных, при этом назовет вымышленные приметы. Перед обедом из дверей банка вышла кассир с большим холщовым мешком. Участники банды приготовились к нападению, но тут к женщине подъехал ГАЗ-51, она села в кабину. «Фантомасы» быстро перестроились и решили нападать на машину в тот момент, когда она подъедет к предприятию. Толстопятов за рулем «Москвича» поехал за грузовиком. Но грузовик, ехавший по улице Козлова, повернул в переулок Островского, где, грубо нарушая правила дорожного движения, свернул к воротам обувной фабрики имени Анастаса Микояна. Толстопятов замешкался — и дело снова не удалось. Их следующим «объектом» стал гастроном № 46 на Казахстанской улице в поселке Мирный. Магазин был удобно расположен с точки зрения и нападения, и путей отхода. Несколько дней «фантомасы» проводили разведку: каждый из них побывал у магазина, заходил внутрь и осматривался. Выяснили они и время приезда инкассаторов — ежедневно между 19:00 и 20:00. Поэтому нападать бандиты решили в 18:30. 21 октября Вячеслав Толстопятов попросил Бориса Овчинникова — коллегу из АТХ-3 — перевезти личные вещи на закрепленном за ним грузовике ГАЗ-51. К 18:00 Овчинников подъехал на улицу Павленко. «Фантомасы» сели в машину, и все вместе поехали в поселок Мирный. Вячеслав Толстопятов, Сергей Самасюк и Владимир Горшков направились к магазину в беретах и масках. Горшков остался стоять у входа в магазин, а Самасюк и Толстопятов вошли и прямо с порога открыли огонь, стреляя из автоматов по стенам и потолку. Покупатели бросились врассыпную, а кассир не растерялась. Она спрятала основную выручку (более шести тысяч рублей) в железный ящик, а ключ выбросила. Добычей налетчиков стали 526 рублей. «Фантомасов» пытался остановить ветеран Великой Отечественной войны Гурий Чумаков: он бросился на бандитов с обрезком водопроводной трубы, но Вячеслав Толстопятов застрелил его. 26 ноября 1968 года «фантомасы» совершили нападение на кассира АТХ-5 Анну Матвееву. К зданию филиала Госбанка они подъехали в 12:30 — и как раз в это время кассир Анна Матвеева вышла из дверей и направилась к ожидавшему ее самосвалу МАЗ-501. В хозяйственной сумке она несла 2,7 тысячи рублей казенных денег, а также 44 личных
рубля и паспорт. Когда Матвеева подошла к самосвалу, приехавшему за ней, Горшков и Самасюк подбежали к кассиру. Самасюк выстрелил под ноги перепуганной женщине, а Горшков вырвал у нее сумку с деньгами, и «фантомасы» скрылись. Личные вещи кассира — сумку с документами и 44 рублями — они подкинули к порогу ее дома. В конце декабря 1968 года «фантомасы» решили напасть на мебельный магазин на улице Мечникова. В конце года в СССР гнали план, и в розницу поступали дефицитные товары. Решили, что нападение совершат в 18:30 — за полчаса до прибытия инкассаторов, когда всю выручку уже подготовят к передаче. 29 декабря в 18:00 Толстопятов, Горшков и Самасюк приехали с оружием — но их ждало серьезное разочарование: внутри магазина собрались несколько десятков покупателей. Надеясь, что люди разойдутся, «фантомасы» полчаса прождали в укромном месте — но ни один из покупателей магазин так и не покинул… Тогда, чтобы «не ходить зря», бандиты обратили внимание на расположенный в том же доме промтоварный магазин № 21. Там им удалось вырвать у кассира инкассаторскую сумку с 1500 руб. Потом было неудачное нападение на кассу Химзавода, после чего банда «залегла на дно». А через полтора года вошедшие во вкус парни продолжили свою преступную сагу с большим размахом. В августе 1971 года банда Толстопятовых совершила нападение на строительную организацию «УНР-112». Добыча составила 17 тысяч рублей. 16 декабря 1971 года братья и их сообщники совершили нападение на инкассаторов возле сберкассы на улице Пушкинской. И снова — удача, 20 тысяч рублей. Правда, Горшков был ранен в руку. Конец банды наступил 7 июня 1973 года при попытке ограбить кассу НИИ «Южгипроводхоз». Машина, захваченная бандой, была остановлена после легкого столкновения с поездом, завязалась перестрелка с работниками милиции. Прямо на мешке с деньгами был убит Сергей Самасюк, остальных удалось задержать. 1 июля 1974 года Ростовским областным судом был вынесен приговор, согласно которому трое участников банды (Вячеслав Толстопятов, Владимир Толстопятов, Владимир Горшков) получили высшую меру наказания — расстрел, а восемь соучастников
приговорены к разным срокам пособничество или недонесение. тюремного заключения за Оружие, изъятое у Толстопятовых Эта история породила немало легенд — они ходили и в Ростове, и по всему СССР. В одном из сериалов франшизы «Мосгаз» показали дерзких налетчиков с автоматами. Они действовали в Москве. Многое там придумано — и связь с «торговой мафией», и принадлежность лидера банды к золотой молодежи. Да и автоматы бандиты в фильме получили у коррумпированных сотрудников милиции. В реальности такого не было. Но сцены ограблений — удачных и неудачных — явно навеяны историей ростовских «фантомасов». Фильм получился весьма эффектный, хотя во многом фантастический.
Армянские братья 5 августа 1977 года в СССР была совершена крупнейшая в истории советского государства кража из Госбанка. Тогда это воспринималось как нечто невероятное. На хранилища главного банка страны до того момента не покушались даже матерые уголовники. Николай Калачян родился «во глубине сибирских руд», в Красноярском крае, в деревушке с громким названием Бородино. Семья жила стесненно: почти все деньги уходили на лечение отца от онкологического заболевания. После четвертого класса Николай убежал из дома — искать счастья. И вскоре прибился к цыганскому табору. Там его научили торговать наркотиками, но этим опасным ремеслом он занимался недолго. Стал мусорщиком и начал осваивать токарное мастерство. В этот же период в компании приятелей юный Николай ограбил сберкассу: сообщники проникли в помещение, проделав в стене небольшую дыру. Их добычей стали несколько тысяч рублей. Тогда милиции не удалось найти воров — и у Николая появилось ощущение вседозволенности. Он поверил в воровской фарт. Парень переехал на «историческую родину» — в столицу Армянской ССР, в Ереван. Там его ближайшим другом стал двоюродный брат Феликс — образцовый комсомолец, кандидат в мастера спорта по гимнастике, семейный человек, учившийся на инженера. Убедившись в спортивных талантах Феликса (он мог сорок минут висеть на турнике на одной руке), Николай задумал с его помощью совершать лихие преступления. Он предложил брату вместе обокрасть магазин аудиотехники, куда как раз поступила новая партия товара. Брат, нуждавшийся в приработке, согласился… Под покровом ночи они разобрали стену магазина и похитили несколько магнитофонов, которые спокойно погрузили на тележку. Не возникло проблем и с реализацией награбленного: продавая технику по заниженным ценам, они заработали 15 тысяч. По тем временам — солидная сумма. Любопытно, что директор магазина даже не стал заявлять о краже в милицию: именно эти магнитофоны он отложил для «левой» реализации и боялся разоблачения. А братья, отдав часть денег в
семью, отправились в Москву — кутить. Сорили там деньгами, как миллионеры. И уже подумывали о новых преступлениях. В начале 1977 года братья встретились со своим приятелем, выпускником экономического факультета Завеном Багдасаряном. Он был членом комиссии по пересчету денег, которые хранились в ереванском отделении Госбанка. Завен рассказал Калачянам, что в отделении хранятся 100 миллионов рублей, а потом подкинул им идею — похитить эти деньги. Он рассказал им в деталях о работе банка, нарисовал план этажей и сигнализации, поведал, что наличные стопками лежат на нескольких стеллажах в небольшой комнате второго этажа. Само отделение Госбанка располагалось в трехэтажном здании из туфа, построенной еще до войны. Готовились к акции основательно — более полугода. Под видом художника Николай принялся прогуливаться с мольбертом по живописным улочкам вокруг Госбанка. Внимание милиции он не привлек, видимо, преступнику был свойствен природный артистизм. Но главную роль в акции должны были сыграть гимнастические способности Феликса. Он выворачивался одной рукой вверх, другой вниз — и так мог проникнуть в сравнительно небольшое отверстие. Они наметили дату ограбления. И тут случилось непредвиденное: в такси, в городке Цахкадзоре, Николай попал в аварию. С сильными травмами угодил в больницу. Феликс пришел навестить его. Он сомневался — сможет ли действовать в одиночку. Но Николай сказал твердо: «Переносить дело не будем. Плохая примета. А я тебе все еще раз объясню прямо здесь». И в ночь на субботу Феликс отправился на дело. С собой он взял большой походный рюкзак, в котором лежали ручная дрель, сверла, веревка, лом, ножовка, зубило, молоток, фонарь и зонт. Поднявшись на третий этаж жилого дома, который примыкал к зданию Госбанка, он принялся сверлить стену. Важная роль отводилась обычному зонтику: по задумке Николая, Феликс должен был просверлить сначала маленькую дырку в полу, просунуть в нее зонт, открыть его и после этого продолжить работать ручной дрелью. Таким образом куски штукатурки и цемента падали бы на зонт, не создавая лишнего шума. Но камень оказался непробиваем. Феликс вернулся туда следующим вечером и, осмотрев здание Госбанка, увидел, что на окне комнаты отдыха нет решетки и оно даже не закрыто. Дело в том, что
там проходил ремонт. Чтобы запах краски быстрее выветрился, рабочие оставили створки открытыми, слегка затянув проем полиэтиленовой пленкой. А завхоз банка забыл после рабочего дня закрыть это окно. Феликс, как в кино, прыгнул с крыши соседнего дома — и точнехонько приземлился в проеме окон третьего этажа. На этот раз все прошло гладко: пробив в полу отверстие диаметром 34 сантиметра, Феликс по закрепленной на куске арматуры веревке, изворачиваясь, проник в хранилище и забрал оттуда два мешка, в которых лежало полтора миллиона. Прикрыв дыру в полу зонтиком, Феликс при помощи веревки выбрался через окно комнаты отдыха на волю. Уже светало, но его никто не заметил. Инструменты он оставил в банке: рюкзак, наполненный деньгами, и без того весил 35 килограммов! Госбанк Армянской ССР Николая на радостях в тот же вечер покинул больницу. Калачяны отправились на заранее снятую квартиру, где припрятали добычу.
Рассматривая деньги, Николай обратил внимание, что практически все сторублевые купюры (а их было большинство) имели одну серию — АИ. Он понял, что на этом можно попасться — и братья (а также — получивший свою долю Багдасарян) договорились пока не тратить сторублевки. Он оказался прав. Москва, узнав о дерзкой краже, сразу приказала отслеживать оборот купюр серии АИ номиналом в 100 рублей. Во все сберкассы страны были разосланы директивы с требованием сообщать в милицию о каждой попытке использования таких банкнот. Происходили даже анекдотические курьеры: зампредседателя Совета министров Армении задержали в Москве, когда он пошел менять сторублевую купюру… В Ереван приехала внушительная делегация из Москвы — следователи во главе с начальником Управления угрозыска МВД СССР генералом Игорем Карпцом. Местные и московские сыщики энергично взялись за дело. Оперативники даже повторили трюк с прыжком в окно. Обратившись к самому авторитетному армянскому вору в законе Рафаэлю Багдасаряну (Раф Сво — так его называли в уголовном мире) и прошерстив практически весь криминальный мир республики, сыщики убедились, что уголовники отношения к этому преступлению не имеют. В пособничестве преступникам отныне подозревали всех сотрудников банка — их было больше 160 человек, включая Завена. Он не чувствовал за собой слежки, но соблюдал полную осторожность. Возле дыры в полу нашли отпечатки пальцев завхоза Гаврилова. Он стал первым арестованным по этому делу. На допросах скромный завхоз держался неуверенно, что увеличивало подозрения. Он был невиновен, но все-таки сыграл важную роль в этой истории. Оказалось, что Гаврилов, вкручивая лампочку, первым нашел прикрытую зонтом дыру, но, испугавшись, решил умолчать о своей находке и покинул банк, захватив с собой зонт. Теперь он передал его сыщикам. Это важнейшая улика, которую принялись дотошно изучать эксперты. Отпечатков пальцев там не нашли: Феликс был аккуратен. А Калачяны уже жили в Москве. Николай закрутил роман с Людмилой Аксеновой, которая не подозревала, что этот состоятельный, обходительный армянин — вор. Вместе с Аксеновой Калачян съездил в Ереван. Набил ее чемодан деньгами — и они отправились к московскому поезду. На вокзале к Людмиле подошел милиционер,
пожелавший осмотреть чемодан. Николай ловко отвел его в сторону и с помощью десятки решил эту проблему. Потратив все мелкие купюры, Калачяны стали думать, что делать со сторублевками… Выход снова нашел Николай: он предложил скупать на них облигации трехпроцентного государственного займа, за которые затем можно было выручить уже обычные деньги. Но для этого им необходим был сообщник — не армянин. И они втянули в дело таксиста Володю Кузнецова — брата Аксеновой. Они не раскрылись ему. Рассказали историю про выигрыш в подпольном казино, после которого нужно «легализовать» деньги. Первую партию ценных бумаг Кузнецов купил в Ташкенте, потратив около 24 тысяч рублей. Оперативники прибыли в Ташкент — но к тому времени Кузнецов уже вернулся в Москву. Калачяны к тому времени решили переехать в Сочи. За 13 тысяч рублей Николай приобрел на рынке около Южного речного порта в Москве подержанные «Жигули» зеленого цвета. В запасном колесе он спрятал часть денег. А Кузнецов отправился покупать облигации в московские сберкассы. Сначала он покупал их на небольшие суммы, но, когда решил разом потратить 6 тысяч, сотрудница сберкассы на Чертановской вызвала милицию. Кузнецов скрылся, но кассирша подробно описала сыщикам и его наружность, и даже зеленые «Жигули», на которых он прибыл к кассе. Шел уже май 1978 года… Участковый дома по Ленинскому проспекту обратил внимание на припаркованные зеленые «Жигули», в которые села веселая компания из трех человек. Вскоре милиционер выяснил, что двое из незнакомцев, армяне, снимали комнату у местной жительницы по фамилии Яблонская, но на днях съехали к невесте Николая. По просьбе сыщиков Яблонская связалась с Калачянами, сообщила им, что они забыли у нее сверток, и попросила приехать за ним. За вещами в ночь на 7 июня 1978 года к Яблонской прибыл Николай. Там его ждала милицейская засада. Он не стал сопротивляться. Все-таки, не гангстер… А Феликса задержали на квартире Аксеновой. Братья сразу стали сотрудничать со следствием. В секретном колесе милиционеры нашли более 800 тысяч рублей из похищенных в Ереванском банке. Остальные 100 тысяч преступники закопали под домом в Ленинакане. А около 600 тысяч успели потратить… Они оказались хорошими подследственными. Феликс согласился участвовать во всех следственных экспериментах, показывая
следователям, как именно смог пробраться в хранилище с деньгами через маленькую дыру в полу. Сыщики были довольны. Николай Калачян во время следственного эксперимента Калачян выдал и человека, подавшего идею кражи века. «Завен Багдасарян был членом комиссии по пересчету денег, хранившихся в ереванском отделении Госбанка. На его предложение ограбить это отделение я очень возмутился: „Ты что, это же не сберкасса! На вооруженные ограбления я не хожу“. Завен ответил: „А кто сказал про вооруженный налет? Все намного проще!“» — говорил на допросе Николая Калачян. В итоге Завен Багдасарян получил 11 лет колонии строгого режима, а Кузнецов за пособничество отсидел около трех лет. А братьям присудили высшую меру… Судья сомневался в этом решении:
они хорошо держались, все точно рассказывали. Но слишком велика была сумма похищенных государственных денег. И все-таки смертная казнь для двух молодых мужчин, один из которых был отцом двоих детей, показалась председателю Президиума Верховного Совета Армянской ССР Бабкену Саркисову чрезмерным наказанием. С прошением о помиловании братьев он обратился в Верховный Совет СССР. Там, проконсультировавшись с Карпцом, просьбу удовлетворили. Но, когда документ о помиловании прибыл в Ереван, Калачянов уже расстреляли. Все-таки изменил братьям его величество воровской фарт… Эта история легла в основу одного из сезонов сериала «Мосгаз» — «Паук». Только вместо армянина-гимнаста там фигурируют циркачигрузины. И дело происходит в Москве. Да и сумму, для пущей эффектности, сценаристы увеличили.
Ограбление по-советски Самый крупный бандитский налет в истории Советского Союза состоялся 14 ноября 1986 года, в самом начале горбачевской Перестройки. Это случилось в столице, на Можайском шоссе, возле универмага «Молодежный». Налет на инкассаторов В тот день погода в Москве стояла промозглая. Впервые в тот год установилась зимняя минусовая температура. Поэтому народу на улицах было сравнительно мало. Преступники хорошо изучили работу магазина, волны наплыва покупателей. Часто прогуливались там, не привлекая подозрений: место людное, а они выглядели вполне прилично. Ноябрьским вечером, сразу после закрытия «Молодежного», в 21.00, к магазину подъехала машина инкассаторов, приняла выручку. Они приехали без милицейского сопровождения: по официальной версии, у правоохранителей сломалась машина. Скорее всего, бандиты знали об этом. Убедившись в отсутствии милиции, двое преступников открыли стрельбу, двоих инкассаторов убили, одного тяжело ранили — и овладели мешком с деньгами. При этом они упустили второй мешок, поменьше — там было 150 тысяч! Побег с места преступления На месте преступления оказалась сержант милиции Вера Алфимова, только что сдавшая оружие. Ее пристрелили там же, возле инкассаторской «Волги». Отход грабителя с мешком денег прикрывал сообщник в милицейской форме. В условленном месте их ждал автомобиль «Жигули». И — в путь. Действовали они дерзко, на первый взгляд — продуманно и уж точно — жестоко. Крови не боялись. В их руках оказалось 330 тысяч рублей — никогда в истории СССР грабителям за один раз не удавалось овладеть такой суммой. На эту
сумму в то время можно было купить 30 кооперативных квартир в Москве! Мешок с деньгами весил 45 кг — ведь туда складывали не только купюры, но мелочь, которой в те годы расплачивались активно. «Развели в Москве Техас…» Преступление оказалось настолько беспрецедентным, что даже тогдашний первый секретарь московского городского комитета партии, фактический хозяин города, Борис Ельцин лично выехал на место происшествия и принялся устраивать взбучку всем вокруг, начиная с директора магазина. Он постоянно повторял: «Развели в Москве Техас…» «Молодежный» — просторный магазин, открытый в начале 1980-х на Можайском шоссе — считался одним из лучших московских универмагов, там всегда продавали дефицит, и ежедневная выручка магазина неизменно была солидной. Вроде бы можно было предположить, что такой куш может заинтересовать налетчиков — но охраняли универмаг, по современным меркам, скромно. Считалось, что в Советском Союзе нет организованной преступности — и никто не решится на столь дерзкое ограбление в столице. Ведь шансов избежать расстрела у налетчиков практически не было… Следователи не знали, что в окрестностях Москвы уже сложилась банда четырех, каждый из которых еще недавно носил погоны — кагебешные, милицейские, военные. Отследить их на предварительном этапе милиции, несмотря на сотни тысяч осведомителей в Москве и Подмосковье, не удалось. Банда из охотхозяйства Преступники не имели отношения к блатному миру, к коронованным ворам в законе и их подручным. Банда состояла из настоящих профессионалов, умевших рисковать и обращаться с оружием. Старший из них — Константин Голубков — уже отметил сорокалетие. Он был бывшим сотрудником Девятого управления КГБ, не один год профессионально занимался охраной первых лиц государства. Спортсмен, отличный стрелок… Человек, умеющий
прорабатывать рискованные операции. Правда, у него рано стало сдавать здоровье. Именно поэтому Голубкова уволили из органов. Он руководил небольшим охотхозяйством, где работал бывший милиционер Книгин. Они сошлись, постепенно стали откровенно разговаривать о будущих налетах, о возможности быстро разбогатеть. Книгин привел в банду своего старого приятеля — Финеева, который во всем подчинялся более волевому товарищу. Голубков, используя старые связи, достал бандитам главное — оружие. Много оружия и боеприпасов. Мафия четырех Они называли себя первой мафией в СССР, хотя никаких связей в верхах у этих парней не было. Да и четкой иерархии в банде не наблюдалось. Самым авторитетным и опытным был Голубков, наиболее честолюбивым и энергичным — Книгин. В течение года они совершали мелкие преступления, ни разу не «засветившись». И готовились к большому делу. Стоять на «стреме» и затруднить милиции погоню с помощью коктейля Молотова поручили приятелю, у которого Книгин с Финеевым гостили на даче — 29-летнему Евгению Субачеву, старшему лейтенанту Советской Армии, замполиту воинской части, исключенному из рядов КПСС за использование служебного положения в личных целях. Словом, в банде собрались люди разного уровня жестокости, но схожей судьбы. Все — военные, которых «обидело» государство. Следователь Костоев За дело взялся следователь по особо важным делам Исса Костоев — тот самый, который позже выведет на чистую воду серийного убийцу Андрея Чикатило. Когда Костоев приехал к универмагу — вокруг него уже припарковалось несколько черных «Волг». Там озабоченно сновали партийные и исполкомовские чиновники разных уровней. Их можно понять: если бы преступление не раскрыли по горячим следам, многим бы оно стоило карьеры. Но Костоев
постарался принять меры, чтобы удалить с места преступления лишних людей, которые только мешались под ногами. И все-таки следствие началось неудачно. Как рассказывал Костоев, милиционеры не поставили ограждение, десятки людей просто растаптывали улики. Универмаг «Молодежный». Фотография того времени Первый допрос Эксперты осматривали расстрелянную машину, трупы инкассаторов и женщины-милиционера. Но он первым делом бросился в больницу — допросить выжившего инкассатора. Врачи препятствовали этой встрече: парень был на волосок от смерти, потерял много крови. Но Костоев буквально ворвался в палату. Инкассатор Карпинский нашел в себе силы, чтобы ответить на вопросы следователя. Он рассказал, что видел двоих преступников, что они стреляли по машине. Один — из обреза, другой — из пистолета. Больше ничего «выжать» из него не удалось. Но, пока шла их беседа, группе милиционеров удалось настичь «Жигули» с преступниками.
Главный свидетель Следствию здорово помог местный житель, инженер Виктор Кондратенко, выгуливавший собаку. Бандиты заметили его, даже погрозили стволом, но в обойме не было патронов. Скорее всего, они просто не успели перезарядить оружие и выстрелить в Кондратенко, а он, прячась за кустами, некоторое время следил за бандитами, а потом быстро отправился к служителям порядка — и дал подробные показания о «Жигулях». Кондратенко, несмотря на темное время суток, запомнил не только марку и цвет автомобиля, но и две цифры номера. Патрули стали искать этот автомобиль по всей Москве. На пересечении Аминьевского шоссе и улицы Артамонова бандитов остановили. Милиционер попросил у водителя документы. Но пассажиры «Жигулей» обстреляли патрульных — и машина скрылась. Но теперь были известны ее точные приметы и маршрут. Началась погоня. Преследование продолжается По машине стреляли. Милиционерам удалось ранить водителя — Голубкова. Подельники добили своего «идейного лидера» выстрелом в затылок и выбросили из машины. Потом преступники разбежались в разные стороны — Финеев скрылся во дворах и взял такси, а Книгин переплыл Сетунь. Милиционеры в ледяную воду не полезли. Да и считали, что он, скорее всего, погибнет. Но тот оказался крепким парнем. На другом берегу его удалось отследить и «проводить» до котельной, где бывший милиционер Книгин — а это был именно он — попытался спрятаться от погони и заодно обсушиться. Когда туда нагрянули милиционеры — сперва он держался как местный работник. Но выглядел подозрительно. Его попытались взять. «А ведь я только начал…» Книгин при задержании лихо отстреливался, тяжело ранил сержанта из милиции и, забаррикадировавшись в котельной, взял в заложники кочегара. Только через несколько минут он оценил ситуацию
трезво. Группа захвата окружила его. Выхода не было. Его ждали только тюрьма и высшая мера. Милиционеры говорили ему, что все подельники уже в руках закона… В итоге преступник застрелился прямо в котельной. По словам истопника, который, к счастью, остался жить, перед смертью он воскликнул: «А ведь я только начал!» У этого человека было немало криминальных планов… Бывший милиционер явно видел себя великим и удачливым гангстером. «Кто первым заговорит — тот и прав…» Костоев оперативно допросил его мать. Оказалось, что уже после того, как преступники бросили машину, Книгину звонил его бывший товарищ по службе Финеев. Следователь сразу заподозрил, что это и есть сбежавший бандит… Ведь они разбежались в разные стороны — и должны были созваниваться. Финеев виртуозно миновал все патрули на такси — и, если бы не звонок Книгину, мог бы скрыться… Но после показаний матери погибшего Книгина Финеева быстро задержали. На допросе он держался уверенно, полностью отрицая свое отношение к налету. И — умалчивал о знакомстве с Книгиным, хотя следователь задавал вопросы «с подковыркой» на эту тему. Но сработал агрессивный психологический ход. После получасовой беседы Костоев спросил его напрямую: «Долго будешь лапшу на уши вешать? Дело расстрельное. Сам знаешь, кто первым заговорит — тот и прав…» Финеев побелел, сразу выдал себя. Сразу спросил оцепенело: «А Книгин и Субачев что говорят?» Незадачливый Субачев Так следствие узнало, что в налете участвовал еще один бандит — Субачев. Финеев заговорил… Все рассказал о том, как в охотхозяйстве, где работал Голубков, сложилась банда, как созрел замысел ограбления. Субачева арестовали. Он раскололся только, когда его опознали работницы универмага, видевшие, как он спешно покидал место преступления, так ничего и не совершив. Он должен был взорвать бутылки с коктейлем Молотова, чтобы помочь банде улизнуть — но
испугался и убежал. А дома у него нашли бутылки с зажигательной смесью. В убийствах он участия не принимал — с такого и взятки гладки. Машина с деньгами И только через несколько часов преследования, в четвертом часу ночи, сыскари вспомнили о машине бандитов… Где она? Срочно найти и осмотреть! Костоев послал группу на поиски автомобиля, который убийцы бросили по дороге. Разбитую «восьмерку» удалось найти в районе метро «Университет». Она во время погони наткнулась на бордюр и с выбитым колесом уперлась в кучу песка. Там оперативники нашли все похищенные 330 тысяч рублей — до копейки. Плюс — офицерскую шинель и целый арсенал холодного и огнестрельного оружия. Все это преступники бросили в панике, поняв, что дело не выгорело. Удивительно, что они не решились взять даже по несколько тысяч рублей… Скорее всего, надеялись скрыться и на всякий случай не хотели оставлять следов. Хотя в машине остались документы того же Книгина… И никто из случайных прохожих не тронул ни денег, ни оружия… Жизненный план милиционера Книгина Дома у Книгина нашли целую коллекцию холодного оружия. Особенно он уважал нунчаки. Книгину совсем недавно исполнилось 30. Он успел поработать не только милиционером, но и учителем истории. Считал себя суперменом, для которого не писаны законы, увлекался восточными единоборствами, а кумиром бывшего милиционера был Брюс Ли. Из милиции его уволили за превышение власти. Он избил бармена. Несколько раз присваивал себе вещдоки, взятые у задержанных спекулянтов. Товарищей по отделению склонял на незаконные действия, говорил, что в жизни главное «однажды взять большой куш». Возможно, он чувствовал, что в стране назревают масштабные перемены — и криминал в этой ситуации сыграет не последнюю роль. Честолюбивый спортивный парень видел в этом свой
шанс. И первое крупное ограбление должно было дать ему «первоначальный капитал». Следы в прошлое Следствие установило, что Книгин и Финеев уже совершили два убийства — маклера-посредника по обмену квартир, которого они ограбили, и милиционера Смирнова, которого зарезали в пригородной электричке, чтобы добыть у него табельный пистолет «Макарова». Убивал, конечно, Книгин. Но без помощи Финеева, в одиночку, он не сумел бы совершить своих преступлений. За их преступления уже были осуждены трое непричастных. А одного за убийство даже приговорили к смертной казни… Приговор трибунала Осенью 1987 года военный трибунал Московского военного округа приговорил Субачева к 10 годам лишения свободы, а Финеева — к высшей мере наказания. Он получил свою законную пулю. В прессе не сразу сообщили подробности этого громкого дела: оно бросало тень на силовые структуры, а перестройка и гласность только начинались. Но через год-другой об убийцах-отставниках стали писать открыто и подробно. Впрочем, в то время народ больше интересовался политическими, чем уголовными, сенсациями. Деньги удалось вернуть государству через 6 часов после ограбления. Всех преступников задержали через 15 часов. Что же в итоге? Раненые милиционеры получили государственные награды. А следователям прокуратуры выдали премии в рамках установившихся в то время традиций — по 60–70 рублей. По тем временам — не так уж мало. Но за блестяще проведенной дело можно было бы и увеличить сумму… Ведь самое крупное ограбление советской эпохи удалось открыть, по меркам криминалистики, молниеносно. В кино на это, как правило, уходит восемь серий.
Налетчики-спортсмены Осенью 1950 года по Москве поползли тревожные слухи: в городе, дескать, завелась кровожадная банда, нападает на магазины, сберкассы, грабит и убивает без разбора всех — от мала до велика. Как это часто бывает в таких случаях, реальные криминальные эпизоды в пересказах обывателей обрастали все новым и новыми чудовищными подробностями. И вскоре вся Москва только и обсуждала наперебой, где и как наследила неуловимая шайка. Обсуждать действительно было что. В течение нескольких месяцев в городе произошло несколько грабежей и разбоев, сопровождавшихся убийствами. Как потом выяснили следователи, на счету этой банды, получившей название митинской, 11 убийств и 28 вооруженных налетов на сберкассы, магазины и пивные бары. А началось все 26 марта 1950 года в Тимирязевском районе столицы. Вечер, обычный промтоварный магазин с небогатым ассортиментом. Магазин только что закрылся, продавцы подсчитывали дневную выручку. Однако вместо инкассаторов в помещение продмага вломились несколько неизвестных в масках. Преступники наставили на продавцов пистолеты и выгребли из кассы 68 тысяч рублей. Прибывшие на место сотрудники милиции констатировали лишь факт разбойного нападения, никаких улик преступники не оставили. В течение последующих нескольких месяцев налетчики никак себя не проявляли, и о разбойном нападении на продмаг в Тимирязевском районе потихоньку забыли. И вдруг в ноябре поочередно в разных районах Москвы были ограблены сразу два магазина и сберегательная касса. Общая сумма похищенных денег достигла 150 тысяч рублей. На поимку разбойников были брошены лучшие сыщики МУРа, однако проведенные оперативно-следственные мероприятия никаких результатов не дали. А разбойники тем временем уверовали в свою безнаказанность. Так часто бывает с представителями криминальных профессий, особенно с теми, кто только начинает свой преступный промысел: совершил пару-тройку удачных преступлений — и кажется, что так будет и впредь. Вот и неуловимая шайка налетчиков, решив, что она
милиции не по зубам, перешла от разбойных нападений к более серьезным преступлениям. 1 февраля 1951 года бандиты попытались ограбить магазин в подмосковном селе Ховрино (сейчас это один из спальных районов Москвы). Случайно у магазина в тот момент находился сотрудник уголовного розыска Кочкин. Он видел, как в магазин заскочила группа молодых парней в масках, и попытался в одиночку задержать налетчиков. Один из них выстрелил в оперативника из пистолета. Кочкин погиб на месте, а уголовники поспешно скрылись с места происшествия. Для Москвы начала 1950-х годов убийство милиционера стало настоящим ЧП. К тому времени криминальная обстановка в городе считалась относительно спокойной, с шайками и бандами, расплодившимися в военные годы, было в целом покончено. И вдруг — ховринский инцидент! Однако это было лишь начало. Поздним вечером 11 марта 1951 года участковый 100-го отделения милиции Москвы Михаил Бирюков дежурил возле сельпо на Ленинградском шоссе. Как только из магазина вышли последние покупатели, в помещение ворвались вооруженные люди. Участковый, выхватив пистолет, попытался помешать налетчикам, однако в завязавшейся перестрелке был убит. Шальными пулями были смертельно ранены еще двое — мужчина и женщина, случайно оказавшиеся поблизости. После этого эпизода уже ни у кого в МУРе не осталось сомнений в том, что в Москве и Подмосковье завелась серьезная шайка, к тому же неплохо вооруженная. Стал очевиден и почерк преступной группы: внезапные налеты на магазины, использование масок и огнестрельного оружия. Совершив преступление, члены шайки так же молниеносно исчезали, не оставляя следов. Вскоре о похождениях шайки узнали на самом верху. Руководство МВД СССР потребовало от московских сыщиков в кратчайшие сроки ликвидировать опасную банду. Дело о вооруженных налетах взял под личный контроль первый заместитель начальника Главного управления милиции МВД СССР Александр Овчинников. В недавнем прошлом Александр Михайлович сам был сыскарем, несколько лет возглавлял уголовный розыск страны, так что прекрасно знал специфику сыскной работы. Именно под его руководством уголовный розыск в годы войны
и в первые послевоенные годы успешно противостоял бандитскому отребью. Тысячи ликвидированных банд и шаек по всей стране — тому свидетельство. И вот новый вызов: шайка налетчиков в Москве и Московской области. Изучив материалы дела, Овчинников принял решение: объединить усилия московских и подмосковных сыщиков, для чего был создан специальный штаб, в который вошли представители МУРа и уголовного розыска УВД Московской области. Руководителем штаба был назначен Игорь Скорин. О ходе оперативно-розыскной работы он ежедневно докладывал Овчинникову лично. Начали с тщательного изучения географии бандитских нападений. Оказалось, что все они совершены на севере Москвы и в районе подмосковных Химок. Сыщики еще раз подробно опросили всех имевшихся по этим делам свидетелей. Показания были более чем скудные. И все-таки кое-какие сведения оперативникам удалось получить. Например, согласно показаниям нескольких человек, в шайке явно верховодил высокий белобрысый парень, причем, одетый в кожаное пальто коричневого цвета. Более того, один из очевидцев вспомнил, что пальто было с дефектами: на правом плече кусок кожи был подшит аккуратными стежками. Кое-какую информацию подкинули и эксперты-криминалисты. Так, в результате баллистической экспертизы выяснилось, что главарь обычно стрелял из пистолета «ТТ», однако многие очевидцы вспоминали, что пистолетов было два: вторым «стволом» преступник просто размахивал для устрашения кассиров. Второй налетчик был невысокого роста, одет в потрепанную телогрейку. При ограблениях он явно был на подхвате и выполнял приказы главаря: выгребал из кассы наличные деньги и складывал их в дермантиновую сумку. Приметы еще двух налетчиков выяснить не удалось. Но один из очевидцев заявил, что во время нападения на магазин, где убили участкового, налетчики действовали вшестером. И еще один любопытный штришок: убегая из магазина, преступники обычно вешали на дверь замок, который приносили с собой. И все-таки, несмотря на старания сыщиков, выйти на след неуловимой шайки никак не удавалось. И тут, как это частенько бывает в оперативно-следственной работе, на помощь сыскарям пришел случай.
Как-то раз начальнику отделения уголовного розыска Красногорского района Подмосковья Александру Чарикову поступила информация о том, что в местном Доме культуры группа парней затеяла хулиганство. Из показаний местного участкового следовало, что трое молодых людей ради забавы укатили бочку с пивом. В советские годы такие переносные бочки с разными напитками — пивом, квасом, молоком — стояли повсеместно и пользовались повышенным спросом у населения. Вот и возле Красногорского ДК из такой бочки разливали пиво. Ее-то и решили угнать подвыпившие местные хлопцы. На хулиганов составили протокол. Из него явствовало, что пивную бочку умыкнул некто Митин, работавший мастером на одном из красногорских предприятий, а также его дружки — бывший студент Московского авиационного института и местный рабочий. Так трое парней попали в поле зрения красногорской милиции. Однако ничего более серьезного за парнями не числилось. И все-таки Чариков почувствовал, что эта информация может быть интересна муровцам, расследующим дела о нападениях на сберкассы и магазины. Казалось бы, какая связь между кровавыми разбоями и невинной шалостью с угоном пивной бочки! Но чутье опытного сыщика подсказывало Чарикову, что именно в этом направлении и следует искать. В пользу такой уверенности говорил еще один любопытный факт. По словам очевидцев, во время инцидента с бочкой один из парней начал было махать кулаками и грозить продавщице расправой, но как только на него рявкнул Митин, дебошир тут же обмяк и успокоился. Судя по всему, Митин явно пользовался у своих приятелей безоговорочным авторитетом. Каждое его слово воспринималось дружками как приказ. Именно так описывали взаимоотношения главаря и его подручных многие свидетели вооруженных налетов. Вот так, зацепившись за эту, на первый взгляд, незначительную информацию, сыщики стали собирать сведения о Митине и его дружках. Выяснилось, что денежки у компании явно водились, приятели любили захаживать в рестораны, причем не только у себя в Красногорске, но и в Москве. Кроме того, двое из митинской группы активно играли в хоккей и даже выступали за родной Красногорск на соревнованиях различного уровня.
Это обстоятельство позволило сыщикам несколько по-новому взглянуть на показания одного из очевидцев. Дело в том, что во время ограбления сберегательной кассы один из налетчиков, когда в помещении зазвонил телефон, раздраженно ответил в трубку, что это не касса, а стадион. Очевидно, это было сказано не просто так. Проверив, сыщики выяснили, что именно в день ограбления сберегательной кассы в Мытищах проходил товарищеский матч по хоккею, в котором участвовала красногорская команда. Скорее всего, налетчик брякнул первое, что ему в тот момент пришло на ум. Вот подсознание и выдало ответ: стадион. Теперь уже ни у кого не оставалось сомнений в том, что подозрительная троица причастна к серии вооруженных налетов. А тут еще выяснилось, что Митин водил дружбу с неким Самариным, приметы которого совпадали с тем словесным портретом, который составил один из свидетелей. Да и ботинки Самарина, который, кстати, активно играл в хоккей, оставляли на снегу такие же характерные следы в виде елочки, которые неоднократно фиксировали эксперты на месте вооруженных налетов. Осталось только взять сразу всех участников банды. На совещании в оперштабе решили провести задержание преступников рано утром. Причем, оперативники даже поспорили между собой, кому предстоит взять самого главаря. Поскольку желающих было немало, пришлось бросить жребий. Операция прошла без сучка и задоринки. Утром все участники митинской банды уже давали показания в разных кабинетах на Петровке, 38. Оказалось, что постоянными участниками банды были лишь трое. Остальные приняли участие в одном-двух налетах и, получив свою долю награбленного, больше не проявляли интереса к криминальной деятельности. Всего по делу проходили 6 человек. Описание их криминальных «подвигов» составило 14 томов уголовного дела. Для советского уголовного судопроизводства того времени это было абсолютным рекордом. Главарь банды Митин и его ближайший помощник Самарин были приговорены к высшей мере наказания, остальные — к длительным срокам лишения свободы. В ликвидации банды Митина принимали участие известные сыщики послевоенного времени — Игорь Скорин, который вскоре
после митинского дела возглавил один из отделов МУРа, а также Владимир Арапов, ставший прототипом главного героя телефильма «Место встречи изменить нельзя». О каждом из этих людей можно написать отдельную книгу, мы же ограничимся лишь некоторыми наиболее яркими эпизодами. Свою карьеру сыщика Игорь Скорин начал в 1937 году в отделе уголовного розыска в далеком Иркутске. В те годы настоящей головной болью для тамошних сыщиков стали набеги банды Жукова на старательские артели и прииски. Появлялись бандиты внезапно, из тайги, нападали на поселки старателей, грабили, убивали всех, кто пытался оказать сопротивление. За два года своей активной криминальной деятельности жуковцы причинили государству ущерб, исчисляемый сотнями тысяч рублей. Чтобы ликвидировать бандитов, иркутские сыщики несколько дней преследовали их в тайге, и Скорин был, что называется, на переднем крае борьбы с уголовниками. А когда брали последних двух участников преступной группировки, дело дошло до ожесточенной перестрелки. К сожалению, погиб сотрудник уголовного розыска. Но бандитов все-таки захватили живыми. Вскоре они предстали перед судом и понесли заслуженное наказание. Было это перед самой войной, в 1940 году. За ликвидацию банды Жукова Игорь Скорин вскоре был назначен начальником отдела по борьбе с бандитизмом Читинской области. Во время Великой Отечественной войны, когда опытных сыскарей катастрофически не хватало, Скорина переводили с одного места службы на другое, буквально затыкая им кадровые дыры. Сначала он служил в центральном аппарате уголовного розыска Главного управления милиции НКВД СССР, неоднократно выезжал в служебные командировки по всему Советскому Союзу. Затем ловил вооруженных бандитов в только что освобожденном от фашистов Крыму. В победном 1945-м Игорь Скорин возглавил уголовный розыск Латвии, участвовал в ликвидации банды Валдомса, на счету которой — серия жестоких убийств и разбоев. Особенно Валдомс и компания любили грабить предприятия пищевой промышленности. Ограблений одних только рижских маслодельных заводов в середине 1940-х годов было зафиксировано не менее пяти. Как выяснилось уже после задержания членов банды, ее главарь — Валдомс — наследил еще в довоенные годы, будучи активным
участником ряда разбойных нападений. А когда летом 1940 года Латвия стала Латвийской Советской Социалистической республикой, Валдомс сбежал в Швецию, где его завербовали сотрудники британской разведки и забросили обратно с целью сбора разведывательной информации. Впрочем, шпионское ремесло Валдомса не очень-то привлекало, и как только он оказался на родной латвийской земле, тут же занялся привычной уголовщиной. После Латвии Скорин был переведен сначала на Украину, где участвовал в ликвидации бандеровского подполья, а затем в Московскую область на должность начальника отделения уголовного розыска. В этом качестве он и участвовал в раскрытии преступлений, совершенных бандой Митина. В начале 1980-х годов на экраны вышел двухсерийный кинофильм «Приступить к ликвидации», посвященный работе сотрудников уголовного розыска в конце Великой Отечественной войны. Главного героя фильма — полковника Данилова в исполнении Олега Стриженова — сценаристы писали как раз с Игоря Дмитриевича Скорина. Что касается Владимира Арапова, он пришел в уголовный розыск уже в начале 1950-х. Во время войны Володя, как и многие его сверстники, в свободное от учебы и работы время состоял в отряде содействия милиции, или ОСОДМИЛе, как его сокращенно называли в те годы. Эти отряды стали предшественниками будущих хорошо всем известных добровольных народных дружин (ДНД). Так вот, молодой Володя Арапов практически каждый вечер выходил на дежурство, патрулировал городские улицы и даже помогал задерживать преступников — словом, знал о работе милиции не понаслышке. Неудивительно, что в 1945 году 18-летнего парня заметили сотрудники 37-го отделения милиции и пригласили на службу в органы правопорядка. А через несколько лет перспективного молодого оперативника перевели на работу в МУР. Сначала Арапов был помощником опера, а в 1963 году стал начальником отдела по раскрытию убийств, грабежей, разбоев и половых преступлений. Как раз в те годы в МУРе служил будущий писатель Аркадий Вайнер. Там-то и состоялось их знакомство, а позднее именно с Арапова братья Вайнеры писали образ молодого офицера-фронтовика, пришедшего на службу в МУР.
Причем, некоторые черты реального Арапова Вайнеры привнесли и в образ Жеглова: напористость, личную смелость, жесткость, полную самоотдачу в борьбе с преступностью. Этими чертами как раз в полной мере обладал реальный Арапов. По воспоминаниям всех, кто лично знал Владимира Павловича, он готов был работать буквально сутки напролет и, чтобы не тратить время на дорогу, частенько оставался ночевать в рабочем кабинете на Петровке, 38. Так что, отчасти образ Жеглова тоже списан с него. Таким образом, Владимир Арапов послужил прототипом сразу двух главных персонажей фильма — и Володи Шарапова, и Глеба Жеглова. Сослуживцы за глаза называли Арапова «черным полковником» — по аналогии с хунтой «черных полковников», захвативших власть в Греции в 1967 году. Дескать, Арапов такой же крутой и беспощадный и не остановится ни перед чем. В этом ему действительно не откажешь, и многие коллеги обижались за его взрывной характер. Но зато если ктото из подчиненных нуждался в помощи и заступничестве, Арапов всегда приходил на подмогу, даже рискуя собственной карьерой. Вообще за своих ребят он стоял горой: выбивал квартиры, писал представления к наградам и званиям. И не успокаивался, пока не добивался своего. Кстати, ершистый характер Арапова во многом стал причиной его преждевременного ухода со службы. Из МУРа Владимир Павлович уволился в 1971 году, когда ему не было еще и пятидесяти лет. Какое-то время преподавал в школе милиции, затем вышел в отставку. Поговаривали, что Арапов повздорил с вышестоящим начальством, и когда сгоряча написал рапорт об увольнении, его не стали долго отговаривать… За двадцать лет службы в МУРе Арапов участвовал в раскрытии многих резонансных преступлений того времени. Например, благодаря его сыскному мастерству было раскрыто ограбление квартиры Народной артистки СССР Александры Яблочкиной. Дело было в 1950х годах. Неизвестные налетчики средь бела дня вломились в квартиру артистки, связали хозяйку, а домработницу заперли в туалете. После чего обшарили всю квартиру, вскрыли сейф, вытащили ценности и исчезли. Могли бы унести и больше, но помешала Александра Александровна. Когда один из бандитов начал рассовывать по карманам брошки с бриллиантами, артистка как бы невзначай заметила, что это
сценический реквизит и никакой ценности не представляет. Преступник поверил и положил украшения обратно в сейф. Ровно десять дней понадобилось Арапову и его соратникам, чтобы вычислить и задержать налетчиков. Все похищенные вещи в целости и сохранности вернули владелице. Яблочкина так растрогалась, что лично приехала в МУР поблагодарить, как она выражалась, «Володечку, который занимался моим делом». И в качестве благодарности вручила Арапову двадцать царских червонцев. Как тот ни пытался отвертеться, народная артистка стояла на своем и даже пригрозила позвонить министру внутренних дел, если Арапов откажется принять подарок. Пришлось червонцы взять. Их потом Арапов передал в доход государства. А начинал свою карьеру сыщика Владимир Арапов в 1951 году, как раз с участия в расследовании криминальных «подвигов» Ивана Митина и его дружков. Кстати, именно похождения этой шайки и легли в основу сюжета телефильма «Место встречи изменить нельзя».
Транзит из Афгана Эта детективная история началась в самый разгар Афганской войны. Как известно, вплоть до 1985 года 40-я армия, дислоцированная в Афганистане, не имела своего внутреннего архива. Вся документация, в том числе и секретная, хранилась в частях и гарнизонах не более трех лет, после чего уничтожалась. И вот в сентябре 1985 года в штаб армии поступило предложение создать, наконец, единый архив. Предложение сочли правильным. Вышестоящее начальство не возражало. Непосредственным исполнителем назначили заместителя начальника оперативного отдела штаба армии подполковника Евгения Никитенко. И этот выбор не был случайным: жена Евгения Григорьевича по образованию историк-архивист. Для сбора документов была создана специальная бригада. В течение двух месяцев бойцы и офицеры под чутким руководством четы Никитенко собирали по частям и гарнизонам секретные бумаги и переправляли их в Кабул, в штаб армии. Архивчик в результате получился нехилый: 315 тысяч пухлых папок общим весом свыше десяти тонн. Дальнейшая судьба афганского архива оказалась весьма трагичной… В феврале 1989 года советские войска покинули «страну духов». В спешке бросали все, что было трудно унести, в том числе технику, боеприпасы, строительные материалы. Освобождаемые военные городки тут же занимали душманы. Бывали случаи, когда «духи» даже не дожидались, пока колонна советских войск покинет расположение части, и забирались в военный городок прямо на глазах наших солдат и офицеров. Так было, например, в одном из подразделений ВВС, дислоцированном неподалеку от Кабула. Не успела колонна автомашин и бронетехники выехать за территорию части, как «духи» с гиканьем залезли в казарму и начали тащить все, что плохо лежало, включая солдатские матрасы и металлические прутья от кроватей. Архив, однако, было велено эвакуировать в Союз. Десять тонн секретной документации погрузили в самолет и вывезли в Узбекистан. Тогда никому и в голову не могло прийти, что пройдет всего пару лет, и Узбекская советская социалистическая республика станет независимым государством, а еще через год там начнется гражданская война.
Летом 1992 года в Генштабе России вспомнили про афганский архив, точнее осознали, что десятки тысяч ценнейших документов фактически брошены на произвол судьбы в далеком и не очень дружественном Узбекистане. Было принято решение архив вернуть. С этой целью чиновники Минобороны предприняли две неуклюжие попытки договориться с властями Узбекистана. Не помогло. Узбеки, как и прочие нацменьшинства, на которых внезапно обрушилась независимость, вели себя вызывающе и наотрез отказывались вести какие-либо переговоры с российской стороной. Тогда к решению вопроса подключились дипломаты. И снова безрезультатно: узбекское правительство упорно не хотело отдавать России архив просто так. Более того, об уникальном афганском архиве пронюхали талибы. По слухам, они всерьез вознамерились заполучить секретные афганские бумаги, чтобы затем шантажировать российские власти и требовать контрибуцию. Президенту Узбекистана Каримову оппозиция даже предлагала продать архив за двадцать миллионов долларов. Для нищего Узбекистана это были огромные деньги. Как Каримов устоял перед соблазном, одному Аллаху ведомо. Но после долгих и мучительных переговоров с российскими властями обе стороны пришли к «мудрому» решению: архив не должен достаться никому. Иначе говоря, афганские бумаги подлежали уничтожению. В штабе 40-й армии, однако, не согласились с таким решением проблемы. 3 сентября 1992 года подполковника Никитенко вызвали в штаб армии и предложили вылететь в Узбекистан, чтобы там, на месте, решить вопрос с архивом. Подполковник Никитенко намек понял. Осталось только придумать, каким образом вывезти в Москву десять тонн документации, да еще так, чтобы об этом не узнали ни узбекские власти, ни оппозиция. Никитенко повезло. В одном самолете с ним в Ташкент возвращался после переговоров с российскими коллегами министр обороны Узбекистана. Евгений Григорьевич хорошо знал его по службе в Афгане. Разговорились. Вспомнили былое. Никитенко признался, зачем летит в Ташкент. Министр понял и обещал помочь. И сдержал свое слово. В тот же день президент Узбекистана Каримов дал добро на вывоз архива. В помощь Никитенко выделили десять узбекских солдат, и работа закипела. Без малого неделю с утра до позднего вечера Никитенко с бойцами разбирал бумаги и грузил мешки с документами
на борт военно-транспортного самолета. А когда груз был почти готов к отправке, выяснилось, что для взлета не хватает трехсот литров керосина. Кое-как достали горючее, залили в баки, но тут возникли трудности на таможне. Война войной, а узбекские таможенники оказалась на удивление бдительными. Правда, заметили они не архив, а тонну лука, который наши пилоты по дешевке купили на местном рынке. В общем, потребовали у летчиков накладные на вывозимый из страны лук. Уговоры не подействовали. Тогда подполковник Никитенко пошел за подмогой к старейшине. Аксакал Рашид-ака внимательно выслушал, узнал, что в самолете афганский архив, и тут же дал команду таможне пропустить русских. Оказалось, что Рашид потерял в Афгане сына и близко к сердцу принимал все, что связано с Афганистаном и Советской армией. До Москвы долетели без приключений. Поздно ночью 11 сентября 1992 года самолет приземлился на Чкаловском аэродроме. А утром 12 сентября все 315 тысяч папок с документацией оказались в хранилищах архива Министерства обороны в подмосковном Подольске. Впоследствии часть документов переехала в Санкт-Петербург, кое-что сегодня хранится в Институте военной истории и на восьмом этаже Генерального штаба. Но значительная часть афганских документов попрежнему находится за высокими заборами на окраине Подольска. Стенограммы военных советов, приказы по армии и прочая документация собрана в пухлых амбарных книгах, личные дела солдат и офицеров — в тоненьких красных папочках. Чем интересен афганский архив? Афганистан прошли, по самым скромным подсчетам, более полумиллиона человек. Не все из них участвовали в боевых действиях, некоторые приезжали в Кабул, отсиживались в штабе, а теперь гордо называют себя афганцами и требуют льгот и привилегий. Собственно, главная цель создания афганского архива и заключалась в том, чтобы документально зафиксировать вклад каждого, кто участвовал в Афганской эпопее. Так что сегодня любой афганец может приехать в Подольск и попросить свою персональную красную папочку, где четко расписаны все его заслуги и, наоборот, прегрешения в период службы в «стране духов». Кроме того, в архиве содержится уникальная информация, которая позволяет по-новому взглянуть на ту войну. Например, мало кто
сегодня знает о том, что ни одна операция в Афганистане не начиналась без предварительной работы отрядов специальной пропаганды. И это были не просто агитаторы, разъезжавшие по кишлакам и призывавшие местное население строить коммунизм. Наша пропаганда заключалась в том, что мы бесплатно строили и ремонтировали мосты, колодцы, школы, раздавали населению медикаменты, продукты питания, одежду и обувь. Кстати, особой популярностью пользовались почему-то советские калоши. Мы их завозили в Афган тысячами, кое-кто из снабженцев даже сколотил на этом немалое состояние… Советская политика в Афганистане была достаточно разумна, мы не настраивали против себя местное население. Если можно было обойтись без силовых методов, мы старались это делать. И надо сказать, что ни разу за десять лет войны отряды спецпропаганды не подвергались обстрелам и нападениям. А вот другие весьма любопытные факты. Например, опытным путем было установлено, что, если во время боя солдат, обутый в сапоги, наступает на мину, ему отрывает ногу почти до колена. Но если на бойце кроссовки — он теряет только ступню. Именно поэтому в 1986 году командование 40-й армии издало приказ, разрешавший солдатам и офицерам нарушать форму одежды, то есть носить более безопасную обувь. Аналогичная ситуация и с военной техникой. Если на мине подрывались автомобили «ГАЗ-66» или «КАМАЗ», то экипаж обычно погибал на месте или получал тяжелейшие ранения. А вот те, кто в момент взрыва находился в «Урале», «ЗИЛе» или «КРАЗе», как правило, отделывались лишь легкими ранениями. Поняв эту закономерность, командиры в приказном порядке заставляли своих бойцов ездить в более безопасных машинах. Солдат в то время пушечным мясом не считался… В 10-м сезоне «Мосгаза» мы увидели преступника, который выдавал себя за ветерана боевых действий в Афганистане. Прямой аналогии здесь нет, но косвенная очевидна.
В трактире на Пятницкой Москва времен НЭПа. Представим себе эту круговерть. В Замоскворечье орудует жестокая банда, наводящая ужас на жителей района. Дерзкие налеты на магазины следуют один за другим. Судя по почерку, руководит налетами известный рецидивист Игорь Рыбин по кличке Серый. Его «подвиги» хорошо знакомы сотрудникам уголовного розыска. Несколько лет Серый провел в местах заключения за аналогичные преступления. Выйдя на свободу, тут же сколотил шайку таких же отморозков, как и он, и вернулся к любимому ремеслу. Несмотря на все старания сыщиков, поймать грабителей с поличным никак не удается. Однако известно место их лежбища — трактир на Пятницкой. И тогда сотрудники уголовного розыска решили внедрить в трактир своего человека, чтобы вычислить состав преступной шайки и ее намерения. Таков сюжет знаменитого советского кинофильма «Трактир на Пятницкой», вышедшего на широкий экран летом 1978 года. Прямых прототипов у главных героев кинокартины нет. Разве что обаятельный вор-карманник по кличке «Пашка-Америка» в исполнении Александра Галибина. Этот образ был списан автором сценария с реального преступника Павла Андреева. Правда, Андреев, действительно носивший такую кличку, орудовал почти на два десятка лет позже — в середине 1940-х годов. И в отличие от киношного «Пашки-Америки» отнюдь не ограничивался простыми карманными кражами. На его счету вооруженные ограбления и даже убийства, что не свойственно элите преступного мира, каковой считали себя ворыкарманники. В остальном все главные герои кинофильма — фантазия сценаристов. Однако некоторые черты реальных исторических деятелей того времени уловить все-таки можно. Так, в образе милицейского начальника Климова прослеживаются некоторые черты Александра Трепалова, первого начальника МУРа. Как и киношный Климов, Трепалов не имел никакого отношения к органам правопорядка. До революции Александр Трепалов служил на Балтийском флоте. А когда в 1918 году в Москве был образован уголовный розыск, бывший матросбалтиец Трепалов стал его первым руководителем. Киношный Климов,
судя по всему, тоже пришел в милицию по зову партии. Из его реплик по ходу фильма понятно, что он активно воевал в Гражданскую, штурмовал Сиваш, за что и получил орден Красного знамени — высшую военную награду молодой советской республики. А после окончания военных действий, очевидно, был направлен на работу в уголовный розыск Москвы. Начинать Александру Трепалову пришлось практически с нуля. К счастью, в Москве еще оставались опытные сыскари, работавшие в уголовной полиции царской России. Их и сумел привлечь к работе новый начальник столичного угро. Основная задача старых специалистов — учить азам сыскного ремесла молодых оперативников из числа рабочих, солдат и балтийских матросов, направляемых на службу в МУР. Этот момент неплохо обыгран в фильме. Там опытный криминалист старой школы выведен в образе следователя Сергея Николаевича Зайцева. И таких бывших царских следаков и криминалистов в первые годы Советской власти в милиции служило немало. Один из самых титулованных — бывший начальник Московского уголовного сыска Карл Петрович Маршалк, сподвижник знаменитого Аркадия Кошко. После революции их судьбы сложились по-разному. Кошко был вынужден эмигрировать и последние годы жизни провел во Франции. Кстати, англичане неоднократно предлагали Аркадию Францевичу переехать в Лондон и занять выгодную должность в Скотланд-Ярде, но Кошко предложение так и не принял. А вот Маршалк остался в Советской России и даже помогал молодым советским сыщикам организовывать розыскное дело. Кроме того, Карл Петрович воспитал целую плеяду талантливых криминалистов, многие из которых оставили яркий след в истории борьбы с преступностью. Среди них, например, будущий начальник Московского уголовного розыска Леонид Рассказов. Отношение к бывшим царским специалистам было двойственное. С одной стороны, без их опыта и знаний молодые советские сыщики вряд ли сумели бы в короткие сроки навести порядок в столице, и новая власть это прекрасно понимала. А с другой стороны — дореволюционные кадры частенько испытывали недоверие к себе со стороны идейных большевиков, и при любом удобном случае становились жертвами подозрений и оговоров.
Вот и в фильме «Трактир на Пятницкой», как только выяснилось, что в МУРе завелся предатель, под подозрение Климова попал бывший дворянин Зайцев. И ничем хорошим это для Зайцева не закончилось бы, если б буквально в ту же минуту не застрелился настоящий предатель — простой деревенский парень Ваня Шленов, тщательно скрывавший свое махновское прошлое и связь с хозяйкой трактира. Показанные в фильме события относятся к середине 1920-х годов. Хотя правильнее было бы датировать всю эту историю пятью-шестью годами ранее. К середине 1920-ых все мало-мальски крупные шайки в Москве уже приказали долго жить. Характерная преступность тех лет — кражи, воровство, мошенничество, то есть деяния, не связанные с применением насилия. Банда разбойников и убийц, показанная в фильме, с гораздо большей вероятностью могла появиться в разгар Гражданской войны. Именно на 1918–1919 годы приходится мощный всплеск бандитизма в столице. Так, за один только январь 1919 года московские бандиты совершили 60 дерзких нападений, сопровождавшихся убийствами и насилием. Москву буквально наводнили банды и шайки, терроризировавшие горожан на протяжении нескольких лет. Самые опасные и свирепые из них — банды Сабана, Зюзюки, Гусека, Голицына (Князя), Селезнева (Чумы) и другие. Каждая из этих шаек насчитывала в своих рядах по десять-двадцать человек, отлично вооруженных и готовых на любое преступление. Так, члены шайки Сабана, узнав о предстоящем задержании своего главаря, устроили настоящую охоту на столичных стражей порядка. В течение одного дня в разных районах Москвы было демонстративно застрелено 16 постовых милиционеров. А на счету другого преступного авторитета — Гусека — два сотрудника милиции, убитых во время налетов на магазины и отделения банка. Любая из этих шаек могла послужить прототипом банды Серого из кинокартины «Трактир на Пятницкой». Всерьез власти озаботились борьбой с уголовной вакханалией только в начале 1919 года. А толчком к этому послужила одна история, приключившаяся с председателем Совнаркома Владимиром Ильичом Лениным. Дело было морозным январским утром 1919 года. Ленин спешил к детям на елку в Лесную школу. Школа располагалась в Сокольниках, на шестой лучевой просеке. Это было учебное заведение
санаторного типа, в котором жили дети, потерявшие родителей в годы революционной смуты. Когда до въезда в парк оставалось буквально несколько метров, машину вождя мирового пролетариата остановили неизвестные люди и настоятельно попросили пассажиров и водителя отдать им транспортное средство. Поскольку просьба была подкреплена аргументом в виде револьверов, Ленин и его спутники покорно вышли из машины. А преступники без лишних слов вскочили в салон и скрылись в морозной дымке. Говорят, Ильич отнесся к этому инциденту с юмором и даже посмеивался, глядя, как его охранник с виноватым видом пытался достать застрявший в кармане куртки пистолет. По другой версии, вождь мирового пролетариата попытался образумить преступников, взывая к их революционной совести и пролетарскому сознанию. Впрочем, пламенные речи Ленина не произвели на бандитов никакого впечатления. Когда преступники скрылись, Ленин и его спутники добежали до здания Сокольнического райсовета, расположенного неподалеку, и связались по телефону с председателем ВЧК Феликсом Дзержинским. Моментально на поиск злоумышленников были брошены все наличные силы Московской ЧК и милиции. Вскоре похищенную автомашину заметил наряд милиции у Крымского моста. Милиционеры попытались задержать преступников, те открыли огонь. В перестрелке были убиты двое сотрудников милиции. А еще через три часа уголовный розыск задержал несколько человек, причастных к угону ленинского автомобиля. По решению коллегии ВЧК преступников расстреляли. Этот инцидент не прошел бесследно. Уже на следующий день состоялось экстренное заседание Моссовета, на котором присутствовали представители ВЧК и МУРа. Власти потребовали от правоохранительных органов навести порядок в Москве и очистить город от наводнивших его банд. И эта задача была в целом выполнена. В течение нескольких месяцев благодаря стараниям уголовного розыска и московских чекистов были ликвидированы все крупные столичные шайки, включая банды Яшки Кошелькова, Сашки Хромого и Мишки Чумы, наводившие ужас на горожан. А к концу 1920 года в столице Советской России установился долгожданный порядок, и москвичи вздохнули с облегчением.
Так безобидная поездка вождя мирового пролетариата на елку к детям обернулась самыми серьезными последствиями для жителей огромного города. А не попади Ильич в эту неприятную историю — неизвестно, сколько бы еще распоясавшиеся уголовники терроризировали Москву. Большую роль в наведении порядка в Москве сыграл лично Александр Трепалов. Его самой большой удачей стала ликвидация преступной группы из 83 человек, орудовавших на Хитровом рынке. За этой бандой оперативники охотились не один месяц. Однако взять бандитов с поличным никак не удавалось. И тогда Трепалов пошел на хитрость: прикинувшись уголовником, Александр Максимович внедрился в банду, выведал планы ее главарей и все воровские малины. В результате сыщики накрыли одним махом всю шайку. Этот метод — внедрение в преступную среду — активно использовался муровцами и впоследствии. В кинофильме «Трактир на Пятницкой» технология внедрения показана весьма подробно. Роль внедренного сотрудника там сыграл молодой оперативник Панин. Под видом полового по прозвищу «Рыжий» Панин втерся в доверие к хозяйке трактира, прикинувшись ее родственником, и таким образом оказался в курсе многих преступных тайн. Кроме того, именно Трепалов создал в структуре МУРа специальное подразделение — группу по борьбе с бандитизмом. О храбрости и самоотверженности этих людей ходили легенды. Практически ежедневно они рисковали жизнью, выезжая на задержания самых опасных преступников. А в те времена ни одна из операций не проходила без вооруженного сопротивления бандитов. И только благодаря личной смелости Трепалова и профессионализму его людей в кратчайшие сроки удалось ликвидировать организованную преступность в столице. Мастерство московских сыщиков признавали и сами уголовники. В фильме «Трактир на Пятницкой» есть эпизод, когда «ПашкуАмерику» муровцы привлекли для выполнения спецзадания. Выходя из здания угрозыска после беседы с Климовым, Пашка с восхищением бросает фразу: «Ничего работает уголовка!». В устах такого профессионала своего дела, как вор-карманник, эта похвала многого стоит.
Так что кровожадная банда Серого из кинофильма — скорее досадный пережиток недавнего прошлого, чем повседневная реальность Москвы середины 1920-х годов. А вот в провинциальных городах бандиты свирепствовали и в годы НЭПа. Именно туда перебрались из Москвы многие представители преступного мира, когда поняли, что в столице им окончательно перекрыли кислород. Одна из самых кровожадных шаек гастролеров того времени — банда Михаила Осипова, вошедшего в историю отечественного криминала под кличкой Культяпый. На счету Культяпого и его подельников — минимум 78 убийств и десятки разбойных нападений на ювелирные магазины во многих городах страны. В начале 1920-х бандиты успели наследить в Орловской губернии, в Башкирии, на Урале и даже в далекой Сибири. И везде преступники орудовали с крайней жестокостью, буквально упиваясь своей властью над беззащитными жертвами. Действовали налетчики обычно следующим образом. Приезжая в тот или иной город, останавливались где-нибудь в частном жилом секторе и сидели тихо, не привлекая внимания соседей. Совершив очередное разбойное нападение и оставив после себя море крови и горы трупов, преступники быстро съезжали и оседали где-нибудь в другом регионе. И так в течение нескольких лет. Взяли Культяпого и его ближайших подельников в Уфе в сентябре 1923 года при попытке ограбить магазин. Причем, на помощь милиционерам пришел священнослужитель, находившийся в момент ограбления в торговом зале. Заметив неладное, священник — человек неробкого характера, сбил ударом кулака одного из налетчиков и стал громко звать на помощь. На крики прибежал постовой милиционер, находившийся неподалеку. Вдвоем они скрутили бандита и погнались за остальными. Двоих удалось задержать, остальных поймали чуть позже. По приговору суда Михаил Осипов и восемь его сообщников были приговорены к высшей мере наказания. А теперь пройдемся по Москве 1920-х годов и посмотрим, насколько реалистично показан в кинофильме столичный быт того времени. И начнем, естественно, с трактира на Пятницкой, где, собственно, и происходят основные события фильма. Был ли на самом деле такой трактир в Москве — сказать трудно. К середине 1920-х годов всякого рода ресторанов и трактиров в городе
открылось великое множество. По одной из версий, прототипом киношного трактира послужил ресторан «Встреча», который действительно существовал на Пятницкой улице в середине 1920-х годов. Именно его описывает автор романа Николай Леонов, по сценарию которого и снят одноименный фильм. Располагалось заведение в полуподвале четырехэтажного жилого дома. Впрочем, в народе трактир называли иначе: «Три ступеньки». Именно столько ступенек приходилось преодолевать посетителям, чтобы спуститься в полуподвальное помещение, где, собственно, и находился зал ресторана. В кинофильме действительно зал трактира расположен в полуподвале. И ведет туда лесенка с тремя ступеньками. Однако фасад самого дома, где располагался трактир, в кино совсем другой. Это здание на Большой Ордынке, соседней улице, сохранившееся и по сей день. Никакого ресторана в полуподвальном помещении в этом доме никогда не было. Кстати, и двух верхних этажей в середине 1920-х годов у этого здания тоже не было: их надстроили в середине 1930-х. А в эпоху НЭПа, когда происходит действие фильма, здание было двухэтажным. Помимо столичного Замоскворечья, в кинофильме мелькают и другие уголки старой Москвы: Новодевичий монастырь, Нескучный сад, Варварка, Никитский бульвар, здание Рижского вокзала. Кстати говоря, в то время, когда снимался фильм, от Москвы 1920-х годов почти ничего не сохранилось. Поэтому создателям киноленты пришлось немало исхитриться, чтобы создать на экране реалии той эпохи. Так, встреча Цыгана и Француза происходит на Пушкинской набережной возле знаменитого каскада фонтанов и скульптурной композиции «Девочка-ныряльщица» работы Ивана Шадра. В конце 1970-х, когда снимался фильм, все набережные в центре Москвы были «упакованы» в гранит. Однако в середине 1920-х все выглядело иначе: не было ни гранитных набережных, ни каскада фонтанов, ни «Девочкиныряльщицы». Пришлось декораторам потрудиться, дабы скрыть это от зрителя. Наверное, поэтому в сцене, где Француз и Цыган вспоминают о том, как они «…гнили в пинских болотах за веру, царя и Отечество», фигурируют какие-то экзотические растения типа пальм. Очевидно,
ими просто маскировали гранитные набережные реки, а также современные фонари, скамеечки и ограждения. А торговые ряды, где хозяйничал Пашка-Америка, вообще пришлось снимать в Ростове. В конце 1970-х годов ничего похожего в Москве уже не осталось. Чтобы создать у зрителя иллюзию большого города, декораторы нарисовали на заднем плане огромное сооружение в виде шатра. По внешнему виду это похоже на Владимирские ворота Китай-города с башней. Через них можно было попасть с Никольской улицы на Лубянскую площадь. По соседству с воротами в конце XVII века была воздвигнута церковь Владимирской Божией Матери. Эти строения были утрачены в середине 1930-х годов, во время реконструкции столичного центра. В целом создателям фильма удалось весьма правдоподобно передать дух нэпманской Москвы: обилие торговых лавок, ресторанов, уличных базаров. После некоторого запустения периода Гражданской войны в начале 1920-х годов в городе вновь расцвела торговля, а частные предприниматели, развернув кипучую деятельность, снова почувствовали себя хозяевами жизни. Один из таких нуворишей в кинофильме откровенно хамит трактирному гитаристу бывшему штабскапитану Владимиру Гремину, роль которого исполнил Глеб Стриженов. Именно так и вели себя обнаглевшие нэпманы. Неудивительно, что многие идейные большевики в годы НЭПа испытывали сильное душевное смятение: стоило ли делать пролетарскую революцию и ликвидировать богатых, чтобы все снова вернулось на круги своя? Впрочем, пройдет всего несколько лет — и НЭП в СССР будет свернут. От былого нэпманского гонора не останется и следа. А те из недавних хозяев жизни, кто не впишется в новые реалии, уйдут в тень. И с ними будут активно бороться сотрудники всех правоохранительных органов.
Сыщики и воры
Найти сокровища патриархов! Это было первой революционной зимой, в начале 1918 года. Советская Россия существовала меньше трех месяцев, и столица еще находилась в Петрограде, а штабом ленинского Совнаркома был Смольный. Тем временем, исторические события происходили и в Москве. В то время, когда большевики захватывали власть в столице, штурмуя Зимний, в Первопрестольной впервые после Петра Великого избирали патриарха всея Руси. Им стал Тихон (Беллавин), вскоре определивший свое отрицательное отношение к Октябрьской революции. Церковь как анахронизм В ноябре 1917, с боями, большевики завоевали и власть в Москве. Но некоторое время большую роль в городе играли церковники, которые еще не лишились ни храмов, ни монастырей, ни сокровищ. Правда, они потеряли главное — политическое влияние. Несмотря на появление предстоятеля с громким саном патриарха. Большевики сделали все для того, чтобы церковь после революции выглядела анахронизмом и не оказывала серьезного влияния на общество. Птенцы Керенского Добавим к этим обстоятельствам разгул преступности, который новая власть не могла сразу унять ни в Петрограде, ни в Москве. Причина ясна — всеобщая амнистия, которую объявило еще Временное правительство в марте 1917 года. Вышедших на волю воров и грабителей называли «птенцами Керенского». Ремонт в Кремле
В конце 1917 года церковь приступила к ремонту храмов и палат, которые размещались в Кремле. Эти здания серьезно пострадали во время революционных боев. Особенно важным объектом для них была колокольня Ивана Великого. Там, на третьем этаже, располагалась патриаршая ризница, сокровища в которой накапливались веками. Многие реликвии, хранившиеся там, считались священными. 8 января ризницу посетила комиссия по реставрации, определившая будущий объем работ для реставраторов. Последние явились в помещения колокольни 30 января — и перед ними предстала картина ограбления. Взломанные шкафы и сундуки, ободранные митры и ризы, иконы, разбросанные по полу, с которых сорвали золотые и серебряные оклады «с каменьями». Священные реликвии Среди украденного была и особо ценная реликвия, так называемая Августова крабица. По мнению историков, он когда-то принадлежал римскому императору Октавиану Августу. А в Москву попал из Византии во времена великого князя Ивана Калиты. Этот драгоценный сосуд считали символом преемственности между двумя православными державами, Грецией и Россией. Эту крабицу использовали во время коронаций всех русских монархов. Впрочем, воры сумели унести аж несколько мешков сокровищ. Назовем лишь несколько. Это драгоценный покров на гробницу царя Михаила Федоровича из красного бархата с восьмиконечным крестом, осыпанная бриллиантами ладаница XII века, золотой наперстный царский крест Ивана Грозного, изумруды величиной с яйцо, сапфиры, многочисленная золотая утварь — кресты, кадила, чаши… «Советы в смятении» Держать в секрете столь дерзкое ограбление власть не могла. Еще не разгромленная оппозиция воспользовалась этим. Толпы возмущенных верующих хлынули в Кремль, обвиняя в краже новую «безбожную» власть. Разгневанную толпу с трудом сумели унять
красноармейцы. «Разгром Патриаршей ризницы, Советы в смятении», — так писала о тех событиях свободная пресса. Зарубежные газеты намекали, что ризницу ограбили большевики, которые терпеть не могут церковь и остро нуждаются в финансах… На грани социального взрыва В Совнаркоме привыкли к критике со стороны «буржуев» — и относились к ней равнодушно. Но на этот раз большевики постарались сделать все, чтобы спасти репутацию: дело грозило социальным взрывом. В народе многие относились к этим сокровищам как к святыням, рассказывали о них легенды. Нового восстания Москва могла бы и не выдержать… Розенталь и Маршалок За дело взялся недавний революционер-подпольщик, комиссар уголовно-розыскной милиции Карл Розенталь. Он отобрал большую группу профессионалов (главным образом — старых сыскарей еще царской школы) — и начал планомерные поиски пропавших сокровищ. В скупках, в ювелирных магазинах, среди коллекционеров, антикваров и перекупщиков… Следствие вел опытный сыщик Карл Маршалок, на которого работали десятки агентов — на рынках, в воровских малинах… Вся информация стекалась к нему. Наконец, в Верхних торговых рядах на Красной площади зафиксировали продажу «патриаршего» жемчуга. Хозяин магазина указал на антиквара Соломона, который, по-видимому, скупал краденное. Соломон божился, что ему продали только жемчуг. На этом ниточка оборвалась. Продавец из Саратова Неожиданно новости пришли из Саратова. Агент сообщил одному из руководителей местного угрозыска, Ивану Свитневу, что в ресторане
«Товарищество» неизвестный субъект предлагает супружеской паре буржуйского вида золотые слитки и камни явно старинной работы. Свитнев сработал оперативно: выехал в ресторан, арестовал продавца. На первом же допросе он заговорил. Назвал кличку и описал наружность вора, который продал ему эти ценности. Вор Пожидаев Из Москвы в саратовской милиции получили подробное описание пропавших московских сокровищ. Свитнев, человек въедливый, сверил с этими описаниями камушки, которые конфисковал у ресторанного дельца — и ахнул. Скорее всего, это именно те ценности! Свитнев заглянул в уголовную картотеку — и сразу понял, кто привез на Волгу московские реликвии. Это московский вор Константин Полежаев, который часто сбывал похищенное в Саратове. Оказалось, что недавно он купил на берегу Волги купеческий дом и зажил там на широкую ногу под новой фамилией — Самарин. Тайник в печке Когда к нему явились милиционеры, Самарин-Полежаев держался нагло. В ответ на просьбу предъявить ценности только смеялся и барственно предлагал гостям выпить и закусить. Но сыщики добросовестно начали обыск. Он продлился до глубокой ночи. Но, в конце концов, в голландской печке, милиционеры нашли тайник, переполненный церковной утварью и старинными алмазами. Признательные показания После этого вор не стал отпираться. Рассказал, как в революционной суматохе пробрался в Кремль, перерезал решетки на окне колокольни Ивана Великого и ограбил ризницу. Свитнев, оглядывая ценности, спросил: «А где большая часть сокровищ?» Полежаев пожал плечами: «Все распродал». Сыщики надеялись, что на
следующих допросах у вора развяжется язык, но следующей ночью, в тюрьме, он покончил с собой… А, может быть, его убили. По следам Дмитрия Полежаева Свитнев отправился в Москву, к Маршалку. Того обрадовали саратовские новости. Он знал, что Полежаевы — это целый клан воров. И сейчас на воле остается еще один из братьев Константина — Дмитрий. Он явно причастен к этой краже! Один человек просто не смог бы унести все эти сокровища. Весь уголовный розыск страны целый месяц шел по следам Дмитрия Полежаева. Наконец, через его старых подельников удалось установить, что вор живет в подмосковном Красково с паспортом на имя Виктора Попова. Там он поселился в частном доме, с любовницей. Состоятельный коммерсант Сыщики не стали торопиться. За домом установили наблюдение. А в Москве Маршалок допросил владельца этой дачи. Он рассказал, что Попов — человек состоятельный, коммерсант. Он снял дом на длительный срок, но сейчас уехал в Ялту. Но должен вернуться со дня на день. Сыщики установили на станции Красково круглосуточный пост. Ждали вора. А заодно дотошно обыскали дачу. И это было правильное решение: тайники у «Попова» были повсюду, даже в компостной яме. Опись найденных ценностей составила несколько страниц — и все они были из ризницы… Арест курортника Вскоре на станцию Красково прибыла загорелая и шикарно разодетая парочка из Ялты. Да, это был Полежаев. Его сразу арестовали и доставили к Маршалку. Поначалу вор отнекивался: «Я давно завязал. А вы просто хотите свалить на меня дело, которое не можете
распутать». Но слишком вескими были доказательства. ПоповПолежаев был крепким орешком, но в конце концов он признался, что работал вместе с братом. Признания и гибель Колокольню никто не охранял, дельце провернули легко. Добычу поделили честно, напополам. А то, что не все сокровища удалось найти у братьев — так это вы сами виноваты. Три недели даже не видели, что ризница ограблена. Конечно, мы успели немало продать и залечь на дно. Свободу Полежаев больше не увидел. Скорее всего, его убили при попытке побега. По другой версии, скончался в тюрьме от «испанки». Судьба сокровищ Так сыщикам «молодой советской милиции» удалось вернуть большую часть сокровищ русских патриархов. Сегодня они хранятся в Алмазном фонде и Оружейной палате, в Кремле. Многие ценности потом всплывали — у подпольных коллекционеров, у воров… Но некоторые реликвии пропали бесследно. Например, Августова крабица. И тут сомнительна роль отцов церкви, которые свободно могли заглядывать в ризницу. Есть мнение, что святыню спрятал от большевиков митрополит Арсений (Стадницкий), а потом она оказалась у белых. И сейчас хранится в Европе. У кого? Это попрежнему тайна.
Первый маньяк Страны Советов В этой истории все проникнуто мрачной атмосферой послереволюционной разрухи и нищеты. Да, и в такой чрезвычайной ситуации проявляется преступный дух. Он был первым. Не Мосгаз, а именно он: первый серийник и маньяк СССР. Сын алкоголика Василий Комаров родился в 1877 году в Витебской губернии. Комаров — это из криминальной энциклопедии, а при рождении он получил фамилию Петров — по отцу Терентию. Последний был рабочим на железной дороге, немало, по крестьянским меркам, зарабатывал, звезд с неба не хватал, зато очень любил горячительные напитки. Попросту, был больным алкоголиком, хотя и выполнял свои обязанности. У него было 12 детей. Почти все — пьющие и агрессивные. Один из братьев Василия Комарова закончил жизнь на каторге: он попал туда за убийство начальника. Как несложно догадаться, преступление осужденный совершил в состоянии алкогольного опьянения. Василий мечтал воровать, пить, но избегать наказаний. Оказалось, некоторое время это возможно… Начинающий воришка Комаров начал хлебать самогон в 10 лет. С 13 лет работал пастухом, а с 16 пил без удержу. При этом отличался крепким здоровьем и стальными кулаками. Друзья его побаивались. Вскоре Комаров ушел трудиться к отцу — ремонтником на железную дорогу. Там платили хорошо, но все заработанное Василий спускал на выпивку, и денег ему часто не хватало. Что ж, Комаров подворовывал у соседей. И весьма ловко. Не попадался. В нем проснулся криминальный талант. Видимо, он был рожден для преступного мира.
Потом — Первая Мировая. Василий ушел в солдаты. Вернувшись через четыре года в родной Витебск невредимым, решил обзавестись семьей и вскоре взял в жены односельчанку. Она была очень ревнива, но хобби своего мужа разделяла полностью: выпивали они на пару каждый вечер. Спивались на двоих. Он устроился работать на военный склад, и там попался на левой торговле. Петрову всегда хотелось жить чуть богаче, чем он того заслуживал. Пришлось отсидеть около года. Жена его ждала, но, вернувшись, он ее оставил. Во многом они были родственными душами, но Василий устал страдать от ее ревности. Рижская жена Почему-то ему казалось, что рай земной находится в Риге — сравнительно неподалеку от Витебска. Туда он и переехал. Там женился на симпатичной польке Софье, которая не слишком усердно пила. Он в ярости бил ее вожжами. Супруга терпела побои: шла война, трудно было найти спутника жизни. В 1915 году семья Комарова перебралась в Поволжье, спасаясь от подступавших к Риге немецких войск. Оказаться под оккупацией им не хотелось. Потом свершилась революция. И Комаров попытался выдать себя за несчастную жертву царского режима. Ведь он сидел целый год! В определенных кругах его за эту «отсидку» уважали. И простодушные комиссары поверили ему, не заметили криминальных наклонностей. Сидел при царе, по происхождению — рабочий. Как такому не поверить? Красноармеец из расстрельной команды Большевики позволили Василию освоить азы грамоты, и он начал активно бороться с контрреволюцией, дослужившись до командира взвода. Говорят, тогда он участвовал в расстрелах. Убивал и офицеров, и бунтовавших крестьян. И это ему понравилось — лишать жизни тех, кто не способен ничем ему ответить. Полная власть над людьми! То, что вдохновляет маньяков — быть всесильным. Он даже побывал в плену у белых, но каким-то образом бежал. Хотя такого человека
должны были расстрелять… Это одна из подозрительных страниц истории товарища Петрова-Комарова. Дом на Шаболовке А потом он переселился в Москву — как новый хозяин жизни. Свою истинную фамилию — Петров — к тому времени он уже совсем забыл. Стал Комаровым окончательно. Ему хватило денег на покупку добротного по тем временам дома на Шаболовке. Откуда? Возможно, во время войны ему удалось кого-то крупно обокрасть. Но поговаривали, что он был платным агентом белой разведки. А это дело доходное. Но скорее всего, уже тогда он занимался грабежами. Во время НЭПа Василий купил лошадь и занялся извозом. Сначала — работал в разных организациях, возил товар. Подворовывал, добычу сбывал на рынке, но пойман не был. Когда он стал частным извозчиком, редко брал пассажиров. Основное время проводил на Конном рынке. Убийство после сделки В 1921 году он впервые занялся делом, которое составило Комарову дурную славу. Он по привычке прогуливался между прилавками, поглядывал на лошадок. Некий крестьянин на Конном рынке хотел купить лошадь. «А вот я хочу свою продать», — подскочил к нему Комаров. Крестьянин и Василий договорились о сделке и отправились на Шаболовку к Комарову для окончательного расчета. Замечательную покупку решили замечательно обмыть. Водка (редкость по тем временам!) у Василия имелась в достатке. Крестьянин после двух-трех стопок опьянел, разоткровенничался. Сказал, что у себя в селе продаст эту лошадь дороже, сможет нажиться. Это взбесило Комарова. Он спустился в чулан, взял молоток — и долбанул гостя по голове. «Так забивают скотину. Без сожаления, но и без всякой ненависти. Выгоду имел, но не фантастически большую. У покупателя в кармане была приблизительно стоимость лошади. Никаких богатств у него [Комарова] в наволочках не оказалось, но он пил и ел на эти деньги и
семью содержал. Имел как бы убойный завод у себя», — писал о нем Михаил Булгаков, в то время — газетный корреспондент, освещавший это дело. В тот раз Комаров находился в квартире один. Жена и маленький сынок где-то гуляли. Комаров действовал как опытный мясник: раздел убитого, привязал руки и ноги к животу, упаковал тело в мешок и оттащил на соседний заброшенный участок, где стоял полуразрушенный дом, который хотели перестроить в баню. Это местечко показалось ему удобным и для дальнейших делишек. Охота на людей Он стал каждый день ходить на охоту на Конный рынок. Потом в его доме появлялся новый собутыльник. Однажды свидетельницей убийства стала Софья. Она стала во всем помогать мужу. Ведь он грабил своих жертв дотла — семья получала прибыль. Тогда он ударил несчастного топором по голове, было немало крови. Она все убрала. Вскоре на месте несостоявшейся бани Комаровы похоронили больше десяти человек. Они были еще и верующими. После каждой расправы супруги усердно молились перед иконами за невинно убиенные души. А бывало, что хозяин дома, вопреки традициям того времени, приглашал к себе священников из ближайшей церкви и просил их провести молебен, а после в знак благодарности поил вином. При этом он не нервничал, не выглядел опечаленным или напуганным. Трупы в Москве-реке За первый год своей «серийной» деятельности Комаров отправил к праотцам 17 человек. Их больше негде было хоронить: заброшенный участок переполнился трупами, летом там стоял неприятный запах. Только слабая работа милиции еще на год отложила разоблачение маньяка. Отсутствие привычного мечта складирования трупов не остановило Комарова. С тех пор после каждого очередного убийства он
прятал тело в мешок и ночью вывозил на телеге к берегу Москвы-реки. Вода принимала всех. Однажды Комарова остановил милиционер, который поинтересовался, что находится в повозке. Убийца с невозмутимым видом предложил стражу порядка лично проверить мешок, но милиционер не захотел и просто отпустил Василия. После этого в такие ночные поездки он брал жену: так они выглядели менее подозрительными. Софья во всем помогала ему. Только во время визитов с «клиентами» удаляла из дома детей. Ребятишек они к своим черным делам не примешивали. Зато кровь она смывала с крайней аккуратностью. Даже при обысках ничего не заметили. Паника в столице В 1921 году в милицию начали поступать заявления о пропавших людях. История была одна и та же: пошел на Конный рынок на Серпуховке и не вернулся. Потом на рынке нашли два трупа. Несколько человек всплыли на Москве-реке. Потом то и дело в недостроенных зданиях стали находить холщовые мешки с трупами. Способ убийства был одинаковым: удар по голове молотком или топором (чаще — обухом) — и удушение. В городе началась паника. Какие только слухи не ходили… Поговаривали о дьявольщине, а значит, зашаталась репутация советской власти: мол, из-за нее в Москву явился сам сатана со своими слугами. Охота на серийника Команду немедленно изловить маньяка дал лично Владимир Ленин — и на Комарова объявили настоящую охоту. За дело взялись лучшие криминалисты, которых собрали по всей стране. Они сразу определили, что все преступления совершает один человек. И установили его профессию: мешки со следами овса, в которых были спрятаны тела, маньяк завязывал особым образом. Сыщики поняли, что им нужен извозчик. Их в Москве тогда было более двух тысяч. Вот и ищи-свищи. Потом оказалось, что у одной из жертв голова перевязана детской пеленкой. Значит, у убийцы есть маленькие детишки.
Подозрительный извозчик А он продолжал свои черные дела. Часто приманивал жертв не только хорошей ценой на лошадь, но и водкой, которая, между прочим, в то время еще оставалась под запретом. В СССР выпускали только мягкие спиртные напитки, Комаров обзаводился «беленькой» на черном рынке или гнал самогон. И на рынке сразу видел, кто не прочь угоститься. Таких во все времена можно найти немало. А особенно — во времена сухого закона. И все-таки, «сколько веревочке не виться…». Была у Комарова одна слабость — он плохо конспирировался. Не менял места «охоты». Все-таки не профессионал… На Конном рынке на него стали обращать внимание. Он редко брал клиентов как извозчик, при этом всегда был при деньгах. За ним стали следить. Прыжок в окно Операцию по поимке «человека-зверя» продумали досконально. 18 мая 1923 года к нему нагрянули милиционеры — вроде бы, не вооруженные, под предлогом поиска самогонного аппарата. Комаров спокойно, с ледяным равнодушием их впустил, хотя в чулане у него лежал окровавленный труп очередного несчастного. Когда он понял, что это серьезный обыск — выпрыгнул в окно и убежал. Засады не было. Но в облаве уже участвовали сотни милиционеров. Его поймали в подмосковной деревне. Комаров сначала думал драться, взялся за топор. Но потом решил: так будет только хуже. И спокойно сдался на милость победителям. Обыкновенный дегенерат Сперва Комарова и его супругу осмотрели трое лучших психиатров СССР. Их вердикт был единодушен — супруги вменяемы, правда, самого убийцу признали дегенератом на почве хронического алкоголизма. Суд над первым маньяком Союза проходил в здании Политехнического музея. О процессе много писали: ничего подобного до этого в Стране Советов не было. Всем хотелось разобраться, почему
человек, честно (а, может, не вполне честно?) воевавший в годы Гражданской, стал чудовищем. Писатели, врачи, юристы — все чрезвычайно интересовались этим делом. Неужели дело только в алкоголизме? В одержимость нечистым в то время не верили, внятных объяснений ждали от врачей. Читатели ждали новых репортажей о «шаболовском душегубе». На суде вели фотосъемку. Комарову было 45 лет, но выглядел он изможденным стариком. Все-таки, быть серийным убийцей — дело неблагодарное, да и алкоголизм никому еще не добавлял здоровья. Рассказ о 33 жертвах Сразу стало ясно: он не имел отношения к криминальному миру, они с женой работали вдвоем. Да и супругу он привлек не сразу, по существу, случайно. На суде Комаров с гордостью сообщил о 33 жертвах, но следствию удалось доказать лишь 29 убийств. Впрочем, приговор и так был очевиден — смертная казнь. Он хотел показать себя идейным коммунистом, который непримирим к спекулянтам, которых во время НЭПа развелось видимо-невидимо. Особенно на Конном рынке. Его спрашивали: а почему вы обворовывали их? Тут ни он, ни супруга ничем не могли оправдаться. Поражало зверское хладнокровие, с которым супруги убивали, расчленяли и прятали трупы. В них, кажется, ни разу не шевельнулась совесть. Комаров не раскаивался, весело говорил, что на одно убийство ему хватало получаса. А потом объявил, что готов убить еще 60 человек, слишком много уж у нас в стране сволочей. «Все околеем» Никаких богатств у него дома не нашли: видимо, он все пропивал и проедал. Да и награбил, по собственному признанию, на 30 долларов по рыночному курсу. Это даже по тем временам небольшие деньги. Он спокойно пожимал плечами: «Казнь? Ничего страшного. Все мы околеем». Народные заседатели в ужас приходили от таких заявлений.
Заседания шли недолго — три дня. Приговор не вызывал сомнений — высшая мера. Легенды о шаболовском душегубе Супругов Комаровых расстреляли в июле 1923 года, а их детей отдали на воспитание в приют. С тех пор фамилия Комаров на протяжении многих лет стала нарицательной — так москвичи в обиходе начали называть убийц. А в годы Великой Отечественной войны, когда другие трагедии заслонили проделки маньяка, появилась легенда, что его сынок переметнулся на сторону немцев и десятками расстреливает коммунистов, евреев и партизан. Мол, яблочко от яблоньки недалеко падает. Но это только байка…
Прифронтовой табачок Весной 1943 года оперуполномоченному ОБХСС лейтенанту Федору Невзорову поручили плотно заняться центральным аппаратом и организациями Наркомата пищевой промышленности СССР. Направляя Невзорова на этот участок «фронта», начальство сразу предупредило: работы впереди — непочатый край. В годы войны даже самый заурядный хлебокомбинат становился предметом повышенного интереса воров и спекулянтов. Поэтому руководство ОБХСС предупредило Невзорова, что ему придется иметь дело с матерыми преступниками, изрядно поднаторевшими в криминальном ремесле. Так оно и получилось. Одно из первых серьезных дел военной поры, которое довелось распутывать молодому оперативнику Невзорову — хищения на московской табачной фабрике «Дукат». Табак в годы войны относился к разряду супердефицитных товаров. На черном рынке за пачку папирос спекулянты просили бешеные деньги. Неудивительно, что в 1942 году группа работников фабрики организовали масштабные хищения табака, который тут же уходил на черный рынок. А чтобы скрыть хищения, аферисты придумали простой, но вполне эффективный способ: оформлять хороший табак как не пригодный для употребления. Поскольку при производстве папирос часть табачного сырья уходит в отходы, мошенники искусственно завышали процент отходов и аккуратно фиксировали это в бумагах. В результате за один только 1943 год с фабрики «Дукат» было похищено табака на общую сумму в сто тысяч рублей. В начале 1944 года сотрудники ОБХСС арестовали несколько работников фабрики, причастных к хищениям, а также их подельников, продававших похищенный товар на черном рынке. Заправлял торгашами некто Мирзоев, крупный делец, имевший обширные связи в Москве и считавший себя неуязвимым для правоохранительных органов. Впрочем, оказавшись в кабинете на Петровке, 38, Мирзоев понял, что его могучие связи не помогут, и начал активно сотрудничать со следствием. В результате с помощью Мирзоева удалось вычислить всех участников табачной аферы. По делу тогда проходили в общей сложности 12 человек.
Не успели Невзоров и его коллеги завершить «табачное» дело, как пришлось подключаться к другому — «бельевому». Суть его заключалась в следующем. По существующим санитарным нормам, все работники пищевой промышленности обязаны носить специальные халаты и костюмы. Шили эти халаты предприятия Московской межобластной конторы, а также артели промышленной кооперации, заключавшие с конторой соответствующие договора. И вот начальник отдела сбыта Московской межобластной конторы некто Тавшунский придумал, как подзаработать на халатиках. Он договорился с руководителями артелей, чтобы те изготавливали одежду меньших размеров. Таким образом, получались отнюдь не малые излишки бельевой ткани, которые прямиком уходили в руки спекулянтов. Несколько месяцев кряду Федор Невзоров и его коллеги тщательно собирали улики. Чтобы доказать факт обмана, пришлось даже проводить специальные лабораторные исследования, которые установили серьезные нарушения ГОСТа при производстве спецодежды. И когда Тавшунский был арестован, оперативники представили вполне убедительные доказательства его преступной деятельности. Под давлением улик Тавшунский не только сознался в содеянном, но и назвал своих подельников. Выяснились также и масштабы хищений. Почти за два года аферы преступники умыкнули бельевой ткани на общую сумму 180 тысяч рублей. Из них 40 тысяч Тавшунский получил от руководителей артелей в виде взяток. Ровно половину этих денег он передал своему непосредственному начальнику — управляющему Московской межобластной конторой — за молчание.
Серийник 1944 года 17 июля 1944 года по центру Москвы провели колонны немецких солдат и офицеров, взятых в плен в ходе успешного советского наступления в Белоруссии. Посмотреть на плененного врага сбежалась вся Москва. Дабы избежать эксцессов, охраной порядка в центре города в тот день занимался весь личный состав московской милиции. И всетаки без ЧП не обошлось. Правда, никакого отношения к пленным немцам оно не имело. …Продуктовый магазин на Коровьем валу, недалеко от Калужской площади. До обеденного перерыва оставалось несколько минут. Посетителей не было, весь персонал магазина ушел посмотреть на пленных немцев. В торговом зале дежурили лишь две сотрудницы: Катя Смолина и Дарья Ковалева. Когда после обеденного перерыва в магазин вошли люди, их взору предстала жуткая картина: на полу лежали два окровавленных трупа, все было перевернуто вверх дном и залито кровью. Уходя, злоумышленник выгреб из кассы наличные деньги и прихватил несколько банок тушенки. Вызванная по тревоге оперативная группа долго не могла добраться до места происшествия. Сыщикам приходилось буквально продираться сквозь толпы москвичей, запрудивших центр столицы. А когда оперативники все-таки прибыли на место, даже они, опытные сыскари, испытали шок от увиденного. Из материалов уголовного дела: «Мертвые тела гражданок Смолиной и Ковалевой обнажены, привязаны веревками к письменному столу. Глаза завязаны шарфами. На телах обнаружены многочисленные следы колото-резаных ран, нанесенных острым предметом, предположительно ножом». Простую корысть как мотив преступления сыщики отмели сразу. Не стоило ради нескольких банок тушенки и сотни рублей устраивать такое побоище. Скорее всего, преступник имел какие-то психические отклонения. С самого начала следствие продвигалось с большим трудом: не было ни свидетелей, ни примет убийцы. Лишь отпечатки пальцев. Однако такие пальчики в милицейской картотеке не значились.
Прошло четыре месяца. И вот 7 ноября 1944 года в Москве было совершено похожее преступление. В тот день Москва, как и вся страна, отмечала 27-ю годовщину Октябрьской революции. По этому случаю в столице гремел праздничный салют. Вечером, несмотря на холодную погоду, на улицах было многолюдно. Милиция, как всегда в таких случаях, работала в усиленном режиме. Едва отгремели последние залпы салюта, как в милицию поступил звонок: найден труп женщины. Личность погибшей установили по документам, которые были в дамской сумочке: 28-летняя Оксана Поликарпова. Ни денег, ни продуктовых карточек на месте преступления не оказалось. Судя по всему, убийца прихватил их с собой. Из материалов уголовного дела: «Мертвое тело потерпевшей частично обнажено, привязано веревкой к дереву. На теле множественные колото-резаные раны от острого предмета, предположительно, от ножа». Сыщики тут же сопоставили свежее убийство с тем, что видели летом в магазине на Коровьем валу. Сходство было очевидно. А вскоре, опросив знакомых убитой Оксаны, муровцы вышли и на предполагаемого убийцу. Им оказался давний знакомый Поликарповой некто Николай Утюжкин. Парня немедленно арестовали. На допросах он сознался, что действительно убил свою подругу в припадке ярости. Дескать, она слишком откровенно строила глазки встречным офицерам. Вот Утюжкин и не выдержал… Однако, сознавшись в содеянном, преступник упорно отрицал свою причастность к убийству продавщиц в магазине. А вскоре появилось и фактическое подтверждение его слов: соседка Утюжкина вспомнила, что видела Николая в тот самый злополучный день, 17 июля. Как и многие жильцы их дома, Утюжкин стоял на балконе и наблюдал за прохождением колонн немецких пленных. Стало ясно: эти два преступления никак не связаны. Та же соседка припомнила, что видела возле магазина на Коровьем валу подозрительного типа. И даже смогла описать его приметы. Так в поле зрения сыщиков попал Иван Дронов, работник завода «Компрессор». В годы войны на этом знаменитом столичном заводе делали «катюши».
Завод «Компрессор» Сыщики стали наводить справки о Дронове. Характеристика была такая, что впору представлять человека к ордену. Ударник коммунистического труда. Отличный семьянин. В первые дни войны был командиром отряда местной противовоздушной обороны, тушил немецкие зажигалки. Как-то не верилось, что примерный семьянин и отличник производства причастен к жестокому убийству. Дронова вызвали в милицию, стали осторожно выяснять, где он был днем 17 июля. Дронов говорил, что был дома. А затем сыщикам позвонили из горкома партии и велели прекратить допросы такого уважаемого человека. Дронова пришлось отпустить. Однако через некоторое время он снова попал в поле зрения сыщиков. Дело в том, что в последующие несколько недель в городе произошли еще три преступления. Почерк был один и тот же: на девушек нападали в безлюдных местах, раздевали, убивали, забирали ценные вещи. И еще характерная деталь: глаза жертв были завязаны каким-то шарфом или тряпкой. Третье убийство произошло недалеко от заводских корпусов «Компрессора», а погибшей оказалась сотрудница заводской охраны.
Обстоятельства указывали на то, что убийство мог совершить только работник предприятия. И тут оперативники вспомнили о Дронове. Арестовали Ивана Дронова в его собственной квартире после того, как при обыске была обнаружена любопытная тетрадка. Это был дневник, в котором убийца подробно описывал свои криминальные похождения. Почерковедческая экспертиза, проведенная лучшим экспертом-криминалистом того времени Леонидом Рассказовым, установила, что записи сделаны Иваном Дроновым. А вскоре пришли и результаты дактилоскопической экспертизы: пальцы Дронова и отпечатки преступника, совершившего убийство в магазине, совпали. 13 марта 1946 года суд приговорил отличника производства и примерного семьянина Ивана Дронова к расстрелу.
Щипач, о котором знал Сталин В архивах МВД этот человек значится под несколькими фамилиями. Самая распространенная — Вайсман. Впрочем, встречаются и другие: Трахтенберг, Рабинович, Зильберштейн, Кузнецов. Зовут его Вениамин, отчество — Борухович. На момент ареста в 1947 году ему исполнилось 33 года. К тому времени он успел девять раз посидеть в детских исправительных колониях и пять раз в лагерях. О Вайсмане и его «подвигах» докладывали Сталину. А в столичном музее криминалистики похождениям Вайсмана посвящен целый стенд. И это неудивительно, потому что в историю отечественного уголовного мира Вайсман-Зильберштейн вошел как один из самых виртуозных российских карманников, или «щипачей», как они сами себя именуют. На тернистый путь «щипачества» Веня Вайсман вступил еще в девятилетнем возрасте в родном Житомире. Едва повзрослев, воришка перебрался в Киев, затем в Одессу, Мариуполь, далее — везде. Первая ходка случилась в 1929 году. Потом они следовали с периодичностью в год-полтора. Среди обворованных Веней граждан оказался даже высокопоставленный партийный функционер, у которого вор стащил карманные часы. Всю войну «щипач» провел в лагерях. На фронт, в отличие от других зэков, не рвался, зато неоднократно умудрялся сбегать. Его ловили, журили, снова сажали, а он все равно сбегал. И так восемь (!) раз. Впрочем, это обстоятельство не помешало Вене досрочно освободиться по инвалидности: во время одного из побегов — из вологодского лагеря зимой 1944 года — «щипач» несколько дней проблуждал в лесу и отморозил руку и обе ноги. Их пришлось ампутировать. В октябре 1945 года инвалид Вайсман приехал в Москву. Сначала попробовал заняться привычным ремеслом, однако вскоре понял, что на простых карманных кражах много не заработаешь. Тем более что пока Веня «отдыхал» в лагерях, в столице подросло новое поколение «щипачей», молодых и проворных. С ними инвалид Вайсман конкурировать не мог. К тому же атмосфера в Москве стала иной. То была первая послевоенная осень. В столицу вернулись
демобилизованные с фронта бойцы и офицеры. Фронтовикам, особенно инвалидам, повсюду оказывали внимание и почести. Вайсман быстро понял, что на этом можно делать неплохие деньги, и поменял профиль «работы». Несколько месяцев Веня провел в путешествиях по стране. За это время побывал в различных министерствах и ведомствах, их филиалах и на подведомственных им предприятиях. Разузнал фамилии ответственных товарищей, раздобыл гвардейский знак, орденские планки и трофейный пистолет. По одной из версий, в этом Вайсману помог его давний кореш Михайлов. За 20 тысяч рублей Михайлов снабдил Вайсмана наградной книжкой дважды Героя Советского Союза. В общем, обзаведясь нужной информацией и необходимыми для «работы» атрибутами, в июне 1946 года бывший карманник вернулся в Москву и окунулся в мошенническую круговерть. Смысл афер заключался в следующем. Выдавая себя за дважды Героя Советского Союза, потерявшего обе ноги при взятии Берлина, Веня приходил в различные министерства и ведомства и добивался приема у высоких начальников. Демонстрируя свои награды, мошенник как бы между прочим сетовал на свое нелегкое житье-бытье: мол, до войны работал на таком-то предприятии, в боях за Родину лишился ног, а теперь, дескать, руководство на местах не проявляет к бывшему работнику должного уважения и заботы. В подтверждении своих слов Веня демонстрировал липовые справочки с печатями нужного предприятия и называл фамилию его руководителя. Сердобольные министры и их заместители, как правило, проникались горем «фронтовика» и тут же давали распоряжение помочь инвалиду деньгами или товарами. Как явствует из материалов уголовного дела, за период с июня 1946 по май 1947 года мошенник умудрился получить на халяву 56 тысяч рублей и целую гору дефицитных промтоваров — одежды, обуви, шелковых тканей… Еще более внушительным оказался список ведомств, которые «обул» бывший карманник: минхимпром, министерство мясной и молочной промышленности, минсельхоз, минфин, министерство геологии, минздрав, министерство кинематографии, комитет по делам искусств при Совмине СССР — всего 26 союзных министерств и комитетов. О криминальных «подвигах» Вайсмана заместитель министра внутренних дел СССР Иван Серов докладывал Сталину. Читаешь этот
обширный документ и поражаешься изобретательности афериста. В июне 1946-го он прикинулся бывшим мотористом Амурского речного пароходства и по личному распоряжению министра речного флота СССР получил 2300 рублей и семь метров сатиновой ткани. Спустя почти год Вайсман снова явился в министерство речного флота, добился встречи с министром и вышел от него в новом костюме, туфлях и с двумя тысячами рублей в придачу. В разговоре с министром лесной промышленности СССР Вайсман назвал себя бывшим мотористом леспромхоза, отдавшим всю жизнь и здоровье лесному хозяйству страны. Итог беседы — два каракулевых пальто, два дамских жакета и 2500 рублей наличных денег. Как зоотехник совхоза имени 28-й годовщины Октябрьской революции Вайсман получил в министерстве пищевой промышленности полторы тысячи рублей, а также несколько дефицитных промтоваров. Затем аферист заглянул в приемную заместителя министра Быстровой и в течение часа жаловался ей на свою горькую участь. В конце концов, дама расплакалась и протянула бедолаге пятьсот рублей своих личных денег. В министерстве химической промышленности Вайсман разжился кожаной курткой, а после второго визита — мужскими полуботинками, четырьмя парами валенок и пятнадцатью метрами ткани. Пожалуй, самый большой улов ожидал Вайсмана в минфине. В апреле 1947 года он пришел на прием к министру финансов Арсению Звереву и назвался бывшим шофером Киевской городской конторы Госбанка СССР. Выслушав от Вайсмана жалостливую историю о его военных подвигах и послевоенных мытарствах, министр распорядился выдать «бывшему шоферу Госбанка» за счет минфина одежды и обуви на общую сумму 20 тысяч рублей. Но даже эти гешефты меркнут по сравнению с аферой, которую Вайсман провернул весной 1947 года в ЦК ВКП (б). Дело было так. В марте 1947-го Вайсман, нацепив, как всегда, орденские планки, явился в приемную секретаря ЦК ВКП (б) Николая Патоличева, представился гвардии капитаном и попросил помощи в получении квартиры в Киеве. Дескать, до войны он жил в этом прекрасном городе, а теперь, когда его родные погибли, а дом разрушен, ему негде жить. Выслушав Вайсмана, Патоличев тут же дал поручение своему заместителю оказать «герою Отечественной войны» всяческое
содействие. В тот же день заместитель созвонился с Киевским обкомом партии и попросил тамошних товарищей предоставить Вайсману квартиру в городе и обеспечить фронтовику лечение и уход. На следующий день Вайсман выехал в столицу Украины получать ордер на новую «хату». Но и этого Вайсману показалось мало. Сославшись на свои знакомства в Москве, он договорился в министерстве лесной промышленности Украинской ССР о том, чтобы ему как «гвардии капитану танковых войск» бесплатно предоставили мебель для новой квартиры. Мебель «гвардии капитану» была предоставлена, а заодно и единовременное пособие в размере 2500 рублей. Разумеется, жить в Киеве мошенник не стал, а, прокутив деньги, через месяц снова подался в Москву и продолжил свои хождения по министерским кабинетам. Взяли мошенника, как это часто бывает, случайно. В июне 1947 года, обнаглев от собственной безнаказанности, Вайсман зашел к министру тяжелого машиностроения, у которого ранее уже получил в качестве материальной помощи 1200 рублей, и потребовал «продолжения банкета». Однако министра на месте не оказалось. Заместитель предложил просителю прийти на следующий день. А сам связался с Московским уголовным розыском и рассказал о подозрительном гражданине. Запросив наградной отдел Верховного Совета СССР, оперативники выяснили, что никаких фронтовых наград гвардии капитан танковых войск В. Б. Вайсман не имеет, да и в действующей армии не служил ни дня. И когда на следующий день Веня снова заявился в министерство тяжелого машиностроения, его схватили с поличным — «при попытке получить мошенническим путем двухтысячерублевое пособие». Во время обыска у Вайсмана обнаружили и изъяли заряженный пистолет, приобретенный мошенником у подпольных торговцев «стволами». Вайсмана судили и приговорили к десяти годам лишения свободы, из которых он отсидел восемь с половиной и был отпущен по амнистии. Любопытно, что свою воровскую карьеру Вайсман закончил тем же, с чего начинал в далекие 1920-е годы: с карманной кражи. Освободившись в 1956 году, Веня приехал в Москву и прямо на Курском вокзале украл 450 рублей у подвыпившего инженера одного из
московских проектных институтов. За что и был задержан буквально через несколько минут проходившим мимо милиционером. Каково же было удивление начальника дежурной части отдела милиции станции «Москва-1» майора Макеева, когда в щупленьком мужичке с протезами вместо ног он признал легендарного афериста и вора, о похождениях которого докладывали самому Сталину.
Дезертирские истории До недавнего времени эта щекотливая тема была у нас под неофициальным запретом. Считалось, что все советские граждане встали как один грудью на защиту своего Отечества. А дезертирство если и было, то лишь как единичные случаи. И только после того, как были рассекречены архивы НКВД СССР, стали ясны масштабы этого явления. А оно поражает воображение. Согласно официальным отчетам, с июня 1941-го по июнь 1944-го органами НКВД были задержаны один миллион 210 тысяч 224 дезертира и 456 тысяч 667 человек, уклонявшихся от мобилизации. Иначе говоря, более полутора миллионов молодых здоровых мужиков, вместо того, чтобы идти на фронт, находились в бегах. А чтобы бегать было комфортнее, многие сколачивались в шайки и банды, активно вооружались и пополняли ряды тех, с кем отчаянно боролся уголовный розыск Советского Союза на протяжении всех военных лет. О том, насколько остро стояла эта проблема, говорит тот факт, что 30 сентября 1941 года в структуре уголовного розыска Главного управления милиции НКВД СССР был создан Отдел по борьбе с бандитизмом (ОББ). Аналогичные подразделения создавались и на местах. Первоначально Отдел состоял из трех отделений. Первое отделение занималось Кавказом и Краснодарским краем, второе — Россией и Украиной, третье — Средней Азией и Дальним Востоком. В течение войны количество сотрудников постоянно росло. Если в октябре 1941 года общая штатная численность подразделений по борьбе с бандитизмом составляла 712 человек, то в июле 1944-го борьбой с бандитизмом профессионально занимались 5900 сотрудников милиции. И это только оперативные работники. А в случае надобности к борьбе с бандитскими группировками привлекались и войска НКВД. Одной из важнейших задач ОББ считалась борьба с дезертирством и уклонистами. Оно и понятно: большинство бандитских группировок военных лет состояло из дезертиров и лиц, уклонявшихся от призыва в Красную армию. Именно такого рода банды наводили ужас на жителей многих городов СССР. Терять этой публике было нечего, так как в случае поимки их ждало самое суровое наказание вплоть до высшей
меры, поэтому именно шайки дезертиров и уклонистов отличались особой жестокостью и дерзостью. Неудивительно, что время от времени сотрудники отделов по борьбе с бандитизмом проводили спецоперации по ловле тех, кто не желал Родине служить. Таким образом органы НКВД пытались лишить уголовный мир потенциальных кадров. К каким только ухищрениям ни прибегала эта публика! Например, в Лосевском районе Воронежской области несколько дезертиров скрывались в колодце. Для этого на глубине шесть метров из сруба колодца было вынуто бревно. Через это отверстие, которое не было заметно сверху, злоумышленники проникали в специально вырытое убежище, где отсиживались днем. А попадали они в свои норы при помощи бадьи: ее опускал вниз отец одного из дезертиров. Он же вечером поднимал бадью наверх. В течение двух лет злоумышленники прятались таким образом, пока случайно их не заметили односельчане. В Саратовской области двенадцать дезертиров вырыли под землей целый город. Сверху было видно лишь две землянки. В каждой из них были устроены печи с большими съемными котлами для приготовления пищи. А вот под печами находились искусно замаскированные листы жести. Открывая лист, можно было попасть в проход, который вел в специальное укрытие. Всего таких подземных убежищ было два, они соединялись между собой подземным туннелем длиной пятнадцать метров. Вот в этом городке и скрывались дезертиры. Аналогичным образом скрывались в Орловской области двое дезертиров — Кузьмин и Никульников. Их подземное убежище было вырыто в сарае для скота. Проход в убежище был сверху накрыт бревнами в три ряда. На бревнах, собственно, и находился скот. Никому и в голову не могло прийти, что под этим деревянным покрытием прячутся двое взрослых мужиков. Один из распространенных способов — переодевание в женскую одежду. Так, сотрудники Куйбышевского районного отделения НКВД Таджикской ССР задержали дезертира Зинатова. В течение нескольких месяцев Зинатов скрывался под паранджой среди женщин, которые обрабатывали шерсть. А дезертир Судихов из Чувашии скрывался под видом больной женщины. При задержании он был обнаружен лежавшим на печи в женском платье рядом с малолетними детьми.
Любопытная история приключилась в узбекском городе Наманган. В апреле 1943 года сотрудники милиции осматривали какой-то сарай. И вдруг стадо баранов бросилось бежать, на земле остался лежать лишь один. Каково же было удивление сотрудников угро, когда вместо барана они обнаружили гражданина Кабилова, аккуратно завернутого в баранью шкуру. Этого Кабилова, сбежавшего из армии, милиция Узбекистана разыскивала аж с лета 1941 года. Но выше всех — причем, в буквальном смысле слова — оказался житель Пашского района Узбекской ССР некто Инамов. Больше года он скрывался на самом высоком дереве, приспособив под жилище гнездо аиста. Впрочем, самые ушлые дезертиры и уклонисты предпочитали более изощренные способы, нежели чем просто банально прятаться в колодцах или на макушках деревьев. Вот весьма характерная история о том, как житель Киселевска Кемеровской области некто Максименко не только уклонился от призыва, но и сделал неплохую карьеру в тылу. Итак, получив в июне 1941 года повестку из военкомата, Максименко, вместо того чтобы отправиться на призывной пункт, заявил, что является сыном кулака-спецпереселенца. Эта категория граждан, как известно, не подлежала призыву. На это Максименко и рассчитывал. И не прогадал: в киселевском горвоенкомате никто почему-то не удосужился проверить этот факт. Максименко выдали соответствующий документ, а военный билет изъяли. Более того, предъявив полученную в военкомате справку, Максименко устроился на работу в Киселевторг, где распространял слух, что по состоянию здоровья освобожден от воинской службы. И снова ему поверили на слово. Ни директор торга, ни начальник отдела кадров не проверили его военных документов. А еще через несколько месяцев Максименко как активный работник и общественник был принят кандидатом в члены ВКП(б) и даже выдвинут на должность заместителя директора Киселевторга. Неизвестно, как бы дальше продолжалась карьера уклониста, но в 1943 году при проверке органами НКВД вскрылись его махинации. И вместо непыльной должности замдиректора городской торговой организации Максименко отправился на фронт в штрафную роту. Особенно много случаев уклонения от призыва фиксировалось на территориях, освобожденных от немецких захватчиков. В большинстве
своем уклонисты использовали для этого фиктивные документы, приобретенные при немцах. Дело в том, что в период немецкой оккупации, чтобы уклониться от отправки на работу в Германию, многие специально занижали свой возраст. Порой для этого достаточно было просто сунуть взятку старосте, и тот оформлял поддельные метрики и паспорта. Многие таким образом избежали отправки на принудительные работы. Гитлеровцы ушли, а желание и дальше уклоняться, только на сей раз от призыва в Красную армию, осталось. Поскольку во многих оккупированных районах записи актов гражданского состояния не сохранились, проверить подлинность тех или иных справок и документов не представлялось возможным. Этим и пользовались уклонисты. Сплошь и рядом молодые люди призывного возраста предъявляли документы о том, что они, например, 1928 или 1927 годов рождения, и тем самым уклонялись от призыва. Примеров тому несть числа. В одной только Запорожской области Украинской ССР в июне 1944 года было выявлено 2 тысячи 202 человека, изменивших себе год рождения — с более раннего на более поздний. Все они были переданы в райвоенкоматы для последующего направления на службу в Красную армию. Иногда на помощь уклонистам приходили люди в белых халатах. Перед направлением на воинскую службу призывник, как известно, проходит медицинскую комиссию. Так вот, частенько врачи, привлеченные к работе этих комиссий, за взятки выдавали липовые заключения о состоянии здоровья призывника. Сумма взяток колебалась от трех тысяч до 20 тысяч рублей за освобождение от службы. В феврале 1943 года сотрудники уголовного розыска Московской области ликвидировали целую группу татар, уклонявшихся от воинской службы. Всего было выявлено около сотни человек. Всем им выдали липовые справки о негодности к военной службе врачи призывного пункта Пушкинского райвоенкомата. Врачей пришлось арестовать, уклонистов — направить в действующую армию. По делу тогда проходило 17 человек. Сотрудники уголовного розыска Армянской ССР установили, что заведующий отделом здравоохранения Спитакского района Петросян, будучи председателем военно-врачебной комиссии Спитакского
райвоенкомата, за взятки систематически оформлял фиктивные документы о негодности к воинской службе. В махинациях участвовал завхоз районного здравотдела Ламбарян. Именно он находил желающих откосить от службы, брал у них деньги и относил своему знакомому Петросяну, не забывая, разумеется, и о себе любимом. Таким образом от призыва в Красную армию было освобождено восемь человек. Фабрикацией фиктивных заключений о болезни занимались не только члены военно-врачебных комиссий военкоматов, но и врачи гражданских лечебных учреждений, особенно в тех случаях, когда их заключения являлись решающими для освобождения от воинской службы, например, в случае заболевания туберкулезом или шизофренией. Так, в Татарской АССР в 1943 году сотрудниками уголовного розыска была выявлена группа медицинских работников лечебно-туберкулезных учреждений Казани. Всего по делу проходило 14 человек, включая главврача городского туберкулезного диспансера Золотухину. Бизнес у товарищей был поставлен на широкую ногу. В первые же дни войны Золотухина и ее коллеги смекнули, какие деньги можно зарабатывать на желании отдельных призывников уклониться от призыва. Некоторые из них готовы были платить любые деньги, лишь бы получить вожделенную справочку о плохом здоровье. Особенно котировалась справка о наличии активной формы туберкулеза. Она гарантировала полное освобождение от воинской службы. Потому и стоила недешево: 20 тысяч рублей. Однако от желающих не было отбоя. Как было установлено в ходе следствия, по фиктивным документам, выданным Золотухиной и ее подельниками, Красная армия недосчиталась как минимум пятидесяти бойцов. Золотухина была приговорена к расстрелу, 9 участников группы — к 10 годам лишения свободы каждый, остальные отделались меньшими сроками. А вот история, приключившаяся в Горьком (так в советские годы назывался Нижний Новгород). Там фельдшер амбулатории Грачев и его жена, работавшая медсестрой в той же амбулатории, в течение двух лет отмазывали всех желающих от воинской службы. Делалось это следующим образом. Грачев и его супруга регулярно приходили на квартиру к своей давней знакомой Кузьминой. Та, в свою очередь, периодически приводила к себе военнообязанных, уклонявшихся от службы, и Грачевы вливали им под кожу бензин. Этим вызывалась
искусственная опухоль, лечение которой порой занимало несколько месяцев. Тем самым молодые парни, вместо того чтобы идти на фронт, отправлялись на излечение в госпитали. За каждый такой укольчик участники аферы получали 2500 рублей. Был и еще один способ уклониться от фронта, и его также широко использовали преступники. Речь идет о массовом изготовлении фиктивных документов, дающих право на отсрочку или освобождение от призыва. Как правило, этим занимались работники типографий, госпиталей, секретарши и машинистки — словом, те, кто по долгу службы имели доступ к бланкам, штампам и печатям. Вот лишь несколько примеров. В Карагандинской области в апреле 1944 года сыщики местного угро распутали историю, в которой оказались замешаны некоторые работники треста «Ленинуголь», в частности секретарь комитета ВЛКСМ шахты № 2 Cандалова и ответственный секретарь газеты «За уголь» Садыков. Кстати, как Садыкову доверили редактировать ведомственную газету — непонятно: ранее он был судим… за антисоветскую деятельность. Тем не менее, в бурное военное лихолетье Садыков спокойно отсиживался в глубоком тылу, трудился журналистом, да еще организовал довольно прибыльный бизнес на фиктивных справках. Имея доступ к печатям и штампам шахты, Садыков и Сандалова получали в типографии бланки командировочных удостоверений, оформляли их и продавали всем желающим. Особой популярностью такие удостоверения пользовались у военнообязанных, которые, прикрываясь ими, получали в военкоматах отсрочку от призыва. Как выяснили оперативники уголовного розыска, за два года преступной деятельности ярый антисоветчик Садыков и его подельница, правоверная комсомолка Сандалова изготовили и продали 210 таких удостоверений. А сотрудники НКВД по Краснодарскому краю в марте 1944 года вышли на след преступной группы, которая специализировалась на изготовлении фиктивных справок. В группировку входило восемь человек, все — дезертиры из Красной армии. Изготовив печати и штампы воинских частей и военных госпиталей, аферисты разъезжали по городам Советского Союза, занимались фабрикацией фиктивных
документов и сбывали их таким же, как они, дезертирам за крупные суммы денег. Аналогичную историю распутали в мае 1944 года сыщики уголовного розыска Ростовской области. Организатором группы являлся дезертир из Красной армии Хохлов. В недавнем прошлом он служил в интендантских частях в чине капитана. Затем сбежал со службы, приехал в только что освобожденный от немцев Ростов-наДону, где поселился под чужой фамилией и в течение полугода изготовлял фиктивные документы о болезни. Для этого использовались печати эвакогоспиталя № 3883 и ряда воинских частей. За каждую такую липовую справку Хохлов получал от 4 до 10 тысяч рублей. Вместе со своим подельником — дезертиром Сухановым — Хохлов продал не менее 40 фиктивных документов, по которым в военкоматах Ростовской области можно было получить свидетельства об освобождении от воинской службы. При аресте на квартире у Хохлова были изъяты револьвер системы «наган», каучуковая печать, типографский шрифт, различные бланки, отпечатанные на пишущей машинке, которые преступник использовал для изготовления фиктивных документов. Но, пожалуй, самой масштабной стала афера, которую оперативники распутали в той же Ростовской области буквально через пару месяцев после ареста Хохлова и его подельника. В махинациях с липовыми справками было замешано более полусотни человек. Во главе преступного синдиката стоял уголовник-рецидивист Аваков. На него работали трое сотрудников Сталинского районного военного комиссариата города Ростов-на-Дону, три врача городской поликлиники № 1, четверо медицинских работников, изготовлявших фиктивные медицинские документы. В течение восьми месяцев в махинациях принимал активное участие и военком Сталинского района майор Полханов. По наводке Авакова он систематически освобождал военнообязанных от службы в Красной армии, за что регулярно получал от рецидивиста крупные суммы денег — всего свыше 100 тысяч рублей, а также дефицитные вещи и продукты. Схема работы была такой. Аваков фабриковал фиктивные свидетельства госпиталей о болезни, передавал их работнику военкомата, своему подельнику Бурназову, а тот заполнял бланки свидетельств об освобождении от военной службы. Полханов
подписывал их, через Бурназова вручал Авакову, а он продавал готовые справки дезертирам. Стоимость каждой такой справки достигала 10 тысяч рублей. Эти денежки делились так: Полханов получал 4 тысячи, Бурназов — 2 тысячи, другие участники синдиката, рангом пониже, — по две-три сотни рублей каждый. Кроме того, двое работников военкомата — Филимонов и Ошурков — сами за взятки выдавали дезертирам свидетельства об освобождении от военной службы. Летом 1944 года вся эта компания была арестована и предана суду военного трибунала. К лету 1944 года подобного рода аферы приобрели такой размах, что руководство Отдела по борьбе с бандитизмом было вынуждено обратиться в Наркомат обороны с просьбой ужесточить порядок хранения и выдачи документации, бланков и печатей в воинских частях и военных госпиталях. В военном ведомстве к рекомендациям сыщиков прислушались. В июле 1944-го Главное управление формирования и укомплектования войск Красной армии дало ряд указаний военным округам и фронтам об устранении отмеченных недочетов. В частности, военкоматам запретили выдавать свидетельства об освобождении от воинской обязанности на основании копий документов, а также выдавать документы лицам, заявившим об их утере, без соответствующей проверки органами НКВД СССР. В результате принятых мер уже осенью 1944 года количество преступлений, связанных с легализацией дезертирства, пошло на спад.
Магаданский ужас В конце 1960-х годов одним из самых криминальных регионов Советского Союза стал Магадан и его окрестности. Причина весьма прозаична: массовая добыча золота на Колыме. Справедливости ради следует сказать, что золото в промышленных масштабах добывали в этих краях и раньше, начиная с 1930-х годов. С этой целью в структуре НКВД СССР даже была создана специальная организация: Дальстрой. К началу 1950-х Дальстрой превратился в мощную экономическую империю, в состав которой входили сотни предприятий различного профиля, а общее количество работников доходило до 250 тысяч человек. Золотодобычей занимались, в основном, заключенные, поэтому хищения благородного металла были сведены почти к нулю: в условиях жесткого лагерного контроля трудно украсть даже портянку, не говоря уже о стратегическом сырье. Магадан. Фото тех лет Все круто изменилось к концу 1960-х, когда золотодобыча на Колыме стал уделом старательских артелей. Артель в период развитого
социализма — это, по сути, получастное предприятие, которое получало от государства право на разработку недр и вело хозяйственную деятельность по своему усмотрению. Сотрудники артели — исключительно вольнонаемные люди, работавшие на Колыме вахтовым методом, с мая по сентябрь. Все добытое ими золото артельщики сдавали государству по фиксированной цене. В начале 1970-х годов стоимость одного грамма золота равнялась пяти рублям. Нетрудно подсчитать, что за сто граммов благородного металла можно было выручить пятьсот полновесных советских рублей, а за килограмм — аж пять тысяч. При средней зарплате в 120 рублей простой советский человек должен был трудиться не покладая рук полжизни, чтобы накопить сумму, которую колымские старатели могли получить за несколько месяцев работы. Неудивительно, что в начале 1970-х годов на Колыму потянулись любители легких денег со всего Советского Союза. При известной доле везения за одну смену можно было заработать на «Жигули» или заплатить первый взнос за кооперативную квартиру в Москве. Впрочем, и этих баснословных, по советским меркам, денег отдельным гражданам было мало. На черном рынке стоимость колымского золота возрастала в несколько раз. Поэтому за те же сто граммов у перекупщиков и спекулянтов можно было получить не пятьсот, а несколько тысяч рублей. Но для этого золото с приисков нужно было похитить, а самое главное — вывезти на Большую землю. Жажда наживы была столь велика, что злоумышленников не останавливала даже самая суровая кара вплоть до высшей меры, предусмотренная за такие преступления советским уголовным законодательством. На всю страну в начале 1970-х прогремела история о том, как один везучий бульдозерист нашел золотой самородок весом более 12 килограммов. Сдай он его государству по закупочной цене — можно было обеспечить безбедную жизнь себе и своим детям. Но везучий бульдозерист рассудил иначе: на черном рынке за такой уникальный самородок он выручит как минимум втрое больше. И бульдозерист решил начать рискованную игру: аккуратно припрятал находку, чтобы в конце колымской вахты вывезти золото на Большую землю. В те годы все пути из Магадана в европейскую часть страны лежали через местный аэропорт. Именно там и задерживали с
поличным основную массу преступников. Те об этом отлично знали, поэтому изобретали всевозможные ухищрения, дабы обмануть бдительных контролеров: прятали золотишко в рыбьи тушки, устраивали хитроумные тайники на собственном теле, а наиболее ушные даже изготавливали из похищенного золота какие-нибудь предметы, например, сковородки, и пытались провезти их через пункты досмотра. И иногда это удавалось. Но только не в случае с везучим бульдозеристом. …В поле зрения правоохранительных органов машинист бульдозера старательской артели «Боровая» прииска имени Гастелло 39-летний Магомед Цолоев попал задолго до того, как попытался провезти свой самородок через магаданский аэропорт. И виной тому — неумение держать язык за зубами. Цолоева буквально распирало от желания прихвастнуть своей находкой. И в один прекрасный вечер, в конце колымской вахты, когда старатели по традиции шумно отмечают окончание сезона в магаданских ресторанах, Цолоев кому-то сболтнул о своей уникальной находке. Информация такого рода на Колыме быстро становилась известной компетентным органам. Вот и Цолоев оказался под колпаком. Дальнейшее было делом техники: как и многих его коллег по криминальному ремеслу, Цолоева взяли с поличным в аэропорту Магадана 30 октября 1971 года. У него в чемоданчике, который Цолоев всячески пытался представить как ручную кладь, обнаружили в общей сложности 18 килограммов золота, в том числе и уникальный самородок. Такого количества драгоценного металла никогда не видели даже бывалые магаданские сыскари. А стоимость изъятого золота и вовсе шокировала: 272 тысячи советских рублей. При желании каждый может подсчитать количество автомобилей, кооперативных квартир и дач, которые можно было приобрести на эти деньги. Для самого бульдозериста задержание оказалось полной неожиданностью. Пройдя досмотр в аэропорту и поднимаясь на борт самолета, летевшего на материк, Цолоев уже предвкушал беззаботную жизнь, которая его ожидала. Однако эти грезы рассеялись, как магаданский туман, когда вместо удобного кресла в салоне авиалайнера Цолоев оказался в наручниках в отделении милиции. За хищение золота в особо крупных размерах Цолоеву грозила смертная казнь. Когда он это понял, сразу же начал активно сотрудничать со следствием:
подробно рассказал, где и как нашел уникальный самородок, поведал о способах хищения приискового золота, выдал нескольких своих подельников. Так, благодаря Цолоеву оперативникам стали известны некоторые уловки, к которым прибегали магаданские артельщики. Например, сплошь и рядом отдельные несознательные старатели устраивали так называемые ловушки, то есть специальные тайные отсеки в промывочных приборах. Грунт, снятый экскаватором или бульдозером, обычно доставляют на промывку и загружают в специальный агрегат. Там под напором воды пустая порода отбраковывается, а крупинки золота, если они есть, поступают в особые емкости. Так вот, некоторые предприимчивые граждане делали в этих емкостях специальные ловушки, где оседала часть золотого песка. После окончания работы нужно было лишь незаметно достать содержимое этих ловушек. Иногда это делали по предварительному сговору с бойцами военизированной охраны. Что же касается уникального самородка, Цолоев случайно обнаружил его прямо в породе. Копнул ковшом своего бульдозера — и заметил в земле что-то яркое. Вылез из кабины, посмотрел повнимательнее и обомлел: золотой слиток, да еще явно весом в несколько килограммов. Тогда-то у Цолоева и созрел план припрятать находку и тайно вывезти ее на Большую землю. Поскольку в тот момент Цолоев находился в кабине бульдозера один (его напарник отлучился по каким-то своим делам), помешать этому плану никто не смог. Так что везучий бульдозерист спокойно спрятал самородок в кабине своего бульдозера, а затем перепрятал в тайнике возле дома, где жил. В том же тайнике уже хранились мешочки с золотым песком, который Цолоев похищал из промывочного прибора ранее — в общей сложности, за несколько месяцев трудовой колымской вахты везучий бульдозерист умудрился умыкнуть у родного государства около шести килограммов золотого песка. Как развивались дальнейшие события — мы уже знаем. История с Цолоевым получила большой резонанс. Об этом было доложено лично министру внутренних дел СССР Николаю Щелокову. В спецсообщении, доставленном министру фельдъегерской почтой, говорилось: «В аэропорту города Магадана задержан пассажир при попытке вывезти золотой самородок весом более 12 килограммов».
Впрочем, уникальным в этой истории был лишь вес самородка. Такие слитки золота действительно встречаются нечасто. Во всем остальном история с Магомедом Цолоевым вполне типична: украл, попался, получил солидный срок. Куда более необычна история, приключившаяся годом позже. Ее главный фигурант — шофер артели «Юбилейная» рудника «Вайкумей» Виктор Шолтышев. В отличие от Цолоева, Шолтышеву не довелось найти самородок весом в 12 килограммов, однако ему везло в другом: в течение многих лет он не только похищал приисковое золото, но и успешно вывозил его на материк. И неизвестно, сколько бы еще ему сопутствовала удача, если бы не мастерство столичных оперативников. А началось все с того, что в первых числах октября 1972 года в правоохранительные органы Москвы поступила оперативная информация о некоем гражданине, который намеревается сбыть золото, причем в особо крупных размерах. Никаких других данных в распоряжении сыщиков не оказалось. И тем не менее, располагая столь скудной информацией, сотрудники уголовного розыска и коллеги из ОБХСС начали расследование. Первым делом была привлечена вся имевшаяся у сыскарей агентура. А агентурная работа у сыщиков советской поры была поставлена отменно. Каждый мало-мальски приличный оперативник, независимо от того, в каком ведомстве он работал — в уголовном розыске, ОБХСС или в органах государственной безопасности — располагал разветвленной сетью агентов и осведомителей, которые сообщали обо всех подозрительных личностях и подозрительных телодвижениях. Вот и по делу о таинственном гражданине, намеревавшемся сбыть золото в Москве, вскоре появилась более развернутая информация. Выяснилось, что зовут его Виктором, трудится он в Магаданской области, в Москве несколько раз встречался с двумя гражданами, причем пару раз все трое неплохо посидели в ресторане, где оставили кругленькую сумму денег. Так магаданский шофер Виктор Шолтышев попал в поле зрения московских оперативников. За ним было установлено круглосуточное наблюдение. А через несколько дней, 29 октября 1972 года, возле станции метро «Фрунзенская» Виктор Шолтышев был задержан с поличным в тот момент, когда пытался продать двум жителям города Орджоникидзе
(ныне Владикавказ) крупную партию магаданского золота очень высокой пробы. При обыске у Шолтышева было изъято 1 килограмм 134 грамма промышленного золота, еще 200 граммов оказалось у его подельников. Оба, кстати, работали в Орджоникидзе шоферами и регулярно занимались незаконными операциями с драгоценными металлами. Что же касается Шолтышева, в процессе предварительного следствия выяснилось, что это далеко не первый его вояж в Москву с крупной партией магаданского золотишка. Оказалось, что Шолтышев в течение четырех лет, начиная с 1968 года, регулярно похищал золото с приисков, переправлял его на Большую землю и продавал перекупщикам с Кавказа. За четыре года своей активной криминальной деятельности гражданин Шолтышев умудрился сбыть теневым дельцам не менее трех килограммов магаданского золота на общую сумму около 50 тысяч рублей. Всего же в 1971–1972 годах магаданские оперативники арестовали более сорока человек, так или иначе причастных к хищениям и контрабанде золота: старателей, перекупщиков, стрелков военизированной охраны. Все они были приговорены к длительным срокам лишения свободы. Даже Магомед Цолоев, которому по всем статьям светила высшая мера, отделался пятнадцатью годами лишения свободы в колонии строгого режима. Определяя меру наказания, суд учел его раскаяние и сотрудничество со следствием. А вот с гражданкой Ивашовой церемониться не стали, впаяв ей на полную катушку. И на то были особые причины. Как-то раз, осенью 1971 года, в зале ожидания магаданского аэропорта сотрудники милиции обратили внимание на женщину с младенцем. Стражей порядка удивила та беспечность, которую демонстрировала мамаша по отношению к своему ребенку: таскала его, словно неодушевленный предмет, ни разу не развернула пеленку, чтобы проверить, все ли в порядке. Да и ребенок вел себя подозрительно спокойно: за несколько часов наблюдения даже ни разу не вскрикнул. Странную мамашу пригласили в комнату для досмотра. Каково же было удивление сотрудников милиции, когда выяснилось, что ребенок мертв. Мамаша таскала с собой мертвое тело, но, похоже, нисколько не беспокоилась по этому поводу. А вскоре стало понятно почему. Оказалось, что тело своего малыша дамочка использовала как тайник
для золотого порошка. Никому ведь и в голову не придет, что контрабандное золото может находиться в чреве грудного ребенка. На это и был расчет. Но самые шокирующие подробности ждали сыщиков впереди. Выяснилось, что дамочка уже не первый раз использует тела своих детей в качестве контейнера для перевозки похищенного золота. До этого она уже дважды собственноручно умертвляла своих новорожденных малышей. Криминальные курьеры частенько используют собственное чрево для перевозки каких-либо запрещенных предметов: наркотиков или драгоценных камней. Этим опытных сыщиков, как говорится, не удивить. Но использовать для этого тела своих детей, предварительно убив их — такое просто не укладывалось в голове. Сотрудники магаданского уголовного розыска, распутывавшие эту историю, отказывались верить в реальность происходящего. Для советского времени эта история стала запредельной по своей жестокости и цинизму. За убийство трех малышей Магаданский городской суд приговорил гражданку Ивашову к высшей мере наказания.
На лютом холоде Январь 1979 года в европейской части СССР выдался на редкость морозным. В Москве, например, температура по ночам опускалась до сорокоградусной отметки. Лопались трубы, не выдерживало оборудование котельных. Из-за лютого мороза поезда даже с московских вокзалов отправлялись с многочасовой задержкой. С большими перебоями работали аэропорты. Именно в эти морозные январские дни в разных уголках столицы стали находить трупы замерзших людей — мужчин, женщин, детей. Причем, потерпевшие не были жертвами несчастного случая, им явно кто-то помог… 7 января 1979-го. Окраина Москвы. Сокольники. Пустынная трасса, ведущая из города. Вдруг под колеса грузовика из леса выскочила женщина. Водитель Анатолий Рыбаков едва успел вывернуть руль, тяжелая машина выехала на встречную полосу и уткнулась в придорожный сугроб. Рыбаков вылез из кабины с явным намерением как следует обругать непутевую дамочку. Но та, как заклинание, повторяла одну фразу: «Там женщина и ребенок. Оба мертвые!» Водитель раздвинул ветки деревьев. Даже его, здорового мужика, бывавшего в разных передрягах, охватил ужас: в снегу лежали два бездыханных, обледенелых тела и смотрели немигающим взглядом в морозное небо. Через час на месте происшествия работали оперативники МУРа. Из материалов уголовного дела: «Потерпевшие частично обнажены, привязаны к деревьям. Отсутствуют мягкие ткани в области ягодиц и спины». Последнее обстоятельство особенно насторожило сотрудников уголовного розыска. Дело в том, что как раз в конце 1970-х годов в Казахстане объявился… каннибал. Он не только убивал, но и частично съедал тела своих жертв. Для Советского Союза брежневской поры это казалось почти невероятным, но факт остается фактом: на счету советского каннибала Николая Джумагалиева, как минимум, десять убийств. И вот нечто похожее произошло в Москве, за три тысячи километров от казахстанской степи.
Впрочем, прибывший на место происшествия эксперткриминалист Валентин Сукотин уверенно заявил: женщина и ребенок погибли в результате переохлаждения, а трупы обглодали бродячие собаки. И тем не менее двойное убийство для тех лет — событие чрезвычайное. Дело взял под личный контроль начальник МУРа Олег Еркин. Опытный сыскарь, на счету которого к тому времени были десятки раскрытых преступлений, Еркин сразу же выдвинул версию: женщина и ребенок стали жертвами ограбления. Ситуацию осложняло то обстоятельство, что на месте происшествия сыщики не обнаружили никаких следов. Документы у жертв отсутствовали, опрос местных жителей также не принес никаких результатов. Непонятно было и то, каким образом женщина с маленьким ребенком оказались в лесу в жуткий мороз. Буквально на следующий день — новое ЧП. На окраине Москвы в частном секторе найден замерший человек. Никакой одежды на нем не оказалось, только на ногах — войлочные ботинки, которые в народе называли «прощай, молодость». Такая обувь, несмотря на непрезентабельный вид, стоила дешево и отлично спасала от морозов. Поэтому в 1970-е годы была весьма популярна, особенно у тех, кто любил зимнюю рыбалку, охоту или просто длительные прогулки на свежем воздухе. Вот такие ботинки и обнаружили на мертвом мужчине. И снова — никаких следов вокруг. Экспертиза показала: смерть наступила от переохлаждения, алкоголя в крови не обнаружено. Тело было привязано к дереву. А мужчина, к слову сказать, был богатырского телосложения и недюжинной физической силы, однако это не помешало преступнику раздеть свою жертву, ограбить и оставить умирать на морозе. Значит, преступников, скорее всего, было несколько. Однако следов, как и в первом случае, они не оставили. Тем временем в милицию обратился житель одного из домов неподалеку от места трагедии. Он рассказал, что накануне вечером рядом с домом заметил какого-то странного человека. Тот бродил с электрическим фонариком и явно что-то искал. Потом фонарь погас, послышался шум автомобильного мотора, и все стихло. А на следующий день в соседнем лесу обнаружили труп.
Следствие явно буксовало. Информации было ничтожно мало. Даже личности погибших не известны. В течение нескольких дней сыщики тщательно отрабатывали все данные о пропавших без вести людях, причем на территории не только Москвы и Подмосковья, но и соседних областей. Возможно, погибшие приехали в столицу из какогонибудь провинциального городка. И тут муровцам улыбнулась удача: выяснилось, что в канун Нового года в милицию обращалась пожилая женщина, которая заявила о пропаже своей дочери и внучки. По словам заявительницы, ее дочь Татьяна Аллегрова и маленькая внучка Леночка поехали в гости к родственникам в Сокольники. Больше их никто не видел. На опознании в морге, несмотря на то что тела были сильно изуродованы, женщина узнала свою дочь и внучку. А еще заявила сыщикам, что знает убийцу. По ее словам, на такое мог решиться только один человек: некто Мухин, директор гастронома, где работала погибшая Татьяна. Дескать, он давно и неровно дышал к своей сотруднице и даже неоднократно делал ей непристойные предложения. Татьяна всякий раз отвечала отказом. И тогда Мухин решил отомстить. Сыщики проверили информацию. И она подтвердилась. Действительно, Мухин не только не давал Татьяне проходу на работе, чему было немало свидетелей, но и регулярно звонил девушке домой. Заступиться за Татьяну было некому: после развода она одна воспитывала маленькую дочь. Мухин знал об этом, а потому день ото дня предложения становились все более откровенными, а поведение начальника все более пошлым. И закончилось все тем, что Мухин буквально силой затащил Татьяну к себе в кабинет. Лишь чудом девушка вырвалась из рук похотливого начальника. Последнее, что она услышала, выбегая из кабинета, слова Мухина, брошенные ей вслед: «Ты еще пожалеешь, стерва!» Случайным свидетелем этой мерзкой сцены стала кладовщица гастронома. В тот момент она проходила по коридору мимо кабинета директора и видела выбегавшую в слезах Татьяну. К директору гастронома немедленно отправились сотрудники уголовного розыска. Но на месте Мухина не оказалось. Тогда сыщики решили навестить его дома. Директор гастронома жил в роскошной трехкомнатной квартире на Парковой улице. Когда оперативники подъехали к его дому, Мухин как раз выходил из подъезда и
направлялся к своим «Жигулям». Заметив, что к нему идут оперативники, Мухин с силой метнул в сыщиков свой дипломат и побежал в сторону парка, явно надеясь затеряться среди деревьев. Стрелять было нельзя: вокруг прохожие, могли пострадать случайные люди. Сыщики бросились в погоню. Когда до парка оставались считанные метры, неожиданно Мухин поскользнулся и упал. Его тут же скрутили. Во время задержания Мухин отчаянно брыкался и даже укусил одного из сыщиков за палец… Так же вызывающе он вел себя и на допросах. Кричал, что любил Татьяну, хотел склонить ее к сожительству, но к убийству девушки и ее маленькой дочки не имеет никакого отношения. И хотя многие работники гастронома в беседах с оперативниками отзывались о Мухине как о человеке крайне негативно, тем не менее, у него нашлось железное алиби: в день, когда произошло убийство, директор гастронома отдыхал в одном из подмосковных пансионатов. И это подтвердили многие свидетели. Пока разбирались с Мухиным, в другом районе Москвы была найдена очередная жертва неизвестного преступника. Неподалеку от Рогожской заставы мальчишки, катаясь с горки, внезапно наскочили на торчавшую из сугроба женскую руку. Приехавшие на место врачи «скорой помощи» и сотрудники милиции извлекли из-под снега девушку. Она была полураздета и еле дышала. С диагнозом «сильное переохлаждение» ее отвезли в больницу. Несколько дней врачи боролись за ее жизнь. Девушка выжила, но ноги пришлось ампутировать — обморожение оказалось слишком сильным. Придя в себя, пострадавшая назвала свое имя — Надежда Крутикова и вспомнила некоторые подробности произошедшей с ней истории. В тот вечер Надежда возвращалась домой. Жила она за городом, пользовалась электричкой. К сожалению, как ни спешила, последняя электричка ушла буквально из-под носа. Следующая только утром. На улице трещал тридцатиградусный мороз. Знакомых в Москве не было, а ночевать на вокзале не хотелось. Такси у вокзала тоже не оказалось. Ситуация принимала не самый хороший оборот. И тут Надежда заметила неподалеку симпатичного парня. Тот помахал ей рукой. Надя ответила. В советские времена люди были куда более доброжелательны
и приветливы. Так что подобного рода безобидный флирт на улице ни у кого не вызывал опасения. В общем, Надя ответила. Молодой человек подошел, представился Игорем и поинтересовался, чем занимается такая красивая девушка одна в морозный зимний вечер на вокзале. Надежда поведала свою грустную историю с ушедшей электричкой. Игорь предложил подвезти барышню на своей «Волге». Ему, дескать, в ту же сторону. А ехать одному скучно. Надежда радостно согласилась. Всю дорогу Игорь шутил, пел песни и угощал попутчицу мандаринами. За разговорами Надежда даже не заметила, как они свернули в сторону и поехали другой дорогой. А затем водитель предложил Надежде шампанского. Мол, у него сегодня радость: сын родился. Сам он не может, потому что за рулем, а вот Надежда просто обязана выпить за новорожденного. Надя сделала несколько глотков. Что было потом, девушка не помнила: перед глазами мелькали какие-то картинки, было приятно и тепло. А потом вдруг стало очень холодно. И девушка отключилась. Сыщики поняли: в шампанское было подмешано какое-то зелье. Проведенный анализ показал, что в крови потерпевшей Крутиковой находился амитал натрия, или так называемая «сыворотка правды» — препарат, подавляющий волю человека. Это вещество активно применялось спецслужбами разных стран для получения необходимой информации. В случае передозировки последствия могут быть самыми тяжелыми вплоть до летального исхода. Итак, стало понятно: преступник одурманивал с помощью амитала натрия своих жертв, затаскивал в укромное место, раздевал и оставлял на морозе. Стало понятным и направление дальнейших поисков. Скорее всего, преступник похищал препарат из аптеки или больницы. Но возможно, и сам синтезировал это вещество в домашних условиях. Муровцы проверили по картотеке. Потенциальных клиентов было немало. Однако большинство находились за решеткой. У остальных немедленно провели обыски, но следов изготовления амитала натрия найти не удалось. А пока сыщики проверяли всех криминальных «химиков», таинственный убийца снова вышел на дело. На сей раз жертвами преступника стали любители зимней рыбалки.
Рыбалка в Советском Союзе была популярна всегда. В том числе и зимняя. Ей увлекалось немало горожан. Среди них — пенсионер Иван Дмитриевич. Как-то раз январским днем он отправился порыбачить. И вдруг подходя к водоему, заметил, как неизвестный человек быстрым шагом удалялся от большой полыньи. Иван Дмитриевич подошел поближе и чуть сам не рухнул в прорубь от ужаса. В воде плавали тела людей. Пенсионер бросился вытаскивать потерпевших, но те были уже мертвы. А еще через минуту он услышал звук отъезжавшей от пруда «Волги». Обо всем этом Иван Дмитриевич подробно рассказал муровцам. Более того, он даже запомнил две первые цифры госномера: 2 и 7. А также букву — «М». В городе был немедленно объявлен план-перехват. Но задержать подозрительную машину по горячим следам не удалось. Пришлось методично проверять все «Волги», в номерах которых значились цифры 2 и 7. А пока одни сыщики занимались поиском автомашины, другие устанавливали личности погибших. Это были супруги Варламовы и их приемный сын Иван. По рассказам родственников, в тот день семья рано утром отправилась за город на рыбалку. Больше живыми их никто не видел… Тем временем Надежда Крутикова вспомнила еще одну существенную деталь. По ее словам, в салоне «Волги» был кассетный магнитофон с двумя динамиками — в 1970-е годы большая редкость. Помните, как герой фильма «Служебный роман» Самохвалов показывает своему институтскому приятелю Новосельцеву новенькую «Волгу» и как бы невзначай говорит про два динамика — справа и слева? Такая техника в те годы действительно встречалась нечасто, и простому смертному было от чего прийти в восторг. Найти автомобиль с такими приметами было уже попроще. И буквально вторая «Волга», проверенная муровцами, оказалась с кассетным магнитофоном и динамиками. Однако автомобиль принадлежал ответственному работнику ЦК КПСС. Проводить какиелибо оперативные мероприятия в отношении высокопоставленного сотрудника Центрального комитета партии муровцам не полагалось. Но речь шла об убийстве нескольких человек — тут уж не до соблюдения протокольных правил. С хозяином «Волги» встретились, подробно рассказали, в каких криминальных историях замешан его автомобиль. И тут выяснилось, что своей «Волгой» владелец практически не
пользуется. По долгу службы он часто бывает в командировках. Последние три месяца его вообще не было в стране. Стало понятно, что в отсутствие хозяина машиной пользовался кто-то другой. Этот «ктото» и есть преступник. Сначала сыщики предположили, что машину просто угнали. Но хозяин «Волги» заявил, что незадолго до служебной командировки отдал ключи своему давнему знакомому — хирургу ведомственной цековской больницы Денису Никифорову. Тот, дескать, попросил машину по старой дружбе, хозяин не возражал. За Никифоровым тут же установили негласное наблюдение. И вскоре преступника удалось взять с поличным. В один из февральских вечеров тот отправился в центр города. Сыщики аккуратно вели его «Волгу». В пустынном переулочке Никифоров остановился, вылез из машины и начал протирать стекла. Навстречу по переулку шла шикарно одетая дама — в норковой шубе, да еще с золотым колье на шее. Даже странно, что дамочка отважилась разгуливать по темным улицам одна в таком виде. А вскоре выяснилось, что женщина — иностранка. Подойдя к Никифорову, она сунула ему 25-рублевую бумажку и на ломаном русском попросила отвезти в Одинцово. Сыщики издали внимательно наблюдали за происходящим. Дама села на заднее сиденье, «Волга» тронулась. Через несколько минут дама явно задремала. Никифоров в зеркало заднего вида следил за ее поведением. Убедившись, что женщина в отключке, Никифоров остановил машину в безлюдном месте и попытался вытащить пассажирку из салона. После некоторых усилий это ему удалось. Он положил ее в сугроб и начал снимать украшения. И в этот момент дама открыла глаза. Никифоров явно не ожидал такого расклада. Однако быстро пришел в себя, достал из кармана шприц и хотел было сделать инъекцию. И в этот момент раздался выстрел. Уже корчась от боли в простреленной руке, Никифоров понял: шикарная иностранка — это «подсадная утка». А он, такой опытный и искушенный в тонкостях криминального ремесла, попался в ловушку, умело расставленную сотрудниками МУРа. Как и следовало ожидать, в квартире Дениса Никифорова сыщики обнаружили ювелирные украшения, дамские сумочки и шубы, снятые с убитых им людей.
Осталось выяснить мотивы преступлений. Вряд ли нормальный человек, врач-хирург, мог совершать столь изощренные преступления просто так, без всякого внятного повода. А мотив был таким. У жены Никифорова нашли онкологию. На операцию нужны были деньги: шесть тысяч долларов, или двадцать тысяч рублей, по тогдашнему курсу на черном рынке. Именно столько стоил новейший препарат американского производства, который мог бы спасти тяжело больную женщину. Сначала Никифоров пытался собрать эту сумму, занимая у друзей и знакомых. Затем взял у своего приятеля из ЦК его личную «Волгу», чтобы заниматься частным извозом. Но все это были копейки, требуемой суммы не набиралось. И тогда Никифоров решил достать деньги иным путем. А подвигла его на такое решение чистая случайность. Однажды он подвозил какую-то даму. Та оставила в салоне сумочку. Никифоров открыл ее и обнаружил там крупную сумму денег в рублях и иностранной валюте. Вот тогда-то в голове хирурга и созрел план: подпаивать своих пассажиров, вывозить их в укромное местечко и грабить. Первыми жертвами стали Татьяна Аллегрова и ее маленькая дочь. Правда, добыча преступника оказалась небольшой: всего двадцать рублей и золотые сережки. Столь же скудный улов ожидал преступника и в случае с Надеждой Крутиковой и семейством Варламовых. А вот с мужчиной богатырского телосложения преступнику повезло. Мужчина приехал в Москву с Крайнего севера, чтобы купить автомобиль. Имел при себе большую сумму денег. По дороге рассказал обо всем Никифорову. А дальше — амитал натрия в бутылке и медленная смерть на морозе на окраине Москвы. Вот так, спасая жизнь своей жены, врач цековской больницы погубил шесть человек. И одну девушку сделал инвалидом. Приговор суда был вполне предсказуемым: высшая мера. Жена Никифорова, страдавшая тяжелой формой онкологии, умерла буквально через несколько месяцев. Что же касается американского чудо-препарата, он оказался очередной хорошо распиаренной фальшивкой.
Ловля на живца Долгое время считалось, что первым советским серийным маньяком был Владимир Ионесян по кличке Мосгаз. Орудовал преступник, как мы уже знаем, в начале 1960-х годов и проникал в квартиры москвичей, представляясь сотрудником Мосгаза. Однако в последнее время, когда рассекретили некоторые уголовные дела военной поры, выяснилось, что подобного рода типы водились в столице и раньше. В 1944 году настоящей сенсацией для московских сыскарей стало задержание Ивана Дронова, отличника производства, уважаемого человека, на счету которого, как выяснилось, пятеро невинно загубленных жизней. И такие истории в суровые военные годы, как выяснилось, не были редкими. Типичный портрет серийного убийцы выглядит примерно так. В большинстве случаев это внешне ничем не примечательный человек, довольно приятной наружности, с хорошими манерами. Часто он имеет хорошее образование, в том числе и высшее, постоянное место работы, хорошо характеризуется в коллективе и регулярно поощряется руководством за трудовые достижения. Так, Александр Пичушкин по кличке «Битцевский маньяк» неплохо учился в школе, казался скромным мальчиком и обожал играть в шахматы. Неслучайно после каждого своего убийства Пичушкин закрашивал одну клетку на шахматной доске. Ныне эта доска хранится в Центральном музее МВД России. Из 64 клеток пустыми остались всего три…
Битцевский маньяк Смоленский серийный убийца Владимир Стороженко, на счету которого тринадцать загубленных жизней, слыл отличным семьянином, трудился шофером на автобазе и был на хорошем счету у руководства. Сергей Головкин, он же Удав, он же Фишер, окончил Тимирязевскую сельскохозяйственную академию в Москве, несколько лет работал зоотехником на Московском конном заводе № 1. На счету Удава, как минимум, одиннадцать изнасилованных и убитых мальчиков. Алексей Мирофаненко, который успел наследить во многих городах Советского Союза, первое преступление совершил в 1977 году, убив главного врача психиатрической больницы в Саранске Лидию Борзову. А затем, перебравшись в Светлогорск Калининградской области, в течение шести лет регулярно нападал и насиловал женщин. При этом работал в Светлогорске в управлении жилищнокоммунального хозяйства и одно время был депутатом местного горсовета.
Самый известный советский маньяк Андрей Чикатило окончил филфак Ростовского университета и заочно университет марксизмаленинизма, несколько лет по рекомендации райкома партии возглавлял местный комитет по физической культуре и спорту, был внештатным корреспондентом районной газеты «Знамя». Неплохую карьеру Чикатило сделал и на педагогическом поприще. Одно время он работал учителем русского языка и литературы, завучем и даже исполнял обязанности директора школы в городе Новошахтинск Ростовской области. Никому и в голову не могло прийти, что человек с приятными манерами и безупречными анкетными данными, ночью выходит на улицы и занимается всякими мерзостями. Именно поэтому зачастую так сложно выйти на след маньяка, а его поиски нередко занимают годы и даже десятилетия. Того же Чикатило, как известно, ловили долгих двенадцать лет, с 1978 по 1990 год. Смоленского маньяка Владимира Стороженко — почти четыре года. Удав, или Фишер, орудовал в ближнем Подмосковье с апреля 1986 по сентябрь 1992 года. Битцевский маньяк Александр Пичужкин совершал свои злодеяния на протяжении 14 лет, с 1992 по 2006 год. Любопытно, но самым эффективным методом поимки маньяка по сей день считается «ловля на живца». Впервые этот метод был применен в разгар войны, осенью 1943 года. Тогда в разных уголках столицы в течение месяца с интервалом в несколько дней находили трупы женщин. Неизвестный преступник нападал на одиноких дам, убивал, отбирал какие-то вещи и деньги. Причем, корыстные мотивы явно не были доминирующими. Все женщины были весьма скромно одеты, при себе имели небольшую сумму денег. Скорее всего, злодей руководствовался какими-то иными соображениями, нежели чем банальным грабежом. Слухи о нападениях на женщин быстро распространились по городу. Расследование этой истории курировал лично начальник московской милиции Виктор Романченко. На места происшествий выезжали начальник МУРа Александр Урусов и лучшие столичные сыщики. Однако долгое время выйти на след преступника никак не удавалось. В распоряжении сыщиков была лишь характерная примета убийцы: след от палки, на которую тот опирался при ходьбе. Значит, преступник был хромой, скорее всего, инвалид, получивший ранение на
фронте. Таких в Москве было немало. Сыщики досконально проверяли всех вернувшихся с фронта калек — безрезультатно. А между тем, нападения на женщин продолжались. Александр Урусов
И тогда Александр Урусов решил спровоцировать злодея. Проанализировав криминальные сводки, начальник МУРа пришел к выводу: убийца явно предпочитает действовать в районе Останкино и Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (так в те годы называлась ВДНХ). Именно там он почему-то чувствует себя уверенно и, очевидно, хорошо ориентируется. Именно в этом районе столицы и было решено организовать патрулирование. Роль патрульных исполняли молоденькие сотрудницы уголовного розыска, одетые в гражданское платье. С утра до вечера барышни слонялись по московским улицам, всем своим видом привлекая внимание потенциального злодея. Разумеется, в непосредственной близости от приманок постоянно находились коллеги из группы захвата, готовые тут же прийти на помощь. Однако взять убийцу с поличным тогда так и не удалось. Очевидно, почуяв неладное, он вдруг резко сменил тактику. Уличные нападения прекратились, зато женские трупы стали находить в квартирах. Почерк все тот же: женщин душили, уносили из квартиры какие-то вещи и деньги, а на месте преступления красовались следы от палки… Прошло еще несколько месяцев. После некоторого перерыва маньяк снова вышел на охоту на московские улицы. И в один солнечный весенний день убийцу задержали. Произошло это в марте 1944 года в Останкинском парке. Невольным свидетелем нападения стал местный дворник. Он-то и вызвал милицию. Наряд к месту происшествия прибыл в считанные минуты. Убийца не смог далеко уйти. На допросах быстро выяснили личность преступника и мотивы его поведения. Маньяком, за которым почти полгода охотилась вся московская милиция, оказался Григорий Самбуров, сорока годков от роду. Инвалидом он был от рождения, по этой причине его не взяли на фронт. Быстро смекнув, что к фронтовикам в военной Москве отношение трепетное, Самбуров начал умело пользоваться своим врожденным дефектом: втирался в доверие к одиноким женщинам, вызывал у них жалость и желание помочь. А затем набрасывался и убивал, испытывая при этом ни с чем не сравнимое животное удовольствие. На счету душегуба шесть москвичек. Одна из его жертв
— Кира Клочкова — сама была инвалидом-колясочником. Случайно встретившись на улице, Кира и Самбуров разговорились, Кира пригласила нового знакомого к себе на чашку чая. Ей и в голову не могло прийти, что обаятельный мужчина-инвалид — тот самый безжалостный убийца, который к тому времени уже отправил на тот свет четырех ни в чем не повинных женщин. На живца, как мы знаем, поймали и Мосгаза. С тех пор этот метод считается самым эффективным при расследовании такого рода преступлений. Впоследствии практически всех серийных убийц, начиная с Чикатило и заканчивая Битцевским маньяком, ловили именно так, с помощью приманки. Вот, например, история о том, как в Смоленске ловили сексуального маньяка Владимира Стороженко. «Подсадной уткой» тогда выступила сотрудница смоленского угрозыска Валерия Скорошевская. На этот смелый поступок девушка решилась после того, как все возможные способы были исчерпаны. Несколько лет опергруппа пыталась выйти на след серийного преступника, нападавшего на женщин средних лет и девушек, включая школьниц, но каждый раз убийце каким-то чудом удавалось ускользнуть. Как позднее сказала сама Валерия, у нее «было огромное желание поскорее поставить точку в череде убийств». Почти месяц ее подстраховывали коллеги, пока Валерия вышагивала в ночное время по смоленским улицам, надеясь выманить насильника и подвергнуться его нападению. И вот однажды в темноте за ней увязался какой-то мужчина. Убедившись, что вокруг ни души, догнал одинокую прохожую и набросился с ножом. Однако опергруппа не подкачала… За совершение 13 убийств и нескольких десятков покушений и нападений суд приговорил Стороженко к исключительной мере наказания. Зимой 1976 года вся люберецкая милиция работала в авральном режиме: в Люберцах и соседних населенных пунктах завелся маньяк, нападавший на молодых женщин. Действовал преступник по одному и тому же сценарию: подкарауливал одиноких дамочек, бил их тяжелым предметом по голове, насиловал, похищал деньги и украшения. В течение нескольких месяцев сыщики лихорадочно искали неуловимого убийцу, организовывали круглосуточное патрулирование лесопарковых зон, засады на остановках общественного транспорта. Параллельно сыскари отрабатывали всех, кто теоретически мог быть причастен к
нападениям, включая местную шпану и завсегдатаев люберецких качалок. Однако нападения на девушек продолжались, а у местных оперов даже не было конкретных подозреваемых. Дело получило большой общественный резонанс. Жители Люберец писали жалобы во все инстанции с требованием немедленно найти кровожадного преступника. С аналогичными требованиями начальнику Люберецкого РОВД каждый день звонили из обкома партии. Впрочем, и без лишних напоминаний сыщики прекрасно понимали важность этого дела и работали без выходных. И когда все средства были использованы, а результата так и не добились, было решено ловить маньяка на живца. Для этого в морозные январские дни 1976-го на люберецких улицах появились симпатичные девушки в вязаных оренбургских платках. Эти платки специально завезли в Люберецкий РОВД для маскировки. Дело в том, что симпатичные барышни в теплых пуховых платках были «подсадными утками», а под платками у них скрывались солдатские каски, способные выдержать удар тяжелым предметом. Вот так, в касках и платках, приманки и фланировали по улицам города, в любой момент ожидая нападения маньяка. Взяли преступника только в марте 1976 года, после того как на автобусной остановке возле ТЭЦ-22 оперативники заметили подозрительного парня в демисезонном пальто, по приметам очень похожего на разыскиваемого преступника. За пазухой у парня обнаружили кувалду, а дома — одежду со следами чужой крови и металлический гриф от штанги, которым, как установила экспертиза, была убита одна из жертв маньяка. Преступник был предъявлен на опознание выжившим после его нападения дамам. Все его без труда опознали. Но на этом история с люберецким маньяком не закончилась. В ходе дальнейшего разбирательства выяснилось, что маньяков было… трое. Помимо задержанного Николая Шестакова, на дело регулярно выходили его младший брат Владимир и приятель Андрей Шувалов, с которым Шестаков познакомился еще весной 1975 года. Все трое внешне были вполне нормальными молодыми людьми. Николай работал водителем на люберецкой автобазе, был женат, имел ребенка, по месту работы характеризовался положительно. Его младший брат заканчивал школу. А приятеля — Шувалова — и вовсе можно назвать представителем
золотой молодежи: его мамаша заведовала секцией в ГУМе, водила дружбу со многими влиятельными людьми. Во время следствия она активно пыталась использовать свои могучие связи, дабы отмазать сыночка от наказания. Правда, все ее потуги закончились ничем. Суд приговорил Николая Шестакова к высшей мере наказания, его брата Владимира — к четырем годам колонии, а Андрея Шувалова — к 15 годам колонии строгого режима. Смертной казни он избежал только потому, что на момент ареста ему еще не исполнилось восемнадцати… Частенько использовали метод «ловли на живца» и во время знаменитой операции «Лесополоса» в Ростовской области. Когда следствие установило, что неизвестный преступник-маньяк расправляется преимущественно со светло-русыми невысокими девушками нормального телосложения, то на многих вокзалах Ростовской области выставлялись приманки — соответственно загримированные и переодетые молодые светловолосые сотрудницы милиции. Они весьма умело изображали алкоголичек, бродяжек и женщин легкого поведения. Одной из таких «алкоголичек» была Марина Ланько. Свою работу приманкой она начала, будучи старшим лейтенантом милиции. Вместе с другими «подсадными утками» дежурила на вокзалах Ростова, Новочеркасска, Шахт и Новошахтинска. Частенько появлялась в Ростовском городском парке авиаторов, где маньяк убил семь человек. Разумеется, каждую такую приманку подстраховывала группа захвата. Но если вдруг в силу непредвиденных обстоятельств какая-нибудь приманка осталась бы один на один с разыскиваемым преступником, то у нее для защиты было лишь одно спецсредство — баллончик со слезоточивым газом «Черемуха». К счастью, такой экстремальной ситуации не возникло. Ростовского маньяка задержали в конце осени 1990 года после того, как на платформе «Лесхоз» сержант милиции Игорь Рыбаков проверил документы у вышедшего из леса гражданина по фамилии Чикатило. Оснований для задержания сержант не нашел, и гражданин с необычной фамилией уехал на подошедшей электричке. А позднее в примыкающем к той самой платформе лесном массиве была найдена убитая Светлана Коростик — последняя жертва маньяка. Так Чикатило попал в поле зрения оперативников ростовского уголовного розыска.
Многолетняя операция «Лесополоса» подошла к закономерному финалу. Суд, признавший Андрея Чикатило виновным в совершении убийств пятидесяти двух женщин и детей, приговорил преступника к смертной казни. В 1994 году маньяк был расстрелян. А сотрудницам ростовского уголовного розыска, которые были задействованы в операции «Лесополоса», впоследствии доводилось участвовать и в других подобных спецмероприятиях. Несмотря на меры предосторожности, иногда приманки все же остаются один на один с вооруженным преступником. Так, например, произошло в Красноярске в конце 1990-х, где объявился маньяк. Целью специального мероприятия местной милиции было задержание его с поличным. Место операции — территория Покровского кладбища, где маньяк нападал на молодых женщин и под угрозой ножа насиловал их. Затем отбирал у них ювелирные изделия и, припугнув напоследок, быстро удалялся с места преступления. После совершения серии однотипных злодеяний насильник затаился, однако потом опять неожиданно объявился на городском кладбище, где совершил очередное преступление. Вот тогда-то милицейское начальство и решилось на проведение спецоперации, чтобы загнать в западню серийного преступника. Операцию продумали до мелочей. С колокольни Покровской церкви велось наблюдение в бинокль. По территории кладбища под видом обычных посетителей фланировали сотрудники патрульнопостовой службы и оперуполномоченные угрозыска. Их задача — постоянно держать в полнее зрения коллегу-приманку. Надо сказать, что свою роль та выполняла с непринужденностью и даже неким артистизмом. Да и одета она была с вызывающей вульгарностью: в яркую блузку с большим вырезом и весьма фривольную мини-юбку. Неудивительно, что вскоре на «подставу» клюнул подозрительный тип. Он подскочил к прогуливавшейся по кладбищенской дорожке оперативнице и без лишних слов вытащил нож. Прижав барышню к могильной ограде, преступник начал было присматривать, куда ее затащить. Но в это время к нему уже спешила группа крепких парней… За шесть изнасилований и грабежей преступника надолго упекли за решетку.
Иногда к работе в качестве приманки привлекают людей, не имеющих отношения к уголовному розыску. Когда в Смоленске, к примеру, искали серийного убийцу Сергея Черного, на кровавом счету которого к тому времени было десять загубленных жизней, в вечернее и ночное время по улицам города ходили миловидные студентки юридического института, которые находились под неусыпным присмотром оперативников угрозыска. Аналогичным образом в Подмосковье в конце 1990-х взяли уроженца Молдавии Иону Продана. Тот в течение двух лет нападал на женщин в Одинцовском и Ленинском районах. За совершение пяти убийств и двадцати разбойных нападений Московский областной суд приговорил маньяка к 25-летнему сроку заключения (к тому времени, напомним, в России действовал мораторий на смертную казнь). А роль приманки блестяще сыграла жена одного из оперативников Ленинского УВД. Подобных примеров в архивах МВД России сохранилось немало. Иногда метод ловли на живца используют и в тех случаях, когда нужно обезвредить грабителей. Именно так, например, была задержана шайка преступников, орудовавших в Шатурском районе Подмосковья. В течение нескольких месяцев неуловимая банда совершала нападения на одиноких дамочек, возвращавшихся домой от железнодорожной станции. Дорога от станции шла через небольшой лесок. Вот там-то и прятались грабители, нападали на женщин, отбирали сумки и ценные вещи. Чтобы взять преступников с поличным, сотрудники шатурского уголовного розыска разработали спецоперацию, в которой ключевую роль сыграла жена начальника местного угро. Кстати, никакого отношения к органам правопорядка женщина не имеет, просто согласилась помочь мужу и его коллегам, когда выяснилось, что иначе обезвредить опасную шайку не получится. Операция прошла блестяще. Буквально на следующий день на приманку клюнули. Из-за деревьев на дорожку лесопарка, по которой шла приманка, выскочили несколько человек. Один из них на ходу вырвал у женщины сумку. Но группа захвата сработала быстро и четко: ни один грабитель не ушел…
Костромской истязатель В 1975 году тихую Кострому потрясло жуткое известие: в детском саду неизвестные преступники устроили настоящую бойню. Погибли несколько ребятишек, тяжелое ранение получила воспитательница. Для Советского Союза того времени любое умышленное убийство — событие неординарное, а уж убийство ребенка, да еще в детском саду — это и вовсе нечто из области фантастики. Неслучайно дежурный офицер милиции даже не поверил, когда получил сообщение о чрезвычайном происшествии в детском садике, подумав вначале, что это чей-то глупый розыгрыш. Однако вскоре, увы, информация подтвердилась. Детский сад № 33, где случилась трагедия, был круглосуточным: дети в нем находились с понедельника по пятницу включительно. Днем детишками занимались воспитательницы, на ночь оставались дежурить нянечки. Одна из них и встретила оперативную группу костромского уголовного розыска, прибывшую на место происшествия. Вторая ночная няня — совсем юная барышня — лежала в коридоре с проломленной головой. Здесь же на полу в луже крови сыщики обнаружили мертвого малыша. Крови было столько, что возле порога, где пол шел слегка под уклон, образовалась глубокая лужа. От этого зрелища один из оперативников потерял сознание. Оставшаяся в живых ночная няня, которая, собственно, и вызвала милицию, заливаясь слезами, пояснила: убитый ребенок — Сережа Ромашкин, нянечку зовут Людмилой Акимовой. На вопрос, где остальные дети, женщина только бормотала что-то невразумительное, указывая на общую спальню. Перед спальней все было также залито кровью, и сыщики долгое время не решались открыть дверь, опасаясь самого худшего. К счастью, все ребятишки оказались в своих кроватках живыми и здоровыми. Они просто спали. Убедившись, что с детьми все в порядке, сыщики продолжили осторожно, боясь разбудить спящих малышей, осматривать место происшествия. Внимание оперативников привлекли валявшиеся на полу в луже крови мужские плавки — очень маленького размера. Похоже, они принадлежали либо подростку, либо невысокому, щупленькому мужичку. Эти плавки впоследствии станут главной уликой по этому
необычному делу. А пока члены оперативно-следственной группы строили версии. Первое, что пришло на ум, — преступление совершил какой-то псих. Ворвался посреди ночи в детский сад, убил первого попавшегося ребенка, а когда на шум в коридор выбежала нянечка, — расправился и с ней. Косвенно эту версию подтверждал тот факт, что был разгромлен и кабинет заведующей детским садом. В кабинете было все перевернуто вверх дном, такое впечатление, что незваный гость что-то судорожно искал. И судя по всему, очень торопился, потому что забыл на столе… свою сумку. Ее осмотр еще больше обескуражил оперативников: в сумке были детсадовские тарелки, ложки и фломастеры. Выходило, что преступник пытался украсть какие-то предметы, но в последний момент его, очевидно, заметила ночная няня, и он убежал, бросив сумку с похищенными вещами. Но это не отвечало на главный вопрос: о мотивах самого убийства. Неужели преступник ворвался в детский сад для того, чтобы украсть несколько тарелок и пачку фломастеров! А когда ему помешали — жестоко разделался с женщиной и трехлетним ребенком. В середине 1970-х годов фломастеры в СССР действительно относились к разряду дефицитных товаров, отечественная промышленность еще не освоила их массовый выпуск, большинство фломастеров привозили из-за границы. Но лишать из-за них жизни двоих человек — такое не укладывалось в голове. Более правдоподобной казалась версия о том, что убийца целенаправленно пришел, чтобы расправиться именно с Сережей Ромашкиным. А ночная няня, пытавшаяся защитить малыша, просто стала невольным свидетелем. Сыщики внимательно изучили семью Ромашкиных. Самая заурядная советская семья: отец — инженер, мать работала в библиотеке. Однако соседи, с которыми обстоятельно беседовали оперативники, вспомнили одну любопытную историю, приключившуюся месяца за полтора до убийства. Как-то раз в парке отец Сережи — Дмитрий Ромашкин — вступился за какого-то щупленького очкастого паренька, к которому привязались двое хулиганов. В тот момент Дмитрий вез на санках сынишку в садик, дорога проходила через парк, вот там-то на одной из аллей и произошел этот неприятный инцидент.
Когда хулиганов грузили в милицейский «Уазик», один из них кричал Дмитрию: «Найдем и убьем тебя! И твоего щенка!» Эти угрозы слышали проходившие мимо люди. Неужели через полтора месяца преступники выполнили-таки свое обещание? Вскоре выяснилось: алиби у этих парней нет, в ночь убийства они вполне могли оказаться в детском саду. И хотя сыщики все равно отказывались верить в то, что нормальные с виду парни могли из мести убить двух совершенно невиновных людей, включая трехлетнего малыша, было решено задержать подозреваемых. Но как только сыщики увидели своих подопечных, они сразу поняли: хулиганы из парка вряд ли имеют отношение к убийству. Дело в том, что оба парня оказались здоровяками, а мужские плавки, найденные на месте происшествия, были столь малого размера, что не налезли бы дебоширам даже на ногу. А тут еще подоспели результаты экспертизы: оказалось, что перед смертью молодая нянечка была изнасилована. На обнаруженных плавках остались следы. Проведенная экспертиза установила, что они не принадлежат ни одному из задержанных хулиганов. Поиски таинственного убийцы и насильника продолжились. Негласно были изучены все работники детского сада, родители детей, даже сотрудники РОНО. Но мужчин, которым могли быть впору брошенные плавки, не оказалось. А пока сыщики строили догадки, было найдено и орудие убийства. Неподалеку от здания детского сада, случайно, был обнаружен рашпиль — здоровый тяжелый напильник со следами крови. Как-то не очень верилось, что преступник, отправляясь в детский сад на «мокрое» дело, прихватил с собой не нож или топор, а здоровый ржавый напильник. Скорее всего, этот рашпиль убийца нашел тут же, в помещении детского сада. А значит, убивать кого-либо преступник изначально не хотел, все, очевидно, произошло случайно. Но тогда непонятно, затем все-таки он явился среди ночи в детский сад? Что спровоцировало его на жуткую бойню? А в том, что убийца — человек неуравновешенный и агрессивный, оперативники не сомневались. И вот спустя несколько дней после кровавой драмы в другом детском саду произошел похожий инцидент. Как-то вечером завхоз детского сада Анна Ивановна Кулакова находилась на чердаке,
развешивала белье. Ее внучок Толя подметал пол. И вдруг бабушка услышала с чердака истошный крик внука. Перепуганная до смерти Анна Ивановна бросилась вниз. Ее взору предстала жуткая картина: внук лежал на полу в коридоре и не шевелился. Не помня себя от ужаса, Анна Ивановна добралась до телефона и позвонила по 02. Через пять минут на месте происшествия работала оперативноследственная группа. Толя был ранен ножом, потерял много крови, но выжил. У его кроватки в больнице круглосуточно дежурили оперативники. Как только мальчик пришел в себя, он подробно рассказал сыщикам, что случилось. В тот вечер, подметая пол в коридоре детского сада, Толик за занавеской заметил взрослые ботинки. Они привлекли внимание мальчика. Он откинул штору и тут же получил удар каким-то предметом в горло. Единственное, что запомнил ребенок, — лицо преступника было злое и неприятное. — У него было лицо, как у Бармалея, которого я видел в кино, — пояснил малыш. Речь шла о знаменитом советском фильме «Айболит-66», необычайно популярном у советской малышни тех лет. Роль Бармалея в кинофильме, как известно, исполнил Ролан Быков. Итак, кое-какие сведения сыщикам удалось заполучить. Хотя вопросов по-прежнему оставалось больше, чем ответов. И самый главный вопрос: зачем? С какой целью неизвестный преступник, внешне похожий на киношного Бармалея, совершал свои злодеяния? И чем его так притягивали детские сады? Стало очевидно: в Костроме завелся опасный преступник, который уже вкусил крови и теперь не остановится ни перед чем. А город полнился слухами. Говорили о какой-то неуловимой банде, которая совершает нападения на детей. Люди боялись выходить с детьми на улицу. Городские парки опустели. Бывали случаи, когда матери отказывались отводить своих детей в ясли и детские сады, предпочитая просто не выходить на работу. В тот месяц многие костромские предприятия, особенно текстильные, где трудилось много женщин, не выполнили государственный план… Тем временем сотрудники костромского угрозыска еще раз тщательно изучили списки всех психически больных, проживавших в городе. В десятый раз допросили свидетелей — в надежде ухватиться хоть за какую-нибудь ниточку. Еще раз проверили все, даже самые невероятные версии. И в один прекрасный день сыщикам улыбнулась
удача: в милицию обратилась взволнованная женщина, которая рассказала, что буквально несколько минут назад видела в кустах возле того самого детского садика, где произошло двойное убийство, какогото странного человека в черной куртке и неприятным лицом. Женщина схватила кирпич и швырнула его в незнакомца. И очевидно, попала, потому что услышала приглушенный стон. После чего заметила, как неприятный тип, держась рукой за плечо, юркнул в подъезд близлежащего дома. Сыщики немедленно выехали по указанному адресу, прочесали весь подъезд и территорию вокруг дома. А затем стали педантично обходить все квартиры. И в одной из квартир обнаружили жильца с явной травмой плеча. Медицинский осмотр показал: синяк был получен несколько часов назад в результате сильного удара тяжелым предметом. Личность мужичка выяснили без особого труда. Олег Чугунов, 60 лет. Постоянный клиент местного медвытрезвителя. Отличался явной склонностью к агрессии. Экспертиза установила, что бурые пятна на черной куртке, принадлежавшей Чугунову, — кровь. А самое главное — лицо потенциального преступника действительно напоминало Бармалея, как его описывал маленький Толик. На допросах Чугунов упорно молчал. Только странно улыбался. И тут выяснилось еще одно любопытное обстоятельство: Чугунов был глухонемым с рождения. А затем эксперты установили, кому принадлежала кровь с куртки Чугунова: ему самому. Он как хронический алкоголик регулярно напивался вдрызг и, падая, разбивал лицо до крови. И наконец, в платяном шкафу Чугунова оперативники обнаружили только обычные семейные трусы. Никаких модных плавок, наподобие тех, что были найдены на месте преступления, этот тип не носил. Следствие снова зашло в тупик. Сколь ни тягостно это было сознавать, но все понимали: Чугунов тут ни при чем, все надо опять начинать с нуля. И снова вся костромская милиция заработала в усиленном режиме: наряды дежурили во всех парках и скверах, у детских садов и школ были устроены засады. Кроме сотрудников милиции, к работе привлекли комсомольских активистов, местных спортсменов. На поиски таинственного Бармалея поднялся, без преувеличения, весь город.
И однажды вечером дежуривший возле детского садика народный дружинник Виктор Хлопов заметил подозрительного мужика. Тот, одетый в черную куртку, крался вдоль детсадовского забора. Дружинник решил понаблюдать. Каково же было его удивление, когда он увидел, как подозрительный мужичок, заглянув в окно детского сада, стал общаться с каким-то ребенком. Они явно хорошо знали друг друга, ребенок улыбался незнакомцу, махал ему руками. Тот также отвечал жестами — скорее всего, был глухонемым. Подозрительного мужичка задержали. Им оказался хорошо известный сыщикам Чугунов. А вскоре выяснилось, что он навещал в детском саду своего внука. Навещал тайно, потому что дочь Чугунова, стесняясь отца алкоголика, старалась ограничить его общение с внуком. Однако для Чугунова даже такое общение было в радость. Он научил ребенка языку жестов и регулярно навещал в детском садике. Тем более что родители ребенка забирали его домой только на выходные. Этот эпизод еще раз убедил сыщиков в том, что Чугунов не имеет к убийству никакого отношения. Поиски неуловимого Бармалея были продолжены. Новая зацепка в этом необычном деле появилась в самом детском саду. В сотый раз осматривая место происшествия, сыщики заинтересовались теми самыми фломастерами, на которые вначале не обратили особого внимания. Почему налетчик хотел их взять с собой, но не сделал этого? Экспертизу фломастеров поручили провести молодому криминалисту Борису Кирсанову. Он решил применить новейший метод обнаружения скрытых отпечатков. И оказалось, что отпечаток большого пальца на упаковке фломастеров не принадлежал никому из сотрудниц детского сада и никому из родителей. Значит, это пальцы незваного ночного гостя, похожего на Бармалея. Две недели оперативники старательно сличали полученные «пальчики» с данными милицейской картотеки. И вот, наконец, совпадение: отпечатки пальцев принадлежали некоему Александру Расчихмарову, восемнадцатилетнему местному парню, состоявшему на учете в милиции за хулиганство. Оказалось также, что этот Расчихмаров проживал неподалеку от детского сада, где произошло убийство нянечки и ребенка.
По указанному адресу немедленно выехали оперативники. Не привлекая раньше времени внимания, аккуратно поговорили с соседями, с бабушками у подъезда. Все в один голос отзывались о Расчихмарове хорошо: дескать, нормальный парень, работает на заводе, помогает родителям. Правда, иногда пьяный домой приходит. Но какихто серьезных грешков за ним никогда не водилось. И все-таки чутье подсказывало оперативникам: это их клиент. Расчихмарова задержали, привезли для допроса в милицию. Вел он себя спокойно, охотно отвечал на вопросы. Даже сумел объяснить, каким образом на пачке фломастеров оказались его отпечатки: дескать, заходил как-то раз к заведующей детским садиком, хлопотал о шабашке, вот там, в кабинете, очевидно, и коснулся упаковки. И тут один из оперов напрямую спросил: а трусы какие носишь? Вопрос оказался в самую точку. Расчихмаров внезапно разнервничался, заерзал на стуле, попробовал оказать сопротивление, когда оперативники начали стягивать с него брюки. Под ними оказались точно такие же модные плавки, как те, которые сыщики нашли на месте кровавой драмы. Но самое главное, совпали другие, более весомые улики: кровь, сперма, пот. Кроме того, преступника опознал и чудом выживший Толик Кулаков. С детства Расчихмаров был патологически жесток, мучил животных, обижал друзей по двору. А когда ему исполнилось двенадцать, у него родился братик. Расчихмаров невзлюбил его с первого взгляда. На допросах он не скрывал, что желал ему смерти, и даже представлял, как его братишка умирает от какой-нибудь жуткой болезни. А потом и вовсе толкнул коляску с ребенком с обрыва. Лишь чудом малыш не погиб, однако получил черепно-мозговую травму и на всю жизнь остался инвалидом. Позднее эта нелюбовь к младшему брату распространилась на всех малышей. Особенно Расчихмарова раздражал детский сад, находившийся рядом с домом. Даже детские крики, доносившиеся оттуда, вызывали у него приступы бешенства. И однажды он решил отомстить. Пришел ночью в детский сад, предварительно выпив. Решил попугать детишек и уйти, но тут увидел Сережу Ромашкина, бежавшего по коридору, и на Расчихмарова вдруг нахлынула такая агрессия, что он перестал контролировать свои поступки. Что из этого получилось —
мы уже знаем. Ну а молодую нянечку злодей изнасиловал, когда та уже лежала в луже крови — пройти мимо привлекательной девушки Расчихмаров, как он сам признался, не смог. Решил заодно удовлетворить свою похоть… На допросах Расчихмаров пытался косить под невменяемого, делал упор на тяжелое детство и отсутствие материнской любви. А еще сокрушался, что оставил перепачканные кровью трусы на месте преступления. Дескать, если б не эта улика, никогда бы его не нашли. Но, несмотря на все старания Расчихмарова, психиатрическая экспертиза признала его здоровым. За убийство двух человек и нанесение тяжкого вреда здоровью Александр Расчихмаров был приговорен к расстрелу.
Накануне олимпиады Москва накануне Олимпиады. У Никитских ворот В январе 1979 года закончилось следствие по делу о террористических актах в Москве, устроенных армянскими боевиками. Дело было громкое, следствие по нему продолжалось два года. И вот, наконец, 24 января 1979 года был оглашен приговор суда: трое армянских террористов получили «вышку». Чтобы справедливое возмездие настигло преступников, советская контрразведка проделала колоссальный объем оперативноследственной работы. Уже в первые же часы после взрыва в метро были опрошены свыше пятисот свидетелей. Криминалисты КГБ исследовали буквально каждый сантиметр взорванного вагона, собрали свыше 800 осколков и деталей взрывного устройства. Десятки осколков были извлечены из тел погибших и пострадавших пассажиров. Аналогичная работа была проделана и в помещении магазина на улице 25 Октября (ныне Никольская), где также прогремели взрывы.
В результате титанических усилий экспертов и криминалистов было установлено: в метро была взорвана чугунная утятница — та самая, в которой хозяйки готовят жаркое, голубцы и прочую снедь. А анализ самого чугунка позволил сделать вывод: утятница приехала в Москву из солнечного Еревана. Так в поле зрения контрразведки попали члены армянского националистического подполья. Остальное было, как говорится, делом техники. Интересно, как мотивировал свои действия лидер группировки — студент Ереванского политехнического института Степан Затикян. По его мнению, его прекрасную родину — Армению — оккупировали русские. Много лет подряд они угнетали армянский народ, не давали ему свободно жить и дышать. И вот, дескать, настал час расплаты. Пора отомстить русским оккупантам. Естественно, ничего более толкового как убийство ни в чем не повинных людей, Затикян и его подельники придумать не смогли. Так родился план взрыва в метро и в магазинах в центре Москвы. Готовить теракты преступники начали еще в начале 1970-х годов. О том, как террористы осуществляли свои замыслы, в ходе следствия подробно рассказали сообщники Затикяна — Степанян и Багдасарян. Сам же организатор и лидер группировки даже на суде все отрицал, вел себя вызывающе и выкрикивал фразы о том, что серию терактов в Москве организовал КГБ. Как видим, повадки современных террористов и их предшественников из далеких 1970-х практически идентичны: все они, используя красивую фразеологию, сводят счеты с невинными людьми, а когда этих «борцов за справедливость» сажают на скамью подсудимых, они дружно начинают обвинять во всем органы госбезопасности. Но самое любопытное в этой истории даже не то, с каким упорством и высочайшим профессионализмом советские контрразведчики распутывали это довольно неординарное для того времени дело, а выводы, которые сделали руководители КГБ СССР. Совершенно справедливо рассудив, что прогремевшие взрывы могут стать сигналом для террористов всех мастей, руководство советской контрразведки предприняло ряд беспрецедентных мер, дабы исключить какие-либо эксцессы такого рода. Естественно, что особое внимание было уделено Москве, тем более что в столице в конце 1970-х полным ходом шла подготовка к Олимпийским играм.
Например, вскоре после теракта в метро при Секретариате КГБ СССР были созданы Дежурная служба и Оперативно-следственной группа, действовавшие в круглосуточном режиме. По замыслу руководителей КГБ, в обязанности Опергруппы входило немедленное реагирование на любые сигналы о готовящихся терактах, взрывах и прочих эксцессах с моментальным выездом на место происшествия, осмотром и первоначальным анализом ситуации. После чего следовал доклад в Дежурную службу КГБ СССР, аналитики которой и принимали решение по дальнейшим действиям. Ветеран контрразведки Борис Козлов вспоминает, что Опергруппа была оснащена всем необходимым оружием, снаряжением, техникой и круглосуточно находилась в полной боевой готовности: — У каждого члена группы было личное стрелковое и иное оружие, а также спецсредства и армейское защитное снаряжение — каски, бронежилеты, противогазы. В распоряжении Опергруппы было также особое снаряжение, предохраняющее специалистов по обезвреживанию взрывных устройств. Опергруппа располагала всеми видами связи, включая переговорные устройства, подвижные телефонную, оперативную и правительственную ВЧ-связь. Для передвижения в московском регионе у членов группы были транспортные средства специального назначения: автомобиль сопровождения с усиленным двигателем, радиотелефонами и специальными сигналами, передвижная криминалистическая лаборатория, автобус штабного типа, а также автомобиль с крупногабаритным контейнером для безопасной перевозки взрывных устройств. По словам Бориса Козлова, во время выездов Опергруппы по милицейской рации передавался для Госавтоинспекции голосовой сигнал: «Я — Гагарин». Далее следовал маршрут движения Опергруппы. Например: «Выезжаю в аэропорт „Внуково“ от Лубянской площади через Моховую, далее Ленинский проспект. Прошу обеспечить беспрепятственное передвижение». Как только ГАИ получала такое сообщение, уличное движение в столице регулировалось таким образом, чтобы обеспечить проезд колонны Опергруппы на максимальной скорости по «зеленой улице» до места происшествия.
За время существования Опергруппы, ее членам пришлось выезжать на самые разные задания. Среди них — ликвидация последствий взрывов и техногенных катастроф, разборки с иностранцами, проведение первоначальных следственных действий при обнаружении трупов людей, погибших при неочевидных обстоятельствах, и многое другое. Вспоминает полковник в отставке Борис Козлов: — Лично мне больше всего врезались в память взрыв железнодорожного эшелона на подмосковной станции Куровская и инциденты в столичных аэропортах. Итак, 6 декабря 1978 года на узловой железнодорожной станции Куровская в 02:50 ночи произошел взрыв двух вагонов, груженных промышленной взрывчаткой (около 60 тонн аммонита, находившегося в деревянных ящиках). В результате на месте уничтоженных взрывом вагонов образовалась воронка диаметром 60 и глубиной 10 метров. На станции были парализовано движение поездов, железнодорожные пути засыпаны обломками. В городе Куровское во многих домах от ударной волны снесло межкомнатные перегородки и выбило стекла. Прилегающий к станции лес был повален, практически уничтожено 10 из 12 вагонов совершенно нового пригородного электропоезда, стоявшего на соседнем пути. Словом, разрушения были чудовищные. Даже удивительно, что обошлось без массовой гибели людей. Погибли только два человека — сторож, чью руку с ружьем мы обнаружили на месте происшествия, и рабочий в котельной, находившейся поблизости. Обследовав место трагедии, мы доложили об инциденте, как положено, в Дежурную службу КГБ СССР. В дальнейшем расследовании мы участия не принимали. Помню только, что, по одной из версий, взрыв на станции Куровская стал делом рук террористов. Эта версия отрабатывалась с особой тщательностью, потому что в ее пользу говорил следующий факт: буквально за несколько минут до взрыва через станцию проходил военно-транспортный эшелон с боеприпасами и тактическими баллистическими ракетами. Очевидно, за этим поездом и охотились преступники. Если бы рванули баллистические ракеты — последствия такого теракта даже трудно себе представить. Не менее печальной оказалась авиакатастрофа самолета ТУ-104 Одесского авиаотряда с бортовым номером СССР-42444. Правда, там имела место обычная техногенная авария. Как потом установили
специалисты, 17 марта 1979 года лайнер, вылетев из «Внуково» по маршруту Москва — Одесса, вскоре был вынужден вернуться обратно, в результате ложного срабатывания датчика пожара двигателя. Однако сесть лайнеру не удалось. В условиях плохой видимости экипаж допустил преждевременное снижение, при заходе на посадку самолет зацепил линию электропередачи и упал в лесу. Погибло 58 человек. После этой катастрофы все без исключения самолеты ТУ-104 были выведены из эксплуатации на пассажирских линиях. А вот еще один эпизод. Как-то раз поступило сообщение все из того же аэропорта «Внуково», что в багажном терминале начался пожар. — Опергруппа выехала в полном составе и прибыла на место в считанные минуты, — вспоминает Борис Козлов. — Пожар, точнее возгорание на площади в один квадратный метр, был уже потушен, и поэтому мы сразу приступили к осмотру места происшествия. Стало ясно, что причина возгорания в типичном разгильдяйстве обслуживающего персонала, перевозившего на электрокаре вещи пассажиров. Поверхность аккумуляторов электрокара оказалась открытой, на пути следования электрокара оказалось препятствие, он подпрыгнул, произошло небольшое сотрясение, и от контакта с вещами пассажиров верхняя часть аккумуляторов вспыхнула. Воспламенение было сразу локализовано, но часть вещей пассажиров пришла в негодность. Администрация аэропорта обратилась с просьбой помочь избежать скандала и материальной ответственности за порчу имущества пассажиров. Поэтому пришлось пойти на некоторую хитрость и при опознании пассажирами багажа обратить их внимание на то, что среди вещей находились баллончики в аэрозольной упаковке. При небольшом нагревании в душном помещении грузового терминала баллончики, дескать, самовоспламенились, отчего и произошел пожар. Этими объяснениями иностранцы удовлетворились и не предъявили никаких материальных претензий. Иногда случались и курьезы. Например, как-то раз, весной 1980 года, Опергруппа выехала в здание общежития МГУ имени М. В. Ломоносова на Ленинских Горах. Как сообщила агентура, в здании имели место действия, похожие на идеологическую диверсию. О том, что случилось дальше, рассказывает Борис Козлов:
— Учитывая специфику данного сигнала, Опергруппа выехала всего на двух автомобилях: на автомобиле сопровождения и передвижной криминалистической лаборатории. По прибытии на место увидели, что ситуация на идеологическую диверсию, мягко говоря, не тянет: просто на двери кабинки туалета кто-то авторучкой написал «Бей жидов, спасай Россию!» А ниже другим карандашом и другим почерком было приписано: «Да здравствует Великий Израиль от Каира до Баку». Несмотря на очевидную анекдотичность, один из оперработников, обслуживавших МГУ, всерьез предложил оборудовать туалет техническими средствами для засады на авторов указанных надписей. Впрочем, мы убедили его в том, что проводить технические мероприятия не стоит в силу малозначительности события. Чтобы успокоить ретивого опера, наш криминалист сфотографировал место и надписи, снял отпечатки пальцев с двери кабинки и написал соответствующую справку. Все эти документы мы передали местному оперу для возможной идентификации лиц. Нашел ли он авторов и исполнителей этой «диверсии» — не знаю. А вот руководство наши действия полностью одобрило: дежуривший в тот день полковник Александр Петренко, выслушав наш доклад об «идеологической диверсии», велел не тратить больше времени на такую ерунду и возвращаться на базу. В другой раз пришлось выехать всей Опергруппой в аэропорт «Шереметьево». Там обнаружили картонную упаковку внушительных размеров, из которой было слышно приглушенное «тикание» часового механизма. — Мы прибыли настолько быстро, что местные службы даже не успели организовать оцепление, — рассказывает Борис Козлов. — Пришлось пойти на риск — переместить грузовую упаковку в ближайший лес в одном километре от аэропорта и провести его обследование. Затем, посовещавшись, мы вскрыли груз, надрезав боковую поверхность картонной упаковки. Внутри находились сотни электронных наручных часов японского производства. При этом, ход отдельных часов был практически не слышен, но в своей массе, в силу резонансных явлений, они издавали «тикающий» звук. Нечто похожее случилось летом 1980 года на одном из олимпийских объектов в Москве — в спорткомплексе на проспекте Мира. Там тоже было слышно «тикание» за стеной в коридоре второго
этажа. Применение поисковых устройств не дало вразумительного результата, поэтому пришлось проломить стену. Оказалось, что за стеной находится вертикальное межэтажное технологическое пространство, по которому проходят водопроводные трубы. Одна из труб протекала, и капли воды методично капали на какую-то металлическую деталь, издавая звук, похожий на «тикание» часового механизма… В целом, благодаря своевременно принятым организационным мерам Олимпийские игры в Москве прошли спокойно, без каких-либо инцидентов. Хотя доподлинно известно, что летом 1980 года в Москве и других городах СССР готовились диверсии и теракты с использованием самых современных средств массового поражения людей. Об этом руководству КГБ СССР стало известно по каналам разведки. Все теракты были предотвращены еще на ранних стадиях подготовки. Детали этих операций до сих пор остаются тайной за семью печатями.
Треф уникальный Самая известная милицейская собака — это, конечно, киношный Мухтар. А вот самой результативной собакой отечественной кинологической службы считается доберман-пинчер по кличке Треф. За десять лет службы в московской полиции Треф сумел раскрыть полторы тысячи преступлений. Пес Треф Было это в начале прошлого столетия. Но и сегодня, в эпоху научно-технического прогресса, без собак не обойтись. Никакие современные гаджеты не заменят удивительной способности наших четвероногих друзей по запаху находить наркотики и контрабанду, задерживать преступников и конвоировать арестантов. А потому, как и
сто лет назад, тренированному и умному псу в полиции всегда найдется работа. …Впервые использовать собак в полицейском ремесле начали в Австро-Венгрии и Германии в конце XIX века. Сначала профессор Пражского университета Ганс Гросс в одной из своих статей теоретически обосновал целесообразность служебного собаководства в полиции. А затем житель Тюрингии Фридрих Доберман попробовал применить теоретические выкладки на практике. Правда, трудился Доберман не в полиции, а в налоговом ведомстве. По долгу службы ему частенько приходилось выезжать в командировки, общаться с разными людьми, и не всегда это общение было приятным. Во время одной из таких служебных поездок Доберману и пришла в голову мысль использовать в своей нелегкой работе специально дрессированных собак. Наблюдая за собаками различных пород, Доберман пришел к выводу, что лучше всего в качестве четвероногого помощника подойдут пинчеры, ротвейлеры и легавые, а точнее — нечто среднее, совмещающее в себе лучшие качества вышеперечисленных пород. Так, в результате скрещиваний Доберман вывел новую, почти идеальную породу собак, которую тут же взяли на заметку сотрудники правоохранительных ведомств в Германии, а впоследствии и по всей Европе. В честь ее основателя новую породу назвали доберманами. В Германии в 1901 году появился и первый собачий питомник, где воспитывали четвероногих полицейских. Опыт оказался удачным, и постепенно немецкие наработки стали активно использовать и в других европейских странах. В российской полиции служебные собаки появились в 1906 году в Санкт-Петербурге. Благодаря стараниям чиновника по особым поручениям Департамента полиции Василия Лебедева, было создано «Общество поощрения применения собак к полицейской и сторожевой службах», а в Петергофе открыли первый в России питомник. Его «выпускники» прекрасно выдержали испытания, на которых, кстати, присутствовал Великий князь Николай Николаевич, шеф российской гвардии, и 21 июня 1909 года были зачислены в штат только что открытой Школы дрессировщиков. Этот день по праву можно считать днем рождения кинологической службы России.
Через пару лет аналогичные школы появились в Харькове, Смоленске и Тифлисе. Общее число собачьих питомников перевалило за сотню. А к 1914 году в полиции Российской империи несли службу более пятисот профессиональных кинологов. Среди них особое место занимает околоточный надзиратель Владимир Дмитриев. Об этом человеке еще при жизни ходили легенды, на кинологических выставках и смотрах он неизменно брал призы, о нем писали не только российские, но и заграничные газеты. Даже гордые британцы с восторгом отзывались о Дмитриеве как о самом результативном кинологе всех времен и народов. И такие оценки были вполне заслуженными. Дело в том, что именно Владимир Дмитриев воспитал и затем успешно использовал в полицейской работе добермана по кличке Треф. В период с 1909 по 1918 год не было ни одного резонансного преступления, в раскрытии которого этот уникальный пес не принимал бы участие. И не только в Москве, где он служил, но и в других городах и весях Империи, куда Трефу приходилось выезжать по долгу полицейской службы. Для Трефа не было невыполнимых задач. С одинаковым успехом пес находил и преступников, и похищенные ими вещи. И ни разу не ошибся! Бывали случаи, когда преступники, узнав о том, что их делом будет заниматься Треф, добровольно, не дожидаясь развязки, приносили в полицию украденные вещи. Именно так, например, случилось в 1910 году в Воронежской губернии, где неизвестные воры обчистили сельскую церковь. В тот момент Треф находился неподалеку, расследовал другое преступление — убийство в имении князя Васильчикова. Однако воры решили не искушать судьбу и сами вернули церковному старосте похищенные ценности и деньги. Порода породе рознь За прошедшие сто лет в кинологическом деле мало что принципиально изменилось. Разве что питомников стало больше, а сфера применения служебных собак — шире. А вот с породами ситуация иная. Сегодня лучшими полицейскими собаками считаются немецкие овчарки, а также их ближайшие родственники — бельгийские и восточноевропейские овчарки. Неплохо справляются со своими
служебными обязанностями и ротвейлеры. Собаки этих пород работают там, где необходимо уверенное задержание злоумышленника. Например, популярные в последнее время бельгийские овчарки отличаются отменной скоростью и умением внезапно бросаться на злоумышленника, не оставляя ему никаких шансов скрыться. Из овчарок выходят и отличные розыскные собаки, и собакиодорологи — те, которые идентифицируют запахи. Специалисты уверяют, что если правильно сохранить запах преступника с места происшествия, то хорошо тренированная собака сможет идентифицировать его даже по прошествии года. Овчарки отменно несут и патрульно-постовую службу, охраняют порядок во время массовых мероприятий в местах с большим скоплением людей. Ну а если никого задерживать не нужно, а нужно найти, например, человека в лесу или под завалами рухнувшего здания, незаменимыми помощниками полиции и спасательных служб становятся собаки охотничьих пород: золотистые ретриверы, курцхаары, лабрадоры и спаниели. Спаниели, кроме всего прочего, отлично находят наркотики и боеприпасы, а потому используются на пограничных и таможенных пунктах, а также в подразделениях полиции, специализирующихся на борьбе с наркопреступностью. Впрочем, иногда собак используют и в качестве транспортного средства. А на чем еще прикажете ездить стражам порядка, скажем, на Крайнем Севере, где восемь месяцев в году снег по пояс? Там до сих пор самым надежным средством передвижения по-прежнему остаются собачьи упряжки. Может, оно и не очень престижно, да и мигалку прицепить некуда, зато только так, на выносливых собаках ездовых пород (якутская лайка, маламут, хаски), можно добраться до многих труднодоступных районов Сибири и Дальнего Востока. А вот доберманы, которые в дореволюционные времена считались лучшими полицейскими собаками, сегодня практически не применяются. Причина весьма прозаична: за прошедшие десятилетия собаки этой породы стали значительно хуже по всем основным параметрам. Из современных доберманов, увы, не воспитаешь хорошего служебного пса. Не очень любят в российской полиции и собак бойцовских пород. Во-первых, они с трудом уживаются с другими собаками, а значит, не могут полноценно нести полицейскую службу. А во-вторых, мертвая
хватка, например, бультерьера не оставляет злоумышленнику шанса не только скрыться, но и вообще остаться в живых. Поэтому при задержании бультерьеры бесполезны — слишком велика вероятность получить не живого преступника, а бездыханное тело. Тайны собачьей дрессуры Подготовить хорошего служебного пса — дело непростое и хлопотное. Процесс дрессировки растягивается на месяцы и даже годы. Так, в кинологической службе УВД Западного округа сейчас усиленно тренируются полтора десятка щенков немецкой овчарки в возрасте от четырех месяцев до одного года. После окончания обучения из этих щенков должны получиться настоящие служебные собаки, готовые нести нелегкую полицейскую службу. У каждого кинолога есть свои маленькие тайны и секреты в общении с животными. Однако существуют и некие общие правила дрессуры, которых необходимо строго придерживаться. В противном случае можно запросто сломать собаке психику и навсегда отбить желание служить — даже таким стрессоустойчивым породам, как немецкая овчарка. Итак, всяк попадающий в питомник пес сначала проходит, так сказать, курс молодого бойца. Щенков учат прыгать через препятствия, спускаться и подниматься по лестнице, уважительно относиться к инструктору и вообще к человеку в форме, беспрекословно выполнять команды, а также не бояться выстрелов. Затем начинается постижение специальных полицейских дисциплин: поиск наркотиков и взрывчатки, искусство брать след, задерживать и охранять преступников. Занятия на специальных площадках сочетаются с играми. Специалисты уверяют, что собакам присуща потребность в игре, а значит, нужно использовать это природное влечение для воспитания хорошего полицейского пса. Кроме того, игра благоприятно отражается и на нервной системе собаки. Особенно это касается тех собак, которых учат поисковому делу и задержанию преступника. Сам процесс дрессировки выглядит весьма эффектно. Дрессировщик, изображающий нарушителя, облачается в специальный костюм и на рукаве закрепляет любимую игрушку собаки. Та должна
догнать «нарушителя» и сорвать игрушку. После чего собаке обязательно дают возможность отнять рукав у дрессировщика и вволю его потрепать. При этом, однако, догнав и схватив нарушителя, тренированная собака обязана по первому же сигналу инструктора отпустить его. Все эти навыки закрепляются в процессе ежедневных занятий на протяжении нескольких месяцев. Что же касается поиска наркотиков и взрывчатки, наиболее эффективный способ дрессуры, как и в старые добрые времена, — заложить в тайник любимое собачье лакомство. И хотя этот способ тренировки сегодня признан устаревшим, ничего принципиально нового пока не придумано. При этом в процессе дрессировки собак учат не только эффективно выполнять свои служебные обязанности, но и не наносить серьезного вреда человеку, даже если этот человек — отъявленный негодяй. Задача служебного пса — найти и задержать преступника, но не порвать его на части. Поэтому любая полицейская собака должна, помимо всего прочего, мгновенно выполнять команду «отпустить!» Всем этим премудростям собак терпеливо обучают опытные инструкторы-кинологи. Причем, процесс обучения продолжается в течение всей полицейской карьеры животного. Знатоки утверждают, что в процессе тренировок у собаки не только развивается нюх и прочие специальные навыки, но и появляется способность тонко чувствовать человека, его психологическое состояние. Это собачье качество незаменимо при раскрытии запутанных преступлений, где нужно из нескольких потенциальных злоумышленников безошибочно вычислить истинного злодея. В наше время в системе МВД России работает 179 центров кинологической службы. На довольствии территориальных органов полиции стоят 12 тысяч служебных собак различных пород. Ежегодно с их участием раскрывается примерно 50 тысяч преступлений. Из незаконного оборота изымается около тонны наркотических и психотропных веществ, сотни взрывных устройств и десятки тысяч единиц боеприпасов. Кроме того, без служебных собак не обходится ни одно маломальски серьезное общественное мероприятие с большим скоплением людей: митинги, шествия, народные гуляния и празднества. Например, в 2016 году полицейские собаки более 300 тысяч раз выезжали на
профилактические мероприятия, связанные с охраной общественного порядка. Таков вклад четвероногих полицейских в обеспечение безопасности и спокойствия на улицах наших городов. И почти в каждом детективном телесериале мы видим работу замечательных собак, которые помогают сыщикам.
Новочебоксарский каннибал Он родился в семье алкоголиков, в 1959 году. В этом году один из известнейших преступников современной России отмечает 65-летний юбилей. Драчливое детство Жили Николаевы небогато, но и на нищету пожаловаться не могли. Безработных в Новочебоксарске не было. Правда, сетовать на трудное детство Володе Николаеву вряд ли приходится: родители быстро развелись, а в школе до поры до времени терпели его выходки. Но песенку «Я с детства бы испорченный ребенок», видимо, можно отнести и к нему. Парень был молчалив и драчлив. Подчас трусоват. О нем хорошо знали в детской комнате милиции. Парень еще лет в 16 твердо понял, что честный трудовой путь не для него. Денежки можно добывать куда легче и быстрее. Первый условный срок он получил за воровство. Пожива была скромная — меньше сотни рублей. Но его и это радовало. Тогда в милиции еще надеялись, что парень со временем исправится — скажем, после армии. Но он решительно избрал собственный путь — преступный. В 21 год парня посадили на приличный срок — за грабеж. Правда, убийства в тот раз не было. А выпустили Николаева досрочно — за примерное поведение. Он умел быть паинькой, когда нужно… По крайней мере, внешне напоминал обыкновенного парня тех лет — улыбчивого, шустрого, незлобивого, слегка ленивого. Старшие думали: пройдет время, возьмется за ум, все равно парню придется вкалывать… В этом они ошибались. Что-что, а вкалывать он не собирался. Загул рецидивиста После этого наслаждаться свободой ему приходилось недолго. 2–3 месяца — и новый грабеж. С конспирацией у парня дело было поставлено скверно, он быстро попадался. И снова — суд, срок…
Почти всегда он действовал в одиночку. Если и договаривался с кем-то, то это были случайные, временные помощники. Правда, на родине он успел жениться и родить дочь. После третьей отсидки в 1996 году, Владимир Николаев вернулся в родной Новочебоксарск, в квартиру жены, которая быстро от него сбежала. Да и как не сбежать от человека, который не скрывает садистических наклонностей. Он остался один в квартире с плитой, холодильником, балконом и ванной. Пробивался случайными заработками, воровством. В его квартире собирались случайные собутыльники. Друзей у Николаева не было, но и в полном одиночестве он не жил. Пили, гуляли после удачного воровства. А большего им тогда и не требовалось. Но, как выяснилось, Николаев тосковал по чему-то иному. Страшному и манящему. О знал об этом по лагерным преданиям. Но даже боялся признаться самому себе в таких желаниях. Первая жертва Первой его жертвой стал случайный прохожий. Это было обыкновенное несчастное стечение обстоятельств. Возвращаясь домой, на темной улице Николаев поругался с мужчиной, который попросил у него огоньку. Был пьян, сразу полез в драку. Ловким ударом сбил с ног. Несчастный потерял сознание. Что-то мелькнуло в голове маньяка. Он сгреб прохожего в охапку и затащил его к себе домой. Он рассказывал, что сперва хотел оказать ему помощь: не хотелось влипнуть в «мокрое дело». Но очень скоро Николаев понял, что убил человека. Правда, это его версия. Не исключено и другое. Несчастный был еще жив, а дома он добил его — на всякий случай. Выглядит это более достоверно. Живым этот человек Николаеву абсолютно не требовался. Добра от него ждать не приходилось. Но он впервые столкнулся с трупом в собственной квартире. Николаев решил расчленить в ванной его тело, чтобы вынести из дома и похоронить. Острый нож в доме имелся. Владимир принялся разделывать тело — как тушу животного. И в этот момент что-то в нем перевернулось. Николаева охватило безумное желание — попробовать вкус человечины… Вокруг — никого. Ни одного свидетеля. Правда, в любой момент могли нагрянуть собутыльники.
На зоне его не замечали в таких отклонениях. Кем-кем, но каннибалом Николаева не считали. Сначала он отварил в кастрюле часть человеческой голени. Мясо ему не понравилось. Даже под водку не пошло. Но потом Владимир нашел в холодильнике масло — и прижарил «жаркое» на сковородке. Вот этот вкус пришелся ему по душе! Он разместил мясо в холодильнике и питался им две недели. За это время, видимо, и стал настоящим маньяком-каннибалом. Страсть к человечине Вечером он подстерег в переулке пьяного. Для верности ударил его палкой, за несколько минут убил. Несчастный даже не кричал, не звал на помощь. Дома Николаев снова разделал его как тушу. Питался этим мясом еще почти месяц. Вошел во вкус! И удивлялся, что в городе никто не говорит о пропаже людей… Ходили слухи, что Иванов разделался и с одним из своих собутыльников, прямо во время пьянки. Зарезал и съел — чуть ли не на глазах приятелей. Но слухи и есть слухи — они не подтверждаются показаниями. Николаев, несмотря на очевидные психические отклонения, вел себя достаточно осторожно. Он никому не рассказывал о своем новом увлечении. Понимал, что о таких вещах следует помалкивать. И, когда речь шла о каннибализме, действовал исключительно в одиночку. Тем более, что, как и многие люди с искореженной психикой, к людям он относился презрительно. Зачем ему помощники, когда он сам — почти супермен? Последняя охота Однажды вечерком он снова вышел на охоту. И снова Николаеву сопутствовала удача. Попался человек, который не смог оказать ему серьезного сопротивления. Пытался убежать, но Николаев прижал его к забору и несколько раз ударил. А потом, зажав ему рот, добивал ногами и палкой. Вокруг не было ни души, ни единого свидетеля. Но на следующий день преступник все-таки совершил ошибку — скорее всего, чувствовал себя безнаказанным и потерял бдительность. На этот
раз немного мяса каннибал отдал приятелю в обмен на две бутылки водки. Тот считал, что Николаев подсунул его сайгачью вырезку. Деликатес! Жена сварила ему из этого мяса пельмени. Но вкус показался парню странным, даже отвратительным. А, может быть, он уже замечал за Владимиром что-то странное, таинственное и омерзительное. К счастью, собутыльник Николаева оказался человеком, не лишенным совести. К тому же, его оскорбил странный подарок приятеля! Что за гадость ему подсунули? Он отправился в поликлинику (не в милицию же идти?), сдал эти пельмени на анализ. Там сразу нашли человеческую кровь. Санитары сразу все смекнули и вызвали оперов. Разоблачение каннибала В тот же вечер в квартиру каннибала прибыли милиционеры. Они застали его над человеческим мясом, которое поедал… Квартира была залита кровью. Николаев сразу признался в трех убийствах с целью каннибализма. Признался, улыбаясь, с чувством гордости. Такое бывает у маньяков — они считают, что преступная страсть ставит их выше обыкновенных людей. Обыск показал, что никаких ценностей в квартире, кроме человеческих останков, нет. Разве что денег на 2–3 дня скромной жизни. Существовал вор небогато. Жена его судьбой абсолютно не интересовалась. И, конечно, узнав перипетии дела, постаралась сделать так, чтобы ни ребенок, ни кто другой не знал о ее замужестве с этим человеком. Отмененная казнь В камере смертников каннибал провел всего два страшных года, каждую ночь ему снилась смертная казнь. Но в 1999 году наказание сменили на пожизненное заключение, ведь в России ввели мораторий на смертную казнь. С тех пор Николаев стал охотно давать интервью журналистам. Криминальная хроника в чести в любой газете. Он каждый раз говорит, что мечтает выйти на свободу и производит впечатление жизнелюба. Нет, то не сломленный человек.
Владимир Николаев Черный дельфин Он сидит в самой суровой российской тюрьме — в «Черном дельфине», в безлюдном месте, в Оренбургской области. Этот острог был создан еще при Екатерине, для пугачевцев. Конечно, с тех пор там многое изменилось. Порядки самые жесткие, техника наиболее современная, охрана вышколенная. Там, в «дельфине», ему выписали лаконичную характеристику: «Склонен к побегу, нападению. Людоед. Хронический алкоголик, грубый, неуравновешенный». Склонен к побегу! Это о многом говорит. Сколько таких маньяков вышли на свободу? Далеко не обо всех мы знаем. Одно внушает оптимизм: Николаев не был богат и у него не должно было остаться дружковсоучастников, в особенности — влиятельных и богатых. А в одиночку бежать из «Черного дельфина» уж точно невозможно. Но каннибал,
перешагнувший рубеж пенсионного возраста, надеется досрочно выйти на свободу. А город Новочебоксарск до сих пор часто вспоминают в связи с чудовищными преступлениями Николаева. Дурная слава долго живет в народе…
Следствие ведет убийца Все в этой истории страшновато. Но… уж такова психология человека. В любой стране. И Россия не исключение. Серийные убийцы, маньяки, жаждущие испытать власть над гибнущим человеком — все это вечные язвы нашей жизни. Нож в спине В смутном 1991 году в Екатеринбурге начал орудовать серийный убийца-душитель. Задушенные, как известно, молчаливы. Но однажды в больницу поступила 16-летняя изнасилованная девушка с ножевым ранением. Когда в палату явились милиционеры, у девушки началась истерика. Она отказалась писать заявление в милицию, а рассказывала о случившемся слишком путано. Опера направились в ее квартиру, к родителям. Те обстоятельно рассказали, что Юля ночевала у подруги, вернулась ночью, ей стало плохо — и она попросила маму вызвать скорую. Фотография маньяка Опера направились к подруге. Но в маленькой квартире застали только два трупа — матери и дочери. Обеих изнасиловали и задушили. Никаких следов грабежа в квартире не было. На полу милиционеры обнаружили кровь Юли… Была и еще одна интересная находка — вполне профессионально начертанный план квартиры. Опера долго размышляли над этим рисунком. Сразу пришла в голову мысль, что такую схему мог составить профессиональный правоохранитель. Хотя, с другой стороны, почему именно он? Возможно, чертежник, инженер. Разные бывают маньяки. Но мысль о садисте-милиционере оперов с тех пор не покидала. Нашли они и еще одну странную улику — как по заказу. Фотографию маньяка Фефелова. Убийцу, который сидит в лагере строгого режима. Следователи навели справки — он благополучно отбывал срок, о побеге не помышлял. Что означает эта фотография?
Что действовал друг или единомышленник Фефелова или кто-то из тех, кто вел его дело? Ребус… Модельный бизнес Что делать? Следователи снова приехали в больницу, к Юле Саврасовой. Нужен был серьезный допрос. И Юля рассказала нечто более подробное, чем прежде. Оказывается, они с подружкой Машей устроили домашний показ мод. Обе, как водится, мечтали стать моделями. Мама снимала их на фото. Фотографии они собирались направить в модельный дом. А ночью кто-то постучал в дверь. Мама открыла. А Юля сквозь сон увидела, как крупный мужчина душит Машу. Потом он подошел к Юле и ударил ее ножом. А заодно спросил, где живут и работают ее родители. «Если скажешь лишнее — заявлю на них в милицию». Звучало это веско. Девушка испугалась не на шутку. А вообще — Юля неохотно отвечала на вопросы. Она боялась. И фоторобот преступника составила только после долгих уговоров. И получился он не слишком яркий — такой можно было отнести к тысячам мужчин. Девушка явно знала что-то большее и могла бы рассказать о нем точнее. Похожий на убийцу Однажды опера обсуждали, что этот фоторобот похож на каждого второго милиционера. В это время в столовую зашел человек, который заставил их прыснуть от смеха. — А особенно вот на этого! Посмотрите, ну точно же — он! Это был молодой следователь прокуратуры Сергей Виноградов. Действительно, похож на фоторобот! Человек с безупречной репутацией. Над ним посмеялись и только. Всерьез никто не счел его возможным маньяком. Ладный парень, общественник, прошел Афган. Ему прочили хорошую карьеру. Красивый парень, любимец девушек. Да и женат счастливо, дочку-красавицу воспитывает. Правда, местные шутники все-таки поддразнивали его. И следователя это порядком раздражало.
А через несколько дней Виноградов пошел в атаку, отправился к начальнику. — На меня пальцем тыкают. Убийцей называют. Требую немедленно провести опознание. Врачи не разрешили очную ставку: девушка еще было слишком больна. Но показали ей несколько четких фотографий, включая виноградовскую. Она его не опознала. Дело решено. Виноградов здесь точно не при чем. Тройное убийство Несколько месяцев опера разрабатывали знакомых машиной Мамы. А потом случилось новое зверство. Задушены мама, дочь и ее подруга. История похожая. Поздней ночью мать пустила незнакомца в квартиру — и вот результат. Почерк похожий. Что ж, дело поручили следователю Виноградову — молодому, образованному и прыткому. Тщательный осмотр квартиры привел к удивительному открытию. В квартире нашли отпечатки пальцев серийного убийцы Бориса Шапкина, который на тот момент отбывал срок. И снова можно было подозревать некоего человека, причастного к милицейскому архиву. Потом отпечатки чудесным образом пропали. Как будто кто-то играл с милиционерами в странную игру. А Виноградов уже выдвинул несколько версий. Показание соседа Через несколько дней — новое убийство. Мама нашла дома зарезанную дочь. На этот раз один из соседей жертвы дал точные показания. — В квартиру приходил следователь. Я знаю его, был на допросе. Его фамилия Виноградов. Не верить соседу не было никаких оснований. Мозаика сошлась. Что делать? Взять коллегу надо чисто, как никогда. Виноградову сказали, что нужно ехать на мокрое дело — но сначала посоветоваться
с прокурором. Он спокойно отправился к начальству. Прокурор и начальник райотдела милиции уже ждали Виноградова в кабинете. Он вошел. Его окружили коллеги. Прокурор, не поднимая глаз, тихо задал вопрос: — Где ты был вчера ночью? Прыжок из окна Виноградов сразу все понял и раскрылся. Он вскочил на подоконник, вышиб окно и выпрыгнул — правда, неудачно, головой об асфальт. Взревел. Но его уже прижимал к земле начальник районного управления милиции. — Жив, сволочь. К счастью, жив. С опасной травмой черепа его отправили в больницу. Лечили Виноградова под охраной. Побаивались, что он «работал» не в одиночку. А он и не пытался бежать. Держался уверенно, считал, что сумеет оправдаться. Бывало, что обвинял товарищей в клевете. Рана его быстро зажила, а следствие все подготовило для суда. Афганский след Опера не могли понять, как свой парень, «мент» мог стать серийником… Да еще таким кровавым. Это казалось фантастичным. В чем причина? Некоторые искали корни в его афганском прошлом. Мол, видел много крови, ожесточился. Но он служил там недолго, юристом, ни в каких военных преступлениях не участвовал. А после войны женился, начал успешно работать, никак не проявлял жестокость… Нет, афганский след психологи придумали в этом деле для красного словца. Зависть к убийце И все-таки следствие приоткрыло историю жизни Виноградова. Он не вел дело Фефелова, но присутствовал на одном из следственных экспериментов. Психологи вывели его на откровение: следователь
заметил волчий огонек во взгляде убийцы. Он… позавидовал ему. Чтото щелкнуло в голове следователя. Он увидел, что этот человек имеет власть над людьми. И поверил, что такое можно ощутить, только убивая. С тех пор это стало его мечтой — насиловать, убивать, проявлять свою безраздельную власть над жертвами. Корочка следователя могла помочь в осуществлении этой фантазии. Ошибки маньяка Свои преступления Виноградов готовил тщательно и не думал попадаться. Тем более — в суматохе начала 1990-х, когда убийств стало много, а милиция относилась к ним спустя рукава. Но он не рассчитал: получилось слишком кроваво и эффектно — и именно поэтому опера не ослабили хватку. Вторая ошибка Виноградова — то, что он решился на новое убийство, будучи следователем по собственному делу. Ему бы затаиться на несколько месяцев, запутать следствие, отвести от себя все подозрения — а он уже не мог остановиться. Сказалось психическое отклонение. Жертв он выбирал просто: все они были женщинами, которые вызывали его нездоровый интерес. И во всех семьях жили дамы, проходившие свидетельницами по его делам и знавшие следователя в лицо. Они доверяли ему. У нас вообще доверяют следователям — и, наверное, правильно делают. Их шести убийств доказать удалось причастность Виноградова к трем. Он умело уничтожал улики… Умело защищался. Но для пожизненного заключения этого хватило. Жена и дочь Виноградова уехали из города. Им уже угрожали родственники убитых. Дочь маньяка живет под другой фамилией, ничего не зная о том, каким чудовищем был ее отец. И это правильно. Есть в нашей жизни секреты, которых не стоит выдавать…
Следователь Виноградов пойман Запуганная лжесвидетельница А что же девушка Юля? Виноградов смертельно ее испугал. Если бы она опознала его — нескольких человек удалось бы спасти… Но девушка дрогнула — после ранения, после стресса. Виноградову удалось смертельно ее напугать. Конечно, она запомнила его лицо, да и фамилию знала. Но не могла открыть тайну. Боялась и за себя, и за родителей. Девушка не прожила долго. Ранение сказалось: Юленька умерла совсем молодой. Среди работников милиции в те времена было гораздо больше героев, чем таких оборотней. Но приходится вспоминать и о них, о самых опасных и циничных преступников.
Убойный отдел В 1970–1980-е годы не было в московской милиции человека, кто не знал бы и не уважал Виктора Федорова. Впрочем, этого легендарного человека знали и уважали даже те, с кем он вел бескомпромиссную борьбу: столичные жулики и воры в законе. Это был профессионал высочайшей пробы, человек кристально честный и справедливый. И когда в конце 1980 года в МУРе был создан отдел по борьбе с грабежами и разбойными нападениями, у начальства не возникло сомнений в том, кому поручить этот сложнейший участок работы: конечно же, Виктору Николаевичу Федорову. Именно Федорову удалось, казалось бы, невозможное: засадить за решетку самого Иванькова по кличке «Япончик». Вячеслав Иваньков в начале 1980-х годов чувствовал себя хозяином Москвы. Несмотря на активную криминальную деятельность, ему неоднократно удавалось уйти от наказания. Даже когда его взяли с поличным в ресторане «Русь» за драку, а при обыске нашли поддельный паспорт, Иваньков все равно отделался смешным сроком в 7 месяцев 15 дней и вышел на свободу прямо из зала суда. Ресторан «Русь» в подмосковной Салтыковке. Фото того времени
Уже в 1970-е годы Япончик понял, какие деньги можно делать, собирая дань с воротил теневого бизнеса. А теневая экономика в СССР, несмотря на достижения развитого социализма, росла день ото дня. И вот Япончик, сколотив шайку таких же дерзких, как он, молодых парней, стал первым советским рэкетиром. Используя милицейскую форму и поддельные удостоверения сотрудников милиции, люди Иванькова производили самочинные обыски у дельцов теневой экономики, отбирали ценности и деньги, иногда совершали и квартирные кражи. Когда Федоров начал плотно заниматься похождениями банды Иванькова, то буквально в считанные недели «накопал» 62 эпизода преступной деятельности. Каждый из них тянул на длительный тюремный срок. Взяли Япончика и его подельников в результате блестяще спланированной операции ранним утром 14 мая 1981 года, буквально за день до отъезда бандитов в Сочи на открытие «курортного сезона». По воспоминаниям самого Виктора Федорова, дело было так. Ночь на 14 мая Япончик провел в одной из своих съемных квартир на бульваре Яна Райниса. Сыщики об этом прекрасно знали. Был разработан план операции, согласно которому Иванькова должны были взять в тот момент, когда он на своей «шестерке» поедет по улице Свободы в сторону центра. На одном из перекрестков заранее подготовили кран со стрелой, который должен был перекрыть проезжую часть, если Иваньков не подчинится требованиям сотрудников ГАИ и не остановится. Иваньков, разумеется, не остановился. Машину он водил, как заправский гонщик. Поняв каким-то шестым чувством, что остановили его не просто так, Япончик дал по газам и попытался уйти от погони. Пришлось стрелять по колесам, а когда и это не помогло — в дело вступил кран, перегородивший Иванькову дорогу. В тот же день повязали и всех подельников Япончика — по каждому из преступников плотно работала оперативная группа «разбойного» отдела МУРа. А через несколько месяцев состоялся суд. Благодаря кропотливой работе Виктора Федорова и его коллег суду представили убедительные доказательства вины Иванькова. И хотя из 62 эпизодов были
документально подтверждены только четыре, Люблинский районный суд приговорил Вячеслава Иванькова к 14 годам колонии усиленного режима. Для Япончика это стало полной неожиданностью. Правда, весь срок Иваньков не отсидел. В горбачевскую эпоху его отпустили на волю досрочно. Говорят, за вора в законе активно хлопотали многие тогдашние знаменитости, включая барда Александра Розенбаума и офтальмолога Святослава Федорова, писавшие письма самому Горбачеву. В следующий раз Иваньков угодил за решетку в середине 1990-х в далекой Америке, где Япончик со товарищи развернул бурную и не всегда законную деятельность. Например, его люди обложили данью практически все нью-йоркские фирмы, организованные выходцами из бывшего СССР. Под контролем Иванькова находилось несколько коммерческих банков, где хранили свои денежки славянские воры в законе. А сам Япончик числился руководителем фирмы «Маленькая Одесса». Но инкриминировали Иванькову другие преступления, а именно: вымогательство крупной суммы денег у владельцев нью-йоркской фирмы «Саммит Интернэшнл» Александра Волкова и Владимира Волошина, незаконное хранение оружия, попытку похищения людей и угрозу убийством. И хотя ни одно из этих преступлений не было доказано, бруклинская Фемида впаяла Иванькову и его соратникам Валерию Новаку, Сергею Илгнеру и Владимиру Топко по десять лет лишения свободы каждому и крупный денежный штраф. В отличие от муровцев, американские блюстители закона не очень-то утруждали себя сбором доказательной базы и соблюдением всех необходимых процессуальных норм. Но вернемся в Москву 1980-х и посмотрим, чем занимался «разбойный» отдел МУРа в бурные перестроечные годы. Летом 1988 года по Москве прокатилась волна преступлений, в которых были замешаны таксисты и проститутки. А жертвами преступников становились, как правило, столичные барыги, фарцовщики и прочие граждане, жившие, как тогда говорили, на нетрудовые доходы. Алгоритм преступлений был таков. Теневых дельцов, решивших культурно отдохнуть в обществе женщин с низкой степенью социальной ответственности, отвозили на съемные квартиры, где подсыпали в шампанское клофелин, а когда клиент отключался,
грабили. Знакомство обычно происходило у гостиницы «Москва». Именно там дежурили «клофелинщицы», там же в постоянной готовности находились и работавшие с ними таксисты. Иногда в сутки фиксировались до пяти преступлений, совершенных как под копирку. Разработку этого дела сотрудники «разбойного» отдела начали с того, что установили круглосуточное наблюдение за гостиницей «Москва». Для этого пришлось договариваться с руководством билетных касс Большого театра. Дело в том, что окна здания, где располагались кассы, выходили как раз на площадь перед гостиницей. Вот там-то и был установлен пост наблюдения, оборудованный приборами ночного видения и прочей оптической техникой. Брать преступников нужно было только с поличным, а для этого необходимо было тщательно фиксировать все на фото- и кинопленку. В течение месяца муровцы собирали необходимую информацию, выясняли график работы проституток и их подельников-таксистов, и когда картина прояснилась, была разработана спецоперация по задержанию всех участников преступной схемы. Операция предполагалась масштабная. Для ее реализации пришлось задействовать 14 оперативных автомашин. Далеко не все прошло гладко. Во время задержания одной из групп преступников дело дошло до стрельбы, что по советским меркам уже само по себе было событием чрезвычайным. Так, удиравшие от оперативников преступники несколько раз выстрелили по служебной «шестерке» из обреза охотничьего ружья. Обошлось без жертв, но капот «Жигулей» был изрядно поцарапан. Затевать ответную пальбу муровцы не стали, опасаясь случайно задеть прохожих. Пришлось долго преследовать преступников, пока те петляли по городу, пытаясь уйти от погони. Наконец, после двухчасового ралли по столичным улицам бандиты выскочили на шоссе Энтузиастов и помчались в сторону подмосковной Балашихи. На посту ГАИ при выезде из города сотрудники дорожной милиции расстелили «ежа» на проезжей части, но преступники за километр до поста свернули в сторону жилых домов в микрорайоне Ивановское. Было видно, что за рулем сидел опытный водитель, хорошо знавший Москву. Проехав по Свободному проспекту и Саянской улице, «Волга» с бандитами пересекла МКАД по мосту в районе Реутова и устремилась в сторону Косино. На ходу преступники
выбрасывали из окон автомашины «стволы» и ножи. Однако уйти от муровцев не удалось: вскоре несколько оперативных и патрульных машин милиции зажали «Волгу» преступников в кольцо и вынудили ее остановиться. Это был всего лишь один, хотя и самый яркий, эпизод спецоперации. Всего же таких эпизодов было два десятка. В августе 1988 года сотрудники «разбойного» отдела МУРа ликвидировали 22 преступные группы, специализировавшиеся на ограблениях с клофелином. На скамье подсудимых оказались в общей сложности более ста человек — таксистов и путан. Все преступники получили от семи до десяти лет лишения свободы. Не успели муровцы разобраться с «клофелинщицами», как пришлось заниматься очередной серией преступлений: разбойными нападениями на спекулянтов мебелью. В 1980-е годы аферами с импортными гарнитурами, особенно с популярными в народе стенками, занимались представители армянской диаспоры. Эти дельцы имели тесные контакты с торговыми работниками крупнейших столичных мебельных магазинов. Как только в магазины поступали новые гарнитуры, армяне скупали их по государственной цене, а затем продавали втридорога, благо что желающих было хоть отбавляй. И вот в один прекрасный день армянскими мебельными дельцами плотно занялись их земляки — армянские бандиты. Выяснив домашние адреса фирмачей, бандиты врывались в квартиры и вымогали у хозяев крупные суммы денег и ценности. При этом особо строптивых пытали весьма популярным в те годы способом: раскаленным утюгом. Метод, как правило, действовал безотказно. Чтобы арестовать разбойников, сотрудники МУРа обстоятельно беседовали с пострадавшими дельцами и членами их семей, буквально по крупицам выуживая полезную для сыщиков информацию. В результате стало известно, что во главе шайки рэкетиров стоит некто Папян. У него в подчинении семеро активных бойцов, причем большинство из них родом из армянского села Камо (это примерно в 170 километрах от Еревана). Там бандиты и скрывались после очередного вооруженного налета. В Камо отправились сотрудники «разбойного» отдела. После серии обысков, во время которых оперативники изъяли немало ценностей, похищенных у мебельных дельцов, были собраны необходимые
доказательства. На скамье подсудимых оказались все члены банды. Их обвинили в совершении пятнадцати разбойных нападений. Параллельно сыщики МУРа распутывали историю с разбойными нападениями на храмы и квартиры антикваров. Во второй половине 1980-х в Москве и во многих городах Золотого кольца было совершено немало грабежей и хищений. Предметом интереса злоумышленников становились иконы. На них в те годы был огромный спрос, особенно у западных коллекционеров. Похищенные из церквей и из частных коллекций произведения древнерусской иконописи по контрабандным каналам переправлялись за границу. Все участники афер имели с этого немалый доход. Судя по почерку, в большинстве случаев орудовали одни и те же преступники. Позднее к ним приклеилось забавное прозвище: «клюквенники». Объяснение этому прозвищу такое. Участники группировки ранее уже были судимы за серьезные преступления. Их приговорили к длительным срокам заключения, но поскольку у всех имелись справки о психических заболеваниях, преступников отправили не в исправительно-трудовые лагеря, а в спецбольницу в городе Сычевка Смоленской области. Как правило, после трехлетнего пребывания в Сычевке пациентов переводили в Чеховский район Московской области в больницу общего типа. Покинуть ее территорию не представляло большого труда, и преступники регулярно этим занимались под предлогом сбора клюквы. Разумеется, никакую клюкву они не собирали, а выезжали в тот или иной город Золотого кольца, похищали из храмов или частных квартир иконы и прочие раритеты, сбывали их перекупщикам, после чего возвращались в больничку и снова прикидывались душевно не здоровыми людьми. Оперативники уголовного розыска сбились с ног, разыскивая неуловимых преступников. Никому и в голову не могло прийти, что «клюквенники» тем временем преспокойно отдыхали на больничных койках. И только когда делом занялись сотрудники «разбойного» отдела МУРа, обладавшие большой сетью информаторов, преступников удалось постепенно вычислить и задержать с поличным. Для этого в каждом храме, где планировалось ограбление, пришлось устраивать засады. Так, в руки муровцев одна за другой угодили все группы разбойников, причастных к «антикварным» преступлениям, в том числе и знаменитая шайка Виктора Когана. Это была самая дерзкая и
успешная группировка, на счету которой — десятки разбойных нападений и краж, в том числе из московских храмов. А сам Коган, человек жестокий и властный, пользовался среди уголовников непререкаемым авторитетом. Одной из несомненных удач сотрудников «разбойного» отдела стало также задержание вора в законе Владимира Щербакова по кличке Пигалица. Этот Пигалица начинал свою криминальную карьеру как вор-карманник. Несколько раз сидел, в том числе и вместе с самыми знаменитыми ворами советской эпохи — Владимиром Бабушкиным по кличке Вася Бриллиант и Анатолием Черкасовым по кличке Черкас. Об этих людях в криминальном мире ходили легенды. Например, Бриллиант, как говорили, отличался не только врожденным чувством справедливости, но и особой, иногда доходившей до крайности, любовью к чистоте и порядку. Будучи арестантом знаменитого Владимирского централа, Бриллиант не гнушался самолично мыть тюремную камеру. И это несмотря на свой высокий чин в воровской иерархии! А Черкас и вовсе считается автором «воровского законодательства», то есть неписанных правил, по которым криминальный мир Советского Союза жил в течение двадцати лет. Вот эти легендарные криминальные авторитеты и водрузили на голову Щербакова воровскую корону. После очередной отсидки Пигалица завязал с карманными кражами и подался в домушники. Сколотив шайку молодых налетчиков, Пигалица регулярно «чистил» московские квартиры, причем делал это нагло и дерзко. Оперативники МУРа вели Пигалицу в течение нескольких дней, намереваясь взять его с поличным во время очередного налета. Однако налета не состоялось. В последний момент что-то вспугнуло Пигалицу и его дружков, и они решили наобум ограбить любую ближайшую квартиру, которая покажется им достойной внимания. И вскоре такая «хата» попала в поле их зрения. Выломать входную дверь для матерых уголовников не составило особого труда, и через пару минут преступники уже расхаживали по чужой квартире в поисках ценных вещей и денег. В тот момент, когда грабители, груженные крадеными вещами, выходили из подъезда, их и взяли с поличным сотрудники МУРа и бойцы ОМОНа, дежурившие во дворе. Пигалица даже растерялся от неожиданности — настолько слаженно и профессионально сработали оперативники.
Полковник Виктор Федоров возглавлял «разбойный» отдел до 1987 года. А затем, будучи заместителем начальника МУРа, продолжал по долгу службы курировать наиболее громкие дела перестроечного времени, в том числе и те, которые вел 4-й «разбойный» отдел. Среди его сотрудников — немало замечательных сыщиков, настоящих мастеров своего дела, таких как Николай Куценко, Валентин Рощин, Михаил Сунцов, Алексей Белов и многие другие. Работы у них в конце 1980-х годов хватало. На излете советской эпохи именно сотрудники «разбойного» отдела оказались на переднем крае борьбы с преступностью, особенно после введения закона о кооперации, легализовавшего, по сути, теневой бизнес в стране. В одночасье из всех щелей полезла всякая шушера, сколотившая за предыдущие годы немалые капиталы на аферах и спекуляции. И как следствие — стали плодиться и размножаться криминальные группировки, специализировавшиеся на вооруженных грабежах и вымогательствах. Редкий день в те годы обходился без сообщений о том, что на того или иного кооператора «наехали» бандиты с требованием поделиться нетрудовыми доходами. На сленге того времени участников бандитских шаек, собиравших дань с дельцов и спекулянтов, называли рэкетирами. Именно из рэкетирских группировок конца 1980-х и формировались организованные преступные сообщества 1990-х. А «разбойный» отдел МУРа стал, по сути, прообразом будущих региональных управлений по борьбе с организованной преступностью — знаменитых РУБОПов. Но это уже другая история.
Третье пришествие воров в законе Когда-то титул вора в законе был для многих уголовников красивой и почти недосягаемой мечтой. В воровское братство принимали лучших из лучших. Чтобы стать вором в законе, нужно было соответствовать целому набору требований: иметь несколько судимостей, не служить в армии, не интересоваться политикой, не прибегать к насилию, не иметь семьи и постоянной прописки, вести скромный образ жизни, уметь играть в карты и прочее, прочее, прочее. Так продолжалось до горбачевской перестройки. Всеобщая демократизация коснулась и воровских законов. Отныне титул вора в законе стало возможно купить, правда, за большие деньги. Нововведение очень понравилось молодым и наглым уголовникам, вступившим в перестроечные годы на тернистый криминальный путь. И в самом деле, зачем париться по зонам, отказывать себе в комфорте и жизненных благах, свято блюсти воровскую мораль и подчиняться неписанным правилам воровского сообщества? Гораздо проще заплатить миллион рублей (именно столько в эпоху гласности и перестройки стоил высший титул в криминальной иерархии) и пользоваться всеми привилегиями, полагающимися вору в законе. Примерно так рассуждали молодые кавказские урки, объявившие смертный бой старым воровским традициям. В результате к началу 1990-х приверженцев этих самых традиций в России почти не осталось. Зато многократно возросло количество воров в законе, рожденных под жарким южным солнцем. По состоянию на осень 1998 года в России насчитывалось около семисот воров в законе. Две трети из них — это грузины и армяне. Около 150 человек — русские и украинцы. Изредка встречались абхазы, курды и татары. Еще реже — туркмены и евреи. Чеченцев среди российского воровского братства с некоторых пор почти не осталось. Спасибо за это нужно сказать Вячеславу Иванькову по кличке Япончик, его лучшему корешу Андрею Исаеву по кличке Роспись и знаменитому вору в законе Фролу Балашихинскому. В начале 1990-х именно они повели с чеченской мафией в Москве борьбу не на живот, а на смерть. Поддержку им в этом деле оказали лидеры почти всех славянских преступных группировок из соседних областей России. После
многолетней бойни славянам удалось оттеснить чеченцев от московской кормушки. К середине 1990-х годов лидеры чеченской оргпреступности были вынуждены перебраться в сопредельную Украину и на Запад — преимущественно в Чехию и Болгарию. Зато в столицу широким потоком хлынули воровские авторитеты из других регионов страны — в основном, южных. Большинство кавказских воров, например, обосновались в Москве и Подмосковье, где сразу же разгорелась нешуточная война за сферы влияния. К середине 1990-х, после ожесточенного противостояния, в целом все лакомые куски московской и подмосковной собственности были поделены между основными криминальными кланами. А в Петербург в начале 1990-х перебрались почти все тамбовские жулики. Причина миграции: невыносимые условия, которые создали криминальным авторитетам правоохранительные органы Тамбова. Работать в таких условиях стало невозможно, вот лидеры основных тамбовских группировок и приняли решение сменить прописку. Причем, перебравшись в северную столицу, тамбовские бандиты развернули такую кипучую деятельность, что в короткие сроки умудрились отвоевать у местной братвы чуть ли не полгорода. Средний возраст вора в законе образца 1990-х — 35–40 лет. До более почтенных годков доживал не всякий. Но бывали и любопытные исключения. Пензенский бандит по кличке Корж, например, в 1999 году справил свой 80-летний юбилей. Правда, к тому времени никакими серьезными делами Корж уже не занимался, просто почивал на лаврах, как самый старый вор в законе. А вот молодых ребят с воровской короной в те годы развелось немало. Самый юный из них — тбилисский авторитет по кличке Батхуз — удостоился этой чести в неполные 23 года. Предмет особого внимания воров — клички. Изобретательность воровских умов на сей счет не знает границ: Гитлер, Карлик, Москва, Чебурашка, Писик, Говорунчик, Пушкин… Некоторые авторитеты имели по две и даже три клички. А известный вор в законе Павел Захаров носил аж четыре клички: Зверь, Цируль, Цируль Сухумский и Паша Цируль. В способах проведения личного времени вор в законе образца 1990-х не был ограничен никакими рамками. Особенно разгульный образ жизни вели молодые кавказцы, коронованные отнюдь не за свои
выдающиеся достижения на ниве криминального ремесла. Для такого рода публики в те годы существовал специальный термин — «апельсины». Отдыхали «апельсины» с размахом. Их «шестерки» снимали своим боссам на целую ночь кафе или ресторан с музычкой, девочками и экзотическими блюдами. Гульба шла такая, что слышно было за версту, деньги сыпались как из рога изобилия, яства и напитки заказывались самые немыслимые, по принципу «чем дороже, тем лучше». Нередко такие гулянки заканчивались потасовками и драками. Воры старой формации в таких вопросах были более консервативны. Они не любили привлекать к себе внимания посторонних, не сорили попросту деньгами, собирались, как правило, небольшими компаниями в уютных ресторанчиках. Особенно в те годы славянские воры в законе любили кабаки в стиле ретро. Заказывали обычно блюда традиционной русской или кавказской кухни — осетрину, икру, шашлык, пельмени. Из напитков предпочитали хорошие марочные вина. В отличие от буйных кавказцев, славянские авторитеты вели себя спокойно и для других посетителей ресторана или кафе никакой угрозы не представляли, если только посетители сами не начинали задираться. В общем, принцип был таков: чем тише и незаметнее — тем лучше. Музыкальные пристрастия воров также достаточно разнообразны. Молодежь увлекалась попсой. Старики больше любили старинные цыганские романсы. Весьма популярными в воровском мире всегда были Владимир Высоцкий, Евгений Кемеровский, группа «Лесоповал» и вообще все те, кто исполнял песенки на блатную тематику хрипловатыми голосами. Именно тогда, в первые годы демократии и рыночных реформ, началась тесная дружба так называемых эстрадных звезд и преступных авторитетов. Падкие на деньги и неразборчивые в связях, «мастера искусств» активно обслуживали элиту воровского мира, получая за это хорошие гонорары. Судя по шикарным особнякам, которыми большинство эстрадных звезд обзавелось в 1990-е годы, денег из воровского общака «мастерам искусств» перепало немало. Хотя неписаный кодекс воровской морали запрещал ворам интересоваться политикой и иметь любые контакты с государственными структурами, авторитеты 1990-х в большинстве своем проявляли повышенную активность в этих вопросах. В 1990-е
годы ни один мало-мальски серьезный (то есть денежный) проект не обходился без участия преступных авторитетов. Достаточно вспомнить, к примеру, нашумевший в свое время МАПО-банк, где хранили свои денежки лидеры северокавказских криминальных группировок, сомнительные сделки с алмазами, к которым были причастны солнцевские «братки», беспошлинный вывоз в Америку десяти тысяч тонн меди якобы для возведения памятника Христофору Колумбу, который, естественно, так и не был возведен, продажу за бугор российского зенитного комплекса С-300 по цене в десять раз ниже реальной стоимости… Список таких афер можно продолжать до бесконечности. Во многих из них активное участие принимали лидеры российской организованной преступности. Неслучайно почти у всех серьезных бандитов в 1990-е годы сотрудники правоохранительных органов находили при обысках корочки помощников депутата Государственной Думы, визитки народных избранников или крупных российских чиновников. А кое-кто и сам проникал в органы государственной власти. В середине 1990-х годов в городе Златоусте Челябинской области некий амбициозный спортсмен по фамилии Морозов сколотил группу таких же амбициозных мордоворотов и взял под свой контроль все ликероводочные предприятия области. В результате денежки от продажи водки, которая в годы демократии стала единственным утешением в жизни для большинства горожан, прямиком потекли в карман предприимчивого молодого спортсмена. После ликеро-водочных заводов в орбиту его интересов попали туристические фирмы, гостиницы, автосервис, а затем и другие прибыльные сферы региональной экономики. А когда начались выборы в местные органы власти, Морозов тут же выставил свою кандидатуру. Пообещав златоустовским бабушкам райскую жизнь и задобрив их подарками, Морозов без труда обзавелся депутатским мандатом и стал неуязвимым для правоохранительных органов. В итоге город в середине 1990-х годов полностью контролировался «братками», официальная власть там существовала лишь номинально. Пришлось, как и в годы Великой Отечественной, прибегать к чрезвычайным мерам. Чтобы навести в Златоусте порядок, в город приехала целая бригада специалистов МВД России и Генеральной прокуратуры. Правда, в отличие от военных времен, когда московские
сыщики за месяц работы умудрялись очищать от криминала даже большие города — Ташкент, Куйбышев или Новосибирск, в Златоусте этот процесс растянулся на несколько лет и шел с неимоверным скрипом. Златоустовский Морозов — не исключение. В годы демократии любая мало-мальски уважающая себя преступная группировка обязательно имела надежную «крышу» в органах государственной власти. И эти связи частенько спасали преступных авторитетов. Известный в начале 1990-х вор в законе по кличке Фрол Балашихинский, например, дважды отпускался судом под смехотворный залог в два миллиона тогдашних рублей (для сравнения: в те годы Фрол постоянно таскал с собой семь тысяч баксов — на мелкие расходы). Это юридическое чудо стало возможным благодаря недюжинным адвокатским способностям некоего Анатолия Лобанова, державшего в столице собственное адвокатское бюро и регулярно прикрывавшего хвосты матерым уголовникам. Кроме Фрола, Лобанов умудрился отмазать от наказания лидера измайловской преступной группировки Антона Малевского, красногорского авторитета по кличке Борщ, братьев Соколовых из балашихинской преступной группировки и многих других авторитетных уркаганов. Те в долгу не оставались. Анатолий Лобанов, к примеру, дважды выдвигал свою кандидатуру в депутаты Государственной Думы — в 1993 и 1995 годах. И оба раза предвыборную кампанию Лобанова финансировали лидеры балашихинской преступной группировки. Тогда для вожделенного депутатского мандата Лобанову не хватило всего нескольких сотен голосов. Другой пример. Когда в руки московских блюстителей порядка угодил весьма влиятельный в конце 1990-х годов авторитет Захарий Калашев по кличке Шакро, буквально на следующий день в милиции стали раздаваться звонки от известных российских политиков и бизнесменов с требованием немедленно отпустить честного грузинского предпринимателя.
Захарий Калашев Этот «честный грузинский предприниматель», а по совместительству лидер преступного сообщества, в 1990-е годы был одним из самых богатых людей России: имел недвижимость в США, в Австрии и на Сейшельских островах, по столице нашей Родины разъезжал в бронированном «Мерседесе» в сопровождении двух джипов с охраной. В течение нескольких лет Шакро и его люди контролировали игорный бизнес Москвы и ряд крупных коммерческих банков. А взяли его сотрудники Московского РУБОПа в тот момент, когда Калашев выходил в сопровождении свиты из развлекательного комплекса «Кристалл». При обыске у него нашли два грамма героина, а сам авторитет находился в состоянии сильного наркотического опьянения. Вот за такого «честного предпринимателя» и вступилась, как один, тогдашняя российская элита… В середине 1990-х годов, по данным московских правоохранительных органов, в столице постоянно проживали около полутора сотен воров в законе. Еще тридцать преступных авторитетов жили в Московской области. В распоряжении главарей российской
мафии на тот период имелось не менее двадцати тысяч активных бойцов, объединенных в группировки и сообщества. Наиболее серьезные из них — солнцевская, мытищинская, коптевская, таганская, балашихинская, измайловская, домодедовская ОПГ, а также этнические группировки: грузинская, армянская, чеченская, дагестанская. Вот такая криминальная армия орудовала в Москве и ее окрестностях в годы рыночных реформ. До этого столь очевидный всплеск бандитизма в России был лишь дважды: в первые годы революции и в суровое военное лихолетье. В столице в 1990-е годы криминальным группировкам противостояли сотрудники Московского регионального управления по борьбе с организованной преступностью (РУБОП). Аналогичные управления были созданы и в других регионах страны. Именно они выполняли значительную часть работы по очищению России от заполонившего ее криминального сброда. Так, например, Московский РУБОП за пять лет, с 1994 по 1999 год, ликвидировал свыше трех тысяч устойчивых преступных группировок, в которые входили около десяти тысяч человек. Кроме того, стараниями рубоповцев к уголовной ответственности удалось привлечь 56 воров в законе и 246 авторитетов преступного мира. Ни одна серьезная операция по задержанию вооруженных бандитов не обходилась без сотрудников Специального отряда быстрого реагирования (СОБР). В Московском РУБОПе, например, такой отряд был создан 1 апреля 1993 года и вначале состоял всего из двух десятков человек. Под офис первые собровцы снимали обшарпанную комнатушку в каком-то подвале. В первые месяцы работы не хватало всего: людей, машин, спецтехники, оружия. В отличие от бандитов, у которых было все. Ветераны столичного СОБРа вспоминают, как им приходилось выезжать на разборки двух криминальных кланов с одним пистолетом Макарова, да и то с неполной обоймой. Впрочем, уже через пару лет СОБР превратился в основную ударную силу Московского РУБОПа. За один только 1997 год сотрудники отряда более 1600 раз выезжали на спецоперации — в среднем по пять раз в сутки. Работали, как стахановцы, не щадя себя, без праздников и выходных. И результаты такой самоотверженной работы не замедлили сказаться: время бандитского беспредела начала
1990-х постепенно уходило в прошлое. Да и сами бандиты к концу десятилетия стали другими. Если раньше они чуть что хватались за оружие, то к концу 1990-х старались не доводить дело до вооруженных разборок с милицией, предпочитая добровольно сдаваться на милость собровцам. Правда, тут же начинали требовать адвоката, а затем частенько подавали в суд якобы за неправомерное задержание. И, к сожалению, иногда выигрывали. Но сотрудники РУБОПов, несмотря на «дыры» в законодательстве и вопли демократической общественности, продолжали выполнять свою работу, планомерно очищая страну от обнаглевшего криминала. В этом процессе сотрудники уголовного розыска объективно оказались на вторых ролях — основная нагрузка в борьбе с организованной преступностью легла на плечи рубоповцев. Но это не значит, что уголовный розыск в те годы бездействовал. Напротив, работы для сотрудников угрозыска в 1990-е годы было хоть отбавляй. Как выше уже говорилось, они ловили домушников и угонщиков автомашин, раскрывали убийства и грабежи, противостояли наркомафии (до появления Госнаркоконтроля РФ значительная часть наркотиков изымалась именно сотрудниками уголовного розыска). А кроме того — активно помогали коллегам из РУБОПов бороться с организованной преступностью. И в том, что в начале третьего тысячелетия с бандитским беспределом в России удалось покончить, есть немалая заслуга и сотрудников уголовного розыска.