Автор: Ивонина Л.И.
Теги: всеобщая история европа (ес, часть снг) история
ISBN: 978-5-905988-74-5
Год: 2013
Текст
принц Конде и маршал Тюренн
Л. И. Ивонина
Спутники
Марса
принц Конде и маршал Тюренн
Санкт-Петербург
2013
УДК 94(4)”15/19”
ББК 63.3(4)5
И25
Рецензент:
доктор исторических наук А. В. Беспалов
И25 ИвонинаЛ.И.
Спутники Марса: маршал Тюренн и принц Конде. — СПб.
2013. - 224 с.
ISBN 978-5-905988-74-5
Идея этой популярной книги возникла случайно, но, как и любая
случайность, не на пустом месте. Мне, разумеется, хотелось, на радость по¬
клонникам и, возможно, критикам, вернуться к Франции XVII в., но это
возвращение естественно на фоне моих «военных» сочинений последних
лет. Публикации статей о Конде и Тюренне требовали логического продол¬
жения, на что намекали мне и супруг, и некоторые коллеги. Огромное спа¬
сибо им за поддержку и интерес к моей работе. Но книгу я посвящаю своим
родителям - самым, как мне кажется, миролюбивым людям на земле, хотя
отец все же частенько заглядывает в сочинения по военной истории. Да и
мама найдет здесь немало интересных для себя страниц о жизни и любви
многоликой эпохи Барокко.
УДК 94(4) ”15/19'
ББК 63.3(4)5
© Л. И. Ивонина, 2013
Текст настоящего издания приводится в авторской редакции
Оригинал-макет С. В. Буракова
Дизайн обложки И. А. Тимофеев
Подписано в печать 03.06.2013. Формат 60x847i6
Бумага офсетная. Печать офсетная
Усл.-печ. л. 14,13
Тираж 100 экз. Заказ № 3202
Отпечатано в типографии «Нестор-История»
198095 СПб., ул. Розенштейна, д. 21
Тел.(812)622-01-23
Содержание
Предисловие 4
Отцы и сыновья 16
Познание жизни:
война в Европе и двор во Франции 31
Фобос и Деймос атакуют и взаимодействуют 60
Последние битвы войны
и первые испытания Фронды 81
Противостояние 100
Ложный оптимизм нового правления 129
Марс разбушевался:
милитаризация власти и Нидерландская война 151
Вознесение Тюренна 173
Обитатель Шантийи 197
Последние штрихи 215
Литература 221
4
Предисловие
На могиле Людовика слышен голос гения
многочисленных талантов
Франсуа Рене де Шатобриан
Слово «Марс» знакомо всем, и каждому по-своему. Планета Марс
и сегодня вызывает научный поиск и полет фантазии писателей.
Имя ей подарил неукротимый бог войны в римской мифоло¬
гии, сначала бывший в древней Италии богом плодородия, а за¬
тем отождествленный с греческим Аресом. Как культурная ре¬
альность раннего Нового времени (XVI-XVIII вв.), античность
во многом формировала поведение французского короля Людо¬
вика XIV (1643-1715), почти непрерывно вступавшего в военные
споры с другими государствами. Чаще всего этот великий монарх
представал в облике Марса. Например, из 328 известных медалей,
прославлявших Людовика, 17 изображают его в виде Аполлона,
88 — Юпитера, 5 — Меркурия и подавляющее большинство —
218 — Марса. Воинственный Марс был не случайным мифологи¬
ческим образом, а политической программой окружения короля.
Сам же Людовик XIV не столько являлся наследником тенденци¬
озного изображения и прославления государей во французской
и в европейской иконографии, сколько, и, прежде всего, триумфа¬
тором. Образ Марса-Людовика был индивидуален.
Сегодня стало модным говорить, что Королем-Солнце Лю¬
довик XIV являлся лишь для представительства, своеобразной
инсценировки высшей государственной власти: «Король вопло¬
щает государство, король помогает государству жить»1. С этим
можно соглашаться или нет, но на самом деле этот государь ста¬
рался быть дисциплинированным профессионалом, опиравшим¬
ся на идеи и достижения своих талантливых министров, способ¬
1 Blanning Т. The Pursuit of Glory. Europe 1648-1815. L., 2008. P. XXIV,
215-217.
5
нейших дипломатов и полководцев. Ведь никакое олицетворение
Бога на земле не сможет осуществить задуманное самостоятель¬
но. Для успешного ведения войны земному Марсу нужны были
не только сильные армии, но и военачальники, способные ориги¬
нально мыслить, когда Марс устал или затрудняется решить зада¬
чу. Другими словами, Богу необходима поддержка — ведь не зря
у планеты Марс есть два естественных спутника — Фобос и Дей¬
мос. Эти имена двух сыновей Бога Ареса, сопровождавших его
в бою, в переводе с древнегреческого означают «страх» и «ужас».
Однако Фобосом и Деймосом Марса-Людовика являлись отнюдь
не «тени» великого короля, а гениальные полководцы и настоя¬
щие лица первой величины — маршал Анри де Тюренн и принц
Луи де Конде.
«Зачем писать о полководцах? — могут спросить автора этой
книги, — в современном цивилизованном мире война столь непопу¬
лярна!» Действительно, современная цивилизация позиционирует
себя как цивилизация мира в противовес цивилизациям предыду¬
щих веков, когда война была неотъемлемой частью жизни общест¬
ва и во многом воспринималась как благо. Сегодня война, а кото¬
рой противником все чаще становится терроризм, более жестока:
с террористами мира заключить невозможно. Так, торжество раци¬
ональности и цивилизованности мира оборачивается максимиза¬
цией насилия по отношению к тому, кто не хочет играть по предла¬
гаемым господствующей цивилизацией разумным правилам. Тем
не менее, в XVII в., когда жили наши герои, «право войны» было ос¬
новным содержанием международно-правовых теорий, а сама вой¬
на практически являлась повседневной реальностью европейцев.
Исключение войны как основной категории из международного
права оставалось мечтой теоретиков и мыслителей — мечтой, пере¬
шедшей в последующие столетия. Поэтому эта книга — не столько
о войне и военачальниках, сколько об эпохе, о жизни самого выс¬
шего слоя французского общества — дворянства шпаги (noblesse
d’epee), выдающиеся представители которого могли сделать карь¬
еру и реализовать свои таланты, прежде всего, на войне.
«Мы порой восхваляем доблести одного, чтобыунизить друго¬
го. Так, например, люди бы меньше превозносили принца Конде,
если бы не хотели опорочить маршала Тюренна, и наоборот», —
заметил как-то известный современник маршала аристократ
6
и мемуарист Франсуа де Ларошфуко2. Как правило, точный в своих
крылатых выражениях, в этой максиме Ларошфуко оказался спра¬
ведлив лишь относительно. Справедлив, поскольку отметил нера-
зделимость имен Тюренна и Конде в глазах современников. А от¬
носительность его слов заключалась в том, что в пылу придворных
интриг в трансформировавшемся французском обществе XVII в.
могли опорочить любого. Какие же образы маршала и принца за¬
печатлели для нас их современники, потомки и исследователи?
Во многих французских семьях и по сей день существует дав¬
няя традиция рассказывать детям в канун Рождества о людях, про¬
славивших эту страну. Одна из популярных тем этих рассказов —
детство будущего маршала Франции в XVII в. Тюренна, мальчика,
который воспитывался у дяди и, повзрослев, стал знаменитым
полководцем. Дошли эти рассказы и до России. Однажды импера¬
трица Александра Федоровна подарила Николаю II на Рождество
книгу Т. Каю по мотивам этих рассказов под названием «История
Тюренна» с надписью: «Моему дорогому Ники с пожеланиями
счастливого Рождества 1898 года. С большой любовью Алекс».
Экземпляр этого издания был представлен на выставке «Музеум
книги» в Эрмитаже в 2003 г.3
Эта книга для детей — лишнее свидетельство тому, что Тюренн
оставил после себя самый положительный образ. И сам Ларош¬
фуко — его противник во время Фронды4 — создавал его одним
из первых. Полководцем восхищались знаменитый фрондер Поль
де Гонди, кардинал де Рец (хотя считал его более пригодным для
войны, нежели политики) и герцог Йоркский, будущий король Анг¬
2 Ларошфуко Ф. Мемуары. Максимы. Л., 1971.
3Cahu Т. Histoire de Turenne / il. P. Dufresne. Paris: Firmin-Didot & C°,
1898; Каю, T. История Тюренна / худ. П. Дюфресн. Париж: Фирмен-Дидо
и К0,1898.
4 Фронда — политическое движение во Франции в 1648-1652 гг. с раз¬
нородным социальным составом участников, название которого происхо¬
дило от французского слова «La Fronde» («праща» либо «камень от пра¬
щи») как своеобразного символа протеста против власти. Фронда была со¬
стоянием нарушенного Тридцатилетней войной и вызванным ею кризисом
равновесия, когда все противоборствующие силы пришли в анархическое
движение и защищали только свои интересы. Как политическое движение
не обладала внутренней цельностью, являясь, по сути, смутой. См.: Ма¬
лов В.Н. Парламентская Фронда. Франция 1643-1653. М. 2009, с.18,22.
7
лии в 1685-1688 гг. А французский историк и критик, вольнодумец
и эпикуреец Шарль де Сен-Эвремон, в 1661 г. высланный из Фран¬
ции по политическим мотивам и нашедший при дворе английского
короля Карла II благожелательный прием, оставил потомкам вели¬
колепную сравнительную характеристику Тюренна и Конде. Мадам
де Севинье в своих письмах породила легенду о бедности Тюренна,
подхваченную его биографами. Единственным, кто подпортил его
образ, стал, пожалуй, автор знаменитых «Мемуаров», в которых
дана наиболее яркая характеристика двора Людовика XIV, герцог
де Сен-Симон, заметивший: «Неужто мы умолчим... о г-не де Тю-
ренне и его присных, чтобы не видеть самого вопиющего коварст¬
ва, удостоенного самых безмерных наград?» Но сложно найти того
человека, которого обиженный жизнью Сен-Симон обошел крити¬
кой. Принцу Конде досталось от него еще больше. В целом же, бла¬
годаря современникам, Тюренн стал национальным наследием —
даже французские республиканцы почитали его, несмотря на то,
что маршал всю свою жизнь являлся роялистом5.
Своеобразный парадокс положительного восприятия Тюрен¬
на лишний раз подтверждает то, что известные люди после смер¬
ти становятся легендой. И все потому, что его моральный облик,
деловые качества и полководческий гений никого не оставляли
равнодушным. Боевое искусство Тюренна исключительно высо¬
ко оценивали такие знаменитые военачальники Нового времени,
как герцог Мальборо, Суворов и Наполеон. Мальборо не раз упо¬
минал Тюренна в письмах как высочайший образец «применения
искусства и разума на войне». Суворов неоднократно указывал
на необходимость изучения наследия маршала. Из его боевых ка¬
честв русский полководец особенно выделял постоянство. Харак¬
теризуя самого себя, Суворов писал: «Наука просветила меня в до¬
бродетель, я лгу, как Эпаминонд, бегаю, как Цезарь, постоянен,
как Тюренн, и праводушен, как Аристид», и наставлял крестника
5 Сен-Симон. Мемуары. Книга 1. М., 1991. С. 53; Кардинал де Рец. Ме¬
муары. М. 1997; Memoires du Due d’York sur les evenemens arrives en France
pendant les annees 1652 a 1659/Nouvelle collection des Memoires pour servir
a 1’Histoire de France/Par M. Michaud. T.X. P., 1888; Saint-Evremont. Eloge.
Carrion-Nisas. Essai sur 1’histoire general de 1’art militaire. Paris, 1824. P. 83;
Lettres choises de Madame la Marquise de Sevigne a Madame de Grignan sa
Fille. P., 1825.
8
он так: «Как человек военный, вникай в сочинения Вобана, Ке-
горна, Кураса, Гибнера, будь несколько сведущим в богословии,
физике и нравственной философии; внимательно читай Евгения,
Тюренна, Комментарии Цезаря, Фридриха II...» Для Петра Ве¬
ликого имя Тюренна было нарицательным: «Слава Богу, дожил
я до своих Тюреннов, только вот Сюллия у себя еще не вижу».
А один из сыновей короля Франции Луи-Филиппа Орлеанского
(1830-1848) Анри Орлеанский, герцог Омальский (1822-1897),
с 1830 г. наследник угасшего дома Конде, признавая талант вели¬
кого соратника и соперника принца Конде, отмечал, что «каждый
день ему (т.е. Тюренну) приносил прогресс»6.
Но самое большое влияние на формирование мнения о Тюрен-
не в литературе оказал Наполеон Бонапарт. В его списке семи самых
выдающихся полководцев мировой истории виконт де Тюренн был
единственным французом, составив компанию таким «монстрам»
военного дела, как Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Це¬
зарь, Густав II Адольф, принц Евгений Савойский и Фридрих Ве¬
ликий. Тюренн являлся одним из великих полководцев, кампании
которых Наполеон всем солдатам рекомендовал «читать и перечи¬
тывать». В книге о войнах Юлия Цезаря, маршала Тюренна и Фрид¬
риха Великого Наполеон соединил описательный и аналитический
методы исследования походов маршала и дал полное представле¬
ние о войнах той эпохи. Французский император отмечал выдер¬
жку полководца, умение владеть собой: «У Тюренна сердце было
в голове», и его гений, который с годами становился смелее. Тем
не менее, он осуждал Тюренна за измену королю и возмущение ар¬
мии в 1649-1651 гг., как видно, выступая с позиций своей импера¬
торской власти и предав забвению путь своего прихода к ней7.
6 См.: The Marlborough-Godolphin Correspondence/ Ed. by H. L. Snyder.
Vol. I. Oxford, 1975; Memoirs of the Duke of Marlborough with his original
correspondence: collected from the family records at Blenheim, and other
authentic sources/by W. Coxe. In three volumes. L., 1848; Суворов А. В. На¬
ука побеждать. M.: «Молодая гвардия», 1984; Он же. Жизнь Суворова
им самим описанная или собрание писем и сочинений его. Ч. 1 и 2. М.,
1819; Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Великого. М., 1989. С. 20; Henri
d’Orleans, Due d’Aumale. Histoire des princes de Conde pendant les XVI et
XVII siecle. Vols. 3-7. P., 1863-1896. Vol. 3. P. 141-143.
7 Observations on the Wars of Marshal Turennef dictated by Napoleon at
St Helena. P., 1823. Napoleon I. Darstellung der Kriege Caesars, Turennes,
9
В литературе о Тюренне можно выделить два направления:
военно-теоретическое и историко-биографическое. Известный тео¬
ретик военного искусства и поклонник наполеоновских методов
войны Карл фон Клаузевиц видел в Тюренне полководца, воо¬
руженного не тяжелым рыцарским мечом, а тонкой придворной
шпагой. Этим знаменитым сравнением Клаузевиц подчеркнул от¬
личие стратегии XVII в. от наполеоновской. Ведь маневр занимал
у Тюренна гораздо большее место, чем у Наполеона, бой являлся
крайним средством для захвата территории, а в разгроме армии
противника Тюренн не видел единственной цели военных дей¬
ствий. Но наполеоновские принципы еще не могли применяться
относительно небольшими армиями эпохи, предшествовавшей
Французской революции. И если Тюренн и был великим масте¬
ром стратегии измора, то его маневры всегда были уверенными
и решительными, а его легкая придворная шпага была остро от¬
точена и умела наносить тяжелые удары, возражал Клаузевицу
другой историк военного искусства Ганс Дельбрюк.
Тем не менее, Дельбрюк соглашался с коллегой в том, что искус¬
ство Тюренна было искусством его эпохи. Маршал предпочитал
«наносить больше вреда противнику в открытом поле, чем осаждать
и брать города», и был «творцом хотя и искусной..., но избегающей
кровопролития маневренной стратегии». Немецкий историк не¬
сколько недооценивал роль Тюренна в истории военного искусст¬
ва в пользу «творцов особых методов» Морица Оранского, Густава
Адольфа и Фридриха Великого. В целом, в военном плане о Тюренне
писали и пишут не только как о мастере маневра, но и как значимой
фигуре при переходе к магазинной системе снабжения. С его именем
связывают последние крупные успехи французского оружия, за ко¬
торыми следовало столетие унизительных поражений8.
Friedrichs des Grossen. Berlin, 1938. (русский пер.: Наполеон Бонапарт.
Войны Цезаря, Тюренна, Фридриха Великого. Пер. с фр. М.; Жуковский:
Кучково поле, 2005.
8КлаузевицК. О войне. М.: Государственное военное издательство,
1934; Дельбрюк Г. История военного искусства. Т. IV. С. 198-297, 224;
Dodge Т. A. Gustavus Adolphus; a history of the art of war from its revival after
the middle ages to the end of the Spanish succession war, with a detailed account of
the campaigns of the great Swede, and of the most famous campaign of Turenne,
Conde, Eugene and Marlborough. With 237 charts, maps, plans of battles and
tactical manoeuvres, cuts of uniforms, arms, and weapons. Cambridge, 1895.
10
Конечно, в России — державе, постоянно расширявшей свою
территорию и развивавшей опыт военного искусства, Тюренна
не могли обойти вниманием. «Сила ума и сила воли были у него
в совершенном равновесии, и воля его, никогда... не колеблясь,
повиновалась и следовала внушениям его разума... В неудачах
он не падал духом и не приходил в уныние, но, веря счастью,
умел склонять его на свою сторону и пользоваться им», — пи¬
сал М. Голицын в фундаментальном труде «Великие полководцы
истории». Разумеется, и в его оценке маршала явно просматри¬
вается сильное влияние Наполеона.
В советское время, исключая маленькие и схематичные статьи
в массовой печати и общие работы по военному искусству, спе¬
циально Тюренна вспомнили лишь однажды, и, пожалуй, в пра¬
ктических целях. Накануне Второй мировой войны А. Рутченко
и М. Тубянский написали небольшую биографию маршала, пред¬
назначенную для командующего состава Красной Армии9. Авторы
показали себя знатоками военного дела XVII в. и тонкими цените¬
лями военного искусства Тюренна, ставя его в пример потенци¬
альным читателям-командармам. По их мнению, овладев самыми
передовыми военными методами своего времени, позаимствовав
тактические приемы и технические усовершенствования у Виль¬
гельма Оранского и Густава-Адольфа, Тюренн не раз проверял
их в сражениях, а затем сам улучшил и развил их настолько, что
справедливо считается предшественником Наполеона в выработ¬
ке элементов новой стратегии и тактики.
В зарубежной литературе существует немало классических би¬
ографий маршала. Биографии эти написаны, прежде всего, на ос¬
нове мемуаров Тюренна (а также его писем и реляций), его сов¬
ременников, и затем, с XIX в., трудов того же Наполеона. В этих
работах французский маршал предстает не только как военный
9 Ramsay М. A. chevallier de. Histoire d’Henry de la Tour d’Auvergne,
vicomte de Turenne. 2 vol. P., 1735. Abbe Raguenet. Histoire du vicomte de
Turenne. P., 1741 (русский пер. История о Виконте Тюренне. Сочинение
Аббата Рагенета, переводил с французскаго Капитан Яким Сулима. 2 Ч.
СПб., 1763); Duruy. Histoire de Turenne. Paris, 1880; Roy J. Turenne, sa
vie et les institutions militaires de son temps. Paris, 1884; Hardy de Perini.
Turenne et Conde. Paris, 1907; Neuber C. Turenne als Kriegstheoretiker and
Feldherr. Vienna, 1869; Cockayne T.O. Life of M. de Turenne. London, 1853;
Malleson G.B. Marshal Turenne. London, 1907.
11
(хотя в первую очередь отмечается формирование его личности
именно в этом направлении), но и как человек. Среди них следует
отметить М. А. Рамсэ, которого русский историк М. Голицын на¬
звал лучшим биографом Тюренна, аббата Рагене и Т. Лонгвиля10 *.
В работах последних трех десятилетий можно отметить как об¬
ращение к предыдущим оценкам Тюренна, так и новые подходы.
Ведь эволюция знаний о военной истории открыла новую страницу
в характеристике тактики и стратегии маршала. Так, Ж. Беренжер
заметил, что Тюренна надо изучать в контексте социальной исто¬
рии его времени, а не рассматривать только как военного. По его
мнению, в области стратегии маршал был адептом непрямого сти¬
ля, и в своих действиях искал ситуацию, чтобы усадить противни¬
ка за стол переговоров. В. Гетри называет Тюренна ключевой фи¬
гурой в военном искусстве между Тридцатилетней войной и 60-ми
годами века Барокко, превосходившей других полководцев в стра¬
тегии и маневре. При этом историк особенно выделяет стратеги¬
ческую дуэль маршала с имперским главнокомандующим Монте-
кукколи в 1672-1675 гг.11 Кстати, в литературе мнение о том, что
Тюренн и Конде были великими противниками, часто подается
как неоспоримый факт. На самом деле даже во время Фронды они
являлись соратниками и одновременно соперниками, представляя
собой, по сути, своеобразный «двуликий Янус» стратегии и такти¬
ки Короля-Солнце.
Сам Тюренн оставил многочисленную личную и деловую кор¬
респонденцию, инструкции и мемуары, заканчивающиеся 1658 г.
и неоднократно издававшиеся как отдельно, так и в качестве прило¬
жений к биографиям. В мемуарах он просто и спокойно рассказал
о своих походах, нисколько не стремясь приукрасить свою деятель¬
ность или скрыть свои ошибки. Полководец открыто писал о сво¬
ем поражении «я разбит», но победу делил со всей армией — «мы
победили». Он называл себя в 3-м лице, особенно не выделяя среди
других. Можно сказать, это не только мемуары, это жизнь: принц
Шарль-Жозеф де Линь в своих записках отзывался о них, что «это
10 Голицын Н. С. Великие полководцы истории. Часть 2. СПб, 1875.
С 179; Рутченко А., Тубянский М. Тюренн. М., 1939.
uBerengerJ. Turenne. Р., 1987. Р. 7-9; Guthrie W. Р. The later Thirty
Years War. From the battle of Wittstok to the Treaty of Westphalia. Westport
(Connecticut); London, 2003. P. 200, 237.
12
приказы..., дела... и все...» По форме они просты, а по содержанию
основательны, как и вся его переписка. Особый интерес он прояв¬
лял к истории своего времени и к эволюции военного дела12.
В ином образе предстает принц Конде. Современники могли
любить его, либо ненавидеть, но все равно восхищались им, не¬
смотря на его политические просчеты и личностные особенности.
Возможно, самую яркую характеристику дал ему в своих мемуа¬
рах кардинал де Рец: «Принц де Конде был рожден полководцем,
что можно сказать лишь о нем, о Цезаре и о Спиноле. Он стал вро¬
вень с первым и превзошел второго. Бесстрашие — еще не самая
главная черта его характера. Природа наделила его великим умом,
не уступавшим его мужеству. Судьба, ниспослав его веку воинст¬
венному, предоставила мужеству развернуться во всем его бле¬
ске; рождение, или лучше сказать, воспитание в семье, преданной
и покорной правительству, ограничило ум рамкой слишком тес¬
ной. Принцу не внушили с ранних лет те важные начала, какие...
развивают то, что зовется последовательностью... Уже в юности он
опережен был стремительным развитием великих событий и на¬
выком к успеху. Недостаток этот был причиной того, что, обла¬
дая от природы душой незлобной, он совершал несправедливости,
обладая отвагой Александра..., был не чужд слабости, обладая за¬
мечательным умом, действовал неосмотрительно, обладая всеми
достоинствами..., не послужил государству так, как был должен...
Он не сумел возвыситься до своих дарований, и это уже недоста¬
ток, но все равно он велик, он прекрасен»13.
Многие люди, особенно близкие к нему по духу и входящие
в его клиентелу, почти не видели у Конде недостатков. В мемуа¬
рах Франсуа де Ларошфуко он «... статный, наделенный большим,
ясным, проницательным и всесторонним умом, покрыл себя ве¬
личайшей славою...» Единственным упущением принца Ларош¬
12Memoires de Turenne/ed. Marichal. 2 vol. P., 1909-1914. Du Buisson.
La Vie du vicomte de Turenne — the author is apparently Gatien de Sandraz
de Courtilz. Paris, the Hague, and Cologne, 1688-1695; Turenne. Memoires
sur la guerre, tires des originaux. P., 1738; Maximes de M. de Turenne (1644)
//Grimoard. Collections de lettres et memoires trouves dans la portefeuille de
M. de Turenne. Paris, 1782; Recueil de lettres ecrites au vicomte de Turenne
par Louis et ses ministres, &c. Paris, 1779; Correspondance inedite de Turenne
avec Le Tellier et Louvois/ed. Barthelemy. Paris, 1874.
13 Кардинал де Рец. Мемуары. С. 119-120.
13
фуко считал отсутствие более тщательного обдумывания своих
действий. Прокурор-генерал Дижонского парламента Пьер Лене
тоже оставил мемуары, где так отзывался о принце: «Он удовлет¬
ворял желания своих подчиненных, игнорируя многие частности...
Принц завоевал огромную репутацию, проведя баталии у Рокруа,
Фрейбурга, Нордлингена и Ланса, взяв Трионвилль, Филиппсбург,
дойдя до сердца Рейна — Кобленца, выказав храбрость и велико¬
душие у Дюнкерка... Ему отдала свое сердце фортуна...»14
А в своей великолепной надгробной речи, произнесенной
в Соборе Парижской Богоматери по случаю годовщины кончины
принца Конде 10 марта 1687 г., епископ Мо, выдающийся исто¬
рик и воспитатель дофина Жак-Бенинь Боссюэ представил его
не только выдающимся государственным деятелем, но и фактиче¬
ски возвысил его над другим великим полководцем столетия —
Тюренном. Отличительной чертой военного гения Конде епископ
назвал быстроту замысла, нисходившего на него среди сраже¬
ния — его знаменитые «вдохновения». Боссюэ подчеркивал неор¬
динарный ум принца и его умение общаться с великими мыслите¬
лями своего времени. А Людовик XIV после смерти Конде заявил,
что он потерял «величайшего человека в моем королевстве»15.
Вполне естественно, что для своих потомков Великий Кон¬
де являлся образцом для подражания, почти Богом. Сочинения
некоторых из них полны апологетики. Например, Луи-Жозеф де
Бурбон-Конде (1736-1818), подробно описав военные победы
своего знаменитого предка, его общение с известными политика¬
ми и творческими людьми Великого века, лишь кратко обрисовал
неприятные страницы его истории — Фронду и службу испанскому
королю. Бесстрашный и находчивый полководец у него во время
Фронды предстает простодушным и чувствительным человеком,
преданным двором и руководствовавшимся плохими советами
14 Ларошфуко Ф. Мемуары. С. 32,127; Nouvelle Collection des Memoires
pour servir a 1’Histoire de France. Troisime Serie. Memoires de Pierre Lenet,
Procureur-General au Parlement de Dijon et conseiler d’Etat. Premiere Partie.
P., 1888. P. 185,194.
15 См.: Отрывки из надгробной речи Боссюэта Великому Конде//Сын
Отечества. Ч. 52. № 8. 1819; Надгробные слова Боссюэта, еп. Мосско-
го. СПб., 1822. С. 48; Цит. по: Louis Joseph de Bourbon Conde (prince de),
Charles Louis de Sevelinges. Memoires pour servir a 1’Histoire de la Maison
Conde/Par L. - G. Michaud. T. I. P., 1820. P. 233.
14
друзей. Сочинение Луи-Жозефа обогатила личная корреспонден¬
ция принца. А уже упомянутый выше герцог Омальский лично при¬
нялся за составление «Истории принцев Конде в XVI-XVII вв.»,
в которой целых пять томов посвятил Великому Конде. Содержа¬
ние этого самого обширного сочинения о Конде дополнено сотня¬
ми писем из его корреспонденции. Выражая свое восхищение геро¬
ем, автор «Истории...» в то же время полагал, что после 30-ти лет
фортуна отвернулась от принца, и его военный гений ослаб16.
У историков к нему более критическое отношение, и как к че¬
ловеку, и как к полководцу. Это вполне объяснимо их неугаса¬
ющим и позитивным интересом к личности Людовика XIV, его
военным реформам, а также уходящей эпохой, представителем
которой и являлся Конде. Апологет Короля-Солнце современ¬
ный историк Ф. Блюш, например, тщательно фиксируя события,
связанные с его именем, одновременно словно избегает его лич¬
ностной характеристики в отличие от многих персонажей своего
фундированного труда. Вообще Конде любят упрекать за то, что
ради быстрого и сильного натиска, способного привести к побе¬
де, он не щадил ни своих солдат, ни солдат противника, а его ар¬
мия особенно отличалась грабежами и насилиями. В целом он как
полководец уступал своему коллеге Тюренну: его стиль состоял
из дерзости, упрямой спешки и агрессивных нападений, полных
рисовки, тогда как Тюренн был примером тонкого и тщательного
маневра, терпеливости и расчета. Как человек, отмечают многие
историки, Конде нередко отличался надменностью, жестокостью,
оскорбительной грубостью с подчиненными. Вместе с тем, Конде
называют настоящим военным и светстким интеллектуалом, ода¬
ренным и независимым.
Современники, потомки и исследователи особенно критику¬
ют действия принца во время Фронды. Что же касается его служ¬
бы испанскому королю, то здесь одни историки и биографы, дабы
прямо не назвать Конде «предателем», чаще всего ограничиваются
фиксацией событий, а другие пользуются расхожими клише «мя¬
тежник» и «изменник». И все же с позиций современной историче¬
ской науки, предпочитающей анализировать социальные структу¬
ры и институты и основываться на междисциплинарных подходах,
16 Ibid. Р. 82-86; Henri d’Orleans, Due d’Aumale. Histoire des princes de
Conde pendant les XVI et XVII siecle. Vol. 3. P. 141-143.
15
личность Конде предстает более сложной. Фигура великого пол¬
ководца и принца крови органично вплетается в трансформиру¬
ющийся социум XVII в. и анализируется на фоне развития бю¬
рократического государства, жизни придворного общества, роли
привилегий дворянства и системы патронажа и клиентелы. Так,
по мнению современной французской исследовательницы К. Бежу,
«фортуна Конде состояла в балансе приспособления к триумфу аб¬
солютизма»17. В любом случае, в общей оценке этого незаурядного
человека преобладает прилагательное «Великий».
Итак, перед нами два героя, жизнь которых возбуждает неис¬
сякаемый интерес и порождает немало вопросов. Каким был чело¬
век, заслуживший честь быть героем детских книг и вдохновлять
своим примером даже юные сердца? В какой степени маршал Тю¬
ренн являлся положительным героем в войне и мире? Что было
главным в его жизни? Каким он представлял французское государ¬
ство и себя в нем? Каковы слагаемые не оспариваемого историей
величия принца Конде? Кем был он — бесстрашным рыцарем Ба¬
рокко, гениальным полководцем, мятежной душой, великодуш¬
ным вольнодумцем, не оставившим миру своих мыслей, государст¬
венным преступником, покорной слугой монарха, подавившего его
натуру? Какой след оставили оба спутника Короля-Солнце в исто¬
рии военного искусства, и что, наконец, было между ними обще¬
го и особенного? Об этом нам и предстоит поразмышлять, пройдя
путь людей, запечатлевших свои имена в устойчивом словосочета¬
нии — «время Тюренна и Конде».
17См., например: Блюш Ф. Людовик XIV. С. 792; Pouilly I. de. Portrait
de Konde. Nanterre, 1985. P. 8; Lynn J. A. Giant of the Grand Siecle. The
French Army 1610-1715. Cambridge, 1997. P. 276; Beguin K. Les Princes de
Conde. Les Princes de Conde: Rebelles, courtisans et mecenes dans la France
du Grand Siecle. Champ Vallon, 2003. P. 12.
16
Отцы и сыновья
Иди вперед, навстречу туманному будущему,
без страха и с мужественным сердцем
Генри Лонгфелло
Четыре фактора обусловили путь героев книги к вершинам славы —
их собственный гений, удача, происхождение и время. На первое
место здесь следует поставить время, Хронос — еще одного вели¬
кого античного небожителя в жизни Тюренна и Конде. Когда Хро¬
нос неспокоен, на волнах его гнева можно столь же взлететь ввысь,
сколь упасть в бездну. Оседлать самую высокую волну с большой
степенью вероятности могут помочь происхождение и таланты,
но при благоволении Фортуны.
Как видно, Хронос крепко сердился на Францию и Европу,
заставляя их меняться, идти вперед сложным и кровопролитным
путем. А Марс только радовался, и в союзе с Фортуной подбирал
себе спутников.
То было время сложного и противоречивого пути от средне¬
вековой цивилизации к буржуазной, насыщенного грандиозными
событиями, переворачивающими традиционные представления
о мире. Перемены начались еще в XVI столетии, когда Европа нача¬
ла долгий переход от «традиционалистской» средневековой соци¬
альной системы к новому обществу, основанному на гражданстве
и рыночной экспансии. Необходимым элементом этого перехода
было государство, основанное на социальном дисциплинировании.
Важную роль в нем играла религия: она делала это государство бо¬
лее сакральным перед тем, как оно стало более светским. Посте¬
пенно возникало относительно однородное общество подданных
с внушаемыми формами поведения, мышления и менталитета.
Государства укреплялись, монополизируя военную силу, финансы
и церковь, а их вооруженное соперничество на европейской арене
принимало религиозную окраску. Во второй половине XVI — пер¬
вой половине XVII вв. характерной чертой жизни европейского
17
общества стал конфессионализм, сопровождавшийся принуждени¬
ем к религиозному единообразию, что в современном понимании
равноценно религиозному фундаментализму1. Христианские цер¬
кви — католическая и протестантские течения — вступали в союзы
с государствами раннего Нового времени, сила которых давала им
возможность управлять религиозными делами. Правда, результаты
этого союза часто расходились с целями.
Сто с лишним лет в Европе длился «конфессиональный век»,
соединивший религию и политику в единое целое, и бушевали
войны за «истинную веру». Частью их стали религиозные или
гугенотские войны во Франции — серия затяжных гражданских
конфликтов, которые раздирали королевство при последних
королях династии Валуа (1562-1598). В ход событий во Фран¬
ции вмешивались ее соседи — английская королева Елизавета I
(1558-1603) поддерживала гугенотов, а Филипп II Испанский
(1556-1598) — католиков. Граней у этой войны было много.
Гугеноты воевали с католиками, группы аристократов проти¬
востояли королевскому двору, шайки воров и нищих в Париже,
казалось, совершенно обезумели, а отдаленные провинции стре¬
мились вернуться к былой независимости от центра. На поверх¬
ности основным источником разногласий была религия, но ре¬
ально их породил кризис во многих сферах жизни — кризис роста
и трансформации европейской цивилизации в целом. К тому же
четыре короля династии Валуа, правившие после Франциска I
(1515-1547), были весьма заурядны. Между 1559 и 1589 гг. ко¬
ролева Екатерина Медичи была единственной заслуживающей
пристального внимания фигурой, но она устала жонглировать
католиками и гугенотами, сталкивая их между собой. Итогом
стал крах династии Валуа и занятие престола Франции другой
ветвью Капетингов — Бурбонами.
В пылу междоусобиц закалялись характеры, оформлялись по¬
литические и личные пристрастия отцов Тюренна и Конде, высо¬
кое происхождение которых само по себе бросало их и их детей
в самую гущу событий.
1 Schilling Н. Confessional Europe//Handbook of European History 1400-
1600. Vol. II/Ed.by T. Brady, H. Obermann, J. Tracy. Leiden, N.Y., Koln, 1995.
P. 641-681; Idem. Konfessionalisierung und Staatsinteressen. Internationale
Beziehungen 1559-1660. Paderborn, Munchen, Wien, Zurich, 2007. S.6-8.
18
Будущий маршал Франции Анри де Ла Тур д’Овернь, виконт
де Тюренн, родился 11 сентября 1611 г. в крепости Седан в Ар¬
деннах на севере Франции. Он был вторым сыном гугенота по ве¬
роисповеданию и одного из самых влиятельных представителей
французской аристократии Анри де Ла Тур д’Овернь, виконта де
Тюренна, герцога де Буйона и его второй жены Елизаветы Нассау,
дочери статхаудера Республики Соединенных Провинций принца
Вильгельма I Оранского по прозвищу Молчаливый (1572-1584).
Династия Оранских всегда играла значительную роль в истории
Нидерландов и по сей день является правящей династией этой
страны. С XII в. графы Оранские были вассалами Священной
Римской империи с титулом имперских князей. Дед Тюренна по¬
лучил этот титул после смерти своего дяди Рене в 1544 г., но са¬
мое главное, что принц Вильгельм Оранский, граф Нассауский,
стал первым статхаудером нидерландских провинций Голландии
и Зеландии и одним из лидеров «восьмидесятилетней войны» Ни¬
дерландов за независимость против Испании (1566-1648). Эта
страна и ее анти-испанская борьба сыграют значительную роль
в формировании личности и карьере Анри.
Отец Тюренна тоже был заметной фигурой на политическом
небосклоне Франции и Европы. Еще после событий Варфоломе¬
евской ночи (1572) в 1576 г. он принял кальвинистское вероиспо¬
ведание и примкнул к партии Генриха Наваррского — будущего
короля Франции Генриха IV Бурбона. Старший Анри был другом
и сподвижником Генриха, стал вождем французских гугенотов
и с 1592 г. маршалом Франции. Участвуя во всех войнах, которые
вел Генрих Бурбон, он прекрасно изучил практику военного дела,
а со вступлением того на престол в 1589 г. исполнял целый ряд
ответственных дипломатических поручений в Англии, Республи¬
ке Соединенных Провинций и Испанских Нидерландах. В благо¬
дарность за его подвиги король устроил брак Тюренна с дочерью
Анри Робера де Ла Марка.
В свое время при известии о расправе, учиненной герцо¬
гом де Гизом над протестантами в Васси неподалеку от Седана
в 1562 г., молодой гугенот Анри де Ла Марк, женатый на Фран¬
суазе де Бурбон-Монпансье, кузине Генриха Наваррского, про¬
возгласил себя суверенным князем Седанским. В средние века
Седан был феодом Музонского аббатства. С XV в. им владела
одна из ветвей Клевского дома, причем по соглашению с аббат¬
19
ством сеньория считалась независимой. После смерти Анри-Ро-
бера в 1574 г. и затем его холостого сына в 1588 г. Седан перешел
к сестре последнего Шарлотте де Ла Марк и ее супругу Анри де
Тюренну. Брак этот оказался бездетным, имущество Ла Марков
было объявлено выморочным, и на владение Седаном притязали
их другие родственники, в частности, младший брат Анри-Робе-
ра граф де Молеврье, герцог де Монпансье. В обход, возможно,
более законных претендентов на это наследство король закрепил
за Анри де Тюренном и его потомками владение Седаном и пра¬
во именоваться герцогом Буйонским. Первый брак Анри про¬
должался недолго. Именно дочь Вильгельма Оранского Елизаве¬
та стала матерью его семи детей: двух сыновей и пяти дочерей2.
Однако, как часто пишут биографы Тюренна, неблагодар¬
ный де Буйон отплатил королю другой монетой. Он примкнул
к заговору Шарля де Гонто, барона де Бирона, маршала с 1594 г.
и герцога и пэра Франции с 1598 г. Отважный военный и губер¬
натор Бургундии, но невероятно честолюбивый, и к тому же
азартный игрок, Бирон сошелся с людьми, недовольными ко¬
ролем. Усиление королевской власти и ослабление могущества
сеньоров побудили последних привлечь к заговору герцога Са¬
войи и испанского короля Филиппа III. Бирон увлекся идеей со¬
здать независимое от Франции княжество в составе Бургундии,
Франш-Конте, Лимузена и Перигора и обещанием руки савой¬
ской принцессы. Еще в 1599 г. Бирон вел тайные переговоры
с герцогом Савойским и графом Фуентским с целью направить
их оружие против Генриха IV. Между тем, последний в 1600 г.
объявил войну герцогу Савойскому, и Бирон был вынужден по¬
вести французское войско против Савойи. От него потребовали
выдачи короля, в чем он отказал. Тем не менее, когда при осаде
форта Св. Екатерины у Генуи Генрих IV намеревался осмотреть
укрепления, Бирон расставил стрелков, которые должны были
открыть огонь по условленному сигналу. Однако в последний
момент он передумал и помешал королю отправиться к опас¬
ному месту. Мир с Савойей был заключен в 1601 г., а связи
Бирона с герцогом Савойским не остались тайной для Генриха
IV. Не зная наиболее компроментирующих подробностей, ко¬
роль простил заговорщика. Несмотря на это, неуемный Бирон
2Longueville Т. Marshall Turenne. L., N.Y., Bombay, Calcutta, 1907. P. 5.
20
продолжал тайную переписку с враждебными Франции государ¬
ствами, но, преданный своим поверенным Лафеном, который
передал Генриху IV план заговорщиков, был арестован и приго¬
ворен к смерти.
После казни Бирона в Бастилии в июле 1602 г. Буйон призвал
гугенотов к восстанию, бежал в свои арденнские владения и укре¬
пился в Седане. Генрих был вынужден идти с вооруженным отря¬
дом против своего старого военного соратника. Дав городу значи¬
тельную сумму денег, он с сожалением заметил: «Я вижу Седан,
и из моих рук месье Буйон получил то, что он хочет; теперь же
я научу его долгу». Герцог укрылся от гнева короля у главы Про¬
тестантского союза курфюрста Пфальцского Фридриха IV и моби¬
лизовал в свою защиту протестантских князей Германии и даже
королеву Елизавету Тюдор. Те попросили за Буйона, в 1605 г.
он получил королевское прощение и на следующий год вернул¬
ся во Францию. Как видно, седанские правители не отличались
верностью короне, но вовсе не из-за их неблагодарности. С одной
стороны, поведение Буйона можно объяснить традиционным се¬
паратизмом французской аристократии, а, с другой, тем, что после
введения Генрихом IV Нантского эдикта 1598 г., даровавшего сво¬
боду вероисповедания гугенотам и ряд привилегий политическо¬
го, судебного и военного характера, гугенотские регионы Фран¬
ции стали стремиться к полной автономии, т.е. к образованию
своеобразного «государства в государстве».
После смерти Генриха IV маршал Буйон вошел в Регентский
совет королевы Марии Медичи и интриговал в союзе с фаворитом
королевы Кончини против министра покойного короля герцога де
Сюлли. Еще в 1601 г. он основал для братьев по вере Седанскую
академию в своих владениях. В 1621 г. Ларошельская Ассамблея,
видя в нем вождя, хотела провозгласить Буйона главнокоман¬
дующим силами гугенотов. Тем не менее, тот, уже не желая ввя¬
зываться в политическую борьбу оппозиционной аристократии,
да и будучи нездоров, уступил этот пост герцогу Анри де Рога¬
ну, и не случайно. Ведь после восшествия Генриха Наваррского
на французский престол традиционные лидеры гугенотов из чи¬
сла Бурбонов и Конде перешли в католичество. Верность кальви¬
низму сохранили только Роганы, следовавшие за Бурбонами в ли¬
нии наследования престола королевства Наварра. Буйон удалился
в свои наследственные владения в Седане, всецело уйдя в личную
21
жизнь и занявшись написанием мемуаров, которые были напеча¬
таны в 1666 г.3
Здесь же, в Седане, в небольшой крепости под надзором отца
и домашних учителей прошло детство Анри де Тюренна. Понача¬
лу, будучи слабого здоровья, он не обнаруживал особых способ¬
ностей ни к учению, ни к физической подготовке. Он чуть не умер
от прорезывания зубов, не говорил почти до четырех лет и пос¬
тоянно простывал. Тем не менее, он и его старший брат Фреде¬
рик-Морис получили соответствующее своему кругу воспитание,
и, как все молодые аристократы того времени, предпочитали во¬
енную службу. В образование детей входили основы философии,
Древней и Новой истории, знакомство с правилами поведения
в высшем свете. Из военных навыков они приобретали умение
владеть оружием, управлять лошадью, знакомились с основами
фортификации и изучали историю войн. Буйон любил рассказы¬
вать детям о войнах, в которых ему приходилось участвовать, и,
возможно, благодаря этим беседам юный Тюренн обрел настоя¬
щее призвание к военному делу. Возбуждая самолюбие мальчика,
отец говорил ему, что из-за слабого здоровья из него не выйдет
хорошего воина, и что его сын вряд ли сможет выдержать тяго¬
ты военной службы. К тому же все замечали, что Анри отличала
исключительная человечность и скромность манер, а его деньги
тут же перекочевывали в карманы нищих. Но он проявил твер¬
дость характера и стал уделять большое внимание физической
подготовке и закаливанию организма. Решив доказать отцу, что
он бесстрашен и силен, Анри в возрасте 10 лет провел ночь на кре¬
постных стенах Седана. Однажды поздно вечером учитель маль¬
чика, зайдя в его комнату, не обнаружил там воспитанника. После
долгих поисков его нашли спящим около одной из пушек.
Юный Тюренн с упоением читал Квинта Курция о жизни и по¬
ходах Александра Македонского и «Комментарии» Цезаря, ча¬
сто цитируя по памяти целые куски этих произведений. Деяния
великих мужей древности воспламеняли ум и душу серьезного
и внешне ничем не примечательного мальчика. В моральном плане
3General Weygand. Turenne. Р., 1929. Р. 8-11. BerengerJ.P. 38-39;
Kettering Sh. Political Pamphlets in Early Seventeenth Century France: the
Propaganda of War between Louis XIII and His Mother, 1619-1620//Sixteenth
Century Journal. XLII/4. 2011. P. 963-978.
22
на него большое влияние оказал римский философ-стоик Сенека.
Как видно, Анри прекрасно знал латынь, историю, естественные
науки и военное дело. Основы его интеллектуального развития
были солидными. Но блестящими их нельзя было назвать, так как
они больше ориентировались на практику4.
В12 лет Тюренн лишился отца, титул которого наследовал его
брат. К этому возрасту он физически окреп, и Елизавета де Буйон,
подобно спартанской матери, решила, что ему пора получить хо¬
рошую военную подготовку. Как стойкая кальвинистка, она была
сепаратистские настроена и предубеждена против Парижа и служ¬
бы ее сына во французской армии. К тому же среди гугенотов зре¬
ла уверенность, что Ришелье готовит поход против них. Масла
в огонь подливала эпидемия чумы в столице Франции. Поэтому
мать сочла необходимым отправить 14-летнего Анри познавать
военное дело к родственникам в Нидерланды, где уже находился
его старший брат герцог де Буйон. К тому времени он уже и сам ре¬
шил, что достаточно освоил теорию и пора познакомиться на пра¬
ктике с военной службой.
Она началась в армии Республики Соединенных провинций
под началом его дядьев принцев Оранских-Нассау Морица и за¬
тем, после смерти первого, Фридриха-Генриха. Анри поступил
в полк рядовым — принц Мориц считал, что лучше всего начи¬
нать военную службу с освоения мушкета. Спустя полгода принц
Фридрих-Генрих, заметив трудолюбие и успехи мальчика, пообе¬
щал сделать его капитаном пехоты, что скоро и произошло. Эта
служба способствовала формированию у Анри навыков опытного
и знающего солдата и познанию военных приемов испанской ар¬
мии, против которой воевали голландцы. За пять лет пребывания
в Нидерландах будущий полководец научился, как сам призна¬
вался, «выбору местности, искусству осады и особенно искусству
составлять план, долго над ним раздумывать и не менять в нем
какой-либо пункт до последней минуты исполнения»5. Молодой
Тюренн стоял на пороге своей карьеры.
Происхождение Конде было еще более высоким, нежели у Тю¬
ренна, и стало своеобразной «генетической» основой его будущего
4Longueville Т.Р. 10; Weygand. Р. 10-13; BerengerJ.P. 58.
5 Memoires de Turenne/ed. Marichal. Vol. I. P.
23
величия, поведения и менталитета, что неудивительно — предста¬
вители этой, можно сказать, династии имели реальный шанс стать
королями. Принцы Конде (названы так в честь Конде-ан-Бри
в Шампани) — французский аристократический титул, первона¬
чально принадлежавший в середине XIV в. лидеру гугенотов Луи
Бурбону (1530-1569), дяде короля Генриха IV Французского, ти¬
тул которого носили его потомки. Как младшая ветвь королевской
династии Бурбонов, принцы Конде играли важную роль в поли¬
тике и общественной жизни королевства. Они являлись пэрами
Франции и занимали ряд постов при дворе — например, Главного
Принца Королевской Крови, которому полагался высокий доход,
и у которого была своя аудиенция и церемониальная привилегия
(исключительное право обращения — Ваше Высочество Принц).
Впрочем, титул Главного Принца был передан герцогам Орле¬
анским в 1710 г., поскольку седьмой принц Луи III (1668-1710)
отказался от него, предпочтя быть известным под своим наслед¬
ственным титулом пэра — герцог Бурбонский. Старшие сыновья
принцев Конде носили титул герцога Энгиенского, и к ним обра¬
щались Монсеньор Герцог.
По сути, герцогства Конде, как такового, никогда не было,
принцы не были ни чьими-либо вассалами, ни суверенами. На¬
звание местности просто служило территориальным источником
титула, принятого Луи Бурбоном, который унаследовал от отца,
Шарля IV Бурбона, герцога Вандомского (1489-1537), замок
Конде и прилегающее к нему селение примерно в 50 км к восто¬
ку от Парижа. Впервые Луи Бурбон был назван принцем Конде
в документе Парижского парламента от 15 января 1557 г. Его по¬
томки обладали этим титулом до 1830 г. вместе с титулами гер¬
цогов Шатору, Монморанси, Энгиенского, Бурбона и Гиза. Линия
Бурбонов-Конде прекратилась со смертью Луи-Анри II Бурбона
(1756-1830), повесившегося при странных обстоятельствах в сво¬
ем замке Сент-Ле через месяц после Июльской революции 1830 г.
Единственный сын последнего, Луи-Антуан-Анри де Бурбон-
Конде, герцог Энгиенский, был расстрелян в Венсеннском замке
по приказу императора Наполеона в 1804 г.6
Луи II де Бурбон-Конде, принц де Конде родился 8 сентября
1621 г. в Париже. Его родителями были Анри II Бурбон (1588-1646),
6 Louis Joseph de Bourbon Conde. Op.cit. P. 1-7.
24
принц де Конде и Шарлотта-Маргарита де Монморанси (1594-1650),
принцесса де Конде, дочь коннетабля Анри I де Монморанси и его
второй жены Луизы де Бюдо. Самым знаменитым в семье Шарлот¬
ты был коннетабль Анн де Монморанси (1493-1567). Он участвовал
во всех сражениях королевской армии и получил высшее военное
звание исключительно за выдающиеся таланты военачальника и по¬
литика при короле Франциске I. Даже смерть настигла Монморанси
в сражении при Сен-Дени 10 ноября 1567 г. — он был тогда серьезно
ранен и скончался в Париже спустя двое суток.
Дед Луи, Анри I де Бурбон, второй принц де Конде (1552 -1588)
являлся тоже весьма примечательным человеком. Он рос в ат¬
мосфере воинственного кальвинизма и был двоюродным братом
Генриха Наваррского (их отцы приходились друг другу родными
братьями). В 1572 г. Анри женился на своей кузине Марии Киев¬
ской за неделю до свадьбы Генриха Наваррского и Маргариты Ва¬
луа, дочери Генриха II и Екатерины Медичи. Во время событий
Варфоломеевской ночи — массовой резни гугенотов, устроенной
католиками в ночь на 24 августа 1572 г., в канун дня святого Вар¬
фоломея, ему пришлось, равно как и кузену, спасать свою жизнь
путем отречения от кальвинизма. Возглавив гугенотов во время
продолжавшихся религиозных войн, он встал в оппозицию к Ген¬
риху Наваррскому, которого упрекал в религиозной бесприн¬
ципности, хотя сам в Варфоломеевскую ночь первым обратился
в католицизм, что не помешало ему потом обратно поменять веру.
Однако перед лицом католической угрозы двоюродные братья
вновь объединились и бок о бок сражались в битве при Кутра
в 1587 г., где Анри I получил рану в живот. Умер он загадочным
образом от рвоты в своем имении Сен-Жан-д’Анжели, когда уже
считал себя отправившимся от тяжелого ранения. Это дало повод
подозревать его вторую супругу Шарлотту-Екатерину де ла Тре-
муйль, бывшую возлюбленную Генриха Наваррского, в организа¬
ции отравления мужа. Да и сам Генрих, оказавшись после смерти
Анри I во главе гугенотов, не избежал подозрений в организации
устранения соперника. Попавшая в тюрьму по подозрению в от¬
равлении Шарлотта родила в узилище сына — Анри II. Генрих IV
Бурбон распорядился, чтобы мальчик был воспитан в духе като¬
лицизма. Так Конде стали католиками. Кстати, именно с Анри I де
Бурбона-Конде началась традиция хоронить членов семьи Конде
в церкви Валлери.
25
Жизнь родителей Луи напоминала роман, полный любви, из¬
мен, заговоров и приключений. После вступления на трон Фран¬
ции Генриха IV в 1589 г. его первый кузен принц Анри II де Кон¬
де был возможным наследником на французскую корону вплоть
до рождения у Генриха в 1601 г. сына — будущего короля Людо¬
вика XIII (1610-1643). Юная красавица Шарлотта-Маргарита де
Монморанси в 15-летнем возрасте была представлена ко двору,
где была назначена фрейлиной жены Генриха IV королевы Ма¬
рии Медичи. В январе 1609 г. Мария Медичи устроила в Лувре ба¬
летное представление под названием «Нимфы Дианы», в котором
принимали участие самые красивые женщины двора. В сонме пре¬
красных нимф блистала и юная Монморанси, которая поразила
стареющего короля в самое сердце.
Генрих настолько серьезно влюбился в прекрасную фрейлину,
что разорвал её помолвку с расточительным, ловким и красивым
Франсуа де Бассомпьером, маркизом д’Аруэ, ставшим маршалом
Франции в 1622 г. и впоследствии написавшим мемуары о при¬
дворной жизни своего времени. Король выдал девушку замуж
за молчаливого, не любившего шумное общество принца Конде,
болезненно переносившего бремя подозрений, некогда павших
на его мать. Генрих надеялся, что тот будет покладистым мужем
королевской фаворитки, но мог ли он предвидеть будущее? Свадь¬
ба состоялась в мае 1609 г., и оказалось, что Анри не смог терпеть
настойчивых ухаживаний любвеобильного коронованного «ста¬
рика» за его женой и бежал с ней из Парижа. Генрих последовал
за беглецами, но увидел Шарлотту лишь один раз — в Амьене. Чета
Конде достигла Брюсселя, где оказалась под защитой испанского
наместника эрцгерцога Альбрехта. Король готовил похищение
принцессы, однако Конде, предупрежденный о готовящемся по¬
беге, предотвратил его. В ярости Генрих потребовал от эрцгерцога
выдачи принцессы, угрожая оккупацией Брабанта французски¬
ми войсками, находившимися в полной готовности на Рейне. Его
гибель от кинжала фанатика-католика Равальяка 14 мая 1610 г.
остановила войну, причиной которой, по большому счету, явля¬
лась отнюдь не Шарлотта Конде, а целый комплекс противоречий
между Францией, Священной Римской империей и Испанией, по¬
догретых распрями между Протестантским союзом немецких кня¬
зей и Католической лигой в самой Империи.
26
Во время регентства королевы-матери Марии Медичи
(1610-1617) супруги вернулись во Францию. Неуемный Анри
стал главой аристократической оппозиции и принял участие в за¬
говоре против Кончини, за что три года отсидел в тюрьме. Шар¬
лотта ходатайствовала о воссоединении с мужем, и Людовик XIII
исполнил её желание. До своего освобождения в 1620 г. супруги
находились в Венсеннском замке, куда Конде перевели из Басти¬
лии и где в 1619 г. родилась их дочь Анна-Женевьева, вышедшая
впоследствии замуж за герцога де Лонгвиля. В итоге Анри сми¬
рился и верно служил первому министру Франции в 1624-1642 гг.
кардиналу Ришелье.
В целом же этот человек во всем был противоречив, а эмоции
в его характере и поведении тесно переплетались с практицизмом.
Он был заговорщиком, который никогда не доверял союзникам,
и командующим, который никогда не желал платить своим вой¬
скам. Он то пытался объединиться с гугенотами, то боролся про¬
тив них, щеголяя своим благочестием; брал роскошные подарки
от Марии Медичи, а затем осуждал ее за неправильные расходы
королевской казны. Конде возмущался, когда Генрих IV пытался
соблазнить его жену, но изменял при случае ей сам. Те, кто близко
знали чету Конде, много лет спустя говорили, что «Месье Принц
подарил Мадам Принцессе только два счастливых дня в ее жизни,
а именно, день бракосочетания, когда она получила более высокий
ранг, и день его смерти, когда она получила свободу и его огром¬
ное наследство». Анри де Конде использовал любые обстоятель¬
ства, пригодные для эксплуатации личных целей. Его сын многое
позаимствовал от него, но не все. Ришелье не допускал в Узкий со¬
вет при Людовике XIII, членами которого были государственные
министры, принцев крови, т.е. прямых родственников королев¬
ской семьи, но при решении важнейших политических вопросов
с Анри де Конде нельзя было не считаться.
Иное дело мать Луи Шарлотта-Маргарита, которая пользо¬
валась неизменным уважением при дворе и находилась в дове¬
рительных отношениях с женой Людовика XIII королевой Ан¬
ной Австрийской. Она не любила первого министра Франции
Ришелье, но не вмешивалась в интриги против него, предпочитая
проводить свободное время в знаменитом литературном салоне
мадам де Рамбуйе. Многих гостей Катрин Рамбуйе, подобно ей
самой, отвращали от королевского двора царящие там интриги,
27
а в доме маркизы они находили достойную альтернативу. Марки¬
за не имела предубеждений, что позволяло ей одинаково любезно
принимать у себя принцев крови и литераторов. Этот салон сыг¬
рал большую роль в развитии эпистолярного жанра во Франции.
Превосходное качество практически всех писем и мемуаров фран¬
цузов и француженок XVII в. во многом можно объяснить тем,
что происходило в салоне маркизы. Да и к ведению беседы стали
относиться как к настоящему искусству, и был создан четкий стан¬
дарт достойных форм выражения чувств.
В1627 г. Шарлотта Конде пыталась заступиться за своего кузе¬
на знаменитого дуэлянта графа Франсуа де Монморанси-Бутвиля,
нарушившего указ кардинала о запрете поединков. Но Ришелье
был непреклонен, и Бутвиля казнили. И принцесса Конде взяла
на воспитание в семью Конде его сына — будущего маршала Люк¬
сембурга. А в 1632 г. ее единственный брат, Анри II де Монморан¬
си, был арестован за участие в заговоре против короля и осужден
на казнь. О помиловании просила не только Шарлотта, но и брат
короля Гастон Орлеанский, Анна Австрийская, другие высоко¬
родные придворные. Несмотря на это последний представитель
герцогской ветви рода Монморанси был казнен, а все его титулы
отошли в казну. Позднее они будут возвращены детям Шарлот¬
ты, но до смерти Ришелье в 1642 г. она оставила королевский двор
и Париж, посвятив все свое время детям. В 1643 г. принцесса Кон¬
де стала крестной матерью будущего короля Людовика XIV77.
Получив при рождении титул герцога Энгиенского, принцем де
Конде Луи будет называться с декабря 1646 г., после смерти свое¬
го отца. Тогда же он станет первым принцем крови и пэром Фран¬
ции. С колыбели юный герцог Энгиенский, у которого в 1629 г.
еще появился брат Арман, будущий принц де Конти, был окружен
роскошью и заискиванием многочисленных слуг, которые выпол¬
няли любые желания маленького принца. Ему прочили прекрас¬
ное будущее, и он не сомневался в своем великом предназначении.
С ранних лет этот знатнейший из самых видных аристократов
Франции отличался небывалой дерзостью, честолюбием и храбро¬
стью, был исключительно свободолюбив и не признавал никаких
авторитетов. И, тогда как юного Тюренна отличали проявления
’GodleyE. The Great Conde, a life of Louis II de Bourbon, Prince of
Conde. L., 1915. P. 3-5.
28
гуманности, Луи был любопытен до жестокости — Пьер Лене за¬
фиксировал в своих мемуарах, как он однажды застал его за выка¬
лыванием глаз воробью. Хотя, такие «опыты» могли способство¬
вать и его интересу к науке.
Как принц крови, мальчик получил поистине блестящее обра¬
зование, которое, впрочем, являлось традиционным по тем вре¬
менам для его статуса. С 1630 по 1636 гг. он учился в иезуитском
колледже Святой Марии в Бурже, где штудировал по мере жела¬
ния и способностей латинскую классику, греческую философию
и поэзию, риторику, логику, метафизику по Евклиду, географию,
право, политическую историю, Святое Писание и древнееврей¬
ский язык. Попутно Луи осваивал фехтование и верховую езду.
На высшей стадии обучения все лекции читали на латыни. Буду¬
щий Великий Конде не был особенно прилежным учеником, хотя
латынь, риторику, философию и естественные науки осваивал
с большим успехом. Уже в 10-11 лет он владел латынью настоль¬
ко свободно, что еще в колледже написал сборник латинских сти¬
хов и пьесу на этом языке. Вольтер, которого трудно заподозрить
в симпатии к нему, писал о принце: «... он не показался бы несве¬
дущим ни в одной из наук, ни в одном из искусств». Лафонтен,
однако, спустя пятнадцать лет заметил: «Он очень любил аргу¬
ментировать свою мысль, за исключением тех случаев, когда был
вне себя»8.
Герцог Энгиенский сохранил интеллектуальные вкусы на всю
жизнь и долгое время считался вольнодумцем по религиозным
вопросам. Его неумному характеру как нельзя более соответство¬
вало разливавшееся широкой волной с начала XVII в. свободомы¬
слие. Под именем либертинов (libertins) — вольнодумцев, людей
освободившихся от подчинения канонам поведения в католициз¬
ме, объединялись свободомыслящие всех сортов: практические
неверующие, скептики-философы, писатели, поэты. То были сто¬
ронники свободной, гедонистической морали, как правило, пред¬
ставители высшей знати и их клиентелы. Они создавали тайные
сети дружеских связей, основанных на общности эротических
вкусов. Можно сказать, во Франции существовала особая либер-
тенская (или либертинская) субкультура. Либертинаж воплощал
мечту человека о свободе, как желанной и недостижимой силе,
8 Ibid. Р. 9-10.
29
способной преодолеть чувство потерянности и разочарования
в этом мире. Ученый богослов Марен Мерсенн, напуганный этим
потоком безбожия, грозившим положить конец господству цер¬
кви, разумеется, преувеличил, исчисляя количество атеистов в од¬
ном Париже в 1623 г. в 50000 человек. Тем не менее, опасность
действительно существовала. Один из выдающихся богословских
писателей Пьер Николь не уставал повторять: «Величайшая ересь
последнего времени — это неверие», и «Вам нужно знать, что ве¬
личайшая ересь в мире уже не кальвинизм, не лютеранство, а ате¬
изм, и что атеисты есть всяких сортов — добросовестные, недо¬
бросовестные, решительные, колеблющиеся и соблазняющие».
Вольнодумцы делились на две группы: первую составляли
философы и ученые, скромные, враждебные всякому скандалу,
внешне исповедующие уважение к религии. Одни из них исходи¬
ли от эпикуреизма, а другие следовали скептикам. Вторая груп¬
па состояла из людей светских, куртизанов, женщин, некоторых
поэтов и модных умников. Они производили большой шум, учи¬
няли скандалы и неприличные выходки. Им больше всего нра¬
вился дерзкий вызов против самого Бога. Светские вольнодумцы
не придерживались установленного учения: насмехались над та¬
инствами и святошами, афишировали терпимость, говорили, что
следуют только разуму и природе, и жили, как люди, для которых
вся суть состояла в удовлетворении их собственной натуры. Луи
импонировали последние.
Образование герцога Энгиенского было завершено в Королев¬
ской военной академии в парижском предместье Тампль, основан¬
ной по приказу Ришелье, убежденного в том, что военная наука
и образованность неразделимы и в равной степени необходимы,
чтобы управлять делами внутри государства и защищать его за его
пределами. Юный принц крови сразу оказался в центре внимания
благодаря своему высокому рангу и свободной манере держать
себя. Скоро он был окружен друзьями, многие из которых сопро¬
вождали его по жизненному пути. Это Луи, герцог де Немур, Луи-
Шарль, герцог де Люинь, Жак, граф де Таванн, братья Граммон,
Анри и Филибер... Все два года обучения он показывал отличные
результаты, особенно в верховой езде и освоении тактических
приемов боя. По программе Академии физические упражнения
не занимали всего времени учеников, которые помимо этого обя¬
заны были знать всеобщую историю, географию, право народов
30
(или международное право). Луи писал отцу, что главным обра¬
зом он «изучал примеры великих и мудрых полководцев». Уже
в 17 лет герцог Энгиенский, завершив образование, отправился
в Дижон и стал исполнять обязанности отца на посту губернатора
Бургундии. Юноша уклонялся от навязываемого ему брака, о ко¬
тором будет идти речь впереди, и жаждал побыстрее проявить
себя. Он спешил, очевидно, ощущая, что Хронос его зовет. Он еще
долго будет спешить.
Перед нами — совсем не похожие друг на друга молодые люди
с разницей в возрасте 10 лет. Оба происходили из семей непокор¬
ных аристократов, но один — виконт и гугенот, а другой — принц
крови и католик. Мораль и долг преобладали у одного, а свободо¬
мыслие — у другого. Один отличался терпеливым упорством, дру¬
гой — неусидчивой ленью и импульсивностью. Но их объединяло
гораздо большее — выдающиеся способности, понятие чести, ог¬
ромное честолюбие и время.
Хронос открывал молодым виконту и герцогу поле для ши¬
роких возможностей отличиться. В Европе гремел последний
аккорд «конфессионального века» — Тридцатилетняя война
(1618-1648), уносившая большое количество человеческих жиз¬
ней и многое изменявшая в жизни государств континента. В огне
войны закалялись умы, зрел опыт, и реализовывались таланты
многих беспокойных душ. Тюренну и Конде предстояло превзой¬
ти своих отцов.
31
Познание жизни:
война в Европе и двор во Франции
Франция создавалась мечом
Шарль де Голль
Все мы увлекаемся любовью к славе, и самые достойные
люди наиболее ей проникнуты
Марк Туллий Цицерон
С1618 г. в Европе шла война, которую позже назовут Тридцатилет¬
ней. Она стала первой в мировой истории общеевропейской войной,
где столкнулись и получили полное либо частичное разрешение
противоречия эпохи перехода от средневековья к Новому времени.
Она совместила в себе все — борьбу средневекового и нового, раци¬
онального и конфессионального, прогресса и регресса. Это колос¬
сальное событие было настолько многомерным и многоплановым,
что ряд историков вслед за современниками войны становились
на позиции гиперкритицизма. Мол, Тридцатилетняя война — это
не целостное временное событие, не борьба регресса и прогресса,
не следствие религиозного рвения или государственного прагма¬
тизма, а лишь локальные вооруженные конфликты. Война как бы
растворяется во времени: она есть, и ее нет. И ни один из существу¬
ющих взглядов на нее и подходов к ней не чувствует себя достаточ¬
но сильным, дабы объявиться единственно верным. Это лишний
раз подчеркивает эклектику эпохи Барокко, в которой все, подобно
самому барочному храму, сплетается в многоформенную и зага¬
дочную композицию. Анатомия Тридцатилетней войны — это ана¬
томия Барокко, где каждому, кто заинтересуется ею, открывается
масса неординарного и противоречивого.
В Тридцатилетней войне принимали прямое или косвенное
участие все страны Европы. Реалии «конфессионального века»
привели к делению государств континента на католический
32
и протестантский лагеря и образованию в начале XVII в. двух ре¬
лигиозно-политических блоков — Протестантского союза и Ка¬
толической Лиги, армии которых столкнулись на полях сражений
этой войны. Ее рациональная суть заключалась в разрешении
долгого противостояния двух путей государственно-политиче¬
ского развития континента — универсалистского и антиунивер-
салистского, существовавших в Западной Европе с начала XVI в.
Первый из них представляла Империя Габсбургов, которая
с 1519 г. (с восшествия на престол императора Карла V) охватила
огромную часть Западной Европы — германские земли, Испанию,
Нидерланды, Франш-Конте, Южную Италию. В 1555 г. Аугсбург¬
ский религиозный мир зафиксировал конфессиональный и тер¬
риториальный статус германских княжеств, а в 1556 г. Империя
разделилась на владения австрийских и испанских Габсбургов.
Однако попытки подчинить князей и всю Европу в XVII в. оста¬
вались грозной политической реальностью.
Историческим фундаментом второго пути был многовеко¬
вой процесс складывания европейских государств в этнических
границах и возвышение в них королевской власти, в особенности
во Франции, а в рамках самой Империи Габсбургов — укрепление
территориальной власти немецких государей. Важной внешнепо¬
литической задачей этих держав и территорий являлась ликвида¬
ция наследия Империи Карла V и противодействие ее возрожде¬
нию. В годы Тридцатилетней войны начались складываться основы
и самого перспективного направления развития Европы — право¬
вого буржуазного государства Нового времени. В начале войны его
представляла Республика Соединенных Провинций, а ее окончание
ознаменовалось возникновением Английской республики.
На протяжении всего XVII в. Франция переживала процесс ут¬
верждения абсолютной власти династии Бурбонов и роста поли¬
тического влияния этого государства на континенте. Еще первый
Бурбон — Генрих IV, будучи гением политических манипуляций,
интуитивно чувствовал, как обернуть трудности в стране, только
вышедшей из хаоса религиозных войн, к своей собственной выго¬
де и выгоде всех французов. Он понимал, что развитие большой
по территории материковой страны, окруженной со всех сторон
владениями Габсбургов, требовало сильной в военном отношении
и централизованной монархии. Получилось так, что огромную
33
роль в укреплении французского королевства и становлении его
гегемонии на континенте сыграли именно события Тридцатилет¬
ней войны. Решающую роль в политическом управлении этими
событиями сыграли два кардинала — Ришелье и Мазарини, и два
полководца — Тюренн и Конде.
До 1635 г. Франция не участвовала в войне открыто, а преи¬
мущественно проводила «дипломатию пистолей», деньгами под¬
держивая своих шведов, голландцев, баварцев, немецких проте¬
стантских князей... Тем не менее, французы воевали, и не только
в периодически проводимых кампаниях, но и в армиях союзни¬
ков. Среди них был Анри де Тюренн.
Уже в 1626 г. в своей первой битве во время осады города Буа-
де-Дюк молодой Тюренн обнаружил великолепные знания сапер¬
ного дела и показал мужество и сообразительность, за что был
произведен в капитаны и стал командовать ротой. Новому офице¬
ру было всего 15 лет. На голландской службе он также отличился,
проявив отвагу и выносливость, при осаде крепостей Клюмдер-
та и Виллендштадта. Главнокомандующий армией Нидерландов
принц Фридрих-Генрих не сомневался, что «Тюренн имеет в себе
все задатки сделаться великим полководцем»1.
Осенью 1630 г. Анри, после короткого посещения матери в Се¬
дане, прибыл в Париж и был представлен Людовику XIII и карди¬
налу Ришелье. Республика Соединенных Провинций была союзни¬
цей Франции, а 19-летний Тюренн уже имел репутацию достаточно
опытного офицера, прошедшего боевую школу в лучшей армии
того времени. Поэтому не случайно он получил чин полковника пе¬
хоты французской армии. Во время кампании в Пьемонте во вре¬
мя осады Казале он впервые встретился с Джулио Мазарини, тогда
еще послом папы римского, а впоследствии ставшим кардиналом
и первым министром Франции. Получилось так, что два человека,
которых ждало впереди нелегкое и долгое сотрудничество, однов¬
ременно вышли на военно-политическую арену. Но когда Ришелье
закончил кампанию в Италии, молодой человек опять отправился
в Голландию на службу к Фридриху-Генриху. Это временное воз¬
вращение в литературе иногда объясняется тем, что гугенотское
вероисповедание Тюренна затрудняло его карьеру во французской
армии. Вряд ли, причины здесь были иные — Франция не будет *
iWeygand. Turenne. Р. 15.
34
воевать несколько лет, а молодой человек жаждал действия. В эти
годы большое впечатление на него произвели кампании шведско¬
го короля Густава II Адольфа, которые он внимательно изучил2.
Тюренн жил в эпоху коренного военного переворота и глубо¬
ко и творчески вникал во все его изменения. Он лично убедился,
что Республика Соединенных Провинций вела преимущественно
«пехотную» войну. Кавалерия же в осадной войне была просто
бесполезна — ей негде было продемонстрировать свои главные
козыри — преимущества в подвижности и маневренности. В Гол¬
ландии всегда можно было найти хорошую позицию, фланги
которой были прикрыты искусственными или естественными
препятствиями. Голландская система прекрасно подходила для
позиционной войны, преимущественно связанной с проведением
полномасштабных осад. Но она не решала проблемы перехвата
инициативы в свои руки и перехода в наступление на поле боя.
Заключив в 1629 г. при посредничестве французских, бран¬
денбургских и английских дипломатов перемирие с Польшей
на шесть лет, шведский король Густав Адольф через полгода вы¬
садился в Померании и в июле 1630 г. вступил в Штеттин — столи¬
цу померанского герцогства. Фактически он располагал этнически
однородной армией, состоявшей из верных, сражавшихся за про¬
тестантскую идею, солдат. Позаимствовав у голландцев основные
принципы подготовки и обучения войск, Густав Адольф внес се¬
рьезные коррективы в тактику. Он сделал ставку на дальнейшее
усиление огневой мощи своей армии. Его мушкетеры строились
не в 10, а в 6 шеренг, и в отдельных случаях могли перестраиваться
в 3 шеренги. Большая скорострельность достигалась усовершен¬
ствованием мушкета и тщательнейшей тренировкой солдат. Став¬
ка была сделана не столько на реальное поражение противника
мушкетным огнем, сколько на моральное воздействие слаженной
залповой пальбы. Одновременно пехоту сопровождали и поддер¬
живали огнем легкие полевые орудия. Боевая линия шведов зна¬
чительно расползлась по фронту, и современники видели в ней
не столько активные свойства, сколько оборонительные. Густав
Адольф словно создал из людей нерушимую живую стену. Что¬
бы придать этой «стене» ударную мощь, шведский король решил
2BerengerJ. Turenne Р. 100; Wilson Р.Н. Europe’s Tragedy. A History of
the Thirty Years War. L„ 2009. P. 605.
35
сделать главной маневренной и ударной силой своей армии кава¬
лерию. Он запретил рейтарам и кирасирам вести огонь и обучил
ее ведению атаки со шпагами и палашами наголо на максимально
возможной скорости. Произвести выстрел получили право только
первые две шеренги всадников. При этом он перемешал кавале¬
рию с частями мушкетеров, которые должны были поддерживать
ее огнем на поле боя.
Несмотря на свою заявленную первоначальную цель овладеть
только Померанией и Мекленбургом, он, стремительно продвига¬
ясь на запад, начал свое триумфальное шествие по Империи. Вся
антигабсбургская коалиция воспрянула духом. Шведы повсюду
встречали радушный прием протестантских жителей, почитавших
их за ангелов, спустившихся со скандинавских гор, дабы избавить
Империю от тирании папистов. «Северного льва» Густава Адоль¬
фа, талантливого полководца и государственного деятеля европей¬
ского масштаба, ожидали в протестантской Германии как мессию.
Но чтобы наступать дальше, шведскому королю сначала не¬
обходимо было заручиться поддержкой Бранденбурга и Саксонии
и установить контакт с Францией. В январе 1631 г. в Бервальде
недалеко от Франкфурта-на-Одере было достигнуто франко-швед¬
ское соглашение об организации безопасности в северных морях
и восстановлении «попранной имперской тиранией» имперской же
конституции. Густав Адольф обещал продолжать военные действия
при условии получения французских субсидий в 400000 рейхстале¬
ров ежегодно. В соответствии со своей дипломатией по отношению
к германским княжествам, заключавшейся в установлении status
quo в Империи, кардинал Ришелье на переговорах добивался ней¬
тралитета шведов по отношению к Баварии и Католической лиге.
Густав Адольф согласился на это, но при условии встречных гаран¬
тий от баварского курфюрста Максимилиана. Долго ожидать пред¬
лога к войне с Католической лигой не пришлось.
10 мая 1631 г. главнокомандующий военными силами Католиче¬
ской лиги Тилли взял ночным штурмом Магдебург. Этот город, пре¬
данный огню, мечу и грабежу, был полностью уничтожен. Из 30000
его жителей лишь несколько сот нашли прибежище в огромном со¬
боре Девы Марии. «Магдебургский факел» потряс Германию. Георг
Вильгельм Бранденбургский спешно заключил с Густавом Адоль¬
фом оборонительный договор, и шведские войска беспрепятствен¬
но устремились к Эльбе. В конце августа Тилли совершил бросок
36
в Саксонию, и ее курфюрст Иоганн Георг, спасая свои владения и ре¬
путацию, спешно соединился со шведским королем.
17 сентября 1631 г. Густав Адольф в решающей схватке одержал
победу над Тилли близ Брейтенфельда под Лейпцигом. Армия Лиги
практически перестала существовать. Весной 1632 г. успех был
развит под Аугсбургом, а в мае того же года шведы заняли Мюн¬
хен — столицу Баварии. Параллельно союзные шведам саксонцы
вступили в Чехию и заняли Прагу. Власть императора Священной
Римской империи Фердинанда II над германскими княжествами
была серьезно поколеблена. Более того, явно поддерживая проте¬
стантов на завоеванных им землях, Густав Адольф способствовал
резкому падению морального духа католиков. 16 ноября 1632 г.
в битве при Лютцене (юго-западнее Лейпцига) шведы дали гене¬
ральное сражение и одержали победу над имперской армией бле¬
стящего полководца Альбрехта фон Валленштейна. Но эта победа
далась им нелегко и оказалась, как показало будущее, на самом деле
«пирровой» — в сражении погиб сам король шведов. Он бился как
простой солдат и оплатил свои подвиги собственной жизнью.
Как много значит жизнь одного человека! Поначалу Ришелье
даже потихоньку радовался гибели шведского короля, отказавшего¬
ся следовать в фарватере французской политики. Но теперь события
Тридцатилетней войны развивались по другому, более сложному
и затянутому, сценарию. В феврале 1634 г. Валленштейн, ведший
переговоры за спиной Фердинанда II с представителями антигаб-
сбургской коалиции, был убит в замке Эгер преданными импера¬
тору офицерами. Он выполнил свою миссию на земле. А 5-6 сен¬
тября 1634 г. шведская армия, утратившая своего вождя и былую
дисциплину, потерпела поражение от имперских войск при Нор-
длингене. Результаты этой битвы заставили протестантских князей
Германии искать перемирия с императором. Общеполитическая
обстановка в Европе стала вновь благоприятной для Габсбургов
и приняла угрожающий характер для Франции. Больше в тени нахо¬
диться было нельзя, и Ришелье настоятеьно посоветовал Людовику
XIII:«... в создавшейся ситуации нельзя более иметь выгод от мира...
Настало время появления Вашего Величества на полях сражений».
Вскоре объединенный франко-голландский флот сосредоточился
у Кале, а многочисленные французские войска — в Пикардии.
В 1630-1635 гг. Европа переживала третий, шведский период
кровопролитной Тридцатилетней войны. 26 марта 1635 г. испан¬
37
цы захватили Трир и пленили архиепископа-курфюрста Филиппа
де Сотерна, находившегося под покровительством французского
короля. 19 мая согласно традиции герольд Людовика XIII прибыл
в Брюссель и объявил войну королю Испании Филиппу IV — бра¬
ту Анны Австрийской.
Когда ситуация на полях сражений Тридцатилетней войны
стала складываться отнюдь не в пользу Франции, и Ришелье ре¬
шил дополнить свою «дипломатию пистолей» в войне реальны¬
ми действиями, полковник Тюренн был отозван во Францию.
В том же году он отличился при осаде крепости Ла Мотт, пред¬
ложив сосредоточить усилия на решающем направлении. Имея
в своем распоряжении незначительные силы, Анри взял крепость,
за что был произведен в лагерные маршалы (генерал-майоры).
В 1635 г., служа в этом ранге под началом кардинала Ла Валетта
(Луи де Ногаре) на Рейне, он спас значительную часть армии, ко¬
торую его командующий вел на помощь шведам, и которая, сое¬
динившись с одним из выдающихся полководцев Тридцатилетней
войны герцогом Бернгардом Саксен-Веймарским, деблокирова¬
ла Майнц. Но Ла Валетт, тем не менее, вынужден был отступить,
и тогда Тюренн и совершил героический переход от Майнца
до Меца. В 1636 г. Ла Валетт настоял, чтобы оставить Анри в со¬
ставе своих офицеров.
Вообще с самого начала молодой Тюренн блестяще пока¬
зал себя при осадах крепостей. Так, при осаде и штурме Цаберна
в Эльзасе в то время как герцог Саксен-Веймарский при третьем
штурме взял верхний город, он, проявив чудеса храбрости и на¬
ходчивости, взял нижний город и цитадель, при этом будучи тя¬
жело ранен в руку. Столь же успешные действия он проявил при
последующих осадах Ландреси, Брейзаха, Турина. Правильно
нацеливая удар, отвергая кордонную систему, Тюренн сосредо¬
тачивал силы на решающем пункте крепости. В осадных работах
Тюренн использовал знания и опыт, полученные в Нидерландах,
и в случае необходимости строил плотины (ландрасси)3.
Его действия носили смелый и предприимчивый характер.
Благодаря быстроте и внезапности маневров своих солдат, он спо¬
собствовал разгрому испанского полководца Галласа во Франш-
Конте в 1636 г. Когда Галлае решил воспрепятствовать осаде
3Weygand. Turenne.P. 24-26; Berenger J. Turenne P. 112.
38
герцогом Жуанвилля, Тюренн вклинился между ними и заставил
испанца отступить за Рейн. В 1638 г. в составе армии Бернгарда
Саксен-Веймарского он противостоял имперской армии, осаждав¬
шей важную крепость Брейзах — ключи от Рейна. Именно виконт
во главе 400 солдат провел последнюю решающую атаку крепо¬
сти 17 декабря, в итоге завоевав уважение противника. Город пал,
но к этому моменту его жители съели почти всех котов, собак
и мышей в его пределах.
Испытывал ли Анри хоть малейший страх, проявляя такую
храбрость? Не будем делать его бесчувственным — да, его охваты¬
вала нервная дрожь при свисте пуль. И однажды он с презрением
обратился к самому себе: «Ты дрожишь, скелет? Ты дрожал бы го¬
раздо больше, если бы знал, куда я тебя поведу».
Когда Тюренн вернулся в Париж, Ришелье встретил его те¬
пло и торжественно. Как пишет Лонгвиль, кардинал предложил
ему в жены одну из своих племянниц, но тот отказался, заметив,
что является протестантом, а супруги не будут счастливы вместе,
если они разной веры. Примечательно, что как раз в это время его
старший брат поменял веру, перейдя в католицизм. Еще в 1632 г.
Фредерик-Морис обручился с католичкой Элеонорой де Берг.
Да и Анри вполне мог тогда жениться. В феврале 1632 г. он чуть
не женился в Гааге на Маргарете Турнебу, дочери богатого дворя¬
нина-гугенота из Нормандии. А спустя два года он впервые увидел
юную Шарлотту де Комон (1618-1666) — дочь гугенота Армана де
Комона, герцога де Ла Форса и маршала Франции, кому Тюренн
глубоко симпатизировал. Однако их союз состоялся только спустя
много лет. Возможно, начинавший карьеру во Франции молодой
офицер не мог себе позволить связать себя брачными узами. А за¬
тем война и иные симпатии надолго поглотили его. А девушка жда¬
ла только его. Шарлотта была истой кальвинисткой, но не ханжой.
Отнюдь не красавица, но обладавшая приятными чертами лица
и очаровательной улыбкой, она, по мнению современников, имела
«добрый нрав» и хорошее чувство юмора4.
Успехи не вскружили голову молодому виконту. Почти всегда
Тюренн вел свои войска в бой лично. Он получил в прошедших
кампаниях два ранения, но при первой же возможности возвра¬
4Weygand. Turenne. Р. 24-25; Berenger J. Turenne. P. 433-434.
39
щался в строй. Анри понял и всегда помнил, что в основе каждой
победы лежат не только ум командующего, но и труд и доблесть
каждого солдата. Он был добр и мягок в общении с подчинен¬
ными, но в отношении обучения и дисциплины проявлял завид¬
ную твердость. «Месье, естественно, что я никогда не бранюсь,
но я прикажу отрубить вам головы в тот момент, когда вы меня
ослушаетесь», — сказал он однажды своим офицерам перед одним
из трудных походов. Впрочем, ему на протяжении всего боевого
пути приходилось справляться малыми силами, сплачивать вой¬
ска и укреплять дисциплину собственным примером и умелым
руководством. Тюренн постоянно доказывал, что оригинальность
мышления и построения боя неизбежно приводит к победам, со¬
храняя жизни тысячам простых солдат.
Еще он вызывал уважение солдат и офицеров своим образом
жизни. В еде и питье виконт был исключительно прост, но однов¬
ременно и современен даже с позиций сегодняшнего дня. Он ел
мало, но предпочитал качественную пищу. Современники, при¬
глашенные с ним отобедать, хвалили отличное меню его стола,
одновременно сокрушаясь, что по окончании трапезы они встава¬
ли из-за стола полуголодными.
Вообще потребность двора в Тюренне и в его отношении к ар¬
мии и ее составу весьма актуальными. «Нет другого народа в мире,
столь мало способного к войне, как наш. Легкомыслие и нетерпе¬
ние, которые он проявляет в малейших трудах, суть два принципа,
кои, к моему великому сожалению, лишь подтверждают это пред¬
положение, — писал Ришелье в своем «Политическом завеща¬
нии», — Упорство в труде и невзгодах — качества, необходимые
на войне, встречаются среди французов крайне редко». Дейст¬
вительно, французы, большинство которых составляли крестья¬
не, не имели склонности воевать. Для этого нужно быть легким
на подъем авантюристом, а не земледельцем-домоседом. Но если
враг грозил его дому, это земледелец брался за оружие. А легкие
на подъем авантюристы, преимущественно представители воин¬
ственного дворянства шпаги, не отличались организованностью
и послушанием. Но отваги им было не занимать!
В мирное время ядро королевской армии составляли швейцар¬
ские наемники, гвардия, несколько старых полков и крепостные
гарнизоны. Ни о каком «патриотизме» не было и речи: в армии
служили люди разных этносов, вероисповеданий и социальных
40
слоев. В те времена армия была отдельным обществом, главным
правилом которого было жить по своим законам за счет граждан¬
ского населения. Во время долгой войны рекрутирование боль¬
ших людских масс, их экипировка и содержание превосходили
возможности любого государства. Поэтому приходилось обра¬
щаться к военным предпринимателям, рекрутировавшим добро¬
вольцев, и наемным войскам.
Король продавал капитанские и полковничьи чины, а перед
очередной кампанией специальными предписаниями наделял
назначенных на командные посты офицеров правом вербовать
солдат для пополнения вверенных им рот и полков. На эти цели
каждому офицеру выдавали определенную сумму денег, которую
полагалось потратить на вербовку, экипировку и выплату жало¬
ванья в течение года в несколько приемов. Контроля за расходо¬
ванием этих средств не было, чем офицеры бессовестно пользова¬
лись. Они записывали в роты и полки «мертвые души», получая
от короля больше денег, чем тратили в действительности. Во вре¬
мя смотров (деньги выдавали только по «предъявлении» рекру¬
тов) капитаны пополняли ряды солдат «статистами». Дезертир¬
ство было им только на руку, позволяя присваивать жалованье.
А дезертирство принимало повальный характер, тем более что ка¬
питаны зачастую не знали своих солдат в лицо, а у тех вместо имен
были только прозвища. Предписания выдавались и губернаторам
провинций. Нередко мятежник, переметнувшийся на сторону
противника, еще и получал деньги из казны на свое вооружение.
Многие офицеры больше думали о том, чтобы не остаться
в накладе, а интересы службы отодвигали на второй план. Их
нельзя было упрекнуть в трусости, но вот дисциплины в войсках
не было. Однажды маршал де Шатильон был вынужден снять оса¬
ду Сент-Омера, потому что маршал де Брезе (кстати, родственник
Ришелье) бросил войска и уехал домой. Брезе страдал мочека¬
менной болезнью и с легким сердцем покинул армию, потому что
в его владениях созрели дыни. По мнению этого маршала, они яв¬
лялись лучшим лекарством от его недуга. Ришелье пришлось са¬
мому ехать в Пикардию, чтобы навести там порядок. Настоящих
стратегов среди командующих тоже было немного. Ледйгье умер,
а Ла Форс к началу военных действий с Испанией был уже стар.
Шатильон же долгое время провел в Голландии, обучаясь осадно¬
му искусству, и не зря. В 1636 г. Людовик XIII сделал его марша¬
41
лом после взятия осажденной испанцами крепости Корби, заявив,
что «маршал де Шатильон понимает в осадах больше любого дру¬
гого человека во Франции». Короля можно понять — в том году
в Париже царила настоящая паника — со стен города были видны
огни бивуаков армии противника.
В войсках не существовало интендантской службы и сани¬
тарных рот. Чтобы поставлять солдатам хлеб, а лошадям фураж,
король заключал сделку со «снабженцами», которые его обворо¬
вывали и не соблюдали условий договора. Солдаты часто голода¬
ли и ходили в лохмотьях, а, будучи ранеными, оказывались без
помощи. Первый военный госпиталь был основан только в 1639 г.
Военные действия велись шесть месяцев в году, а на остальные
полгода армия располагалась на зимних квартирах. Большинство
солдат и офицеров на это время распускали, или они разбреда¬
лись сами. Но во время войны необходимо было держать войска
поблизости от мест возможных сражений, а то и на территории
противника. Чтобы облегчить участь населения, вынужденного
принимать солдат на постой, силы распыляли по большой терри¬
тории. Это было меньшим из зол, потому что ничто так не под¬
рывало дисциплину в войсках, не разоряло местное население
и не подрывало авторитет конкретного государя, как мародерство.
Озверевшие солдаты нередко убивали и мирных жителей. Самым
лучшим способом воспрепятствовать мародерству Ришелье счи¬
тал запереть солдат на зиму в казармах.
Ресурсы французского королевства казались неисчерпае¬
мыми, и кардинал умел доставать деньги для войны. Но естест¬
венным следствием усиления финансового гнета становились
антиналоговые выступления. В таких условиях собственные та¬
лантливые военачальники призваны были ускорить не только до¬
стойное, но и победное окончание войны — для чего же ее тогда
вела Франция?
В 1639 г. Анри отправился в Ломбардию в армию графа
д’Аркура, и в следующем году участвовал в двух кампаниях в Ита¬
лии, кульминацией которых стала осада Турина 17 сентября. На¬
кануне этой осады он нанес большой урон противнику, принудив
его снять осаду Казале и взяв 18 орудий, 24 знамени и весь обоз.
Дело было так. Когда д’Аркур в октябре 1639 г. возглавил армию,
она насчитывала примерно 9000 солдат и 10 орудий. Испанский
командующий Леганес осаждал Казале с 20 000 человек. Для атаки
42
француз разделил армию на 3 части. Тюренн командовал кавале¬
рией основной части и противостоял 4000 противника. Развернув
своих конников в одну линию, он атаковал испанцев. Леганесу по¬
казалось, что французов больше, и испанец отступил. Возможно,
главную роль здесь сыграли полученные им вести о взятии одного
из фортов и о вылазке гарнизона Казале. А Анри, прибавив к своей
кавалерии несколько мушкетерских рот и драгунов, не атаковал,
а какое-то время ограничивался стрельбой, что было типичным
в тактике использования конницы для того времени. Решитель¬
ный кавалерийский удар по отступавшим испанцам нанес не он,
но именно его тактика во время боя способствовала в конечном
итоге победе. По французским данным испанцы потеряли убиты¬
ми и пленными 6000 человек; ещё 2000 якобы утонули при пере¬
праве через реку По.
Затем он посоветовал д’Аркуру осадить Турин, в котором за¬
сел принц Савойский с 5 000 закаленной пехоты и 1500 конницы,
но в цитадели которого еще находился французский гарнизон.
Получилось же так, что Савойский осаждал цитадель, Аркур —
Турин, а прибывшая на помощь армия Леганеса (12000 пехоты
и 6 000 конницы) блокировала самого Аркура. Наконец, Леганес
был вынужден отступить, а Тюренн доставил в армию из Дофине
4000 горцев Пинероло большой обоз продовольствия. В июле Ту¬
рин сдался на условиях свободного выхода гарнизона. После ото¬
звания д’Аркура в Париж Анри взял Монкальво и осадил Иврею,
сдавшуюся позже возвратившемуся командующему5. А в 1642 г.
он уже в качестве второго командующего осаждал испанский го¬
род Перпиньян.
Начало 40-х гг. было сложным в моральном отношении вре¬
менем для Тюренна — сначала его старший брат Фредерик-Мо¬
рис, герцог де Гиз и граф де Суассон издали манифест за подписью
«Принцы Мира», критикуя в нем политику Ришелье. И карди¬
нал, желая покончить с ненадежным поведением протестантско¬
го семейства де Ла Туров, отправил 10-тысячную армию в Седан
с целью уничтожить его автономию. Фредерик-Морис попросил
помощи императора Фердинанда, и в битве при Ла-Марфе (1641)
королевские войска потерпели поражение от седанцев. Но затем
имперские части ушли, и Буйону пришлось бы туго, если бы он
5 Голицын Н.С. Великие полководцы... С. 113.
43
не рассчитывал на прощение короля. По мирному договору, осада
Седана была прекращена.
А затем Буйон ввязался в заговор против Ришелье, возглавля¬
емого фаворитом Людовика XIII маркизом де Сен-Маром, но не
был замечен в связях с Испанией. Фредерик-Морис был арестован,
а его супруга заявила, что если он будет казнен, она откроет Седан
для испанцев. В итоге принц Оранский, ландграф Гессенский и сам
Тюренн попросили возвратить свободу герцогу на условиях, что
тот, взамен на другие владения во Франции, отдаст Седан Тюренну,
куда вступят королевские войска и он станет французской террито¬
рией без прав автономии. Буйон получил пригоршню французских
титулов — герцога Шато-Тьерри и Альбре, графа Эвре и Арманья¬
ка и др. Кроме того, король обязался содействовать ему в отвоева¬
нии у испанцев Буйона — укрепленного города на юге Испанских
Нидерландов, прозванного впоследствии маршалом де Вобаном
«ключом к Арденнам»6. Анри остался лояльным королю и карди¬
налу и возвратил свои позиции при дворе, как это будет с ним не¬
однократно в непростые времена политических интриг и перемен.
В конце этого года Ришелье умер. Очень и очень многие
во Франции полагали, что они освободились от тирана, а на ули¬
цах Парижа распевали песенки и баллады о триумфальном пере¬
ходе кардинала в подземный мир: «Он ушел и теперь правит адом,
а на страже у него дьяволы с алебардами стоят». Даже тяжело¬
больной Людовик XIII заявил, что сейчас, наконец, он почувство¬
вал себя королем. Но уже ближайшее будущее показало, что дея¬
ния великого кардинала нельзя было отменить.
В следующем году за Ришелье последовал в мир иной и король.
Смерть Людовика XIII, наступившая 14 мая 1643 г., взбудоражила
Париж. «Король умер, да здравствует король!». Новому монарху
Людовику XIV еще не исполнилось пяти лет. Многие современники
предрекали драматические события — ведь испокон веков поддан¬
ные любой монархии боялись регентства при малолетних королях.
На фоне охватившего Европу кризиса и Тридцатилетней войны,
требовавшей огромного напряжения людских и финансовых ресур¬
сов Франции, такие предчувствия были очень реальными.
Анри же спокойно отреагировал на смерть короля: «Поисти¬
не никто и никогда в этом мире так красиво не уходил и не был
6 Longueville Т.Р. 31-32.
44
так верен самому себе. Скорбь двора была незначительной»7. Ко¬
ролева Анна Австрийская 16 мая 1643 г. в знак особого доверия
отправила Тюренна вторым командующим в итальянскую армию
принца Томмазо Кариньяна Савойского, перешедшего на фран¬
цузскую службу. Но кардинал Мазарини, еще подозрительно от¬
носившийся к связи его семьи с заговором Сен-Мара, не предо¬
ставил ему свежих войск. Тем не менее, принц Савойский вверил
ему полное командование армией и тем самым дал возможность
военным действиям принять неожиданный оборот. Чтобы при¬
нудить испанскую армию очистить Пьемонт, Тюренн сделал об¬
манный ход. Он сделал вид, что хочет перенести войну в Милан,
и осадил Алессандрию, но целенаправленно делал это медленно,
чтобы противник мог ввести туда подкрепление. Испанцы тут же
перевели ¥2 гарнизона Трино в Пьемонте в Алессандрию, а Анри
снял осаду последней и осадил Трино. В ответ испанцы начали
осаду Асти, но Тюренн предусмотрительно укрепил этот город.
Через шесть недель Трино пал, и за эту мастерски проведенную
операцию Анна Австрийская прислала ему жезл маршала Фран¬
ции прямо в лагерь.
Итальянская кампания выявила способность Тюренна играть
на поле войны, запутывая противника. Но, играя на войне, он
не был игроком в жизни и говорил о необходимости «предотвра¬
тить игру в войсках насколько возможно. Солдаты будут демора¬
лизованы, если лишатся денег и будут должны сослуживцам, для
которых игра является делом». Во время осады Трино известный
игрок граф де Граммон посетил его и предложил сыграть, заметив
при этом, что пришел к другу не для того, чтобы отобрать у него
деньги. «Вы не найдете здесь ни хорошую игру, ни больших де¬
нег, — ответил Тюренн, — но раз пришли, сделаем ставки на ко¬
ней». В игру было втянуто еще несколько офицеров, и выигрыш
Граммона составил 15 коней, с которыми он не знал, что делать8.
Маршальским чином фактически закончилась 17-летняя
служба Анри в армиях других полководцев. От них он многому на¬
учился и воздал в мемуарах своим наставникам достойную хвалу.
Так, он писал, что от дяди Генриха Оранского научился «выбору
7Grimoard. Collections de lettres... P. 75.
8 Longueville T. Marshall Turenne. P. 34; Memoires of the Court of Charles
II/By Count Grammont. Bohn, 1846. P. 54-55.
45
местности, осадному искусству и особенно искусству составлять
предначертания, долго обдумывать их и не изменять в них ничего
до самой последней минуты исполнения». От герцога Бернгарда
Саксен-Веймарского он научился «не ослеплять себя счастьем
и не оглушать несчастьем, не обвинять и не извинять себя, но ис¬
правлять ошибки и неудачи», а от кардинала Ла Валетта — «тому,
как необходимо начальствующему генералу вникать в образ жиз¬
ни солдат в поле и обходиться со своими войсками». Наконец,
от графа Аркура он перенял то, что «напряженная деятельность
и быстрая решимость, соединенные с предварительным и зрелым
обдумыванием, служат сильными вспомогательными средствами
для достижения в войне счастливых успехов»9.
По молодости лет Луи Конде не мог проявить себя в первых
военных действиях Франции на полях Тридцатилетней войны,
но происхождение гарантировало ему быструю и блестящую ка¬
рьеру. Как губернатор Бургундии, он проявил здравый интерес
к подготовке и рекрутированию солдат для участия в войне. Луи
всеми фибрами души рвался на театр военных действий, желая
покрыть себя славой. Об этом свидетельствуют его письма отцу
из Дижона. В одном из них он писал: «Меня не удовлетворяют
обязанности, которые я должен исполнять. И я прекрасно осоз¬
наю, что Вы, и кто я...». А в другом: «Если мое горячее желание ис¬
полнится, я буду в военном лагере... Сейчас я внимательно изучаю
героические подвиги наших королей в истории...»10 Его желание
скоро исполнилось.
В 1638 г. молодой герцог Энгиенский был представлен двору
и имел там большой успех. Тщательно скрываемые юношеская
застенчивость и простодушие сочетались в нем с гордым высо¬
комерием, а горячий темперамент — с осознанием своего по¬
ложения и возможностей. «Он куда более заносчив, нежели его
отец», — сказал Ришелье, увидев его впервые, а Анна Австрийская
однажды заметила, что у герцога Энгиенского написано на лице
все, что он думает. Об этом свидетельствовал и почерк Луи, круп¬
ный и размашистый, не менявшийся, в отличие от поведения,
9Голицын Н.С. Великие полководцы истории. С. 114; Longueville Т. Mar¬
shall Turenne. Р. 44.
10 Louis Joseph de Bourbon Conde. Op.cit. P. 244-246.
46
с юных лет до старости. Набрав в Бургундии рекрутов, в том же
году он по своей инициативе принял участие в осаде французски¬
ми войсками Фуэнтаррабии, в итоге оказавшейся безуспешной.
Смелость и находчивость, замеченные первым министром, Луи
проявил в качестве волонтера в 1640 г., участвуя в осаде и взятии
французской армией Арраса, а в 1642 г. — Перпиньяна. Особен¬
но важна для его престижа была последняя, ибо, как признавался
тогда Ришелье одному из своих посетителей, «Четыре вещи зани¬
мают меня — болезнь короля, осада Перпиньяна, процесс месье
Главного (Сен-Мара) и собственная немощь».
Между этими предприятиями 9 февраля 1641 г. юноша по на¬
стоянию отца женился на Клер-Клеманс де Майе (1628-1694),
маркизе де Брезе, дочери Юрбена де Майе, маркиза де Брезе,
и Николь дю Плесси, племянницы великого кардинала Ришелье.
Всеми фибрами души он не желал этого брака, и, прежде всего по¬
тому, что его личную жизнь определяли великие мира сего — отец
и Ришелье — без него самого. Он зависел от отца, а кардинал, ус¬
матривая в нем сгусток экспрессии и таланта, которые надо напра¬
вить в нужное русло, был весьма и весьма не против привязать его
к своей семье. Помимо важных в политическом плане родствен¬
ных связей, невеста принесла Луи в качестве приданого 600000
ливров и ряд земельных владений. Однако навязанную ему жену
Луи так и не полюбил, и выгодный политически и экономически
союз оказался в личном отношении неудачным. Ради него ему
пришлось оставить свою романтическую возлюбленную мадемуа¬
зель дю Вижан — Марту Пуассар, дочь королевского постельниче¬
го Франсуа Пуассара, барона дю Вижана, и Анны Нейбург. 18-лет¬
няя Марта поражала своей нежной красотой и придерживалась
испанских правил женского поведения.
А невесте Луи на момент заключения брака было всего 13 лет,
и ее лицо не обещало стать красивым, фигура — пропорциональ¬
ной, ум — острым, а характер — покладистым. Виделся он с супру¬
гой очень редко, и, тем не менее, от этого союза на свет появилось
трое детей — сыновья Анри III Жюль (1643-1709), принц де Кон¬
де, Луи (1652-1653) и дочь мадемуазель де Бурбон (1657-1660).
Позже Луи заявлял, скорее всего, для оправдания ее постоянного
отсутствия возле него, что Клер-Клеманс имела много любовников.
Автор знаменитых «Мемуаров», ставших энциклопедией придвор¬
ного общества Версаля, герцог де Сен-Симон утверждал, что супру¬
47
га Конде была домашней и скучной особой, но хвалил ее доброде¬
тели и смирение перед «безжалостной бранью» со стороны Луи11.
Не более удачным был брак и сестры Луи Анны-Женевьевы
с Анри Орлеанским, герцогом де Лонгвилем. Этот союз ярко опи¬
сан одним из ее родных (возможно, это был сам Луи) как «жесто¬
кая судьба. Он был стар, а она юна и красива, как ангел». Было
невозможным смотреть на нее, писал другой современник, «без
любви и без желания восхвалять ее». Красоту Анны-Женевьевы
гармонично дополнял сильный интеллект, и не удивительно, что
эта под стать брату свободолюбивая натура пустилась во всевоз¬
можные интриги и окружила себя обожателями и любовниками.
Источники умалчивают о том, любил ли Великий Конде
еще кого-нибудь, кроме м-ль дю Вижан. Еще несколько лет он
не оставлял надежды развестись с женой и соединиться с люби¬
мой женщиной. Возможно, в навязанном ему браке свободолюби¬
вый и порывистый аристократ, считавший себя равным королям,
винил, прежде всего, укреплявшееся французское государство
в лице кардиналов Ришелье и Мазарини, что наложило отпечаток
на его поведение во время Фронды.
До самой своей смерти принц был известен как страстный
поклонник женщин (или считался таковым). Одной из его фаво¬
риток несколько недель была знаменитая куртизанка Нинон де
Ланкло (1615-1705), имя которой до сих пор остается синонимом
прелести, грации, ума и наслаждения. Ее особняк посещали знать
и интеллектуалы, а поэты и ученые советовались с ней, когда пи¬
сали свои труды. В1664 г. в салоне де Ланкло Жан-Батист Мольер
впервые прочитал своего «Тартюфа», вызвав горячие рукоплеска¬
ния. Нинон аплодировала громче всех, в каждой сцене встречая
собственные рассуждения, превосходно схваченные гениальным
комедиантом. Вообще, Мольер часто выводил ее в своих пьесах.
Очаровательная Селимена в его «Мизантропе» не кто иная, как
«королева куртизанок». Независимая, свободная от предрассуд¬
ков, Нинон проводила жизнь, одинаково удовлетворяя потребно¬
сти сердца и ума, не обращая внимания на общественное мнение
и презирая лицемерие. Она являлась для современников образ¬
цом тех качеств интеллекта, которыми тогда могли похвастаться
11 Ibid. Р. 13-14; Henri d’Orleans, Due d’Aumale. Histoire des princes de
Conde. P. 286-288; Беллок X. Ришелье. M., 2002. С. 320-323.
48
немногие. Она не хотела казаться лучше, чем была, но на самом
деле была лучше, чем казалась. Она считала любовь прихотью
тела, чем приводила в отчаяние своих многочисленных обожате¬
лей, горько жаловавшихся на ее непостоянство. Зато друзья гор¬
дились ее дружбой, не будучи в состоянии сказать ни одного упре¬
ка в адрес верной подруги.
Эта женщина, воплощавшая в себе все пороки и добродетели
своей эпохи, вступила в связь с герцогом Энгиенским вскоре после
его победы при Рокруа в мае 1643 г. «Его поцелуи замораживают
меня, — отмечала Нинон. — Он подает мне веер, как будто вруча¬
ет маршальский жезл». Их связь продолжалась всего несколько
недель. Как видно, Луи был более горяч, как полководец, нежели
любовник. Его страсть была холодна, он не отличался нежностью
в любви, но умел оставаться другом своих бывших возлюбленных.
Нинон имела массу врагов, завидовавших ее красоте, молодости
и независимости. Когда их происки увенчались успехом, Анна
Австрийская решила положить конец ее распутству и предложи¬
ла куртизанке добровольно уйти в монастырь кающихся девушек.
Нинон возразила тем, что, во-первых, она не девушка, а, во-вто¬
рых, ей не в чем каяться. Только вмешательство герцога Энгиен-
ского отвело от нее угрозу12.
19 мая, когда тело усопшего монарха Людовика XIII упоко¬
илось в усыпальнице Сен-Дени, молодой герцог одержал бле¬
стящую победу над испанской армией при Рокруа. Перед этим
знаменитым сражением он убежденно заявил, что репутации
французского оружия не будет нанесен урон в самом начале но¬
вого правления. Итоги его подвел кардинал Мазарини: «Это была
самая крупная победа, каких давно уже не было». Победителю
не было еще и 22 лет. Его блистательный успех оказался исключи¬
тельно символичным для статуса королевства, прояснив, в первую
очередь, умы тех, кто еще сомневался в способности Франции вы¬
играть в войне. Анонимная гравюра тех лет отразила и внутреннее
значение битвы при Рокруа. На ее переднем плане изображены
королевская корона на подушечке, на груди сидящего Людовик
XIV красуется Орден Святого Духа, а в левой руке, поддерживае¬
12 Memoires pour servir a 1’Histoire de Louis de Boubon, Prince de Conde.
T. II. A Cologne, 1693. P. 64; Godley E. The Great Conde. P. 13-14.
49
мой правой рукой его матери, — скипетр. Другой рукой королева
Анна Австрийская держит лавровый венец, рядом стоит младший
брат короля герцог Филипп Анжуйский (позже герцог Орлеан¬
ский). Позади в дымовой завесе на фоне Рокруа герцог Энгиен-
ский атакует противника в доспехах и в большой шляпе с белыми
перьями, как когда-то у деда Людовика XIV Генриха IV Бурбона.
Эта картина была призвана сказать о том, что, победив испанскую
армию, молодой полководец укрепил регентство и уберег Фран¬
цию от иностранного вторжения. Отчасти не поэтому ли много лет
спустя король простит его измену и службу Испании? Триумфа¬
тор, известный позже как Великий Конде, станет одним из самых
знаменитых полководцев Франции XVII в. и, пожалуй, последним
олицетворением мятежного духа французской аристократии.
Но мы забежали вперед. Сейчас же скажем, что настоящая
слава, ставшая основой его полководческого величия, пришла
к Луи 19 мая 1643 г., когда он одержал свою первую победу, как
командующий, в сражении при Рокруа. Наконец, он дождался
своего звездного дня. И, надо сказать, довольно быстро и все бла¬
годаря Ришелье, с которым он так не желал породниться. 4 дека¬
бря 1642 г. чуть ли не на последнем вздохе кардинал посоветовал
Людовику XIII назначить Луи Энгиенского главнокомандующим
армией на северной границе. Это назначение в феврале 1643 г.
было получено с сомнительным одобрением. Да, он проявил себя
в трех кампаниях, но ни в одной из них не имел ответственно¬
сти, и ни одна из них не имела первостепенного значения. Гер¬
цог никогда не видел большой кровавой битвы и к тому же был
слишком молод. Но острота военно-политической ситуации была
очевидна, и необходимы были неординарные решения. И Маза¬
рини успокоил умирающего короля, поддержав кандидатуру гер¬
цога Энгиенского, правда, с оговоркой, что «Месье герцог должен
слушаться его во всех делах». Под «ним» подразумевался старый
опытный ветеран маршал Л’Опиталь, ставший генерал-лейтенан¬
том в армии Луи.
А положение было следующим. В ноябре 1641 г. скончался
штатгальтер Испанских Нидерландов кардинал-инфант дон Фер¬
динанд Австрийский (1609-1641), младший брат испанского ко¬
роля и французской королевы. Его сменил дон Франсиско де Мело,
герцог де Торделагуна. Зимой 1641-1642 гг. Мадрид перебро¬
сил туда подкрепления, и в результате кампании 1642 г. позиции
50
испанцев в Нидерландах стали прочны, как никогда прежде. Куль¬
минацией этой кампании стала победа, одержанная Мело 26 мая
при Гоннекурте. Французам нельзя было проиграть ни одного сра¬
жения, ибо в 1643 г. инициатива в военных действиях находилась
на стороне испанцев.
Последние же вполне осознавали, что Франция находит¬
ся в смятении в силу известных внутренних и внешних причин.
Правда, осторожные политики при Мадридском дворе советова¬
ли оставить в новой кампании Францию наедине с ее проблема¬
ми и сосредоточиться на Республике Соединенных Провинций.
Но Мело думал иначе. Сейчас Франция казалась ему идеальной
мишенью. Тяжелое поражение, нанесенное французам в настоя¬
щий момент, могло бы вынудить их просить мира. Позиция дона
Франсиско была достаточно обоснованной, тем более, что он на¬
шел понимание у первого министра графа Оливареса.
В битве при Рокруа участвовали 22000 французов под коман¬
дованием герцога Энгиенского, освобождавшие город, и 26-ты¬
сячная испанская армия дона Франсиско де Мело. Правда, споры
о точной численности обеих армий, особенно испанской, продол¬
жаются до сих пор. Количество французских солдат оценивают
от 20 (сам герцог Энгиенский) до 23000 (герцог Омальский), ис¬
панских — от 19 до 28 000. Скорее всего, Луи округлял число своих
солдат в меньшую, а испанцев — в большую сторону. К тому же
французы учитывали численность имперских полков в испанской
армии, которые так и не приняли участия в битве.
События разворачивались так. Намереваясь вторгнуться
в Шампань, Мело форсировал реку Маас и 12 мая осадил малень¬
кий город Рокруа в 100 км от Брюсселя, «похожий на бульвар с той
стороны, где Нидерланды прилегают к нему». С одной стороны
города простирались почти непроходимые леса, с другой распо¬
лагалось болото. Кардинал Ришелье своевременно не позаботил¬
ся о дополнительном укреплении и снабжении продовольствием
затерянного в лесах города. Когда испанцы прибыли туда, один
из земляных валов почти обрушился. Рокруа храбро защищал
тысячный гарнизон при поддержке 400 ополченцев. Мело осу¬
ществлял военные операции вместе с имперскими контингентами
генерала Бека — компетентного, хотя и лишенного воображения,
офицера. Генералу было приказано занять замок Шато-Рено при¬
мерно в 33 км от Рокруа.
51
Доверив главную армию Франции еще неопытному полковод¬
цу, Мазарини рассчитывал, что осторожный маршал Л’Опиталь
станет его военным советником, но просчитался. Молодой воин
оказался самостоятельным. Достигнув окрестностей Рокруа,
на военном совете 17 мая французские военачальники начали
дискуссии, затрудняясь с выбором стратегии. Чтобы снять осаду
города, необходимо было пройти через узкое дефиле, в котором
не могла развернуться превосходная французская кавалерия.
И только что были получены известия о смерти короля, что тоже
склоняло к осторожным решениям — при неизбежных в начале
регентского правления политических интригах Франция не мо¬
гла позволить себе поражение. Л’Опиталь советовал отказаться
от прямой атаки, обойти противника и перерезать его коммуника¬
ции. Это вполне могло сработать — многие исторические приме¬
ры говорят, что это был достаточно хороший план, даже если бы
корпус Бека мешал его осуществлению (такой маневр доказал
свою пользу под Фрейбургом в следующем году). Но герцог Эн-
гиенский при поддержке пользовавшегося в армии большим ав¬
торитетом лагерного маршала Жана Гассиона, ученика знамени¬
того полководца и шведского короля Густава II Адольфа, настоял
на генеральном сражении.
Личность Гассиона заслуживает, по меньшей мере, еще не¬
сколько штрихов в этой книге. Лагерный маршал был истым во¬
якой и не любил бывать при дворе. Однажды Людовик XIII при¬
казал ему пристутсвовать на Большой литургии в Королевской
Капелле и затем спросил, что он думает о прослушанной музыке.
«Сир, — ответил Гассион в добром расположении духа, — шесть
барабанщиков и шесть трубачей производят куда больший шум».
Марш через дефиле содержал немалый риск — даже неболь¬
шие силы испанцев могли остановить французов и разбить их
в мелких стычках. Там не могла развернуться великолепная ка¬
валерия герцога. Уже 18 мая хорватские аванпосты предпри¬
имчивого Мело, наткнувшись на аванград Гассиона, сообщили
о приближении французской армии, идущей на помощь Рокруа.
Но, вероятно, сам испанский командующий желал генерального
сражения, считая, что поражение в большой битве станет более
тяжелым ударом для Франции, чем падение небольшой пригра¬
ничной крепости. И позволил французам приблизиться, послав
гонца Беку с приказом немедленно идти на соединение, чтобы
52
успеть к утру. Мело не знал, что Бек, получив приказ уже после
наступления темноты, решил не будить своих солдат и покинуть
лагерь только утром. Флегматичный немец, знающий, насколько
увлекающимся может быть Мело, не поверил, что положение так
серьезно. А испанец, ожидая противника, поднимал ставки в этой
игре — вместо отражения сил герцога после незначительных сты¬
чек он теперь мог полностью уничтожить его армию, ибо дефиле
в тылу французов должно было сильно мешать им во время отсту¬
пления.
Одновременнно генералу-ветерану де Фонтену, родившемуся
еще в 1575 г. бедным дворянином из Франш-Конте и получивше¬
му за долгую верную службу титул графа, Мело приказал строить
армию для битвы. Небольшие силы под командованием Суареса
остались в лагере, чтобы наблюдать за Рокруа. Обиженный рас¬
положением герцога Энгиенского к Гассиону, заносчивый маршал
Ла Ферте решил, воспользовавшись моментом, атаковать Суареса
и снять осаду самому. Однако после жаркой схватки части немец¬
кой кавалерии де Вера отбросили его назад.
Вечером 18 мая, непосредственно перед наступлением темно¬
ты, герцог Эрнгиенский, обозревая поле битвы, начал приводить
свою армию в боевой порядок. А переполняемый нервной энер¬
гией Мело провел ночь, обходя боевую линию испанцев, стараясь
воодушевить своих солдат и офицеров.
Дон Франсиско возлагал большие надежды на 1000 пехотин¬
цев, просочившихся в лес, рассчитывая, что засада компенсиру¬
ет превосходство французской кавалерии. Но около 3 часов утра
испанский дезертир сообщил герцогу Энгиенскому и Гассиону
о поджидающей их в лесу засаде, добавив, что Бек с 5-6 тысячами
еще не присоединился к главным силам. И Луи быстро отреаги¬
ровал, решив разбить Мело до подхода подкреплений. Французы
построились в боевой порядок, а отдельный отряд герцог отпра¬
вил в лес ударить по засаде.
Равнина протяженностью 2500 метров, на которой прои¬
зошла битва, располагалась юго-западнее Рокруа. Большой лес
находился от нее к юго-востоку, а к северу от равнины протекал
ручей Сен-Анна с болотистой долиной, которая могла затруднить
боевые действия конницы. Небольшая лощина — исток ручья
Руж-Фонтен — пересекала все поле сражения в центре. Правым
крылом французов командовал сам герцог (первый эшелон из 10
53
эскадронов возглавлял Гассион, второй из пяти — сам Луи), ле¬
вым — Л’Опиталь (первым эшелоном из 8 эскадронов командовал
Ла Ферте, вторым из пяти — Л’Опиталь), а центром, где выстрои¬
лись один за другим два эшелона пехоты — д’Эспинан. Перед пе¬
хотой поставили 12 орудий.
Испанская армия была построена зеркально французской —
с пехотой в три эшелона в центре и кавалерией в двух эшело¬
нах по флангам.Правда, испанцы сузили свой фронт, уменьшив
промежутки между терциями, в итоге масса пехоты выглядела
гигантским квадратом. Правым флангом эльзасской кавалерии
командовал граф Изенбург, а валлонскими всадниками левого
крыла — герцог Альбукерке. Центр состоял из пяти испанских
терций (боевых построений, представлявших собой пикинерскую
фалангу с аркебузирами в первых двух рядах и пикинерами в зад¬
них четырех), одной бургундской и двух итальянских. Справа
налево они располагались так: Висконти (итальянская терция),
Веландия (испанская), 4 испанские терции, бургундцы и Строц-
ци (итальянцы). Этот эшелон был построен типично для испан¬
цев, каждая терция состояла из 20-25 шеренг по 70-80 человек.
Меньшие по количеству батальоны второго и третьего эшелона
построились по имперскому образцу в 10 шеренг по 50 человек
в каждой. 18 пушек, располагавшихся перед пехотой, были боль¬
шего калибра, чем у французов. Командующий первым эшелоном
старый и больной Фонтен передвигался на носилках, но все равно
занял место во главе своих терций. Его храбрость оставалась при
нем, но центру не помешал бы более активный предводитель.
Французские пушки открыли огонь в 4 утра, испанцы не¬
медленно ответили, хотя было еще слишком темно, чтобы ясно
различать противника. В связи с отсутствием Бека Мело все-та-
ки ощущал некоторую неуверенность и поэтому принял решение
вести оборонительный бой до его подхода. А с первыми лучами
рассвета 19 мая французская и испанская стороны сцепились друг
с другом. В 5 часов утра кавалерийские фланги начали одновре¬
менную атаку противника. Сражение было крайне ожесточенным,
и вначале французов постигла неудача. На левом крыле бравый
Ла Ферте атаковал слишком быстро, не приведя в порядок сво¬
их всадников, расстроивших ряды на мягкой болотистой земле
во время сближения с противником. При этом он мчался на вы¬
сокой скорости, из-за чего кавалеристы смешались еще больше,
54
и до Изенбурга добралась беспорядочная толпа. А Изенбург вел
своих людей в атаку медленной рысью, сохраняя порядок в рядах.
В итоге отличный порядок победил беспорядочный порыв — Ла
Ферте был ранен и взят в плен, а эльзасская кавалерия погнала
первый эшелон французов прямо на их резерв. Л’Опиталь попы¬
тался контратаковать, но тоже был дважды ранен, а его эскадроны
бежали. Многие полки укрылись в лесу западнее болота. Чтобы
развить успех, Изенбург разделил свое крыло — одни эскадроны
стали преследовать французский обоз, а остальные были брошены
против французской пехоты. В это время терция Висконти при¬
шла на помощь терции Веландии, наступавшей вперед. Часть пол¬
ков герцога Энгиенского были отброшены назад, французы также
лишились нескольких пушек. Казалось, что к 6 утра Луи проиграл
битву. Однако недостаток кавалерии не позволил де Мело развить
наметившийся успех, а французский полководец не растерялся.
Очевидцы говорили, что герцог Энгиенский проявил насто¬
ящие чудеса распорядительности и отваги. Сумев восстановить
боевой порядок королевской армии, он пустил в дело свою мно¬
гочисленную конницу, разгромившую кавалерию противника.
На правом крыле проходил полностью наоборот. Гассион двинулся
через захваченный ранее лес (где засада испанцев была уже ликви¬
дирована), чтобы слева обойти Альбукерке. Тот развернул фронт
и отбросил Гассиона обратно, но при этом подставил герцогу Энги-
енскому свой фланг. Луи наступал быстрой рысью, не ломая строй,
а уничтожившие засаду мушкетеры из леса и Пикардийский полк
поддерживали его атаку огнем. Терции Строцци и бургундцев по¬
старались отвлечь на себя пикардийцев. После отчаянного сопро¬
тивления испанцы были сокрушены и обратились в бегство, а Луи
и Гассион разделили победившее крыло на две группы. Гассион был
отправлен в преследование, а герцог нанес удар по центру и право¬
му крылу противника, которые были сметены первым же натиском.
На своем правом крыле Изенбург упорно теснил французскую
пехоту. Создавалось впечатление, что она вот-вот будет обра¬
щена в бегство. Возможно, он допустил ошибку, атакуя против¬
ника во фронт, тогда как герцог Энгиенский добился быстрого
успеха атакой с тыла. Фонтен, в свою очередь, упустил удачный
момент бросить остальные четыре испанских терции на помощь
Веландии. Французский резерв барона Сиро из 800 кавалеристов
контратаковал Изенбурга и остановил его. Командующий вторым
55
эшелоном пехоты Лавальер бросил вперед своих солдат. Фран¬
цузы вернули некоторые из потерянных орудий, несмотря на то,
что уцелевшие валлоны из разбитого крыла Альбукерке прорва¬
лись и соединились с Изенбургом. Сейчас малейшее усилие могло
склонить победу на ту или иную сторону. И Луи вихрем пронесся
сквозь второй и третий эшелоны центра и, обойдя первый эшелон
с севера, внезапно появился в тылу Изенбурга. Л’Опиталь с остат¬
ками кавалерийских частей левого фланга покинул лес, куда он от¬
ступил, и атаковал эльзассцев в правый фланг. Изенбург отчаянно
сопротивлялся и не оставлял попыток найти выход из положения.
Мело, тем временем, пробился к Висконти, сказав ему: «Я хочу
погибнуть здесь вместе с итальянскими синьорами!» Висконти
ответил: «Все мы готовы умереть на службе у короля!». Но обе
сражавшиеся терции были наголову разбиты превосходящими
силами атаковавших их при непрерывном пушечном огне со всех
сторон французов, а Веландия и Висконти погибли. Видя происхо¬
дящее, Фонтен перестроил оставшиеся у него пять терций в каре.
Лучшим выходом для него сейчас было бы выйти из боя и отсту¬
пить, но он не решился, скорее всего, потому, что смутно представ¬
лял себе обстановку на флангах. И еще ветеран питал надежду, что
Бек вот-вот появится и спасет ситуацию. Но, в любом случае, меж¬
ду 6.00 и 8.00 испанцы проиграли сражение.
Герцог Энгиенский тоже помнил о Беке, и поэтому перестроил
свою армию для атаки каре испанской пехоты. Даже не дожида¬
ясь полной готовности, он бросился вперед, произведя три атаки,
которые были отражены свежими терциями, которые были под¬
держаны огнем всех 18 орудий. Во время одной из атак доблест¬
ный Фонтен был убит. Между тем, Мело потерял обоз, и когда
в 9.30 утра французский командующий готовил четвертую атаку,
его противник был уже окружен и подал сигнал о капитуляции.
У испанцев почти закончились боеприпасы, да и оставалось их
не более 8000 человек в строю. Но когда герцог Энгиенский по¬
скакал на переговоры, некоторые солдаты противника ошибочно
приняли его эскорт за новую атаку и открыли огонь. Луи остался
невредим, но его люди бросились в новую атаку, ворвались в ряды
противника и устроили резню, которую еле удалось остановить.
К10 утра Испания лишилась элитных полков ветеранов.
С разгромом испанских терций погиб и миф об их непобедимости,
хотя победа французов вовсе не выглядела однозначным триумфом.
56
Всего испанцы потеряли 8000-10000 человек убитыми и пленными,
из них 6000 пехоты, являвшей собой цвет армии. Согласно другим,
очень похожим данным, дон Франсиско де Мело потерял половину
своей армии, что составляло 8000 убитыми и 6000 пленными, 200
знамен и 60 штандартов. Есть точка зрения, что в это число следует
включить 3826 испанцев, капитулировавших в конце битвы, а уби¬
тых среди них было около 1000. В июле 1643 г. около 2500 выжив¬
ших при Рокруа солдат Мело добрались до Фуэнтеррабии.
Герцог Энгиенский в своей реляции объявил о потере все¬
го 2000 солдат, возможно, скрыв действительную цифру жертв
выигранного сражения. Скорее всего, потери французов убиты¬
ми и ранеными составили более 5 000 человек. Но там, на месте
прошедшего сражения, победители не скрывали своих чувств. Луи
приказал солдатам и офицерам поблагодарить Бога за победу.
Тогда гугенот Гассион импульсивно воскликнул: «Месье, Вы се¬
годня самый победоносный принц в христианстве. Ваша победа -
от Бога, и я благодарю его за это». В полдень герцог Энгиенский
триумфально въехал в ворота Рокруа13.
Известный французский историк Фернан Бродель отмечал,
что «наиболее блестящее столетие Испании подошло к концу по¬
сле поражения у Рокруа...» В литературе Рокруа стал символом
сокрушительного разгрома испанской армии и началом главы, от¬
крывающей историю упадка испанской монархии. Но самое важ¬
ное — битва при Рокруа ясно показала несостоятельность в новых
условиях ренессансной военной школы, когда густые и глубокие
построения пехоты, перемещавшиеся параллельными, готовыми
сблизиться в битве колоннами, попытались противостоять артил¬
лерии, кавалерии и пехоте, действовавшей в линейных порядках.
Это было сражение двух армий, исповедовавших разные тактиче¬
ские принципы. «В пользу Франции сыграли два фактора: превос¬
ходство кавалерии и артиллерии — богатого войска и войска бо¬
гатых... — отметил французский историк П. Шоню, — При Рокруа
стало очевидно, что испанский боевой строй устарел. Разумеет¬
ся, кавалерийская атака, которая внезапно смела испанские каре
13 Guthrie W.P. The later Thirty... P. 170-180; Louis Joseph de Bourbon
Conde. Op.cit. P. 15-23; Lynn J. A. Giant of the Grand Siecle. P. 316; God-
ley E. The Great Conde. P. 41-63; Stradling R. A. Spain’s struggle for Europe,
1598-1668. London; Rio Grande, 1994. P. 26-28.
ы
третьей линии, имела свою цену, но каре первых линий дрогнули
перед пушкой. Массивность губила их с той же неотвратимостью,
что и слабая огневая мощь и уязвимость флангов. Надо было... раз¬
вернуть пехоту в линию, чтобы давать больше огня, как это делал
Густав-Адольф». Действительно, французы использовали свои 12
орудий куда эффективнее, чем испанцы свои 18. Главный вывод
Шоню может служить лейтмотивом всей «военной революции»
конца XV — начала XVIII вв. Он заключается в следующем: «С од¬
ной стороны, огонь выдвигает на первое место экономическое
и техническое превосходство. Линейные порядки требуют гораздо
большей координации, а стало быть, более совершенной подго¬
товки людей. Все способствует возрастанию цены и изощренности
войны. На смену столкновению орд приходит изощренная игра.
Будучи более грамотной, война становится более гуманной»14.
Вместе с тем, реляции о сражении при Рокруа основатель¬
но отредактировали (в этом процессе непосредственное участие
принимал сам Мазарини) для 651 номера французской la Gazette,
выпускавшейся с 1631 г. Возможно, испанские источники это¬
го события более достоверны, поскольку испанские потери под¬
тверждаются не только мнением очевидцев, но и финансовыми
документами. На самом деле, битва при Рокруа не была безого¬
ворочным триумфом герцога Энгиенского и не привела к гибели
испанской армии. Да, «золотой век» Испании фактически закон¬
чился, но еще некоторое время, вплоть до Пиренейского мира
1659 г., она конвульсивными усилиями, и иногда даже очень
успешными, пыталась восстановить свой былой военный престиж.
14Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм
XV-XVIII вв. Структуры повседневности. Возможное и невозможное.
Т. 1. М., 1986. С. 451-452; Шоню П. Цивилизация Классической Евро¬
пы. Екатеринбург, 2005. С. 44-45. Термин «военная революция» взят
нами в кавычки, поскольку к XXI в. среди специалистов сформировалось
и окрепло эволюционное течение, подвергнувшее сомнению саму идею
военной революции. Революция, заключавшаяся не только во внедрении
пороха и огнестрельного оружия, но и в трансформации военного дела,
не могла длиться ни 350, ни даже 100 лет. Сегодня интерес к дискуссии
о военной революции несколько спал, и в последних публикациях о ней
говорится мимоходом. См. подробнее: Пенской В. В. Переворот в воен¬
ном деле Западной Европы конца XV-XVII вв. в новейшей англоязычной
историографии//Новая и новейшая история. 2012. № 3. С. 152-158.
58
В итоге испанцы проиграли, но обе стороны во время боя про¬
явили равное мужество и стойкость. Для французов это была до¬
вольно дорогая победа, а для испанцев — весьма чувствительное
поражение. Тем не менее, немалая часть чисто испанской пехоты
была сохранена, хотя далеко не все ветераны Рокруа захотели по¬
том продолжить службу. Реальной точкой отсчета, после которой
померкла испанская слава, можно считать битву при Дюнкер¬
ке 1658 г., о которой речь еще будет впереди. По иронии судьбы
испанцами там будет командовать их победитель при Рокруа.
Если бы в 1643 г. какой-нибудь астролог смог предсказать Луи
Энгиенскому будущее!
Победа при Рокруа стала предметом мощной пропаганды.
Она прославила молодого военачальника в Европе, повысила его
политическую значимость и авторитет внутри Франции, но, вме¬
сте с тем, и обострила его и так непомерное чувство собственного
превосходства и ощущение той роли, которую он должен играть
на политической и военной сцене. В королевстве она была вос¬
принята не только как счастливое предзнаменование для нового
правления, но и усилила влияние при дворе воинственной «пар¬
тии Конде» в противовес сторонникам мира во что бы то ни стало.
Особняк Конде в Париже постоянно окружали люди, а Шарлотта
Конде не без гордости жаловалась, что дверь в ее комнате никогда
не закрывается, и поэтому она не может отдохнуть.
Громкий успех воодушевил герцога Энгиенского на дальней¬
шие подвиги. 16 июня он осадил давно оспариваемую обеими
сторонами хорошо укрепленную крепость Тионвилль, гарнизон
которой насчитывал 800 человек. Тот же Бек, которого так ждал
у Рокруа дон Франсиско Мело, ввел в Тионвилль еще 2000 сол¬
дат, что позволило крепости продержаться до 10 августа. Во время
ее штурма был тяжело ранен Гассион. После этого герцог Энги¬
енский вернулся в Париж, так как время года, позволявшее вести
активные военные действия, почти закончилось. 16 сентября Лю¬
довик XIV лично сказал ему, что доволен проведенной кампани¬
ей. В «Газетт» тогда отмечалось: «Каждому было приятно видеть
ласковое обхождение юного монарха с героем, оно показывало,
на что можно надеяться, когда король достигнет более зрелого
возраста»15.
15Цит. по: Блюш Ф. Цит. соч. С. 28.
59
В начале 40-х гг. XVII в. во Франции выросли два великих
мужа, два полководца, которые во многом предопределили ее слав¬
ное будущее — как на войне, так и в мире. Взошли на небосклон они
почти одновременно. Анри Тюренну пришлось, и не без определен¬
ных сложностей, проходить ступени военной иерархии, тогда как
Луи Конде в силу своего происхождения не надо было становиться
маршалом, чтобы самостоятельно руководить армией. Не пото¬
му ли последовательный и расчетливый виконт смотрелся скром¬
нее на фоне внезапно вспыхнувшей звезды — герцога Энгиенско-
го? Звезды, которая впервые проявила отмеченное впоследствии
епископом Боссюэ свое «вдохновение»? В любом случае, для обоих
на войне были характерны незаурядный ум, решительность и от¬
вага. Они уже стали Фобосом и Деймосом, независимо от того, где
был их Марс — на небесном Олимпе или на Земле.
60
Фобос и Деймос
атакуют и взаимодействуют
Выдающийся император (полководец) должен обладать
следующими четырьмя дарами: знанием военного дела,
доблестью, авторитетом, удачливостью.
Марк Туллий Цицерон
Они оба были некрасивы, но выделялись среди окружающих, ибо
неординарность всегда накладывает свой отпечаток на внешность
человека. Как и любой представитель сильных мира сего, Анри
де Тюренн, несмотря на свою скромность, трепетно относился
к своей славе и позволял запечатлеть себя в многочисленных пор¬
третах. Наиболее известными из них являются портреты кисти
Филиппа Шампаня и Шарля Лебрена в Версале. На первом пор¬
трете маршал запечатлен за пять лет до гибели в 1670 г., а на вто¬
ром — в среднем возрасте. Выражение его круглого лица, обрам¬
ленного длинными завитыми по моде негустыми волосами (парик
он не любил), было мягким в расцвете сил и несколько усталым
и саркастическим в пожилых летах. Его не портил большой и до¬
вольно мясистый нос, а взгляд широко расставленных серых глаз
под густыми бровями, казалось, свидетельствовал о глубоком
знании жизни. Он не любил вычурности в одежде, как отмечали
современники, носил простое, но добротное платье, но даже в по¬
левых условиях был исключительно чист и опрятен.
Несколько иным предстает герцог Энгиенский. Мадам де Мот-
твиль оставила нам такой его образ: «Его глаза были голубыми
и полными жизни; его нос излишне велик, а рот и зубы нельзя
было назвать большими и красивыми; но в целом в нем было что-
то величавое и высокое, что-то похожее на орла. Он не был высок,
но пропорции его фигуры были совершенны...» Что же касается
его манеры одеваться, то здесь Луи не пощадила мадам де Мон¬
пансье, назвав его «самым неряшливым человеком в мире». При
Людовике XIV имел место настоящий бум на мраморные и брон¬
61
зовые статуи, которые были призваны отразить как психологиче¬
ские особенности личности, так и важность его положения. Принц
крови Луи де Конде представлен скульптором Антуаном Куазево,
посещавшим его в родовом замке Шантийи, нервно напряжен¬
ным довольно некрасивым мужчиной с холодным и ненасытным
взглядом больших печальных глаз и тонким высокомерным про¬
филем, в котором знаменитый выдающийся «бурбонский» нос
словно умышленно заслоняет скошенный подбородок. Доспехи,
украшенные нагрудником с грифонами и львиными мордами
на плечах, придают ему победоносный вид. По-прежнему гордый,
но с заметным налетом печали и разочарования, Конде на портре¬
те 1686 г., написанном Жан-Пьером Франком. Но в раннем изо¬
бражении Жана Петито открытый взгляд еще молодого принца-
победителя полон надежд и отваги.
Был Ришелье великим и безжалостным противником,
А Мазарини — ловким и опасным другом,
их ненавидели, и ими восхищались,
Во всех своих деяниях эти министры были
Полезны для монархов, но жестоки к родине.
Так оценил кардиналов Ришелье и Мазарини Вольтер. Под
«родиной» в его словах подразумевалась и высшая знать.
Уже на следующий день после смерти короля было оглашено
завещание покойного монарха. Согласно ему при регентше-коро¬
леве создавался Совет, в который входили дядя Людовика Гастон
Орлеанский, старый принц Конде, кардинал Мазарини, канцлер
Сегье и другие лица. В документе предусматривалось, что короле¬
ва не вправе принимать решения без ведома и одобрения Совета.
Но вышло иначе. Гастон Орлеанский и принц Конде желали сами,
без Совета с «несносным» Мазарини, влиять на королеву, и два
дня спустя с их одобрения Парижский парламент кассировал за¬
вещание и провозгласил Анну Австрийскую регентшей с почти
неограниченными правами. А королева вечером того же дня на¬
значила кардинала главой Совета и первым министром Франции.
Поначалу нового кардинала-министра недооценивали — группа
придворных под главенством герцога де Бофора (Важные или
Высокомерные) свысока относились к Мазарини и полагали,
что его легко свалить с поста. Но скоро стало очевидно, что тот
62
продолжил политику ослабления влияния высшей аристократии,
поднявшей голову после смерти Ришелье. Брат Тюренна герцог
де Буйон был одним из первых, на кого Мазарини обратил вни¬
мание. Вместо выполнения обещаний своего предшественника
кардинал создавал препятствия, чтобы не предоставить Буйону
владения, обещанные вместо Седана, а когда герцог выразил от¬
крытое недовольство, предложил на заседании Совета арестовать
его. Узнав об этом, Фредерик-Морис отправился в Рим, где, к ве¬
ликому разочарованию Мазарини, получил пост командующего
силами папы. Справедливо полагая, что братьев нельзя оставлять
рядом, кардинал отозвал Тюренна из Италии в Париж1.
Старым принцем Конде сейчас руководила одна страсть —
обогащаться, а его сын Луи наслаждался счастьем. Используя
смерть Ришелье, свой триумф при Рокруа, обожание восхищен¬
ного народа на улицах Парижа и благоволение двора он собрался
наладить свою личную жизнь — развестись с женой и вступить
в брак с Мартой дю Вижан. Он был упоен славой, выражал пре¬
данность королеве и думал, что все возможно. Но смерть Вели¬
кого кардинала, на что рассчитывала французская аристократия,
отнюдь не аннулировала всего того, что он успел создать. В нача¬
ле сентября 1643 г. глава Высокомерных де Бофор был заключен
в Венсеннский замок. Попытки же герцога Энгиенского решить
свои матримониальные проблемы разбились о сопротивление
отца, регентши и Мазарини. Последняя его встреча с Мартой, ко¬
торая все эти годы, преданно любя его, вела себя с большим дос¬
тоинством, состоялась в 1645 г. «Они беседовали весь день, — со¬
общала мадам де Пон, помогавшая молодым людям, — и пролили
много слез». В 1647 г. возлюбленную Луи отправили в монастырь
кармелиток.
Компенсацией неудавшейся единственной романтической
любви стали новые увлечения и, в первую очередь, война.
3 декабря 1643 г. в столицу пришли новости, что французская
армия в Германии разгромлена в Черном лесу, а ее командующий
маршал Гебриан получил тяжелое ранение и скончался. И Маза¬
рини, ожидая компенсации за произошедшую трагедию, назначил
Тюренна возглавить ее остатки. Самостоятельное командование 1
1 Longueville Т. Marshall Turenne. Р. 57-59,65.
63
Анри начал с реорганизации вверенной ему Рейнской армии.
В конце декабря он прибыл в Кольмар и расположил армию
на зимние квартиры в Лотарингии, потому что Эльзас был сильно
разорен. Там, в дезорганизованных и небольших по численности
войсках он ввел обучение, новый строевой порядок и регулярное
снабжение, превратив их в боеспособную силу2.
В середине апреля 1644 г. баварский фельдмаршал барон
Франц фон Мерси начал военные операции в Швабии, осадил
французский гарнизон Уберлингена, заставил его в мае капиту¬
лировать и пошел с примерно 19-тысячным войском на Хохен-
твиль. В ответ Тюренн с 4-5000 пехотинцами, 5000 всадниками
и 20 орудиями перешел 1 июня Рейн и двинулся к деревне Донау-
шинген к северо-востоку от Хохентвиля. Главная колонна под ко¬
мандой самого Анри вошла в Хунинген и двинулась вдоль Верх¬
него Рейна, а кавалерийские полки генерал-майора Розена пошли
дальше на север, к Брейзаху. Третья часть армии — пушки и гвар¬
дия — следовали за Розеном. У Хуфингена 3 июня Розен столк¬
нулся с 2000 баварскими кавалеристами брата фельдмаршала ге¬
нерала Каспара фон Мерси и обратил их в бегство. Мерси потерял
400 солдат убитыми и пленными. 4 июня Тюренн и Розен объеди¬
нились, и примерно к этому времени фельдмаршал Мерси готов
был атаковать их. Французы, видя, что у них недостаточно сил,
немедленно ретировались назад через Фрейбург к Брейзаху и да¬
лее ушли за Рейн в Эльзас. Со своими небольшими силами Анри
понял, что противнику противостоять бесполезно. В том не было
вины полководца — ведь в течение четырех лет порученная ему
армия, не получавшая никакой помощи, была заведомо слабее,
чем армия противника.
Между тем, 20 июня Мерси оставил 10000 своих солдат оса¬
ждать Хохентвиль, в то время как главные его силы двинулись
на запад и 26 июня осадили 1,5-тысячный гарнизон Фрейбурга,
который после месячной защиты сдался. Тюренн разбил лагерь
в 4 милях к западу от Фрейбурга, и после ряда безрезультатных
стычек попросил поддержки из Парижа, ибо знал, что не сможет
со своими силами исправить положение. Узнав, что на помощь
ему придет герцог Энгиенский, виконт написал ему в конце июня:
2 Guthrie W.P. The later Thirty Years War. P. 185; Wilson P.H. Europe’s
Tragedy. P. 679-683.
64
«Баварская армия в отличном состоянии марширует к Фрейбур¬
гу... Я опасаюсь идти один против нее, рассчитывая лишь на одну
фортуну — ведь не имея достаточно сил, трудно воевать». А в июле
Мазарини заметил в письме к герцогу: «Его Величество весьма
удовлетворен Вашими предыдущими успехами, и я надеюсь, что
Вы одержите еще немало побед»3. Рассчитывая поправить по¬
ложение в Германии, кардинал знал, как воодушевить молодого
полководца.
2 августа войска Тюренна объединились с небольшой арми¬
ей герцога Энгиенского (6000 пехоты и 3000 конницы), который,
будучи намного моложе, как принц крови, стоящий выше любого
маршала, стал командовать объединенными силами. Несмотря
на разногласия на военном совете — Тюренн выступал за обход
противника, а герцог за атаку с фронта — они хорошо сработа¬
лись. Впрочем, полководцы совещались по военным вопросам
и раньше. Еще после победы у Рокруа герцог Энгиенский спраши¬
вал Тюренна в письме, как бы он ему посоветовал дальше вести
кампанию во Фландрии. И Анри тогда ответил: «Осадите несколь¬
ко крепостей, и постоянно вступайте в небольшие стычки»4.
3, 5 и 9 августа у Фрейбурга произошло одно из самых значи¬
тельных сражений Тридцатилетней войны. Около 20000 францу¬
зов герцога Энгиенского и виконта Тюренна, располагая 37 оруди¬
ями, противостояли 15-16000 баварцев фон Мерси с 28 пушками.
3 августа в 5.00 утра герцог и маршал Граммон начали атаковать
баварскую армию с фронта, тогда как Тюренн, собрав свои силы
в 4.15 утра и обойдя горы и лес, пошел на противника с левого
фланга, чего противник не ожидал. После жестокого боя в конце
этого дня и половины следующего 4 августа после полудня Мер¬
си, отступив, занял другую более удобную для ведения оборони¬
тельного боя позицию правым флангом к Фрейбургу. Тем не ме¬
нее, общие потери наступавших французов составили 2500-2800,
а оборонявшихся баварцев — 1000-1100 человек.
Затем стороны долго ничего не предпринимали друг против
друга, ведя лишь разведку. 5 августа утром состоялся второй кро¬
3Голицын Н.С. Великие полководцы... С. 115; Correspondence inedite
du Grand Conde// Memoires pour servir a 1’Histoire de la Maison Conde/Par
L. - G. Michaud. T. I. P. 251, 254.
4Longueville T. Marshall Turenne. P. 68.
65
вопролитный акт борьбы за Фрейбург. Во второй половине дня
яростные атаки герцога Энгиенского встретили столь же яростные
залпы орудий противника. Его кавалерия заколебалась, мушкете¬
ры растерялись, и все стали отходить назад, стараясь избежать
гибельного огня. И все же баварские контратаки провалились —
к счастью, Тюренн принял командование бригадой кавалерии
и повел ее на центр баварцев, что отвлекло внимание Мерси от на¬
пора на герцога Энгиенского. Уже 8 августа Луи писал отцу, что
победа будет за ним, а 9 августа Мерси решил отступить от Фрей¬
бурга к Вюртембергу. Когда молодой герцог узнал об этом, он
тут же послал свою кавалерию преследовать баварскую армию.
Молниеносные, но не всегда продуманные, решения были в его
стиле. Баварцы едва не разгромили французских кавалеристов,
но подоспевший с главными силами Луи обрушился на них и за¬
хватил всю артиллерию и обоз противника. В итоге фельдмаршал
потерял убитыми и пленными только 300 солдат, а французы ли¬
шились 1100 человек5.
Еще после одного столкновения 10 августа баварцы покину¬
ли долину Рейна. Герцог Энгиенский желал возвратить Фрейбург,
но Тюренн возразил ему, поскольку столь незначительное, по его
мнению, место не заслуживает столь больших усилий; кроме того,
военные операции опустошили всю прилегающую местность. Есть
точка зрения, согласно которой борьба за Фрейбург продолжа¬
лась до тех пор, пока французы не «выдохлись». Герцог Энгиен¬
ский объявил о своей победе, а затем просто обошел город. Затем
25 августа он и его коллега виконт осадили Филиппсбург, а 12 сен¬
тября его взяли. Затем они быстро покорили Вормс, Оппенхейм,
Майнц, Ландау и установили контроль на Рейне вплоть до Бинге¬
на на севере.
Позже в своих мемуарах Тюренн объяснял, почему в 1644 г.,
вынудив противника отступить от Фрейбурга, он не мог оторваться
от Рейна и последовать за ним в Вюртемберг. Тогда как старые солда¬
ты пекли себе хлеб сами, новые солдаты привыкли жить на готовом
хлебе, а так как магазинов, из которых можно было бы подвозить
муку при наступлении, не было, то и пришлось остаться на Рейне.
По-видимому, к этому моменту операций конца Тридцатилетней
войны, когда приходилось действовать в опустошенной Германии,
5 Guthrie W. Р. The later Thirty Years War. P. 208-210.
66
во французской армии начала складываться магазинная система
довольствия. И еще Анри обращал пристальное внимание на мо¬
бильность армии, и особенно та то, какими орудиями она экипи¬
рована. Для XVII в. обычным было применение 4-х и 6-фунтовых
пушек, но иногда использовались и 24-фунтовые орудия, которые
могли сдвинуть с места только 12 лошадей. Виконт рекомендовал
24-фунтовые пушки для осад крепостей, но, вместе с тем, считал,
что «можно располагать большими и малыми пушками, но лучше
иметь малые, ибо их легче передвигать с места на место»6.
В письмах к герцогу Энгиенскому старый принц Конде гор¬
дился успехами сына, а первый министр советовал теснее сотруд¬
ничать с Тюренном, который, как полагал кардинал, уравновеши¬
вает его горячие порывы. Так началось сотрудничество спутников
Марса — двух самых великих полководцев Людовика XIV. Оно
длилось до конца жизни одного из них, кроме 10 лет гражданской
войны, когда они оказались по разные стороны баррикад. Они
были почти противоположностями, которые как раз создавали
гармонию как в их взаимодействии, так и в противостоянии. Луч¬
ше Сен-Эвремона об этом, пожалуй, никто не сказал:
«Вы найдете в Месье Принце силу гения, величие мужества,
быстрый инстинкт и готовность действовать. Месье Тюренн обла¬
дает преимуществами самоконтроля, высокой работоспособно¬
сти, большой осторожности и прочных ценностей.
Активность первого более чем необходима, и в конце он
не имеет ничего, что можно было бы использовать; последний же
активен, как надо было быть, ничего не забывает, что он совер¬
шил, и не делает ничего лишнего. Он стремится уничтожить ар¬
мию противника, сохранив свою собственную.
Один из них никогда не нуждается в советах, решителен в сво¬
их замыслах, не сомневается в своих приказах, всегда считая свое
мнение лучшим; другой же, составляя план войны, рассчитывает
ее окончание со всеми возможными последствиями и ориентиру¬
ется в ее ведении по мере их возникновения.
Месье Принц высокомерен в командовании, равно как в опа¬
сениях и оценках; Месье де Тюренн более снисходителен и менее
6 Memoires du viconte de Turenne// Liskenne et Sauvan. Bibliotheque his-
torique et militaire. t. IV. Paris, 1846. P. 389; Longueville T. Marshall Turenne.
P. 47.
67
склонен к почитанию власти, которой он обладает. Для Месье
Принца более приятны те люди, которые доставляют ему удоволь¬
ствие... Месье де Тюренн склонен к прощению ошибок и неудач,
и свои величайшие заслуги сводит к простой похвале своему долгу...
С солдатами, которые вы дадите Месье Принцу, опытными
или новобранцами, знакомыми или незнакомыми, он всегда будет
сам гордостью в бою: его личных качеств достаточно, чтобы вдох¬
новить всю армию. Его значимость, его интеллект, его действия
отвечают за других. Руководя большой армией, Месье де Тюренн
может стремиться к безопасности, а с малым числом войск, заво¬
евавших его доверие, может предпринять то, что кажется невоз¬
можным. В ходе действия руководство Месье Принца могло при¬
нести большую выгоду, но когда оно заканчивалось, результаты
Месье Тюренна были более продолжительны»77.
В октябре герцог Энгиенский, заболев дизентерией, возвра¬
тился во Францию, оставив командование на Тюренна (по Голи¬
цыну — на Граммона), который стал с войсками в Филиппсбурге.
Вообще с 1644 г. действия виконта стали значительно шире
и глубже. С самого начала кампании он брал в свои руки иници¬
ативу на поле боя и только один раз за четыре года Мерси, поль¬
зуясь превосходством своих сил, удалось вырвать ее у него. Дело
было так. В начале 1645 г. Анри получил известие, что Мерси по¬
слал примерно треть своей армии (5-8000) на поддержку импер¬
цев к Янкову против Торстенсона, и решил этим воспользоваться.
24 марта его армия в составе 6000 пехоты, 5000 конницы и 15
орудий (по иным данным — 10500 человек и 10 орудий) перешла
у Шпейера Рейн, надеясь этим ранним маршем предупредить Мер¬
си с 6-7 000 солдат, стоявшего за Неккером и ожидавшего под¬
креплений де Верта. 16 апреля французы перешли Неккер вброд
и двинулись вверх по течению по правой стороне реки, надеясь
помешать Мерси идти на юг, в Швабию. Мерси отошел на восток,
надеясь своим «пораженчеством» обмануть Тюренна, а францу¬
зы расположились в Галле и двинулись к Мергентхайму, оставив
7Correspondance inedite du Grand Conde P. 263-268; Saint-Evremont
Ch. Parallele de Monsieur le Prince et de M. de Turenne Oeuvres melees de Mr.
de Saint-Evremond: publiees sur les manuscrits de 1’Auteur. T. 5. A Cologne,
1708. P. 64-66.
68
в тылу гессенские владения, чтобы оттуда получать подкрепления.
Расположив там свою пехоту и артиллерию, Тюренн послал Розе¬
на с 5 немецкими полками конницы на реку Таубер, а остальную
свою конницу разместил в 2-3 часах пути после пехоты.
Между тем, 2 мая Мерси, увеличив свою армию полками Вер¬
та до 13384 человек, сам двинулся к Мергентхайму (Мариенталю).
Анри тут же приказал Розену отступить и расположиться позади
леса, находившегося перед городом, но Розен, неправильно поняв
его маневры, стал впереди леса. При приближении баварской армии
в 2 линии пехоты и с конницей по флангам он 5 мая атаковал своей
конницей 1 линию баварской конницы, опрокинув ее на 2 линию,
тогда как противник пошел на его пехоту, расположенную в роще.
Последняя, сделав залп, но атакованная с флангов и с тыла, отступи¬
ла, а за ней после жестокого боя, в котором Розен был взят в плен,
а Анри еле избежал его, последовала и конница. Тюренн искал за¬
щиты в находившемся позади лесу и собрал там 3 полка свежей
конницы и 1500 оставшихся пехотинцев, желая возобновить атаку.
Но, видя расстроенное состояние пехоты, он счел за благо отойти.
Он потерпел неудачу, и впоследствии в своих записках
не оправдывал себя, признав потери ужасными. «Это моя вина», —
полагал Анри. Однако в письме герцогу Энгиенскому, отправлен¬
ному после боя, он объяснил, что «если бы пехота удержала свои
позиции еще полчаса — час, день был бы спасен». Французы ли¬
шились 3500 человек (включая 4 генералов, 187 офицеров и 2000
человек пленными), 6 пушек, 59 знамен и штандартов, 2000 лоша¬
дей (по данным Гетри — 3000 пеших, 1400 конных и 10 пушек)8.
Получив новости о поражении Тюренна, Мазарини послал гер¬
цога Энгиенского ему на помощь. К счастью, баварцы преследова¬
ли виконта не целой армией и недолго — они двинулись к Рейну
и осадили Кирхайн. Сам Анри со своими 3-4000 конницы и 1500
пехоты отступил в гессенские владения и оттуда двинулся к Кас¬
селю на соединение со шведскими (4000) и гессенскими (6000)
войсками Кенигсмарка и Гейзо. Объединенные силы, насчитывав¬
шие 14-15000 человек, тотчас двинулись к Кирхайну, принудили
баварцев снять его осаду и уйти во Франконию. Затем Тюренн по¬
шел на соединение с армией подоспевшего соратника (7-8000),
8 Guthrie W. Р. The later Thirty Years War. P. 208-210; Голицын H. С. Ве¬
ликие полководцы... С. 118-119.
69
и 5 июля они вместе с 21-23000 (по реляциям — с 18000) сол¬
дат и 27 орудиями двинулись к Гейльбронну, куда шел и Мерси
с 16-17-тысячной армией и 28 ордиями. Не найдя там ретиро¬
вавшихся баварцев, французы перешли Неккер и повернули на¬
лево к Вимпфену, где Кенигсмарк, поссорившись со вспыльчивым
герцогом Энгиенским, увел своих шведов на Майн, а Анри и Луи
после ряда маневров встретились с баварцами близ Нордлингена.
Обнаружив позиции противника, герцог Энгиенский тут же
созвал военный совет. Обход с целью выхода во фронт и тыл про¬
тивника уже успешно применялся под Фрейбургом годом ранее,
поэтому и теперь герцог, не слушая возражений своего коллеги
по поводу сильных укреплений Мерси и необходимости беречь
солдат, решил использовать ту же тактику, которую виконт на сей
раз не считал «победоносной». Используя свой ранг верховного
командования, Луи настоял на своем.
Мерси же, усилив свою армию имперскими полками Глейна
(6-7 000), расположился на высоте правым флангом к ручью а ле¬
вым — к горному замку Аллерхайму. Замок и прилегавшее к нему
селение были заняты частью пехоты, а главные силы баварцев
сконцентрировались позади селения с конницей по флангам. За¬
хватить Аллерхайм победителю при Рокруа казалось легкой зада¬
чей. Французы двинулись вперед около полудня, но строились 4
часа, и понесли больше урона от баварских пушек, нежели от соб¬
ственной стрельбы по противнику. Герцог Энгиенский разделил
войска на два крыла и центр, каждые по три эшелона. Левым кры¬
лом командовал Тюренн, правым — Граммон, а центр возглав¬
лял Марсен. 6 000 отважных гессенцев входили в третий эшелон
Тюренна, который, согласно общему плану действий, должен был
втупить в бой только после удачного исхода атаки центра.
Современные исследователи Тридцатилетней войны второй
Нордлинген сравнивают со вторым Брейтенфельдом и Рокруа
из-за линейного характера боя, а по комбинации полевых форти¬
фикаций и боевых линий это сражение предшествовало Полтаве,
Мальплаке и Фонтенуа. Маневры сторон были сравнительно про¬
сты и целенаправленны, а разнообразные атаки, контратаки и ис¬
пользование резерва стали критическими для его исхода.
Горя нетерпением вступить в сражение, Луи начал атаку 3 ав¬
густа в 5 утра еще до восхода солнца. Фактически битва пред¬
ставляла из себя три отдельных боя — герцога против Мерси,
70
Граммона против Верта и Тюренна против Гелеена. Сигнал к на¬
ступлению дали 14 (или 18) пушек в центре. Марсен с главными
силами пошел прямо на Аллерхайм и встретил мощные залпы
баварской артиллерии. Он быстро овладел окраиной, но не смог
выбить противника из церкви, кладбища, обнесенного оградой,
и нескольких больших зданий, приспособленных к обороне.
За неимением места его солдаты не могли развернуться. Герцог
послал ему на помощь конницу, но Мерси со своими всадниками
контратаковал французов на фоне поддержки непрерывным пу¬
шечным огнем. Марсен был тяжело ранен, и французы отступили.
Вторая шестичасовая атака французов несколькими свежими ба¬
тальонами, а затем и всей пехотой центра, несмотря на храбрость
возглавлявшего ее герцога Энгиенского, тоже провалилась. К 7
утра двух эшелонов центра практически не существовало. Аллер¬
хайм остался в руках баварцев.
Когда Мерси увидел, что герцог строится для следующей
атаки, он пришел в экстаз и воскликнул: «Они сами идут в наши
руки!». Его контратака разорвала линию французов на две части,
но, отдавая очередной приказ, Мерси по счастливой для против¬
ника случайности был убит в результате выстрела из пушки.
Граммон был даже более неудачлив, нежели герцог Энгиен¬
ский. Левый фланг конницы баварцев под командой Иоганна де
Верта атаковал и опрокинул правый фланг французской кавале¬
рии, а Граммон, который перешел баварский фронт, был окружен
и взят в плен. Однако де Верт увлекся преследованием Граммона,
а затем баварская конница принялась грабить французские обозы.
Атаки Тюренна были более успешными. Видя неудачу штурма
Аллерхайма, он взял инициативу в свои руки и двинулся на Геле¬
ена с левым флангом конницы. Прорвав первую линию баварца,
Анри атаковал вторую и стойко держался до тех пор, пока не при¬
были гессенцы, во главе которых стал его соратник. Конница про¬
тивника была разбита, пехота подверглась сильному натиску, ар¬
тиллерия захвачена, а Гелеен был взят в плен. После этого герцог
произнес свою знаменитую фразу, которая соединяла двух воен¬
ных гениев: «Если бы мне пришлось в кого-нибудь превратиться,
я бы стал Месье Тюренном; он единственный человек, который
вызвал во мне такое желание!».
Будь Мерси жив, он бы, возможно, смог распорядиться 5 000
71
резерва из центра. Но об этом не знали ни Гелеен, ни де Верт. Де
Верт подоспел слишком поздно, и после полуночи баварцы от¬
ступили. Французская «победа» была разрушительной для обеих
сторон. Французы потеряли 4000 человек (по иным данным —
7500), баварцы — 2500 плюс 1500 пленных (или 6000), 15 пушек,
15 знамен и 19 штандартов. Наиболее серьезной их потерей был
Мерси. На месте, где пал баварский полководец, герцог Энгиен¬
ский приказал воздвигнуть памятник с надписью Sta viator, heroem
calcas (остановись, прохожий, ты идешь к герою)9.
После этой битвы Анри вполне отдавал себе отчет, что «если бы
не потеря главнокомандующего, армия противника не имела бы
больше поводов к отступлению, чем французская». Ведь их левое
крыло одержало успех без больших потерь, а центр хотя постра¬
дал сильнее, но не расстроился. Между тем, у французов правое
крыло было совершенно расстроено, а центр в таком беспорядке,
что «потребовалось несколько дней для сбора в одно целое 1200-
1500 человек уцелевшей французской пехоты», а гессенцы и вей¬
марцы дорого поплатились за свой отдельный успех и нуждались
в отдыхе. Есть все основания порассуждать, что если бы баварцы
держались стойко и быстро подготовили себе позицию в тылу
на Аллерхаймберге и Шпицберге, что Мерси не преминул бы сде¬
лать, французы должны были бы отступить первыми.
Трудно сказать, насколько герцог Энгиенский был удовлетво¬
рен жестокой победой — ему пришлось даже отказаться от столь
желанного вторжения в Баварию. Описывая Великого Конде, гер¬
цог Омальский не преминул заметить: «С каждым новым сражени¬
ем дерзновенность Луи Бурбонского и число человеческих жертв
возрастали». Восхищаясь полководцем, он указал и на его недоста¬
ток, а именно на излишнюю дерзость. Описывая сражение у Аллер-
хайма, он поражался смелости, которая нужна была, «чтобы всту¬
пить в бой с подобным генералом (Мерси) и с подобными хорошо
укрепленными войсками, чтобы вести в атаку армию разнородную,
составленную наполовину из иностранцев и из полков, только что
созданных; армию, отдаленную от своей базы опустошенной стра¬
ной...», но, вместе с тем, задался вопросом: «каковы были бы по¬
следствия того бедствия, от которого Франция избавилась только
’NapoleonI. Darstellung der Kriege... S. 212-216; ГолицынН.С. Вели¬
кие полководцы... С. 120-122.
72
благодаря гениальности герцога Энгиенского». Другими словами,
герцог Омальский, преувеличивая роль Луи в битве при Аллер-
хайме, допускал и возможность поражения. По его мнению, каж¬
дый полководец имеет право быть смелым, даже дерзким в своих
предприятиях, в особенности, если они заканчиваются победой;
но смелость и дерзновенность не заслуживают одобрения, если
они введены в систему, в неизменное постоянное правило.
На следующий день после сражения, произведя с 300 кавале¬
ристами рекогносцировку до Донауверта, Тюренн убедился, что
противник переправился через Дунай. 4 августа французская ар¬
мия вернулась к Нордлингену, быстрая сдача которого дала ей
возможность воспользоваться восьмидневным отдыхом. Затем
Анри и Луи осадили Гельбронн. Как видно, герцог Энгиенский со¬
бирался закрепиться на Неккере и создать базу для продолжения
похода в Баварию. Но у него началась лихорадка от полученного
ранения, и он, уехав в Филиппсбург, сдал командование Тюренну
и Граммону, которого после битвы обменяли на Гелеена.
Скоро Анри получил известие, что эрцгерцог Австрийский Ле¬
опольд Вильгельм, уйдя со шведского фронта, с 8000 всадниками
и драгунами присоединился к баварцам де Верта. 5 октября 18-ты¬
сячная имперская армия подошла к Нордлингену. Виконт, не по¬
лучивший после Аллерхайма никаких подкреплений, понял, что
со своими 12000 человек ему не выстоять. Его небольшая армия
перешла Неккар вброд, причем каждый кавалерист вез за собой пе¬
хотинца. Тюренн отошел к Филиппсбургу, но из-за активного пре¬
следования эрцгерцога он, не имея моста для перехода через Рейн,
стал между рекой и Филиппсбургом и укрепился. Когда мост был
наведен, обоз и части Граммона переправились на левый берег. Сам
виконт с веймарской армией оставался в своем лагере. Захваченные
крепости, включая Вимпфен, были потеряны, но спустя несколько
недель Леопольд отправился в Богемию, куда его призывали дела
этого королевства. Тогда Тюренн спокойно перешел через Рейн и,
хотя это было уже в ноябре, овладел Триром. Укрепив Трирский
мост и оставив свою армию зимовать вдоль Рейна и Мозеля, в фев¬
рале он явился ко двору10. Ему тоже была необходима передышка.
Итоги кампании 1645 г. таковы. Французская победа у Нор¬
длингена и шведов Леннарта Торстенссона у Янкова 6 марта
10 Guthrie W.P. The later Thirty Years War. P. 224.
73
1645 г. подорвали престиж Империи и ее моральный дух. Импер¬
ский посол на начавшихся осенью 1644 г. переговорах в Мюнсте¬
ре граф Траутманнсдорф поочередно передавал Франции погра¬
ничные территории: сперва лотарингские крепости, затем весь
Эльзас, и, наконец, Брейзах, с которым император Фердинанд III
дольше всего не хотел расставаться.
Когда шведская королева Кристина выразила оправившемуся
герцогу Энгиенскому благодарность за то, что он отомстил за по¬
ражение шведов у Нордлингена 11 лет назад, тот ответил ей, что
своей победой французы больше обязаны воле и мужеству Месье
де Тюренна. При дворе Мазарини дал обоим полководцам пыш¬
ный прием и предложил Анри герцогство Шато-Тьерри, бывшее
одним из владений, обещанных герцогу де Буйону в обмен на Се¬
дан. Так он желал поссорить маршала с братом, но тот разгадал
маневр кардинала и отказался, заметив, что не примет ничего,
пока обещания его брату не будут выполнены11.
Далее пути Тюренна и герцога Энгиенского ненадолго разо¬
шлись. В следующем 1646 г. Гастон Орлеанский стал командую¬
щим войсками в Испанских Нидерландах, и по инициативе Ма¬
зарини Луи был переброшен под его начало с целью улучшить
ситуацию на этом театре военных действий. Осознавая превос¬
ходство своих полководческих способностей, он, по-видимому,
охотно и добросовестно пошел служить под началом дяди коро¬
ля. Во время продвижения армии к городу Мардик, находивше¬
муся недалеко от Дюнкерка, его внезапно охватила идея осадить
именно Дюнкерк — самую важную и сильную крепость на побе¬
режье. Но герцог Орлеанский не отважился на такое предприя¬
тие. Он сосредоточился на Мардике, который после 20-дневной
тяжелой осады был взят им годом раньше, а позже был опять за¬
хвачен испанцами грамотно спланированной внезапной атакой.
После ряда кровопролитных вылазок французам удалось взять
этот город, после чего удовлетворенный Гастон удалился в Па¬
риж праздновать победу. Получив командование над изможден¬
ной 10-тысячной армией, герцог Энгиенский не мог не осущест¬
вить того, что задумал.
llLongueville Т. Marshall Turenne. Р. 98.
74
Для исполнения своего головокружительного плана, 4 сен¬
тября он двинулся на Хондшотен, где и разместил свой основа¬
тельный обоз. Его ближайшей задачей стал город Фурне. Луи
надо было пересечь несколько каналов, питаемых рекой Кольм
и обороняемых войсками, равными по численности его собствен¬
ным. Герцог построил свою армию в три колонны, которые при
необходимости могли поддержать резерв, которым командовал
он сам. Первая колонна под командованием Гассиона двинулась
на Фурне и отбросила испанские войска к Ньюпорту, где нахо¬
дился испанский командующий Карасена. Вторая колонна под ко¬
мандованием генерала Лаваля на левом фланге Гассиона успешно
форсировала линию каналов реки Кольм. Третья колонна Виль-
кье, встретившая неожиданное сопротивление и своевременно
поддержанная резервом герцога, взяла штурмом Фурне — ключе¬
вую позицию для всякого, кто хотел захватить Дюнкерк.
Затем на военном совете, созванном Луи, кто-то высказал
предложение осадить Менин вместо Дюнкерка. Но молодой гер¬
цог с горячностью, подкрепляемой вескими аргументами и осо¬
бенно своим статусом, убедил подчиненных в том, что Дюнкерк
является намного более важным пунктом, в то время как осада
другого города была бы не менее трудной. И его смелый план был
утвержден двором. Собственно, терять было нечего.
Дюнкерк стоял на дюнах, простиравшихся по всему побере¬
жью до Кале. Море омывало его с севера, на востоке находились
Фурне и Ньюпорт, на юге — Берген, на западе — Мардик. Ком¬
муникации в этой местности осуществлялись преимущественно
по каналам, дороги проходили вдоль рвов, реки по большей части
превращены в искусственные водные пути сообщения, и все это су¬
щественно осложняло ведение военных кампаний. Область между
Мардиком и Ньюпортом пересекали малые реки и каналы, и в це¬
лом местность была хорошо приспособлена для обороны и трудна
для наступления. Толстые стены Дюнкерка прикрывались огром¬
ными башнями, а глубокий ров был наполнен водой. Заходящий
на территорию города морской залив образовывал удобный порт,
способный вместить 800 кораблей; вход в порт защищали город¬
ские укрепления, выходящие на дюны, и два волнолома с артил¬
лерией. Эта твердыня фландрских владений Габсбургов содержа¬
ла многочисленных каперов, которые наносили большой урон
французской торговле, и успешно нападали на голландский флот.
75
Гарнизон под командованием маркиза Лейдена насчитывал 10 000
человек (по Гетри — 3000 солдат и 5000 милиции). Кроме того,
на границе Республики Соединенных Провинций стоял лагерем
герцог Лотарингский, имперские командующие Пикколомини
и Бек находились в Дендермонде, а Карасена — в Ньюпорте. Сезон
боевых действий подходил к концу, и успеха следовало достичь
либо быстро, либо, как полагал герцог Энгиенский — никогда.
Сначала он направил в Гаагу посла заручиться помощью Ге¬
неральных Штатов Голландии, которые послали флот патрули¬
ровать море в окрестностях Дюнкерка. 6000 солдат, прибывших
к французскому полководцу по морю, Луи разместил в Мардике,
а 2000 запорожских казаков (или 2500, из них 800 всадников),
завербованных бароном Сиро, и 1000 английских наемников сос¬
редоточил в Кале.
Кстати, вопрос об участии казаков в составе французских
войск при осаде Дюнкерка разъяснен не до конца. Точно известно,
что Богдан Хмельницкий, занимавший тогда вторую по значимо¬
сти должность в сечевой табели о рангах — чин военного писаря,
в 1644 г. встретился в Варшаве с послом Франции графом де Бре-
жи. Именно Брежи посоветовал кардиналу Мазарини взять казаков
на службу. И в октябре 1645 г. после долгих переговоров полк запо¬
рожских казаков отправился морским путем через Гданск в Кале.
Им пообещали выплатить по 12 талеров за каждого вооруженного
казака и по 120 талеров полковникам и сотникам. Именно с этого
момента истории запорожцев-наемников украинские, француз¬
ские, польские исследователи спорят о том, кто же их возглавлял.
Серьезные биографии Богдана Хмельницкого и польские и другие
зарубежные работы свидетельствуют, что Богдан Хмельницкий
тогда не был во Франции. Да и мнение большинства украинских
исследователей о том, что запорожцами у Дюнкерка командовали
полковники Иван Сирко и Солтенко, не подкреплено точными дан¬
ными. Есть также сведения о том, что запорожцы хитростью через
морские ворота ворвались в центральные форты крепости Дюн¬
керк. Одно несомненно — они там присутствовали и произвели сво¬
ей отвагой и не меньшей, чем у испанцев, жестокостью впечатление
на современников. Однако после взятия крепости местные власти
обманули наемников, и часть из них вернулась в Украину, а часть
перешла на сторону испанцев — отдельные части запорожских ка¬
заков воевали против французов во Фландрии в 1655 г.
76
Уже через две недели после Фурне герцог Энгиенский дви¬
нулся на Дюнкерк во главе 10000 пехоты и 5000 кавалерии. 10
голландских кораблей и 15 французских фрегатов блокировали
вход в порт. Считается, что Дюнкерк осаждало в общей сложности
30000 человек, а осада длилась 35 дней. По приказу командую¬
щего через каналы были переброшены мосты, строилась циркум-
валационная линия, состоявшая из частокола и рва, на вершине
наиболее высоких дюн были возведены форты и установлены 60
пушек. Продовольствие доставлялось по каналам, а за его распре¬
делением герцог Энгиенский наблюдал лично, поскольку прови¬
анта не хватало из-за плохой погоды на море и скверных дорог
на суше. Видя, что по состоянию здоровья солдаты не могли оста¬
ваться в таких условиях продолжительное время, Луи вел осаду
энергично, решив, что лучше потерять людей во время штурма,
чем из-за болезней. Все работы были завершены в ночь на 24-
25 сентября.
Утром французы начали решительную атаку, но Лейден ге¬
роически сопротивлялся. Ожесточенная борьба длилась 20 суток
и сопровождалась тяжелыми потерями. Как только французы ов¬
ладевали позицией, они наталкивались на только что возведенные
новые укрепления. Тем временем испанцы не спешили действо¬
вать, считая, что трудности осады и неблагоприятная погода по¬
мешают герцогу Энигенскому и без них. К тому же после разведки
французских позиций Карасена посчитал неразумным атаковать
сильные укрепления французов. А когда стало известно, что стат-
хаудер Республики Соединенных Провинций принц Вильгельм II
Оранский готовится поддержать герцога Энгиенского, Мадрид ре¬
шил послать флот. Но как только испанские моряки увидели крей¬
сирующие у входа в порт голландские и французские корабли они
тут же ретировались. В ночь на 2 октября французы решительно
штурмовали бастион, в результате чего захватили часть укрепле¬
ний Дюнкерка. Три дня Карасена безуспешно пытался прорваться
сквозь их позиции. Лейден понял, что сопротивление бесполезно,
и 11 октября капитулировал на почетных условиях. Он обеспечил
достойную оборону. Герцог Энгиенский мог объяснить свою по¬
беду в равной степени как собственной активностью, так и бездея¬
тельностью испанцев, находившихся вне крепости.
После Дюнкерка он поддержал находившуюся среди испан¬
ских позиций крепость Куртре, которая нуждалась в продоволь¬
77
ствии и порохе. Обоз и колонна кавалерии Луи двинулись между
Менином и Ипром, где находились силы герцога Лотарингского
и Пикколомини. Те пытались преградить ему путь, но французы
действовали столь слаженно, что все закончилось лишь арьергард¬
ным боем. Герцог Энгиенский вошел в Куртре, не потеряв ни од¬
ного человека12. Новые победы вознесли его авторитет полковод¬
ца до небывалых высот. Армия, окрыленная военными успехами,
боготворила удачливого воина, который еще не знал, что вернется
к Дюнкерку, но уже на другой стороне и в ином качестве. Победы
стали главной составляющей его величия.
Но не только они. В декабре уходящего года после смерти
отца Луи официально стал именоваться не просто принцем Конде,
а Великим Конде, и стал господином огромной части Франции —
Бургундии, Берри и ряда земель в Лотарингии, не говоря уже о ме¬
нее значимых территориях. Его брат принц де Конти владел Шам¬
панью, а его зять герцог де Лонгвилль — Нормандией. Безусловно,
правительство в лице Мазарини пугали такие власть и состояние,
и не случайно весной 1647 г. принц во главе французских войск
отправился за Пиренейские горы, в Каталонию. Именно в этой бо¬
рющейся за независимость провинции Испании его постигла одна
из болезненных в его биографии неудач.
12 мая 6000 плохо оплачиваемых французских солдат осадили
Лериду — крепость, стоявшую на перекрестке дорог и открываю¬
щую дорогу на Сарагосу, но взять ее так и не смогли. Лериду стой¬
ко оборонял 4-тысячный гарнизон опытного португальца дона
Хорхе Бритта. Оборонявшиеся сражались мужественно, часто со¬
вершая вылазки за крепостные стены, а у Конде даже не было ар¬
тиллерии, которую обещал ему Мазарини и прибытия которой он
тщетно ожидал со дня на день. Поэтому храбрые атаки французов,
две из которых возглавил сам принц, заканчивались провалом.
А в середине июня у Фраги сосредоточилась большая испанская
армия. Конде оказался перед выбором: или идти на штурм Лериды,
12 См.: Махун С. Казаки-наемники на службе европейских государств//
http://www.day.kiev.ua/89829/; Яворницкий Д. 1.1стор1я запорозьких ко-
заюв. Т. 2. Кшв, 1990; Апанович О. Розповщ! про запорозьких козаюв.
Ктв, 1991. С.193; Correspondance inedite du Grand Conde. P. 270-278; Guth¬
rie W.P. The later... P. 181; Stradling R. A. Spain’s struggle for Europe, 1598-
1668. P.48-50.
78
неизбежно понеся при этом большие потери, или снять осаду.
Проклиная первого министра, которого он стал считать врагом
своей славы, принц избрал второе и 17 июня отвел свои войска
от города на более удобную позицию. Правда, в испанской кампа¬
нии Конде обнаружил таланты юного Себастьена де Вобана, буду¬
щего гениального инженера и маршала Франции. «Господа, этот
юноша далеко пойдет», — заметил он во время одной из атак13.
Действительно, храбростью, упорством и стремлением к знаниям
Вобан подтвердил слова своего командира. Испанская кампания
была не последней для Луи в Тридцатилетней войне.
А Тюренн тем временем оставался в Германии. В 1646 г. им¬
перской армией по-прежнему командовал эрцгерцог Леопольд
Вильгельм, а баварской — старый ветеран Гелеен. Согласно сво¬
ему плану, в 1646 г. виконт намеревался за Рейном объединить¬
ся со шведской армией фельдмаршала Карла Густава Врангеля
и вывести баварцев из войны. Но едва в мае полководец стал на¬
водить мосты через Рейн, как вдруг Мазарини прислал депешу
не переходить реку, так как курфюрст Баварский Максимилиан I
обещал французскому министру не соединяться с имперской ар¬
мией, если французы не перейдут Рейн. Параллельно Анри узнал,
что в Париже при его участии замышляют осаду Люксембурга,
что он считал несвоевременным со стратегической точки зрения
и не соответствующим интересам Франции в германских землях.
Скоро ситуация поменялась в обратном направлении, поскольку
курфюрст не сдержал слова. И Тюренн повернул назад, перешел
Мозель, постоянно сносясь с Врангелем, и после маневров в тече¬
ние целого месяца 10 августа у Гессена объединился с Врангелем,
располагавшим 6-7 000 пехоты, 10 000 конницы и 60 пушками.
Августовская кампания 1646 г. объединенных армий Тюренна
и Врангеля больше напоминала серию стратегических маршей, не¬
жели битв. В конце августа — сентябре франко-шведские силы при
помощи ловких обманных маневров обошли имперско-баварскую
армию, успешно провели осаду Ашаффенбурга, присоединили
к себе французский гарнизон Майнца и взяли Нордлинген. Впо¬
следствии Наполеон назвал этот его поход «полным отваги и му¬
дрости». Далее французы и шведы уже двумя колоннами на значи¬
13 Correspondance inedite du Grand Conde. P. 294; Lazard P. Vauban.
1633-1707. P., 1934. P.65.
79
тельном расстоянии пошли в направлении Дуная, угрожая сначала
Аугсбургу, а затем и Мюнхену. Это заставило курфюрста Макси¬
милиана I Баварского, главного союзника императора Ферди¬
нанда III, просить мира. Эрцгерцог со своими войсками отступил
за реку Лех и ушел к Регенсбургу, оставив баварские войска у себя
на родине. После этого французы расположились на зимние квар¬
тиры по правой стороне Леха до Дуная, а шведы — до Констанц-
ского озера. По договору в Ульме 14 марта 1647 г. Максимилиан
Баварский прекратил союзнические отношения с Фердинандом.
Описывая кампанию 1646 г., Наполеон приписывал ее достиже¬
ния почти одному Тюренну14, тогда как заслуга все же принадле¬
жала обоим союзникам — Тюренну и Врангелю.
В 1647 г. союзные полководцы пошли каждый своей доро¬
гой — Врангель против Австрийского дома, а Тюренн против
Испании в Нидерландах. Время показало, что расстались они не¬
надолго. По мнению Голицына, им следовало бы немедленно по¬
жать плоды предыдущей искусной кампании. Но политика фран¬
цузского двора лишила виконта этих плодов, поскольку он был
отозван из германских земель. До конца войны у него уже не будет
ни Фрейбурга, ни Аллерхайма: его операциям мешала то дипло¬
матия Мазарини, то зависимость от командования своего сорат¬
ника Врангеля, располагавшего превосходящими силами.
Отправив Конде в Каталонию, первый министр приказал мар¬
шалу идти к Люксембургу, где развивала деятельность испанская
армия. Заняв несколько прирейнских городков, он перешел вели¬
кую реку у Филиппсбурга и двинулся между Страсбургом и Цабер-
ном. Но полки Веймарской конницы во главе с генералом Розе¬
ном отказались идти дальше, потребовав жалованье за 6 месяцев,
и ушли обратно за Рейн. В конце концов, после долгих уговоров
Розена Анри вынужден был арестовать немецкого генерала. Часть
веймарцев покорилась ему, а другую часть два месяца пришлось
преследовать и даже атаковать. 3000 дезертиров отправились
к шведам. После этого Тюренн двинулся в люксембургские вла¬
дения, встретив сильное сопротивление испанского генерала Бека
с 5000 солдат. Тем временем от Мазарини поступил приказ взять
несколько незначащих крепостей для отвлечения противника,
14 Guthrie W.P. The later Thirty... P 234; Голицын H.C. Великие полко¬
водцы... С. 126-127; Napoleon I. Darstellung der Kriege... S. 237.
80
получивший критику в военной литературе из-за того, что двор
бесполезно использовал Тюренна. Маршал не взял Люксембург,
а шведы тем временем были разбиты и отступили к Везеру. Мак¬
симилиан Баварский не преминул воспользовался этим и нару¬
шил Ульмский договор15. Казавшийся внешне спокойным, Анри
переживал по поводу своих бестолковых рейдов, неудач шведов,
но более всего был раздосадован политикой центра.
В 40-е гг. на небосклоне Тридцатилетней войны вспыхнули
две яркие звезды. Вместе и порознь Фобос и Деймос проявили
себя каждый по-своему, в силу особенностей своей талантливой
натуры. Впереди их ждали нелегкие времена — и для них самих,
и для Франции.
15 Guthrie W. Р. The later Thirty... Р. 237-238.
81
Последние битвы войны
и первые испытания Фронды
Богу живется не легче, чем простому прохожему
Морис Дрюон
Между тем, во французском королевстве уже давно было неспокой¬
но, собственно, как и во всей Европе. Уже в конце Тридцатилетней
войны континент был охвачен всеобщим кризисом, распростра¬
нившим свои щупальца практически на все страны. По большому
счету в войнах не бывает ни победителей, ни побежденных. Рас¬
ходы на войну и человеческие потери несут все воюющие сторо¬
ны. Инфляция, увеличение налогов, всей своей тяжестью павших
на мирное население, неизбежно рождают недовольство существу¬
ющими политическими и социальными порядками, и этим актив¬
но пользуется оппозиция властям во многих государствах Европы.
В середине XVII столетия одни из государств (а их было подавля¬
ющее большинство) болезненно переживали процесс трансформа¬
ции, а другие — коренной ломки политического устройства. Болез¬
ненно, потому что эти процессы сопровождались политическими
потрясениями разного рода: гражданскими смутами, войнами, ре¬
волюциями...
Политика министерства Мазарини не удовлетворяла ни ари¬
стократическую оппозицию, желавшую после смерти Ришелье
вернуть свое политическое влияние, ни третье сословие в целом,
на которое пала тяжесть усилившегося во время долгой войны
налогообложения. Уже осенью 1647 г. Францию накрыла тень
возможного политического кризиса: 11 ноября опасно заболел
оспой Людовик XIV. Если бы он умер, королем стал бы его 7-лет¬
ний брат Филипп. При смене монарха оппозиция кардиналу могла
попытаться отнять регентство у Анны Австрийской и передать его
Гастону Орлеанскому, но на это требовалось одобрение Париж¬
ского парламента. Дочь герцога Лонгвиля, будущая герцогиня
Немурская, записала в своих мемуарах, что в те дни и королева,
82
и Гастон, и Конде «всячески заискивали перед парламентариями,
имея в виду, что если король умрет, они понадобятся при офор¬
млении нового регентства». К счастью, к концу второй недели
здоровье короля пошло на поправку. Но мог ли тогда овеянный
славой молодой полководец и к тому же глава аристократии за¬
искивать перед парламентом? Если это не так, то герцогиня либо
на старости лет не отличалась точностью, либо старалась лишний
раз унизить Конде1.
Зимой 1647/48 гг. значительное ухудшение военно-полити¬
ческой ситуации потребовало вновь увеличить расходы на войну.
Во время переговоров о мире в Вестфальских городах Мюнстере
и Оснабрюке французский представитель де Лонгвиль, собрав¬
шись подписать прелиминарный мир с испанским послом Пенья-
радой под свою ответственность, запросил Конде, защитит ли тот
его от обвинений в самовольстве. Собиравшийся и дальше воевать
принц ответил ему отказом. Камнем преткновения между Фран¬
цией и Испанией были поддерживаемое Францией анти-испан-
ское восстание в Неаполе и дела Лотарингии. Париж был готов
возвратить герцогу Лотарингии его владения, но при срытии укре¬
плений Нанси и других крепостей. Эти условия первого министра
поддержал и Конде. Напрасно посредники убеждали Париж отка¬
заться от них — Мазарини и Конде резко их обрывали, упустив
реальный шанс заключить почетный мир и избежать внутренней
смуты, где им предстояло стать непримиримыми противниками.
Скоро и в неаполитанской эпопее произошел перелом в пользу
Испании. Встревоженные монархическими замашками посланно¬
го им на помощь герцога де Гиза, стоявшие за республику неапо¬
литанцы завязали тайные сношения с испанцами. 6 апреля 1647 г.
Гиза хитростью выманили из города, схватили и бросили в испан¬
скую темницу. Всем стало ясно, что сейчас мира не будет1 2.
1 Малов В. Н. Парламентская Фронда. Франция 1643-1653. С. 150;
Nemours, Marie d’Orleans-Longueville duchesse de. Memoires // Nouvelle
collection des memoires sur 1’histoire de la France. Paris, 1838. Ser. 2. Vol. 9.
P. 614.
2 Acta Pacis Westphalicae. Serie III C. Band IV. Diarium Lambergi 1645 -1649
/ Bearb. von F. Bosbach. Munster, 1986. P. 226; Малов B.H. Парламентская
Фронда. С.165-167.
83
Мазарини опять отправил Тюренна в германские земли объ¬
единиться с Врангелем и, как отмечено в письме кардинала пол¬
ководцу, дипломатично сотрудничать со шведом, ибо на до¬
полнительные контингенты средств нет. В кампании 1648 г. он
располагал 4000 пехоты и столько же конницы; артиллерия насчи¬
тывала всего 20 орудий. Армия Врангеля насчитывала 12-14000
(4-5 000 пехотинцев, 8-9 000 кавалеристов) и 20-30 орудий. Об¬
щие силы союзников составляли 20-22000 солдат (30000 по Те¬
три) и 40-50 пушек. В январе Анри перешел Рейн и расположил¬
ся в гессен-дармштадских владениях. Шведы запаздывали, и он
был вынужден отойти к Страсбургу. 18 марта французы, наконец,
встретились со шведами у Динкельсбюля во Франконии. Однако
на совете в Нордлингене 26 марта 1648 г. Врангель предложил
идти в Верхний Пфальц, тогда как Тюренн не желал удаляться да¬
леко от Швабии, откуда можно было получать продовольствие,
а не из разоренного Пфальца.
Узнав об этом, Мазарини, был раздосадован, о чем и напи¬
сал виконту3. Тем не менее, вскоре Врангель признал правоту
Тюренна, и 17 апреля их армии вновь объединились (по Голи¬
цыну — возле Ротенбурга-на-Таубере, по Гетри — возле того же
Динкельсбюля, впрочем, городки находятся рядом), и 27-го
пошли к Вюртембергу. 20-тысячная имперско-баварская армия
фельдмаршала Петера Меландера графа Гольцгапфеля отступила
к Дунаю и расположилась в хорошо укрепленном лагере в районе
Цусмархаузена (15-20 км от Дуная в направлении Аугсбурга).
Только через три недели французы и шведы получили рас¬
плывчатые представления о местонахождении Гольцгапфеля.
В результате рекогносцировки местности 3000 всадников, ими
была выявлена беспечность противника на правом берегу Дуная,
не выставившего постов охраны и не выславшего разъездов для
ведения разведки. И Тюренн с Врангелем решили внезапно атако¬
вать. Но разведка крупными силами себя не оправдала и сорвала
замысел внезапного нападения. 17 мая в 2 часа утра союзники по¬
дошли к лагерю противника, но тот уже горел, а имперцы и бавар¬
цы отступали. Гольцгапфель решил не вступать в бой с более мно¬
гочисленной армией. Ночью из лагеря в направлении Аугсбурга
’Lettres du Cardinal Mazarin pendant son ministere/Par M. Cheruel.
T.III. P., 1858. P. 9,64-65.
84
ушло около 30 эскадронов авангарда конницы. За ними двигались
главные силы, затем обозы и арьергард (1500-1600 всадников,
800 мушкетеров и 4 пушки) под командованием генерал-лейте¬
нанта графа Раймондо Монтекукколи. Отступали по лесисто-бо¬
лотистой местности, где обозы двигались очень медленно и задер¬
живали отступление войск.
В 7 часов утра авангард из 3 000 французских и шведских ка¬
валеристов атаковал арьергард Монтекукколи. Завязался упор¬
ный бой. Монтекукколи защищался упорно и искусно, но силь¬
ный напор превосходящих сил привел его конницу в расстройство
и бегство. На поддержку арьергарду Гольцгапфель выслал 500
мушкетеров, 400 всадников и 2 орудия. Однако они не спасли по¬
ложение. Конница Тюренна вела фронтальную атаку, а всадники
Врангеля осуществили двухсторонний охват арьергарда, окружи¬
ли его и уничтожили. Оказать действенную помощь Монтекукколи
оказалось невозможным из-за обоза, следовавшего позади войск,
а леса и болота не позволяли его обойти. Союзники потеряли 2000
человек, а имперцы — 1300 мушкетеров, 900 кавалеристов, 6 ору¬
дий, а также значительный обоз. Гольцгапфель был убит, а Монте¬
кукколи чудом избежал плена и пробился к своей армии.
Тем временем имперско-баварская армия сменившего Гольц-
гапфеля фельдмаршала Максимилиана фон Гронсфельда заняла
позицию за речкой Шмуттер и отразила попытки союзников ее
форсировать. Тюренн и Врангель до вечера ожидали подхода сво¬
ей артиллерии, но и пушечный огонь ситуацию не изменил. Союз¬
ники решили возобновить атаки утром 18 мая. Ночью противник
под прикрытием артиллерии отошел за Лех и сжег мост. Теперь
защита Баварии зависела от укрепленных линий на этой реке.
19 мая французы и шведы двинулись на север и заняли позиции
у Оберндорфа на западном берегу Леха и в миле от Рейна. Главные
силы Гронсфельда дислоцировались в Обер-Пайхинге. Фактиче¬
ски к 25 мая противники оказались на позициях у Леха, которые
занимали Густав Адольф и имперский полководец Тилли в 1632 г.
При этом Врангель желал повторить триумф своего покойного ко¬
роля, а Гронсфельд — избежать ошибок Тилли. Союзная армия
насчитывала 9000 пеших и 14000 конных солдат, а противник —
7 000 кавалерии и 7 500 пехоты. В свое время Тилли держал оборо¬
ну близ берега, Гронсфельд, напротив, решил свои главные силы
отвести подальше, а на берегу оставить конный патруль и солдат,
85
обеспечивавших земельные работы. Когда союзники приблизи¬
лись, он с частью сил предпринял контратаку, но не обеспечил ее
пушечным огнем, и поэтому его план заставить франко-шведские
войска отойти провалился.
26 мая Врангель готовился к переходу: поставил 12 тяжелых
орудий для бомбардировки баварской защиты и строил мост через
реку. Но использовать пушки ему не пришлось: силы Гронсфельда
были далеко, и берег был «чист» для перехода. Врангель послал
небольшую часть всадников на разведку на другую сторону, ко¬
торые в 5 вечера наткнулись на патруль Гронсфельда. Последний
сообщил своему командующему, что шведы уже переходят реку,
и Гронсфельд, поняв, что защита бессмысленна, оставил Лех
свободным и отошел к Ингольштадту. Разочарованный отходом
противника, Врангель 27 мая начал операцию, предварительно
выслав эскадрон обезопасить берег. Те обнаружили отступавших
баварцев, а Гронсфельд, приняв их за целую армию, превратил от¬
ступление почти в бегство, в ходе которого потерял 8 пушек и не¬
сколько кавалеристов.
Внезапно рейнский гарнизон стал угрожать переходящим Лех
силам Врангеля. Вся операция могла быть поставлена под сомне¬
ние, но солдаты Тюренна ликвидировали это препятствие, обес¬
печив защиту Рейна. Вторжение в Баварию началось. «2-я битва
на Лехе» имела катастрофические последствия для Баварии, ко¬
торую заняли франко-шведские войска и подвергли ее разоре¬
нию и ограблению. То была нехарактерная для Анри жестокость,
вызванная поведением шведов, зависимостью от союза с ними
и отсутствием средств для обеспечения армии. Она расходилась
с дипломатией мира, проводимой Мазарини. 3 июня Гронсфельда
лишили командования и арестовали, его карьера была закончена.
Но и союзникам не пришлось насладиться достигнутым. Им¬
перский полководец Эней Сильвио Пикколомини и генералы Гу-
нодштейн и Энкефорт собрали немалую армию (9-10000 пехоты,
15000 конницы), перешли через Дунай и двинулись по левой сто¬
роне реки Изар. Французы и шведы не получили помощи от своих
переговаривавшихся в Вестфалии государств (к тому же еще в мае
от Врангеля отделился с 3000 солдат генерал Кенигсмарк, втор¬
гшийся в Богемию и осадивший Прагу). Это их вынуждало, меняя
позиции, находиться то в состоянии обороны, то в бесплодных
атаках и частом бездействии между Изаром и Инном до сентября,
86
а затем отступить за Лех. За ними на этот рубеж вышла имперско-
баварская армия. Только 3 ноября Врангель и Тюренн получили
известие о заключении Вестфальского мира. Тюренн ушел в Шва¬
бию, Врангель в Нюрнберг, а Кенигсмарк снял осаду Праги4. Так
закончилась последняя кампания Тридцатилетней войны.
В этой кампании из-за вынужденного грабежа населения силы
виконта были более подвижны, менее зависимы от складов продо¬
вольствия, но сильно зависимы от общего командования Врангеля.
К тому же из-за враждебного окружения французам и шведам при¬
шлось отсиживаться в укрепленном лагере, выжидая изменения
обстановки в благоприятную сторону. Это стало одним из средств
маневра, заключавшегося в том, что, разорив территорию полно¬
стью, армия переходила в новое место, где снова устраивала укре¬
пленный лагерь. «В этом походе Тюренн, — писал, тем не менее,
Наполеон, — прошел через Германию во всех направлениях с та¬
кой быстротой и отвагой, которые были противоположны обыч¬
ному ведению войны в то время. Это было следствием его искус¬
ства и хороших основ военной школы»5. Но важно отметить, что
в 1644-1648 гг. определилась стратегия маршала, основанная
на мобильной армии, способной делать быстрые маневры и заста¬
вить противника сесть за стол переговоров, навязав ему свои ус¬
ловия, что и случилось с курфюрстом Баварским и императором
Фердинандом III.
И все же Анри де Тюренн был недоволен кампанией 1648 г.
из-за вынужденного жестокого способа ее ведения и зависимости
от шведов. Возможно, и это обстоятельство способствовало его
проявившейся во время парламентской Фронды неприязни к Ма¬
зарини и правительству, явно больше благоволившему к его кол¬
леге — принцу Конде.
Военные события в Германии происходили в обстановке, ког¬
да Парижский парламент и другие верховные суды блокировали
финансовую политику правительства. Кризис кредитной системы
сказался даже На особо опекаемой Парижем армии в Нидерлан¬
дах, командование которой в 1648 г. принял Луи де Конде. Принц
4 Guthrie W. Р. The later Thirty... Р. 243-246,251-252; Разин Е. А. Исто¬
рия военного искусства XVI-XVII вв. СПб., 1999. С. 432-434.
’Napoleon I. Darstellung der Kriege... S. 238.
87
прислал 10 курьеров, требуя оплатить очередное жалованье его
солдатам хотя бы в половинном размере, и возмущаясь, что до сих
пор не удается найти даже трети нужной суммы!6 7
А 13 мая 1648 г. члены Парижского парламента приняли «акт
единства», в котором призывали все суверенные суды Парижа —
Счетную палату, Палату косвенных сборов и Большой Совет — на¬
править делегации для проведения совместных заседаний во Двор¬
це правосудия. Для спасения королевства предполагалось провести
общую государственную реформу. Так началась Фронда — граждан¬
ская смута, продолжавшаяся целых пять лет. Французский историк
XIX века Жюль Мишле описал ее как «войну бурлеска», войну, «ко¬
мичную по происхождению, событиям, принципам», но он бы мог
еще добавить, что она была исключительно трагичной из-за проли¬
тия крови, которая сопровождала ее. Впрочем, и некоторые совре¬
менные работы перекликаются с этим мнением77. Первый ее этап
(1648-1649) назывался «парламентской Фрондой», когда Париж¬
ский парламент благодаря своим лозунгам (борьба с хозяйнича¬
ньем финансистов, упразднение интендантов и наведение порядка
в управлении страной), имел популярность у измученных войной
и налогами подданных короля.
Кардинала Мазарини поддерживали члены Узкого совета, ин¬
тенданты и финансисты. Тогда многие желали прекращения вой¬
ны и полагали, что Мазарини ее специально затягивает. Успехи
французского оружия приписывались исключительно доблести
командующих — Конде и Тюренна, а поражения объясняли без¬
дарным общим руководством. Первому министру надо было при¬
влечь в свой лагерь и военные силы.
В глубине души обиженный на Мазарини за отказ аннулиро¬
вать его брак, Луи Конде на людях обвинял его в том, что через год
после удачной осады Дюнкерка он, чтобы очернить его славу, от¬
правил его в Каталонию и коварно втянул в осаду Лериды, заста¬
вив армию нуждаться во всем необходимом. Ссориться с принцем
крови в преддверии битвы с парламентом первый министр не хо¬
тел, да и регентша симпатизировала принцу. Поэтому 30 июня
6 Lettres du cardinal Masarin pendant son ministere/Par M. A. Cheruel et
G. Avenel. T. III. P., 1877.P. 145-146.
7LonguevilleT. Marshall Turenne. P. 127; Wilson W. A tragic farce: the
Fronde (1648-1653). Exeter, 1998. P. 1.
88
1648 г. он по просьбе королевы отправил срочный запрос в ар¬
мию Конде: как, по его мнению, следует вести себя правительству?
2 июля полководец ответил, что королева должна «пока есть воз¬
можность, вести себя мягко и пытаться всеми средствами вернуть
на истинный путь тех, кто с него сошли», а к крайним методам
прибегнуть как можно позже, но при этом не поступаться своей
властью8. Здесь Луи проявил себя как тонкий политик, что случа¬
лось с ним не всегда. Да и кардинал подавал надежды честолюбцу,
обещая ему жезл маршала Франции в случае удачного окончания
кампании 1648 г.
На поддержку Конде рассчитывали и парламентские лидеры.
Но принц, как аристократ самых высоких кровей, свысока смотрел
на «новых дворян» — чиновников-выскочек. Он еще не допускал
мысли о союзе с ними и рассчитывал перехитрить как парламент,
так и первого министра, заняв затем ведущую роль при короле.
В то же время Анна Австрийская симулировала недовольство кар¬
диналом и жаловалась в присутствии принца на его чрезмерное
миролюбие. Надо было внушить принцу, что защита трона не оз¬
начает защиты первого министра, ведь политическим кредо Конде
было изречение: «Я зовусь Луи де Бурбон и устои трона подры¬
вать не могу»9.
Между тем, Мазарини очень рассчитывал на благоприятный
исход для Франции Тридцатилетней войны. 20 августа 1648 г.
близ города Ланса во Фландрии произошло последнее ее сраже¬
ние. Восстановившаяся испанская армия под командованием бра¬
та императора Священной Римской империи эрцгерцога Леополь¬
да Вильгельма наступала во Фландрию, чтобы отбить крепость
Ланс. Ввиду внутренних беспорядков и военных неудач в Ката¬
лонии Франция казалась уязвимой. Конде с 14000 солдат устре¬
мился на выручку городу. Испанцы заняли позицию на возвы¬
шенности, в надежде на то, что он будет атаковать так же, как при
Аллерхайме. Но чтобы выманить противника за его укрепленные
линии, принц сделал вид, что отступает. Леопольд Вильгельм по¬
пался на эту хитрость и двинулся за французами, а те совершили
неожиданный маневр и обрушились на противника, который ока¬
зался вне укреплений. Поначалу еще сохранившиеся ветеранские
8 Henri d’Orleans, Due d’Aumale.Histoire... T. V. P., 1889. P. 602.
9Correspondance inedite du Grand Conde. P. 275.
89
испанские «терции» подавили французскую гвардию, захватив ее
знамена, что явилось местью за Рокруа. Тем не менее, кавалерия
Конде подтвердила свое превосходство и заставила отступить ис¬
панскую конницу, оставившую основную массу своей пехоты изо¬
лированной на поле сражения, что привело к ее сдаче. Так принц
нанес сокрушительное поражение испанцам, энергично и умело
распорядившись на поле боя собственными войсками. Потери Ле¬
опольда Вильгельма оказались огромными: 4000 убитыми и 6000
пленными. В ходе бегства он потерял всю артиллерию и весь обоз.
К тому же в сражении при Лансе были уничтожены остатки испан¬
ской пехоты, находившиеся на территории Испанских Нидерлан¬
дов. Луи Конде гордился собой и не сомневался в усилении своего
влияния на короля10.
Ведь именно после этой победы Анна Австрийская напомнила
Мазарини его слова о том, что решительный удар по фрондерам
лучше всего нанести после крупного военного успеха. И 25 августа
того же года Узкий совет решил арестовать парламентских лиде¬
ров во главе с неугомонным старцем Брусселем. А 26 августа состо¬
ялся большой благодарственный молебен в честь победы Конде.
Только в октябре 1648 г. был заключен Вестфальский мир,
венчавший окончание Тридцатилетней войны. Значительную
лепту в благоприятные условия договоров Франции с Империей
и германскими князьями внесли победы Анри де Тюренна и Луи
де Конде. Но он не принес ожидаемого покоя ни Франции, ни по¬
крытым славой полководцам. Во-первых, не был подписан мир¬
ный договор с не принявшей требования Парижа Испанией, а,
во-вторых, внутренняя смута продолжалась.
Грабежи и вымогательства наемников, не получивших платы
за свой ратный труд, прямо в парижских предместьях вызвали
в декабре 1648 г. нападки парламента на самого Конде. Аристо¬
крат-полководец и так едва выносил «людей мантии», а уж тер¬
петь указания, когда и сколько платить собственному войску,
вообще не мог. Его возраст, характер и победы не позволяли ему
соединить с бьющей через край энергией терпение. В итоге принц
испортил отношения с парламентом и автоматически сблизился
с партией кардинала. Собственно, такова будет позиция Конде
и других принцев крови на протяжении всего периода Фронды.
10 Ibid. Р. 298-300.
90
Борьба клик вокруг трона превратит трагедию в фарс, в непрерыв¬
ную сеть заговоров и мятежей.
Как союзник кардинала принц был очень ненадежным: «Ма¬
зарини... если не принять мер, погубит государство. Парламент
слишком торопится... вздумай я броситься вслед за ним, я мог бы
устроить свои дела лучше, нежели он свои, однако меня зовут Луи
де Бурбон и я не намерен расшатывать устои трона. Неужто огол¬
телые судейские колпаки поклялись вынудить меня начать гра¬
жданскую войну или придушить их самих, навязав себе и им на го¬
лову нищего сицилианца, который, в конце концов, перевешает
нас всех?» Окончательно его позиция определилась 17 декабря,
когда президент Новион заметил, что парламент — «единствен¬
ное место во Франции, где должны обсуждаться государственные
дела, в их числе вопросы о мире, войне и заключении союзов...».
Иронически сняв шляпу перед новыми «суверенами», Конде зая¬
вил, что всегда «короли оставляли за собой власть объявлять вой¬
ну, заключать мир и прочие... договоры и сообщали об этом пар¬
ламенту, когда уже все было сделано и подписано». Сейчас он стал
беспощадным врагом этих взбунтовавшихся «буржуа».
Он, королева и кардинал более не желали вести дискуссии
с фрондерами. 6 января 1649 г. в 2 часа ночи весь двор вместе
с королем, Анной и Мазарини покинул Пале-Рояль и переехал
в Сен-Жермен-ан-Ле. У Конде был план стянуть к Парижу войска
и атаковать его с юго-востока артиллерийским штурмом из 20 пу¬
шек, а затем ввести армию через Сент-Антуанские ворота, захва¬
тить парламент и устроить суд над мятежниками. Венецианский
историк Гвальдо Приорато, правда, считал иначе: принц высту¬
пал за блокаду, а Мазарини — за штурм. Но венецианец, видимо,
поддался анти-мазаринистской пропаганде сторонников Кон¬
де, когда позже принц вступил в борьбу за власть с кардиналом:
нужно было показать, что Мазарини был более жестоким, чем его
противник. План Конде вполне соответствовал полководческому
«почерку» принца и его характеру, и его реализация была объек¬
тивно возможной, пока в руках правительства оставались Арсе¬
нал и Бастилия. Идея безжалостного штурма была отвергнута уже
ко времени отъезда двора: ее сочли чреватой непредсказуемыми
последствиями11.
11 Малов В.Н. Парламентская Фронда. С. 304,311-313.
91
Ночью 10 января к парижанам присоединились принц Конти,
герцог Лонгвиль и когорта старых заговорщиков против Ришелье:
герцоги Буйон, Бофор, Ларошфуко, Люинь, герцогини де Лон¬
гвиль и де Буйон. Скреплял эту разношерстную коалицию своей
неутомимой энергией и безмерным властолюбием заместитель
парижского архиепископа коадьютор Поль де Гонди. Конде был
разгневан на коадьютора, как-то заметившего ему, что он пособ¬
ничает Мазарини в его мошеннических делах вместо того, чтобы
стать спасителем страны, отстранив от власти первого министра.
Кстати, в своих мемуарах Гонди не жаловал родственников Конде:
принц Конти «как вождь партии был нуль и в умножении участво¬
вал лишь постольку, поскольку был принцем крови... Злоба играла
в нем ту же роль, какую малодушие в герцоге Орлеанском. Она
затопляла все другие его свойства, все, впрочем, посредственные
и со множеством изъянов». А герцогиня де Лонгвиль «от природы
наделена умом основательным, но еще в большей мере изощрен¬
ным и изящным. Дарования ее... не показали себя в делах, в кото¬
рые ее вовлекла ненависть к принцу Конде, и в которых удержали
любовные интриги...»12.
Конде пришлось успокаивать встревоженного Мазарини,
что он не в сговоре с братом-предателем, и даже поклясться, что
«или погибнет вместе с ним, или с триумфом вернется в Париж».
Но, уяснив, что столицу поддержали губернаторы Шампани, Пи¬
кардии и Нормандии, и за ними может последовать их дворянская
клиентела, он засомневался в достаточности своих сил и отпра¬
вил в Бургундию приказ «собирать как можно больше дворян
и присылать их ко мне»13.12 января он начал обстрел Бастилии,
и готовился внезапно овладеть высотами Монмартра. Комендант
Бастилии сдал крепость 13 января, но Монмартр выстоял. Еще
ранее парижане завладели Шарантоном, чтобы сохранить за со¬
бой позицию на реках Сене и Марне. 8 февраля принц захватил
Шарантон, не встретив сильного сопротивления из-за численного
превосходства его сил над армией Парижа. В конце февраля Конде
успешно замкнул продовольственную блокаду столицы.
Когда начались переговоры о мире, Париж волновался, и Луи
рассудил, что ему нужно ехать в столицу. Он ничего не боялся —
12 Кардинал де Рец. Мемуары. С. 121-122.
13 Henri d’Orleans, Due d’Aumale.Histoire... T. V. P. 646.
92
за его спиной стояла армия — и надеялся, что если ему удастся
склонить обе стороны к согласию, именно он окажется в роли
лучшего советника и спасителя. Ларошфуко писал, что «в Париже
ему (т. е. Конде) был оказан совершенно такой же прием, какой он
привык находить по возвращении из своих наиболее славных по¬
ходов»14. Так это было или нет, мы не знаем, ибо мемуары других
современников, в частности, кардинала де Реца, говорят о доволь¬
но прохладном приеме принца в столице. Но спокойное отноше¬
ние парижан к Конде Мазарини посчитал благоприятным знаком,
и посоветовал Анне и Людовику вернуться в Париж.
Парижский парламент распустил свою армию и заключил в Рю-
эйле 11 марта 1649 г. мир с королевским двором. 18 августа 1649 г.
королевская семья торжественно въехала в столицу: короля сопро¬
вождал принц, а королеву — первый министр. В те дни Конде еще
надеялся, что его заслуги будут оценены по достоинству — ведь ко¬
ролева по прибытии в Пале-Рояль во всеуслышание заявила, что
принца невозможно в полной мере вознаградить, ибо он восстановил
власть короля и поддержал кардинала. Но это были только слова.
Во время парламентской Фронды интересы семьи Тюренна
и его нежная дружба с сестрой принца Конде известной авантю¬
ристской и покорительницей мужских сердец герцогиней де Лон-
гвиль привели полководца в лагерь фрондеров. Анна-Женевьева
не обошла своим ласковым обхождением и славного маршала,
пронзив, хотя и ненадолго, стрелами амура его сердце. Но это
обстоятельство вряд ли сильно повлияло на решение Анри: хотя
он был способен любить, любовь никогда не руководила его по¬
ведением. К тому же его связь с госпожой де Лонгвиль, главным
возлюбленным которой был герцог де Ларошфуко (и не только!),
в литературе точно не установлена. И даже если у Анри и был ро¬
ман с Анной-Женевьевой, то лишь кратковременный. А, может
быть, он просто ее использовал в своих политических интересах?
Есть и такая точка зрения. Во время Фронды на сцене полити¬
ческих интриг появилось немало аристократок: мадам де Буйон,
мадам де Монбазон, мадам де Шеврез и ее две дочери — мадему¬
азель де Шеврез и принцесса Пфальцская, однако самой виртуоз¬
ной и влиятельной интриганкой являлась герцогиня де Лонгвиль.
Пустившись во все тяжкие, и забросив семейные обязанности,
14 Ларошфуко Ф. Указ. соч. С. 48.
93
эти дамы желали управлять лидерами Фронды с помощью свя¬
зей и особенно чар. Скорее же всего, знатные фрондеры управля¬
ли ими самими, в том числе и Тюренн. Вообще же политическая
позиция полководца в начале конфликта часто критиковалась;
но это было время, когда характеры людей подвергались испы¬
таниям, что происходит во время любой гражданской войны. Он
желал быть лояльным королю и королеве-матери, но, находясь
в сомнениях, спрашивал себя, будет ли актом лояльности верная
служба министру-выскочке, который вместо законного монарха
управляет государством и губит его?
Мазарини, королева и принц Конде опасались, что Тюренн
поддержит брата, и каждый писал ему, надеясь на его лояльность.
В январском письме 1649 г. Мазарини пытался «образумить»
полководца, выразив сожаление поведением присоединившегося
к парламентской партии герцога де Буйона, и настаивая, чтобы он
остался командующим армией и поговорил с братом. «Я с восхи¬
щением отношусь к Вам, и то, в чем Вы заинтересованы, станет
возможным. Я готов удовлетворить все претензии на Седан к чести
Вашего дома», — заканчивал кардинал15. Не достигнув результата,
первый министр назначил в Рейнскую армию нового командую¬
щего и прислал с ним деньги — 3000 крон. Как далее рассказывал
в своих мемуарах сам виконт, «Двор выслал приказы всем офице¬
рам не признавать месье Тюренна (как командующего — Л.И.) ...
И с половиной армии и 15-20 друзьями он отправился в Голлан¬
дию». Он вернулся в Париж только после Рюэйльского мира16.
Тем временем Луи Конде, недовольный, что на него не про¬
лился дождь наград и привилегий власти, и что он по-прежнему
в зависимости от «нищего сицилианца», положил гнев на милость
в отношении фрондеров и поладил с братом и сестрой. Чтобы скре¬
пить семейный союз не только духовным началом, Конде добился
от королевы назначения Конти губернатором и передачи любов¬
нику сестры Франсуа де Ларошфуко крепости Данженвилье. Он
подружился с Гонди, а колкими шутками и ежедневным оспари¬
ванием справедливости действий кардинала ясно давал понять,
что тот недостоин занимаемого места. Между честолюбивым
15 Lettres du Cardinal Mazarin pendznt son ministere/Par M. Cheruel. T.
III. P. 260-261.
16 Memoires. T. I. P. 133-134.
94
полководцем и властолюбивым первым министром столкновение
было неизбежно.
11 декабря 1649 г. на Новом мосту была обстреляна пустая ко¬
ляска Конде. До первого министра якобы дошли слухи, что на прин¬
ца готовят покушение фрондеры — их надо было проверить. В свете
последующих событий очень вероятно, что это была провокация
Мазарини. На фоне продолжавшихся анти-мазаринистских настрое¬
ний кардинал решил столкнуть парижан с принцем, и уже 13 декабря
Гастон Орлеанский и Конде объявили в парламенте приказ короля
о дознании виновников покушения. 22 декабря обвинение в загово¬
ре предъявили Гонди, Бофору, а также парламентариям Брусселю
и Шартону. Процесс тянулся месяц и закончился полным оправда¬
нием подсудимых, в результате чего принц оказался в нелепой ситу¬
ации. Его гордость и, главное, честь были сильно задеты, а виновник
был очевиден. Полководец обратил свой столь долго накапливав¬
шийся гнев на первого министра, а тот постарался упредить удар.
Накануне 18 января 1650 г. кардинал сообщил Конде, что хо¬
чет после Совета, запланированного на этот день, арестовать де
Кутюра, возглавлявшего людей, которые готовили против прин¬
ца заговор. Более того, первый министр попросил принца взять
на себя труд приказать жандармам и легкой кавалерии короля
сопровождать арестованного в Венсенский лес во избежание бес¬
порядков. По иронии судьбы, Луи отнесся к словам Мазарини
с полным доверием, дав себя обмануть. Он принял все необходи¬
мые меры предосторожности, чтобы его самого беспрепятственно
отвезли в тюрьму. У Анны Австрийской от напряжения даже сда¬
ли нервы. Она объявила себя нездоровой и не вставала с постели.
В ее покоях сидела мать Конде, да и сам принц тоже ненадолго
зашел к королеве осведомиться о ее самочувствии.
Вечером того январского дня Мазарини передал уже прихо¬
дившей в себя королеве, что все готово, и она может пожаловать
в Совет. Для его людей это был условный сигнал. Едва войдя в га¬
лерею у покоев Анны Австрийской, принцы Конде, Конти и герцог
Лонгвиль по королевскому указу о заточении без суда и следст¬
вия были арестованы капитаном ее гвардейцев Гито. Изумлен¬
ные принцы крови и герцог не стали оказывать сопротивления.
Немного спустя их усадили в карету короля, поджидавшую аре¬
стантов у Малых ворот дворцового сада. Конвой оказался слабее,
чем можно было предположить. Возможно, так и было рассчи¬
95
тано, чтобы не возбуждать ненужные толки. Никогда еще особы
столь высокого положения не препровождались в тюрьму столь
малым числом людей: всего насчитывалось шестнадцать всадни¬
ков да еще помещавшиеся вместе с арестованными в карете страж¬
ники. По пути в Венсенн карета опрокинулась, но никто не счел
своим долгом решиться на освобождение арестованных.
Операция прошла почти бесшумно. Кардинал не торопился
ликовать, и был прав. Принцы отнюдь не печалились, не проли¬
вали слезы, вели себя с достоинством и всем своим поведением
выказывали презрение к их тюремщикам. Они чувствовали, что
Мазарини еще не одержал победы. В замке не оказалось постелей,
и первую ночь арестованные провели за игрой в карты. Демон¬
стрируя отличное настроение, Луи беседовал с офицером охраны
об астрологии. Ведь не все было потеряно. За стенами замка оста¬
вались верные союзники. В тот же день должны были арестовать
еще его сестру, Тюренна, Буйона, Ларошфуко и других непокор¬
ных аристократов. Но большинству из них удалось скрыться.
Временно лояльный правительству Месье (герцог Орлеан¬
ский) тогда заявил: «Вот прекрасный улов, пойманы разом лев,
обезьяна и лиса!»17 Арест принцев вновь дал толчок к возобнов¬
лению гражданской войны.
Иначе повела себя мать Конде, Шарлотта-Маргарита, активно
поддерживавшая Луи во всех его действиях. Она просила короле¬
ву-мать об освобождении принцев, но ничего не добилась, и от¬
правилась в Бордо, где помогала в организации мятежа против
правительства. Шарлотта-Маргарита скоропостижно скончалась
в 1650 г., так и не успев повидаться с сыновьями.
На первых порах двор легко подавлял очаги сопротивления
фрондеров в Нормандии и Бургундии. Положение изменилось,
когда в конце мая отряд сторонников принцев (в его составе был
и Франсуа де Ларошфуко) прорвался в Бордо, где имя Конде
было популярно в народе, разочарованном финансовой поли¬
тикой местного парламента. Осадив город, армия короля столк¬
нулась с сильным сопротивлением. Командовал королевскими
войсками в составе 8 000 пехоты и 3 000 конницы маршал де ла
Мейер, но фактически всем распоряжался Мазарини. Кардинал
проявил недюжинную стойкость, но один раз он все же сорвался.
17 Mazarin, homme d’Etat et collectionneur, 1602-1661. P., 1961. P. 34-38.
96
Когда де ла Мейер взял крепость Вэр, которой командовал Ришон
во главе трехсот кондеянцев, Мазарини приказал повесить Ришона
в трехстах метрах от резиденции короля. На юного Людовика XIV
вид повешенного произвел неизгладимое впечатление, возможно,
в будущем проявившееся в его политике по отношению к знати.
Около Бордо развернулась настоящая резня. После длительного
боя маршалу Мейеру удалось, наконец, взять предместье Сен-Сю-
рен. С обеих сторон вели сильный огонь — в стане кондеянцев на¬
считывалось 120 убитых, в королевском лагере — около 500. Маза¬
рини не жалел человеческие жизни ради победы. Перевес, в конце
концов, оказался на стороне более сильного. Казалось, пушечные
выстрелы, произведенные в Бордо, были слышны и в Париже. Люди
постепенно теряли интерес к политическим событиям. Тишины
и мира хотелось любой ценой. Беспорядки лишь готовили почву для
будущего торжества абсолютной власти. Самый тонкий из полити¬
ков того времени Мазарини это интуитивно ощущал. Спустя год, на¬
ходясь в изгнании, он имел немало времени, чтобы переосмыслить
происшедшее. Тогда он четко сформулирует мысль, подходящую
не только для Фронды: «Беспорядки, когда они доходят до крайно¬
сти, неизбежно ведут к укреплению любой власти». Скоро это ощу¬
тил и Тюренн. Но сейчас он тщетно писал письма Анне Австрий¬
ской, в которых просил об освобождении Конде, Конти и Лонгвиля.
Только 1 октября 1650 г. при посредничестве Парижского пар¬
ламента кондеянцы оставили Бордо, но согласно заключенному
миру сохранили свои укрепленные замки и возможность в любой
момент возобновить войну под лозунгом освобождения принцев.
Убедившись в безрезультатности своих дипломатических при¬
зывов к королеве, Анри вместе с Анной-Женевьевой де Лонгвиль
отправился в Стене на восточной границе Шампани, где попытался
возглавить старую армию Конде с целью освободить соратников.
Они ставили целью взбунтовать Нормандию, губернатором ко¬
торой был арестованный де Лонгвиль. Особенно тогда отличился
Ларошфуко: без устали созывал всех друзей и единомышленников,
формировал полки, собирал деньги, где только мог. Он даже нанял
на военную службу немецкого полковника Бенца со своими наемни¬
ками. Однако клиентельная привязанность здесь уступила верно¬
подданническим чувствам, и попытка Анны-Женевьевы не увенча¬
лась успехом. Агенты Мазарини хорошо поработали в Нормандии:
лишь немногие французы приняли сторону фрондеров-принцев.
97
Поэтому Тюренн не без участия герцогини де Лонгвиль всту¬
пил в переговоры со штатгальтером Испанских Нидерландов эр¬
цгерцогом Леопольдом-Вильгельмом, который выдал ему 200000
талеров для найма войска и 50 000 талеров в месяц на нужды сол¬
дат. Кроме того, он обещал передать под команду Тюренна и со¬
держать 2 000 пехоты и 3 000 конницы в дополнение к его войскам.
Рассчитывая на то, что вмешательство Испании заставит Мазарини
пойти на мир, Анри, набрав на полученные деньги несколько ты¬
сяч человек и объединив их с испанцами, предоставленными ему
по договору, пересек границу между Нидерландами и Францией.
Испанцы планировали разделить силы: сами вторгнуться в Пикар¬
дию, а Тюренн — в Шампань, но последний настоял на операциях
одной армии с целью захвата сильных крепостей и взаимодейст¬
вия с соратниками по Фронде в Бордо и других местах.
Осажденные в июне небольшие крепости не были взяты из-за
присутствия королевской армии и дождей, сделавших боевые дей¬
ствия почти невозможными. Союзники отступили, неделей позже
захватили Ла Капель, а затем двинулись на Вервен, где эрцгерцог
принял командование. Противники были приблизительно равны
по силе, насчитывая 10-12000 пехоты и 6-7000 конницы. Тю¬
ренн склонил испанцев к маршу в направлении реки Эсн, взял пару
крепостей, оставил там гарнизоны, а королевская армия отступи¬
ла к Реймсу. Виконт рекомендовал двигаться вдоль Эсна, затем
повернуть влево и маршировать прямо на Париж, чтобы освобо¬
дить лидеров Фронды. Но испанский командующий не согласил¬
ся с этим планом, который посчитал слишком смелым и поэтому
ненадежным, и не пожелал даже пересечь Эсн. Пленных принцев
перевели в тюрьму в окрестностях Орлеана. Тогда Анри с 3 000 ка¬
валеристов и 5 000 мушкетеров атаковал десять полков кавалерии
короля и отбросил их к Суассону, захватив 500 пленных.
Затем по настоянию Тюренна испанцы все же двинулись
за ним с целью занять позицию между королевской армией в Рей¬
мсе и столицей. Но по неустановленной причине они не восполь¬
зовались выгодным положением, объяснив это тем, что в течение
месяца вели переговоры с герцогом Орлеанским, которые не при¬
несли никаких плодов. Затем эрцгерцог отступил на восток и оса¬
дил Музон. После семи недель осады город сдался, испанцы ушли
на зимние квартиры во Фландрию, а виконт остался с 8 000 чело¬
век в Монфоконе — горной местности между реками Мез и Эсн.
98
А королевская армия в декабре осадила Ретель. Тюренн поспешил
на помощь, но прибыл слишком поздно, крепость сдалась 13 дека¬
бря, и он ушел обратно в Монфокон.
Тем временем маршал Сезар де Шуазель, граф Дюплесси-
Праслен стал преследовать виконта и догнал его 15 декабря. Хотя
Анри и предпочел отступление, он, тем не менее, поднялся на вы¬
соты по левую сторону долины, вдоль которой держал путь. Дюп-
лесси сделал то же самое, но по правую сторону долины, и обе ар¬
мии шли параллельно примерно 10 км на расстоянии половины
пушечного выстрела. Осознав, что сражения не избежать и заме¬
тив, что кавалерия правом фланге французов малочисленна, Анри
со своей конницей спустился в долину чтобы остановить движе¬
ние Дюплесси около Шам Блан. Вначале операция имела успех,
и кавалерия правого фланга противника была рассеяна, но ее
второй эшелон оказался стойким, а солдаты-новобранцы Тюрен¬
на заволновались. То же самое произошло и на правом фланге
Анри, где атака сначала была удачной, но затем захлебнулась. Как
только Дюплесси понял, что противник слабеет, он перебросил
кавалерию со своего правого фланга на левый и решительно ата¬
ковал, завершив разгром Тюренна. В плен попали значительная
часть солдат и несколько офицеров Анри, а ему с 500 всадниками
посчастливилось спастись, следуя на юг через Шампань к Бар ле
Дюк. Здесь он восстановил часть своих сил и двинулся к Монмеди,
где и расположился на зимние квартиры.
Конечно, полководческие таланты Дюплесси трудно сравни¬
вать с таковыми у Тюренна. Но, возможно, он был одним из тех,
кого виконт имел в виду, когда говорил: «Болван иногда может
загнать меня в тупик эффективнее, нежели способный генерал».
Наполеон критиковал Тюренна за вступление в бой из-за числен¬
ного превосходства противника. Тем не менее, Анри вряд ли мог
избежать сражения с Дюплесси, но удача отвернулась от него,
и в его армии не было старых солдат, на которых он мог бы поло¬
житься. Кроме того, в этой кампании виконт зависел от эрцгерцо¬
га и не мог действовать в соответствии со сво’ими собственными
планами, хотя Леопольд и не имел никакого отношения к пораже¬
нию при Шам Блан18.
18 Longueville Т. Marshall Turenne. Р. 138-140.
99
Еще 2 декабря 1650 г. супруга Конде официально попросила
парламент либо освободить арестованных, либо судить их. Дело
сдвинулось с места, когда 15 декабря королевская армия разби¬
ла силы Тюренна. Мазарини вернулся в Париж триумфатором
и ослабил бдительность, проглядев заключение против него со¬
юза парламентских фрондеров с кондеянцами. 30 декабря пар¬
ламентарии единогласно решили просить королеву освободить
принцев. Кардинала стали считать главным виновником внутрен¬
них междоусобиц, а популярность заключенных росла. В этой
ситуации в январе 1651 г. Гонди и Гастон Орлеанский объявили
о своем сочувствии принцам, а 4 февраля парламент принял ре¬
монстрации об их освобождении и отставке первого министра.
В ночь на 7 февраля кардинал бежал из Парижа, сначала в Сен-
Жермен, а затем в Германию. А Луи Конде возглавил новую Фрон¬
ду (Фронду принцев), став самым опасным врагом для королевы
и Мазарини. Его въезд в Париж 16 февраля вместе с братом и зя¬
тем был триумфальным. Тюренн и другие фрондеры возвратились
в столицу в мае.
В отличие от коллеги по оружию, Анри не выглядел триум¬
фатором, но не это стало главным в его последующих действиях.
Противоречивые чувства — элементарная ревность к принцу кро¬
ви и неприязнь к Мазарини — отходили на задний план по сравне¬
нию с его рассудительностью и проницательностью. Он уже иначе
смотрел на происходящее и видел будущее, а его коллега принц —
пока нет.
100
Противостояние
Для спасения государства достаточно одного великого человека
Вольтер
В литературе есть мнение, что «заточение повлияло на характер
принца: исчезла его великолепная беспечность и уверенность
в том, что великого полководца невозможно лишить свободы»,
что «он стал подозрительным до мнительности, и не без основа¬
ния — в окружении королевы на самом деле обсуждались планы
его нового ареста и, возможно, убийства»1. Луи демонстративно
уехал в свой замок, потребовав гарантий безопасности и удаления
от двора сторонников Мазарини. Но, скорее всего, то была новая
тактика поведения гордого аристократа, отнюдь не потерявшего,
как покажет будущее, свою отчаянную храбрость. Ему-то, сыну
человека, имевшего возможность при благоприятных обстоятель¬
ствах стать королем, но при этом не избежавшего заточения, было
не знать, что принца крови и полководца можно лишить свободы
точно так же, как любого подданного!
В июле парламент попросил королеву дать ему необходимые
гарантии. Анна Австрийская объявила об отставке трех мазари-
нистов, но Конде потребовал новых заверений. Регентша вышла
из себя и 17 августа обвинила принца в сговоре с Мадридом. Но по
совету осторожного Мазарини, с которым она постоянно перепи¬
сывалась, приуроченная к совершеннолетию короля декларация
от 5 сентября объявила Конде невиновным. И все же Гонди имен¬
но тогда в обмен на сан кардинала пообещал королеве организо¬
вать сопротивление принцу в парламенте. Намечавшийся хрупкий
альянс мазаринистов и парламентариев скрепляла лишь общая
вражда к принцу крови.
7 сентября 1651 г. парламент провозгласил совершеннолетие
Людовика. Сам принц там не присутствовал. Он пребывал в мрач¬ *
им. Малов В.Н. Парламентская Фронда. С. 439.
101
ном настроении и понимал, что эта дата наделит короля реальной
властью, и знал, что восстановил против себя королеву, которая,
видя в нем главное препятствие к возвращению кардинала, не оста¬
новится ни перед чем, чтобы погубить его или выслать. Правда,
Луи послал королеве письмо, поздравив ее с совершеннолетием
сына и в куртуазных фразах объяснив свое отсутствие. Но Анна
Австрийская в его уклончивых словах увидела личное оскорбле¬
ние и произвела перемены в правительстве, изгнав из Узкого совета
ставленников Конде. Еще она приказала разоружить отряды прин¬
ца в Шампани, но они оказали вооруженное сопротивление2.
В сентябре 1651 г. принц, собрав в Бордо ополчение, подчи¬
нил южные провинции и поставил цель захватить столицу. Под
его знамена встало немало аристократов, а постоянной опорой
принца являлась его Бургундия, где он всегда мог достать людей
и деньги. У значительной части дворян еще сохранялось традици¬
онное мышление, кодекс чести, который включал в себя соблю¬
дение верности вассала своему сеньору. Дело доходило до па¬
радоксов. Когда осаду одной из бургундских крепостей приехал
посмотреть юный Людовик XIV, сторонники принца приветст¬
вовали его с высоты крепостных стен, но затем сразу же начали
стрелять. Король подвергся серьезной опасности — в двух шагах
от него был убит офицер его свиты.
8 октября Людовик объявил Конде мятежником, а 31 октября
по приглашению королевы Мазарини прибыл в Пуатье. Обидев¬
шись на власть, которую он сам желал иметь, и которая ныне ста¬
ла его врагом, и повинуясь своему горячему темпераменту, принц
отправил во Фландрию маркиза Силлери к испанскому послу гра¬
фу Фуэльсанданья выяснить, какую помощь может предоставить
ему его король Филипп IV. 6 ноября 1651 г. победитель при Рок¬
руа и Лансе заключил союз с Испанией — своим недавним против¬
ником3. Ведь для двора он все равно являлся мятежником!
Союз с Мадридом в условиях продолжавшейся войны с Испа¬
нией был самой большой политической ошибкой принца за всю
его жизнь. Анти-испанские чувства были традиционными для
2Correspondance inedite du Grand Conde. P. 312.
3Stradling R. A. Spain’s struggle for Europe. P. 66-68; Swann J. Provicial
Power and Absolute Monarchy. The Estates General of Burgundy. Cambridge,
2003. P. 38.
102
французов, и особенно сильны в чиновных кругах, культурных об¬
ществах и салонах, среди крестьян Северной Франции. Да и мно¬
гие аристократы прилюдно осудили поведение Конде и дали по¬
нять, насколько им безразлично, станет ли хозяином положения
он или Мазарини. Расчет принца на то, что всеобщая нелюбовь
к кардиналу может оправдать его действия, оказался неверным.
В отношении своего доброго коллеги виконта Луи демон¬
стрировал дружбу и уважение и убеждал его объединить усилия
против Мазарини, возвратившегося в пределы Франции, и взять
реванш. Сторонники мятежного принца укрепились в Монроне,
Бурже, Ларошели, в Париже его агенты настраивали прессу про¬
тив кардинала и двора. Но Мазарини, со своей стороны, не дремал,
и старался переманить на сторону королевы маршала и его брата.
Отрезвленный предыдущими событиями, Анри и сам не спешил
вновь примкнуть к принцу, к тому же он уже освободился от влия¬
ния (или чар) госпожи де Лонгвиль. Когда Конде спросил его, чего
он желает от него, принца, или, напротив, от двора, виконт уклон¬
чиво ответил, что единственное, чего он хочет — чтобы его солдат
разместили в комфортных условиях. Да и военные действия раз¬
вивались не в пользу фрондеров, и герцог де Буйон в марте 1652 г.
возвратился в лагерь короля. Впрочем, Фредерику-Морису оста¬
лось жить недолго — в августе того же года он умер в Понтуазе4.
Устал от бесплодного бунта и вечных измен жены герцог де
Лонгвиль, и подвластная ему Нормандия сохраняла спокойствие.
Прованс и Бретань тоже остались в сфере влияния правительства.
Похоже, что полной победы принца крови, верившего в единство
своего клана, никто, кроме его ближайших сподвижников, не хо¬
тел. Южные города при подходе королевских войск сдавались без
боя, а местные парламенты и губернаторы не соглашались разме¬
щать у себя испанские гарнизоны. К зиме 1651-52 гг. в руках мя¬
тежников оставались только Гиень и осажденная крепость Мон¬
рои, что заставило принца активизироваться.
В январе 1652 г. Конде и Месье заключили союз. Гонди остал¬
ся нейтральным, и Луи даже пытался похитить его и увезти в одну
из своих крепостей. Из Фландрии герцог де Немур привел испан¬
ских солдат, а герцог де Бофор стал во главе войск Гастона Ор¬
леанского. Объединенные силы возглавил сам принц. Кондеянцам
4 Weygand. Turenne. Р. 62; Longueville Т. Marshall Turenne. Р. 151.
103
предстояло иметь дело с армией под командованием его недавнего
соратника Тюренна5.
А Анри примерно в это время, наконец, женился на Шарлотте
де Комон, ожидавшей его все эти годы, несмотря на доходившие
до нее слухи о сердечных пристрастиях маршала. В литературе
существуют расхождения по поводу времени заключения бра¬
ка — то ли он состоялся в 1651, то ли в 1653 гг. Как пишет Лон¬
гвиль, дочь маршала де Ла Форса была настоящей аристократкой,
а после заключения брака вела себя, как герцогиня. Главным в ее
жизни были честь и стремление сохранить привилегии Ла Форсов
и Буйонов. Шарлотта оказалась авторитарной персоной, и это ее
качество способствовало тому, что самое длительное пребывание
Анри дома составляло три месяца. Тем не менее, супруга была
одной из тех женщин, которые действительно оказывали влия¬
ние на Тюренна. Ей он посвятил 40 писем. Но гораздо чаще (291
письмо) он писал матери, и 74 послания получила его младшая
сестра Шарлотта де ла Тур д’Овернь, которую он называл своей
гувернанткой и кому больше всех доверял. Так, в феврале 1649 г.,
когда он готовил марш на Париж, он отправил простое письмо
брату, а сестре — шифрованное, где подробно рассказывал о своих
планах. Так или иначе, но к состоянию Тюренна в 650000 ливров
жена добавила 320000 ливров. Брак по вполне понятным причи¬
нам (супруга была уже в возрасте) остался бездетным. В современ¬
ной литературе отмечается, что брачный контракт был заключен
в 1651 г., и в ноябре 1653 г., судя по его корреспонденции, он пи¬
сал Шарлотте как человек, женатый уже два года6. Не исключено,
что и брак повлиял на смену политической ориентации виконта
во время продолжавшейся Фронды.
Выбор есть выбор, и такой заметной фигуре, как Тюренну,
нельзя было оставаться нейтральным семейным человеком во вре¬
мя очередного гражданского шторма. Необходимость загладить
вину перед королем и доказать свою лояльность заставила Анри
принять командование 8-9000 солдат Королевской армии. Прав¬
да, когда герцог Орлеанский узнал о намерениях Тюренна и Буйо-
на покинуть фрондеров, то решил взять обоих под арест и сказал
об этом парижскому коадьютору. Но Гонди, хотя и принадлежал
’Ларошфуко Ф. Указ. соч. С. 125-128.
6Berenger J.P. Р. 427,436-440.
104
к партии герцога, считал виконта личным другом и спас его и бра¬
та от ареста, сообщив им об этом немедленно. Впрочем, будущий
кардинал де Рец всегда искал выгоду и чувствовал, откуда дует ве¬
тер, и на чьей стороне может оказаться победа.
В войне на стороне короля Тюренн проявил находчивость и хра¬
брость молодого солдата у Ярго (28 марта 1652 г.), волю и мудрость
ветерана у Гиени (7 апреля), и практически завершил гражданскую
войну в битве у ворот Сен-Антуан (2 июля) и возвращением Пари¬
жа в руки короля (21 октября). События развивались так.
Он и маршал Окенкур, тоже имевший примерно 9 000 человек,
в основном кавалерии, отправились действовать против 14-ты¬
сячной армии Конде, которая занимала позицию между Монтар-
жи и Луарой. Скорее всего, Мазарини еще не был полностью уве¬
рен в лояльности Тюренна, поэтому и разделил армию между ним
и Окенкуром. Анри встал лагерем в Бриаре, а Окенкур — в Блено,
прикрывая странствующий королевский двор, собравшийся в Жь-
ене. Их кавалерия была рассеяна для упрощения заготовки фу¬
ража. Узнав о приближении Конде, два военачальника собрались
сконцентрировать свои силы. Луи же хотел разбить их поодиноч¬
ке, и, разведав обстановку с помощью шпиона, ночью внезапно
атаковал Окенкура и обратил его в бегство. Затем принц повер¬
нул к Бриару, рассчитывая точно также застать врасплох Тюрен¬
на. Но тот, встревоженный произошедшим, уже находился между
Ожуром и Блено, где занял разведанную ранее позицию на един¬
ственной дороге, по которой Конде мог наступать, в дефиле меж¬
ду лесом и болотом — мост у Ярго. После грамотно проведенного
боя Конде был остановлен, а Окенкур, обнаружив, что его никто
не преследует, воссоединился со своим коллегой, пройдя кружным
путем. Тем самым Тюренн спас и юного Людовика XIV от захвата
фрондерами-принцами, и своего коллегу. Затем Анри, в планы ко¬
торого входила защита королевского двора, а отнюдь не блестя¬
щее наступление, отступил в Жьен. Общие потери составили 600
убитыми и пленными, но Окенкур лишился своих пушек. Конде,
потеряв около 400 человек, возвратился в Шатильон. 11 апреля
принц прибыл в Париж и, хотя ничего не достиг, играл роль по¬
бедителя среди своих многочисленных приверженцев в столице.
Теперь виконту было необходимо перенести боевые действия
как можно ближе к Парижу. Быстрым маршем он достиг Санса
и Корби, и отрезал Конде от своей армии. Командуя малым чи¬
105
слом новобранцев, принц пытался подготовить к обороне Сен-
Клу, Шарантон и другие пригороды Парижа. Тюренн же оставал¬
ся активным и атаковал командующего армией принца Таванна
во время военного праздника в Этампе, лишив его 2-3000 чело¬
век. Но Окенкур справился со своей частью задачи настолько пло¬
хо, что Мазарини отправил его во Фландрию, и впредь полагался
только на Тюренна, который собрал под свои знамена 12000 сол¬
дат. Теперь в подготовке и реализации своих планов Анри никто
не мешал.
Тем временем принц захватил Сен Дени. Двор отправился
в Мелу, и Тюренн в апреле осадил Этамп. Таванн яростно оборо¬
нял город. Когда закончились припасы, он решил было сдаться,
но тут Конде сумел переправить ему из Парижа обоз. Людовик
по совету первого министра попытался ускорить капитуляцию
личным вмешательством, но безуспешно: Таванн прикинулся
больным и не шел на переговоры с ним. Этамп снова оказался
на грани капитуляции, но тут в ход событий вмешалась успешная
дипломатия принца крови. Вероломный союзник Мазарини гер¬
цог Лотарингский объявил себя сторонником Конде и был тепло
встречен в Париже.
Казалось бы, теперь принц мог двинуться на Этамп и нанести
Тюренну удар. Но герцога Лотарингского грабеж интересовал на¬
много больше, чем сражения или защита каких бы то ни было ин¬
тересов. Его армия, опустошая местность, дошла до Вильнев-Сен-
Жорж. Мазарини решил избавиться от герцога, пообещав снять
осаду Этампа и разрешить ему свободный проход с награбленной
по дороге добычей. Анри, потерявший около 4000 солдат при
осаде Этампа и находившийся на пороге успеха, в силу политики
в мае вынужден был отступить. Его письма во время осады Этампа
Мишелю Ле Телье и коменданту Корби отразили как предприим¬
чивость и упорство, так и горечь по поводу происходящего, а так¬
же, прежде всего, заботу об армии. Он неоднократно указывал
на необходимость подкреплений и средств, а после потери значи¬
тельного количества солдат просил устроить для раненых госпи¬
таль. Но безуспешно.
Во Франции были военные госпитали, дислоцировавшиеся
в Аррасе, Кале, Дюнкерке и Перпиньяне. Мало того, за ними при¬
сматривали специальные интенданты, в том числе и за мобильны¬
ми госпиталями, сопровождавшими армию во время кампаний.
106
Однако отсутствие денег в казне в период 1635-1659 гг., и особен¬
но во время Фронды, значительно сократило расходы на их со¬
держание. Еще в 1650 г. Ле Телье писал, что может послать только
половину требуемой суммы для раненых в армию во Фландрии.
А один современник с горестным удивлением отметил, что «бес¬
порядок в армии ужасен..., раненые солдаты вынуждены умирать,
как собаки».
Осада Этампа получила подробное отражение в мемуарах гер¬
цога Йоркского, будущего английского короля Якова II (1685-
1688) и брата короля Англии с 1660 г. Карла II Стюарта, и в его
«Жизни Якова II», написанной много лет спустя. 19-летний из¬
гнанник с туманного Альбиона поступил на службу к Тюренну
за несколько недель до осады. Виконт часто держал его около себя
и отзывался о герцоге весьма похвально: «Он великий принц и,
пожалуй, один из’ лучших генералов нашего времени». Под сте¬
нами Этампа под началом Тюренна служил еще один иностра¬
нец — волонтер герцог Фредерик-Арман Шомберг (нем. Фридрих
Герман Шенберг, ибо родом он был из Пфальца). Лагерный мар¬
шал Шомберг получил ранение, когда находился рядом с герцо¬
гом Йоркским. Впоследствии, почти сорок лет спустя, эти люди
встретились вновь, но уже в качестве противников. Стойкий каль¬
винист, Шомберг после отмены Людовиком XIV Нантского эдик¬
та в 1685 г. эмигрировал сначала в Бранденбург, а затем в 1688 г.
присоединился к экспедиции Вильгельма III Оранского в Англию,
в результате которой Вильгельм стал английским королем, а Яков
бежал во Францию. В битве при Бойне в Ирландии 1 июля 1690 г.,
которую Яков II проиграл, Шомберг был убит7.
Отступив от Этампа, Тюренн, тем не менее, передвигался
со своей армией, не упуская из виду герцога Лотарингского. Быс¬
тро перейдя Сену, он достиг лагеря герцога, и заставил его подпи¬
сать новое обязательство уйти, фактически еще до того, как быв¬
ший уже в пути Конде мог к нему присоединиться.
Тем временем, теряя поддержку среди высших слоев обще¬
ства, кондеянцы были вынуждены обратиться к простонародью,
как бы это им не претило. В Бордо герцогиня де Лонгвиль и принц
7The French Army. Р. 220: Longueville Т. Marshall Turenne. P. 156-158,
174-175; Barthelemy. P. 16-25.
107
Конти завоевали симпатии Ормэ — органа власти, созданного не¬
именитыми буржуа и ремесленным людом. Название «Ормэ» про¬
исходило от слова «орм» («вяз») — ормисты собирались на поля¬
не под вязами, в чем видели демократичность своего движения.
Их демократичность выразилась и в том, что брата Конде фор¬
мально назначили возглавлять управление городом. Хотя идеоло¬
гия Ормэ, исходя из их памфлетов, казалась плебейской, и опора
на городские низы была основой движения, ни одного простолю¬
дина, стоявшего на социальной лестнице ниже мастера-ремеслен¬
ника, среди видных ормистов не имелось.
В самом Париже агенты Конде при поддержке герцога Орле¬
анского пытались управлять действиями бедноты. От прославлен¬
ного полководца ждали чуда или, по крайней мере, решительных
действий. Бунты народа доходили до прямых погромов, но кон¬
деянцев это не смущало. Герцог де Бофор даже возглавил отряд
нищих, призывая избивать и грабить «мазаренов». И плебс вооду¬
шевленно громил бюро налоговых сборов и торговые лавки, напа¬
дал на членов муниципалитета и сторонников кардицала.
Сам же принц крови, располагая армией всего в 5000 человек,
стоял лагерем в Сен-Клу и контролировал единственный в округе
мост через Сену. Имея возможность перемещаться с одного берега
на другой, он мог продержаться против 11000 Тюренна. Поэтому
виконт какое-то время ничего не предпринимал против бывшего
соратника, пока королева не послала ему на помощь созданную
из пограничных гарнизонов новую армию под командованием Ла
Ферте, численно равную его армии.
Чтобы воспрепятствовать подкреплениям, двигавшимся
на помощь Конде, по слухам, из Нидерландов, Тюренн двинулся
на Ланьи-Сюр-Марн. Обнаружив, что эти подкрепления еще дале¬
ко, он предпочел вместе со своим новым коллегой атаковать Кон¬
де. Анри навел мост в Эпинэ, и было условлено, что Ла Ферте пе¬
ресечет реку и нападет на лагерь Конде на левом берегу, в то время
как он на правом берегу помешает переходу сил принца через
реку. Обнаружив мост, Конде разгадал этот план, и, не дожидаясь,
пока две армии нападут на него, был вынужден спасаться бегством
за пределами Парижа. Переменчивые жители столицы были те¬
перь столь же яростно настроены против него, сколь ранее его бо¬
готворили. Принц решил отступить в Шарантон на слиянии Сены
и Марны. Из своего лагеря в Сен-Клу он мог или двинуться туда
108
по левому берегу, или следовать через пригороды Парижа по пра¬
вому берегу. Поскольку второй путь предлагал лучшие дороги, он
его и выбрал, поступив неразумно, как показали дальнейшие со¬
бытия. 5 июля, следуя через Сен-Антуан, его авангард обнаружил
шедшие с севера передовые части королевских войск. Тюренн ре¬
шил атаковать Конде на марше. Луи оказался в ловушке и принял
единственно возможное решение, отозвав Таванна, ведущего ко¬
лонну, которому удалось воссоединиться со своим полководцем,
понеся некоторые потери.
Луи был в исключительно сложном положении. Впереди его
ожидала армия, обладающая тройным превосходством, в тылу
находились стены Парижа, защищаемые городским ополчением,
полным решимости запретить ему вход в город, который теперь
был его единственным убежищем. Его поражение казалось де¬
лом предрешенным. Стены города были заполнены парижанами,
выступающими в качестве заинтересованных зрителей, а на хол¬
мах Шаронна разместился король со своим двором, рассчитывая
лицезреть сцену неотвратимого разгрома Конде. С присущей ему
твердостью характера принц был готов дорого продать успех сво¬
его дела. Однако впереди оказались полевые укрепления, в свое
время возведенные против герцога Лотарингского, пришедшиеся
весьма кстати. Позиция Конде была выгодной из-за наличия в его
тылу круговых дорог, позволявших снабжать войска. Тюренну это
было хорошо известно, и он разместил свои силы по фронту от Ша¬
ронна до реки. Затем он произвел три атаки: сам атаковал в центре,
на правом фланге наступал маркиз Сен-Мегре, а на левом — герцог
Ноай. Правым флангом армии Конде командовал Немур, левым -
Таванн, а сам принц с небольшим отрядом был готов двинуться
на наиболее опасный участок. Французские военачальники хоро¬
шо знали друг друга; схватка обещала стать смертельной.
Желая достичь ясности и избежать больших потерь, Тю¬
ренн ограничился мелкими стычками, ожидая подхода Ла Ферте,
но Мазарини приказал немедленно уничтожить войска принца.
Виконт подчинился приказу. В ответ на первую атаку в центре
Конде произвел вылазку и отразил ее. Вскоре оживленный бой за¬
вязался по всему фронту. Сен-Мегре атаковал укрепления на Рю
де Шаронн и, несмотря на огонь с крыш и из окон, уверенно
продвигался вперед. Принц встретил его на рыночной площади
и отбросил назад, нанеся большие потери среди офицеров. Про¬
109
движение центра войск короля сопровождалось еще большими
утратами, поскольку почти из каждого дома и сада стреляли сол¬
даты Конде. Почти везде начались рукопашные бои. Тем време¬
нем Ноай преодолел траншеи на своем участке фронта и был го¬
тов схватиться с Немуром, когда появился Конде и отбросил его
отряд. Но Тюренн уверенно продвигался вперед, достиг аббатства
и далее прокладывал дорогу вдоль улицы Сен-Антуан до тех пор,
пока сам принц не остановил его у западных стен. Сражение до¬
стигло апогея, Тюренн снова бросил Ноая в атаку, в то время как
Ла Ферте готовился зайти Конде в тыл.
Силы принца были истощены, его поражение казалось неиз¬
бежным, когда, к счастью, благодаря заступничеству дочери герцо¬
га Орлеанского Анны-Марии де Монпансье, известной как Маде¬
муазель, ворота Парижа открылись, и Конде было позволено войти
в город и найти там убежище. Принц отступил в квартал Сен-Жак,
потеряв 2000 человек; виконт, по-видимому, потерял больше.
В ходе боя у Сент-Антуанских ворот Тюренну удавалось ис¬
правлять ошибки своих командующих, бросавших кавалерию
в узкие улицы и переулки столицы, где она не могла действовать.
Анри быстро сориентировался и в таких условиях счел за лучшее
совместить действия артиллерии и пехоты, когда первая продоль¬
ным огнем могла расчистить путь для второй. «Второй раз Вы
сохраняете корону моему сыну», — заметила тогда благодарная
Анна Австрийская8.
А вождь фрондеров был излишне разгоряченным и действо¬
вал, повинуясь внезапным импульсам. Его нетерпеливый и пря¬
мой характер вступил в противоречие с обстоятельствами Фронды
и с его добрыми намерениями. Любым способом Луи желал взять
власть в свои руки и наказать столичных магистратов, чтобы они
перестали изображать из себя нейтралов и арбитров. Он выбрал
борьбу, дошедшую до крайностей.
4 июля принц атаковал собравшийся в ратуше городской со¬
вет. Сотни людей погибли в тот день. Муниципалитет Парижа
был свергнут, а новый купеческий старшина старик Бруссель
предложил парламенту назначить герцога Орлеанского генераль¬
ным наместником королевства, мотивировав это тем, что король
’Ramsay. Histoire d’Henry de la Tour d’Auvergne, vicomte de Turenne.
Paris, 1735. P. 151.
по
на самом деле пленник Мазарини. Конде был объявлен главноко¬
мандующим армией.
Так с помощью террора Луи подчинил Париж, но то была пир¬
рова победа, поскольку он оттолкнул от себя население города.
Резню 4 июля трудно назвать восстанием: в ней слишком актив¬
ное участие принимали переодетые солдаты Конде и люмпены де
Бофора. Буржуа покидали столицу, народ зверел от голода, а сол¬
даты грабили, насиловали женщин и потихоньку от командующе¬
го дезертировали. Навести дисциплину в войсках и порядок в го¬
роде принц не смог, хотя он и пожертвовал часть своих средств
для выплаты жалованья солдатам. Его авторитет стремительно
падал. Одинокий хозяин Парижа оказался в политическом вакуу¬
ме, а народом овладела апатия и неверие в необходимость бунто¬
вать. Напуганные погромами обыватели поняли, что Фронду надо
быстрее заканчивать.
Конде часто сравнивал себя с Оливером Кромвелем во время
гражданских потрясений в Англии (1642-1648), и, отвлекаясь
от истинных политических и конфессиональных мотивов, желал
стать таким же победителем. Принц, равно как и его противник
Джулио Мазарини, втайне восхищался главой Английской респу¬
блики. Развязав войну, Луи тут же наладил связи с Кромвелем,
пытаясь получить от него помощь. Кромвеля ничуть не смущало,
что фрондеры в союзе с Испанией — врагом Английской респу¬
блики, и все время, пока принц «был на коне», английский ли¬
дер поддерживал с ним отношения. Он ссужал фрондерам день¬
ги и разрешил агентам принца импортировать французские вина
в Англию по низким ввозным тарифам. Но военной помощи кон-
деянцы от Кромвеля так и не дождались. В отношении Фронды он
занимал выжидательную тактику, не вмешиваясь в войну между
правительством и оппозицией. Ему нужна была стабильная Фран¬
ция, которой отводил важное место в своей внешней политике для
борьбы с общим врагом — Испанией9.
В августе Конде запретил представителям крупнейших цехов
Парижа засвидетельствовать свое почтение королю, и городская
9The Writings and Speeches of Oliver Cromwell/Ed. by W.C. Abbot. Vol.
III. Cambridge, 1945. P. 324, 349. Saulnier F. Cromwell et Mazarin ou 1’al-
liance des contraires, 1655-1658//Revue d’histoire diplomatique. 2002. N 3.
P. 249-250.
Ill
верхушка собралась в Пале Рояле обсудить свою дальнейшую
тактику. Их поддержало много людей, шляпы которых были
украшены листком белой бумаги — впервые белый цвет, символ
верности королю, вытеснил желтую символику мятежа. На сторо¬
не двора активно выступил и Поль де Гонди. «Роль противника
принца де Конде делала мне честь», — напишет он впоследствии.
Слабевшие позиции принца в провинции заставили Конти и гер¬
цогиню де Лонгвиль оставить брата и принять условия, какие пер¬
вому министру было угодно им навязать. В конце месяца Узкий
совет обнародовал указ об амнистии — за исключением главарей,
всем участникам смуты гарантировалось прощение в случае их
возвращения под власть короля в трехдневный срок. Магистраты
настолько осмелели, что пригрозили Конде, что они отправятся
в Бурже к Людовику XIV просить помощи для изгнания армии
принца из столицы. Ведь было очевидно, что с 4000 солдат он
не мог противостоять Тюренну и Ла Ферте.
В начале сентября Париж веселился, празднуя день рождения
короля и предчувствуя мир. В городе пускали фейерверк и жгли
огни. А Великий Конде был мрачен и никуда не выходил. 11 сен¬
тября Людовик XIV торжественно возложил на голову Гонди кар¬
динальскую шапку, а 12 сентября ловким маневром дал почетную
отставку Мазарини, объявив, что отпускает «своего верного слу¬
гу». Эти события окончательно изменили настроение парижан,
а кардинал уже знал, что он скоро вернется в столицу.
Франция устала от войны. На улицах все чаще кричали: «Да
здравствует король, долой принцев!» 13 октября Луи Конде вы¬
ехал в Испанские Нидерланды, а 3 февраля 1653 г. в Париж не¬
оспоримым хозяином положения вернулся Мазарини. Полити¬
ческое противостояние принца крови и кардинала закончилась
победой последнего. Правда, сторонники принца несколько иначе
видели исход этой борьбы: «Своим счастьем Мазарини обязан
человеку, который носит в истории имя Великого Конде». Мол,
если бы не «плохое время», «плохие советы друзей», интриги кар¬
динала Реца, характер Анны Австрийской и двуличная политика
Мазарини, на принце бы не было пятна Фронды. Ему помешала
репутация героя, и великий человек не зависел от самого себя!10
10 Кардинал де Рец. Мемуары. С. 551; Louis Joseph de Bourbon Conde.
Op.cit. P. 236-237.
112
Да, нимб победителя мог вскружить голову такой натуре, как Кон¬
де, и породить ощущение вседозволенности. На самом же деле,
Луи, воображая себя независимым, зависел и от Мазарини с его
клиентелой, и от двора, который его компрометировал в целях
не допустить к власти. Принц крови желал «формировать» своего
суверена, а вот суверен этого не желал.
Но не стоит забывать, что политика — ничто, если она не под¬
креплена военной силой. Первый министр и двор Франции не мо¬
гли бы достойно противостоять Великому Конде без Великого
Маршала — Тюренна.
Покидая Париж, великий беглец промок под дождем и подхва¬
тил воспаление легких. Несмотря на долгое выздоровление и по¬
терю союзников, упрямый принц решил еще побороться с карди¬
налом, обратив свое оружие и военное искусство против Франции
на целых 7 лет. В 1654 г. за государственную измену (т.е. измену
королю) его заочно приговорят к смертной казни. Трудно ска¬
зать, насколько прибытие знаменитого французского полководца
улучшило состояние армии Филиппа IV. Между военачальниками
в испанских войсках в Нидерландах, остававшихся наемными от¬
рядами, и до приезда принца постоянно возникали соперничество
и ревность. А вспыльчивый темперамент и высокомерное поведе¬
ние Конде, ставившего себя выше других и стремящегося навести
дисциплину, заметно нарушило зыбкое равновесие относительно¬
го согласия.
Возможно, поэтому в войне против Франции на долю принца
крови не часто выпадал успех — против него сражалась более дис¬
циплинированная французская армия маршала Тюренна. Правда,
в начале 50-х гг. казалось, что Испания перехватила инициативу
в войне с Францией. Сражаясь с фрондерами, двор отозвал зна¬
чительные силы с границы, и многие крепости были отвоеваны
испанцами. Пал даже Дюнкерк, в свое время захваченный фран¬
цузами столь дорогой ценой. Эрцгерцог предоставил в распоряже¬
ние Конде войска под командованием Фуэнсалданьи, и тогда же
герцог Лотарингский снова вторгся в Шампань одновременно
с вступлением испанцев в Пикардию.
В этих условиях Анри де Тюренн, стараясь казаться хладно¬
кровным, уговорил встревоженного короля и его окружение с ар¬
мией двинуться на Понтуаз за рекой Уазой к северу от Парижа,
113
уверив, что сможет обеспечить им должную защиту. Затем он по¬
шел на Компьень, намереваясь предотвратить соединение герцога
Лотарингского с испанцами. Попытка была неудачной, но вскоре
основная часть фламандского контингента испанцев вернулась до¬
мой, оставив герцогу лишь небольшой отряд кавалерии, в то вре¬
мя как маршал вернулся в окрестности Парижа чтобы предотвра¬
тить соединение сил Конде и герцога Лотарингского. Эта попытка
также провалилась, и поскольку объединенные силы значитель¬
но превосходили армию Тюренна, последний перешел к оборо¬
не и разместил армию за лесом Вильнев-Сен-Жорж. Союзники
не хотели атаковать его в выгодной позиции, решив вместо этого
осадить его и отрезать его от линий снабжения. Конде разместил
свои силы вблизи королевской армии, но не смог перерезать ли¬
нии сообщения с Корби, где находились склады Тюренна. Затем
принц, очевидно, не совсем оправившись от предыдущей болезни,
вновь слег и покинул армию, а герцог Лотарингский не обладал
ни способностями, ни настойчивостью, необходимыми для прове¬
дения в жизнь его плана. Тюренн успешно провел все свои обозы,
и после падения крепости Монрон, которую осаждала другая ко¬
ролевская армия, получил подкрепление в 3000 солдат.
Исчерпав свои запасы, он предпринял великолепный маневр.
Ночным маршем 4-5 октября он вернулся в Корби, а затем дви¬
нулся двумя колоннами, которые могли быстро развернуться вле¬
во в одну линию, в направлении Турнэ, и через три дня пересек
Марну у Мо и достиг Санлиса, а затем и Понтуаза, где размещался
королевский двор. Конде, кому парижане окончательно отказали
в поддержке, покинул столицу и направился в Шампань. А Лю¬
довик, двигаясь через Сен-Жермен и Сен-Клу, 21 октября вошел
в Париж11. За этот триумф он должен был благодарить Тюренна,
чья отвага, стойкость и умение владеть ситуацией были выше вся¬
ких похвал. Но иначе было нельзя — ведь на карту была поставле¬
на честь виконта!
В Шампани Конде заключил окончательный договор с испан¬
цами, по которому в награду за службу в звании генералиссимуса
испанской армии ему передавались все завоеванные французские
земли. Теперь у него было 25000 человек, удача, казалось бы,
улыбнулась ему, но договор так и не был до конца соблюден. 11
11 Longueville Т. Marshall Turenne. Р. 200-209.
114
Средства были предоставлены ему лишь на краткий срок, хоть он
и смог взять Бар-ле-Дюк, Вуа, Коммерси и ряд более мелких насе¬
ленных пунктов. Это приобретения были на самом деле потерями,
так как оставили принца лишь с небольшой частью армии, ибо его
пехота оказалась размещена в захваченных пунктах.
Умиротворив центральные области королевства, Тюренн и Ла
Ферте двинулись к границе Лотарингии и осадили Бар-ле-Дюк.
Конде шел на помощь, но его солдаты отказались подчиняться,
захватив небольшой городок с большими запасами вина, и прин¬
цу пришлось отступить в Клермон и затем в Стенэ. Королевская
армия взяла Бар-ле-Дюк, Барруа, Шато Пуршен и Вервен. Тюренн
хотел принудить принца к сражению, но тот отступил в Люксем¬
бург. К этому времени только Луи и герцог Орлеанский продол¬
жали сражаться.
Несмотря на то, что Тюренн следовал принципам стратегии
своего времени, в войне против Конде он почти всегда разрешал
стоящие перед ним стратегические задачи оригинальными при¬
емами, поражавшими противника неожиданностью. Еще приме¬
чателен тот факт, что в условиях противостояния виконт и принц
не только продолжали поддерживать дружеские отношения,
но и в переписке обсуждали ошибки друг друга. В этом и заклю¬
чается настоящий профессионализм! Но однажды Конде все-та-
ки обиделся, перехватив депешу, в которой его бывший соратник
с чужих слов назвал его отступление бегством. В войне друг про¬
тив друга они оба проливали кровь, но не своею собственную; при
этом Конде был яростен, а Тюренн, хотя и был физически раз¬
горяченным, сохранял холодный разум. Мазарини, вернувшись
в феврале 1653 г. в Париж, уже доверял виконту и обсуждал с ним
все дипломатические и военные проблемы. Анри, по сути, стал иг¬
рать ведущую роль в Военном совете.
В «испанской Фронде» раскрылся новый масштаб талантов
французского полководца. К началу 1653 г. его противник распо¬
лагал армией в 7-8000 солдат в Шампани, таким же количеством
в Гиени и многочисленными сторонниками по всей Франции. По¬
началу военные действия шли вяло: и испанцы, и французы были
ослаблены непрерывной войной. Тюренн и Ла Ферте с 10000 ка¬
валерии, 7 000 пехоты и несколькими пушками открыли кампанию
активными действиями в Шампани, Бургундии и Гиени, а испанцы
запоздали из-за недостатка ресурсов. В июле Конде и эрцгерцог
115
Леопольд вторглись в Пикардию с почти 30000 испанцев, немцев,
итальянцев, лотарингцев, валлонов и французских фрондеров.
В составе армии было 11000 кавалеристов и 40 пушек. Они собра¬
лись в Ла Капель и двинулись ускоренным маршем в Фонсомм.
Принц рассчитывал быстро достичь Парижа, но Фуэнсальда-
нья шел медленно, вознамерившись осадить и взять Аррас, что¬
бы тот перешел во владение Испании, а не лично Конде. Разно¬
гласия между ними отняли много времени и дали Тюренну и Ла
Ферте возможность, следуя через Вервен, достичь Рибемона
с 20 000 человек в сопровождении Мазарини и короля. Когда об¬
суждались различные варианты дальнейших действий, Тюренн
заметил: «Опасность велика. Нам необходимо сосредоточить все
наши силы, двинуться навстречу врагу, выбрать наилучшую по¬
зицию для защиты, удерживать превосходящие силы противника,
не вступая с ним в бой, и дождаться, когда Конде разделит свои
силы — а он должен будет это сделать, если захочет двинуться
на Париж — и тогда атаковать его войско по частям». Согласив¬
шись с этим разумным советом, двор возвратился в Компьень12.
Французская армия стала в Мон-Сен-Кантен. Сомма, разде¬
ляющая Тюренна и его противника, казалось, защищала их друг
от друга, и ни один из полководцев не соорудил оборонительные
укрепления. Следуя тайным обходным путем, Конде пересек Сом¬
му и ручей, текущий перед королевским лагерем, обманул Ла Ферте
и внезапно появился на правом фланге виконта. Немедленно оце¬
нив обстановку, тот отступил влево, Конде преследовал его с кава¬
лерией. Тюренн занял очень сильную позицию в нескольких милях
к востоку на лесистой равнине и стал укрепляться. Принц располо¬
жился рядом и приготовился к бою, но испанская пехота подошла
слишком поздно, и благоприятная возможность для атаки была по¬
теряна. Виконт успел довольно сильно укрепиться. Противник три
дня стоял перед его лагерем, но не смог ничего достичь.
Тогда принц попытался осадить Гиз, но лотарингцы отказались
ему помогать. Тюренн направил 2000 в город, а испанцы стали
лагерем в Вермане. Прибытие эрцгерцога Леопольда мало помо¬
гло, внутренние разногласия лишь усилились. Звание генералис¬
симуса должно было обеспечить Конде верховное командование,
12 Memoires de Turenne. T.I. P. 150-152; Ramsay. Histoire... P. 230; Wey-
gand. Turenne. P. 74.
116
но эрцгерцог и Фуэнсальданья старались ограничить его власть,
настраивая ряд офицеров против него, в то время как только еди¬
ноначалие было способно сделать армию боеспособной. Конде воз¬
вратился к Сен-Кантену, Тюренн обосновался возле Хама. Фран¬
цузская армия перешла Уазу и осторожно приблизилась к Конде,
который также перешел реку и двигался, имея Сомму справа и Уазу
слева от себя. Все незащищенные города на пути Конде открывали
ему ворота, но, чтобы не распылять свои силы, он не оставлял там
гарнизонов, ограничиваясь принятием клятв верности. Это был его
последний шанс, и он не хотел рисковать. По дороге он взял Руа,
но здесь Фуэнсальданья отказался двигаться дальше. Конде пред¬
ложил двинуться на Ла Фер, но испанец медлил с ответом, и Тю¬
ренн достиг города первым и разместил в нем гарнизон. Тогда Луи
предложил идти на Перонн или Корби, но Фуэнсальданья не со¬
гласился, ибо для него главной целью оставался Аррас. Более того,
виконт и здесь предупредил намерения принца, разместив гарнизо¬
ны в обоих городах. Узнав, что большой обоз следует к испанцам
из Камбре, Анри пересек Сомму у Хама, захватил конвой и отпра¬
вил его в Корби для собственного использования.
Встретив везде сопротивление, Конде стремился к сражению,
рассчитывая на свое превосходство в силах, но как мог он при¬
нудить к нему Тюренна? Как писал Рамсе, «Однажды он присту¬
пил к Тюренну, угрожая атакой всех своих сил, в другой раз он
предпринял ложное отступление, рассчитывая на то, что Тюренн
снимется с лагеря, и он сможет внезапно атаковать того на марше,
затем он попытался заманить Тюренна в ловушку, затем двинулся
на главные города Пикардии, демонстрируя намерение их захва¬
тить. Напрасно демонстрировал он все свое мастерство — подо¬
зрительность, осторожность и мудрость руководили всеми дейст¬
виями Тюренна. Это было противостояние Фабия и Ганнибала»13.
Так, несмотря на превосходство в силах, принц крови не осмелил¬
ся двинуться на Париж, оставив маршала в своем тылу.
Потерпев неудачу в Пикардии, Конде перенес операции в Шам¬
пань и поставил цель взять Рокруа. К тому же эрцгерцог, наконец,
передал ему командование. Желая перехитрить Тюренна, принц раз¬
местил небольшие гарнизоны в разных городах, и пока Тюренн рас¬
сылал отряды для их ликвидации, Конде быстро двинулся к Рокруа
13 Ramsay. Histoire... Р. 242; Malleson G.B. Marshal Turenne. P. 88.
117
и осадил город. Но взять его ему оказалось сложнее, чем в свое время
разбить испанскую армию под его стенами. Доблесть осажденных,
непрерывные дожди, зависть Фуэнсальданьи, дезертирство герцога
Лотарингского, который ушел вместе со всем своим войском в раз¬
гар осады, и множество мелких затруднений работали против Кон¬
де. Анри не делал попыток помешать осаде, поскольку его оппонент
прочно удерживал все дефиле, ведущие к равнине, на которой нахо¬
дилась Рокруа. Вместо этого Тюренн предпочел взять Музон. После
25 дней осады Рокруа пал. Луи радовался, словно эта была его пер¬
вых побед, и, как всегда, выглядел бесстрашным и ловким. Но вое¬
вать против соотечественников — неблагодарное дело.
Новая королевская армия осадила Сен-Менехольд, а Тюренн
и Ла Ферте прикрывали осадные работы. Конде попытался снять
осаду, но безуспешно, так как его солдаты устали, а союзники от¬
нюдь не спешили на помощь. Сен-Менехольд был взят, и в ре¬
зультате кампания 1653 г. завершилась полным успехом Тюренна.
Короткая кампания 1654 г. тоже развивалась в пользу фран¬
цузов. В августе Конде осадил Аррас, разбив около него укреплен¬
ный лагерь. Тюренн тут же отреагировал и регшил идти на выруч¬
ку небольшому гарнизону города. Правда, право идти на Аррас ему
пришлось оспаривать с королем, находившимся в Седане и желав¬
шим, чтобы виконт шел к Стене на помощь Фаберу, который оса¬
дил его 19 июня. Но Анри полагал, что отстоять Аррас стратегиче¬
ски важнее, и не прогадал. По пути к городу он поручил маршалу
д’Окенкуру захватить аббатство Сент-Элуа, где стояла кавалерия
Конде. Количество солдат по обе стороны было малочисленным,
но так как эскадроны принца состояли из французов, один оче¬
видец сказал об этой битве то же, что Плутарх в свое время писал
о баталии при Фарсале (46 г. до н.э.), когда войска Юлия Цезаря
атаковали легионы Помпея, — «Орлы против орлов, легионы про¬
тив легионов». И все тот же современник заметил, что «как бы там
ни было, эта битва не могла войти в сравнение с той, о какой гово¬
рил древний автор, по той причине, что при Фарсале все римские
силы сражались разом одни против других, а в нашем случае лишь
горстка французов схватилась врукопашную...»14
14 Мемуары мессира д’Артаньяна. М., 1995. Т. 2. С. 342-343; Stra-
dlingR.A. Spain’s struggle for Europe. 1598-1668. L. & Rio Grande. 1994.
P. 74-78.
118
У Арраса виконт проявил огромное терпение: он не атаковал
противника немедленно, а, прежде всего, постарался отрезать
его от его магазинов. Затем он решил использовать для наступ¬
ления ночной бой, с трудностями которого блестяще справился,
что привело к внезапности нападения. Герцог Йоркский писал
об этом: «В ночное время ни один их полков противника не мог
помочь друг другу; каждый боялся за себя и ложной атаки». Как
раз сделать три атаки в разных местах было частью плана Тюрен¬
на15. Сочетая внезапность с быстротой, он наносил удары по укре¬
пленному лагерю Конде сосредоточенными силами. Тем временем
эрцгерцог Леопольд приказал испанцам Фуэнсальданьи отойти
к Дуэ, оставив принца сопротивляться одного и еще прикрывать
их отход к югу и востоку от города. В конце концов, Луи понял,
что просто-напросто будет подавлен натиском виконта. Он при¬
знал его преимущество, особенно по части артиллерии. И 24 авгу¬
ста счел за благо снять осаду и отступить, предварительно выгово¬
рив возможность эвакуировать своих раненых.
Испанский король поблагодарил Конде, армия которого по¬
теряла около 30000 человек (эти цифры вызывают сомнение, ибо
значительная часть испанцев покинула лагерь у Арраса), за этот
благородный поступок: «Все было бы потеряно, если бы Вы
не спасли все1». Но все не было спасено. Принц с большим трудом
собрал остатки своих войск и отвел их к Камбре. Когда он объеди¬
нился с испанцами и лотарингцами в Бушене — на полпути между
Камбре и Дуэ — солдаты стали бросать свои шляпы в воздух, кри¬
ча, что обязаны ему своей жизнью и свободой.
Французский двор в сопровождении Ла Ферте и Окенкура вер¬
нулся в Париж, а Тюренн еще маршировал на восток 50 миль, взял
Кенуа, в сентябре повернул на юг, к Като-Камбрези, и разрушил
несколько замков на границе. И только затем, расположив армию
на зимние квартиры, он отправился в столицу. Описывая впослед¬
ствии нелегкие годы противостояния, Анри отметил, что «власть
Мазарини к этой зиме стала непререкаемой»16.
В том же году в жизни его великого соперника произошел при¬
мечательный в личном и политическом отношении эпизод.
15 Memoires de Turenne. Т. II. Р. 3-5; Longueville Т. Marshall Turenne.
Р. 232-233.
16 Memoires de Turenne. T. IL P. 1.
119
Брюссель посетила дочь Густава Адольфа шведская экс-короле-
ва Кристина (1626-1689) — одна из самых выдающихся и загадоч¬
ных фигур своего времени. С ранних лет успехи Кристины в языках
и науках поражали современников. Она знала немецкий, датский,
голландский, итальянский, испанский, греческий и латынь, с увле¬
чением читала Эзопа, Юстина, Ливия, Цезаря, Вергилия и грече¬
ских историков. В цикл ее любимых занятий входили астрономия,
а также собирание и изучение монет. Еще в 15 лет на Кристину ог¬
ромное впечатление произвела жизнь Елизаветы Английской, в ре¬
зультате чего она, следуя примеру великой королевы, не желала
выходить замуж. В 1641 г. канцлер Оксеншерна высказал надежду,
что Кристина станет способной правительницей, если ее не испор¬
тит лесть. Но как раз последняя ее и испортила.
Став королевой и почувствовав вкус власти, честолюбивая
Кристина стала вмешиваться в дипломатические дела и проявлять
открытую вражду к всесильному канцлеру Оксеншерне. А после
Трицатилетней войны при протестантском шведском дворе раз¬
вилась чрезмерная роскошь. Да и страсть к славе у королевы до¬
стигла своего апогея: она покровительствовала наукам и искусст¬
вам, льстецы приветствовали ее как новую Минерву, как десятую
музу. Одновременно росло число фаворитов Кристины. К числу
последних принадлежало и несколько иностранцев, среди кото¬
рых большим влиянием пользовался испанский дипломат Анто¬
нио Пиментель. Его отношения с Кристиной казались настолько
интимными, что повредили ее доброму имени. Под влиянием
Пиментеля и его духовника шведская королева стала склоняться
к переходу в католичество и в июне 1654 г. сложила с себя коро¬
ну. Современники на разные лады толковали ее отречение, объ¬
ясняя его то странностями в характере Кристины, то ее желанием
отдаться служению муз, то великодушными порывами ее натуры.
После она в мужском платье выехала в Антверпен, а оттуда в жен¬
ском — в Брюссель. В столице Испанских Нидерландов в день Ро¬
ждества 1654 г. Кристина приняла католичество.
Что же связывало ее с Конде? Неприкрытое восхищение. Она
склоняла голову перед ним как героем и человеком, слава о его по¬
двигах вдохновляла ее и породила желание встретиться с ним и при¬
гласить его к себе на службу. Кристина прямо написала принцу, что
отправилась в Нидерланды, прежде всего, с этой целью. Кто знает,
какие мысли бродили в ее голове? Об этом и задумался Пиментель,
120
когда узнал о намерении экс-королевы. В интересах Испании он
должен был предотвратить встречу с глазу на глаз и возможное за¬
ключение союза Конде и Кристины — ведь не исключено, что она,
приобретя выдающегося полководца и нового фаворита, могла
передумать и возвратиться на свой трон. В Мадриде знали о не¬
удовлетворении принца службой испанскому королю и неважной
оплатой — в казне денег практически не было. И дон Антонио
настаивал, чтобы экс-королева одновременно встретилась с эр¬
цгерцогом Леопольдом и герцогом Лотарингским, и выказала им
предпочтение перед принцем.
Как интеллектуал и политик, Луи с удовольствием переписы¬
вался с Кристиной, и, прибыв в Брюссель после окончания кампа¬
нии, запросил ее, что он может ожидать от их встречи. Он получил
уклончивый ответ держаться в стороне, чтобы не разочаровать
экс-королеву. Ситуация казалась смешной, и, наконец, после ряда
посланий, Конде с согласия Кристины решил посетить ее инког¬
нито. Неизвестно, как он чувствовал себя, затерявшись необъ¬
явленным в толпе гостей, но он увидел в ней, как заметил потом
в письме графу Фиску, «в высшей степени исключительную лич¬
ность, игнорировавшую общественное мнение». «Но я не слиш¬
ком придирчив», — добавил принц. По случаю его прибытия
Кристина решила отбросить все предубеждения, и быстро пошла
ему навстречу. Луи отступил столь же стремительно, предвидя
осложнения в случае обнаружения его присутствия. Экс-королева
упорно преследовала и все-таки настигла его, но до формальных
почестей дело не дошло. «Все или ничего, Мадам!» — гордо ска¬
зал принц и, поклонившись, вышел из зала. Пиментель мог быть
доволен собой: Конде не забыл чувствительный удар по своему
статусу, хотя еще некоторое время испытывал интерес к Кристине
и переписывался с ней17. Похоже, Луи еще верил в свою победу.
Но кампания 1655 г. была за Тюренном. Маршал успешно
атаковал и взял Ландреси, Сен-Гислен, Стенэ и ряд других го¬
родов. Конде мог отстоять их — например, когда его противник
начал в июне осаду Ландреси, он выступил за совместную атаку
французов перед этим городом всеми силами испанцев. Но эр¬
цгерцог Леопольд сомневался в этом плане, а граф Фуэнсальданья
не оказал ему своевременной помощи. К тому же Мазарини пре¬
17 Louis Joseph de Bourbon Conde. Op.cit. P. 156.
121
дупредил измену д’Окенкура, готового перейти к принцу, «купив»
верность этого маршала за 600 000 ливров. «Их (т. е. французская
армия), — оценивал итоги этого года принц, — каждый день по¬
полнялась свежими силами рекрутов из разных частей королевст¬
ва. Наша же, наоборот, уменьшалась на глазах, благодаря прене¬
брежению и дурному обращению с войсками».
Скоро ему удалось отыграться, чему способствовали пере¬
мены в испанском командовании в Нидерландах. Во многом эти
перемены вызвал сам принц, крайне раздраженный интригами
Пиментеля, оппозицией Фуэнсальданьи, колебаниями эрцгерцо¬
га и плохим состоянием армии. В течение нескольких месяцев он
упорно писал жалобы в Мадрид, грозя снять с себя полномочия,
и, в конце концов, кампания 1655 г. окончательно убедила испан¬
ский двор, что нынешние отношения между союзными командую¬
щими не приведут к позитивному результату. В марте 1656 г. была
сделана рокировка: на место Фуэнсальданьи в Нидерланды назна¬
чен маркиз Карасена, ранее занимавший пост правителя Милана,
а должность последнего ныне должен был исполнять граф. Более
того, на посту вице-короля Испанских Нидерландов эрцгерцо¬
га сменил побочный сын короля Филиппа IV от актрисы Марии
Кальдерон дон Хуан Австрийский. Скоро Луи понял, что для него
бастард короля даже хуже, чем Леопольд. Дону Хуану было всего
27 лет, и он был безмерно честолюбив, добиваясь, чтобы его при¬
знали законным наследником.
Получилось так, что дон Хуан прибыл в Брюссель в мае по¬
чти одновременно с английским королем в изгнании Карлом II
Стюартом. Конде пригласил их к себе на обед, на котором также
присутствовала вся брюссельская знать. Во главе стола было толь¬
ко одно кресло, и дон Хуан сказал принцу, чей ранг был известен
всем присутствующим, сопроводить его к этому месту и прислу¬
живать ему за столом, как рыцарь. Карл, который провел в Пари¬
же с Конде не один вечер, предложил ему сесть, но Луи, не выра¬
жая эмоций, стоял. Карл настаивал, и тогда принц изволил сесть,
заметив, что если бы он имел честь прислуживать Его Величеству,
то он бы посадил себя и дона Хуана за отдельными столами. Так
черная кошка пробежала между ним и испанцем — то была плохая
примета. Но сказалась она не сразу.
В июне 1656 г. Тюренн и Ла Ферте осадили испанский гарнизон
Валансьенна. Конде и дон Хуан стояли с армией на правом берегу
122
Шельды. Карасена, будучи менее агрессивен, чем Фуэнсальданья,
смягчал отношения между ними. Французы, разделившись на две
колонны, начали атаку города. Но когда его гарнизон уже был го¬
тов сдаться, на колонну Ла Ферте внезапно напало подошедшее
20-тысячное испанское войско, выстроенное по предложению
принца в одну линию. Его левый фланг возглавлял сам Конде,
правый — дон Хуан и Карасена, центр — принц де Линь. Прежде
чем виконт смог прийти на помощь, его отчаянно защищавшийся
храбрый коллега был разгромлен и взят в плен. Потери французов
составили 400 офицеров и 4000 солдат. Это поражение вынудило
Тюренна снять осаду Валансьенна.
В момент отступления из-под Валансьенна виконт проявил
умение поднять подорванное поражением моральное состояние
своих солдат, сумев спасти значительную часть армии. При этом
в мемуарах он высоко оценил действия Конде: «Присутствие Ме¬
сье Принца привело к последствиям для нас более сложным, без
него испанцы не смогли бы этого сделать».
В следующем году, отметив «полную зависимость Короля
и Королевы от Месье Кардинала», и, вместе с тем, их желание,
чтобы тот «прислушивался к Месье Тюренну, который блюдет
интересы Двора», полководец взял Турне и продолжил свой успех
во Фландрии. После трехдневной осады Тюренн принудил к капи¬
туляции Мардик и серьезно задумался о совместных военных опе¬
рациях с Кромвелем. В руках Конде и испанцев оставались Сен-
Гислен и Камбре, а в октябре 1657 г. их войска расположились
недалеко от Ньюпорта. Действия обеих сторон явились неплохой
подготовкой к более сложному испытанию18.
Мазарини уже давно прощупывал почву для заключения мира
с Испанией, но переговоры пока ни к чему не приводили. Поэто¬
му французам было необходимо опять взять Дюнкерк, даже при
условии передачи его англичанам согласно тяжелому договору
с ними от 28 марта 1658 г. Знаменитая «битва в дюнах» 14 июня
1658 г. за эту укрепленную крепость-порт положила конец испан¬
ской службе Луи де Конде и в полной мере показала накопленный
годами опыт Анри де Тюренна. Это и перенос обороны в поле, где
было возможно в открытом бою разгромить противника, и уме¬
18 Memoires de Turenne. Т. II. Р. 39-44; Weygand. Р. 79; Godley Е. The
Great Conde. P. 468-469,480-482.
123
лый расчет на отлив, и, главное, умелое использование резерва,
исключавшегося в эпоху линейной тактики. Англичане объясня¬
ют название битвы тем, что красные плащи солдат армии «новой
модели» под командованием Уильяма Локкарта (их было 3000,
или 6 000, по данным самого Тюренна, плюс 10-тысячное войско
короля) привели в удивление обе стороны упрямой свирепостью
при штурме, особенно преодолением песчаного холма высотой
50 м, стойко защищаемого испанскими ветеранами. Еще до нача¬
ла сражения маршал с удовлетворением сообщал Мазарини, что
английские солдаты в хорошей форме, на что кардинал отвечал,
что из-за этого он и принял «плохие условия договора»19.
Франко-английская армия была развернута с моря по левую
сторону в две линии с резервом. На левом фланге было по разным
данным 12-13 эскадронов кавалерии маркиза де Креки и Юмьера,
в центре — 4 батальона армии «новой модели» и 7 французских
батальонов маркиза Гаданя, а на правом фланге — 1 французский
батальон, 13-14 эскадронов кавалерии Кастельно и 200 мушкете¬
ров. Левый фланг второй линии составляли 10 эскадронов графа
Шомберга, правый — 9 эскадронов графа Эканкура, центр — 7 ба¬
тальонов маркиза Бельфона и 3 английских батальона. 7-8 эска¬
дронов кавалерии долдны были поддержать пехоту первой линии,
резерв составляли 4-7 эскадронов герцога де Ришелье. Перед пер¬
вой линией между центром и каждым из флангов была поставлена
батарея из 5 пушек.
Испанская армия Конде и дона Хуана Австрийского насчиты¬
вала 14-15000 человек и состояла из собственно Фландрской ар¬
мии, небольшого отряда французских фрондеров и 2000 англий¬
ских роялистов герцога Йоркского, перешедшего на сторону Конде
после заключения союза Мазарини с Кромвелем. В лагере против¬
ника не было согласия: на совете дон Хуан предложил располо¬
житься в дюнах и там ожидать французов, Конде же был категори¬
чески против. «Не сомневаюсь, что французы будут иметь большие
выгоды, — убеждал принц вице-короля, — позиции, которые Вы
собираетесь занять, можно удержать только пехотой, но их пехота
куда сильнее, чем наша». Дон Хуан высокомерно заметил, что та¬
кой опасности нет, что «противник не пойдет прямо на войска Его
Католического Величества». «Вы не знаете Тюренна, — возразил
19 Memoires de Turenne. Т. II. Р. 108,114; Lettres du Mazarin. T. III. P. 90.
124
Луи, — ему нет равных в использовании возможностей, и ни один
человек в его присутствии не побоится пострадать за это». Но дон
Хуан настоял на своем, и испанцы с самого начала заняли плохие
позиции.
Испанская армия разделилась на два крыла: правым, упирав¬
шемся в море, командовал дон Хуан, а левым крылом — Конде. Пра¬
вое крыло состояло из 3-4-х испанских батальонов, 4-х батальонов
английских роялистов герцога Йоркского и 2-х валлонских баталь¬
онов. Кавалерия была развернута за пехотой в четыре шеренги по 8,
12,10 и 10 эскадронов. Первая линия крыла принца состояла из 4-х
батальонов пехоты и 3-х эскадронов кавалерии, вторая — из 19
эскадронов конницы в 4 шеренги по 7,4,4 и 4 эскадронов.
Исход двухчасового сражения близ Дюнкерка решил десант
с английских кораблей и фланговый удар кавалерии Тюренна,
который своевременно воспользовался отливом. В 5 часов утра
14 июня в испанский лагерь пришли новости, что противник по¬
кинул свои позиции. Герцоги Йоркский и Глостер, произведя раз¬
ведку на соседнем песчаном холме, не заметили среди французов
бросающиеся в глаза красные плащи. Вернувшись в лагерь, они
недоумевали, какие планы вынашивает Тюренн. Конде же понял
маневр своего соперника и посоветовал дону Хуану отступить,
пока не поздно. Испанец отбросил эту идею в корне: «Я убежден,
что сегодня будет величайший день славы испанского оружия!».
«Это будет действительно великий день, — спокойно ответил
принц, — если вы согласитесь отступить».
Армии сцепились друг с другом, когда четыре батальона Лок¬
карта зашли слева и атаковали 3 испанских батальона правого
крыла. Когда английские пикинеры яростно пошли на холм, гер¬
цог Йоркский пустил против них кавалерию, но лошади увязли
в песках. «Я был разбит, и все мои офицеры были убиты или ра¬
нены», — написал герцог впоследствии. Во время боя наступил
отлив, и Кастельно получил возможность, двигаясь со своей кон¬
ницей вдоль берега, обойти правое крыло испанцев и броситься
в промежуток между обеими линиями противника, приведя его
в полное замешательство.
Между тем, на противоположном фланге Конде поставил цель
доставить в Дюнкерк резервы, и, сражаясь с характерной для него
дерзостью, опрокинул лихой атакой всадников Креки. Сопротив¬
ление французской и швейцарской гвардии позволило Тюренну
125
выиграть время для перегруппировки, и он поспешил к Креки
с частью конницы. Завязался очаянный бой, в котором под прин¬
цем была убита лошадь. Виконт сковывал своего соперника до тех
пор, пока остальные французские и английские части не окружи¬
ли армию дона Хуана.
Войска Конде и дона Хуана, потерявшие 4000 человек (по иным
данным 6000), оказались полностью разгромленными. Потери
Тюренна составили всего 400-500 человек. 3-тысячный гарнизон
Дюнкерка капитулировал. Принц удалился в Остенде и там в бесе¬
де с герцогом Йоркским так выразился о своих дискуссиях с доном
Хуаном: «Вы не знаете испанца — когда вы делаете войну, он делает
свое дело». Наполеон же считал, что победа Тюренна была вполне
ожидаемой из-за превосходства в пехоте и орудиях. Тем не менее,
французский император заметил, что «Тюренн сделал больше, чем
он мог сделать». А в военной литературе мы найдем такую оценку
руководства маршала: «Удачные действия Тюренна изумительны,
и талантливое пользование им всеми средствами, которые могли
закрепить за ним успех, превосходит все, до сих пор нами встречен¬
ное. Приливом он воспользовался, чтобы иметь поддержку от огня
английского флота, а отливом — чтобы обойти фланг неприятеля».
После победы Анри написал жене: «Неприятель атаковал нас;
он был разбит, хвала Господу за это. Я немного устал, доброй ночи
вам, иду спать». Затем он свободно двинулся по Фландрии, взяв
Ипр и угрожая Генту и Брюсселю. Двор пышно праздновал победу
в борьбе за Дюнкерк, которая нанесла окончательный удар по ис¬
панцам. Людовик же заявил, что его дорогой кузен маршал Тю¬
ренн «показал все свои достоинства... на нашей службе и службе
государству»20.
И все же для Франции и самого Мазарини взятие Дюнкерка яв¬
лялось скорее выполнением обязательств договора, своеобразным
долгом и платой за будущую гегемонию и процветание. Город пе¬
решел в руки англичан. Однако впереди для кардинала как дипло¬
мата маячило заманчивое будущее — заключение выгодного мира
с Испанией. Да и Дюнкерку не суждено было долго оставаться
20 Memoires du Due d’York. P. 160-165; Observations on the Wars of Mar¬
shal Turenne, dictated by Napoleon at St Helena. P. 33; Memoires de Louis
XIV/Раг A..Longnon. P., 1884. P. 37-39; Тейлор Д. Дж. История конницы.
Кн. 1. М., 2001. С. 258.
126
в руках англичан — восстановившийся на престоле в 1661 г. Карл
II, нуждаясь в деньгах, продал этот важный стратегический пункт
французам всего за пять миллионов ливров.
Тем временем продолжившиеся мирные переговоры между
Францией и Испанией не раз прерывались из-за споров о судьбе
мятежного полководца между Мазарини и испанским министром
доном Луисом. Мадрид настаивал на полной амнистии Конде,
включавшей его восстановление на всех своих постах во Франции.
Но Мазарини полагал, что, возвратившись ко двору, принц кро¬
ви мог снова стать источником беспорядков и даже остаться ис¬
панским шпионом. К тому же кардинал уже распорядился частью
его земель: отдал герцогу де Буйону, кому предназначал в жены
одну из своих племянниц, древнее наследие Наваррского дома
герцогство д’Альбре. Принц воспротивился этому от имени своих
кредиторов, заявив, что король, каким бы всемогущим он ни был,
не мог распоряжаться его имуществом в ущерб его долгам. В итоге
Луи обязан был написать покаянное письмо Людовику XIV, рас¬
пустить своих солдат, обещать не вступать в союзы с иностранны¬
ми державами и оставить вопрос о своем будущем на добрую волю
короля. Только тогда Людовик признает его как первого принца
крови, аннулирует все постановления против него как изменника
и восстановит его во всех владениях и на постах.
7 ноября 1659 г. Франция подписала Пиренейский мир с Ис¬
панией, который, можно сказать, в военном плане был обязан
победам Тюренна, изгнавшего противника из пределов Франции
и перенесшего войну на его территорию. Мирный договор в Пире¬
неях лишний раз указывал на поражение Мадрида и подчеркивал
очевидное преимущество французов, которое было установлено
Вестфальским миром. Однако ключевым моментом мирных со¬
глашений в Пиренеях стал брак Людовика XIV и испанской ин¬
фанты Марии Терезии, имевший далеко идущие последствия для
обеих стран и сыгравший огромную роль в истории международ¬
ных отношений в Европе. По настоянию хитрого Мазарини в нем
имелось условие, по которому приданое инфанты — 500000 золо¬
тых эскудо — выплачивалось в точно установленные сроки в те¬
чение полутора лет. Только при соблюдении этих обязательств
Мария Терезия отказывалась от своих прав на испанский престол.
Статья 33 Пиренейского мира от 7 ноября 1659 г. подтверждала
переход Южных Нидерландов и Милана в совместное правление
127
Марии Терезии и Людовика. Но ни один мешок с золотом тогда
не пересек Пиренеи — в разоренной Испании не было такой ги¬
гантской суммы.
В результате французская дипломатия сохраняла свободу рук
в испанских делах. Вот почему испанский король Филипп IV дол¬
го отказывался от этого брака; и вот что Мазарини имел в виду
в 1646 г., когда впервые выдвинул идею этого альянса: «Если ин¬
фанта выйдет замуж за Его Величество, мы сможем претендовать
на испанское наследство». Впоследствии Людовик XIV похитил
идею кардинала, последовательно претворяя ее в жизнь. Уже че¬
рез восемь лет после заключения Пиренейского договора, «права
королевы» принесли Франции Лилль и валлонскую Фландрию.
Но теперь, после заключения мира приехавший в Париж Филипп
IV встретил виконта Тюренна словами: «Вот человек, который до¬
ставил мне не одну бессонную ночь»21.
Пока герцог де Граммон в Мадриде официально предлагал
от имени французского короля руку и сердце испанской инфанте
Марии-Терезии, Людовик XIV и Анна Австрийская посещали юж¬
ные провинции Франции. 18 января 1660 г. они прибыли в Экс,
куда Луи Конде, усмирив свою гордость, приехал высказать бла¬
гонадежность и почтение своему кузену. Можно представить, чего
это ему стоило! Принц подписал бумаги о своем полном подчине¬
нии королю еще 26 ноября 1659 г. Он выехал из Брюсселя в конце
декабря в подаренной испанцами великолепной карете, за которой
следовала блестящая свита. Путешествие его, сопровождавшееся
пышными приемами, длилось почти месяц. В пути принц написал
испанской инфанте письмо, в котором выражал радость по поводу
предстоящего бракосочетания с Найхристианнейшим монархом
(т. е. Людовиком) и просил ее не забывать об услугах, оказанных
Его Католическому Величеству (т.е. испанскому королю). В зале
архиепископства в Эксе он, наконец, предстал перед королем и Ан¬
ной Австрийской, опустился перед ними на колени и вымаливал
прощение, которое, несмотря на холодность Людовика, было ему
дано. Все еще помня зло, причиненное ему принцем, король взял
21 Sere D. La paix de Pyrenees ou la paix du roi: le role meconnu de Phi¬
lippe IV dans la restauration de la paix entre 1’Espagne et la France//Revue
d’histoire diplomatique. 2005. N 3. P. 44-47; Lettres du cardinal Mazarin... T.
VII. P. 140.
128
себя в руки, был чрезвычайно вежлив и даже пригласил бывшего
мятежника к себе на свадьбу. Конде вежливо отказался — хоть так
можно было еще проявить свою гордость22.
Французский монарх и его первый министр простили высоко¬
родного смутьяна, возможно, и потому, что собирались активно
использовать его военный авторитет в будущем. Конде еще пред¬
стояло покрыть себя новой славой.
Но еще более весомые достижения ожидали его недавнего
противника Тюренна.
22Блюш Ф. Цит. соч. С. 103; Sere D. La paix de Pyrenees. P. 31-33.
Луи II де Бурбон,
принц де Конде.
Бронзовый бюст.
Антуан Куазево, Лувр
Портрет Конде
работы
Жана Петито
Тюренн
работы Шарля Лебрена
Бюст Тюренна
в Во-Ле-Виконт
Кардинал Ришелье
Кардинал
Мазарини
Анна Австрийская
Людовик XIV кисти Гиацинта (Иасента) Риго
Аугусто Феррер-Дальмау, Рокруа 1643
Хосе Даниэль Кабрера Пенья, Рокруа 1643
Герб виконтов Тюреннов
из рода Латуров
Герб
дома Конде
Герцогиня
де Лонгвиль
Вильгельм III Оранский
граф Монтеккуколи
Яков,
герцог Йоркский
Могила
маршала Тюренна.
Дом Инвалидов
Шантийи в сумерках
129
Ложный оптимизм нового правления
Достаточно малого, очень малого числа людей,
Чтобы исправить или испортить нравы народа
Марк Туллий Цицерон
Не имея привычки подолгу смотреться в зеркало, Анри де Тю¬
ренн не мог с уверенностью утверждать, что возраст не дает о себе
знать, он прекрасно себя чувствовал. Однако время и собственное
зрение его не подводили.
1660 г. был для Франции годом больших треволнений: публич¬
но раскаялся рано покрывшийся глубокими морщинами его недав¬
ний противник Луи Конде, ушли в мир иной дядя короля Гастон Ор¬
леанский, поэт-фрондер Поль Скаррон и многие другие известные
и за пределами королевства лица. 24 августа 1660 г. весь Париж со¬
зерцал организованный первым министром Мазарини великолеп¬
ный спектакль торжественного въезда в столицу молодого короля
с супругой Марией-Терезией. «Еще одна испанка», — шипели злые
языки, а другие очевидцы на все смотрели сквозь розовые очки,
восхищались одетым в золототканые одежды королем и даже срав¬
нивали молодую королеву с Анной Австрийской. Их Величества
проехали по столице от Сен-Антуанских ворот до Лувра, и не было
места, где обыватели не выражали бы громкими приветственными
криками свою радость.
А спустя пять месяцев ранним утром 6 февраля 1661 г. гале¬
рею королевского павильона в Лувре, где художники расписывали
стены, внезапно охватило пламя. Огонь быстро распространился
через открытые двери в апартаменты Мазарини. В то время, как
слуги и охрана таскали ведра с водой, пытаясь сбить пламя, Анна
Австрийская даже послала за священнослужителями. Когда те, на¬
конец, прибыли, ситуация уже была взята под контроль.
Казалось, все было в порядке: королева-мать и Людовик пе¬
реехали во дворец Сен-Жермен, покинув Лувр на время ремонта.
Этот инцидент только укрепил их веру в то, что они находятся под
130
защитой Бога. Но для первого министра Франции это событие по¬
служило поворотным пунктом в борьбе против затянувшейся бо¬
лезни — гнойного плеврита. 9 марта кардинал Мазарини скончался.
В королевстве многое изменилось. Точнее, не изменилось, а стре¬
мительно развивалось то, что было заложено покойным кардиналом.
Причем это развитие было настолько стремительным, что довольно
скоро вышло за рамки представлений Мазарини о будущем Франции.
Время смуты лучше всякого другого опыта окончательно сфор¬
мировало интеллект, память и волю Людовика XIV. Фронда прев¬
ратила ребенка во взрослого короля, а Францию — в образцовое
по тем временам королевство.
Люди, жившие в XVII в., имели довольно ясное представле¬
ние об абсолютной власти и о том, как их монарх должен был осу¬
ществлять ее. В любом случае, европейский абсолютизм, что бы
ни вкладывали и как бы не критиковали это понятие, не был не¬
ограниченным деспотизмом, существовавшим во многих госу¬
дарствах Востока. При нем для королей было обязательным со¬
блюдение традиционного права и поддержание равновесия между
основными сословиями общества. Абсолютная монархия стреми¬
лась к внутреннему миру и порядку прежде всего потому, что сама
выросла из смуты. Самой типичной чертой политической жизни
со второй половины XVII в. была всеобъемлющая концентрация
в руках носителей высшей государственной власти всех важных
политических полномочий. В политике, идеологии и праве Евро¬
пы на первое место выходили рациональные интересы. Однако
явно проглядывавшие сквозь пышный и строгий узор государст¬
венной вязки династические и личные амбиции нередко сводили
на нет самые глубокие и дальновидные размышления. Любые
изменения наступившей эпохи происходили довольно сложно
и противоречиво, а порой совсем непредсказуемо.
Политика молодого короля, которому покойный кардинал
привил вкус к власти, поражала своим размахом. Скоро его двор
стал считаться первым и образцовым для всей Европы, являть со¬
бой как бы своеобразную модель «метрополии», обязательную
для подражания «местными артистами». Разумеется, в этом под¬
ражании Европа проявляла различную степень энтузиазма. Одна¬
ко по сравнению с высоким качеством достижений Людовика XIV
и самоуверенностью самого монарха многие иностранные дворы
казались старомодными и провинциальными. Двор представлял
131
собой единственный силовой центр государства с быстро расту¬
щим персоналом для его содержания, аппаратом управления, цент¬
ром патронажа и клиентелы, ранг, влияние и внешний вид которой
определяли вес правителя. Своей политикой Людовик не только
заставил, но и привлек дворян ко двору, при котором превыше все¬
го ценились искусства, высший церемониал и остроумная беседа.
Эмблемой правления Людовика XIV стал его собственный лик
в обрамлении солнечных лучей — поэтому его и называли Королем-
Солнце. Сооружаемый под его руководством с 1661 г. дворцовый
комплекс Версаль и его высокопоставленные и титулованные об¬
итатели как раз и символизировали собой то время, когда абсолют¬
ная монархия достигла своего совершенства во Франции. Версаль
стал своеобразным памятником его эпохи, главными создателями
которого являлись архитекторы Луи Лево и Жюль Ардуэн-Мансар,
а также Андре Ленотр, разбивший великолепный парк. «Казаться,
а не быть, казаться, чтобы быть», — вот главный девиз придворно¬
го того времени, ибо жизнь в придворном обществе отнюдь не была
мирной. На первый взгляд современника, французский двор казал¬
ся средоточием жизни между равными. Во дворце и садах Версаля
король Людовик создал барочную сцену, на которой практически
ежедневно проводились праздники и представления, на которых
король инсценировал взаимное согласие, честь и силу своего госу¬
дарства. Но жизнь в придворном обществе отнюдь не была мирной.
На фоне царившей ритуализации жизни и строгой иерархии не пре¬
кращались аферы, интриги, споры о рангах и монаршей милости.
Один придворный зависел от другого, а все вместе — от короля. Кто
сегодня занимал высокое положение, завтра мог потерять свое ме¬
сто. «Жизнь при дворе — это серьезная и печальная игра, которая
предполагает, что следует правильно располагать свои полки и ба¬
тареи, иметь вполне определенные намерения, последовательно
выполнять их, препятствовать исполнению намерений своих про¬
тивников, иногда рисковать и играть в расчете на случай; и после
всех этих отступлений и маневров выясняется, что это шахматы и,
возможно, уже грозит неизбежный мат»1. И все же эти «печали» *
*См.: Элиас Н. Придворное общество. М., 2002; La Briyere. Caracteres
De la Cour. Firmin-Didot, 1890. P. 178; Solnon J. — F. La Cour de France. P.,
1987. P. 163-85; Bely L. Les relations internationales en Europe — XVIIe-
XVIIIe siecles. Paris, 1992. P. 80-81.
132
и противоречия способствовали развитию двора и государства
в определенных рамках и в определенное время, а также во многом
определили небывалый расцвет культуры Просвещения.
Сегодня стало модным отмечать, что Людовик XIV Коро-
лем-Солнце являлся лишь для представительства, своеобразной
инсценировки высшей власти: «Король воплощает государст¬
во, король помогает государству жить». Действительно, в будни
этот великий монарх предпочитал быть дисциплинированным
профессионалом и человеком действия, опиравшимся на мнение
своих талантливых министров. И все же король и его министры
не преуспели во внедрении многого из того, чего желали достичь.
Это не было удивительным в условиях примитивных коммуни¬
каций того времени. Большое разнообразие традиций и законов,
мер и весов, и даже языка приводили к провалу даже самые эф¬
фективные «стандартизирующие» усилия французских рево¬
люционеров конца XVIII в. Но Людовик создал великолепную
политическую культуру абсолютизма, воплощенную в Версале.
Ритуал, искусство и архитектура — все они были инструментами
самоутверждения, как продолжение политики другими средства¬
ми. Его власть была не просто стилем, а средством воздействия.
И это воздействие реально сказалось на жизни его королевства2.
Но мог ли Людовик XIV не превысить меру, необходимую для
разумного управления государством? Мог ли он не наделать полити¬
ческих ошибок? И было ли его правление спокойным и уравновешен¬
ным? Ответ однозначный: нет. Тридцать четыре года его блистатель¬
ной эпохи ушло на войны, опустошившие государственную казну; он
изгнал гугенотов — цвет французской буржуазии — из своего коро¬
левства; он же стал для французов олицетворением «короля-тира¬
на», что способствовало широкому распространению тираноборче¬
ских идей, приведших к Французской революции.
Вспоминая о начале своего личного правления, Людовик
как-то заметил: «Было спокойно во всем свете». Действитель¬
но, в Европе на некоторое время воцарились тишина и спокой¬
ствие: можно сказать, что Франция нового времени никогда бо¬
лее не достигала подобной безопасности на своих границах, как
2Barbiche В. Les institutions de la monarchic francaise a 1’epoque Mo-
derne XVI-XVIII siecle. Paris, 2001. P. 234-240; Blanning T. The Pursuit of
Glory. Europe 1648-1815. L., 2008. P. XXIV, 215-217.
133
в последние годы жизни кардинала Мазарини. Испания не могла
вторгнуться во Францию в обозримом будущем. Англия при ре¬
ставрированном монархе Карле II Стюарте не представляла не¬
посредственной угрозы, Республика Соединенных Провинций
была готова возобновить союз с Францией с целью определения
будущего статуса Испанских Нидерландов. Восточные границы
королевства были прочно защищены от возможных махинаций
венского двора Рейнским союзом немецких князей 1658 г. — сов¬
местной оборонительной организацией для защиты Вестфальских
соглашений, сохранения коллективной безопасности и запрещав¬
шей использовать свои земли в военных целях
Но, увы, после мирных конгрессов середины XVII в. — Вест¬
фальского (1648), Пиренейского (1559) и Оливского (1660)33
эпоха гармонии и всеобщего мира не наступила. Едва облака
войны стали рассеиваться, как на небосклоне Западной Европы
в образе Марса возник решительный французский король, поста¬
вивший цель солидно обоснованного его юристами округления
своих и так немалых владений. А к концу столетия на северо-
востоке континента появится воинственный Карл XII Шведский,
стремившийся к гегемонии в этом регионе. Так, гаранты Вест¬
фальских соглашений 1648 г. — Франция и Швеция — сами разру¬
шали то, что было создано под их влиянием.
Война есть война! Она могла повергать в уныние народы,
но полководцам давала возможность лишний раз отличиться. Тем
более, таким, как Тюренн и Конде. Но пока Франция имела одну
из самых длительных передышек между войнами (вторая насту¬
пит в 80-е гг.), жизнь их активно продолжалась и в мирное время.
Эта жизнь была разной.
5 апреля 1660 г. Анри за свои заслуги и верность стал губер¬
натором Лимузена, и, что значило для него очень много, был
назначен маршалом-генералом лагерей и армий короля. То был
высший военный чин во Франции, равный званию генералис¬
симуса, и исключительная честь, подразумевавшая, что он мог
3 Оливскиймир, подписанный неподалеку от Данцига с участием Бран-
денбурга-Пруссии завершил войну между речью Посполитой и Швецией.
Этот мир и Копенгагенский договор 1660 г. привели к окончанию Север¬
ной войны 1655-1660 гг. и обозначили зенит Шведской империи.
134
претендовать на должность Коннетабля Франции, если бы отрек¬
ся от протестантской веры. Маршал уважительно выслушал это
условие, изложенное ему Мазарини, но поначалу отклонил его. Он
медлил, хотя его все больше одолевали сомнения. Он всегда чув¬
ствительно относился к делению церкви на два враждебных лаге¬
ря — история Тридцатилетней войны отчетливо ему это показала.
Более того, поведение неконтролируемых протестантских тече¬
ний во время политических потрясений в Англии в 1640-1660 г.
оказали на него, роялиста, глубокое впечатление, и он все более
стал склоняться к мысли перейти в католичество, что показывает
переписка между ним и его женой. В 1666 г., несмотря на все его
молитвы, от болезни умерла виконтесса де Тюренн, что было тяж¬
ким ударом. Последние годы, в отличие от предыдущих насыщен¬
ных событиями лет, Анри находился возле супруги и терпеливо
сносил все ее жалобы. «Не обращай внимания на мои упреки, -
говорил он ей, — избегай умственного волнения: это опасно при
всех болезнях». В октябре 1668 г. не без влияния епископа Боссюэ
и своего племянника кардинала де Буйона удрученный вдовец ре¬
шился перейти в католичество. Но желанный титул был уже недо¬
сягаем. Он стал королевской привилегией.
В связи с обращением маршала Сент-Эвремон заметил, что
независимо от того, был ли он протестантом, либо католиком,
он стремился к справедливости и доброте: «Будучи гугенотом, он
не делал ничего противного католикам, став же католиком, он за¬
ботился о безопасности гугенотов». По сути же, Тюренн-католик
размышлял о слиянии двух христианских религий — католиче¬
ской и протестантской — для того, чтобы противоречия между
ними не порождали кровавой борьбы. Из отсутствия религиозно¬
го мира он производил все беды своего времени. Но что бы сказал
этот человек своему королю, если бы дожил до жестоких гоне¬
ний на гугенотов и отмены Нантского эдикта в 1685 г.? Семь лет
спустя после смерти Тюренна французский богослов и философ,
священник и руководитель янсенистской общины Пор-Рояля ве¬
ликий Арно говорил протестантам: «Зачем Тюренн принял ка¬
толическую веру? Не командовал ли он королевскими армиями,
будучи гугенотом? Кто ему мешал это делать и впредь? Не стал ли
он богаче? Наоборот, он умер бедным»4. Эти слова только подо¬
4Weygand. Р. 186.
135
грели многочисленные дебаты о том, являлся ли маршал истин¬
ным католиком или нет.
Коннетаблем он не стал, поскольку развитие Военного депар¬
тамента Франции предполагало общее командование войсками
лично Людовиком XIV. Тем не менее, именно на 60-е гг. пришел¬
ся пик политического влияния Тюренна, в опыте и популярности
которого нуждался после смерти кардинала Мазарини молодой
король. В декабре 1661 г. он стал государственным министром,
отвечавшим за определенные досье внешней политики и военных
дел. Его влияние на монарха, стремившегося контролировать все,
не стоит сильно преувеличивать, но в то время именно его сове¬
тами руководствовался еще неопытный Людовик, подбирая себе
секретарей в области войны и дипломатии. Именно Тюренн пред¬
седательствовал на заседании Совета 10 февраля, где обсуждался
состав правительства после смерти Мазарини. Благодаря ему свои
посты сохранили Гуго де Лионн, Ле Телье и его старый друг Онде-
деи, граф Фрежюс.
Виконт поддерживал тесную связь с английскими роялиста¬
ми и способствовал реставрации Карла II. Конечно, его личная
дружба с герцогом Йоркским способствовала этому, но он и так
был убежденным роялистом. Состоя в переписке с инициатором
Реставрации Стюартов генералом Джорджем Монком, он послал
своего человека к нему на переговоры. С согласия короля Анри
предложил собственные средства для восстановления Стюартов
на английском троне: он сосредоточил в Амьене под командой
герцога Йоркского 1200 солдат, амуницию и оружие для 4-5 000
человек и провизии на два месяца, разрешение на посадку в Було¬
ни и корабли для транспортировки в Англию. Как записал в сво¬
их мемуарах Яков Йоркский, Тюренн еще настаивал на личном
вручении ему от себя 300 пистолей или 240 ф.ст. Но к большому
облегчению для обеих сторон реставрация королевской власти
в Англии произошла без французской интервенции5.
В 1661 г. Тюренн посетил Португалию, короля которой Аль¬
фонса он советовал поддерживать против Испании. Однако миссия
Анри была мало связана с дипломатическими вопросами. По не¬
гласной просьбе Людовика он сопровождал в Лиссабон небезыз¬
вестную герцогиню Анну Марию Луизу Орлеанскую, Великую
5 Memoires du Due d’York. P. 168-170; Berenger J.P. 340-347, 361.
136
Мадемуазель де Монпансье с целью выдать ее замуж за молодо¬
го Альфонса. Может быть, таким способом Людовик хотел изба¬
виться от лицезрения бывшей активной участницы Фронды при
своем дворе? Все-таки особа королевской крови... Разница в воз¬
расте предполагаемых супругов, как видно, французского короля
не смущала.
Анна Мария оставила собственное описание португальской
брачной авантюры. Перед отъездом Тюренн заметил герцогине,
что он относится к ней как к дочери и очень озабочен наилучшим
исходом ее предстоящего вояжа и брака. Ответ Мадемуазель был
обескураживающим и двусмысленным: «Уехать прочь отсюда
с Вами! Я бы сделала все на свете, чтобы стать Вашей Королевой
Португалии!» Впрочем, молодой Альфонс, инвалид детства — он
был парализован на одну сторону, волочил ногу и мог пользо¬
ваться лишь одной рукой — ее разочаровал. «Нет, — заключи¬
ла герцогиня, — я предпочту быть Мадемуазель во Франции
с 500 000 ливрами дохода и делать честь своему двору, поскольку
большее значение для меня имеют характер и чувства, нежели
ранг». Анри позволил себе возразить, что она — подданная своего
короля и должна прислушиваться к его желаниям. «Если король
скажет это мне, я знаю, что ответить. Но Вы не король!» — резко
оборвала его Монпансье6.
Маршал активно участвовал в составлении договоров с други¬
ми государствами. В 1662 г. он успешно посредничал при продаже
Англией Дюнкерка Франции за 5 млн. ливров. В противовес рас¬
четливому интенданту финансов Ж. — Б. Кольберу Анри посто¬
янно выступал за финансирование курфюрстов Кельна, Майнца
и других имперских чинов в целях благоприятствования политике
Франции против Габсбургов. Он был одним из очень немногих,
с кем Людовик советовался по самым важным вопросам.
Частная жизнь Тюренна была довольно спокойной. Он по¬
старался адаптироваться к «новому порядку», не забывая о сво¬
ем характере и ранге. Анри нечасто, но регулярно посещал двор
и участвовал во всех значимых праздниках и церемониях, счи¬
тая своим долгом пользоваться правами и защищать привилегии
дома Буйонов. Утром он присутствовал при одевании короля,
время от времени сопровождал его в Сен-Жермен, в Фонтенбло,
6 Longueville Т. Marshall Turenne. Р. 276-277.
137
в Шамбор. Маршал имел два особняка в Париже — на улицах Сен-
Луи-де-Маре и Сен-Клод. Выделяясь среди французской аристо¬
кратии своей работоспособностью, скромностью и достоинством,
он презирал низменную интригу и отличался такими редкими
чертами среди своей среды, как честность и добропорядочность.
«Честный человек должен сдержать слово, данное даже вору», —
любил говорить он. Виконт был прост в еде и питье и не был богат
по сравнению с другими представителями высшей аристократии,
но и не столь беден, как гласит красивая легенда о нем. Он имел
800000 ливров дохода с земель и 400-500000 ливров со своих
особняков в Париже. Все его состояние как минимум составляло
1200 000 ливров капитала и 40 000 ливров ежегодной ренты. Ко¬
нечно, по сравнению с огромным состоянием Мазарини (40 млн.
ливров), Ришелье (20 млн.) или того же Конде (14 млн.) оно было
небольшим. Но бедным человеком Тюренна все же назвать непро¬
сто, хотя все познается в сравнении, а его современники сравнива¬
ли его с «олигархами» своего времени.
Большое место в жизни полководца занимало дружеское об¬
щение. С Конде, которого в литературе часто и неоправданно на¬
зывают его великим противником, маршал был в доверительно¬
деловых отношениях, которые стали теснее во время их дискуссии
с военным министром маркизом Мишелем де Лувуа. Об этом еще
будет речь впереди. Он охотно общался с Лионном, ровно — с Ле
Телье, отцом маркиза де Лувуа, и натянуто — с Кольбером. Среди
военных чаще всего он беседовал с Фабером. Он охотно обедал
с государственными людьми, по поводу чего король писал матери:
«Месье де Тюренн много времени проводит с дворянством робы».
Например, в Париже его часто можно было заметить в компании
первого президента Парижского парламента Ламуаньона, совет¬
ника д’Ормессона и др. Не избегал он и общества дам. Помимо
того, что Анри долгое время испытывал на себе влияние госпожи
де Лонгвиль, он доверительно общался с Генриэттой Стюарт, су¬
пругой брата короля Филиппа (герцога Орлеанского после смерти
дяди Гастона), мадам де Севинье и будущей некоронованной ко¬
ролевой Франции мадам де Ментенон.
В общении Анри держался с достоинством, но был исключи¬
тельно приветлив и скромен. Когда кто-то знал много историй, или
умел рассказать лучше него, он предпочитал внимательно слушать.
Это ценили, и, более, того, его корректность, уравновешенность
138
и способность не поддаваться провокациям стали притчей во язы-
цех и послужили темой для анекдотов из его жизни.
Вот один из них. Маршал часто гулял один для того, чтобы пораз¬
мышлять, послушать народ и затем обратить это знание себе на поль¬
зу. Однажды он наблюдал за игрой двух торговцев, игравших в ке¬
гли. Те попросили Тюренна, не зная, кто он такой, разрешить их спор
о том, кто победил. Маршал внимательно присмотрелся и высказал
свое мнение, после чего проигравший стал его осыпать мощнейшей
бранью. Сохраняя хладнокровие, Анри отошел в сторону. В это время
мимо проходили офицеры и громко приветствовали его. Когда чело¬
век, который обругивал маршала, узнав, с кем имел дело, упал на ко¬
лени и стал просить у него прощения, Тюренн ответил: «Друг мой,
у Вас не было необходимости опасаться, что я обманул Вас»7.
Луи де Конде ощущал и переживал время после своего возвра¬
щения во Францию иначе.
Целых восемь лет как полководец он оставался не у дел -
Франция ни с кем не воевала, а при дворе к нему, естественно,
относились с подозрением. Людовик, даже простив его, казалось,
никогда не забудет его службу Испании. Новые люди были в цен¬
тре внимания при дворе: такие, к примеру, как Месье и Мадам, т. е.
Филипп Орлеанский и его молодая жена Генриэтта, заключившие
брачный союз в начале 1661 г. Король, две королевы и герцоги¬
ня Орлеанская любили прогулки по каналу на превосходно осна¬
щенном кораблике. В таких случаях Луи, в обязанности которого
входило их сопровождение, терпеливо поджидал их и служил им
с такой почтительностью, что трудно было представить этого че¬
ловека в качестве недавнего непокорного мятежника. В Версале
с принцем де Конде «считаются меньше, чем с покойником», из¬
рядно преувеличивая, но не без основания, писал его современник
академик Роже де Рабютен, граф де Бюсси. А Сен-Симон в харак¬
терной для него манере позже отметит, что Великий Конде «после
возвращения с Пиренейским миром стал трусом и низкопоклон¬
ствовал даже перед министрами»8. Неудивительно, что все это за¬
ставило по-прежнему деятельную и нетерпеливую натуру Конде
втянуться в борьбу за престол Речи Посполитой.
7Berenger J.P. Р. 475; Weygand. Р. 133-150.
8 Сен-Симон. Мемуары. Книга 2. С. 165.
139
Магнаты королевской профранцузской партии, в которой имя
мятежного воина и близкого родственника короля было очень по¬
пулярно, написали письмо знаменитому принцу, в котором зая¬
вили о поддержке либо его кандидатуры, либо его сына герцога
Энгиенского, на трон в Варшаве. Первое предложение такого рода
из Польши Луи получил еще до заключения Пиренейского мира,
но тогда его будущее было еще неопределенным. Прежде всего,
то была инициатива королевы Польши Марии Людовики, в деви¬
честве Марии Луизы де Гонзага (1611-1667), являвшейся весьма
примечательной женщиной своего времени, судьба которой одна¬
жды уже переплеталась с жизнью Конде. Принц погрузился в вос¬
поминания и размышления.
Мария Луиза была дочерью французского герцога Шарля де
Невера из дома Гонзага (с 1627 г. герцога Мантуи) и Екатери¬
ны де Майенн, племянницы знаменитого герцога де Гиза. Рано
оставшись без отца, она продемонстрировала немалое често¬
любие и способность к холодному, часто преступавшему нормы
морали, расчету. Чтобы получить в свое распоряжение все роди¬
тельское наследство, девушка отдала двух своих младших сестер
на воспитание в монастырь, надеясь оставить их там навсегда,
а сама перебралась в Париж, чтобы иметь возможность играть
при французском дворе заметную роль. У нее проявилась страсть
к придворным интригам, и бурные романы с известными аристо¬
кратами, а особенно с герцогом Гастоном Орлеанским, заставля¬
ли двор постоянно говорить о ней. Гастон даже хотел жениться
на Марии, но кардинал Ришелье столь не желал этого брака, что
приказал посадить ее вместе с матерью в Венсеннский замок.
Несомненно, наибольший резонанс получил ее любовный ро¬
ман с молодым и красивым фаворитом короля Анри де Сен-Маром,
сыном маршала Эффиа. Однако трагическая смерть любовника
на эшафоте не отбила у Марии Гонзаги тягу к романтическим при¬
ключениям и придворным интригам. Следующим громким приклю¬
чением неуемной особы стала бурная связь с молодым и овеянным
славой после победы при Рокруа герцогом Энгиенским. Она обаяла
его профессионально уверенно, и о них стали шушукаться в Версале.
Сен-Мар не шел ни в какое сравнение с первым после Орлеанской
линии принцем королевской крови. Возможно, именно герцога Эн¬
гиенского Мария по-настоящему любила. Принимая во внимание
юный возраст Людовика XIV, любое усиление влияния клана Конде
140
чрезвычайно болезненно воспринималось при французском дворе.
Поэтому преемник Ришелье кардинал Мазарини с большим облег¬
чением воспринял известие о сватовстве к Марии Луизе польско¬
го короля Владислава IV Вазы, надеясь таким образом отделаться
и от нее, и от ее интриг.
Конечно, до ушей набожного и к тому же ревнивого жениха
долетел не только длинный перечень любовников невесты — пого¬
варивали даже о рождении у Марии Луизы дочери, отцом которой
могли быть сразу несколько французских аристократов. Сложно
представить, что Владислав простил ее или решил не обращать вни¬
мания на сплетни за его спиной. Но польский король в то время вы¬
нашивал план широкомасштабного крестового похода против осма¬
нов, и поддержка его замысла Францией была более чем уместной.
Только в 1646 г., когда ей было далеко за тридцать, и она выш¬
ла из детородного возраста, Мария Гонзага стала женой Владисла¬
ва. Новая польская королева принялась преобразовывать варшав¬
ский двор на французский манер и подбивала супруга на войну
с турками, но в целом влияние ее было ограничено вопросами
культуры и образования. В частности, не без её участия в речи
Посполитой с 1652 г. стала выходить первая газета. После смерти
Владислава в 1648 г. королем был избран его брат Ян II Казимир.
Привыкшая к новой жизни и ничего не ожидавшая от возвраще¬
ния на родину, Мария Людовика согласилась стать и его супругой.
Жизнь в Речи Посполитой нельзя было назвать скучной. Поль¬
ская шляхта ценила и любила вкусный и обильный стол, горячи¬
тельные напитки, злоупотребляя тем и другим. Уровень образован¬
ности сильно колебался, но латынь знали поголовно, что касалось
и женщин, которые обязаны были быть приятными собеседника¬
ми мужчин и блистать остроумием. Шляхта отличалась любовью
к вольности, переходившей в самоуправство, и особенно к приви¬
легиям. Ее поместья были разбросаны, дороги были годны разве
что для езды верхом, поэтому любой гость, званый или случайный,
был радостью для хозяина. Дружба завязывалась легко и быстро,
после нескольких кубков вина. Пиры были шумными и многолюд¬
ными, с великим множеством кушаний, не всегда, правда, высокого
качества. Безудержное пьянство было неотъемлемой частью «про¬
граммы», как и сабельные побоища, ибо за стол садились с оружи¬
ем. Но женщины принимали участие в застольях до момента «вы¬
яснения отношений» мужчин, а затем вставали из-за стола. Если же
141
трапеза проходила «на высоте», соблюдались правила хорошего
тона, то в честь женщин произносились тосты, полные изящных
и не очень комплиментов. Понятно, что и на изысканных пиршест¬
вах магнатов и королей женщины были украшением: «Соль, вино,
добрая воля — банкетов приправа. И четвертая — панночка милого
нрава», — как писал польский поэт XVII в. В. Коховский. Кончались
застолья обычно танцами. Дурной пример злоупотребления спирт¬
ным подавал королевский двор. Приемы гостей были пышными,
обставленными замысловатым церемониалом. На приеме 1646 г.
в Гданьске прибывшую в Польшу на венчание с Владиславом Ма¬
рию Людовику поразило обилие драгоценной посуды, которой был
заставлен стол, и то, что каждое блюдо, состоявшее из нескольких
кушаний, подавалось на новой скатерти.
В этом браке она родила сына и дочь, которые умерли во мла¬
денчестве. По отзывам современников, новый король был до¬
вольно красив, но обладал неуравновешенным характером и был
весьма падок на чужих жен. Ян Казимир стал одной из самых тра¬
гических фигур на польском престоле. Уже современники толко¬
вали его вычеканенные на монетах инициалы «I.C.R.», то есть «Ян
Казимир Король», как «Initim Calamitatis Regni», что переводит¬
ся как «начало несчастий королевства». При нем начался упадок
Речи Посполитой, положенный восстанием запорожских казаков
в 1648 г., которое возглавил гетман Богдан Хмельницкий. В1654 г.
Хмельницкий привлек к войне с поляками Московское государст¬
во, и на фоне успехов московских и казацких войск на территории
Великого княжества Литовского во второй половине 1654 — нача¬
ле 1655 гг. Яну Казимиру объявил войну Карл X Шведский.
Шляхта и магнаты отрекались от его власти и добровольно при¬
носили присягу шведскому королю. Ян Казимир и Мария Людови¬
ка были вынуждены спасаться бегством из страны. Именно в это
время, когда Ян Казимир изрядно пал духом и вынашивал планы
добровольного отречения от королевской короны, возрастает вли¬
яние на государственные дела его амбициозной супруги, не теряв¬
шей присутствия духа даже в самые угрожающие моменты своей
жизни. Чтобы не быть заложницей воли своего неуравновешенного
мужа и не утратить при его отречении власть, в голове у королевы
зарождается план возведения на польский престол своего протеже.
Она остановила выбор на родственнике правящей династии Бур¬
бонов во Франции и сыне своего бывшего возлюбленного. Мария
142
Людовика и ее окружение задумали беспроигрышный вариант -
ввести в государственную жизнь Речи Посполитой принцип vivente
rege, то есть избрание преемника престола при жизни и правлении
его предшественника. Это предоставляло большие возможности
королевской партии добиться возведения на престол не человека,
который стал бы разменной монетой в предвыборной борьбе шлях¬
ты, а претендента, наиболее устраивавшего существующую власть.
Введение vivente rege означало бы кардинальную реформу государ¬
ственного строя Речи Посполитой, реформу, существенно усили¬
вавшую королевскую власть и серьезно ограничивавшую «золотые
шляхетские вольности» — понятие, во второй половине XVI -
XVII вв. ставшее нарицательным в Польше и за ее пределами.
Все это Луи принимал во внимание, к тому же жизнь все-та-
ки научила его осторожности. Анри Жюль был еще очень молод
и зависел от отца — занятие им престола Польши могло усилить
влияние самого Конде на политику этого королевства и вооб¬
ще за границей. Людовик XIV вроде бы приветствовал польские
расчеты бывшего фрондера, по крайней мере, не препятствовал
им. Но напряженность в отношениях короля и подданного имела
место, и принц тянул время. Тогда Мария Людовика предложила
несколько иной план: поженить ее племянницу Анну Баварскую
и герцога Энгиенского с тем, чтобы они вместе на равных правах
сели на трон Польши. Конде согласился, но в ходе дебатов на сей¬
мах по поводу vivente rege королевская партия потерпела пора¬
жение. Такой же безуспешной оказалась и следующая попытка,
предпринятая на экстраординарном сейме 1662 г.
Мария Людовика умерла в 1667 г., а Ян Казимир, потеряв с ее
смертью последнюю опору, отрекся от престола. В итоге польским
королем стал в 1669 г. Михаил Вишневецкий, а в 1674 г. — Вели¬
кий гетман Короны Ян Собеский, впоследствии прославившийся
снятием осады Вены турками в 1683 г. Кстати, Собеский и Кон¬
де были лично знакомы — в 1645-1648 гг. Ян и его брат Марек,
путешествуя по Западной Европе, посетили Париж. Непосредст¬
венным же следствием перипетий вокруг польского престола для
клана Конде стал брак Анри Жюля и Анны Баварской9.
9Tazbir J. Polskie przedmurze chrzescijanskiej Europy. Warszawa, 1987.
S. 75-76, 88; Wespazjan Kochowski w kr^gu kultury literackiej/Red. Dariusz
Chemperek. Lublin, 2003. S. 46.
143
В своих письмах того времени принц остро реагировал на со¬
бытия при дворе и за границей. Сарказм в отношении неизбежных
придворных сплетен переплетается в них с горьким сожалением
по поводу смерти 20 января 1666 г. от рака груди королевы-ма¬
тери Анны Австрийской. Находясь недалеко от ее постели и слы¬
ша ее советы Людовику как правительницы и как матери, он в тот
момент забыл все ссоры с ней и обиды на нее. Он восхитился ее
достоинством и стойкостью и заметил стоявшей позади мадам де
Моттвиль: «Я никогда не видел ничего более красивого! Именно
эта женщина заслуживает всеобщего поклонения». Луи сочувство¬
вал жертвам Большого пожара в Лондоне в сентябре 1666 г. Тогда
фактически выгорело 85 % территории английской столицы, без
крова осталось более 100000 горожан. Эгоизм, характерный для
Луи Конде в молодости, в годы зрелости не исчез, но проявления
человечности и внимания к окружающему миру стали не таким
уже редким явлением. Мадам де Лонгвиль, заметив это, даже ста¬
ралась приобщить его к религии. Принц слушал ее и святых от¬
цов с интересом, но с примесью стыдливости и скептицизма. Тем
не менее, религиозный элемент играл значительную роль в воспи¬
тании его сына.
В отличие от Тюренна, Конде любил пребывать при дворе
и дышать его зараженным интригами воздухом, но подлинным
его обиталищем, можно сказать, лицом, был родовой замок Шан¬
тийи. Последний располагался в 49 км от Парижа среди густых ду¬
бовых лесов и возвышался на огромной скале, окруженной со всех
сторон водой. Только один мостик, перекинутый через гигантский
ров, вел к его воротам. Название Шантийи происходило от че¬
ловека имени Cantilius, который в эпоху завоевания римлянами
Галлии построил в тех местах виллу. А в 1528 г., возвратившись
из итальянских походов, коннетабль Анн де Монморанси соору¬
дил там замок в стиле Ренессанса.
Разоренный во время Фронды, Шантийи был сначала непри¬
годен для обитания, но скоро принц восстановил его так, чтобы
он уступал Версалю, хотя и немного. Луи хорошо помнил драму
падения талантливого сюринтенданта финансов Никола Фуке, ре¬
зиденция которого Во-ле-Виконт своей безумной роскошью, кра¬
сотой и всевозможными чудесами утвердила короля в решении
уничтожить его. Он поручил непревзойденному садовнику Ленот-
ру разбить великолепный парк с фонтанами вокруг замка. В одном
144
из устроенных в нем и получившем художественное отражение
в известном фильме «Ватель» празднеств принимал участие сам
король, что зафиксировала в своих письмах мадам де Севинье.
И сегодня фонтаны Шантийи — одни из красивейших во Франции.
Недаром Людовик XIV при постройке Версаля взял их за образец.
Подражая итальянской дворцовой архитектуре, принц приказал
украсить фасад замка балюстрадами и колоннами, и получилось
так, что в нем соединились элементы готики (мощные стены-ба¬
стионы, остроконечные шпили, водостоки в виде змееобразных
чудовищ) и барочное оформление фасадов.
По сути, Шантийи из замка превратился в роскошный дворец,
и стал символом перехода высшей аристократии от одного образа
жизни к другому, от военных походов к празднествам, меценат¬
ству и коллекционированию произведений искусства. Но въезд
в Шантийи отражал «профессию» его владельца: оформленный
в ренессансном стиле, он был надежно защищен чугунными ре¬
шетками и пиками. Еще Конде выкупил и перенес с центральной
площади Парижа Отель де Вий во внутренний дворик замка скуль¬
птуру «Король подавляет Фронду»: Людовик XIV в полный рост
давит ногой змею. Считается, что этим он желал показать свою
лояльность королю — так он себя и позиционировал. Но, может,
наоборот, бывший фрондер упрятал от глаз людских постоянное
напоминание об ушедших мечтах? Принц помнил нанесенные ему
обиды, и в одном из последних писем королю позволил себе заме¬
тить, что никогда не был свободен из-за навязанного ему брака10.
В Шантийи Луи не отдыхал от общества. Там продолжалась
придворная жизнь, только, пожалуй, на более интеллектуальном
и свободном уровне. У него собирались полководцы, министры,
крупные буржуа и, конечно же, просвещеннейшие умы Франции.
Являясь поклонником и покровителем искусств, Конде пригла¬
шал в свой замок известных творческих личностей. В честь гостей
принца Ленотр даже разбил в парке аллею Философов, что может
служить доказательством того, что Великий Конде не только сле¬
довал аристократической моде того времени, но и действительно
высоко ценил прекрасное. Во время пребывания не у дел после
10Godley Е. The Great Conde. Р. 524-525, 531; Lettres choises de Ma¬
dame la Marquise de Sevigne a Madame de Grignan sa Fille. P., 1825. P. 17,25;
Correspondance inedite du Grand Conde. P. 333.
145
Пиренейского мира в Шантийи принц проводил время в блестя¬
щей компании таких гениев, как Мольер, Расин, Буало, Лафонтен,
Мансар, Ленотр, Бурдало, Боссюэ и многие другие. Они посещали
его и в перерывах между кампаниями. Как-то поэт Венсан Вуатюр
заметил Конде: «Если бы Вы хоть раз соизволили снять какую-
нибудь осаду, мы, Ваши поклонники, смогли бы немного передох¬
нуть и прийти в себя, так как это внесло бы некоторое разнообра¬
зие в ход событий».
В Шантийи состоялось и первое представление «Тартюфа» Жа¬
на-Батиста Мольера, которого еще в 1664 г. автор впервые прочи¬
тал в салоне Нинон де Ланкло. Однажды один человек, знавший,
что принц относится к Мольеру с симпатией, явился к Конде со сло¬
вами: «Ваше Высочество, разрешите вам вручить эпитафию, кото¬
рую я написал для Мольера». Принц взял эпитафию и, едва глянув
на автора, ответил: «Благодарю Вас! Но я бы предпочел, чтобы он
написал Вашу эпитафию»11. Надо сказать, он не был полностью
оригинален в этом своем ответе. Прекрасно зная античную исто¬
рию, он вспомнил, как однажды римский диктатор Сулла (82-79 гг.
до н.э.), когда плохой уличный поэт подбросил ему тетрадку с на¬
писанной в честь него эпиграммой, тотчас же приказал вручить по¬
эту награду, но с условием, чтобы тот впредь ничего не писал!
17 сентября 1665 г. скончался Филипп IV Испанский, и Фран¬
ция немедленно предъявила претензии на Фландрию и Брабант.
Она имела на это полное право по Пиренейскому миру 1659 г.
Вообще понятие легитимности в наследовании престола играло
в то время значительнейшую роль. В этом смысле завещание по¬
койного испанского короля было ярким примером. Филипп оста¬
вил трех детей от двух браков — две дочери и сына. Трон наследо¬
вал его 4-летний сын Карл, до совершеннолетия которого страной
должна была управлять его вторая жена и дочь покойного импера¬
тора Священной Римской империи Фердинанда. Старшая дочь Ма¬
рия Терезия, жена Людовика XIV, в завещании не была упомянута,
хотя по Пиренейскому миру она сохраняла все претензии на на¬
следство. Вторая дочь, жена нынешнего императора Леопольда I
Маргарита Терезия, со своими будущими детьми имела второе пра¬
во после Карла на наследование престола. Третьими в этой очереди
11 Louis Joseph de Bourbon Conde. Op.cit. P. 220-223.
146
были дети сестры умершего монарха и вдовы императора Ферди¬
нанда — Марии, т.е. сам Леопольд и его сестра испанская королева
Марианна. В последнюю очередь наследство могло перейти к тете
Филиппа — жене герцога Савойи Карла Эммануила I Катарине.
Казалось, что наследство прочно закреплено внутри габсбургской
династии: Людовик и его окружение серьезно задумывались о воз¬
можной опасности интеграции владений Габсбургов в Европе. Со¬
гласно Рэмси, Тюренн был первым, с кем король советовался отно¬
сительно прав Марии Терезии на Испанские Нидерланды. И Анри
высказался за твердую защиту этих прав — сначала дипломатиче¬
ским, а затем, если необходимо, и военным путем.
По этому болезненному вопросу Людовик попытался прийти
к компромиссу с королевой-регентшей Испании, но тщетно. По¬
скольку юридическая сторона вопроса была довольно сложной,
а Испания уступать не собиралась, французский король вскоре под¬
держал свои требования оружием, выдвинув свои войска во Флан¬
дрию. 24 мая 1667 г. между Францией и Испанией разгорелась
Деволюционная война 1667-1668 гг., в которую были втянуты
и другие страны. Экономически заманчивая для Франции добыча,
Фландрия и Брабант, к тому времени в военном отношении явля¬
лись совершенно беззащитными: своей армии они не имели, а ис¬
панский флот находился в таком жалком состоянии, что не мог до¬
ставить в Нидерланды испанские войска из метрополии. Французы
вторглись в Испанские Нидерланды двумя корпусами. Одним ко¬
мандовал Антуан де Рошбарон, маркиз де Вилькье, второй, числен¬
ностью 35000 возглавлял Тюренн. Общее командование войсками
осуществлял сам Людовик, принимавший непосредственное учас¬
тие в походе. «Я буду лично идти во главе своей армии, но учиться
искусству войны у Вас», — сказал тогда король Тюренну, разраба¬
тывавшему план военной кампании 1667 г. Конде же было разре¬
шено участвовать в войне только как волонтеру. Так Фобос и Дей¬
мос снова стали соратниками и спутниками уже живого Марса.
Отправив Тюренна с армией во Фландрию, сам Людовик по¬
кинул Сен-Жермен 16 мая 1667 г., взяв с собой в качестве ученика
недавно назначенного на пост военного министра маркиза Ми¬
шеля де Лувуа. Испанские Нидерланды не были готовы к войне.
На начальном ее этапе из-за отсутствия испанских войск во Флан¬
дрии боевые действия заключались в изоляции, осаде, штур¬
ме и захвате отдельных гарнизонов, которые быстро сдавались,
147
не в силах противостоять бешеному натиску французов и искус¬
ству их инженеров. В июне-июле до и после прибытия Людовика
на театр военных действий Анри захватил Шарлеруа, Берг, Верне,
Ат, Турне, Дуэ, Куртре и Оденарде. 10 августа они подошли к Лил¬
лю и расположились лагерем неподалеку с намерением осадить
столицу Валлонской Фландрии. Этот город был одним из самых
укрепленных в Нидерландах и надолго обеспеченным провизи¬
ей, хотя гарнизон его насчитывал всего 4200 человек. Тем не ме¬
нее, все горожане, способные носить оружие (таковых оказалось
25000), поднялись на его защиту. Лувуа пытался отговорить ко¬
роля от задуманного предприятия, но Тюренн был спокоен и уве¬
рен в том, что делает, и что победит. Осадные работы проводились
под руководством молодого инженера Вобана. Лилль держался
дольше всех — с 28 августа по 25 сентября.
Служивший у Конде во время Фронды и в Испании, но не
вернувшийся во Францию граф Марсен и принц де Линь не по¬
лучили сведений, что город пал. С 8000 солдат они пришли ему
на помощь и, разобравшись в ситуации, попытались ретировать¬
ся. Но не тут то было! Анри нагнал противника и взял на глазах
Людовика 1500 пленных12.
Людовик начал кампанию, воспользовавшись благоприятны¬
ми условиями, поскольку потенциальные противники Республика
Соединенных Провинций и Англия воевали между собой. Однако
уже 31 июля 1667 г. вторая англо-голландская война закончилась
подписанием мира в Бреде. Обе стороны были встревожены воен¬
ной активностью Франции. Голландию вполне устраивало состо¬
яние, когда с ней граничила ослабленная к тому времени Испания.
Если Франция установит контроль над Испанскими Нидерланда¬
ми, Соединенные Провинции получат общую сухопутную грани¬
цу с влиятельным государством, имевшим на тот момент мощ¬
нейшую армию. С другой стороны, усиление Франции в Южных
Нидерландах беспокоило Англию, поскольку фламандские порты
Па-де-Кале, перейди они под контроль французской короны, ста¬
ли бы сильными базами потенциального морского противника.
В итоге Лондон и Гаага начали переговоры и привлекли на свою
сторону Стокгольм. В итоге 23 января 1668 г. эти три государства
образовали оборонительный Тройственный альянс.
12 Longueville Т. Marshall Turenne. Р. 280-281.
148
Англия, Голландия и Швеция выдвинули Людовику ультиматум,
в котором угрожали объявлением войны Франции в случае дальней¬
шей экспансии во Фландрии и в то же время давали понять Испа¬
нии, что она должна уступить Франции либо завоеванные ей зем¬
ли, либо Франш-Конте. Параллельно образованию Тройственного
альянса Людовик-Марс продолжал успешную кампанию, на этот раз
во Франш-Конте. Наконец, Луи Конде вновь получил возможность
проявить себя. В июле 1667 г. король на несколько дней посетил
Компьень, и там принц имел с ним длительную беседу. Он почти¬
тельно заметил королю, что оставил польские планы, и получил раз¬
решение возглавить армию для кампании во Франш-Конте. Принц
немедленно предложил военному министру Мишелю де Лувуа свой
план захвата этой территории, и тот, посовещавшись с королем, со¬
гласился с ним. Принц представлялся самым подходящим для этой
операции человеком, хотя ему еще не совсем доверяли.
Как губернатор Бургундии, Конде располагал сведениями
об укреплениях и жителях находившегося по соседству Франш-
Конте. Он знал, что внезапное вторжение застанет защитников
провинции врасплох, и поэтому решил начать кампанию в необыч¬
ное время — посреди зимы. В декабре 1667 г. полководец приехал
в Дижон, чтобы закончить в строжайшей тайне подготовку молние¬
носного вторжения, ставшего известным как «военный променад».
Для отвода глаз он вел переговоры с властями Франш-Конте об их
нейтралитете, но 2 февраля 1668 г. внезапно прервал их. Через 12
часов кампания началась. Сам принц двинулся в направлении Без-
ансона, а герцогу Люксембургскому приказал идти на Сален. Когда
7 февраля Людовик прибыл в Дижон, ему вечером доложили, что
Безансон капитулировал — Конде взял город без единого выстрела.
Люксембург был не менее успешен — за Безансоном последовал Са¬
лен. Затем полководцы объединили свои силы и 10 февраля 1668 г.
в присутствии короля подошли к Долю, хорошо укрепленной сто¬
лице Франш-Конте. Через четыре дня горожане открыли ворота
перед венценосным победителем, который въехал в сопровожде¬
нии и истинного героя кампании — своего кузена Конде и немед¬
ленно заказал молебен. Затем последовала не менее успешная осада
Гре. Принц завоевал Франш-Конте всего за 14 дней13. Как военный,
13Блюш Ф. Цит. соч. С. 283-284; Nolan C.J. Wars of the Age of Louis
XIV, 1650-1715. L., 2008. P. 182.
149
он считал проведенную кампанию чуть ли не фарсом, тем более,
что после заключения мира Франш-Конте пришлось возвратить
Испании. Ее главный итог Луи видел в том, что ему удалось возвра¬
тить фавор и доверие своего монарха. Впрочем, кто мог знать, о чем
и как размышлял Людовик?
В ход войны вмешались еще одни события. В 1667 г. у Лео¬
польда I и Маргариты Терезии родился сын Фердинанд Венцель.
Эйфория при венском дворе длилась недолго — через 3 месяца
младенец умер. Шансы Бурбонов и Габсбургов занять испанский
трон, таким образом, уравновесились, что и привело буквально
через неделю, 20 января 1668 г., к тайным переговорам между
двумя соперниками о разделе испанского наследства, предусма¬
тривавшим преждевременный уход из жизни или отсутствие де¬
тей у нового испанского короля Карла II. Франция должна была
получить Нидерланды, Франш-Конте, Неаполь, Наварру и Фи¬
липпины. Империя же претендовала на испанский трон, владения
в Америке и итальянские территории. Соглашение это не было
приемлемым ни для испанцев, не желавших и слышать о разделе,
ни для Империи — ведь Франция получала самые богатые и ком¬
пактные территории. В итоге, этот тайный договор так и не был
подписан обоими правителями.
В конце февраля 1668 г. Соединенные Провинции предло¬
жили испанцам свое посредничество. Непримиримость, которую
Мадрид проявлял вначале, была поколеблена военными успеха¬
ми Франции. Благодаря захвату Франш-Конте, Людовик получил
преимущества при заключении мира. 15 апреля подписываются
предварительные условия мира. Французский король был вы¬
нужден согласиться возвратить Карлу II Габсбургу Франш-Кон¬
те. Но взамен он приобрел в Нидерландах множество полезных
территорий: к Морской Фландрии прибавились Берг и Верне,
приобретение Бенша и Шарлеруа обеспечило Франции передовые
позиции в Эно. Самым же главным успехом стало присоединение
Французской Фландрии. Именно ее города, укрепленные Себас¬
тьеном Вобаном, дали возможность Королю-Солнце выковать
свой знаменитый «железный пояс» из трех линий обороны. Дого¬
вор был заключен в Аахене 2 мая14.
14Nolan C.J. Wars of the Age of Louis XIV. P. 280-282.
150
Война закончилось победой Франции, но Людовик XIV не¬
годовал. Он надеялся, что полностью овладеет Испанскими Ни¬
дерландами, и ультиматум Гааги рассматривал как предатель¬
ство. Французский монарх считал, что только помощь Франции
в Восьмидесятилетней войне (1572-1648) позволила Республике
Соединенных Провинций обрести независимость. Франко-гол¬
ландские отношения стремительно ухудшались, и в 1672 г. между
ними вспыхнет война. Война, роковая для Тюренна и последняя
для Конде.
151
Марс разбушевался:
милитаризация власти и Нидерландская война
Легче составлять законы, чем их исполнять
Наполеон
Нет большей беды, чем недооценивать противника.
Лаоцзы
Именно бюрократия, а не Людовик XIV, имеет, как ей не без осно¬
вания кажется, право заявлять: «Государство — это Я»! Но она ча¬
сто злоупотребляла этим правом и со временем все больше скло¬
нялась действительно отождествлять себя с государством, из чего
проистекало и, вероятно, еще проистечет много бед.
«Войны — спорт королей», — гласит одна из известных ме¬
тафор того времени. Действительно, слава и репутация коро¬
лей, осуществлявших репрезентативную функцию в государстве,
значила очень много. Не случайно в мировой литературе очень
распространена точка зрения, согласно которой внутренняя по¬
литика государств Старого порядка и отношения между ними
определялись преимущественно военными факторами. Войны
в «придворно-организованной» Европе раннего Нового времени
были войнами монархов между собой и несколькими суверенны¬
ми республиками, такими, как Соединенные Провинции, Швей¬
цария или Венеция. Война являлась «носителем политического
решения»1 не только в международных отношениях, но и, воз¬
можно, прежде всего, во внутренней жизни.
Милитаризация власти диктовалась и желанием прославить
династию славными войнами, и средством легитимировать и за¬
щитить эту власть. Она укрепляла государство внутри и расширяла
его политическое влияние, вплоть до гегемонии, за его пределами.
1 Schindling A. “Ikonen der Kriegserfahrung // Kriegserfahrungen, Krieg
und Gesellschaft in der Neuzeit. Neue Horizonte der Forschung / Hrsg. von
G. Schild, A. Schindling. Paderborn, Munchen; Wien, Zurich, 2009. S. 17-25.
152
Первый масштабный и ставший классическим образец милита¬
ризации власти появился во Франции как раз при Людовике XIV.
Уже с 1662 г. государственный секретарь военного министерства Ле
Телье подключил к делам своего сына маркиза Мишеля де Лувуа,
который с 1667 г., сам побывав на войне, стал играть в этом мини¬
стерстве главенствующую роль. Этот человек был необычайно энер¬
гичен в работе: только его должностная переписка занимает не ме¬
нее девятисот томов in-folio. С 1670 г. он шаг за шагом осуществлял
реорганизацию французских войск и формирование регулярной
королевской армии — основного стержня процесса милитаризации.
Традиционная вербовка иностранных наемников была дополнена
набором рекрутов среди населения. Каждый приход обязан был по¬
ставлять и снабжать нескольких солдат, что положило начало созда¬
нию постоянной армии, насчитывавшей 30 пехотных полков (около
25000 человек). В 1672 г. численность армии достигла 90-118000,
в 1678 г. — 279610, а в 1701 г. уже доходила до 300000 человек.
Чтобы улучшить качество офицерского состава, ограничива¬
лась продажа офицерских чинов и устанавливалась строгая воен¬
ная дисциплина. Офицеры знатного происхождения, предпочи¬
тавшие пребывать при дворе, должны были постоянно находиться
в своих частях. С целью централизации руководства армией была
разработана система военной иерархии, укреплявшая дисципли¬
ну командующих. Ранее генералы, служившие в одной армии,
командовали ею по очереди по одному дню, что затрудняло воз¬
можность последовательной реализации единого плана действий.
С полного одобрения короля Лувуа отменил этот порядок и уза¬
конил назначение командующего армией в порядке старшинства,
повысившее ответственность командования и одновременно ру¬
ководство им из центра.
Большое внимание ретивый министр обратил на обеспечение
армии и организацию тыла. Преобладавшая часть государствен¬
ных доходов уходила на армию и флот. Для борьбы с расцветшим
в связи с этим взяточничеством и воровством Лувуа увеличил
число военных комиссаров, отвечавших за арсеналы, военные
мануфактуры, укомплектование лошадьми конницы, продоволь¬
ственные склады и военные госпитали. В пограничных городах
организовывались магазины, снабжавшие армию продовольстви¬
ем. Постепенно выработалась пятипереходная система довольст¬
вия войск, на деле сковывавшая их действия, ибо армия не могла
153
удалиться от магазинов далее, чем на 5 переходов (100-125 км).
Но, как и в любом деле, здесь имелись свои недостатки. Как спра¬
ведливо отмечено в литературе, новая система отразилась на стра¬
тегии, поскольку боязнь за магазины вызывала рассредоточение
сил. К тому же их предварительная организация могла раскрыть
противнику стратегический замысел, и чтобы не оторваться от ма¬
газина приходилось ограничиваться короткими операциями. От¬
ступление же вызывало потерю магазинов2.
Милитаризация власти не только меняла военно-политиче¬
скую структуру Франции, но и корректировала социальную по¬
литику центральной власти. Военными реформами Мишель де
Лувуа ограничил инициативу командующих на войне, сократив
тем самым еще одну, весьма важную, сферу влияния на короля
аристократии и принцев крови. Да, он создал полезную для влас¬
ти «кабинетную стратегию» и навязал именем Людовика и с его
полного одобрения современную концепцию войны. Но, обла¬
дая тяжелым и волевым характером, маркиз обидел многих про¬
славленных полководцев старого поколения, отличившихся еще
на полях Тридцатилетней войны и прошедших хорошую школу
гражданской смуты. На фоне трансформирующегося социума
XVII в. милитаризация власти неоднозначно воспринималась зна¬
менитыми военачальниками «первой генерации», каковыми те¬
перь и являлись маршал Тюренн и принц Конде.
День за днем они должны были приспосабливаться к идео¬
логической стороне реформ военного министра. Им было трудно
мириться с гражданской диктатурой, сводившей, как им казалось,
деятельность военных к решению второстепенных тактических
задач и ограничивавшей привилегии дворянства в армии. Принц
предпочитал ориентироваться в военной ситуации на месте
и не желал слушать приказы из центра. А маршал вообще являлся
врагом систем и рецептов в тактике и стратегии, можно сказать,
был своеобразным оппортунистом в военном искусстве. «Пре¬
жде всего, я рекомендую Вам здравый смысл»3, — любил повто¬
рять Тюренн. Политика Лувуа, вознамерившегося согласовывать
2РазинЕ. А. История военного искусства. СПб, М., 1999. С. 486-487;
Andre L. Michel le Tellier et Lovois. Geneve, 1974. P. 205-208; Lynn J. A. Giant of
the Grand Siecle. The French Army 1610-1715. Cambridge, 1997. P. 46,84-106.
3Turenne. Memoires. Vol. I. P., 1909. P. 114.
154
их маневры на войне с королем, в значительной мере лишала их
самостоятельности. Это могло ухудшить военно-стратегическую
ситуацию, что вскоре и произошло.
Дипломатические усилия Франции, не оставившей своих на¬
мерений отвоевать Испанские Нидерланды, заключались в лик¬
видации Тройственного альянса. Наилучшим способом для этого
было заключение англо-французского союза. Швецию же Франция
собиралась купить путем «подарков» ее министрам. В Париже ви¬
дели, что популярность в Лондоне союза с голландцами и шведа¬
ми ничуть не преуменьшила торговых разногласий между Англией
и Соединенными Провинциями. К тому же возвратившийся на трон
предков в качестве «договорного короля» Карл II Стюарт стремился
достичь абсолютной власти и предоставить свободу богослужения
английским католикам. Как и его отец Карл I, сложивший голову
на эшафоте в 1649 г., он идеализировал государственное устройство
Франции. По мнению некоторых историков, Карл II «пытался вне¬
дрить католический абсолютизм a la Frangais на английской почве»,
и для этого нуждался в солидной финансовой и политической под¬
держке, которую готов был ему предоставить французский король.
Еще в августе 1668 г. в Англию отправился Шарль Кольбер,
маркиз де Круасси, младший брат генерального контролера фи¬
нансов Жана-Батиста Кольбера. Он был проинструктирован
убедить Карла II, что франко-голландский союз 1662 г. был вре¬
менным, и что французский король готов объединиться с ним
против Республики Соединенных Провинций. Карл слушал Коль¬
бера с большим вниманием, обедал с ним и играл в мяч, что было
хорошим знаком. А в марте 1669 г. он послал католика графа
Арундела с секретной миссией в Париж заложить основы союза
с Людовиком XIV. Арундел непосредственно контактировал с Тю-
ренном, которого отрядил для этой цели король, и, конечно же,
с сестрой Карла Генриэттой Орлеанской.
В переговорах между Англией и Францией как нельзя лучше
пригодились давние связи Анри с домом Стюартов и его довери¬
тельные отношения с сестрой короля. В этом важном дипломати¬
ческом задании не обошлось без курьезов и издержек. Став дру¬
гом Генриэтты, виконт обнаружил себя связанным против своей
воли с наиболее веселой и фривольной партией при дворе, кото¬
рую сильно недолюбливали королева и королева-мать. Людовик,
155
который инструктировал его каждый день, игнорировал это об¬
стоятельство, главное — переговоры! Маршал навлек на себя не¬
довольство короля другим.
Любимой фрейлиной герцогини Орлеанской была юная Мар-
шьон, интеллект которой затмевал даже ее замечательную красоту.
Поначалу Анри намеревался использовать ее влияние на герцоги¬
ню в политических целях и стал относиться к фрейлине с отеческим
вниманием и нежностью. Но затем он неожиданно для себя влю¬
бился. Влюбился так, что почти потерял разум. Он, ветеран почти
шестидесяти лет, не имел защиты против обворожительной особы,
как не имел и шансов на ответное чувство. Но он пользовался ее
доверием и чувствовал себя польщенным этим. Неудивительно, что
однажды Анри доверил Маршьон секретные сведения, которые зна¬
ли только он, король и Лувуа. Тем не менее, секрет дошел до ушей
герцога Орлеанского, который рассказал обо всем, что знал, сво¬
ему брату-королю. Из-за утечки информации, которая, впрочем,
не прервала переговоры, Людовик был не на шутку рассержен. Тю¬
ренн признался и раскаялся в своей слабости, но прежнего доверия
короля ему не удалось вернуть. Влияние Лувуа резко возросло.
У Анри больше ничего не было с прекрасной Маршьон. Он дер¬
жался от нее подальше и со стыдом вспоминал об авантюре, в кото¬
рой не было ничего аморального, но из-за которой он, как считал
сам, потерял влияние на своего монарха. Но был ли этот эпизод
столь значимым в понижении политического веса Тюренна? Про¬
цесс милитаризации власти набирал силу, и возвышение бюрократа
от войны Лувуа было естественным и необходимым. Влияние ви¬
конта как неофициального военного министра подошло к концу.
Англо-французский договор в Дувре, положивший конец
Тройственному альянсу, был заключен 1 июня 1670 г. Он предус¬
матривал единовременную выплату Людовиком XIV Карлу II более
2 млн. ливров и 3 млн. ливров ежегодных субсидий в случае вой¬
ны с Голландией. Англия же обязалась объявить войну Соединен¬
ным Провинциям и выставить 6000 солдат и 50 кораблей. По ре¬
комендации Тюренна герцог Йоркский должен был командовать
объединенным англо-французским флотом. В секретной статье
Карл выразил свое намерение перейти в католичество: «Король
Англии, обратившись в истинную католическую веру, объявит
об этом, как только позволят условия его королевства». Людовик
156
XIV обещал ему оказать содействие в этом деле4. Как покажет бу¬
дущее, никаких попыток обратить англичан в католицизм Карл
так и не предпринял, ведь оговорка позволяла ему тянуть время -
подходящие условия ведь могут не наступить никогда.
Так или иначе, но весной 1672 г. Англия как союзник Людови¬
ка XIV вступила в третью по счету войну с республикой Соединен¬
ных Провинций. Еще одним следствием англо-французского сою¬
за, но уже на ином уровне, стало то, что в Дувре благосклонный
взор Карла II остановился на темноглазой бретонской даме. Луизу
де Керуаль (так звали красавицу) английский король в скором вре¬
мени сделал герцогиней Портсмут и своей новой возлюбленной.
Луи Конде жаждал новой войны не меньше чем Людовик. Он
был включен во внутреннюю работу Военного совета и знал, что
когда в Европе вспыхнет новый конфликт, король уже не будет
опасаться призвать его в качестве командующего.
Эти, да и предыдущие после его возвращения во Францию годы
сильно омрачало поведение его жены Клер-Клеманс. Но сейчас
странный и получивший огласку эпизод окончательно отдалил
их друг от друга. Жизнь Клер-Клеманс, становившейся все более
несдержанной и редко показывавшейся при дворе, была покрыта
покровом тайны. Скорее всего, ее поразила душевная болезнь, пе¬
редавшаяся по наследству от ее матери Николь де Ришелье и усугу¬
бленная поведением супруга. Ночью 13 января 1771 г. весь Париж
был взбудоражен слухами о том, что в дом Конде проникли убийцы
и ранили принцессу. Ее громкие крики подняли на ноги весь дом,
и они ретировались. Имена этих убийц скоро стали известны — это
были ранее состоявшие на ее службе Дюваль и Рабютен. Быстро
примчавшийся из Шантийи принц нашел дом в ужасном беспоряд¬
ке, а жену слегка раненой. Выяснилось, хотя эти сведения могли
быть и не совсем точными, что Дюваль и Рабютен в силу неизвест¬
ных причин получали немалые суммы от Клер-Клеманс и в ночь
нападения требовали, угрожая оружием, от нее денег, которые в по¬
следнее время к ним перестали поступать. Луи приложил усилия,
чтобы наказать обидчиков, но Рабютен избежал наказания, а Дю¬
валь был схвачен и отправлен на галеры.
4Longeville. Turenne. Р. 296-297; DuchhardtH. Krieg und Frieden im
Zeitalter Ludwigs XIV. Dusseldorf, 1987. S. 101-102.
157
Больше Конде с супругой не виделся, он даже запретил об¬
щаться с ней Анри Жюлю. Клер-Клеманс была отправлена в за¬
мок Шатору, пределы которого ей было запрещено покидать.
Симпатии парижской публики были на стороне принцессы, Конде
и даже его сына осуждали, но это никак не сказалось на отноше¬
нии к нему короля. Спустя четыре месяца после отъезда Клер-
Клеманс в Шатору Луи получил превосходный знак персонально¬
го королевского расположения. Людовик посетит его в Шантийи.
Но, может, то была своеобразная инспекция королем его владе¬
ний? Как во времена Фуке? В любом случае, принц должен был
быть на высоте — устроить потрясающий праздник, лишь самую
малость уступавший по размаху королевским приемам, и показать
свою преданность.
Главные обязанности по устроению празднества пали на Ан-
ри-Жюля, который, не отличаясь военными достижениями, ловко
справлялся с организацией приемов. «Такие расходы не позволя¬
ли себе даже римские императоры во время триумфов, — конечно,
преувеличивая, описывала происходящее мадам де Севинье, — все
блестящие идеи принимались даже без мысли об их стоимости».
Визит короля длился 36 часов, т. е. с 24 по 26 апреля, и стоил хозя¬
ину 50000 экю. Одна тысяча ушла только на цветы, покрывавшие
лужайки. Обстановка дворца поражала превосходным и ориги¬
нальным вкусом, и при этом необходимо было разместить ко¬
роля, придворных, экипажи, дополнительный персонал в совсем
не предназначенном для приема двух с лишним тысяч человек за¬
мке. Под спальни знати спешно переоборудовали хозяйственные
постройки, да так, что их бывшее предназначение было трудно
распознать. Короля и его свиту ожидали бесконечные охоты, пик¬
ники, прогулки, игры. Значительную часть праздника планирова¬
лось провести на открытом воздухе, из-за чего накануне 24 апреля
изрядно волновались, поскольку шли дожди. Но в день приезда
Людовика стало ясно, и вечером на звездном небосводе показа¬
лась огромная луна. Отменную вечернюю трапезу венчал гранди¬
озный фейерверк.
«Я не создатель праздников, а всего лишь их раб», «Еда бес¬
конечно более прекрасна вечером, в свете факелов, нежели днем,
и даже более вкусна, словно дела на время забыты и число обез¬
доленных на свете не так уж велико, и кажется, что пища есте¬
ственным образом предназначена дарить нам самые сладостные
158
удовольствия...». Эти выражения, одно из которых — психологи¬
ческая констатация своего положения невольника столовой че¬
сти, а второе — грациозно-философская поэзия пиршеств тех вре¬
мен, принадлежат одному человеку. Истинному герою праздника,
омраченного трагедией.
Скудные сведения о жизни Вателя, вплоть до точного име¬
ни и возраста (имя, предположительно, Франсуа, возраст, тоже
предположительно, 40 лет) дали повод для создания мифа о нем
и вороха беллетризованных биографий и пьес. Его не смог обойти
своим вниманием Александр Дюма, а кинематографисты в 2000 г.
создали фильм «Ватель» с Жераром Депардье в главной роли.
Имя Вателя стало синонимом гениального кулинара и символом
профессиональной чести повара.
Безумный поступок управляющего Конде поразил современ¬
ников и не перестает удивлять потомков. Между тем, Вателя еще
при жизни признавали великим в своем деле. Его искусством вос¬
хищались Корнель и Мольер, а Мазарини, Кольбер и Филипп Ор¬
леанский просили его первого хозяина — Фуке — одолжить Вате¬
ля для организации своих приемов. Как сын крестьянина оказался
у сюринтенданта финансов Франции, остается загадкой.
После ареста Фуке Ватель спешно предпринял меры, чтобы спа¬
сти от конфискации хоть что-нибудь, уничтожил множество ком¬
прометирующих хозяина документов и бежал за пределы Фран¬
ции. Спустя несколько лет скитаний он явился в том же качестве
управляющего теперь уже у принца Конде. То, что Его Величество
удостоит принца трехдневным визитом в Шантийи, стало известно
всего лишь за две недели. Тогда как Анри-Жюль создавал проект
оформления залов и сценарий пребывания, от Вателя зависело са¬
мое сложное: разместить гостей, обеспечить четыре трапезы на 25
столов с пятью переменами блюд и развлекательную программу.
Он успел сделать все. Но в вечер приезда короля не хватило
жаркого на 25-й, самый последний по значимости, стол. Не спав¬
ший 12 ночей Ватель заявил: «Это позор, моя репутация потеряна,
я никогда не буду уважать себя». «Все прошло отлично, ужин, по¬
данный сегодня королю, был совершенным», — попытался успо¬
коить его Луи, вполне обоснованно опасаясь за ход празднества.
«Но я-то знаю, что не все прошло, как должно было быть», -
горько возразил Франсуа. И скоро вновь расстроился: когда после
ужина сытые гости восхищались фейерверком, огни показались
159
мажордому несколько обесцвеченными не вовремя выглянувшей
яркой полной луной5.
Третий удар пришелся на следующее утро. Была пятница,
и Ватель обнаружил, что не привезли свежей рыбы. На море слу¬
чился шторм, и рыба не попала вовремя к столу короля. Этого его
нервы не вынесли. Ватель решил, что он не сумел должным обра¬
зом организовать торжество. Он удалился в свою комнату, закрыл
дверь и, подобно римлянину, упал на свою шпагу.
По иронии судьбы рыба стала поступать тут же, телегами: как
опытный хозяйственник, Ватель загодя послал заказы сразу в не¬
сколько портов. Праздник продолжился, несмотря на ужас Конде
и легкую панику челяди. Анри-Жюлю удалось восстановить спо¬
койствие и довести все до конца. Выглядел немного расстроен¬
ным и знавший о талантах Вателя Людовик — он даже клялся, что
более не потерпит подобных излишеств. И все же, скорее всего,
король воспринял случившееся как своего рода развлечение. Ка¬
кой честью обладал слуга бывшего фрондера! Людовик не скучал.
К концу того дня утренняя трагедия была почти забыта. Роскош¬
ный прием, длящийся три дня и три ночи, удался на славу.
Гибель Вателя сразу стала темой эпистолярных пересудов, его
превозносили и осуждали. А легенда о нем сложилась позже, когда
появились сочинения о Вателе, вышли приписанные ему мемуары
и любовные романы, не говоря уж о книгах рецептов от Вателя.
Тем временем над Европой нависла гроза, которая должна была
вот-вот разразиться. В 1670 г. Республику Соединенных Провин¬
ций охватила настоящая паника, когда французские армии захва¬
тили Лотарингию. Скоро началась война. В 1672 г. Франция име¬
ла огромное численное превосходство — по разным данным от 90
до 118000 пехоты, 25000 кавалерии и 30 кораблями. И это без 70
английских кораблей, английские, швейцарские, савойские пол¬
ки и 20000 из Кельна и Мюнстера! Модернизировалось и оружие.
Хотя в войсках пики еще оставались, в некоторых полках появи¬
лись штыки, которые крепились к мушкетам. Артиллерия распола¬
гала полевыми, осадными пушками и мортирами. Отдельные части
заранее запаслись переносными мостами, так как предполагалось
переходить реки.
5Godley Е. The Great Conde, Р. 535-537; Beguin К. Les Princes de Conde.
P. 12.
160
22 марта 1672 г. без объявления войны, англичане атакова¬
ли голландский морской караван, возвращавшийся из Леванта,
но эскортировавший его адмирал де Гаазе храбро отбил нападе¬
ние, потеряв лишь 5 судов. Формальная декларация войны про¬
тив Нидерландов была объявлена только 12 апреля. Уже в мае
войска Людовика XIV форсировали Рейн. Главная французские
силы во главе с Тюренном вместе с королем и его двором (Лувуа
тоже должен был сопровождать Людовика в кампании) двигались
к Маастрихту по левому берегу реки Мез, а вторая армия под ко¬
мандованием Конде шла по правому берегу. Близ Маастрихта, где
держал оборону 12-тысячный гарнизон, они объединились. Ин¬
женерной частью вторжении заведовал уже ставший незамени¬
мым по этой части Вобан. Третья армия из Кельна и Мюнстера
вторглась из Вестфалии в северные провинции Голландии и за¬
хватила несколько пограничных крепостей6.
Принц выразил желание взять Маастрихт, но виконт предложил
королю обойти его, оставив 5-10000 солдат блокировать город, по¬
скольку считал, что этот пункт требует долгой осады. В 20 милях
к северу они захватили хорошо укрепленный городок Мезейк и для
контроля коммуникаций разместили там 4-5000 человек.
Людовик опять прислушался к совету маршала. Французская
армия двинулась к северо-востоку от Рейна, чтобы захватить
бранденбургские крепости герцогства Юлих-Клеве, защищающие
подступы к Соединенным Провинциям. В течение четырех дней
перед Тюренном капитулируют Эммерих, Везель, Рейнберг и дру¬
гие города. Правда, 17 июня голландский адмирал Рейтер раз¬
бил англо-французский флот графа д' Эстре и герцога Йоркского
в Солбайском заливе. Но на суше все шло прекрасно. Значитель¬
ная часть Нидерландов, по обе стороны Рейна, занята была фран¬
цузами почти без выстрела.
Потери все же имелись. Армия Людовика XIV переходила
Рейн у слияния с голландской речкой Юссель, за которой нахо¬
дились силы племянника Карла Стюарта, двадцатидвухлетнего
принца Вильгельма Оранского. В сложное для Республики время
этот неразговорчивый, но отважный и расчетливый юноша стано¬
вится главным противником Франции. Генеральные Штаты рас¬
полагали лишь 25000 плохо организованного войска, которым
‘Wars of the Age... P. 120.
161
командовал принц, их союзники испанцы — 6000. Лето было ис¬
ключительно жарким, и река аномально пересохла. Кавалеристы
Конде проигнорировали наведенный мост, стали переправляться
на своих конях и попали под огонь немногочисленных голланд¬
ских защитников. Луи Конде потерял около 20 человек, но этим
желал и ограничиться. Но вышло иначе.
Принц переправлялся на другой берег на лодке со своим сы¬
ном герцогом Энгиенским и племянником герцогом де Лонгви-
лем. Еще на середине переправы он крикнул голландцам, что если
они сложат оружие, их пощадят. Выпив накануне ночью изряд¬
ную дозу вина, молодые люди, будучи невнимательными и нео¬
сторожными, не услышали (или не хотели услышать) этой фра¬
зы, и Лонгвиль выстрелил в противника со словами: «Никакой
пощады этим канальям!» В наступившей было до этого тишине
началась перестрелка, Лонгвиль был убит, а Конде ранен в запя¬
стье. Это была единственное ранение, полученное Луи в своих
многочисленных кампаниях. Непонимание и смерть племянника
его так разозлили, что, невзирая на боль, он во главе своих всад¬
ников сражался, пока противник не был рассеян. Но затем его
рана серьезно воспалилась, и он на время был вынужден оста¬
вить командование на коллегу. Да и печальные мысли о том, как
он объяснит сестре гибель совсем еще молодого человека — ее
сына — не давали ему покоя7.
Вильгельм Оранский со своими силами отошел от Юсселя
в провинцию Утрехт. 20 июня Людовик торжественно вступил
в сам Утрехт. За ним последовал Наарден, расположенный все¬
го в 20 милях от Амстердама. С 3 по 9 июля защищался только
4,5-тысячный гарнизон Нимвегена, но, в конце концов, и этот го¬
род сдался на милость Тюренна. Сам маршал был крайне недо¬
волен своими бомбардирами: большинство ядер расположенных
далековато мортир просто не достигали Нимвегена.
Наполеон критиковал Тюренна за руководство этой частью
кампании и полагал, что вместо Нимвегена ему надо были идти
к Амстердаму. Без промедления двинуться на беззащитный Ам¬
стердам еще ранее предлагал Людовику и Великий Конде. Уве¬
ренный в своем могуществе и движимый тщеславием, король
не желал прислушиваться к советам своих опытных полководцев.
7Longeville. Turenne. Р. 304-305; Godley Е. The Great Conde, P. 551-552.
162
Словно смакуя свое превосходство, Людовик предпочел брать го¬
рода один за другим, в чем его поддерживал и Лувуа.
Параллельно в битву вступила королевская пропаганда: живо¬
писцы и поэты превозносили, в первую очередь, военные победы
короля. В Версале создается салон Войны, где на барельефе Лю¬
довик XIV изображен могучим великаном, переступающим через
Рейн. Вообще же Тюренну и Конде пришлось в полной мере испы¬
тать все «неудобства» новой военной политики. Уже с самого на¬
чала войны маршал, как и принц, имел свое представление о том,
как необходимо действовать. Он сразу задумал единый план дей¬
ствий, имевший целью уничтожение армии противника и заня¬
тие его территории без отвлечения на осаду крепостей. И только
приказы Людовика XIV и военного министра, сковывавшие его
действия, не позволили полностью реализовать его план. Маркиз
де Лувуа постоянно спорил с маршалом и принцем из-за вмеша¬
тельства в проведение военных операций, что ярко показывают
письма полководцев, вынужденных докладывать ему, каких насе¬
ленных пунктов они достигли, и спрашивать во избежание непри¬
ятностей, что делать дальше.
Голландцам же оставалось защищаться до последней крайно¬
сти. Стратегия Людовика и Лувуа оказалась роковой: Вильгельм,
воспользовавшись задержкой французов, 22 июня приказал от¬
крыть Мейденские шлюзы. Наводнение захлестнуло области, на¬
ходящиеся в низине, и триумфальное продвижение королевских
войск остановилось. Не прошло и трех дней, как Амстердам прев¬
ратился в остров среди моря. Но это наводнение спасло Нидерлан¬
ды от разгрома.
4 июля обретший небывалую популярность среди соотече¬
ственников принц Вильгельм был провозглашен статхаудером
Голландии и Западной Фрисландии. В августе прежний глава
Республики Пенсионарий Ян де Витт был убит уличной толпой.
На защиту Нидерландов поднялись стар и мал, мужчины и жен¬
щины. К зиме 1672-1673 гг. все голландские каналы перекрыли
путь французам ледяным покровом и баррикадами.
Вильгельм предложил Людовику переговоры, но тот выдви¬
нул абсолютно неприемлемые для Нидерландов условия. Тю¬
ренн советовал своему монарху уменьшить аппетиты и, если бы
его мнение приняли во внимание, французские границы прохо¬
дили бы по Рейну, и шести лет войны не было бы вовсе. К не¬
163
счастью, Королю-Солнце приятнее было общаться со своим
военным министром, и когда переговоры провалились, Европа
ужаснулась амбициям Франции. Скоро курфюрсты Бранден¬
бургский и Пфальцский, герцог Брауншвейгский, затем Дания
и Лотарингия заключили союз с Нидерландами; следствием этого
было очищение французами почти всех Соединенных Провин¬
ций. Наконец, сторону Республики принял император Леопольд
I, внимание которого поначалу было поглощено борьбой с турка¬
ми, которых последовательно натравливали на него французские
дипломаты8.
Для Вильгельма это был огромный дипломатический успех.
Ведь наиболее мощно и достойно Тюренну мог противостоять
только имперский граф фельдмаршал Раймондо Монтекукколи
(1608-1681), начавший службу в 1627 г. В 1639-1642 гг. он был
в плену у шведов, в 1644 г. нанес поражение туркам в Трансиль¬
вании, а в 1657-1658 гг. воевал против Швеции на стороне Поль¬
ши и Дании. Он считался лучшим в Империи мастером маневра.
Но французский полководец чаще добивался тактического пре¬
восходства над более многочисленным противником.
В августе 1672 г. 16-18000 солдаты Монтекукколи и герцога
Бурнонвилля, соединившись у Хальберштадта с 25-тысячными
силами бранденбургского курфюрста Фридриха Вильгельма I,
двинулись к Рейну. Между Леопольдом I и Людовиком XIV на¬
чались переговоры, а тем временем Тюренн с 30-40000 (включая
16 000 конницы) по приказу короля, вернувшегося в Париж, пошел
маршем из Нидерландов в германские земли. Силы противников
были примерно равны. Тем временем Конде, который уже восста¬
новил свои силы в Шантийи, с 18-тысячной армией (по иным дан¬
ным он располагал всего 6 000) было приказано защищать Эльзас
и контролировать Рейн между Майнцем и Страсбургом.
Частью из-за болезни, а частью из-за просто военной удачи
принцу досталась небольшая роль в славной зимней кампании
французов. А воины Тюренна, бывшие в походе с апреля и про¬
шедшие всю Голландию, были разочарованы, когда услышали,
что им предстоит совершить новый долгий марш за Рейн и, похо¬
же, выдержать зимнюю кампанию. Сколько выдержки пришлось
8Ekberg C.J. The Failure of Louis XIV Dutch War. Chapel Hill (North
Carolina), 1979. P. 57-68; Lynn J. A. Giant of the Grand Siecle. P. 120-125.
164
проявить маршалу, чтобы выглядеть нечувствительным к недо¬
вольству армии! В октябре началась серия знаменитых маршей
и контрмаршей, в которых Анри являлся непревзойденным мас¬
тером. Ему удалось перекрыть противнику все мосты через Рейн
и нейтрализовать курфюрста Трирского. Фридрих-Вильгельм
и имперцы не смогли переправиться ни у Кобленца, ни у Майнца...
они двинулись к Страсбургу, но Тюренн разгадал их намерения
и послал депешу Конде с этим известием. Принц тут же приказал
властям Брейзаха поджечь у Страсбурга мост. Когда имперские
силы подошли к городу, то и здесь обнаружили непреодолимое
препятствие. Вернувшись к Майнцу и собравшись там перепра¬
виться на лодках, 30 ноября противник обнаружил на противопо¬
ложном берегу того же Тюренна. В итоге имперской армии было
приказано осесть в Вестфалии и на землях курфюрста Кельнского
и епископа Мюнстерского.
Незадолго до Рождества Лувуа написал виконту, что король
доволен его маршем, и он может расположиться на зимние кварти¬
ры. На что Анри ответил, что если он так поступит, это «причинит
вред королевской службе». Ведь если не предотвратить вторжение
противника за земли Мюнстера, епископ может стать союзником
императора. Затем полководец лично встретился с епископом
Мюнстера, убедил его не вступать в соглашение с противником
и уверил его в защите со стороны Франции.
В январе 1673 г. Монтекукколи заболел, и в его отсутствие
армией противника стали командовать Фридрих Вильгельм, гер¬
цог Лотарингский и Бурнонвиль. Их армия сократилась до 20 000
из-за потерь и оставленных в крепостях гарнизонов, но они наме¬
ревались двигаться к Состу, старому укрепленному городу между
Хаммом и Падерборном. Большим сюрпризом для них было по¬
явление Тюренна в начале февраля возле Унны, маленького го¬
рода в 20 милях от Соста. Скоро маршал захватил и Хамм, и Сост.
Трудный зимний поход продолжался и, несмотря на присоеди¬
нение к антилюдовиковской коалиции новых имперских чинов,
Тюренну удавалось не допускать соединения всех сил противника.
Все устали, устал и сам полководец. Однажды он до того был раз¬
битым, что на короткое время уснул прямо на земле под мокрым
снегом. Несколько солдат из веток деревьев соорудили над ним
нечто вроде шалаша и покрыли его своими плащами. Проснув¬
шись, Анри спросил, почему они это сделали. «Мы вынуждены
165
заботиться о нашем отце, потому что если мы потеряем его, кто
поведет нас обратно на родину?» — ответили они9.
К концу марта «Великий курфюрст» Бранденбургский возвра¬
тился в Берлин s а имперские войска ушли во Франконию. Факти¬
чески зимним маршем 1672-1673 гг. Тюренн сохранил союзников
Франции — курфюрста Кельна и епископа Мюнстера и нарушил
ряды коалиции противников Франции. Он вынудил Фридриха
Вильгельма пойти на переговоры и заключение мира в Вазене
в апреле 1673 г., согласно которому курфюрст разорвал свой союз
с Нидерландами. Покинув Вестфалию, маршал расположился не¬
далеко от Франкфурта, чтобы помешать имперским войскам пе¬
рейти Рейн.
Тогда же, в апреле, Конде сменил герцога Люксембургского
на посту командующего «армией Нидерландов»: его задачей было
перекрыть путь армии Вильгельма на юг. Но ему было запрещено
наступать, и принц жаловался, что «он закончил кампанию тем,
с чего начал — ничего не совершив». Король же, тем временем,
с почти 40-тысячной армией плюс 7000 солдат, которых напра¬
вил к нему по его приказу Тюренн, в сопровождении всего двора
вновь отправился на войну. Задачей экспедиции был захват кре¬
пости Маастрихт. Старый укрепленный город на Маасе распола¬
гался на стратегически исключительно важном пересечении до¬
рог в пяти лье от Льежа и шести лье от Аахена. Он принадлежал
льежскому епископству, которое входило во владения курфюрста
Кельнского, однако там обосновались голландцы и сильно укре¬
пили город. Древние стены, снабженные множеством стороже¬
вых башен, со стороны долины прикрывались тремя рядами ба¬
стионов, угловых укреплений и кронверков, каждый из которых
представлял собой небольшой, выдвинутый вперед и хорошо
обороняемый ансамбль с маленьким гарнизоном. На небольшом
расстоянии от города на холме со стороны Льежа возвышалась
мощная крепость Святого Петра, являвшаяся частью общей обо¬
ронительной системы.
По левому берегу Мааса Маастрихт осадила королевская ар¬
мия, а по другому берегу — солдаты Тюренна. У города была сос¬
редоточена большая часть французской армии, победы которой
9Longeville. Turenne. Р. 312-313.
166
уже заставили дрожать Европу, и огромный запас продовольст¬
вия и боеприпасов, позволявший продержаться шесть недель без
подвоза провианта. Его гарнизон, насчитывавший не более 5 000
пеших солдат и 1000 кавалеристов, не ожидал появления под
своими стенами такого войска. Однако городом управлял офи¬
цер французского происхождения барон де Манде, испытанный
в многочисленных осадах, в том числе в битве при Валансьенне
в 1656 г., где Тюренн и Лаферте потерпели поражение.
Саперы навели с обеих сторон реки понтонные мосты для
обеспечения соединения французских корпусов. При Маастрихте
впервые в Европе была применена новая тактика — «параллель¬
ные траншеи», уже использовавшиеся итальянскими инженерами
на турецкой службе и усовершенствованные Вобаном. Сначала
с нужной стороны рыли траншею подальше от городских укрепле¬
ний, чтобы поначалу быть вне досягаемости выстрелов противни¬
ка. Затем шла первая линия траншей, параллельная городским
укреплениям, за ней при помощи зигзагообразных ходов сообще¬
ния параллельно рыли вторую и третью линии, все более прибли¬
жающиеся к городу. В результате можно было безопасно подойти
на расстояние нескольких шагов к укреплениям противника.
Маастрихт оборонялся 13 дней. В течение 36 часов адский
огонь французских орудий раздирал воздух. Затем была захвачена
крепость Святого Петра. Пушки крепости сразу же были поверну¬
ты против города, и батареи противника замолчали. Поочередно
руководившие боевыми действиями главнокомандующие сменя¬
лись каждый день. Случилось так, что 25 июня, когда планировал¬
ся штурм, генерал-лейтенантом стал герцог Монмут, незаконный
сын английского короля. Во французскую армию был включен
небольшой отряд английских войск, насчитывавший всего два де¬
сятка джентльменов, среди которых был Джон Черчилль, в буду¬
щем знаменитый полководец герцог Мальборо, и эскорт из трид¬
цати «телохранителей». Как генерал-майор подчинялся Монмуту
и д’Артаньян со своими мушкетерами, который, по мнению Чер¬
чилля, был «джентльменом величайшей репутации во французской
армии». Это было одно из самых блестящих сражений. Мушкетеры
пошли вперед и открыли огонь по противнику, а Черчиллю вместе
с двенадцатью гвардейцами удалось водрузить французский штан¬
дарт с цветами лилий на стене крепости. Впрочем, это точка зрения
биографов Мальборо. На его месте вполне мог быть и д’Артаньян.
167
Вскоре знаменитый мушкетер погиб в результате пулевого ранения
в голову. Маастрихт капитулировал 1 июля. В числе сотни других
военных Черчилль получил благодарность от Людовика, а когда
вернулся в Англию, то был представлен Монмутом своему королю
как «бравый солдат, который спас мою жизнь».
Кстати, Черчилль участвовал и в военных операциях в Гер¬
мании, где попался на глаза самому Тюренну, которого обожал
и у которого жадно учился искусству войны. Как считают воен¬
ные историки, впоследствии его собственные марши были в зна¬
чительной мере «смоделированы» по-Тюренну. Однажды, когда
один из опорных пунктов был утерян, французский маршал по¬
желал заключить пари, что «красивый англичанин» возьмет его
обратно с половиной от количества тех солдат, что сдали его.
Пари Тюренн выиграл10.
После падения Маастрихта 7000 человек были возвращены
маршалу, стоявшему с армией там же, в Вецларе близ Франкфур¬
та. Жители прилегающей территории неизбежно страдали от дол¬
гой оккупации его голодных солдат. Жалобы немецких чинов по¬
ступали в Версаль, и Лувуа требовал от Тюренна, чтобы тот навел
порядок в войсках. На это Анри резонно замечал, что его терри¬
тория разорена в наименьшей степени, чем можно было ожидать
от такой большой армии. Он прямо не мог сказать, но было ясно,
что он располагал сведениями, что территория Треве, оккупиро¬
ванная армией самого короля, пострадала куда больше.
Конец лета-начало осени 1673 г. ознаменовались созданием
30-тысячной имперской армии под командованием Монтекук¬
коли, усиленной 10 000 солдат курфюрста Саксонского и герцога
Лотарингского. Тюренн мог противопоставить им лишь 20000
и надеялся на объединение с войсками курфюрста Баварского.
Надеждам этим не суждено было сбыться.
По совету Лувуа Людовик распорядился усилить гарнизоны
крепостей за счет уменьшения армии, тогда как и Тюренн, и Конде
имели как раз противоположную точку зрения, полагая, что сол¬
даты должны быть активно задействованы в кампании. Тюренну,
которому предстояло встретиться с Монтекукколи, просил мини¬
стра пополнить его войска свежими силами и продовольствием,
10 Thomson G.M. The First Churchill. The life of John, 1st Duke of Marl¬
borough. L., 1975. P. 70-73.
168
но тот от имени короля отказал ему. Трения между ними прев¬
ращались в открытую ссору. Маршал писал, что его солдаты де¬
зертируют, что они больны и нуждаются в медикаментах и пище,
что его английские и ирландские контингенты ушли, но на все это
маркиз не обращал внимания. Ситуация была хуже, считал Анри,
чем во времена Тридцатилетней войны и правления Мазарини,
о котором он уже тепло вспоминал.
Монтекукколи двинулся в направлении Нюрнберга, откуда он
мог маршировать либо на Верхний Рейн и вторгнуться в Эльзас,
либо на Нижний Рейн для соединения с принцем Оранским. Тю¬
ренн, заручившись нейтралитетом епископа Вюрцбурга, перешел
Таубер и обнаружил Монтекукколи около Роггенбурга. Распола¬
гая вдвое меньшими силами, маршал не жаждал вступать в сраже¬
ние с противником, но был вынужден занять наилучшую позицию
для боя, чтобы перекрыть ему путь на север. Со своей стороны,
Монтекукколи тоже не стремился к битве, желая поберечь свои
силы до встречи с голландским статхаудером. Хитрый граф увер¬
нулся от сражения обманом. Он начал строить свою первую ли¬
нию, как будто готовится к бою — то же сделал и Тюренн. Тем
временем вторая линия имперского командующего вместе с обо¬
зом стала быстро отступать. Когда Анри, к своему глубокому разо¬
чарованию, обнаружил это, было уже поздно. Ему удалось нагнать
лишь остатки и взять несколько пленных. Монтекукколи же до¬
стиг Вюрцбурга, заставил тамошнего епископа перейти на сторо¬
ну императора и пополнил свои запасы провизией, которую здесь
оставил Тюренн для своей армии. Он спутал все карты маршала.
При помощи ловких и расчетливых маневров Монтекукко¬
ли удалось соединиться с 25000 солдат Вильгельма Оранского.
Совместными силами в ноябре 1673 г. они захватили Бонн, что
привело к очередному перемирию сторон. Наполеон опять кри¬
тиковал маршала и, более того, считал вторую кампанию 1673 г.
«черным пятном в карьере Тюренна, тенью на его славе, великой
ошибкой великого полководца»11. Но, давая такую оценку, уже
будучи на острове Святой Елены, плененный французский импе¬
ратор мог бы учесть, что маршал не был полностью самостоятелен
в своих действиях.
11 Observations on the Wars of Marshal Turenne, dictated by Napoleon at
St. Helena. P. 33.
169
Почему же Монтекукколи обманул Тюренна и объединился
с принцем Оранским, почему они получили возможность взять
Бонн? Объяснить фиаско маршала можно лишь в связи с кам¬
панией самого короля, которая могла прогрессировать только
благодаря маневрам Тюренна в Германии, и которая была для
славы и престижа Людовика более важна. Присутствие армии
французского полководца в Германии весной и летом 1673 г. дало
Империи немедленную пропагандистскую выгоду. Разорение
некоторых ее областей вооружили против французов почти всю
Империю. Политической программой окружения Леопольда яв¬
лялся, в отличие от воинственного Марса, защитник Юпитер. Им¬
ператор активно использовал образ миролюбивого габсбургского
рыцаря — отца побед и третейского судьи12.
Поэтому уверенность самого Тюренна в своих моральных си¬
лах стала слабеть уже в августе, что отчетливо отразилось в его
корреспонденции. 5 августа он писал Лувуа, чтобы тот послал
французских представителей на встречу саксонских и франкон¬
ских кругов для оправдания действий его армии в Германии. «Им¬
перская армия сражается вне своих границ, а мы за своими... Ес¬
тественно, каждый германец будет настроен в пользу императора
против Франции», — подчеркивал полководец и жаловался, что
хотя военный министр обещал ему неограниченную финансовую
и военную помощь, она большей частью уходила на кампанию ко¬
роля13. Лувуа все же распорядился отправить Тюренну 4 свежих
полка. Они достигли Филиппсбурга в сентябре, и было уже позд¬
но. Монтекукколи начал маневры около Вюрцбурга.
Когда маршал переправлялся обратно через Рейн, он по-преж¬
нему сохранял спокойствие, оставаясь профессионалом, стара¬
ясь сохранить дисциплину в войсках. Многие удивлялись этому,
не зная, какие мысли были у виконта в голове. Его и раньше люби¬
ли солдаты, но в тот момент он заслужил особую любовь в армии
своей заботой о нуждах солдата, участью которого обычно пре¬
небрегали. Тогда он раздал все имеющиеся у него деньги и иму¬
щество, спасая армию от голода, который начался в ней по вине
I2Ranum О. Artisans of Glory. Writers and Historical Thought in Seven¬
teenth-Century France. Chapel Hill, 1980. P. 336-339.
13 Correspondence inedite de Turenne avec Le Tellier et Louvois. P. 274,
276-277.
170
военного министерства. Очень скоро среди офицеров армии Ко¬
роля-Солнце станет популярным куплет:
Пять лет пройдет, и вы вернете
Часть своих денег с малой славой!
Тюренн был твердо намерен выступить против Лувуа.
Обстановка как нельзя лучше располагала к этому. Против
Франции действовала мощная коалиция, а Вильгельм Оранский
еще до захвата Бонна перешел в наступление на севере. В сентя¬
бре статхаудер заставил сдаться 3-тысячный французский гарни¬
зон в Наардене и возвратил Утрехт. В октябре на Конде, войска
и мнение которого все это время игнорировали при дворе, пала
тяжелая задача вывести французские войска из Нидерландов.
Луи не желал принимать активного участия в позорном отступле¬
нии — не о том он мечтал, когда начиналась эта война! Он заболел
(или притворился таковым), и Людовик по его просьбе передал
командование Беллефону. Выводом гарнизонов Утрехта и Гель-
дерна главным образом занимался герцог Люксембургский, и сде¬
лал это успешно, совершив быстрый марш к Шарлеруа под носом
противника. Подходила к концу и третья Англо-голландская вой¬
на — Вестминстерский договор между Лондоном и Гаагой будет
подписан в феврале 1674 г. Крах ключевого для Людовика союза
с Англией было тяжелым поражением Франции.
Расположив, наконец, свою армию на зимние квартиры в Эль¬
засе, Лотарингии и Эно, Тюренн вернулся ко двору. В декабре
1673 г. он демонстративно отказался присутствовать на заседании
Военного совета — мол, раз к его мнению не прислушиваются, за¬
чем ему там быть? Конде поддержал своего коллегу и выражал со¬
гласие с его позицией относительно коррекции военно-стратеги¬
ческого курса Лувуа и ограничения его власти вплоть до смещения
с занимаемого поста, чтобы окончательно не провалить военные
операции. Инициатива Тюренна была подхвачена и на улицах Па¬
рижа, где распевали веселые шансоньетки:
Тюренн — противник Лувуа,
Об этом каждый знает,
А Лувуа, как Бог земной,
Здесь все за всех решает.
171
Ведь тот, кто Францию ведет
К позору и тяготам вместе,
Отнюдь не истинный солдат -
Всего лишь квартирмейстер14.
Благодаря сопротивлению полководцев военный министр чуть
не лишился своего поста. Слухи о его падении распространились
по всей Европе. Лувуа сам писал, что «слухи... которые ходят обо мне
повсюду, подхвачены некоторыми придворными, которые желают
унизить меня, в то время как я не собираюсь покидать свое место».
К спасению карьеры министра подключился его отец Ле Телье,
считавшийся виртуозом придворных интриг. Среди огромной мас¬
сы слуг, клиентов и советников, обычно окружавших знатные семьи
во Франции XVII в., он нашел людей, готовых послужить и ему. Впо¬
следствии в своих мемуарах будущий маршал и генералиссимус Фран¬
ции Клод-Луи Гектор де Виллар писал, что капеллан принца Конде,
подкупленный Ле Телье, выступил посредником в отношениях между
военным министром и принцем, стремясь смягчить нрав последнего.
Святому отцу это удалось, и принц, атакуемый и другими «советни¬
ками», отступил. Не исключено, что на решение Конде повлияло об¬
ещание предоставить командование армией его сыну герцогу Энгиен-
скому в кампании следующего года и дать ему самому в ближайшем
будущем немалые силы и определенную самостоятельность15.
В своем «Веке Людовика XIV» Вольтер не сомневался, что принц
ревниво относился к маршалу, завидовал ему, и однажды признал¬
ся в этом Лувуа, попросив того дать ему, Великому Конде, большие
преимущества на войне, нежели Тюренну. И маркиз, услышав эти
слова, якобы обнял собеседника16. Вряд ли так было на самом деле,
особенно когда фортуна отвернулась от виконта. Несомненно, Тю¬
ренн и Конде восхищались друг другом и в определенном смысле
являлись не только соратниками, но и большими друзьями. Но не¬
сомненно и то, что их отношение друг к другу не исключало чувства
зависти. Особенно со стороны Конде. Последний любил Тюренна,
но себя и свои интересы он любил больше.
14Ekberg C.J. The Failure of Louis XIV Dutch War. P. 150. Wars of the
Age... P. 122; The French Army. P. 128.
15 Villars C.L.H. Memoirs du marechai de Villars. P., 1888. Vol. 1. P. 78.
16 Voltaire. Le Siecle de Louis XIV. P., 1751.Vol. 1. P. 133.
172
Если бы принц серьезно поддержал Тюренна против Лувуа,
тот бы, скорее всего, потерял свое весомое влияние в королевст¬
ве, полагал Виллар. Его мнение выглядит довольно натянутым,
ибо Людовик XIV, исключительно заинтересованный в реформах
главы Военного министерства, в любом случае защитил бы его.
Еще бы: прежде всего, маркиз обеспечил его славу, славу Марса,
а его спутники еще исправят положение! Король был доволен, что
ни одна из ошибок Лувуа не была, по его мнению, тяжкой, хотя
ему трудно было оправдать вину министра на фоне собственных
побед и обличительных реляций двух влиятельных полководцев.
Военную революцию маркиза де Лувуа через 50 лет будет крити¬
ковать и Сен-Симон, которого можно понять: на фоне целого ряда
неудач Франции в войне за испанское наследство (1701-1714)
времена Конде и Тюренна представлялись многим его современ¬
никам «золотым веком»17.
Как видно, полководцы Короля-Солнце «первой генерации»
еще не изжили в себе черт традиционного сепаратизма аристокра¬
тии, еще считали возможным рассматривать себя, как «государ¬
ство в государстве», и выступать против правительства. Постав¬
ленные во главе армий бюрократического государства, Тюренн
и Конде самым естественным образом оказались в оппозиции
к «тиранической» власти военного министра Лувуа. Ведь в их сфе¬
ре — военной — он олицетворял единство государственной воли.
По сути, получилось так, что их военный опыт и их достижения
были положены в основу реформ, приведших к милитаризации
французского королевства, которое стало над ними и руководило
их действиями. И наряду с социальным протестом высшей ари¬
стократии в реакции маршала и принца проявилось противоречие
между военным опытом и военной революцией, которая как раз
и базировалась на этом опыте. Тем не менее, прославленные вое¬
начальники Людовика XIV были вынуждены принять верховенст¬
во бюрократического государства, хотя до конца и не смирились
с ним. Не случайно скоро они ушли — каждый по-своему — с аре¬
ны войны и политики.
Война, между тем, продолжалась.
17 Historical memoirs of the due de Saint-Simon/Ed. And trans. By L. Nor¬
ton. L., 1968. Vol. I. P. 64.
173
Вознесение Тюренна
Полководец должен умирать смертью полководца, а не рядового
Теофраст
Задача полководца — побеждать столько же умом, сколько мечом
Цезарь
Однажды Юлий Цезарь, испытывая трудности во время завое¬
вания Галлии, спросил местного друида, как ему усмирить непо¬
корных галлов. Друид ответил, что он слишком мягко поступает
с ними после оказания сопротивления. На то Цезарь заметил:
«Воспоминание о жестокости — плохое утешение в старости».
И друид сказал, что он может делать все, что ему заблагорассудит¬
ся, ибо до старости не доживет. Цезарь обрадовался этому пред¬
сказанию, и несколько актов жестокости действительно помогли
ему завоевать Галлию.
Анри де Тюренн на здоровье не жаловался, хотя по годам уже
мог считаться довольно пожилым человеком. Но его мучили тяже¬
лые раздумья о том, что опустошение Германии, хотя и вынужден¬
ное, ухудшило военную ситуацию. Последняя неудачная кампания
виконта способствовала тому, что весной 1674 г. все германские
князья, кроме герцога Ганноверского и курфюрста Баварского,
перешли на сторону императора. А в Европе единственной стра¬
ной, которая все еще оставалась союзницей Франции, являлась
Швеция. В кампании 1674 г. по совету Лувуа Людовик XIV решил
выставить 4 армии. Чтобы компенсировать потери в Соединенных
Провинциях, где французам пришлось очистить все взятые ими
в 1672-1673 гг. крепости, главная армия короля в апреле втор¬
глась во Франш-Конте, осадила и взяла главный ее город Безансон
и в июле закончила завоевание и присоединение к Франции этой
провинции. Силы под командованием маршала Шомберга отпра¬
вились оборонять границу в Пиренеях, а на Нижнем Рейне в Ис¬
панских Нидерландах принц Конде с почти 40-тысячной армией
174
должен был вести наступательные операции. Тюренн же, сначала
с 10000 человек, а затем с 12-15-ю, получил задачу оборонять
Эльзас и средний Рейн от Базеля до Майнца (около 200 км), и тем
самым прикрывать операцию, которую король вел в Франш-Кон¬
те. Столь неадекватные своей нелегкой задаче силы он получил
благодаря военному министру.
Луи де Конде, хотя и мог быть удовлетворенным, что получил
под свое начало солидную армию по сравнению с коллегой Тю-
ренном, не особенно радовался. Ему предстояло иметь дело с со¬
юзными силами под общим командованием принца Оранского,
которому было немногим больше лет, чем ему самому при Рокруа.
Эти силы насчитывали 30 000 голландцев, в основном рекрутов,
15 000 испанцев маркиза д’Ассентара и 27 000 имперских солдат
фельдмаршала Суше. Причем противник располагал 15000 пре¬
восходной конницы. По другим данным под началом Вильгель¬
ма находилось только 65000 солдат1. В начале мая 1674 г. принц
сосредоточил свои силы у Турне, а через три недели, правда, сое¬
динившись с корпусом Бельфона, он имел уже около 50000 чело¬
век. Есть и данные, что французская армия насчитывала 45 000,
а голландско-испанско-имперское войско — только 50000 чело¬
век. Конде был настроен агрессивно — его нервозное состояние
изрядно подогревали ревматические и желудочные боли. Вот уже
в течение ряда лет он был вынужден употреблять только моло¬
ко. Его главного противника во многом сдерживал престарелый
Суше, неохотно подчинявшийся 23-летнему статхаудеру. При
этом союзники преследовали разные интересы: Генеральные
Штаты хотели овладеть потерянными Маастрихтом и Граве, Ис¬
пания стремилась возвратить земли, захваченные у нее Францией
в ходе предыдущей войны во Фландрии и Геннегау, а Леопольд
желал удержать французов как можно дольше в Нидерландах,
чтобы облегчить действия своих войск против Тюренна на Рейне.
Рейнские походы маршала 1674-1675 гг. вошли во все учебни¬
ки по военному искусству и стали, по мнению многих историков,
вершиной его полководческого гения. В1674 г. Тюренн фактически
отказался от главной особенности линейной тактики — равномер¬
ного распределения сил по фронту, а делил свои силы на ударную
1 Wars of the Age... P. 123.
175
и сковывающую группы. Оценив обстановку, он пришел к выводу,
что главным театром военных действий станет территория по сред¬
нему течению Рейна, а не Нидерланды. Весьма значимым был
контроль переправ на Рейне (Страсбург, Филиппсбург, Мангейм
и Майнц), а также горных проходов через Вогезы и Шварцвальд.
Поначалу Тюренн в Эльзасе воспрепятствовал попыткам кон¬
ницы противника произвести налет во Франш-Конте. Успех раз¬
вязал ему руки, и он немедленно перешел к активным действиям.
Первая его наступательная операция (12-20 июня) заключалась
в переправе через Рейн и нападении на 10-тысячные имперские
силы графа Капрары, находившихся у Гейдельберга и ожидавших
примерно равных подкреплений герцога Бурнонвилля из Боге¬
мии. Тюренн решил не допустить соединения войск противника
и разбить его раньше. 14 июня 1674 г. у Филиппсбурга он с 5400
всадников, 2500 пехотинцами и 6 орудиями переправился через
Рейн и двинулся к Гейдельбергу. Став по пути лагерем в Хокен-
хайме, маршал однажды ночью вышел прогуляться и проверить
свои посты. Будучи в полной темноте незамеченным, он услышал,
как молодые солдаты жаловались на то, что их генерал заставляет
совершать их такой долгий и трудный марш. И затем прозвучал
возмущенный голос старого солдата: «Вы не знаете нашего отца:
он никогда не допустит большой усталости своих солдат, если
не задумал великое дело, о котором мы еще не знаем».
Авангард Тюренна захватил пленных, которые сообщили о на¬
мерении имперцев уклониться от сражения до соединения сил.
Полководец повернул вправо и 16 июня подошел к Зинцхайму,
перед которым на возвышенности удачно расположился против¬
ник с 7 000 конницы и 2000 пехоты. Первой линией имперцев ко¬
мандовал герцог Лотарингский, а второй — сам Капрара. Виконт
нашел выход. На находящемся северо-восточнее плато он разме¬
стил конницу, а южную окраину города и сады на противополож¬
ном берегу р. Эльзац занял 1500 пехоты и драгун. К расположе¬
нию главных сил имперцев вели два скрытых подступа — один
от города по лощине мимо замка, не занятого ими, и разветвлен¬
ный овраг, выводивший в тыл их боевого порядка. 16 июня около
9 утра Тюренн атаковал сады. Огонь французских пушек не дал
имперцам поддержать свой авангард, и за отступавшим противни¬
ком французы ворвались в город. Затем Тюренн умело и на глазах
противника переправил через Эльзац свои силы.
176
Помимо этого, пушки заставили имперскую конницу освобо¬
дить край плато, на котором Тюренн построил солдат в две линии.
В центре, вопреки установившейся традиции, находилась конница,
на флангах пехота, а между эскадронами — мушкетеры. Атаковав
первую линию французов, имперцы потеснили ее, но контратакой
второй линии были отброшены в исходное положение. Повторны¬
ми атаками противник потеснил конницу правого крыла Тюренна,
но, преследуя ее, попал под фланговый огонь французской пехоты
и вынужден был ретироваться. Французы контратаковали его кон¬
ницей с фронта, а пехотой охватили фланги. Потеряв 2000 убиты¬
ми, ранеными и 500 пленными, имперцы бежали в двух направле¬
ниях, а Тюренн преследовал их еще 4 километра и вторгся в Пфальц.
Потери французов едва превышали тысячу. Сражение у Зинцхайма
не помешало объединению в начале июля остатков войск Капрары
с армией Бурнонвилля, но обрекло их на длительное бездействие.
Поэтому сам французский полководец назвал его «великим делом».
Его марш за Рейн Наполеон оценил как прекрасно осуществленный
и заметил, что «Тюренн — величайший из французских генералов.
Он единственный, кто с годами становился смелее»2. Тем не менее,
маршал не смог развить свой успех. Противник уклонялся от сра¬
жения, пока не восстановил свои силы.
Поэтому второе наступление (3-27 июля) свелось к маневри¬
рованию на правом берегу Рейна и пополнению фуража за счет
местного населения. Крестьяне покидали свои места и нападали
на французских солдат, когда они в малом количестве отделялись
от армии. «Тюренн подверг огню два города и 25 деревень по при¬
казу Людовика XIV», — считал Наполеон. Король желал, чтобы
имперцы шли по опустошенной местности. Ряд историков, нао¬
борот, считают, что это была инициатива самого маршала и рас¬
сматривают ее как пятно на его памяти. Находившиеся в армии
Тюренна англичане с ужасом наблюдали происходящее. Но что
было делать — после долгого похода фуража, да и не только его,
катастрофически не хватало. Солдаты преступили меру разре¬
шенных конфискаций и, как писал Рамсе, «ни угрозы, ни прика¬
зы Тюренна не могли остановить их ярость..., хотя он и пытался
навести дисциплину, наказывая самых бравых воинов...» То, что
2 Longueville Т. Marshall Turenne. Р. 331-337; Napoleon I. Darstellung
der Kriege... S. 317.
177
виконт разрешил только конфискации, подтверждает его перепи¬
ска. Когда курфюрст Пфальцский, с которым Тюренн находился
в хороших отношениях, попросил его объяснить происходящее,
он ответил: «Я могу заверить Вашу светлость, что поджог дере¬
вень происходил без моего ведома, и что солдаты, потерявшие
товарищей странным образом (намек на убийства, производимые
крестьянами), были чрезвычайно рассержены...»3 Может, следу¬
ет верить самому маршалу? И, может, он предчувствовал, что ему
скоро ни о чем не придется сожалеть?
Скоро полководец возвратился на левый берег Рейна. В конце
июля, получив подкрепления, он опять перешел великую реку и от¬
теснил противника к Франкфурту-на-Майне. Тюренн расположил¬
ся в районе Ландау, а Капрара и Бурновилль стягивали свои силы
к Эльзасу и Лотарингии. На Рейне наступило недолгое затишье.
Зато на нидерландский фронт пришла горячая пора. Великому
Конде, наконец, довелось сразиться со статхаудером Республики
Соединенных Провинций. В конце июля принц Оранский склонил
упрямого фельдмаршала Суше к переправе через Маас у Намюра.
28 июля союзные войска соединились у Первеза. Конде, будучи
осведомлен о разногласиях в лагере союзников, наблюдал за их
передвижениями. Он занял и укрепил свои позиции в трех дерев¬
нях — Тразенье, где находился его штаб, Пьетон, где были скон¬
центрированы его основные части, прикрытые с фронта глубокой
и глинистой речкой с тем же названием, и Фонтэн-Левек, где зна¬
чительные силы пехоты охраняли походы с юга. На военном со¬
вете у Вильгельма Оранского рассматривались два плана: напасть
на французов или обходным маневром встать между ними и фла¬
мандскими крепостями. Последний план, несмотря на все доводы
Вильгельма, принял Суше. 9 августа союзная армия расположи¬
лась между местечками Аркенн и Сенеффе.
Конде ожидал нападения, но весь день 10 августа противник
ничего не предпринимал. На повторном военном совете союзни¬
ков было решено идти на Бинш и Камбре, надеясь, таким обра¬
зом, либо заставить принца уйти со своей позиции, либо, если он
на ней останется, приступить к осаде какой-либо французской
пограничной крепости. Напрасно некоторые генералы указывали
3 Ramsey. Р. 187; Longueville Т. Marshall Turenne. Р. 339-340.
178
на опасность флангового движения на таком близком расстоянии
от французов. Суше утверждал, что пересеченная местность до¬
статочно надежно прикрывает армию, и что Конде будет счастлив
избежать атаки. Насколько имперский фельдмаршал не знал ха¬
рактер принца крови!
В ночь с 10 на 11 августа армия Вильгельма Оранского дви¬
нулась тремя колоннами на небольшом расстоянии друг от друга.
Конница следовала на левом фланге, артиллерия и обоз на правом,
пехота в середине. Имперцы шли впереди, за ними — голландцы
и испанцы. Арьергардом из примерно 5-6 000 человек командо¬
вал принц Шарль-Анри де Водемон, сын Карла IV Лотарингского.
Конде внимательно наблюдал за действиями противника. Его
нетерпение росло с каждым часом. Достоверно узнав, что они уже
выступили, он принял решение атаковать арьергард и нанести ему
сильный ущерб до того, как остальные колонны смогут прийти
ему на помощь. Найдя близ местечка Гуи переправу через Пье-
тон, он сосредоточил здесь за высотами две пехотные бригады с 6
орудиями и 8 кавалерийских полков, а остальному войску прика¬
зал приготовиться к выступлению. Он предусмотрительно отпра¬
вил генерала Сен-Клера с 400 кавалеристами производить атаки
на головы колонн противника, чтобы не получил от них помощи.
Водемон, заметив движение в стане французов, расположился
на выгодных позициях за Сенеффе и попросил у принца Оранского
подкреплений пехоты. Одно время создалось впечатление, что Во¬
демон отступил. Но бывший волонтером в войске принца молодой
Виллар разгадал этот маневр, что принесло удачу всем и ему. Эта
удача сопровождала его всю жизнь, и сделала его маршалом Фран¬
ции. Виллар столь же боялся звука своего голоса, сколь противни¬
ка, и среди общей растерянности он заметил смело и безапелляци¬
онно: «Они не отступают, а лишь меняют свой порядок марша».
«Кто сказал Вам это, молодой человек?» — спросил Конде, и Вил¬
лар с полным самообладанием привел свои соображения. Дейст¬
вительно, после прибытия трех батальонов Морица Нассауского
Водемон стал в Сенеффе и контролировал протекавшую перед ним
речушку Самм. Несколькими часами позже, когда Конде пригото¬
вился к атаке противника, Виллар воскликнул: «Сейчас я увидел то,
что давно уже желал видеть — Великого Конде с саблей в руках!»4
4 Villars. Memoires.
179
Полагая, что главные силы противника еще далеко, принц ре¬
шил уничтожить его арьергард. На рассвете в 4 часа, граф де Мон-
таль с пехотой и одним драгунским полком устремился через Гуи
на Сенеффе. Кавалерию Конде разделил на две колонны. Первая,
состоявшая из 800 всадников и возглавляемая маркизом де Фу-
риллем, перейдя через Самм ниже городка, направилась на обоз
противника. Сам же принц во главе другой колонны двинулся
в направлении Фэ с намерением перейти речку выше Сенеффе
и отрезать пути отступления Водемону. В 10 часов утра Конде
дал сигнал к атаке подошедшему с пехотой и пушками Монталю,
а сам с 2 000 отборной кавалерии, пошел на Сенеффе уже с левого
берега Сомма. В Сенеффе вспыхнул сильный пожар, и менее чем
за час, он был взят с немалыми потерями французской пехотой.
Сам Монталь получил ранение. Тем временем конница Водемона,
из-за недостатка места построенная в три линии на левом берегу
Самма, после некоторого сопротивления была опрокинута прин¬
цем и, потеряв много людей, отступила к местечку Сен-Никола.
Конде тут же подготовил свои силы к следующей атаке и приказал
остальным двигаться за ним уступами.
Между тем, колонны союзников достигли реки Гейн. Получив
от принца Оранского весть о том, что случилось с арьергардом
и требование о скорейшей помощи, Суше долго медлил, прежде
чем решился выступить. Сам Вильгельм с голландской и испан¬
ской пехотой занял позицию вокруг аббатства Сен-Никола. Сады
и рощицы, находившиеся между ним и французами, делали не¬
возможной фронтальную атаку его сил французской кавалерией.
Но едва статхаудер едва успел расположиться на своих позициях,
как пехота и пушки Конде вступили в атаку, в то время как его
конница (справа возглавляемая герцогом Люксембургским, а сле¬
ва Фуриллем и самим принцем) окружила противника и поначалу
находилась на флангах вне зоны его выстрелов. Французы встре¬
тили упорное сопротивление испанской и голландской пехоты,
ободренной личным присутствием принца Оранского. Конде не¬
сколько раз водил в атаку свою кавалерию и, наконец, с больши¬
ми потерями вытеснил противника из Сен-Никола и утвердился
в близлежащих рощах. Ассентар, будучи тяжело раненым, попал
в плен и спустя несколько дней умер. Смертельную рану получил
и Фурилль, пытавшийся ранее отговорить принца от повторных
атак. Маркиз желал пожить еще несколько часов, чтобы увидеть,
180
как его командующий «будет выпутываться сам». Тем не менее,
перед кончиной он благодарил Бога, что служил под началом
принца, «смелость которого невозможно выразить обыкновен¬
ным языком». А Вильгельм, преследуемый французской конни¬
цей, отступил к деревне Фэ и там в два часа дня занял сильную
позицию. Правда, испанский и голландский обозы, шедшие за ко¬
лонной на правом фланге, оказались беззащитны. Герцог Люк¬
сембургский рассеял прикрывающий их отряд и захватил богатую
добычу, в том числе военную казну и понтонный парк.
Луи Конде, однако, не был удовлетворен достигнутым. Не при¬
няв во внимание тот факт, что он с каждым шагом удалялся
от своих главных сил, которые не могли за ним угнаться, принц
приготовился к новой атаке. Его солдаты уже сильно пострадали
в битве и были чрезвычайно утомлены, а, между тем, прибытие
войск Суше должно было перенести баланс сил на сторону про¬
тивника. Городок Фэ, раскинувшийся на обширном пространстве
и со всех сторон окруженный огородами и рощицами, способство¬
вало упорной защите. Естественных препятствий здесь было куда
больше, чем в Сен-Никола. Церковь и замок могли служить для
Вильгельма Оранского убежищем и последним оборонительным
пунктом. С правой стороны распространялись сады до покрытого
лесом болота. За селением влево тянулась ложбина до густого леса.
Здесь до болота принц Оранский расположил свою пехоту и часть
артиллерии. На расстилавшейся сзади равнине он построил кава¬
лерию и подошедших к нему в 3 часа имперцев.
В это время и к Конде стали прибывать его передовые части,
но он, не дожидаясь их, между 3 и 4 часами дня ринулся в атаку
на Фэ с трех сторон — с севера, запада и востока. Правым флан¬
гом командовал герцог Люксембургский, левым — герцог Ноайль,
а сам принц возглавил центр. Конница, построенная в несколь¬
ко линий, следовала за ним. Французам удалось достичь домов
на окраине городка, но дальше они не продвинулись. Отчаянно
оборонявшаяся армия Вильгельма удерживала позицию до на¬
ступления ночи. Нападение герцога Люксембургского на его
левое крыло было произведено слабее, ибо французы на этом
участке, только что разграбившие обоз противника, еще не при¬
шли в надлежащее боевое состояние. Союзники всеми силами
удерживали за собой ложбину, за которой была расположена их
конница. Затем, перейдя ее, они вступили с французской кавале¬
181
рией в упорный бой, продолжавшийся три часа. 6000 всадников,
получивших приказ Вильгельма охранять ложбину, командовал
Гаспар де Шаваньяк, двадцатью годами ранее служивший Вели¬
кому Конде и перенявший его методы ведения войны. Своей вне¬
запной контратакой он вернул ранее захваченные французами
пушки и обратил их огонь на них. Под беспощадным огнем Кон¬
де нес огромные потери: тяжелой артиллерией он не располагал.
Однако, ожидая прибытия остальной части своей армии, принц
упорствовал и не прерывал сражение. Собственно, когда челове¬
ческие потери его особенно беспокоили? Результат — вот главное!
На левом фланге герцог Ноайль с величайшими затруднениями
сумел прорвать линию противника. Битва кипела с необычайным
ожесточением и закончилась только в 10 часов вечера. Обе армии
остались на своих позициях, и готовились возобновить сражение
на следующий день.
Около полуночи, когда в лагерях противников воцарилась ти¬
шина, в центре позиции Конде прозвучали несколько выстрелов,
посенявших всеобщую панику. Обе стороны без всякой побуди¬
тельной причины открыли сильный оружейный огонь, вслед¬
ствие чего было убито и ранено немало солдат. С большим тру¬
дом принцу удалось навести порядок. Видя, что возобновление
сражения на следующий день не обещало ему никакой большой
выгоды, что его люди не в состоянии бороться, он в ту же ночь
решил отступить в свой лагерь близ Пьетона. Союзники тоже ре¬
тировались с поля сражения. Их потери составили по различным
данным 8-10000, а Конде — 7-8000 человек. По данным Лонгви-
ля на поле боя осталось 27 000 мертвых тел, а согласно реляциям
принца Вильгельм Оранский потерял около 30 000 убитыми, ра¬
неными и пленными. Скоро он отступил в Нидерланды. Каждая
сторона приписала победу себе. «Если бы швейцарцы прибыли
вовремя, мы бы полностью разгромили противника», — полагал,
в соответствии со своим пониманием ситуации, принц.
Жертвы были неоправданными. Ожесточенное сражение
11 августа так и не выявило победителя, хотя и имело благопри¬
ятные последствия для Франции. Конде сорвал план вторжения
голландского статхаудера на территорию королевства. Совре¬
менники восхищались принцем во время этой битвы — к нему
словно вернулась молодость, и он настолько рисковал, что под
ним были убиты три лошади. Почти столько же коней разменял
182
и Вильгельм Оранский. Но после этой 17-часовой битвы Луи
Конде, идя на прием к королю, с большим трудом поднимался
по большой лестнице в Версале5.
Коалиция в Германии начала операции только в конце авгу¬
ста. Бурнонвилль имел 35 000 солдат против 20 000 Тюренна, на¬
ступая с севера по левому берегу Рейна, но не рискнул атаковать
французов на сильной позиции за рекой Клингбах. Ему удалось
скрытно переправиться близ Шпейера на правый берег Рейна
и форсированным маршем пройти на юг. 25 сентября имперское
войско перешло через Рейн по предоставленной ему Страсбургом
переправе и перекрыло коммуникации французской армии. По¬
пытка Тюренна остановить этот марш фланговым ударом через
Филиппсбург запоздала, и к концу сентября он сосредоточил свои
силы к северу от Страсбурга, фронтом на юг.
Положение было критическим: отступление французов было
чревато потерей Брейзаха, Филиппсбурга, Эльзаса и, не исклю¬
чено, Лотарингии и Франш-Конте. И затем противник мог вторг¬
нуться в Шампань. К тому же курфюрст Бранденбургский поставил
цель соединиться с имперской армией, и в таком случае силы Тю¬
ренна в три раза уступали бы силам коалиции. Вполне резонно опа¬
саясь этого, король по совету Лувуа, который еще до сентябрьских
маневров Бурнонвилля был скептически настроен в отношении
ответных ударов маршала, предложил последнему отойти в Лота¬
рингию, «обратив предварительно Эльзас в кучу пепла». Но после
такой экзекуции Эльзас был бы навеки потерян для французского
влияния. Анри вежливо отказался от предложенной стратегии, за¬
метив, что самое дурное, что может случиться — его вынужденный
отход в Лотарингию. «Я готов взять на себя всю ответственность
за развитие событий и их результаты», — написал он Людовику.
Он имел малую надежду на успех, решив атаковать огромную ар¬
мию противника. Монарх оценил позицию своего полководца
и приказал Лувуа отправить ему на помощь еще 8 батальонов6.
5Ekberg C.J. The Failure of Louis XIV Dutch War. Chapel Hill, 1979. P.
150; Nolan C.J. Wars of the Age of Louis XIV. P. 120-125. Godley E. The
Great Conde. P. 570-574.
6Longueville T. Marshall Turenne. P. 349-355. Andre L. Michel le Tellier
et Louvois. P. 222.
183
Единственный шанс на успех для Тюренна заключался в том,
чтобы атаковать Бурнонвилля, пока тот не соединился с бран¬
денбуржцами. В противном случае его противник располагал бы
57 000 солдат. Об этом он открыто и с оптимизмом сказал своим
офицерам и солдатам, поставив четкую задачу себе и своей не¬
большой армии. «Казаться веселее, чем обычно, во время наивыс¬
шей опасности», — такова была одна из его главных максим. 3 ок¬
тября он с 22-23 000 человек и 30 пушками стал лагерем у деревни
Хольцхайм возле речки Брюш. Перейдя с отрядом кавалеристов
через единственный не разрушенный мост и произведя разведку,
маршал обнаружил противника в 5 км к югу от свой позиции у де¬
ревни Энцхайм, находившейся, в свою очередь, в 10 км к юго-запа¬
ду от Страсбурга. Бурнонвилль располагал 35-38 000 солдат и 58
орудиями. Со стороны Страсбурга его правый фланг прикрывал
густой лес, а спереди рос виноградник. Перед его левым крылом
лежала небольшая рощица, которая представлялась Тюренну и,
как окажется впоследствии, и самому Бурнонвиллю, наилучшим
местом для сражения. Центр противника смотрел на Энцхайм.
Понимая, что не следует терять ни минуты, маршал вечером
того же дня стал переводить свою армию через Брюш. Переправа
по единственному мосту длилась всю ночь, которую Тюренн про¬
вел, не слезая с седла. По мере прибытия войск на другой берег
они тут же строились в боевой порядок. На рассвете 4 октября сто¬
роны были готовы к битве.
Сырое туманное утро скоро сменилось моросящим дождем,
который непрерывно шел весь день. Обе армии расположили
свою пехоту в центре, а кавалерию по флангам, но с той большой
разницей, что Бурнонвилль построил всех пехотинцев в центре,
а Тюренн, разместив несколько батальонов в центре, разделил
остальные и смешал их с эскадронами конницы. Чем и заслужил
впоследствии критику Наполеона, заметившего: «План смешения
пехоты и конницы плохой и не приносит выгоды: кавалерия теря¬
ет свою активность и скована в движении; она теряет свою мощь;
а пехота подвергается опасности и при первом движении кавале¬
рии остается без поддержки».
Тюренн не отвел себе особого места, намереваясь быть там,
где возникнет необходимость — недаром ему приписывают слова
о том, что «генерал, который везде, сейчас находится здесь». Бур¬
нонвилль же стал во главе своих главных сил и укрепил позицию
184
на левом фланге пушками, разместив их в небольшой рощице пе¬
ред ним. Укрепил он артиллерией и деревню, а на открытых ме¬
стах справа и слева селения стали его полки.
Марша был намерен нанести главный удар по левому флан¬
гу Бурнонвилля, для начала заняв небольшую рощицу, понимая,
что именно здесь сосредоточено ядро сопротивления имперцев.
С этой целью он послал в атаку маркиза Буффлера с 8 эскадрона¬
ми драгун, в составе которых находились герцог Монмут и Джон
Черчилль с полком. С обеих сторон вступили в действие и пушки.
И Тюренн, и Бурнонвилль, постоянно посылали подкрепления
к месту сражения. Наконец, Буффлер захватил траншею против¬
ника и две пушки, но, продвинувшись через рощу, он с удивлени¬
ем и разочарованием обнаружил вторую траншею на небольшом
расстоянии от первой, из которой 6 пушек открыли огонь. В те¬
чение трех часов французы противостояли этому огню, не имея
возможности найти иной выход. Тюренн послал еще подкрепле¬
ний, но начавшийся сильный дождь помешал выступлению. Затем
французы произвели мощную атаку. Кровь текла ручьем, но вои¬
ны маршала держались, пока не взяли вторую линию траншей, 6
пушек и не вытеснили противника из рощи.
В надежде восстановить позиции Бурнонвилль отправил на сво¬
ей левый фланг еще подкреплений с 6 пушками. Маршал ответил
тем же, но без артиллерии. Борьба разгорелась между рощей и Энц-
хаймом. Имперцы были в более выгодном положении, будучи при¬
крыты своими укреплениями и пушками, а французы попали под
сильный огонь. Анри сам водил своих солдат в атаку, под ним была
убита лошадь, и многие офицеры его штаба простились с жизнью.
Но его мужество вдохновило воинов, заставив их сражаться с от¬
чаянной храбростью. Скоро захваченные ранее имперские пушки
были задействованы против Бурнонвилля, и противник, не ожидая
ответного огня, отошел в Энцхайм.
Поскольку Тюренн, бросая подкрепления на главную пози¬
цию, ослабил свой центр и особенно левый фланг, Бурнонвилль
демонстративно выступил по направлению к центру французов,
отправив на их левый фланг Капрару с сильным отрядом конни¬
цы. Имперский командующий поставил целью атаковать имен¬
но левое крыло противника. Когда старейший из французских
генерал-лейтенантов Фуко увидел приближавшуюся имперскую
кавалерию, он тут же разгадал план Бурнонвилля и сам пригото¬
185
вился к атаке. Со своей стороны, Бурнонвилль, полагая, что Фуко
заранее знал о его намерениях, дал приказ к отступлению. Правда,
бравый Капрара его не послушал и решился сам атаковать левый
фланг французов, но те выдержали атаку кавалерии, и Капрара
был вынужден ретироваться.
Пехота и кавалерия обеих сторон была настолько обессилена,
что до наступления темноты гремели только пушки. Дальнейшее
противостояние было бессмысленным, и противники ушли с ме¬
ста сражения: Тюренн в Ахенхайм а Бурнонвилль в Страсбург.
Французы потеряли 2000, имперцы — 3000 и 8 орудий7.
В этом сражении Тюренн увеличил свою славу, но достиг нем¬
ногого. Противник отступил в Страсбург, ну и что с того? Вскоре
курфюрст Бранденбургский прибыл в Страсбург, вследствие чего
силы противника выросли до 50-60000 человек против 20000
Тюренна. Его командующие по-прежнему планировали вторже¬
ние во Францию. Жестокая война не исключала куртуазности
в общении сторон. Примерно в это время Тюренн послал своего
14-летнего племянника выразить свое восхищение герцогом Лота¬
рингским, достойно противостоявшим ему в Эльцхайме. Во время
беседы герцог сказал юноше: «Мой юный кузен, Вы очень счаст¬
ливы, ибо видите и слышите Месье де Тюренна каждый день. Це¬
луйте землю, где он ступает. Быть убитым им — великая честь»8.
Французская армия должна была контролировать террито¬
рию между Хагенау и Саверном (Цаберном), и тем самым при¬
крывать имперским силам проход в Лотарингию и Северную
Францию. На 20-мильном расстоянии между этими городами
Тюренн разрушил мосты и расставил сильные посты. 7 октя¬
бря он занял укрепленную позицию на пути из Страсбурга в Са-
верн у Мариенхайма и удерживал ее до 18 октября. Поскольку
имперцы приготовились к атаке, маршал отошел к Детвейлеру
в нескольких милях к востоку от Саверна. 29 октября полково¬
дец получил значительные подкрепления из Фландрской армии,
но ничего пока не предпринимал и тем самым успокоил против¬
ника. К тому же непогода, трудности довольствия, раны и болез¬
ни заставили обе стороны в ноябре стать на зимние квартиры.
7 Napoleon I. Darstellung der Kriege... S. 320.
8Longueville T. Marshall Turenne. P. 356.
186
Оставив авангарды в Саверне и Хагенау, Тюренн отвел главные
силы в Лотарингию, а имперцы расположились в верхнем Эльза¬
се. Так как к началу весны надо было отослать подкрепления назад
в Нидерланды, то маршал решился на зимнюю кампанию: иначе
Эльзас, где симпатии к французам были очень слабы, мог быть
окончательно потерян для Франции. Немаловажную роль играл
и моральный фактор: Анри подвергся жесткой критике в Версале.
Лувуа словно мстил ему, жалуясь королю, что его любимый пол¬
ководец имел все возможности удержать позиции, но отступил.
Несправедливые обвинения и душевная боль толкали к необхо¬
димости восстановления своей репутации.
Но самой главной причиной начала новой кампании в сере¬
дине зимы 1674-1675 гг. было достижение внезапности — ведь
в этой время года военные действия обычно замирали. В декаб¬
ре Тюренн ответил противнику своим знаменитым маршем, осо¬
бо отмеченным Наполеоном. Длинная цепь Вогезских гор при¬
крывала Эльзас с запада, а с севера на юг этой провинции были
разбросаны части имперской армии. Фридрих Вильгельм даже
предложил своей супруге провести с ним зиму в Кольмаре. Ранней
весной противник намечал вторжение с юго-запада Эльзаса через
Южную Лотарингию во Франш-Конте, а сейчас была зима, шел
снег, и передвижение казалось невозможным.
Тюренн же задумал идти маршем по западной части Вогезских
гор через Южную Лотарингию и вступить в Эльзас с юго-запада.
Для ввода имперцев в заблуждение он сначала подготовил гарни¬
зоны Саверна и Хагенау к обороне. 4 декабря полководец тайно
снялся с зимних квартир. А чтобы облегчить движение и обма¬
нуть шпионов противника, он разделил свою 30-33-тысячную
армию на две части и приказал каждой из них идти отдельным
путем к одному пункту — Бельфору. Расположив свои силы ма¬
ленькими пике, Анри совершил форсированный марш в сильную
метель среди покрытых снегом вершин, набирая по пути рекру¬
тов из местного населения. 14 декабря он уже занял авангардом
Бельфор и здесь был вынужден задержаться на две недели, чтобы
подтянуть тыл.
Пришло Рождество, и прусские и имперские офицеры и солда¬
ты, собравшись вместе в эльзасских деревнях, веселились и пели:
«Да будет мир на земле и добрая воля между людьми!» Эффектом
разорвавшейся бомбы среди всеобщего праздника стала депеша
187
о том, что Тюренн с большим войском всего в 8 милях отсюда,
и если они упустят момент отойти, то будут наголову разбиты. Ко¬
мандующие остолбенели от изумления — ведь французский мар¬
шал вторгся с войском в Эльзас не с севера, как предполагалось
ранее, а с юга, пройдя через снежные горы!
Противник начал лихорадочно отступать, а Тюренн — пресле¬
довать его. 29 декабря 1674 г. полководец нагнал и рассеял по раз¬
ным данным от 5 до 10 000 солдат Бурнонвилля при Мюльхаузене,
захватив 300 из них в плен, а затем двинулся на север в направ¬
лении Страсбурга. Французская армия мощно наступала вдоль
долины между Рейном и Вогезами, оттесняя имевшие численный
перевес (35 000 против 30 000) имперские войска на север к Страс¬
бургу и изолируя их части, пытавшиеся оказать сопротивление.
Около Кольмара Бурнонвилль объединился с курфюрстом Бран¬
денбургским, и они разместили свои силы между этим городом
и находившимся в 4 милях от него Тюркхаймом.
Позиция противника, располагавшего 50000 человек, была
превосходной. Слева его защищали реки Лах, Тур и Илль, спра¬
ва извилистые берега реки Фех огибали весь фланг и фронт. Пе¬
ред фронтом на возвышении были поставлены пушки. Несколько
орудий имелось также на левом фланге.
Несмотря на тяжелый зимний марш, Тюренн решил не откла¬
дывать сражение. В 11 часов 5 января 1675 г. маршал приказал
командующему правым флангом графу де Лоржу растянуть его
перед фронтом противника, как будто он намеревался атако¬
вать Кольмар. Это заставило имперцев пренебречь Тюркхаймом
и сконцентрировать свои силы на левом фланге, чтобы помешать
французам взять Кольмар. Тем временем маршал со своим левым
флангом пошел в обход противника по узкому ущелью в Вогез-
ских горах в направлении Тюркхайма и оказался на его правом
фланге. И Бурнонвилль, и Фридрих Вильгельм ожидали, что бой
состоится у хорошо укрепленного Кольмара, но получилось так,
что Тюренн заставил их сражаться у Тюркхайма.
Когда имперцы разгадали тактику французов, они отправили
6 орудий, 12 батальонов пехоты и несколько эскадронов конницы
на свой открытый правый фланг с целью помешать Тюренну пе¬
рейти Фех и оккупировать Тюркхайм. Противостоять им маршал
поставил Фуко сначала с 8 батальонами, а затем добавил к ним
еще четыре, но приказал, чтобы они не начинали бой ранее, чем
188
за час до заката. Анри надеялся, что имперцы могут ретироваться
без борьбы. Согласно плану в 3 часа дня Фуко перешел рукав Феха
и после блестящей атаки, в которой он сам был убит, его воины
потеснили противника к центру. Затягивание Тюренном време¬
ни атаки Фуко на противника историки затрудняются объяснить.
Пожалуй, оно оправдано только желанием виконта уравнять силы
своего генерала с силами противника, чтобы наверняка иметь
успех. Так или иначе, но через час, когда стемнело, сражение за¬
кончилось, и французы заняли позиции перед укреплениями им¬
перцев.
Тюркхайм был сейчас незащищен, и Тюренн расположил 7
батальонов на возвышенности перед городом, чтобы утром быс¬
тро завершить задуманное. Но рассвет принес французским сол¬
датам приятный сюрприз — имперская армия исчезла. Когда ви¬
конт вошел в Кольмар, он обнаружил там только 3000 раненых,
оставленных противником. Бой у Тюркхайма примечателен тремя
особенностями: гениальной способностью Тюренна вводить про¬
тивника в заблуждение, индикатором признания последним воен¬
ной мощи (сюда следует включить и военный интеллект) Фран¬
ции, и, что не менее важно, малым количеством жертв.
14 января имперские силы перешли у Страсбурга на правый
берег Рейна. Тюренн не препятствовал их отступлению, открыв
т. н. «золотой мост» для отхода, опасаясь их настолько ослабить,
чтобы они не решили укрыться за валами нейтрального Страс¬
бурга. Точно также полководец боялся, что Страсбург, опасаясь
французского гнева за предоставление моста через Рейн, перейдет
окончательно на сторону коалиции, и заранее обещал Страсбургу
королевское прощение. Так, он не столько стремился к уничто¬
жению отступившего противника, сколько думал о подрыве его
морального духа.
Так завершилась одна из самых ярких кампаний в анналах
военной истории, в которой магазинная система снабжения уже
сковывала действия Тюренна. Курфюрст Фридрих Вильгельм от¬
ступил к Бранденбургу, а французы возвратились на зимние квар¬
тиры в Страсбург, пополнив свои запасы на территориях немец¬
кого берега Рейна и бассейна реки Наккар. Эльзас был очищен,
а Тюренна в Париже встречала восхищенная толпа. Куда там — его
успехам изумлялась вся Европа, и это изумление выросло, когда
все узнали, что маршал задумал двумя месяцами раньше. Людовик
189
перед всем двором прочел письмо, которое полководец написал
Ле Телье 30 октября прошлого года: «Не будучи в состоянии про¬
тивостоять противнику в случае его объединения с курфюрстом
Бранденбурга, я буду отступать, дав ему большую уверенность
в своих силах. Я отступлю в Лотарингию, после чего он не будет
бояться рассредоточиться по всему Эльзасу, затем я неожиданно
нападу на него так, что удивлю его; и я сделаю возможным заста¬
вить его отойти за Рейн и стать на зимние квартиры на своей соб¬
ственной территории». В принципе, виконт действовал в согласии
с одним из своих правил: «Иногда показывайте свой страх, чтобы
дать противнику уверенность в своих собственных силах и сде¬
лать его небрежным и менее подозрительным к Вам»9.
Однако Наполеон, признавая, что зимнее наступление мар¬
шал провел нетрадиционно и этим ввел противника в заблужде¬
ние, позволил себе покритиковать его. Император мог думать как
угодно — он ведь был профессионалом и создавал себе легенду!
По мнению Наполеона, довольно медленный марш к Тюркхайму
(36 км за 9 дней) не позволил Тюренну в полной степени исполь¬
зовать внезапность. Да и Великий курфюрст, находясь на пре¬
красных позициях, мог пойти на риск и дать Тюренну большое
сражение у Кольмара, считал император10. Но Фридрих Виль¬
гельм, как и многие другие чины Империи, готов был предоста¬
вить Леопольду I помощь, если их объединенные силы будут
противостоять французам в пропорции 3 к 1, и не видел выгоды
для себя, когда эта пропорция составила 5 к 4. Как бы то ни было,
Тюренн ни на минуту не забывал о своей цели — отстоять Эльзас
и активно держал оборону при искусном использовании маневра
и сражения.
Единственным желанием вернувшегося в Париж триумфато¬
ра было избежать всеобщего шума и восхвалений в собственный
адрес. Анри знал им цену, он устал и хотел отойти от военной
и общественной жизни. Он собирался нанести продолжительный
визит в Дом отцов-ораторианцев в Париже, двое из которых, отец
Кастель и отец Дени, способствовали его обращению в католи¬
цизм, и посвятить один или два года внимательному изучению
9 Ibid. Р. 363-365.
10 Napoleon I. Darstellung der Kriege... S. 327.
190
католической религии. С помощью веры он хотел принести в свою
душу мир, но война не прекращалась.
Шесть больших армий формировались в Европе весной 1675 г.
Армия принца Конде должна была противостоять испано-гол¬
ландским войскам Вильгельма Оранского во Фландрии, курфюрст
Бранденбурга собирал армию против Швеции, объявившей ему
войну, а император опять сделал ставку на своего лучшего фель¬
дмаршала, не боявшегося Тюренна — Монтекукколи.
Но 63-летний Анри отказался возглавить армию, выразив перед
королем желание уйти в частную жизнь. Людовик настаивал, ви¬
конт же сопротивлялся. Наконец, он спросил совета у отцов-орато-
рианцев, и те сказали, что служить королю и Франции — его великий
долг. И Тюренн дал Людовику согласие возглавить армию. Перед
началом кампании он посетил кардинала де Реца и пообещал ему,
что если он вернется, то посвятит всю оставшуюся жизнь религии.
11 мая 1675 г. маршал покинул Париж и отправился к своей
армии, стоявшей в Эльзасе между Кольмаром и Страсбургом. Вся
Европа приготовилась наблюдать за дуэлью двух знаменитых пол¬
ководцев, от воли и таланта которых зависел исход борьбы меж¬
ду Францией и Империей, да и войны в целом. Монтекукколи, под
командованием которого находилась 26-тысячная армия (14000
пехоты и 12000 конницы), получил приказ вторгнуться из Шва¬
бии в Эльзас и Лотарингию. Французы на сей раз имели численное
преимущество, располагая 22000 пехоты и 10000 конницы. Со¬
гласно же другим подсчетам у имперского полководца было 25 000,
а у Тюренна — 20000 солдат. Вероятнее, все же, первое — Людовик
и Лувуа основательно готовились к кампании, да и маршала слож¬
но было бы уговорить вернуться на плохих условиях. Анри был
уверен в победе. Монтекукколи — тоже, что он и заявил в письме
магистратам Страсбурга, где он сам был исключительно популярен.
Дело в том, что уже в первой половине мая имперский полко¬
водец вступил в переговоры с властями Страсбурга о предостав¬
лении ему переправы через Рейн. В ответ Тюренн, планировав¬
ший наступление с целью воспользоваться ресурсами противника
и побудить некоторые пограничные германские княжества к ней¬
тралитету, потребовал от города соблюдать нейтралитет, стал ла¬
герем в Ахенхайме и двинул кавалерию к Бенфельду. Он был так
близко от города — всего в 6 милях! Присутствие французов возы¬
мело соответствующий эффект — город был закрыт для имперцев.
191
21 мая 1675 г. Монтекукколи форсировал Рейн ниже Страс¬
бурга, и сделал вид, что собирается осадить Филиппсбург, желая
выманить Тюренна из города. Графу не удалось обмануть викон¬
та: тот, оставив армию в Страсбурге, с 1400 всадников отправился
на север, укрепил гарнизон Филиппсбурга, посетил Хагенау и, убе¬
дившись, что все в порядке, вернулся в Страсбург. Монтекукколи
упорствовал в своем намерении, направив кавалерию по западно¬
му берегу Рейна и в направлении Ландау и Нойштадта в Пфальце,
как будто угрожая Мозелю и северной границе Эльзаса. И опять
Тюренн практически противостоял тому, чтобы фельдмаршал
взял инициативу в свои руки. В начале июня он послал полк ка¬
валерии и бригаду пехоты с 6 орудиями соорудить мост к югу
от Страсбурга около деревни (Эттенхайм, где несколько островов
образовывали сравнительно узкое пространство, которое необхо¬
димо было пересечь. Мост был готов через 4 дня. Маршал перевел
по нему свою армию и стал в Виллыптадте к югу от реки Канциг
и к юго-востоку от Страсбурга, создав угрозу базе Монтекукколи
в Оффенбурге.
Когда последний понял ситуацию, он расположился севернее
Канцига в 7 милях к юго-востоку от лагеря Тюренна, прикрывая
Оффенбург, из которого в случае поражения, он мог без препят¬
ствий уйти в Германию. «Позиции Тюренна были плохими, —
считал Наполеон, — он должен был либо вступить в сражение,
либо подвергнуться опасности потерять мост в Оттенхайме и от¬
ступить». С другой стороны, по его мнению, Монтекуколи сделал
ошибку, не совершив непрерывный марш к мосту в Оттенхайме
и не окружив тем самым силы Тюренна.
Маршал должен был охранять два моста — один в Оттенхай¬
ме, а другой между Страсбургом и Келем, который принадлежал
жителям Страсбурга, страстно желавшим нарушить свое обеща¬
ние нейтралитета. Анри было необходимо оставаться в Вилль-
штадте и прикрывать мосты, но в таком случае его правый фланг
растягивался, по меньшей мере, на 10 миль. Он наше выход, при¬
казав перенести наплавной мост в Оттенхайме в Альтенхайм,
и тем самым сократил свою линию обороны на 4 мили. 22 июня
мост в Альтенхайме был готов.
У Монтекуколи возникла идея взять мост в Альтенхайме и он
перенес свой лагерь на 7 миль севернее к подножию гор Черного
Леса. Тюренн тоже продвинулся севернее и стал между Страсбургом
192
и имперской армией. Эти маневры проходили на фоне очень до¬
ждливой погоды, когда Рейн и впадающие в него речки были пе¬
реполнены водой.
Фельдмаршал оставил значительную часть провизии и аму¬
ниции в Страсбурге, запасы его армии подходили к концу, и он
направил послов в Страсбург с просьбой выслать конвой. В ожи¬
дании последнего плохое состояние войска заставило его поки¬
нуть Черный Лес и занять позицию за рекой Ренхен у Шертц-
хайма. Тюренн расположился напротив у деревни Фрайштадт
и, получив от своих шпионов сведения, что противник ожидает
конвой, сделал все, чтобы тот не достиг назначения. Он преградил
Рейн эстакадой, острова занял отрядами, а фарватер обстрели¬
вал перекрестным огнем пушек. Подвоз продовольствия по Рей¬
ну из Страсбурга для имперской армии был прерван. Французы
также оказались в тяжелом положении, так как недоставало фура¬
жа, а болотистая местность и дожди способствовали росту болез¬
ней среди солдат и офицеров. Поэтому 15 июля маршал, оставив
на занимаемой позиции три сильных батальона графа Гамильтона
и два ирландских батальона, с главными силами двинулся в обход
левого фланга имперцев и отрезал Монтекукколи от Страсбурга
и Оффенбурга.
Фельдмаршал, оказавшись также отрезанным от части своей
армии под командованием Капрары и от отрядов, наблюдавших
за мостом в Альтенхайме, решил 23 июля атаковать французов.
Сам он с главными силами намеревался идти на Фрайштадт, Ка-
прара со стороны Оффенбурга должен был атаковать французский
тыл, герцог Лаотарингский — правый фланг, а отряд из 4000 че¬
ловек — Гамильтона на Ренхене. Командиру этого отряда по при¬
бытии на место необходимо было дать сигнал к выступлению всех
имперских войск огнем из 4 пушек. Но сигнала не последовало!
4000 солдат были введены в заблуждение проводниками, кото¬
рых, не исключено, нанял Тюренн. Они вернулись в свой лагерь,
как поступили не услышавшие сигнального огня Капрара, герцог
Лотарингский и сам Монтекуколи, разочарованный и злой. Герцог
Лотарингский, правда, попытался на исходе ночи напасть на фран¬
цузов, стоявших у Ренхена, но густой туман рассвета и осведомлен¬
ность, что противостоять ему будет лично сам Тюренн, заставили
его ретироваться. Маршал пошел в направлении, которое взял гер¬
цог, и стал у деревни Гамсхурст на реке Ахер на малом расстоя¬
193
нии от Шертцхайма и Фрайштадта. Так происходило непрерывное
маневрирование двух армий, пытавшихся зайти в тыл друг другу,
истощить силы противника и найти слабое звено в обороне.
Впоследствии Наполеон так оценил дуэль полководцев: «Тю¬
ренн показал в этом походе свое несравненное превосходство над
Монтекукколи: первое — он подчинял его своей инициативе; вто¬
рое — он воспрепятствовал ему войти в Страсбург; третье — он пе¬
рехватил Страсбургский мост; четвертое — он отрезал на Ренхене
неприятельскую армию»11. Теперь виконт мог заставить своего
главного противника принять бой в невыгодных для того условиях.
Предчувствовал ли Анри свою гибель? Вряд ли. По крайней
мере, 24 июля, несмотря на предыдущую бессонную ночь, он чи¬
тал книгу о стране, где находился со своей армией, о ее Черных
Горах и долинах. Утром 25 июля произошла перестрелка между
отрядами Тюренна и 2000 пехотинцев герцога Лотарингского,
закончившаяся отступлением последнего. Ночью Монтекукколи
снялся с Шерцена и двинулся к Бюлю в 5 милях от Ахерна и 6-ти
от Бадена. Услыхав об этом, утром 26 июля в 4 часа маршал пере¬
местил свой лагерь в Ахерн у кромки Черного Леса. Фельдмаршал
обосновался на сильных позициях в Засбахе (или Нижнем Засба¬
хе), маленьком городке в 3 милях к югу от Бюля и всего в миле
к юго-западу от Ахерна. Обнаружение Тюренна в Ахерне стало
для него неприятным сюрпризом. Монтекукколи расположил
свою армию в дефиле, ведущем к Засбаху.
Утром 27 июля, осматривая позиции противника, маршал за¬
метил, что правый фланг противника хорошо защищен ручьями,
впадинами, лесом и укреплениями, и удивился, что он не сделал
никаких приготовлений на левом фланге. Более того, Тюренн
обнаружил небольшой проход у левого фланга Монтекукколи,
по которому можно будет провести свою армию и отрезать им¬
перцам путь к отступлению. Раздав все приказы, в полдень Анри
написал королю письмо, в котором описал план предполагаемого
сражения и обещал послать курьера в Париж, как только оно за¬
кончится. Его уверенность в грядущей победе показывают слова,
сказанные своим офицерам: «Дело сделано! Наконец я поймал
его, он не сможет избежать боя. Сейчас я пожну плоды этой уто¬
мительной кампании».
11 Ibid. S. 334-336. Longueville Т. Marshall Turenne. Р. 382-383.
194
Когда его солдаты маршировали через дефиле в долине, где
был лагерь Монтекукколи, Тюренн, устроившись под деревом,
он съел свой нехитрый обед и отдыхал, пока ему не сказали, что
конница противника идет на его левый фланг. То был сигнал, что
фельдмаршал обнаружил его марш в его сторону. Виконт вскочил
на коня посмотреть на действия противника — определенно тот
попал в ловушку! Борьба обещала быть серьезной. Мушкетеры
уже перестреливались на правом фланге, вступили в дело и пушки.
«Не езжайте, — воскликнул граф Гамильтон, — они стреляют в на¬
правлении, куда Вы скачете!». «Я с удовольствием вернусь, ибо
определенно не желаю быть убитым сегодня», — ответил Тюренн.
Однако он не взял с собой обычно сопровождавшего его молодо¬
го племянника герцога д’Эльбефа и свой штаб. Маршал выехал
на рекогносцировку в сопровождении командующего артиллери¬
ей Сен-Илера. К несчастью, он набросил на плечи красный плащ,
привлекший внимание артиллеристов Монтекукколи, открывших
огонь. Сен-Илер обернулся к командующему спросить, одобря¬
ет ли он его позицию, и увидел, что тот упал на переднюю луку
седла. Пушечный выстрел поразил его. Когда лошадь останови¬
лась, он упал на руки подбежавших людей, дважды открыл свои
глаза и закрыл их навеки.
Тот же выстрел оторвал руку Сен-Илера. «Не горюй обо
мне, — сказал храбрый воин своему сыну, — мы все должны опла¬
кивать этого великого человека». Весть о смерти полководца рас¬
пространилась очень быстро. Солдаты кричали: «Наш отец мертв!
Давайте биться, отомстим за него, нашего генерала и защитника!»
Но ни один офицер не смог возглавить армию. Подчиненные мар¬
шала, горя желанием отомстить за него, не обладали ни таланта¬
ми, чтобы следовать его плану, ни уверенностью в войсках, кото¬
рые чувствовали их колебания. Они ссорились и дискутировали.
И солдаты в отчаянии предложили: «Пусть Свободный пегий (так
они назвали лошадь Тюренна) поведет нас вперед».
Гибель соперника повергла в шок и Монтекукколи, под ко¬
торым в тот день пала лошадь. Он искренне воскликнул: «Сошел
со сцены мира человек, делающий честь человечеству!» На следу¬
ющий день сражение возобновилось. И хотя имперцы потеряли
5000 человек, а французы — 3000, их деморализованная армия
стала в беспорядке отступать. Монтекукколи приказал своим
войскам идти вперед, а кавалерии — преследовать отступавших.
195
У Альтенхайма, где французы переходили Рейн, фельдмаршал
желал навязать им решающую битву, но наткнулся на стойкое
сопротивление, организованное принявшими командование гене¬
рал-лейтенантами де Лоржем и де Вобрюном. Они прикрыли пе¬
реправы и сумели отрезать от них подходившие войска имперцев.
Вобрюн был убит, а де Лорж после окончания переправы главных
сил королевской армии отступил в Эльзас. Весь процесс отступле¬
ния длился немногим более 24 часов.
Место, где упал с лошади Тюренн, швабские крестьяне в те¬
чение многих лет держали под паром, и бережно хранили дерево,
под которым он сидел перед гибелью12. Удивительно, что люди,
которые пострадали от его действий, отнеслись к его памяти с та¬
ким уважением!
Через два дня плохая весть достигла Парижа. Гибель Тюренна
повергла и короля, и парижан в оцепенение, сменившееся пани¬
кой — все с ужасом ожидали, что Монтекукколи вот-вот появится
у стен города. Потеря эта для Франции была невосполнима — гроб
с прахом полководца встречали тысячи людей на всем пути к сто¬
лице. Людовик XIV отдал праху Тюренна поистине королевские
почести, словно предчувствуя, какие неудачи обрушатся на его
государство после гибели первого маршала Франции. Он удосто¬
ил Тюренна высшей посмертной чести, приказав похоронить его
прах в базилике Сен-Дени, усыпальнице французских королей.
Может быть, по мнению Сен-Эвремона, король осознал, как мно¬
гим он обязан своему полководцу.
Из всех прощальных речей, посвященных полководцу, стоит
привести слова епископа Нима Флешье: «Даже когда он (Тюренн)
командовал войсками, он рассматривал себя как солдата Иисуса
Христа; он освящал войну чистотой своих намерений, желанием
счастливого мира и законов христианской дисциплины. Он счи¬
тал солдат братьями и в своей жестокой профессии занимался
благотворительностью, когда даже в мирное время люди об этом
забывают. Вдохновленный великими идеями, он проявлял боль¬
шое мужество, становившееся крепче благодаря религиозным
принципам...»13
12 Muller W. The elements of the scicence of war. L., 1811. P. 17;
Berenger J. Turenne. P. 424.
13 Longueville T. Marshall Turenne. P. 393.
196
В 1793 г. во время Французской революции могила полковод¬
ца была осквернена, но затем его останки были перенесены в Му¬
зей Памятников. А на следующий день после 18 брюмера 1799 г.,
когда Бонапарт сверг Директорию, в газетах появились статьи
о другом волнующем парижан событии. По столице ходил слух
о том, что тело маршала Тюренна собираются поместить в зда¬
нии музея Жарден де Плант, где оно будет лежать между чучелом
жирафа и панцирем гигантской черепахи. Вот в таком, примерно,
стиле парижские газеты разъясняли эти слухи: «Тело Тюренна
действительно находится сейчас в кабинете истории природы ря¬
дом со скелетом жирафа. Подобает ли подвергать останки велико¬
го воина такой профанации?... Но слава маршала Тюренна не ума¬
лится оттого, где находится его тело, и помещено оно туда лишь
временно, и не с дурными намерениями, а, напротив, с целью со¬
хранности этой почитаемой реликвии. Три года назад гражданин
Дефонтэн, профессор ботаники Жарден де Плант, проезжая через
Сен-Дени, узнал, что местные власти хотят подвергнуть оскорби¬
тельным церемониям мумию Тюренна как одного из презренных
аристократов. Он добился разрешения поместить мумию в музей
истории природы Ботанического сада, под предлогом, что она мо¬
жет служить научным экспонатом, и останки героя были спасены
из рук варваров. Такова история помещения мумии Тюренна в му¬
зей истории природы, — наука спасла ее, когда это не в силах были
сделать разум и правосудие, наука дала ей убежище, вовсе не по¬
мышляя унизить славу героя». Есть и иная версия этой истории:
слова о Тюренне, приведенные выше, якобы сказал 15 термидора
(2 августа) 1799 г. член Совета 50-ти Дюмолар14. В 1800 г. по при¬
казу Наполеона полководец был перезахоронен в Доме инвалидов,
и сегодня там покоится недалеко от гробницы самого императора.
Луи Конде чувствовал себя так, словно лишился своей второй
половины. Фобос ушел, Деймос остался. Но ненадолго.
14Berenger J. Turenne. Р. 503.
197
Обитатель Шантийи
Настоящий полководец должен умереть от старости или,
по крайней мере, под старость
Плутарх
Эта ветвь Бурбонов всегда была отважной и доблестной,
и никогда не болела лихорадкой трусости
Брантом
Рейнская кампания 1675 г. могла войти в анналы истории уже тем,
что явилась последним крупным военным предприятием в жизни
трех талантливейших военных — Тюренна, Конде и Монтекукколи.
Два месяца этого года — июнь и июль — Фландрская армия
Конде, в которой пребывал Людовик, маневрировала, скован¬
ная присутствием монарха, хотя главнокомандующим считал¬
ся принц. В это время Вильгельм Оранский, ожидая наилучшей
возможности выступить, стоял со своими и испанскими войска¬
ми в Брабанте. Наконец, в конце июля Людовик уехал в Париж,
и Луи, освободившись от его присутствия, взял наступательный
курс и пошел маршем к Эно.
Гибель Тюренна изменила все. Растерянные король и Лувуа
не видели в другом еще живущем военном, кроме принца Кон¬
де, человека, способного заменить главнокомандующего Рейн¬
ской армии и поправить положение. И Людовик отозвал Конде
из Фландрии в Эльзас. В столь печальных обстоятельствах Луи,
чтобы не терять присутствие духа, пошутил в разговоре со свои¬
ми офицерами: «Сейчас я желаю многого — иметь возможность
хотя бы два часа пообщаться с духом Месье Тюренна, чтобы быть
способным следовать масштабу его идей». Так он расставил себя
и погибшего коллегу по местам — не совсем справедливо по отно¬
шению к себе, надо признать. В письме к Лувуа, написанном перед
отъездом в Эльзас, принц говорил: «Мое здоровье так неустойчи¬
во, что я боюсь, как бы оно не подвело меня, если в конце этой
198
осени станет холодно... Поэтому я могу не оправдать как надежд
короля, так и своих собственных, хотя буду делать все возможное,
на что еще способен»1.
1 августа принц покинул свой лагерь около Ата, и 18 авгу¬
ста прибыл в Шатенуа на восточном склоне Вогезов. В это время
пришли плохие новости — маршал Креки с частью Фландрской
армии, занимавший довольно сильные позиции между Сааром
и Мозелем, был атакован герцогом Лотарингским у Консарбрю-
кена (Конзебрюка). Понеся значительные потери, войска Креки
отошли в Трир, а сам он попал в плен.
После Засбаха силы Монтекукколи выросли до 30 000 человек,
тогда как обещанные Лувуа подкрепления так и не пришли. В этих
обстоятельствах принц не стал рисковать и решил преимуществен¬
но держать стойкую оборону до зимы. Его первым предприятием
была помощь Хагенау, осажденному Монтекукколи с целью сде¬
лать его базой для продвижения имперской армии дальше в Эль¬
зас и Лотарингию. 19 августа Конде пошел с армией в направлении
Хагенау. Фельдмаршал, узнав об этом, снял осаду и двинулся ему
навстречу. Один день армии находились друг от друга в пределах
видимости, но принц, спасший Хагенау и достигший своей цели,
отошел в Шатенуа. Преследовавший его Монтекукколи нашел его
позиции сильными и не решился на атаку.
Два месяца Конде стоял в Шатенуа, отражая все попытки
фельдмаршала пройти через равнину. Но в то время, как его ос¬
новные силы были неподвижны, активно действовал 5-тысячный
отряд кавалерии, наблюдая за противником, нападая на его кон¬
вои и перерезая коммуникации. Имперцы выдохлись первыми.
Подобно Конде, Монтеккукколи тоже имел за спиной груз про¬
житых лет, который делал нежелательным продолжение войны
в зимнее время, более того, его планы разрушила смерть герцога
Лотарингского 17 сентября и уход его войск с позиции у Мозеля.
Последнее предприятие имперцев — осада Саверна — была сня¬
та всего через несколько дней, хотя принц не давал ни малейшего
сигнала к выступлению из Шатенуа. 1 ноября армия Монтекукко¬
ли, покидая Эльзас, переходила Рейн* 2.
^evigne. 26 August 1675; Godley Е. The Great Conde. P. 580.
2 Muller W. The elements of the science of war. P. 17-19.
199
На следующий день принц, считая свою задачу выполненной,
с облегчением отказался от своего последнего командования. Он
исключительно успешно провел кампанию, держа оборону, что
было в тех условиях самым приемлемым решением, и завершил
дело своего соратника. В то время как Монтекукколи просил от¬
ставки у своего императора, заявляя, что не будет рисковать своей
репутацией в войне против менее способных полководцев, нежели
Тюренн или Конде, последний уже вернулся в Шантийи. Единст¬
венный стимул, который мог его вернуть на войну, был, возмож¬
но, не беспричинно, устранен. Весной следующего года его при¬
гласили, хотя и не в приказном порядке, принять командование
на Рейне. Чувствуя себя неспособным отвечать за всю кампанию,
Луи возобновил перед королем свою просьбу о том, чтобы разде¬
лить обязанности главнокомандующего с сыном, герцогом Энги-
енским. Людовик отказал, и это был для Конде финальный знак,
что надо уходить.
А фельдмаршал Монтекукколи остаток жизни работал в во¬
енной администрации в Вене и сочинял научные и литератур¬
ные труды. Правда, писал он и много раньше своей отставки.
Этот полководец был примечательной фигурой не только на по¬
лях сражений XVII столетия, но и относился к числу передовых
военных теоретиков своего времени. Имперский фельдмаршал
выступал против пассивной тактики ведения войны и главным
средством достижения победы считал не маневрирование на те¬
атре военных действий, а бой. Большое значение он придавал
тщательной подготовке сражения, снабжению армии и обеспе¬
чению безопасности своих коммуникаций. Он очень ценил мощь
артиллерийского огня. Монтекукколи оставил после себя воен¬
но-теоретические сочинения, в которых изложил собственные
воззрения на войны своей эпохи. Его главный труд «Записки Рай¬
мондо графа Монтекукколи, или Главные правила военной нау¬
ки» был закончен в 1664 г. Это систематизированное изложение
военной теории XVII в. строилось на серьезной научной основе.
Трехтомные «Записки» были переведены с французского языка
на русский и изданы в Москве в 1760 г. Во всех трех книгах автор
проводил идею о том, что любая держава должна «беспрестанно
во всеоружии быть», и обосновывал ее тем, что «... Хотя ты нико¬
го не затронешь, но тебе соседи... в покое существовать не дадут.
Если внешнего противника не окажется, то начнутся внутренние
200
мятежи». Первейшей задачей монарха Монтекукколи считал за¬
боту об укреплении и обеспечении армии: «В котором государстве
оружие процветает, там науки, художества, купечество и весь на¬
родонаселение в благополучном состоянии. Ежели ружьецо ржа¬
веть, а лавры увядать начнут, то ни безопасности, ни силы, ни сла¬
вы, ни мужества, ни прямого спокойствия в государстве не будет».
Успех на войне прославленный имперский фельдмаршал опреде¬
лял следующим: «Победа получается добрыми приготовлениями,
умной диспозицией командующего генерала и храбрыми дейст¬
виями войск». Именно так он стремился делать во всех войнах,
в которых ему довелось участвовать. После окончания войны
император Леопольд даровал Монтекукколи титул имперского
князя, а Карл Испанский — герцога Мелфи. Смерть подстерегла
его внезапно, хотя и не на поле боя. 16 октября 1680 г. во время
торжественного въезда в замок Линц он был сражен балкой, нео¬
жиданно свалившейся ему на голову3.
В последние годы войны обе стороны увидели, что достигли
небольших целей очень большой ценой. Еще раньше информация
о растущих финансовых трудностях Франции с большим удовлет¬
ворением воспринималась противниками Людовика XIV. Однако
высказанная Вильгельмом III Оранским в августе 1675 г. надежда,
что экономические проблемы и вызванные ими социальные кон¬
фликты могут заставить Людовика XIV скорее заключить мир
и пренебречь рядом французских интересов, не осуществилась.
Ведь растущий дефицит средств у всех участников войны увели¬
чивал их готовность к миру. Еще в январе 1676 г. представители
Франции, Испании и Нидерландов начали при английском по¬
средничестве дискуссии в Нимвегене. Только император Лео¬
польд сначала отказался участвовать в работе Конгресса, но когда
кампания 1676 г. не дала позитивных результатов, кроме захвата
в сентябре имперскими войсками Филиппсбурга, он согласился.
Имеющиеся трудности решительно не повлияли на внеш¬
нюю политику Людовика и итоги мирных переговоров. Тюренн
и Конде сделали свое дело. В этой войне Франция показала себя
достаточно сильной в военном и экономическом отношении, что¬
3См.: Ausgewahlte Schriften des R. Fiirsten Montecuccoli, Bd 1-4, Wien,
1899-1900; в рус. пер. — Записки Раймунда графа Монтекукули или глав¬
ные правила военной науки. М., 1760.
201
бы в течение рада лет противостоять европейской коалиции. А ее
противники были менее подготовлены к тяготам войны, и в анти-
французской коалиции возникли трения, которые Франция ис¬
пользовала в своих интересах. Но даже Людовик вынужден был
признать, что и он не смог бы победоносно вести борьбу долгое
время. Осознание этого, а также тот факт, что во время конгресса
в Нимвегене все увеличивавшиеся противоречия в лагере против¬
ника давали ему возможность заключить выгодный для Фран¬
ции в территориальном отношении мир, подтолкнули короля
к окончанию войны. Да и новые военные достижения конца вой¬
ны позволяли требовать немалого: например, усилиями маршала
Вобана были взяты Гент и Ипр, а маршал Креки в успешно проти¬
востоял Карлу V Лотарингскому в Германии. В результате заклю¬
ченных в 1678-1679 гг. договоров Версаль получил Филиппсбург,
но оставил за Империей Фрайбург. Получив Лонгви и Нанси,
французы фактически оккупировали Лотарингию. Нидерланды
отстояли свой авторитет и независимость, а для Габсбургов эта
война закончилась разрывом стратегически важной «испанской
дороги» — через Северную Италию и Савойю во Франш-Конте,
а затем через Лотарингию в Нидерланды4.
Последние одиннадцать лет жизни Великий Конде провел
в своем владении Шантийи. Его современники полагали, что не¬
важное здоровье в меньшей степени, нежели боязнь унижений
со стороны монарха, способствовали его отстранению от при¬
дворной жизни. Хотя он уже нередко передвигался не верхом,
а в коляске, не подагра была истинной причиной того, что он от¬
казался от любимого дела. По сути, принц так и не принял реформ
в военном министерстве. Как написал его потомок Луи-Жозеф,
«славой, честью и ярким талантом этого человека хотели дирижи¬
ровать при дворе... Но та монархия была его родиной, Лувуа был
ее министром, а он — принцем крови... Люксембург же был просто
генералом и мог позволить себе подчиняться приказам свыше...»
В этих словах есть правда.
“Hatton R. Nijmegen and the European Powers//La Paix de Nimegue.
Colloque Internationaldu Tricentanaire del4-16 September 1978. Amsterdam,
1980. P. 3; Wars of the Age... P. 126-128.
202
Кроме того, что не менее значимо, жизнь при дворе в послед¬
ние годы жизни Конде усложнилась. Этикет становился более
строгим, король — более требовательным к его соблюдению и од¬
новременно склонным к фаворитизму. Обязанности принца крови
предполагали его постоянное присутствие при особе Людовика,
что он уже не мог делать. Этим он мог навлечь на себя неодобри¬
тельное отношение остальных придворных, а король ему делать
поблажки, как видно, не собирался. Время от времени Людовик
унижал его, напоминая, что даже принцы держат свой ранг от ко¬
роля, но при дворе, во всем королевстве и за его пределами Конде
не только в последние годы, но уже давно стал фигурой, олицетво¬
рявшей собой истинное величие. Его нельзя было сильно тронуть.
Решение принца стало сенсацией при дворе, и оно было удов¬
летворено. На его просьбу уйти на покой Людовик ответил: «Я со¬
гласен, но не без сожаления, что я не смогу давать советы самому
великому человеку своего королевства»5. Сейчас он это мог при¬
знать и, не исключено, почувствовал большое облегчение.
Вольтер писал: «... Он очень ярко ворвался в Версаль... он мог
вести беседы на равных с гениями всех наук, при этом не обладая
знаниями ни в одной их них... Он был достоин этих бесед... Утра¬
тив силу своего тела, которая была скорее подвижной, нежели
прочной, он пал перед временем; и сила его ума исчезала вместе
с силой тела; в последние два года жизни ничего не осталось от Ве¬
ликого Конде». Возможно, мнение этого великого французского
просветителя придало силу целому ряду легенд и исторических
анекдотов о жизни Конде после отставки, о его унижениях пе¬
ред королем, о, якобы, беседах с мертвыми и других чудачествах.
Но все было не совсем так. Или совсем не так.
В Шантийи Луи Конде не закрылся от мира. Похоже, он не из¬
менял своим привычкам. Писатели и ученые как обычно, посе¬
щали его, и не находили его дух подавленным. Он, как и раньше,
находился в центре внимания, несмотря на некоторые очевидные
и неблагоприятные изменения. Итальянский посланник, писа¬
тель и мемуарист Прими Висконти нашел героя старым челове¬
ком, искалеченным подагрой, не совсем опрятным, постоянно
5 Louis Joseph de Bourbon Conde. Op.cit. P. 213, 215, 216, 333; Pouilly I.
de. Portrait de Konde. P. 36.
203
нюхавшим табак и «похожим на разбойника с большой дороги»,
но тут же заметил, что его импрессия, орлиный взор, его универ¬
сальные знания и изысканная речь соответствовали той великой
репутации, которую он сам себе создал6. Мнению иностранца,
пожалуй, можно больше доверять, чем многим современникам
принца, пропитанным нравами Версаля и не пренебрегавшим воз¬
можностью уколоть тех, кто гораздо выше их.
К тому же, частые посетители его замка отмечали, что принц
по-прежнему умел наслаждаться жизнью в компании людей, го¬
раздо моложе его. В корреспонденции о нем редко упоминали без
восхищения. Мадам де Лафайет гордилась своим визитом в Шан¬
тийи, а мадам де Севинье как-то спросила дочь после бала в Вер¬
сале, где была введена новая мода: «Ты слышала о «прозрачных»?
Они настаивают на ношении платьев из красивой золотой парчи
под прозрачными голубыми платьями из английских кружев или
газа... Месье Принц написал из Шантийи этим дамам, что прозрач¬
ные верхние платья были бы в тысячу раз восхитительней, если бы
они под них не надевали ничего, кроме своей прекрасной кожи».
Много внимания Луи стал уделять своей немалой семье. Еще
в 1670 г. он передал губернаторство в Бургундии своему сыну гер¬
цогу Энгиенскому. Анри-Жюль, обладая амбициями отца, стре¬
мился достичь того же величия. На войне он показывал почти
суицидальную храбрость, и фортуна к нему благоволила. Но он
не обладал полководческими данными отца, и нередко представ¬
лял большую угрозу для своих собственных войск, нежели армии
противника. Не случайно король игнорировал просьбы обижав¬
шегося отца предоставить сыну командование армией. Военная
карьера Анри-Жюля не удалась, но губернатором провинции он
был образцовым7.
Принц обожал своих внуков. За 14 лет, с 1666 по 1680 год, у гер¬
цога Энгиенского и его супруги, занимавших особняк Конде в Па¬
риже, родилось 4 сына и 6 дочерей. Среди них принц больше всех
выделял Мадемуазель де Бурбон, трудное рождение которой он
особенно прочувствовал, но и ее младшие сестренки не могли по¬
жаловаться на отсутствие внимания со стороны деда. Состоявший
6 Voltair. Siecle... Chapter II; Primi Visconti. Memoires de la Cour de Louis
XIV/trans. J. Lemoine. P., 1908. P. 211.
7 Swann J. Provicial Power and Absolute Monarchy. P. 43-44.
204
в его окружении в те годы Бурдало поражался, что Конде был
прекрасно осведомлен об их здоровье и знал каждую особенность
их поведения. Из четырех внуков принца только один — Луи де
Бурбон — дожил до зрелого возраста. В большинстве своем вну¬
ки Великого Конде не поражали общество особой красотой ума
и тела, но одна из его внучек — Мадемуазель Шалоруа, будущая
герцогиня дю Мен — отличалась блестящим интеллектом, силь¬
ной волей и склонностью к рискованным предприятиям. Именно
в ней воплотился дух ее деда.
Большое значение обитатель Шантийи придавал образованию
единственного выжившего мужчины рода — герцога де Бурбона.
Он сам подобрал ему учителей-иезуитов, а затем посоветовал
своему сыну отдать семилетнего внука в Клермонский колледж
в Париже. Юного герцога нельзя было обвинить в отсутствии
интеллекта, но учился он куда хуже Анри-Жюля, не говоря уже
о блестящих способностях самого Луи Конде.
Много счастья в последние годы жизни принца принесли ему
племянники рода Конти — Луи-Арман де Бурбон и Франсуа-Луи
де Бурбон — дети от брака его брата Армана де Бурбона, прин¬
ца Конти, и племянницы Мазарини Анны-Марии Мартиноцци.
Смерть родителей возложила заботу о них на Конде и герцоги¬
ню де Лонгвилль. Франсуа-Луи в 1688 г. женился на своей кузи¬
не, старшей внучке Конде Марии-Терезе де Бурбон, а Луи-Арман
в 1681 г. стал зятем короля, вступив в брак с мадемуазель де Блуа,
дочерью бывшей фаворитки короля Луизы де Лавальер. Мать
Луиза (перестав быть любимой короля, она ушла в монастырь
кармелиток) посетила их свадьбу и восхитила всех своей граци¬
ей и достоинством. Но у принца ее появление вызвало другие ас¬
социации — он вспомнил свою возлюбленную Марту дю Вижан,
проведшую в этом же монастыре 20 лет и умершую в его стенах.
Он прослезился, как прослезился и весь двор, присутствовавший
на свадьбе, но по другому поводу — невеста и жених были так юны
и красивы, что вызывали у всех умиление.
Принцы Конти не сделали карьеры при дворе из-за пренебре¬
жения к своим обязанностям и этикету, чем навлекли немилость
короля. Оба попросили разрешения отправиться на военную служ¬
бу в Польшу, в чем им не было отказано. Но в Польше в то время
было спокойно, и братья оказались в Венгрии волонтерами в им¬
перской армии. В письмах они молили Людовика о прощении,
205
но тот сжигал их, не читая. Слухи о храбрости братьев на войне
просачивались в Париж, и Конде в тех условиях не мог не просить
короля за племянников. Очень многие при дворе рассматривали
просьбы принца как унижение. Но Людовик приказал вскрывать
всю переписку братьев Конти, и обнаружилось, что они в обще¬
нии с друзьями позволяли себе насмешливо отзываться о нем
самом, мадам де Ментенон и нравах при дворе. Возмущение ко¬
роля не зашло слишком далеко. Он разрешил братьям вернуться
во Францию, а своему зятю даже появиться при дворе, но ничего
не забыл и не простил.
В 1685 г. Луи-Арман умер от оспы. Его младший брат Фран-
суа-Луи, носивший титулы графа де Ла Марша, графа де Клермо¬
на, принца де Ла Рош-сюр-Ион, и ставший 3-м принцем де Конти,
вынужден был пребывать в ссылке в Шантийи. Лишь на смертном
одре Конде получил для него прощение, после чего тот с отличием
служил под командованием герцога Люксембургского. Франсуа-
Луи известен как Великий Конти, и как человек, по мнению сов¬
ременников, обладал большим интеллектом и удивительным маг¬
нетизмом. Сен-Симон писал, что «даже его недостатки обладали
бесконечной грацией». В 1697 г. на сейме в Варшаве большинст¬
вом голосов Конти был избран новым королем Речи Посполитой,
но отказался от короны, убедившись, что ему не справиться с ар¬
мией его соперника — курфюрста Саксонского Фридриха II Авгу¬
ста (Августа Сильного), поддерживаемого русским царем Петром.
В 1703 г. он был назначен главнокомандующим французской ар¬
мией в Италии, но не достиг военных успехов8.
Принцу было отказано видеть славные достижения своих
прямых потомков на полях сражений, но он внимательно следил
за судьбой своих учеников — бывших своих офицеров, в частно¬
сти, герцога Люксембургского. Именно на последнего пал выбор
короля возглавить командование армией Конде, когда тот ото¬
шел от войны. Но кампания 1676 г. заставила весь двор говорить,
что «Франция не приобрела ничего, кроме несчастий, когда Кон¬
де отправился в Шантийи, а Тюренн в Сен-Дени». Тогда герцог
Люксембургский не оправдал надежд, не отстоял Филиппсбург,
павший 9 сентября перед натиском Карла Лотарингского. И даже
8 Сен-Симон. Мемуары. Книга 2. С. 165. GodleyE. The Great Conde.
P. 93-594.
206
почетное заключение Нимвегенского мира не вернуло герцогу фа¬
вор Людовика, ибо он оказался замешанным в деле, будоражив¬
шим двор и парижское общество с середины 70-х по начало 80-х
гг. XVII в. То было «дело о ядах».
В годы правления Людовика XIV отравления, как и отправ¬
ления черных месс, стали своеобразным бичом, терроризирую¬
щим общество. В литературе это явление нередко объявляется
парадоксальным: как в блестящем столетии, веке подъема науки
и культуры, веке европейской славы Франции, мог существо¬
вать совсем другой мир, наполненный преступлениями, которые
ужасают до сих пор? Мир колдунов и отравителей? Тем не менее,
парадокса здесь, по сути, нет. В русле начавшейся рациональной
эпохи наука и культура развивались бок о бок с «темными сила¬
ми». Распространявшиеся деистические взгляды оставляли Бога
в стороне, скорее наблюдателем за жизнью людей. На Бога упо¬
вать было уже сложно, но тогда на кого же рассчитывать? У кого
просить милости или гнева? Творческое меньшинство европей¬
ского общества, может, и верили в науку, но остальные... Конечно,
отравления имели место и раньше, достаточно вспомнить о Борд¬
жиа или Медичи. Однако сейчас своеобразное возвращение к язы¬
честву и мистике приобрело сакральный смысл.
Инициатором раскручивания дела о версальских отравитель¬
ницах выступил шеф парижской полиции Габриэль Николя де
ла Рейни. После подозрительной смерти в 1672 г. офицера кава¬
лерии Годена де Сен-Круа его люди нашли у покойного бумаги,
компрометирующие его любовницу маркизу де Бренвилье и сви¬
детельствовавшие о том, что ради получения наследства маркиза
отравила отца, двух братьев и сестру. В июле 1676 г. маркизе отру¬
били голову. Ее казнь вызвала смятение в высших рядах француз¬
ской аристократии. Поползли слухи, что смерти некоторых умер¬
ших недавно придворных тоже вызваны отравлениями. Король
велел де ла Рейни разобраться, не приторговывают ли в Париже
гадалки и алхимики «порошками для наследников». Отныне все
подававшиеся на стол монарха кушанья должны были предвари¬
тельно дегустироваться в его присутствии слугами. В 1677 г. де ла
Рейни через некую Мари Босс вышел на отравительницу Монву-
азен, продававшую приворотные зелья и яды женам обитателей
Версаля. Среди клиентов Монвуазен фигурировали имена мадам
де Вивонн (золовки фаворитки короля мадам де Монтеспан),
207
племянницы покойного кардинала Мазарини графини Суассон,
ее сестры герцогини де Буйон и... герцога Люксембургского. Для
беспристрастного ведения расследования был учрежден особый
трибунал — Огненная палата.
Официальный любовник Монвуазен — фокусник, шут и боль¬
шой любитель эпистолярного жанра Лесаж писал, что «связи тех,
кто занимался торговлей ядами, распространялись повсюду, даже
за границу: в Германию, Швецию и другие страны». Расстроен¬
ный своими неудачами, герцог Люксембургский не постеснялся
попросить Лесажа свести его непосредственно с самим дьяво¬
лом. Ловкий колдун сделал вид, что кинул в огонь, подсыпав туда
до этого серы или селитры, письмо, составленное герцогом, где он
просил черные силы устроить для него смерть его жены и марша¬
ла де Креки, женитьбу его сына на дочери Лувуа, возвращение ему
герцогства Монморанси и прощение короля за поражение в Фи-
липпсбурге. На самом деле Лесаж спрятал письмо, а через два дня
герцог получил его у себя дома распечатанным. Это означало, что
сатана получил и прочитал его!
Под пытками Монвуазен оговорила многих. В вину ей вме¬
нялись страшные преступления, включая убийство младенцев
во время черных месс, которые творил её соучастник аббат Гибур.
Подразумевалось, что заказчицей преступлений являлась мадам
Монтеспан, стремившаяся извести своих соперниц и вернуть себе
милость короля. Из страшной паутины свидетельских показаний
вырисовывалась картина, которую начальник полиции с содрога¬
нием был вынужден представить Людовику. Обращение марки¬
зы к дьяволу посредством «ведьминского» искусства совпадало
с кризисами в ее отношениях с королем. Графиню Суассон подо¬
зревали в отравлении мужа и испанской королевы, а также в по¬
пытках вернуть благосклонность короля, приворожив его.
Огненная палата, заседавшая с 10 апреля 1679 г. по 21 июля
1682 г., вынесла множество не подлежавших обжалованию при¬
говоров. Всего по делу проходило 400 человек. 22 февраля 1680 г.
Монвуазен была сожжена на костре на Гревской площади. В этот
день Мольер остался без зрителей: все отправились смотреть пу¬
бличную казнь, ставшую редким явлением. За этим последовало
еще 35 смертных приговоров. Многие были сосланы или даже от¬
пущены в зависимости от связей, которые они имели в судебных
кругах или при дворе. Некоторым удалось бежать, заручившись
208
поддержкой умеющих молчать сообщников. А отъезд графини де
Суассон — прекрасной Олимпии Манчини, едва не ставшей ко¬
ролевой Франции, был организован самим Людовиком XIV, ко¬
торый впоследствии горько пожалел об этом. Ведь вслед за ней
вскоре последует и ее сын Евгений Савойский, который впослед¬
ствии станет лучшим полководцем Священной Римской империи
и опаснейшим противником Франции. Мадам Монтеспан как мать
своих младших детей король пощадил — Лувуа приказал хранить
досье фаворитки в строжайшей тайне. Но мимо ее комнаты в Вер¬
сале Людовик отныне проходил только по пути в покои новой пас¬
сии — мадам де Ментенон.
«Дело о ядах» приобрело опасный для Людовика XIV оборот.
После кары, постигшей основных действующих лиц, следствие за¬
мяли, а ключевых свидетелей заточили в отдаленных крепостях.
Ниточки этого дела вели в будуары самых высокопоставленных
обитателей Версаля, однако, по словам де ла Рейни, «чрезмер¬
ность совершённых преступлений гарантировала их от преследо¬
ваний». Тем не менее «дело о ядах» долго будоражило воображе¬
ние людей и исторических беллетристов.
Вполне возможно, что и Конде мог стать одним из обвиняе¬
мых в этом деле. И он, и герцог Люксембургский в разное время
практиковали занятия магией, что было так характерно для века
скептицизма и суеверий. Да и давненько, еще перед Фрондой,
принц, Бурдало и другие доверенные лица собирались в одной
комнате — не без боязни обнаружения, конечно, — зажечь огонь
Истинного Креста. В зрелые годы Луи проводил более законные,
нежели черная магия, алхимические и теологические опыты,
но герцог Люксембургский сохранил постоянное общение с кол¬
дунами низкого пошиба. Четыре месяца он провел в Бастилии,
редко посещаемый придворными, которые лишь унижали его.
И только Конде частично ради самого герцога, а частично ради его
сестры Изабеллы потратил немало нервов, пытаясь из Шантийи
влиять на следствие и на двор с целью облегчить участь герцога.
Он выделил семье герцога некоторые средства и помог привести
в порядок его домашние дела.
В это время Людовик опять попытался вырвать у принца об¬
ещание принять командование армией в случае войны, но опять
получил отказ. Конде не желал рисковать собственной репутаци¬
ей и безопасностью королевства. Он только согласился сопрово¬
209
ждать короля инспектировать крепости на северной границе и дал
несколько дельных советов по их обороне. После этой поездки
он снова вернулся к уединению, прерываемому, правда, довольно
долгими посещениями двора. Когда это случалось, мудрейшие их
придворных постоянно следовали за ним, чтобы изучить его ма¬
неру ухаживать за королем9.
А жизнь в Шантийи не менялась. Принц по-прежнему был
окружен теми, кто любил и уважал его, а его общество состояло
из исключительно одаренных людей. Более того, после отмены
Людовиком XIV Нантского эдикта в 1685 г. Шантийи стал при¬
бежищем для гугенотов. То был удивительный свободомыслящий
мир, когда гугеноты и иезуиты собирались вместе и могли вече¬
рами устраивать диспуты, поэты читать стихи, писатели предла¬
гать свою прозу, драматурги — пьесы, философы делиться своими
представлениями, и все это происходило в дружественной обста¬
новке! В дискуссиях Конде необычайно оживлялся, в нем снова
и снова возрождался огонь молодости. Агрессия полководца яв¬
ляла себя и в этом: поэт Буало отмечал, что он всегда соглашал¬
ся с принцем, даже когда тот ошибался10. Конде активно перепи¬
сывался с придворными и военными, особенно часто писали ему
и посещали его маршалы герцог Люксембургский, Буффлер, Кре¬
ки, Юмьер... Им было что обсуждать.
Он мог себе позволить такую жизнь. Этот неординарный че¬
ловек был исключительно богат. По меркам XVII в. огромное со¬
стояние принца уступало лишь богатствам кардиналов Мазарини
и Ришелье и оценивалось, как уже упоминалось, в 14 млн. ливров.
Подобно другим известным политикам и полководцам того вре¬
мени, он коллекционировал произведения искусства, старинные
книги и манускрипты, сосредоточенные, прежде всего, в Шан¬
тийи. Во время Французской революции замок был разграблен
и разрушен, за исключением дворцового ансамбля Капитенри.
После смерти последнего принца Конде в 1830 г. замок достал¬
ся герцогу Омальскому, который отстроил и завещал его, вместе
с драгоценной библиотекой и картинной галереей, Французскому
институту.
9Godley Е. The Great Conde. Р. 586-589.
10 См.: Memoires sur la vie de Jean Racine. Lausanne, Geneve, 1747.
210
В собрании музея Конде, помимо личных вещей принцев Кон¬
де, выставлены и произведения искусства. Это сотни рукописных
и первопечатных книг (включая Библию Иоганна Гуттенберга),
редкостное собрание фарфора и знаменитая рукопись XV в. «Часо¬
слов герцога Беррийского» с миниатюрами братьев Лимбург (при¬
обретенный в 50-х гг. XIX в. герцогом Омальским), многочислен¬
ные гравюры и картины Боттичелли, Клуэ, Пуссена. Именно там
сегодня находятся «Три грации» Рафаэля, «Избиение младенцев»
Пуссена, «Святой Иероним» Дюрера и другие знаменитые полот¬
на. В нишах находятся копии знаменитых шедевров итальянских
ваятелей, в том числе «Раб» Микеланджело. Еще принц являлся
обладателем одного из самых знаменитых в истории алмазов весом
всего в 9,01 каратов — «Розового Конде» или «Великого Конде»,
полученного им от Людовика XIV в награду за военные заслуги.
Этот камень, отличающийся розоватой окраской, — один из самых
необычных среди знаменитых бриллиантов. Его приобрели в Ни¬
дерландах агенты Людовика XIII. Обработанный в форме груши,
алмаз украшал набалдашник трости Конде.
В последний год своей жизни свободомыслящий принц все
чаще обращался к религии и проводил свое время в компании
Боссюэ. Около тридцати лет прошло с тех пор, как молодой сту¬
дент из Дижона выдержал перед принцем публичный диспут и по¬
ступил в Наваррский колледж. С тех пор между ними завязалась
дружба, которая становилась крепче, несмотря на большую разни¬
цу в идеях и принципах. Известно, что Конде, скептически отно¬
сясь к религиозной практике, пренебрегал католическими обряда¬
ми, но это не значит, что у него отсутствовал интерес к изучению
религии. С годами этот интерес усилился: собственная немощь,
непрерывные жалобы на здоровье герцогини де Лонгвилль, уход
в религию после многих лет вызывающего атеизма принцессы
Пфальцской, наконец, мода на религиозность, охватившая двор
при мадам де Ментенон, способствовали размышлениям о смер¬
ти, и что будет после нее. Несколько отцов-иезуитов постоянно
пребывали в Шантийи и вели долгие беседы с принцем. В 1685 г.
он даже посетил мессу в церкви Сен-Сюльпис. Тем не менее, Луи
не бросался из крайности в крайность, переходя от полюса сво¬
бодомыслия к полюсу религиозного смирения. Ни отцы-иезуиты,
ни даже епископ Мо, не ощущали его психологической зависимо¬
сти от них, не отдалили его от друзей.
211
В 1685 г. единственный выживший внук полководца Луи де
Бурбон женился на Луизе-Франсуазе, Мадемуазель де Нант, стар¬
шей дочери короля и его фаворитки мадам де Монтеспан. Будучи
еще не так стар, Конде не знал, что следующий год станет для него
последним. Осенью 1686 г. Луиза-Франсуаза, позже известная как
Мадам Герцогиня, пребывая в Фонтенбло, где находился и ко¬
роль, заболела оспой. Именно принц вернул покорившую его сер¬
дце маленькую (ей было всего 10 лет) герцогиню к жизни. При¬
быв в Фонтенбло, он проводил дни возле ее постели и кормил ее
с ложки. Конде даже запретил Людовику XIV ради его безопасно¬
сти видеть собственную дочь. «Вы пройдете в эту комнату только
через мое бездыханное тело», — в не терпящем возражений тоне
сказал он королю. То же касалось и супруга больной. Луиза-Фран¬
суаза выжила и продолжила род Конде, подарив своему супругу 10
детей, но Конде заболел сам.
Когда ей стало лучше, валившийся с ног от лихорадки и уста¬
лости принц назначил дату отъезда в Шантийи — 12 декабря,
сделал все необходимые приготовления и договорился о встрече
с друзьями. Но за три дня до отъезда его охватило предчувствие,
что он никогда не увидит свой замок живым. Он видел смерть
от болезни и смерть на войне, и знал, когда она приходит. Поэ¬
тому Луи сказал своему окружению: «Я накануне долгого путе¬
шествия, которого ждал», и подготовился к переходу в мир иной
столь же хладнокровно, как и в Шантийи. Он должен был уйти
и как добрый католик, и как первый принц крови дома Бурбонов.
Скончался он в Фонтебло 11 декабря 1686 г. Утром 10 декаб¬
ря посетивший его доктор сказал его сыну: «Он должен подумать
о таинствах». Послали за отцом Дешампом, который, однако, смог
появиться только через 24 часа. Ощущая дыхание смерти, принц
в этот день написал Людовику: «Я нисколько не щадил себя...
и старался выполнять с удовольствием обязанности, к которым
меня призывали мое происхождение и искреннее стремление при¬
умножить славу Вашего Величества. Правда, в середине моей жиз¬
ни мое поведение было предосудительно, и я сам первый его осу¬
дил, а Ваше Величество меня простили. Я пытался искупить вину
нерасторжимой привязанностью к Вашему Величеству, и всегда
сожалел, что мне не удается совершить великие подвиги, которые
оправдали бы милости, которыми Вы меня осыпали». Завершив
земные дела, он исповедался и получил прощение от капеллана
212
Бержье, бывшего с ним постоянно, и попросил его всю ночь чи¬
тать молитвы за него. Он был в сознании, но речь уже подводила.
Утром следующего дня он искренне сказал герцогу Энгиенскому:
«Мой сын, если я был хорошим отцом для Вас, то и Вы были для
меня хорошим сыном, но не трудитесь понапрасну — Вы не будете
выше отца». Около полудня прибыл долгожданный отец Дешамп:
все ушли и он второй раз исповедовал Конде. За несколько часов
до кончины Луи заметил: «Я никогда по-настоящему не знал тайн
веры, и сейчас меньше, чем когда-либо: мой ум стал еще более яс¬
ным». А последними его словами были: «В справедливости своей
освободи меня». К ночи того дня в окружении духовников первый
принц крови и великий полководец мирно испустил дух.
Когда герцог Энгиенский увидел его — ушедшего, со спокой¬
ным лицом и сжатыми губами — он в присутствии жены и принца
Конти вскричал: «Боже, и это мой отец? Вот и все, что осталось
от самого великого человека». Тело Великого Конде согласно
его воле поместили в церкви Валлери, традиционном месте захо¬
ронения принцев Конде, а сердце — в церкви иезуитов на улице
Сен-Антуан в Париже, ныне Сен-Луи. Затем оно было перенесено
в часовню замка Шантийи, где в годовщину его смерти регуляр¬
но проводится месса. Его супруга Клер-Клеманс умерла в 1694 г.
и была похоронена в церкви Сен-Мартен в замке Шатору11.
Может быть, самой лучшей эпитафией принцу стала надгроб¬
ная речь епископа Боссюэ, которую, несмотря на характерную
в таких случаях апологетику, можно рассматривать как своео¬
бразный памятник не только ему, но и его соратнику — маршалу
Тюренну. Памятник спутникам Марса.
Речь Боссюэ была переведена на русский язык еще в XIX в.
Вот отрывки из нее:
«В какие бы отдаленные страны мира не достиг слух побед его
и чудесных событий его жизни? Им дивится вселенная. Суетное ви¬
тийство не умножает славы мужей великих: одни дела их восхвалят
их по достоинству; одно простое повествование истории довлеет для
их бессмертия.... Каких похвал не заслуживает Герой, бывший укра¬
шением не токмо отечества своего, но и всего человеческого рода?...
11 Louis Joseph de Bourbon Conde. Op.cit. P. 231-234; Correspondance
inedite du Grand Conde. P. 334-335.
213
И то, что отличает избранных Его (Бога) от неверных и со-
противников, есть благочестие. Без сего небесного дара все дру¬
гие не токмо ничтожны, но и пагубны для украшающихся оными;
без сего неоцененного дара благодати, что был бы великий Конде
со всем своим мужеством, со всей высокостью ума? ... Для славы
истины... явим миру, что все превосходные качества счастливой
природы, творения героев и возносящие славу земную наверх ве¬
личия: мужество, великодушие, благость сердечная, быстрота, про¬
ницаемость, обширность и возвышение ума, суть один признак без
благочестия. Благочестие есть единая прочная слава для человека....
Грозный в сражениях, непобедимый в злосчастье, он (принц
Конде) имел сердце нежное и чувствительное. Я видел, как со¬
крушался он об опасностях друзей своих, проливал слезы об их
бедствиях, принимал участие в самых маловажных случаях жизни
их и их несогласие, утешал в горестях с кротостью и терпением,
необыкновенными у человека его высокого рода.... Благостью це¬
нятся сердца наши. И великие мира, чуждые сей небесной добро¬
детели, праведно наказуются за свое гордое бесчувствие, не зная
вечно самого лучшего утешения в жизни человеческой — друже¬
ской беседы. Никто не наслаждался ей более принца Конде; никто
менее его страшился, что снисхождение умалит достоинство. ...
великодушные чувствования питал он не к одним друзьям своим;
добродетель была ему любезна в самых врагах. Каждый раз, го¬
воря о своих победах, или донося об них Государю, он выхвалял
благоразумие одного, неустрашимость другого; всякому возда¬
вал должное; и превознося подвиги других, забывал себя одного.
Чуждый зависти, притворства и тщеславия, великий в действии
и покое, он был в самом уединении своем вождь ополчений. Укра¬
шал ли он великолепный и веселый дом свой, или укреплял стан
в стране неприятельской, предшествовал воинству на брань, или
водил друзей по прелестным садам своим при шуме звучных водо¬
падов: он был тот же во всех делах своих, и слава его сопровожда¬
ла его повсюду...
Великое зрелище представляет век наш, являя в одно время
и в одних походах сих двух мужей (Тюрения и Конде), которых глас
всей Европы возвышал на степень славнейших вождей древности,
то повелевающих отдельных войсками, то соединенных, то про¬
тивопоставленных один другому... Когда видели двух человек,
украшенных одинаковыми добродетелями, при столь различных
214
свойствах, да не скажу противных? Один действует по глубоким
размышлениям, другой по внезапному вдохновению: сей быстр,
не имея ничего стремительного в поступках своих; тот хладнокро¬
вен без всякой медленности, отважен более в деле, нежели в сло¬
ве, тверд и решителен в душе своей, хотя сомнение изображается
на его челе. Один, при появлении в войске, дает высокое понятие
в своем мужестве и заставляет ожидать чего-то необыкновенно¬
го; при всем том начинает простым порядком и приближается
как бы постепенно к чудесам, ознаменовавшим конец дней его;
другой, яко муж вдохновенный от первого сражения, разделяет
славу с опытными наставниками в воинском искусстве. Один быс¬
трыми и непрерывными усилиями исторгает невольно удивление
в устах зависти; другой бросает в начале столь светлый луч, что
она не дерзает нападать на него. Один обширными способностями
ума своего и неутомимым свои мужеством возносится над всеми
опасностями и презирает угрозы счастья; другой, и по знамени¬
тому своему роду и по высоким мыслям, кои небо ниспосылает
и по некоему дивному внутреннему побуждению, неизъяснимому
для человека, кажется для того рожден, чтобы остановить счастье
в полете его и повелевать судьбою.
Наконец, да видим ясно все различие между сими великими
мужами, один, похищенный внезапным ударом, умирает за страну
свою, как Иуда Маккавей; воинство оплакивает его падение, Двор
и народ рыдают; его благочестие восхвалено Церковью, и его па¬
мять не помрачается временем; другой, вознесенный оружием на¬
верх славы, яко же Давид, умирает, подобно ему, на ложе своем,
воздавая хвалу Богу и поучая детей своих, и оставляет сердца наши
исполненными блеска его жизни и спокойствия смерти. Сколь ве¬
ликое зрелище видеть и познавать сих двух мужей и воздавать ка¬
ждому из них то уважение, которое заслуживал другой!...»12
12 Отрывки из надгробной речи Боссюэта Великому Конде//Сын Оте¬
чества. Ч. 52. № 8.1819. С. 51-60.
215
Последние штрихи
Картина любого художника выглядит незаконченной без послед¬
них штрихов, которые делают ее восприятие ярче, резче и четче.
История наших героев тоже требует такой работы.
Итак, спутники Марса завершили свой славный путь на зем¬
ле, а сам Марс остался. Он окружит себя новыми спутниками —
помельче, но Фобоса и Деймоса у него уже не будет до самого его
ухода.
В отличие явных злодеев на всем протяжении истории вплоть
до сегодняшнего дня абсолютно положительных людей сложно
отыскать. Оба наших героя не были таковыми, обладая мятущи¬
мися душами гениев переходного столетия. И какими бы ни были
их личные особенности, они, в первую очередь, были людьми сво¬
его времени — яростного и противоречивого, галантного и крова¬
вого, переломного и стабильного. Тем не менее, Анри де Тюренн
в глазах современников и потомков приобрел позитивный образ,
секрет которого заключался в том, что на фоне противоречивого
общества XVII в. фигура маршала выглядела в моральном плане
наиболее цельной. Не исключено, что кальвинистское мышле¬
ние Тюренна, культивировавшееся в его семье и не исчезнувшее
с переходом в католицизм, наложило отпечаток на его поведение,
служение и понимание долга, в отличие от «свободомысляще¬
го» католика Луи де Конде, который тоже, как военный, ковался
в горниле Тридцатилетней войны.
Возможно, именно из-за цельной натуры Тюренна его по¬
смертная слава велика и многолика, представая в нескольких
образах — высокоморального «чувствительного» героя и военно¬
го гения, защитника отечества и спасителя монарха, и даже респу¬
бликанского генерала. При этом характер и действия полководца,
за некоторыми исключениями, скорее были прочными и основа¬
тельными, нежели яркими. В личной жизни его отличали достоин¬
ство и нежелание ссориться, не опасаясь упрека в трусости, просто¬
та и большой такт, честность и бескорыстие в денежных вопросах.
216
Вместе с тем, виконт не был беспомощным в руках искусных ин¬
триганов или казуистов, как часто любят отмечать, — он делал все
продуманно. Его психология и убеждения вполне соответствова¬
ли его столетию, только в моральном плане он был выше многих.
Выше Луи де Конде — несомненно, но, конечно, не всех.
А первый принц крови действительно был Великим — великим
полководцем и великим свободолюбцем. Он любил жить и умел
показывать другим, как это делать. Он поражал своей живостью
и обширностью ума, своим нежеланием видеть преграды. Он обла¬
дал безудержным темпераментом и безграничной гордостью — он
гордился самим собой, своим происхождением и своим домом.
В Шантийи он создал свой интеллектуальный мир, ставший не¬
отъемлемой частью бурно развивавшейся европейской культуры.
Одно в нем отталкивало, другое очаровывало и стимулировало
к жизни всех тех, кто его любил. В любом случае, он умел восхи¬
щать — был ли он в зените своей славы или на дне своего падения.
В этом смысле Конде обладал убедительным и удивительным да¬
ром, в котором он обошел Тюренна. Этот дар побуждал многих
и многих людей смотреть на него, как на полубога, дар, который
Сен-Эвремон назвал «удовольствием видеть» (le plaisir de le voir).
Поведение и политический выбор принца крови во время
Фронды, часто трактуемые в литературе как провал в его карьере,
как государственная измена, вполне объяснимы. Конде действо¬
вал тогда, как рыцарь, как предводитель не только сепаратист¬
ской аристократии, но и своего клана, наконец, как обиженный
вассал своего короля, готовый служить другому монарху, тому,
кто лучше его оценит. Вряд ли он понимал, в отличие от форми¬
рующейся французской бюрократии, что такое государственный
интерес. Эта гордая душа была вынуждена принять верховенст¬
во бюрократического государства и унижаться, но до конца так
и не смирилась с ним. Как не смирился с ним и Тюренн, вступив
в дискуссию с военным министерством. Конде был только прин¬
цем крови, а Тюренн — только маршалом Франции, и они не мо¬
гли противопоставить себя усиливавшемуся государству, которое
при Короле-Солнце стало над обществом.
Как бы ни рассуждали современные историки о том, что ви¬
конта и принца нельзя изучать только как людей военных, исто¬
рическая память на первом плане всегда будет хранить их образы
великих полководцев, безусловно, совмещенные с образами неор-
2Y1
динарных личностей. Война стала их главным делом, их призва¬
нием, их предопределением, наконец.
В историю войн XVII в. Тюренн вошел как первый полководец
не только Франции, но и всей Европы. Он принял участие в восем¬
надцати военных кампаниях, на его опыте учились другие, перед
его полководческим гением склоняли головы великие военачаль¬
ники следующих веков. Известно, что время битвы при Аустерлице
Наполеон действовал и сражался, вдохновленный тактикой внезап¬
ности Тюренна. И кто знает, может быть, Суворов, переходя Альпы,
больше думал о Тюренне в заснеженных Вогезах, чем о Ганнибале?
Основными чертами его военного гения были стратегическая
осторожность и логическая аккуратность, соединенные с блестя¬
щим броском в небольших сражениях и спокойным отношением
как к победе, так и к поражению. Он был всегда готов повторить
первую и исправить второе. До него полководцы маневрировали,
опираясь на крепости, одновременно являвшиеся защищенными
базами для снабжения полевых армий, Тюренн отказался от этой
системы и в сочетании внезапности с подвижностью видел не толь¬
ко ключ к победе, но и обеспечение собственной безопасности.
Маршал проявлял осторожность, командуя большими армиями,
но с малым числом солдат, к которым испытывал доверие, он мог
предпринять то, что казалось невозможным. Французский полко¬
водец являлся родоначальником маневренной стратегии, корни
которой находят в действиях шведской армии короля-полководца
Густава II Адольфа в Тридцатилетней войне. Но если у шведа глав¬
ной целью маневра было генеральное сражение, то Тюренн считал
бой всего лишь одним из моментов, и даже способом маневра. Эта
пограничная стратегия, господствовавшая в Европе второй поло¬
вины XVII в., определялась относительной подвижностью наем¬
ных армий, базировавшихся на магазинах и значительно сокра¬
тивших обозы.
Основной стратегический метод Тюренна заключался в вы¬
ходе на коммуникации противника и отсечении его от баз снаб¬
жения. При разработке кампаний он тщательно анализировал
обстановку и проявлял большую предусмотрительность. Особое
значение придавал организации снабжения армии и надёжному
обеспечению коммуникаций. Вместо традиционного равномер¬
ного распределения сил по фронту, т.е. линейной тактики, он
обычно сосредоточивал основные усилия на одном из флангов
218
для нанесения главного удара. Виконт был мастером достижения
победы внезапным нападением. Его решения сравнивали с бле¬
стящими шахматными партиями: он умело применял каждый род
войск, получавший свою тактическую задачу, и руководил их ма¬
неврами на поле боя. Именно Тюренн сделал французскую армию
по-настоящему профессиональной. Он мог поднять боевой дух
своих солдат и офицеров и обеспечить их преданность. Недаром
в войсках его называли «отцом».
Бесспорно, французский маршал являлся родоначальником
и мастером маневра, который к концу его жизни стал преобладать
над сражением, а после его смерти — еще больше. Но нельзя упре¬
кать его в использовании маневр ради маневра, или в определен¬
ной нерешительности. Историки военного искусства и биографы
Тюренна часто отвлекаются от реальных тенденций в развитии
международных отношений после заключения Вестфальского
мира, когда осью европейской политики стал принцип баланса
сил. Да и синдром Тридцати летней войны давал о себе знать. По¬
этому главной целью войн второй половины XVII-XVIII вв. было
не уничтожение противника и его армии, а заставить его признать
себя побежденным и пойти на переговоры.
Примечательно, что маршал стал более предприимчивым
в солидные годы. В молодости он редко шел на авантюры в бою,
но всегда излучал уверенность и отличал трудности от невозмож¬
ного. А его коллега Конде, будучи стремительным и авантюрным
в ранние годы, в старости стал осторожен до подозрительности.
Но этому научила принца его собственная жизнь. Тюренн же со¬
вершенствовался день за днем. Его жизнь прошла среди войск, он
знал, как завоевать их доверие, как обучить и навести дисциплину
без жестокости. Будучи добрым и мягким в обращении с подчи¬
ненными, он наряду с этим проявлял необходимую твердость. Его
подчиненные любили в нем товарища не меньше, чем восхища¬
лись им как генералом. Хотя Конде был более ярким, а его победы
казались более триумфальными, именно Тюренну удалось пока¬
зать лучший образец военного искусства XVII в. Для небольших,
хорошо экипированных и регулярно обучаемых армий эпохи Ко¬
роля-Солнце этот маршал был идеальным лидером.
Во всех войнах, в которых участвовал принц крови, он демон¬
стрировал, прежде всего, высокое тактическое искусство. Он был
способен вести и методическую позиционную войну, и азартно
219
атаковать крепости. Его тактические идеи были тщательно изуче¬
ны Наполеоном, в частности, «фиксации» противника на главном
направлении, изучении его слабых сторон в других местах для
прорыва либо окружения, своевременное использование кавале¬
рии и артиллерии.
Не будем оспаривать современников и историков в том, что
отличительной чертой прославленного воина являлись его зна¬
менитые «вдохновения» — внезапные озарения, как надо дейст¬
вовать в данный момент, благодаря которым он не раз побеждал
противников, превосходивших его в силах. Как отмечал кардинал
де Рец, «от него на войне ничто не может укрыться, и ничто не мо¬
жет обмануть». Однако, как человек темпераментный и увлекаю¬
щийся, он нередко бросался в бой с частью войск или штурмовал
в лоб укрепления, полагаясь на свою удачу, что приводило к боль¬
шим потерям. Бывало, великие победы Конде слишком дорого
стоили собственной армии. Впрочем, в этом плане не стоит резко
противопоставлять Тюренна и Конде — один был просто более
рационален, сохраняя армию, тогда как другой открыто не щадил
жизни солдат. Ведь война — это не только триумфальное шест¬
вие по территории противника, славные битвы, занятие городов,
либо позорное отступление. В каждом городе, крепости, деревне
жили люди, и они, как и солдаты, страдали от войны. Страдали
они и от действий Тюренна.
С легкой руки Сен-Эвремона во Франции говорили: на сто¬
роне Конде хорошо быть в конце сражения, а на стороне Тюрен¬
на — в конце кампании (или Сен-Эвремон просто отметил уже
ходячее мнение в своих «Параллелях»). Принц был великолепен,
когда речь шла о победе в бою, умел воодушевить солдат и вести
их в атаку на противника, но вне поля битвы почти не проявлял
полководческого блеска. Он провел много блестящих сражений,
но мало блестящих походов, выигрывал битвы, но редко исполь¬
зовал победу. Тем не менее, он стал одним из первых полковод¬
цев истории, чье руководство сражением (а именно битвой при
Рокруа) изучается студентами военных академий. То же, что ради
быстрого и сильного натиска Конде не щадил своих солдат, а его
войска на чужой территории славились грабежами и насилием,
объясняется несложно. В сущности, как военный, он всегда оста¬
вался кондотьером эпохи Барокко, полководцем долгой и крова¬
вой Тридцатилетней войны. Но кондотьером-гением.
220
И самый последний мазок — на самом деле маршал и принц
крови органично дополняли друг друга и только подчеркивали
особенностями своих характеров и талантов, своими достоинства¬
ми и недостатками все разнообразие и достижения первой и самой
славной половины правления Короля-Солнце — земного Марса.
Их имена отмечены не только в сочинениях по истории и во¬
енному искусству. В поэтическом творчестве последующих столе¬
тий они нередко фигурировали как великие вожди Франции и Ев¬
ропы. Вместе.
Быть может, — новый плод ученого труда -
Взойдет на небосклон и Мальборо звезда,
И блеск ее лучей сольется непременно
С сиянием имен Конде или Тюренна.
Французский аббат и литератор
ЖакДелиль
«Сады»
Тогда вся Франция, — любой великий подвиг, —
Ее отвага — Бренн, ее победа — Хлодвиг,
Титаны галльские с косматой головой,
Сраженья гордые — Шалона славный бой,
Ужасный Тольбиак, кровавая арена
Ареццо, Мариньян, Бувин, Боже, Равенна,
Свирепый Аньядель на боевом коне,
Форну, Иври, Кутра, Фонтенуа в огне,
Денен и Серизоль — бессмертные удары,
В чьем взоре молнии и в крыльях — пламень ярый,
Маренго и Ваграм — ревущее жерло,
Последнее каре на поле Ватерло,
И все вожди: и Карл, великий средь великих,
За ним — Мартелл, Тюренн — гроза тевтонов диких,
Конде, Виллар — бойцов надежда и пример,
И Сципион-Дезе, и Ахиллес-Клебер,
И сам Наполеон, векам сложивший сагу, —
Рукой разбойника свою отдали шпагу.
Виктор Гюго
«Грозный год»
221
Литература
1. Жизнь Суворова им самим описанная или собрание писем
и сочинений его. Ч. 1 и 2. М., 1819.
2. Кардинал де Рец. Мемуары. М. 1997.
3. Ларошфуко Ф. Мемуары. Максимы. Л., 1971.
4. Надгробные слова Боссюэта, еп. Мосского. СПб., 1822.
5. Сен-Симон. Мемуары. Книга 1. М., 1991.
6. Суворов А. В. Наука побеждать. М.: «Молодая гвардия», 1984.
7. Отрывки из надгробной речи Боссюэта Великому Конде//
Сын Отечества. Ч. 52. № 8.1819.
8. Correspondence inedite de Turenne avec Le Tellier et Louvois/ed.
Barthelemy. Paris, 1874.
9. Henri d’Orleans, Due d’Aumale. Histoire des princes de Conde
pendant les XVI et XVII siecle. Vols. 3-7. P.1863-1896.
10. Historical memoirs of the due de Saint-Simon/Ed. And trans.
By L. Norton. L., 1968.
11. Lettres choises de Madame la marquise de Sevigne, a sa fille
Madame de Grignan. P., 1825.
12. Lettres du Cardinal Mazarin pendant son ministere/Par M. Cheruel.
T. III. P., 1858.
13. The Marlborough-Godolphin Correspondence/ Ed. by
H.L. Snyder. Vol. I. Oxford, 1975.
14. Louis Joseph de Bourbon Conde (prince de), Charles Louis de
Sevelinges. Memoires pour servir a 1’Histoire de la Maison Conde/
Par L. - G. Michaud. T. I. P„ 1820.
15. Maximes de M. de Turenne (1644) //Grimoard. Collections de
lettres et ihemoires trouves dans la portefeuille de M. de Turenne.
Paris, 1782.
16. Memoires du Due d’York sur les evenements arrives en France
pendant les annees 1652 a 1659//Nouvelle collection des Memoires
pour servir a 1’Histoire de France/Par M. Michaud. T.X. P., 1888.
222
17. Memoirs of the Duke of Marlborough with his original corres¬
pondence: collected from the family records at Blenheim, and other
authentic sources/by W. Coxe. In three volumes. L., 1848.
18. Memoires de Turenne/ed. Marichal. 2 vol. P., 1909-1914.
19. Memoires of the Court of Charles П/By Count Grammont. Bohn,
1846.
20. Napoleon I. Darstellung der Kriege Caesars, Turennes, Friedrichs
des Grossen. Berlin, 1938. (русский пер.: Наполеон Бонапарт.
Войны Цезаря, Тюренна, Фридриха Великого. Пер. с фр. М.;
Жуковский: Кучково поле, 2005.
21. Nouvelle Collection des Memoires pour servir a 1’Histoire de
France. Troisime Serie. Memoires de Pierre Lenet, Procureur-
General au Parlement de Dijon et conseiler d’Etat. Premiere
Partie. P., 1888.
22. Observations on the Wars of Marshal Turenne, dictated by
Napoleon at St Helena. P., 1823.
23. Saint- Evremont. Eloge. Carrion-Nisas. Essai sur 1’histoire
generale de I’art militaire. Paris, 1824.
24. Turenne. Memoires sur la guerre, tires des originaux. P., 1738.
25. Villars C. L.H. Memoirs du marechai de Villars. P., 1888. Vol. 1.
26. Primi Visconti. Memoires de la Cour de Louis XIV / trans.
J. Lemoine. P., 1908.
27. Voltaire. Le Siecle de Louis XIV. P., 1751.
28. The Writings and Speeches of Oliver Cromwell/Ed. by W. C. Abbot.
Vol. III. Cambridge, 1945.
29. Беллок X. Ришелье. M., 2002.
30. Блюш Ф. Людовик XIV. М., 1998.
31. Борисов Ю.В. Дипломатия Людовика XIV. М., 1991.
32. Голицын Н. С. Великие полководцы истории. Часть 2. СПб,
1875.
33. Дельбрюк Г. Всеобщая история военного искусства в рамках
политической истории. М., 2001. Т. IV.
34. Ивонин Ю.Е. Универсализм и территориализм. Старая импе¬
рия и территориальные гоударства Германии в раннее Новое
время 1495-1806. Т. 1. М., 2004.
35. Клаузевиц К. О войне. М.: Государственное военное издатель¬
ство, 1934.
223
36. Малов В.Н. Парламентская Фронда. Франция 1643-1653. М.,
2009.
37. Разин Е. А. История военного искусства XVI-XVII вв. СПб.,
1999.
38. Рутченко А., Тубянский М. Тюренн. М., 1939.
39. Черкасов П.П. Ришелье. М., 1990.
40. Шоню П. Цивилизация Классической Европы. Екатеринбург,
2005.
41. Элиас Н. Придворное общество. М., 2002.
42. Beguin К. Les Princes de Conde. Les Princes de Conde: Rebelles,
courtisans et mecenes dans la France du Grand Siecle. Champ
Vallon, 2003.
43. Berenger J. Turenne. P., 1987.
44. Blanning T. The Pursuit of Glory. Europe 1648-1815. L., 2008.
45. Cahu T. Histoire de Turenne / il. P. Dufresne. Paris: Firmin-Didot
& C°, 1898; Каю T. История Тюренна / худ. П. Дюфресн. Па¬
риж: Фирмен-Дидо и К0,1898.
46. Dodge Т. A. Gustavus Adolphus; a history of the art of war from its
revival after the middle ages to the end of the Spanish succession
war, with a detailed account of the campaigns of the great Swede,
and of the most famous campaign of Turenne, Conde, Eugene and
Marlborough. With 237 charts, maps, plans of battles and tactical
manoeuvres, cuts of uniforms, arms, and weapons. Cambridge,
1895.
47. Ekberg C.J. The Failure of Louis XIV Dutch War. Chapel Hill,
1979.
48. Guthrie W. P. The later Thirty Years War. From the battle of
Wittstok to the Treaty of Westphalia. Westport (Connecticut),
London, 2003.
49. Godley E. The Great Conde, a life of Louis II de Bourbon, Prince
of Conde. L., 1915.
50. Kettering Sh. Political Pamphlets in Early Seventeenth Century
France: the Propaganda War between Louis XIII and His Mother,
1619-1620//Sixteenth Century Journal. XLII/4. 2011.
51. Hatton R. Nijmegen and the European Powers//La Paix de
Nimegue. Colloque Internationaldu Tricentanairdel4-16
September 1978. Amsterdam, 1980.
224
52. Lazard P. Vauban. 1633-1707. P., 1934.
53. Longueville T. Marshall Turenne. L., N.Y., Bombay, Calcutta, 1907.
54. Lynn J. A. Giant of the Grand Siecle. The French Army 1610-
1715. Cambridge, 1997.
55. Malleson G. B. Marshal Turenne. London, 1907.
56. Muller W. The elements of the scicence of war. L., 1811.
57. Nolan C.J. Wars of the Age of Louis XIV, 1650-1715. L., 2008.
58. Pouilly I. de. Portrait de Konde. Nanterre, 1985.
59. Ramsay M. A. chevallier de. Histoire d’Henry de la Tour d’Auvergne,
vicomte de Turenne. 2 vol. P., 1735. Abbe Raguenet. Histoire du
vicomte de Turenne. P., 1741 (русский пер. История о Виконте
Тюренне. Сочинение Аббата Рагенета, переводил с француз-
скаго Капитан Яким Сулима. 2 Ч. СПб., 1763).
60. Saulnier F. Cromwell et Mazarin ou 1’alliance des contraires,
1655-1658//Revue d’histoire diplomatique. 2002. N 3.
61. Sere D. La paix de Pyrenees ou la paix du roi: le role meconnu de
Philippe IV dans la restauration de la paix entre 1’Espagne et la
France//Revue d’histoire diplomatique. 2005. N 3.
62. Schilling H. Confessional Europe//Handbook of European
History 1400-1600. Vol. II/Ed.by T. Brady, H. Obermann,
J. Tracy. Leiden, N.Y., Koln, 1995.
63. Schilling H. Konfessionalisierung und Staatsinteressen. Interna¬
tionale Beziehungen 1559-1660. Paderborn, Munchen, Wien,
Zurich, 2007.
64. StradlingR.A. Spain’s struggle for Europe. 1598-1668. L. & Rio
Grande. 1994.
65. Wilson P. H. Europe’s Tragedy. A History of the Thirty Years
War. L., 2009.
Книга повествует о жизни в войне и мире двух
самых прославленных полководцев француз¬
ского короля Людовика XIV - маршала Анри
де Тюренна и принца Луи де Конде, вошедших в
анналы военной и политической истории. Само
ХУП столетие - переходное, противоречивое,
бурное и динамичное - во много определило род
деятельности этих знатнейших аристократов
Франции, а исключительные таланты и проис¬
хождение вознесли их на вершину славы. Впер¬
вые в современной литературе автор, сравнивая
своих героев, предприняла попытку показать не
столько их различие, сколько единство. Кампа¬
нии конца Тридцатилетней войны и войн Коро¬
ля-Солнце Людовика XIV органично переплета¬
ются в книге с причудливыми образами эпохи,
со взлетами и падениями, трагедиями и радостя¬
ми в личной жизни Тюренна и Конде.
Будет интересна для всех интересующихся
историей Франции и Европы XVII в.