Теги: журнал журнал мурзилка
Год: 1968
Текст
ЛАМПА С ЗЕЛЁНЫМ АБАЖУРОМ
Когда Ленина выслали в Сибирь,
в Шушенское. Надежда Константи-
новна решила ехать к нему. Вдвоём
не так трудно, не так тоскливо будет
в далёком глухом селе.
Что же отвезти Владимиру
11у, во-первых, книги. Ведь Влади-
мир Ильич и в ссылке много писал,
а для работы нужны книги.
Во-вторых, тёплую одежду.
Задумалась Надежда Константи-
новна. Прикрыла глаза, представила
себе лютую сибирскую зиму, долгие
тёмные вечера, заметённую снегом
избу. А в избе за грубо сколоченным
столом сидит Ильич, пишет.
А как же он пишет? В полу-
Рис. в. ТАЛЬДЯЕВА
Ведь освещались избы где кероси-
ном, а где и вовсе лучиной.
Надежда Константиновна вспом-
нила, как любил Владимир Ильич
долгими вечерами заниматься около
яркой лампы с зелёным абажуром.
И тут же решила:
«Отвезу-ка я в Шушенское лампу.
Большую. С зелёным абажуром. Это
будет самый лучший подарок».
Товарищи стали отговаривать На-
дежду Константиновну.
— Ну как ты повезёшь в такую
даль лампу со стеклянным абажу-
ром? Непременно разобьёшь в дороге.
А до Шушенского почти четыре ты-
сячи километров. К тому же поезд до
самого Шушенского не доходит. Пос-
ледние семьсот километров надо
ехать сперва на пароходе, а потом
на лошадях по тряской, в рытвинах
и ухабах, дороге, и как тут лампу
стеклянную не разбить?!
Но Надежда Константиновна ска-
зала: «Постараюсь».
И вот она поехала. Долго-долго,
целых три недели, добиралась.
Сперва на поезде. Он тащился мед-
ленно. Подолгу стоял на каждой
станции, на каждом полустанке. На
ходу старенький вагон вздрагивал,
скрипел, а иногда словно бы даже
подпрыгивал. Надежда Константи-
новна то и дело тревожно заглядыва-
ла под полку: там, на полу в самом
углу, стояла лампа.
Приехала в Красноярск. Дальше
надо плыть на пароходе. А была вес-
на. Река совсем недавно ото льда
освободилась. Пароходы ещё не хо-
Наконец появился первый пароход.
Лампу Надежда Константиновна в
каюте на столик поставила. Книгами
обложила её со всех сторон. Чтобы,
если качнёт, лампа не соскользнула
со столика.
Плывёт пароход. И лампа плывёт.
Покачивается.
Наконец выгрузилась На-
дежда Константиновна на
пристани. Дальше надо на ло-
шадях.
«Вот теперь — самая тряска.
Неужели же я столько вёрст
везла лампу, а теперь разо-
бью?»
И решила она держать лам-
пу в руках. Да, да, всю дорогу.
Едет Надежда Константи-
новна час. Едет другой. Едет третий.
Лампа сперва казалась не очень
тяжёлой. Но с каждым часом всё ве-
сомей и весомей становилась. Будто
не лампа, а гиря пудовая.
А дорога — то в горку, то под гор-
ку. В гору — плохо. Тарантас с боку
на бок кренится, кверху задирается.
А под гору — и того хуже. Несутся
лошади вскачь, даже дух захваты-
вает. Тарантас подпрыгивает. И На-
дежда Константиновна подпрыгивает.
И лампа у неё в руках так и прыгает,
так и пляшет. И абажур стеклянный
пляшет, дребезжит жалобно.
«Сейчас расколется», — беспокоит-
ся Надежда Константиновна и ещё
крепче держит лампу.
Но всё же довезла её. Целё-
хонькую.
С тех пор каждый вечер за-
горалась в избе большая керо-
синовая лампа с зелёным аба-
журом. И редкие прохожие,
шагая по заваленной сугроба-
ми деревенской улице, виде-
ли, как допоздна сидит иозле
лампы Ленин И что-то пи-
КАК ПОЯВИЛСЯ
БАЧО
Были на свете Рамази и Манана, но
сколько бы вы ни искали, нигде не было
Бачо. И он рассердился: «Почему это все
есть, а меня нет?» — н в один прекрасный
день взял да и появился на свет.
Рамази и Манана очень обрадовались,
а самому Бачо хоть бы что: «Ну и появил-
ся... А вы как думали?»
— Ах, господи! Чем же угостить тебя? —
заволновалась Манана.
«Я не люблю никаких напитков, кроме
молока», — подумал Бачо.
— О, молоко — это очень хорошо! Моло-
ко — чудесно!..
«Я и сам знаю», — подумал Бачо.
— Конечно, знаешь, Бачо! Ты у нас
всё знаешь, — сказала Манана.
— Ничего он не знает! — махнул рукой
Рамази. — Самого не видать ещё, а вооб-
ражает...
Бачо ужасно рассердился, наморщил лоб
и попытался выпростать руки из пелёнок.
Манана тоже рассердилась на Рамази и
сказала:
— Замолчи сейчас же! Бачо большой
мальчик. Большой и сильный!
— В первый раз слышу, чтобы грудной
младенец был сильным.
— Где уж тебе услышать? Целыми дня-
ми в школе пропадаешь. А ночью спишь
как убитый.
— А он что, не спит по ночам?
— Нет, он ни минуты не спит по ночам.
— И прошлой ночью не спал?
— Ни прошлой, ни позапрошлой.
— Вот это новость!
— Для кого новость, а для кого и нет.
Пока брат и сестра спорили, Бачо уснул,
но Манана прекрасно знала всё, что случи-
лось с ним прошлой ночью. Бачо только
сестре доверил свою тайну. И Манана ска-
— Когда наступит ночь и все в доме, да-
же драчливые петушки, засыпают, Бачо
тихонько вылезает из пелёнок, одевается и
уходит.
— Я тебе скажу куда... На охоту.
— Вот это здорово! — смеётся Рамази.
— Он уже поймал лисичку, которая ста-
щила у вороны кусочек сыра, и убил волка.
Убил и снял с него шкуру;
— Он не говорил случайно, где прячет
эту шкуру?
— Вот ещё!.. На что ему гадкая волчья
шкура?!
— В таком случае ему надо было ловить
тигра, а не волка.
— Он так и сделал, — говорит Мана-
на. — Взял и поймал тигра, вернее —
тигрицу. А знаешь, для чего? Чтоб шкуру
себе под колыбельку постелить. Но тигры
теперь в наших лесах не водятся, и Бачо
пришлось идти далеко-далеко, за триде-
вять земель, и там искать полосатого.
И чего этот Рамази закатывается? Не-
ужели не верит, что Бачо поймал тигрицу?
— Верю! — смеётся Рамази. — Верю!
— Ну вот... Сунул её под мышку и не-
сёт. А тигрица была с тигрятами. Но Бачо
их не тронул, только поиграл немножечко,
приласкал.
— Что ты собираешься делать со
мной? — спрашивает тигрица. — Верно,
в зоопарк за решётку посадишь?
— Нет, — говорит ей Бачо, — в зоопар-
ке и без тебя тигров достаточно. Я тебя до-
мой отнесу.
— На что я тебе? — спрашивает тиг-
— Сниму с тебя шкуру. У тебя очень
красивая и мягкая шкура, а мне нужно
что-нибудь под колыбельку постелить.
— Не губи! — взмолилась тигрица. —
У меня детки. У тебя ведь тоже есть мама?
— Конечно, есть, — сказал Бачо, — ма-
ма кормит меня молоком.
— Моим тигряткам тоже хочется моло-
ка-а! — заплакала тигрица.
Тут Бачо вспомнил, что и сам проголо-
дался, и тоже заплакал.
— Я покормлю тебя, — сказала ему
тигрица, утирая слезы, — а уж ты отпусти
меня к деткам.
— Ладно, — ответил Бачо, — отпущу.
Он попил тигриного молока и отпустил
тигрицу домой, в джунгли.
— Вот это герой! — восклицает Рама-
зи, глядя на спящего брата.
— Тсс, тише... Не разбуди! — хмурит
брови Манана и бережно покачивает ко-
лыбель.
А Бачо спит. Иногда по его губам про-
бегает улыбка: верно, в эту минуту он ви-
дит хитрую лисичку или играет с пуши-
стыми тигрятами. А когда тигрята приса-
сываются к материнской груди, он вспоми-
нает, что тоже хочет молока, и плачет.
Всё-таки больше всего на свете он любит
молоко...
Вот так появился на свет Бачо.
БАЧО —
ЗНАМЕНИТЫЙ ОХОТНИК
ли, что он живьём изловил тигрицу, что
тигрица покормила его молоком, и за это
он отпустил её к деткам.
Пол под колыбелью Бачо щербатый, и
шкура была бы очень кстати, но лучше
немного помучиться, чем оставить тигрят
без мамы... За это-то и полюбили Бачо
в той далёкой стране, где водятся тигры.
— А разве он и после бывал там? —
спрашивает Рамази.
— Представляю, какие пиры закатыва-
лись в его честь.
— О-о, чего только не было у них на
столе! — восклицает Манана. — Каша гу-
стая, как мамалыга, и такая жидкая, что
её можно было налить в бутылочку и есть
локи, витамины... А молоко?! Какое только
душе угодно. Даже птичье! Все ели и пили
— Хозяин! — молвил Бачо. поднима-
ясь. — Какое молоко мы станем пить?
— Выбирайте! — ответил ему охотник,
сидящий во главе стола.
Бачо перепробовал все бутылки, чмокая
губами и качая головой. При таком изоби-
лии мудрено сделать выбор!
— Отведайте-ка вот этого, — сосед по
столу протянул Бачо длинную бутылку,
полную розового молока.
— Прекрасный цвет! — сказал Бачо.
— А вкус и того лучше!
— Да, — согласился Бачо, распробовав
молоко, — лучше и быть не может! Но... —
Бачо хотел сказать что-то и застеснялся.
— Ему не нравится птичье молоко! —
загалдели за столом.
— Оно мне очень понравилось, — ска-
зал Бачо, — но однажды в ваших краях
— А-а! — воскликнул большеголовый
охотник, сидящий рядом с тамадой. —
Одну минуту!
Он исчез и вскоре вернулся с особым на-
питком в оплетённой бутыли.
Пригубив его. Бачо радостно закивал и
заулыбался, выставляя два новеньких
— Дайте мне рог! — всё ещё улыбаясь,
Сидящие за столом поразевали рты от
удивления, и сразу стало видно, сколько
зубов прорезалось у каждого.
— Охотники! Мне нужен турий рог! —
повторил Бачо.
Славные охотники не знали, что такое
тур-
— Если у вас не водятся туры, из чего
же мы станем пить?
Несколько смельчаков выбежали из-за
стола и исчезли в дремучих зарослях. Че-
рез некоторое время они вернулись, волоча
на верёвке огромного носорога.
Бачо взял его за щёку, снял рог, напол-
нил молоком и провозгласил тост за всех
охотников. Выпил сам и пустил рог по
кругу. Потом вернул его носорогу и отпу-
стил толстяка восвояси.
— Вам. видно, по душе молоко тигри-
цы? — сказал сосед Бачо, кивая на опле-
— Да, — признался знаменитый охот-
ник, — после материнского молока оно мне
слаще всех... Такой уж я человек.
БАЧО ВСТАЛ -
ЗЕМЛЯ ДРОГНУЛА
В один прекрасный день вдруг дрогнула
земля и заходила ходуном.
Казалось, всё: дома, деревья, горы и да-
же небо —заколыхалось.
Творилось что-то невообразимое: башня,
выложенная из кубиков, пошатнулась и
рухнула; во дворе дети прокладывали тун-
нель в песочке, он был почти готов, как
вдруг тоже задрожал и осыпался. Подня-
лись шум, гвалт, пересуды.
В чём дело? Что случилось?
В лесу, ломая сучья, сталкивались де-
— Спасайся кто может! — затрещала со-
рока. — Небо рушится на землю!
Но птицы знали, что сорока болтунья, и
не поверили ей. А дятел протёр очки и огля-
делся: «Всё дрожит. Почему? Не пойму...»
Глупый медвежонок услышал трескотню
сороки и перепугался до смерти.
— Жирафа, а жирафа, тебе видней! По-
гляди-ка, в самом деле небо рушится?
Небо-то не рушилось, но дело и впрямь
было нешуточное: прославленный на весь
свет охотник встал на ноги.
— Бачо встал на ноги! — крикнула Ма-
нана. — Мальчик встал — земля дрогнула!
— Де-да! — сказал Бачо, а это означа-
ло: «Ну н встал, а вы как думали?»
Рамази сначала не поверил, что Бачо
сам встал на ноги, но Бачо стоял, и никто
нс поддерживал его: ни мама, ни папа, ни
Манана. Бачо стоял, растопырив ручонки,
а вокруг него качались деревья, дома, го-
ры, колыхалось небо, рушились башни и
туннели. Бачо стоял, пошатываясь, и смот-
рел на это столпотворение.
Звери и птицы ещё не знали, что про-
изошло, и, перепуганные, метались по ле-
Царь зверей великий лев недовольно за-
рычал, грива у него поднялась дыбом, он
в ярости топнул лапой, но земля продол-
жала дрожать.
— Что это значит?! — взревел лев и по-
гнал из лесу барсов, волков, гиен н медве-
дей. — Обойдите весь свет, узнайте, в чём
дело, и без промедления доложите мне.
Потом лев призвал к себе зайцев. Се-
ренькие чуть не поумирали от страха.
— А ну-ка, косые, я слышал, вы быстро
бегаете. Докажите свою прыть!
И зайцы во все лопатки припустились из
Прижав к спинам рога, прыгали со ска-
лы на скалу туры, а мимо них с грохотом
проносились обвалы. И никто не знал,
в чём было дело.
У великого льва ёкнуло сердце. Он по-
просил слона никуда не отлучаться, а пят-
нистую газель послал к тигрице, матери
трёх тигрят, знаменитой умом, ловкостью
сте принесла радостную весть. «Бачо встал
на ноги! Вот отчего вся эта кутерьма.
Мальчик встал — земля дрогнула!»
рёд своих тигрят, отправилась к царю зве-
рей.
Изнывая в неведении, лев струхнул не
на шутку и собственной персоной поспешил
навстречу гостье.
— Я что-то нс припомню за свою жизнь
такого землетрясения, — проурчал он, вы-
слушав приветствие тигрицы.
— Справедливо, государь. Я тоже...
— Скажи на милость, что же всё-такн
происходит, а? — спросил лев. — Может,
земля раскалывается? Или, я слышал, небо
рушится?..
— Да нет, — усмехнулась тигрица. Она
поглядела на подросших тигрят и важно
сказала: — Бачо встал на ноги!
— Кто? — лев был стар и потому не
расслышал.
У тигрицы жёлтые полосы на шкуре по-
краснели от злости.
мною мальчика?.. Так тише! Не прогово-
рись нигде, а то он как раз ищет шкуру се-
бе под колыбельку.
— Ох, как же это я запамятовал!.. —
Лев хватил себя лапой по лбу. — Я знаю
Бачо! Кто же его не знает?
— Так он сегодня встал на ноги,
этого дрогнула земля.
— О-о! Понятно... — Лев закивал голо-
вой, и длинная грива полезла ему на гла-
за. — Если он встал на ноги, то. конеч-
но... — Потом наклонился к тигрице и шё-
потом попросил: — Ты уж, пожалуйста, не
выдавай меня, не говори, что я не расслы-
шал его имени. Сама знаешь — старость
— Ладно, не выдам, — в сердцах сказа-
ла тигрица и ушла.
Тигрица сдержала слово. Бачо, к этому
времени уже твёрдо стоявший на ногах, так
ничего и не узнал про льва.
И хорошо. Ещё неизвестно, чем бы всё
это кончилось для царя зверей. Ведь неда-
ром в Грузии говорят: «Мальчик встал —
земля дрогнула».
Перевал с грузинского
А. ЭБЛНОПДЗЕ
ИЗ КИРГИЗСКОЙ поэзии
ЛУНА
Лвзий КЫДЫРОВ
Выходит на небо
Ночная луна.
И кажется мне,
Что ручная она.
Не веришь?
А я подружился с луной.
Она каждый вечер
Гуляет со мной.
БАЛЛАДА
О ПОКОРЕННОЙ
РЕКЕ
Ж. ИСЛГУЛОВ
Так было...
Волны кипенье,
И грохот, и гул камней.
Затопленные селенья.
Испуганный плач детей.
И птиц перепуганных крики
Над чёрной стеной воды,
И вырванные с корнями
Плывущие вниз сады.
Так было.
Мы помним это,
Ты слышишь меня, река?..
Тихо по синим волнам,
Как гуси, плывут облака.
И воды реки прозрачны,
Спокойны, как синь небес.
Навеки смирила реку
Плотина Нарынской ГЭС.
И стала река Нарынка,
Горе земли моей,
Светом киргизских селений.
Влагой киргизских полей.
Я дома —
Она под окошком стоит,
Я вышел —
По улице следом бежит.
А стоит вскочить
Мне верхом на коня,
Как мчится луна,
Догоняя меня.
И. ПАНЬКИН
Рас. Е. ВЕДЕРНИКОВА
Да простят мне ребята, если мои расска-
зы будут меньше ладошки. Мы, туляки, на-
род занятой, и зря тарабарить нам недосуг.
Мы даже не позволяем такой роскоши, что-
бы в занятое время называть друг друга
длинными величальными словами. Имена
туляки любят короткие, чтобы они свобод-
но проходили через горло, не застревали
в зубах н пролетали через цех как пули:
Левша-а! Тычка!
Любо или не любо кому, а в нашем го-
роде повелось так: после «аз>, «буки», «ве-
ди» никого ещё не зовут дядей Федей.
А кто любит хвалу и чтоб о нём в медные
трубы дули, тому нечего делать в Туле.
Так говорили наши деды, так говорим и
мы. А коли всё так, не буду дальше терять
времени, а прямо приступлю к рассказам
о мастере Тычке.
Когда родился Тычка, про то никто тол-
ком не знает. Одни говорят — с первым
ударом кузнечного молота о наковальню,
другие — позже. Но когда бы он ни по-
явился на свет, а приметили его при Пет-
ре Первом. После Петра, какие бы цари ни
садились на российский престол, каждый
из них прежде всего старался Тычку запря-
тать в Сибирь. По триста Тычек ссылали
туда, но только настоящий оставался в Ту-
ле, и живёт и здравствует он по сей день.
Но вернёмся к тому времени, когда впер-
вые заметили Тычку.
Чтобы Тычка лишнее не говорил о на-
чальстве, его решили отдать под надзор
самому строгому мастеру.
Новый мастер сказал:
— Я много говорить не люблю. Если
мотну головой вниз, значит иди сюда.
— Оказывается, у нас одинаковые ха-
рактеры, — ответил Тычка. — если я за-
мотаю головой из стороны в сторону, зна-
чит не пойду.
сына надзирателя.
— Ну, вышвырнет из
завода мальчишку теперь
надзиратель, — сокруша-
лись люди. Но Тычка по-
шёл к надзирателю и
сказал:
го ученика.
— Ну и что? — отве-
тил надзиратель.— Маль-
чишки есть мальчишки.
Сегодня подерутся, а зав-
тра помирятся. Стоит ли
на это обращать внима-
— Простите, — сказал
Тычка, — я чуточку не
так сказал. Мой ученик
избил вашего сына.
Надзиратель хотел рас-
кричаться, но уже было
поздно.
Однажды в Тулу приехала царица. А по-
дарка ей никакого не подготовили. Забега-
ло начальство по мастеровым людям, не
держит ли кто в голове хорошую задумку,
которую можно быстро выполнить.
И тут Тычка сказал:
— Есть у меня одна задумка, только
понравится ли вам?
Все знали, что работы Тычки ценились
высоко. Но только у начальства он был не
в почёте. Его всегда числили в списке не-
благонадёжных. Если где-нибудь вспыхи-
вал бунт, даже за Уральскими горами.
Тычку всё равно на ночёвку отправляли
в острог, а днём держали прикованным на
Когда приехала царица, где-то тоже
бунтовали люди, а наш Тычка, как обычно,
сидел прикованным к верстаку.
— Так, если есть у тебя задумка, вы-
полняй её, — сказал надзиратель. — Что
тебе^ для этого нужно: серебро или зо-
Т — Только ночь свободы, — сказал
Начальство сейчас же цех окружило
солдатами и расковало Тычку.
На второй день царице преподнесли
изумительной красоты цепь. Царица была
гак довольна подарком, что насмотреться
на него не могла. Когда же пришли снова
заковывать Тычку, то у него цепи не ока-
залось.
— Где же твоя цепь? — спросили его.
— Как где? — сказал он. — На шее
у царицы.
Как-то одни юноша подходит к Тычке
и говорит:
— Мастер, я прошёл обучение у всех
знаменитых мастеров Тулы н даже учился
у вас, но почему до сих пор что хотят
мои глаза, не могут сделать руки?
— Значит, ты ещё не обучался у само-
го главного мастера.
— А как его звать?
— Жизнь.
к
АВИАЦИЯ
С. ГУЩЕВ
рис. И. КАБАКОВА
летает». Правильно, да не совсем, Летают птицы; кру-
жатся, как вертолёты, листья; опускаются, словно пара-
шютики, семена одуванчиков. Но это ещё не авиация.
Заметили люди, что горячий воздух из печек, от ко-
стров идёт вверх, и попробовали надуть этим воздухом
большие бумажные шары. Шары поднялись, поплыли
лать дирижабли. Их толкали вперёд моторы с винтами,
на бумажных голубей. После на планёр поставили бен-
зиновый мотор с винтом-пропеллером. Получился аэро-
план, или, как сейчас говорят, самолёт.
Прошли годы. Понадобились самолёты, которые
взлетают без разбега и могут сесть на самой малень-
вращающиеся крылья. Получился вертолёт.
Люди стремились летать всё быстрей и выше. И на
смену бензиновому мотору с винтом пришёл реактив-
ный двигатель. Самолёты стали летать быстрее звука.
Недавно советские лётчики М. Комаров и А. Федо-
корды: самолёт промчался за час 2930 километров,
а потом, взяв две тонны груза, взвился на высоту
мена крестьянин-холоп крылья и прыгнул с колоколь-
ни. Но крылья были малы, плохи, и смельчак разбился.
Прошло много-много лет, пока появились у людей на-
стоящие крылья. Сначала это были планёры, похожие
Поезд из Москвы до Хабаровска идёт восемь дней,
а самолёт летит всего восемь часов. Пассажиров в та-
де. Вот что значит АВИАЦИЯ.
ЛЕНЯ—ЗАЩИТНИК СЛАБЫХ
Л. ВОРОНКОВА
УТРО
Лёня вышел из дому. В руке у него бы-
ло лукошко, а в нём — завёрнутые в по-
лотенце тёплые лепёшки.
На соседском крыльце сидела Аринка
и наряжала свою куклу. Она увидела
Лёню.
— Ты на ферму?
— На ферму.
— Я тоже пойду. Ладно?
— Иди, если хочешь.
Аринка усадила куклу на ступеньку
и вприпрыжку подбежала к Лёне. И они
отправились на утиную ферму, к старшей
Лёниной сестре.
Рис. Н. УСТИНОВА
Лёня и Аринка шли гуськом по тропоч-
ке, потому что на траве ещё лежала роса.
Тропка была тёплая, а роса холодила бо-
сые ноги.
Они прошли через лесок, вышли на по-
лянку. Вдруг Лёня остановился: яркие
золотые волны катились им навстречу по
Аринка тоже остановилась.
— Смотри, что по траве идёт!
А волны шли всё ярче, горячее. Вот уже
и ног коснулись, ногам сразу стало тепло.
Лёня поднял глаза и увидел, что по свет-
лой росистой полянке идёт им навстречу
кто-то в золотом кафтане. И кафтан этот
так сверкает, что глядеть больно.
Идёт кто-то и бросает пригоршнями во
все стороны жаркие лучи. Идёт кто-го —
и все цветы на полянке поднимают венчи-
ки, сбрасывают росу, раскрываются...
— Кто ты? — крикнул Лёня.
— А разве не видишь? — отозвался ла-
сковый голос. — Я — Солнышко!
— А что ты делаешь?
— Разве не видишь?..
— Не вижу! Глаза слепнут, загоро-
дись немножко!..
Солнышко бросило кверху длинный
луч, достало с неба лёгкое облачко и за-
городилось им.
— Вижу тебя, Солнышко, внжу!
— И я вижу тебя, Солнышко! — закри-
чала Аринка. Только Дружок ничею не
видел. Он остановился и глядел то на
Лёню, то на Аринку — кому они кричат?
С кем разговаривают?
— Здесь у меня растут колокольчики,—
сказало Солнышко. — Им пора цвести.
Если я не помогу — как же они рас-
Солнышко снова пошло по росистой по-
лянке. Оно шло и разбрасывало кругом
маленькие горячие лучи. И все колоколь-
чики кругом поднимали головки, раскры-
вали свои лиловые венчики, сбрасывая
росу. И пока Лёня и Аринка смотрели,
вся полянка засветилась от лиловых лепе-
стков, вся полянка стала лиловая. Солныш-
ко остановилось.
— Ну как, красиво?
— Красиво! — в один голос ответили
Лёня и Аринка.
— Так вот, — Солнышко провело золо-
той рукой по своему золотому лбу, — ра-
боты очень много. Видите — калине пора
цвести. Ей тоже помочь надо.
Солнышко достало нз кармана пригорш-
ню лучей, осыпало ими калиновый куст.
И тут же начали распускаться калиновые
цветы, белые, кружевные, пушистые. И сра-
зу пошёл от них тёплый медовый запах.
— Ну как? — спросило Солнышко.
— Красиво! — крикнули Лёня и Аринка.
— Нет, вы поглядите, как они сделаны!
Получше поглядите!
Лёня и Аринка принялись разглядывать
калиновые цветы. Множество маленьких
белых цветочков с жёлтыми тычинками, и
все собраны в большую пышную кисть.
Почему это они раньше не видели, как хо-
рошо умеет цвести калина!
Солнышко пошло дальше. Всех надо со-
греть, всем надо помочь, всех надо обра-
довать... Лес стоял тихий, приветливый,
каждое дерево хотело, чтобы Солнышко
взглянуло на него, каждое дерево протяги-
вало к нему ветки, чтобы побольше пой-
мать лучей. А Солнышко рассыпало лучи,
оглядывалось на Лёню и Аринку и сме-
«ЧЕЛОВЕК!»
На еловой ветке появилась Белка. Она
спустилась совсем низко. Но увидела Лё-
ню и взвилась вверх по стволу.
— Человек! — крикнула она так, будто
увидела самое страшное чудовище.
Лёня обиделся.
— Да, человек. А чего же ты испуга-
— Конечно, не зверь. Зверь в меня пал-
ками бросаться не будет.
Лёня покраснел, покосился на Аринку.
Но Аринка не слышала, что сказала Бел-
ка. Она приплясывала и кричала:
— Белочка, Белочка, дай мне орешков!
А покраснел Лёня потому, что Белка бы-
ла права. Ребята у них в деревне почему-то
всегда бросаются в Белок палками и кам-
нями. Чуть появится Белка поблизости, тут
и поднимется крик. Все бегут за ней тол-
пой. палки летят тучей — надо ребятам во
что бы то ни стало сбить Белку. Не так
давно это было, и Лёня вместе с другими
ребятами гонялся за Белкой, которая не-
чаянно оказалась у них в палисаднике.
Он хотя палок не кидал, но всё-таки го-
нялся!
— А зачем нужно вам нас убивать? —
сказала Белка, опасливо поглядывая на
Лёню из-за ствола. — У каждого из вас
спроси: зачем? И ни один не ответит. По-
тому что сам не знает. Убить — и всё.
Потому что ты большой и сильный. А я ма-
ленькая и слабая. Пользы-то ведь от меня
никакой! Шубка у меня летом плохая.
Да и что из моей шубки сделаешь? Кусо-
чек меха! А у меня детки. Вот убили бы
меня, кто бы их кормил? Кто бы их выра-
стил? А ещё говоришь — «не зверь»!
— А волк тебя съел бы! — крикнула
Аринка.
— Если бы волк съел, — сказала Бел-
ка, — так ведь он есть хочет. А человек
— Мы не тронем тебя, — сказал Лё-
ня. — Никогда ни одной Белки не тронем.
Вот хочешь? Даже лепёшки тебе дам.
Лёня достал из корзинки лепёшку и от-
ломил кусочек.
— Вот. Спускайся и бери. И знай, что
человек таких, как ты, не обижает.
Белка не знала, что делать. Тронет?
Не тронет? А лепёшка лежит на пеньке
и ждёт.
— Мы не тронем тебя, Белка! — сказа-
ла Арника. — Спускайся!
Белка поверила и стала потихоньку спу-
скаться. С ветки на ветку, всё ниже,
И вдруг — х-х-х! Толстая палка взви-
лась откуда-то из-за куста и ударила по
стволу.
Белка мелькнула среди хвои, крикнула:
— Обманщики!
И тут же исчезла.
А из-за калинового куста вышел Корней,
Арннкнн брат. Он был толстый, коренастый
и. как он считал, самый умный на свете.
Его так и звали: Корней-всех-умней.
Он поглядел Белке вслед и сказал с до-
садой:
— Эх, промазал!
Аринка так н бросилась на Корнея.
— Ты зачем её, а? Ты зачем, а?
А Лёня чуть не плакал от злости и от
Корней глядел на них, то на Лёню, то на
Аринку.
вы? Человек она,
что ли?
— Нет, ты скажи, — приступил к нему
Лёня, — зачем ты хотел её убить?
Но Корней совсем не знал, что отве-
— А чего? Ну и убил бы. А чего? По-
думаешь! Твои они, что ли?
Тут Лёня не выдержал. Он размахнулся
корзинкой и ударил изо всех сил Корнея
по спине.
Корней рассердился.
— А, ты драться? Ну, драться-то н
я умею, не дурак! — Он выхватил у Лёни
корзинку, забросил её в кусты так, что
все лепёшки из неё разлетелись. И при-
нялся молотить Лёню кулаками.
Лёня пытался защищаться, но у Корнея
кулаки были крепче.
Аринка била Корнея по спине. Ну, у не-
го и спина: Аринка бьёт, а он не чувствует.
Что поднялось туг на колокольчиковой
полянке!..
Лёня кричит, Аринка кричит. Дружок
лает, хватает Корнея за штаны!.. А Кор-
ней молча бьёт.
Но вот ударил ещё с правой н с левой,
и Лёня упал в траву!
— Понял? — сказал Корней.
Аринка протянула Лёне руку.
— Вставай.
Но Лёня встал сам. На лбу у него взду-
лась шишка, на щеке закраснелась цара-
пина. Он отряхнулся и пошёл собирать
лепёшки. Аринка стала помогать ему.
Лепёшки кое-как собрали, уложили
в корзинку, укрыли полотенцем. И пошли.
И тут Лёня увидел, что всё на полянке
изменилось. Солнышко не ходило среди де-
ревьев, не раскрывало колокольчики —
оно, как обычно, висело в небе. И деревья
ничего не говорили, они, как всегда, чуть
шелестели листьями. И птицы не пели
складную песню — они просто чирикали
кто как умел...
Корней ещё раз крикнул вслед:
— Понял?
Ему никто не ответил.
— А что, меня будут бить, а я буду
стоять? — продолжал он. — Я не дурак
небось. Я умный.
Ему опять никто не ответил.
Тогда Корней сломил цветущую ветку
с калинового куста, счистил с неё и цветы
и листья, сделал хлыст.
Засвистел лихо и пошёл домой. Он шёл
и топтал своими толстыми пятками нежные
колокольчики. А хлыстом размахивал
и сбивал головки всем цветам, которые ему
попадались.
Продолжение
в следующем номере.
20
КАК ЛАРИСКУ ПЕТУХ
ПОДВЕЛ
Елена ШАТУНОВА
Рис. Г. МАКАВЕЕВОЙ
Р. БАУМ ВОЛЬ
Рас. В. ПЕРЦОВА
Это был особенный мальчик. Осо-
бенный потому, что родился двадцать
девятого февраля. А ведь только
один раз в четыре года в феврале не
двадцать восемь, а двадцать девять
дней. Такой год называется висо-
косным. Так что день рождения
у этого мальчика был только раз
в четыре года. В этот день он
получал особенные високосные по-
дарки — по четыре подарка от
каждого.
Что бы високосный мальчик ни де-
лал, во всём непременно была цифра
четыре. Когда он был совсем ещё
крошкой, он ползал на четвереньках.
Больше всех на свете он любил четы-
рёх человек: маму, папу, бабушку и
дедушку. Частенько наш мальчик го-
нялся за кошками и собаками — ведь
у них по четыре лапы. А как бывал
он рад, когда сосед катал его на сво-
ей машине, у которой четыре колеса!
Високосный мальчик если рисовал,
то только сидя за столом, у которого
было четыре ноги. Мало того! В го-
роде, где он жил, было четыре време-
ни года — зима, весна, лето и осень.
И у суток было четыре времени —
утро, день, вечер и ночь. Даже в ком-
нате, в которой он находился, было
ровно четыре угла.
Когда високосный мальчик был
ещё маленьким, его мама вместе
с ним придумала эту сказку, в кото-
рой они собрали как можно больше
четвёрок. Было очень смешно и ве-
Но в один прекрасный день маль-
чик пришёл из школы и сказал:
— Сказка с четвёрками кончи-
лась. Я принёс пятёрку!
НАШИ ЛЮБИМЫЕ ХУДОЖНИКИ
Елена Александровна
Афанасьева
О п я.
Рисунки Е. А. АФАНАСЬЕВОЙ
Снег.
Жил на свете рыжий воробей
Гришка. Очень даже тяжёлая была
у него жизнь. И кошке может по-
пасться, и холод зимой такой, что то-
го и гляди замёрзнешь, а дождь ле-
том так иногда вымочит, что сто раз
пожалеешь, что нет у воробья ни пла-
ща, ни зонтика. А уж осенью: ветер,
грязь, сырость. Бр-р-р! А кое-где ещё
мальчишки с рогатками водятся. Эти
хуже кошек!
И задумался однажды о смысле
жизни рыжий воробей Гришка.
«Эх, — думал он, — и жизнь-то вся
короче воробьиного носа, а тут ещё
столько всяких неприятностей! Вот
если бы да кабы...» — фантазиро-
вал он.
А Если бы да Кабы тут как тут
оказались.
— Чего ты хочешь от нас, рыжий
воробей Гришка? — спрашивают
они. — Проси, но только три просьбы,
да чтоб в каждой Если бы да Кабы
были.
И стал просить Гришка:
— Вот, Если бы, всегда было теп-
ло, и сухо, да крыша над головой, и
корм под клювом.
— Ладно. — го-
ворит Если, — бу-
дет так.
— Вот, Кабы, -
продолжает воро-
бей, — все кошки К
и мальчишки с ро-
гатками в клетках
сидели да на меня сквозь
— Ладно, — говорит Кабы, — бу-
дет так. Теперь одна у тебя просьба
осталась. Подумай!
Подумал воробей, и так как был
он хитрый воробей, то сказал:
— А больше пока мне ничего не
надо. Вот когда очень что-нибудь по-
надобится, я третью просьбу скажу.
Можно?
— Ну как знаешь! — ответили Ес-
ли бы да Кабы. Переглянулись и
пропали.
И в ту же секунду, не успел воро-
бей и чирикнуть, накрыл его птице-
лов сеткой. Посадил он Гришку
в клетку и подарил дедушке с бабуш-
Возопил воробей:
— Эх, Если бы да Кабы, загово-
рился я с вами — вот меня и поймал
птицелов.
Если бы да Кабы ему отвечают:
— Ничего подобного. В клетке ты
и в тепле, и в чистоте будешь, и сыт
всегда. А так как всех кошек и маль-
чишек с рогатками в клетки собирать
очень долго, то ты один в клет-
ке будешь сидеть. Всё равно они на
тебя только через сетку смогут гля-
деть. Как раз так, как ты хотел.
И стала совсем другая жизнь у ры-
жего воробья! И тепло ему, и корм
всегда под клювом, и кошек с маль-
чишками только через сетку видит...
И всё ж не та жизнь! Совсем не та!
И затосковал воробей. Вспомнил,
что зимой хоть и вправду вроде бы
и холодно и голодно, а всё-таки не так
уж и плохо. То на двор залетишь, где
кур кормят. Поклюёшь вместе с ни-
ми. Курам что, они не ругают — им
зерна и так хватит, а воробей деся-
ток зёрен склевал и сыт. Да и маль-
чишки хоть летом и пуляют из рога-
ток, однако зимой всегда насыплют
в птичьи кормушки крошек. А сыто-
му воробью и мороз не очень-то стра-
шен. Весной да летом солнышко гре-
ет, птицы поют, трава такая зелёная
да душистая... А от кошек и рогаток
всегда улететь можно, если не зе-
Вспомнил воробей Гришка своих
приятелей воробьёв. Они сейчас на
свободе летают, воробьиные песни
поют, всякие важные воробьиные де-
ла делают, а он, Гришка, в клетке
сидит. Совсем плохая жизнь у него
получается. Чуть было не заплакал
он от обиды, да вспомнил о том, что
воробьи плакать не умеют. И только
ещё больше затосковал. «Эх, и подве-
ли же меня Если бы да Кабы! А мо-
жет, это я сам себя подвёл? Загадал
такие глупые желания, вот сам и ви-
новат в своей беде. Ой, да у меня же
ещё одно желание есть». И взмолил-
— Если бы да Кабы! Пусть бы ме-
ня и дождь мочил, и мороз морозил,
и кошки бы меня ловили, и мальчиш-
ки бы за мной гонялись. Только быть
бы на свободе! Эх, Если бы да
Кабы!..
А Если бы да Кабы тут как тут.
Переглянулись, и сразу же оказался
воробей на свободе.
Эх, и зачирикал же он! Жив-жив-
чирик! Жив-жив-чирик! Полетел
в чистое поле да в зелёный лес.
Свобо-о-да! А Если бы да Кабы опять
куда-то пропали. Если кому нужны,
так позовите, они мигом явятся. Толь-
ко стоит ли?
26
пт.!
ПЕСЕНкА
Кто эту песенку
Сочинил?
Мастер.
Который
Часы починил.
Песенка эта
Очень проста,
Пел её мастер:
— Ти-та-та-та!
Папа часы
Получил в мастерской.
Папа, довольный.
Шагает домой.
Идёт, напевает
Песенку в такт:
— Ти-та-та!
Ти-та-та!
Ти-та-та-так!
Мне нравится
Песенка эта,
И я
Охотно её пода рю вам
Друзья.
Пойте со мной
Веселее,
Вот так:
— Ти-та-та!
Ти-та-та!
Ти-та-та-так!
лодный Сосуля. Он решил всех за-
морозить.
3. «Заморожу мороженщицу», —
подумал Сосуля. А она так укута-
лась, что наружу только нос торчит.
6. Вспомнил Мурзилка о подсол-
нухе, который летом вырастил. Он
очень на солнце похож.
синичка. «Вот уж с кем я расправ-
люсь, так расправлюсь!»
7. Не страшен теперь Сосуля Ch-
В. Конечно, подсолнух не солнце.
Но вы-то догадались, почему птич-
ка осталась жива.
И а большом рисунке справа много за-
гадочных картинок и занимательных
Вот фигуристка нарисовала на льду узор.
Напиши в клеточках слева сло-
ва,_ которые оканчиваются бук-
вой Т, а справа — слова, кото-
рые с этой буквы начинаются.
!111л«ч.с°л0 2 "°с“'и зле,1
-> 600 000 эка. Цеха 10 коп.
юк’дО ^^^Т^уЖВвска|ГаФ2|И.
КРАНОВЩИК
Николай НОВИКОВ
Рис. В. ВЛАДЫКИНА
В нашем городе портовом,
В нашей гавани морской
Отдают суда швартовы,
Пахнет дымом день-деньской.
Грохот слышен за версту:
Кран работает в порту.
Нагибаясь,
Выпрямляясь,
В трюм заглядывает он,
Длинный-длинный, словно аист,
Сильный-сильный, словно слон.
Хорошо крановщику
В синем небе наверху!
Всё он видит с высоты:
Крыши, улицы, мосты.
И его, крановщика,
Видно всем издалека.
Крикнут снизу: помоги!
Он нажмёт на рычаги.
Он легко одной рукою
Поднимает грузовик.
Ведь с работою такою
Управляться он привык.
ПОДУМАЙ -
ОТГАДАЙ
рисовать их, не отрывая карандаша от бу-
маги и не пересекая линий.
А рядом художник рисует медведя. На-
рисовать его не трудно, нужно только пра-
вильно соединить точки. 8 точек здесь лиш-
ние, их не соединяй.
Видишь оленя с оленятами? У него их
двое. Один здесь. А где же второй? Где-то
недалеко спрятался и лось.
По извилистым дорожкам мчится конько-
бежец. Проследи его путь и узнаешь, какой
приз он получит.
Посчитай, сколько фигур нарисовано на
домике Деда Мороза.
Впиши в клеточки названия всех живот-
до так, чтобы последняя буква одного на-
звания совпадала с первой буквой другого.
Вместе с Русланом, героем поэмы Пуш-
кина «Руслан и Людмила», пройди по лаби-
ринту до сказочной головы.
Спрятались пятеро лыжников. Найди их.
ЧАСЫ
МУРЗ ИЛ К А
NJ О Журнал ЦК ВЛКСМ и ЦЕНТРАЛЬНОГО СОВЕТА ВСЕСОЮЗНОЙ ФЕВРАЛЬ
! L ПИОНЕРСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ имени В. И. ЛЕНИНА для ОКТЯБРЯТ 1968
СО ВЕТС К О И АРМИ И ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ
Звёздами и флагами
расцвела Москва.
Вдоль по Красной площади
движутся войска.
— С днём рожденья, Армия! —
говорит страна.—
Славная защитница,
будь всегда сильна.
ТЕЛЕФОНИСТ
СЕСТРА
— Алло... «Юпитер»? Я — «Алмаз»!
Почти совсем не слышно вас!..
Мы с боем заняли село.
А как у вас?.. Алло... Алло...
— Что вы рычите, Как медведь?
Пустяк осталось потерпеть!
И рана ваша так легка,
Что заживёт наверняка!
ДОРОГИЕ РЕБЯТА!
Стихи Сергея Владимировича Михалко-
ва «Мы тоже воюем» и рисунки Адриана
Михайловича Ермолаева были напечатаны
в «Мурзилке» в феврале 1945 года. В то
время Советская Армия громила фашистов
на их земле и победа была близка.
Читатели журнала, может быть, это бы-
ли и ваши родители, любили тогда эти сти-
хи и картинки. А теперь мы и вас с ними
знакомим.
ШАШКА
Владимир РАЗУМНЕВИЧ
У Чапаева на поясе с правой стороны
висела кобура с револьвером, а с левой —
шашка в узорчатых ножнах. Изогнутый ко-
нец её доставал почти до земли. Когда
Чапаев куда-нибудь спешил, то придержи-
вал шашку рукой, чтобы она не мешала
ему при ходьбе.
Саша с завистью смотрел на боевую
шашку и допытывался у отца:
— Скажи, у всех красных командиров
шашка?
МОРЯК ЛЁТЧИК
— На горизонт — самолёт!
По курсу полный ход вперёд!
Готовься к бою, экипаж!
Отставить! Истребитель — наш!
— Пехота — здесь, а танки — тут.
Лететь до цели семь минут.
Понятен боевой приказ!
Противник не уйдёт от нас!
— Кто на коне, тот и с шашкой, — отве-
чал отец. — Красна птица перьём, а кава-
лерист шашкой.
— Если коня убьют, то и шашка не
нужна?
— И пешему она может сгодиться. Толь-
ко держи в руках крепче и руби врага
— Ты всегда крепко держишь?
— Всегда! Шашку ронять — красноар-
мейскую честь терять!
Как-то отец возвратился домой без шаш-
ки. Всё было при нём: и планшетка, и пор-
тупея, и бинокль на груди, и кобура с ре-
вольвером на боку. А шашки не было.
Саша расстроился:
— Ну вот... Ты и честь потерял...
— Ты это о чём? — не понял отец.
— Говорил, шашку ронять нельзя, а сам
потерял.
— Кто тебе сказал — потерял?
— А где ж тогда шашка?
— Подарил лихому коннику. За храб-
рость! В надёжные руки попал мой клинок!
— Зато сам ни с чем остался. Как же
теперь воевать?
— А револьвер? — отец ударил ладонью
по кобуре. — С ним я любую шашку у бе-
лых добуду. Вот увидишь!
И действительно, в следующий раз при-
ехал с шашкой. Она была наряднее преж-
АРТИЛЛЕРИСТ МИНОМЁТЧИК
— Что из того, что ранен я
И голова болит моя?
Я жив, и я ещё могу
Стрелять из пушек по врагу?
— Мой верный друг — мой миномёт
Фашистов бить не устаёт.
Тпепещет враг при свисте мин.
Не отстоит он свой Берлин!
ней — с кисточкой на рукоятке, с серебром
на кончике. Саша взвесил её на руках
и удивился:
— Тяжеленная! Тупая, наверное...
— Не скажи, — усмехнулся отец. —
Острее бритвы!
Отец, любуясь шашкой, повертел её пе-
ред собой. Отполированная сталь зеркаль-
но поблескивала:
— Ни одной зазубрины! Такая и камень
рассечёт!
Сыну шашка тоже понравилась.
— Ты её, папа, — сказал он, — никому
не отдавай. А то самому потом тупая до-
станется. Ладно?
— Хорошо, — пообещал отец. — Никому
не отдам!
Но, видимо, про обещание своё забыл.
Через месяц Саша увидел у него совсем
другую шашку — шире прежней, с золоты-
ми ободками.
Саша надул губы и решил с отцом боль-
ше не разговаривать.
— Что буйну голову повесил? — спра-
шивал отец.
А Саша молчал.
— С братишкой поругался?
Саша опять ни звука.
— Скажи же в конце концов, отчего та-
кой сердитый?
АВТОМАТЧИК ПЕХОТИНЕЦ
— Вот я забрался на чердак.
Быть может, здесь таится враг?
Врага повсюду мы найдём,
За домом очищая дом!
— Я — пехотинец рядовой.
С фашистом дрался под Москвой.
Не раз в разведку я ходил,
Меня полковник наградил.
Саша покосился на шашку.
— Ах, вон в чём дело! — догадался
отец. — Новый клинок приметил? Так мне
его сам командующий вручил. Прежде
я других смельчаков саблями одаривал.
А теперь, видишь, у самого — именная!
Скажи по-честному, мог я от неё отка-
Саша отрицательно покачал головой.
Но прежнюю шашку ему всё же было
— Та была как бритва! — сказал он. —
А эта? Сможет она палку перерубить?
— Для рубки топор существует, — отве-
тил отец.
— Тогда давай щепу лущить.
— Шашкой-то? Ты что — смеёшься?
— А если по плетню ударить? Пере-
рубит?
— Перерубить-то перерубит, но делать
этого я не стану.
— Ага-а, боишься? Шашка тупая, пото-
му и боишься!
— И вовсе не потому. Шашку без нуж-
ды не вынимают из ножен. Она закол-
дована.
— Кем заколдована?
— Золотыми словами! Вот посмотри...
И отец показал надпись на шашке.
Надпись была отлита из золота: «Без де-
ла не вынимай, без славы не вкладывай!»
ДВА ТАНКА ПРОТИВ ТРИДЦАТИ
Николай ТЕРЕХОВ
Есть в Ульяновской области село Боль-
шой Кувай. Мимо этого села протекает
речка Кувайка. Бежит она по узкой поро-
жистой промоине, шумит небольшими во-
допадами, выбегает на широкий луг и,
сверкая на солнце весёлыми бурунами,
прячется в лесу у кордона. От кордона дол-
го петляет по сенокосным угодьям и по-
том впадает в реку Барыш.
Маленькая эта речка, но упрямая. В лет-
нюю пору поднимется над ней солнце,
начнёт греть воду, чтобы ребятишкам те-
плее было купаться, а Кувайка так бежит,
что солнце за ней не успевает. И купаются
мальчишки в студёной воде. И нравится
Зимой морозы пытаются заморозить ма-
ленькую речку. Но не тут-то было. Не
удаётся даже самым лютым. Закуют её мо-
розы в одном месте, а она вырвется в дру-
гом и бежит, бежит к своему другу
Барышу.
Живут в Большом Кувае мальчишки,
чем-то похожие на свою речку. Если что
задумают, то никакая сила их не остано-
вит — сделают. Упорством, своей доброй
весёлостью похожи мальчишки на эту реч-
ку. Но есть между ними и разница: Кувай-
ка всегда маленькая, а мальчишки выра-
Жил в Большом Кувае Володя Хазов.
Купался он в студёной Кувайке, катался
зимой на лыжах с крутой Чувашской го-
ры, ходил в школу и учился отлично. Была
у него очень хорошая мечта.
— Стану танкистом, когда вырасту, —
говорил он ребятам.
Вырос Володя и оставил маленькую реч-
ку: пускай купаются в ней малыши, а сам
пошёл в большую жизнь.
— А что он такое сделал? — спроси-
Это было в конце лета 1942 года, во
время Сталинградской битвы. Командир
танковой роты Владимир Хазов вышел из
блиндажа. Занималось утро, было про-
хладно, на траве лежала роса. Со сторо-
ны города плыли чёрные тучи, где-то юж-
нее вспыхивали жёлтые зарева, чуть вздра-
гивала земля, а потом докатывался гром.
Но это был не гром и не молнии сверка-
ли — это гремели орудия. Не дождевые
тучи ползли по небу — это был дым горя-
щего города.
В кустах послышался тихий окрик:
— Стой, кто идёт?
— Свои. Семилетов из разведки.
Хазов подозвал Семилетова.
— За лесополосой в балке вражеские
танки, — сообщил разведчик.
— Сколько?
Тридцать. Заправляются горючим.
— Значит, готовятся к наступлению.
— Один немец пишет на стволах пушек
белой краской: «Смерть русским Т-34».
Налететь бы на них сейчас, товарищ
командир. Они не подозревают, что мы
близко.
— Попробуем, — сказал Хазов. — Позо-
ви сержанта Тугарова.
Тугаров торопливо подошёл к Хазову.
— Готовь экипаж к бою.
— Слушаюсь, — козырнул старший сер-
Хазов рассказал Тугарову о предстоящей
вылазке и ушёл к командиру батальона
майору Пархоменко.
— Сколько возьмёшь с собой танков? —
спросил майор.
— Со мной пойдёт экипаж Тугарова.
— Вдвоём против тридцати? — удивился
майор.
— Так точно, вдвоём. Тугаров отлично
стреляет с хода и с коротких остановок.
Наша атака будет неожиданной, и мы
не дадим фашистам развернуться для
— Ты уверен в успехе?
— Уверен. Для этого на первый случай
нужна шумовая маскировка.
— Что ж, выполняй.
Хазов вернулся к танкистам, приказал
всем запустить моторы.
Танкисты стали проситься в бой.
— По пятнадцати танков на каждого из
вас — опасно, товарищ командир.
— Ничего, одолеем. Не первый раз.
Вы посильнее гремите, чтобы нас они не
слышали.
Загудели моторы танков в лесной поло-
се, взлетели перепуганные вороны. К бал-
8
Эта открытка была выпущена в дни войны,
она посвящена подвигу В. П. ХАЗОВА.
ке, где скрывались фашисты, двинулись
танки Хазова и Тугарова.
Немец, писавший на стволах «Смерть
русским Т-34», первым увидел, как из ку-
стов вывернулся Т-34 Владимира Хазова.
Он хотел крикнуть своим, но с перепугу
лишь только широко раскрыл рот. Ведро
выпало из рук, краска разлилась по бро-
не. Немец поскользнулся и полетел на зем-
лю. Глядя на него, солдаты захохотали.
И в это время, почти одновременно, гряну-
ли два орудийных выстрела. Два немецких
танка вздрогнули от взрыва снарядов и за-
горелись. Фашисты бросились к своим
машинам. Хлёстко застрочили советские
пулемёты.
Два танка неслись с горы и посылали за
снарядом снаряд. Занявший место навод-
чика, Хазов кричал башнёру:
— Чаще огонь! Мы ещё посмотрим, чьим
танкам будет смерть! Огонь!
Шесть немецких экипажей успели вывес-
ти свои танки из кучи пылающих машин
и обрушили огонь на Хазова. На помощь
Хазову поспешил Тугаров.
— Огонь! Ещё огонь!
Крепкая броня у советских Т-34. Бьют по
ней вражеские снаряды, она звенит, словно
колокол, но не поддаётся.
— Ещё горит! Чаще огонь!
Бой длился всего несколько минут. Два-
дцать два факела пылали в балке,
двадцать два столба дыма поднялись
в небо...
Шли фашисты, чтобы покорить наших
людей, но на пути стал человек с Ку-
вайки. Они шли, чтобы отнять у ребят
светлую радость — маленькую речку, но
не дошли. И не дойдут, потому что
на больших и малых реках Страны
Советов вырастают упрямые и смелые
люди.
1. Во время войны врагом был занят
город Одесса. В захваченном городе со-
ветские люди продолжали борьбу против
немецких фашистов.
2. Летней ночью 1943 года наш транс-
портный самолёт пересёк линию фрон-
та. Её было видно по вспышкам орудий-
ных выстрелов и взрывов.
3. Подлетая к Одессе, самолёт снизил-
ся. Пассажир попрощался с лётчиками,
поправил лямки парашюта и шагнул в от-
крытый люк.
4. Это был разведчик, в прошлом ин-
женер-кораблестроитель Николай Арту-
рович Гефт. До войны он учился и ра-
ботал в Одессе. В городе он должен
был найти верных людей и устраивать ди-
версии на немецких кораблях.
5. В подложных документах Николая
Артуровича было сказано, что он добро-
вольно сдался немцам в плен. Это по-
могло ему поступить на судоремонтный
6. Инженеру поручили чинить машину
сторожевого корабля. Первую работу
звать подозрений у немцев.
7. А рабочие не хотели чинить хорошо.
«Немецкий прихвостень, предатель», —
ругались они, когда инженер указывал
на недоделки.
8. Фашистский сторожевик вышел в мо-
ре. Горько было на душе разведчика.
«Ничего, — утешал он себя, — будут
рыбки и покрупнее, тех не упустим».
9. Советская Армия успешно насту-
пала. В Крыму фашисты оказались отре-
занными от своих войск. Боеприпасы
и пополнение им везли морем. Теперь
каждый корабль был очень дорог фа-
шистам.
11. «Плохо починить нельзя, — думал
разведчик, — фашисты расстреляют ра-
бочих, а эсминец всё равно рано или
поздно выйдет в море. Может быть,
поможет кусок каменного угля?»
10. У Николая Артуровича уже была
боевая организация из рабочих, когда
на ремонт приплыл немецкий эсминец.
Он был вооружён восемью торпедными
аппаратами и шестнадцатью орудиями.
12. Пока ремонтировали эсминец,
подпольщики в кусок угля вложили ми-
ну с тепловым взрывателем.
13. Пронести мину на корабль взялся
молодой рабочий Василий Тихонин.
Он должен был положить её в угольный
бункер так, чтобы она не сразу попала
в огонь, чтобы взрыв произошёл в море.
14. Николай Артурович следил за ре-
монтом в машинном отделении. Василий
сделал вид, что хочет закурить. «Здесь
15. Придерживая локтем мину, которая
была под рубашкой, Василий мимо охра-
курить нельзя, — заругался инженер, —
спустись в котельное отделение и кури».
ны спустился к котлам.
16. Он присел на корточки перед топ-
кой и стал выгребать раскалённый уго-
лёк, чтобы прикурить. В это же время
он опустил угольную мину из-под полы
пиджака на пол.
18. Василий поглядел на немцев и,
словно от нечего делать, кинул несколь-
ко кусков угля к стенке бункера.
19. Опробовать эсминец после ремон-
та прибыл адмирал. Машина работала
прекрасно. «За верную службу великой
Германии» адмирал обещал Николаю Ар-
туровичу орден — Железный крест.
21. А гибель его уже была близка.
20. Эсминец плыл в море, охраняя ка-
раван транспортных судов.
22. Силой взрыва эсминец разломило
пополам. На транспорте, гружённом бое-
припасами, от детонации начали рваться
снаряды. Взрыв накренил самоходную
баржу с фашистами. Она тоже затонула.
Ей тоже пришёл конец.
Николай ГРИГОРЬЕВ Рис. Ю. КОПЕЙКО
Завалился танк.
Весь танковый батальон, идя в атаку,
проскочил через эти болотные кочки.
А «семёрке» не повезло: засосало машину
в болото по самую башню — едва люди
выскочили.
Ночью взялся за дело тягач. Тянет ма-
шину из болота, тянет — дзинь, лопнул
стальной трос.
Прибавили тросов — дзинь, дзинь! —
и двойные лопаются. А когда навертели
тросов как следует — другая беда. Пыхтит
тягач, а ни с места: силёнок не хватает,
чтобы вытащить танк из ямы.
Два тягача взялись за тросы, ио и
двойная сила не берёт.
Третий тягач подстроился к товарищам...
Нет, видать, этакую репку тягачами не вы-
тащишь!
Позвали сапёров. Сапёр, как известно,
на войне каждому помощник.
Пришёл сапёрный командир.
Танкисты к нему — спрашивают совета.
А сапёрный командир глянул на тяга-
чи, да как рассердится!
— Это что же, — говорит, — вы за-
теяли, ребята? Осень, самые дожди, а вы
раскачиваете танк в болоте. Да ведь от
такого вашего усердия он совсем утонет!
Забыли, что мы в осаждённом Ленингра-
де? Где у нас лишние танки?
Распекает сапёрный командир танки-
стов — и правильно, тут и возразить не-
чего. Виновато переглядываются танкисты
из-под своих кожаных шлемов.
Набрались духу.
— Как же теперь быть-то? — спраши-
— А до зимы. До морозов.
Танкисты растерянно:
— И что тогда?
— А тогда приходите к нам, к сапёрам.
Получите свой танк.
И вот — зима. Болотная жижа, в кото-
рой затонул танк, промёрзла, стала как
камень.
А сапёрам только этого 'и надо. Взрыв-
чатка ух, как дробит мёрзлую землю! По-
спевай только осколки отгребать — они как
битое стекло.
Но работали осторожно. Взрывчатку ма-
лой мерочкой отмеривали: сыпанёшь лиш-
него — недолго и танк повредить!
Вот уже и освобождается танк из камен-
ного плена. Ещё бы ночку-другую, и танк
зашевелит гусеницами.
Но фашисты выследили взрывную рабо-
ту. По звукам, как ни слабы были эти зву-
ки. И загремела тут вражеская артилле-
рия! Свист снарядов, дым, всплески пла-
мени... Сразу ранило нескольких сапёров.
— Отставить! — приказал сапёрный
командир. Он больше не позволил делать
взрывы: не губить же людей!
И танк остался в яме...
Немецкие фашисты держали Ленинград
в кольце блокады. Было их здесь видимо-
невидимо.
14
Ополоумевший Гитлер приказал Великий
Город Октябрьской Революции сровнять
с землёй. И фашистским воякам очень хо-
телось ворваться в Ленинград, разграбить
его богатства, порасстреливать женщин
и детей.
А подступиться страшно... Непонятный,
таинственный город. Уже лишён хлеба, то-
плива, света — самого необходимого для
жизни человека. Но живёт! И ещё музыка
долетает из осаждённого города.
Непонятно. И от этого страшно фаши-
Они всё глубже зарываются в окопы,
прячутся в прочных блиндажах — им там
и тепло и сытно. Но всё время фашисты
настороже: чуть выследят какое-нибудь
движение на наших позициях или услышат
шумок, сразу открывают суматошный ар-
тиллерийский огонь.
Вот так и по сапёрам, трудившимся
у танка, ударили фашисты из своих ба-
Ударила фашистская артиллерия, сорва-
ла работу сапёров.
Вот-вот за своей «семёркой» придут тан-
кисты — а танк всё ещё в мёрзлой яме.
Неладно получается. Слово дано — сло-
во надо выполнить!
А как её продолжать, взрывную работу?
Под огнём вражеской артиллерии? Да ведь
толку не добьёшься — только людей по-
губишь.
Задумался сапёрный командир.
Думает, думает, а ничего не придумы-
Ум хорошо, а два лучше — собрал
командир своих солдат.
Сели в кружок. Объяснил положение.
— Что будем делать, товарищи?
Стали думать сообща: командир и сол-
даты.
Сообща и порешили:
— Случай такой, что не обойтись без
радистов!
Опять сапёры в яме. Дробят вокруг тан-
ка мёрзлую землю, выгребают осколки.
Бумм... бумм — гудят сапёрные взрывы.
Спорится работа. Главное — фашисты
больше не мешают!
Что же они, злодеи, стрелять разучились?
Нет, стрелки они меткие. Бьют из пушек
частым огнём — прямо-таки земля кипит!
А сапёры лишь посмеиваются. Им без-
опасно. Фашистские снаряды в сторону
летят.
Спасибо радистам, хитро устроили. Тру-
бочка у них есть такая — микрофон. Вот
и поместили микрофон в яме, где танк.
Бумм... — глухо ударяет сапёрный взрыв.
Звук, пойманный микрофоном, бежит
в громкоговоритель.
А из громкоговорителя — как раскат
Бах-бом-бабах-тарарах!
В этом громе настоящего-то, слабого
взрыва и не слышно.
Громкоговоритель, понятно, удалён от
ямы с танком. Во-он он где, совсем в сто-
роне гаркает!
Фашистская артиллерия так и пашет
снег да землю — паши, не жалко!
Но вот забота: уцелеет ли сам громко-
говоритель под таким сокрушительным
огнём?
Уцелеет, на сапёров положиться можно.
Всякие у них есть приспособления, для
разных случаев в бою.
А у ленинградских сапёров под руками
была ещё броня.
И поместили они громкоговоритель
в маленький домик с толстущими сталь-
ными стенами. В дырочку кричит. Враже-
скому снаряду его и не уколупнуть.
А вот и танкисты.
— Пожалуйте, товарищи, пожалуйте, по-
лучайте свой танк!
И сапёры проводили «семёрочку»:
— Иди-ка, бей фашистов. Хватит, отдох-
нула!
А громкоговоритель и микрофон возвра-
тили радистам.
Сдали в целости-сохранности, такой был
уговор.
— Спасибо, товарищи. Выручили!
БЕТОН с. гущев
Бетон — это самый лучший строительный материал.
Но не сразу люди научились его делать. Крепости, до-
ма люди сначала строили из огромных камней. Но те-
сать и ворочать камни — это адский труд. Стали брать
камни помельче и скреплять их извёсткой. Известь не-
прочная, и такие стены служили недолго. Нужен был
«клей» покрепче. И такой «каменный клей» люди на-
учились делать. Это был цемент. Они прокаливали на
огне камни, потом дробили, мололи их в муку, в пыль.
Потом цементный порошок можно смешать с водой,
замесить, словно тесто, и, как ребята делают куличики,
лепить из него что хочешь — столбы, узорчатые огра-
ды, скульптуры, стены... А чтобы они были твёрже и
чтобы сэкономить цемент, в такой раствор стали добав-
лять песок, круглые камешки — гравий, осколки грани-
та — щебень. Так родился бетон. Затвердеет бетонное
тесто, и бетонную глыбу или плиту уже ничем не раз-
давишь, как ни сдавливай. Ну, а если её растягивать?
Увы... Она трескается, лопается, ломается. Как же быть?
Один французский садовник замесил как-то цемент
в корзинке из прутьев. Слепил он вазы для цветов, а за-
ляпанную раствором корзинку забыл в саду. К утру
стенки корзинки так окаменели, что ни разбить, ни ра-
зорвать корзинку было нельзя. Прутья не давали бетону
растягиваться, лопаться. Смекнул садовник и стал за-
кладывать в цементное тесто железную проволоку,
стальную сетку. Её называют арматурой. Так появился
на свет первый железобетон.
Все самые важные сооружения — огромные плотины
ГЭС, атомные электростанции — делают сейчас из это-
го прочного, дешёвого и долговечного материала. Да-
же самую высокую в мире московскую телевизионную
башню сделали из него.
ХОЗЯИН ПУЩИ
Язеп ЗАЗЕКА Рис. Г. НИКОЛЬСКОГО
Холодным ноябрьским днём семья
зубров не пришла к кормушкам. Это
встревожило обходчиков.
— Что такое? — удивлялись они.—
С чего это зубры объявили голо-
довку?
Подумали и решили покликать
зубров.
Далеко по лесу разнёсся голос
старшего обходчика Сергея Фёдоро-
вича.
— On! On! Оп! — кричал он и
звонко бил в пустое ведро.
Обычно после такого приглашения
в лесу слышался топот и треск сучь-
ев — это зубры бежали к кор-
мушкам.
На этот раз лес глухо молчал.
Только слышно было, как з ельнике
постукивал дятел да цинькали си-
ницы.
Прошло больше часа, а зубров всё
не было.
Потом послышался тяжкий топот,
и зубры один за другим вышли на по-
ляну. Почему-то их было меньше, чем
обычно.
Впереди шёл вожак Пум — горба-
18
тый, кряжистый зубр с очень широ-
кой, мощной грудью.
Схватив немного корму, зубры по-
спешили в лес.
Сергей Фёдорович незаметно по-
шёл за ними. Он переходил от кусти-
ка к кустику и старался не терять
зубров из виду. Сергей Фёдорович
знал, что в лесу подходить к ним
опасно: запросто могут поднять на
рога.
В том месте, где речка круто пово-
рачивала и терялась в зарослях, он
свернул в сторону и застыл от изум-
ления. На поляне, в кустах, тесным
кольцом стояли зубры. Пар валил из
их ноздрей. Мордами они тянулись
к маленькому зубрёнку, новорождён-
ному. Этот зубрёнок был будто голу-
бого цвета, пушистый, в завитках.
Он ещё еле стоял на тонких ножках
и даже покачивался, а зубры дыша-
ли на малого, боялись, как бы он не
замёрз.
Пум стоял тут же, и тряс кудлатой
головой, и отгонял тех, кто хотел до-
тронуться до зубрёнка.
«Ну и дела!» — подумал Сергей
Фёдорович и отправился обратно.
А на следующий день зубры снова
опоздали, и снова Сергей Фёдорович
озабоченно глядел в сторону леса.
«Как там зубрёнок? — беспокоил-
ся Сергей Фёдорович, — Не замёрз
ли? Мороз на дворе».
Но вот показались вдали лесные
19
богатыри. Впереди, как всегда, —
Пум, за ним — маленький голубой
зубрёнок. Мать осторожно и ласково
подталкивала его. Остальные зубры
шли следом.
— Ведут! — обрадовался Сергей
Фёдорович. — Ну и дела!
Зубры тяжело засопели и дружно
накинулись на корм — видно, прого-
лодались. А зубрёнок стоял возле ма-
тери и тыкался лобиком в её бок —
тоже проголодался.
Настал январь.
Снег сыпал и сыпал, прикрыл кус-
ты, замёл дороги и стёжки. Лес сде-
лался белым.
Зубрёнок подрос, окреп. Голубую
шерсть он сменил на бурую, на спине
у него появился горб, а на лбу про-
резались рожки — надёжное и гроз-
ное оружие зубров.
Пум стал учить зубрёнка добывать
себе еду. Старый зубр наваливался
на граб или рябину, пригибал к зем-
V
ле и держал дерево под собою, а зуб-
рёнок обгладывал ветки.
Зубрёнок вообще был весёлый и
всё время играл с Пумом. Как бурая
скала, стоит старый зубр, нагнув мо-
гучую шею к земле, а зубрёнок упи-
рается в его широкий лоб своим
узеньким, наступает, хочет победить
старика. А Пум отходит, отходит и
вдруг кидается наутёк!
Занятно было и Сергею Фёдорови-
чу глядеть, как играют зубры.
Пришёл февраль, и дни стали чуть
длиннее. Каждый вечер пылали над
лесом закаты, пурпурные отблески
ложились на заснеженные деревья.
До самого вечера работали обход-
чики, накладывали в кормушки и се-
но и ветки.
Зубры теперь не опаздывали, спе-
шили к кормушкам, толпились около
них. Только зубрёнок почему-то
к кормушкам не подходил, стоял у за-
городки, фыркал, а в глазах его было
что-то затаённое.
Сергей Фёдорович раз подошёл
к нему, а зубрёнок вдруг налетел и
так стукнул обходчика лбом, что тот
бухнулся в снег.
«Ну и дела», — подумал Сергей
Фёдорович и хотел было подняться,
но зубрёнок снова подбежал к нему
и нагнул голову, чтобы ещё ударить.
Он совсем ошалел от радости, что он
победитель.
Тут Сергей Фёдорович схватил его
за ногу повыше копыта, а другой ру-
кой ухватил за рога и повалил на
снег.
Зубрёнок этого никак не ожидал.
В один миг он снова вскочил на ноги
и удивлённо поглядел на обходчика.
Видно, почувствовал силу и ловкость
человека.
Перевел с белорусского
Ю. КОВАЛЬ
ЛЁНЯ-ЗАЩИТНИК СЛАБЫХ
Продолжение
Л. ВОРОНКОВА Рис. Н. УСТИНОВА
КАКОЙ ЖЕ
ТЫ ЗАЩИТНИК?
В озере было полно солнца. Солнце иг-
рало в маленьких волнах, запускало широ-
кие лучи в глубину, а у берега рассыпа-
лось белыми блёстками.
Феня только что накормила уток. Теперь
они отдыхали на тёплом прибрежном пе-
ске. Весь берег был белый от белых уток.
Лёня и Аринка вошли в утиный загон.
А Дружка не пустили.
— Жди здесь, — сказал Лёня. — Соба-
кам нельзя на ферму. Уток распугаешь.
Дружок вяло махнул хвостом, опустил
голову и улёгся у калитки. Ждать так
ждать. Наше дело собачье.
— А, — весело сказала Феня, — вот как
хорошо, что пришли! Сейчас чай пить
будем.
— С лепёшками, — подхватила Арин-
ка, — мы тебе лепёшек принесли!
Лёня молча протянул Фене корзинку
с лепёшками.
— Вот молодцы! — обрадовалась' Феня.
Она взяла корзинку, развернула поло-
тенце и удивилась:
— Батюшки! Что же это с лепёшками?
Все на куски развалились. И трава на них
налипла. И мох. Что это у мамы в печ-
ке — лес, что ли, вырос?
Лёня и Аринка молчали.
Феня взглянула на Лёню и ещё больше
удивилась:
— Батюшки родные! Да откуда ты,
Алексей? На лбу фонарь светится? И
располосовал. Дрался, что ли?
— Ничего не дрался... — начал
Но Аринка перебила его:
— Дрался! Дрался! С нашим Корнеем.
Корней его и отлупил!
— За что же он тебя?
— Я его корзинкой по спине.
— А за что же ты его?
— Корней Белку хотел убить, — встряла
Аринка, — а Лёня заступился.
— А зачем же сразу драться? Ты бы по-
говорил с ним, объяснил бы...
— Да, поговоришь с ним. Он только
и знает: «Подумаешь! Твои они, что ли!»
— Эх ты! — усмехнулась Феня. — За-
щитник слабых!
— Чтобы защищать слабых, надо само-
му сильным быть. А тебя, видишь, Корней
и то отколотил.
Лёня сжал кулаки, покраснел. Можно
бы и обидеться на Феню за такие слова.
Но разве за правду обижаются?
— Вот ты надулся, а зря, — сказала
Феня, — подумай сам. Если бы наши сол-
даты только кричали: «Не дадим в обиду
свою Родину!», а сами бы ни стрелять, ни
воевать не умели — что бы получилось!
Пустые слова. А кому пустые слова
нужны?
КАК ДРУЖОК И КОТ
ПОМОГАЛИ ЛЁНЕ
С этого дня Лёня начал тренироваться.
Утром он сказал:
— Мама, давай я схожу за водой.
— Что такое? — удивилась мать. — Ни-
как у меня помощник объявился?
— Объявился, — сказал Лёня, — и у от-
ца помощник объявился. Буду дрова с ним
пилить. И колоть тоже.
21
— Ох, Алексей, и хвастун же ты, оказы-
вается!— сказала мать. — Дрова пилить да
ещё' и колоть уменье нужно и сила.
А у тебя ещё ни уменья, ни силы нет.
— Нет, так будет. Давай вёдра.
Мать дала ему вёдра.
— Полные не наливай. Не дотащишь.
— А может, дотащу?
— Ты, Алексей, не задавайся, — сказа-
ла мать, — делай что под силу, тогда
и дело хорошо получится. Сначала на треть
ведра черпай. Потом — до половины. А ко-
гда силы как следует прибавится, тогда
и полные вёдра будешь носить. Понял?
— Понял.
Колодец был неглубоким. Если загля-
нешь туда, то увидишь там голубой кусок
неба и себя самого тоже увидишь. Будто
в телевизоре.
Лёня не послушался матери, зачерпнул
полное ведро. Зачерпнул, а вытащить не
может. Отлил немного — ну как? Нет,
опять не вытащить. Так и отливал до тех
пор, пока вытащить смог. И принёс столь-
ко воды, сколько мать велела — на треть
в каждом ведре.
— Вот и молодец, — похвалила мать.
А Лёня удивился: откуда мама знала,
сколько именно он донести сможет?
— Я теперь каждый день буду за водой
ходить, — сказал Лёня, — как увидишь, что
воды мало, так сразу меня зови!
— Ладно, — согласилась мать, — ты
у нас теперь будешь главным водоносом.
Теперь можно и на турнике подтянуться.
Лёня оглянулся вокруг, а вот и тур-
ник — перекладина над калиткой.
Лёня подпрыгнул, хотел ухватиться за
перекладину — и не достал. Ещё раз под-
прыгнул — и опять не достал.
Дружок крутился возле Лёни, загляды-
вал в глаза и всё старался понять, что это
Лёня задумал. И не может ли он чем-
нибудь Лёне помочь?
— Не вертись под ногами, — сказал ему
Лёня. — Вот это и будет помощь.
Лёня собрался с силами, подпрыгнул
в третий раз... И опять не достал перекла-
дины.
— Хи-хи, — ехидно усмехнулся Кот, он
сидел на крыльце и смотрел, как Лёня
подпрыгивает, вытянув руки кверху, — хва-
тайся за воздух!
Кот лениво подошёл к калитке, прыгнул
без разбега и уселся на перекладине.
Он сидел на перекладине, пошевеливал
хвостом, смотрел куда-то вдаль и делал
вид, что прыгнул сюда просто так, для
своего удовольствия.
— Ладно, не хвастайся, — сказал ему
Лёня.
А Дружок обиделся.
— Ему бы только хвастаться, — серди-
то залаял он на Кота, — у него только
и дела всю жизнь, что прыгать! То за
мышью, то за птичкой.
— Клевета, — поспешно сказал Кот, —
за мышью — да. Но за птичками!..
— Гляди мне в глаза, — сказал Лёня.
22
Кот поглядел ему в глаза, но тут же
и отвернулся.
— Я на этих птиц даже и не смотрю
никогда. Я даже не знаю, какие они
бывают!
— Скажи — честное слово!
— Честное слово! Честное слово! Чест-
ное слово! Мяу! — прокричал Кот.
И чтобы прекратить этот разговор, со-
скочил с перекладины и ушёл куда-то.
«Да, — подумал Лёня, — вот Коту это
ничего не стоит — прыгнул вверх, прыгнул
вниз. Как пружина. Почему это он, всего
только Кот, и умеет? А я человек, и я не
умею. Буду уметь!»
Он пошёл поискать где-нибудь перекла-
дину пониже. И нашёл. Там, где у старой
изгороди штакетина отвалилась, оказалась
хорошая перекладинка.
Лёня подпрыгнул, ухватился за неё и по-
вис на руках. Правда, он только повисел
немного и спрыгнул на землю, подтянуться
он никак не смог. Но всё-таки повисел!
— Сначала повисишь, — сказал Дру-
жок, — а потом и подтянешься.
— А, как наш Кот, буду прыгать? Как
ты думаешь?
Дружок даже фыркнул:
— Фу! Ещё выше будешь. Подумаешь,
наш Кот. Что, Брумель ниже нашего Кота
прыгает? А ведь Брумель тоже человек!
Лёня каждое утро ходил за водой.
Он наклонялся к колодцу, заглядывал в го-
лубой квадрат и говорил:
— Здравствуй!
— Здравствуй! — влажным голосом от-
вечал колодец, и вода в нём чуть-чуть мор-
щилась, словно от улыбки.
Сначала Лёня наливал вёдра на одну
треть. Потом стал понемножку прибавлять.
Потом вёдра стали почти полными.
А Лёня особой тяжести не чувствовал, буд-
то всё ещё треть ведра носил.
— Это у тебя силы прибавилось, — ска-
зала мать.
Кот учил Лёню прыгать.
— Смотри!
И взлетал на столб или на изгородь.
У Лёни так не получалось. Но всё-таки
теперь он мог уже допрыгнуть до перекла-
дины над калиткой.
Потом подбегал Дружок:
— Давай наперегонки, а?
— Давай!
Они носились с Дружком по улице.
И Аринка носилась с ними. Аринка и Лёня
старались перегнать друг друга и пере-
гнать Дружка. Друг друга они перегоняли,
но Дружка перегнать им так ни разу и
не удалось.
Окончание в следующем номере
23
КРАСНОЗВЁЗДНЫЙ
ШЛЕМ
Ю. КОВАЛЬ
ПИШУТ о
Рис. с. вяльял
МОЙ ОТЕЦ И МОРЕ
Я живу у моря. Мой отец рыбак. Летом
он уходит на работу рано, я ещё сплю. До-
мой приходит поздно. Когда наступают мо-
розы и море покрывается льдом, отец не
ходит в море.
Зимой рыбаки чинят сети и лодки. Зимой
хорошо, отец бывает больше дома, и мы
можем часто говорить об интересных ве-
Алли ПЕЙТ,
КОГДА Я ВЫРАСТУ
Я хожу в третий класс. Я очень люблю
животных и хочу их лечить.
Однажды заболели кролики. Мама дума-
ла, что они умирают. А я сумела дать им
лекарство. Пошла в аптеку и купила таблет-
ки. Растворила их в воде и дала кроликам.
Два из них выздоровели, а два умерли.
Случилось несчастье с курицей. Корова
наступила ей на лапку. Я слышала, что к но-
ге надо привязать деревянные палочки. Так
и сделала. Когда курица пошла к другим
курам, они начали её избивать. Курица ещё
больше заболела. Тогда я взяла её на ру-
ки и налила на больное место риванол. Мама
мне тоже льёт, когда у меня где-нибудь
рана. Сама кормила курицу и несколько
дней заботилась о ней. Скоро курочка вы-
здоровела и теперь несёт большие яйца.
Летом помогала маме ухаживать за поро-
сятами и, чтобы поднять их аппетит, давала
им рыбий жир и Витамины.
Никак не дождусь, когда вырасту и ста-
ну ветеринарным врачом.
Эве ВИЛГАТС,
ЗИМНИЙ ПРАЗДНИК
Самый интересный день зимой называет-
ся день «вастла».
В этот день нас из колхоза до школы
повезли на лошадях. У лошадей на шеях
звенели бубенчики. Хорошо было ехать
под их звон! Мы пели весёлые песенки.
Когда приехали в школу, увидели, что
наши мамы накрыли столы. Все с аппети-
том ели гороховый суп и свиные ножки.
В этот день едят только такую пищу. И это
очень вкусно.
Потом пошли кататься. Как говорят ста-
рые люди: кто в этот день с горы дальше
всех спустится, у того летом вырастет са-
мый высокий лён.
КООВИСТЕ,
НА ХУДОЖЕСТВЕННОЙ
ВЫСТАВКЕ
В колхозе была художественная выстав-
ка. Мы ходили на выставку всей школой.
Там был портрет нашего Яна. Мне больше
всего понравилась эта картина. Ян сам был
недоволен картиной, сказал, что у него
не такие красные уши. А уши были красные
потому, что Ян сидел у окна, а солнце све-
тило за его спиной.
ПОРК,
Я ТЕПЕРЬ ШКОЛЬНИК
Утром 1 сентября я проснулся с волне-
нием. Встал. Надел форму и вместе с ма-
мой пошёл в школу. Когда пришли, я не-
Среди ребят я увидел знакомого мальчика
и перестал бояться. Этот мальчик был Юрий
в бане. Как сильно он работал веником!
И мне протянул веник и сказал: «Возьми,
попробуй!»
Теперь, в школе, он подошёл ко мне, дал
цветы и повёл меня в класс, где я начал
учиться. Весной Юрий кончил школу.
Я хотел принести ему цветы, а у него отец
знатный цветовод и у них дома много цве-
тов. Я подумал: пойду в лес и сделаю бе-
рёзовый веник, чтобы он смыл пот школь-
ника и начал новую жизнь.
Хейно ТАММИСТЕ,
СИНИЦЫ
На улице был мороз. На окнах иней как
мох. Синицы жалобно чирикали. Я принесла
синицам кусочек сала. Вся стая бросилась
на сало, и потом птицы радостно зачирика-
ли. А скоро еда кончилась, и синицы посту-
чали в окно. Принесла им зерна. Его они
тоже склевали с аппетитом.
Ульви ХАЙН,
Ребята! Запомните пять эстонских слов.
Как они произносятся, написано русскими
буквами. А вот что они значат, догадайтесь
сами, посмотрев на рисунки. Русские слова
впишите в клеточки.
подумай- отгадай
ДОРОГИЕ РЕБЯТА!
Три года назад я вместе с группой художников рисовал картинки
для нового букваря, по которому сейчас учатся первоклассники. На
одной картинке мне нужно было нарисовать конверт с адресом. А у мо-
его товарища в это время родилась дочка Катя, и я написал на нари-
сованном конверте: «Москва, Сущёвская, 21, «Мурзилках, а обратный
адрес: «Ленинград, Литейный, 15, кв. 4, Лебедевой Кате».
Катенька Лебедева очень хорошая и симпатичная девочка.
Скоро ей будет 4 года, и я пишу об этом потому, что с тех пор, как
новый букварь поступил в школы, Катенька каждый день получает по
5—6 писем от детей со всех концов нашей страны. Она получила уже
около трёх тысяч писем.
В этих письмах ребята пишут, как они живут, рассказывают о своих
городах и сёлах и предлагают Кате свою дружбу.
И будь Катя немножко побольше, она с удовольствием ответила бы
всем ребятам. Но Катя ещё не умеет ни читать, ни писать письма.
Зато нам, художникам, очень приятно, что вы, ребята, так внима-
тельно рассматриваете рисунки, которые мы для вас рисуем.
М. БЕЛОМЛИНСКИЙ
Найди две одинаковые фигурки.
ПЕРЕВЕРТЫШИ
ЛЕВУ ЕЛЕ УВЁЛ.
УХУ ЗА ПАЗУХУ КОК ЛИЛ.
ТО НЕ ТОТ ЕНОТ.
НА БАКЕ КАБАН.
А ЛЕСУ СЕЛА.
КОВАЛ ПОП ПОПЛАВОК.
МОТОК С КОТОМ.
Н. СЕРГЕЕВ
На обложке: 'Защитам Родину» (по рисунку Д. ШМАРИНОВА).
«Зим а».
Индекс 70553
Цена 10 коп.
Журнал ЦК ВЛКСМ И ЦЕНТРАЛЬНОГО СОВЕТА ВСЕСОЮЗНОЙ ПИОНЕРСКЦЙ ОРГАНИЗАЦИИ
СТИХИ О МАРТЕ МЕСЯЦЕ
Юрий КОРИНЕЦ Рис. А. БРЕЯ
В марте снег блестит.
За окном светло.
На меня глядит
Первое число.
* Я от вас не скрою —
v В марте любо мне
И число второе
С третьим наравне.
И число четвёртое —
Как стекло протёртое!
Пятое,
Седьмое...
Всё светлее днём!
Словно кто-то моет
Небо за окном.
В марте три десятка
С единицей дней,
Каждый день приятней,
Каждый день длинней!
— Это месяц света! —
Люди говорят.
И люблю за это
Я весь март подряд.
Но скажу вам прямо:
Мне ещё милей
День, когда мне с мамой
Как-то веселей —
Веселей смеяться,
Веселей играть,
Веселее браться
В доме прибирать.
Веселей в пижаме
Рано-рано встать
И подарок маме
Принести в кровать.
Угадали сами
День любимый мой?
Это праздник мамин —
Марта день восьмой!
ВЕЛИКИЙ ПРОЛЕТАРСКИЙ ПИСАТЕЛЬ
К СТОЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ МАКСИМА ГОРЬКОГО
М. КОРШУНОВ
Рис. Е. АФАНАСЬЕВОЙ \ v. , / v f
Он был высокого роста, в большом ши-
роком пиджаке, шляпе, в руках палка,
о которую он опирался, когда медленно
шёл по улице.
Его знали все. И не только в нашей
стране, а и во всех других странах. Во всём
мире.
Он говорил низким спокойным голосом.
Букву «О» выговаривал крупно и отчётли-
во. И ещё у него были усы. Такие же
«крупные и отчётливые», как и его бук-
ва «О».
Звали этого человека — Максим Горь-
кий (Алексей Максимович Пешков).
Он был знаком с Чеховым и Толстым.
Дружил с Владимиром Ильичём Лениным.
Встречался с ним, и они подолгу беседова-
ли — великий вождь пролетарской рево-
люции и великий пролетарский писатель.
Детство и юность Алексея Максимовича
прошли на Волге, русской реке, которая
из конца в конец пересекает нашу страну.
Алёша Пешков служил «мальчиком» при
магазине, мыл посуду на пароходе, был
учеником иконописной мастерской, играл
в ярмарочном театре. Был грузчиком, пиль-
щиком, молотобойцем, пекарем. Он, как и
могучая русская река, прошёл через всю
страну. Он хотел видеть и знать, как жи-
вёт народ, о чём думает, о чём мечтает. Он
учился не в университете, а у самой жизни.
После тяжёлой работы он где-нибудь
в каморке читал книги и начинал сам пи-
сать свои первые рассказы и поэмы.
Его строки не всегда были только горь-
кими, они были и жизнеутверждающими.
Он, как сокол, готов был подняться ввысь,
чтобы увидеть над Россией чистое небо и
яркое солнце. Но он понимал: чтобы побе-
дить, нужна сила народная, единая и мо-
гучая, как весеннее половодье на могучей
Волге. Сила, от которой трещало и разва-
ливалось бы всё царское и помещичье, фаб-
рикантское, купеческое и поповское.
И нашлась такая революционная сила и
затопила бушующим половодьем Россию.
Свершилась социалистическая революция.
И небо очистилось, и засверкало яркое
солнце!
Алексей Максимович за свою жизнь на-
писал очень много рассказов, поэм, пьес,
повестей, романов. Они известны всем лю-
дям всей земли — «Песня о Соколе», «Пес-
ня о Буревестнике», «Детство», «В людях»,
«Мать», «Сказки об Италии», «Челкаш»,
«На дне» и другие.
Когда вы, ребята, подрастёте, вы позна-
комитесь со многими из этих произведений
в школе, с постановками пьес Горького
в театрах. Вы его не видели, но, я уверен,
вы бы его узнали, если бы он появился —
высокий и немного сутулый, в большом
широком пиджаке и с палкой, о которую он
опирался, когда медленно шёл по улице,
и ещё потому, что он выговаривал букву
«О» крупно и отчётливо. И у него были
усы, такие же «крупные и отчётливые», как
и его буква «О».
3
« л
1Г>сУ1Э|‘СТН.»“
i I
ВОРОБЬИШКО
M. ГОРЬКИЙ Рис. Э. БУЛАТОВА,
О. ВАСИЛЬЕВА
У воробьёв совсем так же, как у людей:
взрослые воробьи и воробьихи — пичуж-
ки скучные и обо всём говорят, как в книж-
ках написано, а молодёжь — живёт сво-
им умом.
Жил-был желторотый воробей, звали его
Пудик, а жил он над окошком бани, за
верхним наличником, в тёплом гнезде из
пакли, моховинок и других мягких мате-
риалов. Летать он ещё не пробовал, но
уже крыльями махал и всё выглядывал
из гнезда: хотелось поскорее узнать,
что такое божий мир и годится ли он
для него?
— Что, что? — спрашивала его воробьи-
ха-мама.
Он потряхивал крыльями и, глядя на
землю, чирикал:
— Чересчур черна, чересчур!
Прилетал папаша, приносил букашек
Пудику и хвастался:
— Чив ли я?
Мама-воробьиха одобряла его:
— Чив, чив!
А Пудик глотал букашек и думал:
«Чем чванятся — червяка с ножками да-
ли — чудо!»
И всё высовывался из гнезда, всё разгля-
дывал.
— Чадо, чадо, — беспокоилась мать, —
смотри — чебурахнешься!
— Чем, чем? — спрашивал Пудик.
— Да не чем, а упадёшь на землю, кош-
ка — чик! И — слопает! — объяснял отец,
улетая на охоту.
Так всё и шло, а крылья расти не торо-
пились.
Подул однажды ветер — Пудик спраши-
вает:
— Что, что?
— Ветер дунет на тебя — чирик! и сбро-
сит на землю — кошке! — объяснила
мать.
Это не понравилось Пудику, он и ска-
зал:
— А зачем деревья качаются? Пусть пе-
рестанут, тогда ветра не будет...
Пробовала мать объяснить ему, что это
не так, но он не поверил — он любил
объяснять всё по-своему.
Идёт мимо бани мужик, махает руками.
— Чисто крылья ему оборвала кошка, —
сказал Пудик, — одни косточки остались!
— Это человек, они все бескрылые! —
сказала воробьиха.
— Почему?
— У них такой чин, чтобы жить без
крыльев, они всегда на ногах прыгают, чу?
— Зачем?
— Будь-ка у них крылья, так они бы и
ловили нас, как мы с папой мошек.
— Чушь! — сказал Пудик. — Чушь, че-
пуха! Все должны иметь крылья. Чать на
земле хуже, чем в воздухе!.. Когда я выра-
сту большой, я сделаю, чтобы все летали.
Пудик не верил маме; он ещё не знал,
что, если маме не верить, это плохо кон-
чится.
Он сидел на самом краю гнезда и во
всё горло распевал стихи собственного со-
чинения:
Эх, бескрылый человек,
У тебя две ножки,
Хоть и очень ты велик,
Едят тебя мошки!
А я маленький совсем,
Зато сам мошек ем.
Пел, пел, да и вывалился из гнезда,
а воробьиха за ним, а кошка — рыжая,
зелёные глаза — тут как тут.
Испугался Пудик, растопырил крылья,
качается на сереньких ногах и чирикает:
— Честь имею, имею честь...
А воробьиха отталкивает его в сторону,
перья у неё дыбом встали — страшная,
храбрая, клюв раскрыла — в глаз кошке
целит.
— Прочь, прочь! Лети, Пудик, лети на
окно, лети...
Страх приподнял с земли воробьишку, он
подпрыгнул, замахал крыльями — раз, раз,
и — на окне!
Тут и мама подлетела — без хвоста, но
в большой радости, села рядом с ним, клю-
нула его в затылок и говорит:
— Что, что?
— Ну, что ж! — сказал Пудик.. — Всему
сразу не научишься!
А кошка сидит на земле, счищая с лапы
воробьихины перья, смотрит на них — ры-
жая, зелёные глаза — и сожалительно
мяукает:
— Мя-аконький такой воробушек, словно
мы-ышка... мя-увы...
И всё кончилось благополучно, если за-
быть о том, что мама осталась без хвоста...
5
ЛИНЬКА
С. РОМАНОВСКИЙ Рис. Н. ЦЕЙТЛИНА
Капитаны речных судов и зимой при де-
ле — готовят корабли к плаванию, обуча-
ют команду и тоскуют по чистой открытой
воде.
А как они тоскуют?
По-разному. Славкин отец, например,
тоскует так. Он говорит Славкиной маме,
что пойдёт в магазин за папиросами, а сам
без лыж, проваливаясь в снегу, свернёт
к реке Каме.
Там непременно отыщет прорубь. Если
она замёрзла, палкой расколотит лёд и
смотрит, смотрит, как дрожит вода. На-
смотрится, вздохнёт — и домой. А дома
спрашивают:
— Не случилось ли что? Иди к печке
греться. Замёрз совсем...
Отец рад бы объяснить, где был, и улыб-
нуться, да сразу не получается. Морозом
губы свело, не слушаются.
Вот и сегодня отец пришёл весь красный
с мороза, как огненный. Пока Славка ждал,
когда оттает его улыбка, отец вытащил из
карманов меховой куртки мёрзлых рыб —
три белые и одну золотую — и бросил их
в таз. Рыбы звякнули, как ледышки, и оста-
лись лежать негнущиеся, с выпученными
глазами.
— Где поймал, папка? — спросил
Славка.
— Рыбаки в озере Запесочье бредень тя-
нули. Попросили меня помочь. Я помог, вот
они мне и дали рыбы. Давали больше, да
я не взял.
. — Как это тянули? — спросил Славка.
— Прорубили рыбаки прорубь. Опусти-
ли в неё бредень на длинных шестах. Ше-
сты вытянули подо льдом. Для них проби-
ли специальные лунки, через всё озеро, что-
бы бредень можно было за шесты тащить
вперёд, как нитку за иголкой. Зимой вода
чистая, водоросли не мешают: они сели на
дно. И рыба спокойнее, в сон её клонит.
Тем временем мать выпотрошила три бе-
лые рыбы и взялась за последнюю — золо-
тую, но золотая рыба вырвалась из рук
6
прямо в таз и так заработала хвостом, что
всю маму забрызгала.
— Мы эту рыбу жарить не будем! —
сказал Славка.
Ленка, сестрёнка его, первоклассница,
обрадовалась:
— Мы её сварим!
— А уха из линя сла-а-адкая!.. — про-
тянул отец.
У Славки выступили слёзы на глазах, он
вынес из-за печки железную ванну, напол-
нил водой и пустил в неё золотую рыбу.
Рыба тут же ушла на дно и затаилась
там. Вся семья собралась у ванны, и каж-
дый высказался, чем кормить пленника.
— Колбасу и конфеты он есть не ста-
нет, — рассудил отец. — Но от хлеба не
откажется.
Ленка подтвердила:
— Конечно, не откажется.
Мать покрошила в ванну белого хлеба,
но линь не обратил на это никакого вни-
мания.
Ночью Славке снилось озеро, колыхались
зелёные водоросли и задевали за лицо. Ры-
бы подплывали к самым глазам и спраши-
вали:
— Как там наш Линька живёт? Не оби-
жаете его?
— Не обижаем, — отвечал Славка. —
Зачем обижать?
Всё обошлось бы хорошо, если бы не
толстая рыба, которая пристала с одним
и тем же вопросом:
— А как аппетит у Линьки?
Славка врать не привык.
— Кормим мы его, — бормочет он.
— А ну-ка посмотри мне прямо в гла-
за, — повышает голос толстая рыба, и чёт-
кие, злые слова вылетают из её круглого
рта: — Его надо кормить отборными мол-
люсками: американскими, английскими, ав-
стралийскими...
— Чего же это все на «а»? — не выдер-
жал Славка.
— Дерзить! — взвизгивает рыба и жир-
ным скользким хвостом бьёт Славку по
щекам. Он тут же просыпается и слышит,
как Линька плещется в ванне. Пошаты-
ваясь со сна, идёт на плеск. В кухне горит
свет, а в ванне разгулялся Линька, золо-
тые бока показывает, вымётывается из во-
ды, электрическую лампочку принимает за
7
солнце. Славка постоял, свет выключил —
всё стихло.
Утром Славка проведал Линьку и не об-
наружил в ванне ни крошки хлеба.
— Линька съел! Значит, жить будет!
Со временем у Линьки обнаружились
свои привычки: он любил уголок оцинко-
ванного дна, где чернело пятно, любил
плескаться при электрическом свете.
Отец посоветовал Славке кормить Линь-
ку три раза в день не только хлебом, но и
червяками-навозниками, которые живут
в тёплом навозе под снегом, а перед кор-
мёжкой ласково называть рыбу по имени.
Первую неделю линь не обращал особого
внимания на Славкин голос. Во вторую не-
делю стал беспокоиться.
И однажды:
— Ли-и-инька! Ли-ли-иинька!
Славкина тень упала на воду. Рыба
вздрогнула, проплыла около дна туда,
сюда.
— Ли-ли-иинька!
Тут линь не выдержал, поднялся на по-
верхность, плеснулся раз-другой и давай
тыкаться в Славкины ладошки: крошки со-
бирать или приласкаться, кто же его
знает?
С тех пор по всей Елабуге (есть такой
город на Каме — не очень большой, но
бывают города и поменьше) пошёл слух,
что в ванне у Славки Соловьёва живёт
учёная рыба. Здесь побывали все его одно-
классники и даже ребята из старших клас-
сов.
Ближе к весне Линька захворал. Он
стал вялым, а на приглашение только ви-
лял хвостом, как больной пёс. Отец объяс-
нил: Линька занедужил от тоски. У него
там, на озере, родные и друзья остались, и
он скучает по ним да по вольной воде, тес-
но ему здесь.
В эту ночь в кухне перегорела лампочка,
но Славка проснулся оттого, что в кухне
всё-таки горел свет.
Со свечкой, которая сохранилась ещё
с новогодней ёлки, Ленка стояла у ванны
и разговаривала с рыбой:
— Ты, Линька, не умирай. Мы тебя
в прорубь опустим, к твоей жене и к отцу
с матерью.
Славка не подал виду, что слышит, а на
другой день сказал родителям, что Линьку
надо отпустить, на что получил согласие.
После занятий провожать пленника при-
шло много народу, все Славкины друзья:
Альберт Хузиахметов, Шурик Поселяю-
щих, Николай Крюков и другие — всех и
не упомнишь. Ленка кашляла, и родители
не пустили её на проводы.
Было решено идти все десять километров
До озера Запесочье, где в своё время был
пойман Линька. Но уже у речки Тоймы, не-
далеко от Елабуги, обнаружилось, что хвост
Линьки примёрз к бидону, в котором несли
пленника.
— Заморозили человека, — огорчился
Славка и стал дышать на хвост.
Его сменили ребята. Отдышали ледыш-
ку, и хвост благодарно замахал.
У проруби Славка снял варежки, осто-
рожно вынул Линьку; поцеловал его
в смешные вывороченные губы, у самой во-
ды разжал руки... И Линька, увлекаемый
течением, скрылся в глубине. Ребята со-
брались уходить, но Славка сказал, чтобы
подождали, и, нагнувшись к проруби, стал
звать:
— Ли-ии-иинька! Ли-ии-иинька!
В воде забрезжило золотое пятно. Пятно
росло, пробивалось к поверхности.
И вот он, Линька, у самых Славкиных
рук, течение его сносит, плавники переби-
рает, он в Славкины руки тычется, взмахи-
вает хвостом, чтобы удержаться.
— Ли-ии-иинька!
Холодно, студёно рукам, слёзы на глазах,
а Славка терпит и зовёт своего друга по
имени. Так они разговаривали, пока судо-
рога не свела Славкины руки и он не вы-
тащил их из проруби. Линька подержался
ещё немного на быстрине и не спеша ушёл
под воду.
Ребята постояли над прорубью и разо-
шлись по домам.
Ленка выздоровела через четыре дня.
Она оделась потеплее и вместе со Славкой
пошла к проруби. Долго они стояли над
тойменской водой, долго звали Линьку.
Но никто не всплыл, чернела вода, как не-
живая.
Упала на них синяя тень, да такая длин-
ная — на ту сторону проруби протянулась.
Обернулись — отец стоит, и не в шапке,
а в капитанской фуражке с «крабом», улы-
бается, и не надо ждать, когда у него улыб-
ка оттает — тепло на воле.
— Видите, — сказал отец, — тени какие
синие. И снег пористый. И прорубь без
шуги который день. К весне дело.
— А Линька? — спрашивает Ленка, ва-
режкой загораживаясь от солнца.
— А Линька? Чего ему в проруби де-
лать? Он далеко уплыл — в Каму, в затон.
Весну встречать! И нам скоро в плаванье.
кто
КОПЫТО ПОТЕРЯЛ?
Э. ШИМ Рис. В. ЛОСИНА
Шнырял Зайчонок по лесу, ви-
дит — на поляне пень стоит гнилой,
а на пне чьё-то большое копыто.
Серое, гладкое копыто с коричне-
вым ободком. Новенькое!
Ахнул Зайчонок:
— Это кто же копыто потерял?!
Вот ротозей-то, а? Небось теперь на
трёх ногах ковыляет, плачется, да
найти не может. Выручить, что ли,
беднягу?
Сидит Зайчонок, раздумывает: чьё
такое большое копыто? Какого зверя?
Из ельника выбегает на поляну
Кабан. Длинное рыло к земле опу-
стил, пятачком вертит, нюхает. Буд-
то ищет чего-то.
— Дяденька Кабан! — Зайчонок
кричит. — Это не ты здесь копыто
потерял?
Хрюкнул Кабан.
— Почему думаешь, что я поте-
рял? Ась?
— Да ты, дяденька, подслепова-
тенький! Небось и потерял!
— Хрюк! — Кабан говорит.— На-
смешил. Я, может, лучший бегун
в лесу! У меня копыта — хрю! —
специальные. Сквозь такой бурелом
проскочу, где все другие застрянут.
По болотам сигаю. По кустам-ка-
мышам. Во у меня копыта какие,
гляди!
Поглядел Зайчонок — верно, осо-
бенные копыта у Кабана. Вострые.
Долгие. И раздвоенные. Совсем не
похожи на оброненное...
«Нет, — думает Зайчонок, — это
кто-то другой потерял. Что ещё за
звери есть с копытами?»
хм<
Выпрыгнула на полянку лесная
Коза. Приседает на ножках, огляды-
вается. Уши торчком.
— Тётенька, — Зайчонок кри-
чит, — не ты здесь копыто потеряла?
— А почему думаешь, что я?
— Да ты, тётенька, пугливая!
Небось с перепугу и потеряла!
Смеётся Коза.
— Ах ты, — говорит, •—несмыш-
лёный! Разве у меня такие копытца?
У меня точёные, лёгонькие! Я ведь —
глянь-ка! — прямо по воздуху летаю!
Поглядел Зайчонок — верно, ко-
пытца у Козы как игрушечки. Совсем
непохожи на оброненное. Значит,
кто-то другой потерял. Что за зверь
в лесу с большими копытами, неук-
люжими?
Шагает через полянку Лось. Гор-
боносую голову нагнул, будто вы-
сматривает чего-то. Бородой чуть не
по земле метёт.
— Дедушка Лось! — кричит Зай-
чонок. — Это не ты здесь копыто по-
терял?
— Почему, пострел, на меня ду-
маешь?
— Да ты, дедушка, старенький,
забывчивый. Небось и потерял!
Качнул бородой Лось, усмехнулся.
— Я, — говорит, — зимой рога те-
ряю. Это верно. Это со мной бы-
вает...
— Вот, вот! Я и говорю! Потеря-
ешь, дедушка, а найти не можешь!
— А я и не ищу. Весной у меня
новые рога появляются. Будут ещё
больше да грозней... А копыт мы,
лоси, не теряем. Нет у нас такого
обычая. Гляди-ка, я на своих копы-
тах по трясине шагаю. Как на лыжах!
Нужда придёт — оборониться копы-
том могу. Хоть от Волка, хоть от
Медведя. Мои копыта дорогого стоят!
Поглядел Зайчонок — верно, гроз-
ные у Лося копыта. И удобные, по
ноге присадистые.
— Ну кто же, — тогда Зай-
чонок говорит, — кто же вот это
копыто потерял? Эту лепёху несклад-
ную?
— А никто не терял, — отвечает
Лось.
— Да взялось-то оно откуда?!
Подскочил Зайчонок поближе,
толкнул копыто, а оно не шевелится.
Подёргал, подёргал — не отзы-
вается!
Приросло оно, что ли?!
И тут учуял Зайчонок, что от ко-
пыта лесным грибом пахнет.
— Да это же гриб, дедушка!!.
— Конечно, гриб, — отвечает
Лось. — Гриб трутовик. Ни съесть
его, ни к делу пристроить... Уж та-
кое копыто никчемушное. Одному
гнилому пню впору!
Рис. В. ПЕРЦОВА
ГОРСТОЧКА СОЛИ
В одном доме принимали гостя. Стали
хозяева угощение готовить. Развели огонь,
поставили на него котёл с мясом. А сами
ушли по хозяйству хлопотать.
Хозяин хворост собирает.
Хозяйка тесто для лепёшек месит.
Дочка лук режет.
Бабушка хорошие советы даёт.
Так получилось, что гость один в юрте
остался.
Через некоторое время входит в юрту
хозяйка. Подошла к котлу, бросила в .него
горсточку соли.
Вышла хозяйка, дочка прибегает. Шмыг-
нула в угол, ещё горсточку соли положила.
Последней приковыляла бабушка. И она
тоже мясо посолила.
Наконец сели обедать.
Попробовала бабушка мясо — горько!
Попробовала дочка — невкусно!
Хозяйка отведала — скривилась.
Хозяин откушал — выплюнул.
Удивились хозяева. Что такое? Почему
мясо пересолено?
— Я только горсточку соли положила, —
сказала бабушка.
— Я тоже горсточку, — удивилась дочка.
— А я думала, что вы обе про соль за-
были, и тоже мясо посолила, — призна-
лась хозяйка.
— А я, — сказал гость, — тоже горсточ-
ку соли бросил. Дай, думаю, ещё соли до-
бавлю. Видно, в этом доме такой обычай —
каждый в кушанье горстку соли кладёт!
ПОЛЬЗА КУРЕНИЯ
Молодой джигит пришёл просить совета
у седобородого мудреца.
— Ата, я учусь курить. Как вы думае-
те, полезно ли это?
— Курение полезно по трем причинам,—
ответил мудрец. — Во-первых, тот, кто ку-
рит, никогда не стареет...
— Почему?
— Потому, что тот, кто курит, не успе-
вает состариться. Он умирает совсем мо-
лодым. Во-вторых, в его дом никогда не за-
берутся воры...
— Почему?
— Потому, что тот, кто курит, всю ночь
ворочается в постели и громко кашляет.
Воры слышат кашель хозяина и обходят
Дом стороной. Но это ещё не всё! Того, кто
курит, никогда не укусит собака...
— Почему?
— Потому, что курящий человек рано
становится калекой и ходит, опираясь на
палку. А палки, сынок, самая злая собака
испугается!
Старик хитро улыбнулся, а молодой че-
ловек задумался.
ЛЕНТЯЙ
Шёл лентяй по дороге. Шёл, шёл, осту-
пился, за корягу зацепился — бряк на до-
рогу!
Встал лентяй, отряхнулся, дальше по-
шёл. Шёл, шёл, поскользнулся, поперёк
Дороги растянулся.
Сидит лентяй на дороге, приговари-
вает:
— Эх, кабы знал я, что опять упаду,
ни за что бы не стал в первый раз подни-
маться!
Собрал Ермек УТЕТЛЕУОВ
Перевёл с казахского и обработал
Л. МЕЗИНОВ
В. ОСЕЕВА
Рис. А. ИТКИНА
КТО
ЗА ЧТО
отвечлет ?
Мы сели за круглый стол:
Бум и кошка Мурка.
бабушка, папа, мама, я, наша собака
Мы все уходим из дому, оставляя неубранные постели, грязную посу-
ду после завтрака, неподметённые комнаты. Бабушка старенькая и со
всем не управляется. Надо решить, кто будет отвечать за чистоту и по-
рядок в доме.
Папа сказал:
— Я начальник цеха. Мне поручено
это дело, и я за него отвечаю.
Мама сказала:
— Я работаю машинисткой, мне по-
ручено это дело, и я должна печатать чи-
сто, грамотно, успевать в срок — я от-
вечаю.
Бабушка сказала:
— Я отвечаю за вкусный обед и зав-
трак; я должна всё приготовить и кор-
мить вас в установленные часы.
Я сказал:
— Мне восемь лет. Я хожу в первый
класс школы. Я отвечаю за чистые тет-
радки, за домашние задания и за пове-
дение дома и в школе!
Бум сказал:
— Я хожу с бабушкой на рынок и но-
шу ей корзинку; я сторожу дом и отве-
чаю за сохранность нашего имущества.
Мурка сказала:
— Я отвечаю за то, чтобы в доме не
было мышей.
Мы решили прибирать все вместе. И вот что у нас получилось. Каж-
дый хватался за что попало, а Мурка и Бум носились по квартире
как полоумные. Мы все опоздали: папа в свой цех, мама на работу,
а я в школу. Бабушка сказала: это с непривычки, пусть каждый делает
одно дело.
Теперь мы с папой моем посуду, мама
прибирает комнату и гладит белье, Мур-
ка и Бум ни во что не вмешиваются, и
дело пошло на лад!
После обеда наша бабушка отдыхает
в кресле, вяжет носки и беседует с Мур-
кой и Бумом о текущих новостях. А мы
все очень довольны!
ЖИЛИЩЕ
С. ГУЩЕВ
В далёкие времена люди не умели строить себе жи-
лищ. Они жили в пещерах, а вход на ночь заваливали
камнем. Потом стали строить шалаши из веток, дома
из глины, из брёвен, из камней.
В разных странах строили разные жилища. В Японии,
например, где часто бывают землетрясения, дома, что-
бы они не рушились, делали из лёгкого, гибкого бам-
бука. В тропических лесах, где сыро и много змей, хи-
жины и сейчас поднимают повыше, на сваи. В степях
кочевники ставили юрты из верблюжьих шкур, а на се-
вере — чумы из шкур оленя.
Но вот выросли огромные города. Домам стало тес-
но. Тогда-то появились многоэтажные сооружения. Под
одной крышей в таком доме сразу 50, 100 и даже
300 квартир. И каждая квартира — удобное жилище.
Не надо ходить за водой, за дровами, топить печку.
По трубам в каждую квартиру приходит холодная
и горячая вода, газ. Есть тут электричество, кухня,
ванная, во многих домах — лифты, балконы, мусо-
ропровод.
Дома теперь делают на заводах, а потом, по частям,
как кубики, привозят на строительную площадку и здесь
собирают. Привозят и ставят подъёмным краном даже
целые квартиры. Поставили, подключили трубы, прово-
да — и, пожалуйста, живи!
Ни в одной стране мира жилищ не строится столько,
как у нас в СССР. И мы этим гордимся.
--------------------------------------—---
Рис. И. КАБАКОВА
----------------- — - - - -
Юрта
Современный дом
линоонтныи дом
айнская мазанка
72/ЛЖ*^ I
Сакля.
редневековыи дом
А. ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Рис. М. МЕЖЕНИНОВА
1 4
все его
ученики пишут слово «собака» через
«а» — «сабака».
Придя в класс, он спросил:
— Кто из вас может сказать, чем
славятся собаки?
Ребята подняли руки.
— Собака — друг человека! — ска-
зал один.
— Собака служит на границе!
— Собака
— Собака ходит на охоту с чело-
веком!
Много ещё говорили ребята, но ко-
гда они замолчали, учитель спросил:
— А чем ещё знаменита собака?
Никто не
— Тогда
знаменита
рез «о».
Учитель
доске большими буквами:
«СОБАКА».
С тех пор ни один ученик в классе
не делал в этом слове ошибки.
сторожит дом!
знал.
я скажу вам сам. Собака
тем, что пишется че-
взял мел и написал на
ЛЕНЯ—ЗАЩИТНИК СЛАБЫХ
Окончание
Л. ВОРОНКОВА
Рис. Н. УСТИНОВА
ВОТ И КОРНЕЙ ЗАПЛАКАЛ!
Незаметно проходили летние дни. Лёне
казалось, что они идут, взявшись за руки,
будто в хороводе. Или как цветы в венке —
синие, розовые, золотые... Синие, как ре-
ка, розовые, как утро, золотые, как сол-
нышко.
— А у нас скворчата вылетели! — ска-
зала как-то Феня.— Смешные такие!
Феня приходила домой по своим делам.
А когда собралась опять на ферму, Лёня
отправился с ней.
Аринка сейчас же увидела, что Лёня по-
шёл с Феней.
— Лёня, на озеро?
— На озеро!
— И я!
Дружок тоже не отстал. Хотя он и знал,
что на ферму его не пустят, что ему придёт-
ся ждать у калитки неизвестно сколько вре-
мени. Но всё равно побежал за Лёней.
Лёня и Аринка сразу побежали к Тополю,
на котором жили скворцы. А у Тополя было
веселье. Целая стайка маленьких, ещё жел-
торотых скворушек сидела на ветках. И все
они чирикали, пищали, звали отца и мать,
требовали корма... А Тополь боялся даже
листочками шелохнуть, чтобы не испугать
этих деток.
Скворчиха-мать сначала встревожилась,
когда ребята прибежали к Тополю. Но То-
поль тихонько прошептал:
— Не бойся, это свои,
Скворчиха узнала Лёню и Аринку.
— Здравствуйте, — пропела она, — вот
мои детки!
И полетела искать гусеницу или улитку.
Дети её, хоть и вылетали из гнезда, пищу
себе находить ещё не умели. Тут явился
Скворец с каким-то червяком. Птенцы бро-
сились к нему, выхватили червяка и запи-
щали ещё громче.
— Ну вот, видели? — сказал Скворец. —
Чем больше кормишь, тем они голоднее!
Мы уже все огороды обшарили, все капуст-
ные грядки осмотрели. А они всё есть про-
сят!
— Э-э, как не стыдно! — сказала Аринка
птенчикам. — И крылья у вас есть, и хво-
сты есть, и клювы. А вы всё за отцом да за
матерью вяжетесь!
— А мы ещё не умеем! А мы не умеем!—
запищали птенцы. — А мы не знаем, где
улитки живут!
Прилетела Скворчиха с улиткой в клю-
ве. Птенцы мигом выхватили у неё улитку
и опять запищали.
— Беда с вами! — вздохнула Скворчи-
ха. — И придумали же люди песенку:
«Птичка божия не знает ни заботы, ни
труда!..» Отдыха мы не знаем — вот что!
И снова улетела.
— Ничего, ничего, — сказал Скворец, —
скоро станут совсем взрослыми. Сами бу-
дут добывать пищу. К осени им надо как
следует окрепнуть: полетят вместе со ста-
ей в тёплые страны. А туда путь не близ-
кий. Вы географию знаете?
— Не очень, — ответил Лёня, — а куда
вам лететь?
— В Африку нам лететь, — со вздохом
сказал Скворец, — очень далеко. Много
дней летим туда. Но когда над землёй ле-
тишь, это ещё ничего. Можно опуститься,
отдохнуть, поесть. А вот ког-
да над морем, то и отдох-
нуть негде. День летишь,
ночь летишь... Крылья уже
как неживые, еле машут.
Иногда думаешь: ну конец,
ещё раза два взмахну и упа-
ду в море. И на деток огля-
дываешься, как они? Не от-
стают ли, не падают ли?
Хорошо, если островок —
так все птицы на него гурь-
бой. Мало ли нас, разных
птиц, летит в это время! Ме-
стечка пустого не найдёшь
на таком островке! Если, на
беду, случится, что там жи-
вут люди, так они нас тут
и бьют и прямо голыми ру-
ками хватают. А мы и взле-
теть не можем — сил нет.
— Ой» Скворушка! — про-
шептала Аринка со слезами.
— Как им не стыдно? — сказал Лёня. —
Беззащитных убивать!
— Много нас гибнет в пути, — продол-
жал Скворец, — ив море падают, тонут.
И о маяки расшибаются. Особенно ночью:
увидим свет — и летим, не помня себя от
радости. А свет-то за стеклом. Об это стек-
ло многие бьются, особенно молодые, не-
опытные. Ах, всего не расскажешь!
— А у нас зимовать никак не може-
те? — спросил Лёня. — Вон воробьи, си-
нички зимуют же.
— Не можем, — ответил Скворец, — а
то разве мы стали бы улетать на чужую
сторону?
— А там вы тоже не можете остаться? —
спросила Аринка. — Там же тепло, жили
бы да жили!
— Что ты, Аринка, — Скворец даже
крыльями взмахнул, — здесь наша роди-
на! Здесь мы родились, здесь наши отцы
и наши детки родились. Что ты, разве мож-
но остаться где-то в чужой стране? Здесь
наши гнёзда, здесь наши песни! Спою вам
сейчас одну — и за работу. Видите, как
пищат?
Скворец поднял голову, пропел какую-то
весёлую песенку и взлетел.
Взлетел... и вдруг вскрикнул, затрепетал
крыльями и упал в траву. Лёня и Аринка
сразу вскочили, бросились к нему.
— Вот! — сказал Корней и вышел из-за
куста. — Ловко? С одного прицела!
Аринка взяла в руки убитого Скворца.
Он был ещё тёплый, но сердце его не би-
лось и головка, залитая кровью, откинулась
и повисла. Аринка закричала, заплакала.
Лёня бросился на Корнея и сбил его
с ног.
— Я тебя сейчас тоже с одного прицела!
Корней попробовал встать. Но Лёня сно-
ва сбил его с ног. Корней барахтался в тра-
ве, а Лёня тузил его кулаками.
Наконец Корней вскочил, подхватил свою
рогатку и бросился бежать. Но Лёня догнал
его, отнял рогатку и закинул в крапиву.
— Кого ты убил! — кричала Аринка. —
Ведь ты у деток отца убил!
Но Корней уже не слышал. Он выбежал
за калитку и заревел во весь голос.
— Я вот скажу дома! — ревел он. —
Я вам не дурак, молчать не буду!
Так он шёл и ревел. Ну и пусть ревёт.
Мы его утешать не станем.
Только вряд ли он ещё раз тронет белку
или птицу или обидит маленьких ребят. На
их защиту сразу встанут против него «За-
щитники слабых» — отряд Лёни и его то-
варищей. Потому что теперь у Лёни много
товарищей, которые вместе с ним защища-
ют тех, кто сам защититься не может.
21
появляются
лесу чуть
в
снег,
Вон папа-клёст сидит себе на ёлке и
холод... А родителям хоть бы
Птичьи малыши
ли не в каждом месяце. В феврале вылуп-
ляются клестята, в мае — воронята, в ию-
ле — дергачата. А в июне сразу синича-
та, скворчата, сойчата. Глухарята, галча-
та, кукушата. Всех и не назовёшь/
У всех день рождения — самый счаст-
ливый день. Поздравим с ним лесных ма-
лышей.
ЕЛОВАЯ КАША
Н. СЛАДКО В Рис. Е. РА ЧЁВА
У всех день рождения — радость.
А у клестят — беда. Ну что за радость вы-
лупиться зимой? Мороз, а ты голышом.
Один затылок пухом прикрыт.
У всех птиц родители как родители, де-
тей летом выводят, когда тепло и сытно.
Одним клестам законы не писаны. Выси-
дели клестят зимой, да ещё двадцать девя-
того февраля! Что это за день рождения,
который бывает один раз за четыре года?
Прямо хоть плачь: ни зелени, ни гусени-
чек,
что!
песни поёт. А у самого пар из клюва. Буд-
то трубку курит.
Это я так про клестят думаю.
Только вижу, что сами клестята живут
не тужат. Клестята кашу едят. Хороша ка-
ша из еловых семян!
Каши наедятся — и спать. Снизу гнез-
до — как пуховая перинка, сверху мама —
как перяное одеяльце. А изнутри каша гре-
ет. Елка клестят баюкает, ветер им песни
мурлычет.
Немного дней прошло — выросли клестя-
та. Ни горлышки не застудили, ни носы не
отморозили. Да толстые такие, что в гнезде
тесно. И неугомонные: чуть из гнезда не
вываливаются. Это, наверное, всё от забот
маминых и от еловой каши. А ещё от ярко-
го солнышка и морозного ветра.
Нет, день рождения — всегда счастли-
вый день.
Пусть даже зима и мороз. Пусть даже
двадцать девятого февраля. Всё равно!
22
Энид БЛАЙТОН
Рис. Е. МОНИНА
В одной игрушечной лавке жил-был про-
тивный забияка Попрыгунчик. Волосы у не-
го торчали во все стороны, нос был длин-
ный-предлинный, глаза выпученные, и
смеялся он хриплым смехом. Он любил пу-
гать другие игрушки и всегда неожиданно
набрасывался на них.
Днём ещё было хорошо, потому что он
сидел в своей коробке и молчал. Тем не
менее стоило лавочнику открыть крышку,
как он с пронзительным воплем выскаки-
г вал наружу, и все игрушки дрожали от
страха.
По ночам же он сам вылезал из короб-
ки и прыгал по полкам. Спрячется за ку-
кольным домиком и, как только кукла
выйдет, возьмёт да и прыгнет на неё. Од-
нажды он так напугал бедняжку, что она
забралась в пожарную машину и порвала
своё красивое платье.
А как-то раз, когда все звери во главе
со своим царём Львом отправились прогу-
ляться по магазину, он спрятался в их ящи-
ке. Когда они вернулись и Лев поднял
крышку, чтобы звери могли забраться
в свой дом, Попрыгунчик как прыгнет на
них, так они все и разбежались.
Целую ночь Лев искал их по всему мага-
зину, а одного медвежонка он так и не на-
шёл — хорошо, что тот был маленький и
лавочник не заметил.
Очень надоел игрушкам Попрыгунчик.
Они никогда не знали, что он может выки-
нуть в следующую минуту. И вот однажды
ночью, когда он, наконец, уснул в своей ко-
робке, они собрались вместе и стали ду-
мать, что с ним делать.
— Хорошо бы выгнать его из нашей лав-
ки, — сказала кукла.
— А как это можно сделать? — спросил
самый большой медведь.
— Может быть, заводной поезд увезёт
его куда-нибудь, — предложила кукла.
— Не повезу, — сказал поезд. — Не хо-
чу я с ним связываться. Вчера ночью он
прыгнул на меня, столкнул с рельсов и
сломал у меня одно колесо.
— Да, это очень плохо, — вздохнула
кукла.
— Тогда, может быть, автобус или по-
жарная машина? — предложило пугало. —
Пусть они завезут его куда-нибудь и по-
теряют.
— Даже если бы мы и увезли его, —
сказал автобус, — как бы мы смогли за-
ставить его вылезти, если он не захочет?
Он будет сидеть на месте, и нам придётся
привезти его обратно.
Тут с верхней полки подал голос само-
лёт.
— Я возьму его с собой, — сказал он. —
24
Во время полёта я могу перевернуться и
вывалить его. А потом прилечу назад.
— Вот здорово! — обрадовались кук-
лы. — Но как нам уговорить его сесть в са-
молёт?
— Завтра вечером я буду каждого из
вас катать, — сказал самолёт. — Попры-
гунчик наверняка тоже захочет, и как толь-
ко он усядется, я вылечу в окно.
На следующий вечер все игрушки по оче-
реди стали кататься на самолёте. Это было
интересно и всем очень понравилось. Вне-
запно Попрыгунчик скакнул на медвежонка
и так напугал его, что тот упал в миску
с водой и чуть не утонул.
— Послушай, Попрыгунчик, кончай свои
фокусы. Иди-ка лучше сюда, я тебя пока-
таю, — сказал самолёт, приземлившись ря-
дом с ним.
Тот залез в кабину пилота. Самолёт
поднялся в воздух и вылетел через
окно.
Все игрушки радостно кричали и хлопа-
ли в ладоши, когда увидели, что самолёт
увозит противного Попрыгунчика. Они
с нетерпением ждали возвращения самолё-
та и, когда он, наконец, прилетел назад,
окружили его и стали спрашивать, что он
сделал с Попрыгунчиком.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся самолёт. —
Вы даже не угадаете! Когда я пролетал
над домом старой колдуньи, я перевернул-
ся и выбросил Попрыгунчика прямо в тру-
бу. Колдунья сидела у очага и, увидев
Попрыгунчика, вылезающего из трубы,
сначала чуть не умерла от страха. Затем
она произнесла какие-то таинственные сло-
ва и превратила его в мышонка. Я всё это
видел своими глазами, потому что я сделал
круг и заглянул в окно. Я опустился на
землю и стал ждать, когда мышонок выско-
чит из дома колдуньи. Вскоре он выбежал
оттуда и сразу бросился в кабину. При-
шлось привезти его назад.
— Что! Ты привёз назад этого отврати-
тельного Попрыгунчика? — в ужасе закри-
чали игрушки.
— Но ведь теперь он всего лишь малень-
кий мышонок, который до сих пор дрожит
от страха, — засмеялся самолёт. — Вы
только посмотрите на него.
Игрушки стали заглядывать в окно ка-
бины. Там на полу, забившись в угол, си-
дел маленький мышонок и глядел на них
испуганными глазами.
— Вот теперь пусть Попрыгунчик узна-
ет, что такое страх! — обрадовались иг-
рушки. — Он получил по заслугам.
Они вытащили мышонка из самолёта, но
он вырвался и спрятался за грудой коро-
бок. Кот Сандерс, который жил в лавке,
почуяв мышиный запах, стал преследовать
мышонка.
Только мышонок чуть-чуть вылезет из
своего укрытия, кот хвать его лапой. Мы-
шонок едва успевал спасаться бегством.
Теперь он узнал, что такое жить в постоян-
ном страхе. Ох, как жалел, что обижал
игрушки!
Однажды мышонок забрался на ночь
в свою старую коробку и заснул в ней. Ко-
гда он проснулся — о чудо! — он уже не
был больше мышонком. Он снова стал
Попрыгунчиком!
Утром игрушки увидели это и очень пе-
репугались. Они боялись, что теперь опять
начнутся их мучения. Но Попрыгунчик по-
лучил хороший урок. Он стал добрым и
ласковым и никогда больше не прыгал на
игрушки и не пугал их.
— Простите меня за то, что я был таким
злым, — сказал он. — И давайте будем
друзьями.
Игрушки простили его, и сейчас они все
живут очень дружно.
Теперь Попрыгунчик выскакивает из сво-
ей коробки только тогда, когда кот Сан-
дерс проходит мимо. Кот в испуге шара-
хается в сторону, а Попрыгунчик звонко
смеётся. Он не забыл, как пугал его кот
Сандерс, когда он был маленьким мы-
шонком.
Перевела с английского
М. КРИГЕР
Е. КУЛЫШЕВ
У меня такая тень —
Непоседа просто!
Не присядет целый день:
заводная
не устаёт
не знаю!
1о ныряет с моста,
То гоняет ловко мяч,
То дерётся с кошкой,
То стрелой несётся вскачь
С шашкой по дорожке.
То развяжет пышный
бант,
Мимо пробегая,
И девчонки:
— Хулиган! —
Тень мою ругают.
Вот она скользит опять
По дорожке птицей...
Хочет тень моя,
Видать,
Вволю нарезвиться!
До заката,
Напролёт,
Тень как
Как она
Просто я
Рис. Ю. СЕЛИВЕРСТОВА
Гуси белые как снег,
Лапы красные у всех
А над ними самолёт,
За собой гусей зовёт
юлько гуси не летят
Видно, гуси не хотят
А. ШИ Л Я ЕВ
Старый дедушка Евсей
На лугу пасёт гусей.
Ходят гуси:
— Га-га-га... —
А над ними радуга
ПЕСЕНКА ГРАЧЕЙ
М. БОРИСОВА
Надев торжественный наряд
Из чёрного пера,
Мы возвратились в Ленинград
Ура! Ура! Ура!
Пускай с утра поют ветра,
Пускай мокра кора,
Прохлада лучше, чем жара!
Ура! Ура! Ура!
Ремонт гнезда начать пора,
За дело, мастера!
Ура строителям, ура!
Ни пуха ни пера!
Кокошник склеивают из бумаги.
Для лисички, куклы, мишки
шьём мы платья и штанишки.
Рис. Г. ЗУЙКОВОЙ
КОМСОМОЛЕЦ
ПОДВОДНАЯ ЛОДКА
В. ЛЮБИМОВ
Сделай сам модель этой лодки. Странич-
ку с выкройками наклей на плотную бу-
магу и высуши под прессом. Проведи
тупым концом ножниц по пунктирным
линиям и по линиям белых клапанов. Вы-
режи все детали и отогни клапаны
внутрь.
Склей борта Б и В и приклей к корпусу
А. После этого наклей корпус на киль Г.
«КОМСОМОЛЕЦ»
Когда будешь склеивать киль, внутрь про-
ложи картон.
Приклей носовую часть палубы К, осно-
вание под рубку Е, мостик Д, рубку Ж,
перископы 1 и 2.
Мачту и перископ сделай из круглых па-
лочек.
Сам придумай, как сделать подставку
для лодки.
Рис. Л. СМЕХОВА
Помоги Бобику найти ребят, которые
слепили этих снеговиков.
30
ОТЕЦ И СЫН
Рис. Е. ПЛ А ВЕН А
Рисунок на обложке Л. ТОКМАКОВА
Редактор А. МИТЯЕВ
Редколлегия: 3. Александрова, С. Алексеев, А. Барто, Л. Воронкова, А. Ермолаев,
Н. Емельянова, Е. Ершова (зам. редактора), Ю. Казаков, М. Коршунов, К. Орлова
(ответственный секретарь), Е. Рачёв, В. Чижиков.
Художественный редактор Ю. Молоканов. Технический редактор В. Лубнова.
Год издания сорок четвёртый.
Сдано в набор 10/1 1968 г. Подписано к печати 26/1 1968 г. Формат 84Х108|/ц.
Печ. л. 2 (усл. 3,36). Уч.-изд. л. 4. Тираж 5 600 000 экз. Цена 10 коп. Заказ ЗОЮ.
Адрес редакции, издательства и типографии «Молодая гвардия»: Москва, А-30.
Сущёвская, 21. Телефон Д 0-45-08.
№4
Журная ЦК ВЛКСМ и ЦЕНТРАЛЬНОГО СОВЕТА ВСЕСОЮЗНОЙ ПИОНЕРСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
ниеии В. И. ЛЕНИНА ма ОКТЯБРЯТ
ПЕСЕНКА
КАПЕЛИ
Кап, кап, я — капель,
У меня в апреле
На весеннем тепле
Капельки поспели.
Кап, кап — на скамью,
Детям на игрушки,
Кап, кап — воробью
Прямо по макушке!
Воробей, вот так раз,
Очень разозлился,
Он крыльями тряс,
Прыгал и бранился.
Успокойся, воробей,
Лучше капельку попей
Талой водицы,
Чтобы не сердиться!
ПЕСЕНКА
ВЕЛОСИПЕДА
Эх, сани, сани, сани,
Что делать вам весной?
Теперь пылитесь сами
В кладовке дровяной!
А для меня настали
Чудесные деньки.
Так жми на все педали,
Звони во все звонки!
Весёлый мой хозяин
Летает, как стрела.
Часами не слезает
Он с моего седла.
Испуганные кошки
Несутся со всех ног,
Заслышав на дорожке
Заливистый звонок!
ПЕСЕНКА
ХРАБРЫХ
ТРАВИНОК
Мы, зелёные травинки,
На асфальте проросли.
Ничего, что наши спинки
Перепачканы в пыли.
Там, в газоне, очень тесно,
Всё усеяно травой,
Но зато как интересно
Нам торчать на мостовой!
Ты не мни-ка и не рви-ка,
Не топчи нас на пути:
Нам, травинкам, нам, травинкам,
Очень хочется расти!
ПЕСЕНКА
ЖЕЛЕЗНОЙ ЛОПАТКИ
Как хорошо копать
и глину и песок,
Зато ржаветь без дел,
поверьте мне, несладко.
Берись за черенок,
поставь сюда носок,
Жми на меня сильней, на то я и лопатка!
Давай-ка мы с тобой
поможем ручейку:
Упёрся он в забор,
где каменная кладка,
Он высохнуть бы мог,
но мы ведь начеку.
Пророй ему канал —
с тобой твоя лопатка!
Вонзай меня в газон, отваливай пласты!
Работы полчаса — и вот готова грядка.
А вырастут цветы,
и гордо скажешь ты:
— И мы трудились тут —
я и моя лопатка!
ВСТРЕЧИ С ЛЕНИНЫМ
п. ВОЛКОВ
Шли ребята из лесу с грибами — Нюра,
Нюрин братишка Паша и приятель их Во-
лодя. Шли по шоссе, что ведёт к санаторию
«Середниково». Вдруг услышали — едет
сзади автомобиль. Посторонились. Потом,
как водится, припустились вдогонку: авто-
мобиль в деревне в те времена был дико-
винкой.
Автомобиль остановился, дверца его рас-
пахнулась.
— Садитесь, ребята! — приглашает че-
ловек в кепке.
Вот счастье привалило!
Сели мигом на заднее сиденье. Корзин-
ки — под ноги. Рядом с ребятами сидела
женщина в шляпе и в тёмном платье.
А впереди тот самый человек — в кепке,
который и пригласил в автомобиль.
— Поехали! — говорит он.
Шофёр в кожанке рванул рычаг.
А когда поехали, человек оборачивается
и спрашивает: много ли грибов набрали?
И в какой лес ходили? И как их зовут?
И из какой они деревни?
Обо всём расспрашивает, а сам улыбает-
ся, как будто рад встретиться. Глаза доб-
рые, приветливые. С таким говорить прият-
но. И сдаётся ребятам, что они его уже где-
то видели. Вот только где — никак не
вспомнят.
И наперебой всё ему рассказывают.
И вдруг у Володьки-приятеля брови по-
лезли на лоб.
— Паш! — шепчет он и толкает локтем. —
Да ведь это Ленин! Я вчера в Совете порт-
рет видел. Честное слово, не вру, он!
Женщина на заднем сиденье слышит его
шёпот и улыбается.
...Вот так и познакомились ребята из
подмосковной деревни Лигачёво с Влади-
миром Ильичём и его сестрой Марией
Ильиничной.
Было это в августе 1919 года.
ЗА ГРИБАМИ
Наутро отправились с Владимиром Ильи-
чём в лес. Снабдили его корзиной — у не-
го не было.
Думали: «Городской, не умеет грибы со-
бирать!..*
Но ошиблись.
Рис. В. ГАЛЬДЯЕВА
Приподнимает Ленин еловую лапу — а
под ней боровичок! Присядет на корточки,
зорко прищурится, поворошит руками
хвою — и ещё, глядишь, два-три в корзи-
не... По всему видно: знает грибные повад-
ки. А срезает ножичком. И ребятам то же
советует.
— Так, — говорит, — во-первых, гриб-
ница не портится, а во-вторых, чисто и ак-
куратно.
К полудню все четверо — Нюра, Паша,
Володя и Ленин — порядком утомились.
Прилегли на опушке, краюху хлеба доста-
ли, соль в тряпице, луковицу. Лежат, хрус-
тят, водой из родника запивают. Грибы раз-
глядывают.
— Хороши трофеи! — говорит Влади-
мир Ильич. — Ах, как хороши!
ПО ДОРОГЕ В ФИРСАНОВКУ
Ходил Ильич на станцию, в Фирсановку.
Через Лигачёво — три неполные версты.
Для прогулки ходил и за газетами.
Местные жители замечали: хоть и в са-
натории он, а вид у него всё одно озабо-
ченный, особенно когда шёл со станции,
газеты под мышкой... Сядет у обочины, га-
зету развернёт и хмурится...
Ребята, повстречавшись, спрашивали:
— Владимир Ильич, а когда ещё за гри-
бами пойдём?
— Сходим, друзья мои, обязательно схо-
дим! Вот только утро посвободнее вы-
дастся.
Но так и не выдалось...
Может, и сходили, если б подольше он
пожил в «Середникове». А то всего пять
коротеньких денёчков!
НА ФЕРМЕ
А то было раз: мать Нюры и Пашки
пришла домой возбуждённая, радостная.
Ребята дома были и отец.
— А знаете, кто к нам нынче на ферму
заходил? — таинственно начала она. —
Ленин! Только мы закончили доить, смот-
рим, вошёл кто-то. Мы сразу узнали.
Поздоровался. Вежливо так. Шёл, гово-
рит, мимо, решил заглянуть.
А потом, слово за слово, и мы уж и не
заметили, как и разговорились. О жизни
всей.
А когда он узнал, что у меня двое ре-
бят, говорит: «Уж не Нюра ли и Паша?»—
«Они самые, — говорю, — сорванцы извест-
ные». А Ленин смеётся. «Они, — гово-
рит, — мои большие приятели. А знаете,
почему я догадался? Потому что они на
вас очень похожи».
Спросил ещё: не нужно ли ребятам чего?
Хотела я сказать, что зимой с обувкой туго,
да постеснялась...
И Пашка, который в это время ладил
удочку, вздохнул и подумал: «Молодец
мать, что не сказала. У него и так хлопот
не оберёшься. Мы с Нюркой по очереди
в старых валенках ходить будем. А там и
зиме конец!»
ТЕРЕМ-ТЕРЕМОК
Устроили деревенские ребята для отды-
хающих в санатории представление «Терем-
теремок». Нюра играла Лягушку. Сделала
себе из осоки и круглых листьев кувшинок
зелёную юбочку. Пальцы и щёки вымазала
зелёной краской. Воткнула в волосы белую
лилию... И давай скакать на четвереньках,
Ленину понравилось, как она изобража-
ла Лягушку. Он от души веселился и выти-
рал платком глаза.
До того она была уморительной!
И сказал, обращаясь к Нюркиной мате-
ри, которая тоже смотрела представление:
— Ваша дочь артисткой будет, опреде-
лённо артисткой!
А застенчивый Паша не выступал. Он си-
дел среди зрителей и дулся. Он слышал
похвалу Ленина и завидовал. И даже хо-
тел поколотить Лягушку после того, как
в последней картине «теремок» развалится.
Прошло много лет, и Нюра — Анна
Алексеевна в самом деле стала артисткой.
Только не на сцене. Она стала артисткой
своего рабочего дела. Всю жизнь она была
очень хорошей, умелой работницей, кото-
рую все уважали и ценили. А теперь она
уже на пенсии.
А Паша — Павел Алексеевич Шишков
тоже работал на заводах, защищал на вой-
не Родину, получил медали и был тяжело
На всю жизнь Павел Алексеевич сохра-
нил в памяти, как самое дорогое и священ-
ное, воспоминания об Ильиче. Было время,
он рассказывал о встречах с Лениным сво-
им и чужим детям, а теперь рассказывает
Калахан АЛТЫНБАЕВ
Скажи,
Кто прочь прогнал метель,
Кто ото льда очистил реки,
Которые ещё вчера
Казались скованы навеки?
— Апрель!
Рис. А. БРЕЯ
Скажи,
Кто на простор земель,
Уже тоскующих о плуге,
С рассвета вывел трактора
И поднял первый пласт упругий?
— Апрель!
Скажи,
Кто разбудил капель,
Кто птиц
Позвал к нам возвратиться,
Скажи,
Кто дал земле тепло
И первым почкам дал напиться?
— Апрель!
Кто злой зимы развеял тень,
Принёс природе пробужденье
И подарил нам этот день —
День светлый Ленина рожденья?
— Апрель!
Перевели с казахского
И. МАЗНИН, Л. МЕЗИНОВ
ПЯТЬ ОРДЕНОВ КОМСОМОЛА
Идёт человек по улице. Идёт человек^ а
на груди у него, на лацкане пиджака, что-то
яркое-яркое сверкает. Как будто маленькое
солнышко там приютилось и посылает во
все стороны свои светлые лучи.
Орден! Правительственная награда! Не-
легко заслужить её. Достойнейшим из до-
стойных даётся она.
И вручают её в торжественной обстанов-
ке, в Кремле, в великолепном Георгиевском
А бывает и так, что орден прикрепляет-
ся к полотнищу Красного знамени. И люди,
стоящие под этим знаменем, знают — это
их орден, они все вместе заслужили его.
Пять наград, пять орденов на знамени
комсомола.
Первый — орден Красного Знамени. Ком-
сомол получил его за участие в граждан-
ской войне.
Второй — тоже орден Красного Знамени,
только трудовой. Не жалея сил трудились
комсомольцы на стройках первых пяти-
Третий! Он дан комсомолу за его вели-
кий ратный подвиг в годину тяжёлых испы-
таний. На полях Великой Отечественной
войны насмерть стояли бойцы-комсомоль-
цы. Своим несгибаемым мужеством заслу-
жили они высшую награду — орден Ленина.
И четвёртая награда на знамени комсо-
мола — орден Ленина. За участие в мир-
ном строительстве, за работу с пионе-
рией получил его комсомол.
Боевой порядок наград замыкает ещё
один орден Ленина. Заслужил его комсо-
мол в необозримых степях целины. Неви-
данно богатые урожаи зерна собирали там
комсомольцы.
Вот какими замечательными подвигами
славен наш комсомол, старший товарищ и
друг пионеров и октябрят, верный помощ-
ник Коммунистической партии!
Вот и пал Перекоп.
Кончен трудный поход.
Отгремев, затихает война,
И труба, что вчера призывала на бой,
Как сама тишина, не слышна.
Ну, а если снаряд
Тишину разорвёт
И закроет гроза небосвод,
Снова встанет трубач,
Вновь труба запоёт
И пойдут комсомольцы в поход.
1948 год
Начинали с землянок,
С дощатых бараков,
Чтобы в сталь и бетон
Одевалась страна,
Чтобы стала она
Несказанно богата,
Чтобы стала она
Небывало сильна.
Начинали с палаток,
С домов глинобитных,
Чтобы в небо плотина
Днепра поднялась,
Чтобы ярко сияла
Огнями Магнитка,
Чтобы дал на-горА
Первый уголь Кузбасс.
Цветут сады, растут заводы,
Но вечно в памяти они —
Те пятилеток первых годы,
Те легендарные походы,
Те героические дни.
И пусть сегодня мир и солнце,
Но не забудь ты тех годов,
И старшим братьям — комсомольцам
Прийти на смену
Будь готов!
1956 год
Но вновь беда закрыла небо.
Весь горизонт горит огнём.
И запах выжженного хлеба,
И танк,
И свастика на нём.
Но от велика и до мала
Страна на бой священный встала,
И поднялась рука солдата,
И вот уже взвилась граната,
И вот уже горят огнём
И танк
И свастика на нём.
Здесь когда-то лежали
Сухие поля,
Здесь когда-то была целина.
Но настала пора,
И проснулась земля,
Край забытый хозяев обрёл.
Так на карте страны
Появилась страна,
А создал ту страну
Комсомол!
Овсей ДРИЗ
Рас. И. КАБАКОВА
— Ты взъерошен, будто веник.
Энык-Бенык, что с тобой?
— Я теперь
Не Энык-Бенык,
Я — известный
Врач зубной.
— Почему же, милый доктор,
Вы взлохмачены слегка?
— Просто я
Четыре зуба
Удалил
У гребешка.
— Энык-Бенык, что стряслось?
Ты от слёз промок насквозь!
Отвечает он, вздыхая:
— Приходила тётя Фая,
О каком-то одолженьи
Очень вежливо просила
И к себе на день рожденья
Наши стулья пригласила,
Пригласила нашу вазу,
Все ножи и вилки сразу,
Даже столик из угла.
А меня не позвала.
Переввл с еврейского Г. САПГИР
— До свиданья, бабушка!
Витя вышел на лестничную площадку и
позвонил в соседнюю квартиру. На звонок
выскочила девочка и, кивнув ему головой,
скрылась.
— Лилька, не забудь варежки! — крик-
нул ей вслед Витя.
Девочка приоткрыла дверь.
— Не кричи, — шёпотом сказала она.—
Мама спит... Я сейчас выйду!
— Сегодня мороз... Не забудь вареж-
ки! — шёпотом повторил Витя.
— Хорошо... Только я их потеряла, —
торопливо сообщила Лилька, снова скры-
ваясь за дверью.
Лиля была давнишней подружкой Вити.
Они вместе ходили в детский сад и вместе,
держась за руки, пошли в первый класс.
Витя был немного старше, но ему никогда
не было скучно с Лилькой. Курносенькая
большеглазая Лилька вечно что-то приду-
мывала.
— Знаешь, Витя, — говорила она, —
я сегодня на уроке смотрела в окно и ду-
мала о птичках. Хорошо бы и человеку
иметь такие крылья, чтоб всегда можно бы-
ло держать их при себе! Вот хотя бы
в классе, сидишь-сидишь, даже всё тулови-
ще устанет, а если два крылышка, то суну-
ла бы руку в парту, вытащила их, привяза-
ла потихонечку — и пурх в окно! Даже
Татьяна Александровна ничего бы не заме-
— Ну да! Не заметила! В тот же день
пришла бы к твоей маме!
— Ну и что ж, она бы пришла, а я ле-
таю! Нет, Витя, человеку обязательно нуж-
но летать, как птице, и ты мне только ска-
жи — можешь ты изобрести такие крылья?
Ты можешь, Витя?
и невеста» — это вовсе не ругательные сло-
ва, — успокаивал её Витя.
— Может быте’ и не ругательные, а всё-
таки дразненье, — настаивала Лилька.
— А вот я дам кому-нибудь по шее, и
всякое дразненье кончится! — обещал Витя.
Лилька пугалась.
— Нет, нет! Я лучше сама отобьюсь!
Я сама! — Язычок у Лильки был бойкий;
он щёлкал словами, как орешками; маль-
чишки его побаивались, и обычно поле боя
оставалось за Лилькой.
Витя ждал долго, он уже начинал беспо-
коиться, что они опоздают в школу, как, на-
конец, Лилька вышла.
— Мама проснулась, — сказала она,
спускаясь по лестнице. — Ей нужно опять
в детдом! Ты знаешь, у них сегодня шест-
надцать именинников!
— Шестнадцать именинников! — даже
остановился Витя.
— Ну да! Целых шестнадцать! Вчера ма-
ма пришла очень поздно, потому что все
— Может, и смогу... когда кончу шко-
лу, — неуверенно обещал Витя.
В классе Лилька вечно ссорилась с маль-
чишками, но — права она была или не пра-
ва — Витя бросался на её защиту не рас-
суждая. Поэтому их дразнили «женихом и
невестой»; Витя не обращал на это внима-
ния, но Лилька негодовала:
— Почему ты, Витя, молчишь? Нас так
сильно оскорбляют, а ты молчишь?
— Да никто нас не оскорбляет; «жених
воспитательницы распределяли подарки.
Ой, В'^тя, сколько подарков! Я с мамой то-
же пойду! Меня обязательно-обязательно
пригласили!
Болтая, дети спустились по лестнице. Око-
ло парадной двери Витя протянул Лильке
две варежки.
— На, выбирай! Одну тебе, другую мне!
Бери на правую руку, а левую спрячь
в карман! Я тоже так сделаю, а портфели
под мышку!
12
Sb
Денёк был морозный. Зи-
ма ещё только начиналась,
но снег уже затвердел и
сразу напомнил о лыжах,
коньках и катанье с горки.
У ворот Витю и Л ильку дог-
нал Генка.
— Ребята с нашего дво-
ра решили делать горку! —
весело сказал Генка. — Се-
годня же и польём её, а
завтра можно будет катать-
ся! Как приду из школы,
так соберу всех ребят, и живо всё сделаем!
Выходи и ты, Витюк!
— Конечно, выйду! — обрадовался
— Ой, а я в гости иду! — с огорчением
сказала Лилька.
— А тебе и не обязательно! Мы девчо-
нок не принимаем! Обойдёмся без вас! —
заявил Генка.
— Почему это без нас? Мы тоже с наше-
го двора! Подумаешь, какой распоряжака!
Он девчонок не принимает! — всполоши-
лась сразу Лилька. — Ваше счастье, что
я в гости иду, а то всё равно пришла бы
сразу после обеда!
— А мы сразу после обе-
да и не пойдём! Сначала
уроки сделать надо, — ус-
мехнулся Витя.
— Уроки можно и на ве-
чер отложить, а то стем-
неет, и мы ничего не успе-
ем, — сказал Генка.
— Ну нет! Вечером спать
захочется... Лучше уж гор-
ку на воскресенье отло-
жить, — серьёзно сказал
Витя.
— Ну да! Ещё не хватало! Из-за уроков
отложить горку! А там вдруг оттепель на-
чнётся. Какой умник нашёлся!
После обеда Лиля со своей мамой ушли
в гости, а Витя сел делать уроки.
За окном раздавались голоса ребят,
слышно было, как они о чём-то громко спо-
рили, скребли лопатами снег. Витя решал
примеры, а в окно то и дело стучали за-
дубелые от мороза варежки.
— Вить-ка! Выходи! Вы-ходи!
14
Витя начинал торопиться, делал кляксы
и сердился. Покончив с примерами, он до-
стал чистую тетрадь для домашних зада-
ний и начал переписывать заданные на дом
стихи. Стихотворенье было коротенькое —
всего четыре строчки, но в это время со
двора вдруг ввалился весь в снегу Генка.
Из-за спины его выглядывали два таких
же деда-мороза.
— Сейчас, сейчас! Я уже кончаю! — сму-
тился Витя. — Сейчас выйду!
Торопясь и волнуясь, Витя дописал сти-
хотворенье и по привычке взялся было за
портфель, но, решив, что сложить его можно
и вечером, бросил тетрадку в ящик стола
и, натягивая на ходу пальто, выскочил во
двор.
Сумерки наступили быстро. Ребята воло-
чили по двору насыпанные снегом ящики,
утаптывали горку, забивали в снег колыш-
ки и снова топтались на горке. Мороз за-
метно крепчал... Вечером, едва передвигая
от усталости ноги и отряхивая на пороге
снег, Витя ходил с ведром на кухню, крас-
ными, обмёрзшими руками наливал воду.
Было уже совсем поздно, когда возмущён-
ные матери разогнали ребят по домам.
За Витей пришёл отец.
— Вы что, с ума сошли, что ли? Марш
сейчас домой!
— Вот, полюбуйтесь, бабушка, на ваше
сокровище! — кричал отец, вталкивая Витю
в кухню.
Шапка у Вити съехала на затылок, заду-
бевшее от мороза пальто торчало колом,
на штанах и ботинках налип снег.
Бабушка и мама торопливо раздели его,
уложили в постель, и Витя сразу прова-
лился в глубокий, как колодец, сон. А на
столе остались разбросанные тетрадки и
пустой раскрытый портфель...
Утром Витя чуть-чуть не опозда в шко-
лу. За ним забежала Лилька. Наскоро за-
пихав в портфель разбросанные на столе
книжки и тетради, они выскочили за дверь
и примчались в класс к длинному школь-
ному звонку.
Первые два урока прошли как все_гда.
На переменах Лиля, торопясь и захлебы-
ваясь словами, рассказывала о вчерашнем
вечере, о шестнадцати именинниках, о гро-
мадном пироге, который занял почти весь
Что же де-
тетрадь
ко мне.
крышку
стол, о куклах, которым можно мыть и рас-
чёсывать волосы.
На третьем уроке учительница Татьяна
Александровна, войдя в класс, сказала:
— Положите на парты тетрадки с до-
машним заданием!
Витя сунул руку в портфель. В памяти
его встала вчерашняя горка... и раскрытый
ящик стола. Витя вытащил портфель на ко-
лени, перебрал по одной все вещи, ощупал
даже подкладку. Тетрадки с переписанны-
ми стихами не было.
«Забыл... в ящике стола...
лать? Сказать?..*
Витя растерянно взглянул на учительни-
цу, но внимание Татьяны Александровны
было обращено на Генку. Генка вёл себя
очень странно. Он то крутился волчком
на скамейке, то нырял под парту и, вы-
тянув оттуда шею, с испугом смотрел
на учительницу. Ребята начали пере-
смеиваться.
— Гена! — строго сказала Татьяна Алек-
сандровна. — Что это ты выделываешь?
— Я ничего не выделываю! Честное сло-
во, ничего!
Класс дружно расхохотался. Учительни-
ца постучала пальцем по столу.
— Тише! Гена, возьми свою
с домашним заданием и подойди
Вцепившись обеими руками в
парты, Генка медленно поднялся.
— Я, Татьяна Александровна, был очень
занят вчера.
Ребята с трудом сдерживали смех, но
Витя смотрел на товарища с тревогой и
сочувствием.
— Он горку делал! — выкрикнул кто-
то с последней парты.
— Ты делал горку и не приготовил
урока! Так надо было прямо сказать, а не
отнимать у нас время! — холодно сказала
Татьяна Александровна.
— Да я же говорю... Вот и Витя знает...
Ага! Он тоже, наверно, не успел! — почти
радостно воскликнул Генка, увидев расте-
рянное лицо товарища.
— Витя, ты тоже делал горку? — спро-
сила учительница.
— Татьяна Александровна! Я пригото-
вил уроки, но я забыл дома тетрадь, —
взволнованно пояснил Витя.
По классу пронёсся лёгкий вздох...
— Ой как врёт!
Витя вскипел:
15
— Я не вру! Тетрадь лежит у меня
в столе! Можете хоть сейчас проверить!
Татьяна, Александровна подняла руку.
— Успокойся, Витя! Я же не сказала, что
не верю тебе. Поговорим об этом после.
Когда урок кончился и учительница вы-
шла, В -классе поднялся шум.
— Витя никогда не врёт! Как вы смеете
говорить, что он врёт! Вы сами хорошие
вруны! — хлопая крышкой парты, кричала
Лилька.
— Заступайся, заступайся за своего Ви-
теньку!
— Генка хоть сознался.
— Я хоть сознался, а ты что? Вме-
сте горку делали, вместе и отвечать дол-
жны! — подскакивая к Вите, выкрикнул
— Это ты виноват, ты! Я сделал уро-
ки, мне нужно было только портфель сло-
жить, а ты торопил... Из-за тебя я тет-
радь забыл! — наступая на Генку, кри-
чал Витя.
— Подумаешь, забыл! Сам виноват, да
ещё других обвиняет! Сознался бы лучше,
и дело с концом! — неодобрительно шумел
— Да не в чем мне сознаваться! Я сде-
лал уроки! — выходил из себя Витя.
— Ну проверьте, проверьте! Вот хоть
сейчас пойдите к нему домой и проверь-
те! — надрывалась Лилька.
— И проверим! Нарочно проверим!
— Ребята, кто пойдёт? — вскакивая на
парту, крикнул Генка.
— Никто не пойдёт! — сказал вдруг Ви-
тя. — Я вам не врунишка какой-нибудь,
чтоб меня проверять!
— Бессовестные! — выкрикнула Лиля
и, всхлипнув, стремглав бросилась из
класса.
Стало очень тихо. Ребята испуганно пере-
глядывались. Зазвенел звонок, и вошла
Татьяна Александровна. Начался послед-
ний урок. Пустая Лилькина парта беспо-
коила ребят. В середине урока дежурный
поднял руку.
— Татьяна Александровна! Лили нет
в классе!
— Я знаю. Она попросилась домой, и
я её отпустила, — спокойно ответила учи-
тельница, продолжая урок.
Класс волновался. Девочки бросали не-
годующие взгляды на мальчишек, мальчиш-
ки напускали на себя полное безразличие,
но всем было не по себе. Один Витя си-
дел, не поднимая головы и ни на кого не
глядя. Его тревожила мысль, что Лиля
ждёт его на улице, что на дворе мороз,
а у неё одна варежка...
Урок уже кончался, когда дверь вдруг
широко распахнулась и на пороге мелькну-
ло коричневое платьице с чёрным передни-
ком. Подняв над головой Витину тетрадку,
Лилька вихрем ринулась в класс, но Тать-
яна Александровна поспешно встала на-
встречу и взяла из её рук тетрадку. Лица
ребят вытянулись и застыли.
Татьяна Александровна громко, не спе-
ша прочитала вслух переписанное Витей
стихотворенье и, посмотрев на смущённые
лица ребят, сказала:
— Плохо, очень плохо, если люди не
верят друг другу, да ещё своему това-
рищу!
Ребята не оправдывались. Притихшие и
подавленные, избегая смотреть на Витю,
они молча один за другим потянулись
к двери...
Последним ушел Генка. Проходя мимо
доски, он поднял мел и написал белым по
чёрному: «Я — свинья!»
Домой Витя и Лиля шли молча. Перехо-
дя через улицу, Лилька взяла Витю за
руку, и всю знакомую дорогу они шли,
как в первый день школы, крепко держась
за руки.
Дома, посадив ребят обедать, бабушка
тихо спросила Лильку:
— За что попало вам? За тетрадку аль
за горку?
Но Лилька только мотнула головой:
— Потом скажу!
За едой обида Вити рассеялась, и,
вспомнив, как Лилька влетела в класс
с его тетрадкой, он выбрал со своей та-
релки косточки от компота и великодушно
протянул их подружке:
— Бери и мои! Хочешь?
Но г передней хлопнула дверь, и в ком-
нату просунулся Генка. Набрав полные лёг-
кие воздуха, он неестественно громко
сказал:
— Пошли кататься, Вить! Все ребята
уже там! Пошли, Лилька! Мы вам санки
оставили! Эх, и горка вышла! Крутая-кру-
тая! Аж дух захватывает!
Витя посмотрел на Лильку.
— Пойдём?
Через минуту за окном раздались гром-
кие голоса и заливчатый смех Лильки.
16
В. ОСЕЕВА
Валентин БЕРЕСТОВ
ПРИЯТНАЯ ВЕСТЬ
— Без четверти шесть!
Без пятнадцати шесть!
Хотите услышать
Приятную весть?
— Так что же случилось
Без четверти шесть?
И что у тебя
За приятная весть?
— А то, что я сам —
Понимаете? САМ —
Умею часы
Узнавать по часам!
— Ты прав. Так и есть,
Без пятнадцати шесть!
Спасибо тебе
За приятную весть!
ЗАГАДНА
У мамы моей
пять сыновей.
Начну я считать —
И вовсе не пять!
Считайте хоть сами;
Володя, Игнат,
Серёжа и Саня —
Мой маленький брат.
Четыре? Четыре!
А пятого нет!
Считаю сначала —
Всё тот же ответ.
Считаю по пальцам
Вперёд и назад!
Скажите, ребята,
Где пятый мой брат?
Ведь точно я знаю,
У мамы моей
пять сыновей!
Леонард КОНДРАШЕНКО
Белым-
Бело.
Не видно
Троп.
Такие
Чудеса!
Топ.
Топ.
То шла
За ним
Лиса...
Запутал
Заяц след.
Как мог.
Распутывай
Клубок!
Прыг. Скок.
Прф. I
Прыг. Скок.
Скок.
СЛЕДЫ НА СНЕГУ
А сам
В сторонке
Лёг!
Лисе
Мерещился
Обед.
Петляла
№
•»
Прыг.
$ Скок.
Пушистый
Беленький
Снежок
На землю
Падать
Стал.
Прыг.
Прыг. Скок. I
Скок.
То заяц
Пробежал.
Рис. А. ЕЛИСЕЕВА,
М. СКОБЕЛЕВА
Прыг. Скок.
Два часа.
Следов
Полно,
А зайца
Нет...
Такие
Чудеса!
А ветерок
^Намёл
^Сугроб
~И зайца
Скрыл
Совсем.
Топ.
Топ.
Ушла
Лиса
Ни с чем...
В ЛИСЬЕЙ НОРЕ
Н. СЛАДКОВ
Рис. Н. УСТИНОВА
Угораздило утят вылупиться в...
лисьей норе! Не они виноваты: это
родители их, рыжие утки огари,
лисью нору для своего гнезда облю-
бовали. Поселились утки с лисой под
одной крышей. Рыжая хозяйка
в главной норе, рыжие жильцы в от-
норке. И вылупились утята чуть ли
не у самого лисьего носа! Ой, чем-то
всё это кончится?
А кончилось тем, что запугала ут-
ка лису чуть не до смерти. Сунула
как-то лиса нос свой в утиный отно-
рок, а утка как шею по-змеиному
вытянет, как ею заизвивается, как по-
змеиному зашипит, как глазами из
темноты по-змеиному засверкает —
у лисы от страха и хвост дыбом!
С тех пор мимо отнорка ползёт — нос
туда не суёт, а только косится. А утя-
та ей из-под утки носы показывают.
Скоро вывела утка утят из норы,
повела на чистую воду. Лапкам
утячьим на камешках колко, но от
матери не отстают. Бугор на пути
крутой — все до одного вскарабка-
лись. Обрыв к воде высоченный,
а они смело за уткой: шлёп! шлёп!
шлёп! Кто в воду, кто на песок, а кто
и на камни. Ничего: глазами помор-
гали, носами ушибленными потряс-
ли, лапки ушибленные почесали — да
в воду. Тут, на чистой воде, и спра-
вили свой день рождения. А где же
ещё справить: не в норе же у рыжей
лисицы!
МАША
И ОЙКА
Софья ПРОКОФЬЕВА
Рис. В. ЛОСИНА
СКАЗКА О ТЯЖЁЛОМ
И ЛЁГКОМ
Пошли Маша и Ойка в лес.
А навстречу им вдруг Старая
Медведица и Старый Еж. Тащит
Медведица большой мешок яблок.
Устала она. Вспотела. И Старый Еж
еле бредёт. Несёт на спине боль-
шое яблоко. На колючки его наце-
Говорит Медведица:
— Помогите нам, девочки! Уста-
ли мы. Мы уже старенькие, а вы
вон какие молодые.
— Ладно, — говорит Маша.
— Ладно, — говорит Ойка. —
Только я помогу Ежу. А ты, Ма-
ша, помоги Медведице.
Взвалила Маша на себя мешок
с яблоками и пошла за Медведицей.
Тяжело Маше. Согнулась Маша.
Еле донесла она мешок до бер-
Развязала Медведица мешок и
стала всех яблоками угощать. Всем
дала по десять яблок. И Старому
Медведю, и медвежатам, и Маше.
А Ойка идёт по лесу за Ежом.
Легко ей идти. Идёт и яблоко
кверху подкидывает.
Вот дошли они до Ежиного до-
мика.
Взял Ежик нож и разрезал ябло-
ко на куски. Всем досталось по ма-
ленькому кусочку: и Старой Ежихе,
и ежатам, и Ойке.
Съела Ойка свой кусочек ябло-
ка, а ей ещё хочется.
Грустная идёт Ойка по лесу.
Навстречу ей Маша. А у Маши и
в руках яблоки и во всех карманах
яблоки.
Огорчилась Ойка:
— Ой! Почему так? У тебя много
яблок, а у меня совсем нет?
Спрыгнула с ветки Белка и гово-
рит Ойке:
— Кто много работал, тот полу-
чил много. А кто работал мало, тот
и получил мало.
СКАЗКА О ТОМ,
ЧТО НАДО ДАРИТЬ
Пришёл к Ойке Мышонок и го-
— Ойка, подари мне что-нибудь!
Стала Ойка думать: «Лопатку
мне жалко. В кубики я сама играю.
Машина мне самой нужна».
Подняла Ойка с земли камень и
подала его Мышонку.
— Я тебе камень подарю, — го-
ворит Ойка. — Игрушки мне жал-
ко. Я тебе подарю, что мне самой
не нужно.
Обиделся Мышонок и ушёл от
Ойки.
Пришёл Мышонок на поляну.
А на поляне Медвежонок, Зайчонок
и Бельчонок кверху животиками
лежат и на солнышке греются. Рас-
сказал им Мышонок про Ойку.
Наступил Ойкин день рожденья.
Пришли к Ойке гости. Принесли
Ойке подарки.
Принёс Бельчонок скорлупку от
ореха. Принёс Зайчонок мухомор.
Медвежонок притащил гнилую
шишку. А Маша принесла щепку.
— Почему вы такие мне плохие
подарки принесли? — спрашивает
Ойка.
— Мы тебе подарили, что нам
самим не нужно, — говорит Маша.
Стыдно стало Ойке. Заплакала
Ойка.
Стало всем её жалко.
Побежал Бельчонок и принёс
Ойке орехов. Зайчонок — сладкой
моркови. Медвежонок — мёду. А
Маша принесла Ойке куклу.
— Ия теперь буду всем дарить,
что мне самой нужно! — сказала
Ойка.
Рис. М. МИТУ РИЧ А,
В. ПЕРЦОВА
М. МИТУРИЧ
ОСТРОВ БЕРИНГА
Я думал, что остров Беринга высокий
и грозный. А он, зелёный и плоский, словно
нерпичья шкурка, затерялся в Великом
океане.
...Давно, более двухсот лет назад, Пётр I
отправил в восточные моря экспедицию под
командованием командора Беринга. Долгое
плавание подходило к концу, когда жесто-
кий шторм застал корабль Беринга у бере-
гов неведомой земли. Оборвался якорный
канат. Корабль понесло на скалы. Спасе-
ние пришло чудом. Огромная волна пере-
несла корабль через рифы и выбросила на
берег.
Едва люди Беринга ступили на землю,
к ним подбежал песец. Потом ещё и ещё.
Песцы совсем не боялись людей, и моряки
поняли, что земля необитаема. Скоро сбе-
жалась целая стая песцов. Они расхрабри-
лись, стали воровать всё, что попадалось,
нападали на больных, кусали спящих.
На пустынном берегу не было ни одного
дерева, нечем было обогреться, не из чего
построить шалаш. Чтобы спрятаться от хо-
лодного ветра и назойливых песцов, моря-
ки по горло закапывались в песок.
Многие умерли. Умер от цинги и Витус
Беринг.
Спутник Беринга, учёный Стеллер, под-
нялся на самую высокую гору и увидел, что
они на острове.
Из обломков корабля оставшиеся в жи-
вых моряки построили другой, поменьше,
миновали рифы и добрались до берегов
Камчатки.
А капитан-командор Витус Беринг на-
всегда остался на открытом им острове.
В прибрежном песке море скрывает сня-
тые с корабля пушки. Лет двадцать назад
пушки лежали на поверхности, а теперь их
замыло песком и никто не может найти.
КОТИКИ
Всю зиму котики живут в океане, а вес-
ной, когда утихнут штормы, спешат к бе-
регам Командор. Первыми приплывают
самые сильные — секачи и захватывают на
каменистой отмели места для своих семей.
Для опоздавших места не остаётся. В кро-
вавом бою отвоёвывают они право выйти
на берег.
Вслед за секачами приплывают их боль-
шие семьи. Скоро рождаются малыши.
За тёмную шёрстку их называют «чёрнень-
кими».
Далеко в море уходит каменистая гря-
да — лежбище. И всюду, насколько видит
глаз, лежат на камнях чёрненькие со свои-
ми матерями под охраной секачей. Долгие
месяцы секач не ест и не пьёт, день и ночь
сторожит своё семейство. Высоко подняв
усатую голову, грозно смотрит по сторо-
нам, с рёвом скалит клыки, готовый бро-
ситься на чужака.
Только песец лениво трусит под са-
мым носом у свирепых секачей. Все к не-
му привыкли, не обращают внимания.
А песец принюхивается, чем бы пожи-
виться. Заметил, что чёрненький далеко
ушёл от взрослых, хвать острыми зубами
прямо за животик и поволок. «Бе-бе-бе, —
как овечка, кричит чёрненький, — мама,
мама, мама!» Но мать далеко в море ло-
вит рыбу. Ласты малыша скользят по кам-
ням, ему нечем уцепиться, и песец всё та-
щит его, хочет спрятаться за большой ка-
мень на краю лежбища, загрызть малыша
и съесть, пока задира секач ссорится с со-
седом.
Рассердился я на секача, подбежал
и сам прогнал песца. Песец тявкнул, кус-
нул меня с досады за ботинок и убежал.
Когда малыши подрастут, они идут
к воде учиться плавать. Целый день кувыр-
каются, плещутся около берега.
Наступает осень. Выросли чёрненькие.
Исхудавшие секачи идут к морю. Можно,
наконец, и поесть.
Пустеет лежбище. Стайками, по одному
уходят котики в океан. Всю зиму они будут
плавать вдали от берегов и только весной,
когда утихнут штормы, вернутся на родные
Командоры.
ОТЛИВ
Ходил я по океанскому берегу, всё хотел
найти бутылку с письмом. Бутылок мно-
го — и японские и американские попадают-
ся, да всё пустые. Валяются ящики, бочки,
разноцветные поплавки от сетей, китовые
кости лежат. Рёбра как брёвна. Совсем зе-
лёный бамбук выбросило. Откуда он? Из
Японии, из Вьетнама?
А можно походить и по морскому дну.
Ручейками журчит в отлив вода, уходит
всё дальше. Там, где недавно кипел прибой,
гуляй себе в ботинках. Поникли бурые во-
доросли, мечутся в лужах рыбёшки. Как
большие п.-.уки, бегают по дну раки-от-
шельники. Взял я одного в руки, он
съёжился, хочет спрятаться, а не может.
Вырос рачишка, мала ему стала раковина.
Пока я его разглядывал, рачок вылез из
ракушки, плюхнулся в воду и убежал
в траву, а домик остался у меня в руках.
Пошёл я дальше. В ямке поглубже си-
дят морские ежи, тихонько шевелят зелё-
ными иголками. Закрыли дверки, притаи-
лись в своих скорлупках балянусы. Непо-
движно распластались морские звёзды —
красные, зелёные, большие и маленькие.
Далеко зашёл я и не заметил, как ручей-
ки побежали обратно к берегу. Лужи ста-
ли сливаться в озерки, озерки — в заливчи-
ки. Начался прилив. Как ни спешил, как ни
прыгал, всё равно ноги замочил. Оглянул-
ся — там, где я бродил, снова гуляют вол-
ны. Расправились водоросли, открыли
дверки, высунули усы балянусы, зашевели-
лись морские звёзды. А мой знакомый ра-
чок-отшельник ищет себе новую раковину.
Наверное, теперь не поленится, найдёт се-
бе домик по росту.
ТУНДРА
Земля на острове зыбкая, всюду кочки.
Высокие — выше колена. На кочках трава,
растут ромашки. Забрался я на горку, там
тоже кочки. А между кочек грибы! Под-
осиновики, белые. Снял я рубашку, стал
в неё грибы складывать. Набрал полную,
а грибов всё не убывает. Так их много, что
и собирать неинтересно. Удивительно, на
острове ни одного деревца, а столько гри-
бов я не видел ни в одном лесу.
Стал спускаться с бугра, из-за поворота
кто-то кричит: «Направо!» Смотрю, стари-
чок алеут целый короб грибов на собаках
везёт. Нарты едут прямо по кочкам среди
ромашек. Это он собакам командовал:
«Направо!»
Есть в тундре и олени. Давно привезли
оленей на остров и выпустили — пусть жи-
вут как дикие, всё равно никуда, не уйдут.
Но стали охотники замечать, что оленей
становится меньше. Зимой по следам узна-
ли, кто виноват. Несколько собак убежали
в тундру и одичали. Как волки, стаей напа-
дают они на молодых оленей, и никак не
удаётся изловить этих собак — такие они
хитрые и осторожные.
КИЖУЧ
Захотел я посмотреть, как «идёт» кижуч.
Огромные рыбины плывут одна к одной,
речка мелкая, так что горбатые спины тор-
чат над водой.
Могучий, неутомимый, день и ночь идёт
кижуч вверх по реке к нерестилищам. Об-
ратно течение сносит обессилевших, уми-
рающих рыб. С обломанными плавниками,
будто опалённые, лежат они на боку, еле
двигая хвостами. На нерестилище, в мел-
кой воде, выметал кижуч красную, как
кровь, икру, и жизнь его окончилась.
Пройдёт время, из икринок проклюнутся
миллионы мальков. Они подрастут и уйдут
в океан. Только под конец жизни вернётся
кижуч в родную реку на, нерест.
СОБАЧИЙ САНАТОРИЙ
У реки избушка показалась. Здесь такие
избушки называют <ухожа». Уходят в тун-
дру рыбаки, охотники, ночуют в ухожах.
Вдоль реки у самой воды привязаны со-
баки. Много собак, может быть, сорок или
пятьдесят. Иду мимо, они на меня лают.
Не от злости, так, для развлечения. Лают,
а сами хвостами виляют.
В избушке живут рыбаки, ловят для
посёлка рыбу, а потроха отдают собакам.
Это ездовые собаки. Летом на собаках ез-
дят мало, вот и живут они здесь, у речки,
как в санатории. Отъедаются на рыбе, на-
бирают сил к зиме.
ОСТРОВ ТОПОРКОВ
Около Беринга есть совсем маленький
остров. На нём живут только птицы — то-
порики.
Издалека заметили топорики шлюпку.
Полетели навстречу. Любопытные.
Выпрыгнул я на гальку, сотни, тысячи
птиц летают над островом. Меня разгля-
дывают, а я их. Негромко покрикивают,
будто колокольчики звенят.
Крылья у топориков маленькие, а хвостов
почти совсем нет, так что рулить им при-
ходится лапами. Растопырит топорик в воз-
духе лапки и разворачивается. Лапки
красные, с перепоночками, так и горят на
солнце!
Показалось мне, что у птиц, которые ле-
тят с моря, растёт борода. А это маленькие
рыбки, как кильки. В клюве их штук пять,
хвостики вниз висят, вот и получается бо-
рода.
Берега на острове крутые, длинными пуч-
ками свешивается с обрыва трава. Подле-
тел топорик к обрыву и исчез. За ним дру-
гой, третий... Вот чудеса! Подошёл я побли-
же — весь обрыв сплошь в норах, так что
можно в дырки ноги ставить и лезть, как
по лестнице. В норах птенцы пищат.
Подкараулил я, когда топорик стал вы-
лезать из норы, хвать его и поймал. Попал-
ся, красавец, теперь-то разгляжу тебя как
следует. Сидит топорик в руках, на меня
поглядывает, клюв открывает, пугает. Сам
толстенький, крепенький, весь чёрный. Толь-
ко головка белая, а на макушке чёрная
шапочка. Клюв красный, как смородина,
топориком. Глазок светлый, вниматель-
ный, тоже с красным ободком. Но и этого
ему мало. От бровок на затылок свисают
золотые косички. И зачем ему эти косички?
Наверно, чтобы чайки, бакланы, все, кто
залетит на остров, сказали: «Ай да красав-
цы эти топорики!*
Потрогал я косички, расправил лапки и
отпустил топорика. Стал он на ножки, сна-
чала пошёл важно — топ-топ, потом раз-
26
бежался и улетел. И я заспешил к шлюп-
ке, пока не начался отлив.
Топорики долго провожали меня. Подле-
тит, посмотрит, растопырит лапки, развер-
нётся и улетит. А может, они подлетали
свои косички показать?
ОСТРОВ МЕДНЫЙ
Другой Командорский остров — Мед-
ный — высокий и грозный. Вздымаются
окутанные туманом скалы. Недаром гово-
рят: «Кто на Медном не бывал, Командор
не видал >.
Людей на Медном ещё меньше, чем на
Беринге, а зверей и птиц ещё больше.
Здесь живут самые редкие звери — ка-
Целый день каланы проводят в море.
Играют, резвятся, даже дремлют, покачи-
ваясь на волнах. Весёлые зверьки!
Каланы любят плавать на спине. Так им
удобнее. Нырнёт, достанет со дна морского
ежа, ляжет на спину, иголки лапками об-
ломает и грызёт. А лапки как ручки. И де-
тишек своих каланы нянчат в море. Сидит
малыш у матери на животе, как на остров-
ке. Она его подбрасывает, щекочет.
Только на ночь калан выходит на берег.
Выжмет лапками шубку, свернётся калачи-
ком и спит прямо на камнях. Мех у калана
густой, шелковистый, чёрный с красным от-
ливом. Нет на свете меха лучше каланьего.
На Командорах и летом редко прогляды-
вает солнце, а осенью хмурые тучи закры-
вают всё небо. Ураганный ветер гонит чёр-
ные волны. Уплывают котики. Улетают
птицы. Жмутся к посёлку голодные песцы.
Только каланы остаются в студёном море.
Хорошие у них шубки. В такой шубке ни-
какой холод не страшен.
КУРОЧКА НА ЧУРОЧКЕ,
ЗАЙЧИК НА ТАЧКЕ,
МАЛЬЧИК НА СОБАЧКЕ.
козлик
Нариман БАКАЕВ
Перестань жевать листочек.
Хочешь сахару кусочек?
Хочешь, дам тебе халвы
Вместо сена и травы?
Рис. В. МУХИНА
— Козлик ты мой кудреногий,
Козлик ты мой круторогий,
Ты не мекай — мэ-э да бэ-э,
Слушай, что скажу тебе:
— Не-ет, — козлёнок мне
ответил, —
Любят сахар только дети...
Не хочу жевать халву,
Не хочу сидеть в хлеву!
А хочу на горных склонах
Вместе с мамою гулять
И среди лугов зелёных
Одуванчики искать.
3. АЛЕКСАНДРОВА
Среди множества изображённых здесь зверей,
птиц, насекомых найди двух одинаковых.
Рис. Э. РОГОВА
ПЕСЕНКА
ПЕРВОМАЙСКОГО ФЛАЖКА
М. БОРИСОВА
На первомайском празднике
Тебе наверняка
Не обойтись без красного
Весёлого флажка.
Вставай скорее в общий ряд,
Под музыку иди!
Огромный флаг — мой старший брат —
Пылает впереди.
Нам никакой не страшен враг,
Пусть он грозить горазд:
Мой старший брат — багряный флаг
В обиду нас не даст.
Взлетят салюты выше крыш,
Сверкнёт в Неве вода.
Ия — малыш,
и ты — малыш,
Но это не беда.
Ведь мы навек с тобой друзья,
Давай скорей расти:
Огромным флагом стану я,
И знаменосцем — ты!
5 мая исполнилось
150 лет
со дня рождения
великого
учёного-революционера
Карла МАРКСА
КАРЛ МАРКС
В. КОРЖИКОВ
Рис. Е. АФАНАСЬЕВОЙ
Он перед целым миром встал.
Услышанный вдали,
Под знамя братское позвал
Рабочих всей земли.
Долой царей, долой господ!
Построим новый мир!
Восстал трудящийся народ
И плечи распрямил.
За долю лучшую, за нас,
За наше торжество
Ильич повёл рабочий класс
Под знаменем его.
Ты видел знамя в вышине?
Смотри, как много лет
Играет в алом полотне
Живой огонь побед!
И два знакомые лица
Устремлены вперёд,
И вдохновляют два бойца
На подвиги народ!
3
ЖУК НА ЛАДОШКЕ
Мальчик Игорёк всего боялся. Папа по
утрам холодной водой мылся, а Игорьку
грели воду в кастрюльках, чтобы тёплень-
кая была.
Ребята в речке купаются, ныряют, а Иго-
рёк на берегу стоит.
Ребята зовут:
— Айда к нам, плавать будем, как утки!
— Боюсь, — говорит Игорёк, — вдруг
утону.
Как-то раз зашли ребята за Игорьком и
зовут:
— Пойдём с нами в лес, грибы будем
собирать и ягод наедимся.
— Боюсь в лес идти, — говорит Иго-
рёк, — там волки, наверное, рыщут. И во-
ют.
Остался Игорёк дома один. Подошла
к нему собака Тузик и потёрлась о ногу,
приласкаться хотела.
Испугался Игорёк, залез на скамейку и
стоит.
Мама пришла и говорит:
— Ты что на скамейке стоишь?
— А я собаки боюсь.
— Ну что мне с тобой делать? — гово-
рит мама. — Почему ты такой трусливый?
— А я сам не знаю! — говорит Игорёк.
Подарили Игорьку пушистого белого мед-
ведя игрушечного. А Игорёк как заплачет:
— Боюсь медведя, он страшный, лохма-
тый...
Спрятали медведя на шкаф подальше и
больше не показывали Игорьку.
Тогда принесла мама Игорьку зайца за-
водного. Ключиком его заведёшь — он
прыг-прыг по комнате.
И зайца испугался Игорёк.
— Он прыгает, как живой, боюсь, боюсь!
Спрятали и зайца подальше на шкаф.
А один раз пришёл к Игорьку дружок,
рыженький мальчишка Витька и говорит:
— Посмотри, какой у меня жук.
— Я жуков боюсь, — говорит Игорёк.
— А ты возьми и не бойся.
Расхрабрился Игорёк и положил жука
себе на ладошку. И стало щекотно-щекотно
и совсем не страшно. Засмеялся Игорёк и
сказал:
— Я теперь ничего не боюсь!
Завёл Игорёк игрушечного зайца и
стал смотреть, как он прыгает. Очень инте-
ресно!
А потом с медведем стал играть и в реч-
ке купаться. А по утрам умывался холодной
ключевой водой.
Ю. КОВАЛЬ
ЕЛЕЦ
Рис. В. ЛОСИНА
На одной заставе жил пёс, которого зва-
ли Елец. Это был уже старый пёс. Настоя-
щую пограничную службу он нести не
мог.
— Что поделать, — говорил сержант
Гришкин, — собаки быстро стареют, не то
что человек.
Но, конечно, дело было не только в этом.
Чуть не десять лет охранял Елец границу.
И за это время побывал в разных передел-
ках. В таких, из которых и человек-то не
всегда целым выходил. Но Елец всё-таки
вышел из этих переделок целым и теперь
жил как бы на пенсии. Горшок борща с хо-
рошей костью — вот это и была его пен-
сия.
А застава, где жил Елец, находилась на
вершине горы, и дороги туда не было. Вме-
сто дороги в гранитной скале были выби-
ты ступеньки — ровно четыре тысячи. По
этим ступенькам каждое утро вниз, в доли-
ну, спускались сержант Гришкин и ещё
два пограничника. Они шли на продоволь-
ственную базу, а вслед за ними бежал
Елец.
Холодно было на вершине. С заставы по-
граничники выходили в полушубках, но,
пройдя три тысячи ступенек, полушубки
снимали и прятали в расселину — с каж-
дым шагом становилось теплей.
Пока они хлопотали на продовольствен-
ной базе, Елец лежал на тёплых камнях
или сонно хлебал борщ из алюминиевой
миски.
К полудню пограничники оканчивали свои
дела.
— Ну, — говорил Гришкин и подмиги-
вал Ельцу, — теперь бы окрошечки пого-
нять!
Как-то они возвращались на заставу и
тащили на себе большие мешки, а Гришкин
нёс ещё и бидон с молоком. Бидон сверкал,
и издали казалось — три горбуна ползут
по лестнице в облака и несут с собою зер-
кало.
Пограничники обливались потом и стара-
лись не считать про себя ступеньки. Но сту-
пеньки считались сами собой: сто один, сто
два, сто три, сто четыре...
Издали на пограничников смотрел че-
ловек. Ещё утром он перешёл границу,
а теперь укрылся между валунами, пере-
жидал.
У тысячной ступеньки Гришкин поставил
бидон, скинул мешок. Он достал из рассе-
лины полушубок и вытряхнул ящериц, ко-
торые грелись в рукавах.
— Катитесь! — сказал он ящерицам.
С вершины дунул ветер, поднял со ступе-
нек горсть гранитной пыли и завыл в уще-
лье, затрубил в каменную трубу.
Елец подставил голову под ветер — и за-
рычал. К запаху льда и камней, треснув-
ших от мороза, к запаху ветра, пришедше-
го с вершины, подмешался запах чело-
века.
— Чужой! — сказал сержант Гриш-
кин.
— Нет, — сказал другой пограничник. —
Елец — старый пёс. Это он так волнуется
от старости.
«Что же это они не уходят? Неужто заме-
тили? — подумал нарушитель, укрывшийся
в камнях. — Проклятый пёс! Учуял, кажет-
ся!»
Он поднял пистолет и стал целиться.
— Чужой, — повторил Гришкин.
И тут же белый сноп ударил его в лицо.
Пуля пробила бидон — молочная струя
хлестнула по ступенькам.
Нарушителю показалось, что выстрел
сшиб всех трёх пограничников. Только пёс
крутился на каменных ступенях и зеркало
блестело.
А пограничники отползли со ступеней.
Они повисли над обрывом. Мешки с продук-
тами заслоняли их.
Нарушитель ещё раз выстрелил, и пу-
ля — надо же! — снова ударила в бидон.
Он прыгнул от удара и со звоном покатился
вниз, разбрызгивая остатки молока. Бидон
сорвался в пропасть, и ветер подхватил его,
засвистел в дырах от пуль. Бидон падал
в пропасть, словно огромный сверкающий
свисток.
Гришкин увидел человека, прижавшегося
к камню, и выстрелил. Пуля ударила в ка-
мень — осколки резанули нарушителя по
щеке. Он побежал.
Гришкин ещё раз выстрелил — наруши-
тель оступился и сорвался в пропасть, где
прыгал ещё и бился на дне измятый свер-
кающий бидон.
Как-то сержант Гришкин увидел во дво-
ре продовольственной базы ушастого
ишака.
— Это ещё что? — спросил он.
— Ишак, — ответили солдаты с продо-
вольственной базы. — Мы на нём продукты
возим.
— Дела, — сказал Гришкин. — А как
его зовут?
— А никак, — ответили солдаты, —
ишак — и всё.
— Вот что, ребята, — сказал тогда Гри-
шкин, — отдайте его мне.
— Ну нет, — сказали солдаты, — это
наш ишак, а не твой.
— Ладно вам, — уговаривал их Гриш-
кин и объяснял, как трудно таскать на го-
ру продукты.
Пока Гришкин разговаривал с солдатами,
Елец подошёл к ишаку и ткнул его носом
в бок. Ишак поглядел на Ельца и качнул
головой, а Елец опять ткнул его носом в
бок.
— Вот видите, — говорил Гришкин, —
уже и Елец с ним познакомился.
— Да не пойдёт он по ступенькам, —
говорили солдаты с продовольственной ба-
зы. — Этот ишак привык ходить по ровному
месту.
— Моя будет забота, — ответил Гриш-
кин.
Он привязал на спину ишаку мешки
с продуктами и бидон с молоком. Потом
хлопнул его ладонью и сказал:
— Валяй!
Ишак потихоньку пошёл, покачивая го-
ловой, а пограничники пошли следом.
У скалы, где начинались ступеньки, ишак
остановился.
— Так и есть, — говорили солдаты с про-
довольственной базы. Они глядели снизу
в бинокль. — Этот ишак привык ходить по
ровному месту.
— Давай, давай! — подталкивал ишака
Гришкин. — Валяй!
Нет, ишак не хотел идти наверх. Не то
что он упирался или брыкался, а просто
стоял — и всё.
6
— Ишак-то наш, — сказал Гришкин, —
видно, глуповат. Ну-ка, Елец, хоть ты на
него порычи, что ли.
Елец подошёл к ишаку и ткнул его но-
сом. То ли нос был у Ельца холодный,
то ли, наоборот, тёплый — только ишак
снова качнул головой и пошёл по сту-
пенькам.
«Да что он? Укусил его, что ли?» — ду-
мали солдаты с продовольственной базы,
глядя в бинокль.
А ишак медленно поднимался в гору, сту-
пенька за ступенькой. Елец бежал рядом и
поглядывал, как бы ишак не свалился в
пропасть.
Так они и добрались до заставы: впереди
ишак, за ним Елец, а следом, налегке, —
пограничники.
Прошла неделя-другая, и пограничники
перестали спускаться вниз. Сержант Гриш-
кин навьючивал на ишака порожние меш-
ки, хлопал ладонью и говорил:
— Валяй!
Ишак спускался по ступенькам, а следом
бежал Елец.
На продовольственной базе солдаты на-
гружали ишака. Тоже хлопали его по спи-
не и тоже говорили:
— Валяй!
Ишак отправлялся обратно.
Издали странно было видеть, как подни-
мается по ступеням в облака маленький
ушастый ишак, тащит на себе мешки и би-
дон, сверкающий, как зеркало, а следом
бежит старый пёс Елец.
7
К ЗВЕЗДАМ
Я к звёздам
полечу
ракетой,
Чтобы
с великой
высоты
Землёй
налюбоваться
этой,
Где солнце,
травы
и цветы.
О
ИЗ МОЛДАВСКОЙ
поэзии
СКАЗКА
Расскажу тебе я сказку,
Ты ведь любишь сказки, да?
Расскажу тебе я сказку
Про лягушку у пруда.
Звёзды с неба то и дело
Осыпались в тёмный пруд.
В камышах лягушка пела —
Все по-своему поют!
Пела-пела-распевала
Пучеглазая моя...
Вот почти и рассказала
Про лягушку сказку я.
Пел а-пел а из водицы,
Чтобы спали все кругом:
Листья, бабочки, и птицы,
И цветы глубоким сном.
Обними рукой подушку,
Спи, пригожая моя!
Про лягушку-попрыгушку
Рассказала сказку я..
О
Я УЖЕ ЧИТАЮ
Пять мне будет в октябре
Или шесть — не знаю!
Но картинки в букваре
Я уже читаю!
СЧИТАЛКА
На моей руке пять пальцев:
Пять хватальцев,
Пять держальцев!
Чтоб строгать
И чтоб пилить,
Чтобы брать
И чтоб дарить,
Чтобы их же сосчитать —
Раз-два-три-четыре-пять!
ЛЕТОМ
И не силен и не слаб
Дождик — кап-кап-кап!
Радуются в травке
Малые козявки.
Муха села на сучок,
Трёт мочалкою бочок.
Муравьиха с дочкой
Моются за кочкой.
А на лапе лопуха
Принимает душ блоха.
Лишь комар-неряха,
Грязная рубаха,
Не желает мыться —
Дождика боится!
Дождик — хлюп-хлюп-хлюп:
«Ты, комарик, глуп-глуп!»
Перевела с молдавского
Елена БЛАГИНИНА
ЛЕЙКА
У меня есть лейка!
Ой, какая лейка!
Видели вы лейку
Новую мою?
Как луна сияет!
Если станет сухо,
Я её наполню
И цветы полью!
ОДИН ДЕНЬ
Отиа ИОСЕЛИАНИ
Рас. В. ПЕРЦОВА
Мама надела красивое платье с
цветочками, папа — новый костюм, и
они ушли. У бабушки не было платья
с цветочками. Костюма она не носи-
ла и потому осталась дома. У Гочи
были и новая рубашка и новые шта-
нишки; казалось, он мог бы и не си-
деть дома, но папа сказал:
— Гоча останется с бабушкой и
нарвёт травы для телёнка. Нельзя
маленького телёнка морить голо-
дом.
— Козлёнка тоже нельзя морить,—
сказала мама.
- Птицы расклёвывают наш вино-
градник, — добавил папа, — Гоча
будет отгонять их, а заодно покор-
мит петуха и уток.
Тогда мама сказала:
- Я и Гоча обнаружили на ого-
роде жабу. Жаба на огороде прино-
сит пользу, и Гоча последит, чтобы
она не сбежала.
На том и ушли.
Бабушка лежала на тахте и спала.
Гоча остался за хозяина.
— Му-у-у! — замычал во дворе те-
лёнок.
— A-а, ты хочешь травы, — дога-
дался Гоча. — Папы и мамы нет до-
ма. Я сам нарву для тебя траву.
Гоча вскинул на плечо плетёнку
и направился в конец двора. Но при-
вязанный к объеденному кустику
козлёнок натягивает верёвку и на-
стойчиво требует:
— Бе-е! А я?..
— A-а, ты хочешь листиков! —
Гоча бросил плетёнку, вернулся
назад, взял корзинку и пошёл за
листьями.
На плетне закричал петух:
— Ку-ка-ре-ку!
— Тебе поклевать! — сообразил
Гоча и отложил корзинку. — Я при-
несу тебе много кукурузных зёрен.
— Хор-рошо-о! — Петух от удо-
вольствия закатил глазки.
Гоча вернулся домой и взял миску
с зерном.
Утки жалобно разевали плоские
жёлтые клювы:
— Кря-кря-кря...
— Вам, верно, жарко? — догадал-
ся Гоча. — Сейчас я достану воды из
колодца. Потерпите минутку!..
Гоча ушёл и вернулся с ведром на
длинной верёвке.
В это время откуда-то вылезли гу-
си и зашипели.
— Тс-с-с! Тише!
Гоча прислушался.
Из виноградника доносился раз-
бойничий посвист птиц.
— Птицы расклёвывают виноград.
Надо их отогнать. — И Гоча напра-
вился к винограднику.
Путь его лежал мимо огорода. Го-
ча, не заглядывая туда, услышал
голос жабы.
«Ты, верно, хочешь сбежать, — по-
думал Гоча, — но я буду следить за
тобой». Гоча перелез через плетень
в огород. В огороде росли капуста,
салат, зелёный лук и сельдерей, пет-
рушка и укроп. И в этой сплошной
сочной зелени Гоча искал жабу.
Потом он вернулся домой и прилёг
на тахту рядом с бабушкой.
— Ох и много дел в доме!
Перевёл с грузинского а обработал
А. ЭБАНОИДЗЕ
10
С некоторых пор сиреневая ниточка про-
живала в бабушкином царстве. А бабушки-
но царство известно где: в плетёной корзин-
ке с шерстяными клубками. Есть там крас-
ный клубок, есть синий, есть и зелёный,
а вот сиреневого... нет там сиреневого клуб-
ка, одна только ниточка, и потому столько
к ней интереса и внимания. Ведь к тому же
она ниточка оборванная, сирота.
— Ах, что за ниточка у нас, что за отте-
нок! — размышляет вслух добрячок-толстя-
чок красный клубок. — Не пойму только,
бумажная она или шерстяная?
Залежался он в бабушкиной корзинке,
глаза-узелки плохо видеть стали.
— И вовсе она не бумажная, вовсе не
шерстяная. Вигоневая она. — Это синий
клубок ворчит. Любит он всем противоре-
чить.
— Вигоневая! Ха-ха! — покатывается со
смеху маленький зелёный клубок. — Да
это самая что ни на есть чистая ангорская
шерсть!
Слышит всё это ниточка, возгордилась.
Вот она какая, оказывается! Чистая да
ещё и ангорская.
И ну ломаться, кривляться, корчить из
себя бог знает что! И так уляжется. И этак
изогнётся. Совсем как девочка избалован-
ная.
Не заметила, как и в самом деле на де-
вочку стала похожа. Смешная такая девоч-
ка, ниточкой, словно карандашом, обведе-
на, свободные кончики на голове сами бан-
тиком завязались.
Вскочила на ножки — и сразу капризни-
чать, приказывать, командовать... А добряч-
ки-толстячки всякую её прихоть исполняют.
Только сказала: «Гамак хочу!» V уж
подкатились друг к другу, разматываются,
разноцветную сетку для неё плетут. 5
Покачалась туда-сюда — надоело?, Рас-
толкала клубки, распустила гамак ^давай
шалить. Носится по корзинке, хохочет,
клубки, как мячики, катает, нитки нарочно
перепутывает. Такую цветную паутину--уадС
роила, едва распутались толстячки. Устали,
отдышаться не могут. А ей хоть бы что!
— Ты, синий дядька клубок, сделай мне
море, купаться буду!
Размотался синий клубок, улёгся вол-
Поплескалась немного, выпрыгнула. Не
нравится. Холодная, видите ли, вода.
Смотал синий клубок волны, откатился
в сторону, а она к красному:
— Эй, красный! Сделай мне огонёк, по-
сушиться хочу!
Что ж, красному огонёк сделать вели-
ка ли забота — сделал.
Только греться не стала — поленца, ви-
дишь ли, не трещат да искры не щёлкают.
К зелёному подбежала, крйчит:
— Зелёный, а зелёный, сделай мне ско-
рей лес из ёлок, уйду сейчас от вас насо-
всем! Скучные вы, надутые да пузатые.
И кому вы только такие нужны!
Обиделись толстячки.
— Мы бабушке нужны, — говорят, —
даже ой как нужны! Бабушка из нас ох ка-
кую тёплую кофточку свяжет! Для внучки.
А зелёный клубок хоть и разматывается
ёлочками, а ворчит:
— Всем бы ты, сиреневая ниточка, хоро-
ша, только уж больно ты капризная, право
слово.
— Ах, капризная?!
Топнула ниточка ножкой и убежала
в лес. Не попрощалась даже. Идёт среди
ёлок, припрыгивает, идёт, пританцовывает.
Вдруг слышит — кто-то песенку запел.
А слова такие:
Для кого вяжу,
Не гадай, не скажу.
Навострю я спицы,
Быстрые, как птицы.
Раз-два, раз-два —
И готовы рукава!
Будет кофта распрекрасная,
Эх, зелёно-сине-красная!
Смотрит ниточка, видит: исчезает на гла-
зах лес, будто тает, ёлки одна за другой
в зелёную шерстинку ложатся, и кто-то их
из корзинки утягивает.
Бросилась назад бежать, а в корзинке-то
один синий клубок остался. Того гляди ба-
бушка и его прихватит.
— Ой, куда же вы, клубочки?- — испуга-
лась ниточка. — Я здесь одна боюсь, возь-
мите с собой!
— Ладно уж, давай привязывайся ко мне
узелком, — говорит синий клубок. — Ба-
бушка видит плохо, глядишь, и не заметит,
что ты сиреневая, провяжет вместе со
всеми.
И вправду, недоглядела бабушка.
Немного вышло петелек из ниточки, зато
уж из кофты не выкинешь.
Теперь навсегда с друзьями, накрепко.
И внучке бабушкиной теплее будет: как-
никак, а ниточка важная — чистой ангор-
ской шерсти.
КОТ В МЕШКЕ
В. МАРАМЗИН
Рис. Г. ДМИТРИЕВОЙ
Ефим вместе с братом везли домой котён-
ка. Вернее, это брат вёз Ефима с котёнком
домой. Но тут получилась небольшая за-
минка. Ефима можно в трамвае везти, а ко-
тёнка нельзя.
— Почему нельзя? — удивляется брат. —
Ведь собак в трамваях возят.
— Собак — другое дело, собак разре-
шается. Но и то в наморднике, — отвечает
кондукторша.
— Да ведь у кошки не зубов мы боим-
ся, а когтей. Ей тогда надо не намордник,
а налапники.
Налапников у Ефима нет, у брата тоже.
Приходится им выходить из трамвая. Вы-
шли они, посидели на лавочке.
— Давай положим его в сумку, — пред-
лагает брат. — Никто тогда не узнает, что
мы везём с собой.
Ефим немного подумал.
— А если он заворочается?
— Ну и что? — говорит брат. — Отве-
чай: кот в мешке.
— Не в мешке, а в сумке, — поправил
Ефим.
— Да нет, ты не понял. Кот в мешке
обозначает неизвестность. Получил, говорят,
кота в мешке. Значит, получил, а не зна-
ешь, что именно. Говори: кот в мешке.
И не соврёшь, и никто не придерётся —
подумают шутка. А мне придётся мол-
чать, потому что я старше. Я врать не
могу.
На том и порешили. Пришёл другой
трамвай. Ефим с братом сели и взяли би-
леты.
А кот не желает быть котом в мешке, ме-
чется по сумке туда и сюда. Он хочет быть
котом на воле, хотя и в трамвае. Он неиз-
вестности не терпит, а особенно когда в ней
очень тесно.
— Что это у вас, ребята? — спрашивает
кондукторша.
Брат молчит, а Ефим отвечает, как дого-
ворились:
— Кот в мешке.
— Да? — говорит кондукторша. — А кот
или кошечка?
Такого вопроса они не предвидели. Ефим
глядит на брата. Брат молчит.
14
— Кошечка, — отвечает Ефим.
— Пойдём, — говорит брат Ефиму. —
Эх, ты!..
Он взял его за воротник и, толкая вперёд,
повёл к выходу. Кот прыгал в сумке, как
будто хотел её выбить из рук и остаться
всё-таки в трамвае.
— Куда же вы? — сказала кондуктор-
ша. — Уже выходить?
— Нельзя в трамвае кошек возить, —
отвечает мрачно брат.
— Так у вас же не кошка! У вас кот
в мешке, — засмеялась кондукторша. — Так
вы сказали? Ладно уж, поезжайте, раз в
мешке.
И не выгнала. Только смеялась потом всю
дорогу. Скажет: «Кот в мешке!» — и хохо-
чет.
Теперь Ефим всё думает: а почему она
не выгнала? Потому что кот в мешке? Или
просто весёлая?
16
ЗЕМСНАРЯД с
Это не тот снаряд, которым стреляют из пушек.
Земснаряд — это машина, которая копает землю.
И даже не копает, а сосёт её вместе с водой и по
трубам перебрасывает в другое место. Плавучие
земснаряды, как корабли, ходят по рекам и озё-
рам, углубляют дно, прокладывают новые каналы,
намывают из песка большие запруды, плотины.
Теперь у землекопов вместо лопаты появилось
много землеройных машин. Медленно, словно
черепахи, ползут шагающие экскаваторы. Зачерп-
нёт такой экскаватор огромным ковшом землю
и опускает её на грузовик-самосвал: сразу 25 тонн!
И те богатства, которые спрятаны под землёй —
уголь, железная руда, — обнажаются. Их можно
прямо черпать ковшами.
Идёт по полю небольшой роторный экскаватор,
а за ним остаётся глубокая траншея. По ней мож-
но пустить воду и орошать поля. А на болотах на-
оборот: по таким траншеям можно отвести воду,
осушить болота, превратить их в поля.
Крутится большое колесо-ротор, а на нём, слов-
но зубы, много-много лопат-ковшей. Отгрызёт
такая лопата ком земли и бросает на транспортёр.
А уж транспортёр переносит землю в сторону,
подальше от траншеи.
Самую тяжёлую работу люди отдали машинам.
Тяжёлые испытания выпали на долю греческого народа. Власть
в стране захватили «чёрные полковники» — фашисты. Они устроили
тюрьмы на безлюдных островах: там нет ни кустика травы, ни ручей-
ка — одни камни. В эти тюрьмы брошены лучшие люди Греции.
— Дайте слово, что вы не будете бороться против нас, — говорят
«чёрные полковники», — и вы вернётесь к своим семьям.
Кажется, лёгкое условие, но принять его — значит предать родину.
И узники мужественно продолжают борьбу с палачами.
В древности Грецию называли Элладой. На земле Эллады жило
много героев. Их славные подвиги, их мужество помогают греческим
патриотам в борьбе с «чёрными полковниками».
О герое Эллады — Аристомене рассказывает Л. Воронкова в своей
книге «Мессенская война».
Л. ВОРОНКОВА
Прекрасную Мессению, что раскинулась
в цветущей приморской долине, поработила
воинственная Спарта.
Много лет терпели мессенцы насмешки
и унижения. Терпели и нужду. Отдавая
Спарте половину всего урожая, не знали,
как дожить до следующей жатвы. Терпели,
но не смирились.
— Неужели мы всю жизнь должны быть
как волы под ярмом? Разве не лучше уме-
реть за свободу родины, чем жить в бес-
славном рабстве? — говорили молодые
мессенцы.
Среди них самым отважным, самым ре-
шительным был Аристомен. Мессенцы из-
брали его полководцем и дали ему полную
власть военачальника.
До Аристомена дошло, что в Спарте имя
Рис. А. БРЕЯ
его произносят с ужасом. Этого и хотел
Аристомен. И чтобы ещё больше напугать
спартанцев, он пробрался ночью в Спарту.
Возле медной статуи богини Афины Ари-
стомен положил отнятый у спартанского
солдата щит. И оставил надпись: «Бо-
гине — дар, отнятый у спартанцев».
В Спарте все всполошились. Аристомен
был здесь, в самом сердце страны!
БИТВА
ПРИ МОГИЛЕ КАБАНА
Спартанцы и мессенцы стояли друг про-
тив друга с оружием в руках и с нена-
вистью в сердце. Спарта поклялась во что
бы то ни стало поработить Мессению.
18
А Мессения решила во что бы то ни стало
отстоять свою свободу. К Аристомену при-
шли союзники из Аргоса. Пришли и арка-
дяне из своей суровой горной страны.
У спартанцев тоже нашлись союзники.
К ним пришли на помощь отряды из Ко-
ринфа.
Оба войска сошлись у Могилы Кабана —
так называлось место близ мессенского го-
рода Стениклера. Мессенцы стояли тесно,
плечом к плечу. В этот час все воины были
дороги друг другу — ведь от каждого зави-
села победа общего дела. И все вместе они
не сводили глаз с молодого вождя Аристо-
мена, боялись пропустить момент, когда он
подаст знак начинать битву.
И вот знак подан. Оба войска ринулись
в бой.
Мессенцы дрались с отчаянной яростью.
Они не щадили себя, не замечали ран. Они
бились так долго, упорно и ожесточённо,
что железные спартанские отряды не вы-
держали — отступили, рассыпались, побе-
жали.
Аристомен бросился на тех, кто ещё со-
противлялся. Его отряды преследовали бе-
гущих спартанцев до тех пор, пока ни од-
ного вражеского солдата не осталось на
мессенской земле.
Народ ликовал. Аристомена осыпали цве-
тами. И повсюду пели победные песни.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
АРИСТОКРАТА
Но война тянулась из года в год. То спар-
танцы налетали на мессенскую землю, отни-
мали хлеб и скот, разоряли села, то Ари-
стомен со своим боевым отрядом мстил за
свою родину — опустошал поля Спарты.
Не было ни счастья, ни покоя. Особенно
страдали от этого земледельцы; горожанам
было легче, потому что города стояли, за-
крыв от врага ворота.
На третьем году этой войны войска про-
тивников снова сошлись для битвы. Они
встретились у Большого рва.
К мессенцам на помощь снова пришли
аркадяне. Во главе аркадского войска был
царь Аристократ.
В самом опасном месте встал со своим
большим отрядом Аристомен. Мессенцы
были готовы биться за свою родину до по-
следних сил. Аристомен был уверен, что это
их последняя битва со спартанцами — они
разобьют захватчиков и навсегда прого-
нят их.
Час битвы наступил. Спартанцы двинули
свои тяжёлые фаланги. Аристомен повер-
нул им навстречу свои боевые ряды.
Вдруг произошло что-то непонятное: царь
Аристократ объявил, что аркадян постави-
ли в невыгодной для боя местности.
— Мы все погибнем здесь! Но я не дам
вам погибнуть!
И в то время, когда Аристомен двинулся
на спартанцев, Аристократ подал своим
воинам знак бедствия:
— Бегите! Спасайтесь!
И тут вся середина фронта спуталась,
смешалась, отступила... Аркадяне бежали,
не зная почему, не зная куда. Повинуясь
команде своего царя, они ринулись в гущу
мессенского войска, смешали мессенские
ряды, расстроили их.
— Куда вы бежите?! Что вы делаете?!—
кричали мессенцы. — Предатели, будьте
вы прокляты! Остановитесь, за что вы гу-
бите нас?!
Аристомен со своим отрядом ещё долго
отбивался от тяжёлого натиска огромного
спартанского войска. Мессенцы почти все
легли на поле битвы. Так много их было
убито, что оставшимся в живых уже не бы-
ло надежды на спасение. Спарта победила.
Спарта победила, но не в честном бою,
а подкупом и предательством. Тогда Ари-
стомен ещё не знал, что спартанцы подку-
пили Аристократа. А когда узнал, то лишь
опустил глаза в землю и горько заплакал.
Спартанцы снова завладели Мессенией.
А мессенцы ушли к морю, на гору Иру, где
стоял их маленький городок.
АРИСТОМЕН В КЕАДЕ
Очень трудно жилось мессенцам на Ире.
Им негде было посеять хлеб, негде пасти
скот... Но они терпели. Лучше терпеть не-
взгоды, но быть свободными.
В отряде Аристомена собралось триста
человек. С этим отрядом он вихрем проле-
тал по стране, ставшей чужой. Захватывал
что удавалось: хлеб, скот, оливки... Спар-
танцы старались подкараулить Аристоме-
на, поймать. Они устраивали засады в гу-
стых зарослях, в рощах, на дорогах.
20
И наконец, поймали.
Произошла жестокая схватка. Аристо-
мен старался пробиться из окружения. Он
был весь изранен, но продолжал сражать-
ся. Может, и вырвался бы. Но кто-то уда-
рил его камнем по голове, и Аристомен
упал.
В Спарте ликрвали. Война кончена, мес-
сенцы покорены, Аристомен в плену! Смерз ь
Аристомену!
— Как же казнить его, чтобы смерть
была самой мучительной?
— Бросить в кеаду. Мучительней смер-
ти, чем эта, нет.
В Греции, как и во всякой горной стра-
не, бывали страшные землетрясения. После
землетрясения оставались в земле бездон-
ные расселины. Эллины называли их кеа-
дами.
В Спарте существовала такая вот древ-
няя расселина — кеада. Спартанцы бросали
туда трупы рабов. Туда же отправляли го-
сударственных преступников. Страшнее
этой казни люди не знали. Этой казни бы-
ло решено предать и Аристомена.
Сначала в кеаду'бросили мессенцев, его
верных бойцов, которых захватили вместе
с ним. И все они тотчас погибли. Вслед за
ними в кеаду бросили Аристомена.
И тут случилось чудо — Аристомен ос-
тался жив!
Опомнившись в этой подземной тюрьме,
Аристомен понял, что выхода отсюда нет.
И спасти его некому: товарищи-соратники
лежат мёртвые рядом с ним. Аристомен за-
вернулся в свой войлочный плащ, лёг и
стал ждать смерти. Умирать придётся дол-
го, мучительно, тяжко... Счастливы умер-
шие на поле боя!
На третий день, когда Аристомен по-
прежнему неподвижно лежал в своей
смрадной могиле, он вдруг услышал шо-
рох. Глаза, привыкшие к темноте, разли-
чили какое-то живое существо. Это была
лисица.
Аристбмен весь напрягся, как тетива лу-
ка. Лисица, принюхиваясь, подошла к не-
му. Аристомен мгновенно схватил её. По-
том позволил ей бежать, но не отпустил
совсем, а придерживал за хвост. Лисица
бежала, а он в темноте следовал за ней.
Если она пробралась сюда — значит она
знает выход отсюда!
Путь был трудный, извилистый. Иногда
ущелье становилось таким тесным, что
Аристомен еле мог протиснуться. Иногда
ему приходилось пробираться ползком. Но
вот что-то засветилось вдали. Сквозь не-
большое отверстие в кеаду падали голу-
бые лучи лучезарного дня!
Аристомен выпустил лисицу, и она тот-
час скользнула в отверстие. Аристомен в
это отверстие пролезть не мог. Но теперь
уже силы кипели в нём. Он раскидал зем-
лю и камни, расширил отверстие и вылез
из кеады.
Оглядевшись и отдышавшись, Аристомен
тайными тропами поспешил на Иру. Там
уже оплакивали его. И когда он неожидан-
но явился на Ире, ликованию мессенцев не
было конца.
Перебежчики донесли в Спарту, что Ари-
стомен жив. Спартанцы были поражены.
— Этого не может быть! Разве может
человек воскреснуть? Это ложные слухи!
Но Аристомен очень скоро доказал им,
что эти слухи не ложные.
СНОВА ВОЙНА!
В Спарте решили взять Иру приступом.
И опять позвали на подмогу коринфян.
Аристомен энергично готовился принять
осаду, вооружал горожан, укреплял стены.
В это время разведчики ему донесли, что
коринфяне уже спустились со своих гор.
— Идут в беспорядке, строя не держат,
сторожей ночью не ставят. Идут как по
собственной земле!
Аристомен тотчас собрал боевой отряд
и в ту же ночь отправился навстречу ко-
ринфянам.
Свет костров показал мессенцам, где рас-
положились на отдых коринфские солдаты.
Враги беспечно сидели у костров, сняв
с себя оружие. Многие спали. Кого им бо-
яться? Мессенцы далеко, сидят, закрыв-
шись в городе, на своей горе!
Аристомен со своим отрядом тихо под-
крался к коринфянам, окружил их. А по-
том внезапно напал на врагов — и поща-
ды им не было. Грозный и гневный стоял
Аристомен среди поверженного вражеского
лагеря и угасающих костров.
— Пусть знает Спарта, — сказал он,
указав мечом на опрокинутый шатёр ко-
ринфских вождей, — что здесь был Ари-
стомен. И сделал это Аристомен!
КОМАР
А леке ей КО НДР А ТЬЕВ
Путешествовал комар
и устал.
Путешествовать комар
перестал.
И сказал он продавцу:
«Продавец!
Помоги же комару
наконец!»
И, купив воздушный
шар, —
весь цветной! —
облетел на нём комар
шар земной!
Вы
видали
в вышине
яркий шар?
Л\ожет быть,
на нём летел
мой комар.
АЛАЯ ВАРЕЖКА
В. БАХРЕВСКИЙ
Снег растаял, и лежит возле пенька
алая варежка. Совсем крошечная. Навер-
ное, потеряла её маленькая девочка. Поте-
ряла и плакала. Стояли над ней огромные
сосны, а рядом стояли маленькие сосенки,
кругом зима была, сугробы, снежные поля,
голубые поляны и белые, как снежные про-
стыни.
Ну где тут найдёшь варежку?
А теперь солнце! И лежит варежка. Алая,
как огромная земляника, а возле зелёные
травинки пошли.
Кто проходит мимо, улыбается. А ва-
режку не трогает. Просохнут лужи, придёт
в лес девочка. Увидит она варежку и обра-
дуется. И будет смеяться. Долго будет
смеяться. Дольше, чем плакала.
А когда я опять приду в этот лес и не
найду алую варежку, то буду знать — де-
вочка нашла её, и мне тоже будет хорошо.
.Рыбки и кот". Рисунок Е. ЧАРУШИНА
В глубине
Густой волны
Два ерша
Пекли блины.
Тесто редко
Разводили,
На блестящий
Месяц лили.
Хороша сковорода!
Только ручки нет.
Беда!
В гости раки
Приходили
И усами
Шевелили,
Всё усами
Шевелили,
Меж собой
Блины делили:
Левый ус,
Правый ус.
Хороши блины
На вкус!
От гнезда отводит.
Хватит, чибис, притворяться,
Надо в людях разбираться!
И. БЕЛЯКОВ
Разгулялся ветер
По полям,
Шумно закачалась
Рожь густая.
Над полями
Тучу пополам
Расколола
Сабля голубая.
В небе барабан
Загрохотал.
А потом
В сверкающих сапожках
Кто-то быстро-
Быстро побежал
По земле на тонких
Длинных ножках.
Мама купила Арминэ новые туф-
ли. Арминэ обрадовалась и стала
примерять их.
— Ну как, хороши туфли, не
жмут? — спросила мама.
— Хороши, мамочка! Вот только
палец у меня длинноват.
Перевод с армянского
новый голосок
Н. СЛАДКОВ
Три яичка лежали в гнезде чайки:
два неподвижно, а третье шевели-
лось. Третьему не терпелось, оно да-
же посвистывало! Будь его воля, оно
бы так и выскочило из гнезда и, как
колобок, покатилось бы по берегу.
Возилось яичко, возилось и стало
тихонько похрустывать. Выкроши-
лась на тупом конце дырочка.
А в дырочку, словно в форточку, вы-
сунулся птичий нос!
Птичий нос — это и рот. Рот от-
крылся от удивления. Еще бы: стало
вдруг в яйце светло, стало свежо!
Глухие доселе звуки зазвучали власт-
но и громко. Незнакомый мир во-
рвался в скрытное и уютное жилище
птенца. И чайчонок на миг оробел:
может, не стоит совать нос в этот
шумный, неведомый мир?
Но ласково грело солнце, мирно
качались травинки, плескались ле-
Рис. В. СИМОНОВА
нивые волны. Упёрся чайчонок лапка-
ми и головой, яичко хрустнуло, и
скорлупка расселась. Чайчонок так
испугался, что во всё горло крикнул:
«Мама!»
Так в нашем мире одной чайкой
стало больше. В хоре голосов, голо-
сищ и голосишек зазвучал новый го-
лосок. Был он робок и тих, как писк
комара. Но он звучал, и его слыша-
ли все.
Чайчонок встал на дрожащие
ножки, поёрзал шерстинками крыль-
ев и смело шагнул вперёд: вода так
вода!
Минует ли он грозных щук и ястре-
бов? Или путь его оборвётся на клы-
ках первой же встречной выдры?
Крылья матери-чайки распласта-
лись над ним, как руки, готовые при-
крыть от невзгод. Покатил в жизнь
пушистенький колобок.
26
Л. ПИРОГОВА
Рис. Ю. КОПЕЙКО
Q~
ЛЕСНЫЕ ИГРУШКИ
Жил когда-то в деревне пастух Мирон.
Хорошим был пастухом — ни одна тёлочка,
ни одна овечка у него не пропадала. Лю-
бил пастух Мирон делать рожки, жалейки-
свирелочки, дудочки расписные.
Как-то и говорит дед Мирон Стёпе —
своему подпаску:
— Пойди-ка ты, Стенька, на опушку ле-
са, положи вот эту дудочку махоньку в куст
ореховый и скажи: «Хозяюшка Лесовушка,
возьми подарок — дудочку-забавку».
— А кто та Лесовушка?
— Много будешь знать — скоро соста-
ришься.
Взял расписную дудочку Стенька и от-
нёс в куст. Вдруг кто-то как засмеётся.
Да звонко-звонко! Стенька оглянулся —
а нет никого. Задумался парнишка. При-
шёл к деду и говорит:
— А кто это смеялся?
— Лесовушка. На месте не посидит,
скучно ей, вот она и уведёт то ягнёнка, то
тёлочку. Поиграет и бросит, известно — ди-
тя! Ей, непоседе, и дарю то дудочку, то
ожерелко из ягод рябины. Чтоб скотинку
не уводила, от волков-злодеев берегла.
Как услышал Стенька про такое диво, за-
хотелось ему увидеть Лесовушку. Уж он её
звал и на жалейке играл — манил, а она
всё не показывается.
Выбрал время в полдень, когда дед за-
дремал, наказал верному псу Залёту стадо
сторожить и ушёл в заповедный бор.
И приметил Стёпа в бору диво: иные
сучки на птиц похожи, иные на Коньков-
горбунков — ну, как живые на дыбы подня-
лись, головами-ветвями качают. А пенёк
как медвежонок насупился. А та лёгкая
веточка словно птица Сирин сказочная,
крылья раскрыла, только что не взлетит
в зелёный сумрак лесной, в лазурь, что вы-
соко-высоко, как синий глазок, глядит
в просветы елей. Смекнул Стёпа — это
Лес-батюшка своей дочке любимой игруш-
ки мастерит, побаловать хочет. А что, если
самому так сработать? Подумал — и тут
же решил: сам сделаю не хуже! И Лесо-
вушке-капризе подарю, авось и выманю.
С тем и домой пошёл.
Сказано — сделано! Из липы и берёзы
стал Стёпа забавки мастерить. Вырежет
чурочку, оглядит, вспомнит — не забылось
лесное диво — и помаленьку сделает. Ну,
первый блин комом. А зато второй конёк
как живой удался. Мало не пляшет, хвост
трубой, грива на отлёте. И пошло дело.
И птиц, и человечков лесных смешных, и
медвежат-пузатиков — всё сработал. А то
ягодку чернику вставит в глазок —
ещё лучше! Все как живые игрушки распи-
сал и сам залюбовался. Положил под оре-
ховый куст, играй, Лесовушка! Вот он ка-
ков, я!
Через день наведался — нет игрушек.
Взяла! Крикнул:
— Лесовушка! Хозяюшка!
А лесное эхо подхватило и пошло пере-
катывать...
— Аюшки!.. Аюшки!..
Понял — откликнулась, балуется дев-
чонка.
С тех пор много игрушек дарил, а всё не
показывается.
27
Всё бы хорошо, а беды не миновали. Про-
пала дойная корова Белолобка. А корова
самого богатого и жадного мужика Павши.
Как быть?
— Иди-ка ты, Стёпа, поищи коровушку,
а не то будет худо, — сказал старик под-
паску.
И пошёл Стёпа.
Шёл, шёл глухоманью и вышел на лес-
ную полянку. Остановился. И приметил —
сойка голубая пролетела и уронила голу-
бое, как лазурь, пёрышко. Легло пёрышко
на траву как цветок, как раз между двумя
берёзками, а берёзки те — как воротца
в лесное царство. А что там, за ворот-
цами?
Вошёл —поляна в ромашках, белым-бело,
словно снег рассыпан ранний. А кругом тол-
пятся берёзки тонкие, словно в белом лес-
ном теремке очутился.
Вдруг зашелестели кусты, и на полянку
девчонка выскочила. Сама в сарафанчике
белом, босоногая, в венке из ромашек. А за
спиной — зелёная косища. Вот по косе зелё-
ной и узнал Стёпа Лесовушку. Заробел.
А она смеётся:
28
— Что, испугался?
— Я девчонок не пугаюсь, — ответил па-
ренёк, а потом напустился: — Эй, Зелёноко-
сая! Что ж ты не устерегла Белолобку?
Волки, чай, заели коровушку?
Вздохнула Лесовушка, вынула горсть
ягод из лукошка.
— Верно! Не устерегла! Ну ладно, я тебя
одарю!
Бросила горсть ягод, крикнула:
— Держи! Да никому не сказывай! —
И исчезла, будто её и не было.
Нагнулся ягодки подобрать, а в земле
вмятинка. В ней что-то блеснуло. Пригля-
делся и схватил за край ларца. А как от-
крыл — радугой брызнуло! Всё перстни
с камнями, и ожерелье зелёных камней за-
сняло. Вот тебе и ягодки!
Отдал Стёпа жадному Павше перстни, за
Белолобку рассчитался, а мать в городе
ожерелье продала — подправили худую
крышу, кое-что из одежды купили.
Да ведь зависть и жадность в людях не
вывелась. Пристал Павша:
— Откуда такой клад? Не скажешь? —
И пригрозил: — Как бы тебе не каяться!..
Пошёл Павша к кабатчику, что народ
худым зельем-сивухой спаивал. Подстерег-
ли они в лесу Стёпу, набросились что
волки:
— Если не покажешь места, где клад на-
шёл, в трясину бросим.
Видит Стёпа, что худо, лес глухой, бо-
лото, нет никого, кричи не кричи, и ска-
зал:
— В берёзовой роще клад нашёл, там,
где старое городище было.
— Веди туда!
Пришли. Встал Стёпа на пенёк, бросил
заветную ягодку и крикнул:
— Возьми, Лесовушка, свой подаро-
чек!
И вдруг из-за кустов вылез огромный бу-
рый медведь. Кабатчик и Павша от страха
так и присели, а потом бросились бежать.
Медведь — за ними. А в лесу гул поднялся.
Зашептались, зашумели берёзы и ели под
ветром, блеснула молния, и увидел Стенька
Хозяйку. Не узнал сначала: не девчонка бо-
соногая, а девица-красавица в венце алмаз-
ном, в сарафане переливчатого белого шел-
ка, а косу через плечо перебросила. Что-то
невесела
— Узнал, Стёпа?
— Как же не узнать, коса-то зелена.
— Ладно. Спасибо тебе за твои забавки-
игрушки.
— И тебе спасибо, Лесовушка. Век тебя
не забуду...
— Прощай! Когда будешь ребятишкам
игрушки резать, меня вспоминай.
— Разве не увидимся?
— Рассердился Лес-батюшка, много я на-
проказила. Прощай, Стёпа!
— Куда ты? — крикнул паренёк, как
вдруг видит: опустила зелёную косу Лесо-
вушка, и коснулась коса земли-матушки.
Разом корни проросли. А стан девичий в
белый ствол тонкой берёзы превратился,
а руки — в гибкие ветви. Зашумела берёзка
Лесовушка тихо листвой, закачала тонким
станом и уронила на руку Стёпы слезинку-
росинку.
С тех пор и повелось игрушки из чурочек
резать. Да сколько ни было мастеров,
лучше Степана ни один не мог срабо-
тать. Вырезал мастер коньков-горбунков,
дедков-грибовичков, медвежат лохматень-
ких, зайчишек-пузатиков да мало ли что
ещё.
Иной из любопытных ребят и спросит ма-
стера:
— А где ты учился?
— Меня сама Хозяюшка Лесовушка вы-
учила, — скажет и усмехнётся, а самому
иной раз и покажется, что в забавке и
вправду егоза лесная ему улыбается.
ГРОЗА
Два серых быка,
Седые бока,
По синему лугу идут.
Вдруг ветер-пастух
Примчался, и — ух! —
Защёлкала молния-кнут.
Два серых быка,
Седые бока,
Заплакав, пустились бегом,
И хлынул поток,
А топот их ног
Рассыпался громом кругом.
Но солнце опять
ЛУГОВЫЕ
СКРИПАЧИ
Дует ветер, травы клонит.
Эй, косарь, косу точи!
Выходит сиять
И строит ворота вдали.
Два серых быка,
ПТИЦА ЗАПЕЛА
Заливаются-трезвонят
Луговые скрипачи.
Вот и скошен луг росистый,
Воз нагружен тяжело,
И кузнечики-артисты
Едут с музыкой в село.
Засыпаем, — ой, устали!
Но играют нам в ночи
Птица запела в зарослях трав
На ясном прохладном рассвете.
Травы, зелёные ушки подняв,
Слушают, словно дети.
Птица поёт-распевает о том,
| Что день народился на свете.
Глаза раскрывают цветок за цветком
И смотрят как будто дети.
На душистом сеновале
Луговые скрипачи.
ПеревВл с литовского
С. ПОГОРЕЛОВСКИЙ
Рисунок на обложке Н. ЦЕЙТЛИНА
Емельянова,
Редактор А. МИТЯЕВ
3. Александрова, С. Алексеев. А. Барто, Л. Воронкова, А. Ермолаев,
Ершова (зам. редактора). Ю. Казаков, М. Коршунов, К. Орлова
(ответственный секретарь),1 Е. Рачёв, В. Чижиков.
Художественный редактор Ю. Молоканов. Технический редактор В. Лубкова.
Год издания сорок пятый.
Сдано в набор 11/111 1968 г. Подписано к печати 22/Ш 1968 г. Формат 84х108'/ц.
Печ. л. 2 (усл. 3,36). Уч.-изд. л. 4. Тираж 5 600 000 экз. Цена 10 коп. Заказ 435.
Адрес редакции, издательства и типографии «Молодая гвардия»: Москва. А-30.
Сущёвская. 21. Телефон Д 0-45-08.
31
Рис. Ю. ВАСНЕЦОВА
Цена 10 коп.
Индекс 70553
МУРЗИЛКА
МОСКВА,
РЕДАКЦИЯ ЖУРНАЛА „МУРЗИЛКА"
РАДИРУЮТ СОВЕТСКИЕ МОРЯКИ
Комсомольско-молодёжный экипаж тур-
бохода «Юрий Гагарин» шлёт октябрятам
морской привет. Находимся у берегов Ку-
бы. От вашего имени передали кубинским
ребятам привет. Во время стоянок ловили
больших океанских рыб, красивые ракушки.
Проводили спортивные встречи с экипажа-
ми других судов, загорели под тропиче-
ским солнцем до черноты. Берём 15 тысяч
тонн сахара. Идём на Родину. Приглаша-
ем на чай.
Капитан БОБИН.
Секретарь комсомольской организации РУДЕНКО.
Дизель-электроход «Обь» выполняет
тринадцатый антарктический рейс. Позади
большое плавание из Ленинграда в Антарк-
тиду. Самым выдающимся событием было
открытие новой научной станции на ан-
тарктическом острове Ватерлоо. Она на-
звана именем русского мореплавателя Бел-
линсгаузена. В строительстве станции участ-
вовали моряки.
Дорогие октябрята! Примите наши са-
мые лучшие пожелания. Мечтайте, навер-
няка в будущем многие из вас станут мо-
ряками, полярниками.
Капитан КУ ПРИ.
Читателей «Мурзилки» поздравляют также молодые моряки теплохо-
дов «Валентина Терешкова», «Кремль», «Вася Алексеев», «Тавричанка».
Комсомольско-молодёжный эки-
паж теплохода «Теодор Нетте» вме-
сте со всей комсомолией страны го-
товится достойно встретить пятиде-
сятилетие ВЛКСМ. Экипаж шлёт
наилучшие пожелания нашей октяб-
рятской «Мурзилке».
Капитан АНДРЕЕВ
Секретарь комсомольской организации
БУРМЕНСКАЯ
Нашему экипажу вторично выпало по-
чётное задание — доставить подарки
вьетнамскому народу. Сейчас наш тепло-
ход «Солнечногорск» везёт подарки от тру-
дящихся Франции. Во время погрузки
в порту Марсель судно посетили жители
города, французские дети. Они передали
горячий привет советским ребятам.
Желаем вам, дорогие октябрята, хоро-
шего отдыха, светлых, радостных дней.
Секретарь комсомольской
организации СТАН.
Находимся в Средиземном море.
Прошли 20 тысяч миль, перевезли
30 тысяч тонн груза. Трижды смени-
ли климатические зоны: тропики,
льды залива Святого Лаврентия и
снова жара Средиземноморья. Комс-
орг Леонид Кайдаш от имени комсо-
мольцев судна шлёт привет октября-
там. Любите море, изучайте его, го-
товьте себя к героической морской
службе.
Капитан теплохода «Красный Октябрь»
ПОДОЛЬСКИЙ.
Читатели «Мурзилки» хорошо знают и
любят Маршака. Это имя с гордостью но-
сит наше судно по всем морям и океанам.
Прибыли из Одессы на Кубу с грузом
шпал для строительства железной дороги.
В Средиземном море был получен тревож-
ный сигнал. Горел испанский танкер «Бахи-
гадитана». По закону морского товарище-
ства последовали к месту катастрофы.
Испанские моряки сами погасили пожар.
Капитан благодарил за готовность оказать
помощь.
Желаем вам, дорогие октябрята, весело
провести летние каникулы. Растите хоро-
шей сменой пионерам и комсомольцам. Лю-
бите нашу Родину.
Капитан СОСНОВ.
Секретарь комитета комсомола
КАМЕНЕЦКИЙ.
К ЧИТАТЕЛЮ
Говорят, наши предки сначала изо-
брели весло, а потом колесо. Если
всё произошло так, как говорят, то
причина для этого была серьёзная:
две трети земного шара заняты во-
дой, и только одна треть — сушей.
В глубокой древности уже были
корабли и мореплаватели, они пла-
вали по тёплым морям, где медузы
и летучие рыбы, по холодным морям,
где льды и пурга.
Моря помогали народам знако-
миться друг с другом, моря кормили
целые народы. Многие науки роди-
лись как бы в море: открытия моря-
ков обогатили астрономию, геогра-
фию, естествознание...
Не похожи современные корабли на
древние: теперь их делают из метал-
ла, и не ветер, пойманный парусом,
движет их, а могучие машины. Но,
как прежде, в море плавают только
смелые люди. Море остаётся морем:
в нём штормы и тайфуны, подводные
рифы и загадочные глубины.
Этот номер посвящён морю. И ещё
посвящён он комсомолу, который от-
мечает в этом году своё пятидесяти-
летие. По всем морям и океанам пла-
вают советские корабли — торговые,
научные, военные, рыболовные... И на
каждом — отважные молодые мат-
росы — комсомольцы. Комсомол —
шеф нашего флота.
Ты уже прочёл радиограммы. Они
были посланы в твой журнал. Поэто-
му ты можешь считать, что посланы
и тебе лично.
Пусть сбудутся пожелания моря-
ков-комсомольцев! Расти таким, что-
бы ты мог стать и комсомольцем и
моряком, чтобы эти отважные люди
взяли тебя с собой в дальнее пла-
вание.
ГОРБАТОЕ МОРЕ
Ю. КОВАЛЬ Рис. А. ИТКИНА
Мина покачивалась под водой.
Наверху, над нею, схлёстывались волны.
Был шторм.
Давно уже стояла здесь эта мина —
больше двадцати лет. Она осталась от
войны.
Круглая, с острыми ушами, мина вся об-
росла ракушками, рапанами. Уже не виден
был орёл, выбитый на её стальной обо-
лочке.
Шторм усилился — и мина раскачива-
лась всё сильней. Стальной трос, связываю-
щий её с якорем, прогнил за двадцать лет,
перержавел. Вот он лопнул — и мина выле-
тела на поверхность.
Она перевернулась и ухнула в пропасть
между волнами. И снова взлетела на гре-
бень, растопырив острые уши.
Переменчив январь на Чёрном море.
Один день — весна. Скворцы поют на при-
морских бульварах. Другой день — промозг-
лая осень. Ветер, дождь со снегом — тём-
ный день.
На море тёмным днём подымаются вол-
ны. Они кажутся особенно велики и сви-
репы.
Таким днём возвращался в Севастополь
рыболовный сейнер «Дельфин». Его здоро-
во швыряло на волнах.
«Ну, море сегодня! — думал рулевой
с «Дельфина». — Горбатое».
И верно, бегущие друг за другом волны
казались серыми горбами. Они тяжко пе-
реваливались. Буруны шипели на их
верхушках.
Рулевой с «Дельфина» глядел, не виден
ли Херсонесский маяк. Нет, маяк не был
пока виден. Зато рулевой увидел, как выле-
тело из воды ржавое ядро и рухнуло меж-
ду волнами и закрутилось, поводя острыми
ушами.
Она вылетела из глубины, и сразу же
чуть не нарвался на неё сейнер «Дельфин».
Увернулся «Дельфин» и ушёл к дому —
жуткая соседка.
А на тральщике командир Голубев читал
радиограмму:
«В КВАДРАТЕ 88 РЫБОЛОВНЫМ
СЕЙНЕРОМ «ДЕЛЬФИН» ОБНАРУЖЕ-
НА ПЛАВАЮЩАЯ МИНА».
Морской тральщик укрылся от шторма
в бухте.
С виду тральщик — обычный корабль.
Не большой и не маленький.
Но когда он выходит в море и матросы
сбрасывают с кормы трал, превращается
тогда тральщик в морского пахаря. Тянет
за собой трал, пашет море — мины ищет.
Эта мина сама нашлась.
Волны в квадрате 88. Волны, волны.
— Малый ход! — командует Голубев.
— Вперёдсмотрящего на бак!
Волны в квадрате 88. Волны.
Вверх-вниз переваливается мина в вол-
нах.
Вверх-вниз раскачивается тральщик.
На тральщике пока не видят мину. Да и
как её увидишь! Мгла и дождь со снегом—
тёмный день.
5
Во мгле, прикрытая волнами, вверх-вниз
переваливается мина.
Мина справа 20! — крикнул сигналь-
щик.
Вот она — мелькнули в бинокле её ост-
рые уши и ржавый бок. Рыжая, опутанная
чёрными водорослями.
— Комендорам! К уничтожению мины
приготовиться!
Пушка, которая стоит на носу тральщи-
ка, медленно поворачивается в сторону ми-
ны. То вверх задирается её дуло, то вниз.
Вот оно задрожало, задёргалось, ощупывая
мину, взлетающую в волнах.
«Главное, подорвать мину скорее, — ду-
мал Голубев, — чтоб не наделала она
вреда».
— Огонь!
Выстрел — снаряд срубил гребень волны.
Мина нырнула — увернулась от снаряда,
затаилась в волнах.
— Отставить!
Трудно попасть в мину. Волны бросают
её — и корабль раскачивается. Палуба на-
креняется и взлетает под ногами.
Ни на рыбу, ни на медузу не похожа ми-
на. Мина похожа на мину.
Белые буруны пенятся на её боках. Она
прячется за волнами, выставив только ост-
рые уши. Стоит кораблю коснуться их —
и смерть. Взрыв.
«У, какой шторм! — думает Голубев,
разглядывая мину в бинокль. — Трудно по-
дорвать её в такую погоду».
— Подрывной команде приготовиться!
Спустить шлюпку!
Заскрипела лебёдка — шлюпка удари-
лась о волну и загудела, как колокол.
— Подрывной команде! В шлюпку!
Бурун хлестнул через борт — охватил
гребцов пеной.
— Вёсла на воду! Навались!
Шлюпка отходит от корабля.
Волны заносят её, отбрасывают назад.
Шлюпка проваливается между волн,
всходит на гребень и снова проваливается,
будто в пропасть.
В шлюпке—подрывная команда. На кор-
ме — минёр комсомолец Андреев.
— И-и раз... И-и раз... Навались!..
И-и раз... И-и раз... Навались!
Вот она, мина. Вот она. Рядом.
«Осторожно, ребята, осторожно, — ду-
мает Голубев. Он смотрит в бинокль. —
Главное — не удариться об неё бортом.
Загребай! Загребай!»
— И-и раз... Навались! Навались! —
командует старшина в шлюпке — И-и раз...
В пузырьках воздуха, в пене, окутанная
водорослью, — вот она, мина, — качается
рядом со шлюпкой.
— Левая на воду, правая табань!
Шлюпка разворачивается к мине кор-
мой.
Все матросы на тральщике смотрят сей-
час на шлюпку.
«Осторожно, осторожно, ребята, — ду-
мают они. — Легче, легче. Ну, теперь дер-
жись!»
— Табань обе!
Минёр Андреев стоит на корме. Он пере-
гнулся через борт, вытянул вперёд руки.
Он будто хочет обнять мину, принять на
грудь.
— Спокойно, спокойно, ребята, — гово-
рит Андреев. — Вот она, рогатая. Чуть
осади.
Волна подхватила мину — она летит
прямо на шлюпку, выставив острые уши.
Ух! — другая волна отбросила шлюпку.
Снова шлюпка приближается к мине.
Вот уже Андреев коснулся её. Ощупы-
вает мину, как будто ласковыми руками.
Вот он держит её одной рукой — в другой
руке у него чёрный кирпич. Это подрывной
патрон.
Андреев прикрепил его к мине, подвесил
к ней. Тянется от патрона в шлюпку белый
шнур.
— Вёсла! — кричит старшина в шлюп-
ке. И как долго тянет он это слово:
вё-ё-ё-сла...
— Вё-ё-ё-сла! — кричит старшина и
смотрит, как Андреев поджигает белый
шнур. Вот вспыхнул бенгальский огонёк —
Андреев бросил шнур в волны. — На воду!
Изо всех сил навалились гребцы на вёс-
ла. Только пять минут будет гореть шнур.
За пять минут нужно уйти от мины как
можно дальше.
Волны кажутся гребцам тугими, как ре-
зина. Тяжело, туго входят в них вёсла!
— И-и-и раз... И-и раз... Навались!
Волны бросают шлюпку, гонят мину
вслед за нею.
Андреев стоит на корме с секундоме-
ром.
— Навались, ребята! Навались! Ну еще
разок! Две минуты! Одна! Вёсла по борту!
Ложись!
Матросы бросаются на дно шлюпки. Уже
не видно в ней никого — только вёсла тре-
пещут в волнах.
Мина переваливается, выставив острые
уши, переваливается, лениво переваливает-
ся в волнах. Ну!
Ахнуло что-то на дне моря. Среди
волн — серых горбов — вырос чёрный столб.
На самой его вершине мелькнула крышка
от мины с выставленными острыми ушами.
Волны рассыпались вокруг столба.
исколки просвистели над головами мат-
росов, лежащих на дне шлюпки. Вонзи-
лись в воду.
— Всё — больше нет мины.
Давно уже кончилась война.
Почти не осталось мин в наших морях.
Но всё же они есть ещё и в море и в земле.
С. С АХ А PHO В
Eli№£*P№
шагану
Мне очень нравился морской язык, осо-
бенно тот, на котором говорили моряки в
старину. Для одного только ветра у наших
дедов было вон сколько названий: горник,
водогон, веток, Егор — сорви шапку, лобач,
моряна, обедник, оттор, перекат, побереж-
ник, подносуха, полуночник, свежак, па-
f£) ДУ" -
Такие слова и объяснять не надо.
Горник — ветер с гор, водогон — с моря,
веток — с востока, лобач — встречный ве-
тер, обедник — дует в обед, полуночник —
в полночь, оттор — оттирает судно от бе-
рега, побережник — дует вдоль него, пере-
кат — поможет переправиться через про-
лив, подносуха — поднесёт куда надо, све-
жак — резкий, шквалистый ветер, падун —
падает, начинается неожиданно.
А лучше всех — Егор — сорви шапку.
Был в гостях у одного моряка друг, че-
ловек совершенно сухопутный.
— Что тебе на память подарить? — го-
ворит ему на прощание моряк. — Морскую
раковину? Или заморские марки? Или чоп?
— Эка невидаль — раковина да мар-
ки! — сказал друг. — Давай чоп!
— Ну ладно! — отвечает моряк и до-
стаёт из стола деревянную пробку с ост-
рым концом.
— М-да! — говорит друг. — А какие у
тебя марки?
Сошлись на норвежских.
— Эх, — говорит потом моряк. — Хо-
рошо, что ты пробку не взял! Я-то ведь
предложил её сгоряча.
И он рассказал, как однажды во время
войны десантный катер, которым он коман-
довал, обстреляли из орудия враги. Оскол-
ки наделали много мелких пробоин в бор-
ту. Через пробоины струями начала бить
вода. Катер едва не утонул. Воду остано-
вили деревянными пробками. На каждом
корабле такие пробки лежат наготове.
— Хорошее слово «чоп»! — сказал мо-
ряк и хлопнул ладонью по кулаку. — Чоп! —
и дырки нет. Видишь, на пробке вмятины?
В железе сидела.
Что снится
Медленной сосне?
Она качается
Во сне. В моём окошке
Свет погас.
Спит у причала пароход, Наш дом
На чердаке свернулся кот. Закрыл последний глаз.
Но что случилось?
Посмотри,
Что за беда
В квартире три?
Там синий спрут
К столу прилип,
Мелькают тени
Странных рыб,
А высоко над головой
Играет луч морской травой.
Ползёт звезда,
И врылся краб
В морское дно
Десятком лап.
И что-то хлюпает внутри.
Беда! Потоп в квартире три.
Но тихо, тихо!
В этот час
Уснул усталый водолаз.
А у него морские сны
Полны бездонной глубины.
В квартире первой и седьмой
Матросы спят — пришли домой.
Но снова хочется домой
Друзьям из первой и седьмой.
Ведь снится им,
Что скоро год
В морях кочует пароход.
А вот в квартире номер пять
Спит тот, кто так не любит спать!
Он хочет плыть вперёд, вперёд.
Он пароход в кровать берёт.
Ночь капитану ни к чему,
И снится солнышко ему.
12
МОРСКАЯ
ДУША
ииииш1^вияииннииивяв
Леонид СОБОЛЕВ Рис. Ю. РЕБРОВА
Шутливое и ласковое это прозвище крас-
нофлотской тельняшки, давно бытовавшее
на флоте, приобрело в Великой Отечест-
венной войне новый смысл, глубокий и ге-
роический.
В пыльных одесских окопах, в сосновом
высоком лесу под Ленинградом, в снегах
на подступах к Москве, в путаных зарос-
лях севастопольского горного дубняка —
везде видел я сквозь распахнутый как бы
случайно ворот защитной шинели, ватника,
полушубка или гимнастёрки родные сине-
белые полоски «морской души». Носить её
под любой формой, в которую оденет мо-
ряка война, стало неписаным законом,
традицией. И, как всякая традиция, рож-
дённая в боях, «морская душа» — поло-
сатая тельняшка — означает многое.
Так уж повелось со времён гражданской
войны, от орлиного племени матросов ре-
волюции: когда на фронте нарастает опас-
ная угроза, Красный флот шлёт на сушу
всех, кого может, и моряки встречают
врага в самых тяжёлых местах.
Их узнают на фронте по этим сине-бе-
лым полоскам, прикрывающим широкую
грудь, где гневом и ненавистью горит гор-
дая за флот душа моряка, — весёлая и от-
важная краснофлотская душа, готовая
к отчаянному порой поступку, незнакомая
с паникой и унынием, честная и верная ду-
ша большевика, комсомольца, преданного
сына Родины.
Морская душа — это огромная любовь
к жизни. Трус не любит жизни: он только
боится её потерять. Трус не борется за свою
жизнь: он только охраняет её. Трус всегда
пассивен — именно отсутствие действия и
губит его жалкую, никому не нужную
жизнь. Отважный, наоборот, любит жизнь
страстно и действенно. Он борется за неё
со всем мужеством, стойкостью и выдумкой
человека, который отлично понимает, что
лучший способ остаться в бою живым —
это быть смелее, хитрее и быстрее врага.
Морская душа — это стремление к побе-
де. Сила моряков неудержима, настойчива,
целеустремлённа. Поэтому-то враг и зовёт
моряков на суше «чёрной тучей», «чёрными
дьяволами».
Если они идут в атаку — то с тем, чтобы
опрокинуть врага во что бы то ни стало.
Если они в обороне — они держатся до
последнего, изумляя врага немыслимой,
непонятной ему стойкостью.
И МИНОМЁТ БИЛ...
В разведке под Севастополем трое крас-
нофлотцев вышли на миномётную немецкую
батарею. Они бросили в окоп несколько
гранат и перестреляли разбегающихся фа-
шистов. Батарея замолкла.
Казалось, можно было бы возвращать-
ся, — не каждый день бывает такая удача.
Но миномёт был цел, и рядом лежало не-
сколько ящиков мин.
— А что, хлопцы, — раздумчиво сказал
Абращук, — мабудь, трошки покидаемся
по немцу?
Он взялся наводить, Колесник — подно-
сить ящики с минами, а третий разведчик,
армянин Хастян, встал к миномёту заря-
жающим.
Немецкие мины полетели в немецкие
траншеи, и всё пошло хорошо. Наконец
фашисты догадались, что по ним бьёт их
же собственный миномёт. На троих моря-
ков посыпались снаряды и мины.
Казалось бы, пора было подорвать ми-
номёт и оставить окоп. Но моряки замети-
ли, что их батальон, воспользовавшись не-
ожиданной поддержкой миномёта, поднял-
ся в атаку. Тогда они решили бить по не-
мецким траншеям, пока хватит немецких
мин.
И миномёт бил по фашистам. Всё ближе
и всё чаще рвались рядом с моряками не-
мецкие снаряды. Разрывы стали обсыпать
краснофлотцев землёй, осколки — визжать
над ухом. Колесник упал: его ранило в но-
ги. Перевязавшись, он ползком продолжал
подтаскивать Хастяну ящики с минами.
И миномёт бил по фашистам, бил ярост-
но и непрерывно. Снова в самом окопе
грохнул немецкий снаряд. Хастяну оторва-
ло кисть руки. Моряки перетянули ему руку
бинтом, остановили кровь. Он встал, ша-
таясь, протянул здоровую руку за очеред-
13
ной миной, которую подал ему с земли под-
ползший Колесник, и опустил её в ствол.
И миномёт бил по фашистам.
Он бил до тех пор, пока до окопа не до-
бежали краснофлотцы, ринувшиеся в
атаку.
Даже видавшие виды севастопольские
бойцы ахнули при виде трёх окровавлен-
ных моряков, методически и настойчиво по-
сылавших неприятелю мину за миной:
один — безногий, другой — безрукий, тре-
тий — неразличимо перемазанный кровью
и землёй.
Раненых тотчас понесли в тыл, а Абра-
щук сказал:
— Эх, расстроили нашу компанию...
Ну, становись к миномёту желающие... Тут
ещё полный ящик, бей по левой траншее,
а я вперёд пойду!
Он подобрал немецкий автомат и бро-
сился вслед за атакующими моряками.
14
СТРАШНОЕ ОРУЖИЕ
Бомбардировщик возвращался с боевого
задания. В бою с «мессершмиттами» он из-
расходовал почти все патроны и оторвался
от своей эскадрильи. Теперь он шёл над
Чёрным морем совершенно один во всём
голубом и неприятно высоком небе.
Именно оттуда, с высоты, и свалился на
него «мессершмитт-109».
Первым его увидел штурман Коваленко.
Он пострелял сколько мог и замолчал.
Стрелок-радист дал врагу подойти ближе
и, тщательно целясь, выпустил свои послед-
ние патроны, потом доложил об этом лёт-
чику.
— Знаю, — ответил Попко. — Будем вер-
теться.
И самолёт начал вертеться. Он уходил
от светящейся трассы пуль как раз тогда,
когда они готовы были впиться в самолёт.
Он пикировал и взмывал вверх. Он делал
фигуры, невозможные для его типа. Пока
что это помогало: он набрал только не-
сколько безобидных пробоин в крылья.
Фашистский лётчик, очевидно, понял, что
самолёт безоружен. Но, видимо, он слы-
шал кое-что о советском таране и побаи-
вался бомбардировщика. Вся игра свелась
теперь к тому, что «мессершмитт» старал-
ся зайти в хвост на дистанцию бесспорно
верной стрельбы.
Наконец ему это удалось. Стрелок-радист
увидел самолёт прямо за хвостом и не-
вольно нажал гашетку. Но стрелять было
нечем. Стрелять мог только враг. Это был
конец.
Тут что-то замелькало вдоль фюзеляжа
бомбардировщика. Белые странные цилинд-
ры стремительно мчались к «мессершмит-
ту». Они пролетали мимо него, они стучали
по его крыльям, били в лоб. Они попа-
дали в струю винта и разрывались неви-
данной, блистающей на солнце, очень круп-
ной и медленной шрапнелью. Один за дру-
гим вылетали из кабины штурмана эти
фантастические снаряды.
«Мессершмитт» резко спикировал под
хвост бомбардировщику, в одно мгновение
потеряв выгодную позицию. Теперь уйти
от него было легко, и скоро фашист отстал,
видимо сберегая горючее для возвращения.
Радист передохнул и вытер со лба пот.
— Отвалил немец, — доложил он лёт-
чику и любопытно спросил: — Чем это вы
в него стреляли, товарищ капитан?
— Нечем нам тут стрелять, — ответил
в трубке голос Попко. — Я и сам удив-
ляюсь, с чего он отскочил?
Тогда в телефон ворвался голос штурма-
на Коваленко:
— Это я его отшил. Злость одолела —
ишь как подобрался, стервец!.. Чёрт его
знает, думаю, а вдруг он их за какие-ни-
будь новые снаряды примет?
— Кого это — их? — не понял Попко.
— Листовки. Я же в него листовками
швырялся, всю руку отмотал, пачки-то уве-
систые!..
И весь экипаж — лётчик, радист и штур-
ман — захохотал. Смеялся, кажется, и са-
молёт. Во всяком случае, он потряхивал
крыльями и шатался в воздухе, как шатает-
ся и трясёт руками человек в припадке не-
удержимого хохота.
Потом, когда все отсмеялись, самолёт вы-
правился и степенно пошёл к базе, совер-
шенно один в чистом и очень приятном для
глаза голубом высоком небе...
СОЛОВЕЙ
На фронте под Одессой работал отряд
разведчиков-моряков. По ночам они про-
бирались в тыл врага, проползая на животе
между минными полями, переходя по грудь
в воде осеннего лимана, забираясь на
шлюпке далеко за линию фронта. Они сни-
мали часовых ударом штыка или кинжала,
забрасывали гранатами хаты со штабами,
сидели под обстрелом своих же батарей,
корректируя огонь, — неуловимые, смелые,
быстрые «чёрные дьяволы», «чёрные комис-
сары», как с ужасом звали их враги.
Среди них был электрик с миноносца
«Фрунзе», красивый и статный моряк с гор-
дыми усиками, которого за эти усики и за
любовь к кавалерийским штанам прозвали
«гусаром». Галифе, армейские гимнастёрки
и пилотки были вызваны необходимостью:
не очень-то ловко ползать по болотам в ши-
роких морских штанах и флотских ботин-
ках. Разведчики изменили морской форме,
но «морская душа» — полосатая тельняш-
ка — свято сохранялась на теле и синела
сквозь ворот неоспоримым доказательством
принадлежности к флоту, и на пилотке под
звёздочкой гордо поблескивал якорёк.
В жаркий пыльный день шестеро развед-
^^15
чиков шли через Одессу из бани. Пить хо-
телось нестерпимо. Но пить в городе хоте-
лось всем, и у ларьков толпились очереди.
Моряки со вздохом прошли три ларька, по-
глядывая на часы. Стать в очередь у них
не хватало времени. Внезапно им повезло:
с неба раздался характерный жужжащий
вой мины. Это было на краю города, куда
мины порой залетали, и звук их — против-
ный, ноющий, длинный — был хорошо зна-
ком одесситам. Очередь распалась, люди
попрыгали под защиту каменных стен до-
мов.
Но мина не взорвалась. Она проныла
свою скверную песню и бесследно пропала.
Зато у освободившегося ларька, откуда
привычный ко всему продавец так и не
ушёл, уже стоял «гусар» и с наслаждением
тянул содовую воду, приглашая остальных
моряков.
Оказалось, что «гусар» был одарён не-
обыкновенной способностью к звукоподра-
жанию. Из его розовых полных губ вылета-
ли самые неожиданные звуки: свист снаря-
да, клохтанье курицы, визг пилы, вой мины,
щёлканье соловья, шипение гранаты, лай
щенка, отдалённый гул самолёта. И спо-
собности эти, едва они обнаружились, были
немедленно обращены на пользу дела.
«Гусара» объявили «флагманским сиг-
нальщиком», разработали целый код и по-
несли его на утверждение командиру.
Клохтанье курицы означало, что у хаты
замечен часовой, кряк утки — что часовых
двое. Пулемётчик, замаскированный в ку-
стах, вызывал жалобный посвист иволги.
Место сбора ночью после налёта на врага
определялось долгим пением соловья, кото-
рый с упоением артиста самозабвенно щёл-
кал в кустах или у шлюпки.
Вечерами, когда разведчики отдыхали
после опасного рейда, «гусар» устраивал в
хате концерт. Моряки лежали на охапках
сена, и он, закинув руки за голову, сви-
стел.
В тёмной хате, где свежо и тонко пахло
сеном, он свистел чисто и сильно, и верный,
прозрачный его свист, которому аккомпа-
нировали глухие, непрерывные гулы своих
и чужих орудий и взрывов (постоянная сим-
фония осаждённой Одессы), звучал далё-
кой мечтой о мирной, спокойной жизни,
о ярком свете на улицах и в залах, о бе-
лых нарядных платьях и чистых руках, о
забытом, утерянном спокойствии, уюте и
доме. Моряки слушали молча, и, когда за-
мирал последний, утончающийся и перехо-
дящий в хорошую, умную тишину звук, ги-
гант комендор тем глухим урчанием, кото-
рое иногда слышишь в могучей дымовой
трубе линейного корабля, негромко басил:
— Ще давай... Гарно свистишь.
И моряки лежали на сене и думали о
войне, судьбе и победе и о том, что будет
ещё — непременно будет! — жизнь с такой
же тишиной и с мечтательной песней.
И орудия за стенами хаты извергали
металл и крошили тех, кто ворвался в на-
шу мирную жизнь.
В очередном походе в тыл «гусар» остал-
ся в шлюпке в камышах — охранять это
единственное средство возвращения к сво-
им и, как обычно, быть «флагманским сиг-
нальщиком». Ночью моряки натворили
дел в тылу, сняли два пулемёта, взорвали
хату со штабом и к шести утра возвраща-
лись к шлюпке. Крадучись, они подходили
к камышам. Одного несли на руках — его
ранило разрывной пулей в бедро, двоих
товарищей недосчитывались. В камышах
все прилегли отдохнуть и стали слушать
ночь, чтобы определить, где находится
шлюпка.
В ночи пел соловей. Он щёлкал и сви-
стел, но трели его были затруднены и пе-
16
ние прерывисто. Порой он замолкал. Потом
пение возобновлялось, но такая тоска и
тревога были в нём, что моряки оставили
тяжёлое тело раненого под охраной и кину-
лись на свист соловья.
«Гусар» лежал в шлюпке навзничь.
В темноте не было видно его лица, но грудь
его была в липкой крови. Автомат его ва-
лялся на дне, все диски были пусты. В ка-
мышах моряки наткнулись на трупы вра-
гов. Очевидно, они обнаружили днём
шлюпку, и здесь был неравный бой.
«Гусар» не узнавал родных голосов.
Он лежал на спине и хрипел тяжко и труд-
но. Потом он набирался сил, и тонкий свист
вылетал из-под его усиков сквозь непо-
слушные, холодеющие губы. Не видя, не
сознавая, что те, кому он должен был дать
спасительный сигнал, уже вернулись
к шлюпке, он продолжал свистеть. Он сви-
стел даже тогда, когда все сели в шлюпку
и, осторожно опустив вёсла, пошли по ти-
хому тёмному морю.
И соловей — птица кустов и деревьев —
пел и щёлкал над морем. В шлюпке мол-
чали, и только иногда шумно и долго взды-
хал огромный комендор, лежавший рядом
с «гусаром».
«Гусар» всё свистел, замирая, отдыхая,
трудно втягивая воздух. Он всё свистел, и
небо над морем стало розоветь, и щёлканье
соловья перешло в мелодию.
Оборванная, изуродованная, как и его
тело, она металась над светлеющим морем,
и моряки, прислушиваясь к ней, гребли яро-
стно и быстро.
Владислав БАХРЕВСКИИ
Родина русских полярных мореплавателей сухопутная: Вологда,
Великий Устюг, Тотьма, Пинега... Не морской прибой убаюкивал
их в детстве, не белогривые волны звали в юности померяться
силами. Будущие мореходы росли среди лесов и полей. Плавать
учились в спокойных водах Сухоны, Двины, Вологды, возле де-
ревянных мостков, с которых матери полоскали бельё.
Видно, у каждого человека море в душе, где бы он ни родил-
ся: в пустыне ли, в горах ли, на равнине.
В те времена для русских выход в море был один, и море это
было одно — Студёное. Сегодня мы называем его Северным
Ледовитым океаном.
Триста лет назад люди плохо знали свою планету. Тогда
можно было открыть не только остров, но и целое море.
В 1663 году казак Иван Ребров по реке Лене вышел в Ледови-
тый океан и поплыл на восток. Иван Ребров открыл два моря.
Одно теперь носит имя Лаптевых, другое — Восточно-Сибир-
ское море. И две большие реки: Яну и Индигирку, или Собачью
реку. Называли её так потому, что местные народы ездили на
собаках. Те реки, где ездили на оленях, русские землепроходцы
называли оленьими реками.
Когда якутский воевода узнал про открытие Ивана Реброва, он
послал на Яну казака Дмитрия Зыряна по прозвищу Ярило. Яри-
ло со своим отрядом должен был собирать с покорённых племён
дань, а брали эту дань соболями. Дмитрий Зырян с Яны пере-
брался на Индигирку. Построил там два коча — так русские назы-
вали свои корабли, вышел в море и поплыл навстречу солнцу,
на восток, потому что там лежали неведомые земли. Зырян от-
крыл ещё одну большую реку — Алазею и построил в её вер-
ховьях крепость, острог. Здесь он узнал про великую сибирскую
реку Колыму. У него было всего пятнадцать человек. Идти на Ко-
лыму Зырян не решался, но тут на Алазею пришёл отряд, кото-
Рис. Ю. СЕЛИВЕРСТОВА
рый вели Михаил Стадухин и Семён Дежнёв. Отояды объедини-
лись, и в 1643 году русские открыли Колыму.
Через пять лет участник этого похода Семён Дежнёв закончил
дело поколений землепроходцев: побывал на краю земли, на
Большом Каменном Носу. Теперь эта крайняя восточная то*»!'а
СССР называется мысом Дежнёва.
Своё путешествие Семён Дежнёв начал на семи кочах. Он со-
бирался морским путём пройти на реку Анадырь, но страш
бури разметали кочи по морю. Коч Дежнёва выбросило где-то
в районе Камчатки. Был уже октябрь, стояли страшные поляр-
ные морозы, то и дело набрасывалась на людей пурга. Но шли
землепроходцы не на юг, к теплу, а на север, к цели, на заветну
реку Анадырь. Шли десять недель и пришли. Правда, было их
уже не тридцать человек, а только двенадцать.
Дежнёв совершил великое географическое открытие. Его пл
ванье доказало, что Америку и Азию разделяет пролив.
Даже теперь для современных, сверхмощных кораблей труден
путь, который Дежнёв прошёл на коче. Коч — это маленькое де-
ревянное судёнышко. Его длина меньше двадцати метров. У не-
го один парус. Но это хитрый кораблик. Даже самые мощные
льды не могли раздавить его. Когда чудовищные челюсти льдин
смыкались, коч был уже в безопасности. Сидел на льдинах вер-
хом и ждал, когда они разойдутся.
Иван Ребров, Дмитрий Зырян, Михаил Стадухин, Семён Дежнёв!
Вместе с верными своими товарищами прошли эти люди тысячи
немеряных сибирских километров по морям, рекам, лесам, через
снега и топи. Они были мудрыми корабельщиками и неутоми-
мыми ходоками. Они были бесстрашными воинами и самыми лю-
бознательными людьми своего времени. Они искали конец земли
и первыми ступили на крайнюю точку нашего материка.
18
19
С. С АХ АРНО В
Рис. Э. БЕНЬЯМИНСОНА,
Б. КЫШТЫМОВА
Как-то в антарктические воды зашёл тор-
говый корабль. Он должен был снять с ки-
тобойца заболевшего матроса и отвезти
его в ближайший порт.
Корабли встретились и остановились борт
к борту. В это время матрос-гидроакустик
торгового корабля включил свою станцию
и стал слушать, как звучит антарктическое
море.
Шумы... шорохи... Скрипнуло что-то и за-
молкло... Засверлило, запело — это невда-
леке проплыл косяк рыбы... И вдруг: стук!
стук!
Что такое? Прислушался акустик.
Опять: стук!., стук!
Постучит и пропадёт. Будто кто-то за
дверью работает. Пока дверь открыта, стук
слышен. Захлопнули дверь — и стук пропал.
Вышел матрос на палубу.
СТУК
стук...СТУК.
СТУК.ХТУК.
Cj о
СТУК-
Зелёное море до горизонта. Стоят их ко-
рабль и китобоец, привязанные друг
к другу. Моторы заглушены, не работают.
Неподалёку кит-одиночка бродит, выныр-
нет, пустит фонтан и опять скроется. Всё
тихо. Некому и нечем стучать.
Ничего не понятно!
Махнул матрос рукой и пошёл помогать
переносить больного.
Через неделю, когда корабль пришёл
в порт, акустик разговорился на берегу
с одним человеком и рассказал ему про
звуки, которые слышал в море.
Этот человек был учёный.
Он пригласил матроса к себе домой, по
ставил на стол магнитофон и включил
запись.
В магнитофоне зашуршало, зашуршало
а потом послышалось знакомое: стук-стук!,
стук-стук!
— Это стучит сердце кита, — сказал учё
ный. — Вы знаете, звук очень хорошо рас
пространяется в воде. Когда кит открывает
рот, чтобы проглотить добычу, звук его
сердца разносится далеко-далеко. Потом
он захлопывает рот, и звук не слышен.
Матрос попрощался и ушёл. Ему было
жалко, что он сам не записал услышанное
в море: стук-стук-стук!
Учёные, изучая разговоры дельфинов, за-
писали много звуков. Вот некоторые из них.
Самый главный: «Скорей на помощь!» — )
двойной свист.
Сигнал страха: «Нам грозит опас- )
ность!» — резкий треск.
«Мне больно!» — громкий звук, похожий
на поросячий визг.
«Отойди прочь!» — сигнал угрозы — как
хлопок в ладоши.
«Плывите сюда, я встретил что-то инте- ,
ресное!» — тонкий писк. По этому сигналу
около любопытного предмета быстро соби-
рается стайка дельфинов.
Люди, работающие с дельфинами, гово-
рят, что те могут свистеть, хрюкать, щёл-
кать, скрипеть, жужжать, мяукать, лаять, '
выть.
Эти звуки надо изучать. Я думаю, скоро )
они пригодятся.
И первое, что человек скажет своим но-
вым друзьям, будет: «Плывите сюда,
я встретил что-то интересное!»
КТо п^еаупРеКил
МЕДУЗ?
День начался странно. Ещё вчера в жел-
товатой воде 1авани было полно медуз.
Синеватые, круглые, как тарелки, они
всплывали из глубины и, колыхаясь, мед-
ленно оплывали судно.
И вдруг медузы исчезли. Сколько ни
всматривались матросы в жёлтую воду —
медуз не было.
Наступил вечер. С запада пришла и за-
крыла полнеба туча. Порывистый ветер
помчал по воде чёрные шквальные полосы.
Разыгрался шторм. Волны выбрасывали на
берег пучки водорослей, доски. Между
двух камней шевелил сломанными ногами
краб. Даже его вышвырнуло море на сушу.
А медуз на берегу не было. Слабые сту-
денистые существа, плохие пловцы, они
перехитрили шторм. Они заранее уплыли
подальше от берега и там погрузились!
в глубину. -А<
Кто предупредил медуз?
Никто. Они сами услышали приближен-
ние шторма. У каждой медузы снизу на
«животе» есть колбочка. В ней плавают ка-
мешки. Когда, обгоняя ветер, издалека при-
ходят колебания воды — предвестник штор-
ма, камешки начинают качаться. Их дви-
жения воспринимает чуткий нерв. Сам
шторм предупреждает медузу: «Берегись!»
Есть наука, которая учит людей строить
машины и приборы, подражая живой при-
роде. Она называется бионика.
Учёные построили прибор, напоминаю-
щий медузину колбочку. Опустили его в во-
ду, и он... заработал. Приход шторма этот
прибор предсказывает за 15 часов.
ГЛАЗА ПАРОХОДА
И. МЕЛЬНИКОВ Рис. М. САЛТЫКОВА
Наш пароход полным ходом шёл из
Одессы в пролив Босфор. Вот-вот должны
показаться турецкие берега. И вдруг туман.
Как белый занавес опустился и скрыл от
глаз и море, и небо, и пароход. Где-то ря-
дом вода шумит, голоса чьи-то слышатся,
а я ничего не вижу. Стою на палубе, как
в молоке. «Ну, — думаю, — сейчас ход
сбавим, а то и вовсе остановимся, чтобы
туман переждать». Стал я к машине при-
слушиваться. Жду, когда она затихать нач-
нёт. Жду минуту, жду другую, а машина и
не думает останавливаться. Колотит себе
и колотит. По-прежнему полным ходом
идём.
Тут я встревожился не на шутку. Берег
близко, пролив, а мы в эдаком туманище
полным ходом. Так и до беды недалеко. На-
летим в тумане на что-нибудь. А капитан
что же? Или тумана не видит? Эх, подни-
мусь-ка я в рулевую рубку. Уж не случи-
лось ли там чего?
Но в рулевой рубке было тихо и спокой-
но. Рулевой за штурвалом стоит. Штурман
над картой склонился с циркулем, а капи-
тан... капитан в какой-то ящик смотрит не
отрываясь. От ящика провода электриче-
ские отходят. Лампочки горят на нём раз-
ноцветные, помигивают. Ручки всякие, вы-
ключатели. Я такой ящик в первый раз
вижу.
Тут капитан увидел меня и говорит:
— Хочешь на турецкий берег посмотреть?
Смеётся капитан надо мной, что ли?
Какой берег? Туман ведь! Капитан взял
меня за руку, подвёл к ящику и говорит:
— Вот сюда смотри. Вот.
Нагнулся я, вижу экран, как у телевизо-
ра, только круглый. А на экране... берег
светится. Грядкой извилистой вытянулся
берег. Ярко светится. Все мысочки, все по-
вороты, как на карте видно. Пригляделся
я и в середине берега проход увидел. Я сра-
зу догадался: это пролив Босфор, вход в
него.
— Ну как? — спрашивает капитан.
— Вижу, всё вижу. И берег и пролив ви-
жу, — ответил я радостно.
— А пароходы видишь? — снова спросил
капитан.
— Нет, — говорю, — пароходов не ви-
дать. Вот только впереди три белых пят-
нышка светятся.
— Так эти пятнышки и есть парохо-
ды, — сказал капитан.
— А чем он видит, этот... ящик-то?
— Этот ящик, — говорит капитан, —
прибор специальный. Радиолокатор назы-
вается. А видит радиолокатор с помощью
радиоволн. С антенны нашего парохода
мы направляем радиоволны на берег. Дой-
дут радиоволны до берега, оттолкнутся от
него и обратно к нам, на антенну вернутся.
А с антенны — по проводам и на экран.
И всё, от чего отталкивались радиоволны,
всё на экране видно. Лодку маленькую и ту
увидим.
Я вышел из рулевой рубки. Туман ещё
гуще. Но теперь я не боялся его. Я знал:
у парохода есть глаза. Глаза, которые ви-
дят и в тумане, и ночью, и в снежную бурю.
МУРЕНА
Когда я плавал на рыболовном траулере,
я любил смотреть, как поднимают из океа-
на трал с рыбой. Всегда интересно посмот-
реть, сколько поймали рыбы — много или
мало. А ещё интересней увидеть, не при-
нёс ли трал со дна океана какую-нибудь
диковину. Рыбину необыкновенную, или,
может быть, даже какое-нибудь чудище не-
известное.
Но чудища я так и не дождался. А вот
с рыбиной диковинной встретился. Да так,
что встречу эту на всю жизнь запомнил.
Рыбачили мы в тот раз в Атлантическом
океане. Вдоль африканских берегов плава-
ли. Сардину промышляли. Однажды подня-
ли трал, а в нём ни одной рыбёшки. Лишь
тина да водоросли. Целую кучу на палубу
вытряхнули. Ворчат рыбаки, ругаются —
только трал засорили зря. Рыбаки ворчат,
а мне всё равно интересно. А что, если в ти-
не спрятался кто-нибудь? Притаился. А ну,
попробую палкой поковырять. Только я об
этом подумал, как вдруг, вижу, из кучи во-
дорослей выползает что-то. Змея — не
змея. Рыба — не рыба. Длинная, метра два
будет. Без чешуи, голая. Кожа жёлтая, а на
коже — пятна коричневые. Выползла. Ле-
жит на палубе как кишка пожарная, хво-
стом шевелит. Голова страшная. Рот зубами
усыпан. А посередине рта большой зуб
торчит, острый, как пика. Я такой рыбы
никогда не видел. Народу сбежалось много.
Окружили рыбу, шумят, гадают, что это за
диковина такая?
— Да это змея морская!
— Не змея это — рыба.
— Надо капитана спросить, он знает.
Кто-то побежал за капитаном, а я решил
в это время пугнуть рыбу, что она делать
будет. Вышел я вперёд и давай перед её
глазами сапогом двигать. Рыба лежит,
не шелохнётся. Испугалась, видно. Осмелел
я тогда, ещё ближе подошёл к ней.
Вдруг, слышу, капитан кричит:
— Стой! Не подходи! Это мурена!
Но я не успел отбежать. Мурена взмет-
нулась как молния. Встала на хвост и в
одно мгновенье вцепилась зубами мне в но-
гу. Все шарахнулись в сторону. А я от стра-
ха ног сдвинуть не могу. Один капитан не
растерялся. Схватил он палку, стукнул му-
рену по голове, тут она и отвалилась за-
мертво.
— Доктора! Скорее! — крикнул капитан.
Прибежал доктор. Сдернул с ноги сапог.
Ощупал мою ногу, осмотрел и сказал:
— Цела нога. Только сапог прокусила.
Доктор поднял сапог, и я увидел в голе-
нище дырку, будто кто шилом проткнул.
А капитан посмотрел на меня сердито и
говорит:
— Не будь сапога, лежать бы тебе,
приятель, в лазарете.
И тут рассказал нам капитан, что муре-
на вовсе не змея, а рыба. Она только ядо-
витая, как змея. Укусит мурена, и умереть
можно. А яд у неё в том зубе, что посере-
дине рта торчит, как пика.
Услышав такое, все в один голос закри-
чали:
— Выбросить её скорее!
— За борт её!
Тогда капитан поднял руку — тише, мол,
и говорит:
— Зачем за борт? Мы из мурены уху
сварим. А ну, дядя Жора, тащи её на
камбуз!
На ужин он угостил всех ухой из мурены.
До чего же хороша была уха! Просто объ-
еденье!
23
ПУТЕШЕСТВИЕ МУРЗИЛКИ ПОД ВОДОЙ
Однажды поплыл Мурзилка к своему
домику-батискафу под водой. Хотите уз-
нать, какие с ним произошли происшест-
вия? Тогда возьмите каждый по пугови-
це и вертушку, которая у вас осталась от
прошлой игры. И отправляйтесь вместе
с Мурзилкой. Только помните:
1. Попал на жёлтый кружок — пропусти
ход, остановка: засмотрелся на раковину,
спас рыбу от осьминога, сфотографиро-
вал морскую звезду, осмотрел затонув-
ший корабль, нарвал красивых водорос-
лей.
2. Попал на красный кружок — сокра-
Рис. Л. СЕРГЕЕВА
тил путь: дельфин спас от акулы, прока-
тился на морской черепахе, всплыл, чтобы
рассмотреть таинственный предмет, пой-
мал морского конька.
3. Попал на чёрный кружок — возвра-
щайся назад: испугался акулы, поплыл за
подводным ружьём, чтобы подстрелить
рыбу-пилу, кончился воздух, вернулся
в лодку заменить баллоны, забыл фотоап-
парат.
4. Попал на кружок 14, значит на пути
препятствие — подводная скала. Нужно
обойти. Кто первый доплывёт до батиска-
фа, тот и выиграл.
ВикТоринЯ морских
СЛЕДОПЫТОВ^
Рис. Э. БЕНЬЯМИНСОНА,
Б. КЫШТЫМОВА
В этой викторине мы вместо пяти вопро-
сов печатаем пятнадцать ответов. Каждо-
му морскому выражению дано три объяс-
нения, но правильное из них всегда толь-
ко одно. Найдите его.
Бите склянки»
Разбить стеклянную посуду на судне. От-
метить колокольным боем время. Уронить
очки на палубу.
Плыть вплотную к берегу. Лежать на
животе у моря. Привязать корабль накреп-
ко к причалу.
4
-ЯКРРЬ
Возвращать якорь, взятый взаймы. Ме-
няться якорями. Становиться на якорь.
* -
РАЗМЕСТИ
сит
ь в пух и прах. Рас-
____— .._ палубе. Порвать цепь
в мелкие клочья.
Искрошить мачту топором. Уложить мач-
ту на дно шлюпки. Вырубить в лесу дере-
во для мачты.
ПРАВИЛЬНЫЕ
ОТВЕТЫ
1. Бить склянки — отмечать колоколь-
ным боем судовое время.
2. Прижиматься к берегу — плыть
вплотную к берегу.
ИМИН
О
3. Отдавать якорь — становиться на
якорь.
4. Разнести якорцепь — расстелить её
на палубе для чистки или покраски.
5. Срубить мачту — ослабить её креп-
ления, вынуть мачту из гнезда и уложить
на дно шлюпки.
ОКЕАН-
ОКЕАНИЩЕ
Л. ПЕШКОВА
Несколько лет назад была поймана элек-
трическая рыба. Это было диковинное су-
щество. Учёные хорошо знали свойство
многих рыб испускать электрические заря-
ды, но у этой на голове красовался неви-
данный «прожектор». Она «включала» его,
как только выходила на охоту. Под «про-
жектором» торчал крючок — нарост,
которым хищница цепляла добычу. Жи-
ла эта рыба на глубине одиннадцати
километров — в самом глубоком месте
океана...
Сколько удивительных загадок таит в се-
бе море! Чтобы разгадать их, человек
Рис. Н. УСТИНОВА,
В. ЧИЖИКОВА
должен был войти в его глубины.
И он вошёл. Акваланг, водолаз-
ный скафандр, подводная лодка,
гидростат, батисфера, батискаф
дали возможность наблюдать
жизнь моря. И человек понял,
что океан, занимающий две тре-
ти нашей планеты, неисчерпаемо
богат.
Попробуем представить океан
будущего — океан, который при-
носит свои дары людям, сумев-
шим открыть путь к его кладо-
вым.
БУЛЫЖНАЯ МОСТОВАЯ
ПОД ВОДОЙ
На дне моря стоит металлический дом.
Из открытого люка выплывают несколько
человек в скафандрах. Вот они уже мед-
ленно движутся по дну. Мощные фонари
на шлемах освещают путь. Пучеглазые ры-
бы, мягко шевеля плавниками,
долго сопровождают новых оби-
тателей моря — подводных гео-
логов.
Такой лаборатории, спрятан-
ной очень глубоко под водой,
ещё нет, но она непременно бу-
дет. И подводные роботы ста-
нут добывать полезные ископае-
мые, открытые геологами.
Во время плавания «Витязя»,
советского научного корабля, учё-
ные сфотографировали дно Ти-
хого океана. Снимки показали,
что оно будто выстлано булыж-
ной мостовой. На тысячи кило-
метров тянутся эти коричнево-
чёрные мостовые. И в каждом
булыжнике много железа и мар-
ганца — металлов, которые очень
нужны, чтобы делать машины и
станки. Миллиарды тонн руды
хранят воды океана — они ждут
человека.
ДЕЛЬФИН ПАСЁТ КИТОВ
Над лёгкой рябью волн поднялся фон-
танчик. За ним другой, третий, четвёртый...
Вдруг один резко отделился от всех и
вспыхнул на солнце далеко в стороне.
И тут же метнулось к нему серое, похожее
на торпеду тело. Не прошло и нескольких
минут, как сбежавший фонтанчик был воз-
вращён к остальным. Загадочная картинка,
правда? Но, может быть, когда-нибудь мы
увидим, как дельфин-касатка пасёт стадо
голубых китов. Да, да, пасёт, охраняет, как
охраняет собака стадо овец. Дельфины
очень понятливые существа. А голубые
киты вполне заслуживают «пастухов»: чуть
ли не каждый день голубой кит прибавля-
ет в весе по 90 килограммов! И мясо, и
жир, и китовый ус — всё идёт в промыш-
ленность.
ПЛАТЬЕ ИЗ ВОДОРОСЛЕЙ
Дно моря — настоящие джунгли. Водо-
росли, водоросли, водоросли... Сквозь за-
росли движется машина. У неё широкие
гусеницы и по бокам огромные ножи. Ма-
шина идёт ровно, не проваливаясь в мяг-
кий песок, по обе стороны её ложатся ров-
ными рядами скошенные водоросли. По-
том подводные грабли соберут их, а длин-
ные механические руки поднимут на по-
верхность. Работу машин видит на экране
телевизора оператор — он управляет ими
с борта большого судна. Урожай с подвод-
ных лугов ляжет в трюмы этого судна, и
оно помчится к берегу, торопясь доставить
водоросли на фабрику.
Из морской капусты там приготовят неж-
ный салат, из морской травы сделают кра-
сивые и прочные ткани для платьев, из ан-
фельции — есть такая красная водо-
росль — получат агар-агар — вещество,
без которого не приготовишь ни мармела-
да, ни пастилы, ни мороженого.
Пройдёт немного времени, и подводные
луга станут для нас так же привычны, как
луга земные.
ТОК ИЗ МОРЯ
Волны во время шторма, волны, когда
море сравнительно спокойно, волны при-
ливов и отливов — трудно представить
себе море без волн. Сколько энергии та-
ится в этом вечном движении моря! Учё-
28
ные решили: морскую волну можно заста-
вить вращать турбины гидростанций.
И прежде всего надо дать работу волнам
прилива и отлива — хватит бездельничать!
Ведь эти волны приходят всегда в точно на-
значенный час; «виновато» в том близкое
соседство Луны и притягивающая сила ог-
ромного Солнца.
Электрический ток, рождённый морской
волной, придёт на заводы, железные доро-
ги и в дома приморских городов.
МЕДУЗА КОПИТ ОЛОВО
В синей бухте, огороженной от моря
нейлоновой сеткой, колышутся длинные
ленты водорослей, плавают прозрачные
зонтики медуз, ползают морские черви —
голотурии, похожие на огурцы, усаженные
колючками. Это питомник растений и жи-
вотных — «металлургов».
Исследователи открыли один удивитель-
ный секрет обитателей океана. Морская во-
да — не простая вода. В ней есть и золо-
то, и серебро, и йод. Но эти вещества труд-
но «поймать», потому что они рассеяны.
А некоторые животные и растения, погло-
щая воду, словно копилки, собирают их.
Водоросли ламинарии копят алюминий,
медузы — цинк, олово и свинец, а мор-
ские огурцы — ванадий. Почему бы в бу-
дущем, подумали учёные, не «выращи-
вать» эти металлы под присмотром чело-
века?
В. БЕРЕСТОВ
Спасибо тебе,
Крокодил надувной,
За то, что ты лопнул
В воде подо мной!
Но вместо того
Чтобы крикнуть: «Тону!»,
Я взял и руками
Раздвинул волну,
Ударил её,
И ногами забил,
И воду локтями
Толкнуть не забыл.
Теперь никакой
Крокодил надувной
Не может уже
Подшутить надо мной.
Рис. Л. ТОКМАКОВА
30
Цена 10 коп.
Индекс 70553
Рис. А. ПЛАКСИНА
МУРЗИЛКА
Nn 7 Журная ЦК ВЛКСМ и ЦЕНТРАЛ! ЛОГО СОВЕТ* ВСЕСОЮЗНОЙ ИЮЛЬ
. I ПИОНЕРСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ имени В. И. ЛЕНИН* ДЛЯ ОКТЯБРЯТ 19 6 8
МАЛИНОВЫЕ
ГОРЫ
ишёл я в лес, где сладко пням
киём и ночью спится,
1риказал всем муравьям
медленно явиться.
Зросив все дела свои,
мне явились муравьи,
вот с берёзового пня
ичу, как будто с вышки:
Набрать малины для меня
лжны вы, муравьишки.
Лжны набрать малины в срок. —
домолчав немножко,
— Вот этот кузовок
>то вот лукошко.
>ять я время не хочу,
дело, муравьишки!
то ногами растопчу
>аши все домишки! —
ют из-за высоких пней
сной дремучей чащи,
Тужась, каждый муравей
ягоде мне тащит.
Едва я оглянуться смог
И постоять немножко,
Стал полон ягод кузовок
И не поднять лукошка.
Уже домой идти пора,
Да вот без передышки
Всё носят мне из-за бугра
Малину муравьишки.
— Ну, хватит, хватит вам! — кричу,
Кричу им очень строго. —
Я сразу всю не утащу,
Малины слишком много! —
Они ж не слушают меня.
В тиши лесного бора
Растут, растут средь бела дня
Малиновые горы.
В малине я совсем увяз.
Стою, роняя слёзы.
Что делать мне, могучий вяз,
Что делать мне, берёзы?
Я приуныл, я сник совсем.
Ах, как всё вышло скверно!
Пока малину всю не съем,
Не выбраться, наверно!
Г. ЛАДОНЩИКОВ
Сценка в одн
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Боря — 10 лет.
Артёмка — 8 лет.
Мама.
Витя 1
Коля! одноклассники Бори.
Комната. Посреди комнаты стол, завален-
ный учебниками и тетрадками. Мама что-
то шьёт у окна. Боря на табуретке пилит
доску. Артёмка поддерживает доску за
другой конец.
БОРЯ.
Стенка нам ещё одна
Для скворечника нужна.
АРТЕМКА.
И одна доска для крыши.
БОРЯ.
Не качай ты!
Рис. В. ПЕРЦОВА
м действии
МАМА.
Боря, тише!
Ребята работают молча. Боря останавли-
вается, вытирает рукавом лоб.
АРТЕМКА.
Тяжело тебе?
БОРЯ.
Конечно!
Но я сделаю скворечню!
Не скворечню, а дворец!
АРТЁМКА (радостно).
В нём тогда любой скворец
Поселиться будет рад!
МАМА.
Ну, а фотоаппарат,
Боря, ты совсем забросил?
Посмотрела в окно, пошла к двери.
АРТЕМКА (Боре).
Витя с Колей к нам идут.
БОРЯ.
Он! Они ведь снимки спросят?
Пусть немного подождут!
Слышится стук в дверь. Боря прячется за
МАМА (открывает дверь).
Можно, можно, проходите!
ВИТЯ (входя).
Здрасьте!
КОЛЯ (входя следом).
Вы нас извините...
Витя и Коля ищут глазами Борю, но не на-
ходят. Обращаются к Артёмке.
ВИТЯ и КОЛЯ (вместе).
Боря нам сказал, что снимки...
Мама уходит.
АРТЕМКА (перебивая).
Снимки? Снимки не готовы!
КОЛЯ (укоризненно).
Вот болтун!
БОРЯ (вылезая из-за стола, в сто-
рону Артёмки).
А что вы с ним-то?
(Коле.)
Это ж я давал вам слово.
КОЛЯ.
Ты, конечно, мне и Вите.
БОРЯ.
Вот достану проявитель
И отшлёпаю в момент.
ВИТЯ и КОЛЯ (вместе).
Ну, тогда вопросов нет,
Обещаешь — подождём.
КОЛЯ.
Ну, пошли, Витёк?
ВИТЯ.
Пойдём!
Коля и Витя подают Боре руки, прощают-
ся, уходят. В комнату возвращается мама.
АРТЁМКА (Боре).
Обещал, так напечатай!
БОРЯ.
Нет, не хочется мне что-то.
У меня теперь без фото
Край работы непочатый.
Боря быстро выбегает из комнаты и вскоре
возвращается с раздутым портфелем. Ста-
вит портфель на стол, достаёт из него ра-
диодетали, называет их и с важным видом
кладёт на стол.
Лампа, дроссель, конденсатор,
Курбель, штекер, трансформатор...
Буду делать радиолу.
Смастерю её и в школу
Отнесу...
Смотри, Артёмка!
Целый склад!
МАМА.
Зачем так громко?
БОРЯ.
У меня идея есть!
МАМА.
У тебя идей не счесть,
Только дела что-то мало.
БОРЯ.
Если б ты идею знала,
Назвала бы молодцом.
АРТЁМКА.
Как же домик для скворцов?
БОРЯ.
Это после!
АРТЁМКА.
Нет, Борис,
За два дела не берись!
БОРЯ (пренебрежительно).
Птичий домик — ерунда!
Радиола — это да!
Я уже продумал схему.
Берёт большой лист бумаги, кладёт его на
стол, принимается чертить.
Значит, тут поставлю клемму,
Тут катушку!..
Где же дроссель?..
АРТЁМКА.
А скворечню, Боря, бросил?
БОРЯ (покровительственно).
Чудачок ты!
АРТЕМКА.
Сам чудак!
Разве можно делать так?
Взялся — сделай до конца!
Боря отмахнулся. Артёмка огорчён.
Не видать скворцам дворца!
БОРЯ (ласково).
Брось, браток, и ты гнилушки,
Ведь скворечники — игрушки!
Вот я схему начерчу!..
Хочешь вместе?
АРТЕМКА.
Не хочу!
Артёмка берёт инструмент и принимается
сам доделывать скворечник. Боря торопливо
чертит схему, стирает, снова чертит. Мама
шьёт, посматривая то на одного, то на дру-
гого сына.
БОРЯ.
Что же, справлюсь и один!
МАМА.
Вряд ли!
АРТЁМКА.
Вряд ли!
БОРЯ (решительно).
Поглядим!
АРТЕМКА (старательно работая,
Как-то вечером с работы
По дорожке полевой
6
Шёл, насвистывая что-то,
Муравейка удалой...
БОРЯ (с к л о н и в ш и с ь н а д б у м а г о й).
Тут земля, а тут антенна...
Так! Добавим проводок...
(Хватается за голову.)
Ох, и путаная ж схема!..
МАМА (Артёмке).
Что же дальше? Пой, сынок!
АРТЕМКА.
Муравей без передышки
Отмерял за шагом шаг.
На плече кусочек шишки
Нёс он к дому не спеша.
Жук-задира под ромашкой
Повстречался муравью.
— Ты куда ползёшь, мурашка?
Стоп! Назад! А то побью!..
Боря прислушивается к песне, перевёртыва-
ет бумагу на другую сторону.
БОРЯ.
Лучше волка и лису я
Вместо схемы нарисую.
Схему после начерчу.
Принимается размашисто рисовать.
Быть художником хочу!
МАМА (Боре).
Стать серьёзнее пора.
БОРЯ (задумчиво).
Так, тут ёлка, тут нора,
Тут ромашка, два пенька...
МАМА.
Хватит, Боря!
БОРЯ (рассеянно).
А жука
Из травы не будет видно...
МАМА.
Боря, как тебе не стыдно?
Не даёшь закончить песню!
БОРЯ.
Рисовать-то интересней.
Я ведь, если захочу...
МАМА (строго).
Помолчи!
БОРЯ.
Уже молчу.
АРТЕМКА (поёт, забивая гвозди).
— Я иду к своим братишкам, —
Муравейка отвечал
И кусок еловой шишки
Осторожно снял с плеча. —
Что ты, жук, жужжишь так грозно,
Я ж всё время тут хожу!
— Удирай, пока не поздно!
Прожужжал сердито жук
И схватил его, но тут же
Муравейка дал отпор...
Полетел задира в лужу
И сидит там до сих пор.
Вот и всё.
БОРЯ (Артёмке).
Противный тип
Этот жук.
Я лучше гриб
Нарисую у норы.
Нет, пожалуй, для игры
Я из всей бумаги этой
Понаделаю билетов.
МАМА (Боре).
Ты плохой хозяин слова...
АРТЕМКА (приподнимая сквореч-
н и к).
Поглядите, всё готово!
МАМА (Артёмке).
Молодец!
БОРЯ (недовольно осматривая
скворечник).
Ну, что за дом?
И шмеля не будет в нём.
Разве строят так скворечни?
Я бы сделал — так навечно!
АРТЁМКА.
Языком!
БОРЯ.
Руками тоже.
МАМА.
Не похоже!
АРТЁМКА.
Не похоже!
БОРЯ (подскакивает к Артём
кулаками).
Не забудь, что ты моложе,
И учить меня не смей!
А не то!..
АРТЕМКА (спокойно).
Ну что же, бей!
МАМА (разнимая ребят):
Это что ещё такое?
Разве спор решают боем?
Надо делом доказать!
БОРЯ.
Докажу!
МАМА.
Мы будем ждать.
АРТЕМКА (недоверчиво).
Слово даст он, а на деле —
По семь пятниц на неделе!
БОРЯ (уверенно).
Докажу!
АРТЁМКА.
Я буду рад.
Ты мне всё же старший брат.
Э. МОШКОВСКАЯ
КТО НЕ СПИТ
Спят прилежные пятёрки,
безмятежные четвёрки...
Спит журнал,
зевает тройка,
спать и двойке хочется!
Где-то двоечник один
не уснёт... ворочается...
КОМАР
Сказал Я страдаю,
комар: нету сил —
— Какой меня кто-то
кошмар! укусил!
Рис. Л. СЕРГЕЕВА
НЕ БУДУ
БОЯТЬСЯ!
Страшно в лесу.
А если — в грозу?
А в тёмные ночи?
Страшно
очень.
И есть там медведь,
и медведица есть,
и волки даже!
А заяц —
как же?
А заяц живёт —
и ничего!
И ёжик живёт,
и детки его,
и бегают детки, резвятся!
И я
не буду бояться.
Владислав БАХРЕВСКИЙ Рас. Н. Ц.ЕЙТЛИНА
СКАЗКА О ПИЧВУЧИНЕ
Ты не знаешь Пичвучина? Жаль. Пичву-
чин мудрый и добрый. Он может отвести
любую беду.
Впрочем, это не удивительно, что ты ещё
не знаком с Пичвучином.
Он живёт на Чукотке. В стране снегов,
ледовитых морей, в стране великой поляр-
ной ночи и великого полярного дня.
Я расскажу тебе о нём, и вы, конечно,
подружитесь.
Пичвучин владеет удивительной силой!
Он ловит в море китов и одной рукой вы-
брасывает их на берег. Он тормошит медве-
дей так же, как мы тормошим щенят. А ро-
стом Пичвучин с напёрсток.
И у него есть враги. Он боится мышей и
маленьких рыб. Когда мышь, даже самая
глупая, не мышь, а мышь-ребёнок, выходит
из норы, Пичвучин дрожит от страха и пла-
Носит Пичвучин кухлянку из шкуры со-
баки, такой маленькой собаки, какую мы ни
разу не видели. На ногах у Пичвучина тор-
баса из нерпы. Из такой маленькой нерпы,
какую не убил ни один охотник, даже самый
зоркий. Шапка у Пичвучина соболиная. Из
такого маленького соболя, какого никто ни-
когда не увидит.
У Пичвучина много забот, поэтому он по-
долгу плавает по морям и много ходит по
земле. Но встретить его трудно. И когда
вдруг случается доброе дело, никто не вспо-
минает о Пичвучине. Да ведь как догада-
ешься, что это доброе дело сделал Пичву-
чин, что это он приходил к тебе в дом? По
следам? Но следы у Пичвучина такие же,
как у мышей.
А теперь я расскажу про чукчу Онно, ко-
торый был знаком с Пичвучином.
онно
В стойбище ни один мальчик, ни одна де-
вочка не болели так много, как Онно. Он
был слабее тех, кто был моложе его. Когда
начался голод, когда все люди племени взя-
ли оружие и ушли искать пищу, для Онно
не нашлось даже палки. Его оставили в
стойбище одного. Он выполз из яранги,
чтобы умереть, глядя на солнце. И вдруг...
Мимо пробегал мышонок. Онно махнул в
его сторону кулачком, попал — и убил.
— Спасибо тебе, Онно, — услышал он
голос. — Ты спас мне жизнь! Мышонок
чуть не загрыз меня.
Это был Пичвучин.
— Вот тебе, Онно, копьё и лук. Ты бу-
дешь теперь великим охотником.
Перед Онно появились крошечное копьё
и маленький лук.
«Разве можно игрушкой убить настояще-
го зверя?» — подумал Онно, а спросить
было не у кого. Пичвучин исчез.
Онно взял лук и пополз к морю. Там он
сел у воды и пустил стрелу в волны, просто
так. Но вода всколыхнулась вдруг, и на бе-
рег выскочил кит. Он ударил раз-другой
хвостом и затих.
Когда пришли люди племени, Онно спал.
Он был сыт и счастлив. Люди обрадовались
киту, насытились и стали петь и плясать.
Онно проснулся и сказал:
— Это я убил кита.
Все засмеялись и прогнали Онно. Его ме-
сто было с малышами, а не с охотниками.
Онно обиделся и ушёл в лес. Скоро он вер-
нулся к большому костру и сказал:
— Пойдите в лес, я убил двух медведей.
Онно хотели побить за бахвальство, но
старейшина остановил мужчин:
— Пусть самый быстрый сбегает и по-
смотрит, правду ли говорит мальчик.
Онно сказал правду. И охотники посади-
ли его между собой на почётное место.
ПИЧВУЧИН И ДУХИ
Хорошо жилось народу Онно; Мальчик ни-
когда не возвращался с охоты без добычи.
И вдруг вся дичь исчезла. Стало голодно
в стойбище.
Узнал про это Пичвучин, догадался, в
чём дело. Пошёл в гости к лесным духам.
За глухими лесами, на широкой поля-
не сидели два пня. Один толстый, другой
тощий. На толстом — сорок шуб из разной
коры, на тощем — ничего, голый, будто ка-
мушек. Пни играли в кости. Толстый пень
выигрывал и хохотал. От его хохота зайцы
падали замертво. Так им было страшно.
Тощий проигрывал и плакал. От его плача
волки выли. Тощий пень проиграл всех сво-
их оленей, всех больших зверей и всех ма-
лых. Оттого-то и опустели леса, в которых
охотился Онно. Проигрывать тощему пню
было уже нечего, и теперь лесные духи
играли на щелчки. Толстый щёлкал тонко-
го по лысине, и на лысине у тощего вырас-
тал огромный деревянный гриб.
Поздоровался Пичвучин с лесными духа-
ми и говорит толстому пню:
— Давай-ка я с тобой сыграю.
— А что ты ставишь?
— Сто китов.
— Куда они мне в лесу-то! Да уж всё
равно, играть так играть.
Метнул Пичвучин кости раз, метнул дру-
гой, третий, выиграл всех оленей, всех боль-
ших и малых зверушек. Вернул их тощему
и прогнал его домой. А тот и радёшенек!
Поскакал в родные края без оглядки.
Проснулся утром Онно, а в лесу больших
зверей много, а зверушек видимо-невидимо.
БОЛЕЗНЬ ОННО
Загордился Онно, задрал нос к небу.
— Захочу, — говорит старикам, — весь
народ досыта накормлю, захочу — с голо-
ду все помрёте.
Старики промолчали, а старейшина ска-
— Нехорошо, когда человек сам себя
над всеми возвысил.
— А что бы вы без меня делали?—крик-
нул Онно.
Сел он на высокую сопку и стал пускать
стрелы в лес, в море и в небо. Каждая стре-
ла находила цель. Каждая стрела убивала
то кита, то ворона, то горностай ку.
Взмолились люди:
— Не убивай, Онно, зверей, рыб и птиц!
Нам не съесть всего сегодня, но оставь нам
на завтра.
— Я хочу. Я стреляю, — ответил Онно.
Взмолились старики:
— Пощади зверей, Онно! Пощади нас!
Если ты убьёшь всех животных, погибнут
и люди.
— Хорошо, — сказал Онно, — пусть при-
дёт старейшина и поклонится мне в ноги.
Старик приплёлся на сопку и, плача, по-
клонился мальчишке.
— Смотри же, я пускаю последнюю
стрелу!
Онно выстрелил в небо, но стрела едва
взлетела, словно стрелял Онно из игрушеч-
ного лука. Волшебная сила пропала, стал
Онно обыкновенным мальчишкой.
ОННО ЗОВЁТ ПИЧВУЧИНА
Однажды сидел он на высокой сопке, пе-
чально смотрел на море и звал Пичвучина.
А Пичвучин не отзывался. Онно решил сде-
лать для него доброе дело. Он спустился
к ярангам, взял клетку и наловил мышей.
Он поймал сто мышей, им было тесно
в клетке. Они жалобно пищали, а Онно ра-
довался. Ему казалось, что он угодил Пич-
вучину, и громко звал его. И вдруг дверца
отворилась, и мыши выскочили на свободу.
Рассердился Онно, раскричался, но никого
вокруг не 'ыло, некого было винить. И до-
гадался Онно, что это Пичвучин был здесь,
что это он отворил дверцу клетки.
Мальчик встал на колени и долго рас-
сматривал следы. Но что можно понять, ес-
ли в клетке было целых сто мышей, если
следы Пичвучина похожи на мышиные как
две капли воды?
НАД КЕМ ЛУЧШЕ
СМЕЯТЬСЯ
Л. СЕРГЕЕВ Рис. А. ЕЛИСЕЕВА.
М. СКОБЕЛЕВА
Однажды я заметил, что я не про-
сто говорю, но ещё и говорю смешно.
Я заметил, что я очень остроумный.
И тогда я начал говорить сплошны-
ми шуточками. А если говорил не я,
а кто-нибудь другой, я всё время
вставлял в разговор всякие смешные
словечки.
Особенно остроумным я был
с приятелями. Я постоянно над ними
подтрунивал и ехидно подсмеивался.
У моих приятелей была масса недо-
статков. Например, я выходил во
двор, а там Женька учится кататься
на велосипеде. Глаза вытаращил, но-
ги в разные стороны. Как каракати-
ца! Ну как тут не засмеяться! И я на-
чинал хохотать. Или как-то я играл
с Володькой в футбол, а он раз — и
попал мячом в свою бабушку. Я сме-
ялся до слёз! И так всё время.
Ну и чудаки были мои приятели!
С ними можно было умереть от
смеха. Каждый раз, когда мне хоте-
лось посмеяться, я выходил во двор,
наблюдал за ними и хохотал до ко-
ликов в животе.
Как-то я сказал отцу:
— Женька дуралей! Выменял у не-
го цветные карандаши за какой-то
ножик!
— Да? — удивился отец. — А я
сейчас иду через двор, а твой Женька
говорит какому-то мальчишке про те-
бя: «Егор осёл! Обменял такой ножик
на карандаши!» Вот так-то!
Я обиделся и хотел уйти, но отец
остановил меня.
— Ты любишь смеяться над дру-
гими, а когда над тобой смеются, не
любишь. Это никуда не годится.
Знаешь, над кем смеяться интерес-
нее всего?
— Над кем? — спросил я.
— Над собой! Смотри на себя как
бы со стороны, увидишь в себе много
смешного.
На другой день вдруг ни с того ни
с сего мне захотелось досмеяться.
Но я не пошёл во двор, а поступил
так, как советовал отец. Стал смот-
реть на себя как бы со стороны.
Смотрел, смотрел, но ничего смешно-
го не увидел. Я даже заглянул в зер-
кало, но всё равно не засмеялся.
И вдруг я вспомнил, как прошлым
летом на даче сидел и сбивал сосед-
ские яблоки, которые свешивались в
наш сад. А для виду между кустов я
постелил одеяло, как будто пригото-
вился загорать.
«Хорошо, — думал я. — Сижу се-
бе в кустах. Все думают, я загораю.
А я сейчас набью полную рубашку
яблок и удеру». Так я сидел, сбивал
и думал, как здорово провёл сосе-
дей. И вдруг увидел по ту сторону из-
городи мальчишку. Он рвал нашу ма-
лину. Мальчишка подмигнул мне и
сказал:
— Зря сбиваешь! Они ещё незре-
лые! А вот малина как раз поспела!
Сказал и опрокинул в рот целую
горсть. У меня даже слюнки потекли.
Я вспомнил свой жалкий вид, в ру-
бахе, полной кислых, незрелых яб-
лок, и мне стало ужасно смешно. По-
том я вспомнил, как выбрасывал яб-
локи и как мальчишка хихикал.
И как, скатывая одеяло, я услышал
над собой голос соседки:
— Кто же загорает в рубашке?
Чем больше я вспоминал, тем силь-
нее смеялся. Я смеялся так, что при-
бежали соседи.
— Кто тебя рассмешил? — спро-
сили они. — Над кем ты смеёшься?
— Над собой! — еле выдавил я и
засмеялся ещё громче.
НАШИ ЛЮБИМЫЕ ХУДОЖНИКИ
Мне грустно. Я лежу больной
Вот новый катер заводной.
А в деревне — лошади.
Папа мне купил тягач,
Кран игрушечный и мяч.
А в деревне — лошади.
Мне грустно. Я лежу больной.
Вот вертолётик жестяной.
АНДРЕЙ АНДРЕЕВИЧ
БРЕЙ
А в деревне — лошади.
Как пятница долго тянется!
Я не играю. Жду.
Он мне сказал: «В пятницу
Я непременно приду».
И вот уже очень поздно,
И мама велела спать.
Но он же совсем взрослый,
Не мог он неправду сказать!
Рисую я для детей очень давно и нари-
совал много книг и диафильмов. В рисун-
ках я стараюсь передать красоту приро-
ды. В природе всё бесконечно сложно и
удивительно красиво. Осенний лес, иней на
ветвях зимой, гроздья рябины на голых
деревьях в заснеженном лесу. Когда у нас
уже холодно и сыро, на юге ещё тепло.
Высокие платаны стоят совсем золотые,
листва у ореховых деревьев коричневая,
у акаций жёлтая, а мадрач ярко-красный,
вроде нашей осинки. Листья хурмы обле-
тели, на кончике каждой ветки висит зо-
лотой шар. На берегу моря тепло, люди
купаются и загорают, а на горах лежит
снег. Лето, осень и зима одновременно,
как в сказке.
Солнце садится в море по-разному. Ино-
гда оно бывает розовым шаром, иногда
сквозь облака проступают оранжевые лом-
тики, иногда, приближаясь к горизонту,
оно становится всё краснее, небо вокруг
горит, а после захода солнца разгорается
ещё больше.
15
16
На одном волны бушуют вокруг скалы, на
другом звёзды в небе и горные вершины,
покрытые снегом, а на третьем природа
тонко нарисовала сосны: стволы, ветки,
кроны — вот бы мне так нарисовать! Но,
пожалуй, удивительней всего корни деревь-
ев, коряжки. Я их собираю и обрабатываю.
С одинаковым интересом я рисую и пей-
заж, и животных, и детей. Художником я
решил стать ещё в детские годы и много
учился у известных мастеров рисунку, жи-
вописи и скульптуре.
РИСУНКИ А. БРЕЯ
17
Ранним июльским утром этого года в нашей столице
Софии вспыхнет огонь Девятого Всемирного фестиваля
молодёжи и студентов — праздника дружбы народов.
Из джунглей Африки и широких прерий Мексики,
с берегов синих фиордов Скандинавии и снежных гима-
лайских хребтов — более чем из 100 стран мира приле-
тят, приплывут, приедут к нам в Болгарию 15 тысяч
делегатов и 7 тысяч туристов.
Юность земли зашагает по улицам Софии с песней
Анатолия Новикова: <Детн разных народов, мы мечтою
о мире живём...» Советский композитор написал её
в 1947 году, когда молодёжь собралась на свой Первый
Всемирный фестиваль в Праге. Песню полюбили и на
каждом фестивале исполняют как гимн.
Десять дней наша страна будет молодёжной сценой
планеты. Нам покажут своё мастерство юные кинолю-
бители и артисты, музыканты и филателисты, спортс-
мены, охотники и рыболовы.
А на память о Болгарии и о своём участии в Девятом
Всемирном фестивале гости увезут с собой подарки на-
ших ребят.
Стоян МИХОВ
МАЛЬЧИК
И КАРАНДАШ
— Карандашик,
ты грустишь?
Был большой,
А стал малыш.
— Что ж,
зато художник мой
Был малыш,
А стал большой!
Цветан АНГЕЛОВ
ПРОСЬБА
Лето, лето, погоди, Пусть ненастье у ворот
Ясных дней не уводи! Постоит и подождёт!
В гости
К РЫБКЕ
Рыбка, рыбка,
Круглый глаз,
Рыбка, острый хвостик!
Я к тебе нырну сейчас;
Что покажешь гостю?
Покажи подводный луг.
Рощу под волною.
Рыбка, рыбка,
Добрый друг,
Поиграй со мною!
СОЛНЦЕ
Асек БОСЕВ
Видно, солнцу в небе
Весело живётся,
Раз оно не плачет,
А всегда смеётся.
На заре проснулось,
Всех опередило.
Окунулось в речку
И лицо умыло.
Полотенцем белым —
Пышным цветом вишни —
Досуха растёрлось
И взошло над крышей.
И в твоё окошко
Солнце скоро глянет.
Очень любит солнце
Тех, кто рано встанет.
ТРОЕ
На заснеженной
полянке —
Я,
Зима
И санки.
Только землю
Снег покроет —
Собираемся
Мы трое.
Веселимся на полянке —
Я,
Зима
И санки.
Перевели с болгарского
В. ВИКТОРОВ,
С. ПОГОРЕЛОВСКИЙ
Рис. Н. УСТИНОВА
19
Рас. Г. МАКАВЕЕВОЙ
Н. СЛАДКОВ
Вылупились из яйца — ни в мать, ни в
отца! Как одуванчики пушистые, клюви-
ки с гулькин нос, а ушки... под глазами!
Пальцы на лапках длинные-предлинныё:
всё время сами себе на ноги наступа-
ют и падают. Глядит вальдшнепиха
на вальдшнепят — только крылышками
разводит.
И вдруг грохот, топот и треск! Ломится
по лесу самый безобидный зверь — чело-
век. Под носом не чует, у глаза не видит,
над ухом не слышит. Того и гляди сосле-
пу-то и затопчет!
Стиснула вальдшнепиха лапками ближне-
го вальдшнепёнка, прижала к груди, взмет-
нулась с ним в воздух и по воздуху унесла.
За вторым вернулась, а никого уже нет.
Кто в траву шмыгнул — как в воду канул,
кто в листья сухие — как сквозь землю про-
валился. Хоть носами вальдшнепята и не
вышли в родителей, зато цветом точь-в-
точь: цвета листьев сухих, сухих коринок,
травинок, хвоинок. Самый глазастый яст-
реб не разглядит. Да что ястреб, родная
мать не найдёт, пока пересвистываться не
начнут!
Пересвистнулись, сбежались, к матери
под крылья спрятались и выглядывают.
Вверху листья, как сороки, лопочут. В тра-
ве солнечные зайчики ушами прядут. Комар
зундит — укусить хочет. Жабёнок лупогла-
зый под крылья к птице тычется — тоже
погреться хочет.
Чутко дремлет вальдшнепиха, а вальдш-
непята беззаботно попискивают. А кого им
бояться? Ястреб глазастый не разглядит.
Лису чутьистую мать заманит и отведёт.
А если опять человек в сапожищах — мать
кинется, схватит, к грудке прижмёт и уне-
сёт на крыльях по воздуху.
20
Н. СТАРШИНОВ
Расскажу я всё сначала.
Туча шла,и неспроста,
Словно бабушка, ворчала:
«Ишь, какая сухота!
Правда, разве это дело?
Ничего не узнаю!
Вон как речка обмелела —
По колено воробью.
От жары горит пшеница.
А ромашкам на лугу
Рис. И. ГАЛАНИНА
Каждой ночью дождик снится —
Видеть бедных не могу.
Ни гриба в лесу дремучем.
А дорога — вся в пыли...»
Тут от жалости у тучи
Даже слёзы потекли.
На луга и на дорогу,
На поля и на леса...
Понемногу, понемногу
Сильный дождик начался.
21
РЫБА-ЛЕВ
Ю. КОРИНЕЦ
Рас. А. КАНЕВСКОГО
Когда я проснулся, в палатке бы-
ло жарко и душно. Я был один. Бре-
зентовые стены светились зеленова-
тым светом. Звенели комарики.
Я сразу вылез наружу. Солнце
стояло высоко, сияя своим нестерпи-
мым венцом.
Я оглянулся, окинув глазами пус-
той берег. Он был залит солнцем и
оглушён неумолчным шумом реки.
Ни дяди, ни Порфирия, ни Чанга ни-
где не было видно.
Две обгорелые половинки сосны
были отодвинуты от костра в разные
стороны, и угли под ними потухли.
Я стал разминаться, нагибаясь и
выпрямляясь, широко расставив но-
ги. Потом я присел на камень и стал
расчёсывать руки и шею, искусанные
комарами.
«Сейчас умоюсь и посмотрю, куда
они все подевались», — подумал я.
И вдруг я увидел дядю. Он выскочил
из-за поворота реки, справа от наше-
го холма. Из-за острого мыса.
Лес подходил там к самой реке,
цепляясь корнями за валуны и за-
глядывая в воду, и дядя выскочил
из:за деревьев, как пуля! И помчал-
ся вверх по реке, налево.
Он мчался с бешеной скоростью.
Не выпуская спиннинга из рук! Один
раз он упал, но тут же вскочил, как
мячик! И опять в руках у него был
спиннинг! И опять дядя бежал, пры-
гая с камня на камень.
Я кинулся с холма наперерез дяде.
На бегу я увидел, как из-за мыса
выскочили Порфирий и Чанг и тоже
припустились за дядей.
Чанг первым догнал дядю, прыг-
нул на него, откатился и побежал
мне навстречу.
Он думал, мы с ним играем. Он
налетел на меня, и я чуть не упал.
Я помчался -дальше во весь дух,
а Чанг хватал меня сзади за штаны.
Когда я догнал дядю, он стоял не-
подвижно на камне. В левой руке он
сжимал спиннинг, а правой придер-
живал катушку. На катушке совсем
не было лески. Это я сразу заметил.
Спиннинг выгнулся дугой, и леска
уходила с последнего кольца на кон-
чике спиннинга далеко в реку. Она
гудела, как струна! А дядя стоял как
изваяние.
Он тяжело дышал. Вся куртка на
спине была мокрая от пота. И корич-
невое дядино лицо блестело от пота.
Прищуренные, окружённые морщин-
ками глаза смотрели устало и весе-
ло. Дядины руки дрожали.
— Ну?! — выдохнул, подбегая,
Порфирий.
— Стоит! — шепнул дядя.
И вдруг я увидел её — сёмгу! Она
выскочила в небо, как серебристая
сигара, на секунду замерла в возду-
22
хе и опять упала, ударив по воде
хвостом. И там взлетели серебристые
брызги.
Дядя опять побежал. И мы.
Впереди было глубокое место —
не плёс, а тёмный омут с гладкой
быстробегущей водой.
Берег над омутом поднимался от-
весной скалой. Над ней торчали по-
луголые сосны.
Дальше бежать было нельзя. Но
сёмга, к счастью, остановилась.
— Держите... меня... — сказал дя-
дя, еле переводя дух. — Крепче...
Мы с Порфирием обхватили его
с двух сторон руками.
— Под камень встала, — глухо
сказал Порфирий.
— Час вожусь, — сказал дядя.—
Всю леску смотала...
23
Он прижал спиннинг к груди.
— Теперь крутите меня, — сказал
он. — Скорей!
Порфирий перехватил леску, заце-
пил её за дядину руку, и мы стали
дядю поворачивать, наматывая на
него леску.
— Подаётся, — сказал Порфи-
рий. — Выдыхается...
Мы крутили дядю, и леска нама-
тывалась на него, врезаясь ему
в тело.
— Стой!
Сёмга опять выскочила из воды,
как свеча, далеко за омутом. Упав
в воду, она рассыпала вокруг брызги
и пену. Это была огромная сёмга,
хотя она казалась маленькой.
Через мгновение мы опять стали
вертеть дядю, как живую катушку.
Вдруг нас дёрнуло вперёд, сног-
сшибательно дёрнуло — это сёмга
взыграла из последних сил, — и
я стукнулся головой о камень.
Когда я вскочил, Порфирий и дядя
возились возле самой воды, цепля-
ясь за выступ скалы, а потом упа-
ли — только не вперёд, а назад, на
землю...
— Доннерветтер! — заорал дя-
дя. — Всё...
— Эх! — крякнул Порфирий.
Порфирий вскочил, а дядя остал-
ся лежать: он был связан по рукам
и ногам. Леска, обмотавшая дядю,
уходила в воду волнистой безжизнен-
ной петлёй.
Шипела вода под скалой, и ревел
вдалеке порог. Как будто ничего не
было.
— Ну и лев! — сказал Порфи-
рий. — Чисто лев!
— Помогите же мне! — сказал
дядя. — Доннерветтер!
Мы подскочили к нему и стали
его разматывать, подняв на ноги.
Мы вертелись, как в танце, на ма-
леньком «пятачке» песка между кам-
ней. Леска ложилась за нами на
землю аккуратными витками.
Когда мы кончили, дядя развёл
онемевшие руки. Он вытер со лба
пот и почесал кончик носа. Потом
он стал сматывать леску на кату-
шку.
Мы с Порфирием сидели на кам-
нях. И Чанг сидел на камнях.
Говорить не хотелось.
— Блесну жаль! — сказал вдруг
дядя. — Такая блесна!
— Ну, я пойду за нахлыстом, —
ответил Порфирий. — Он у меня там
остался.
Порфирий пошёл вниз по реке,
а мы с дядей — на берег, к костру.
И Чанг поплёлся за нами. Он тоже
чувствовал неладное.
— Как она всю леску смотала, —
сказал я.
— Если б не скала, — сказал дя-
дя, — я б её вытянул. Скала поме-
шала...
— Если бы не скала, — сказал
я, — было бы просто.
— Не так-то и просто, — возразил
дядя.
— Конечно, не так просто, — ска-
зал я и наклонил голову, чтобы пока-
зать шишку на затылке. — Видишь,
как я ударился?
24
— До свадьбы заживёт! — сказал
дядя.
— А я не думал, что ты так мо-
жешь бегать, — сказал я. — Сколь-
ко сёмга делает в час километров?
— Двести восемьдесят! — сказал
дядя.
— И ты бежал с такой скоростью?
— Выходит, так! — улыбнулся
дядя.
— А какие она сальто выделы-
вала!
— Она прыгает до четырёх мет-
ров, — объяснил дядя.
— А зачем это ей?
— Ей надо перепрыгивать водопа-
ды. Когда она поднимается вверх.
— А для чего она поднимается?
Просто так?
— Её гонит инстинкт, — сказал
дядя. — Она поднимается вверх, что-
бы метать икру...
— А почему она не мечет внизу?
— В верховьях чище. Там есть
укромные места. Она старается прой-
ти как можно выше и по пути пере-
прыгивает пороги.
— Удивительная рыба! — восклик-
нул я.
— Поймать сёмгу — всё равно
что убить льва! — сказал дядя.
Н. МИРОНОВ,
учитель математики
Рис. Э. БЕНЬЯМИНСОНА,
Б. КЫШТЫМОВА
За окнами шумит дождик. Всё небо затя-
нуло низкими тёмными тучами. Давно уже
начался день, а в доме как в сумерки.
В такую погоду в футбол не сыграешь, за
грибами в лес тоже не пойдёшь, даже из
дому выходить не хочется. Скучно.
Тогда я надумал пойти к Лёньке. Он
учится тоже в третьем классе, вместе со
мною, и живёт в соседней квартире.
Лёнька сидел за столом и листал отрыв-
ной календарь. Увидев меня, Лёнька ткнул
пальцем в листок календаря и сказал:
— Посмотри вот эту задачу.
Я прочитал: «Если у четырёхугольника
отрезать один угол, то сколько углов оста-
Задача показалась мне пустяковой, и я
моментально сообразил, как её решать.
— Отрезать — значит, вычесть,— рассуж-
дал я. — От четырёх углов отнять один, по-
лучится три. Такую задачу любой перво-
клашка решит.
— Я тоже так думал, — невесело прого-
ворил Лёнька. — А почему в ответе написа-
но «пятв»? Вот смотри, если не веришь, —
он перевернул несколько листков календа-
ря, и я своими глазами прочитал: «пять».
Такой несуразный ответ, ответ «курам на
смех», не мог меня смутить, и я быстро
нашёлся:
— Всё понятно. В ответе опечатка. Так
часто бывает. Ответ «три» — правильный.
— Нет, тут что-то не так, — задумался
Лёнька. — Знаешь, давай сами отрежем
один угол и посмотрим, что из этого полу-
Лёнька, не дожидаясь моего согласия —
видно, мысль ему очень понравилась,—взял
лист бумаги и ножницы. Вырезал четырёх-
угольник и отхватил один из углов. Полу-
чилась непонятная вещь. Вместо одного от-
резанного угла появилось два новых, как
в сказке о Змее Горыныче, у которого на
месте отрубленных голов вырастали новые.
5
На лице у Лёньки засияла улыбка.
— А ты говорил, что опечатка. Нет, брат
Вовка, ответ «пять» — правильный. Думать
надо, мозгами шевелить.
Я держал в руках четырёхугольник с от-
резанным углом и уже хотел сказать Лёнь-
ке, что признал его победу, но в этот миг
у меня тоже зашевелились мозги и в голо-
ве появилось новое решение:
— Ты неправильно отрезал угол. Не
весь его отрезал. Вот смотри!
Я вырезал новый четырёхугольник, пере-
гнул его с угла на угол и по линии сгиба
отрезал угол. Теперь осталось три угла, как
в первом моём решении.
3
ч
3
%
— Вот как надо отрезать. Теперь угол
весь отрезан, а ты отрезал лишь часть угла.
Теперь я был окончательно убеждён, что
Лёнькино решение неправильное, а ответ
«пять» — ошибочный. Кстати, и Лёнькино
настроение упало. Я решил его окончатель-
но добить:
— Не думай, Лёнька, что ты умнее ариф-
метики. Выходит по-твоему, что отрезать —
это уже не вычесть, а прибавить? Так?
Лёнька молчал, а я продолжал воинст-
венно наступать:
— Ты смотри сам, в самой задаче напи-
сано: «Сколько углов останется?» Понима-
ешь, «останется», а останется всегда мень-
ше, чем было первоначально. Разумеешь?
Лёнька продолжал молчать и как будто
не слушал меня. Я даже рассердился и ска-
зал ему:
— Что же ты молчишь, почему спорить
перестал? Что, сказать нечего? Мозги ше-
велиться перестали?
— Хватит смеяться, Вовка, — вспыхнул
Лёнька. — Вот ты отрезал угол, и осталось
три угла, но и в отрезанной части тоже три
угла. А три плюс три — ведь не четыре, как
должно бы быть. Опять нескладно полу-
чается. Ты думаешь, что ответ «пять» и
моё решение совпали просто случайно? Да?
— А в твоём решении даже восемь углов:
пять да три. Я думаю, что ответ в календа-
ре какой-то странный, — уже миролюбиво
ответил я.
— Давай спросим учительницу. Пусть
она нас рассудит, — предложил Лёнька.
Я согласился, мне было нечего терять.
Я был убеждён, что ответ «пять» — невер-
ный, странный ответ.
Учительницу мы застали в школе за про-
веркой наших тетрадей. Она внимательно
выслушала нас и затем спросила меня:
— Значит, ты, Владимир, убеждён, что
когда отрезать, то остаётся всегда меньше
первоначального? А это не всегда так. Возь-
ми вот эту палочку. Сколько у неё кон-
цов? — Я ответил, а учительница подтвер-
дила: — Да, правильно, два конца. Можно
ли отрезать у палочки один конец так, что-
бы у оставшейся части остался лишь один
конец? Нет, палочек с одним концом не бы-
вает, у палочки всегда два конца, и сколь-
ко бы раз мы ни отрезали от неё, число
концов будет оставаться неизменным. Ещё
интереснее получается, когда отрезается
угол у какой-либо фигуры. Отрезаем один
угол, а появляются всегда два новых, как
это было в Алёшином решении. Ты же.
Владимир, отрезал один угол полностью,
а у двух других углов отрезал по некоторой
части. Ты не выполнил условия задачи, по-
этому в оставшейся части и получилось три
угла. Ответ «пять», конечно, правильный, и
Алёшино решение верное.
Такого поворота дела я не ожидал. Вот
как в жизни бывает: думаешь одно, друга
чуть не обидел из-за своих убеждений, а
оказался сам неправым. Выходит, никогда^
не надо спешить с окончательными вывода-
4
ВЕСЁЛЫЕ ПОРТРЕТЫ
Впиши в клеточки сверху вниз названия
нарисованных животных. Если ты сделаешь
зонтали прочитаешь имя нашего героя.
30
Чем отличается нижний рисунок от верх- Кто из рыбаков остался без улова?
Рисунок на обложке Ф. ЛЕМКУЛЯ
СЕРЬЁЗНАЯ ПТИЦА
Н. СЛАДКОВ Рис. Г. НИКОЛЬСКОГО
В лесу у болота цапли живут. Ка-
ких только цапель нет! Белые, серые,
рыжие. Большие и маленькие. Днев-
ные и ночные.
Разные цапли, но все одинаково
важные и серьёзные. Ночная цапля-
кваква тоже очень важная и серьёз-
ная. Днём она на гнезде отдыхает,
а ночью охотится на болоте.
Ночью-то хорошо на болоте, про-
хладно. А вот днём на гнезде — бе-
да. Духота в лесу, солнце печёт.
А кваква в гнезде сидит на самом
припёке. Клюв от жары разинула,
крылья широкие распахнула. И ды-
шит тяжело, с хрипом.
Подивился я: серьёзная на вид пти-
ца, а до чего глупая! В тень спря-
таться — и на то ума не хватает!
Жара. Хрипит на припёке, разинув
клюв, кваква. Медленно движется по
небу солнце. Медленно передвигает-
ся по краю гнезда кваква...
И тут кровь ударила мне в лицо —
так стало стыдно. Ведь кваква телом
своим и крыльями маленьких птен-
цов от жгучего солнца прикрывает!
Они совсем ещё слабые, только что
на свет появились.
Птенцам в тени ни холодно и ни
жарко. Сложили они носы один на
другого, ноги в щели гнезда свесили
и спят. А как проснутся — так есть
запросят. Полетит кваква на ночное
болото лягушек ловить. Пусть летит,
ночью солнце не светит. Ночью и без
неё птенцам хорошо.
А Л- » " Л А Г -V
Рис. Л. ТОКМАКОВА
L-
Если вам уже лет двадцать,
Всё равно вы помните —
Очень трудно оставаться
Детям в тёмной комнате.
Окна стали чёрными,
Шорохи за шторами. .
Так и чудится ребятам,
Что за шторой кто-то спрятан.
И случается на свете,
Даже школьники и те —
Храбрецы при ярком свете,
Но трусливы в темноте.
И Серёжа, наш Серёжа,
Самый младший член семьи,
Темноты боялся тоже
Лет, пожалуй, до семи.
Прочь выскакивал со стоном,
В темноте его трясло.
Но Серёжа был сластёной —
Это парня и спасло.
3
В зимний вечер дело было.
Мама вспомнила: — Постой!
Я пакет один забыла
В тёмной комнате пустой.
Мармелад лежит в пакете.
Это сыну моему. —
И, слова услышав эти,
Парень бросился во тьму.
Сразу
Страх
Преодолев,
В темень
Кинулся,
Как лев.
Он теперь из светлых комнат
Смело входит в темноту.
Мармелад Серёжа помнит
И приятный вкус во рту.
Иван ПАНЬКИН
Рис. Ю. КОРОВИНА
Привыкли всех зайцев называть труса-
ми, а, по-моему, это неверно. Вот ка-
кая история произошла однажды.
Работал я с одним дрессировщиком,
который держал уйму всяких животных.
У него были львы, слоны, медведи, малень-
кие лошадки — пони, собачки и даже бе-
лые крысы.
Все они выступали на арене и имели
большой успех у публики. Зрители приходи-
ли на них любоваться даже за кулисы. Око-
ло клетки медведя и стойла слона всегда
толкались любопытные. Каждый старался
угостить слона пряничком или шоколадкой,
и все восклицали: «Вот так артисты!»
Но никто не останавливался около зайца.
А ведь он тоже был артистом!
— Ах, тут зайчишка сидит! — пренебре-
жительно говорили посетители и шли
дальше.
Мальчишки, проходя мимо, кричали:
— Косой! Косой трусишка!
Обидно зайцу было слушать такое. А ещё
обидней было, когда перед его выходом
на арену шталмейстер, представляющий
публике артистов, торжественно объявлял:
— Внимание, внимание, выступает косой
полководец Пика!
Зайца звали просто Пикой, и вовсе он
не был полководцем, а работал всего-навсе-
го барабанщиком. Дрессировщик привязы-
вал к его груди барабан и отправлял на
арену цирка.
А помощник дрессировщика у самого вы-
хода на манеж каждый раз задерживал Пи-
ку и для насмешки пристраивал за его спи-
ной целую вереницу белых крыс. Когда
Пика со своим войском доходил до середи-
ны манежа, помощник дрессировщика из-за
кулис выпускал кошку. Крысы с писком
разбегались в разные стороны, публика
смеялась и кричала Пике:
— Эй, полководец, смотри, смотри, твоё
войско разбежалось!
Но Пика хорошо знал свои обязанности,
не обращал внимания на шутки, шёл впе-
рёд и бил в барабан: трум-ту-тум, трум-ту-
тум.
Зрители, захлёбываясь от смеха, кидали
в него конфетами, грецкими орехами.
Пика знал, что и это они делают ради на-
смешки. Пика не ел конфеты, он любил
морковь и капусту.
3 А Я Ц
Только один человек относился к Пике
хорошо, это был дрессировщик. Как только
Пика заканчивал свой трюк, дрессировщик
вытаскивал из кармана морковку.
Пика хватал её зубами и убегал за кули-
сы, а там помощник дрессировщика брал
барабанщика за уши и вместе с морковкой
и барабаном бросал за перегородку.
Пика был смирным зайцем, поэтому его
держали не в клетке, а за обыкновенной
деревянной перегородкой.
5
Во время одного праздничного представ-
ления, когда публика была особенно щед-
ра, нашему зайцу кто-то кинул пакет. На
нём была нарисована морковка. Пика по-
забыл о своих обязанностях и бросился
к ней. Но помощник дрессировщика, опере-
див его, вышвырнул пакет за барьер. Заяц
сам не заметил, как оказался возле пакета
за барьером, но когда он понюхал мор-
ковку...
О! Если бы в это время вы посмотрели
Пике в глаза, какую бы увидели в них оби-
ду: морковь-то была бумажная! Под смех
публики Пика выбрался на манеж и с бара*
банным боем пошёл дальше.
Закончив свой марш вокруг арены, Пика
6
поклонился публике и подошёл к дрессиров-
щику за вознаграждением. Тот с недоволь-
ным видом бросил ему морковку и отвер-
нулся — должно быть, обиделся. Пика не
успел подобрать её — помощник дрессиров-
щика схватил его за загривок, принёс за ку-
лисы и швырнул за перегородку.
А на арене продолжалось представление.
Мимо зайца один за другим возвращались
звери, каждый из них что-го жевал или
грыз.
Глядя на зверей, Пика подумал, что его
морковка, наверно, до сих пор на том месте,
куда её бросил дрессировщик.
Пика вместе с барабаном прыгнул через
перегородку и побежал на арену. А в это
время должны были выступать львы. Арену
оградили решётками.
Пике не приходилось ещё встречаться
со львами, и он не знал, для кого были по-
ставлены решётки, поэтому спокойно пролез
между прутьями решёток на арену.
Но только успел он дойти до середины
арены, как из решётчатою туннеля выбежа-
ли львы и ринулись на Пику.
Цирковым львам приходится кочевать из
города в город. А при перемене климата
они час ю болею! и геряют аппетит. Тогда
им в клетки бросают кроликов. Львы охо-
тятся за ними, ловят и съедают. После это-
го у них опять появляется львиный аппетит,
и они заметно начинают поправляться. Вот
почему у львов кровожадно загорелись гла-
за, когда они увидели Пику.
Барабанщик уже слышит тяжёлое дыха-
ние львов, от этого дыхания на его спине
шевелится пух. И тогда Пика гажмурился
и ударил в барабан: трум-ту-тум, трум-ту-
тум.
Львы оцепенели, они никак не могли по-
нять, что за зверь стоит перед ними.
И вдруг десять страшных, огромных хищни-
ков отпрянули назад и побежали прочь
за кулисы. А Пика победоносно пошёл к вы-
ходу, не забыв прихватить свою морковку.
После этою представления перестали
смеяться над Пикой. А шталмейстер перед
каждым ею выходом обьявлял:
Внимание, внимание! Выступает побе-
дитель десяти львов — отважный барабан-
щик заяц Пика!
И публика встречала его громом аплоди-
сментов.
А вы говорите: зайцы— трусы...
7
Р. СЕФ
Рис. Е. МОНИНА
НОЧЬ
Спят лягушки-дяди,
Спят лягушки-тёти
В тёплом и уютном
Илистом болоте.
выходной
ГЛАВНЫЙ КРИВЛЯКА
Я — зеркалу нос.
Мне — зеркало нос.
Вот это
Загадка!
Вот это
Вопрос!
Вот это
Задача!
Решите, друзья —
Кто главный
кривляка:
Оно
Или я?
Аист одноногий
Стоя спит на хате,
Только я, несчастный,
Должен
Спать
В кровати.
Звенит,
Звенит будильник,
Звенит будильник
мой —
Мы оба позабыли,
Что нынче
Выходной.
8
Рис. В. ЛОСИНА
СХВАТ
В САМОЛЁТ
1. Лётчик Анатолий Шевелёв и его
жена Ада вышли вместе из дому. Ана-
толий отправился на аэродром, Ада —
в больницу, она работала медсестрой.
3. В это время два человека бе-
жали к промежуточному аэродро-
му, где самолёт делал посадку.
2. Самолёт комсомоль-
цев Шевелёва и Байдец-
кого с почтой вылетел из
Кишинёва в Измаил.
6. — Пора, — прого- 7. — Пора,
ворил один. сился другой.
согла- 8. Они встали за спинами лётчиков.
— Лететь к морю. Курс 150!..
10. — Так-то оно лучше!
9. Володя Байдецкий перевёл стрелку прибора на 150 и незаметно
отключил прибор от батареи.
14. Пуля пробила руку Анатолия. Володя получил ножевую рану. Но 15. На земле увидели,
у лётчиков было оружие — умение летать. что самолёт вдруг начал
делать фигуры высшего
пилотажа.
19. Раненые лётчики вдвоём
держали штурвал. Самолёт во-
шёл в пике...
21. Анатолий и Владимир долго лежали в больнице. Они поправи-
лись: их лечили самые хорошие врачи, ухаживала за ними жена Ана-
толия Ада.
нозы и овцы
Фаузия РАХИМГУЛОВА
Рис. Е. ВЕДЕРНИКОВА
Окончился день.
Загорелась звезда.
С полей и лугов
Потянулись стада.
Вот козы —
Толкаются,
Блеют,
Дерутся,
То в кучу собьются,
То вновь разбредутся,
То еле идут,
То бегут во весь дух...
Ворчит и бранится
Несчастный пастух
И, пот рукавом вытирая
Устало,
Кричит: — Вы куда?
Что за глупое стадо!
А вот возвращаются
Овцы домой.
И что же?
Бредут себе мирно гурьбой.
Баран за бараном,
Овца за овечкой,
Копытце в копытце,
Колечко в колечко.
За ними —
Весёлый пастух поспевает,
Он песенку громко
Поёт-распевает.
— О чём ты поёшь,
Эй, пастух-молодец?
— Про коз непослушных
И дружных овец!
Перевели с башкирского
И. МАЗНИН и Л. МЕЗИНОВ
Рис. К. КУЗНЕЦОВА
14
ПОДВОДНАЯ ЛОДКА
| -1
ВОЕННО-МОРСКАЯ ИГРА
Играют «синие» и «зелёные». У «зелё-
ных» — одна подводная лодка, вооружён-
ная торпедами. У «синих» — сторожевой
корабль с глубинными бомбами и пушками
и два транспорта, вооружённых пушками.
На одном из транспортов — груз. А на
другом, кроме пушек, замаскированные
глубинные бомбы, — это транспорт-ло-
вушка.
ЗАДАЧА ИГРЫ
«Синие» (трое, двое или один) должны
с материка доставить на транспорте воен-
ный груз в порты Г или Д, взять там ра-
неных и привести транспорт обратно. Под-
лодка «зелёных» старается этому поме-
шать, торпедируя корабли. «Синие» вы-
играют, если приведут транспорт на мате-
рик или уничтожат подлодку. При этом
они могут потерять сторожевик и транс-
порт-ловушку. «Зелёные» выиграют, если
потопят транспорт с грузом.
ПРАВИЛА ИГРЫ
К началу игры корабли «синих» ставят-
ся в порты А, Б и В в любом порядке, и
играющие за «синих» уславливаются меж-
ду собой, на каком из транспортов будет
помещён груз, а какой транспорт будет
ловушкой. Это записывается на листке бу-
маги секретно от «зелёных». Командир
сторожевого корабля командует всем со-
единением.
Подлодку к началу игры ставят на лю-
бую клетку, лучше — в центре поля.
Скорость хода сторожевика 3 клетки за
один ход, транспортов — 2 клетки за один
ход, подлодки в надводном положении —
2 кЛетки за ход, в подводном — 1 клет-
ка за ход.
Начинают игру «синие», по очереди пе-
редвинув все свои корабли. После них хо-
дит подлодка, затем идут опять «синие»
всеми своими кораблями и т. д. Подлод-
ка может в любой момент нырнуть — она
снимается с игровой карты. Дальнейший
её путь отмечается на отдельном листке.
Секретно от «синих» пишутся цифры кле-
ток, по которым движется подлодка. Ны-
рять можно на клетку, где стоит подлодка,
или на соседнюю, и это считается за один
ход. Под водой лодка может делать 9 хо-
дов, на 10-м она должна всплыть для за-
О о о о
рядки аккумуляторов, тем самым обнару-
живая своё местонахождение. Всплытие
также считается за один ход. На следую-
щий ход можно нырнуть снова и идти ещё
9 ходов под водой и т. д.
«Синие» стараются уничтожить лодку,
когда она под водой, глубинными бомба-
ми со сторожевика или ловушки. Всего у
«синих» 8 бомб. Они имеют право бросать
за один ход по одной бомбе на свою или
на одну из соседних клеток. Тогда на клет-
ку кладётся фишка-бомба. Командир под-
лодки обязан объявить, если бомба попа-
ла в лодку. Стрельба из пушек с кораблей
и торпедами с подлодки производится
так: бросают кубик, если выпадет чёрный
кружок — попадание, пустышка — промах.
Дальность выстрела — одна клетка —
своя или соседняя. Стрелять в портах раз-
решается. Стреляют до хода или после.
Все корабли тонут с первого попадания
снарядом, бомбой или торпедой.
При торпедировании в случае промаха
«зелёные» не говорят, по какому кораблю
они били. Ходить полным ходом не обяза-
тельно. Стоять на месте можно.
СОВЕТЫ „СИНИМ**
Маневрированием, неожиданными по-
воротами в узких местах между острова-
ми мешайте лодке выходить в атаку, за-
ставляйте её всплыть. Транспорт-ловушка
должен стараться обмануть подлодку и от-
влечь её от транспорта с грузом.
СОВЕТЫ „ЗЕЛЁНЫМ**
Не следует увлекаться атакой стороже-
вика, лучше топить транспорты. Ловким
маневрированием и неожиданным курсом
в подводном положении можно заставить
«синих» израсходовать запас глубинных
бомб. _______
Авторы игры В. и И. ГОЛИЦЫНЫ
ООО о
ПОДВОДНАЯ ЛОДКА ВОЕННО-МОРСКАЯ ИГРА
Рис. В. ПЕРЦОВЛ
Сергей АЛЕКСЕЕВ Рис. А. КОКОРИНА
КОННОЕ ВОЙСКО
В шатёр Разина ворвался стороже-
вой казак:
— Отец атаман! Батька! Степан
Тимофеевич!
Раннее-раннее утро. Спит, отды-
хает Разин. Метрах в ста от шатра
вода. Волга плещет волной о берег.
Солнце ещё не взошло. Вот-вот с вос-
тока лучами брызнет.
— Батька! Степан Тимофеевич!
Разин открыл глаза.
— Отец атаман, беда! Боярское
войско подходит к Самаре.
Вскочил как пружиной подброшен-
ный Разин. Саблю схватил на ходу.
Пистолеты за пояс сунул. Рванул
атаман полог шатра. Чуть шатёр от
рывка не рухнул.
Выбежал Разин наружу, а кругом
уже собирались и строились в сотни
отряды.
— К бою! К бою! — неслись коман-
ды старшин и сотников.
Вскочил Разин верхом на коня,
глянул в заволжские дали. Видит:
над полем, над степью пыль. По то-
му, как стелилась пыль, понял Ра-
зин: конное движется войско.
Откуда оно взялось?
— Эх, проморгали разведчики!
Окружили Разина атаманы:
— Батька, какие давать команды?
— На конное войско ответим кон-
ным.
Застучали копыта казацких коней.
Построились сотни к бою.
Разрастается над заволжским про-
стором пыль, всё ближе и ближе под-
ходит к городу. Внимательно смотрит
Разин. Вот уже через пыль видны и
отдельные всадники.
«Смело идут, — подумал Степан
Тимофеевич. — Ну что же, давай, да-
вай, спеши под казацкие взмахи!»
Разин представил, как врубится
в строй дворян, как вскинет привыч-
но .саблей. Близкую битву почуял и
конь. В нетерпении рванул землю ко-
пытом.
— Ну что же, пора начинать! —
прикрикнул Разин.
Снова глянул на вражеских всад-
ников. Хотел подавать команду. Гля-
нул да так и застыл. Не видит Сте-
пан Тимофеевич всадников. Коней
видит, а воинов нет. Несутся к Сама-
ре кони без всадников. С трудом на-
считал атаман пятерых наездников.
Правда, возможно, других укрывала
пыль. Может, в такой атаке хитрость
была дворянская?! Только не дворян-
ские что-то на людях одежды. Не в
кафтанах они, не в доспехах рейтар-
ских. В высоких башкирских шапках.
Присмотрелся Разин ещё внима-
тельней. И вдруг признал одного из
всадников.
— Да это никак Гумерка!
Машет Гумерка рукой, что-то кри-
чит, улыбается.
Вот тут-то всё вспомнил и понял
Степан Тимофеевич.
Плохо было с конями у разинцев.
Войско росло. Коней не хватало. Ра-
зин даже посылал казаков в прикас-
пийские степи. Денег дал для покуп-
ки коней. Однако вернулись ни с чем
посланцы.
Башкирец Гумерка появился в ра-
зинской армии возле Саратова. Про-
был недолго. Вскоре исчез. А уходя,
сказал одному из приближённых
к Разину казаков:
— Передай отцу атаману: будет
ему гостинец.
Долго тогда гадали, какой же гос-
тинец будет. И вот Гумерка слово
своё сдержал. Шестьсот коней при-
гнал из родной Башкирии.
Расцеловал Разин Гумерку, при-
гласил в атаманский шатёр, угостил
и вином и брагой.
— Хороши кони, хороши, — гово-
рили разницы, разглядывая степных
скакунов. — Вот так тебе гостинец!
Ай да башкирцы — степной народ!
Свой, не чужой.
ОСОБЫЙ РЕЙС
„МОНГУГАЯ"
Б. ПОЛЯКОВ
Рис. Ю. КОПЕЙКО
Есть на Дальнем Востоке река
Монгугай, красивая, быстрая, как все
горные реки.
Давно ещё её именем был назван
корабль. В дни революции матросы
«Монгугая» одними из первых в При-
морье подняли красное знамя.
Шли годы. Постарел «Монгугай»,
перестал ходить по морям-океанам.
И тогда имя его дали новому кораб-
лю, большому и быстроходному.
Новый «Монгугай» получил особое
задание: возить продовольствие и ле-
карства во Вьетнам, народ которого
сражается против американских за-
хватчиков.
Семь раз был «Монгугай» в далё-
ком плавании. Его встречали штормы
и ураганы. Не раз пикировали на не-
го американские самолёты, военные
американские корабли наводили на
него орудия. Но хода «Монгугай» не
сбавлял.
Восьмое задание «Монгугай» полу-
чил совсем недавно. Надо было до-
ставить подарки советских ребят
вьетнамским детям. Платья для де-
вочек, брюки и рубашки для мальчи-
ков, куклы и игрушки малышам,
портфели, тетради, цветные каран-
даши.
Много лет воюет вьетнамский на-
род с американскими бандитами.
Удар за ударом наносит по врагу его
армия. Защищают родину даже дети.
Мальчики ходят в разведку, вы-
слеживают карателей. Девочки шьют
форму для бойцов армии Освобож-
дения. Школьник Нгуэн Ба Нгок во
время воздушного налёта вынес из
огня трёх малышей, а девочка Нгуэн
Тха Ба — двух. С уважением гово-
рят во Вьетнаме о мальчике Доан Ба
Луене, который устроил в джунглях
засаду и уничтожил один семнадцать
американских солдат.
Все пионеры Владивостока прово-
жали «Монгугай» в этот восьмой,
особый рейс. Десять дней находились
моряки в пути. И опять с утра до ве-
чера над судном проносились амери-
канские самолёты. Но, несмотря ни
на что, «Монгугай» прибыл в Хай-
фон. С большими букетами цветов
встретили его вьетнамские дети.
— Огромное спасибо нашим со-
ветским друзьям за подарки, — ска-
зали они. — Передайте им, пожалуй-
ста, наш боевой пламенный привет,
г. Владивосток
21
ВАЖНЫЙ
СИГНАЛ
И. МЕЛЬНИКОВ
Рас. С. ТРОФИМОВА
В море в первый раз я вышел на
рыболовном траулере. Меня записа-
ли в команду младшим матросом, и
начал я постигать матросское ремес-
ло. Учился сети чинить, узлы морские
вязать, палубу драить. Как-то раз
меня послали работать на камбуз,
помогать повару дяде Жоре. Вначале
я тесто месил, а потом стал лук ре-
зать. Режу лук, а у самого слёзы из
глаз ручьём льются. Видит дядя Жо-
ра, как я слезами обливаюсь, и го-
ворит:
— Ладно уж, давай я порежу.
А ты возьми корзину да за картош-
кой сбегай, проветрись.
Я протёр мокрые глаза и пошёл
за корзиной. Заглянул в кладовую,
а корзины нет на месте. Посмотрел
вокруг — не видать. Спустился на
корму к рыбакам. Хотел у них про
корзину спросить. Но рыбакам не до
меня. У них самая работа — трал
в море спускают. Лов начинается.
И тут случайно посмотрел я вверх,
на мачту, да так и обомлел. Там, на
мачте, на самом верху, я увидел кор-
зину. Смотрю и глазам не верю. Моя
22
или не моя? Моя. Из прутьев плетён-
ная, с двумя ручками. Висит, на вет-
ру покачивается. «Ах, — думаю, —
кто это шутки такие шутит? Нашли
куда спрятать!» Я мигом поднялся на
верхнюю палубу к мачте. Отвязал
верёвку и опустил корзину.
Когда я принёс картошку, дядя
Жора спросил сердито:
— Где ты пропал? Я уж и лук
успел поджарить.
— Я, дядя Жора, корзину искал.
Еле нашёл.
— Где же ты её нашёл?
— На мачте.
— На мачте? — переспросил дядя
Жора и вытаращил глаза.
— Ну да. Ищу кругом... — собрал-
ся я рассказывать дальше, но не
успел.
Дядю Жору как пружиной кинуло.
Схватил он корзину, вытряхнул кар-
тошку и пулей выскочил из камбуза.
Я опомнился и вслед за ним. Дядя
Жора был уже у мачты. Он привя-
зал корзину к верёвке и поднял её
туда, где она висела.
Я стоял рядом и ничего не пони-
мал. Дядя ’ Жора вытер фартуком
потное лицо и сказал:
— Ну и натворил ты дел. Спасибо
капитан не видел, как ты сигнал
снял...
Я совсем растерялся и говорю:
— Так я... я ведь корзину снял,
а не сигнал.
— То-то и есть, что сигнал, —
сказал дядя Жора, — увидят корзи-
ну с другого парохода и сразу пой-
мут — рыбацкое судно идёт! Да не
просто идёт, а тащит за собой трал
или сети. А раз так, значит, близко
к нам не подходи. А подойдёт паро-
ход, сети на винт намотаются, по-
рвутся. И рыба уйдёт, да и водола-
зам придётся нырять, обрывки сетей
с винта разматывать. Вот какой это
важный сигнал — корзина на мачте.
23
БУШУЙ И РЫСКА
В. ОСЕЕВА
Рис. А. КАНЕВСКОГО
Большого пса звали Бушуй, а ма-
ленького Рыска. Большой был очень
большой, а маленький очень ма-
ленький. Вот как-то раз встретились
они на узкой дорожке.
— Уступай дорогу! — рычит Бу-
шуй. — Не видишь, кто перед тобой!
— Не вижу, — говорит Рыска. —
Ты большой, а у меня глаза малень-
кие!
Обозлился Бушуй:
— А зубы мои большие видишь?
— А зачем мне на твои большие
зубы смотреть, у меня свои малень-
кие!
— Ах ты, такой-сякой! Он ещё
смеет разговаривать! Уступай доро-
гу! — оскалив пасть, зарычал Бушуй.
Но Рыска не испугался.
— Не могу, — говорит, — я по
своим делам иду!
— А какие у тебя дела? — заинте-
ресовался Бушуй.
— Дела мои время покажет. Мо-
жет, придётся и покататься!
— А какой дурак катать тебя бу-
дет?
— Кто дурее меня, тот и покатает.
— Вот я тебе покажу, как насме-
хаться надо мной! Прочь с дороги!
Бушуй оскалил пасть и бросился
на Рыску, но Рыска нагнулся и, про-
скочив между ногами Бушуя, вцепил-
ся ему в хвост. Бушуй завизжал, за-
вертелся, пытаясь поймать Рыску и
освободить свой хвост, но Рыска под-
жал лапки, повис на хвосте и, вы-
ражая на своей собачьей физиономии
полное удовольствие, катался, как на
карусели.
На рёв Бушуя сбежались со всех
дворов собаки.
— Эй, Бушуй! Кого это ты ка-
таешь?
Стыдно стало Бушую, что не мо-
жет он с таким маленьким спра-
виться.
— А это, — говорит он, — мой пле-
мянничек. Не хочет он идти ножка-
ми, вот я его и катаю!
Услыхал это Рыска, разжал зубы,
спрыгнул на землю и говорит:
— Ну, спасибо тебе, дядюшка...
Иди своей дорогой, да впредь не хва-
лись большими зубами... Маленькие
тоже хороши бывают.
24
26
ИСТОРИЯ
С КУКАНОМ
ИЗ РАССКАЗОВ ПРО МИТЮ
И ВИТЮ
Андрей ШМАНКЕВИЧ
Рис. И. ЦЕЙТЛИНА
Сначала Мите и Вите показалось, что они
пришли не к реке, а на край света: стоял
такой густой, такой вязкий туман, что не
только противоположного берега, но и са-
мой реки не было видно.
— Это к-к-как раз хорошо! — принялся
уверять Витя, дрожа от холода. — Значит,
рыба будет з-з-здорово брать.
— Увидим! — проворчал Митя. — А чего
это ты дрожишь, как космонавт на вибро-
стенде?
— Ничего... П-п-подрожу и перестану...
Зато закалка... Болеть не буду... — ответил
Витя.
Накануне он прослушал сводку погоды.
Сообщали, что будет жарко, и Витя на ры-
балку отправился в тапочках на босу ногу,
в трусиках и в майке. Митя не поленился
надеть брюки и рубашку. И ему было тепло.
— Я вот здесь стану! — крикнул Витя,
как только они увидели небольшую прога-
лину в береговых кустах. — А ты себе по-
ищи ниже по течению местечко...
— Место-то я найду. А куда ты рыбу бу-
дешь класть? Гы ведь садка-то не взял?
Витя быстро нашёл выход.
— А мы садок опустим в воду так, что-
бы он между нами был. Поймаешь рыбу —
прибежишь и положишь в садок. Если хо-
чешь, я буду свою рыбу метить.
— Как это ты будешь метить? Каранда-
шом на ней расписываться?
— Найду как! Я буду своей рыбе хвосты
откусывать.
Митя сразу же отверг его предложение:
— Нет! Так не пойдёт! Ты не только сво-
их перекусаешь, но и моим поотгрызаешь и
хвосты и головы.
— Ладно, бери свой садок! — обиделся
Витя, —Я на кукан столько рыбы нанижу,
что в твоём садке не поместится.
И он принялся мастерить кукан из куска
26
запасной лески. К нижнему концу привязал
палочку побольше, чтобы пойманная рыба
не соскочила с кукана, к верхнему — по-
меньше, чтобы можно было её продеть через
жабры.
Насчёт того, что день для ловли выдался
благоприятный, Витя не ошибся: при пер-
вом же забросе поплавок дёрнулся и скрыл-
ся под водой. Витя рванул удочку, и сере-
бристая рыбёшка шлёпнулась в траву дале-
ко позади него.
— Митя! — закричал он во всё горло,
думая, что дружок ушёл далеко.
— Не кричи! Чего рыбу пугаешь? — про-
ворчал Митя совсем рядом.
— У тебя клюёт? — теперь уже шёпотом
спросил Витя и, не дожидаясь ответа, сооб-
щил: — А у меня уже штук пять. Отличный
клёв!
И тут он не совсем ошибся: через полча-
са на кукане плавало ещё три плотвицы и
один небольшой окунёк.
Лёгким ветерком туман стало уносить
с речки навстречу всходившему солнцу.
Витя, наконец, увидел Митю, тот ловил
в десяти шагах от него. Сгорая от любо-
пытства, Витя побежал посмотреть на Ми-
тин улов.
— Только и всего? — засмеялся он, уви-
дев в садке три плотвицы и подлещика. —
Рыбачок! Садок ему подавай! У тебя, на-
верно, спуск на удочке не налажен. Надо
так, чтобы наживка у самого дна плыла.
Митя ничего не ответил: в этот момент
мотылём на крючке его удочки заинтересо-
вался крупный окунь.
— Подумаешь, — хмыкнул Витя, рас-
сматривая окуня. — Да у меня таких скоро
десяток наберётся.
— Как же, наберётся, если ты будешь
около меня торчать.
Митя так приловчился, что стал таскать
одну рыбину за другой. Он забыл про всё
на свете, кроме поплавка, и поэтому даже
вздрогнул, когда из-за кустов раздался от-
чаянный крик. Бросив удочку, Митя побе-
жал к приятелю на помощь.
— Что случилось? Укусил тебя кто-ни-
будь, да? — спросил он, подбегая.
Витя стоял по колено в воде и зачем-то
шарил по дну руками.
— Кукан! Понимаешь, кукан ушёл. Весь
улов пропал! Штук тридцать было! Пятна-
дцать плотвиц и пятнадцать окуней! Да все
во какие!
— Ворона, вот ты кто... — проворчал
Митя и пошёл на своё место.
А через несколько минут закричал Митя,
и Витя бросился к нему.
— Смотри, что я подцепил! Чей-то кукан
с рыбой!
— Так это же мой кукан! — обрадовался
Витя. — Давай!
— Как это твой? Ты что?
Митя сделал вид, что страшно удивлён.
— Сколько на твоём кукане было рыбы?
Тридцать штук? Пятнадцать плотвиц и
пятнадцать окуней, да все во какие? А на
этом? Пять плотвиц да окунишко трепы-
хается.
— Это нечестно, — стал канючить Ви-
тя. — Она просто пососкакивала.
— А врать честно? Ладно уж, становись
рядом, кидай в садок. И можешь хвосты
не откусывать — поделим как-нибудь без
обиды.
27
ПОСЛЕ ДОЖДЯ
Лев ЗАВАРИХИН
Радуга, радуга,
Встань над землёй:
Будет земля
Словно конь
Под дугой!
Жаворонок,
жаворонок,
Взмой, дорогой,
Будешь бубенчиком
ты
Под дугой!
БАБКА
Станко РАКИТА
Наказала бабка
Внука и вздыхает:
— Он хороший
внучек,
Сам того не знает.
Ох!
Ох!
Вот ведь наказала,
Может быть, юриста,
Может быть, учёного,
Может быть,
артиста...
Ох!
Ох!
Ох!
Перевёл с сербскохорватского
Л. КОНДРАШЕНКО
Что изменилось, пока Нина учила уроки?
30
Цена 10 коп. Индекс 70553
ИГРА-ЗАГАДКА
А. ЕКИМЦЕВ
Рис. В. Г АЛЬДЯЕВА
По вагонам, детвора!
Начинается игра.
После третьего звонка
Мы поедем в город Ка...
Ка-ли-н ин-град.
Нет, не в Калининград!
Под мостом река Ока,
Едем, едем в город Ка;..
Ка-лу-гу.
Нет, не в Калугу!
Шахты, степи, облака,
Едем, едем в город Ка...
Ка-ра-ган-ду.
Нет, не в Караганду!
В море лодка рыбака,
Едем, едем в город Ка...
Ка-хов-ку.
Нет, не в Каховку!
Вспыхнул красный светофор
Поезд встал у синих гор.
Городов не счесть на свете,
Так решим же до гудка,
А в какие мы поедем
Города на букву «Ка».
ПЕСЕНКА О ДРУЖБЕ
Музыка Т. ПОП АТЕН КО
Слова И. ТОКМАКОВОЙ
Песенка эта дружбою согрета,
А почему это так?
В ней живут, ребята, славные три брата,
Вот почему это так!
Они живут не тужат, все трое крепко дружат
И любят, как ветер поёт.
Учатся в школе, бывают на футболе,
С друзьями уходят в поход.
Где эти братья, вам могу сказать я:
Все трое — в СССР.
И кто эти братья, вам могу сказать я:
Октябрёнок, Комсомолец, Пионер!
МАМИН ВИТЯ
В. ОСЕЕВА Рис. В. ЧИЖИКОВА
Витя пришёл в школу маленьким мальчиком. Мама вела
его за ручку и когда разговаривала с ним, то низко-низко на-
клоняла голову, потому что мама была большая, а Витя ма.-/
ленький. Вот какой был Витя!
А вышел Витя из школы большой, сильный и такой высо-
кий, что мамина голова доставала ему только до плеча, и ко-
гда они стояли рядом, то Витя казался большим, а мама ма-
ленькой.
А теперь я вам расскажу, как это случилось. Витя пришёл
в первый класс, и все называли его октябрёнком, но каждую
весну Витя переходил в следующий класс, а мама, меряя его
рост, делала на двери чёрточку карандашом и, радуясь, гово-
рила всем:
— Смотрите, как вырос мой сын!
Однажды весной вожатая повела ребят на Красную пло-
щадь, и там, перед Мавзолеем Ленина, они все давали Тор-
жественное обещание.
— Я, Витя Смирнов, вступая в ряды Всесоюзной пионер-
ской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед
лицом своих товарищей торжественно обещаю... — говорил
Витя, а мама слушала его, и на глазах у неё стояли слёзы.
А когда вожатая повязала ребятам красные галстуки, мама
смотрела на своего Витю и всем говорила:
— Смотрите, как вырос мой сын, он уже пионер!
А потом время вдруг заспешило, год шёл за годом. И вот
настал день, когда Витю приняли в комсомол. Какой заме-
чательный это был день! Мама назвала много гостей и всем
говорила:
— Смотрите, мой сын уже комсомолец!
И ещё прошло время. Витя учился, кончил школу, стал сол-
датом и, счастливый, гордо сказал своей маме:
— Служу Советскому Союзу!
Мама показала сыну карточку, где был снят маленький
мальчик с большим портфелем.
— Вот какой ты был, когда в первый раз пошёл в шко-
лу! — сказала мама.
Витя, показывая карточку своим товарищам, смеялся и не
хотел верить, что это он.
Может быть, вы тоже не верите, что маленький октябрё-
нок и большой высокий комсомолец — это один и тот же че-
ловек, мамин Витя?
5
НА1Щ
ЛЕС
КОНКУРС «МУРЗИЛКИ»
Всходит летнее солнце, и вместе с ним
над полем подымаются жаворонки, от реки
идёт туман и стелется над дорогой, веду-
щей в лес.
Здесь ещё сумрачно. Кусты и травы хле-
нагнёшься выколупнуть их из земли — из-
под самого носа срывается шестой тетерев,
самый стойкий и самый краснобровый.
Какие прекрасные леса растут в нашей
стране! На севере — хвойные леса. Здесь
больше ель и сосна. Южнее идёт смешан-
ный лес. В нём хвойные деревья и листвен-
ные — берёза, осина. Ещё южнее — лист-
венные леса и широколиственные — дубы,
клёны. На востоке, от самых Уральских гор
до Камчатки, раскинулась огромная тайга,
суровая и таинственная.
В каждом лесу водятся свои звери, поют
свои птицы, растут свои деревья и травы.
Каждый лес имеет свои особенности или —
так ещё можно сказать — свой характер.
Ребята! Мы объявляем конкурс на лучший
рассказ и рисунок о лесе.
Вы можете написать о том, какие деревья
растут в вашем лесу. Или о том, каких зве-
рей встречали вы. Возможно, когда вы гу-
ляли по лесу, с вами случились какие-ни-
будь приключения. Всё это интересно!
А может быть, вам захочется написать
о людях, которые охраняют лес, или о том,
как вы сами охраняете лес. Тоже хорошо.
щут росой. Идёшь и за каждым пнём, на
каждой поляне ожидаешь чуда.
Тишина в лесу... и вдруг росой взрывается
трава, и один за другим вылетают красно-
бровые тетерева-косачи. Пять штук! Смот-
ришь, откуда они вылетели, а там сидят
в траве тёмноголовые боровики. Только
А знаете вы, как лес служит человеку!
Знаете — напишите.
Ждём ваши рассказы и рисунки до 1 де-
кабря 1968 года. После 1 декабря конкурс
кончается.
Лучшие рассказы и рисунки будут напеча-
таны в «Мурзилке» и премированы.
В. ЖЕЛЕЗНИКОВ
Теперь, когда я вспоминаю об этом, мне
кажется всё пустяком. Но тогда я здорово
это переживал и считал себя предателем.
Хуже нет, когда ты сам себя считаешь пре-
дателем.
Но лучше я расскажу всё по порядку.
Значит, мы жили с нею в одной комнате.
Сначала это была моя комната, но когда
Катька подросла, её подселили ко мне. Ко-
нечно, мне это не понравилось, ведь она
была младше меня на целых пять лет.
— Только попробуй что-нибудь тронь
у меня на столе, — сказал я. — Сразу вы-
летишь.
— Я не трону, — прошептала Катька.
Она стояла на пороге моей комнаты, при-
жимая к груди куклу.
— Этого ещё не хватало! — сказал я. —
Здесь не детский сад...
Я думал, что Катька начнёт меня угова-
ривать, чтобы я впустил её в комнату вме-
сте с куклой, но она молча повернулась и
убежала.
— Как тебе не стыдно, — сказала ма-
ма. — Видишь, она к тебе тянется... Она
любит тебя.
Я недовольно хмыкнул, я не переносил
нежностей.
— Честное слово, Вадик, я ничего не тро-
ну. — Катька стояла передо мной уже без
куклы.
Рис. В. ПЕРЦОВА
— Я тебе не Вадик, — сказал я, — а Ва-
До этого дня я мало её замечал, а те-
перь, то есть со дня её переезда ко мне
я стал аккуратно придираться к ней, желая
найти повод, чтобы избавиться от неё...
Но она была тише воды, ниже травы.
Она не таскала моих книг, не трогала тет-
радей. И ни разу йе прикоснулась к моей
коллекции марок!
Стыдно признаться, но я подглядывал за
ней. Как-то я вернулся из школы раньше
обычного, нарочно тихо подкрался к две-
рям нашей комнаты и увидел около моего
стола Катьку и её дружка по двору Яшу.
Вот-вот они должны были нарушить мой
запрет, вот-вот чья-нибудь рука, или Кать-
кина, или Яшина, должна была протянуть-
ся к моему столу. И я с вожделением, с го-
товым криком на губах: «А-а-а, попались,
голубчики!», готов был ворваться в комна-
ту. Но Катька вовремя предупредила же-
лание Яши и отвела его в свой угол.
— Ты ничего не трогай, — сказала она
строго. — Вадик не разрешает.
— А почему? — удивился Яша.
— Это не твоего ума дело, — сказала
Катька. — Лучше поиграем в кубики.
— В кубики надоело, — сказал Яша.
— Ну, тогда давай в вопросы и ответы.
— Давай, — согласился Яша.
— Кто самый сильный из всех мальчи-
шек? — спросила Катька.
— Вадька, — ответил Яша.
— Сколько раз я тебе говорила, что не
Вадька, а Вадим! — сказала Катька.
— Ты же сама называешь его Вадь-
кой, — сказал Яша.
— Так то я, — ответила Катька. —
Он мой брат.
— А кто быстрее всех бегает в нашем
дворе? — спросила Катька.
— Вадим, — выдавил Яша.
— Когда мы вырастем, то вместе поле-
тим на Луну. Он будет первый пилот, а я—
второй, — мечтательно сказала Катька. —
И прославим нашу фамилию на весь мир.
Собственно, эта история началась, когда
мы вернулись с дачи. Вот тогда-то я впер-
вые разобрался в себе. В тот год Катька
должна была идти в первый класс, и по-
этому мы вернулись с дачи раньше обыч-
ного. Надо было успеть подготовить её
к школе.
Только мы приехали с дачи и разгрузили
вещи и мама тут же впопыхах убежала на
работу, как в дверь кто-то позвонил. Я от-
крыл и — остолбенел. Думал, мама верну-
лась, а передо мной стояла Нинка Свири-
дова, моя одноклассница. Она никогда
раньше ко мне не ходила, хотя жила в на-
шем подъезде.
— Здравствуйте, — сказала Нинка. Она
здорово изменилась, загорела и выросла.
— Привет, — ответил я.
— К вам можно? — спросила Нинка.
— Конечно, — ответил я.
Мы прошли в комнату, и Нинка села
в кресло, положив ногу на ногу.
— Я видела из окна, как вы приехали,—
сказала Нинка. — И решила зайти к тебе.
Никто из наших ещё не вернулся...
Тут в комнату вошла Катька и вырази-
тельно прошептала:
— Вадик, — и показала глазами.
Я посмотрел, и мне стало нехорошо. В са-
мом центре комнаты стоял Катькин горшок.
А Нинка сидела и поглядывала по сторо-
нам. Я загородил горшок и подтянул его
слегка ногой к дивану. А в горшке лежали
какие-то драгоценные камни, которые Кать-
ка привезла с дачи, и они грохнули. Нинка
посмотрела на мои ноги, но, по-моему,
горшка не увидела.
— Нина, а ты где была? — спросила
Катька — видно, она решила её отвлечь.
— В пионерском лагере, — ответила
Нинка. — Жалко, что тебя с нами не было,
А я в это время снова двинул горшок по
направлению к днвану, но не рассчитал,
горшок перевернулся, камни посыпались
на пол, а моя нога угодила прямо в гор-
шок. Мало этого, я еле удержался на ногах.
Нинка громко рассмеялась, и я тоже на-
чал хохотать, а что мне оставалось делать,
и ударил по горшку, как по футбольному
мячу.
Нинка ещё больше засмеялась, и Катька
тоже начала смеяться, а я на неё разозлил-
ся. Её горшок, а она же ещё смеётся.
— Вот что, горшечница, — сказал я
Катьке. — Бери сей предмет и вывали-
Катька как-то вся сжалась, но не ухо-
дила.
— Что ты ко мне привязалась! — вдруг
закричал я на неё. — Надоела! Не нужна
ты мне, понятно, не нужна... — Я схватил
этот проклятый горшок, стал тыкать им ей
в грудь и кричать: — Возьми, возьми и про-
валивай!
Теперь, вспоминая лицо Катьки в то вре-
мя, когда я кричал ей эти слова, мне про-
сто плохо делается.
У неё дрожали губы, и она побледнела.
Лучше бы она заплакала, но она не запла-
кала, а взяла у меня этот проклятый гор-
шок и вышла из комнаты.
Нинка встала и тут же ушла, и я остался
один. Не знаю, сколько я так сидел, но ко-
гда я вышел из комнаты, Катьки не было
дома. Сначала я решил, что она куда-ни-
будь спряталась, и я крикнул, притворя-
ясь, что ничего не случилось:
— Кать, отзовись, а то влетит!
Она молчала. Тогда я решил прибегнуть
к хитрости и сказал:
— Пошли в кино...
Катька не отзывалась. Я понял, что её
в квартире нет. Я выскочил на лестничную
площадку ц несколько раз позвал её. Ни-
какого ответа. Выбежал во двор и спросил
у старушек, которые там сидели, не видели
ли они девочку с голубыми бантами.
Они ответили, что не видели.
Побежал обратно домой, ругая её на хо-
ду: «Ну, попадись мне только, мелюзга,
я тебе покажу!» Я всё ещё сам себя обма-
нывал, что ничего особенного не произошло.
Когда я ехал в лифте, то подумал, что сей-
час увижу её около наших дверей. Я за-
жмурил глаза и подумал: открою, когда
лифт остановится. Лифт остановился, я от-
крыл глаза, но Катьки не было.
Походил, походил по комнате... Подо-
ждал... Выглянул в окно, покричал её... «По-
думаешь, какая обидчивая, даже пошутить
нельзя*.
Прошёл час, а Катька всё не возвраща-
лась. Снова выскочил во двор и обегал
все закоулки, бегал, как загнанная лошадь
на скачках, не переводя дыхания. Никогда
бы не подумал, что буду так из-за неё вол-
новаться. Тут я наскочил на Яшку.
— А где Катька? — спросил я.
— Не знаю, — неохотно ответил Яшка и
как-то странно покрутил головой.
— Я тебя серьёзно спрашиваю! — крик-
нул я. — А ты крутишь головой.
— Это я от волнения, — сказал Яшка.
— От волнения?—От страха у меня ноги
задрожали. — Где Катька, я спрашиваю?
— Ушла, — тихо сказал Яшка.
— Куда? — спросил я.
— Обиделась она, — сказал Яшка, —
на тебя.
— Подумаешь, какая недотрога! — закри-
чал я неизвестно почему. — А когда я её
в коляске катал, она не обижалась? А ко-
гда я её на спине таскал, не обижалась?
— Не знаю, — сказал Яшка- — Только
она совсем ушла.
— Совсем?.. А в какую сторону она по-
— В ту сторону, — сказал Яшка, — где
магазин «Детский мир*.
Я бросился на улицу, но, не добежав до
ворот, вернулся обратно. Надо было срочно
позвонить маме, но мамин телефон на ра-
боте, как назло, был занят.
Тут раздался звонок в дверь, я бросился
как сумасшедший, открыл и вижу: стоит
моя Катька живёхонькая. Её какая-то жен-
щина чужая привела, а я от радости даже
спасибо ей не сказал.
— Это ваша такая голубая? — спросила
женщина.
— Моя, — ответил я. Раньше я никогда
не называл Катьку «моей».
— Не твоя, — ответила Катька. — А ма-
Женщина ушла, а у меня вдруг к горлу
подступил комок, и я заревел.
— Дура! — кричал я сквозь Слёзы. —
Несчастная дура, дура, дура!
А она взяла свою куклу и стала её пере-
одевать. Она стояла ко мне спиной, и я ви-
дел её тоненькую шею и, не стесняясь, пла-
С этого дня Катька перестала меня заме-
чать. Я пробовал к ней подлизываться, шу-
тил, спрашивал, бывало: «А кто самый
сильный среди наших мальчишек?» Но она
только поджимала губы и ничего мне не
отвечала. Видно, не могла мне простить
обиды.
Утром первого сентября Катьку одели
в новую форму. По-моему, она была краса-
вицей. Я улыбнулся ей и подмигнул. Жал-
кая улыбочка вышла у меня.
И в это время мама вдруг сказала:
— Вадик, придётся тебе проводить Катю
в школу.
Я пробурчал что-то неясное в ответ, до-
жидаясь, что Катька сейчас откажется от
меня. Но Катька молчала. Я поднял на
неё глаза. Она смотрела на меня строго, по-
взрослому, исподлобья, но молчала.
И тогда я небрежной походкой пошёл к
дверям, открыл и оглянулся... Катька шла
следом, как бывало. Так мы и вышли во
двор. Впереди — я, позади — она. Банты
у неё на голове были невероятных разме-
ров. Ну и пусть их! Я теперь готов был ей
простить всё на свете и даже эти дурацкие
банты.
— Вадик! — крикнула мама из окна. —
Возьми Катю за руку.
«Боже мой, — подумал я, — бедная ма-
ма, она не знает, что её милая Катенька
одна почти три часа прогуливалась по го-
роду. Хорошо, что мир не без добрых лю-
дей, а то неизвестно, сколько нам бы при-
шлось её искать. «Чья такая голубая?» —
спросила эта женщина. Голубая Катька.
Смешно*.
А если я её сейчас возьму за руку, она
меня, пожалуй, ущипнёт, а то ещё и укусит.
Я стоял ещё, задравши голову кверху, ко-
гда почувствовал в своей руке Катькину
тёплую ладошку.
ПОД СНЕГОМ
Н. СЛАДКОВ
Рис. Н. УСТИНОВА
Хорошо весной в горах. Каждый цветок
раскрылся навстречу солнцу. Каждая пти-
ца поёт, подняв к солнцу раскрытый клю-
вик. Но вдруг из-за серых скал выползли
синие тучи. Стало темно и страшно. Закры-
лись цветы, умолкли птицы. И слышно
в наступившей тишине, как надвигается
что-то огромное, с шипением, воем и сви-
стом. И вот накатилось: смешалось всё, за-
ревело, заухало!
Буран.
Забился я под скалу. Сверкают молнии,
гром грохочет, сверху из туч сыплется град
Пролетел буран, а кругом белым-бело.
И тихо, как зимой. Но только зима совсем
особая: тут и там из-под снега цветы тор-
чат, тут и там зелёная травка. А вот у кам-
ня из-под снега птичья головка высунулась!
Носиком крутит, глазами моргает.
Горного конька засыпало!
Хотел я птичку схватить, спасти её, но
вдруг всё понял и тихонечко отошёл.
Рассеялись тучи, снег с градом начали
таять. Мутные потоки хлынули вниз. За-
журчало вокруг, зашумело и засверкало.
Конёк поднялся на ножки, стряхнул с кры-
лышек снежинки и градины, пригладил
клювом мокрые перья. Так и есть! В лунке
коньково гнездо, в гнезде пять полуголых
конёчков — только что из яичек вылупи-
лись. Прижались друг к дружке. Дышат —
пушок на спинках шевелится.
Так вот почему не укрылся конёк от бури,
вот почему его снегом засыпало!
Опять пели птицы вокруг, задирая клю-
вики к солнцу. Навстречу солнцу цветы рас-
крыли свои вазочки. В каждой вазочке —
жуки, комары, мухи. Они в цветах от бура-
на прятались.
Угощайся, конёк, из драгоценных ваз.
Заслужил!
<т
СТАРЫЙ ВЕЛИКАН
Агния БАРТО Рис. Н. УСТИНОВА
Старый дуб-великан,
Чуть не в три обхвата,
Ты тянулся к облакам,
Зеленел когда-то.
Старый дуб-великан,
Ты бедняга просто!
Нету веток по бокам —
Только чёрный остов.
Ураган тебя не снёс,
Буря не свалила.
Может быть, в одну из гроз
Молния спалила?
Нет, поднявшись на откос,
Ты, могуч и строен,
Боевую службу нёс
И погиб как воин.
Партизаны на привал
Шли к тебе с разведки,
Ты собой их прикрывал,
Опуская ветки.
Зеленеть бы до сих пор,
Зеленеть тебе бы,
Но в ветвях скрывал дозор
Ты под самым небом.
И глядел
Дозорный,
Будто с вышки
Горной.
Старый дуб-великан,
Чуть не в три обхвата,
Ты, спасая партизан,
Ранен был когда-то.
Летним утром
Ранним
Был смертельно
Ранен...
Лисичка-сестричка.
Рис. Е. РА ЧЁВА
чичико
И РУССКАЯ ДЕВОЧКА НИНА
Сергей АЛЕКСЕЕВ Рис. В. ЛОСИНА
Сдружились они — Чичико и рус-
ская девочка Нина.
Бегут они берегом моря.
— Чичико! Чичико! Чичико! — до-
гоняет приятеля Нина. Голос долго
звенит над морем.
Подымутся дети в горы.
— Нино! Нино! Нино! — Чичико
окликает Нину.
Спустятся дети в тёмное ущелье.
— Нино! Чичико! Нино! Чичико!
Нино! Чичико! — отдаётся эхом сто
раз ущелье.
Если увидишь, идёт Чичико —обя-
зательно рядом Нина. Если заме-
тишь Нину, можешь глаза за-
крыть — и то Чичико увидишь. Дру-
жат они, Чичико и русская девочка
Нина.
А раньше? Даже смешно сказать.
Раньше было совсем другое. Жили
дети в одном посёлке, а вроде бы
в странах различных жили.
Да только ли дети?
Маленький горный поток делил по-
сёлок на две половины. В одной по-
ловине живут грузины, в другой по-
селились русские. Над русскими
старший дворянчик русский. На той
половине командует всеми какой-то
невидный грузинский князь. А самый
главный над всем посёлком — мор-
дастый, носастый, пузастый урядник
царский.
На Кавказе много различных на-
родов: осетины, абхазцы, аджарцы,
грузины, армяне, азербайджанцы, ин-
гуши, кабардинцы, русские. Это ещё
не всё. Не хотят богачи, чтобы жили
люди простые в дружбе. Если в ссо-
ре живут народы, легче командовать
ими. Проще их угнетать. Легче с бед-
ных три шкуры драть.
Пусть в ссоре живут народы. Пусть ненавидят
один другого.
Пугают богатые бедных. Наводят на бедных
страх.
Так и тут, в этом маленьком посёлке горном.
Пугают грузин русскими, пугают русских грузи-
нами. А сами? Сами мирно себе живут. Ходит
дворянчик русский в гости к князю грузинскому.
Ходит грузинский князь в гости к дворянчику
русскому. А мордастый, носастый, пузастый
урядник царский — почётный гость и там и тут.
Но вот собрались народы вместе, сбросили
власть богачей. В Москве, в Петрограде, в Ере-
ване, в Тбилиси — всюду стала Советская
власть.
Изменился теперь и горный посёлок. Бежал
куда-то дворянчик русский, сброшен навеки гру-
зинский князь. А мордастый, носастый, пузастый
урядник царский, где он? В помине такого нет.
Дружат в посёлке люди. Не разделяет их гор-
ный поток. Нет ни этой, ни той половины. Ни
этой, ни той стороны. Неразлучны Чичико и рус-
ская девочка Нина. Если увидишь, идёт Чичи-
ко — обязательно рядом Нина. Если заметишь
Нину, можешь глаза закрыть — и то Чичико
увидишь.
— Нино! Чичико! Нино! Чичико! Нино! Чи-
чико! — звенят голоса в посёлке.
Дружат они, Чичико и русская девочка
Нина.
— Вот кто покажет нам дорогу
к партизанам.
— Что ты молчишь, говори же!11
— Где скрываются эти разбойники?
— Билл, иди позна-
комься с мальчиком.
С удовольствием по-
жму ему руку.
— Что у тебя, слова в
горле застряли?
— Билл, может быть, — Люблю хорошую — Ну!
ему мешают зубы раз- шутку,
вязать язык?
Пшшш... — Развяжите! Я вам — Оттаял твой язычок? Ха, ха...
всё расскажу.
— Замаскируйтесь получше.
— Эй, быстро маскировочную сетку!
— Маскируйтесь лучше. Разрешите, я помогу. — Получай!
— Держи его!
Быстрее к своим!
— Ты мне третью ноздрю
сделал?!
— Как ты смел
ударить сержанта?!
Окончание в следующем номере.
РЕЧКА
ТАНАЙКА
С. РОМАНОВСКИЙ
Лёшка вскочил с постели, натянул новые
штаны — великоваты! Огляделся оша-
лелыми глазёнками: отца-матери дома
нет. На окне кринка молока. Выпил
всю кринку, чуть не задохнулся, подёр-
гал штаны — вот теперь самый раз, не
спадут.
Захватил лукошко — ив лес через под-
солнухи.
Все подсолнухи в мире как подсол-
нухи: головами ворочают вслед за солн-
цем. А Лёшкины подсолнухи светилу не
подчиняются. Один смотрит в лес,
другой — в ложок, откуда начинается реч-
ка Танайка.
— Неслухи!
Лёшка прошёлся перед подсолнухами,
как командир перед строем. Тому голову
поднял, этого к солнцу повернул, вроде бы
порядок...
Прежде чем умываться, закатал новые
штаны, чтобы не замарать; опустился на
колени перед родничком, откуда берётся
Танайка, и сполоснул лицо.
До чего же холодна вода! Лицо све-
ло в кулачок, кожа стала словно бы
толще, как задубелая, и весь сон про-
гнало.
Погляделся в родник: на дне дрожат
камушки и песчинки; в ладонь, как живой,
толкается студёный бугорок. Поднялся
Лёшка — и в лес вдоль по речке по Та-
Тянется по супеси блестящая ниточка,
светлый ручеёк, и перед лесом делает длин-
ную петлю. Лёшка сократил путь и сразу
к перешейку, где петля смыкается. Что та-
кое: нет речки Танайки!
Руслице сыроватое есть, придонные
камушки сохнут, заветрели, а самой речки
— Непорядок!
Лёшка пошёл вверх по руслицу. Вот оно
что! Поперёк руслица лежит боров Ойрат.
Это он запрудил речку: вся она по ту сто-
Рис. А. КОКОРИНА
рону осталась, а по эту ничего нет. Лёшка
крикнул на него:
— Марш отсюда, кому говорят!
А боров не уходит, даже глаз не откры-
вает.
— Неслух!
Мальчуган огрел его раза два талиной,
боров встал и, недоуменно хрюкнув, пошёл
искать прохладу в другом месте.
А речка Танайка, освобождённая, побе-
жала дальше. Лёшка — за ней.
Вот она бежала-бежала и юркнула в осо-
ку. Этот островок осоки не трогают косари:
здесь живёт коростель — загадочная птица
со слабыми крыльями. Коростеля зовут Ва-
силий Петрович. Он пешком пришёл сюда
из Африки. Хотя на его пути встречается
много всяких заманчивых мест, Василий
Петрович каждую весну на своих тонких
ножках приходит именно в эту осочную ни-
зинку, ни ближе, ни дальше, потому что он
любит речку Танайку.
Ещё Василий Петрович любит не то что-
бы петь, а поговорить: не показываясь на
людях, объявить хриплым и радостным го-
лосом, что он здесь, в осоке, и в общем-то
всё хорошо.
На этот раз низинка молчала: воз-
можно, Василий Петрович хлопотал по хо-
зяйству, и Лёшка, обогнув осоку, двинулся
дальше.
А дальше — омуток с тремя пескарями.
По именам их Лёшка не называл, но смот-
реть на них любил, и, если сидел тихо, рыб-
ки не боялись его и подбирали крошки пря-
мо из рук.
Сейчас Лёшка не остановился у омут-
ка — некогда — и зашагал ниже по те-
чению в лес, который обступил речку Та-
найку.
Молчит лес, к Лёшкиным шагам прислу-
шивается да к журчанию воды.
23
Вот и малинник. Обвялые листья, как бы
пыльные, и воздух в малиннике особен-
ный — горячий, крапивный, даже душный,
как на печи. Угореть можно!
Сначала ягод было мало, но Лёшка шёл
дальше, и самые крупные ягоды высыпали
ему навстречу.
Ему бы в лукошко собирать, а он себе
в рот, да и только! Лёшка и рад бы в лу-
кошко, да больно ягода сладкая и налитая.
Листочек попадёт — выплюнуть не хочет-
ся: зелень рядом со сластью — самая вкус-
Пить захотелось Лёшке. Сколько раз
отец-мать наказывали: после малины не
пей холодную воду, простынешь! А
Лёшка не только про этот наказ, но и
про новые штаны позабыл — прямо в них
опустился на колени и стал пить из речки
Танайки.
Кто это смотрит на него? Лёшка отор-
вался от воды. Прямо перед ним, на том
бережку, сидит медведь, в передних лапах
держит малиновый куст, башку избоченил,
чтобы ловчее было питаться, ягоды губами
ошмыгивает.
Лёшка заорал:
— Ма-а-ама!
Но настоящего крика не получилось:
охрип Лёшка — после малины хватил ле-
дяной воды.
— Ма-а-ама!
Опять ничего не слышно. В отчаянии
Лёшка что было сил запустил лукошком в
тёмную медвежью голову. Лукошко щёлк-
нуло косолапого по носу и с треском отско-
А медведю хоть бы что — не шевельнул-
ся. Лёшка было дёру, да опомнился: ника-
кой это не медведь, а пень с корнями —
толстый, замшелый, тёмный от дождей.
Ну вылитый Топтыгин!
Лёшка через речку к диковинке. А пень
как ворохнётся... Медведь! Лёшка присел
от страха.
Ветер бежит по лесу, листья малины по-
ворачиваются белой изнанкой — все кусты
светятся, как серебряные, и колышутся, от-
чего кажется, что и старый пень тоже ше-
велится. Пень, а не медведь! Всё равно
страшно.
Чтобы больше не бояться, Лёшка отло-
мал от пня сучок, подобрал лукошко и для
памяти взял сучок с собой — на плетёное
донце.
Набрал он ягод полное лукошко, тут
и лес кончился. А речка Танайка спе-
шит дальше, и Лёшка еле поспевает за
ней.
Стоп! Дальше спешить некуда. Прибе-
жала речка к большой реке. Встретилась
Танайкина светлая вода с другой, красной
водой, и нету речки Танайки.
От отца-матери он знает, что эта боль-
шая река, которую он видит впервые,
называется Кривушей, что Кривуша впа-
дает в Каму, а Кама в Волгу и что Вол-
га кормит и поит пол-России, если
не больше. И что без таких вот малень-
ких речек, как Танайка, не было бы Ка-
мы и Волги: они малыми родниками
питаются...
«Да что толку, — грустно
Лёшка. — Ведь речки Танайки
нет...»
думает
больше
По Кривуше проехала моторка, скрылась
за поворотом, и волны, поднятые ею, дол-
го подкатывались к Лёшкиным босым
ногам.
Волны было утихли, да налетел ветер,
вся Кривуша оделась в белые барашки и
загудела так, что Лёшке жутковато стало
и холодно.
До дому далеко. Как он дорогу-то най-
дёт? Обернулся Лёшка. Есть речка Танай-
ка! Вот здесь, за его спиной! Если подни-
маться вверх по её течению и никуда не
сворачивать — придёшь точно к дому. Ему
отец-мать так наказывали: пошёл в лес по
ягоды — держись речки Танайки и никогда
не заплутаешься.
Подтянул Лёшка штаны — и вверх да по
речке, вверх да по Танайке. В лесу у об-
манного пня отдышался и пожалел, что ма-
ло постоял у большой реки Кривуши, пло-
хо рассмотрел её и больно скоро испугался
ветра и волн...
— Ничего, — вспомнил Лёшка пого-
ворку отца-матери. — Не первый день
живём на свете и не последний. Везде
побываем, всё посмотрим. Какие наши
годы!
Он погрозил кулаком пню-медведю и,
предчувствуя, что дома влетит за просту-
женный голос и грязные новые штаны, тяж-
ко вздохнул и валкой походкой тронулся
вверх по течению.
24
Ж
РАЗ, ДВА, ТРИ...
Сергей МИХАЛКОВ Рис. А. БАЖЕНОВА
Услышал маленький Ослик, что
у всех осликов четыре ноги. Решил он
свои ноги пересчитать, чтобы прове-
рить.
— Раз, два, три... Ой! Только три!—
Ослёнок заплакал.
— Что с тобой? — спросил Поро-
сёнок. — Почему ты плачешь?
— Как же мне не плакать? У всех
четыре ноги, а у меня только три...
— Я сейчас проверю, — сказал
Поросёнок и стал считать ослиные
ножки: — Раз,
два, три...
— Вот видишь!
Значит, я урод! —
сказал Ослёнок и
заплакал пуще
прежнего.
— Может быть,
я тоже урод? —
испугался Поросё-
нок и стал считать
свои ножки: — Раз,
два, три... Ой! У
меня тоже только
три!
Сидят Ослёнок с
Поросёнком и горь-
ко плачут.
Ковылял мимо Гусь на своих двух
красных лапах. Остановился.
— Чего вы, малыши, плачете? Кто
вас обидел?
— Как же нам не плакать? — ска-
зал Ослёнок. — У всех ослят и поро-
сят должно быть по четыре ноги,
а у нас только по три...
— Не может этого быть! — уди-
вился Гусь.
— Сам посчитай! — сказал Ослё-
нок. — Вот видишь: раз, два, три...
— А эту ты посчитал? — спросил
Гусь и показал Ослёнку на его левую
заднюю ножку.
— Эта и вовсе одна! — грустно от-
ветил Ослёнок.
— Постой, постой! Да считать-то
вы умеете? — спросил Гусь.
— Конечно, умеем! — сказал Ос-
лёнок. — Я хорошо считаю до трёх.
— И я тоже, — сказал Поро-
сёнок.
— Ого-го! — загоготал Гусь. —
Ну, вот что! Когда научитесь считать
до четырёх, у вас всё будет в по-
рядке.
— Нам надоело учиться! — друж-
но ответили малыши. — Мы любим
играть.
ковылял прочь.
Испугались малыши, что им всю
жизнь плакать придётся, и пошли
к Индюку. Тот ходил по двору и це-
лый день учил чему-то своих индю-
шат.
— Дядя Индюк! Научи нас счи-
тать до четырёх!
— Охотно! — ответил Индюк. —
Могу вас научить считать даже до
десяти. У меня как раз десять ин-
дюшат.
уж учиться считать, то начинать на-
до с десятка.
И Индюк научил Ослёнка и Поро-
сёнка считать до десяти.
— Вот спасибо! — поблагодарили
его ученики. — Теперь мы ещё раз
посчитаем, сколько у нас ног.
Первым начал считать свои ноги
Ослёнок.
— Раз, два, три, четыре, пять...
Ой! Теперь у меня пять ног! — И Ос-
лёнок опять заплакал.
— Глупенький! — сказал Ин-
дюк. — Как же ты считаешь? И ку-
да ты так торопишься? А ну, считай
за мной: раз, два, три, четыре...
— А эта? — спросил Ослёнок.
— А это уже поросячья ножка! —
сказал Индюк. — Приходите ко мне
завтра. Вам ещё многому надо на-
учиться, чтобы не плакать.
И умный Индюк пошёл к своим
индюшатам, которые давно уже уме-
ли считать до ста.
КАК Я СПАС СЕНО
Владимир БЕРЕЗИН
Мы убирали сено. Отец увидел на
небе тучу и сказал:
— Дождь будет, беги скорее за ло-
шадью.
Я схватил уздечку, корку хлеба и
побежал. По дороге мне встретилась
мать и бригадир тётя Груша. Они бе-
жали с граблями помогать убирать
сено.
— Возьми мою жакетку, — сказа-
ла мать, — если дождь будет, укро-
ешься.
Я кинул жакетку на плечи и —
дальше.
Прибежал к лошадям — нет Гнед-
ка. Я туда, я сюда — нет. Тут уви-
дел, обрадовался и — к нему.
Грянул гром. А Гнедок затрясся весь
и прижался к елям: видно, грозы
испугался. Что делать? Гнедка сей-
час и калачом не выманишь из лесу...
А там сено вот-вот замочит.
Рис. Е. и М. АФАНАСЬЕВЫХ
Стоит мой конь, дрожит весь —
хоть убей.
И вдруг вспомнился мне такой
случай. Ехал раз наш колхозный зав-
хоз Савельич в город. Ему надо бы-
ло переезжать через железную доро-
гу. А как раз поезд идёт. Лошадь
на дыбы, чуть телегу не опрокинула.
Савельич не растерялся. Живо
соскочил с телеги, закрыл лошади
глаза. Когда поезд прошёл, сел
спокойно на телегу и поехал даль-
ше.
Тут и мне пришло на ум: дай-ка и
я закрою Гнедку глаза. Снял с себя
материн жакет и повесил ему на го-
лову. Конь даже вздохнул. Я потянул
поводья. И он как ни в чём не быва-
ло пошёл за мной.
Привёл я Гнедка. И мы успели до
дождя перевезти сено в сарай.
27
Петушки распетушились.
ПОДУМАЙ—ОТГАДАЙ
Рис. Л. СМЕХОВА
В ЛЕСНОЙ ШКОЛЕ
Прозвенел звонок. Сели зверюшки за
свои парты, а три места остались пустыми.
Кто же не пришёл на урок? Вот бежит
ёжик в школу. Помоги ему поскорее прой-
ти по лабиринту. А двух других зверей най-
ди в лесу.
Медведь приготовил своим ученикам за-
дание. Он развесил на доске картинки,
соединил их дорожками и сказал: «Если
каждый пойдёт по дорожке от петушка
к другой картинке, а от неё по очереди
ко всем остальным и от каждого назва-
ния будет брать по первой букве, то он
составит очень важное для учеников
слово».
Лиса уже тянет лапку. Она прочитала
это слово.
А ты сумел прочитать?
30
МОЙ МИЛЫЙ ДРУГ ЧИТАТЕЛЬ!
Скоро, всего через месяц, мы бу-
дем праздновать день рождения ком-
сомола. Это всеобщий праздник, по-
тому что комсомольцев — трудолю-
бивых, сильных, молодых — любят
их матери и отцы, их сестрёнки и бра-
тишки, любят все, кто живёт в нашей
прекрасной стране. И радоваться
славному пятидесятилетию будет вся
наша Родина, от мала до велика.
Весь год мы рассказывали тебе
о комсомольцах — верных помощни-
ках партии, об их героических делах.
Помнишь шестой номер? Он посвя-
щён морякам-комсомольцам.
В четвёртом номере напечатаны
стихи и рисунки об орденах комсо-
мола. Десятый познакомит тебя
с бесстрашными покорителями си-
бирских просторов — молодыми гео-
логами, нефтяниками, строителями.
В день пятидесятилетия — 29 ок-
тября—в вашей школе, конечно, бу-
дет утренник. Приди на праздник на-
рядным и весёлым. Ты можешь быть
и артистом. Прочитать стихи А. Бар-
то «Старый великан», спеть «Песенку
о дружбе» Т. Попатенко и И. Токма-
ковой, сыграть какую-нибудь роль в
пьесе Г. Ладонщикова «Семь пятниц»
(№7).
Стихи И. Мазнина и Л. Мезинова
«Пять орденов комсомола» (№ 4) то-
же можно прочитать. Но можно из
них сделать и целое представление.
Конечно же, с помощью старших —
учительницы, вожатой.
К празднику хорошая хозяйка ук-
рашает свой дом. Убирает лишние
вещи, наводит чистоту. И вы укрась-
те свой класс. На обороте этой стра-
нички напечатано окно. Такими на-
рядными могут быть окна вашего
класса, если нарезать цветной бума-
ги так, как на рисунке, и наклеить её
на стекло. Стены класса хорошо
украсить рисунками ребят, посвящён-
ными Ленинскому комсомолу.
Мой друг! Будь активным, участ-
вуй во всех октябрятских делах! Тру-
дись и веселись!
Мурзилка
Рисунок на обложке В. СТАЦИНСКОГО
Индекс 70S53
Цена 10 коп.
МУРЗИЛКА
ПИСЬМА ДВУХ БРАТЬЕВ
ПИСЬМО ИЗ ПОДМОСКОВЬЯ
Дорогой Витя!
Я пишу тебе письмо в саду. Сад весь белый. Цветут
вишни, сливы, яблони и одна груша. Когда дует ветер,
кажется, идёт снег. Это облетают цветы. Скоро зацве-
тёт сирень. У нас под окном расцвели красные и белые
тюльпаны. Я катаюсь на велосипеде, играю в футбол
с Сергеем. Учительница сказала, что я перейду во вто-
рой класс.
Как живешь ты? Какая у вас погода? По радио ба-
бушка слышала, что у вас ещё зима, катаются на лыжах
19 мая Андрей
Здравствуй, дорогой Андрюша! Спасибо
тебе за письмо. Очень рад, что у вас всё
цветёт. А у нас ещё зима и каждый день
идёт снег.
Но и к нам приближается весна. 20 мая
наступил полярный день. Он будет длиться
два месяца, два месяца солнце будет круг-
лые сутки на небе.
Как сходит снег, тундра у нас сразу зе-
ленеет. Расцветают жарки, прилетают утки
и гуси выводить птенцов на озёрах. Дере-
вья — маленькие карлики, но стоят зелё-
ные. В августе мы собираем в тундре гри-
бы: подберёзовики, сыроежки, лисички.
Много ягод: брусника, морошка, голубица и
красная смородина. Около Норильска есть
озеро Лама, тысячи людей едут на катерах
полюбоваться его красотой.
Летом и в городе зелено. На газонах рас-
тёт овёс: он успевает вырасти за короткое
лето. А на клумбах у нас настоящие цветы,
как у вас под Москвой. Их пересаживают
из парников. Есть такой совхоз. Он снаб-
жает нас цветами, зелёным луком и огурца-
ми круглый год.
Так бывает летом. А зима у нас очень
долгая, 10 месяцев. Метёт пурга, мороз
50 градусов. Я, Андрюша, работаю водите-
лем автобуса. Автобус у меня новый, хоро-
ший. Но бывает тяжело — такая пурга, все
дороги заметает, видимость — ноль. Это зна-
чит — ничего впереди не видно. Но мы ра-
ботаем. Надо людей на смену везти, со сме-
Т
ны — домой. В любую погоду работает наш
медно-никелевый комбинат, рудники и шах-
ты работают, экскаваторы день и ночь гру-
зят руду на 25-тонные МАЗы и КРАЗы.
Добываем очень нужные для страны метал-
лы. Без них нельзя сделать крепкую сталь.
А сталь, сам знаешь, — это и велосипед,
и самолёт, и ракета.
Наш город начали строить перед самой
войной. Никто раньше на вечной мерзлоте
таких городов не строил, боялись, что боль-
шие дома развалятся. А у нас широкоэк-
ранный кинотеатр есть, магазины, Дворец
культуры, в плавательном бассейне купанье
круглый год. Сейчас начали строить девяти-
этажные дома — и тоже на сваях. Очень
хорошие у нас школы и детские сады: там
много цветов, стоят аквариумы.
Скоро в домах будет газ. Большие запа-
сы газа нашли в трёхстах километрах от
Норильска. А совсем близко нашли ещё
руду. Место называется Талнах. И столько
тут металлов ценных, что любая страна нам
позавидует. Уже пустили один рудник —
«Маяк».
Тысячи молодых ребят и девчат приеха-
ли строить Талнах — это теперь ударная
комсомольско-молодёжная стройка. На лет-
ние каникулы приедут из Москвы студенты.
Они тоже будут строить. Да и в самом Но-
рильске большинство — молодёжь. Комсо-
мольская организация города награждена
орденом Трудового Красного Знамени.
Мы свой город любим. Всё у нас есть,
хоть далеко мы. Мы и передачи по телеви-
дению смотрим те же, что и вы, — через
спутник «Молния». Только разница во вре-
мени: у вас 7 вечера, у нас 11 ночи. У вас
уже лето, а у нас норильчане в выходные
на лыжах катаются за городом.
Ну вот, дорогой Андрей, если ещё что
интересует, напиши. Поцелуй за нас маму,
папу, бабушку, Олю.
® 1
Рис. Э. БЕНЬЯМИНСОНА,
Б. КЫШТЫМОВА
В двадцать девятый день октября
будет праздник — старшему брату
пионеров и октябрят, комсомолу,
исполнится 50 лет.
Полное имя комсомола — Всесоюз-
ный Ленинский Коммунистический
Союз Молодёжи, ВЛКСМ.
Всесоюзный он потому, что общий
для комсомольцев всех ста тридцати
народов нашей страны.
Ленинский он потому, что свято
выполняет заветы Ленина. Владимир
Ильич Ленин был на съезде комсо-
мольцев и говорил им, что нужно
любить Родину, трудиться вместе с
рабочими и крестьянами и учиться,
чтобы приносить народу больше
пользы.
Коммунистический он потому, что
работает под руководством Комму-
нистической партии, чтобы скорее
наступила самая счастливая жизнь—
коммунизм.
Союз — это 23 миллиона друж-
ных юношей и девушек.
м олодёжь всегда впереди. Народ
поручает ей почётные и важные дела.
Об одном таком деле молодёжи
рассказывает «Мурзилка». Наша
страна огромная. Не все её богатства
ещё разведаны, и комсомол в Сиби-
ри, на Дальнем Востоке, на Севере
ищет эти богатства. Где найдены ру-
ды, уголь, нефть, золото, алмазы,
комсомол строит шахты, заводы,
электростанции. И города строит.
Так Всесоюзный Ленинский Ком-
мунистический Союз Молодёжи,
ВЛКСМ, служит советскому народу.
ЧЕЛОВЕК,
КОТОРОГО НЕ ЗАБУДУ
Из книги „Снежгород*. Книга напи-
сана детьми Норильска и посвящена
100-летию со дня рождения В. И. Ле-
нина.
Случилось это 3 августа 1966 года.
Мы с ребятами пошли к своему бал-
ку, который выстроили в 15 километ-
рах от посёлка. Там мы прожили два
дня.
Рано утром мы вышли к ручью
умываться. Над горами плыл туман.
На пожелтевшей траве, как бусинки,
переливались капельки росы. По пу-
ти к ручью мы боролись, кувырка-
лись, смеялись.
Подбежав к последнему кусту, мы
оторопели. На маленьком острове
среди ручья плескался и рычал от
удовольствия медведь.
Мы были в весёлом настроении и
начали его дразнить. Сначала он
с недоумением смотрел на нас, а по-
том рванулся в нашу сторону. Мы по-
бежали с криками.
И вдруг из кустов выбежал чело-
век, который был в полном охотничь-
ем снаряжении. Он бросил ружьё,
сумку и, выхватив охотничий нож,
побежал навстречу медведю. Мед-
ведь от неожиданности остановился,
но потом встал на задние лапы и дви-
нулся на охотника.
Вдруг неожиданно человек подки-
нул шапку. Медведь поднял голову и
лапы. Человек быстро ударил его но-
жом. Медведь упал на охотника. Мы
отвалили тушу и помогли встать че-
ловеку.
Оказалось, что он геолог и прохо-
дил мимо, а не стрелял потому, что
кончились патроны. Он быстро ушёл,
а мы даже не спросили, как его зовут.
Я никогда не забуду этого чело-
века.
Коля БАЙБУ Л А
Рис. В. ЛОСИНА
АНТ
ДЕС
Ю. КОВАЛЬ
Я выстрелил.
Слабым и глухим оказался выстрел.
Звук его увяз в пихтах, утонул во мху.
«Никто не услышит», — подумал я.
Второй день я кружил по тайге и не мог
выйти к речке Долганихе, где была моя из-
бушка.
Солнце не помогало. Оно появлялось то
справа, то слева, маялось над головой и,
потускнев, падало в облака.
Мутный комариный столб стоял надо
мною. Я качал от усталости головой, и этот
столб тоже качался.
Вдруг я почувствовал запах дыма.
Он чуть донёсся и угас. Но мне показа-
лось: пахнет костром, печёной картошкой и
даже ухой.
Я пошёл быстрее.
Под ногами вздыхали, оседая, моховые
кочки. От их движения качались мелкие со-
сенки.
Снова почувствовался запах дыма. Явно
пахло печёной картошкой.
«Кто-то развёл костёр, — подумал я, —
геологи или охотники?»
И мне вдруг стало весело.
— Эй! — крикнул я. — Ух!
Никто не ответил.
«Спят, наверно. Или мой крик похож на
крик филина?»
Из пихт выползли клубы дыма, густые и
упругие, как парус. Послышался треск —
это трещали сучья, брошенные в костёр.
Я был новичком в тайге. Я приехал сюда
всего неделю назад и мало что понимал в
таёжной жизни. Сейчас я видел клубы ды-
ма и думал, что это костёр. Я слышал
треск — и верно, это трещали сучья. Толь-
ко они не были сложены в костёр.
Они горели на земле, на кустах, на дере-
вьях. Огонь бежал по земле, подпаливая
бурелом, и по стволам деревьев подбирался
к верхушкам.
Тайга горит!
Мутной стеной дым обрушился мне на го-
лову, а за ним я увидел раскрытую печь,
огненную пещеру. Там свивались в клубок
красные и фиолетовые змеи. Они трепета-
ли, облизывали друг друга раскалёнными
языками.
У моих ног вспыхнула пересохшая трава.
Бенгальским огнём зашипел лишайник.
Что же делать-то?
Я бросился затаптывать огонь, но он был
и справа и слева. Дым закрыл подножья
деревьев: они будто парили в воздухе. Рез-
кий жар ударил в глаза. Я ослеп на секун-
ду, поперхнулся дымом, закашлялся и по-
бежал назад. Я бежал от пожара, и каза-
лось, что дым держит меня за плечи, хва-
тает за волосы, за локти, и ноги вязнут
в дыму, как в болоте.
Я выбежал из дыма, еще чувствуя на пле-
чах его тяжесть, упал в траву и увидел,
как она зелена и спокойна. Перед глазами
во мху стоял свежий сырой маслёнок.
Муравьи бежали по земле. Они уходили
от пожара и тащили на себе светлые круг-
ляши — личинки.
Какое-то рычанье донеслось издали. Мо-
жет быть, зверь, застигнутый огнём? Я
оглянулся.
Пожар шёл низом. Горел бурелом, гни-
лушки, пни. Иван-чай и крапива коробились
в жару и вспыхивали, разбрасывая искры.
Это был медленный пожар, потому что ве-
тер не подстёгивал его. Ветра не было.
Я пошёл в сторону от пожара и всё вре-
мя слышал какое-то рычанье за спиной. Не-
ужели зверь?
Между верхушками деревьев я вдруг уви-
дел самолёт. Это он рычал, низко облетая
пожар.
Четырёхкрылый АН-2 скользнул над мо-
ей головой, а я побежал следом, замахал
руками, да только зачем?
Я выбежал на широкую поляну и уви-
дел, что от самолёта отделилась какая-то
точка.
Она пошла к земле, развернулась боком
и стала длинной оранжевой лентой.
Самолёт ушёл за деревья, а лента трепе-
тала, опускаясь на поляну.
Я подхватил ленту, думая, что на ней
что-нибудь написано, но не видел никаких
букв или знаков — просто лента из хрус-
тящей бумаги.
Самолёт дал круг над пожаром и снова
возвращался ко мне.
— Эй! — закричал я и замахал лентой.—
Валяй сюда!
От самолёта отделилась ещё какая-то
штука. Лента, что ли? Человек! Маленький
человечек!
И не успел я разобрать что к чему — над
человеком вздулся в воздухе светлый купол.
Парашют!
За первым парашютистом выпрыгнули
6
ещё двое, и самолёт снова исчез за дере-
вьями.
Первый парашютист быстро приближал-
ся к земле, и я бежал к нему, размахивая
лентой.
Вот он повис над лесом. Послышался
треск — это купол зацепился за вершину
и парашютист ухнул в колодец между ёл-
ками. Он не видел меня, а я стоял совсем
недалеко и не знал, что ему сказать.
— Ты чего? — крикнул, наконец, я. — За-
цепился, что ли?
— Разве сам не видишь? Залезай на со-
седнюю ёлку. Распутывай.
«Вот это ловко, — подумал я. — Ну что ж,
полезу».
Мне стало весело. Я снял ружьё, бросил
ленту и полез на ёлку.
«Неужели, — думал я, — они прыгнули
меня спасти? Они, наверно, поняли, что че-
ловек заблудился».
— Ты кто такой? — спросил вдруг па-
рашютист.
7
— Охотник я, приезжий. В из-
бушке живу на Долганихе. За-
блудился.
Парашют отцепился от веток
и мягко улёгся в траву. Мы
спрыгнули на землю.
Парашютист был в удивитель-
ном костюме: прошнурованные
брюки, щитки на груди и животе,
а лицо молодое и симпатичное.
— Слушай, — сказал я, — а
зачем вы бросили эту штуку —
ленту?
— Это вымпел. Мы смотрим
на него сверху и знаем, куда
прыгать. Понятно?
— Ага, — ответил я и за-
смеялся. Мне было приятно раз-
говаривать с парашютистом.
Не диверсанты ли это какие-ни-
будь!»
— Ладно, — сказал он. — Давай
знакомиться. Меня звать Веня.
Он протянул мне руку, я подал
ему свою, и вдруг — трах! — он
дёрнул меня, дал подножку, и я
оказался на земле.
— Давай сюда, ребята! — заорал
парашютист. — Я поймал его!
«Фу, пропасть! — подумал я.—
Из тайги вышли ещё двое парашютистов.
На них тоже были защитные костюмы, а в
руках — топоры. Они подошли вплотную и
молча разглядывали меня.
— Вот, — сказал Веня, указывая на ме-
ня. — Поджигателя поймал.
«Ну, влип! — подумал я. — Ведь это
таёжные пожарники! Десант! Они думают,
что я поджёг тайгу!»
— С чего ты взял, что он поджёг? —
спросил один десантник.
— А чего он около пожара трётся?
— Так разве ж я трусь? — закричал
я. — Я блуждаю два дня. Вижу — люди с
неба падают. Обрадовался, а он мне —
бац! — подножку.
И я стал рассказывать, как заблудился,
попал в пожар, увидел этого Веню и побе-
жал ему помогать.
— Помогал он тебе?
— Помогал.
— А если б он поджёг, с чего бы стал
помогать? Он бы дёру дал.
— Неизвестно, — сказал Веня. — Может,
в нём совесть проснулась.
— Мне интересно, — сказал я, — когда
в тебе, Веня, совесть проснётся?
Десантники засмеялись.
— Ладно. Ты не сердись на Веньку. Он
9
парень горячий — комсомолец-доброволец.
А в тайгу приходят разные люди. Разведут
костёр, отогреются, а потом уйдут и не за-
тушат как следует — вот и пожар. Всё вы-
горает — деревья, травы. Звери гибнут и
птицы. Видишь, какие дела.
Из тайги вышли ещё два десантника. Са-
молёт, видно, сделал ещё заход и сбросил
их.
Пока мы разговаривали, я совсем забыл
про пожар. Здесь, на поляне, он почти не
чувствовался. Только пахло горькой горе-
лой листвой, а я-то думал — печёной кар-
тошкой.
— Ладно, — сказал Веня, — вроде он
действительно не поджигатель. Давайте
готовьте всё, а я побегу пожар посмо-
трю.
Веня ушёл, а мы стали разыскивать тюки,
которые сбросил самолёт. В зарослях иван-
чая я нашёл ящик, прикрытый парашю-
том.
— Что в нём, ребята?
— Взрывчатка. Тащи её на поляну.
«Ого, — подумал я, — не подорваться бы,
чего доброго».
Скоро вернулся Веня.
— Очаг небольшой, — сказал он. — Хо-
рошо, что ветра нет. За ночь управимся.
Десантники разобрали тюки с инструмен-
том и мне дали топор.
— Я начну просеку рубить, — сказал Ве-
ня, — а ты иди следом. Подчищай, бурелом
оттаскивай в сторону.
Он махнул топором — сосенка повали-
лась на з?млю, за ней — другая. Веня кру-
шил подлесок. Деревья будто взвизгивали
под его топором, и мне было видно, как то-
пор вылетает у него из-за плеча, а после
блестит у ног.
— Шебарши в траве! — кричал Веня. —
Выужизай коряжины.
Я понял, что пожар нужно окружить ши-
рокой просекой, чтоб огонь не пошёл даль-
ше. Бурелом и коряжины я оттаскивал в ту
сторону, с которой был пожар. В той сторо-
не висело мутное марево и всё время слы-
шался лёгкий треск.
Я хотел поднять небольшой сучок, черне-
ющий в траве, но тут же отдёрнул руку.
— Змеи! — крикнул Веня. — От огня бе-
гут.
Змея утекла в мох.
Впереди ударил взрыв. Это десантники
подрывали деревья, которые долго рубить
топором.
— Давай! — подгонял меня Веня. —
Круши!
Я тоже махал топором, подрубая кусты,
и глядел в траву, остерегаясь змей.
Наступали сумерки, а дым, закрывший
небо, ещё приблизил ночь.
К ночи просека была готова. Петлёй ок-
ружила пожар.
— Теперь пустим встречного, — сказал
Веня. — Подожжём ему пятки.
Он поджёг бересту и сунул её в кучу су-
хих веток. Сучья мигом занялись. Огонь по-
бежал по бурелому навстречу пожару и,
облизывая стволы деревьев, ушёл в глубину.
Фигуры десантников копошились в огне —
чёрные угольки в огромном костре.
— Пойди сюда, — крикнул мне Веня, —
смотри, что я нашёл!
Я увидел маленьких соболят, лежащих на
земле. Они не могли уйти от пожара и
задохнулись в дыму.
Всю ночь мы бегали по просеке и сле-
дили, чтоб огонь не перебрался через
неё.
С рассветом в небе появился вертолёт.
Он сделал несколько заходов и сел на по-
ляну.
— Залезай, — сказал Веня, — подбросим
тебя на Долганиху.
Низко, над самыми вершинами, мы обле-
тели пожар. Клубы дыма всё ещё подыма-
лись между стволов.
Я вдруг увидел лося, уходящего от по-
жара. Он казался сверху коричневой буты-
лочкой.
Вот и речка Долганиха, петляющая по
тайге. Ясно видно её дно — мели, перекаты,
бочаги.
Я всё старался разглядеть, не видно ли
в бочагах хариусов. Но разве их увидишь
с такой высоты!
УI1J И
Г. ГРАУ БИН Рас. Е. МОНИНА
Рыси, рябчики, удоды,
Все лесные жители,
Получили от природы
Звукоуловители.
t.
Тихо встанет за сосну,
Вскинет уши-поварёшки
И стоит, стоит сторожко,
Проверяя тишину.
Слух отменный у пищухи:
Слышно ей, как за горой
На цветы садятся мухи,
Жук елозит под корой.
Слышат рябчики и рыси,
Как н норе скребётся мышь,
А над ней, в небесной выси,
Комаров гоняет стриж.
Зайцы, соболи, пищухи,
Да и лоси заодно,
Так своим гордятся слухом,
Что смотреть на них смешно.
Мы, по-ихнему, глухие.
А у нас торчат из крыш
Уши чуткие такие,
Что в Чите слыхать Софию,
А в Хабаровске — Париж!
*
Только ветка хрустнет сухо,
Заяц тут же вскинет ухо,
Притаится и замрёт.
Осторожно водит ухом,
Проверяя чутким слухом,
Кто там по лесу идёт.
Что там заяц,
Сам сохатый —
Дыбом шерсть, рога
лопатой —
КОМСОМОЛЬСКАЯ АЗБУКА
Захватила якута Сахея снежная буря в
дороге. Заблудился Сахей. Темно, а дня не
жди: полярная ночь на полгода, холодно —
мороз больше сорока, ветер с ног валит.
Беда! И вдруг пригрезился Сахею волшеб-
ный город. Будто бы стоят на земле восемь
океанских сияющих кораблей. От ко-
рабля к кораблю серебряная паутин-
ка — улочки, улочки сбегаются к зо-
лотой площади. На площади ходят
люди. Не в кухлянках — рубашки на
них безрукавочки, не в торбасах—в ту-
фельках да босоножках. Протёр Са-
хей глаза — стоит город. Подошёл
ближе — мальчишек увидал. Прижа-
лись к стеклянной улице носами, ру-
ками машут, в тепло зовут.
Открыл Сахей дверь и очутился не в три-
десятом государстве, а в нашем советском
городе Айхале.
Сказка это или быль? Была сказка, а те-
перь комсомольцы строят чудо-Айхал на ал-
мазной реке Сохсолоох.
На Серёжу Соболева счастье
свалилось в первый же час жиз-
ни. Он родился в тот день, когда
Дивногорску исполнилось десять
лет, а Серёжа оказался юбилей-
ным ребёнком — четырёхтысяч-
ным.
Дивногорск — город строите-
лей самой мощной в мире Крас-
ноярской ГЭС, и подарки здесь
дарят тоже «мощные».
Серёже комсомольцы подарили целую
библиотеку.
— Так Серёжа читать не умеет! — уди-
вился подарку первоклассник.
— Ну и что? — возразил ему другой пер-
воклассник. — Пока он расти будет, мы ум-
неть будем. Читать его книжки и умнеть.
Так и пошло. Серёжа растёт, а маленькие
старожилы дивного города почитывают кни-
ги и умнеют.
Откуда берутся герои? Лётчик Маресьев
потерял ноги, но остался военным лётчиком,
управляя истребителем, сбивал вражеские
самолёты.
Откуда у человека взялось столько
силы, терпения, мужества?
Вот один из ответов. Маресьев —
строитель Комсомольска-на-Амуре.
Эта великая комсомольская стройка
была по плечу только сильным духом.
Комсомольск начали строить в 1932 го-
ду. Тогда не только бульдозеров не
было, не хватало пил и топоров. По-
пробуй без пилы свалить таёжное де-
рево! Валили. Подрубали корни, потом
кто-то лез на дерево, привязывал к верши-
не верёвку, и всей бригадой тянули. Герои-
чески работали комсомольцы тридцатых
годов. И на войне они были героями.
12
Рис. И. КАБАКОВА
Гайнулин работал комсомольским брига-
диром. Его бригада была первой, и не где-
нибудь — на Братской ГЭС.
Много хороших дел успел сделать Гайну-
лин и многого не успел. Упал в строитель-
ном карьере камень на Гайнулина. Столк-
нул со скалы. Двенадцать метров паде-
ния — и отнялись ноги.
За чужими морями таких людей на-
зывают несчастными, ненужными, про-
пащими. Но в бригаде Гайнулина был
девиз: отвечаю за всю бригаду, и
бригада отвечает за меня.
Гайнулин боролся с болезнью, а его
друзья считали, что он с ними на
стройке. Они выполняли свою часть работы
и его. И Гайнулин стал побеждать болезнь.
Он научился сидеть, стоять. У него есть
жена, есть сын Володька. А врачи говорят:
Гайнулин пойдёт.
Дружба оказалась сильнее беды.
Пионерский железнодорожный мост?
Это, наверное, на пионерской дороге.
Маленькие вагончики, крошечный ло-
комотив. Дорога-игра. Нет, не игра.
Мост Пионерский построен через мо-
гучий, клокочущий Енисей. И дорога
не игрушечная. Она через Саянские
горы, через тайгу, завалы, заносы.
Комсомольская дорога Абакан — Тай-
шет. Посредине этой дороги вбит в
шпалу серебряный костыль. В память
о подвиге комсомольцев шестидесятых годов.
А Пионерским мост назван потому, что по-
строили его из металла, собранного пионе-
рами страны. Помните? Весёлые, грохочу-
щие улицы. Ребята волокут ненужные дет-
ские кровати, велосипеды, бабушкины са-
мовары. Всё это переплавили в прочный
металл, и из него построили замечательный
мост через великую сибирскую реку.
В этой тайге даже днём темно. Болота
не торопясь заглатывают голубые озёра, от-
равляют землю ядовитыми туманами. Чело-
век такие места обходит стороной. Но для
геологов нет бросовых земель. Вот и
объявились они на севере Тюменской
области.
Победам солдат салютуют пушки,
геологам земля салютовала чудо-фон-
танами. Что же это за фонтаны?
Это нефть. Чтобы перечислить всё, что
даёт людям нефть, наверное, журнала
не хватило бы.
Сибирская нефть побежит по неф-
тепроводу в Татарию. А там по нефтепро-
воду сДружба» потечёт она в русские, ук-
раинские, белорусские, прибалтийские, поль-
ские, немецкие и многие другие города.
13
На Чукотке все охотники великие. Но вот
до самых дальних стойбищ дошла весть:
некий охотник там, где добывают одного
песца, берёт десять, где добывают сто, —
берёт тысячу.
Собрались охотники и решили подсмот-
реть тайны великого умельца и счастливца.
Спрятались, следят. Вот вышел охотник из
яранги, взял капканы и стал нати-
рать их землёй. Он натирал капка-
ны с утра до полудня. «Мы тоже
так делаем, — сказали охотники. —
Капканы должны пахнуть тундрой,
и больше ничем. Только этот охот-
ник работает слишком долго». По-
том великий охотник взял тушки
нерпы и ушёл в тундру. Он разбра-
сывал тушки возле нор до тех пор,
пока не обошёл все норки до од-
ной. «Мы тоже подкармливаем песцов
тушками нерпы, а то они могут уйти в дру-
гое место, — сказали охотники, — но ведь
мы не мамки, чтобы кормить всех песцов».
Они подошли к охотнику и вдруг увида-
ли, что это девушка. Это была Клара Каля-
на. Великий добытчик «мягкого золота» —
хитрых голубых песцов.
Сибирское село Шушенское.
Дома Зырянова и Петровой.
Здесь жил в ссылке Ленин. Вы-
ходил на это крыльцо по утрам.
Смотрел на эту улицу. Вот они,
дома бедняков. А это — богачей.
Лавка купца. А здесь, за высо-
ким забором, упёршимся в небо
острыми кольями, проживал не-
дремлющее око — полицейский
чиновник. Он следил за каждым шагом ре-
волюционера.
Таким село не сохранилось. По фотогра-
фиям, по воспоминаниям, по документам его
восстановят. Это будет село-музей.
Строят необычный музей комсомольцы.
Нет такого народа, который не увлекал-
ся бы спортом. Чукчи любят поднимать тя-
жёлые камни и бегать с камнями по кругу.
Якуты состязаются в езде на оленях, буря-
ты стреляют в цель из лука.
На зимней охоте сибиряки прохо-
дят на лыжах десятки километров.
И после такого бега у хорошего
охотника рука не дрогнет: белку он
бьёт в глаз одной дробинкой.
На Белой олимпиаде в Гренобле
команда биатлонистов, стреляющих
лыжников, почти вся состояла из
молодых сибиряков. Погода в те
дни была не сибирская: шёл дождь, лыж-
ня размокла. Но сибиряки-комсомольцы,
привыкшие к трудностям, добыли нашей
стране олимпийские медали.
14
щешь, — строго ответила Серафима Пет-
ровна, — у них вся семья трудолюбивая.
Летом Толя на сенокосе работает, а зимой
на соболя охотится. Слышала я вчера, что
он после уроков собирался в лес — капка-
ны проверять. Не иначе как до ночи прохо-
дил...
— Ну что ж, — предложила я, — раз та-
кое дело, то можно бы сегодня и не спра-
шивать с Зырянова никаких домашних за-
даний.
Но Серафима Петровна только головой
покачала:
— Не такой характер у Толп Зырянова,
чтобы он для себя о чём-нибудь особом
просил.
Парнишка меж тем своими же следами
обратно притопал. Из дома Кузнецовых вы-
шла женщина с вёдрами на коромысле,
наверное, мать Оли, огляделась вокруг и по-
шла — сначала по Толиным следам, а с се-
редины улицы повернула по чистому снегу.
И тут сразу очень много появилось людей
на деревенской улице — пролегли тропки к
колодцу, к колхозному правлению, к мага-
зину, к почте...
Мы с Серафимой Петровной вышли на
школьное крыльцо — помочь сторожихе
расчистить дорожку к калитке. Сюда уже
со всех сторон бежали ребята с портфеля-
ми, подвешенными на ремешках через пле-
чо, чтобы не морозить руки. Снеговые ло-
паты у нас отобрали, и вмиг дорожка была
готова.
— А вот и Шияновы с кордона идут, —
Серафима Петровна показала заснеженной
варежкой в сторону леса, черневшего невда-
леке от околицы. — У них отец лесник...
Ребята, — обратилась она к школьникам, —
у вас глаза хорошие. Сколько Шияновых
идёт?
— Четверо! — загалдели в ответ ребя-
та. — Все четверо идут!
— Вот и хорошо! — обрадовалась Сера-
фима Петровна. — Значит, у младшего, у
Валерика, горло прошло.
От лесной опушки до окраины деревни,
где стояла школа, было километра два не-
хоженого снега. Шияновы двигались но не-
му гуськом. Впереди — самый большой, он
так грёб валенками, что снег впереди пего
вздымался, словно волна впереди корабля.
Следом — второй по росту топал, высоко
задирая колени. За ним — третий. А самый
маленький шёл позади, по совсем гладкой
тропинке.
Все ученики, все учителя уже были в сбо-
ре. У школьного крыльца полдюжнны вени-
ков трудились без передышки, обметвя снег
с валенок и шуб. Печи в школьном коридо-
ре жарко пылали. Ребята скидывали шубы,
вешали их на крючки, прибитые к стенам
вдоль всего коридора, потом снимали ва-
ленки и обували лёгкие тапочки.
В учительской тоже все переодевались.
Молодые учительницы уже щеголяли в туф-
лях на каблуках, в тонких чулках. Одна из
них взяла с полки журнал 5-го «Б», раскры-
ла его и стала отмечать еле заметными
точками, кого спросить на уроке. Я загляну-
ла через её плечо: ну, конечно, и против фа-
милии Зырянова поставлена точка. Знает
или не знает эта учительница, что Толя вче-
ра до ночи капканы проверял? Наверное,
не знает. Серафима Петровна молчит, зна-
чит и мне нечего вмешиваться.
Я вышла в коридор. Невдалеке от учи-
тельской раздевались четверо мальчишек —
все на одно лицо: сероглазые, со вздёрнуты-
ми носами. Л вон и Валерик. Вылупился из
своего жёсткого тулупа — худенький, с тон-
кой шеей и светлым чубчиком, похожим на
гребешок, — ну, настоящий цыплёнок.
По звонку школьный коридор сразу опус-
тел. И стало видно, что вдоль всех стен вы-
строились валенки — несколько сот.
Каждая пара показывает характер своего
хозяина: этот чинно и аккуратно ходит, а
у этого, как в пословице, дурная голова но-
гам покоя не даёт. И ни одна пара на дру-
гую не похожа. Одна смирно и ровно стоит.
Другая — развалясь. Третья — будто бе-
жать собралась. Четвёртая — явно задира-
ет соседей.
Старинная это обувь — валенки. Наши
прадеды её придумали. Но до сих пор нет
обуви теплее валенок. И прочнее. Ведь если
валенки хороший мастер делал, им сносу
нет: переходят в семье от старших к сред-
ним, от средних к младшим, а от младших
уже к самой мелкоте.
Глядя на сотни валенок, поджидавших в
школьном коридоре своих хозяев, я подума-
ла: «Натопают они за зиму тропинок». И не
догадывалась я в то утро, как много могут
сделать детские валенки.
Рассказало мне об этом письмо Сера-
фимы Петровны:
«Вскоре после вашего отъезда тяжело за-
болел Валерик Шиянов. Ему, бедному, так
в эту зиму не везёт! Определили гнойный
аппендицит. Срочно была нужна операция,
а у нас в деревне хирурга нет. Вызвали хи-
рурга из города, но вы же сами знаете —
до нашей деревни на машине часов 10—12.
И санитарная авиация нам помочь не мо-
жет. Летом самолёты садятся на большой
луг за деревней, но за зиму там снегу на-
мело по пояс — ни один самолёт не сядет.
А вертолёт надо откуда-то издалека вызы-
вать. Ну, словом, положение было ужасное.
И вдруг Толя Зырянов из 5-го «Б» сказал:
«Давайте пойдём всей школой и снег на лу-
гу притопчем». Ребята на него закричали:
«Зачем глупости городишь?! Не видишь, что
ли, дело серьёзное». Но наш учитель фи-
зики Николай Васильевич Панкратьев ска-
зал: «А ведь Зырянов не глупости городит.
Он очень хороший совет нам дал».
Вся школа пошла с Николаем Васильеви-
чем на луг, а мы с директором пошли зво-
нить с почты в город: «Высылайте к нам са-
молётом хирурга, а посадочная площадка
будет, за это ручается наш учитель Панкра-
тьев, бывший военный лётчик, награждён-
ный за смелость, проявленную в боях с фа-
шистами, многими орденами и медалями...»
Читала я это письмо и видела большой
луг за селом, укрытый толстой снеговой пе-
риной. Идут на этот луг ребятишки, крепко
взявшись за руки. Топают по снегу валенки:
большие и малые, новые и старые, аккурат-
ные и расшлёпанные. Л снег в морозный
день как песок. Толчёшь его, толчёшь, никак
не притаптывается, только с места на мес-
то пересыпается. Но ребята не отступают:
стучат, топчут ногами — одним словом, тро-
пают.
Из сотен тонких волокон можно прочный
канат сплести. Из сотен узких тропок —
сложить надёжную утрамбованную площад-
ку для самолёта.
А вот и самолёт показался, зелёный, как
кузнечик. Сделал круг над лугом, и Нико-
лай Васильевич лётчику руками по-особому
помахал: мол, всё в порядке. И лётчик ему
в ответ качнул крыльями: понял, иду на по-
садку.
«Валерик Шиянов уже поправляется, —
заканчивала письмо Серафима Петров-
на. — Оля Кузнецова, как лучшая ученица,
получила путёвку в Артек. Толя Зырянов
вчера соболя добыл, но по-немецкому у не-
го за четверть тройка, чем я очень огорче-
на. Больше никаких новостей нет. Ребята
вам привет передают, приглашают приехать
к нам летом, у нас летом ещё лучше».
21
Стихи о Дальнем Востоке
ХИНГАНСКИЙ РОДНИК
Петр КОМАРОВ
Солдат сюда с пути свернёт,
Воды во флягу зачерпнёт,
И капли горного ключа
Тебя я вижу, мой Хинган,—
И лес, и горы, и туман.
Там среди зарослей густых
Таёжный ключ звенит, как стих.
Он день и ночь в тиши лесной
Поёт серебряной струной.
Тайги хоромы вековые
В нём отражаются весной.
Когда бы утренняя мгла
Над ним сгущаться не могла,
Я б различил, какой тропой
Олень спешит на водопой.
Он подойдёт, напьётся тут,
И капли звонко упадут
С пугливых губ на камень голый,
Где даже змеи не живут.
Уронит бор сучок сосновый —
И вот уже, не чуя ног,
Навстречу дню он скачет снова,
С кедровника сбивая мох.
За ним, сквозь тёмные леса,
Следят янтарные глаза.
Там рысь — охотница седая —
Идёт, на лапах приседая,
Усатой мордой у воды
В оленьи тычется следы.
Своё увидев отраженье
В зелёном зеркале ключа,
Она отпрянет на мгновенье,
Поднимет лапу и, урча,
По отраженью лапой бьёт
И, успокоенная, пьёт...
Но вот уходит и она.
Хинган безмолвен. Тишина.
Лишь по отрогам там и тут
Дозоры ранние идут.
Среди кустов зелёных,
У речки серебристой,
Гуляет оленёнок —
Телёночек пятнистый.
Коза пришла напиты
Стоит за тальниками,
Точёные копытца
Поставила на камень.
Он ходит по опушке
В лесной своей сторонке,
И у него веснушки —
Совсем как у девчонки.
Потом к воде припала,
Прислушалась тревожно
И листик чернотала
Сорвала осторожно...
Рис. М. МИТУРИЧА
Виктор БОРОЗДИН Рис. А. КОКОРИНА
Рассказывал мне старый оленевод Лема
не то сказку, не то быль.
Прежде они, ненцы, домов не знали, в
чумах жили. Кончился корм для оленей —
разобрали чумы и перекочевали в другое
место.
А тут как-то приплыли по реке три бра-
та: Фома, Кузьма и Ерёма. Все ладные,
крепкие. За поясом топорики, за спиной
кирки, лопаты, пилы. Поселились у него в
чуме. Пожили немножко да и говорят:
— Не хотим мы в чуме жить, хотим дом
ставить.
Посмеялся над их затеей Лема, а потом и
говорит:
— Ставьте дом, да помните: под ногами-
то тундра — она такие шутки шутит!..
Сел в нарты и уехал в оленье стойбище.
Братья осмотрелись кругом — тундра как
тундра. Растут на ней мхи и много цветов:
жёлтых, голубых, красных... Да ещё карли-
ковая берёзка, такая маленькая — насту-
пишь на неё и даже не заметишь. Тундра
мягкая — идёшь, она колышется. Чуть коп-
нул — там лёд, вечная мерзлота. А вот
какие тундра шутки шутит, братья так и не
увидели. Впрочем, они об этом и не трево-
жились.
Наловили в реке брёвен (в половодье их
много плывёт) и стали думать, как строить.
Но думали они по-разному и скоро заспо-
рили.
— Дом будем ставить тёплый, — говорил
старший, Фома, — и чтоб под ним не дуло.
В тундре-то жуть какие морозы, пурга!
— А летом в тундре
сыро, вода хлюпает, —
горячился средний,
Кузьма, — надо стро-
ить на сваях.
Младший, Ерёма, то-
же что-то говорил, но
его не слушали.
Долго спорили бра-
тья и, наконец, реши-
ли, что будут строить
сразу три дома, каж-
дый по-своему.
Застучали топоры, и
работа пошла.
Когда все три дома были готовы, братья
печи протопили и легли спать.
А старый Лема тем временем обошёл своё
стадо, увидел, что все олени целы и здоро-
вы, и поехал назад. Уж больно ему хоте-
лось посмотреть, как тундра посмеётся над
Фомой, Кузьмой и Ерёмой.
Едет старичок, трубочку покуривает. Бу-
бенцы на оленьих шеях позванивают, пе-
сенку поют. Олени быстрые, мигом домчали.
Глянул старичок — вроде как три дома
стоят. Только один по самую крышу в зем-
лю ушёл, другой на сваях дыбом встал, да
так высоко, что его и не достанешь, а тре-
тий... Третий стоит себе целый и невреди-
мый.
— Ай-ай-ай! — подивился старый Лема.
А потом как закричит: — Эге-ей, есть тут
кто?
Первым проснулся младший, Ерёма. Вы-
шел на крыльцо и спрашивает:
— Что случилось?
— А где твои братья?
— У себя дома.
— Где — дома? Смотри: один дом шай-
тан в землю тащит, а другой — на небо.
Тут и Ерёма удивился и тоже стал кри-
чать:
— Э-ге-ге-ге-ей!!
Проснулись его братья, а выйти не могут.
Фому крыша не пускает. Фома кричит, пы-
жится, хочет крышу поднять. Д« разве её
поднимешь?! А Кузьма высунулся в окно,
глянул вниз и зажмурился от страха. На-
до прыгнуть с высоты, а он боится.
Подставил ему Ерёма лестницу, и только
Кузьма спустился по ней, как сваи зашата-
лись, закачались и домик рухнул.
А Фома сам проломил крышу и вылез,
весь взлохмаченный, взъерошенный, как
медведь из берлоги. Не успел отдышаться,
как дом его весь в землю ушёл, одна труба
осталась.
Так вот какие тундра шутки шутит!
Пригорюнились братья. Фома обошёл во-
круг трубы своего дома, а Кузьма вокруг
своей развалюшки. Думали-думали, качали
головами... Подошёл к ним и Ерёма. И ко-
гда все вместе думать стали, тут и догада-
лись. Секрет-то вот в чём был.
Фома нижние брёвна своего дома уложил
прямо на землю. И ветер под его домом не
гулял. Было там тепло. Только от этого
тундра оттаяла, потекла водой, и дом опу-
стился.
Кузьма свой дом поставил на сваях. Под
его домом гулял ветер, и тундра не оттаяла.
Всё было бы хорошо. Только Кузьма пере-
старался, он вбил уж очень много свай, а
тундра ох как не любит, когда в неё что-
нибудь вбивают. Она стала выпучивать, вы-
талкивать сваи, а сваи стали выталкивать
домик. И вытолкнули. Свай-то было много,
а домик — маленький, лёгкий.
А Ерёма вбил свай не много и не мало,
как раз сколько нужно. И тундра как ни
старалась, как ни выталкивала сваи, а сваи
как ни выталкивали дом, так и не смогли
вытолкнуть. Дом-то был большой и тяжё-
лый.
— Ай да молодец Ерёма! — сказал ста-
рый Лема. — Сумел-таки перехитрить тун-
ДРУ!
Он выкурил ещё трубочку, попрощался
с братьями и уехал.
Он и сейчас ходит со своими оленями по
всему Таймыру и рассказывает каждому,
кого повстречает, о трёх братьях.
Вы, мои маленькие друзья, наверно, ска-
жете, это он сказку рассказывает. Может,
и сказку. Только домик Ерёмы я видел. В
самом северном заполярном городе. Вокруг
него уже шести-девятиэтажные дома наста-
вили, улицы проложили, а он стоит себе.
И все люди смотрят на него и дивятся: так
вот какой был построен самый первый дом
в тундре, на вечной мерзлоте!
Вот вам и сказка!
— Кажется, можно подождать.
— Рюкзак могу донести и я. — Что-то выпало, подними. Быстро!
— Вот прекрасное место.
— Куда спрятаться?
волшебная палочка
превратит мальчишку в решето.
— Вот теперь я буду показывать настоя-
щую дорогу.
— Папа, эти господа просили меня про-
вести их к партизанам.
— Где же он?
— Погоня может
нуться.
— Она не затянется. Брось
автомат!
Какой из трёх корабли-
ков похож на самый ниж-
ний, четвёртый?
Реши этот пример. Только сначала сложи
цифры, образующие мордочку.
Рис. В. ЧИЖИКОВА
Партия геологов расположилась в посёлке на бе-
регу большой и быстрой реки. Впереди у них
трудная, но интересная работа — много сокровищ
хранят горы, нелегко их найти.
Тяжёл будет путь. Горные стремнины, дремучие
леса, дикие звери преградят им дорогу. Но идёт
вперёд геолог! Ему помогают местные жители: то
на машине подвезут, то дадут лошадь, то покажут
путь в край несметных богатств. Иногда, правда,
случаются небольшие оплошности — забудет гео-
лог у костра компас, или свой специальный геоло-
гический молоток, или даже рюкзак. Приходится
возвращаться назад. Бывает, что оступится при
переходе вброд быстрой речушки — скорей разве-
дёт костёр и сушится: вода в горных речках ле-
дяная даже летом. Но трудности не страшат
смелых.
Итак, вперёд, друзья!
Поставьте свои фишки (их можно сделать, напри-
мер, из пуговицы, воткнув в неё спичку) на крас-
ный кружок и выберите себе маршрут. Их три. Кру-
тите вертушку — вот она здесь нарисована. Перед
каждым ходом играющий сначала передвигает свою
фишку на один пункт. Затем крутит вертушку. Если
рисунок под твоей фишкой выпал и на вертушке —
смотри условные обозначения, — с тобой что-то
приключилось: хорошее или плохое. Если на вер-
тушке нет этого рисунка — спокойно следуй даль-
ше (в свою очередь, разумеется). Предположим,
фишка встала на пункт, где изображены облака
с дождём. Этот же рисунок выпал и на вертушке.
Путника застигла непогода — ставь палатку, пере-
жидай бурю. В следующий ход фишка остаётся на
месте. Снова запускаешь вертушку — опять облако.
Ничего не поделаешь, приходится отсиживать-
ся, поиск продолжать нельзя. Наконец, облака
на вертушке нет, следующим ходом снова
в путь.
Под фишкой — конь с цифрой 2. Не выпадет на
вертушке конь — ничего не случилось, выпадет —
тебе помощь, передвинь фишку на 2 пункта.
Но геолог всё время ищет. Вот под фишкой ма-
лахит. Запускай вертушку. Есть восклицательный
знак — открыто месторождение этого красивого
редкого камня. Запиши себе 5 очков. Нет на вер-
тушке восклицательного знака — ничего не нашёл,
иди дальше, смотри внимательней. (Каждое ме-
сторождение можно открывать только один
раз.)
Выигрывает тот, кто наберёт больше очков. Но
помни, что пришедший первым получает премию
10 очков, а оставшийся последним снимается
с маршрута и штрафуется: оставшееся до базы чи-
сло пунктов вычитается из суммы набранных им
очков.
На следующей странице — условные обозначе-
ния. Познакомьтесь с ними.
30
АЛЛШ ЗОЛОТО Л1АЛЛХИТ ЖЕЛЕ30
10 8 5 Ч
УГОЛЬ
НЕ <РТЬ
3
3
ГАЗ иь!й МРАМОР
источник
2 1 1
Заболел. Вертолёт уве-
зёт тебя в больницу в по-
сёлок. Бросай кубик в
свою очередь, выпадет
восклицательный знак —
вертолёт доставит тебя на
прежнее место.
Встретился с охотником.
Иди по пунктиру. Этим
маршрутом можно прой-
ти только один раз.
Ненастье. Сиди
на месте (пропуск
хода).
Заблудился. Иди
по пунктиру.
Эх, ты! Забыл
рюкзак (или моло-
ток, или компас),
придётся идти обрат-
но. На сколько пунк-
тов — смотри
цифру.
Зверь напугал.
Сиди на дереве
(пропуск хода).
Кончилась еда.
Иди на охоту в горы
(по пунктиру)
Повезло! Достал
лошадь. Продвигайся
вперёд (смотри циф-
ру)-
Подвезли по шоссе до
переправы — ставь фиш-
ку у моста. На обратном
пути едешь прямо до по-
сёлка.
Переправа. По-
скользнулся, промок
до нитки. Сиди на
месте, сушись (про-
пуск хода).
Рисунок на обложке В. ПИ ВО В А РОВ А
Редактор А. МИТЯЕВ
Редколлегия: 3. Александрова. С. Алексеев. А. Барто, л. Воронкова. А. Ермолаев,
H. Емельянова, Е. Ершова (зам. редактора), Ю. Казанов. М. Коршунов, К. Орлова
(ответственный секретарь). Е. Рачёе, в. Чижиков.
Художественный редактор Ю. Молоканов. Технический редактор В. Лубкова.
Год издания сорок пятый.
Сдано в набор 14/VIII 1968 г. Подписано к печати 2/1Х 1968 г. Формат 84Х1081/.»
Печ. л. 2 (усл. 3,36). Уч.-изд. л. 4. Тираж 5 700 000 экз. Цена 10 коп. Заказ 1787.
Адрес редакции, издательства и типографии «Молодая гвардия»: Москва А-30
Сущёвская, 21. Телефон 250-45-08.
Рис. В. ПИВОВАРОВА
ВСЕСОЮЗНОЙ
ДА ЗДРАВСТВУЕТ
Рис. Ю. КОПЕЙКО
СЕДЬМОЕ НОЯБРЯ!
РАССКАЗЫ О ДЕКАБРИСТАХ
Сергей АЛЕКСЕЕВ Рис. В. ЛОСИНА
В 1825 году в России вспыхнуло восстание против царя Николая.
Восставшие хотели освободить крестьян от крепостной зависимости
и установить в России республику. Они пытались справиться с царём
одни, без помощи народа. Выступление было жестоко подавлено.
Пять главных организаторов восстания, в том числе и поэт Кондратий
Рылеев, были казнены. Остальных царь отправил в Сибирь на каторгу.
Восстание произошло зимой, в декабре, поэтому его участников и ста-
ли называть декабристами. Из рассказов вы узнаете о том, как герои-
чески вели себя декабристы во время допросов.
Трудящиеся победили угнетателей в 1917 году, когда под руковод-
ством Коммунистической партии свершилась Великая Октябрьская со-
циалистическая революция.
СТАРШИЙ ИЗ ЧЕТЫРЕХ
По Петербургу ползли слухи о смелом
ответе царю Николая Бестужева.
— Так и сказал?
— Так и сказал.
— Попомнит царь ему такие слова, по-
помнит.
В восстании декабристов принимали уча-
стие четыре брата Бестужевых: штабс-капи-
тан Александр Бестужев, штабс-капитан
Михаил Бестужев, мичман Пётр Бестужев
и старший из братьев, морской офицер Ни-
колай Бестужев. Это он, Николай Бестужев,
призвал к восстанию и привёл на Сенат-
скую площадь гвардейский морской экипаж.
Стоят друг против друга царь Николай I
и Николай Бестужев.
Внимательно смотрит на декабриста царь.
— Ты Николай Бестужев?
— Так точно, ваше величество, я Нико-
лай Бестужев.
— Значит, поднял руку на отечество?
— Никак нет, ваше величество. За свя-
тынь почитаю родину. Ценю превыше всего
отечество.
— Против чего же ты бунтовал?
— Против негодных порядков, ваше ве-
личество.
Генерал-адъютант Левашёв — он сидел
за большим дубовым столом и записывал
ответы Николая Бестужева — при этих сло-
вах оторвал голову от бумаги, глянул на
Бестужева, на государя.
Щёки царя зарозовели признак того,
что царь подавляет гнев.
— Да знаешь ли ты,— Николай I заметно
повысил голос,— что все вы в моих руках...
— Знаю, — спокойно ответил Бестужев.
Спокойный ответ и взорвал царя.
— Ах, знаешь! — закричал Николай I. —
Нет, ты пока ничего не знаешь. Хочешь, те-
бя помилую?
Не отвечает, молчит Бестужев.
— Хочешь, тебя повешу?
Не отвечает, молчит Бестужев.
— Да знаешь ли ты, слово одно госуда-
Вот тут-то Николай Бестужев и произнёс
ту самую фразу, о которой потом говорил
Петербург.
— Ваше величество, в том-то и всё не-
счастье, что каприз царей в России превыше
любых законов. Против порядков этих я и
поднял с друзьями меч.
ЦЕЛОВАНИЕ
Декабристов Александра Муравьёва,
Ивана Анненкова и Дмитрия Арцыбашева
на допрос к царю привели не по отдельнос-
ти, а всех вместе. Встретил их Николай I
учтиво, даже приветливо.
— Эка каковы молодцы! Молодцы како-
вы! — повторял государь, посматривая на
молодых людей.
Все они были гвардейскими офицерами.
— Мундиры-то как сидят! И сшиты с
большим искусством. Похвально для офице-
ров, похвально.
Николай I прошёлся по кабинету.
— Как матушка? — спросил у Александ-
ра Муравьёва. Екатерина Фёдоровна Му-
равьёва, мать декабристов Никиты и Алек-
сандра Муравьёвых, была известна на весь
Петербург. Дом её посещали разные знаме-
нитости: поэты, художники, музыканты. —
А ты, кажись, одинок, ни сестёр у тебя, ни
братьев, — обратился к Ивану Анненко-
ву. — Помню, помню отца твоего, — ска-
зал Дмитрию Арцыбашеву, — лестное толь-
ко могу сказать.
Смотрят молодые люди на государя. Вот
ведь милый какой государь. Даже неловко
им как-то стало.
Николай I был неплохим актёром. Умел
он принять вид устрашающий и тут же на
редкость добрый. Знал, где мягко сказать,
где твёрдо. Где голос повысить, где перейти
на шёпот. Тренировался царь перед зерка-
лом. Даже у настоящих актёров уроки
Вот и сейчас: выпятил грудь государь, го-
лову важно вскинул, посмотрел по-отечески
на декабристов.
— Уверен, господа, пробудете в крепости
вы недолго. Надеюсь вас видеть снова в
гвардейских полках.
Слова эти были равны прощению.
Стоявшие рядом с царём приближённые
бросились целовать Николаю I руки. Кто-то
шепнул молодым офицерам, чтобы и они
подошли к руке государя.
Протянул Николай I им руку для целова-
ния. Протянул и опять говорит:
— Надеюсь вас видеть в гвардейских
полках. Уверен в чистосердечном вашем
признании. Жду рапорт от каждого с опи-
санием всех возмутительных дел.
Кто-то подсказал Николаю I:
— О Рылееве пусть больше напишут.
Пусть не забудут про братьев Бестужевых.
— О Рылееве — больше, о Бестужевых —
больше, — сказал Николай I.
Вот тут-то и поняли друзья, почему царь
стал вдруг таким добрым, во имя чего обе-
щал им прощение.
Стоит Николай I с протянутой рукой.
Не подходят к руке офицеры.
— Целуйте же! — кто-то опять шепнул.
— Целуйте!
— Целуйте!
— Целуйте!
Не хотят целовать офицеры. Стоит Нико-
лай I, держит на весу руку, от неудобства
как рак краснеет.
Хорошо, не растерялся флигель-адъютант
Дурново, выскочил он вперёд, наклонился
к руке государя.
«Чмок!» — разнеслось по залу.
«ЕСЛИ ВМЕСТО ФОНАРЕЙ...»
Ночь. Морозная. Зимняя. Вдоль опустев-
ших улиц тускло горят фонари. Снег кру-
пинками белых зёрен ложится на Зимний
дворец, на Неву. Ветерок подымает молоч-
ные вихри, то беззаботно их гонит вдаль, то
вдруг споткнётся, замрёт на месте и вскинет
к небу снежный водоворот.
Ночь. Царь Николай I склонился над
бумагами. Читает материалы следственного
комитета. Лежат перед ним папки с допро-
сами Рылеева, Пестеля, Сергея Муравьёва-
Апостола, братьев Муравьёвых, братьев
Бестужевых.
За страницей листает страницу царь.
О чём же говорят декабристы? Об осво-
бождении крестьян, о разделе барских зе-
мель, о сокращении сроков солдатской
службы. Читает дальше. Снова об освобож-
дении. А вот о том, как лучше организовать
в России власть без царя. Опять об осво-
вождении крестьян. Вновь о сроках солдат-
ской службы.
Хмурится Николай I. «А где же про за-
говор? Где про то, что мою особу убить хо-
тели?» Нашёл и про это. «Вот это — глав-
ное. А остальное... Об этом потомкам не-
важно знать».
Не хотел Николай I, чтобы сохранилось
в истории то, ради чего поднялись на бой
декабристы. Приказал он из следственных
материалов выбросить всё, что касалось и
освобождения крестьян, и сроков солдат-
ской службы, и того, как представляли себе
декабристы новую власть в России.
Продолжает царь Николай I за бумагой
читать бумагу. Попались царю стихи. «Ну,
ну, что тут такое?» Читает:
По три шкуры с нас дерут.
Мы посеем — они жнут,
И свобода
У народа
силой бар задушена.
А что силой отнято —
силой выручим мы то...
Читает дальше. Вот снова идут стихи:
Если вместо фонарей
Поразвешивать князей...
Глянул царь Николай I в окно, как раз
фонарь ему на глаза попался. Зеленеет от
злости царь, однако опять читает:
Идёт кузнец
из кузницы,
Несёт кузнец
три ножа.
Один нож —
на господ, на вельмож.
Другой нож —
на попов, на святош.
А молитву сотворя.
Третий нож — на царя,
На вампира на царя.
Слава!
Вскочил царь Николай I из-за стола
словно осой ужаленный. Стукнул кулаком
по дубовой крышке.
— Татищев! Татищев!
Прибежал председатель следственного
комитета военный министр Татищев.
— Чьи? — взвизгнул царь, показывая на
— Рылеева, ваше величество.
— Вымарать! — кричит Николай I.
Исполнил Татищев приказ Николая I.
Тушью забил стихи. Даже поставил под-
пись: «С высочайшего соизволения вымарал
военный министр Татищев».
ЗАГАДКИ
И. СУДАКОВА
Пришла без красок и без кисти
И перекрасила все листья.
(ч-нээо)
ЧТО ЗА ТЕТРАДЬ?
Виктор МУСАТОВ
По алфавиту,
В строгом порядке
Сорок фамилий
В толстой тетрадке.
Справа от них
Разлинованы клетки,
Чтоб не сбежали
Ваши отметки.
(кпнсКж ‘цпнээтг}])
Т. БЕЛОЗЁРОВ
То она
Печёт блины,
То показывает
Сны.
(яьэи
Когда король, как мяч, катился с трона, Поэт, придумав строчку,
Слетела с головы его ворона. В конце поставил бочку.
(vHodoyj) (fo/hoj,)
В ПЕНАЛЕ
И. КОСТЫРЯ
Хвастались друг перед другом руч-
ка и карандаш:
— Я отлично пишу! — говорила
ручка. — Без единой ошибки!
— А я? — вторил карандаш. — Я
и забыл, когда ошибался.
А резинке стыдно было это слу-
шать: ведь она стирала их ошибки.
Рас. Е. МОНИНА
ПО93ИИ
Пересказал
Риталай ЗАСЛАВСКИЙ
Рис. А. БРЕЯ
Е0(Ш CLIHOErt
Восьмерых сыновей мамка кормила.
Восьмерых сыновей мамка растила:
Один пошёл в поле пахать,
Второй научился волов погонять,
Третий умел зерно молотить,
А четвёртый любил солому носить.
Пятый солому в стога сложил,
Шестой сыночек дров нарубил,
Седьмой пошёл дорожку мести,
А восьмой пошёл мамку провести.
дога ГЭПМ ' ~
Идёт мамка по чистой дороженьке,
Сыновьями своими любуется!
ill/
КАК НАЗВАТЬ ЗАЙЧОНКА?
А. ЛЕЛЬЕВР
Родился в лесу маленький зайчонок.
И задумалась зайчиха-мать: как назвать
сына? Хочет она ему имя дать необыкновен-
ное, чтобы жилось с этим именем легко.
Думала, думала и назвала его Тигром.
Пошёл зайчонок на улицу. Видит, козлята
бегают, прыгают. Весело им.
— Возьмите, — говорит, — меня по-
— А ты кто такой? — спрашивают коз-
лята. — Как зовут?
— Я Тигр, — отвечает зайчонок.
Услыхали козлята, испугались. И разбе-
жались в разные стороны, по кустам попря-
тались. А зайчонок один остался, побегать-
поиграть не с кем.
Пришёл он домой, говорит:
— Не хочу быть Тигром, никто со мной
играть не хочет.
Задумалась зайчиха. Как назвать сына?
Хочет она ему имя дать необыкновенное,
чтобы жилось с этим именем легко.
Думала, думала и назвала его Волком.
Пошёл зайчонок на улицу. Видит, телята
бегают, молодыми рогами бодаются.
— Возьмите, — говорит, — меня по-
играть.
— А ты кто такой? — спрашивают теля-
та. — Как зовут?
— Я Волк. — отвечает зайчонок.
Рис. Н. ЧАРУШИНА
Услыхали телята да как бросятся на зай-
чонка! Стали бить его, бодать, ногами топ-
— Наконец-то, — говорят, — ты нам по-
пался! Теперь берегись!
Еле-еле вырвался, убежал от них зайчо-
нок. Пришёл домой, плачет, побитые бока
облизывает.
— Не хочу, — говорит, — быть Волком.
Все бьют меня, играть не хотят.
Задумалась зайчиха. Как назвать сына?
«Дай, — думает, — назову его просто Зай-
Пошёл зайчонок на улицу. Видит, звери
всякие поиграть вышли. Лисята на траве
кувыркаются, хомяки в прятки играют, бар-
суки наперегонки бегают.
— Возьмите, — говорит, — меня по-
играть.
— А ты кто такой? — спрашивают зве-
ри. — Как зовут?
— Я Заяц.
— Ой, какой ты пушистенький! — закри-
чали хорьки. — Какой хорошенький! Давай
с нами в прятки играть.
— И с нами! — закричали хомяки.
— И с нами! — закричали лисята.
Целый день играл зайчонок. На траве ку-
выркался, наперегонки бегал, в прятки
играл. Устал даже. И всё время удивлялся:
«Какое хорошее имя Заяц!»
12
ОБЕЗЬЯНКА ФРЭНД
И. МЕЛЬНИКОВ
Рис. М. САЛТЫКОВА
Наш пароход остановился недалеко от
африканского берега. Только якорь броси-
ли, видим, от берега к пароходу плывут
лодки с африканцами. В лодках бананы и
кучи кокосовых орехов. Подплыли африкан-
цы к самому борту, кричат, руками машут.
Давайте, мол, меняться: мы вам бананы,
орехи, а вы нам рыбу или ещё что-нибудь.
Я сбегал в трюм и притащил большую
рыбину. Решил выменять бананы. Вдруг
вижу, подплывает ещё одна лодка. В той
лодке двое: длинный худой старик и маль-
чик. А у мальчика на плече сидит малень-
кая обезьянка. Такая маленькая, как котё-
нок. Вся коричневая, лишь на лбу пятныш-
ко белое. Так мне понравилась эта обезьян-
ка, что я и про бананы забыл. Протолкнул-
ся к борту и закричал мальчику:
— Сюда плыви! Сюда!
Стал показывать мальчику руками, что
хочу купить у него обезьянку. Мальчик что-
то сказал старику. Старик кивнул головой,
и мальчик крикнул:
— Фиш! Фиш! — Рыба, значит.
Я мигом привязал рыбину к верёвке и
опустил её к ним в лодку. Мальчик отвязал
рыбину. Посадил обезьянку в сетку. Сетку
привязал к моей верёвке, и я осторожно,
чтобы не ушибить, поднял обезьянку на па-
роход.
Вокруг столпились матросы. Они трогали
обезьянку. Смеялись, как она им рожи кор-
Вдруг я спохватился. А как же звать
обезьянку? Я кинулся к борту. Лодка с
мальчиком и стариком уже отплыла дале-
ко. Я стал громко кричать, спрашивать.
Мальчик услышал меня, сложил ладони ру-
пором, и до меня донеслось:
— Фрэ-э-э-энд!
Фрэнд? То ли обезьянку так зовут, то ли
это он мне кричал. Ведь «фрэнд» по-ан-
глийски значит «друг». И я решил: пусть
обезьянка будет Фрэнд.
Обезьянка сразу освоилась на пароходе,
будто всю жизнь на нём прожила. Вихрем
носилась она повсюду. То на мачту вскараб-
кается, на самый верх. То, глядишь, уже на
палубе резвится. А через минуту уже в каю-
те у кого-нибудь лакомится.
А ещё любила она бывать в рулевой руб-
ке. Прибежит в рубку, усядется на медный
колпак компаса и смотрит, как стрелка то
вправо, то влево качается. Потом к штурма-
ну пожалует. Устроится в сторонке и на-
блюдает, как штурман на карте маршрут
прокладывает, курс рассчитывает. А раз
решила сама курс проложить. Только штур-
14
май из рубки — Фрэнд на карту прыг! Ка-
рандаш в лапы и ну по карте чертить!
Штурман так и ахнул, когда вернулся. Ин-
дийский океан был разрисован вдоль и по-
перёк. Попало тогда обезьянке. Долго
штурман не пускал её к себе. Потом ниче-
го, помирились.
Фрэнд была весёлая и ласковая обезьян-
ка. Матросы любили её, баловали. Кто уго-
щал сахаром, кто фруктами, кто компотом
поил. Но больше всех Фрэнд любила меня.
Бывало, заберётся ко мне на плечо и ну
своими руками-лапками мои волосы переби-
рать. Или ночью спрячется под одеяло,
свернётся калачиком и спит рядом.
Но однажды все узнали, что моя обезьян-
ка может быть очень сердитой.
Был у меня на пароходе друг, матрос меня на руки и понёс к доктору. Обезьянка
Гриша. Сильный был Гриша человек и всё это видела. Закричала вначале, хотела
добрый. Как-то затеяли мы с ним бороть-
ся: кто кого? Повалил меня Гриша на палу-
бу, подмял под себя и смеётся: ну что, кто
сильнее?
Вдруг откуда ни возьмись Фрэнд. С кри-
ком бросилась она на Гришу. Вцепилась
ему в волосы, рвёт, кусается. Матросы сме-
ются, подзадоривают обезьянку:
Матросам весело, а мне не до смеха.
Вижу, не поняла обезьянка, что играем. Ду-
мает, бьёт меня Гриша. Тут уж и матросы
встревожились. Кое-как оторвали обезьянку
от Гриши. Кое-как успокоили.
Но с тех пор невзлюбила обезьянка Гри-
шу. Увидит его — кричит, волнуется, глаза
злые-презлые. Прямо беда. Никак Фрэнд не
могла понять, что Гриша —добрый человек.
Дело дошло до того, что Гриша перестал
приходить ко мне в каюту. Фрэнд кидалась
на него, как на врага.
Не знаю, чем кончилась бы эта ссора, не
случись со мной беда.
Спускаясь по трапу, я поскользнулся,
упал и больно ушиб ногу. Так больно, что
и встать не мог. Подбежал Гриша, поднял
вцепиться в матроса. Потом вдруг поняла
всё, притихла и смирно уселась Грише на
плечо. Так он нас обоих и принёс к доктору.
Больше Фрэнд не сердилась на Гришу.
А скоро они стали большими друзьями.
В знак примирения Гриша распорол свою
тельняшку и сшил для Фрэнд полосатый
костюмчик. И стала моя обезьянка настоя-
Этот танк стоит на площади
перед тракторным заводом. В дни
обороны под огнём врага здесь ре-
монтировали танки'
ЗЮгкие.
Каждый год тысячи людей из разных
концов нашей Родины и из других стран
приезжают, приплывают и прилетают в го-
род-герой Волгоград. Среди гостей города
много ребят.
На разных языках разговаривают эти
ребята, но все они
знают и произносят
с любовью и гордостью слово «Волгоград*.
Художники Э. БЕНЬЯМИНСОН,
Б. КЫШТЫМОВ
ПЕРЕПЁЛКА
И. ТУРГЕНЕВ Рис. М. МЕЖЕНИНОВА
Мне было лет десять, когда со мной
случилось то, что я вам сейчас расскажу.
Дело было летом. Я жил тогда с отцом
на хуторе в южной России. Кругом хутора
на несколько вёрст тянулись степные места.
Ии лесу, ни реки близко не было; неглубо-
кие овраги, заросшие кустарником, точно
длинные зелёные змеи, прорезали там и
сям ровную степь. Ручейки сочились по дну
этих оврагов; кой-где, под самой кручею,
виднелись роднички с чистой, как слеза,
водою; к ним вели протоптанные тропинки,
и возле воды, на сырой грязце, перекрещи-
вались следы птиц и мелких зверьков.
Им хорошая вода так же нужна, как и лю-
дям.
Отец мой был страстным охотником;
и как только не был занят по хозяйству и
погода стояла хорошая, он брал ружьё,
надевал ягдташ, звал своего старого Тре-
зора и отправлялся стрелять куропаток и
перепелов. Зайцами он пренебрегал, пре-
доставляя их псовым охотникам, которых
величал борзятниками. Другой дичи у нас
не водилось, разве вот осенью налетали
вальдшнепы. Но перепелов и куропаток
было много, особенно куропаток. По опуш-
кам оврагов то и дело попадались разры-
тые кружки сухой пыли, местечки, где они
копались. Старый Трезор тотчас делал
стойку, причём его хвост дрожал и кожа
на лбу сдвигалась складками; а у отца ли-
цо бледнело, и он осторожно взводил кур-
ки. Он часто брал меня с собою... большое
это было для меня удовольствие! Я засо-
вывал штаны в голенища, надевал через
плечо фляжку и сам воображал себя охот-
ником! Пот лил с меня градом, мелкие ка-
мешки забивались мне в сапоги, но я не
чувствовал усталости и не отставал от от-
ца. Когда же раздавался выстрел и птица
падала, я всякий раз подпрыгивал на месте
и даже кричал — так мне было весело! Ра-
неная птица билась и хлопала крыльями
то на траве, то в зубах Трезора, с неё тек-
ла кровь, и мне всё-таки было весело, и ни-
какой жалости я не ощущал. Чего бы я ни
дал, чтобы самому стрелять из ружья
и убивать куропаток и перепелов! Но отец
объявил мне, что раньше двенадцати лет
у меня ружья не будет; и ружьё он мне
даст одноствольное и стрелять позволит
Рис. Е. АФАНАСЬЕВОЙ
9 ноября исполнилось
150 лет со дня рождения
Ивана Сергеевича Тургенева,
великого русского писателя
только жаворонков. Этих жаворонков в на-
ших местах водилось множество; бывало,
в хороший солнечный день целые десятки
их вились на ясном небе, поднимаясь всё
выше и выше и звеня, как колокольчики.
Я глядел на них как на свою будущую до-
бычу и прицеливался в них палочкой, ко-
торую носил на плече заместо ружья. По-
пасть в них очень легко, когда они в двух-
трёх аршинах от земли останавливаются
в воздухе и трепещутся, прежде чем вдруг
плюхнут в траву. Иногда далеко в поле на
жнивье или на зеленях торчали драхвы;
вот, думалось мне, такую большую штуку
убить — да после этого и жить не надо!
Я указывал на них отцу; но он всякий раз
20
говорил мне, что драхва — птица осторож-
ная и человека близко не подпускает. Од-
нако раз он попытался подкрасться к оди-
нокой драхве, полагая, что она подстрелен-
ная и отстала от своего стада. Велел
Трезору идти за ним следом, а мне так и во-
все остаться на месте; зарядил ружьё кар-
течью, ещё раз обернулся к Трезору, даже
пригрозил ему, шёпотом скомандовал:
«Аррьер! аррьер!>, скорчился в три погибе-
ли и пошёл — не прямо к драхве, а сто-
роною. Трезор хоть и не скорчился, но вы-
ступал тоже очень удивительно: раскоря-
кой — и хвост поджал и одну губу закусил.
Я не вытерпел и чуть не ползком отправил-
ся за отцом и за Трезором. Однако драхва
и на триста шагов нас не подпустила; спер-
ва побежала, потом замахала крыльями и
полетела. Отец выстрелил и только вслед
ей посмотрел... Трезор выскочил вперёд и
тоже посмотрел. Посмотрел и я... и так мне
обидно стало! Что бы, кажется, ей ещё не-
много подождать! Картечь непременно бы
её достала!
Вот однажды мы с отцом отправились на
охоту, под самый Петров день. В то время
молодые куропатки ещё малы бывают, отец
не хотел их стрелять и пошёл в мелкие ду-
бовые кустики возле ржаного поля, где
всегда попадались перепела. Косить там
было неудобно, и трава долго стояла нетро-
нутой. Цветов росло там много: журавли-
ного горошку, кашки, колокольчиков, неза-
будок, полевых гвоздик. Когда я ходил ту-
да с сестрой или с горничной, то всегда на-
бирал их целую охапку; но когда я ходил
с отцом, то цветов не рвал: я находил это
занятие недостойным охотника.
Вдруг Трезор сделал стойку; отец мой
закричал «пиль!>, и из-под самого носа
Трезора вскочила перепёлка и полетела.
Только полетела она очень странно: кувыр-
калась, вертелась, падала на землю, точно
она была раненая или крыло у ней надло-
милось. Трезор со всех ног бросился за
нею... он этого не делал, когда птица лете-
ла как следует. Отец даже выстрелить не
мог, он боялся, что зацепит дробью собаку.
И вдруг смотрю: Трезор наддал — и цап!
Схватил перепёлку, принёс и подал её от-
цу. Отец взял её и положил себе на ладонь,
брюшком кверху. Я подскочил.
— Что это, — говорю: — она раненая
была?
— Нет, — ответил мне отец, — она не бы-
ла раненая; у неё, должно быть, здесь
близко гнездо с маленькими, и она нарочно
притворилась раненой, чтобы собака могла
подумать, что её легко поймать.
— Для чего же она это делает? — спро-
сил я.
— А для того, чтобы отвести собаку от
своих маленьких. Потом бы она хорошо
полетела. Только на этот раз она не разоч-
ла, уж слишком притворилась—и Трезор
её поймал.
— Так она не раненая? — спросил я
_— Нет... но живой ей не быть... Трезор
её, должно быть, давнул зубом.
Я пододвинулся ближе к перепёлке. Она
неподвижно лежала на ладони отца, све-
сив головку, и глядела на меня сбоку сво-
им карим глазком. И мне вдруг так жаль
её стало! Мне показалось, что она глядит
на меня и думает: за что я умирать долж-
на? За что? Ведь я свой долг исполняла:
маленьких своих старалась спасти, отвести
собаку подальше — и вот попалась! Бед-
няжка я! Бедняжка! Несправедливо это!
Несправедливо!
— Папаша! — сказал я. — Да, может
быть, она не умрёт... — и хотел погладить
перепёлочку по головке. Но отец сказал
— Нет! Вот посмотри: у ней сейчас лап-
ки вытянутся, она вся затрепещется, и за-
кроются её глаза.
Так точно оно и случилось. Как только
у ней закрылись глаза, я заплакал.
— Чему ты? — спросил отец и засмеялся..
— Жаль мне её, — сказал я. — Она долг
свой исполняла, а её убили! Это несправед-
— Она схитрить хотела, — ответил мне
отец. — Только Трезор её перехитрил.
<3лой Трезор!» — подумал я... Да и сам
отец показался мне на этот раз не добрым.
Какая же тут хитрость? Тут любовь к детё-
нышам, а не хитрость! Если ей приказано
притворяться, чтобы детей своих спасать,
так не следовало Трезору её поймать! Отец
хотел было сунуть перепёлку в ягдташ, но
я её у него выпросил, положил её бережно
в обе ладони, подышал на неё... не очнётся
ли она? Однако она не шевелилась
— Напрасно, брат, — сказал отец: — её
не воскресишь. Вишь, головка у ней бол-
Я тихонько приподнял её за носик; но
только я отнял руку — головка опять
упала.
— Тебе всё её жаль? — спросил меня
— А кто же маленьких кормить будет? —
спросил я, в свою очередь.
Отец пристально посмотрел на меня.
— Не беспокойся, — говорит: — самец-
перепел, отец их, выкормит. Да вот пос-
той, — прибавил он: — никак Трезор опять
стойку делает... уж это не гнездо ли? Гнез-
до и есть!
И точно... в траве, в двух шагах от Тре-
зоровой морды, тесно, рядышком, лежали
четыре птенчика; прижались друг к друж-
ке, вытянули шейки — и все так скоро
в один раз дышат... точно дрожат! А уж
оперились; пуху на них нет — только хвос-
тики ещё очень короткие.
— Папа, папа! — закричал я благим ма-
том. — Отзови Трезора! А то он их тоже
Отец крикнул на Трезора и, отойдя не-
много в сторону, присел под кустик, чтобы
позавтракать. А я остался возле гнезда, не
захотел завтракать. Вынул чистый платок,
положил на него перепёлку... «Смотрите,
мол, сиротки, вот ваша мать! Она собой
для вас пожертвовала!» Птенчики по-преж-
нему дышали скоро, всем телом. Потом
я подошёл к отцу.
— Можешь ты мне подарить эту перепё-
лочку? — спросил я его.
— Изволь. Но что ты хочешь с ней сде-
— Я хочу её похоронить!
— Похоронить?!
— Да; возле её гнёздышка. Дай мне твой
нож; я ей могилочку вырою.
Отец удивился.
— Чтоб детки к ней
ли? — спросил он.
— Нет, — отвечал я, — а так... мне хо-
чется. Ей будет тут хорошо лежать, возле
своего гнезда!
могилку ходи-
Отец ни слова не промолвил; достал и
подал мне нож. Я тотчас же вырыл ямочку;
поцеловал перепёлочку в грудку, положил
её в ямочку и засыпал землёю. Потом я тем
же ножом срезал две ветки, очистил их от
коры, сложил их крестом, перевязал былин-
кой и воткнул в могилку. Скоро мы с отцом
пошли дальше, но я всё оглядывался...
Крест был беленький — и далеко виднелся.
А ночью мне приснился сон: будто я на
небе; и что же? На небольшом облачке си-
дит моя перепёлочка, только тоже вся бе-
ленькая, как тот крестик! И на голове
у ней маленький золотой венчик; и будто
это ей в награду за то, что она за своих
детей пострадала!
Дней через пять мы с отцом пришли
опять на то же место. Я и могилку нашёл
по кресту, который хоть и пожелтел, но не
свалился. Однако гнёздышко было пусто,
птенчиков ни следа. Мой отец меня уверил,
что старик их увёл, их отец; и когда в не-
скольких шагах оттуда вылетел из-под кус-
та старый перепел, он его стрелять не
стал... И я подумал: «Нет! Папа добрый!»
Но вот что удивительно: с того дня про-
пала моя страсть к охоте, и я уже не думал
о том времени, когда отец подарит мне
ружьё! Однако, когда я вырос, я тоже на-
чал стрелять; но настоящим охотником ни-
когда не сделался. Вот ещё что меня оту-
Раз мы вдвоём с товарищем охотились на
тетеревов. Нашли выводок. Матка вскочи-
ла, мы выстрелили и попали в неё; но она
не упала, а полетела дальше, вместе с мо-
лодыми тетеревятами. Я было хотел пойти
за ними, но товарищ сказал мне:
— Лучше здесь присесть и подманить
их... Все сейчас здесь будут.
Товарищ отлично умел свистать, как сви-
щут тетерева. Мы присели; он стал свис-
тать. И точно: сперва один молодой отклик-
нулся, потом другой, и вот слышим мы: са-
ма матка квохчет, да нежно так и близко.
Я приподнял голову и вижу: сквозь спу-
танные травяные былинки идёт она к нам,
спешит, спешит, а у самой вся грудь в кро-
ви! Знать, не вытерпело материнское серд-
це! И тут я самому себе показался таким
злодеем!.. Встал и захлопал в ладоши. Те-
тёрка тотчас же улетела — и молодые за-
тихли. Товарищ рассердился, он за сумас-
шедшего меня счёл... «Ты, мол, испортил
всю охоту!»
Но мне с того дня всё тяжелей и тяже-
лей стало убивать и проливать кровь.
23
ЗЕМЛЯ СОЛНЕЧНОГО ОГНЯ
Пустыня...
Жёлтые сугробы песка — барханы. Бе-
лые сухие впадины — солончаки. Серые
растрескавшиеся равнины — такыры.
Саксауловые леса — без прохлады, без
листьев, без тени. Кусты, похожие на ржа-
вые мотки колючей проволоки. Реки, кото-
рые никуда не впадают. Озёра, в которых
годами не бывает воды.. Дороги, засыпан-
ные не пылью, а солью.
Чернеют и лопаются от жары камни.
Дожди высыхают, не долетев до земли.
Воздух обжигает губы, как кипяток.
Но люди не унывают! Носят ватные стё-
ганые халаты. Надевают мохнатые меховые
24
папахи. Пьют горячий зелёный чай. И толь-
ко иногда раскрывают зонтики: не от дож-
дя, а от солнца!
На диких барханах живёт ящерица —
красные уши. На такыре змея, ходящая
боком. А на солончаке удивительная птич-
ка — обманщица пастуха. Вот такая пус-
тыня. Земля солнечного огня.
ПОЙДЁМ НА БАРХАН
В тайге пугают ребят:
— Не ходи в лес — там волк!
В пустыне пугают ребят:
— Не ходи на бархан — там змея!
У моря пугают ребят:
— Не заходи глубоко — там акула!
А ребята не слушают и идут. Потому что
там и волк, и змея, и акула. И ещё много-
много чего.
Я зову на бархан. Где змея и ещё много
чего.
ЗАБОТ ПОЛОН РОТ
Хомячок тащит в нору запас. Так набил
за щёки — даже голова вспухла. Щёки ши-
ре плеч — того и гляди в нору не пропих-
нёшься! Да и чем тут глядеть, если глаза
в щеках утонули?
Заботы, заботы! Первая забота — что-
нибудь вкусненькое разыскать. Вторая за-
бота — рассортировать что куда. За одну
щёку пищу растительную, за вторую —
мясную. Зёрнышко влево, жучка вправо, се-
мечко влево, улитку вправо. Всё по сво-
им местам. За правой щекой жуки, му-
равьи, гусеницы, кузнечики и улитки. За ле-
вой — ячмень, пшеница, горох и подсолнух.
А язык посредине перегородочкой. Чтоб ни-
чего не перепуталось, не смешалось.
Забот полон рот! Даже голова вспухла.
ГРИБЫ НОВОГОДНИЕ
Зима, а на окне мотылёк! Новый год,
а за окном дождь: весёлый, искристый, час-
тый! Нет, дома не усидишь.
Песок на барханах сырой и плотный.
Саксаулы мокрые и блестят. А на песке под
саксаулом — грибы! Самые настоящие:
свеженькие, молоденькие, чистенькие. Нож-
ки, шляпки — всё как положено. Даже за-
пах грибной. А где-то сейчас только снег и
мороз. Где-то вьюга, метелица, гололёд.
А у нас дождик грибной. Грибы новогодние.
Грибы подсаксаульнички.
25
НАПУДРЕННАЯ КУРОПАТКА
Пустынная куропаточка — птица ред-
кая- Найти её и то трудно. А уж раз-
глядеть и того трудней. Серенькая она
вся, незаметная да ещё любит... пуд-
риться!
Выроет лапками лунку, ляжет в неё и
давай крыльями пыль на спину взбивать,
грудкой и животиком по пыли ёрзать. На-
пудрится от хвоста до носа — и с глаз до-
лой.
Живёт на жёлтом склоне — порхается
в жёлтой пыли, на сером — в серой, на
красноватом — в красной. Нарочно перья
свои подкрашивает. Попробуй-ка разгляди
её, если она на жёлтом жёлтая, а на крас-
новатом красноватая! Все глаза прогля-
дишь— всё равно не увидишь. Лишь голо-
сок звонкий слышен: «Чиль! Чиль!» Словно
это красноватые и желтоватые камешки пе-
реговариваются.
МОХНАТЫЙ ДОМ
Месили глину с навозом, делали саман-
ные кирпичи. Из сырых кирпичей построили
дом. Вставили двери и окна, оставили дом
сохнуть. Стоит сырой дом, сохнет.
То солнце дом прогреет. То дождь спрыс-
нет. То ветер обдует.
Не успел дом подсохнуть — весь травою
оброс. От крыши до самой завалинки. Весь
зелёный стал и мохнатый. Как газон, пос-
тавленный на ребро. На стенах хоть сено
коси или цветы собирай. А на крыше коз
пасти можно. Вот сколько в навозе и глине
было разных семян! И все они проросли.
Подсадили на крышу козу — она всю
траву на крыше объела. А на стенах трава
и сама скоро засохла. Солнце её иссушило
и ветер развеял. И стал дом как дом: су-
хой, серый — как все. И теперь один только
я вспоминаю, какой он совсем недавно был
зелёный и мохнатый. Да ещё, наверное,
коза.
ГДЕ НАЙТИ ТЕНЬ
В пустыне исчезла тень. Только и оста-
лось что пятнышко под ногами. И вот соба-
ка спряталась в тень под верблюда, жаво-
ронок — в тень у камешка, ящерица —
в мою тень. А мне прятаться некуда!
Вокруг ни кустика, ни деревца. Жарища
со всех сторон: сверху жаркое солнце, сни-
зу раскалённый песок, с боков горячие
ветры. Может, хоть ноги спрятать в тень
головы? Так всё равно песок снизу будет
поджаривать...
Нет, чтобы тень в пустыне найти, сто лет
думать надо!
И вдруг замечаю орлов. Они кружат вы-
соко в небе. Но не просто так в небе,
а в тени крохотного — с одуванчик! — бе-
лого облачка. Орлы нашли тень!
Облачко висит неподвижно. И под ним,
как привязанные, кружат орлы. В тени и
прохладе. Под единственным на всю пусты-
ню крохотным облачком, в единственном
на всю округу пятнышке тени.
Теперь я верю, что орлы до ста лет жи-
вут: ведь додумались! А мне придётся жа-
риться на солнцепёке...
ПЕСЧАНОЕ ОДЕЯЛЬЦЕ
Вы укрываетесь одеялом ватным, а яще-
рица круглоголовка — песчаным. Как солн-
це на закат и чуть холодком потянет, ло-
жится круглоголовка животом на песок и
начинает дрожать. Дрожит, трясётся и... то-
нет в песке! Вместе с головой, хвостом и
ногами! Только что тут была ящерица — и
вот чистый песок. Ровное песчаное одеяль-
це. Ветерок дунет — последние складочки
заровняет. Так и спит круглоголовка всю
ночь под песчаным своим одеяльцем в теп-
ле и покое.
ПУГЛИВЫЙ СВЕРЧОК
Чёрной ночью поёт в пустыне белый свер-
чок — даже спать неохота! Как колоколь-
чик звенит. Лежишь на спине и слушаешь.
Сколько глаз видит — всё звёзды и звёз-
ды, сколько слышит ухо — всё сверчковые
колокольчики. И тут и там. И у самого го-
ризонта. А может, это и не сверчки вовсе,
может, это звёзды ночные звенят?
Может, и звёзды: ни разу я ни одного
сверчка не видал! Услышать их просто,
а разглядеть почти невозможно. И не пото-
му, что ночью, а потому, что удивительно
чутки и пугливы. Как ни осторожничай, всё
равно услышат и замолчат. Я и сердился,
ругался, смеялся, но ничего поделать не
мог. Подбираешься чуть дыша — слышат.
Заслоняешься кустом тамариска — видят.
Стоишь не дышишь, не падает от тебя да-
же лунная тень, а сверчок молчит и не пик-
нет. Уж такая тишина, что слышишь, как
сердце стучит.
Вот тут и оказалась разгадка: сверчок
слышал сердце! Стоило отойти, и он запе-
вал. Звенел, как серебряный колокольчик.
Так и не удалось мне увидеть ночного
певца. Знаю о нём понаслышке. Всё могу:
прятаться, тихо ходить, подолгу не шеве-
литься. Но сердце остановить не умею.
Чем ближе тайна — тем бьётся громче.
И ничего не поделаешь.
27
ОТВЕТИЛ!
Юрий ЕРМОЛАЕВ
ш1'
Рис. А. ЕЛИСЕЕВА,
М. СКОБЕЛЕВА
Чего только не терял первокласс-
ник Серёжа за свою жизнь: носовые
платки, мячики, даже фуражку. А вот
ручку с пером потерял в первый раз.
И куда она делась? Сейчас урок нач-
нётся, нужно будет буквы писать.
А чем? Вот уж и учительница в класс
вошла.
— Выньте тетради ичручки, — ска-
зала она, — будем учиться писать
букву «Р». — И красиво написала на
доске эту самую букву. — А какие
слова вы знаете на букву «Р»? —
спросила учительница и обратилась
к Серёже: — Ну-ка, вспомни, чем ты
сейчас будешь писать?
Тут все ребята закричали:
— Ручкой он будет писать! Руч-
кой!
— А вот и не ручкой, а каранда-
шом, — возразил Серёжа, — ручку
я потерял.
— Анна Ивановна, — сказал Шу-
рик Панков, — можно, я дам Серё-
же ручку? У меня запасная есть.
— Конечно, дай, — сказала учи-
тельница и опять спросила Серё-
жу: — А ты, Смирнов, всё-таки ска-
жи нам слово, которое начинается на
букву «Р».
Подумал Серёжа, а потом ткнул
себя в грудь пальцем и сказал:
— Растеряха!
ТУЧКА
Г. Г РАУ БИН
Рис. В. ПЕРЦОВА
Хозяйка сушила
Бельё во дворе,
На воздухе
вольном,
На летней жаре.
Бельё хорошо
Просушилось,
Вода из него
Испарилась.
И облачком
вверх
Поднялась.
И тучка вверху
Родилась.
И дождик пошёл
Из неё.
И сделалось
мокрым
Бельё.
ПЛОТЫ ИДУТ
Г. ЛАДОНЩИКОВ
Вышла Настенька
с утра
На крутой откос
Днепра.
Зорко смотрит
с высоты
На ребристые плоты.
Вьются чайки
над рекой.
Машет Настенька
рукой.
Провожает речников,
Плотогонов-смельчаков.
Т. ЗУЙКОВОЙ
В пустые клеточки впишите названия цирковых
актёров, нарисованных слева и справа. Если вы
правильно написали, то в жёлтых клеточках про-
чтёте название той части цирка, на которой про-
исходят выступления.
Угадайте, какие зверюшки
спрятаны в чемодане у фокус-
Рисунок на обложке В. ЛОСИНА
———
™ | Смотрите, ребята, на этой странице Ни в школе, ни дома, ни ночью, ни днём '
ЛЕНИН И
л. ТВАРДОВСКИЙ
В Горках знал его любой,
Старики на сходку звали,
Дети — попросту, гурьбой,
Чуть завидят, обступали.
Был он болен. Выходил
На прогулку ежедневно.
С кем ни встретится, любил
Поздороваться душевно.
ПЕЧНИК
Рис. В. ГАЛЬДЯЕВА
За версту — как шёл пешком —
Мог его узнать бы каждый.
Только случай с печником
Вышел вот какой однажды.
Видит издали печник,
Видит: кто-то незнакомый
По лугу по заливному
Без дороги — напрямик.
А печник и рад отчасти,
По-хозяйски руку в бок,
Ведь при царской прежней власти
Пофорсить он разве мог?
Грядка луку в огороде,
Сажень улицы в селе,
Никаких иных угодий
Не имел он на земле...
— Эй ты, кто там ходит лугом!
Кто велел топтать покос?! —
Да сплеча на всю округу
И поехал и понёс.
Разошёлся.
А прохожий
Улыбнулся, кепку снял.
— Хорошо ругаться можешь, —
Только это и сказал.
Постоял ещё немного,
Дескать, что ж, прости, отец,
Мол, пойду другой дорогой...
Тут бы делу и конец.
Но печник — душа живая, —
Знай меня, не лыком шит! —
Припугнуть ещё желая:
— Как фамилия? — кричит.
Тот вздохнул, пожал плечами,
Лысый, ростом невелик.
— Ленин, — просто отвечает.
— Ленин! — Тут и сел старик.
День за днём проходит лето,
Осень с хлебом на порог,
И никак про случай этот
Позабыть печник не мог.
И по свежей по пороше
Вдруг к избушке печника
На коне, в возке хорошем
Два военных седока.
Заметалась беспокойно
У окошка вся семья.
Входят гости:
— Вы такой-то? —
Свесил руки:
— Вот он я...
— Собирайтесь! —
Взял он шубу,
Не найдёт, где рукава.
А жена ему:
— За грубость,
За свои идёшь слова...
Сразу в слёзы непременно,
К мужней шубе — головой.
— Попрошу, — сказал военный,
Ваш инструмент взять с собой.
Скрылась хата за пригорком.
Мчатся санки прямиком.
Поворот, усадьба Горки,
Сад, подворье, белый дом.
В доме пусто, нелюдимо,
Ни котёнка не видать.
Тянет стужей, пахнет дымом —
Ну овин — нн дать ни взять.
Только сел печник в гостиной.
Только на пол свой мешок —
Вдруг шаги, и дом пустынный
Ожил весь, и на порог —
Сам, такой же, тот прохожий.
Печника тотчас узнал:
— Хорошо ругаться можешь, —
Поздоровавшись, сказал.
И вдобавок ни словечка,
Словно всё, что было, — прочь.
— Вот совсем не греет печка.
И дымит. Нельзя ль помочь?
Крякнул мастер осторожно,
Краской густо залился.
— То есть как же так нельзя?
То есть вот как даже можно!..
Сразу шубу с плеч — рывком,
Достаёт инструмент. — Ну-ка... —
Печь голландскую кругом,
Точно доктор, всю обстукал.
В чём причина, в чём беда,
Догадался — и за дело.
Закипела тут вода,
Глина свежая поспела.
Всё нашлось — песок, кирпич,
И спорится труд, как надо.
Тут печник, а там Ильич
За стеною пишет рядом.
И привычная легка
Печнику работа.
Отличиться велика
У него охота.
Только будь, Ильич, здоров,
Сладим любо-мило,
Чтоб, каких ни сунуть дров,
Грела, не дымила.
Чтоб в тепле писать тебе
Все твои бумаги,
Чтобы ветер пел в трубе
От весёлой тяги.
Тяга слабая сейчас —
Дело поправимо,
Дело это — плюнуть раз,
Друг ты наш любимый...
Так он думает, кладёт
Кирпичи по струнке ровно.
Мастерит легко, любовно,
Словно песенку поёт...
Печь исправлена. Под вечер
В ней защёлкали дрова.
Тут и вышел Ленин к печи
И сказал свои слова.
Он сказал — тех слов дороже
Не слыхал ещё печник:
— Хорошо работать можешь,
Очень хорошо, старик.
И у мастера от пыли
Зачесались вдруг глаза.
Ну, а руки в глине были —
Значит, вытереть нельзя.
В горле где-то всё запнулось,
Что хотел сказать в ответ,
А когда слеза смигнулась,
Посмотрел — его уж нет...
За столом сидели вместе,
Пили чай, велася речь
По порядку, честь по чести,
Про дела, про ту же печь.
Успокоившись немного,
Разогревшись за столом,
Приступил старик с тревогой
К разговору об ином.
Мол, за добрым угощеньем
Умолчать я не могу,
Мол, прошу, Ильич, прощенья
За ошибку на лугу.
Сознаю свою ошибку...
Только Ленин перебил:
— Вон ты что, — сказал
с улыбкой,—
Я про то давно забыл...
По морозцу мастер вышел,
Оглянулся не спеша:
Дым столбом стоит над крышей —
То-то тяга хороша.
Счастлив, доверху доволен,
Как идёт — не чует сам.
Старым садом, белым полем
На деревню зачесал...
Не спала жена, встречает:
— Где ты, как? — душа горит...
— Дау Ленина за чаем
Засиделся, — говорит...
РАЗГОВОР С КОТОМ
I Валерий ЛЕВАНОВСКИЙ
I — Почему ты чёрен, кот?
I — Лазил ночью
I в дымоход.
I — Почему сейчас ты бел?
I — Из горшка сметану ел.
I — Почему ты серым
I стал?
) — Меня пёс в пыли
। валял.
( I — Так какого же ты
( I цвета?
( ) — Я и сам не знаю это!
I ПТИЧЬЯ ЗАРЯДКА
) Валентин БЕРЕСТОВ ,
। Птица хочет пробудиться, i
| Запевает песню птица,
I Потому что птице с песней
I Пробуждаться интересней. i
«•••••••••••••»
ИЩЕИКА
Николай ПЕЧЕРСКИЙ Рис. В. ЛОСИНА
Отец положил на стол пятьдесят копеек
и сказал матери:
— Вот тебе пока пятьдесят копеек.
Вечером много принесу. Получу зарплату.
Хватит или нет?
— Конечно, хватит, — сказала мать. —
Суп у нас есть, котлеты тоже. К вечеру ку-
пим батон, немножко конфет и будем пить
чай. Правильно?
Отец сказал, что всё правильно. Он на-
дел свою рабочую кепку и ушёл на работу.
Мать проводила отца и отправилась на
кухню. В комнате остались Катя и Света.
Света подошла к столу и стала смотреть
на пятьдесят копеек. Вообще-то говоря, она
и раньше видела всякие деньги, но сейчас
хотела рассмотреть ещё лучше.
— Ты, Катя, пятьдесят копеек не тро-
гай! — строго сказала Света. — Это ба-
тонные. Слышала, что мама говорила?
— Слышала, — ответила Катя. — Я и
так знаю, что это батонные.
Катя обиделась и ушла во двор.
Её сестра всегда фасонила и подчёркивала,
что она старшая.
Света осталась одна, походила по ком-
нате, а потом села к столу, на котором ле-
жали пятьдесят копеек, и начала читать
Она почитала немного, посмотрела не-
чаянно на пятьдесят копеек и стала ду-
мать, сколько на эти деньги можно всего
накупить.
Света сама не заметила, как пятьдесят
копеек очутились в кармане. А когда заме-
тила, подумала: «Пускай лежат, я же их
не насовсем взяла».
Читать Свете расхотелось. Она захлоп-
нула книжку и вышла во двор. У калитки
стояла её подружка Люся Воробьёва и
грызла зелёное кислое яблоко.
Света увидела подружку и спросила:
— Ты куда идёшь, Люся?
— Я никуда. А ты куда?
— Я тоже никуда. Пойдём на Садовую?
Подружки взялись за руки и пошли на
Садовую.
Садовая была за двумя углами. На од-
ном углу стоял киоск с газетами, а на
втором продавали мороженое.
Света и Люся остановились на втором
углу и стали смотреть, как женщина в бе-
лых нарукавниках продаёт мороженое.
— Ты какое любишь? — спросила Света.
Люся подумала, провела языком по гу-
бам и сказала:
— Я люблю фруктовое. За одиннадцать
копеек. У тебя денег нет?
Свете надо было сказать, что денег у неё
нет. Но Света была хвастуньей:
— У меня денег сколько хочешь. Сей-
час захочу и двадцать пломбиров куплю!
. Света посмотрела на Люсю — верит она
или не верит? — а потом подошла к моро-
женщице и важным голосом сказала:
— Дайте этой девочке фруктовое.
За одиннадцать копеек.
Люся ела фруктовое и облизывала бе-
лую с розовыми жилками дощечку. Света
ничего не ела. Она стояла просто так и
смотрела на Люсю.
— А ты не любишь фруктовое? — спро-
сила Люся, обсасывая дощечку.
У Светы от такого вопроса в животе
сразу стало сладко и холодно. Она поду-
мала немножко, погремела в кармане сда-
чей и сказала:
— Кажется, уже и мне мороженого за-
хотелось. Не знаю, купить или не купить?
Света пофасонила ещё немного и взяла
пломбир за двадцать две копейки. Теперь
денег осталось совсем немного. Девочки
напились на остатки газировки с двойным
сиропом и пошли домой.
Дома всё было в порядке. Мать чистила
на кухне кастрюлю, а Катя сидела за сто-
лом и лепила из пластилина лошадь и сол-
дата с винтовкой.
Скоро из кухни пришла мать. Она вы-
терла руки передником и сказала Свете:
— Возьми на столе деньги и пойди
купи батон.
Катя посмотрела на стол и сказала:
— Тут денег нет.
— Как нет? — удивилась мать.
— Совсем нет, — сказала Катя. — Рань-
ше я видела, а теперь не вижу.
Мать и Катя начали искать пятьдесят
копеек. Сначала они обшарили стол, потом
начали искать на полу. Когда искать уже
было негде, мать сказала:
— Что ж теперь делать? Пойду попрошу
у соседки.
Мать отправилась к соседке в другой
дом. Света постояла посреди комнаты и
тоже вышла. Она сидела на крыльце, смо-
трела на голубя с красными лапами, кото-
рый ходил боком по двору, и ругала себя
за трусость и малодушие.
Хорошо, если бы сейчас всё вернулось
на своё место: деньги — на своё, мороже-
ное и газировка с двойным сиропом — на
Кто только выдумал это мороженое!
В это время на дорожке появился сосед-
кин мальчишка Ким. В руке у него была
верёвка, а на верёвке болтался из стороны
в сторону и упирался всеми четырьмя ла-
пами лохматый щенок Рекс.
У Рекса были короткие толстые лапы.
На щеках росла длинная жесткая борода.
Одна борода слева, а другая — справа.
Ким воспитывал своего бородатого Рек-
са для цирка, а потом передумал и решил
сделать из него ищейку. У Рекса были для
этого все данные.
— У кого тут пропали деньги? — стро-
го спросил Ким Свету.
— Иди ты отсюда. Ничего у нас не про-
падало!
Но Ким Свете не поверил.
— Твоя мама сказала — пропадало, —
заявил Ким. — Она у нас деньги занимает.
Вперёд, Рекс!
И Ким решительно потянул Рекса по сту-
пенькам в квартиру Светы.
— Сейчас он всё найдёт, — сказал Ким
Свете. — Он, знаешь, какой? Он у меня
учёный!
Ким взял Рекса на руки, дал ему поню-
хать скатерть, на которой раньше лежали
деньги, и сказал:
— Рекс, ищи! След!
Рекс в самом деле оказался учёным.
Подняв хвост, он начал обнюхивать все
коврики и углы. Ищейка обошла комна-
ту, потом засунула голову под диван, что-
то там нашла и аппетитно зачавкала.
То был кусочек колбасы, который вчера
укатился со стола. Никто его найти не
смог, а Рекс сразу нашёл.
Рекс покончил с едой и разлёгся на
коврике. Мигал чёрными бугорками над
глазами и смотрел на своего хозяина.
— Потерял след, — сказал Ким, поду-
мав. — Сейчас я ещё...
Ким снова взял ищейку за брюхо и по-
нёс её к столу. Рекс мотал головой и не
желал нюхать скатерть, как будто его тол-
кали носом в горчицу.
Ким был настойчивый человек и добил-
ся своего. Рекс понюхал скатерть и снова
стал блуждать по комнате.
Рекс обошёл два раза вокруг стола, по-
косил глазом на своё отражение в зеркале,
а потом сел на задние лапы и ни с того
ни с сего начал лаять на Катю: гав, гав,
гав!
— Всё понятно, — сказал Ким. — Рекс
нашёл...
— Тебе ничего не понятно! — возмути-
лась Света. — Мне самой всё понятно. Убе-
ри свою противную собаку!
А Рекс сидел на задних лапах и зали-
вался во всю мочь. Даже стаканы в буфе-
те звенели.
На этот шум и лай прибежала мать.
— Что тут у вас такое? — спросила
она. — Почему собака лает?
Ким хотел что-то объяснить, но Света
его перебила и начала объяснять сама.
— Рекс думает, что Катя взяла день-
ги, — сказала Света. — Он ничего не по-
нимает. Он съел колбасу...
— Безобразие! — воскликнула мать. —
Мон дети не возьмут деньги. Уведи сейчас
же собаку!
Ким обиделся. Рекс тоже. Рекс слов не
понимал. Он догадался по голосу, что ему
не доверяют и поэтому делать ему здесь
больше нечего.
Ким и Рекс ушли. В комнате остались
мать, Катя и Света.
— Ты, Катя, не плачь,— сказала мать.—
Рекс ошибся. Я верю тебе, а не Рексу.
А ты, Света, иди в булочную и купи ба-
тон. Вот тебе деньги.
Света зажала деньги в кулак, чтобы они
нечаянно не потерялись, и вышла из ком-
наты. Она шла и думала: <Сейчас я приду
из булочной и сейчас всё расскажу. И пу-
скай мама меня накажет. А Катя не вино-
вата. Я сама виновата».
От таких правильных мыслей у Светы
на душе сразу стало легче. Она даже под-
прыгнула на одной ножке и сказала
— Я сама виновата. А Катя хорошая
Она не виновата.
И вдруг Света увидела Рекса. Ищейка
бегала возле ворот и что-то там вынюхи-
вала. Наверно, она думала, что ей снова
повезёт и она найдёт кусок колбасы.
Света посмотрела на ищейку и очень
вежливо сказала:
— Рекс, иди, пожалуйста, сюда!
Но Рекс, видимо, понял, чем тут пахнет.
К Свете он не подошёл, начал пятиться
и убегать от неё.
— Иди сюда, Рекс! — крикнула Света.
Рекс хотел проскочить мимо Светы.
Но не рассчитал и кубарем полетел в ог-
ромный, сплетённый из толстых веток
куст сирени. Он там запутался и сразу
затих, как затихает всё перед страшной
бурей.
Света бросилась на Рекса, выволокла
его из куста и больно схватила за ухо.
Рекс завизжал так, что всё вокруг сразу
притихло. Даже листья на тополях, кото-
рые расшумелись и не могли умолкнуть
с самого утра.
А Света таскала несчастного щенка за
ухо и повторяла:
— Ищи как следует, глупая собака!
Ищи как следует!
КТО ХВАСТУН?
Вит. ЗЛОТНИКОВ Рас. В. ГАЛЬДЯЕВА
К дяде Пете приехал из Москвы в гости
племянник. Звали его Борькой.
Из всех хвастунов, которых когда-либо
приходилось встречать нам с Джеком, он
был самым хвастливым. Он хвастался
всем, чем мог: и что живёт в Москве, и
что его папа каждую неделю ездит в
командировки, и что у них дома есть кош-
ка, телевизор и телефон, и что они с папой
были уже два раза на футболе в Лужни-
ках, и многим другим.
Больше всего на свете мы с Джеком не
любили хвастунов и поэтому решили про-
учить Борьку. Мы решили созвать всех на-
ших друзей: Рыжика, сестёр Таню и Ва-
лю, Генку с Лёшей — и при них публично
осрамить хвастуна.
Мы собрались все вместе и сообща вы-
работали план действий. Заключался он
в следующем.
Мы заведём с Борькой какой-нибудь раз-
говор. Борька, как всегда, начнёт хвастать.
Тогда я подниму вверх правую руку, и по
моему знаку все станут хлопать в ладоши
и приговаривать: «Хвастун! Хвастун!»
— А если он в этот раз не станет хва-
статься, всё равно кричать «хвастун»? —
спросила Рыжик.
— Станет, — уверенно ответил Генка,—
Хвастуны всегда хвастаются — и днём и
ночью.
Договорившись обо всём, мы отправи-
лись к Борьке.
— Выходи в прятки играть! — крикнул
ему в окно Лёша.
Борька очень любил играть в прятки и
сразу вышел. Мы окружили его, и я начал
разговор.
— Подумаешь, что ты в Москве жи-
вёшь! — сказал я вызывающе. — Москва
отсюда и недалеко совсем. А вот у нас
с Джеком тётя во Владивостоке живёт.
Это в десять раз дальше, чем Москва.
Борька не ожидал такого начала и рас-
терялся. Я решил воспользоваться его за-
мешательством и продолжал:
— Подумаешь — кошка! У нас с Дже-
ком тоже была кошка. Только она сбежа-
ла. Правда, старина?
— Гав! — подтвердил Джек.
— А какая у вас была кошка? — поин-
тересовался Борька. — Вот у нас наполо-
вину сибирская.
Присутствующие оживлённо перегляну-
лись — Борька «клюнул» и начал хва-
— Подумаешь
наполовнну сибир-
ская! — сказал я. — У нас была наполо- — А что ты хвалишься, что два раза
вину тигр. Правда, Джек? был на футболе? Подумаешь! Я вот три
Мой друг утвердительно тряхнул ушами. раза был на взрослом кино и то не хва-
— Помеси кошки с тигром не может люсь.
быть, — сказала Таня. Борька хотел что-то сказать, но я решил
Мы с Джеком испуганно переглянулись. не давать ему опомниться и окончательно
— Почему это не может быть?! — засту- разоблачить его.
пилась за нас её сестра Валя. — Я сама видела ихнюю кошку — настоящий тигр, только маленький. — И вообще я старше те' ча полго- да, — сказал я, — и всегда б? > < старше.
Лёша с Генкой одобрительно засмея- Я раньше тебя пойду в школх, и раньше
лись. Почувствовав, что симпатии собрав- шихся на нашей стороне, я приободрился научусь читать и писать, и и- обще всё раньше. Правда, старина?
и воодушевлённо продолжал: Джек промолчал в ответ. Я принял его
— А телевизор и у нас есть. Только он молчание за согласие и подал условный
получше, чем у вас. потому что он прини- знак — поднял вверх правую руку.
мает и Воронеж и Москву, а ваш Воронеж И сразу все стали хлопать в ладоши и
не принимает... И потом у меня есть ком- хором кричать:
пас и пистолет. А на день рождения мне — Хвастун! Хвастун!
подарят велосипед. Я вместе со всеми хлопал в ладоши и
— Правда?! — восхищённо спросил Ген- кричал <хвастун>.
ка. — А ты дашь мне покататься? А Джек хлопал о землю передними ла-
— А мне? — спросил Лёша. пами и кричал:
— А мне? — сказала Валя. — Гав! Гав! Гав!
— Почему это вам?! — возмутилась И тут я заметил, что все почему-то смот-
Рыжик. — Я ближе всех живу с Серёжей. рят не на Борьку, а на меня. Я очень уди-
— Всем дам, не бойтесь! — успокоил вился и спросил у Джека:
я их. — Старина, а почему вы все смотрите
Я посмотрел на окружающих: все улы- на меня?
бались, даже Джек. Это прибавило мне — Гав, — смущённо ответил Джек. —
новых сил, и я снова обрушился на Потому что хвастуном оказался не Борь-
Борьку. ка, а ты.
13
Тофик МАХМУД
Рис. М. САЛТЫКОВА
ЗАСТЕНЧИВЫЙ МАЛЬЧИК
Застенчивый мальчик Надир
Не из шалунов и задир:
Ребята хотят с ним играть —
Он прячется робко за мать.
Он много стихов наизусть
И песенок выучил сам.
Отец его просит: — Не трусь,
Прочти или спой их гостям. —
А он покраснеет как мак
И скроется в кухне, чудак!
К соседям пошлёт его мать
Утюг на минуточку взять.
Велит ему: — Сбегай скорей. —
А он постоит у дверей,
Как рыбка от робости нем,
И к маме вернётся ни с чем.
Ему кораблей не водить.
Ему командиром не быть.
Какой из него командир?
Уж больно застенчив Надир.
ГУЛАМ ИДЁТ в гости
Есть у Гулама дома айва,
Есть у Гулама дома халва,
Груши на ветках в саду висят,
Яблоки спеют и виноград.
Дома любое варенье есть...
Только он дома не хочет есть!
Если ж Гулам в гости придёт,
Он набивает черешней рот.
Скажет отец: — Посмотри-ка, мать,
Мальчика нам совсем не узнать.
Яблоко съест, другое берёт,
Ест он варенье, орехи, мёд.
Сладко и вкусно в гостях ему.
Что же с ним делать, я не пойму?
Можно совет вам хороший дать:
В гости его насовсем отдать!
СУСЕН-ХОХОТУШКА
Сусен — хохотушка,
Увидев игрушку,
Смеётся Сусен.
Смеются у дочки
Румяные щёчки,
И весело всем...
Смеются глаза у Сусен-хохотушки,
И с девочкой вместе хохочут подружки.
Смеётся над каждыми пустячками,
И даже над бабушкиными очками
Смеётся Сусен.
А бабушка, маленькая старушка,
Ей скажет: — Ну хватит тебе, хохотушка.
Смешного не вижу я тут! —
И вместе смеяться начнут.
АЛЮХИН СОН
Михаил ЗА БОРСКИЙ
Рис. Е. АФАНАСЬЕВОЙ
Уж так сладко спится в этом деревен-
ском теремке! Так уютно спится после це-
лого дня, проведённого на морозе, в лес-
ной калязинской глуши, на омутистой ре-
чушке, скованной льдом. Не нарушает,
а только крепит сон предутренняя сельская
разноголосица: нечастый скрип валенок
под окошком, пенье петуха, собачий лай,
мычание коровы.
На этот раз ночую у Алюхи. Точнее, не
у самой Алюхи, а у её бабки Веры, при-
ветливой, хлопотливой, несколько суматош-
ной старушки. По делу давно бы и вста-
вать пора, торопиться на речку, чтобы
затемно ещё, с фонарём проверить жер-
лички, расставленные на налима. Но вста-
вать ужас как неохота! Это же надо вы-
лезать из-под груды одеял и всякой сбор-
ной одёжи и мчаться в одном белье по
выстывшей за ночь избе к печке, где су-
шатся рыбацкие доспехи.
А бабка давно уже на ногах, орудует за
дощатой перегородкой в небольшой кухонь-
ке, погремливает ухватами, пошаркивает
чугунками. Уже и самовар неторопливо
начал тонкий свой разговор. Разгорелась
печка, трещат и стреляют сухие еловые
дрова, и багровые отблески, проникая
через отворенную дверь, играют на ни-
келированных шариках моей высокой
кровати.
У противоположной стенки на составлен-
ных скамейках спит Алюха. Спит, вытянув-
шись на животике, крепко, подсунув ла-
донь к щеке, полуоткрыв рот, слегка при-
храпывая. Другой рукой она обнимает
подушку, словно спрятан там какой-то до-
рогой гостинец.
Да и как не прихрапывать? Конечно,
устала!.. Это ведь не в городе! И я знаю,
что вчера ранним утром уехала Алюха
с колхозным народом в лес за дровами.
Да не просто так поехала, а старшей, вро-
де ребячьего бригадира. Сушняк помогали
собирать. Целый воз дров достался им
с бабкой за эту помощь. А потом воду из
колодца таскали — нынче бабка стирать
собралась. За водой тоже не ближний
путь. Тоже не в городе! До колодца меря-
ных сто восемьдесят шагов по узкому обле-
денелому коридорчику, среди пухлого фев-
ральского снега.
А потом, само собой, дела учебные. Это
я уже сквозь сон слышал, как тонкий дев-
чачий голос повторял знакомые строфы
про учёного кота, который и песнь заводит
и сказку говорит...
А всё ж таки надо подниматься! Сбрасы-
ваю остатки сна, пробкой вылетаю из-под
одеяла и мчусь к печке. Ах, русская печка,
родимая печка! Скольких из нашего бра-
та — рыбаков — ты выручила! Становлюсь
на узкую приступку и ..начинаю рыться
среди валенок, портянок, варежек, пальту-
шек. Нарушаю покой неплохо пристроив-
шегося кота и, наконец, отбираю своё. Всё
оно сухое, тёплое, а брюки, например, так
даже горячие. Не иначе, это Алюха ещё
с вечера положила их на самое прогретое
местечко.
Возвращаюсь к постели, стараясь не шу-
меть, и вижу вдруг, как Алюха моя нелов-
ко поворачивается и вроде бы вскрикивает.
А потом начинает что-то бормотать во
сне, смешно пришепётывая губками. И даже
пытается делать руками какие-то движе-
ния. «Привиделось!» — догадываюсь я. На-
до разбудить скорее. Подхожу ближе и
начинаю легонько тормошить её за пле-
Алюха замолкает и вскидывает на меня
полусонные глаза.
— Чего это ты?
— Мужика из лесу тащила! Замёрз бы-
ло мужик, — жалостливо бормочет она. —
Не наш деревенский. Чужой какой-то...
До чего устала, тащимши!
— Спи, спи, матушка! Досыпай, ежели
устала! — говорит ей подоспевшая баб-
ка Вера. — И то сказать, полазай-ка
в лесу да по снегу цельный день! Да
ещё, ишь ты, во сне себе хлопот приба-
Она заботливо подтыкает ватное одеяль-
це, крытое пёстрыми ситцевыми лоскут-
Алюха переворачивается на бочок, и
спустя минуту слышится её ровное, спо-
койное дыхание.
16
Э. ШИМ
Рис. Н. ЧАРУШИНА
ЧТО БЕЛКИ ДЕЛАЮТ7
Старая Сова на пеньке сидит, го-
ловой вертит, глазищами круглыми
хлопает.
— Не пойму, — говорит, — чегой-
то на сосне мельтешит... Вроде зна-
комое чего-то... Эй, Сорока! Погляди,
чего на сосне мельтешит? Я днём-то
плохо вижу, не разберу никак.
— Да это белки, бабуся!
— Ишь ты! И сколько их, белок?
— Трое, бабуся. Моло-оденькие!
— Чего же они делают?
— Сейчас вот друг за дружкой бе-
гут. Одна впереди, а две сзади.
— Небось шишку отнять хотят
еловую...
— Нет, шишки не видать. А теперь
обратно повернули. Задняя Белка до-
гоняет, а передние бегут.
— Да куды бегут-то?! Может, спа-
саются от кого?
— Непохоже, бабуся. Вот остано-
вились. А теперь на ветке качаются.
— Это как же качаются?
— Да вверх-вниз.
— Небось мутовочку зелёную до-
стать стараются. Свеженького по-
грызть хотят!
— Нет, бабуся. Они теперь вниз
спрыгнули.
— Гриб какой-нибудь ищут... Му-
хомор какой-нибудь.
— Нет, бабуся. Не ищут! Они те-
перь вверх по стволу скачут, да всё
винтом,винтом!
— Тьфу, нечистая сила... Туды-сю-
ды, вверх-вниз, винтом-финтом, и всё
БЕРЁЗОВЫЙ
КУВШИНЧИК
Сухой берёзовый сук ветром на
землю сбросило.
Ударился сук, разломился.
Мелкие веточки в траве потеря-
лись, большие гнилушки раскатились
какая куда.
Льёт дождик, водой гнилушки за-
ливает. Солнышко светит, высуши-
вает гнилушки.
Жуки-древоеды мягкую сердцеви-
ну грызут. Сыплются из гнилушек
опилки.
Мелкие-мелкие земляные муравьи
поселились в гнилушках. Всё нутро
источили, одну древесную пыль оста-
вили.
Однажды вышел я на поляну, гля-
жу — что-то в траве белеется. Под-
нял. В руках у меня лёгкая трубочка
из берёзовой коры.
Это всё, что от гнилушки осталось.
Пристроил я к трубке донышко,
получился у меня берёзовый кувшин-
чик. Теперь в нём лесные цветы
стоят.
Заходят ко мне гости, спрашивают:
кто сделал такой красивый кув-
шинчик?
Я сам, отвечаю, сделал. Да ещё
мне земляные муравьи помогали, да
ещё жуки-древоеды, да ещё дождик,
ветер и солнышко.
без толку... Не видала я таких белок.
Небось ненормальные. Поди спроси
сейчас же, чего они делают! Ну?
Спросила?
— Спросила.
— Чего они делают?
— Да они играют, бабуся! Иг-
рают!
КТО НА КОГО ПОХОЖ?
Маленький Енотик прибежал до-
мой, а мама так и ахнула:
— Батюшки, на кого ты похож?!
Ты это где извозился? Почему вся
шёрстка в мусоре?
— А я муравейник ворошил.
него! — мама говорит. — Разве так
порядочные звери выглядят? Это не
зверь, это какой-то медвежонок не-
мытый!
— А как порядочные звери выгля-
дят?
— У порядочных зверей шёрстка
блестит, носы вылизаны, коготки вы-
чищены! А ты погляди-ка на себя!
— Я хотел поглядеть, — Енотик
отвечает. — Только не дали.
— Кто не дал?
— А медведица. Я на речку при-
шёл, к воде спустился — вдруг мед-
ведица с медвежатами! Стра-ашная
такая! Злю-ю-ущая!
— Да ты знаешь, зачем она на
речку пришла?
— Не знаю. Я скорей убежал.
— Она медвежат купать привела!
И ей стыдно, когда дети чумазые!
— Вот оно что... — говорит Ено-
тик. — Теперь понимаю. А то я дога-
даться не мог, почему лапой машет
,и рычит: «Ах ты, чумичка, ах ты, Енот
неумытый!»
— Почему лапы в болотной тине?
— А я за лягушкой гонялся.
— Нос почему в земле?!
— Я жука выкапывал...
— Нет, вы только посмотрите на
ЗАЧЕМ БОЛЬШАЯ
ГОЛОВА?
Волчонок вылез из тёмного логова,
уселся посреди полянки, лапы расто-
пырил. Жмурится.
Увидали его птицы с деревьев.
— Юй, — кричат, — какой голо-
вастый!
— Юй, смешной да нескладный!
— Зачем тебе голова большущая?
Носить тяжело!
— Братцы, не мешайте головасти-
ку! Он думает!
— О чём задумался, волчище?
Почесался Волчонок задней лапой.
— Ещё чего, — говорит. — Охота
была думать...
— Братцы, — кричат птицы, — он
свою голову про запас носит! Хочет
всех умнее вырасти!
— Волчище, ты скоро поумнеешь?
— Когда за ум возьмёшься?
— Будет у нас в лесу мудрый
Волк! Правда, лобастик?
Почесался Волчонок другой лапой.
— Отвяжитесь вы, — говорит, —
с вашей мудростью...
— Братцы, — кричат птицы, —
а может, для красоты такая голова?
Для особенной волчьей красы?
— А может, для крепости? Чем
больше да толще, тем крепче?
— А может, в большой голове
большой голос помещается?
— Голос-то, чай, в горле! А голова
для чего?
Спорят птицы, трещат, пересмеива-
ются.
А Волчонок поглядел на них, да
как зевнё-ёт!
В полголовы пасть открылась.
А в пасти зубки беленькие, зубки,
зубки... Хоть малы, да уже видно, ка-
кими вырастут.
— Понятно? — Волчонок говорит
И пасть со стуком закрыл.
Чапаевцы в походе.
АНДРЕЙ ПАВЛОВИЧ
ЛИВАНОВ
(1910-1965)
Маленький городок на Каме попе-
ременно занимают то красные, то бе-
лые войска. Идёт гражданская война.
Смуглый, живой и очень подвиж-
ный мальчик однажды готов был уй-
ти с отрядом красных. Дома удержа-
ли его. Тогда ему было 10 лет.
Кончилась гражданская война, и
дальше всё шло по порядку. Школа
в Москве (куда переехала семья бу-
дущего художника), институт изо-
бразительных искусств. В институте
Андрей Павлович учится у замеча-
тельного художника Владимира
Андреевича Фаворского. Вы, верно,
уже видели его превосходные гравю-
ры в книге «Слово о полку Игореве»,
в «Рассказах о животных» Льва Тол-
Перед боем командир дивизии Василий
Иванович Чапаев говорит с артиллеристами.
стого. В это же время Андрей Павло-
вич серьёзно увлекается спортом:
баскетболом, альпинизмом.
Андрей Павлович окончил инсти-
тут в 1939 году как художник книги,
но заниматься своим любимым делом
смог только через семь лет.
Два года после окончания институ-
та заняла действительная военная
служба. Там он стал офицером.
Осенью сорокового года вернулся
в Москву. Только несколько месяцев
был Андрей Павлович дома.
Началась война.
В первые же дни её он доброволь-
но вступил в отряд спортсменов-де-
сантников. Там были самые лучшие
наши спортсмены: бегуны братья
Серафим и Георгий Знаменские, бок-
сёр Николай Королёв... Отряд сра-
жается с фашистами на подступах
к Москве — около Дмитрова, под Ях-
ромой. Это было грозное и суровое
время для Родины.
Отряд долго готовят для исполне-
ния особого задания. В феврале
1942 года тридцать шесть воинов-
спортсменов на лыжах переходят ли-
нию фронта. Двигаются ночами. Не-
мецкие фашисты охотятся за отря-
дом. Но отряд идёт дальше и даль-
ше, в места, которые позже стали на-
зываться Партизанским краем. Это
в Белоруссии, болотисто-лесные ме-
ста у реки Березины.
Здесь отряд обосновался, в него
вступали новые бойцы, партизаны.
Они дрались с врагом.
Андрей Павлович был командиром
отделения разведки.
Однажды он с двумя товарищами
вёл наблюдение за железной дорогой
около станции Крупки. Надо было
считать, сколько танков и пушек,
сколько вагонов с солдатами везут
фашисты в сторону Москвы. Фаши-
сты вырубили леса вдоль дороги.
Пришлось партизанам прятаться в
редких кустиках. Фашисты их заме-
тили. Началась перестрелка. Андрей
Павлович был тяжело ранен. Товари-
щи принесли его в отряд. Он отле-
жался в лесном шалаше и позже с
отрядом, опять через линию фронта,
вернулся на свободную землю.
Потом воевал в Крыму, Литве. Де-
мобилизовался в 1945 году. Только
тогда он начал работать как худож-
ник. Но был он мм всё время — с тех
лет, когда собирался убежать из до-
23
му к красным. Всё время копились
у него впечатления войны, партизан-
ской жизни.
В памяти сохранились картины
внешне тихой, светоносной природы:
леса, воды, края, где жили и сража-
лись партизаны. О всём виденном, пе-
режитом хотелось рассказать людям.
И Андрей Павлович делает первые
рисунки серии «Партизанский край».
Позже он иллюстрирует книги. Лю-
бимой книгой Андрея Павловича бы-
ла «Чапаев» Д. Фурманова. С его ри-
сунками вышли книги партизанских
Проводы на войну
с белыми.
Красное знамя революции. 1905 год.
командиров: Линькова «Война в ты-
лу врага», Вершигоры «Люди с чис-
той совестью», Фёдорова «Подполь-
ный обком действует», Логуновой
«В лесах Смоленщины» и другие.
В последние годы Андрей Павло-
вич несколько раз ездил в леса, где
он партизанил, встречался с боевыми
товарищами, с которыми сохранил
дружбу. Они бродили по болотам, пе-
На защите Москвы от фашистов. Артилле-
ристы установили орудие около шоссе.
По сибирской реке.
Командир
отдаёт приказ.
ли партизанские песни у мирных
костров, любовались аистами, вспо-
минали трудное, но незабываемое
время. Рассказывали пионерам о нём.
Делал Андрей Павлович рисунки
и для детей. Им проиллюстрировано
много рассказов в вашем журнале
«Мурзилка». Работе в нём он всегда
радовался. Делал эти рисунки легко
и весело.
Нарисованные им дети маленькие,
но сильные и смелые.
Сам он был прямой, честный, силь-
ный, мужественный человек, настоя-
щий коммунист. Такое и его. искус-
ство.
А. БИЛЬ
Партизаны уходят в леса, чтобы сражаться
с врагами. Женщины провожают их.
желтый слон
Юрий ЯКОВЛЕВ
Рис. Л. ТОКМАКОВА
В зимний день на белой дорожке парка
я встретил жёлтого слона. Он шёл прямо
на меня, и снег похрустывал под его
неуклюжими шагами. Я остановился. Слон
тоже встал. Я сказал слону:
— Здравствуй!
Слон ничего не ответил. Он плакал. От-
куда-то из глубины жёлтой туши доноси-
лось тихое, тоненькое всхлипывание.
— Что ты плачешь? — спросил я слона.
— Это не я плачу, — послышался из
хобота густой голос, — это задние ноги
плачут.
— Чего же они плачут?
— Мальчишки хвост оторвали.
— Плохо слону без хвоста, — сочувст-
венно сказал я и ещё раз внимательно
посмотрел на жёлтого слона. Слон как
слон: хобот есть, лопушиные уши есть,
правда, одно ухо рваное, глаза есть, четы-
ре ноги на месте, передние в чёрных ва-
ленках, задние в серых, с заплатками.
Хвоста действительно не было, на его ме-
сте болталась нитка.
Вдруг из глубины слона послышался
плаксивый голос:
— И вовсе не из-за хвоста. У меня ва-
ленок прохудился, пятка замёрзла. Я гово-
рю, идём домой, а она не идёт.
— На карнавале нас назначили сло-
ном, — снова прозвучал из-под хобота
густой голос. — Меня — передними но-
гами, её — задними. Нам нельзя ухо-
дить.
— Завтра перейду в другого слона, —
сказали задние ноги и пояснили мне: —
У нас есть ещё лиловый слон.
— Лиловый слон — мальчишеский.
— Ну и пусть! Зато я буду передними
ногами. Никто хвост не оторвёт.
Ноги умолкли. Только лёгкое со-
пение слышалось под жёлтой слоновьей
кожей.
— Такой хороший жёлтый слон, — ска-
зал я, — а передние ноги ссорятся с зад-
ними. Трудно ходить по земле, когда ноги
ссорятся.
— Трудно, — согласился слон.
— И что же слон умеет делать? — по-
любопытствовал я.
— Танцевать, — отозвались задние
— Станцуй, — попросил я слона и тут
же спохватился, что нет музыки. Но слон
сказал:
26
— Мы без музыки. Мы сами.
Внутри слона запели в два голоса. Слон
стал танцевать. Он поочерёдно поднимал
ноги. Иногда путался в ногах и спотыкал-
ся. Но в общем он танцевал вполне при-
лично: кружился, приседал, скакал и даже
вставал на задние ноги, а передними
в чёрных валенках махал перед моим но-
сом. Слон забыл про все раздоры и про
то, что у него замёрзла пятка и оторван
хвост. Слон размахивал хоботом, и его
— У нас пятка замёрзла, — напомнили
задние ноги.
Мне пора было уходить, и я сказал
слону:
— До свиданья!
— До свиданья, — ответил жёлтый слон
двумя голосами и протянул мне хобот.
Из хобота выглянула маленькая рука,
одетая в шершавую варежку. Я пожал
слону руку-хобот и зашагал по белой до-
рожке.
жёлтая туша легко поднималась и опуска-
лась, напоминая жёлтый парашют.
Но вот внутри слона пение умолкло.
Ноги остановились. Хобот опустился. Слон
смотрел на меня круглыми глазами и как
бы спрашивал: «Как вам понравился мой
танец?»
— Очень хорошо! — сказал
хлопал.
Слон учтиво поклонился.
— Мы можем ещё лучше, — прихваст-
нули передние ноги, — мы сегодня устали.
Отойдя подальше, я оглянулся. Жёлтый
слон лежал на снегу. Он, видимо, очень
устал от танца и решил прилечь. Рядом
с ним стояли две девочки: маленькая, плот-
ная, в меховой шапке и в чёрных валенках,
и большая — в платке, завязанном под
подбородком и в серых залатанных ва-
ленках. Девочки смотрели мне вслед.
А жёлтая шкура карнавального слона ко-
лыхалась от ветра, как будто усталый
слон сладко потягивался на чистом мороз-
ном снегу.
27
I. Сможет ли Коля доехать до конца
2. Правильно ли Ваня поднимается в го-
ру «ёлочкой»?
3. Кто потерял лыжную палку?
4. Кто потерял погремушку?
5. Хорошо ли катается на лыжах Вова?
6. Кто разбудил медведя?
7. Кто потерял лыжу?
8. Почему в руках у Саши очутилось де-
9. С кого ворона сняла шапку?
10. Можно ли так съехать с горы?
11. Пятиклассник Жора и первоклассник
Сёма упали головой в сугроб. Где Жора,
а где Сёма?
Рис. В. ЧИЖИКОВА
iooeo
Можно двадцать тысяч
раз
Уронить железный таз.
НИ РАЗУ
Алексей КОНДРАТЬЕВ
А фарфоровую вазу
Уронить нельзя ни разу.
Ведь на двадцать тысяч
раз
Надо двадцать тысяч ваз.
СНЕГИРИ
£. КОХАН
Снегири, снегири,
Как осколочки зари,
Рдеют
на дорожке.
Ты, Мороз,
их не бери —
Обожжёшь
Ладошки!
ди тпру! — А сам что ж? —
Губы замёрзли.
ПЕРЕВЁРТЫШИ
И. РОЗЕНШТЕЙН,
Н. СЕРГЕЕВ
Тонет енот.
Лезу в узел.
ВЕЖЛИВАЯ
НОЗА
Валентин БЕРЕСТОВ
Козе
Преподнесли букет.
— Ну что ж, спасибо
За обе-е-ед!
Вол около
колоколов.
Рисунок на обложке Н. УСТИНОВА
Индекс 70553
Цена 10 коп.