Теги: журнал домашняя лаборатория
Год: 2015
Текст
СТТ7)
п
о о
ИНТЕРНЕТ-ЖУРНАЛ
ПОР
W? (а
ДЕКАБРЬ 2015
у у
ДОМАШНЯЯ
ЛАБОРАТОРИЯ
Научно-практический
и образовательный
интернет-журнал
Адрес редакции:
domlab@ inbox.com
Статьи для журнала
направлять, указывая в теме
письма «For journal».
Журнал содержит материалы
найденные в Интернет или
написанные для Интернет.
Журнал является полностью
некоммерческим. Никакие
гонорары авторам статей не
выплачиваются и никакие
оплаты за рекламу не
принимаются.
Явные рекламные объявления
не принимаются, но скрытая
реклама, содержащаяся в
статьях, допускается и даже
приветствуется.
Редакция занимается только
оформительской
деятельностью и никакой
ответственности за содержание статей
не несет.
Статьи редактируются, но
орфография статей является
делом их авторов.
использовании материа-
зтого журнала, ссылка
При
лов
на него не является
обязательной, но желательной.
Никакие претензии за
невольный ущерб авторам,
заимствованных в Интернет
статей и произведений, не
принимаются. Произведенный
ущерб считается
компенсированным рекламой авторов и
их произведений.
- - ^
СОДЕРЖАНИЕ
История религий
Декабрь 2015
История
Ликбез
Мир микробов (продолжение) 118
Введение в планирование эксперимента (окончание) 132
Учебные опыты по органической химии
Химичка
143
Электроника
Измеритель емкости
Цифровой измеритель процентных отклонений
Терморегулятор для инкубатора
Бурбон
Разработка системы «Бригада»
149
153
156
Практика
161
Системы
Растворители лаков
Заводная (продолжение)
Биологически активные растения
В мире насекомых
Я атеист
183
Справочник
192
Литпортал
203
Разное
281
324
348
По всем спорным вопросам
следует обращаться лично в
соответствующие учреждения провинции
Свободное государство (ЮАР).
При себе иметь, заверенные
местным нотариусом, копии всех
необходимых документов на
африкаанс, в том числе,
свидетельства о рождении, диплома об
образовании, справки с места
жительства, справки о здоровье
и справки об авторских правах
(в 2-х экземплярах).
НА ОБЛОЖКЕ
«Ваша киска купила бы виски». Но вы то можете
сделать виски сами. Читаем статью «Бурбон».
История
ИСТОРИЯ РЕЛИГИЙ
Шантепи Сосей
ВВЕДЕНИЕ
Не представляется возможным дать точную статистику последователей различных
религий. Приблизительно численность человечества больше 6 миллиардов, из них
около 30% христиане, 8,5% исламисты, 0,5% иудеи, 35% буддисты, 9,5%
приверженцы браманизма, 16,5% фетишисты и атеисты.
Необходимо описать основные элементы религии.
Прежде всего, надо объяснить слово анимизм. Под влиянием биологических
явлений , как сон и смерть, человек открыл в себе самом нечто, отличное от тела,
т.е. душу. Душа может покидать тело, снова возвращаться в него, переселяться
в другие тела. Таким же одушевленным, как он сам, человек представляет себе и
другие существа - животных, растения, явления природы и разнообразные
предметы. Анимизм расширяется до верования в духов; души становятся духами, не
связанными более с отдельными существами.
Часто души предметов смешиваются с духами природы, и, таким образом, души,
демоны и боги являются различными ступенями одного и того же процесса
развития . Однако выяснилось, что некоторые племена лишены представления о душах
животных, растений, предметов. По крайней мере, это воззрение дает лучшее
объяснение некоторых обычаев, с которыми мы встречаемся у народов Малайского
архипелага.
Анимизму очень близок фетишизм. Слово встречается в описаниях путешествий,
относящихся к началу XVII века. Это португальское понятие feitico
(колдовство, заколдованный предмет), производное не от faturn, а от factitius (chose
fee). Фетиш большей частью определяется как предмет, являющийся объектом
религиозного почитания. Другие считают, что фетиш - это не предмет поклонения,
но "средство, при помощи которого можно стать ближе к божеству, средство,
обладающее божественными силами" (Леббок, Гаппель и др.). В действительности же
сознание дикаря не делает отличия: фетиши для него одновременно и предметы
религиозного поклонения, и средство колдовства.
Резкой границы между фетишем и идолом провести нельзя. И тот, и другой
считаются воплощением Духа, который служит предметом поклонения, к помощи
которого прибегают дикари. Но фетишем можете стать природный объект, тогда как
идол подвергается обработке человеческих рук. Легкая бороздка, пара полосок
краски превращают фетиш в идола.
Необходимы следующие условия для развития фетишизма. Во-первых, узкий круг
представлений заставляет дикаря придавать слишком большое значение
незначительным предметам; во-вторых, дикарь представляет себе эти объекты антропопа-
тически, т.е. оживляет их, в-третьих, причинно связывает их со счастливыми
или злосчастными событиями и происшествиями, наконец, у него возникает
убеждение, что эти предметы требуют религиозного поклонения. Таким образом, дух,
живущий в фетише и связанный с этим объектом, воплощается в нем окончательно.
Не всякое почитание чувственных предметов можно назвать фетишизмом;
фетишизмом называется почитание, связанное с колдовством.
Тотемизм - широко распространенное явление. Определение заимствовано из
языка индийского племени, проживающего на территории Северной Америки. В то
время как анимизм и фетишизм исходят из опыта и представлений индивида,
тотемизм тесно связан с жизнью племени, клана; в основе тотемистического образа
мыслей лежат обычаи и обряды. Является ли первоосновой становления сознания
вера, обычай или обряд? Являются ли исходным пунктом представления отдельных
индивидов или нравы клана?
При господствующих воззрениях тотемизма клан считает жизнь племени тесно
связанной с каким-нибудь родом животных или растений. Это священное животное
- предок клана, его нельзя убивать и употреблять в пищу, только при
исполнении священных жертвенных обрядов. Члены племени украшают себя амулетами,
перьями, костями священного животного во время церемоний.
При достижении молодыми людьми совершеннолетия в честь животного-предка
устраиваются танцы, принадлежность к клану закрепляется кровью соплеменников.
Всякие вытекающие запреты в пище, браке и т. п. называются табу: табуизм,
сфера которого не вполне совпадает со сферой тотемизма, заключается в
изоляции священных предметов, исключенных из обычного житейского употребления.
Тотемизм как явление гораздо шире и глубже анимизма, поскольку он связан с
представлением о племени и сопровождает представителей клана на протяжении
всей жизни. Мы имеем здесь одновременно и веру, и обычай. Устанавливая
родство между человеком и предметом его поклонения, поддерживая в религиозных
обрядах общность между соплеменниками, тотемизм является первым зачатком,
зародышем мистической и сакраментальной формы религий.
В заключение мы остановимся на понятии, особенно часто употреблявшемся в
последнее время, на генотеизме. Определение принадлежит Шеллингу, который
считал относительный монотеизм принципом первоначального единства
человечества. Относительный монотеизм признает только одного бога, однако, к этому
единому богу может присоединиться и второй и относительный монотеизм может
развиться в истинный. Стадия монотеизма может стать исходным пунктом развития
как в сторону политеизма, так и в сторону монотеизма.
Первоначально мы встречаемся со многими расами, у которых нет
установившегося общественного строя, религиозных воззрений и литературных памятников. Мы
обращаем внимание читателя на то, что всякое описание первобытных религий в
большей или меньшей степени отличается характером отрывочных, бессистемных
заметок. Настоящую историческую почву мы имеем, только изучая историю
культурных народов: о развитии религиозного сознания свидетельствует литература и
искусство1.
ПЕРВОБЫТНЫЕ
НАРОДЫ
Первобытные
народы Африки
Если мы обратимся к первобытным народам Африки, то некоторые обитатели
этого материка должны быть исключены из предмета исследования. Это относится к
египтянам и мадагаскарцам: первых нельзя отнести к числу первобытных народов,
вторые так смешались с малайцами и арабами, что их приходится исключить из
взятой нами группы. В нашем изложении мы будем считаться исключительно с
делением материка на три части, так как оно до сих оправдывается не только в
географическом, но и в этнографическом отношении.
Но мы не можем перейти к передаче конкретного материала, не остановившись
предварительно на двух моментах, которые имеют важное значение для истории
религий вообще и истории религий в Африке в особенности. Мы имеем в виду
фетишизм и широко распространенные тайные союзы. Нет возможности провести
резкую границу между обыкновенными фетишами и воплощениями субъективного
чувственного воззрения, между идолами и фетишами, и, в особенности, между ними и
амулетами, т.е. воплощениями божественной силы, надеваемыми для
предотвращения несчастий. Носителем такой сверхъестественной силы (при умелом
руководстве жреца) может стать все, производящее впечатление на первобытного
человека : люди, звери, деревяшки, камни, пестрый лоскуток, драгоценный камень.
Нередко случается, что фетиш перестает действовать, теряет силу. Иногда
благосклонности фетиша можно добиться только усиленным постом и покаянием.
В некоторых районах Африки установление мистической связи с фетишем (мокис-
со) переносится на момент юности, когда человек наиболее впечатлителен, на
момент наступления возмужалости, когда мальчики отправляются в леса. Каков бы
ни был путь, приведший дикаря к данному мокиссо, последний становится для
него жизненной целью: этот мокиссо дает ему удовлетворение, ответы на важные
вопросы, не делая исключений для африканского дикаря: вся разница только в
том, что последний удовлетворяется более простым ответом. Обетом, который он
наложил на себя, исчерпывается все содержание его религии. Пока
обстоятельства жизни складываются благоприятно, дикарь чувствует себя счастливым под
покровительством своего мокиссо; благосклонность мокиссо наполняет его
сознанием силы, воле мокиссо он приписывает свое счастье, как награду за то, что
мысли и дела его согласны с желанием и волею фетиша. Но, если вольно или
невольно дикарю пришлось нарушить свой обет, поступить вопреки требованиям, то
на него начинают сыпаться одно несчастье за другим, тяжесть страданий увели-
1 В 1906 г. был издан важный труд известного английского ученого Грант Алле-
на "Эволюция идеи божества", с которым необходимо познакомиться всякому,
интересующемуся вопросами происхождения религиозного культа. В этой книге,
изданной в переводе редакцией "Вестника Знания", автор, основываясь на
эволюционном принципе, доказывает, что все религии произойти из почитания мертвых.
чивается, ему остается только умереть. В Африке несчастному не долго
приходится ждать смерти, и с последним дыханием почитателя фетиша исчезает хоть и
маленькая, но все же известная система мира. "Умирает человек, а вместе с ним
и созданный им бог; оба они погружаются в мрак небытия".
С распространением христианства и крест стал употребляться при магических
процедурах и заклинаниях (например, при изгнании злых духов).
Обряд возмужания, во время которого юноши, способные носить оружие,
становились охотниками и воинами, облегчает переход к тайным союзам, неразрывно
связывавшим между собой право и религию. Членами этих союзов являются мужчины
и только изредка женщины (в Южной Гвинее это орден Ньемба). Период отрочества
в физическом и духовном отношениях представляет собой переход к более высокой
стадии жизни. В физическом отношении потому, что юноша доказывает свою
выносливость подчас в самых изощренных мучениях, например, самобичевания
спартанцев . Юные члены клана переживают душевное перерождение, во время которого они
теряют воспоминания о предшествовавшем периоде своей жизни.
Вот как описывает французский ученый Бастиан условия жизни племени егбое,
живущего на западноафриканском побережье: "Племя разделяется на одиннадцать
каст - ступеней, из которых высшие три (ниампа) не могут быть достигнуты
рабами. Посвященные последовательно выкупают одну ступень за другой. Выручаемые
средства распределяются между ниампа, образующими внутренний союз. Во главе
стоит вождь племени. Каждая из ступеней имеет свой сейм, на котором Идему,
или представителю, принадлежит абсолютная власть, как и римскому диктатору в
смутное время. Вся страна находится в постоянном осадном положении;
необходимость последнего обусловливается численным перевесом рабов и женщин; на
сеймах егбое постоянно провозглашается военное положение, традиционные древние
обычаи объявляются недействительными. Что касается происхождения ордена
егбое, то он возник среди торговцев на многочисленных ярмарках. Так как на sip-
марках случались беспорядки, то этот орден возник из наиболее значительных
торговцев с целью охраны общих интересов. Вожди старались обеспечить за собой
звание мастера этого ордена, так как иначе их авторитет теряет всякое
значение . Европейские капитаны часто вступали в низшую степень ордена, чтобы без
помех торговать и получать деньги сполна. Кроме чисто финансовой цели у
тайных союзов есть еще много других. Они применяют смертную казнь для отыскания
виновного, угрожают воинственным племенам примерным наказанием, если они не
положат оружия, наблюдают за рабами, женщинами и детьми".
Но таинственным значением союзы обязаны магическому свету религии: только
благодаря этому их социальное значение достигает таких размеров. Сюда
относятся праздники земледелия, плодородие полей и т.д.; культ мертвых
(поклонение черепам, охота за головами и т.д.); культ этот отражается в формах масок,
которые особенно ценны в этнологическом отношении; законы табу, издаваемые
жрецами и тайными союзами запреты на пищу и употребление некоторых предметов.
Братские союзы иногда являются следствием сновидений, - чувствуя себя в
опасности, человек со сна зовет на помощь своего нареченного брата. Такие союзы
нередко пользовались неограниченной властью, усиливавшеюся под влиянием
таинственной мистической силы, что приводило к разрушению установившегося
порядка. Образование тайных союзов дало толчок к развитию искусства, например,
шествиям и танцам, появляются публичные танцоры и актеры.
В Южной Африке живут готтентоты (койкой), кафры, или банту (на языке
арабских торговцев kafir значит неверный) и бушмены (саан). Удалось исследовать
малую часть религиозно-мистических воззрений готтентотов, многое затемнено
христианскими представлениями и поэтому в этнологическом смысле не имеет
ценности. Распространено почитание Гейтсп-Эйбип, могущественного колдуна и мага,
умирающего и воскресающего вновь. Существует множество могил этого героя, на
которые туземцы бросают камни, чтобы избежать несчастья. Существует такая ле-
рейда: "Вначале было двое. Один выкопал в земле большую яму, сел возле нее и
заставлял проходящих мимо бросать камень ему в лоб. Камень, однако,
отскакивал и убивал бросавшего, который падал в яму. Другой, когда ему рассказали,
что погибло много людей, пришел к своему двойнику, но не бросил в него камня,
а отвлек внимание предметом, лежавшим в стороне. И тогда ударил его так, что
тот упал в собственную яму. После этого наступил мир, и люди стали счастли-
вы". Бросается в глаза сходство с Эдипом и Зигфридом, истребителем драконов,
с героями эпоса Фиджи и Индии. У готтентотов существует еще одно божество,
Тсуй-Гоап, на полинезийском языке Мауи, хромоногий, с распухшим коленом,
напоминающий Вулкана из римской мифологии, - это божество, олицетворяющее злое
начало. Новолуние у готтентотов чествуется ритуальными танцами, во время
лунного затмения они поют скорбные песни, но культа Луны у них не наблюдается.
С почитанием предков связана вера в духов; страх перед призраками тоже
очень распространен; встречаются некоторые признаки веры в превращении людей
и животных, напоминающие легенду о превращениях человека в волка.
Ункулункулу - бог зулусов.
У первобытных народов жрецы играют весьма значительную магическую роль.
Особенно их способность воздействовать на стихии, например, заклинаниями вы-
зывать дождь. Бечуаны (кафрское племя) верят, что бог1 Модимо (также Моримо
или Молимо) живет в пещере, из которой вышли все звери, населяющие землю.
Горы и скалы тогда были еще мягкими, и потому до сего дня у той пещеры
сохранились следы этих зверей. В Трансваале у реки Мойи одному путешественнику
показали такую пещеру. Бечуаны говорят, что бог1 живет под землей и у него всего
одна нога. Дамара (племя в Юго-Западной Африке) рассказывают об изобретении
огня: пламя испугало диких зверей, заставило их разбежаться; домашние
животные остались при человеке. Девушки этого племени поддерживают священный
огонь. Зулусы рассказывают об Укулункулу, Престарелом или Величайшем. В
начале мира он возник из глины и создал людей. И сказал Он: "Предстаньте предо
мной". И перед ним возникли дикие звери и домашний скот, деревья, трава и
злаки. Он подарил человеку духов-хранителей, колдунов и исцеляющие снадобья,
запретил братьям и сестрам вступать в брак и назначил вождей племени. Когда
взрослые хотят остаться наедине, они говорят детям: пойдите, позовите
Укулункулу, попросите его что-нибудь подарить вам. Легенда о смерти имеет в Африке
несколько различных вариантов. По верованиям готтентотов Луна послала к
человеку зайца передать следующее послание: "Как я умираю и воскресаю, говорила
Луна, так и ты, человек, будешь умирать и воскресать". Но заяц плохо выполнил
данное ему поручение, он сказал: "Как месяц умирает, так и человек будет
умирать и не возвращаться к жизни".
Зулусы верят, что Укулункулу отправил к человеку хамелеона передать ему,
что человек не будет умирать, но хамелеон промедлил в дороге, божество тем
временем переменило свое мнение и послало к человеку саламандру, чтобы
известить о смерти. Так как последний вестник оказался более скорым, то смерть с
тех пор вступила в свои права. С религиозными представлениями мы встречаемся
у бушменов: в их религии можно обнаружить явные следы поклонения небесным
телам, но в отрывочной, несвязной форме. Особое значение получили у бушменов
мифы о животных.
Нередко великое, могучее божество, владыка мира противопоставляется низшим
духам, к которым часто обращается за помощью простой человек. Божество
известно под разными именами: Укулункулу, Нианкупонг, Ньямбе и т.д., и не
интересуется повседневными человеческими делами, - оно живет слишком далеко, - и
тогда в дело вмешиваются мелкие божества.
Так, например, в племени мамбунда (бассейн Замбези) господствует вера в
невидимое, всезнающее существо, наблюдающее за делами и поступками людей:
умирает кто-нибудь, значит, Ньямбе взял его. Произнося это имя (что случается
редко, так как обычно употребляется иное слово), туземцы поднимают глаза к
небу. Бафиоты (южный берег Гвинеи) верят в доброго бога, создавшего мир и
борющегося со злом. Этого величайшего бога они представляют себе в виде творца,
старейшего предка, судьбы, неба или солнца. Иногда бога представляют
абстрактно, как, например, в песнях племени динка:
Когда бог создал все...
Он создал и солнце, которое восходит, заходит и снова возвращается;
Он создал луну, и луна всходит, заходит и снова возвращается;
Он создал звезды, и звезды всходят, заходят и снова возвращаются;
Он создал человека, и человек появляется,
возвращается в землю и уже не приходит обратно.
У гереро (народы банту) существует бог Мукуру, старейший. Банту показывают
могилу своего бога. Этот бог ответственен за все, от него зависит дождь и
погода, течение жизни. У эвов главный бог, Маву - всепобеждающий, одухотворяет
все материальное, управление миром он передал низшим духам, в его
распоряжении стоит небо, источник счастья, а гром и молния исполнители божественного
приговора. Оджи (Судан) представляют себе, что бог живет на небе, он творец
мира, источник таких явлений природы, как гром, молния, дождь и т.д., иногда
ему приписывают всезнание, вездесущность, но в то же время полагают, что он
стоит вне непосредственной связи с действительностью, так как последнюю
предоставил низшим духам и не заботится о повседневных людских делах.
Посредниками между настоящим божеством и людьми в большинстве случаев являются души
умерших, которые служат предметом усиленного почитания. Ваганда (племя на
озере Укереве) боятся духа Мукузы. От времени до времени этот дух входит в
жреца или предсказателя, открывающего будущее, и таким образом озвучивает
свою волю. Ванийка (Северо-Восточная Африка) отличаются скептицизмом: их бог
невидим, следовательно, он не существует, но, тем не менее, племя очень
ревностно предается колдовству, причем посредниками между человеком и высшим
существом (Мулунгу) служат кома (тени умерших).
Современный колдун племени шиллук (Судан).
Не менее распространено поклонение животным, так как божество воплощается в
видимых созданиях; сюда относятся змеи, слоны, леопарды, крокодилы, обезьяны
и т.д. Убивая священное животное, надо выполнить целый ряд искупительных
церемоний, но убийство это не должно быть совершено европейцем. Наконец, в
Африке, на Гавайях, можно встретиться со своеобразной теорией, по которой душа
существует прежде, чем тело. При рождении только часть души входит в
человека, другая часть сопровождает его во время земных странствий в качестве духа-
хранителя. У эвов распространено представление, напоминающее общеизвестную
греческую легенду: в стране душ (Нодси) божество Маву делит пополам двуполую
душу и посылает на землю только одну половину, и эта половинка ищет
утраченное, стремясь к прежнему единству. Душа человека была духом до тех пор, пока
не приняла телесные формы, а так как весь мир наполнен духами, то каждый
человек имеет своего духа-хранителя: после смерти улетевшая душа снова
становится духом (ноли), который или скитается в виде призрака, или входит в
новорожденного и проживает жизнь заново.
Прежде чем закончить это описание, мы должны остановиться на новейшей и
тщательной обработке африканской мифологии и культа, принадлежащей Л. Фробе-
ниусу.
На основании точных исследований он приходит к выводу, что большинство
мифов выросло из культа предков, или, как он выражается, носит манистическии
характер. Культ предков, в свою очередь, создан непонятной для всякого
первобытного человека загадкой естественной смерти. Поклонение предкам переходит в
поклонение животным, особенно резко выразившееся в индийском тотемизме и
характеризующееся тем, что каждая семья носит имя определенного животного,
животные считаются духами-хранителями дома и т.д.
Первобытные
народы Америки
Большинство исследователей склоняется к мнению, что коренное население
Америки имеет автохтонное происхождение и всякие гипотезы о переселении
азиатских народов крайне ненадежны. Антропология и палеонтология доказывают, что
развитие человечества на этом материке с древнейших времен до Колумба шло
непрерывно, не нарушаясь чуждым участием или внешним влиянием.
Если мы хотим составить верное представление о североамериканских индейцах
и получить возможность правильно оценить их способности и успехи, следует
обратиться к периоду, предшествовавшему появлению европейцев в Америке.
Наконец, не следует забывать, что в Перу, на Юкатане и в Мексике расцвела
самостоятельная высокая культура. При полном недостатке домашних растений и
животных земледелие почти не развилось или развилось очень слабо, и мы
встречаемся с проявлениями первобытного образа действий (охотой и рыбной ловлей), а,
с другой стороны, со сложным государственным устройством.
Приступая к описанию американской мифологии и религии, мы, как в
большинстве случаев, когда дело касается первобытных народов, должны отказаться от
систематического изложения хода развития. Можно только установить общие
очертания того пути, по которому шла первобытная мысль. Можно говорить о
монотеистической тенденции, не подразумевая под этим схоластического абстрактного
монотеизма. Выражения манито, ока, откон, zona, вакан, теотл, гуака
обозначают нечто бесконечное, но не великий дух, олицетворение божества. Поклоняются
этим божествам как творцу человека или мира, как богу солнца. В Перу это
представление получило более абстрактное содержание. Виракоха был не только
богом солнца, но и творцом неба и земли, он начало и причина всех вещей (Тик-
ци) , вездесущее и всемогущее божество, сообщающее всему жизнь и движение,
бесконечное, бестелесное, невидимое. Главный жрец обращается к нему с такой
молитвой: "О, вездесущий Виракоха, причина всего, помощник и неутомимый
творец, источник всякого начала и энергии, Виракоха, всегда имеющий удачу,
услышь нашу мольбу, пошли нашему народу здоровье и счастье". Он называется еще
Цапала, что значит единственный. Виракохи изгнали из своего культа все
антропоморфные формы поклонения, хотя своего настоящего бога солнца Инти они
считали родоначальником и представляли в образе человека. У народа майя,
относящегося к культурной группе среднеамериканских народов, предметом кровавого
поклонения служил бог солнца Кукулкан, источник всякого блага и расточитель
счастья. Его изображают длиннобородым старцем в белых одеждах, он указывает
народу, где строить дома, обучает письму, строительному искусству,
летосчислению. Знаменателен его символ: земля, покрытая перьями, обозначающая
плодородие; она составляет единый символ с мексиканской птицей кветцал, вестником
буйного ветра, сопровождающим молнию, рассекающую тучу.
У ацтеков Кецалькоатль (змея, покрытая зелеными перьями) был высшим
божеством, творцом мира, создателем людей, повелителем ветров и основателем
культуры. Это бог света, рожденный утренней звездой. Он - покровитель наук,
изобретатель письма, календаря и т.д. Во время своего отсутствия находится далеко
на востоке (с этим связано много важных легенд, живо интересовавших туземцев
еще во времена Монтесумы) ; в конце концов, этот бог1 был побежден своим
врагом, богом тьмы Тескатлипока. Мы встречаемся со столь характерной и для
первобытных, и для более высоко развитых народов борьбой между светом и мраком,
жизнью и смертью - наивным зачатком позднейшего этического дуализма. Добрые
боги уходят, оставляя только веру на свое возвращение. Гимн майя содержит
такие строчки: "Когда миру исполнится тринадцать веков, а города Итца и Танка
еще будут цвести, появится знак властителя неба, и свет сумерек осветит всю
страну, а весь род человеческий увидит крест. Жители Итцы, он станет вам
отцом, а вам, жители Танки, братом. Примите же хорошо бородатых гостей,
приносящих знак о наступлении дня, знак господа моря, милостивого при всем своем
могуществе".
Кукулкан (в виде змея, слева) и Кецалькоатль с Тескатлипока.
Не менее могучим божеством является Манибоцо, или Михабо, у алгонкинов (с
ним связаны животные мифы и комичные человеческие черты), это источник света,
внук Луны, властитель ветра и грома, враг мрака, защитник птиц, охотник и
покровитель наук и искусств. В ряду могучих добрых богов стоит ирокезский Ио-
скеа, оплодотворивший засохшую землю потоками воды и выпустивший зверей из
пещеры, чтобы населить ими землю. После этого он создал людей, научил их
ремеслам и искусствам. Этот бог является добрым божеством, он герой солнца,
враг мрака, с которым не перестает бороться.
Самое широкое распространение у народов Америки получила вера в
существование души и загробного мира. Эскимосы последовательно приписывают душу не
только людям, но и животным; весь мир, по их верованию, населен демонами, в
свою очередь, находящимися во власти высшего, доброго божества. Силу шаманов
они представляют себе почти неограниченной, называют их ангекоками. У племен
в Огайо, Висконсине и Иллинойсе, так называемых мундбилдеров (земледельцев, а
не охотников), как доказано с помощью археологии, был широко распространен
1 Возможно это Маниту — (на языке индейцев алгонкинов Северной Америки дух, бог) -
обозначение таинственной колдовской силы, а также личных духов покровителей.
культ предков.
Индейские
тотемы
С мифами о животных мы встречаемся часто, особенно проявляется он в
тотемизме, имеющем столь большое значение в социальной жизни. Эта система
основана на вере в родство между животным и человеком, а также на вере в то, что
душа предков воплощается в каком-нибудь животном, которое и становится
предметом почитания. Часто эти животные получают символ какого-нибудь рода,
святыни , становятся предметом художественного воспроизведения в археологических
памятниках. Целые племена1 носят название определенного животного и считают
его своим родоначальником, отдельные лица имеют своего духа-хранителя и
поклоняются ему. Животное, будучи часто более могущественным, чем беззащитный
человек, не без основания может показаться дикарю более достойным сосудом для
высшей божественной силы. Нужно обратить особое внимание на то
обстоятельство, что тотемизм, подобно родственному ему фетишизму, делает предметом своего
почитания не случайный объект, а воплотившийся в нем дух. У племени чероки
жреческие тотемы стали грубо злоупотреблять своим положением и властью, тогда
они были изгнаны и должность их перешла к другому семейству. Тотемизм
особенно развит у индейцев, но встречается и у австралийцев; в социальном отношении
они служат регулированию брака, так как внутри племени люди не могут вступать
в брак, потому что считаются братьями в высшем смысле слова. Говорят, что они
живут эндогамно.
Вера в существование души встречается среди первобытных племен Калифорнии,
где мертвецов снабжали сандалиями для далекого путешествия на тот свет.
Земная жизнь в соответственной форме продолжается и дальше, так как на этой
ступени человек не представляет своего полного исчезновения. Погребальные обычаи
носят на себе печать этой веры. На Гавайях дикари верят в существование двух
душ; одна еще при жизни человека может оставлять его тело; вторая душа тесно
связана с телом и является источником жизни - она остается при данной
личности до тех пор, пока какой-нибудь колдун не призовет ее к другому человеку.
Вот почему души усопших блуждают в виде призраков; призраки в большинстве
случаев злы, и благосклонность их приходится заслужить жертвоприношениями и
подарками. С телом умершего надо обращаться особенно почтительно и осторожно,
чтобы не попасть под влияние демонов, окружающих человека на каждом шагу.
Всюду, где сложилась деспотическая форма правления, смерть могущественного
вождя влечет за собою гибель жен, наложниц, слуг, рабов. Так как согласно
широко распространенному верованию, душа во время сновидений странствует, то
толкование снов становится весьма важной обязанностью шаманов и колдунов. В
Мексике жрецы составляли гороскопы, а в Перу для разного рода предсказаний
Возможно, правильнее говорить кланах. Клан — род, который ведёт своё
происхождение от мифического или легендарного предка, точную генеалогическую
цепочку к которому члены клана не прослеживают. Так, например, Лига ирокезов в
Канаде состояла из следующих племен (говорящих на одном языке или
близкородственных) : мохоки, онайда, онондага, кайюга, сенека, тускарора. В целом
общество ирокезских племен делилось на три клана: черепахи, медведя и волка. Но у
сенека было еще пять дополнительных кланов, кроме трех вышеупомянутых:
журавля, бекаса, ястреба, бобра и оленя. Людям, принадлежавшим к одному и тому же
клану, запрещалось вступать в брак под угрозой смертной казни, даже если они
принадлежали к разным племенам, так как такие отношения считались
кровосмешением. В ирокезских поселениях каждому клану принадлежал свой общественный
(длинный) дом.
были соответственные толкователи.
Загробный мир индейцев изменился под христианским влиянием. Он
представляется местом радости и счастья, охотника ждут тучные стада буйволов. Весьма
часто душа должна странствовать в стране мрачной ночи, прежде чем достигнет
света, но в большинстве случаев представление резкого дуализма, неба и ада,
блаженства и страданий отступает на задний план. Часто местопребыванием
умерших становится дом солнца. По верованиям воинственных ацтеков в Никарагуа, в
дом солнца попадают только воители, все остальные же низвергаются в подземное
царство. В доме солнца устраиваются бои и игры, герои провожают солнце на
запад, куда оно идет на покой. Мексиканцы верили в рай, дававший не вечное
блаженство , но счастье, рассчитанное на определенный промежуток лет. Это было
царство бога Тлалокана1, властителя воды и дождя, земной рай, из которого
вытекают все реки. Путь туда прегражден разными препятствиями: гуроны и ирокезы
рассказывали миссионерам, что души умерших должны перейти через бурную реку
по тонкой ветви, перекинутой от берега к берегу, охраняет подступы к реке
злая собака. С подобными рассказами мы встречаемся у алхюнкинов, дакота и
народов Гренландии.
• -г''
Тлалок - бог ацтеков.
О христианской преисподней, или аде, в местных легендах и речи нет.
Народные сказания повествуют лишь о мрачном царстве смерти, как правило, на
севере . Распространена была вера и в возвращение душ: останки знаменитых вождей
сохранялись в храмах; процветал культ мертвых и поклонение предкам. Души
индейцев преисполнялись ненавистью к испанским завоевателям за то, что они
перерыли местные гробницы. Это было самое страшное преступление европейских
завоевателей .
1 Тлалок — бог дождя и грома, сельского хозяйства, огня и южной стороны света
у ацтеков. Был владыкой 3-й из 5 ацтекских мировых эпох. Тлалокан - дом бога
Тлалока.
Из животных, культ которых пользуется широким распространением, особенно
важны змея и птица. Последняя олицетворяет ветер, бурю, иногда грозу, и
становится божеством. С не меньшим благоговением относятся первобытные народы к
змее, являющейся символом обновления и воскресения, так как это животное
сбрасывает свою старую кожу. Алгонкины называют змей своими предками и крайне
остерегаются как-нибудь их обидеть. В Перу змея олицетворяет богатство, и
изображение рогатой змеи служит для охраны сокровищ. У алгонкинов есть
сказание о сотворении мира, связанное с кроликом. Впрочем, кролик является
случайным носителем космогонического мировоззрения, следуя которому из хаоса
возникли свет и жизнь. Михабо - бог света, неба, туч (дождя) и ветров, и
символом его стала птица. Нередко и черепаха упоминается в мифах - она приносит
человеку из глубины земли плодородную почву. В большинстве случаев
господствует представление о бесконечной водной глади, из которой мало-помалу
появляется земля.
Америка - это материк легенд о всемирном потопе, и поэтому из трех стихий -
земли, огня и воды - преобладающее значение принадлежит последней. Мы уделим
внимание одному из многочисленных мифов о происхождении земли - перуанскому
мифу, который гласит:
Вот первое слово и первая речь,
Ничего не было, ни людей, ни животных,
Ни птиц, ни рыб, ни камней, ни гор, ни долин,
Ничего не было, кроме неба.
Лицо земли было скрыто.
Ничего не было, кроме волнующегося моря и неба.
Не было ничего прочного, не было глины,
На небе незачем было греметь,
Была только молчаливая вода, спокойный океан.
Все было молчание, покой, мрак и ночь:
Был только тот, кто все делает и всему придает форму,
Бурный ветер, летучий змей.
Отцы и матери спали в водах,
В неясном полумраке, покрытые зелеными перьями.
Бурный ветер, почитаемый за бога Уракан,
Постепенно выгонял материк из бездны на поверхность.
Сотворение человека связывается с землей. Ацтеки изображали землю в виде
женщины с широкой грудью, перуанцы называли ее Мата allpa - мать земля,
карибы обращаются к ней Mama Nono, т.е. добрая мать, источник всяких благ. На
диалектах алгонкинов слово для обозначения земли имеет тот же корень, как
отец и мать. Подобным же образом у нагуа в Мексике землю называют тонан -
"Мать наша", а также "Цветок, содержащий все другие цветы и являющийся
источником всего". Но у нее было еще одно многозначительное название: "Рот,
съедающий все другие рты", - так как земля, в конце концов, поедает всех других
едоков. В Перу, когда хотели сказать, что кто-нибудь состарился, говорили:
allpa way, т.е. он стал землей. В племени крик рассказывают, что земля
истребляет детей их предков, и прибавляют при этом, что когда настанет
последний день жизни племени, оно исчезнет в чреве земли, т.е. возвратится туда,
откуда вышло.
В теогонии племени майя земля является родоначальницей человеческого рода,
но обычное ее имя, иксмукане, обозначает женщину, которая занимается
погребением. Некоторые индейские слова, обозначающие человека, происходят от корня
слова расти, т.е. ставят это слово в близкую связь с растительной жизнью:
мифы повествуют, что человек происходит от растений. У карибов весна наступает
от того, что землю усыпают плоды пальмы Mauritia vinitera, вырастающей в виде
мужчины и женщины. Племя витхита, живущее на Ред-Ривере (притоке Миссисипи),
рассказывает легенду, согласно которой их предки произошли из скалы; другое
индийское племя считает, что оно произошло от вершины Скалистых гор. Роль гор
в легендах играют священные холмы и пещеры. Из таинственной пещеры вблизи
Куско вышли первые жители Перу; в ней даже будто бы жил герой перуанских
сказаний Виракоха. По старинной легенде предки ацтеков исходили из местности по
названию Чикомосток, т.е. из семи пещер, расположенных на север от Мексики.
На основании этой легенды возникло предположение о том, что вначале власть
принадлежала семи (священное число) властителям. Бразильский миф говорит, что
первоначально люди жили в земле, там не было ни смерти, ни болезней. Но
властитель земли однажды во время прогулки нашел проход наверх. Он предупредил
свой народ, чтобы люди не шли туда, хотя там и светит солнце. Однако
некоторые люди не послушались: они покинули безопасные недра земли и стали
родоначальниками несчастного рода человеческого, тогда как многие теперь счастливо
и беззаботно живут далеко под землей.
Манданы также верят, что их предки вначале жили под землей и свет к ним
доходил только через корень виноградной лозы. По этому пути несколько смелых
людей выбралось на поверхность и принесло вниз найденные наружи сокровища.
Это побудило многих подземных жителей пробраться на поверхность, но
виноградная лоза не выдержала тяжести одной толстой женщины, и оставшиеся внизу
потеряли свет и надежду когда-нибудь выбраться наверх.
Мексиканский
календарь
О жреческом сословии в этом общем обзоре мы не можем сказать ничего
особенного : всюду жрец в то же время и колдун (целитель, как говорят индейцы) ,
лечит болезни, заклинает злых духов, предсказывает будущее и т.д. Человеческие
жертвоприношения имели особое значение для средней и южной части Северной
Америки. Высшего своего развития этот ужасный культ достиг у ацтеков в
Мексике; но ни один беспристрастный этнограф-наблюдатель не может забыть об
основном религиозном мотиве: имеются в виду гекатомбы, которые совершались в
жертву богам для того, чтобы заслужить их милость. Причем в жертву приносятся
наиболее красивые и благородные юноши, вовсе не исключительно военнопленные.
Жертвы становились предметом религиозного поклонения еще перед смертью.
Впоследствии трупы принесенных в жертву съедались; каждый получал на этом
ужасном пиру определенную часть тела и в ней соответственную часть божественной
силы. Всеми успехами своими индейцы считали себя обязанными милости богов,
достигнутой путем кровавых жертвоприношений. Чтобы сохранить эту милость, они
увеличивали и кровавые гекатомбы. Каждый народный праздник, каждая победа,
каждое обновление летосчисления, каждое вступление на престол, каждое
освящение храма - все это отмечалось кровавыми жертвоприношениями. Благодарили не
только милостивых богов - тем же путем старались примириться с разгневанными.
Когда в 1445 году начался голод, продолжавшийся несколько лет,
жертвоприношения ацтеков возросли до невероятности. Сперва они были достаточно
могущественны и, воюя на границе своей страны, добывали пленников, храброе, еще
трепещущее сердце которых вырывалось из вскрытой обсидиановым ножом груди и
считалось приятнейшей богам жертвой. Но голод становился все острее, изможденные
воины не могли переносить трудностей войны. Опасаясь гнева богов, правители
государства придумали не имеющий себе подобного в истории выход: они
заключили договор с воинственными, но менее голодавшими народами востока, тлацкала-
нами и гуексоцинками, по которому ежегодно в определенном месте между равным
числом воинов должны были происходить примерные бои, исключительно чтобы до-
быть военнопленных, необходимых для жертвоприношения. И пока продолжался
голод, произошло несколько таких боев, но, когда голод миновал, ацтеки стали
заботиться о том, чтобы настоящие победы снова заменили мнимые.
Как известно, предметом этого кровавого культа был верховный бог1 ацтеков
Уицилопочтли - бог1 войны и охоты: в свое время и испанцы заплатили ему
невольную дань.
Уицилопочтли - бог солнца, бог войны и национальный бог ацтеков,
покровитель города Теночтитлан.
Солнечный камень жертвоприношений правителя Тисока (ацтеки,
Мехико, Мексика).
Фетишистическим моментом в этих жертвоприношениях является вырывание сердца
и предлагание его солнцу; в большей или меньшей степени этот обряд
распространен в Средней и Южной Америке.
Народы
Великого
океана
В географическом отношении острова Великого океана можно разделить на пять
групп. К Азии ближе всего расположен Индийский, или Малайский, архипелаг; на
северо-востоке от него лежат Марианские и Каролинские острова, Маршалловы и
Гильберт; в середине - Новая Гвинея, Новые Гебридские, Новая Каледония,
острова Фиджи и некоторые другие, на юге - Австралийский материк и Тасмания;
очень велика восточная часть, образованная многочисленными островными
группами Полинезии. Область эта населена многими расами.
На первом месте идет австралийская раса, населяющая Австралию и Тасманию,
затем следует папуасская, которую можно наблюдать в наиболее чистом виде в
Новой Гвинее. В Меланезии и в Микронезии к папуасской крови примешано уже
немало полинезийской и малайской. Предполагают, что папуасы населяли когда-то
весь Малайский архипелаг и были первыми его обитателями, отступившими перед
переселившимися туда малайцами. Но главной расой этого островного мира
является малайско-полинезийская.
Австралийцев обыкновенно считают первобытной расой, хотя Герланд
утверждает, что ему удалось найти следы упадка после прежнего расцвета. Об их
религиозных представлениях и обрядностях имеются отрывочные сведения. Они верят в
духов и призраков, их религиозная практика переходит в колдовство. Удалось
установить наличность веры в добродетельного дневного бога и страшного
ночного . Интересны их воззрения на жизнь души после смерти; австралийцы думают,
что белые люди - это воскресшие мертвецы.
У остальных рас много общих представлений и обычаев, однако и они
отличаются друг от друга некоторыми характерными чертами. И малайцы, и полинезийцы
придают большое значение церемониям вежливости, приличиям и общественному
этикету. Они обнаруживают благоговение не только перед правителями, но и
перед всеми, занимающими высшее положение; с высокопоставленными лицами они
говорят другим языком, чем с низшими.
И в Меланезии, и в Полинезии миссионеры ревностно изучали нравы и обычаи,
собирали песни и мифы. На первый план выступает вера в манов. Этим словом
обозначаются божественные силы или особенности, которыми отличаются предметы
или личности постоянно или в течение короткого времени. Мана - это
божественный камень, исполняющий желания, мана - это дух усопшего. Многое
свидетельствует о сходстве меланезийцев с полинезийцами. И здесь мы встречаемся со
многими общественными церемониями, с табу. Существуют пространные мифы,
связанные с солнцем, так, например, миф о боге Квате, напоминающем полинезийского
Мауи, - он возник из камня, породил сумерки и ночь, научил людей строить
лодки, в которых души отправляются на тот свет. Плаванье в челноке иногда
истолковывается и как заход солнца. Если же Квата и его братьев побеждает Квасава-
ра, враг дня, он прячет их в ящиках, когда же день побеждает (когда братья
выбираются из ящика), тогда восходит солнце. Точно так же рассказывается о
боге Олифате, сыне неба, пытавшемся подняться к своему отцу, но упавшему на
землю. На земле Олифат развел огонь, с помощью дыма поднялся в воздух и попал
в объятья своего отца. Наряду с этим господствует культ предков: на островах
Палау калиды (калид - священный предмет, священник) - своеобразные тотемы. У
каждого туземца свой калид. Туземцы говорят: мы называем калидом все, что
живет в море и пресной воде, а также всех животных, мы верим, что в них живут
наши предки. Поэтому каждый из нас имеет своего калида. Среди австралийцев
распространено колдовство. На островах Гильберта бог1 Анит является во снах и
возвещает будущее. Австралийцы постятся и не едят из посуды, бывшей прежде в
употреблении. Заметим мимоходом, что горшки играют большую роль в культе
смерти: в них ставят цветы в память усопших, кладут череп или кость. Сосуд
считается непосредственным местопребыванием души, и поэтому кости и черепа
тщательно собираются и хранятся. Жрецы культов на Гавайях стараются поймать
заблудшую душу и заключить ее в сосуд. Когда на Марианских островах кто-
нибудь умирает, то его душу настоятельно просят поселиться в рядом стоящем
сосуде, который и считается жилищем духов.
В религии полинезийцев господствует анимизм, поклонение природе, колдовство
и суеверия. Множество богов пользуется почитанием, они называются атуя, и имя
это ученые объясняют различным образом. Духи же - как духи-хранители вообще,
так и души усопших, - называются тики.
Главный бог Полинезии - это Тангалоа (Тангароа, Таароа), небесный бог-
творец, бог морской стихии. Представления о сотворении мира у полинезийцев
весьма различны. В одних мифах мир представляется раковиной, телом Тангароа,
в других великие боги создают первых людей из земли, глины, раковин, тыквы. В
ряде мифов происхождение человеческого рода связывается с кровосмешением
богов . В Западной Полинезии распространен миф о происхождении человека от
червей.
Каменная статуя Тангароа (острова Кука).
Иначе сложилось содержание космогонии Новой Зеландии в мифе о том, как Папа
и Ранги (небо и земля) были разделены своими божественными детьми. Раньше
небо лежало на земле, и повсюду был мрак. Дети неба и земли старались найти
разницу между светом и тьмой, днем и ночью. Они устроили совет и сказали:
разъединим небо и землю друг1 с другом. По отделении неба от земли стали видны
люди, порождение неба и земли, прятавшиеся до того в пещерах на груди своих
родителей. От света люди плодились и размножались, возникало одно поколение
за другим, до времени Мауи, принесшего в мир смерть. Небо остается отделенным
от своей супруги-земли, но любовь жены доходит до супруга в ее вздохах - это
туманы, поднимающиеся с горных вершин, а слезы мужа росой падают на лицо его
жены-земли.
Главная роль в фольклоре маори принадлежит циклу мифов о Мауи - благородном
полубоге, младшем брате великого жреца верховного бога Тангароа. Мауи возник
из морской пены, он старается поднять землю из пучины морской, побеждает
людоедов и чудовищ.
Цикл мифов о Мауи связан с ритуальным космогоническим комплексом: его жизнь
отображение жизни солнечного светила от восхода и до заката. Мауи начинает
жизненный путь молодым безбородым полубогом, несущим культуру, просвещение и
ремесла. Чтобы попасть в мир людей и совершить чудеса в этом мире, днем он
вползает в глотку спящего чудовища Гине-нуи-те-по, чудовище глотает Мауи и
отправляет его в земной мир. Мауи спускается в подземный мир, приносит оттуда
землю. Чтобы вновь подняться на небо, Мауи в виде голубя отправляется к своим
родителям. С Мауи связан и миф о конце света: когда его лодка - символ захода
солнца - сломается, начнется всеразрушающий потоп, ливень, солнце исчезнет с
небесного свода. Наконец, Мауи обозначает прародителя людей, но он и сам
создает людей. Ему люди обязаны открытием тайны огня, он замедлил быстрое
движение солнца и создал достаточно времени для выполнения дневной работы. Как
культурному герою ему приписывают очень много ремесел и искусств: рыбную
ловлю, земледелие, постройку лодки, домов, изобретение татуировки, излечение и
изгнание болезней. Мауи хитер и остроумен, народ любит его. Комические
приключения Мауи вызывают сочувствие народа. В качестве первого человека он
фигурирует также в легендах о путешествиях. В этих легендах исторический
элемент перемешался с мифическим.
Из религиозных обычаев главным остается татуирование или украшение тела с
помощью узоров, нанесенных краской. Этот обычай встречается и среди других
народов, но нигде не выступает столь всеобще и значительно, как у
полинезийцев и, в особенности, у маори.
Татуированный маори из Новой Зеландии
Болезненную операцию татуирования начинают по достижении возмужалости, у
женщин после первых родов, и продолжают в течение многих лет. Главным
образом, татуировками украшают себя мужчины, женщины в меньшей мере.
Рабы не имеют права наносить татуировки, иноземцев не татуируют никогда,
только в силу исключительных причин чужеземцев заставляют наносить
татуировки. Татуировка имеет религиозный смысл; жрецы исполняли обряд татуирования,
распевая религиозные гимны, изначально же обряд татуирования приписывался
богам. "Они рисовали на себе знак того бога, которому они принадлежали,
украшали себя печатью нескольких богов, духа хранителя и Бога племени". Этот обычай
можно поставить в один ряд с тотемизмом: образы татуировки часто изображают
животных: змей, ящериц, рыб, птиц. Вторым по значимости религиозным обычаем
полинезийцев было обрезание.
Строгие законы табу являются особенностью полинезийцев. Люди, предметы и их
функции разделяются по отношению к божеству - собственно табу, и на всеобще
употребительные - ноа.
Табу были всеобщие и частные, вечные и временные. Табу - это любое
проявление культа. Выдвижение кого-либо в число табу давало охрану и привилегии, но
налагало также и некоторые ограничения.
Само слово "табу" означает строгое запрещение. Наложение и снятие табу
сопровождается обыкновенно религиозными церемониями, причем средством для
снятия табу большею частью была вода. Особое табу накладывалось на клан ареои,
возникший на Таити и распространившийся на другие острова. Члены этого клана
якобы произошли от бога Оро и претендовали на божественное почитание. Клан
делился на двенадцать ступеней, в высшую степень посвящались только вожди,
остальные достигали верхушки иерархической системы путем суровых испытаний.
Члены клана и после смерти пользовались преимущественным положением. Как
любимцам богов им был предуготовлен рай, соблазнительный по множеству
прекрасных наслаждений. После смерти ареои высшей ступени устраивался ряд пышных
празднеств, заканчивавшихся символическим обрядом, изображавшим возвращение
души умершего обратно к богу Оро. О религиозном характере этих празднеств
свидетельствует драматическое исполнение священных песен, которое
впоследствии вырождается в народные развлечения и преисполненные откровенными намеками
представления. Путешественники, открывшие эти острова, нашли клан в состоянии
упадка. Религиозные празднества превратились в шумные пирушки, неизменно
заканчивающиеся массовым развратом. Впрочем, все члены клана должны были
соблюдать безбрачие или обязывались уничтожать свое потомство, так как основатель
клана бог Оро не состоял в браке. Женщины и дети не допускались в союз.
Малайский архипелаг характеризуется более запутанными религиозными и
космогоническими отношениями, чем Полинезия. Население Малайского архипелага
смешанно (малайские иммигранты и туземные жители, родственные папуасам), с очень
раннего времени находится под влиянием более культурных народов - народов
Индостана .
Индусская культура распространена на островах Ява, Мадура и Бали. На
острове Ява многочисленные изображения богов, символы мужской силы, а также
религиозные постройки, как например, храм Боробудур, свидетельствуют об индусском
и буддистском влиянии. В XV веке нашей эры началось победоносное шествие
ислама по острову, и он стал национальной религией. Ислам распространился по
всему архипелагу. Из чужеземных влияний нельзя оставить без внимания
китайскую иммиграцию, хотя для развития религиозного течения она не имела большого
значения.
Наряду с исламским и туземным христианским населением, не слишком
многочисленным, на архипелаге проживает множество языческих племен. На острове Ява
племена бадьёе и тенгер, на Суматре - батта, на Борнео - дайяки, а на
Целебесе и других островах - языческие племена альфуров. Но и среди местного насе-
ления, принявшего исламскую веру, сохранилось немало язычников: ислам оставил
в неприкосновенности языческие обычаи. Мы воздержимся от описания верований
каждого из народов архипелага в отдельности и ограничимся только сообщением
некоторых характерных черт.
Выдающиеся исследования миссионера Крюйта среди племени барсе на Целебесе
пролили свет на многие таинства языческих культов. Например, язычники верят,
что их души (angga) после смерти удаляются в загробную страну и становятся
предметом поклонения в виде духов, и это не столь важно, как жизненное
вещество, жизненная сила (tanoana), которой необходимо овладеть, задержать,
заманить любой ценой. Местопребывание этого жизненного эфира - в голове, и
обезглавливание у многих племен имеет цель овладеть жизненной силой умершего.
Только этим объясняются ритуалы, соблюдаемые при обезглавливании, или
похищение черепов. Эта жизненная сила может переходить от одного существа к
другому , она передается животным, наполняет окружающее человека пространство.
Среди жителей архипелага распространена вера в превращение человека в
хищного зверя. Колдуны, которым ведома нгльма, т.е. наука колдовских заклинаний
(rapal), могут превращаться в тигра. Души усопших представляют опасность,
равно как души женщин, умерших до родов или во время родов (Понтианак).
Сверхъестественные силы, например умение колдовать и предсказывать будущее,
передаются по наследству.
Празднества, сопровождающие обряды погребения и похороны, призваны защитить
живых от злых козней умерших, а также облегчить переселение умершего в страну
душ, которой туземцы считают ближайший остров. Душе приносят в дар предметы
для комфортной загробной жизни, некоторые из этих предметов призваны
облегчить странствование умершего среди живых на земле. Веру в существование души
не следует смешивать с верой в жизненную силу (tanoana).
К фетишам и амулетам относятся знаки отличия, оружие, одежда, украшения,
которым приписывается магическая сила.
Каменные идолы острова Пасхи.
Наряду с магическими и анимистическими представлениями туземцы поклоняются
силам природы. Горы и воды, солнце и луна считаются божественными. На южном
берегу Явы рассказывают о Деве, богине океана Рату-Кидул, живущей во дворце
на дне морском. Дева имеет власть над духами скалистых берегов, Деве служит
чудовище Нибелоронг, которое может предложить человеку невиданные богатства,
но потом заставит жестоко заплатить за неосторожно данные обещания. Эти
языческие мифы перемешаны с индийскими и исламскими религиями. Языческие
племена, не попавшие под влияние ислама и буддизма, стоят на такой низкой ступени
развития, что невозможно дать систематическое описание их религии.
КИТАЙЦЫ
Конфуцианство
Для правильного понимания китайской религии мы должны рассмотреть ее в
древнейших и новейших формах. Из древнейших религиозных форм консервативный
китайский народ сделал государственную религию. Наряду с классической или
канонической, первоначальной, потому единственно-ортодоксальной (tsching) и
истинной религией существует несколько независимых религиозных форм: это
иноверческие (sie) , отчасти терпимые, но принципиально воспрещенные
государством, а иногда и жестоко преследуемые религиозные проявления. К этим
неортодоксальным религиям относится буддизм.
Во время царствования династии Хан (206 до н.э. - 220 н.э.) была составлена
и приведена в порядок конституция государства согласно основным положениям,
правилам и антецедентам древней литературы. Книги были восстановлены,
прокомментированы и исправлены. Таким образом, возникло ультраконсервативное
государственное устройство, которое передавалось по наследству всем последовавшим
династиям и сохранилось в неизменном виде до наших дней. С этим
государственным устройством неразрывно связана классическая государственная религия,
которой уже более 2000 лет. Главные основы ее значительно древнее, чем сами
классические сочинения. Как всякое начало, зарождение китайской религии
теряется во мраке неведомого прошлого.
Содержание классических сочинений носит большей частью политический
характер. В них описываются речи и события из жизни знаменитых властителей,
государственных мужей и мудрецов, их распоряжения и предписания; советы по
управлению империей, рассуждения и трактаты по политическим, этическим и
философским вопросам; прорицания будущего, песни и музыка, и, наконец, предписания
относительно так называемого Ли, т.е. поведения по отношению к другим людям,
умершим предкам и богам. Этот Ли классических книг лежит в основе системы
обрядов Китайской империи и ее правительства, равно как и в основе системы
семейных и общественных нравов и обычаев, эти системы в течение 2000 лет
достигли высокого развития. Обряды государственной религии тесно перемешались с
народными обычаями, с буддийскими и языческими элементами.
Описания, беспорядочно разбросанные в классических книгах, подробно и
систематически изложены в Ли-ки (сочинения о Ли) - собрании книг. Однако только
небольшая их часть относится к религиозному ритуалу. Еще один систематический
сборник обрядов - И-ли (обряды И-Ли). Он содержит предписания касательно всех
почти церемоний и обычаев, существующих в государстве. Для гигантского здания
государственной обрядности и государственной религии этот сборник доставил
немало материала, хотя и не относился к каноническим сочинениям.
Существует девять классических произведений, которые считались незыблемым
кодексом правил в области политики, морали и религии. Самыми важными являются
Пять Книг - Цзин, "уток" человеческой жизни и стремлений, основа в ткани
знания и мудрости, учения и образования, всех дел. К ним примыкают четыре
равноценные Шу (книги). На государственном экзамене, который открывает дорогу к
званию мандарина, от кандидатов требуется подробное знание этих сочинений.
Все остальные сочинения, содержание которых не совпадает с содержанием клас-
сиков, незначительны или, по мнению китайцев, опасны для государства и
общества. Книги эти должны быть уничтожены, а содержащиеся в них учения и религии
искоренены.
С девятью каноническими книгами неразрывно связано имя Конфуция. Правда, он
их не написал, книги относятся к гораздо более древней эпохе. Перу Конфуция
принадлежит Чюн-цю - Весна и осень летопись кантона Лу, где он родился, а
другие три Книги - Цзын и Шу (история) , Ши (песни) , И-цзын (изменения) - он
только собрал или редактировал. В книгах Ли-ки Конфуций так часто упоминается
наряду с именами своих учеников, что эта Книга Книг кажется составленной из
изречений. Четыре Шу принадлежат ученикам Конфуция, они содержат поучения
учителя, преимущественно этического и политического содержания. Это, во-
первых, Лунь-ю (беседы), затем Тахио (Великое Ученье), Чжун-юн (Учение о
Середине и Равенстве), собственно две книги - Ли-ки и Мен-цзы 372- 289 до н.э.
Наряду с названными книгами нужно еще упомянуть Чжау-ли - это руководство
государственного управления времен третьей династии написано основателем дома
Чжау.
Во времена династии Хан книги были спасены от гибели и положены в основу
действующей с того времени политической и общественной системы. Ритуальный
кодекс династии Хан при последующих династиях был более или менее расширен и
изменен, но Цзин и Шу до сих пор остались основой конституции, религии и
обрядов .
Кон-цзы (Конфуций).
Некоторые из позднейших ритуальных кодексов сохранились в династических
летописях в главах под заглавием Ли-тши или Ли-и-тши (сочинения о ритуале).
Самый подробный относится к двадцатому году Хайюэнского периода (732 н.э.)
династии Тан: он известен под названием Хай-юзн-ли и связан с именем
государственного деятеля Сиао-Сунг. Этот кодекс является типичным, не исключая кодекса
и нынешней династии1, который носит название Та-Тсинг-тун-ли (Общий ритуал
великой династии Цин) и напечатан в 1736 году по приказу императора. Эта
книга является главным источником наших сведений о китайской государственной
религии. При подробном изучений нельзя также обойтись без соответственных глав
в Та-тсинг-гвуй-миен (все основные статуты великой династий Цин) и в Та-
тсинг-гвуй-тиен-ши-ли (предписания для выполнения того, что содержится в Та-
тсинг-гвуй-тиеи). Последняя компиляция, состоящая не менее чем из 920 книг,
была напечатана в 1818 году по приказу императора.
Следовательно, конфуцианством нужно назвать религию, основанную на этой
классической литературе, равно как и на конституции государства.
Культ
императора
По древнему китайскому каноническому праву император - господин всех
существующих богов. Земная империя считается его личной собственностью. Только
Небо, сыном которого император является, выше его и защищает дом и трон,
которые непременно погибнут, когда император поведет себя нечестиво и станет
недостойным милости Неба. Таким образом, Небо является высшей силой в мире, а
сын Неба, император, высшей силой на земле. Император должен быть высшим
почитателем Неба, первосвященником государственной религии, а в теории даже
первосвященником всей земли.
До настоящего дня в государственной религии Небо сохранило свое древнее
классическое название Тань, "небо", и Ди - государь, Шань-ди "Верховный
владыка". Богослужение императора есть некое почитание предков, которое
теоретически сводится к поклонению самому первому императору. До сих пор на
основании древних и новых сочинений не удалось установить истинное значение этого
антропоморфизированного высшего природного божества.
Важнейшее из жертвоприношений солнцу происходит ежегодно в ночь зимнего
солнцестояния на так называемом Круглом Холме, Юэн-Хиу, или Тьен-тпан,
небесном алтаре, расположенном в южной части Пекина. Он состоит из трех круглых
мраморных террас. На алтарь восходят по лестницам, расположенным точно в
направлении частей света. Самая нижняя терраса имеет в поперечнике 210 тши
(приблизительно 75 метров), верхняя, не имеющая крыши, - 90. Этот величайший
в мире жертвенник огорожен каменными стенами. Вокруг располагаются храмы,
отчасти закрытые тенью гигантских деревьев.
Зимнее жертвоприношение с пышной торжественностью совершается на самой
верхней террасе, где дух небесного бога представлен деревянной поминальной
дощечкой, стоящей в ковчеге. На дощечке надпись: Гзанг-тьен Шанг-ти, т.е.
императорское Небо, высший император. С восточной и западной стороны
расположены поминальные дощечки десяти умерших предшественников царствующего
императора, начиная с Тай-Тсу, на второй террасе дощечки духов Солнца, Луны, Большой
Медведицы, пяти планет, знаков Луны и всех звезд и созвездий, равно как
дощечки так называемых Тьен-шен или небесных духов, т.е. богов облаков, дождя,
ветра и грома.
Перед каждой дощечкой установлен ряд подношений: суп, мясо, рыба, овощи,
финики, каштаны, рис, бокалы с вином и т.д., согласно древним классическими
Автор писал это в самом конце XIX века.
правилам. Кроме того, предкам императора, а также Солнцу и Луне закалывается
и приносится в жертву бык, планетам и звездам - теленок, овца и свинья. Для
Неба на алтаре сжигается корова.
Круглый мраморный алтарь Неба (Хуаньцю).
Перед обрядом зимнего жертвоприношения император постится несколько дней,
не ест мясо и рыбу. К алтарю императора провожает длинная процессия,
состоящая из приближенных, государственных чинов и членов императорской фамилии.
Около алтаря императору омывают руки. На костер возлагается жертвенное
животное, и пока горит пламя, император читает молитвы, затем зажигает перед
поминальными дощечками благовонные палочки. Далее он, преклонив колена, кладет
перед каждой дощечкой отрез шелка и чашку бульона. Потом он посвящает Небу
бокал вина. Вместе со своими приближенными император преклоняет колена и
трижды касается лбом мраморного пола. После того как император наливает бокал
вина в честь своих предков, на второй террасе приносят в жертву небесным
духам благовония, шелк и вино.
Император вторично приносит в жертву Небу вино, но уже без молитвы, и,
наконец, жертвует вино в третий раз. Большое значение имеет процедура
предложения так называемого "счастливого вина" и тарелки "счастливого мяса".
Коленопреклоненный император последовательно подымает и то и другое, обращаясь к
духам Неба. После этого он, все приближенные, государственные чины и члены
императорской фамилии трижды падают на колени и девять раз касаются лбом
земли. Играет ритуальная музыка и исполняются песни, император и приближенные
провожают душу небесного бога, кланяясь и касаясь лбом земли.
Благовония, шелк, вино, жертвенные молитвы и прочие предметы,
предназначенные в жертву, сжигаются в присутствии императора. Когда обряд закончен,
дощечки торжественно уносятся в храмы, предназначенные для их хранения.
Император возвращается во дворец.
Каждая часть этого высочайшего жертвоприношения сопровождается музыкой и
песнопениями, каждое действие возвещается.
Церемонии остальных государственных жертвоприношений довольно похожи на
вышеописанную и не требуют особого внимания. Богам и духам низшего пантеона
приносят в жертву меньше вина и благовоний, число исполняющих обряд
жертвоприношения значительно меньше.
Второе важное жертвоприношение Небу и предкам император ежегодно совершал в
первый день Син в Ки-ньен-тьен, или "в храме для вымаливания счастливого
года" , т.е. хорошего урожая. Это круглое здание с возвышающимися друг над
другом крышами сгорело от попавшей в него молнии во второй половине XVIII века.
Оно возвышалось на мраморной террасе с тремя ступенями, очень похожей по
архитектуре на Круглый Холм. В первый летний месяц в этом храме приносились
жертвы Небу, предкам императора, духам дождя, грома и т.д. Если, несмотря на
обряды, дождя не было, то в последний летний месяц совершалось
жертвоприношение, называемое Та-ю, или Великое жертвоприношение дождю.
Исполнители воспроизводят как совершался ритуал поклонения Небу в Пекине.
За Небом в ряду государственных богов следует Земля. Ежегодно в день
летнего солнцестояния Земле приносятся жертвы на квадратном открытом алтаре,
расположенном на огороженном стенами пространстве на севере Пекина. Жертвенные
предметы не сжигаются, а закапываются в землю. При этом жертвоприношения
совершаются и в честь предков императора, поминальные дощечки которых
выставляются на верхней террасе, на второй террасе жертвоприношения приносятся земным
богам низшего пантеона: пятнадцать гор и холмов империи, духи, властвующие
над захоронениями императорской фамилии, реки и четыре океана четырех стран
света.
Менее торжественные жертвоприношения предкам императора совершаются в
домашнем храме императора в день Нового года. Но с особенным великолепием
приносятся жертвы предкам, их супругам и усопшим принцам в каждое из четырех
времен года и в конце каждого года. Обряды совершаются в "великом храме
предков" Тай-миао в юго-восточной части внутреннего дворца. Кроме того, древней-
шим предкам императорского дома на их могилах у Мукдена приносятся жертвы или
самим императором, или назначенным им для этой церемонии принцем или
вельможей.
Далее по значимости следуют Ше-Тси - боги земли и хлеба, открытый алтарь
которых помещается в парке юго-западной части внутреннего дворца. Самые
важные жертвоприношения совершаются здесь в день упомянутых уже жертвоприношений
дня урожая во втором весеннем месяце и во втором осеннем месяце. Кроме того,
император приносит жертвы для ниспослания дождя, там же приносятся жертвы с
целью ослабить слишком сильные ливни.
В меньшем масштабе жертвы приносятся во всей империи на алтарях,
воздвигнутых в главном городе каждой провинции, каждого департамента, каждого округа,
в присутствии местной знати, военных и гражданских чинов. В Ли-ки написано
(Книга III, 3): "Только сын Неба приносит жертвы Небу и Земле, вассалы же
борам почвы и хлебов".
Другие
жертвоприношения и боги
китайского пантеона
К главным жертвоприношениям примыкают "средние" (Тчунг-це) жертвоприношения
второй степени. Боги, которым эти жертвы приносятся, это:
1. Солнце. В день весеннего равноденствия сам император раз в два года на
открытом алтаре приносит жертву Солнцу. Обычно жертвоприношение совершает
специально назначенный чиновник.
2. Луна. Раз в три года император совершает жертвоприношения. В остальное
время специально назначенный чиновник. На том же алтаре приносятся жертвы
Большой Медведице, пяти планетам, 28 знакам Луны и всех звезд и созвездий.
3. Шен-нунг, "божественный крестьянин" - император, обучивший китайцев
земледелию. Алтарь его помещается в южной части Пекина. Император приносит
жертвы во втором или третьем весеннем месяце, дабы способствовать хорошему
урожаю. В провинциях империи приносят подобные жертвы.
4. Сьен-тсан - супруга императора Гванг, первой научившаяся разводить шелк.
В последнем весеннем месяце императрица приносит жертвы в присутствии свиты
императорских жен.
5. Весною и осенью совершается великое жертвоприношение бесчисленному
множеству императоров и правителей прежних династий, поминальные дощечки которых
сохраняются вне дворца в особом храме. В большинстве случаев это
жертвоприношение совершается чиновниками, но иногда также императором по собственному
его желанию. Особым почитанием пользуются пять первых властителей древнейшего
времени: Фу-хи, Шен-нунг, Гванг, Яо, Шуи, - вместе с основателями династии
Гиа и Шанг и родоначальниками дома Тшей.
6. Конфуций, его предки и более 70 древних и позднейших корифеев
конфуцианского учения и школы. Государственный храм, посвященный этим святым,
расположен внутри северной городской стены, приблизительно там, где снаружи
располагается алтарь для жертвоприношений. Иногда император, обыкновенно же чиновник
совершает жертвоприношения во втором весеннем и во втором осеннем месяце;
кроме того, совершаются жертвоприношения во время ново- и полнолуния.
Повсюду, во всех городах империи существуют храмы Конфуция, где совершаются
подобные служения. Когда император посещает Хуе-ли в Шантунге, родину
Конфуция, где находится также и могила философа и храм его имени, то приносит
Конфуцию жертву и поклоняется ему. Строятся храмы, и приносятся жертвы и молитвы
не только древним корифеям конфуцианства, но и позднейшим святым, мужчинам и
женщинам, которые на протяжении веков были известны своей конфуцианской
добродетелью и ученостью.
7. Тьен-шен - небесные боги облаков, дождя, ветра и грома. В Пекине этим
богам воздвигнут открытый алтарь в форме террасы. Смотря по надобности,
небесным богам приносят жертвы, вызывающие дождь, прекращающие ливни или с
просьбой первого снега.
8. Тги-ки - земные боги; их алтарь-терраса стоит на запад от алтаря
небесных богов. Эти второстепенные боги: а) пять Йо - главных гор империи:
восточной в Шантунге, западной в Шензи, средней в Гонане, южной - в Гунане,
северной - в Тши-ли. Затем еще следуют: б) пять Тшен-Шан, или "властвующие горы".
В Тшеу-ли эти десять главных гор вместе с реками упоминаются в качестве
божеств, которым приносятся жертвы. Сюда надо еще прибавить: в) пять Линг-шан,
или "горы могильных холмов", господствующие над захоронениями императорской
фамилии; г) четыре моря или океана по четырем сторонам земли или империи; д)
четыре реки Китая, Гоанго, Янтсе-кианг, Гвай и Теи; е) горы и реки вокруг
Пекина; ж) горы и реки в империи.
В городах провинций, департаментов и округов существует по храму или алтарю
небесных богов, богов гор и рек данной местности, а также храм бога стен и
валов города. Во втором весеннем и осеннем месяцах местные власти совершают
жертвоприношения. В Ли-ки написано: "Вассалы приносят жертвы горам и великим
рекам, находящимся в их области".
Когда император проезжает мимо какого-нибудь из пяти Йс, в находящемся там
государственном храме он совершает торжественное жертвоприношение, потому что
в Шу (книга II) говорится, что великий Шун делал то же самое. Кроме того, в
16 главе Ли-ки написано, что император каждые пять лет во время своей поездки
по стране должен приносить жертвы разным Йс, а на месте совершать
жертвоприношения горам и рекам. Пяти Тшен-шан и остальным важным горам и рекам
император может приносить жертвы через чиновника-заместителя.
О счастливых для династии или для него самого событиях император извещает
все без исключения священные горы своего собственного округа путем
жертвоприношений в построенных государственных храмах.
9. "Великий год", Тай-суи - планета Юпитер, круговорот которого лежит в
основе предписаний ежегодно опубликовываемого имперским правительством
альманаха касательно пригодности дней для различных занятий в жизни. Этот небесный
бог регулирует Дао, "путь", круговорот вселенной, а вместе с тем и круговорот
человеческой жизни, для счастья и добродетельности которой нужно согласовать
ее путь с движением Вселенной.
Государственный храм этого бога стоит за Тсинг-янгскими воротами к западу.
В один из первых десяти дней года и в предпоследний день года государственный
чиновник совершает жертвоприношения. Одновременно получают жертвенные
приношения номинальные дощечки Юэ-тпсьянг - "предводители Луны", или богов, от
которых зависит судьба 12 месяцев. Если после жертвоприношений во имя дождя его
все-таки нет, то совершаются жертвоприношения в день почитания небесных и
земных богов: если дождь пойдет, то приносятся благодарственные жертвы.
Третий и последний отдел конфуцианской государственной религии обнимает так
называемые Киюн-сзе или "все жертвоприношения". Все они совершаются
государственными служащими нижеследующим богам:
1. Сиен-и - "прадедовским врачам", а именно Фу-ги, Шен-нунг и Гванг. Храм
расположен в "большой медицинской коллегии" вне дворца на востоке от южного
входа. Там хранится большое число поминальных дощечек знаменитых лекарей.
Жертвы приносятся в один из дней второго и одиннадцатого месяца.
2. Кван-ю, богу войны нынешней династии, великому герою II и III веков,
периода трех империй. Храм его расположен за северной дворцовой стеной. Жертвы
приносятся во втором месяце, в тринадцатый день пятого и в один из дней
восьмого месяца; получают по этому случаю жертвоприношения и поминальные дощечки
прадеда, деда и отца героя. В провинциях эти же церемонии совершаются местны-
ми властями.
3. Вен-тшанг, звезде в Большой Медведице, богу-хранителю классических наук,
жертвоприношения совершаются в третий день второго месяца и в один из дней
второго осеннего месяца.
4. Пе-ки-киюн - "князь северного полюса". Ежегодные жертвоприношения
совершаются в день рождения императора в храме, расположенном в северном квартале.
5. Гво-шен - богу огня жертвы приносятся в двадцать восьмой день шестого
месяца в посвященном ему храме, расположенном в северном квартале города.
6. Па-о-шен - богам пушек жертвы приносятся в первый день последнего
осеннего месяца у моста Лю-хеу.
7. Богу стен и валов Пекина жертвы приносятся в день рожденья императора в
храме, расположенном в юго-западной части города.
8. Тунг-йо-шен, богу восточной горы, Тай-шан в Шан-тунге - в день рождения
императора приносится государственная жертва в храме этого бога,
расположенном за центральными воротами восточной стены на север от алтаря солнца.
9. Четырем Лунг, или "драконам", богам воды и дождя жертвы приносятся в
четырех храмах, расположенных в окрестностях Пекина, воздвигнутых для
поддержания и регулирования фэн-шуй столицы и дворца. Жертвоприношения совершаются
один раз весной и один раз осенью или во второй месяц этих времен года.
10. Ма-тсу-фо - богине океана и воды жертвы приносятся во втором весеннем и
во втором осеннем месяце в храме, расположенном в императорском парке. В тот
же день совершаются жертвоприношения богам четырех главных рек.
11. Гэу-тгу-ше - богу почвы и Сзе-кунг-шен - "надсмотрщику за постройками"
приносится жертва при каждой закладке нового здания на алтарях, которые тут
же воздвигаются для этой цели.
12. Яо-шен - богам фарфоровых печей и Мен-шен - богам некоторых дворцовых и
пекинских ворот жертвы приносятся на местах во время празднования процессии,
называемой Иинг-веь.
13. Тшанг-шен - богам торговли жертвы приносятся в какой-нибудь счастливый
день в храмах, устроенных возле лавок.
К служебным обязанностям начальников в разных местах империи относятся
ежегодные жертвоприношения весною и осенью более пятидесяти историческим
личностям, оказавшим крупные заслуги империи или ее населению и получившим от
императоров вместе с почетными званиями и титулами право на постройку храмов в
их честь в указанных местах. Во время путешествий по стране император
совершает жертвоприношения заслуженным мудрецам и государственным мужам, мимо
могил и храмов которых он проезжает.
Умершим просветленными и исполненными мудрости принцам, вельможам и
государственным служащим воздвигнут в Пекине общий государственный храм в
северном квартале города. Власти совершают здесь жертвоприношения во втором и
восьмом месяце. Официальные жертвоприношения установлены и в специальных
храмах для поклонения всем достойным лицам. Кроме того, приносятся жертвы в
Пекине и провинциях "в храмах тех, кто блистал своею верностью", т.е.
пожертвовал своей жизнью за династию, а также в некоторых частных храмах,
воздвигнутых верным вельможам, в особенности в Пекине. Всем властям империи предписано
совершать три жертвоприношения для облегчения и успокоения душ усопших:
весной в период Тсинг-минг, в полнолуние седьмого месяца и в первый день
десятого месяца.
Обоготворение
природы и предков
Из обзора государственного пантеона ясно видно, что современная
конфуцианская государственная религия основана на почитании природы и культа предков.
Основы современной китайской религии - религии классической древности. Небу,
духам рек и озер, Луны и Земли и прочим духам и богам природы присущи
человеческие черты: почитание природы и поклонение предкам практически совсем не
разграничены. Такой антропоморфизм уже весьма ясно выражен в Тсо-тпшвен, т.е.
в знаменитом комментарии к Тшун-тсиу, написанном, быть может, самим
Конфуцием. В главе о двадцать девятом годе князя Тшао говорится, что Геу-Ту, или
господином Земли, был некий Кеу-лунг, сын Кунг-ши, министра сооружений
древнего императора Яо. Этот Геу-Ту назывался также Ше, бог почвы, или Теи, бог
хлеба, а, дословно - бог проса - был сыном императора Шен-нунга и назывался
Тшеу. Впоследствии во время династии Тшеу богом проса стал некий Хи.
Тьен-шен, или небесные боги, рассматриваются как человекоподобные существа.
В Фунг-су-тпупг-и ("Исследование нравов и обычаев") - сочинении, относящемся,
по-видимому, к II веку, бог ветра отождествляется со скороходом Фей-лиеном,
жившим во время основания династии Тшеу. Бог дождя отождествляется с внуком
вышеупомянутого министра Кунг-ши. Равным образом у разных авторов бог огня
изображается в виде человека под именем Тшу-юнг, бывшего министром великого
императора Гванг.
Антропоморфизация богов природы обнаруживается и в общераспространенном
обычае помещать в храмах изображения и статуи небесных и земных богов в
людском обличий. Однако в государственных храмах употребляются не изображения, а
дощечки, на которых вырезаны имена богов. Китайцы верят, что изображения и
дощечки богов являются вместилищем души божества. В начале торжественного
жертвоприношения китайцы просят бога снизойти на изображение или дощечку, а в
заключение прощаются, приглашая бога удалиться.
Боги природы не считаются существами более высокого порядка, чем душа
человеческая, и это видно по месту, которое они занимают в пантеоне. Предки
императора почитаются выше, чем Ше, или боги почвы, и гораздо выше, чем Солнце и
Луна, звезды, облака, дождь, ветер, гром, горы, реки и огонь.
Правда, философское учение о душах, которое в качестве классического
считается единственно верной государственной религией, требует признания за богами
природы таких же качеств, как за душой человека. Боги и души человеческие
объединяются под общим именем Шеи. Душа Неба, говорится в И-цзын, есть
властвующее надо всем Дао, т.е. Путь, Дорога, Ход, течение природы или вселенной,
и состоит из двух великих принципов: Ян, отождествляемое с теплотой, светом,
мужеством, и Инь, представителя холода, мрака и женственности. Все вокруг
возникло из взаимодействия этих двух сил и до сих пор возникает. Эти два
принципа вышли из Таи-ки, "высокой вершины" (северного полюса, высокого
неподвижного центра неба). В этой теории творения Ян, источник тепла и света,
находит высшего представителя в небе, Инь, напротив, - в земле. Ян -
оплодотворяющий отец творения, Инь - мать. Человек состоит из этой небесной и
земной субстанции, соединения Як и Инь, или, другими словами, соединения шеи и
квей, произошедших от Ян и Инь. Шен взят из эфирной души неба, квей -
материальная субстанция. После смерти шен возвращается на небо, квей вместе с телом
погружается в землю. Человек, таким образом, представляет собой микрокосмос.
Вместе с небом и землей он являет нечто целое. Все вместе они образуют сан-
гпсай, или три главных элемента вселенной.
Души предков и умерших, являющиеся предметом поклонения, - это
благодетельные души, т.е. шен, отождествляемый с распространяющим теплоту, свет и
благословенье душой вселенной Ян. Квей, напротив, образует бесчисленные легионы
призраков, являющихся причиной всякого ужаса для человечества. Духи эти не
всегда злы: между ними существуют и такие, кто, смотря по настроению, может
приносить и зло, и добро. Что же касается богов природы, то они считаются шен
даже тогда, когда населяемые ими объекты, как то: почва, горы, реки, дождь и
т. п. - являются частями Инь всей вселенной.
В XX веке многие традиционные праздники в Китае были запрещены,
однако сейчас их разрешили отмечать. И 22 декабря, в Китае люди
совершают ритуал почитания предков, сжигая символические деньги.
Конфуций, а вместе с ним и весь китайский философский мир назвал
человеческий шен Хи, дыхание или эфир, и Минг, свет. Квей были им названы также По,
словом, которое в его время обозначало человеческую материальную душу, до тех
пор пока она живет в теле. В качестве синонима слова шен в классических
сочинениях употребляется выражение Гвун. Сила души, жизненная сила, называется в
этих сочинениях Теинг, а проявление этой силы - Линг. Последнее слово и
прежде и теперь обозначает ту силу, которой в большей или меньшей мере обладают
или должны обладать шен, т.е. боги человеческих душ.
То обстоятельство, что боги природы и человеческие души государственной
религии являются шен, одухотворяющими Небо, Землю, Солнце и Луну, облака и
дождь, горы и реки, городские стены и рвы, ворота, могилы, дощечки и
изображения, характеризует эту религию как поклонение предметам одухотворенным и
потому обладающим силами и способностями. Вследствие этого термин
"философский фетишизм" подходит как нельзя более кстати.
Влияние богов и душ предков на человеческое существование имеет
громаднейшее значение. Как части обеих сил природы, Ян и Инь, они являются
фактическими представителями воли природы, обладателями высшей власти во вселенной. Они
регулируют холод и тепло и таким образом на благо или во вред посылают
времена года, урожай или засуху, изобилие или голод. Кроме того, они являются
противовесом вредной деятельности квей, создающей на земле зло.
Первой целью государственной религии является ниспослание защиты и помощи
богов правящей династии, а также система управления и охраны империи. На
втором месте следует содействие народному благосостоянию, так как общепризнанно
классическое учение о том, что благоденствие правительства означает
процветание народа. Счастье же человечества, императорского дома и народа в
совокупности связано с процветанием земледелия и шелководства, без которых
невозможна жизнь. Боги-покровители, которые изобрели эти важнейшие народные занятия,
представлены в пантеоне. Но так как выше всего стоит сама религия, то всегда
существовало министерство жертвоприношений и культа, называемое ли-пу, или
министерство ритуала. Подобно всем остальным министерствам оно представлено в
именах всех гражданских мандаринов, которым вверено управление округами.
Мандарины считают своей высшей обязанностью совершение различных
жертвоприношений. Они являются жрецами конфуцианской государственной религии во главе с
императором в качестве первосвященника. Другого жреческого сословия не
существует .
Как глава империи, религии и божественного пантеона император, Сын Неба, в
праве определять, какие боги могут быть допущены в пантеон, понижать или
повышать их в ранге. Но так как во всех важных государственных делах император
руководствуется классическими предписаниями и так как все спорные вопросы
вообще, а о ранге богов в особенности, давно уже разрешены, то изменения в
личном составе пантеона немыслимы. Однако император часто жалует почетные
звания, титулы принцев и даже императорское достоинство богам, подобно тому, как
жалует земных подданных, оказавших услуги династии, стране и народу.
То обстоятельство, что Кван-ю, умерший в III веке, занимает в пантеоне
место наряду с богами городских стен и могил, упоминаемыми впервые в
исторических книгах VI века, и то обстоятельство, что там же упоминается Ма-тсу-фо,
женщина, жившая в IX или X веке, говорят о том, что новшества допустимы в
государственной религии. Почитание новых персон нужно рассматривать как
поклонение мертвым, а последнее является строго классическим элементом, как это
будет показано ниже. Боги городских стен и могил - это души властителей,
живших и правивших в данном месте. Однако практически невозможно объяснить на
основании классических данных поклонение пушкам, воротам и печам. Но,
вероятно, удастся найти в классических или полуклассических сочинениях слабые
намеки на фетишизм.
Почитание
мертвых.
Фэн-шуй
О почитании предков так часто и так подробно говорится в классических
книгах, что, без сомнения, оно составляло основу древней религии и было ядром
религиозной жизни народа. Возможно, было время, когда не существовало других
богов, кроме человеческих душ и призраков. До сих пор единственным обрядом,
предоставленным народу в системе государственной религии, остается культ
предков. Исключительно для этого культа, и отнюдь не для поклонения другим
богам, в династических статутах содержатся правила обрядов и предписания
применительно к различным классам подданных императора.
Обращение к культу мертвых начинается сейчас же после смерти человека.
Домочадцы умершего проявляют особую тщательность при омовении и одевании трупа.
Роскошную погребальную одежду и гроб человек получает в подарок при жизни.
Различным частям погребальной одежды и украшениям придается символическое
значение, которое способствует благоденствию покойника на том свете. После
смерти в течение семи дней совершаются жертвоприношения телу и душе, которая,
как китайцы верят, находится рядом с телом. Жертвоприношения совершаются
утром и вечером. Родственники и друзья приносят с собой жертвенные дары -
например, тонкие оловянные бумажки, которые сжигаются, превращаясь в деньги для
того света. Особого упоминания заслуживает прощальная жертва, которую
приносят у выходной двери домашние при выносе тела. Важным сановникам
жертвоприношения совершаются у домов, мимо которых проходит процессия, а если процессия
останавливается, то все опускаются при этом на колени.
Роскошный обряд похорон и прощания с умершим говорит о том, что покойный
был богат, пользовался уважением или занимал высокую должность на
государственной службе. В реестре содержатся подробные правила погребения императоров,
императриц, членов императорского дома, мандаринов всех девяти классов,
философов, простых граждан, равно как правила о жертвоприношениях,
соответствующих положению умерших.
Жертвоприношений этих пять. Так называемая йю приносится сразу же после по-
гребения в доме покойника, перед его поминальной табличкой и повторяется два
раза в счастливые дни. Многие, присоединив буддийские обряды, превращают
жертвоприношение в большое заупокойное служение, во время которого
бесчисленное количество оловянной бумаги и других предметов, имеющих цену и полезность
на том свете, отправляется покойнику путем сожжения.
Вторая из официально предписанных церемоний жертвоприношения называется
Тсу-хю, "окончание скорбного плача". Это жертвоприношение совершается в сотый
день после смерти в храме предков. К обряду привлекаются умершие предки
вплоть до четвертого поколения - их таблички выставляются на почетные места,
табличка покойного также вносится в храм для торжества. Семьи, у которых нет
храмов предков, совершают жертвоприношение на домашнем алтаре.
Третье, или малое, "счастливое жертвоприношение", Сиао-сианг, совершается
ровно через год после смерти. "Большое счастливое жертвоприношение", Та-
сианх1, снова через род, и тогда поминальная табличка умершего окончательно
переносится в храм предков. Пятое жертвоприношение называется Тан,
совершается на двадцать седьмой месяц после смерти и знаменует конец траура, носимого
детьми и женой покойного. Наконец, каждый последующий год приносится жертва в
годовщину смерти, Ки-зии. Не всегда изложенные и установленные
государственной религией правила соблюдаются вполне строго. Во многих семействах утренние
и вечерние жертвоприношения, которые приносятся в первые семь дней после
смерти, совершаются в течение всего времени траура, первого и пятнадцатого
каждого месяца, или в конце третьего, пятого и седьмого семидневного периода
после смерти.
Важную часть культа мертвых и обряда жертвоприношений составляет траур.
Каноническими книгами и имперскими статутами установлено для всех классов и
сословий пять разрядов траурного платья из все более грубой материи
соответственно степени родства с покойником. Дети, золовки и жены должны носить платье
из мешковины, которая идет на приготовление мешков, и притом больше двух лет
во время исполнения обрядов и жертвоприношений по отношению к умершему.
Родственники остальных степеней обязаны носить мешковину в течение года, девяти,
пяти или трех месяцев. Строжайше воспрещено надевать драгоценности и
украшения во время траура. Траур обозначает принесение в жертву усопшему нарядную
одежду или ценные вещи. И сегодня практикуется сожжение платья или отреза
шелка в качестве жертвоприношения, иногда сжигается бумажное платье или
листы, на которых нарисована одежда или украшения.
Траур считается древнейшим установлением, поставленным государством в
священную обязанность. По великому законодательному сборнику предшествовавшего и
нынешнего императорского дома за пренебрежительное отношение к трауру следует
телесное наказание. Согласно классическим предписаниям гражданские и военные
служащие обязаны в случае смерти отца или матери сложить свою должность,
поспешно отправиться в родительский дом, чтобы исполнить свой долг.
Вместе с одеждой и украшениями родственники во время траура постятся. Из
многих мест канонических сочинений вытекает, что этот обычай в древности
выполнялся особенно строго. В первое время траура родственники усопшего не
принимали никакой пищи, кроме рисового отвара. Голод буквально валил с ног, и,
чтобы удержаться на ногах, нужна была палка. С тех пор ношение палки
предписывается государственным ритуалом как знак глубокого траура. В определенное
время носящим траур разрешалось понемногу вкушать пищу, но мясо и вино, т.е.
два главных объекта в жертвоприношениях усопшим, оставались строго
воспрещенными вплоть до последнего месяца траура. С течением времени пост вышел из
употребления, но вплоть до начала XX века имперский закон грозил
восьмьюдесятью палочными ударами ослушнику, который во время траура примет участие в
праздничной трапезе.
В древности по смерти домочадца весь дом предоставлялся в распоряжение
умершего, таким образом, он приносился в жертву вместе со всем содержимым.
Дети и жена уходили из дома, строили себе маленькую хижину из глины и соломы,
питались там рисовым отваром, спали на рогожах и подкладывали под голову
кусок дерева. После жертвоприношения разрешалось немного поправить хижину и
сделать ее более обитаемой. После малого "счастливого жертвоприношения"
семья, справляющая траур, могла уже занять комнату попроще в своем доме, и,
наконец, в день большого "счастливого жертвоприношения" жена размещалась в
собственной спальне, однако до жертвоприношения Тан ей запрещалось ложиться в
постель.
Лицам, носящим траур по второму и третьему разряду, было воспрещено спать в
постелях. В древних книгах имеются примеры того, как дети возводили хижины на
могиле умерших отца или матери. Существовало правило, предписывающее
некоторые драгоценности, предметы повседневного потребления, шелковую материю,
платье, книги и даже особые блюда класть мертвецу в могилу, особенно если
покойник занимал высокое положение. Обычай был чрезвычайно распространен, но с
течением времени постепенно вышел из употребления; место настоящих предметов
заняли деревянные, глиняные, соломенные, бумажные и другие подделки, и вместо
того, чтоб класть их в гроб, предметы приносят в жертву и сжигают на могиле
или дома. Первое место занимают оловянные бумажки, сжигаются также бумажные
фигурки рабов и слуг, жены и наложницы, и это свидетельствует о том, что
когда-то китайцы совершали человеческие жертвоприношения. Действительно,
исторические сочинения содержат сообщения относительно лиц, которые следовали за
покойником в могилу. Главным образом человеческие жертвоприношения имели
место при погребении правителей и вельмож. Жен часто зарывали вместе с умершими
мужьями. Йинг Тсунг из династии Минг, правивший с 1436 до 1464 года, запретил
в своем духовном завещании хоронить вместе с ним его наложниц, и с тех пор
этот жестокий обычай при погребении императора не практикуется. Со смертью
первого императора этой же династии из сорока его наложниц было похоронено не
менее тридцати восьми.
Добровольное самоубийство вдов, стремящихся последовать за супругом на тот
свет, до начала XX века часто случалось в Китае и, как показывают
исторические сочинения, прежде было повседневным явлением. Император награждал
добродетельных вдов каменными почетными воротами, в течение веков возвещавшими их
славу в народе, и, таким образом, женщинам хотелось последовать этому
прекрасному примеру самопожертвования. Поминальным дощечкам этих верных жен
выпала честь попасть в местные государственные храмы добродетельных женщин.
Этот варварский обычай основан на очень древнем убеждении, что жена является
собственностью мужа и должна следовать за ним на тот свет вместе с другим его
достоянием. Вдова, страшащаяся самоубийства, навсегда должна отказаться от
вторичного замужества, если она не желает стать предметом презрения в глазах
всего конфуциански образованного мира.
В стране, где с древнейших времен так много места уделялось культу мертвых,
могилы усопших были предметом серьезного внимания. Если верить древним
хроникам, в Китае издавна возводились могильные курганы над умершими правителями и
вельможами, а мавзолеи, построенные в честь императоров и принцев, были
действительно величественны. Центром императорского мавзолея является курган с
могильным склепом внутри и храм для сохранения поминальной дощечки и
принесения жертв. Что касается надгробных памятников и могил мандаринов всех девяти
классов, то основные черты постройки и ее размеры твердо установлены в
императорских статутах. Особого упоминания заслуживает аллея, ведущая к
гробницам. По бокам аллеи располагаются статуи людей или животных, которые в
древнейшие времена последовали за умершим и были либо закопаны заживо, либо
заколоты над могилой.
На севере в знак почтения предкам устраиваются большие могильные курганы,
на юге - каменные или кирпичные сооружения, составляющие видимую часть
могилы. В других местах могилы обсаживаются деревьями, устанавливающими связь с
духами умерших предков. Императорские могилы окружены лесами. При выборе
деревьев для посадки оказывают предпочтение вечнозеленым кипарисам, соснам и
елям - деревьям жизни, пригодным для сохранения и укрепления душ ввиду их
жизненной силы и долголетия.
Могила первого императора Цинь Шихуана (умер в 209 г. до н.э.).
Площадь подземного города около 50 кв. км, глубина до 120
метров . В центре располагается мавзолей императора, а вокруг более
500 мавзолеев придворных. Строительство гробницы длилось больше
40 лет, ежедневно работали примерно 700 тысяч рабочих.
О могилах заботятся, их чтят: считается, что в них живут души. Подобно
поминальным дощечкам мертвых, и умершие заботятся о благосостоянии рода.
Китайцы стремятся располагать захоронения таким образом и в таком месте, чтобы
умерший и связанная с ним душа, или душевная сила, находились под
благодетельным влиянием фэн-шуй, или "ветра-воды", т.е. климата, который, конечно,
зависит от ветра, дождя, теплоты и холода. Другими словами, для того, чтобы
умершие предки ниспослали своим родным благословение в награду за все заботы,
их хоронят в таких местах, где беспрепятственно действует Дао, или круговорот
мира, создающий и образующий климат.
Фетишизм мертвых столь же древен, как древнейшая история Китая. Он
властвует во всей империи безгранично. Жрецы называются фэн-шуй-сиен-шенг или фэн-
шуй-ши, "учителя ветра и воды", а также ти-ли-сиен-шенг или ти-ли-ши,
"учителя закона земли", хан-ссию-сиен-шинг или хеш-ию-ши, "учителя для неба и для
земли". Мастера фэн-шуй умеют находить благоприятное место не только для
захоронений , но и для храмов и домов. Положение каждой части могилы, а главным
образом, расположение тела умершего жрецы определяют на основании весьма
запутанных расчетов с разнообразными факторами из области философии, астрологии
и хронологии. Из этих факторов, главным образом, заслуживают внимания
следующие:
1) восемь ква: явление или влияние природы, которые, согласно древней
классической философии, возникли от действия Ян и Инь, или Дао. Имеется в виду
влияние неба, пара и влаги, огня и жары, грома, ветра, влияние земли;
2) двенадцать письменных знаков, называемых "ветвями", или ки, которые
повторяются в неизменной последовательности и употребляются для обозначения
годов, месяцев и дней;
3) десять письменных знаков, называемые кан, или стволы, и употребляемые для
той же самой цели; цикл двенадцати названий животных, служащий для той же
цели ;
4) компасные знаки, соответствующие письменным знакам, упомянутым в пунктах 2
и 3;
5) пять элементов: металл, дерево, вода, огонь и земля;
6) четыре животных, которые должны представлять собой восток, юг, запад и
север, именно дракон, феникс, тигр и черепаха;
7) двадцать восемь главных созвездий, сиу, обыкновенно называемых жилищами
луны ;
8) двадцать четыре времени года, определяемых положением солнца.
Кроме того, мастера фэн-шуй в своих расчетах основываются на форме и
очертаниях гор и холмов, руслах рек и ручьев, фасадах домов и храмов, уступах
скал и камней, словом, на всем, что может изменить действие ветра и дождя.
Если какой-нибудь семье улыбается счастье, если семья приобретает богатство
и почет, не случается несчастий и болезней, то это приписывается действию
фэн-шуй, благодарственное влияние которого оказывается на могилы умерших
предков. За могилами предков тщательно ухаживают, совершают частые
жертвоприношения. Если же семья пребывает в упадке, род преследуют нечастные случаи,
потери благосостояния и денег - это означает, что фэн-шуй могил предков
истощился , и потомки принимают решение перезахоронить тело в другом месте. Желая
навредить какой-нибудь семье или погубить чей-то род, китайцы оскверняют
могилы этой семьи, разрушают фэн-шуй. Так возникают кровавые раздоры между
семьями и целыми деревнями. Часто случается, что тело умершего годами держат
в храме и сарае, так как мастер фэн-шуй, пытающийся вытянуть из семьи как
можно больше денег, якобы не может найти благоприятное место для погребения.
Когда тело умершего, по каким-либо причинам, родственники не могут привезти
домой, согласно древнему обычаю душу призывают войти в платье, принадлежавшее
покойнику, кладут платье в гроб и хоронят в могилу, расположенную в
благоприятной зоне фэн-шуй.
Великой добродетелью в Китае считается забота об умерших, которых некому
похоронить, и оплата расходов, связанных с погребением. Человек,
позаботившийся о покойниках, дал успокоение душам усопших.
Попечение о могилах знаменитых властителей и выдающихся лиц прошлых
династий, потомство которых вымерло или не в состоянии исполнять этот долг,
государство взяло на себя и поручило властям, в ведении которых эти могилы
расположены .
Поклонение предкам продолжается до тех пор, пока не прервется род, пока
время не порвет семейные связи или не исчезнет память об усопших и их
могилах. Преданные забвению мертвецы заменяются в культе предков новыми
поколениями умерших недавно.
В доме в качестве места для поклонения предкам предназначена часть главных
покоев, расположенных рядом с входом. В этой комнате ставят стол, на котором
помещаются поминальные таблички и изображения домашних идолов, у
состоятельных людей для табличек и изображений имеется резной деревянный алтарь,
украшенный парой подсвечников, цветочными вазами и сосудом с благовонными
веществами. В сосуд втыкают благовонные палочки, которые семья постоянно приносит в
жертву. На столе перед алтарем стоят жертвенные предметы, которые в
определенные дни предлагаются к жертвоприношению всей семьей. Эти дни: день Нового
года, в который желают счастья и мертвым и живым; один из дней Теин г-мин г,
составляющий промежуток между 5 и 20 апреля и посвященный посещению могил
предков и совершению жертвоприношений; пятнадцатый день седьмого месяца,
предназначенный для утешения и освобождения осужденных на адские муки;
наконец, день зимнего солнцестояния.
Народная
религия
Натуризм - поклонение явлениям природы - широко поддерживается китайским
народом. Повсюду можно найти храмы в честь богов, т.е. в честь гор, потоков,
скал, в некоторых местах построены храмы в честь бога Неба под именем Югванг-
Шанг-ти, яшмового императора, высшего императора. Наибольшим почитанием с
древнейших времен пользуется земля. Повсюду сельское население возводит храмы
или часовни, посвященные Шен, или местным богам почвы, Ту-ти-шен, Ту-шен или
Ти-шен, богам земли и почвы. Кроме того, земля считается богиней счастья.
Впрочем, население ревностно посещает различные государственные храмы в
главных городах провинций, департаментов, округов и поклоняется богам.
Кроме богов собственно конфуцианской государственной религии, народ чтит в
храмах богов-защитников и богинь-защитниц, происхождение и историю которых
проследить уже невозможно. По народным поверьям считается, что эти боги
когда-то были людьми. Пантеон таких богов-защитников обширен. Существуют
богини, к которым обращаются для облегчения родов, для исцеления от определенных
или всех болезней, боги, дающие богатство, благословляющие различные занятия
и должности. Изображения, которые постоянно приносят ту удачу, о которой
просят, получают большую известность. Храм, в котором обитает такое божество,
посещается народом, туда сходятся паломники со всего Китая. Такая слава может
держаться веками, но может и скоро исчезнуть. Вследствие пренебрежительного
отношения скоро гибнет и изображение бога, и храм его.
Деньги на постройку и содержание таких храмов население дает добровольно.
Власти подписываются на ту или иную сумму в циркулирующих подписных книгах.
Наиболее щедрые жертвователи становятся так называемыми тпунг-ши, или
старостами, управителями храма, под наблюдением которых совершаются религиозные
празднества.
Только в исключительных случаях боги в храмах представлены дощечками, на
которых вырезаны и нарисованы их имена. Идолопоклонство непосредственно
примыкает к поклонению дощечкам предков и вместе с последним должно считаться
главным элементом народной китайской религии.
Изображения богов можно считать десятками тысяч, храмы - тысячами. Кроме
главного бога в каждом храме находится множество идолов, которые
располагаются на главном алтаре, в соседних комнатах или часовнях. Такие воззрения нужно
признать фетишистскими.
Идолы - статуи богов больших размеров - делаются из дерева и глины,
невысокие статуи - из меди, бронзы и фарфора. Поклоняться можно не только статуе,
но и изображению бога, вместо дощечек можно использовать листы бумаги с
именем бога; всякое возможное представление бога становится местопребыванием его
души, а следовательно, и самим богом.
Каменные изваяния лошадей, верблюдов, коз и других животных, изображенных,
главным образом на древних могильных памятниках, тоже являются предметом
поклонения и молитвы. В данном случае фетишизм и идолопоклонство связаны с
поклонением животным. Храмы, посвященные лисицам, тиграм, змеям и пр., в Китае
не редкость: всеобщее поклонение основано на общераспространенной вере в
оборотней. В народной религии также поклоняются деревьям и предметам, которые
считаются местопребыванием шен.
Центром религиозной жизни являются храмы. К могущественным богам ежедневно
тянутся люди, чтобы преподнести благовонные палочки, пищу и лакомства, упасть
на колени и попросить благословения. В большинстве случаев испрашиваемые
благодеяния перечисляются достаточно подробно, тут же даются обеты. Последние
весьма разнообразны. Богу обещаются новые жертвоприношения, например, целое
животное. Обещают также масло для лампы, платье и украшение или другие
предметы , которые можно повесить в храме. Нередко предлагают значительные суммы
для проведения больших праздников или же принимают на свой счет расходы по
постановке храмовых пьес для развлечения бога. Обязуются также давать
подаяния нищим и бедным людям, чинить мосты и улицы, поручить кому-нибудь читать
проповеди для поднятия нравственного уровня своих ближних. Очень редко обеты
исполняются так же щедро, как они были обещаны.
Боги, которым народ посвящает свои храмы, имеют календарные праздники,
совпадающие с днями жертвоприношений. Такое жертвоприношение называется Тсиас.
При этом в честь бога дается представление в самом храме или на сцене,
построенной перед храмом. Эти представления, к которым зрители стекаются
толпами, могут длиться несколько дней, так что храм превращается в увеселительное
место. При менее важных праздниках ограничиваются театром марионеток. Иногда
совершаются торжественные процессии с выносом статуи бога. Так в округе
уничтожается влияние квей, или злых духов, потому что сила - шенг, одухотворяющая
изображения, исходит от Янь и нейтрализует Инь, из которого состоят квей.
Кроме того, так богу представляется возможность посылать свои благословения и
дары. Чтобы доставить удовольствие народу, во время процессии свершаются
шутовские представления, устраивается фейерверк. Китайцы во время процессий и
храмовых праздников представляют себе главного бога в сопровождении целой
армии небесных воинов, которую дает бог Неба вместе с тридцать шестью
помощниками, или Киюн-тпсианг, для уничтожения призраков. Во время праздника
устраивается большой пир.
Такие же важные храмовые празднества справляются после пожара и наводнения
или в ожидании последнего, для заклинания саранчи, при продолжительной
засухе . Когда неистовствуют демоны болезней, т.е. когда свирепствует эпидемия,
совершаются храмовые шествия, преимущественно при наступлении темноты, когда
свет солнца не стесняет призраков и когда они опаснее всего.
В классической народной религии существуют специальные жрецы, называемые в
древних книгах именем ву. By - это жрецы обоего пола. Мужчины имели
специальное имя ги. Иероглиф этого понятия состоит из ву и глагола "смотреть" и
подчеркивает способность жрецов видеть духов. В древних сочинениях жрецы и жрицы
изображаются людьми, способными принять в свое тело души усопших или богов и,
таким образом, доставлять их к алтарю, где приносятся жертвоприношения. Так,
жрецы могли вызывать дождь, прогонять призраков и изрекать прорицания. Через
жрецов и жриц можно было узнавать волю духов и богов. Ву и ги совершали
церемонии и обряды, исполняли приятные богам танцы и пели под аккомпанемент
музыкальных инструментов. Ву и ги выступают в качестве лекарей, изгоняющих
призраки .
Главное занятие вуиги - это проведение тсиао, или жертвенных обрядов.
Участвуют в них один, три, пять, даже семь жрецов. Платят жрецам наличными
деньгами.
Образ жизни жрецов ничем не отличается от образа жизни светских людей: они
могут вступать в брак, вращаться в светском обществе, даже платьем своим они
в повседневной жизни не выделяются. Только при исполнении религиозных функций
они одеваются, как требуется согласно обряду. Жрецы охотно называют себя Дао-
ши, или "даоистские ученые", дом же свой они называют "даоистским алтарем".
На своем жреческом платье они носят символ, представляющий взаимодействие Ян
и Инь, вместе образующих Дао, или мировой порядок. Кроме того, носят на своем
жреческом платье восемь ква, возникших из Дао, т.е. восемь комбинаций из
девяти прямых и прерванных линий, представляющих собой восемь влияний или явле-
ний вселенной. Они вышивают солнце, луну, звезды, горы, океаны и т.д.
Главная обязанность жреца, кроме совершения жертвоприношений, - изгонять
призраков. Считается, что у больного человека душа украдена духом, и жрецы
при помощи особого церемониала и искусных заклинаний возвращают душу обратно.
Для этих целей имеется репертуар своеобразных обрядов, жрецы приготовляют и
продают амулеты и гороскопы, в которых выдающуюся роль играют небесные
светила , т.е. важные шеен. Они могут приносить счастье и благословение известными
танцами. Некоторые жрецы прорицают.
Поклонение богам происходит не только в храмах, но и в жилищах. В доме боги
и богини представлены или изображениями, или красными листочками, наклеенными
на стену и носящими на себе их титулы и имена. Чаще всего встречаются в домах
следующие боги: бог1 Земли или почвы, считающийся также богом богатства, бог1
огня, иногда покровитель профессии, к которой принадлежит отец семейства.
Любое божество может стать домашним богом. В большинстве случаев это кван-wo,
бог1 войны, которого избирают покровителем за честность и ученость.
В свой календарный праздник домашний бог1 или покровитель профессии получает
на жертвенном столе домашнего алтаря трапезу с рисовым вином, которое члены
семьи предлагают ему коленопреклоненно. В некоторых случаях стараются сделать
жертвоприношение более веселым при помощи театральных представлений или
театра марионеток. Существуют также календарные дни, в которые празднуются все
домашние боги.
При особых случаях, как, например, по окончании постройки дома или
новоселье, при вступлении в брак, при праздновании дня рождения, - во всех этих
случаях состоятельные люди призывают жрецов и празднуют у себя в доме Тсиас.
В главной зале воздвигается специальный алтарь и уставляется идолами и
табличками с именами богов. Присутствие столь многих благосклонно настроенных
богов приносит дому благословение и счастье.
Даосизм
Конфуцианская религия поклонения природе и предкам находилась под влиянием
учения, которое обыкновенно называют даосизмом: основной принцип - это Дао,
или Путь, т.е. круговорот вселенной, движение неба. В Китае оно называется
Дао-кьяо - учение или религия Дао.
Для человеческой жизни значение Дао велико и всесторонне: для
благоприятного существования и счастья нужно согласовать свои действия с Дао и устроить
жизнь согласно ему. Этот основной догмат предполагает, что человек, подобно
всему живому, находится под неограниченной властью природы, а когда его
действия противоречат природе, возникает конфликт, в котором он, как бесконечно
более слабая сторона, безусловно, будет побежден.
Дао - это дуалистическая сила, состоящая из Ян, или теплоты, света,
мужественности, и Инь, или холода, темноты, женственности. В И-цзын говорится так:
"Инь и Ян вместе взятые образуют то, что люди называют Дао". Ян главным
образом отождествляется с небом, посылающим теплоту и свет, и с оплодотворяющим
отцом творения; Инь, напротив, отождествляется с производящей матерью-землей.
Что же касается человека, то душа его в качестве шен исходит от неба, с
другой стороны, в качестве квей - от земли. В любой момент эта дуалистическая
душа может быть отнята у человека в целях обратного присоединения к этим двум
мировым силам. Зависимость человека от Дао, таким образом, абсолютна. Учение
даосизма выражено в Ли-ки, где сказано: "Человек состоит из благодетельных
начал - неба и земли, из соединения Ян и Инь, совокупности шен и квей. Он
является тончайшим дыханием пяти элементов Гвун или ха (или шен) , возвращается
на небо и в землю".
В Дао-те-книге, или в "Книге благословений Дао", специальном даосском сочи-
нении, написанном Лао-цзы, жившим за пятьсот лет до Христа, Дао называется
"началом" неба и земли, источником жизни на земле. Однако Дао нельзя считать
источником неба и земли: в И-Цзын говорится: "В системе превращений природы
существует высокая вершина (Тай-киj, порождающая оба принципа (Ян и Инь, оба
принципа порождают четыре образа, а последние порождают восемь ква,
определяющих добро и зло, то, из чего слагается великая человеческая жизнь".
фу
Дао (Ян и Инь) - мировой порядок.
Этот тезис послужил исходным пунктом всех китайских космогонии. Четыре
времени года возникают из Дао, или взаимодействия Ян и Инь, восемь ква, или
явления и воздействия природы, создаются временами года. Таким образом, все это
производится Тай-ки, под которым нужно понимать высокий неподвижный центр
неба. Основное учение даосизма, объяснение того, как надо себе представлять
Дао, каким образом Дао каждый год вновь создает и берет в свои руки природу,
определяя жребий человечества, - все это изложено в И-цзын. Поэтому даосисты
признают это каноническое сочинение основой своей религии и учения. Кроме
того, И-цзын - древнейшая и драгоценнейшая книга, авторы которой раскрыли тайны
Дао. При каждом поступке нужно следовать указаниям И-цзын, и вас не покинет
удача. Это самая главная книга прорицаний, книга, делающая возможным
практическое применение даоистскохю учения.
И-цзын состоит из основной части, написанной в XII веке до н.э. и семи
приложений - Тшвен; последние датируются несколькими столетиями позже. В одном
из них сообщается, что "Цао-ги или Фу-ги в древние времена правил всем, что
находится под небом, наблюдал за знаками на небе и за законами природы на
земле; замечал формы птиц и животных и их связь со свойствами почвы; вблизи и
издалека наблюдал он тела и существа" . Он составил восемь ква с целью понять
благодетельное действие шен и определить таким образом свойства всех существ
в зависимости от их особенностей. Другими словами, чтоб понять небо и землю и
познакомиться с круговоротом Вселенной, научиться получать благословение
добрых духов (шен), являющихся частями великой мировой души, были изобретены
ква. И это суть представляемых на рисунке комбинаций непрерывных и разорван-
ных линий, долженствующих представлять явления и влияния вселенной. Главное
содержание И-цзын составляет толкование разнообразных комбинаций. Этот метод
прорицаний, правда, весьма прост, однако все поколения китайцев много веков,
вплоть до сегодняшнего дня, считают гадание по "Книге Перемен" божественной
мудростью.
Исходный пункт системы составляла непрерывная, или "сильная", линия -
символ Ян - и прерывистая, или "слабая", линия - символ Инь. Ян и Инь создают
четыре образа, для представления которых линии удваиваются или комбинируются
друг1 с другом: тан-Ян, великий Ян, жара, солнце, лето, тай-Инь, великая Инь,
холод, луна, зима, сиао-Ян, малый Ян, звезды, весна, сиао-Инь, малая Инь,
планеты, осень.
Комбинация этих восьми триграмм образует 64 гексаграммы, которые
составляют основание текста И-цзын. Последний представляет не
что иное, как примечания к этим 64 фигурам.
Восемь ква, порождаемых четырьмя образами или временами года, графически
изображались так, чтобы к каждой из четырех диаграмм приписывали или одну
сплошную, или одну прерывистую линию:
• небесная сила или влияние, ветер, гром,
• сила или влияние земли, сила или влияние потоков,
• пар или влага, огонь или теплота,
• сила или влияние гор.
Наконец и эти триграммы были удвоены и к каждой прибавлена одна из семи
оставшихся, так что получилось 64 гексаграммы. И-цзын вкратце объясняет каждую
гексаграмму, и эти 64 объяснения составляют текст всей книги. Наряду с
объяснением диаграмм в книге содержится объяснение каждой отдельной линии.
Поколебать авторитет оракула не осмеливался даже Конфуций. И-цзын
допускает, что о круговороте природы, покоящемся на созданных природой ква, или
силах и явлениях, можно судить по человеческим действиям, которые мудрецы
связывали с триграммами и гексаграммами книги. Эти изречения считались столь же
ценными и важными, как и основной принцип даосизма.
Толкования И-цзын имеют гораздо больше ценности, чем сам текст книги. Для
нас важнее всего строки, которые показывают, как рождались соединения линий,
истолковываемых в И-цзын. "Мудрецы, говорится в третьем приложении, составили
гексаграммы, наблюдали их значение и присоединили пояснения. Таким образом,
они извлекли и счастье, и несчастье". Но как же составлялись гексаграммы?
"Перемешивают твердые и гибкие (ветви), и таким образом вызывают перемену
их мест. Так на свет является неудача или удача, если ветви-линии обозначают
счастье и несчастье, так рождается страдание и огорчение, если одна из
ветвей-линий обозначает раскаяние.
Перемещение линий представляет приближение и удаление Ян и Инь, непрерывные
линии-ветви обозначают день, гибкие, прерывистые - ночь. Движение шести линий
образуют Дао (ход или влияние) трех вершин (две верхние линии представляли
Дао неба, две средние - Дао земли, и две нижние - Дао человечества) . Также
мудрец занимается пояснениями И-цзын и наслаждается наблюдением содержащихся
там объяснений и линий. Итак, если мудрец считается с этими наблюдениями и
применяет к ним объяснения, если в своих действиях он руководствуется
перемещениями ветвей и подбирает к ним данные предсказания, то небо помогает ему,
он счастлив, и все ему приносит выгоду".
Другими словами, Дао, проявляющее столь громадное влияние на небе, на земле
и среди людей, обнаружило себя в линиях и фигурах. Благороднейшие и мудрейшие
изучали линии И-цзын и поступали согласно выпавшим предсказаниям.
Практическое гадание или предсказание И-цзын осуществлялось с помощью
палочек - прямых и согнутых, которые вытягивались из футляра и складывались по
порядку. Однако требовалось, чтобы сама природа тянула жребий с помощью
палочек , одаренных природной силой, т.е. матерью шен, исходящей от великого шен
вселенной или неба. Растением, доставлявшим эти удивительные палочки, было
ши, Ptarmica sibirica или Achillea sibirica, напоминающая растущий в Европе
тысячелистник. Судя по описаниям, растение это обладало выдающейся жизненной
силой: один кусочек корня давал до ста побегов.
Achillea alpina (syn. A. sibirica).
Таким образом, человеку была дана возможность узнать волю природы и
действовать сообразно. Императорское правительство в государственных и частных
делах применяет способ предсказания по И-цзын. При помощи гадания до настоящего
дня выбирают счастливое положение, благоприятный фэн-щуй не только для
гробниц, но и всевозможных храмов, дворцов, домов, городов. И таким путем
согласуют свои действия с велениями природы.
Путь Дао предсказывали и толкователи снов, так как сны считались
проявлением богов или духов. Ревностно вопрошались и небесные светила в качестве
важнейших представителей шен вселенной, и их указаниями пользовались для
регулирования человеческих действий.
Астрология в качестве государственного института в Китае процветала. В
Пекине до начала XX века существовало древнейшее императорское Хин-тьен-кьен,
или наблюдение за небом.
К служебным обязанностям определенных императорских властей и астрологов
относился сбор материалов и фактов, касающихся редких и удивительных явлений
природы на небе и на земле, в мире животных, растений и людей. Такие
наблюдения занесены в исторические книги, часто с упоминанием о том, как они
истолковывались . Главной задачей астрологов было ведение летоисчисления: порядок
природы есть только ход времени. Если последний известен точно, тогда Дао
царит неограниченно и людям обеспечено счастье. Небо регулирует время,
император является представителем неба на земле, и потому высший долг императора
вести летосчисление в полном порядке. С древнейших времен императорское
правительство предоставляло народу альманах, который писали астрологи. Книга эта
не ограничивается указанием занятий, которые определяются самим ходом
времени, но указывает, для каких занятий частной и официальной жизни пригоден
каждый данный день в году, какие дни приносят счастье и несчастье.
Исходный пункт хрономантической системы, по которой жил Китай, - это
вращение планеты Юпитер вокруг Солнца, совершающееся в течение большого года, т.е.
в двенадцать солнечных лет. Юпитер является тем богом, который регулирует Дао
человечества. Однако летосчисление сообразуется и с Солнцем и движением Луны,
а большой год содержит не совсем точно двенадцать солнечных лет: эта цифра
взята для облегчения расчетов. Столь важное положение Юпитера в системе
императорского даосизма объясняет, почему в пантеоне государственной религии этой
планете уделено почетное место наряду с двенадцатью шен, регулирующими
зависящую от месяцев судьбу. Отдельные деления времени, их влияние на
человечество, управляются шенами.
Для благоприятного течения дел свои действия человек должен связывать с
определенными месяцами и днями. В Тшеу-ли содержатся правила для
государственных служащих. Лю-Пу-вей, умерший в 237 году до н.э., в своем трактате дал
целый ряд месячных расписаний для правительства, которые позже были занесены в
Ли-ки и таким образом стали классическими. Сто лет спустя Лиу-Нган описал
правила жизненного распорядка в своем сочинении Гунг-Лие-Кьяй (глава V) .
Таким образом, во времена классической древности существовали календари для
государственного устройства, нравов и обычаев, которые не требовалось, подобно
альманаху, составлять заново каждый год.
Такие предписания господствуют над всей общественной и домашней жизнью. Дао
обнаруживает себя через шеен, находится в связи с богами, так что всякую
религию, создающую гармонию и благоволение между людьми и богами, можно считать
даоизмом. Таким образом, и государственная религия, и государственное
устройство даоистичны. Праздники и обряды государственной религии связаны с
определенным календарным днем, т.е. приурочены к течению времени или ходу природы.
Конфуцианство и даосизм в логическом отношении сводятся к одному
первоисточнику.
Подобно всем человеческим учреждениям, и этика должна основываться на
следовании Дао. По мнению древних и новейших философов, природа человека состоит
из четырех главных добродетелей, или шанг: любви к людям, честности,
справедливости, знания, или науки. Эти четыре добродетели тождественны с четырьмя
упомянутыми в И-цзын основными особенностями неба и образуют Дао, или тот
путь, по которому макрокосмос движет микрокосмос. Путь всякой человеческой
нравственности - итог и сущность всякого нравственного учения, обнимающее
всевозможные добродетели, или те - понятие, включающее в себя блаженство,
которое само собой порождается слиянием с Дао Вселенной.
Природная чистота человеческого характера признана во всех канонических
сочинениях и с особенной настойчивостью проповедуется Менцием. Эти сочинения
считались в Китае главными средствами нравственного воспитания. Как
конфуцианцы, так и даосисты считают их своей библией. Основной догмат, что
воспитание и формирование характера должно идти путем преподавания, основанного на
Дао, закреплен в классическом сочинении одним из величайших конфуцианцев -
Тсзе-сзе, внуком Конфуция и автором Тшунг-Юнг.
Классические сочинения древности и относящиеся к ним комментарии составляли
основу религии. На даосской почве основана система государственных испытаний,
назначения на государственные должности и почти вся государственная машина.
Изучив древнюю мудрость, человек может приобрести добродетели всяких
степеней, достигнуть высшего превосходства, которое отличает шинг-йен, или людей
шинг.
К числу этих превосходнейших относится Конфуций. Шинг-йен владеет небесным
Дао, по могуществу и силе он подобен шен, или богам. Эта личность истины
может делать и других лучшими и более совершенными. Такие люди видят будущее.
Все это с одушевлением описано в Тщунг-юнг, а отчасти и у Менция. Этическая
дисциплина, ведущая к этой удивительной степени святости, заключается в
укрощении страстей, или тпсинг: восторга, гнева, огорчения, радости, любви и
отвращения , - которые человек вместе с душой позаимствовал у Инь. Это укрощение
достигается путем самоупражнений в Ли, а также при помощи музыки.
Среди живущих на земле всегда есть шинг-йен - это император. Он стоит еще
выше, потому что не только равен богам, но в качестве сына неба выше их.
Сообразоваться с Дао - значит подражать ему. По словам И-цзын, император,
подобно небу и земле, должен питать человечество мудростью и способностями;
подобно небу он должен стоять выше человечества, чтобы повсюду царил мир.
Подобно тому, как небо склоняется к земле, и император должен считаться с
народом, чтобы тот оставался ему верен. Шу упоминает о многих правителях
древности, которые, оставаясь верными небесному Дао, сумели сохранить свой трон и
правлением своим стяжали славу.
Среди всех этических предписаний наиболее выдающимся является ву-вей, или
невмешательство. Само Дао всегда неподвижно и не напрягается, тем не менее,
оно создает все. Шинг-йен, или совершенный в смысле Дао человек, должен
отдать себя в руки ву-вей, и народ его станет лучше и справедливее. Конфуций
также говорил, что великий властитель Шун правил в древности
бездеятельностью.
Даосизм господствует над всеми сторонами китайской государственной и
народной жизни. Эта натурфилософская религиозная система оказала серьезное влияние
на служение богам древнего и новейшего Китая и привела к новой фазе развития.
Даосизм развил в Китае учение о загробном мире. Древняя китайская религия
признавала, что душа продолжает существовать после земной жизни. В китайской
религии была разработана система жертвоприношений и поклонения мертвым,
составляющая основу официальной религии, которую поддерживало конфуцианство.
Учение о том, что Дао и человечество связаны воедино, в идеале человек
сливается с Дао, порождало утверждение, что возможна вечная жизнь в согласии с
Дао. В Дао-те-кинг написано, что владеющий Дао живет долго и не состарится до
конца дней своих. Дао и небо чисты и тихи, и на покое зиждется справедливость
земли. Посему человек, желающий жить в вечной гармонии, должен в уединении
заботиться о своей духовной чистоте, по возможности приблизившись к небу,
т.е. человек должен удалиться в горы и там упражняться в ву-вей.
Потому в пустынниках, отправляющихся в горы, чтобы слиться с Дао,
недостатка не было. По преданию, Лао-цзы был пустынником. Мудрецов, добывших Дао с
помощью упражнений и тренировок, называли сиен. Они сливаются с классом шен,
потому, как мы видели, владеющие Дао уже есть шен. К числу сиен относятся
обожествленные части вселенной и Дао, не упоминаемые в канонических книгах и,
вследствие этого, не нашедшие места в конфуцианской системе. Наиболее
выдающимися патриархами даосизма считаются Гзанг и Лао-цзы.
Китайцы верили, что слиться с Дао и обрести бессмертие возможно непрерывным
усвоением вещества шен из вселенной. Просветления и долголетия достигали
употреблением в пищу трав, веществ и даже камней, одаренных жизненной силой
или одушевленных шен. Жизненные эликсиры не переставали играть выдающуюся
роль в китайской медицине. И по сей день лекарства со значительной целебной
силой называются сиен. Китайцы верили, что существуют места, насыщенные
целебной силой. Например, таковыми считались острова в Великом Океане. Для
исследования неизвестных земель, где в изобилии произрастают наполненные
энергией травы и имеются одухотворенные Дао вещества, знаменитый император Ши-
гванг из династии Теин снарядил несколько экспедиций.
Одно из таких мест - плоскогорье Куэн-лунь на Дальнем Западе, где
просветленные в бессмертии проживали под властью некоего Си-ванг-му.
ЕГИПТЯНЕ
Расшифровка иероглифов, сделавшая бессмертным имя Шампольона, положила
начало стремительному интересу к изучению истории, культуры, обрядов и
верований загадочного доселе Египта.
Во второй половине XIX века открытия следовали одно за другим, однако, как
правило, в силу ограниченности собранного фактического материала и
невозможности подробного исследования делались ошибочные и поверхностные выводы. С
начала XX века ученые-египтологи стали гораздо осторожнее и критичнее
относиться к результатам научных исследований, нежели их предшественники. Если
пока невозможно в полной мере описать египетскую хронологию, есть пробелы в
изучении грамматики и лексическом материале, нельзя написать египетскую
мифологию и историю религии, то все же, несомненно, мы стоим на верном пути, и
собранный материал растет день ото дня.
В узко специализированных научных сочинениях можно найти историю
расшифровки иероглифов и обзор египтологических исследований. На страницах этой
публикации мы ограничимся предварительными замечаниями, необходимыми для понимания
религии египтян.
Сама природа помогла Египту развить единственную в своем роде культуру.
Страна, замкнутая горами и пустыней, орошаемая Нилом, лежит весьма близко от
фокуса всех культурных течений древнейших времен. Египет целиком зависит от
Нила, и вся египетская культура большей частью определилась естественными
природными факторами. В древние времена Египет был разделен на множество
мелких государств, однако Нильская долина дала толчок к объединению и породила
политическое и национальное единство: Нил оказался важным объединяющим
фактором. После объединения империи сохранилось разделение на округа, и на
протяжении всей египетской истории сохраняется административное разделение на
Северный и Южный Египет.
Этнологически затруднительно определить народ, населявший Нильскую долину и
развивший удивительную культуру. Лингвистические исследования указывают на
родство с семитическими народами. По антропологическим признакам египтяне
резко отличаются от негритянского типа африканского континента.
Эдуард Менер предположил, что египтяне вместе с ливийцами и некоторыми
нубийскими племенами образуют североафриканскую группу народов. Новейшие
лингвистические изыскания и антропологические наблюдения привели к весьма
вероятной гипотезе, что в древнейшие времена бедуинские племена наводнили
Нильскую долину и покорили туземное африканское население, вследствие чего здесь
распространился язык завоевателей. Первоначальное население сохранилось в
лице нубийцев, живущих к югу от первого Нильского порога. Завоевание Египта
арабами в VII в. также оказало большое влияние на дальнейшее развитие Египта.
В главных чертах мы можем проследить ход египетской истории, хотя
отсутствие надежной хронологии порождает довольно ощутимые затруднения.
Подразделение египетской истории со времени объединения Египта Менесом до Александра
Великого на тридцать династических периодов взяты из первоисточников.
Обыкновенно выделяют три главных периода: Древнюю, Среднюю и Новую империю. Древняя
империя включает период шести первых династий (приблизительно 3000-2200 гг.
до н.э.); что касается первых трех династий, то нам известен только ряд имен
царей. К периоду вторых трех династий относятся три большие и множество менее
значительных пирамид возле Мемфиса, а также основное число гробниц. Затем
следует малоизученный период, когда страна распалась на небольшие государст-
ва, и только с периодом XII династии мы становимся на твердую историческую
почву. Нам известно, что столица перенесена на югЛ а период XI-XII династий
(приблизительно 2000-1700 гг. до н.э.) является периодом расцвета египетской
культуры. Фараоны XII династии Аменеман и Сезострис завоевали Нубию, вели
активное строительство. Затем снова следует период упадка, приведший к
частичному завоеванию Египта иноземными гиксами (1700 г. до н. э).
С изгнания завоевателей начинается Новая империя (XVII династия,
приблизительно 1600 г. до н.э.), и Египет выходит на мировую арену. Преследование
гиксов, пришедших из Азии, показало путь к завоеваниям. Могущественные
фараоны, жившие в Фивах, добрались с победоносными войсками вплоть до Месопотамии.
Так было положено начало слияния с азиатской культурой, что оказало влияние,
как на Египет, так и на культурное развитие народов Азии. Период династий
Аменотепа и Тотмеса закончился религиозными преобразованиями и последовавшими
реформами.
Правители XIX династии знаменуют конец периода могущества Египта, и,
начиная с XX династии, значение Египта неуклонно падает. Первосвященники Амона в
Фивах сами возлагают на себя символы власти; а скоро правление переходит в
руки ливийских наемников, эфиопских вождей и на некоторое время к великому
царю ассирийскому. Это мрачный период XXII-XXV династий. Во время XXVI
династии (Псаметих, 663 г. до н.э.) Египет еще раз пережил эпоху возрождения
культуры и политического могущества. Но в 525 году Камбиз положил конец
самостоятельности Египта. Период XXVIII-XXX династий - это недолговечные попытки
посадить на трон иноземных вождей. С Александром Великим и с Птолемеями в
Египет проникает эллинистическая культура.
Однако по политическим мотивам властители Египта высоко ставили древнюю
религию и даже в римские времена строили египетские храмы, но разложение
привычного , установившегося уклада жизни уже началось. Сейчас основной религией
Египта является ислам, в очень небольших проявлениях - христианство.
Обзор
источников
Древнегреческие исследователи и путешественники, посещавшие Нильскую
долину, были неутомимы в составлении точных описаний египетских богов и культа.
Однако в большинстве случаев до нас дошли только небольшие отрывки из этих
сочинений. Геродот во второй и начале третьей книги своего исторического
сочинения приводит сведения, собранные им во время его путешествия в Египет.
Конечно, не все эти известия равноценны: Геродот передает верно то, что видел
собственными глазами, однако так как он не знал египетского языка, то часто
был введен в заблуждение.
Его указаниями относительно религии нужно пользоваться с большой
осторожностью, так как подобно другим греческим исследователям и философам, писавшим о
египетских богах, сообщения Геродота в этой области односторонни и
недостаточны. То же самое приходится сказать о Диодоре, посетившем Египет в I веке
до н.э. Наиболее ценно сочинение Плутарха "De Iside et Osiride", в котором он
на основании проверенных источников дает связное изложение египетских мифов.
С точки зрения изучения истории религии древние египетские источники богаты
фактами и описаниями. Лишь незначительное количество текстов не имеет
отношения к исследованию религии. Медицинские трактаты, сказки и частная переписка
могут дать исключительный материал. Значительное большинство сохранившихся
архитектурных памятников посвящено религиозным целям: храмы, пирамиды,
гробницы и обелиски. Из дошедших до нас папирусов более девяти десятых
религиозного содержания. Однако материал этот довольно односторонен и, как правило,
затрагивает вопросы загробной жизни и культа почитания мертвых, а частые на-
меки на легенды о богах, совершенно нам неизвестных, необычайно затрудняют
понимание религиозных текстов. Ниже дается перечисление и характеристика
важнейших памятников, надписей и литературных произведений различных эпох
древнеегипетской истории.
Ряд гробниц возле Мемфиса, относящихся к периоду IV, V и VI династий,
гробницы возле Meдума, несомненно, более древние, а также несколько гробниц
периода VI династии возле Ассуана дают незначительные сведения о религиозных
представлениях египтян. Надписи большей частью кратки, содержат имена богов,
жрецами которых были покойники. Что касается гробниц царей и пирамид, то три
пирамиды возле Гизы вообще без надписей, а пять небольших пирамид возле
Сахары дали почти 4000 строк религиозного текста. Эти папирусы были найдены Мас-
перо в 1880 и 1881 году в пирамидах Унаса (последнего короля V династии),
Тети, Пепи I, Меренды и Пепи II (первых четырех королей VI династии) и вскоре
изданы с подстрочным, обрывочным переводом. Эти тексты относятся к самым
отдаленным периодам египетской культуры. Но должно пройти еще много времени,
прежде чем их можно будет вполне оценить и понять.
Однако и в неполном переводе эти тексты обогатили наши знания о египетской
религии: в основном это изречения и молитвы, которые при посредстве богов
должны обеспечить усопшему пропитание и достойную загробную жизнь. Также в
папирусах содержатся магические заклинания, защищающие от голода и жажды,
змей и скорпионов. Очень много текстов взято из погребального ритуала,
главная цель которого - вернуть покойному зрение, речь и возможность ходить и
двигаться. И хотя все тексты относятся к загробному миру, они довольно
неоднородны: в некоторых мимоходом упоминается о пунктах божественного учения,
затронута египетская мифология. Некоторые из этих текстов встречаются на
стенах гробниц и саркофагах в период Средней империи. В саитское время (XXVI
династия) эти тексты снова вошли в употребление.
Множество литературных памятников, несомненно, относятся к древнейшим
временам, хотя найденные археологами папирусы относятся к более позднему
времени.
Гробницы периода Средней империи дают богатый материал для исследования.
Выдающееся значение имеют роскошные гробницы Сиут, Бепи-Гасан, и обширные
захоронения в Долине царей и цариц, в районе Луксора и на Фиванской равнине.
Деревянные саркофаги с текстами, написанными египетскими иероглифами, подчас
индивидуальны или повторяют тексты, найденные в пирамидах, некоторые из них
вошли в египетскую "Книгу мертвых". Находящиеся в нашем распоряжении папирусы
периода Средней империи относятся к изящной словесности. С точки зрения
изучения истории религий интересен папирус Приссе, содержащий "Поучение Птаго-
тепс", датированный периодом Древней империи. Это сочинение можно
охарактеризовать как руководство обхождения с людьми. В папирусе, хранящимся в
Берлинском музее, до нас дошло своеобразное сказание: беседа утомленного жизнью
философа со своей душой. Это литературное произведение исполнено пессимизма,
чуждого Египту.
Ко времени Древней империи относятся пророчества мудреца, содержащиеся в
344 папирусах: как ни темны эти иносказания, они все же дают возможность
заглянуть в весьма интересный круг мысли древних. Период гиксов темен во всех
отношениях; только в самых общих чертах можем мы проследить за этот долгий
период религиозное развитие Египта. В одном лондонском папирусе содержится
отрывок рассказа об изгнании гиксов, в котором фигурирует последний фараон-
гикс Апепи.
Только со времени XIX династии источники становятся более содержательными.
Блестящий период Новой империи (XIX-XX династии) оставил нам материал для
изучения, содержащийся на стенах храмов и гробниц. Гробницы фараонов в Фивах
хранят огромное количество литературных текстов, на которых мы впоследствии
остановимся подробнее. Для изучения культа поклонения мертвым важно изучение
частных гробниц.
Египетская "Книга мертвых" - неоценимое для истории религии сочинение. Это
вовсе не связная книга определенной формы и содержания. Нет и пары идентичных
экземпляров, каждый из найденных текстов индивидуален и различается
множеством подробностей. Эти сборники текстов были необходимы умершему и клались
вместе с ним в саркофаг. Во времена Древней империи напутствия мертвым
писались на стенах гробниц и саркофагов, позже их стали оставлять в форме книг.
Французский ученый Навиль сделал прекрасное издание текстов "Книги мертвых"
XVIII-XX династий, которые нашел в папирусах - он расшифровал около 160
длинных и коротких текстов, расположенных без определенной последовательности. В
этой редакции "Книга мертвых" была в 1842 году издана в Турине по полному
оригиналу. Много глав было изменено, а 24 главы, содержащиеся в саитской
редакции, не содержатся в древнейших папирусах. Этот сборник египтяне называли
"Книга порт эм геру", и египтологи различно переводят это название: одни как
"исход из дня", другие как "исход днем". Сборник иногда называется "Книгой
усовершенствования усопшего". Шампольон, обративший внимание на "Книгу
мертвых", существующую в таком количестве экземпляров, характеризовал его
названием: "Rituel fune-aire" - погребальный обряд. Однако, несомненно, перед нами
не ритуал. Скорее это руководство для мертвых, путеводитель по загробному
миру. Данными текстами покойник должен пользоваться только после смерти и
погребения. Поэтому предложенное ранее название "Книга мертвых" теперь
общепринято .
По текстам периода Средней империи мы познакомились с немалым количеством
глав фиванской "Книги мертвых", без сомнения, более древнего происхождения.
Глава 17-я имела уже тройные комментарии в период XII династии и относилась к
древнейшим временам. То же самое приходится сказать о большей части сборника,
хотя если говорить о происхождении каждой главы в отдельности, то нельзя
установить определенное время создания. Первые 15 глав относятся к составным
частям более позднего происхождения.
Переписчикам периода Новой империи многое было непонятно в "Книге мертвых",
поэтому так часто встречаются произвольные изменения текста. Часто
добросовестные переписчики прибавляют к "Книге мертвых" новые куски. Некоторые главы
начинаются словами, что эта часть книги якобы была сочинена тем или иным
фараоном первой династий. Указания эти отчасти вымышлены для того, чтобы
придать текстам больше авторитета. О древности "Книги мертвых" говорит тот факт,
что фиванский культ бога Амона нигде в ней не упоминается. Эти тексты
возникли прежде, чем с наступлением периода Новой империй Амон появился в пантеоне
египетских богов и занял почетное место. В "Книге мертвых" преобладает
теология Нижнего Египта.
"Книга мертвых" состоит из весьма разнородных элементов: некоторые главы
ритуального назначения содержат изречения и молитвы из древних погребальных
обрядов. На страницах книги умершему человеку подробно объясняются ритуал
подготовки следования в загробный мир и церемония погребения: например, глава
об отрывании рта мертвых, о снабжении умершего средствами волшебства, а также
информация об амулетах, которые кладутся в саркофаг. Несколько глав содержат
заклинания от имени умершего против змей и чудовищ загробного царства. Главы
эти имеют много общего с заклинаниями для охраны мумии, найденными в
пирамидах. В других главах умершему даются указания, необходимые для преодоления
всех тягот загробного мира. Глава 15-я содержит гимны солнцу; 17-я раскрывает
очень древнюю теологическую и космогоническую систему. Глава 64-я
заключительная, называется как "Глава, знакомящая в одной главе с содержимым
повествования Исхода из дня". Глава 125-я описывает сцену небесного суда, когда
покойник получает благословение перед троном Осириса. Глава 130-я и последующие
повествуют о путешествии покойника на ладье бога Ра.
Сцена небесного суда перед троном Осириса.
"Книга мертвых" - это первоклассный источник, но, к сожалению, толкования
ее часто непонятны. Несмотря на большое число списков, текст плохо
сохранился, и научные исследования, которые должны сделать "Книгу мертвых" вполне
доступной и понятной, далеко не закончены.
На стенах гробниц фараонов в Фивах, как уже говорилось выше, были найдены
религиозные тексты и изречения. Все они относятся к периоду Новой империи и
знакомят с господствовавшей в Египте теологией солнца. Это в первую очередь
восторженные гимны, которыми боги приветствуют солнце, когда лодка Ра на
закате дня достигает входа в подземный мир. Длинный текст заключения содержится
в некоторых папирусах "Книги мертвых", и Навиль включил его в качестве 180-й
главы в первое издание "Книги мертвых".
Одна из царских гробниц сохранила весьма замечательный отрывок легенды о
Ра, уничтожающем вселенную и грешное человечество и заново создающем небо и
землю. Но самыми значительными по размеру и важными по значению являются
"Книга о том, что происходит в Дуате (ночной стране солнца)" и "Книга об
Аде", или, как позднее предложили ее называть, "Книга о воротах". Первое из
этих сочинений пользовалось большой популярностью. Кроме подробного
иллюстрированного издания, найденного в саркофаге царской гробницы, до нас дошло
сокращенное издание на нескольких папирусах без картин. Это сочинение клали
умершим в саркофаг, как и "Книгу мертвых" . В "Книге о том, что происходит в
Дуате" рассказывается, как солнце путешествует в своей лодке в течение
двенадцати ночных часов. Тут же говорится, что сочинение - это точная копия
текстов, начертанных на стенах "таинственного дома" (саркофага Осириса). "Книга
о воротах" касается движения солнца с догматической точки зрения.
Благодаря царским захоронениям до нас дошли другие мифологические тексты, в
которых содержатся туманные умозаключения фиванских философов. Отчасти эти
сочинения написаны тайными знаками и снабжены гностическими изображениями.
Наряду с религиозными текстами Древний Египет оставил нам книги по ритуалу.
Ритуал культа Осириса в абидосском храме стал известен благодря фрескам и
иероглифам на стенах храма. Книга о ритуале культа Амона в фиванском святилище
сохранилась в папирусе, сейчас хранящемся в Берлине. Ритуал, которому еледо-
вали при бальзамировании мумий, был открыт в папирусах, хранящихся в
Парижском музее. С очень древней церемонией погребения мертвых, значительные
отрывки которой были найдены на стенах пирамид, исследователи познакомились
благодаря изучению фиванских гробниц.
Ритуальная литература периода Новой империи очень обширна и важна при
изучении истории религии. Папирус, хранящийся в Британском музее, содержит гимны
божествам солнца и заклинания против крокодилов, змей и диких животных, а
также предостережения против сглаза. Большинство таких папирусов содержат
заклинания против болезней и демонов и указания для приготовления и освящения
охранных амулетов. Медицинские руководства также не свободны от магических
формул, хотя и очень скрупулезно устанавливают диагноз и дают точные рецепты
лечения болезни. В 3027-м папирусе Берлинского музея встречаются описания
болезней богов и магические средства их лечения.
В одном папирусе Британского музея, в котором содержится руководство для
выбора счастливых для деятельности дней, есть также описания жизненного
уклада богов. К сожалению, этот папирус сохранился довольно плохо, а также
написан весьма туманно и пространно, так что многое остается нерасшифрованным и
непонятным.
Религиозная поэзия периода Новой империи представлена в виде
пантеистических гимнов богам Осирису, Ра, Амон-Ра, Нилу и т.д. На страницах этой
публикации у нас нет возможности провести резкую границу между ритуальной и
свободной религиозной поэзией. Большею частью гимны содержат одни и те же
стереотипные фразы: так, например, к каждому богу обращаются как к высшему Отцу
богов и создателю вселенной. Гимны Солнцу, вошедшие в "Книгу мертвых" в
качестве 16-й главы, содержат наиболее полные тексты, насыщенные художественными
и изобразительными деталями. Также интересны для изучения гимны богу Солнца
Атен, сочиненные фараоном Аменхотепом IV и дошедшие до нас в нескольких
копиях. Очень интересны также нравственные изречения Анис, содержащиеся в
папирусе в Булакском музее. Они дают нам возможность понять, как думали и что
чувствовали египтяне периода Новой империи. Из исторических документов этого фи-
ванского периода имеет особое значение большой папирус Гаррис. Этот самый
большой из сохранившихся папирусов имеет в длину 133 фута. На семидесяти
девяти страницах содержится перечень даров Рамзеса III храмам империи, а также
важные сведения о религиозном культе. Этот папирус раскрывает колоссальную
силу и значение жреческого сословия.
В более поздний период египетской истории саитская культура ставит себе
образцом культуру эпохи пирамид. Тексты, употреблявшиеся почти за 3000 лет до
того времени, снова входят в обиход. Гробницы и храмы украшаются согласно
древним канонам. Храмы, построенные во времена Птолемеев и в римский период,
расписаны мифологическими надписями и украшены фресками. Это такие храмы, как
святилища Дендера, Эдфу и Эсне. К памятникам культуры позднего египетского
периода надо относиться с известной осторожностью: это завершающий этап
египетской религии и теологии, когда уже чувствуются иноземные влияния. Однако
зловещие загадочные письмена действуют отпугивающим образом.
К перечисленным выше сочинениям надо присоединить довольно много
религиозных сочинений, которые появились в поздний египетский период. Эти сочинения
возникли на основе "Книги мертвых" или под ее влиянием.
Например, "Книга дыханий", которую особенно предпочитали жрецы и жрицы
Амон-Ра. На страницах "Книги дыханий" содержатся изречения, при помощи
которых Изида воскресила своего брата Осириса, а также выдержки из "Книги
мертвых ", - например, "Исповедь невинности" в 125-й главе. Еще одна похожая книга
- это "Книга о странствовании в вечности". Очень распространено было
сочинение "Плач Изиды и Нефтиды". В день праздника Осириса религиозные песни из
этой книги исполнялись в храме двумя женщинами, изображавшими обеих сестер,
Изиду и Нефтиду, оплакивающих своего убитого брата. Другая книга,
"Заупокойная служба Сокара", представляет собой праздничную песнь, но, подобно таким
же сочинениям, тексты эти обладали магическими свойствами и оберегали умерших
во время их последнего пути на тот свет. В папирусе Британского музея,
содержащем оба только что указанных сочинения, мы встречаемся с "Книгой о
покорении Апепи", первоначально носившей богослужебный характер.
Из множества магических и мистических сочинений позднейшего времени
переведены и опубликованы единицы. "Книга Аменхотепа, сына Аписа" - это мистический
трактат, сам по себе считавшийся амулетом. Апис - это известная историческая
личность, знаменитый мудрец времен фараона Аменхотепа III (XVIII династия).
Сама книга сочинена гораздо позже, однако имя Аменхотепа призвано было
возбудить доверие к волшебным свойствам трактата.
Во время написания этой книги очень многое оставалось еще неизученным и
неизвестным и потому картину египетской религии нельзя считать полной. Дополнят
ее материалы следующей главы.
Различные воззрения
на египетскую религию
Воззрения почтеннейших авторитетов египтологии в вопросах современных
исследований египетской религии крайне расходятся между собой. Предположения,
гипотезы и смелые построения с трудом заполняют большие пробелы в областях
уже известных. Однако множество основных вопросов остается без ответа, так
как исследователи постоянно сталкиваются с противоречащими друг другу
указаниями. Конечно, отчасти это объясняется тем, что знание древнеегипетского
языка все улучшается, материал для изучения копится, а авторы неодинаково
компетентны. Но главным образом разногласия объясняются различиями в
воззрениях на древнеегипетскую цивилизацию и точке зрения, с которой авторы
приступают к своей задаче. Греки видели в египетской религии мудрость и
многозначность . Они всячески старались установить связь между человеческим,
божественным и животным, выраженную египтянами в виде символов. Греки испытывали
безграничное чувство благоговения перед своеобразием и древностью египетской
культуры. С таким же благоговением к египетской культуре относилась и
современная наука: Египет представлялся нам страной чудес, а его культура - в
розовом свете. Постепенно восторженное отношение уступает место объективным и
трезвым представлениям. Для того чтобы понять египетскую религию, нужно
исходить не из ее теологии, а из культа, где понимание развития догмы
обуславливается пониманием форм выражения.
Споры о том, представляет ли египетская религия единое целое, сохранившееся
без существенных изменений в течение 3000 лет, не перестают волновать научные
умы. Старая школа египтологов во главе с де Ружэ, Пьеррэ, Бругшем, а отчасти
Ренуфом придерживается именно этого воззрения, и для этих исследователей
тексты всех египетских эпох и ареалов равноценны. Масперо в своих позднейших
работах, Пичманн, Эд, Мейер, Тиле, Сэйс и Либлейн выступили защитниками идеи
развития.
Действительно, можно доказать, что в египетской религии место и время имеют
большое значение. Как особенно подчеркнули Тиле и Сэйс, мы должны считаться с
двумя группами религиозных представлений: с религиозными представлениями
туземного африканского населения и верованиями семитических завоевателей. К
сожалению, их не так легко отделить друг от друга, как может показаться
некоторым ученым.
Религиозное развитие можно представить себе как стремление к религиозному
единству. Первоначально Египет не был единым государством в полном смысле
этого слова: политическое единство создалось без труда, религиозная общность
была осуществлена только теоретически путем теологических умозрений.
Первоначально местные культы не были тождественны, хотя египетские теологи и
современные систематики стараются доказать это символическими объяснениями.
Свидетельство памятников исключает возможность такого единства в течение разных
периодов египетской истории. Правда, во все периоды этой истории мы
встречаемся практически с одними и теми же богами и часто с одними и теми же
текстами. При этом отдельные формы богов древнейшего времени впоследствии исчезли,
в то же время появились новые боги. Все это может объясняться неполнотой
практического материала и вовсе не исключает возможности развития. Напротив,
при изучении источников заметно, как подвижна была религиозная мысль Египта,
как новые учения завоевывали господство в широких кругах, как стремилась к
истине теология образованных классов.
Кажущаяся неизменность египетской религии, да и всей египетской цивилизации
отчасти объясняется одной характерной чертой этого народа. Для древнего
египтянина идеал жизни остался в далеком прошлом, авторитетом в его глазах
пользуется все, что несомненно носит древний характер. Поэтому египетская
цивилизация возвращается к прошлому, и яснее всего это обнаруживается в саитский
период культуры: период не возрожденья, а реставрации, когда прогресс
совершается в силу необходимости. Новое постоянно вытесняет старое, древние формы
священны и неприкосновенны, хотя в них вкладывается уже совершенно иное
содержание . Консервативно настроенные жрецы путем отождествлений и
символических толкований пытались связать старое с новым. В некоторых случаях можно
доказать, что новаторским идеям и реформам приписывалось более древнее
происхождение, чтобы путем такого благочестивого обмана придать новшествам больше
авторитета.
При изучении египетской религии исследователи придерживались весьма
различных точек зрения. Основу египетской религии определяли и монотеизм, и
пантеизм, и генотеизм, и культ солнца, и поклонение природе, и анимизм, и
фетишизм. Сейчас ученые пытаются объяснить религиозное развитие Египта при помощи
нескольких источников.
Нельзя отрицать, что некоторые даже древнейшие египетские тексты содержат
отрывки монотеистического характера. Бога часто называют единственным,
бесконечным, вечным, и де Ружэ, а в особенности Пьеррэ делали вывод, что
первоначально египетская религия была монотеистической. Наряду с этим они старались
доказать, что такой первобытный монотеизм развился не столько в
действительный, сколько в кажущийся политеизм, где многочисленные божества являются
представителями разных функций единого высшего бога. Бругш, человек
необыкновенно эрудированный, пытался доказать, что пантеизм является настоящей
основой египетской религии. Ле Паж Ренуф видит в богах могучие силы природы и
старается объяснить монотеистические выражения непосредственным чувством
бесконечного, которое уживается с политеистической мифологией. Серьезный
исследователь не может закрыть глаза на египетский монотеизм и пантеизм, однако
эти представления принадлежат теологии, а не культу и народной религии. Во
все эпохи наблюдается спекулятивное стремление в монотеистическом или
политеистическом направлениях. Однако монотеистические выражения никогда не
освобождаются от своего символа, они остаются результатом теологического
толкования политеизма и вовсе не уничтожают его. Как говорит Ренуф, египетское слово
"Бог" никогда не стало именем собственным. Единственная попытка возвести
монотеизм в культ потерпела неудачу: египетский народ оказался совершенно не
способен к настоящему монотеизму.
Лепсиус хотел в культе солнца найти древнейшую основу и наиболее общий
принцип египетской веры в богов: в Ра он видит египетского национального
бога . Но для большинства египетских местных богов нельзя доказать, что
первоначально они имели солнечное происхождение. Развитие культа солнца и отождеств-
ление местных богов с Ра - позднейшее явление.
Либлейн сделал попытку проследить историческое развитие египетской религии.
Схема его такова: генотеистический культ природы царил вплоть до объединения
империи, затем появился политеизм, разложившийся при одухотворении богов и
уступивший место монотеизму. Однако для удовлетворения народных потребностей
последний был дополнен культом животных и учением об эманации. Но эта схема
не может быть принята безоговорочно: культ животных относится к
первоначальным элементам египетской религии, и Либлейн неоднократно смешивает теологию с
народными верованиями.
Пичман открыл новый путь египетской науки. Он вернулся к старой мысли де
Бросса, сравнившего фетишизм африканского континента с египетским культом
животных. Он более резко подчеркнул элемент магии в египетской религии и в то
же время обратил внимание на основное значение местных культов для понимания
религиозного развития. С ним соглашаются Масперо, Эд, Мейер, Эрман, Видеман и
Сэйс.
Многие исследователи, например, Пьеррэ, Ренуф и Либлейн, полагали, что они
проследили упадок египетской религии, сменивший собой предшествовавший подъем
ее; по их мнению, позднейшие фазы этой религии более грубы и содержат в себе
более элементов магии, чем ранние. Если авторы имеют при этом в виду какое-
нибудь выражение религиозной мысли, то мы должны здесь решительно восстать
против такого утверждения. Если даже большинство документов, иллюстрирующих
египетское суеверие, относятся к периоду Новой империи и после нее, то это
еще ничего не доказывает, ибо с несомненностью установлено, что древнейшие
обычаи культа мертвых проникнуты элементами магии, а источники древнейшего
времени не так обильны, как позднейшего. Быть может, имело место несколько
иное явление, а именно: упадок религиозной жизни, пожалуй, начался вместе с
ростом значения жрецов в Новой империи.
Другие ученые, например, Эд, Мейер и Масперо, высказывались за отделение
народных верований от теологии. В Египте народные верования являются основным
и первоначальным, в них нужно искать суть религии. На народных верованиях
основывается теология. Народную религию нужно, прежде всего, изучать по местным
культам, хотя последние вовсе не дают ключ ко всем египетским верованиям. К
сожалению, местные культы нам очень мало известны: почти все найденные
тексты, от древнейших до позднейших, отлиты в теологическую форму.
На древнюю египетскую теологию не надо смотреть как на тайную науку. Многие
ученые думали, что у египетских жрецов была тайная мудрость, которую они
ревниво оберегали от непосвященных. В памятниках нет и следа тайных учений.
Правда, образованные люди, а главным образом жрецы, придавали более
возвышенный смысл чувственным представлениям.
Существовало также учение, указывавшее путь символическим объяснениям, но
эта теология, игравшая столь заметную роль в Древнем Египте, не была закрытым
знанием посвященных: она открыто излагалась во многих религиозных сочинениях
и была общедоступна. Эта теология вовсе не освободилась от грубого фетишизма.
В качестве тайного учения невозможно охарактеризовать пантеистическую
теологию Новой империи: и это учение содержалось в доступных сочинениях.
Несомненно, не имеют ничего общего с тайным учением и зашифрованные письмена,
употреблявшиеся иногда в период Новой империи, например, на стенах фиванских
царских гробниц.
В Египте нельзя отделить экзотерическое и эзотерическое учение. Характер
египетской религии обусловливал большое различие между наивной или
рационалистической верой. Трудно предположить, чтобы теологическое умозрение,
символически истолковывавшее формы богов, если не всегда, то часто не имело влияния
на прояснение представлений о божественном.
Были попытки определить египетское понятие "Бог" путем этимологического
анализа египетского слова "Бор Нетер". По мнению некоторых ученых, это слово
обозначает "сам себя молодящий", а по мнению Ле Паж Ренуфа, "сильный". Лучше
всего оставить этот вопрос открытым, так как сомнительно достижение истины с
помощью этимологического истолкования этого слова.
Становится очевидным, что невозможно дать систематическое описание
египетской религии. Попытки, сделанные в этом направлении, можно считать
неудавшимися. Описание, данное Бругшем, скорее описание египетской теологии, а не
египетской религии.
Единственно возможное описание - это историческое; единственно надежный
метод - это критико-аналитический.
Древняя теология выработала единую систему координат; наша задача - это
двинуться прямо противоположным путем и дойти до познания составных элементов
и основных мыслей египетской религии.
При описании народной религии и теологии в целом, большей частью нам
придется говорить о них лишь в общих чертах. Много вопросов останется без
ответа. Не подлежит сомнению, что всякое подробное описание египетской религии
может устареть уже через несколько лет.
Боги народных
верований
"Довольны все боги на небе, все боги на земле и в воде, довольны все боги
юга и севера, все боги запада и востока, довольны все боги селений и все боги
городов". Такими словами обрисовывается весь египетский божественный пантеон
Древнего Египта, найденный на стенах пирамиды. Повсюду, куда бы египтянин ни
обращал свой взор, он видел божественные существа. Окружавшая природа была
божественно одушевлена, а всякая жизнь виделась божественной тайной. На
небесные тела с их закономерными движениями, на плодородную землю, на
таинственный благодатный Нил египтянин смотрел как на могущественных богов, без
помощи которых он не может обойтись. Фантазия населяла пустыню страшными
сказочными существами, сфинксами и грифами, а в шелесте листьев слышались
божественные голоса. Звери в представлении древнего египтянина были наделены
сверхъестественными способностями: им приписывались способности речи,
пророческий дар и более острые органы чувств, чем у человека. Египтянин считал,
что звери одушевлены богами и демонами, и воздавал, поэтому, многим животным
божеские почести. Загробный мир он населил неисчислимым количеством демонов и
богов в образе людей и животных.
Египтяне обоготворяли все: деревья, животных, людей, даже здания. К храму
Амона-Ра в Фивах обращались как к богине. Боги и демоны жили повсюду и могли
проявлять свою добрую или злую волю.
Анимистические или фетишистические мысли и представления лежали в основе
египетских народных верований. Культ животных казался грекам очень странным,
однако, из благоговения перед египетской мудростью они объясняли его как
глубокомысленную символику. Но в глазах Ювенала анимизм был позором для страны.
Настоящее объяснение анимизму можно дать в связи с вышеприведенными мыслями:
это пережиток фетишистической, первобытной религиозной ступени, от которой
египетская религия до конца не сумела освободиться. Несмотря на блестящее
культурное развитие, египтяне с упорным консерватизмом держались культа
животных, пантеистическая теология и мистицизм облагородили примитивный культ
животных, однако окончательно он был изжит только с приходом христианства.
Современные исследователи пытались также объяснить культ животных с точки
зрения символизма. Однако таким путем не добраться до первоначальной основы
египетских верований. Пьеррэ и Либлейн, ошибочно считающие культ животных
позднейшим порождением египетской религии, видят в образах животных нечто
вроде иероглифических знаков, служащих для отличия одного бога от другого.
Конечно, в каждом отдельном случае мы не можем установить, какова внутренняя
связь, да и существует ли она вообще между животным и богом. Однако почему
богам Нила поклонялись в образе барана? Почему творца и защитника людей в Ом-
босе представляли в виде крокодила? По этому поводу можно сделать много
правдоподобных и гениальных замечаний, и такие замечания высказывались, но
ценность их довольно сомнительна. Не было попытки дать тотемистическое
объяснение египетского культа животных: недостаток материала делает такую попытку
невозможной.
Некоторые животные были объектами повсеместного поклонения, например,
ястреб и кошка; другие почитались только в отдельных округах, в остальных их
ненавидели, например, крокодил и гиппопотам. По всему Египту найдены тысячи
мумий животных: крокодилы, кошки, ласточки и т.д. Святостью своей эти животные
отчасти обязаны богам или богиням, поселившимся в их образе. Однако мы не
можем проследить, как далеко простиралось это поклонение целому виду животных.
Наряду с обожествлением стоит культ животных в собственном смысле слова,
когда на одно особо избранное животное смотрят как на воплощение бога, и
когда в честь него строятся храмы, устраиваются праздники и т.д. Несомненно,
что мест, где существовал культ священных животных, было больше, чем это
теперь известно. Наиболее знамениты бык Апис в Мемфисе, священный бык Ра Мневис
в Гелиополисе и баран Осириса в Мендесе. Священному бенну, сказочной птице,
поклонялись как душе Осириса, и вряд ли правильно отождествлять бенну с
фениксом из греческой мифологии. Нельзя достоверно сказать, например,
поклонялись ли в исторические времена богу Тоту в Гермополисе в образе живого ибиса.
Также у нас нет возможности подробнее описать поклонение животным в
большинстве других центров религиозного культа. Развитие простого культа животных в
более значительное явление - это обожествление статуи с головой животного.
Так идол замещает священное животное, однако, не вытесняя окончательно культ
животных.
Священный бык Апис.
Исследование местных культов поможет нам раскрыть характер отдельных богов
египетского пантеона и найти место их первоначального культа. Однако ввиду
бедности источников, в особенности того, что касается изучения культа
Верхнего Египта в древнейшие времена, а также потому, что все наши тексты, даже
древнейшие, несут на себе печать синкретистической теологии, изучение местных
культов сопряжено с большими трудностями. Уже в древнейшие исторические
времена шел процесс смешения местных культов.
Мы постараемся наглядно показать сущность местных культов и определить
факторы их развития, обратив особое внимание на местных богов.
Местный бог - это хозяин данного округа, его место - в храме, расположенном
в центре владений; его культ - дело всей местной общины. Местный бог -
хранитель и защитник города и округа, и жители не могли обойтись без его
благословения. Культ вовсе не исключает поклонения другим богам, но великие боги
небесных светил более далеки от человека, чем бог данного места, восседающий
среди них. Не было необходимости в строгом урегулировании культа, в
соблюдении строгих формальностей в исполнении празднований: боги высоко вознеслись
над людьми, и их мало трогают мелкие заботы и радости общины. Наряду с
местным богом могли почитаться и другие божества, имевшие значение для
определенных сторон жизни. Большинство известных египетских богов первоначально были
местными божествами, и только постепенно их культ распространился за пределы
первоначального обитания.
При переселении из одного места в другое местный бог следовал вместе с
членами общины, переселенцами. Весьма вероятно, что в доисторический период
культы разных богов распространялись именно таким способом. Этим можно
объяснить , почему как в Верхнем, так и в Нижнем Египте в качестве местных богов
встречаются Себек, Тот и другие. Культура в Нильской долине распространялась,
вероятно, с юга на север. При оживленных связях между изначально
самостоятельными округами и городами было вполне естественно, что местные божества
переселялись в соседние города вместе со своими почитателями. Возможно, их
культ потом связывали с местными богами и поклонялись соответствующим
образом. Местная теология без устали раскрывала общие моменты и сглаживала
противоречия . Таким образом мог возникнуть пантеон богов. Так называемые триады
вовсе не представляют собой космогонический элемент египетской религии.
Триады обычно состоят из отца, матери и сына или, как, например, в Элефантине, из
одного бога и двух богинь. Сила и значение бога соответствовали силе и
значению города или округа, где существовал божественный культ. В то время как
некоторые из древнеегипетских богов не выбрались за пределы своей
первоначальной области влияния и никогда не испытали широкой религиозной известности,
другие боги добились всеобщего поклонения благодаря политическому значению их
города или округа. В объединенной империи первое место в пантеоне занял
местный бог столицы. Предпочтение также отдавалось местному богу того округа, из
которого происходил род властителей страны. Во все времена цари с рвением
заботились о местном культе, но в зависимости от политического и культурного
значения городов можно было заметить и различные степени этой заботливости.
Храмы Пта в Мемфисе, Солнца в Гелиополисе, Осириса в Абидосе и подобные
святыни страны никогда не забывались царями, С другой стороны, Рамзес II не
побоялся разрушить большое количество более мелких святилищ, чтоб таким путем
получить строительный материал для храмов своих богов-любимцев.
Авторитету местного бога способствовало не только политическое значение
места его культа: религиозное содержание мира и культ, связанный с каким-
нибудь богом, могли дать последнему исключительную власть. Яркий пример тому
- миф об Осирисе. Подобным образом при поддержке гелиополитической теологии
победоносно распространялся культ Солнца, и постепенно древние местные боги
превратились в богов Солнца: в период Новой империи это духовное движение
сделало из фиванского Амона-Ра национального бога.
Остатки древнего храма Осириса в Абидосе.
Политические и религиозные факторы всегда действовали совместно, с их
помощью можно объяснить переход от местного культа ко всеобщему поклонению.
Подробно, однако, нельзя сказать, как шло это развитие по отношению к каждому
отдельному божеству, и многое в этом вопросе еще темно и непонятно.
В глазах своих почитателей местный бог1 являлся творцом всего, но по природе
своей он был весьма различен. Например, бог1 Солнца Ангер, Тум, Гор в Эдфу,
бог1 Земли Сет, Амон и Мин, бог1 Нила Хнум и Гаршеф, или олицетворение неба Га-
тор. Некоторые округа поклонялись божествам в женском обличий, например,
Нейт, Сехет, Гатор. Некоторые местные божества не имели имени, а назывались
иносказательно, например, "Тот, кто на Западе" (Хентаментет).
Как уже отмечалось, местные культы, особенно верхнеегипетские, известны
мало . За исключением легенды об Осирисе, не известны мифы, имеющие отношение к
местным богам.
Разные боги мертвых были предметами местного культа. В некоторых округах
наряду с культом бога города существовал культ бога гробниц. Такими местными
богами мертвых были Сокар в Мемфисе, Хентаментет в Абидосе, Анубис в Сиуте.
Нам неизвестно, поклонялись ли где-нибудь еще таким же местным богам
некрополей: мы лишены также возможности точнее определить отношения, в которых
находились между собой бог живых и бог мертвых. Боги мертвых очень рано были
вовлечены в круг теологических умозрений и вытеснены Осирисом.
Развитием местных культов не может быть объяснено возникновение всего
египетского пантеона. Целому ряду богов поклонялись по всей Нильской долине,
хотя для них и не существовало особых культов. Это были боги света, неба и
стихий: бог Солнца Ра, Луны - Ах, Неба - Нут, Земли - Кемт, Нила - Гапи.
Существа эти, довольно далекие от человека, отождествлялись с родственными местными
богами, например, Ра - с Гором и Тумом, Ах - с Тотом, Нут - с Гатором, Гапи -
с Осирисом и Гаршефом. Нельзя определить точно роль созвездий в египетской
народной религии. В теологии значение созвездий велико, самые значительные из
них связывались с некоторыми главными божествами. Большим уважением
пользовались некоторые божества и демоны, играющие важную роль в повседневной жизни,
например, богиня жатвы и рождения.
После общей характеристики египетского божественного пантеона несколько
подробнее рассмотрим наиболее важных его представителей.
Всеобщим поклонением пользовался бог1 Солнца Ра. Под этим именем Ра не имел
никаких местных культов. Как местному богу, богу солнца поклонялись под
другими именами. Ра в ладье пересекал небо, дарил свет и был источником всякой
жизни, всех времен года, защитником Египта. Люди обращались к нему с
хвалебными гимнами и благодарностью. Ра - это свет, прогоняющий мрак. Каждый день
Ра борется с небесной змеей Апепи. И хотя кажется, что вечером мрак
побеждает, но уже на следующее утро Ра возвращается с победой. Это ежедневное
движение Солнца по небу стало исходным пунктом египетской мифологии и
теологических умозрений. Подчас Ра называется первым фараоном Египта.
Обелиск богу Солнца из Гелиополиса. Сейчас расположен
в Британии и называется "Игла Клеопатры" (она
перевезла его в Александрию для Марка Антония).
О Ра сложился целый цикл легенд, из которых до нас дошло только несколько
отрывков. Рассказывается, как Изида колдовством и хитростью вынудила старею-
щего Ра назвать свое имя и так получила власть над его божественной силой. Ра
был ужален созданной Изидой ядовитой змеей, и Изида не соглашалась изгнать из
тела яд, пока Ра не назовет своего тайного имени и не отдаст свои глаза
(Солнце и Луну) Торусу. В другом мифе рассказывается, как люди восстали
против Ра - он стал стар и слаб и не мог управлять государством. Чтобы усмирить
людей, на землю была послана Гатор, и богиня войны Зехмет купалась в крови
убитых. Но Ра положил конец резне: он решил поселиться на небе и установить
на земле новый порядок.
На основании текстов становится понятно, что фараоны V династии устроили
культ Ра в святилищах бога Солнца. Можем ли мы рассматривать постройку храмов
Ра как попытку создать единую государственную религию? На этот вопрос трудно
ответить. Культ Ра продержался недолго. Святилища бога Солнца, судя по
иероглифическим знакам, имели своеобразную форму. Основание храма составляла
четырехугольная постройка с наклонными стенами, на которой возвышался обелиск.
При храмах Ра состояло множество жрецов, иногда там же поклонялись Гатор и
Гору.
Обелиски во все времена были связаны с культом Солнца. Очень рано Ра был
отождествлен с местными богами Солнца - Тумом и Гором. Наиболее
общераспространенным было сочетание: "Ра - Гор на обоих горизонтах". В период Новой
империи господствующим богом египетского пантеона становится Амон-Ра.
Кемт (земля) и Нут (небо) , Шу и Тефнет - это космогонические божества, не
имевшие никаких местных культов. В древнейшие времена Кемт выступает в роли
бога мертвых, однако, в качестве последнего позже вытесняется Осирисом. Нут
весьма долго просуществовала в качестве богини мертвых. Она являлась умершим,
вступавшим в царство мертвых, и оделяла их хлебом и водой.
Гор - важнейший бог Древнего Египта, однако, к сожалению, в настоящее время
невозможно с достоверностью раскрыть его природу. Уже в древнейших гробницах
и в текстах пирамид мы встречаемся с упоминаниями о разных формах Гора. Ему
как богу Солнца поклонялись во многих местах. Гор-ур, "древний Гор", считался
олицетворением неба. Древним египтянам небо представлялось как лицо, правый и
левый глаза которого - это Солнце и Луна. Это лицо покоится на четырех косах
или четырех сыновьях Гора: Амсете, Гапи, Дуамутефе и Ке-бехсенуфе. Одна из
наиболее часто упоминающихся форм бога Солнца Гора - это Гар-ем-ахути (Гор
обоих горизонтов) - Гармахис греков, изображением которого является сфинкс в
Гизе - это Солнце, ежедневно совершающее свой путь от восточного горизонта к
западному. В качестве бога Солнца Гор очень рано был отождествлен с Ра и
считался его душой или сыном, которому так же, как Ра, приходится бороться с
силами мрака. В Эдфу символом Гора был окрыленный солнечный диск. Ястреб
считался его священной птицей. Самого Гора изображают с головой ястреба. В
легенде об Осирисе Гор является сыном Изиды.
Форма имени Гора - Гар-пе-хред, "Гор-дитя", упоминается греками под именем
Гарпократ. Они характеризуют его как бога молчания, это объясняется
неправильной расшифровкой египетского изображения Гора, где он представлен в виде
ребенка, подносящего палец ко рту. В легенде о Горе из Эдфу сохранились
указания на популярность культа Гора в Нильской долине. Вероятно, Гора часто
связывали с местным богом света, например, с богом Сепду в Восточной дельте.
Этот бог первоначально олицетворял зодиакальный свет, который можно утром и
вечером увидеть на небе.
Тум был повелителем Она (Гелиополиса) в Нижнем Египте, самого важного
города в стране в религиозном отношении. В Гелиополисе создалась теология Солнца,
сыгравшая столь значительную роль в религиозном развитии Египта. Тум был
богом Солнца, но как бог народных верований он очень мало нам известен. Тума
всегда изображали в виде человека. Богиня Юзас, которой впоследствии стали
поклоняться в Гелиополисе как его супруге, возникла гораздо позже.
Осирис и Изида с Гором.
Пта, могущественный бог1 Мемфиса, принадлежит к наиболее почитаемым
египетским богам. Мемфис как главный центр Древней империи придал Пта большую силу,
и культ его во все времена был широко распространен. Пта первоначально был
богом земли подобно древнему богу Татонену, с которым его и отождествили.
Наряду с Пта в Мемфисе поклонялись богу могил Сокару, однако Пта слился с ним в
единый образ Пта-Сокар, изображавшегося в виде мумии человека. Когда культ
Осириса распространился по всему Египту, Осирис не смог вытеснить древнего
бога могил. Так возникло новое сочетание: Пта-Сокар-Осирис.
Подобно тому, как Сокар был мертвой формой Пта, священный бык Анис был его
живой ипостасью, его сыном. Священность Аписа подтверждается рассказами
греков. Культ Аписа в Мемфисе уходит в глубь веков. В 1851 году Мариетт нашел
так называемый Серапеум Мемфиса, кладбище Аписов, с 64-мя мумиями быков.
Умерший Апис становится Осирисом-Аписом, Сераписом греков.
Пта присоединил к себе в качестве супруги Сехмет, богиню с львиной головой.
Сехмет первоначально была местным божеством в Латополисе недалеко от Мемфиса
и являлась богиней неба, родственной Гатор. Ее соединение с Пта и соединение
ее сына Нефер-Тум с Пта - явление вторичное. В текстах о ней говорится как о
воинственной богине. В мемфиской триаде Нефер-Тум впоследствии отделяется от
Имхотепа, Имута греков. Это полубог, обожествленный человек древнейшего
периода египетской истории. Культ его стал популярен только в эллинский период:
он считался тогда богом - покровителем науки и ремесел, волшебником, магом и
лекарем.
Осирис - главная фигура египетского пантеона. Он играл огромную роль в
народных верованиях, ему отводилось почетное место в культе мертвых. Некоторые
исследователи считают, что культ Осириса возник в Абидосе, другие утверждают,
что в Нижнем Египте. Бругш, Эд и Мейер видят в нем бога Солнца. По Масперо
Осирис первоначально бог Нила, или бог мертвых, который только впоследствии
отождествляется с умершим Солнцем и истолковывается как бог Солнца. Тиле
полагает, что это было божество, которому поклонялся весь Египет. Именно
потому, что он был столь почитаемым божеством, его первоначальный образ в течение
веков был изменен теологией до неузнаваемости. Культ Осириса в дельте Нила
очень древен, его называли "богом Бузириса", и поклонялись в образе дерева с
осыпавшейся листвой (если мы верно понимаем значение его иероглифического
знака). Впоследствии теологи объявили, что дерево представляет позвоночный
столб Осириса. В Мендесе священный баран был образом Осириса в храмах.
Возможно, что Осирис ассимилировался с первоначальными местными божествами, с
богом Нила в Мендесе, богом Деду (название дерева с осыпавшейся листвой) в
Бузирисе. Очень рано он соединился с богом могил Хентаментет в Абидосе. В
историческое время Осирис больше известен под именем Осириса-Хентаментета,
"Осириса на западе". Абидос стал священным городом Осириса, в этом городе
находилась могила этого бога. Многие города Египта прославились обладанием
реликвиями Осириса, частями его тела, обезображенного Сетом. В качестве бога
мертвых он уподоблялся не только Хентаментету, но и Пта-Сокару в Мемфисе.
Других же богов мертвых, например, Кемта, он вытеснил совсем. Миф
сгруппировал вокруг него не только двух остальных членов его триады, Изиду и Гора, но
и целый ряд других богов: Сета, Нефтис, Анубиса, Кемта, Тота и др. Хотя миф
об Осирисе не сумел вытеснить древние представления о загробной жизни, он
принес с собой новые элементы и изменил старую религию до неузнаваемости.
Плутарх передал нам легенду об Осирисе и Изиде по позднейшим версиям.
Египетские тексты подтверждают достоверность его рассказа, но, к сожалению, дают
только намеки и короткие отрывки, понятные лишь наполовину. Главные
действующие лица в этом мифе, кроме Осириса, сына Кемт и Нут, это его сестра и
супруга Изида, его брат Сет и сын Изиды Гор. Первоначально Изида была местной
богиней в Буто, в центре дельты Нила, недалеко от Бузириса, и это соседство
объясняет связь с Осирисом. Сет - местный бог в Восточной дельте. Нельзя
установить, откуда происходит Гор и тождествен ли он с Гором, вышеупомянутым
богом света.
Миф об Осирисе звучит так: Осирис был мудрым и справедливым царем Египта,
но брат его Сет ополчился на Осириса всей своей хитростью и замуровал его в
саркофаг. Саркофаг Сет бросил в море, и волны принесли его в Библос. Тем
временем жена Осириса Изида родила сына Гора и отправилась искать своего мужа.
Она нашла саркофаг с телом мужа и спрятала его в надежном месте. Но Сет
обнаружил саркофаг и разорвал тело Осириса на части, раскидав их по всему Египту.
Изида с трудом нашла останки мужа, с помощью Анубиса и Гора собрала тело по
кусочкам и воскресила его. Возмужав, Гор вызвал Сета на бой и победил
братоубийцу, отомстил за своего отца. Однако Кемт примирил враждующие стороны, и
Египет разделился между Гором и Сетом.
В этой легенде видна попытка объяснения явления смерти в мир живых. Осирис
- это первый человек и первый смертный. Сет представляется в образе мирового
зла, смерти. На Осириса смотрели как на бога Нила, и борьба между Осирисом-
Изидой-Гором и Сетом - это вечная борьба природы между Нилом и пустыней.
Вполне естественно, что впоследствии победа Гора рассматривается как победа
добрых сил, равносильная победе Ра над мраком. Умерший, но возвращенный к
жизни Осирис становится повелителем мертвых, которых он собирает в своем
царстве на том свете. Он великий и могучий друг умерших, "доброе существо", по-
египетски Уннефер. Его обыкновенно изображают в виде человека, завернутого в
бинты для мумий.
Еще труднее определить первоначальный характер бога Сета, которого греки
называли Тифоном. По мнению некоторых, это древний семитский бог1, которому
поклонялись в Восточной дельте, где проживало семитское население. Поэтому
Сета считают также национальным богом гиксов.
Но это воззрение, однако, ошибочно, так как на древнейших памятниках Сета
есть надписи, что это настоящий египетский бог1. Может быть, первоначально он
был богом земли, демоном безлюдной пустыни, и его культ был ограничен
Восточной дельтой. По-видимому, и на развитие образа Сета повлияла теология Солнца:
впоследствии в Танисе и других городах ему поклоняются как испепеляющему
солнечному зною и жаре.
Гиксы отождествили своего главного бога с египетским Сетом и поклонялись
ему под именем Сутеха, как Сета и называли в Средний период империи. Это
обстоятельство в сильной мере способствовало тому, что Сет в глазах египтян
стал существом, исполненным злой, разрушающей силой. В позднейшие времена на
памятниках часто уничтожалось имя Сета. Святые животные, олицетворяющие Сета,
стали предметом отвращения - крокодил, осел и бегемот. После того как культ
Осириса стал культом Солнца, Сет преобразился в бога мрака, тождественного с
Апепи. Гор олицетворяет солнце следующего дня, он мстит за смерть своего
отца, которому суждено было погибнуть от руки врага. В местном мифе о Горе в
Эдфу на месте Сета выступает змея Апепи, и весь миф об Осирисе приспособлен к
движению солнечного светила.
Сета изображают в виде животного с длинными ушами и расщепленным на конце
хвостом или же в образе человека с головой животного. Главный культ Сета был
не только в дельте, но и в Омбосе, где он отождествлялся с богом-крокодилом -
Себеком.
Нефтис, сестра и супруга Сета, очень скупо описывается в древних
литературных памятниках. Она, собственно говоря, двойник Изиды и тоже принадлежит к
числу противников Сета. Вместе с Изидой Нефтис оплакивает смерть Осириса, и
подобно другим богам в свите Осириса ее считают защитницей мертвых.
Богине Нейт уже с древнейших времен поклонялись в западных областях Нижнего
Египта, в Саисе, как местному божеству. По-видимому, в период Древней империи
культ богини Нейт имел большое значение: согласно иероглифам, найденным на
стенах мемфисских гробниц, знатные женщины часто именуются жрицами Нейт.
Первоначальную природу Нейт установить трудно. Некоторые подозревают, что она
была ливийской богиней войны, так как западную дельту населяли, главным
образом, ливийцы. С другой стороны, много признаков указывает на то, что Нейт
была богиней гробниц: в текстах пирамид ее называют "открывающей тропинки" по
аналогии с Упуатом из Сиута. Только вышедшая из Саиса XXVI династия фараонов
выдвинула Нейт на почетное место в египетском пантеоне богов. В триаду Нейт
входит Осирис из Мендеса, а в качестве сына бог-лев Ари-хес-нефер, "чарующий
взгляд которого приносит счастье". Подобно другим богиням, Нейт отождествили
с Изидой, и в мифе об Осирисе она занимает место последней. Бает, имеющая
голову кошки, владычица Бубастиса, вероятно, родственна Сехмет, а сын ее,
подобно сыну Сехмет, называется Пефер-Тум.
В Сейте поклонялись богу города Упуату, который изображался в образе
шакала. Очень рано он слился воедино с Анубисом, которого позже изображают в виде
шакала и которому поклоняются как местному богу во многих городах Верхней
Нильской долины. Впервые отделил Упуата от Анубиса Ле Паж Репуф, в Упуате он
видит бога Солнца, и многие высказывания в текстах пирамид подтверждают это.
Анубис - древний бог могил и в Сейте считался повелителем некрополя, города
мертвых, подобно тому как Упуат был господином города живых. Его не
отождествили с Осирисом подобно другим богам, и он только вошел в состав его свиты: в
легенде об Осирисе он выступает в роли сына Осириса. На гробницах всех перио-
дов к Анубису обращаются как к богу могил, и культ его распространился по
всему Египту еще в древнее время. Греки приняли шакала Анубиса за собаку, и
поэтому Плутарх говорит, что этот бог служит богам, как собаки служат людям.
ШЩ ;._J.... JL—-JL.-: -LJIWb. .,: S-J-.: .'У 1 к^ЖЯВ^
Суд Анубиса: взвешивание души.
Тот - бог местного культа в Хемну (Hermopolismagna) в Верхнем и Нижнем
Египте. Тота изображают в образе ибиса или павиана, часто с головой ибиса.
Это бог Луны и времени.
Он считался изобретателем письменности и покровителем наук. Многие
священные книги часто приписываются Тоту. Он великий маг, умеющий правильно
произносить заклинания, это качество египтяне обозначали словосчетанием маахеру:
"правильный по голосу". Это советник богов. Греки сопоставляли его с
Гермесом, а неоплатоники называли его Hermes trismegistos. Очень рано культ Тота
связали с культом Осириса. Он выступает в качестве помощника Изиды при
воскрешении Осириса, по другой версии легенды, он был судьей в поединке между
Осирисом и Сетом. При погребении Осириса он играет большую роль и в подземном
мире исполняет должность писца во время суда Осириса. В Фивах его
отождествили с Хонсу и ввели в легенды о Солнце.
С Тотом часто упоминается богиня Маат. Это богиня правильной меры,
справедливости и истины. В изречениях, найденных на стенах пирамид, ее называют
"сторожем неба". Это, по-видимому, иносказание, так как пока ученые не нашли
посвященного Маат местного культа. Судей обыкновенно называют жрецами Маат,
но это, без сомнения, только звание, с которым не связаны никакие функции.
В Абидосе и в тинитском округе Верхнего Египта местным богом был Анхер. Это
бог Солнца, изображавшийся в виде воина. Впоследствии о нем упоминают как о
Анхер-Шу и поклоняются в Себенитосе, в Нижнем Египте. В гелиополитанской
теологии Шу изображается космогоническим божеством, древним богом Земли, который
впоследствии толкованиями был превращен в бога Солнца. Греки сопоставляли
Анхера с Аресом.
Давно предполагалось, что первоначальная родина культа Осириса - это
Абидос. Древнего бога гробниц в Абидосе называют Хентаментет, "тот, кто на
западе ": это друг мертвых, приносивший им пищу, и поэтому с молитвами над
жертвоприношениями умершим обращались к нему. Очень рано он слился с Осирисом в
Осириса-Хентаментета, "Осириса на западе". С этого времени Абидос становится
классическим центром культа Осириса, о чем уже говорилось выше.
Бог Мин (Амси или Хем) почитался в Коптосе в Верхнем Египте. Город этот
очень рано получил большое значение благодаря своему удачному местоположению:
он находился в начале торгового пути между Нильской долиной и Красным морем.
Мин упоминается в текстах пирамид. К сожалению, у нас нет подробных сведений
о его культе. Первоначально он был, вероятно, богом Земли и плодородия. Его
позже отождествляли с фиванским Амоном: последнего часто изображают с
атрибутами Мина. В период Древней империи Гор и Мин объединялись в общем культе:
Гор представлял небо, а Мин - землю. Он был богом хранителем каменоломен в
Гаммамате на востоке от Коптоса, а во время XII династии его называют
защитником. Культ его распространился до Абидоса, где мы встречаемся с ним во
время XIII династии.
Гатор - наиболее популярная богиня Египта. На стенах мемфисских гробниц
периода пирамид ее упоминают вместе с Нейт. Сведения, почерпнутые из
исторических источников, дают основание предполагать, что в образе Гатор слились
несколько божеств. Из местных культов, посвященных Гатор, наиболее известен
культ в Дендерахе в Верхнем Египте, где в период Древней империи стоял
посвященный ей храм. Существующий и доныне в Дендерахе храм Гатор построен в
период Птолемеев и римского владычества. Гатор была богиней неба в образе коровы.
Подобно Нут, тоже бывшей богиней неба, Гатор часто фигурирует в текстах как
богиня подземного мира и царства мертвых. Подобно Нут, она встречает мертвых
с хлебом и водой и таким образом вводит их в страну мертвых, откуда они уже
не могут возвратиться. Гатор в образе доброго духа появляется после рождения
человека, чтобы предсказать новорожденному его судьбу. При разрешении царицы
от бремени в качестве повивальных бабок изображают семь богинь Гатор. В ге-
лиополитанской теологии Гатор связана с Гором как его супруга.
Амон был местным богом первоначально небольшого поселения Фивы в Верхнем
Египте. Достоверно ничего не известно о первоначальной природе Амона и его
значении. Возможно, он, подобно Мину в Коптосе, был богом Земли или богом
плодородия, возможно - богом мертвых. Уже в период средней империи он вместе
с Ра объединяется в образе бога Солнца, Амон-Ра. Во время первых династий
периода Новой империи, происходивших из Фив, Амон-Ра стал могущественнейшим
богом Египта. Постепенно его статуи появились в главных храмах. Теологическое
умозрение превращает Амона-Ра в пантеистическое божество, известное по
прекрасным гимнам. Воплощение его священный баран.
Святилища Амон-Ра во множестве строились не только в Египте, но и вне
страны, в Сирии и Нубии - везде, где с завоевательными войнами побывали
могущественные фиванские властители. Рамзес III приказал выстроить шестьдесят пять
храмов Амон-Ра, из которых пятьдесят шесть расположены в Египте и девять за
его пределами.
Супругой Амон-Ра в фиванской триаде была Мут, чье имя означает "мать" . Мут
считалась супругой Амона. Храм ее, расположенный в Луксоре южнее большого
храма в Карнаке, был построен Аменхотепом III. В этом храме она представлена
с львиной головой, и это можно истолковать как связь между Мут, Сехмет и
Бает . Иногда вместо Мут упоминают о богине Амент, однако это только женская
форма слова Амон. В качестве сына мы встречаем в фиванской триаде Менту,
местного бога Гермонтиса, потом Хонсу, который сохраняет за собой это место
постоянно . В период Новой империи в Фивах поклонялись змее Мертсегер, богине
гробниц, первоначально бывшей супругой Амона, место которой Мут заняла
впоследствии. К богине Мут обращались за помощью при болезнях.
Амон-Ра с головой барана.
Хонсу первоначально был местным богом в отдельных районах фиванского
округа. Главным образом он известен нам как бог Луны, но по некоторым признакам
он характеризуется как древний бог гробниц. Его часто изображают в виде
мумии. В качестве бога Луны впоследствии он слился с Тотом. В период Новой
империи Хонсу вошел в состав фиванскои триады в качестве сына Амона и Мут. В
Фивах он получил большое значение, главным образом, как врачеватель и
целитель ран. В период упадка его культ широко распространился и затмил даже
культ Амона-Ра. Замечательная колонна, теперь находящаяся в Париже, сохранила
нам рассказ о путешествии статуи этого бога в Месопотамию для излечения
дочери царя бахтанского. Имя царя, судя по дате, вымышлено, - словом, вся история
придумана жрецами Хонсу для поднятия авторитета этого бога.
В Гермонтисе, недалеко от Фив, в качестве местного бога господствовал Менту
(Монт). Это бог Солнца, как Анхер, и его изображают с головой ястреба и мечом
в руках. Культ его распространился в Фивах очень рано. Так как Менту был
богом Солнца, то в культе Осириса он занял определенное место: до появления
Хонсу место сына в фиванскои триаде принадлежало ему. Во все времена Менту
пользовался выдающейся славой в качестве бога войны, а в позднейшее время,
когда Гермонтис стал столицей округа, Менту получил очень большое значение.
Бога Себека изображают в образе человека с головой крокодила. Греческие
философы называют его Сухое. Он был местным богом в Омбосе, в Верхнем Египте и
многих городах в Файуме. В городах, где поклонялись Себеку, крокодилы
считались священными животными. В остальном Египте крокодил считался воплощением
Сета. Между Себеком и Сетом, которому также поклонялись в Омбосе,
существовала связь, уже не поддающаяся точному определенно. Тексты пирамид упоминают о
Себеке, властителе Шедета в Файуме, а значение его было столь велико, что он
вошел в теологическую систему в качестве сына богини Нейт. Культ его достиг
расцвета во время XIII династии, несколько фараонов носили имя Себекхотеп.
Имена, схожие с Себеком, встречаются необычайно часто. Во время XII династии
о Себеке упоминают как о Себеке-Ра, он превратился в бога Солнца. В Омбосе
наряду с Себеком поклонялись древнему Гору (Гор-ур). Первоначальное значение
бога-крокодила трудно угадать, и непонятно, почему жители Омбоса и Файума
видели в крокодиле высшего бога и защитника.
Хнум - местный бог области возле Элефантины, также его называют повелителем
Нубии. Это, несомненно, бог Нила, и, подобно остальным богам Нила, его
изображают с бараньей головой, например, как Гаршеф в Великом Гераклеополисе и
Осирис в Мендесе. Затем эти боги слились воедино. Культ Хнума долгое время
ограничивался южной частью Египта и Нубией. Только в период Птолемеев он
распространился дальше и при римских императорах Хнуму построили прекрасный храм
в Эснехе. В древнейшее время Хнум составлял триаду вместе с богинями Сатет и
Анукет, не играющими в египетской мифологии никакой существенной роли.
В качестве сына Ра и представителя его на земле фараон являлся предметом
божеского поклонения. Замечательно, что фараон назывался "добрым богом", а не
"великим богом", как настоящие, истинные боги. Сенвосерт (Усертезен) III,
завоеватель Нубии (XII династия), ввел обычай возводить фараона в пантеон богов
покоренной страны. Его примеру следовал Аменхотеп III, построивший храм
своего имени в Солебе в Нубии, а своей жене - в Седеинге.
На этом мы закончим краткий обзор египетских богов. На самом деле
египетских богов гораздо больше, однако, многие из них не играли никакой роли в
народной религии, другие малоизвестны. К сожалению, мы должны ограничиться
простым перечислением нескольких имен: божества жатвы - Непер и Неперт, богиня
рождения - Мешент, богиня Реннут охраняет грудных младенцев в виде домашней
змеи. Такие существа играли в Древнем Египте гораздо большую роль, чем можно
думать на основании текстов. Дело в том, что религиозные тексты считались
только с официальным культом, теологическим умозрением и погребальными
обрядами. Целая сторона религиозной жизни осталась скрытой до настоящего времени.
Когда Египет начал завоевательные войны, как с Азией, так и с Южной
Африкой, египтянам стали известны и иноземные божества. Египетская религия не
чуждалась иноземных богов, однако, последние не оказали заметного влияния на
развитие национальной религии. Выше мы подчеркнули вероятность ливийского
происхождения богини Нейт, но и в Нильской долине она была почитаема.
Уже в текстах пирамид мы встречаемся с упоминаниями о нубийском боге Деду-
не. В египетских народных верованиях он не играл никакой роли, египтяне ему
не поклонялись. Однако Дедун вошел в теологическую систему, когда египтяне
прочно обосновались в Нубии. Дедуну поклонялись в храме Семнехе одновременно
с египетским Хнумом. Другой бог, игравший в Египте более значительную роль,
вероятно, пришел с юга. Это бог-карлик Бес, которому поклонялись со времени
Средней империи. Его вызывающие отвращение изображения часто красовались на
туалетных принадлежностях. Бес, по-видимому, происходит из страны благовонных
растений на берегу Сомали. Подобно другим египетским богам, впоследствии он
при помощи толкований был превращен в бога Солнца.
В период Новой империи, когда начались культурные отношения с Азией,
получили большое значение божества Ваал, Астарта и Решеп. Их культы
распространились в дельте, они соединились с местными богами и нашли свое место в
теологической системе.
С другой стороны, египетская религия заметно не повлияла на другие религии.
В завоеванных странах египтяне оставляли нетронутым национальные культы, хотя
иногда, как например, в Нубии, и устанавливали общие культы поклонения своим
и местным богам.
м
Бес (Бэс, Бесу, Беза) — в древнеегипетской мифологии бог-карлик
и весельчак, шут богов, покровитель домашнего очага, божество
счастья и везения, а также главный защитник бедных, стариков и
детей.
Тут же возникает вопрос, подверглись ли влиянию египетской религии
израильтяне , которые, согласно Библии, столько лет провели в Египте. Пророк Моисей
был воспитан в египетской мудрости. Эти факты не подлежат сомнению:
культурно-историческая картина Египта, описанная в Книге Бытия, подтверждается
многочисленными текстами.
Раскопки Навилля подтвердили рассказ Моисея об изгнании израильского
народа. Иудаизм пропитан антагонизмом по отношение к Египту, и немыслимо
связывать израильский народ с египетским, заявляя, что иудаизм - только часть
тайного египетского учения.
В эллинское и римское время, когда национальная египетская культура пришла
в упадок, египетские воззрения и египетский культ пробили себе путь в Европу,
и культ Изиды получил в Риме большое значение. Однако существенного влияния
египетская религия на мировоззрения римлян не оказала.
Смерть, могила,
загробный мир
Большому количеству дошедших до наших дней древнеегипетских текстов мы
обязаны, прежде всего, представлениям египтян о загробной жизни и судьбе
человека после смерти. Именно пирамиды и гробницы сохранили тайны ушедших веков и
дали богатейший археологический материал для изучения погребальных обрядов и
представлений посмертной жизни. Если тексты пирамид и "Книга мертвых" понятны
сейчас только отчасти, погребальная археология дает очень важный материал -
например, фрески и настенная роспись.
Во время, предшествовавшее древнейшим династиям, в Египте совершались
другие погребальные обряды, нежели в эпоху фараонов. Тела умерших в то время
подчас уродовались, потом снова приводились в порядок и предавались
погребению. Общераспространенно было согнутое положение тел в гробнице. Часто
встречаются захоронения, покрытые большими полукруглыми горшками. Посторонних
предметов в этих гробницах мало. В какой связи находятся древние обычаи
погребения с представлениями о загробной жизни, пока установить невозможно.
В историческое время, как свидетельствуют погребальные обычаи, все усилия
египтян были направлены на сохранение тела умершего: бальзамирование защищало
тело от тления, в гробницах мумии прятались с большой изобретательностью.
Мумифицирование - очень сложный процесс, выполнявшийся жрецами некрополя и
сопровождавшийся чтением ритуала. Сначала внутренности и мягкие части тела
вынимались и сохранялись в кувшинах (канопах): они отдавались под защиту
особых богов, четырех сыновей Гора - Амсета, Гапи, Дуамутефа и Кебехсенуфа, -
чтобы покойник не чувствовал голода и жажды. То же самое делали с сердцем,
которое замещали в трупе жуком-скарабеем, вырезанным из камня. Тело
обрабатывалось специальным раствором и целиком заворачивалось в полотняные бинты.
Мумию клали в каменный или деревянный саркофаг. Подчас для погребения
использовались два саркофага, которые ставились один в другой. В различные времена
саркофаги различным образом украшались надписями и росписью. Крышка саркофага
с мумией покойного закрывалась, и в сопровождении семьи и друзей умершего
доставляли к могиле, а так как некрополь находился на западном берегу реки,
похоронная процессия должна была переправиться через Нил, что часто
представлено в виде росписи на стенах гробниц.
Церемония погребения, заключавшаяся в драматическом воспроизведении
обрядов, при помощи которых Изида, Нефтис, Гор и Анубис вернули жизнь мертвому
Осирису, происходила или перед входом в гробницу, или в первой комнате. Далее
под руководством жреца резали двух быков. Бедро и сердце жертвенных животных
преподносили мумии. Затем приступали к очень важной церемонии раскрытия рта и
глаз, благодаря чему покойнику давалась возможность вкушать от тех даров,
которые ему будет преподносить потомство. В конце церемонии мумию уносили в
глубь гробницы на вечный покой, и церемония завершалась торжественной
трапезой в наружной комнате гробницы. Считалось, что и покойник участвует в
трапезе.
"Жилище на века", как египтяне называли свои гробницы, располагалось на
западе от города, так как солнце заходило на западе, у входа в "другую землю".
Это были города мертвых близ города живых. В Верхнем Египте, где ливийская
горная цепь близко подходит к Нилу, гробницы устраивали в скалах. Возле
Мемфиса, например, египтяне заботились о таком местоположении гробницы, до
которой не дошел бы Нил во время разлива.
Среди древнейших гробниц самыми знаменитыми являются пирамиды,
возвышающиеся на юге Мемфиса. Относительно назначения этих колоссальных построек
существует много вымыслов, в действительности же они были предназначены
исключительно для сохранения мумий фараонов от разрушения. Каждый погребальный
комплекс состоял из небольших склепов.
Гробницы рядовых египтян того же времени, так называемые мастаба, состояли
из трех помещений: первая, украшенная надписями и росписью комната с
жертвенным столом, была доступна для смертных. Рядом располагалось небольшое
помещение , сообщавшееся с первой комнатой через небольшое отверстие: там
располагались статуи покойника. Наконец, тщательно скрытый ход вел в склеп,
находящийся глубоко внизу.
Имущество покойника, по-видимому, в то время было не так значительно, как
впоследствии: несколько кувшинов для воды, пара статуэток слух1 и служанок и
одна или несколько статуй самого умершего. Для периода Средней империи
характерны гробницы возле Бени Гассана, выбитые в толще скалы. С необычайным
прилежанием пробиты центральные галереи, устроены скрытые склепы для мумий и
залы поклонения мертвым. Конечно, встречаются и изменения этой основной схемы:
в роскошных гробницах больше комнат, а естественные условия довольно часто
требовали, чтоб первая комната строилась из камня как самостоятельная
постройка рядом с могильным комплексом над скрытым глубоко в земле склепом.
К периоду Новой империи относятся роскошные фиванские гробницы, в которых
находят разнообразные предметы обстановки и быта - оружие, папирусы, кровать,
стулья - все это было призвано украшать загробное существование покойного.
Уже в период Средней империи в полный инвентарь гробницы входил маленький
корабль с командой деревянных кукол. Фиванские гробницы фараонов состоят из
галерей, разделенных на комнаты. Галереи эти глубоко уходят в скалы и богато
украшены росписью и надписями.
Далеко не все египтяне могли позволить себе собственную гробницу или полный
обряд бальзамирования - это стоило огромных денег. Достойная загробная жизнь,
немыслимая без погребального обряда, проведенного по всем правилам, без
мумифицирования и пр., была привилегией богатых и знатных. Тела бедняков или
менее состоятельных людей заворачивали в полотно и зарывали в песок. Некоторые
находили заброшенные старые гробницы, освобождали их от тел умерших и
приспосабливали к собственным нуждам. Такие захваты чужих гробниц не были
редкостью: когда какой-нибудь род вымирал, никто не заботился о дальнейшей судьбе
мертвецов. Только в охраняемом государством некрополе гробницы были защищены
от посягательств. В фиванском некрополе для бедняков строились общие
гробницы , где за небольшую плату можно было купить себе место.
Забота об останках предков была священным долгом семьи, и нередко
влиятельный и набожный человек в надписях на стенах своей гробницы повествовал, что
восстановил пришедшие в упадок усыпальницы предков. В саитское время, по-
видимому, были отреставрированы большие пирамиды, саркофаги в них обновлены.
Жертвоприношения и дары умершим считались обязанностью живых потомков,
также обязательно было чтение молитв в дни годовых праздников. Всякого
посетителя, принадлежал ли он к членам семьи или нет, надписи на гробницах приглашали
сказать изречение, которое могло доставить обитателю могилы тысячу хлебов,
тысячу пивных кувшинов и тысячу от всего, что нужно для жизни. Если покойник
был достаточно богат, то он учреждал особую должность, обеспечивающую жрецу
определенный пожизненный доход. Жрец приносил в праздники подобающие жертвы,
заботился обо всей службе мертвому. Также в древнее время в завещаниях
оговаривались особые доходные статьи, предназначавшиеся на принесение жертв после
смерти. Конечно, такие завещания не могли исполняться вечно: род мог
прерваться или разориться, состояние приходило в упадок.
Никто не мог лучше фараона позаботиться о своем посмертном культе, однако
можно сомневаться, что культ мертвым царям всегда правильно соблюдался. Если
в саитский период мы встречаемся с упоминаниями жрецов культа великих
фараонов IV династии, то это значит, что жреческое сословие было почитаемо в этот
период обращения к старым традициям, однако жрецы не исполняли свои функции
непрерывно, начиная с периода пирамид, т.е. приблизительно 2200 лет подряд.
Приведенные выше сведения представляют собой лишь краткий очерк погребальной
археологии: сведения почерпнуты из сохранившихся архитектурных памятников.
Давайте проанализируем надписи на стенах гробниц и поймем, что лежало в
основе египетских погребальных обычаев. Однако это не так просто: в одних и тех
же текстах сталкиваются древние и позднейшие воззрения, подчас они друг другу
противоречат. Новые воззрения успешно или безуспешно истолковываются на ста-
ринный лад. Разнородные обычаи, распространение которых прежде ограничивалось
определенными местами, перемешаны или объединены.
Египетское учение о загробной жизни только собирает и обрабатывает все
распространенные в Нильской долине воззрения на судьбы мертвых. Современная
египтология должна аналитическим путем выделить из этой путаницы все элементы
религии в возможно первозданном, неискаженном виде.
Воззрения египтян на природу и сущность человека, согласно древним
письменным источникам, были довольно сложны и запутанны. Согласно этим воззрениям
человек состоит из тела (хет) , души (ба) , тени (хайбет) , мумии (сах) , имени
(рен) и, наконец, из Ка - двойника, невидимого подобия. Печать наибольшей
древности носит на себе представление о Ка, которое рождается вместе с
человеком, всюду следует за ним, является одной из составных частей его сущности
и личности, но когда человек умирает, нет необходимости в том, чтоб Ка умерло
вместе с ним. Ка может продолжать жить в могиле, и могилу, поэтому, называют
также "домом Ка".
Ка связано с телом, и ему не безразлично, сохраняется ли тело в
неприкосновенности или нет. Представления о Ка лежат в основе погребальных обычаев.
Ради этого тело превращали в мумию и тщательно прятали в хорошо скрытом
могильном склепе. Заботы простирались также и на тот случай, когда мумия будет
разрушена: тогда занять ее место и стать местопребыванием Ка могли статуи,
передававшие черты усопшего. Но благополучие Ка зависело не только от сохранности
мумии. Ка могло умереть от голода и жажды, могло также в случае нужды
оставить свою гробницу и отправиться бродить привидением, пугая и мучая
оставшихся в живых. Магический папирус, хранящийся в Лейдене, содержит заклинания
против мертвецов, распространяющих болезни. Что касается пищи, то Ка всецело
зависело от добровольных подаяний детей и потомков.
Культ мертвых уже в древние времена был проникнут магическими элементами.
Молитву о хлебе, пиве и "всех хороших вещах, которыми живут боги" для Ка
такого-то можно прочитать на стенах любой гробницы, и такая молитва вполне
может заменить настоящее жертвоприношение. Магическое слово создает то, что оно
выражает, а предметы, нарисованные на стенах, могли в такой же мере
удовлетворить Ка, как и настоящие, оставленные в гробнице. Нарисованный на
соответственном месте жертвенный стол, переполненный прекрасными дарами, является не
только простой иллюстрацией жертвенной молитвы, но молитва превращает такую
картину в действительность.
Магия оберегала и сохраняла мумии: древнейшие тексты мертвых, содержащиеся
в надписях на пирамидах и в "Книге мертвых", - это изречения, защищающие
мумии от змей, скорпионов, насекомых.
Представление о Ка уходит в глубь веков: бессмертие покойного возможно
только при некоторых условиях, так как его неприкосновенные останки связаны с
могилой и продолжают земную жизнь. Это древнейшее представление создало в
Египте погребальные обычаи, сохранившиеся во весь период существования
государства. Молитвенные формулы сохраняют свою стереотипную неизменность вплоть
до позднейших времен; но еще в период пирамид это примитивное воззрение
столкнулось с новыми верованиями и претерпело изменения.
О тени очень мало упоминается в текстах; можно предполагать, что
представление о тени существовало наряду с представлениями о Ка. Блаженство покойника
в известной мере зависело от благоговейного воспоминания его имени среди
потомков . Стереть имя покойника со стен гробницы означало совершить большое
преступление.
Наряду с Ка существенное значение имеет только Ба - душа. Мы встречаемся с
Ба уже в древнейших текстах, но ясно изложить представления египтян о душе на
основании наших теперешних знаний невозможно. Уже очень рано представления о
душе подверглись влиянию идей о Ка. Первоначально Ба представляли себе в виде
птицы, и в этом содержится намек на назначение души после смерти человека:
она не была связана с гробницей, она могла удалиться, подняться на крыльях к
небу и жить среди богов. Ба посещает мумию в гробнице, Ба пребывает на земле,
вкушая земное блаженство. В противоположность Ка, душа может двигаться
свободно . По текстам пирамид, покойник в форме птицы летит к небу. Умерший может
принять также образ саранчи и в таком виде достигнуть неба, но может
отправиться на небо и в виде столба дыма от благовонных курений. На небе он
становится эху, "блестящим", и может наслаждаться обществом богов.
Путешествия Ба подробно фиксировались в виде настенной росписи, продумыва-
лись до мелочей. Древние тексты мертвых указывали Ба путь и защищали ее от
всех случайностей, помогая душе покойного не уклониться от цели и выдержать
борьбу с врагами. В древние времена было несколько самостоятельно развившихся
учений о судьбе души: они содержатся в текстах пирамид и в "Книге мертвых".
Основу египетской религии составляло представление о бессмертии,
содержащееся в мифе об Осирисе. В легенде об Осирисе говорилось, что с помощью магии
и ритуалов, которые Изида, Нефтис, Гор и Анубис совершили над телом Осириса,
ему была возвращена жизнь. Этот ритуал - мумифицирование, сопровождавшееся
целым комплексом изречений и молитв. Мумифицирование не являлось порождением
легенды об Осирисе, а связано с представлениями о Ка и было перетолковано
учением Осириса. Если умершего человека похоронить так, как Осириса, то он
воскреснет, подобно Осирису, и может называться Осирис такой-то. Цель
путешествия покойного и есть царство Осириса. Этим царством мертвых были поля Еару,
топография которых знакома нам по 110-й главе "Книги мертвых". Это рай,
вполне соответствующий египетской фантазии: плодоносные поля, омываемые Нилом,
так что хлеб вырастает на семь локтей в вышину. Здесь покойный служит
Осирису, как он при жизни служил фараону. Он может пахать и собирать жатву,
плавать по реке и отдыхать под тенистыми деревьями. Начиная с XIII династии
мертвому клали в гробницу деревянные или фаянсовые фигурки. Эти так
называемые слуги заменяли умершего, когда Осирис звал его на работу, и назывались
"ответчиками".
По мере того как расширялись географические познания египтян, страну
мертвых приходилось все больше и больше удалять от Египта. Сперва в Финикию,
затем на северо-восток. Нет точных указаний, как умерший мог попасть в этот
рай: птицей подняться к небу или на божественном пароме переправиться через
какие-то воды. При помощи свитков заклинаний, которые умершему клали в
саркофаг, он мог насильно добыть себе место на пароме и в случае нужды пригрозить
паромщику, что укротит и оседлает Тота и таким образом достигнет другого
берега.
По воззрению, сложившемуся в Абидосе, вход на тот свет лежал на западе от
города. Именно там ладья солнца каждый вечер через расщелину в горах
проскальзывала в царство мертвых. После того как Осирис слился с Хентаментетом,
умерший почитатель Осириса должен был начать свое путешествие к полям Еару из
Абидоса. Действительно, часто мумии перед похоронами совершали путешествие в
Абидос, после чего их хоронили в родном некрополе. Богатые и набожные люди
желали покоиться как можно ближе к знаменитой гробнице Осириса: со всего
Египта являлись в Абидос, чтобы выкупить себе место последнего успокоения и
начать важное путешествие в страну мертвых вместе с Осирисом. В самом крайнем
случае в Абидос посылали могильный камень с надписями, чтобы сохранить память
о своем имени в священном городе. Из Абидоса умерший должен был отправиться в
пустыню и там бороться со всевозможными чудовищами.
По обрывкам текстов, найденных в фиванских гробницах, ученые пытались
восстановить древнейшие мемфисские представления о жизни души. Мемфиский бог
мертвых Сокар жил на западе в ливийской пустыне. Царство его представляло
собой большой подземный грот, где он собирал после смерти всех верных ему лю-
дей. Печаль, грусть и тоска лежали в основе веры в Сокара. Древние тексты,
хранящиеся теперь в Британском музее, рассказывают, как умершая молодая
женщина повествует о своей тяжелой судьбе: запад, по ее словам, страна сна и
мрака, смерть приходит за всеми, и никто из богов и людей не смеет заглянуть
ей в лицо. Для смерти нет разницы между взрослыми и детьми, она похищает дитя
у матери, не слышит тех, кто обращается к ней с мольбой и т.д.
По гелиополитическому воззрению покойник стремился к вечному плаванью в
ладье Ра, сопровождая его ежедневно. В текстах пирамид и "Книге мертвых" эта
идея выражена достаточно ясно. Ночью ладья солнца должна проплыть область
мрака, Дуат, чтоб утром снова появиться на востоке. Дуат - это не подземный
мир, а царство мрака по ту сторону известного древнейшим египтянам Мира, т.е.
по ту сторону Нильской долины. Дуат находится в той же горизонтальной
плоскости, что Египет, и отделен от него высоким плоскогорьем. В ладье Ра душе
умершего не страшны никакие опасности, и потому она может вкушать полное
блаженство. В текстах пирамид мы также встречаемся с божественным паромом,
переправлявшим мертвых на запад к Ра.
В период Новой империи под влиянием теологии Амона-Ра возникла система,
пытавшаяся объяснить древние разнообразные воззрения всеобщего поклонения
могущественному богу Солнца, побеждающему мрак. Учение это содержится в "Книге о
Дуатеп и в "Книге о воротах" . В этих произведениях уже нет упоминания о том,
что мертвые могут оставаться на земле. Умерший находится в ладье Ра. На
ежедневный путь Солнца смотрели как на проявление жизни бога. В виде юноши Гора
он появляется на востоке и после победоносной борьбы с силами мрака умирает.
Ладья солнца должна пересечь Дуат. Бог Солнца путешествует по миру мертвых,
как фараон по своим владениям. Соответственно двенадцати часам ночи Дуат
разделен на двенадцать областей. В некоторых из них господствуют древние боги
мертвых Сокар и Осирис и их верные слуги. Кратковременное посещение богом
Солнца каждой из этих областей является величайшим облегчением для населяющих
их душ. В "Книге о воротах" говорится, что и Солнце проходит по двенадцати
областям Дуата. Но здесь они представлены в виде двенадцати дворцов с
большими воротами, охраняемыми гигантскими змеями. В "Книге о воротах" мы находим
вариант сцены суда Осириса, известной по 125-й главе "Книги мертвых". Книги
эти, переполненные фантастическими и мистическими представлениями,
пользовались в Египте большою популярностью.
По одному воззрению, зародившемуся в Южном Египте, душа усопшего могла
подняться на небо по лестнице, воздвигнутой для нее богами, и занять подобающее
место среди божественного пантеона. В некоторых гробницах нашли лестницы,
которыми мертвый должен был воспользоваться, согласно древнему обычаю.
Магия присутствует всюду. С помощью амулетов и заклинаний умерший может
преодолеть все трудности: его Ка получит в гробнице пропитание, мумия будет
защищена от тления и уничтожения, его душа утешится, сумеет победить всех
врагов и избежать всех опасностей, ворота раскрываются и впускают душу,
потому что она знает их имена. Таким образом, судьба умершего после смерти
оказывается совершенно независимой от того, как он жил на земле. Однако по
некоторым воззрениям в очень древние времена моральное поведение людей считалось в
известном смысле важным для загробной жизни. В текстах пирамид умершие
оправдываются перед паромщиком за сделанное при жизни, а после его объявляют
свободным от некоторых грехов. В 125-ой главе "Книги мертвых", сочинения более
позднего происхождения, рассказывается, как богиня истины Маат судит
покойного. Сердце его взвешивают на весах с пружиной истины, расчетами заняты Гор и
Анубис, в то время как Тот записывает на доске результаты взвешивания. По ту
сторону весов сидит гиппопотам, за ним на цветке лотоса - четыре бога из
царства мертвых: Амсет, Гапи, Дуамутеф и Кебехсенуф. Осирис вершит суд на своем
троне, а за ним - сорок два судьи. Умерший должен назвать имена этих судей и
исповедоваться в невинности, то есть перечислить ряд грехов, от которых он
считает себя свободным.
В других главах "Книги мертвых" также содержатся описания суда Осириса. Эту
главу под номером тридцать писали на каменном скарабее и клали мумии вместо
сердца, чтобы сердце в решающий момент суда не стало свидетельствовать против
покойного. В скрытом виде в этой главе содержится мысль о возмездии. Однако
магический элемент заклинаний и амулетов так силен, что возмездие теряет
всяческое значение: умерший сумеет защитить себя от любой опасности.
Нигде во всей "Книге мертвых" нет и слова о возможной гибели души,
напротив, всюду изображается, как умерший оправдывается на суде Осириса и получает
в удел блаженство. Только в текстах, содержащих фиванское учение о ночном
путешествии солнца через Дуат, мы находим иллюстрированное описание ада по
египетским понятиям: осужденных там мучают самым жестоким образом. Однако не
наблюдается связь между наказанием в царстве мрака и поведением покойного на
земле.
Мы должны коснуться еще нескольких представлений, играющих довольно
значительную роль в египетских текстах. Для всех периодов египетской истории
характерны тексты, отождествляющие покойного с богом. В текстах пирамид
говорится об умершем, как он восходит на небо, пробегает небесный свод,
спускается на западе, принимает поклонения жителей Дуата, чтоб снова воссиять на
востоке. Умерший в данном тексте отождествлен с Ра. Именование мертвого "Осирис
такой-то" нельзя считать подобным отождествлением. Оно обозначает только, что
мертвый получил бессмертие Осириса, поскольку он, как Осирис, превращен в
мумию, погребен и принадлежит царству Осириса. Защиту при жизни и после смерти
дают заклинания, отождествляющие тело и его части с различными богами. С
такими заклинаниями мы встречаемся в 42-й главе "Книги мертвых" и других
магических текстах.
Ряд глав "Книги мертвых" (главы 76-88) дают мертвому способность
превращаться в разные существа. Он может принять образ золотого ястреба, лисицы,
птицы бену, священного барана, крокодила и т. п. Все это довольно непонятно.
Однако ни в коем случае не нужно видеть в этом странствование души,
свойственное индийским или пифагорейским воззрениям. Геродот ошибался, когда
приписывал египтянам учение о переселении душ. Эти метаморфозы совершаются по
доброй воле, о наказании и очищении, как в метемпсихозе индийцев и пифагорейцев,
здесь и речи нет. Цель этих заклинаний доставить мертвому полное блаженство,
отождествляя его с богами, божественными животными и растениями.
Теологические и
космогонические
системы
Египетская теология, или жреческая мудрость, играла в Египте большое
значение . Теологии мы обязаны знаниями о религиозных воззрениях египтян, однако за
общепринятым религиозным культом трудно правильно понять народные верования,
скрывающиеся за теологическими умозрениями и символическими толкованиями.
Теология пытается систематизировать религиозные представления, объединить под
одной точкой зрения разнородные элементы и сгладить противоречия.
Политическое объединение Нильской долины привело к объединению культа местных богов:
чем более народ сознавал свое единство, тем более обнаруживалась
необходимость единства религиозного. Религия имела такое значение в обществе, что
религиозная обособленность могла стать опасной.
Позднейшие теологические толкования затрудняют понимание древних
религиозных текстов, и мы часто теряемся в догадках, и не понимаем значения
приведенных символических объяснений. С теологией тесно связана космогония: система-
тизирование древних верований было предпринято и с космогонической точки
зрения.
В Египте не было единой теологии, не было и однообразия в народных
верованиях. Жрецы главных святилищ страны занимались теологическими умозрениями, и
стремления их были направлены к тому, чтобы сделать местное божество центром
теологической системы. Значение и влияние этих систем зависело от
политического и религиозного значения данного места. К сожалению, нам почти ничего
неизвестно об учении различных школ; только одна теологическая школа получила
господство: теология Солнца, которая преобладала уже в текстах пирамид и
мало-помалу перетолковала весь египетский пантеон.
Теология, поддерживаемая официальным культом, сильно повлияла на
религиозные представления. Определить размеры этого влияния невозможно. По всей
вероятности, оно не распространялось на широкие народные массы. Затруднительно
дать основательное описание теологической веры, и мы ограничимся
характеристикой метода и общих черт древнего мышления.
Религиозное разделение Египта и фетишистские основы религии победить было
невозможно, но в отождествлении богов теология содействовала религиозному
единству. По природе своей боги делились на богов Солнца, Земли, мертвых,
Нила и т.д. Образы богов одного и того же класса со временем отождествлялись,
именно так возникли такие сочетания, как Сокар-Осирис, Осирис-Хентаментет. В
одном и том же образе как одно и то же божество можно представить Хнума, Гар-
шефа, и Осириса в Мендесе. Ра, Тум, Гор, Менту и Анхер - боги Солнца и
поэтому отождествляются в один образ. Отождествление пошло еще дальше, корда
теология Солнца начала свое победоносное шествие. Почти все божества
превратились в божества света. Пта, Мин, Амон, Себек, Осирис, Хнум, даже Сет слились
с Ра и заняли свое место в системе теологии Солнца.
Так теология пришла к искусственному монотеизму. Различные боги являются
представителями различных космических явлений, различными функциями или
различными ступенями развития единого бога, скрытого и тайного для всех. Солнце,
сегодня вновь зародившееся на востоке, ничем не отличается от вчерашнего, но
все же оно новое. Ра одновременно и отец, и сын; утреннее Солнце это Хе-пера,
чисто теологический бог, изображаемый в виде священного жука. Полуденное
Солнце - это Ра, вечернее Солнце - Тум, мертвое, закатившееся на западе
Солнце - это Осирис. Такие воззрения относятся к седой древности: они ясно
выражены в 17-й главе "Книги мертвых".
Боги, охарактеризованные мифами, уже не так легко отождествляются друг с
другом, и в таких случаях тексты пестрят абсурдными противоречиями. Образ
Гора со временем изменился до неузнаваемости. Гору принадлежит главная роль в
двух больших теологических системах: в теологии Осириса и культе Солнца.
Борьба Гора, сына Изиды, с Сетом приравнивается к ежедневной борьбе бога
Солнца со своим врагом, облачным змеем Апепи. Таким образом, смешивается
образ Сета с Апепи. Отличавшиеся первоначально образы Гора отождествляются.
Изида участвует в борьбе с Апепи, но в то же время она - одна из богинь в
пантеоне Ра и в качестве таковой появляется и в мифах о Ра.
Наряду с отождествлением богов их пытались связать генеалогически. Мы уже
обращали внимание читателя на так называемые триады, однако,
удовлетворительного объяснения возникновения божественных триад еще нет. Предположение, что
триада объединила соседних богов, в некоторых наиболее известных случаях
подтверждается : например, в случае Хнум - Сатет - Анукет. В других случаях это
предположение верно только отчасти: фиванская Мут, мать фиванской триады, -
теологическая абстракция. Это слово только обозначает "мать", а Менту,
которому первоначально принадлежало место в этой триаде, и Хонсу, к которому оно
перешло впоследствии, - местные божества соседних округов. В мемфисской
триаде мать Сехмет - местная богиня, которой поклоняются в соседнем округе, сын
ее Имхотеп - полубог из седой древности. Нефер-Тум является в качестве сына
самых разнообразных богинь, имеющих львиную голову, и невозможно в точности
понять, к какому региону принадлежал его культ. Осирис и Изида были местными
божествами в соседних округах, но невозможно объяснить, каким образом в их
триаду попал Гор.
Другой способ систематизации богов - это соединения их в эннеады, т.е. в
группы по девяти. Этот способ возник в Гелиополисе, где четыре пары богов с
гегемоном во главе представляют историю творения и устройства мира. Гелиопо-
литанская генеалогия богов была общепринята в Египте, однако в качестве
гегемона местные жители выставляли своего бога. В тех округах, где существовали
триады, к эннеаде прибавлялись богиня-мать и сын, и поэтому эннеада состоит
из десяти или одиннадцати членов.
Богини очень редко носят определенный характер, они обыкновенно
представляют порождающую силу. Некоторые из них просто абстракции, как например, Мут и
Юсас, оживающие только при отождествлении с Изидой, Гатор и Нейт. Бает, Сех-
мет и Пахт изображаются с львиной головой и также отождествляются. Символ
рождающей силы - это корова, и египетские богини часто изображаются в образе
коровы. Гатор и Нут имеют между собой много общего, так как обе - не только
богини Неба, но и богини мертвых.
Уже очень рано жизнь богов связывалась с астрономическими явлениями. Уже в
древние времена наиболее известные созвездия были связаны с главными
божествами: Орион - с Осирисом, Сириус - с Изидой, Сатурн - с Гором, Меркурий - с
Сетом (Тифоном). Равным образом и положение Солнца в разные времена года в
позднейшее время выражалось при помощи различных форм бога Солнца. Разные
фазы Луны тоже имели мифологическое выражение: время наступления полнолуния
называлось "соединением Осириса с левым глазом".
Этимологическая игра слов в древних текстах значительно затрудняет наше
понимание . Сейчас мы не в состоянии определить, насколько эти туманные фразы
имели более глубокий смысл для древних авторов или насколько они
свидетельствуют о власти слова над мыслью. Несомненно, лучше отказаться от древних
этимологических объяснений как средства понимания религиозной мысли. По мнению
древних жрецов, имя Амон связано с глаголом амен, что значит "быть скрытым".
Но первоначально на бога Амона не смотрели как на скрытое от глаз существо.
Слово Осирис разлагали на узер-ра - "сила Солнца". Нельзя без колебаний
довериться этимологии имени Гатор, будто бы состоящего из слов Гат-гор, что
значит "дом Гора". Ученые скорее склонны видеть произвольную игру словами,
поэтическую фигуру. Египетская теология при помощи таких филологических фокусов
не объясняла сущность, функции и свойства богов, но также пользовалась этим
этимологическим методом, чтобы складывать новые легенды. Богине Шедит
поклонялись в Шеде, городе Файума, как супруге Себека. Имя ее обозначает: "та, кто
из города Шеда". На основании этого имени, однако, сложилась легенда об этой
богине как искоренительнице (шедет) врагов Себек-Ра.
Бог Земли Кемт часто изображается в виде гуся, и особый род гусей назывался
Кемт. Этот бог часто называется "великим гоготуном", и про него рассказывают,
что он снес мировое яйцо, из которого возник Ра. Имеем ли мы дело с древней
космогонией или с мифом, сложившимся на основе иероглифики и языка, - сказать
трудно. В противоположность другим народам, египтяне представляли себе небо
как женщину, а землю как мужчину. По представлению одних, небо - женщина Нут,
склонившаяся над землею и опирающаяся о нее руками и ногами; по мнению других
небо - это богиня Гатор в образе коровы. Очень древнее воззрение представляло
небо как лицо бога Гора (слово "Гер" обозначает лицо) . Это божественное
небесное лицо опиралось на четыре косы или четырех сыновей Гора.
Местные легенды о сотворении мира мало-помалу были вытеснены и видоизменены
гелио-политанской космологией. Повсюду почитатели местного бога считали его
творцом и создателем вселенной, акт творения представляли себе в зависимости
от особенностей характера данного божества. Хнума представляли себе в
качестве горшечника, сделавшего на своем гончарном круге мировое яйцо, из которого
возникло все сущее. Нейт в Саисе считалась великой ткачихой и оставалась ею и
в качестве космогонического божества.
Вода для египтян была источником жизни. Эта живородящая вода называется Нун
и содержит в себе зародыши жизни. По мнению одних, Ра вышел из Нун, по другим
воззрениям, Ра вылупился из яйца. Согласно гелиополитанской космогонии
местный бог Тум возник в хаосе или первоначальной воде. Он произвел на свет Шу и
Тефнет. Кемт и Нут покоились в первоначальной воде, крепко обняв друг друга.
Шу протиснулся между ними и обнял Нут над Землей, так чтобы Солнце могло
начать свой ежедневный круговорот. Кемт и Нут породили Осириса, плодородную
землю и Нил, Сета, пустыню и двух сестер, Изиду и Нефтис. В текстах пирамид
упоминается о двадцати семи богах. Несомненно, в их состав входили важнейшие
нижнеегипетские божества. Эти три круга богов считались тремя династиями
богов, правившими до Менеса.
Великая гелиополитанская эннеада (девятка) богов стала образцом для
систематизации божеств и в других египетских святилищах. Встречаются иногда
представления, обязанные своим возникновением народной фантазии. Так, согласно
народным представлениям, нильский ил, согретый лучами солнца, породил людей,
животных и растения. По другим верованиям, все живые существа были сотворены
слезами богов.
Несмотря на глубокую древность этих умозрений, жрецы не в состоянии одолеть
грубый анимизм и дать более высоким идеям соответственную форму. Несмотря на
символизм и выражаемые чистые мысли, жрецы упорно держались традиционных
религиозных форм. Философский монотеизм, к которому мог придти египетский
мыслитель, были не в состоянии порвать с политеизмом. Древние формы религиозных
представлений и обряды культа были существенными элементами религии. Никакое
философское мышление, никакое культурное развитие не могло отвергнуть эту
религию, запутавшуюся в противоречиях и пустом схематизме, выродившуюся под
влиянием магизма и ограниченную суевериями.
Культ и
мораль
Религиозный культ определяется общим представлением о богах. Египтяне
верили, что местный бог и хранитель города и округа живет в своем храме среди
поклонников, и что у него существуют чисто человеческие потребности,
удовлетворение которых и составляет религиозный долг почитателей. Бог не может
обойтись без одежды и пищи, тело его нужно натирать благовонными маслами, брови
подводить, а настроение улучшать религиозными процессиями, пением и
молитвами. Процветает город, знающий, чем можно порадовать сердце своего бога.
Культ городского божества был главной задачей общины. В древние времена
правители областей выступают в роли первосвященников местных богов.
Государство, в лице фараона, все больше и больше берет на себя заботу о важнейших
местных культах. Согласно значению и силе местного бога, фараон поддерживал
или благоприятствовал его культу.
Жилищем бога был храм, "божий домп : там стояла статуя бога и располагалось
его священное животное. Очень мало известны значительные и прекрасные
храмовые постройки фараонов периода Средней империи: они погибли большей частью во
время битв с завоевателями. Кроме того, позднейшие фараоны, а прежде всего
Рамзес II, разрушили постройки своих предшественников, чтобы получить дешевый
материал для собственных гробниц и храмовых построек. Поэтому более или менее
точно мы знакомы только с устройством храмов в период Новой империи, преиму-
щественно по большим фиванским храмам и храму в Абидосе. Из более позднего
времени прекрасно сохранились храм Гатор в Дендерахе и храм Гора в Эдфу.
Храм Гора в Эдфу.
Основную часть египетского храма составляла небольшая часовня, в которой
находилось изображение бога, и колонный зал, куда проникало очень мало света
через небольшие окна под крышей. Гипостиль изображал собой вселенную: потолок
украшали звездами, колонны представляли собой стилизованные стебли растений.
Перед этим залом располагался обширный двор, окруженный колоннадой. Здание
замыкалось двумя пилонами, башнями, первоначально служившими для защиты
храма.
Главные святилища, особенно государственный храм Амона-Ра в Карнаке,
постоянно расширялись и достраивались фараонами. С течением времени к Карнакскому
храму было прибавлено несколько колоннадных дворов и гипостилей с пилонами и
обелисками, со стороны часовни богов были пристроены соединительные
помещения, которые должны были вести к соседним храмам, и заложены аллеи со
сфинксами. По храму в Карнаке можно судить о могуществе каждого отдельного
фараона по постройкам, которые каждый отдельный фараон пристраивал к храму.
Храм не был пригоден для собрания большой общины, не годился он и в
качестве жилища для жрецов, храмовые помещения использовались исключительно для
сохранения изображений богов, священной утвари и сокровищ. Перед храмом
приносились жертвоприношения, устраивались праздничные процессии.
Греческий историк Геродот дает несколько преувеличенное представление о
полномочиях жрецов. К сожалению, только в общих чертах можно проследить
развитие жречества в Египте. В древнейшее время правитель данного округа
является и первосвященником местного бога, подобно тому, как фараон может исполнять
жреческие обязанности всем богам. В главных святилищах первосвященникам были
присвоены особые титулы, и к этим важным должностям допускались наиболее
приближенные к фараону лица. Знатные люди каждого округа считали за честь
служить своему богу в качестве жрецов. Наряду с добровольными жрецами, были и
официальные жрецы, ежедневно служившие богу в храме, заботившиеся о статуях и
священной утвари. Особый класс жрецов составляли хер-геб - жрецы-чтецы,
знатоки божественного учения о ритуале. Народ часто видел в них могущественных
магов. Подобно богу Тоту, "жрецу-чтецу богов", эти жрецы-чтецы могли
правильно сказанным изречением удовлетворить богов и даже принудить их к исполнению
своей воли.
Остатки Карнакского храма и его реконструкция.
В период Средней империи светский элемент сохраняет за собой участие в
культе. Хотя храмовая служба усложнилась, только в Новый период империи
профессиональное жречество получило необыкновенное влияние. Число богов в храмах
возросло, а вследствие этого возросло и число жрецов. Когда храмы стали
богаче и получили огромные земельные владения, им понадобилось большое число
служащих. Если прежде знать занимала жреческие должности, теперь жрецы стали
забирать в свои руки государственные должности, а жрецы Амона-Ра получили
власть, позволяющую определять политику государства.
В новый период империи существовало несколько жреческих рангов. Жрецы
Амона-Ра делились на пять классов: первый, второй и третий пророк, или "слуга
бога", "отец бога" и "чистый" (уаб). В период Новой империи знатные женщины
служили главным образом Амону-Ра в храмах или торжественных процессиях.
Жреческое облачение с течением времени сравнительно мало изменилось. В
древнейшие времена первосвященники имели отличительные признаки своего сана,
однако, обычные жрецы носили обыкновенную, повседневную одежду. Но уже в
период Средней империи жрецы облачаются в древние одежды. В период Новой
империи жрецы стали брить голову.
О жреческой службе мы можем говорить только в самых общих чертах. Жрецы
соответственно ритуалу прислуживали богу, устраивали и руководили праздниками и
процессиями, приготовляли и приносили жертвы. Они толковали сны и знамения.
Сам фараон был первосвященником всех богов страны. На стенах храма мы видим
картины, где фараон изображен исполняющим жреческие обязанности перед
статуями богов.
Обряд ежедневной храмовой службы мало известен по сохранившимся обрядовым
книгам. Все было регулировано самым точным образом: до мельчайших
подробностей были указаны движения жреца и изречения, которыми должно сопровождаться
богослужение.
Во время ежедневного туалета бога и при уборке его помещения жрец в Абидосе
должен был выполнить тридцать шесть отдельных церемоний. В Фивах ритуал был
сложнее, здесь предписывалось исполнять около шестидесяти церемоний. Бог,
живший в храме, ежедневно должен был получать свою пищу. Еда и питье
ставились на жертвенный стол. Цветы играли большую роль в храмовой службе,
наполняя сердце бога благорасположением.
В большие праздники, служившие поводом для парадных увеселений, жрецы в
торжественной процессии несли корабль бога, что очень характерно для страны,
столь зависевшей от Нила, - египтяне не представляли богов без кораблей. Под
пение и музыку исполнялись театрализованные представления мифа данного бога.
Процессии могли превратиться в продолжительные путешествия бога по Нилу. Так,
например, богиня Гатор раз в год посещала бога Гора в Эдфу.
Для каждого священнодействия установили определенные обряды, более или
менее подробно описанные в текстах или изображенные на стенах храмов. При
закладке храмов в древние времена совершались человеческие жертвоприношения,
чтобы души жертв стали стражами храма. Освящение обелиска связывается с
различными процедурами.
Доходы храмов, на которые жили бог и его жрецы, первоначально состояли из
добровольных подаяний. Мало-помалу боги получили земельную собственность из
подарков фараонов и частных лиц. Жертвы, которые приносились фараонами богу
Амону-Ра, были громадны.
Праздников в Древнем Египте было очень много. Кроме государственных
торжеств, каждый храм имел еще свои праздники. Различные святыни имели свои
собственные праздничные календари. Кроме того, торжественно отмечались разлив
Нила, смена времен года, день рождения и восшествия фараона на престол и т.д.
Геродот обращает особое внимание на праздник богини Нейт в Саисе,
сопровождавшийся иллюминацией.
Набожность египтянина не исчерпывалась участием в официальных празднествах.
В повседневной жизни египтянин имел в своем доме небольшое изображение
любимого бога или богини. Перед этим изображением он произносил молитву и
приносил жертвоприношения. Во время болезни египтянин взывал к божествам,
способным исцелять. По счастливому выздоровлению приносились благодарственные
жертвы. Под священным деревом, которое египтянин считал убежищем демонов, он
ставил жертвоприношения, выказывал благоговение священным и любимым животным
своего бога, защищал себя амулетами от демонических сил, дурного глаза,
колдовства и болезни, и вообще совершал свой жизненный путь с радостным сердцем.
Если египтянин и вспоминал о смерти со страхом, то все же его утешала и
возвышала мысль, что по благополучному окончанию своего посмертного путешествия
он будет возделывать прекрасные поля в царстве Осириса.
Значительную роль в египетской религии и в представлениях о загробной жизни
играл магический элемент. Молитва - это магический акт. Слово, правильно
сказанное, имеет власть над богами, поэтому обрядовые и богослужебные молитвы
имеют вполне определенные формы. Наибольшее значение имеет текст. Магия
обнаруживала свое влияние не только во время священнодействия, но и в
повседневной жизни. В медицине заклинания считались действенным средством и придавали
лекарствам прекрасную целебную силу. Несмотря на то, что египетские врачи
довольно хорошо были знакомы с разными болезнями, последние приписывались
разным демонам, которых можно было изгнать только освященными амулетами и
заговорами. Часто заговоры приходилось повторять несколько раз, сопровождая
разными церемониями.
По безошибочным рецептам приготовлялись любовные напитки, врага можно было
удалить с пути, нагнав на него с помощью заклинаний бессонницу.
Рассказывается, как некто пытался наслать на дворец фараона смерть при помощи маленьких
восковых кукол. Египтяне обвешивали себя освященными предметами, которые
должны были защищать от несчастья и опасности. Небольшие полоски папируса с
древними молитвами обладали таинственной магической силой и имели широкое
распространение.
Сны наблюдались и истолковывались жрецами. В текстах упоминается, как боги
являлись фараону во сне и сообщали ему свою волю. В период Новой империи было
разработано учение о счастливых днях. В папирусе Саллиера IV содержится
руководство для выбора дней. Есть день, когда нельзя мыться, слушать веселые
песни, следует приостановить всякую работу и не выходить из дома.
Если обратиться к религиозной морали египтян, неясно, как соотносились
моральные качества покойного и сила его колдовских средств на суде Осириса.
Магические элементы религии препятствовали морали восторжествовать.
Египтянин любил жизнь и ненавидел смерть. На похоронах исполнялась песнь,
призывавшая к наслаждениям жизни и радости. Учение о добродетелях знакомо нам
по сборникам моральных изречений, из увещательных писем учителей к ученикам,
биографических надгробных надписей и исповеди невинности в 125-й главе "Книги
мертвых".
Египет был очень густонаселенной страной, в которой естественные условия
способствовали развитию чувств общности и солидарности. Ежегодный разлив
Нила, от которого зависела вся жизнь в стране, только тогда мог стать настоящим
благословением, когда каждый подданный свято исполнял свой долг. Поэтому
египтяне представляли собой дисциплинированный народ, у которого на первом
месте стояли социальные обязанности и добродетели. "Я не сделал ничего, что
противно богам", - говорил умерший на суде Осириса. Святотатством и
преступлением считалось осквернение храма, уничтожение жертвенных хлебов, ложь,
кража , употребление неправильных мер и весов.
Повиновение родителям и учителям, почтение перед старшими и мудрыми
господствовали в Египте. Прилежание и добросовестность в исполнении служебных обя-
занностей считались великими добродетелями. Бог1 - источник всякого
процветания, и нужно стараться угодить ему, нельзя преступать его волю. Покойным
часто ставили в заслугу, что они были супругами вдов, отцами сирот, защитой
слабых и помогали путникам, лишившихся кораблей.
Женщина занимала в Египте очень высокое положение. Полигамия не
воспрещалась, но не была и обычным явлением. Гаремы имели только фараоны. По-
видимому , женщина во все времена занимала довольно самостоятельное положение.
Ее почетное имя - это "госпожа дома" . На детей смотрели как на божье
благословение, бездетный брак считался большим несчастьем: кто же будет заботиться
об умерших членах рода? Египтяне - народ, чуждый романтики и поэзии. Мудрость
у египтян почиталась более смелости, почетное место отводилось социальным
добродетелям.
Высокопарные надписи на надгробных камнях не имеют большого значения и
являются стереотипными высказываниями.
Общий очерк развития
религии египтян
Самые древние источники, дающие нам представление о развитии культуры и
истории египтян, относятся к IV династии. Религия уже сформировалась. Важнейшая
ступень развития религиозных представлений, переход от наивной точки зрения к
рефлектирующей, наметился. Формы культа уже установлены, погребальные обычаи
и ритуал поклонения мертвым сложились в полном объеме. Учение Осириса
получило распространение, но оно еще не вытеснило древних богов. Заслуживает
внимания культ Ра, которому покровительствуют фараоны V династии. Впоследствии
культ Ра исчезает, равно как и культ живых фараонов, существование которого в
Египте доказано только для этого периода.
Новые династии фараонов предпочитали богов своего родного округа, и
теология немедленно принималась группировать вокруг них наиболее почитаемых и
важных остальных богов.
Уже в период Средней империи культ Солнца победоносно распространяется по
всему Египту.
Себек и Амон превращаются в Себек-Ра и Амона-Ра. Учение Осириса окрепло,
Абидос представляет священный город поклонников Осириса. Жрецы городского
святилища подчиняются правителю, который несет обязанности первосвященника, а
местный культ исполняется только местной общиной. Об иноземном влиянии на
египетскую религию еще нет речи: египетские завоевания направлены только на
юг, а варварская Нубия не оказала существенного влияния на культурное
развитие египтян. Если ранее тексты, руководства мертвым писались на стенах
гробниц, теперь их пишут на саркофагах.
Египет времен фараонов XII династии не выдержал наступательного напора
пришедших из Азии гиксов, о религии которых нам ничего неизвестно. Египетский
бог Сет стал национальным богом гиксов. По-видимому, египетская культура
победила завоевателей. Прошел первый опустошительный натиск, и завоеватели
стали относиться с уважением к египетским учреждениям, а отчасти и к
национальной религии. Владычество гиксов не оставило никаких следов в египетской
религии.
Освободительные войны велись из Фив, и фиванские цари, очистившие долину
Нила от чужеземного "чумного народа", выдвинули на первый план своего бога,
фиванского Амона-Ра. Последний почитается как несомненный бог Солнца, как
высшее проявление небесного расточителя света и жизни. Он благословил
национальное восстание и получил щедрые награды. Путь в Азию манил победоносных
царей к завоеваниям. От богатой добычи Тутмоса и Аменхотепа Амон-Ра получил
свою добрую долю. Значение Амона-Ра и его богатство быстро росли. С ним ото-
ждествляли других богов, например Мина и Хнума. Жрецы Амона стали
значительной силой в государстве. Период расцвета культа Амона-Ра был на короткое
время прерван религиозной революцией, единственной в египетской истории
культуры , но представляющей один из наиболее интересных ее моментов.
Не успел фараон Аменхотеп IV, сын великого завоевателя Аменхотепа III и его
супруги Ти, процарствовать несколько лет, как он начал преследовать культ
Амона. Имя Амона уничтожалось повсюду, даже на частных могильных колоннах.
Фараон изменил и свое собственное имя, содержавшее в себе имя ненавистного
бога и назвал себя Эхунатен1, пдух солнечного диска". Свою резиденцию он
перенес из Фив, которые раздражали фараона колоссальными храмами в честь Амона
и враждебным населением, в нынешний Тель-эль-Амарн, где и построил новую
великолепную столицу. В качестве единого бога поклонялись Солнцу под именем
Атен "солнечный диск". Этот бог изображался в виде солнечного диска, лучи
которого заканчиваются руками. Всякое другое изображение считалось
недозволенным. Единственный известный нам и относящийся к данному культу текст - это
гимн, сочиненный, вероятно, самим фараоном. О культе Атен спорили очень
много. Атен, по-видимому, - форма бога Солнца, и в Гелиополисе она считалась
местной . Атена называют Ра или Гором обоих горизонтов.
Еще не выяснены мотивы, побудившие молодого фараона попытаться
насильственно ввести монотеизм в качестве государственной религии. Несомненно, его мать
весьма ревностно благоприятствовала культу Атен, а во всем остальном мы
должны удовольствоваться предположениями. Вызвать в фараоне такую перемену могли
как политические, так и религиозные соображения. Могущество жрецов Амона
угрожало политическим и религиозным соображениям: в любой момент оно могло
обеспечить религиозное единство страны.
Весьма замечательно, что вместе с новыми религиозными верованиями появились
новые направления в искусстве. На сохранившихся культовых предметах и
украшениях из развалин у Телль-эль-Амарна мы встречаемся с более свободной и
естественной обработкой сюжета: фараон позволял изображать его в полном
соответствии с действительностью, и многие безобразные изображения фараона более
позднего возраста резко разнятся от портретов первых годов правления. Фараону
удалось в течение своего не очень продолжительного правления ввести
повсеместно культ Атена. Однако фараон умер, не оставив наследников, а преемники его
очень скоро изменили свою политику по отношению к жреческому сословию.
Весь последующий период XIX династии Амон-Ра возвращает свои позиции в
качестве египетского национального бога и получает гораздо большее значение,
чем до реформ Эхунатена. Но теперь удовлетворить религиозное стремление к
единству стремятся путем пантеистических умозрений, которые постоянно
связываются с египетским пантеоном. Символические объяснения смягчают фетишистиче-
ские формы культа. Теология Солнца стремится также завоевать мир мертвых.
Не только Осириса превращают в бога Солнца, но возникшее в Фивах учение
делает Ра фараоном всего царства мертвых. Древние примитивные воззрения
относительно Ка, если не формально, то по существу уже потеряли свое значение.
Сношения с Азией и семитической культурой в период Новой империи оживляются. В
Египет приводят тысячи военнопленных семитов, и мало-помалу семитские
божества заселяют Египет. В Нижнем Египте возникает самостоятельный культ семитских
богов, по существу не влияющий на египетскую религию.
Воинственные фараоны XIX династии благоприятствовали культам основных
богов. Жрецы, прежде всего Амона-Ра, становятся могущественнейшими лицами в
государстве и овладевают обширнейшими земельными участками. Первосвященник
Амон-Ра помыкал слабым фараоном и под конец захватил власть и корону. Так
была заложена теократия, просуществовавшая, однако, недолго. Правление перехо-
1 Сейчас это имя произносится как Эхнатон (1375—1336 гг. до н. з.).
дило в руки разных династий Северного Египта, и законные слуги Амона находят
убежище в Эфиопии. Более заметно выступают божества Нижнего Египта, но Амону-
Ра все еще поклоняются по всей стране. Несколько предпринятых из Эфиопии
попыток вновь подчинить Египет правоверной теократии кончаются неудачей.
Эфиопское государство оказывается изолированным, а господствовавшая там египетская
культура не могла долго сохранять свою неприкосновенность от варварских
влияний. В оазисе Эль-Харгех в позднейшее время возник центр культа Амона, а
надписи на сохранившихся развалинах свидетельствуют о господствующей
монотеистически-пантеистической теологии.
Наступила реставрация, начавшаяся еще со времени перенесения резиденции
правителей из Фив в Нижний Египет и закончившаяся с XXVI саитской династией.
Во всем берется за образец период пирамид. Снова появляются в ходу древние
религиозные тексты, хотя теперь они понятны только наполовину. Возобновляется
культ мертвых фараонов IV династии, пирамиды реставрируются, древние звания,
более 2000 лет остававшиеся в забвении, снова входят в употребление.
Вероятно, кодификация "Книги мертвых" относится к этому времени. Реставрация
относится к замечательнейшим явлениям всей египетской истории культуры, и она
является лучшей иллюстраций консервативности египтян.
С этого момента национальное единство можно считать совершившимся фактом.
Персы, греки и римляне правили страной. Религия остается нетронутой, но
страдает национальная жизнь, а вследствие этого и религиозная. Тексты эпохи
Птолемеев и римского периода являются выражением бесплодных умозрений
мистически-пантеистической окраски.
Замечательно, что в двух главных триадах сыновья Хонсу и Имхотеп получают
большее значение, чем их отцы, Амон-Ра и Пта. Чужие боги, например Бес,
становятся предметом всеобщего культа, а культ Сераписа возрождается в новом
виде . Греческие воззрения не оказали никакого влияния на египетское мышление.
Формально египетская религия продолжала существовать, но потеряла все свое
значение. Этому кажущемуся существованию положил конец Феодосии I; с пышным
Серапейоном в Александрии исчез тысячелетний след древнеегипетской религии (в
391 г.).
ИУДАИЗМ
Название
и деление
на периоды
Историческое развитие иудаизма характеризуется познанием Бога. Наряду с
этим названием и название мозаизм имеет равнозначащее значение; оно
употребляется обыкновенно в отношении периода от исхода из Египта до поселения в
земле Ханаанской. Последующие периоды характеризуются как периоды пророков и
иудаизм. При этом исходят из того ложного предположения, что главная
составляющая Пятикнижия простирается на период после Моисея. Более чем столетние
исследования доказали ошибочность этого взгляда. То, что изложено в
Пятикнижии, относится не к одному периоду, а охватывает столетия.
Время До и После пленения искусственно соединены в одно целое, поэтому
нелогично выделять период Моисея, который практически не отличается от
последующих периодов. Напротив, Моисею приписываются не только древнейшие, но и
позднейшие составные части Пятикнижия: Декалог (десять заповедей), так
называемая Книга Завета, Второзаконие, "Кодекс святости" (составная часть Книги
Левит) и Книга Левит, - как и вообще все Пятикнижие в совокупности, а также
Мишна, Гемара, Тозевта. Со словом "Моисеев" дело обстоит так же, как и со
словами "христианский", "магометанский" и т.п. Это слово обозначает единство
израильской религии. В этом высказывается убеждение, что как бы ни велико
было различие между разными периодами, религия Израиля по существу оставалась
всегда одна и та же. Движение вперед находит оправдание лишь постольку,
поскольку оно является развитием учения Моисея. Под это понятие, до известной
степени, подходит и христианство. Слова Иоанна приходится понимать в том
смысле, что "Если бы вы, действительно, были последователями Моисея, вы были
бы и христианами".
В этом развитии резко выделяются два больших периода, которые для удобства
можно обозначить периодами До и После пленения. Границу между ними составляет
время деятельности Неемии (вторая половина V столетия до н.э.). Однако начало
второго периода простирается на несколько столетий назад, совпадая с
введением Второзакония (621 г. до н. э.).
В первом из этих периодов субъектом религии является народ израильский, во
втором иудейское племя. В связи с этим понятие о Боге получает все более
выпуклый трансцедентный характер. В первом периоде Иегова является Богом народа
израильского, власть которого простирается над человечеством, как и вообще
над природой и историей. Во втором он уже в полном смысле слова Бог
Вселенной, избравший израильтян своим народом, т.е. сделавший из них святое племя.
Время до пленения, в свою очередь, распадается на два главных периода,
границу которых образует падение династии Омри и воцарение дома Иегу в северной
части израильского государства в 842 г. до н.э. Выступление великих пророков
- писателей VIII столетия стоит в хоть и не прямой, но фактической связи.
Только в виду этого выступления эти периоды могут быть обозначены как допро-
роческий и пророческий. Однако и во время первого периода в Израиле не было
недостатка в пророках. В первом из этих периодов дело идет лишь об
исповедании иеговизма в противовес другим распространенным в Ханаане религиям. Этот
главный период распадается на три неравномерно распределенных во времени
меньших отрезка времени:
а) от Моисея до единодержавия Давида, период войн за господство иеговизма,
закончившийся завоеванием крепости Иебус;
б) время Давида и Соломона, т.е. бесспорного владычества Иеговы;
в) время от разделения государства до революции Иегу, когда наряду с
защитой достигнутых позиций происходит борьба, с одной стороны, против
политического абсолютизма, с другой - против религиозного синкретизма.
Во втором из главных периодов иеговизму пришлось претерпеть процесс более
внутреннего характера. Морально-духовное ядро религии начинает вытеснять
первобытный языческий элемент. Завязывается борьба между народными воззрениями и
учениями пророков, которая оканчивается с распадом израильского царства.
Исторические вехи этого периода обозначаются следующим образом:
а) перенесение центра тяжести израильской религии с севера израильского
государства в Иудею, что подготовляется постепенно и завершается падением
Самарии в 722 г.;
б) составление и введение книги Второзакония в 621 г. как попытка
объединить в определенный законодательный свод проповеди пророков;
в) уничтожение политической независимости Израиля благодаря вавилонскому
пленению;
г) возрождение религиозного самосознания во второй половине VI столетия.
Деятельность Неемии открывает новую эпоху, которая около 333 г. распадается
на две половины. Сначала идет образование и дальнейшее развитие священной
иудейской общины, затем - борьба с эллинизмом, достигающая кульминационного
пункта в войнах Маккавеев.
После короткого расцвета при Асмонеях иудейская община приходит в полный
распад при господстве династии Ирода и следовавших затем римских прокурато-
ров. С религиозной стороны этому распаду не могли помешать ни апокалиптика и
ожидание Мессии, ни тщательное изучение законов, ни религиозный
индивидуализм. Полное развитие бохюпознания иудаизм находит в личности Иисуса Христа.
Значение веры
в Иегову
Главный догмат израильской религии составляет положение, что Иегова - Бог
Израиля, Израиль - народ Иеговы. Согласно израильским преданиям, эта связь,
изображаемая Осией в виде брака и называемая со времен Второзакония и Иеремии
Заветом или союзом, берет свое начало со времени пребывания в Египте. "Я -
Господь Бог твой от самой земли египетской" (Ос 12:9, 13:4, ср. Ам 32). Между
тем в новейшее время ученые полагают, что зарождение иеговизма, как и
израильского народа, относится к Палестине. Эти выводы делаются на основании
анализа обоих названий - евреи и израильтяне. Первое дано было израильскому
народу племенами западной части Иорданской земли. Второе, очевидно,
принадлежало исчезнувшему впоследствии племени в восточной части Иордана.
По мнению Г. Винклера, Давид, князь калебский, подчинил сначала иудеев,
потом и остальные обитавшие в Палестине племена. Созданное таким путем
государство было наименовано Израильским и признало своим Богом Иагу, которому
поклонялись различные арабские племена на Синае в Myери. То, что Ветхий Завет
рассказывает об эпохе Давида, является, по мнению Винклера, легендой,
измышленной Давидом, т.е. его придворными поэтами, старавшимися доказать связь
между Израилем и иудеями. Смешение названий Мусри и Мицраим послужило удобным
исходным пунктом.
Мы не останавливаемся на слишком произвольных предположениях. Всякий,
отвергающий историческую достоверность пребывания в Египте, должен дать
удовлетворительное объяснение, как могла возникнуть такая детально расписанная
мистификация в то время, когда не было никаких причин ненавидеть Египет.
Наоборот, Египет являлся желанным союзником. Во всяком случае, союз племен был
заключен до завоевания Палестины, ибо тогда он опять распался, а память о нем
продолжала существовать.
Однако ошибочно относить возникновение имени Иеговы и к слишком раннему
периоду. Правда, иеговист Пятикнижия упоминает Иегову уже в рассказе о праотцех
и датирует начало его почитания со второго поколения человеческого рода (Быт
4:26); но это не имеет значения в виду изложения элогиста, которому в общих
чертах следует и кн. Левит и по которому имя Иеговы открыто Моисею в отличие
от неопределенного названия: пЭлогим, отец наш". В религиозном отношении
различие неустранимо. У иегвистов в одном имени Божьем выражается идентичность
веры праотцев и Израиля, причем они не делают различие между периодами. Эло-
гист делает это различие, но и у него имеется чувство духовного единства с
прежними поколениями: Бог, отныне именующийся Иеговой, это Элогим праотцев.
Поучительна в этом отношении глава 12-я Осии.
Для религиозной оценки важно значение имени Божьего, как это явствует из 3-
й главы Исхода. Имя Иегова производится от несовершенного прошедшего времени
от haja и передается через Aehjeh Aaser Aehjeh. Однако Hiphil не производится
от haja, и понятие о Боге как о дающем жизнь созидателе и творце не занимает
у израильтян главенствующее место. Тем не менее, еврейскому способу выражения
не отвечают ни эллинское толкование, по которому в слове Иегова видно
выражение понятия aseTtas Бога, ни палестинское, понимающее под словом haja
"существование ", ни новейшее, но которому центром является понятие о верности,
неизменности и самодеятельности Бога. Правильное толкование дает Робертсон
Смит, когда указывает на такие места, как Исх 4:13, 16:23, 33:19, Втор 9:25,
1 Цар 23:13, 1 Цар 15:20, 4 Цар 81, Иез 12:25.
Руины древнего Иерихона. Первые следы жизни людей здесь
относятся к 8-му тыс. до н. э. (то есть его возраст 10-11 тыс. лет, и
он несколько старше, чем весь мир по Библии - 6 тыс. лет, что не
мешает евреям гордится им).
Во все этих местах встречается глагол, который требует более точного
определения. Но так как определение не может быть дано, то вместо него дается
относительное предложение, в котором этот глагол просто повторяется. При
преобразовании в третье лицо это относительное предложение выпадает, и вместо него
появляется не всегда выражаемый в еврейском языке неопределенный объект вроде
немецкого "es" . Таким образом, "Я буду тем, что я буду" превращается в "Он
будет этим" . Моисей спрашивает: каково твое имя? Ответ, к которому кн. Судей
13:17-18 представляет точную параллель, гласит: Aehjeh Aaser Aehjen. С одной
стороны, это значит: "Израилю не надо знать имени Бога, Бог будет для Израиля
всем, чем будет, и когда Израиль узнает его на опыте, ему больше ничего не
надо". Но с другой стороны, этим как бы сказано: "Если Израиль желает имени
для Бога, то пусть оно будет такое, в котором без более точного определения
выражалась бы общность Бога с попечением Бога об Израиле".
Каждая религия лучше всего познается по названию ее богов. Это относится
также к Израилю. На первый план выдвигается не то, кто такой Бог сам по себе,
а чем он является для своего народа. Кроме того, это имя было чисто
формального характера, а, следовательно, могло явиться теми рамками, в пределах
которых свободно развивалось благочестие. Для развития израильского монотеизма
это было чрезвычайно важно. В то время как в других случаях, вследствие
определенности имени богов, развитие религиозной жизни вызывало постепенно все
углублявшееся разделение божеств, здесь мы видим нечто совершенно
противоположное . Совершенно неопределенное имя бога не только не ставит никаких
препятствий развитию в материальном отношении, но, наоборот, выраженное в этом
имени формально единое понятие Бога поощряет единство различных сторон
религиозной жизни. Развитие идет вглубь, а не вширь, и чем богаче становится
жизнь, тем более полное содержание получает имя Бога. И как в молитве "Отче
наш, иже если на небесех" исчерпывается все содержание Бога, прекращается и
израильская религия как таковая. Тот факт, что не употребляется более имя
Иеговы, - одно из тех совпадений, которыми так богата израильская история.
Но религиозная оценка не разрешает вопрос о происхождении имени Иеговы.
Распространенное прежде мнение, что оно находится в генетической связи с
представлениями египетских жрецов, с полным основанием опровергнуто в
новейшее время. Оно встречается на вавилонских глиняных скрижалях времен царя Гам-
мураби, современника Авраама, и, следовательно, возникло из прото-
вавилонского (сумеритского) прообраза.
Приходится признать, что ветхозаветному имени Иегова соответствует более
древняя форма Jahu, различаемая во всех именах собственных, в состав которых
входит имя Бога ja u jahu, чьи следы были обнаружены и помимо Израиля.
Предположение, что в имя еврейского Бога вошли имена божеств других народов, ни
на чем не основано. Кроме того, поклонение Иегове (Jahu) у кенитов было
туземным культом и перенесено Моисеем к израильтянам. Это мнение подтверждается
отношениями, существовавшими, согласно кн. Судей (1:16, 4:11), между кенитами
и тестем Моисея, называемым в некоторых местах Мадианитянином, а также тем
фактом, что для древних израильтян Иегова живет на Синае. Следовательно, там
и надо искать первоначальное место его культа. Это также подтверждается и
значением, которое имели принятые в союз израильских племен кениты для
проведения строгого иеговизма даже в позднейшие времена.
Однако, это перенесение относится только к внешней форме. Иудаизм для
Израиля означал торжественный отказ от языческих имен. Он дал сигнал для
религиозной концентрации на Синае.
Общее состояние
религиозных воззрений
Мы мало знаем о состоянии религиозных воззрений, предшествовавших времени
распространения веры в Иегову. Решающее значение имеет суждение об истории
патриархов. Оно не носит настоящего исторического характера, и это признается
в широких кругах.
Некоторые ученые смотрят на эти рассказы как на генеалогические сказания, в
которых отражается история племен: для этих ученых большинство лиц, названных
в этих сказаниях, не больше, как heroes oponymi. В них не встречается
воспоминаний об эпохе патриархов. Приходится, однако, считаться и с книгой Левит
как с самой древней составной частью Пятикнижия. Тем не менее, имеет значение
и исагогическая критика. Если книга Левит была составлена после пленения, то
содержащиеся в ней хотя и очень краткие сообщения об эпохе патриархов могут
быть рассматриваемы лишь как обработка существовавшего в течение столетий
материала под углом зрения частью очень прозрачной теории.
В оценке остальных рассказов мы должны исходить из двух следующих
соображений: ни один народ не знает истории собственного зарождения; каждый народ,
вступая в свет истории, приносит запас преданий, воспоминаний, рассказов,
которые в виде песен и сказаний, с прибавлением имен и названий местностей,
передается из одного поколения в другое. Трудно установить резкую грань между
историческим и неисторическим. Жизнь народа отражается в духовном отношении в
лице правителей и выразителей народных настроений, в особенности в его
пророках различных в различные времена. Мы не имеем в виду мифы или сказания. В
библейских рассказах они взяты материалом проповедей и дают определенное
выражение понимания Бога, например в IX и VIII столетиях до н.э. С религиозной
точки зрения их ценность заключается не в историческом ядре, а в национальном
духе, который создает образы, где характерные черты израильского народа
выразились наиболее жизненно и полно.
В этих рассказах сохранились местные, родовые и племенные воспоминания,
составляющие фон истории. То, что приводится как история отдельных личностей,
является большей частью историей племен, в схему вошли географические и
этнологические данные, события позднейших времен отодвинуты вглубь прошлого, а
выведенные лица часто heroes eponymi. Часто вокруг различных имен в различных
рассказах скомбинированы такие повествования, которые в действительности
носят более разбросанный характер. Если признать все это, тогда незачем будет
отвергать историю о праотцах и придется признать известные положительные
предания в повествовании об их происхождении из Месопотамии и кочевнических
странствованиях через Палестину в Египет.
Рассказы о праотцах не объясняют тенденции наклеивать штамп чисто
израильского происхождения на старые хананеянские святыни. Главное, однако, что в
этих предположениях мы находим почву для исследования происхождения Израиля и
в особенности его религии.
Многочисленные пережитки из области семейных и племенных установлений дают
нам доказательства, что религией израильского народа до появления Моисея был
анимизм, главными признаками которого является культ предков и тотемизм.
Представления о загробном существовании, которые встречаются в области
верований и культа позднейших времен, приводятся как доказательства
правильности этого взгляда. Религия Иеговы стоит в непримиримом противоречии к
анимизму, хотя в борьбе с ним она и впитала некоторые его элементы. Некоторые
ученые утверждают, что Моисей, восприняв религию Иеговы у кенитов, перенес ее в
израильский народ без всяких посредствующих звеньев. В этом его великое
значение как основателя религии; иначе он был бы только реставратором или
реформатором. Сказание, что он выдавал себя за посланника Бога праотцев, не
заслуживает внимания.
Анимизм и в особенности культ предков, конечно, имел в Израиле, как и почти
у всех народов, большее значение, чем думали прежде. Но этим еще не доказано
его первенствующее значение. Во всяком случае, он не исключает истинного бо-
гопочитания в израильском народе и до Моисея.
При попытке изучить эту эпоху мы исходим из двух фактов: с одной стороны,
израильский народ, несомненно, принадлежал к великой семье семитических
народов - к северным племенам, а следовательно и в религии своей он должен был
отражать черты этих народов. С другой стороны, позднейший иудаизм носит в
себе следы предыдущих религиозных представлений.
Остается спорным вопрос о том, насколько можно говорить о природной
обособленности семитов, отразившейся и на их религии. Но вообще название семиты
слишком неограниченно и охватывает различные элементы, чтобы можно было
особенно далеко уйти в отыскивании какой-то общей для всех природной
особенности. Приходится признать их определенной, объединенной общими местными и
историческими условиями группой, которую можно, следуя ветхозаветным
пережиткам, назвать ферахитами.
Нельзя отрицать некоторой своеобразности народностей этой группы также и в
религиозном отношении. Здесь имеет место слабое индивидуализирование образов
богов, нет развитой мифологии и собственно политеизма. Но еще далеко и до
настоящего монотеизма. Религия приводится в связь с определенными человеческими
общежитиями, сначала с семьей, потом с племенем. Как жизнь одного человека
теряется в жизни племени, так и религия сама по себе есть религия племени.
Божество представляет племенное единство. Племя осуществляет религиозные
обряды в святом месте, которое одновременно является центром жизни племени,
усиливающим и возобновляющим узы общности священными жертвенными пиршествами.
Последствием является слабое индивидуализирование богов. Они являются богами
племени. Как явствует из имен Эль, Баал, Молох, Адон, Шаддай, они
рассматриваются преимущественно как возвышенные, могущественные властители. Эти имена
больше nomina appellativa, чем propria, обозначают скорее вид, чем
индивидуум. Если они употребляются как имена собственные, то к ним неизменно
прибавляется более точное обозначение: Баал того или иного места, царь народа или
города. Каждое племя или группа племен самостоятельны в данном отношении. По
существу, бог1 какого-либо племени имеет религиозное значение только для
членов этого племени.
Бог1 почитался праотцами Израиля под именем Эль-Шаддай - это можно вывести
только из кн. Левит. В образовании этого названия играют роль теоретические,
этиологические соображения. Но все же существовало имя бога Шаддай, которое
на ассирийском языке соответствовало понятию "Вышний".
Представление кн. Левит может основываться на верном историческом
воспоминании. Кроме того, имена Асир и Гад первоначально тоже были именами богов
(Быт 30:13-11 ср. Ис 65:11).
Однако глава племени казался важнее, чем творец известных явлений природы:
так все же боги являлись не только покровителями племени, но часто также и
богами природы. Деятельность в природе очень часто играет первенствующую роль
у семитских богов. С этим тесно связано дифференционирование божеств на
мужское и женское начало. Направленные против этого законы показывают, что
подобные проявления случались в Израиле и в позднейшие времена.
Этому представлению о Боге как о господине племени отвечает чувство
глубочайшего почитания, которое оказывают ему его слуги. Религия устанавливает
большое расстояние между Богом и человеком. Бог свят в физическом и этическом
смысле. Человек его раб: подчинение, страх, почтение - основные черты
благочестия. В исламе все вопросы, всякое удивление, всякое стремление решаются
положением: "Аллах есть Аллах". Нечто подобное встречается и в Ветхом Завете.
Одна из главных тем пророческой проповеди - это утверждение, что человек
должен быть унижен, а Иегова возвышен. Почва для подобного настроения лежит в
религиозном направлении, обусловленном обстановкой и образом жизни племен.
Поэтому семитизм является колыбелью пророчества во всех его многообразных
проявлениях начиная от религиозного исступления и кончая боговдохновенной
речью. Он - проявление непобедимого могущества Бога, совершенно подавляющего
человека.
Обычай и религиозные
культы до Моисея
Об обычаях и религиозных культах до времени Моисея дают нам рассказы книги
Бытия.
Обычаи носили религиозный характер. То, что было обычаем в том или ином
племени, считалось объявлением воли божества. Все, что стояло в противоречии
с обычаями, объявлялось оскорблением божества. Поэтому замечание: "так не
поступают", как и эпитет "глупость" - являются высшим порицанием {ср. Быт
34:7) .
Рука об руку с обычаем идет культ. Не делается различия между социальной и
религиозной жизнью. В рассказе элогиста (Ис Нав 24:2 и ел.) говорится, что
праотцы Израиля по ту сторону Ефрата "служили иным богам", но их бог
освободил их от этого служения. Здесь сказывается осознание принципиальной разницы
между праотцами Израиля и великими восточными культурными государствами.
Символом божества в древности служили священные камни, деревья Массеба и
Ашера, из которых последний является обрубком дерева. Точно так же и
изображение тельца и терафим берут свое начало из домоисеевских времен.
Прежнее мнение, что телец - египетского происхождения, подражание Апису в
Мемфисе или Мневису в Гелиополисе - ошибочно. Решающим является указание в
кн. Исх 32:4. Сомнительно, чтобы телец первоначально считался образным выра-
жением божества. Скорее всего, в этом образе олицетворяли мощь бога.
Сомнительно также и то, чтобы божественная мудрость нашла свое символическое
изображение в образе змеи (4 Цар 18:4). И напротив того, терафимы действительно
олицетворяли в человеческих обрядах домашних богов (Быт 31:19, 30 и 32:2,4).
Так же можно думать и об амулетах (Быт 35:2, 4) .
С терафимом часто сопоставляется ефод, но о последнем говорится и отдельно.
Словосочетание ефод бад обозначает и священническую одежду, что не случайно.
Это слово обозначает покрытое золотом или драгоценным металлом изображение. В
древности ефод был известен также как гадательное средство. Вернее всего,
ефод происходит из времен до Моисея, хотя об этом и не упоминается в книге
Бытия.
О настоящем священническом посредничестве в древние времена нет и речи.
Священнические функции выполняются главой племени или, в соответствующих
случаях, главой семьи. Бог1 является начальником народа и в то же время
священником (Быт 14:18), он же приносит жертвы (Быт 12:7, 13:7). От отца семьи и
главы племени это право перешло к царям и правителям. То обстоятельство, что
выполнение священнических функций часто возлагалось на других лиц, сыновей и
т.п. (Суд 17:5, 12 и 1 Цар 7, 2 Цар 8:18), не составляет большой разницы. И
тогда священник был царским чиновником, который, будучи назначаем правителем,
мох1 быть им же произвольно и отстраняем (1 Цар 2:26) .
Основу культа составляла жертва в виде пиршества, праздновавшегося
совместно с богом племени. О ежегодном семейном жертвоприношении говорится в 1 Цар
20:6; очевидно, и в более ранние времена приносились подобные семейные
жертвы.
Как различались приносимые жертвы и как они связывались с проводимыми
церемониями - на это нет ясных указаний. Известно только, что при принесении
жертвы обязательно давали стекать крови жертвенного животного. В Кодексе
Святости запрет на употребление крови причисляется к запретам, данным Ною (Быт
9:4). Подобный запрет принадлежит к характерным чертам древней набожности.
Нередко алтарем служил случайно подвернувшийся камень. Местами для
исполнения культа являлись горы и другие возвышенности, считавшиеся священными и
признававшиеся местопребыванием божества. Где не было таковых, они заменялись
искусственными подражаниями - ба-мот, т.е. местами культа. Естественно, что
по тем или иным причинам на наиболее посещаемых возвышенностях строились
постоянные святилища, которые делались средоточием жизни племени. При слиянии
нескольких племен могли остаться почитаемыми многие святилища, или же менее
знаменитые уступали более прославившимся. Во время кочевой жизни приносились
жертвы в иных местах.
Что касается времени принесения жертвы, об этом известно немного. Нигде не
говорится о еженедельном дне отдыха. У пастушеских народов день отдыха еще
менее возможен, чем у земледельческих. Не упоминается в кн. Бытия также
празднование новолуния. Но так как оно, упоминается в царствование Давида (1
Цар 20:5), то можно предположить, что это был издавна сохранившийся обычай.
Определенным религиозным торжеством являлась, по-видимому, и стрижка овец.
Вероятно, оно явилось одним из источников позднейшего празднества Пасхи. Как
праздник маццот находится в теснейшей связи с земледельческой жизнью, так и
собственно праздник пасхи стоит в такой же непосредственной связи с
пастушеской жизнью. Названные в кн. Исход праздники восстановили старинные обычаи.
Забытый во время египетского рабства, праздник Пасхи вдохнул новую жизнь в
угнетенные племена. Вполне возможно, что, согласно элогистической традиции,
борьба за освобождение началась именно с этого.
Последним пунктом является обрезание. Возникновение этого обряда до
появления Моисея может быть доказано только из Св. Кодекса.
Священная оценка обрезания как знака союза, несомненно, более позднего про-
исхождения, скорее всего - времен пленения, чем не опровергается очень давнее
существование этого обычая и у народов Израиля. Указывает ли кн. Исх 4:24-26
на египетское происхождение обряда обрезания, - весьма сомнительно. То же
можно сказать и о кн. Иисуса Навина, 51:9. Известно, что обрезание не
является собственным достоянием израильского народа. Оно было принято и у других
родственных племен, как, например, у египтян, хотя у последних в позднейшие
времена - только в отношении жрецов (ср. Иер 24). Из племен, входивших в
соприкосновение с Израилем, только филистимляне упоминаются как необрезанные (2
Цар 1:20). Поэтому они были предметом презрения. Обрезание первоначально
рассматривалось как освящение детородного члена. И все же обрезание нельзя
сравнить с принесением в жертву волос или увечьем тела, совершавшимся в честь
божества. Скорее всего, оно должно рассматриваться как обряд вступления в
возраст возмужалости и освящения супружества. Свое высшее значение для Израиля
обрезание получило лишь в поздние времена.
Иегова как
избавитель
и Бог1 войны
Трудно определить, насколько сильна была вера в Иегову в Египте. Должны
были существовать предания, в которые слова Моисея могли вдохнуть новую жизнь.
При внешнем сходстве с нравами родственных племен эти воспоминания составляют
особенность и преимущество израильского народа и дают ему возможность
воспринять более возвышенную веру в Бога.
Здесь мы наталкиваемся на личность и труды Моисея - человека, имевшего
самое глубокое значение для религии израильского народа. Он, узревший Бога,
сумел вдохновить изнемогавший, томившийся под египетским игом народ. Боевым
кличем явилось имя Иеговы. Моисеем руководила уверенность, что за ним стоит
живой Бог, и в этой уверенности он увлек за собою народ. Борьба превратилась
в борьбу между Богом Моисея и богами Египта (Исх 12:12, 23:4), и
самоопределение израильского народа является делом религии в полном смысле слова.
Разбросанные религиозные элементы приводятся к народному единству. И природа как
будто начинает служить интересам Израиля, когда волны Красного моря образуют
непроходимую преграду между Израилем и Египтом, для сознания народа Израиля
не является больше сомнения, что проповедуемый Моисеем под новым именем Бог
отцов взял людей своих под покровительство и сделал из них свой народ.
Особое значение имеет богопознание. Для Израиля Иегова - прежде всего ТОТ,
кто вывел израильский народ из Египта. Избавление является для Израиля не
только опорой веры и основанием надежд, но и ручательством за грядущее
счастье .
Вера в могущество Иеговы заключала основу возрождения новой религии,
которой в первую очередь требовалась самостоятельность. Израильский народ должен
был искать место для постоянного поселения. Нет ничего невероятного в том,
что с самого начала для этой цели был намечен Ханаан, и только ввиду
непреодолимых обстоятельств пришлось оставаться в пустыне на срок, больший одного
поколения.
Жизнь израильского народа во всем подчинялась имени Иеговы. Этим было
положено основание учреждению Торы, которая лишь спустя столетия была оформлена в
виде законченного Пятикнижия. Начатая и задуманная Моисеем, она носит его
имя.
Когда давила нужда, Иегова являлся избавителем. До эпохи Давида
существованию израильского народа все еще угрожали опасности, и различные колена то
здесь, то там вынуждены бывали защищаться с оружием в руках. В этот период
времени Иегова больше был Богом войны для Израиля.
Таким образом, присутствие Бога нигде не чувствовалось столь реально и
близко, как в ужасах битвы. Для укрепления иудаизма имели чрезвычайное
значение именно войны, где ставилось на карту существование народа, как, например,
борьба с филистимлянами. Чем больше израильский народ полагался на свою
собственную силу, тем более он утверждался в своем Боге. В этих войнах Иегова
сохранился Богом, который однажды помог своему народу и который хочет
помогать ему и впредь. Как Он призвал Моисея, так Он возбуждал и других сильных и
мужественных, становившихся во главе народа. Религиозное и национальное
самосознание совпадали. Войны велись именем Иеговы (Исх 17:16, Чис 21:14, 1 Цар
18:17, 25:28), он сам называется Богом воинств Израиля (1 Цар 17:45),
которые, в свою очередь, называются воинствами Иеговы (1 Цар 17:26, 36). Иегова -
это вождь, к которому приходят на помощь племена под начальством храбрых (Суд
5:23), в честь которого раздается военный клич "за Иегову и Гедеона" (Суд
7:18) и которому предоставлено окончательно решать дело при обсуждении планов
войны (1 Цар 14:37, 23:9 и ел.).
Как важна была эта сторона познания Бога для религии Израиля, явствует из
того факта, что она увековечилась в наименовании Иеговы как Саваофа. В
Библии, в писаниях пророков это имя часто употребляется как термин для
обозначения бесконечного величия Бога Израиля, т.е. почти как имя собственное. Затем
оно служит именем того, кто повелевает военными полчищами. Сейчас утвердилось
мнение, что это имя создано Амосом и в Книги царей было вставлено
впоследствии. Оно обозначает Бога, властвующего над всеми силами вселенной. Некоторые
видят здесь указание на управляющих силами природы небесных воинов, или
ангелов, носителей силы и величия Бога, или на тех и других: на ангелов и звезды.
Но справедливо было замечено, что множественное число Саваоф (Sebaoth) раньше
встречается лишь, когда говорится о человеческих, израильских войсках.
Внесение Ковчега Завета в Иерусалимский храм. Музей
Конде, Шантильи, Франция.
Если Иегова был для Израиля прежде всего Богом войны, то его святыней был
священный ковчег. Со времени Второзакония ковчег считался хранилищем двух
каменных скрижалей закона и назывался кивотом Завета. В Священном кодексе это
представление еще более расширяется. Ковчег с двумя золотыми херувимами и
крышкой, которую первосвященник в великий день отпущения окроплял
очистительной кровью, помещался в святая святых, и люди не могли не только
дотрагиваться, но и видеть его. Он называется "ковчег свидетельства", или "ковчег
закона", и все, что должно быть принесено Иегове, ставится перед этим
"свидетелем" . Первоначально ковчег был святилищем для войны и походов, т.е.
переносным домом Иеговы, по сообщению Исх 33, - возмещением того, что Бог, живущий
на Синае, не пошел с народом своим в Ханаан. Ковчег сопутствовал на войне и
олицетворял присутствие Бога (ср. 1 Цар 43 и ел. 2 Цар 11:11, 15:24). Когда
ковчег двигался с места, то говорилось: "Восстань, Иегова, да рассыплются
враги твои, и да бегут от тебя противящиеся тебе". А когда он останавливался,
то говорилось: "Возвратись, Иегова, к многочисленным тысячам Израиля".
Мнение о том, что ковчег был лишь походной и лагерной святыней,
подтверждается еще и тем, что после перенесения его в храм Соломона мы ничего больше о
нем не слышим1.
Иегова как царь и
властитель земли
В период становления новой религии главная задача состояла в том, чтобы
Иегова как могущественный бог обеспечивал достойное и самостоятельное
существование своему народу. Речь шла о самоутверждении не только народа, но и
Иеговы.
С завоеванием Иебуса данная задача была победоносно разрешена. Крепость
Давида стала политическим, а затем, когда Давид перенес священный ковчег в
Сион, и религиозным центром Израиля. Иегова доказал свое превосходство не
только над египетскими, но и над ханаанскими богами. Мильхамоты (священные войны)
Иеговы закончились безоговорочной победой, и Ханаан стал землей Иеговы,
святой землей, nahalath. После исхода из Египта перенос религиозного центра из
Синая в Сион явился наиболее важным событием. Только теперь освобождение из
египетского плена получило свое полное завершение.
Псалмы, или пасхальная песнь, по времени происхождения относятся к периоду
после изгнания (Исх 15:1-18). Освобождение из Египта до поселения в священном
месте жительства Иеговы воспевается как единый момент, как величайшее
откровение силы и величия Иеговы.
Но имеются три фактора, которые придали этому событию еще более крупное
значение. Это появление пророков, основание царства и постепенный переход от
кочевнического к земледельческому образу жизни.
Значение эпохи пророков, времени Самуила, заключается в поднятии
религиозного духа. Наиболее выдающимся моментом здесь является Nabi - непереводимое
еврейское имя ханаанского происхождения (Wellhausen, Smend). В позднейшие
времена со словом "наби" слились древнеизраильское го'eh или hozeh (1 Цар
9:9), и оба наименования стали обозначением служителя Господня.
Однако наби с самого начала не смешивали с пророками, такими, как Исайя,
Амос, Иеремия и др. Явным доказательством служит решительное противодействие
и неприятие этих выдающихся пророков по отношению к основной массе предсказа-
1 Ковчег исчез перед разрушением Храма Навуходоносором в 586 году до н. э.
Дальнейшая судьба Ковчега до сих пор остаётся предметом споров, его следы так и не были
найдены. Во Втором Храме не было ни Ковчега, ни его принадлежностей, хотя связанный
с ним ритуал воскурения фимиама в Святая святых в Йом-Киппур продолжал соблюдаться.
телей (ср. Am 7:14, Ис 29:10, Иер 23:9 и ел., Ез 13 и т.д.). В
противоположность избранным, у которых собственная, Богом просветленная индивидуальность
выступала, на первый план, остальные получили название сынов пророков, т.е.
членов некоего ордена пророков. Они составляли отдельное, набиравшееся из
добровольных членов, сословие, жили сообща и отличались одеждой, знанием
музыки, восприимчивостью к экстазу и т.п. Сыны пророка, начав служение иеговиз-
му ко времени Самуила, содействовали поднятию и укреплению иудаизма.
В пророчестве иудаизм обрел новую почву для свободного проявления духа,
однако, в других отношениях отступил перед непоколебимым общественным
распорядком. До того социально-политическое и, главным образом, военное руководство
народом попадало, без всякого правового установления, в руки любого
предводителя, воодушевленного духом Иеговы. Не было ни внешнего единства, ни
политической организации. Когда нужда заставляла, люди объединялись, руководимые
общностью интересов. Но эта связь прекращалась, как только кризис был
преодолен, и люди снова жили своими частными интересами. Попытка Авимелеха основать
под покровом культа Баал-Верита союз ханаанских и израильских городов
провалилась .
Возникновение самостоятельного израильского царства полностью изменило
старый уклад жизни. Государственная общность, сформировавшаяся уже при Сауле и
еще более при царствовании Давида, поставила израильтян в один ряд с другими
ханаанскими народами.
В Ветхом Завете об израильском царстве говорится отрицательно с двоякой
точки зрения. Притча Иофама (Суд 9:8 и ел.) осуждает возможное возвышение
людей без заслуг, в то время как достойные удаляются от кормила власти. С
религией это соображение не имеет ничего общего. Существует другое воззрение,
считающее израильское царство прямым отпадением от Иеговы.
Саул начал свой путь к власти с должности судьи, следовательно, между
эпохой героизма и позднейшим царством существовала тесная связь, что первая
явилась ступенью второго, и царство возникло не вследствие безбожия народа, а
израильтяне покорились ему из нужды. Но как только царская власть стала
переходить от отца к сыну, определенная зависимость израильтян от свободно
господствующего, произвольно выбирающего свои органы исполнения проявления духа
Божьего, должна была навести на размышление. Одухотворение, отличавшее раньше
вождей Израиля, отступило на второй план. Личное воодушевление, делавшее
любого человека, без всякого законного к тому основания, спасителем Израиля,
более не имело значения. Управление, казалось, перешло из рук Иеговы в руки
часто недостойного царя {ср. Ос, 1 Цар 8 и относящиеся сюда главы).
Но это противоречие не имелось в виду с начала возникновения израильского
царства. По позднейшим рассказам книги Самуила, создание царства при
тогдашних обстоятельствах явилось истинным благодеянием для Израиля, как в
религиозном, так и во всех других отношениях. Иудаизм стал государственной религией
и получил защитника в лице царя, что при прежнем положении вещей никогда еще
не имел.
Заслуга Самуила состоит в сохранении и защите государственной религии. Царь
должен был управлять именем Иеговы; но если при пророках сохранялась
возможность свободного проявления духа, государственное правление от имени Иеговы
получило во всех отношениях постоянный, хотя и менее выдающийся характер.
Отныне Иегова управляет не только в военное время, но через царя ведает всеми
областями народной жизни. Царь стал его помазанником и представителем высшей
воли перед народом.
В познании Бога стало заметно влияние совершающегося с установлением
царства переворота народной жизни. Если прежде на первом месте стоял Бог войны,
теперь выдвинулся Бог-царь, проявляющий свою волю и в мирное время и имеющий
постоянного управителя земными делами.
Становится понятно, насколько велико было значение израильского царства для
развития религии. Однако при каждом отдельном царе значение религии
определялось индивидуальным отношением правителя к этой задаче. Принципиальное
различие между Саулом и Давидом состоит в их отношении к религии.
Давид, не взирая на некоторые свои слабые моральные стороны1, стал идеалом
царя и остался таковым на вечные времена - Давид, любимец народа, поднял
национальное самосознание израильтян на небывалую высоту. Не менее
содействовала популярности Давида и его беспредельная преданность Иегове и набожность.
Понять и оценить полную победу иудаизма можно, проанализировав третий
фактор: постепенный переход израильского народа от кочевого образа жизни к
оседлому.
В завоеванном Ханаане израильский народ нашел оседлое население,
упорядоченные общественные отношения, земледельческую жизнь и культуру. Побежденные
силой оружия стали духовными победителями. Существовали определенные формы
ханаанской жизни, и израильтянам ничего более не оставалось, как перенять их
и усвоить. Благодаря союзам, брачным связям и общим интересам произошло
слияние, при котором вопрос о перевесе израильского или ханаанского влияния
определялся большей частью местными условиями. Неизбежным следствием явился
переворот в культурной и общественной жизни израильского народа.
Наидревнейшие сохранившиеся собрания израильских законов (в так называемых
Книге завета и Книге законоположений, Исх 34:10-26 и 21-23) рассчитаны на
оседлое население: там рассматриваются условия городской и земледельческой
жизни, отнюдь не кочевой.
Для иеговизма этот культурный переворот таил большую опасность. У
ханаанских народностей религия тесно переплеталась с социальной жизнью: племенная
религия была религией природы, почитанием естества. По мере того как
израильтяне сживались с ханаанскими культурными ценностями, они могли легко впитать
и служение Ваалу. Однако иудаизм победил ханаанский культ - это является
лучшим доказательством присущей ему необыкновенной жизненной силы. Здесь играют
роль две стоящие в прямом противоречии характерные черты. Одна - это тесная
связь между верой в Иегову и чувством сильного самосознания израильтяне. Имя
Иеговы было единственной связью между рассеянными, жившими в довольно
различных условиях племенами, которых объединяло одно название израильского народа.
Мы также видели, что в иудаизме не было никаких твердо установленных форм
культа. Даже в Книге завета и Книге законоположений культ все еще отступает
на задний план. Амос говорит (5:25), что израильтяне в пустыне не совершали
регулярных жертвоприношений, Иеремия подтверждает, что Иегова и не требовал
жертв (7:22). Неопределенность в отношении внешних форм имела при данных
обстоятельствах большие преимущества. Она дала возможность иудаизму впитать в
себя различные влияния, не отказываясь от собственных свойств.
Связующим звеном явились ханаанские святилища, или бамоты, которые были
переименованы в святыни Иеговы. Этому преобразованию содействовала особенность
семитской религии обозначать своих богов только прилагательными. И Иегова был
тоже "Ваал" (Ос 21:8) и мог, следовательно, легко занять место местных ваа-
лов.
Со времен Второзакония, в особенности у Иезекииля, бамоты рассматривались
как великий грех Израиля - они способствовали понижению иеговизма в народном
сознании до уровня культа природы. В иудаизм вторглись, особенно при Ахасе,
поклонение Богу, почитание естественного плодородия, жертвоприношение детей и
т.п.
Ханаанские святилища в то время, когда священный ковчег потерял свое прак-
1 Давид (ок. 1005 — 965 год до н. з.) был сластолюбив и пользовался женами своих
приближенных. От последних он избавлялся физически.
тическое значение походного святилища, не только предохранили иудаизм от
гибели, но дали ему возможность проникнуть в самые низшие слои ханаанского
населения. Предводитель армии в сознании израильского народа превратился во
владельца земли. Не только военный лагерь, но и земледельческая жизнь стала
отныне в его подчинении. При помощи бамота он облагал податью и постоянно
находился рядом со своим отныне оседлым народом (Исх 20:24).
Иегова и культура;
синкретизм и
эксклюзивизм1
Завоеванием Иебуса и перенесением священного ковчега в Сион ознаменовалась
победа израильтян над ханаанским населением, и иудаизм был признан
единственной официальной религией в Ханаане. Храм Соломона символизировал победу
израильской религии и израильтян.
Строительство храма, что начал Давид, было продолжено Соломоном. Рассказы о
необыкновенном богатстве и мудрости Соломона могли быть разукрашены
последующим поколением, однако историки подтверждают, что эпоха Соломона была
периодом расцвета израильского народа: наконец утвердилось и окрепло израильское
государство. Иегова выказал себя не только могущественным, но и милостивым
Богом, одарившим свой народ благополучием, силой и честью.
Однако, пока израильтяне вели кочевой образ жизни, обычная палатка была
естественным хранилищем священного ковчега. В древнейших известиях она
называется Aohel mo'ed, но, по-видимому, уже в очень скором времени после поселения
в Ханаане в Сило было выстроено постоянное здание (hekal) - хранилище
священного ковчега. После победы филистимлян (1 Цар 4) теряются сведения об этом
здании, очевидно, разрушенном (ср. Иер 7:12; 26:6 и ел.), также ничего не
известно о священной палатке. Но при перенесении ковчега в Сион Давид поместил
его в особо устроенную скинию (1 Цар 6:17). Эту последнюю ошибочно (1 Цар
8:4) отождествляют с так называемой скинией собрания, упоминаемой в Священной
книге, но от которой она определенно отличается (1 Цар 16:39 и 2 Цар 1:34).
Но подобное простое хранилище для главной святыни не удовлетворяло иудеев.
Уже при Давиде возникла мысль о достойном святилище для ковчега. Некоторые
историки утверждают (2 Цар 7) , что воплощению этого намерения препятствовали
религиозные соображения. Однако в 1 Цар (5:17, 18) говорится, что Давиду
помешали выстроить храм непрекращающиеся войны. Своего рода соглашение этих
взглядов мы находим в 1 Пар (22:8 и 28:3) . Якобы сам Иегова не желал
постройки себе храма: его не устраивала личность запятнанного кровью Давида.
Вышеупомянутыми соображениями мы затрагиваем один из важнейших вопросов,
касающихся взаимоотношений между религией и культурой.
Иудейское, крепнущее на глазах государство должно было занять
соответствующее почетное место в ряду других восточных систем правления. Требовалось
поднять на небывалую высоту иудаизм, и постройка великолепного храма сделалась
настоятельной потребностью.
Будущий храм не планировался как отдельное самостоятельное здание, а
являлся частью большого царского жилого комплекса зданий, что явствует из
несколько запутанных сообщений 1 Цар. Для израильской религии, как и для
христианской церкви всех времен, храм Соломона имеет уникальное значение - это
главное святилище, первое и важнейшее из всех рассеянных по стране святилищ,
освященное обладанием ковчега.
Синкретизм - это явление в области религиозных верований, когда при помощи
соединения имен двух божеств создается новое понятие о совершенно новом божестве. В
философии С. - объединение двух законов философских школ.
Соломон, если судить по предпринятым им постройкам, старался придать
светский характер главной религии своего народа. Однако его планы не всегда
встречали всеобщее одобрение. Многие не хотели отказываться от первоначальной
простоты народного культа. Нововведения Соломона, носившие на себе явные
следы восточной культуры, казалось, шли вразрез с традициями учения,
перенесенного из Египта Моисеем. Бог1 пастухов и воинов никак не вязался с восточной
роскошью, которую так любил и приветствовал Соломон.
В большей или меньшей степени проявляется стремление к минимализму и
отрицанию роскоши культа. Во времена Давида выразителем такой точки зрения был
Нафан, при Соломоне - Ахия. На севере государства суровая обстановка
способствовала восприятию иудаизма как аскетичной религии, однако и на севере такое
выражение не встречало особенного сочувствия. В этом отношении интересно
различие между Илией и его последователем Елисеем. Первый пророк в грубой
власянице проповедует отказ от мирских удовольствий, второй принимает активное
участие в политических делах своего времени, он приглашается ко дворцу, живет
светской жизнью. Напротив, Илия - пророк пустыни, именем Иеговы он карает
страну засухой, и для него ничего не значит царь и его двор, политическая
власть и богатство, государственные интересы и государственная честь. Когда
Илия спасается от преследований Иезавели, он не ищет Иегову в иерусалимском
храме и других святилищах, а находит его в пустыне, на священном Хориве
(Синае) . Таким образом, Илия возвращается к началу истории Израиля.
Илия не единственный пророк, у которого мы замечаем столь враждебное
настроение. С неумолимой строгостью Амос в VIII столетии до н.э. вскрывает
моральный вред культуры: для Израиля богатство и сила сделались проклятием;
роскошь и безнравственность испортили высшие классы, в то время как низшие
эксплуатируются без меры. Религия превратилась в зрелище всевозможных
пороков, где тщетно искать истинную преданность Богу. Осия с ностальгией
упоминает время исхода сынов Израиля из Египта как эпоху полной зависимости от
Божьего промысла. Однако стремление к обладанию, к просвещению и культуре удалили
Израиль от Иеговы. Исайя берет такой же резкий тон в известном пророчестве об
Эммануиле (Ис 7).
Представители этого отрицания - назареи и рехабиты, впервые выступившие при
Иеремии (Иер 35). Рехабиты образовывали своего рода орден или секту,
основателем которой был Ионадаб, сын Рехаба, запретивший пить вино, заниматься
земледелием, виноградарством и жить в домах. В противовес господствующему
порядку вещей на рехабитов была возложена обязанность вести кочевой образ жизни. В
1 Пар 25:5 говорится о трех родах соферимов, живших в Иавесе и ведущих свое
происхождение от Гаммафа, родоначальника дома Рехаба, но фигурирующих под
именем кенитов. Не установлено, можно ли на основании этого признавать
рехабитов за потомков названных в Суд 4:17, 5:24 кенитов. Тем не менее, наиболее
горячие защитники строгого культа происходят от кенитов.
Индивидуальным проявлением рехабитского запрета является назарейство.
Назареи (Ам 21:1) именуются одухотворенными Богом людьми. Они воздерживались от
вина и, по рассказам о Самсоне и Самуиле (Суд 13:5 и 1 Цар 11:1), носили
длинные волосы, которых никогда не касались ножницы.
Это враждебное настроение связывается с социальным недовольством, вызванным
в северных племенах пышным царствованием Соломона и становится, таким
образом, главной причиной государственного раскола. В то время как под властью
династии Давида продолжалось спокойное, хотя и в пределах небольшого
государства, развитие, при Соломоне религиозная жизнь находилась в беспрерывном
брожении. Вместо постепенного развития господствовал принцип неограниченной
свободы, которая насильственно стремилась возродить старые порядки.
Беспрерывная смена династии совершалась нередко при содействии пророков.
Никакой центральной власти не существовало. Когда дом Омри попробовал было
укрепиться, он натолкнулся на непримиримых врагов. Так как священный ковчег
находился в области Иудеи, то верующие вернулись к поклонению древним
изображениям быков. Дан и Вефиль стали средоточием культа, расположенная в Иудее,
известная из сказаний о праотцах Вирсавия (Берсеба) тоже почиталась священным
местом.
Позднейшая эпоха увидела грех в таком поклонении. Однако поклонение тельцу
в то время рассматривалось как служение национальному Богу. Илия боролся с
Ахавом за чистоту религии, и именно потому синкретизм составляет один из
важнейших эпизодов истории израильской религии.
Ахав был выдающимся израильским царем. Северное царство при Ахаве получило
в Самарии равнозначную Иерусалиму столицу.
Границы царства были расширены, моавитяне обложены данью, войны с арамеена-
ми при Ахаве велись умело и успешно. Враждебное до того отношение к Иудее
превратилось в дружеское, и был заключен союз с финикийскими городами,
укрепившийся бракосочетанием Ахава с Иезавелью, дочерью Итбаала. Но политические
условия скоро вызвали религиозный синкретизм, ознаменовавшийся поклонением
тирийскому богу Ваалу в Израиле и возведением храма Ваала в Самарии.
Ахав в своих поступках руководствовался лишь политическими мотивами, что
явствует из имен его детей: Аоалия, Ахазия, Порам. Но в глазах Илии политика
не была оправданием. Он знал только один принцип: честь и kin'ath Иеговы: "Ты
не должен иметь другого Бога рядом со мной", - и всякое сопоставление какого-
либо другого Бога рядом с Иеговой казалось ему оскорблением последнего.
Политические интересы, государственное благо и социальное благосостояние для Илии
не имели значения. Здесь мы впервые сталкиваемся с представлением о Боге,
который, независимо от интересов своего народа, преследует собственные цели и
при этом заботится о последователях, которые не преклоняют колен своих перед
Ваалом и уста которых не восхваляют имени последнего (1 Цар 19:8). У Илии
встречается первый намек на позднейшую проповедь Исайи о "пережитках", в
остальном он является предшественником пророков Амоса и Осии и во имя Иеговы
призывает на государство тягчайшие проклятия, если оно выступит против
Иеговы. Таким образом, подготавливается разрыв между израильской религией и
государством .
Илия не преуспел в своих намерениях, однако дело его было продолжено
Елисеем, который и совершил в некотором роде религиозную революцию, опираясь не на
идеалистические взгляды Илии, а на разногласия между народом и
правительством. Во время переворота династия Омри была уничтожена, и служение Ваалу было
жестоко подавлено. Сто лет спустя Осия указал на этот переворот как на
основную причину падения северно-израильского царства (Ос 1:4).
Иегова - образ
справедливости,
любви, святости
Со вступлением на престол Иегу начинается вторая эпоха развития израильской
религии, во время которой на первый план выходит борьба не с внешними
врагами, а с внутренними противоречиями. Эта борьба впервые разгорается между
пророками VIII века до н.э., когда во главу угла ставится познание Иеговы как
моральной личности (так называемый этический монотеизм).
Эти пророки были реформаторами, а не основателями религии. В своих
проповедях они опирались на старую мысль Моисея, что связь между Богом и Израилем
покоится на свободном божественном волеизъявлении, и этому утверждению,
искаженному ханаанским влиянием до неузнаваемости, низведенному до представления
о формальной связи между Богом и народом, было дано новое развитие.
Для Амоса Иегова является источником правового и морального порядка. Он же-
лает, чтобы Богу служили справедливостью и социальной нравственностью
(sedaka) (Am 5:24). Для Осии характерно слово heseb, Иегова - это тот, кто
любит свой народ и желает быть им любим (образ брака противопоставляется
чувственной, половой связи, называемой Осией кровосмешением).
Становится понятной борьба против поклонения тельцу, которая
обусловливается не положительным запрещением образов (так называемая вторая заповедь)1, а
является следствием нового, воспринятого пророком в собственной жизни
познанием Бога (Ос 1:3).
В то время как почитаемый в образе тельца Бог требовал только культа,
проповедуемый Осией Иегова нуждался в полной народной преданности. В
противоположность постепенно перенимаемому израильтянами от ханаанеян служению
природе, нашедшему свое выражение в служении Ваалу, иудаизм был чисто духовной
религией, изначально ориентированной на израильтян, но постепенно перешагнувшей
национальные рамки.
Правовые и моральные требования Амоса и Осии представляли установленный
свод законоположений, поразительно похожих на многочисленные постановления в
Книге Заповедей, ошибочно именуемой Книгой Завета (Исх 21-23). Хотя у этих
пророков не встречаются ссылки на принятые законы, они не выдвигают новых
требований, а рассчитывают на безусловное согласие народа. Веденный Моисеем
порядок объявления закона (Торы) от имени Иеговы зародил основы правового
государства и записи законоположений (Ос 8:12). Не установлено, насколько Тора
совпадала с древнейшим, сохранившимся в Пятикнижии собранием законов, но
принципы нравственности, изложенные в Книге Заповедей, имеют очень древнее
происхождение.
Основное положение "Иегова - Бог Израиля, Израиль - народ Иеговы", в
дальнейшем получило более полное содержание. Иегова избрал израильтян своим
народом потому, что Израиль отвечал его требованиям, но во всем остальном Иегова
не стоит со своим народом в тесной связи (Ам 9:7) . В то время как у
большинства населения отношения между Иеговой и Израилем представлялись как
естественно необходимые, у пророков на первый план выступает моральная зависимость
от воли Бога. Связь была обусловлена этически. Если народ вел себя недостойно
своего Бога, то он в удвоенной мере ощущал страшную неумолимость праведных
требований Иеговы (Ам 3:2). Ведь Иегова - прежде всего Бог справедливости,
который, если справедливость того требует, пожертвует даже своим народом.
Что дело дойдет до кары небесной народу израильскому, пророки не
сомневались : они бесстрашно пророчествовали скорую погибель. И становится понятно,
насколько далеко они стояли от мнения большинства израильтян, которые не
могли и представить, что Иегова откажется от своего народа. Могущественные
государства, например Ассирия, должны были служить исполнителями божественной
справедливости. Иегова послал войны, чтобы дать своему народу почувствовать
справедливый божий гнев и напомнить, что все достижения Израиля свершились с
помощью и при поддержке Иеговы.
Сейчас принято ставить под сомнение написание Амосом последних стихов его
книги, что совершенно несправедливо: эти стихи нисколько не умаляют
высказанных ранее угроз, а показывают, что и Амос был израильтянином. Как и Осии,
Амосу уничтожение Израиля казалось немыслимым, он верил, что Иегова вновь
соберет новый Израиль на обломках старого. В своем ожидании будущего он
возвращается ко времени до государственного раздела, т.е. к династии Давида. Впер-
Исх 20:4-6. По принятому расположению заповедей, эти строки не составляют
самостоятельной заповеди или изречения, а являются лишь более подробным развитием и
мотивировкой предыдущего: "ты не должен иметь иного Бога рядом со мною". Последнее
составляет второе "слово", в то время, как 2-й ст.: "Я Иегова - Бог твой" составляет
первое.
вые так ясно выражается "мессианская надежда", что, однако, нисколько не
мешает Амосу произнести проповедь о гибели Израиля.
В то время как на севере пророки предсказывали скорую погибель и потому
будущее разрушение Самарии воспринялось как божья кара, Иудея достаточно
поверхностно восприняла языческое ханаанское влияние. Царствование Атолли дало
новый толчок развитию религии и политики государства. И только в середине
VIII века до н.э., незадолго до начала сирийско-эфраимской войны, в Иудее
выступил первый великий пророк - Исайя. С ним и его современником Михеем центр
тяжести израильской религии переносится из северного царства в южное.
Исайя углубил внутреннее понятие Бога, которого величал Святым Израилевым.
В этом звании заключаются две противоположные идеи, соединение которых
составляет особенность проповеди Исайи. Понятие "святой" означает, что Иегова
есть Бог недоступный, царствующий, несравнимый, божественный в полном смысле
слова, величие которого проявляется в природе и истории, а могущественная
сила обнаруживается именно в святости. По сравнению с ним все боги других
народов лишь elilim, т.е. ничтожества. Но, кроме того, Иегова - святой Израиля.
Бог всего мира, он все же избрал Израиль своим домом, и хотя царствует он в
небесах, но обитает в Сионе.
Это углубление понятия Бога, выразившееся в подчеркивании святости Иеговы,
запечатлелось на израильской религии двояким образом. С одной стороны, в виде
преклонения перед Иеговой, почитание его святым. На первый план выступило
требование абсолютного послушания, безусловной веры и священного трепета. При
этом Исайя был последователем и соратником Амоса: справедливость и социальная
нравственность считались главными добродетелями. Исайя - пророк веры, или
упования (Ис 7:9 и 30:15). Это оправдывается его политическими стремлениями
во время сирийско-эфраимитской войны, но еще более трудными условиями
царствования Иезекии. В общем и целом политический принцип Исайи может быть назван
абстенсионизмом. По его мнению, иудеи, в силу принадлежности Иегове, должны
отказаться от всяких политических стремлений, полагаться лишь на несокрушимую
веру в Иегову, не ища помощи у великих держав, не бросая им вызов и не боясь
их. Ведь только Иегове Израиль обязан своей мощью, своим существованием, и
вне Израиля нет защиты. Эти утверждения шли вразрез с широко
распространившимся в давидовско-соломоновскую эпоху мнением, что политическое могущество
является необходимым предварительным условием религиозной мощи. Развивая
взгляд Осии, Исайя противопоставляет Израиль как духовное царство всем прочим
светским государствам. Таким образом, Исайя способствовал начатому пророками
севера освобождению понятия Иеговы от узких рамок одной народности.
Следуя путем безоговорочного утверждения Иеговы как Святого Израиля, Исайя
восставал против какого бы то ни было поклонения образам Иеговы, созданным
руками человеческими.
Запрет распространялся не только против простых образов, введенных Ахавом
языческих изображений солнца, но и против древних эфодов, ибо и они
относились к чувственному культу, не вязавшемуся с более глубоким пониманием
сущности Иеговы. Эти реформы имели известный успех, что явствует из коротенькой
заметки 2 Цар 18:4.
Специфическое прославление Иерусалима явилось следствием подчеркивания
Исайей святости Иеговы: во-первых, Иерусалим величали Ариель (Божий город) и
Святой горой, во-вторых, о вечности Сиона говорит специальный догмат Исайи (в
особенности Исайи второго периода). Возвеличение Иерусалима вдохновило
израильтян на уничтожение ассирийского войска на палестино-египетской границе и
спасло Иерусалим от величайшей опасности. Это событие не имело важного
внешнего значения: ассирийское господство сломлено не было, но для религии не
было более важного события после завоевания Давидом Иебуса. Эта победа окружила
Иерусалим ореолом святости, поставило его выше всех других городов культа и
позволило реформе Второзакония их уничтожить. Так Иегова заложил в Сионе
надежный фундамент (Ис 28:16).
\
£:
/,
.Як* . '-
US'
Древний Иерусалим (город Давида). На самом высоком месте (Храмовая
гора) находился Храм I (разрушен Навуходоносором в 586 году до н. з.) и
Храм II (разрушен вместе с городом римлянами в 70 г. н.э.).
Основную мысль вышеприведенного догмата мы встречаем в проповеди Исайи,
примыкающей к проповедям Илии, о спасенном "остатке", se'ar jasub (Ис 7:3,
10:21). Эта проповедь имела необычайное значение для израильской религии
именно потому, что она примиряла две взаимно противоречивые идеи о неизбежной
гибели безбожного народа и святости Иеговы, не желающего отступиться от
своего народа. Эта проповедь положила начало постепенно распространявшемуся
разделению между истинным и ложным Израилем, между общиной и народом.
"Мессианская надежда" вновь становится актуальной, ибо, как говорит Исайя, спасенные
от гнева божьего не погибнут под ассирийским гнетом, но образуют под властью
законных потомков Давида новый народ и это государство будет отвечать всем
требованиям Иеговы (Ис 1:19). На первый план Исайя выдвигает образ будущего
царя, и этот абсолютический образ не может быть отнесен к более позднему
времени.
Выделение язычества
из иеговизма. Суд
В политическом отношении Исаак был одним из наиболее влиятельных людей
своего времени. История его деятельности - это история Иудеи той эпохи.
Вряд ли он сильно повлиял на социальную нравственность и культ в общем
смысле этого слова (ср. кроме 2 Цар 18:4). Ему удалось собрать вокруг себя
последователей (Ис 8:16-18), среди которых его слово пустило глубокие корни и
которые явились носителями и хранителями усвоенного Исааком понимания Бога.
Вплоть до изгнания из Египта деятельность его последователей стала главной
движущей силой иудейской истории.
Близкие отношения с ассиро-вавилонским миром еще во времена Ахаза дали при-
ток восточным влияниям, что отразилось и на обыденной жизни, и на религиозном
культе. Исайя и его приверженцы восстали против всего чужеземного. Тем не
менее, в царствование Манассии произошло тотальное проникновение иноземных
элементов в иудейскую культуру. С одной стороны, миросозерцание иудеев
обогатилось в теологическом отношении, а также выразилось в известной утонченности
жизни, но, с другой, - привело к внедрению в иудаизм языческих начал.
Практиковавшееся со времени Ахаза служение Молоху распространилось повсеместно.
Жертвоприношение детей, применявшееся в этом культе, было принято и в иего-
визме и рассматривалось как своего рода высшая религиозная степень служения.
Точно так же иудеи переняли ассиро-вавилонское почитание Солнца, Луны и
звезд, именовавшихся "воинством небесным". Этот культ завоевал официальное
положение в храме Иеговы, а поклонение планете Венере и Небу стало весьма
популярным среди иудеев (Иер 7:18, 44:17 и ел.).
В это время проповедуемое Исайей и его приверженцами понимание Бога
заложило твердые основы религии. Требовалось укрепить эти идеи в практической
жизни, и укрепить решительно, что и получило полное выражение в так называемой
книге Второзакония. При каких обстоятельствах книга эта была написана,
остается невыясненным: она была найдена в храме лишь в 621 г. до н.э., на
восемнадцатом году царствования Иосии. Это важное событие в истории Израиля, в
силу которого иудеи более чем какой-либо другой народ, сделались "народом
книги" .
Найденная Книга законов должна рассматриваться как переиздание древних
законоположений, исправленных с точки зрения централизации культа (Исх 21-23).
Можно ли в теперешней редакции этих глав увидеть сочетание двух изданий Книги
законов, остается неустановленным (Втор 12-26). Книга законов явилась
выражением заветов Моисея так, как понимали их пророки VIII века до н.э. В
религиозном отношении доминировал принцип любви, в социальном - недосказанность, а
основой стал заключенный Иеговой с Израилем "союз". Так окончательно
установилось представление, что отношение между Богом и народом обусловлено
нравственно . Кроме того, создание Второзакония - это попытка придать религии
характер единства и обособленности. Для этого необходимо было обеспечить свободную
от языческого вмешательства область и придать характер единства, соединив все
богослужения деяний в одном, освященном Иеговой месте. Это позволило
сохранить единство религии и не дало образу Иеговы распасться на различные местные
культы. Главное значение Второзакония - это создание общего места молитвы.
Бамоты, походные святилища, сделали свое дело и могли быть упразднены. Была
установлена точная грань между язычеством и иеговизмом. Особенность
первобытного богослужения встретила энергичное противодействие, что привело к
изменению характера праздников. Ни национально-политическая, ни общественно-
социальная жизнь не связывалась с религией.
Трудно сказать, насколько существенны были результаты проведенной Иосией
реформы. Что она не укоренилась в народе, явствует из проповедей Иеремии, но
еще больше говорит тот факт, что при последующих царях языческие культы
расцвели с прежней пышностью. Только исключительное положение Иерусалима и новый
статус священнослужителей сохранились впоследствии. В проповеди Иезекииля
преобразования Иосии остаются без внимания. В народных кругах нововведения
рассматривались как вынужденный временный запрет любимых привычек и обычаев.
Но эта реформа открывала новые горизонты в будущем. Впервые религия
воспринималась независимо и обособленно от народа. И эта обособленность выступала на
первый план в иудейской религии в самые трудные моменты истории. После
падения Иерусалима с помощью Второзакония удалось сохранить религию в неделимом
виде.
Следует упомянуть еще о двух факторах развития израильской религии в этот
период времени. Это роковая смерть Иосии в битве при Мегиддо в 608 г. до
н.э., которая до известной степени может считаться началом конца Иудеи. И
проповедь Иеремии.
Первое событие оказало глубокое религиозное впечатление: попытка Иосии
выступить против идущего в Ассирию фараона была вызвана национально-
религиозными соображениями. В это время иудеи всецело предались служению
Иегове, отбросив все, что согласно вновь найденному Второзаконию, противоречило
Его воле. Иудеи почувствовали себя богоизбранным народом и были уверены в
благодетельной высшей помощи. И вдруг такой исход - смерть и поражение Иосии!
Удар был ужасен. Десятилетия, которые со времени начала религиозных реформ
считались эпохой падения и греха, были годами мира и благосостояния, и вдруг,
когда иудеи считали себя вернувшимися к Иегове, такая неудача! Наименее
значительным последствием было приостановление религиозных преобразований и
расцвет язычества. И приверженцы чистого иеговизма не могли понять, что сталось
с силой и справедливостью Иеговы? Именно справедливость Бога была взята под
сомнение.
Решался вопрос и взаимоотношениях между набожностью и земным счастьем,
между грехом и наказанием - т.е. о том, что принято называть Моисеевым учением о
возмездии. В древнезаветной литературе эта дилемма занимает немаловажное
место. Вспомним о книге Иова, псалмы 49, 73, 77. Время происхождения этих
писаний трудно установить: видимо, все они написаны до изгнания. Со времен гибели
Иосии учение о возмездии принимает более индивидуальную форму и требует
ответа. Высший ответ на этот вопрос вел к отрешению и посвящению себя Богу, когда
ощущение близости Иеговы разрешало все недоумения и вело к просветлению, но
так решалась проблема не национальной веры, а личной. Также стало развиваться
учение о бессмертии души.
Триумф веры был достигнут не сразу и не повсеместно. Рядом с теми, кто, не
утеряв веры в Иегову, усомнились в божественной справедливости, были иудеи,
увидевшие в постигшем несчастии божеское наказание за прежние грехи,
совершенные при Манассии, о котором говорили с некоторой долей иронии и укоризны:
"Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина" (Иер 31:29, Иез
18:2), третьи же, в твердом уповании на силу и верность Иеговы, видели в
несчастье испытание, после которого должно последовать спасение и счастье.
Верующие в обретение благодати после преодоления всех трудностей и выступили
против Иеремии.
Не ясно, какую роль играл Иеремия и какую позицию занимал в преобразованиях
Иосии. В качестве пророка он был известен за пять лет до религиозных реформ,
но, тем не менее, совершенно не упоминается в 4 Цар 20 и след. Вместо Иеремии
на совет призвали пророчицу Гульду. Однако из содержания проповеди Иеремии
явствует, что он был знаком с законодательством Второзакония. Он принимал
некоторое время участие в проведении реформ (Иер 11) и боролся не только против
языческих, но и против иноземных, распространенных вне Иерусалима, культов.
Но Иеремия не довольствовался результатами проведенных преобразований.
Маловероятно, чтобы он, говоря о лживых уловках писак, превративших закон в
ложь (Иер 8:8), имел в виду законодателей Второзакония. Иеремия ожидал других
результатов предпринятых Иосией изменений. Нравственные предписания закона
остались почти без внимания, укрепилась лишь уверенность в том, что храм есть
местопребывание Иеговы. Но религия не имела моральной основы, и прежние
пророческие проповеди о нравственно обусловленной связи между Богом и народом
были забыты. Для Иеремии религия, лишенная нравственной основы, была роковым
безумием. Он жаждал внутренних реформ, однако потребности в столь
кардинальных изменениях никто не чувствовал. Во многом Иеремия походил на последних
пророков северного царства, но все же занимал в истории иудейской религии
особое место. Иеремия был полной противоположностью Софонии и Науму.
Они видели приближение дней Иеговы в событиях тогдашней современности: Со-
фонии - в выступлении скифов, Наум - в осаде Ниневии. Ассирийское могущество
клонилось к упадку, и когда в Иудее с помощью преобразований Иосии народ
вновь обратился к Иегове, ожидалось, что избавление не заставит себя ждать.
Иеремия не придавал избавлению никакого значения.
Он предсказал Иудее наказание и суд и в качестве божественного орудия видел
надвигавшихся с севера скифов. Однако, несмотря на проведенные религиозные
новшества, сущность религии не изменилась, и потому проповеди Иеремии не
оказали существенного влияния. Поэтому смерть и поражение Иосии не удивили и не
потрясли Иеремию, а лишь доказали обоснованность опасений, что Иегова
серьезно относится к своему народу и требует верности себе в трудные моменты
истории. Упрочило положение высказываемых Иеремией мыслей могущество Вавилона
после завоевания Ниневии Набопаласаром и победы Навуходоносора над египтянами
при Кархемише в 604 г. Враг с севера, если не скифы, то вавилоняне (Велльгау-
зен) , был реальной угрозой. Божественный суд начался. Именно с этого момента
пророк Иеремия приобрел небывалое влияние.
Исайя на первый план выдвигает неприкосновенность Сиона, у Иеремии главное
- неотвратимость суда Господа. Даже святое место - храм должен погибнуть, так
как сделался предметом бездуховного почитания, без моральных и нравственных
предпосылок. Иеремия в своих проповедях пошел наперекор народной воле и
устремлениям, он разбил надежды наиболее ревностных почитателей Иеговы, жаждущих
не суда, а воздаяния и спасения. Для них любовь к стране и любовь к Богу были
понятиями равнозначными. Почитатели Иеговы, вдохновленные священнослужителями
и пророками во главе с Ананием, уповая на святость храма как дома Божьего, на
богоизбранность Иерусалима, надеялись, что Бог вступится за свой народ и
принесет ему спасение. Даже когда в 597 г. до н.э. царь Иехония вместе с
тысячами иудеев был пленен и отправлен в Вавилон, надежду на спасение разделяли не
только оставшиеся, но и уведенные в плен. А пророки Седекии, Ахава, Семайи
(Иер 29) поддерживали народную веру. Иерусалим останется на месте и изгнанные
в скором времени, - по словам Анании, - через два года возвратятся, чтобы
отвоевать отобранные богатства храма.
Среди этих страстно звучавших голосов проповеди Иеремии звучали совсем
иначе . Патриотизм для него - ничто, религия - все. В абсолютном разделении этих
обоих понятий - великое значение. Как и Исайя, Иеремия проповедует
безусловное подчинение воле Иеговы. Но именно потому, что Иегова справедлив, Иеремия
требует суда, как над всеми народами, так и над иудеями. Это убеждение
объясняет его антипатриотическое выступление. Иегова приказал халдеям судить народ
Израиля. Поэтому тщетно было пытаться оказывать им сопротивление. Наоборот,
всякое сопротивление приносит еще больше горя, и призывающее к сопротивлению,
хотя бы именем Иеговы, должны быть заклеймлены как лжецы и обманщики народа.
Единственный путь избежать полной гибели - это добровольно подчиниться
чужеземному господству, ниспосланному Иеговой в виде наказания на Иудею. В этом
главная особенность проповеди Иеремии. Божий промысел выражался у Исайи в
безусловном доверии к Богу, а у Иеремии - подчинению суду Господню, даже
через отказ от национальной самостоятельности. Защищать свою страну наперекор
воле Бога значит идти на смерть. Спасение лишь в отказе от борьбы на время,
определенное Иеговой.
Значительнее, чем проповедь, была личность Иеремии. Спокойствие, с которым
встретил Иеремия гибель Иудеи, покоилось на непоколебимом убеждении, что
вместе с народом не погибнет религия. Это спокойствие не исключает страшную
внутреннюю борьбу, равную которой не переживал никто из пророков. Иеремия
глубоко любил свой народ, а его проклинали как врага и предателя. Он смиренно
подчинялся воле Иеговы - его считали неверующим и упрекали в богохульстве. Он
думал только о народном благе и страстно желал лучшего будущего, а его
укоряли в неверии и отчаянии. Иеремия проповедовал обращение, но считал его прак-
тически невозможным. Он хотел спасти жизнь - и пророчествовал смерть. Как
Амос был пророком общественной нравственности, Осия - пророком любви, Исайя -
веры, так Иеремия является пророком страдания. Иеремия хотел, чтобы народ
искал опоры только в Иегове, даже когда Бог1 выступает в роли судьи. Борьба
Иеремии - эта борьба за Израиль. Пророк неумолимого суда Господня, он выступает
защитником народа. В крушении иудейского государства он видит возникновение
нового, духовного союза. Иеремия ожидает царя, отпрыска дома Давидова,
который через семьдесят лет, сбросив чужеземное иго, восстановит справедливость
Иеговы. Его идеалом является не правовое государство, а община, руководимая
духом Иеговы. И такая община рождается на свет путем страданий. И потому
плененные Вавилоном иудеи становятся надеждой и опорой нации.
Иерусалим пал в 586 г. до н.э. Попытка сохранить иудейскую общину под
предводительством Гедалии не удалась. Но религия не пострадала.
Пророки именем Иеговы предсказали временный конец и подготовили убеждение,
что Иегова не побежден чужими богами, а сам, по справедливости своей,
оторвался от своего народа, своего града и своего храма. В смысле познания Бога
открывалась возможность нового расцвета.
Святость Иеговы
и его общины.
Спасение
Усиление и становление веры было достигнуто в гораздо большей степени
благодаря изгнанию, а не реформам Второзакония. Главными факторами стало
признание абсолютной святости Иеговы и окончательный разрыв с язычеством.
Утверждение, будто иудеи, бежавшие после убийства Гедалии в Египет,
переняли там язычество, малоосновательно, как и то, что изгнанные в Вавилон унесли
с собой значительную долю языческих элементов богослужения. Это доказывается
борьбой Иезекииля против возведения ритуальных столбов, которые должны были
изображать Иегову на чужбине (еж. Иез 30 и др.). Однако большинство
изгнанников хотело оставаться израильтянами, а следовательно, служителями Иеговы. Они
жили с ощущением, что Иегова отвернулся от народа своего, покинул свое
обиталище в Сионе и разорвал древние отношения со своим народом: ведь только в
Святой земле Иегова мог встретить достойное почитание. Все, что случалось вне
Святой земли, не было свято.
В течение первого десятилетия (597-586), изгнанники жили оспаривавшейся Ие-
зекиилем в Вавилоне и Иеремией в Палестине надеждой, что в последний момент
Иегова вступится за Иерусалим, изгонит халдеев и вернет свой народ в Иудею. В
этой надежде они продолжали жить душой в Иерусалиме, с которым поддерживали
живую связь. Создалась новая община, в которой иудеи стремились сохранить
свой национальный и религиозный характер под руководством родовых
начальников . С падением Иерусалима эта надежда разрушилась, но привычка чувствовать
себя обособленно глубоко укоренилась и еще более усилилась с притоком новых
изгнанников.
Эта обособленность выражалась в соблюдении священной субботы и обряде
обрезания. Издавна существовавшие в Израиле и не имевшие особенного религиозного
значения, на чужбине они приобрели характер связывающих и в то же время
отличительных признаков. И со временем эти обряды стали священными.
Благодаря отсутствию официального культа богослужение видоизменилось.
Вместо служения в храме введены регулярные священные собрания по субботам, где
молитва и слово заменили жертвоприношение. Так как собрание происходило
повсеместно, то и после восстановления служения в Иерусалимском храме оно
осталось существовать под именем синагоги и сделалось главнейшей опорой иудейской
жизни. В Ветхом Завете собрание упоминается в псалме 74:8.
Великое значение изгнания состояло в коренном разрыве между прошлым и
настоящим израильской религии. Иудаизм развивался на чужбине в совершенно новых
условиях и претерпел существенные изменения.
Познание Бога играло в иудаизме решающую роль. Если ранее доминировало
сознание общности Бога с народом, то со времени изгнания оно заменилось чувством
отдаленности. Проповедовавшаяся Исайей святость Бога проявилась со всей
серьезностью, и отношение Бога к Израилю сказалось в гневе его. Изменяется само
понятие Бога. У Иезекииля мы впервые встречаем посредника между Богом и
пророками в лице ангела. В то время как прежних пророков звали по имени, Иезеки-
иль, чтобы подчеркнуть расстояние между собою и Богом, именуется "сыном
человеческим" . Знаменательно описание колесницы, на которой Иегова поднимался из
священного города. Бог изображается в виде огненном, и человек не может
выносить его вида. Таким образом, с Иезекииля начинается процесс, намечавшийся
уже в проповедях Исайи, - полное разделение между небом и землей, между Богом
и человеком, завершившееся еврейским деизмом позднейшего времени. Из книг
Ветхого Завета эту точку зрения поддерживает книга Екклесиаст (когелет).
По открытому Иезекиилем пути идет и Кодекс святости. В то время как в
древнейших составных частях Пятикнижия говорится о явлениях божества,
священнический кодекс тщательно избегает упоминаний о них. Наряду со "Словом" еще "ка-
бод", т.е. "слава Господня", представляемая и вместе с тем скрываемая
облаком, - это единственные формы проявления Иеговы.
По мере того как в первые столетия после изгнания проявляется расстояние
между Богом и Израилем, становится заметным желание заполнить эту пропасть
возможно большим числом промежуточных существ, облегчающих сношение между
Богом и населением земли. Выдвигались предположения, что и высший Закон дан
через ангелов (Гал 3:19).
Это утверждение основывалось на лежащих в основе книги Бытия и Исхода
наидревнейших рассказов, на вере в образ Иеговы, получивший собственную сущность
(по ошибочному мнению некоторых ученых уже и в наиболее ранних
представлениях) и превратившийся из туманной формы в самостоятельный образ наряду с
древними представлениями.
Подтверждение этому находим у Захарии и в представлении о Bene-ha'elohim,
т.е. о божественных существах, окружающих трон Иеговы, известных также под
названием "духов" и изредка именуемых "воинством небесным" (1 Цар 22 и др.).
Этому также послужило позднейшее, вызванное развитием монотеизма, воззрение,
по которому языческие боги преклонялись и подчинялись Иегове и назначались им
покровителями отдельных народов (Исх 24:21, Пс 82, Дан). И наконец,
развивавшаяся в связи с греческими воззрениями персонификация известных сил, свойств
и форм проявления Иеговы, его духа, его мудрости, его великолепия, его
святыни. Уже в Ветхом Завете мы встречаем следы персонификации (Притч 8).
Изменение идеи Бога было не единственным последствием преобразовавшихся
после изгнания отношений между Богом и народом. Все прошлое Израиля было тяжким
прегрешением, ибо отказ Иеговы от Израиля рассматривался как проявление его
гнева и, следовательно, наказание. Так проповедовал Иезекииль. Все, что в
свое время было естественным и даже необходимым проявлением народной жизни,
было отвергнуто как греховное. К святости Иеговы относились иначе, например,
изменилась роль бамота, храма, как части царского дворца, священнические
функции, беспрепятственные отношения с божеством и т.п. Беспристрастное
изображение прошлого прекратилось. Его место заняла теория идеального отношения
к Иегове и поведения народа. Монотеизм лег в основу дальнейшего развития
иудаизма , хотя и имел преимущественно отрицательное значение.
В Кодексе святости эта теория получила классическое выражение. До Моисея
различаются различные периоды: от Адама до Авраама, когда имя Бога было Эло-
гим; от Авраама до Моисея, когда Бог именовался Эль-Шадай. После Моисея ут-
вердилось имя Иеговы. Священнический кодекс различает также побрисп - союз
Бога с Ноем в виде радуги, и "брис" - союз с Авраамом в виде обряда обрезания
и т.д. С Моисеем закон, как откровение божественный воли, появляется
одномоментно . То, что проявлялось с течением времени, под впечатлением изгнания,
воспринималось как издревле предначертанное Иеговой. Вследствие
насильственного разрыва исторических уз не могло быть и речи об углублении в
национальную историю. То, что осталось позади, во многих отношениях казалось уже
непонятным и абстрактным.
С падением Иерусалима израильский народ погиб. Иезекииль должен был собрать
общину Иеговы заново. Этим объясняется индивидуализм, который, в резком
противоречии с выдвигавшейся на первый план прежними пророками солидарностью
поколений, составляет характерное отличие проповеди Иезекииля. В Иезекииле мы
видим не только пророка-священника, но и пророка-душеспасителя (Иез 18:23).
Обращение отдельных личностей было предпосылкой воскресения целого, и
пророческая проповедь служила этим целям. Вскоре Иезекиилю пришлось заняться
воскресшей иудейской общиной. Упрочить индивидуализм в израильской религии
выпало на долю позднейшей поучительной литературы.
Утверждения Иезекииля оказали влияние на дальнейшее развитие израильской
религии и теологии в области эсхатологии1 и организации общины.
Иезекииль, с гораздо большим правом, чем Иеремия, может быть назван отцом
эсхатологии. В резких чертах, игнорируя настоящее, рисует Иезекииль картину
будущего, исходя из своего познания Бога. Иегова вдохнет жизнь в развеянные
мертвые кости, соберет обратно в Палестину изгнанников не только из Иудеи, но
и северного царства, и вернет их к благоденствию и счастью под скипетром царя
и пастыря из отпрысков дома Давидова, после того как возвратится в храм свой.
Мотивом для Иезекииля является святость Иеговы. С изгнанием иудеев Иегова
перестал быть святым в глазах завоевателей. Позор, навлеченный Иеговой на свой
народ и страну, пал на него самого. Снять с себя позор - вот цель искупления.
Поэтому в псалмах часто говорится: Иегова принесет избавление ради
собственного имени. Но восстановления Израиля было бы мало. Этим объясняется
своеобразное представление (Иез 38 и ел.) о нападении Гога из Магога в
неопределенном будущем на спокойно живущих иудеев в стране Израилевой. Имя Гога выведено
из Гигеса, но Иезекииль не связывает с ним никакой определенной личности, а
обозначает мировую силу, враждебную представителям Иеговы и Израилю. С
бесчисленными войсками Гога нападет на Иерусалим, но Иегова разобьет его одним
ударом и снимет с себя подозрение в бессилии, тяготевшее со времени победы
халдеев, наглядно доказав свое всемогущество.
В надеждах на будущее послеиезекиилевского периода в иудаизме главное место
занимает представление о конечной катастрофе, при которой погибнут все
языческие государства и которая приведет к окончательному торжеству Израиля.
Надежда на Мессию - это надежда на гибель язычников и торжество иудеев.
Иезекииль стремится дать Израилю внутреннее и внешнее устройство, которое
соответствовало бы святости Иеговы: апокалипсис не может наступить, пока
Израиль не покажет себя святым народом. Проект государственной конституции мы
встречаем в последних главах книги Иезекииля. Тот факт, что он создал книгу в
изгнании, показывает, что Иезекииль верил в возвращение в Палестину. Этот
утопический проект, считающийся с историческими условиями столь же мало, как
и с географическим положением, с другой стороны, проникает предписаниями в
малейшие детали практической жизни. И хоть он и не получит официального
значения, но ляжет в основу возникшей при Неемии общины. По существу, как и
закон святыни (главным образом в Лев 17-26), так и Кодекс святости в различных
наслоениях - не что иное как свободное воспроизведение законов, данных Иезе-
Эсхатология - учение о судьбе людей после смерти.
киилем. Это начало большой законодательной работы, начатой в Вавилоне и
продолженной в Палестине, которая, избрав путь Второзакония, беспрепятственно
сделала Израиль общиной, связанной культом. Старые утверждения получили новую
жизнь, чтобы послужить новым целям. Речь идет, прежде всего, об отношении к
Богу. Политические соображения не брались в расчет, так что вместо царя от
иудейской общины выступил священник, рукоположенный в доме Садока, с течением
времени превратившийся в происходящего уже от Аарона первосвященника. Что
касается политики, подчинению Селевкидам, Птолемеям или римлянам, иудеев этот
вопрос волновал весьма мало, лишь бы только их не ограничивали в свободе
вероисповедания. Социально-этическая сторона жизни, которую Амос так настойчиво
выдвигал как пример абсолютной справедливости, отступила на задний план.
Закон преследовал тройную цель:
1) при помощи массы разнообразных, часто символических, предписаний сделать
невозможным проникновение в религию чужеродных влияний;
2) точным соблюдением обрядовой чистоты, как и запрещением свободного
доступа к Иегове (стоит только вспомнить окружавший храм Иеговы строй
священников с первосвященниками во главе и левитами) сохранить святое имя
неприкосновенным, и
3) указать средства устранения малейшего нарушения общения с Богом внутри
общины.
Так объясняется большое значение, которое приобрели в Иудее после
возникновения общины в Неемии искупительные жертвы. Эти жертвы служили гарантией
добрых отношений между Богом и народом, необходимым условием постоянного
подтверждения нарушаемого греховностью и нечистотой народа союза. В
искупительных жертвах иудеи видели выражение всей святости Иеговы и забвение грехов.
Поэтому иудаизм носит столь важный для религии характер искупления. Ежегодный
праздник отпущения грехов составляет главное торжество. Это заключительный
акт и кульминационный пункт жертвоприношений. Впоследствии праздник отпущения
грехов получил ритуальной характер. Решался вопрос "как", "где", "через
кого", т.е. о совершении жертвоприношений согласно требованиям закона.
Но наряду с жертвоприношением немаловажную роль играл обрядовый закон. Он
опутал всю жизнь сетью формальностей и связал ее с божественной волей.
Совершенно иной тон, чем в проповедях Иезекииля, звучит у его современника,
жившего не в Вавилоне, как думали до последнего времени, а в Палестине, так
называемого второ-Исайи, автора 40-55-й глав книги Исайи.
Второ-Исайя говорит не о заслугах дарованного избавления, а о том, что вера
является единственной предпосылкой неизбежности избавления. Именно в этом его
значение для израильской религии. Исходя, как и Иезекииль, из святости Бога,
он принимает ее не с формальной стороны, т.е. не по требованиям,
предъявляемым к иудеям, а по внутренней сущности, как нравственное величие. Нет ни
одного пророка, который в этом отношении ушел бы так далеко, как второ-Исайя, и
который так далеко увлек бы израильскую религию на путь монотеизма,
подчеркивая исключительность Иудеи. То, что было намечено прежними пророками
(высмеивание золотого тельца у Осии и прозвища, которые дает Исайя языческим богам),
но проводилось без особой последовательности, становится основным принципом
миропонимания. У второ-Исайи Иегова не только единственный Бог, которому надо
поклоняться (декалог), или единственный в своем роде, но и абсолютно единый.
Как Бог Израиля, он в то же время Бог природы и истории, творец неба и земли,
причина всего сущего. Второ-Исайя, как и Иезекииль, заложил основу Кодекса
святости. Для второ-Исайи Иегова, Бог Израиля - творец мира и правитель его.
Согласно Кодексу святости Бог - творец мира, под именем Иеговы заступился за
народ свой. Историческим мотивом представления о Боге у второ-Исайи служит
победное нашествие полчищ персидского царя Кира, который нанес халдеям
смертельный удар. У прежних пророков Ассирия и Вавилон являлись орудиями наказа-
ния в руках Иеговы, рассердившегося на народ свой, для второ-Исайи персидский
царь - назначенный Иеговой освободитель Израиля, поэтому его пастырь и
помазанник тот, кто восстановит дом Иеговы в Иерусалиме. Так как Иегова есть Бог1
Вселенной, то его помазанник может быть повелителем мира. Но и тогда Израиль
остается средоточием божественного попечения. Поэтому второ-Исайя говорит о
призвании Иудеи: как народ иудеи ничто, и в то же время его честь, его
призвание - это познание Иеговы. Он должен как носитель идеи Иеговы донести ее к
жаждущим познания народам и сделаться всеобщим светочем.
Второ-Исайя обозначает народ иудейский как Эбед Иеговы, - раб Иеговы.
Сейчас ученые усомнились в авторстве второ-Исайи Песни Эбед Иеговы (Ис 42:1-4,
49:1-6, 50:4-9, 52:13- 53:12). Доказано их более позднее происхождение,
относящееся к временам после пленения. Эбед Иеговы - это не определенный
исторический деятель, учитель Торы, а вообще Учитель.
В Эбед Иеговы Иудея рассматривается как народ, отягощенный грехами,
стонущий под бременем страданий, в то же время это народ идеальный, призванный и
любимый Богом, о котором он никогда не забывает и которого он не перестает
любить. Благодаря своей двойственности эта мысль приобретает наибольшую
глубину. Идея должна стать выше реальности. В проповеди искупительного страдания
(Ис 53) образ иудейского народа находит свое классическое выражение. Речь
идет об очищении самого народа, о его внутренней сущности. Очищение
достигается удовлетворением Иеговы страданиями иудеев, которыми они добровольно
подчиняются и которые покорно несут, достаточное наказание, а, следовательно, и
искупление. Подчинение высшему суду, а иногда и принятие смерти, есть
единственный путь к новой жизни. У Иезекииля воскресение народа достигается извне
(Иез 37) , в Эбед Иеговы воскресение тесно связано с очищением. Именно здесь
второ-Исайя больше, чем кто-либо иной, является предтечей христианства. Он в
двояком смысле пророк искушения: предсказывает освобождение от рабства в
результате доблестных побед персидского царя Кира; освобождение означает для
него прощение, снятие вины, отмену наказания и принятие благоволения Иеговы.
Иегова, которого Иезекииль видел покидающим Иерусалим, близок в проповеди
второ-Исайи к возвращению к своему народу. "Утешайте, утешайте народ мой,
говорит Бог ваш", "Взойди на высокую гору, благовествующий Сион и скажи городам
Иудеи: вот Бог наш!" (Ис 40:1).
Великое значение имеют эти мысли для еврейского благочестия, подтверждение
этому мы встречаем в книге псалмов. Где говорится, что избавление от сильной
нужды есть неизбежный результат милости Иеговы; где прослеживается тесная
связь между отпущением грехов и спасением. Израиль является примером для
народов , т.е. проповедником Иеговы. Подобные утверждения, в той или иной форме,
встречаются на каждой странице Псалтири.
Иудейская
община
Во второй половине VI века до н.э. Иудея пережила новый подъем.
Вдохновленная пророками Аггеем и Захарием, а также Иисусом и Зоровавелем возобновлена
постройка иерусалимского храма, закончившаяся на шестом году правления Дария
Гистаспа в 516 г. (Езд 6:15). Восстановлению храма предшествовало возвращение
плененных иудеев благодаря одержанным победам Кира. Однако постройка храма не
возродила израильский народ, и не осуществились попытки возрождения Царства.
Апокалипсиса не произошло. Но для поклонения Богу был восстановлен храм, и
можно было заняться религиозной организацией на основе Второзакония. Однако
религиозное рвение скоро остыло. Книга пророка Малахии, составленная в первой
половине V столетия - это жалоба на недостаток рвения к Иегове, на
несерьезное стремление исполнить свой долг. Пророк проповедует скорый суд Иеговы над
Иудеей и призывает к религиозному обращению.
С появлением Неемии наступили новые времена. Он был человеком не слова, как
пророки, а дела. Бывший царский виночерпий в Сузах, затем персидский
наместник , он отдался служению пришедшей в упадок Иудее. С невероятными усилиями и
стараниями ему удалось возродить государство к жизни, невзирая на тайное и
явное противодействие, вновь воздвигнуть стены Иерусалима, привлечь в лежащий
в руинах город новое население, устранить социальные невзгоды, возродить к
вере народ израильский.
Неемия встретил поддержку со стороны ученого книжника Ездры. Отношения этих
людей вызывают разнотолки. По общепринятому мнению, основанному на изучении
книг Ездры и Неемии, Ездра уже в 458 г. до н.э., т.е. за 13 лет до появления
Неемии, вернулся вместе с другими пленными из Вавилона в Иудею и тогда уже
сделал неудавшуюся попытку насильственно расторгнуть заключенные с
нееврейскими женщинами браки и выделить иудейскую общину. Приблизительно в 445 г. до
н.э. появился Неемия и начал претворять в жизнь намеченные Ездрой реформы,
которые выразились во введении привезенной Ездрой из Вавилона Книги законов.
Однако новое государственное устройство пришло в полнейший беспорядок во
время отъезда Неемии в 432 г. до н.э. в Персию, и ему стоило по возвращении
величайших усилий вновь заставить почитать законы. Изгнали видных священников,
например, внука первосвященника Элиашива.
Неемия был облечен государственной властью. Невзирая на различие во
времени , в положении, в характерах, верованиях и т.д., его можно сравнить с царем
Давидом. Последний был отцом израильского государства, а Неемия - основателем
иудейской общины. Неемия принадлежит к наиболее выдающимся людям израильского
народа.
Однако на внутреннее развитие израильской религии Ездра оказал огромное
влияние. Соферимы (книжники) и ранее выступали в качестве придворных и
государственных деятелей, но Ездра первый получил это звание в религиозной
истории. По мировоззрению своему Ездра опирается на Иезекииля, он родоначальник
плеяды лиц, которые в дальнейших столетиях стали законодателями, писателями и
теологами иудейства. В хронике книжники выступают как определенное сословие.
В иудейских преданиях они рассматриваются как наследники и последователи
пророков . Пророкам иудаизм обязан религиозным величием, а книжникам -
интеллектуальной сущностью. Еще во времена Иисуса они были истинными духовными
владыками народа, и их значение трудно переоценить.
Деятельность Ездры и Неемии подвела к логическому завершению религиозные
реформы, начавшиеся с введением Второзакония. Была создана религиозная
система, которая, в противовес языческому миру, должна была выражать единство,
святость, господство и милость Бога. Государство превратилось в церковь;
церковь сделалась государством. Весьма поучительно сравнить более древние книги
царств с историческими летописями. Левиты занимают место царских
телохранителей, на первом плане стоят не политические, а религиозно-обрядовые
соображения. Проявляется вся разница между прежним и новым временем.
Иосиф Флавий впервые употребил слово теократия по отношению к конституции
церковного государства. Это слово постепенно вошло в употребление. Его стали
применять в более свободном смысле, в качестве характеристики израильской
религии .
Человеческие властители, будь то судьи, старейшины, или цари, находятся под
покровительством Иеговы и пользуются своими правами лишь до тех пор, пока
выполняют волю его. Не таково историческое значение этого слова. Теократия -
иерократия, т.е. форма правления, при которой власть находится в руках
священника, а не царя. Таким образом, это слово стоит в ряду обозначений, как
монархия, олигархия, деспотия и т.п.
Малозначительного соперника иудейская община получила в лице самаритянской
общины, средоточием которой явился храм на горе Гаризим, близ Сихема. Эта
община была учреждена Санваллатом, большим противником Неемии, для своего зятя,
которого Неемия изгнал из Иерусалима (Неем 13). Хотя самаритяне называли себя
законными сыновьями Израиля, на развитие религии они не оказали существенного
влияния. От иудеев они переняли Пятикнижие, но не сразу, а позднее, ибо им
необходима была благословленная Богом основа для своего культа.
От храма (и крепости) на горе Гаризим почти ничего не осталось
(большинство руин от более поздних построек). Да и от самих
самаритян тоже - сейчас их численность примерно 700 человек.
Так как самаритяне изначально привлекли людей, недовольных иудейской
законодательной реформой, они мало содействовали укреплению иудейской общины.
Летописи называют былое северное царство языческой страной, и этим объясняется
враждебное отношение иудеев к самаритянам. Это отношение не улучшилось и ко
времени Иисуса. В 120 г. до н.э. храм на горе Гаризим был разрушен Иоанном
Гирканом.
Иудейская община продолжала развиваться. Из летописей видно, что
законоучители объезжали страну, повсеместно встречая радушный прием. К иудейской
общине примкнула и расположенная к северу от самаритян Галилея. Как различны были
условия религиозного культа в Палестине и Иудее, явствует из 2 Пар (30:10 и
ел.) .
Упрочились значение храма и власть священнослужителей в Иерусалиме, во всех
городах страны были выстроены синагоги, ставшие центрами духовной жизни. Для
укрепления закона синагоги сослужили такую же службу, как бамоты в древнем
иеговизме. Они приблизили религию к народной жизни. При политических
неурядицах и различных местных столкновениях благодаря синагогам крепло осознание
избранности Иеговой. Псалмы, относящиеся к этому времени, свидетельствуют об
истинной набожности.
Наиболее значительным созданием посленеемиевскохю периода является канон.
Предпосылки для его появления были заложены Второзаконием. Уже во время плена
каноны связывали с более древними, историческими и законодательными
произведениями, в то время как остальные книги были переработаны согласно
установлениям Второзакония, как например, Книги Судей и Царств. К Второзаконию
прибавились позднейшие собрания законов. Важнейший из них - так называемый Кодекс
святости, или закон Синая, а именно Книга Левит. Как и положенные в основание
сборника законы, все вместе взятое получило название Торы Моисея и в качестве
закона Моисея составило первую Библию иудеев. Как можно заключить из
летописей, это сочинение существовало в его теперешнем виде в конце IV века до
н.э., однако труд по его исправлению и дополнению продолжался долгое время
спустя. Но с завершением Пятикнижия законодательная работа не закончилась.
Последовали Мишна и Гемара, была написана Тозефта.
Второе собрание Священного Писания составляют nebiim (пророки). Все, что
сохранилось от древней исторической и пророческой литературы, соединилось с
новыми произведениями, было приведено в порядок и представлено в виде единого
целого. Древние писания получили значительную переработку, однако, тем не
менее, трудно провести резкую грань между старым и новым. Главным принципом
обработки древних произведений считается стремление поставить историю на службу
религии, во-вторых, выявить настоящее как наказание или как знак
божественного благоволения, являющееся результатом предопределения Иеговы. Последствием
этого стало введение в закон задним числом определенных распоряжений и
событий и внесение новых предсказаний в более древние писания. Ибо, так как
мировая история протекала по заранее определенному Богом плану, этот план был
заранее известен пророкам, хотя и не заметен из написанных предсказаний.
Прибавились писания современных, хоть и безымянных пророков (Ис 24-27, 34, 35; Ио-
ил, Зах 9-14, Ион и др.). Эти писания отличаются от древних пророческих
произведений более апокалиптическим характером и рассчитаны, главным образом, на
современность. Для них идеалы прошлого могут с некоторой свободой применяться
к ближайшему или отдаленному будущему и использоваться в качестве угроз или
обещаний. В них не входит элемент псевдоииграфии, свойственный позднейшей
апокалиптике и появляющийся в Ветхом Завете у Даниила. Ценность пророческих
произведений в уверенности в близости спасения. Наряду со многими псалмами
они носят мессианский характер, говорится ли в них о новом Мессии (Зах 9) ,
или нет (Ис 24 и ел., Иоил). Характерным для настроений того времени является
ненависть общины к притесняющему ее свету, ненависть, прорывающаяся в
страстных мольбах о скорейшем наступлении суда и о мести. В книге Ионы мы встречаем
не свойственную иудеям проповедь долготерпения и милосердия Бога и по
отношению к языческому миру, ибо и его он тоже создал.
Прямую противоположность Книге Иова представляет Книга Есфирь. Нельзя точно
установить время происхождения этих позднейших пророческих книг. Многие из
них относятся к греческому периоду. Тем не менее, отнесение Захария к Макка-
веевскому периоду не совсем основательно. К началу II века до н.э. собрание
пророков было закончено и составило дополнение к закону.
Третий сборник, под названием "Кетубим" или "ксувим", никогда не
сравнивался наравне с первыми двумя. В то время в народной жизни арамейский язык
постепенно вытеснял иврит, и последний обязан сохранением в качестве святого
языка именно Библии. Но религиозные тексты на иврите постепенно теряли свою
жизненную силу в широких кругах народа, и на них стали смотреть как на
мудрость ученых-книжников. Для чтения Священного Писания тексты приходилось
переводить на местное наречие (таргумим).
Иудейство и Эллинизм.
Иудейское благочестие
Во время персидского господства в V-IV века до н.э. иудейская община пребы-
вала в состоянии стремительного развития. Под влиянием греческого мира в
конце IV века она подверглась сильнейшим испытаниям: пришлось отстаивать свою
религиозную оригинальность от натиска более развитой греческой культуры.
Завоевательные походы Александра Великого и последовавшие после его смерти
бесконечные войны принесли иудеям лишь изменение общей политики. В 320-198 годы
иудеи находились под верховным управлением Египта. После принадлежали к
сирийскому государству. Ни Египет, ни Сирия не оказали влияния на развитие
иудейской религии. Евреи воздерживались от вмешательства в политику, а под
управлением своих первосвященников оставались свободны в устройстве
собственных религиозных дел. Напротив, вызванное Александром передвижение народов
открыло новый мир. Александр хотел создать всемирное царство, которое держалось
бы не только единством управления, но и единством языка, обычаев и
образования. Евреи приняли участие в осуществлении этой идеи. Для становления
иудейской религии важны два обстоятельства:
1) проникновение эллинизма в Палестину,
2) рассеивание среди чуждого народа.
Со времени пленения можно было встретить евреев за пределами Палестины, но
никогда в таком большом количестве. Возникли еврейские колонии на востоке, и
на западе. Поселение иудеев в греческих городах поощрялось правителями
всевозможными, даже насильственными способами. Обнаружилась необыкновенная
способность евреев к торговле. Как когда-то они были пастухами, потом сделались
земледельцами, теперь они стали заниматься торговлей. Столицей нового
государства стала восстановленная Александрия, но очень скоро евреи расселились
по всему миру. Они переняли греческие нравы и язык, необходимые для успешной
торговли и ведения дел, не меняя внутреннего уклада жизни. Рассеявшиеся по
миру иудеи чувствовали себя привязанными к иерусалимскому храму неразрывными
узами. Они отсылали на восстановление храма денежные взносы, и чем далее они
были отдалены от него, тем выше его ценили. Построенный Онием IV около 160
года до н.э. храм в Леонтополисе считался слабым подобием Иерусалимского
храма, хотя в нем поддерживался иудейский культ вплоть до 73 г. до н.э. Даже
проживавшие в Египте иудеи не считали его полноправным храмом.
Времена изгнания послужили на пользу и сохранению иудейской религии.
Монотеизм исповедовался повсеместно, строились синагоги, соблюдались законы.
Длительная связь иеговизма с Ханааном ослабела, и созданы были условия для
превращения народной религии в мировую. Что и было сделано с помощью эллинизма.
Во время царствования Птолемея II (283-247) Тора была переведена на
греческий язык больше из литературных, чем из религиозных соображений. Вскоре
перевели на греческий книги пророков и Кетубим. Становились известны широким
массам и другие произведения, частью переведенные с еврейского (Сир, I Макк и
др.), частью сразу написанные по-гречески (Песн, дополнения к Дан, Есф и
др.) , и все это вместе иудеи, рассеянные по свету, приняли за свою Библию.
Значение Библии для распространения и дальнейшего развития иудейства, а в
связи с этим и для христианства, чрезвычайно велико. Характерно название
septuaginta (семьдесят): в письмах псевдо-Аристея это название выводится из
числа переводчиков Библии, но, вероятно, оно относится к 70 народностям (Быт
10), читающих Библию, ведь греческий язык являлся языком космополитическим.
Вследствие того, что христиане в спорах с иудеями неизменно ссылались на
греческий перевод, евреи совершенно отказались от переведенных на греческий
священных книг. Только благодаря христианской церкви они сохранились до наших
дней. Этот перевод создал новый язык - греческий литературный, из которого
христианская теология заимствовали специфическую терминологию.
В религиозном отношении значение слияния восточной и западной культур
заключается в тесном взаимодействии иудейской веры с греческой философией.
Священные книги сделались доступными всему миру, а учения греческих философов
изображались как истины, давно известные из Библии, проповедовавшиеся Моисеем
и пророками. Достигалось это при помощи аллегорического толкования Писания.
Еврейская религия повлияла на греческий мир, несмотря на презрение к
евреям. Ей же обязано происхождением такое явление, как прозелитизм, т.е.
присоединение многочисленных неевреев к еврейской общине. Движущей силой был
монотеизм, непосредственное применение еврейской религии к практической жизни,
равно как и ее глубокая нравственность. Было много степеней такого
присоединения. Наряду с подвергшимися обрезанию и воспринявшими все обряды и на этом
основании принятыми в общину (истинные прозелиты, называвшиеся обыкновенно
"прозелитами справедливости"), были другие ("богобоязненные язычники",
"прозелиты торы"), признававшие монотеизм и почитание Бога без образа,
соблюдавшие субботу и посещавшие синагогу. В исполнении обрядов они ограничивались
лишь главными законами и не вступали всецело в общину. Число таких прозелитов
было несметно. Понятно, что именно они составили большее число будущих
христиан .
Иудаизм на чужбине под влиянием эллинизма развивался своим собственным
путем, однако, греческая культура захватила и Палестину. Были основаны новые
города с греческим населением, в существовавших ранее появились греческие
колонии . Греческие нравы и греческий язык распространились повсеместно.
Отношение еврейской общины к эллинизму было неодинаковое. В высших кругах
он встретил сочувствие. В начале II века до н.э. эллинизм в Палестине сделал
большие успехи. Язон в 175 г. предложил сирийскому царю Антиоху IV (175-164)
не только огромные, взятые из храма денежные суммы, но просил также о
позволении устроить школу в Иерусалиме и согласие на именование жителей Иерусалима
антиохийцами. Симпатии к греческой культуре сказались в отмене тягостных и
варварских постановлений и во введении греческих обычаев, например
состязательных игр.
Процесс эллинизации, который неизбежно привел бы к растворению иудаизма в
синкретическом язычестве, сдерживался жесткой политикой Антиоха IV. Получив,
благодаря раздорам в среде еврейской аристократии, повод для вмешательства в
дела общины, он насильственно отменил еврейский культ и запретил исполнение
еврейских обрядов под страхом смертной казни. Главным образом это казалось
празднования субботы и обрезания. Так он хотел закончить дело эллинизации
иудеев. Иерусалим должен был стать греческим городом. На алтаре
жертвоприношений в храме был поставлен языческий алтарь, "мерзость запустения" (Дан 11:31,
12:11), а сам храм был посвящен олимпийскому Зевсу.
Сопротивлявшееся население было уничтожено, стены разрушены, и в
превращенный в крепость град Давида поставлены сирийские войска. Начались религиозные
преследования, но именно они и спасли иудаизм.
Иудейская аристократия перешла к эллинизму, но народ всеми силами держался
за старые законы. Иудеи образовали своего рода секту, которая, под именем ха-
сидим (asidaioi, набожные), отличалась преданностью закону и верностью вере
отцов, но не вмешивалась в общественные дела. С началом преследования все
изменилось . Хасидимы верностью религии и готовностью к мученичеству привлекли
широкие массы людей, которые отнюдь не желали отказаться от своей веры и
обычаев . И после короткого времени пассивного сопротивления под
предводительством священника Матафия из рода Асмонеев вспыхнула священная война. Она велась
с удивительным успехом, одна победа следовала за другой, пока, наконец, Иуде
Маккавею, сыну Матафии, не удалось завладеть Иерусалимом. Храм был очищен,
воздвигнут новый алтарь и после трехлетнего перерыва восстановлено
богослужение . В честь этого события был установлен праздник освящения храма. Иудейская
религия победоносно утвердилась в противовес эллинизму. Дальнейшая война
велась уже не за религию, а за господство Асмонеев. Последним удалось
низвергнуть установившийся с Апкимом законный род первосвященников. В беспрерывных
войнах, где интриги и политическая опытность заступили место честности и
верности, они облекли себя властью сначала первосвященников, а затем и царей.
Израильская религия снова поднялась до уровня политической силы. Община
превратилась в государство, Идумеи и итуреи подверглись обрезанию. Падение
сменилось неизмеримым величием.
Но лишь на короткое время. Вскоре Израиль перенес позор через правление
царя идумеянина, затем началось владычество римлян, и с самостоятельностью
Израиля было покончено.
Реконструкция иерусалимского Храма II (храма Ирода).
В религиозном отношении значение этих столетий заключается в развитии
еврейской набожности. Книга Даниила, рожденная под влиянием религиозных
преследований, в апокалиптической форме свидетельствует о глубокой вере и живой
надежде "благочестивых". Книга упования и утешения, она дает религиозное
понимание мировой истории со времени разрушения Иерусалима халдеями, задавая тон
на многие века также и христианской церкви. Книга Даниила говорит о том, что
языческому государству наступил конец, на это, по мнению пророка, случилось в
царствование Антиоха IV. Близок день, когда язычники будут сокрушены сошедшим
с небес божественным воинством. Настанет время Мессии, и иудеи, уже не как
народ, а как мировое государство, восторжествуют. Воскреснут и мертвые
мученики. Мысль второ-Исайи, что из глубины скорби вырастет счастье, и чем
ужаснее гнет, тем ближе спасение, повторяется в книге Даниила. На утверждениях
книги Даниила основано ожидание воскресения и в христианской церкви.
Вопрос о происхождении некоторых псалмов в маккавеевскую эпоху еще не
решен, но именно тогда создались все благоприятные условия для написания
псалмов : наряду с доходящей почти до отчаяния жалобой на первый план выступает
ожидание Мессии. Вызванная верой вопреки действительности, эта надежда
находила оправдание не только в успехах первого Маккавея, но и в победах Ионафана
и Симона. Ожидания, которые связывались с возвращением из Вавилона,
постройкой храма и Зоровавелем, воскресли. Пришествие Мессии казалось близким, он
царствовал по воле Иеговы над Сионом, и земля до крайних пределов была ему
подчинена. Иегова звал его: "сядь одесную Меня", - и был он облачен званием
первосвященника. Ожидания скорого прихода Мессии давали силу переносить
социальные и политические невзгоды и вселяли самосознание своей святой
обособленности .
Книга Геноха, Малая Соломонова псалтирь, составленная в середине I столетия
до н. э, ясно показывает, как выступление Помпея, правление позднейших Асмо-
неев не только содействовали ожиданию мессианского времени, но и придали ему
характер радостной уверенности. Уже намечаются противоречия между будущей
судьбой верующих и безбожников (Пс 17). Мы стоим на пороге Нового Завета.
Второй, тесно связанный с мессианскими ожиданиями, признак еврейской
набожности трех столетий - это проводимая в жизнь законность, основанная на
деятельности Ездры и распрях между фарисеями и саддукеями.
Саддукеи назывались так по имени Ца-дока, священника времен Соломона.
Первоначально они считались единственно правоспособными иерусалимскими
священниками. Когда право священничества перешло ко всем "сыновьям Аарона", саддукеи
продолжали занимать как духовная аристократия привилегированное положение. В
их руках находилось руководство общиной. Саддукеи поддерживали эллинистов.
После маккавеевских войн саддукеев лишили господства, и их место заняли асмо-
неевские правители. Вместе со званием они унаследовали также и имя.
Определение священнического рода стало обозначением духовной аристократии, а затем и
общим названием сословия.
Под именем фарисеев, впервые упоминаемых при Гиркане I (135-105), выступали
хасиды. Пока, в войнах Маккавеев, шла борьба за восстановление религии,
хасиды поддерживали иудеев. Но когда Асмонеи воспротивились восстановлению
законного рода первосвященников, они выступили против саддукеев и светского
духовного сословия.
Это противодействие, которое привело при Иоанне (104-78) к открытому
разрыву, относится к наиважнейшим в религиозном отношении событиям дохристианской
эпохи. В принципиальном отношении его можно сравнить с борьбой между Илией и
Ахавом.
Главным моментом спора было различное понимание закона. Писаный закон был и
для саддукеев непререкаемым авторитетом, и они, в общем и целом, держались в
рамках его предписаний. Но в практике жизни закон отступал на задний план,
главные стремления направлялись в область светской, политической жизни.
Саддукеи жаждали могущественного государства. Для фарисеев же, напротив того,
закон означал все, в отличие от светской и политической жизни со всеми ее
треволнениями. Они презирали стремление еврейской аристократии к власти и
почестям. Фарисеи хотели святой общины, но не государства. Для них имели
значение интересы не национальные, а религиозные, достижение справедливости испол-
нением изложенной в законах божественной воли. Жизнь должна соответствовать
закону, при этом мораль отступала на задний план перед внешней набожностью.
Замена морали внешней обрядовой службой - эта опасность грозила иудаизму со
времен Ездры.
Фарисеев интересовал не столько закон, сколько дух закона. В то время как
саддукеи придерживались исключительно старого закона и отвергали всякое
распространительное его толкование, фарисеи стремились к непрерывному развитию
закона применительно к новым условиям жизни. Изучение закона было необходимо.
Если и не все книжники были фарисеями и не все фарисеи книжниками, то все же
между ними существовала тесная связь. "Народ, не знающий закона, проклят"
(Иоан 7:49). Следствием этого явилось высокомерие и сознание собственной
правоты, с одной стороны, равнодушие и отчаяние - с другой. Закон превратился в
тяжелое бремя.
Что касается мессианских ожиданий, то в во время, как саддукеи стремились
восстановить Давидово царство с оружием в руках, фарисеи ожидали пришествия
Мессии, и только строго сообразованная с законом жизнь могла бы ускорить его
пришествие. Так, в Псалтыри строгое исполнение закона составляет необходимый
залог пришествия Мессии.
Не установлено, составляет ли небольшая секта ессеев, первое упоминание о
которой встречается лишь в середине II века до н.э., разветвление секты
фарисеев , как думают многие ученые. Во всяком случае, они не могут сравниться по
своему значению с фарисеями и саддукеями. Ессеи совершенно отказывались от
мирского благополучия, жили тесно организованной общиной, доступ в которую
открывался лишь после длительного испытания, и руководствовались высокими
идеалами святости и чистоты. В мировоззрении ессеев чувствуется чужое
влияние, отгораживанием от внешнего мира и замкнутой от внешней культуры жизнью
они напоминают рехабитов прежнего времени. Нельзя категорически утверждать,
что христианство развилось из учения ессеев. Но вполне вероятно, что
последнее оказало сильное влияние на развитие монашества.
Фарисеи подвели иудаизм к логическому концу, требовались новые пути
развития религии, и они проявляются в так называемой "книге Премудрости". Это
течение берет свое начало от Соломона и пытается приспособиться к обыденной
жизни во всем ее многообразии. Преображенная вера сложилась в Палестине со
времени проникновения эллинизма и стремилась достигнуть господства
сохранением веры в Бога при одновременном частичном или полном отказе от закона, или,
по крайней мере, от его ритуала.
"Книга Премудрости" обнаруживает религиозный характер в утверждении, что
страх Иеговы есть начало мудрости. Затем дает бесчисленные практические
советы, являющиеся в большинстве случаев плодом богатого жизненного опыта и
серьезных размышлений, определяет линию поведения, которая могла бы указать
верный жизненный путь при всех обстоятельствах.
Явно обнаруживается индивидуализм этого направления, так как закон
рассматривает отдельного человека лишь как члена единого целого, члена общества,
связанного различными предписаниями. "Книга Премудрости", как Иезекииль и
второ-Исайя, при крушении народа взывает к личному обращению и личной вере,
на первое место выдвигается не религиозный, а нравственный идеал жизни.
Индивидуализм составляет преимущество "премудрости", которая подготовила
появление индивидуальной во всех отношениях евангельской проповеди.
Израильская религия в своем развитии подошла к логическому завершению.
Ожидание Мессии, стремление к праведности как залогу к грядущему блаженству и
вместе с тем соблюдение лишь внешних нравственных законов подготовили почву
для появления Спасителя, Иисуса Христа. Когда понятие о Боге выразилось
словами: "Отче наш, иже еси на небесех". Но это уже не относится к истории
израильской религии.
Ликбез
МИР МИКРОБОВ
БИОСИНТЕЗ У МИКРООРГАНР13МОВ
Все разнообразные метаболические пути, обсуждавшиеся ранее имеют одну
функцию: образование АТФ (и восстановленных пиридиннуклеотидов, если существует
потребность в восстановительном потенциале) для обеспечения реакций
биосинтеза. В этом смысле в основе неограниченного многообразия способов катаболиче-
ского метаболизма заложен единый общий принцип. Это биохимическое единство,
значение которого было впервые отмечено микробиологом Клюйвером в 1926 г.,
становится еще более очевидным при рассмотрении способов использования АТФ в
биосинтезе. Во всех клетках основными конечными продуктами биосинтеза
являются белки и нуклеиновые кислоты; биохимические реакции, в ходе которых они
синтезируются, очень мало различаются в разных группах прокариот и даже при
сравнении прокариот и эукариот. В соответствии с этим набор основных
биосинтетических реакций у всех организмов сходен. В синтезе других классов
клеточных компонентов, в особенности полисахаридов и липидов, наблюдается большее
разнообразие и химический состав этих соединений часто характерен для данной
таксономической группы.
Мы сосредоточим внимание на общих для большинства или для всех организмов
реакциях биосинтеза. Будут также рассмотрены некоторые более специфические
биосинтетические процессы, характерные для прокариот.
МЕТОДЫ
ИССЛЕДОВАНИЯ
БИОСИНТЕЗА
Исследования биосинтетических процессов начались с изучения реакций,
ведущих к образованию АТФ, многие из которых (например, в процессах брожения) с
химической точки зрения весьма просты. Основным методом, применявшимся в этих
исследованиях, было прямое изучение участвующих в превращениях ферментов, а
полную последовательность реакций определяли, исходя из набора реагирующих
веществ и продуктов отдельных реакций. Для изучения индуцибельных
метаболических путей с успехом применялся также метод последовательной индукции. Если
сравнивать клетки, растущие на индуцирующем субстрате, участвующем в реакциях
исследуемого метаболического пути, с клетками, растущими на субстрате,
который вступает в реакции альтернативного метаболического пути, можно сделать
заключение о возможных интермедиатах индуцибельного пути. Поскольку ферменты
индуцибельного пути в отсутствие первичного индуцирующего субстрата не
синтезируются, а в присутствии субстрата благодаря последовательной индукции
синтезируются все ферменты этого пути, интермедиатами могут быть те вещества,
которые при добавлении к клеткам, растущим в присутствии первичного
индуцирующего субстрата, метаболизируются сразу после добавления, а при добавлении
к клеткам, растущим на субстратах альтернативного метаболического пути,
включаются в метаболизм только после некоторого лаг-периода. Например, бензойная
кислота — первичный индуктор, а катехин — интермедиат р-кетоадипинового пути.
Если к суспензии клеток Pseudomonas putida, растущих на бензойной кислоте,
добавить катехин, то окисление катехина начинается немедленно; а если его
добавить к тем же клеткам, растущим на аспарагине, то окисление начинается
только после лаг-периода, который продолжается около 40 мин.
Выяснение механизмов биосинтеза началось позже, главным образом при
исследовании бактерий, причем в дальнейшем было показано, что полученные выводы
справедливы и в отношении других организмов. К изучению этой проблемы нельзя
было даже приступать, пока не была установлена роль АТФ как вещества,
осуществляющего энергетическое сопряжение между катаболизмом и биосинтезом. Кроме
того, выяснение путей биосинтеза потребовало разработки новых методов,
которые были хотя и полезны, но не обязательны при изучении катаболизма.
Важнейшими из них являются методы, в которых используются мутанты и применяется
изотопная метка.
Использование
биохимических
мутантов
Биохимические мутанты стали важным инструментом в изучении биосинтеза,
после того как Дж. Бидл и Э. Татум продемонстрировали в 1940 г. возможность
выделения так называемых ауксотрофных мутантов. Такие мутанты нуждаются в
качестве факторов роста в интермедиатах биосинтеза, которые в исходных клетках
могут синтезироваться de novo. Потребность в подобных интермедиатах возникает
из-за наследуемой утраты способности синтезировать в функционально активной
форме один из ферментов, катализирующих определенную реакцию данного
метаболического пути. Ранние исследования биохимических мутантов привели к
гипотезе, согласно которой каждый отдельный фермент кодируется определенным геном;
эта гипотеза стала известна как гипотеза один ген — один фермент. В настоящее
время известны исключения из этого правила: некоторые гены играют лишь регу-
ляторную роль; другие кодируют РНК, которая не транслируется в белок; а
некоторые ферменты состоят из различных субъединиц, каждая из которых кодируется
отдельным геном1. Тем не менее, данная гипотеза остается в целом правильным и
полезным обобщением.
Глутаминоеая
кислота
[агдв
^ацетилгли
кисло/па
таминовая
i<
агдС
Нацетилглутамилфосфат
\argH
Нацвтилщтаминовьш
полуальдегид
1<
argG
Ы-ацвгпилорнитин
\argA •
Орнитин
\argl
Цитруллин
\argE
Аргининоянтарная
кислота
]argF
Аргинин
Рис. 1. Последовательность реакций биосинтеза аргинина у
Salmonella typhimurium. Справа от стрелок указаны обозначения генов,
кодирующих различные ферменты.
Для установления последовательности реакций в путях биосинтеза
биохимические мутанты могут быть использованы следующим образом:
1. Определяя число различных генов, мутации в которых вызывают потребность в
одном и том же факторе роста, можно выявить число различных реакций,
катализируемых ферментами и участвующих в биосинтезе соответствующего фактора
роста. Например, мутации восьми различных генов вызывают потребность (аук-
сотрофность) в аминокислоте — аргинине; следовательно, биосинтез аргинина
состоит из восьми различных катализируемых ферментами реакций рис. 1).
1 Кроме того, было обнаружено, что один и тот же ген (последовательность нук-
леотидов в ДНК) может кодировать одновременно два различных белка в
зависимости от порядка считывания (например, у фага ФХ174). — Прим. перев.
Генетическое блокирование пути биосинтеза обычно приводит к накоплению и
выделению в среду метаболических интермедиатов, предшествующих
блокированной реакции. Эти интермедиаты иногда обеспечивают рост других мутантов, у
которых тот же биосинтетический путь блокирован на более раннем этапе;
таким образом можно установить последовательность блокированных реакций в
группе мутантных линий. Например, штаммы с мутациями в гене arg I выделяют
орнитин (рис. 2), который может быть использован штампами с блокированными
более ранними реакциями, контролируемыми генами В и Н. Кроме того,
интермедиаты, выделяемые в среду мутантными штаммами, могут быть очищены и
идентифицированы химическими методами.
Данные о последовательности реакций биосинтетического пути могут быть
также получены путем изучения влияния предполагаемых интермедиатов этого пути
на рост мутантных штаммов. Например, мутант arg I растет только при
добавлении в среду аргинина или цитруллина, а штамм arg А растет при добавлении
аргинина, цитруллина или орнитина. Отсюда следует, что, по всей
вероятности, цитруллин и орнитин являются интермедиатами в биосинтезе аргинина.
ч
Рис. 2. Штаммы Salmonella typhimurium с мутациями в генах argB, агдА
и argl (см. рис. 1) посеяны рядом иа среду без аргинина. Поскольку
все три штамма генетически не способны синтезировать аргинин, расти
на чашке поодиночке они бы не могли; однако штамм argl выделяет в
среду орнитин, позволяющий штаммам argB и агдА растн вблизи от него.
Из экспериментов такого рода можно заключить, что гены argB и агдА
кодируют ферменты, катализирующие более ранние этапы биосинтеза
аргинина, чем argl. Подобно этому, штамм агдА выделяет интермедиат,
позволяющий расти штамму argB.
Применение
изотопной
метки
Если к растущей популяции клеток добавить интермедиат биосинтеза (например,
какую-нибудь аминокислоту), то он будет препятствовать эндогенному синтезу
этого интермедиата. Следовательно, экзогенное соединение включается клеткой в
цепь реакций, ведущих к образованию конечного продукта биосинтеза,
предпочтительнее, чем эндогенное. Если внесенное в среду вещество помечено
радиоактивным изотопом, то при химическом фракционировании меченых клеток можно
исследовать распределение радиоактивности в конечных продуктах биосинтеза. Такие
эксперименты показывают, например, что 14С-глутаминовая кислота включается в
белок не только как глутаминовая кислота, но и в виде остатков двух других
аминокислот — аргинина и пролина. Это означает, что глутаминовая кислота
служит предшественником при биосинтезе аргинина и пролина.
Еще один важный метод использования радиоизотопов — импульсная метка. В
растущую культуру ненадолго вносят радиоактивный предшественник биосинтеза. В
течение этого времени небольшое количество предшественника входит в клетку и
вступает в начальные реакции различных путей биосинтеза, в которых участвует
данный предшественник. Если отбирать образцы клеточного материала через
различные промежутки времени после введения импульсной метки и подвергать их
химическому фракционированию, то можно выявить последовательность химических
превращений в тех путях биосинтеза, которые начинаются с этого вещества.
Именно с помощью таких экспериментов был в основном установлен путь
превращения С02 в органические вещества в фотосинтезирующих организмах и хемоавтотро-
фах. При воздействии радиоактивного С02 на эти организмы метка включается,
прежде всего, в фосфоглицериновую кислоту; так было установлено, что она
является продуктом первичной реакции включения С02.
Радиоизотопные методы применяются также для обнаружения продуктов
биосинтетических реакций в бесклеточных системах, в которых скорости реакций иногда
слишком малы, и за реакциями трудно следить с помощью обычных химических
методов . Методы с использованием радиоактивных изотопов были незаменимы в
ранних исследованиях синтеза белка.
АССИМИЛЯЦИЯ
НЕОРГАНИЧЕСКОГО
УГЛЕРОДА,
АЗОТА И СЕРЫ
Многие микроорганизмы способны усваивать основные биологические элементы
(т. е. углерод, азот, серу, водород и кислород) в неорганической форме:
углерод в виде С02; азот в виде аммиака, нитрата или N2; серу в виде сульфата; и
водород и кислород в виде воды. Использование С02 в качестве единственного
источника углерода характерно для автотрофов, к которым относятся водоросли и
многие фотосинтезирующие и хемоавтотрофные бактерии. Аммиак может
использоваться в качестве единственного источника азота многими микроорганизмами,
принадлежащими по своим пищевым потребностям к самым различным группам;
некоторые из этих организмов, хотя и не все, способны к тому же использовать
нитрат. Способность использовать N2 в качестве источника азота (азотфиксация)
встречается только у прокариот, и она относительно редка даже в этой группе
организмов. Большинство микроорганизмов в качестве источника серы могут
использовать сульфат.
Ассимиляция С02
Реакции, с помощью которых хемогетеротрофы включают С02 в карбоксильную
группу щавелево-уксусной кислоты и таким образом пополняют запасы интермедиа-
тов цикла лимонной кислоты, были описаны ранее. У таких организмов С02 вносит
лишь незначительный вклад в пополнение запаса углерода клетки; большая часть
углерода в них поступает из органических веществ. Автотрофы, для которых С02
служит единственным или основным источником углерода, усваивают его с помощью
реакции, катализируемой рибулозодифосфаткарбоксилазой (рис. 3) . Первичным
продуктом фиксации СОг является 3-фосфоглицериновая кислота, из которой
синтезируются все остальные органические молекулы клетки. Однако усвоение С02
зависит от поступления в реакцию фиксации второго субстрата — рибулозодифос-
фата. Следовательно, большая часть фосфоглицериновой кислоты должна
использоваться для регенерации рибулозодифосфата. Таким образом, процесс усвоения С02
носит циклический характер, причем каждый оборот цикла приводит к фиксации
одной молекулы С02. Различные интермедиаты цикла выходят из него и вступают в
другие реакции биосинтеза.
сн2о©
НСОН НСОН
сн2о® соон
Рибулоэа- соон
%5-дифосфат I n
неон
сн2о®
2/млекулы 3-фосфоглицерн-
новой кислоты
Рис. 3. Реакция фиксации С02 у автотрофов. Реакция катализируется
рибулозодифосфаткарбоксилазой. Фосфорилированная пентоза рибуло-
зо-1,5-дифосфат акцептирует одну молекулу С02, а затем
расщепляется с образованием двух молекул 3-фосфоглицериновой
кислоты. Таким образом, карбоксильная группа одной из молекул 3-
фосфоглицериновой кислоты происходит из СО2.
Этот механизм усвоения С02 был впервые открыт у зеленых водорослей М.
Кальвином, А. Бенсоном и Дж. Басхемом и иногда называется циклом Кальвина.
Дальнейшие исследования показали, что он универсален для автотрофов.
Цикл Кальвина — сложный путь, включающий некоторые реакции гликолиза и пен-
тозофосфатнохю пути. Всего две реакции участвуют только в этом цикле: сама
реакция фиксации СОг и реакция, в результате которой образуется акцептор СОг
(рибулозо-1,5-дифосфат) из его непосредственного предшественника рибулозо-5-
фосфата.
Цикл Кальвина легче анализировать, если разделить его на три фазы: фиксация
СОг, восстановление фиксированного СОг и регенерация акцептора СОг (рис. 4) .
Фиксация СОг
Как говорилось выше, фиксация С02 происходит в результате одной реакции,
при которой образуются две молекулы фосфоглицериновой кислоты (рис. 3).
Восстановление
фиксированной С02
Для того чтобы фиксированная в виде карбоксильной группы фосфоглицериновой
кислоты С02 могла быть использована в биосинтезе, она должна быть сначала
восстановлена до уровня окисления, характерного для основных компонентов
клетки, Это восстановление происходит в два этапа в ходе реакций, участвующих
в гликолизе, но протекающих в обратном направлении.
3-фосфоглицериновая кислота + АТФ —> 1,3-дифосфоглицериновая кислота + АДФ
1,3-дифосфогливдриновая кислота + НАДФ'Н —> 3-фосфоглицериновый альдегид +
НАДФ+ + Фн.
Регенерация акцептора С02
Фиксация
С02
АТФ
Восстановление Х^ИАЛФИ
фиксированной ССГ4 "
Аминокислоты
i
ji-Оксимасляная
кислота
Рис. 4. Схема, иллюстрирующая циклический характер цикла Кальвина.
Показаны источники основных компонентов клетки и три фазы цикла:
фиксация С02, ее восстановление и регенерация акцептора С02.
Регенерация
акцептора С02
3-фосфоглицериновый альдегид превращается во фруктозо-1,6-дифосфат под
действием двух ферментов гликолиза. Последующие реакции уже не участвуют в гли-
колитическом пути. После отщепления фосфатной группы и образования фруктозо-
6-фосфата следует ряд реакций, катализируемых ферментами пентозофосфатнохю
пути — транскетолазой и трансальдолазой, а также гликолитическим ферментом
альдолазой; при этом 1 моль фруктозо-6-фосфата и 3 моля триозофосфатов
превращаются в 3 моля пентозофосфатов.
Фруктозо-6-фосфат + 2(3-фосфоглицериновый альдегид) +
+ Диоксиацетонфосфат —> 2(Ксилулозо-5-фосфат) + Рибозо-5-фосфат.
Схематически это превращение можно записать следующим образом:
Cg + ЗСз = ЗС5.
Эти реакции показаны на рис. 5. Продукты рассматриваемых последовательных
реакций — пентозофосфаты ксилулозо-5-фосфат и рибозо-5-фосфат — превращаются
в рибулозо-5-фосфат под действием эпимеразы и изомеразы соответственно. Затем
рибулозо-5-фосфат фосфорилируется вторым ферментом, участвующим только в
цикле Кальвина — фосфорибулокиназой, и таким образом регенерируется акцептор
со2.
РибулоЗо-5-фосфат + АТФ —> РибулоЗо-1,5-дифосфат + АДФ.
Фруктозо-6-фосфат
"Y—
\(ТК)
3-фосфоглицериновый
альдегид
(С3)
Ксилулозо-
б'фосфапг
Эритрозо-4-фосфат
Диоксиацетонфосфат-
Седогептулозо-7-фосфат
(Су)
3-фосфоглицериноеый
альдегид
(с,)
"N
Ксилулозо
5-фэсфат
•Истинный продукт реакции,
катализируемой альоолазой —седсгептулозо-17-
дифосфат — превращается е седогеп-
тулозо-7-фосфат под действием фосфа -
тазы (у большинства бактерии
фруктозо~16-с)1(Фссфата-<ы)
\(ТК)
Рибозо-
5-фосфат
(С5)
Рис. 5. Взаимопревращения сахарофосфатов под действием транске-
толазы (ТК) и альдолазы (А), которые приводят к образованию трех
молей пентозофосфатов из одного моля фруктозо-6-фосфата н трех
молей триозофосфатов. Вступающие в реакции вещества обозначены
жирным шрифтом, продукты обведены рамками.
На каждую фиксированную молекулу С02 должна быть регенерирована одна
молекула рибулозо-1,5-дифосфата. Для самой реакции фиксации С02 АТФ не нужен, но
для регенерации рибулозо-1,5-дифосфата требуется 3 молекулы АТФ: 2 молекулы
для фосфорилирования 3-фосфоглицериновой кислоты и одна молекула для фосфори-
лирования рибулозо-5-фосфата. Кроме того, для восстановления двух молекул
1,3-дифосфоглицериновой кислоты на восстановительной стадии цикла необходимы
2 молекулы НАДФ'Н. Следовательно, для фиксации одной молекулы С02 всего
необходимо израсходовать 3 молекулы АТФ и 2 молекулы НАДФ'Н (рис. 4).
Ассимиляция
аммиака
Атом азота аммиака, имеющий валентность —3, находится на том же уровне
окисления, что и атомы азота в органических веществах клетки. Следовательно,
усвоение аммиака не требует окисления или восстановления. Существует 3 реак-
ции ассимиляции NH3. Одна из них приводит к образованию аминогруппы глутами-
новой кислоты:
О
II Глутшатдегидрогенаэа
НООС-(СН2)2-С^СООН + ЫН3 + НАД.Н + Н+ -
(а-Кетоглутаровая кислота)
NH*
* НООС—(ау2—i—COOH + НАД+ + Н20.
(Глутаминовая кислота)
Две другие ведут к появлению амидогрупп аспарагина и глутамина
Аогарегкнсинтетаза
HOOC-CH2~CHNH2—COOH + NHS + АТФ1 ■
(Аспарагиновая кислота)
—* 7:~ch2-chnh2-.cooh + амф + ффн
(Аспарагин)
--~~^ ~- _ ~ Глутаминсинтетаза
НООС—fCH2)2-CHNH2—СООН + АТФ + NHS -
(Глутаминовая кислота)
> ^С—(РН,),—CHNH2—СООН + АДФ + Ф„.
NH2/
(Глутамин)
Все три продукта ассимиляции NH3 (глутаминовая кислота, аспарагин и
глутамин) — непосредственные предшественники белков, а роль аспарагина только в
этом и заключается. Вместе с тем глутаминовая кислота и глутамин служат,
кроме того, источниками амино- и амидогрупп, благодаря которым образуются все
другие азотсодержащие предшественники клеточных макромолекул. Например,
аминокислоты аланин, аспарагиновая кислота и фенилаланин образуются путем пере-
аминирования между глутаминовой кислотой и метаболитами, не содержащими
азота , а именно:
L-глутаминовая кислота + Пировиноградная кислота —>
-> ос-Кетоглутаровая кислота + L-аланин;
L-глутаминовая кислота + Щавелевоуксусная кислота —>
-> ос-Кетоглутаровая кислота + L-аспарагиновая кислота;
L-глутаминовая кислота + Фенилпировиноградная кислота —>
—> ос-Кетоглутаровая кислота + L - фенилаланин.
Амидогруппа глутамина используется как источник аминогрупп цитидинтрифосфа-
та, карбамоилфосфата, НАД и гуанозинтрифосфата, а также ряда других соедине-
ний, например:
Уридинтрифосфат + Глутамин + АТФ —>
—> Цитидинтрифосфат + Глутаминовая кислота + АДФ + Фн
Пути синтеза глутаминовой кислоты и глутамина зависят от концентрации
доступного NH3 в клетке. При высокой концентрации NH3 синтез этих соединений
происходит в результате двух последовательных реакций, катализируемых дегид-
рогеназой и глутаминсинтетазой:
а-Кетоглутаровая кислота ^ Глутаминовая кислота
NH3
*- Глутамин.
Однако субстратное сродство глутаматдегидрогеназы к NH3 довольно низкое;
поэтому при небольших концентрациях NH3 фермент перестает эффективно
работать, и этот путь биосинтеза становится недейственным. Тогда индуцируется
новый фермент — глутаматсинтетаза, который иногда называют ГОГАТ (сокращение
другого названия фермента глутаминоксиглутарат — аминотрансфераза); он
катализирует реакцию
Глутамин + ос-Кетоглутаровая кислота <--> 2 (Глутаминовая кислота) .
При этих условиях реакция, катализируемая глутаминсинтетазой, становится
основным способом усвоения NH3, т. е. вместо того, чтобы синтезироваться под
действием глутаматдегидрогеназы, глутаминовая кислота синтезируется в
результате следующей цепи реакций:
Глутамннсинтетеэа
Глутаминовая кислота+NH3+АТФ —+
► Глутамин + АДФ+ ФН
Глутаматсинтетаза
Глутамин+а-Кетоглутаровая кислота *■
—+ 2 (Глутаминовая кислота)
Общая реакция: а-Кетоглутаровая кислота+ NH3+АТФ —*
•—* Глутаминовая кислота + АДФ +ФН.
Ассимиляция
нитрата
Ион нитрата (NO3) используется в качестве источника азота многими
микроорганизмами . Валентность атома азота в N03 равна +5; поэтому его ассимиляция
включает восстановление до валентности —3 путем предварительного превращения
в аммиак.
Как уже обсуждалось ранее, нитрат восстанавливается также некоторыми
микроорганизмами , использующими его в качестве конечного акцептора электронов при
анаэробном дыхании. Некоторые микроорганизмы, использующие нитрат в качестве
источника азота, не могут использовать его для анаэробного дыхания, так как
эти два процесса, в ходе которых нитрат восстанавливается, катализируются
различными ферментными системами.
Процесс ассимиляционного восстановления нитрата осуществляется двумя фер-
ментными комплексами, которые называются нитратредуктазой и нитритредуктазой:
Нитратредуктаза Нитрнтредуктаза
N03~" •* N02 + NHS.
Для функционирования нитратредуктаз бактерий и растений, участвующих в
ассимиляции нитрата, в качестве источника электронов необходим НАД'Н; фермент
из грибов использует предпочтительно НАДФН. Однако в других отношениях нит-
ратредуктазы всех организмов сходны. Они представляют собой
высокомолекулярные комплексы из двух различных белков. Первый из них — ФАД-зависимый белок —
акцептирует электроны восстановленных пиридиннуклеотидов и переносит их на
второй белок, содержащий молибден (Мо) ; при этом Моб+ восстанавливается до
Мо5+. Второй белок осуществляет восстановление нитрата до нитрита. Путь
переноса электронов может быть схематически представлен следующим образом:
НАД Н -v Х--ТАД «->. ^* 2Мо*+ -v ^ N03-
НАД + *s ^ТАД Н2 -^ ^- 2Мо«+ << ^ N02'
Нитрнтредуктаза бактерий, участвующая в ассимиляции нитрита, также
использует в качестве донора электронов НАД'Н и требует для своей активности ФАД. У
водорослей и высших растений вместо ФАД функционирует ферредоксин.
Восстановление нитрита до аммиака заключается в присоединении шести электронов, и
раньше предполагали, что восстановление происходит путем нескольких двухэлек-
тронных переносов с образованием соответствующих интермедиатов, в частности
гидроксиламина. Однако имеющиеся в настоящее время данные указывают, что
нитрит непосредственно восстанавливается до NH3 и никакие свободные интермедиаты
не образуются.
Таким образом, восстановление нитрата до аммиака — довольно сложный
процесс , в котором участвуют несколько белков. Этим объясняется тот факт, что
многие микроорганизмы, хорошо растущие в присутствии аммиака, не могут
использовать нитрат в качестве альтернативного неорганического источника азота.
Следует отметить, что важную роль в ассимиляционном восстановлении азота
играет молибден. Это предполагали еще задолго до того, как стал известен
биохимический механизм восстановления нитрата, так как было обнаружено, что
молибден необходим для роста микробов в присутствии нитрата, но не в присутствии
аммиака. Этот элемент играет также важную роль в фиксации N2 и является
необходимым для всех организмов, использующих для своего роста окисленные формы
азота: нитрат или N2 .
Ассимиляция
молекулярного
азота
Газообразный азот (N2) с валентностью, равной 0, до того как он будет
включен в азотсодержащие вещества клетки, также должен быть восстановлен до
аммиака. Этот процесс, называемый азотфиксацией, встречается только у
прокариот . Хотя способность некоторых бактерий, как свободноживущих, так и симбиоти-
ческих, фиксировать N2 была обнаружена около 100 лет назад, попытки
расшифровки биохимического механизма фиксации N2 в течение длительного времени
кончались неудачами из-за трудностей в приготовлении активных бесклеточных
экстрактов. Эти трудности удалось преодолеть Мортенсону и его коллегам, которые
впервые описали характерные особенности, свойственные, как теперь известно,
всем азотфиксирующим ферментативным системам. Эти системы:
1) крайне чувствительны к необратимой инактивации низкими концентрациями 02
2) нуждаются в АТФ, который благодаря работе какой-либо АТФ-синтезирующей
системы должен поступать постепенно, так как в присутствии АТФ в высоких
концентрациях фермент ингибируется.
Ферментная система, ответственная за фиксацию N2, называется нитрогеназой.
Она нуждается в источнике электронов. Независимо от их непосредственного
источника они должны подаваться в нитрогеназную систему через восстановитель с
низким потенциалом, содержащий негеминовое железо — переносчик электронов
ферредоксин:
М, 2NK
нодж + нг
НАМФ*
ферредоксин
(сшсленньй)
Fe-S
ферредоксин
(вкггановпенньй)
фгакщоксин
2Nn-M3e + 12AT0 + 12H,O
фпаводоксин
(окисленньй)
6АТФ 6ЙДФ+
6Н3Р0,
В цепи переноса электронов, состоящей из ферредоксина, азоферредоксина и
молибдоферредоксина, за один раз переносится только два электрона (для
последнего переноса необходимо израсходовать 1 молекулу АТФ). Но для
восстановления N2 до аммиака необходимы шесть электронов, поэтому реакция должна
состоять из трех последовательных двухэлектронных стадий. Характерно, что в
реакционной смеси никогда не находили частично восстановленных интермедиатов.
По всей вероятности, интермедиаты остаются связанными с ферментом, и
восстановление идет через следующие промежуточные стадии:
Фермент-N^N
2е"
2Н+
Н Н
* Фермент-Ы=Ы
2е"
2Н+
> Фермент+2NH3.
Н Н
Фермент-N— N
Н Н
2е"
2Н+
Субстратная специфичность нитрогеназы относительно низка: она может
восстанавливать целый ряд соединений, например N3~, N20, HCN, CH3NC, CH2CHCN и С2Н2.
Некоторые из восстановительных реакций заключаются в переносе всего двух, а
не шести электронов, необходимых для восстановления N2. Согласно
предполагаемому механизму, такие двухэлектронные реакции восстановления должны протекать
втрое быстрее, чем восстановление N2, и в большинстве случаев так и
происходит.
Исследованиям биологической азотфиксации в целых клетках и в экстрактах
очень помогли опыты, в которых в качестве субстрата использовали ацетилен;
последний восстанавливался до этилена:
ClfaCH
2е"
2Н+
^" СН«=СНв.
Количество продукта реакции легко измерить с помощью газовой хроматографии,
а сама реакция весьма специфична, так как никакая другая ферментная система
не может влиять на это восстановление.
Ассимиляция
сульфата
Подавляющее большинство микроорганизмов способно удовлетворять свою
потребность в сере за счет сульфата. Сульфат, валентность серы в котором равна +6,
прежде чем включиться в состав органических соединений клетки,
восстанавливается до сульфида (валентность —2). С химической точки зрения это эквивалентно
восстановлению сульфата сульфатредуцирующими бактериями, которые используют
сульфат в качестве конечного акцептора электронов при анаэробном дыхании, как
это обсуждалось ранее. Однако ферментативные механизмы этих процессов
различаются: восстановление сульфата для использования в качестве источника серы
называется ассимиляционным восстановлением сульфата (по аналогии с
ассимиляционным восстановлением нитрата) в отличие от диссимиляционного
восстановления сульфата, когда сульфат используется в качестве конечного акцептора
электронов .
so?
Сульфат-
аденшилтрансфераза
\^АТФ
1
®
Аденилилсульфаш
\^-АТФ
Аденилилсульфашкииаза Y
У^АДФ
3-фосфоаденишлсульфат
\^ИАДФН
Фосфоаденилиясульфатред1рсташ(
N-» НАДФ+
SOJ" З'фосфо-АМФ
ЧИАДФН
1НАДФ*
H2S
Рис. 6. Ассимиляционное восстановление сульфата до H2S для
использования в биосинтетических реакциях.
Путь ассимиляционного восстановления сульфата до H2S в общих чертах
приведен на рис. 6. Начальное двухэлектронное восстановление сульфата происходит
только после того, как он превращается в активную форму — аденилилсульфат — в
результате трех ферментативных реакций, требующих расщепления трех богатых
энергией фосфатных связей. Шестиэлектронное восстановление полученного
соединения катализируется очень большим и сложным флавин- и металлсодержащим
белком сульфитредуктазой. Сульфитредуктаза Е. coli имеет мол. вес 750 000 и
содержит 4 молекулы ФАД, 4 молекулы ФМН и 12 железосодержащих простетических
групп.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Ликбез
ВВЕДЕНИЕ В ПЛАНИРОВАНИЕ ЭКСПЕРИМЕНТА
Кубланов М.С.
(окончание)
ОСОБЫЕ МЕТОДЫ
ПЛАНИРОВАНИЯ
ЭКСПЕРИМЕНТА
Специальные
приемы
Классическая теория планирования эксперимента, как мы видели, представляет
собой набор приемов составления матрицы дискретного эксперимента с конечным
числом уровней факторов. В этом смысле планирование эксперимента с
непрерывными значениями факторов принципиально невозможно и приходится искусственно
вводить дискретные уровни. Если рассматриваемые факторы имеют вид простых
измеримых параметров, то проблема состоит лишь в том, чтобы выбрать наименьшее
число наиболее представительных значений в качестве уровней. Куда более
сложным представляется случай неизмеримых, качественных факторов. Для их
дискретизации необходимы неформальные процедуры, основанные на глубоком знании
особенностей объекта. Приходится применять методы ранжирования и экспертных
оценок.
в
Для многофакторных экспериментов большое число уровней может стать
непреодолимым препятствием не только при планировании, но и при постановке отбора
и обработке данных. Само по себе большое число факторов увеличивает лишь
размерность задачи и усложняет ее трактовку. Хуже обстоит дело при
многоуровневых факторах - план и эксперимент в этом случае теряют наглядность. Поэтому
на практике стараются, прежде всего, уменьшить именно число уровней.
Конечно, это не является самоцелью. Объем эксперимента определяется
выражением:
к
ПИ;
j=l
где к - число факторов, a hj - число уровней каждого фактора. Если все
факторы имеют одинаковое число уровней h = hj, то объем эксперимента равен hk.
Проанализируем это выражение. При h = 2 увеличение к ведет к более слабому
росту объема эксперимента, чем увеличение h. Поэтому при необходимости
расширения двухуровневого эксперимента следует по возможности сохранить
минимальное число уровней, может быть даже за счет введения новых факторов. При h = 3
такая же ситуация наблюдается для к > 4, а при h = 4 - для к > 7. Т.е. при
меньшем, чем указано, количестве факторов выгоднее увеличивать на единицу
число уровней, а не факторов. Вообще говоря, в каждом конкретном случае
следует выбирать оптимальные значения к и hj, исходя из особенностей объекта, а
не только для минимизации объема эксперимента.
в
Еще одной серьезной проблемой при планировании эксперимента является
выполнение требований дисперсионного анализа, особенно в части независимости
исследуемых факторов. На практике изучение сложных объектов обычно происходит в
режиме пассивного наблюдения. При этом выбор изучаемых факторов часто бывает
ограничен только теми, которые легко регистрировать. В этих условиях априори
гарантировать независимость наблюдаемых параметров невозможно.
Решению этой проблемы помогает метод главных компонент, который позволяет
выбрать исследуемые факторы на основе их некоррелированности. Поскольку для
дисперсионного анализа непосредственное значение имеет именно отсутствие
корреляции между исследуемыми параметрами, то последний факт можно использовать
вместо громоздких и неформальных исследований их независимости. В конечном
итоге можно даже удовлетвориться ненулевой, но относительно слабой
корреляцией , оценку которой следует делать для каждой конкретной задачи отдельно.
Основная идея метода главных компонент состоит в замене переменных,
характеризующих исследуемые факторы. Пусть исходная система из к наблюдаемых
входных факторов Xj (j = 1, 2,..., к) построена по итогам N наблюдений и
представляется матрицей результатов эксперимента:
fxu х12 ... XiH
х= х21 х22 - х2к
VXN1 XN2 - xNkJ
в которой столбцами являются наблюдаемые значения входных факторов.
(Нетрудно заметить тождественность этой матрицы с планом эксперимента - это и
есть план, но пассивного эксперимента.) По этим данным можно рассчитать
матрицу выборочных ковариаций (ковариационную матрицу), элементами которой
являются:
N
1« =■
N-1
Z(xni-Xi)(xnj-Xj)
n=l
и корреляционную матрицу R = (r1D) , составленную из выборочных оценок
коэффициентов корреляции:
1 1
N
rii - ' т ' 2Лхш xiXxni xj)'
siSj N-1 n=1
где Si - выборочная оценка среднего квадратического отклонения 1-го
фактора. Заметим, что диагональные элементы матрицы R равны единице, а сама
матрица - симметричная:
R =
М г12 ... rlk^
г21 1 - r2k
^rkl rk2
1
Замена переменных
к
zi - Z_!aijxj
j=l
подбирается таким образом, чтобы новые переменные z± были некоррелированы.
Для этого достаточно, чтобы матрица ковариаций новых переменных стала
диагональной. Для того, чтобы выбор шкал измерения факторов не привносил в расчеты
своих масштабов, следует максимально унифицировать системы отсчета и
нормировать переменные.
Математический метод решения такой задачи известен и реализуется с помощью
стандартного программного обеспечения современных ЭВМ. Из уравнения det(R -
vE) = 0, где Е - единичная матрица, находятся собственные значения матрицы R:
vi=s2(zi)
которые позволяют вычислить собственные векторы aD той же матрицы из
матричных уравнений
R != VI !.
В свою очередь собственные векторы определяют матрицу искомого
преобразования, как матрицу, составленную из векторов aj как столбцов: А = (ami) .
В процессе указанных математических преобразований могут встретиться
затруднения в виде невозможности получения невырожденных решений некоторых
матричных уравнений. Это будет свидетельствовать о неполноте исходного перечня
факторов, их неустранимой зависимости или коррелированности. В этом случае
представляются возможными два пути. Во-первых, расширение эксперимента и
введение в рассмотрение дополнительных исходных факторов, из которых затем будут
получены новые некоррелированные. А во-вторых, без изменения исходной базы
факторов подбор новых переменных со слабой (минимальной) корреляцией между
собой. В этом случае приходится решать задачу оптимизации с громоздким
критерием и множеством переменных. Однако, принципиально такая задача разрешима.
После получения, таким образом, новых некоррелированных переменных
дисперсионный анализ может быть проведен без каких-либо ограничений. По тем
нескольким переменным, у которых дисперсия наибольшая, можно провести
построение регрессионной модели. Но при применении этой модели могут встретиться
трудности интерпретации новых переменных - некоррелированных факторов,
которые определяются с помощью некоторых линейных комбинаций исходных. Иногда для
обеспечения научно-технологического прорыва приходится ломать привычные
стереотипы образного представления об изучаемом явлении и вводить новые понятия
и факторы.
ЕЗ
При планировании эксперимента немаловажное значение имеет удачный выбор
факторов, который позволил бы уменьшить его объем. Задачу выбора наименьшего
числа наиболее представительных (т.е., как мы теперь знаем, независимых -
некоррелированных) факторов помогает решить факторный анализ. Если в методе
главных компонент рассматривается простая замена к исходных факторов на к
новых (аффинное преобразование типа поворота осей координат), то в факторном
анализе количество новых факторов f± (i = 1, 2,..., m) меньше количества
исходных: m < k. Тогда исходные наблюдаемые факторы можно представить через
новые в виде:
m
xj = Z1jifi+Sj^ j = l,2v..,k; i = l,2,...,m
i=l
где gj - остаточная случайная поправка, действующая только на исходный,
наблюдаемый фактор Xj, но не на новые f±. Такое представление следует понимать,
как предположение о наличии ненаблюдаемых, некоррелированных, "высших"
факторов fi, которые "объясняют" все наблюдаемые Xj (от которых зависят все
наблюдаемые) . Т.е. можно сформулировать и решить задачу минимизации количества
независимых (некоррелированных) факторов fia
На практике, однако, не решают такую сложную задачу оптимизации, а просто
подбирают наиболее приемлемый набор "высших" факторов. Конечно, выбор здесь
неоднозначен, поэтому пытаются отыскать наиболее легко интерпретируемые,
комплексные факторы. Собственно факторным анализом и является такой поиск.
ЕЗ
Существует еще один способ выявления наиболее значимых факторов изучаемого
процесса - планирование отсеивающих экспериментов, состоящее в постепенном
отсеивании несущественных факторов из первоначально выбранного большого их
числа. Такое планирование можно осуществлять даже в условиях сверхнасыщенных
планов, в которых число опытов меньше числа изучаемых факторов и,
соответственно , числа коэффициентов регрессионной модели. Наиболее распространенным
методом для этого является метод случайного баланса, в котором матрица плана
с числом опытов N, меньшим числа факторов к, строится из случайных наборов
уровней по столбцам. Можно строить матрицу и из случайного набора дробных
реплик . При этом предполагается, что степень влияния факторов, расположенных в
порядке убывания, представляется убывающей экспонентой. Задача отсеивающего
эксперимента состоит в том, чтобы провести ранжирование всех факторов.
Из нескольких методических походов к планированию эксперимента для "хорошо
организованных систем" рассмотрим задачу уточнения параметров модели, которую
в теории математического моделирования называют задачей идентификации.
Примером такой задачи может служить уточнение характеристик летательного аппарата
по результатам летных испытаний или расследование причин летных происшествий.
В этих случаях считается априори известным аналитический вид функциональной
зависимости выходного параметра от входных:
у = ф(х1, х2,..., хк; XI, Х2, . . . , Xs) = ср(Х; Л),
где Л = (Xi, Х2,. . . , Xs) - вектор параметров модели, для которых известны
предварительные оценки их значений: Л = (Xi(0) , Х2(0) , . . . , Xs(0)) . Задача
формулируется так: необходимо подобрать план эксперимента из N опытов
Х± = (хц, xi2, . . . , xik) , где i = 1, 2, . . . , N чтобы по их результатам можно
было бы уточнить параметры модели наилучшим образом. Под наилучшим здесь обычно
понимают минимизацию обобщенной дисперсии оценок, т.е. критерий
D-оптимальности.
Методы
экспертных
оценок
Методы экспертных оценок занимают в планировании эксперимента особое место
благодаря тому, что их можно применять на любой стадии исследовательской
работы и в самых разнообразных целях. Здесь следует упомянуть лишь самые
распространенные вопросы, которые решаются с их помощью:
• формулировка постановки задачи исследований;
• выбор основных факторов;
• выбор наблюдаемых и регистрируемых параметров;
• структурирование сложных систем;
• ранжирование критериев и целей деятельности отдельных элементов сложных
систем и т.д.
Группы экспертов (от 1 до 30 специалистов) создаются с учетом их
квалификации по специально разработанным методикам.
Основным требованием всех методов экспертных оценок является строгая
формулировка вопросов экспертизы, содержащих единообразно понимаемые и единичные
(не распространенные или комплексные) темы.
Ниже, без дополнительных рассуждений, приводится краткий обзор основных
аспектов теории экспертных оценок.
Задачи экспертизы:
1. Оценивание имеющихся объектов по качественным и количественным характе-
ристикам.
2. Построение множества объектов (составление списка).
3. Построение множества объектов и их оценивание.
Этапы экспертизы:
• формирование множества оцениваемых объектов;
• формирование экспертной комиссии;
• выбор процедуры экспертного оценивания (выбор метода);
• обработка результатов экспертного оценивания;
• анализ результатов экспертизы и принятие решения.
Классификация методов экспертизы:
- по количеству экспертов:
• индивидуальные,
• коллективные (следует учитывать, что при количестве экспертов менее 7
информация страдает неполнотой, а стабилизируются результаты
экспертизы при 10 - 30 экспертах);
- по методу опроса (возможны сочетания методов):
• индивидуальный,
• очный (интервью) с обратной связью или без нее,
• открытый (ответ в произвольной форме),
• закрытый (ответ типа да/нет или выбор ответа из предложенного набора),
• прямой (до экспертов доводится цель экспертизы),
• косвенный (до экспертов не доводится цель экспертизы);
- по информированности экспертов:
• с заданным множеством объектов оценивания,
• с неопределенным множеством объектов оценивания;
- по организации процедуры:
• простые г
• сложные (с декомпозицией проблемы на простые вопросы);
- по типу оценок:
• качественные,
• количественные.
Шкалы экспертных оценок:
• абсолютная шкала (измерение в принятых единицах) - позволяет получить
самую тонкую количественную оценку;
• шкала отношений (измерение "во сколько раз") - дает относительную
количественную оценку;
• шкала разностей (измерение в принятых единицах "на сколько" больше или
меньше) - дает разностную количественную оценку;
• шкала интервалов (в принятых единицах выбор интервала, в котором
находится оцениваемый параметр) - дает "мягкую" количественную оценку;
• шкала порядка (распределение по порядку без учета кратности
предпочтения) - дает качественную оценку;
• номинальная шкала (разбиение на классы эквивалентности) - дает
качественную оценку;
• балльная шкала (оценка в баллах по принятой размерности: непрерывно - от
0 до 1, или дискретно - целые от 0 до 5, или 10, или 100).
Процедуры экспертного оценивания альтернатив:
• ранжирование (наиболее предпочтительная оценка имеет ранг R = 1,
остальные - большие целые значения - ранг определяется последовательной нуме-
рацией альтернатив в порядке убывания предпочтения);
• парное сравнение (построение матрицы парных сравнений элементов:
0 - При Щ < ОС;,
1 - При ОЦ «ОС;,
2 - при щ > ocj5
где oci - значение сравнимого признака i-ro элемента);
• метод фон Неймана-Моргенштерна (матрица парных сравнений имеет
непрерывные значения элементов 0 < ai < 1) ;
• непосредственная оценка (дается балльная оценка (см. выше) каждой
альтернативе, для эквивалентности используется одно общее значение);
• последовательное сравнение - метод Чёрчмена-Акофа - по рекуррентному
алгоритму :
1. ранжирование альтернатив,
2 . присвоение "1" первой альтернативе, остальным меньше 1,
3. сравнение предпочтительности первой альтернативы перед всеми
следующими вместе и при необходимости увеличение (или уменьшение) оценки "1"
до величины, большей (меньшей) суммы остальных,
4. повторение сравнения для второй и последующих альтернатив.
Методы проведения экспертизы (формы организации экспертизы):
• Метод мозговой атаки (метод мозгового штурма) - коллективный открытый
метод, при котором на поставленную цель экспертизы эксперты отвечают
генерацией произвольных идей: без критики, без аргументации, может быть с
развитием или с фантазией. Далее идеи лаконизируются; не соответствующие цели,
отсеиваются; систематизируются; рассматриваются прямо противоположные;
оценивается возможность реализации. В заключение, после отбора
руководителями экспертизы нескольких идей, они могут подвергаться всей группой
экспертов конструктивной критике по конкретным позициям: логичность,
этичность , эстетичность, экологичность, социальность и т.п.
• Метод дискуссии - коллективный открытый метод, при котором во время
демократичного обсуждения заданной тематики происходит генерация идей, их
формулировка и обобщение.
• Метод комиссий - коллективный открытый метод, при котором
предусматривается предварительный отбор состава экспертов и разбиение их на комиссии по
направлениям, предоставление всей требуемой информации и в заключение
коллегиальная оценка по принятой шкале.
• Метод суда - метод, близкий к методу комиссий, но состав отбирается не
административным образом, а с обеспечением противоположных мнений и
интересов, и информация предполагается субъективной.
• Метод деловых совещаний - коллективный открытый метод, при котором ведущий
формулирует проблему, участники высказывают дополнительную информацию,
альтернативы, идеи и оценки, а окончательный выбор решения или оценки
делает и оглашает ведущий.
• Анкетирование и интервьюирование - метод, который может быть любым по
количеству экспертов и по методу опроса, предъявляет особые требования к
лаконичности и однозначности вопросов и ответов, проводится в письменной или
устной форме чаще всего независимым опросом экспертов.
• Метод Дельфи - анонимное анкетирование в несколько этапов (2-3) с обрат-
аЦ=<
ной связью, когда всем экспертам сообщаются результаты обработки (но не
частные мнения) ответов предыдущего этапа с аргументацией крайних
суждений.
• Метод решающих матриц - предполагает декомпозицию сложной проблемы на
несколько уровней, в которых возможны альтернативные решения, связанные с
решениями на соседних уровнях; эксперты строят в конечном итоге матрицу
оценок, сумма которых равна 1.
• Метод прогнозного графа - многошаговый метод, предполагающий: составление
списка целей, систематизацию их подчиненности, оценку возможности
реализации подцелей и их уточнение (можно проводить другим составом экспертов),
спуск по дереву целей до таких "заземленных", решение которых очевидно.
Очевидно, что перечисленные методы могут комбинироваться друг с другом.
Обработка результатов экспертизы может быть проведена по следующей схеме,
отдельные элементы которой могут не использоваться.
1) Показатели обобщенного мнения
1.1) Средняя балльная оценка
nij
Mj=№ij
J i=l
г
где nij - число экспертов, оценивших j-й вопрос, C±j - оценка по балльной
шкале 0 < С < Б (где Б наивысшая балльная оценка в принятой шкале), данная ±-
ым экспертом j-ому вопросу (i = 1, 2,..., m; j =1, 2,..., n).
1.2) Частота k-ой оценки j-го вопроса
k ■*
J mj
1.3) Сумма рангов j-го вопроса
mj
i=l
где Rij - ранг.
2) Показатели степени согласованности экспертов
2.1) Коэффициент вариации мнений по j-му вопросу
Mj
mj
,mJ 4=1
где ■ L 1
согласованность тем выше, чем меньше Vj
2.2) Коэффициент конкордации
w =
12 Л l2
m
■т
% m • 1
(n -n)-ml Tj J=1
i=l
где
j=i . i=i
ti - кратность 1-го ранга; полная согласованность экспертов - при W = 1,
согласованности нет при W = 0.
3) Статистическая значимость показателя согласованности W по критерию
Пирсона:
n 2
[n + l)-!^ j=l
mn(i
ni=i
с n-1 степенями свободы.
4) Коэффициент активности эксперта при ответе на j-ый вопрос:
m
5) Учет компетентности экспертов может быть проведен с помощью следующих
оценок.
5.1) Самооценка по балльной или шкальной системе таких объективных
показателей , как уровень, широта и стаж специализации по вопросам экспертизы и
смежным. Самооценка производится по специальным таблицам, не допускающим
произвола и задающим каждому уровню фактора свою балльную оценку, например, по
балльной шкале табл. 1 с вычислением коэффициента осведомленности Кос = Б/10.
Таблица 1.
Градация
не знаком с вопросом
плохо знаком, но вопрос входит в сферу знаний и деятельности
удовлетворительно знаком, тесно связан со смежной узкой
специализацией
хорошо знаком, принимает практическое участие
Балл
0
1, 2, 3
4, 5, 6
7, 8, 9
вопрос входит в узкую специализацию
10
5.2) Самообъективная оценка вычисляется, как сумма оценок степени влияния
всех видов источников информации по шкале табл. 2 (максимальное значение
равно 1) .
Таблица 2.
Источники
информации
производственный опыт
проведенный теоретический анализ
обобщение отечественной литературы
обобщение зарубежной литературы
личное знакомство с состоянием вопроса за рубежом
интуиция
Степень влияния источника
высокая
0,5
0,3
0,05
0,05
0,05
0,05
средняя
0,4
0,2
0,04
0,04
0,04
0,04
низкая
0,2
0,1
0,03
0,03
0,03
0,03
5.3) Коэффициент компетентности i-ro эксперта (i = 1, 2, . . . , m) no j-ому
вопросу (j = 1, 2,
п) может быть вычислен по формуле:
4 =
ieviR
v=l
vj
v=l
vj
составляющие которой определяются следующей процедурой. Единым образом
(руководителем, или каждым экспертом для себя, или взаимно) для каждого i-ro
эксперта определяются уровни осведомленности O<0V±<1O (целые числа) по каждой
v-ой из s общепризнанных специализаций (дисциплин, сфер деятельности), к
которым можно отнести все вопросы экспертизы. Каждый j-й вопрос экспертизы
получает оценку RVj(0<RVj<2) по уровню важности для него каждой v-ой
специализации с помощью двухбалльной непрерывной шкалы табл. 3.
Таблица 3.
Уровень важности специализации для вопроса
весьма существенно
полезно
несущественно
Оценка
2
1
0
5.4) Исходная оценка (как в п. 5.6 и 5.7) на основе информации о предыдущих
экспертизах и знании истины.
5.5) Взаимная оценка экспертов (исключая самооценку).
5.6) Мгновенная оценка по итогам данной экспертизы:
Kij=l
Cij-Mj
- по j-ому вопросу 1-го эксперта,
n
j = l
- по всем вопросам 1-го эксперта.
5.7) Итоговая оценка на основании знания об истине:
Kij=l-
Cij-Mj
где
Mi
J - истинное значение балльной оценки.
Химичка
УЧЕБНЫЕ ОПЫТЫ ПО ОРГАНИЧЕСКОЙ ХИМИИ
Цветков Л.Л.
СЛОЖНЫЕ ЭФИРЫ
Получение
уксусноэтилового
эфира
1. В пробирку наливают 0,5 мл концентрированной уксусной кислоты (эссенции)
и равный объём этилового спирта. Запах эфира не обнаруживается даже при
подогревании смеси.
После этого в пробирку добавляют 0,5—1 мл концентрированной серной кислоты
(катализатор). Появляется запах эфира, усиливающийся при дальнейшем
подогревании .
2. В широкую пробирку (колбочку) наливают по 3 мл спирта, уксусной кислоты
и концентрированной серной кислоты. Пробирку закрывают пробкой с вертикальной
трубкой-холодильником для конденсации паров спирта и эфира и нагревают в
стакане с кипящей водой в течение 3—5 минут. Затем выливают жидкость из пробирки
в неширокий стаканчик с насыщенным раствором поваренной соли. Серная кислота,
а также непрореагировавшие спирт и уксусная кислота растворяются, эфир же
«высаливается» и образует слой поверх соляного раствора. Ощущается сильный
запах. Переливают смесь в делительную воронку и отделяют эфирный слой.
3. В небольшую колбу с отводной трубкой наливают по 10 мл этилового спирта
и уксусной кислоты и 5 мл концентрированной серной кислоты. Соединяют колбу с
нисходящим холодильником (желательно водяным, так как т. к. эфира 77°) и
отгоняют на кипящей водяной бане образующийся сложный эфир (до уменьшения
объёма в колбе наполовину).
Обратимая реакция этерификации
СНзСООН + НОС2Н5 <--> СН3СООС2Н5 + Н20
в этих условиях сдвигается вправо вследствие улетучивания эфира.
Вместе с эфиром улетучиваются частично спирт и в некоторой степени уксусная
кислота. Спирт для реакции берут обычно в избытке по сравнению с теоретически
рассчитанным количеством.
Добавляют немного воды к дистилляту, и смесь взбалтывают. Кислота и спирт
растворяются в воде, эфир собирается слоем сверху. Демонстрируют продукт в
таком виде или после отделения от водного слоя с помощью делительной воронки.
Получающийся эфир содержит ещё некоторое количество спирта, кислоты и воды.
4. Чтобы убедится в отщеплении воды от молекул спирта и кислоты при
этерификации, можно провести реакцию, взяв в качестве катализатора безводную
сернокислую медь. Посинение её укажет на образование воды в ходе реакции.
Некоторая сложность опыта вызывается только тем, что для реакции требуются
безводные кислота и спирт.
=а
Lr-
Рис. 1. Обнаружение воды при реакции этерификации.
В колбочку (рис. 1) наливают равные объёмы спирта и кислоты и помещают 1—2
г безводной сернокислой меди (не перекалённой). К колбе присоединяют
вертикальный холодильник, к верхнему концу которого присоединена хлоркальциевая
трубка для защиты от атмосферной влаги. При встряхивании колбы уже без натре-
вания начинается постепенное посинение сернокислой меди, что указывает на
начало реакции. При нагревании смеси на водяной бане в течение 10 минут соль
довольно сильно синеет и образуется значительное количество эфира. Запах
становится очень сильным при выливании смеси в насыщенный раствор поваренной
соли.
5. Уксусноэтиловый эфир может быть получен при взаимодействии хлористого
ацетила с этиловым спиртом:
СНо — С ч
//
О
н
ЧС1
сн.-с^
//
,о
ocj-l
4-НС1
0~СоН;
Прибор для демонстрации опыта собирают, как указано на рисунке 2. В
небольшую колбочку А наливают 1—2 мл хлористого ацетила, в воронку Б — спирт, в
склянки В — воду. Когда прибор собран, пускают в колбу по каплям спирт из
воронки . Происходит интенсивная реакция, заметно разогревание. У конца отводной
трубки (при открытом зажиме а и закрытом зажиме «б») обнаруживают хлористый
водород с помощью лакмусовой бумажки или палочки, смоченной аммиаком. После
этого открывают зажим «б» и закрывают зажим «а». Хлористый водород
растворяется в воде и не обнаруживается в трубке Г. Образование соляной кислоты в
колбах В устанавливают с помощью азотнокислого серебра.
Рис. 2. Обнаружение хлористого водорода при взаимодействии
хлористого ацетила с этиловым спиртом.
Когда весь хлористый ацетил прореагирует, уксусноэтиловый эфир легко
обнаруживается по запаху. Опыт может служить подтверждением структурной формулы
эфира.
6. С целью получения чистого препарата уксусноэтилового эфира опыт ставят
следующим образом (рис. 3).
В круглодонную колбу с капельной воронкой и отводной трубкой наливают 10 мл
спирта и 10 мл концентрированной серной кислоты. Колбу нагревают через асбе-
стированную сетку, чтобы термометр, опущенный в жидкость, показывал примерно
120° , и добавляют из капельной воронки смесь 20 мл спирта и 20 мл уксусной
кислоты с той же скоростью, с какой отгоняется эфир.
Рис. 3. Получение уксусноэтилового эфира.
Чтобы освободить дистиллат от примеси уксусной кислоты, его нейтрализуют,
добавляя постепенно насыщенный раствор соды и испытывая лакмусовой бумажкой.
Смесь при этом пенится, особенно вначале, от выделяющегося углекислого газа.
Отделяют эфир от водного слоя с помощью делительной воронки и, чтобы удалить
из него примесь спирта, взбалтывают с 10—15 мл 50-процентного водного
раствора хлористого кальция. Хлористый кальций образует со спиртом молекулярное
соединение и тем самым очищает эфир. Снова отделяют эфир делительной воронкой,
добавляют к нему безводный сернокислый натрий для связывания воды и
перегоняют на водяной бане при температуре 77°.
Получение
уксусноизоамилового
эфира
Реакция получения эфира выражается уравнением:
CH3-Cf -f HOC6Hu tz CH8COOC5Hu -f H20
4 OH
В пробирку наливают по 1—2 мл уксусной кислоты и этилового спирта и
добавляют 0,5—1 мл концентрированной серной кислоты. При взбалтывании смеси без
нагревания ощущается запах «грушевой эссенции». Нагревают смесь несколько
минут на водяной бане (в стакане с горячей водой) и добавляют равный объём
воды. Сверху образуется слой уксусноизоамилового эфира.
Получение
бензойноэтилового
эфира
Уравнение реакции:
СбН5СООН + НОС2Н5 <--> СбН5СООС2Н5 + Н20
В пробирке растворяют 1 г бензойной кислоты в 3—4 мл спирта и добавляют 7—8
капель концентрированной серной кислоты. При нагревании ощущается мятный
запах эфира. При выливании в воду эфир всплывает наверх.
Получение
салициловометиловохю
эфира
Уравнение реакции
-ОН /7 -ОН
^ ^-СООН^- НОСНзГз^ ^-СООСН3+ Н20
В пробирку помещают 3 г салициловой кислоты, 2 мл метилового спирта и около
0,5 мл серной кислоты (1:5). Пробирку закрывают пробкой с вертикальной
трубкой и нагревают 10 минут в стакане с горячей водой при 60—70°. Отмечают запах
и выделяют эфир, как обычно.
Получение
диметилового эфира
щавелевой кислоты
В отличие от ранее рассмотренных сложных эфиров, данный эфир выделяется в
кристаллическом виде. Уравнение реакции:
СООН Н0СН3 СООСН3
] + - +н2о
СООН Н0СН3 СООСНд
3 г щавелевой кислоты высушивают (обезвоживают) осторожным нагреванием при
95—100° в сушильном шкафу. Переносят кислоту в пробирку и растворяют в 8 мл
безводного спирта при кипячении. При последующем охлаждении раствора
образуется кристаллический осадок диметилового эфира щавелевой кислоты. Осадок
можно отделить от раствора и высушить фильтровальной бумагой.
Успех опыта зависит от правильного обезвоживания щавелевой кислоты (не
перегреть, чтобы не произошло разложения) и от чистоты метилового спирта.
Получение метилового
эфира метакриловой кислоты
из органического стекла
Органическое стекло (плексиглас), широко применяющееся сейчас в технике и
для изготовления многих предметов повседневного обихода (чернильницы, ручки,
шкатулки, мундштуки, пуговицы и т. п.), представляет собой полимер метилового
эфира метилакриловой кислоты
СН2 = С — С\
//°
о-сн3
сн.
На примере данного эфира можно их ознакомить с разложением
(деполимеризацией) высокополимерного продукта.
Опыт деполимеризации ставится в следующем виде.
В колбочку с отводной трубкой и нисходящим воздушным холодильником насыпают
стружки или мелкие кусочки органического стекла. Нагревая колбу через асбе-
стированную сетку или при слабом источнике тепла на голом пламени, деполиме-
ризуют органическое стекло и перегоняют образующийся при этом эфир. Перегонку
можно производить без контроля термометром. До полного разложения всего
органического стекла опыт лучше не доводить, так как продукт начинает
обугливаться, и колбу после опыта бывает трудно отмыть. В приёмнике собирается
прозрачная, бесцветная жидкость с эфирным запахом — метиловый эфир метакриловой
кислоты .
Если имеется возможность приобрести хотя бы небольшое количество перекиси
бензоила
С6Н5-С-0-0-С-С6Н5,
l! !!
о о
то можно поставить опыт полимеризации полученного эфира. Для этого эфир
повторно перегоняют, отбирая фракцию в интервале 97—103° (чистый эфир кипит при
100°). Наливают в пробирку 10—15 мл очищенного таким способом эфира,
добавляют 0,1 г перекиси бензоила и нагревают в стакане с водой при температуре 80°
в течение часа. После этого пробирку оставляют стоять, пока эфир не
превратится в твёрдую стекловидную массу. Пробирку разбивают и извлекают стерженёк
образовавшегося полимера.
Иногда полимеризацию метилового эфира метакриловой кислоты удаётся
наблюдать без применения катализатора, при длительном стоянии жидкости.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
ИЗМЕРИТЕЛЬ ЕМКОСТИ
Воробьев А.
К сожалению, среди доступных мультиметров нет таких, которые
могли бы измерить емкость с точностью 0,1 пФ. А профессиональные
измерительные приборы далеко не всем по карману. Чтобы
восполнить этот пробел в сфере измерений, автором был разработан
простой и надежный прибор, позволяющий измерять емкость от 0,1 до
5000 пФ с точностью 1% без переключения поддиапазонов.
Предлагаемый измеритель емкости является, по сути, преобразователем
емкость-напряжение с высокой линейностью. Его можно использовать не только по
прямому назначению, но также для измерения других величин, например,
диэлектрической проницаемости различных изоляционных материалов или оценки ТКЕ
конденсаторов .
Схема прибора собрана на КМОП таймерах 7555, обладающих высокой
стабильностью и низким энергопотреблением. Это позволило создать прибор стоком
потребления , не превышающим 4 мА в диапазоне питающих напряжений 6... 9 В. Этот
диапазон был выбран для возможности использовать в качестве источника питания
широко распространенные батареи типа 6F22 ("Крона"). При желании можно
использовать любой источник питания с напряжением до 18 В. Следует только
помнить , что нижний предел стабилизации встроенного стабилизатора составляет 6
В. Рассмотрим его работу более подробно.
Сам стабилизатор компенсационного типа выполнен на транзисторах VT2-VT4.
Его достоинством является малое собственное потребление тока (всего около 100
мкА) и низкое падение напряжения (порядка 0,6 В). Если транзистор VT4
заменить на германиевый маломощный, то это значение можно еще больше снизить -
вплоть до 0,3 В. Опорное напряжение задается резисторами R11 и R12. Величина
их не критична, важно только соотношение, от которого и будет зависеть
выходное напряжение. В данном случае оно установлено на уровне 6 В. При увеличении
входного напряжения, увеличится и смещение на базе транзистора VT2, что
приведет к уменьшению сопротивления перехода коллектор-эмиттер. В свою очередь,
начнет закрываться транзистор VT3, и, следовательно, уменьшится ток его
коллектора, включенного в базу управляющего транзистора VT4. Это приведет к
уменьшению опорного напряжения на базе транзистора VT2. Возникает эффект
стабилизации с довольно высоким коэффициентом. Для устранения возможных
паразитных возбуждений и автоколебательного режима при отслеживании напряжения,
включены конденсаторы С4 и С5. Подобная схема стабилизатора незаменима и для
питания различных приборов от автономных источников.
Хотя существует большое число интегральных стабилизаторов напряжения, это
не является препятствием для применения данной схемы в качестве стабилизатора
с выходным током в десятки миллиампер. Тем более, что можно использовать
транзисторы с коэффициентом усиления 100 ... 600.
Схема прибора состоит из генератора коротких импульсов, выполненного на DA1
и ждущего мультивибратора на DA2, во времязадающей цепи которого, для
улучшения линейности, резистор заменен на генератор микротока. Он выполнен на
элементах VT1, R5, R6.
Такая мера позволила значительно расширить диапазон измерений. Вся схема
питается от стабилизатора на VT2-VT4.
Генератор вырабатывает импульсы частотой порядка 250 Гц, точнее значение
уточняется при настройке. Параметры самого импульса можно рассчитать по
формулам ;
Тимп = 0,76RtCl,
Тпауз = 0.76R2C1,
КСкважн = Rt/ (R2 + Rt) ,
где Rt = Rl + R3.
Прямоугольные импульсы с выхода таймера DA1 (выв. 3) поступают на вход
ждущего мультивибратора DA2 (выв. 2), который формирует импульсы с амплитудой,
равной напряжению питания. На самом деле амплитуда выходного сигнала будет
чуть меньше 6 В за счет падения напряжения на внутренних ключах микросхемы.
Этим напряжением и определяется верхний предел измеряемых емкостей (5000 пФ).
Длительность генерируемых импульсов будет равна 1,1'Rt'Cx, где в качестве
Rt служит генератор тока силой 5 мкА, а в качестве Сх выступает измеряемый
конденсатор. Нетрудно заметить, что чем меньше измеряемая емкость, тем короче
будет выходной импульс, снимаемый с выхода DA2 (выв. 3). Таким образом, на
выходе устройства будут присутствовать импульсы с частотой следования 250 Гц,
длительность которых напрямую будет зависеть от измеряемой емкости.
Если подключить к выходу микросхемы DA2 цифровой вольтметр, то напряжение
на нем в милливольтах будет равно емкости в пикофарадах. Точность измерений
будет зависеть, в основном, от погрешности самого вольтметра. При
использовании недорогих трехразрядных вольтметров, шкала для измерения будет выглядеть
следующим образом:
• предел измерений напряжения 200 мВ - предел измерения емкости 0,1-200 пФ;
• предел измерений напряжения 2 В - предел измерения емкости 1- 2000 пФ;
• предел измерений напряжения 20 В - предел измерения емкости 10- 5000 пФ.
Для того чтобы можно было скомпенсировать входную емкость прибора, и тем
самым увеличить точность измерений на нижних пределах, отрицательный вывод
вольтметра включен не напрямую к общему проводу, а к цепочке R9R10. Через ре-
зистор R9 на подстроечный резистор R10 подается небольшой положительный
потенциал , который и служит для точной установки уровня лог. О.
В качестве вольтметра также можно использовать любой стрелочный прибор,
однако точность при этом будет значительно ниже.
VT4
ВС212
VD1.VD2 4148
РЗ Р4
U1 U2
Самым важным звеном, отвечающим за временную и температурную стабильность,
является генератор. Так как распространенные резисторы, например МЛТ 0,25,
имеют вполне приемлемые температурные и временные параметры с точки зрения
стабильности, то следует обратить внимание на частотозадающий конденсатор С1.
Он обязательно должен быть пленочным и ни в коем случае не керамическим. К
счастью, в продаже имеется сейчас довольно много импортных конденсаторов
подобного типа. Если возникнут сомнения в выбранном типе, то достаточно
разломить конденсатор, чтобы его выяснить. Конденсаторы С2, СЗ - блокировочные.
Для них подойдут любые конденсаторы в широком диапазоне емкостей (0,01-0,1
мкФ). Это относится и к С5. Конденсатор С4 желательно поставить безиндукцион-
ный танталовый или ниобиевый типа К51-К53. Чаще всего они имеют вид стальных
цилиндров или капель из компаунда различных цветов. В схеме можно
использовать транзисторы серий КТ3102 и КТ3107. Коэффициент усиления лучше всего
заранее подобрать в пределах 200...400, тогда будет меньше проблем с
настройкой. В качестве клемм для подключения емкости можно использовать контактную
группу от панельки для микросхем. Если не нужно измерять малые величины
емкостей, то вполне подойдут и обычные щупы от мультиметра. В этом случае
появляется возможность встроить измеритель емкости в мультиметр, так как точная
балансировка нуля уже не потребуется, и R9, R10 исключаются из схемы. Минусовый
провод вольтметра подключается непосредственно к общему проводу питания
измерителя .
Для настройки прибора понадобятся два калибровочных конденсатора с
известным точным значением емкости. Желательно, чтобы допуск был не хуже 0,5%.
Емкость одного из них должна быть в районе 20...50 пФ, другого - 2...5 нФ.
После подключения питания необходимо измерить потребляемый ток. Он должен
находиться в пределах 3...4 мА. Затем измеряют напряжение на конденсаторе С4, и
если оно будет значительно отличаться от 6 В, то следует немного изменить
номинал резистора R11 или R12.
Далее проверяют работу генератора тока. Для этого вместо измеряемой емкости
к клеммам Сх подключают микроамперметр или мультиметр в режиме измерения
тока. Показания в этом случае должны быть около 5 мкА. Работу генератора можно
проверить при помощи наушников, подключенных через конденсатор емкостью 0,01-
0,1мкФ или через резистор сопротивлением 1 кОм к точке соединения микросхем
DA1 и DA2 (выводы 3 и 2 соответственно).
Если все указанные выше этапы пройдены успешно, то можно приступать к
калибровке измерителя. Для этого к выходам устройства подключают мультиметр,
установленный на предел измерения 0,2 В, и вращением движка резистора R10
добиваются нулевых показаний. Для ускорения настройки можно вначале проделать
эту процедуру на пределе измерения 2 В или даже 20 В. Далее к клеммам Сх
подключают образцовый конденсатор с большей величиной и вращением R3 добиваются
нужного показания вольтметра. Чередуя эти операции, необходимо добиться
устойчивых показаний. Затем нужно установить емкость с меньшим номиналом и
осуществить аналогичным образом точную подстройку. После настройки прибор готов
к работе.
В заключение хотелось бы сказать, что автором и его товарищами было собрано
несколько подобных приборов. За много лет работы с ними калибровка
практически не сбивалась, и не было ни одного случая выхода прибора из строя.
ЦИФРОВОЙ ИЗМЕРИТЕЛЬ ПРОЦЕНТНЫХ ОТКЛОНЕНИЙ
Цибин В.
Аналого-цифровой преобразователь двойного интегрирования КР572ПВ5
широко применяется в мультиметрах, термометрах и других
измерительных устройствах. В данной статье предложен вариант использования
этого АЦП в схеме измерения процентного отклонения какой-либо
измеряемой величины от заданного значения. Естественно, что эти величины
должны быть представлены соответствующими им напряжениями.
Отклонение в процентах вычисляется по формуле
5(%) = 100(иизм - изад)/изад,
где иизм - напряжение, эквивалентное измеряемой величине; изад-напряжение,
эквивалентное заданной величине. Нужное значение изад устанавливают в данном
случае потенциометрами R8 и R9, удерживая кнопку SB1 в нажатом положении.
Через открытый ключ DD2.1 на вход 36 АЦП с подстроечнохю резистора R3 подается
образцовое напряжение 1 В, а через буферный повторитель DA1.1 и ключ DD2.3 на
вход 31 АЦП - напряжение с резисторов R8, R9. Устанавливаемое значение
напряжения (в вольтах) отображается на ЖК-индикаторе HG1. По окончании этой
операции кнопку SB1 отпускают.
Вычисление разности иизм-изад выполняет ОУ DA2, на инвертирующий вход
которого подано изад, а на неинвертирующий, через ОУ DA1.2 - иизм. Поскольку
теперь ключи DD2.1 и DD2.3 закрыты, а открыты DD2.2 и DD2.4, на вход 31 DD1
(+Ubx) поступает результат вычисления разности, а на вход 36 DD1 (+Uo6p)
изад. АЦП КР572ПВ5 измеряет отношение значений напряжения на входах Ubx и
Uo6p, следовательно, мы увидим на дисплее результат вычислений, в
соответствии с приведенной выше формулой. Умножение на 100 осуществляется простым
переносом десятичной точки на 2 разряда вправо.
Диапазон устанавливаемых значений изад при Uo6p = 1 В равен 0...1,999 В.
Диапазон напряжений по входу иизм - 0...4 В. Если иизм < изад, процентное
отклонение отрицательное, что сопровождается появлением на индикаторе знака "-
". Понятно, что отрицательное отклонение от заданной величины не может быть
больше 100% (иизм = 0). Максимальное измеряемое положительное отклонение
также равно 100% при наибольшем изад.
Элементы DD3.1 и DD3.2 служат для формирования и инвертирования сигнала
управления аналоговыми ключами, обеспечивающими переключение режима
"Установка/Измерение " . Отображение десятичных точек на индикаторе HG1 с помощью
элементов DD4.1, DD4.2. Питание измерителя осуществляется от двухполярного
источника (±5 В), причем положительное напряжение должно иметь хорошую
временную и температурную стабильность, поскольку к нему подключены цепи Uo6p и
изад.
Резисторы Rl, R2, R4, R5, R7, R10, Rll, R14, R15 - С2-29В с допуском не
хуже 0,5%; R3, R12 - Cn3-39a; R8, R9 - СПЗ-46; остальные - С2-23. Конденсаторы
- К10-17 или аналогичные импортные, кроме СЗ, который должен быть типа К73-
16, К73-17. ОУ DA1 можно заменить на КР1040УД1, DA2 - на КР140УД17.
Процесс настройки прибора сводится к следующему. Резисторами R8 и R9 на
выходе ОУ DA1.1 устанавливают напряжение 1 В, контролируя его точным
вольтметром. Затем подстроечным резистором R3 при нажатой кнопке SB1 устанавливают
такое же значение напряжения на индикаторе HG1. Отпустив кнопку, соединяют
вход измерителя с выводами 1, 2 DA2 и, вращая ось потенциометра R12,
добиваются нулевых показаний индикатора. При заземлении входа прибора, на
индикаторе должно отображаться значение, близкое к -100.
Прибором может быть измерено процентное отклонение любой величины (емкость,
индуктивность, частота и т. п.) от заданной, при условии наличия
преобразователя этой величины в напряжение.
Литература
1. Б . П . Федорков, В . А. Телец. Микросхемы АЦП и ЦАП . - М. Энергоатомиздат,
1990.
ТЕРМОРЕГУЛЯТОР ДЛЯ ИНКУБАТОРА
К настоящему времени опубликовано уже немало описаний
терморегуляторов для инкубаторов. Дополнить этот список попробует и автор
данной статьи.
Описанный ниже терморегулятор имеет параметры, зависящие только от желания
изготовителя. Хорошо подогнанный терморегулятор показал следующие
характеристики :
• минимальное напряжение питания от 130 В;
• максимальное напряжение питания - до 290 В;
• точность лучше 0,1 °С (более точного воздушного ртутного термометра для
проведения тестовых измерений просто не оказалось);
• мощность нагрузки до 2 кВт.
Условно терморегулятор состоит из следующих узлов:
• стабилизированного блока питания;
формирователя импульсов разрешения работы;
мультивибратора;
компаратора на ОУ;
силового ключа.
Принципиальная схема устройства изображена на рис. 1,
Рис. 1.
Блок питания выполнен по бестрансформаторной схеме и стабилизирован
аналогом стабилитрона на транзисторе КТ815 или КТ817 (с любой маркировкой).
Гасящий конденсатор шунтирован резистором МЛТ-1 сопротивлением 100 кОм для его
разряда в выключенном состоянии устройства и добавки небольшого тока в
нагрузку. Индуктивность и резистор МЛТ-1 сопротивлением 12 Ом - токогасящие. Их
введение в схему сильно увеличило "живучесть" прибора при плохом контакте
вилки и розетки сети питания. При возникновении искры в момент включения и
при плохом контакте рано или поздно возникнет ситуация, когда напряжение
заряженного конденсатора 1 мкФ на 400 В (К73-17) будет противоположно
напряжению самой сети питания. В результате в схему попадет импульс длительностью
1...5 мс и напряжением как минимум 100. ..170 В. Естественно, что исправных
элементов останется немного. В качестве индуктивностей L1 и L2 используются
стирающие головки аудиоаппаратуры. Выбор подобных элементов - вопрос чисто
технологический. Дроссели такой мощности и индуктивности весьма громоздки и
имеют горизонтальный тип корпуса. Стирающая головка компактна и позволяет
сильно сэкономить место на печатной плате.
Выпрямитель - однополупериодный, собран на диодах VD1-VD2. На транзисторе
КТ815 собран аналог стабилитрона. Данное решение сильно увеличило тепловую
мощность стабилизатора (используется теплоотвод) и дало возможность
использовать малогабаритные стабилитроны на 12...14 В. Повышенная тепловая мощность
появилась из-за использования большего, чем это необходимо, гасящего
конденсатора (при питании от 210-230 В емкость конденсатора может быть уменьшена до
0,68 мкФ). Увеличение емкости расширило диапазон питающих напряжений в нижнюю
сторону. Теплоотводом служит алюминиевая полоска размером 20x72 мм. На
расстоянии 10 мм выполнен продольный разрез на глубину 20 мм. Верхний лепесток
отгибается на угол 90° и обрезается на 15... 17 мм от линии сгиба. Отверстие
под винт с потайной головкой в транзисторе зенкуется сверлом 8...10 мм.
Отогнутый лепесток теплоотвода прикладывается к металлической части корпуса
КТ815 и размечается отверстие под винт. Только после сверления отверстия и
закрепления теплоотвода "потайным" винтом запаивают конденсатор К73-17. Для
увеличения жесткости необходимо приклеить теплоотвод к стирающей головке и
самой плате.
Формирователь импульсов разрешения работы состоит из двух транзисторов
КТ502 и делителя напряжения из резистора на 240 кОм, включенного в цепь
эмиттера левого по схеме транзистора и R1. В момент перехода напряжения сети
питания через ноль оба транзистора закрыты и на работу схемы не влияют. Как
только напряжение сети питания начинает увеличиваться, на резисторе R1
создается достаточное падение напряжения и один из транзисторов открывается,
блокируя работу мультивибратора. При появлении достаточного положительного
напряжения на верхней по схеме клемме питания, ток течет по цепи: верхняя
клемма, эмиттер/база правого по схеме КТ502, резистор номиналом 240 кОм, нижняя
клемма питания. В результате на базе получается потенциал меньше, чем на
эмиттере, правый по схеме транзистор КТ502 открывается до состояния
насыщения, и на его коллекторе появляется напряжение, запрещающее работу
мультивибратора. Если же положительное напряжение начинает увеличиваться на нижней по
схеме клемме питания - в работу вступает правый по схеме транзистор КТ502.
Отношение сопротивлений R1/240 кОм определяет напряжение, при превышении
которого запрещается работа мультивибратора, а также время его работы, тем
самым существенно снижая общий ток потребления и расширяя диапазон питающих
напряжений. Резистор R1 - МЛТ-0,125 сопротивлением 1,8...2,2 кОм.
Мультивибратор собран на транзисторах КТ3107 и КТ815 (с любой буквой). При
снижении потенциала на базе транзистор КТ3107 открывается, и протекающий
через R3, КТ3107, R4 ток открывает КТ815. На коллекторе появляется напряжение,
близкое к напряжению на эмиттере. До сих пор заряженный конденсатор С1 начи-
нает разряжаться через переход эмиттер-коллектор КТ3107, R4, переход база-
эмиттер КТ815 (что и удерживает его в открытом состоянии) и резистор R4. Как
только конденсатор разрядится, транзистор КТ815 закроется и будет закрыт до
тех пор, пока конденсатор не зарядится через резистор R4 до напряжения,
достаточного для открытия транзистора КТ3107. Время протекания этих процессов
определяется сопротивлением резисторов R3, R4 и емкостью С1, следовательно,
частота работы мультивибратора зависит от номиналов этих элементов и
коэффициента усиления транзисторов . R3 , R4 - 0 , 75 ... 1 кОм, С1 - 0 , 015 . . . 0 , 047 мкФ.
Частота работы мультивибратора должна находиться в пределах 5-15 кГц. В
качестве нагрузки для мультивибратора используются резистор 220 Ом, индуктивность
L2, емкость 0,068 мкФ, резистор 820 Ом, 0,068 мкФ, резистор 820 Ом,
управляющий электрод симистора. Индуктивность необходима для создания импульсов
самоиндукции напряжением большим, чем на левом выводе резистора 220 Ом. В
результате симистор открывается переменным напряжением и пропускает обе полуволны
синусоиды питания.
Компаратор выполнен на ОУ из-за наличия большого количества возможных
замен, что в свою очередь облегчает повторяемость схемы. ОУ можно использовать
практически любой, лишь бы его напряжение питания было выше 10 В (К544УД2,
К574УД1, К140УД6, К140УД7, К140УД8, КР140УД608, КР140УД708, КР140УД1208,
КР140УД1408, К153УД2). В качестве датчика температуры используется
терморезистор с номинальным сопротивлением 47 кОм. Подстроечным резистором
регулируется диапазон температур (34...42°С), переменным - температура. ОУ охвачен ПОС
(R2) для более устойчивого включения-выключения нагрузки и определяет
точность поддержания температуры. Номинал этого резистора может колебаться от
470 до 750 кОм. При использовании устройств для перемешивания воздуха не
рекомендуется превышение номинала R2 более 510 кОм, в противном случае возможен
быстрый выход из строя двигателя из-за перегрева от частых пусковых токов.
Резисторы 6,8 кОм на выводе 3 ОУ создают опорное напряжение, с которым
сравнивается напряжение на выводе 2 ОУ, определяемое делителем из
постоянного, подстроечного, переменного резистора и терморезистора. Пока температура
терморезистора ниже установленной, его сопротивление велико, и на выводе 2 ОУ
напряжение выше, чем на выводе 3, соответственно на выходе ОУ (вывод 6) будет
напряжение, близкое к нулю. Это напряжение через резистор 100 кОм подается на
базу транзистора КТ3107, и, если формирователь дает разрешение,
мультивибратор запускается и открывает силовой ключ. Последний подает питание на
нагревательный элемент, и температура в инкубаторе начинает повышаться.
Сопротивление терморезистора зависит от температуры окружающей среды и с ее
увеличением уменьшается, тем самым уменьшая напряжение на выводе 2. Как только
напряжение на выводе 2 станет меньше, чем на выводе 3, ОУ на своем выходе
(вывод 6) изменит выходное напряжение на близкое к напряжению питания. Это
напряжение через резистор 100 кОм подается на базу транзистора КТ3107 и
запрещает работу мультивибратора.
Расположение печатных проводников приведено на рис. 2, а расположение
деталей - на рис. 3.
В качестве нагревательного элемента лучше использовать нихромовую спираль
мощностью 300...400 Вт. Если подходящей не оказалось, можно последовательно
соединить полторы-две спирали большей мощности. Отказ от традиционных ламп
накаливания обоснован тем, что часто меняющаяся освещенность неблагоприятно
влияет на развивающийся эмбрион.
В качестве силового ключа можно использовать любой симистор серии ТС,
необходимо только учесть, что номинальный ток симистора должен быть в 1,5-2 раза
выше тока, потребляемого нагревателем (у холодной спирали активное
сопротивление меньше, чем у нагретой, а мощность спирали считается по разогретому
сопротивлению) .
Рис. 2
НАГРУЗКА
0 СЕТЬ 0
Рис. 3.
Регулировка терморегулятора заключается лишь в подборе конденсатора С1 при
использовании слишком мощных симисторов с большим током открывания.
При использовании в качестве нагрузки только реактивных элементов тока
удержания симистора в открытом состоянии в начале роста напряжения синусоиды
может не хватить. Решением этой проблемы может стать установка конденсатора
С2 (4 мкФ на 400 В). Если подходящего не нашлось, то единственным выходом
остается параллельное подключение к нагрузке лампы накаливания мощностью 40 Вт,
иногда 25 Вт.
Увеличивая сопротивление R1 и используя конкретную нагрузку, уменьшают
время работы мультивибратора, тем самым снижая потребление энергии схемой и
расширяя диапазон питающих напряжений в меньшую сторону. Увеличивая площадь теп-
лоотвода на транзисторе стабилизатора, увеличивают диапазон питающих
напряжений в большую сторону.
Терморезистор установлен в корпусе инкубатора и соединен с платой
экранированным, изолированным проводом. Идеально подходит для этого одна жила
низкочастотного видеошнура. На места пайки лучше надеть виниловую трубку (не
рекомендуется прятать в трубку весь терморезистор, так как это увеличивает
инерционность датчика и, соответственно, погрешность).
Конструктивно терморегулятор выполнен в пластмассовом корпусе и имеет
пластмассовую ручку на регуляторе температуры, так как все детали регулятора
имеют гальваническую связь с сетью. На корпусе имеется розетка для
подключения нагрузки и светодиод АЛ307, индицирующий о подаче в нагрузку напряжения
питания. При обрыве нагрузки светодиод будет чуть заметно светиться (не
хватает тока удержания симистора в открытом состоянии), что означает аварийную
ситуацию.
Практика
БУРБОН
"А не замахнуться ли нам на Вильяма понимаешь нашего Шекспира!". Впереди
праздники, да и друзья под бок толкают, просят приготовить бурбон. Им и
займемся. Но для начала небольшой экскурс в происхождение и типы бурбона, чтобы
понимать что мы хотим получить.
"Бурбон (Bourbon) - это американский виски крепостью не ниже 40 градусов,
производимый преимущественно в США из кукурузы с добавлением другого
зернового сырья (ячменя, ржи, пшеницы и т.д.). Согласно законодательству США
бурбоном может называться напиток, который минимум на 51% состоит из кукурузного
спирта (дистиллята) и выдерживался в дубовых бочках дольше 2-х лет. Важным
отличием бурбона от шотландского виски является отсутствие первой стадии -
соложения зерна.
Разновидности американского виски
1. Straight - прямой. Это зерновой виски дистиллят, приготовленный из
смеси, в состав которой минимум входит 51 % одного злака, а остальные 49% могут
быть из других злаков. Прямой виски должен быть дистиллирован при крепости не
ниже 80% алкоголя. Выдержан не менее 2 лет в новых обожженных бочках и разлит
в бутылки при крепости не менее 40 %. В прямом виски не допускается
использование нейтрального спирта, и каких либо добавок. Имеется несколько вариантов
прямого виски:
• Bourbon - чтобы называться бурбоном напиток должен отвечать общим
требованиям для прямого виски.
• Wheated bourbon (бурбон с пшеницей) - единственное отличие этого типа
бурбона заключается в использовании зерна. Помимо обязательных 51% куку-
рузы большая часть состоит из дополнительных зерновых состоит из
пшеницы.
• Tennessee Sour Mash (дословно тенессийский виски из кислой браги) - это
собственное название по географическому происхождению виски из штата
Теннеси получили в 1941 году. От бурбонов отличаются уникальным
процессом, известным как Lincoln County Process.Виски из Теннеси проходят
медленную фильтрацию через уголь из сахарного клена перед тем, как попасть
в бочки, в то время как бурбоны фильтруются перед разливом в бутылки. В
остальном по технологии друг от друга ничем не отличаются.
• Rye (ржаной) - в ржаном виски должно быть не менее 51% ржи, а не
кукурузы в остальном требования аналогичны бурбону.
• Corn - виски производимый из зерновой смеси, в составе которой не менее
80% кукурузы. Для этого типа виски выдержка не обязательна.
2. Blended - американский виски, сильно отличается от шотландского. В США.
это купаж любого из вариантов «прямого» виски с добавлением нейтрального
зернового спирта, к тому же допускается использование красителей и
ароматизаторов . В массе своей это малоинтересные напитки, которые разливаются в
пластиковые бутылки.
Вооружившись этими знаниями адаптируем технологию под домашнюю винокурню.
Прежде всего, нужно заметить, что традиция хранить бурбон в обожжённых
бочонках появилась из-за нужды. Первые американские винокуры не могли позволить
себе заказывать новые бочки, они хранили напиток в использовавшихся раньше.
Но эти сосуды пахли прежними продуктами (зерном, рыбой и т.д.). Для решения
проблемы бочки наполняли сушеным сеном и поджигали. Огонь убирал неприятный
запах. Формально можно считать, что бурбон - это название, привязанное к
месту происхождения дистиллята. Если не брать как ориентир промышленное
производство наших дней (не берите, не надо - очень дурной ориентир) , то легко
вспомнить, что бурбон это просто деревенский самогон из кукурузы и не более
того. Лично я считаю, что приготовленный мною напиток является настоящим
бурбоном. Но памятуя ревностное отношение населения к аутентичности названий
продуктов, блюд и технологий, я пожалуй придумаю своему напитку уникальное
название. Пусть это будет "Кубанский бурбон". Почему бы и нет. Теперь, кто
первый скажет: «Пил я "Кубанский бурбон" и это не то, что тут наварил автор»
- пусть первый бросит в меня початком.
Но хватит теории, пожалуй, приступим. Постараюсь описать процесс так, чтобы
его мог повторить каждый в домашних условиях. Емкость для брожения у меня 60
л примерно на этот объем (с учетом шапки брожения) будем рассчитывать
количество сырья. Подбором параметров и последующим расчетом я получил, что для
заполнения бродильной емкости объемом 55 литров мне необходимо 15,2 кг сырья,
из них 11,2 кг кукурузы и по 2 кг ячменя и пшеницы. Использую магазинные
крупы . Кукурузная крупа продается двух видов: крупного и мелкого помола.
Стараюсь найти мелкого и в этот раз мне это удалось. Но если нет, можно любую, но
выход будет меньше. Кукуруза при своем хорошем содержании крахмала плохо вы-
солаживается. Кукурузы в засыпи будет 73%, что вполне укладывается в
технологические параметры бурбона. Гидромодуль 1:3, а значит воды на затор пойдет
45,6 л.
Готовить бурбон буду методом ХОС (холодное осахаривание). Это означает, что
все необходимые инградиенты будут засыпаны в бак одновременно при комнатной
температуре, а вместо солода будут использованы ферменты. Этим мы сильно
упрощаем себе труд, но увеличиваем время брожения. Использовать для осахарива-
ния солод или ферменты это вопрос религии. И то и другое выполняют одну
функцию . Но с солодом нужно работать только горячим методом, а сегодня у нас ХОС.
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
Сырье Эля затора
№
1
2
3
4
5
6
7
8
10
Квллювнбн»*
ячмень (зерно, крупа)
►гк^гницл (зерна, крупа)
кукуруза (зерна, кру^а)
сырье не выбрано
сырье не выбрано
сырье не выбрано
сырье не выбрано
сырье не выбрано
сырье не выбрано
Параметры замора
вес в кг ^гидромодуль
ХрО
г
ид
ьслы оыорано cooe сырье, то укажите криллерное
16 содержание в нем в %
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
крахмала 1
белка 1
Ц£ЛЛЮЛ03М 1
caxapotf
Заполнение заторной емкости
^^^L ^^Я Исю/то литрое запзга
^^^^^^^^^^^^V оставили |пэд пену)
дрожжи
пе погасите ль
качество солода
возраст. ферл\ентов
тип осахариваниЯ (ГОС, ХОС)
'-Запас" в дозировке ферментов
"За^ас'' в дозировке дрожжей
Потери сажаров (стандартные)
обг>ем сусла (л)
теоретическая сахаристость сусла % мае
теоретическая спиртуозность браги 7С об
гидромодуль
Объем тары под это сусло
Выход АС с намей засыпи (л)
3
сухие хлебопекарские дрожжи
не используется
солод хороший
свеженькие - менее 3 месяцев
ХОС
Заводская дозировка
Стандартная дозировка
учитываются
55,1
19 р
11,1
ър
68,3
<Ь,120
расход ферментов в граммах
Амилос убтилин
Глюкаваморин
Протосу бтил и н
Целлолюкс
22,72
36,71
н;го
22,22
расход ферментов в мл
Ал\илос убтилин
Глюкаваморин
Протосу бтили н
Целлолюкс
ЛОг5в
67,94
2-6,47
32,6 7
расход дрожжей (г)
сухие хлебопекарские дрожжи 1 73,47
Калькулятор заторов1 (Excel)
Готовим бродильный бак. Хорошенько моем
его горячей водой. Несмотря на то, что я
промываю бак после каждого цикла, перед
новым циклом все равно подготавливаю
его, чтобы избежать заражения браги.
1 ftp://homelab.homelinuxserver.org/pub/arhiv/2015-12-al.rar
После мытья ополаскиваю бак головами
от предыдущих дистилляций.
При использовании ферментов
обязательным является Глюкаваморин, он же
«Г» - его задача именно производство
сахара для дрожжей. Дискутируется
необходимость использования фермента
«Амилосубтилин»г он же «А» - однако
пока что его применение также
считается обязательным. Если
придерживаться теории, фермент Г работает с
уже частично расщепленными
молекулами крахмала - а именно это и делает
фермент А. Наполняем бак водой
расчетного объема с температурой 37-40
С. Температура подбирается таким
образом, чтобы после засыпания крупы
затор был не горячее 35 С, чтобы не
сварить дрожжи. Или же сразу
набирать воду в бак с температурой ниже
35 С и высыпать в нее и ферменты и
дрожжи. У меня получилось t = 37 С в
нее сразу засыпаю А+Г. Взвешиваем
ферменты на весах. А будет 25 г, Г
39 г. Расчет ферментов есть в
табличке выше.
Взвешиваем дрожжи 75 тр. Неплохие
такие Воронежские дрожжи для напитков
Бекмайя. Метод ХОС очень лоялен к
дрожжам. Низкие температуры и
длительное спокойное выбраживание не
дает набродить всяких сопутствующих
гадостей, поэтому для ХОС можно
использовать любые дрожжи. На метод ГОС с
солодом и температурными паузами в
его классическом исполнении конечно
лучше рекомендовать вискарные или
спиртовые дрожжи.
Засыпаем ферменты в бак. За ними
засыпаем крупы.
Сверху посыпаем дрожжами и даем
постоять и активироваться им. Вообще это не
обязательно. Как я говорил ранее,
можно все одновременно засыпать и все
дела.
Хрошенько перемешиваем веслом.
Плотно закручиваю крышку и
устанавливаю гидрозатвор. На этом подготовку
затора для брожения можно считать
законченной .
Бродило это дело у меня 15 дней. Можно
было и больше, но тогда дистилляцию
пришлось бы перенести на рабочий день,
а значит ночь не спать. Поэтому на 15-
й день, когда всплески пузырьков стали
появляться с интервалом более 10 сек
было принято решение перегонять.
Наверное, процента два потеряю,
возможно, возникнут сложности в фильтрации,
потому как брага не осела, ну да
ладно. Мы трудностей не боимся, а на
качестве продукта это не скажется.
Перегонный куб у меня 20 литров (полезный
объем 17) поэтому перегонять этот
объем браги буду в три захода.
Декантирую с осадка брагу в
перегонный куб с помощью
пищевого ПВХ шланга.
Ставлю на индукционную
плитку и включаю полный нагрев
2000 Вт. В таком виде
нагреваю до примерно 60 С
периодически помешивая, чтобы
вышли пузырьки.
Так выглядит брага в
нагреваемом баке. Видно, что в
процессе декантирования
частично попала крупа. Это
результат того, что брага не
отстоялась.
Устанавливаю сухопарник и
термометр. Термометр у меня с
сигналом по температуре,
который ставлю 101 С. Да, вот
такой физический парадокс.
Вода кипит при 100 С, чистый
спирт при 78,8 С и термометр
у меня исправный. Значит
теоретически такая температура
недостижима. Ан нет!
Пленочная колонна вносит свои
коррективы .
Собираю всю конструкцию целиком,
подключаю шланг к воде, шланг слива, а
также емкость для отбора.
Вот такая штука на пленочной колонне
называется "зажим Гофмана". Им
полностью перекрываю поступление воды в
дефлегматор. Для первоначального
перегона браги на спирт-сырец (далее СС) для
охлаждения будет использоваться только
холодильник.
Процесс пошел. Можно оправиться и
покурить . Была бы у меня банка побольше
я бы в следующий раз подошел к
аппарату когда просигналит термометр.
Необходимая вещь в хозяйстве винокура
- набор ареометров и мерный цилиндр.
Ими буду контролировать спиртуозность
по стадиям и конечную.
Первая банка почти наполнилась.
Измерим спиртуозность в струе. Она равна
45 %об.
А весь СС первых трех литров 58 %об,
Перегон первой порции сырца закончен.
Вот сколько получилось. Литров 5.
Отжимал до спиртуозности в струе 7-8 %об
и в среднем во второй банке получилось
24 %об спирта. Он с хвостами потому и
мутный. Но это сырец, полуфабрикат,
поэтому никого это не должно
волновать . Такое пить все равно никто не
собирается.
Приступаем ко второй порции браги.
Декантировать удалось только половину
перегонного куба. Остальное буду
фильтровать через друшлаг с марлей и
отжимать. Отжатую дробину отправляю в
ведро рядом. У него на дне высверлены
дырочки для последующего промыва
дробины. Когда вся дробина отжата -
промываю ее из чайника с температурой 80
С и слив тоже отправляю в куб.
Весь процесс отжатия и промыва дробины
в фотографиях. Тут все понятно,
комментировать нечего.
Продолжаем.
Продолжаем.
Перегонка на СС последней
порции подходит к концу. На
градуснике уже 98 С.
И вот он результат перегона
55 литров браги: 15,650 л
спирта сырца. Видно, что
пару банок с мутностью. Это
не брызгоунос. Бразгоуноса
у меня не бывает, так как
сухопарник представляет
собой пузырьковую колону с
одной пузырьковой тарелкой.
Ее брызгам никак не
преодолеть . Мутность - результат
отжатия браги до низкой
спиртуозности вместе с
хвостами.
Вся черновая работа
закончена, начинается
творческая.
Следующий этап - дробная дистилляция. От качества выполнения этой стадии во
многом зависит органолептика получаемого напитка. Смысл дробной дистилляции
очистка продукта от ненужных примесей. Различают три основных фракции при
дробной перегонке. Это эфирно-альдегидная фракция (ЭАФ) или попросту
"головы", далее "тело" и "хвосты". Обычно поступают по-простому: отбрасывают 10%
голов по абсолютному спирту (АС), 10% хвостов и остальное в тело. В общем не
ошибешься. Но это ремесло, а не искусство. Настоящий винокур - дегустатор,
нюхач и мастер купажа. Он отбирает ЭАФ таким образом, чтобы вычленить и
выбросить альдегиды, метанол, но оставить вкусно пахнущие эфиры. Мне до такого
мастерства еще далеко, поэтому будем опираться на расчеты и органолептику
совместно. Итак, для начала расчетов необходимо узнать общую спиртуозность
полученного СС. Для этого сливаем его в перегонный куб.
Общая спиртуозность, измеренная в кубе получилась 41 %об.
Считаем абсолютный спирт (АС). На эту величину обычно опираются для
прогнозирования объемов фракций. 15650*41/100 = 6416,5 мл АС.
Дробная перегонка спирта-сырца
Первоначально в кубе
Спирт-сырец, мл
Спиртуозность СС, %об.
Вода, мл
Спиртуозность в кубе, %об.
Абсолютного спирта, мл
15650,00
41,00
2100,00
36,15
6416,50
расчет голов и хвостов
фракция
Головы
% объем АС °А
6 ! 384 99;
Обычно я развожу СС для дробного перегона до 30%об. Это оптимальная
спиртуозность для лучшего разделения. Но в этот раз что-то много у меня получилось.
Хороший выход дала кукуруза 0,422 л/кг сырья. Чтобы не наполнить бак под
завязку можно развести только до 36% об. Добавляем в куб 2,1 л воды. Буду брать
голов 6% от АС и 4% предголовья, что в конечно итоге и составят отбрасываемые
10%. Но предголовья выбрасывать не буду. В них ароматные эфиры. Возможно, оно
пойдет на купажи. А может и выльется в СС следующего продукта. Посмотрим.
Головы идут на дезинфекцию оборудования и как растворитель.
Исходя из расчетных величин
готовим мерную тару подголовы и
предголовья, отмеряя нужный
объем водой и помечая риской на
банках.
Можно приступать. Бак на плите,
будильник на градуснике в этот раз
ставим на 94 С. Это момент окончания
отбора тела. Если грубо. Его можно еще
дожимать варьируя зажимом гофмана и
температурой в пленочной колоне.
Оборудование в сборе. Плитка на
полную.
Зажим Гофмана полностью
открыт . Потом прикроем. Вначале
дадим колоне поработать на
себя.
По температуре верхнего
градусника в пленочной колонне
можно контролировать спирту-
озность фракций. При дробной
перегонке он играет
немаловажную роль. При повышении
температуры в колонне выше 79
можно приоткрывать зажим и
тем самым увеличивать
тепломассообмен между парами и
стекающей флегмой, что
позволит более качественно отжать
нужную фракцию.
Головы и предголовья
отобраны. Их отбираю покапельно
примерно капля в секунду при
мощности печки 1400 Вт.
Начат отбор тела при
температуре в кубе 83 С. До 94 С
полно времени. Можно идти
спать... не расходитесь. Я
еще не закончил.
Отобралась первая баночка
основного продукта. Спирту-
озность 90 %об. Тело отбираю
при мощности плитки 1800-
2000 Вт. Охлаждающую воду
регулирую таким образом,
чтобы вытекающая была 45
(может чуть выше). При такой
температуре лучше всего
откликается гофман. Не
взбрыкивает .
Будильник прокукарекал 94 С в
кубе и отставляем готовый продукт.
Всего получилось 4.900 л. Во
второй банке 87 %об. Значит
технологию не нарушил. По технологии
сиртуозность должна быть не менее
80%об.
Между 64 С и 96 С в кубе отобрал
предхвостия 400 мл с 84 %об. Они
играют такую же роль, как и пред-
головья при купажировании. Но
предголовья больше добавляют
запах, а предхвостия вкус. И
окончательно дожал хвосты 1,8 л 31
%об.
Хвосты копятся у меня. Возможно
потом пойдут на ректификацию,
когда доприобрету пару царг к моему
аппарату.
Все тело смешиваем для выяснения
общей спиртуозности и расчетов
разведения. В результате получил
ровно 10 л конечного продукта 42
%об. Это еще не бурбон. Честно
говоря, я даже никогда не
пробовал это. Бурбоном он станет после
настаивания на щепе или выдержке
в бочке.
Щепу я делаю сам. Она в
брусочках. В этот раз решил попробовать
часть сделать на покупной и
сравнить результат. Отвешиваю щепу в
банки из расчета 4 г/л.
Вот результат трудов праведных. Он отправляется на настаивание на три
недели. Спасибо за внимание и всем добра!
Системы
РАЗРАБОТКА СИСТЕМЫ «БРИГАДА»
Введение
Доступность в настоящее время микроконтроллеров существенно изменила подход
к конструированию контрольно-измерительных приборов и систем автоматизации.
Некоторые функции схемы прибора вполне могут быть реализованы программным
путем, что значительно упрощает всю конструкцию прибора.
Некоторые микроконтроллеры уже промышленно выпускаются на небольших
печатных платах со всеми схемами «обвязки». Среди них наибольшую популярность
получили платы Arduino(Genuino) 123. Эти платы и взяты за основу в данной
разработке .
https://www.arduino.ее
Homemade Arduino - «Домашняя лаборатория» №3 за 2011 г.
С чего начинаются роботы - «Домашняя лаборатория» №3-5 за 2011 г.
Общий подход основан на следующей модели:
Каждый прибор (модуль) включает одну плату Arduino и выполняет какую-то
работу по измерению и/или управлению. Это «рабочий» модуль.
Необходимость внешнего управления модулями от персонального компьютера
(«офиса») или передачи данных в «офис» не является обязательной, но если
такая необходимость возникнет, то осуществляется она через один из
«рабочих» модулей - «бригадира». В остальном все модули равноправны.
Питание всех модулей («бригады») и связь между ними осуществляется через
общую шину. Все позиции модулей относительно шины равнозначны.
Рассмотрим этот подход подробнее.
В принципе плата Arduino имеет USB порт и все модули могут быть подключены
к ПК через hubs
портовый.
Для 8 модулей потребуется два 4-портовых hubs и один 2-
□
1 I | г~
НаЬ
Модули
I □
Структура коммуникации модулей с ПК по USB.
Но при этом возникает проблема питания модулей - максимальная сила тока,
потребляемого устройством по линиям питания шины USB, не должна превышать 500
мА, у USB 3.0 — 900 мА. Заранее неизвестна потребность схем модуля, а они
могут быть значительными. К тому же желательно иметь для модуля 2-3 разных
напряжения , а не только 5 вольт. То есть без внутренней шины для питания
модулей от отдельного источника в стойке (крейте) не обойтись. В этом случае на
этой же шине можно организовать коммуникацию между модулями. Коммуникацию по
USB можно оставить только одному модулю - «бригадиру».
Для обмена данными между модулями платы Arduino предоставляют две
возможности (интерфейса) : SPI и I2C/TWI.
Изначально SPI был предназначен для расширения Arduino дополнительными
блоками, но в принципе он может быть использован и для связи межу модулями. В
этом случае «бригадир» будет ведущим - то есть осуществлять выбор «рабочего»
для «разговора».
В SPI используются четыре цифровых сигнала:
В продаже можно встретить 7- или даже 8-портовые хабы, но реально на них можно
использовать только 4 порта.
MOSI — выход ведущего, вход ведомого (англ. Master Out Slave In). Служит
для передачи данных от ведущего устройства ведомому.
MISO — вход ведущего, выход ведомого (англ. Master In Slave Out). Служит
для передачи данных от ведомого устройства ведущему.
SCLK — последовательный тактовый сигнал (англ. Serial Clock). Служит для
передачи тактового сигнала для ведомых устройств.
CS или SS — выбор микросхемы, выбор ведомого (англ. Chip Select, Slave
Select).
SCLK
MOSI
SPI MISO
Master SSI
SS2
SS3
Л r
ч
'
■1
ь
r
h-
F
—►
r
h-
W
Ъ-
r
SCLK
MOSI SPI
MISO Slave
SS
SCLK
MOSI SPI
MISO Slave
SS
SCLK
MOSI SPI
MISO Slave
SS
Радиальная структура связи с несколькими ведомыми устройствами через SPI
В качестве сигналов SS придется использовать цифровые выходы «бригадира» (7
выходов, если модулей всего 8), а эти выходы могут потребоваться для
взаимодействия со схемами модуля. В крайнем случае, в стойке (крейте) может быть
всего один модуль - «бригадир» и лишать его части возможностей для
резервирования коммуникации не очень разумно. Можно конечно осуществлять выбор модуля
адресом в передаваемом байте, как, например, показано на следующем рисунке.
СП 1/ 1—
bLLK Г
ЗГЧ MUSI Г
■Э-Э p
i
1
k
r
r
h-
W
h
F
h
W
Ъ-
r
SCLK
MOSI SPI
MISO Slave
SS
SCLK
MOSI SPI
MISO Slave
SS
SCLK
MOSI SPI
MISO Slave
SS
Кольцевая структура связи с несколькими ведомыми устройствами через SPI.
При таком подходе можно использовать и другой интерфейс - I2C/TWI (Two Wire
Interface).
Данные передаются по двум проводам — проводу данных и проводу тактов. Есть
ведущий (master) и ведомый (slave), такты генерирует master, ведомый лишь
«поддакивает» при приёме байта. Всего на одной двупроводной шине может быть
до 127 устройств.
Каждое устройство, подключённое к шине, может быть программно адресовано по
уникальному адресу. Для выбора приёмника сообщения ведущий использует
уникальную адресную компоненту в формате посылки.
Топология TWI (SDA - провод данных, SCL - провод тактов).
Если же добавить еще одну линию - прерываний (Arduino имеет, по меньшей
мере, 2 линии для внешних прерываний), то ведущим (Master) может стать любой из
модулей, когда у него появится в этом необходимость. Алгоритм такого
функционирования состоит в следующем:
1. Модуль проверяет, не занята ли линия прерываний.
2 . Если линия свободна - то выставляет на ней сигнал прерывания.
3. Модуль посылает 4 байта данных.
4. Все остальные модули отрабатывают прерывание и в его программе читают
первый байт данных.
5. Если адрес в этом байте соответствует номеру модуля - он продолжает чтение
и выполняет какие-то действия, иначе отработка прерывания завершается.
Формат данных:
1-й байт - адрес (номер модуля) получателя.
2-ой байт - адрес (номер модуля) отправителя.
3-й байт - данные.
4-й байт - данные.
Другой вариант формата данных:
1-й байт - адрес (номер модуля) получателя (4 старших бита) и адрес (номер
модуля) отправителя (4 младших бита).
2-ой байт - функция модуля (4 старших бита) и команда (4 младших бита).
3-й байт - данные.
4-й байт - данные.
Итого потребуется 4 линии (включая общую) для коммуникации между модулями.
Связь «рабочего» с «офисом» (номер 0) осуществляется через «бригадира»
(номер 1) , поэтому он должен принимать все сообщения адресованные как «офису»
так и ему самому.
Пример
конструкции5
В этой разработке, в качестве примера, была использована самая простая и
дешевая плата Arduino Uno. Разработка полностью не закончена, поскольку
текущая потребность была только в одном модуле, и, следовательно, вопросы комму-
5 Меморандум электронщикам - «Домашняя лаборатория» №1 за 2011 г.
никации между модулями практически не отрабатывались.
В качестве основы конструкции крейта
был использован корпус старого
компьютера (форм-фактор - mini-Tower). Его
размеры достаточны для размещения 8
модулей - в большинстве случаев
больше и не нужно.
Вот детали, которые потребуются для
сборки. На самом деле их может быть
меньше - металлическую полоску с
двумя скобками можно исключить, или
использовать с отогнутыми краями, как
другие полоски (под рукой просто не
оказалось полосок нужной длины).
Вентиляционная решетка была отрезана от
двойной, купленной в магазине
стройматериалов .
Бывшая лицевая сторона корпуса была
закрыта листом металла, отрезанного
от крышки корпуса (см. снимок выше).
Вот для чего потребовалась
вентиляционная решетка.
Две металлические полоски (рейки)
для крепления разъемов подключения
модулей. Расстояние между рейками
- под компьютерный разъем DB-25
(мама), хотя 25 контактов и не
нужно, хватило бы и девяти (DB-9),
но лучше сразу заложить запас под
возможное развитие.
Распайка шины. В качестве шины
была использована подходящая
печатная плата, но возможно лучше
протянуть несколько луженых проводов
по куску гетинакса. Разъем DB-9
был добавлен для контроля и
тестирования сигналов на шине - он не
обязателен. Блок питания
компьютера был типа AT - от него на шину
через разъем подаются напряжения:
Шина 1 - +5 В.
Шина 3 - +12 В
Шина 5 - О В.
Шина установлена на
пластмассовых стойках. Пока разъемов для
подключения модулей всего два.
Блок питания установлен и его
включатель смонтирован на левой
боковине (в круглом отверстии
для старой клавиатуры). Разъем
контроля - в гнезде для разъема
последовательного порта.
Установлены две рейки для
крепления модулей и третья рейка
(необязательная) для крепления
пластиковой панели (на ней в
дальнейшем могут быть размещены
всякие индикаторы управляемые
«бригадиром»).
Места для модулей. В качестве
лицевой панели каждого модуля
была использована пластмассовая
заглушка от места для
5-дюймового дисковода. Наверное, ее
лучше вырезать из дюралюминия.
Каждый модуль крепится двумя
винтами М4.
Детали для сборки модуля. Макет-
ка была просто выбрана из
подходящих по размеру. Две скобки -
для крепления макетки.
Общий вид модуля. На лицевой
панели: включатель питания, кнопка
сброса (перезагрузки), светодиод
наличия питания, сигнальный
светодиод (включается программно,
чтобы было видно, что программа
работает), гнездо датчика. Не
ошибитесь с размещением платы
Arduino - должно быть достаточно
места для подключения разъема
USB при размещении модуля в
крейте.
Отладка схемы модуля. Модуль
подключен к крейту кабелем-
удлинителем .
Крейт в сборе. Верхняя часть
закрыта панелью из оргстекла,
покрашенного с внутренней стороны.
Крепится винтами.
Вывод USB кабеля через свободное
гнездо раъема последовательного
порта. Чтобы края металла не
резали кабель - на них надеты
кусочки разрезанной пластмассовой
трубки.
Полная распайка шины и контрольного разъема (DB-9):
1. +5 В
2.
3. +12 В
4.
5.0 В
6. SDA
7. SCL
8. Прерывание
9. Общий
(ПРОДОЛЖЕНИЕ ЕСЛИ И БУДЕТ, ТО НЕ СКОРО)
Справочник
РАСТВОРИТЕЛИ ЛАКОВ
Воробьев А.
Роль различных растворителей в современных технологических процессах
невозможно переоценить. Только хорошее знание их физико-химических
свойств может гарантировать качественное лакокрасочное покрытие,
надежную пропитку, а также прочное и долговременное клеевое
соединение . Автором данной статьи была предпринята попытка собрать и
систематизировать данные об основных растворителях, применяемых как в
производстве, так и в быту. Насколько это удалось - судить вам.
Растворителями называются легко летучие органические жидкости, применяемые
для растворения лаковой основы и способные улетучиваться в процессе
образования пленки. Жидкости, не растворяющие пленкообразующие вещества
самостоятельно, в отличие от растворителей, называют разбавителями: они служат, в
основном, для разбавления готовых лаков.
Назначение растворителя - перевести лаковую основу в раствор, с тем чтобы
создать возможность нанесения жидкого лака на какую-либо поверхность одним из
существующих способов: погружением, кистью или пульверизацией. После
испарения растворителя на поверхности образуется лаковая пленка.
Качество растворителей и разбавителей оказывает существенное влияние на
качество получаемой лаковой пленки, поэтому к ним предъявляются требования,
рассмотренные далее.
Растворяющая
способность
по отношению к
лаковой основе
Растворитель должен обладать хорошей растворяющей способностью по отношению
к той лаковой основе, для которой он используется, т. е. полностью ее
растворять и не вызывать коагуляции лака при длительном его хранении и применении.
В зависимости от химического состава пленкообразующего вещества, используется
один растворитель или смесь растворителей, обладающая комплексом необходимых
свойств.
Оптимальная
скорость
испарения
Растворитель должен полностью улетучиваться из лака во время процесса
сушки, не оставляя никакого нелетучего остатка, способного ухудшить качество
лаковой пленки (уменьшить ее прочность, увеличить время сушки и т. п.).
Применение таких легколетучих растворителей, как бензол, ацетон и аналогичных из-
за быстрого их испарения из лаковой основы и резкого ее охлаждения вызывает
побеление или потускнение лаковой пленки вследствие конденсации влаги из
окружающего воздуха на ее поверхности.
Таблица 1. Предельно допустимая концентрация
паров растворителей.
Растворитель
Ацетон
Амилацетат (бутилацетат, этилацетат)
Бензин
Бензол
Бутиловый спирт
Ксилол
Керосин (уайт-спирит, лигроин)
Метиловый спирт и метилацетат
Скипидар
Сольвент
Толуол
Трихлорэтилен
Дихлорэтан
Целлозольв
Четыреххлористый углерод
Этиловый спирт
Этиловый эфир
Хлорбензол
ПДК, мг/л
0,2
0,2
0,3
0,1
0,1
0,2
0,3
0,03
0,3
0,1
0,1
0,05
0,05
0,2
0,01
1
0,1
0,05
Скорость испарения (летучесть) растворителя в значительной степени зависит
от его температуры кипения. Растворители обычно обладают высокой упругостью
пара, и следовательно, большой летучестью. Измерить упругость пара при
нормальной температуре сложно, поэтому чаще всего приводится температура, при
которой упругость пара растворителя равна атмосферному давлению, т. е.
температура кипения данного растворителя. Однако при температуре ниже температуры
кипения, скорость испарения растворителя сильно зависит от степени ассоциации
его молекул, т. е. от его химической природы. Так, бутиловый спирт, имеющий
температуру кипения 114°С, испаряется при температуре 20°С в 3 раза
медленнее, чем ксилол, имеющий температуру кипения 140°С.
Летучесть растворителей определяют по времени испарения капли растворителя,
нанесенной на фильтровальную бумагу. При этом за единицу измерения принимают
время испарения серного эфира или ксилола.
По температуре кипения различают три группы растворителей:
• низкокипящие - температура кипения 30-70°С;
• среднекипящие - 70-110°С;
• высококипящие — 110—170°С.
Чтобы судить о летучести смеси растворителей и лаков, следует учитывать
летучесть отдельных растворителей при обычной температуре. Более точно
летучесть растворителей определяется по их потере в массе при высыхании. Для
воспроизведения таких опытов необходимо строго соблюдать постоянство множеств
параметров: температуры, скорости движения воздуха, площади поверхности
испарения и толщины слоя жидкости.
Таблица 2.
Растворитель
Ацетон
Амилацетат
Бензин
Бензол
Бутиловый спирт
Дихлорэтан
Дихлорэтилен
Керосин
Ксилол
Метилацетат
Метиловый спирт
Толуол
Этилацетат
Этиловый спирт
Пределы взрывоопасности
По объему, %
Нижний
2
2,2
1.2
1,4
3,7
6,2
9,7
1
3
2,2
5,5
1,3
2,2
3,3
Верхний
13
10
7
9,5
10,2
15,9
12,8
7,5
7,6
15,6
37
7
11,4
19
По
концентрации , г/м2
Нижний
48,5
119
-
45
114
256
-
-
132
127
73,4
49,8
82,4
67
Верхний
315
541
-
308
314
680
-
-
334
431
493
268
403
364
Содержание по объему
паров растворителей в
полностью насыщенном
воздухе (при 20°С и 760
мм ртутного столба), %
23,7
2,1
-
9,9
0,6
-
-
-
1,3
22,4
12,5
2,6
9,6
5,9
Минимальная
токсичность
Все органические растворители, применяемые в производстве лаков, являются в
той или иной степени токсичными, причем наиболее токсичными являются
ароматические углеводороды (особенно бензол), хлорированные углеводороды и сложные
эфиры. Наименее токсичными являются алифатические углеводороды и терпены
(бензин, скипидар).
Пары растворителей вредны для здоровья, так как они действуют как на органы
дыхания, так и непосредственно на кожные покровы. Летучесть растворителей
является основным фактором, повышающим токсичность. Пары легколетучих
растворителей всегда содержатся в воздухе в больших концентрациях, чем пары менее
летучих, и поэтому они более опасны, чем менее летучие. В таблице 1 приведены
данные по токсичности наиболее распространенных растворителей.
Воспламеняемость
и взрывоопасность
Почти все без исключения органические растворители являются огне- и
взрывоопасными. Взрывы происходят только при определенных соотношениях паров
растворителей и воздуха (кислорода).
Для каждого растворителя существуют определенные границы концентрации паров
в воздухе, в пределах которых может произойти взрыв (таблица 2) . Повышение
температуры смеси вызывает расширение пределов взрыва.
Вспышка паров большинства растворителей при наличии источника огня
происходит при нормальной температуре, но возможно также и самовоспламенение смеси
паров растворителей с воздухом (т. е. без наличия искры или других источников
огня). Температуры самовоспламенения различных растворителей приведены в
таблице 3.
Таблица 3.
Растворитель
Бензин
авиационный Б-70
Бензин «Галоша»
Уайт-спирит
Бензол
Толуол
Ксилол
Сольвент
каменноугольный
(технический) ,I сорт
Сольвент
технический , II сорт
Дихлорэтан
Хлорбензол
Трихлорбензол
Этиловый спирт-
ректификат
Этиловый спирт-
сырец (88%)
Бутиловый спирт
(бутанол)
Изоамиловый
спирт
Циклогексанон
Этилацетат
Бутилацетат
Амилацетат
Химический
состав (формула)
Смесь
алифатических
углеводородов общего
состава СпН2п+2
СбНб
С6Н5СН3
СбН4 (СНз) 2
Смесь
ароматических
углеводородов
C2H4CI2
С6Н5С1
С6Н5С13
с2н5он
с4н9он
С5НцОН
(СН2)5СО
сн3соос2н5
CH3COOC4H9
СН3СООС5Нц
Плотность
при 20°С
-
0.73
0,795
0.879
0,865
0.861-0,874
0.865
0,885
1.25-1.26
1,07-1,114
1,42-1.46
0,788
0,82-0.83
0.809-0,815
0 81
0.945-0,947
0.885-0.905
0,865-0,880
0.860-0.880
Температура
кипения при
760 мм
ртутного
столба
40-180
80-120
165-200
79-80
110-111
136.5-141,5
120-160
135-200
85-86
130-132
188-250
78-78,2
80-90
114-118
130-131
150-156
70-80
116-135
115-150
Температура
вспышки
20°С
-30
-30
33
-11
7
24
21
22
Трудно
горит
28-32
Не горит
12
От +15 до
+25
От +28 до
+35
42
44
-1
25
От +22 до
+25
Температура са-
мовосп-
лвменения , °С
230-260
230-260
258
580
550
500
-
413
-
-
404
-
366
327
-
484
420
380
Этилцеллозольв
Ацетон
Скипидар
Растворитель 646
Растворитель 647
Растворитель 648
Растворитель РДВ
Растворитель
РКБ-1
Вода
Диметилформамид
С2Н5ОС2Н4ОН
(СНзЬСО
CioHis
Смесь сложных
эфиров , кето-
нов, спиртов и
ароматических
углеводородов
Смесь ксилола и
бутанола
Н20
CHON(CH3)2
0,930-0.938
0.790-0.791
0.85-0.88
-
-
-
-
-
0,9982
0,94-0,95
130-137
55-57
155-180
-
-
-
-
-
100
-
49
-9
-32
-
-
-
-
-
Не горит
-
-
630
252
-
-
-
-
-
Не
пламеняется
-
Таблица 3 (продолжение).
Растворитель
Бензин авиационный Б-70
Бензин «Галоша»
Уайт-спирит
Бензол
Толуол
Ксилол
Сольвент каменноугольный
(технический),1 сорт
Сольвент технический,
II сорт
Дихлорэтан
Хлорбензол
Трихлорбензол
Этиловый спирт-ректификат
Этиловый спирт-сырец (88%)
Бутиловый спирт (бутанол)
Изоамиловый спирт
Циклогексанон
Этилацетат
Бутилацетат
Амилацетат
Этилцеллозольв
Ацетон
Скипидар
Растворитель 646
Растворитель 647
Растворитель 648
Растворитель РДВ
Растворитель РКБ-1
Вода
Диметилформамид
Время
испарения по
серному эфиру
35-50
35-50
40-60
3
6,1
13.5
2 по ксилолу
2 по ксилолу
3.5
12,5
-
8.3
-
33
62
-
2.9
11.8
13
43
2.1
-
8-16
8-12
11-18
-
1,1-1,6 по
ксилолу
4,2 по
ксилолу
-
Температура
замерзания
(плавления)
-60
-60
-
5.4
-92
-
-
-
-36
-45
-10
-114
-80
-117
-
-
-82
-77
-78,5
-
-94
-
-
-
-
-
-
0
-
Плотность
паров
-
-
-
2,77
3.14
3.68
-
-
-
3.68
-
-
2,07
2.55
3,04
-
3.04
4
4.88
3.1
2.01
-
-
-
-
-
-
-
ГОСТ или ТУ
ГОСТ 1012-72
ГОСТ 443-56
ГОСТ 3134-52
ГОСТ 8448-61
ГОСТ 9880-61
ГОСТ 9949-62
ГОСТ 1928-67
ГОСТ 5840-51
ГОСТ 646-60
ГОСТ 13488-68
ГОСТ 5962-67
ГОСТ 131-67
ГОСТ 5208.50
-
СТУ-12-10-244-63
ГОСТ 8981-71
ГОСТ 8981-71
ГОСТ 8981-71
ГОСТ 8313-60
ГОСТ 2603-71
ГОСТ 1571-66
ГОСТ 5630-51
ГОСТ 4005-48
ГОСТ 4006А8
ГОСТ 4399-48
ГОСТ 2533-54
ГОСТ 2874-54
ВТУЕУ-111-57
При выборе растворителей и разбавителей для пропиточных лаков следует
учитывать их действие на эмалевую изоляцию проводов. Поэтому для пропитки
обмоток, выполненных из провода с изоляцией из масляной эмали, лаки должны
содержать минимальное количество ароматических растворителей; для пропитки провода
с винифлексовой изоляцией лаки не должны содержать спиртов и сложных эфиров.
Ароматические растворители при длительном воздействии вызывают набухание и
размягчение пленки. Наименьшее активное действие оказывают на эмалевую
изоляцию проводов скипидар и бензин.
Основные типы
растворителей
Характеристики наиболее распространенных растворителей приведены в таблице
3. Растворители делят на следующие основные группы: нефтяные или
алифатические углеводороды, ароматические углеводороды, терпены, спирты, сложные и
простые эфиры, кетоны, хлорированные углеводороды и пр.
Нефтяные или
алифатические
углеводороды
Нефтяные углеводороды представляют собой продукты фракционной перегонки
нефти. Химический состав нефти и ее фракций зависит от месторождения. В
основном, она состоит из смеси алифатических углеводородов общего состава
СпН2п+2 • К нефтяным углеводородам относятся бензины, уайт-спирит и керосин.
Бензин марки Б-70 и бензин "Галоша" применяются для растворения некоторых
видов масляных лаков. В масляно-битумных и других лаках они применяются,
главным образом, в качестве разбавителей в смеси с ароматическими
углеводородами. По отношению к масляно-битумным лакам бензины обладают меньшей
растворяющей способностью и в больших количествах могут вызывать коагуляцию лаков.
Специально для лаков применяется сорт тяжелого бензина, называемый лаковым
бензином, или уайт-спиритом, который обладает лучшей растворяющей
способностью по сравнению с простыми бензинами, так как содержит в своем составе
некоторое количество ароматических углеводородов. Кроме того, он обладает более
высокими температурами кипения и вспышки и замедленной летучестью, что делает
его весьма ценным растворителем в производстве лаков.
Керосин представляет собой наименее токсичный растворитель с содержанием
ароматических углеводородов 11-18%. Он имеет высокую температуру кипения и
находит широкое применение в кабельной промышленности для изготовления
масляных эмаль-лаков, а также масляных лаков для лакировки сегментов
электротехнической стали. Сушка лаков с керосином в качестве растворителя происходит при
температурах порядка 400-600°С. Также керосин применяется в качестве
растворителя и для эскапоновых лаков, сушка которых производится при температуре
250-280°С.
Ароматические
углеводороды
К ароматическим углеводородам относятся продукты перегонки каменноугольного
дегтя, получаемого при коксовании угля, и продукты пиролиза нефти
Растворители, применяемые при производстве лаков (бензол, толуол, ксилол и сольвент),
получаются при помощи повторной перегонки из первых двух фракций (легкого
масла) каменноугольного дегтя. Исходным материалом для получения бензола
является также газ, получаемый в процессе коксования угля.
Бензол (СбНб) является хорошим растворителем для лаков, но, благодаря своей
высокой летучести и токсичности, сегодня он повсюду заменяется толуолом.
Толуол (СбН5СН3) менее летуч, чем бензол, имеет более высокие температуры
кипения и вспышки и по растворяющей способности к пленкообразующим веществам
почти не уступает бензолу. Он является хорошим растворителем для большинства
масляно-смоляных, масляно-битумных и смоляных лаков, не растворяет сложные
эфиры, целлюлозу, шеллак и копалы, но может применяться как разбавитель их
растворов. Толуол используется в качестве одного из основных растворителей в
производстве электроизоляционных лаков и эмалей.
Ксилол (СбН4(СН3)2) представляет собой еще менее летучую жидкость, чем
толуол, и имеет более высокие температуры вспышки и кипения. По растворяющей
способности уступает своим гомологам - бензолу и толуолу. Благодаря
преимуществам в противопожарном отношении и в отношении токсического действия на
организм человека, ксилол с успехом применяется как растворитель для большинства
лаков.
Сольвент каменноугольный представляет собой смесь ароматических
углеводородов с небольшим количеством нафтеновых и парафиновых углеводородов,
получаемых из остатков от очистки и ректификации сырого бензола. Легкий сольвент (1
сорт) является растворителем для смол и масел и разбавителем для эфиров
целлюлозы. Тяжелый сольвент (2 сорт) является растворителем для смол и лаков, но
малопригоден для эфиров целлюлозы. В производстве электроизоляционных лаков
находит применение вместо ксилола.
Терпены
Скипидар представляет собой бесцветную или слегка желтоватую жидкость с
характерным запахом. По химическому составу является смесью углеводородов -
терпенов, которые являются гидрогенизированными производными цимола (С10Н10) .
Из терпенов в отечественных сортах скипидаров преобладают а- и р-пинен.
Скипидар получают из живицы путем отгонки (в остатке образуется канифоль) при
температуре, не превышающей 150°С, или непосредственно из сучьев и пней
хвойных деревьев другими способами (перегонкой с водяным паром, экстракцией и
др.). Обычно скипидар подвергают вторичной перегонке для получения более
чистого продукта.
Скипидар обладает способностью окисляться кислородом воздуха, образуя
перекиси, ускоряя тем самым сушку лаковой пленки. Скипидар обладает хорошей
растворяющей способностью по отношению к маслам, смолам, битумам и их
композициям и поэтому находит применение наряду с такими растворителями, как уайт-
спирит, ксилол, сольвент, но выгодно отличается от последних, так как имеет
пониженную токсичность и не оказывает вредного воздействия на эмалевую
изоляцию проводов, благодаря чему рекомендуется для растворения лаков,
используемых при пропитке катушек, выполненных из провода ПЭЛ.
Спирты
Этиловый (винный) спирт (С2Н5ОН) представляет собой прозрачную
легкоподвижную горючую жидкость с характерным, всем известным запахом. Он образуется в
результате брожения сахарных или крахмалсодержащих веществ (картофеля,
хлебных злаков и др.) . В последнее время организовано массовое производство
этилового гидролизного спирта, получаемого из продуктов химической переработки и
последующего осахаривания древесины. Также известны и широко применяются
синтетические методы получения этилового спирта из крекинг-газов, ацетилена и
природных газов.
Спирт-сырец содержит в себе воду и сивушные масла, а также тяжелые продукты
брожения с характерным неприятным запахом. Дальнейшей очисткой и повторной
перегонкой спирт-сырец превращают в ректификованный спирт с содержанием
алкоголя 94-96%.
Этиловый спирт хорошо смешивается с водой во всех соотношениях и является
хорошим растворителем для некоторых смол, шеллака, бакелита, канифоли, но
чаще применяется в смеси с ароматическими растворителями, в частности как
разбавитель эфиров целлюлозы.
Бутиловый спирт (С4Н9ОН), или бутанол, получается обычно путем брожения
крахмалистых веществ под влиянием микроба - возбудителя брожения, а также и
синтетическим путем. Бутанол - бесцветная жидкость с запахом спирта и
сивушного масла, растворяется в воде в соотношении 1:12, менее летуч и имеет более
высокую температуру кипения, чем этиловый спирт. Обладает хорошей
растворяющей способностью и применяется в смеси с другими растворителями для смоляных
и эфироцеллюлозных лаков. Бутанол понижает вязкость растворов и улучшает
блеск пленки.
Другие спирты, главным образом высшие - изоамиловый (С5НцОН) и др.,
используются в производстве эфироцеллюлозных лаков.
Сложные эфиры
(ацетаты)
К этой группе принадлежат растворители, получаемые путем синтеза из
органических кислот (преимущественно, уксусной) и спиртов. Применяются они главным
образом в качестве растворителей для эфиров целлюлозы. Их названия: этилаце-
тат, бутилацетат, амилацетат. Для растворения и разбавления лаков из эфиров
целлюлозы а также их композиций со смолами, находят широкое применение смеси
ацетатов со спиртами и ароматическими растворителями.
Простые эфиры
Гликолевые эфиры являются растворителями эфироцеллюлозных, поливи-
нилацеталевых и других смол. Они нейтральны, не имеют запаха и хорошо
смешиваются с другими растворителями. Из этих эфиров этиленгликоля следует
отметить моноэтиловый эфир этиленгликоля (С2Н5ОС2Н4ОН) , или этилцеллозольв.
Этот эфир смешивается с водой и углеводородами в любых соотношениях.
Обладает хорошей растворяющей способностью и является хорошим растворителем для
нитроцеллюлозы, полиэфирных смол, эпоксидно-полиэфирных лаков и др.
Кетоны
Ацетон (СН3СОСН3) получается при сухой перегонке кальциевых солей уксусной
кислоты, брожении углеводов, а также из уксусной кислоты. Ацетон весьма
летуч, смешивается с водой во всех соотношениях и является весьма активным
растворителем для ряда пленкообразующих веществ, в том числе для эфиров
целлюлозы и многих синтетических смол. В лаках ацетон применяется обычно в смеси с
другими, более высококипящими растворителями.
Хлорированные
углеводороды
Дихлорэтан (С2Н4С12) получается при взаимодействии этилена с хлором. Он
представляет собой прозрачную бесцветную жидкость, которая хорошо растворяет
жиры и большинство смол. Как разбавитель, дихлорэтан применяется для эфиров
целлюлозы в смеси со спиртом. Трудно воспламеняется, пары его очень токсичны,
по запаху напоминает хлороформ.
Хлорбензол (СбН5С1) получается хлорированием бензола в присутствии железа
или алюминия. Смешивается со многими растворителями, растворяет эфиры
целлюлозы и виниловые смолы.
В таблице 4 приведены составы большинства промышленных растворителей.
Таблица 4. Растворители, разбавители и разжижители.
Наименование и марка
Растворитель Р-4
Разбавитель Р-7
Разбавитель Р-40
Разбавитель РДВ
Разбавитель РБК-1
Разбавитель РБК-2
Разбавитель БСТ
Сольвент-разбавитель
Растворитель АМР-1
Растворитель AMP-2
Растворитель 16
Растворитель Р-219
Растворитель 465
Растворитель 646
Состав (%)
Ксилол или толуол (62),
бутилацетат(12),
ацетон (26)
Циклогексанон (50),
этиловый спирт-ректификат (50)
Ацетон (20),
этилцеллозольв (30),
толуол (50)
Бутилацетат или амилацетат (18),
этилацетат (9),
ацетон (3),
бутанол (10),
этиловый спирт (10),
толуол (50)
Ксилол (50),
бутанол (50)
Ксилол (5),
бутанол (95)
Смесь этилового спирта с бутано-
лом и толуолом
Смесь ксилола, толуола и
некоторых других ароматических
углеводородов
Бутилацетат (20),
этилацетат (20),
бензол (35),
бутанол (15),
этиловый спирт (10)
Бутилацетат (20),
бензол (45),
бутанол (14),
этиловый спирт (21)
Этиловый спирт (90),
толуол (8),
вода (2)
Ацетон (33),
толуол (33),
циклогексанон (34)
Амилацетат (30),
метанол (25),
бензол (45)
Бутилацетат или амилацетат (5,8),
ацетон (11,7),
бутанол (15),
этиловый спирт (17,5),
Основное применение
Разбавление ХВ, ЭП,
УС
Разбавление ВЛ
Разбавление ХВ и ЭП
Разбавление НЦ
Разбавление МЧ, ВЛ
Разбавление МЧ, ВЛ
-
Разбавление МС
-
-
-
Разбавление ПЭ
Разбавление НЦ
Разбавление НЦ
Растворитель 647
Растворитель 648
Растворитель 650
Растворитель 651
Растворитель РС-1
Растворитель PC 2
Растворитель АКР
Растворитель древес-
но-спиртовой
Растворитель КР-3 6
Растворитель легкий
Растворитель ТД
Растворитель тяжелый
Разбавитель для
художественных красок
№1
Разбавитель для
художественных красок
№2
Разбавитель для
художественных красок
№3
Разбавитель для
художественных масляных
красок
Пинен
толуол (50)
Бутилацетат (2 9,8) ,
этилацетат (21,2),
бутанол (77),
толуол (41,7)
Бутилацетат (50),
этиловый спирт (10),
бутанол (20),
толуол (20)
Ксилол (50),
этилцеллозольв (20) ,
бутанол (30)
Уайт-спирит (90),
бутанол (10)
Толуол, ксилол и бутилацетат
Уайт спирит и ксилол
Сложные эфиры уксусной кислоты,
этиловый спирт, древесно-спиртовой
растворитель
Ацетон, метилацетат и метанол
Смесь ароматических углеводородов
с пластификатором
Смесь ароматических
углеводородов, основное количество - бензол
Ацетаты, ацетон, бутанол и бензол
Ксилол, триметилбензол и др.
Уайт-спирит обезвоженный (50),
скипидар обезвоженный (50)
Уайт-спирит обезвоженный
Скипидар ректифицированный и
обезвоженный
Растительное масло (66),
уайт-спирит (34)
Скипидар ректифицированный
Разбавление НЦ
Разбавление НЦ
Разбавление НЦ I
Разбавление МЛ
Разбавление ХВ, ЭП
Разбавление МС, ПФ
-
-
Разбавление НЦ для
кожи
-
-
-
-
-
-
-
-
Клей для оргстекла
и других видов
пластмасс
В заключение хотелось бы пожелать при составлении различных растворителей
использовать по возможности менее ядовитые соединения и обращать повышенное
внимание на пожаробезопасность. Это поможет сохранить не только здоровье, но
также избежать несчастных случаев. В качестве удачного примера можно привести
малотоксичный и весьма активный растворитель - мономер метилметакрилата.
Оргстекло (плексиглас, полиметилметакрилат) растворяется в сложных эфирах,
ароматических углеводородах (например, бензоле, толуоле, ксилоле), кетонах
(например, ацетоне). Поэтому все эти растворители пригодны для склеивания и
ни в коем случае не годятся для протирания оргстекла. Если есть необходимость
его почистить, воспользуйтесь водой или спиртом. Однако эфира, ацетона,
толуола может и не оказаться под рукой. Тогда сделайте клей сами. При
температуре выше 200 °С полиметилметакрилат деполимеризуется, то есть разрушается и
образует пары мономера метилметакрилата (СН2=С (СН3) -СООСН3) , кипящего при
100,6°С. Если собрать несложный прибор из стеклянной круглодонной колбы и
охлаждаемой отводной трубки, то пары можно сконденсировать. При этом получится
жидкость, прекрасно совмещаемая с полимером, - идеальный клей. Для тех, кто
захочет воспользоваться этим советом, напомним, что метилметакрилат горюч,
поэтому его перегонку следует проводить на закрытом источнике тепла -
электрической плитке - и в хорошо проветриваемом помещении.
Сополимер метил- и бутилметакрилата - он же клей "бутакрил технический" ТУ-
60304-73 - нетоксичен, предназначен для ремонта медицинской и пищевой
аппаратуры.
Для приготовления клея достаточно растворить в мономере 2-4% мелких опилок
или стружки пластмассы, которую необходимо склеить. Прочность шва при этом
будет очень высокой, соизмеримой со сварными соединениями.
Литпортал
«ЗАВОДНАЯ»
Паоло Бачигалупи
(продолжение)
Пружинщица никак не защищается — только вскрикивает с каждым новым ударом и
чуть заметно вздрагивает.
— Баи! Куай куай куай! — командует Андерсон возчику Лао Гу и отпихивает
бандита.
Рикша прибавляет ход. Однорукий неловко тычет в него ножом и снова с
размаху бьет девушку. Она уже никак не реагирует. Брызжет кровь. Андерсон
выхватывает из-под одежды пистолет и наставляет в лицо нападающему. Тот ахает,
спрыгивает с повозки, бежит прочь и, пока вслед за ним поворачивают дуло и
думают, всадить или нет диск в голову, скрывается за телегой, которую тянет мега-
донт.
— Вот черт! — Андерсон вертит головой — в самом ли деле нападавший
отстал , — потом говорит притихшей на сиденье девушке: — Все, ты в безопасности.
Та лежит неподвижно, с закрытыми глазами, часто дышит. Торчат куски
распоротой одежды. Когда он прикладывает ладонь к ее раскрасневшемуся лбу — кожа
так и пылает, — девушка вздрагивает, чуть приоткрывает веки, смотрит потухшим
взглядом и шепчет:
— Помогите.
Она умирает. Плохо продуманное тело после пробежки сгорает изнутри. Разве
можно было делать живое существо таким ущербным? Андерсон разрывает на ней
верхнюю одежду, давая доступ воздуху, и кричит Лао Гу через плечо:
— Гони к дамбе! — Заметив непонимающий взгляд, он машет рукой в сторону
плотины: — Шуи! К воде! Нам! К океану, чтоб тебя! Быстро! Куай куай куай!
Лао Гу судорожно кивает, привстает на педалях и ведет рикшу сквозь плотный
поток — разгоняет криками людей, осыпает проклятиями лезущих под колеса
пешеходов и запряженных в повозки животных. Андерсон обмахивает девушку шляпой.
У дамбы он взваливает ее на плечо и несет вверх по криво сложенной лестнице
мимо каменных хранителей-нагов,1 чьи длинные тела вьются вдоль ступеней, а
лица глядят бесстрастно. Пот заливает глаза, раскаленное тело пружинщицы
обжигает кожу.
На вершине алое солнце, омывающее далекие силуэты затонувшего Тонбури, бьет
прямо в лицо, горячие лучи жалят не меньше, чем неподвижная ноша. Подойдя к
краю набережной, Андерсон швыряет девушку в море. Его самого окатывает
солеными брызгами.
Она камнем уходит вниз. «Идиот. Вот идиот!». Андерсон тут же прыгает
следом, хватает обмякшую руку, тянет на воздух и, стараясь больше не выпускать,
держит лицо пружинщицы над волнами. Кожа девушки по-прежнему пышет жаром —
кажется, вода вокруг вот-вот закипит. Черные волосы сетью разметались по
поверхности , тело висит безвольно.
Рядом топчется Лао Гу. Андерсон подзывает его поближе:
— На-ка, держи.
Тот мешкает.
— Да держи, чтоб тебя. Жуа та.
Пока китаец неохотно просовывает руки под мышки пружинщице, Андерсон щупает
пульс — жива ли, не сварился ли мозг — вдруг уже стала овощем?
Но сердце стучит. Стучит стремительно, как у колибри, — у крупных существ
так не бывает. Тогда он склоняет голову и слушает дыхание.
Девушка резко открывает глаза, вздрагивает всем телом, Андерсон
подскакивает, Лао Гу от неожиданности разжимает пальцы, и она снова уходит под воду.
— Стой! — Андерсон ныряет вслед.
Пружинщица всплывает, кашляет, молотит руками и ногами, цепко хватает
своего спасителя, и тот тянет ее на берег. Одежда липнет к ее телу как
водоросли, черные волосы отливают шелковистым блеском. Девушка смотрит Андерсону
прямо в глаза и вдруг ощущает блаженство — кожа вновь стала прохладной.
— Зачем вы мне помогли?
Настала ночь. В темноте шипят газовые светильники, от пляшущих язычков
метана по улицам бегут зеленоватые потусторонние тени. Капельки влаги
поблескивают на стенах, камнях мостовой и на коже людей, которые теснятся вокруг
свечей ночных рынков.
— Зачем?
Андерсон только пожимает плечами, радуясь, что его лицо в темноте не видно.
Он и сам не знает зачем. Если однорукий расскажет о фаранге и пружинщице,
Наги — мифические существа, полузмеи-полулюди.
пойдут разговоры, потом придут белые кители. Глупо было рисковать, учитывая,
как он уже засветился. Описать его проще простого, произошло все неподалеку
от «Сэра Френсиса», ну а дальше жди совсем уж неудобных вопросов.
Тут он осаживает себя. Параноик не хуже Хок Сена. Тот нак ленг точно
употребил ябу и ни к каким кителям не пойдет — ляжет на дно и станет зализывать
раны.
Все равно, глупо поступил.
Когда пружинщица отключилась, Андерсон решил, что она вот-вот умрет, и
втайне порадовался — не придется жалеть, что узнал ее в толпе и вопреки
всему, чему учили, пересек их линии жизни.
Жуткая краснота спала, огненный жар тоже. Девушка придерживает на себе
распоротую одежду — сохраняет остатки скромности, но этим лишь придает себе,
существу, которым владеют, еще более жалкий вид.
— Так зачем?
— Да просто помог.
— Пружинщикам никто не помогает. Вы глупец, — тусклым голосом замечает она
и откидывает с лица мокрую прядь невообразимым рваным движением, выдающим ее
генетически измененную натуру.
Под разорванной блузкой соблазнительно близко поблескивает шелковистая
кожа. Интересно, каково с ней?
Девушка перехватывает взгляд.
— Хотите?
— Нет. — Андерсон, смутившись, отводит глаза. — Не обязательно.
— Я не стану сопротивляться.
Эта готовность вдруг вызывает в нем неприязнь. В другой раз и при других
обстоятельствах он бы сам рванул к новым ощущениям, но ее жалкое
предположение отвращает.
— Спасибо, не нужно, — вымучив улыбку, говорит Андерсон.
Девушка сдержанно кивает и снова смотрит во влажную ночь на зеленые огоньки
фонарей. Трудно понять, что она думает о его поступке — благодарна, удивлена
или вообще безразлична. И хотя в страшные минуты преследования и в момент
избавления маска наверняка слетала с ее лица, сейчас мыслей пружинщицы
совершенно не разобрать.
— Тебя отвезти куда-нибудь?
— Может, к Райли. Кто еще меня к себе пустит?
— А люди до него? Ты же не всегда была... — Он не может подобрать необидного
слова, а сказать «игрушкой» не поворачивается язык.
Быстро посмотрев на Андерсона, девушка снова глядит на проплывающий мимо
город. Газовые фонари расплескивают на дорогу тусклые лужицы фосфорно-
зеленого света, между которыми лежат ущелья мрака. Луч ненадолго выхватывает
лицо пружинщицы — задумчивое и блестящее от влажного воздуха, но оно тут же
исчезает в темноте.
— Нет, не всегда. Я... — она подбирает нужные слова, — жила по-другому, — и
снова замолкает. — Работала на «Мисимото». У меня был... владелец в компании.
Мной владели. Ген... хозяин как иностранный бизнесмен получил временное
разрешение привезти меня в королевство на девяносто дней. Но из-за дружбы с
Японией бумагу, по согласию властей, позволялось продлить. Я работала личным
секретарем — сразу и переводчик, и администратор, и... компаньон. — В темноте
чувствуется, как она пожимает плечами. — Но только для Нового человека билет на
дирижабль в Японию очень дорогой — такой же, как для вас, обычных людей. Мой
владелец решил, что дешевле будет оставить секретаря в Бангкоке и купить в
Осаке нового, когда вернется.
— Иисусе и Ной ветхозаветный!
— Меня рассчитали прямо на якорной площадке, а потом он уехал. Поднялся в
воздух и улетел.
— И теперь ты у Райли?
— Таец никогда не возьмет Нового человека секретарем или переводчиком. В
Японии такое сплошь и рядом — детей рождается мало, работы много. А тут...
Рынок калорий под контролем, люди злы на ю-текс, все берегут свой рис. А Райли
нет до этого дела. Райли, он... рисковый.
Рикша въезжает в облако жирного пахучего пара — рядом жарят рыбу. Ночной
рынок: люди кучками сидят вокруг свечей и, склонившись над плошками, едят
лапшу, лаап1 и осьминогов на палочках. Андерсон сдерживает желание поднять
над повозкой крышу и опустить занавеску, чтобы никто не заметил пружинщицу.
Под сковородками-воками ярко вспыхивает огонь, в нем проскакивают зеленоватые
искры метана, за который министерство природы берет налог. В темноте на
смуглой коже посетителей едва заметно поблескивает пот. Под ногами шныряют чеширы
— ждут объедков и ловят возможность что-нибудь стащить.
Перед рикшей мелькает красный кошачий силуэт, Лао Гу резко выкручивает руль
и бормочет проклятье на родном языке. Эмико хлопает в ладоши и негромко
смеется . Китаец бросает на нее сердитый взгляд.
— Любишь чеширов? — спрашивает Андерсон.
— А вы — нет?
— Дома отстреливать не успеваем. Даже грэммиты платят за их шкурки —
единственное , за что им можно сказать «спасибо».
— Да, пожалуй, — задумчиво тянет Эмико. — Эти кошки хорошо приспособлены,
даже слишком — ни одной птице не уйти. А если бы первыми сделали Новых
людей? . .
На ее лице мелькает то ли угроза, то ли грусть.
— Ну и что, по-твоему, тогда было бы?
Она избегает взгляда Андерсона и смотрит на животных, снующих под столами.
— Генхакеры слишком многому научились на чеширах.
Больше Эмико не говорит ни слова, но и без них понятно, о чем она думает:
если бы Новых людей создали первыми — до того, как генхакеры разобрались, что
к чему, — девушка не была бы стерильной, подчеркнуто механические движения ее
бы не выдавали. Возможно, ее сделали бы не хуже тех боевых пружинщиков, что
сейчас воюют во Вьетнаме — смертельно опасных и бесстрашных. Если бы не
чеширы, такие, как Эмико, вытеснили бы менее совершенных людей. Однако она —
такой же генетический тупик, как соя-про или пшеница «Тотал Нутриент».
Еще один мерцающий кошачий силуэт тенью проскакивает через темную улицу —
подношение высоких технологий памяти Льюиса Кэрролла. Два-три перелета на
дирижабле, несколько рейсов под парусом — и целых классов животных, неспособных
противостоять невидимому врагу, как не бывало.
— Мы бы поняли свою ошибку.
— Конечно. Но возможно, слишком поздно. — Тут она резко меняет тему и,
показывая на темные силуэты ступ, спрашивает: — Как вам нравятся местные храмы?
Андерсону интересно: она ушла от разговора, потому что не хочет ссоры, или
ей страшно лишиться в споре своих иллюзий?
— Куда лучше грэммитских построек у меня на родине, — говорит он,
разглядывая чеди и бот.2
— Грэммиты... — Эмико брезгливо морщится. — У них на уме только природа,
теория ниш, да Ноев ковчег — хотя потоп уже давно произошел.
Андерсон вспоминает Хагга — как тот пыхтел и сокрушался по поводу бежевого
жучка.
Блюдо из рыбы и приправ.
2 Чеди — помещение для хранения священных реликвий или изображений. Бот — зал
религиозных церемоний.
— Будь их воля, мы бы все сидели по своим континентам.
— По-моему, это невозможно. Человек любит исследовать, занимать новые ниши.
В лунном свете тускло поблескивает золотой орнамент храма. Мир и в самом
деле стал меньше. Сначала дирижабль, потом парусник — и вот Андерсон уже
трясется в повозке по темным улицам города на другой стороне планеты. Уму
непостижимо . Пару поколений назад сообщения не было даже между центром и
пригородами, построенными в Экспансию. Дед рассказывал, как люди делали вылазки в
опустевшие районы и собирали добро по огромным кварталам, заброшенным в эпоху
нефтяного Свертывания. Путь в десять миль тогда считался великим
путешествием, а теперь...
В начале улицы возникает несколько человек в форме.
Эмико бледнеет и тянет руки к Андерсону:
— Обнимите меня.
Он пробует стряхнуть девушку, но та держит крепко и сжимает пальцы еще
сильнее, когда замечает, что белые кители остановились и смотрят. Андерсон
сдерживает порыв скинуть ее с рикши и бежать — это было бы большой ошибкой.
— Я сейчас нарушаю карантин и для них — не лучше японского долгоносика.
Увидят мои движения — все поймут и отправят на удобрения. — Она льнет теснее
и глядит умоляюще: — Простите меня. Обнимите.
Внезапно поддавшись жалости, он обхватывает девушку, будто защищая —
насколько калорийщик может защитить нелегальный японский хлам. Когда
министерские , ухмыляясь, окликают их, Андерсон радостно кивает в ответ, хотя по коже
у него бегают мурашки. Кители продолжают разглядывать парочку. Один что-то
говорит второму и болтает висящей на поясе дубинкой. Эмико с застывшей на
лице улыбкой вздрагивает. Андерсон крепче прижимает девушку к себе.
«Не просите взятку. Только не в этот раз, только не сейчас».
Рикша проезжает мимо, и патрульные остаются позади. Слышно, как они хохочут
— то ли по поводу фаранга, который обнимает девушку, то ли по совсем другой
причине — уже не важно. Главное — Эмико снова в безопасности.
Чуть отпрянув и дрожа от испуга, она шепчет:
— Спасибо. Не подумала — и выглянула. Вот глупая. — Потом смахивает с лица
волосы, глядит на быстро исчезающих вдали кителей, сжимает кулаки, бормочет:
— Глупая девчонка. Ты кто — чешир, который взял да исчез? — И совсем сердито,
будто желая получше втолковать себе, повторяет: — Глупая, глупая, глупая.
Андерсон глядит на девушку, остолбенев: она создана вовсе не для этого
душного полузвериного мира. Рано или поздно город ее обязательно съест.
Эмико замечает его реакцию и, грустно улыбнувшись, говорит:
— Думаю, ничто не вечно.
— Да, — отвечает он сдавленно.
Оба молча смотрят друг на друга. Ее блузка вновь раскрылась — видно шею и
ложбинку между грудей. Эмико глядит на него серьезно и не спешит поправлять
одежду. Специально? Подталкивает? Или такова ее натура — соблазнять? Должно
быть, она не может ничего с собой поделать, если эти инстинкты заложены в ее
ДНК, как в чеширов — талант к ловле птиц. Андерсон неуверенно придвигается
ближе.
Она не возражает. Наоборот, отвечает тем же. Очень мягкие губы. Его пальцы
скользят по бедру девушки, распахивают блузку и ныряют внутрь. Эмико с легким
вздохом, приоткрыв рот навстречу, льнет к нему — искренне или уступая? Может
ли вообще отказать? — прижимается грудью, гладит, руки бегут вниз. Андерсон
дрожит — трепещет, как шестнадцатилетний мальчишка. Неужели генетики научили
это одурманивающее тело поражать феромонами?
Забыв обо всем — о городе, о Лао Гу, — он притягивает Эмико к себе,
осторожно обхватывает грудь и ощущает под пальцами безупречную плоть.
От прикосновения сердце пружинщицы начинает колотиться как бешеное.
ЕВ
Чаочжоуских китайцев Джайди в некотором смысле уважает: у них большие,
хорошо организованные фабрики, за несколько поколений они пустили корни в
королевстве, истово чтят ее величество Дитя-королеву и совершенно не похожи на
своих жалких собратьев-беженцев, которые хлынули сюда, на его родину, из
Малайи в надежде на поддержку после того, как сами отвернулись от собственных
земляков. Последним бы половину расчетливости чаочжоуских — давным-давно
приняли бы ислам и нашли место в местном пестром обществе.
Вместо этого китайцы из Малакки, Пинанга и с Западного Берега надменно
держались особняком и думали, что прилив фундаментализма их не тронет, а теперь
пришли в королевство с протянутой рукой к родне из Чаочжоу, так как спастись
своими силами ума не хватило.
Там, где малайским недостает сообразительности, чаочжоуские не теряются.
Они уже почти тайцы: говорят по-тайски, берут тайские имена. Пусть когда-то в
роду у них и водились китайцы, но сейчас они — верноподданные граждане этой
страны, а такое, если подумать, скажешь не о всяком тайце, а уж тем более об
Аккарате и его выводке в министерстве торговли.
Поэтому Джайди даже немного сочувствует чаочжоускому заводчику, который
расхаживает перед ним в белом балахоне, свободных хлопковых штанах и
сандалиях по цеху и возмущается тем, что его фабрику закрыли из-за какого-то
превышения нормы угля, хотя он платил каждому белому кителю. А значит, Джайди не
имеет права — совершенно никакого права — останавливать его предприятие.
Слышать в свой адрес «черепашье яйцо» Джайди даже лестно, хотя и весьма
неприятно — для китайцев это страшное оскорбление. Все же он спокойно
выслушивает яростную тираду. Немного погорячиться — так по-китайски. Позволяют себе
эмоции, как тайцы никогда бы не посмели.
Тем не менее, этот человек ему симпатичен.
Но к тому, кто сыплет оскорблениями и постоянно тычет ему пальцем в грудь,
испытывать симпатию Джайди долго не может, а потому уже восседает на груди
бизнесмена, пережимает горло дубинкой и объясняет тонкости этикета по
отношению к белым кителям.
— Похоже, вы приняли меня за очередного министерского служаку, — замечает
он.
Тот хрипит, вырывается, но тщетно. Внимательно глядя на предпринимателя,
Джайди поясняет:
— Вы, конечно, понимаете — лимиты на уголь введены из-за того, что город
стоит ниже уровня моря. Вы свою углеродную норму превысили еще несколько
месяцев назад.
— Гхрхха.
Поразмыслив над таким ответом, Джайди грустно качает головой:
— Нет, мы не можем позволить фабрике продолжать работу. Рама XII повелел, и
на том же стоит ее величество Дитя-королева: мы не оставим Крунг Тхеп даже
под напором наступающего океана, не сбежим из Города божественных воплощений,
как те трусы из Аютии от бирманцев. Вода — не вражеские солдаты, стоит
пустить — уже не прогонишь. — Он смотрит на вспотевшего китайца и прибавляет: —
Вот поэтому каждый должен делать все, что от него зависит. Если не хотим
пустить захватчика в свой город, то надо бороться плечом к плечу. Вы согласны?
— Гххрххгхх...
— Хорошо. Рад, что мы нашли общий язык.
Рядом кто-то вежливо покашливает.
Джайди, скрывая недовольство, поднимает голову и видит юного рядового в
новенькой форме. Тот отвешивает почтительный ваи — пальцами сложенных ладоней
до лба, — замирает ненадолго и говорит:
— Кун Джайди, мне крайне жаль прерывать вас.
— В чем дело?
— Чао кун генерал Прача изволит просить вас к себе.
— Я занят.
Похоже, наш друг1 наконец согласен вести разговор в приемлемом тоне и с
холодным сердцем.
— Я обязан сообщить вам... мне велели передать...
— Ну же!
— ...чтобы вы тащили ваш... ваш, простите меня, «тщеславный зад», простите еще
раз, в министерство. Немедленно и даже быстрее. — Мальчишка вздрагивает от
собственных слов. — Если нет велосипеда, велели взять мой.
— Вон что. Тогда ладно. — Джайди слезает с заводчика и говорит Канье: —
Лейтенант, разберешься тут?
Та в замешательстве.
— Что-то случилось?
— Думаю, Прача созрел на меня поорать.
— Пойти с вами? Этот червяк подождет, — кивает она на китайца.
Ее беспокойство веселит Джайди.
— Обо мне не волнуйся, заканчивай тут. Если нас отправят в ссылку на юг
охранять лагеря желтобилетников до самой пенсии, я тебе сообщу.
Расхрабрившийся китаец бросает ему вслед:
— Ты у меня еще попляшешь, хийя!
Последнее, что слышит Джайди, выходя из цеха в компании рядового, — удар
дубинкой и визг заводчика.
Снаружи печет солнце. Он и без того вспотел, трудясь над китайцем, поэтому
отходит в тень кокосовой пальмы и ждет, пока рядовой подкатит велосипед.
Мальчишка смотрит на взмокшее лицо Джайди озабоченно.
— Хотите передохнуть?
— Ха, да ты что. Насчет меня не переживай — просто годы уже не те. Еще хийя
попался не слишком покладистый, а я уже не тот боец, что раньше. Но в
прохладный сезон так бы не вспотел.
— Вы во многих боях победили.
— В некоторых да. И тренировался еще не в такое пекло.
— За вас бы все лейтенант сделала. Вам-то зачем так себя утруждать?
Джайди смахивает со лба пот.
— и что тогда скажут мои парни? Что я лентяй.
— Такого о вас никто и подумать не посмеет!
— Вот станешь капитаном — тогда поймешь, — снисходительно отвечает
Джайди. — Люди тебе верны, только если показываешь им пример. Я никогда не
заставлю своих обмахивать меня веером или крутить вентилятор, как эти хийя в
министерстве торговли. Пусть командую я, но все мы — братья. Получишь
капитана , обещай, что будешь делать так же.
Глаза мальчишки сияют, он снова делает ваи.
— Да, кун. Обязательно. Спасибо!
— Вот и молодец. — Джайди садится на велосипед. — Лейтенант Канья закончит
и отвезет тебя на нашем тандеме.
Днем в засушливый сезон в самое пекло на дорогу выезжают в основном
сумасшедшие и те, кому очень надо. Зато под арками и в укрытых тентами переулках
раскинулись рынки, заваленные овощами и кухонной утварью.
Проезжая Тханон На Пхралан, Джайди отпускает руль, делает ваи в сторону
Священного столпа и молится за невредимость души Бангкока. Здесь Рама XII
заявил, что народ не бросит город под напором наступающего океана. От
монашеских распевов во спасение Крунг Тхепа на душе делается спокойно. Он трижды
поднимает ладони ко лбу. Море людей вокруг делает то же самое.
Четверть часа спустя впереди возникает министерство природы — покатые крыши
из красной черепицы выглядывают над зарослями бамбука, тиковых и дождевых
деревьев . Вся в разводах от ливней и в бахроме из мха и папоротников вокруг
высокая белая стена, стоят охранные статуи гаруд и сингхов.1
Однажды Джайди видел этот комплекс с высоты — его, одного из немногих, в
облет на дирижабле взял с собой Чайанучит. Еще в ту пору, когда тот руководил
министерством, корда власть белых кителей была непререкаемой, когда по
королевству со страшной скоростью катился мор и никто не знал, выживет ли хоть
что-нибудь.
Чайанучит помнил (а сказать о себе такое могли немногие), как начиналась та
эпидемия. Джайди, тогда еще совсем молодому призывнику, повезло — он попал в
министерство курьером.
Чайанучит понимал, что стоит на кону и как надо действовать. Если
требовалось перекрыть границы, вывести из игры какое-нибудь министерство или
сровнять с землей Пхукет и Чиангмай2 — он не колебался; когда зараза моментально
охватила джунгли на севере, жег их беспощадно и безостановочно. И вот однажды
Джайди получил благословение подняться с этим человеком в воздух на дирижабле
его королевского величества.
Тогда главной заботой было очистить королевство. Но едва «Агроген», «Пур
Калория» и прочие, требуя невообразимых денег, стали присылать
невосприимчивые к мору семена, местные генхакеры-патриоты, глядя, как одни за другими
сдаются бирманцы, вьетнамцы и кхмеры, взялись ломать ДНК растений, созданных
компаниями-калорийщиками, стараясь накормить страну. «Агроген» и им подобные
за посягательство на интеллектуальную собственность пригрозили ввести
эмбарго , но Тайское королевство держалось, выживало вопреки всему. Остальные
ломались под напором калорийщиков, а тайцы стояли.
— Эмбарго! — смеялся Чайанучит. — Именно то, что надо! Никаких связей с
ними иметь не желаем.
И встала еще одна стена — к той, что возникла, когда кончилось топливо, и к
той, что возвели, обороняясь от гражданской войны и голодных беженцев;
последняя преграда угрозам внешнего мира.
Кипучая жизнь министерства природы потрясла юного новобранца Джайди. Белые
кители, борясь с тысячами напастей, безостановочно сновали между штаб-
квартирой и местами происшествий. Так остро неотложность дел не ощущалась ни
в одном другом министерстве. Эпидемии никого не ждали. Единственный
долгоносик в каком-нибудь отдаленном районе — и за считанные часы, промчавшись через
всю страну на пружинном поезде, белые кители оказывались в центре событий.
Всякий раз у министерства возникали новые обязанности. Мор стал лишь
очередным бедствием. Сперва королевству угрожал подъем моря — пришлось строить
плотины и дамбы; потом из-за недосмотра за контрактами на энергию и
загрязнение и за квотами на выбросы кители затем занялись рыболовством — следили за
уровнем токсинов в этом последнем источнике калорий для всего королевства
(счастье, что мысли фарангов крутились только вокруг суши и потому рыбным
запасам они вредили походя). И наконец, нагрянули человеческие болезни, вирусы
и бактерии: H7V9, цибискоз-lllb, end, фаган, а еще морские моллюски,
которые, заразившись, мутировали и легко перебирались на землю, а еще пузырчатая
ржа... Заботам не было края.
Джайди проезжает мимо торговки и, хотя очень спешит, покупает банан. Новый
сорт, из министерского отдела срочных разработок: скороспелый, стойкий к кле-
Гаруда — в индуизме получеловек-полуптица, на которой летает бог Вишну,
Сингх — мифологический лев. Символы Таиланда.
2 Пхукет — остров на юго-западе Таиланда, Чиангмай — крупнейший город на
севере страны.
щам-макмакам, чьи яйца заражают цветы быстрее, чем те успеют раскрыться. Ведя
велосипед за руль, он жадно проглатывает банан и, думая, что неплохо бы
нормально перекусить, оставляет шкурку возле дождевого дерева.
Все живое производит отходы. Жизнь — вообще сплошные затраты, риск и вечный
вопрос, куда девать мусор, поэтому министерство оказалось в самом ее центре.
Оно постоянно следит, правильно ли и насколько безопасно простые люди
выбрасывают ненужное, а еще разбирается с жадными и недальновидными — с теми, кто
хочет быстрой наживы, пусть даже ценой чьей-то жизни.
Символ министерства природы — глаз черепахи, который означает
прозорливость , понимание того, что быстро и дешево не бывает и что у всего есть
скрытая цена. Остальные зовут их министерством черепах? Пусть. Чаочжоуские
китайцы обзывают черепашьими яйцами за то, что не дают выпускать столько пружинных
мотороллеров, сколько хочется? Пусть. Фаранги шутят над черепахами за
медлительность? Пускай шутят. Королевство выжило благодаря министерству, и Джайди
благоговеет перед его былыми победами.
Но когда у ворот он слезает с велосипеда, какой-то человек бросает сердитый
взгляд, а незнакомая женщина отступает. Даже тут, а может, и внутри здания,
люди, которых он защищает, сторонятся его.
Хмурясь, Джайди проходит мимо охраны.
Жизнь в министерстве бурлит по-прежнему, но совсем не так, как в первые
годы. На стенах грибок и трещины от прорастающих лиан, к ним привалилось дерево
бо — гниющий символ поражения. Оно лежит так уже десять лет, и его никто не
замечает, как и остальные признаки умирания. Здесь царит атмосфера разрухи,
джунгли пытаются захватить свои прежние земли. Если не убрать лианы,
министерство скоро в них утонет. Раньше все было иначе: кители считались героями,
люди вставали перед ними на колени и, словно перед монахами, трижды делали
кхраб до земли, а белые формы внушали уважение и восхищение. Теперь же, когда
Джайди проходит мимо, люди вздрагивают. Вздрагивают и убегают.
«Я для них — хулиган», — с грустью думает Джайди.
Всего лишь хулиган, шагающий среди буйволов, который как ни старается вести
стадо лаской, всякий раз прибегает к кнуту, к страху. Все министерство такое
— по крайней мере те, кто осознает опасность, те, кто верит в то, что должны
беречь ярко-белую линию, ограждающую от беды.
«Хулиган».
Вздохнув, он ставит велосипед перед административным зданием: тому отчаянно
необходима побелка, но на нее не хватает денег. Джайди размышляет:
министерство пришло в упадок оттого, что переоценило свои возможности, или из-за
невероятных успехов? Люди совсем потеряли страх перед внешним миром. Торговле
каждый год увеличивают бюджет, а им, «природе», урезают.
Он устраивается возле генеральского кабинета. Проходящие мимо белые кители
старательно не обращают на него внимания. Джайди ожидает приема у самого Пра-
чи и даже чувствует некоторую гордость: нечасто его вызывают к высокому
начальству. В кои-то веки он совершил настоящий поступок.
Нерешительно подходит молодой человек. Кланяется.
— Кун Джайди?..
Тот кивает, и на лице юноши возникает счастливая улыбка. Он коротко
острижен, брови едва проступают — недавно из монастыря.
— Кун, как я рад, что это вы! — Новобранец робко протягивает карточку,
расписанную в старосукхотайском стиле. На ней поединок: молодой боец с
окровавленным лицом сбивает противника на ринг. Черты прорисованы схематично, но
Джайди с радостью узнает рисунок.
— Где взял?
— Я был там, кун. Тогда, в деревне. Еще во-от таким... — Показывает себе по
пояс и смущенно смеется. — А то и меньше. Посмотрел тогда и захотел стать та-
ким же. Дитхакар вас мощно сбил — кровь кругом, думал, уже не встанете.
Думал , не сладите — он крупнее, вон какие мышцы... — Юноша замолкает.
— Помню. Хороший был бой.
— О да, кун, потрясающий! Я решил — тоже стану бойцом.
— Похоже, не стал.
Тот смущенно трет ежик своих волос.
— Ну да... Жесткое это дело, оказалось... но... Подпишете? Вот, карточку. Отцу
подарю — он любит про ваши бои рассказывать.
— Дитхакар, помнится, не самый хитрый соперник. Но сильный, конечно. Все бы
поединки были такие понятные.
Тут его обрывают.
— Капитан Джайди. Вы закончили встречу с поклонниками?
Юноша торопливо делает ваи и исчезает. Джайди глядит ему вслед и думает,
что еще не вся молодежь потеряна. Может... Он оборачивается к генералу.
— Да просто мальчишка подошел.
Прача смотрит на Джайди строго, и тот, ухмыльнувшись, прибавляет:
— Не виноват я, что был хорошим бойцом. Министерство же меня тогда и
спонсировало . Надо думать, заработали неплохие деньги и благодаря мне завербовали
немало ребят, кун генерал, сэр.
— Брось ты мне «генералить». Сто лет уж друг друга знаем. Заходи.
— Есть, сэр.
Прача делает недовольную мину и показывает на кабинет:
— Марш!
Генерал закрывает дверь и идет к своему месту за большим рабочим столом
красного дерева. Под потолком большого кабинета гоняют воздух механические
вентиляторы. Ставни приоткрыты так, что пропускают свет, но не прямые лучи. В
щели видны запущенные деревья. На стене — картины и фотографии. На одной —
министерские кадеты, выпускной курс Прачи. Рядом — Чайанучит, создатель
современного министерства. На третьей — ее королевское величество Дитя-королева
на троне — такая крохотная и до жути беззащитная. В углу — небольшой алтарь в
честь Будды, Пхра Канета и Себа Накхасатхиена, заставленный палочками
благовоний и бархатцами.
Джайди делает ваи в сторону алтаря и садится на ротанговый стул ровно
напротив Прачи.
— Откуда выпускное фото?
— Что? — оглядывается генерал. — А, это. Какие же мы были молодые! Нашел у
матери в вещах. Надо же — столько лет прятала в шкафу. Такая сентиментальная
— никогда бы не подумал.
— Приятно посмотреть на этот снимок.
— На якорных площадках ты зашел слишком далеко.
На столе в потоках воздуха от вентиляторов шелестят страницами разбросанные
газеты: «Тай Рат», «Ком Чад Лык», «Пхучаткан Рай Ван». На первых полосах
многих портрет Джайди.
— Пресса считает иначе.
Прача хмурит брови и спихивает газеты в корзину на переработку.
— Еще бы им не любить героев — так тираж больше. Не верь тем, кто называет
тебя тигром за борьбу с фарангами. В фарангах наше будущее.
— Он бы с тобой не согласился. — Джайди кивает на портрет Чайанучита,
который висит под фотографией королевы.
— Другие времена настали, друг мой. На тебя идет охота.
— Ты меня сдашь?
— Нет, — со вздохом отвечает Прача. — Мы слишком давно знакомы. Я знаю, ты
— боец. И еще у тебя горячее сердце. — Заметив, что Джайди уже готов
возразить , он предупреждающе поднимает руку. — Доброе, как и твое имя, но горячее
— джайрон. Тебе бы лишь с кем-нибудь схлестнуться. — И добавляет недовольно:
— Если поприжму тебя — взбрыкнешь. Накажу — то же самое.
— Тогда дай мне делать свое дело. От моей непредсказуемости министерству
одна польза.
— Твои поступки многих злят. И не только фарангов. Не они одни теперь
используют перевозку дирижаблями. У нас и за границей есть свои интересы. Наши,
тайские интересы.
Глядя на стол, Джайди говорит:
— Не знал, что министерство проверяет грузы только когда это кому-то
удобно .
— Я же с тобой по-хорошему. У меня горящих дел — по горло: пузырчатая ржа,
жучки, угольная война, шпионы из министерства торговли, желтобилетники,
парниковые квоты, вспышки фагана... А тут еще ты.
— Ну и кто это?
— В смысле?
— Кого я так разозлил, что ты наложил в штаны и просишь меня бросить
борьбу? Торговля? Да, кто-то из их министерства держит тебя за яйца.
Немного помолчав, генерал говорит:
— Я не знаю, кто именно. И тебе лучше не знать — не с кем будет войну
устраивать . — Тут он протягивает фотокарточку и смотрит на Джайди так, что тот
не может отвести взгляд. — А вот это я нашел утром под дверью. Здесь, в своем
собственном кабинете. В министерстве. Понимаешь? Они даже сюда проникли.
Джайди переворачивает фотографию.
Ниват и Сурат — хорошие мальчишки. Одному — четыре, другому — шесть.
Маленькие мужчины. Уже бойцы. Ниват как-то пришел домой с разбитым носом и
горящими глазами, сказал — дрался с честью и был жутко побит, но теперь станет
тренироваться и в другой раз поколотит того хийю.
Чайя ужасно недовольна, говорит — Джайди забивает им голову несбыточными
мечтами. Сурат хвостом ходит за Ниватом, подбадривает, говорит, что того не
победить, что он — тигр, лучший из лучших, что будет править Крунг Тхепом и
прославит всю семью. Себя Сурат называет тренером и учит Нивата в следующий
раз бить сильнее. А Ниват не боится драк, вообще ничего не боится. Ему четыре
года.
В такие моменты у Джайди щемит сердце. На ринге ему только раз было
страшно, а на работе — постоянно. Страх — часть его жизни, часть жизни
министерства. Что, если не страх, заставило закрыть границы, сжечь несколько городов, а
однажды забить пятьдесят тысяч кур, пересыпать щелоком и похоронить под слоем
обеззараженной земли? Когда в Тонбури разразилась та эпидемия, Джайди с
парнями из всей защиты носили одни тоненькие масочки из рисовой бумаги и сами
закапывали птиц в общем могильнике, а рядом, будто пхи, кружил страх: как
вирус смог забраться так далеко и так стремительно? Пойдет ли дальше, пойдет ли
еще быстрее? Убьет ли он их? Команду тогда отправили на карантин, месяц они
сидели и ждали смерти, и единственным их спутником был страх. Джайди работает
на министерство, которое не может устоять перед каждой угрозой. Ему всегда
страшно.
Не борьбы он боится, не смерти, а ожидания и неопределенности. Поэтому и
щемит сердце от мысли о том, что Ниват не подозревает о подстерегающих его
опасностях. А те — повсюду. Многое можно победить только ожиданием, но Джайди
предпочитает действовать. Он надевал на удачу амулет с Себом, освященный в
Белом храме1 самим Аджаном Нопадоном, и шел вперед. С дубинкой наперевес вре-
Буддийский и индуистский храм на севере Таиланда. В отличие от других
построен из белого камня.
зался в толпу и, орудуя одной рукой, подавлял мятеж в Качанабури.1
И все же настоящие битвы — это битвы терпения: в одной, кашляя легкими, от
цибискоза умирали мать с отцом; в другой руки его сестры и сестры Чайи
распухали и трескались от кустистых опухолей фагана — к тому времени министерство
еще не выкрало у китайцев генетическую карту вируса и не создало хоть какое-
то лекарство. Каждый день они молились Будде, учили себя непривязанности,
надеялись , что их родные переродятся в лучшем мире, чем тот, что превращал их
пальцы в толстые сучья и пожирал суставы изнутри. Молились и ждали.
Сердце щемит от того, что Ниват не знает страха, а Сурат ему потакает, от
того, что Джайди не находит сил вмешаться и проклинает себя за это. Почему
отец должен разбить веру ребенка в свою несокрушимость? Он не желает себе
такой роли.
Напротив, когда дети устраивают с ним шуточную потасовку, рычит:
— Рррр! Вы — дети тигра! Свирепые! Стррашно свирепые!
Сыновья хохочут, возятся, он позволяет им победить, показывает приемы,
которые выучил, когда выступал на ринге, — такие должен знать каждый, кому
предстоят драки на улицах, где нет правил и где даже чемпион узнает много
нового. Джайди делится с ними тем единственным, чем хорошо владеет сам, —
навыками боя. А подготовить их к той, другой битве — битве терпения — невозможно.
Так он думает, переворачивая фотографию.
Сердце обмирает и тут же камнем падает куда-то вниз — словно летит в
глубокий колодец, тянет за собой все, что есть внутри, и оставляет Джайди
абсолютно опустошенным.
Чайя.
Глаза завязаны, на щеке синяк, руки за спиной, колени стянуты веревкой,
сжалась у стены, на которой наспех чем-то бурым — видимо, кровью — накоряба-
но: «Министерству природы с уважением». На ней тот самый голубой пасин, в
котором еще утром готовила ему генг кью ван2 и, смеясь, провожала на работу.
Джайди, окаменев, смотрит на фотографию.
Сыновья — бойцы, но с такими методами не знакомы. Он и сам не знает, как
вести подобные войны — с безликим врагом, который хватает за горло, цепляет
челюсть приемом «когти демона», шепчет «будет больно», но остается невидимым,
и ты не понимаешь, кто на самом деле твой враг.
Поначалу связки отказывают, но он кое-как хрипло выдавливает:
— Жива?
— Неизвестно, — вздыхает Прача.
— Кто это сделал?
— Не знаю.
— А должен!
— Знали бы — уже сидела бы тут, рядом с тобой! — Генерал яростно трет виски
и, сверкнув на Джайди глазами, добавляет: — У нас на тебя куча жалоб!
Отовсюду! Так как тут поймешь кто? Кто угодно!
Накатывает новая волна страха.
— А сыновья? — Джайди вскакивает. — Я должен...
— Сядь! — Прача тянется через стол и хватает его за руку. — Мы послали за
ними в школу. Отправили твоих парней — тех, которые слушают только тебя.
Кроме них, доверять некому. С детьми все в порядке, их уже везут сюда. А теперь
остынь и все обдумай. В твоих интересах действовать тихо. Никаких поспешных
решений. Чайю надо вернуть целой и невредимой. Поднимем шум — кое-кто
потеряет лицо, и тогда нам ее привезут по частям.
Джайди бросает взгляд на фотографию, встает и начинает расхаживать по каби-
Город, столица одноименной провинции на западе Таиланда.
2 Блюдо из курицы или рыбы, овощей и пряностей.
нету.
— Это Торговля. — Он припоминает ночь на якорных площадках и человека,
который сначала издалека — как бы случайно, чуть презрительно — наблюдал за
белыми кителями, потом сплюнул кровавой струйкой бетеля и пропал в темноте. —
Точно Торговля.
— Или фаранги, или Навозный царь — ему никогда не нравилось, что ты не
идешь на договорные бои. Или еще кто из крестных отцов и джаопоров, чью
контрабанду ты перехватил.
— До такого никто из них бы не докатился. Это точно Торговля. Был там...
— Хватит! — Прача изо всех сил ударяет ладонью по столу. — Любой бы с
удовольствием докатился! Ты очень быстро нажил себе кучу врагов. Ко мне из-за
тебя даже из дворца приходил один чаопрайя. Поэтому похитить мог кто угодно.
— Думаешь, я сам виноват?
— Сейчас уже нет смысла кого-то виноватить, — вздыхает генерал. — Ты
зарабатывал врагов, а я тебе не мешал. — Он берет Джайди за руки. — Надо, чтобы
ты публично извинился — пусть будут довольны.
— Ни за что.
— Ни за что? — Прача грустно усмехается. — Спрячь-ка эту свою дурацкую
гордость . — Потом показывает на фотографию Чайи и говорит презрительно: — Что,
по-твоему, они сделают дальше? Мы с такими хийя не сталкивались с самой
Экспансии . Для них главное — деньги, богатство. Сейчас ее можно спасти. А вот
если ты не угомонишься — точно убьют. Это звери. Итак, ты публично попросишь
прощения за якорные площадки, потом тебя разжалуют и переведут — скорее всего
на юг, будешь работать в лагерях желтобилетников. — Он снова вздыхает и,
глядя на фотографию, прибавляет: — И если действовать очень-очень тонко, и если
нам невероятно повезет — есть шанс, что вернем ее. Не надо на меня так
смотреть . Будь это поединок на ринге — поставил бы на тебя все свои деньги. Но в
этом бою другие правила. — Прача почти умоляет: — Пожалуйста, сделай, как я
сказал. Прогнись под этим ветром.
ЕВ
Откуда Хок Сену было знать, что эти, тамади, якорные площадки закроют? Что
Бангкокский тигр пустит по ветру все его взятки?
Старик вздрагивает, вспоминая разговор с мистером Лэйком, — как пришлось
пресмыкаться перед бледнотелым монстром, словно перед божеством каким,
раболепствовать , пока тот гневался и кричал, швыряя ему в лицо газеты с
портретами Джайди Роджанасукчаи, этого человека-проклятья, этого тайского демона.
— Кун... — хотел возразить Хок Сен, но мистер Лэйк и слушать не стал.
— Ты говорил, что все устроено! Скажи-ка, почему бы мне тебя не уволить?
Старик вжал голову в плечи, уговаривая себя не устраивать спор и объяснить
все спокойно.
— Кун, не только вы потеряли груз. Это из-за «Карлайла и сыновей». Господин
Карлайл слишком близок к министру торговли Аккарату и постоянно дразнит белых
кителей, оскорбляет их...
— Не уходи от вопроса! Водорослевые ванны должны были пройти таможню еще на
той неделе. Сам сказал мне, что раздал взятки. А теперь оказывается, что
деньги-то придержал. Не Карлайл тут виноват, а ты. Ты!
— Кун, это все Бангкокский тигр. Он — настоящее бедствие, землетрясение,
цунами. Откуда я мог знать...
— До чего мне надоело твое вранье! Думаешь, раз я — фаранг, то тупой?
Думаешь, не вижу, как ты колдуешь над бухгалтерскими книгами? Как хитришь, лжешь,
вынюхив аешь...
— Я не лгу...
— Мне плевать на твои объяснения и отговорки. Ты мне дерьмо в уши льешь!
Меня не волнует, что ты там говоришь, думаешь и предполагаешь. Меня волнует
только результат. Чтобы через неделю на конвейере была надежность в сорок
процентов, или убирайся назад в башни к своим желтобилетникам. Вот такие у
тебя варианты. Даю месяц, а потом выпинываю под зад и беру другого
управляющего .
— Кун...
— Ты меня хорошо понял?
Хок Сен понуро опустил голову, радуясь, что это существо не видит его лица.
— Хорошо, Лэйк-сяншен. Все будет, как вы сказали.
Заморский демон вышел из конторы, не дослушав. Старик был так этим
оскорблен, что уже собирался плеснуть на сейфы кислотой, забрать оттуда все
документы, и только дойдя до них, кое-как унял ярость.
Случись на фабрике вредительство, укради кто-нибудь бумаги — на него
подумали бы в первую очередь. Раз он намерен хорошо устроиться в королевстве,
марать свое имя ему больше нельзя. Белым кителям не надо особого повода, чтобы
лишить желтобилетника последних прав и вышвырнуть нищего китайца вон из
страны прямо в руки фундаменталистов. Терпение. Продержаться на этом, тамади,
заводе еще один день.
Поэтому Хок Сен берется за дело: гоняет рабочих, дает добро на дорогой
ремонт, подмазывает кого надо — в ход идут даже запасы личных, когда-то ловко
присвоенных им денег; лишь бы мистер Лэйк не начал требовать большего, лишь
бы этот заморский, тамади, демон не стер его в порошок. Трудяги испытывают
конвейер, драят старые детали и разыскивают по городу тиковый ствол для
главного вала.
Через Чаня-хохотуна он пообещал награду каждому желтобилетнику, кто
раздобудет в руинах, оставшихся с эпохи Экспансии, материалы, если те помогут
восстановить фабрику раньше, чем придут муссоны и по реке сюда сплавят дерево
для оси.
Хок Сен страшно нервничает: его замысел должен был вот-вот осуществиться, а
теперь все зависит от конвейера, который никогда толком не работал, и от
людей, которые ничего не умеют. Он уже готов пойти на шантаж и рассказать
этому, тамади, демону, что — спасибо Лао Гу — в курсе его неофициальной жизни,
что знает обо всех визитах в библиотеки, старые дома. И о необычайном
интересе к семенам растений.
Но самое странное и поразительное — Лао Гу летел к нему с этой новостью
сломя голову — это пружинщица. Нелегальный генетический хлам. Девушка, к
которой мистер Лэйк привязался как наркоман и сохнет по ней. Которая, по
словами рикши, бывает у него в постели, причем постоянно.
Потрясающе. Отвратительно.
И весьма кстати.
Но это оружие станет последним доводом, если мистер Лэйк и в самом деле
решит его выгнать. Пусть Лао Гу и дальше подслушивает, высматривает и
вынюхивает — ради этого Хок Сен и пристроил его на работу. Не стоит лишать себя
козырей в порыве злости. Поэтому старик, чувствуя, что не просто потерял лицо, но
и позволил втоптать его в грязь, все же скачет перед заморским демоном как
клоунская обезьянка.
Скорчив кислую мину, он шагает по фабрике за Китом — снова где-то что-то
произошло. Проблемы. Вечно возникают проблемы.
В цехе шумно — идет ремонт. Половину главного привода выдрали из-под пола и
уже установили обратно. У дальней стены девять монахов-буддистов монотонно
поют, обматывают все подряд священной веревкой-сайсином, молят заполонивших
фабрику пхи позволить ей работать хорошо; те — по большей части духи умерших
в эпоху Свертывания — ужасно злы на тайцев, которые работают на фарангов.
Глядя на монахов, Хок Сен делает недовольное лицо, подсчитывая затраты.
— Что на этот раз? — спрашивает он, протискиваясь мимо вырубного пресса и
ныряя под конвейер.
— Вот смотрите, кун.
В теплом сыром воздухе висит густой солоноватый смрад водорослей. Кит
показывает на ряд из трех дюжин открытых ванн: вода в них покрыта густой зеленой
пеной, работница собирает ее сетью, размазывает по большому, в человеческий
рост, сушильному ситу и поднимает на веревках под потолок к сотням таких же.
— В резервуарах загрязнение.
— Правда? — Хок Сен, скрывая отвращение, разглядывает ванны. — И в чем же
проблема?
В самых чистых баках слой пены — пушистой, ярко-зеленой — не меньше шести
дюймов, от нее идет чувственный аромат морской воды, жизни; по полупрозрачным
стенкам бегут струйки воды и, испарившись, оставляют на полу соляные разводы
в форме цветов. Поток еще годных водорослей стекает по дренажному каналу к
ржавым стальным решеткам и исчезает в темноте.
ДНК свиньи и чего-то еще... и ДНК льна, припоминает старик. Мистер Йейтс был
уверен, что все дело во льне — именно он придавал нужные свойства пене. А Хок
Сену всегда нравились свиные протеины — свиньи приносят удачу, значит, ее
будут приносить и водоросли. Тем не менее, ничего хорошего из этого не вышло.
Нервно улыбаясь, Кит показывает резервуары, где пленки вырабатывается
меньше, цвет у нее не тот, и запах — рыбный, или, скорее, креветочный, а не
свежесоленый , как положено.
— Баньят говорил, эти ванны нельзя использовать — надо подождать новых.
Хок Сен мотает головой и, раздраженно посмеиваясь, отвечает:
— Не будет новых. Пока Бангкокский тигр сжигает все, что привозят на
якорные площадки, — не будет. Надо работать с этими.
— Но они заражены, болезнь может перекинуться на остальные.
— Ты уверен?
— Баньят говорил...
— Баньята раздавил мегадонт. А если мы не запустим производство скоро, фа-
ранг выкинет нас на улицу.
— Но...
— Думаешь, на твое место не хотят еще пятьдесят тайцев или тысяча желтых
билетов?
Кит тут же замолкает. Хок Сен сурово кивает.
— Чтоб все заработало.
— Если белые кители придут с проверкой — найдут загрязнение. — Кит
смазывает с бортика ванны серую накипь. — Вот это неправильно, пленка должна быть
гораздо ярче, пениться должна.
Хок Сен глядит на резервуар, скривив рот.
— Не запустим — все пойдем попрошайничать на улицу.
Он хочет сказать что-то еще, но тут вбегает Май.
— Кун! Вас там спрашивают!
— Насчет нового вала? — недовольно откликается старик. — Может, кто-то
срубил в храме столб и принес сюда?
Май, пораженная таким богохульством, замирает, разинув рот, но Хок Сену все
равно, что она там думает.
— Если нет, то мне некогда. — И снова говорит Киту: — А если сначала
просушить ванны и отмыть как следует?
— Конечно, можно попробовать, кун... Но Баньят говорил, надо начинать с нуля,
когда придут новые питательные культуры, иначе придется использовать старые,
из этих самых резервуаров, и проблемы пойдут по новой.
— А просеять их можно? Отфильтровать как-нибудь?
— Полностью очистить ни ванны, ни культуры нельзя — позже они опять начнут
распространять заражение на все остальные.
— Позже? Позже, говоришь? — сердито переспрашивает Хок Сен. — Да наплевать
на твое «позже», меня волнует только ближайший месяц. Не наступит никакое
«позже», если фабрика не заработает. Ты будешь ковыряться в куриных кишках в
Тонбури и молить богов, как бы не подхватить грипп, а меня отправят в башни к
желтобилетникам. Ты о завтрашнем дне не думай. Ты думай о том, что мистер
Лэйк уже сегодня может выкинуть нас на улицу. Включи воображение, найди
способ заставить эти, тамады, водоросли выдавать правильную пену.
Хок Сен в который раз проклинает работу с тайцами — нет в них китайского
духа предпринимательства, который заставляет браться за дело всерьез.
— Кун?..
Май — она еще не ушла — вздрагивает под его сердитым взглядом.
— Говорят, это ваш последний шанс.
— Последний шанс? Покажи-ка мне этого хийю. Отшвырнув занавески на выходе
из зала очистки, Хок Сен выскакивает в главный цех, где мегадонты налегают на
вороты (снова деньги, которых и так нет), тут же замирает и начинает оттирать
с пальцев следы пены, ощущая себя испуганным болваном.
Прямо посреди фабрики, будто зараженный цибискозом в карнавальной толпе,
стоит Собакотрах и глядит на лязгающие контрольные механизмы — их проверяют
рабочие. Рядом Ма — Лошадиная Морда и Костлявый. Все трое держатся очень
уверенно — и приятели-головорезы, и сам безносый, поросший фаганом жестокий
Собакотрах, который не испытывает ни жалости к остальным желтым билетам, ни
страха перед полицией.
Чистое везение, что мистер Лэйк сидит у себя и листает книги, что малышка
Май пошла не к заморскому демону, а к нему, Хок Сену. Девушка быстро шагает
вперед, увлекая старика навстречу будущему.
Он кивком показывает Собакотраху отойти с места, которое хорошо видно из
смотровых окон, но тот, словно издеваясь, топчется и продолжает разглядывать
громыхающий конвейер и бредущих по кругу мегадонтов.
— Внушает, — говорит Собакотрах. — Значит, тут делают эти легендарные
пружины?
Хок Сен жестами и мимикой показывает ему, что надо бы уйти с фабрики.
— Нам не стоит беседовать тут.
Бандит и ухом не ведет — разглядывает конторские помещения и смотровые
окна.
— А сидишь ты вон там, наверху, да?
— Долго не просижу, если кое-какой фаранг тебя заметит. — Старик
выдавливает вежливую улыбку. — Прошу, нам лучше выйти наружу. Иначе возникнут ненужные
вопросы.
Еще несколько долгих секунд Собакотрах не двигается, смотрит в сторону
офиса. У Хок Сена возникает неприятное чувство, будто тот видит сквозь стены
большой железный сейф, набитый бесценными секретами.
— Пожалуйста, пойдем, — бормочет старик. — Рабочим и так хватит поводов для
сплетен.
Кивнув своим, бандит резво шагает к выходу. Хок Сен, скрывая облегчение,
спешит следом.
— Тебя хотят видеть, — бросает Собакотрах и показывает на ворота фабрики.
Навозный царь. Наконец-то. Старик оглядывается на смотровые окна — если
уйти , мистер Лэйк будет очень зол.
— Конечно, только бумаги приберу. — Он машет рукой в сторону конторы.
— Пошли. Он никого не ждет. Сейчас или никогда.
Старик мечется, на пути к выходу подзывает Май и шепчет:
— Скажешь куну Андерсону, что я не вернусь... что придумал, где взять новый
вал. Прямо так и передай — новый вал.
Май кивает и уже уходит, но Хок Сен хватает ее и подтаскивает поближе.
— Говори медленно, простыми словами. Если он не поймет, то вышвырнет меня
на улицу. Вылечу я — вылетишь и ты. Запомни.
— Май пен рай. Расскажу так, что он будет доволен вашими трудами, — с
улыбкой отвечает девушка и убегает обратно на фабрику.
Собакотрах, глядя через плечо, весело замечает:
— Я думал, ты только у желтых билетов король, а у тебя на побегушках еще и
симпатичные тайские девчонки. Недурно.
Хок Сен кривит рот.
— Король желтобилетников — не то звание, к которому стоит стремиться.
— Как и Навозный царь. Имена многое скрывают. — Бандит оценивающе смотрит
на здание. — Никогда не бывал на фабрике фарангов. Впечатляет. Большие деньги
вложены.
— Да, да, фаранги обожают тратить.
Он затылком чувствует на себе взгляды рабочих, думает, сколько из них
знают, кто такой Собакотрах, и в кои-то веки радуется, что на фабрике мало
китайцев — те вмиг бы поняли, с кем их начальник имеет дело. Хок Сен чувствует,
что так им манипулируют, но не дает воли раздражению — понимает, что его
хотят выбить из седла. На переговорах без этого никуда.
«Ты Тань Хок Сен, глава „Нового Тримарана". Не поддавайся на дешевые
трюки».
Этой вселяющей уверенность мантры хватает только до ворот.
Хохотнув, Собакотрах открывает перед остолбеневшим Хок Сеном дверцу.
— Что, машин никогда не видел?
Старик подавляет желание влепить ему пощечину за наглость и дурость.
— Идиот. Ты можешь понять, как сильно меня подставляешь? Что скажут люди
вот об этом безумстве, которое стоит прямо перед фабрикой?
Он залезает внутрь, за ним — довольный Собакотрах и остальные бандиты.
Костлявый командует водителю, мотор, громыхнув, оживает, и машина трогает с
места.
— Угольный дизель? — против воли шепотом спрашивает Хок Сен.
— Босс постоянно имеет дело с углем... Не такое уж для него и безумство.
— Но цена... — Старик пораженно замолкает. Разгонять стальное чудовище — это
же страшные деньги, невероятные пустые расходы. Явное свидетельство о
монополии , которой владеет Навозный царь. Даже в самые тучные годы в Малайе Хок Сен
и думать не стал бы о такой сумасшедшей вещи.
Внутри жарко, но он дрожит. В машине чувствуется древняя мощь, тяжесть,
основательность — чем не настоящий танк? Словно заперт в сейфе «Спринглайфа»,
отрезан от всего мира. Накатывает клаустрофобия.
Собакотрах с ухмылкой наблюдает, как Хок Сен превозмогает страх.
— Надеюсь, ты не зря потратишь его время.
Старик смотрит бандиту прямо в глаза.
— А ты был бы рад моей неудаче.
— Верно. По мне, таких, как ты, надо выбрасывать за границу — и помирайте
там.
Машина набирает ход — Хок Сена вжимает в кожаное кресло.
За окнами мелькает совсем чужой теперь Крунг Тхеп: смуглые от солнца люди,
серые от пыли упряжные животные, группы велосипедистов, похожие на стайки
рыб. Все оборачиваются, показывают пальцами, раскрывают рты. Но голосов не
слышно.
Умопомрачительная скорость.
У дверей башни стоят толпы желтобилетников. Малайские китайцы — мужчины и
женщины — придают себе уверенный вид и ждут подработки, шансы на которую тают
с каждой минутой в жарком послеполуденном воздухе. И все же они бодрятся,
выставляют напоказ костлявые конечности — мол, есть в мышцах калории, только
скажи, куда применить.
Когда подъезжает машина, люди вытягивают шеи; двери открывают, и все друг1
за другом падают на колени, исполняя унизительный кхраб — троекратный поклон
хозяину, дающему кров, единственному человеку в Крунг Тхепе, кто по своей
воле несет груз забот об этих людях, бережет их от красных малайских мачете и
черных дубинок тайцев. Хок Сен смотрит на согнутые спины, думает, знает ли
хоть кого-то, и тут же с удивлением осознает, что он — не один из них,
припавших к земле в знак почтения.
Собакотрах уводит его в темное нутро башни. Под ногами шныряют крысы,
сверху доносится запах потных тел, тесно забивших помещения, у двух разверстых
шахт безносый приподнимает крышку на потускневшем латунном рупоре и что-то
властно рявкает.
Они ждут, глядя друг на друга: бандит — скучая, старик — тщательно пряча
тревогу. Наконец сверху, лязгая металлом о камень и треща механизмами,
показывается лифт.
Собакотрах отворяет дверь и входит внутрь. Стоящая внутри женщина, прежде
чем закрыть за ним створки, отпускает тормоз и командует в рупор. Бандит с
ухмылкой бросает Хок Сену:
— Жди здесь, желтобилетник, — и быстро исчезает в темноте.
Минуту спустя в соседней, технической шахте сверху съезжают люди, которые
служат противовесом главному лифту, протискиваются наружу и всей толпой бегут
к лестнице. Один из них, заметив старика, принимает его за просителя.
— Нет тут работы, нас у него и без того полно.
— Да, да, конечно, — бормочет в ответ Хок Сен, но того уже и след простыл —
только из пролета слышны щелчки сандалий, которые несут рабочих под самую
крышу, откуда они скоро снова съедут вниз.
Здесь, у лифтов, залитый солнцем день сжался до светлого прямоугольного
проема, в котором плотной толпой неприкаянно стоят беженцы и глядят на
дорогу. Еще несколько желтобилетников бродят по холлу. Плачут дети, тонкие
голоски скачут между горячих бетонных стен. Где-то наверху ритмично кряхтят —
трахаются прямо в коридоре, как животные, у всех на виду. Об уединении здесь
давно забыли. До чего же это ему знакомо. Поразительно, но и он когда-то жил
в этом самом здании, в тесноте этого самого загона.
Время идет. Собакотраху уже пора бы быть здесь. Может, Навозный царь
передумал? Краем глаза Хок Сен замечает какое-то шевеление и вздрагивает. Но
кругом только тени.
Иногда ему грезится, что зеленые повязки превратились в чеширов — умеют
незаметно исчезать и могут так же возникнуть в самый неожиданный момент, когда
он, например, принимает душ, обедает или сидит в отхожем месте; придут,
выпотрошат и выставят его голову на улицу для острастки другим, как когда-то
головы Нефритового Цветка или старшей сестры главной жены. Или его сыновей...
В шахте скрежещет. Через мгновение возникает Собакотрах — рычаги двигает
сам, лифтерши уже нет.
— Не убежал? Это хорошо.
— Чего мне тут бояться?
— Ну да. Ты же сам отсюда, так ведь? — Бандит глядит на него оценивающе,
потом выходит, делает знак рукой куда-то в темноту, довольно замечает, как
Хок Сен вздрагивает — тот чуть не взвизгивает, когда видит, что из ниоткуда,
из теней вдруг возникают охранники — и командует: — Обыскать.
Хок Сена обхлопывают по бокам, ощупывают ноги, тычут в пах, потом
Собакотрах зовет его в лифт, прикидывает их общий вес и отдает приказ в рупор.
Высоко под крышей стучит клеть-противовес — в нее залезают рабочие, и каби-
на идет вверх сквозь этажи ада. Чем дальше, тем жарче. В самом центре здания,
ничем не прикрытого от палящего тропического солнца, настоящее пекло.
Хок Сен вспоминает, как спал здесь на лестничных пролетах, как тяжело ему
дышалось среди вонючих тел других беженцев, как желудок прилипал к
позвоночнику и — внезапно — свои ладони в горячей свежей крови желтобилетника,
тянущего к нему руки, молящего помочь, хотя это он, Хок Сен, полоснул его по
горлу острием разбитой бутылки из-под виски.
Старик гонит жуткий образ прочь.
«Ты умирал с голоду. Что еще оставалось?».
Но так просто себя не убедить.
Лифт идет выше. Воздух делается прохладнее, легкий ветерок доносит аромат
гибискуса и цитрусовых.
Мимо проплывает открытая галерея: аккуратные садики, широкие балконы с лай-
мовыми деревцами по краям. Хок Сен представляет, сколько воды нужно поднять
на такую верхотуру, сколько извести калорий и что это за человек, у которого
есть такие возможности, — страшно и вместе с тем восхитительно. Он уже
близко . Совсем близко.
Наконец крыша. Вокруг расстилается залитый солнцем город: золотые шпили
Большого дворца, где восседает Дитя-королева и властвует Сомдет Чаопрайя,
рядом на холме чеди храма Монгкута1 — единственное место, которое не исчезнет
под водой, если прорвет плотину; обветшалые небоскребы эпохи Экспансии. А
вокруг — море.
— Неплохой вид. Да, желтый билет?
Соленый ветер чуть шелестит тентом, растянутым над широкой крышей. В тени в
ротанговом кресле раскинулся Навозный царь. Таких толстяков Хок Сен не видал
с самой Малайи — был там человек, который один на всю страну торговал незара-
женными ржой дурианами. Может, этот и не дотягивает до А Дена, продавца
сладостей в Пенанге, но все равно толст невероятно, учитывая, в какой нужде
живут все остальные.
Старик подходит медленно, потом делает чрезвычайно почтительный ваи —
подбородок в грудь, руки почти над головой.
— у тебя, говорят, ко мне дело?
Хок Сен только кивает — перехватило дыхание. Толстяк терпеливо ждет. Ему
подносят сладкий холодный кофе, он делает глоток и спрашивает:
— Пить хочешь?
Старику хватает ума отрицательно помотать головой. Навозный царь только
пожимает плечами и делает еще глоток. Ждет. Четверо слуг в белом торопливо
ставят перед ним накрытый скатертью стол. Толстяк кивает Хок Сену:
— Подходи, не церемонься. Ешь, пей.
Подают стул. Навозный царь предлагает гостю широкую жареную лапшу из ю-
текса, салат с крабом и зеленой папайей, потом лааб му, гэнг гай.2 И еще
тарелку с ломтиками папайи и приготовленный на пару ю-текс.
— Не бойся. Курица новейшей генной версии, а папайя только с ветки. С моих
восточных плантаций. За последние два сезона — ни следа пузырчатой ржи.
— Но как...
— Замечаем болезнь — сжигаем само дерево и все соседние. А еще раздвинули
санитарную зону до пяти километров. Плюс стерилизация ультрафиолетом — вполне
хватает.
— М-м...
Толстяк показывает на лежащую на столе пружину:
— Гигаджоуль?
1 Король Рама IV (1804-1868).
2 Салат со свининой, куриное карри.
Хок Сен кивает.
— Продаешь?
Старик мотает головой.
— Продаю то, как их делают.
— И, по-твоему, я куплю?
Скрывая волнение, Хок Сен пожимает плечами. Такие переговоры ему всегда
давались легко — чувствовал себя как рыба в воде. Но раньше не мешало отчаяние.
— Не ты, так кто-нибудь другой.
Навозный царь кивает, допивает из чашки, ему подливают еще.
— А ко мне зачем пришел?
— Ты богатый.
Толстяк хохочет, чуть не расплескивая кофе — живот ходит ходуном, все тело
так и трясется. Слуги, замерев, следят за каждым движением. Наконец
успокоившись , он вытирает рот и мотает головой.
— Честный ответ, — говорит он и тут же серьезнеет. — А еще я опасный.
Хок Сен, поборов страх, начинает прямо:
— Когда все остальное королевство нас отвергло, ты дал нам убежище. Даже
свои, тайские китайцы, были не так великодушны. Ее величество своей милостью
позволила нам въехать в королевство, но приютил-то нас ты.
— Все равно эти башни никому больше не нужны.
— Ты один проявил сострадание. Вся страна — сплошь добропорядочные
буддисты, но только ты дал нам кров, а не выгнал прочь за кордон. Если бы не ты —
я бы уже не жил.
Навозный царь ненадолго задерживает на нем взгляд.
— Мои советчики полагали, что я делаю глупость. Что мне это выйдет
неприятностями с белыми кителями и ссорой с генералом Прачой. А может, и моим
газовым делам навредит.
— Только ты с твоей влиятельностью мог пойти на такой риск.
— И чего же ты просишь за это маленькое чудо техники?
Хок Сен делает ход.
— Корабль.
Брови толстяка ползут наверх.
— Не деньги? Не нефрит и не опиум?
— Корабль. Скоростной парусник. От «Мисимото». Официально
зарегистрированный, с разрешением возить грузы в королевство и по Южно-Китайскому морю. —
Тут он делает маленькую паузу и прибавляет: — И твое покровительство.
— Хм... Хитрый желтый билет, — усмехается Навозный царь. — Я-то думал, ты и в
самом деле мне благодарен.
— Ты единственный, чьи связи позволят получить такие разрешения и права.
— Единственный, кто может поставить желтобилетника не вне закона, хочешь
сказать? Единственный, кто убедит белых кителей разрешить желтобилетнику
стать царем морей?
Хок Сен пропускает это мимо ушей.
— Твои предприятия освещают город. У тебя невероятный авторитет.
Внезапно Навозный царь решает встать из кресла.
— Да. Верно. Так и есть.
Он ковыляет через всю крышу к самому краю террасы, замирает, сложив руки за
спиной, обозревает город и говорит:
— Да. Думаю, есть еще рычаги, за которые я могу потянуть. Министры сделают
как надо. — Тут он оборачивается к Хок Сену. — Много просишь.
— Предлагаю еще больше.
— А если еще кому-то продашь?
— Мне целый флот ни к чему. Хватит и одного корабля.
— Тань Хок Сен желает возродить свою морскую империю в Тайском королевст-
ве, — провозглашает толстяк и тут же резко спрашивает: — А вдруг ты уже
продал?
— Могу только поклясться, что нет.
— Предками? Духами твоей семьи, которые рыщут по Малайе?
Хок Сен нервно переступает с ноги на ногу.
— Да.
— Покажи, как оно работает.
Старик удивленно поднимает брови.
— Разве еще не начали заводить?
— Так покажи сам.
— Опасаетесь западни? Думаете — бомба с лезвиями? Ну, нет, я не в игры
пришел играть, а за делом. — Он смотрит по сторонам. — Не могли бы вы позвать
закрутчика? Давайте вместе поглядим, сколько джоулей он туда зарядит.
Закрутите и сами все увидите. Но только очень осторожно — она не такая эластичная,
как обычные пружины, — у нее свой скручивающий момент. Ронять нельзя. — Хок
Сен машет молодому слуге. — Эй ты, ставь в мотальный станок, посмотрим,
сколько джоулей сможешь в нее впихнуть.
Тот нерешительно смотрит на Навозного царя, получает добро и устанавливает
коробочку с пружиной в похожее на велосипед устройство.
В деревьях шелестит легкий морской ветерок.
Тут Хок Сена снова охватывает беспокойство. Баньят заверил его, что это
хорошая пружина, прошедшая контроль, а не из тех, которые всегда ломаются, едва
начинаешь заводить; сказал, из какой именно кучи брать. Но теперь, когда
слуга уже готов налечь на педали, его гложут сомнения: если он ошибся, если
ошибся Баньят — а тот погиб под ногой обезумевшего мегадонта и подтвердить —
в последний раз — не успел... Правда, Хок Сен и так был уверен... И все же...
Началось. Старик замирает. У слуги на лбу проступают капельки пота.
Чувствуя необычное сопротивление, он удивленно смотрит на Навозного царя и его
гостя и переключает скорость. Педали вертятся — сперва медленно, потом
быстрее . Нажимая на них все сильнее, юноша постоянно подстраивает передачу —
заряжает и заряжает пружину энергией.
Толстяк задумчиво произносит:
— Я знал человека, который работал на твоей фабрике — несколько лет назад.
Он так богатствами не разбрасывался, своих собратьев желтобилетников так не
обхаживал. — И, помолчав немного, продолжает: — Я, конечно, понимаю, что его
ради часов убили белые кители — избили и обчистили прямо на улице за то, что
вышел в комендантский час.
Хок Сен только пожимает плечами, а сам гонит от себя воспоминания о
человеке , который кровавым мешком лежит на мостовой, умирает и просит помочь.
Навозный царь глядит на него многозначительно.
— И вот теперь ты работаешь на ту же компанию. Не похоже это на случайное
совпадение.
Старик молчит.
— Собакотраху стоило бы быть поосмотрительней. Опасный ты человек.
Хок Сен решительно мотает головой.
— Я лишь хочу вернуть себе то, что когда-то имел.
А слуга по-прежнему крутит педали, заправляет джоули, втискивает в
маленькую коробочку все больше и больше энергии. Навозный царь старается не
показывать удивление, но смотрит, широко раскрыв глаза: любая другая пружина того
же размера давно бы перестала заводиться. Велостанок протяжно скрипит.
— Этот всю ночь будет ее накручивать. Тут нужен мегадонт.
— Как так выходит?
— Новая смазка — позволяет сворачивать металл гораздо туже, причем тот не
переклинивает и не лопается.
— Потрясающе...
— Если скручивать более подходящей силой — с помощью мегадонта или мула, —
переход калорий в джоули выйдет почти стопроцентный.
Навозный царь глядит, как слуга вращает педали, и улыбается.
— Проверим мы твою пружину. Если отдает энергию так же хорошо, как
принимает , — будет тебе корабль. Неси чертежи с документами. Вот с такими люблю
иметь дело. — Он приказывает подать выпивку. — За нового партнера!
У Хок Сена будто гора с плеч падает. В первый раз за долгое время,
прошедшее с тех пор, как в переулке его руки залила кровь, как тот человек просил,
но не получил пощады, старик чувствует вкус спиртного, и ему это приятно.
ЕЕ
Джайди вспоминает, как впервые увидел Чайю. Он только что закончил бой,
один из своих первых, с кем именно — уже позабыл, но как сходит с ринга, как
его поздравляют, говорят, что в движениях превзошел самого Най Каном Тома,1 и
сейчас представляет очень ясно. Тем вечером они с друзьями выпили лао-лао и
высыпали на улицу — хохотали, гоняли мяч для сепак такро, куролесили,
наслаждались победой и жизнью.
Тогда-то и повстречалась ему Чайя: она закрывала ставнями фасад
родительского магазинчика, где продавались бархатцы и недавно восстановленный жасмин
для храмовых церемоний. Он улыбнулся ей. Девушка посмотрела на пьяную
компанию с неприязнью, однако Джайди пронзило острое чувство, будто они были
знакомы в прошлой жизни и, наконец, встретили друг друга — свою любовь и судьбу.
Он смотрел на нее ошеломленно, и друзья это заметили — и Суттипонг, и Джай-
порн, и остальные. Все приятели умерли во время эпидемии лилового гребешка —
рванули сжигать деревни, где вспыхнула болезнь, и погибли. Но Джайди помнит
их самих, и как шутили над его глупо-влюбленным взглядом. А Чайя окатила
молодого бойца презрением и прогнала.
Девушки к нему так и липли: одним нравилась его спортивная популярность,
другим — белая форма. Одна Чайя при встрече посмотрела холодно и отвернулась.
Джайди месяц собирался с духом, потом, приодевшись, пришел, купил цветов
для храма, взял сдачу и незаметно исчез. Неделю за неделей заглядывал в
магазинчик, всякий раз говорил с ней чуть дольше, налаживал контакт и поначалу
думал: Чайя понимает, что так пьяный болван заглаживает свою вину. Но потом
стало ясно: она не узнала в нем наглеца с улицы, да и вовсе забыла тот
случай.
Джайди никогда не напоминал об их первой встрече, даже когда поженились.
Было бы унизительно признаться и рассказать, что человек, которого она любит,
и тот пьяный идиот — одно лицо.
А теперь ему предстоит совершить даже худший поступок — упасть в глазах
своих сыновей. Ниват и Сурат с серьезным видом наблюдают, как отец, надев
белую форму, встает перед ними на колени.
— Что бы вы ни увидели сегодня, позора в этом нет.
Дети все так же серьезно кивают, хотя не понимают ни слова. «Принуждение»,
«безысходность» — в их возрасте такого еще не знают. Джайди прижимает малышей
к себе и выходит под ослепительное солнце.
В глазах Каньи, которая ждет его в велорикше, сострадание, хотя из
вежливости прямо она ничего не скажет.
Едут молча. Впереди возникает министерский комплекс: у ворот сгрудились
повозки , слуги ждут хозяев. Значит, свидетели уже начали прибывать.
Они проезжают ворота и останавливаются у храма. В вате Пхра Себа, который
1 Легендарный боец, мастер тайского бокса, жил в XVIII веке.
построили в честь мученика во имя разнообразия форм жизни, белые кители дают
клятвы, проходят посвящение в защитники королевства, получают первые звания.
Именно здесь...
Джайди так и подскакивает от злости: по ступеням храма бродят целые стада
фарангов. Иностранцы на территории министерства! Торговцы, фабриканты, японцы
— обгоревшие на солнце, потные зловонные существа — облепили самое священное
место.
— Джай йен йен, — негромко говорит Канья. — Так велел Аккарат, это часть
сделки.
Джайди и так не в силах скрыть отвращение, а тут еще и Аккарат стоит рядом
с Сомдетом Чаопрайей и что-то ему говорит — похоже, рассказывает анекдот. Эти
двое сошлись слишком близко. Генерал Прача с бесстрастным видом оглядывает
толпу с вершины лестницы, вокруг него в храм шагают братья и сестры, с
которыми Джайди работал и сражался бок о бок. Тут же Пиромпакди: на лице
довольная улыбка — счастлив, что отомстит за свои убытки.
Их приезд замечают, всюду слышен шепот.
— Джай йен йен, — напоминает Канья, прежде чем выйти из рикши.
Джайди под конвоем отводят в храм.
Золотые статуи Будды и Пхра Себа безмятежно взирают на собравшихся. На
стенных панелях — сцены падения Старого Таиланда: фаранги выпускают чуму,
тенета пищевой западни охватывают землю, животные и растения гибнут, его
королевское величество Рама XII созывает жалкие остатки войск, которые с флангов
прикрывает Хануман1 и его воины-обезьяны; Крут, Киримукха2 и армия полулюдей-
полудемонов отражают наступление океана и волну эпидемий. Разглядывая
картины, Джайди вспоминает, какую гордость испытывал в день своего посвящения.
Снимать в министерстве нельзя, поэтому кругом с карандашами на изготовку
столпились газетные писаки. Джайди снимает обувь и входит внутрь, за ним —
двое прислужников; эти шакалы только не визжат от восторга в предвкушении
суда над своим злейшим врагом. Сомдет Чаопрайя садится на колени возле
Аккарата.
Джайди глядит на защитника королевы и думает: как прежнего короля,
божественного по своей природе человека, смогли обмануть и назначить на эту
должность Сомдета Чаопрайю, ведь он почти сплошное зло? От мысли о том, что рядом
с Дитя-королевой находится записной злодей, у Джайди мурашки бегут по коже и...
Тут у него екает сердце: возле Аккарата сидит тот самый незнакомец с
якорных площадок — надменный острый взгляд, вытянутое крысиное лицо.
— Холодное сердце, — напоминает Канья и ведет его дальше. — Ради Чайи.
Джайди берет себя в руки и, склонив голову поближе к помощнице, говорит:
— Это он ее похитил. Тот, с аэродрома. Вон, рядом с Аккаратом!
Канья быстро пробегает глазами по лицам.
— Даже если так, мы все равно должны сделать то, за чем пришли. Вариантов
нет.
— Ты, правда, так считаешь?
Она покорно кивает:
— К сожалению. Хотела бы я...
— Не беспокойся. — Джайди незаметно показывает на Аккарата и незнакомца с
якорных площадок. — Главное — помни: эти двое ради власти пойдут на что
угодно . Усвоила?
— Да.
— Клянешься Пхра Себом?
1 Обезьяноподобное божество, воитель, один из главных героев эпоса «Рамаяна».
2 Мифические существа: Крут (Гаруда) — получеловек-полуптица, Киримукха —
демон.
Канья, немного возмутившись, отвечает кивком:
— Да. Прямо сейчас не могу, но считайте, что уже трижды поклонилась. — Она
отходит. В ее глазах будто стоят слезы.
В толпе шикают: Сомдет Чаопрайя выступает вперед — наблюдать за вынесением
приговора. Четверо монахов начинают петь. По более радостному поводу — в
честь свадьбы или закладки первого камня какого-нибудь здания — их было бы
семь или девять, но эти обслуживают акт унижения.
Затем к собравшимся выходят министр Аккарат и генерал Прача. В дыму звучит
монотонное пение на пали,1 которое напоминает, что все в мире преходяще, что
даже Пхра Себ, переполненный состраданием к гибнущей природе и отчаянием,
понял эту неизбежную быстротечность жизни.
Монахи смолкают. Сомдет Чаопрайя подзывает Аккарата и Прачу предстать перед
ним и склониться в глубоком кхрабе. С каменным лицом он смотрит, как двое
заклятых врагов выказывают почтение королевской власти — единственному, что у
них есть общего.
Высокий, упитанный Сомдет Чаопрайя нависает над ними как башня и смотрит
сурово. О его привычках и пороках постоянно ходят слухи, но именно его
назначили защитником ее величества вплоть до коронации. Он вовсе не член
королевской семьи, да и быть им не может, но Джайди не по себе от того, что Дитя-
королева живет под влиянием этого человека. Если бы ее жизнь не так зависела
от него, можно было бы...
Подходят Аккарат с Прачой. Джайди гонит почти богохульную мысль и делает
кхраб перед министром. Газетчики начинают неистово чиркать карандашами по
бумаге . Аккарат довольно улыбается, а Джайди еле сдерживает кулаки.
«Ничего, придет и мое время», — думает он и осторожно встает с колен.
— Неплохо, капитан. Я почти поверил в твое раскаяние, — говорит ему
министр , наклонившись поближе.
Джайди с каменным лицом смотрит на зрителей и писак, у него сжимается
сердце : дети, их привели посмотреть на унижение отца.
— Я превысил свои полномочия, — говорит он генералу Праче, который холодно
смотрит на него с края помоста. — Я опорочил имя своего начальника и само
министерство природы, хотя всю жизнь оно было мне родным домом. Мне стыдно за
то, что я использовал данную им власть в своих корыстных целях, что вводил в
заблуждение коллег и руководителей, что попрал мораль. — Ниват и Сурат,
которых держит за руки бабушка, мать Чайи, не сводят с него глаз. — Я умоляю
простить меня и дать мне возможность исправиться.
Генерал Прача идет к нему решительным шагом. Джайди снова в знак покорности
падает на колени, но тот проходит мимо, едва не задев ногой его голову, и
громко объявляет:
— Независимым следственно-судебным комитетом установлено: капитан Джайди
виновен во взяточничестве, коррупции и злоупотреблении властью. — Тут генерал
бросает на Джайди быстрый взгляд. — Принято решение о том, что капитан более
не может нести службу в рядах министерства. В искупление содеянного он будет
на девять лет отправлен в монастырь и лишен имущества. Министерство возьмет
его детей на попечительство, но лишит их отцовской фамилии. — И, глядя на
Джайди, прибавляет: — Если Будда смилостивится, со временем ты поймешь, что
всему виной твои собственные гордыня и алчность. А не поймешь в этой жизни —
надеюсь, получишь шанс стать лучше в следующей. — С этими словами Прача
отходит в сторону, оставляя Джайди лежать ниц.
— Мы принимаем извинения министерства природы за ошибки генерала и надеемся
в дальнейшем улучшить наши отношения. Особенно теперь, когда эту змею лишили
яда, — говорит Аккарат.
Язык, на котором написана большая часть буддийской литературы.
Сомдет Чаопрайя знаком велит главам двух самых могущественных министерств
засвидетельствовать друг1 другу почтение. По толпе пролетает вздох, и люди
спешат на улицу рассказать всем об увиденном.
Джайди по-прежнему стоит на коленях, и только когда Сомдет Чаопрайя уходит,
его поднимают двое монахов — серьезные лица, бритые головы, потрепанные и
выцветшие шафрановые одежды. Они указывают, куда идти. Теперь он один из них —
на целых девять лет лишь за то, что поступил как надо.
Подходит Аккарат.
— Итак, кун Джайди, похоже, ты, наконец, осознал пределы, за которые не
стоило заходить. Не слушал, когда тебя предупреждали, а жаль — все могло бы
обойтись.
Джайди через силу делает ваи и цедит сквозь зубы:
— Вы получили что хотели. Теперь отпустите Чайю.
— Какая жалость: даже не знаю, о чем ты.
Джайди пытается понять по глазам, лжет он или нет, но ответа не находит.
«Так кто же мой враг? Ты или нет? Ее уже убили или пока держат как
безымянного арестанта где-нибудь в тюрьме у твоих приятелей? Живая она? Мертвая?»
Отбросив размышления, Джайди предупреждает:
— Верните ее, или я вас выслежу и загрызу, как мангуст — кобру.
— Поосторожнее с угрозами. Будет жаль, если еще что-нибудь потеряешь, —
совершенно спокойно отвечает Аккарат и бросает взгляд на Нивата и Сурата.
Джайди холодеет.
— Только попробуй тронуть детей.
— Каких детей? — смеется министр. — Нет у тебя больше никаких детей. У тебя
вообще больше ничего нет. Просто счастье, что генерал Прача — твой друг. Я бы
на его месте отправил их на улицу рыться в зараженных отходах. Вот это был бы
тебе хороший урок.
ЕЕ
Избиение Бангкокского тигра стоило, конечно, обставить посерьезней. Говоря
откровенно, если не считать списка участников, эта церемония мало отличалась
от прочих малопонятных тайских религиозных или светских мероприятий. Как-то
слишком быстро его разжаловали.
Двадцати минут не прошло с тех пор, как Андерсона ввели в министерский
храм, и вот он уже молча наблюдает за хваленым Джайди Роджанасукчаи, который
то и дело покорно делает кхраб в сторону министра торговли Аккарата. Золотые
статуи Будды и Себа Накхасатхиена тускло поблескивают, созерцая торжественное
действо. На лицах участников ни тени эмоций, даже Аккарат обходится без
торжествующей улыбки. Еще несколько минут — и монахи прекращают бубнить, а
зрители встают и уходят. Вот и все.
Теперь, стоя снаружи бота у храма Пхра Себа, Андерсон ждет, когда его,
наконец, вывезут из комплекса. Умопомрачительное количество проверок и личных
досмотров при входе на территорию министерства заставило его вообразить, что
он наверняка раздобудет немного ценной информации. Например, о том, где тайцы
прячут свой драгоценный банк семян. Глупо, конечно, но после четвертого
обыска он почти уверился — сейчас войдет и тут же встретит самого Гиббонса,
который , гордо, словно ребенка, прижимает к груди свежесконструированный нго.
На самом же деле его провезли в рикше вдоль оцепления, состоявшего из
мрачных белых кителей, высадили прямо у ступеней храма, заставили снять обувь,
досконально ощупали и вместе с другими свидетелями запустили внутрь.
Сквозь густые заросли деревьев вокруг храма территорию министерства не
разглядеть . Даже как бы случайные, устроенные «Агрогеном» пролеты дирижаблей
дали ему больше сведений, чем это упорное стояние в самом центре комплекса.
— Вижу, тебе вернули обувь.
Не спеша подходит ухмыляющийся Карлайл.
— Их так осматривали — думал, отправят в карантин.
— Тут просто не любят запах фарангов. — Он достает сигарету себе,
предлагает Андерсону, и они закуривают под пристальными взглядами охранников. — Как
церемония? Понравилась?
— На мой взгляд, могли бы устроить целое представление.
— А им не надо. Все и так понимают, что к чему, — генерал Прача потерял
лицо . В какой-то момент мне даже показалось, что эта их статуя Пхра Себа
треснет от стыда пополам. Королевство меняется — по всему видно.
Андерсон припоминает здания, которые заметил краем глаза по дороге к храму:
все обветшалые, в сырых пятнах, в лианах. Если поражение Бангкокского тигра
недостаточный довод, то поваленные деревья и неопрятные газоны — это верный
признак.
— Должно быть, ты горд своим успехом.
Карлайл затягивается сигаретой и медленно выпускает струйку дыма.
— Скажем так: этим этапом я доволен.
— Вот на них ты произвел впечатление. — Андерсон кивает в сторону «Фаланги
фарангов». Ее члены, похоже, уже начали пропивать полученную компенсацию:
Люси подбивает Отто спеть тихоокеанский гимн прямо перед угрюмыми вооруженными
кителями. Отто замечает Карлайла, шатаясь, подходит и дышит перегаром лао-
лао.
— Ты пьян? — спрашивает Карлайл.
— Абсолютно. — На лице у торговца гуляет хмельная улыбка. — Пришлось все
выпить у ворот. Эти стервецы не дали пронести бутылки, чтоб отпраздновать. И
еще у Люси опиум забрали. — Он хлопает Карлайла по плечу. — А ты был прав,
старый подонок, так прав, что правее некуда. Посмотри на физиономии этих
чертей в кителях — будто горькой тыквы объелись. — Отто, пьяно улыбаясь, шарит в
поисках Карлайловой ладони — хочет пожать. — Как им утерли нос — посмотреть
приятно. Вот вам «добровольные пожертвования»! Ты хороший человек, Карлайл.
Ты хороший человек. Спасибо тебе. Если б не ты — я б не разбогател, а
теперь! . . — Он радостно хохочет, отыскивает, наконец, его руку, жмет и
повторяет : — Хороший человек. Хороший.
Тут Люси зовет его обратно в очередь:
— Эй ты, пьянь несчастная, рикша ждет!
Отто, шатаясь, уходит и под неодобрительными взглядами белых кителей
пытается не без посторонней помощи влезть в повозку. С вершины храмовой лестницы
за сценой наблюдает женщина в офицерской форме.
— о чем, по-твоему, она думает? — спрашивает Андерсон. — Смотрит на пьяных
фарангов, топчущих ее землю, и что, интересно, видит?
Карлайл делает затяжку и не спеша выпускает струйку дыма.
— Зарю новой эпохи.
— Назад в будущее, — бормочет себе под нос Андерсон. — Что?
— Ничего особенного. Йейтс так говорил. Сейчас минимум усилий дает максимум
эффекта. Мир уменьшается.
Люси с Отто, кое-как забравшись в рикшу, катят по дорожке, последний громко
благословляет всех подряд достопочтенных белых кителей, которые помогли ему
разбогатеть, выплатив компенсации. Карлайл смотрит на Андерсона и одним
движением брови задает вопрос. Андерсон, затягиваясь сигаретой, прикидывает,
какие именно возможности ему предлагают.
— Я хочу личной встречи с Аккаратом.
— Какое наивное детское хотение, — фыркает Карлайл.
— Дети в такие игры не играют.
— Думаешь, так легко возьмешь его в оборот, сделаешь мальчиком на побегут-
ках? Тут тебе не Индия.
— Скорее Бирма, — серьезно говорит Андерсон и тут же усмехается, заметив,
что Карлайл ошарашен таким ответом. — Спокойно, разорение стран больше не в
наших интересах, а вот свободная торговля — другое дело. Не сомневаюсь, что
мы найдем с ним хотя бы общие цели. Но сперва мне нужна эта встреча.
— Какой осторожный. — Карлайл бросает и затаптывает сигарету. — А я уж
начал думать, что ты любишь риск.
— Ну, нет, приключения мне ни к чему. Может, вон тем алкоголикам и надо... —
Тут он замолкает, раскрыв рот.
В толпе стоит Эмико. Среди обступивших Аккарата японских бизнесменов и
политиков, которые о чем-то беседуют и улыбаются, он краем глаза улавливает
знакомые рваные движения.
— Боже мой! — ахает Карлайл. — Это что — пружинщица? Пружинщица в
министерстве?
У Андерсона слова застревают в горле.
Нет, ошибся. Не Эмико. Те же жесты, но не она. Эта — в дорогой одежде, на
шее поблескивает золото, лицо немного другое. Девушка поднимает руку и
механически-неестественно заправляет за ухо локон черных шелковистых волос.
Андерсон выдыхает.
Пружинщица какое-то время с милой улыбкой встречает каждое слово Аккарата,
а потом представляет ему своего хозяина, в котором Андерсон узнает человека с
фотографий, сделанных разведкой, главного управляющего компании «Мисимото».
Он что-то говорит девушке, и та, поклонившись, спешит к рикшам чуть нелепой,
но изящной походкой.
Эта очень похожа на Эмико: такие же нарочитые продуманные движения.
Андерсон вздыхает. Все в ней напоминает ту, другую, отчаявшуюся, одинокую и
беззащитную девушку, которая лежит в его постели, жадно выспрашивает о деревне
своих собратьев («Какие они? Кто еще с ними живет? У них правда нет хозяев?»)
и так хочет надеяться. До чего они разные — Эмико и эта ухоженная пружинщица,
которая грациозно скользит мимо чиновников и белых кителей.
— Вряд ли ее пустили в храм, — произносит, наконец, Андерсон. — До такого
бы они не дошли. Думаю, оставили ждать снаружи.
— Да, но взбесились-то уж точно. — Карлайл вытягивает шею, разглядывая
японскую делегацию. — А знаешь, у Райли тоже есть такая — выступает в шоу
уродцев у него в дальнем зале.
— Надо же, не знал, — сдавленно замечает Андерсон.
— Точно говорю. Трахает все, что движется. Советую посмотреть — вот где
дичь настоящая, — негромко усмехаясь, говорит Карлайл. — О, гляди — ее
заметили . Похоже, королевский защитник в шоке.
Сомдет Чаопрайя пялится на пружинщицу ошалело, как корова, которую ударили
по голове перед тем, как забить.
Андерсон хмурит брови и, к своему удивлению, тоже переживает.
— Ну, нет, не станет он статусом рисковать. По крайней мере, из-за
пружинщицы.
— Как знать — репутация-то у него не безупречная. Говорят, очень любит
развлечения. При прежнем короле он был не такой, как-то держал себя в руках, а
теперь... — Карлайл замолкает и, кивнув в сторону девушки, замечает: — Не
удивлюсь , если японцы скоро сделают ему такой вот подарочек от чистого сердца.
Сомдету Чаопрайе не отказывают.
— Взятка.
— Как и всегда. Но эта окупится. Говорят, он уже заправляет почти всеми
делами во дворце, прибрал к рукам большую власть. Дружба с ним — хорошая
страховка на время следующего переворота. Вот смотри: на первый взгляд все тихо-
спокойно, но под ковром идет большая драка. Мир между Прачой и Аккаратом не-
надолго — они точат зуб друг на друга с самого двенадцатого декабря, —
говорит Карлайл и, помолчав, добавляет: — Если надавим где надо — то поможем
решить исход дела.
— Это дорого встанет.
— Ну, твоим-то вряд ли. Немного золота и нефрита, чуток опиума. — И
добавляет тише: — По вашим меркам, так вообще дешево.
— Хватит торговаться. Будет мне встреча с Аккаратом или нет?
Карлайл хлопает Андерсона по спине и хохочет:
— Обожаю работать с фарангами — вы, по крайней мере, такие прямолинейные!
Не переживай — все уже устроено. — Он шагает к японцам и окликает Аккарата.
Министр пристально смотрит на Андерсона — тот делает ваи — и, как подобает
людям его ранга, отвечает на приветствие едва заметным кивком.
За воротами министерства Андерсон окликает Лао Гу и уже хочет ехать обратно
на фабрику, как с разных сторон к нему подходят двое тайцев, берут под локти
и куда-то ведут.
— Сюда, пожалуйста, кун.
На мгновение он решает, что схвачен белыми кителями, но тут замечает
дизель-угольный лимузин. Пока его сажают в машину, Андерсон, борясь с
паранойей , думает: «Хотели бы убить — выбрали бы время поудачней».
Дверь с треском закрывают, и он замечает, что напротив него сидит и сияет
улыбкой сам министр торговли Аккарат.
— Спасибо, что составили мне компанию. Андерсон оглядывает салон:
прикидывает, сможет ли сбежать или водитель запер все замки. Худшее в любой работе —
разоблачение, когда внезапно обнаруживаешь, что всем вокруг известно о тебе
слишком многое. Вспомнить хотя бы Финляндию — как Питере и Лей отчаянно
брыкались, вися в петле над толпой.
— Кун Ричард рассказал, что у вас есть некое предложение, — подсказывает
Аккарат.
— Думаю, мы с вами имеем общие интересы, — медлит Андерсон.
— Нет, — решительно мотает головой министр. — Последние пятьсот лет ваш
народ пытался уничтожить мой, и ничего общего у нас быть не может.
Осторожно улыбаясь, Андерсон замечает:
— На некоторые вещи мы, естественно, смотрим по-разному.
Машина трогается.
— Речь не о точке зрения. С тех самых пор как первые миссионеры сошли на
наш берег, вы стремились нас уничтожить. В эпоху Экспансии хотели прибрать
все, что только можно, пообрубали королевству руки и ноги, и только мудрость
правителей спасла нас от худшего, а вы все никак не отступались. Глобальная
экономика — это ваше божество — оставила стране неимоверно узкую
специализацию, а когда настало Свертывание, бросила умирать с голода. — Тут он
многозначительно смотрит на Андерсона и продолжает: — А потом вы наслали пищевые
эпидемии и лишили нас почти всего риса.
— Не знал, что министр торговли — сторонник теории заговора.
— Так кого вы представляете? «Агроген»? «Пур Калорию»? «Тотал Нутриент
Холдинге»?
Андерсон разводит руками.
— Насколько я понимаю, вы заинтересованы в создании более прочного
правительства. Мне есть что предложить — если, конечно, сможем договориться.
— Чего вы хотите?
Андерсон, глядя министру прямо в глаза, говорит:
— Доступ к банку семян.
Аккарат вздрагивает.
— Это исключено.
Машина сворачивает и, набирая ход, едет по улице Рамы XII. Кортеж расчищает
дорогу, за окнами бежит размытый скоростью Бангкок. Андерсон успокаивающе
поднимает руку.
— Нам не нужен весь банк — только образцы.
— Банк семян дает нам независимость от таких, как вы. Когда случилась
эпидемия пузырчатой ржавчины, когда долгоносики со взломанными генами заполонили
планету, он уберег нас от еще худших бед, но даже тогда люди умирали
миллионами. Вам сдались Индия, Бирма и Вьетнам — мы держались. А теперь просите
отдать наше главное оружие? — Аккарат смеется. — Я, может, и хочу увидеть, как
генералу Праче сбреют волосы и брови и с позором отправят его в лесной
монастырь , но на моем месте он сказал бы то же самое: ни один фаранг не должен
трогать сердце нашей страны. Отнимите руку, отнимите ногу, но голову, а тем
более сердце трогать не смейте.
— Нам нужен генетический материал. Многие наши ресурсы истощены, а вирусы
продолжают мутировать. Если надо — поделимся результатами исследований. И
даже прибылью.
— Думаю, то же самое вы предлагали и финнам.
Андерсон подается вперед.
— То, что произошло в Финляндии, — трагедия, и не только для нас. Если миру
по-прежнему нужна пища, надо идти впереди цибискоза и японских долгоносиков.
Это единственный способ выжить.
— То есть сперва вы загнали мир в ярмо своими патентованными злаками и
семенами, с удовольствием его поработили и вдруг поняли, что тянете всех нас в
ад.
— Да, так говорят грэммиты. А на деле жучки и пузырчатая ржавчина никого не
ждут. Только у нас хватит научных ресурсов вылезти из этого кошмара, и мы
надеемся найти ключ к выходу в вашем банке семян.
— А если не найдете?
— Тогда какая разница, кто командует королевством — придет новая мутация
цибискоза, и кашлять кровью будет каждый.
— Все равно это исключено. Банк — под контролем министерства природы.
— Мне казалось, мы обсуждаем возможность смены руководства.
Аккарат хмурит бровь.
— Значит, вам нужны образцы? Даете нам оружие, оборудование, средства, а
взамен — только их?
— Да. И еще кое-что. Точнее, кое-кого. Гиббонса. — Андерсон внимательно
следит за реакцией министра.
— Гиббоне? — пожимает плечами тот. — Не слышал о таком.
— Фаранг, один из наших. Хотим вернуть — покушался на чужую
интеллектуальную собственность.
— А вам это наверняка очень не понравилось? — смеется Аккарат. — Любопытно
встретить одного из вас вот так, вживую. Мы, конечно, постоянно обсуждаем тех
калорийщиков, которые затаились на Ко Ангрите как пхи красу1 и замышляют, как
бы подмять под себя королевство, но вы... — Он внимательно разглядывает
Андерсона. — Я бы мог приказать швырнуть вас под ноги мегадонту или разорвать на
части и бросить зверям и птицам. Никто бы даже не пикнул. Были времена, когда
от одного слуха о том, что где-то ходит калорийщик, народ устраивал бунты. И
вот вы — сидите тут и не очень волнуетесь.
— Времена изменились.
— Совсем не так сильно, как вы полагаете. Так вы храбрец или глупец?
— Могу задать тот же вопрос. Не многие решились бы так сильно пнуть белых
кителей и уйти невредимыми.
Аккарат улыбается.
Злой дух, который предстает по ночам в виде женской головы без тела.
— Предложи вы мне деньги и оборудование на прошлой неделе, я был бы весьма
признателен, но теперь, в свете нынешних обстоятельств и недавней победы, я
лишь приму ваше предложение к сведению. — Он стучит в стекло водителю,
приказывая съехать к обочине. — Вам повезло, что я в прекрасном настроении. В
другой раз я велел бы разорвать калорийщика в кровавые клочья — вот тогда день
бы задался. — Аккарат показывает Андерсону на дверь. — Я обдумаю ваши слова.
ЕЕ
У Новых людей есть свой дом.
Мысль о нем посещает Эмико каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Она
вспоминает, как убежденно гайдзин Андерсон рассказывал ей, что это место и в
самом деле существует. Тогда, в темноте, коснувшись ее, он посмотрел очень
серьезно и сказал: «Это правда».
Теперь Эмико каждый вечер подолгу разглядывает Райли, пытаясь представить,
что именно ему известно, собирается с духом расспросить об увиденном там, на
севере, и о том, как туда попасть. Трижды она едва не задает свой вопрос, но
каждый раз не смеет. Вернувшись к себе, утомленная издевательствами Канники,
она погружается в грезы о месте, где, ничего не боясь, без хозяев и
начальников живут Новые люди.
А еще она вспоминает занятия по кайдзену1 и сенсея Мидзуми, которая поучала
сидящих перед ней в кимоно юных Новых людей.
— Что вы такое?
— Мы — Новые люди.
— Что для вас честь?
— Наша честь — служение.
— Кого вы почитаете?
— Мы почитаем хозяина.
Сенсей ловко обращалась с хлыстом, умела напугать до дрожи в коленях и жила
на свете уже сто лет. Кожа Мидзуми, ранней модели Новых людей, почти не
состарилась. Скольких она уже воспитала, пропустила через свой класс? Вечно на
посту, готовая дать совет, страшная в гневе, но карающая справедливо. Сенсей,
ее беспрестанные наставления и вера в то, что хорошая служба хозяину — путь к
совершенству.
Мидзуми рассказала им о бодхисаттве Мидзуко Дзидзо, который сострадает даже
Новым людям, о том, кто укроет их у себя в рукаве после смерти, вырвет из ада
существования в теле созданной генетиками куклы и поместит в цикл истинной
жизни. Служба — вот их истинная обязанность и почесть, а награда — обличье
настоящего человека — ждет в будущем. Щедрые дары готовит им служба.
Как же Эмико возненавидела Мидзуми, когда ее бросил Гендо-сама.
Но она ожила, когда появился новый хозяин — мудрец, проводник в иную жизнь,
тот, кто даст ей больше, чем мог дать прежний владелец.
«Или этот тоже предатель и лжец?».
Девушка гонит от себя недостойную Нового человека мысль. Так думает другая
Эмико — низменная часть натуры, похожая на чешира, который, презирая
отведенное ему место, оккупирует все, что может, и думает лишь о пище.
Сенсей Мидзуми объясняла: два начала живут в Новом человеке. Одно — дурное,
им управляют животные инстинкты, пришедшие с генами, многократно разобранными
и пересобранными, пока Новых людей создавали такими, какие они есть теперь.
Уравновешивает его второе, культурное «я», знающее, когда животный позыв
восстает против правил; то, которое понимает свое место в общественной иерархии
и ценит дар жизни, полученной от хозяина. Тьма и свет, инь и ян, две стороны
Принцип непрерывного совершенствования.
монеты, две части души. Сенсей Мидзуми учила их владеть обеими, готовила к
почетному служению.
Если честно, Эмико не любит Гендо-саму за то, что он, человек безвольный,
относился к ней плохо. А если совсем откровенно, то и она не отдавалась
службе целиком — вот в чем печальная и постыдная правда, которую Эмико должна
принять, несмотря на то, что дальше намерена жить без опеки любящего хозяина.
Но вдруг1 этот странный гайдзин... вдруг1... Нет, пусть сейчас ее животная
недоверчивость помолчит — Эмико хочет помечтать.
Она выскальзывает из ночлежки в вечернюю прохладу. По-карнавальному горят
зеленые огни фонарей, и вспыхивает пламя в сковородках-воках, где готовят
лапшу. Фермеры, продав дневной товар, возвращаются к себе на дальние поля, а
по дороге заходят перекусить незамысловатой пищей. Эмико бродит по ночному
рынку, сторонясь белых кителей, и выбирает себе на ужин жареного кальмара в
остром соусе.
В сумерках среди тусклых свечей на нее не обратят внимания. Пасин скрывает
угловатые шаги, осторожнее надо быть только с руками, да и то, если двигаться
медленно и прижать их к телу, странность примут за изысканные манеры.
У торговок — матери и дочери — она берет падсию1 с жареным ю-тексом на
тарелке из сложенного пальмового листа. Под сковородой с лапшой горит голубой
огонь — такой метан запрещен, но раздобыть его можно. Эмико садится за
импровизированную стойку и начинает быстро уплетать обжигающе острую еду.
Посетители смотрят косо: одни кривят рты, но и только, другие к ней уже привыкли,
остальным и своих забот хватает — связываться с белыми кителями и пружинщицей
желания у них нет. Есть в этом неожиданное преимущество, думает она — кителей
так не любят, что без крайней нужды звать не станут. Она ест лапшу и
размышляет над словами гайдзина.
«У Новых людей есть свой дом».
Эмико пробует представить целую деревню, где у каждого гладкая кожа и все
двигаются как куклы-марионетки. Мечта!
Тут она вдруг понимает, что испытывает к ним и нечто совсем иное.
Страх? Нет. Отвращение? Не совсем. Скорее, легкую неприязнь: такие же, как
она, взяли и бросили свои обязанности, живут промеж себя, и нет среди них ни
одного достойного, вроде Гендо-самы. Целая деревня Новых людей, которые
никому не служат.
С другой стороны — что ей самой дало служение? Сплошных райли и канник?
И все-таки, если представить целое племя Новых людей, зажатых в джунглях:
каково это будет — обнимать восьмифутового работягу? А вдруг такой станет ее
любовником? Или чудище со щупальцами, одно из тех, что работают на фабриках
Гендо-самы, — десятирукое, как индийский бог, изо рта слюни, и думает только
о еде и о том, куда сложить конечности. Как вообще такие создания пробрались
на север и почему они осели именно в джунглях?
Эмико заглушает неприязнь: хуже, чем с Канникой, все равно не будет. Ее
приучили не любить Новых людей, хотя она сама — одна из них. Если подумать,
любой Новый человек окажется лучше, чем вчерашний клиент, который сперва
трахнул, а уходя, оплевал ее. Лечь с гладкокожим собратом не противней.
Но как они существуют в этой деревне? Питаются тараканами, муравьями и
листьями, которые не доели бежевые жучки?
«Вот Райли умеет выживать. А ты?»
Четырехдюймовыми палочками марки «Ред Стар» Эмико возит по тарелке лапшу.
Каково это — никому не служить? Хватит ли смелости? Голова кругом от таких
мыслей. Что без хозяина делать — фермершей стать и опиум выращивать? Курить
серебряную трубку и чернить зубы, как женщины из тех странных племен на се-
Жареная курица с лапшой, брокколи и чесночным соусом.
верных холмах? Она улыбается про себя — даже представить такое трудно.
Задумавшись, Эмико чуть не попадает в беду. Ее спасает чистая случайность:
человек за столиком напротив вдруг смотрит испуганно и тут же склоняет голову
к тарелке с лапшой. Заметив это, она замирает.
Ночной рынок погружается в тишину.
Через секунду за спиной, как голодные духи, вырастают люди в белых формах,
что-то отрывисто по-птичьи приказывают торговке, и та бежит их обслуживать.
Эмико трепещет от страха, с губы свисает полоска лапши, тонкая рука
подрагивает от напряжения. Опустить бы палочки на стол, да нельзя — движение выдаст,
поэтому она сидит не шевелясь и слушает, как позади нависают, разговаривают и
ждут еды белые кители.
— ...в этот раз зашел слишком далеко. Я сам слышал, как Пиромпакди вопил на
все здание. Подать, говорит, мне голову этого Джайди на тарелке, совсем, мол,
обнаглел.
— А ведь по пять тысяч дал своим парням за ту операцию. Каждому.
— и что им теперь с того? С ним покончено.
— Как-никак пять тысяч. Понятно, почему Пиромпакди на яд исходил — потерял-
то , может, полмиллиона.
— А Джайди взял да вломился, как мегадонт. Старикан-то, наверное, думал,
что капитан, как бык Торапи,1 все ждет своего часа, а потом убьет.
— Теперь-то нет.
Эмико толкают, и она вздрагивает. Вот и конец — сейчас уронит палочки, и
все тут же разглядят в ней пружинщицу. Толпились рядом, приваливались по-
мужски самоуверенно, один даже — будто случайно, в давке — тронул за шею, но
внимания не обращали, а теперь невидимость спадет, и она предстанет перед
ними как есть — Новый человек с просроченным разрешением на импорт и уже
негодными документами. Тут ее и отправят в переработку, быстро покрошат, как навоз
или целлюлозу, и все из-за предательских движений, которые выдают не хуже,
чем если бы на ней выделениями светляков было написано «пружинщица».
— Не думал я, что когда-нибудь увижу, как он стоит перед Аккаратом на
коленях . Нехорошо это. Мы все лицо потеряли.
Они замолкают. Потом один замечает:
— А что это, тетушка, цвет у газа такой?
Та тревожно улыбается, дочь — тоже.
— Как же — мы на прошлой неделе министерству пожертвование сделали.
Эмико с трудом сдерживает дрожь — говорящий поглаживает ее по шее.
— Выходит, нам соврали.
Улыбка торговки вянет.
— А может, меня память уж подводит.
— Тогда надо бы твои счета проверить.
— Уж вы не утруждайтесь, я сейчас мигом дочку пошлю. Пока ходит —
угощайтесь, вот, рыбой. Платят-то, наверное, мало, на еду не хватает. — Она берет с
решетки и протягивает им двух жареных тиляпий.
— Ну, спасибо, тетушка. Проголодался я. — Завернув угощение в банановые
листья , белые кители уходят. Эти двое шагают по ночному рынку, словно не ведая,
какой ужас сеют вокруг.
Торговка перестает улыбаться, сует дочери в руки несколько батов и
командует :
— Иди в полицейский участок и отдай деньги сержанту Сирипону, но только
ему. И чтоб эти больше не приходили.
Бог Шива наказал гиганта по имени Торапа, превратив в быка, и сказал, что
тот искупит проступок, когда будет убит собственным сыном Торапи. Торапи в
Таиланде — нарицательное имя для неблагодарных детей.
Место на шее, к которому только что прикасались, горит. Все висело на
волоске , на страшно тонком волоске. Удивительно, как Эмико вдруг забывает, что
за ней идет охота, как обманывается и считает себя почти человеком. Она
быстро доедает лапшу. Откладывать больше нельзя — пора поговорить с Райли.
— Я хочу уехать отсюда.
Райли, не слезая с барного стула, поворачивает к ней голову. Он удивлен, но
весел.
— Правда? У тебя что же — новый хозяин?
Одна за другой приходят девушки — болтают, шутят, кланяются домику духов,
некоторые делают подношения, надеясь, что встретят щедрого покупателя или
богатого клиента.
— Нет. Но я хочу на север. В деревню к Новым людям.
— Это кто тебе о ней рассказал?
— Так она есть?
По лицу старика видно, что есть. Сердце Эмико начинает стучать чаще.
Значит , правда.
— Все-таки существует, — говорит она уже уверенней.
Райли смотрит на нее, прищурив глаз.
— Может быть. — Он велит бармену Дэнгу налить еще. — Но хочу тебя
предупредить — там в джунглях несладко. Если неурожай — едят насекомых. Охотиться не
на кого, разве на птиц. Весь скот погиб от пузырчатой ржи и японских
долгоносиков . Тебе надо все время быть поближе к воде, а то произойдет перегрев. Там
страшно тяжело жить. Хочешь уехать — так найди себе нового хозяина.
— Меня сегодня белые кители чуть не поймали. Останусь — точно погибну.
— Я им плачу — ловить тебя не должны.
— Да нет, я ходила на ночной рынок...
— Какого черта ты там делала? Хочешь есть — ешь здесь!
— Простите, Райли-сан, но я должна уйти. У вас есть связи, а мне нужно
разрешение на дорогу, на проход через КПП.
Приносят выпивку. Райли делает глоток. На высоком стуле он похож на ворона
— сама смерть и тлен; сидит и следит за своими шлюхами, которые готовят себя
к ночной работе. Он смотрит на Эмико, почти не скрывая отвращения, будто на
кусок собачьего дерьма, прилипшего к подошве, потом отпивает из стакана и
говорит :
— На север ехать тяжело. Ужасно дорого.
— Я заработаю.
Райли молчит. Бармен, закончив натирать стойку, подзывает помощника, и они
вдвоем достают ящик со льдом от производителя роскоши «Джай йен, нам йен».
Холодное сердце, холодная вода.
Райли протягивает стакан, Дэнг со звоном опускает туда пару кубиков. Эмико
смотрит, как стремительно тает только что вынутый из ящика лед, как бармен
подливает старику воды. Она вся пылает изнутри. В открытые окна клуба не
задувает ни ветерка. Здание еще не успело остыть — от стен и пола так и пышет
жаром, желтобилетники — закрутчики вентиляторных пружин пока не приходили.
Эмико, изнывая от перегрева, смотрит, как пьет Райли, и жалеет, что не
умеет потеть.
— Кун. Прошу вас. Простите. Пожалуйста... дайте попить холодного.
Старик делает еще один глоток и наблюдает за приходящими девушками.
— Содержать пружинщицу — чертовски дорого.
Она рассчитывает разжалобить его смущенной улыбкой. Наконец Райли
раздраженно бросает Дэнгу:
— Ну, налей.
Бармен подает бокал ледяной воды. Эмико заставляет себя не набрасываться —
сначала прикладывает к лицу, к шее, чуть не стонет от удовольствия, потом
отпивает , снова прижимает к себе и держит, как бесценный талисман.
— Спасибо.
— С чего бы мне помогать тебе с отъездом?
— Я умру, если останусь в городе.
— Невыгодно это все — и нанимать тебя было невыгодно, и тем более давать
теперь взятки за твой проезд.
— Пожалуйста, я сделаю все, что захотите. Я заплачу, правда заплачу. Можете
мной попользоваться.
— Вот еще! У меня настоящие есть, — с усмешкой говорит он и тут же
серьезнеет. — Штука в том, что тебе нечего предложить — все заработанное тут же
тратишь на питье. А взятки? А лед на тебя? Будь я не такой добрый, вышвырнул
бы вон, и пускай белые кители тебя в компост покрошат. Прибыли никакой.
— Прошу вас.
— Не беси меня. Иди готовься к работе. Чтоб, когда придут клиенты, уже
сняла уличную одежду.
Распознав властный и беспрекословный тон, Эмико машинально делает ваи и
спешит выполнить приказ, но через секунду одергивает себя. «Ты не собачка и
не служанка. Эта служба завела тебя в Город божественных воплощений и бросила
среди демонов. Будешь вести себя как прислуга — сдохнешь как собака».
Она встает прямо.
— Простите меня, но я должна уехать на север. Сколько это стоит? Я
заработаю.
Райли вскакивает.
— Ты — как проклятый чешир, который до последнего копается в падали!
Эмико вздрагивает — хоть он и старый, но все еще гайдзин, рожденный и
выросший до эпохи Свертывания. Она опасливо пятится от высокой и грозной
фигуры.
— Вот так-то. Помни свое место, — с угрюмой ухмылкой говорит Райли. —
Ладно . Поедешь на свой север. Но только когда я разрешу. И не раньше, чем
заработаешь на взятки кителям — от первого до последнего бата.
— Это много?
Старик багровеет.
— Ты столько за все время не принесла!
Она отпрыгивает назад, но Райли успевает схватить ее за руку, притягивает к
себе и рычит пропитым голосом:
— Когда-то и кому-то ты была полезной, и я понимаю, почему пружинщицы вроде
тебя забывают, как себя вести. Но давай-ка без иллюзий. Ты — моя
собственность .
Он хватает костлявыми пальцами ее сосок и выкручивает. Эмико охает, у нее
подгибаются ноги.
— Ты принадлежишь мне до последнего волоска, — шипит Райли, не сводя с нее
светло-серых змеиных глаз. — Захочу — завтра тебя покрошат в компост, и всем
будет наплевать. В Японии, может, и ценят пружинщиков, но здесь вы — мусор. —
Он снова сжимает пальцы. Эмико судорожно втягивает воздух, пытаясь устоять. —
Ты — моя собственность. Не забывай.
Ухмыльнувшись, старик отпускает девушку. Та чуть не падает, но успевает
ухватиться рукой за барную стойку. Райли снова берет стакан.
— Я скажу, когда ты заработаешь достаточно. Но тебе надо будет вкалывать.
Никаких больше капризов. Клиент захотел — сделала так, чтобы он был доволен,
пришел снова и был приятно удивлен. Хочешь на север — лезь вон из кожи.
Он допивает залпом, бьет стаканом о стол и требует повторить.
— А теперь хватить ныть и марш зарабатывать.
Раннее утро. Хок Сен сидит в офисе «Спринглайфа» и мрачно глядит на сейф.
Ему бы сейчас забивать гроссбух выдуманными цифрами и успеть все сделать до
прихода мистера Лэйка, но мысли заняты железным шкафом, который, будто
издеваясь , неподвижно стоит в дыму бесполезных ритуальных воскурений.
После того случая на якорных площадках сейф постоянно заперт, заморский
дьявол вечно висит у старика над душой, допекает счетами, вечно что-то
выпытывает . А Навозный царь ждет. Хок Сен встречался с ним еще дважды — пока не
торопит, но явно теряет терпение и, похоже, хочет взять дело в свои руки.
Шансы на успех тают.
Хок Сен упрятывает в столбцы гроссбуха деньги, которые заработал сам от
покупки временного вала. А может, просто обчистить сейф? Рискнуть, хоть его и
станут подозревать? На фабрике есть инструменты, которые прожгут сталь за
несколько часов. Может, так будет лучше, чем дожидаться, когда крестный отец
всех крестных отцов сам все устроит? Хок Сен прикидывает варианты и понимает
— в любом случае рискует так, что оторопь берет. Если сейф найдут вскрытым,
объявлениями о розыске старого китайца увешают все столбы, а быть врагом
заморских демонов сейчас крайне опасно. Власть Аккарата растет, а с ним и
влияние фарангов — что ни день, то новости об очередном унижении белых кителей.
Вот на днях Бангкокского тигра постригли в монахи и лишили семьи и
собственности .
А если мистера Лэйка просто устранить? Нож под ребра в переулке — и готово?
Проще некуда, да и недорого: Чань-хохотун с удовольствием все сделает за
пятнадцать батов, и заморский демон больше не помеха.
Он вздрагивает от стука в дверь и торопливо прячет свежезаполненный
гроссбух под столом.
— Войдите.
На пороге возникает Май, тощая девчонка со сборочной линии, и делает ваи.
Хок Сен успокоено выдыхает.
— Кун, у нас там загвоздка.
— И в чем же дело? — спрашивает он, оттирая чернила с пальцев.
Мельком оглядывая помещение, Май говорит:
— Лучше, если вы сами посмотрите.
Хок Сен чувствует, что она явно напугана, и от этого ему делается не по
себе. Совсем еще девочка. Старик ей слегка покровительствовал, даже выдал
небольшую премию за то, что ползала по узким туннелям в подполе, когда чинили
главный привод фабрики. И все-таки нечто в ее поведении заставляет вспомнить
тех малайцев, которые однажды восстали против его народа. Тогда рабочие Хок
Сена, прежде благодарные и покорные, вдруг перестали смотреть в глаза
хозяину, а ему не хватило проницательности увидеть грядущие перемены и понять, что
дни малайских китайцев сочтены и даже его — человека высокого положения,
который не жалел денег на благотворительность, а детям своих рабочих помогал
будто своим, — хотят обезглавить и выбросить в сточную канаву.
И вот теперь Май — она явно что-то скрывает. Значит, такой способ выбрали
прийти по его душу — хитрость? Сделали наживкой вроде бы безобидную девочку?
Стало быть, такой финал у истории желтобилетников? Интересно, кто за этим
стоит: Навозный царь? Хок Сен, напустив на себя безразличный вид, садится
поудобнее .
— Если есть что сказать — говори здесь.
Ее неуверенность еще больше выдает страх.
— А фаранг тут?
Часы на стене показывают шесть.
— Будет только через час или два — рано не приходит.
— Пожалуйста, пойдемте.
Хок Сен встает. Какая милая девочка. Естественно — прислали симпатичную,
невинную. Он делает вид, будто почесывает спину, а сам незаметно достает из-
под рубашки нож и шагает навстречу.
Подойдя почти вплотную, старик хватает девушку за волосы, притягивает к
себе и прижимает лезвие к ее шее.
— Кто тебя прислал? Навозный царь? Белые кители? Кто?
Май судорожно открывает рот, хочет вырваться, но не может — иначе порежет
горло.
— Никто!
— За дурака меня держишь? — Хок Сен прижимает нож так сильно, что надрезает
ей кожу. — Кто?
— Никто, клянусь! — Девушку трясет от страха, но старик не выпускает.
— Есть что сказать? Может, какая-та тайна, которую мне нельзя знать?
Говори!
Ей больно от врезавшегося в горло лезвия.
— Нет! Кун! Клянусь! Никаких тайн! Только... Только...
— Что «только»?
Она повисает у него на руке и шепчет:
— Белые кители... Если узнают...
— Я не белый китель.
— Кит. Кит и Шримуанг — они болеют, они оба болеют. Пожалуйста... Я не знаю,
что делать. Я не хочу потерять работу. Как мне быть? Прошу вас, не говорите
фарангу, а то он закроет фабрику — это любой знает. Моей семье нужны деньги...
Пожалуйста... — Май всхлипывает, обмякает, забыв о ноже, держится за Хок Сена и
умоляет его, будто своего спасителя.
Поморщившись, он прячет оружие и вдруг ощущает себя древним стариком. Вот
так-то — жить в вечном страхе: начинаешь подозревать тринадцатилетних
девчонок, думать, что та, кто тебе почти как дочь, замыслила тебя убить. Ему
гадко, он не может посмотреть Май в глаза.
— Надо было сразу сказать, — ворчит Хок Сен и засовывает нож за пояс. —
Дура . Нельзя о таком молчать. Давай, показывай своих приятелей.
Девочка старательно утирает слезы. Она уже не держит зла — быстро
подстраивается под обстоятельства, как любой, кто молод. Беда миновала, и теперь Май
покорно ведет старика за собой.
Приходят первые рабочие. В огромное помещение сквозь распахнутые ворота
бьет солнце. В воздухе кружит пыль и частицы сухого навоза. Девочка шагает
прямиком в разрезочный цех через зал очистки, распинывая кучки светлого
порошка — отходы производства.
От водорослей, сохнущих на сетках под потолком, исходит тяжелый морской
запах. Май ведет Хок Сена мимо вырубного пресса и пролезает под конвейером, по
другую сторону которого тянется ряд резервуаров, полных соленой воды и живых
организмов. Впрочем, больше половины явно не в порядке: слой водорослей едва
скрывает поверхность, хотя за ночь должен был вырасти дюймов до четырех.
— Вот, — шепотом говорит Май, показывая на лежащих у стены Кита и Шримуан-
га.
Они смотрят на Хок Сена мутными глазами. Старик осторожно присаживается на
корточки, стараясь их случайно не задеть.
— Питались вместе?
— Вряд ли. Вроде не друзья.
— Цибискоз?.. Пузырчатая ржа?.. Да нет же, старый я глупец — крови на губах
нет, значит, что-то другое.
Кит стонет, пробует встать. Хок Сен, отпрянув, невольно подносит руки к
своей рубашке, хочет их вытереть.
— А этот чем занимается? — спрашивает он, показывая на Шримуанга, который
выглядит еще хуже Кита.
— М-м... Вроде подкормкой — сыпал в водоросли рыбную муку.
Хок Сен так и обмирает от ее слов: два заразных тела лежат прямо у баков,
которые он сам едва заставил нормально работать — из кожи вон лез, лишь бы
порадовать мистера Андерсона. Неужели это совпадение? Теперь он смотрит на
помещение совсем иначе, со страхом: излишки воды из баков собираются в лужи
вдоль ржавых стоков, и в них тоже растут водоросли, питаясь просыпанным на
пол кормом. Если в одном из резервуаров болезнь, то ее разносчики сейчас
повсюду .
Хок Сен инстинктивно отряхивает ладони, но тут же замирает от мысли еще
более ужасной: на руках остался серый порошок из комнаты очистки — он раздвигал
занавески, когда шел сюда. Зараза везде. Под потолком темнеют этажи сушильных
сеток, по которым размазана черная масса водорослевой пены. Рядом с его ногой
падает капля, и тут старик осознает звук, какой прежде, когда фабрика была
забита людьми, никогда не слышал. Утренняя тишина наполнена тихим перестуком
дождя, падающего с этих сеток.
Он вскакивает, стараясь придушить приступ паники.
«Не глупи. Откуда ты знаешь, что это именно водоросли? У смерти много лиц.
Тут может быть любой другой вирус».
Кит дышит часто и тяжело, с хрипами, грудь ходит ходуном.
— Думаете, пандемия? Всеобщая эпидемия? — спрашивает Май.
— Не смей такое вслух говорить! — шикает на нее Хок Сен. — Демонов хочешь
накликать? Белых кителей? Если хоть кто-нибудь узнает, фабрику прикроют, и мы
будем голодать как желтобилетники.
— Но...
В главном цехе слышны голоса.
— Ну-ка тихо!
Он лихорадочно обдумывает положение. Если белые кители устроят
расследование, это будет катастрофа, повод мистеру Лэйку закрыть фабрику и уволить
старика , отправить его обратно в башни — голодать и умирать; умирать, подойдя
так близко к цели.
Слышно, как ревут мегадонты, как рабочие громко приветствуют друг друга,
шире открывают ворота, как кто-то, проверяя готовность, с грохотом запускает
маховики.
— Что нам делать? — спрашивает Май.
Хок Сен оглядывает пустующий пока зал. Кругом только баки и механизмы.
— Только ты знаешь, что они болеют?
Она кивает:
— Да, увидела, когда пришла.
— Точно? По дороге ко мне никому не говорила? Никого тут больше не было?
Может, кто-то увидел их и решил поскорей уйти?
— Я одна пришла. Меня с самой окраины один фермер подвез — на лодке по
клонгам. Я всегда так рано.
Хок Сен переводит взгляд с двоих больных на девушку. Сейчас тут четверо.
Четыре. Он хмурится: несчастливое это число — четыре. Четверка. Смерть. Лучше
бы три или два...
Или один.
Идеальное количество людей, если надо сохранить тайну. Он машинально
нащупывает нож и смотрит на Май. Дрянное это дело, но четверка еще хуже.
Ее длинные черные волосы стянуты на макушке в аккуратный узел (рядом с
механизмами по-другому нельзя), открытая шея, доверчивые глаза. Хок Сен снова
смотрит на лежащие тела и размышляет над зловещим числом. Четыре, четыре,
четыре... Лучше бы один. Один — самый хороший вариант. Вздохнув, он принимает ре-
шение.
— Иди-ка сюда.
Май медлит. Хок Сен хмурится и жестом подзывает ее ближе.
— Тебе еще нужна работа?
Она робко кивает.
— Тогда подойди. Вот этих двоих надо в больницу, понимаешь? Здесь мы им не
поможем. А то, что больные лежат прямо у резервуаров с водорослями, — плохо
уже для нас с тобой, если, конечно, мы по-прежнему хотим тут работать.
Поэтому хватай их и веди к боковой двери. Не к воротам, а к боковой, я тебя там
встречу. Пойдешь под конвейером, по техническому проходу. К боковой.
Запомнила?
Она неуверенно кивает.
Хок Сен показывает на больных и, подгоняя девушку, хлопает в ладоши.
— Быстро, быстро! Если надо, волоки их. Скоро придут люди. Один-то человек
толком не умеет хранить тайну, а нас тут аж четверо. Пусть этот секрет будем
знать только мы двое — все лучше, чем четверо.
«Четыре. Смерть».
Май испуганно, сквозь зубы втягивает воздух, потом присаживается и
решительно обхватывает Кита. Хок Сен смотрит, все ли она правильно делает, и
выходит .
В главном цеху рабочие еще только завтракают, весело болтая. Никто не
спешит . Тайцы ленивы. Китайцы-желтобилетники давно бы уже трудились — и давно бы
испортили старику всю конспирацию. В кои-то веки Хок Сен рад, что работает с
тайцами. Но времени все равно мало. Он подходит к боковой двери.
Узкий, зажатый фабричными стенами переулок пуст. Старик, прихрамывая,
выбегает на улицу Пхошри, забитую ларьками с едой. Над кастрюлями с лапшой стоит
пар, кругом бегают оборванные дети. Сквозь прогал в толпе он замечает рикшу.
— Вей! Самло! Самло! Постой!
Но повозка уже слишком далеко.
Хок Сен ковыляет на середину перекрестка, глядит по сторонам и машет
другому рикше. Водитель смотрит, нет ли поблизости конкурентов, и лениво
подкатывает — точнее, съезжает, пользуясь уклоном дороги.
— Быстрей! Куай йидиань, сучий ты сын!
Тот пропускает оскорбление мимо ушей и так же неторопливо останавливается.
— Вы звали меня, кун?
Старик влезает в повозку и машет в сторону переулка.
— Поспешишь — будут тебе пассажиры.
Водитель, кряхтя, заруливает в узкий проезд. Протяжно поскрипывает цепь.
Хок Сен скрипит зубами от злости и поторапливает:
— В два раза больше заплачу, только быстрее!
Тот начинает давить на педали чуть сильнее, и все равно повозка ползет не
быстрее мегадонта. Впереди возникает Май. Старик испуганно думает, не
сглупила ли она, не вытащила ли тела раньше времени, но Кита нигде не видно. Только
когда рикша подъезжает ближе, девушка вытаскивает наружу безвольное тело
первого работяги.
Водитель смотрит подозрительно, но, прежде чем успевает возразить, Хок Сен
хватает его за плечо, цедит сквозь зубы: «Втрое заплачу», — и запихивает Кита
на сиденье. Май исчезает за дверью.
— А что это с ним? — спрашивает водитель.
— Напился. Он и еще его друг. Начальник увидит — уволит.
— Как-то не похож на пьяного.
— Похож.
— Нет. У него как будто...
Хок Сен бросает на него грозный взгляд:
— Белые кители схватят тебя точно так же, как и меня. Он в твоей повозке и
дышит прямо на тебя.
Водитель испуганно пятится. Старик, не сводя с него глаз, кивает:
— Вот так-то. Поэтому рассуждать тут нечего. Я сказал — пьяные. Когда
приедешь , заплачу втрое.
Май вытаскивает второго, они складывают его рядом с первым, ее Хок Сен тоже
сажает в повозку и говорит:
— Вези в больницы. Но в разные. Ясно?
Она судорожно кивает.
— Вот и молодец. Соображаешь. — Старик отходит. — Поехали. Быстро! Жми!
Водитель трогает и теперь давит на педали куда старательней. Головы троих
пассажиров и человека за рулем подпрыгивают в такт кочкам. Хок Сен хмуро
глядит им вслед: опять четверо. Что за проклятое число. Он упрятывает свою
паранойю подальше и размышляет о том, как у него, старика, который шарахается от
каждой тени, в эти дни вообще выходит продумывать каждый следующий шаг.
А не лучше, если Май, Кит и Шримуанг будут кормить красноперых рыб в мутных
водах Чао-Прайи? Не станет ли ему спокойней, если их отрубленные руки и ноги
обглодает стая быстрых карпов?
Четыре. Смерть.
Ему делается дурно при мысли о том, что больные находились совсем рядом. Он
машинально вытирает ладони о штаны. Надо бы вымыть себя как следует хлорным
отбеливателем — вдруг поможет. Рикша с зараженным грузом исчезает за
поворотом. Хок Сен идет обратно на фабрику, где рабочие громко приветствуют друг
друга и для проверки запускают на холостом ходу дребезжащие машины.
«Лишь бы случайное совпадение. Лишь бы обошло конвейер стороной».
ЕЕ
Сколько уже ночей без сна — одна? Десять? Десять тысяч? Джайди сбился со
счета. На небе луна — не сомкнуть глаз, солнце — накатывает дрема; их вечное
движение отсчитывает дни и перечеркивает надежды. Череда бесполезных
жертвоприношений и даров богам. Предсказатели пророчат, генералы заверяют: завтра,
ну, через три дня уж точно. Есть сведения, что наказание смягчат, еще
поговаривают о том, где она может быть.
Терпение.
Джай йен. Холодное сердце.
Все без толку.
В газетах — унизительные извинения, осуждение — все писано собственной
рукой. Новые выдуманные признания в алчности и коррупции. Долг в двести тысяч
бат, которые негде взять. В печатных листках — гневные передовицы, рассказы
врагов о том, как он тратил краденые деньги на шлюх, на личный запас ю-
тексовского риса, упрятанного подальше от чужих глаз. Бангкокский тигр —
всего лишь очередной продажный белый китель.
Назначили штрафы, отобрали последнее. Сожгли дом: теща выла, сыновья — уже
без фамилии — молча глядели на этот погребальный костер.
Отбывать наказание сослали подальше — в монастырь к Пхра Критипонгу, в
леса, уничтоженные бежевым жучком, в пустошь, куда из Бирмы все время приходят
новые эпидемии пузырчатой ржи; изгнали в дикий край размышлять над своей дам-
мой. Сбрили брови, голова — как колено. Если повезет вернуться, до конца
жизни отправят на юг охранять лагеря желтобилетников — самая позорная работа для
рядовых белых кителей.
И ни намека о Чайе.
Жива? Погибла? Ее похитила Торговля или кто-то еще? Какой-нибудь джаопор,
взбешенный его дерзким поступком? Или министерство природы? Или Пиром-пакди,
злой на Джайди за неуважение к протоколу? Ее хотели только украсть или убить
тоже? Может, уже убили при попытке сбежать, или она до сих пор сидит в душной
бетонной коробке с той фотографии где-нибудь в заброшенной башне и ждет,
когда ее спасет муж? Вдруг ее тело уже обглодали чеширы в глухом переулке или
карпы-боддхи версии 2.3, этот успех министерских ученых? Только вопросы и
никаких ответов. Он кричит в колодец, где глохнут все звуки.
И вот Джайди сидит в совершенно пустом монашеском кути1 посреди храмового
комплекса Ват Бовоннивет и ждет решения Пхра Критипонга — возьмет ли тот его
в свой монастырь на перевоспитание. На бывшем капитане белые одежды
послушника , оранжевых ему не дадут никогда — он не монах, он отбывает наказание.
Джайди разглядывает поросшие мхом и плесенью бурые пятна на стенах. На
одной нарисовано дерево бо, а под ним ищущий просветления Будда. Все в мире —
страдание.
Бо. Оно тоже ушло в историю. Министерство искусственно сохранило несколько
штук — тех, что не рассыпались в труху под напором бежевых жучков. Эти
насекомые полностью проедают узловатый ствол одного священного дерева, а потом
роем перелетают на другое, третье... Все приходит и уходит. Даже бо. Джайди
ощупывает бледные, изогнутые полумесяцем полоски над глазами, где раньше
росли брови, — до сих пор не привык к отсутствию волос. Все меняется. Он
рассматривает Будду и дерево бо.
«Я спал. Спал всю жизнь и ничего не понимал». Но теперь от вида священного
дерева в нем словно что-то встает ото сна.
Ничто не вечно. Кути — это клетка, клетка — это тюрьма. Джайди сидит в
тюрьме, а те, кто забрал Чайю, сейчас живут всласть — пьют, веселятся,
тискают шлюх. Все непостоянно — вот главное в учении Будды. Карьера, работа, жена,
дерево — все может исчезнуть, все может стать иным. Изменение — единственная
истина.
Джайди проводит пальцем по чешуйкам высохшей краски и думает, рисовал ли
художник с живого дерева, повезло ли ему застать их, или переписывал с
фотографии, делал копию копии.
Интересно, вспомнят ли через тысячу лет о том, что росло когда-то дерево
бо? Будут ли знать праправнуки Нивата и Сурата и о других видах смоковницы,
которых тоже больше нет? Поверят ли, что кроме одного сорта тика и банановой
пальмы, выведенной генхакерами «Пур Калории», существовали тысячи других
деревьев?
«Поймут ли, что нам не хватило ума и быстроты реакции спасти все, а потому
приходилось выбирать ? »
По улицам Бангкока ходят священники-грэммиты, проповедуют Библию и
рассказывают истории о спасении: о том, как бодхисаттва Ной собрал на огромном
бамбуковом плоту осколки гибнущего мира — всех животных, деревья и цветы, о том,
как водил их по морю и искал сушу. Только где теперь бодхисаттва Ной? Остался
лишь Пхра Себ, который скорбит об утратах, но немногое может изменить, да
глиняные Будды в министерстве природы, что сдерживают наступающую воду
благодаря одной лишь удаче.
Силуэт бо теряет очертания. Джайди смотрит на застывшего в медитации Будду
сквозь слезы. Кто мог вообразить, что компании-калорийщики уничтожат все
фиговые деревья, а с ними погибнет и бо? Единственное, что свято фарангам, —
деньги. Он смахивает влагу с лица. Неразумно думать, будто может быть что-то
вечное. Как знать — вдруг буддизм тоже когда-нибудь исчезнет?
Джайди встает, подбирает белые одежды и делает ваи в сторону обветшалого
образа Будды, который сидит под исчезающим бо.
Снаружи ярко светит луна. Редкие метановые фонари едва выхватывают из тем-
Отдельно стоящая келья.
ноты дорожку, ведущую под переделанными генетиками тиковыми деревьями к
монастырским воротам. Глупо пытаться ухватить то, что нельзя вернуть. Все когда-
то умирает. Чайю он уже потерял. Это и есть перемены.
Ворота никто не охраняет. Все уверены, что бывший капитан будет покорно
стенать и молить, хвататься за любую надежду вернуть жену, что позволит себя
сломить. Джайди даже не уверен, есть ли кому-то дело до его судьбы. Он свою
службу сослужил — подвел генерала Прачу под удар, заставил все министерство
природы потерять лицо; есть Джайди, нет ли его — какая теперь разница?
Он шагает по полупустым ночным улицам Города божественных воплощений на юг,
к реке, к Большому дворцу, навстречу огням, к дамбе, которая бережет Бангкок
от потопа.
Впереди мерцают скаты храма Священного столпа, образы Будды проступают в
отблесках горящих ароматических свечей. Здесь Рама XII провозгласил, что
Крунг Тхеп не будет покинут, не падет перед фарангами и их приспешниками
подобно Аютии, которая сдалась бирманцам столетия назад.
Под пение девятисот девяносто девяти монахов в шафрановых одеяниях король
объявил, что город будет спасен, а защищать его отныне станет министерство
природы — возведет могучие дамбы и водохранилища, которые уберегут людей от
потопов в сезон муссонов и от штормовых волн. Крунг Тхеп выстоит.
Джайди шагает и слушает монахов, чьи монотонные, никогда не умолкающие
молитвы призывают мир духов на помощь Бангкоку. Было время, и он по дороге на
работу падал ниц на холодный мрамор перед главным столпом, просил поддержки у
короля, духов и всех неведомых сил, что населяли город. Столп, как волшебный
талисман, вселял в него веру.
А теперь он идет мимо, даже не поворачивая к храму головы.
Все преходяще.
Джайди шагает дальше, к людным кварталам вдоль клонга Чароен. Тихо плещут
волны. В этот поздний час уже никто не мутит темную воду шестом.
Впереди на одной из затянутых сеткой веранд мерцает свеча. Он
подкрадывается ближе.
— Канья!
Его бывший лейтенант смотрит изумленно, тут же прячет эмоции, но Джайди
успевает заметить потрясение: она видит обритого, безбрового, уже забытого
человека, который улыбается как сумасшедший, стоя перед ее домом. Капитан,
которому даже весело от мысли о том, какое зрелище он собой представляет,
снимает сандалии, привидением поднимается по ступеням, открывает сетчатую дверь
и входит внутрь.
— Думала, вас уже услали в леса.
Джайди подбирает полы одежды, садится рядом и устремляет взгляд на
зловонные воды клонга. В жидком лунном серебре блестит отражение мангового дерева.
— Монастырь, который согласился бы замарать себя присутствием такого, как
я, еще надо поискать. Даже Пхра Критипонг не спешит брать врага министерства
торговли.
— Сейчас только и разговоров что о растущей власти Торговли, — хмуро
замечает Канья. — Аккарат вон уже в открытую говорит о ввозе пружинщиков.
— Вот так да... Фаранги — понятно, но Аккарат...
— При всем моем уважении к королеве, пружинщики бунты не устраивают. — Она
вонзает палец в мангостан и снимает багровую, но в темноте будто черную,
жесткую шкурку. — Торапи примерят лапу к следу отца.
— Все меняется, — пожимает плечами Джайди.
— Как вообще можно противостоять силе денег? Это же их главное оружие.
Когда люди видят, как к их берегам подступает океан богатства, они тут же
забывают своих начальников и обязательства. Мы не с подступающей водой воюем, а с
деньгами.
— Деньги — привлекательная штука.
Она хмурит брови.
— Только не для вас. Вы и без кути всегда жили как монах.
— Может , поэтому из меня плохой послушник.
— Кстати, вам разве не надо сейчас быть в кути?
— Не мой размах.
Канья смотрит на него настороженно.
— То есть вас не отдадут в монахи?
— Какой из меня монах? Я боец. Сидеть в келье и медитировать толку нет,
хотя я сам чуть в это не поверил. После того как украли Чайю, все в голове
перемешалось .
— Ее обязательно вернут.
Джайди грустно смотрит на свою бывшую подопечную, удивляясь ее внезапной
надежде и уверенности. Почему она, человек, который почти никогда не
улыбается и всюду видит печаль, искренне считает, что именно теперь — вот редчайший
случай — все будет хорошо?
— Не вернут.
— Вернут!
— Всегда думал, что ты пессимистка.
На ее лице отражается страдание.
— Как вы только не показали им, что сдались. Лицо потеряли окончательно.
Должны отпустить!
— Не отпустят. Думаю, и дня не прошло, как ее убили. Я и верил-то до
последнего только потому, что любил ее безумно.
— Убили? Откуда вам знать? Вдруг еще держат?
— Как ты верно заметила, лицо я потерял окончательно. Если бы они этого и
добивались, уже отпустили бы ее. Значит, хотят чего-то другого. — Джайди
задумчиво смотрит на водную гладь клонга. — Сделай мне одолжение.
— Что угодно.
— Дай мне пружинный пистолет.
— Кун... — У Каньи глаза лезут на лоб.
— Не бойся, верну. Со мной идти не надо. Мне бы только хорошее оружие.
— Я...
— Да не бойся же, со мной все будет нормально. К тому же зачем рушить еще и
твою жизнь?
— Хотите свести счеты с министерством торговли.
— Аккарат должен понять, что у Тигра еще есть клыки.
— Вы даже не знаете, Торговля ли ее забрала.
— А кто же? Я много себе наделал врагов, но настоящий по большому счету
только один. Вот — я, а вот — Торговля, и никак иначе. А меня еще убеждали,
что все не так.
— Я с вами пойду.
— Нет. Ты, лейтенант, остаешься присматривать за Ниватом и Суратом. О
большем не прошу.
— Пожалуйста, не делайте этого. Я буду умолять Прачу, пойду к...
Он обрывает Канью, пока та не наговорила безобразных вещей. Когда-то Джайди
позволял лейтенанту терять перед ним лицо, а потом изливать целое море
извинений . Но то время прошло.
— Мне больше ничего не нужно, я всем доволен. Отправлюсь в Торговлю и
заставлю их заплатить сполна. Такова камма. Значит, не судьба мне вечно быть с
Чайей. Или ей — со мной. Но раз уж мы держимся своей даммы, то еще можем кое-
что сделать. Понимаешь, Канья, у нас у всех есть обязанности и перед теми,
кто выше нас, и перед теми, кто ниже. Я прожил много жизней: сперва
мальчишка , потом чемпион по боксу, потом отец, белый китель. — Ухмыльнувшись, он
смотрит на свое одеяние послушника. — Теперь вот монах. Так что не переживай
за меня. Прежде чем совсем махну рукой на эту жизнь и отправлюсь навстречу
Чайе , пройду еще несколько дорог. — Тут Джайди добавляет со сталью в голосе:
— Есть у меня еще дела, и пока их не закончу — не остановлюсь.
В глазах Каньи читается боль.
— Вам нельзя одному.
— Конечно. Со мной будет Сомчай.
Торговля — министерство, которое чувствует себя безнаказанным, — с
легкостью выставляет Джайди на посмешище, крадет его жену и оставляет в его душе
дыру размером с дуриан.
«Чайя».
Он пристально рассматривает ослепительно освещенное здание и чувствует себя
дикарем, вышедшим из леса, или шаманом, наблюдающим за шествием боевых мега-
донтов. На мгновение уверенность покидает его.
«Домой бы, мальчишек повидать».
И все же Джайди здесь, стоит на границе света и тени перед сияющим зданием
министерства торговли, где жгут уголь так, будто эпоха Свертывания и не
наступала , будто нет плотин, которым надо сдерживать океан.
Там, внутри, скрывается и вынашивает новые планы тот самый человек, что
следил за капитаном когда-то давно на якорных площадках; тот, что сплюнул
красным от бетеля и неторопливо ушел с таким видом, словно Джайди — не более
чем таракан, которого надо раздавить; тот, что наблюдал за позором капитана,
сидя возле Аккарата. Он приведет к Чайе. Он — ответ на все вопросы. Ответ,
спрятанный там, за ярко освещенными окнами.
Джайди отходит обратно в темноту. На нем и на Сомчае темная, чтобы
оставаться незаметными, и удобная, без опознавательных знаков одежда. Сомчай —
один из его лучших парней: ловкий, опасный в драке и бесшумный, к тому же
умело вскрывает замки и тоже имеет на министерство зуб.
Напарник с крайне серьезным видом рассматривает строение. На лице то же
выражение, какое обычно бывает у Каньи. Эта серьезность со временем оставляет
отпечаток в каждом кителе — видимо, от работы. Джайди думает, что на самом
деле тайцы вряд ли вечно ходят с улыбками, как о них говорят. Всякий раз,
слыша смех сыновей, кажется — это в лесу расцвели чудесные орхидеи.
— Дешевая показуха, — говорит Сомчай, глядя на здание.
— Да. Помню их еще мелким подотделом сельхозведомства, а теперь — поди ж
ты.
— Сразу понятно, сколько вам лет. Торговля всегда была большим
министерством.
— Нет. Это был крохотный департамент — так, недоразумение. — Джайди машет в
сторону отверстий хайтековской конвекционной системы вентиляции, тентов и
галерей недавно возведенного комплекса. — Будто опять хотят построить новый
мир.
Словно в насмешку над его словами на балюстраду запрыгивают два чешира и
начинают себя вылизывать — то исчезают, то возникают вновь и совершенно не
боятся, что их увидят. Джайди достает пружинный пистолет и наводит прицел.
— Вот он — главный подарок этого министерства. Ему бы чеширов на герб.
— Не стреляйте.
— Почему? На карму никак не повлияет. Души-то у них нет.
— Кровью они истекают, как все другие животные.
— Бежевые жучки тоже, раз на то пошло.
Сомчай в ответ только чуть склоняет голову. Джайди с недовольным видом
засовывает оружие обратно в кобуру. Незачем зря заряды тратить. Еще будет на
кого.
— Я служил в отряде, который травил чеширов, — наконец говорит Сомчай.
— Ну, вот теперь и про твой возраст стало ясно.
— У меня тогда была семья.
— Не знал.
— Цибискоз-118а. Скоротечный.
— Помню, скверная разновидность. Мой отец от нее умер.
— Да. Очень по ним скучаю. Надеюсь, с новым воплощением им повезло.
— Конечно, повезло.
— Тут можно только надеяться, — пожимает плечами Сомчай. — Я и монахом-то
стал ради них. Целый род читал молитвы, подношения делал... Только надеяться. —
Он бросает взгляд на воющих чеширов и продолжает: — Тысячи вот таких я
уничтожил, тысячи. За всю жизнь убил шестерых человек — и ни секунды не жалел, а
на них каждый раз рука еле поднималась. — Сомчай ненадолго замолкает и
почесывает за ухом купированный нарост фагана. — Я вот думаю иногда: цибискоз —
кармическое наказание моей семье за тех чеширов.
— Ну, нет. Это же неестественные создания.
— Размножаются, едят, живут, дышат. — Тут Сомчай добавляет, чуть
улыбнувшись : — А если погладить, то мурлычут.
— Ф-фуу...
— Да, да, я сам пробовал. Чеширы такие же настоящие, как вы или я.
— Пустые оболочки, души в них нет.
— А вдруг даже самые жуткие из этих японских чудовищ хоть как-то, да живые?
Боюсь, не переродились ли Нои, Чарт, Мали и Прем в телах пружинщиков. Не все
же заслужили стать пхи тогда, в эпоху Свертывания, — вдруг некоторые из нас
становятся пружинщиками и всю жизнь вкалывают и вкалывают у японцев на
фабриках? Людей же сейчас гораздо меньше, чем раньше, так куда, значит, подевались
все души? А если они там, в пружинщиках?
Джайди неприятен ход мыслей напарника, но вида он не подает.
— Такого просто не может быть.
— Все равно даже подумать теперь не могу об охоте на чеширов.
— Тогда предлагаю охоту на людей.
Едва в здании через дорогу открывают дверь и наружу выходит министерский
работник, Джайди срывается с места. Человек, присев у стойки с велосипедами,
начинает снимать с колеса замок. Бывший капитан выхватывает дубинку.
Министерский поднимает глаза, видит над собой замахнувшегося незнакомца, ахает,
успевает вскинуть навстречу руку, Джайди ударом отбрасывает ее в сторону и,
оказавшись совсем рядом, бьет дубинкой прямо по голове.
Подбегает Сомчай.
— Для старика вы уж больно проворны.
— Хватай за ноги, — ухмыляется Джайди.
Они волокут тело через дорогу в темноту между двух метановых фонарей.
Джайди обшаривает карманы служащего и с торжествующим видом вытаскивает
звякнувшие ключи, потом быстро связывает пленнику руки, заматывает глаза и вставляет
в рот кляп. Переливаясь пятнами цвета теней, камня и глины, подкрадываются
чеширы.
— Они его съедят?
— Тебе-то что? Ты же не дал мне их убить.
Сомчай задумчиво замолкает. Джайди заканчивает с веревками и зовет
напарника за собой. Они перебегают дорогу, осторожно подходят к двери, легко
поворачивают ключ в замке и входят внутрь.
Глядя на яркий электрический свет, Джайди перебарывает в себе желание найти
рубильник и погрузить все министерство во тьму.
— Как же глупо работать ночью и жечь ради этого горы угля.
— Тот, кого мы ищем, сейчас тоже может быть здесь.
— Только если ему крупно не везет, — говорит Джайди, в душе соглашаясь с
напарником, и думает, сможет ли — да и найдет ли повод — себя сдержать, когда
встретит убийцу Чайи.
Они шагают по освещенным коридорам с видом начальников, редкие встречные не
обращают на них внимания, некоторым Джайди быстро с важным видом кивает;
наконец останавливаются у стеклянных дверей архива.
— Стекло, — замечает Сомчай.
— Хочешь сперва попробовать? — спрашивает Джайди, уже доставший дубинку.
Ослепительный свет заливает коридор. Напарник достает инструменты и
прощупывает замочную скважину. Когда бывшему капитану надоедает долгая возня, он
достает дубинку и командует:
— Ладно, брось. Посторонись-ка.
Звонкое эхо разлетается между стен и быстро гаснет. Как ни странно, на звук
никто не прибегает. Зайдя внутрь, они начинают обшаривать ящики. Вскоре
Джайди обнаруживает личные дела и надолго с головой уходит в бумаги: перебирает,
ищет, рассматривает мутные фотографии, откладывает вроде бы знакомые в
отдельную кипу.
— Он меня точно знает — глаз тогда не сводил.
— Еще бы! Вы всем известны.
— Думаешь, он пришел на якорные площадки за чем-то конкретным? Или просто с
обычной инспекцией?
— ...или министерство хотело заполучить груз Карлайла, а может, какого-то
другого дирижабля из тех, которые отказались от посадки, а потом рухнули в
оккупированной Ланне.1 Тут не угадаешь.
— Вот! Вот он!
— у того лицо вроде было поуже. Точно он?
— Точно.
Сомчай, хмурясь, разглядывает дело через плечо Джайди.
— Мелкий чиновник, пешка, ничего не решает.
— Нет, власть у него есть. Я хорошо помню, как он на меня смотрел тогда, на
церемонии разжалования. И адрес не указан, просто Крунг Тхеп.
В коридоре слышны шаги. В проеме у разбитых дверей возникают двое с
пружинными пистолетами наперевес.
— Стоять!
Джайди, состроив недовольную мину, быстро прячет за спиной папку.
— Да? Что случилось?
Охранники входят и осматривают помещение.
— Кто такие?
— А ты говоришь «всем известен», — бросает Джайди напарнику.
Тот пожимает плечами:
— Не все же любят муай-тай.
— Играют-то все. Эти наверняка на меня ставили.
Охранники приближаются, командуют встать на колени, обходят сзади, готовясь
связать. Джайди бьет локтем наотмашь, хватает одного за рубашку на животе и,
извернувшись, ударяет коленом в лоб. Второй спускает курок — из ствола
вылетает очередь лезвий, Сомчай хватает его за горло, он роняет пистолет, падает
и хрипит через разбитую трахею.
Джайди хватает первого, еще живого охранника, притягивает к себе и сует в
лицо фотографию:
— Знаешь его?
Тот мотает головой, широко раскрыв глаза, и тянет руку к пистолету. Капитан
отпинывает оружие и бьет ногой по ребрам.
Ланна — территория на севере Таиланда, в Средние века самостоятельное
государство .
— Рассказывай все, что знаешь! Он из ваших, из аккаратовских.
— Нет!
Джайди ударяет его коленом в лицо — тот воет, брызжет кровь — и садится
рядом.
— Говори, или ты — следующий.
Оба смотрят на охранника, хрипящего разбитым горлом.
— Говори.
— в этом нет необходимости.
В проеме — он. Тот, кого с такой жадностью разыскивал бывший капитан.
В архив вбегают вооруженные люди. Джайди выхватывает пистолет, в руку тут
же вонзаются лезвия, льется кровь, он разжимает пальцы, хочет выпрыгнуть в
окно, его берут в оборот, швыряют на мокрый мраморный пол, кругом летают
кулаки, вдали слышен вопль Сомчая. Руки заламывают за спину и сцепляют
ротанговыми удавками.
— Наложите жгут, не хочу, чтобы он истек кровью, — командует незнакомец с
якорных площадок.
Джайди смотрит, как на предплечье, из которого так и хлещет, кладут
повязку. У него кружится голова — то ли от потери крови, то ли от бешеного желания
убить врага. Его ставят на ноги. Подводят Сомчая: разбитый нос, залитые
красным зубы, заплывший глаз. Позади на полу лежат двое мертвых охранников.
Незнакомец внимательно осматривает пленников, Джайди отвечает дерзким
взглядом.
— Капитан, по-моему, вам сейчас положено монашествовать.
Тот кое-как пожимает плечами.
— Кути попалась слишком мрачная. Решил здесь отбывать срок.
— Это можно устроить, — отвечает человек, чуть улыбнувшись, и кивает своим
людям. — Отвести наверх.
Их выталкивают из архива и тащат по коридору к лифту, настоящему
электрическому лифту со сценами из Рамаяны1 на стенах, со светящимися кнопками: каждая
в форме пасти демона, а по краям — пышногрудые женщины с содуангами и чакхе.2
Двери закрывают.
— Как тебя зовут? — спрашивает Джайди незнакомца.
— Это не важно.
— Ты же подручный Аккарата.
Тот молчит.
Лифт замирает, их выводят на крышу, за которой — пятнадцать этажей пустоты.
Джайди с Сомчаем подталкивают к парапету.
— Стойте там, на краю, чтобы вас было видно.
Под дулами пружинных пистолетов они подходят к самой кромке и глядят вниз
на тусклые огоньки метановых фонарей.
Значит, вот каково это — стоять в шаге от смерти. Джайди оценивает высоту,
смотрит на далекую улицу, на ожидающее его пространство.
— что ТЬ1 сделал с Чайей? — спрашивает он незнакомца.
— Так вот почему ты пришел, — с ухмылкой говорит тот. — Потому что тебе ее
немедленно не вернули.
В душе Джайди вспыхивает надежда — а вдруг он ошибался?
— Со мной делайте что хотите, а ее отпустите.
Человек отчего-то мешкает с ответом. Оттого, что чувствует за собой вину?
По лицу не разобрать — слишком далеко стоит. Так, значит, Чайя в самом деле
мертва?
Рамаяна — древнеиндийский эпос.
2 Народные тайские музыкальные инструменты: содуанг — двухструнный смычковый,
чакхе — щипковый.
— Отпустите ее, и все. А со мной поступайте как знаете.
Незнакомец по-прежнему молчит.
Джайди думает, стоило ли ему в какой-то момент поступить иначе. Являться
сюда — большая наглость, даже если он и считал Чайю потерянной для себя. К
тому же этот человек никак не обнадежил и не раздразнил намеком о ее судьбе.
Неужели Джайди сглупил?
— Так жива она или нет?
— Неизвестность — это плохо, да? — с ухмылкой спрашивает незнакомец.
— Отпустите ее.
— Ничего личного в этом не было. Имелся бы другой способ... — Незнакомец
разводит руками.
Значит, мертва. Теперь Джайди уверен. И ее похищение — часть какого-то
плана. Зря дал Праче убедить себя в том, что ее спасут. Стоило тут же нанести
ответный удар, собрать всех своих и отомстить, проучить Торговлю как следует.
— Извини, что втянул тебя, — говорит он Сомчаю.
— Вы всегда были Тигром, такая уж у вас натура. Я знал, на что иду.
— Но умирать здесь...
— Умрем — переродитесь в чешира, — улыбается напарник.
У Джайди от такого ответа вырывается булькающий смешок. До чего приятный
звук. Такой приятный, что сдерживать его невозможно. Хохот заполняет капитана
до краев. Даже охранники начинают фыркать. А от вида теперь веселой
физиономии Сомчая приступ смеха накатывает с удвоенной силой.
За спиной слышны шаги.
— Что за праздник? На удивление радостные нам попались воры.
Едва переводя дух, Джайди отвечает:
— Ошибка вышла, мы не воры, мы тут работаем.
— Это вряд ли. Повернись.
Министр торговли. Сам Аккарат во плоти. А рядом с ним... Все веселье вылетает
из Джайди одним махом, как водород из пробитого дирижабля. Он так и обмирает:
телохранители, «Черные пантеры», элитное королевское подразделение, знак
расположения дворца. В министерстве природы никого так не охраняют, даже самого
генерала Прачу.
Аккарат отмечает его потрясение чуть заметной улыбкой и начинает
внимательно разглядывать пленников. Но Джайди это безразлично — он смотрит на того
незнакомца, того незаметного человека, того самого, который... И тут все встает
на свои места.
— Так ты не из Торговли. Ты служишь дворцу.
Тот лишь пожимает плечами.
— Что — сразу подрастерял храбрость, капитан Джайди? — любопытствует
Аккарат.
— Я же говорил — вы знаменитость, — бормочет Сомчай.
У Джайди снова возникает желание рассмеяться, хотя от того, как все
оказалось на самом деле, ему совсем не до веселья.
— За вами в самом деле стоит дворец?
— Министерство торговли набирает силу, а Сомдет Чаопрайя предпочитает иметь
надежных партнеров.
Джайди оценивает расстояние до Аккарата. Слишком далеко.
— Даже удивительно, как такой хийя расхрабрился сам сделать грязную работу.
— Это событие нельзя пропустить. Ты нам как кость в горле — причем дорогая
кость.
— Значит, лично хотите столкнуть нас вниз? — дразнит его капитан. —
Испачкаешь свою камму нашей смертью, грязный хийя! Или вот их заставишь марать
руки — пускай в другой жизни станут тараканами и их раздавят десять тысяч раз,
прежде чем они заслужат воплощение получше? Пускай станут хладнокровными
убийцами ради твоей прибыли?
Телохранители начинают беспокойно переглядываться.
— Тараканом как раз станешь ты, — недовольно отвечает Аккарат.
— Тогда чего ждешь? Докажи, что мужик. Подойди да забери жизнь беззащитных.
Министр мешкает.
— Что — только на словах храбрец?
— Вот теперь ты зашел слишком далеко, белый китель. Слишком.
Министр бросает взгляд на пленника и идет вперед.
Джайди подскакивает на месте, делает разворот и с маху бьет врага коленом в
ребра. Охранники вскрикивают. Он прыгает снова — движется плавно, как когда-
то на ринге, будто никогда не покидал Лумпини, будто и теперь слышит рев
поставивших на него болельщиков, — и одним ударом ломает министру ногу.
Отвыкшие от тренировок суставы взрываются болью, но даже со связанными за спиной
руками капитан работает коленями достойно своего чемпионского звания. Бьет
снова — министр хрипит и, шатаясь, отходит к краю здания.
Джайди делает замах, готовясь столкнуть врага в пустоту, но тут его спину
что-то пронзает. Он спотыкается, видит перед собой облако из капелек крови,
чувствует, как диски-лезвия прорезают насквозь его тело, теряет ритм, падает
навстречу парапету, успевает заметить, что Черные пантеры оттаскивают
начальника в сторону, бьет снова, надеясь победить последним ударом, слышит вой
новой порции лезвий, присвист пружин в пистолетах, выплевывающих диски прямо в
его спину, ощущает глубокую жгучую боль. Джайди налетает на край здания,
падает на колени, пробует встать, но его оглушает пронзительный высокий звук,
теперь уже сплошной визг пружин — стреляют все, кто может.
Аккарат стирает с лица кровь. Сомчай ведет бой с двумя телохранителями.
Джайди больше не управляет собственными ногами. Он даже не чувствует
толчка, которым его сбрасывают с крыши.
Он думал, что будет падать дольше.
ЕЕ
Слухи летят со скоростью пожара в мертвых лесах Исаана. Бангкокский тигр
убит. Министерство торговли с каждым днем все могущественнее. Хок Сен нутром
чует, как в городе растет напряжение. С лица торговца газетами пропала
улыбка, пара патрульных кителей хмуро рассматривают каждого прохожего, продавцы
овощей стали воровато озираться.
Тигр убит и, говорят, с позором, хотя никто не знает, как все было. Его в
самом деле лишили мужского достоинства? Действительно выставили его голову
перед министерством природы для острастки другим белым кителям?
Хок Сена охватывает огромное желание просто забрать деньги и сбежать, но
документы в сейфе держат его словно на привязи. Такого мощного и тайного
бурления в стране он не ощущал с самого Казуса.
Старик встает, подходит к ставням, выглядывает наружу, шагает обратно к
компьютеру, через минуту встает снова, идет к наблюдательному окну,
выходящему в цех, смотрит, как работают тайцы. Воздух словно наполнен электричеством.
Буря грянет. Хлынут потоки, ударят приливные волны.
Всюду опасность — и в городе, и на фабрике. Посреди рабочего дня снова
пришла Май с понурым видом: заболел еще один рабочий, на этот раз Сукумвит;
отвезли в больницу — уже третью по счету. А там, среди машин, притаилась
зараза.
При мысли о зреющей в резервуарах эпидемии у Хок Сена мурашки бегут по
спине. Там, где трое, будет больше, если только не сообщить куда следует. Но
тогда белые кители сожгут фабрику дотла, а секрет пружин улетит вместе с
мистером Лэйком за моря и пиши пропало. В дверь стучат.
— Лай.
Робко входит Май — напуганная, растерянная, черные волосы растрепаны,
темные глаза обшаривают помещение — нет ли фаранга.
— Ушел обедать. Отвезла Вияду?
— Да. В больнице меня не заметили.
— Уже хорошо.
Девушка кланяется и смотрит умоляюще.
— В чем дело?
— Там... там белые кители, много, на всех перекрестках по дороге в госпиталь.
— Тебя останавливали? Расспрашивали?
— Нет, но их очень много, больше, чем всегда. И они очень сердитые.
— Это все из-за Тигра и из-за Торговли. Им не до нас. О нас они вообще не
знают.
Май кивает, но как-то с сомнением, и не уходит.
— Мне здесь непросто работать. Опасно стало... Еще болезни эти... Мне очень
жаль, но если я умру... — Она окончательно сбивается. — Простите меня.
— Конечно, конечно. Мало хорошего, если ты заболеешь. — Хок Сен
сочувственно кивает, но про себя думает, что вряд ли ей будет спокойнее где-нибудь в
другом месте. По ночам его будят кошмары, в которых он все еще в башнях-
трущобах среди других желтобилетников, но потом с облегчением вспоминает, что
уже вырвался оттуда. В высотках свои эпидемии, а главный убийца — нищета. Хок
Сен пробует найти равновесие между страхом перед неизвестной болезнью и
уверенностью от того, что у него есть работа.
Хотя нет никакой уверенности. Из-за такого же самообмана, из-за нежелания
понять, что корабль тонет, и покинуть его надо, пока дышишь свободно, он
слишком поздно оставил Малайю. Май хватает мудрости распознать это, а он
слеп.
— Да, конечно. Тебе стоит уйти. Ты еще молода, ты — тайка, с тобой еще
много чего произойдет. — Он вымучивает улыбку. — Много хорошего.
Девушка медлит.
— Чего же ты ждешь?
— Мне бы последнюю зарплату.
— Разумеется. — Хок Сен распахивает небольшой сейф с наличными и
вытаскивает красных бумажек сколько ухватила рука. В порыве безрассудной, самому
непонятной щедрости отдает ей всю кучу. — Вот, бери.
Май ошарашенно делает ваи.
— Спасибо, кун. Спасибо.
— Ерунда. Прибереги их. И неси осторожнее.
В цеху кто-то кричит, следом — еще несколько голосов. Хок Сена охватывает
паника. Конвейер встает, и только потом звучат сигналы к остановке.
Он выглядывает за дверь. Внизу Плои машет рукой в сторону ворот. Рабочие
бросают места и бегут к выходу. Хок Сен вытягивает шею, силясь разглядеть
причину беспорядков.
— что там?
— Непонятно. — Потом он подбегает к окну, широко распахивает ставни и
охает : по широкой улице рядами маршируют белые кители.
— Идут сюда? — спрашивает Май.
Хок Сен молча переводит взгляд на сейф. «Когда так мало времени...». Нет,
глупить больше нельзя: прождал в Малайе, но второй раз ту же ошибку не
повторит . Он выгребает все деньги и сует их в сумку.
— Они из-за тех больных пришли, да?
— Это не важно. Иди за мной.
Хок Сен подходит к одному из окон и открывает ставни, за которыми тянется
залитая ослепительным солнцем крыша фабрики.
Май удивленно смотрит на раскаленную черепицу.
— Что это?
— Отходной путь. Желтые билеты всегда готовы к худшему. — Он подсаживает
девушку и добавляет с усмешкой: — Все мы параноики.
— Ты пояснил Аккарату, что предложение будет действовать недолго? —
спрашивает Андерсон.
— Ты еще и недоволен? Радуйся, что он не велел привязать тебя к мегадонтам
и порвать на части. — Карлайл подчеркивает свои слова, приподняв бокал с
теплым рисовым пивом.
— Ему прямо в руки идут такие ресурсы, мы же взамен просим совсем немного —
по историческим меркам вообще пустяк.
— Он и так всем доволен. Зачем ему вы, если перед ним уже белые кители
стелятся? У него столько власти было только до переворота двенадцатого декабря.
Андерсон сердит. Он берет пиво, но тут же ставит обратно — этого теплого
пойла больше не хочется, от духоты и выпитого сато в голове и так туман.
Похоже, сэр Френсис намерен отвадить фарангов от своего заведения — то не
держит обещания, то «простите, сегодня льда нет». Вокруг бара сидят несколько
клиентов — таких же ошалелых от жары, как и сам Андерсон.
— Зря ты не принял мое предложение сразу, — замечает Карлайл. — Сейчас бы
так не маялся.
— Тогда это было предложение хвастуна, который только что потерял целый
дирижабль .
— Настолько большой дирижабль, что всей картины за ним не разглядеть?
Он пропускает насмешку мимо ушей. Досадно, что Аккарат отверг помощь так
легко, но главная проблема в другом: сейчас Андерсон едва может
сосредоточиться на работе — все его мысли и все его время посвящены Эмико. Каждый
вечер он разыскивает ее в Плоенчите, уводит прочь от других клиентов и осыпает
деньгами. Несмотря на жадность Райли, компания пружинщицы обходится дешево.
Через несколько часов сядет солнце, и она снова дерганой походкой выйдет на
сцену. В первый раз увидев Андерсона на своем выступлении, Эмико перехватила
его взгляд и не отпускала, умоляла спасти от того, что должно было случиться.
— Я не владею своим телом, — ответила она бесцветным голосом, когда
Андерсон спросил о происходившем на сцене. — Я не контролирую то, что должна
делать по воле конструкторов, мной будто бы изнутри управляют их пальцы, как
марионеткой, понимаете? — Ее кулаки сами собой сжимались и разжимались, но
слова звучали невыразительно. — Меня создали покорной — во всех смыслах
покорной. — И тут же, очаровательно улыбнувшись, обвила его руками, будто и не
жаловалась всего секунду назад.
Эмико — животное, послушная собачка. Однако если говорить с ней осторожно,
не приказывать и не подходить слишком близко, возникает совсем другая
пружинщица — существо редкое и драгоценное, как живое дерево бо. Сквозь частую сеть
продуманно составленных ДНК прорывается душа.
Андерсон размышляет, испытывал бы он большее возмущение, если бы на сцене
издевались над настоящим человеком. До чего странно — быть с искусственным
существом, с тем, кого создавали и обучали только с одной целью — служить.
Эмико признает, что ее душа воюет с телом, что и сама не знает, какая часть
натуры — ее собственная, а какая встроена генетически; не знает, идет ли это
стремление служить от ДНК собаки и не она ли заставляет быть верной людям,
беспрекословно соглашаясь с их превосходством? А может, все дело в годах
муштры, о которых Эмико ему как-то рассказывала?
Ритмичный стук сотен шагов по дороге прерывает его размышления. Карлайл,
встрепенувшись, вытягивает шею посмотреть, что происходит. Андерсон
поворачивает голову и чуть не опрокидывает бокал с пивом.
Всю улицу заполонили белые кители. Пешеходы, рикши и тележки с едой
отчаянно жмутся к каменным оградам и стенам фабрик, освобождая путь отрядам
министерства природы. Всюду, насколько хватает глаз, ряды пружинных ружей, черных
дубинок и ослепительно белых форм — дракон, неумолимо ползущий к своей цели,
суровый лик никогда и никем не завоеванной нации.
— Иисусе и Ной ветхозаветный, — бормочет Карлайл.
— Многовато их.
Будто по сигналу от строя отделяются двое, входят в бар и с плохо скрытым
отвращением разглядывают отупевших от жары и выпивки фарангов.
Всегда апатичный сэр Френсис вылетает им навстречу и отвешивает глубокий
ваи.
Андерсон глазами показывает Карлайлу на дверь.
— Нам не пора?
Тот мрачно кивает.
— Только не так явно.
— Теперь уж как выйдет. Думаешь, тебя ищут?
— Вообще-то я рассчитывал, что пришли за тобой, — напряженно отвечает
Карлайл .
Сэр Френсис, переговорив с кителями, обращается к своим клиентам:
— Прошу прощения! Мы закрыты. Все закрыто. Вы должны немедленно покинуть
бар.
Компаньоны, пошатываясь, встают.
— Зря я столько выпил, — замечает Карлайл. Вместе с другими посетителями
они бредут на улицу и замирают на выходе, ошалело щурясь на яркое солнце и на
колонны белых кителей. Гул шагов сотрясает воздух, скачет между стен, грозит
бедой.
Андерсон говорит Карлайлу прямо в ухо:
— Это же не из-за какой-нибудь провокации Аккарата? Может, что-то вроде
того случая с твоим дирижаблем?
Карлайл молчит, но выражение его лица красноречивее любых слов. Сотни
кителей маршируют по улице, прибывают все новые и вливаются в эту бесконечную
белую реку.
— Похоже, вызвали отряды из провинций — в городе столько никогда не было.
— Это пожарные отряды министерства. Их отправляют на вспышки цибискоза или
птичьего гриппа. — Карлайл хочет указать на что-то пальцем, но быстро
опускает руку, не желая привлекать к себе внимание. — Видишь нашивки? Тигр и факел.
Фактически отряд смертников. Это у них Бангкокский тигр начинал.
Андерсон кивает с мрачным видом. Одно дело — жаловаться на кителей, шутить
над их тупостью и жадностью до взяток, и совсем другое — смотреть на боевой
строй сияющих форм. Под их ногами дрожит земля, встают клубы пыли, эхо шагов
скачет между стен. Его охватывает нестерпимое желание бежать прочь. Они —
хищники, а он — жертва. Интересно, Питере и Лей тогда в Финляндии наблюдали
хотя бы такие признаки наступающих бед?
— Пистолет есть?
— От него больше неприятностей, чем пользы, — отвечает Карлайл.
— Рикши нет, — замечает Андерсон, поискав глазами Лао Гу.
— Вот чертовы желтобилетники, — негромко хохотнув, говорит Карлайл. — Вечно
держат нос по ветру. Поспорить готов — все до единого уже попрятались.
Андерсон тянет компаньона за локоть.
— Пойдем. Попробуем не привлекать к себе внимания.
— И куда же?
— Свои носы по ветру ставить. Поглядим, что происходит.
Он ведет Карлайла по боковой улице к главному судоходному клонгу, который
выходит к морю, и почти сразу дорогу им преграждает патруль — белые кители,
взмахнув пружинными ружьями, приказывают развернуться.
— Похоже, оцепляют весь район — и плотины, и фабрики.
— Карантин?
— Они без масок, значит, не жечь пришли.
— Тогда что — опять переворот, как двенадцатого декабря?
— Если по твоему плану, то рановато. — Андерсон бросает быстрый взгляд на
компаньона, который рассматривает белых кителей.
— Или генерал Прача решил атаковать нас первым.
Андерсон тянет Карлайла в противоположную сторону:
— Пойдем ко мне на фабрику. Может, Хок Сен что-нибудь знает.
Вдоль всей улицы люди в форме энергично выпроваживают торговцев из
магазинов, приказывают запирать двери. Последние продавцы устанавливают деревянные
щиты на витрины, опечатывают замки на фасадах. Мимо марширует еще один отряд.
Они подходят к зданию «Спринглайфа» в тот самый момент, когда из ворот
выводят мегадонтов. Андерсон хватает за руку махута, чье огромное животное,
остановленное ударом хлыста, нетерпеливо фыркает и перебирает ногами, пока его
обтекает группа рабочих с конвейера.
— Где Хок Сен? Босс, желтый билет?
Погонщик в ответ только мотает головой. Поток людей не прекращается.
— Белые кители приходили?
Тот что-то лопочет, но слишком быстро.
— Говорит, они хотят отомстить и вернуть себе лицо, — переводит Карлайл,
потом решительно отводит компаньона в сторону.
С фабрики «Чаочжоу» по другую сторону дороги тоже эвакуируют рабочих. Все
магазинчики позакрывались, двери заперты, тележки с едой попрятали по
соседним домам или в спешке развезли кто куда, из окон под потолком зданий
выглядывают редкие тайцы, по улице спешат лишь встревоженные рабочие да маршируют
белые кители. Последние сотрудники «Спринглайфа» выбегают наружу, даже не
глядя на Лэйка и его спутника.
— Чем дальше, тем хуже, — угрюмо замечает Карлайл. Даже под загаром
заметно , что он бледен.
Мимо длинной змеей марширует очередная колонна по шесть человек.
От вида наглухо закрытых магазинов у Андерсона сосет под ложечкой — все
будто ждут тайфуна.
— Давай поступим, как местные. Пойдем-ка внутрь. — Он берется за тяжелую
стальную створку и тянет. — Подсоби.
Вдвоем они закрывают ворота, опускают засовы, потом Андерсон с грохотом
устанавливает замок и, привалившись к горячему железу, тяжело выдыхает.
— Так что — мы теперь в безопасности? Или, наоборот, попали в западню? —
спрашивает Карлайл, оглядывая запоры.
— Раз мы не в Клонг Преме, то давай считать, что пока один — ноль в нашу
пользу.
Однако в этой игре слишком много переменных, и Андерсону неспокойно. На
память приходит восстание грэммитов в Миссури: сперва чувствовалась
напряженность , люди шептались понемногу, а потом вдруг начали жечь поля, хотя такого
никто и предположить не мог — ни один разведчик даже не подозревал, какие
втайне кипели страсти.
История кончилась тем, что он сидел на крыше зернохранилища, кашлял от дыма
— пламя стеной шло по полям «Хайгро», — беспрестанно палил по бунтовщикам из
отобранного у нерасторопной охраны пружинного ружья и все думал, отчего никто
не заметил приближения катастрофы. Тогда они потеряли предприятие из-за
собственной слепоты, теперь происходит все то же самое: сперва взрыв, а потом
изумленное понимание того, что мир устроен совсем не так, как казалось.
Прача сделал первый ход в игре, где на кону — абсолютная власть. Аккарат
решил все усложнить, или просто стряслась очередная эпидемия — не угадаешь.
Глядя на марширующих кителей, Андерсон почти ощущает запах горящих полей
«Хайгро».
— Пойдем, разыщем Хок Сена. Если кто и в курсе дел, так это он.
В офисах на втором этаже пусто. Над благовониями ровно струятся серые
ниточки дыма, от легкого ветерка заводных вентиляторов шелестят страницами
брошенные прямо на столе бумаги.
Карлайл негромко, но злорадно смеется:
— Что — и помощник пропал?
— Похоже на то.
Дверца сейфа с деньгами открыта. Пропали, по меньшей мере, тридцать тысяч
батов.
— Черт! Скотина. Ограбил.
— Смотри-ка. — Карлайл распахивает ставень, сразу за которым — длинная
черепичная крыша фабрики.
— То-то он вечно проверял запоры на этом окне. Думал, боится, как бы кто не
влез.
— Наоборот — сам вылез, — ухмыляясь, говорит Карлайл. — Тебе надо было
уволить его при первой возможности.
На улице внизу стихли все звуки, кроме стука ботинок по мостовой.
— Можешь похвалить его при случае за предусмотрительность.
— Знаешь, как тайцы говорят? «Видишь, как бежит желтобилетник, —
посторонись . За ним будет мегадонт».
Андерсон в последний раз обводит взглядом контору и шагает к окну.
— Давай посмотрим, куда пошел мой помощник.
— Ты серьезно?
— Раз Хок Сен не жаждал встречи с кителями, то и нам не стоит. К тому же у
него определенно был план. — Он взбирается на подоконник, вылезает на залитую
солнцем кровлю, встает, трясет ладонями — черепица раскалилась, как
сковорода, — часто и тяжело дышит горячим воздухом. За крышей встает здание фабрики
«Чаочжоу». Андерсон делает несколько шагов вперед, потом говорит через плечо:
— Думаю, туда он и пошел.
Из окна выбирается Карлайл — лицо в поту, рубашка намокла. Компаньоны идут
по красноватой черепице сквозь обжигающий воздух. Сразу за крышей провал —
переулок, изгибом выходящий на Тханон Пхошри. С противоположной стены свисает
лестница.
— Чтоб меня.
Они смотрят на отделяющие их от земли три этажа.
— Этот твой старый китаец вот так взял да перепрыгнул?
— Похоже. А потом слез по лестнице. — Андерсон вытягивает шею, глядя
вниз. — Падать далеко. — Он угрюмо кривит рот, удивляясь изобретательности
Хок Сена. — Хитрый мерзавец.
— Приличный прыжок.
— Да уж. Если Хок Сен...
...И не успевает договорить. Мимо проносится Карлайл, перепрыгивает проулок,
тяжело падает на крышу соседнего здания, перелетает через голову, но тут же
встает и уже через секунду радостно машет рукой.
Андерсон, ругнувшись, прыгает следом. От жесткого приземления лязгают зубы.
Он поднимается на ноги, видит, что компаньон уже перелез через край крыши на
лестницу, прихрамывая, идет за ним, а когда слезает на мостовую, Карлайл уже
изучает местность.
— В эту сторону — на Тханон Пхошри, к нашим друзьям. Делать там нечего.
— Хок Сен — параноик и наверняка подготовил себе путь отступления заранее,
причем вряд ли по главным улицам. — Андерсон делает несколько шагов в
противоположном направлении и почти сразу обнаруживает лаз между двумя фабричными
стенами.
— Неплохо, — уважительно кивает Карлайл. Метров сто, обдирая плечи, они
протискиваются по узенькому проходу, находят в конце обитую ржавым железом
дверь, открывают — из-за кучи белья на них смотрит пожилая прачка. Компаньоны
стоят посреди внутреннего дворика, сплошь увешанного выстиранной одеждой, во
влажном воздухе играет радуга.
Старушка показывает им, куда идти, и через несколько секунд они оказываются
в крохотном сой — тот вскоре переходит в череду извилистых проулков между из
невесть чего сделанных хибар, где живут кули, которые работают на плотинах и
возят туда грузы с городских фабрик. И снова цепь мелких улочек: рабочие над
тарелками с лапшой и жареной рыбой, лачуги из досок всепогодки, пропахший
потом душный полумрак под налезающими друг на друга крышами. Едкий перечный дым
вызывает кашель и заставляет их прикрывать рты.
— Вообще не понимаю, где мы. Куда нас занесло? — ворчит Карлайл.
— Да разве важно?
Пот заливает Андерсону глаза, весь выпитый алкоголь уже выветрился.
Компаньоны прокладывают себе путь мимо придавленных жарой собак, восседающих на
горах мусора чеширов, через бесконечные сумеречные переулки, по узким
тротуарчикам — сплошь повороты и углы — в обход велосипедов, куч металла и
кокосового пластика.
Впереди прогал. Их заливает слепящее солнце. Андерсон полной грудью вдыхает
сравнительно свежий воздух — пугающая теснота, наконец, позади. Улица
небольшая, но по ней уже едут повозки.
— Знакомое место, — говорит Карлайл. — Тут где-то должен быть продавец
кофе , к которому захаживает один мой работник.
— По крайней мере, нет белых кителей.
— Мне надо в «Викторию» — у них в сейфе мои деньги.
— Напомни, сколько за твою голову дают?..
— Н-да, ты прав, наверное. Тогда нужно хотя бы связаться с Аккаратом —
узнать , что происходит, решить, как поступать дальше.
— Хок Сен и Лао Гу исчезли. Давай-ка мы тоже заляжем на дно. Можно взять
рикшу до клонга Сукумвит, а оттуда на лодке до меня — так мы обойдем стороной
фабрики с торговыми кварталами и будем подальше от этих чертовых кителей.
Они подзывают возчика и, не торгуясь, залезают на сиденье.
Вдали от министерских войск Андерсону становится спокойно и даже несколько
неудобно за прежний страх: скорее всего кители шли по своим делам и не стали
бы его трогать, не пришлось бы устраивать беготню по крышам. Скорее всего...
нет, предполагать нельзя — слишком мало он знает. Вот Хок Сен не стал ждать —
взял деньги и был таков. Андерсон вспоминает его тщательно продуманный
отходной путь, прыжок с крыши на крышу, и не может сдержать смех.
— Что смешного?
— Да Хок Сен — все ведь продумал, все заранее устроил. Едва началось — р-
раз — и в окно.
— Не знал, что у тебя в штате есть ниндзя на пенсии, — ухмыляется Карлайл.
— Я и сам...
Все повозки вдруг сбавляют ход. Впереди маячит белое пятно. Андерсон
привстает , стараясь разглядеть получше.
— Вот черт.
Дорогу перегородили кители. Карлайл тоже выглядывает вперед.
— КПП?
— Похоже, оцепили не только фабрики, — говорит Андерсон и смотрит назад, но
все отходы уже перекрыты быстро растущей толпой прохожих и велосипедистов.
— Рванем? — предлагает компаньон.
Возчик в соседней рикше привстает на педалях, смотрит на затор, садится и
начинает раздраженно жать кнопку звонка. Водитель Андерсона поступает так же.
— Все вроде спокойны.
Вдоль улицы у горок пахучих дурианов, корзин сорго и бурлящих рыбой ведер,
не проявляя никакого беспокойства, торгуются покупатели и продавцы.
— Думаешь, наврем им чего-нибудь, и нас пропустят? — спрашивает Карлайл.
— Черт его знает. Все же интересно — может, это Прача решил мышцами
поиграть?
— Да нет же — генералу ядовитые зубы повыдергивали.
— Как-то непохоже.
Андерсон вытягивает шею, стараясь хотя бы краем глаза рассмотреть, что
происходит впереди. Какой-то таец — коричнево-красный загар, на пальцах
золото, — размахивая руками, спорит с белыми кителями. Слов не разобрать —
подъезжают все новые велосипедисты и тоже начинают трезвонить; они не испуганы —
просто раздражены, для них это очередной дорожный затор. Мелодичное
дребезжание заглушает остальные звуки.
— Вот черт, — негромко комментирует Карлайл.
Спорщика стаскивают с седла — в воздухе, сверкнув золотым кольцом, мелькает
его рука и тут же исчезает за белыми спинами, а вслед за ней ныряют и
взмывают обратно, уже блестя кровью, черные дубинки.
Человек пронзительно, по-собачьи скулит. Звонки тут же стихают.
Примолкнувшая улица поворачивает головы в одну сторону. В наступившей тишине хорошо
слышны прерывистые мольбы спорщика и дыхание, движение сотен тел. Люди дружно
и испуганно вздрагивают, как стадо, в которое пробрался хищник, начинают
опасливо смотреть по сторонам.
Глухие удары все не прекращаются.
Наконец вскрики стихают. Белые кители распрямляют спины. Один велит толпе
ехать дальше — деловитым нетерпеливым жестом, будто люди собрались поглазеть
на цветы или на карнавал. Велосипедисты неуверенно давят на педали. Улица
постепенно приходит в движение.
— О Господи! — садясь, выдыхает Андерсон.
Их возчик привстает, и рикша трогает с места. На лице Карлайла застыла
тревога, глаза бегают из стороны в сторону.
— Последний шанс удрать.
Андерсон, не отрываясь, смотрит на кителей.
— Побежим — заметят.
— Мы фаранги, твою мать! Нас и так заметят!
Толпа пешеходов и велосипедистов ползет вперед, просачиваясь через
пропускной пункт и обтекая место расправы.
Вокруг тела стоят шестеро кителей. Андерсон смотрит, не сводя глаз: из
головы мертвеца струится кровь, в красных ручейках уже жужжат мухи, целиком за-
ныривая в калорийное пиршество. Вокруг, припав к земле, беспокойно бродит
тень чешира — к густому озерцу не пускает частокол ног в белых брюках.
Обшлага у военных все в бурых точечках — в следах поглощенной кинетической
энергии.
Карлайл нервно кашляет. Один из оцепления поворачивает голову на звук,
встречается глазами с Андерсоном. Они очень долго смотрят друг на друга. В
глазах тайца — неприкрытая ненависть. Наконец китель с вызовом вскидывает
бровь и хлопает себя по ноге дубинкой — на штанине остается кровавый
отпечаток; бьет еще раз и резким кивком приказывает Андерсону смотреть в другую
сторону.
22
Смерть — лишь очередной этап, переход к другой жизни.
Когда Канья думает об этом достаточно долго, то почти верит, что когда-
нибудь смирится с такой мыслью. Однако сейчас истина в другом: Джайди мертв,
его больше нигде не встретить, и какое бы воплощение он ни заслужил себе этой
жизнью, какие бы молитвы ни читала Канья, какие бы подношения ни делала,
Джайди уже не будет. Джайди, его жену не вернуть, а его отважные сыновья
поймут, что все в мире — утраты и страдания.
Страдания. Боль — единственная истина. И все же юным надо иногда
чувствовать радость и доброту, пусть даже желание беречь ребенка от бед привязывает
родителей к колесу жизни. Детей надо баловать.
Так думает Канья, пока едет по городу на велосипеде к зданиям министерства
и тому месту, где поселили потомков капитана. Детей надо баловать.
Всюду на улицах белые патрули. Тысячи ее сослуживцев берут в окружение
драгоценные камни в короне Торговли и едва сдерживают захлестнувший их
министерство гнев.
Низвержение Тигра, убийство отца, поругание святого.
Белым кителям больно так, словно они опять потеряли Себа Накхасатхиена.
Министерство природы скорбит — значит, город будет скорбеть заодно с ним, а
если план генерала Прачи сработает, то Аккарат и его ведомство тоже прольют
слезы. На сей раз министерство торговли зашло слишком далеко. Даже Пиромпакди
говорит, что за такое оскорбление кто-то должен ответить.
У въезда в комплекс она показывает пропуск и катит дальше мимо тиковых и
банановых деревьев по выложенным кирпичом дорожкам к жилому сектору. У Джайди
всегда был скромный дом — под стать ему самому, но теперь остатки его семьи
ютятся в совсем жалком месте. Жестокий финал истории великого человека,
который заслуживал лучшего, чем заплесневелый бетонный барак.
Дом одиночки Каньи всегда был больше жилища Джайди. Она прислоняет
велосипед к стене и окидывает взглядом казарму. Одно из заброшенных министерством
зданий: у входа несколько кустов, сломанные качели, неподалеку заросшее поле
для такро — в это время дня оно пустует, и сетка неподвижно висит в жарком
воздухе.
Канья стоит у обветшалого дома и смотрит на играющих во дворе детей. Сурата
и Нивата среди них нет — видимо, оба внутри. Может, готовят погребальную урну
или ушли приглашать монахов, которые станут петь и помогут их отцу
благополучно воплотиться в другом теле.
Она тяжело вздыхает. Нелегкая ей выпала задача, ох, нелегкая.
«Почему я? Ну почему? Зачем я должна была служить у бодхисаттвы? Почему не
кто-то другой?»
Канья всегда подозревала, что он знал о ее больших требованиях и к себе, и
к другим, но всегда был собой — непогрешимым, безупречным, выполнял работу,
потому что верил в нее, — совсем не таким, как его циничная, сердитая
помощница; совсем не таким, как остальные, служившие в надежде на хорошую зарплату
и на то, что какая-нибудь юная торговка непременно обратит внимание на белую
форму и на человека, имеющего власть прикрыть ее маленький бизнес.
Джайди сражался, как тигр, а умер, как вор: ему отрезали руки и ноги, потом
выпотрошили, кинули на сведенье псам, чеширам и воронам — почти ничего не
осталось . Окровавленную голову с членом во рту прислали в министерство. Это
было объявлением войны, только никто не знал, с кем воевать, хотя все и
подозревали Торговлю. Одна Канья, его лейтенант, могла бы открыть тайну последнего
похода капитана, но решила молчать, и теперь ей страшно стыдно.
С гулко стучащим сердцем она идет вверх по лестнице. Зачем этот треклятый
достопочтеннейший Джайди полез в министерство торговли, почему не внял преду-
преждениям? Как теперь смотреть в глаза его сыновьям? Надо обязательно
сказать им, что отец был хорошим бойцом и имел чистые помыслы. «А теперь мне еще
и забирать его вещи. Спасибо вам большое, капитан. Они все-таки принадлежат
министерству».
Канья стучит в дверь и отходит на пару ступеней вниз — дает время
приготовиться. Ей открывает один из мальчиков, вроде бы Сурат, делает глубокий ваи и
кричит в дом:
— Это старшая сестра Канья.
Вскоре на порох1 выходит старушка с заплаканными глазами — теща капитана, —
на поклон гостьи отвечает еще более уважительным поклоном и приглашает войти.
— Простите, что беспокою.
— Ну что вы.
Мальчики с серьезным видом наблюдают за Каньей. В прихожей все неловко
замирают . Наконец старушка спрашивает:
— Вы ведь за вещами пришли?
Ответить не поворачивается язык — сил хватает лишь на кивок. Лейтенанта
отводят в спальню — беспорядок без слов говорит о царящем в доме горе. Мальчики
смотрят, как их бабушка указывает на втиснутый в самый угол комнаты стол, где
стоит коробка с вещами капитана и бумаги, которые он изучал.
— Больше ничего? — спрашивает Канья.
Старушка слабо пожимает плечами.
— Все, что он взял, корда сжигали дом. Я ничего не трогала. Оставил все тут
и ушел в ват.
— Кха, конечно. Простите меня. — Лейтенант прячет смущение за улыбкой.
— За что они с ним так? Неужели им было мало?
— Я не знаю...
— Вы их найдете? Отомстите?
Канья мешкает — на нее глядят Ниват с Суратом. От их прежней игривости не
осталось и следа. У них вообще ничего не осталось. Наконец она делает ваи и
отвечает:
— Я найду их. Клянусь. Даже если на это уйдет вся жизнь.
— Обязательно забирать его вещи?
— Знаете, так положено. Мне следовало прийти раньше, но... — Она беспомощно
замолкает. — Мы надеялись, что все образуется и его примут обратно. Если там
какие-то личные вещи, я их верну, но оборудование надо забрать.
— Понимаю, оно ценное.
Кивнув и присев на колени, Канья берет забитую под верх коробку из всепо-
годки. В полном беспорядке плотной кучей свалены документы, конверты,
приборы, обойма лезвий для пружинного пистолета, дубинка, пластичные наручники,
папки с документами.
Она представляет, как капитан складывал вещи: Чайи уже нет, остальное вот-
вот отнимут — тут не до аккуратности. Среди прочего находит фотографию —
кадет Джайди рядом с кадетом Прачой, оба молодые и самонадеянные — и задумчиво
ставит ее на стол.
Старушка уже ушла, а мальчики еще тут, смотрят воронами. Она протягивает им
фотографию. Помешкав, Ниват берет снимок и показывает брату.
Канья быстро просматривает остальное — все, похоже, имущество министерства
— и чувствует смутное облегчение: не надо будет приходить сюда во второй раз.
Тут ее внимание привлекает деревянная коробочка. Внутри поблескивают
чемпионские медали за победы на ринге. Она тоже отдает их притихшим мальчикам,
которые тут же склоняют головы над знаками отцовских побед, а сама начинает
перелистывать бумаги.
— Тут вот еще, — говорит Ниват и показывает конверт. — Это тоже нам?
— В медалях лежало? — спрашивает она, не отрываясь от большой коробки. — А
что там?
— Фотографии.
— Дайте-ка сюда, — заинтересовавшись, командует Канья.
Все это похоже на материалы о тех, кого Джайди в чем-то подозревал. Много
Аккарата. Фаранги — тоже много, их хищно-радостные лица бледными призраками
окружают министра; ничего не подозревающий Аккарат тоже улыбается — явно рад
такой компании. Она перебирает снимки. Незнакомые люди — снова фаранги,
скорее всего торговцы. Вот толстяк, отъевшийся на заморских калориях, — какой-
нибудь представитель «Пур Калории» или «Агрогена» с Ко Ангрита — жаждет
наладить связи в едва открывшем границы государстве, в министерстве, чья власть
день ото дня сильнее. А это Карлайл — тот, что потерял дирижабль. Канья чуть
кривит губы в улыбке — вот уж кому было досадно. Она смотрит на следующую
фотографию и ахает.
— Что? Что там? — любопытствует Ниват.
— Нет, ничего. — Слова даются с трудом.
На снимке сама Канья — выпивает с Аккаратом на его прогулочном судне; кадр
сделан длиннофокусным объективом — детали размыты, но лица видны.
«Джайди знал».
Она очень долго смотрит на фото, напоминая себе, что надо дышать; смотрит и
размышляет о камме, о долге. Сыновья капитана молча глядят на нее, а
лейтенант думает о своем командире, который никогда не упоминал этот снимок, о
том, что известно людям его ранга, о чем молчал он сам и о том, что иные
тайны стоят дороже человеческой жизни. Хорошо все взвесив, Канья кладет снимок в
карман, а остальное засовывает обратно в конверт.
— Там какая-то подсказка?
Она медленно кивает, мальчики тоже, и больше ни о чем не спрашивают.
Хорошие парнишки.
Потом Канья обыскивает комнату, на случай, если пропустила что-нибудь
важное, ничего больше не находит и берет забитую приборами и документами коробку
— тяжелую, но не тяжелее той фотографии, которая, словно кобра, затаилась в
нагрудном кармане.
Выйдя на улицу, она заставляет себя сделать глубокий вдох, и смрад
собственного бесчестья щиплет ей нос. Оглянуться и на прощанье посмотреть на
мальчиков не хватает духа. Эти сироты платят за несгибаемую храбрость своего
отца, страдают оттого, что Джайди нашел равного по силам соперника. Вместо
сбора дани на улицах и ночных рынках капитан избрал себе настоящего врага —
безжалостного и непреклонного.
«Я пыталась вас предупредить. Не надо было туда идти. Я пыталась», — думает
Канья, стоя с закрытыми глазами.
Укрепив коробку в корзине велосипеда, она катит по комплексу и к тому
времени, когда подъезжает к главному зданию, успевает взять себя в руки.
Под банановым деревом стоит Прача и курит сигарету «Золотой лист». К своему
удивлению, Канья спокойно смотрит ему в глаза и, подойдя поближе, делает ваи.
Тот отвечает на приветствие легким наклоном головы.
— Привезла его вещи?
Она кивает.
— Видела его сыновей?
Снова кивок.
Генерал мрачнеет.
— Помочились посреди нашего дома, оставили его тело у нас на пороге. Хоть
это и невозможно, забрались в само министерство и швырнули вызов нам прямо в
лицо. — Прача стискивает сигарету зубами. — Теперь ты главная, капитан Канья.
Люди Джайди в твоем подчинении. Пора дать бой, как он того всегда хотел.
Пролей кровь министерства торговли, капитан. Верни нам лицо.
ш
Стоя у самой кромки на вершине полуразваленной башни, Эмико смотрит на
север.
Она ничего не может с собой поделать — приходит сюда каждый день с тех пор,
как Райли подтвердил, что деревня пружинщиков существует, с тех пор как Ан-
дерсон-сама только упомянул о ней. Даже в постели с Андерсоном или у него
дома — тот иногда оставляет девушку у себя и платит столько, сколько ей не
заработать в баре за несколько дней, — Эмико думает только о месте, где нет
клиентов и хозяев.
Север.
Она глубоко втягивает воздух и чувствует запах моря, горящего навоза и
аромат ползучих орхидей. Там, внизу, волны широкой дельты Чао-Прайи плещут о
стены дамб и плотин. Вдали проступает плавучий район Тонбури: шаткие
бамбуковые плоты, дома на сваях. Из воды среди останков затонувшего города выступает
пранг Храма зари.1
Север.
Из задумчивости ее выводят крики снизу. Спустя мгновение мозг начинает
отделять слова от шума, а еще через секунду переключает языковой режим с
японского на тайский. Звуки становятся словами, слова — воплями.
— Всем спокойно!
— Май ао! Нет! Нет-нет-нет!..
— Лечь! Man лон дияо ни! Лицом вниз!
— Пожалуйста, не надо! Нет-нет-нет!..
— Лежать!
Эмико, склонив голову, внимает перебранке. У нее хороший слух — еще один
дар создателей наряду с гладкой кожей и собачьим стремлением служить.
Снова крики. Топот. Треск. По спине пробегает холодок. На девушке только
брюки в обтяжку и едва прикрывающий грудь купальник. Остальное — уличное —
она приготовила и оставила внизу.
Кричат уже громче. Кто-то страшно вопит — от боли, дикой первобытной боли.
Белые кители. Облава. Накатывает волна адреналина. Нужно успеть уйти с
крыши. Эмико подбегает к лестнице и замирает, услышав топот на нижних пролетах.
— Отделение три. Все чисто!
— Фланги?
— Все спокойно!
Она захлопывает дверь, прислоняется к ней спиной, понимает, что попала в
ловушку — кители уже на лестнице, — и бежит искать другой выход.
— Проверить крышу!
Эмико замирает на самом краю. В тридцати футах ниже выступает ближайший
балкон — часть пентхауса (когда-то жилье в башне считалось роскошным). От
вида крохотного пятачка кружится голова: под ним огромная пустота до самой
дороги , по которой идут люди размером не больше жучков.
Порыв ветра толкает к самому краю. Эмико взмахивает руками, едва не падает
— будто духи воздуха хотят ее убить, — снова смотрит на балкон — нет,
невозможно — и бежит обратно, выискивая по пути, чем бы заклинить дверь. Кругом
только обломки кирпичей, черепицы, да сохнущее на веревках белье и больше ни...
Тут Эмико замечает черенок старой швабры, хватает его, с силой упирает в
раму. Петли так проржавели, что дверь прогибается. Всепогодка крепче железа.
Морщась, она нажимает еще сильнее.
Надо искать другой вариант — пометавшись, как ополоумевшая крыса, девушка
1 Пранг — башня, часть буддийского храма Ват. Храм зари (Ват Арун) — один из
самых знаменитых храмов Таиланда.
уже закипает изнутри. Жирный красный шар солнца ползет к горизонту, по
разбитой крыше протянулись длинные тени, среди которых она кружит в панике. Тут ее
взгляд падает на белье: а если спуститься по веревке? Эмико пробует порвать
одну — та слишком крепкая, к тому же хорошо привязана, — дергает еще раз...
За спиной от удара вздрагивает дверь. Кто-то, ругнувшись, кричит:
— Открывай!
Снова сильный удар. Распорка пока держит.
Ни с того ни с сего в голове всплывают слова Гендо-самы, говорящего Эмико:
«Ты совершенна. Ты идеальна. Ты восхитительна». Вспомнив слова старого
мерзавца , она, оскалившись, дергает веревку сильнее, вкладывая в рывок ненависть
к этому змею, который любил ее, а потом взял и просто вышвырнул. Веревка
режет пальцы, но не поддается. Гендо-сама. Предатель. Вот так она и умрет —
идеальная, но обратного билета почему-то недостойная.
«Я сгораю».
Идеальная.
Еще один глухой удар — и дверь трещит. Эмико бросает веревку и снова
начинает отчаянно искать другой вариант спасения. Кругом только камни да воздух,
будто она в горах, на большой высоте. На идеальной высоте.
Из проема летят куски разбитой петли, дверь немного отходит от косяка.
Оглянувшись в последний раз, девушка бежит к краю здания в надежде все-таки
найти там какой-нибудь спуск и резко замирает, размахивая руками перед
бездной. Только ветер — ни ухватиться, ни слезть. Она опять смотрит на веревки: а
если...
Дверь слетает с петель. Из проема с пружинными пистолетами наперевес
выскакивают двое белых кителей, застывают на мгновение, замечают Эмико и уже на
бегу кричат:
— Эй ты! Иди сюда!
Она смотрит вниз: люди на улице не больше точек, балкон размером с почтовый
конверт.
— Стоять! Йут дияо ни!
Кители мчат к ней со всех ног, уже оставили позади полкрыши, но при этом
движутся поразительно медленно — не быстрее, чем течет мед в холодный день.
Эмико глядит на них озадаченно: до чего неторопливый бег, словно вокруг не
воздух, а рисовая каша, каждый жест будто растянут. С ними то же, что и с тем
человеком, который хотел ее зарезать тогда, на улице, — все происходит на
невероятно , немыслимо низкой скорости.
Идеальная. Улыбнувшись, она делает шаг на выступ крыши.
Кители раскрывают рты, хотят что-то крикнуть, поднимают и наводят
пистолеты . Эмико смотрит прямо в узкую щель дула. Мелькает мысль: а вдруг
замедлилась именно она? И вдруг то же произошло и с силой тяжести?
Порывы ветра влекут ее прыгнуть, духи воздуха толкают, накидывают на лицо
сеть черных волос. Девушка отбрасывает их в сторону, с умиротворенной улыбкой
смотрит на преследователей — те все бегут, все целят — и делает шаг назад.
Глаза кителей лезут на лоб, пистолеты вспыхивают красным, из стволов вылетают
диски. «Один, второй, третий, — считает Эмико, — четвертый, пятый...»
Гравитация рывком утягивает ее вниз. Диски-лезвия и люди исчезают. Она с
силой ударяется о балкон, колени бьют в подбородок, лодыжку сильно
выкручивает . Скрипит металл. Ее отбрасывает к ограде, которая от толчка вылетает
наружу, Эмико падает следом, но успевает схватить рукой обломок медных перил и
повисает над бездной.
Пространство соблазняет свободным падением, подталкивает порывами горячего
ветра. Тяжело дыша, девушка подтягивает себя вверх по накренившемуся балкону.
Ее трясет, болят ушибленные места, но руки и ноги действуют — кости целы.
«Идеальна». Эмико забрасывает ногу и ползет в безопасное место. Скрежещет ме-
талл старинных креплений. Она вся горит и хочет только одного — лечь и
соскользнуть с шаткого выступа в пустоту.
Наверху кричат. Белые кители выглядывают с крыши, наводят пружинные
пистолеты. Диски летят вниз серебряным дождем, рикошетом выбивают искры, взрезают
ее кожу. Страх придает сил. Эмико бросает себя на стеклянные двери.
«Идеальна» . Искры осколков вспарывают ладони. В облаке острого крошева она
вваливается в чье-то жилище и бежит, превращаясь в размытое пятно в глазах
изумленных людей — неимоверно медленных, словно замерзших.
Распахнув с лету очередную дверь, Эмико выскакивает в коридор, видит белые
кители и мчит прямо сквозь толпу, слыша растянутые удивленные возгласы, к
лестнице. Вниз, вниз, вниз по ступеням, оставляя преследователей и их крики
позади, далеко наверху.
Ее кровь превратилась в жидкий огонь, пролеты пышут жаром. Перед глазами
плывет. Споткнувшись, она приваливается к стене — даже горячий бетон холоднее
ее кожи — и, оступаясь, бежит вперед. Слышен звук погони — возгласы и топот
ботинок.
Вниз по спирали, сквозь кучки жильцов, распихивая перепуганных облавой
людей. В голове от перегрева каша бредовых мыслей.
Крохотные капельки пота выступают через бессмысленно мелкие поры, но в
горячем влажном воздухе чувства прохлады они не приносят. Девушка еще никогда
не ощущала на себе влагу — только вечную сухость...
Она задевает кого-то, и человек отскакивает, испуганный жаром ее кожи.
Эмико пылает. В толпе не скрыться: конечности мелькают, как у мультяшных
персонажей в детских блокнотах, которые надо перелистывать веером, — стремительно,
но так угловато, что люди не сводят глаз.
Протиснувшись в дверь, ведущую с лестницы, она выбегает в коридор и
прислоняется к стене. В теле такое пекло, что почти невозможно разлепить глаза.
«Я прыгнула. Прыгнула».
Адреналиновый шок, смесь ужаса и амфетаминовой эйфории. Ее трясет —
характерная дрожь пружинщиков. Все внутри закипает, накатывает слабость.
Прижавшись к стене, она впитывает прохладу камня.
«Воды. Льда».
Сдерживая дыхание, Эмико пробует расслышать, где сейчас преследователи, но
в голове шум и туман. Далеко ли уже убежала? Сколько пролетов осталось
позади?
«Продолжай идти. Вперед!» — приказывает она себе и тут же падает.
Пол холодный. Воздух, вырываясь из легких, царапает горло. Ее топ разорван,
на руках и плечах кровавые ссадины от стекла. Эмико вытягивает руки,
растопыривает пальцы и прижимает ладони к камню — хочет впитать прохладу. Глаза
закрываются .
«Вставай!»
Но сил уж нет. Еще одна попытка заставить сердце стучать тише, расслышать
погоню, но трудно даже дышать. Ей так жарко, а пол такой холодный.
Девушку хватают — кто-то вскрикивает, — бросают, хватают снова. Кругом
белые кители. Ее тащат вниз по лестнице, бьют, снова орут, но она благодарна
этим людям, потому что знает — скоро окажется на улице посреди вечерней
прохлады .
Их слова пролетают мимо ушей, Эмико ничего не понимает; все вокруг — лишь
неясные звуки и жаркая головокружительная темнота. Говорят не по-японски,
значит, дикари, никто из них не идеален, как...
Внезапный поток воды заставляет ее закашляться, еще один заливает рот и
нос.
Девушку трясут, бьют, что-то кричат в лицо, спрашивают, требуют ответов,
потом хватают за волосы и суют лицом в ведро с водой — хотят покарать, уто-
пить, убить, а у нее в голове лишь одно: «Спасибо, спасибо, спасибо,
спасибо» . Ученые сделали ее идеальной: еще минута — и пружинщица, которую сейчас
бьют и оскорбляют, остынет.
Белые кители повсюду: проверяют документы, патрулируют ночные рынки,
конфискуют метан. Дорога через город заняла у Хок Сена несколько часов. По слухам,
всех малайских китайцев поместили в башни к желтобилетникам и вот-вот
отправят кораблями на юг, обратно за границу на милость зеленых повязок. Осторожно
пробираясь тесными переулочками домой к драгоценностям и банкнотам, он жадно
ловит каждый негромкий разговор, а вперед на разведку отправляет Май — ее
местный говор не вызовет подозрений.
Уже темнеет, а до цели по-прежнему далеко. Украденные из «Спринглайфа»
деньги лежат в сумке тяжелым грузом. Ему то кажется, что Май сдаст его
кителям в обмен на часть награбленного, то он видит в ней свою дочь, которую надо
защитить от грядущей беды.
«С ума схожу — надо же спутать глупую тайскую девчонку с собственным
ребенком» .
И все же Хок Сен доверяет этому хрупкому подростку, чьи родители были
фермерами-рыбаками, и надеется, что Май, которая оставалась ему преданной даже
когда он начал терять влияние на фабрике, не предаст и теперь, когда его
преследуют .
Стало совсем темно.
— Почему вы боитесь? — спрашивает Май.
Старик пожимает плечами: ей не понять — слишком уж мала, — насколько
запутанная сложилась ситуация. Для нее это пусть и жуткая, но всего лишь игра.
— В Малайе, когда смуглые люди напали на желтых, происходило то же самое —
все мгновенно переменилось. Откуда ни возьмись — религиозные фанатики: на
головах зеленые повязки, в руках мачете... Так что осторожность совсем не
помешает .
Он выглядывает из укрытия и тут же ныряет обратно: неподалеку белый китель
клеит на стену очередную фотографию в черной рамке. Бангкокский тигр. Джайди
Роджанасукчаи, который сперва пал так стремительно, а теперь так же быстро,
как птица, становится святым. Хок Сен хмурит брови — вот она, политика.
Человек уходит, и старик снова выглядывает на улицу. Вечерняя, пусть и
относительная прохлада понемногу выманивает людей из домов. Во влажном
полумраке горожане идут кто за покупками, кто ужинать к любимой тележке с сом тамом.
В свете официально разрешенных метановых фонарей белые формы отливают
зеленым. Эти ходят группами, как шакалы в поисках раненой дичи. Перед домами и
магазинчиками стоят небольшие алтари в честь Джайди: фотографии обрамлены
бархатцами, горят свечи — знаки сплоченности, мольба людей защитить их от
ярости кителей.
По национальному радио — обвинительные речи. Генерал Прача, старательно
избегая имен, говорит, что королевство необходимо защитить от тех, кто жаждет
его краха; в заведенных вручную приемниках голос будто жестяной. Продавцы,
домохозяйки, нищие, дети — смуглая кожа празднично мерцает в зеленоватых
отсветах. То тут, то там среди шелеста пасинов и бряцанья упряжи в руках одетых
в красное с золотом погонщиков мегадонтов светлыми пятнами ходят белые кители
— глядят сурово и ищут любой повод сорвать злость.
— Проверь-ка, безопасно ли там, — подталкивает Хок Сен девушку.
Май возвращается минуту спустя, взмахом руки зовет за собой, и они снова
прокладывают себе путь сквозь толпу, которая выдает присутствие кителей
тишиной: смех влюбленных парочек стихает, дети перестают бегать, лица смотрят в
землю.
Идут по ночному рынку. Кругом свечи, сковороды с лапшой, тени чеширов.
Впереди кричат. Май мчит вперед на разведку, тут же прибегает назад и тянет
старика за собой.
— Кун, идемте скорее, пока они отвлеклись.
Группа белых кителей стоит возле своей жертвы: у тележки, схватившись за
разбитое колено, лежит старая женщина, дочь пробует поднять ее на ноги. В
зеленоватом метановом свете среди лужиц острого соуса, ростков фасоли и лайма
блестят, как бриллианты, осколки стеклянных поддонов, где хранились продукты.
— Давай-ка, тетушка, показывай — у тебя тут должны быть еще деньги. Думала,
сможешь нас подкупить, а сама жжешь топливо, за которое налоги не платила, —
говорят кители, ковыряясь дубинками в завалах.
— За что? Что мы вам сделали?! — кричит дочь торговки.
Один из мужчин смотрит на нее презрительно.
— За то, что принимали нас как должное, — говорит он, снова бьет старуху по
колену — та воет, дочь прикрывает голову руками, — и командует своим: — Их
газовый баллон — к остальным. Нам еще три улицы обходить. — Потом
оборачивается, обводит взглядом притихшую толпу.
Хок Сен обмирает.
«Стой спокойно. Без паники. Главное — молчать, тогда не заметит».
— Все видели? А теперь расскажите своим друзьям. Мы вам не псы, которых
надо кормить объедками. Мы тигры. Бойтесь! — усмехнувшись, говорит белый китель
и взмахивает дубинкой. Люди бегут врассыпную, а с ними и Хок Сен с Май.
В соседнем квартале старик прислоняется к стене и тяжело дышит. Город стал
сплошным кошмаром, опасность теперь — за каждым углом. Неподалеку похрипывает
приемник. Передают новости: доки и фабрики закрыты, проход в прибрежные
районы только по пропускам.
У старика по спине пробегают мурашки: история повторяется, снова вокруг
встают стены, а он застрял в городе, как крыса в западне. Хок Сен усилием
воли гасит приступ паники. Пока ничего неожиданного, хотя есть и непредвиденные
обстоятельства. Сейчас первым делом — дойти до дома.
«Бангкок не Малайя. В этот раз ты готов».
Вскоре возникает знакомый запах трущоб, уже видны хибары Яоварата. Старик с
девушкой шагают по узким переулочкам мимо людей, которые Хок Сена не знают.
Он снова душит в себе наплыв страха: если кители припугнули здешних крестных
отцов, то тут тоже стало опасно. Потом открывает непослушную дверь в свою
лачугу и приглашает Май войти.
— Ты хорошо поработала. — Хок Сен запускает руку в сумку и вытаскивает
большой комок краденых купюр. — Захочешь получить еще — приходи завтра.
Девушка ошеломленно глядит на богатство, которое ей отдают с такой
легкостью.
По уму, стоило бы ее удавить — так точно не станет нападать ради остальных
денег. Хок Сен отгоняет эту мысль. Все-таки Май проявила преданность, а
доверять хоть кому-то надо. К тому же она тайка — теперь, когда шкура желтобилет-
ника и чешира стоят одинаково, это полезная компания.
Девушка сует деньги в карман.
— Дорогу отсюда сама найдешь?
— Я ж не желтобилетница, мне-то чего бояться, — замечает она с ухмылкой.
Хок Сен отвечает ей улыбкой, а сам думает: когда жгут поле, где зерна, а
где мякина никто уже не разбирает.
— Проклятый Прача! Проклятые кители!
Карлайл — грязный и небритый — бьет кулаком по балконным перилам. Он уже
неделю не может попасть к себе в «Викторию»: в район фарангов никого не
пускают . Его одежда в тропическом климате быстро поистрепалась.
— Якорные площадки закрыты, шлюзы — тоже, на причалы нельзя. Чертовы белые
кители. — Он заходит обратно в комнату и наливает себе выпить.
Его раздражение только веселит Андерсона.
— Говорил я не дразнить кобру.
— Да не дразнил я! Это кого-то в министерстве торговли осенило, вот и
устроили бардак. Чертов Джайди! — бесится Карлайл. — Могли бы и сообразить, что
выйдет боком.
— Думаешь, Аккарат?
— Он не такой дурак.
— Это не важно. — Андерсон приветственно поднимает стакан с теплым виски. —
Уже неделя, как все закрыто, а белые кители, похоже, только входят во вкус.
— Вот только не делай такое довольное лицо, — шипит Карлайл. — У тебя ведь
тоже неприятности.
— Откровенно говоря, я не очень переживаю. От фабрики был свой толк, теперь
его нет. — Андерсон отпивает виски и продолжает, чуть подавшись вперед: —
Сейчас я хочу знать: Аккарат в самом деле так хорошо подготовился, как ты
говорил? — Он кивает в сторону города. — Потому что ему, похоже, не хватает
сил.
— Ты находишь это смешным?
— Я нахожу, что если он сейчас в изоляции, друзья ему не помешают. Я хочу,
чтобы ты снова с ним связался и предложил нашу чистосердечную поддержку.
— у тебя уже другое предложение? Не то, после которого он хотел бросить
тебя под мегадонтов?
— Предложение то же. Как и вознаграждение. — Андерсон делает еще глоток. —
Только в этот раз Аккарат, надеюсь, будет готов выслушать доводы.
Карлайл хмуро глядит на зеленый метановый огонек.
— У меня, что ни день, то новые убытки.
— А как же твой козырь — насосы на плотинах?
— Перестань меня поддразнивать. Этих мерзавцев даже не запугаешь — они
просто не принимают переговорщиков.
Ухмыльнувшись, Андерсон говорит:
— Как-то неохота ждать, пока придут муссоны и белые кители сообразят, что к
чему. Устрой мне встречу с Аккаратом. Предложим ему все, что захочет.
— Думаешь, вот так просто сплавал на Ко Ангрит и привез оттуда революцию? И
кто ее устроит — пара клерков да капитанов? Может, еще кучка младших торговых
представителей, которые только и делают, что пьют и ждут, когда наступит
голод и королевство снимет все эмбарго? Напугал.
— Если мы и придем, то из Бирмы, причем так, что никто не заметит, пока не
будет слишком поздно. — Андерсон долго и пристально смотрит на Карлайла.
Наконец тот отводит взгляд и спрашивает:
— Значит, те же условия? Никаких изменений?
— Да. Доступ к банку семян и человек по фамилии Гиббоне. Больше ничего.
— А взамен?
— Что захочет: деньги на взятки, золото, бриллианты, нефрит... Ударные
войска.
— Ого. Так ты не шутил насчет Бирмы.
Рукой, в которой держит стакан, Андерсон указывает в сторону темного окна.
— Мое прикрытие пошло прахом. Либо я это признаю и двигаюсь дальше, либо,
поджав хвост, бегу в Де-Мойн. Буду честен: «Агроген» всегда идет ва-банк — с
тех самых пор, как ее основали Винсент Ху и Читра Д!Алесса. Так что
неприятных историй мы не боимся.
— Вроде тех, что были в Финляндии?
— Надеюсь, в этот раз расходы окупятся лучше.
— Ну, дела... Хорошо, устрою встречу. Но и обо мне потом не забудь.
— «Агроген» всегда помнит о друзьях.
Андерсон провожает гостя к выходу, закрывает за ним дверь и размышляет о
том, как же сильно меняют человека внезапные трудности. Всегда нахальный и
самоуверенный Карлайл растерян: понял, что на фоне других сейчас выделяется
так, словно у него синяя кожа, осознал, что в любой момент кители могут
согнать всех фарангов в лагеря или просто убить, и никому до этого не будет
дела. Вся его вера в себя внезапно оказалась отброшена, как ненужная защитная
маска.
Андерсон выходит на балкон и смотрит в ночь — в сторону далекого океана, Ко
Ангрита и тех сил, что терпеливо выжидают своего часа на границе королевства.
Еще немного — и пора.
т
Пока белые кители громят и карают, Канья пьет кофе в магазинчике, где
подают лапшу. Немногочисленные посетители угрюмо притихли в углу — слушают бой по
муай-тай по приемнику с ручным заводом. Не обращая на них внимания, она сидит
на скамейке для клиентов одна — устроиться рядом никто не смеет.
Раньше кто-то, может, и рискнул бы составить ей компанию, но теперь, когда
кители показали зубы, таких нет. Команда Каньи ушла вперед — рыщут, как
шакалы, в поисках добычи, избавляются от прошлого, рвут прежние связи, начинают
все с нуля.
Хозяин лавочки склонил голову над горячими мисками с лапшой; с подбородка
течет пот, в капельках на лице отражаются голубые язычки запрещенного метана.
Торговец наверняка проклинает тот день, когда купил этот газ на черном рынке.
Звук кипящих в воке сенми для супа временами перекрывает жестяное
потрескивание приемника и приглушенные вопли со стадиона Лумпини.
Канья потягивает кофе и, мрачно ухмыляясь, смотрит на прячущих глаза
слушателей. Силу они понимают. Пока министерство было добрым, не обращали
внимания, даже посмеивались, но едва кители начали размахивать дубинками и
поигрывать смертоносными пружинными пистолетами, вести себя стали совсем иначе.
Сколько она уже разгромила нелегальных горелок — вроде этой, вроде тех,
какими пользуются в бедных лавочках с лапшой и кофе, когда не могут заплатить
за разрешенный, облагаемый налогом метан? Наверное, сотни. Газ слишком дорог,
дать взятку дешевле. Правда, на черном рынке нет тех добавок, которые придают
пламени безопасный зеленый оттенок, но таков риск, и на него шли охотно.
«До чего просто было нас подкупить!»
Канья прикуривает от огня, грозящего неприятностями хозяину лавки; тот не
мешает и делает вид, что ее здесь вообще нет. Удобно обоим: она будто бы не
белый китель, заметивший запрещенную горелку, а он вовсе не желтобилетник,
которого за это могут кинуть на верную смерть в душную башню к своим
собратьям.
Капитан задумчиво делает затяжку. Этот человек страха не показывает, но его
чувства и без того ясны. Канья вспоминает тот день, когда в ее деревню пришли
белые кители: засыпали теткины пруды с рыбой щелоком и солью, забили кур,
свалили в кучу и спалили.
«Тебе, желтый билет, везет. Нам кители ничего не оставили. Факелы в руки и
— жгли, жгли, жгли. С тобой обошлись лучше».
Бледные, покрытые копотью лица, защитные маски, глаза как у демонов — до
сих пор страшно. Явились ночью, без предупреждения. Соседи и двоюродные
сестры Каньи голыми выскочили на улицу и с воплями побежали прочь от факелов. По-
зади в темноте вспыхивали дома на сваях, бамбук и пальмы трепетали в
оранжевом пламени, как живые. Пепел обжигал кожу, вызывал кашель, многих рвало. На
ее тогда тонких детских ручонках огненные хлопья оставляли ожоги — светлые
пятна шрамов видны до сих пор. Канья с сестрами, сбившись в кучку, с ужасом
смотрели, как министерство природы ровняет их деревню с землей. Ее сердце
тогда наполнилось ненавистью к белым кителям.
А теперь она сама ведет своих бойцов на такое же задание. Джайди оценил бы
юмор ситуации.
Вдали слышны испуганные крики, вопли взлетают к небу, как густой черный дым
от крестьянских лачуг. Канья втягивает носом воздух. В некотором смысле
ностальгия — запах тот же. Она курит и думает, не перестарались ли там парни.
Огонь в трущобах, построенных из всепогодки, — не шутка. Масло, которым
пропитана древесина, не дает ей гнить, но в жару вспыхивает очень легко. Канья
выпускает клуб дыма. Впрочем, сейчас с этим ничего не поделаешь. Может,
просто подожгли нелегальную свалку. Она отпивает кофе и смотрит на синяк у
официанта на щеке.
Будь воля министерства природы, все эти желтобилетники давно бы отправились
обратно за границу. Пусть у малайцев голова болит. Беженцы — проблема их
суверенного государства, а вовсе не королевства. Если бы не милосердие и
сострадание ее величества Дитя-королевы... Канье ее не понять.
Она обнюхивает сигарету — хороший это табак, «Золотой лист», лучший в
королевстве, работа местных генных инженеров, — достает еще одну из упаковки
(целлофан из проса), прикуривает от голубого пламени, потом протягивает чашку
за новой порцией сладкого кофе. Официант-желтобилетник — сама вежливость. Из
трескучего приемника доносятся радостные вопли болельщиков. Посетители,
плотно обступившие динамик, тоже ликуют, на мгновение забыв о белом кителе.
Шаги за спиной не слышны, каждый попадает точно в возгласы, но подошедшего
выдает выражение лица официанта. Не оборачиваясь, Канья подзывает его жестом.
— Либо убей меня, либо сядь рядом.
Усмехнувшись, тот садится.
На Наронге свободная черная рубашка с высоким воротником и серые брюки. Вид
опрятный, как у клерка, вот только глаза слишком беспокойны, а тело,
наоборот , слишком расслаблено. Его самоуверенность и надменность плохо сочетаются
с такой скромной одеждой. Есть люди, которым не скрыть своего могущества, как
бы они ни старались, потому его и заметили тогда на якорных площадках. Канья,
подавив в себе вспышку гнева, молча ждет.
— Нравится шелк? — Наронг показывает на рубашку. — Японская. У них там до
сих пор есть шелковичные черви.
Она пожимает плечами.
— Мне в вас вообще ничего не нравится.
— Да брось. Посмотри на себя — стала капитаном, а на лице тоска. — Он
жестом велит официанту-желтобилетнику подать кофе.
Густая коричневая жидкость наполняет стакан. Перед Каньей ставят блюдо с
супом, и она начинает вылавливать из куриного бульона среди сорго и рыбных
шариков ю-тексовскую лапшу.
Наронг сперва терпеливо выжидает, потом говорит:
— По-моему, ты просила о встрече.
— Это вы убили Чайю?
Он вздрагивает.
— Тебе всегда не хватало такта. Столько лет прожила в городе, столько мы
тебе денег дали, а ведь могла бы до сих пор разводить рыбу в Меконге.
Канья бросает на собеседника холодный взгляд. Признаться честно — он ее
пугает , но показывать этого нельзя. По радио снова радостно кричат.
— Вы такой же, как Прача. Все вы мне отвратительны.
— Та беззащитная девчонка, которую мы позвали в Бангкок, так не думала. Ты
так не думала, пока мы годами поддерживали твою тетю до ее последнего дня. И
когда дали тебе шанс нанести удар по генералу Праче и белым кителям — тоже.
— Всему есть пределы. Чайя была ни при чем.
Наронг, замерев по паучьи, смотрит на нее, а потом говорит:
— Джайди зашел слишком далеко. А ведь ты его предупреждала. Осторожней —
сама-то не лезь в пасть кобре.
Канья хочет что-то сказать, передумывает, снова открывает рот и,
старательно сдерживаясь, спрашивает:
— Со мной поступите, как с Джайди?
— Вот сколько мы уже знакомы? — улыбается Наронг. — Сколько лет я забочусь
о твоей семье? Ты нам как дочь любимая. Ни за что не стал бы тебя обижать. Мы
же не такие, как Прача. — Он протягивает ей пухлый конверт и ненадолго
замолкает. — Скажи, как уход Тигра повлиял на ваше ведомство?
— А разве не ясно? — Она кивает в сторону доносящегося с улицы шума. —
Генерал в ярости. Джайди был ему как брат.
— Говорят, он хочет напасть на само министерство торговли. Может, даже
сжечь его.
— Само собой, хочет. Если бы не Торговля, проблем у нас было бы в два раза
меньше.
Конверт все еще лежит между ними. Конверт, хотя вполне могло бы быть и
сердце Джайди. Проценты, набежавшие на давний вклад в месть.
«Прости, Джайди. Я пыталась тебя предупредить».
Наронг наблюдает за тем, как она перекладывает деньги в сумку на поясе. У
этого человека даже улыбка хищная. Его волосы гладко зачесаны назад. Сидит
совершенно неподвижно и вселяет совершенный же страх.
«Вот с какой породой ты разве только не породнилась», — вдруг звучит у нее
в голове.
Канья вздрагивает — словно это Джайди сказал; та же интонация, та же
жесткая насмешка — осуждение, но шуткой. Санук никогда его не оставлял.
«Я не такая, как вы».
И снова, будто с ухмылкой:
«Знаю-знаю».
«Раз знали, почему просто меня не убили?»
Ответа нет.
Из трескучего приемника все еще звучит матч по муай-тай. Чароен и Сакда —
интересная встреча, но то ли мастерство первого резко выросло, то ли второму
заплатили за проигрыш. Канья в этот раз ошиблась. Бой покупной — даже отсюда
заметно. Видимо, Навозный царь решил проявить интерес к рингу. Она делает
недовольное лицо.
— Неудачный бой? — спрашивает Наронг.
— Всегда не на тех ставлю.
— Вот почему полезно получать нужную информацию как можно раньше, — смеется
он и протягивает ей обрывок листка.
Список имен.
— Это все друзья Прачи. Даже генералы есть. Он опекает их, как кобра — Буд-
ду.
— И представь, как они удивятся, когда генерал пойдет против них, начнет
нападать, портить жизнь, даст понять, что игры кончились, что теперь
министерству не важно, кто нарушает закон. Никаких больше родственников, друзей и
договоров по-приятельски. Все увидят, как министерство природы встает с
колен.
— Хотите рассорить Прачу и его союзников, настроить их друг против друга?
Ее собеседник только молча пожимает плечами. Канья доедает лапшу и, пони-
мая, что больше указаний не будет, встает.
— Мне пора. Мои ребята не должны заметить нас вместе.
Наронг кивком отпускает ее. Под разочарованное гудение людей у приемника —
Сакда спасовал перед невесть откуда взявшимся боевым духом Чароена — она
выходит из лавочки.
На углу в зеленоватом свете метанового фонаря Канья поправляет форму и
замечает на кителе пятно — след сегодняшнего погрома. Морщась от омерзения, она
пробует его оттереть, потом достает листок, полученный от Наронга, и
заучивает имена.
Все эти мужчины и женщины — ближайшие друзья Прачи, которым теперь придется
не легче, чем желтобилетникам в башнях, не легче, чем жителям той деревушки
на северо-востоке, которых генерал бросил на голодную смерть, когда сжег их
дома.
Непростое дело, но в кои-то веки справедливое.
Она сминает бумажку.
«Вот так мир и устроен: глаз за глаз, пока все не умрем и чеширы не
сбегутся пить нашу кровь».
Канья размышляет о том, действительно ли раньше жилось лучше, на самом ли
деле был золотой век нефти и техники, когда решение одной проблемы не
порождало другую. Она проклинает тех, прежних фарангов — калорийщиков с их
неуемными лабораториями и тщательно сконструированными сортами растений, которые
должны были накормить весь мир, с их новыми версиями животных, что стали бы
работать куда эффективней, потребляя меньше калорий; проклинает все эти агро-
гены и пуркалории, которые обещали дать человечеству пищу, но всякий раз
находили повод отложить изобилие.
«Простите меня, Джайди. Простите меня за то, что я сделала с вами и вашей
семьей. Я никак не хотела вам навредить. Знай я, чего будет стоить борьба с
жадностью Прачи, и не подумала бы переезжать в Крунг Тхеп».
И она, вместо того чтобы идти к своей команде, шагает в храм. Небольшое
окрестное святилище: несколько монахов несут службу да мальчик с бабушкой сидят
перед сверкающей статуей Будды. Больше никого. Канья покупает у ворот немного
благовоний, входит внутрь, поджигает их, опускается на колени, потом, держа
дымящиеся палочки у лба, трижды поднимает их в знак почтения Трех
драгоценностей1 — Будды, даммы, санги — и молится.
Сколько зла она уже сотворила? Сколько дурных поступков надо искупить,
исправляя камму? Кого было важнее чтить: Аккарата, обещавшего восстановить
равновесие сил, или Джайди, ее приемного отца?
Когда в твою деревню приходит человек и предлагает тебе пропитание, жизнь в
городе, деньги на лечение кашля твоей тети и на виски дяде и при этом даже не
требует взамен твое тело — чего еще желать? Есть ли лучший способ купить твою
преданность? Каждому нужен покровитель.
«Да встретятся вам в новой жизни друзья надежнее, чем в прежней, верный
боец. Простите меня, Джайди. Быть мне миллион лет призраком за свои проступки.
Да родитесь вы в месте лучшем, чем это».
Она встает, делает ваи в сторону Будды, выходит из храма и, стоя на
ступенях, смотрит на звезды. Канья думает, отчего камма так страшно повернула ее
жизнь, и закрывает глаза, сдерживая слезы.
Вдали с треском вспыхивает здание. В том районе сейчас больше сотни ее
человек — дают всем понять, что с законом шутки плохи, что закон, вроде бы
безвредный на бумаге, — очень неприятная вещь, когда от него нельзя откупиться
взяткой. Люди об этом уже позабыли.
Триратна — три ценности буддийской доктрины. Санга — сообщество тех, кто
следует путем Будды.
Внезапно накатывает усталость. Канья отводит взгляд от места, где идет
расправа . Хватит с нее на сегодня крови и копоти, парни сами знают свое дело. К
тому же дом совсем близко.
— Капитан Канья!
В дом льется тусклый утренний свет. Она приоткрывает глаза и спросонья не
сразу вспоминает последние дни и то, кем теперь стала.
— Капитан! — зовут в затянутое сеткой окно.
Канья встает с постели и подходит к двери.
— Кто там? В чем дело?
— Вас требуют в министерство.
Она приоткрывает дверь, берет у молодого посыльного письмо, снимает печать
и читает.
— Надо же — из карантинного управления.
Юноша кивает:
— Это была добровольная обязанность, которую капитан Джайди... — Тут он
прикусывает язык. — Генерал Прача просил всех, кто с ним работал...
— Да, понятно.
Она вспоминает истории о первых эпидемиях цибискоза, и у нее мурашки
пробегают по спине. Джайди рассказывал, как он вместе со своей командой боролся с
заразой: сердце уходило в пятки, и все гадали, кто из них умрет еще до конца
недели. Рассказывал, как, страшно боясь подцепить болезнь, но не покладая
рук, жгли целые деревни — дома, ваты, статуи Будды, как монахи пели молитвы
среди пламени и призывали на помощь духов, а на земле лежали люди, которые
захлебывались жидкостью, вытекавшей из разорванных легких. Карантинное
управление . Канья дочитывает до конца и коротко кивает посыльному:
— Хорошо.
— Ответ будет?
— Нет, мне все ясно. — Она осторожно, будто скорпиона, кладет конверт на
стол.
Юноша отдает честь и сбегает по ступеням к велосипеду. Канья, задумавшись,
медленно прикрывает дверь. Письмо сулит ужас. Видимо, это ее камма, ее
расплата .
Вскоре капитан уже вовсю крутит педали, направляясь в министерство. Мимо
бегут зеленые улицы, мосты над каналами и широкие проспекты, построенные
когда-то в расчете на пять полос бензиновых машин, а теперь свободно вмещающие
стада мегадонтов.
Перед карантинным управлением ее заставляют пройти еще одну проверку, после
чего, наконец, разрешают доступ в комплекс.
Вентиляторы в компьютерах и кондиционерах гудят, не умолкая ни на секунду.
Здание будто дрожит от сжигаемой в его недрах энергии: больше трех четвертей
положенной ведомству нормы угля уходит на мозг карантинного управления,
который занят предсказанием генетических изменений, требующих вмешательства
министерства .
За стеклянными стенами помигивают зеленые и красные индикаторы серверов,
которые, сжигая энергию, тем самым и топят, и спасают Крунг Тхеп. Канья идет
по коридорам вдоль кабинетов, где за огромными яркими экранами сидят ученые и
исследуют генетические модели. Ей кажется, что от того количества угля,
которое сгорает ради одного только этого здания, даже воздух тут насыщен
энергией.
Карантинное управление возникло лишь после долгой серии операций и
неожиданных союзов, которые позволили королевству освоить нужные технологии. Были
фаранги, за большие деньги доставленные в страну, были иностранные
специалисты, что, словно вирусом, заражали остальных своими знаниями, идеями
преступного взлома генов, умениями, которые помогали тайцам выживать и противостоять
эпидемиям.
Кто-то из тех людей стали такими же народными героями, как Аджан Ча, Чарт
Корбджитти1 и Себ Накхасатхиен, кто-то — боддхи, духами — хранителями
королевства .
В углу внутреннего двора стоит домик духов, внутри две маленькие статуэтки:
учитель Лалджи,2 похожий на щуплого иссохшего аскета-саддху, и святая Сара,
покровительница «Агрогена», — неразлучные боддхисатвы, мужское и женское
начала, разбойник и взломщица генов, вор и созидательница; возле них —
несколько палочек-благовоний, блюдце с едой и неизменный венок бархатцев. Когда
бушуют эпидемии, здесь ученые беспрестанно читают молитвы, надеясь найти верное
решение.
«Даже молимся фарангам. Их лекарством лечим их же заразу», — думает Канья.
«Подбирай любое орудие, какое найдешь, и пользуйся им, — говорил как-то
Джайди, растолковывая, почему они имели дела даже с худшими из худших, зачем
подкупали, выкрадывали и поддерживали чудовищ вроде Ги Бу Сена. — Мачете все
равно, кто им размахивает. Возьми нож и режь им, возьми фаранга, и пусть он
тебе служит, а обернется против тебя, переплавь — будет кусок металла про
запас» .
«Подбирай любое оружие».
Капитан всегда был практичен.
Однако это унизительно. Они разыскивают и вымаливают у иностранцев знания,
словно чеширы, роются в отбросах ради выживания. «Мидвест компакт» — кладезь
информации. Стоит где-то на свете появиться талантливому генетику, как его
немедленно — угрозами, силой и деньгами — заманивают работать в Де-Мойн или в
Чанша3 к другим таким же светлым умам. Противостоят компаниям-калорийщикам —
«Пур Калории», «Агрогену» и «Ред-Стару» — только самые храбрые, но что может
предложить им королевство, если даже самые мощные его компьютеры на несколько
поколений отстали от заграничных?
Канья гонит прочь подобные мысли.
«Но ведь мы живем. Сколько стран погибло, а мы — нет. В Малайе — резня,
Цзюлун4 — под водой, Китай развален на части, Вьетнам разорен, Бирма умирает
от голода, Американская империя исчезла, Европейский союз рассыпался на
мелкие куски, а мы стоим, мы даже растем. Хвала Будде за его милосердие и за
благоразумие королевы, дозволяющей применять эти пугающие заморские знания,
без которых мы были бы беззащитны».
На последнем пропускном пункте документы проверяют еще раз, затем Канью
проводят в электрический лифт, куда из-за перепада давления ее втягивает с
потоком воздуха. Раздвижные двери закрываются, и она падает в глубь земли,
будто в ад, представляя голодных духов, обитающих в этом страшном месте,
призраков мертвых, которые отдали себя в жертву, лишь бы не дать демонам выйти
наружу. От страха по коже бегут мурашки.
Вниз.
Вниз.
Лифт замирает.
Белый коридор — переходный шлюз — снять одежду — душ с хлоркой — на выход.
Какой-то мальчик выдает спецодежду, находит имя Каньи в списке, говорит,
что повторную дезинфекцию проходить не надо, и ведет ее дальше.
1 Аджан Ча (1918-1992) — учитель буддизма, популяризовал на Западе тхераваду
(одну из школ раннего буддизма) и тайскую традицию лесных монастырей. Чарт
Корбджитти (род. 1954) — тайский писатель.
2 Герой рассказа Паоло Бачигалупи «The Caloric Man».
3 Столица провинции Хунань на юго-востоке Китая.
4 Полуостровная часть Гонконга.
У здешних ученых загнанный вид живущих в осаде — они знают, что лишь
несколько стен отделяют их от всех ужасов апокалипсиса, готовых вырваться на
волю. От мысли об этом у Каньи желудок сводит судорогой. Вот в чем крылась
сила Джайди — тот верил в свои прошлые и будущие жизни. А она? Она еще дюжину
воплощений будет умирать от цибискоза, прежде чем ей позволят двигаться
дальше . Камма.
— Ты бы подумала об этом, прежде чем сдавать меня, — говорит Джайди.
Споткнувшись, она глядит назад, видит капитана в двух шагах от себя, ахает,
вжимается спиной в стену и стоит, не в силах даже вдохнуть. Джайди
внимательно смотрит на нее, чуть склонив голову. Задушит прямо тут, отомстит
предателю?
Ее проводник замирает и спрашивает:
— Вам плохо? Джайди нигде нет.
Сердце бешено стучит, пот льет градом. Если бы она побывала в чуть более
опасной зоне, решила бы, что подхватила смертельную бактерию или вирус, и
сама попросила бы отправить себя в карантин и больше не выпускать.
— Я... — выдавливает Канья, вспоминая кровь на ступенях у офиса генерала Пра-
чи и аккуратно упакованную страшную посылку с ошметками тела Джайди.
— Позвать врача?
Капитан преследует ее, это был его пхи. Она через силу вдыхает, потом
выдыхает и берет себя в руки.
— Все в порядке. Идем дальше.
Вскоре провожатый указывает на одну из дверей. Канья входит. Оторвавшись от
монитора, ее легкой улыбкой встречает Ратана.
У всех компьютеров здесь большие экраны — некоторые не выпускают уже лет
пятьдесят, и хотя каждый съедает энергии больше, чем пять новых, работу свою
выполняют исправно, а потому их тщательно оберегают. Даже стоять возле таких
жутковато — столько электричества они сжигают. Канья так и видит, как в ответ
на подобное расточительство все ближе подступает океан.
— Спасибо, что пришла, — говорит Ратана.
— По-другому и быть не могло.
И ни слова о прежних свиданиях, ни намека на общее пошедшее вразнос
прошлое . Канья не могла больше играть роль возлюбленной той,1 кого рано или
поздно предала бы, — это было бы слишком лицемерно даже для нее. А Ратана все
так же прекрасна. Канья вспоминает, как ночью в Лой Кратонг2 они ходили на
лодке по Чао-Прайе, смеялись и смотрели на плывущие мимо бумажные кораблики
со свечами; вспоминает ее нежные объятия, плеск волн и огоньки на водной
глади вокруг них — тысячи молитв и загаданных желаний.
Ратана подзывает ее к экрану посмотреть на фотографии и замечает
капитанские нашивки на белом воротничке.
— Мне очень жаль Джайди. Он был... хороший.
Канья хмурится и гонит прочь воспоминание о пхи, только что встреченном в
коридоре.
— Лучше, чем просто хороший. Что это? — Канья смотрит на снимки каких-то
тел.
— Двое мужчин. Из двух разных больниц.
— И?. .
— В их организмах побывало что-то очень нехорошее. Похоже на разновидность
В Таиланде распространены женские пары, при этом в них существует
подчеркнутое разделение женской и мужской ролей.
2 Традиционный праздник в честь духа воды, обычно проходит в ноябре. В Лой
Кратонг на воду спускают кораблики в форме цветка лотоса, на них обычно
устанавливают свечи и благовония.
пузырчатой ржи.
— Ну и?.. Съели что-то зараженное, умерли — и что?
— Не-ет, она паразитировала у них внутри, плодилась, но в млекопитающих-то
ржа жить не может. Я такого еще не видела.
Канья листает больничные записи.
— Кто такие?
— Неизвестно.
— Семья не посещала? Кто-то видел, как их привезли? Сами что-то говорили?
— Один при поступлении был в бреду, второй уже умирал.
— Уверена, что это были не зараженные фрукты?
Та лишь разводит руками. От жизни под землей у нее бледная и гладкая кожа.
Канья, хоть и смуглая, как крестьянка, обгорелая на суровом солнце за время
бесконечных патрульных обходов, ни за что не согласилась бы работать здесь,
во тьме. Ратана очень смелая, сомнений нет. Канья пробует представить, какие
темные силы в душе девушки вынудили ее погрузиться в эту преисподнюю. Пока
они были вместе, Ратана ни словом не обмолвилась о своем прошлом, о лишениях.
Но без них не бывает, как не бывает моря без пены на волнах и камней под
водой. Камни есть всегда.
— Нет, конечно, не уверена. По крайней мере, не на сто процентов.
— А на пятьдесят?
Ратана нервно пожимает плечами и вновь берет в руки бумаги.
— Знаешь же, что я не могу просто взять да заявить такое. Но вирус тут
другой, у белков измененная структура. Ткани разрушены иначе, чем при обычной
пузырчатой рже, но тесты показывают, что это известные разновидности: агроге-
новская AT134s и TH249xd «Тотал Нутриента», которые очень похожи. — Она
умолкает .
— И?. .
— Только нашли мы их в легких.
— Значит, цибискоз.
— Да нет же — пузырчатая ржа. Понимаешь теперь?
— И нам ничего не известно об этих людях, так? Может, они были за границей
и приплыли на паруснике? Ездили в Бирму, в Южный Китай? Вдруг жили в одной
деревне?
— Об их истории вообще ничего не известно. Есть только общая болезнь. Была
у нас когда-то база данных по всем жителям — ДНК, члены семьи, место работы и
проживания, — но ее отключили, передали ресурс упреждающим исследованиям. В
любом случае база не помогла бы — в ней сейчас почти никто не отмечается.
— То есть у нас ничего нет. А еще случаи были?
— Ни одного.
— Имеешь в виду — пока ни одного?
— Откуда мне знать? Мы и об этих-то узнали только потому, что кругом стали
гайки заворачивать. Больницы сейчас нам о каждом чихе сообщают — лояльность
показывают. Все равно случайность — и отчет, и то, что я его заметила в куче
других. Нужна помощь Ги Бу Сена.
Канья вздрагивает.
— Джайди умер. Ги Бу Сен теперь не станет помогать.
— Иногда он проявляет интерес к чему-то, кроме своих занятий, а этим его
можно увлечь. Ведь ты однажды видела, как Джайди его уговаривал. Вдруг и у
тебя получится? — с надеждой в голосе спрашивает Ратана.
— Сомневаюсь.
— Вот, посмотри. — Она перебирает больничные записи. — Тут явные признаки
сконструированного вируса. Изменения в ДНК не похожи на естественные. С чего
бы пузырчатой рже вдруг самой перейти с растений на животных? Не с чего, да и
непросто это. Гляди: различия выделены. Мы как будто видим ее будущее, какой
она станет через десять тысяч жизненных циклов. Настоящая головоломка. И
очень нехорошая.
— Если ты права, нам всем конец. Надо доложить генералу Праче и дворцу.
— Постой. — Ратана хватает ее за рукав и смотрит умоляюще. — А вдруг я
ошибаюсь?
— Не ошибаешься.
— Я не знаю, может ли она перескакивать на людей, и если да, то насколько
легко. Спроси Ги Бу Сена — он сможет дать ответ.
— Ладно, попробую, — недовольно соглашается Канья. — А ты пока предупреди
госпитали и уличные больницы — пусть отслеживают похожие симптомы, составь им
список. Сейчас и без того на всех нажимают, поэтому подозрений из-за лишнего
отчета не возникнет — подумают: просто держим их в тонусе. Так хоть что-то
новое узнаем.
— Если я права, начнутся бунты.
— Хорошо бы только бунты. — Канья, чувствуя себя немного дурно, идет к
двери. — Закончишь тесты, соберешь все данные — отнесу их этому твоему демону. —
Ее передергивает. — Пусть посмотрит. Будут тебе доказательства.
— Канья!
Та молча оборачивается.
— Мне очень жаль Джайди. Вы же были близки.
— Он был тигром, — хмуро говорит Канья и оставляет Ратану одну в ее
преисподней .
Целый комплекс работает над спасением королевства, день и ночь жжет
киловатты энергии, а толка — ноль.
Ш
Андерсон-сама приходит без предупреждения, садится рядом на барный стул,
заказывает себе виски, ей — воду со льдом, не улыбается, даже не смотрит, но
девушку все равно переполняет признательность.
Несколько дней она скрывалась в баре, ждала, когда за ней придут белые
кители и отправят на переработку в компост. Последнее время Эмико только и
делает , что молча терпит, дает умопомрачительные взятки, а теперь, глядя на
Райли, понимает: вряд ли отпустит — слишком много в нее вложил.
Но вдруг приходит Андерсон-сама, и ей становится спокойно, как когда-то с
Гендо-самой. Она понимает, что ее научили так реагировать, но ничего не может
с собой поделать и, улыбаясь, разглядывает освещенные лампой со светляками
гайдзинские черты — такие странные среди моря тайских и нескольких японских
лиц, осведомленных о ее существовании.
Как уже повелось, не обращая на Эмико внимания, Андерсон-сама идет к Райли,
и она понимает: после выступления проведет ночь в безопасном месте, впервые с
начала рейдов не будет в страхе ждать белых кителей.
Однако в этот раз Райли является к ней тут же.
— Похоже, ты нашла верный подход. Фаранг хочет выкупить тебя сегодня
пораньше .
— А выступление?
— Не нужно, он заплатил.
С большим облегчением Эмико бежит сменить одежду и вскоре уже мчится вниз
по ступеням. Райли устроил так, что кители приходят в определенное время,
поэтому в Плоенчите ей сейчас спокойно. Тем не менее, она осторожничает: до
того как все утряслось, прошло три рейда, и не один собственник был избит,
прежде чем нашел общий язык с министерством, — но только не Райли, который,
похоже, обладает сверхъестественной способностью понимать работу бюрократов и
военных и улаживать с ними отношения.
Андерсон ждет на улице в пропахшей табаком и виски рикше. Отросшая за день
щетина придает лицу суровый вид. Она кладет голову ему на плечо.
— Я ждала.
— Прости, что так долго. Не все сейчас гладко.
— Я скучала по тебе, — говорит Эмико и, к своему удивлению, понимает, что
это правда.
Они не спеша едут по ночным улицам. Мимо сумрачными громадами неторопливо
бредут мегадонты, вспыхивают силуэты чеширов, горят свечи, спят целые семьи;
рикша проезжает мимо группы белых кителей, но те не обращают внимания —
заняты очередной овощной лавкой. Над дорогой мерцают зеленые огоньки газовых
фонарей .
Андерсон-сама кивает в сторону патруля.
— у тебя все в порядке? Эти приходят?
— Поначалу было трудно, сейчас уже проще.
Во время первых рейдов царила паника. Кители врывались внезапно, взлетали
по лестницам, устраивали облавы на «мам», перекрывали незаконные газовые
рожки. Верещали трансвеститы-ледибои, хозяева помещений бросались искать деньги,
пытались откупиться, но налетчики взяток не брали, пускали в ход дубинки.
Эмико жалась за спины девушек, стояла, как статуя, а кители ходили по бару,
выискивали нарушения и грозили бить всех, пока не заплатят. Ни капли
снисхождения — лишь ярость от гибели Тигра и большое желание проучить всех, кто
когда-то смеялся над министерством.
Эмико едва не обмочилась от ужаса — думала, Канника вот-вот вытолкнет ее
вперед, сдаст, не упустит возможности погубить.
Райли же расшаркивался: устроил целый спектакль перед тем, кому регулярно
платил. Некоторые — Сугтипонг, Аддилек и Тханачай — пристально глядели на
Эмико (эти прекрасно знали, что здесь есть пружинщица, даже как-то пробовали
ее), думали, стоит ли разоблачать. Каждый исполнял свою роль, а она ждала,
когда Канника оборвет фарс, укажет всем на ту, которая служит поводом для
щедрых взяток. От этого воспоминания ее передергивает. Сейчас уже проще.
Рикша подъезжает к зданию, где живет Андерсон-сама. Он выходит первым,
смотрит, нет ли поблизости кителей, и ведет девушку внутрь. Охранники у
дверей старательно отводят глаза. На обратном пути надо дать им на чай, чтобы
наверняка не вспомнили. Она им отвратительна, но, пока ведет себя уважительно
и платит — не сдадут. Правда, учитывая нынешнюю нервозность белых кителей,
денег надо больше — иначе никак.
Лифтерша — выражение лица нарочито бесстрастное — громко называет их
примерный вес.
Обнявшись, они входят в покой его квартиры. Эмико, к своему удивлению,
счастлива оттого, что Андерсон-сама рад ей, касается ее и хочет касаться снова и
снова. Она уже забыла, что значит выглядеть как человек и быть почти
уважаемой. В Японии, глядя на нее, люди не испытывали неловкости, а тут она
постоянно чувствует себя животным. До чего хорошо знать, что тебя любят — пусть
даже ради тела.
Его пальцы скользят по груди Эмико, ниже, по животу, мягко скользят между
ног, потом глубже. Она рада, что все идет так гладко, что сейчас он познает
ее; льнет к Андерсону-саме — их губы находят друг друга — и на время
совершенно забывает, что ее называют пружинщицей и дергунчиком, на мгновение
чувствует себя настоящим человеком, растворяется в прикосновениях, в спокойствии
исполнения долга и удовольствия.
Но после слияния вновь накатывает уныние.
Андерсон-сама заботливо приносит утомленной девушке стакан прохладной воды,
обнаженным ложится чуть поодаль, чтобы не греть и без того разгоряченное
тело , и спрашивает:
— Что случилось?
Эмико старательно изображает всем довольного Нового человека.
— Ничего. Ничего, что можно было бы изменить. — Говорить о своих нуждах
почти невозможно, противоестественно, сенсей Мидзуми за такое, пожалуй,
побила бы.
Андерсон-сама смотрит на нее нежно — слишком нежно для того, чье тело
исполосовано шрамами. Эмико знает наизусть каждый загадочный и грозный след на
этой бледной коже: тот, морщинками, на груди, видимо, от лезвий пружинного
пистолета, на плече, похоже, от мачете, а те, что на спине, явно оставлены
кнутом. Только об одном, на шее, ей известно наверняка — этот был получен на
фабрике.
— Так в чем же дело? — Андерсон-сама осторожно трогает ее.
Эмико откатывается в сторону и, с трудом перебарывая смущение, говорит:
— Белые кители... Они никогда не позволят мне покинуть город. А еще Райли-сан
платит за меня теперь очень большие взятки и тоже ни за что не отпустит.
Андерсон-сама молчит. Слышно лишь, как дышит — тихо и ровно. Эмико уже
готова сгореть от стыда.
«Глупая пружинщица. Радуйся тому, что тебе дают сейчас».
Повисает долгая пауза. Наконец он спрашивает:
— Думаешь, Райли не убедить? Все-таки деловой человек.
Эмико прислушивается к его дыханию — может, он хочет купить ей свободу?
Будь Андерсон-сама японцем, такое молчание можно было бы понять как
осторожное предложение.
— Не знаю. Райли-сан любит деньги. И еще, по-моему, любит смотреть, как я
мучаюсь.
Она выжидает, ловит любой намек на ход его мыслей, но Андерсон-сама больше
ни о чем не спрашивает, и догадка остается догадкой. Эмико чувствует жар его
тела совсем близко. Он хочет услышать еще что-то? Если не отвечает человек
воспитанный — это равнозначно пощечине, однако гайдзинам чужды такие
тонкости.
Эмико собирается с духом — заложенные генами, вбитые муштрой непреложные
законы душат ее слова — и, превозмогая унижение и собачью покорность,
продолжает :
— Я теперь живу прямо в баре. Райли-сан платит за меня взятки втрое больше
прежних — и кителям, и другим барам, но не знаю, сколько еще продержусь там.
Похоже, места мне скоро не будет.
— А ты... — Он нерешительно замолкает. — Ты могла бы жить здесь.
Сердце Эмико бьется быстрее.
— Боюсь, Райли-сан узнает.
— На таких, как он, есть методы.
— Ты можешь освободить меня от него?
— Вряд ли мне хватит денег тебя выкупить.
Надежды Эмико разбиты, но Андерсон-сама продолжает:
— Сейчас очень неспокойно, я не стал бы злить Райли и вот так просто
уводить тебя — он же нашлет сюда белых кителей, это слишком большой риск. А вот
разрешить тебе спать здесь — такое можно устроить. Ему самому так будет
меньше риска.
— Но разве тогда не возникнет проблем у тебя? Кители тоже не любят фаран-
гов. Ты очень рискуешь. — «Помоги мне сбежать отсюда, помоги найти деревни
Новых людей, помоги, прошу». — Я смогу сама уйти на север... если расплачусь с
Райли-саном.
Андерсон-сама нежно привлекает податливую Эмико к себе.
— Немного же ты желаешь, — говорит он и медленно, задумчиво проводит
пальцами по ее животу. — Нас ждут большие перемены. А может, и вас, пружинщи-
ков. — Потом добавляет таинственно: — Белые кители и их законы — это не
навсегда .
Эмико молит о спасении, а в ответ получает какие-то сказки.
«Радуйся, жадная девчонка, благодари за то, что уже имеешь», — думает она,
скрывая разочарование, но в голосе сквозит досада.
— Я — пружинщица. Ничего не изменится, нас всегда будут презирать.
Усмехнувшись, он прижимает Эмико к себе.
— Ты уверена? — Андерсон, касаясь губами ее уха, заговорщически шепчет: —
Помолись своему чеширьему богу — бакэнэко, и, как знать, может, я смогу дать
тебе кое-что получше деревни в джунглях. Немного удачи — и будет тебе целый
город.
Эмико отстраняется и грустно говорит:
— Я понимаю, что ты не можешь изменить мою судьбу. Но хотя бы не береди
душу.
В ответ Андерсон-сама только хохочет.
Ш
Хок Сен притаился в улочке, идущей вдоль промышленной зоны фарангов. Уже
ночь, но кители повсюду. Куда ни поверни — оцепления и белые формы. Ожидая
разрешения на разгрузку, у набережных замерли парусники. В самом районе на
каждом углу стоят министерские и разворачивают всех — рабочих, хозяев,
владельцев магазинчиков. Пропускают только жителей соседних домов.
Хок Сен, у которого из документов — один желтый билет, полдня пробирался
через город в обход постов. Май очень не хватает — с парой молодых глаз и
ушей было спокойнее, без нее он сидит в провонявшем мочой углу среди чеширов,
глядит, как кители проверяют бумаги очередного прохожего, и клянет
обстоятельства, отрезавшие его от «Спринглайфа». Стоило действовать смелее,
рискнуть всем и вскрыть сейф, пока имелась возможность, но сейчас уже поздно,
сейчас министерские контролируют каждый дюйм в городе и их самые ценные
жертвы — желтобилетники. Они с удовольствием проверяют свои дубинки на китайских
головах, учат уму-разуму. Если бы не авторитет Навозного царя, уже давно
вырезали бы все население башен. Для министерства природы желтобилетники — та
же эпидемия. Кители убили бы всех китайцев до последнего, потом сделали бы
кхраб и извинились перед Дитя-королевой за излишнее усердие, но только в
таком порядке.
Какая-то девушка показывает патрулю документы, проходит через оцепление и
исчезает в переулках промышленного района. Цель так мучительно близка и так
невыносимо недоступна.
Если подумать, то и к лучшему, что фабрику закрыли — так всем безопасней.
Если бы не содержимое сейфа, Хок Сен сам сообщил бы о заражении и раз и
навсегда покончил с этим, тамади, местом, но его манят документы, запертые в
железном шкафу где-то над ядовитыми испарениями водорослевых резервуаров.
Старик готов от отчаяния рвать на себе последние волосы.
Он глядит на патруль, мысленно приказывает кителям уйти, посмотреть в
другую сторону, молит Гуанинь и золотого толстяка Будая об удаче. Достать бы
планы, получить поддержку Навозного царя, и такие откроются возможности,
такая будет жизнь... Хок Сен снова станет делать подношения предкам, может,
заведет жену, и даже сына, передаст ему свое имя. А может...
Мимо проходит патруль. Старик отступает подальше в тень и вспоминает, что
зеленые повязки начинали точно так же: бродили по ночам и высматривали
распущенные влюбленные парочки, которые держались за руки.
В те дни Хок Сен наставлял своих детей вести себя осторожнее и втолковывал:
время строгих нравов приходит и уходит, и даже если у них нет вольницы, какая
была у родителей, — что с того? Разве голодают, лишены семьи и добрых друзей?
А за высокими стенами родительского дома уже не важно, что думают зеленые
повязки .
Снова патруль. Хок Сен отходит еще дальше. В промышленный район никак не
проскользнуть — кители твердо решили перекрыть кислород Торговле и навредить
фарангам. Махнув рукой, старик шагает окольным путем по переулкам-сой назад к
своей лачуге.
Все министерские были продажными — все, кроме Джайди. По крайней мере, так
говорят. Даже «Саватди Крунг Тхеп», газетка, которая больше остальных
благоволила капитану, а потом во время гонений порочила его, теперь полоса за
полосой превозносит народного героя. Джайди слишком любили — таких нельзя
просто порвать в клочки и отправить, как останки животного, на переработку в
метан. Кто-то должен понести наказание. А раз винят министерство торговли, то
Торговле и достанется. Вот поэтому закрыты фабрики, якорные площадки, доки,
улицы, и Хок Сену нет туда пути — ему ни купить билета на парусник, ни уйти
по реке к руинам Аютии, ни улететь дирижаблем в Калькутту или Японию.
Он шагает вдоль причалов. Кители, само собой, тут как тут. Рядом небольшими
группками на земле без дела сидят рабочие. Метрах в ста от берега, чуть
покачиваясь на волнах, на якоре стоит красавец корабль, похожий на тот, каким
когда-то владел сам Хок Сен: последняя серия, стремительный корпус из пальмовых
полимеров, подводные крылья, паруса; быстрый, вместительный — стоит и манит.
А старик смотрит с берега и понимает, что до этого борта ему далеко, как до
Индии.
Хок Сен, собравшись с духом, шагает к торговцу, который жарит в глубоком
воке на тележке модифицированную тиляпию. Без информации совсем плохо — надо
разузнать хоть что-нибудь. А если тот поймет, что говорит с желтобилетником,
и позовет кителей, которые стоят на дальнем краю причала, убежать время
будет.
Старик осторожно подходит и, кивнув на парусник, спрашивает:
— Туда можно как-то попасть?
— Никак. Никого не пускают, — ворчит торговец.
— Вообще никого?
Тот хмуро показывает в темноту на рабочих, которые, скучившись у его
радиоприемника, сидят на земле, курят и играют в карты.
— Эти вон уже неделю ждут. И ты, желтобилетник, подождешь, как все люди.
Хок Сен хочет сбежать — в нем узнали китайца, — но упорно делает вид, будто
сейчас они с торговцем в одинаковом положении, внушает тому, что он тоже
человек , а не какой-нибудь постылый чешир.
— Не знаешь — дальше по берегу за городом есть лодки? Те, которые возят за
деньги?
Тот мотает головой:
— Нет, сейчас никого никуда не пускают. На днях поймали две группы
пассажиров — хотели сами сойти на берег. Кораблям даже пополнить запасы не дают. Мы
тут ставки делаем, кто первый не вытерпит: капитан прикажет сниматься с якоря
или кители разрешат разгрузку.
— И какие ставки?
— Дам тебе одиннадцать к одному, что сначала уйдет парусник.
— Не стану рисковать.
— Ну, тогда двадцать к одному.
Рабочие посмеиваются — кое-кто, похоже, слушал их разговор.
— Проси пятьдесят к одному! Кители стали упрямые после смерти Тигра.
Хок Сен хохочет — натужно, за компанию, потом закуривает и угощает
остальных — удачный момент побрататься с этими тайцами. Не будь у него акцента,
пошел бы налаживать контакт и с кителями, но при нынешних обстоятельствах отве-
том на небольшой знак расположения будет удар дубинкой по черепу, а лежать на
дороге с пробитой головой ему совсем не интересно, поэтому он курит и
издалека наблюдает за кордонами.
Время идет.
При мысли о том, что весь город наглухо закрыт, у него начинают трястись
руки. «Это же не из-за нас», — успокаивает он себя, но чувствует, как на шее
сжимается удавка. Дело, может, и в министерстве торговли, вот только китайцев
в Бангкоке слишком много, а если торговля замрет надолго, даже эти вроде бы
милые люди поймут, что у них нет работы, станут пить, и, напившись, вспомнят
о башнях, забитых китайцами.
Тигр погиб. Его портрет теперь на каждом столбе, на каждом углу — даже
сейчас со стены склада глядят сразу трое Джайди в боевой стойке. Хок Сен,
нахмурившись, разглядывает его лицо: народный герой, неподкупный капитан,
восставший против торгашей, фарангов и министерств — даже своего собственного. Когда
он стал доставлять слишком много хлопот, его посадили на канцелярскую работу,
но стало только хуже, и капитана вновь вернули на улицы.
Старик смотрит на человека, который, смеясь смерти в лицо, пережил три
покушения. Три из четырех.
Четыре. Последние дни это число не идет у него из головы. У Бангкокского
тигра было четыре попытки. А сам он, Хок Сен, сколько уже использовал? У
доков толпятся люди, которые не могут попасть к себе на корабли. Обостренным
чутьем беглеца старик ощущает в воздухе опасность — сильнее, чем когда на
парусник налетает порыв ветра, грозящий скорым тайфуном.
Тигр погиб. Хок Сен смотрит в нарисованные глаза героя и внезапно с ужасом
понимает, что тот не мертв, что тот продолжает свою охоту.
Он резко отступает от жуткого плаката, как от зараженного пузырчатой ржой
фрукта. Так же как в том, что весь его клан похоронен в малайской земле, Хок
Сен уверен: пора бежать. Нутром чует: пришло время прятаться от тигров,
выискивающих жертву вопреки обычаю ночью, время уйти в кишащие пиявками джунгли,
есть тараканов и бродить по колено в грязи сквозь ливни в сезон дождей. Не
важно куда, главное — бежать. Старик смотрит на парусник и понимает, что пора
принять трудное решение: забыть о «Спринглайфе» и о документах в сейфе. Если
откладывать дальше, станет только хуже. Надо пускать в ход деньги и
спасаться.
Его плот тонет.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Разное
БИОЛОГИЧЕСКИ АКТИВНЫЕ РАСТЕНИЯ
СПЕЦВЫПУСК
Мускатное дерево
Myristica fragrans
Houttuyn
Семейство: Мускатниковые
Род: Мускатник
Другие названия: мускатник, мускатник душистый, мускатное дерево, мири-
стик(а).
Синонимы:
1. Myristica amboinensis Gandoger;
2. Myristica americana Rottb.;
3. Myristica aromatica Lamk.;
4. Myristica aromatica Swartz;
5. Myristica moschata Thunberg;
6. Myristica officinalis L. f.;
7. Myristica philippensis Gandoger.
Существует множество разновидностей и сортов мускатных орехов, которые
отличаются особенно в отношении их психоактивных эффектов.
Психоактивными частями мускатного дерева являются мускатный орех, кожура
мускатного ореха, мускатное масло (масло мускатного ореха, мускатное эфирное
масло).
Мускатное масло состоит примерно из 4% миристицина, 39% сабинена, 13% а-
пинена, 4% ос-фелландрена, 4% лимонена и небольших количеств сафрола,
эвгенола, изоэвгенола. Соотношение составляющих элементов мускатного масла может
значительно различаться.
Миристицин, элемицин и сафрол отвечают за психоактивные эффекты. В процессе
метаболизма происходит аминирование веществ, что превращает эти вещества в
централизованные активных производные амфетамина. В процессе аминирования
миристицин дает MMDA — известное энтактогенное соединение. Элемицин
превращается в ТМА — вещество, связанное с мескалином. В процессе аминирования сафрол
превращается в MDMA. (3,4-methylendioxymethamphetamine), который сейчас
известен, как экстази. Хотя миристицин фармакологически демонстрирует умеренный
МАО-ингибирующий эффект, это вещество, скорее всего, не подходит для
использования в качестве аналога аяхуаски.
Вполне вероятно, что мускатное дерево возникло на острове Банда, где из
дикой формы, путем культивирования, было выведено растение, известное нам
сегодня, как мускатный орех. Мускатный орех впервые оказался в Европе благодаря
крестоносцам. В семнадцатом веке, торговля мускатными орехами процветала.
Голландская компания «Vereenigde Oost-Indische Companic», которая провела
монополию на островах пряностей, полностью контролировала торговлю.
В ранней Англии, мускатный орех добавлялся к пиву, и употреблялся в
абортивных целях. В течение 1950-х и 1960-х годов огромное количество порошка,
приготовленного из мускатного ореха, попадает в Соединенные Штаты и
используется в качестве замены марихуаны. Сегодня, мускатный орех рассматривается как
галлюциногенное растение.
В древней Индии, мускатный орех был известен как mada shaunda, что в
переводе означает «дурманящий плод». Мускатный орех использовался в качестве аф-
родизиака, в качестве добавки к смеси из бетельного ореха, а также в качестве
важного ингредиента в карри. Мускатный орех использовался не только в кухне,
но и в аюрведической медицине, а также в магии. В Малайе, мускатный орех
использовался для лечения психических заболеваний.
Курение цветов мускатного дерева является распространенной практикой среди
студентов в Папуа-Новой Гвинее. Такое употребление цветов мускатного дерева
является более гедонистическим, чем ритуальным. В нескольких исторических
источниках было отмечено, что перемолотый в порошок мускатный орех
использовался в качестве нюхательного порошка во время индонезийского театра теней. На
Молуккских островах, мускатный орех используется в религиозных ритуалах
исцеления .
Мускатные орехи, полученные из спелых плодов мускатного дерева, сушат на
солнце, или над углями, а затем обрабатывают известью. Первоначально
мускатные орехи покрывались известью, чтобы подавлять их способность к прорастанию,
сегодня известь служит для защиты орехов от насекомых-вредителей и
повреждений.
Кожура мускатного ореха отделяется от самих орехов после того, как плоды
созрели. Затем кожура прессуется и сушится на солнце. Когда кожура мускатного
ореха высушенная, ее обычный ярко-красный цвет превращается в теплый желтый.
Светло-желтое мускатное масло получают методом дистилляции мускатных орехов
и кожуры орехов. Паровая дистилляция также может быть использована для
получения мускатного масла из зеленых листьев мускатного дерева. Мускатное масло
из листьев мускатного дерева используется, главным образом, с целью
фальсификации, или подделки настоящего эфирного масла из мускатного ореха.
На Молуккских островах, мускатный орех в сочетании с имбирем лекарственным,
лимонной травой, гвоздикой и предварительно замоченным сырым рисом
использовались для производства мазей для лекарственных целей.
Перетертый в пудру мускатный орех также использовался в качестве
ингредиента для приготовления курительных смесей и нюхательных порошков.
Информация о дозах для психоактивных целей значительно варьируется. В 1576
году был зафиксирован случай, когда беременная женщина упала в бред после
того, как употребила десять-двенадцать мускатных орехов. Как правило, два или
три мускатных ореха рассматриваются как галлюциногенная дозировка.
Мускатное дерево может достигать около 20 метров в высоту. Мускатный орех
характеризуется вечнозелеными листьями (примерно 8 см в длину), которые
расположены на коротких стеблях. Незаметные беловатые цветы мускатного ореха
являются раздельнополыми и находятся в свободных пыльниках. Мускатное дерево -
это двудомное растение, хотя некоторые из них имеют мужские и женские цветки.
Бледно-желтые плоды (мускатные орехи) напоминают слегка удлиненные абрикосы.
Когда плоды созревают, они раскалываются сверху донизу, обнажив темно-
коричневые семена и окружающую их красную кожуру.
Настоящее мускатное дерево очень легко спутать с Myristica
Argentea Warb. (Новая Гвинея), М. malabarica Lam. (Индия).
Семена и кожура этих и других видов мускатных деревьев часто
продаются , как настоящий мускатный орех, таковым не являясь.
Мускатный орех играет важную роль в традиционной медицине Индонезии. Он
используется для лечения болей в животе, спазм желудка, почек, ревматизма,
нервозности, рвоты, коклюша и других болезней. На Молуккских островах, мускатный
орех используется, в основном, в качестве седативнохю средства для детей и
для тех, кто страдает от расстройств сна. В контексте такого использования
мускатный орех употребляется в форме смеси перетертого порошка, молока и
бананового пюре. Такой напиток считается особенно эффективным, однако, коренные
целители считают, что человек может стать «зависимым». В Малазийской
медицине, мускатный орех, а также цветы мускатного дерева используются в качестве
стимулятора, афродизиака, а также средства для улучшения пищеварения.
Мускатный орех также используется для лечения малярии и слабоумия. Мускатное масло
используется для снятия головной боли. С такой целью одна капля мускатного
масла добавляется в чай. Мазь на основе перетертых мускатных орехов и
мускатного масла применяется наружно при ревматизме и болях конечностей.
На Молуккских островах, масло родственных видов (Myristica malabarica Lam)
мускатного дерева также используется для лечения головных болей.
В Индии препараты на основе мускатного ореха используют вместо опиума (мак
опийный) в случае, когда опиум противопоказан для пациента. В Йемене,
мускатный орех и кожуру мускатного ореха используются в качестве транквилизаторов
для лечения головной боли. Использование мускатного ореха в качестве афроди-
зиака до сих пор остается очень распространенным в Индии, Аравии и в Европе.
В гомеопатической медицине, настойки из мускатного ореха и цветов
мускатного дерева часто используются в соответствии с медицинским описанием для
лечения болезней нервной системы и нарушения восприятия.
Мускатное дерево является эндемическим (свойственным данной местности)
индонезийской провинции Молуккских островов, ранее известных, как «острова
пряностей» . В настоящее время мускатные деревья выращиваются в многочисленных
тропических районах.
Мускатный орех, а также цветы мускатного дерева классифицируются на
международном уровне как специи. Правовая ситуация, связанная с мускатным маслом
не совсем ясна. Мускатное масло иногда доступно в аюрведических центрах.
Мускатный орех продается по всему миру без каких-либо ограничений.
Мухоморы1
Царство: грибы
Род: микоризообразующие пластинчатые грибы семейства Аманитовые (в
некоторых случаях их относят к Плютеевым)
Другие названия: цезарский гриб, мухомор одинокий, весенняя поганка и др.
Мухоморы различаются по видам: белый, вонючий, красный, пантерный,
порфировый и поганковидный - ядовитые, а серо-розовый и толстый - съедобные. В
ядовитых мухоморах содержится мускарин и некоторые другие яды, при отравлении
которыми через 0,5-6 ч появляется сонливость, тошнота, потоотделение,
начинается рвота, слезотечение, могут появиться судороги, двигательное возбуждение.
В старину в сельской местности эти грибы заливали сметаной или молоком и
использовали для борьбы с мухами, оттуда и пришло название "мухомор".
Отличительными признаками этих грибов являются оригинальная окраска шляпок,
белый цвет пластинок, нежное кольцо сверху и клубневидное утолщение снизу
ножки. Своеобразным внешним видом мухоморы предупреждают грибника об
опасности и как бы говорят: "Не останавливайся, проходи дальше".
Плодовые тела главным образом крупные, с центральной ножкой, в начале
развития полностью заключены в общее покрывало. Тип развития бивелангиокарпный
или пилеокарпный.
Шляпка - толстомясистая, иногда более тонкая, может быть с бугорком, легко
отделяется от ножки. Кожица различных оттенков белого, красного и зелёного
цветов, обычно покрыта различными лоскутами или хлопьями, оставшимися от
общего покрывала. Край шляпки гладкий или тонкомясистый, рубчатый.
1 Конечно, мухоморы, как и все грибы, растениями не являются, хотя когда-то грибы
относили к растениям. Грибы это особое царство живой природы, объединяющее зукарио-
тические организмы, сочетающие в себе некоторые признаки, как растений, так и
животных. Здесь они рассматриваются по схожести психоактивных эффектов с некоторыми
растениями.
Пластинки - свободные или слабо приросшие, белого или слегка желтоватого
цвета. Есть пластиночки, часто разной длины.
Ножка - цилиндрическая, обычно прямая, часто расширенная в основании.
Мякоть - белая, у некоторых видов окрашивается на срезе, с запахом или без.
Остатки покрывал. Вольва может быть свободной или приросшей к основанию
ножки, иногда имеет вид хорошо заметных колец. Остатки общего покрывала на
шляпке обычно легко отделяются, у некоторых видов приросшие к кожице. Частное
покрывало после разрыва остается на ножке в виде кольца, гладкого или
неровного и разорванного. У некоторых видов (подрод Поплавок) кольцо отсутствует,
но на ножке остаются более или менее крупные чешуи — остатки частного
покрывала.
Споровый порошок - белый или с лёгким розоватым оттенком.
Споры - бесцветные, от округлых до эллипсоидных или цилиндрические,
гладкие, двуядерные, содержат флуоресцирующие капли. У видов с гладким краем
шляпки споры амилоидные, у видов с рубчатым краем — неамилоидные.
Плевро- и хейлоцистиды обычно отсутствуют, у некоторых видов имеются хейло-
цистиды.
Столетие назад считалось, что активным веществом Amanita muscaria должен
быть мускарин, после того как Шмидеберг и Корре выделили это вещество. Это
мнение оказалось ошибочным. Не так давно Эгстер в Швейцарии и Такемото в
Японии выделили иботеновую кислоту и алкалоид мусцимол, которые являются
ответственными за психотропное действие мухомора. Обычно гриб употребляют в сухом
виде. Процесс сушки сопровождается химической трансформацией иботеновой
кислоты в мусцимол, последний является самым активным компонентом.
но N
+ NH°
сн-соо"
/
о
"о
N
СН — NH
.У
\
О
Ibotenic acid
Muscimol
Мухомор белый. Растет в сыроватых хвойных и смешанных лесах. Шляпка гриба
диаметром 3,5-10 см. В юном возрасте она округло-коническая, затем
полураспростертая, в середине вдавленная или с бугорком. Шляпка и мякоть белые, с
неприятным вкусом и запахом. Пластинки белые с розовым оттенком. Ножка
высотой 7-12 см при толщине 0,7-2,5 см с утолщением (вздутием) у основания,
покрыта вольвой. Гриб смертельно ядовит.
Мухомор вонючий. Встречается с июля по октябрь небольшими группами в
хвойных и смешанных сырых лесах на кислых и песчаных почвах, среди мхов. Иногда
этот гриб называют белой поганкой. Шляпка чисто-белого цвета с шелковисто-
волокнистой (иногда с бороздой) поверхностью, диаметром 5-12 см. У молодых
грибов шляпка конусовидная, у взрослых - плоская, с бахромой из обрывков
покрывала , с неприятным тяжелым запахом. Пластинки белые, свободные, выпуклые.
Ножка высотой 8-15 см одного цвета со шляпкой, с исчезающим кольцом и, как
правило, немного утолщена к основанию, волокнистая. У молодых грибов она
сплошная, у зрелых - полая, с мешковидным широким вместилищем. Мякоть белая.
Мухомор вонючий по внешнему виду и ядовитости можно сравнить с бледной
поганкой.
Мухомор красный. Встречается во всех лесах с июля до поздней осени. Шляпка
ярко-красная, диаметром 8-20 см. По ней разбросаны белые крапинки-бородавки.
Гриб очень красив, но коварно ядовит. Его токсичность определяется в основном
действием мускарина и мускаридина. Мускарина в нем содержится 0,0002-0,0003%
от сырой массы плодового тела (смертельной дозой для человека является 0,5 г,
для собаки - 20 мг на 1 кг сырой массы). Ядовит этот гриб не для всего
живого. Для больных копытных животных (лосей) он является лекарством. Приносит,
также, определенную пользу деревьям. Доказано, что грибокорень красных
мухоморов питает влагой и азотом корни березы, сосны, ели и лиственницы. Поэтому
не сбивайте красные мухоморы, не обедняйте грибной рацион животных, не губите
красоту природы. Эти грибы являются как бы предвестниками появления белых
грибов, подосиновиков, подберезовиков.
Мухомор пантерный.
Мухомор пантерный. Встречается в хвойных и смешанных лесах с июля по
октябрь. Гриб хорошо приметен. Шляпка диаметром 5-10 см сначала выпуклая, затем
более плоская, различных оттенков: серо-коричневая, сероватая, серо-бурая или
зеленовато-бурая с белыми пятнами-хлопьями. Пластинки белые. Ножка длиной до
13 см при толщине 1-1,5 см, гладкая, у основания утолщенная. Мякоть гриба
белая , водянистая, сладковатая, содержит сильнодействующие токсины: тропановые
алкалоиды, мускарин, буфотеин и др. Основные признаки отравления проявляются
через 1-2 ч, при тяжелых формах наблюдаются психомоторное возбуждение,
эйфория, галлюцинации и мышечные фибрилляции.
Мухомор поганковидный. Встречается в хвойных и лиственных лесах с июля по
октябрь. Шляпка полушаровидная, диаметром 5-10 см, белая или бледно-желтая,
иногда с зеленоватым оттенком, всегда с белыми пятнами-хлопьями, с возрастом
делается выпуклой. Мякоть гриба белая, с неприятным запахом. Пластинки белые
или слегка зеленоватые. Ножка длиной до 10 см при толщине 1,5-2 см, полая,
белая, с белым или желтоватым кольцом. Гриб ядовит, но в меньшей степени, чем
другие мухоморы. Симптомы отравления проявляются через 1-2 ч.
Мухомор поганковидный.
Мухомор порфировый (серый). Появляется в августе-октябре, преимущественно в
хвойных лесах. Шляпка диаметром 4-9 см, колокольчатой формы, бурая или серо-
бурая, с фиолетовым оттенком, с возрастом становится распростертой. Ножка
высотой 10-15 см при толщине 1 см, белая с сероватым отливом, у основания
клубневидная, окружена остатками бело-серой пленки. Мякоть белая, с неприятным
острым запахом. Гриб ядовит, как и мухомор пантерный.
Мухомор порфировый.
Мухомор серо-розовый. Встречается с июля-августа по октябрь,
преимущественно в лиственных лесах. Шляпка диаметром 5-15 см, светло-красно-коричневая с
мясным оттенком или грязно-розовая с перламутровым отливом и мелкими
беловатыми (грязно-серыми) бугорками-бородавками. У молодого гриба шляпка округло-
яйцевидная, позже распростертая, в сырую погоду слизистая. Пластинки и ножки
молодых грибов белые, со временем розовеют, у старых грибов появляются
красные пятна. Мякоть белая, краснеющая на изломе. Ножка высотой до 15 см при
толщине до 2,5 см, у основания клубневидная, с большим розоватым кольцом.
Вкус и запах приятный, грибной. Этот гриб съедобный. Относится к IV
категории. Его легко спутать с пантерным красным мухомором, поэтому будьте
осторожны и при отсутствии достаточных навыков не искушайте судьбу, лучше
остерегайтесь мухоморов и не берите их.
Мухомор серо-розовый.
Мухомор толстый. Чаще встречается в хвойном лесу. Шляпка мясистая,
диаметром 7-12 см, покрыта белыми или сероватыми бугорками-бородавками. Пластинки
белые. Ножка беловатая, чешуйчатая, заканчивается клубневидным утолщением. На
ножке есть белое или сероватое кольцо. Гриб съедобен, но не отличается
высокими вкусовыми качествами. Его легко спутать с мухомором пантерным. Будьте
внимательны и осторожны, а лучше, повторимся, не берите мухоморы.
Мухомор серо-розовый.
«Войди в сердце Индры, вместилище Сомы,
как реки входят в океан, ты,
который угождает Митре, Варуне, Вайе, опора небес!
Отец богов, прародитель движущей силы,
опора неба, основание земли».
Сома, — бог-наркотик древней Индии, занимал высокое место в магически-
религиозных церемониях ариев, которые 3500 лет назад переселились с севера в
долину Инда, принеся с собой культ сомы. Эти ранние завоеватели Индии
поклонялись божественному опьяняющему средству и пили его экстракт в своих
наиболее священных ритуалах. В то время как большинство галлюциногенных растений
рассматриваются лишь как священные посредники, Сома стал самостоятельным
богом. Древнеиндийская традиция, записанная в Ригведе утверждает, что Паряниа,
бог грома, был отцом Сомы (Индры).
Из более чем тысячи священных гимнов Ригведы, 120 посвящены исключительно
Соме, и указания на эту растительную святыню встречаются во многих других
гимнах. Этот культ был запрещен, а исходное священное растение забыто; взамен
появились другие растительные суррогаты — слабо психоактивные или совсем
лишенные активности. Но все же идентификация Сомы на протяжении двух
тысячелетий остается одной из загадок этноботаники. Лишь в 1968 междисциплинарное
исследование, проведенное Gordon Wasson, открыло убедительные доказательства
того, что священный наркотик был грибом Amanita muscaria, — мухомором
красным. Мухомор, вероятно, мог быть древнейшим, и возможно, когда-то наиболее
широко употребляемым галлюциногеном2.
2 Ряд северных народов России до сих пор употребляют мухоморы с целью
галлюциногенного (религиозного) опьянения.
Сибирские народы, употребляющие мухомор, не имели других опьяняющих средств
до тех пор, пока русские не познакомили их с алкоголем. Грибы сушили на
солнце и ели целиком, либо делали экстракт на воде, оленьем молоке или соке
некоторых ягод. Когда грибы ели целиком, их сначала увлажняли слюной во рту, либо
поручали женщинам разжевать гриб во влажную массу, чтобы затем ее смог
проглотить мужчина.
Корякская легенда повествует о том, что герой мифов Большой Ворон поймал
кита, однако не смог возвратить такое большое животное обратно в море. Бог
Вахиюини (Сущее) сказал ему, чтобы тот съел духов вапак, чтобы обрести
необходимую силу. Вахиюини плюнул на землю и на ней выросли маленькие белые
существа — духи вапак (wapaq): у них были красные шляпки, а слюна Вахиюини
застыла в виде красных пятен. Съев вапак, Большой Ворон стал очень сильным и он
сказал: «О вапак, расти вечно на земле». После этого он приказал своему
народу научиться тому, что может ему дать вапак, то есть мухомор.
По-видимому, мухомор красный применялся как галлюциноген и в Центральной
Америке. Он встречается в диком виде в высокогорьях южной Мексики и
Гватемалы. Индейцы племени Майя из высокогорий Гватемалы, к примеру, считают, что
мухомор обладает определенными свойствами, из-за которых они называют его
«гриб-молния», связывая его с одним из своих божеств, — Богом Молнии.
Первые люди, появившиеся в Америке, пришли из Азии, медленно пересекая
территории в районе нынешнего Берингова пролива. Антропологи обнаружили
множество связанных с Азией остаточных культурных черт, которые сохранились в
культурах обеих Америк. Недавние были открыты следы магически-религиозного
значения мухомора, которое фактически сохранились в культурах Северной Америки.
Любопытная запись о галлюциногенном использовании мухоморов появилась в
1730 году. Тогда пленный шведский офицер, отбывавший двадцатилетнее
заключение в Сибири, сообщил о том, что местные первобытные племена используют
мухомор, как опьяняющее шаманское средство. Этот обычай существовал среди
отдельных групп финно-угорских народов Сибири. Традиции указывают на то, что и
другие сообщества, жившие в этом огромном северном регионе, также использовали
эти грибы.
Питури.
Duboisia
Hopwoodii
Семейство: паслёновые
Питури растёт в Австралии.
Питури является растением, содержащим алкалоиды никотин (5%) , норникотин
(4%), скополамин.
Употребляют вместе с золой щелочных растений для усиления эффекта.
Употребляют Питури в виде жвачки, сушат, растирают в порошок, смешивают с золой
растений. Жвачка питури имеет коричневый цвет, чаще всего раскатана в вид
шариков .
Психоактивное употребление питури представляет собой образец самого
длительного непрерывного использования психоактивной субстанции в истории
человечества. Аборигены Австралии имеют самую длительную непрерывную культуру в
мире. Предки современных аборигенов жевали питури еще 40000 - 60000 лет
назад.
В самом широком смысле, слово питури означает все растения или растительные
материалы с другими добавками, которые в магических или гедонических целях
употребляются австралийскими аборигенами. Обычно же слово питури относится к
виду Duboisia hopwoodii, принадлежащему к семейству Пасленовых.
Как правило, листья питури смешивают с щелочной золой растений и жуют
наподобие жевательного табака. Питури снимает чувство голода и жажды, а также
вызывает сильные грезы, — возможно, по этой причине аборигены применяют питури
в качестве магической субстанции.
В Магии аборигенов вхождение в состояние грез, в трансцендентное первичное
состояние бытия, является основной идеей. Это состояние грез является
измененным состоянием сознания.
В таком состоянии все магические процессы и действия влияют на «нормальное
сознание». Вероятно, существует несколько разных типов питури,
предназначенных для разных применений, и каждый из них связан с определенными песнями,
тотемами и соответствующими «песнями грез» или «куплетами». Некоторые куплеты
исполняются как «песни питури». Питури связан с местом, на котором он растет.
Существует даже племя Pituri. Питури приносит с собой «видение места», на
котором он растет и может внушать его человеку.
Кустарник питури был описан немецко-австралийским ботаником Ferdinand J. H.
von Miller (1825-1896). Это растение, а также его высушеные или
ферментированные листья играют значительную роль в туземной экономике в качестве
ценного товара для меновой торговли. Хотя вид Duboisia hopwoodii распространен по
всей Австралии, некоторые районы страны более предпочтительны для его сбора,
чем другие. Листья наполнены силой земли, на которой они растут. До встречи с
европейцами, у аборигенов существовала широкая система торговли в центральной
пустыне континента, которая породила так называемые дороги и пути питури. Для
жевания используют сухие или ферментированные листья, которые смешивают с
разными добавками. Одни добавляют золу растений, другие используют волосы
животных , желтую охру, смолу эвкалиптов, а в последнее время и сахар. Действие
различных составов питури заметно варьируется. Некоторые из них возбуждают, в
то время как другие слабо стимулируют; третьи вызывают эйфорию, а четвертые
могут вызывать видения.
В литературе приведены такие примеры применений питури:
• служило поводом для начала дружбы незнакомых людей (Джонстон и Клелленд
1933) ;
• являлось возбудителем и посредником для поддержания дружеских чувств
(Бейсдоу 1925);
• клали в яму с водой в качестве приманки для эму, попугаев и кенгуру
(Спенсер и Джиллен 1899);
• использовали как элемент межличностного общения (Джонстон и Клелленд
1933) ;
• использовалось старейшинами, считавшимися провидцами, для достижения
власти и богатства (Джонстон и Клелленд 1933);
• использовалась в качестве вознаграждения в обряде подрезания (Хорн и Ай-
стон 1924).
Экономическое значение этого растения для популяций аборигенов видно из
существования так называемых путей питури - обширных торговых связей, которые
распространялись от северной до южной оконечности пустыни. Они позволяли
аборигенам вести торговлю этим растением. Племена, в местах обитания которых,
питури не произрастало, обменивали на него копья, бумеранги, щиты, рыбу и
батат . Пути пересекали реки и высокие горные массивы. Листья питури плотно
укладывались в плетеные корзины и отправлялись для продажи за сотни миль.
Duboisia hopwoodii содержит различные сильно стимулирующие, однако,
токсичные алкалоиды (питурин, D-норникотин и никотин). По-видимому, главным
активным компонентом является D-норникотин, также присутствуют и другие алкалоиды
— миозимин, N-формилнорникотин, котинин, N-ацетилнорникотин, анабазин, анаба-
тин, анатаплин и бипиридил.
В корнях растения был найден галлюциногенный тропановый алкалоид гиосциа-
мин, а также следы скополамина, никотина, норникотина, метаникотина, миозмина
и N-формилнорникотина. Вид Duboisia myoporoides содержит большие количества
скополамина.
Структура скополамина.
Из питури готовят жевательную смесь. Для употребления используют листья,
цветы и стебли питури - их сушат и растирают в порошок. Затем смешивают
(соотношение 1:1) с золой щелочных растений до получения коричневой субстанции,
после чего катают в шарики. Полученную смесь жуют до наступления эйфории.
Зола нейтрализует кислотность питури и, тем самым, способствует быстрому
поглощению никотина в кровь через ткани рта. Для получения золы используют акации
видов: aneura, calcicola, coriacea, eutrophiolata, ligulata, pruinocarpa,
beauverdiana и другие виды. А также щелочные растения: casuarina decaisneana,
eucalyptus coolabah, grevillea stenobotrya, striata, senna artemisioides
helmsii, ventilago viminalis, hakea.
Первоначально, питури оказывает психостимулирующий эффект, затем, наступает
упадок сил и действие завершается сном. Питури применяют для ослабления
чувства голода, снятия усталости, для возбуждения перед участием в поединке.
Пейот
Lophophora
williamsii
Род: лофофора
Семейство: кактусовые
Другие названия: пейотл, пейотль
Пейот или пейотль - туземное название растения и приготовляемого из него
напитка. Известен, прежде всего, благодаря веществу мескалин, содержащемуся в
мякоти стеблей дикорастущих лофофор. Индейцы Мексики и юго-востока Америки
почитали пейотль как божество и употребляли его при различных обрядах. Стоит
отметить, что они называли пейотль не иначе как Мескалито. Некоторые из этих
обрядов описал в своей книге «Учение Дона Хуана: путь знания индейцев яки» (и
ряде других) Карлос Кастанеда.
Пейот является мясистым кактусом без шипов, и может вырасти до 20 см в
высоту. Как правило, кактус пейот имеет вид одной большой кнопки, а также может
иметь различные формы и многочисленные боковые ребра, свойственные всем
кактусам. Вдоль боковых ребер кактуса пейота растут тонкие волоски. Корень мес-
каля может вырасти от 8 до 11 см в длину. Мескаль имеет светло-розовые цветы,
которые развиваются из центра кнопки, и могут достигать до 2,2 см в диаметре.
Период цветения мескаля длится с марта по сентябрь. Плоды кактуса пейота
представляют булавовидные розовые ягоды, которые содержит черные, грубые
семена.
Индейское племя Уичоль выделяет несколько видов пейота. Подвиды кактуса
пейота различают на основе их графической структуры. Один подвид кактуса
пейота напоминает цветок растений семейства Соландра, другой подвид напоминает
кукурузу. Оба этих подвида кактуса пейота являются очень полезными и
необходимыми для шаманов, а также для проведения ритуальных процессий и церемоний.
На самом деле существует множество подвидов и форм кактуса пейота, однако,
мало из них описаны в ботанической литературе. Один подвид кактуса пейота,
который имеет такую отличительную черту, как фиолетово-розовые цветки, был
детально описан ботанически и называется Lophophora williamsii.
Кактус пейот впервые был обнаружен в археологических контекстах около 6
тыс. лет назад на территории Транс-Пекоса (Техас). В археологических
раскопках на северо-востоке Мексики, кактус пейот был обнаружен приблизительно
2500-3000 лет назад. Интересным является тот факт, что в штате Коауила (север
Мексики) были найдены остатки пейота, которые, в результате тщательного
исследования, все еще содержали алкалоиды.
В Мексике, мескаль использовался в качестве ритуального энтеогена еще в
доисторический период. В колониальные времена, индейцам было запрещено
использовать мескаль, и за любое использование или употребление кактуса
ожидалось серьезное наказание. Индейское племя Уичоль создало традиционный культ
пейота. Этот ритуальный культ сформировался еще в доиспанский период, однако
был хорошо изучен и сохранился в настоящее время в относительно оригинальном
виде.
Ритуальное использование кактуса пейота было распространено в Северной
Америке среди индейского племени Мескалеро-апачи, обитающего в США, а также
среди племени Липаны, населяющего Мексику. Использование пейота впервые детально
было описано в 1760 году на территории современных США. Во время Гражданской
войны в США, мескаль повсеместно использовался среди многих племен. Культ
пейота является широко распространенным в Северной Америке. Почти в каждом
северо-американском племени можно встретить членов ритуального культа пейота.
Однако, большинство членов культа пейота являются членами юго-западных
племен. По оценкам исследователей, количество постоянных потребителей мескаля
колеблется в рамках от 250 000 до 270 000 человек.
История этого психоактивного растения является довольно запутанной и хорошо
отражает научное тщеславие, которое часто встречается среди ботаников. Первое
ботанически точное описание мескаля было опубликовано в 1615 году Эрнандесом.
Эрнандес в своих описаниях для кактуса пейота использовал такие названия, как
«peyote zacatecensis», «peyote xochimikensis». Эрнандес также опубликовал
детальное описание калеи закатечичи, травянистое растение, которое до сих
используется в качестве афродизиака. Мескаль, как психоактивное растение,
впервые был описан французским ботаником и любителем кактусов Антуаном Чарльзом
Лемэром (1800-1871 гг.) в средине девятнадцатого века. Описание
психоактивного растения было опубликовано в 1839 году в терминах современной ботанической
систематики. В этом описании французского ботаника мескаль упоминается под
названием Echinocactus williamsii. Позже, немецкий ботаник Пол Кристоф Хен-
нингс (1841-1908 гг.) также описал кактус пейот, который назвал Anhalonium
lewinii в честь Луи Левина (1850-1929 гг.). Долгое время считалось, что эти
два имени называют разные виды или, по крайней мере, подвиды, или же
разновидности пейота. Однако, в результате изучения истории пейота, оказалось, что
эти названия являются всего лишь синонимами для ботанического названия
кактуса — Лофофора Вильямса (Lophophora williamsii). В 1894 году американский
ботаник Джон Мерле Коултер (1851-1928 гг.) официально отнем мескаль к кактусам
рода Лофофора (Lophophora). Первые химические анализы пейота опубликовал Луис
Левин (1888) и Артур Хефитер (1894) .
Мескаль является одним из наиболее изученных психоактивных растений. Меска-
лин, который в конце девятнадцатого века был выделен из пейота, стал
революционным открытием в европейской психиатрии. В начале двадцатого века, мескаль
стал своебразным наркотиком среди артистов, творческих личностей и культурных
кругов в целом. Настойки, приготовленные на основе пейота, раньше были
доступны без каких-либо ограничений.
Размножение кактуса пейота, главным образом, происходит благодаря семенам.
Для проращивания кактуса пейота необходимо посадить семена мескаля в песчаную
или глинистую почву, и ежедневно слегка поливать. Прорастание мескаля может
занять несколько недель. Поскольку сеянцы кактуса пейота являются очень
маленькими по размеру, достаточно длительный период их просто невозможно
заметить . Очень важным моментом в проращивании пейота является полив растения.
Слишком обильный полив может вымыть семена из почвы, или же препятствовать
росту лофофоры. Именно по этой причине полив растения должен быть умеренным.
Семена лофофоры могут быть посажены в любое время года.
Сила пейота, также как и толерантность разных людей к нему, могут сильно
отличаться. Некоторые люди говорят о мощном приходе всего лишь от трех или
четыре кнопок пейота. Чаще всего употребляют от 12 до 15 кнопок, и никто не
слыхал о том, чтобы употребляли больше двух дюжин. Сначала срезают шипы,
затем разрезают кожу с V-образных полос, режут извне каждого ребра в
направлении центральной части кактуса. Эти V-образные полосы сохраняются, поскольку
они содержат наиболее мощную плоть. Есть его, безусловно, невесело, так как
он на вкус очень горький. Также возможно сделать чай из пейота. Важно, чтоб
кактус был выварен в течение нескольких часов.
Эффекты пейота описаны как очень сказочные, дрейфующие, состояние на грани
бреда в течение первых нескольких часов. Ощущение похоже на ЛСД, но менее
резкое. Хотя имеют место слуховые и зрительные галлюцинации, многие
употреблявшие говорят, что приход от пейота больше подходит для размышления и
созерцания. Многое зависит от активности пейота и соотношения мескалина и
пятидесяти алкалоидов, содержащихся в кактусе.
Структура мескалина.
Благодаря современной науке из кактуса пейота было выделено и описано
больше, чем пятьдесят алкалоидов. У свежего мескаля, который был выращен в
идеальных условиях, содержание алкалоидов приравнивается приблизительно к 0.4 %,
в то время как у экземпляров, которые выращены в чрезвычайно сухих условиях
2.74 % алкалоидов. Высушенные кнопки мескалито содержат до 3.7 % алкалоидов.
Концентрация алкалоидов в кактусе пейоте может варьироваться, поскольку
зависит от многих факторов.
В дополнение к мескалину, основному алкалоиду, кактус пейот также содержит
тирамин, хюрденин, кандицин, ангаламин, лофофорин, допамин, ангалинин, анга-
лидин, ангалотин и многие другие. Очевиден тот факт, что только мескалин
имеет определенные воздействующие на психику эффекты.
В зависимости от используемой дозировки кактус пейот может иметь
возбуждающий , исцеляющий/лечебный, психоделический/визуальный эффекты. Психоделические
эффекты мескалито как правило начинаются спустя 45-120 минут после
употребления. Существуют также побочные эффекты мескалито, такие, как тошнота, рвота,
головокружение. Однако эти эффекты наступают гораздо раньше, чем
психоделические. Именно по этой причине считается, что похмелье от кактуса пейота
происходит перед эффектами мескалито. Психоделические эффекты мескаля длятся в
течение от шести до девяти часов. После психоактивного действия мескалито
возможна головная боль. Призрачный, визуальный, галлюциногенный мир, который
открывается после употребления пейота подобен «другой реальности», вызванной
псилоцибином. Поэтому традиционно считается, что эффекты кактуса пейота
практически идентичны эффектам галлюциногенных грибов.
Для индийцев кактус пейот является универсальным средством в народной
медицине, средством для лечения тела и духа. Индийское использование мескалито в
лекарственных целях является многогранным:
«Без сомнения, мескаль - самое важное лекарство в медицине, которое
используют североамериканские индийцы. Кактус пейот заменил практически все другие
растения, которые ранее применяли в медицине. Мескалито также повсеместно
используют в повседневной жизни в качестве домашнего средства лечения от
практически всех заболеваний».
Кактус пейот также используется для лечения лихорадки, артрита, головных
болей, мигрени, высокой температуры и при солнечных ударах. В Мексике мескаль
также используется при передозировке от дурмана индейского (Datura innoxia).
Мескалито также находит повсеместное использование в мексиканской народной
медицине.
Индейская церковь успешно использует кактус пейот для лечения алкоголизма.
В гомеопатической терапии мескаль используется в течение нескольких
десятилетий для лечения таких терапевтических признаков, как омраченное сознание,
головные боли, мигрень, галлюцинации, бессонница, эмоциональные болезненные
состояния, слабые нервы, мозговое истощение.
Ритуальное использование мескаля берет свои корни глубоко из доисторических
времен и может быть продемонстрировано как для Пекоса (Техас), так и для
Мексики. Ацтеки достаточно хорошо были знакомы с мескалито и его эффектами. В
древней книге ацтеков, в которой перечислены названия многих психоделических
растений, которые способны вызвать сумасшествие, о мескале сказано следующее:
«Мескаль является светлым растением, и растет только в северном регионе,
известном как Миктлан (Mictlan). Мескаль имеет психоделический эффект и
действует как галлюциногенный гриб. Тот, кто употребил пейот, или же выпил
ритуальный напиток на основе мескаля, будет видеть много разных вещей, которые
вызовут страх, или же безпрерывный смех. Эффекты мескаля могут длиться один,
или же несколько дней. Длительность влияния пейота зависит от количества,
которое употребил человек. Однако, влияние мескаля является совершенно
разнообразным, и каждый человек воздействие пейота будет ощущать индивидуально».
Многочисленные артефакты, экспонаты и особенно статуэтки, которые напрямую
связаны с шаманским культом мескалито были обнаружены в западной Мексике
(Колима, Найярит, Герреро) . Много глиняных статуэток (200 лет до н.э - 500 лет
н.э ), найденных в северо-западной Мексике, изображают шаманов в традиционных
положениях во время ритуала мескаля. Одна из таких доисторических статуэток
изображает человека, который помещает в рот объект, похожий на кактус пейот.
Керамическая статуэтка из Колимы изображает ребенка, держащего мескалито в
обеих руках. В Колиме также было найдено небольшое судно, которое было
украшено выбитыми узорами. На узорах четко изображены переплетающиеся корни
кактуса пейота.
Испанский врач Франсиско Эрнандес в своей книге «Естествознание Новой
Испании» (1615) написал целую статью о мескалито, который называл peyotl
zacatecensis:
«Этому растению приписаны поразительные свойства. Если кто-то искренне
верит в эти свойства, то взамен он получает божественный подарок ясновидения и
может стать пророком».
Кнопки кактуса пейота по сути являются верхушками мескалито. Кнопки
мескалито срезаются выше корня, а после могут быть использованы в свежем, или же
сушеном перемолотом виде. Существует такой способ употребление пейота, как
кипячение, или заваривание кнопок кактуса в воде. Для этого можно
использовать как свежие, так и сухие кнопки мескалито. Кнопки мескалито, а также
произведенных из них отвар, имеют очень горький вкус.
Дозировка мескаля значительно варьируется, и зависит как от обрядов, в
которых используется мескаль, так и от индивидуального восприятия активных
компонентов кактуса пейота.
Кактус пейот может употребляться в виде курения сухих кнопок мескалито.
Сухие кнопки мескалито можно курить в чистом виде, или же с другими растениями
в качестве курительной смеси. Перетертые сухие кнопки мескалито также часто
используются в качестве добавки в алкоголь (пиво, чича, мескаль и т.д.) для
усиления алкогольного эффекта. Также, сухие кнопки мескалито могут служить
основным компонентом для приготовления лечебных отваров и настоек. К примеру,
используя 50 г высушенного измельченного мескаля, можно приготовить
традиционную настойку под названием tinctura de peyotl. Лекарственная дозировка этой
настойки (например, для сердечных заболеваний) состоит из тридцати капель,
которые нужно принимать три раза в день. Однако, 3 или даже 2 столовых ложки
настойки на основе сухих кнопок мескалито окажут психоделические эффекты.
Поэтому, по время употребления подобных лекарств, стоит особое внимание уделить
дозировке лечебной настойки.
Мескаль, а также опыт, полученный от употребления мескаля, поспособствовал
созданию не только многих музыкальных шедевров, но и полноценного песенного
направления. Мексиканские индийцы традиционно использовали и передавали из
поколения в поколения племенные ритуальные песни.
Одна из самых успешных групп альтернативной музыки средины 1990-х гг имела
название «Pearl Jam». Это необычное наименование группы берет свои корни из
названия волшебного джема, который ранее приготавливали из мескалито, а также
других психоактивных растений.
Также в средине 1990-х гг в Сан-Франциско появилась так называемая
психоделическая группа под названием «Wild Peyotes». И, конечно же, известным
является тот факт, что множество других групп и исполнителей часто использовали
изображения мескалито, чтобы продемонстрировать их связь с индийской
культурой и духовностью, а также выразить их собственные психоделические события и
переживания.
Кола
Cola
Семейство: мальвовые
Подсемейство: стеркулиевые
Род: кола
Другие название: растение кола, орех кола
Существует две основных разновидности дерева кола, которые развивают орехи
кола. Эти разновидности так подобны, что их можно отличить только на основе
структуры орехов, которые они производят:
1. Кола заостренная (Cola acuminata) характеризуется небольшим размером
дерева ;
2. Кола блестящая (Cola nitida) — высокое пушистое дерево. Дерево кола этой
разновидности имеет несколько форм:
• Cola nitida var. alba (белые орехи кола);
• Cola nitida var. mixta;
• Cola nitida var. pallida;
• Cola nitida var. rubra (красные орехи кола);
• Cola nitida var. sublobata (очень длинные орехи кола).
Легенда о создании дерева кола гласит, что орех кола был первоначально
пищей богов. Однажды, во время посещения земли, один из богов оставил часть
ореха, чтобы люди нашли его. С тех пор дерево кола и плоды этого растения из-
за своих стимулирующих эффектов начали использоваться для волшебства, и в
качестве возбуждающего средства (афродизиака). Сегодня, дерево кола все еще
играет центральную роль в религиях и общественной жизни многих
западноафриканских и центральноафриканских культур.
В 1605 году дерево кола было впервые ботанически описано. Европа узнала об
орехе кола во второй половине шестнадцатого столетия. Первые плантации дерева
колы были установлены в западной Индии приблизительно в 1680 году.
В XIX столетии ныне известный фармацевт в Атланте экспериментировал с новым
средством от головной боли. Фармацевт смешивал орех кола, листья коки и
сахар. Он добавил газированную воду и создал новый освежающий напиток кока-
колу. Два года спустя он продал рецепт бизнесмену в Атланте, а тот начал
маркетинговую кампанию напитка.
Оригинальная Coca-Cola была мощным психотропным напитком, приготовленным из
извлечений орехов колы и листьев коки (Erythroxylum novogranatense).
Род растений Кола происходит из тропической Западной Африки. Дерево кола
вида acuminata имеет естественную среду произрастания от Того до Анголы,
дерево кола вида nitida распространена от Либерии до Кот-д'Ивуара (Республика
Берег Слоновой Кости), в Сенегале и Нигерии. В результате культивирования
орех кола теперь распространился в тропические зоны Нового Мира и Юго-
Восточной Азии.
Дерево кола — вечнозеленое дерево, которое может вырастать около 25 метров
в высоту. Дерево кола развивает бледно-желтые, фиолетово-полосатые цветы и
звездообразные плоды с толстой, древесной оболочкой. Листья дерева кола
разновидности nitida являются блестящими и имеют светло-зеленый оттенок, в то
время, как листья дерева кола вида acuminata являются кожистыми и темно-
зелеными. Кожистые плоды (так называемые фолликулярные плоды) дерева кола
могут весить около 3 кг. Плод дерева кола принято называть орех кола. В случае,
когда орех кола высыхает, он становится красновато-коричневым. В тропиках
разновидности деревьев кола цветут в течение года, несмотря на сезон дождей.
Психоактивными частями дерева кола являются плоды растения, то есть орехи
кола. Орех кола - высушенная сердцевина плода (семени) растения, которая
защищена своей собственной оболочкой. В фармацевтической торговле только плоды
дерева колы разновидностей acuminata и nitida могут упоминаться, как орехи
колы. Орех кола необходимо достать из плода дерева, открыв его вручную. Белая
оболочка семени дерева кола, которая прикрепляет семя к плоду, может быть
удалена разными способами. Орех кола можно замочить на ночь в воде, что
приведет к разбуханию корпуса ореха, и поможет быстро отделить оболочку плода от
ореха кола. Также плод дерева кола можно сушить в течение пяти-шести дней.
Как только корпус становится коричневым, он легко распадается. После этого
остается только вымыть обработанные орехи. Свежесобранные орехи иногда
помещают в термитники. Термиты едят корпус семени, но не касаются орехов колы.
Некоторые красные и белые орехи кола, несмотря на то, что они горькие,
употребляются свежесобранными. Но, все же, большинство орехов кола
замачиваются в воде (так, чтобы они стали мягкими), или высушиваются на солнце.
т
Для приготовления настойки на основе ореха кола необходимо экстрагировать
плод с коэффициентом 1:3. Далее экстрагированный орех кола настаивается в 45
градусном спирте, и пьется дозировкой 1-4 мл настойки 3 раза в день.
Существует другой способ употребления орехов кола. Необходимо смешать 1
чайную ложку порошка (измельченный орех кола) с горячим/холодным молоком или
горячей водой, подслащенной медом или сиропом агавы. Такой напиток можно
употреблять не более 3 раз в день.
Среднесуточной дозировкой считается употребление 2-6 г или 1-3 г орехов
кола три раза в день.
В Западной Африке орех кола является важным социо-интегральным элементом.
По сути можно сказать, что орех кола формирует жизнь западно-африканских
племен. Орех кола предлагается каждому гостю как жест уважения и почтения,
любимому человеку как символ чувств. Во время ритуальных процессий и церемоний
орех кола преподносится предкам, духам, а также богам. Стимулирующие орехи
кола употребляются на всех социальных и религиозных мероприятиях. Их жуют на
похоронах, крестинах, свадьбах, религиозных процессиях. В королевских судах
(например, в северной Гане), все политические встречи и обсуждения начинаются
с жевания орехов колы. Орех кола также рассматривается в качестве защитного
амулета от темных сил. Плод дерева кола дают прокаженным и нищим как подарки,
орехи кола вручают врачам, целителям и предсказателям как оплату за их
услуги.
Орехи кола распределяются и совместно потребляются во всех социальных
группах. Употребление орехов кола в Западной Африке напоминает манеру, в которой
используется кустарник кат в Йемене, растение кока в Южной Америке, падуб
юго-восточной Северной Америке, перец опьяняющий в Океании, камелия китайская
в Японии, каннабис в Марокко и бетель в Юго-Восточной Азии.
Орех кола также имеет ритуальное значения в Латинской Америке. Орех кола —
один из литургических растений культа Candombll, и является обязательным
элементом в инициировании новых участников в культ.
В афро-американском культе Santerfa, при инициировании нового культового
участника, употребляется священный напиток, известен как omiero. Omiero
должен состоять из 101 травы. Почти невозможно собрать все эти растения, поэтому
количество священных трав было сокращено до двадцать одной. Omiero,
приготовленный из двадцати одного растения, должен включать следующие компоненты:
дождевая вода, морская вода, речная вода, святая вода, жертвенная кровь, ром,
мед, масло какао, перец опьяняющий, орех кола.
Орех кола сам по себе представляет экспонат, поскольку какое-то время
использовался в качестве валюты в Африке. Дерево кола разновидностей acuminata
и nitida имеют одинаковый состав элементов. Кофеин пуринов и теобромин
находятся во всех частях дерева кола, но больше сконцентрированы в семенах. Орех
кола разновидности acuminata содержит 2.2% концентрацию кофеина, а
разновидности nitida 3,5% кофеина. Оба вида растения содержат меньше чем 1%
теобромина. Дерево кола содержит такие многофенолы, как антокинидин и катецин, а
также большое количество крахмала. Кофеин и катецин, прежде всего, присутствуют
в форме комплекса кофеин-катецин (особенно в свежих орехах). Орех кола
содержит большое количество N-нитрозо соединений, которые являются канцерогенами.
Плоды дерева кола имеют разнообразное лекарственное использование, особенно
в Африке. Орехи кола используются, прежде всего, в качестве тоника и
стимулятора, а также для лечения дизентерии, лихорадки, рвоты и истощения.
Африканские женщины жуют орехи кола, чтобы избежать рвоты во время беременности, а
также для лечения мигрени. В определенных дозировках дерево кола
расценивается также как возбуждающее средство.
В Африке производятся многочисленные коммерческие товары напрямую связанные
с деревом кола. Настойки, эликсиры и освежающие напитки на основе орехов кола
производятся во многих странах мира. Все производные дерева кола доступны во
всем мире без ограничения.
Орех кола обладает стимулирующим, тонизирующим, пробуждающим эффектами.
Умеренное употребление ореха кола способствует повышению концентрации. Орех
кола стимулирует сознание и может привести к эйфорическим состояниям.
Дерево кола — один из природных стимуляторов, содержащих кофеин. Поэтому
орех кола стимулирует центральную нервную систему, и действует как
антидепрессант. Орех кола может облегчить протекание астмы, и является антиоксидан-
том и мочегонным средством. Употребление ореха кола повышает бдительность и
увеличивает физические возможности. Он улучшает настроение, подавляет аппетит
и стимулирует половое влечение.
Беременным и кормящим грудью женщинам, людям с высоким кровяным давлением,
диабетом, эпилепсией, бессоницей, остеопорозом или проблемами с желудком не
стоит его употреблять.
В Нигерии, где жевание орехов кола является обычной практикой, часто
встречаются случаи заболеваний раком полости рта или двенадцатиперстной кишки, что
может быть связано с привычкой употребления ореха.
Кат
Catha
edulis
Семейство: бересклетовые
Род: кат
Другие названия: кат съедобный, катх, растение кат, цветок рая, арабский
чай, сомалийский чай.
Фермеры Эфиопии, которые столетиями выращивают кат, различают два вида
растения: ahde - «белый», и dimma - «красный». Основным различием видов ката
является цвет листьев растений. Красные листья имеют более мощные стимулирующие
свойства. Кроме такого различия кустарика кат, больше никакие разновидности и
формы растения не были ботанически описаны.
Использование и употребление психоактивных листьев арабского чая имеет
старейшую историю, поскольку определенно предшествует истории употребления
всемирно известного кофе. Вероятно, что листья арабского чая изначально жевали в
Эфиопии в качестве стимулятора. В 1222 году арабский чай был включен в список
лекарственных растений. Растение кат также упомянуто в книге «The Wars
of'Amda Syon I» (Amda Syon I был христианским королем, который управлял в
начале четырнадцатого столетия). Историческая книга, которая была написана в
1364 году и дополнена в 1442 году, описывает кустарник как, как абиссинское
растение: «Среди абиссинских растений можно выделить интересное дерево,
которое не приносит плоды. Люди едят листья этого растения, которые напоминают
маленькие листья апельсинового дерева. Среди эффектов листьев ката можно
выделить расширение памяти, уменьшение аппетита, сексуальных потребностей и
сна».
Сторонники суфизма играли большую роль в раннем распространении и
использовании растения кат. Они расценивали прием листьев арабского чая в пищу, как
священную деятельность. Листья ката использовались для достижения мистических
событий.
Название растения «khat» («кат») очевидно получено из арабского слова
«kut», что в переводе означает «хлеб насущный». Большая часть ученых и
исследователей предполагает, что и кустарник кат, и практика жевания листьев ката
происходит из Йемена. Мифологически считается, что пастух Озалкернейин
наблюдал, как его козы съели листья кустарника, после чего они вели себя слишком
игриво. Пастух попробовал свежие листья кустарника, после чего он немедленно
взбодрился, сонливость и усталость моментально ушла. Прежде, чем уснуть, пас-
тух еще пожевал несколько листьев, которые он принес домой. Он был неспособен
спать, и потратил всю ночь на молитвы и размышления. После этого случая
растение кат начали считать священным деревом, и расценили, как поразительную
медицину.
Согласно другой легенде, два святых, которые часто молились в течение ночи
и всячески боролись, чтобы избежать сна, обратились к Богу с просьбой, чтобы
он послал им средство, которое бы помогло препятствовать сну. Благодаря
молитвам однажды появился ангел, и показал им растение, которое поможет им
остаться не спящими и молиться в течение ночи.
Чарльз Мьюзес предложил и обосновал теорию о том, что кат использовался в
древнем Египте в психоактивных целях и был расценен как «пища богов»,
«божественная еда», или «еда существования».
Арабский чай был ботанически описан в 1775 году шведским ботаником Пехром
Форсскаль (1732-1763 гг), который жил в Йемене много лет. Фармакологические и
химические исследования арабского чая начались в немецкоязычных регионах в
конце девятнадцатого века. В 1920-ых и 1930-ых годах, множество
фармацевтических препаратов были созданы на основе листьев ката и проданы в Лондоне.
Этнографическое исследование кустарника кат начались в 1970-ых годах с
инновационной работы Армина Шопена (1978) . Только в течение начала 1980-ых годов
швейцарские ученые обнаружили фактический воздействующий на психику элемент,
подобный амфетамину, катинон.
Кустарник кат имеет историческое место естественного распространения в
области вокруг Озера Тана (Харэр) в Эфиопии. Оттуда, арабский чай
распространился в Восточную Африку (через Кению), Танзанию, Аден, Аравию и Йемен.
Кустарник кат может процветать в очень отличающихся экологических зонах.
Арабский чай может быть найден и в тропических, и в более прохладных горных
регионах. Дикий кустарник кат растет в тропическом лесу страны Гурэдж, Эфиопия.
Также растение кат произрастает в Аравии, Замбии и Сомали.
Кустарник кат очень редко производит семена. Именно по этой причине,
арабский чай лучше всего выращивать и размножать с помощью побегов и сокращений
(приблизительно 35 см длиной). Более эффективным выращивание растения кат
будет в сухом, горячем климате. Как правило, срезка молодых ветвей кустарника
кат помещаются в отверстие, заполненное водой. Спустя около 10 дней черенки
пустят корни, и тогда их необходимо высаживать на расстоянии приблизительно 1
метр друг от друга.
Арабский чай требует климата, который совпадает или подобный климату,
необходимому для выращивания кофе, то есть, климат с приблизительно 1,200 мм
осадков. Растение кат — горный кустарник, который может терпеть умеренный
мороз . Первый урожай из кустарника кат можно собрать, когда растению выполнится
не менее 3 лет. Однако, знатоки не собирают листья ката до тех пор, пока
кустарнику не выполнится 5-8 лет.
Масштабные области культивирования арабского чая найдены в Эфиопии, Йемене,
северном Мадагаскаре, Афганистане, Туркестане, и даже Израиле. Приблизительно
60% плодородных областей Йемена используются для того, чтобы выращивать
растение кат.
Арабский чай — вечнозеленый, быстрорастущий кустарник, который может
превратиться в дерево, столь же большое как дуб (15—20 метров высотой). При
искусственном культивировании кустарник кат обычно вырастает не более 3—5 метра
в высоту, в редких случаях 7 метров. Чем больше кустарник кат подстрижен, тем
быстрее появляются молодые ветви и побеги.
На цветущих ветках кустарника листья всегда находятся напротив друг друга.
Листья ката характеризуются зазубренными краями, а также блестящей, слегка
кожистой верхней частью листа. Молодые листья ката на концах отделений имеют
светло-зеленый окрас, более старые листья темно-зеленые. Иногда листья ката
имеют красный оттенок. Маленькие, звездообразные белые цветы ката
произрастают в группах. Цветы производят фруктовые капсулы 7—8 мм длиной. Когда капсулы
созревают, они открываются как маленькие цветы, таким образом выбрасывая
семена ката.
Свежие листья ката необходимо жевать максимально вскоре после сбора урожая.
Им должно быть не больше, чем два дня. Они не требуют никакого дальнейшего
приготовления, и не должны быть смешаны ни с какими другими веществами.
Человек просто берет как можно больше листьев в рот, затем жует листья в течение
приблизительно десяти минут. После жевания листья можно проглотить, или
выплюнуть . Чем больше сока будет выделяться из листьев и всасываться через
слизистую, тем более очевидными будут эффекты от жевания листьев ката. Сок,
который выделяется из листьев, необходимо периодически глотать.
В Йемене, перед жеванием, свежие листья ката перемалываются в ступке.
После, полученная смесь рассасывается во рту. Такой процесс употребления
листьев ката сокращает период жевания листьев и ускоряет процесс ощущения
эффектов .
Существует еще один более приятный способ приготовления и употребления
листьев ката. Свежие листья (реже кончики ветвей) арабского чая варятся, или
кипятятся. Таким образом приготавливается чай из листьев ката. В Йемене
жареные листья ката когда-то использовались, чтобы приготовить местный «кофе».
Листья ката также могут быть смешаны с медом или сахаром, таким образов
превращены в своеобразные леденцы. В Сомали листья ката сушатся на солнце, а
затем измельчаются в порошок. Далее в порошок из листьев ката добавляются
кардамон, гвоздика, вода. Таким образом приготавливается смесь, которая
используется в качестве табака для жевания. Свежие, или высушенные веточки
кустарника кат часто добавляются отделения к чаю для аромата. В Эфиопии арабский
чай для производства коричневого, горького, подобного меду напитка с
умеренными опьяняющими эффектами.
В Йемене высушенные листья ката курятся в отдельном виде, или же
смешиваются с другими растениями (веществами), особенно гашишем. Таким образом
приготавливаются курительные смеси на основе листьев ката. Высушенные листья,
которые являются все еще зелеными, используются в качестве (лекарственного)
ладана.
Листья, которые были повреждены морозом, имеют тускло-пепельный цвет и не
должны использоваться, поскольку считается, что такие листья не имеют
никакого эффекта, кроме головной боли.
Листья ката часто курятся вместе с табаком (Nicotiana tabacum), поскольку
табак способен усиливать эффекты кустарника кат.
Только почки, молодые листья и концы ветвей растения кат содержат
психоактивные элементы. Главный, воздействующий на психику, компонент моментально
разрушается в случае высушивания растения. Напротив, активные элементы могут
остаться неизменным в течение многих месяцев, если свежие листья были
заморожены .
Во время ритуальных церемоний, связанных с растением кат, одним человеком,
как правило, потребляется около 100-200 г листьев ката.
Катинон, основной активный элемент, приблизительно в три раза менее ядовит,
чем амфетамин. Один грамм листьев ката содержит 3.27 мг катинона.
Большинство мусульман, которые живут в регионах, где выращивается арабский
чай, расценивают кустарник кат, как священное растение и обязательно
произносят благодарственную молитву перед использованием и употреблением ката. В
Эфиопии только пожилые люди традиционно жевали листья ката, совмещая
употребление священного растения с религиозными обрядами. Они употребляли листья
ката, а также кофе для того, чтобы оставаться не спящими для чтения длинных
молитв. Часто, в таких случаях также курился гашиш. Со временем люди начали
жевать листья ката во время разного рода событий, таких, как свадьба, похороны,
или же деловые переговоры. Сегодня, листья ката жуют мужчины и женщины всех
возрастов, включая студентов и детей.
Эфиопские дервиши используют растения кат в процессе религиозных и целебных
церемоний. Они традиционно жуют священные листья ката, а затем сплевывают
слюну с соком арабского чая на больных.
В Йемене широко распространено ритуальное использование растения кат.
Арабский чай используется в качестве волшебного растения для проведения многих
фестивалей и религиозных событий. Большинство йеменцев жуют листья ката
ежедневно .
Во время раннего периода исследования растения кат считалось, что листья
ката содержат кофеин. Однако, это предположение так и не было подтверждено
дальнейшими исследованиями. Позже, катин был расценен как активный элемент
кустарника. Далее было предположено, что эфедрин был ответственным
компонентом за эффекты растения. Некоторые исследователи утверждали, что d-
норпсевдоэфедрин также присутствовал в составляющих элементах растения.
Основными элементами, которые, прежде всего, ответственные за стимулирующие
влияния на центральную нервную систему, являются катинон и катин. Другие
стимуляторы центральной нервной системы, присутствующие в небольших количествах
в кустарнике кат, - псевдомерукатин, мерукатинон, норэфедрин. Основным
воздействующим на психику и стимулирующим элементом является катинон.
Свежие листья ката содержат несколько полифенолов, а также богаты
витаминами (особенно витамин С, тиамин, ниацин, рибофлавин и бета-каротин), полезными
веществами (Mg, Fe), а также содержат флавониды, гликозиды, аминокислоты,
белки и эфирное масло.
О
Структура катинона.
В Йемене многочисленные арабо-язычные стихи одновременно и прославляют, и
критикуют использование растения кат. Возможно, что многие аспекты арабского
искусства были придуманы и воплощены под влиянием арабского чая.
В Танзании древесина кустарника кат используется, чтобы произвести ложки,
гребенки и другую посуду.
Основные эффекты ката — увеличение энергии и бессонница. Жевание листьев
ката вызывает веселое настроение, эйфорию, вместе с определенной
болтливостью. Приблизительно через два часа после употребления ката, эффекты
значительно уменьшаются. Стимулирующие эффекты ката обычно начинаются с легких
покалывающих ощущений по всему телу, особенно на голове. Эффект листьев ката
часто сравнивают с эффектом от такой комбинации, как кофеин и морфий.
Суфии и дервиши используют кат для достижения экстатического состояния.
Катинон, основной активный элемент ката, был описан как «естественный
амфетамин» и соответственно имеет подобные эффекты. Катинон взаимодействует с
нейрохимией допамина, и освобождает катехоламин в синапсах. Катинон имеет
идентичные, или, по крайней мере, очень подобные фармакологические свойства,
и вызывает такие же симпатомиметические эффекты как амфетамин.
Кроме воздействующих на психику эффектов, кат также имеет антидиабетический
эффект. Долгосрочное хроническое употребление листьев ката может вызвать
проблемы с кишечно-желудочным трактом, а также нервозность.
В целом арабский чай используется очень редко в качестве медицины. Листья
ката упомянуты только в двух арабских фармакопеях. Растение кат действует как
скрепляющее средство для живота, способен охлаждать кишечник и рекомендуется
для лечения депрессии и меланхолии. В Йемене листья арабского чая
используются также в качестве супрессивного средства для аппетита. Реже, при сжигании
листьев ката, дым вдыхается для лечения головных болей, мигреней.
В Африке корень кустарника кат используется, чтобы лечить грипп, проблемы с
животом и заболевания груди.
В Эфиопии ритуально считается, что растение кат может вылечить 501 болезнь
разного характера. Здесь кат также используется в качестве возбуждающего
средства, а также средства для лечения депрессии. Листья ката прикладываются
ко лбу в качестве лекарства от головных болей. Среди племен Масаи и Кипсиги
листья арабского чая используются, чтобы лечить гонорею. Также считается, что
регулярное употребление ката обеспечивает защиту против малярии. В Саудовской
Аравии кат используется для лечения астмы и лихорадки.
В Эфиопии арабский чай разделен на три товарных сорта, в зависимости от
размера, возраста и вкуса листьев: kudda (лучшее качество), uretta (среднее
качество), и kerti (низкое качество). В Кении существует 2 различия между
листьями ката: botnu (лучшее качество) и kangeta (низкое качество). Листья ката
botnu даже не добираются до рынка, потому что сами владельцы плантаций
потребляют их. Приблизительно двести различных видов листьев ката признаны в
Йемене. Все попытки подавить использование ката в Йемене, или даже заменить
его жевательной резинкой, не имели никакого успеха.
Сегодня, листья ката используются во всех тех регионах мира, где
обосновались этнические группы в связи с традиционным употреблением арабского чая
(Франция, Италия, Англия, Швейцария и даже Соединенные Штаты). Во всем мире
приблизительно от 2 до 8 миллионов порций листьев ката употребляются каждый
день. Средняя стоимость связки 50 г составляет приблизительно десять
долларов.
В Аравии высушенные листья ката продаются в супермаркетах для использования
в качестве чая.
Катинон, основной активный элемент ката, в его чистой форме был занесен в
список ООН «Психотропные Вещества».
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
В МИРЕ НАСЕКОМЫХ
Мариковский П.И.
(продолжение)
ЧЕМ ПИТАЮТСЯ
НАСЕКОМЫЕ?
Что едят насекомые? Ну, допустим, растения, друг друга, быть может, еще
кое-что. Не слишком ли простая и узкая тема, чтобы ей посвятить целую главу?
Мир насекомых бесконечно разнообразен, видов насекомых существует больше,
чем всех остальных живых существ. Насекомые живут везде и всюду, и каждый
приспособился к своей особенной обстановке, живет своей особенной жизнью и,
конечно, по особенному питается.
Среди двух миллионов видов царит порядок, установившийся многими
миллиардами лет эволюции органической жизни на земле, порядок в привязанности к своей
территории на земном шаре, в выборе на ней излюбленных и укромных уголков, в
том, чтобы появиться, пожить и исчезнуть в строго определенное время и,
конечно, в том, чтобы пользоваться ранее установленным и ограниченным набором
пищевых веществ, т. е. питаться тем, что свойственно только своему виду.
Словом, у каждого вида насекомых свое меню, а так как насекомых очень много, то
пища этих жильцов нашей планеты до крайности разнообразна, и не так просто ее
описать.
И действительно! Среди насекомых мы встречаем и строгих вегетарианцев,
признающих питание только растениями, и отъявленных хищников, плотоядных обжор,
для которых свежее мясо - непременное условие жизни, и любителей крови, пота
и даже слез, и тех, кто избрал для своего пропитания, казалось бы, совсем
неподходящий материал, вроде навоза, шерсти, воска, пера и многого другого.
В общем, нет в мире органических веществ, которые не поедали бы насекомые,
все годится для их голодных ртов. Наибольшая масса органических веществ на
земле приходится на растения. Поэтому половина всех насекомых
растительноядна, но среди вегетарианцев есть и такие, которые разнообразят свое меню и
мясной пищей. Немного менее одной трети насекомых - хищники. Одна пятая часть
довольствуется разлагающимися веществами. Остальные, их немного, избрали
совсем редкие объекты питания. Рассказ о том, кто что ест, и какие существуют в
мире насекомых порядки питания, и посвящена эта глава.
Строгие
вегетарианцы
Насекомые питаются всеми растениями. Любая часть растения пригодна им в
пищу: листья, цветки, ствол, кора и корни. Нет на земном шаре ни одного
растения , на котором бы не селились насекомые. Но не думайте, что насекомые могут
поедать какие попало растения. Ни в коем случае! Если бы на нашей планете
природа допустила подобную вольность, то в мире наступил бы невероятный
беспорядок, и некоторые наиболее питательные растения были бы начисто уничтожены
и исчезли с лика земли, а вместо них землей завладели бы растения невкусные и
ядовитые. Природа мудро избежала хаоса. В мире растительноядных насекомых
царит порядок. У каждого одно или несколько растений-прокормителей, и лишь
немногие насекомые неразборчивы.
По степени привязанности к растениям насекомые делятся на три группы. Тех,
кто связал свою жизнь только с одним растением и не способен питаться ни на
каком другом, называют монофагами. Поедающих несколько близких растений
именуют олигофагами. И, наконец, насекомых неразборчивых, неприхотливых в выборе
еды, питающихся разнообразными растениями, называют полифагами. Тем не менее,
и олигофаги, и полифаги предпочитают все же какое-либо одно или группу
близких растений и на другие переходят вынужденно.
Гусеничка-собачка
Однажды юные натуралисты показали мне свою находку. Принесли ее в старой
консервной банке и заявили:
Мы нашли гусеницу-собачку!
Какую такую собачку? - удивился я.
Да вы посмотрите сами! - загорячились ребята. - Гусеница, как маленькая
собачка. .. И стали открывать крышку консервной банки. Но крышка зацепилась
очень крепко и не поддавалась усилиям. Тогда, опасаясь, чтобы ребята не
поранили руки, я забрал банку и сам открыл крышку. На дне банки ползала большая
гусеница. Она была темного цвета, с маленькими желтоватыми и серыми пятнами.
Сзади на спине виднелся большой крючковидный вырост, направленный острием
назад. Это была типичная гусеница бражника - ночной бабочки, лучшего летуна
среди бабочек.
Гусеницу бражника вижу, - сказал я, - а вот собачки здесь никакой нет!
И, опрокинув банку, вывалил гусеницу на стол. Но тут произошло совершенно
неожиданное. Гусеница сжалась, стала короткой и толстой, втянула в себя
голову, часть туловища и спереди получилась настоящая собачья голова.
- Собачка! Настоящая собачка! - радостно закричали ребята.
Сходство было действительно необыкновенное. Не хватало разве собачьего лая.
Блестящая поверхность головы походила на мокрый нос, желтоватые пятна
образовали два глаза, два серых пятна были как уши, форма же передней части тела
очень походила на голову. Должно быть, гусеница всегда прибегала к такому
приему в минуты опасности, и внезапность преображения ошеломляла
преследователя.
Вскоре темный комочек успокоился, расправился, вновь стал обычной гусеницей
бражника. Находка была очень интересной. Я поместил гусеницу в просторную
банку, положил ей разных листьев, а ребятам запретил ее беспокоить. На
следующий день гусеница стала как будто поменьше, а все листочки оказались
целыми: она ничего не ела. И тогда я вспомнил, что, как правило, гусеницы
бражников строги в выборе пищи, и каждый вид питается только одним растением.
Тогда я стал искать корм. Содержимое банки менял несколько раз в день;
предлагал гусенице листья самых разнообразных растений. Но она настойчиво
отказывалась от еды, постепенно худела и каждый раз, когда меняли в банке
листья, превращалась в маленькую собачку и угрожающе подпрыгивала. Не смогли
помочь и юные натуралисты. Казалось, уже все растения были перепробованы. Но
разве можно быть в этом уверенным, если в городе и его окрестностях тысячи
трав, кустарников и деревьев!
Вскоре голодающая гусеница совсем обессилела. Она сидела в углу банки без
движения, съежившаяся, жалкая и медленно умирала. Потом она перестала
подавать признаки жизни...
Так и не удалось вывести бабочку из гусеницы-собачки. Быть может, это
совсем не такой уж редкий вид бражника, а один из тех, кого мы привыкли
встречать вечерами летящими на свет лампы. Видов бражников много, а гусеницы их
еще недостаточно изучены. Но если кому посчастливится встретить гусеницу-
собачку, то, собираясь ее выкормить, обязательно надо заметить, на каком
растении она грызла листочки...
Рис. 343 - Ивовый листоед Агеластика
Иногда типичный монофаг приспосабливается питаться и другим растением, и
тот, кто первый перешел на новый корм, обычно уже не возвращается к старому.
Так, у одного вида насекомых возникает разделение на различные формы. Таков
ивовый листоед (рис. 343). Одна его форма питается ивовыми, другая - молодыми
березовыми листьями. У листоеда Галеруцелла линеола образовалось две расы.
Одна из них питается ольхой и населяет побережье крупных водоемов, а другая
поедает иву и широко распространена в Евразии.
У многих монофагия объясняется ядовитыми растениями. Эту ядовитость смогли
преодолеть лишь немногие. Так, на анабазисе, из которого делают яд и
инсектицид анабазинсульфат (против насекомых!), живет только одна галлица - Карио-
пальпис анабазидис.
Неопалимая
купина
В начале лета, когда пустыня выгорает, становится сухой и безжизненной, на
холмистых предгорьях настоящее буйство трав, сочной зелени и цветов. Весна
покинула низины и зашагала в горы, и здесь жужжат насекомые, распевают птицы.
В это золотое время среди густой травы, колючего шиповника и диких яблонь
появляются сиренево-розоватые, с пурпурными жилками цветки на таинственной
неопалимой купине (еще ее называют ясенец, а по научному - Диктамнус ангустифо-
лиа) (рис. 344). Запах ее цветков, терпкий и неотвязчивый, царит над запахами
сотен других растений. И само растение, яркое, стройное, высокое, красуется
свечками и невольно привлекает внимание.
Рис. 344 - Неопалимая купина
Кто не знает коварства неопалимой купины и доверчиво тянется к ней, чтобы
украсить свой букет, тот возвращается домой с ожогами - водянистыми волдырями
на коже, переходящими в долго не заживающие язвы.
Цветы купины подобны хищно разинутой пасти: венчик широко раскрыт и поднят
кверху, и на одном его нижнем обособившемся лепестке лежит, как оскал острых
зубов, пучок длинных, поднятых кверху тычинок. Тычинки распыляют пыльцу,
увядают, и тогда из-под них поднимается крючочек-пестик. Он готов принять
пыльцу, но только с цветков других растений.
Если посмотреть через лупу на цветы, на цветоножку, на верхнюю часть
стебля, то легко увидеть, что они покрыты многочисленными желёзками в виде
крохотных красных шариков. Желёзки выделяют пахучие эфирные масла. Поднесите
зажженную спичку в пространство между тычинками и венчиком - и с легким треском
вспыхнет голубой огонек. Чем неподвижнее воздух в горах и жарче греет солнце,
тем громче звук крошечного взрыва.
Откуда такое странное название? В библейских сказаниях упоминаются кусты,
расцвеченные пышными цветками, объятые пламенем и несгорающие. На листьях
растений нет красных шишечек, этих крошечных лабораторий, вырабатывающих
ядовитые газы. На кожу действуют не эфирные пахучие масла, а особое едкое
вещество, выделяемое тканями, с мудреным названием - диктамнотоксин. Из-за этого
вещества неопалимую купину не едят травоядные животные, обходят ее стороной.
Она ядовита, невкусна, отвратительна! Для того, чтобы защитить себя и свое
потомство, растение и приобрело такие свойства.
Как же к ней относятся насекомые? Для кого эта чудесная форма венчиков,
нежная расцветка жилок, странный сильный аромат, такой густой и обильный, что
обволакивает растение воспламеняющимся облачком? Кто опыляет неопалимую
купину?
Вокруг масса насекомых. Жужжат пчелы, носятся мухи, порхают бабочки. Все
торопятся, спешат. Их жизнь коротка и быстротечна. Весна спешно шагает в горы
и скоро оставит позади себя опаленные солнцем предгорья. Присматриваюсь к
купине, хожу по холмам от растения к растению, запах ее цветков преследует
меня, он будто всюду неотступно тянется за мной, от него слегка тошнит,
кружится голова.
Как будто нет на купине насекомых. Но вот верхушку соцветия оплела, смотала
в кучку прочными нитями, изгрызла серая черноголовая гусеничка. В ее домик
сразу не заберешься. Когда все съедено, она осторожно выползает, долго-долго
размахивая головой, плетет широкую паутинную дорожку к новым цветкам, пока не
притянет их к своему домику. И тогда в этом новом этаже своего дворца она
справляет новоселье. Какая из гусенички выйдет бабочка? Вот бы узнать! (Потом
из гусенички в лаборатории вывелась бабочка из рода Депрессария. До вида ее
определить не удалось.)
И кто еще? Еще на цветке есть клопы Калокорис Федченко - волосатые,
стройные, медлительные. Самки с большим зеленым брюшком, спинкой, испещренной
тонкими штрихами, и двумя беленькими пятнышками на кончике крыльев. Самцы
темнее , красноватые, тонкие, поджарые. Резиденция клопов - только цветы. Может
быть, клопы - хищники и ловят тех, кто прилетит за нектаром и пыльцой? В
таком случае немного у них добычи. Придется набраться терпения и посидеть возле
купины, понаблюдать.
Медлительная самка спокойно вышагивает по цветку, помахивает длинными
усиками, долго чистит ногами свой костюм, потирает ножки друг о друга, трет
хоботок . Нерешительно и осторожно к ней приближается самец, прикасается издали
усиком.
Длинной задней ногой самка не спеша закатывает ухажеру тумак, и тот, слегка
отскочив, пятится и замирает на почтительном расстоянии. Вот хоботок почищен,
расправлен и. . . воткнут в венчик. Потом вынут, снова воткнут. И так много
раз. Самка, оказывается, питается соками цветков, а так как ткань венчика
тонка, запасы питательной влаги незначительны, приходится прокалывать много
раз и везде.
Теперь дела клопов ясны. Они - специфические обитатели купины, так же, как
и гусеничка, приспособились к ее ядовитым свойствам...
Некоторые насекомые, питающиеся ядовитыми растениями, не усваивают яды и не
обезвреживают их. Как известно, в табаке содержится сильный инсектицид -
никотин . Гусеницы бабочек, для которых табак служит основным кормовым
растением, обладают отличным экскреторным механизмом, выводящим никотин из
организма.
Монофагов довольно много, хотя этот отряд однолюбов не составляет
большинства. Гораздо более многочисленны те, которые проявляют склонность питаться
за счет нескольких, чаще всего родственных растений. Так, вязовый заболонник
Мультистриатус может развиваться на всех видах вязов рода Ульмус. Дровосек
Фагиум инквизитор заселяет различные хвойные деревья, но никогда не живет на
лиственных. Дровосек Парандра, наоборот, заселяет различные лиственные породы
и не живет на хвойных. Другие дровосеки, такие как Фагиум мордакс, Эргатес
фадер, Прионус кориарус, селятся как на хвойных, так и на лиственных
деревьях.
Многоядные насекомые благодаря своей широкой специализации легче переживают
катастрофы, когда почему-либо часть растений-прокормителей гибнет или не дает
урожая. Они нетребовательны, их вкус не изощрен. Такие нарушители порядка
чаще всего сами страдают от обильного и легко доступного питания, иногда
размножаются в массе, в массе же потом погибают от многочисленных своих врагов и
болезней.
Зелеными водорослями, почти не досягаемыми для насекомых, питаются очень
немногие - преимущественно водные, ручейники, веснянки. Очень мало поедателей
лишайников. Гусеницы бабочки-лишайницы Литозиа каниола поедают водоросли Пле-
урококкис швейцари, растущие на зданиях, и тем приносят пользу домоводству,
очищая стены строения. Гусеницы были бы, безусловно, почитаемы за свой
доблестный труд, если бы не одно обстоятельство: у некоторых людей с особо
чувствительной кожей волоски с их тела вызывают дерматит. При обилии гусениц
дерматит часто становится распространенной болезнью. Как тут не вспомнить про
палку о двух концах.
Насекомые завладели всей нашей планетой, кроме моря. Морских насекомых
очень мало. Известно лишь несколько видов клопов-водомерок. И, тем не менее,
в полосе прибоя приспособились жить немало насекомых, которые питаются
планктоном, собирая его с мокрого песка. Спасаясь от волн, эти насекомые
забираются в песок.
Есть на земле группа растений, которую насекомые оставили без внимания. Это
мхи и папоротники. Они не столь уж редки. Кажется странным, что их никто не
ест. И не потому, что мхи и папоротники ядовиты, невкусны. На земном шаре
немало ядовитых растений, к которым приспособились определенные поедатели. Даже
к тем растениям, из которых готовят яды против самих насекомых, например,
персидская ромашка, табак, солянка анабазис.
Мхи и папоротники - очень древние растения. Они господствовали уже в
девоне, то есть примерно 430 миллионов лет назад, когда самые примитивные предки
насекомых еще не были растительноядны. Приспособление же насекомых к
растениям и жизнь за счет их, судя по всему, начались значительно позже, в карбоне,
380 миллионов лет назад, и первые насекомые были связаны с голосемянными
растениями. Потом, со второй половины мезозойской эры, пришла очередь
покрытосемянных растений. Несъедобность мхов и папоротников и говорит как раз о том,
как давно и сколь тесно связали насекомые свою жизнь с растениями.
От насекомых достается всем растениям, где бы те ни селились. Даже в воде.
Личинки пилильщика Радиноцерала миканс поедают растущие в воде листья ириса
Псевдокора, и когда на растении более не остается еды, вплавь добираются до
других ирисов. Гусеница кувшинковой огневки, как говорит ее название, грызет
только листья изящного болотного растения - кувшинки и, кроме того, из
листьев его строит себе защитный чехлик.
Поедатели
листьев
Все части растений поедаются насекомыми. А листья в особенности. Ими
питается громадное количество гусениц бабочек, кобылок, кузнечиков, сверчков,
пилильщиков, жуков (есть даже целое семейство жуков, которых назвали листогры-
зами) и многих-многих других. На деревьях листья грубеют, к лету становятся
твердыми и малопитательными. Поэтому многие насекомые, поедающие листья,
приспособили свой жизненный цикл так, чтобы развиваться весной.
Гусенички яблоневой моли быстро растут весной, пока листья молоды: им,
крошечным (а большими они никогда не бывают) , необходима нежная еда. К концу
весны они уже закончили питание, окуклились, вскоре стали бабочками и,
отложив яички, замерли на все лето, осень и зиму, до новой весны, до следующих
молоденьких листочков.
Ранней весной, еще в конце марта - начале апреля, в пустыне из яичек
походного шелкопряда рождаются гусенички и спешно, слаженной компанией,
путешествуя друг за другом, в строгом порядке направляются от одного едва пустившего
молодую поросль растения к другому. Весна в самом разгаре, а гусенички уже
подросли и, став большими, распрощались друг с другом, расползлись в стороны,
окуклились. К наступлению жары, когда молодые листочки уже огрубели, из
коконов вылетают стройные светло-желтые бабочки, которые затем, отложив яички и
закончив все свои дела, гибнут. Яички будут лежать все лето, осень и зиму в
ожидании ранней весны и свежей зелени.
Личинки крошечных насекомых, большей частью молей, жуков-слоников,
приспособились жить в узком пространстве между верхней и нижней кожицей листа.
Здесь они, поедая сочную паренхиму, делают извилистые серпантинные ходы, или,
как их называют, - мины, часто причудливой формы (рис. 345), но обязательно
для каждого вида определенного порядка. Поэтому по характеру извилин и
сложному витиеватому рисунку можно определить вид насекомого.
Рис. 345 - Мины моли на листьях осины Рис. 346 - Жуки-семяеды Эуспермофагус
Впрочем, есть среди них и такие, которые предпочитают выедать ткань листа
обширным пятном, или, соорудив пятно, отправляются строить замысловатый
тоннель . Личинки некоторых слоников, минирующих листья, как издавна доказано,
выделяют пищеварительные соки. Ими ткань листа переваривается, после чего уже
всасывается личинкой.
Потребители
семян и плодов
В семени растения сконцентрированы высококалорийные питательные вещества,
поэтому немало охотников, желающих ими полакомиться. Но семя большей частью
содержит мало влаги и для его усвоения требуется умение использовать
конституционную воду, т. е. воду, связанную с химическими веществами.
Проще всего, конечно, питаться семенем, находясь внутри него, под защитой
крепкой оболочки, ничем не выдавая своего присутствия врагам. Так поступают
многие семяеды (рис. 346). Целая группа жуков-зерновок Брухидэ живет в
крупных семенах растений, особенно в бобах мотыльковых. Зерном, хранящимся на
складе, кормится большая группа насекомых расхитителей. Тут и жуки воры-
притворяшки , и гусеницы бабочки мучнистой огневки, и многие другие.
Муравьи-жнецы
Палатку треплет свирепый ветер. Она то вздувается и становится, как шар,
грозит вот-вот сорваться с привязи и помчаться по пустыне, то внезапно
опадает, делается низенькой. В ее полотнище ударяются мелкие камешки. Внизу по
краю пустыни, над белой полоской реки, несутся тучи пыли, а против нашей
стоянки, над песчаными грядами, вздымаются косматые потоки песка. Хлопанье
полотнища палатки и свист ветра изрядно надоели. Как хорошо в широком
каменистом ущелье, куда только изредка порывами налетает ветер! Здесь на берегу
небольшого ключа теснятся раскидистые разнолистные тополя, сине-зеленые
тамариски с розовыми цветами, а дальше тянется постепенно расширяющаяся полоска
зарослей саксаула. На них созрели семена. Зернышко саксаула окаймлено
несколькими похожими на лепестки крылатками и напоминает засохший цветок. Семена
собраны в кисти. Около урожайных деревьев трудятся муравьи-жнецы (рис. 347),
запасая на зиму корм. Отсюда тянется целая вереница сборщиков. На дереве
муравьи перекусывают плодоножку облюбованного семени и торопятся спуститься
вниз. Впрочем, некоторые сборщики урожая, откусив семя, падают с ним на
землю, избегая долгого спуска по стволу саксаула.
По тропинке с оживленным муравьиным движением нетрудно разыскать
муравейник. Вот он - маленькая дырочка вертикального хода, окруженная небольшим
валиком из песчинок и камешков. У кольцевого вала разбросаны крылатки семян
саксаула.
Возле входа в муравейник, как обычно, суета. Те, кто с ношей, стараются
поскорее пролезть внутрь, освободившиеся спешат в обратный путь, кое-кто занят
вытаскиванием крылаток из жилища.
Из ущелья я перебираюсь на песчаную гору. Здесь даже в тихую погоду дует
ветерок. На гладкой поверхности бархана ему есть, где разгуляться. И в этом
уголке пустыни снуют муравьи. Торной тропинки здесь нет, и муравьи бродят
повсюду. Тащат они крупные гладкие семена.
Я не могу понять, какому растению они принадлежат? В семени под тонкой
оболочкой покоится свернутый клубочком, как маленькая змейка, зеленый зародыш.
Точно такой же зародыш и у семени саксаула! Но где же крылатка? Неужели ее
оторвали, да так тщательно, прежде чем тащить в муравейник? Налетает порыв
ветра, из-под ног срываются тонкие струйки песка, а муравьи, удерживая в
челюстях семена и растопырив ноги, замирают: ноша, как якорь, помогает
удержаться на месте в этом стремительном песчаном вихре. Будь у семени крылатки,
муравью с таким парусом несдобровать.
Здесь муравейник начинается едва заметной дырочкой в песке. Она постоянно
засыпается песком. Поэтому у муравьев возникли особые порядки. Каждый
выползающий наверх становится головой к входу и, быстро семеня ногами, отбрасывает
в сторону песчинки. Только закончив эту непременную операцию, жнец
отправляется путешествовать. Так жизнь в песках изменила поведение и инстинкты
сборщиков урожая.
~/J**rL^?%&JZ.
В горах Чулак.
Па^'*». '•»
-#€+
.-* > *.■
ik
->*
»>?:
^■Г
,>^ta^^i^t
Песчаная пустыня близ Поющей горы.
В южных степях и пустынях неутомимые муравьи-жнецы рода Мессор в Старом
Свете, рода Афеногастер в Новом Свете заготовляют семена различных растений и
сносят их в кладовые. Здесь они проявляют кулинарные способности, готовят из
семян своеобразные гофрированные пластинки, что-то вроде муравьиных макарон,
или же выращивают на них грибковую массу.
Собирает крошечные семена и всеядный вездесущий муравей Тетрамориум цеспи-
тум (рис. 348). Аргентинский муравей Похюномирмекс барбатус, собирая семена,
даже выкапывает их из-под земли, чем вредит посевам сельскохозяйственных
культур.
Рис. 347 - Муравьи-жнецы (Мессор) Рис. 348 - Муравьи Тетрамориум цеспитум
Загадочные
семена
На небольшой песчаной прогалинке у реки, среди кустиков тамариска и
душистой серой полыни, тянется вереница лакированно-блестящих муравьев-жнецов.
Здесь будничная картина: идет заготовка семян для большой и дружной семьи. С
лупой в руках над муравьиной тропинкой пытаюсь угадать по носильщикам, в
какой стороне расположен муравейник, и неожиданно замечаю необычное: муравьи
тащат в челюстях не семена растений, а маленькие песчаные комочки. Выносить
почву наружу из входа в муравейник - самая обычная работа, особенно когда
расширяются старые подземные галереи или строятся новые. Сейчас же комочки
несут в гнездо издалека. Что-то здесь происходит непонятное! Отнимаю песчаный
комочек у носильщика (с какой неохотой муравей расстается с ним!). В пальцах
он легко рассыпается на мелкие песчинки, и будто ничего в нем нет. Но во
втором комочке все же что-то есть. Только трудно очистить от приставших песчинок
это «что-то». Наконец, все песчинки сняты и обнажается маленькое темно-
оранжевое зернышко. У многих таких облепленных песчинками зернышек уже
тронулся в рост крохотный, тонкий как ниточка, черный росточек. Теперь
становится почти все понятным. Муравьи-жнецы выкапывают ранее упавшие семена, которые
уже начали прорастать.
На всякий случай надо убедиться в правильности предположения. Торная
тропинка ведет к небольшим, но густым зарослям разнолистного клоповника. Здесь и
трудятся муравьи. Усиками они тщательно обследуют поверхность земли,
безошибочно определяют место, где зарыто семечко, и вытаскивают его челюстями. Как
видно, обоняние у мессоров отличное. Семена упали на землю, видимо, не так
давно, но их уже занесло песком, слегка примочило дождем. И до чего же крепко
песчинки прилипли к семенам! Однако жнецам оболочка из песчинок нипочем: в их
гнезде специальные рабочие очищают зерна. Чьи же семена, какое растение могло
их обронить на этот небольшой участок зарослей клоповника? Уж не сам ли
клоповник - виновник столпотворения муравьев? Короткое приземистое растение уже
отцвело, нижние коробочки давным-давно открылись на две половинки, и семена
упали на землю. В средних коробочках зрелые семена вот-вот свалятся вниз.
Верхние коробочки совсем зеленые, семена их незрелые. Тщательно разглядываю
зрелые коробочки. Легкое нажатие пинцетом - створки легко раскрываются, и из
щелки вываливается яркое оранжевое семечко. Оно такое же, как и те, что
облеплены песком, только немного ярче и светлее.
Зачем же муравьям искать занесенные песком семена, тащить их грязными в
гнездо, да потом еще возиться, очищать их? Не проще ли по существующему
обычаю забираться на растения и вытаскивать из коробочек зрелые семена или даже
тащить их вместе с коробочками? Каждая коробочка прикреплена тонкой ножкой,
ее ничего не стоит перекусить челюстями. Кстати, некоторые семена упали
совсем недавно, быть может, даже прошедшей ночью, и лежат такие заметные,
оранжевые на поверхности земли, не привлекая ничьего внимания.
Видимо, дела с клоповником не так просты. Быть может, семена не вкусны или
даже ядовиты, пока не побыли в земле и не стали прорастать. И ядовитость их
не случайна, а для того, чтобы не оказаться добычей мессоров. Муравьи
научились обращаться с ядовитыми семенами и стали заготовлять их после того, как
те полежали в земле. Жизнь сложна, и сложны сложившиеся тысячелетиями
отношения между живыми организмами.
Набрав пучок клоповника, потряхиваю им у входа в муравейник. Вскоре вся
земля усеяна яркими семенами. Мимо семян, задевая их ногами, ползут
трудолюбивые носильщики, и никто не обращает никакого внимания на легкую добычу. Она
никому не нужна.
Впрочем, рано торопиться с выводами. Вот один муравей схватил семечко,
долго крутится с ним около входа, как бы показывая пример остальным и, наконец,
залез в муравейник. Вскоре его примеру последовал другой муравей, и еще
несколько принялись собирать зерна. Значит, понравились они. Теперь я в
недоумении : мои предположения не подтвердились. И тут вижу, как среди
носильщиков, волокущих семена, облепленные песком, появляются особые: они тащат целые
коробочки с какими-то маленькими зеленоватыми семенами. Это коробочки с
другого растения, и я без труда его разыскиваю. Листья его узкие, коробочки
равномерно округленные, а семена в них другого цвета. Называется оно льнолистным
плоскоплодником и родственно клоповнику. Ведь заготавливают же зерна плоско-
плодника прямо с растения, как и водится по муравьиному обычаю! Но на этот
раз, к счастью, ошибся. Муравей тащил свежее зернышко не в свое жилище, а
подальше в сторонку. И нес его даже не из кучки, насыпанной мной у входа, а из
гнезда. За ним вскоре показался другой. Он занимался тем же - выбрасывал
оранжевое зернышко. Два муравья, а за ними и другие, казалось, поняли ошибку.
Нет, свежие оранжевые семена не были нужны муравейнику.
Теперь осталась маленькая неясность. Почему муравьи не смогли сами
прорастить семена в муравейнике, использовав для этого влажные камеры? Но этот
вопрос уже не менял сути дела хотя бы потому, что никогда никакое явление не
раскрывается полностью до конца, да еще и сразу. К тому же жнецы, обитающие в
пустыне, не допускают, чтобы семена прорастали в своих кладовых. Это не в их
обычае...
Среди термитов, этих специализированных поедателей древесины, есть немало
видов семейства Ходотермитидэ, которые, как и муравьи-жнецы, приспособились
питаться семенами.
Термиты - подземные жители. У них слабые нежные светлые покровы. Они
безглазы: к чему в темноте подземелий зрение? Но зерноядные термиты из всей
термитной братии - исключение. Они зрячи, одеты в плотные темные покровы и тем
самым похожи на муравьев.
Существуют и среди большой семьи клопов поедатели семян, только они их не
грызут, как другие насекомые, а высасывают соки своими острыми хоботками.
Клопы-зернояды
Минутная остановка в горах Архарлы. Девять часов утра, но солнце уже
обжигает . Что же будет днем? Достанется нам от бога пустыни. Рядом с дорогой
жиденькая трава колышется от множества клопов солдатиков (рис. 349). Они
собрались большим скоплением, несколько тысяч, почти все молодежь, ярко-красные, с
едва наметившимися черными полосками надкрылий. Стариков мало. Они, видимо,
заканчивают свои земные дела, но не чуждаются шумного общества себе подобных.
В горах Архарлы.
Клопы неторопливы. Для них, пустынников, это не жара, а так себе, легкая
прохлада. Многие забрались на тонкие листики злаков, расселись на самых
кончиках , покачиваются от легкого ветерка, нашли себе отличное убежище.
Всматриваюсь в этих одиночек, отрешившихся от суеты, и вдруг вижу
необычное : каждый, оказывается, занят делом - цепко держит ногами комочек земли или
камешек. На травинках все клопы с такими серыми комочками. Без странной ноши
только те, кто бродит по земле. Пытаюсь отнять загадочный предмет. Клопикам
не нравятся мои притязания, они всеми ногами цепко держатся за комочки,
убегают с ними. Один, забавный, захватил ношу одной ногой, будто прижал
подмышкой, и шустро помчался на остальных пяти ногах. Видимо, так удобней спасать
свое добро.
Странное поведение клопов заинтриговало. Надо внимательней присмотреться к
объекту заботы пустынников. Это, действительно, плотный комочек земли,
твердый , из мелких камешков и песчинок. Скорее бы решить эту загадку. Но времени
нет, надо ехать, впереди дальний путь.
- Ребята! - кричу я своим спутникам. - Помогите!
Объясняю в чем дело. Все удивлены, заинтересованы. Еще бы. Сколько клопиков
уселось на траву, и у каждого по камешку.
- Клопы ваши, - говорит иронически, но серьезно водитель машины, - просто
физзарядкой занимаются. Делать им нечего, ни на работу спешить, ни
домовничать . Вот и таскают камешки.
Ему возражают: - Что ты по себе судишь? Какая тут физзарядка? Просто на
травинках удобнее сидеть с камешками, держаться удобнее, да и подальше от
любителей чужого добра.
Кто-то предлагает другую версию.
- Все очень просто. Клопы о камешек точат свой хоботок. Посмотрите вот на
этого, как он им двигает.
На хоботки я засмотрелся первым делом: как будто ими клопики и не
прикасаются к своему непонятному имуществу. Но один настойчиво тычет в комочек,
наконец, воткнул в него свое оружие, да так крепко, что не оторвешь. Тогда
возвращаюсь к тому, с чего начал. Снова тщательно рассматриваю комочки, растираю
их пальцами и нахожу внутри крохотное, твердое, как камень, почковидной формы
зернышко.
Рис. 349 - Клоп-солдатик (Пиррокорис).
Странные эти клопы-солдатики. Жители пустыни, они приспособились питаться
мертвыми насекомыми, сухими семенами растений и совершенно не употребляют
воды. Прежде чем приняться за свой черствый обед, они через хоботок выделяют на
него пищеварительный сок, и, только обработав им еду и сделав жидкой,
всасывают ее. Вода же ими добывается расщеплением органических веществ или, как
говорят химики, получением конституционной воды. В том месте, где собрались
клопы, в почве, наверное, немало семян. В нынешнюю очень сухую и бесплодную
весну не взошли травы, и многие семена растений, облепленные частицами почвы,
замерли в ожидании лучших времен. Из них-то и устроили пиршество клопы
солдатики, и каждый, найдя добычу, ищет уединения, спешит с нею в сторону,
подальше от собратьев. Дружба дружбой, а еда - врозь. Теперь все стало понятным, и
можно продолжать путь по сухой и горячей пустыне...
Поедатели семян столь многочисленны, что одно их перечисление отняло бы
половину нашей публикации. Их не едят лишь такие хищники, как стрекозы,
богомолы, такие паразиты, как вши, блохи да обитающие в воде ручейники, поденки и
веснянки. Немало и таких, которые, видимо, приспособились питаться только
одними семенами. Таковы слоники-зерновки.
Кое-кто любит лакомиться сочными плодами, предназначенными для птиц и
млекопитающих - расселителей растений. Клопы сосут малину.
Ягоды
селитрянки
В самое жаркое время рода, в конце июля - начале августа, на солончаках
близ рек и озер, на пышных и очень густых кустах селитрянки появляются черные
ягоды. Как у большинства растений, приносящих плоды, у селитрянки куст кусту
рознь, и если на некоторых ягоды маленькие, черные, почти сухие, то на других
они большие, с крупную смородину, сочные, слегка коричневатые. Ягоды
селитрянки не в почете у жителей пустыни. Только одни птицы да мыши лакомятся ими.
А ведь ягоды, особенно крупные, сладкие, приятны на вкус, в них много влаги,
ими даже человек может утолить жажду в самую жару, когда без конца хочется
пить. Почему так мало охотников до них?
Мне нравятся ягоды селитрянки, и я ем их пригоршнями. Кусты такие рясные,
чернеют на ярком солнце и видны далеко. Мне думается, что когда-нибудь
селекционеры выведут отличные сорта этой пустынной ягоды, и она будет пользоваться
такой же популярностью как, скажем, клюква, малина или брусника. Усиленно
угощаю ягодами своего товарища. Он страдает от жажды, но крепится, не может
преодолеть недоверия к неизвестному растению. Но вот решился. Пожевал и
быстро выплюнул: не нравится, пахнет чем-то незнакомым и косточка скользкая.
Цветущая селитрянка.
Видимо, при выборе пищи у человека велика сила неприязни ко всему
неизвестному, основанная на древнем инстинкте опасения отравиться. Не заготовляют
ягоды селитрянки и муравьи. Срываю несколько ягод и кладу их возле входа в
муравейник бегунка. Возле моего приношения сбегаются несколько любопытных.
Они обследуют незнакомый предмет усиками, один натолкнулся на блестящее от
влаги место, где был черешок, и жадно прильнул к нему челюстями. Его примеру
последовали остальные. Тогда срываю несколько ягод, надрезаю их ножницами,
чтобы сочились обильным соком, даю муравьям. Что тогда произошло! Из
муравейника повалили толпы. Ягоды покрылись толстым слоем сладкоежек, вокруг каждой
мохнатый клубок, торчат лишь в стороны ноги, да размахивают длинные усики.
Кое-кто, самый деловой, уже принялся затаскивать добро в подземные камеры,
показал пример собратьям, и вскоре все угощение исчезло. В другом муравейнике
неудача. Большая ягода застряла во входе, ни вперед, ни назад.
Очень понравились ягоды селитрянки муравьям. Так почему же они сами не
лакомятся? Кусты с обильным урожаем рядом. Стоит только подняться на них.
Неужели, как и мы, от незнания и недоверия? Может быть, и тут предубеждение?
Особенно вкусны ягоды в дождливые годы. В засушливые они неприглядны. А так
как годы с обильными осадками редки, то муравьи привыкли считать плоды
селитрянки не стоящими внимания.
Через два года я попал в тугаи близ гор Калканы. Был конец июля, разгар
лета. Ягоды на селитрянке почернели и стали сладкими-сладкими. Но многие из
них, подсыхая, начали терять свою сочность. В одном месте на чистой и голой
площадке я увидел бегунка. Он волочил ягоду селитрянки. За ним тащился другой
с таким же грузом. Пошел навстречу носильщикам и увидел еще нескольких
заготовителей ягод. Находка для меня была новостью. Оказывается, бегунки способны
и сами догадаться о достоинствах ягоды пустыни!
Но дело оказалось не совсем так. Вскоре я набрел на куст селитрянки. На
него устроили настоящее паломничество мелкие муравьи тетрамориумы. Они
разгрызали кожицу ягоды и, набив зобики вкусной и сладкой мякотью, спешили с
добычей домой. Тут же трудились и немногочисленные бегунки. Каждый, подобно
муравьям-жнецам, старательно отгрызал ножку ягоды. Неужели на бегунков повлиял
пример тетрамориумов? Почему бы и нет? Муравьи нередко подражают друг другу.
Раз их соседи едят ягоды селитрянки, значит, они и себе пригодятся.
А как в других муравейниках, расположенных возле селитрянок? В других
бегунки по-прежнему не обращали внимания на богатую добычу и, как всегда,
носились по жаркой пустыне в поисках еды. Вот глупые! Здесь некому было показать
пример...
Насекомые
сладкоежки
Нектар - пища богов, жидкость ароматная, сладкая. Она содержит сахара,
ферменты, минеральные и органические кислоты, микроэлементы. Этот высокоценный
продукт растения вырабатывают только ради того, чтобы привлечь насекомых и
сделать их соучастниками своих брачных дел. Одним словом, нектар - пища,
созданная для насекомых. Лишь немногие тропические крохотные птицы колибри да
некоторые крошечные тропические млекопитающие лакомятся нектаром.
Нектар - пища энергетическая. В нем почти нет белков, материала
пластического, из которого организм строит свое тело. Он легко усваивается
организмом, легко и сгорает. Он - идеальное топливо. Поэтому им пользуются только
взрослые насекомые, те, которым приходится много двигаться, чтобы найти себе
подобных, разыскать места для откладки яичек. Бабочки, которых за красоту
образно прозвали живыми цветами, питаются только нектаром (рис. 350). Большие
лакомки до него многие мухи (рис. 351). Нектар - первейшая еда для самых раз-
нообразных пчел (рис. 352) и ос (рис. 353). Кто откажется от столь
драгоценного питательного продукта! Благодаря насекомым, ради которых растения
вырабатывают нектар, и человек разнообразит свое меню таким высокочтимым
продуктом , как мед.
Рис. 350 - Бабочка-лимонница Рис. 351 - Муха-пчеловидка (Эристалис)
на цветке одуванчика на цветке
Рис. 352 - Пчела Мегахила на цветке Рис. 353 - Оса-полист на цветах
молочая
Цветок вырабатывает нектара не так уже много. Но и потребители его
крошечные. Одна головка клевера выделяет лишь 0,008 грамма сахара. Один грамм меда,
в котором содержится 20% воды, пчелы могут собрать только со 100 головок
клевера, а один килограмм - со 100 тысяч. Каждая головка клевера содержит сотни
цветков, пчелы соберут один килограмм меда, только тщательно вылизав своими
хоботками 10 миллионов цветков! Нелегко достается бедным труженицам сладкая
пища. Одна пчела в среднем посещает 12 цветков в минуту, 720 в час, 7200 за
рабочий день. Одна семья пчел отправляет на работу около 10 000 пчел, которые
успевают обработать за день 72 миллиона цветков. Сильная пчелиная семья может
выслать сборщиц в пять раз больше. Этот отряд неутомимых тружениц обработает
уже 360 миллионов цветков.
Взаимоотношения насекомых с цветками настолько сложны, многообразны и обою-
досторонни, что на эту тему может быть написана солидная книга. Цветки
некоторых растений приспособлены только к тому, чтобы их нектаром питались
определенные насекомые. К примеру, цветки люцерны опыляют преимущественно дикие
одиночные пчелы. Домашняя пчела не приспособлена к опылению этой ценной
сельскохозяйственной культуры. Ее хоботок слишком короток и защемляется цветком,
пчеле становится больно, она или перестает посещать люцерну, или
приспосабливается добывать нектар иным путем, просовывая хоботок сбоку и не опыляя
растение. Причина такого несоответствия в том, что медоносная пчела - бывшая
жительница леса, а люцерна - растение степей.
Некоторые цветки так устроены, что добраться до кладовой нектара могут
только обладатели очень длинных хоботков. Такими хоботками снабжены многие
дневные бабочки, а из ночных - бабочки-бражники (рис. 354), некоторые мухи-
жужжалы, мухи-неместриниды (рис. 355). Одна из мух-неместринид -
южноафриканский длиннохоботник Мегисторринхус лонгирострис - настоящий рекордсмен. Длина
ее хоботка в три с половиной раза больше тела. С помощью такого орудия эта
муха высасывает нектар из цветков на лету, даже не прикасаясь к ним, и не
присаживаясь на них ни на секунду Точно так же ведут себя многие другие мухи
- неместриниды, бомбилиды, бабочки-бражники. Хоботок у бабочек мягкий. Для
проникновения в канал цветка, ведущий в кладовую нектара, и не нужен твердый
инструмент. А вот у одной тропической бабочки он настолько тверд, что
свободно прокалывает кожуру апельсина!
Рис. 354 - Бабочка-бражник Рис. 355 - Муха-неместринида
Не только бабочки, пчелы, мухи да жуки - любители нектара. Его пьют
некоторые комары-звонцы и даже кровососущие комары-кусаки (рис. 356), когда нет
возможности напиться крови. В некоторых местностях, несмотря на множество
кровососущих мошек, они не нападают на человека и на позвоночных животных.
Оказывается, самки их кормятся на цветках, и настолько успешно, что дают
многочисленное потомство.
Комары
вегетарианцы
Сегодня очень тепло. Пустыня только начала зеленеть, желтыми огоньками
засветились в ней тюльпаны. Воздух звенит от песен жаворонков, в небе
перекликаются журавли. Откуда их столько, унизали все небо длинными цепочками!
Полчаса бреду к горизонту, к странному белому пятну на далеком бугре. Хо-
чется узнать, что за пятно, почему колышется: то застынет, то вновь
встрепенется. Вблизи же все становится обычным и понятным. Оказывается, расцвел
большой куст таволги, весь покрылся душистыми цветками. А на них пир горой.
Все обсажены маленькими серыми пчелками-андренами (рис. 357). Сборщицы пыльцы
и нектара очень заняты, очень торопятся. Кое-кто из них заполнил свои
корзиночки и, сверкнув ярко-желтыми штанишками, отягченные грузом, взмывают в
воздух. А на запах по душистым струйкам воздуха прибывают все новые
посетительницы.
Рис. 356 - Комар Аэдес на цветке Рис. 357 - Пчела-андрена
(с жуками-горбатками)
Рис. 358 - Бабочка-голубянка Ариция Рис. 359 - Синяя муха-каллифорида
Сколько их здесь! Наверное, несколько тысяч. Ленивые черные и мохнатые жу-
ки-оленки не спеша лакомятся пыльцой, запивают сладким нектаром. Порхают
грациозные голубянки (рис. 358). Юркие синие мухи (рис. 359) блестят, как
полированный металл. На самой верхушке уселся клоп-редувий (рис. 360). Куст тихо
гудит тысячами крыльев. Здесь шумно, как на большом вокзале. И еще необычный
любитель цветов - самый настоящий комар - Аэдес каспиус. Он старательно
выхаживает по цветам на длинных ходульных ногах и запускает хоботок в чашечки с
нектаром. Забавный комар! И он не один. Таких комаров здесь много.
Рассматриваю их в лупу и вижу сверкающие зеленые глаза, роскошные, вычурно загнутые
мохнатые усики и длинные, в завиточках, щупики, слегка прикрывающие хоботок.
Все комары-самцы - благородные вегетарианцы! Они, не в пример своим супругам,
довольствуются одним питательным сиропом, припрятанным на дне крошечных
цветочков .
Рис. 360 - Клоп-редувий.
Кто знает, может быть, когда-нибудь человек научится истреблять комаров,
привлекая их на искусственные запахи. А без мужской половины бесплодные
самки-кусаки не смогут класть яички... Вооружаюсь сачком и, пытаясь изловить
комаров, ударяю им по ветке растения. Куст внезапно преображается, над ним
взлетает густой рой пчел, голубянок, мух, клопов и комаров. Многоголосый гул
заглушает и пение жаворонков и журавлиные крики.
Вторая встреча с комарами-вегетарианцами произошла возле Соленых озер.
Весна 1967 года была затяжная. Потом неожиданно в конце апреля наступил
изнуряющий летний зной. Насекомые проснулись сразу, а растения запоздали: они
зависели от почвы, а она прогревалась небыстро. Странно выглядела пустыня в
летнюю жару. Голая земля только начинала зеленеть. Ничто не цвело. И вдруг у
самого берега Соленого озера розовым клубочком засверкал тамариск. Он светился
на солнце, красовался, отражаясь в зеркальной воде, и был заметен далеко во
все стороны. К нему, этому манящему пятну на унылом светлом фоне пустыни, я и
поспешил, удрученный томительным однообразием спящей природы.
Крошечный розовый кустик казался безжизненным. Но едва я к нему
прикоснулся, как над ним, негодуя и звеня крыльями, поднялось целое облачко самых
настоящих комаров в обществе нескольких маленьких пчелок-андрен. Комары не
теряли попусту время. Быстро уселись на куст, и каждый сразу же занялся своим
делом, засунув длинный хоботок в крошечный розовый цветок. Среди длинноусых
самцов я увидел и самок. Они тоже были сильно заняты поглощением нектара, и у
некоторых уже изрядно набухли животики.
Цветущий тамариск.
Но что меня поразило! Я пробыл возле розового куста не менее часа, крутился
с фотоаппаратом, щелкал затвором, сверкал лампой-вспышкой, и ни одна из кома-
рих не удосужилась прельститься возможностью напиться крови, ни один хоботок
не кольнул мою кожу. Я даже обиделся. Неужели стал таким невкусным или так
задубилась моя кожа под солнцем и ветрами пустыни? Поймал самку в пробирку,
приложил к руке. Но невольница отказалась от присущего ее роду питания.
Среди комаров, наверное, встречаются особые приверженцы вегетарианского
питания. Однажды во время обеда на варенье из ежевики, положенное на хлеб,
уселась самка Кулекса модестуса и долго упивалась лакомством. Она была настолько
поглощена этим занятием, что не обратила внимания ни на то, как мы с
интересом разглядывали ее, ни на то, что хлеб с вареньем находился в движении.
Насытившийся сладким, комар мирно полетел в заросли трав переваривать обильную
еду.
Третья встреча с комарами-вегетарианцами произошла недалеко от второй.
Тугай у реки Или вблизи Соленых озер, чудесный, густой, встретил нас дружным
комариным звоном. Никогда не приходилось видеть такого изобилия надоедливых
кровосоов. Пришлось спешно готовить ужин и забираться под полог.
Стих ветер, река застыла и отразила в зеркале воды потухающий закат, синие
горы пустыни, заснувшие тугаи. Затокал козодой, просвистела крыльями утиная
стая, тысячи комаров со звоном поднялись над нашим биваком, неисчислимое
множество хоботков проткнули марлю, желая дотянуться до тел спящих под пологом.
Засыпая, я вспомнил густые заросли и розовые от цветков кусты кендыря. Они
были обсажены комарами. Кровососы ловко забирались в чашечки цветков,
выставив наружу только кончик брюшка да длинные задние ноги. Больше всего на
цветках самцов, но немало лакомилось и самок. Многие из них выделялись толстым
беловатым сытым брюшком. В густых зарослях особенно много комаров, и трудно
сказать, желали ли крови те, которые питались нектаром. Как бы то ни было,
самки-вегетарианки с полным брюшком проявили ко мне полное равнодушие.
Заросли кендыря.
Преодолевая боль от множества уколов и всматриваясь в тех, кто вонзал
хоботок в мою кожу, я не увидел среди них похожих на любителей кендыря. Кроме
кендыря в тугаях еще обильно цвели шиповник, зверобой, солодка. На полянках
синели изящные цветки кермека. Они не привлекали комаров. Рано утром пришлось
переждать пик комариной напасти в пологах. Поглядывая сквозь марлю на реку,
горы, пролетающих мимо птиц, мы ждали ветерка. И какое счастье, когда
зашуршали тростники, покачнулись верхушки деревьев, и от мелкой ряби посинела
река, а ветер отогнал наших мучителей, державших нас в заточении.
Постыдно убегая из комариного царства, я вскоре убедился, что вдали от реки
и тугая комаров мало, даже почти нет, и у канала, связывающего реку с
Солеными озерами, неплохие места для стоянки. Розовые кусты кендыря на берегу
канала нас заинтересовали и заставили остановиться. Оказывается, здесь мы
долгожданные гости. Облачко комаров поднялось с цветов и бросилось на нас в
наступление .
Комары питаются нектаром этого растения и благодаря ему переживают трудное
время, когда нет обладателей теплой крови. Судя по всему, это один из первых
прокормителей комаров. Быть может, поэтому он и растет испокон веков у рек и
обслуживает наших злейших недругов. Об этом следует подумать!
Прошло еще несколько лет. Я в четвертый раз встретился с комарами -
любителями нектара. Мы путешествуем возле озера Балхаш. Жарко, печет солнце, воздух
застыл, в машине духота. Справа серая безжизненная пустыня, выгоревшая давно
и безнадежно до следующей весны. Слева - притихшее лазурное озеро. Я с
интересом поглядывал на берег. Может быть, где-нибудь на каменистой или песчаной
рёлке покажутся цветы? Где цветы, там и насекомые. Но всюду тростники и
тамариски, сизоватый чингиль да темнозеленая эфедра. Но вот впереди показалось
розовое пятно. С каждой минутой оно все ближе - перед нами в понижении,
окруженном тростничками, целая роща буйно цветущего кендыря.
- Ура, цветы! - раздается из кузова дружный возглас энтомологов. На землю с
сачками в руках выпрыгивают охотники за насекомыми. Мне из кабины ближе всех,
я впереди. На кендыре многоголосое жужжание. Он весь облеплен крупными
волосатыми мухами-тахинами (рис. 361), над ним порхают голубянки, бархатницы
(рис. 362), жужжат самые разные пчелы, бесшумно трепеща крыльями, носятся
мухи -бомби л ииды .
Рис. 361 - Муха-тахина Рис. 362 - Бархатница Бризеида
Предвкушая интересные встречи, с радостью приближаюсь к этому скопищу
насекомых , справляющих пир. Сколько их здесь, жаждущих нектара, как они стремятся
в эту бесплатную столовую в умершей от зноя пустыне! Но один-два шага в
заросли - и шум легкого прибоя заглушается дружным тонким звоном. В воздух
поднимаются тучи комаров. Они с жадностью набрасываются на нас, и мы сразу же
получаем по тысяче уколов. Комары злы, голодны, давно не видели добычи в этих
диких безлюдных краях и, наверное, давно торчат здесь, кое-как поддерживая
свое существование нектаром розовых цветков. Для них наше появление -
единственная возможность напитаться кровью и дать потомство. И комары, обезумев, не
обращая внимания на яркое солнце и сухой воздух, облепляют нас тучами.
Дружная и массовая атака комаров настолько нас ошеломила, что все сразу же,
как по команде, в панике помчались обратно к машине. Я пытаюсь сопротивляться
атаке кровососов, давлю их на себе сотнями, но вскоре тоже побежден. Комары
же, преследуя нас, забираются в кузов машины. Долго, уже на ходу машины, мы
отбивались от непрошенных пассажиров...
Почему же при прежних встречах комары-вегетарианцы были равнодушны к
человеку? Наверное, у каждого вида комаров природа, кроме кровососов, завела
особые касты вегетарианцев. Если так, то это полезная для них черта. В особенно
тяжелые годы, когда из местности по каким-либо причинам исчезают теплокровные
животные, комариный род выручают любители нектара. Они служат страховым
запасом на случай такой катастрофы. Как целесообразно все в природе! Еще бы.
Миллионы лет понадобилось, чтобы достичь такого совершенства!
Среди любителей нектара есть насекомые, которые питаются им, не собирая его
с цветков. Так, осы-бембиксы (рис. 363), парализующие различных двукрылых для
своих личинок, иногда, убив добычу, высасывают содержимое из зобика своей
жертвы. Точно так же поступает оса-филант (рис. 364), которую хорошо знают и
не любят пчеловоды, называя ее пчелиным волком. Оса охотится на пчел,
парализует их и уносит в норки для своих деток. Убив пчелу, оса высасывает из ее
зобика мед.
Рис. 363 - Оса-бембикс Рис. 364 - Оса Филант
Но нектар - еще не все, что дает растение насекомым - участникам
перекрестного опыления. В цветках есть другой продукт - пыльца. Она предназначена для
оплодотворения. Ее растения производят много, с избытком, с учетом величайших
и неизбежных потерь, стоящих на пути от тычинки к пестику. В каждом цветке
мака, как подсчитали старательные ученые, находится более двух с половиною
миллионов зернышек пыльцы, а в цветке пиона - более трех с половиною
миллионов . Насекомые переносят на своем мохнатом костюме пыльцу с растения на
растение, опыляют цветки и сами питаются пыльцой. Она значительно питательнее
нектара, в ней, кроме Сахаров, содержатся белки, углеводы, жиры, витамины.
Растения, бедные нектаром, компенсируют насекомым-опылителям этот недостаток,
производя больше пыльцы. И наоборот. Кому что нравится: кому пыльца, кому
нектар! Пыльцой вместе с нектаром, запасая его в ячейки, кормит своих личинок
многочисленный отряд самых разнообразных диких пчел. И домашняя пчела-
труженица воспитывает своих сестер такой же смесью. Известны случаи, когда
ранней весной не хватает пыльцы, старательные пчелы собирали вместо нее
каменноугольную и кирпичную пыль, а один из натуралистов видел, как они
собирали даже мелкие опилки.
Рис. 365 - Оса-мазарида
Рис. 366 - Жук-пыльцеед
Стали питаться исключительно нектаром и пыльцой некоторые осы. Таковы,
например, осы-мазариды (рис. 365). Пыльцу едят и многие другие насекомые. Целое
семейство небольших неказистых жуков Аллекулид за свою страсть к пыльцевой
диете получили название пыльцеедов (рис. 366). Впрочем, они нередко
довольствуются другими частями цветка. Видимо, мы не подозреваем, как много насекомых
питаются пыльцой. Так, не столь давно было установлено, что ночью пыльцой
подсолнечника питаются златоглазки, уховертки и даже кузнечики.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Разное
Я АТЕИСТ
Без вот этих вот лицемерных «ну что-то наверное все-таки там есть». Без
кокетливого «ах, я немного агностик».
Нет. Ничего такого я не допускаю. Меня устраивает биологическая модель
мира. Физика, астрономия, математика. Психология. Мне вполне комфортно в тех
рамках, которые создаёт наука. Потому что я вижу подтверждение слов делами.
Если есть сила тяжести — я вижу, как пресловутое яблоко падает вниз. Меня не
заставляют поверить — мне показывают весь механизм от начала и до конца.
И меня абсолютно не раздражает, что кто-то не атеист. Мне совершенно всё
равно, нарисует ли кто-нибудь карикатуру на атеистов, снимет ли кто-то
скабрезный фильм про атеистов или же напишет про них едкую песню. Я не обижусь,
не затаю зло и уж точно не пойду никого убивать за это. Если кому-то смешно,
что я не верю ни в одного из многочисленных богов, которые есть у
человечества — пусть себе смеётся. На здоровье! Я согласен быть смешным в таком случае.
Смотрите — я не кланяюсь нарисованному на дощечке старичку! Я не приношу
фрукты и цветы глиняному истукану! Я не читаю послания на непонятном мне
языке неизвестному мне человеку, которого я должен любить больше всего на свете.
Вот же я нелепый. Ха-ха-ха! Посмейтесь надо мной!
Я готов, вот прямо сейчас, в мать его двадцать первом веке признаться, что
не верю ни в чертей, ни в ангелов, ни в воскресающих мертвецов, ни в прочие
чудеса. И мне не стыдно. У меня в принципе нет такой потребности — верить.
Мне вполне хватает того, что я знаю и что можно узнать, что можно потрогать и
что можно увидеть собственными глазами. Я не умею« видеть сердцем» и
«чувствовать душой», и мне это абсолютно не нужно.
У меня нет никакой души, и после смерти я никуда не попаду. Атомы, из
которых сейчас я состою, просто распадутся и вновь смешаются с атомами остальной
Вселенной. Какое ещё бессмертие вам нужно? Лично мне - большего и не надо.
Полностью доволен таким раскладом.
Я не подам на вас в суд, за то, что вам смешно моё мировосприятие, не
перекрою вам движение, по причине своего религиозного праздника, не буду вас ни с
чем поздравлять, не буду ждать ответных поздравлений, не стану вас призывать
принять мою веру, не обвиню вас в неполноценности, лишь от того, что вы не
придерживаетесь моих религиозных взглядов. И я не знаю ни одной войны,
начатой атеистами во имя торжества атеизма. Я не знаю ни одного теракта,
совершённого во славу атеизма.