Ф И Л О С О ф С 1С.1Л € ТбТРЛР И

Мих. Лифшиц
ЧТО ТАКОЕ

КЛАССИКА?
ОНТОГНОСЕОЛОГИЯ ♦ СМЫСЛ МИРА ♦ «ИСТИННАЯ СЕРВДИНА»
>•>
jMOCKBA

ИСКУССТВО XXI ВЕК

2004

УДК 1/14
ББК 87.3
Л 65Публикация
В. М. Герман, А. М. Пичикян, В. Г. АрслановСоставление, предисловие, комментарии
В. Г. АрслановРуководитель издательского проекта
O.A. Макаров© Издательство «Искусство XXI век», 2004
© М. А. Лифшиц, авторский текст, 2004
© В. Г. Арсланов, составление,
предисловие, комментарии, 2004
© И. В. Балашов, художественное
ISBN 5"98051-018-4	оформление, макет, 2004
СОДЕРЖАНИЕ
В. Г. Арсланов

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ

7
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«ORA PRO NOBIS»
31
ГЛАВА ВТОРАЯ
Цикл и теория тождеств

77
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Георг Лукач

99
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Синхрония и диахрония

167
ГЛАВА ПЯТАЯ
Материализм и теория отражения

205
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Судьба марксизма и его развитие

254
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
К онтогносеологии

290
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Проблема формы, классика, реализм

350
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
«Смысл мира». Натурфилософия

416

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
Тот, кто взял ее в руки, стоит перед нелегкой задачей. От него

потребуется не меньше усилий, чем при чтении Деррида или Делёза.

Но Делёза читают. Будут ли читать МихЛифшица? Ответ во многом

зависит от того, пойдет ли цивилизация к классике, «истинно сред¬

нему», или будет брошена в крайность. Причем такую крайность,

которая есть обратная сторона презренной «золотой середины».
Книга составлена из неопубликованных материалов философа,

эстетика, искусствоведа Михаила Александровича Лифшица (1905—

1983), хранящихся в его обширном архиве, насчитывающем около

700 папок. Даже предварительное знакомство с архивом заставляет

сделать вывод, что он — подводная, может быть даже главная часть

творческого наследия Лифшица. Михаил Александрович — фигура,

хорошо известная специалистам на родине и за рубежом1, и в то же

время, пожалуй, не было в нашей послеоктябрьской истории мыс¬

лителя, более «сокрытого», чем Лифшиц. О том, как оценивали его

«по гамбургскому счету», можно судить, например, по приводимому

ниже письму А. Ф. Лосева, адресованному Лифшицу и его жене,

Л. Я. Рейнгардт:
«Глубокоуважаемые Лидия Яковлевна и Михаил Александрович!
Я был до чрезвычайности обрадован получением от Вас юби¬

лейного приветствия. Но мне хочется поблагодарить Вас не только

за это, но и за то, что за сорок лет нашего знакомства с Михаилом

Александровичем я очень многому у него научился и продолжаю

учиться еще и теперь. Я считаю большой удачей своей жизни, что ра¬

ботал вместе с Михаилом Александровичем в те годы, когда он высту¬

пал как основатель советской эстетики и когда об этом предмете
1	См., например, большую статью профессора Лондонского университета

С. Митчелла: Mitchell S. Mikhail Alexandrovich Lifshits (1905—1983). //Oxford

Art Journal. Oxford, 1997, vol. 20, № 2.
7

В. Г. АРСЛАНОВ
в нашей общественности было весьма туманное представление. Хотя

я и старше Михаила Александровича, но продолжаю еще и сейчас

многому у него учиться. И мне кажется, что он сам знает, в каком

отношении он был и является для меня высоким образцом.
Прошу принять от меня искреннюю благодарность за память

и за внимание к моей далеко не всегда удачной работе.
Прошу принять от меня и от Азы Алибековны поздравления с

наступившим Новым Годом.
Искренне расположенный к Вам А. Лосев.
2.1. [19]79 г.»2
Неожиданным счастливым событием своей жизни, которое по¬

могло ему выйти из творческого тупика, назвал всемирно известный

мыслитель Георг Лукач встречу с Мих.Лифшицем, который, кстати,

был моложе Лукача ровно на двадцать лет. «Прошло уже десять лет

со дня нашей первой встречи, — писал Лукач на своей книге, пода¬

ренной Лифшицу в 1939 году, — которая не совсем случайно совпа¬

дает с началом моей новой творческой деятельности. По поводу

всего, что при этом возникает, у меня такое же чувство, какое было

у одного из современников Шекспира, писавшего ему: «Я хотел бы,

чтобы все, написанное мною, читалось в Вашем свете». Прошу Вас,

примите благожелательно и это создание, при возникновении ко¬

торого Вы также не остались безучастным»з.
Почему же Михаил Александрович не столь популярен у нас, как
А.	Ф. Лосев, или Г. Лукач на Западе? Мне кажется, этому по крайней

мере две причины. Первая в том, что нам ещё предстоит «дорастать»

до тех проблем, которые занимали и волновали Лифшица. По свиде¬

тельству А. Кондратовича, А. Твардовский шутил со своими сотрудни¬

ками по «Новому миру»: «Думаете, он с нами, разговаривает, с дурака¬

ми, — он только с Вольтером может говорить, не меныие»4. Кстати,

именно Лифшица Твардовский хотел сделать своим первым замес¬

тителем в журнале, но ЦК партии не утвердил эту кандидатуру, и пер¬

вым замом стал В. Лакшин. Твардовский никому не посвящал своих
^ Письмо А. Ф. Лосева цитируется по подлиннику из архива Мих. Лиф¬

шица, папка № 392 «Из «Книги живота моего», с. 50.
3	Цитата почерпнута из Архива Мих. Лифшица, папка № 224.
4	Кондратович А Новомировский дневник. 1967—1970. М., 1991, с. 322.
8

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
стихотворений, единственное исключение — то, что было подарено

Лифшицу в день его шестидесятилетия в редакции «Нового мира».
Вторая причина — клевета, сопровождавшая Михаила Александ¬

ровича на протяжении его жизни, начиная с тридцатых годов. Тогда

Лифшиц был духовным лидером журнала «Литературный критик», за¬

крытого постановлением ЦК ВКП (б) от 1940-го года. Противники

философско-литературного «течения», возникшего вокруг этого жур¬

нала, обвиняли его во многих грехах, посылая возмущенные письма

И. Сталину и другим руководителям партии и правительства. В наши

дни некоторые из этих писем найдены в архивах и опубликованы, в

том числе и то, на котором остались пометки Сталина. Заглавие запи¬

ски «Об антипартийной группировке в советской критике», авторами

которой были А. Фадеев и В. Кирпотин, Сталин подчеркнул дважды.

Выделил он в числе прочего и следующие строки этого письма: «Всю

советскую литературу «Литературный критик» считает иллюстратив¬

ной (то есть дидактической, второсортной) на том основании, что

она пронизана политической тенденцией... В современной же совет¬

ской литературе Е. Усиевич (зав. отделом критики журнала — В А.)

поддерживает явления, выражающие разбитое буржуазное сопро¬

тивление социализму. Поэтому для нее Андрей Платонов, автор

«Впрока», является самым талантливым советским писателем». Пуб¬

ликатор извлечений из письма Фадеева и Кирпотина заключает:

«Скрытые цитаты из этих доносов можно найти и в некоторых пуб¬

ликациях 1939—1940 гг, что свидетельствует о хорошей согласован¬

ности действий оппонентов «Литературного критика». Но их авто¬

рам было важно донести свое мнение до самых верхов, и не только

донести, но и попытаться повлиять на решение. И им это удалось»5.
После закрытия журнала «Литературный критик» Мих. Лифшиц

и примыкавший к «течению» А. Платонов не были арестованы, но

оказались выброшенными из общественной и литературной

жизни. Лифшиц практически нигде не мог печататься, пробавлялся
^ См.: А Галушкин. Андрей Платонов — Сталин — «Литературный

критик» //«Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества.

М., 2000, сс. 815-826.
Доносы на Лифшица в ЦК партии и другие властные учреждения, как

недавно выяснилось при изучении архивов, посылались и позднее,

например, А. Дымшицем в 1960-е годы.
9

В. Г. АРСЛАНОВ
случайными заработками; докторская диссертация, представленная

Лифшицем в 1944-м году, была отклонена (несмотря на положитель¬

ные отзывы на нее В. Асмуса и Г. Лукача), и ученую степень доктора

философии он получил только через двадцать семь лет.
Но проблема не в том, что Лифшиц подвергался гонениям.

Проблема в том, что он не извлек из этих гонений никакой для себя

пользы в последующие либеральные годы советской власти. Даже

моральный авторитет он умудрился растерять после публикации

своей статьи «Почему я не модернист?» (1966 г.). Бывают, впрочем,

люди, которым нравится всегда быть в оппозиции. Мих. Лифшиц

не принадлежал к их числу. В нем не было и тени самолюбования,

свойственного «мальчикам наоборот», вечным оппозиционерам.

Он искал понимания. Ибо из опыта своей жизни вынес Идею, кото¬

рая, правда, вместо популярности приносила неутихающую нена¬

висть к нему полузнаек. Перефразируя известные слова Ф. Бэкона,

можно сказать, что полузнание уводит от истины, и только полное

знание приводит к ней. Однако невежественное полузнание чрезвы¬

чайно агрессивно, оно испытывает испепеляющую ненависть к тем,

кто способен искать — и находить правду.
На протяжении жизни, начиная с памфлета 1936-го года «Стыдли¬

вая социология» (написанного о вульгарной концепции М. Храпчен-

ко, ставшего затем академиком-секретарем Отделения литературы

АН СССР, лауреатом Ленинской премии, Героем Социалистического

Труда и проч.) и вплоть до вышедшей посмертно книги «В мире эс¬

тетики», Мих. Лифшиц вел борьбу с пустозвонством и двоемыслием

в науке — теми бедами, которые имели трагические последствия для

нашей страны. Ни А. Лосев, ни В. Асмус, ни другие крупные ученые

советского времени не вступали в открытую битву с этой многого¬

ловой гидрой. Тогда как Мих. Лифшиц следовал примеру Лессинга,

который должен был очистить авгиевы конюшни современной

ему псевдонауки для того, чтобы потом на подготовленной почве

могли прорасти зерна идей Канта, Шеллинга, Гегеля, Маркса. Разу¬

меется, ни Лессингу (которого ученые ничтожества травили всю

его жизнь, и умер он в безвестности и нищете), ни Лифшицу этого

простить не могли. Однако что осталось от оппонентов Лессинга

в области философии и эстетики? Противники Лессинга сохрани¬

лись для потомства только в его полемических работах, по извест¬

ному выражению, как мухи в янтаре.
10

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
Признавая поражение, Лифшиц вместе с тем подводит итог

своим идеям в архивной заметке, датированной 1963-м годом:
«Мой старый взгляд
Нужно делать более тонкий, более конкретный выбор.
Например: революцию следует предпочесть контрреволюции.

Это — крайний случай, для нас — непогрешимая аксиома. Ja, аЬегб...
Ультра-левая революция быстро переходит в бонапартизм и

контрреволюцию, более или менее последовательную. В прошлом

она обычно расчищала место контрреволюции традиционной, есте¬

ственно выраставшей на почве стихийного экономического развития.
Так же точно — не всё то, что на знамени своем пишет контрре¬

волюционные фразы и формулы — контрреволюционно и баста.

Это относится не только к Вандее и Кронштадту, из которых нужно

делать выводы, но и к целым духовным направлениям — роман¬

тизм, утопический социализм, немецкая философия.
Значит ли это, что истина лежит по ту сторону революции и

контрреволюции? Вздор, вздор. Нужно делать более тонкий, более

конкретный выбор, а водораздел всегда есть.
Если это в более ранний период моей жизни было только теоре¬

тическим «регулятивным принципом», часто глубоко скрытым, то в

наше нынешнее время речь идет уже о выборе, который стоит пе¬

ред народами, о неотразимой, как вопрос жизни и смерти, практи¬

ческой проблеме.
(...).
Словом, выбор пути между апологетами Запада и внешними и

внутренними китайцами, при всем понимании того, что эта контро¬

верза не с неба валится, что выбор есть не формула, а движение.
Но более тонкий выбор и водораздел, а не эклектический

синтез на западный лад, хотя и не дубовая антитеза на восточный».
Да, весь мир сегодня стоит перед выбором: либо массовый тер¬

роризм, либо западный либерализм, который этот же терроризм

порождает. Замкнутый круг? Безусловно. И для размыкания его ба¬

нальностями типа «нужно что-то третье» — не отделаешься. Что из

себя представляет искомое «третье», истинная середина? Она, по
6	Да, но... (нем.).
11

В. Г. АРСЛАНОВ
мнению Лифшица, прямая противоположность усредненности

типа «ни рыба, ни мясо».
На протяжении жизни философ работал над тем, что он называл

«Онтогносеологией» — темой, имеющей самое непосредственное

отношение к проблемам классики и классического в искусстве, об¬

ществе и природе. «Возможно, — писал он Лукачу, — что мне при¬

дется оставить это в афористической форме. Мне чем-то непри¬

ятен этот путь, ибо на роль марксистского Ницше или Хайдеггера я

претендовать не хочу. Боюсь только, что на строгую систематику

уже не осталось времени»? К оформлению системы своих взглядов

Лифшиц приступил тогда, когда для этого у него действительно

не осталось времени — в 1980-е годы.
Каким предстает Мих. Лифшиц для тех, кто знакомится с его ар¬

хивом? Мы не обнаружим в нем следов двойной жизни — Лифшиц,

публиковавший свои произведения при советской власти, и Лифшиц,

писавший «для себя», не опасаясь глаза цензора — один и тот же8.

И все-таки «архивный» Лифшиц во многом неожидан. Читатель

знает его как «обыкновенного», по признанию самого философа,

марксиста. Но из материалов архива мы узнаем, например, что

Лифшиц видит свою «онтогносеологию» в некотором и весьма

важном смысле более близкой идеям Хайдеггера и Гартмана, чем
7	Из письма Г. Лукачу от 16.XI. 1970 года. — Архив РАН, архив М. АЛишица,

папка № 227.
8	Хотя опасаться были основания. Например, в недавно опубликован¬

ном письме руководителя Союза писателей В. П. Ставского редактору

«Правды» Л.З.Мехлису, датированном 1937-м годом, обращается внима¬

ние на «ошибки, с одной стороны, «вульгарных социологов», а с другой

стороны тов. из группы «Литературного критика» (особенно тов. Лиф¬

шица)» — см. сборник документов: «Счастье литературы». Государство и

писатели. 1925—1938». М., 1998, с. 238.
Позднее, во время идеологической кампании 1954-го года, Лифшица

причисляли к людям, «враждебным марксистско-ленинской теории», на¬

пример, па страницах «Литературной газеты» за 15 июня 1954 года. После

вхождения друга и единомышленника Лифшица Георга Лукача в венгерское

правительство Имре Надя в 1956 году нападки на Лифшица со стороны

официального «советского марксизма» возобновились. Они не прекраща¬

лись и в последние годы жизни философа, и после его смерти. Разумеется,

сегодня Мих. Лифшица обвиняют уже не во враждебности марксизму-

ленинизму, а в прямо противоположном грехе — хотя и то, и другое можно

было услышать (в разное время, конечно) из одних и тех же уст. Доктор
12

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
«онтологии общественного бытия» своего друга и единомышлен¬

ника Георга ЛукачаЯ При этом Лифшиц остается принципиальным

противником Хайдеггера и многих влиятельных направлений

современной западной мысли, считая ее ответственной за поворот

умов к реакции. Защита реализма в искусстве соединяется у

Лифшица (вполне естестве! iho, а не эклектически) с утверждением,

что реализм мирового искусства, возможно, дошел до своего предела

к концу XIX века — предела не натуралистического, а условного

изображения. Лифшиц, будучи бескомпромиссным критиком

авангарда, заявляет, что в основе искусства лежит парадокс, казус,

то есть нечто внелогическое и даже неразумное. И совсем уже

парадоксальны многие идеи натурфилософии Мих. Лифшица: о

возможности влиять до известной степени на прошлое, о том, что

материя в определенном смысле появляется после. После чего, после

идеи? Как это совместить с защитой Мих. Лифшицем философского

материализма и теории отражения?
Примеры подобного рода можно множить. Но важны не

видимые противоречия и странности в высказываниях Лифшица,

важно то, что они приведены у него в систему взглядов, и эта система,

оставаясь до сих пор практически неизвестной читателю, представ¬

ляет главный интерес и научную ценность. И не только научную.
Как следует из названия настоящей книгию, она посвящена

эстетическим проблемам. Однако эстетическая точка зрения

всегда была характерным для Мих. Лифшица способом анализа

реальных противоречий времени. Книга, предлагаемая вниманию

читателя — не только эстетика, но и философия, рассматривающая

основные проблемы бытия, в том числе и в первую очередь вопрос о
философских наук А. Гулыга в уже перестроечном 1987-м году пожурил ре¬

дакцию журнала «Вопросы философии» за совершенную ею, по его словам,

«ошибку»: «зачем печатать сырой материал, — заявил он по поводу публи¬

кации статьи МихЛифшица «Об идеальном и реальном», — и выдавать

идеализм за материалистическую диалектику?» — см. «Вопросы филосо¬

фии», 1987, № 8, с. 60.
Более подробно см. об этом: В Арсланов. За что казнил М. Булгаков

М. А. Берлиоза // «Вопросы литературы», М., 1989, № 8; его же: Драма в семье

Спиридона ( идеи «течения» 30-х годов в контексте творчества А. Солжени¬

цына) // «Новое литературное обозрение», М., 1994, № 7.
9	См. главу третью настоящего издания.

i{) Оно дано, впрочем, составителем.
13

В. Г. АРСЛАНОВ
его смысле. О духе и материи. Это философия природы (натурфило¬

софия) и философия истории. От начала до конца книга пронизана

мыслью о судьбе России, ее месте в мировой цивилизации, ее роли в

отношениях между Западом и Востоком, трагедии послеоктябрьской

истории. И все эти многообразные проблемы, повторяю, приведены

автором в логическое единство — философскую систему.
В чем же заключается главная идея? Понимая всю сложность

реконструкции системы Мих. Лифшица11, попытаемся наметить

хотя бы ее контуры. Она — одновременно продукт духовной ситуа¬

ции эпохи и ответ на нее. И потому предварительно необходимо

сказать несколько слов о реальных обстоятельствах времени.
Мы устали от крайностей. Страна хотела в период горбачевской

перестройки и после нее покоя, «нормального» развития, возвраще¬

ния в ту «естественную» историю, из которой она «выпала» в 1917-м

году. И что же? Нас бросило в другую крайность. По крайней мере,

на сегодняшний день это так. На горизонте все более отчетливые

очертания приобретает призрак шовинизма, черносотенства, мо¬

нархизма. Все возвращается на круги своя?
История циклична. Это было понятно не только Шпенглеру, но

и много раньше него, например, Джамбаттиста Вико, не говоря уже

об античности. И все-таки идея поступательного, то есть прогрес¬

сивного, развития тоже не ложна. Как совместить эти крайности?

И можно ли вырваться из порочного круга, прорвать страшный цикл?
Полагаю, что многим, прочитавшим эти первые фразы, стало

скучно. Мол, опять нам, наверное, попытаются всучить очередной

рецепт «спасения мира». — Во-первых, это в лучшем случае наивно,

как и всякое мессианство. Во-вторых, просто-напросто старо: сов¬

ременная мысль ушла далеко не только от классики, но и от ее от¬

рицания — модернизма. Мы выскочили из этого порочного круга

метафизики. Иначе говоря, благополучно прорвали цикл?
Мне кажется, утверждать это было бы слишком категорично и

самонадеянно. Да, современный интеллектуальный мир крайне

скептичен по отношению к какой-либо претензии на обладание

абсолютной истиной. Малейшие признаки «поучения», не говоря
11	Напоминаем читателю, что мы имеем перед собой классический ва¬

риант non finito: большей частью книга составлена из заметок по случаю,

афоризмов, одним словом, того, что сам Мих. Лифшиц именовал varia.
14

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
уже о позе пророка, вызывают инстинктивное отталкивание. Но разве

вы не замечаете, что на другом полюсе растет жажда слепой веры, по¬

клонения и безусловного подчинения новым пророкам? Вы можете

сказать, что вам нет никакого дела до безумцев, и пусть «тоталитар¬

ными сектами», совершающими преступления, занимается полиция.

Это ваше безусловное право. Но чем больше вы углубляетесь в свой

скептицизм, тем больше мир раскалывается на полюсы и растет на¬

пряжение между ними. Это факт, отрицать который трудно. Даже в

чисто интеллектуальной сфере можно при желании заметить ту же

закономерность. Обратите внимание, например, на расцвет и буй¬

ный рост самых грубых, в сущности, вульгарно-социологических

схем в современном западном (и не только западном) искусство¬

знании. Феминизм видит в классическом искусстве Возрождения

торжество фаллического принципа, связывая его напрямую с разви¬

тием капитализма в Европе — этой конкретной общественно-эконо¬

мической формы господства мужчины над женщиной. И — ничего:

подобный «дискурс» вполне допустим в среде самой утонченной

элиты, его сторонники вне всякого сомнения приняты в «прилич¬

ное» общество12. А вот речь какого-нибудь искреннего поклонника

Гегеля прозвучит в нем, по крайней мере, странно. Слушатели пере¬

глянутся между собой, пожмут плечами — или просто вас демонст¬

ративно не заметят. Как не замечают Лифшица, этого «последнего

марксиста» !3 и, в не меньшей степени, последнего гегельянца.
Если бы Лифшиц просто придерживался принципа полярности

и связанного с ним цикла, то греха в этом обнаружено не было бы.

Грех видят в другом, в вопросе: а мы-то с вами, наблюдатели

современной полярности мира и его цикличности, стоим вне этого

цикла или тоже, вольно или невольно, включены в него? И какую

роль при этом объективно играем? Подобные вопросы, если они

всерьез поставлены и честно продуманы до конца, совершенно

неуместны и «неприличны» в так называемом интеллектуальном

обществе. Как и во всяком другом. Вы видели, наверное, торговца,

который искренне возмущен действиями милиции на рынке. И он,
12	Феминизм как идеологическое течение — неотъемлемая часть по¬

стмодернизма.
13	Что, впрочем, на Западе не считается грехом: марксизм узаконен среди

философов и искусствоведов на тех же правах, как, например, и фрейдизм.
15

В. Г. АРСЛАНОВ
возможно, до известной степени прав, потому что милиция порою

сама нарушает закон. Во всяком случае, гнев торговца вполне

понятен в среде его товарищей и охотно разделяется ими. Но точно

так же и милиция имеет основания считать себя стороной правой,

защитницей вечных принципов справедливости и абсолютной

истины. Что из этого следует?
По мнению Карла Мангейма, одного из основателей «социологии

знания», это говорит о том, что абсолютной истины вообще нет.

И только свободно парящая над общественными интересами интел¬

лигенция, сознающая относительность всех истин мира, может

быть избавлена от иллюзии «ложного сознания». Но при каких усло¬

виях? Если она поднимается над интересами своего слоя и обретает

способность видеть ситуацию в целом. А это, в свою очередь, предпо¬

лагает возможность постижения абсолютной истины. Опять цикл,

порочный круг! Похоже, он демонически преследует нас не только в

реальной жизни, но и тогда, когда мы заглядываем дальше собст¬

венного носа. Впрочем, ничего удивительного в том нет. Крайно¬

сти, как известно, сходятся, противоположности тождественны, а

это и есть иное выражение идеи цикла и принципа поляризации.
Например, вы задаетесь вопросом: имеет ли мир смысл, разумен

ли он? И сразу становитесь вне игры, если отрицаете присутствие

разума в действительности, пусть этой действительностью будет

только ваша собственная голова. В конце концов, если голова, так

сказать, в принципе неразумна, то как она вообще может судить о

разумности или неразумности чего-либо? Но если вы признаете

разумность хотя бы той части мира, какой является человеческая

голова, то это вызывает следствия, которые ко многому обязывают.

Во всяком случае, при последовательном проведении этого принципа

определенной и весьма значительной близости к гегельянству трудно

избежать. Деконструктивизм Деррида или вообще постмодерни¬

стское мышление решает вопрос радикально и просто: он выносится

за скобки как метафизический. Но едва ли эту игру можно назвать

вполне честной. Я вовсе не хочу сказать, что Деррида — интеллекту¬

ально нечестный человек. Напротив, по моему убеждению, он гораз¬

до честнее тех, кто слишком поспешен в утверждении разумности

бытия, кто провозглашает, что истина есть, и жить надо честно, в

соответствии с ней — вместо того, чтобы со всей ответственностью

рассмотреть сложившуюся ныне ситуацию.
16

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
Итак, в принципе отрицать возможность разума в мире, в какой-

либо его части — нелепость. Хотя бы уже потому, что, отрицая

такую разумность, вы претендуете на исчерпывающее, полное,

абсолютное суждение о мире в целом. Становитесь в позу пророка

или мессии, но только с отрицательным знаком. И едва ли негативное

мессианство лучше того, что претендует на разумное объяснение

действительности. Крайности опять сходятся, как два полюса, как

плюс и минус, образуя логический круг.
Это очень старая проблема, одна из вечных тем мировой фило¬

софии. Кстати говоря, могут ли быть когда-нибудь решены вечные

проблемы? Если могут, то они вовсе не вечные, а чисто локальные,

частные, то есть случайные и необязательные. Значит, в принципе

ответить на них нельзя? Но тогда какие же это проблемы — это,

скорее, химеры, подобные проблеме круглого квадрата, которые

нужно вымести из сознания, как мешающий логическому мышлению

сор. Но о чем же тогда мыслить, только о случайном и необязатель¬

ном, о пустом? Опять тождество и опять круг.
Какую бы проблему мы ни рассматривали, мы везде на этот круг

натыкаемся. Может быть, уже довольно примеров, но позволим

себе еще один, возвращаясь к тому, с чего начали наш разговор — к

реальной ситуации времени. Совсем недавно наша либеральная

мысль открыла для себя истину о большевизме. Конечно, она была из¬

вестна много раньше, например, Плеханову. На страницах этой книги

вы найдете достаточно подробное воспроизведение Мих. Лифшицем

следующей схемы. Октябрь был безусловным забеганием вперед,

причем в масштабах, прямо пропорциональных отсталости

страны и ее объективной неготовности к социализму. Забегание

неизбежно породило насильственность революции — то, что Лиф¬

шиц назвал «просвещенным деспотизмом» идеологов. Этот деспо¬

тизм в свою очередь неизбежно перерастает в деспотизм уже

непросвещенный, в тиранию аппарата, тиранию худших, которые

физически устраняют «идеологов», как это было во всех предшеству¬

ющих социальных революциях. Процесс под держивается энтузиаз¬

мом снизу, вначале спонтанным, а затем искусственно подогревае¬

мым и раздуваемым негодяями, удерживающими свою власть

любой ценой. Затем неизбежное крушение иллюзий, общий, в том

числе экономический, упадок, и народ снова загоняется, как пишет

в своих заметках Лифшиц, в «старый хлев». Круг замыкается.
17

В. Г. АРСЛАНОВ
Повторяю, что все это в общем было известно задолго до

Лифшица и даже Плеханова — например (о чем пишет Лифшиц),

просветителям. Наши «демократы» (теперь, правда, они предпочи¬

тают именовать себя «правыми либералами») добавили к известной

схеме следующее: «порочный круг» Октябрьской революции мож¬

но было бы избежать, не вмешайся в дело большевики. Все шло

хорошо, но пришел Ленин, изменил насильственным путем

естественный ход истории, и вот вам все беды и несчастия

современной России! Одним словом, мы — печальное исключение,

«пробел в общем порядке разумения». Однако последние слова

были сказаны почти за столетие до Ленина и Октября. Выходит,

если прав Чаадаев, Октябрь для России — продолжение присущей

ей на веку судьбы «выпадения из истории».
Впрочем, любая революция есть «выпадение», эксцесс. Но без этих

«выпадений» нельзя представить историю Европы. Да и всего мира

тоже, недаром эра либерализма, якобы окончательно покончившая

с революциями, была воспринята как блаженный «конец истории».
Если хотя бы познакомиться с реальными условиями, предшеству¬

ющими революциям, то легко понять, что эти эксцессы были по-сво¬

ему вполне закономерными. Перегрейте пар в котле — он взорвется.

Александр II не мог освободить крестьян иначе, чем он это сделал.

А сделал так, что последующий взрыв оказался абсолютно неизбеж¬

ным. Значит, как все было, так и должно было быть. История не знает

сослагательного наклонения. Хотим мы этого или не хотим, но есте¬

ственно и неизбежно Россия взорвалась в 1917-м году, затем точно

также естественно и неизбежно пришел Сталин. Его тирания — такая

же необходимость, как и все остальное, что было в истории.
Когда эта мысль прозвучала в период перестройки, мнение

отечественных либералов разделилось. Многие из них приняли ее

в штыки. А другие резонно рассудили, что идея эта вполне либе¬

ральная и политически очень даже для либералов полезная. Если

неизбежен Сталин, то неизбежен и Ельцин. Неизбежна ваучерная

приватизация в той форме, в какой она была произведена в России.

Неизбежно и оправдано обнищание народа, чеченская бойня, не¬

избежен и Пиночет, если события будут развиваться угрожающим

для власти «новых русских» денег образом. Тем самым идея фатализ¬

ма в истории развязывает руки хозяевам положения: все, что они

сделают, необходимо, ибо иного не дано.
18

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
В идеологии современного российского (и не только россий¬

ского) правого либерализма идея фатальности («все неизбежно в

истории») соединяется с прямо ей противоположной — в истории

есть эксцессы (революции), которые случайны, ничем не оправданы,

представляют собой абсолютное зло, которого любыми путями нуж¬

но и можно избегать. Два полюса либерализма так же тесно связаны

между собой, как лицевая и оборотная стороны медали, как плюс и

минус в математике. Однако либералы не сознаются в том, что их

мышление антиномично, они не хотят признать, что оно представ¬

ляет собой тождество противоположностей, причем тождество

«дурное». Иначе они столкнулись бы с проблемой Канта: антиномия

неразрешима, ибо каждое из утверждений столь же справедливо, как

и ему противоположное. Следовательно, Октябрь был абсолютной

неизбежностью для России, равно как и выпадением из общего хода

мировой истории.
Тождество противоположностей в мышлении либералов «дурное»

потому, что оно ими не осмыслено со всей честностью и прямотой, как

это сделал Кант, а лукаво спрятано, затемнено и подменено элементар¬

ной эклектикой. Когда им нужно оправдать ваучерную приватизацию,

они говорят, что история не знает сослагательного наклонения. Ког¬

да они ведут пропагандистскую кампанию против большевизма и ре¬

волюции как таковой, то, оказывается, в истории могут быть досадные

провалы, уходы с прямого пути, которые вовсе не являются неизбеж¬

ностью, ибо ответственность за них несут если не исключительно,

то главным образом революционеры. И эта эклектика, образующая

основу всякой «реальной политики», именуется «здравым смыслом».
С либерализмом у Лифшица давние счеты. Но мы сейчас не ка¬

саемся его полемики с либерализмом и просто отсылаем читателя

к хорошо известным полемическим статьям Михаила Александро¬

вича и. Нас сейчас интересует центральная для философии Лиф¬

шица проблема цикла, поляризации и тождества крайностей.
и Это прежде всего «Либерализм и демократия» (1968 г.) и книга «В мире

эстетики» (1985 г.), хотя война с либералами (вернее, теми «яростными

фанатиками», которые были духовными отцами нынешнего либерализма)

начата Лифшицем много раньше — еще в 30-е годы и была продолжена

в 50-е, сразу, как только для этого представилась возможность после

смерти Сталина (см. его статью в «Новом мире» № 2 за 1954 год «Дневник

Мариэтты Шагинян»).
19

В. Г. АРСЛАНОВ
Итак, уйти от тождества противоположностей нельзя. Но есть раз¬

ные противоположности и разные тождества. Одна противополож¬

ность порождает другую, революция — контрреволюцию. Но контр¬

революция контрреволюции рознь. В тридцатые годы Лифшиц

выдвинул идею «великих консерваторов человечества», какими были

Аристофан, Шекспир, Вальтер Скотг, Бальзак, Гегель. Создатели гран¬

диозных философских идеалистических систем Платон и Аристо¬

тель — наследники, по мысли Лифшица, «проигранных революций».

Идеализм — преувеличение, крайность. Однако идеализм Платона и

Гегеля не только в определенных обстоятельствах оправданная край¬

ность, но и прогрессивная. Из этого вовсе, конечно, не следует, что

всякая крайность хороша. Одно дело консерваторы Гегель и Бальзак,

и совсем другое — Шатобриан или Бердяев. Гегель противник рево¬

люции потому, что она переросла в крайность, которая уничтожила

или грозила уничтожить практически все положительные завоевания

революции. В этом смысле он наследник проигранной революции.

Шатобриан, напротив, противник революции потому, что она устра¬

нила политическую и экономическую власть аристократии, породила

технический прогресс и демократию.
«Теория тождеств» Лифшица имеет своей целью прежде всего

различение (distinguo) принципиально разных видов единства

противоположностей. Этим его концепция качественно отличается

не только от современного либерализма, от популярного у нас и на

Западе МБахтина, но и от концепции гегелевской (в последней раз¬

личие, о котором идет речь, намечено, но не проведено с достаточ¬

ной последовательностью). Неразличение двух типов контрреволю¬

ции — условно говоря, «гегелевской» и «шатобриановской» —

привело в конечном счете современную Россию к глубокому кризису.
«Средний путь» правых либералов, равно как и большинства

оппозиционных им политических сил, оказался дорогой к

крайностям и эксцессам, далеко не прогрессивным. «Средний

путь», которого искала лучшая мысль человечества, die wahre

Mittel, противоположен ему. Лифшиц вслед за Аристотелем называ¬

ет это среднее мезотивностью — mesotes. Истинная середина так же

отлична от либеральной мысли, как идеал человеческой красоты

Аполлон — от усредненного, «серого» представителя человеческой
15	Истинная середина (нем.).
20

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
расы. В этом смысле истинная середина, mesotes есть высшее в своем

роде, akrotes, то есть классика. Классика в искусстве — общественный

идеал. И не только общественный: это идеал самого объективного

мира, идеал природы, который вполне реален, существует не толь¬

ко в человеческой голове, но имеет основание в действительности.

Такова одна из центральных мыслей Лифшица 30-х годов, которая

позднее легла в основу его Онтогносеологии*6.
Истинно среднее — прежде всего различение, выбор. Между

чем? Между двумя типами движения. Раздвоение путей развития

есть уже в природе (возможно, по мнению Лифшица, даже в неор¬

ганической), и оно растет в человеческом обществе. Классический

пример тому — идея Ленина о двух типах развития капитализма:

американском (демократически-прогрессивном) и прусском

(бюрократическом и милитаристском). Эта идея качественно

отличала ленинскую мысль от меньшевистской с характерным для

нее сциентистским детерминизмом. Последний приводит к той

дурной антиномичности, пример которой рассматривался выше:

Октябрьская революция предстает абсолютно случайным в

истории событием и вместе с тем — «железно» предопределенным.

Как решает эту проблему Лифшиц? Он ищет средний путь, но тот,

что ничего общего не имеет с усредненностью.
Средний путь Лифшица предполагает то, что он называл «борь¬

бой на два фронта». И против тех «оптимистов» из марксистского

лагеря, для которых послеоктябрьская история России — победо¬

носное шествие социализма под звуки фанфар (такова официаль¬

ная советская трактовка, идущая от «Краткого курса»). И против тех,

для кого она — абсолютное зло и выпадение из истории. Однако

это «среднее» Лифшица, повторяем, не эклектическое соединение

(вернее, смешение) противоположностей. Центр его теории тож¬

деств — разработка конкретного способа соединения их.
Прежде всего необходимо уяснить, что противоположности

могут соединяться либо гармонически (симфонически), либо како¬

фонически. Первый путь ведет к классике (в природе, обществе,
16	В работе «Диалог с Э.Ильенковым» Мих. Лифшиц характеризует это

понятие следующим образом: « диалектическая онтогносеология, в которой

мир вещей и мир духовный переходят друг в друга, отождествляясь и в то

же время сохраняя свое неизбежное гносеологическое различие».
21

В. Г. АРСЛАНОВ
экономике, политике, искусстве и так далее), второй — к уродливым

образованиям, заканчивающимся, как правило, катастрофой. Как же

и при каких условиях возникает классика? В тридцатых годах Лиф¬

шиц рассмотрел этот вопрос на примере возникновения искусства

Возрождения. Тогда проблема формулировалась так вопреки или

благодаря нарождающемуся капитализму появилась классика Лео¬

нардо да Винчи и Рафаэля? «Марксистские» авторы полагали, что,

очевидно, благодаря, ибо капитализм, как более прогрессивное об¬

щество по сравнению с капитализмом, должен способствовать

формированию более высокого и прогрессивного искусства.
Лифшиц иронически и безжалостно высмеивал подобный

«марксизм», опираясь на известную мысль Маркса о неравномерно¬

сти развития: прогресс в экономической области далеко не всегда

совпадает с прогрессом культуры или нравственности. Но он не

присоединился и к тем, кто, подобно А. Хаузеру, считал искусство Воз¬

рождения консервативным явлением, отражавшим интересы аристо¬

кратии, сопротивлявшейся вытесняющему ее новому порядку. Воз¬

рождение, согласно Лифшицу, возникло «между» феодализмом и

капитализмом: оно развилось тогда, когда феодализм уже потерял

свое могущество, а капитализм еще не обрел его. Другими словами,

Возрождение прошло как бы в «щель» между двумя этими общест¬

венными формациями. Понятие «щели» (его Лифшиц позаимство¬

вал у А. И. Герцена) играет очень важную роль в его концепции i?
«Щель», которую находит классика (в широком смысле слова,

классика в природе и обществе) — это, скорее, ворота в бесконеч¬

ность, обретение абсолютного смысла. Классика не проникает в щель,

как мошенник, она проходит между крайностями, противоположно¬

стями. Проходит таким образом, что соединяет их не какофонически,

а гармонически. Разумеется, при «симфоническом» соединении про¬

тивоположностей — это уже другие противоположности, не те, что

создают «какофоническое» единство. Например, Возрождение ни

в коем случае нельзя понимать как гармонию между феодализмом и

капитализмом — гармонии между ними быть не может.
Классика (подобно искусству в целом, по определению Гегеля и

Шиллера) есть гармоническое единство духа и материи. Конечно,
17	К понятию «щели» обращается и Деррида, но трактовка его у фран¬

цузского деконструктивиста существенно иная, чем у Лифшица.
22

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
феодализм можно понимать как общество, где господствует ду¬

ховность (роль церкви и религии), а капитализм — материя (гос¬

подство экономической сферы над духовной). И все же феода¬

лизм, разумеется, не тождествен понятию подлинной духовности,

он, скорее, представляет собой такую гипертрофию ее, которая

ведет к самой грубой материальности. С другой стороны, капита¬

лизм есть общество чрезвычайно раздутой «духовности» — спири-

туалистичности, где грубая материя приобретает извращенные

духовные свойства и вытесняет собственно духовную жизнь людей

(тема товарного фетишизма в «Капитале»). Противоположности

сходятся, но образуют при капитализме и феодализме «дурное»

единство, которое Лифшиц называл единством грибулическим*8

и гипертоническим.
Благодаря каким конкретным причинам Возрождению удалось

достигнуть не гипертонического, а симфонического единства про¬

тивоположностей — вопрос, требующий специального исследова¬

ния. Наша цель сейчас другая: дать читателю хотя бы самое общее

представление о методе Мих. Лифшица.
Возрождение прорвало «дурную» цикличность, когда одна

крайность с неизбежностью породила другую. Причем прорвало

именно потому, что вернулось к античности, образовав тем самым

истинный цикл — в отличие от цикла дурного, катастрофического.

Истинный цикл в свою очередь образует определенное единство

со своей противоположностью — прогрессивным линейным дви¬

жением, которое названо Лифшицем «мировой линией». Как же

складывается «правильное», «хорошее» единство между противопо¬

ложностями? В соответствии с определенными закономерностями,

определенной логикой, lege artist — «по правилам искусства». Эти

правила, по сути дела, и образуют «теорию тождеств» философа.
18Грибуль (простофиля — франц.) — персонаж повести Ж Санд «Исто¬

рия простодушного Грибуля». Герой отличается гипертонической доброде¬

телью, его поступки — эксцесс добра, хотя и вполне искренний, даже по сво¬

ему естественный. См. об этом предисловие А. Герцена к упомянутой книге

Ж. Санд {Герцен А И. Собр. соч. в тридцати томах. Т. 14, М., 1958, сс. 356-358).
19	Lege artis — это, по определению Мих. Лифшица, «теория тождеств

«по правилам искусства» (у меня две формы тождества или два типа

единства противоположностей; дифференциал между ними; четыре

случая, считая разные акценты distinguo — мировая линия)».
23

В. Г. АРСЛАНОВ
Над теорией тождеств Лифшиц вплотную работал в последние

десятилетия своей жизни. Изложение ее читатель найдет в соответст¬

вующих разделах книги. Не нужно, наверное, после всего сказанного

повторять, что самые отвлеченные философские идеи Мих. Лифшица

рождались прежде всего как попытки ответа на конкретные проблемы

времени. Особо следует подчеркнуть другое: философия искусства не

была для него подчиненным средством, системой условных знаков

для ведения идеологической «партизанской войны». Дело в том, что

проблема классики в искусстве имеет самое непосредственное отно¬

шение не только к общим вопросам бытия, но и к поискам выхода из

социально-экономических и политических кризисов.
Ситуация, сложившаяся в постреволюционной России, заключала

в себе возможность того, что условно можно назвать прогрессивным

возвращением назад. Вообще, революция в ее подлинной сущности

для Лифшица не абстрактное радикальное отрицание, а, напротив,

«сила хранительная». Шанс на успех революции заключался в выпол¬

нении ею программы, которую Лифшиц назвал Restauratio Magnat в

отличие от Instauratio Magnat Фрэнсиса Бэкона — проекта безудерж¬

ной экспансии научного знания. Но это идеал успешной революции, о

чем уже не могло быть речи к началу 1930-х годов. Выбор оставался не

между двумя типами революции, а двумя видами возвращения назад,

двумя типами грибулического движения. Симфоническое соединение

противоположностей было отложено на неопределенное будущее.
По сути дела, главным оказался вопрос о конвергенции револю¬

ции и капитализма. Ленинский НЭП был попыткой создания подлин¬

ного демократического капитализма, который в XX веке, по мнению

Мих. Лифшица, предполагает власть организованного и сознательно¬

го пролетариата, заключившего взаимовыгодный союз с капиталом,

способным трезво оценивать свои шансы на продление жизни. Этот

план имел временный успех, но затем закончился полным провалом.
То, что называется сталинизмом, есть, по определению Лифшица,

«пережиток бонапартизма и тирании, неслыханно развившийся

и превзошедший всякие предшествующие формы этого явления на

экспериментально-чистой почве»22. По своим внешним и не только
20	Великое восстановление (лат.).
21	Великое становление /наук/ (лат.).
22	См. с. 32 настоящего издания.
24

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
внешним проявлениям «культ личности» мало чем отличался от дру¬

гого вида тирании и бонапартизма XX века — фашизма. Но это все же

были разные явления, и потому «две линии при всей своей формаль¬

ной схожести далеко разошлись и со страшной силой столкнулись»23.
Раздвоение этих путей не исчерпано, продолжал Лифшиц и за¬

ключал: это — проблема дня. Но повсюду в мире, от наших либералов

и «патриотов» до западных официальных политиков и скептически

настроенных ко всему на свете деконструктивистов, мы видим вместо

развития философии distinguo — идею и практику принципиального

неразличим В области политической эта философия представлена

так называемой концепцией тоталитаризма.
Различать сталинизм и фашизм нужно не только ради истори¬

ческой истины. Это, действительно, центральная проблема дня, и

не только для России. Такое различение открыло бы путь не к ката¬

строфическому соединению социализма и капитализма, какое осу¬

ществилось в современной России, а к более выгодному для всего

человечества, в том числе и для капитала, соединению противопо¬

ложностей. За несколько месяцев или даже недель до своей смерти

Лифшиц так определил различие между двумя возможными типами

компромисса России и Запада: либо это будет компромисс в

интересах народа против мафиозных сил обеих систем, либо союз

западного капитала и отечественного бюрократа и бандита против

основного производительного населения страны.24 Какой из двух

типов был выбран и осуществлен нашими властвующими кругами

при самой активной поддержке «демократической» интеллиген¬

ции и Запада — сегодня уже очевидно. Вопрос теперь в другом: как

реализовать первый, действительно прогрессивный и действительно

демократический тип компромисса.
У Лифшица нет конкретной экономической программы, в

соответствии с которой можно было бы шаг за шагом продвигаться

по пути выхода из нынешнего кризиса. И, скорее всего, такой кон¬

кретной, разработанной в деталях программы в его время нельзя

было создать, как нельзя представить гениальных генералов без

армии. Наполеон вырос тогда, когда стала формироваться новая
23	См. с. 32 настоящего издания.
24См. публикацию из архива М.А.Лифшица: Михаил Лифшиц//

Альтернативы. М., 1995, № 4.
25

В. Г. АРСЛАНОВ
армия, рожденная революцией. При каких же условиях возникает

такая «армия», то есть социально-культурная почва для прорыва

порочного цикла? Для этого необходим решительный поворот в

умах, сравнимый по своим масштабам с Просвещением или подъе¬

мом русской демократической культуры (литературы, живописи,

музыки) в XIX веке, захватывающий самые широкие слои населе¬

ния: от интеллигенции до самого низа.
Нужен демократический перелом в умах. Он всегда предшество¬

вал радикальным изменениям в реальной жизни, хотя почва для

такого перелома возникала объективно, в самой действительности.

Необходимость его ощущается с одинаковой остротой везде, от вос¬

тока до запада, от севера до юга. Искусственное оттягивание решения

проблем приводит к обратному — оживлению худшего старого, от¬

кату современной цивилизации к самым темным временам и обыча¬

ям. Но пока на поверхности общественной и умственной жизни

можно видеть только обратные следствия и результаты. Тем ценнее

попытка Лифшица разработать такую философскую систему, кото¬

рая бы позволила провести действительное различие — вместо

принципиального смешения того, что смешивать нельзя.
Для того, чтобы прорвать порочный круг, в который попала

современная мысль, нужно, полагает Лифшиц, вернуться назад.

Вернуться не для того, чтобы повторить все движение снова, а для

того, чтобы двигаться вперед. Ибо подлинное начало, согласно

известной мысли Гегеля, заключается в конце. История началась

неправильно, полагают Адорно и Хоркхаймер, она избрала невер¬

ный «проект» для своего развития — и они до некоторой степени

правы. Вывод теоретиков франкфуртской школы пессимистичен:

поскольку историю заново переписать нельзя, ибо течение

времени не имеет обратного направления, то человечество фаталь¬

но движется к катастрофе. Но почему вы считаете, что мы не можем

влиять на прошедшее? Если в нашей власти что-то менять в настоя¬

щем, то, следовательно, мы можем до известной степени влиять и

на прошлое. Например, вы поступили в институт, и теперь от того,

как вы поведете себя в настоящем, зависит определение прошедше¬

го: было ли оно началом успехов или, напротив, началом провала.
Время, конечно, не может течь вспять, это несомненная истина.

Но не вся истина: как любое определенное утверждение, это тоже

ограничено. Требование полноты истины у Мих. Лифшица есть
26

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
требование дополнения самых несомненных истин, в том числе и

той, что время не течет назад25. Изобрести машину времени, которая

бы изменяла течение истории, подчиняясь нашему капризу, нельзя.

Но творить историю сегодня, значит вмешиваться до известной

степени и в прошедшее, которое связано с настоящим. Такова одна

из предпосылок лифшицевской программы Restauratio Magna.

Мы переосмысливаем старое прошлое и возрождаем новое прошлое

для того, чтобы прорвать порочный круг настоящего.
Философ Н. Федоров с удивительным фанатизмом настаивал на

необходимости воскрешения отцов ради спасения и преобразова¬

ния человечества в настоящем. Его философия — сциентистский ва¬

риант христианской эсхатологической идеи. Но что даст буквальное

восстановление начала, если оно было бы практически возможно?

Ничего, ибо для изменения течения истории необходимо не просто

воскрешать прошлое, копируя его, но и влиять (в строго определен¬

ном смысле, конечно) на прошлое. Мы возвращаемся, например, к

философии Аристотеля для того, чтобы переосмыслить ее, изменить

в соответствии с достижениями последовавшей за ним мысли. С дру¬

гой стороны, человечество, столкнувшееся на практике с проблемой

порочного круга и ищущее выхода из него, начинает понимать глу¬

бину постановки вопроса Аристотелем, его концепцию mesotes.
Завершая свою предысторию, люди стоят на пороге грандиоз¬

ного возвращения к первоистокам не только человечества, но и

самого бытия. Причем такого возвращения, которое является до из¬

вестной степени обретением подлинного начала, даже созиданием

его. Выходит, что прошлое всем смыслом не обладало, абсолютный

смысл бытия возникает в настоящем? Да, если это настоящее есть

mesotes как akrotes, выход из круга, обретение истинной середины,

классики. В человеке мир приходит к своей середине, смысл из

потенциальной формы переходит в актуальную, становится опре¬

деленной идеей, а не разлитой в природе идеальностью. Человек

есть классика природы, ее центр, ее абсолютный смысл. Искать

какого-то таинственного, почти недоступного человеческому пони¬

манию смысла в бездонных глубинах космоса — значит уходить
25	«...Конец примешивается уже к началу, — пишет Мих. Лифшиц, —

диалектическая истина этого в перемене мест между результатом и

исходным пунктом». См. с. 216 настоящего издания.
27

В. Г. АРСЛАНОВ
от подлинного смысла бытия. В мире, разумеется, есть нечто прин¬

ципиально не понятное человеку. Но непонятно оно не потому, что

превосходит человеческие возможности разумения, а, напротив,

потому, что само еще не доросло до развитого объективного смысла,

какой заключен в человеческом существовании.
В концепции Restauratio Magna Лифшица можно обнаружить

существенные совпадения не только с античностью, но и со средне¬

вековым христианским мировоззрением. В самом деле, философ

предлагал вернуться не только к Аристотелю, но и к птолемеевской

картине мира, которая была официальной космологией средневеко¬

вья. Вернуться, разумеется, для того, чтобы изменить начало челове¬

ческого освоения реальности и, изменив, впервые по-настоящему

актуализировать его. Почему же непременно нужно вернуться?

В том числе и потому, что в начале многое видится яснее, в начале

многое дано в целостном и даже относительно законченном виде.

Подлинное начало одномоментно и неповторимо. К тому же глав¬

ные вопросы бытия во все времена практически одни и те же.
Итак, мир имеет центр, и человек — классическое выражение

его. Но как только мы сформулировали эту идею, тут же, согласно

теории тождеств Лифшица, появляется ей противоположная: мир

не имеет центра и принципиально не может иметь его. Ибо если бы

мир имел центр, то он, вне всякого сомнения, был бы конечен.

Какая из этих двух точек зрения верна? В абсолютном смысле — ни

та, ни другая. Оба полюса порождают порочный круг мысли, выйти

из которого можно лишь lege artis. Иначе говоря, требуется

истинно среднее решение, которое, разумеется, не имеет ничего

общего с эклектическим смешением противоположностей.
Возвращаться к началу можно по-разному. Есть возвращение, ко¬

торое актуализирует худшие тенденции настоящего и потому пред¬

ставляет собой не восхождение к началу, а, в лучшем случае, пустое

вращение на одном месте. Таковы все реакционные попятные движе¬

ния. Что же следует воскресить, чтобы настоящее обрело абсолютный

смысл? Очевидно, то, что представляет собой не случайные мнения, а

объективный смысл бытия. В чем же заключается последний?
Мы уже говорили о том, что предположение о наличии в бытии

разума с неизбежностью порождает на другом полюсе прямо проти¬

воположное утверждение — о принципиальной неразумности мира,

и оба эти полюса имеют достаточные основания.
28

К ЧИТАТЕЛЮ ЭТОЙ КНИГИ
Рассуждая по правилам искусства (lege artis), мы должны при¬

знать оба полюса несостоятельными, если брать их по отдельности.

Мир и разумен, и неразумен одновременно, обладает объективным

абсолютным смыслом и лишен его — это так Но сказать только это —

значит склониться к вполне определенной и конечной точке зре¬

ния, известной философии под именем агностицизма. И поскольку

эта точка зрения просто-напросто отвлекается от всего, что отлич¬

но от нее, то она не столько определенна, сколько ограниченна.

Полнота истины требует учета всех мнений, всех идей, ибо в лю¬

бой из них есть какая-то частица правды — учета, но не эклектиче¬

ского смешивания, этого эрзаца полноты и всесторонности.
Смысл есть в этом мире. Дело, однако, заключается не в том, чтобы

провозгласить этот тезис, а прежде всего в том, чтобы разобраться во

всех сомнениях и противоречиях, которые связаны с допущением

существования смысла и разумности в человеческой жизни и объе¬

ктивном мире. И не отказаться при этом от разума.
Разумеется, в предлагаемой читателю книге нельзя найти

ответы на все вопросы. Законченной философской системы в

формальном смысле у Лифшица нет, но есть систематическая раз¬

работка центральных для философии и эстетики XX века проблем.

Мих. Лифшиц не оставил ни названия, ни плана своей главной

книги (хотя в его архиве есть папка с надписью «Ключ к системе?»,

содержащая наброски планов к другим, также не созданным Лиф-

шицем работам — часть из них воспроизводится в настоящем

издании). Название глав книги и их содержание представляют

собой буквальное воспроизведение названия и содержания соот¬

ветствующих папок архива философа — составитель позволил себе

только некоторые сокращения, не изменяя порядка расположения

записок и заметок в этих папках. Каждая глава (за исключением

первой) снабжена небольшим предисловием составителя, которое

должно ввести читателя в круг рассматриваемых Мих. Лифшицем

проблем.
Предлагаемая читателю книга охватывает лишь небольшую

часть неопубликованного теоретического наследия М. А. Лифшица.

Составитель надеется, что углубленная, на должном научном

уровне выполненная обработка и изучение архива Мих. Лифшица —

впереди. Он ждет своих исследователей, а время для этого когда-

нибудь придет.
29

В. Г. АРСЛАНОВ
Инициатором создания настоящей книги является О. А Макаров.
Составитель выражает искреннюю признательность всем, кто

помогал ему при подготовке рукописей М. А. Лифшица к печати и

способствовал в той или иной мере их публикации: Г. П. Агальцову и

Эдит Цюллиг (оба — Швейцария), Б. Е. Поплетаеву, Е. В. Финогентовой,
В.	Л. Сагаловой. Составитель также благодарен директору Архива РАН

Б. В. Левшину и заведующей отделом Е. Р. Куропатовой, оказавшим

содействие в ознакомлении с той частью наследия Лифшица,

которая хранится в этом Архиве.
Дочери философа В. М. Герман и А М. Пичикян создали максималь¬

но благоприятные условия для работы над архивом М. А. Лифшица.
Примечания к тексту принадлежат составителю, кроме случаев,
оговоренных особо (помечены «звездочками» — *).
Принятые обозначения:
Знак вопроса в скобках, непосредственно, без пробела, следую¬

щих за словом — (?): расшифровка предшествующего слова

вызывает сомнения.
Многоточие в круглых скобках — (...): нерасшифрованная часть

текста.
Многоточие в прямых скобках — /.../: опущенная составителем

часть текста.
Виктор Арсланов
30

ORA PRO NOBIS26
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«Трагедия революции»27
(папка № 248 «Ora pro nobis!»)
В нашу пользу
Наши пошлости носят внешний и принудительный

характер, а модернизм и т. п. это внутренняя зараза.
У нас ужасно обстоит дело с заинтересованностью челове¬

ка в чем бы то ни было, но это безразличие и хорошо. Это та

старая бескомпромиссность, о которой писал Герцен, а за ним

и многие другие. Оно, конечно, может обернуться страшным

нигилизмом, но западного мещанства все же нет, нет закрепо¬

щения, привязывания веревочкой материального интереса.

Все публично.
Роль уравнительности
Уравнительность — страшная сила, накопившаяся в Рос¬

сии за многие столетия, если не тысячелетия. Герцен и Лавров,

даже Маркс предупреждали, что аграрный террор будет ужа¬

сен. Сила уравнительности в прежней истории не раз сносила

здание неправедной цивилизации. Она несет в себе великое

«нети, нети», «нитшего», нигилизм, дыхание пустыни.
В Октябрьской революции эта сила, соединившись с вели¬

кой силой разума, теории, цивилизации сделала чудеса, в том

числе и чудеса самообуздания. Намеченный Лениным план

предполагал, конечно, не просто привлечение иностранного
26	Молись за нас (лат.).
27	Название дано составителем.
31

МИХ. ЛИФШИЦ
капитала для восстановления экономики и не просто диале¬

ктическое применение лучшего в буржуазном праве и то¬

варном хозяйстве. Он предполагал также освобождение

тысячелетней энергии, накопленной в низах, сдавленной

тисками иерархии, социального неравенства — освобожде¬

ние этой не растраченной целиком в Октябре социальной

энергии, как силы, способной поддерживать режим самоде¬

ятельным участием масс, оправдывать сохранение государ¬

ства и устранять его «отчужденность» от общества. Одним

словом, для него нэп был связан с поисками новых путей

советской демократии, преодоления остатков царской госу¬

дарственности и всяческого затора наверху.
Но двадцатые годы без Ленина оказались новым зато¬

ром — нэпом без демократии, образованием новой элиты

партийного стажа и «пролетарского происхождения». А урав¬

нительность тем самым получила странное развитие в виде,

как говорит Маркс, зависти каждой более мелкой собствен¬

ности к более крупной. Было несколько претендентов на

выражение этой силы, каждый из них по-своему выразил бы

то же самое. Но более коренным, связанным с почвой, реаль¬

но мыслящим, да и вынесенным на поверхность интригами

других, был Сосо. Он сумел опереться на силу уравнительно¬

сти, но уже не в ленинском смысле, а в гораздо более страш¬

ном, сперва, однако, не казавшемся столь страшным, смысле.

Культ личности — обычная плебисцитарная форма, пережи¬

ток бонапартизма и тирании, неслыханно развившийся и

превзошедший всякие предшествующие формы этого явле¬

ния на экспериментально-чистой почве.
И в прежней истории бывала разница между бонапартист¬

скими режимами, которые все же открывали какую-то отдуши¬

ну, канализируя социальную энергию снизу в прогрессивном

направлении, и простыми волнами реакции, которые также

опирались на темные инстинкты масс, на превращенную силу

уравнительности и также заключали в себе некоторые не безу¬

словно реакционные моменты. В двадцатом веке это раздвое¬

ние бонапартизма, или цезаризма, представлено в гораздо бо¬

лее яркой форме. Две линии при всей своей формальной

схожести далеко разошлись и со страшной силой столкнулись.
32

ORA PRO NOBIS
Раздвоение этих двух линий не исчерпано. Это — проб¬

лема дня. Победить прогрессивная линия может лишь путем

сублимации уравнительности до высоты революционной

энергии, вооруженной разумом, теорией, светом ленинских

идей. А то ведь и глупость, которая также представляется са¬

мостоятельной силой, и понижение уровня в чисто мораль¬

ном смысле слова — все это тоже не что иное, как действие

односторонне развитой и снова подкрепленной ходом

обстоятельств уравнительной силы. Сталин с точки зрения

государственности кое-как обуздывал ее, хотя и сидел на

ней, иногда выпуская ее наружу в виде пароксизмов террора.
Эпохи разочарования после Революции
Чем больше сознательная целесообразность вторжения в

исторический ход вещей, в его стихийность, чем больше

места занимает, по крайней мере в воображении людей, их

плановое преобразование своих собственных отношений,

тем выше требования, предъявляемые к такому «экспери¬

менту», тем больше, увы, и разочарование.
Тогда человеческому стаду кажется, что правы были те

умные из противников революционного движения, которые

всегда говорили, что историю нельзя делать, что она должна

делаться сама собой, что внесение механического элемента

в развитие общества чревато ужасными последствиями.
Действительно, чревато. Ну и что? Еще Гёте писал, что ко¬

гда создается новая вера, то любовь и верность часто вырыва¬

ются с корнем как сорная трава, и все же новая вера растет, хо¬

тя для ее органического подъема оказывается необходимой

грубая механика и бездушное «делание».
Страшное, слишком легкое «окаменевание» революцион¬

ной лавы в ее аппарате, ее средствах. И тогда ужас готового,

уже сделанного, того, что новые поколения находят уже за¬

конченным, получают в качестве обязательного, заставляет

этих несчастных искать какого-нибудь дикого выхода из со¬

здавшейся для них ситуации, а все, что сохраняет и охраняет

итоги революции, теперь должно систематически занимать

арьергардное положение, играть задерживающую роль. Это

действительно ужас, еще не заметный вначале, но потом...
33

МИХ. ЛИФШИЦ
Отсюда легкость враждебной революции пропаганды, ибо

она теперь стоит за «свободу», деятельность, против охрани¬

тельной традиции, против полицейщины.
Единственно верный выход: чем больше вторжение в ис¬

торию, тем выше требования и тем больше ответственность,

тем больше глубины требует эта проблема от авангарда.

Но куда там, повсюду крайности перехода от механической

грубости «делания» к чисто запретительной идеологии.
Ноябрь 1959/г/.
1.	Общей формулой построения программы минимум для

западных коммунистов вполне могло быть доказательство

того, что повышение уровня жизни рабочих выгодно для ка¬

питала экономически, и это уже доказано против воли самих

капиталистов, отчасти, однако, и с их согласия. Почему бы

именно коммунистам не взять на себя формулирование задач

демократического капитала, в отличие от «октябристского»?
2.	А для отсталых стран — не полезнее ли было бы вспом¬

нить о том, как Ленин хотел пригласить Гувера для подъема

нашего хозяйства, какую роль он отводил иностранному

капиталу и частному капиталу крупному вообще, полагая,

что для революционного правительства выгоднее выступать

в роли защитника трудящихся от нанимателей, не говоря

уже о других выгодах.
Азиатско-царистские формы автаркии гораздо хуже для

этих стран.
Соприкасание революции и контр-революции. Если вто¬

рое является формально равновеликим или даже гипертро¬

фированным отражением, мимезисом первого, то первая

заключает в себе черты своей противоположности.
Это, например, сохранение и развитие старорежимного

аппарата власти во время французской революции, идеи

революции, проводимые методами царизма, утеснения etc.

Неизбежность того и другого, но и наличие дифференциала

и в том, и в другом. Например, «якобинцы без народа» — это

отчасти и триумвират Робеспьера, но ... а к негативному

отражению революции относилась и немецкая философия.
34

ORA PRO NOBIS
Отрицательное — тень положительного. Революция —

творческое начало. Контр-революция — ее отрицательное

отражение.
Примеры:
древность
французские эмигранты
декаденты и фашисты.
Отраженный свет, отраженное пламя. Бывает отрица¬

тельное отражение, не только прямое. Формально сильное,

иногда даже сильнее, в чем-то всегда сильнее. Тем более, чем

больше революция несет на себе черты обратного —

например, чем больше в ней пережитков царизма.
С/талин/. 1965/год/.
Светлана2& Сталин любил бесконечно перестраивать дома

и дачи, в кот/орых/ он жил. То подстраивал второй этаж, то сно¬

сил. В Зубалове, его первой резиденции с 1919 по 1932 г., выру¬

бил лес вокруг, сделал просеки. Он был мужик, хозяин, не мог

просто интересоваться природой, хотя любил, чтобы все вокруг

было богато и чисто. Сам в саду никогда не работал. Еще на пер¬

вой даче у него все было свое: клубника, малина, птичий двор,

маленькое помещичье хозяйство, пасека даже. Палил из двух¬

стволки по зайцам, попадающим в свет автомобильных фар.
Мать Сталина, старая (?) мрачная грузинка, говорила ему:

«Жаль, что ты так и не стал священником...».
Черчилль был ему симпатичен.
И не новый и не класс (мелкая буржуазия). ОтветДжиласу.
Не служители культа личности были защитниками социализ¬

ма и строителями его. Наоборот, они были неверными и дву¬

смысленными слугами нашего прогресса, которые заботились

лишь о себе, но это и делало их в известном смысле верными слу¬

гами. Что такое верный слуга? Ср. барон де Фюней (?) и Генрих IV.
Тут так же, как с Корнелем и Академией Ришелье.
35

МИХ. ЛИФШИЦ
Мне кажется, что наши «правые» были вовсе не правые

или, вернее, не больше правые, чем троцкисты, несмотря на

наличие в их программе крестьянских лозунгов. Бухарин —

левый коммунист до 1923 года. /.../ организационная муть а

1а Богданов. Наполовину они, во всяком случае, были люди

меньшевистско-троцкистской /.../, хотя и с определенным

оттенком крепкого крестьянина (?) американца.
Союз с крупным капиталом против мелкой буржуазии, в

том числе и на международной арене. Это входило в план

Ленина. Сколько возможностей для его осуществления утра¬

чено — проблема Китая создает новую. Поражение Красина

в начале 20-х годов, после отхода Ленина от руководства или

после смерти его — не помню.
На что я рассчитываю?
На die Vernunft in der Geschichte2^ Если социализм

оказался историей, а не тысячелетним царством, то не

забудем, что к истории относится и ее ирония, которая дела¬

ет профанирующие силы неведомыми для себя самих

отрицаниями отрицания отрицания. Кто знает, к чему они

приведут? Ожидал ли Сталин того, что получилось на другой

день после его смерти?
Я рассчитываю на печальный опыт, хотя не очень верю в

добрую волю. Но мы ведь знаем, что силы, желающие зла, со

скрежетом зубовным часто творят добро.
Ora pro nobis!
Энгельс — известное место об огосударствлениизо. Это —

формальное средство — все же! Но как это средство

ядовито!
Вот великая проблема. Задача нашего времени: восполь¬

зоваться этим средством, как и другими средствами

(деньги etc.), которые неизбежно ниже цели, для того,
29	Разум в истории (нем.).
30	«От утопии к науке». МЭ, т. 19, с. 221-222 (прим. Мих. Лифшица).
36

ORA PRO NOBIS
чтобы баланс вышел положительным, чтобы получилась

симфония, а не какофония,, чтоб пресечь ограниченность,

недостаток, убожество средств там, где оно выступает

как таковое.
О самом опасном враге социализма
Как из массы мелких собственников выделяется круп¬

ная буржуазия, причем, сначала она выделяется чрезмерно

быстро, непропорционально быстро, путем скорее цент¬

рализации, чем концентрации, что является моментом

посредства, похожим на гипертрофию надстройки — так

выделяется позднее и более мелкая, все более мелкая, про¬

порционально развивающимся мировым экономическим

связям, и это более широкий и более опасный слой собст¬

венников.
Происходит раскол самой широкой массы мелких

людей, крестьян. Крестьянин свят, крестьянин страшен!

Слой кулачества и его дети — купцы и чиновники, впрочем,

дети бывают часто более рослыми, чем отец. Побиение

мужика его же собственной бандой. Большая историческая

драма. Тенденция мелкой буржуазии сливаться с государст¬

вом — чиновничество, военщина. История паразитиче¬

ских (?) сословий. Либо крупный капитал побивает мужика,

либо выступает из него же слой чиновничества, по мере же

расширения экономического подъема снизу, расширения

капитализма происходит неизбежно опосредование забега¬

ющим вперед государством, /.../ освобождаются, получают

землю — их нужно связывать. Это — либо капитал, либо

мелкобуржуазное чиновничество. Таковы по существу яко¬

бинцы во главе с Робеспьером. Их чинную буржуазность

хорошо описал А. Франс. Эти люди — уравнители, хотя

сами не обязательно соблюдают этот принцип для себя.

Но сила их — в уравнительной стихии мелкого крестья¬

нина, и во имя ее же они обрушиваются на него, равно как

и во имя всеобщего развития через государство и город.

Парадоксально возможно также слияние государства (?)

крупного капитала с представителями (?) мелкой буржуазии.

Это — фашизм.
37

МИХ. ЛИФШИЦ
Феноменология показухи
в мелкобуржуазном обществе:
1.	Искренняя ср. «Боги жаждут»
2.	Лицемерная.
Вторая вырастает из первой. И она соответствует сверх¬

структурам мелкобуржуазного мира: а) развитию от мелкой

собственности к капитализму крупных собственников, что

делает формальную демократию и мораль лицемерием,

б) «бонапартизму», который сперва является силой (Азия),

затем моментом (эпоха буржуазной демократии), потом

снова растет в своем значении.
Темное царство с новой точки зрения
Психология мелкого буржуа, мещанина, например: 1. Са¬

модурство, агрессия. 2. Чрезмерная обидчивость (купчика у
Н.	Успенского). (На полях: нравы купцов и чиновников —

классика — сост.).
Эквивалент — полукулътура. Огромная роль этого фено¬

мена в истории. Азия — современность.
Деспотизм агрессивных и мученичество слабых. Уже

вторично.
И в то же время: «мелкая буржуазия — синоним челове¬

чества». Ср. литературные анализы времен вульгарной со¬

циологии.
Лучше — «среднее», die wahre Mitte. Свободное духовное

творчество. Но пролетарское — впереди.
Формула стоического сознания необходимости, фор¬

мула: «Так нужно!» Это, конечно, сомнительная формула,

когда речь идет о примирении со страданиями других,

но когда это связно с самоотречением, с мыслью о том,

что я должен погибнуть или перенести тяжкие страдания

во имя поступательного хода вещей, который идет не так

гладко и не в таких благородных формах, как этого можно

было ожидать, это массовое сознание миллионов людей

в дни труда и войны, в период индустриализации и

обороны — оно чисто и благородно, да чище и трудно

что-нибудь найти. Вот то, что объединяет Твардовского с
38

ORA PRO NOBIS
Солженицыным31, хотя не все они так хорошо понимают,

а иногда и «подмахивают», особенно первый.
Социальное происхождение, пролетарское происхожде¬

ние — первый темный принцип для подъема бюрократиче¬

ской иерархии. А второй — уже просто темнота, /.../, незна¬

чительность.
Сначала сила X растет за счет рабочих в пользу крестьян.

Потом за счет крестьян. Здесь есть закономерность равно¬

весия, как во всякой бюрократической силе. Но в общем

дело склоняется в одну сторону — города над деревней.
Это становится возможным /за счет/ того, что деревня

должна переварить то, что она получила — и она уже выде¬

ляет какие-то свободные, обездоленные, неудовлетворен¬

ные (?) скорее активные силы.
Упустили, черти, возможность экономически привязать

к нам капиталистический мир. Ура, автаркия! И вот они уже

тоже пристроились. Мы обходимся без них, но и они

обходятся. Это ослабило наши позиции.
Вопрос, и не такой простой — неизбежность заключения

договора с неком/мунистическими/ государствами через

голову, отчасти и вопреки коммунистам этих стран. Таков

был договор с Турцией и договор с Сунь Ят-Сеном 1923 года,

заключенный Иоффе, другом Троцкого.
Множество самоубийств уже в 1925 году. «Известия»,

7.IX.1925.
Тезис меньшевиков: капитализм недостаточно развит.
Ответ, он также слишком развит, забегает вперед.
31	Написано, очевидно, до открытого разрыва Солженицына с идеей

революции. Об отношении Лифшица к «позднему» Солженицыну и Твар¬

довскому см.: Лифшиц Мих. Очерки русской культуры. // Из неизданного.

M, 1995, с. 233-238.
39

МИХ. ЛИФШИЦ
Заострение (?): противоречие (?) между тем и другим

тезисом.
Главное! Осуществилось или не осуществилось.
Предвидел ли Ленин etc? Предвидел, но и «эмбриология

жизни» не отменяется. Глупость, что после предвидения можно

летать «прямо как ворон» (Герцен). И после предвидения эмб¬

риология жизни имеет свой закон. Этим важен Герцен. Суть

дела не в том, что больше отклонений нет, осталось одно либ¬

ретто, «информация». Вздор .Конкретность. А это предполага¬

ет светотень неизбежности и ошибки. Первый случай — эпо¬

ха военного коммунизма. Второй — эпоха «культа личности».
Поэтому, хотя и более «скрепя сердце», чем в первую

эпоху, можно было поддерживать культ. «Листопад» с новой

точки зрения. Правда, и наказание за эту подцержку было.

Не тогда я ошибался, когда поддерживал, а тогда, когда

не предвидел достаточно этого наказания, исхода (?) того,

что случилось после 1937 года.
А, впрочем, что было делать? Может быть, я и чувствовал,

чем это кончится. «Отбор дураков» я отлично замечал и в

начале 30-х годов.
Относительная правота Суханова и К(омпании). Ленин

против этого не спорит. У него даже идея союза с крупным

капиталом против мелкой буржуазии.
Значит, не надо было начинать? — Вздор.
А) «начало» было не вопрос. Оно было дано как задача, как

необходимость еще в XIX веке. Герцен, Лавров, Маркс

предупреждали.
Б) задача была начать и придать насколько возможно

организованный смысл. А до каких пределов — это уже как

бог пошлет. Но лучше так, чем отвернуться и дать возмож¬

ность воспользоваться этим для корниловщины и фашизма.
19.3.1963. Ленин, т. 31, с. 38.
Различие между изжитостью в смысле пропаганды и ре¬

альностью дела. «Но всякий знает, что от этого до практиче¬

ского преодоления еще очень далеко», «капитализм уже много
40

ORA PRO NOBIS
десятилетий тому назад можно было, и с полным правом,

объявить «исторически изжитым», но это нисколько не устра¬

няет необходимости очень долгой и очень упорной борьбы

на почве капитализма» (цит/ировано/ у А. Лебедева).
Тождество абстрактно взятой необходимости и мысли.

Но то, что, вообще говоря, необходимо, казалось бы, так лег¬

ко достигается. Груша созрела и сама падает в рот. Нет, есть

щель между этой абстрактной необходимостью и конкрет-

ностным фактом. Еще одна сторона конкретного! Абстракт¬

но необходимо, а реально — нет. Абстрактная необходи¬

мость — это механическая рамка, реальная же складывается

из индивидуальной цепи вещей, индивидуальной в каждом

ее звене.
И вот по той же причине есть разница между незрело¬

стью условий in abstrakto и незрелостью конкретной. Нель¬

зя и этот вопрос ставить вообще, как нельзя из готовности

вообще сделать конкретный вывод, а из отсутствия автома¬

тического успеха и прямой достигаемости подготовленного

результата сделать вывод о неготовности вообще.
Суть «культа» (с точки зрения формы) — преувеличенный

анти-оппортунизм, детская болезнь левизны, переходящая в

заразу вождизма, бюрократического оппортунизма и

демонизма. Это обычная антитетика. Поэтому-то и нельзя

вернуться к лейборизму а 1а Пинский32 — ведь это влечет за

собой как наказание за грехи — всю эту /.../.
Новая опасность, выросшая из разрыва с оппортунизмом и

ведущая к крайностям, откуда путь к деспотизму etc. и казенщине.
Убыток из облегчения
Все за нас работает. Значит, все равно победим. Большой

кровью. Равно и в литературоведении: например, «буржуаз¬

ный» — значит, уже не нужно спорить, этот метод аргумента¬

ции — слепой, мол, человек.
32	Пинский Леонид Ефимович — литературовед, в 1930-х годах

преподавал зарубежную литературу в ИФЛИ.
41

МИХ. ЛИФШИЦ
Вот так и получается, что, не обращая внимания на

аргументацию, из буржуазной книжки что-нибудь узнаем, а из

не-буржуазной — ничего, кроме того, что тебе уже известно.
В том, что мы среди всего окружающего дерьма ладили

свое — поп свое, а черт свое — тоже есть своеобразное величие.
Какой ужас эта бесконтрольность, безответственность,

проистекающая из исторической неизбежности победы.

Положить ли пять человек или дивизион — все равно. Рассу¬

ждения одного немца насчет того, почему самая и последо¬

вательная анти-коммунистическая пропаганда во Франции

не берет, несмотря на то, что есть к чему привязаться. И как

это хорошо — и как это плохо — для французской компар¬

тии. Есть вакуум в мире для таких партий, а их недостатки

до известной степени не играют роли.
Другая сторона того же — начни бороться против этих

недостатков и тебя сделают картой в чужой игре. Вот основ¬

ная коллизия!
Сознательная или конвенциональная глупость клери¬

кальной литературы, терпимое отношение и даже некоторое

бравирование этой терпимостью по отношению к мелким

и ничтожным людям, находящимся на должностях по спа¬

сению души, все это во имя высшего назначения церкви —

старая и грязная история!
Октябрь 1956 года
С одной стороны, липовые коммунисты, с другой — толпа,

находящаяся в состоянии холерного бунта, а посредине

черная пропасть, в которую все может провалиться. Завалим

ли мы эту пропасть своими телами?
Трагическая история
Герцен, Лавров, да и Маркс об ужасах террора в будущей

аграрной революции. И вот свершилось. Именно аграрный

характер нашей революции, уравнительный этап (?) в ней

сыграл страшную роль. Ленин знал, что без этого нельзя. Он

был прав. Но бедное крестьянство, бедная мелкая буржуазия!
42

ORA PRO NOBIS
Она выделила из своей среды такие силы, они создали такой

топор, который обрушился прежде всего на нее же, но отчас¬

ти и на других. Частный случай — монополизация правящего

слоя и «семь коров тощих, которые съели семь коров тучных».
Меньшевики, говорил Ленин, будучи вообще неправы,

иногда бывают правы.
Кажется, вопрос можно изложить так: почему опасность

феод(ально)-чинов(ничьих) пережитков сильнее именно для

демократии и социализма? (Да, не всё буржуазные пережитки)?
Рассказ Лидии Корнеевнызз
Милейший А. Е. Горелов34 в двадцатых годах был рыжим

Перельманом в полушубке и сапогах, который выгонял из

Института истории искусств непролетарских студентов. Его

стенная газета писала: «Давно пора исключить из института

детей тех литературных шавок, которым отдавила хвост

колесница революции». И вот теперь — дожили. И дети

«литературных шавок», да и сама «шавка», ныне совесть

нашей эпохи, святилище интеллигентности etc., а бедный

Горелов этот, «без вины виноватый», после двадцатилетнего

заключения дружит с Лидией Корнеевной.
Вспоминаю, как я сам принимал участие в изгнании

идеалистов и формалистов из Вхутеина. Однако:
а)	я не принимал участие в гонениях, когда это было уже

битье лежачего,
б)	эти «идеалисты и формалисты» были порядочными

скотами, державшими в руках монополию, ненавидимыми

мною выродками декадентщины, захватившими власть в

идейном хозяйстве победившего мира, чтобы теснить более

старых, более демократических или хотя бы либеральных,

более трезвых и знающих ученых, чтобы топтать ногами

«Мир искусства», эстетов etc., etc.
33	Чуковская Л. К.
34	Горелов Анатолий Ефимович — литературный критик, активный

участник РАПП, редактор журнала «Звезда» (1934—1937 гг.).
43

МИХ. ЛИФШИЦ
в)	и вот почему нелепо из всей этой костоломки, создавшей

единство жертв революционного самоуничтожения и всех

пострадавших и прошедших «воспитание под Верденом»,
—	как, с другой стороны, сплочения всех подлецов —

сохранившихся вульгарных социологов и формалистов

(типа Зелинского, Книпович) с черносотенцами и стукачами,
—	делать вывод о «не надо было браться за оружие», вывод

о бесплодности всего происшедшего, о добре, /.../, как

единственном критерии в общественной жизни.
Что я ответил Олеше:
—	Маркс и Ленин обо всем подумали, не подумали только

о нравственности. Вот оно и получилось...
—	Юрий Карлович, Толстой всю жизнь только и думал,

что о нравственности, а до него Конфуций, Христос, Сократ,

множество других, почему же их заботами мы не избежали

того, что не нравится и вам, и мне...
Ленинизм Сталина
—	непролетарская, мелкобуржуазная версия марксизма.

Но по сравнению с Бухариным и Троцким, которые пред¬

ставляли мелкобуржуазные версии марксизма в более

обычном, поверхностном и интеллигентски-городском,

меньшевистском или /.../ роде, это было явление более силь¬

ное, имеющее свои корни в земле, в современности, в тем¬

ном демократизме пригорода, а через то и деревни. Отсюда

то догматическое, деревянное и перекошенное, но все же

совпадение с ленинизмом настоящим в словах, разумеется,

а не в делах.
Братская могила
Жертвы Сталина в тридцатых годах не боролись против

него — да, в подавляющем большинстве случаев. Они писали

ему письма о преданности, они уносили эту преданность

в лагеря, они сами участвовали в его жертвоприношениях

прежде, чем стать жертвами. Парадокс состоит в том, что

единственно возможная независимая мысль стояла вне

этого круговорота, «примиряясь с действительностью», но
44

ORA PRO NOBIS
показывая ей вместе с тем, что она объективное «не то».

Памятник же павшим — увы, будет стоять на могиле и жертв,

и палачей. Исторически это так
Один агроном объяснял: вернулись красноармейцы с

фронта, посмотрели на своих Машек. Им захотелось

горожанок, буржуазок — с этого все и пошло! Не так глупо!
Второй раз — после войны 1941—1945 годов.
Идея «крайности сходятся» и
социализм
тоталитаризм.
/Из плана выступления М. А. в 1954 году, во время, по его

словам, «эпизода «Нового мира»35 — сост./.
Глупо все валить на одного человека, если мы не хотим

все оставить по-старому, избрав козла отпущения. Корни

глубоки /.../. Как вы хотите быть свободными от излишеств

административного принуждения, если вы знаете, что

большая часть людей в нашей стране не имеет даже

паспорта? Как мог кровавый топор не обрушиться на

несчастного Косиора, если сам он допускал свободный

разгул этого топора по отношению к украинскому

крестьянству? Закон истории. Орудие принуждения всегда

вырывается из рук, всегда угрожает даже тем, кто им

пользуется. Вот в чем действительная трагедия. Мы понимаем,

что принуждение и связанная с ним ложь, легенда, миф, культ

и культы, духовная монополия и все прочее отсутствие

гамбургского счета в стране — все это результат стремления,

нашего общего стремления к коммунизму, но...сказка
35	После публикации статьи М. Лифшица «Дневник Мариэтты Шаги-

нян» («Новый мир», №2, 1954), а также статей ФАбрамова, М. Щеглова

и В. Померанцева А. Твардовский был снят с поста главного редактора это¬

го журнала, а М. Лифшиц объявлен на страницах центральных изданий

врагом «марксизма-ленинизма» и «социалистического реализма», подвер¬

гался «проработкам» на собраниях Союза Писателей СССР, за которыми

последовали «организационные выводы».
45

МИХ. ЛИФШИЦ
о медведе36 который захотел полакомиться медом. Ложь во

спасение приводит к моральной деградации.
/.../Культ личности — бонапартизм, а это всегда связано с

засилием мелкобуржуазности, стихии /.../. Ленин о бюрокра¬

тизме — это обратная сторона мелкобуржуазности. Две души

крестьянина — одна в колхозе трудится, а иногда и мается,

другая ушла в чиновничество. Вот что такое культ личности

и сопровождающие его явления. Это социальный факт —

колоссальное влияние мелкобуржуазной стихии, месть ее,

историческое обратное действие, проявление законов, ко¬

торые мы недостаточно поняли и недостаточно применили.
/.../ Больше пользоваться экономическим и общественным

фактором и в области городского производства. Подъем

производительности труда. А что именно производительно?

Как узнать? Метод общественный, экономический — не

буржуазная конкуренция.
/.../ Буржуазная свобода печати? Она страшна при капи¬

тализме, подкупе. А нам нужна советская свобода печати, но

свобода в этой области — необходима, иначе — отсутствие

гамбургского счета /.../.
Статья, в которой вопрос о том, как обращаются против

человека его же собственные силы. Академия художеств при

Кольбере. Не обязательно государство /.../ Распри литерато¬

ров, Бруни etc. Вот вам «свобода печати». Что же? Узда(?)

государства? Еще большая свобода.
Слишком бескровной была Октябрьская революция по

сравнению с тем многовековым угнетением, которое ей пред¬

шествовало, той ненавистью, которая накопилась в народе;

слишком сознательно она прошла(?) по сравнению со всей
36	Эта сказка приведена М. Лифшицем в его памфлете, подготовленном

к публикации редакцией «Нового мира» в 60-х годах, но увидевшего свет в

издании НИИ РАХ только после смерти автора, в период перестройки. См.:

Лифшиц Мих. На деревню дедушке. В мире эстетики. М., 1990, тираж 300 экз.

Перестроечный «Новый мир» (под редакцией СЗалыгина) отказался от

публикации этого памфлета.
46

ORA PRO NOBIS
глубиной невежества старой азиатской России, слишком

быстро закончился стихийный разгул общественных сил в пе¬

риод гражданской войны и разрухи по сравнению с громад¬

ным сжатием пружины, освободившейся в Октябре. Невоз¬

можно было ожидать, чтобы все это не вырвалось наружу еще

раз и не обрушилось в конце концов на «чистую» половину об¬

щества, включая и сознательный элемент самой революции.
Монополия, бюрократизм как пережиток

капитализма
Обычно пережитком капитализма считается анархия, «сво¬

бода», конкуренция. А монополия не пережиток капитализма?
Буржуазно-чиновничий элемент: спекуляция, взятка,

привилегия и т. д. — все, что особенно характерно для моно¬

полистического и государственного капитализма, капита¬

лизма современного.
Государственный капитализм является союзником социа¬

лизма, если он развивается на основе подлинно народной

демократии, но он может быть и путем к капитализму совре¬

менного типа, если он отрывается от этой основы.
Если бы не было Сосо, то был бы Витте, почему Милюков

и К° признали первого в конце жизни.
Любопытный факт — глубочайшая основа сходства Христа

и Антихриста не просто во взаимном заимствовании средств,

а в том, ЧТО:
а)	существует известное соприкосновение, сходство двух

ступеней общественного развития — марксистская теория

уровня(Р) развития производительных сил: античное и

феодальное, феодальное и буржуазное, буржуазное и социа¬

листическое общества соприкасаются в точке перехода.

Уровень, созревший для социализма, может некоторое время

совмещаться с буржуазными формами etc., но не без влияния

на эти формы. А почему это может быть так?
б)	потому что этот уровень достигается неравномерно.

Отсюда существование известного минимума для более пере¬

довой общественной формы и максимума для более отсталой.
47

МИХ. ЛИФШИЦ
Они сходны, и сходство это выражается в форме. Напри¬

мер^), вершина формирования феодальной иерархии —

монархическая власть, становится низшей ступенью форми¬

рования буржуазного общества. Монархия как выражение

неравенства и начало равенства — бытие для одного —

ступени к бытию для себя. Орудие развития буржуазной де¬

мократии. Из неравномерности созревания следует возмож¬

ность осуществления максимума для следующей (?) формы

посредством balance of power. /.../
вообще, когда что-то неравномерно развивается — это зна¬

чит, что нет грани, ясной грани между тем и другим,, а есть всеже

переход одного в другое во временных ступенях (?), есть две

формы этого перехода, до и после, сходные с обратным знаком.
Отчего под ношей крестной
весь в слезах влачится правый...
Вопрос этот решается в основе. но отсюда еще не следует,

что в личных вариантах.
Революция сверху
Бонапартизм как загадка, среднее, «внеклассовое», между

капитализмом и социализмом.
Не только революционная демократия.
Нужно и с этим явлением считаться. Особенно теперь.
Социальная основа одна, но направление разное.
Но бонапартизм есть сверху порча революционной демо¬

кратии, узурпация ее дела, дорога к (...). Или — к демократии.
Революционер, который начинает и ведет свою борьбу как

единица, «всемирно-историческая личность» contra сознания

массы на уровне царей, стоящих над обществом — повторе¬

ние того феномена, который выражается в монархии.
Самодержавие революционеров, которое может найти

себе оправдание лишь в организованном движении снизу.
Ивея его парадоксия. Пока нет капитализма и пролетари¬

ата или когда уже.
Офицерский социализм и декабристы и латентный (?)

здесь бонапартизм.
48

ORA PRO NOBIS
Культ Наполеона в русской поэзии этого времени. Культ

Наполеона вообще, на Западе. Род демонизма, в котором ту¬

манно смешивается революция и реакция.
И бонапартизм революционеров (Италия, Франция, Россия).
Грех революции сверху в самой революции
Отделение духовного труда от физического, отделение

образованных классов от народа.
И разделение двух революций — революции сверху и ре¬

волюции снизу Разделение революции сверху на две части:

тираны-императоры и революционеры. Но и последние все же

сохраняют роль деятелей сверху.
Внизу однако тоже деление. Стихийный бунт народа и дема¬

гоги, боссы, лидеры тред-юнионов etc. Переход одного в дру¬

гое — малоразвитые демагоги, переходящие в верхний этаж.
Симметрично этому соответствуют представители рево¬

люционного меньшинства, опускающиеся до босячества

(Якушкин, Огарев и т. д.)
Пушкин сравнивал Петра с Робеспьером, видел в этом

«революцию сверху», «белый террор».
—	А что же? Мысль о «революционности» Романовых

не чужда была и Марксу, и Энгельсу. Понятие рев(олюции)

сверху у них. Ср. Бисмарк.
Эта идея Пушкина в русской литературе: Герцен, Щедрин

о самодержавном терроризме и нивилизаторстве. Угрюм-

Бурчеев.
Das Tragische

und die Tragoedie der Revolution insbesondere з?
Мысль Энгельса о французской революции: слишком (...)

(круговорот). Это (...) развитие через крайности. Действие

лишь в механической абстракции равно противодействию.

Идеал конкретного: чтобы действие и противодействие (...)

друг друга в симметрию. (...).
37	Трагическое и трагедия революции, в особенности (нем.).
49

МИХ. ЛИФШИЦ
Трагедия
= из противоположности двух путей развития: а) распад

старого, б) замена его прогрессивным, новым возможна

только в отчужденной форме, в форме какофонии.
= из противоположности двух типов единства протагони¬

стов ихора (в истории), недействительность, причастность

к старому революционных протагонистов и слабость хора.
Энгельс: коллизия между исторически необходимым посту¬

латом и практической невозможностью его осуществления.
То же фактически говорит и Маркс: рыцари были рево¬

люционерами, но в своем воображении, а действительным

революционерам-крестьянам не хватало сознания и орга¬

низации. (Мало того, как клан старого общества они сами

могли быть только революционным хором, они нуждались в

протагонистах, а протагонисты-рыцари были не-действи-

тельными революционерами).
Это тоже своего рода «вечная коллизия»; не лассалевская

проблема компромисса, а действительная трагедия эпохи,

которая выдвигает известную задачу а между тем для осу¬

ществления ее нет нужных сил, ибо силы, которые имеются,

либо принадлежат старому, либо недозрели (Гамлет?).
Трагедия основана не вообще на переходе из свободы в

необходимость, не на односторонности всякого субъектив¬

ного действия (что Лассаль выворачивает наизнанку) по

Гегелю, а диалектически на том, что действие это является

свободным субъективным действием «лишь в своем вообра¬

жении», в действительности же в новизне его старина

слышится — и вот в чем его вина.
Оно — это революционное действие, все еще недоста¬

точно глубоко разрывает со апарым миром, хотя это прояв¬

ляется в его «революционаризме», односторонней левизне

против действительности (все главные трагедии Шекспира,

а древние? Ты для себя лишь хочешь воли?). Оно отрывается

от хора. Поэтому нет другого выхода, кроме трагического

сокрушения воли и преклонения перед отчужденной необ¬

ходимостью, перед обходным путем, который является ре¬

зультатом того, что «гармонии» нет, есть лишь какофония,

нет истинно-среднего. Трагедия вырастает, таким образом,
50

ORA PRO NOBIS
из невозможности гармонии свободы и необходимости, она

не является выражением столкновения субъекта с объектив¬

ной необходимостью вообще, а лишь специально разницы

двух путей развития, двух типов жизнедеятельности: ее нет

там, где есть какой-то намек на синтез, на «среднее» в классо¬

вом отношении; она есть там, где неизбежна какофония, зиг¬

заг прогрессивного развития, где необходимость проклады¬

вает себе дорогу ценою низов в силу не-действительности

протагонистов и исторической незрелости, слабости хора.
Результатом этого является победа ничтожеств или героев

второго порядка, героев железа и крови, «какофонических»,

отчужденных героев и гибель подлинных.
Историческая необходимость задачи и практическая

невозможность ее осуществления = в особенности муки ро¬

ждения нового строя. Aber38 — мы это очень хорошо знаем.

Ленин пал... И эти муки начались очень давно, на заре истории.

Но и разница, mutatis mutandis39: в древности отчужденные

герои сами являются еще представителями революционного

(«нравственного») начала.
В новой трагедии — особенно в высоких трагедиях Шек¬

спира — этот принцип уже противостоит действительности,

в этом есть нечто Дон-Кихотское. Это трагедия гуманизма и

рыцарства — на заднем плане побеждающие отчужденные

герои, герои отчужденного прогресса, абсолютной монархии.
Действительно ли Маркс и Энгельс хотели, чтобы

Лассаль написал трагедию «Томас Мюнцер» вместо «Франца

фон Зиккингена»?
(По-видимому, запись 30-х годов — сост.)
Не является ли источником трагедии революционного

движения нечто более широкое, чем «просвещенный

деспотизм» революционеров? — Сама необходимость поль¬

зоваться старыми методами для реализации новой идеи?

В таком виде это уже та постановка вопроса, которая была
38	Но (нем.).
39	С соответствующими изменениями (лат.).
51

МИХ. ЛИФШИЦ
дана немцами еще в XVIII веке и в конце концов привела к

анти-революционным выводам Гегеля и далее до Достоев¬

ского. Это в банальном, но ультра-революционном виде

повторяется и у Лассаля.
Но, с другой стороны, именно возможность применения

старого для новых целей создает силу революционного движе¬

ния и социализма. От обращения к Адаму и Еве до русского пат¬

риархального крестьянства и далее — до идей Народного

фронта, до восприятия лозунга «социал(изация) земли», до при¬

менения «буржуазного права», до восстановления традицион¬

ности в ходе социалистической революции. С чисто философ¬

ской стороны абстрактно общее революционной идеи обретает

силу от опоры на реальные классовые интересы, на массовый

эгоизм, личную заинтересованность, конкретику. Слабостью же

революционного начала является «перехватывание», абстракт¬

ная чистота революционного шляхетства, механистическое от¬

ношение к переделке мира, к завязыванию новых связей. А это

перехватывание, эта абстрактность и ведет к восстановлению

не вообще старого, а старого в худшем его виде, ведет к деспо¬

тизму и догматизму, к отрыву от массы, к осуществлению чужого

дела. Разумеется, все это выводится из социальной основы.
Итак, старое в новом — источник силы, преувеличенно но¬

вое — источник слабости, в ней происходит потеря действи¬

тельно нового и восстановление действительно старого. Вза¬

имный переход противоположностей, мера и трагедия. Ленин

о противоречии между «старым» и «новым» в каждой действи¬

тельно великой революции. Пророческое место из статьи «Луч¬

ше меньше, да лучше». Безусловно-положительные завоевания

лезут в щель между двумя минусоидными сочетаниями проти¬

воположностей: между преувеличением нового, которое пере¬

ходит в старое (в худшем смысле), и преувеличением старого,

которое переходит в новое (в худшем смысле). Последнее — это

не только сохранение царского аппарата, о котором писал

Ленин, но и в прежние времена неизбежное преувеличение тра¬

диционности в революционном движении, его реакционная

форма. Да, именно реакционная форма революционного

содержания приводит иронически к тому, что делается новое

чужое, что побеждает новое в худшем смысле. Это относится к
52

ORA PRO NOBIS
французской революции с ее античной утопией. Это относится

к Дон-Кихоту и Зиккингену; наконец, это относится и к народ¬

ным крестьянским движениям (прокладывание дороги капита¬

лизму), и к современному возрождению национал-социализма

и тому подобное. Логически два минусоидных сочетания сов¬

падают, исторически они хотя и едины (например, реакцион¬

ная форма народных устремлений и страшный догматизм ста¬

рого социализма, регламентация, ведущая к теократии и тому

подобному, к просвещенному деспотизму), но могут распадаться

на такты. В первом такте преобладает минусоидное сочетание

через ультра-революционность, во втором — через преувеличе¬

ние традиции (например, в конце французской революции по¬

степенное восстановление традиционной государственности,

которое является переходом к развитию капитализма, к осуще¬

ствлению революционных идеалов, но все же революционных

идеалов в худшем смысле. Разумеется, и так далее).
Схема дает возможность связать этот вопрос с теорией

революции Канта и Шиллера и с их теорией эстетической

формы (=мера) и трагического. Может быть, второй книгой

«Введения в эстетику» была бы именно теория трагического,

включая сюда анализ греческой трагедии и Шекспира, а от¬

сюда переход к мере, гармонии, форме=теории пластических

искусств, теории идеала в связи с соответствующими художе¬

ственными формами. В первое вошло бы и драматическое

содержание романа и комическое — живописи.
Преимущество не только в том, что теория эстетики, фило¬

софия и искусство рассматривались бы в целом, неразрывно и

наглядно, с актуальной стороны. Это было бы движением от

близкого, известного к менее доступному. Сюда легко вмеща¬

ется и философия истории. Большое поле доя анализов. Ход

обратный, не обычный. Но следует в таком случае в первую

очередь включить искомое понятие действительности. Тогда

для второй книги останется двойственное содержание этого

понятия, останется разделение его сначала на трагедию и ко¬

медию (иронию) = объективно. а затем и гармоническое

единство, то есть этот пункт предполагает анализ теории диа¬

лектики. Остается сейчас еще неясным, как инкорпорировать

объективную теорию познания.
53

МИХ. ЛИФШИЦ
Трагическое в основной(?) экономической

идее марксизма
Человек и его орудие, средство. Оно начинает господ¬

ствовать над человеком. Это — трагедия, ирония истории.

Человек делается средством, средство — человеком. Основная

экономическая идея Маркса.
Но возможна «гармония» или «симфония» человека и

средств его. Да и вообще трагедия предполагает «wahre Mitte».
Это преимущественно область искусства и красоты.

Переход в другое, в предмет, без насмешки предмета, без

противоположной крайности. Но такое состояние — проб¬

лема, щель, идеал, дифференцгшльность.
Трагедия революции
Трагедия «идеологии» в революции, необходимость

представительства по отношению к массе и роковое в

этом (на полях: переход от классового к «идеологическому».

Обратный переход в классовое /худшее/).
Возвышение и гибель идеологов (их сменяет другая «элита»).
Все это пропорционально неразвитости условий, при

которых приходится начинать (ср. Суханов — Ленин).
Трагедии противоположно положительное «нравственное»

решение. См. Маркс о Коммуне...
Крушение революций прошлого:
1.	Подъем масс и его отражение в авангарде революцион¬

ного движения. Последнее чрезвычайно важно, ибо револю¬

ция должна создать новый мир, демократия и социализм —

завязывание новых связей.
2.	Однако невозможно ждать, пока вся масса будет натакомуровне:
а)	это вообще возможно лишь в самом ходе борьбы /.../
б)	острота классовых противоречий опережает степень

подготовки объективных и субъективных условий.
в)	чем более неподготовленной является база — тем больше

«перехватывания». Связь между левизной и отсталостью.
3.	Необходимость и неизбежность насилия, не только

убеждения (государства) и, стало быть,
а)	авангарда, контролирующего и руководящего,
б)	аппарата насилия.
54

ORA PRO NOBIS
Чем меньше подготовки, чем больше разницы между аван¬

гардом и массой, тем больше опасности просвещенного деспо¬

тизма, сворачивания революции на прогресс сверху. Тем боль¬

ше орудие и аппарат приобретают самостоятельность.
4.	Невозможность сочетания сознательности авангарда и

демократии снизу освобождает другую форму развития;

ведь все снизу — и сознательная революционность, и сти¬

хийный эгоизм, приводящий к контрреволюции.
5.	Некоторая даже правота этого эгоизма как другая

односторонняя крайность, шкрасплата за просвещенный

деспотизм авангарда.
6.	Это выдвижение темной силы в большинстве случаев

(? — вопрос М. JI. — сост.) соответствует объективным возмож¬

ностям данного исторического этапа (например, капитализ¬

му), которыt уточняются, освобождаясь от терехватывания».

До какого пункта дойдет революция.
7.	Оно ведет к передвижке сил в составе авангарда: идео¬

логи уходят, палачи торжествуют. И, наконец, народ загоняют

в «старый хлев», но уже другие хозяева.
Критика Каутским большевистской революции, его пред¬

сказания.
Да это уже Лавров предсказывал!
Критика контрреволюционеров в XIX веке40
Да еще опасения просветителей в XVIII-om!
Ренегатская схема: так как революции нуждается в реаль¬

ных средствах, то она становится контр-революцией.
Лассаль.
Отчуждение идеологии, иллюзий и идеологов
а)	семя трагического заблуждения в этом
б)	и семя революционного героизма
в)	ирония всемирной истории
г)	ленинский выход (Коммуна и т. п.)
А., б., в. = нравственный конфликт
г. = нравственное целое.
40	Имеется в виду критика революции со стороны контрреволюцион¬

ных мыслителей.
55

МИХ. ЛИФШИЦ
Не в этом ли сущность трагического вообще?
а)	Неизбежность отчуждения и, следовательно, превра¬

щения в политическое = также идеологическое (выделение

идеологов, которые смотрят на общество с высоты принци¬

пов, мнимая независимость идеологов).
б)	Нет худа без добра. Само это отчуждение становится

источником освобождения. Происходит раскол в идеологии,

отр(ажающий) основной классовый раскол. Поскольку идео¬

логия есть неизбежное отчужденное выражение общего, об¬

щественных сил, она отчасти и действует как таковая, то есть

вразрез с господствующей идеологией, революционно.
в)	Но так как это все же идеология и поскольку она есть

идеология, она подвержена иронии истории.
Последнее относится к иллюзиям, идеологическим

представлениям и самих масс.
а)	Неизбежность таких отчужденных представлений.
б)	Нет худа без добра: роль и необходимость революци¬

онных иллюзий — более широко: энтузиазма.
в)	ирония истории: крушение иллюзий
г)	выход: Ленин.
Деление на авангард (элита) и массу — помимо деления

на классы, то есть разделение общества на «практиков» и ин¬

теллигенцию. Это ложно, если рассматривать такое деление

как Бруно Бауэр или народники. Но это правда, если рассмат¬

ривать так, как рассматривает Маркс в «Немецкой идеологии».

Вторичное, но важное деление (ср. Ленин «Что делать?»).
Итак: масса и интеллигенция,
класс и революционный авангард,
практики и «идеологи».
К дифференциальному оптимизму
Боги жаждут... Бюрократическая полицейщина в Испании

по Хемингуэю. Марти41.
Мрачное повторение истории, неонацизм. Безвыход¬

ность — боязнь коммунизма.
41	Прототип леворадикального негодяя, персонажа романа Э. Хемингуэя

«По ком звонит колокол»
56

ORA PRO NOBIS
Отчасти верно. Разве «культ личности» не дал основание

для (...) в тоталитаризме, для боязни? Кто может это отрицать?

Так можно спросить.
И все же... Шель.
При разборе «Сизифа» Камю.
Мой старый взгляд

19.VI.1963
Нужно делать более тонкий, более конкретный выбор.
Например: революцию следует предпочесть контррево¬

люции. Это — крайний случай, для нас — непогрешимая

аксиома. Ja, aber42...
Ультра-левая революция быстро переходит в бонапар¬

тизм и контрреволюцию, более или менее последовательную.

В прошлом она обычно расчищала место контрреволюции

традиционной, естественно выраставшей на почве стихий¬

ного экономического развития.
Так же точно не все то, что на знамени своем пишет

контрреволюционные фразы и формулы — контрреволю¬

ционно, и баста. Это относится не только к Вандее и

Кронштадту, из которых нужно делать выводы, но и к целым

духовным направлениям — романтизм, утопический социа¬

лизм, немецкая философия.
Значит ли это, что истина лежит по ту сторону революции

и контрреволюции? Вздор, вздор. Нужно делать более тонкий,

более конкретный выбор, а водораздел всегда есть.
Если это в более ранний период моей жизни было только

теоретическим «регулятивным принципом», часто глубоко

скрытым, то в наше нынешнее время речь идет уже о выборе,

который стоит перед народами, о неотразимой, как вопрос

жизни и смерти, практической проблеме.
Современные схемы:
План может быть и на демократической основе.
Отлично, но не отождествляйте демократию с частной

собственностью.
42	Да, но... (нем.).
57

МИХ. ЛИФШИЦ
Социализм есть искоренение буржуазной свободы —

буржуазной анархии.
Да, но пущай будет пролетарская самодеятельность.
Словом, выбор пути между апологетами Запада и внеш¬

ними и внутренними китайцами, при всем понимании того,

что эта контроверза не с неба валится, что выбор есть не

формула, а движение.
Но более тонкий выбор и водораздел, а не эклектический

синтез на западный лад, хотя и не дубовая антитеза на вос¬

точный.
Самое трудное? Откуда все горести. Из необходимости

путей, средних ступеней к идеалу. А они нужны, без них

слишком радикальное стремление к абсолюту ведет к

обратным результатам. И вот в чем Гегель выше Фихте и

Шеллинга, Сен-Симон выше карбонариев. Вот почему Пуш¬

кин после 1825 года представляется более консервативным,

чем в эпоху своей молодости, и является им в том смысле, в

каком все великие гении были консерваторами человече¬

ства. Вот почему и Маркс, и Энгельс всегда обвинялись в

том, что они революционеры в перчатках(?), доктринеры^)

революции. (...). Недаром Сталин негласно...
Ужасный парадокс — когда нужно прямое, широкое etc.

провести в жизнь.
Сама правда! Шутка ли сказать! Ее всесилие опасно.
Ужасный конкретный(?) парадокс. Правда, а от лица ее

Астахов43. И ведь рядом ничего уже не может быть.
Значит, нужно немного неправды? Такие идеи есть. Вот

тема!
43	В папке № 182 архива Мих. Лифшица хранится часть его неопублико¬

ванной статьи об И. Б. Астахове, который в своей докторской диссертации

«Происхождение и развитие искусства в свете марксистско-ленинской

эстетики» (1953 год) и печатных работах, в частности, доказывал, что «легенда

о расцвете палеолитического искусства представляет типичный для буржу¬

азной науки прием, рассчитанный на обман трудящихся и в первую очередь

колониальных народов» (цит. по статье Мих. Лифшица об И. Б. Астахове).
58

ORA PRO NOBIS
23 июля 1963 года (День рождения)
Вы говорите: «Артиллерия не должна бить по своим». Но

развитие всех революций состояло именно в том, что она

начинала бить по своим. Как тут поступить?
—	В этом смысле я был за революцию, условно говоря, «за

Родину, за Сталина!» Вы говорите, что артиллерия должна

бить «кого надо» и протежировать «своим». Вот это и есть

начало грехопадения. Увы, приходится быть против «своих»,

я был за революцию — не за них.
Пинские и К° не замечают, что я гораздо более последо¬

вательный враг «культа личности», чем они, но кому надо,

тот заметит...
Одни говорят: «Мы все понимали, но молчали», другие:

«Мы были кретинами и делали гадости совершенно ис¬

кренне». И те, и другие — одного поля ягоды, и те, и другие

хороши.
Я думаю, что возможна третья позиция и она была —

правда, на острие ножа, как во все века.
30.III. 1963 года
Историческое счастье, vague, двусмысленно, как и все на

свете. Никогда не следует забывать, что если история за нас,

то она и против нас. Точнее — ее за порождает и против.

Имеется (?) обратное, обратная сторона. Пример падения

старой колониальной системы, кот/орое/ представляет

собой ряд вырванных уступок. Оно идет на пользу самому

капиталу. Да, не без того.
Это обратное действие благоприятной исторической

волны мы видим сейчас, увы, во всем, а из этого делаются

дурацкие выводы (разного, конечно, толка).
Совершенную параллель этому представляет психология

борющихся сил. Благоприятствование истории создает то,

что Ленин назвал головокружением от успехов, и тем самым

порождается отрицательное последствие самого сознания

исторического подъема, этой великой позитивной силы, эн¬

тузиазма. На место энтузиазма становится тупая и жестокая

самоуверенность.
59

МИХ. ЛИФШИЦ
С другой стороны, обратное действие исторического за¬

кона может быть понято реакционной силой, может являть

собой прилив энергии, парадоксальный подъем неправой

стороны. Берегись ловушки порочного круга! Он и здесь мо¬

жет быть налицо. Поэтому и силам, находящимся под благо¬

приятной звездой, необходимо благоразумие, «софросюне»

греков. Это самоограничение, пусть даже в форме разумного

эгоизма, становится для них даже вопросом жизни и смерти.
И вот распространение balance of power даже на истори¬

ческие ситуации, выходящие за рамки старого порочного

круга. Это и политически так.
/.../ преодолеть рутину, оппортунизм — трудно. Но если

это сделано, то главная опасность — обожествление револю¬

ции. Догматизм и его носители анти-догматические бонзы.
Его черты. Прежде всего, обязательно ли в форме детской

болезни левизны? Нет, государственничество. /.../.
«Тоталитарность»44
Фрагменты из папок №№ 234—235 «Вокруг фашизма»
Тоталитарность как карикатура на централизацию и дву-

ликость федерализма тож.
Гитлер и унификация Германии, подлинная централизация

реакционными средствами (продолжение дела Бисмарка).

Федерализм в современной Германии не является ли антиде¬

мократической силой?
С другой стороны, при насильственной централизации,

присущей капитализму, федерализм может играть и демокра¬

тическую роль. Но легко съезжает на анархический протест,

распад более целостного государственного образования.

Ср. Италия, Испания. Ленин о федерализме.
44	Название дано составителем.
60

ORA PRO NOBIS
7 июля 1979 года
Италии нужна крепкая пролетарская рука для защиты

буржуазного порядка. Это обратно защите буржуазного по-

рядка посредством преступлений против него, нарушения

нормы, воровства, разврата, клятвопреступления (См. Маркс

«18 брюмера»).
1.	Главная опасность — обыватель, гороховое зерно,

«авторитарная личность», из него и толпа.
2.	Моменты сплочения и подъема редки, но они

неизбежны.
3.	(...) зависит от того, что удалось сделать с разбега.
4.	Как на машине, на мотоцикле важно, чтобы зажигание

произошло и мотор не заглох, а вошел в ритм и пошел.
Колоссальное и вредное заблуждение — непонимание

разницы между консервативной традицией обыватель¬

щины и фашизмом. Даже там, где прямое участие дека¬

дентства в идеологической доктрине (?) молодого (?)

фашизма ничтожно, это всегда обновленный консерва¬

тизм, черный плащ на красной подкладке. Фашизм возни¬

кает в период демократического подъема, как его сурро¬

гат, и достигает успеха вследствие невозможного по тем

или другим причинам прямого подъема демократической

энергии.
«Выламывание» из декаденства белогвардейско-нацио-

налистического направления.
Более характерно «выламывание» вправо, в сторону

белогвардейщины, чем влево.
Идет один и тот же кругооборот: лицевой честный ка¬

питализм оказывается обойденным, возникают новые, бо¬

лее трудные условия конкуренции, чернь выходит в люди,

в деспотические господа (?), авторитарные конкуренты

рынка.
Все более растет примесь хаоса, анархии (и одновре¬

менно страшное сцепление, сверхдисциплина) — здесь тоже

ирония.
61

МИХ. ЛИФШИЦ
При виде этого они отталкиваются, но чем больше оттал¬

киваются in abstracto (нужно диалектическое distinguo), тем

более их настигает ирония. Абстрактный авангардизм

соприкасается:
а)	с купцом-новатором и

в) авангардистом-богемой.
С анархизмом, но этот анархизм нужен системе, а с другой

стороны он ей угрожает.
Идеал — эмпирия, проза

Отталкивание декадентов = анархия жизни

Уход в тоталитарную утопию: монополия, военно-капи¬

талистическое государство.
Постоянное разбегание полюсов.
Лицевая и обратная сторона каждого

общества
Переход в иронию судьбы: классовый прогресс и его

изнанка. Распад этого отношения на два случая:
Обращение к изнанке (демонизм) — это более честно,

более свободно.
И что в принципе то же самое — обращение к консерва¬

тивному как протест.
Разумеется, целый веер оттенков, причем
—	адский элемент перемешивается с более архаическим,

варварским.
Но от этого тоже бегут в консервативный, умеренно¬

консервативный тривиальный протест против абстракции

нового варварства всевозможные «ретро».
Классовая сообразительность Гитлера с его «китчем».

Да, обращение к массовому вкусу в смысле тривиальности,

«солидности».
От «изнанки» к «лицевой стороне».
Фашизм в русской версии
В России — погромы и «патриотизм» конца XIX века, чер¬

носотенство 1905 года перед Октябрем, шовинистическая

волна и погромы времен 1914 года, зародыш «народной»
62

ORA PRO NOBIS
белогвардейщины, Вандеи в эпоху революции (в конце

концов, не мытьем, так катаньем).
Противоположное — революционные подъемы, так что

«массовые движения» бывают и до фашизма.
Объявить, что черносотенство и кадетство — одно и то же,

было бы несправедливо. Но что культурный поворот напра¬

во среди буржуазной интеллигенции был, что это уже была

«революция справа» — несомненно. А в белогвардейском

Осваге (?) это уже слилось. Оба потока развиваются сначала

раздельно, даже в ссоре, но... ведь и социал(изм) развивался

отдельно от рабочего движения.
И-де либералы — не отпирайтесь! Вы из того же потока.
Тайна тривиального. Contra передовая

абстракция
Секрет консервативности схем кино, «массовой культу¬

ры». Это не так глупо, это замещение классического, не при¬

емлющее середины — голого отрицания, «обнаженной
абстракции»45.
Приверженность народа к этой традиции. Бывают мо¬

менты разрыва с рутиной, отчаяния, но если они не исполь¬

зованы в революционном направлении, начинает действо¬

вать обратная сторона.
К этому нужно, однако, сделать существенное примечание.

Тот факт, что многие художники работали при фашизме,

принимая участие в официальной художественной жизни

этого времени, еще не дает нам право считать их фашиста¬

ми. Для этого нужны серьезные основания, которые могут

быть налицо или нет. Простое подчинение господствую¬

щим условиям жизни может свидетельствовать о печальном

общественном безразличии, которое бывает присуще лю¬

дям искусства, или о временном заблуждении. Многие

итальянские и немецкие художники пережили фашизм и

продолжают работать в наши дни.
45	Термин Э. Бёрка, которым он характеризовал разрушительные тен¬

денции Великой Французской революции.
63

МИХ. ЛИФШИЦ
Во-вторых, было бы ничем не оправданным искажением

дела считать ту манеру, в которой они работали под властью

фюрера (?), чем-то специфически присущим фашизму. Впол¬

не присущи ему только официальные сюжеты, реакционные

идеологии, а не приемы изображения, какими бы они ни были

сами по себе. Даже успех художника и официальное покрови¬

тельство, оказанное ему политическими боссами, может от¬

носиться только к его моральной физиономии (?), а не к

оценке его формальных средств. Словом, было бы нелепо ис¬

следовать, какой мазок является фашистским.
Но можно и нужно, разумеется, исследовать развитие евро¬

пейского искусства с точки зрения его исторической (связи с

более общими тенденциями /зачеркн. — соап [) времени. Такой

анализ не является юридическим приговором тем или другим

художникам, пишущим чайник как чайник или как бурю кос¬

мических частиц. «Есть мера во всем», говорили древние.
Последнее к «дифференцированию»:
1.	Суть дела в том, что есть фундаментальное содержание

и есть содержание вторичное, практическое (как в искусстве,

так и в общественной мысли вообще).
2.	Фундаментальное содержание в конце концов, в конеч¬

ном счете переходит в содержание практическое, но лишь в

конечном счете. Возможны противоречия.
3.	Фундаментальное содержание объективно отражается

в форме, таланте, уровне, хотя и здесь бывают противоречия.
Фашизм. Опыты систематизации
Современный этап империализма — модернизация (без

прямого передела, клас(совый) опыт, переход на (...) внут¬

реннего рынка и инвестиции /неоимпериализм/).
Ответ снизу: демонизм анархии.
Модернизация как адаптированный капитализмом про¬

гресс. Его отчужденный характер.
Буржуазия сытая и алчущая.
64

ORA PRO NOBIS
Но это разрез через все общество, поскольку конкурен¬

ция охватывает всех снизу доверху, национальный характер.
2 такта. Не в искусстве дело: модернизация и все осталь¬

ное в мире.
а)	Модернизация (не революция) односторонняя, прину¬

дительная, благодетельная46 — суть империализма /.../.
б)	неравномерность (цикл), бунт снизу
Отсюда религиозное возрождение, особенно ислам —

вторая жизнь.
Классовый характер прогресса. «Антагонистический ха¬

рактер» — теперь мало. То есть каждый подъем против про¬

гресса, каждый подъем снизу сопровождается, опосредуется

монополизацией, захватом власти наиболее авантюристи¬

ческой (?) группой.
Своеобразие каждой эпохи
1.He	учит жить. Но воспитывает, если конкретно

понято(?) своеобразие.
Эпоха Ленина закончилась. Переход в контрреволюци¬

онную ситуацию и реакция нового типа.
Столкновение во второй мировой войне.
Подъем фашизма в настоящее время. Феллини. Круговорот.

Истолковать, при каких обстоятельствах переход из револю¬

ционной ситуации в контрреволюционную.
2.	Модернизация. Бегство в свободу — авангардизм как

явление. Но явление современной буржуазной идеологии.

Сплав прогресса и реакции.
Бунт и его внутренний характер. Экономическая сторона,

суть. Нестабильность идеологии.
Обратная сторона бунта — восстановление /.../ «органи¬

зованности».
Порядок.
Плюрализм как «бегство в свободу» (Э. Фромм): очень

важно для нас. К чему стремиться? К разброду?
46	В смысле благодеяния сверху.
65

МИХ. ЛИФШИЦ
Бегство от свободы — Феллини. Зачатки фашизма. Не то,

что было, но в высшей степени современно.
Выбор. Цикл не фатален. Но вопрос в том, обязательно ли вся

история должна идти путем /.../ под циклы или другим путем.
Исследовать, как происходит переход от «бегства в свободу»

к «бегству из свободы».
Шекспир — Просперо и Калибан
Ренан.
1.Что верного отражается в этой истории? Забегание

вперед интеллигенции (пустое) и тьма (?). /.../. Но не только

это: передовая часть рабочего класса. Характерное противо¬

речие XX века.
2.	Опасность фашизма. Распространенная теория,

словарь прописных истин 20 века: Раушнинг47? Ханна

Арендт, нео-либералы, Топич, Поппер (?) и проч.
Тоталитаризм.
Теория Гулыги.
3.	Ложная теория фашизма — (тоталитарность, масса, /.../,

конформизм) = непонимание того, что фашизм из бунта, а

не из конформизма. Бодо Узе48 (? — знак М. Лифшица) /.../.
Тоже форма бунта. Бунт — distinguo. Бунт анархо¬

декадентский против толпы = в рамках модернизации, но с

заходом в обратное.
Марксизм и негативизм. Эхо модернизации. Бунт.
К возможному трактату о фашизме
Буржуазную демократию нельзя отождествлять с фашиз¬

мом не потому, что в основе того и другого не лежит дикта¬

тура буржуазии, а потому, что одна форма ее развивается за

счет другой.
4? Имеется в виду Герман Раушнинг и его книга: RauschningH. Time of

Dilirium. N. Y. and London, 1946.
48	Немецкий писатель (ГДР), в 20-е годы был связан с нацистским

движением, затем примкнул к компартии.
66

ORA PRO NOBIS
Это закономерный цикл, без которого не понятна (?)

сама диктатура буржуазии. Как буржуазная демократия, так

и фашизм осуществляют диктатуру буржуазии не прямо, а

через форм(ы — ?) царства публичных сил, которое предста¬

вляется на первый взгляд чем-то противоречащим именно

классовой диктатуре.
«Социал — фашисты»4? и вообще «реакция»
—	главная ошибка не в том, что это грубость, и не в том,

что социал-демократические деятели не были реакционны,

что они не подготовили почву для Гитлера,
—	главная ошибка — в непонимании специфики нацизма,

питавшегося отталкиванием от либералов, социал-демокра-

тов и старых консерваторов.
Круговорот. Возможность обратных движений. Обратные

движения никогда не были просто обратными.
Эпоха современного капитализма как эпоха прогресса

через регресс. Два такта: бунт и Zucht 50.
Массы всегда консервативны. Консерватизм, как бы

не было хуже — сильный мотив в жизни масс... Привычка

к тому, что всякая модернизация не на пользу масс, /.../ и так

далее.
Они ложны по своим устремлениям, но в основе оппози¬

ция против модернизации принудительной.
Личная диктатура, кромвелианство и бонапартизм,

конечно, «предшественники» тоталитарного государства,

но и прямая противоположность их (его — ?). Конечно, есть

светотень (...).
И уже у Кромвеля и у Бонапарта достаточно элементов

реставрации. Но все же противоположность.
49	Термин сталинской пропаганды.
50	Надзор, повиновение, дисциплина (нем.).
67

МИХ. ЛИФШИЦ
Мелкобуржуазная критика фашизма.

«Тоталитаризм»
Ленин о мелкобуржуазной критике империализма, ее до¬

стоинствах и недостатках. То же самое можно сказать и о мел¬

кобуржуазной критике фашизма. Много верного, но ложно

одно важное положение. Идеализируется старая классовая

структура, а подъем идеи всеобщего равенства, в силу ее

противоречивости, рассматривается как патология. Опира¬

ясь на внешние аналогии (довольно внушительные), созда¬

ется общее понятие тоталитарной демократии.
Ad de Felicesi
Необходимо отклонить не только отождествление фашиз¬

ма и коммунизма (в тоталитаризме), но и отождествление в

нем фашизма с крошелевско-бонапартглстскимирежимами

в развивающихся странах. Фашизм все-таки есть явление

социал-империализма в развитых капиталистических

странах, или странах, способных предъявить претензии на

капиталистический империализм, нуждающихся в твердой

руке для проведения государственно-капиталистических ме¬

роприятий, приносящих все дары судьбы наиболее алчным

и способным к беззастенчивому (...) связей с политической

властью, капиталистическим династиям.
Расизм как извращенное чувство равенства, назревшей

исторической необходимости в нем. Ленин о русском чер¬

носотенстве.
Превращение общественной, социальной энергии под¬

нимающейся массы в военную, милитаризированную, осо¬

бенно характерную для Италии с ее колебаниями в междуна¬

родной политике.
51	Де Феличе, Ренцо — исследователь фашизма, автор книг: Mussolini il

fascista. V. 1-2, Torino, 1966—1968; Interpretations of fascism. London, 1977.
68

ORA PRO NOBIS
Антиреволюционность как революция и паллиатив,

национальные движения.
Угроза классовой большой революции в Италии, не ос¬

мелившейся, не состоявшейся. Это потому, что эта револю¬

ция не сумела приобрести национальные, народные формы,

носила абстракто-классовый характер и потому, не успев

увлечь за собой, восстановила (?) против себя «молчаливое

большинство».
Можно ли было иначе? И да, и нет (и по международным,

и по субъективным причинам).
Проблема национального единства в Италии, как и в Герма¬

нии — преобладающая. Собственно (?) Гитлер продолжил

действительное объединение Германии.
И в такой стране упустить национальный шанс было,

конечно, большим упущением, чтобы не сказать больше, со

стороны пролетарской элиты.
Характерно, что именно Италия и Германия стали

центрами фашизма.
«Механизм бегства»
Вместо «садомазохизма» Фромма (это в лучшем случае го¬

дится для описания симптомов) — стремление к равенству;

которое в чистом виде развивается у мелкой буржуазии и пе¬

реходит в идею превосходства.
А)	Парадокс этого стремления — антикультура и анти¬

филантропия, равенство всеобщего подчинения (парадокс

невозможного равенства, злорадство) и отмщение бессилия.
Б) Только пролетарская диктатура в общественном и

национальном смысле спасет от парадоксов равенства, кото¬

рые существуют и при формальной демократии (здесь и тер¬

роризм, и бунт молодежи). Но никоим образом не пролетар¬

ский авангардизм — тред-юнионизм, который относится к

условиям, усиливающим подъем лжеэгалитарности «молча¬

ливого большинства» (пример: американская профсоюзная

организация). Бюрократизация движения рабочего класса,

отчуждение рабочего движения, отчуждение от националь¬

ных интересов большинства, социализма.
69

МИХ. ЛИФШИЦ
Лению2, т. 4, с. 220: «С точки зрения основных идей марк¬

сизма, интересы общественного развития выше интересов

пролетариата». NB. Против цехового пролетариатства.
Фашизм — условия: модернизация недемократических

стран. Подъем бедняцкого империализма. Consonantia

между грюндерами — работниками крупной индустрии

и рвущейся кверху алчущей мелкой буржуазии. При гнило¬

сти, традиционности «среднего класса», неспособного

заменить собой среднюю буржуазию для равномерного

подъема капитала.
В Германии эта линия Запада была обновлена /обострена ?/

Umschichtung53 периода инфляции.
Антиреволюционность, антикоммунизм как псевдона¬

родное движение. Отсюда слияние образованной интелли¬

генции и темной мелкобуржуазной толпы. Но слияние

именно на почве антикоммунизма, то есть на почве рестав¬

рации буржуазного /порядка ?/, чтобы /положить ?/ плоды

этого движения к ногам конфедерации промышленников и

аграриев.
«Превентивная контрреволюция» — ср. de Felice —

(с.) 143-144.
К beati possidentes54 относится и бюрократическое, отчуж¬

денное рабочее движение, относится и принудительная куль¬

тура (...) со статусом.
Обратное — масса неорганизованного мелкобуржуазного

гороха, образование общих интересов у крупного лавочника

и нищего.
52Ленин В. К Полное собрание сочинений. Изд. 5.
53	Перераспределение, перегруппировка (нем).
54	Счастливы владеющие, обладающие (лат.). Выражение Горация, кото¬

рому Бисмарк (в одной из своих речей) придал следующий смысл: прежде

чем доказывать право на владение территорией, необходимо захватить её.
70

ORA PRO NOBIS
Гитлер против фашизма интеллектуалов

Хайдеггер. Генералы
Тут можно сказать, что ради своей политической цели —

сохранения старого порядка, фашизм всегда вынужден по¬

ворачивать против самого фашизма:
1.	В смысле государственности, порядка
2.	В смысле соприкосновения с массами.
Он отрекается от авангардизма. Ну что же, осуждайте

массы за то, что ради них Гитлер не пошел за Розенбергом.
Фашизм против Хайдеггера — а не против ли самого

фашизма?
(Из конспекта книги Р. Huehnerfeld. In Sachen Heidegger.

Versuch ueber ein deutsches Genie. München, 1961).
S. 101. Конфликт этой идеи «Aufbruch»55 с концепциями

тоталитарной идеологии в духе примитивного расового

биологизма.
—	Словом, фашизм Aufbruch (...), ультралевый, авантюри¬

стический в противоречии с его /.../ к широким массам. Это

лишь подтверждает, а не отрицает связь такой декадентской

философии с нацизмом. Наша логика (автора книги о

Хайдеггере) — пока он завоевывал власть, он еще был ничего!
Антиконформизм самого фашизма!
В этом и состоит суть наших разногласий. Западная буржу¬

азная идеология одобряет эти реакционные идеи, но боится

их массовой версии даже в их реакционной (...) форме.

Найдите ей более (интеллектуальную ?) редакцию.
S. 102. Чем тоталитарнее была нацистская идеология, тем

больше «оговорки» Хайдеггера. Ему нужно было Aufbruch,
epoche56 а тут Weltungewissheit57.
55	Прорыв (нем.) — термин Хайдеггера.
56	Epoche — «воздержание от суждения», термин древнегреческой

философии школы скептика Пиррона, который в феноменологии

Гуссерля приобретает иное значение: устранение всех суждений как путь к

«чистому сознанию», открытию «смысла» предмета.
57	Мировая неопределенность, неуверенность (нем.).
71

МИХ. ЛИФШИЦ
S. 105. Он не повернул от тоталитарного господства NS

Staates58 к другим идеалам — личной свободы, человеческого

достоинства и правового государства, а повернул от поли¬

тики к эпохе59 во всех ее формах!
Попытки видных представителей модернизма вступить

в союз с нацизмом.
Готфрид Бенн и его попытка создать союз с экспрессио¬

низмом, как и попытка Хайдеггера в области философии —

союз с экзистенциализмом.
Не по инициативе этих течений Гитлер поссорился

с ними.
Гитлер — Рауиснингу: «они считают меня необразован¬

ным и называют меня варваром. Да, мы действительно вар¬

вары. Мы хотим быть варварами. Мы считаем это почетным

званием».
—	Общий мотив: Ницше, Кафка и Томас Манн, «да, скифы

мы» Блока, «Дикие», особенно Вламинк, и так далее.
Разница! Да, разница, но независимая объективная или

идеологическая форма, о чем идет речь! Это нужно анали¬

зировать независимо от субъективного намерения — это

марксизм.
Это новая форма реакции, революция справа, неожидан¬

ный идеал, который имел демагогический успех.
Ничтожество, пария
Если так, то естественно, что Гитлер в интеллектуальном

отношении был ниже многих своих сатрапов. Гудериан о

нем. Розенберг о нем. Но вы же, господа, сами этого хотели!

В соревновании на варварство он вас победил и (...) оказался

хитрее вас...
Но он был на уровне идеи. Именно в этом и состояло

Варварство. Откуда он взял?
Более высокобровые.
58	Национал-социалистического государства (нем.).
59	Здесь — epoche (см. прим. № 56).
72

ORA PRO NOBIS
Продолжение схемы: нон-конформизм contra мещанство,

толпа до абсурда — Розенберг.
Розенберг тоже был интеллигент, отодвинутый дельцами —

реакционными мещанами! Он против мещанства Гитлера

в живописи! Истинный национал-социализм не допускает

такого снижения вкуса, падения, Entartung самого нацизма.
А Гитлер-то был хитрее и умнее — реальный политик,

не реакционный фантаст. Разница есть и среди реакции.
Негативная сторона буржуазного мира

спасет позитивную
Национальное начало призывает на помощь лишенную

национальности свару авантюристов. Гитлер — австриец с

темной родословной, человек без подданства до 1932 года.
«Элита сточной канавы» были призваны на помощь не¬

мецкому порядку. Уголовщина (...). Гитлер вполне противо¬

речил немецкому идеалу как личность: женоподобен и

слаб, пиво не пил, был вегетарианцем, ученых не уважал,

был недоучка, говорил с сильным австрийским акцентом,

был всего лишь ефрейтор! Неполноценен в половом

отношении.
Не годился, а между тем пригодился. Бывает именно так.

Это бывает пригодно для выражения негативной стороны

общественного порядка — Людовик XI, Козимо, Ричард III etc.
Там, где нарушение закона становится

опорой закона
Авангардизм сытых переходит в авангардизм голодных,

алчных. Буржуазная идеология сытая переходит в алчную.
Авангардизм прямой и обратный. Роковая связь более

глубокого бунта с реакционным обратным направлением.
Пример того, как из полного нигилизма (типа Хайдеггера)

рождается и нигилизм по отношению к модернистским

ценностям», то есть преследование «выродившихся».
60	Вырождение, дегенерация (нем.).
73

МИХ. ЛИФШИЦ
Переход от негативного к позитивному. Тут конфликт с

негативностью. Судьба Хайдеггера.
Позитивное — это гитлеровский «реализм». Но знаете ли

вы, что Гитлер удерживал Розенберга и К° от преследования

ученых-физиков в борьбе за «немецкую науку»?
Отрицание, бунт как идея («нигилизм», анархия), то есть

во втором смысле. Но также и порядок, утверждение,

«позитивность».
Касается и (...), плюрализма, гамлетизма etc., то есть

переходит в утверждение, неодогматизм. А вы спрашиваете,

откуда покорность, фашистский парад, etc. Та же логика

авангардности, приложенная к ней самой.
Чтение Гитлера — йоги, оккультизм, гипноз, астрология.
Как рождаются ретроградные идеи модернизма? Через

парадокс. Через извращение справедливого отрицания

реакционного элемента самого прогресса («либерализм»).
Буржуазный атеизм и Гитлер и гитлеровцы
Это тоже род демонизма, бунта против «порядочного

общества».
На вопрос, как он относится к религии, (...) Гитлер сказал:

«Я никогда не допускал участия священников на партийных

собраниях или похоронах товарища по партии».
Средства над целью
Ср. формализм буржуазной политики. Это аналогично

нынешнему: сообщение — это и есть содержание. Маклюэн.

Политический формализм. Структурализм — средства

(средство над целью, содержанием). Гитлеризм. Это имеет

свои объективные корни.
Значение в цикле формы
Авангардизм contra мещанское большинство может

быть буржуазный (в столкновении капиталов), может быть

пролетарский (или левый увриеризм), может быть интел¬
74

ORA PRO NOBIS
лигентский. Ho! — Эта формальная антитеза заслоняет суще¬

ственное (как, например, и в случае «просвещенного деспо¬

тизма» и т.д.). Это объективно.
Но также и большинство, масса, позитивность против

авангардизма. Авангардизм Калибана против авангардизма

beati possidentes. В конечном счете буржуазные, но по соста¬

ву и направлению м/огут/ б/ыть/ даже антибуржуазные

сплочения, псевдо-сплочения, сгточения=негативы, что-то

вроде масонских лож.
Пролетарский авангардизм
Ср. Увриеризм, идеальную стачку
Ср. группу Никита (?) — это уже правая ветвь в самом

пролетарском авангардизме.
Опровержение значения Версальского мира как глав¬

ного61. Ведь другие классы, рабочий класс, не воспринимали

этого так нервно, как мелкая буржуазия (то же у Адорно). —

Дурачье! Может быть, это и хорошо, что мелкая буржуазия,

точнее — народ так остро воспринимал эту национальную

трагедию.
Абстрактная классовая борьба в тред-юнионистском

стиле — тот же парламентаризм и буржуазная идеология,

буржуазный авангардизм. Элемент цикла, который включает

в beati possidentes рабочих, отрывает их от нации, от подав¬

ленных. Ленин это угадал уже на грани века.
Что такое «бунт»?
Гипер-антитезис. То, что не учитывал Гегель и что ведет

к гипертезису. Таким образом, distinguo62:
тезис — антитезис — синтез
гипер-антитезис — гипертезис — абстрактное тождество

противоположностей
(синтез 2). Термины!
61	Фактора возникновения фашизма.
62	Различение, разделение (лат.).
75

МИХ. ЛИФШИЦ
Роковой героизм (contra рациональное

действие)
Два общераспространенных мотива буржуазного созна¬

ния. Они встречаются далеко за пределами гитлеризма. Но

их самостоятельное реакционное значение вне сомнения.
Гитлер на процессе после пивного путча, в феврале 1924

года в Мюнхене. В своей четырехчасовой речи: победа не яв¬

ляется решающим фактом. Важно, «берет ли на себя человек

все последствия, несет ли он их героически и мужественно».

Это общий мотив псевдогероической, анархической свобо¬

ды от Штирнера до экзистенциалистов, проклятая свобода,

субъективность, доведенная до предела.
Конечно, это не значит, что Гитлер = Сартр или Штирнер.

Но это значит, что определенные «идеологические формы»

имеют свою независимую объективную силу — + или -.
Это обычное «идеологическое представление»: не так важ¬

но что, как мотив. Преувеличение субъективного момента,

уже начиная с эпохи протестантизма. Прежде было важно

содержание дела. Материализм XVIII века восстановил (?)

это до некоторой степени — аббат КуаньярбЗ: совмещение

католической традиции с материализмом Просвещения.
Персонаж А. Франса.
76

	ГЛАВА ВТОРАЯ
ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
Введение
Содержание главы — материалы папок № 4 «Диалектика как

история. Теория цикла. Разум и свобода действия» и № 3 «К теории

тождеств. Принцип антитезы, искажения, демонизм».
Противоречия, крайности, чет и нечет тождественны не абст¬

рактно. Их тождество в цикле, движении противоречий. В цикле

есть расщепление, то есть цикл не равен сам себе, в тождестве есть

щель — тождество тождества и нетождества.
Возможны два пути, отклонение от цикла в ту или иную сторону:

преобладание возврата к отсталому или более передовому. При всей

относительности этого различия в результате бесконечного диффе¬

ренцирования возникает мировая линия. Разрыв круга создает беско¬

нечный аквизит, ведет к повышению нормы, что и означает прогресс.
Движение к оптимуму достигается не столько в конце, сколько в

середине. При этом понятие середины имеет качественный, а не

количественный смысл. Она есть центр, абсолют, классика. Однако

классика, как и всякое совершенство, содержит в себе холодок окон¬

чательности, завершенности, прекращения движения, вечности —

и тем самым ограниченности. Поэтому переход в вечность тоже есть

ограниченность, а центральность классики, как и всякая централь¬

ность, до известной степени условна. Прогресс состоит в том, что

содержание развития переходит в форму, возникает априори, —

всеобщие формы для последующего развития.
Разум с точки зрения теории цикла есть повышение объективной

роли дифференциации, различия двух путей развития — тоже не аб¬

солютного различия, а переходящего из одного в другое lege artis. Вто¬

рой, обходный тип развития, прогресса (прогресс № 2 — движение

вперед посредством возвращения назад, через отчуждение, преобла¬

дание зла, то есть путь грибулический) может становиться первым.

Гибель правды как следствие ее ограниченности, недостаточности.
77

МИХ. ЛИФШИЦ
«И после этого над превращенной формой второго пути... соверша¬

ется ирония истории, вторая ирония истории». Таким образом вос¬

станавливается первый путь (прогресс № 1), прогресс в собственном

смысле слова.
Разработка этой идеи на конкретных примерах: проблемах

таланта и великого злодея, революции и контрреволюции, меха¬

низмов наследственности.
Для правильного понимания цикла важно найти истинные по¬

лют, которые не совпадают с формальным делением на противопо¬

ложности. Критика традиционной схемы социологии: интеллектуа¬

лы и толпа, человек улицы. Это абстрактное деление затемняет суть

дела и способствует возникновению дурного цикла — тождества

извращенной элиты и народа, превращенного в толпу, тождества

авангарда и дурного вкуса. Фашизм есть замыкание этого цикла и

возникновение нового, столь же «дурного»: для него дегенератив¬

ным искусством оказывается уже сам авангард.
Размыкание цикла — дело не только сознания, но прежде всего

практики. Между чисто логической и чисто практической сферами

находится опосредование — труд как истинная модель соединения

реального и идеального, преобразования природы и сознания

(см. развитие этой темы в главах «Синхрония и диахрония»,

«Материализм и теория отражения»).
Здесь, в этом медиуме (циклах природа — человек, материя — соз¬

нание, творчество — репродукция) возникает свобода воли как разви¬

тие таящейся уже в неорганической природе возможности раздвоения

путей развития. Свобода — оазис в мире необходимости, появляющий¬

ся потому, что механический мир «окружен более широким полем

бесконечнойжизни целого, которая предполагает «аквизит»б4, поступа¬

тельное движение...». Но окружен он тоже не абсолютно, ибо при более

конкретном рассмотрении логического и фактически-исторического

возникает необходимость новой дифференциации, конкретизации —

движения к целому, бесконечному, истинному
Что дают эти дифференциации, уходящие в бесконечность? Не

скучное повторение одного и того же, не дурной цикл, а созидание

такого конкретного, которое есть завершенное целое, вечность и

абсолют и одновременно — рамка, форма для последующего разви¬

тия. Таковы, например, архетип и талант.
64	Приобретение.
78

ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
Диалектика как история. Теория цикла.

Разум и свобода действия
Фрагменты из папки № 4
Общая теория цикла
Цикл: прогресс сверху и темная народность снизу — от

азиатских деспотий до...
А ведь игра на противоречии сознательного начала* и тем¬

ной народности проходит через всю историю. Это самая выиг¬

рышная карта реакции**, ее последний резерв. Выход темный,

взамен светлого — слияния сознания и народа (прогресса и его

массовой основы). Но обижаться на темную массу смешно, на

сознательный элемент ложится вся ответственность.
Отсталое и передовое. Проблема Герцена
Тут все дело в цикле: более передовое становится отста¬

лым, а более отсталое передовым. И в этом цикле две воз¬

можности, расщепление:
Преобладание фатального возврата исторической роли

к отсталому.
Появление положительной производной, например,

демократический подъем отсталых стран.
Связь целого
Введение. Об отношении к классике. О «завоев(аниях)»

модернизма — разница между симптомом, суррогатом и ра¬

циональным зерном.
К связи целого. Диалектика вопреки и благодаря = беско¬

нечного и конечного. И проблема меры Distinguo. Цикл
*То есть самой цивилизации, самого прогресса, отрывающегося от

своей массовой основы, самой демократии даже, пока она формальна

(прим. М. А. Лифшица — сост.).
** То есть односторонняя поляризация, метафизическое, деревянное

развитие противоположностей, не исчерпывающих полноты истины,

«прогресса» (прим. М. А. Лифшица — сост.).
79

МИХ. ЛИФШИЦ
и размычка. Теория дифференциала. Во всем этом — шаг впе¬

ред за Гегеля. И отпор иррационализму. Образование всеоб¬

щих форм* для всякого последующего содержания. Форма и

деформация (цикл). И здесь также различие со старой линией

Аристотель — Фома — Гегель. (На полях: Клубок. Завоеванное

(...) развращается, обратность, повторяется в новом виде).
Действительность — и здесь различие между:
A)	старым гегелизмом etc.
Б) конкретизмом иррационалистов
B)	материалистической диалектикой
Жизнь и далее рефлекс. Abbild^
Но здесь — (...) проблема конкретизации(?) и субъекти-

визации объекта.
Антропология. Эмоции.
Интеллект. Свобода. Оценка = философия духа. Das

Tragische.
Очевидно — логику нужно связать с натурфилософией.

Следующая ступень: «объективный дух», новая обработка

теории исторического материализма.
Философия права. Философия истории. Литературоведе¬

ние — искусствоведение.
Тайна истории. Смена двух форм:
A)	граждански-прогрессивной, формальной
Б) и материалистической, более народной
B)	в предшествующей истории эти две формы — прямая

и парадоксальная, два пути сменяются постоянно. Вторая,

более социальная,, оборачивается реакцией, пока не наступит

время соединения человеческой, «народной» и гражданской

точек зрения.
Цикл с новой точки зрения. Надстройка-цивилизация и

Unterbau^
*	Диахрония и синхрония, логич(еское) и историч(еское)? (прим.

М. А. Лифшица — сост.). См. главу «Синхрония и диахрония».
65	Отражение (нем.).
66	Основание, базис (нем.).
80

ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
Общая теория цикла
Апол(лоновское) и дион(исийское) Фр(идриха) Шлегеля,

воля и разум Шопенгауэра, информация и пгум Винера,

напряжение и торможение Павлова etc. — как общий закон

balance of power, закон цикла и размыкания его в развитии.
Кстати, и связь необходимая в причинном смысле слова,

и связь случайная, область возможности, «выскакивания» чего-

нибудь (применимая/?/ и к нашей мысли, слабым отзвуком

чего была теория «ассоциации») — тоже.
Сон — область шума, выскакивания образов в отличие от

их логического следования. Но бодрствование и сон отчасти

переходят друг в друга.
Цикл с точки зрения «двух путей» и победы

правды (ирония иронии истории)
Как совершается победа правды? Кара и два историче¬

ских пути. Кара кары (3).
Победа прямого пути, победа правды, но в двух формах:
прямой
превращенной, насмешкой истории
Но собственно уже гибель правды есть ее победа. Превра¬

щенная форма, насмешка истории есть победа над ограничен¬

ностью', половинчатостью правды. Второй путь становится

первым. И после этого над превращенной формой второго

пути, который есть кара за ограниченность, совершается

ирония иронии, вторая ирония истории. И все это не безус¬

ловно, а в относительных дозах.
Талант, значительность и содержание

деятельности
Их соотносительность, переход одного в другое и все это

под углом зрения «цикла», «иронии истории» и «двух путей».
Талант и содержание его деятельности. Абстрактная

позиция, допускающая много версий и оттенков:
Талант — белое или черное
Цель — белое или черное
Противоречие между тем и другим. Конечно, мысль

Белинского о том, что сила таланта (...) ложь целей или
81

МИХ. ЛИФШИЦ
погибает в столкновении с ними, верна. Но эти речи не

следует понимать так, что перед нами две силы, хотя и

сходящиеся в чем-то абсолютном. Понимать нгужно так, что

талант есть уже предварительно некоторый кристалл поло¬

жительной общественной энергии, но он часто образуется

вследствие превращенного ее движения, и потом это

превращение сталкивается с ее прямым содержанием. Так

во всем. Трагедия, возникающая из того, что значительная

человеческая деятельность направлена по второму пути,, по

парадоксальной кривой. Рано или поздно она сталкивается

с прямым путем (или в прямой его форме или опять-таки —

в роковой, фатальной). То есть побеждает правда, но в виде

эксцесса /эшафота?/, иронии истории.
Но, конечно, есть все же разница между дарованием,,

делающим бездарное дело, и бездарностью, которая делает

дело истины, die wahre Sachet — опять же в прямой или

превращенной форме. Превращенной форме такая (...) сила

более свойственна (Бисмарк, Наполеон III и т. д.). Но бывают

и другие случаи. Ведь прогрессивность — относительна, и за

дарования Робеспьера поручиться нельзя.
Один цикл или два цикла?
Не следует ли рассмотреть вопрос о двух циклах — услов¬

ное деление, конечно. Первый цикл есть возникновение

классической формы в результате диалектики субъекта и

объекта. Второй цикл есть падение ее, формализация

содержания в его чрезмерном переходе в форму, утрате

материального веса. Это было бы пунктирным построением

трех ступеней гегелевской формулы развития и перехода к

новому тезису — то есть второй цикл где-то переходит в

первый, так же как первый должен перейти во второй.
Но эта важная диалектика! Ср. с вопросом о возникнове¬

нии тирании как формы, предшествующей демократии для-

себя-бытия, и как формы, наследующей ее (в истории

широко представлено и то, и другое).
б? Подлинное, истинное дело (нем.).
82

ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
Архетип — не в начале, а в середине = мезотип
Как перекрещивание серийной и единичной закономер¬

ностей и как превращение индивидуального случая во всеоб¬

щую форму. Пример форм драмы или романа.
Архетип и обновление его содержания (...)
Мезотип, он же акротип как пересечение архетипа и

мезотипа. (...)
Таким образом, отношение к /.../ полноте, или идеальный

момент, все время налицо.
Для мезотипического развития — эволюция буржуазной

революции,
формы ее с классикой посредине и недостаточность

этой классики. Неклассические формы выше. Что является

акротивным типом во французской революции?
Переход содержания во всеобщую форму,

тип. наследственность
Фактическая сторона наследственности, ее консерватив¬

ность, скелетообразность. Репродукция. Живое и его два полюса:

фактическое и зеркальное. Неизбежность возвращения к факти¬

ческому (логика: от единичного к всеобщему, и это всеобщее,

ставшее фактическим типом, снова набирает конкретное со¬

держание). Архетипическое, метатипическое и мезотипи-

ческое. Развитие мезотипа и переходы из приобретаемого

(в момент kairos68) в наследственное, в накопленную рамку.
Эта рамка что-то значит, нужен, однако, «дух», чтобы ее ожи¬

вить и наполнить. Дух этот — зеркальное отражение бесконеч¬

ного, parvus mundus69. Более конкретно: теория цикла в приме¬

нении к жизни — репродукция и мутация. Два типа мутации и

элемент «хорошего» консервативного в подлинном развитии.
Наследственность — хороший и принципиально важный

(то же и в истории) образец превращения содержания в фор¬

му. Эмпирическое обобщается, факт приобретает черты все¬

общего, становится рамкой (как, например, «товар»). Однако в
68	Кайрос — надлежащая мера (др.-греч.).
69	Малый мир (лат.).
83

МИХ. ЛИФШИЦ
качестве рамки оно тоже только факт и даже тем более факт,

чем более оно абстрактно-всеобще. Но человек есть зеркало

мира и рамка наследственности, в кот(орую) входит что-то

очень общее, хотя и все более конкретное, наполняется реаль¬

ным содержанием, конкретизируется. От этой конкретности

снова отделяется некий всеобщий элемент, факт sub specie все¬

общности, который входит в копилку формы, видоизменяя ее.
Совершается это по закону генетического процесса, в ко¬

тором, конечно, отрезанный хвост не передается по наслед¬

ству, ибо «время есть для всего», как гов(орил) Экклезиаст.

Есть время и для хвоста. Но в той мере, в какой животное

пластично, не является абстрактной фактической рамкой,

некоторые, достигающие известной степени законченности

приобретения, «находки», перейдут в царство архетипа. В ис¬

тории искусства время господства архетипов — вначале,

поскольку сама доступность развитию есть результат

развития. Момент архетипирования схвачен Юнгом вер¬

но, но неверно, что последующее есть только воплощение

или наполнение рамки. Оно есть также развитие самой

рамки,, и более того, каждый архетип есть уже метатип по

существу, однако все на светемезотипично.
Наследственность доказывает, что в живых организмах

есть нечто консервативное и помимо скелета. И эта консер¬

вативность есть своего рода возвращение к первоосновам,

есть репродукция, элемент фактический — есть факт всеоб¬

щий и есть всеобщность, форма фактическая. Наследствен¬

ность есть структура, скелетообразный тип, в кот(ором) от¬

кладывается все зеркальное в живом. Ибо к сущности жизни

как воспроизведения целого в единичном относятся два по¬

люса ее: фактическое и зеркальное, бытие, несущее всеобщий

смысл и отношение, бесконечное отношение, запечатляемое,

отражаемое в этом физическом случайном бытии.
Развитие жизни есть развитие ее зеркальности по отноше¬

нию к вселенной, но это не было бы возможно без постоянной

репродукции, закрепляющей эту зеркальность, мало того —

создающей само вещество зеркала, его материю. Причем

репродукция, в свою очередь, может быть репродуктивным

окостенением, но может быть и мутацией, бунтом против
84

ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
этой монотонности. Мутация разрушает виртуозное совер¬

шенство типа, она является реверсивным движением к

примитиву. Согласно моей схеме, можно предположить, что

бывают мутации демонического характера, чисто разруши¬

тельные или укрепляющие тип, и бывают мутации революци¬

онные, в которых, однако, налицо то или другое отрицание

отрицания, то есть консервативный, сохраняющий элемент.
(?70) Пластичность, о которой идет речь выше, относится,

видимо, к коренным, принципиальным изменениям. Репро¬

дукция же усваивает, видимо, совершенствование того же

типа. В пределах пластичности также могут быть различия

между простыми всеобщими формами целого, типа, и более

тонкими, хотя и принципиальными изменениями.
Пример идеальной рамки, формы для

последующего развития
Такую форму дала эпоха подчинения женщины

господство мужчины

роковое восстание женщины71

превосходство идеальной женщины

Это рамка и чисто социальное содержание, до Стендаля,

до «Русского человека на rendez-vous».
К идеалу
Общеизвестная (наивная) склонность человечества

отождествлять себя, свои интересы с чем-то всеобщим. В этом

состоит всякая наивность, но в ней может быть реальное

зерно — или она может сочетаться с реальностью противо¬

речиво, и это противоречие может перейти в лицемерие или

протест (сентиментализм etc.). Наивность, вопреки Шиллеру,

тоже порядочное свинство, хорошо в ней не то, что она наив¬

на вообще, а отсутствие лицемерш и еще более — наличие в

ней объективного совпадения моего и всеобщего.
70	Знак вопроса принадлежит М. А. Лифшицу.
/1 М. А. Лифшиц имеет в виду тип так называемой «роковой» женщины,

женщины-вамп и ее месть мужскому полу.
85

МИХ. ЛИФШИЦ
К теории цикла и mesotes

Суть прогресса —
дифференциация путей, разделение цикла и путей реак¬

ционного снизу и революционного с отрицанием отрицания.

Эта дифференциация мала на низших ступенях развития.

Возможна ли она в природе?
Реальное distinguo.
К диалектике
Свободное «афинское» развитие растения (нужное чело¬

веку) не есть, однако, его напряженная самодеятельность,

для-себя-бытие, его спартанство.
А нет ли среднего?
А нет ли цикла?
Для самого растения оптимум — что? Устойчивые типы*

не побеждают ли (?)
Это показывает нелепость абстрактного рассмотрения

вопроса — изолированное растение, что оно? Оптимум

может быть лишь в определенных условиях среды, а может ли

быть безусловный оптимум? Только с точки зрения всего раз¬

вития видов — значит, с тонки зрения человека. И здесь —

незалечивающаяся рана природы — гибель популяций для

развития целого. Разница между расцветом sui generis?2

и развитием слишком велика. Только в человеке они схо¬

дятся, да и то..,
Гармония и дисгармония в истории искусства
Противопоставление гармонии итальянцев беспорядку

etc. барокко в значительной степени вздор. Какая прелесть

эти рубища у Веласкеса! Ах, и «ваш» (то есть мой) Брейгель

какая гармония.
*	Но устойчивые строгие типы может быть играют более важную роль

в развитии? А может быть, они одновременно создают менее свободное

развитие? И что это означает? И возможно ли выделение устойчиво¬

свободного пути в природе из цикла? (прим. М. А. Лифшица — сост.).
72	Своеобразный, особого рода, оригинальный (лат.).
86

ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
Абсолютное поступательное движение.

Бесконечная конкретизация
Distinguo есть то же самое, что выведение дифференциа¬

ла, придающего более конкретный характер различающимся

слитностям, пучкам значений: где, когда, кто, какой, как etc.

А эта конкретность не является просто релятивной привя¬

занностью к особым, неповторимым условиям, ибо здесь

есть свой контрапункт — движение от к и обратно в одно и

то же время и разрыв круга, тождества, реальный аквизит.

Это дифференцирование непрерывно и бесконечно, distin¬

guo постоянно повторяется на новой ступени. В этом и заклю¬

чается поступательное движение в абсолютном смысле,

прогресс. Ибо, разумеется, если вытянуть просто односторон¬

нюю линию, то «прогресса нет» (и в искусстве, и даже в обще¬

стве). Вопрос состоит в том, есть ли прогресс в абсолютном

смысле, несмотря на то, что прогресс не безусловный, абст¬

рактный, переходящий в свою противоположность=регрессу.

Безусловный прогресс есть, он осуществляется в условном

развитии и состоит в постоянной бесконечной дифференци¬

ации, которая дает не просто более определенное distinguo,

но и заключает в себе повышение нормы.
Неповторимость и закон-норма

Все происходит единожды, все неповторимо, как только

мы рассматриваем все с исторической точки зрения, все —

даже природу. Марксистская критика риккертианства доволь¬

ствовалась распространением на историю механистической

серийной закономерности (в духе социологии). Нужно раз¬

вить другую мысль, нужно применить идеографический метод

к самой природе (фантазия Шредингера имеет основание).
Но идеографичность, индивидуальность всего происхо¬

дящего не означает безличный релятивизм, ни в смысле за¬

кона, ни в смысле нормы. В однократном, индивидуальном

есть движение от к и обратно в одном и том же. и есть разрыв

круга, тождества — следовательно, безусловное приращение.
В истории есть повторение одних и тех же явлений — без

этой повторяемости мы не могли бы говорить о закономер¬

ном ходе исторического процесса. Однако в новых условиях,
87

МИХ. ЛИФШИЦ
которые постоянно меняются, одно и то же становится дру¬

гим. Итак, оно становится чем-то третьим. Все индивидуаль¬

ное есть нечто третье по отношению к тождеству и различию.

Однако есть новое различие в том, как образуется это третье:

здесь может быть преобладание повторяемости или идиомы.

В первом случае мы имеем тот тип развития, который больше

всего характерен для ранних ступеней истории — почти

кругообразное повторение одних и тех же процессов. Во

втором случае повторение есть, но параллели и аналогии

транспонируются в новом материале иногда до неузнавае¬

мости, здесь преобладает момент нового, хотя безусловно

нового в мире не может быть.
Такова та форма развития, которая известна под именем

прогрессивной.
Возрождение, как это ясно из самого термина, возникше¬

го при определенных условиях, представляет собой повто¬

рение того, что уже было в древности. Само возникновение

понятия свидетельствует о возникшем чувстве аналогии.

Что говорит Вазари? Его терминология, конечно, не изобре¬

тена им ad hoc?3. И доказательством этому являются анало¬

гии с древностью, возникшие в головах великих историков

более ранней поры. Макиавелли и Тит Ливий, Тит Ливий

и Полибий.
Что безусловнее, духовное творчество или

материальная жизнь?
Второе, но, по закону чередования, лишь потому, что в его

безусловности лежит прототип второго, духовного творче¬

ства. Иначе квази-материалистический иррационализм —

со всеми вытекающими практическими последствиями.
Свобода воли
Свобода воли, относительно возможная и существующая,

есть оазис, возникший благодаря определенным условиям

среди механизма сил. Но почему такие возможности
73	Здесь: специально (лат).
88

ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
открываются? — Потому, что сам механизм окружен более

широким полем бесконечной жизни целого, которая предпо¬

лагает «аквизит», поступательное движение, творчество

нового. И это лишь отвечает понятию развития.
Формализм, свобода воли и счетно-решающие

машины, предвидящие будущее, например,

в (...) в шахматах
Можно ли сосчитать наперед все вариации, вероятности

не только в отношении случайности, но и в отношении

капризов воли, произвола?
Слова одного бойца в 1941 году: «Немцы погибнут от на¬

шей дезорганизации». Машина безусловно сильнее в том,

что механически-организовано или допускает типовые от¬

клонения. Она предвидит на основании прежнего «опыта»,

но ее прежний опыт не есть опыт, заключающий в себе, на¬

ряду с ограниченной стороной, актуальную бесконечность.

Предвидимая механическая закономерность обязательно

замыкается где-то в конечном начале пути. Эта конечная,

сколь угодно большая сумма данных условий, есть ее основа.
Бесконечность условий предполагает на другом конце

цели элемент однократности решения, элемент не предука¬

занной, невыводимой вполне из предшествующего новизны,

завоеваний, «аквизита», как говорил Дицген.
Бесконечность развития допускает действительно

(хотя и не безусловно) новое. Это действительное посту¬

пательное движение, которое, не выводя из материально¬

го мира, выводит за пределы его конечного состояния,

взятого в любом, сколь угодно большом числе комбина¬

ций. Комбинациями данного бесконечное развитие не

исчерпаешь.
Невозможность бесконечного механистического детер¬

минизма явлений материального мира создает также не-

сводимость свободы человека к определенной конечности

вероятных поступков. Если это практически возможно для

будущих поступков шахматиста или летчика, находящегося

в зоне действия зенитной артиллерии, то причины для
89

МИХ. ЛИФШИЦ
этого ясны — речь идет об элементарных движениях,

«ходах», в тесно определенных условиях игры и стеснен¬

ных нравственных обстоятельствах, когда особенно не ра¬

зыграешься, но и здесь действует общеизвестная законо¬

мерность «гения».
Свобода должна быть понята с нравственной

точки зрения, в духе этики, практического разума
И она такова с точки зрения диалектического материа¬

лизма. Но свобода в нравственном смысле есть то же, что

красота по отношению к прекрасному изображению, жизнь

по отношению к разлитой жизненности, частным момен¬

том которой является свобода в механич(еском) смысле.
...Но почему возможен такой оазис? Потому что бесконеч¬

ная жизнь целого шире механич(еского) столкновения сил.

Эти два момента нужно разделить. Наше расхождение с тео¬

рией Ohnmacht des Geistes?4 и теорией (...) Гартмана.
Формализм и его происхождение

1966 г.
Формализм — зло, вздор. Но это зло доказывает роль

формы. Не важно только, что мы знаем, какими средствами

культуры умеем пользоваться, важно то, как мы их получим

и что мы можем из них сделать.
Суть формализма — уравнивание шансов всего, ничто не

лучше, нет ничего, что стоило бы выбрать, из-за чего стоило

бы бороться, что стоило бы выражать кроме этого

всеобъемлющего равнодушия. Эта рефлексия отталкивания

от всего выступает даже в виде высшей свободы. Карикатура

на независимые позиции прошлого, на «борьбу на два

фронта», на «свободное духовное творчество». Там эта

позиция имела своей основой (народ, истина): против

любой ограниченной верхушечной позиции. Здесь этого

нет — эта позиция уже невозможна иначе, как в виде пустой

рефлексии вокруг себя.
74	Бессилие духа (нем).
90

ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
Вопреки и благодаря в модернизме. Преобладание благо¬

даря, которое (без вопреки, без полноты) означает формаль¬

ный абрис всех эпох и стилей, в том числе и современности.
Значит, правда в искусстве есть полнота против одно¬

сторонних позиций и решений (реализм), а формализм

есть как бы суррогат этой полноты, истины, этой борьбы на

два фронта, этого конкретного единства противоположно¬

стей. Кризис этого единства во второй половине XIX века.

А не было ли этого и раньше? Было, но на другом уровне

самосознания. Всегда была (...) реализма в двух формах:
1)	«золотая посредственность», суррогат единства, 2) анта¬

гонизм крайностей, иррациональный бунт. Но никогда еще

не было столь полного отрешения сознания от самого себя.

Было матер(иальное) содержание, и ложь в искусстве была

просто ложью, а не принципом.
Набегание волн формализма (в связи с релятивизацией

содержания) и в прошлом. Ср. Ренессанс — вообще всякое

движение сверху, все роковые положения (начиная с эпохи

Горация, нет, раньше), но там — историческая оправдан¬

ность этого, относительная, разумеется.
Полюсы имезотип
В теории двух полюсов я возвращаюсь к старой мысли

тридцатых годов — различии между сознанием-продуктом

и сознанием-зеркалом. Равно как и к идее вопреки —

благодаря, необходимости третьей конкретной ступени,

сочетающей эту противоположность более или менее

гармоническим образом через цикл, в котором слишком

далеко зашедшее сознание-зеркало и сознание-целесооб-

разная воля наказываются противоположной крайностью,

пока не наступит «софросюне».
Таким образом, методически здесь открывается возмож¬

ность перехода от критики старого марксизма и обнаруже¬

ния двух сторон сознания к теории двух полюсов, теории

исторического распределения той же противоположности

в мировой истории.
Равным образом и здесь открывается переход к цикличе¬

скому развитию и моменту демонизма, гипертонизма в
91

МИХ. ЛИФШИЦ
истории, к проблеме диалектики, вопреки и благодаря, двух

путей. Это можно рассматривать в разрезе: 1) сознания,
2)	воли, свободы, а также с точки зрения горизонтального,

логического сечения, которое захватывает индивидуаль¬

ное сознание, и с точки зрения исторического сечения

с классикой.
История, факт и логика (вечность). Два полюса и мезотип
История, факт и всеобщее, логика — два полюса. Причем

переход в противоположное — засилье логики, вечность

есть дурная логика, есть серийная повторяемость а ля

социология. Подлинная логика — история в высшем смысле,

in individuo.
Два цикла — абстрактно-вечный, логический цикл =

фактически-контингентному. Подлинная цикличность

поступательна.
Наличие цикла в историческом движении фактов есть

логическая, всеобгцая сторона. Но в самой этой всеобщей

стороне есть свой вещественно-фактический полюс —

это цикл гипертонический, который следует отличать

от отрицания отрицания. Парадокс в том, что цикл в собст¬

венном смысле слова, de facto, есть именно не совершенный

цикл, а всеобще-циклическое развитие не циклично, а

поступательно.
Mesotes и akrotes
Качественный характер середины, бесконечный, а не

конечно-количественный характер ее. Mesotes как смысл,

сущность каждой вещи по Аристотелю. Верное в этом, хотя

необходимо понимание диалектики mesotes и akrotes.
«Середина», die wahre Mitte. Это чисто количественное?

Умеренность? Нет, возможно даже эксцесс и он может быть

ближе к die wahre Mitte. В количественном смысле середина

сама есть крайность. Середина же в истине — мера,

определяемая содержанием, то есть полнотой.
Вот почему mesotes есть также akrotes, требует его.

Mesotes в особом виде до некоторой степени заражена коли¬

чественной умеренностью — античность, позднее средне¬

вековье, цветущий возраст личности.
92

ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
К теории тождеств. Принцип антитезы, искажения,

демонизм
Фрагменты из папки № 3
Разум и неразумие, абстрактно говоря, тождественны

(«глупость разума»). Следовательно, рассуждать об этом нужно

lege artis, по принципу тождеств.
Схема движения от несходного к сходному и среднее

между ними. Гетерогенность материи, однородность до аб¬

стракции духа и жизнь как die wahre Mitte.
Область несходного — область единичных фактов, «суб¬

станции». В конце концов, нет двух одинаковых песчинок.

Однако чудесным образом в коренной неодинаковости

всего реального, имманентного себе проявляются какие-то

аналогии, подобия, серии. Область этой аналектики(?)

растет по мере приближения к живому. В жизни не только

возникает сходство типов, но и сама жизнь — подобие окру¬

жающего. Настоящая же сфера подобия, удвоения, это —

сознание. В нем ничего нет, кроме воспроизведения, как

единичная субстанция оно не существует. Это только сло¬

весное «овеществление» того, что не факт, не реальность, а

только отражение ее.
Все люди нарциссы, любуются собой.

Так ли это?
Во всяком случае, более всего любуются собой те люди,

которые разоблачают себя публично или даже в тиши,

сознавая в себе отвратительную выгребную яму.
С другой стороны, находя в себе что-то хорошее, мы

не любуемся собой, а идеализируем объективно хорошее.

Это — героический энтузиазм, невозможный без самовоз-

вышения.
Здесь также перед нами пример диалектической системы

тождества, крайности сходятся, и есть различие двух путей,

и один из них есть путь оптимальный и мезотивный,

мировая линия.
93

МИХ. ЛИФШИЦ
Уподобление противоположного.

Прямое и обратное
Более всеобщая сторона отражается в более узкой, созда¬

вая в ней подобие широты. Примеры: просветительский

деспотизм XVIII века, реставрация на буржуазной основе в

начале следующего столетия, Бисмарковское объединение

Германии, «прусский путь», русская реформа, столыпинщи¬

на etc.
Но это уподобление может принять такую форму реак¬

ционного радикализма, узурпации не умеренной, а крайней

широты, самого конфликта — таков цезаризм, бонапартизм,

фашизм, всякий анархизм справа. Относительность этого

различия.
Но мы видим также, что всеобщая сторона отражает более

узкую, создает в ней подобие узости. Неизбежность тех мер

противостояния или даже насилия, которые применяются

против более широкой стороны, но в обратном направлении.

Неизбежное обратное сходство при наличии отталкивания

и пропорционально этой крайности. Отсюда в истории со¬

циализм и (...) отражали заимствования у их противников —

репрессивные и казенные крайности определенного исто¬

рического типа: Керкира, утопия Платона и других казенных

социалистов.
Эти уподобления ведут до полного тождества, например,

казарменный коммунизм = ничего, кроме буржуазности,

то же — анархизм. Или наоборот — революции сверху

против народа, узурпация прогресса. Плеханов своего рода

народник redivivus75, но в конце концов слияние с мелко¬

буржуазной демократией.
Нет ли последовательности там, где представляется

одно лишь противостояние? Элементы «прусского пути»

развития предшествуют «демократическому», более свобод¬

ному. Таким образом демоника занимает свое место в цикле,

и два пути сливаются в круговращении. Но если парадокс,
75	Воскресший (лат.).
94

ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
отталкивание, гипертоническая форма — неизбежный

момент в цикле, то ему противостоит другая гипертоника

(революционное начало), возвращающая на магистральный

путь развития. Он предложен и в то же время создается.
Агапея — любовь к грешнице, блуднице ... всякое зло

превращается в добро. Формальная бесконечность субъекта,

форма же — преодоление зла.
Distinguo имеет свою противоположность — misceo или

дивергенция конвергенции, то есть нет абстракции,

посредством которой противоположность путей развития

формально устраняется, игнорируется, хотя в основе лежит

объективная неясность... Примером может служить акт

абстракции, посредством которого мысль переходит к

резиньяции перед лицом цикла демократии — тирании

(Платон — Полибий). Особенно у Гегеля.
Бывают ли достоинства зла? Разумеется. Они бывают, но

как разновидности добра. Не бывает только недостатков до¬

бра как добра и достоинств зла как зла, то есть без перехода

в свою противоположность или — что то же самое! — при

устранении всякой разницы между противоположностями.
«Второй путь» во всем — негативное становится позитив¬

ным. Тень. Реальной фигурой становится только тень добра.

Не мефистофелевский комплекс зла, творящего добро.
Ничто не безусловно в конечном мире, в том числе и зло.

Оно — порождение ограниченности, но даже в своих пре¬

тензиях на безусловность, как радикально злое, оно натал¬

кивается на самого себя, на ограниченность, несовершенст¬

во. Из ограниченности проистекает зло и его поражение.
Суть экстремальных тождеств в ниже-себя-бытии, сле¬

довательно, в назревшем требовании чего-то большего, при

широком размахе, который в силу ограниченности обстоя¬

тельств превращается в «противоположный жест». Так пере¬

родившиеся революции дают фашизм и всякую гадость.
Необходимо, следовательно, рассматривать экстремаль¬

ное тождество, «комплекс жирафа» как ступень цикла, как
95

МИХ. ЛИФШИЦ
отношение к развивающемуся целому... Князь Мышкин.

Хотят одного, а делают противоположное. Даже природа

«имеет жест противоположный», не говоря об истории.
При экстремальном тождестве мир ниже себя, и так как

это ниже-себя-бытие есть все же требование, das Sollen,

себя и в данной ситуации оно не может быть адекватно

выражено, то получается что-то истерически-напряжен-

ное и сухое. То, что человеческий дух находит смешным

(например, вид жирафа) есть именно претензия бытия,

которое при несоответствии себе, при ниже-себя-бытии

обращается в «противоположный жест». Объективный

юмор! Нелепый размах — я отношу к этому такие «проти¬

воположные жесты», как романтический реакционаризм,

«реакционная демократия», как погромы и завоевания, вро¬

де монгольского, кипящую активность мелко-буржуазного

обывателя, как все обращения против самих себя, против

самого себя. Суррогат невозможного подъема! Но следует,

конечно, в «противоположных жестах» различать разные

ступени нелепости.
Весь вопрос здесь в том, куда это растет и куда идти?

Заменяющий истинную реакцию и меру «противополож¬

ный жест» может вырасти в опустошающий смерч. Сравните

романтику прошлого века с модернизмом. Или возьмите

древний и современный милитаризм.
Оправдывается же «противоположный жест» тем, что жест

умеренный часто только жест, благообразное ничтожество,

«золотая середина».
Прямая и обратная демократия. Рождение фашизма из не

совершившейся революции.
Одно дело энантиодромия в форме схождения, синтеза

(«гармонии», «симфонии»). Другое дело — в форме расхож¬

дения, демонизма, сатурналии, какофонии.
Но и то, и другое энантиодромия.
Сдвиг Юнга и его школы. Но это еще имеет смысл.

Адаптация под морализм, эклектика = «карнавальный метод».

Уже старая вульгарная социология (скоморохи), откуда и

Бахтин, и далее — до Ермилова.
96

ЦИКЛ И ТЕОРИЯ ТОЖДЕСТВ
Человеческая жизнь, наша собственная, представляется

иногда неправдоподобной сказкой. Точно также сказка есть

жизнь. Отсюда два тождества, тандема — сказочная жизнь и

жизненная сказка. Но ни одно из них не воплощает безус¬

ловно лучшую форму, не образует диаформы. Для того, что¬

бы получить ее, нужно отойти от абстрактного тождества

в обоих тандемах. Мезотическое начало может быть и с той,

и с другой стороны. Следовательно, мы получаем четыре

позиции и пятую как точку схода.
Следует только считать, что в данных конкретных

масштабах преимущество может быть на стороне одного

или другого тандема, премущество мезотивности. Но нет ли

здесь и абсолютного направления — от реальности, до того

реальной, что она переходит в фантазм, к фантазии, столь

сказочной, что она представляет собой голый факт?
Против «рацио» Возрождения — светлая эмоциональ¬

ность радости разума, вакхическая его песнь!
Идеальное и реальное (фактическое)
Важный момент онтологии: фактическое = «свирепая

имманенция» Самарина. Идеальное отношение, rapports?6

Дидро, Geist??. Переход от отношений вообще к норме,

как в пределах данного рода, так и более широко, но в

области рода родов — все оттенки теории тождеств, так что

идеалом является mesotes, между отдельным родом и родом

родов мироздания.
«Раздвоение единого» и переход этого дифференцирова¬

ния в иерархию, лестницу ступеней,
ибо раздвоение предполагает распад более абсолютной и

более относительной сторон. Вот здесь и обнаруживается

тот критерий, который лежит в основе всего процесса

развития. Какая сторона более абсолютна? Та, в которой

больше схождения абсолютного и относительного, больше

схождения схождения и расхождения их. Недостаточно

конкретен тот переход из раздвоения в порядок ступеней,
76	Отношения (фр.).
77	Дух (нем.).
97

МИХ. ЛИФШИЦ
в котором одно сторона просто выше другой, тогда как на

деле выше та, которая не просто выше, то есть более абсо¬

лютна, содержит в себе и свою противоположность. Мне

служит «парадигмой» плехановское и ленинское понимание

прогресса в России.
Не значит ли это, что в хищничестве природа явила

большую высоту субъективности? Но, увы, как страшно. Эта

среда сама себя поедает, как потом на более высокой

ступени себя познает.
...Каждый хочет блистать в том, что не есть его специаль¬

ность, не его натура даже, и действительно в том блистает.

Так я — мечтатель и художник, а на деле?
Все мезотивные состояния эфемерны, это только гребень

волны. И все же...
Гегемония одной из сторон в единстве противоположно¬

стей, а именно — есть сторона экстремальная, какофониче¬

ская, и она может господствовать, и есть сторона мезотив-

ная, которой также может принадлежать гегемония. Но эту

гегемонию она отражает только если она, в свою очередь,

сочетается со своей противоположностью — экстремально¬

стью, и так далее ad infinitum. Например, роль зла в истории;

оно переходит в добро, то есть гегемония зла в этом перехо¬

де и наоборот; но и гегемония добра в самом зле не будет

подлинной гегемонией, если она не включает в себя свою

собственную противоположность, etc. Например, демокра¬

тический путь развития капитализма не будет таковым, если

он не воспользуется всеми средствами денег, неравенства

доходов, борьбы интересов — иначе неизбежно скольжение

в сторону бонапартизма и «этатизма» в дурном смысле слова,

через уравниловку восторжествует нечто подобное прус¬

скому пути.
98

ГЕОРГ ЛУКАЧ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Введение
Содержание главы — материалы папки № 232 «Лукач».
Из истории 1930-х годов. Судьбы марксизма. «Течение» и его

идеи. «Противоположный жест» князя Мышкина как ключ к пони¬

манию действительного содержания этих идей. «Течение» в 30-е

годы не вело двойственной жизни (на примере анализа «Динария

кесаря» Тициана).
Лукач и Лифшиц — сопоставление идей, практики, литератур¬

ного стиля, личных особенностей. Лукач, его исследование

европейской идеологии и ее катастрофы. Лукач и франкфуртская

школа. Отталкивание от абстрактного марксизма. Лифшиц видит

свое отличие от Лукача в отталкивании от абстрактного

отталкивания от абстрактного марксизма.
Роль, которую сыграли 30-е годы («течение») в жизни и духовном

развитии Лукача. Цель настоящей главы — показать, что из

содержания идей «течения» не воито в мировоззрение Лукача.

Победа над вульгарной социологией без Лукача сделалась, а

значение «консервативного демократизма» не он придумал. Всего

значения мысли Маркса о неравномерности общественного

развития он не усвоил. В то же время Лукач познакомил Запад с

идеями «течения», и никто лучше него в данных обстоятельствах

этого сделать не мог.
Общий недостаток позиции Лукача — следы непреодоленного

сциентизма. Для Лукача в целом природа — обездушенный меха¬

низм, лишенный идеальных качеств. Лукач недооценивает положи¬

тельную роль овеществления (а не только опредмечивания).

Овеществление как ряд доступных созерцанию говорящих и верно

говорящих объектов. Различие в понимании категории цельности

(тотальности) — не формальная целостность, а полнота действи¬

тельности. Полнота включает в себя и то, что выходит за пределы
99

МИХ. ЛИФШИЦ
цельности (в том числе и неразумное в мире). Из абстракции

всеобщего тоже может получиться дьявольская анархия.
Позиция Лифшица ближе к средневековому реализму, а Лукача —

номинализму. Недостаточность в трактовке Лукачем теории отраже¬

ния. Она понимается им в сциентистском духе, тогда как суть этой тео¬

рии в том, что в самой жизни есть ноуменальные моменты и свойства.

Истинный принцип реализма в искусстве — оно отражает не просто

фактический мир, а ноуменальное в нем. Поэтому истина в искусстве

для Лукача есть выражение интеллигибельного сознания художника,

а не эстетических, не-эмпирических ситуаций в самой реальности.
Критика «Онтологии общественного бытия» Лукача
В его схеме недостает истины в том ее понимании, какое было

у Гегеля и Маркса. Пока марксизм не заменит гегелевского тожде¬

ства мысли и мыслимого, пробивающихся к полному слиянию,

чем-то более рациональным, но не нарушающим диалектики субъ¬

екта и объекта, включая тождество их, до тех пор «Феноменология

духа» будет выше нашего понимания. Здесь Лукач ближе к Зиммелю,

Блоху, чем к Гегелю. От вульгарной социологии он отличается тем,

что социальная обусловленность сознания сказывается не только в

содержании, но и в форме. Однако идеальное в сознании имеет дру¬

гой источник — не социальное само по себе, а норму объективной

реальности, ее соответствие своему понятию. Бытие, достигшее

нормы, переходит в вечность, достигая степени абсолюта. В этом

смысле Гегель отчасти был прав, утверждая, что история закончи¬

лась: общество либо погибнет, либо станет равно себе, достигнув

тем самым ступени абсолюта, перейдя в известном смысле из исто¬

рии в вечность. Он, как и Маркс, ошибся только в сроках.
Онтология марксизма, в отличие от онтологии Лукача — это

нравственно-историческая закономерность общественного бытия.
Лифшиц ближе к экзистенциалистам (Хайдеггер) и онтологам

(Н. Гартман), чем к Лукачу: для Лифшица весь смысл на стороне

бытия, а не субъекта. Онтология как наука об истинном бытии,

вопреки Лукачу, предполагает классический случай как всеобщий, а

начала вещей — всеобщие формы, которые откладываются как

годичные кольца.
Вопрос об объективности сознания и его форм. Для Лукача объ¬

ективность общественного бытия есть отчуждение субъективной

целенаправленной воли. Но воля, как известно, тоже зависит от
100

ГЕОРГ ЛУКАЧ
бытия. Тогда откуда берется свобода, разум, деятельность? — Эту

задачу не смог решить Лукач. Объективность общественного есть

нечто, обратное овеществлению: общественное развитие позволяет

природе сказать свое слово, хотя это слово может быть ужасным,

уродливым и даже роковым.
Закономерность в обществе — не просто равнодействующая

разнонаправленных человеческих воль. Последнее справедливо

только для такого развития, которое приобрело фатальный харак¬

тер. Свободное развитие общественнй формы есть освобождение

истинного природного начала. Труд как активизация всеобщих сил

объекта, а не только субъекта — моральных, всеобщих сил первого.

Это — последняя кладка в археологии природы, дальше бесконеч¬

ность, которую мы можем мыслить, но не можем знать.
Лукач обратил внимание на то, как из добровольности образу¬

ется вынужденность, но еще более существенным является, как из

вынужденности рождается добровольность, для чего необходимо

понимание: а) как рождается идеальное (свобода) в самой действи¬

тельности, б) различие двух путей образования добровольности —

слепого и относительно сознательного.
В природе тоже есть выбор, и свобода человека есть развитие

этого объективного выбора. Например, мысль и сознательная воля

тогда побеждают закосневшие государства и глупость, ставшую

материальной силой, когда в обществе появляется та положитель¬

ная отрицательность, которая подобна стихийному напору воды,

выбирающей себе новое русло перед возникшей в ней преградой.
Критика «Эстетики» Лукача
Для Лукача искусство есть выражение субъективного человече¬

ского духа в отличие от науки с ее дезантропоморфизмом. Однако

антропоморфизм может быть поэтической условностью, которая

позволяет охватывать реальность в ее полноте и истине, тогда как

дезантропоморфизм — мрачным физическим идеализмом, изгоня¬

ющим из природы все, что связывает ее с человеческим сердцем.

Антропоморфизация, согласно Лифшицу — громадный прогресс со¬

знания: человеческое и природное сходятся, потом они снова распа¬

даются, и это вовсе не хорошо, ибо: а) крайности тождественны,

б) мертвый объективный мир не есть то, что он есть на самом деле.
Согласно Лукачу, эстетическое сознание всегда и во всех

случаях поднимается над повседневностью, бытом. Это неточно,
101

МИХ. ЛИФШИЦ
ибо обыденное может давать образцы, по отношению к которым

образы художника вторичны. Такова «высшая эмпирия» Гегеля.
Односторонняя критика Лукачем «повседневности» и «быта»

приводит к утрате им категории «бытия». Хайдеггер в этом отноше¬

нии ближе к истине — у него все рассматривается с точки зрения

философии быта. Быт — это то, как отражается историческое бы¬

тие в жизни отдельных людей. Историческая задача человечества —

превращение быта в истинное бытие, образование среднего между

стихийной повседневностью и разумным началом.
Лукач (личность)
У Лукача восхваление Лысенко, Лепешинской, Бошьяна?8 —

это credo quia absurdum esP9. А вы думаете, что Тертуллиан был

дурак верить в абсурды? Или мошенник, приспособляющейся

к принятому учению?
Легенда о «течении» и его судьба
Начало. К истории «течения». Прелиминарии8о
Мне хорошо знакома ирония охламонов, которые скеп¬

тически посмеивались: «Что это еще за ревнитель истины

нашелся? Вне наших рядов и чином чин не почитает. Как

будто это может быть! Посмотрим, как он себе шею сломает».
(Алкей)
Молчи, сердце...
Что он думал? М(ожет) б(ыть), что история справедлива?
Ведь когда-нибудь вспомнят и нас (Сафо).
78	в книге: Die Zerstoerung der Vernunft. Der Weg des Irrationalismus von

Schelling zu Hitler. 1955.
79	Верю, ибо абсурдно (лат.).
so Предварительные, временные решения.
102

ГЕОРГ ЛУКАЧ
А может быть, шк солдат, зная, что его не вспомнят.

подите прочь к вашим обезьянам — Питахам, а я унесу все

свое с собой?
Справедлива ли история? Анатоль Франс. Но... Она

справедлива тем, что сознает свою несправедливость.
Людям нужна блестящая рама, очень плохо воспринима¬

ют то, что делается в расчете на понимание, способность

оценить разумное и вечное даже в простом уборе, как бы

сказанное незаметно, по поводу, невзначай. Нужен резкий

звук(?), бросающееся в глаза название, (неразб.), публика, ре¬

кламное клише. В наше время, когда так много информации

и еще больше шума, никто не обратил бы внимания на тео¬

ретические идеи, изданные(?), например, под названием

«Опыты» или «Характеристики».
С другой стороны, дух марксизма неразрывно связан с

преодолением узко профессиональной, цеховой учености.

Ее возвращение в послереволюционные времена — факт, но

факт двойственный. Это наши профессора, а не их профес¬

сора. Но такая противоположность вовсе не исключает

отрицания тупой цеховой ученой рутины вообще, нельзя

ведь сказать, что это их проходимцы и наши проходимцы.

М(ожет) б(ыть) и есть, но не должны быть.
«Противоположный жест» князя Мышкина
Теперь очередь дошла уже до маленьких людей. Они тоже

нуждаются в комментарии. Тридцатые годы — закрытая

эпоха. Это вовсе не значит, что незначительная. Эпоха, когда

писали Расин, Мольер, Лафонтен была закрытой, эпоха,

когда писал Гегель, была закрытой, Пушкин в зрелые годы —

закрытой. Возвращаясь к великим людям: это даже создавало

их особый гений, это битва с препятствиями. Глупо, напри¬

мер, думать, что обращение к форме, особый великий строй

поэзии нем(ецкой) классики 90-х годов XVIII века есть не¬

кий эскейпизм, как это часто в той или иной форме говорят.

Нет, о нет! Это был «протест» — любимое слово историков

литературы, протест более последовательный, более глубо¬

кий, чем буря и натиск, протест начиная уже с Винкельмана,
103

МИХ. ЛИФШИЦ
война с тривиальной, прагматической, мещански-чиновничей

речью духа, протест, который (неразб.) внешнему консерва¬

тизму Гёте и Шиллера, в действительности их непримиримо¬

сти к самоудовлетворенной, бюргерской, учено-педантской

(общественности?), создавшей впоследствии и болтовню

Франкфуртского парламента, и национально-либеральную

клиентуру Бисмарка, и нравы времен Линдау, и накипь Вей¬

марской республики и... не будем продолжать.
Вернусь, однако, к тридцатым годам. Моя цель состоит в

том, чтобы перевернуть господствующий стандарт в оценке

этих лет, согласно кот(орому) свободные двадцатые годы

были задушены догматизмом следующего десятилетия. Да,

это глупый и плоский стереотип общественного мышления,

способного только на «открытые» схемы, то есть на абстракт¬

ные противоположности добра и зла, обожание всякого рода

«бури и натиска» с точки зрения существа, кот(орое) видит

в любом исступлении психологическую компенсацию своего

ничтожества, дешево купленный Zuckerbrots i свободы.
В конце двадцатых годов первый период послеоктябрь¬

ской (?) истории русской литературы был исчерпан и в обла¬

сти дух(овной) истории сложился (...) затор, кот(орый) был

обречен на слом, тем более неизбежный как рок, чем более

удалялась от живого источника ленинизма элита сикофантов

этого времени.
30-е годы — сложное время. Говоря военным языком, это

был «встречный бой в темноте»^2, и столкновение тенденций,

возникших в это время, еще самым неожиданным образом

скажется в будущем. Разумеется, затор, упомянутый мною вы¬

ше, не был и видимо не мог быть снесен даже той волной урав¬

нительности, кот(орая) дала себя знать в изв(естных) каждому

политических) явлениях этого времени. Исторически так

называемый культ личности был только пеной на этой

грязной волне, и понимать его как создание одной какой-то

демонической личности было бы далеко от научного взгляда
81	Пряник (нем).
82	«Встречный бой в темноте» — так называется одна из папок, храня¬

щихся в архиве Мих. Лифшица.
104

ГЕОРГ ЛУКАЧ
на историю. Но после ломки и смены протагонистов,

кот(орые) открыли дорогу восстановлению классической)

традиции Маркса и очистили(?) ленинизм от совершенно

чуждых ему идеологич(еских) направлений антиподов

Ленина, те тенденции, кот(орые) создали затор двадцатых

годов, снова вернулись и к концу следующего десятилетия

создали непреодолимую (?) силу догматической идеологии.
Я всегда придерживался правила святого Киприана: «Нет

спасения иначе, как в церкви». Поэтому я не возьму на себя

прерогативу говорить о таких вопросах, как пресловутый

«культ личности», что-нибудь большее, чем то, что содержится

в решениях коммунистических съездов и соответствующих

ученых пособиях^З. Насчет идеологической истории тридца¬

тых годов, однако, мне придется сделать некоторые сообще¬

ния, кот(орые) читатель не найдет ни в историях советской

литературы, изданных в коммунистическом мире, ни в других

(неразб.) изданиях на Западе, где, собственно, повторяется то

же самое, только с обратным знаком. Мне придется сообщить

некоторые подробности нашей духовной жизни тридцатых

годов прежде всего потому, что я сам был их участником, и

предлагаемые вниманию читателя мои работы тех лет требу¬

ют пояснения, особенно там, где он может понять эту эпоху

слишком буквально и внешне, не угадывая ее «противополож¬

ный жест» и ее подлинное, ценное содержание.
Начнем с того, что уже можно видеть на страницах зарубеж¬

ных изданий. Так, например, в выпущенном (?) издательстве
«Реклам» сборнике статей «Диалог с Лукачем» мы читаем: «	».
Примерно в этом же роде говорит о моем сотрудничестве

автор предисловия к.... Таким образом, если я не ошибаюсь,

начинается пересмотр оценок тридцатых годов? Краткое со¬

общение издательства «Реклам» звучит, конечно, немного на¬

ивно для современника тридцатых годов и участника того

«течения», которое здесь упоминается. Мне придется расска¬

зать о нем, хотя моей целью не являются личные воспомина¬

ния, а скорее только воспоминания о мыслях.
83	Последняя фраза, разумеется, «противоположный жест» самого

Мих. Лифшица.
105

МИХ. ЛИФШИЦ
В свое время я уговаривал Е.Ф.Усиевич84 писать мемуа¬

ры, что при ее богатой событиями жизни было бы сделать

уместно. Но уговорить ее не удалось, и мне понятно это не¬

желание. Однако что же делать? Когда бутылка откупорена,

нужно пить. Никто не может рассказать о вышеупомянутом

«течении», кроме меня. Его участники в большинстве

случаев уже вкушают мир в Елисейских полях. Раньше всех,

в 1940-м году, скончался В. Г. Гриб85, спустя /несколько/ лет

умер другой талантливый участник этого «течения» Б. Алек¬

сандров (Келлер)8б ушел примыкавший к нашему течению

писатель Андрей Платонов. А если живы некоторые из

других участников, то они либо поглощены другими забо¬

тами, либо переменили флаг и теперь не имеют никакого

отношения к нашему наследству тридцатых годов. Таким

образом, роль историка «течения» падает на меня. Роль

эта мне совсем не нравится, ибо мне придется говорить о

собственном детище, и было бы лучше, чтобы это сделал

кто-нибудь другой.
Ошибка великих людей
—	они думают, что понимают их не только в denotatio, но и

в connotation по средневековой терминологии. Между тем

они, правда, вынуждены говорить совсем не то, что у них на

уме, но именно так и говорят, а читатели и слушатели, особен¬

но их потомство, кот(орым) неизвестен ни умственный
84	Усиевич Елена Феликсовна (1893—1968) — видный представитель

«течения» 30-х годов, зав. отделом критики журнала «Литературный

критик», дочь известного революционера Ф.Я. Кона.
85	Гриб Владимир Романович (1908—1940) — эстетик, литературовед,

исследователь творчества Бальзака, Лессинга, Винкельмана. См.: ГрибВ.Р.

Избранные работы. М., 1956.
86	Александров (Келлер) Владимир Борисович (1898—1954) —

литературный критик, автор работ о Пушкине, Достоевском, Пастернаке,

И. Анненском, Твардовском и др., сборника статей: Александров В. Б Люди

и книги. М., 1956. Сын академика Б. А. Келлера.
87	Коннотативным понятием, по терминологии Уильяма Оккама, явля¬

ется такое, которое наряду с первичным смыслом (in recto) несет в себе

вторичное (in obliguo), другое значение. См. Historisches Woerterbuch der

Philosophie. Hrsg. von J. Ritter und K. Gruender, Bd. 2. Basel — Stuttgart, 1971.
106

ГЕОРГ ЛУКАЧ
фольклор эпохи, ни реальные отношения времени, прини¬

мают их слова буквально.
Такова была судьба Гегеля с его полицейским прусским

идеалом, такова судьба Чернышевского с его парадоксаль¬

ными упрощениями. Такова судьба всех великих консерва¬

торов человечества, у которых их пытливая передовая

мысль необходимо должна была выражаться в превращен¬

ной и даже обратной форме.
Но если великие люди были вынуждены делать эту

ошибку, если они без вины виноваты, то нам, обыкновенным

людям, читая их произведения, не нужно следовать за ними

в этом и повторять их ошибку.
Ермилов и Кирпотин, очевидно, мозговой трест этого

похода88. Если они хотели с удовлетворением(?) заставить

меня замолчать — это им удалось, тем более, что я уже был

готов к этому. Я молчал во всяком случае о тех существенных

вопросах, кот(орые) обсуждались с тридцатых годов несколь¬

ко десятилетий. Моя небольшая литературная продукция...

А в это время вбивали в голову всякий вздор. Ср. у немцев(?)

даже89. Сборник Храпчен ко.
Так что если они стремились к этому, то могли бы радо¬

ваться. Они своего добились. Но, с другой стороны, мне, ка¬

жется, нужно благодарить их за это, ибо все противоречиво

на этом свете. Если бы не преждевременная победа литера¬

турных сикофантов в 1940-м году, очень может быть, что я

по молодости лет и в силу слабости человеческой позволил

бы себе подняться над средним уровнем в организационном

отношении, стать более (...) тому (...) закону Анаксимандра,
88	По мнению Мих. Лифшица, как уже отмечалось, В. Ермилов и

В. Кирпотин были авторами статьи «О вредных взглядах «Литературного

критика», появившейся в журнале «Красная новь» (1940, № 4) без подписи.

Многочисленные нападки на «течение», среди грехов которого значилась,

в частности, защита «кулацкого» поэта Павла Васильева (расстрелянного

в 1937-м году) и Андрея Платонова, привели к закрытию журнала

«Литературный критик» постановлением ЦК ВКП (б) в 1940-м году.
89	Возможно, Мих. Лифшиц имеет в виду упоминавшийся выше сборник-

Dialog und Kontroverse mit Georg Lukacs. Reclam, 1975.
107

МИХ. ЛИФШИЦ
закону «дике», особо неумолимо действующему, как показал

опыт последней смены элит, в революционные эпохи.
Т(аким) обр(азом), я должен благодарить Ермилова и Кир-

потина и проч(их) за то, что имею возможность говорить

с читателем и еще что-нибудь сделать для маркс(истского)

литературоведения.
Вольтер в «Задиге».
Толстой в (...).
Я впечатлителен, доверчив, уступчив, неспособен пользо¬

ваться чужим трудом, словом, ни под каким видом не годен для

роли лидера, будь он, как думал старый Диккенс, обязательно

ниже окружающей его толпы, или, как думают социологи

нашего века, должен по крайней мере казаться выше ее.
Уже по одному этому я не мог и не хотел сколачивать

какую-то, как тогда говорили, «школку» с целью достижения

каких-нибудь организационных целей.
Это прежде всего послужило к моему и моих друзей

спасению от гибели.
Лукач
Я продолжаю прерванный разговор тридцатых годов.

У нас и тогда обычно были споры. Но это не критика со

стороны, не укоризна(?), а развитие мысли, в котором у нас

всегда были разные роли.
Жизнь Лукача очень интересна, она сама — целый роман,

правда, более интеллектуальный, но местами и приключен¬

ческий. Моя жизнь, если исключить краткий период войны,

более однообразна. Т(аким) обр(азом), если рассматривать

вопрос с точки зрения сюжета, я бесспорно принадлежу

к галактике Лукача. Но...
Лукач настоящий протей. Все пережил, ко всему примы¬

кал, всему отдавался, всегда с хорошими намерениями.

Лучшая эпоха — прилепился(?) к нам. Но писатель прежде

всего. Стоило загореться(?) в беседе — на завтра была уже

готовая статья. То, что он написал — различные соприкос¬

новения^) с истиной, но нет адекватности.
108

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Томас Манн: пока говорит, он прав, складно. Потом

остается ощущение абстрактности (приведено у Германа).
«Мне друг Платон, но истина дороже»
Поправка, которую я внес бы в это изречение, поскольку

в нашем веке из него (да и раньше) делались ужасные

выводы, братоубийственные, предательские.
То, что Платон мне друг, свидетельствует о том, что в этом

союзе воплощается часть истины, определенный полюс ее.

Нравственная истина воплощается в людях, даже политиче¬

ская. Напр(имер), власть есть отношение, но она и люди,

«кадры», кот(орые) правят — обычный случай: служение аб¬

страктному принципу власти может прийти в противоречие

с др(угой) ее стороной, кот(орая) состоит из людей, и власть

часто опирается на людей, имеющих мало отношения к ее

принципу. Из кого, например, состояла партия Ришелье?
В дружбе также приходится ее конкретно ставить иногда

выше истины, взятой абстрактно. Примеры из Ленина.
Лукач — масса филос(офских) слов и оборотов, но нет

контроля над основной мыслью, которая уходит бог весть

куда и удерживается только общими местами, часто

воспоминаниями о «диамате».
16. XI. 1974 г.
Ацел спросил Лукача, в чем секрет его долголетия. Тот

ответил: « Ich habe keine Seele»90. Это очень верно. Для по¬

койного Лукача все обстоятельства жизни были адиафора.
Что касается меня, то у меня слишком много Seele. Это моя

слабость, но в известных отношениях я тоже habe keine Seele.

Например, я сравнительно легко встречаю отказы жизни и, к

стыду моему, переношу потери более легко, чем следовало бы,
90	«у меня нет души» (нем). Возможно, эта самооценка Лукача как-то

соотносится с характеристикой одного из эпизодических персонажей

произведения Стендаля «Записки туриста», о котором автор говорит, что

«у него, как и у господина де Келюса, нет души». См.: Стендаль. Собр. соч.

в 12 т. т. Т. 11, М., 1978, С.127.
109

МИХ. ЛИФШИЦ
согласно внутренней мере души. У меня тоже дело доходит ино¬

гда до (неразб.), только к содержанию своего дела я отношусь с

меньшей уверенностью, с большим сердцебиением, чем Лукач.
Мой стиль как средство преодоления мелочности,

школьности и бюрократизма мысли, того, что так хорошо

сатирически (неразб.) Зощенко в своих, я думаю, неперево¬

димых на иностр(анные) языки рассказах.
Обоснование необходимости

размежевания с Лукачем
Считать Лукача моим последователем уже потому было бы

нелепо, что он писал книги в то время, как я еще был ребен¬

ком. Он пришел ко мне с богатым прошлым. Но в его жизни

играли известную роль московские тридцатые годы. Какую

же именно роль играли трид(цатые) годы московского пери¬

ода в жизни Лукача? Немалую. И во всяком случае она не мень¬

ше той роли, кот(орую) он сам играл в московской жизни

тридцатых годов. Моя задача показать, в чем эта московская

жизнь не вполне вошла в мировоззрение Лукача. А хорошо

это или плохо, пусть судят другие. За ними дело не станет.
После сравнения Лукача до московского (периода — сост.)

с московским. И его (собственные слова ?).
Что же, я считаю себя наставником Лукача? Нет. Конечно,

к сожалению, нет. Невозможно заставить человека, имевшего

такое богатое прошлое, как Лукач, столь разносторонне об¬

разованного и самобытного, совершенно измениться внут¬

ренне. Удивительно не то, что Лукач сохранил некот(орые)

отзвуки своего «духовно-исторического метода», связываю¬

щего) его с Дильтеем, Зиммелем, Максом Вебером, а то, что,

несмотря на это наследство молодости, он сумел с такой све¬

жестью и энергией, с такой готовностью учиться примкнуть

к новому движению умов и немало сделать в этом направле¬

нии. Но да будет мне все-таки позволено показать в этой

статье, что осталось за пределами его нового горизонта.
110

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Я могу критиковать Лукача, не соглашаться с ним, но не с

позиций тех деревянных умов, кот(орые) писали о нем кляуз¬

ные статьи, а с точки зрения той теории, которая показалась

бы его гонителям еще более неприемлемой.
Имею ли я моральное право на это? История моей защиты

Лукача91, история моего упорного отказа отмежеваться от

него. Теперь другое дело. Речь идет о марксизме. Мне друг

Платон, тем более, что этот Платон уделил мне, никому

неизвестному на Западе рядовому советскому «идеологу»,

какое-то место в свете(?) своей славы. Мне друг Платон, но

пора позаботиться и об истине, которая всего дороже. Если

бы я поступил иначе, это было бы похоже на желание при¬

общиться (?) к мировой славе Лукача. Я этого также не хочу,

как не хотел отречься от своей дружбы с ним. Нет, при всей

тесноте(?) этой дружбы была и остается разница. Эта разни¬

ца могла (даже возрасти?), если бы Лукач продолжал писать

в том направлении, которое его литературное творчество

приняло в последующие годы, за пределами «течения», от

которого остался практически только я один. Но ведь с этой

точки оно и началось во второй половине двадцатых годов.
В необходимости некоторого размежевания убеждает

меня также и то обстоятельство, что ultima92 Lukacs начал

возвращаться к раннему.
Адорно: диалектика мифа и просвещения. Лукач — то же

самое, но с обратным оттенком.
Ad vocem Лукач. Это аргументы «марксистов (?) XX в.»,

отчасти Адорно, etc. Жулики!
91	Когда после убийства СМ. Кирова в печати появились статьи,

обвинявшие Лукача в троцкизме, Мих. Лифшиц выступил в его защиту. —

См., например, памфлет Мих. Лифшица «Безумный день, или Женитьба

Фигаро» («Литературная газета», 1935,10 марта). В «дискуссии» 1939-1940-

х годов критики «течения», разоблачая его «вредные взгляды», особенно

выделяли концепцию «термидора», ответственным за которую они считали

Лукача. Мих. Лифшиц отвечал им в статьях «Надоело» («Литературная

газета», 1940,10 января) и «В чем сущность спора» (Там же, 1940,15 февраля).
92	Поздний (лат.).
111

МИХ. ЛИФШИЦ
Сам бы присоединился к вашей критике, если бы она

касалась слабых мест Лукача. Но это маневр: воспользова¬

лись сложностью его политической) биографии, чтобы

напасть на сильные его стороны, на его усвоенную(?) в

московский период жизни твердую(?) веру (?) в теорию

отражения.
Против истины.
Лукач и Меринг. Личное отношение Л(укача) к Мерингу,

подобное моему к Плеханову. Кроме того — значение обоих

как продолжателей демократической традиции и противни¬

ков модернизма.
Попробуйте в эти годы написать иначе!
Fritz I. Raddatz, Lukacs, 1972, Reinbek bei Hamburg
(S. ?) 7. «Es war ein Leben gegen der Zeit». — Nein. Mit der Zeit.
1 .Im Grossen
2.	Gegen derzeit—im Sinne — gegen ihre schlechte Vertreter —

Sikophanten
3.	Wieder mit der Zeit womöglich (?) — in Sinne der

Versohnung93.
G. K. Kaltenbrunner, Hegel heite, Hegel und die Folgen, S. 12.

В высшей степени лестный отзыв о Лукаче как продолжателе

гегелевской эстетики
Я критикую Лукача с прямо противоположной точки зре¬

ния. Он недостаточно гегельянец, в нем еще говорят пере¬

житки неокантианства начала века. Точнее говоря, он не су¬

мел взять из Гегеля (неразб.), что имел в виду Ленин, говоря

о «продолжении дела Гегеля и Маркса».
93	«Это была жизнь в противоречии со временем» — Нет. В согласии

с временем.
\.В главном
2.	В противоречии со временем — в смысле — против его худших

представителей — сикофантов
3.	Снова по возможности в согласии со временем — в смысле

примирения (нем).
112

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Лукач — недостаточно гегельянец. Что он гегельянец —

фантазия. Большое влияние оказало на него юго-западное

направление неокантианства.
Более позитивным отношением к Гегелю не мне ли он

обязан?
Верно то, что «объективирование», «опредмечивание»

грозит теории отражения. Как эти понятия согласуются, не

показал и Лукач. Для этого необходимо иметь понятие

объективного зеркала, продолжением которого является

«опредмечивание», «объективирование».
Некоторые претензии к морали Лукача

(оборотная сторона его достоинств).

Отвлеченность Лукача
Это — замена непосредственного бессознательного му¬

жества, ибо мужество, обретенное от природы, храбрость

или мужество как некоторое отвлечение духа, всегда есть

благословенный недостаток впечатлительности. Чрезмерная

способность к ней лишает мужества. Рассказы Лукача о том,

как его начал уважать командир дивизии (5-й, кажется), ста¬

рый венгерский гусар громадного роста. Такой отвлеченности

можно завидовать, она отчасти также стихийна, врождена,

отчасти является своего рода вдохновением. Я испытал его.

И как клистирная трубка пыталась объяснить мою улыбку

судорогой, нервным смехом. Лукач о себе Ацелу на вопрос,

почему он бодр и энергичен в свои годы: «У меня нет души».

Нужно иметь много души, чтобы так сказать о себе. Но

отчасти это и справедливо: отвлеченность делала его глухим

ко многому. Как я в 1968 году просил его считаться с моим

положением и что он мне ответил. Нужно иметь большую

уверенность в своей необходимости миру, чтобы так

ответить. У меня не было ее в достаточной степени. Поэтому

я не щадил себя в более рискованных положениях, защищая

Лукача и не думая о последствиях для себя. Бывают такие

ситуации, когда сохранить людей важнее того или другого

внешнего успеха. Кроме того, есть правило революционной
113

МИХ. ЛИФШИЦ
нравственности 60-х, 70-х годов: не рисковать другим

человеком без его на то согласия и желания. Каждый может

жертвовать только самим собой. Разумеется, и это правило

имеет исключения, иначе нельзя было бы командиру давать

приказы (...). Здесь, очевидно, есть грань, которая определя¬

ется конечным итогом, пользой для общественного подъе¬

ма. Когда Л(укач) ответил мне приведенными словами,

он, видимо, уже не считал меня большой матем(атической)

величиной в своем расчете, во всяком случае, по сравнению

с его интервью.
Reclam94 (S.) 40. Поддерживается фантазия Лукача о

философско-экономических рукописях (Маркса) 1844 года.

Затемняет суть дела. И Миттенцвай повторяет, хотя мануск¬

рипт давно был опубликован и Л(укан)мог познакомиться с

ним еще в Вене. Лукач мог забыть и подсознательно он искал

объяснения тому факту, что он изменил свои взгляды под

влиянием Маркса, а не под влиянием кого-нибудь другого.
Лукач (Reclam, S. 15). Ранняя склонность к формальным

закономерностям жанров в их отношении к содержанию.

Это он мог потом легко мобилизовать в духе марксизма.

Вот что облегчало ему его продуктивную литературно-тео-

ретическую деятельность в 30-х годах. Но это же ставило

и некоторые препятствия ей, ибо речь шла все о том же сис¬

тематизированном выражении духовно-исторического со¬

держания.
(Reclam) Критика Лукачевского «Geschichte und

Klassenbewusstsein». Необходимость момента созерцания,

объективного зеркала.
Verdinglichung95 ведет к созерцательности сознания.

Против этого пролет(арское) действие: из себя.
—	А ведь это не столько минус, сколько великое завоева¬

ние! Рассмотреть в вещественной форме, то есть опираясь

на предметные зеркала, собств(енную) жизнь. А как иначе?
94	Dialog und Kontroverse mit Georg Lukacs. Reclam, 1975.
95	Овеществление (нем.).
114

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Так и с природой. Это не значит, что ее нет. Это значит,

что она субъективизируется, «овеществляется», получает

вторичную объектив(ную) форму (обратное действие).

Словом: не только
1.	суб(ективное) действие невозможно без истинного (?)

созерцания, но и
2.	истинное созерцание невозможно без субъективного

действия, «овеществления».
В защиту Лукача: тождество объекта и субъекта существу¬

ет, хотя Лукач не решил эту проблему.
Reclam, (S.) 31 u(nd) passim. Нападки на «Geschichte und

Klassenbewusstsein» с точки зрения критики тождества

субъекта и объекта.
Но это не так просто. С объективной стороны тождество

существует. Пролетариат есть объективный субъект исто¬

рии. Не дух пролетариата, а он сам. И вообще тождество

субъекта и объекта есть. Его нет только в гносеологическом

смысле.
Прежде чем действовать, нужно отразить — верно.

Но чтобы верно отразить, нужно рассмотреть (?) «в форме

субъекта», а что это значит? Найти в мире эти «формы

субъекта», вызвать их (как это делает человек стихийно).

Вот здесь Лукач не прав. «Овеществление» и (неразб.) созер¬

цание есть действие.
Но говорят: одно дело — «опредмечивание», другое —

«овеществление». Ну, например, создание радиоприемника

на какой-нибудь фабрике — это опредмечивание или

овеществление? И то, и другое.
S. 32. Все валят на Гегеля и Лукач тоже в 1923 году — выхо¬

дит, что Гегель был бы ультралевым, что на него совсем

не похоже.
S.	12. Социологизированное сознание уже в ранних

работах. Самоосуществление, реализация души. Ступени:

целостность, распад, буржуазная целостность. Более ро¬

мантика (?), чем Гегель, а главное — действующим лицом

является коллективный субъект, стремящийся к гармонии

с самим собой.
115

МИХ. ЛИФШИЦ
Впоследствии Лукач экономизировал и дроматизировал

на марксистский лад эту схему. Но недостаток (при всех

достоинствах) остался. В «Geschichte und Klassenbewusstsein»

это ясно, впоследствии подчеркивается больше объектив¬

ное «отражение», но понятое как субъективный (неразб.).
Лукач «Geschichte und Klassenbewusstsein». «Овеществ¬

ленное сознание», выход из него в свободу — приобщение

к целостности. Но это та же проблема Mannheima — freis¬

chwebende Intelligenz96. Адорно и Хоркхаймер — критиче¬

ское сознание.
На что вы можете опереться? У Лукача хоть самопроиз¬

вольная акция пролетариата как субъекта-объекта. Род

откровения? Социального откровения? (на полях: Это у

Лукача продолжение его «имманентного сознания», его

социологического духовно-исторического метода).
Нет, все же хоть субъект-объект это и верно, да только,

чтобы он не пер чепухи, ему нужны «овеществления», ему

нужны ряд доступных созерцанию говорящих и верно

говорящих объектов.
Reclam (S.) 16 и далее.
Проблема моральной чистоты и отвращение к чисто¬

плюйству у Лукача. Его рассказ мне о вилке под Гейдельбер¬

гом и его самоотречение. Mittenzwei об «этич(еском) риго¬

ризме», Достоевском etc. Это двойственная вещь — личная

ответственность. (Неразб.) Елена и ее рассказ о том, что

следователь д(олжен) б(ыл) присутствовать.
Лукач «Taktik und Ethik». Его намерение написать по

письмам М(аркса) и Э(нгельса) их этику. Его желание

написать этику в последние годы жизни.
(S.) 27. Mittenzwei осуждает то, что Лукач старался сочетать

классовую борьбу с правом иморалью. Нет, он плохо еще соче¬

тал их, но сама по себе его постановка вопроса делает ему честь

и отличает его от «вульгарного марксизма» всех оттенков.
96	Свободнопарящая интеллигенция (нем.).
116

ГЕОРГ ЛУКАЧ
(S.) 22. Лукач в 1919 году. Его культурная политика. Все-таки,

при всем незнании ленинизма, поразительное совпадение.
Лукач и влияние Эрвина Szabo — анархо-синдикалистско-

го протестанта против с(оциал) д(емократов). Естественно

отсюда возникшая «левизна» и богдановские аллюры.
Различие в понимании цельности между мною и Лукачем.

Не формальная целостность, а полнота действительности,

конкретное — ср. прекрасное выражение у Белинского.
(S.)ll. Лукач. Его раннее отвращение к эмпирически-

жизненному и предпочтение формы, системы как не случай¬

ного (ср. Зиммель, Макс Вебер и т.д.). То же у него в начале

эстетики. Обыденная жизнь случайна. Искусство более объек¬

тивно, чем она.
Это находится в связи с его пониманием истины в искус¬

стве как выражения имманентного, интеллигибельного соз¬

нания художника. Между тем в жизни самой есть такие

не-эмпирические формы,, которые стойки(?), объективны,

являются эстетическими ситуациями. Примеры. Истина —

не сознание даже интеллигибельное, а интеллигибельная

реальность. Коренной вопрос.
Интеллигибельное «Я» у (раннего Лукача)

не беспочвенно
Лукач, Roman, S. 3897. Общее, идущее от немецкого идеа¬

лизма различие между эмпирическим Я и интеллигибельным

Д то есть Я априорно-формальным, не лишено основания.

Оно означает, что в нашем сознании, в нашей личности есть

пятая колонна объективного мира. Мы — персонификация

его, одна из его dramatis personae98 имеющая свою роль

(ср. Фрейд и его super-ego).
97	G. Lukacs. Die Teorie des Romans. Berlin, 1920. Русский перевод в журн.:

«Новое литературное обозрение». М., 1994, № 9.
98	Действующие лица (лат.).
117

МИХ. ЛИФШИЦ
Франкфуртская школа и ее глупые

нападки на Лукача (по существу на

марксизм). Нужно написать за Лукача
К Compendium99-My: Я в своем докладе 1926 или 1927 года

как будто предвидел «негативную диалектику».
Франкфуртская школа с ее боязнью научного объясне¬

ния общественных фактов, что будто бы ведет к «репрессив¬

ной идеологии» — по существу повторение старой теории

Штаммлера, наших народников, эсеров, анархистов, троц¬

кистов, «пролетарской культуры». Сердце («сопротивление»)

против разума.
Ответ Платонова был справедлив: в действительности есть

две стороны, след(овательно) есть и выбор.
Глупости франкфуртской школы, утверждающей, что

научно объяснить что-либо («традиционный марксистский

взгляд») /неразб./ факты — значит уже содействовать злу.
Koepsel предпринимает поход против «традиционно¬

марксистского взгляда» (я рад тому, что мой взгляд стал

традиционно-марксистским) на теорию упадка искусства у

Гегеля как следствие социальных причин-условий. S. 118—119

и др. Он с уважением цитирует Kimmerle, который утвержда¬

ет, что у Гегеля искусство гибнет не вследствие социальных

условий, а в результате его системы. Как будто система Геге¬

ля не была выражением определенных исторических обсто¬

ятельств, в которых заключалась определенная, а именно

гегелевская перспектива на весь ход развития в природе

и обществе, на всю совокупность теоретических проблем,

доступных его эпохе, и этого было не мало.
Koepsel что-то лопочет о различии между природным и

общественным ограничением (?) у Гегеля и прибавляет, что в

отличие от Гегеля у «социологического редукционизма»

недостатки конечной реальной жизни вместо того, чтобы
99	Краткий очерк основных идей жизни (лат.).
118

ГЕОРГ ЛУКАЧ
служить Impetus1 оо художественного творчества, становятся

его Blockierung!01.
Дурак! Как тут разделить? Как будто дело обстоит не так, что

цивилизация, которая на птичьем языке школы, к которой он в

общем принадлежит, называется «des Herrschaftsanspruch der

instrumentallen Vernunft, Medium der naturwissenschaftlichen

Theoretisierung und der Arbeitspraxis»102 (S. 119), не есть одно¬

временно источник развития искусства и его упадка.
Вообще, странное смешение — упрек в репрессивности

по поводу соц(иального) объяснения (Гегеля, например). Как

будто человек, делающий объективное научное объяснение,

тем самым уже делает уступку фактам(?), вроде того, как,

согласно Кривенко(?), марксисты должны были открывать

кабаки. Ответ Плеханова верен. В действительности всегда

есть две стороны. Общий грех франкфуртской школы.
Horkheimer und Adorno. Диалектика

просвещения
«Просвещение тоталитарно». Что вам дает этот парадокс.

Скажите тогда, что истина тоталитарна, что разум тоталита¬

рен, ибо нет двух разумов.
Боже мой, сколько же раз реакция торжествовала над

просвещением именно тоталитарными методами! Вспом¬

ните хотя бы начало XIX века, гонения на «вольтерьянство».
Разумеется, истина также нуждается в критике оружием,

но это ограничивается массовым, демокр(атическим) осно¬

ванием или портится.
Сказать, что из самого буржуазного просвещения

выросли негативные силы, готовые его поглотить, что оно

перешло в свою противоположность — это одно. Это

истина. Сказать же, что уже в первом шаге просвещения

содержится вся темнота его отрицания, рассматривать все
юо Сила, страсть, вдохновение (лат.).
101	Блокировка, торможение (нем.).
102	«Притязание на господство инструментального разума, медиум ес¬

тественнонаучного теоретизирования и практика труда» (нем.).
119

МИХ. ЛИФШИЦ
это как единый процесс без перелома от добра к злу — это

уже софистика, стирающая грани и тоже часть отрицания

просвещения.
Тоже характерная черта. Верное: разум, теория как реаль¬

ное движение вещей превращается в неверное; реальное

движение вещей есть способ мышления, и потому отрицание

существующего превратного порядка вещей есть отрица¬

тельное мышление, а не мышление (?) фактов, способных

отрицать или вести к отрицанию этот порядок вещей
Из этого видно, насколько франкф(уртская) школа —

карикатура на «мою». Да, само просвещение становится

силой, его удушающей, да, нельзя оставлять этот факт на

растерзание правым (то есть нужно проверять /?/ и

либеральное мышление).
Но что же? Отчего это все? Если просвещение в его объек¬

тивном содержании виновато, то вы говорите то же самое, что

правые, только по-либеральному, хотите состязаться (?) с ними.
«Ложное сознание». Идеология.
1.	Лукач и Корш. 2.Деборинцы. 3. Диалектическая теория

отражения (и недостаток в этом Лукача)
Теория отражения — только она включает в себя момент

ложного сознания как слепого объективного факта. Абст¬

ракция истины и заблуждения в обычной (инструменталь¬

ной) теории познания.
Деборинцы вообще исключили вопрос о ложном

сознании. Значение термина «идеология» изменилось, мы

говорим теперь об идеологии в положительном (?) смысле,

но это не значит, что нет проблемы идеологии как ложного

сознания. Придумайте для нее другой термин, не идеология

(как у Маркса и Энгельса в «Немецкой идеологии»), и все

равно останется тот факт, что не все идеологические формы

равны и только их социальное значение меняется. Нет,

история совершалась под знаком отчуждения сознания. Этот

момент связан с философско-историческим марксизмом

и его отличием от социологического.
120

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Противоречивость прогресса! Гегелевский момент

отчуждения(?), Verdinglichung.
Вот что было стерто в совершенно верной критике

ложных выводов Лукача и Корша.
Так же и другое — теория отражения. Лукач и Корш, как и

у нас Богданов, смешали буржуазную рассудочность с

отражением. Отражение поняли плоско. Но проблема

ложности абстрактного взгляда на отн(ошение) сознания к

бытию, формально-рассудочного без связи суб(екта) с

объектом остается.
Лукач (при мне) отрекся от своей критики теории отра¬

жения, но не пошел достаточно далеко в объективно -

сти(?) отражения в духе ленинской теории познания

(«объективизм»).
Когда я говорю, что Лукач не понял теории отражения, я

имею в виду тот его умственный статус, который сложился

на московской почве. Но, кажется, я не совсем прав по

отношению к «Geschichte und Klassenbewustsein». Там было

что-то напоминающее безличный анализ Denkformen юз.
AdLukacs. Искусство и наука как антропоморфизация и

дезантропоморфизация. Так ли?
Возражения: 1. Первая наука была — миф. 2. В первой науке

в собственном смысле — древней натурфилософии все

было антропоморфизировано.З. Нельзя брать науку только

в специфически отрешенном, специальном смысле. А фило¬

софия, общественная мысль — не наука? Или в ней должно

торжествовать отделение от ценностей, a la Мах Weber, на¬

пример? 4. С другой стороны, искусство не только антропо¬

морфно. Человек — авангард природы.
Ad Lukacs. Приложение теории познания (как теории от¬

ражения) к искусству. Это так, но только в известных преде¬

лах. Лучше было бы приложить то, что присуще искусству,
юз Форм мышления (нем.).
121

МИХ. ЛИФШИЦ
что следует из эстетики к теории познания (как это сделано

Гегелем в иенский период). А так — то получается, действи¬

тельно, что-то похожее Y^gnoseologia inferior104.
Теория отражения, как она является в эстетике, означает

активность «субстанциального субъекта», или отражение

объекта в субъекте там, где оный объект достигает отра¬

жаемости;, становится субъектом.
В конце 30-х годов я много раз говорил Лукачу, что не

время сейчас соваться со своими советами и указаниями,

относящимися) к руководству литературой. Он не понимал,

что существование его, да и всего «течения», становилось

прекарным, и «реформационный бред» невозможно было

остановить. Нельзя вообще прямо из весьма абстрактных

схем, которые были обычной формой его мышления

(неразб. рассказ или показ etc.) шагать прямо в мир

единичных фактов. Я предлагал ему остановиться на

особенном, разрабатывать общие вопросы идеологии и

культуры в духе марксизма, предлагал даже совместно

написать историю эстетики. Но он не хотел идти за мной в

эту марксистскую башню из слоновой кости, хотя это было

бы самым умным и благородным решением вопроса в этот

момент. У меня было отчетливое представление о близости

катастрофы. Но ... удержать его и других участников

«Л(итературного) К(ритика)» было невозможно. Маркс о

легальной печати! У меня был выбор, меня сманивали в

другую сторону, и это решило бы многие мои личные

вопросы. Однако... И я поступил как шляхтич. В конце

концов на моей судьбе, даже в наступившие военные годы,

задиристость «Л(итературного) к(ритика) » отразилась

больше всего. Должен однако опровергнуть миф о Лукаче

как одиноком бойце на передовых рубежах («партизанский

боец»). Он жил у нас благополучно. Им, правда, воспользова¬

лись для того, что идеологич(ескому) сословию(?) казалось
104 Gnoseologia inferior — «низшая гносеология», по терминологии

Баумгартена (см.: Лифшиц Мих. Эстетика Гегеля и современность. // Во¬

просы философии. 2001, № 11, с. 101.).
122

ГЕОРГ ЛУКАЧ
опаснее всего. Но и до, и после дискуссии 1939—1940 годов

ничто не коснулось его, никто ему обвинений в гегельянстве

не предъявлял, он защитил в Институте философии

диссертацию о Гегеле.
Признаться, немного и сам Лукач способствует созданию

мученического ореола. Попадали в беду люди и(з -?) другого

теста. Мы могли бы еще несколько лет спокойно работать,

если бы не «реформационный бред». «Партизанская война» —

это слишком громко. И взгляды были не столь уж «свои», и

война велась еще в удобном кресле. Но уж хуже всего фразы

о том, что ему приходилось вести двойную жизнь. Так ли?

Моя беседа с ним в Будапеште. Зачем вы это говорите? —

Меня не поймут.
Рекламу мне не делали, а реклама посредством анафемы

была, к счастью для меня, не так велика (не так велика

политически), чтобы сделать меня знаменитым человеком.

И слава богу! У меня оставалось время до того, как я пришел

бы к своей окончательности, Fertigsein. Я не был еще для

этого готов. (Лукач быстрее стал fertigЮ5).
Дискуссия 1939—1940 годов была связана с именем

Лукача вовсе не потому, что он стоял в центре «течения», что

его произведения носили более принципиальный характер,

а потому, что он а) не зная обстановки, неловкостью своих

формулировок в многописании давал повод к словесным

придиркам, б) будучи эмигрантом, представлял собой

легкую мишень для подозрительности тех лет и мог бы

потянуть за собой по закону круговой поруки все «течение».

Противники хорошо учитывали это обстоятельство, вообще

же не считая его столь опасным, как меня. Так и после войны

нападки на Л(укача) в значительной степени предпринима¬

лись для того, чтобы задеть меня или, точнее, не дать мне

поднять голову.
105 Здесь: законченный, состоявшийся, окончательный (нем.).
123

МИХ. ЛИФШИЦ
Такой, как у Лукача, слепой веры в существенную важность

того, что я говорю, перед лицом реальных ситуаций страшно¬

го мира, я не имел. Это, конечно, большой недостаток Л (укач)

был более холоден, чем я, и я думаю, что сердцевиной этой

холодности была его вера в себя и в значение идей (как

«мнений», doxa) вообще. Она до некоторой степени заложила

для него пропасть между исторически назревшей задачей и

невозможностью ее осуществления, которая в значительной

степени вытекает не из внешних помех, а из трудности

дела. Лукач дерзал ... «Революционная романтика» в теории.
Лукач отчасти не виноват, отчасти все-таки приходится

сказать, что некой стороной он был человек светский,

способный войти в какие-то житейские комбинации, при¬

мирение с миром, и, может быть, согласен, это даже какое-то

преимущество.
Ad Benselerio6 а если вы, господин Бензелер, важно(?)

глядите на нашу страну(?), на наши споры о (...) с высоты

своего благополучия, то вспомните только, что нашему миру

вы обязаны тем, что вас не задушили газом в каком-нибудь

новом Освенциме. Вы видимо(?) не понимаете и того, что

только могучие толчки вулканического происхождения,, воз¬

никшие на востоке Европы, заставили хозяев жизни в вашей

собственной стране пойти на такие уступки экономические,

которые дали могучий толчок капит(алистической) экономи¬

ке и /привели — зачеркнуто/ к знаменитому «немецкому чуду».

Ничего вы, господин Бензелер, не понимаете в своем чванстве.
Бензелер. Я, оказывается, был злой гений Лукача. Может

быть, наоборот? Посмотрите, сколько у него шрамов времени —

он и теорет(ически) оправдывал злоупотребления власти

1937 года, и ссылался на Лысенко, Лепешинскую, Бошьяна,

да и вообще всегда откликался гораздо больше, чем я.
106 Бензелер, Франк — редактор издания произведений Лукача (Neuwied —

Berlin, 1968) и сборника статей к 80-летию со дня его рождения: Festschrift

zum achzigsten Geburtstag von G. Lukacs. Neuwied — Berlin, 1965.
124

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Но это далеко не претензия к нему. Я понимаю, почему

Л(укач) усерднее(?), чем я, присягал в верности... (...). Ведь

Лукач был буржуазным интеллигентом высокого полета.

Черты его буржуазной) жизни, как он мне рассказывал.

Он «пошел в пролетарии», по выражению Огарева, стал

кающимся интеллигентом. У меня это было не так, или не в

такой степени. Поэтому и только поэтому я отлич(ался) от

Лукача более умеренными применением земных поклонов.

Но то, что мы делали иногда, хотя и носило символический

условный характер, по существу не было ложью. Бензелер

и его улики на меня. А между тем слова о мусоре,

вымет(аемом) партией, разве это была неправда? Поясню

это простым примером. Нападение на Лукача (Зиккинген),

моя защита — благодаря Юдину — и падение «мусора». Так

вы чего хотели бы, господин Бензелер? М(ожет) б(ыть),

Лукач вообще не существовал бы, если бы не дружеская(?)

поддержка, а вы болтаете о « Borniertheit»1 о? по поводу

людей, которые головой ручались за вашего кумира и едва

ли ему вообще удалось бы продержаться «на плаву», как

говорят моряки, если бы не самоотверженная поддержка

друзей. Перед ними, уже ушедшими от нас, не мешало бы и

шляпу снять, а вы, ничего не зная и ничего серьезного в

жизни не испытав, оскорбляете этих людей.
Лукач и его воображаемая история своей борьбы, и

господин Бензелер. Терпения у меня, наконец, не хватает.

Вовсе это было не так, что «победа реализма» сама по себе

так подрывала господствующее направление. Во-первых,

сами постановления (?) 1932 года поставили вопрос так. Во-

вторых, «победа реализма», «метод» и «мировоззрение» —

это было общее место. Ср. Розенталь и его брошюры о

вульгарной социологии и о Плеханове.
Победа над вульгарной социологией без Лукача

сделалась, а значение консервативного демократизма не он

придумал.
107 Ограниченность, тупоумие (нем.).
125

МИХ. ЛИФШИЦ
Лукач в конце-концов человек двадцатого века. Он рабо¬

тает широкой кистью, часто двумя красками — черной и бе¬

лой, хотя и говорит при этом, что все на свете не так просто.

Но даже эта сложность утилизируется (?), формализируется.

Есть другая сторона — и все!
Ad Lukacs. NB! «Тотальность» плохо выражает суть дела.

Лучше русское слово полнота — плерома. Цельность имеет

верный (?) оттенок замкнутости, а действительное содержа¬

ние «абсолютной идеи» = цельность и полнота, то есть и то,

что выходит за пределы всякой цельности.
Ad vocem Лукач. Искусство не более обман, не менее ис¬

тинно, чем наука, рассудочный анализ, но не более истинно,

чем реальная истина. (Ср. «Эстетика» Гегеля, (т). 1, (стр.) 15.)-
В этом отношении Л(укач) стоит на той же платформе,

что и ходячее понимание (термин!), считающее содержание

художественного произведения замыслом, субъективной

идеей — как социологической, так и в «трансценденталь¬

ной» форме.
Арнольд Хаузер. У него, так же как у Лукача, социальное

есть область контингенции. «Алогичное», врывающееся в

формальную систему (см. «Человек тридцатых годов» Ю8).
Пример рококо у Хаузера. Конечно, не просто расслабле¬

ние формы, а корень во внешнем, но глубже, настолько

глубоко, что внешнее, сочетаясь с внутренним, становится

внутренним (субъективным).
Лукач. « Der Satz: «Kein Odjekt ohne Subjekt» der erkenntnis¬

theoretisch eine rein idealistische Bedeutung hat, ist fundamental

für Subjekt — Objekt — Beziehung in der Ästhetik» (XI, 558) W.
108ЛифишцМих. В мире эстетики. М., 1985, сс. 224—226.
109 «Предложение «нет объекта без субъекта», которое имеет в

теоретико-познавательном смысле чисто идеалистическое значение,

является фундаментальным для субъект-объектного отношения в

эстетике» (нем.) — Lukacs, G. Gesamtausgabe. Bd. 11, S. 558.
126

ГЕОРГ ЛУКАЧ
—	Dummheit?1 ю Если объектом является субъект и по¬

скольку он таковым является, естественно, что без него, без

этого субъекта нет объекта. Произведение искусства есть

плод субъективной деятельности, явление духа, а дух — это

субъект, так что в этом смысле нет субъекта без субъекта.

Но это тавтология, и это совсем не значит, что когда «Монна

Лиза» висит в темном и безлюдном зале Лувра после

закрытия музея, она перестает быть объектом, произведением

искусства. Раз созданное искусством, субъектом, художником,

произведение имеет свое особое бытие, которое может быть

более или менее верно и глубоко понято (или не понято), но

не зависит от мнения публики, напротив, мнение публики

формируется хорошо понятыми художественными произ¬

ведениями, иначе это простые суждения толпы.
Из непонимания разницы между субъектом как объек¬

том сознания и субъектом, наблюдающим и сознающим

это сознание через посредство книг или картин, и возни¬

кает дурацкое мнение, согласно кот(орому) потребитель

(есть? — сост.) главный автор!
Так же точно можно было бы сказать, что нет объекта без

субъекта в нравственности или даже социологии, ведь она

изучает отношения между субъектами. Но так, пожалуй, дой¬

дем и до того, что стоимость товара зависит от субъекта —

потребителя. Нет, от субъекта — производителя! Словом, нет

субъекта без субъекта. Великое открытие!
Онтология Георга Лукача
[Онтология общественного бытия (по Лукачу)

и критические заметки, отчасти переписанные

с двух экземпляров его машинописного текста]
(с.) 5. Человек отвечающее животное? Скорее спрашиваю¬

щее. Сознание, подготовленное биологией, становится

основой целеполагания. Пелеполагания и нового слоя бытия?
■ ю Глупость (нем.).
127

МИХ. ЛИФШИЦ
По-моему, сознание может играть эту роль вследствие

воздействия общественных сил. Вопрос в том — в чем они

состоят? Не просто материальные силы, а моральные в

объективном смысле (Ленин).
Общественная сила есть «объективный дух», «сила обще¬

ственных отношений». «Отношение всех классов общества»,

объективная сила имеет материальный полюс и духовный.
а)	отн(ошение) к природе, основ(анное) на «хитрости

разума», на труде, кот(орый) не просто затрата нервов etc.
б)	отн(ошения) между людьми.
(с.) 5. Лукач — верно: при известных условиях сознание

перестает быть простым эпифеноменом.
Но при каких?
И перестает быть простым формально-техническим

орудием (что уже не так ясно понято Г. Лукачем).
Оно не перестает быть эпифеноменом, пока оно стихий¬

но, а стихийным оно остается до тех пор, пока его отношение

к миру продолжает оставаться формальной субъективной ак¬

тивностью. Это — фантазм, «идеология», а потому и только

эпифеномен.
(с.) 6-7. Является ли телеология id est111 целеполагание

prius,OM?i 12 Это возвращает нас к формально-техническому

пониманию сознания. Цели человека тоже отражения

природы. Но отражения ее, выражения ее демонизма.

Матрица — напряжения, Tension. Тензиональные ситуации.

Тензорные. Человек — тензор.
Аксиома: если такая ситуация есть, то она должна

найти себе тензора(? — знак и скобки М. А). Выравниваю¬

щего (?). Ausgleichi 13.
Человек, вызывая отпор природы, сам становится

обратной силой. Он — новая демоническая сила природы.
111 То есть (лат.).
П2 1. предшествующие, первичное; 2. повод, основание (лат.),
и з Уравнивание (нем.).
128

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Отсюда его анафория, его подъем со всеми противоречиями.

То есть человек не только страдательная среда «последствий»,

он также черпает в этом напряжении свою стихийную

активность.
Лукач (с.) 8: природа не знает ни ценности, ни Sollen.

Переход от Sosein к Anderssein в неорганической природе

не имеет ничего общего с ценностями. Так же в сущности и

в природе органической: удачные — неудачные сочетания.
Не совсем так!! Полное отрицание нормального в

природе.
Далее: только труд делает Fuerunsseini и предмета — его

общественным свойством.
—	Это так, но не всегда: ядовитый газ, абстрактно говоря,

имеет потребительную ценность, но это парадокс, а есть

разница — преформирование блага, общество выделяет его.
(с.) 9- Субъективно ?) — телеологическая точка зрения

человеческого рода. Но Лукач признает возможность

последствий (то есть возможность «обратной реакции»).

С какой же точки зрения? Что именно полезно человеку?

Какая реакция благоприятная? Польза, даже обществен¬

ная — не последняя инстанция. А что же полезно обществу?

Вот Absolute Fragestellung115.
Истина. Ее недостает в схеме Г(еорга) Л(укача).
Собственно говоря, родовое начало человечества,

общественное — та же польза (ср. Шефтсбери) и так же под¬

властна Absolute Fragestellung.
Лукач — родовое начало человека.
(с.) 8. Труд? Да, полезные — эстетические (как и «гносеоло¬

гические») свойства предметов объективны лишь в отношении

к человеку, но это так и в раю, где нет труда, и для животного,

которое также не знает труда suigeneris^ 16.
i и Для нас бытие (нем.).
115	Вот абсолютная постановка вопроса (нем.).
116	Особого рода, своеобразный (нем.).
129

МИХ. ЛИФШИЦ
Собаки лечатся травами. Это свойство объективно суще¬

ствует относительно собак. Но в чем же тогда роль труда?

Выделение этих свойств, объективных явлений в созда¬

ваемое нами, вызываемое нами, оно в хитрости разума —

человек ставит между собой и предметом орудие и добывает

то, что ему нужно. Но пусть это будет хоть кисть художника,

он знает, что ему нужно!
Труд как хитрость разума. Откуда же эта сила?
То, что экзистенциализм извлекает из абстрактного

марксизма.
У Лукача в конце концов остается (если отбросить «телео¬

логию природы») только роковое сознание своей свободы,

сознания, затерянного среди ее сил{неразб.) /это еще близко

к материализму XVIII века, против которого он борется/.
Что у Лукача верно: это образование закономерности,

причинность нового типа, телеологически-каузальной. Это и

моя мысль — «естественно-историч(еская) закономерность».
Но как эта свободная природа развивается? Суть дела в

этом. Стоимость — ценность — полезность и меновая стои¬

мость etc., «блага» вообще, как и блага теории (истинные

блага), в активизации объекта. У Лукача только — в объе¬

ктивизации активности. Кратко, но существенно.
(С.) 13. Здесь у него неплохой оттенок: свобода больше

вынуждается, то есть для того, чтобы а) перейти к осознанной

необходимости, необходимо опять-таки ее давление, б) и оно

растет, к счастью доя нас, независимо от нас, то есть через иро¬

нию вещей. Поэтому парадоксально: чем ближе к осознанию

необходимости, тем больше volens nolens117, стоического на¬

чала. И все же переход к свободе per se11^ важен. Она может

быть на более низком уровне, volens nolens не будет иметь та¬

кой всеобщности и прочности, то есть все меньше катаст¬

рофического и все больше осознанного печального опыта.
i17	Хочешь — не хочешь (лат.).

1 is Сам по себе (лат.).
130

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Лукач верно: всеобщность отчуждения в настоящее время

свидетельствует о том,, (что) уже наступает время для

революционизирования отношения человека к труду.
Нет худа без добра, или точнее — радикальные решения

суть плод напряженных, а не половинчатых положений.
Лукач. Онтология
Критические заметки к «Беседам с Лукачем»
(С.) 9— 10. Растворяется ли онтология в социологии? Ответ

Лукача: а) реальность в смысле утилитарности, б) генетика

в смысле эволюции.
(С.) 11 — 12. Дело сводится к существованию объективной

реальности. Нет, здесь вопрос только начинается.
(С.) 9—12. Изв(естное) возвращение к «естественному

взгляду», к первой интенции — вот что имеет в виду Лукач

своим Alltagsleben^ 19. Но Praxis? Alltagsleben, утилитарное.

Ия сомневаюсь в том, что нужно начать с «телеологиче¬

ской установки», teleologische Setzung. А она откуда? «Целе-

полагания».
(С.) 13. Итак, начало это телеология, царство целей и

работа, труд как атом общества. Но человек не знает всех

причин и следствий, и потому выходит что-то непредвиден¬

ное. Предрассудок «сциентизма», будто вместе с опытом

сокращается область неведомого: она растет.
Я думаю, что она неравномерно сокращается. Я думаю,

что начинаться с цели, значит начинаться с воли. Лукач прав,

что из воли растет область независимого от нас, социально

объективного. Но чисто (часто — Т)ли общественное (?) —

это независимая сфера? А воля, не есть ли (она) реактив¬

ность, то есть демонизм, страсть? Воля уже рефлекс.
(С.) 16. Все рассуждения Лукача сводятся к генетическому

отношению бытия = эволюционизму, причем наша вселен¬

ная (?), Галилея и Ньютона остается только одной из

ступеней Бесконечность слабо постигается нами.
i19 Повседневная жизнь (нем.).
131

МИХ. ЛИФШИЦ
Такой историзм исключает онтологию. Онтология

(наука об истинном бытии) была бы, если бы:
а)	классический случай был бы всеобщим
б)	начала вещей были бы всеобщими формами, возник¬

новение которых, «прерывистая» (?) эволюция (?) и они

откладываются как годичные кольца.
(С.) 16. Авангард природы. История в ней и вне ее. In sich und

aussersich^Q — и то же в каждый момент. Трансценденция ?

И да, и нет. В себя, углубление в себя.
(С.) 17—18. Проблема смысла выпадает. Прекарная раци¬

ональность. Откуда она? Wenn — Dann — Notwendigkeit121,

случай.
В общем его онтология слишком сдвинута к утилитар¬

ному, эмпирическому, эволюционистскому. Это скорее

история культуры. Моя ближе к реализму в средневековом

смысле.
Лукач настойчиво подчеркивает в онтологии фактииизм.

Но как же тогда придти к истине? Вот вопрос.
(С.) 16. Ступени истории природы.
Sind Sprunghaft unterschieden122 (?).
А почему? Потому, что грань теряется в бесконечности.

И это означает вечность этих форм, относительную, конеч¬

но. Рождение системы (включая момент контингентное™,

историчности). «Так сложилось». «Так сложившиеся системы».

« So — und nicht anders» 123.
Момент скачка — миллионы лет? Да, но не в этом дело.

Нахождение вне — времени. Оно в бесконечности.
«Однажды». К этому: а) параформы, б) оконч(ательное)

нахождение (?).
(С.) 22. Закон ценного и неценного связан будто бы только

с человеком и (в) природе его нет. So depend!*
!20 в себе и вне себя (нем.).
121	Необходимость типа: «если, то...» (нем.).
122	Различия / между ними/ скачкообразны (нем.).
123	Так, и не иначе (нем.).
*	Как сказать, смотря по обстоятельствам (франц.).
132

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Труд с новой точки зрения как активизация

объекта, его всеобщих сил, не только как

объективизация человеческой активности
Труд- Самое существенное в нем то, что он мобилизация

моральных; «вторичных» сил, всеобщих сил природы («хит-

ростьразума»). Всеобщие силы природы и как они образуются.

Это уже последняя кладка в археологии природы. Дальше —

бесконечность, которую мы можем мыслить (гов/оря/

словами Канта), но не можем знать.
Труд не есть только объективизация человеческой

активности. Он есть прежде всего активизация объекта.

Уже потребит(ельские) блага (вплоть до эстетических) —

это активизация того, что есть в природе, но не имеет еще

субъективности.
Лукач
Гегелевская мысль о тождестве добровольного Anerken¬

nung^124 с вынужденным подчинением сама по себе, конечно,

недостаточна или ложна. Она требует дальнейшего distinguo

разных единств. Но, с другой стороны, она гениальна и явля¬

ется исходным пунктом исторического материализма. Здесь,

кажется, путь, не исследованный Лукачем в его онтологии. Он

обратил внимание на то, как из добровольности образуется

вынужденность, но еще более существенным является вопрос

о том, как образуется из вынужденности добровольность, где

и требуется а) понимание того, как рождается идеальное (сво¬

бода) в самой действительности б) последнее distingue двух

путей образования добровольности, слепые и относительно¬

сознательные.
К вопросу о том, есть ли выбор в природе
Даже вода, хотя она и не обладает свободой человека, вы¬

бирает себе русло — иногда несколько разных, из которых

одно, как наиболее «истинное», преобладает. Любая запруда,

насильственная отрицательность, превращает безликую
124 Признания (нем.).
133

МИХ. ЛИФШИЦ
воду в (...), которая ничем не отличается от ярости людей,

обращенных против Бастилии...
Конечно, у людей — мысль и воля, но мысль разрушает(?)

глупость(?) и государства, когда в обществе появляется та

положительная отрицательность, которая, как сила воды,

смывает все преграды, и Гегель понимает это.
Лукач, «Der junge Hegel»125 и вопрос

о марксистском анализе гегелевской

философии вообще
Господа западные специалисты по Гегелю часто с таким

суеверным высокомерием рассуждают о марксизме, а между

тем:
а)	новый взгляд на Гегеля, в котором ценят его понима¬

ние живого движения, диалектики как главного в мире,

целиком взято из классического марксизма, хотя часто

искажается в некую философию жизни
б)	взгляд на Гегеля как на мыслителя, чьи общие умозри¬

тельные идеи были результатом переработки величайших

фактов его времени — французской революции и первых

движений европейского капитализма, возникший в Совет¬

ском Союзе, был усвоен Западом через посредство Лукача.
Будьте благодарны, господа.
Поправки к Лукачу.

Поправки к онтологии Энгельса — Лукача
То, что получается на деле из Zielzetzungeni26 людей,

не только независимая от них объективная реальность, без¬

различная в смысле истины и добра. Нет, это обратное

их целям, разочарование в их стремлении к благу, лично¬

му или общественному. Следовательно, это зло и ложь
125 Книга:Г.Лукач. Der junge Hegel. Berlin, 1954 — опубликована с посвя¬

щением: «Михаилу Александровичу Лифшицу в знак уважения и дружбы

посвящается»; русский перевод: Г Лукач. Молодой Гегель и проблемы капи¬

талистического общества. М., 1987.
1^6 Целеполагание (нем.).
134

ГЕОРГ ЛУКАЧ
всемирной истории. Но это всегда наказание за неволь¬

ную вину людей, их ограниченность, следовательно, это

особая форма осуществления истины и добра. Следует

изучать ее и следует найти возможность ее обратного пе¬

рехода в прямую истину и добро. Сначала через хитрость

хитрости(?)
Эстетическое отражение как «отражение отражения».

Это, собственно, значит, что эстетическое отражение, как

природы, так и в искусстве, есть момент самосознания,

самоотражения, как это особенно ясно в музыке. Отсюда и

момент «условности» (= превращение «объективности» в

сознательную условность). Форма камня, отпечатавшегося

на песке, не есть самосознательное отображение.
Поправка кЛукачу: самоотражение, «отражение отраже¬

ния» есть вся область самосознания, включая сюда и теоре¬

тическую мысль, и нравственную жизнь. Особенно важно

для понимания нравственности как «отражения».
Лукач подчеркивает практическую сторону отражения

сознательного, или мимезиса. Но здесь есть опасность

общего для него перехода в активизм за счет самосознания,

первоотражения, которое есть и во-втором.
Лукач. Труд может быть ближе к искусству — там, где на¬

лицо полухудожественое мастерство. При рационализации

же труд приближается к науке. Местами только! Что общего

с наукой имеет труд у конвейера! Наоборот, ремесло,

особенно полу-художественное, ближе к науке. Оно ближе,

потому что свободнее. Искусство и наука — родные братья,

дети свободы в противовес необходимому труду. «Трудовая

классификация^)» Лукача уступает ходячему, хорошо

известному в нас в 20-е годы тождеству производства и

творчества, а это тождество стремится к устранению

разницы между природой и свободой, материальным и

духовным.
Трудовая эстетика у Лукача.
135

МИХ. ЛИФШИЦ
Ad Lukacs

«Онтология общественного бытия»

Законы общества
Это до сих пор представляется какой-то туманностью.

Что касается старых обществ, здесь еще можно обойтись

энгельсовской равнодействующей, складывающейся в силу

местных и эпигенетических условий в определенные фор¬

мации. Но относительно по крайней мере принимаемых за

будущее общество, контролируемых коллективным разумом,

как бы он ни являлся, ни образовывался /в смысле различия

между volonte generalis12?, воплощенных в одном лице, и в

более свободной связи с volonté de (неразб.)/ совершенно

неясно, что это за законы, которые существуют объективно

и в то же время складываются под влиянием общественной

воли — иначе их ничем не отличишь от стихийных законов

капитализма.
С моей точки зрения, понять это нельзя иначе, как не

приспособление к стихийному ходу вещей и не абстракция

целеполагания, вызывающая обратные силы реальности,

а извлечение наиболее всеобщей реакции из данного

комплекса ограниченных возможностей. Это аналогично

действиям науки (как я это объяснил в «Мифологии»!28)j

то есть является вызовом на себя, но вызовом наиболее ра¬

зумной энантиодромии, в отличие от стихийной кривой

второго порядка.
Следовательно, не так, как в онтологии Лукача, не просто

познание нейтральных законов социального развития,

а «абсолютная идея» как единство теоретической и практи¬

ческой (истины?), истина теоретическая и общественная.

Суть дела, видимо, в конкретном дифференциальном сече¬

нии, то есть в разнице между абстрактным целеполаганием

и таким действием, которое создает разумный эпиморфизм,
127	Особенная воля (франц., латин.).
128	См.: Античный мир, мифология, эстетическое воспитание //

Лифшиц Мих. Собр.соч. в трех томах. T. III. М., 1988.
136

ГЕОРГ ЛУКАЧ
конкретное нравственное развитие, мезотивность склады¬

вающейся общественности. Эти замечания прибавляют

еще один оттенок к теории различия двух процессов по от¬

ношению к прошлому; здесь речь идет уже о будущем обще¬

стве и отчасти о современном социализме.
Критика «онтологии» в духе Лукача
Хитрость разума — обратный результат действий

людей. Но не просто независимый от их желаний, а

обратный. и чем уже, ограниченнее «целеполагание», тем

обратнее это отношение (всегда ли?); следовательно, мера,

mesotes есть даже в этом извлечении обратного. Можно

допустить сознательное извлечение обратного — примеры

хитроумной политики и коварства, демагогии в прежней ис¬

тории, но и возможность самоограничения в предвидении

худшего. Наконец, будущее сознательное управление

всеобщим интеллектом.
К сомнению.
Может ли быть так, что ограниченное(?), своекорыстное

тем не менее не превращается в обратное?
а)	поскольку оно само есть кара,
б)	поскольку оно является орудием всеобщего развития,

имеет благодать истории (пример зверств эпохи первона¬

чального накопления).
Но это все значит, что равновесие восполняется в более

широком масштабе, но в конце концов по закону круговой

поруки все же осуществляется.
Георг Лукач. Его эволюция
Лукач: 1. Работы буржуазного периода (превосходные,

хотя и слишком изысканно написано)
2.Хуже	— промежуточные, ибо марксизм не допускает

таких неорганических соединений
3.	Третий период — вершина
4.	Четвертый период — хуже, спад, хотя и апогей

активности.
137

МИХ. ЛИФШИЦ
Лукач. Он возвращается к эпохе своей молодости — ак¬

тивная трансцендентальная субъективность против кон¬

тингентного объективного мира, в кот(ором) оно встречает

только фатальный отклик.
Но к этому прибавлена еще теория отражения, «мимезиса».

Субъективность должна верно отражать контингентный мир,

чтобы иметь успех. Это уроки Москвы. Но получается что-то

вроде «инструментализма» Хоркхаймера и Адорно, только с

положительным знаком. Как это ни странно, человек,

которого столько раз обвиняли в гегельянстве, совершенно

отходит от той объективной связи сознания с действительно¬

стью, которая является посредствующим моментом между

этими двумя началами и создает какую-то эклектическую

схему между активист(ским) неомарксизмом и «диаматом».
Лукач, Блох и многие — целая генерация полумарксистов,

отличавшаяся от таких социологов, как Зомбарт и Струве,

своей «левизной» и соответственно идеями романтической

критики капитализма под знаком социологии Зиммеля

(и Тенниеса), и развивавшаяся от Канта к историзму Гегеля

юго-западного кантианства. Главная мысль — социальная

обусловленность сознания, причем не в содержании только,

но и в форме-структуре (его — ?). Все это было перенесено

Лукачем (община Тенниеса, распад, дуализм, специализм

цивилизации, недостаток целостности) на пролетариат.

Оставалась только одна трудность — если пролетарская

идеология тоже определенная структура, зависящая от стру¬

ктуры материальной, то как может откровение этой идеоло¬

гии претендовать на объективную истину своей картины

мира. Вменяемость сознания!
Рудаш прав в этом: у Лукача «пролетарское сознание» кон¬

струируется как социол(огический) тип в духе М. Вебера —

Зиммеля (и как «миф», пролетарский миф).
Рефлексивная антитеза (Лукач): целостность^форма и

стиосийногомира фактов. В конце концов, у Зиммеля — кризис

культуры, стихия фактов, вышедшая за пределы всякой формы.
138

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Лукач. Его «онтология»
Энгельс, свобода. «Каждый шаг вперед по пути культуры

был шагом к свободе» (т. 20,116).
Если так, то можно ли рассматривать онтологию обще¬

ственного бытия просто как необходимость, сложившуюся

независимо от воли людей, стремящихся к свободе для себя?
Одно дело свободная необходимость, другое дело необ¬

ходимая свобода. У Лукача (неразб.) свободы — психологи¬

чески понятно, теоретически слабо.
Если онтология общественного бытия состоит в отрешен¬

ной необходимости, то естественно, что сама свобода при¬

обретает фатальный оттенок — у ученицы Л(укача) A. Heller.
Ноуменальное значение массы и эмпирическое — толпы.

Alltagsleben etc. Пусть так, но и в жизни есть ноуменальные

моменты, и только отражая их. искусство становится самим

собой.
Вот истинный принцип реализма, а не (неразб.) Лукача,

начиная с его Гейдельбергской эстетики и кончая большим

сочинением, якобы из наших бесед выросшим.
Труд. Его нужно толковать в духе моей «мифологии».

Это — вызов природе, опирающийся на ее низшие силы:

орудия, средства труда, на их посредство. Но первоначально

его нельзя определить как простое Zielsetzung — есть пере¬

ходная (?) сфера между простой реакцией и выделением

предметной деятельности. Реакция, вызывающая предмет¬

ность, определяющая ее, человеческий предмет (не просто

бытие), и это сначала пуминозный объект (включая сюда

и примеры — объекты его среды обитания).
Поэтому труд не просто воплощение целей, а реакция,

превращенная в воспроизводство жизни, порождающая и

самую цель. Это реакция, заходящая слишком далеко, как бы

бесцельно и вызывающая тем нуминозность, автономную

деятельность предмета и лишь отсюда — сознательную

цель. Труд и субъект-объект.
139

МИХ. ЛИФШИЦ
Абстрактная целесообраз(ность) труда имеет свою

отрицательную сторону: необходимость известного

возвращения к природе, свободной жизнедеятельности,

лишенной постоянного напряжения. Это отчасти в науке,

искусстве.
Лукач: Гегель остался все-таки позади антич(ных) эконо¬

мистов и Фурье. — Так ли? В разделении труда на всеобщий

и работу он предваряет Маркса.
Лукач: «Duenger des Widersprüche» als primär ontologisches

Problemi29(Ont. 1,7).
—	Онтология есть все же наука об истинном бытии, а к

истине не может относиться только «Duenger des Wider-

sprueche». Это влияние Кренера и Гартмана.
К пониманию онтологии как науки о бытии по ту сторо¬

ну добра и зла. Это объединяет Лукача с неокантианством

и философией жизни времен его молодости и, увы, с Плеха¬

новым и даже «социологией».
Лукач (Ont. 1,10). В эпоху просвещения стихийно

ясна(я — ?) онтология Галилея и Ньютона превращается в

Wertbegrijpзо (природа). «Die Tradition dieser Vermischung

reicht bis in die spaetantike zurück»!31 — Почему же Vermis¬

chung? Неужели природа не Wertbegriff, а только бездушный

поток фактов?
(S.) 13—14. Преимущество Гегеля в том, что он будто бы

устранил двусмысленность ontologischen Sein u(nd) sozial¬

moralischen Sollen132 в природе, свойственную Просвеще¬

нию (остальное у него будто остатки прежнего взгляда) —

Все тот же взгляд на онтологию как нечто обратное Werte.
129	«Навоз противоречий» как первичная онтологическая проблема (нем.).
130	Ценностное понятие (нем.).
131	«Традиция этого смешения простирается вплоть до поздней

античности» (нем.).
132	Онтологического бытия и социально-морального долженствова¬

ния (нем.).
140

ГЕОРГ ЛУКАЧ
(S.) 8. У Гегеля момент репродуцирования (круга) — это

частный момент в биологии, он не может быть приложен

ко всему прошлому /повторение того же гегелевского про¬

тиворечия, что и на стр. 6—7/, но едва ли так можно рассма¬

тривать вопрос: продукция и репродукция, advancement133

и круг по закону тождества lege artis, а не в пользу бес¬

смысленного) advancenment.
(S.) 8—9. Круг, возвращение в романтич(еской) и ложно¬

классической форме рассматривается как нечто иррациональ¬

ное\ противоположность всякой рациональной онтологии —

Не совсем так, ибо возвращение рационально и, напротив,

avancenment — иррацион(ален). Все это не точно.
(S.) 6—7. Кажется, уже с самого начала общий недостаток.

Гегелю ставится в заслугу что он сделал противоречие пос¬

ледним.. без разрешения, а в недостаток то, что он хотел дока¬

зать присутствие разума в мире. Таким образом онтология и

логика остаются врагами, Гегель их «комбинировал», откуда

иллюзия, будто он достиг неслыханного раньше объедине¬

ния Ratio и Realitat. На самом деле, по Л (укачу), заслуга Гегеля

не в панлогизме, а в том, что он выводил нечто новое mitten

in «Duenger» der Widersprüche 134 (Marx о Рикардо).
С моей точки зрения, здесь есть сдвиг в сторону «онтоло¬

гии». В поисках решения противоречий, разума мира Гегель в

общем прав. Другое дело, насколько это ему удавалось. Здесь

смешаны два разных вопроса: была ли гегелев(ская) филосо¬

фия панлогизмом и сумел ли Гегель этот панлогизм удержать

без противоречий, не побеждало ли другое этот панлогизм

(см. Маркс К. «Критика гегелевской философии права»)?
Если панлогизм это вещь двойственная, то есть мир

приведен к разуму слишком поспешно, то и онтология про¬

тиворечий — нечто двойственное також. Иррациональный

или во всяком случае реалистически-фатальный момент

(как обязательная другая экстрема) не является рациональ¬

ным) зерном гегелизма, и здесь также необходимо distinguo.
133	Продвижение, прогресс (англ.).
134	Непосредственно из самого «навоза» противоречий (нем.).
141

МИХ. ЛИФШИЦ
Ad vocem Lukacs (S.) 84 и passim. Конечно, то, что у Гегеля

развитие субъекта происходит двояко: и в нас, и вне нас —

можно рассматривать как идеализм его «Ф(еноменологии)

Д(уха)». Но, с другой стороны, пока марксизм не заменит

гегелевского тождества мысли и мыслимого, пробивающих¬

ся к полному слиянию, чем-то более рациональным, но не

нарушающим диалектики субъекта и объекта, включая

тождество их, до тех пор «Ф(еноменология) Д(уха)» будет

выше нашего понимания.
(S.) 16. Теодицея Гегеля
1.	Люди начали мыслить диалектически задолго до того,

как они поняли, что такое диалектика.
2.	Теодицея есть в истории. Завоевание Гегеля в том, что

он открыл не только разочарование (как романтики ), но и

разочарование в разочаровании.
3.	Недостаток Гегелевской логодицеи по сравнению с

действительной исторической онтодицеей в отсутствии

достаточно далеко идущего distinguo. Great Chain of

being 135 от Лактанция до Гегеля (?) — трансцендентное

опосредствование, связывающее концы с концами и на¬

сильственно примиряющее дух со Злом. У Лукача Гегель

прав в частностях, ошибается в целом. Это же приблизи¬

тельно писал и Плеханов. Но водораздел проходит не по

этой линии.
(S.) 16. Я конец истории у Гегеля понимаю иначе.
Действительно, die Vorgeschichte136 осталась позади,

система сложилась, общество стало равным самому себе.

Но «вакхический хоровод» останется всегда уникально-ин¬

тересным собранием форм, жанров etc.
Здесь есть цезура, и Гегель отчасти был прав, полагая,

что история закончилась. Он был неправ лишь в том, что

слишком рано поставил точку, но ведь и Маркс немного
135	Великая цепь бытия (англ.). См. историю этого понятия в книге:

ЛавджойА. Великая цепь бытия. М., 2001.
136	Предыстория (нем.).
142

ГЕОРГ ЛУКАЧ
поспешил со своей Vorgeschichte. Факт тот, однако, что

общество либо погибнет, либо станет равно себе, своему

понятию. В этом прав Гегель.
Впрочем, на стр. 17 Лукач не совсем вразумительно гово¬

рит о том, что логически Гегель не совсем поставил точку, а

допускает движение в одной плоскости. (Hartmann ?)
Старик здесь чуял что-то. Далее на стр. 17—18 он в общем

плетет нечто ученое, но бедное смыслом. Суть очевидно в

полемике с хайдеггеровским и бергсоновским временем (19)

и защите более объективного понимания «современности»,

что, впрочем, к основному вопросу о конце истории

отношения не имеет. Далее верное об отн(ошении) Гегеля к

англ(ийским) экономистам etc.
(S.) 22. Рассматривает отделение всеобщего, государства

у Гегеля как следствие отсталости.
Между тем это отделение практически лежало в основа¬

нии франц(узской) революции, Наполеонады и в силу исто¬

рической инерции перешло в эпоху Священного Союза. Это

неизбежное возвышение публичной власти, в чем Гегель,

хотя и не сознавая этого, приближался к Марксу и Ленину,

кот(орые) позднее осознали этот объективный идеализм

госуд(арственной) власти. Отсюда и парадокс николаевщи-

ны, но отсюда и Риего, и декабристы.
Несмотря на слишком частое употребление слова

«онтологический», Л(укач) понимает под этим термином не

учение об истинном бытии, а понятие о материальной

реальности, стоящей вне всего человеческого. Может быть,

«онтическое» Хайдеггера? Человеческое — общественное —

трудовое — субъективное в отличие от этого объективного

мира. Другой мир — мир целей и ценностей.
Оговорка, разумеется, есть.
Лукач в трактовке Гегеля все время старается исключить

нечто гуманное и антропоморфное из его общей системы,

высоко оценивая его «онтологию» в смысле безразличия

к субъекту, к его «ценностям», кроме субъекта познания
143

МИХ. ЛИФШИЦ
внешнего объекта. Основная тема Гегеля остается не переве¬

денной на язык материализма. Сохраняется оттенок неокан¬

тианской раздвоенности, присущей Л (укачу) , с молодых лет.
К онтологии. Разум и добро в истории.

Против онтологии в Лукачевском смысле
Гибрис и кара
Тип чисто экономического господства буржуазии вступил

в полосу кризиса. Выход найден в разного рода кейнсианских

вливаниях и раздувании надстройки, включая военщину.

Но это «регулирование» порождает новый вид загнивания,

паразитизма, ибо без оного общество частной собственно¬

сти может развиваться только стихийно. Во-вторых, все это

ведет к неизбежной инфляции, росту монопольных цен, ва¬

лютным потрясениям, подрыву покупательной способности
и,	следовательно, к углублению кризиса путем его отсрочки.

Кара неизбежна.
Другой пример кары. Создание огромной идеологиче¬

ской машины и вовлечение в нее массы исполнителей

манипуляционной работы ведет к обратному: на почве

взвинченной публичности возникает идеологический рас¬

кол в самой буржуазной интеллигенции — такие явления,

как студенческие движения в национальных масштабах.
Цель, установка в экзистенциализме, деформирующая

объект, и цель, перерастающая в объективность как патоло¬

гия, слепое действие (= онтология) у Лукача — по существу

нечто близкое, хотя, разумеется и с различным оттенком.
Нельзя рассматривать объективность общественных

отношений только под углом зрения фатального овеществ¬

ления. Общественные отношения объективны и в смысле

заключенной в них развивающейся исторической нормы.

Это не только социальная патология или вообще сила по ту

сторону добра и зла.
Суть дела в том, что растет объективная обществен¬

ность, а фатальная необходимость не является просто за¬
144

ГЕОРГ ЛУКАЧ
предельной, индифферентной (?) к добру и злу. Нравствен¬

но-историческая закономерность общественного бытия —

вот онтология марксизма. Нельзя быть свободным народом,

угнетая других, история наказывает за hybris самомнения,

произвольного вторжения и благословляет более разумное

поведение даже в прошедшие стихийные времена. Последнее

особенно характерно (?) для сравнения с взглядом Лукача.

Не просто равнодействующая воль, а ясно выраженная кара

за произвол и «волюнтаризм» (ср. Маркс о книге Фраазе

и тому подобное).
Heidegger. Sein und Zeit. Tubingen. 1970, S. 12. Человек сам

является предметом его спрашивания.
N. Hartmann — (...), «вопрос» — важная логич(еская)

форма, которой нет в формальной логике.
Ответ на это, видимо, у Лукача: «человек — отвечающее

существо». Здесь я, пожалуй, ближе к экзистенциалистам и

онтологам. У Л(укача) своего рода остаток трансценден¬

тального, целеполагающего существа. Для меня весь смысл

на стороне бытия.
Я немного от Лукача отличаюсь и в его совершенно

верном понятии независимо от человеческой воли складыва¬

ющегося равноденствия воль. Этого мало — иначе история

приобретает контингентный характер, а человеческие

действия — оттенок экзистенциалистской роковой свободы.

Правда, существует мысль о возможности понять предстоя¬

щие необходимые факты, но ... как понять их? Только если

речь идет не о хаотическом отборе форм, а об историче¬

ском порядке родов и видов.
Это же расхождение у нас в области проблемы «разумности»

мира и начала истории как «целеполагания».
Историзация аристотелевского древа родов и видов,

процесс конкретизации. при котором стихийный отбор со¬

вершается уже a pipes figees!37 — нарастание конкретности
1ЭТ Строго направленно (франц.).
145

МИХ. ЛИФШИЦ
в истории. Пример: Марксова постановка вопроса о неиз¬

бежности капитализма. Неизбежен ли он? См. Наброски

письма 1881 года. «Если...» то есть обусловленность форми¬

рования известного вида, развитие западных стран. То есть

против закономерности, понимаемой как хаотический

отбор, когда закономерные формы рассматриваются про¬

сто как контингентные, хотя и обязательные, слишком

всеобщие, «стадиальные». См мою рецензию на книгу

А. А. Лебедева.
Heidegger: метафизика нового времени
Adorno: вечное возрождение объективности, мешающее

субъекту быть самим собой. Ср. Negative Dialektik (Frankfurt

am М.), 1966, (S.) 141.
Но, увы, и Лукач в Онтологии: объективное обществен¬

ное бытие есть отчуждение субъективной целенаправлен¬

ной воли.
Это не так — целенаправленная воля уже сама по себе

есть реакция на опред(еленную) объективную) ситуацию

(природы и общества). Да, она определена, она зависит от

бытия ... Но где же свобода, разум, деятельность?Ведь все

это есть, хотя и очень стеснено. Да, вот задача, которую

«дядя Юра»* не мог решить.
Лукач: субъект(ивное) Zielsetzung. Взаимодействие и

Verdinglichung 138. Объективность общественного есть

отчуждение. Нет, объективность общественного есть нечто

обратное Verdinglichung. Как оно рождается — другой

вопрос. Но если рождается, то состоит в том, что образуется

неконтролируемая субъектом сила (правда, Энгельса

можно так истолковать). Тогда в pendant к этой силе, силе

необходимости остается verdammte Freiheit139. Нет, нужно

вывести именно свободу из необходимости.
*	Имеется в виду Георг Лукач.
•38 Опредмечивание, овеществление (нем.).
131) Проклятая свобода (нем).
146

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Онтологический статус общественного

бытия. Природа и общественные отношения
Общественное развитие позволяет природе сказать

свое слово, хотя это слово может быть ужасным, уродливым

и даже роковым, но это слово природы, даже в личности и ее

роли в истории, в нравственных чертах, господ (ствующих)

в данное время, не говоря о производстве.
Лукач, «Онтология общественного бытия». Верно. Но

только одна сторона! Есть еще:
а)	сторона природы, два полюса в статусе общественных

явлений: материальный и формальный Там, где фатально

складывается общественная равнодействующая, она приоб¬

ретает естественно-исторический характер и ведет к под¬

чинению вещест(венному) миру. Там, где свободно развива¬

ется общественная форма, она освобождает истинное

природное начало;
б)	поскольку существуют два полюса общественного

бытия, то есть и mesotes, истина общественного бытия. В

слепом действии сил есть и свой разум, свое обратное

действие его, кара, ирония, а следовательно и ирония

иронии, смысл общественного бытия, а не просто фатальная

свобода целеполагания и мертвый Закон.
Лукач: вслед за Энгельсом — из множества разрознен¬

ных эгоистических сил получается объективно всеобщее

(хитрость духа). Но и наоборот: из абстракции всеобщего

получается дьявольская анархия и тоже роковая сила.

Но эта сила уже явно сила зла, хотя она может обернуться

и добром.
Но здесь ясно, что речь идет не об индифференциально

всеобщем, но о крайности всеобщего и единичного; значит,

естъмера, истина и суть в противоречивом развитии месо-

тес — «общественности» (в отличие от онтологии общест¬

венного бытия в лукачевском его понимании).
147

МИХ. ЛИФШИЦ
Вопрос о моем расхождении с Лукачем
Его Zielsetzung как исходный пункт есть род утилитаризо-

ванного преображения интенции, «установки» Гуссерля. Но

Zielsetzung как всякое априорное — хотя оно и превращает¬

ся у Лукача в нечто зависимое от фатального равнодействия

сил — само рождается из оппозиции, из отталкивания от

гносеологической ниши, иначе здесь никакой активности

сознания нет или эта активность должна рассматриваться

как доминирующее субъективное начало, чего Лукач явно и

естественно не хочет. Наконец, дуализм двух начал — экзи¬

стенциалистской свободы и фатальной объективности —

это позиция его учеников из некогда бывшей «будапешт¬

ской группы».
Вопрос сводится к диалектике intellectus ipse но? к дивер¬

генции двух путей отталкивания от гносеологической

ниши. Подлинное отталкивание, активное сознание как

примыкание к отталкивающейся силе самой реальности,

которая обладает притягательной силой.
Пожалуй, большинство в настоящее время будет за

лукачевское решение вопроса, я не ищу успеха потому, что

давно Ich hab mein Sach auf nichts gestellt hi.
Лукач. Эстетика
Недостаток Лукача — демифологизация, дезантропомор-

физация. Но эта демифологизация = развитию поэтического

чувства, антропоморфизма поэзии.
И в ту, и в другую сторону
Дух, одухотворение, дух природы и общества, а не

фатальная объективность (?) и Zielsetzung.
и о Разум как таковой (лат.).
и1 Я поставил все, что имею, на ничто (нем.). Строка из стихотворения

Гете «Vanitas! Vanitatum vanitas». См. об этом:Лифшиц Мих. Собр. соч. в 3 т/г.

Т. 2. М., 1986. С. 178-179.
148

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Отличие от «демифологизации» Лукача. Собственно

«дезантропоморфизация» — схема, согласно которой

происходит та же утрата Gemeinschaft, TotalitaetH2 и ауры.
А обратное движение? С точки зрения диалектики Лукач

остается здесь в рамках (шеллингианской — ? ) типологии

начала XX века.
Обращение к магической гипотезе у Лукача не есть ли то

же самое непонимание роли истины, котор(ая) сказывается

уже в первобытном искусстве?
(Теория романа etc.)
Схема молодого Лукача: жизнь = хаос, форма лишь прида¬

ет Bestehen из. Не повторяется ли то же самое в «Aesthetik»

60-х годов? Подлинная действительность в формах искусства.
Да, но лишь там, где оно отражает подлинную действи¬

тельность в жизни. Источник подлинности — бытие,

Wahrheiti44. и не Totalitaet в смысле «целостности», а в смысле

полноты, плеромы.
В «Теории романа» больше Тенниеса, чем Гегеля. Элегия

по ушедшей целостности.
Лукач в «Эстетике» повторяет Гегеля: искусство ближе

к действительности, чем обыденная жизнь. Sa depend!

См. мое возражение в письме.Н5
142 Общность, целостность (нем.).
из Существование, стойкость (нем.).
144	Истина (нем.)
145	Речь идет о письме Лифшица к Лукачу от 14.Х.1964 г., где по это¬

му поводу говорится следующее: «Мне кажется, понятие обыденной

жизни содержит в себе нечто двойственное. Или оно идентично с исто¬

рической действительностью (трудом, государством и т.д.), или рас¬

сматривается как обзор жизни случайной личности (как у Фрейда или

экзистенциалистов), т. е. как обывательщина. В этом втором смысле

обыденная жизнь есть действительно что-то нестабильное и прекар-

ное, но в этом смысле она не представляет собой «плодотворной сере¬

дины» (S. 34) между наукой и искусством, но скорее есть остаток по¬

средственности всех эпох, откуда может возникнуть только дурная

метафизика, псевдорациональный и эмпирический метод «здравого
149

МИХ. ЛИФШИЦ
Лукач: «не фотографическое отражение». Что же является

деклинатором? Если сама реальность — это повторение то¬

го же вопроса. Объясните, как фотографическое становится

не-фотографическим, похожее непохожим?
Если деклинатор есть наше сознание — это означает

признание второй субстанции или по крайней мере

трансцендентальной субъективности сознания. (...).
Допустим, что та действительность, которая перед на¬

ми, изменяется (искажается) той, которая за нами (амфи¬

болия). Тут все же загадка: как сочетается верное отражение

с искривленным? Верное — значит все же «фотографиче¬

ское»? Деклинатор может способствовать фотографизму

или мешать ему. Скорее мешать, а если способствовать, то

либо растет фотографическая близость, либо уклонение

от нее происходит не от самого отражения, а присуще

объекту.
Лукач: призрачность действительности и действитель¬

ность искусства.
Но у Гегеля речь идет о выражении в искусстве

объективно существующей духовной субстанции, а у Лукача

этого не может быть, но не может быть и перевода на язык ма¬

териализма. Остается выражение субъективного человеческо¬

го духа в искусстве, кот(орый) реальнее, чем сама реальность.

Нет, так не пойдет!
смысла». Вы говорите большей частью о труде и производстве, т. е. об

историческом бытии. Но в этом случае мне непонятно, почему реальная

объективация в материальной практике стоит на том же самом или

даже более низком уровне, чем объективация в искусстве и науке. Мы

[с вами] знаем очень хорошо, что с каждым кризисом стабильности

в хозяйстве стабильность искусства нарушается. Духовное производство

заключает в себе нечто стабильное, а материальное нечто преходящее? —

Нет, это не может быть Вашей позицией. Искусство вечно, абсолютно и

т. д. — все, что по этому поводу только можно сказать. Очень хорошо, но

объекты искусства совершенно иной, идеальной [ideal] природы по

сравнению с трудом и его продуктами, стало быть это сравнение справед¬

ливо лишь в известных границах» (перевод с нем. — сост.) — Архив РАН,

архив Мих. Лифшица, папка № 227.
150

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Обыденное сознание и художество. Да, но обыденное

дает образы, по отношению к которым образы художника

вторичны. Этого Лукач не учитывает? См. мою полемику с

М. Каганом.
«Непосредственное созерцание» и «представление» —

основа всей духовной жизни. Конечно, искусство «выше» их,

выше эмпирии, но не надо забывать гетевской «высшей

эмпирии», которая выше высшего.
К понятию «эстетического»
«Своеобразие эстетического»146
Странно! Политическая экономия, согласно этой схеме,

имеет своим предметом не материальные производственные

отношения, а «экономические», этика — не нравственность,

а «этическое» и так далее.
В сущности говоря, это переименование (вместо того,

чтобы говорить о своеобразии прекрасного) означает

желание нейтрализовать действительность по отношению к

антитезе прекрасного и безобразного (откуда и светотень

между ними или вокруг них — высокое /возвышенное/ и

низкое, трагическое и комическое), как это и соответствует

эпохе чрезмерной «дезантропоморфизации», отчуждения

объективного мира и лишения его субъективных предикатов,

«ницшеанизирования» его, если угодно.
Эта тенденция к исключению прекрасного, кот(орое)

заключает в себе и свою противоположность, связана была,

конечно, с кризисом классического идеала в искусстве —

позитивизацией и модернизацией культуры.
«Эстетическое». Типичное средневековое ensw7. Почему

не «моральное» вместо добра и зла? Суть — под этой фирмой (?)
146	Lukacs G. Die Eigenart des Aesthetischen. Bd. I—II, Berlin und Weimar,

1981 — 1982; в русском переводе: Лукач Д. Своеобразие эстетического.

T. Т. 1-4. М, 1985-1987.
147	Сущность (лат.).
151

МИХ. ЛИФШИЦ
отвечать на вопрос о безобразном. Но разве это ответ? Это

нейтрализм, (неразб.) между истиной и заблуждением.
А на самом деле — диалектика. Не всякое безобразное =

эстетическое. Хотя всякое прекрасное = эстетическое.
Лукач — возвращение к рефлексивной парной типоло¬

гии начала века. Мифологизация и антропоморфизация,

демифологизация = дезантропоморфизация. Старая схема,

в том числе и теннисовская (общественность и общество).

Но не Гегель: конечно, мифология условие греческого

искусства, но это уже мифология художественная.
Аналогия: (неразб.), романтизм etc. Но не Гегель! Не сере¬

дина. Нет противоположного движения. Поэтому грех

«типологий»!
Но это все же лучше, чем схема a la Benjamin: (акцент на

современность, аура в прошлом).
Но у Лукача именно так, особенно в первой главе, а

вторая носит очень странный характер какой-то оговорки

к первой, и вся Эстетика его — большая оговорка.
Aesthetik, I, гл. 8*48. Аристократ и санкюлот имеют общее

в условиях общественной жизни etc. Абстрактно! Проблема

общего стиля, всеобщность как развитие противоположно¬

стей, а не средне-эклектической «взаимосвязи».
Ibid., I, гл. 8. Начало. Опять какой-то вывих — непрерывность

и тонечность. Нет распада единого, развивающегося искусст¬

ва на формы и жанры. Они образ(уются), так сказать, на мес¬

тах (влияние Хаузера в его полемике против Вельфлина?).
При такой постановке вопроса игнорируется неразло¬

жимая общность начала и развитие искусства фактически

контингентное?).
Конечно, нельзя преувеличивать готовую общность

начала, всеобщее, целое = результат. Но его не было бы, если бы
Н8 в русском переводе: Лукач Д. Своеобразие эстетического. Т. 2.

М, 1986.
152

ГЕОРГ ЛУКАЧ
с самого начала не было реальной протоплазмы всеобщего,

заключающей в себе ideel многое. Начало в результате, но

должна быть первая цезура, грань. Где-то у меня это было

подробно записано.
Как это ни странно, Лукач в своей эстетике поддержи¬

вает одностороннюю (контингентную) версию науки,

и потому искусству остается что-то вроде «ценностей»

баденской школы. Ср. с его онтологией, понятие общест¬

венного бытия.
Ibid., ингеренция^ вместо причинной зависимости, то

есть бытие в родах и вещах. По Лукачу, характерно для перво¬

бытного сознания («сопричастность»), у Гегеля еще сильно

в пропедевтике, слабее в логике.
Мысль та, что эстетическому миру свойственна инге-

ренция в отличие от дезантропоморфной науки. Мне

кажется, что схема не верна. Ингеренция не ложь и для на¬

уки, а важный элемент диалектики (иначе все контингент-

но). Ингеренция, конечно, ближе к фабульной стороне

мира, но ей соответствует конкретное понятие науки (...).

Преодолевает наука вместе с искусством антропоморфную

и неантропоморфную ложь религии (...).
Ibid., «гомогенный посредник» — так определяется

необходимость определенной среды отражения. Сквозь

определенную среду. Действительно, сокращение в объеме,

ограничение числа воспринимаемых сторон предмета,

установка на определенный орган чувств, а в этих рамках

дальнейшая ограничительная тактика как унификация

многообразного, включая сюда и ритм, и симметрию, и ком¬

позицию в общем, «сетку», растр — способ культивирования

своей ограниченности как путь к бесконечному. Ограничен¬

ность, ставшая эквивалентом.
149	Там же, с. 255 и далее.
153

МИХ. ЛИФШИЦ
Лукач. Ibid., Предисловие и глава 1.
Повседневная жизнь, непосредственность (contra Heidegger).
(...). Повседневная жизнь = быт (местами признается, что

она есть и в науке, и в искусстве).
Куда же девалось бытие?Историческое бытие. Оно в сво¬

ем объективном существе — основа. Труд будто относится к

«повседневной жизни». У Хайдеггера лучше: у него все с точ¬

ки зрения философии быта. Быт — то, как отражается исто¬

рическое бытие в жизни отдельных людей. Это, конечно,

тоже существенно. Историческое бытие входит в быт людей.

Но все же материальный труд и производственные отноше¬

ния, полит(ическая) и гражд(анская) ситуация — вот предмет

отражения, а через них и объективный мир природы.
(...). По-моему, Лукач смешивает повседневность как пред¬

мет изображения в искусстве с повседневностью как источ¬

ником особого способа отражения (что само по себе выдумка).
Это не особый способ отражения, а ступень в таком раз¬

витии, которое может иметь и научно-техническое, и фило¬

софское продолжение.
Лукач: антропоморфизация —

дезантропоморфизация
Дезантропоморфизация, развитие науки в Греции. Но ведь

Греция это и самое яркое явление антропоморфизма! Как

будто этот антропоморфизм не был более ранней ступенью

той же «научной» мысли.
Схема Лукача: дезантропоморфизация = прогресс отра¬

жения, науки.
Однако предшествующая этому антропоморфизация

была продуктом той же мысли на предшествующем этапе.

Нельзя превращать в нечто вечное конфликт досократиков

с искусством и религией 150.
150	М. А. Лифшиц критикует идеи Лукача, изложенные в его работе

«Своеобразие эстетического» — см. русский перевод, т. 2, с. 117 и далее.
154

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Тем более, что дальнейшее развитие той же дезантропо-

морфизации привело к идеальному, и боги Эпикура стали

оплотом стихийного материализма Греции. Отвлеченное

мышление против антропоморфизма — Платон, Плотин,

стоики, Эпиктет. В средние века то же самое: антропомор¬

физм религиозной живописи против отвлеченного рели¬

гиозного мышления. Натурфилософия XVI века с ее антро¬

поморфизмом. Антропоморфизм механики XV века

(неразб.) с религиозной метафизикой. Aber das ist nicht so

einfach!15i Антропоморфизм может быть поэтической

условностью, а дезантропоморфизм — мрачным физиче¬

ским идеализмом. Не слишком ли далеко заходят в этом

направлении, когда изгоняют из природы все, что связыва¬

ет ее с человеческим сердцем, и оставляют только угрозу

абсолютного беспорядка(Р), путь от менее вероятного к бо¬

лее вероятному?*
Что касается лукачевской теории, производящей отвле¬

ченность греческой философии из презрения к физическому

труду, то (неразб.) ... презрения к сельскохозяйственному

труду не было, было презрение к бизнесу и (неразб.).
Все оттого, что нет понятия единой истины, в том

числе и в искусстве.
Дурная антропоморфизация растет (она растет вместе с

инструментализмом сознания), то есть дезантропоморфи-

зация переходит в антропоморфизацию. Растет род прагма¬

тизма, Zuhandensein152.
Антропоморфизация — громадный прогресс сознания,

отражения действительности. Человеческое и природное схо¬

дятся, потом они снова распадаются, и это вовсе не хорошо,
151	Но это не так просто (нем.).
*	Верно ли вообще отождествление борьбы материализма и идеализма

с борьбой антропоморфической и дезантропоморфической тенденций? Есть

что-то верное и в антропоморфизме. Когда Герцен говорит: человеческий

разум не гость в этом мире, он отдает дань антропоморфизму, и слава богу.
152	Здесь: чего изволите (нем.).
155

МИХ. ЛИФШИЦ
ибо: а) крайности тождественны, б) мертвый объективный

мир не есть то, что он есть на самом деле.
Дезантропоморфизация происходит. Но она не более

является доказательством прогресса, чем усы, которые

растут у мужчины, являются только вторичным половым

признаком и часто встречаются и у женщин. Объективная

истина устраняет антропоморфизм, но устранение ан¬

тропоморфизма не является признаком объективной

истины.
Слишком уж требует (Лукач — сост.) освобождения от

непосредственной человеческой чувственности (и подха¬

лимничает перед математизацией современной науки, а как

же мысль, философия, общественная наука?). Антитеза к

повседневному мышлению (а это и труд). Ссылка на Галилея.

А ведь еще недавно Леонардо называл живопись наукой.

Похоже на то, что Лукач хочет восстановить позицию

рационализма XVII века.
Дезантропоморфизация приобретает какой-то мисти¬

ческий характер. Какого прогресса? Эпоха дезантропомор-

физации есть также эпоха превращения народных масс

в исторический субъект, следовательно, очеловечивания в

хорошем смысле слова. Вообще обе лукачевские противо¬

положные силы можно рассматривать и в их положитель¬

ном, и в отрицательном значении. Истина есть лишь

истинное (...),месотес.
(Лукач). Приобщение отдельного индивида к «родовой

сущности человека».
—	Я бы сказал: сплочения общественного сплочения

людей.
Это возможно, когда человек стремится к объективности.
Почему?
Человек отдает себя действительности и (предоставляет — ?)

ее искусству, создает эстетический идеал. Объективирование —

«инобытие субъекта» и возвращение к «самости».
156

ГЕОРГ ЛУКАН
Я и Лукач (по содержанию)
Я спрашиваю: не сводится ли мое отличие от Лукача к то¬

му, что для меня всегда существовали субъективные свойства

объективного мира*, их та или иная объективно-реальная

отражаемость, весь мир объективной апперцепции, об¬

щественных свойств и ценностей, как и анти-ценностей.

У Лукача же в основе трансцендентальная субъективность

с ее целями**, которая, правда, объективируется, может и от¬

чуждаться и в такой форме быть фатальной и бессмыслен¬

ной, лишенной добра и зла, тогда как добро проистекает из

возвращения трансцендентальной субъективности к себе —

в будущем коммунистическом обществе. У меня же это объ¬

ективно — субъективный предел, в котором и мир природы

возвращается к себе, лишается своих нуминозных общест¬

венных (?) свойств и в то же время проявляет свои высшие и,

если угодно, человеческие возможности. Красота природы,

верно раскрываемая(?) и понимаемая человеком ради нее

самой, без ложной фантастики и деформации. Объектив¬

ный идеал.
Отсюда у меня уже в начале 30-х годов ясно обозначен¬

ная теория объективного духа в форме, например, атоми¬

стической (?) структуры общества и сознания, распада на

(неразб.), на частное и общее. Общественный смысл для

времени возникновения этого взгляда. Ибо речь шла о

раздвоенности человека на публичного и частного, причем

последний был в полном загоне. Это буржуазная сторона

нашей, не исчерпавшей ее, истории.
Недостаток Лукача состоит, мне кажется, в том, что он

повторяет относительно общественной природы ту ошибку,

которую он сделал когда-то по отношению к природе в собст¬

венном смысле. Эта вторая природа у него лишена природно¬

сти в первом смысле слова. Это немного напоминает австро-

марксизм и особенно Рубина (?) в политической экономии.
*	Например, уже в докладе 1926 года я ставил вопрос, как может и мо¬

жет ли выразить себя в данной ситу ации эстетически сама дейсгвительность.
** Нечто похожее на крочеанский историцизм, выразительность субъе¬

кта во вне, чему закономерно соответствуют формы.
157

МИХ. ЛИФШИЦ
Легенда о Лукаче
Один из моих главных вкладов в Лукача — Ungleicbmaes-

sigkeit der Entwicklung^, Хотя у меня это взято шире, у него

повторяется до однообразия.
Тождество тождества и нетождества как абсолютное.
Предмет самое главное. Человек может внести свой вклад,

только если он имеет возможность опереться на особый

предмет. У меня такие возможности были ограничены, и

единственное, чем я мог проявить себя, сказать свое слово —

это было открытие эстетики Маркса. Согласен, что это не

столь существенно, хотя к этому предмету не сводится

приложенный к нему метод анализа. Но зачем же отнимать у

меня мой малый предмет? Пусть хоть он останется за мною,

как молитвенный коврик за бедным дервишем.
В нашей встрече с Лукачем тоже было что-то демоническое.
Сражаться за то, кто был главный ересиарх — я или

Лукач — не буду. Хотя это по нынешним временам лестно!

Были и есть разные точки зрения. По-видимому во всех

случаях — практические соображения.
23.IV. 1969 (года)
Если взять у Плеханова термин «социальный эквива¬

лент» и переменить его содержание или взять какой-

нибудь другой термин, «объективное содержание»,

например, то по этой системе рассуждений, которая

указывает каждой мысли ее шанс, ее реализацию (не

только происхождение, но и влияние, которое также объ¬

ективно и не вполне совпадает с формальной логикой,

верностью и убедительностью) — шанс Лукача в том, что

он после войны имел возможность оценить такие

большие содержания, как опыт реального развития
153 Неравномерность развития (нем.).
158

ГЕОРГ ЛУКАЧ
европейской идеологии и ее катастрофу. Но для того,

чтобы это сделать, у него должна была быть система коор¬

динат. Она включала и переход от марксизма абстракт¬

ного к марксизму конкретному как один из моментов

вышеупомянутого кризиса.
Мой шанс — в преодолении отталкивания от абстрактного

марксизма. Второе возвращение к марксизму от абстракт¬

ного отрицания абстрактного марксизма, нынешнего

кризиса марксизма.
Он есть продолжение той же абстракции, это кризис не¬

достатка теории во всем мире, опыт мнимо-прогрессивного

развития европейской идеологии.
Лукач имел обыкновение выстреливать весь свой боеза¬

пас, а я, напротив, экономил его, хранил для красного дня.
Я был вдвое почти моложе Лукача, но по внутреннему

ощущению я был старше его, и в течение десяти лет его

пребывания в Москве нянчился с ним, как с дорогим

ребенком.
Пример объективного сознания — моя(из Маркса извле¬

ченная) теория всеобщего и частного. Доказательством же

независимости от Лукача, у которого Citoyen 154 часто

упоминается под влиянием этой теории, является то, что она

изложена и у моего ученика Гриба, и у меня в статье о Вин-

кельмане.
Важность этой структур (ной —?) формы буржуазного

сознания, расхождения всеобщего и особенного, кот(орое)

становится классовым сознанием буржуазии, но лишь в

той или иной версии слияния и расхождения этого объек¬

тивного содержания, решаемого (?) социалистической

революцией.
Этот же пример дуализма буржуазного общественного

сознания переходит в раздел рефлективных антитез.
151	Гражданин (франц.).
159

МИХ. ЛИФШИЦ
Я учился у всех, в том числе и у Лукача — я много

интересного узнал от него о внутренней жизни немецкой

интеллигенции предвоенных лет и много подробностей о

коммунистическом движении двадцатых годов. Но ни в ка¬

ких моих главных идеях я не нахожу ни малейшего влияния

Лукача. Напротив, он последовал за мной по крайней мере

в двух главных пунктах его эстетики, как и в особом инте¬

ресе к вопросам искусства вообще, который снова про¬

снулся у него в моем обществе и в обществе моих друзей

после 1930 года. Эти два пункта: а) противоречия капита¬

лизма и судьбы искусства, б) идея реализма в широком

смысле слова, или истины в искусстве.
Меня не интересует, будет ли наше московское направле¬

ние 30-х годов названо «лукачизмом», как говорили мои

противники после войны, желая воспользоваться сложно¬

стями биографии Лукача для того, чтобы бросить тень на

это направление, или «лифшицианством», как говорили

сикофанты 30-х годов. И это, конечно, не вопрос самолю¬

бия, а вопрос действительного содержания.
Допустим, что Лукач — Сирано де Бержерак, знаменитый

своими поединками, а я — фейхтмейстер, научивший его

некоторым приемам владения шпагой. Фейхтмейстер всегда

остается в тени, он не может претендовать на лавры своего

воспитанника, но он может сказать, что последний не вполне

усвоил его уроки.
Обывательское воображение — моя относительная

молодость и его литературная продуктивность, не связанная,

как у меня, ни более строгими обстоятельствами жизни,

ни особенностями моего отношения к литературному

изложению (?) мысли.
И Лукач примкнул к нам как представитель западной

мысли и немецкой культуры, пришедшей к кризису и неко¬

торому русско-немецкому принципу (?).
160

ЧТО ТАКОЕ КЛАССИКА?
Супруги Екатерина Федоровна

и Михаил Александрович Лифшицы.

1920-е годы.

МИХ. ЛИФШИЦ
М. А. Лифшиц. 1930-е годы.

ЧТО ТАКОЕ КЛАССИКА?
Андрей Платонович Платонов (1899—1951). Писатель.

Примыкал к «течению» 30-х годов. 1930-е годы.

МИХ. ЛИФШИЦ
Елена Феликсовна Усиевич (1893—1968).

Литературовед, переводчик, заведующая отделом журнала

«Литературный критик». Середина 1930-х годов.
Последний номер московского

журнала «Литературный критик»

за 1935 год. Вокруг этого издания

с 1933 по 1940 годы группировались

молодые искусствоведы, эстетики и

литераторы, выступавшие с позиций

философско-эстетической классики

против вульгарно-социологического

истолкования явлений художествен¬

ной культуры. Лидером и идейным

вдохновителем этого «течения» был

М. А. Лифшиц.
Ли ТЕРАТ УРНЫИ

КРИТИК
< » IM з 5
г О С л HT ИЗ л А 7

ЧТО ТАКОЕ КЛАССИКА?
Владимир Романович Гриб (1908—1940).

Эстетик, литературовед. Участник «течения» 30-х годов.

Середина 1930-х годов.

МИХ. ЛИФШИЦ
М. А. Лифшиц. Портрет жены Лидии Яковлевны

Рейнгардт (1909—1994) — эстетика и искусствоведа,

участницы «течения» 30-х годов. 1940-е годы.

ЧТО ТАКОЕ КЛАССИКА?
Владимир Борисович Александров (Келлер) (1898—1954).

Литературный критик. Участник «течения» 30-х годов.

Конец 1930-х годов.

МИХ. ЛИФШИЦ
М. А Лифшиц. Портрет Игоря Александровича Саца (1903— 1979) —

литературоведа, ответственного сотрудника журнала

«Литературный критик», а в послевоенные годы —

журнала «Новый мир». 19б0-е годы.

ГЕОРГ ЛУКАЧ
Можно сказать, что я испортил Лукача, но что его отказ

от идей «Истории и классового сознания» etc. был связан

с нашим знакомством, что в 30-х годах возник другой

Лукач — этого отрицать невозможно.
Раздельность двух миров, конечно, внесла свои отрица¬

тельные черты в идеологию 30-х годов, но скорее в том

смысле, что западному миру не хватало знания и особенно

понимания того, что совершалось у нас. Одно из доказа¬

тельств — необычайный успех и влияние Г. Лукача в пятиде¬

сятых — шестидесятых годах, который все же познакомил

Запад с некоторыми из наших московских идей, и даже

обращение к его ранним, (...) произведениям, /таким/ как

«История и классовое сознание», было косвенным отраже¬

нием, рефлексом его обретенной у нас в Москве более зре¬

лой позиции. Очень жаль, что таким связующим звеном был

только один Лукач, хотя никто не может сказать, что это бы¬

ло Vermittlung 155 не исключительных знаний и дарования.
Письмо Георгу Лукачу
Возможно, начало статьи в его юбилейный сборник
Дорогой друг!
Вы живете разносторонней, активной, цельной жизнью.

Я приветствую Вас из глубины моего уединения, которое

оказалось таким же, каким оно было тридцать лет назад.

В те времена меня понимал небольшой слой людей, немно¬

го игравших в «школу», хотя это было опасно, а сейчас пере¬

до мною десятки свободно резвящихся школ и течений, в

которых я вижу мало серьезного и которые в свою очередь

смотрят на меня как на обломок поросшей мхом старинной

архитектуры.
Это тем более забавно, что когда мы впервые встретились

я был вдвое моложе Вас, а Вам должно было быть в 1930-м

году немногим больше сорока лет. В те времена я только что
155 Опосредование (нем.).
161

МИХ. ЛИФШИЦ
понял, что социалистическая — ?) революция — это не

вступление в тысячелетнее царство, а движение, практиче¬

ская и мучительная история. Да, история не прекратилась

после Октября 1917-го, вот и все, вот самая глубокая истина.

И делается эта история людьми, которые часто не понимают

смысл своих поступков, как это бывало и прежде, то есть

подчиняясь законам иронии истории и хитрости разума.
Тициан в «Динарии кесаря» представил итальянского

гуманиста зрелой эпохи, изобразив его в образе Христа,

образе тонком и аристократическом. Ему противостоит

грубый плебей с мускулистым темным телом, настоящий(?)

Калибан, искушающий этого либертена-спасителя знаме¬

нитым вопросом, нужно ли платить подати кесарю? И Хри¬

стос отвечает ему с тонкой, неуловимой улыбкой, как

Декарт, писавший Мерсенну, что он не желает никого убеж¬

дать, ничего проповедовать, и, одним словом, что его идеи

не представляют опасности для финансовой системы кеса¬

ря. Когда за несколько лет до этого, в 1619 году, Лучилио

Ванини! 56 на площади в Тулузе вырвали язык прежде, чем

сжечь, толпа заревела от энтузиазма. А между тем Ванини

думал только о благе этих людей. О, Sancta simplicitas! Чи¬

тая сочинения итальянского мыслителя, его теорию двух

истин — Помпонацци157) мы лучше понимаем истинный

смысл картины Тициана.
Это обращение к Тициану может передать мои мысли

неправильно. Я вовсе не утверждаю, что мы с вами вели

двойную бухгалтерию даже в те трудные годы, когда ... Нет,

это наши противники (...) вели двойную бухгалтерию, ибо

это были мелкие лавочники, наряженные коммунистами.

Народ, говорит где-то Бальзак, унаследовал всех льстецов

королевской власти. Первое явление этого типа было

заметно уже в Афинах V века, при демократии. Люди,
156	Джулио Чезаре Ванини (пс. Лючилио) (1585—1619) — итальянский

философ-пантеист.
157	Пьетро Помпонацци (1462—1525) — итальянский философ, пред¬

ставитель аристотелизма; исходя из теории двойственной истины, отвер¬

гал рациональное доказательство бессмертия души.
162

ГЕОРГ ЛУКАЧ
обвинявшие друг друга в порыве демократического рвения,

назывались тогда сикофантами. Их было так много, что

пришлось установить особые правила(?) для доносчиков —

если их донос не оправдывался.
Великая мудрая древность! Если бы новое время было

достойно ее. Оно, кажется, сравнимо с древним миром в

преданности плебисцитарным властелинам, чей образ вы¬

бит на динариях. «Ты наше красное солнышко!» — кричала

толпа, бежавшая за колесницей тупицы Калигулы. «Ты наше

самое — самое красное солнышко!» — кричат в настоящее

время толпы бедных людей, привлекающие многие утон¬

ченные и премудрые(?) умы на Западе своим честным фана¬

тизмом. История не кончилась, она продолжается.
Да, наша жизнь в тридцатых годах не была двойной

бухгалтерией. Это был всемирно-исторический взгляд на

события текущих дней. Такой взгляд, предполагающий

иногда и отчасти уединение, уход в себя, и это158...
Письма /черновые варианты/

Мих. Лифшица А. Аггу и Ф. Яноши по поводу

смерти Лукача — сост.
Москва, 22. V1.1971.
Дорогой Атилла!
Большое спасибо за письмо !59, в котором вы описываете

последние дни нашего старика. Я плакал, читая эти слова,

хотя в жизни такого со мной не бывает.
158	Здесь рукопись обрывается — сост.
159	Ниже приводится письмо А. Агга Мих. Лифшицу:
Дорогой Михаил Александрович!
Едва получив ваше письмо, старик скончался. Для нас этот трагиче¬

ский акт не был неожиданным, мы знали раньше, что у него не осталось

недель, а только дни. Это уже осенью начиналось, у старика было

воспаление легких,... он уже тогда еле-еле боролся за жизнь. Жизненная

энергия исчерпалась, и когда весной подтвердили, что у него рак легких,

он не был уже энергичным философом-мудрецом, а только усталым

стариком. (...) В последние недели /он/ был уже без сознания, и когда

делали ему трансфузию..., задумался как раньше, но тело не оказывало уже

под держки духу. Он осознал свою ситуацию, и сдался.
163

МИХ. ЛИФШИЦ
То, что перед смертью он был уже не философом, а только

«усталым стариком», еще больше тронуло меня, потому что

это свойственно человеку. Быть философом — хорошо. Но

быть всегда философом — глупое чванство. Вся философия

держится на тонкой прокладке, в которую входят и легкие,

и сердце, словом, кусок жалкой материи. Природа и люди

всегда могут довести его до полного изнеможения. Я знал

настоящих героев, которые, увы, не выдерживали своей фи¬

лософии до конца. И если даже кто-нибудь торжествует над

всем, как факир, то это ведь тоже только игра природы. Есть

люди, способные есть стекло, есть истерички, которые мо¬

гут выдержать испытание каленым железом, средневековый

«божий суд». Гордиться здесь особенно нечем. Это не чело¬

вечно. Жаль мне только, что старик не мог умереть на руках

у Гертруд, которая его так любила и была постоянной опорой

и компасом его жизни. Смерти бояться нечего — это доказал

Эпикур. Но он же заметил, что боятся люди больше всего

не смерти, а умирания. То, что Jeder stirbt fuer sich allein^

не совсем точно. Существует ведь русская поговорка: «на миру

и смерть красна». Таковы, дорогой Атилл, мои небольшие

размышления по поводу ars moriendi^i.
Я совершенно согласен с Вами в том, что смерть Лукача

будет началом новой волны его всемирной славы, которую,

впрочем, он имел и без того. Волна откликов на это событие

во всем мире очень велика. Буржуазная печать и радио,

конечно, старается сделать свое коварное дело — посеять

недоверие к его памяти в социалистических странах. Мне

понравился некролог Вюрмсера в «Юманите», озаглавлен¬

ный «Верность», но статья этого бывшего прихвостня

Гароди — Жиссельбрехта, конечно, гадость. В «Унита» тоже
Диалектика философии такова — и Вы это знаете лучше меня — что

конец и начало переплетаются. Я уверен в том, что конец жизни «мастера»

станет началом активного распространения его идей. У нас отклики, оценки

его творчества в некрологах очень позитивные, и /Вы/ увидите, что и у вас

будет скоро «прорыв фронта»...
160	Каждый умирает в одиночку (нем.).
161	Искусство умирания (лат.).
164

ГЕОРГ ЛУКАЧ
говорят что-то кислое по поводу догматизма Лукача или, во

всяком случае, по поводу того, что они считают у него

немного old fashioned 162. Глядя на то, как развиваются

события в Италии, я хотел бы быть лучше догматиком, чем

авангардистом, способствующим подъему новой волны

фашизма. Самый опасный вид догматизма в наши дни это

раскол передовых новаторов с «обывателем». Я скорее на

стороне последнего. Если он становится реакционным — это

вина тех, которые считают себя слишком передовыми, что¬

бы развивать здоровое народное начало в лучшую сторону, и,

пугая, отдают обывателя в руки правых. Не поняли, видно, ни

«Что делать?», ни «Детскую болезнь» Ленина, а жаль — потому

что дело становится серьезным.
(...). Прошу Вас передать Ферри Яноши небольшое пись¬

мецо, которое я вложил в этот конверт.
Ваш
Москва 22. У1.1971.
Дорогой Ферри!
Позвольте в этот тяжелый момент выразить Вам мое ис¬

креннее участие. Если история делает людей, то она сделала

Вашего отца как надо. Чем бы она была без таких, как он?

Мне не нужно писать, что имя его не будет забыто, а влияние

на все лучшее в мире будет с каждым годом расти. Вы знаете

это так же, как и я. К сожалению, все это не устраняет чело¬

веческой стороны нашего горя.
Хотя обстоятельства надолго разъединили меня с моим

дорогим другом, его образ всегда оставался у меня в душе.

Мы часто вспоминаем его изречения, его своеобразный

юмор и особенно ту мудрую простоту, с которой он всегда

встречал удивительные повороты судьбы. Вот человек,

который действительно умел смотреть не только на чужую,

но и на собственную жизнь исторически!
Когда я чувствую обиду или несчастье, мне всегда вспо¬

минается его объективное отношение к своей роли в жизни
162	Старомодным (англ.).
165

МИХ. ЛИФШИЦ
и своим возможностям. При его громадном образовании и

таланте он был совершенно лишен какой бы то ни было

претензии. В наши дни, когда наука это одно, а жизнь часто

совсем другое, его биография — редкий пример единства

того и другого, нелегкий в такие времена, когда философ,

каким он был, находится в водовороте массового движения,

гораздо более широкого, чем во времена Августина или

Меланхтона. Мне кажется, что несмотря на свое буржуазное

происхождение, он усвоил пролетарскую культуру лучше,

чем множество людей от станка или сохи.
Как жаль, что он не успел написать двух вещей. Во-пер¬

вых, своих воспоминаний, во-вторых, своей «Этики». Он го¬

ворил мне лет тридцать назад об этом замысле и о том, что

хотел бы положить в основу этой работы переписку Маркса

и Энгельса.
Прошу Вас передать мое сочувствие Анче.
Привет от меня и жены Вашей милой семье.
Ваш
166

	ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Введение
Содержание главы — материалы папки № 163 «Синхрония и

диахрония».
Открытие Мих. Лифшица — диалектика вопреки и благодаря,

решение проблемы цикла и тождества противоположностей

с помощью этой диалектики. Например, два полюса — жизнь и

смерть переходят друг в друга: жизнь невозможна без смерти.

Но следует ли отсюда, что жизнь есть смерть? Да, так бывает (иная

жизнь не лучше, а даже хуже смерти), но это экстремальное, грибу-

лическое тождество противоположностей. Норма: мы живем вопре¬

ки смерти и лишь отчасти — благодаря. Жизнь проходит в щель

между двумя противоположностями, она есть их конкретное,

симфоническое единство.
В настоящей главе диалектика вопреки и благодаря применена

к анализу структурализма и его полюсов — категорий синхронии и

диахронии. Цель анализа Мих. Лифшица — движение от мертвенной

схематики, застылой типологии к выяснению живого и конкретно¬

го смысла бытия. В центре анализа, как и в других главах настоящей

книги, соотношение логического и фактического.
Абсолютное тождественно вечности (синхронии), относитель¬

ное — истории (диахронии). Но это слишком общие первоначальные

определения — полюсы. Им соответствуют два плохих тождества:
—	Реальна только история (диахрония). Здесь преимущество

отдано фактическому миру, рождению нового благодаря случайному

сцеплению событий. Это принцип абстрактного материализма,

номинализма и современног о сциентизма.
—	Реальна только вечность (синхрония). Это принцип класси¬

ческого идеализма, для которого истинное дано до опыта, априори,

существует независимо от реального фактического мира с его

случайными и потому эфемерными явлениями.
167

МИХ. ЛИФШИЦ
Для идеализма конец и начало тождественны, развития практи¬

чески нет, все уже заранее существует в вечном разуме, априори.

Для вульгарного материализма и номинализма, напротив, разума в

мире нет, все случайно, а вечное, абсолютное — пустая фантазия.
Идеализм отбрасывает случайность как нечто внешнее,

неразумное: мир существует вопреки случайному, фактическому.

Однако на самом деле он существует и развивается, доказывает

Лифшиц, отчасти и благодаря фактичности и случайности. Без

фактического чисто логическое замкнулось бы на себе, разум

перешел бы в свою противоположность. Так, например, капитал

представляет собой логическую систему, круг. Но в его возникнове¬

нии огромную роль сыграло то, что находилось вне этой логической

системы и круга — первоначальное накопление. Весь вопрос заклю¬

чается в том, каково это отчасти. Оно может быть таким, что вопре¬

ки и благодаря далеко расходятся, между ними растет напряжение

и в лучшем случае возникает грибулическое единство («комплекс

жирафа»: слишком длинной шее соответствует короткий зад).
Так, демократия противоположна тирании, развивается вопреки

ей. Но в истории, например, греческой цивилизации, отчасти и

благодаря — роль тиранов для становления афинской демократии

хорошо известна. Однако далеко не всякая тирания приводит к

демократии: бонапартистские режимы прокладывали дорогу

фашизму. Все дело в соотношении вопреки и благодаря, в форме их

конкретного единства.
Вопреки и благодаря могут быть настолько близкими друг другу,

что возникает классика, где фактичность образует симфоническое

единство с логическим. В неклассические эпохи они, наоборот,

далеко расходятся друг от друга, благодаря (фактичности, случай¬

ному, неразумному) вырастает в своем значении, приобретает гипер¬

трофированную форму. В результате логика сходится с фактами

не здесь и теперь, а лишь в далекой исторической перспективе.

Это прогресс № 2, тяжелый обходный путь, движение, сопряжен¬

ное с шараханиями из одной крайности в другую.
Идеализм (в том числе и гегелевский) не понимает в полной

мере смысла и значения классики, то есть прогресса № 1, прямого

пути истории, считая его попросту невозможным и нереальным.

Для него в реальном нет идеала, последний в сущности трансцен-

дентен, находится в мире ноуменальном, то есть в вечности,

не соприкасающейся с фактическим и случайным.
168

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
На самом деле, вопреки идеализму и абстрактному материализму,

классика рождается в реальном мире факта и отчасти благодаря

ему. Лишено бессмысленности лишь конкретное единство вопреки

и благодаря. Такова, например, реальная «идеальная личность».
Абстрактная вечность и реальная эфемерность существующего

перекрещиваются: они дают в результате вечность живую, совре¬

менную — или же, при дурном тождестве противоположностей,

являющуюся только мертвой историй.
Абсолют, постоянство не как нечто чисто абстрактное, заранее

данное, а как тождество двух направлений развития, кругооборот,

«положительный» цикл и положительный balance of power.

Синхрония в этом смысле представляет собой нечто чисто

пространственное, относится прежде всего к миру природы. Она,

как и природа, с этой точки зрения есть частный случай истории.

Но природа, с другой стороны, есть природа творящая — иначе

говоря, история.
Есть мера в переходе разумного и фактического друг в друга,

в которой совпадают разум и действительность. Они не совпада¬

ют в гегелевском смысле, в смысле тождества фактического мира и

идеи, они совпадают в революционном смысле, в смысле борьбы

двух тенденций. Если мы это поймем, то поймем и отношение

случайных явлений и логического порядка в истории.
Все в мире подтасовано (имеется заранее данное «либретто»

развития) или преобладает принцип «наборной кассы», случайного

возникновения всего? Все подтасовано, но не заранее, не до мира,

а вследствие эпигенеза, конкретного развития, обусловленности,

в соответствии с ситуацией, которая складывается из нашего

взаимодействия с окружающим миром.
Проблема рода и общего. Род — это не абстрактно общее, а по¬

средствующее звено между двумя мирами (ноуменальным и

фактическим).
Куда уходит абсолютное достижение? В вечность. Решенная

задача не возвращается. Она становится общей предпосылкой раз¬

вития, сохраняется в качестве рамки. Обновление мира «по празд¬

никам». Качества.
Прошлое, начальное как классическое в своем роде, имеющее

вечный интерес. Но вечность бывает разная, она относительна, как

и системность.
169

МИХ. ЛИФШИЦ
Два типа софизмов:
1.	Попытка стереть непереходимую грань между вели¬

кими передовыми явлениями и явлениями дегенерации

(или зарождения).
2.	Попытка стереть эту грань другим путем — путем пере¬

несения на явления дегенерации и зарождения принципа

автономии, который им не принадлежит.
Необходимо применить отношение потенциального ря¬

да и актуальной точки к историческому развитию как разви¬

тию ступеней. Абстрактное тождество истории и логики

применимо, осуществляется в случаях не-классических, оно

прерывается в пользу логического смысла, перехода из ис¬

тории в вечность на ступени классики. Оно создает высшую

форму исторической связи, настоящую метаисторию вер¬

шин человеческого развития, историю подлинных ступеней

всеобщего. Оно падает в чистую фактическую, лишенную

всякого смысла историческую преемственность на ступени

полного разложения и плазмы.
Человек не произошел от обезьяны, так же точно он не яв¬

ляется предком всех человекообразных обезьян, которые вы¬

шли из этого родословного древа. При Сталине у нас стара¬

лись доказать, что Гегель был предком фашизма, еще раньше

вульгарные социологи видели в Пушкине предшественника

«прусского пути» развития капитализма. Так теперь западные

и наши собственные обыватели стараются вывести Варфоло¬

меевские ночи Сталина из резолюции, проведенной Лени¬

ным на X съезде или из разгона Учредительного собрания.
Общий закон: один корень существует для добра и зла,

для бесконечной широты и ограниченности, для развития и

для тупика, для Христа и для Антихриста. Отсюда также

внешние аналогии между ними. Но при всем единстве, ибо

«из единого все», суть развития заключается именно в диф¬

ференцировании, бесконечном дифференцировании, по¬

стоянном «дистингво».
Как восходящие, так и нисходящие родословные, а равно и

«единые стили эпохи», не должны обманывать нас формаль¬

ными совпадениями. Важно содержание или конкретная
170

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
форма. То и другое выражается в различии между двумя

типами достоинств и недостатков. Некоторые недостатки и

ограниченные стороны неизбежны в определенной связи и

единстве с оправданными их достоинствами. Они, правда,

всегда бывают связаны с излишествами, преувеличениями,

плюс ультра, но совсем другое, когда именно эти односто¬

ронние ветви начинают преобладать и создавать главный

эффект. Стало быть, есть грань, есть мезотес, как и распад

или предшествующая ей стихийная безмерность, плазма,

которую все же нельзя ставить на один уровень с распадом.
Так, одно дело Гегель — другое Ницше и последующие...

И еще другое — Бакунин, Нечаев и «Народная воля».
Из этого следует также, что бывают разные формы и

степени логической связанности следующих друг за другом

явлений. Это та же взаимозависимость потенциального ряда

и актуальных точек. Связь актуальных форм между собой —

это одно, например, связь Маркса с Гегелем, с Аристотелем,

со всеми «вершинами», тогда как связь его с Бруно Бауэром,

Гессом, Вейтлингом и т. д. — совсем другое. Связь нашей луч¬

шей литературы и нашего будущего искусства с Пушкиным,

Возрождением и т. д. — это одно, связь его даже с Горьким и

уж во всяком случае с «пролетарским поэтами» и т. п. совсем

другое. И далее, с другого конца:
От Метценжера до Матисса

Пронесся озверелый лов,
От Репина к супрематистам

От Пушкина до этих строк.
Так писал Брюсов, но не совсем справедливо. Ибо ни

Пушкин, ни даже Репин не виноваты в том, что вышло из

«озверелого лова», хотя при желании формальные связи и

звенья найти можно даже в первичной туманности. Где же

остановка? Где грань? Белинский указывал на то, что бывают

такие исторические явления литературы, значение которых

целиком в их подготовляющей роли, в их фрагментарном

историческом бытии, если угодно — в их месте среди других

единиц потенциального ряда. Таково было значение поэзии

XVIII века. Другое дело — те поэты, в которых совершается

цветение, которые существуют не только в себе, но и для себя,
171

МИХ. ЛИФШИЦ
в которых совершается переход потенциального в актуаль¬

ное. Так же точно и с явленьями упадка: они носят чисто

исторический характер, их значение функциональное, а не

содержательное, в них не хватает автономии, актуальности.
Вот почему как явления подготовки, так и явления упадка

допускают большой элемент слияния исторического и

логического, в них логика развития торжествует как таковая,

поглощая каждое явление в качестве своего момента или

преходящей точки. Чем больше объективное историческое

содержание данного явления, чем больше в нем воплощено,

тем менее его можно рассматривать как простое следствие

предшествующих ему звеньев и простой исходный пункт

для последующих. Напротив, совершенно естественно и не¬

обходимо рассматривать весь процесс развития живописи

после 1860-70-ыхгг. как единый и последовательный про¬

цесс разложения.
1.	Первенство диахронии, истории, производства над

воспроизводством и синхронией.
2.	Это есть примат бесконечного материального развития,

конкретно сочетающего всеобщее и единичное в особенном.
3.	Особенное есть посредство между диахронией и синхро¬

нией и оно выступает в виде рода (примером чего является

биология), основанного на качественном подобии, сходстве,

отражении. Формальная «структура», полученная посредством

перетряхивания наборной кассы, носит абстрактно-количест¬

венный и механический характер.
Современное возвращение ко временам genus есть синтез

синхронии и диахронии. Система родов и видов — конкрет¬

ная типология, принадлежащая истории.
Для Аристотеля «все подтасовано». Источник — энтелехия

с prius motori63. Для диалектического материализма подтасо-

ванность есть результат конкретизации, уходящей в беско¬

нечность и включающей в себя наборную кассу. Вечна только

mors immortalisé («Нищета философии» и « Анти-Дюринг»).
163	Перводвигатель (лат.).
164	Бессмертная смерть (лат.).
172

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Роду соответствует понятие. Типам — структурам в матема¬

тическом смысле — абстрактные формальные определения реф¬

лексивного характера, основанные на тавтологии и оппозиции.
26.XII.68.
Наше наглядное пространство и время — действительно

формы нашего созерцания. Пространство и время сущест¬

вуют объективно, и все же (так же, как в политической

экономии «благо») истина в этой области отягощена нашей

материальной ограниченностью. Мы познаем и простран¬

ственные, и временные отношения вопреки нашей ограни¬

ченности, но отчасти и благодаря ей. Для того чтобы сделать

это сочетание благодетельным, нужно внести посредствую¬

щее звено, на которое мы можем опереться, какой-нибудь

«опыт Майкельсона». В таких «прерогативных инстанциях»

зафиксирована и человеческая мера, протагоровский элемент,

но так, что сочетание с человеческой слабостью способствует

расширению мира истины. Пещера и ее идолы мало учиты¬

ваются нами в диалектике познания. Отбросить свое ограни¬

ченное, человеческое мы не можем, но сделать сто мерой ве¬

щей,, найдя для этого соответствующее зеркало, которое

указывает нам критически наши собственные границы в по¬

токе воздействующего на нас бесконечного мира, мы можем.
Искусственные условные пространства являются спосо¬

бом усвоения тех сторон пространственного мира, которые

не могут быть усвоены в наглядном созерцании. Отсюда во¬

все не следует, что они имеют равный «онтический» статус с

нашим наглядным пространством, которое предоставляет

более широкие и элементарные ворота в объективный мир,

при всей ограниченности человеческой меры.
26.XII.68.
Все человеческое отягощено его ограниченной материаль¬

ной стороной, все формальные закономерности, открываемые

нашей мыслью, «прекарны». Роман и драма, какие бы чистые

системы они не представляли, несут на себе отпечаток своего

происхождения. И верно лишь то, что они представляют собой

сознательно (?) — сложившиеся духовные узлы. А вообще,
173

МИХ. ЛИФШИЦ
мыслимо ли все это без человека при всей своей структурной

правильности? Вечный формальный элемент в них есть. Это

формы, отразившие бесконечность, отразившие в чем-то

одном, законченном и потому — не рядовые, эмпирические

образования. Но, действительно, прав Энгельс: чем больше

мы будем выдвигать их абсолютное, вечное содержание, тем

более они будут абстрактны и пусты. Исключая, например,

человеческую свободу из драмы, получим уже весьма отвле¬

ченную схему столкновения бесконечного и конечного. То же

самое и с логическими формами мысли, вечными идеями и

категориями. Это либо конкретное содержание, возникающее

каждый раз из перекрещивания, синтеза готовых форм с но¬

вым материалом бесконечного мира, либо собрание пустых

абстракций, номенклатуры.
Вечное, «синхронное» живет лишь в «диахроническом»,

лишь в нем обладает конкретной жизнью. Другой взгляд — это

переход от одного «инварианта» к другому до абстрактной фор¬

мулы мира, «мировой схематики», возможной и обязательной

на почве «очень большого числа», заменяющего бесконечность.
Это — сдвинутый набок канон гегелевской системы. Кстати,

для Гегеля реальный мир природы тоже не бесконечен и яв¬

ляется преимущественно областью механических отноше¬

ний, т. е. «очень большого числа».
Речь может идти лишь о постоянном (?) переходе от абст¬

рактного к конкретному с опорой на объективную модель.
РАЗУМ

«Логическое» и «историческое»

Необходимость
Все имеет причину, следовательно, — все необходимо.

Но можно ли, например, назвать необходимым этапом в

развитии коммунизма полу- анархические и активистские

ошибки люксембургианского типа — реакцию на засилье

оппортунизма? (см. мою рецензию на Кораллова). Нечто по¬

добное пишет Антонио Грамши (Избранные произведения.

М., 1959, т. 3, стр. 26, 33 и др.).
174

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Нужно различать необходимость в абстрактном смысле

от необходимости как логически-оправданного этапа раз¬

вития, ступени целого. Кончено, разница относительна. До

некоторой степени даже период ошибок необходим. И все же

он уже менее необходим, если существует другая форма не¬

обходимости, в данном случае — ленинизм. Значит, все есть

только ступень, а не результат, не абсолютное, и все есть до

некоторой степени стихийный причинно-обоснованный,

кибернетический продукт продолжения и отталкивания,

нечто механическое, простой факт. Но вместе с тем есть раз¬

ница в этом тождестве разума и факта, логического и исто¬

рического. Есть дифференциал между причинно-необходи¬

мым фактом, имеющим логически-оправданное значение,

и логической внешностью слепого стихийного процесса

антитез и продолжений. Есть мера в переходе разумного и

фактического друг в друга. Вот суть дела в знаменитом воп¬

росе о логическом и историческом, относительно которого

мы всегда слышим только общие и пустые фразы. Суть дела

и здесь в том, что во всем историческом движении и в каж¬

дую эпоху особенно сстъмера, в которой совпадают разум

и действительность. Они не совпадают в гегелевском смыс¬

ле слова, в смысле тождества фактической и логической

идеи, они совпадают в революционном смысле — в смысле

борьбы двух тенденций, двух направлений развития. Если

мы это поймем, то поймем и отношение случайных явлений

и логического порядка в истории. Это отношение само во¬

все не случайно. Есть моменты наибольшего приближения

случайного к логическому порядку, к разуму — это классиче¬

ские ступени и эпохи, и есть моменты, когда логическая

необходимость сходится с фактами в далекой перспективе,

через множество посредствующих звеньев и отклонений,

статистически.
Таким образом, проблема логического и исторического

прежде всего совпадает с вопросом о разумности действи¬

тельного. Здесь нужно вспомнить и Лейбница с его достаточ¬

ным основанием, и всю полемику логиков-индуктивистов.

Здесь нужно вспомнить знаменитый разговор Герцена ночью

на корабле.
175

МИХ. ЛИФШИЦ
Это нужно соединить даже с проблемой стихийной ме¬

ханической реакции и разумной гармонии противополож¬

ностей, «комплексом жирафа», ленинским различием между

какофонией (кибернетикой, с механическим принципом

двоичности) и симфонией. Относительность, но реальность

этого различия, дифференциал.
И лишь через это мы подходим к тому, что берется у нас

так абстрактно — соотношению логических ступеней, или

«типов», и россыпи единичных фактов. Между тем и другим

стоит тождество и различие разума и действительности, два

типа единства разумного и фактического, различие между

оптимальным совпадением этих противоположностей — все¬

общего и единичного — и дисгармоническим совпадением

их, которое предполагает и преувеличение, фактизацию

разумного, и «наказание» за эти грехи, по законам киберне¬

тики, иррациональное.
Это в высшей степени важная запись, которая может слу¬

жить исходным пунктом и общей связью различных вопро¬

сов, распространением на онтологический вопрос, включая

проблему иррационального, моей обычной системы рассу¬

ждений по принципу грани между фактическим и единичным,

которые остаются безусловными и безграничными в своей

ограниченности и условности.
Генетическое отношение всеобщности.

Тождество, подобие, отражение, реализм
(Ср. мой анализ Фихте)
«Логика — деньги духа». Как воплощение всеобщего?

Но есть это еще и у раннего Маркса? «Не нужно смешивать

с всеобщим и универсальным то, что является лишь общим».

«Их (вещей) существенная всеобщность — это род, а его

нельзя считать просто общим элементом». Кант, «Пролего¬

мены», параграф 24.
Пункт исключительной важности. Галилей, Декарт и Локк

установили твердое разделение между талером в уме и

талером в кармане. Кант подтвердил и преувеличил это
176

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
разделение. Но если нет посредствующего звена, то мы

впадаем в номинализм, скептицизм или кантианство. Нет,

посредствующее звено между двумя мирами имеется. Оно

заключается в сходстве, подобии, отношении всеобщности

родов и видов, переходящее в отражение и представляющее

его основу. Бэкон и его прерогативные инстанции.
Этот принцип, заключенный в самой действительности,

получает самостоятельное развитие в практике, которая есть

орган природы, средство ее, концентрат принципа подобия,

лежащего в основе ее закономерности. Практика есть процесс

создания второй, подобной, хотя и улучшенной в своем собст¬

венном духе природы. Практические создания суть подобия;

подобие как нечто самостоятельное, относительно автономное.

Повторение, данное природой, становится здесь искусством.
Генетическое всеобщее отношение, включающее моменты

тождества и сходства, подобия, ибо не-тождество, даже

противоречие, а тем более различие ступеней — все это момен¬

ты сходства, приближение к тождеству, что всегда (вообще?)

с вариантом не-тождества образует в целом единство мира

и его форм.
Все есть сходство, но — разница между простой общно¬

стью и генетической всеобщностью = актуальность.
Понятие целого, актуальности, воплощающей род. Пере¬

ход к роду в органической жизни.
Переход от действительности

к изображению ее
Сама действительность имеет изобразительные свойства.

Все, что мы видим, нам что-то напоминает. Что это значит?

Это значит, что оно имеет сходство с другим, изображает

другое. Поэтому как ни стараются абстрактные (художни¬

ки?) выйти за пределы изобразительности, даже если они

представят чистый холст, мы все-таки будем иметь перед

собой материал для восприятия сходства. Чтобы избежать

этого, нужно по крайней мере перестать выставлять картины

и что бы то ни было, а еще вернее — выколоть себе глаза. Де¬

мон изображения подстерегает нас в обычном зрительном
177

МИХ. ЛИФШИЦ
восприятии, и сама видимость, первая чувственная иллюзия,

поскольку она воспринимается как образ предмета, является

уже изображением чего-то другого, что сходно с этим пред¬

метом. Далее мысль развивается через выделение специаль¬

но изображающих предметов, в которых их собственное

бытие является только носителем изображения другого.

Момент бытия и момент изображения, сходства, распадаю¬

щиеся на два самостоятельных предмета: модель и картину.
Логическое содержание, «смысл».

Историческая причинность и «то, ради чего»

(самобытность, акмэ), начало и результат.

Ср. проблема нового
Логическое первенство и историческая последователь¬

ность. Первое в смысле исходного пункта и первое в смысле

сути дела. Здесь есть разница. Единство исходного пункта и

«то, ради чего» Аристотеля. Логическое содержание как все¬

общее, охватывающее историческую последовательность

и «цель» развития, начало и результат. Есть что-то верное

в гегелевском различии между логикой как всеобщим усло¬

вием и последовательностью во времени. Сама временная

последовательность есть сторона всеобщего, а не сама все¬

общность развития.
Все «подтасовано» или все есть «наборная касса»? Все

подтасовано, но подтасовка («на ловца и зверь бежит»),

заворачивание на себя, не заранее дана, не до мира: она есть

следствие эпигенеза, постоянного конкретного развития,

обусловленности: все задачи решаются согласно данным

«ситуациям», которые в свою очередь складываются из

нашего взаимодействия с окружающим миром.
Все происходящее совершается ad hoci65, или, как любил

писать Герцен, — a fur et a mesure, по силе возможности.
>65 Со специальной целью (лат.).
178

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Импровизация, а не развитие по заранее данному либретто.

Это наше представление о либретто отражает лишь то, что

складывается, «подтасовывается». Это материализм, исхо¬

дящий из фактов реальности, из материального мира, хара¬

ктерной чертой которого является элемент единичности и

процесса, эпигенез.
Зачем все это? — восклицал Мопассан на своей яхте166.

И он был прав, если предъявлять миру требования Альфреда

Великого. Всякий «смысл» относителен, является порожде¬

нием фактического развития. Обратное есть возвращение

к «мировой схематике» Дюринга или «тектологии» Богданова.

Разве это не бессмыслица, что такие выводы стараются навя¬

зать марксизму после(?) Энгельса и Ленина. «Анти-Энгельс» в

журнале «Вопросы философии». Иллюзия — посредством

точных всеобщих схем можно создать средство для облег¬

ченного и совершенного управления обществом, научного (...)

науки, писания стихов и т. д. Мания времени.
Беатриче была многодетной матерью. Если бы она жила в

современной Италии, перед ней стояла бы проблема проти¬

возачаточной пилюли, осуждаемой папским престолом, но

принимаемой многими епископами, возможно, она была бы

объектом гинекологии. Ах, идеальное в таком соседстве!

Но природа соединила органы любви и мочеиспускания, она

создает гениев, но у гениев бывает геморрой и фурункулы,

у них только один желудок, и кто знает, будут ли они гени¬

альны, если, как я прочел в одной газете, в довольно близком

будущем наш кишечник отомрет (На полях: Да, но это идеал,

а не ложь. Женщина и человеческий образ, как зеркало/?/

для мужчины).
Мы можем понять конкретные структуры мира только

по принципу вопреки и благодаря. Это и есть единство

синхронии и диахронии. О бессмыслице слишком большого

смысла.
166	Речь идет, вероятно, о произведении Мопассана «На воде».
179

МИХ. ЛИФШИЦ
Человек развился из своих условий, но если бы вырвал¬

ся^), была бы нелепость (ср. у меня о спорте, о сверхсиль-

ном боксере).
Dépassement, то dépassement (?)1 но... Отсюда ужас, не¬

лепость и давящая сила фантастических романов, построен¬

ных на экстраполяции, то есть на абстрактном доведении до

предела каких-нибудь сил и направления деятельности

современного человека, преимущественно — силу контроля.

«Не плачьте, бабы, це ще може брехня!».
В полемике с Дюрингом, презрительно отзывающемся о

нашем времени, как о «седой древности» для будущего обще¬

ства, Энгельс доказывает, что эта эпоха сохранит навсегда

интерес для будущих поколений как: а) основе всего после¬

дующего прогресса, б) эпохе выделения человека из живот¬

ного царства и преодоления таких трудностей, которые

никогда не представятся будущему человечеству. (Вероятно,

1930-е годы — сост.).
Весьма важное явление истории литературы
Логически первое в мировой истории — распад родовых

отношений, борьба кровнородственных связей и лично-об-

щественного начала отражаются в литературе народов, ко¬

торые позже других попали в освещенную полосу мировой

истории, вступили в историю: у исландцев, скандинавов,

германских племен вообще. Эти черты имеются в греческой

литературе, но опять-таки не у истоков: Гомер и Гесиод дают

ясную картину господства,так сказать, лично-общественного

начала, цивилизации, как у греческих трагиков, которые

неожиданно на пороге кризиса греческого мира поднима¬

ют эту проблему первобытной древности и (неразб.) его,

например, такой «современный» драматург, как Еврипид.

Далее, в литературе восточных народов, с которой вообще

начинается мировая литература, мы с самого начала сталки¬

ваемся с цивилизованной, хотя и весьма фантастической
167	Превышение, перевыполнение (франц.).
180

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
формой духовного мира, где рудименты матриархата, крово¬

смешения etc. почти бесследно исчезли (...). Неудивительно,

что сюжеты и мотивы восточной литературы, а также мо¬

ральные ее обороты(?) находят себе дорогу на запад вместе

с развитием западной цивилизации. Периоды оживления

творческого интереса к древним проблемам являются чем-

то аналогичным эпохам «ложноклассицизма» (как и вообще

вся история мысли соткана из рецепций). Так было в древ¬

ности, когда трагики открыли мифологическую проблему,

позволившую им как-то поставить более современные и

поздние вопросы греческой жизни и пытаться еще раз —

художественно, подобно Платону; — воспроизвести тот

синтез, который уже однажды практически лег в основу ан¬

тичного бытия — как решение борьбы, легальность^).
Явление, очерченное выше, указывает прежде всего на то,

что логические связи не совпадают непосредственно с исто¬

рическими связями. Некоторые ранние логические звенья

могут развиваться с достаточной полнотой сравнительно

поздно. По вопросу об отсутствии первобытности в цивили¬

зациях Востока имеются особые соображения (по-видимому,

1930-е или даже 1920-е годы — сост.).
Квантовая теория
Качества, однажды достигнутые, остаются в процессе

дальнейшего развития. Нет повседневного, плоского обнов¬

ления — оно бывает только по праздникам.
Революционный период в образовании человеческих

рас, революционный период в образовании географического

облика земли, климата и т.д. То же самое относится к исто¬

рии культуры.
Неудивительно, что ступени развития материи кажутся

обособленными — «человек рождает человека», говорит

Аристотель. Эти ступени произошли одна из другой, но по¬

вторить этот номер пока не удается.
«Спираль с крышкой», как сказал один из моих слушате¬

лей. Определенное качество заключает в себе отрицание.

Путем отрицания отрицания рождается новое качество,

которое представляет собой не простое повторение первой
181

МИХ. ЛИФШИЦ
ступени, а нечто соответствующее ему на более широком

витке спирали. А дальше что?
Механическая фантазия рисует себе скучную последова¬

тельность. Достигнутое качество снова подвергается отри¬

цанию. Например, общественная собственность, которая

является отрицанием отрицания трудовой личной собст¬

венности, снова должна подвергнуться отрицанию. Это не¬

лепость, ибо развитие переходит в другую плоскость.

Абсолютное достижение не может быть снова утрачено,

решенная задача не возвращается. В приведенном примере

общественная собственность выносится за скобки всякого

дальнейшего развития, всякой будущей борьбы.
Стало быть, и в первом случае вопрос не так прост. Дос¬

тигнутое качество не прямо само по себе становится исход¬

ным пунктом для диалектического отрицания. Оно скорее

остается общей предпосылкой, сохраняющейся в качестве

рамки. В ней возникает клетка конкретного развития с ее

распадом на положительный и отрицательный полюсы. Та¬

кой клеткой для прошлого цикла была бы частная собствен¬

ность, заключающая в себе личную трудовую собственность

и ее отрицание.
Либо, может быть, качества выступают парами и образуют

в таком виде одну общую плоскость развития, которая затем

сменяется другой плоскостью. Сначала происходит диалек¬

тический процесс отрицания отрицания качества, затем

отрицанию подвергается не качество, а сама постановка

вопроса, то есть не общественная собственность, а ее проти¬

воположность к частному интересу? Понятие качественной

плоскости (вода, лед, пар = агрегатное состояние).
В общем, неясно, как тут понять крышку к спирали.

Обычно я говорю о переходе содержания в форму для более

конкретного содержания (то есть, может быть, нельзя

ограничиться проблемой качества, она выясняет что-то

лишь у порога развития; для понимания дальнейшего в

данном разрезе нужны и другие, более сложные категории).

Это означало бы, что каждое качество является результатом

одного, однажды совершающегося диалектического цикла.

Но торжествует ли в таком случае Аристотель с его теорией
182

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
замкнутости качеств, которые не могут переходить друг в

друга? До известной степени это, вероятно, так и есть: рож¬

даются качества, а переходы из одного в другое совершают¬

ся под знаком более конкретных связей и категорий. Или

эти переходы в сфере качества суть его возникновение, а

дальнейшее развитие уже происходит в другой плоскости.

Кажется, именно в этом ключ к вопросу: Аристотель и прав,

и не прав, качества и переходят друг в друга (то есть,

происходит отрицание отрицания качеств), и не переходят

друг в друга (поскольку они уже сложились); дальнейшие

переходы — уже в другой плоскости, возникают новые

качества, а старые служат основой для более конкретных

форм развития, чем простой качественный переход.
В связи с этим возникает вопрос о всеобщем переходе из

истории в логику (карикатура у Сантаяны), из последова¬

тельности в сосуществование. Сохранение качеств — основа

для логики понятий, для системы, классификации.
Нужно принять во внимание две стороны дела: во-пер¬

вых, возникновение данного качества вообще, нового каче¬

ства. Раз возникнув, оно становится как бы вневременным,

уже имеющимся в арсенале действительности. Во-вторых,

возникновение данного качества в каждом отдельном

случае, повторение одного и того же.
Говоря о переходе одного качества в другое, можно иметь

в виду процесс возникновения нового качества. Здесь Ари¬

стотель будет не прав. Такое рождение качества из другого

происходит: Гегель, Дарвин... Но Аристотель прав в другом:

сколько бы ни повторялись переходы, какие бы ни были

метаморфозы, это всегда будут переходы в одно и то же

качество, которое уже не может быть отменено, раз оно

возникло. Здесь область постоянного, область сосуществова¬

ния, системы. Может прибавиться новое качество, но каждое

качество само по себе ни во что другое в качественном смыс¬

ле не превращается. Дальнейшее развитие более конкретно,

чем простое качественное изменение с его триадой.
Остается вопрос, как определить тот пункт, где качество

уже сложилось, перешло, так сказать, в вечность, вынесено за

скобки? Определить «крышку спирали». И вечность бывает
183

МИХ. ЛИФШИЦ
разная. В известном смысле вечна и частная собственность

как категория, как качество, дающее начало понятию. Но ча¬

стная собственность — момент превращения, общественная

собственность — «действительный» результат. Отсюда видно,

что: а) качественная неизменность, «системность», сосуще¬

ствование — относительны, б) в этой относительности за¬

ключается абсолютный момент, всегда и во всем, в) но есть и

противоположность, дифференциал между относительным

и абсолютным как двумя разными ступенями (в одной и той

же качественной плоскости?).
Из сказанного, кажется, вытекает, что имеются два напра¬

вления развития: из простой исторической последователь¬

ности происходят переключения в другой план, например,

переход от простого качественного изменения к более кон¬

кретным диалектическим формам развития на основе данно¬

го качества, переключение из относительного в абсолютное.

Эти переключения и суть важные переломы, праздники

истории, завоевания культуры и свободы.
Как определить это более живо и понять своеобразное

соединение логического и исторического, относительного и

абсолютного в этом? Живая «наука логика», живое сочетание

последовательности и системы, движения и восхождения,

простой смены фактов и развития в царстве свободы. Каким

ложным должно быть материалистическое понятие поступа¬

тельного развития, чтобы включить в себя переходы в другую

плоскость, эту смену уровня, лада, ступени в общем изменении

жизни! Едва ли можно здесь обойтись при помощи известной

спирали — она очень быстро наталкивается на «крышку».
Вечное и преходящее
То, что существует — преходяще, конечно.
То, что было, не существует (но не все, что не существует)

вечно.
Все совершающееся, все переходящее в историю в извест¬

ном абстрактном смысле слова вечно.
То, что существует — обязательно изменится. Это его недо¬

статок — сомнительный по сравнению с еще более сомни¬

тельным достоинством того, что уже не может измениться.
184

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Но абстрактная вечность ei-devanti68 и реальная эфемерность

существующего перекрещиваются, и в этом суть дела: он^

дают эфемерность, тяготеющую к вечности в современно¬

сти, и вечность пустую, как вечная истина, что Наполеон

умер и похоронен. Они дают вечность живую, современную,

и современность, являющуюся только мертвой историей.
Логическая сфера и действительность
Логическая сфера объемлет факты или, наоборот, она

только выхватывает из моря действительности какую-то

освещенную полосу при помощи формального орудия

интеллекта?
Все наши выводы должны удовлетворять нашей логиче¬

ской способности, как на этом в особенности настаивал

Кант. Иначе мышление теряет всякий смысл.
И все же в самой этой способности накапливается чувство

неудовлетворенности теми выводами, которые удовлетво¬

ряют нашу логическую способность.
Такая неудовлетворенность, подобно тем роковым влече¬

ниям к бездне, к риску, к острым переживаниям войны и т. д.,

которые всегда служили поводом для удивления перед непо¬

стижимой натурой человека, является основой пресловуто¬

го «иррационализма». Но в действительности эта потреб¬

ность в логическом противоречии, неудовлетворенность

тождественными решениями служит симптомом того, что

реальность мира шире круга понятий. Она является потреб¬

ностью в материалистической диалектике, ложно выступаю¬

щей в форме иррационального.
Таким образом, против элементарного, эмпирически-

формального мышления выдвигаются две поправки: а) требо¬

вание целостности, тоталитета, соблюдения формы, понятия,

априорного синтеза, фихтевского «генезиса», аристотелев¬

ского генетизма, б) сознание недостаточности этой формы,

этого генезиса, целостности, выход в более широкую,

бесконечно-широкую сферу действительности, которая
168 Прошлого (франц.).
185

МИХ. ЛИФШИЦ
не противна разуму, но и не является прямо приемлемой для

него, не совпадает с логикой, внелогична, но и не сводится к

бессмысленному факту. Одним словом, выход в область

содержания, не обусловленного заранее формой. Первое от¬

рицание эмпирически-формального мышления переходит

во второе отрицание. Одного лишь первого отрицания

недостаточно. В какой-то мере это утверждал и Гегель, но у

него, после всего движения рефлексии, форма все же

торжествует, охватывая действительность своим кольцом.

Современный материализм, отвергая формально-эмпириче¬

ское мышление, идет дальше генетизма понятий и выходит

за пределы логической пентаграммы, не теряя одновременно

с этим восстановлением его в правах фактического, не обу¬

словленного логической формой содержания действитель¬

ности и его логический смысл, его формальную структуру.
Мир наших понятий, расчленивший действительность

на ряд «сущностей» и составляющих эту сущность элементов,

требует, чтобы в результате исследования совершалось

возвращение по замкнутому кругу к исходному началу.

Прочее представляется скучной, только потенциальной

бесконечностью.
Но против этого ясного голоса протестует другой голос,

требующий допущения недопустимого, а именно того, что

эти элементы мира неокончательны и что не только наше

познание данного мира может реально расширяться через

привычку к новому, которое сначала противится логической

обработке и не имеет «генезиса», но и сам действительный

мир, являясь в своих элементах (ср. Аристотель) относи¬

тельно законченным и данным, в абсолютном смысле

является не данным, а бесконечно-творимым, находящимся

в состоянии постоянного производства себя, то есть создания

новых элементов из относительно чистой материальной

возможности.
Разум сопротивляется допущению того, что радиус круга

расширяется до бесконечности, он сопротивляется тому,

что творится новое, но в нем есть и потребность заставить

себя привыкнуть к этой мысли. В качестве отражения

«натура натурата» разум может стать препятствием для
186

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
самого себя. Кривым сознанием этого факта является так

называемый иррационализм. Но, как уже говорилось выше,

есть в нашем уме и потребность в признании материальной,

внелогической предпосылки всего нашего мышления, и

потребность в признании, привычке к новому, допущении

постоянной возможности нового.
Часть правды есть в теории Бутру (так называемая «кон-

тингентность») и даже в учении мусульманских мистиков

о том, что чудо является не исключением, а правилом.
Колумб: il mondo poco!1®
Это может воскликнуть разум, находя, что все достигну¬

тое в результате уже дано в «генезисе». Скучно на этом свете,

господа! Нам говорят, что скучен наш материальный мир

без идеала, свободы, абсолютности, а ваш, господа?
Историческое и логическое с точки

зрения гегельянства и марксизма
Index
Формы, классификация с точки зрения материалистиче¬

ской диалектики. Не равенство понятию, а самопроизводст-

во в историческом развитии. Возникновение логической

сферы. Разница между «первоначальным накоплением» и

собственно логикой, историческое и логическое, относи¬

тельность этой разницы: различие двух путей порождения

логической сферы — тоже историческое различие. Конец —

начало — середина (!!!).
Положение
Соответствие самому себе, своему понятию как реальный

процесс, а не как логическое дедуцирование. Саморазвитие,

самопроизводство целого в одной из его ступеней, в одном

из вариантов. Надо показать, как сама история рождает
169 Мир мал! (итал.).
187

МИХ. ЛИФШИЦ
логическую сферу. Это сфера равного a priori самому себе

развития, развития на собственной основе antropas antro-

pon gennai™ то, что прекрасно показано Марксом на при¬

мере капитала и его саморазвития на собственной основе

(курица из яйца, яйцо из курицы).
Истинное содержание «априоризма» Канта = саморазви¬

тие предмета в его собственном равенстве самому себе,

самопроизводство, а не отбрасывание исторических связей,

не без эпохи первоначального накопления.
И разве было бы правильно, следуя намеренно-подчерк¬

нутой дедуктивности Марксова изложения, считать перво¬

начальное накопление guantity négligeable 171? у Маркса взят

случай более насильственного, внешнего разрушения мелко¬

го товарного хозяйства, но представим себе победу демокра¬

тических сил в эпоху Возрождения, и капитализм все-таки

родился бы через отрицание мелкого товарного хозяйства.

Насилие было повивальной бабкой. Теоретически нам без¬

различно, как появляется капитал и рабочая сила. Не только

теоретически безразлично, но есть объективная разница в

самой истории — появление капитала и рабочей силы

abrupto!72, путем безразличных для логики капитализма на¬

сильственных средств, или появление их более органически

(как и социализм из капитализма, коммунизм из социализма —

в смысле процессов перерастания). В подготовке определен¬

ной ступени отражаются два пути. Соответственно этому

логика данной сферы, или ступени, предстает нам в более

априорной, идеалистически дедуцированной форме, равной

себе, или более как процесс развития. Один из источников

идеализма — чрезмерное доверие к первому пути, который,

в сущности, недостаточно чисто идеалистический. С этим

связан и вопрос о включении материала низшей сферы в ло¬

гику высшей. Эта абсорбация — тоже исторический процесс,

но нельзя забывать о том, что между противоположностями:
170	Человек рождает человека (лат.).
171	Ничтожная величина, нечто, не принимаемое в расчет (англ.).
172	Внезапно (итал.).
188

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
«начало заключается в конце» и «конец заключается в начале» —

происходит процесс, в котором образуется некоторое

широкое среднее, die wahre Mitte. Содержатся ли законы

стоимости в законах капитализма или они имеют самостоя¬

тельную сферу развития, логико-историческую сферу? Суще¬

ствует ли все только для последующего или имеет собствен¬

ное классическое развитие? В этом также различие между

гегелевской диалектикой и материалистической.
Формы Аристотеля и формы, отражающиеся в результате

развития самого содержания, завихрения его так сказать на

самого себя, самопроизводства самого себя на данной сту¬

пени в самостоятельном виде, повторения себя, кругообраз¬

ности. Исторический процесс видо-родового развития,

классификации. Конец — начало — середина. Именно сере¬

дина и есть область наибольшего совпадения исторического

и логического. В недооценке этого момента также выражает¬

ся сущность идеализма.
Возможны три ПОЗИЦИИ:
а)	марксизм,
б)	кантовский дуализм — формы просто объявляются са¬

мостоятельными, пусть «относительно самостоятельными»,

по отношению к исторической эмпирии,
в)	гегелевская имманентность — история выводится из

логики, начало из конца.
Условия данной сферы должны быть выведены из преды¬

дущего. Это требование материализма. В каком смысле Маркс

говорит, что в простом товарном хозяйстве нет условий для

капитализма?
Суть дела в неполном тождестве, неполном воспроизве¬

дении. Этим сохраняется преобладание истории над логиче¬

ской сферой.
Развитие от простого товарного хозяйства через откло¬

нение от общего типа, исключения к новой, более широкой

и поглощающей ступени. Это исключение, прежде чем стать

новым правилом, превращается в отрицание, разрушение

прежнего типа (простого товарного хозяйства) в его же

собственных пределах.
189

МИХ. ЛИФШИЦ
Материалистическая дедукция (логико-историческое

движение) заключается в развитии через противоречия, но

противоречия реальных фактов, отклонения от просто¬

го повторения общего типа., а не через отрицание, заклю¬

ченное в общем типе или тайком эмпирически обогащен¬

ное, как бывает у Гегеля — но в таком виде, как будто оно

развивает только внутреннее содержание данного типа.

Вот в чем смысл Марксова положения о том, что простое

товарное хозяйство не содержит в себе условий для капи¬

тализма. Это означает, что новое рождается не посредст¬

вом чисто-внутреннего октроирования(?) из общего типа

(таким путем получается только его же собственный нега¬

тивный портрет), а путем реального возникновения новых

фактов, не укладывающегося в простое повторение дан¬

ного общего типа, но и не являющегося чем-то совершен¬

но произвольным, тождественным новой логической сфере.

Эпикуровское declination3. Словом, речь идет о реальном

процессе, а не о логическом развитии, похожем на мат¬

решку в матрешке, и не о плюралистическом разграниче¬

нии законов (...).
Суть дела именно в реальной не-абстрактности тождест¬

ва, не в неполном и не безусловном повторении самого се¬

бя, а в полном и безусловном своеобразии, конкретности,

процессе, действительно соединяющем всеобщность с еди¬

ничностью.
Маркс. «Капитал». Переход от стоимости к прибавочной

стоимости не совершается изнутри, а требует прихода извне

нового фактора.
Вполне ли это так? Не существует ли посредствующего

фактора, посредствующего звена? Declinatio в самой дейст¬

вительности.
Сличить это с понятием актуальной бесконечности, с ин¬

тенсивными величинами, с бесконечностью ingiro^i.
173	Отклонение (лат.).
174	В круге (итал.).
190

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Понятие. Соответствие понятия реальности

и соответствие реальности своему понятию
Соответствие понятия реальности (эмпирическое знание)

или соответствие реальности понятию?
Первое, конечно, легко поддается критике и переходит

в идеализм под руками различных критиков эмпиризма.

Но таковым оно является только в формально-эмпириче¬

ских границах. Если же понять истину Аристотеля более

глубоко, то понятие действительно не может не соответст¬

вовать и должно соответствовать реальности. Это не две

равнозначных, внешних друг другу силы. Фактический мир

объемлет собой понятие, дает ему содержание и форму,

отражается в нем.
Но при этом остается вопрос о самой сути понятия —

понимании, о разнице между пониманием и непониманием,

о сфере логического мышления, сфере моральной вменяемо¬

сти и эстетического вкуса. Ведь из реальности проистекает

как истинное, так и неистинное знание, как понимающее,

так и не понимающее себя понятие.
Решить этот вопрос нужно, не выходя из рамок реально¬

го мира, хотя речь идет об идеальной сфере, объемлющей

все на свете и еще кое-что впридачу (например, «круглый

квадрат» Бертрана Рассела?). Переходом к этому является

развитие самой реальности, которая во всем реальна, но не

во всем одинаково действительна. Употребляя термины,

которыми единственно может пользоваться человеческий

разум, мы, хотя и понимая их условно-человеческий смысл,

можем сказать, что разница между понимающим и непони¬

мающим знанием основана на различии между реальностью,

соответствующей или несоответствующей своему понятию.

Первая понятна для разума, вернее — дает начало ему,

вторая понятна благодаря первой.
Таким образом, совершается переход от соответствия по¬

нятия реальности к соответствию реальности своему поня¬

тию. В материалистической философии это: а) образование

конкретной действительности = «идеальной личности», по

выражению Белинского, путем исторического воспроизве¬

дения ее, повторения до уровня классики. На этом условии
191

МИХ. ЛИФШИЦ
повторения себя действительностью основана сама воз¬

можность разума. В формальной логике это ее основа —

тождество, но и в более глубокой и объемлющей диалекти¬

ческой логике — тождество тождества и нетождества.

Отсюда сама возможность мышления, образования общих

мыслей, логическое пространство;
б)	образование собственных рамок, границ во времени

и пространстве;
в)	развитие для себя в целом, или классическое развитие;
г)	развитие в собственном смысле слова, общая поступа¬

тельность. Всеобщее в целом и в индивидуальной сфере,

включающее и не-классическое;
д)	человеческая практика, вмешивающаяся в объективный

мир с целью направить его развитие по наиболее действи¬

тельному, классическому пути из двух всегда возможных.
Практика может verzerren^, но может и развивать при¬

роду сообразно ее собственным законам.
До известной степени ей приходится всегда verzerren.

Но за это и наказание. Наказание за то, что он ест мясо.

К сожалению, слова Толстого, Репина и д’Астарака справед¬

ливы, но что поделаешь?
Однако, общая тенденция техники — к слиянию с нормой

природы, к выявлению ее (сообр(азно) собств(енному)

закону природы и наиболее экономно, очищая самый

процесс). Наконец, общественная практика в собственном

смысле слова, то есть саморазвитие такого общественного

строя, который дает преобладание нормальным условиям

человеческого роста, создает нормальные условия для

самого себя;
е)	все это есть основа для соответствия действитель¬

ности своему понятию, вечная борьба путей, создающая

возможность и для соответствия — относительного —

понятия своей реальности.
175 Искажать (нем.).
192

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Историческое происхождение

эстетического и логического a priori
Содержание, ставшее формой для всего последующего

развития содержания, и кантовское a priori. А) правильность

кантовского a priori по отношению к эмпиризму, в том чис¬

ле спенсеровскому эмпиризму человеческого рода и его ис¬

торического опыта. Ср. также Фейербах. Б) неправильность

кантовского a priori с точки зрения диалектики. Определен¬

ная ступень, историческая эпоха превращения эмпириче¬

ского материала в логическую и еще раньше созерцатель¬

ную форму для последующего.
Объяснить, почему это является решением: понятие

бесконечного развития вперед и вглубь («вечное»). Актуаль¬

ная бесконечность. Интенсивные величины. In giro.
Всякая структурная классификация имеет конкретный

смысл, только если она опирается на историю, то есть на фа¬

ктически случившееся. Именно фактическая сторона бытия,

заключающая в себе единичность, признак материи, имеет в

себе принцип порождения форм. Определенные случаи,

(становясь) не в массе своей подверженными формальному

типообразованию, a in concreto формами для другого — но¬

сителями всеобщего смысла. Смысл имеет то, что знает еще

что-то другое кроме самого себя. Это зеркало другого. Выра¬

ботка зеркал — вот принцип реального развития, тем более

конкретного, чем выше поднимается общий процесс над эле¬

ментарным, аморфным, стихийным или слишком сложным

бытием. Форма есть зеркало мира, его самоотражение в себе.
Ваши всеобщие понятия — структура, равновесие, симмет-

рия(?), изоморфизм, полиморфизм и т. д. и т. п. — недостаточно

всеобщи. Они застряли между структурными (?) формообра¬

зованиями действительности и философскими идеями. Ре¬

шите сначала основной вопрос — вопрос об отношении мате¬

риального факта к всеобщей форме, любой всеобщей форме,

в том числе и математической. Единственный пример, в кото¬

ром структурализм поднимается до этой постановки вопроса,

есть вопрос о сравнительной ценности синхронии и диахро¬

нии. Здесь нужно твердо понять, что синхрония развивается
193

МИХ. ЛИФШИЦ
через диахронию и является ее зеркалом или системой зеркал.

Если же вы скажете, что последняя синхрония мира как целого

объемлет всякую диахронию, то поймите, что эта синхрония

есть именно синхрония вечного процесса.
Во всем конкретном мы видим порождение форм исто¬

рическим содержанием, превращение содержания в форму

для другого, для всякого материала. Исследованию подлежат

именно не единичные фазы, не абстрактные модели, подобия

или инварианты, а конкретные формы — отражение самого

процесса в себе. Все есть не оно само по себе и не инвариант,

другое, а нечто третье в данной бесконечной последова¬

тельности и современности. Примеры подобий, шпенгле-

ровский тип — дифференциал исчисления(?) и лучшее (?)

Wechselsrunge Erhellung des Kuenste1^ — ни современное,

ни несовременное, конкретное, конкретно = всеобщее (...).
Всеобщее концентрирует себя в особом частном факте, в

зеркале, сигнализируя этим и подтягивая все на более высо¬

кую ступень. Далее этот раз дает множество разновидно¬

стей, развивается в вариантах, это ... к единичным формам.

Мы снова возвращаемся к факту, не значащему ничего, и

всеобщему, которое к нему не плотно прилегает.
Как видите, здесь два пути — генетический и абстрактный.

Ступени 1 и 3 могут быть поняты из 2, но пытаться из них

понять 2 — это ложная позиция, стирающая родовые грани.
Конкретные структуры — не архетипы, а мезотипы.
Нужно нарисовать мировоззрение, основанное на безум¬

ной идее чистой синхронии. После этого нам остается

показать, что во всякой синхронии, во всяком «инварианте»

есть достаточный элемент диахронии, то есть контингент¬

ное™, расхождения, факта, того, что сложилось.
Как? А математика? И здесь мы можем последовательно

представить мир математического мировоззрения, осно¬

ванного на аксиомах и интерпретации, на воспроизводстве

всего, на формализации вполне последовательной.
176	Взаимное освещение (пояснение) искусств (нем.).
194

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Принцип этого мира — большое число. Но диалектика

большого числа и формализации. Великий инвариант, отчу¬

ждающий себя в варианты. Возвращение его к себе. Бессмыс¬

лица, являющаяся следствием исключения конечного, слу¬

чайного, контингентного, абстрактного противопоставления

формы, возведшей себе второй этаж над обессмысленным,

превращенным в господство чистой случайности, внешнего

количества. Механистические представления — декорация,

суть — математические отношения. Статистический метод —

открытое выделение случайности и в то же время идеал рефле¬

ксивного освобождения от нее в абстракции, на втором этаже.
Крах математики в ее основах. Это точная наука «от сих

до сих». Точнее ли естествознание? Шредингер об идеале

возвращения к гуманитарным наукам. Полная формализа¬

ция невозможна. Бесконечное существует. Бесконечный

эпигенез, примат производства над воспроизводством,

диахронии над синхронией. Абстрактная формализация

ведет к иррационализму.
Иррациональный остаток кибернетики. Два мира —

информация и хаос. Последнее побеждает. Возвращение к

Шопенгауэру.
После этого можно обратиться к вопросу о смысле мира.

Станислав Лем и претензии к эволюции. Дуралей! Ты пред¬

лагаешь лучшую модель человека. Но почему человек — разве

это имеет смысл? Все претензии в духе кастильского короля

отличаются той же бессмыслицей абстрактного смысла.
А почему вообще жизнь? Нелепость ее соседства со смер¬

тью. Но это жизнь конечная. Представление о бесконечной

жизни может нас утешить? Нет, это утешение психологиче¬

ское, относящееся к моей слабости. Картина бесконечного

бытия конечных жизнеобразований, как это предлагает

религия, нелепа. Скучное блаженство. Откуда же берется эта

нелепость? Однообразие коренится в самой конечности.
Жизнь бесконечная в своем многообразии, в своем раз¬

витии и силе — единственное представление, не вызываю¬

щее у меня ощущения скуки и нелепости. Я думаю, что даже

Мопассан на своей яхте признал бы это. Итак, я сказал бы,

что смыслом одарено все, что в той или другой степени
195

МИХ. ЛИФШИЦ
приближается к этому идеалу жизни. Значит ли это, что ос¬

мысленно все более общее и нельзя ли сказать, что бытие в

своей большей широте, охватывающей и жизнь, выше нее?

Нет, насколько я могу судить. Это не таю то, что дает высше¬

му представлению о жизни ее смысл, есть конкретность,

бесконечная конкретность. Абстрактные всеобщности сами

по себе так же нелепы, как и случайность.
Если представить себе полную победу информации над

шумом, это было бы религиозным представлением о ничем

не замутненной ясности, которая скучна и нелепа. Но

лишено сопутствующего чувства бессмыслицы даже малое

конкретное единство, в котором всеобщее и случайное

сочетаются по принципу вопреки, но отчасти и благодаря.

Лишь в бесконечности, в бесконечной жизни перед нами

полное единство этих сторон, лишенное представления о

нелепости. Другими словами, мы подошли к идеалу разума.
Таким образом, мир кибернетики и современного матема¬

тического воззрения, пусть он условно необходим «от сих

до сих», должен смениться миром более тесного единства

информации и шума, то есть всеобщего, всеобщей формы и

случайности, конечного. Без конечного нет смысла, так же как

нет его в чистой случайности. Единство вопреки и благодаря

дает нам критерий, проходящий через все мировое развитие.

Он дает нам не вечный инвариант, а вечный дифференциал.

Другими словами — развитие, «становление» смысла вселенной,

который мы находим в бесконечно-многообразной, бесконеч¬

но-конечной жизни. Наш разум сам есть отпрыск этого единст¬

ва конечного с бесконечным, и всякие его дальнейшие претен¬

зии — это уже орудие Больцмана, которое бьет дальше цели.
Отсюда также понятие конкретных формообразований,

или, если угодно, структур, основанных на единстве «вопре¬

ки» и «благодаря», всеобщего и единичного, на необходимо¬

сти единичного для всеобщего и на различных формах этого

единства. Таково решение вопроса о синхронии и диахронии.
К аксиоматике интерпретации и всеобщей воспроизво¬

димости. (...) — нет никакого основания думать. что сами мы

оригинальны, а не репродукции.
196

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Прогресс как развитие целого, «системы».

История и постоянство, тождество,

вечность
Прогресс
и общая характеристика всякого автономного процесса

с выходом в проблемы теории познания и общественного

развития:
\. Прогресс с абсолютной точки зрения как безусловный,

не внешний прогресс.
2.	Моменты перехода из эмпирического содержания в

форму и обратно — возвращение к матери-земле.
3.	Отношение этого к кантовскому a priori и трансцен¬

дентальному синтезу. Два типа трансцендентального синтеза.

Метод (ср. Маркс).
4.	Отношение этого к реальной истории товарного хо¬

зяйства и капитализма.
5.	Отношение этого к теории познания. Объективность

форм. Рефлексия с реальной точки зрения. Два вида самоот-

ражения (классика и (зак)ругление в себя).
6.	Отношение к борьбе двух путей в истории, к демо¬

кратии.
Прогресс
1.	Прогресс есть достижение, «аквизит», ergo переход из

содержания в форму, форму всеобщего. Без этого остается

в диалектике простая грубая текучесть эмпирического

содержания. Таким образом, прогресс = обретение a priori,

хотя это и парадокс. Обретение есть высшее единство со¬

держания и формы = классика. Из этих вершин и состоит

прогресс. Это — реальное движение, то есть всеобщность

формы не является просто человеческим обобщением

однородно-текучего эмпирического содержания. Обрете¬

ние всеобщности формы, a priori, есть каждый раз особый

узел объективной действительности, переход эмпири¬

ческого содержания из относительной формы в эквива¬

лентную, а, следовательно, и разрыв простой текучести,

ворота в вечность.
197

МИХ. ЛИФШИЦ
2.	Таким образом, достижения поступательного развития

(культура применительно к обществу и отдельному челове¬

ку) становятся формой, в известном смысле отделяющейся

от содержания, ибо через эти ворота приходит теперь в сле¬

дующем, более квалифицированном витке спирали. Всякое

новое эмпирическое содержание — вот реальный транс¬

цендентальный синтез всякого автономного процесса, где

бы он ни завязывался. Самоотражение в форме.
Здесь содержится уже возможность противоречия в этом

процессе — plus ultra177 формализации ведет к тому, что не

только форма становится пустой и мертвой всеобщностью,

угрожающей всеобщему содержанию, но и само содержание

выступает с самого начала как формальное, происходит

переход формы в содержание — это и есть ступень

самоотражения как варварства рефлексии. Объективно

таковы целые эпохи. Бешеный характер одностороннего

развития формальной рефлексии. Примером может служить

развитие самого капитализма по отношению к товарному

производству, как и развитие современного капитализма по

отношению к эпохе свободы торговли. Что происходит с

«эквивалентной» и «всеобщей» формой?
3.	Таким образом, безусловного прогресса нет. Прогресс

становится формальным. Безусловным же он может быть,

если происходит возвращение от формы к содержанию, то

есть, как истинный прогресс. Трансцендентный синтез может

быть формальным, формально-рефлексивным (как понятие

абсолютной художественности в Гёте-Гегелевском смысле)

или реальным. Здесь развитие в своем автономном процессе

раздваивается. Distinquo! Все дело в том, как вечная всеоб¬

щая форма сочетается со всяким новым эмпирическим

содержанием. Сама форма требует высшей формальной

проверки, выбора, дифференциации путей развития.
В этом смысл прогресса. От формальной культуры к ис¬

тинной культуре, к слиянию мирового аппарата с жизнью,

с материальной основой без команды и формализации в
177	Все дальше! Вперед! (лат.).
198

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
узком смысле слова. Прогресс возможен только как истин¬

ный, как безусловный прогресс. Без этого абсолютного

содержания нет прогресса. В этом основная мысль передовой

философии XVIII—XIX веков.
Прогресс и не-прогресс
Всякий круговорот, застой есть обращенный прогресс.

Всякий прогресс есть развернутый цикл.
Бывает постоянство прогресса и прогресс неизбежно¬

сти. Бывает такой прогресс, который хуже любого регресса.

И бывает такой регресс, который выше иного прогресса.
Эти противоположности в известных отношениях

тождественны, но между ними есть дифференциал.
Постоянство — это не самостоятельное пребывание,

вечность элеатов, охватывающая кажущееся движение. Это —

тождество двух направлений движения, случай равновесия

того и другого, позитивного и негативного направлений.

Это — круговорот, цикл. Все постоянное, синхронистическое,

Nebeneinander! 78 чисто пространственное; природа по преиму-

гцеству есть частный случай истории, а именно относительно¬

тождественное, основанное на круговороте момента развития.
Античная мысль сильно развила идею вечности и посто¬

янства. Христианская позволила подчеркнуть другую сто¬

рону дела.
В идее вечности, которая есть рефлекс реального исто¬

рического круговорота человеческой истории, «вечной ис¬

тории» по Вико, смешаны, однако, две стороны дела. Нужно

их разделить. С одной стороны, все вечное есть простое

нейтральное тождество противоположных движений, есть

равновесие цикла. С другой стороны, то же равновесие как

истинное развитие, прогресс, если угодно, как разверну¬

тый цикл представляет собой вершину всякого движения.

Это — вечное развитие, не в смысле простого потока, неиз¬

менной изменчивости, как mesotes, симфония противопо¬

ложностей, как «роза без шипов» прогресса.
178 Одновременное сосуществование (нем.).
199

МИХ. ЛИФШИЦ
Прогресс, разрывающий ricorsi1?^ есть и возвращение, и

сохранение себя самого, возвращение лучшего. Итак, две

вечности. Мир тождество Мейерсона (?) дифференциру¬

ется. Необходимо на все просто постоянное взглянуть с

точки зрения круговорота, а на всякий круговорот с точки

зрения исторической. Природа, natura naturata180 как част¬

ный случай истории, и natura naturans181, история,, имеющая

свою высшую природу.
(Любопытно было бы конкретные постоянные тождества

природы рассмотреть как циклы, несовершенный катастро¬

фический прогресс).
Да, нужно отучиться мыслить вечность вне истории.

История охватывает ее и не охватывает. Не охватывает, ибо

история вечно охватывает, ибо она заключает в себе свой(?)

противоположный^) цикл.
Но, в известном смысле, вечность = частный момент

преходящего, атрибут его. Но не в иррационализм.
Прогресс как единство потенциального ряда и актуаль¬

ного. Истинные ступени его — mesotes и acrotes. Суть

прогресса (в целом) не в достижениях каких бы то ни было,

а в способности противостоять их отрицательным

последствиям. Беспрерывная линия, мировая линия, то

есть в самосознательном контроле — в положительных

достижениях, в верной форме Totalitaet.
Конкретные структуры суть формы sub specie синтеза

конкретного факта и всеобщего смысла, родового начала.

Классический поворот Структуры, не оторвавшейся от того, что

она оформляет, второе сознание, не оторванное от первого.
Понятие конкретной структуры, в которой структурный

элемент вытекает из диахронии.
179 Воспоминания, мысли (итал.).
iso Природа созданная (лат.).
181 Природа созидающая, творящая (лат.).
200

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Конкретные «инварианты». Между прочим, моя работа о

Винкельмане. Nachruhm.^2 Судьба наследства. То есть инва¬

риант, который как бы независим от личности, от конкрет¬

ной истории, продолжает жить в этом зеркале, каким стано¬

вится факт, отражение последующей эпохи, раскрывается

в нем. Связь объекта и субъекта, не безграничная проти¬

воположность их, самораскрытие одного и того же развива¬

ющегося содержания в сознании людей через посредство

этого зеркала, которым стало наследие Винкельмана. Но

для этого нужно, чтобы данный факт сознания имел свою

объективную матрищ эквивалент, всеобщей формой ко¬

торой он становится. Это уже жанр, род, и все дальнейшее

воспроизводит^) в сочетании с ним, преобразуя его и под¬

чиняясь ему, пока такой синтез возможен, пока не наступи¬

ла точка разрыва. Вечны ли эти формы? Вечны, если очень

значительны^), если и поскольку они рано появились(?),

сложились, если и поскольку они являются условием других.
Закон, управляющий их значением, их всеобщностью —

они проходят через вечное mesotes. Когда они уходят в абст¬

рактную всеобщность и от них остается только сильно(?)

растянутая пленка, а конкретное значение уже минимально,

это — чистые формы. Например, что такое «социабельность»?

Борьба за существование? Это формы, ушедшие на пенсию,

ветераны форм. Если их гальванизировать, то они будут

служить чему-то другому и будут означать не себя, конкрет¬

ный смысл их будет в другом.
Вообще, условием актуальности является классиче¬

ская ситуация, когда абстракции элементарных отноше¬

ний могут быть приведены в действия, имеющие свои пос¬

ледствия, благодетельные или роковые.
Вне этой конкретной(?) структуры еше бесформенное,

факты без смысла, иррациональный мир эмпирии. Транс¬

цендентальный синтез — слияние ранее сложившихся из

факта форм с новым материалом, рождение новой формы.

В каком смысле a priori?
182 Посмертная слава (нем.).
201

МИХ. ЛИФШИЦ
Синтез истории и системы, только диалектика

того и другого.
К чему приводит отсутствие системы, структуры. Только

история заключает в себе синхронию, систему, ибо эта

система — лестница, система ступеней, бесконечное

многообразие физиономий целого, связанных между собой

«генетическим» отношением в смысле Фихте. Структурализм

отвлекается от истории, отвлекается и от системы, структу¬

ры Бессмыслица чисто абстрактного смысла, без реально¬

сти. Большая потеря при этом. Стр(уктурализм — ?)

возвращает нас к первичной плоскости, банальности. Нич¬

тожность выводов.
Нет ли в этом структурном анализе «редукциш он уровней

сознания (вместе — ?— с отказом от истории)?
Одна из черт: 1. остается тавтология + великая(?) идея. 2. на¬

рушение автоматизма (?), отказ от диахронии = именно

отказ от феноменологической (?) структуры, физиономии.
Ср. пример из статьи(?) Иванова «Имелись». Только по

отношению к символизму и этой связи. Что-то понято(?).
Даже в естественных науках «аксиоматика» вызывает раз¬

дражение. Ср. концепция в... Институте ядерных исследова¬

ний («Вопросы философии», 1965,10). Там же — весьма ре¬

альный взгляд на необходимость введения ненаглядных

пространств.
Die sogenannte^ синхрония и господин Бержере1^ в

Париже. Выйдя на улицу, увидел кирасир с конскими хвоста¬

ми на шлемах. Хвосты кирасир и прогцание Гектора с сыном.
При преобладании синхронии действительно-нового

не может быть. Все есть в основе только равное себе повто¬

рение. Остается только один критерий нового — нарушение

старого, но нарушение старого не есть действительно

новое, не всегда нарушение старого принадлежит старому.
183	Так называемая (нем.).
184	Персонаж цикла романов А. Франса «Современная история».
202

СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ
Мнимое тождество современного структурализма с

духом системы, формы вообще. Вздор! Это так же, как

современный кубизм или конструктивизм не имеет по

существу ничего общего с ratio.
Специфическое в структурализме: отменяются, редуци¬

руются ступени содержания. Отношения между всеми

формальными элементами, над ними, независимо от их ие¬

рархии, так же как в понятии «несчастный случай» редуци¬

руются все различия между взрывом в лаборатории учено¬

го, автомобильной катастрофой, выходкой хулигана или

вследствие гололеда падением влюбленного, спешившего

на свидание и сломавшего ногу и т. д. Внешняя форма, внут¬

ренняя форма (стиль), содержание и т.д. — все это имеет

свой элемент(?) конкретного. Структура же в новейшем

смысле есть просто случай, количественное отношение

внешних рядов, случай, подчиняющийся закономерности,

но статистической.
Д. Лихачев («Вопросы литературы», 1964, № 8 с. 133) о важ¬

ности датировки для эстетического восприятия. — Не так,

конечно! К проблеме Сфинкса.
Д. Лихачев. Замечания его о важности времени (...) для

самой художественности. Крайне наивно. Если ценность

зависит от знания нами древности, то она рушится, когда мы

это не знаем. Она целиком в знании нашем. Но знание об¬

стоятельств для эстетического наслаждения есть нечто

постороннее. Ибо художественное — это вне-историческое,

как впрочем, и нравственное и даже сами мысли как таковые.

Это особый разрез — актуальный, но, разумеется, одно не

отделено совсем от другого. В актуальном восприятии

объективно, отчасти и субъективно играет роль древность.

Но если время играет главную роль — значение чисто худо¬

жественное убывает, и наоборот. Тождество противополож¬

ности, но разница в движении. Так и обратно: в том, где нам

важно опосредование и знание этого опосредования, также

имеется актуальный момент.
203

МИХ. ЛИФШИЦ
Образ мира — круг или линия? (кстати, где я видел анализ

этих образов? — Статья в нем. реферативном журнале).

Гегель отождествляет. Нужно distiquo, более конкретное,

чем у Гегеля.
К взгляду Маркса, Энгельса, Ленина, бесспорно,

диахроническому.
«Запрограммировать» можно все, но — «каждый шаг

практического движения важнее дюжины программ».
1.	Во-первых, разница между структурой конкретной и

структурой абстрактной.
2.	Структура не вне истины, не вне нормы,, не вне идеала.
Против этого можно выдвинуть понятие конкретной
формы-структуры. Реальные формы — пересечение всеоб¬

щего субстанциального содержания материи с тем, что она

материя, то есть имеет свою контингентную, раздельную,

диахроническую сторону. Конкретные физиономии мира.

Это связано с понятием бесконечности.
Модель: красота маленькой княгини Болконской. Вечные

истины Энгельса. Маркс в «Нищете философии».
Все так — пример самого марксизма. Отрицание истины

«нет незаменимых людей». Нет всеобщей воспроизводимо¬

сти. Нет абстрактных серий, типов. «Все подтасовано» — не

перебор вариантов, а единственный случай, выражающий

бесконечность. Типы же суть роды., генетические определен¬

ности, основанные на подобии, сходстве, качестве характера.
/Замечание Мих. Лифшица на полях статьи А.Гулыги

«О характере исторического знания» («Вопросы филосо¬

фии», 1962, №9) — сост. /: Автор кое-что заимствует у меня, но,

как эклектик, не имеет понятия о конкретном, соединяющем

nomosi85 с idio1^ о реальности in individuo.
185	Закон, обычай.
186	Частный, особенный, своеобразный.
204

	ГЛАВА ПЯТАЯ
МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Введение
Тексты, входящие в состав настоящей главы, хранятся в папке № 11

«Материализм и теория отражения» и в папке № 187 «Материализм —

теория отражения». Материалы первой из них созданы главным

образом в 1940-е годы. В одном из послевоенных писем Г. Лукачу

Мих. Лифшиц сообщает, что несколько отошел от традиционных

для 30-х годов проблем эстетики и увлечен общими вопросами пси¬

хологии восприятия, сознания и материи. Материалы второй папки

относятся к более позднему времени. Обе эти папки (в числе других,

относящихся к теме «Онтогносеология») Михаил Александрович

брал с собой летом 1983-го года в Переделкино, а первую из них —

осенью того же года в дом творчества «Матвеевское», где работал

над систематизацией «Онтогносеологии». Некоторые заметки,

находящиеся в папке № 11 «Материализм и теория отражения»,

написаны, возможно, в это время, то есть за несколько месяцев или

даже недель до смерти философа.
Темы фрагментов из папки № 11
Отражаемость и самоотражаемость материи в человеке. Чело¬

век как орган материи, созданный ею для самоотражения, само-

дифференциации, разума, без которого действительность неполна.
Ступени познания мира человеком — ступени идеализации

природы и ее самоидеализации. Пространство и время. Дифферен¬

циал между нулем и бесконечностью, неполная их тождествен¬

ность дает место конечным величинам, миру конкретного.
Замыкает ли телеология мир фактов (разумное начало, растущее

по мере прогресса реального мира) или она сама замыкается

причинностью внешней, обычного типа?
В глубине материи есть если не живое и мыслящее, то все же

космически-продуктивное.
205

МИХ. ЛИФШИЦ
Проблема центра для современного материализма между аст¬

ральным, физически-химическим миром природы и более качест¬

венно определенным (моральным, эстетическим) человеческим.
Без конечного нет смысла, так же, как нет его в чистой случай¬

ности. Критика дарвиновского естественного отбора: он результат

не только случайного накопления признаков, но и проявление

идеального в самой природе. Прогресс есть переход из содержания

в форму всеобщего, обретение a priori = классика. Из классических

вершин и состоит прогресс как ворота в бесконечность.
Теория восприятия и сознания.
Воспринимающее тело подобно воспринимаемому.
Идеализация одного есть нечто неотделимое от образования и

развития материальной целостности. Сознание — деятельность

аппарата, который не только отзывается на подобное, но и улавли¬

вает в этом подобном отражение другого.
За пределами наших ощущений нет ничего, что может быть

воспринимаемо, нет никакого иного чувственного мира, который

был бы принципиально недоступен нашему зрению, слуху, осязанию

и так далее. То, что принципиально недоступно человеческому

чувственному сознанию, есть недоразвившаяся до своей истины, до

«классики» материя — та материя, которая в строгом смысле слова

еще не стала материей, мир становящийся.
Сознание не есть некая посредствующая сфера между челове¬

ком и реальностью. Феномен сознания гнездится в разнице между

миром конечных вещей, фактов, явлений и тем бесконечным

общим содержанием, которое заключено в этой конкретной ткани.

Вместе с сознанием дана его бесконечность, целостность, неразло¬

жимость и единство. Разум есть нечто, вырастающее в мире между

пожирающими друг друга крайностями, die wahre Mitte.
«Трансцендентальная эстетика» Мих. Лифшица.
Проблема «вторичных качеств». Отдаленность предметов, их

уменьшение при зрительном восприятии имеет связь с реальным

процессом обобщения предметов, их единством.
Внешность мира, его кажущаяся сторона, явления как сторона самой

жизни, субъективности. Является то, что внутренне дифференцировано,

определенно и в достаточной степени развито. Не являющееся — пусто

или находится в процессе саморазложения. В мысли развившейся,

воплощенной в предметной чувственно воспринимаемой отдельности

(конкретности) мир снова возвращается к своей общности.
206

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Фактическое и логическое. Фактичность существования являет¬

ся до известной степени невыразимой. С другой стороны, именно

разум и вытекает из фактичности.
Проблема априорного. Правота Канта в том, что теоретическая

истина обусловлена практической (в кантовском понимании этой

категории), идеальной перспективой. Мы понимаем в той мере,

в какой мы идеальны.
Человеческий разумный мир как остров в океане сил, но он в то же

время до известной степени шире механического мира, объемлет его.

Нужно стремиться к тому, чтобы становилось объемлющим то, что

представляется лишь маленьким островком среди страшного

царства сил.
Априорное как целое, идеал, но априорным может быть и «еди¬

ничное в его отдельности». Подлинно априорное как истинная

середина между этими полюсами — конкретное целое в его системе

и развитии.
Проблема первоначал мироздания. Саморазвитие мира, не име¬

ющего предпосылок.
Темы фрагментов из папки № 187
Влияние субъекта познания на объект в процессе познания

(не только в макро-, но и в микромире). Это влияние вызывает от¬

ветную реакцию объекта, вплоть до его мести. Созерцание как дей¬

ствие и действие как созерцание: два полюса и mesotes между ними.
Прекрасное есть явление предмета, не нарушающее его «идеи».
Наука основывается на диалектической отрицательности, на об¬

ратных силах вышедшего из себя предмета. С другой стороны, и в на¬

уке есть эстетическое созерцание. Тождество действия и созерцания

дает два вида единства их — lege artis.
Познаваемый объект никогда не является просто «чистым» объ¬

ектом (с этой точки зрения нет объекта без субъекта) — развитие

этой идеи в «теории тождеств» как аргумент против субъективизма.
Логика чувства и логика мысли — их соотношение и автономия.
Логика чувства есть основа пралогического мышления, неари¬

стотелевских (восточных) логик, искусства. Mesotes и здесь. Против

семиотики.
Мысль и знак. Mesotes мысли и образа — нечто более органиче¬

ское, чем простой символ или знаки понятий.
Возможна ли передача мысли без посредства внешних знаков?
207

МИХ. ЛИФШИЦ
Фрагменты из папки № 11
Ступени логики как ступени идеализации

материи
Собственно, три главных момента:
а)	качественная идеальность, кульминирующая через борь¬

бу с аморфным количеством в мере. Кватроченто, Древняя

Греция. Это тоже отражение целого, вселенной в отдельном,

отпечаток, физиономия, уже отчасти даже субъективность вещи;
б)	распад явления и сущности; возвышенно-идеальное

принципа, парящего над явлениями или зияющего по ту

сторону их. Начиная с высокого Возрождения. Это также

царство отделения идеального от реального. Это тоже сту¬

пень реальной идеализации. Идеальное как сита в материи;
в)	конкретно-практическое преодоление этого разрыва

в субъективности человеческой практики, в истории (а не в

непосредственном идеально-конкретном состоянии), все же

идеал как реальность, общество;
(2-я ступень идеализации, ступень противоречия). Иде¬

альное злого, отрицательного. Есть упоение в бою и бездны

мрачной на краю! Вот в Илиаде — очень жестокие и реаль¬

ные описания — и все же! Сюда же отчасти любовь к изобра¬

жению мучений и казней у художников Средних веков и

Возрождения. Способность наслаждаться страданием.

«Страдание — самонаслаждение человека» (Маркс).
Вторая ступень идеализации: ступень отрицания, про¬

тиворечия, Qual, в котором исчезает сияющая определен¬

ность качества. Ее нужно рассмотреть с физиологической

стороны: переходы удовольствия и боли друг в друга, как и с

психологической. Идеальный пример: роды (болезненные

явления, парадоксы природы и индивидуальности), болезнь

и гений (Фрейд). Развитие силы, выводящей из границ

конечности. Деление. Размножение.
Односторонность, однобокость, фанатизм природы, ее

антитезы, крайности, наброски: злое, жестокость. Страсть к

разрушению. При этом, однако, условия идеального = кон¬

кретность отрицания.
208

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Более точно, чем раньше в лекциях по эстетике: два

условия, определяющие идеальность отрицательного
а)	злое как величина (...), но это еще формально;
в)	как негативная форма, отрицательная апперцепция

«положительного». Последнее, опять-таки, не вообще, в бес¬

конечности, а конкретно в меру реальных масштабов.
Понятие абсолютной правды. Армузд и Ариман, положи¬

тельное и отрицательное в их диалектике.
Изотропность пространства = дифференциал, разница

между ложными или мучительными путями и краткими,

«удобными». Наличие при этом идеала — для каждой ситуа¬

ции. Идеал — один. Пороков — много. Вопрос: откуда берется

кривизна, если в природе имеется склонность к прямому

пути? Строго говоря, именно в наличии этой изотропии сказы¬

вается вышеназванная склонность. Без нее не было бы и склон¬

ности. Таким образом, «кривизна» предполагается. С другой

стороны, не возникает ли она из самой изотропности, номере

усложнения,, конкретизации условий (Аристотель).
Время и пространство. Дифференциал между нулем и

бесконечностью, не полная их тождественность дает место

конечным величинам. Эти величины рождаются из пересе¬

чения, перекрещивания двух потоков — безграничного

убывания и безграничного возрастания.
Ощущения не обманывают нас. Первое ощущение есть

бесконечное «теперь» и «здесь». Но каждое последующее «те¬

перь» и «здесь» исключает предыдущее, и последнее стано¬

вится как бы нулем. «Жизнь прошла как одно мгновение», —

говорит умирающий. И действительно, реально существует

лишь этот момент и он всегда «здесь» и «теперь». Но опыт,

который учит нас ходить, который учит нас видеть предме¬

ты не вверх ногами, а нормально, который дает нам понима¬

ние дистанции и пропорций — этот опыт показывает нам,

что между безграничностью момента и его небытием есть

некоторое не-тождество. Это и есть то конечное время, из¬

меряемое как пространство, механический процесс, так

возмущающий Бергсона, экзистенциалистов и т.д. Но не то
209

МИХ. ЛИФШИЦ
же ли и с пространством? Ведь каждое множество может быть

бесконечным в себе, а с другой стороны, оно может прибли¬

зиться к нулю перед лицом бесконечно-большого высшего

порядка. Только ощущение нами этого не даётся с такой

яркостью, как в случае со временем. Пространство реально¬

измеримое, пространство, заключенное между двумя преде¬

лами, актуальное, по крайней мере, могущее стать конечным,

измеримым, стать величиной, есть также не-тождество беско¬

нечного и нуля. В бесконечности нет величины, как и в нуле.
Шпенглер:
«Я называю одновременными два исторических факта, из

которых каждый занимает в своей культуре относительно то

же самое положение и, следовательно, имеет совершенно

одинаковое значение» (Современники — Пифагор и Декарт,

Платон и Лаплас, ионический стиль и барокко, Полигнот и

Рембрандт, Поликлет и Бах).
Понятие времени — всегда третье: а) современные со¬

бытия; б) соответствующие события в другое время, внут¬

ренняя современность; в) конкретное время — не только

современность, не только абсолютный смысл.
Пространство и время
Как классическая механика есть более частный случай

целого, так имеется такой Abgrund^? и в отношении времени

и пространства (абсолютного).
Абсолютное и объективное пространство. Но в объек¬

тивном относительном пространстве — абсолютный

момент, не равенство, совпадение (часов), а пропорция

(более широкий (?) и частный случай).
Телеология
Нельзя ли понять ее материалистическое значение как

более широкую причинность? Не является ли каждая объем¬

лющая причинность чем-то разумным по сравнению с
187 Пропасть, бездна (нем.).
210

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
механически, слепо идущей связью причин и следствий

в малых отрезках необходимости? Ступени перехода

механической причинности в объективную, целостную

ступени развития материи, причем внутри этих ступеней

всегда остается достаточно места для игры чисто механи¬

ческих сил. Таким образом, относительная телеология

существует, существует именно как различие двух типов

причинности.
Остается открытым вопрос о развитии телеологическо¬

го, разумного начала по мере углубления материи в органи¬

ческую жизнь и обратно — по мере расширения масштабов.

Замыкает ли телеология или она сама замыкается причин¬

ностью внешней, обычного типа? Это переходит в извест¬

ный вопрос о начале и конце развития, которые Гегель

отождествлял.
Тимирязев. Полемика со Страховым. Р(усская) Мысль,

1889, С.43А
«О сохранении всего в природе». Скрещивания никогда

не приведут к полному исчезновению... На какую конечную

величину нужно разделить 1, чтобы получить О? В каком ко¬

личестве воды нужно растворить пуд соли, чтобы он исчез

без следа? Малое, но конечное, всегда остается. Но это почти

Анаксагор. А превращение?
К дарвинизму
Regressus ad infinitum188. Выживают сильные? Наиболее

ловкие, расчетливые? Обладающие другим превосходством

положительных качеств? Отрицательных качеств? В при¬

роде самые сильные выживали? Дуб и (тростник?).
Не те ли, которые не выделяются, не обладают острыми(?)

отличиями? Посредственность? Значение посредственно¬

сти для образования видов. Теория приспособления и

наследственности консервативна, акцентивна(?). Устойчи¬

вость — ее идеал. Но откуда же прогрессивная эволюция?
188 регресс в бесконечность (лат.).
211

МИХ. ЛИФШИЦ
Не есть ли устойчивость, замкнутость видов наказанием

за то именно, что выживает посредственное, нелогичное,

неразумное, хотя и не активно бессмысленное? («Деловые» (?)

либо — утописты).
Ведь с точки зрения выживания приспособленных, раз¬

вит™ как раз не должно было быть.
Остается общий процесс изменения среды: а) она, значит,

активна, самодвижущаяся, а живое — только пассивное

приспособление; б) поскольку изменение среды также

подвержено фактору отбора и в нее входит отчасти органи¬

ческая среда, это — regressus ad infinitum.
Все есть «приспособление». К чему? Приспособление к

приспособлению. Зерна-то и нет.
«Отрицательный» характер теории Дарвина; вредное

отмирает, но побеждает ли полезное? Если оно есть, оно

остается, сохраняется.
Далее, «полезное для вида» и хорошее (совершенное) —

отношение к телеологии. Совпадают ли? Вид какой? Спенсер.
Несовершенные виды уступают место совершенным? —

Масса более совершенных видов погибла, а комары живут.

Тут бабушка надвое сказала. Схема очень абсурдна. Sa
depend189...
По теории как будто мир благоприятен для хорошего,

положительного, совершенного. Может быть, вернее было

бы сказать, — не абсолютно неблагоприятен. Цель есть.
Но благодаря механическому просеиванию совершенст¬

вование видов не объяснишь. Менее совершенные виды не

отмирают, а продолжают существовать, причем менее проб¬

лематично, чем вышестоящие.
Если перенести priusW совершенствования на изменение

среды, то весь разум перепадет ей и она становится

провидением, телеологией, перстом указующим живых

существ...
Неоправданный скачок от полезного как приспособле¬

ния вида к совершенному в общем логическом масштабе.
189	Это зависит... (франц.).
190	Основание (лат.).
212

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Какие переходы? (В основном Спенсер, а не Дарвин). Пер¬

вым об этом писал Лафарг в «Экономическом материализме

в мировоззрении К. Маркса», 1886.
Шеллинг.

С(истема) т(рансцендентального) и(деализма).
В глубине материи если не живое и мыслящее, то все же

космически-продуктивное?
Существует ли все же нечто не чисто субъективное и не

чисто объективное и как такое соединение(?) возможно?
Непосредственная достоверность, явление.
Кантовская постановка вопроса
Мир природы (необходимость)
Мир свободы (ответственность)
Систематическое проведение этой противоположности

у Канта. Кантовская постановка вопроса должна найти свое

место на современном основании, в известных рамках и

поэтически. Все-таки это великий вопрос, и нужно его

излагать достаточно выразительно. Но где его место? При

возникновении субъекта в собственном смысле слова или

там, где у Гегеля была субстанция как субъект? Нужно обдумать

вопрос о «контингентности», свободе природы.
Абстрактная идея бытия в (старом) материализме. Такое

бытие существует лишь в определенных рамках — противо¬

поставления пустому воображению.
В диалектическом материализме играет роль модаль¬

ность бытия, в которую следует включить и идеальную его

сторону (и, может быть, переходы к субъективности как

ахроматизм в зрительном ощущении).
Единство — нечто относительное, а единство материи?

Оно также не абсолютно.
Аттестат Гегеля, выданный тюбингенской семинарией:

«молодой человек с хорошими способностями, но не отли¬

чается ни прилежанием, ни сведениями, весьма неискусен в
213

МИХ. ЛИФШИЦ
слове и может быть назван идиотом в философии». (...)

Ср. с формулой исключения из университета Белинского.
К проблеме отбора.
Эпикур. Отклонение атома от прямой линии. По мнению

Бейли (Cyril Bailey.Epicurus, Oxf., 1926, p. 186, p. 339), Эпикур

был предшественником Гейзенберга и других квантовых

механиков с их теорией неопределенности. Об этом у

Шредингера (E. Schrödinger. Die Besonderheit des Weltbilds

des Naturwissenschaft. Wien, 1948, S. 209—210,1. Bd., 3 Heft).
Вселенная и человек
«Задиг» Вольтера, гл. IX: «Задиг направлял свой путь по

звездам. Созвездие Ориона и яркая звезда Сириуса привели

его к вратам Канона. Он любовался этими громадными

светящимися шарами, которые представляются нашим

глазам небольшими искрами, между тем как Земля, на самом

деле являющаяся незаметной пылинкой среди Вселенной,

кажется нам чем-то необъятным и величественным. Он

представлял себе людей такими, каковы они на самом деле,

то есть насекомыми, поедающими друг друга на маленьком

комке грязи; этот верный образ, казалось, обратил в ничто

все его несчастья, напомнив ему ничтожество свое собст¬

венное и Вавилона. Душа Задига, отторгнутая от тела, витала в

бесконечности и созерцала неизменный порядок Вселенной.

На затем, приходя в себя и снова чувствуя биение своего

сердца, он вспоминал, что Астарта, быть может, умерла за

него, и снова Вселенная исчезала из его глаз, и во всей

природе для него существовали только умирающая Астарта

и несчастный Задиг».
Звездное небо надо мной и нравственный закон во мне... Так

или не так, но безразличный, более или менее астральный или

физико-химический мир природы, с одной стороны, и челове¬

ческий мир, мир более определенно квалифицированный, ка¬

чественно-определенный — до определенности моральной,

эстетической, духовной вообще — таковы два полюса, и оба

они оспаривают первенство, оба стремятся стать центром.

Имеем ли мы здесь дело только с взаимно оправданными
214

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
притязаниями бесконечной протяженности, бесконечной ин¬

тенсивности, бесконечности вширь и бесконечности вглубь,

или современному материализму нужно решать проблему

центра так, как решали ее Аристотель или Кант — это, в кон¬

це концов, один из самых серьезных вопросов.
Роль точки зрения, угла зрения,

«установки»

Предмет и точка зрения
«Коперниковский переворот» кантовской

критики и его значение для диалектики

в теории познания
К вопросу об a priopi, к тому, что звезды на месте, а зритель

вертится, а не наоборот.
Открытие разных систем математики вместо общей

«естественной». Открытие истории знания, того, что точки

зрения, «установки» в знании являются условием самого зна¬

ния. Кантовское a priori действительно стало родоначальни¬

ком истории знания, хотя это и парадокс, а именно (:) оно

превратно объясняет исторический релятивизм скептиков

XVII века (...) в систему соединения, сочетания субъекта и

объекта, формы и содержания знания, угла зрения и того,

что человек видит, хотя:
1.этот переворот совершился путем разъединения

субъекта и объекта (и Кант, естественно, это сам признает в

предисловии ко 2-му изданию «Критики чистого разума»).
2.	он совершился в пользу формы, тогда как мнимый

перевес формы означает по существу лишь примат более

широкого материального содержания, точнее говоря, со¬

держания как целого.
Прежнее рационально-эмпирическое, абстрактно-со-

зерцательное отношение сознания к его предмету должно

было разрушиться. В этом отношении должен был быть

принят момент точки зрения зрителя, его позиции, но на
215

МИХ. ЛИФШИЦ
основе самой объективности в ее целом,, или в ее полном

развитии. У Канта это и вылилось в одностороннюю систе¬

му априоризма вообще и интеллектуального диктата

практического разума, в частности:
а)	наивная плотность отношения сознания к его объекту;
б)	материалистически-созерцательная смесь рациональ¬

ного и эмпирического;
в)	диалектика в теории познания.
В рассмотрении предмета с точки зрения идеала, будуще¬

го, о том, что конец примешивается уже к началу — диалек¬

тическая истина этого в перемене мест между результатом

и исходным пунктом. Всякое развитие и всякое исчерпыва¬

ющее знание до известной степени есть знание в круге,

движение в круге, развитие того, что уже есть, и знание того,

что уже известно (что вкладывается в предмет, по Канту) —

всегда до известной степени курица и яйцо, «человек

рождает человека» (Аристотель).
Теоретическая истина в ее зависимости

от объективного идеала

Истина — идеал — действительность
Только признание действительных различий между

истиной и ложью в самой действительности, признание ре¬

альной истины может спасти от скептицизма, который всегда

побеждает абстрактно-формальное мышление. Но реальная

истина есть состояние, есть идеальное в действительности,

есть идеал как объективное состояние.
Крах абстрактных истин.
Победа ужасной реальности.
Проистекающий из этого индифферентизм или полный

нигилизм и скептицизм в теории познания.
Мнимое освобождение через «эпохе».
Действительный вывод: реальность истины, заключенная

в идеальном состоянии действительности. Пусть идеальность

в реальном слаба, но только она дает нам возможность что-

либо вообще знать и понимать.
216

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Правота Канта в том, что теоретическая истина обуслов¬

лена практической, идеальной перспективой. Мы понимаем

в той мере, в какой мы идеальны. Простое же наблюдение,

даже помноженное на рациональную обработку, не является

преградой против релятивизма, который растет из простого

факта зависимости сознания от обстоятельств. Марксизм

как раз умеет взглянуть на рождение теоретической истины

с точки зрения исторической близости к идеальному. Только

марксистская литература часто сама не разумеет конечного

смысла своих утверждений (например, когда она говорит об

«ограниченности» буржуазного сознания или об историче¬

ских предпосылках раскрытия истины марксизма).
Идеал и действительность
Довлеет дневи злоба его. Когда Гейне был молод, он бегал

за женщинами, когда он умирал в матрацной могиле, ему

понадобился бог. И он имел мужество признаться в этом.

Что делать, когда на тебя пикирует самолет? — спросили

одного полковника в 1941 году. «Ложись на землю и молись».

Действительно, в нормальном состоянии никому, никакому

здоровому человеку не придет в голову мысль о боге. Более

широко: ужасы, которые, например, описывает Хемингуэй в

своем «Трактате о мертвых», конечно, потрясают душу, но

описанный в том же рассказе оптимизм путешественника

Мунго Парка, поддержанный удивительным совершенством

маленького растения, найденного им в пустыне в то время,

когда он почти умирал от усталости, также не является

ложью. Могий вместить да вместит. Один офицер, сидевший

под мостом, по брюхо в воде, в то время как немецкий

самолет обстреливал дорогу из пулеметов, видел перед со¬

бой маленького лягушонка с зелеными глазками, похожими

на бисер, и улыбался. Во время отступления через Днепр он

видел ужасные картины, видел измученный скот, который

гнали на Восток, видел в Днепре черные пятна утонувших

овец, но не прошли мимо (него — зачеркнуто) и могучие

картины фламандского плодородия на днепровском

побережье. Остались в памяти пейзажи времен окружения,

когда дожить до вечера было уже счастьем. Он рассказал об
217

МИХ. ЛИФШИЦ
этом одному художнику, который провел это время в эваку¬

ации. «А, вы и там музей повидали?» — ответил художник,

ибо он, разумеется, считал себя более причастным к

мужеству, как человек, стоящий выше музейности. Довлеет

дневи злоба его. Ты можешь быть человекам лишь в меру

обстоятельств, в меру той внешней и внутренней, физиче¬

ской и нервной позиции, которая тебе дана. Значит, все

истинно, как говорил Протагор? Нет, именно в разнице этих

позиций заложено существенное различие. Только различие

это объективное. В конце концов, всякого человека путем

различных пыток можно довести до нечеловеческого

состояния. Нет морального преимущества, которое не

зависело бы от счастья. Но отсюда вовсе не следует, что нет

морального преимущества, хотя оно и относительно.

Отсюда следует, что при оценке моральных преимуществ

нужно исходить из объективного состояния, что не нужно

чваниться ими и что нужно мерить низшее посредством

высшего. Норма, истинно-человеческое состояние есть

критерий. Больная психика есть правда, но правда низшего

порядка. Нет абстрактной противоположности между

правдой и ложью, между человеческим идеалом и «гнусной

действительностью», но противоположность есть. Правда и

идеал — в действительности, в ее условиях, в ее развитии, и с

этой высоты нужно судить о наших собственных падениях.

Это — остров, но это — объемлет.
И нужно стремиться не к освобождению посредством

рефлексии, то есть к тому, чтобы признать свое падение,

свое ничтожество фактом и тем оправдать все, а именно это

выдвигает литература, подражающая Хемингуэю, хотя в ней

есть и частица правды.
Нужно искать пути к сокращению власти обстоятельств —

реальному, к тому, чтобы становилось объемлющим то, что

представляется и действительно является лишь маленьким

островком среди ужасов и страшной игры сил. В этом

логика природы и истории, идеальный момент в ней, путь в

«царство свободы». Достойно смеха только зазнайство,

только чванство, как личное, так и общечеловеческое.
218

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Самосознание1^
Каким способом можно выпрыгнуть из собственной

шкуры, подняться над собой? С точки зрения механического

материализма это просто невозможно, однако это сущест¬

вует, происходит. Может быть, применить метод Вольтера

и Ламетри: материя не может мыслить, протяженность и мыш¬

ление — разные вещи, однако я и тело, и я мыслю — по воле

бога Мысль как простое следствие, продукт материи — это

только половина вопроса, чего еще не сознавали в XVIII веке.

Материалисты этого столетия хорошо объясняли зависи¬

мость сознания от теда, но они совершали salto mortale или

vitale, переходя от теории, от рассмотрения мира в форме

объекта к деятельности (и оценке). Более точно: психологи¬

ческая зависимость сознания от бытия была им известна.

Но, переходя к теории (знанию, разумному пониманию,

«философии», Разуму и т.д.) и практике (утилитарному,

политике, морали), они наивно не замечали противоречия.
Современный материализм должен сознательно ставить

этот вопрос, и его именно нужно решить, ибо я тело и я, —

продукт тела, а вместе с тем я мыслю в понятиях, оцениваю,

действую, понимаю самого себя. Как же это может происхо¬

дить? (Что происходит, в этом нет сомнения). К богу

апеллировать невозможно. Бруно и Спиноза апеллировали к

Natura Naturans.
Вот одна из возможностей: я не могу выйти из данного

потока мысли в какую-либо другую сферу мысли, безразлич¬

ную, просто иную. Но, кажется, через противоположность

это можно осуществить. Это говорит мне мой опыт

самонаблюдения во время бессонницы. Сердце продолжает

учащенно биться, но мысль, дойдя до предела, ищет своей

противоположности. Это род самопроизвольной логики,

самодвижения. Но не лежит ли в ее основе начало реакции

организма? Бесспорно, однако не физиологически: элемен¬

тарные причины, которые заставляли меня не спать или

поддерживали мою бессонницу, начали этот процесс.
191	Запись, вероятно, 30-х годов — сост.
219

МИХ. ЛИФШИЦ
Инициатива принадлежит тем пружинам, которые заведены

окружающим внешним миром. А между тем в данную минуту

я не испытал никаких новых воздействий, я не был наивен.

Интеллектуальная активность явилась следствием самораз¬

вития, имманентного движения мысли. Мысль дала что-то

другое, чем наличный эквивалент пассивного сознания.

Активный, самостоятельный, не механический, а диалекти¬

ческий процесс чувствилища природы в моем лице. Разве

не через самопротивопоставление, не через другое — про¬

тивоположное совершается процесс самопознания? Не

движением ли из крайности в крайность развивается чело¬

век? Можно ли разлюбить, не полюбив противоположное?
Недостаток идеалистически-поверхностного понимания

самосознания состоит именно в том, что самосознание

рассматривается как процесс углубления в то, что дано нам

пассивно, так сказать, как просветление этого или свобод¬

ный переход в любое иное, безразличное к первому. Разви¬

тие человека может происходить лишь через самоотрица¬

ние. В этом наш шанс для преодоления автоматизма

природы (который является автоматизмом лишь извне, по

отношению к субъекту). Иначе говоря, самосознание воз¬

можно только как диалектическое — и есть диалектическое

сознание. Разбудить диалектическое сознание — значит,

разбудить свободу, самосознание, широту, духовное разви¬

тие, способность контролировать себя, самоотчуждаться

и возвращаться к себе (начало поэзии, Пушкин).
Моя воля может быть свободна
1.	по отношению к моему телу,
2.	моему не-я, непосредственной природе.
Это значит, что она действует с необходимостью более

широкого целого. Это целое и является содержанием формы

свободы.
Игры животных, кошка, играющая клубком. Одно идет за

другое, теряя свое собственное местное содержание, кото¬

рое, хотя и существует, отступает на задний план, подобно

тому, как физический характер краски, потребительная
220

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
стоимость золота и тому подобное отступает в живописи

или в хозяйстве перед их новым значением, как значением

другого, многих других, целого общего. Таково же испаре¬

ние местного материального содержания в буквах, орна¬

менте, в языке, где слитный с физической жизнедеятельно¬

стью звук обособляется, как бы очищается (в музыке

очищается от шума) и входит в систему знаков, клавиатуру

выражения общего потока жизни.
Идеализация одного есть нечто неотделимое от образо¬

вания и развития материальной целостности. Отсюда

идеалистическая иллюзия о том, что целостность, конкрет¬

ность, тотальность, организм не присущи самой материи

(против этого действительны те же возражения, что и против

экономистов, пренебрегающих?) золотом как товаром).

Однако такое эквивалентное воплощение целого в одном

есть лишь ступень материального процесса, и самое боль¬

шее, что можно сказать, состоит в том, что эта ступень необ¬

ходимо требует отражения, рефлексии в другом.
Примером может служить обособление функций

раздражимости и выделение нервной системы, а затем и

центральной нервной системы вместе с развитием орга¬

низма. Знаменитые древние полемические аналогии между

монархией и человеческим организмом (хотя один

сицилиец считает монархию в организме болезненной

односторонностью).
Следует, однако, также различать между значащим

фактом, вещью, ситуацией, поскольку это явление, вбирая

в себя общее, какую-то материальную совокупность, цело¬

стность — значит, отражая ее, имеет идеальное значение

для другого, и вещью, которая способна значить для

себя. Значить для себя = обладать сознанием. Образова¬

ние материальной целостности ведет к отражению ее в

одном, в другом и для другого (то есть, она существует в

сущности, которую нужно усмотреть). Эта монархия —

выражение недостаточно высокого развития целостности.

Когда она достигает ступени организма, индивидуально¬

сти, целостность получает выражение в самосознании

для себя.
221

МИХ. ЛИФШИЦ
В свою очередь, пока это сознание себя есть лишь монархи¬

ческое выражение, эквивалент определенного круга явлений,

оно лишь символично, значит что-то иное, чем оно является

для другого (психологическая геральдика символов). Иерогли¬

фическая теория познания имеет свое место и границы.
Субъект без объекта.
Объект без субъекта (все это абстрактная постановка(Р)

вопроса).
Ощущение, мышление предметны и в первой системе.

Предмет есть именно подобие, образ (это как раз логика сопри-

частия при малом еще развитии идеологической предметной

системы). Ответ на неразрешимый?) вопрос: похоже ли наше

ощущение на колебания волн. Картина в самом мире, отраже¬

ние в самом качестве(?) отдельного предмета одной из аморф¬

ных мировых совокупностей. Этот предмет есть отражение,

подобие {самоподобие = объективности качества). Все в мире

самоподобно, а наше сознание есть просто сознание этого по¬

добия; это подобие, самоподобие — дано нам в сознании, или

наше сознание дает нам картину мира сначала слабо разли¬

ченную (...) через развитие значения в системе идеологических

предметов более точную: символическую и — посредством са¬

мостоятельной переработки, собственной логики найденного

посредства — духовно-реалистическую, конкретную.
Моменты:
1.	Объективное самоподобие общего в единичном.
2.	Выделение единичного, специально развивающего

качество отзыва (подражания) на подобное.
Мембрана, рояль Дидро (разве не подобное сперва вос¬

принимается подобным, ухо — дрожание, глаз etc.).
ЭТО ЦЕЛАЯ МЫСЛЬ: наши органы чувств подобны

тому, что они воспринимают (своего рода игра приро¬

ды, клубок вместо мыши). То есть человек есть микрокосм,

издание мира на тонкой Bobeldruckpapierei92) а не только

то, что он есть.
Особый вид бумаги (нем.).
222

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Развитие способности быть подобным, значить что-то.

Но это еще отзыв, раздражение. Как значащий предмет

делится на значащий для другого и воспринимающий это

значение, означающий все другое для себя?
Значащий для другого может быть даже отступлением

обратно в объективный мир подобно тому, как объективное

дальше всего от человека. Или может быть еще (вопрос?) как

умная собака к человеку.
Переход от значащей для нас ситуации или вещи в

природе к нам самим, к значащему для себя принадлежит к

гегелевским чисто-логическим переходам, аристотелевско-

клас (неразб.). От такого перехода надо отличать реальный.

То есть прямое(?) развитие символизма в природе не ведет

непосредственно к сознанию. Наоборот, сознание само яв¬

ляется обратным условием для расширения области значаще¬

го, рефлекс в об(ективный) мир. Иначе — абстрактный,

искусственный переход.
Действительный ход, пожалуй, таков:
1	.Самоотражение в мире. Общее в единичном.
2	.Дифференциация микрокосма, универсального чувст¬

вилища.
Оно само по себе есть предметная совокупность самопо¬

добных определений(для другого). Но этот соматический

элемент начинает становиться как бы условным, принима¬

ется за ничто по сравнению с функцией раздражения,

значения. Однако забывать о том, что мозг сам по себе есть

тело — это все равно, что забывать, что золото есть

товар.(Это фетишизм, идеализм). Но несомненно также, что

этот товар — в природе, нервная ткань как товар обладает

некоторыми естественными качествами, которые делают

его способным, удобным для всеобщего подобия природы.

(Нервная система есть товар в природе, который обменива¬

ется безотказно(?) на все, то есть аналогичен всему, подобен

всему). Однако это всеобщее чувствилище, которому

противостоит внешний мир и на который он универсально

отзывается, само еще не есть сознание, отражение внешнего

мира. Для этого оно нуждается снова в возвращении к

исходному моменту.
223

МИХ. ЛИФШИЦ
3. (пока еще «соматизм» не отодвинут на задний план.

Второе отодвигание). Из общего раздражения выделяется

определенное. Различение общего в отдельном и отдельного

в общем, выделение ощущения, первое сознание качества

и т.д. — первые ступеньки выделения сознания. В чем тут

переход к сознанию? Момент раздражения вообще есть, ко¬

нечно, отпечаток мира на мембране. Но чистая субъектив¬

ность не сознательна. Феномен сознания состоит в том, что

эта раздражимость, регистрация раздражений становится

регистрацией объективных целостностей, выраженных в

единичных явлениях и действующих на субъект, раздражаю¬

щих нервную ткань. Феномен сознания — в разнице между

простой регистрацией определенного воздействия и реги¬

страцией того, что эта определенность определенна, имеет

общеъ значение. Сознание — деятельность аппарата, кото¬

рый не только отзывается на подобное, но и улавливает от¬

ражение в этом подобном другого. Таким образом, сознание

является вторичным отражением, отражением отраже¬

ния. Появляется значение, смысл, регистрируемый нервным

аппаратом. (Это и есть поле сознания, логическое простран¬

ство. Наше сознание дает нам картину мира, точнее, оно

воспринимает, регистрирует эту картину мира, отраженную

в нем самом.). (Можно сказать, что это скачок в другое. Вер¬

но, но разве от ощущения нет скачка к мысли, которая его

изучает и для которой оно бессознательно, объект? А мысль

в свою очередь может быть предметоммьюш. Таким образом,

постоянно повторяющиеся положения(?) субъекта и объекта.

Но нет ли этого и в предсознательном мире?).
«Я» не первично, первично сознание общего смысла

простейших определенностей; вещи и явления насыщаются

общим смыслом. Сознание вещей уже существует, хотя

оно еще не сопровождается сознанием личности. Сознание

просыпается в том, что явления мира начинают не просто

действовать и раздражать организм, но начинают что-то

значить для него. Простейшее качество есть уже сознание

смысла.
Таким образом, феномен сознания гнездится в разни¬

це между миром конечных вещей, фактов, явлений и тем
224

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
бесконечным общим содержанием, которое заключено в

этой конкретной ткани. (Это феномен идеализма).

Сознание всеобще и бесконечно, раздражение, материаль¬

ный отпечаток, отзыв — носят конечный и местный хара¬

ктер. Отпечаток, раздражение есть только отпечаток,

только влияние одного материального тела на другое.

Только. NB. NB.
а)	(....) Совершается диалектический поворот, выход за

пределы организма, конечного в его пределах. — Возвраще¬

ние к началу. Здесь больше всего подходит пример с золотом.

Целиком к услугам мира. Конечно — пока действует(?). Мозг

прозрачен, отражаются сами вещи.
1.	Материальный мир отражается в отдельных вещах.
2.	Появляется слабо развитая для отражения вещь. Это не

только плюс ее, но и минус, поскольку она тоже отдельная

вещь.
3.На	известной ступени развития этой слабо (особо?)

концентрированной способности отражать наступает

момент, когда это препятствие отдельности становится от¬

носительно незначащим, и самоотражение мира просту¬

пает как целое. После этого образование уже сознательной

среды «Я», которое снова может создавать препятствие как

отдельность (?)...
Не в том уже дело, что дрожит кончик нерва в ответ

на колебания волны, а в том, что стена красная или белая.

Это констатировано, сознано, определено как целостность.

То было отдельное или целое в чисто специфической форме

(для другого), а чтобы проступило целое, нужно особое

утончение материальной мембраны, как бы прозрачность

этой среды.
Как бы ни была слаба и хрупка, — да, именно хрупка —

эта наша способность слюдяным(?) оконцем в центр мира,

она играет очень важную роль.
Как целому выступить иначе, как только
1.	или в специфически-отдельных единичностях,
2.	или непосредственно через сознание при условии

такого утончения работы отражательного аппарата, что его

собственная инерция почти «незаметна»?
225

МИХ. ЛИФШИЦ
Одновременно с этим утончением (ведущим) к нулю

(без надежды на это) посредствующим звеном является

выделение объективно значащих предметов, ситуаций;

внешнего аппарата сознания, мысли (язык, символы,

искусство — здесь тоже утончение до почти исчезновения

материальности). Много ли значит без них мозг?
Целое (всякое целое, даже, например, такое отвлечен¬

ное, аморфное как «красный цвет») существует реально, но

не как целое («лошадность» где же?) непосредственно. Таким

оно выступает только в гибели отдельного или для сознания.

Уже в ощущении красной стены есть обобщение и

разделение.
Отражение на сетчатке подобно отражению в объективе.

Подобное воспринимается подобным. Но по отношению к

этому отражению нужно еще его отражение — так же, как в

отношении сознания к действительно нарисованной карти¬

не. Чтобы увидеть эту картину как картину, нужно смотреть

на нее извне. Мы же не видим того, что отпечаталось на сет¬

чатке. Мы видим самые вещи, и это видение(?) сознания,

видимая(?) наша картина мира есть действительно вне нас

существующее отражение мира в нем самом.
Ошибочно думать, что изображение на сетчатке есть

само зрительное сознание, отражение. «Похожа» на дейст¬

вительность та объективная картина мира, которую мы

воспринимаем в самих вещах = самоподобие. Оно похоже

для нас. Изображение на сетчатке относится к ступени 2.
1.	Воплощение целого в одном, определенном (объек¬

тивно).
2.	Одно становится мембраной, телом, существующим для

отзыва на другие тела. Чувствительность утончается до того,

что с известного момента само тело в мембране можно ус¬

ловно ликвидировать(?), и внешнее, общее воплощение це¬

лого в отдельном выступает наглядно. (Парадокс: сознание

существует именно там, где его нет..., где инерция самого

чувствующего аппарата, его собственная работа ... (...).
226

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
К П. 1
Не это ли?
1.	дифференциация органов чувств, нервной ткани.
2.	дифференциация элементов смысла, особо значащих

(...) во внешнем мире (язык, символы, искусство),
3.	Я как геометрическое место точек, как известное вмести¬

лище, физиономия сложившихся отношений между вещами.
1.	Каждое тело отражает на себе влияние всего мирового

целого, отражает это целое.
2.	Особенно развитый аппарат, мембрана отражает любое

влияние с особой «чувствительностью». В нем чувств. = осно-

вание(?)
3.	Мембрана, которая способна сама отзываться на

воздействие целого, но и
Как выразить?
то, что само по себе отражение, но ни в форме 1),ни в

форме 2) не есть сознание. 1-е для другого 2-е тоже. Созна¬

ние не выходит из этих границ. Его сущность именно в том,

что оно прозрачно как стекло, его нет как среды, оно подоб-

но(?) значащему целому. (Этомомент верный, что его нет).
Ступени:
Организм — материальная несводимость(?) жизни
субъективизация:
Страдание: (мать сознания). Страдание живого организма

(увядание цветов от недостатка воды).
Удовлетворение (поглощение, усвоение).
Возбуждение (при виде, при симптоме, при знаке).
Растение повернулось к солнцу под влиянием лучей. Это —

автоматизм. Если бы оно начало поворачиваться при пении(?)

петухов(?), мы сказали бы, что оно обладает сознанием.
Мир приобретает субъективные отношения. И именно

тут он становится различаемым.
Начало сознания: способность различать, не поглощая.
Различение должно иметь знак
Различая простейшую определенность — качество — мы

можем различить его, определить только как эквивалент
227

МИХ. ЛИФШИЦ
другого. Это другое = сама реальность. Качество вещи (вид

зайца ит.п). Движущееся черное = мышь. Начало познания

и заблуждения. Последнее образует опыт: не все черное,

движущееся есть мышь и т.д.
Познание в отличие от поглощения. Простое поглощение,

однако, предполагает различение: новое начинается, когда

мы различаем наперед, без поглощения, освоения: мир

приобретает «вид» etc.
Свобода (и) сопричастность
Сигнализация построена на post hoc ergo propter hoc 193
Заблуждаться (?) = высшая прерогатива
Какой вид имеет мир для червяка?
Процесс мышления как процесс выбора нужных (стало

быть, в предвидении цели) комбинаций ощущений, изгото¬

вляемых воображением при помощи памяти. Выбрать такие,

«которые соответствуют потребности мыслящего организма

в данную минуту». К тому же — выбор средств действия, вы¬

бор представлений. «Сосредоточение нервного процесса на

удовлетворяющих его желанию в данную минуту комбина¬

циях ощущений и представлений. Каждое существо, каждое

явление разрастается, усиливается при появлении данных,

удовлетворяющих его потребности, прилепляется к ним,

питается ими — собственно, в этом и состоит то, что мы на¬

зывали выбором представлений и ощущений в мышлении, и

в этом выборе их, в прилеплении к ним и состоит сущность

мышления». В этом смысле процесс, происходящий в голове

Ньютона и в голове курицы, ищущей зерно — одинаков.
NB. Наличие известных комбинаций, или, если угодно,

нитей, мотивов — и выбор, сосредоточение, прилепление,

как активная функция ума — замечательно верно. Вытягива¬

ние той или другой нити — не создание идей из ничего.

Но все же выбор уже сам по себе есть нечто творческое, что

и кто выбирает? Выбираю^. Кроме того, нужно учесть син¬

тетический момент сознания.
193 После этого — значит, по причине этого (лат.).
228

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
«...Для психологии чрезвычайно важен факт неспособ¬

ности неразвитого человека и способности развитого

постигать жизнь, различную от его жизни» — отсюда

антропоморфизм.
Материальное a priori
Вопрос о конечности или бесконечности мира есть воп¬

рос философский, а не физический. Правильное решение

его подтверждается не одним каким-нибудь опытом, а всем

историческим опытом науки. Разумеется, даже философ¬

ские, логические, принципиальные вопросы имеют под со¬

бой базу опыта. Но здесь содержание давно уже стало фор¬

мой для всякого другого содержания. Если вопрос о

бесконечности мира нуждался когда-либо в одном необхо¬

димом и достаточном опыте, в одной «прерогативной ин¬

станции», как говорил Бэкон, experimentum crucis194) то это

был опыт Галилея и Коперника, которые доказали, что Земля

не стоит в центре мира, а является подвижной частью сол¬

нечной системы. Следующие шаги вытекают отсюда. Вывод

стал формой для всякого последующего содержания. Солн¬

це также не является абсолютным центром мира. Галактика

тоже не является им. Метагалактика тоже. Первого опыта

достаточно для логически-отрицательных суждений (Чер¬

нышевский), которые отсюда вытекают. Любой парадокс

не поколеблет этого.
Сознание поддерживает сердце и кровообращение.

Где читал? Или мое собственное предположение?
Истинное, сознательное сознание — самосознание. Зыб¬

кость сознательного и зыбкость жизни, но щель существует —

месть духа.
Завязка всех трагедий в жизни, как и в литературе,

состоит в том, что человек должен умереть (конечность).
194 Опыт, имеющий важнейшее, решающее значение (лат.).
229

МИХ. ЛИФШИЦ
Щель, resiäium^95. Монтень (зыбкий характер сознания и:

то, что жизнью взято раз, не в силах рок отнять у нас).

Свобода воли, разума, поступательного развития.

Возвышения. Прогресс.
Естественный отбор есть уже предварение сознательно¬

сти в природе. Выбор. Свобода. Сознательность.
Отражение в самом себе, удвоение, воспроизведенное =

сознательное. Самосознание не в смысле копания в себе, а в

смысле опосредованного внешним знанием (?) сознания.
Относительность сознания. Оно само является бессозна¬

тельным, ложным, превратным по отношению к более

высокому, но — дифференциал. (NB).
То, что представляется (?) курицей и яйцом, может быть ра¬

ционально понято, если рассмотреть этот переход с точки

зрения разницы между самими реальностями, соотношения

между ними.
Я могу принять решение покончить с собой под влиянием

ряда внешних (невидимых, предвидимых, отдаленных — ?)

от меня фактов.
Что я мыслю ex analogia homing 96 — верно, но я способен

исправить это суждение(?) ex analogia universiW.
Мое решение само может быть рассмотрено с психологи¬

ческой стороны, но для этого необходима все же логическая

сфера, чье-то другое сознание или даже просто более

широкая группировка фактов.
Короче говоря: если сознание существует, то есть если

мы начинаем думать, то тем самым дана его бесконечность,

целостность, неразложимость и единство. Сознание, мысль

и есть сознание, ясность, понимание. Можно показать его

относительность, но нельзя подчинить зрение слепоте.
Конечно, шатко и зыбко сознание (сознательное, ис¬

тинное, не бессознательное сознание. Я мог бы это иллю¬

стрировать именно отношением к ложному сознанию).
195	Остаток, осадок, след (лат.).
196	По аналогии с человеком (лат.).
197	По аналогии со Вселенной, с поправкой на Вселенную (лат.).
230

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Над пропастью. Шатко и зыбко искусство своеобразия,

тонкая художественная форма, достижения ума и сердца

(французские стрелки и Колосс Леонардо, плесень и «Тайная

вечеря» (...) примеры Монтеня и Ламетри; прекратить

течение просвещения... путем, но —месть. Истина гибнет.

И не раз уже расплачивалась^) в истории! Будто бы просто

от внешних причин? От внешних причин, затушивших

священный огонь сознания. И когда снова зарождается —

вновь возникает.
Шатка и сама жизнь! Томас Манн
Субъективное и объективное с точки зрения

практики — Взаимодействие — Свобода воли —

Видоизменяемость, ошибка, вина — Личность
NB: при чтении Белинского.
Внешние обстоятельства и личность. Субъективный мо¬

мент: важность познания самого себя и с этой точки зрения

критика неосновательных претензий. Это идея самопозна¬

ния, верного понимания своего места, интереса, таланта —

дополнение к теории разумности объективного мира.

Роковой характер ошибок в самопонимании!
Мысль верная, но в одностороннем виде она приводит

только к мистическому освящению стихийно-естественного,

даже прямо-грубо-физиологического мира. И к тому же

движение, деятельность, субъективный момент здесь только

в этом возвращении к собственной иррациональности.
Познав сущность своего лица, таланта, интереса, я, во-

первых, должен развить свой «пафос» в наиболее свободном,

прогрессивном роде. Besseres nicht als die Zeit, doch sie aufs

Beste zu seyn. Лучшее в своем роде. Но лучшее в своем роде

не совпадает, может противоречить лучшему роду, лучшему

среди родов. Можно ли подняться над самим собой, прыг¬

нуть выше своих ушей? Besseres^, и да, и нет. Можно, ибо

все роды в конечном счете роды одного и того же. Принцип

взаимозаменяемости, перехода. И здесь важен именно тот
198 Лучшее (нем.).
231

МИХ. ЛИФШИЦ
своеобразный путь, которым каждое отдельное, определен¬

ное, особое может восходить к «пафосу» общему. Важно, таким

образом, самопознание не в том смысле, что я не могу стать

другим, желаемым, должным, идеальным, а в том смысле, что я

могу стать другим только по-своему, через свою сложившуюся

определенность, своим самобытным путем. Таково во-

вторых. Страшны ошибки не в попытках подняться над

своей ограниченностью, а в непонимании своего пути к

преодолению этой ограниченности, к общему солнцу.
Аналогия
а)	мои рассуждения об особенностях материалистической

диалектики, дедукции, синтетических, конкретных сужде¬

ниях. —Дифференциал. (Это со стороны объективной).
б)	мои рассуждения о родах и жанрах искусства.
в)	об эпохах — классическое в неклассических эпохах.

(«Вопреки» и «благодаря». Древнерусское искусство etc.).
г)	Ленин о классовом самосознании применительно к

народникам, трудовикам (откажитесь от социалистических

иллюзий, высказывайте интерес, через это — более глубо¬

кий демократизм и /ближе к социализму/).
(185) Те же три ступени с точки зрения действия:
1.	Действия человека несвободы (...) «Выше головы не
прыгнешь».
2.	Внешние отношения субъекта к объекту. Область целей,

механической практики.
3.	Воздействуя на предмет, изменяют самих себя. Возвы¬
шение над самим собой (классика). NB. Это практическое
активное прибавление к философии самораскрытия
объективности. В какой мере человек сам кует себя. Само¬

деятельность (...) «Для себя». («Люди сами делают свою исто¬
рию» Вико).
Таким образом, три ступени имеют основой своей
взаимодействие (в его отношении к классике). Сублимация же
происходит, видимо, благодаря распадению возможностей.
Свобода воли, вменяемость в этом (более классический,
идеальный путь).
232

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Чернышевский. Антропологический принцип. Избр(анное),

(стр.) 75—76. Вычеркнуто цензором. К философии истории:

если мы ошибаемся в надежде на преобразование европей¬

ской жизни, то ошибаемся лишь во времени. «Результат,

лежащий в натуре вещей, стало быть, неизбежный», будет

достигнут следующим поколением, а наше все же многое

сделает для облегчения этого дела нашим детям.
Проблема субъекта и объекта
«Трансцендентальная эстетика»
Формы предметов внешнего мира — это компендиумы их

истории (форма дерева, утеса, целый пейзаж, облик челове¬

ка). Это внешнее выявление (Gestalt) развития, формирова¬

ния (Bildung). Конкретно-целое должно иметь внешнюю

сторону, должно быть доступно обозрению, восприятию,

быть для другого. Это уже в природе отдельности, ensJ99

Начало восприятия — в отдельности (?) чисто-внутреннее,

нерасчленимое — невоспринимаемо. Таким образом, вос¬

приятие мира, основанное на различении, имеет свое funda-

mentum divisionis200 в объективном мире. Поэтому формула

Протагора: «человек есть мера всех вещей» — должна быть

истолкована не в ущерб и в поношение человеческому соз¬

нанию, а в объективном смысле. Было бы замечательно дока¬

зать, в каком смысле человек со своими органами чувств есть

действительно выработанная себе природой мера вещей.
Нужно было бы доказать, как все эти пороги ощущений и

другие грани шкалы восприятия мира человеком являются

объективными границами бытия для другого, отдельности,

формы. За пределами наших ощущений нет ничего, что

может быть воспринимаемо (чувственно), хотя существует

огромный объективный мир, независимый от нашего

сознания. Все, что недоступно чувствам, не находится на

ступени выделения из En(?)geweide, внутренностей мира.
199	Сущность, существо; бытие (лат.).
200	Основное отличие (лат.).
233

МИХ. ЛИФШИЦ
В этом только смысле можно понять слова Ленина: у

человека столько чувств, сколько необходимо, чтобы

воспринимать мир. Представления Спинозы и других о том,

что наши чувства открывают нам лишь часть возможного,

что могут быть и другие чувства у других существ — ложны.

В самом деле, в силу какой странной случайности возникли

частичные чувства доступного чувствованию мира? Это

плод чисто внешнего, механического рассмотрения связи

субъекта и объекта. Но как было бы важно обосновать объ¬

ективную необходимость и раздельность, расчленённость

человеческих восприятий, вывести их из элементов самого

мира. Вот громадная задача для физики и физиологии!

Возможно ли это? Это было бы решением вопроса о

«вторичных качествах».
«Воспринимаемость пропорциональна отдельности».

Не потому ли мы воспринимаем свет не как таковой, а лишь

в отдельности его цветов? Воспринимаем ли мы также

чистый цвет вообще? Что же такое восприятие общего?

«Общий фон»? (Общее реально, но невоспринимаемо как

общее; исключение составляют как бы предметы, в которых

общее просвечивает сквозь единичное. Единичное, отдель¬

ное, имеющее значение, смысл — это, видимо, уже следуюгцая

ступень выделения сознания — начало мысли? Правда, ему

должны предшествовать такие инстанции уже в области

эстетики).
«Но всякая(?) отдельная вещь, находящаяся от нас на

расстоянии двух километров, воспринимается гораздо хуже,

чем часть какого-нибудь другого предмета, находящегося у

нас под носом. Берем бинокль и исправляем насколько

возможно слабость нашего восприятия. Стало быть, дело

не в реальной отдельности, а в нашей субъективной способ¬

ности различать?» — Не совсем так.
Дело в том, что сама отдельность относительна. Это

дерево — часть пейзажа. Но в известных масштабах оно

отдельная часть, а за их пределами тонет в общем. Какой

же характер носят эти пределы? Субъективны ли они? Или в

человеческом «кругозоре» дана объективная мера перехода

отдельного в общее?
234

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Отдельность, «самость» предмета определяется его внут¬

ренними отношениями к окружающей природе. Расстоя¬

ние же, которое составляет опору, основу человеческого

кругозора, есть внешний масштаб. Может ли простое рас¬

стояние измерять собой отдельность предмета?
Но, например, звук (определенный звук), определяющий

собой нечто? — Объективное затухание колебаний на из¬

вестном расстоянии. То же — запах. Свет, правда, может1

быть воспринят через телескоп, когда он уже невосприни-

маем для глаза невооруженного. Но безгранично ли? Теоре¬

тически? Какую роль здесь играет скорость света? Осязание.
Все же как общая аксиома справедливо то, что масштабы

предметов и явлений, достигающих самости, отдельности

соизмеримы с масштабами человеческих восприятий, что

мир отдельных вещей и явлений лежит в пределах человече¬

ской чувствительности. А за ее пределами он не составляет

ничего отдельного ни в макро-, ни в микрокосмическом

направлениях.
Этот мир относительно-отдельного имеет не только

внутренние границы, определяющие сущность вещей, но и

внешние (в пространстве и времени то и другое не субъек¬

тивно (ср. Гоббс), но «внешне» по отношению к сущности и

ее развитию есть форма. В каком смысле сущность отделима

от этой формы?), определяющие их форму как компендиум

их развития, их истории.
1)	Воспринимаемость, различаемость в пространстве и

времени пропорциональна отдельности. Но обратная тео¬

рема не верна. Поэтому не все, различаемое в пространстве

и времени, пропорционально действительной самости, от¬

дельности существа или субстанции.
Поэтому правильнее указывать на внешний характер

восприятия, чем на обманчивость его или субъективность.
2)	Затем: речь идет, конечно, о том, что может быть вос¬

принято. Человек есть мера вещей. Но она не ко всему акту¬

ально приложена. Нужно различать невоспринятость

за пределами человеческого кругозора от невоспринимае-

мости в пределах этого кругозора. Иначе мы впадаем в ан¬

тропологизм и т. п. Отдельность относительна (...) внешняя
235

МИХ. ЛИФШИЦ
мера в человеке. Но в пределах этих масштабов внешняя

разница между отдельностью и сплошностью существует.
Должен быть и путь от внешнего к внутреннему.

Не следует ли сказать, что человек есть внешняя мера вещей

(но и внутренняя тоже?).
В. И. Ленин. «Философские тетради». М., 1947, с. 264.
Диалектический переход от материи к движению, от

материи к мысли, чего Гегель не умел понять, несмотря на то,

что он был сторонником диалектики. Скачок?
Быть может, Кант в решающем пункте своей системы

смешивает психологическую невозможность соединения

двух миров с их логической непримиримостью. Психологи¬

ческая правота критики Канта ясна, но ее секрет в том, что

человек находится на перекрестке, там, где происходит

скачок из + (бесконечности) в — (бесконечность) или как-

нибудь иначе.
Логически, посредством понятия, этот раздор в предста¬

влении можно и нужно обнять. И это по-своему пытается

сделать Гегель. Но обратил ли он внимание на психологиче¬

ский источник кантовских затруднений?
Мечтатель Достоевского отчасти прав: мы живем реаль¬

ностью. Но ведь каждая реальная вещь окружена идеальной

атмосферой, «ожидация(-ния?)» часто важнее факта, облада¬

ния. Вещь сама = 0. Все (NB) отношение, движение, и в этом

идеальность бытия, материи. Особенно в человеческом

обществе.
Скептицизм (и руссоистско-толстовско-сократовский)

совлекает иллюзии, но то, что остается — иллюзорная

природность, духовное царство животных. Раскрытие

«иллюзорности», «суетности» наших стремлений — только

шаг к пониманию идеальности отношений. Ибо ведь

истина, которую ставят на место суетности, также не голая

вещь, а гармоническое отношение (:rapport201 Дидро).
201	Соответствие, соотношение, отношение; зависимость, связь; сход¬

ство (франц.)-
236

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Идеальное и реальное

Надежда и скука
Отчего мы живем надеждой? — спросила парикмахерша;

«Что последнее в жизни? — Надежда» (Сократ по Диогену

Лаэрцию). Dum spiro spero202.
Это, как и всякая «ажидация» (?) — идеальная атмосфера

предметов, их вне-себя. Так во всем, даже простом процессе

еды = начало смысла, то, что привлекает в предмете:

«хотеть», воля. Мы гонимся за призраком:? Vanitas vanita-

tum?203 Или призрачная сторона абсолютна? Бальзак:

«поиски абсолюта». Это одной природы с надеждой,

ожиданием... Не то, не то... Что же? Когда мы обладаем? Когда

нам больше нечего ждать?
Никогда.
А ведь это проблематика Сартра.
Мысль не может существовать без мозга. That,s right2(H

Но может ли она существовать без внешних предметов, без

предметов мышления?
Мысль не существует ни в мозгу, ни вне его; она не имеет

определенного существования, так как не занимает места.

Но умственный мир, если можно употребить эту метафору,

плотно прилегает не только ко мне, к моему телу, но и к

внешним вещам.
Субъект-объект. Физиопластика
Неразрешимая с точки зрения «объективного созерцания»

проблема внешней формы предметного мира, «вторичных

качеств» (она порождает идеализм, здесь его гносеологиче¬

ские корни) уже сама по себе указывает на неотделимость

субъекта от объекта, на диалектическую связь их. Другими

словами, не только с точки зрения субъекта, но и с точки

зрения самого объективного мира субъективная сторона
202	Пока дышу, надеюсь (лат.).
203	Суета сует (лат.).
204	Это верно (англ.).
237

МИХ. ЛИФШИЦ
необходимо связана с ним. Связь эта в развитии природы

(субъективизация ее: внешняя сторона природы — жизнь ее,

многообразие выявления, формирования, физиопластики.

Далее — in actu2^5 — мир не полон без сознания (Герцен) —

в субъект-объекте и практическом взаимодействии.
Человеческое сознание — не только безразличное отра¬

жение объективности. Оно также обладает положительной

характеристикой разумности. Но разумность не является

чисто человеческой мерой. Поскольку мысль — формальная

сторона мира вещей, явления мира в целом, она есть также

выражение разницы, дифференциала между объективно

разумным, естественно закономерным, нормой и болезнен¬

ным, ненормальным, отрицательным. Правда, бесспорна от¬

носительность того и другого. Но без этой разницы мысли

нет. Мысль — положительна, положительное в природе

вещей, основа мысли, то есть сохранение и развитие. Сущее

есть, несущего нет. Итак, мысль не просто отрицательность,

явление отрицательности в жшни. Здесь также можно опре¬

делить разницу между Гегелем и марксизмом.
Разум = нечто, вырастающее в мире. Что же именно? —

Посредствующее между пожирающими друг друга крайно¬

стями, wahre Mitte. Не покойный синтез, а поступательное

движение, плюс в сфере этого взаимного пожирания. Логос.
Сущность мышления в формальной стороне материаль¬

ного развития.
Объективный переход от психофизиологии к логике —

логика, формы движения сознаваемых предметов. Содержа¬

ние сознания подчиняется именно логике (или «этике»,

«эстетике»), а это не что иное, как бесконечность, движение,

жизнь мира вещей. Да, мысль не есть материя, верно. Но в чем

ее содержание, поскольку она есть субъект, а не объект?

Никакого другого содержания, кроме форм объективного

движения, в мысли нет.
В действии (лат.).
238

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Формы эти (т.е. формы материального мира) сами по

себе материальны, но, как формы, они не материя. Что же

они? Они — логика, мысль.
Но есть же разница между реальным движением и

логическим? Безусловно. Ибо второе лишено материального

субстрата. Вернее, его материальный субстрат вторичен.

Это работа человеческого мозга, отражающая подобным

образом жизнь материального мира.
1.	Итак, поскольку сознание есть сознание, в нем нет ниче¬

го, кроме формального содержания бесконечного матери¬

ального мира. Поскольку сознание не есть сознание, а есть

автоматизм,, оно по существу материальная форма движе¬

ния. Важно отсутствие(?) безграничного темного поля внут¬

ри человеческого «я», из которого идеализм(?) строит(?) мир.
2.	Так как мысль есть только потенцированная форма,

потенцированное свойство вообще, то важно было бы разо¬

брать, насколько действительно человек и его нервная сис¬

тема способны быть фокусам мира, как могут быть в движе¬

ниях мозга подобные как бы движения всех предметов и их

формы.
Или это фантастика?
3.	К этому сводится вопрос о том, похожи ли наши

представления на предметы или они только знаки? Похожи.

Они — отвлеченные особым естественным (...) формы

вещей, формальная сторона их (постольку и содержание).
Сознание, поскольку оно есть нечто в себе, нечто

отличное от формальной жизни, явления, логики мира —

это нечто материальное (работа мозга). Поскольку мысли¬

мое недействительно, а оно всегда все же недействи¬

тельно — мыслимое материально. Поскольку логика

человека отличается от реальной логики вещей, она сама

лишь пассивный продукт логики вещей.
Человеческое сознание субъективно, поскольку оно

объективно, и объективно, поскольку оно субъективно.
Свобода есть необходимость в целом, необходимость —

свобода частной закономерности, отрывка, куска действи¬

тельности.
239

МИХ. ЛИФШИЦ
«Недоступная черта меж нами есть». Однако, возникает обще¬

ние, общество, культура. — Как же они могут образоваться, во¬

преки физиологической и прочей разобщенности? Гераклит: у

бодрствующих один общий мир, во сне же каждый уходит в свой

собственный. Мы — разобщенные вещи,, отдельные сущности,

но у нас общий объективный мир. Не по сочувствию с собой мы

поступаем, а, постигая все вокруг нас, разбираем и собственные

чувства (начиная с удовольствия и неудовольствия), начинаем

понимать себя. Не по аналогии с собой (other-Mind-problem206).
Общество, общение, культура не субъективно-условное

создание людей. Это само по себе отражение, воспроизведе¬

ние общности мира и только потому оно возможно.
Идеальное = общее = общественное, а общественное дер¬

жится на внешнем, на материальном. Внутренний человек

погружен в свое тело, общение создается средой и такими

посредствующими звеньями, системой закрепления мате¬

риального в материальном мире, как речь, печать, более

широко — общественные отношения, быт. Но идеальное

и индивидуальное, не внешнее; индивидуальное в человеке

не то, что является в нем тупо-общим, стандартным, абст¬

рактным, а именно то, что связано с его единичностью, свое¬

образием, даже физиологическим (ср. Белинский).
Онтология

«Назначение» (quasi-телеология)
Идеалистическое понятие «назначения» (Bestimmung) —

не глупость. Например, в марксизме «назначение буржуазно¬

го периода истории», «куда ведут». Это — рациональное зерно

телеологии (в отличие от того, что не имеет собственного

Bestimmung. Зачеркивать эту грань — механистическая софи¬

стика). Разумеется(?), может быть еще «назначение» в ограни¬

ченном аристотелевски-(...)ческом духе и в духе Гегеля.
206 Проблема иного разума (англ.).
240

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Соображение такого рода: субъективно понятие цели,

целесообразности как вывод, продолжение и (...) (...) человеку

(цель=абстракция) назначения? Bestimmung, то есть собст¬

венного направления развития в предметном мире = может

быть даже просто стилизации причинности.
Тут только нужно помнить о звене самостоятельного на¬

значения, что и дает сублимацию телеологии. Иначе обычная

рассудочная болтовня о причинности и целесообразности.
Эти соображения ведут, таким образом, к делению внутри

понятия причинности.
Что такое конкретность? (1940-е годы)
Конкретность — это определения, прилагаемые к дей¬

ствительности и ее отражению в человеческих понятиях.

Именно из действительного мира это определение перено¬

сится на конкретные понятия, так что обычное выражение

«конкретность истины» означает не просто уровень субъек¬

тивных достижений нашей мысли, а ее приближение к незави¬

симо существующей реальной конкретности. Маркс об этом.
Стало быть, речь идет прежде всего не об определении

условий конкретности мышления, но о характеристике са¬

мой действительности как конкретного целого. Разумеется,

эта характристика сама по себе будет мыслью, понятием.

Это неизбежно, ибо другого средства у нас нет. Еще никто

не научился определять что-нибудь реальное без участия

мысли, кроме свиньи Пиррона и некоторых крайних пред¬

ставлений современного логического эмпиризма.
И все же первой характеристикой конкретной действи¬

тельности является то, что она существует независимо от

нас, существует диалектически, без всяких логических пред¬

посылок. Полемика Аристотеля против «идей» Платона.

Реальные сущности.
Эта фактичность существования является до некоторой

степени невыразимой. Ленин о бедности языка. К ее чертам

относится, например, невозможность остановить мгновение

для того, чтобы точнее определить его — палец Кратила, не¬

возможность расчленить живое, схватить индивидуальное

или объединить в нечто целое бесконечное множество сто¬
241

МИХ. ЛИФШИЦ
рон, разбегающихся перед нашими глазами. Невозможность

не безусловная, но относительная. Белинский о личности.
Это обстоятельство в известных исторических и умст¬

венных ситуациях приводит к чрезмерному противопостав¬

лению человеческих понятий и фактического существова¬

ния. Разговор Герцена с Галаховым о человеческом разуме и

«эмбриогении жизни» — один из аспектов. Наиболее ясно,

или, лучше сказать, наиболее односторонне изображается

эта голая фактичность действительности в различных

направлениях иррационализма. Так, еще Бутру выдвинул

понятие «контингентности». В чем оно заключается? Его

предшественники. Современный логический эмпиризм.

Современный экзистенциализм.
Задача не просто отрицать, но показать, что это реакцион¬

ные суррогаты правильного содержания. И у Маркса и Эн¬

гельса в «Немецкой идеологии» говорится о предпосылках,

вне нас и независимо от нас существующих. Критика оружия

и оружие критики. Не безусловное совпадение истины с до¬

казуемостью. Историческое объяснение понимания — хотя

это не откровение, но без благодати точки зрения, без бла¬

гоприятного аспекта, без влияния самой фактически суще¬

ствующей действительности формально-субъективное

мастерство в мысли ничего не дает. «Сталкивать на место

сталкивающихся догм сталкивающиеся факты». Отсюда

попр(авка?): иные заблуждения выше иных истин. Почему же?

Потому, что нужно отделить формальную правильность от

реального содержания. Исторические примеры.
Важность этого для материализма, для демократии, для

коммунизма. Пример Белинского. Риторика и действитель¬

ность. Теория «положительного человека». Теория «реальной

критики». Ленинская теория отражения. Марксистская тео¬

рия познания: объективность конкретной мысли. Примеры.
Отличие от иррационализма: именно разум и вытекает

из фактичности. Происхождение логических категорий, как

и происхождение всех духовных форм. Зачатки этого в гре¬

ческой философии, в натурфилософии эпохи Возрождения

и т. д. Откуда же взяли мы мерку разума, чтобы предъявить

ее в качестве претензии(?) к фактам?
242

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Но из действительности не только истина, из нее и заблуж¬

дение. Камера обскура. Чрезмерная (...) реакция и травма. Рели¬

гия etc. (Гейне). Из этого вывод, что и различия между формаль¬

но-правильным и действительным, подлинным недостаточно.

В самой действительности мы видим несоответствие себе.

Абстракция — тоже из действительности. Это требует пере¬

хода ко второму моменту конкретной (?) действительности.
Односторонность чувственно — конкретного, узость его

разумного. Из него софистика и скепсис, современный би¬

хевиоризм, Уайтхед и т. п. Реакционность?) из Фейербаха.

Нет разницы между истиной и ложью — то и другое из дей¬

ствительности.
Это только одна сторона, поскольку речь идет об ощуще¬

нии, чувстве. Но выше мы выводили из факта и разум,, ratio;

но по тому же закону из него можно вывести и иррациона¬

лизм, «контингентность» в собственном смысле слова. Где это

рассмотреть, ведь выше это уже было?
Априорное = целое, но априорное и «единичное в его от¬

дельности». Априорное = «подложенное» = «то, ради чего», пре¬

дел, «самовоспроизводство», идеал. Априорное = развитие,

генезис, производство, творчество, Bildung, формирование

(а не данное). В общем: конкретное целое в его системе и

развитии (историческом и логическом развитии).
Как начать без предпосылок? Мы должны так начать, ибо

речь идет о развитии самого мира, не имеющего вне себя

никаких предпосылок (а не о развитии чистой мысли), но

именно поэтому мы не можем забывать о существовании

этой предпосылки самого себя вне мышления.
Таково рациональное зерно в этих понятиях немецкой

философии. Материальный мир в целом есть своя собствен¬

ная предпосылка и свой собственный результат. В бесконеч¬

ности это не есть противоречие, или, вернее, это противоре¬

чие составляет природу бесконечности. Каждый же отдельный

предмет этого мира является только относительно беско¬

нечным в себе, а потому нуждается в предпосылках — более

широкой среде и в «первоначальном накоплении».
243

МИХ. ЛИФШИЦ
Материализм - теория отражения
Фрагменты из папки № 187
К теории отражения в связи с активностью объекта и к

этому теория формы — условности; пересиливает содержа¬

ние, чем более оно материально воздействует на нас.

Mesotes познания.
Практические вопрошания. Нужно связать теорию от¬

ражаемости с теорией активности объекта, контр-реф-

лексией. Прерогативные инстанции суть именно провоци¬

руемые человеческой активностью объективные познава¬

тельные величины, идеи. И проблема формы условности

при этом.
Тождество действия и созерцания.
Всякое восприятие есть активность, вызывающая обрат¬

ные силы и тем формирующая субъективное начало (при¬

надлежащее отчасти предмету, отчасти нам). Но есть ли это

только активность субъекта, метод его, или здесь заложено

также отражение истины объекта, его ситуаций, существую¬

щих и помимо провоцирующего субъекта? С другой стороны,

может ли субъект, не вызывая обратных сил, реально

имитировать их?
Как мы «цепляемся» за более широкий и всеобщий мир

Negativitaet207 — это дает нам обратный поворот обратных сил.
Негативность воображения и диалектического разума
(в этом смысле они едины) — есть ли это просто мышление

по закону обратного?
Нет, это мышление при всей своей фантастичности ре¬

ально, имеет реальную основу в обратных силах действи¬

тельности. Явление истинной инстанции представляет

собой обман обмана, разрушение пустой видимости рас¬

судка, нечто, связанное с «печальным опытом» и самоотре¬

чением (типа «национ/ального/ блока»).
Действие и содержание.
207 Отрицательность (нем.).
244

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Их относительность и тождество.
1.	Созерцание (восприятие) есть действие. Всякое внеш¬

нее восприятие есть практика своего рода. Это тождество,

собственно, имел в виду Кант в своей трансцендентальной

эстетике — теории активности субъекта в созерцании.

Однако практическая окраска эмпирического восприятия

означает автоматизированное организмом копирование

формального процесса, совершающегося в самой действи¬

тельности. Можно путем некоторой продуктивной негатив¬

ности опосредовать акт непосредственного восприятия в

рамках самого сознания, но в основе лежит реальная нега¬

тивность, возникающая из столкновения сознания с окру¬

жающим миром, другими словами, отталкивание от актив¬

ного сопротивления объекта, который этой обратной силой

раскрывает себя. При этом он сам изменяется под влиянием

субъекта, ибо каждое его обратное действие есть выход из

гомеостаза, изменение объекта под влиянием самого запроса

субъективности. Это не совсем изменение эмпирического

материала под влиянием априори субъекта, но это все же

трансцендентальный синтез, совершающийся реально.
Простейшее столкновение тел есть начало познания, хотя,

натолкнувшись на другое тело, тело, не обладая способностью

сознания, только реагирует, стихийно меняя траекторию в

соответствии со свойствами другого тела, на которое оно

натолкнулось. Однако и в процессе сознания имеется такая

стихийная реакция. С другой стороны — тело, оказывающее

сопротивление, более или менее заметно меняет свой гомео¬

стаз (...), а при хорошем столкновении оно разваливается или

деформируется. (На полях: Здесь одно тело становится

мембраной, экраном для отражения другого тела. Но в экви¬

валентном отношении и может быть даже во всеобщем. Его

собственная материальная природа теряет значение).
Всякое содержание, даже созерцание, означает род столк¬

новения. У более примитивных организмов преобладает

локационная система, то есть их созерцание более активно

и опирается прямо на вызов обратных сил. В случае зрения,

конечно, эта локация скрыта, но она должна быть! Свет

исходит из глаза, и солнечный луч «испускается» глазом,
245

МИХ. ЛИФШИЦ
встречая другой луч, идущий от предмета, когда глаз обраща¬

ется к нему. В этом смысле созерцание есть род практики,

действия, оно производит изменение в объекте и через это

изменение становится speculum mundi2^.
2.Действие (практика) есть созерцание. Всякое действие

производит изменение в объекте. Это изменение грозит го¬

меостазу тела, которое развивает обратную силу, оказывает

сопротивление и тем приобретает субъективность. При этом

возможны два случая — обратное действие преобладает,

меняя само содержание объекта (а), или оно таково, что

гомеостаз объекта измениться не может (б). Это зависит

отчасти от нас, отчасти от объекта. От объекта: бывают

предметы и явления, находящиеся в парадоксальном поло¬

жении, когда достаточно небольшого толчка, чтобы совер¬

шенно изменить их. Крайний случай — неравновесия мик¬

роскопических «объектов». Это преобладание «обратности»

в явлении. Может быть и минимум обратности, другая край¬

ность того же (NB!). В этом случае наша практика так мало

изменяет объект, что он так же несознаваем, как в том случае,

когда изменение совершенно меняет его и он уже другой, или

когда он выходит за пределы человеческой меры (как тигр,

который терзает нас, за пределами познания его).
Но есть мера классического в явлении (не только мера

«обратности» его). В этом случае обратная сила, действующая

на нас, вызываемая нами, не так велика, чтобы нарушить

гомеостаз объекта, его identity, тождество с собой, «со своим

понятием». Этому соответствует созерцание мира как таковое,

или эстетическое сознание. Явление предмета, не наруша¬

ющее его границ, его «идеи» и не ускользающее от нас или не

подавляющее нас (в случаях минимума или максимума),

прекрасно, то есть а) соответствие себе самому, идеальность

(со всей ее диалектикой); б) самый характер вызываемого

нами явления также не-парадоксален, подчеркивает доступ¬

ное нашей мере самобытие его. Для-себя-бытие есть, так

сказать, реальный полюс этого круга (то, что не для себя
208 Зеркало мира (лат.).
246

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
существует, не прекрасно), а классичность явления, «как» —

формальный. (На полях: Если предмет распадается под

нашим воздействием, это то же, что не поддается выявлению,

не реагирует на нас).
Два полюса.
Немецкая классическая теория прекрасного явления,

Erscheinung, является, таким образом, справедливой в том

смысле, что явления бывают разные, как и сущность их.

Субъект восприятия опирается на вызываемую его деятель¬

ностью реакцию объекта — эта реакция должна соответст¬

вовать для-себя-бытию предмета, не нарушать, не разрушать

его (классическое явление классической сущности). Важно

не только то, что может быть прекрасным («совершенство»),

но и форма его проявления, как оно является, и это не только

субъективное требование.
Таким образом, наше действие, практика есть созерцание,

объективное отношение к предмету, особенно, конечно,

на переходе от нашего отношения к внешнему предмету,

кот(орое) не может дать гарантий красоты, ибо оно

преследует другие цели, к практике как искусству; хотя бы

в широком смысле слова, но это относится уже к условиям,

зависящим от нас. Что же касается пробуждения в предмете

явления, кот(орое) в большей мере зависит от него, чем от

нас, то, как уже говорилось, если наше воздействие по хара¬

ктеру объекта не приводит к нарушению его гомеостаза, то

перед нами явление эстетического созерцания, прекрасное.

Если говорить о преобладании обратной реакции над

гомеостазом, то оно также необходимо человеку для его со¬

знания до «печального опыта» включительно. Но это созна¬

ние носит научный характер, и научный эксперимент также

состоит в целесообразном разложении предмета. Тем не ме¬

нее, полного нарушения гомеостаза не желает и наука, ибо

это произвело бы логическую ошибку — объективную под¬

мену одного объекта другим. Отсюда две стороны науки —

диалектическая отрицательность, опирающаяся на обратные

силы вышедшего из себя предмета, и, с другой стороны,

эстетическое созерцание в самой науке — элементы

классической формы в ней.
247

МИХ. ЛИФШИЦ
Собственно говоря, такой поворот есть и в самой

практике человека. И здесь мы переходим к тем условиям,

которые зависят от субъекта, от действия его, которое также

может либо привести к преобладанию «обратности», либо

сохранить объективный гомеостаз. Практика человека мо¬

жет быть созерцательной, «теоретической». И она обяза¬

тельно бывает таковой, когда она поднимается на ступень

искусства, art, в широком смысле слова, ибо она состоит в

изменениях объекта согласно его данному природой

существу, что в конечном счете и в рамках более общих

отношений нужно самому человеку. Само собой разумеется,

что это ярче всего сказывается в общем виде деятельности,

именуемом искусством в тесном смысле слова.
Итак, познание ведет к изменению в объекте, всякое

познание — практическое, но изменения бывают разные.

Тождество действия и созерцания дает два вида единства

их. Деятельность, имеющая черты созерцания, и созерца¬

ние, имеющее черты деятельности, могут быть и в положи¬

тельном, и в отрицательном смысле. Так, деятельность мо¬

жет быть созерцательной в том смысле, что она по существу

есть бездеятельность, когда она либо не вызывает явления,

либо патологически травмируется им. Созерцание же может

быть деятельным в смысле активности восприятия,

трансцендентального синтеза (или в смысле распада его) и

так далее до искусства в собственном смысле слова.
С этой точки зрения можно сказать, что нет объекта без

субъекта,. То есть познающий субъект производит измене¬

ние в объекте, вызывая его реакцию; познаваемый объект —

это всегда не просто объект. Но вопрос в том, каким образом

субъект обусловливает объект — так, что это делает его

самого субъектом, или так, что его субъективность теряется

в обратном утверждении объекта.
Когда достоинства переходят в недостатки, и, вообще,

каждое качество в свою противоположность, одновременно

происходит и некоторое изменение в позиции сознания по

отношению к реальности, а именно: возникает противоре¬

чие между словом и мыслью (обозначаемое словом есть уже
248

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
другое), между мыслью и делом (двойственность и лицемерие).

Таким образом, объективное переходит здесь в субъектив¬

ное. Слово и мысль как нечто общее обманывают вследствие

изменения конкретного содержания. Обманывая же сти¬

хийно, так сказать объективно, они открывают возможность

и для сознательного обмана.
Логика чувства и логика мысли
Два полюса, две формы конкретного, две вершины.
Логика чувства. Ср. Виоле де Дюк — «Глаз имеет свою

логику». Логика чувства в известном смысле обьемлет логику,

но она легко превращается в бессмыслицу, вздор, когда она в

своей общности вступает в соперничество с логикой (и тут,

что шире?) — получается и магия, и анимизм. В этом смысле

все логические ошибки, вся тень аристотелевской логики

есть неосновательные претензии логики чувства. Не сама

она — дурное, а лишь ее незаконное смешение с логикой

мысли. Между тем, это смешение — целая эпоха. Нет

никакого пралогического мышления, есть процесс развития

двух форм закономерности духа. Первая может быть вначале

преобладает, но, в качестве компенсации, преобладает и

вариант второй в форме «абстракции», создающей магию etc.

Это объясняет нам примитивное и архаическое искусство,

как и различные формы восточной логики (китайской,

например). В эпохи Возрождения каждая из этих логик раз¬

вивается в две дружественные автономные державы.
Если способность суждения — среднее, объединяющее

между теорией (законами объективного мира) и нравствен¬

ностью (свободой), то, с другой стороны, правительство

есть нечто, объединяющее чувственное начало ... и теорию.

По разному и с разных сторон.
Из этого agenda^
Выяснить элементы логики чувства в ее полном, автоном¬

ном классическом развитии и ее парадоксах (и в отношении

к современным сверх-логикам).
209 Должно сделать следующее (лат.).
249

МИХ. ЛИФШИЦ
Выясняется это отчасти на основе логических ошибок и

теней классической логики, а также на основе китайской и

тому подобных логик.
Развить момент автономного возвышения обоих полюсов

«человеческой природы» в ходе истории и на вершинах.

Не только антитеза, не только перекрещивание, не только

исторические синтезы, не только возвращение антитезы в

виде противоположности классики и парадоксов, но и само¬

стоятельное развитие двух полюсов в рамках их классиче¬

ского единства.
«Искусство» и «философия» в шеллингианской постановке

вопроса и ее частная справедливость в отличие от Канта —

три вершины, и Гегеля — три других, но родственных Канту.
К логике чувств относится, например, симметрия, рав¬

новесие, единство и многообразие, ритм и аритмия etc.

Эти формы связи, «причастности», превращаясь в кау¬

зальность и тому подобное, дают post hoc ergo propter

hoc21 о, нелепости магии чисел, китайские силлогизмы и

тому подобное.
Истина как борьба «на два фронта» etc. Mesotes.
Определение понятий (схема)
Человек живет в идеальном мире.
Доказательство того, что самые утилитарно-раци¬

ональные) поступки и устремления как раз наиболее

фантастичны.
Опровержение мысли, будто марксизм является утили¬

таризмом (...).
2.	11. 1970 г.
Идея «борьбы на два фронта» в истории литературы —

это была моя идея. Ее широко воспроизвели Гриб и Лукач

(кстати говоря, они друг друга терпеть не могли).
Но почему же на два фронта? Откуда третья позиция? С

точки зрения социологии мои спутники знали ответ: третья
^10 После этого — следовательно, по причине этого (лат.).
250

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
позиция — это позиция народа, актуальная или только

возможная. Необходимость иметь дело с вульгарно-социоло¬

гическими нападками и незнание более глубокого существа

дела привели к некоторым нат яжкам, например, в объяснении

Бальзака, а затем и других классиков.
Между тем разница актуальной и потенциальной народ¬

ности есть. И нет надобности исключать тот факт, что и

к народу у независимой мысли было свое отношение, не

вполне «народническое». Иначе нельзя было бы объяснить

аристократических и тому подобных оттенков в их миро¬

воззрении. Так, Маркс отмечал, что Рикардо готов ради раз¬

вития жертвовать пролетариатом, но выступает против бур¬

жуазии, когда она, изменяя прогрессу, думает лишь о наживе

за счет рабочих.
Третья позиция есть развивающаяся полнота истины как

преодоление односторонностей, единство противополож¬

ных моментов и потому она шире даже исторически данной

позиции народа, совпадая с ней в дальнейшем развитии,

потенциально.
«Борьба на два фронта» = диалектическое единство

противоположностей, абсолютная истина в ее историческом

движении.
P.S. Гриб обращался к «борьбе на два фронта» раньше

Лукача. И это возможное доказательство (если оно понадо¬

бится) того, что эта идея не является открытием «лукачизма».
Проблемы теории отражения.
Бытие и сознание. Объективная ограниченность,

частность есть в известном смысле субъективность. Но

только в известном смысле — в себе или для нас. Отношение

части к целому есть основа точки зрения. Диалектическое

отношение части к целому есть основа самосознания,

субъективности в собственном смысле слова.
Понятие центрального предмета, который диктует нам

определенный взгляд, откуда и активность нашего сознания.

По отношению к вещам...
Связь теории отражения с понятием практики.
251

МИХ. ЛИФШИЦ
Ноябрь, 1966 г.
Это нужно понимать так: практикой мы опрашиваем

природу, которая благодаря этому диалогу приобретает са¬

мостоятельную ретроактивную субъективность. Она стано¬

вится рефлексирующей силой. Это отчасти отражательная

деятельность, отчасти отражаемая реальность, накладываю¬

щая свой отпечаток на сознание.
Таким образом, уже созерцание, теория есть рефлекс ак¬

тивной реальности, дремлющие силы которой пробуждены

нами и говорят нам что-то своим властным языком. Это

ответ на практическую деятельность, а не просто исходный

пункт. Отсюда видно, что гегелевская субъективизация

субстанции — не простой идеализм.
Содержание в природе есть, но свою говорящую силу она

приобретает в столкновении с субъектом, становится серией

ответов на его вызовы, его вопросы. То же самое относится и

к обществу как естественно-историческому процессу. Оно

также отвечает, приобретая отчужденную от человека, необ¬

ходимо отчужденную от него разумность. Вовне его человек

находит себя. Как активная агенция природы, как субъект он

должен приобрести объективное содержание — в то время,

как окружающая его среда субъективизируется. Мнение, сог¬

ласно которому человек должен избавиться от этого отчужде¬

ния, по меньшей мере глупо. Тут нужно различать. Вне челове¬

ка существующее отражение его субъективности может

быть и должно быть и в научном аспекте, и в художествен¬

ном, духовно-практическом, вне человека существующим ду¬

хом, материальным смыслом окружающего, «примирением»

субъекта и объекта. Человек находит в окружающем то, что

вкладывает в него. Этот кантовский тезис приобретает

совсем другое, материалистическое значение. Но зато,

находя себя в природе, человек тем самым находит в себе ее.

И не обязательно в том смысле, что он находит в себе что-то

чужое, иррациональное, темное. Потому что и в этом

отражении нужно различать два пути, две линии, из которых

одна оптимальна и дружественна человеку. Человек находит

в себе разумную природу. Он есть самоотражение природы

в себе самой через самоотражение человека в природе.
252

МАТЕРИАЛИЗМ И ТЕОРИЯ ОТРАЖЕНИЯ
Что же раньше — практический вопрос: деятельность или

созерцание, отражение того, что есть? Это вопрос о «курице и

яйце», решаемый в бесконечности и дифференциально.

Основой является, конечно, природа. Все эти «принципи¬

альные координации» и «исторические взгляды на природу»,

конечно, суть только суррогаты этой постановки вопроса.

Но пройти мимо этих симптомов нельзя.
Передача мысли без посредства

внешних знаков
Почему не происходит естественно? Потому что матери¬

альные движения, которыми «записана» в нас мысль (...),

сами по себе ничто без связей и отношений с окружающим

бесконечным миром — в этом мысль, а не в физиологиче¬

ской книге, в которой мало что прочтешь (кроме самых

общих форм..., мысль — целое, всеобщее мира). Поэтому для

передачи и (...) коммуникации необходим общий мир физи¬

ческих явлений — носителей, общественных предметов,

которые все что-то значат. Но среди них есть элита знаков,

служащих исключительно телом мысли. И опять же третье

подразделение — нечто более органическое, чем простой

символ, знаки понятий, речь, мысли и образы.
253

	ГЛАВА ШЕСТАЯ
СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
Введение
Содержание главы — папка № 183 (11 Зп/6) «Судьбы марксиз-

ма и его развитие», на которой есть надпись: «Ключ к системе?»

И пометка: «Это драгоценная для меня папка с хронологией и

системой моих идей». Ее Михаил Александрович брал с собой

в Переделкино летом 1983-го года.
В центре внимания Мих. Лифшица на протяжении его жизни

находился вопрос об объективности форм сознания, иначе гово¬

ря, духа, который, по его словам, отличается (именно своей объек¬

тивностью) от сознания вообще, от «я» как самосознания. Такую

постановку вопроса он считал последовательно материалистиче¬

ской и марксистской. Общеизвестно, однако, что Маркс первосте¬

пенное внимание уделял экономическим вопросам, тогда как

идеологию он называл явлением вторичным, надстроечным. По

мнению Лифшица, в общераспространенной схеме соотношения

базиса и надстройки выразился «противоположный жест» марк¬

сизма. Другими словами, она верно может быть понята лишь с из¬

вестными существенными уточнениями и дополнениями.
В онтологическом смысле дух не менее объективен, чем мате¬

рия, чем экономическая жизнь общества, ибо дух есть универ¬

сальное и концентрированное выражение отношений, которые

объективны. Однако азбука материалистической теории отраже¬

ния гласит, что дух есть всего лишь слепок с объективного мира,

то есть нечто вторичное. Но сознание не просто механически

соответствует объекту, оно является голосом его, его собствен¬

ной силой. Тем самым противоположность сознания и бытия

не абсолютна, и возможно их тождество. Но когда оно возможно,

при каких условиях?
Лифшиц исследует различные формы единства сознания и

бытия — и формы расхождения их. Тождество сознания и бытия —
254

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
продукт истории, идеал, классика, движение к которой осуществ¬

ляется через противоположное, через отчуждение (играющее от¬

носительно прогрессивную роль). Это движение характеризует¬

ся диалектикой полюсов (бытия и сознания), balance of power,

циклом гипертонического развития и выхода за его пределы.
Мы познаем мир тогда, когда он становится родственным

развитой субъективности, идет ей навстречу. В этом смысле соз¬

нание действительно, как утверждал Платон, припоминает то,

что уже есть в объективной реальности. Но такое соотношение

сознания и бытия возможно лишь тогда, когда последнее достиг¬

ло ступени классики. Между тем, природа, ставшая классикой —

это идеал. Подлинная классика природы — человек. Природа

не могла познавать себя не потому, что не было человека, а пото¬

му, что она сама еще не поднялась до степени отражаемости,

возможной в наиболее развитом виде лишь в царстве, созданном

человеком.
Из этого не следует, что человек видит в природе лишь себя,

напротив, природа видит себя в человеке. В период своей преды¬

стории, период самосозидания человек еще не равен себе и

потому удаляется от природы. В идеале он снова возвращается к

ней. Два полюса — человек и природа — образуют различные

формы единства.
Мих. Лифшиц, в частности, выделяет две формы такого един¬

ства, названного им в духе известного учения Ф. Шиллера о наив¬

ной и сентиментальной поэзии — наивной ступенью и ступенью

сентиментальной.
Первостепенное значение в этом процессе развития созна¬

ния (и мира) Лифшиц придает так называемым вторичным

силам, отчуждению, создающему отклонение от нормального

развития, то есть круг, balance of power. «Отклонение» от прямого

пути вызвано тем, что последний лишь абстрактно верен, а на са¬

мом деле его правота вырождается в ложь. То, что в истории час¬

то выступает как отклонение, вносит в развитие конкретность,

наполняет абстракцию содержанием и тем самым восполняет

недостаточность абстрактно правильного.
Грибулическое развитие таким образом есть опосредствова¬

ние, благодаря которому первоначальное «тощее» истинное

становится истиной действительной — в результате временного

удаления от истины. Движение совершается дорогой зла.
255

МИХ. ЛИФШИЦ
Однако опосредствование, о котором идет речь, тоже раздва¬

ивается, и суть дела заключается как раз в необходимости разли¬

чать две стороны этого раздвоения. Между тем традиционная

концепция «отчуждения», идущая еще от Гегеля, проходит мимо

этого раздвоения, которое находится в центре анализа Лифшица.
С одной стороны, есть гипертония посредства, результатом

которой оказываются собственно отчужденные силы: государст¬

во, капитал, церковь, идеология и другие институты.
С другой стороны, искусство — тоже посредство, тоже своего

рода грибулизм, но совершенно иного типа. Дело в том, что поэ¬

зия и искусство не есть, так сказать, прямая истина. В искусстве

истина выражается окольным, опосредованным путем. Почему?

Искусство нельзя представить себе без субъективного момента,

без роли художника, его души и так далее — в отличие от науки,

которая стремится быть чистым познанием, не замутненным

субъективностью. Но эта сильная сторона науки делает ее «точ¬

ные» истины на самом деле тощими, абстрактно-математически¬

ми, часто проходящими мимо существа дела.
Искусство опирается на посредство — на то конечное и ма¬

териальное, что свойственно конкретному человеку, его эмо¬

ции, его субъективность. Но это конечное в искусстве (образ,

картина, а не абстрактный знак) способно в известном смысле

лучше отражать конкретное всеобщее, актуальную бесконеч¬

ность, чем наука.
Итак, искусство есть такой обходный путь познания, кото¬

рый в известном смысле ближе к истине, чем наука. Искусство —

это классика, растущая из ограниченности, из грибулизма. Поэ¬

тому необходимо учитывать, что учение о различии двух путей

(прогресса №1 и прогресса №2) тоже нельзя понимать абст¬

рактно — они могут соприкасаться, переходить друг в друга.

Так, непосредственное движение к социализму оказывается уда¬

лением от него в действительности, и часто «марксисты были

лучше там, где они не были марксистами, а были хорошими де¬

мократами (ибо квази-марксизм есть буржуазность, но худшая,

не демократия)». Но не лучше, конечно, и такая опосредован-

ность, которая ведет к усилению худшего в старом — таковы

бонапартизм, цезаризм и фашизм.
Революция в своей сути тоже есть грибулизм, гипертония

страсти, и этот грибулизм раздваивается.
256

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
Движение через опосредование, отчуждение и диалектика

жертвы. За все нужно платить — этот закон свидетельствует о ка¬

кофоничное™, катастрофичности, иррациональном, которые

тоже свойственны природе и неразрывно с нею связаны. Ограни¬

ченность любой классики, что, однако, не отменяет реальности

ее, как и абсолютного в этом мире.
Материалы папки № 183 приводятся в настоящем издании со

значительными сокращениями.
К плану изложения
1.	Мой обычный тип — слепок, объективная отражаемость:
а)	сознание больше, чем субъективный продукт — всеобщее

(вопреки)
б)	то, что оно схватывает, больше, чем абстрактная объе¬

ктивность, оно всеобщность,, а ее субъективные образы —

тапы.
2.	Сознание как слепок внешней действительности,

повторение ее в чем-то другом,распадается на две стороны

(здесь не хватает действительности как истины):
а)	момент идиоматический с преобладанием только

носителя, «сукровицы», медиума, идиомы, «плотной абст¬

ракции».
б)	момент всеобщий, познавательный, с убывающей ролью

специфики, формальный, прозрачное стекло. Всеобщее, отое-

чатанное в человеческом духе, концентрируется в нем как

субъекте, посредстве, до некоторой степени отчуждается

в нем, что не совсем плохо, ибо отчуждение — вопреки идеа¬

лизму — есть возвращение кесарева кесарю, возвращение к

материальному субстрату, без которого всеобщие отношения

витают в воздухе.
NB. «Отчуждение», или реализация,, есть общий закон

природы (на полях: Гегелевское «воплощение» не так уж дико.

Разница между «отчуждением» и «опредмечиванием» отно¬

сительна, но есть, ибо «опредмечивание» это превращение
257

МИХ. ЛИФШИЦ
аморфной материи в предмет для нас, то есть вне нас

созерцаемый (благодаря нашей практике) предмет. Verum —

factum^ i).
Всякое всеобщее отношение низшей ступени превра¬

щается в содержание более высокой, «отчуждается» в ней,

как в его носителе [на полях: Что раньше — отношения или

субстрат? курица и яйцо (знак бесконечности — сост.),

но... потенция]. Это можно доказать на переходах от меха¬

нически — элементарного к химизму, отсюда к органике и

далее — от жизни к духу, что дает антитезу актуальной и

потенциальной бесконечностиДругое дело, что реализа¬

ция,, или «опредмечивание», отношений может быть двоякой.

И здесь нужно предусмотреть возможность гипертонии

посредства, носителя /аналогия в общественной области,

где также растущие общественные отношения нуждаются

в носителе и таким образом возникаютузурпации — капитал,

военные, чиновники, жрецы, государство и церковь/ (на

полях: Момент демонизма в его позитивности. Не здесь

ли диалектика?).
Таким образом, от распада на идиому и прозрачное

стекло всякая реализация переходит к норме, оптималь¬

ной версии, которая состоит в том, что развивающиеся

специфические свойства материального, Stoff (= носи¬

тель), обладающие важнейшим свойством реализовать

всеобщие отношения, более всеобщие отношения в своем

особом мире достигают своего акмэ без нарушения досто¬

инства всеобщего.
Такова истина познания. Она не лишена известной

субъективной окраски. Чтобы быть поистине прозрачным,

стекло должно иметь определенную фактуру. Когда оно

становится слишком прозрачным, через него хуже видно

(на полях: не то, что «хуже», но теряется цельность образа).

Расположение к истине означает открытие в реальной дей¬

ствительности того, что родственно, близко, гомогенно

свободно развитой субъективности, специфике материала.
211 Истина — факт (лат.).
258

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
Это таким образом есть род анамнеза, Er-innerung2i2, род

кантовской революции, согласно которой субъект находит

во внешнем мире лишь самого себя. Да, в материальном

смысле это так. Но, как доказывали немецкие мыслители по¬

сле Канта, то, что остается, то иррациональное, если оно не

укладывается в более широкие диалектические рамки субъ¬

екта, и не есть вовсе действительность. Исторический и

практический процесс все большего совпадения между тем,

что представляет собой «установку», Anlage2 !3 субъекта и

оптимальной, классической формы объекта.
Область несовпадения между тем и другим. Как на нее

смотреть?
1.	Это материальное бытие, не достигшее своего акмэ,

своей классики. Абстрактно говоря, оно в целом не достигло

своего уровня, ибо таковым является человек (на полях: NB).

Тем не менее, реален такой парадокс, что человек выступает

в неравном себе виде, а природа, напротив, дает совершен¬

ные образцы на своем уровне.
2.	Это имеет своей противоположностью именно субъе¬

ктивность, в которой гипертонически развита либо специ¬

фика материала, либо прозрачность; либо актуальность,

либо потенциальная сторона.
3.	Два дополняющих друг друга уродства природы и

человека до некоторой степени устранимы, и это двояко:

а) на уровне наивности, которая в той или иной степени

вида возможна, или б) на уровне сентиментальной задачи,

которая бесконечна; следовательно, до некоторой степени

они также и неустранимы. Решение вопроса об устранимо¬

сти и неустранимости — история= (знак бесконечности).
Это решение проблемы, которая занимала Шефтсбери в

его первом сочинении, проблемы несовпадения гармоний

разных систем. Так или иначе пределом истины является

совпадение оптимальной версии субъекта, открытой всеобщ¬

ности мира, с оптимальной версией объекта, достигающей
212	Воспоминания (нем.).
213	Установка (нем.).
259

МИХ. ЛИФШИЦ
ступени, наиболее близкой субъекту и родственной ему (но

опять-таки с соблюдением разницы между актуальностью и

потенциальностью, равновесия между ними, ибо обезьяна

не ближе к человеку, чем лошадь или собака, но и не дальше

от него, чем ящерица).
Отсюда следует, что прогресс духа состоит в достижении

такой оптимальной версии, которая способна без защитных

аберраций вместить в свою более высокую сферу независи¬

мые, более низкие, но достаточно родственные Homo-men-

sura214 формообразования природы, и с этой позиции — все

окружающее их, весь мир.
Последнее же включает в себя и сторону воли, практики,

которая представляет собой не вообще утилитарное подчи¬

нение человеку чуждых ему элементов и стихий, а подчине¬

ние их тому в человеке, что соответствует лучшему в них

самих, наиболее человеческому в природе. Словом, и в облас¬

ти практики, целесообразности, воли важно, чтобы матери¬

ал и его специфика не заглушали всеобщих отношений, но и

не теряли себя в абсолютной прозрачности (= пассивности).

И, пожалуй, именно в области практики оптимальная версия

наиболее подвержена опасности затемнения, ибо здесь про¬

извол реален, здесь, собственно, гипертония посредства,

каким является человек в природе, наиболее отчуждается.

Наоборот, если перейти к науке, то она наименее идиома¬

тична, наиболее прозрачна и познавательна. В искусстве же

более всего проявляется гармония специфики материала и

всеобщих отношений, сторона актуальной бесконечности.
Отсюда следуют три ступени и в самом искусстве: воле¬

вая (символическая абстракция), классическая, идеал.

собственно художественная, эмпирическая и рефлексив¬

ная («романтическая», «сентиментальная»), более близкая

к научному познанию.
Но это не внешнее деление и относится оно не к одному

лишь искусству — это логика развития, матрица духа вообще.

Диалектическая антитеза в каждом акте его: идиома-поз¬
2 и Человек — мера (лат.).
260

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
нание. Оптимальная версия, включающая специфику духа

(гений,... etc.), субъективность материала, которая родст¬

венна субъективности объективного мира, опирающаяся

на прерогативные инстанции в нем (на полях абзаца: NB).
Таким образом, речь идет прежде всего о диалектике духа

вообще, а потом уже о специальных его формах, даже таких

классически-духовных, как искусство.
Дух как нечто, соединяющее в себе идиоматический и

чисто-всеобщий момент. И этот дух как основу всего

духовного мира нужно отличать даже от «сознания вообще»,

«Я» как самосознания.
В высшей степени важно понять именно особенность

духа как духа (в отличие от со-знания).
I.	Диалектика. Совершенная неразвитость положения о

дифференциале, Anderssein 15 и автономии, о разнице между

«какофонией» и «симфонией», о классике в марксизме.

Отмахнулись от «триады»: Balance of power (то есть цикл) и

возможности реального аквизита.
II.	Возникновение субъекта в мире как Немезида, balance

of power и переход к свободе в собственном смысле. Ее воз¬

можности в материализме. Роль «вторичного», «как» (Энгельс)

/на полях: полюсы, идеал. Человек и природа. Антропология/.
III.	Роль вторичного в истории. Мир исторического мате¬

риализма в новом свете. Народ, классы, государство. Эпохи.

Развитие идеала в истории. Формы прогресса. Историческая

антропология.
К (0): не дать ли тут же и элементы другого в классическом

марксизме и у Ленина? Потом то, что остается.
Онтогносеология

с точки зрения тождества и распада бытия

и сознания
/.../ Не только сознание зависит от бытия, но и бытие

зависит от сознания. Возникает вместе с человеком новая
215 Инобытие (нем.).
261

МИХ. ЛИФШИЦ
ситуация. Это возможно благодаря, как уже говорилось,

наличию в самой природе рационального момента. Выде¬

ление, концентрация человеком этого рационального

момента. Абстракция в начале развития ума. Элементарная

власть материи, природы над человеческим сознанием и

следствие этого — неизбежность господства фантасти¬

ческих сил. (На полях: грубое, природное вторжение в при¬

роду и реакция — власть материи, фантастического). Это

форма мести природы. Чем материальнее интерес, тем

фантастичнее форма его выражения. Первый круг — ниж¬

ний палеолит и развитие геометризма орудий. Затем пре¬

одоление этой первой парадоксальной формы развития,

появление каким-то образом симфонического (конечно, не

безусловно симфонического) взаимоотношения сознания

и бытия, первый порыв к бесконечному и абсолютному,

первая форма идеального. Это, конечно, верхний палео¬

лит, заставляющий нас угадывать сердце предыстории.

Греция до Греции, Ренессанс до Ренессанса, но явления од¬

ного и того же порядка. Дифференциальная щель в потоке

антагонистических форм. Далее, падение этого первого

максимума и новый парадокс — фантастика и абстракция,

которые являются местью природы за дальнейший нажим

на нее человека, за дальнейший рост материальной связи

в обществе людей, засилье их экономических интересов.

Может быть, здесь, в эпоху неолита и варварства (чем мень¬

ше мы знаем об этих эпохах и чем меньше последователь¬

ности в их цивилизации, в их, так сказать, еще не историче¬

ской истории, тем больше приходится нам опираться на

чисто стадиальный анализ, на ступени, а не на конкретный

ход исторических явлений), впервые дает себя знать уже не

месть природы, но и месть общества, а именно — господ¬

ство фантастических сил за слишком грубое, прямое возбу¬

ждение материальных интересов (на полях: но ведь и воз¬

рождение природного, материального в обществе — это

тоже месть попранной природы). Вот, следовательно, об¬

разец для всего последующего — начало антагонистиче¬

ской диалектики сознания и бытия. Чем грубее вторгается
262

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
сознание в область бытия, тем более фантастически, трав¬

матически выражает и отражает оно бытие. Человек ста¬

новится орудием предметных сил, и только через это его

деятельность и его сознание становятся?) орудиями все¬

общего исторического развития, которое транснендентно

для них. Да, трансцендентность исторична, обусловлена по¬

сюсторонними фактами! (на полях: следовательно, связь —

фантастическая). Я не утверждаю, что ее нет, но она содер¬

жится внутри, а не-внутреннее человеческого общества

представляет собой ее выражение.
Следуя дальше по этому пути, мы видим, как месть исто¬

рии, как иррациональное в ней становится все более глав¬

ным моментом, включая в себя и месть природы, ее первую

форму. С другой стороны, несомненно прорывается и дру¬

гое отношение осознания бытия — сама месть природы и

истории дает возможность восторжествовать позитив¬

ному моменту, началу симфонического, и так совершается

развитие «идеала» в истории (на полях: начиная с эпохи

очеловечивания, нравственной обработки первобытной

дичи в мифологии).
Таким образом, не просто зависимость сознания от

бытия с последующей оговоркой на счет его относи¬

тельного влияния, а зависимость сознания от бытия в ее

идеальной, нормальной форме как тенденция, проявляю-

щаяся в противоречивом движении, так что сознание ста¬

новится тем сильнее, тем более властным в развитии, чем

менее оно сильно на деле, чем сильнее материальная обста¬

новка, а эта материальная обстановка властвует тем

более слепо, чем более варварски, произвольно вторгается

в окружающий мир человеческая воля. Речь идет, таким об¬

разом, о подъеме более симфонической тенденции, о раз¬

витии объективного идеала общества, когда не сознание

властвует над природой и предметным миром вообще, а

когда тем более оно властвует над ним, чем более подчиня¬

ется ему, чем более гармонически прислушивается к его

собственной логике и чем более зависимость сознания от

бытия, этот общий закон материализма, проявляется
263

МИХ. ЛИФШИЦ
в его адекватной форме (на полях: возможность адекват¬

ной и не-адекватной формы проявления одного и того же

закона: «бытие определяет сознание»).
Нужно помнить — и это ответ нашим умникам, что

сознание тем активнее в истинном смысле слова, чем оно

пассивнее по отношению к действительности, чем больше

оно отражает ее, и обратно, то есть чем выше его актив¬

ность, чем она более разумно-пассивна, сливается с ходом

жизни, тем более сильно сознание, тем более оно господ¬

ствует и активно в высшем смысле этого слова.
Отсюда глава о раздвоении сознания на гармоническое

и парадоксальное. Глава о «страстях», их роли в истории. О

том, что привлекает поэта. Но все это на основе диалек¬

тики интересов и общественно-разумного содержания,

идеала и действительности, как было изложено отдельно.
Далее переход к поляризации внутри самого сознания,

но, простите, забыл еще одно: к главе о страстях и духов¬

ных силах, которые тем большую роль играют в истории,

чем меньшую роль они играют в разумно-общественном

смысле. В самом деле, так ли уж хорошо, если сознание

«играет роль»? Далеко не всегда, а при каких условиях да,

это как раз и следует разобрать. Если мы противопоставля¬

ем симфонию бытия и сознания антагонизму и парадоксу,

то, с другой стороны, в рамках самого парадокса мы не мо¬

жем не заметить новой двойственности, своего рода отри¬

цания отрицания. Речь идет о том, что наряду с местью

природы и общества, местью вещей, выражающейся в ма¬

нии величия сознания, как ее собственное крайнее разви¬

тие рождается и бескорыстная страсть в собственном

смысле слова, не бескорыстная страсть, а бескорыстная

страсть. Это мания святости, мудрости, науки, любовь к

искусству, наконец, в крайнем, опять-таки, выражении, ре¬

волюционная страсть. Такое отделение сознания от ин¬

тереса (на полях: является соединением, а не отделением.

И все же...) особенно парадоксально, когда оно является

двойным выражением интереса, ибо существует, например,

классовый интерес угнетенных, но утверждать, что рево¬
264

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
люционеры прямо, непосредственно являются его вырази¬

телями, было бы нелепо. Нет, они, даже будучи по социаль¬

ному происхождению своему выходцами из угнетенных

классов, в качестве идеологов являются таковыми лишь по¬

тому, что к защите этих интересов они приходят через

страсть к всеобщему. Они возвращаются, так сказать, к

своему классовому интересу через обходный путь теории,

нравственности, публичных стремлений, лишь как вырази¬

тели этого всеобщего интереса, общественного разума ги¬

пертрофированно. Но этот обходный путь, опять-таки, не

является чем-то независимым от бытия, от материальных

интересов: нет, это вторичное, парадоксальное проявле¬

ние их, настолько парадоксальное, что оно возвращает нас

к первичному, к исходному пункту. И так обстоит дело

со всяким общественным интересом, со всяким проявлени¬

ем разумного, общественного, рационального мышления

в обществе. Оно есть лишь отрицание отрицания, возвра¬

щение к простому содержанию общественных интересов,

путь к симфоническому отношению бытия и сознания.
Это ответ на вопрос, который я оставил открытым в

1935—1936 годах, когда в полемике против вульгарной

социологии так напугал даже своих сторонников тем, что

настаивал на вторичном происхождении классовой идео¬

логии, на том, что люди потому защищают интересы угне¬

тенных классов — и не только угнетенных, разумеется, —

что они приходят к этому, а не рождаются с этим. Сия

проблема доставляла немало трудностей первым истолко¬

вателям марксизма, но и решить ее невозможно без разви¬

тия марксизма в сторону принятия вторичных сия, выте¬

кающих из диалектики первых, когда происходит не

только отречение от себя, но и возвращение к себе (на по¬

лях: Плеханов ищет психологического объяснения). Разу¬

меется, есть и сторона симфонического слияния бытия и

сознания, но нельзя не видеть того, что оно создается и в

большом смысле является будущей нормой, результатом,

хотя этот результат и возвращает нас к началу дела. Через

крайнее развитие логики «страстей», через этот подъем
265

МИХ. ЛИФШИЦ
фантастических, «идеологических» сил, через размежева¬

ние страстей тиранических и парадоксальных, доходя¬

щих до принципиальной анти-народности, до комплекса

Бертрана де Борна, и страстей непосредственно-общест¬

венных, подвижнических, революционных совершается

возвращение к нормальному союзу материальных интере¬

сов и сознания, бытия и сознания, к идеалу. Мы не против

той роли идеального, о которой так много толковали у

нас народники, Лавров и Михайловский, мы только долж¬

ны понимать, что это подвижничество вырастает на поч¬

ве материальных интересов (не скрывающихся потаенно

и грязно на дне идеалов, бессознательно присутствую¬

щих в них, будь это в социально-позитивистском, квази-

марксистском смысле или в смысле фрейдистском и т. п.

иррационалистическом) — нет, на почве материальных

интересов, которые утратили свое разумное, обществен¬

ное, благородное содержание и вследствие этого засилия

своей непосредственной грубости неизбежно создали

власть фантастических элементов и сил, открыли дорогу

«идеологии», извращенному сознанию, пока из недр са¬

мого этого сознания не родилось его собственное отри¬

цание, преодоление вторичных, парадоксальных его

форм путем нового возвращения к реальности. Вот поче¬

му и высшая форма этого подвижничества, этой револю¬

ционной идеальности во всех областях, этой подлинной

свободы творчества заключается не в идеологической

сублимации, а в понимании своего истинного отношения

к материальным интересам и реальным силам человече¬

ской истории.
Так я понимаю Маркса и Энгельса в их кажущемся проти¬

воречии по отношению к «идеологии», так можно прими¬

рить марксово употребление этого понятия с употреблени¬

ем его в марксистской литературе, прежде всего у Ленина.

Идеология есть господство фантастических сил, парадок¬

сальная гипертрофия сознания, но через эту крайность в

ее последнем развитии рождается обратное, рождается от¬

рицание отрицания, идеологизация самой идеологии, или
266

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
возвращение к реальности через истинное подвижничество

ума и сердца.
Наконец, после всего этого круга, обнимающего и по¬

лярность, и диалектику «равновесия сил», парадоксального

движения, после того, как мы выясняем рождение «симфо¬

низма» из парадоксальности, из какофонии и условия гре¬

хопадения всякой подобной «симфонии», то есть, после

того, как проблема бытия и сознания освещается через ее

диалектику; через ее круг и выход за его пределы,, можно

перейти к более конкретной сфере, а именно анализу

сознания, в частности, художественного сознания под

углом зрения внутри его самого, где повторяется та же

проблематика: предметность и сознание как два полюса,

их абстрактное тождество и парадоксы крайностей, разни¬

ца между симфонизмом и какофонией, диалектика «равно¬

весия сил» и нового отрицания отрицания. Это проблема

«амфибии», проблема суггестивного и отражательного, ми¬

метического, проблема художественной формы как диале¬

ктики развития реального и идеального, материи и духа

(на полях: два полюса, классическое равновесие и две фор¬

мы неравновесия). Это также проблематика рефлексии, из¬

бытка сознания не только в первичной форме преоблада¬

ния воли и ее произвола, а во вторичной форме избытка

сознательности, идеальности, теоретичности.
Нельзя осветить все это, то есть гегелевскую троич¬

ность ступеней всего, не показав, как перекрещивается

логика развития данного ареала с логикой более общего и

широкого развития, так что «упадок» по отношению к дан¬

ной форме — не безусловный упадок в целом. Ограничен¬

ность всякой «симфонии», в сущности, должна быть пока¬

зана уже раньше. Отсюда разница между парадоксом в

«символическом» смысле слова, то есть парадоксом грубой

воли, настырного человеческого вмешательства в бытие',

и парадоксом «романтическим», или «сентиментальным»,

состоящим в грехопадении эпигонства, мещанства, из¬

лишнего развития, пассивности, богатства, цивилизации,

застылости и косности, вызывающих новый прилив вар¬
267

МИХ. ЛИФШИЦ
варства, новый грубый протест, поиски наивного, архаики,

примитива (и возможное слияние этого конца с началом).
Отсюда видно, что а) симфония чередуется с какофо¬

нией, вызывается ею и, в свою очередь, совершает грехо¬

падение, рождающее какофонию, б) эта обнимающая сим¬

фонию какофония также заключает в себе переход, а

именно диалектический переход конца в начало, внут¬

реннее раздвоение и противоположность двух типов

парадокса (на полях: порочный круг и проблема взаимо¬

действия, диалектики). Раздвоение это лучше всего понять

как два момента порочного круга, как грехопадение и

месть, кару, поскольку мы находим те же противополож¬

ности и в рамках самого парадокса, самой какофонии.

Выражая свою ограниченность, всякая симфония тем

самтям переходит в какофонию «сентиментального», в из¬

быток рефлексии, эпигонства, мертвенности, бездеятель¬

ности, а это вызовет опять-таки обратную реакцию в виде

какофонии настырной воли, абстракции, в виде реакци¬

онного подъема снизу.
Таким образом, можно сказать, что вначале преоблада¬

ет символическая, активно-волевая с обратным резуль¬

татом, тираническая форма парадокса, хотя она не мо¬

жет не быть вызванной ее противоположностью; только

развитие этих сторон непропорционально', тиранизм на¬

ходится в своей сильной фазе, он гипертрофически раз¬

вит по сравнению с поводом, который его вызвал. Напро¬

тив, в конце мы видим обратную картину, а именно,

тиранизм уже не находится в своей сильной фазе, хотя да¬

ет себя знать, и все же исторически он обречен. Более

сильно то положительное, что рождается из сентимен-

тализации сентиментального, романтизации романти¬

ческого, идеологизации идеологии. Другими словами, на¬

ступает час непосредственно-общественного, которое

начинает с революционной страсти и подвижничества,

зараженных идеологией, господством фантастических

сил, но уже таит в себе высшую форму революционного

сознания, сливающегося с реальным бытием. И можно
268

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
сказать, таким образом, что и симфонизм раздваивается,

как раздваивается какофония. Он заключает в себе свою

негативную форму, свое преобладание воли и свой пере¬

ход к более чистой гармонии реальности и сознания. Ра¬

зумеется, эта первая форма симфонизма в свою очередь

может дать начало рецидиву «символических» парадоксов,

но все это не в своей сильной фазе, ибо последняя давно

позади. Поэтому то, что здесь возникает, обречено и жал¬

ко по содержанию. Из этого никакой «революционный

примитивизм» в серьезном смысле этого слова получить¬

ся не может.
«Первая философия»
Всякий принцип, настолько широкий, что он объясняет

все, не объясняет ничего или слишком мало. Это потому,

что все конкретно, то есть помещается между чрезмерной

широтой и малой узостью. Представление о том, что

объемлющий принцип реальнее того, что он объемлет,

несправедливо, как, впрочем, и противоположная идея,

устраняющая реальность всеобщего. Нужно исходить

из среднего регистра, искать объяснение конкретного в

нем самом, в этом подлинном центре мира, который вме¬

сте с тем является и его оболочкой, замыкающей, объем¬

лющей сферой. В этом отношении истина на стороне

Аристотеля и сие относится даже к марксизму. Его общие

истины так же мало объясняют, как всякие другие, если

они взяты в своей общности. Менее широкий принцип

или вариант более широкого дает больше правды и воз¬

вращает с избытком всеобщему закону то, что он взял у

него напрокат.
Не формальный, внешний прогресс.
И не фактичес(кий) неисторический(Р) распад.
Распад единого и образование консервативной стороны,

бесплодие ее с точки зрения развития (то есть единство

развития переходит в борьбу противоположностей, но

передовое есть истинное прошлое).
269

МИХ. ЛИФШИЦ
Ильин (78—79). Связь театра и элевз(инских) мистерий,

но и аншитетика21б. Из мистерий — ничего. (на полях:

82—83. Но и возвращение в трагедии к мистерии = опти¬

мизм. 82. водораздел — дифирамб).
Вывод неясен, но суть дела в том, что в законсервирован¬

ном виде источники данного развития имеют другую судьбу;

они тоже современны (?) и становятся противоположным

другому своему развитию, как обезьяна противостоит (?)

человеку больше, чем лошадь или собака, хотя она — консер¬

вация приматов.
Порядок изложения моей эстетики
(Наверное, 50-е годы. Не худо! 6.III.83)
Отражение действительности.
После экспозиции объективности отражения, «дик¬

тата действительности» переход к более глубокому ана¬

лизу самой действительности этого понятия, которое

должно включить идеальный и субъективный моменты.

Понятие истины как единство вопреки и благодаря. И по¬

нятие дифференциальное™, distinguo. Материал: два по¬

люса XVIII в., гегелевская диалектика, проблема Белинского

и его школы (Abart217 — западный экзистенциализм и т. п.),

весь мир абстрактной типологии, антитез, рефлективных (?)

понятий.
Здесь порядок (...):
Если в понятии действительности (1) скрещиваются два

полюса конкретного — всеобщее и единичное, вопреки и

благодаря, то в анализе идеала (2) мы учимся различать два

направления этого скрещивания, нормы, симфонии, но

и относительность этой противоположности, в силу чего и

антагонистический момент входит в идеал, а именно — необ-
216	Указание, очевидно, на страницы рукописи И. А. Ильина. См. И А Иль¬

ин, История искусства и эстетика. М., 1983, стр. 145: «Храм мистерий в Элев-

сине оказывается побочной ветвью театра у греков, оставшейся на уровне

мистерии и не развившейся в театр как таковой».
217	Разновидность, видоизменение; выродок, ублюдок (нем.).
270

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
ходимость и трагизм порочного круга развития, расширение

единства вопреки и благодаря до грибулического роста

«благодаря» и развития всеобщего через него (так называемое

«реакционное мировоззрение»).
Что касается феноменологии идеала, формального

развития, перехода в форму, то здесь тоже (1) общая кон¬

кретность вопреки и благодаря, двух полюсов реализма

и (2) оптимизм, неизбежный грибулизм и ложный грибу -

лизм.
Таким образом, три ступени:
1.	Анализ действительности.
2.	Анализ идеала (включая два полюса, материальный и

идеальный).
3.	Анализ формы, где последняя играет главную роль снова.
Структура идеала
Идеал и его структура = два полюса реализма
=утраченные иллюзии (действительность)
= идеал реального, Versoehnung2i8/.../.
Истинным эпиграфом будут для меня какие-нибудь слова

Иоанна Предтечи, так как по всему моему положению я

могу быть только таковым.
И потом — поэзия моя стихия. Я не должен отказ(ываться?)

от этого, даже в абстракции (на обороте: это только одна

форма. А другая: систематика истины...).
1.	Не начать ли с того, что проблемы постоянны и прин¬

ципиальны, несмотря на умножение знаний до п+1 и осо¬

бенно развитие терминологии? (И эти проблемы постоян¬

ны, как в теоретическом смысле, так и в общественно¬

практическом. Крах теории цивилизационной/?/ «бес/ко-

нечности?/».
2.	Что научное объяснение состоит в нижеследующем с

учётом того, что сказанное 2500 лет назад и более повторяет¬

ся, хотя изменилась форма. Определить ступени типичного
218 Примирение (нем.).
271

МИХ. ЛИФШИЦ
отношения субъекта к его предмету Все время иметь в ви¬

ду как историю философии, так и современную мазню с ее

вариантами.
2	а. Переход от конкретного к абстрактному — старый

материализм, софистика(?), суб(ективный) идеализм(?) etc.

Необходимость перехода от абстрактного к конкретному
a.	Неспособность старого материализма.
b.	Переход к конкретному: Сократ, Платон, Аристотель,

Гегель (критика этого взгляда, /абстр(актного) материализ¬

ма)/, м(ежду) п(рочим), у русских демократов).
c.	Переход к конкретному в материалистической диале¬

ктике.
Но здесь не следует ли перейти к истории марксизма?

Дал ли он ответ на этот вопрос? Устарел ли марксизм?
Некоторое повторение в нем тех же проблем, хотя и в

специфической терминологии (И буржуазная реакция. Что

она дала?). Затем переход к проблеме конкретного. Но тогда

это обширное историко-философское введение.
Историко-философское изложение может поглотить

проблемы как таковые. Как-нибудь соединить! Чтобы

элементарные онтологические (?) вопросы совпадали с

первыми — историко-философским и гносеологическим.

То есть, после а в b и первые категории элементарного

бытия и далее до конкретного.
Человек и природа в историческом развитии
Идеал: царство свободы, преодоление противоположности

разума и стихии — стихийная разумность и разумная стихия

(сознательность «самих вещей») /как это было дерзко в 30-х гг.,

когда господствовало абстр(актное) Zielsetzung2i9/220
Противоречивое осуществление этого идеала в истории.

Неравномерность развития: 1. Человек и животное (и при¬

рода). 2. Мужчина и женщина. 3. Разделение труда, отделение
219	Постановка цели, целевая установка (нем.).
220	Написанное в скобках — замечание Мих. Лифшица о своей записи

30-х годов.
272

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
труда духовного от труда физического. Город и деревня.
4.	Государство и подчинение. 5. Государство и общество.
6.	Личность и масса.
Во всем этом — трагичность ситуации между неразвито¬

стью и полным развитием. И относительность этой трагедии,

«разумное» во всем = в виде двух линий, дифференциала.
Наброски общей картины взаимоотношения

бытия и сознания в развитии объективного

мира (1930-е годы)
Общая формулировка единства бытия и сознания в диале¬

ктической форме как фантазия (Гегель). Наш Белинский.

Мысль имыслимое. — Что берет в общей форме материализм.

Но трудность в случае перехода от «философской» поэмы

к действительности.
\. Старый материализм создавал непреход(ящие)

трудности, поскольку исторически брал готовое сознание и

предмет. Правота его по отношению к религии: вера (немо¬

жет сдвинуть) горы, св.(ятой) Моэль, ясновидение, тайно-

знание, «промысел» божий.
2.	Надо исключить непосредственный переход между

высш(ими) формами сознания и готовым предметом:

а) нельзя волей перевернуть даже песчинки, б) нельзя обна¬

ружить разумное основание существования блох и комаров.
В этом смысле перехода нет. Но...
3.	Происхождение сознания. Потемки между телом и

душой? — Жизнь. Автоматизмы органической жизни и пла¬

номерность. Quasi-сознательные явления в природе. Насе¬

комоядные растения. Рассудок животных и вопрос о созна¬

тельности (разуме) (истина, самосознание). Другое дело, что

все это далеко от высшей формы сознания. Дальше: взгляд

Платона, затмение. (...) горизонта (клаустрофия), море и

нервы. Как это объяснить ударом частиц? Но это и не дейст¬

вие на расстоянии. Общие значения, идеологические пред¬

меты, ситуации. Рефлексы, гипноз(?) etc. Низшие формы.

Итак, уже в природе есть:
а) предметное сознание, б) сознательные предметы.
273

МИХ. ЛИФШИЦ
Таким образом, сознание вещи растет по мере того, как

вещь концентрирует в себе все отношения, мир. Это

особенность уже всякой жизни. 1) Центр в себе, мир в нем

центр, 2) Связь со всем миром внеш(них) предм(етов): чем

шире связь, тем больше сознание. Это уже не сила тела —

сила всего богатства вещей(?) природы. Отдел(ьный)

предмет становится рупором космоса.
1.	Диалектический идеализм как фантастическое един¬

ство бытия и сознания.
2.	Трудности такого решения для материализма, поскольку

он не историчен, не диалектичен.
3.	История природы. Ступень жизни. Живой предмет и его

отношение к внешнему миру. Природа находит в нем свой

центр и зеркало. Распадение мира в себе на «центрирован¬

ный» и внешний. Потребность, чувство, боль. Потемки

между душой и телом.
4.	Появление планомерности, рассудок в природе (Конечно,

далеко до сознательности?).
5.	Органическое тело как рупор предметного мира. Разм¬

ножение, отражение или рефлексия. Говорящие ситуации.

Общее в отдельном. Может быть, «потребность, чувство,

боль» сюда,? Сознательность измеряется тем, насколько от¬

дельное человеческое тело становится не только собой,

но значит все богатство мира; «квалифицированное тело»

(посредство, воплощение целого в од ном Y NB. Поэтому

если по Эпиктету и Монтеню тело от нас не зависит, а мы от

него — да, то здесь тело против тела. И все зависит от того:
а)	каков внешний предмет по сравнению с моим телом (на

полях: каков мой предмет), б) насколько он мой предмет,

мое тело. То есть, во-первых, я могу опираться на внешний

мир, сознание есть агентура внешнего мира, космоса в от¬

дельном теле. Это чисто материальный баланс. Но — «своя

рубашка ближе к телу». Насколько предмет разумен и на¬

сколько разумна природа? Насколько она очеловечена. При

этом разница между: а) гегелевским, б) материалистиче¬

ским конкретным.
274

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
6.	Человек как Natura naturans природы. Начало и

результат. Самопроизводство или практика. Идеал сознания

и условия (Энгельс). Бесконечность in giro221. Неразумность,

стихийность, расточительность природы. Очищение абсо¬

лютной истины. Фантастическое понимание у Гегеля. Ис¬

тинное у него. Практика и опыт. Возвышение сверхэквива¬

лентности или развитие, саморазвитие. Язык, мысль,

сознание в предметной практике, практика создания вещей,

субъект(а)-объект(а). (На полях: вот как решаются антино¬

мии старого материализма).
7.	Общее понятие сознания как самораскрытия бытия.

Примеры. Отражение. Язык вещей.
8.	Объективность иллюзии, заблуждения. Что есть

истина, простое ли соответствие? Субъективная ли форма?

Истина и ложь из опыта, но практика проверяет широту

опыта, порождает самосознание как index sui et falsi222.

Абсолютная истина как реальность. Действительность^)

разумного.
9.	Отчуждение и освоение мира. Противоречивое раз¬

витие.
10.	Вопрос о субъективности, тенденции вообще. Клас¬

совая «точка зрения».
11.	Вопрос о свободе и необходимости. Выборе. Примеры

это(го) в № 8? Разум мира и раскрытие его. Как относиться к

ошибкам. Двойственный тип ошибок. История. Ограничен¬

ность и безграничность.
Утилитарное, интерес?
В живом природа выступает более сильной. Победа чело¬

века над природой = господство природы над самой собой

(на полях: потребность(?) ассимилирует).
Род — выход из единичности. И в самом деле, уже в этом

процессе не своярубагика ближе к телу. «Смерть — рожд(ение)

духа» — Гегель? Но не по-гегелевски.
221	В круге, цикле (лат.).
222	Истина — пробный камень себя самой и лжи (лат.).
275

МИХ. ЛИФШИЦ
Две стороны анализа (наброски 1930-х гг.)
1.	Общая диалектическая теория познания.
2.	Обоснование субъективного выбора, практики.
Неплохое изложение двух этапов развития моих идей.
Причем, вначале дается объяснение моей постановки вопро¬

са в 1925—1929 гг. Диалектика «неравномерности»: а) была

формой выражения диалектики вообще, б) была новым взгля¬

дом на связь исторического содержания и формы, а также и

деятельности.
Две ступени, намеченные в этих набросках, отвечают, в

сущности, двум возможным ступеням изложения: а) общая

диалектически-материалистическая постановка вопроса,
б)	обоснование субъективного, общественно-историческо-

го момента (не квиетистское очищение будущего идеала).

Впрочем, переплетение этих ступеней в систематическом

изложении
Развитие моих идей (1924—1925 гг.)
Запись середины 30-х гг.
Первое, что я уяснил себе, было именно сознание объек¬

тивного, жизненного сознания(?), лежащего в основе худо¬

жественного совершенства, а, следовательно, и несовер¬

шенства. Таким образом, я прежде всего отказался от

понимания художественного мастерства (а также истины,

ложности и нравственности) как чего-то чисто субъектив¬

ного и на место социологического «влияния среды», с одной

стороны, и условно-поверхностного, формалистического

понимания спецификума» (?) и т(ому) под(обного), с дру¬

гой стороны, поставил гегелевское, историческое в самом

глубоком смысле этого слова понимание художественного

сознания, как выражения определенной ступени развития

жизни. Отсюда несколько особенностей моего понимания

искусства уже в 1924—1930 гг.:
1.	понимание содержания искусства как реального жиз¬

ненного этапа, а не просто субъективной идеи;
2.	взаимоотношение формы и содержания как историче-

ски-развивающееся единство, а не как внеисторическое
276

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
соответствие, внешнее плехановское «единство» (скорее в

смысле житейской «правильности») или шулятиковско-

фричеанский(?) символизм формы (2 ступени «формалисти¬

ческого критерия» — средняя правильность, нормальность

и релятивистическое «выражение»);
3.	вопрос о специфическом отличии искусства и вопрос

о возможности критерия художественности сводятся к ре¬

альному вопросу об условиях расцвета и упадка искусства

(историзация теоретических эстетических парадоксов и

антиномий);
4.	условия расцвета искусства понимаются не как внеш¬

ние условия, а как высшая форма жизни, гармония, высшее

единство противоположностей;
5.	отсюда исходит упрочившаяся(?) высокая оценка ан¬

тичности и Ренессанса;
6.	на этом же основана критика капитализма как общест¬

ва, как ступени, внутренне противоречащей искусству;
7.	отсюда важнейший практический вывод — перспектива

расцвета искусства в будущем коммунистическом обществе

и характеристика этого общества как восстановления един¬

ства противоположностей на высшей ступени.
Несомненно, что этот вывод был правилен, но он приво¬

дил только к отвлеченно-практическим результатам.

Борись практически за создание коммунизма для расцвета

искусства. Сначала условия, потом искусство. Этому взгляду

соответствовал известный практически-художественный

квиетизм, расчет на далекое будущее, элемент стихийности.
В конце концов, именно годы (запись затерта — сост.) ...

к ленинизму дали мне возможность сделать следующий шаг,

который я в сущности только сейчас систематически фор¬

мулирую. Я перешел через период углубления в историю

(1929—1935) к идее диалектической обработки истории

культуры и идее истории революционного самосознания

(далее неразборчиво — сост.)
Ленинизм: различие истинного и дурного единства, двух

путей во всемирной истории.
Переписываю (1983):
277

МИХ. ЛИФШИЦ
1.	отражение в мышлении движения основных сторон

действительности и различные сочетания (этих сторон,

принимающих антагонистический характер, тип дуализма);
2.	сведение всего этого к противоречиям классовым;

верх и низ ...*
3.	относительность каждой из сторон в прошлом(?):
а)	общественности из индивидуализма, б) верхи и низы —

(низы не во всем правы, не всякие низы).
Некоторые «законы». Закон жертвы
Чтобы получить возможности свободы, нужно купить их

вступлением в цепь необходимости — это закон жертвы. Так¬

же и с мыслью: я охватываю действительность, подчиняясь

известной ее стороне, делаясь односторонним. Вот вам веч¬

ное условие покупки бесконечного ценой закрепления или

даже обретения новой конечности. Это во всей истории

человека и его цивилизации, откуда и два полюса духовного

мира: всеобщее через знание и ограничение через материю,

патос; отсюда и драматизм роста естественной необходи¬

мости вместе с ростом свободы, отсюда и диалектика вопреки

и благодаря. Это усиливается:
(а)	антагонизмом социальным вообще,
(б)	гипертонией, напр(имер), «реакционным демокра¬

тизмом», в частности.
Закон жертвы есть нечто предшествующее иронии ис¬

тории и расплате. Ибо это вообще закон, именем которого

возможен человек. Это активная, субъективная сторона от¬

рицания отрицания (см. тезисы моего доклада о «диалектике
*	Судя по всему, перемена взгляда состояла в том, что, опираясь на

любые повороты переходного периода, нужно оспаривать фальшивую

сторону в нем, извлекать реальное демократическое содержание. В этом

смысл народности и реализма. Не ожидать наступления коммунистиче¬

ской гармонии, а различать в настоящем два пути, даже в нашей исто¬

рии. И как продолжение той борьбы двух путей (а не абстракции старо¬

го и нового, коммунизма и буржуазности), которая проходит через

всю мировую историю. Потом я конкретизировал диалектич. (ески) и

эти два пути.
278

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
в искусстве», отн(осящиеся), кажется, к 1927 году или

пораныпе223). С этого начинается нравственная драма чело¬

вечества, имеющая много разных выражений. Это в моем

порядке изложения «содержание идеала». Не безразличная

социология, ср. balance of power.
Закон кары, или расплаты, более понятен. Вина и без

вины виноватые. Произвол и свобода, два рода недостат¬

ков при относительности всего. Подвижная шкала баланса

приобретений и утрат. Гегелевский и марксистский

взгляд(?).
Парадоксы вины — («круговая порука» и невинная жерт¬

ва). Формальное совпадение с реакционным и с революци¬

онным; конкретные различия. Парадокс: последователь¬

ность даже в ограниченном или реакционном содержании

становится опасной и, наоборот, для реакционной тенден¬

ции дорога непоследовательность в ней. Люди. Ср.

Корнель, cp.plus royaliste (que le roi)224 ср. реалисты и

номиналисты.
Разница между диалектикой жертвы как а) сознатель¬

ностью, б) «симфонией» и гиперторофией жертвы, веду¬

щей к расплате. Относительно того и другого: а) без вины

виновность, б) неизбежность расплаты при максимуме

сознательности.
И все же разница между гегелевским (как наиболее

глубоким до сих пор) и марксистским пониманием этого.

Дифференциал!
Корнель. Пример двоякого значения определенных идей

(при условии покупки известных преимуществ). Корнель

совпадает с центр(ализованной) монархией, создает клас¬

сическую трагедию. Но не угождает Ришелье, в коридорах

которого толпятся люди часто (...) типа, но более угодливые,

ибо последовательность как символ национального) обще¬

человеческого) содержания — опасна.
223	Диалектика в истории искусства //Лифшиц Мих. Собр. соч. в 3 томах.

T.I.M., 1984, стр. 223-242.
224	Более роялист, чем сам король (франц.).
279

МИХ. ЛИФШИЦ
Наконец, второй конфликт Корнеля — не с правитель¬

ством, а с публикой, для которой он монстр, ортодокс.

«Школа 1660 г.» более прогрессивна, мягка, самодержавие

не требует такой трагической напряженности, а х... — ли!

(нецензурн. — сост.) Не в Вифлеем, а в Иерусалим...
Необходимость покупать возможность свободной мыс¬

ли — например, путем Liebedienerei2^ перед светскими вла¬

дыками покупается известная независимость от церкви.
а)	общая роковая закономерность всей истории.
б)	неизбежность расплаты за это, столь же всеобщая.
в)	наличие подвижной грани. Иногда плата слишком ве¬

лика. Ср. немецкое Просвещение вольфлианского типа. Ср.,

Die Aufklaerung, S. 28,1958.
При формальном совпадении с революционным или реак¬

ционным (in abstrakto) ср. конкретные различия. Как? — Одно

из них: последовательность в реакционном опасна для реак¬

ции: тут грибулизм, гипертония обнаруживают свои сильные

стороны [plus royaliste (que le roi), номиналисты и реалисты,

янсенисты и иезуиты, Корнель и т.д.]. Реакции дорожит непос¬

ледовательностью и людьми, не совпадающими слишком серь¬

езно с ее принципом. Ибо это слишком серьезное совпадение

есть дорога общенационального, общечеловеческого etc.
Пример для подвижной шкалы отношения достоинств

и недостатков.
Бывает, что Hemmnisse22^ становятся источниками силы.

Правда, и здесь расплата. Германия XVIII века. Но тогда раз¬

личать: где счастье — правда, где несчастье может быть даже

и с правдой.
/.../ Эти марксисты были лучше там, где они не

были марксистами, а были хорошими демократами
(ибо quasi — марксизм есть буржуазность, но худшая,

не демократия) /.../
225	Подхалимство, угодничество (нем.).
226	Препятствия (нем.).
280

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
Писано до 1953 года
После доказательства невылазности противоречий, в ко¬

торых запутался догматический марксизм, возможно, будет

удобно дать философскую характеристику этих противо¬

речий в более откровенной форме буржуазной теории поз¬

нания XIX в. или в более «классической» форме популярной

философии Просвещения («идеологии»). М(ожет) б(ыть) к

этому и приспособить марксово понятие «идеологии», кото¬

рое снова приобретает смысл, расширив, его (между про¬

чим, разница между классическим и вульгарным Просвеще¬

нием, как и разница между классическим и вульгарным

марксизмом).
Буржуазный же выход за пределы этого круга в виде сов¬

ременных попыток возродить априоризм в иррационали-

стическом обличии.22^ Имманентность и ее преимущества,

«мифология».
Рациональное содержание этого — переход к «марксист¬

скому априоризму», выход за пределы формальной теории

познания. Анализ Канта и последующих.
Предварительная запись
Нельзя ли применить в эстетике восприятия некоторые

принципы эстетики в более узком смысле слова? А именно —

теорию зависимости образа от реальных образов мира, от их

реализации?
Согласно Канту и кантианцам, мы априорно, то есть с

точки зрения целого, объединяем, синтезируем в процессе

восприятия бесконечно-малые разности эмпирического

материала.
Слабость материалистической теории восприятия в том,

что она не проводит этого различия между потенциальным

рядом бесконечно-малых изменений и пределом восприятия,

величиной, имеющей интенсивность, степень. Последнее со

времен Галилея и Локка выступает как вторичное качество,
227	Суррогат. Ибо старое уже невозможно (замен. Мих. Лифшица — сост).
281

МИХ. ЛИФШИЦ
как иллюзия субъекта. Кантовское перенесение этого целого

в субъект неудовлетворительно, но целое все же есть. Где же

его источник?
Он в том, что в самой действительности бесконечный

ряд изменений объекта, способный порождать только бес¬

сознательные «малые представления» в нас, стремится к

своему пределу, которое (-ый? —сост.) воспринимается

уже как качество, как интенсивная величина, нечто, имею¬

щее степень.
Порог ощущений есть выработанный самой природой и

потому не случайный предел в области субъективного мира,

соответствующий актуальной бесконечности данного каче¬

ства в действительности.
Существуют обманы чувств. Это разумеется. Но обман

чувств не исключает, а, наоборот, подтверждает совпадение

порога огцущений с реальными гранями в самой природе.

Результат естественного отбора.
Три сосны издали сливаются в нечто бесформенное. Что¬

бы различить их, нужно стать в такое положение, которое

наиболее выгодно для данного зрительного восприятия.

Следовательно, дело зависит от точки зрения? Нет, ибо са¬

мим соснам «выгодно» выступать с такой точки зрения, что¬

бы их раздельность можно было бы воспринять. Почему? Да

потому, что выгодная точка зрения наиболее соответствует

сущности дела, а именно существованию каждой сосны как

единицы, единства, отдельности. Это и выражается наибо¬

лее полно при наличии выгодной точки зрения. Кроме из¬

вестной грани, разделяющей сосны в природе на отдельные

единицы, есть еще вторая грань, дающая возможность заме¬

тить их отдельность. Но без первой немыслима и вторая.

Мы воспринимаем, а значит и мыслим благодаря тому; что

существуют, возможны эти выгодные положения, целые

второго порядка.
Вообще говоря, природа равнодушна к тому, восприни¬

мается ли она и воспринимается ли правильно. Это потому,

что она имеет аспект случайности (что уже не относится к

эстетике прекрасного). Однако, в известном смысле она
282

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
не безразлична к своему восприятию, ибо ей присущи зако¬

номерность, правильность. Эта ее разумная сторона есть

основа разумного в нас, возможность его, возможность всего

«априорного». Точнее говоря. возможностью «априорного»

является наличие в природе целого. предела, к которому

стремятся бесконечные ряды.
Различие между порогом восприятия и пределом в са¬

мой природе есть, но оно не безусловно. Например, распо¬

ложение трех сосен выгодно или невыгодно для воспри¬

ятия их отдельности, но это объективные отношения, и тот

факт, что одна из сосен закрывает другую с юга может

очень определенно отразиться на росте самой сосны. Этим,

конечно, вовсе не сказано, что наиболее нормальное рас¬

положение сосен в природе «с их точки зрения» совпадает с

наиболее выгодным аспектом для зрительного восприятия,

тем более, что угол зрения меняется. Речь идет только о том,

что обнаружение некоторых существенных и закономер¬

ных черт, например, отдельности, не безразлично для самой

природы. В каких-то отношениях они должны обнаружи¬

ваться как таковые, иначе их не будет вовсе. Следовательно,

есть разница между существованием определенной интен¬

сивной величины безразлично к ее обнаружению и сущест¬

вованием ее в таких отношениях, когда она выступает ре¬

ально, реализуется. Например, если бы ни с какой точки

зрения нельзя было заметить существования одной из трех

сосен, принимая во внимание и любые технические средст¬

ва, то это означало бы, что она реально не существует, хотя

ее реальное существование не исчезает от того, что мы не

видим ее с данной или другой точки зрения. Как-то сущест¬

вование ее, отдельное существование реализуется; не со

всех сторон, и не вполне, не без известного реального рас¬

стояния и так далее, она сливается со своими соседками, а,

следовательно, может быть замечена с определенной вы¬

годной для этого позиции.
Таким образом, безразличие объективного предела су¬

ществования к субъективному пределу восприятия имеет

смысл лишь в том отношении, что природа существует до
283

МИХ. ЛИФШИЦ
субъекта и независимо от него. Но этого безразличия нет в

том смысле, что объективный предел существования в од¬

них отношениях существует в себе, а в других отношениях

реализуется для себя. (На полях: Модальность!). Одна из со¬

сен есть только член группы деревьев, но в каком-то отно¬

шении она обязательно существует самостоятельно, иначе

ее существования нет, а потому возможны выгодные пози¬

ции для усмотрения этой отдельности, сперва просто зри¬

тельные. Конечно, зрительное восприятие есть только нача¬

ло познания и оно может обманывать нас, но в основе его

все же лежит объективная разница между существованием в

себе и реализацией этого существования. В существовании

этой разницы заключена возможность восприятия и созна¬

ния. Наше сознание опирается именно на известные, интен¬

сивной величины, моменты реализации данного предела.

Оно как бы ступает на них, подобно тому, как наше эстети¬

ческое сознание ступает на те точки внешнего явления, что

способны выдать не просто первичные элементы законо¬

мерности и правильности в природе, а более глубокую дей¬

ствительность.
Таковая, однако, состоит в единстве актуальной беско¬

нечности с бесконечным рядом, предела и беспредельно¬

сти, прерывности и непрерывности. Она поэтому включает

в себя и момент «малых представлений», «же не се куа». В на¬

шем примере для восприятия вообще важно установление

различного, отдельного в соснах. Это основа. Но для эстети¬

ческого восприятия известная слитность, неразбериха, не¬

ясность будет даже необходима. Принципиальное наруше¬

ние порога восприятия.
Можно было бы взять другой пример. Восприятие про¬

странства. Оно нуждается в признаках, вехах. Мы сами, го¬

ворит Кант, вкладываем в мир опыта форму пространства.

Верно, но лишь в том смысле, что нам необходимы выгодные

условия, ситуации для того, чтобы иметь представление о

пространственных отношениях. Однако эти выгодные пово¬

роты не чисто условны. Ибо явление пространственных от¬

ношений опирается на их реальность, переход от бытия в
284

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
себе, представляющегося нам так или иначе, к бытию для

себя, в котором выявляется существенная последователь¬

ность, расположение, внеположность предметов. (На полях:

Но внеположность пространства не безусловна, а отсюда и

право искусства на смутность, поэзию пространственных

отношений). Пространственные формы: можно принять

одну фигуру за другую, но если нет самостоятельного суще¬

ствования определенного угла, который в том или другом

аспекте обязательно выявляется, то не может быть и вос¬

приятия куба.
Вместо реализации можно говорить о явлении, но

необходимо различать явление того, что остается в себе, что

остается отличным от для нас, и явление для себя, в себе и

для себя, явление, выражающее действительность предмета.

Но что-то говорит мне, что в мире восприятия не выражает¬

ся еще действительность, за исключением редких моментов,

но выражается все же реальность, Dasein.
Как ни туманно еще все это, верно то, что наш опыт

личности и опыт исторический сотканы из прерогатив¬

ных инстанций, из малых прерогативных инстанций, от¬

крытий, которые мы уже давно забыли и которые единст¬

венно помогают нам разбираться и ориентироваться в

окружающем, если еще не познавать его более глубоко.

Они-то и составляют ту формальную аппаратуру, которая

как бы всегда предшествует отдельному восприятию. Они

формальны, методичны: содержание, перешедшее однаж¬

ды в метод. Но самая возможность этой аппаратуры есть

условие, заложенное в действительности, а не привнесен¬

ное в нее.
Почему у Канта априорны только пространство и время?

Нельзя ли продолжить это рассуждение относительно цвета

и звука?
Самое актуальное
Подобно тому, как факт вторичности, раздвоения, девиа¬

ции (развитая ленинская идея о двух путях развития капи¬

тализма) имеет принципиальное значение для анализа и
285

МИХ. ЛИФШИЦ
объяснения прошлого, так без него нельзя обойтись и в по¬

нятии цели, идеала, задачи. Перед народом и рабочим клас¬

сом стоит именно задача не попасть в порочный круг. кото-

рым закрывалась в прошлом дорога подъема. Это М(аркс) и

Э(нгельс) называли надстройкой. Она есть посредство, но

она и ловушка. Не только уничтожение частной собственно¬

сти важно, важно, в какой форме оно происходит.
Ибо ее уже множество раз уничтожали на разные лады,

но из этого выходили лишь азиатчина, феодализм или

абсолютная монархия и т(ому) п(одобное), и тем самым,

другим путем, дело возвращалось на старые рельсы во имя

самого общественного начала.
Частную собственность много раз уничтожали! История

цивилизации состоит как в утверждении, так и в отрицании

частной собственности. Но — balance of power, круговорот

и новое утверждение.
Вторичные противоположности:

общество и государство

польза и формальный закон

передовые люди и толпа

личность и общество
Важность этих противоположностей, но решать их,

конечно, нельзя без классов. Однако и сама классовая борь¬

ба in abstracto недостаточна. Вторичные противоположно¬

сти, мир рефлексивных антитез и движущее ими declinatio,

«отклонение от прямого пути».
Это declinatio*, вторичное, производное действие есть

один из главных видов всеобщего отношения, завивающегося

вокруг материальных фактов, его носителей в конкретном,

лейбницевском мире.
Разгаданная мною, до некоторой степени, система

balance of power и грибулизма, то есть действия вторичных

сил, вносящих declinatio и конкретность в основное (?)
*	«Момент отрицания», die absolute Negativitat (прим. М. А. Лифшица).
286

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
всеобщее направление (на полях: это мир сущности и реф¬

лексивных определений), именно вследствие узости и огра¬

ниченности этого направления в его условной, абстрактной

всеобщности, которая соответствует, м(ожет) (быть), вооб¬

ще моменту определения позитивной законченности

«симфонии» в ее данной форме и роковой неизбежности

«какофонического» развития в природе вещей, в том числе

и в природе вообще.
Вторичный мир в его экономических и социальных

корнях, но в его самобытности.
Грибулизм и в целом balance of power — Энгельсовский (?)

вопрос, «как» и ответ на него.
Взаимные каверзы, (...) и реальный интерес (почему не¬

возможен разумный эгоизм?)
Реальный интерес — понятие относительное, историче¬

ское значение фантастической девиации в нем. Но корень

этой девиации все же есть.
Поосторожнее с противоположностью двух путей, двух

единств, ибо они снова соприкасаются, отождествляются,

переходят друг в друга. Иначе (в общественных вопросах)

мы останемся, в общем, на уровне демократии. Но она тоже

не предел.
Марксизм чистый (который сам является демонической

абстракцией) дышит воздухом исторических обобщений,

до того разряженным, что остается чистая абстракция реля¬

тивизма, а к ней в виде противовеса, тормоза (?) прицеплены

какие-то формальные всеобщности (включая право «нутра»,

право сердца, по старому).
Остается за бортом то, что относится к человеку (антро¬

пология), бесконечности, истине в собственном смысле

слова — или присоединяется как догма, эклектически, фра¬

зерски.
Да, все относительно, исторично, преходяще. Но не рав¬

нодушно и безразлично. Это грехопадение. Ограниченность
287

МИХ. ЛИФШИЦ
есть нарушение Дике.228 Отсюда и подъем следующей ступе¬

ни — не простое, вялое отрицание. Это — кара, демонический

антитезис. Вот такой balance of power, circulus vitiosus229. И что

же в результате? Дифференцирование. Щель, через которую

пробирается начало «симфонии», революционное, не сводя¬

щееся к консервативной резиньяции, восстановление пози¬

тивного (раздвоение антитезиса), отрицание отрицания.

Т(аким) о(бразом), не полная относительность, а прошедший

через диалектику образ абсолютной истины, антропологиче¬

ской сущности человека, нравственного мира. Структура

истины, действительности в различных ее аспектах.
Итак:
1 .Метод, или диалектика единства противоположно¬

стей, включая момент грибулизма или гипертонии, диффе¬

ренцирования симфонии и какофонии, а также конкретно¬

сти — единства «вопреки» и «благодаря».
2.	Структура действительности, онтология, куда отно¬

сится все то же, но sub specie230 различия абстрактной слу¬

чайной закономерности и восстания (?) случая, полной

единичности, момент сигнальности и (неразб.) конкрет¬

ного', наконец, индивидуальное как отрицание отрицания

и конкретность. Классика и гипертония?
3.	Теория познания: эмпирико-раиионализм. месть инту¬

иции (?) etc., иррационального и переход к гениальному

методу.
4.	Теория нравственных чувств и ее парадоксия
5 Эстетика
6. Социология
Теория познания
Ее также следует разработать, исходя из balance of power

(подобно тому, как разрабатывается структура действитель¬

ности, «онтология» и метод, диалектика): абстрактное
228	Божество справедливости, дочь Зевса и Фемиды.
229	Порочный круг (лат.).
230	с точки зрения (лат.).
288

СУДЬБЫ МАРКСИЗМА И ЕГО РАЗВИТИЕ
отношение сознания к внешнему объекту («созерцатель¬

ность», «в форме объекта», по Канту, рацион, эмпирический

круг) становится мертвой формой, а в противовес ему выры¬

вается темная догадка, иррациональное схватывание, ге¬

ний — есть верное и в этом. Но неверно то, что это путь толь¬

ко внутренний, хотя роль субъективного и суггестивного

«благодаря» совершенно очевидна. Суть в слиянии нашего по¬

знавательного «Я», субъекта с выразительным объектом, па¬

радоксу гения соответствует парадокс исключительной

ситуации, освещающей множество случаев. Таким образом,

совершается переход от парадоксии к норме, к отрицанию

отрицания — момент разума, диалектической всеобщности,

но это и не реставрация догматизма, не возвращение к

абстр(актной), типовой закономерности всеобщего и не ир¬

рациональная дивинация, а метод, хотя и гениальна сама

конкретность, нечто всегда третье.
Слабость нашего марксистского соц(иального) объясне¬

ния: незнание balance of power, ergo23i вторичных сил.
Отсюда полное непонимание худ(ожественной) литера¬

туры, кот(орая) немыслима без парадоксии грибулизма

(хотя все это в последнем счете социально), а равно и без

нравственного катарсиса. Словом, мы без антропологиче¬

ской структуры, движения живем. Нелепо, абстрактно, но

историчны. Историчны — si!232 Абстрактны — по!233
231	Следовательно (лат.).
232	Да! (итал.).
233	Нет! (итал.).
289

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Введение к материалам папки № 101
Содержание главы — материалы папок № 101 «К онтогносеоло¬

гии. Объективное содержание» (судя по почерку, работа позднего

периода; эту папку Мих. Лифшиц брал с собой летом 1983 года в

Переделкино) и № 239 «Истина»
Развитие темы тождества мышления и бытия. Открытие Гегеля

(не вполне ясно у него выраженное): два вида этого тождества. Абст¬

рактное тождество, когда крайности сходятся и создают «комплекс

жирафа», какофонию, уродство, ложь. И истинное тождество мыш¬

ления и бытия в деятельности. У Гегеля деятельность ограничивает¬

ся только духовной сферой. Кроме того, у него нет различия между

этими двумя тождествами. Развитие абсолюта к себе в действитель¬

ности не чисто духовное. Мир прогрессирует до того уровня, когда

становится возможным его самопостижение в человеке (его прак¬

тике, субъекте-объекте, создании субстивизированного объекта), и

это постижение играет роль в развитии самого мира. На этой ступе¬

ни возникает новое качество бытия — создаваемый мир. Таким об¬

разом в практике человека совершается разрыв порочного круга,

balance of power, развивается и движется вперед мировая линия.
Истинный прогресс (по сравнению с философией Гегеля) состо¬

ит в знании обусловленности сознания. Но есть два вида этой обу¬

словленности: зависимость сознания от единичного факта и зависи¬

мость от целого. Первое появляется в век грубого подчинения

сознания материи — в буржуазном обществе. В нем, однако, исчезает

понимание сознания как «естественного света», прозрачного стекла,

непосредственности — intentio recta. Сознание на этой ступени

развития становится иррациональным, вторым — intentio obliqua,

когда все поставлено на голову (идеология). Оно вещно, отчуждено,

не равно бытию (фетишизм). Но это ложное идеологическое созна¬

ние в сущности больше истина, чем первое абстрактное сознание.
290

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Тем не менее оно, это второе сознание, тоже перерастает в

ложное, фактическое, объективированное. Отсюда у Гуссерля и

Хайдеггера поиск непосредственности, самоочевидности, то есть

вариант возвращения к первому сознанию. Однако у них мы имеем

такой вариант тождества сознания и бытия, когда теряется сама

истина, остается лишь разобщенность очевидности.
Эпоха действительного единства сознания и бытия, эпоха die

wahre Mitte, когда факт есть благодать, счастье — Древняя Греция,

Возрождение. Но и там остается «некоторая пропасть» между

прекрасным идеалом (мифология) и жизнью. Отсюда стремление к

большему единству, которое выступает в распаде античности и ста¬

новлении буржуазного общества. Этот распад открывает путь для

истины науки, которая связана с неединством бытия и сознания,

конфликтом между ними, характерным для буржуазного общества.

Век науки предполагает утрату «истинной середины».
Возможность возникновения новой ауры в будущем: возвращение

от второго полюса, intentio obliqua (ложного единства сознания и

бытия буржуазного общества) к первому, intentio recta, но это не

полное возвращение, это вторая природа на вершине развития.
Роль быта, повседневной жизни в возвращении к истинной

непосредственности сознания.
Таким образом, месотес между сознанием и бытием (классика)

возникает посредством разрыва их, создающего отчужденную

форму тождества. Последнее, однако, более истинно в известном

смысле, выше и прогрессивнее, чем предшествующее первое

сознание. Но второе сознание, посредственное, в то же время уже

первого — это мир науки, мир сущностей. Почему?
Видеть, воспринимать чувственно, непосредственно сущность

вещей нельзя, она дана только умозаключению. Последнее,

впрочем, основано на избранных чувственных явлениях, явлениях

всеобщего. Таким образом, нам даны как бы два мира — мир «за

моей спиной» (Nachtansicht) и мир явлений, связанных с нашим

чувственным восприятием (Tagesansicht). Мы не видим и не можем

видеть Nachtansicht (микромир, специфическую энергию чувств и

их работу), мы не видим природу в ее фрагментарных сцеплениях

и себя в качестве их части. Но мы знаем мир сущностей

опосредованно, опираясь на прерогативные инстанции. Этот

окольный путь знания имеет преимущество перед непосредствен¬

ным. Но не безусловное преимущество, ибо в мире сущностей нет
291

МИХ. ЛИФШИЦ
целых, непосредственного отпечатка всеобщего, нет определен¬

ных границ вне непрерывного.
Преимущество чувственного восприятия над умозаключением:

мы видим целое, правду. Чем грандиознее или меньше мир, чем

более он выходит за границы нашего восприятия, тем дальше он от

«среднего», классического мира, в котором мы живем. Однако

подлинен именно средний мир. Так, например, пространство и

время как таковые — нечто более широкое, чем способно вместить

наше непосредственное восприятие, они имеют свои полюсы, свою

«архаику» и «абстракцию». Но это, изучаемое наукой пространство —

не вполне пространство, «непространственное пространство».
То же самое относится и ко времени. Время в физическом смыс¬

ле течет всегда одинаково, но сквозь разные общественно-эконо¬

мические формообразования оно представляется по-разному, и

это различие представлений имеет объективное основание в ходе

истории, то есть конкретного времени, а не его физико-математи¬

ческой абстракции. Конкретное время, как и конкретное простран¬

ство — месотес, среднее. Оно существует как пересечение прошло¬

го и будущего. Где реально существует прошлое? В настоящем.

И настоящего, абстрактно рассуждая, тоже нет — оно один малень¬

кий шаг между двумя пропастями, двумя бесконечностями. А буду¬

щее? Оно существует как субстрат в настоящем. В нем, однако,

если рассматривать его отвлеченно, нет того, что получается в ре¬

зультате нашей деятельности, а до нас — пересоздания природой

самой себя. Итак, и прошлое, и будущее реальны, не абстрактны,

когда находят единство между собой в настоящем, конкретном,

среднем времени. В настоящем прошлое уже уперлось в будущее, а

будущее — это область всеобщего, системы вневременного бытия

материи. Настоящее как перекрещивание потенциальной и акту¬

альной бесконечности.
Анатомия философии духа
Содержание сознания — шире собственно сознания, а то, что не

умещается в нем, бесконечное предстает как иррациональное, как

всевозможные чудачества, странности (иррациональное Фрейда).

Относительность разницы между субъективной рамой «Я» и тем,

что не вмещается в нас. Переход одного в другое. В нашей душе есть

границы, цензура, которыми мы насильственно ограничиваем

содержание бесконечного и тем делаем его доступным. Но затем
292

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
бесконечно-реальное предъявляет свои права, при этом власть

объективного представляется нам в ложной форме — как проявле¬

ние подавленности нашей собственной души, ее иррационального

опыта. Противоречие это вечно, но возможен переход к более со¬

держательной духовной жизни: от элементарно-стихийной жизни

материи к для-себя-бытию реальных инстанций, которые есть пе¬

рекрещивание природы с объективацией человека. В результате

перекрещивания возникает среднее, мера — реальное преображе¬

ние мира, практика, превращение необходимости в свободу.
Теория «примыкания»: не присущность тела предвечному духу,

а присущность духа материи.
Тема «неполноты тождества», ибо последнее включает в себя

неравенство — критика гегелевской диалектики Мих. Лифшицем, в

чем-то напоминающая постмодернистскую (см., например, Делёза),

но, разумеется, качественно отличная от последней по существу.
Пространство и время. Apriori
Пространство и время. Кант прав в том смысле, что гене¬

тический код человека, а может быть уже и элементарного

живого существа приспособлен к тому, чтобы воспринима¬

емая нами действительность имела пространственные и

временные измерения. Вообще говоря, как это доказала

математика, пространство может быть многообразным, но

восприниматься оно может только известным нам образом.

Но это не потому, что наши чувства ограничены — они

единственно возможные, и когда говорят о возможности

других чувств и существ другого типа, то говорят глупость.

Те формы пространства, которые изучает наука, не вполне

пространство, это еще непространственное пространство.

Лишь там, где оно доступно нашему созерцанию, оно есть

пространство в собственном смысле, допускающее сущест¬

вование в нем Gebilde234 вещей в пространстве. Это так же,
234 Здесь: изображение, образ (нем.).
293

МИХ. ЛИФШИЦ
как с микрообъектами в сверхскоростях. С этой точки

зрения Кант прав — в этом среднем мире возможно лишь

наше чувство пространства, абстр(актное) чувство

среднего, die wahre Mitte.
К непространственному, несозерцаемому пространству

следует применить метод анализа широких и тесных

понятий. Конечно, пространство и время шире формальной

своей схемы, они имеют материальный полюс, свою

архаику, свою «абстракцию».
Критерий достоверности
Проблема, восходящая к Декарту (к нему все — Гуссерль,

Ясперс, Хайдеггер). По Гуссерлю — очевидность. «Я никого

не могу7 заставить с очевидностью усмотреть то, что усмат¬

риваю я» (Jlor/ические/ исследования 1, с. 124). Вариант

формулы «index sui et falsi», но без уверенности в veritas235,

только разобщенность очевидности каждого.
Это в конце концов тавтология. Что очевидно, то очевид¬

но. Верно лишь то, что у Декарта — без мысли нет мысли.
А что такое мысль? Декарт где-то говорит, что тот, кто ее

имеет, хорошо знает, что она такое.
Очевидность и доказательство, демонстрация

(lege artis!)
Очевидность или доказательство?
Аксиома или теорема? — Нужно диалектически развить

эту противоположность. Нет всеобщего аргумента, любое

доказательство ограничено способностью усмотрения. Это

момент априорный. Ведь даже критерий практики, как

заметил Ленин, гибок и относителен. С другой стороны, нет

чистой очевидности, аксиоматики. Момент предпосылок,

обусловленности и опосредованности в нем. Разница в

движении, в развитии одного за счет другого. Направление

развития, в котором исходным пунктом являются реальные

предпосылки(!) = доказательствам.
235 Правда, истина (лат.).
294

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Соотносительность, тождество и различие двух форм это¬

го тождества по отношению к очевидности и доказательст¬

вам Всеобщего аргумента не существует, без очевидности ни

одно доказательство, даже чисто практическое, не имеет силы.

Стало быть, очевидность — априорное условие. С другой

стороны, сама очевидность заключает в себе возможность

внутренней иллюзии, ложного сознания, следовательно,

она проблематична, а не безусловна, подвержена опосредо¬

ванию, доказательству.
Разница в движении, разница гибкая.
Объективная логика, структура,

морфологическое развитие духа

(независимо от эмпирического Я).

Объективность формы
Подобно тому, как в искусстве важно не только отра¬

жение содержания, но важно и то, как оно отражается,

отражение как форма реальности (реализм). Форма реаль¬

ности, доступная отражению, отражаемость объекта есть

его истина.
Глубоко, верно и важно.
Не рассматривать внешний мир в форме объекта, а

рассматривать его субъективно, практически. Но и не

рассматривать внутренний мир в форме субъекта, а рассма¬

тривать его объективно, теоретически. Словом, рассмат¬

ривать его не просто как субъективное отражение внешне¬

го объекта, а как отражение формы объекта как истинного.
Реализм (не формальное мастерство) есть изображе¬

ние реальности. Показать это на примерах. Что реально

существует, что достигает известного порога бытия, са-

мобытия. Аристотель, формы, переход. Установить, что

именно существует. Это на примере школы Ван Эйков —

прегнантность, иногда и необходимый(?) туман общего.
295

МИХ. ЛИФШИЦ
Против абстрактно-формального, инструментального,

психологического и школьного понимания сознания (пример

из Добролюбова). Объект, который есть и форма. Содержа¬

ние тоже можно рассматривать как форму форм. Законы

его, то есть в содержании имеется стиль, жанр, топика.
Содержание должно иметь форму равенства себе.
Сюда отчасти относится коллективность не-эмпириче-

ских созданий духа
(в духе Гёте: о гении), что было замечено и преувеличено

Дюркгеймом, Богдановым, Сорелем, К. Г. Юнгом.
Переходит в теорию общественных символов — вопло¬

щений, институционалъностъ(?).
Сильная и слабая сторона рассуждений Топича.
Соблазн для Ильенкова.
Нетрудно заметить имманентно-закономерное движе¬

ние форм сознания, роль формы (распространяющейся и

на содержание — топика), некоторую безличность, анти¬

психологизм, несводимость к душевным движениям эмпи¬

рической личности. Эта мысль была развита М(арксом) по-

гегелевски, но без той односторонности, которую она

приобрела, например, у Дюркгейма и последующих.
Как назвать независимое сознание?
Категорическое в отличие от агорического (обыденного,

базарного)? Категорическое, ибо навязывающее, сказываю¬

щее нечто (стоики).
«Интеллигибельное» сознание могло бы называться ideel,

«идеальное», если бы оно не было отчасти контр-идеально,

инфернально, роковым образом окрашено. Как же мы назовем

его? Оно имеет отношение и к условности, символизму, «ро¬

ли» и к коллективности, «межличностным» отношениям, но...
Но различие между категорическим и агорическим

сознанием тоже не безусловно. Агорическое может быть

категорическим («стереотипы» обывательского мышления),

а категорическое может стать и должно стать обыденным,

войти в плоть и кровь. Примеры бывают — революционный

опыт масс, нравственное сознание etc.
296

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Примеры «интеллигибельных характеров» в искусстве

в отличие от школьного единства замысла и исполнения.

К дискуссиям 1930-х годов.
Пора объяснить то, что скрывалось за проблемами

Шекспира и Бальзака, эпохи Возрождения, Просвещения,

романтики...
Деятельность этих гениев — не мастерское осуществле¬

ние субъективных замыслов, обусловленных социальными

интересами. Они — объективные создания человеческого

духа в его историческом развитии... (Но истинное содержа¬

ние = реальное содержание и верное отражение его м. б.

сильным и односторонним характером, выражением ин¬

теллигибельного характера).
Достижения 30-х гг. стали аксиомами, стали фольклором
и,	к сожалению, испортились.
Обыденная жизнь. Alltagsleben — быт
Heller 236
Что такое Alltagsleben? Это неразложимое конкретное

единство и внешняя сторона данных общественных

отношений, принимающее род естественного начала,

второй природы ... (обычай). Sitte, обычай, традиция:

подобно тому, как тело индивидуума становится носителем

общественных отношений, так в более широком смысле

многих индивидов объединяет в некое социальное тело их

быт. И чем прочнее, неподвижнее общественное бытие, тем

гуще быт, обычай, привычка.
Бывают, однако, моменты перехода, ломающие быт и

заставляющие людей жить в абстракции. Чем истиннее

новая форма жизни, тем легче она обрастает чувственной

оболочкой, бытом.
236	Ученица Г. Лукача. Имеются в виду ее рассуждения по поводу

категории Г. Лукача — Alltagsleben.
297

МИХ. ЛИФШИЦ
A. Heller (с. 29), ссылка на Лукача: Aesthetik, (раздел 1).
Подъем над Alltagsleben, вопреки ...Я думаю, что отчасти

так, но не вполне. Истинный подъем над Alltagsleben, отчас¬

ти и возвращение к нему, подъем над абстрактным отрица¬

нием быта. Этого нет у Ленина. Это несчастье, неизбеж¬

ность, а не высшее. Высшее есть скорее возможность более

быстрого устранения противоположности между <<интел-

лигибельностью» отрицания, абстракцией и народным

бытом. Реализм великих революционеров. Искусство.
Heller (с.) 30, 31 и др. Гомогенизация^
(та же Totalitaet в лукачевском смысле). Старая зиммелев-

ская схема — хаос должен быть организован в целостность.

Это уже в начале у нее — Wert = гомогенизация до человече¬

ского) рода=то, что спос(обствует) его развитию. А что дейст¬

вительно, по истине способствует развитию человеческого ро¬

да? Что является истинной гомогенизацией, тотализацией etc.?
Heller (с.) 31. Выход за пределы Alltagsleben у исключи¬

тельных людей.
Отчасти верно («свободное духовное творчество»), но

при чем тут исторический материализм? Что является

основой свободного духовного творчества?
А)	влияющие на общество, на интеллект(?) истинные инте¬

ресы, которые являются здесь внешней действительностью,

Б) та «механика», которая ведет к этому, классовая ситуация.
Прошлое, будущее, настоящее
Теория обратных связей есть собственно теория печаль¬

ного опыта, род естественного отбора на переходе его в со¬

знательный. Мы узнаем, насколько мы еще не достигли нуж¬

ного результата. Вот еще аргумент против абстракции

«упреждающего отражения». Оно есть отражение «неупреж¬

дающее» по двум причинам: а) оно является отражением

возможности, заложенной в действительности, следовательно
237	Термин эстетики Г. Лукача.
298

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
post hoc, б) оно является отражением несоответствия дос¬

тигнутого — задуманному
Следовательно, и отражение истинно упреждающее бы¬

ло бы отражением истинно последующим. Мы тогда хорошо

упреждаем действительность, когда хорошо следуем за ней

(«система» с хорошо работающей обратной связью, т. е. с пе¬

чальным опытом, в котором печальная сторона доведена

до минимума): истинно-печальный опыт не так печален!
Будущее, которого еще нет. Но оно есть как субстрат,

нет только того, что получается в результате нашей деятель¬

ности, а до нас — пересоздания природой самой себя.
Скорее, прошлого нет, но прошлое есть в настоящем.

И настоящего нет — один шаг между двумя (...). Прошлое уже

«уперлось» в настоящее, а будущее — область всеобщего, си¬

стемы вневременного бытия материи. Настоящее как пере¬

крещивание потенциальной и актуальной бесконечности.
Здесь необходимо понятие ideell.
Два сознания: intentio recta, intentio obliqua
Что такое реклама, как мировая сила? — Типертрофиро-

ванное коллективное самосознание людей. Весьма нервная

среда, ментальное поле, рефлективное отношение людей к

себе — вот что запрягает в свою телегу реклама. Примеры.

Господство второго(?) сознания.
Примеры ложного понимания исторических, т.е. более

чем предметных мотивов искусства в первом смысле.
Самосознание хорошо, когда оно исправляет кривизну

воображающего себя прямым первого сознания intentio recta,

опираясь на более широкую реальность, но не теряется в чи¬

стой условности.
Пример. Важность понимания «условности», идеологическо¬

го поля, точнее, исторически-относительного смысла каждого

мотива. Это уже первоначально в теории относительности, ус¬

ловности, фикции XVIII века (против «меркантилизма» предмет¬

ности). И более глубоко — в историзме Гердера, Шиллера, Гёте,

Гегеля. Теперь часто от Гегеля обратно — к релятивизму XVIII в.
Талант, достоинство и содержание дела (не-формальный

уровень анализа).
299

МИХ. ЛИФШИЦ
Уровень людей, интенсивность их духовного труда и со¬

держание их деятельности переходят друг в друга. «Если пе¬

ред нами гениальный писатель, то...». Не безразличие талан¬

та и содержания дела — содержания в общественном

смысле слова (это вариант формулы «гений и злодейство

две вещи несовместные». Парадоксально «совместные», но...

значит само злодейство не в первой, а во второй интенции).

Ср. «классовая идеология».
Хорошее дело (а) — хорошие выразители и исполнители
(б)	— и наоборот.
Противоречие между (а) и (б); откуда аллюзия безразличия,

релятивизма.
Восстановление диалектического единства — хорошее и

плохое во второй интенции.
Но 3.1. Фатальная диалектика в духе Гегеля — Тройчке
а.	Два пути в каждом тандеме.
б.	Два рода недостатков, отрицательности. Грань.
Эта грань, конечно, только создается людьми.
Все люди определенного уровня бывают революционны и

реакционны во второй интенции, а не в первой. Вторая ин¬

тенция есть неизбежный спутник второго пути, прогресса

второй интенции. Здесь, конечно, есть разница, и монархов

или полководцев следует отличать от философов и поэтов,

идеологов (но отчасти первые лучше или не хуже, ср. Пилата

и Кайафу).
Но во всех случаях революционность, что более ясно, и

реакционность, что все-таки также, бывают опосредованы

невозможностью и, следовательно, недемократичностью,

ненародностью прямого, первого пути.
Относительно революционности это значит, что она

также неизбежно ведет к нереволюционным, недемократи¬

ческим методам, она также рождает тираническую мега-

лопсихию. Относительно реакционности это означает, что

она может быть демократической и народной. Разумеется,

иногда всерьез, иногда только демагогически, или то и дру¬

гое вместе, в зависимости от исторических обстоятельств.
300

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Современная проблематика бытия и сознания
Это вполне назрело. Но диалектический выход из

форм(ально)-сознат(ельного) и форм(ально) актив(ного)

начала в сущности(?) бытия приводит на деле к субъективи-

зации самого бытия.
Примером может служить модная идея времени. Время бы¬

вает разное. Что это значит? Что люди по-разному его себе

представляют или что оно действительно различно течет?

Течет одинаково, но сквозь разные общественно-историче¬

ские формообразования оно представляется по-разному,

и это различие представлений имеет объективное основание

в ходе истории, т. е. конкретного времени.
Три позиции сознания
травма
выход из себя, «отражение» как в теоретическом, так и в

практическом разуме;
возвращение к себе. Субъект. Самосознание. «Симптом»

ноуменального мира.
Нравственно-героическое. Гельвеций: плохая память, заб¬

вение себя. Плеханов: бессознательность интереса. Верно:

«выходит из себя». Но для того, чтобы выйти из себя, сознание

должно опереться на что-то другое, вне его. Нравственное са¬

моотречение, «категорический императив» etc. — аналогич¬

ны теоретическому сознанию, поскольку оно «свободно» и

отражает истину объективного мира. Это общая проблема.

Но человек и возвращается в себя (не только выходит) в не¬

посредственности второго уровня, непосредственности

общественности и объективности.
Эта вторая непосредственность — симптом ноуменаль¬

ного мира в нас, пусть в форме «постулата», и тем расходит¬

ся с суждениями «детерминированными», научного порядка.
Схема философии духа
Философия духа (ее анатомия: объективность и субъек¬

тивность, идеально-субъективные рамки и протест беско¬

нечности в иррациональной форме) («Я» и «тенденция

прегнантности»).
301

МИХ. ЛИФШИЦ
Анатомия «философии духа»
Объективность каждой категории. Это не только форма

причинно-обусловленного сознания, эпифеномен, иллюзия.

Это содержание, или, точнее, это приблизительная копия, «са¬

мость», «модель» объективных категорий /например, отноше¬

ние желания и возможности. Хотя бывают желания невозмож¬

ного, в основе своей желания рождаются из возможностей/.
Бесконечность, безграничность этого содержания. Объ¬

ективность психологии доказывается фактом существова¬

ния таких психологических движений, которые, казалось

бы, противоречат духовной природе человека: все странно¬

сти, стихийные Triebe238 страсти, гениальное вдохновение,

иррациональные побуждения и т.д*. Они имеют свое

объяснение в объективном содержании психологического

мира, который здесь выступает как что-то анти-субъектив-

ное, природное, как шопенгауэровская мировая воля etc.

Ибо это содержание шире нашего субъекта, ибо оно не уме¬

щается в чисто психологические рамки (ср. Пушкин — сти¬

хи о безумии), оно бесконечно. Каждое психологическое ре¬

шение только приблизительно, условно и отчасти даже

насильственно. Отчасти большой residium. Этот остаток,

природа которого в бесконечности внешнего содержания,

схватываемого нашим «эго», принимается Фрейдом и tutti

quanti239 за подсознательное внутреннее, подцензурное.
Бесконечное в условной и ограниченной форме — таково

наше психологическое «Я». Ему противостоит то, что шире

«Я», но не получило формы относительной законченности и

потому представляется иррациональным и бесконечно-раз¬

личным:, «плюралистическим». Контраст между этими двумя

полюсами усиливается под влиянием условного формиро¬

вания нашего «эго» в эпохи классовой цивилизации. Растет

«цензура» и отвращение к ней, иррациональный напор. Цензу¬

ра представляется объективной, внешней, а иррациональная
238	Побуждение, порыв, влечение (нем.).
*	Масса примеров, которые о странностях психологии собрала уже

литература XVI—XVIII веков (прим. М. А. Лифшица — сост.).
239	Ему подобными (ит.).
302

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
воля — чем-то внутренним. И в самом деле — она является

внутренним свидетельством объективного содержания

субъекта, тогда как внутреннее человека объективируется

во вне даже психологически. Но...
Относительность разницы между субъективной рамкой

«Я» и тем, что не вмещается в нее. История дает тысячи

примеров этой относительности. Не простая релятивность.
Переход одного в другое. Цензурная, субъективная часть ду¬

ши вследствие неполноты своей становится невыносима —

именно потому, что она чисто-контингентна, случайна,

всеобщее в ней перемешано с фактическим, не бесконечна,

насильственна. Наоборот, то, что не было поглощено и

освоено нашей духовной субъективностью — роковое анти-

субъективное как власть природы или как внутренний

иррациональный диктат приобретает особую привлека¬

тельность (...) субъективности, духа, представляет вместе с

тем его безграничность, которая по существу вытекает из

безграничной полноты объективного мира, чьей приблизи¬

тельной и ограниченной моделью является наше «Я».
Хотя острота этого противоречия (проявляющаяся уже в

известных парадоксах гениальности, безумия etc.) усиливает¬

ся в связи со специфическими (?) общественными условиями,

оно имеет до некоторой степени вечную основу. Но с этой

вечной точки зрения оно и решается, решается с переходом

к более содержательным, более конкретным измерениям —

выходом из чистой психологии в объективное содержание

духовной жизни, которому соответствует объективный пе¬

реход от элементарно-стихийной жизни материи к более

высокой модальности, к для-себя-бытию реальных инстан¬

ций. Последнее же есть перекрещивание субъективизации

природы с объективизацией человека, и его мерой является

практика, реальное преображение мира, превращение

необходимости в свободу.
Желание и объективная возможность

(объективный анализ психологических категорий)

Сколь многообразны возможности, столь многообразны

и желания. Но есть такие возможности, которых мы не можем
303

МИХ. ЛИФШИЦ
желать? — И все же мы желаем их. Факт существования пре¬

вратных желаний доказывает «объективность», теоретич¬

ность желания вообще, его природы.
Тем не менее, есть разница между естественным и пре¬

вратным желанием. Но, во-первых, она относительна, как

показывает история и историческая жизнь. Во-вторых, одно

переходит в другое: естественное желание превращается для

нас во что-то не-желанное, превратное. Почему? Причина

этого уже в том, что естественные желания в своем поле ог¬

раничены, они не исчерпывают всех возможностей, а между

тем природа желания соответствует полноте возможностей.

Желание безгранично, оно стремится к абсолютному. Вот

почему и противоестественные желания превращаются в

свою противоположность, приобретают силу естественно¬

сти и даже именно они кажутся естественными, как доказы¬

вали греческие софисты. К этому, разумеется, нужно приба¬

вить антагонистическую общественную форму.
Но желание может быть противоположно возможно¬

сти. Я имею желание получить квартиру, но не имею воз¬

можности. Я имею возможность купить козу, но не имею

желания. Это уже другая сторона дела — отношение не к

необходимости, а к действительности, осуществлению.

Игра свободы по отношению к необходимости и действи¬

тельности.
Во всяком случае: желание имеет свою объективную кон¬

кретную меру, возникающую из содержания, из того, что

желается, а не просто из причинной обусловленности, где

оно выступает как эпифеномен, как случайная и чисто субъ¬

ективная иллюзия, подобно возможной иллюзии магнитной

стрелки, если бы она обладала сознанием.
Феномен, или решающая инстанция
Шарики Галилея — пример феномена, инстанции, реша¬

ющей инстанции.
«Психофизическая проблема»
Два ряда: физический и психический, и невозможность

действия физического на психическое и обратно. Нужно

считать их двумя полюсами одного и того же.
304

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Так, но...
Это не исключает первенства материального. Вы гово¬

рите, что тело — не причина, дух — не следствие, ибо дей¬

ствие причины на следствие здесь исключено. А разве

только здесь? Из всех известных нам процессов только в

механике прямого толчка, communicatio можно говорить

о том, что причина — толкающее тело — действует на

следствие — тело отталкиваемое, да и тут еще бабушка на¬

двое сказала. Все это метафоры. Но в химии, например,

присутствие катализатора — причина, ускорение реакции

следствия. Разве здесь причина действует на следствие?

Как при этом обстоит дело с энергией? Отрицать причин¬

ную связь между телом и духом невозможно. Спинозой

здесь не отделаешься. Нельзя выбросить целую эпоху в ис¬

тории материализма — XVIII столетие. Спиноза взял такую

абстракцию, в которой разница между мыслящим и мыс¬

лимым телом вообще рассеивается. Труднее понять, как

обусловленное телом сознание все же превосходит свою

замкнутость в нем.
Это перевес духа над материей в области гносеологии,

который симметричен перевесу тела над духом в онтологи¬

ческом вопросе. Как возможен этот перевес, доказываемый

всей человеческой культурой, шаткий, но реальный с точки

зрения материализма, этот человеческий дух как вздыбив¬

шийся конь над пропастью: куда ты скачешь, гордый конь, и

где опустишь ты копыта?
Амфиболия рефлексивных понятий
Амфиболия рефлексивных понятий — по существу то,

что я всегда имею в виду, требуя переворачивания односто¬

ронней схемы. Целое — «вещь в себе» — представляет собой

синтез противоположностей. Но как его понимать? Как

идеал чистого разума над юдолью чувственного эмпиричес¬

кого мира? Как гегелевское единство единства и противоре¬

чия? Еще один шаг после Гегеля.
Важно к порядку изложения. Не начать ли с переворачи¬

вания схем? (Амфиболия). Потом с определен™ диалекти¬

ческого единства etc. Lege artis.
305

МИХ. ЛИФШИЦ
Гегель до некоторой степени остается при противоречии

(больше, чем Маркс), а потому и более примиряется с

миром. Материалистическая диалектика требует все же

реальной формы единства, не только в понятии. Не вышел

из кантовского круга, и потому были не трудны нападки на

него с точки зрения Шеллинга и «позитивной философии».
Метаморфоза сознания
Душа, одухотворение (Гегель. Эстетика, т.1, с. 129)
А ведь это факт, что тело одухотворяется чем-то, не при¬

надлежащим данному телу, а принадлежащим всеобщему

телу Откуда все фантазии о душе, приходящей в тело извне.

«Идеализм жизненного начала». Внутреннее — вне нас (1,131).

Эта мысль и за пределами эстетики.
Метаморфоза сознания
Это так, что мысль, будучи «продуктом» узкого бытия, пе¬

ресаживается на другого коня и становится репрезентацией

бытия в широком смысле слова. Но к этому обязательно

нужно прибавить, что в этом своем объективном статусе со¬

знание именно и становится выражением субъективности,

ибо прежде оно было не субъективно. В этом тайна интел¬

лигибельного «Я», все симптомы какого-то выражения в нём

запредельного, ноуменального. К этому возможно особенно

привлечь Фихте и может быть Якоби с его непосредствен¬

ным знанием. На деле вступает в свои права гегелевское опо¬

средование — через исключительные инстанции.
Сознание не есть ли отражение того, что содержится в

предмете ideell? Напротив, reell мы сталкиваемся, например,

с телеграфным столбом в темноте — это факт, еще не созна¬

ние. Но также и столкновение с потоком световых частиц

или звуковых волн. Суть дела в метаморфозе, способности

преобразовать эти факты в подобие того, что содержится в

них ideell — возможности, отношения, целый мир связей и

опосредований в образах и понятиях нашей головы.
306

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Метаморфоза сознания
Метаморфозы сознания есть превращение сознания в со¬

знательность, переход эпифеномена в intellectus agens, вклю¬

чая сюда, конечно, не только разум, мышление в понятиях.

Как превращается пассивное следствие определенных при¬

чин в активное, бодрствующее и вменяемое сознание? Путем

опоры на узловые или смысловые точки бытия, эквиваленты

более широкой реальности. Эти точки могут быть даны

реально нашему сознанию как элемент бытия, ведущий за со¬

бой эпифеноменологическое пассивное следствие. Но здесь

происходит Verkehrung2^, сознание становится как бы

не нашим сознанием, а принадлежит уже логическому или

эстетическому полю объективного мира. Но эти точки могут

быть сохраняемы и нашей памятью, и когда пассивное созна¬

ние определенных обстоятельств наталкивается на них чисто

интеллектуально, происходит та же метаморфоза: сознание

становится сознательным, бодрым, вменяемым. Эта метамор¬

фоза часто не дает мне спать.
Дух и материя — тождество?
Материя и дух — lege artis. Медиация есть mesotes, но через

gebrochene Mittel i Entzweiung242 Прямо, иначе как через

опосредование перешагнуть нельзя (обычная полемика про¬

тив гегелевского монизма: Кьеркегор, отчасти и Фейербах,

экзистенциалисты).
Симметрия, тождество
Можно рассматривать сознание как продукт, как купорос и

сахар, по известному выражению Тэна. И можно рассматривать

материальные Gebilde^ как субъекты, и они действительно

являются таковыми. Отсюда все затруднения идеализма.

Но есть и дифференциал в четырех обычных формах — есть

сознание как сознательность и материал как вещество, субстрат.
240	Поворот (нем.).
241	Прерванная, ломаная, подавленная середина (нем.).
242	разрыв, раскол, размолвка (нем.).
243	Здесь: образования (нем.).
307

МИХ. ЛИФШИЦ
Явления и сущности
Переход от действительности
за и перед субъектом к двум типам самой действительно¬

сти. Действительность перед лицом субъекта включает в се¬

бя и явленность мира, ведущую к целому. Действительность

позади субъекта ограничивается причинностью, сущностью

вообще и потому по преимуществу частностью, хотя потен¬

циально бесконечной.
Два лика природы: причинность (сущность) и являемость

(кажимость) — причинность самого субъекта и явленность,

явление самого объекта. Причем явление, или являемость, фе¬

номен природы в определенном смысле важнее естествен¬

ной причины (или сущности). Последняя заявляет мир в его

частности. Первая ведет к его целому. Два лика: а) природа за

спиной субъекта, б) природа перед лицом субъекта. Даже без

субъекта эта разница есть.
Мир сущности
Всегда доступен только умозаключению. Каким же обра¬

зом? Через восприятие избранных объектов (больше, чем

эмпирическое обобщение), всеобщих частностей. Реалиа

суит универсалиа. Здесь, таким образом, переход к проблеме

обобщения. Оно не эмпирическое, а синтетическое, «конст¬

руктивное», по Шеллингу, генетическое, по Фихте.
Tagesansicht244
человеческого сознания или при помощи человеческого

сознания. Nachtsansicht245 — как это выглядит без человека, но

согласно показаниям ума. Trennung246 мироздания. Два мира.

Вместо «за моей спиной» и «передо мной» — мир независимо

от меня и мир явлений не без человеческого восприятия.
244	Дневной взгляд, вид, ландшафт (нем.).
245	Ночной взгляд, вид, ландшафт (нем.) См. применение этой категории

в анализе Мих.Лифшицем «Меланхолии» Дюрера:
«Меланхолия» Дюрера — идеальный образец произведения искусства,

в котором возможно цельное истолкование, начиная с общего, философ¬

ского содержания и кончая формальным анализом (не сопоставить ли,
308

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Почему я не вижу ни а) микростроение объекта и его

воздействия на мое тело, ни б) специфическую энергию

органов чувств и их физиологическую работу, а вижу дом,

дерево, пейзаж?
Я не вижу Nachtsansicht, для этого нужен другой глаз или

мой глаз, наблюдающий отношение внешнего тела к другим

человеческим телам. Я не вижу природу в ее фрагментарных

сцеплениях и себя в качестве их части, но зато я вижу целое,

всеобщее, как /например/ дом, цветок, красное, даже куб (про¬

странственную форму). Я вижу формы. Я вижу Tagesansicht и

через это могу делать заключение о всеобщем. Фактические

же сцепления слепы. Они начинают говорить только для

другого наблюдателя, то есть хотя в них есть эквиваленты —

априорные объекты, они вне мира явлений носят «разли¬

той» характер. Я вижу при условии, что в этот момент я не

вижу работу моего глаза, но зато я вижу мир вне меня.
Мир сущностей и мир чувственных явлений
Первый имеет преимущество, но не безусловное — в нем

нет целых, непосредственного отпечатка всеобщего, нет оп¬

ределенных границ вне непрерывного, «континуума» физики,

поэтому идеальное царство ее — микрообъекты. Нечто еще

наглядное — механически геометрическая картина материи.
кстати говоря, с «Динарием» Тициана?). Основная идея — печаль, вызывае¬

мая глубоким исследованием природы. Вспомним уже пессимизм Фламма-

риона, Леруа Болье в XIX веке. Или нынешний — Норберта Винера. Старый

механистический эффект, выраженный Пушкиным в словах «Пленитель¬

ный разоблачив кумир...». Атомная и космическая меланхолия. Реальность

этого чувства и все же... Формальное средство — меланхолия падающей

тени, полдневная или лунная? Когда тени наиболее геометрически ясны,

подчеркивая этим границы предметов, их механическую структуру. Эффект

некоторых полотен Каналетто (мое впечатление в Петергофе). Формали¬

стический эффект де Кирико. Почему? Дело в том, что падающие тени гео-

метричны, а геометрия, будучи созданием живого, внушает ему печаль,

иногда даже священный ужас. Это новое, человеческое, не природное, intel¬

lects ipse, правильное, негативное, конечное, возвышенное в истории.

Полдень содержит в себе какое-то соприкосновение с полночью, с

Nachtsansicht — Полуденная меланхолия».
246	Здесь: разделение (нем.).
309

МИХ. ЛИФШИЦ
Два мира: явления и сущности
«Мы почему-то не видим волны света, не видим раздра¬

жение, а видим предмет вне нас».
Но, простите, мы не видим и раздражение, не видим и

волны, даже когда наблюдаем оптические явления, работу

нашего глаза, весь процесс физиологического усвоения и

распределения информации, текущей из внешнего мира.

Мы видим при этом чувственные явления, определяющиеся

не только предметом, но и нашими органами восприятия.

А отделить объективный процесс и установить сущность его

мы можем лишь путем умозаключения. А умозаключение

основано на избранных чувственных явлениях, явлениях

всеобщего.
Мы не видим непосредственно сущность, мы видим

явление. То, что мы воспринимаем — мир явлений, «зеленый

мир» Малевича. То, что за кулисами этого мира Nachtsansicht

Фехнера247 (?), в том числе и работа нашего собственного

физиологического аппарата, в непосредственном воспри¬

ятии не дано. Это вторая причина нашего невидения себя

во время видения, более глубокая. Мы не видим сущность.
Первая причина в том, что мы и есть видение мира. Не

может ходьба ходить себя, а ноги могут ходить.
Преимущества чувственного восприятия, восприятия

явлений, «зеленого мира». Хотя и необходимо идти к

сущности, но это односторонне — утрата целого, которое

схватывается в единичных явлениях. Гулливер уже утратил

целое, разглядывая кожу великанши. Чем грандиознее мир,

тем больше это мир сущностей, как и наоборот — чем он

мельче. Тут границы теряются. Правда — целое = иллюзия,

но существенная.
Мы не видим бактерий. Но вот капли воды под микроско¬

пом, мы видим их. Но мы видим опять-таки явление, а ведь

они состоят из атомов и молекул. Видим молекулу, видим
247	фехнер, Густав (1801 — 1887) — немецкий физик, психолог,

писатель-сатирик.
310

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
что-то напоминающее об атоме, но это мы все видим — это

явления. А как бы забраться за кулисы? Невозможно, только

умозаключением. К тому же и явления, которые мы там ви¬

дим, не следуют за единичными объектами. Здесь такой

«континуум», что видеть что-то можно только при помощи

аппаратуры, словом, в зависимости от субъекта.
«Примыкание»
Примыкание в обе стороны
Мир воздействует на нас, и мы только эпифеномен этого

воздействия на малую точку. Или мы примыкаем к бытию и

становимся эпифеноменом его?
A)	«Система» одна и та же, но движение обратное.
Б) Один эпифеномен, более весомый, чем другой, придает

нашему Я, в котором совершается этот раскол, возмож¬

ность подняться над эмпирико-психологическим уровнем,

опираясь на внешнее опосредование.
B)	Таким образом и эпифеноменальность сохраняется, и

выход за пределы нейрофизиологии есть.
Собственно, уже всякое элементарное познание и воление,

исходящее из субъекта, есть нечто, исходящее от субъективи¬

рованного объекта.
Субъективированный объект есть: а) эпифеномен* объе¬

ктивного мира во мне, б) когда есть основание, состоящее в

определении, субъективизации самой объективности.
Остается «параллелизм» двух миров и переход, перекре¬

щивание их, что невозможно для других теорий.
Hingabe248
Немецкие мистики. Примыкание.
*	А это зависит от органа мышления: в состоянии ли он стать органом

отражения?
248	Преданность, самоотверженность, увлечение, готовность (женщины)

отдаться (мужчине) — (нем.).
311

МИХ. ЛИФШИЦ
Примыкание
См. также раздел «Истина». Ad vocem гегелевское тожде¬

ство мышления с собой в предмете, не только практическое

тождество.
Мы ограничены, но мы и принадлежим
окружающему нас материальному целому, и потому

способны на выход из своей ограниченности. Дидро был

прав, когда искал материальные связи с целым, материаль¬

ных), даже физич(еских) источников морали, но у него

это — через промежуточное звено, опосредование диалек¬

тического.
Примыкание к целому через обратное.
Парадокс выхода из ограниченности
Примыкание ограниченного существа к физическому

и общественному целому происходит через обратное —

потенцирование ограниченности до мегалопсихии, от¬

талкивание от себя в форме для-себя-бытия (интерес, воля

к власти)
«Идеология» — примыкание
Учение об идеологии у Маркса входит в объективную

теорию познания. Это знание того, чем закономерно может

казаться данное общественное отношение. «Примыкание» к

объективной реальности есть вместе с тем критика формы,,

иллюзии, поиски формы, адекватной самому объективному

содержанию.
Мало того, что сочетание объективного содержания с

ложной формой возможно. Ложное само подчиняется ис¬

тинному содержанию. Как необходимая иллюзия. Знание

этой теории иллюзий предохраняет. Марксизм уделил

этому громадное место. Ср. все критические походы против

иллюзий буржуазного права, формальной демократии и

юридического(?) социализма. Борьба с прудонизмом как

мелкобуржуазной иллюзией в рабочем движении и т.д.

И весь «Капитал» этому посвящен. Оттого он и «Критика по¬

литической экономии».
312

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Поскольку же примыкание состоит в критике (активный

процесс), мы переходим к проблеме отыскания точек

опоры — априорных фактов.
Как же у нас все-таки зарождается потребность в этом,

нет ш уголка в нас, независимого от влияния объективного

бытия?
Допустим, что сознание есть эпифеномен, но оно обла¬

дает способностью примыкать к истинной действительно¬

сти, становится ее эпифеноменом. Но не следует ли отсюда,

что оно все-таки само по себе, независимо от бытия, имеет

свой уголок субъективной свободы? Нет, истина «бытие

определяет сознание» не нарушается. Почему?
Нужно иметь счастье — возможность примкнуть к ис¬

тинному бытию, стать его органом. Не все можно сделать

даже в уме. Эта область определяется необходимостью.

Но необходимость определяет (или не определяет) воз¬

можность в данных конкретных условиях иметь или не

иметь относительную свободу выбора. Бытие идет на¬

встречу свободе сознания. Оно должно иметь соответст¬

вующий рельеф (то, что в христианстве есть «содейст¬

вие», благодать).
Но затем образуется уже самовоспроизводящееся отно¬

шение субъекта и объекта. Объект становится субъектом,

зеркалом и порождает эпифеномен. Субъект в собствен¬

ном смысле слова приобретает относительную автоно¬

мию и способность искусственно вызывать субъективи-

зацию, зеркальность объекта. Я это наглядно объяснил в

«Мифологии».
Как происходит превращение субстанции в субъект? Ее

объективная возможность, посредство нашего мозга etc.,

дальнейшая субъективизация ее.
Стул — не мыслит, но это объект, в котором природа уже

субъективизирована во второй степени.
«Примыкание» = метексис наоборот
Не присущность тела предвечному духу, а присущность

духа материи.
313

МИХ. ЛИФШИЦ
Примыкание
Теория — практика. Сила, заслуга — от объективного

содержания. Но в чем же тогда ценность? — А в чем она,

когда мы говорим «широкая река» и «жалкий ручеек»? Но где

же заслуга? Выбор? — Выбор в примыкании к хорошему,

которое «привлекательно», гравитация. Конечно, иметь

такую возможность в себе — большое счастье. Ну, а где

счастье, где заслуга личности (то же счастье, как «большая

река»), тут уж диалектика.
Либо мы примыкаем (и это всегда в той или другой

степени налицо, т. е. сознательная акция ума), либо дейст¬

вительность сама нас примыкает к себе (и это тоже все¬

гда налицо — так что свобода здесь дифференциал между

двумя формами единства сознательной акции и неизбеж¬

ности).
Остается только психологическое переживание, которое

всегда способствует нашей идее абстрактного «Я».
Если мы можем примкнуть к объективной реальности

вне нас, чтобы стать ее эпифеноменом и сознанием дела, то

мы волей-неволей примыкаем к нему и в дурных случаях,

становимся пассивным продуктом ее, травматизированным

сознанием, выражением действия не съеденного хлеба и не

принятых капель, а всеобщего содержания нашей ситуации.

Это она из своей реальной всеобщности действует на нашу

нервную систему, вызывает избыточное производство

адреналина и другие тайны (?) нашего тела, сужает сосуды,

способствует инфарктам или инсультам. Загадки нет

(загадки действия духа на тело) при такой постановке

вопроса.
Важно, к чему (неразб.) вольное или невольное «примы¬

кание», каков статус реальности, отразившейся в нашей

центральной нервной системе, которая становится ее про¬

должением.
...На деле или мы примыкаем, либо нас «примыкает» — и

уже как попало — действительность.
314

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
К истории самосознания
Зависимость сознания от быта
действительно принимает слишком тупой и ограниченный

характер. Бытие определяет сознание, но не всегда одинаково

(так и общественные условия определяют развитие искусства,

но не всегда одинаково). Ср. белее гармоническое единство (ко¬

торое все-таки тем самым недостаточно единство). См. 1,2249.
Классический век интеллигенции, freischwebende250 —

между разложением феодальной зависимости и идеологи¬

ческого рабства и современным материальным подчинени¬

ем ума. Так было и в прежние эпохи. Через эту щель и проры¬

валось «свободное духовное творчество». Но тут также и

основание для всеобщей иллюзии сознания как «естествен¬

ного света», прозрачного стекла etc.
По мере роста грубого подчинения духа материи, «объек¬

тивизма» сознания буржуазного общества идея сознания

замутняется, теряет признак сознательности. Но истин¬

ный прогресс только в знании обусловленности сознания.

эффект же иррациональности его, затемнение сознатель¬

ности, ведущей на обратном полюсе к накоплению «мета¬

сознания», есть только следствие грубой, односторонней

формы, в которой современное буржуазное общество под¬

черкивает зависимость сознания от бытия.
История самосознания,
отражающая накопление общественной абстракции, от¬

деляющей себя от всего «блазированного»251 коллективного

субъекта, который не только лишен способности к дейст¬

вию, но и не может,, если бы даже эта способность у него

была. «Ohnmacht des Geistes»252; самосознание находится в
249	На указанных страницах рукописи находится публикуемая ниже

заметка «История самосознания».
250	Свободно парящей (нем.).
251	Возможно, образовано от американского слова blazer, одно из зна¬

чений которого — вульгарная, крикливая вещь.
252	Бессилие духа (нем.).
315

МИХ. ЛИФШИЦ
постоянном расколе с сознанием первой ступени, обращен¬

ным к вещам; всякое реальное сознание тотчас же «интегри¬

руется», составляй только рефлексию самого себя.
Всеобщая черта, повторяющаяся во всем.
Противоположное — избыток «прямого» сознания,

действ(ительный) рационализм науки XVII—XIX вв. Но и то,

и другое, и прямое сознание, и рефлексивное «блазирование»

(конец inner-directed man253) — противоположны эпохе

единства бытия и сознания — Греция, Возрождение.
Но неединство — тоже единство, и в отношении науки

оно даже более единство, чем единство. Напротив, единство

бытия и сознания в примитивном смысле есть также род

раздвоенности. Даже на гребне, в классическую для искусст¬

ва пору остается некоторая пропасть между прекрасным

идеалом (мифологией) и жизнью. Отсюда стремление к

большему единству, которое выступает в распаде.
Более ясно в социологии, ибо здесь исходный пункт.

А) Аналогичная природа всех знаний, многозначность

принципов. Б) Преобладающее значение посредствующего

звена — общественный исходный пункт.
Беньямин
(см. у Арсланова2 54) «субъективность» в отречении совре¬

менного сознания от всякой «ауры», от всего человеческого,

в его объективизме есть в то же время «субъективность вто¬

рого порядка».
«Войти в плоть и кровь» — как обращение от второго

полюса к первому, но и при развитии второго необходимо

постоянно обращаться к первому. Иначе не будет и

«перехода в плоть и кровь», второй природы на вершине

развития. Новая аура — но не так, как в несчастном

буржуазном сознании.
253	Самостоятельно мыслящий человек (англ.).
254	Речь идет либо о книге: В Арсланов. Миф о смерти искусства. М., 1983,

либо о статье: В. Арсланов. Эстетика В. Беньямина и проблемы художест¬

венного образа // Проблема наследия в теории искусства. М., 1984 (под

ред. Мих. Лифшица).
316

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Ходячие понятия «интериоризации»

и «объективизации»
(не тождественны ли? Lege artis?). Их абстрактность, ней¬

тральность по отношению к содержанию развития. Между

тем, есть содержательные исторические моменты «объекти¬

вации» идей, образования институтов, языков etc. Так же

есть моменты «интериоризации» — перехода в «плоть и

кровь». Причем, не всякая идея может объективироваться

и не всякий объективный опыт интериоризироваться. Здесь,

очевидно, есть объективный абсолютный момент, момент

истины, «нома» (?)255, хотя может входить и выходить обрат¬

ным путем.
Инстанции
Толстой, «После бала». Вот вы говорите, что человек не

может сам по себе понять, что хорошо, что дурно, что все

дело в среде, что среда заедает. А я думаю, что все дело в

случае. — В исключительном случае, который может поднять

человека над уровнем его среды в наблюдаемом случае, в

«инстанции».
Я понимаю в другом то,

что я понимаю в себе
Что же я понимаю в себе? То, что мне открывает жизнь.

Ее голосом я и являюсь. Как же мне проверить аутентич¬

ность этого голоса? Я должен опираться на «инстанции», в

том числе и на то, что я должен понимать в других умах.
Внешнее и внутреннее тождественны, но тождества бы¬

вают разные. Внешнее внутреннее и внутреннее внешнее,

причем, могут быть еще два ударения, а кроме того тождества

могут быть экстремальные и медиативные. Субъект внутрен¬

ний вне нас. Но если человек «вне себя» — это парадокс, хотя

человек всегда вне себя, иначе он не человек, а колода.

NB. Вне себя. Выходит из себя.
255	Знак вопроса здесь поставлен Мих. Лифшицем.
317

МИХ. ЛИФШИЦ
Внутреннее — то, что соприкасается с внешним миром,

объективное в нас.
Внешнее — то, что относится только к внутреннему миру

человека, его жизни, среде.
Онтогносеология Бальзака
Начало «Фичино Кане»25б _ «настоящие чудеса, порож-

даемые случаем» (нужно опуститься пониже).
Начало «Знаменитого Годиссара»25? — феноменология

мысли (идей) вещей и положений.
Всеобщее и торговля.
Спекуляция и умозрительное мышление.
Мысль Маркса о «теоретическом бытии»

человека
(«его всеобщем сознании»). Да, это серьезно. Еда, питье,

пол, все жизненные отправления субъекта имеют свое место

в его «теоретическом бытии», которое вовсе не принадле¬

жит только профессорам философии. ИРП — с. 590.
Гегель и его философия тождества: а) бытие и сознание,
б)	недостаток последней двоицы
Неполнота тождества. Двоичность! Она включает в себя

неравенство (см. Пифагор), т.е. «двоица». Преимущество

одной стороны.
Бытие и сознание не вполне тождественны.
Это так. Но покажите нам что-нибудь вполне тождест¬

венное! Недостаток теории тождеств Гегеля. В действи¬

тельности же тождества даже у него имеют преимущест¬

венную сторону. Но он не идет достаточно далеко

в distinguo. Преимущество не просто «всеобщего», а осо¬

бого типа единства всеобщего и единичного. В этом пос¬

леднем Trennung торжество того, что Ленин называл

«симфонией».
Тождество противоположностей и абсолютное.
256	Рассказ О. Бальзака.
257	Рассказ О. Бальзака.
318

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Нейтрально ли оно в смысле равного значения составля¬

ющих его величин? Тождество равного? — никак. Всегда

налицо великое значение, равняющееся с противопо¬

ложным лишь на мгновение, лишь относительно. Беско¬

нечное и конечное, всеобщее и единичное, бытие и небы¬

тие, материя и сознание... В более частных тождествах

также одна сторона выступает как элемент всеобщего,

лишь отчасти приравнивая себя к другой. / Был задан во¬

прос: пролетариат и буржуазия, вот их противополож¬

ность, а тождество их интересов? Бывает в определенном

отношении — причем, сначала буржуазия как всеобщее

содержит в себе нераспустившуюся противоположность,

потом пролетариат «депассирует» буржуазную ступень,

ступень буржуазной демократии. Так что ответить можно

и на это/.
Отсюда следует, что (так же, как с бытием и мышлением)

противоположности /вообще/ не равны. Есть абсолютное

превосходство начала; нейтральное временно, относительно.

Формальное равенство обманчиво.
Материализм, говорят, падает от диалектического

тождества. Диалектика — от первенства бытия, материи

над духом. Ни то, ни другое. Абсолютного тождества нет,

тождество конкретно, в одном отношении, но не в другом

нужно различать...
Недостаток последней двоицы у Гегеля.
Два направления (новое как старое, старое как новое;

нужно различать в этих тождествах порочный круг от

размыкания) единства нового и старого, что недостаточно

различает Гегель (ср. Предисловие к «Науке логики», да и

более ранние документы). Сплошная идея нового. Она есть у

Гегеля, хотя есть и желание ее совместить с традицией,

систематизировать ее, «закруглить» (конституционализиро-

вать, создать Mitte).
Два направления создают иллюзию (и она объективна)

общего стиля эпохи, тождества в абсолюте без последней

двоицы («раздвоения»). Христос и Антихрист. Насчет

объективности этой иллюзии см. отдельно.
319

МИХ. ЛИФШИЦ
Существует ли общий «стиль времени»?
Существует. Но как выражение «порочного круга» эпохи,

отождествлений и ложных контрастов прогрессивных и

реакционных сия. Христос и Антихрист. Voila'’/258
Важен не столько общий стиль времени, сколько

автономные(?), конкретные(?) ценности, кот(орые) берут

из времени его best259.
Они взяли все, что могли в их положении, лучшего из но¬

вого мира, мы — все, что могли в нашем положении худшего

из мира старого.
Тождество сознания и бытия, но дифференциал между

двумя видами тождества. Mitte и здесь! И материалистиче¬

ский взгляд: а) раздвоение ordo rerum26o и упорство тесно-

го(?) бытия до демонизма парадоксального всеобщего,
б)	вызывание объективного субъект-объекта как специфи¬

кам деятельности человека, в котором развивается разум¬

ность мира, тождество субъекта и объекта.
Мысль и мыслимое тождественны потенциально.
Действительность идет навстречу мысли, но для их

слияния необходимы практические звенья.
1.	вызывание лучших, более прегнантных(?) форм бытия
2.	создание вещей, кот(орое) открывает нам их устройство,

в кот(ором) мысль и объект тождественны.
Раздвоение между субъектом и объектом
Первая позиция сознания по отношению к бытию — (Ге¬

гель. Энциклопедия философских наук. Наука логики: пара¬

граф 22). До последнего времени не сомневались, intentio

prima. Точка зрения раздвоенности, введенная кантовской

философией. Прежде «согласие между мыслью и вещью»2б1

считалось бесспорным. «Отчаяние»2^2, приводящее к убеж-
258	Вот! Так! (фр.).
259	Лучшее (англ.).
260	Порядок вещей (лат.).
261	Гегель Г. В Энциклопедия философских наук Том 1. М., 1975, с. 119.
262	Гегель Г. В Энциклопедия философских наук Том 1. М., 1975, с. 119.
320

ЧТО ТАКОЕ КЛАССИКА?
М. А. Лифшиц. Автопортрет. 1959 год.

МИХ. ЛИФШИЦ
Народный комиссар Георг Лукач

на митинге по случаю разгрома

контрреволюционного выступления.

Будапешт, 1919 год.
4 itл/ct	^ /
<£кл^	lUooVw (\*oLütjfcr^ } 'v-xAj
Vu#owvy,-n^‘^îiâ5^l	oMiA^ f lybj
ts+Ь, c/q^ £^\1Я , iW,
«_ <,w Wi<)</fl ^
^ '«A	1	,
C.	Л.**,, L ^ O-
c *• 5,1	^ a:
Дарственная надпись на экземпляре книги Г. Лукача «К истории

реализма» (М., 1939), которую автор адресовал М. А. Лифшицу

в июне 1939 года. Содержание автографа в переводе с немецкого

языка приводится на 8 стр. настоящего издания.

ж
ЧТО ТАКОЕ КЛАССИКА?
Георг Лукач. 1960-егоды.

МИХ. ЛИФШИЦ
А. Т. Твардовский и М. А. Лифшиц.

Редакция журнала «Новый мир».

Лето 1965 года.
Чествование М. А. Лифшица в связи с его 60-летием в редакции

журнала «Новый мир». В торце стола — юбиляр и А Т. Твардовский.

На переднем плане — члены редакции Г. П. Койранская

и А. И. Кондратович. 23 июня 1965 года.

ЧТО ТАКОЕ КЛАССИКА?
6huA y £&4tUi /с# <f j>~x2^« ;
Itj /г *сж йщсцъ
У*>тР é~€& Jbtt>
ЖььежвЛш^^Ж^^^ f£t
fflfecA /te* M#~d4L£
J^i /t£<
fijhdi w 'é*	t £( /tLf
KûMâ^/г^г
^ГгулАи. iW/iW f jtytUM&J

"Jè MUtCff AA-Kirg,,
** 'ßty*&€r
У^ мл ы
&■£$ /Z^/. ку&\Ьге> ■Jt"/z.à-b4£(>^.'ik..t-J~

ïïiftyfoi Мт&бж-ш?; frJéiiz,Âe-g
ёжу te-^é-œÿr -
A. &&> Çh~jgJ^K-g.
'^f\	^-~J§	dL^jL
tÜ? /€, ? Q&Îj 4**4^ "**& ^MaÔ^
гч Цй/у^г
Я.
Автограф стихотворения A. T. Твардовского

«Есть книги — волею приличий они у века не в тени...»

с посвящением М. А. Лифшицу. Лето 1965 года.

МИХ. ЛИФШИЦ
■г
A Ait
bJhttÿ	<?
ffcvïh *ЩЫ£г^, ee_
hJs&bj 4*^ '*£*.
& *< ÿ~-	г pt/i;: >- '.'^^.rt
L£j^V*» - t^. -^.A i
é-vus,
Автограф стихотворения A. T. Твардовского

«Есть книги — волею приличий они у века не в тени...»

с посвящением М. А. Лифшицу (окончание).

ЧТО ТАКОЕ КЛАССИКА?
Го
, 		jmjuu Лликщ иГ Ко/хлЛкм
l<	iAynJpr^i /
of /кА 1°	о/^лЛ-Uh
mvuuaäma У ^ ^MJut'bt*
ыЛМлпш~и, М ^
^/ШаХ IAm **	^
i( jJ/Kf- . l£ J г(	HÂff UJLf~
ÿïM'MA МУу'4-*\ с
Iamxä^ ^
Ч иш Уижу ш/С? ъ ^р^- г Ь^иШ-
^ 2^^/ to '€л*фе 11 />? £-4-1.iyprC, >/[ <yuÿе1Н/к

/с^Щао ip)ûsVU*	'Ъ*-Л^44*и
Шп^и	Г
млЛлл 'У7€ "z^Vc.
^<vt слъ^ !АЛМ 1'<-^<-

^■h*4-aJCJs '^Лмньшгл*'
■"К К4ПЩ hf &ТУЛ lAyj^tÿJAMnS X.
ктш/	cpi Cf>wt^
■4vl/^A /-jfy ЛЫлмау^ uJ^CßMJßi4Jtf.
ÇCfiibtô ~l ^ tbi^yw/
J^WjUuùj^Uw } кл 'лфлдЬШАг^
Автограф письма А. Ф. Лосева, адресованного

Л. Я. Рейнгардт и М. А. Лифшицу. Январь 1979 года.

МИХ. ЛИФШИЦ
-'Цй7 Ц Ctukuu ^гиал ил у и	'
^MA/tih СО , If ^u<j>	itru-
bfi UtUi умл&й? -/ K^ibAsÂÆ

N>tA iÿ f U-iu^ Ml (ßlvf Ц CMflJtc
Xjy) иильу J-nc^rjU/ U/
ШМу'^иЛ/
/r /£>li)	о-j—
b * f*
Г) -lK-^:^' ?a~cu^ u, i^WSu^
yyd^-Pu-u yMv^ e •
^	'JAtf^Kusf-u-tL	/ч_л^С-
*UL4ua4 Г i^ubCip hmJ'илЛ*^*
/~P~j €им.

et bioj'-tA'^Q	L^yv-dJTu tM '-iK'Hy
V'-
Автограф письма A. Ф. Лосева, адресованного

Л. Я. Рейнгардт и М. А. Лифшицу (окончание).

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
дению, что наше познание — лишь субъективное, только

Gewissheit263. Философия возвращается к непосредственному

убеждению каждого человека.
То, что мое мышление есть обнаружение истинной

природы вещей также верно, как то, что это мое порождение,

моя свобода (Гегель. Энциклопедия, т. 1, параграф 23). Спи-

нозовская гармония! Но суть — освобод(иться) от своего

частного мнения и отдаться во власть предмета. (А как

освободиться от ложной объективности?). Это аналогично

самоукрощению в общественной жизни. Но противоречие

между моей сочинительской деятельностью и объективным

содержанием дела все же есть. Как избавиться от возмож¬

ного противоречия? Путем нахождения истинных инстан¬

ций. Яснее: раздвоение самого потока вещей. Чему отдаться

во власть? Вот вопрос. Ordo rerum раздваивается.
Дух, разум. Равенство себе в мышлении.

Ключ к вопросу
Когда субъект в своей деятельности во внешнем мире вы¬

зывает ситуации, раскрывающие определенную субъектив¬

ность самого объекта.
Движение самосознания к себе и движение объекта из

себя и к себе — сопряжение движения. Таковы формы

тождества бытия и сознания, мышления. Но это мне

нужно вытянуть из объекта, сделать его «объективным

субъект-объекгом».
У Гегеля же все остается в пределах мышления, т. е. зара¬

нее данное абстрактное тождество. Истинное, диалектиче¬

ское — в марксизме.
Найден предмет, который не является внешним субъекту,

мышлению — оно само. Ура!
Но это следует рассматривать как симптом того, что

предмет мышления достигает определенного уровня

рельефности, модальности, логизма, фабульности, и потому
2^3 Достоверность (нем). Гегель не употребляет этого термина в

данном параграфе своей «Энциклопедии».
321

МИХ. ЛИФШИЦ
мышление может быть равно самому себе, может быть

сознательным мышлением, Wahrheit264 а не только

Gewissheit2^.
Примеры. Общество понимает себя, когда...
Наше мышление равно самому себе в явлениях самосоз¬

нания, разума, духовной культуры, когда предметы этого

мышления только раскрываются ему в его практических

отношениях к миру. Путь сознания к себе есть путь объек¬

тивного мира к себе, бытия к себе (через посредство труда

и преобразования).
Гегель, Энциклопедия, Введение, параграф 17. Филосо¬

фия (мышление) сама себе порождает свой предмет. —

И порождает, и не порождает.
Возвращение к себе. Круг.
Параграф 69 лучше: нужно дать объекту определить

самого себя, а не вмешиваться.
Конечно, когда мы иначе смотрим на предмет, это уже

другой предмет, другой наш предмет, но предмет становится

поистине другим не от одной лишь перемены точки зрения.
Порождает свой предмет — Другое, которое становится

своим, да и то лишь отчасти. Реальная человеческая практи¬

ка, включая сюда и познание мира, практику теоретическую,

поскольку оно вызывает этот мир-на-себя и проявляет

его возможности, актуализирует объективную субъектив¬

ность его. В этом смысл позитивный гегелевской постанов¬

ки вопроса. Но он минует проистекающее из этого Negative

или не оценивает его упорство и его способность восста¬

вать против человека в демонических, не поддающихся про¬

стому темперированию формах.
Общее замечание к философии Гегеля
В феноменологии сознание представляется первым явле¬

нием духа (сущности) и оно существует лишь по отношению

полагаемого им самим внешнего предмета. В дальнейшем об-
264	Правда (нем.).
265	Достоверность (нем.).
322

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
наруживается, что это отношение к другому может быть сня¬

то в более высоком единстве. Общая идея всего немецкого

идеализма, согласно которой иное полагается самим субъек¬

том, не ложна. Но происходит это путем рефлексии как вы¬

зова, типа локации, особенно в практике, чем действитель-

но(?) порождается выпуклость объекта2*^. См. мою статью

«Мифология» etc.
Тождество сознания и бытия
Сознание тоже есть факт2б7? т.е. бытие (например, упрямое

сознание носителя стереотипов, «авторитарной личности»).

Это доказывает, что сознание, хотя и существует только в дру¬

гом, само есть только другое для сознания, т. е. его практически

нет, а есть только определенная ситуация бытия, но ситуация

эта только кусок бытия, узко взятый, не дифференцированный,

только для нас, закрытая ситуация. Из того, что сознание может

быть бытием, не следует тождество бытия и сознания (в гно¬

сеологическом смысле), ибо когда сознание только бытие —

его просто нет, есть бытие, сопровождаемое эпифеноменом.

Его нет как сознания, сознательное сознание — голос бытия,

смысла его, не самый факт. Сознания как бытия нет.
Открытие Гегеля:
Абстрактное тождество крайностей сознания и бытия

(«комплекс жирафа»), обобщение его до-феноменологиче-

ского опыта. И отличное от него истинное тождество= дея¬

тельность, практика. Но ограничение этого духовной дея¬

тельностью, т.е. поглощение материальности логической

формой, кругом, Schluss2*^. Путь к истинному тождеству —

только понимание (остальное аккомпанемент).
266	На полях: У Канта априори. У Гегеля процесс самоконституции(?)

предмета.
267	На полях: так же, как бытие тоже — сознание? У Гегеля: сознание как

простая достоверностъ=бытие абстрактное. Это и так, и не так. Как

возможность, голос бытия, язык вещей, «объективная логика истории», т. е.

как содержание мысли. В конце концов,у Гегеля сознание = Begriff съедает

всю материальность — объективное содержание(?).
268	Здесь: вывод, заключение (нем.).
323

МИХ. ЛИФШИЦ
Иное бытие более сознание, чем сознание (...сознатель¬

ность), а иное сознание более упрямое бытие, чем само бы-

тие2б9. Но разница тем и подчеркивается, она в движении.
Тождество абстрактное = комплекс жирафа. Тождество

истинное, которое заключается в конкретной деятельности

материалист(ического) духа. Другими словами — это прак¬

тика человека, создающая «нормальные условия» его суще¬

ствования. Она возвращается к реальной жизни природы,

диалектике. Но это создаваемый мир (ср. Энгельс), а не про¬

сто возвращение к исходному пункту (круг).270
Оболочка иллюзии, кажимость более объективна, чем

абстрактная истина.
Это, пожалуй, у Маркса сказано сильнее, чем у Гегеля, ибо в

марксизме отражено то упорное сопротивление, которое ока¬

зывают развитию данные формы и их отражения в «объектив¬

ных представлениях». Заблуждение тоже нельзя просто «снять»

развитием понятия, оно коренится в интересах и отношениях.
Ad vocem Лукач, «Молодой Гегель»271, Введение, цитата из

«Теорий прибавочной стоимости» — Годскин etc.
Мысль Маркса глубока (Лукачем недостаточно выражена)

и состоит в том, что критика ошибок мысли и поиски верного

взгляда тем слабы были, что не рассматривали сами ошибки

как неизбежные элементы объективной действительности.

Истина (...) противостояла ложной иллюзии. Между тем, эта

оболочка иллюзии реальна и объективна,, может быть, больше,

чем сама абстрактно понятая истина, созерцавшая противо-
269	На полях: Молодой Гегель, где? В вещах больше духа, чем в духе?
270	Лукач цитирует следующее место из «Теорий прибавочной стоимо¬

сти» Маркса: «Капиталист как капиталист есть всего лишь персонифика¬

ция капитала, — одаренное собственной волей, личностью порождение

труда, враждебное труду. Годскин считает это чисто субъективной иллюзи¬

ей, за которой скрываются мошенничество и интересы эксплуатирующих

классов. Он не видит того, как этот способ представления проистекает

из самого реального отношения, не видит, что не последнее есть выража-

ние первого, а наоборот» —К Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е изд., Т. 26,

ч. III, стр. 307.
271	Имеется в виду книга Георга Лукача «Молодой Гегель и проблемы

капиталистического общества».
324

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
положность лжи. Другими словами, эта абстракция сама есть

отчуждение©, ложь, а иллюзия = истина. Но во всяком случае

у Маркса экономические категории носят не специальный, а

всеобщий конкретно (...) соц(иальный) характер2?2.
Н. Г. Чернышевский
Плохо выражено, затемняется эпатажем, злободневно¬

стью, но по существу верно. Нет надобности в особом возве¬

дении в нечто идеальное со стороны художника, «обобще¬

нии». Эту примесь к действительности он отвергает, она не

укладывается в материализм. Как же быть? Есть «общая» сто¬

рона реальности самой, общая сторона событий. Ср. (...) о

значении некоторых мотивов, сила фабулы (Эстетические

отношения, 1938, с. 100).
Прекрасно! Художник не «обобщает», не возводит в

общее, он ищет общего в фактах, но притом устанавливает,

что некоторые фактические фабулы слишком сказочны,

неправдоподобны. Следовательно, одни «случаи» возведены

в общее, а другие — нет.
Диалектика тождества реального единичного факта и об¬

щего, целого, поэтического, но при этом тождество бывает

двух типов — более идеальное может быть более реально, а

более реальное — более идеально, и с двумя разными акцен¬

тами, склонениями, как все (lege artis). (Пушкин). Черны¬

шевский), кажется, только не развил того, что идеальное де¬

дуктивно может привести к более реальному.
По-русски говорят: «мне пришла

в голову мысль»
Этим хотят указать на стихийный характер ее появления,

в отличие от систематического процесса мышления. Но с

более существенной точки зрения всякая мысль приходит

нам в голову. В этом выражении заложено истинное отно¬

шение между мыслью и человеческой головой. Последняя

может только дать приют этой мысли, приютить эту мысль с

более или менее пристойным гостеприимством.
272	На полях: Это у Лукача отмечено верно, это наша общая мысль 30-х гг.
325

МИХ. ЛИФШИЦ
О том, что истина существует = Мировая линия
Папка № 239 «Истина»
Введение
К теории абсолютных ценностей: истина, совесть, красота. Глав¬

ная мысль — абсолютное существует, но его надо понимать так,

чтобы и сам разум не становился границей для абсолютного.

Вопреки кантовскому тезису «религия в границах только разума»,

абсолютное не должно быть в границах разума: объективная исти¬

на доступна разуму, но не ограничена им.
Два полюса красоты: в природе и обществе. Что выше? Вопрос

ведет к движению в дурном круге. Выход из него: высшая красота

природы содержится в ней самой, но открывается и до известной

степени формируется посредством искусства. Это та же природа и

вместе с тем — не та.
Прекрасное как норма вмешательства субъекта в объект. Оно

выступает как факт, бесцельность, нечто ненавязываемое, сущест¬

вующее для себя. Истинный такт и вежливость.
Истина и польза. Понятие пользы предполагает вопрос: для

чего, для какой цели? Представим себе, что есть некая высшая

цель, для которой человек служит только средством. Такая пози¬

ция антигуманна. Значит, человек принципиально не может быть

средством? Нет, человек всегда средство в силу своей конечной

природы. Однако и средство может быть абсолютно! Таковым оно

оказывается в целом, которое образует свою автономию в челове¬

ке. В свою очередь, соотношение целого и человека должно быть

понято lege artis.
Из предшествующего вытекает тема соотношения благодетелей

и облагодетельствованных.
Интерес и бескорыстие: факт и форма. Интерес образует форму.

Формальный интерес буржуазного общества, этого «духовного

царства животных». На заре истории, в первобытно-земледельче¬

ском мире эксплуататорский интерес выражался более непосред¬

ственно. Он был материальнее, что порождало такие парадоксы,

как известное совпадение интересов барина и мужика.
Буржуазный мир привел к отделению формы от материи,

эксплуататорский интерес выразился уже не в частной, а во
326

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
всеобщей, «спиритуалистической» форме. Эта всеобщая форма

имеет положительный момент — теперь уже невозможна частная

эмансипация. Создается нравственность как всеобщая форма,

которая вначале приводит к нравственному парадоксу: отделе¬

ние формы от материального носителя — умерщвление плоти

(святые).
Нравственность как конкретное (симфоническое) единство

материального блага и всеобщей формы.
Вопрос о близкодействии и дальнодействии в морали.
Смысл реальности
Содержание истины в человеческом сознании на самых

высоких ступенях отражения мира.
Все в мире есть запрос, отклик, преступление и наказание,

все в искусстве есть вопрос и ответ.
Связь теории меры, двух родов недостатков (и двух родов

достоинств) с теорией balance of power:
грехопадение истины,
восстание лжи.
Отсюда момент формализма, безразличия, нейтрально¬

сти. Форма как чистое средство.
Существует цикл истины, но нет мертвого (?) релятивизма

и нейтрализма.
Отсюда пафос теории Ницше («ложь») и всей идеи мифа

в современной буржуазной философии.
Диалектика истины и лжи — и ответ: «обман обмана»

(Кант).
К вопросу о том, что истина существует, относится

неизбежность развития mesotes, если не прямо, то через

обратное. Вот это развитие через обратное, через отрица¬

ющий (?) ход и составляет сущность мировой драмы, но са¬

мо по себе наличие такого развития свидетельствует о том,

что истина существует.
327

МИХ. ЛИФШИЦ
К теории абсолютных ценностей:

Истины, Совести, Красоты.
Вопрос о высшем совершенстве и красоте мира. Как это

превращается в род платонизма? Когда это совместимо с

материализмом? Формула высшей красоты, аналогичная

формуле абсолютного добра (см. релятивизм, но оправданы

аргументы Дидро, см. теория двух полюсов).
Два полюса: красота природы и красота

в искусстве (логика общая).
Что не существует никакого совершенства выше совер¬

шенства природы, это, в общем, верно. И то верно, что лишь

путем величайшей истинности изображения, отражения,

знания etc. можно создать какой-то Gegenbïld^b этого совер¬

шенства. Но это означает только, что сила знания истины есть

нечто более широкое, чем истина как совершенство и содер¬

жит в себе возможность совершенствования совершенства.

Нельзя ограничиваться естественным противопоставлением

красоты природы — деятельности художника (ни в одном, ни

в другом смысле). Высшая красота естественна, включая и не-

красоту. Подчинение искусства природе верно, если включить

сюда второе отношение знания, отражения истины. Это —

высшая красота природы в ней самой Это понял Дидро.
Красота и не-красота возможны лишь в конечном, отно¬

сительном мире. Но природа в целом (хотя она прекрасна и

безобразна) все же прекрасна, совершеннее всякого искус¬

ства, но в том смысле, что она включает в себя и красоту, и

не-красоту; есть красота своей красоты и не-красоты. Утвер¬

ждать же, что совершенство природы есть абсолютная кра¬

сота, было бы уступкой теологическому мировоззрению

Платона. Тогда откуда берется зло, безобразное?
Вот это обстоятельство и выражает человеческое искус¬

ство, как этика выражает то, что существует высшее добро

как целое природы, представляющее единство единства и
-73 Отражение, обратная картина, противоположность (нем.).
328

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
противоречия добра и зла. Всякое высшее позитивное =

высшее единство = есть только единство единства и проти¬

воречия. И в этом смысле совершенство природы может

быть усовершенствовано человеком в его стремлении к ис¬

тине, в его мастерстве, отражении, воспроизведении и та¬

ким образом произведении, творчестве природы. Это та же

природа, и вместе с тем — не та.
Условие — диалектическое сочетание обоих полюсов,

mimesis, «подражание природе».
Вопрос о совершенном, абсолютном добре.

Признание его in actu есть идеализм.

Отрицание его — другой вид идеализма
Проблема добра и зла — ее настоящее место в мире

конечных вещей. В абсолютном мире, однако, абсолютного

зла не может быть, иначе ни то, ни другое не было бы

абсолютным. Безусловное добро как единство единства и

противоречия. Только в этом смысле последнее слово за

добром, то есть за позитивным, целым, за единством. Но в

более конкретном смысле, in actu, говорить о том, что natu¬

ra = высшее добро, есть платонизм. Дидро и его товарищи

тут были правы в своем скептицизме.
А для платонизма возникает величайшая трудность при

включении любого минуса в абсолютное. Проблема зла в

религии, первые века христианства.
Аналогия с идеалом прекрасного.
Истиной мы называем то, что лежит в основе заблужде¬

ния, лжи, кривых путей, уродливых и парадоксальных дви¬

жений. Последние не имеют центра в себе, они «живут на

шаромыжку».
Заблуждения — двойники

(комплекс жирафа в познании)
Все заблуждения таковы! Все они имеют свою обратную

сторону, которая движется с ними в одной плоскости. Одно

является наказанием за грехи другого. Например, либера¬
329

МИХ. ЛИФШИЦ
лизм и анархизм. Схема Вельфлина и схема Воррингера и

другие подобные типологические схемы. Ибо истина — це¬

лое, а заблуждения — ее односторонние дериваты, которые

все же подчиняются закону полноты, но уродливым обра¬

зом, образуя истинную (?) односторонность.
О том, что ум человеческий находится сейчас в состоя¬

нии кризиса. Что пройдя через этот кризис, он приобретет

твердую почву, равную открытию первых законов логиче¬

ского мышления, а может быть, и более того — первых форм

связи представлений.
Истина предмета в двух высших точках, двух полюсах

Ad vocem Schelling, Philosophie der Kunst274. Если отраже¬

ние реально, то есть абстрактное имеет абстрактный же

первообраз, то нельзя ли разделить этот первообраз на две

стороны и, подобно Шеллингу, видеть в нем и абстракт¬

ную схему и жизненную реальную полноту (идея в идеаль¬

ном и реальном). Схема явления и жизнь явления.
Это не только наши подходы, это стороны и ступени

развития, противоречиво относящиеся друг к другу.
Но истина схемы снова распадается:
а)	схема вообще, смысл am Anfang275

в) схема-жизнь в полном, слишком полном развитии

Жизнь посредине. Она может иметь две вершины (...).
Истина весьма безжалостная(?) женщина. Но у нас все же

есть преимущество. Ее существование как-то смущает,

раздражает (...) — и в этом тоже ее отрицательный признак

там, где все карты спутаны.
Известная популярная марксистская проблема недости¬

жимости абсолютной истины и достижимости ее «по кус¬

кам» выглядит довольно плоско, если мы не поймем подлин¬

ный смысл этого «по кускам». Здесь речь идет об актуальной
274	По поводу Шеллинга, его философии искусства.
275	В начале (нем.).
330

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
бесконечности в отличие от «скучного» бесконечного дви¬

жения потенциальности. Марксизм здесь полностью стоит

на точке зрения завоеваний немецкой классической фило¬

софии, на точке зрения «истинной бесконечности», которая

дается сразу, но с более тонкой диалектикой «кругового»

движения и поступательного.
Один из вариантов диалектики для всех

(самопознание как плод ее).

Красота, истина, добро
Важно иметь большой ум, нужно иметь еще больший,

чтобы им управлять. Нет, чтобы управлять большим умом,

не нужно иметь даже такой же ум. (...). Но если управлять

«с умом» — о, тогда да (философы на воеводстве, мы имеем

один пример — Ленин).
В этом состоят истина, добро и красота.
Истина есть большая истина, а не надутая малая истина.

Настолько большая истина, что она не противостоит аб¬

страктно лжи, а понимает множество относительных и ог¬

раниченных позиций, ergo2?6 и свою собственную ограни¬

ченность и тем возвышается над ней, управляет ею. Это —

конкретная истина. Добро есть не навязываемая, не подчер¬

киваемая польза для другого, большое добро, а не малое.

Прекрасное — истина и добро настолько большие, что они

не навязываются, а выступают только как ряд картин, явле¬

ний, без сознательного вывода, как факты, фрагменты дейст¬

вительности, как нечто бесполезное, не специально доброе,

как вымысел, а не точная истина. Но это и есть большой ум,

превосходящий малый ум; еще больший ум, чем большой.

История мысли — история выработки еще большего ума.
Большое и малое человечество.
Монтень о мужиках и философах против дурной середины.
Примеры: мы и наши отцы — возвращение кое в чем к ним.
276 Поэтому (лат.).
331

МИХ. ЛИФШИЦ
Манерность и высший аристократизм.
Вежливость и такт (вежливость не должна быть убийст¬

венной).
Анекдот: спросили водопроводчика, в чем разница между

вежливостью и тактом. «Видите ли, работая в одном доме, я от¬

крыл дверь в ванную. В ванне сидела леди. Я тотчас закрыл

дверь со словами — «извините, сэр». Так вот, то, что я извинил¬

ся, было вежливостью, а то, что я назвал ее «сэр», было тактом».

В самом деле, соблюдая такт, мы делаем что-то незаметным.

Вежливость же может быть и демонстративной, хотя она

должна быть подчеркнута, иначе она не будет замечена. Она

делается для других, но такт делает ее в одно и то же время

замечаемой и не замечаемой. Высшая форма вежливости!

Слесарь должен был извиниться, чтобы не быть хамом, но он

не хотел попасть в положение чеховского чиновника, кото¬

рый все ходил извиняться к генералу, которому он чихнул на

лысину. И чем больше он извинялся, тем больше раздражал его.
К чему это все (на полях: к «наивности», к реализму, к

продуктивной силе): по поводу мнимого превосходства над

посетителем Третьяковки. Ведь мы должны вернуться к

нему. Вот цель! Но вернуться не искусственно, не в смысле

святой казенности — так нужно, не в смысле Гегеля и

Сталина. Не полное возвращение!
Естественные науки и точные
Преимущество гуманитарной культуры ясно сказывается в

ее убогом положении. Расцвет естественных наук и техники,

напротив, указывает на их неразборчивость, относительное

безразличие. Они дальше от «истины», примиримы со всякой

мерзостью, более формальны.
Разумеется, и здесь нужно иметь в виду конфуцианскую

«середину»: элемент истины в смысле внешне-объективном,

в смысле «соответствия», до некоторой степени шире исти¬

ны объективно-данной; формальное обязывает, но затем

оно начинает преобладать и выходит за пределы Totalitaet,

как в более раннее время преобладание «материальной»

истины выражается в моральной ограниченности Азии и

отчасти классической древности.
332

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Об истине в собственном смысле слова
Люди чего-то ищут, ищут всю жизнь, пока... Чего же они

ищут, в чем заключается искомое? В счастье или в несча¬

стий? В любви или научных сочинениях? В чувственной ви¬

димости вещей или в отвлеченной сущности их? В бурном

движении вперед или в умеренности? В прошлом или в буду¬

щем, налево или направо от нас, внизу и наверху, в бесконеч¬

ных галактиках или в недрах атома?
Во всем и ни в чем особенно. В чем-то, присутствующем

повсюду, и нигде, неуловимом, но безусловном. И люди давно

уже нашли для этого слово — истина, и в течение всей своей

истории они вертятся вокруг этого стержня, даже когда они

сомневаются в ней и проклинают мир как порождение абсур¬

да. И животные вкушают истину, ощущают ее, терзая друг дру¬

га или защищая своих детенышей. Улитка, откладывающая

свою раковину и т. д. Истина же зримо и неощутимо присутст¬

вует в кругах на стволе дерева, в атомных взрывах на Солнце,

периодически сотрясающих солнечную систему...
Надо показать это, сделать ощутимым в каком-то образе,

в непосредственной наглядности, а то все — практика, прак¬

тика, интересы, польза. А скупцы то — идеалисты.
Закономерность мысли: векторная система, — например,

если дана изолированная личность, то должно «сработать» и

внеклановое государство, отвлеченная публичность. Одно

за счет другого, одно в виде дополнения к другому или в ви¬

де продолжения другого...
Короче, мотивы духовной структуры, повторяющие

определенные стороны, факты, категории реальной жизни

в их закономерном сочетании.
Против истории «мнений». О значении формальной

структуры для понимания истории мысли.
Жизнь вне истины

(то, что «нужно человеку») — (1961 год)
Преувеличение момента пользы, как и всякого статизма и

фактицизма, только сторона этой формы жизни. Она возни¬

кает на почве статистической, «какофонической» линии
333

МИХ. ЛИФШИЦ
развития, которая предполагает отчуждение, опосредство¬

вание чем-то форменным и внешним. Носители жизни вне

системы и Staatsreason2?7, утилитаризма — деспоты, тира¬

ны, чиновники, а также купцы. Это — общественное, связую¬

щее как чистый инструмент, откуда весь механизм и тех¬

ницизм (гипертрофия целесообразности).
Нужно понять, что польза есть только сторона истины,

что истина включает в себя момент пользы, интереса, но не

сводится к нему, и более глубокие теории, как гегелевская

(на полях: Гегель, диалектика истины и погони за целью), ко¬

торые сублимируют роль полезности тем, что орудие, само

того не ведая, есть орудие истины, и даже рука, направляю¬

щая его, есть орудие. Но здесь все же не хватает понимания

двух возможных путей развития и гипостазирования анта¬

гонизма.
Все ли оправдано? Все ли можно сделать для пользы? Да,

но польза-то в чем? Польза в истине — это вообще. Напри¬

мер, польза для общества; а что ему полезно? Прежде всего,

чтобы при всяком благе, которое ему делается, не терялось

из виду оно само, его собственное развитие, ибо истина

есть «самость», Autonomie2?^ жизнь. Словом, суть дела в

том, чтобы от понимания истины как внешнего соответ¬

ствия, формального содержания, перейти к действитель¬

ному содержанию. (На полях: истина предмета). Жизнь

в истине, а не вне ее!
Для общества полезнее всего оно само, для человека — он

сам, сохранение и развитие его истины (на полях: «автоно¬

мия», цель, содержание в истинном соответствии самому се¬

бе). Поэтому ни формальное сознание, ни формальное дей¬

ствие извне, пусть это будет мое собственное сознание и

действие, но отчужденное как формальная функция (весь

этот страшный мир жизни вне истины и истины вне жизни),

не определяет того, что полезно поистине, «нужно человеку».

Религия в фантастической форме выражает это, вопрошая:

много ли нужно смертному человеку? А в действительности
277	Государственного разума (нем.-англ.).
278	Автономия, самоуправление, независимость (нем.).
334

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
ему нужно, но нужно не формально, с точки зрения абст¬

рактной пользы, переходящей во вред, а поистине, в дейст¬

вительности, — многое. Не от количества благ зависит сча¬

стье, а от того, как оно получается, но и несчастье тоже

не имеет никакой чисто количественной рамки, и не в аске¬

тизме дело. Многое, но поистине!
Нравственная сторона дела — полезность, делаемая по-

человечески, то есть поднимающая человека в человеке.
Все ли дозволено? Абстрактно говоря, нет никаких мис¬

тических сдержек, то есть границы, которая определяется

содержанием дела. Все хорошо для благой цели, но что

хорошо для благой цели? Что именно хорошо для нее?

Хорошее в узком смысле («надлежащие», «чистые» средства

Ганди) — это все равно, что прекрасное как красивое.

(На полях: Благая цель, добро и средства к его достижению.

Широта этого отношения. Против идиллии, мещанства.

Сочетание добра и зла). Жизнь шире этого: если бы можно

было удовольствоваться «хорошими» средствами, то она уже

достигнута и нет надобности в средствах,развитии. Средст¬

ва всегда ниже цели, это Anderssein, инобытие ее, отчужде¬

ние. Но хотя жизнь шире красоты и формального добра, она

не по ту сторону добра и зла. Красота и добро только шире

joli279 и sensible2^ Они включают в себя и свою противопо¬

ложность, но баланс положительный; есть разница между

тем, что Щедрин называл «стремление к пользе посредством

вреда», и стремлением к пользе через «прививку» зла, через

симфоническое «сочетание» противоположностей. (На по¬

лях: Симфония и какофония. Ср. Кант в «Критике практиче¬

ского разума» — две гармонии).
Поэтому исходя из общественной цели и желая ее дос¬

тигнуть, мы, естественно, употребляем все средства и доста¬

точно широко, но суть дела в том, как их употреблять.

(На полях: Как — форма употребления. Ничто само по себе

не хорошо и не дурно, все только в непосредственном упот¬

реблении. А какое употребление человеческое?). В этом как
279	Здесь: хорошенький (фр.).
280	Чувствительный (фр.).
335

МИХ. ЛИФШИЦ
возрождается что, возрождается противоположность меж¬

ду добром и злом. (Это совершенно аналогично разнице

двух путей в философии истории, в отличие от Гегеля, раз¬

нице двух путей развития капитализма, хотя всякий капита¬

лизм — смесь добра и зла). Так, чтобы при всех темных сто¬

ронах средств они не затмили цели — общественного

развития.
Отсюда отрицательные средства, употребляемые, когда

Ab wehr 281 против отрицательного, обман обмана, обман, до¬

пустимый в защите народа, но так как целью является разви¬

тие народа, то обман в своей среде, обман народов — нет. Луч¬

ше потерять, но говорить правду — больше выиграешь. Это

связано с тем, что инструмент, средство должны оставаться

подчиненными во имя положительного баланса. С другой

стороны, и цель не должна абстрактно господствовать над

средством, ибо всякое средство должно быть использовано

сообразно его собственному закону. (На полях: Право средст¬

ва, его абсолютность, его истина. Пробковое дерево2^ но

тем более человек! Гармония целей и средств, содержания и

формы: а. Вообще, б. Как норма). Человек, вопреки Канту, не

может не быть средством для другого человека и для других

людей, для общества. Но суть дела в том, чтобы это отношение

было не жестоко, а благоприятно для человека. Это история,

за это идет борьба. Последнее и самое важное: это история!

(На полях: Идеал в истории). Конкретика истинного отноше¬

ния, сочетания противоположностей.
Бывают, возможны трагические, пограничные ситуации,

не все может быть решено согласно прописной диалектике,

с симфонического пути можно соскользнуть и приходится

соскальзывать на какофонический, но — общая линия,

тенденция должна быть ясна.
Разве благая цель = абстрактная цель, которой безразлич¬

ны средства? Все средства хороши, но сообразно их природе.
281	Оборона (нем.).
282	Здесь имеются в виду известные слова Гёте: пробковое дерево суще¬

ствует не для того, чтобы из него делали пробки.
336

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Цель оправдывает средства. Иезуитизм, бланкизм, неча-

евщина, великий инквизитор = разрыв между средством и

целью, прогресс и революция сверху. При этом всякая мело¬

драма и «грязные руки» возможны, но корень зла не в сред¬

ствах, а в отрыве действия отмассы. Этот отрыв действия,

сознательной агенции от темной массы находит себе отра¬

жение в теории утилитаризма просветителей и английских

радикалов etc. В просветительском «эгоизме» и «взаимной

эксплуатации» бездна разобщенности с объектом наших

действий. (На полях: Драма нравственности: разрыв субъек¬

та и объекта в этике — включая революцию (коммунизм),

которая хотя и является великим протестом, но зависит от

своего времени и тоже противоречива. Этот разрыв в двух

формах: а. Благодетели; б. Демоны. Либеральный и нечаев¬

ский элемент. «Бесы».).
Это переходит в социализм уже в древности, уже в Азии,

вероятно! Благодетели должны обманывать и действовать

сверхсредствами на пассивную массу, ведя ее к благой цели.

Достоевский верно ухватил эту сторону в старом социализме,

по существу буржуазном или собственническом (древность),

но сам остается в этом мире, только приходит к религиоз¬

ному сокрушению.
А. Абстрактность в честности, чистоте, бескорыстии

(«честное сознание», вся мировая литература, Достоевский)

переходит в противоположное, в бесконечность, в обман

(«Викарий»?).
Б. Абстрактная польза, целесообразность. Переход в об¬

ратное — в бесцельное и вредное. Середина? Die wahre Mitte?

Умеренные пытки, умеренные доносы. (На полях: не золотая

середина). Но есть ли это просто количественная мера?
Существо, истина; в свете истины возможны даже и

нарушения количественной меры. (На полях. Качественный

критерий).
Нельзя ничего, что выделяет средство в особую независи¬

мую функцию от целого, делает его инструментом, работа¬

ющим извне, созд(ающим) специалистов. Превращающие

цель в средство, средство в цель. Переход средства в цель.

Дурное тождество.
337

МИХ. ЛИФШИЦ
Донос. Можно ли доносить? Речь Гусева, отца Драбкиной,

на XIV-OM съезде: «Мы страдаем от недоносительства».
Обман. Можно ли обманывать? Абстрактная честность

превращается в бесчестность. Польза кому, чему? — Народу.

Нельзя обманывать народ, можно провести черта. Это —

обман обмана (Кант). А можно ли обманывать народ, если

он черт? 1941 год. Политрук под Рыльском: Второй фронт

открыли... Поди осуди его! Вообще-то нельзя. (На полях: Все

человеческое относительно, зыбко... но.
Относительность — то же. Зависит от людей? Чем же

они руководствуются — общими принципами. Конечно, не

всякие люди могут ими руководствоваться. (На полях: до

некоторой степени!). Полюсы: Софья Перовская в охранке

или успех (...) Судейкина.
Протестантизм в нравственном отношении — не надо

дел, не в делах дело — по крайней мере, в идеале. Дела есть внеш¬

нее, но и те только внешнее. Они унижают тех, кому они дела¬

ются. Это выражение систематически проведенной иерархии.
А. Дело в вере, мужестве, «как», в субъективности того,

кто — одна сторона.
Б. Дело в не унижении того, кому делается добро, в его

равенстве — другая сторона.
Как организована у протестантов филантропия.
Эпифеноменальная точка зрения (Плеханов): интерес

представляется заинтересованному бескорыстным. Несом¬

ненно так, но это вовсе не две плоскости рассмотрения.

Несомненно, что интерес представляется добром, но это

именно и есть нравственное (?) его углубление в сторону лжи

и зла (сознательного или бессознательного лицемерия). Сам

по себе он только интерес, факт. Но он образует форму. Эта

форма состоит именно в том, чтобы связывать другую, его са¬

модеятельность, его жизнь. Все ведь только и делали, что пек¬

лись об общем благе — Людовик XI и der finstere Georgier283:
283 Суровый (мрачный) грузин (нем.).
338

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
продолжение и углубление интереса нравственной формой.

Это и есть классовая нравственность, именно нравствен¬

ность, а не что-нибудь другое. Это освещает нам и личные

отношения: например, бешеная часто любовь к птенцам (?) ...

или любовь неразумных эгоистов у Чернышевского. Пара¬

докс эгоистической любви в отличие от любви, которая, как

нам говорят, тоже есть интерес, но ведь другое!?
Жертвенность
Худо, если это выражение покорности, примирения с не¬

справедливостью, терпения, подчинения. Тогда это, в конце

концов, даже предательство во имя бога. Инквизитор Ивана Ка¬

рамазова. Чаще всего для других. Религия вообще: пострадай!
Васисуалий Лоханкин. Сермяжная правда.
Будем как боги, ватерклозетный оптимизм Бабичева.
Но совсем другое: «ваши жертвы бесполезны». Ленин о Чер¬

нышевском. Возможность и действительность. Моральная

победа. Понятие моральной победы в случае материального

поражении. Это тоже материализм, но в более глубоком смысле.
Интерес
Формальная постановка вопроса о материальных инте¬

ресах у французских материалистов. Они все измеряют

этим масштабом. Но это наталкивает на мысль о том, что во¬

обще материальный интерес является первой формой инте¬

реса в более широком смысле слова. Он является формой

для всяких последующих интересов, может наполниться лю¬

бым содержанием, сперва все еще в материальном, но исто¬

рическом смысле, а затем в более развитом и далеко идущем

смысле, что относится уже к обществу коммунистическому.

Во всяком случае, формальная разработка этого вопроса в

старом материализме сыграла существенную роль в пони¬

мании движущих мотивов общественного развития.
Диалектика у Чернышевского
Его манера мистифицировать людей, говорить обратное

тому, что есть, наговаривать на себя. Когда беседуют хорошо

понимающие друг друга люди, манера говорить обратное
339

МИХ. ЛИФШИЦ
есть род диалектической игры ума, которая лучше выделяет

и подчеркивает именно то, что мы хотим сказать, а не гово¬

рим. Эта манера избавляет от догматического, безусловного

изрекания определенных истин, свойственного малоразви¬

тым людям и малоразвитым эпохам, она ослабляет действие

односторонности, присущей человеческим суждениям, по¬

средством элемента постоянно присутствующей иронии.

Она устраняет спесивые, рассудочные претензии, тупое са¬

момнение дикаря или полудикаря и ставит на место психо¬

логической агрессии разумное и гуманное утверждение на¬

шей мысли. Унижение паче гордости, но эта гордость

благородная и безвредная. Сократовские или отчасти также

монтениевские черты настолько проникают собой все ми¬

ровоззрение и стиль Чернышевского, что заставляют даже

идеи его понимать cum grano salis. Не так ли следует пони¬

мать нарочитое упрощение его диссертации? Ср. диалекти¬

ка в этике эгоизма.
Переход от относительного к безусловному

определению воли

Беззаветность = бесконечность = целое
Математики утверждают, что актуальной бесконечности

нет. Это их дело. В их области может быть и нет, но их об¬

ласть — это особая, частная область. А мы говорим о целом.
Широта пользы предполагает бескорыстие, бесцель¬

ность. Переход одного в другое. Ибо целесообразность огра¬

ничена бесконечностью жизни. (На полях: «Задиг» Вольтера,

«Крестник» Толстого). Да, но все ли это?
Да. Если понимать не в смысле потенциальной n + 1

широты, а в смысле бесконечности in actu. Благо, цель под

углом зрения бесконечности, а бесконечность под углом

зрения блага.
Польза требует бесцельности, формы, а бесцельность

предполагает материю (?), благо. Итак, что же в основе?
Курица и яйцо. Бесконечность материального развития.
340

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Переход от практики в техническом

смысле к практике в безусловном смысле,

человеческой практике
Относительное и безусловное, абсолютное определение

воли, отвечающее на вопрос: а на кой это? Или как у Мопас¬

сана («На воде»): «Зачем все это?»
Затем, что... абсолютное в конечном счете хорошее. А есть

ли такое абсолютное содержание, абсолютная истина воли,

человеческих дел и поступков? О том, что она как дальнодей¬

ствие не годится. Это соскальзывание на теоретический путь.

Есть своеобразие практического разума. Предварительная

его характеристика. Ты, здесь и теперь. В конечном счете, од¬

нако, должно быть показано схождение теории и практики

(ибо и в теории «актуальная бесконечность» или ничто).
Близкодействие и дальнодействие

нравственности. Нравственность

как близкодействие
Не только в пространстве — примером чего является

софизм Вотрена (смерть мандарина в Китае), но и во

времени: за пределами известного исторического периода

мы, например, теряем нравственную связь с миром мертвых.

Вскрытие могил называется кощунством и грабежом, а по

прошествии известного времени — археологией.
Индивидуальное доброе дело
Марксист, который не подает нищим284. Во всяком слу¬

чае — это вне сферы принципов. Частное хотение, частное
284	Вероятно, эта фраза — отголосок полемики 1930-х годов. Так,

Елена Усиевич писала о «политической поэзии» А. Жарова, Е. Долматов¬

ского и др. «пролетарских» поэтов: «Если сопоставить несколько разо¬

бранных выше стихотворений, то получатся следующие жизненные

принципы: не подавайте нищим, ненавидьте стариков, торгующих с

лотка, безжалостно и беспощадно травите детей, продающих папиросы.

Как же можно признать за стихами, где все это проповедуется, право на¬

зываться политической поэзией?» — Журнал «Литературный критик».

М., 1937, №5, стр. 99.
341

МИХ. ЛИФШИЦ
дело. Зло, которое из этого проистекает. Все перекладывает¬

ся на общество, на историю. Пустой индивид. Кроме цветов

в загсе, что еще?
Важное понятие практического разума.

Практика! Дело
Цепная реакция нравственного подъема. Это важное

понятие — игра на повышение или игра на понижение в

личной жизни и в мировой истории. В соотношениях с

другими, в отношении к самому себе.
Это — практика, осуществление, взаимодействие, в

котором совершается развитие исходной способности.
Ты можешь потому, что ты должен? Ты можешь потому,

что ты это делаешь и тем самым начинаешь мочь. Диалек¬

тическое развитие эмпирического и интеллигибельного

характеров.
Аристотелевское «упражнение» в добродетели, переход

из возможности в действительность. Отношение этого

к двум полюсам нравственности: физическому и формаль¬

ному. Высшее развитие формы, морали, как, субъекта, но ...
Лишь в том случае совершается переход в действитель¬

ность нравственности из чистой видимости добра, заклю¬

ченной в воле, если путем упражнения, дела, искусства,

внешнего существования, факта нравственный акт возвра¬

щается в мир природы, преобразуя самую способность и

всю фактическую ситуацию в нравственную.
Так, храбрость физическая, поскольку она окрашивается

целью, становится субъективным мужеством, приобретает

форму нравственную. Дрожи, но делай! Это даже выше.
Ну, полноте... Хорош храбрец, у которого зубы стучат.

А между тем, чем больше субъективной цели, тем меньше

физической храбрости. Верно, и выход один — такое художе¬

ственное, артистически практическое развитие субъективно¬

го мужества, которое путем упражнения входит в самую мою

природу, делает иными исходные условия. Практика, субъе¬

ктивная деятельность как решение проблемы полюсов.

Антиномии, в данном случае установленной Кантом.
342

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
Да, но ваша способность развивать путем упражнения во¬

лю и переходить на цепную реакцию, разве она одинакова у

каждого, разве ее не определяет вся цепь факторов во време¬

ни? Куда вы выпрыгнете из нее? Разве что в мир ноуменов,

как говорит Кант.
Точно так, но и мой заранее данный интеллигибельный ха¬

рактер, выступающий в характере эмпирическом, разве он не

является, в свою очередь, результатом оседания предшествующе¬

го упражнения? Разве уровень этот всегда одинаков, разве усло¬

вия задачи не зависят от предшествующих решений? — В моей

жизни, в жизни старшего поколения, в жизни человечества? Si.
— Но разве это было, в свою очередь, фактически обу¬

словлено! И так далее, курица и яйцо. А решение всех анти¬

номий — бесконечность. Две линии, выходящие из диффе¬

ренциала — вот это факт.
Примеры цепной реакции, игры на повышение и пони¬

жение. Римская империя в изображении ее историков.

Подъем 60—80-х годов в русском революционном движе¬

нии. (...). То, что жизнью взято раз! Взято!
Нравственность = истина более чем теоретическая и не сво¬

димая к чистой практической целесообразности. Она против
1.	Эксцесса теории, 2. Эксцесса практической целесообразности.
Суть: то и другое вне истины. Это ложь, будто революци¬

онная демократия и социализм вне нее.
Нравственно то, что содействует революции (Бакунин и

Нечаев).
Нравственно то, что содействует революции (Ленин).
А что содействует революции? Для этого нужно знать

истину о ней.
Абстрактный и не-абстрактный гуманизм
Начать нужно с экономики: деньги, неравенство зарпла¬

ты, единоначалие — все необходимо. Это орудия, средства

социализма — диалектически, через противоположное.

Но distinguo! Каков, как, когда, где преобладает средство, а где

цель. То есть симфония и какофония целей и средств.
343

МИХ. ЛИФШИЦ
Начинать нужно с экономики: госкапитализм, полемика

Сталина и Сокольникова на XVI-м съезде в 1925 году. Сталин

прав, но...
Обычные формулы: это моя фабрика, в связи с моим

трудом мне будет лучше. Так, но разница есть между абстракт¬

ным единством единичного и всеобщего и конкретным.

Даже при капитализме единство есть.
Для доказательства того, что нужно различать абст¬

рактный и конкретный синтез, следует показать, что абст¬

рактный синтез существует и в дисгармонии, и при капита¬

лизме. И при капитализме он может быть в более или менее

антагонистической форме. Отсюда вывод — дурная роль,

которую играют в настоящее время абстрактные «синтезы».

Спор о том, есть ли у нас «отчуждение» или нет. Абстрактно

говоря, нет (Ойзерман...).
Равенство. Дружба — любовь etc.
Да, но стремление к преобладанию, столь естественное в

человеке! Два государства, называющие себя социалистиче¬

скими и стремящиеся к гегемонизму. А видели вы кинемато¬

графический снимок князька и субклеточных структур?

«Всюду жизнь», то есть кипящая борьба, не хуже, чем на бир¬

же. В дружбе, в любви явно проявляется стремление человека

уж в лучшем случае покровительствовать другому, одержать

победу в нравственной борьбе, в великодушии... Ах, боже мой!

Ну да — человек слаб, в его высших проявлениях, в его стрем¬

лении к цельности жизни к сплочению, близости с другим су¬

ществом примешивается «садизм» или «мазохизм», хай буде

так Но человек — слаб, узка та щель, через которую проходит

равенство жизни после того, как разделилась первая клетка.

Но это монтениевская, а не кантовская точка зрения.
Нравственность = близкодействие
Это просто иное выражение закона конкретности. Ангел

вне нравственности, нравственен человек и от человека лишь

добро (ср. первые сцены «Натана Мудрого»). Это потому,

что ангел — абстракция, седьмая вода на киселе. Критерий

нравственности перестает действовать на большом расстоя¬
344

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
нии. Значит ли это, что нравственность есть солидарность

известной группы (ср. Шефтсбери) — и потому не имеет аб¬

солютного значения? Нет, это значит именно, что абсолют¬

ное должно иметь свое выражение в ограниченном, и без

него — оно пустое. Не возмущайся положением негров, если

ты не борешься за лучшее положение твоих близких. Без¬

нравственно заботиться о собаках, не думая о людях. Хотя

должно наступить время и собак. Нежность к животным мо¬

жет быть, впрочем, делом анархического демонического

бунта, но так же и любовь к животным может быть par depit

к людям. Оттого и бороться против внешних турок более

легкая задача, чем против внутренних etc.
Мое расхождение с младо-марксистами, которые хотят

дальнодействием производства, труда + эстетика решить

вопрос. Нет, есть сторона(?), в которой Толстой и Кант

более правы. Толстой о «труде» против Золя. И Кант о Герку-

лесе-Музагете против Шиллера.
К черту эстетику и законы красоты! Лучше Чернышев¬

ский, Писарев, Толстой...
Толстой об искусстве — то же достоинство и тот же

недостаток, что и Толстой о нравственности: он слишком

широко обвиняет, он видит декадентство уже в артистизме

(и это отчасти само по себе декадентство).
«Матренин двор» и нравственный кризис. Нравственный

кризис и «казус».
Нравственность и прогресс
Капиталисты делают очень прогрессивные дела. Делали,

когда совпадали с истиной? Ничего подобного. Делают и

сейчас, когда не совпадают, и тогда делали не только потому,

что совпадали. Маркс о немецкой буржуазии 1848 года.

Фабрич(ые) законы etc. Капитализм уже (...) изменился

после 1917 года. Ленин: они не смеют давать плохого хлеба.

И тут — то они поняли, что это им выгодно. Но это другое.

Другой прогресс. Прогрессивно в другом смысле.
345

МИХ. ЛИФШИЦ
Единство материального блага и всеобщей обществен¬

ной формы в нравственности. Это единство наиболее ярко

проявляется в движении противоречий, в нравственном па¬

радоксе: а) переход добра во зло, недоброе добро, б) переход

зла в добро — бескорыстное зло (...).
Это ведет к центру вопроса2^. То и другое проявляется

в зависимости от чего? — От наличия или отсутствия сво¬

бодной самодеятельности, которая является конкретной

формой добра. Недоброе добро парализует мое преимуще¬

ство и порабощает волю другого, бескорыстное зло, увы, дает

иллюзию независимости — я не принимаю милостыни, мне

не делают добра — оттого и самодеятельности, не связан¬

ной с расчетом на благодарность и расчетом с другой сто¬

роны. То и другое — в личном мире (показать на примерах,

может быть, художественных произведений), в социальном

мире: а) либерализм, б) анархо-фашизм, в) демократия и

социализм.
Порочный круг классовой нравственности и выход из него!
Нравственность как единство материального блага и все¬

общей формы. Но это единство, по необходимости, всегда

может быть только на относительно ограниченной почве

(близкодействия, артельности, «естественной нравственно¬

сти» Вико, готтентотской морали) (...?) его не может быть.

Оно превращается в пустую фразу, лицемерие.
Однако же вследствие той же ограниченности рамок —

материальное жизненное благо или духовное как матери¬

альное — всякое единство природы и всеобщей формы,

которое рассматривается© как норма и в данном случае

как полная эквивалентность, «воздаяние», первое equity286

эпохи сельскохозяйственных общин, Библии, Гесиода, ка¬

толического средневековья («дела») являются узурпацией,
285	А центр вопроса: отсутствие в парадоксальных формах связи мате¬

риального блага, природы с всеобщей формой, «...по человечески» Черны¬

шевского = что есть высшее благо? Жизнь, самодеятельность, а не чисто

вещественное, хотя и не чисто бесплотное (примеч. М. А. Лифшица).
286	Справедливость, право (англ.).
346

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
лицемерной идиллией. Поэтому нравственная гармония,,

превратившаяся в моральный расчет, узкую догму и без¬

нравственность., должна смениться нравственным парадо¬

ксом. Он представляет собой отделение формы от матери¬

ального носителя — блага, пользы. Последнее совершается

(как «казус» у Ленина) таким образом, что бесполезное,

форм(ально) незаинтересованное, чистый мотив (этика

протестантизма и аналогичные явления раньше) должны

развиться как сущность нравственного в разрез с матери¬

альной основой. Своего рода «отчуждение» нравственного

долга. Герои нравственности — «святые», умерщвление пло¬

ти как парадокс.
Другая сторона того же парадокса — вторичное возвра¬

щение к материальному принципу, бескорыстное зло, ти¬

раниям Аристотеля, его теория середины и его теория

крайностей. Развитие формальной субъективной силы в об¬

ласти нравственности, «мастера», этическое мастерство,

виртуозность (грибулизм в его двух проявлениях).
Чем плох абстрактный гуманизм? Тем, что он абстрактен,

а это — холод, не нравственность. Но сначала их правота?

Сначала, пожалуй, общая преамбула на счет абстрактного.

Этому противопоставить марксиста «я нищим подаю» как

более конкретное, не абстрактное.
Толстой и Достоевский неправы — у них тоже теоре¬

тизм,, тоже дальнодействие.
Толстой и Достоевский правы отчасти, пока они крити¬

куют слабости демократии и социализма. Но они абстракт¬

ные гуманисты, и потому это не нравственность.
Близкодействие = материализм = материальное благо,

природа, раз(умный) эгоизм, а не отвлеченность. Но, разу¬

меется, здесь обычное qui pro quo2^, ибо близкодействие

идеальная форма, а дальнодействие — механический мате¬

риализм.
287 Один вместо другого, смешение понятий (лат.).
347

МИХ. ЛИФШИЦ
Справедливость, уравновешивающая и распределяющая

по Аристотелю. Не два ли полюса в этой добродетели: мате¬

риальный и формальный?
Патриархальный нравственный слой.

«Власть земли» Успенского
Нравственно-земледельческий слой у всех народов,

живучий и основной(?). Но земледельческий ли только:

а библейские патриархи, а (...) etc.? Часть целого. Сельская

община? Семья?
Зверский жестокий закон. Свобода от вины: дело

природы, закон природы (отсутствие конфликта).
То, что Успенский назвал интеллигенцией этого слоя.

Праведники. Но их правда — катартическая, она не столько

борется против зверства, сколько умиляется, жалеет и помо¬

гает жертвам при сознании бессмысленности устранения

самого порядка.
Преимущество этой моральной стихии — она недоступ¬

на частной эмансипации: или все, или ничего (христианст¬

во последнее слово этой стихии). Вследствие этого она объ¬

ективно — ближе к сути угнетения человека человеком и

как бы содержит в себе идеал полного (социалистического),

а не формального (либерального или мещански-демократи-

ческого) освобождения. Это то, что импонировало Толстому,

то, что есть у Шекспира, Пушкина etc.
Кроме типа Платона Каратаева — тип хищника, который

тоже идет из ничто, жертва части перед целым (ср. Щед¬

рин?, Островский). Это гениальная мысль у Гл. Успенского.

Покорные и самодуры, жертвы и хваталы.
Мысль об ощущении справедливости неравенства, опираю¬

щегося на морально-земледельческий порядок И острое ощу¬

щение несправедливости при денежных интересах. Тем лучше!
Известное совпадение интересов барина и мужика

(даже раба) все же было (в отличие от отношений, основан¬

ных на свободе купли-продажи).
Тип совпадения — мои соображения на счет совпадения

из противоположности.
Может быть, первая формализация уже здесь?
348

К ОНТОГНОСЕОЛОГИИ
(...). Можно ли винить кого-нибудь, ненавидеть? Если один

виноват, то все виноваты. Нет в мире виноватых. Тем более

виноваты, чем более сознательны. С них и спрашивать.
Государство и право как суррогаты, заменители действи¬

тельной ассоциации и сотрудничества людей, как отчужден¬

ные формы действительного содержания (результат недос¬

татка его собственного развития). На это мало обращали

внимания.
К теории обмана. Происхождение лжи.

Платон
Платон в трактате о государстве, запрещая ложь частно¬

му человеку, допускает обман как средство управления. За¬

пись по поводу статьи Писарева (Идеализм Платона,

Избр(анное), с. 65—66), который возмущается этим макиа¬

веллизмом ради идеала.
Неотделимо от государства. И Платон важен тем, что он

обобщил реальные приемы. Интересно было бы сопоста¬

вить с историческим бытом, фактами истории. Теории

обмана у просветителей и революционеров. Часть этого —

эстетика. Хорошая ложь, ложь во спасение против дурной

лжи. Но ложь...
И видимо, в пределах буржуазной (и плебейской) демо¬

кратии она имеет свое наиболее полное развитие (ср. «К ев¬

рейскому вопросу» Маркса).
349

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ПРОБЛЕМА ФОРМЫ.

КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Введение
Содержание главы — материалы папки № 262 «Форма. Реализм»

и фрагменты из папки № 40 «Важные философские проблемы».
Два полюса реализма: объективный и субъективный, факт и ил¬

люзия, быть природой и знать природу, реальность факта и реаль¬

ность изображения, реализм и номинализм, наивное и сентимен¬

тальное и так далее. Соответствует двум полюсам сознания:
1)	стихийному, диффузному, области интересов, бессознательному;
2)	теории, отражению, иллюзии. Переход двух полюсов друг в дру¬

га. Среднее: предметно-хорошее (патетически-красивое), которое

достигается через прекрасное познания.
Реализм и условность. В известном смысле сходство изображения

с предметом убывает вместе с реализмом.
Первобытное искусство слишком реально, чтобы стать

реалистическим в нашем смысле слова: иллюзия, будто перед нами

зрительная иллюзия в изображении животных и сценах охоты.

Самый грубый примитив воспроизводит явление как таковое, а не

его видимость. В дальнейшем изображение того, что мы знаем, то

есть изображение понятия — ведет к усилению условности в

собственном смысле слова. Возникает, например, такая реальная

условность, как композиция.
Первая условность — геометрический стиль, связанный с

магией слова.
Условность и реализм в изобразительном искусстве, литературе

и музыке, их антитетика. На одном полюсе — архитектура (вещест¬

венность ее и условность), на другом — музыка (полная условность,

переходящая в суггестивность, то есть вещественное воздействие

на сознание). Посередине между ними — живопись.
Условность имеет характер всеобщего и вместе с тем недейст¬

вительного. Поэтому не все всеобщее, идеальное есть условность.
350

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Она — частный случай, когда всеобщее должно быть условным, не¬

настоящим (необходимая ложь).
Тождество условности и фактицизма: самые неразвитые в

умственном отношении эпохи суть самые умственные, самые

идеологические. Изображение прекрасного предмета переходит в

уродливое изображение. Отсюда все уродство первобытного

искусства. Прекрасное без иллюзии в самой природе тождественно

уродливому. Поэтому та иллюзия, благодаря которой достигается

подлинно прекрасное изображение, есть объективное свойство

самой реальности.
Развитие древнего искусства от предметности к иллюзии. В

дальнейшем происходит обратное: наиболее идеальное оборачива¬

ется грубо-материальным (рок всех идеалистических систем). Когда

в искусстве и обществе преобладает второй тип прогресса (прогресс

№2, то есть гипертонический и грибулический), возвращение

материальности происходит не в своем естественном виде,

доступном идеальности, а в отрицательно-рефлексивной версии,

то есть иррационально.
Условность как историческая и логическая неизбежность — и

как отчужденная, иррациональная форма. Проблема древнего

орнамента. Его геометризм: слияние «сути дела» с тем, «что нужно

человеку». Две ступени развития: отчужденная органика и период

геометризма (когда первобытное общество нуждается в природе в

качестве посредника и регулировщика общественных связей — и

когда начинается отчуждение техники и надстройки).
Реальная иллюзия в искусстве и ее ограниченность. Реальная

иллюзия (близкая соответствию реальности в искусстве) отражает

сторону актуальной бесконечности эйдетически организованного

мира, а это не полная истина. Квази-эйдетика остаточного, того,

что не охватывается реальной иллюзией, имеет преимущество

перед последней — свободу, но зато эта квази-эйдетика есть только

условность и ничего более.
Слишком точное изображение есть всегда изображение только

выделенной части, а не бесконечности. Поэтому в иной неточно¬

сти, смазанности может заключаться преодоление схематичности,

неполнота неполноты, обман обмана. Или в основе действительно¬

сти лежит тотальное зло и безобразное (например, кожа великан¬

ши у Свифта), или так называемое «недействительное» — агенция

более действительного всеобщего.
351

МИХ. ЛИФШИЦ
Реальность фантастического. Слепая деятельность человека

провоцирует объективный фантазм природы. Бог древних рели¬

гий — квази-реальное отражение произвола человека в мире. Месть

природы в период цивилизации в форме общественного рока.
Но природа объективно имеет свои субъективные моменты и

без слепого вмешательства человека. Разумная деятельность актуа¬

лизирует именно эту объективную, имманентную субъективность

природы, выявляет ее рельефность. Противоречие между двумя ти¬

пами вмешательства в природу — проблема практики, в том числе

практики искусства.
Реализм XIX века как приближение к границе реализма, извест¬

ное отдаление от реальности. Есть вещи, которые нельзя изображать

реально, в искусстве есть предел серьезности, ибо оно радостно.

Иконоклазм в современном искусстве и теории искусства, объясня¬

емый тем, что «теперь реальность посредством идеализации уже

не возьмешь, а разрыв с предметным миром страшен». Отказ от

сходства с изображаемым, гнетущим своей безыдеальностью. Бег¬

ство от предметности, реальной иллюзии через ужас и отвращение

приближенного взора. Но это не выход. Переворачивать душу, что

делает авангардное искусство, тоже несерьезно, есть род игры.

Честнее изображать красоту.
Без казуса, парадокса, противоречивого случая искусства не

бывает — в этом жизнь его. Следовательно, искусство представляет

собой род грибулизма. Но грибулизм также раздваивается, имеет

два полюса. Есть казус как особый род одностороннего развития,

закручивания рефлексии, то есть грибулизм в чистом виде. И есть

такие казусы, равнозначные фантазии искусства, которые, пред¬

ставляя собой на первый взгляд чистую бессмыслицу, на самом де¬

ле исправляют, дополняют ограниченность всяких выводов, схем

рассудка, всего «правильного», относительность его перед лицом

жизни. Можно ошибаться, но живо, можно говорить истину,

но мертво: пусть истина не чванится, она сама может перейти в

обратное.
Фрейдовско-юнговские проблемы и искусство. Это — не выдум¬

ка, в основе серьезные и до сих пор не решенные вопросы. Ключ к

их решению противоположен тому, что предложен Фрейдом и его

учениками: в ходе развития общества, в результате цензуры циви¬

лизации происходит не только удаление от природы, но и, хотя бы

отчасти, приближение к ней. Первобытное общество с его жесткой
352

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
регламентаций, порожденной грубо-материальной фантазией, —

дальше от природы, чем современный человек, способный, напри¬

мер, к любви в подлинном смысле слова.
При этом необходимо учитывать два полюса: а) природное

основание развития и его б) общественную форму. В период

цивилизации преувеличение общественной формы (всякого рода

надстроек) ведет к иррациональному возвращению природной

формы. Таков один из важных законов мировой культуры, получив¬

ший одностороннее отражение в теории Фрейда.
Проблема массового эгоизма настоящего времени — иррацио¬

нальное, но, при всех его отвратительных чертах, естественное

явление, указывающее на необходимость доделки (исчерпание)

старого демократического плана мировой культуры. Проблема

утилитарного и эстетического в связи с этим (на примере древнего

искусства).
«Форма. Реализм»
Папка № 262
Форма
Материальность слова на символической ступени разви¬

тия (Вико, Гегель, Маркс) = исландские саги и заклинатель-

ные песни. Заклинания вообще.
Колдовской характер орнамента = звериный стиль,

Китай, Океания и так далее. Можно ли прочесть и расшиф¬

ровать орнамент? Вероятно.
Об архитектуре и ее символике неплохо у В. Гюго в

«Соборе».
После открытия относительной самостоятельности

формы наступает длительный процесс ее одностороннего

развития, кот(орый) прерывается вторжениями реального

содержания, но содержание это быстро умирает, а другая

сторона представляется единственным спасением.
353

МИХ. ЛИФШИЦ
Она также претерпевает изменения — сначала это эпи¬

гонский и лицемерный, под конец синкретический© фор¬

мализм, затем формальная же попытка сбросить господство

формы, формализм потенцированный.
Интермедия — подъемы классики — попытки соединить

новое содержание с автономной формой.
Гёте — Шиллер. Неудавшаяся попытка Ал(ександра)
Иванова288.
Хорошо или плохо, если человек смешивает искусство и

жизнь? Тенденция к отрицанию этого смешения в теории

«изоляции». На деле же — отчасти хорошо (иллюзия, Schein) =

«обман обмана» (Кант). В стремлении к этому смешению, то

есть в воспроизведении — задача искусства. Пусть это будет

улучшенное воспроизведение (банальные фразы на эту тему —

«не копирует», «отбирает» etc.), все односторонние выводы на

этот счет упускают из виду тот факт, что и измененная, перера¬

ботанная, идеализированная etc., etc. действительность в искус¬

стве должна казаться действительностью, иначе это не будет

художественным произведением. Но для того, чтобы она каза¬

лась действительностью, она не должна казаться слишком. В по¬

следнем случае будет нарушен диалектический закон и сама

правда перейдет в ложь — и перестанет казаться. Сохранение

обьцего диалектического закона «Ничего слишком!» и есть то,

что образует автономию (или «специфику») каждого(?) явления.

«Изоляция» же его = современной плюралистической логике.
Искусство дает нам то, чего не хватает в жизни — (...) —

творческое руководство среди фальши, ибо жизнь полна не

только истины, но и фальши. NB. Марксистская онтология.
Вопрос о формах в истории
Эпоха холодных опустошенных форм. До формальности

ослабленного содержания. Искусственная погоня за органи¬

ческой формой.
288	Имеется в виду, по всей вероятности, картина А. Иванова «Явление

Христа народу».
354

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Диалектическая постановка вопроса: развитие вперед,

недостаток формы не из чрезмерного развития содержа¬

ния (как это отчасти есть, отчасти кажется), а из недоста¬

точного его развития. Слабость гегелевского взгляда в этом

пункте. Дальнейший шаг Белинского*.
Единство противоположностей
Да! Но здесь возникает другой вопрос: Как? Какое?

Форма?
Симфония или какофония? Ленин.
Развитие этого как в идеалистической диалектике. Но

различие важное, форма имеет содержание.
Идеал как полнота, единство противоположностей, абсо¬

лютная истина в наглядной форме.
Наш вывод: не выход из реальности, а разделение

реальности на два пути
Две формы=форма как форма какой. Искать в содержании.
Формальный момент как момент абсолютного.
Кант. Переход от формы к содержанию (априоризм,

автономия)
Шиллер — Гёте — Гегель: переход от содержания к форме,

но содержание в его автономности.
Отложение формы в историческом процессе.

Содержание становится формой для более

широкого содержания — (не материя ли?)
«Послания» Пушкина или его стихотворение, посвя¬

щенное г-же Керн, конечно, утратили свой интимный аро¬

мат, свою связь с конкретной обстановкой и личностями.

Мы не можем себе вообразить того, что они значили для

поэта и его современников, той силы чувства, которое они

вызывали, как нечто родное и близкое. Но зато формаль¬

ное значение их необычайно расширилось, они стали

формой, охватывающей разнообразные чувства различ¬

ных людей, формой более широкого содержания. Это

выигрыш. Не так ли совершается общее развитие во всех
*	На полях: «формы умерли».
355

МИХ. ЛИФШИЦ
областях культуры? — Форма отделяется от единичного

содержания, теряет свою теплоту и непосредственность,

но зато освобождается от партикулярности и может быть

даже заскорузлости, приобретает универсальный характер

для бесконечного содержания. Примитивно-народные

черты и национальная форма, два периода в истории наро¬

дов. Патриотизм местный, патриотизм «воительницы»

Лескова, то, что описывает и Добролюбов в качестве пер¬

вой ступени патриотизма, и патриотизм как общая форма

преданности великому, человеческому в своих границах.

Теряется тупая сила готтентотской морали, но идеализиру¬

ется и расширяется, делается непреходящим формальное

значение, сигнатура данного явления. Это зависит, конеч¬

но, от того, может ли она идеализироваться, способна ли

она отделиться от единичного наполнения и стать эквива¬

лентом всякого значения (ср. с общим образованием эк¬

вивалентных форм, отделением пленки, структуры, языка

форм). Момент воспоминания есть вообще наиболее про¬

стой и ограниченный тип такой идеализации. В более

широком смысле слова воспоминания, то есть традиция,

играют большую роль в народной жизни, в живой жизни.

Содержание превращается в форму для более широкого

содержания — так происходит развитие. Советы и совет¬

ская власть. Качество и количество.
Диалектика. Достижение и достигнутое,

бесконечное содержание и готовая форма
Лессинг: истина и стремление к ней. Я выбрал бы пос¬

леднее. То, что я усвоил благодаря готовым результатам,

дается легче. Но, с другой стороны, и заслоняет конкрет¬

ность; готовое превращается в формулу Отрицательное,

ограничивающее влияние может даже расти вместе с вели¬

чием и значительностью мыслителя и художника («марк¬

систы», маньеристы XVI века). Но и обратное — из оппози¬

ции к готовому можно сделать ложь. ... Смотря какое

«свежее», самобытнее. Перекрещивание и дифференциал.
356

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Позитивные и негативные формы развития

(единства противоположностей)
Позитивные и негативные формы.
Каждой ступени общественного движения соответствует

известная негативная форма. Например: империализм раз¬

венчивает буржуазную демократию, но он же поднимает де¬

мократический протест народных масс (хотя и неравно¬

мерно развивающийся во всем мире и в отдельных странах),

то есть оживляет на известном уровне общедемократиче¬

ские возможности и силы.
Но если общественное развитие направляется по обход¬

ному реакционному пути, создается не только закономерное

отрицание этого отрицательного явления, возмездие и об¬

ратное движение, но и негативная форма такого движения,

зараженная этой отрицательной стороной, своеобразная ма¬

трица, из которой оно выползает путем самоотрицания.
Проще говоря, демократический протест масс сначала

должен принять характер негативного бунта, разочарова¬

ния, отчаяния и различных черносотенных, фашистских яв¬

лений, вырастающих из этого корня. Лишь через отрицание

этой негативной формы приобретает подлинную широту

новое положительно демократическое движение, — одно¬

временно шаг назад и громадный прыжок вперед.
Скажем так: империализм как отрицание буржуазной

демократии, как возмездие за ее непоследовательность;

далее — наказание за это наказание, или счастливая, поло¬

жительная сторона, заключающаяся в этом зле, а именно —

новый демократический подъем; еще далее — демократиче¬

ский подъем, вырастающий из такого зигзагообразного,

обходного движения, сам растет криво и сначала проходит

через свое полное отрицание.
Во всем этом виден постоянный переход в противопо¬

ложность, постоянное восполнение односторонностей,

возмездие за однобокость — стихийный закон необходимо¬

сти. Во всем этом виден также постоянный дифференциал,

различие путей, различные формы сочетания противопо¬

ложностей, формы позитивные и негативные.
357

МИХ. ЛИФШИЦ
Из этого различия, из этой щели между взаимно перекре¬

щивающимися и покрывающими друг друга — но не полно¬

стью — противоположностями рождается возможность

повышения разумности общественного прогресса.
Диалектика объективного и субъективного разума в

истории — дальнейший шаг.
Энгельсовская «победа реализма», но ведь

бывает и «поражение реализма»

(абстракция замысла и «утраченные иллюзии»).
Дело в конкретности. Бывает еще «обходный путь

идеолога» (Маркс о Прудоне) — род «прогресса сверху», или

«прусского пути».
Виндельбанд «История новой философии», 1, 6 (91):

«Искали гроб Спасителя, а нашли могилу этой наивной огра¬

ниченности, в которой жили столетия».
«Победа реализма», но и «поражение реализма». Проти¬

воречие между целями и результатами: если а) результаты

часто ведут к разочарованию, то б) они часто также оказыва¬

ются гораздо значительнее стремлений.
Виндельбанд. Общая историческая

формализация
Содержание становится обыденным, не новым, но его

конкретность порождает вечную прелесть формы* (это

случилось, например, с Пушкиным). Таким образом, возни¬

кает огромный реквизит форм.
Форма. Содержание преходяще, форма вечна, как и

форма преходяща, содержание вечно.
Формальное совпадает с широким?
Образец превращения содержания в форму, формализа¬

ция, выветривание — наше нынешнее отношение к героям

«Роб-Роя», «Истории пугачевского бунта» etc. «Храбрый Ми-

хельсон», верность Миронова царю etc. На известном отдале¬
*	На полях: «Это процесс развития языка. Ср. некоторые мысли Потебни».
358

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
нии особенно нас волнует уже более формальный элемент,

он более вечен, те же древние примеры благородства, чести

и т.д. Но для этого должно быть и объективное основание.
А примеры ложного? — Фальшь.
Форма «как» и различное отношение

субъекта к объекту в современном искусстве
Различие между тем, что выражается травматически

извнутри, и отражениель в собственном смысле слова. И пе¬

реход этого различия в разницу между искусством, которое

выражает эту травму бытия изменением формы, и другим,

которое говорит об этом содержании, не заражается им

формально более, чем положено, чтобы это было отраже¬

ние данного содержания.
«Как» («призма») становится заметным (превращаясь в

почерк, в тик) тем более, чем более властвует данное содер¬

жание над сознанием. Например, ваше изображение само

может быть эротично или оно изображение эротических яв¬

лений, чистое. Отнимите роль юмора в таких изображениях.

Тяжеловесная эротика невыносима.
Необходимость известной причастности, но об этом

беспокоиться нечего, это будет независимо от нас, ибо со¬

вершенно преодолеть травматизм невозможно, совершен¬

но выскочить из объективности нельзя (следовательно, и из

субъективных уклонов), и в этом смысле те остатки «объек¬

тивности», которые связаны с нашей подлинной субъектив¬

ностью, приобретут даже особую ценность. Это становится

хорошим «углом зрения».
Форма тем более прозрачна (= классична), чем более со¬

знание владеет содержанием, делает его своим объектом.

Мы тогда более всего «субъективны», когда более объектив¬

ны, то есть являемся только объектом.
И обратно: мы тогда становимся действительным субъек¬

том, когда овладеваем полной объективностью, делаем пред¬

мет объектом. И тогда более объективны, когда становимся

действительным субъектом.
Тождество и дифференциал двух форм единства субъекта

и объекта.
359

МИХ. ЛИФШИЦ
О	разнице между описанием интеллектуальной комедии

в литературе и самой интеллектуальной комедией, которая

проделывается «объективно» = форма*.
Откуда значение живописи для современной эпохи.

Откуда возможность значительных литературных произ¬

ведений, отражающих эту ситуацию. Откуда также переход

из содержания в форму и слабость хэмингуэевщины: это

должно быть заметно, слишком серьезное отношение и (...)

переходит в проделывание ее перед читателем.
Необходимо провести общее различие между бешенст¬

вом рефлексии, изображаемым извне, объективно, как ма¬

териал — что дает известное освобождение и что оправдано

(хотя может быть другое содержание дало бы больше худож¬

нику), и выражением его извнутри, зараженным сознанием,

пассивно, травматически, что проявляется в форме.
И вот в чем значение живописи для современного фор¬

мализма (а частично и музыки).
И вот в чем источник свободы литературной прозы, то¬

гда как в лирике — то же, что и в живописи. В литературе

изобразительной это можно изобразить извне пластически.
В живописи — только извнутри (ибо ее мир — объек¬

тивный).
Впервые возникает изображение
Эпоха палеолита есть мир изображения вообще, класси¬

ка изображения, ее весенняя свежесть, как всегда прекрасная

и неповторимая.
Делая параллельные штрихи, обивая камень, человек вы¬

деляет, абстрагирует отдельные черты природной формы

камня. Анализируя таким образом изготовление орудий,

можно установить первичные элементы геометрического

мышления, причём как в смысле обобщения, «стилизации»

пластической формы, так и в смысле начертания. Послед¬

нее является более отвлеченной ступенью этой «стилиза¬

ции», ибо касается поверхности, а не вещества.
*	На полях: проделывание (неразб.) комедии = магия.
360

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Орудие = идеально-реальный предмет. Но это еще не

изображение в собственном смысле. Должно появиться изо¬

бражение на поверхности, а потом и предмет-изображение,

скульптура.
(...) композиционного анализа

в первобытном искусстве
от Ласко до Крита. Не значит ли это, что неразвитость от¬

ражения, иллюзии может сказываться и в усилении «стиля»,

госп(одстве) материи, и в отсутствии его? ...Необычайно

похоже, но это не иллюзия. Не убывает ли в известном смыс¬

ле сходство вместе с реализмом ? От Ван Эйка до нас? Но и

не только Ван Эйк — он на полдороги, а, например, самый

грубый примитив воспроизводит явление как таковое, а

не его видимость. Ср. историю греческой скульптуры (...).

Оно же и переход от скульптуры к живописи. Стремление

создать настоящее в другом материале, а (...) видимость для

глаза. Расщепление даже в самой реальности изображения.

Нет ли такого же расщепления и в условности? Условность

убывает, но и растет. Растет композиционный момент. Хотя

композиция изображения очень сильна, сверхсильна, но она

слишком «реальна». Пример? Геометрический орнамент =

плетенке. Фриз, равный пиктографической ленте(?). Архи¬

тектурная строгость линий? — Основа ее (Египет) ребро

камня. Складываюьцаяся техника, то есть стиль — это снача¬

ла техника, прямая зависимость от материала и обработки

(стиль обработки каменных орудий, штрихи). Как из этого

вырастает изобразительная композиция? Например, фриз.
«Настоящее» в изображении = татуировка. Архитектура.

Факт= изображение.(Другая крайность: изображение изо¬

бражения). Здесь изображение есть уже изображение. А там

оно есть еще факт, изображение не есть изображение. Дом

есть ли изображение пещеры? Хотя воссоздание. Орудие

есть ли изображение кулака? Хотя воссоздание его. ...бизоны

из глины. Именно композиция, условность указывала бы здесь

на реализм изображения, иллюзии. Но этой композиции нет.

Как в более поздние времена именно реализм иллюзии ука¬

зывает на условность.
361

МИХ. ЛИФШИЦ
Значит, есть условность = есть и реализм грубый. Есть

реализм = есть и условность идеальная.
Как реализм тождестваусловности(Р) вообще.
Но бывает:
А) реализм настоящий = условности или ее отсутствию.
Б) реализм иллюзии = отсутствию условности или ее

нарождению.
Но бывает и
А) условность материальная = отсутствию реализма

иллюзии или присутствию абсолютного реализма...
Б) условность идеальная = присутствию реализма иллю¬

зии или отсутствию ее.
Вежливость = форма культуры
«Я преклоняюсь перед г-ном таким-то, художником

таком-то etc.». Преклоняюсь = в эпоху Хаммурапи и Навухо¬

доносора. Содержание. А теперь только для всякого содер¬

жания.
А формы искусства? Руст, (...), колонна, плетенка — узор.

Самый принцип: мимезис. Переход от окраски тела, напри¬

мер, к изображению. То, что изображено, теряет собствен¬

ное реальное значение, приобретая более широкое и пре¬

вращаясь в разменный элемент формы. Например, руина.
Слово = рассказ, но оно само становится формой, мате¬

риалом для более широкого содержания.
Пиктограмма? Роль «подражания», традиции.
Роль формы — судебные процессуальные формы. Их со¬

держательное значение, значение для содержания, хотя

содержание важнее всего. А что такое судебная форма?

Например(?), состязание. Даже явный преступник имеет

право... Кажется, лучше идти прямой дорогой к цели, но

оказывается — нет...
Идеи, предлагаемые Руссо для доказательства

«чистой условности», привычки
Почему художник, который превращает плоское в выпу¬

клое, не сделает наоборот: не попытается превратить выпук¬

лое, реальное в плоское? Почему художники, превращая
362

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
потолок в une voûte, не попробуют превратить une voûte в

потолок? — Привычка, произвол, вражда к новому.
Забавные пустяки. Примеры, однако, доказывают, на¬

сколько условности искусства вовсе не условны. Цель ху¬

дожника не превратить одно в другое, обманув глаз, а пере¬

дать содержание — для этого удобнее плоскость.
Форма и содержание
В каком смысле форма шире содержания? — Поскольку

она выражает более общее и просторное содержание. На¬

пример, в литературе: законы жанра, условия определенно¬

го стиля и другие формальные элементы являются как бы

общим лоном или общей азбукой для выражения на этом

языке более определенного содержания. Но это не значит,

что такие формальные условия не зависят от содержания.

Они только шире данного содержания, но вообще они от¬

ражают жизнь в более широких ее моментах и в более за¬

конченных и уже определенных достижениях. Содержание

переходит в форму, становится формальным элементом

для нового содержания. Таким образом, исследование

должно идти обратным порядком, как палеонтология. Оно

должно прочесть формальные условия, которые выносятся

за скобку различных борющихся содержаний (как нейт¬

ральное мастерство), прочесть и расшифровать в них бы¬

лую, снятую, законченную борьбу, раскрыть их содержание,

перешедшее в форму.
Формальность этих элементов, таким образом, в более аб¬

страктном характере их содержания. Отсюда важность уста¬

новления масштабов, шкалы, узловой линии содержания.

Иначе неизбежна путаница. Более абстрактное, более фор¬

мальное есть вместе с тем и более старое, более древнее и бо¬

лее широкая формация. В эстетике это так же, как в нравст¬

венности и праве. Это не означает того, что грамматика таких

элементов развивается с самого начала, а не наоборот — вре¬

мя полной ясности и разграничения форм является довольно

поздно. Ср. то, что Маркс пишет об абстрактных и простых

категориях, как, например, труд. Следует вспомнить периоды

строго формальной дифференциации, как XVII век.
363

МИХ. ЛИФШИЦ
Развитие от конкретного к абстрактному,

от содержания к форме и обратно в истории
Содержание превращается в форму для более широкого

содержания — так происходит развитие. Переход первого

движения — от единичного содержания к форме всеобщно¬

сти, во второе движение — от общей формы к бесконечному

(или измеренному?) наполнению. Например, образование

формы стоимости путем восхождения от эмпирических слу¬

чаев обмена — это реальный исторический процесс. Нако¬

нец, форма найдена. Начинается ее полное разворачивание,

путь от абстрактного к конкретному, развитие простого то¬

варного хозяйства в капитализм со всеми его конкретными

определениями. Это также исторический процесс. Нечто по¬

хожее на ритм подымания и опускания поршня или на какое-

то другое движение, в котором, между прочим, второй путь,

следующий за цезурой, несколько длиннее первого. Заставля¬

ет вспомнить гегелевское тройственное деление: символиче¬

ское, классическое и романтическое. Классическое — момент

перехода от одного пути, точнее, от преобладания одного пу¬

ти, к другому. Это абсолютный формальный момент данной

структуры. Поглотив эмпирическое содержание, форма, как

бы из себя, порождает дальнейшее содержание, сама как буд¬

то становится содержанием. Так в экономике возникает то¬

варный фетишизм, аналогичный религиозной фетишизации,

идеалистическому фетишизму формы — структуры. Это эпо¬

ха кажущейся независимости формальных законов данной

сферы. Так продолжается до тех пор, пока материальное со¬

держание не врывается властно, доказывая, что автономия

формы и ее автогенное развитие является лишь моментом,

рычагом, превращенным развитием содержания. В полити¬

ческой экономии это связано с развитием пролетариата,

пробивающего грубую брешь в солнечной системе товар¬

ного мира и возвращающего общество к простой основе

производства. Такая точка зрения бросает свет и на предше¬

ствующие ступени, на истинное отношение формы и содер¬

жания в ней. Наступает период кризиса формы, период обна¬

женного элементарного содержания. И здесь во второй раз

она определяется как законченный кристалл.
364

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Таким образом, существует время, когда форма представ¬

ляется — и отчасти действительно является — чем-то более

общим и существенным, чем содержание. Она как бы авто¬

номно, по логическим законам, развивает из себя ступени

содержания. Но это — относительный момент. Затем насту¬

пает перелом: содержание обнаруживает свою абсолютную

власть над формой. Последняя становится теперь чем-то оп¬

ределенным и ограниченным, происходит «вечное отвер¬

жение формы вследствие высшего развития ее содержания»

(Чернышевский). Таким образом, способность формы, по

достижении ею классической ступени, быть формой всяко¬

го содержания не безгранична, а измерена, качество перехо¬

дит в определенное количество.
Ограниченность формы проявляется дважды: как общей

формы ограниченного содержания и как определенной фор¬

мы безграничного содержания. Точно так же дважды проявля¬

ется и бесконечность формы: прежде всего она общая форма

ограниченного содержания, затем в ее относительности по

сравнению с высшим развитием содержания обнаруживаются

два момента, а именно то, что она есть ограниченная форма

безусловного содержания, и то, что она является ограничен¬

ной формой безусловного содержания. В самом отрицании

определенной формы через абсолютную власть материаль¬

ного содержания заключается очищение и возвышение ее

над ограниченностью данного круга. В ней происходит внут¬

ренняя поляризация: некоторые ее слабые стороны становят¬

ся источником безусловных достоинств, некоторые сильные

стороны превращаются в грубые недостатки. Новое, относи¬

тельно постоянное распределение колеблющегося отноше¬

ния достоинств и недостатков (относительно постоянное,

так как баланс будет до некоторой степени изменяться в даль¬

нейших структурах). Недостатки, связанные с достоинствами,

образующие их конкретность, и недостатки, не связанные с

достоинствами, образующие их ограниченность и чистую

единичность. Так из истории происходит отложение системы,

последовательность превращается в соположность, причем

остается открытой дверь для дальнейшего безграничного на¬

растания систематического ряда вследствие возникновения
365

МИХ. ЛИФШИЦ
и развития новых структур. Слабость абсолютного содержа¬

ния в том, что оно снова относительно бесформенно.
Но бесформенность абсолютного содержания с каждым

шагом развития уменьшается. Она очень сильна на первых

ступенях, в первых структурах, как, например, это сказыва¬

ется в частой гибели восточных культур, античного мира.

Но в дальнейшем, при самом глубоком отрицании форм и

кризисе их, совершается и канонизация абсолютного со¬

держания форм, их освобождение от партикулярности. Тот

процесс, который произошел в рамках определенной фор¬

мации или структуры, повторяется и в масштабе общего раз¬

вития: форма получает вторую, относительно законченную

апробацию («наследство»)2^. То обстоятельство, что форма

становится всеобщей не в первом смысле, отчасти иллюзор¬

ном и объективно-фетишистском, а в реальных относитель¬

ных рамках, доказывается ее критическим очищением или

даже раздвоением. Так, например, даже в форме стоимости

содержится непреходящее «наследство».
Некоторые дополнения.
Бесформенное в данном историческом смысле по мере

общего развития становится уже связанным формальным

наследием — там, где форма определяется в своей единич¬

ности. Это вместе с тем наиболее общая, внешне связанная

с содержанием форма. Отсюда иллюзии формального «мас¬

терства» чисто субъективного типа, которые не ослабевают,

а, наоборот, представляют собой фетишистский остаток на

ступени революционного переворота. Последнее NB.
Трудный вопрос: отношение формального наследства к

новому творчеству, вытекающему из развития содержанта,

то есть переход к символической стадии новой структуры,

новой формации. Так бывает при исчерпании количествен¬

ных возможностей каждого открытия или изобретения2^.
289	Форма становится всеобщей второй раз, во всемирно-историче¬

ском смысле, по отношению к абсолютному содержанию (прим. М. А. Лиф¬

шица — сост.).
290	На полях: ребенок выше умной собаки, но он всего лишь ребенок

(прим. М. А. Лифшица — сост.).
3 66

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Например, даже простая ходьба вместо ползания. Абсолют¬

ное содержание — передвижение. Переход к новым формам

передвижения и отношение к первому. Другие случаи.
Четыре элемента: материал, внешняя форма, внутренняя

форма, материальное содержание
А «идея»?
Форма и содержание
Каждая низшая ступень, вполне развившись, становится

формой для последующего развития (отчасти окостеневает,

превращается в препятствие, «эпигонство»). Так неоргани¬

ческая форма для жизни (механизм), так человек биологи¬

ческий и весь его мир является формой для общественного

развития, а предмет природы, потребительная стоимость —

носителем общественного труда, его воплощением. Иной

формы проявления общественное начало в рамках природы

иметь не может. Как и во всякой другой области. Например,

как ни развивается интеллектуальное содержание искусства,

оно все же не может в рамках искусства выразиться, вопло¬

титься иначе, чем в тех формах, которые однажды выражены

классикой и были когда-то содержанием.
Но возникает и новая форма, присущая данному содержа¬

нию. Она имеет другое направление развития — от содержа¬

ния к форме, от единичной формы к всеобщей (аналогии —

формы стоимости). Таковы формы общественной жизни, ко¬

торые опять-таки имеют свою классику, азбуку — коммунизм,

хотя биологическая форма человека сохраняется.
Пример превращения содержания в форму: роман, драма

etc. Это — широкое содержание, включающее более узкое.

Анакреон — анакреонтика. Таковы, в сущности, вся классика

форм, весь ее язык, да и сам язык вообще.
Когда растущее в этих формах новое содержание создает

свои новые формальные черты, которые пока еще не откло¬

нились от старых, и в той мере, в какой они всегда остают¬

ся в рамках низшего alias основного, «обицего порядка», возни¬

кает род предвосхищения их будущего полного развития и
367

МИХ. ЛИФШИЦ
просвечивание единства и полноты всех ступеней. Это —

прекрасное. Прекрасно в анакреонтике новое содержание,

просвечивающее в рамках анакреонтического образа, пре¬

красно человеческое тело, одухотворенное общественным

началом, но не превращенное в простое средство, прекрас¬

но некрасовское начало, уклоняющееся от пушкинской

формы, но не разрушающее ее художественность. Прекра¬

сен роман Бальзака, наполняющий содержанием XIX века

форму, выработанную предшествующим веком, но не раз¬

рушающую ее при всем своеобразии новых формальных

черт. Итак, дополнительная черта — сочетание двух форм,

наиболее благоприятное. Возможны и слишком традици¬

онные преображения старой формы (и они могут быть

прекрасны), и слишком резкие разрывы (и они до известной

степени могут быть прекрасны). Словом, здесь происходит

перекрещивание двух путей — от формы к содержанию и от

содержания к форме.
Абстрактная форма нового дана, правда, при всей пол¬

ноте старых форм, но дана как абстракция, голое отрица¬

ние. Она должна «примириться» с данными формами, влить-

ся(?) в них, но — здесь расхождение с Гегелем — это не все,

здесь происходит дифференциальное развитие, продуктив¬

ное движение от содержания к форме, разделение в рамках

старой формы на абстрактно старую и способную пре¬

терпеть формальные изменения.
Сущность, польза, утилитарное и форма «как»
Музыкант Яворский сказал: Вы не берете ложку супа и

не несете ее прямо на поля орошения. Вы едите суп, перева¬

риваете его и затем только, сложным путем, он попадает на

поля орошения. А при этом все ценные элементы пищи усва¬

иваются высшим организмом.
Хороший пример для опровержения всяких вульгариза-

торов-утилитаристов, для которых важна только «сущ¬

ность» дела. Нет, не только в этом дело. Без органического

процесса, который здесь, собственно, форма, как, не будет

и сущности.
368

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
К подготовке диалектики у Винкельмана

и Лессинга2?1
Влияние среды и проблема расцвета как искусства вооб¬

ще, так и особых его форм и жанров, то есть проблематика

качественного, интенсивного, автономного = формально¬

закономерного развития. Лессинг как подготовка идеи

исторического (и жанрового) своеобразия. Внутренний

закон предмета, выражающийся в различиях формы — то,

что развивают Гёте и Шиллер в своей переписке.
Вытекающая из этого историческая антиномистика.
Гердер подчеркнул развитие содержания, предмета. С

Канта начинается применение трансцендентального мето¬

да как одностороннего (но оправданного) подчеркивания

закономерности формы.
У Канта (и Фихте): закономерность формы = субъектив¬

ность, самость, автономия.
В дальнейшем развитии немецкой философии попытки

перенести эту субъективность в общественный мир (необ¬

ходимость чего недостаточно понимал Гердер). Но перевес

формы, вместо перевеса автономности предмета в его сту¬

пенчатом развитии, остался во всей немецкой философии.
Форма — стиль
Все конкретное в известной точке своего бытия, ближе к

началу, но посередине, является классически определенным,

заключающим общее в форме отдельного, единичного: лич¬

ность, народ, местность, время (эпоха) и всякая вообще

«идеальная личность», как говорит Белинский. Первое ис¬

черпание, свежая полнота, начало каждого содержания соз¬

дает то, что называется стилем, то есть общую формальную

черту, которая затем становится формой для всякого содер¬

жания. Таким образом, стиль в известном смысле не зависит

от содержания, а, наоборот, сам его подчиняет себе, являет¬

ся чем-то предсуществующим, нетленным, вечной рубри¬

кой, формой, как всякое однажды сделанное, достигнутое,
291	Вероятно, 1930-е годы — сост.
369

МИХ. ЛИФШИЦ
превратившееся из содержания в форму. Здесь еще важно

наличие момента единичности, чего-то временного и свое¬

образного, что тем не менее возводится на ступень вечного

и общего в золотом панцире сияющей формы.
Реализм2^
Развитие реализма всегда имеет как бы два направления.

Во-первых, выделение главного содержания того, что мы

видим, воспринимаем и так далее. Это аналогично развитию

логической определенности, ведущей к понятию. Во-вторых,

отделив таким образом главное от фона, мы совершаем

какое-то убиение конкретной жизненности, рассеянной

правды. В истории искусства и литературы повсюду видно,

как происходит нарастание элементов концентрации

сюжета, рассказа, освещения, сокращение многофигурности,

равного внимания ко всем деталям etc. Однако с известного

момента все более ясно, что дальнейший успех реализма

связан с понятием массового, общего, с развитием фона

жизни. Роман, история театра, живопись. Без всеобщего нет

содержания, и оно должно быть представлено в известном

наличии не только прямой, но и loser293 необходимости

появления того или другого в поле зрения. Все должно играть.

Глаз должен видеть фон, детали, фрагменты рассеянной

жизни. Одностороннее развитие этого момента у Дега,

импрессионистов. Сторона необходимая — русский театр,

графика, историческая живопись, начиная со Шварца. Осо¬

бенно — «Мир искусства». Удивительный реализм деталей,

язык деталей. Реализм, переходящий в «стиль». Ср. бесконеч¬

ность актуальную и потенциальную.
Фотография и искусство
Разве фотография не искусство? Конечно, она может

быть искусством. Искусством может быть все. У Ильфа и

Петрова делают портрет из зерен. Это не смешно. Немного

грязи — вот что нужно для художественного произведения.
292	Возможно, 1920-е или 1930-е годы — сост.
293	Утраченной, потерянной (англ.).
370

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Чье это изречение? Можно писать всем: papier colle. Можно

писать и фото-объективом. Но это очень трудно и, в конеч¬

ном итоге, невозможно так, как в живописи — мешает

эмпиричность, механичность формы. Ее нужно скрыть, и

ее скрывает так называемая художественная фотогра¬

фия. Там, где фотография говорит более специфическим

языком — в кино, где она является средством не пластиче-

ски-изобразителъным, а скорее повествовательным —

она в лучших своих образцах не гонится за красотой или

выразительностью отдельного кадра. И благо ей. Шрифт

имеет значение в книге, но красота его имела значение

только в рукописях.
Форма и ее расщепления
Проблема адаптации форм социализмом. Непонимание

того, что кроме отбрасывания формы есть еще расщепле¬

ние ее на консервативную и старую, но служащую новому

содержанию, и даже новую, но служащую старому содер¬

жанию.
Как связать это с переходом из содержания в форму?

Форма частично 1) отбрасывается в ее ограниченном,

«свободно»-ограниченном виде — в форме, что соотносится

вполне с общим характером данного исторического

содержания; 2) сохраняется, но в этом сохранении есть I)

«классическая» сторона, которая сохраняется навсегда, и

есть II) сторона исторически-невозродимая, но связанная с

классикой; она может быть адаптирована в борьбе с той

стороной, которая подлежит отбрасыванию.
Наконец, с противоположной стороны: 1) отбрасывание

классического, 2) сохранение «свободно»-ограниченного.
К антиномии субъективного

и объективного, человеческого

с природным в искусстве
Примитивы соединяют ультра-реализм с условностью,

абстракцией. По Гегелю, природа и человек находятся здесь

в состоянии антагонизма.
371

МИХ. ЛИФШИЦ
Некоторые примеры «современного» в примитивном:

«фотомонтаж» с изображением флорентийского собора на

одной фреске XVI века. «Урбанизм» XIV — XX вв. — небо¬

скребы etc. Декоративность — травы = ковер, обрыв с травой

под ним,
фриз в виде деревьев.
Здесь до полного синтеза в известной мере предваряется

распад.
Прекрасное: «объективное» или

человеческое? Связь перехода из содержания

в форму с вопросом о субъективном

и объективном содержании
Переход из развития содержания в форму = известная за¬

конченность, но развитие не закрыто, только эта форма на¬

полняется другим, более высоким содержанием. Так эта

форма как бы раздваивается, она становится одновремен¬

но и формой, заключающей в себе материал предшествую¬

щей ступени, и результатом развития содержания этой сту¬

пени, и формой для нового содержания. Так биологический

человек становится формой общественности, сущности че¬

ловеческого общества, хотя форма остается той же; или

предмет природы (потребительная стоимость) становится

одновременно носителем-формой проявления обществен¬

ной сущности — человеческого труда.
Так и весь окружающий мир, мир природных форм

раздваивается и приобретает общественное содержание:

полезность, прекрасное (то, что Гартман считает слоями,

реальным и ирреальным).
Но это раздвоение предполагает деятельное переформи¬

рование низшей ступени. Суть в этом процессе. Так ли неор¬

ганическое становится формой для органического, которое —

в какой-то мере — преобразует анорганику, активно перефор¬

мирует ее? Механизм тела, «человек машина» etc.?
Суть прекрасного в том, что эта низшая форма еще орга¬

нически соединяется с высшим содержанием, раздвоение не

превышает совпадения и в то же время чувствуется?
372

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Не так ли и само искусство, заложив свой мир, становится

формой для последующего содержания, так что в нем самом

возникает раздвоение, совпадение формы-классики с

формой-носительницей другого содержания.
Двойственность формы — истинное зерно современного

«свободного» искусства? Но здесь есть отличие от рефлексии

(некоторый пример, хотя и неполный, дает преемствен¬

ность форм, повторение прошлого в высшем смысле в преж¬

нем искусстве: например, Возрождение и античность и др).
Широта и узость, всеобщее и единичное,

ограниченное в их соотношении с проблемой

сознания и бытия. Два мировых направления*
Голландские художники не изображают противоречий

жизни. Претензия! И глупая. Ибо голландцы изображают

мир голландской буржуазии с такой откровенностью, что

сюда должна войти и ограниченная, мещанская сторона

этого мира. И она не остается секретом для зрителя. В общей

форме: самый предрассудок входит в рассудок; подлинное

реалистическое произведение может включать и род иллю¬

зии, заблуждения, если это заблуждение носит исторический

характер, то есть является в сущности правдой, хотя и правдой

ложной. Это напоминает слова Энгельса об элементе тем¬

ноты в революционной поэзии (...). Но — историческая мера

в этом. Общий вывод — тезис: широта кругозора, возвышение

над всякой узостью. Антитезис: неполное, не абсолютное. Ибо

узость входит в широту в качестве ее элемента, так как речь

идет об реальной, а не о пустой широте.
Голландского художника нельзя упрекнуть в искажении

жизни, в ограниченности. Нет, он сам (в главном) не ограничен,

свободен, широк, но именно потому, что он включает в свое

изображение элемент ограниченности, так как этот элемент

есть в отражаемом объективном мире. Качество: а) опреде¬

ленность объекта должна перейти в субъект, в отражение;
б)	а к определенности относится и ее ограниченная сторона.
*	Написано, вероятно, в ранний период творчества.
373

МИХ. ЛИФШИЦ
Здесь две переплетенные проблемы:
А) каков объект, таков и субъект. Субъект должен зачерп¬

нуть из реального мира. Субъективное само объективно.
Б) широта и ограниченность, бесконечное и конечное, об¬

щечеловеческое и исторически-обусловленное, классовое.
Выводы: 1) Реальное, материальное = узость и ограни¬

ченность.
2)	Не полная, не абсолютная верность этого тезиса —

иначе гегелизм.
3)	Решение: две ограниченности, две узости.
Проблема безграничной, свободной. широкой матери¬

альной реальности!
Это идеальное в самой материи, это ее natura naturans,

это классическое состояние, это поступательное развитие,

это будущее.
То есть «А» и «Б», соотношение объекта и субъекта, соотноше¬

ние узкого и широкого не полностью накладываются друг на

друга, не полностью совпадают. Широта объекта и узость субъек¬

та! Гегель шел к этому, но остановился на полпути, поскольку он

все же, принимая необходимость и существенность объектив¬

ного мира, находит в его узости сверхестественную(?) широту

(мистическое тождество и возвращение к субъекту, разрыв меж¬

ду объектом и субъективной стороной), вместо того, чтобы ви¬

деть разницу двух мировых направлений — освобождающийся

материальный мир и овеществляющаяся субъективность. NBÜ!
Да, именно два мировых направления: одно есть поступа¬

тельное движение идеализирующейся материальной жизни,

«Entgegenstaendlichung» материи, другое — «Vergegenstaend-

lichung» и Entfremdung всего субъективного, зарождаюгцаяся

в материи. Движение через отчуждение, через посредство в

одностороннем, собственном смысле слова. Этот «расточи¬

тельный» процесс в природе, этот рост мирового побоища,

которое описывал, кажется, Бональд294 Этот ужас, зависи¬

мость, непонимание, десубъективизация, деидеализация как

ступень прогресса
294	Бональд, Луи-Габриэль-Амбруаз — французский философ, критик

Французской революции.
374

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Пример перехода из содержания в форму295:
Цезарь Юлий и цезари. Цезарь: конкретный человек, но

вместе с тем — выразитель «всеобщего» содержания. Он

умер, но тень его конкретности — имя стало общей формой.

Содержание перешло в форму и закрепилось в ее всеобщно¬

сти для всякого другого более частного содержания.
Реализм

Реализм и условность
Обведенная рука или красочный отпечаток руки — част¬

ный мотив древнейшего искусства. Вот образец первой

живописи: план, замещение, лишь небольшой сдвиг от ре¬

альности к изображению. В изображении животных преоб¬

ладает абрис. Непосредственный переход в условность: план

текущей сверху вниз реки. Это искусство слишком реально,

чтобы стать реалистичным в нашем смысле слова. Иллюзия,

будто перед нами зрительная иллюзия в изображении жи¬

вотных и сценах охоты.
Не ближе ли к изобразительной иллюзии начинающаяся

позднее условность в собственном смысле слова, обозначе¬

ние того, что мы знаем?
К рождению условности из материи.
Не только свойства материала и конкретность окружаю¬

щих условий, но и то, что изображает художник, или то, что

он хочет изобразить в отличие от того, что он видит, как он

видит (ср. начало Винкельмановой истории29б). Известное

противоречие между тем и другим. Преобладание что ведет

к обозначению, условности. Именно! (хотя потом именно

иллюзия = условности). Предел этого — количественная

абстракция: чистое что = 1. Парадокс в пику врагам «что» и

сторонникам «как».
295	Проблема перехода содержания в форму, разрабатываемая М. А. Лиф-

шицем, восходит к одной из главных тем Гегеля. См., например, предисловие

последнего к «Феноменологии духа».
296	Имеется в виду «История искусства древности» И.-И.Винкельмана.
375

МИХ. ЛИФШИЦ
Blair297 о том, что фигуры стиля больше всего распро¬

странены в первобытные времена (а не наоборот, как пола¬

гают) и именно по причине бедности языка.
Sprung, алогичность в народной песне,

симметрия слов, звуков, даже букв.
Эта симметрия (= размер и рифма) есть материальная

логика. Это кажется противоречащим логическому смыслу

условным ограничением. Исторически же это вещественная

чрезмерность логического. Размер есть логика, рифма — по¬

вторение, закон в хаосе слов. Размер и рифма — грубые при¬

знаки вещественного смысла. Сами слова еще вещественны.
Поэзия — условность («произвольные знаки»).

Пластика, живопись — реализм, «как мы видим»

(«естественные знаки»).

Антитетика и взаимоотношение в истории
Магия слова = «произвольного знака» (Лессинг) и эпоха

абстракции в искусстве. Что, а не как мы видим

(Винкельман). Не есть ли эпоха абстракции в искусстве —

неолитизм etc. = эпохе поэзии первичной, условной, потом

комбинация?
Условность и реализм с точки зрения литературы

(Dichtung) и изобразительного искусства. Их антитеза.

Пластика = реализм.
Архитектура — это искусство, в котором меньше всего

играет роль иллюзия, больше всего факт, вещественность —

и условность. На противоположном полюсе опять-таки

музыка, иллюзия преодолена, условность полная, но и

прямая суггестивность, вещественное воздействие.
Живопись: посредине иллюзия, удвоение и условность,

материальная истина.
297	Вероятно, имеется в виду X. Блэр — английский ученый XVIII века,

автор работ по риторике и литературе.
37 6

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Два полюса сознания:
А) стихийная, диффузная, она же — аффектированная,

страстная сторона, она же область интересов, преимущест¬

венно бессознательная, суггестивная, практически-духов-

ная. Внутренне-реальная.
Б) теория, отражение, подражание, ...изображение, иллю¬

зия, соответствие внешнему объекту.
Эти два полюса сознания в отношении этоса.
Этос есть нечто внутреннее — реальное страстное, хотя и

направленное против страстей. Мораль = фактически дан¬

ное, самоочевидное, откровенное.
С другой стороны, нравственная истина в борьбе против

интересов, а интересы сознания, разум опирается на чув¬

ства, в том числе иудовольствие.
Topics в истории эстетики: а) иллюзия, обман, притворст¬

во, переимчивость, подражание; б) отношение к страстям,

аффектам.
Эти две стороны связаны с двумя полюсами сознания.

И то, и другое двойственно:
А) изображение, иллюзия, переимчивость идеализиру¬

ются в
Б) возбуждение страстей (+), возбуждение страстей (-),

успокоение страстей.
Возможны, следовательно, любые выводы:
А)	подлинно-среднее, mesotes положения эстетической

сферы как сферы целого идеала: верное в этом.
Б) два суррогата: 1) идеализация и отдушина для успоко¬

ения,
2) аскетический или иррациональный бунт.
I.	например, полное отрицание «подражания» и изобра¬

жение истины и страстей (абстракция).
II.	крайнее возбуждение страстей. Возвышение. Экстаз.

Сверх-изображение?
Проблема реализма в музыке
Может дать также материал для понимания разницы между

двумя инстанциями реализма, объединенными в третьем,

в субъекте.
377

МИХ. ЛИФШИЦ
Может быть, с музыкальной проблематики и нужно начать

обсуждение вопроса.
Даламбер: музыка может быть «подражательная» и

«естественная». — Это ближе к сути дела, «иллюзия» и

«суггестивность».
Аббат Ложье(?) (противник Руссо): суть музыки в изобра¬

зительности, но она бывает физическая и метафизическая

(аффектам и ощущениям). Метафизическая = Шопенгауэр.

Но метафизическая есть одновременно подражание и как

бы не подражание («естественная» = суггестивная), подража¬

ние в том, в чем сам организм подражает природе, ее всеоб¬

щему,, есть чувствилище, формальность ее (...)
Бетховен, указание к «Пасторальной симфонии», где так

много звукоподражания — «больше выражать чувства, чем

изображать».
Место музыки в системе различий от факта

к иллюзии
Она, с одной стороны, самое раннее, с другой — самое

позднее из искусств. Она — сама реакция, кусок жизни. С

другой стороны, подражание, перешедшее уже на самого

субъекта (откуда — музыкальная живопись, поэзия etc.).

Крайности сходятся.
[по поводу слов Якопа Пери (1561—1633), автора первой

оперы «Дафна»] — музыка «подражание» выражению голоса

при аффектах, подражание субъективной реакции, ergo она

рефлексивна. С другой стороны, она менее подражание, ибо

то и другое одной природы, или, вернее, она — съерхподра-

жание.
Условность имеет характер всеобщности. Но она имеет и

характер недействительного. Поэтому не все всеобщее,

идеальное есть условность. Условность есть частный случай,

когда всеобщее должно быть условным, ненастоящим и это

признается (хотя, разумеется, и эта условность не пустая

ложь, а ложь необходимая).
378

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Пример тождества условности и фактицизма:
изображение времени у примитивов не то, что мы дейст¬

вительно видим «здесь» и «теперь», не зрительная реаль¬

ная иллюзия, а сопоставление фактов, как оно существует

для ума.
Вместе с развитием истины познания (соответствия) идет

очищение чувственной иллюзии здесь и теперь, реального

опыта от примеси шь, отвлеченности. Путь от «реализма» к

(неразб.) в познании. Но то, что Ленин называл первобытным

идеализмом = преобладание абстракции и ее тождество с

фактом. Впоследствии Галилео-Локковская «бифуркация».

Крайняя относительность. И глупые (но имеющие основа¬

ние) философские и эстетические попытки восстанавливать

идеализм первобытный, или «реализм».
На примере первобытного мышления или детского

мышления нетрудно заметить, что самые неразвитые в

умственном отношении эпохи суть самые умственные,

самые идеологические. На смену им приходит выделение,

самостоятельная оценка чувственных данных, стороны

явления, опыта, кажимости.
Плутарх о прекрасном изображении безобразного

(прекрасная деятельность!)
Лисипп изображал людей такими, какими они кажутся,

тогда как другие художники изображали их такими, каковы

они были. Плиний Старший.
Прелесть узнавания («познавательное»), выраженная

в удовольствии от сходства даже в самых уродливых изо¬

бражениях предметов (Аристотель. Риторика, а также

Поэтика). Ср. с Плутархом. Ср. с двумя типами реализма:

быть природой и знать природу Ср. (с) Лисиппом: есть и

иллюзия. Переход проблемы бытия и иллюзии в проблему

прекрасного и безобразного. Вторая постановка вопроса

снимает этот тезис(?) (до некоторой степени! Не абсо¬

лютно), первая предполагает его. Но по-настоящему

где прекрасное? — посредине, между иллюзией и грубой

реальностью.
379

МИХ. ЛИФШИЦ
С другой стороны, реализм факта есть то, что мы знаем, а

реализм иллюзии = то, что видим (узнаем). Итак, подобно

тому, как прекрасное: а) делится на прекрасное предмета и

прекрасное изображения, так и знание б) делится на знание

как содержания и знание как субъективная форма его.
Не переходит ли прекрасное предмета в уродливое изо¬

бражения (обратный переход более ясен). Если бы это было

так, то прояснилось бы все уродство первобытного искусст¬

ва. Не относится ли и к красоте природы некая доля иллюзии,

без которой и само прекрасное в природе=уродливому?

Примеры!!
Прекрасное без иллюзии=уродливому. Это прекрасное

факто-знания. Прекрасное — действительное, не кажущееся,

прекрасное в ранне-античном смысле слова (например, ди-

пилоновский стилъ!)\ прекрасно не эстетическое, прекрас¬

ное преимуществ, силы и сильные, (...) моментов, прекрасное

глупого удивления и гиперболы, пусть даже положительных

качеств, хотя и «положительные» без (...) взгляда, без челове¬

ческого измерения = ничто.
Это показывает параллель между эстетикой и этикой в

проблеме формы, человеческой формы, как..
(...) и живопись, и музыка. Предпочтение музыки как не¬

изобразительной, более связанной с душой. Ближе к жизни,

к истине этической, дальше от истины обыденной*. Падение

в область формальной символики!!
Это к проблеме объективного предмета, с которым нераз¬

рывно связано. Реальные вещи, вызывающие подражание,

не через вид**, не через посредство, а прямо через действие,

воздействие, суггестивность (и пассивность человека!).
Вся история материальной и всеобщей

стороны
с точки зрения вхождения*** общественного содержания

в чувственную форму природы. В античности, например,
*	На полях: это и Плотин.
** На полях: вид = объективная истина, иллюзия.
*** На полях: «вхождение» противоречивое — через расхождение.
380

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
общественная природа по необходимости абстрактна

(но лирика и мораль), и тогда чувственность возвращается

только в иррациональной форме — грубый материализм у

Платона и стоиков, неизобразительная, иррациональная

чувственность у эпикурейцев, (даже) их эстетика!
Если в первобытном мышлении наиболее грубо-веще-

ственное есть одновременно и абстрактно-идеальное,

абстрактное, то в дальнейшем развитии совершается об¬

ратный переход или переносится центр тяжести на обрат¬

ное: наиболее идеальное оборачивается наиболее грубо¬

материальным. Это — рок всяких идеалистических

систем, как хорошо показано Марксом на примере Гегеля

и гегельянцев. В античности сильно еще и то, и другое. Все

же, начиная с Платона и особенно в поздней античности,

логика № 2 преобладает. А преобладание ее всегда ведет к

тому, что возвращенная, воскресшая материальность выс¬

тупает не в своем естественном виде, доступном идеаль¬

ности, а в отрицательно-рефлексированной версии, то есть

иррационально.
«Правота» идеализма — телесная природа человека ста¬

новится формой проявления его второй, общественной

природы, как бы инобытием ее. Не нужно только преувели¬

чивать это отношение.
Объективность образа Швейка
(...) Гашек сам был родом Швейка. Он еще до 1914 года

основал партию «Умеренного движения в пределах беско-

нечности(?)», устраивал собрания и серьезную агитацию(?).

Его юмор вообще в почти-серьезной, неразличимой дву¬

смысленной игре. Это говорит о роли двусмысленности, не¬

разумия, эпатажа реального в наше время. Судьбы комизма

и трагизма.
Условность в ее двояком значении: как историческая и

(...) (логическая) неизбежность, приближение, и как отчуж¬

денная, иррациональная форма. Связано одно с другим,

тождественно, но есть и грань между разными формами

условности.
381

МИХ. ЛИФШИЦ
(В первобытном искусстве — сост.):
A)	выделение определенной черты, pars pro toto^ напр.,

рога козла, половой орган женщины. Именно веществен¬

ный символ вместо видимого целого.
Б) это более остро реальное впечатление производит,

чем если бы был изображен весь предмет с не относящими¬

ся, например, к движению или к полу подробностями, рав¬

номерное значение неравномерности изображения. Кари¬

катура, схема, план.
B)	это — «то, что нужно человеку», в соединении с «тем,

ради чего». Прелесть «следов работы», того, что это сделано

человеком, т.е. является его материальным созданием, и пре¬

лесть реальной сути дела. Что есть козел? — рога (грубый

материализм). Что есть истина? Etc., etc.
Г) перцепция и апперцепция = условность, резкость,

односторонность, предвзятость = рефлексии = a priori.
Д) схемы реального сливаются в особый мир, умозри¬

тельный мир. Мир черточек, линий, движений, динамиче¬

ских сил. Рога козла превращаются в орнамент. Геомет-

ризм = слияние «сути дела» с тем, что нужно человеку, с его

деятельностью, работой. Соприкосновение с техническим

предметом, техноморфность.
Различают ли историки искусства две ступени развития

символизма, абстрактного в искусстве, а именно — период

отчуждения органики и период геометризма? Разумеется,

существует и перемежающаяся последовательность, и пере¬

плетение этих систем. Их связь с двумя ступенями развития:

когда первичное общество нуждается в природе в качестве

посредника и регулировщика общественных связей, когда

оно больше доверяет своему животному происхождению,

чем самому себе, и когда начинается отчуждение техники и

надстройки.
298 Часть вместо целого (лат.).
382

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Реализм
Что может дать панорамное, крупнорамное, стереоскопи¬

ческое кино? Эффект соприсутствия, слияния с жизнью. Тут в

сущности мы имеем тенденцию к переходу от прекрасного

произведения искусства к прекрасному в природе. Но в таком

случае то, что нам представляется, действительно должно

быть прекрасным по преимуществу, не говоря уж, конечно, о

поучительном. Обе эти стороны приобретают здесь особое

значение. Роль кино как средства чисто художественного вы¬

ражения падает. Но остается и растет возможность быть сви¬

детелем того, чему мы обычно не можем быть свидетелями,

т.е. прекрасного и доступного, интересного для познания.

Особенно видовые картины. Возможен также чисто развлека¬

тельный и воспитательно-тренировочный эффект. Но с точ¬

ки зрения искусства — только прекрасное в природе. Или же

дальнейшее приближение к повествовательному жанру. Боль¬

шее вмешательство режиссера, более условная перемена пла¬

нов. Словом, всего, что может компенсировать чрезмерность

эффекта соприсутствия.
Реализм XIX века имел своих общих предшественников,

но и свои особые (неразб.) элементы в прошлом.
Но реализм XIX века — это не определение. Реализм

сознательный? Отчасти. Реализм критический? Но критика

была и раньше. Эмпирический реализм? Натуральный реа¬

лизм? Буржуазный реализм?Демократический реализм?
У модернистов иллюзия рисуется только как помеха

познанию сущности мира. Почему? Прежде всего она есть

условие этого познания и путь к нему.
Реальное и условное с точки зрения актуальной и потен¬

циальной бесконечности.
Кроме общей характеристики условного как момента ре¬

альной иллюзии не следует забывать, что реальная иллюзия

(= соответствию реальности в науке) отражает сторону акту¬

альной бесконечности эйдетически организованного мира,

а это не полная истина. Потенциальное, возможное, хотя

и необходимое, есть сторона идеального в искусстве, но
383

МИХ. ЛИФШИЦ
опять-таки эта сторона может быть односторонней, она об¬

ладает своей квази-эйдетикой, весьма важной, но зависящей

от иллюзии, выступающей как условие всякой эйдетики.
Из этого видно, что реальность сама есть условие всякой

эйдетики, а условность может быть реальной. Только не

обязательность обратной теоремы. Грань есть, направление

есть, разница между движением реальной условности и

условной реальности всегда налицо.
Эйдетика зрительной иллюзии и квази-эйдетика потен¬

циального. При большей широте последнего первенство

первого обязательно. Квази-эйдетика, однако, имеет преиму¬

щество свободы, ее истинность есть и ее бытие, зато она —

только условность, воображаемая реальность.
Модель как основа искусства и как средство

познания, материалистического

дедуцирования (в частности — эксперимент,

параллель между художественным

моделированием и экспериментом)
Модель включает в себя момент условности, но она поз¬

воляет изучать, постигать предмет в его конкретной, а не

формально-статистической закономерности. Или формаль¬

но-статистическая закономерность, или все же модель.

Модель есть то, что должно иметь наше сознание для того,

чтобы исправить и дополнить чувственную иллюзию — это

есть нечто условное и вместе с тем нечто реальное. Естест¬

венная модель — «прерогативная инстанция». Искусствен¬

ная — эксперимент. Даже понятие имеет свою модель — об¬

разец, чистый пример, вроде английского капитализма,

русской революции и т. д.
Наконец, в искусстве главное — чувственно-наглядная

модель. Моделирование есть реализм, моделирование не

только складок, рельефа. В искусстве и литературе — все

моделирование.
Моделирование есть подобие в другом материале. Этот

другой материал позволяет выделить какие-то особые свойст¬

ва и постигнуть их (мои черные очки). Поэтому — противо¬
384

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
речиво — этот элемент другого материала важен, хотя он и

есть условность. Наконец, всякая модель создается нами в оп¬

ределенных условиях, и мы ценим эти условия, ибо тем самым

подчеркивается именно реализм модели, мы должны знать

эти условия, чтобы реальнее стала(?) действительность.
Кто признает мышление в образах,тот до известной сте¬

пени признает вместе с Белинским разницу между художест¬

венным сознанием и мышлением сознательным.
Иконоклазм, образофобия, боязнь сходства в современ¬

ном искусстве и теории. Причина? — Теперь реальность

посредством идеализации уже не возьмешь, а разрыв с пред¬

метным миром страшен. Нужно изобрести более радикаль¬

ный способ — незачем стремиться к сходству изображения

с изображаемым, лучше исключить саму проблему сходства,

гнетущую своей безыдеальностью.
Два полюса реализма и два искусства:

искусство и анти-искусство
Различие двух искусств, искусства и анти-искусства (подоб¬

но анти-миру). Оно состоит, как я показал, в том, что 1-й род

объективен — скрывает изобразителя, субъекта. 2-й род —

субъективен, подчеркивает игру рефлексии, ниточки, за кото¬

рые дергают, т.е. отрицание объективности иллюзии. Но есть

и другое различие.
1	-й род держится в пределах либо объективной красоты,

либо прекрасного изображения; 2-й род принципиально

подчеркивает отсутствие положительного баланса. Это, в

сущности, одно и то же с разных сторон:
1-е	— со стороны познания.
2-е	—со стороны «аксиологии», ценностей, благ, куда

входят и блага физические, и блага нравственные, которые (...)

приобретают и некоторые формальные черты = прекрасное-

красивое.
(...) человек научается смотреть на свое извне. Без лишне¬

го пафоса, сквозь хрусталь объективности, так что отрица¬

тельное = момент положительного. Это известное как бы
385

МИХ. ЛИФШИЦ
отделение от жизни, но не «дистанция», а способ приближе¬

ния к ее конкретности. Современный же выход за пределы

прекрасного, т. е. положительного баланса, связан именно с

«дистанцией», с уходом от жизни, спасением от нее, — бегст¬

во через ужас и отвращение приближенного взора.
Диалектика двух полюсов реализма есть мера в прибли¬

жении знающего глаза к действительности. Полюс познания

сдержан красотой, точнее прекрасным. Die wahre Mitte же

есть и среднее между двумя полюсами, или движение вперед,

посредством которого мы устремляемся к патетически-кра-

сивому, т. е. к вещественно, предметно хорошему через пре¬

красное познания.
Патологическая ступень изображения связана благород¬

ством предмета, потом знание идет дальше, но оно еще

связано прекрасным изображения.
Объяснение прелести неполноты,

схематичности, условности, туманности

изображения
Нельзя останавливаться на парадоксе, казусе, хотя нельзя

и обойти его. Парадокс объективности, — тогда он имеет

значение. Чем дальше от реального изображения, туманнее,

схематичнее, тем больше неполноты и работы для субъек¬

тивной фантазии, тем художественнее.
Симптом как будто описан верно — объяснение никуда

не годится. Объективная суть дела в том, что каждое слиш¬

ком точное изображение тем самым есть и изображение

не бесконечности предмета (индивидуального и вообще),

а только выгороженной части. В неточности, смазанности,

схематичности может заключаться преодоление схема¬

тичности; смазанность, неточность всякого абстрактно

правильного изображения — своего рода обман обмана.

Неполнота неполноты.
Отсюда:
не в бедности изображения дело, а в бесконечном богат¬

стве действительности; не вусловности, а в бесконечно-пол-

ной реальности, которая выражается в парадоксе условно¬

сти; не в просторе для субъективной фантазии дело, а в том,
386

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
что эта работа, даже (неразб.) есть выражение высшей, более

полной объективной необходимости, реакция на неполно¬

ту субъекта, а не победа его неполноты над бедным миром

реального.
Очевидно, не всякая неполнота, условность, схема etc.
К теории двух полюсов реализма.
См. прогресс как прогресс единства природы и общества,

разумной цикличности, полноты. Здесь же: структура трех

ступеней. Две идеальности, как и два полюса реализма.
Реальность фантастического
Жизнь, произвол, образ актуальности природы актуали¬

зирует ее.
Человек до известной степени реально оживляет,

одухотворяет природу. Своей практикой он вызывает ее

реакции. Все живое и особенно сознательное, произвольно

действующее оживляет; одухотворяет и мертвую природу,

сообщая ей квази-жизнь. Эти реакции могут достигать

степени «мести» или «кары», т.е. (...) отрицательные или

истребительные реакции на произвол.
Бог древнейших религий в этом смысле реальное, квази-

реальное отражение произвола человека в мире.
Почему и поскольку фантазия — обусловленность^)

природы — есть тоже реализм? Потому, что деятельность че¬

ловека в мире создает квази-субъективные силы природы.

Эта тень человеческого общества, рефлекс субъективности

в природе — ее как бы человеческая или демоническая само¬

деятельность. Произвол и его отражение в боге. Но это ключ

и к идеализму. Собственно феноменология, связывающая

субъект с объектом, придающая ему субъективность — не

ложь, не полная ложь. Но природа имеет свои возвышения,

субъективные моменты и без того, объективно. В каком от¬

ношении они находятся с местями природы человеку, с ее

квази-субъективной активностью? Это проблема связи пра¬

ктики. связи между человеком и объектом. Слепая деятель¬

ность = произвол, стихийность, активность самого субъекта

вызывает ответную реакцию природы, ее объективный фан-

тазм. Через деятельность более осмысленную, наученную
387

МИХ. ЛИФШИЦ
опытом произвола ответной, обратной связью нащупывает¬

ся (...) рельефность природы. Она не субъективна в божест¬

венном смысле, (_) человеку в пассивно-эмпирической

форме (далее неразб. — сост.).
Но гармоническое отношение между человеком и приро¬

дой на этой ступени преходяще и все еще фантастично, ибо

в действительности можно только предугадывать возмож¬

ность гармонии между эмпирической жизнью и тем, что

нужно человеку. Разрыв неизбежен. Дальнейшее развитие

техницизма и «стиля» произвола, который принимает те¬

перь механический характер. Утилитаризм. Зарождение

этого уже в средние века (кот(орые), вообще говоря, перво¬

бытная абстракция плюс более современный техницизм).

Это драма новой культуры. Ряд новыхместей природы глав¬

ным образом в форме общественного рока.
Важно! Ausgleich2» эстетики

изобразительного искусства и литературы
Применение теории полюсов и перекрещивания к анализу

литературы, не только изобразительного искусства. Измене¬

ние позиции пр11сутствующего сознания,, актуального созна¬

ния, и здесь необходимость известного благодаря (классика)

вообще. (...). Распад непосредственного и рефлексии.
Синтезировать:
А. Мотив отражения — «диктатура действительности».
Б. Мотив рефлексии, постепенно преодолевающей этот

реальный блок.
Чрезмерно близкое отражение = символика, абстракция
Большее развитие на другом полюсе — опять-таки обрат¬

ное, вещественный мир, «натурализм».
Оптимум, классика, которая в литературе позже. И может

почти непосредственно перейти в идеал будущего.
Изменение позиции сознания, гшклонение (наполнение?)

его — моменты времени (в литературе это главное), в какой-то

мере и пространства, места.
299 Уравнивание, компенсация, примирение, компромисс (нем.).
388

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Отношение к действующим лицам и предметам.
По каким категориям рассматривать литературу? Ср. с

живописью.
Эстетика китайской живописи

«се и» = «писать идею» (произведение исполнено широко,

красочно, не то что)
«гун би» = «прилежная кисть» (больше рисунка, каждая

жилка на листе).
Своего рода переложение идеопластического и физико¬

пластического Ферварна.
Опасности реализма

(т. е. сторона теоретического разума и сторона

практического разума):
опасность иллюзии (проблема знания) — переход в

ложное знание,
опасность зла, уродства, связанная тоже с «чрезмерным

знанием» (кожа великанши) — разрушение идеала и того по¬

ложительного, что есть в действительности, что «держит» ее.
Значит, в основе действительности зло, отрицательное?

Или «недействительное» — агенция более действительного,

всеобщего?
Относительность реализма
Невозможны художественные произведения на темы гет¬

то и крематориев, невозможно реалистически описать то,

что бывает с людьми — весь ужас и всю гадость, которую

тщетно пытались вместить в свои произведения натурали¬

сты, Золя, например, в «Земле». Если все это есть на свете, а

это есть, то не говорите, что не надо это изображать слиш¬

ком реально. Правда, можно найти аспекты — отдаленность,

обобщение, изящество...И все же здесь слишком ощутимо

натыкаешься на границу. В этом слабая сторона «реализма»

вообще, так называемого «критического реализма», а если

угодно, то и той сферы искусства, в которой подобный реа¬

лизм возможен, почти единственно возможен — литературы

и ее зримого выражения, кинематографии. Большой реализм,
389

МИХ. ЛИФШИЦ
о котором постоянно толкуют литературоведы, прогресс

реализма по мере приближения к XIX-му веку — это вместе

с тем приближение к границе реализма, даже известное от¬

даление от реальности. И чем больше мы приближаемся

к реальности ужасной и отвратительной, реальности, без

которой невозможна всякая другая реальность, тем яснее,

что литература фальшивит. Лучшее, прекраснейшее произ¬

ведение литературы и кино все же всегда оставляет мысль,

что в жизни это было бы не так, а между тем и литература, и

кино представляются нам именно как искусства самой дей¬

ствительности. Есть вещи, которые нельзя изобразить ре¬

ально, ибо искусство радостно, а жизнь серьезна. Это не от

эстетства, а от того, что о серьезных вещах нельзя говорить

несерьезно, в искусстве же есть предел серьезности. Да и во¬

обще, чем больше мы ставим себе цель близкого воспроиз¬

ведения действительности в ее натуральном, так сказать, ви¬

де, тем больше мы доказываем, что это невозможно, ибо

этого не воспроизведешь. Отсюда вывод, что нужно перево¬

рачивать нам душу, пугать нас, вызывать отвращение и т. д.?

Не выйдет, все равно это будет род эстетической игры, что-

то несерьезное. Еще более несерьезное, чем попытки нату¬

ралистического изображения. А суть дела в том, что честнее,

реальнее, правдивее изображать красоту. Известные грани¬

цы реализма суть подходы к нему, нарушение этих границ —

подчеркивание лжи искусства. Пластика и пластическая жи¬

вопись более реалистичны в лучшем смысле слова. «Истин¬

ная середина».
К вопросу об «условности»
Уже сокращение, краткость есть условность. Но человек

вынужден в своих выражениях добиваться краткости. И что

же оказывается? Оказывается, что краткость может быть во¬

ротами, через которые входит актуальная бесконечность.

Краткие формы очень емкие. Я испытал это. Подробности

втягивают нас в п+1. Вот источник некоторого преимуще¬

ства схематизма в искусстве и прелесть его. Но действи¬

тельность — в пересечении общих форм актуальности и

потенциальности, и таково же искусство.
390

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Человек, жизнь — это сокращенная версия мироздания.

Поэтому в сокращенном отражается жизнь. Все, буквально

все выигрывает от сокращения. Я испытал это. Но и проиг¬

рывает Бог Ксенофана — шар, лишенный всяких отростков.
Два полюса в жизни и в искусстве
Связь двух полюсов реализма с проблемой прекрасного в

безобразном, возвышенном, ужасном (второй полюс).
Два полюса реализма и удовольствие от неприятного,

страдания. Это (уже до изображения, подражания) есть и по

отношению ко мне, и по отношению к другому; здесь удо¬

вольствие не просто удовольствие, но радость от знания ис¬

тины. И можно показать анализом противоречивых удо¬

вольствий (например, при чтении Достоевского), что здесь

мы стремимся к неприятному, и оно доставляет род скрытой

радости, поскольку мы узнаем тем самым, что мы по-насто¬

ящему должны делать в подобной ситуации. Мы рады, что де¬

лаем это, или, по крайней мере, знаем, что надо было делать.
Два полюса реализма
И Маркс в своей критике Гегеля об Entgegenstaendlichung

через Vergegenstaendlichung, тогда как у Гегеля — односторон¬

нее освобождение от предметности (а) и признание ложной

формы Vergegenstaendlichung (отчуждения) за подлинную.
О двух полюсах реализма (в обобщении)
К терминологии и смыслу
Два полюса реализма суть: «реалистический» в средневе¬

ковом смысле и «номиналистический», который есть реали¬

стический в новейшем смысле этого слова.
Платоновский и средневековый реализм не есть выдум¬

ка, он есть поэзия, эстетика первобытности и раннего ис¬

кусства, искусства «абстракции» и в то же время реальности

этого всеобщего. С точки зрения знания здесь ошибка, и эта

ошибка здесь и с точки зрения изобразительной... вернее,

совокупность ошибок. Но не вполне ошибка, ибо, с другой

стороны, доведенный до крайности номинализм зрения etc.

также есть ошибка, пустая иллюзия.
391

МИХ. ЛИФШИЦ
Нравственность и мораль (с.305)
Их реализм = naiv — sentimental, ср. Hegel, Эстетика, 57.

Классицизм (например, Белл ори) (с.306)

превосходство формы над природой — и его место в пе¬

реходе от природы ко второй природе, перехода к сенти¬

ментальной проблематике. Первое есть вообще конфликт

разума, человеческого, общественного с природой (что есть

уже у «варваров», в Азии. Ср. Вико о варварах, в отличие

от «дикарей»). Это — особенно в деспотических формах. Но

здесь же Verklaerung300. Попытка, связанная с природой —

исправленная природа, но все же природа, ее собственный

дух (например, Буало, в древности Конфуций и т. п.). Потом

иррациональные элементы — Лейбниц. Тоска по природе —

просвещение. Парадокс — Руссо. Антиномия — Кант и по¬

вторение, колесо.
Наивное и сентиментальное (с. 307)
= теория законченных форм
Проклятие «сентиментальной ступени» (с. 308—310):

отделение идеальной общественной формы от стихий¬

ной практики людей. В последней преобладает природа в ее

стилизованной квази-зоологической форме.
Стихийная практика сама есть своего рода природа. Раз¬

витие общественности уже так велико, что она приобретает

самостоятельное значение, и, в то же время, эта самостоя¬

тельность подобна естественным процессам. Сколь одно¬

сторонне «сентиментальное» состояние, столь же односто¬

роння и его телесно-стихийная сторона.
Переход от природы ко второй природе. Этот переход

рефлексивен, познавателен, сентиментален. Несчастье! Но¬

вая объективность отделена пропастью — две асимптоты

Энгельса. Вечная проблематичность познавательно-изобра¬

зительного начала. Но решение этой проблемы — практи¬

ка, создание реально новой природы. Здесь действительное

слияние! И это уже что-то. Путь этот и бесконечен, и вместе

с тем имеет законченность в отдельных звеньях.
зоо Преображение, просветление (нем.).
392

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Значит, слияние идеального и реального дано:
всегда
в будущем (как идеал)
в противоречивом единстве, в распаде. Практика, проти¬

воречащая своей функции, вед(ущая) к новой, второй приро¬

де и тем более природная в старом смысле слова. «Духовное

царство животных».
Отсюда каверзы сознания, в частности — искусство,

любовь.
Колебание маятника от бесплотной рефлексии до грубой

природности, квази-животного. Искусственность этого и в

то же время — реальность.
Карлейль. Исторические опыты, с. 206
Уже в начале XIX века считалось, что поэзия позади, а

проза, истина, действительность победила. Постановка

вопроса вполне современная.
Из этого искусство вышло путем развития идеи истины,

действительности как основы современной поэзии (Пуш¬

кин, Бальзак, Белинский). — В этом рациональное звено

гегелевско-гетевской идеи «свободного» искусства.
Вечен ли этот выход, может ли он всегда повторяться —

или, в конце концов, шаги реализма будут исчерпаны?

Отчужденный ли это акт прихода к реализму (XIX в.)?
Две правды:
Правда народности и правда истины, прогресса, науки,

искусства.
Правда равенства и правда развития.
Правда факта, реальности и правда познания.
Потребительная стоимость — форма общественной

естественности.
Naiv (совершенно, безыскусственно, органично) — senti¬

mental (безграничное развитие к идеалу).
Крен Гёте и Гегеля в сторону sentimental. Кант — бесконеч¬

ный прогресс. Гегель — развитие как страдание и познание

как высшее.
Но истина в целом. Более тесное развитие природы и

развития общества. Исправление идеалистической одно¬
393

МИХ. ЛИФШИЦ
сторонности — реальность идеала. Но и безграничное раз¬

витие, и жертвы(?). Решение: кванты, «спираль с крышкой»

и грибулический путь — то наше(?).
Драма в нравственности
Два полюса и две справедливости: equitas (уравниваю¬

щая), пропорцинальность (распределяющая). В конце кон¬

цов первая есть основа — так и во всех прочих антитезах —

но только в конце концов, и второе противоречиво необхо¬

димо для первого же.
Два полюса жизни в наше время (с. 325):
старая азиатски-патриархальная рабская порядочность

(дополняемая воровством и разбоем),
развитие критического самосознания до полного, на¬

сквозь пустого цинизма — все все знают, все виртуозно

делается «als ob».
И нужно искать вторую природу через разум, высшее раз¬

витие познания, сознательности. Но это было бы повторе¬

нием рассудочности, диктата, идеализма. Нет, саморазвитие

через природу; самодеятельность, вдохновленную сознанием.
Два полюса жизни
Пример: любовь
1.	простое соприкосновение тел
2.	развитие субъективного момента, искусство любви —

вплоть до того, что момент воображения и даже познания

важнее.
Слова одного офицера во время войны: «отчего я не негр?»
С того момента, как отделяется субъективность, она

должна искать возвращения к природе.
Или путь ко второй природе.
Два полюса жизни — актуальный

и потенциальный. И проявление актуальности,

особенно в искусстве. И особенно в грибулызме

искусства. И особенно в первобытности.
Но искусство в искусстве есть потенциальность
394

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Два полюса жизни*:
Актуальный и потенциальный в их распадении дают

приблизительно разницу между искусством и наукой.
Искусству ближе актуальная бесконечность = жизни =

индивидуальность. Но отсюда же и преимущественный

интерес искусства к казусу. С ним связана вся линия жизнен¬

ности, характерности, «реализма», начиная с Trickster3oi5 а.

Что доказывает «казус» (или «парадокс») — он все же что-то

доказывает (откуда берутся положительный и отрицатель¬

ный смысл?).
Ленинские слова о казусе.
A)	Можно обернуть — без казуса, т. е. в известном смысле

парадокса, оригинального, противоречивого случая не

бывает искусства. В этом жизнь его.
Б) как, значит своего рода эстетический грибулизм? Par

depit302? а прямо не выходит?
Да, элемент жизни даже в пластической форме, не говоря

уже об актерском(?) реализме, таков. Ибо типы классифи¬

кации) характера относятся к потенциальной бесконечно¬

сти и они скучны, безжизненны.
B)	даже в науке, и особенно в публицистике, элемент

казуса оживляет дело. Примеров сколько угодно.
Г) с другой стороны, даже в искусстве, если «казус» приоб¬

ретает одностороннее развитие, он становится источником

субъективного «закручивания» рефлексии. Это «грибулизм»

в чистом виде.
Д) следовательно, при всем том мы видим в этом повторе¬

ние общего закона двух полюсов жизни. Грибулизм и казус

per se303 есть преувеличение актуальности (как это было уже

в Sturm und Drang).
*	Вспомним историческое отождествление: больше реализма = меньше

реализма. В известном смысле это схема, противоположная другой схеме:

от красоты и поэзии к реализму верности, правдоподобия, но и она верна

(прим. М. А. Лифшица — сост.).
301	Обманщик, лжец; здесь — мифологический персонаж.
302	с досады (фр.).
303	Сам по себе, в чистом виде (лат.).
395

МИХ. ЛИФШИЦ
Дополнительный вывод:
О.	Ne quid nimis304
A. — больший казус = никакого казуса.
Б. — недостаток казуистичности = избыток казуса (это пре¬

обладание трикстериады в начале искусства).
Эти два полюса можно понять также как природное осно¬

вание (а) и общественную форму (б). Диалектика того и дру¬

гого: преувеличение (б) ведет к иррациональному возвра¬

щению (а). Это один из важных законов мировой культуры.

Нужно понять только, что предвосхищение этого закона

очень сильно уже в начале исторического процесса. Отсюда

иллюзия «вечности» ненормального. Отсюда также буря

искусства в первобытной жизни.
Прибавление к исключительности,

казусности искусства (как проявления жизни)

сексуального парадокса и грибулизма.

Объяснение фрейдовско-юнговских проблем
Иррациональное в первобытном вообще неравно при¬

родному, по крайней мере в смысле механического порока

физических и отчасти органических фактов.
Неутилитарное, преувеличенно фантастическое и

нелепое объясняется этой «пользой», какую оно приносит в

широком смысле.
Является ли сексуальный инстинкт первобытным (ergo —

природно-вечным), сила которого ослабляется цивилиза¬

цией? Теоретически нет, но это — абстрактная теория. Мно¬

жество фактов первобытного общества говорит в пользу

сексуальной напряженности. Но это тоже не все. Ибо напря¬

женная сексуальность первобытного человека уже не есть

«естественное состояние» фрейдистского образца (каков

в моде теперь). Более того, эта первобытная сексуальность,

как и парадоксальность, «грибулизм», трикстериада в искусст¬

ве, есть уже явление par depit = реакция на чрезвычайно стро¬

гий распорядок половых отношений и первое проявление
304 Ничего слишком (лат.).
396

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
человеческого вообще против распорядка природы (с ее

периодами «течки» и т. под.). Сюда специально — то, что

неверно об отношении к менструациям и т. под. (?).
Исключительность, парадоксальность первого проявле¬

ния человеческого = общественного.
Так что в дальнейшем совершается не удаление от

природы, а, по крайней мере отчасти, приближение к ней.

Да, цензура приближает к природе.
Неутилитарное, нелепо фантастическое
Что широко примешано к жизни людей, особенно в пер¬

вобытном обществе, но и позднее, может быть объяснено,

если мы примем не только интерес в его рассудочной фор¬

ме, но и вызванный неизбежным отчуждением, условностью

легальных форм интерес № 2, интерес производный, рож¬

дающийся par depit, «кибернетический».
А)	насколько это угадали такие мыслители, как Ларошфу¬

ко, Мандевиль, Гельвеций?
Б) это par depit может быть окрашено и в тона индивиду¬

ализма, и в виде самоотречения и предания души своей богу

или абстрактной (...).
О двух полюсах реализма в применении

к разнице между абсолютной и относительной

красотой, по терминологии Хатчесона,

т. е. прекрасного старика и прекрасно

изображенного старика
То, что безобразно, отвратительно в действительности,
в действительности становится прекрасным в изображе¬

нии (когда оно не реально305). Не является ли это повторе¬

нием двух полюсов реализма:
правда материального факта
правда реальной иллюзии, изображения, соответствия.
До сих пор речь шла только о правде (= реализме). Но

это может иметь и окраску аксиологическую: прекрасное-
305 Здесь на полях знак вопроса (сост.).
397

МИХ. ЛИФШИЦ
безобразное, положительное-отрицательное; 1. прекрас¬

ное реального факта — 2. прекрасное иллюзии, познания =

узнания, соответствия = мастерства.
Таким образом, начало все же есть преобладание природы,

предмета.
Изображение факта, передача факта,
даже выделение в нем прекрасного и совершенного —

аксиологической стороны. Переход к изображению факта, к

«реализму». Но и здесь может быть выдвинута аксиологиче¬

ская сторона — прекрасное изображение, совершенное

изображение. Аксиологическая сфера в обоих вариантах

лежит посредине. С обеих сторон — выходы в непрекрасное

и несовершенное.
Соприкосновение вопроса о прекрасном (прекрасное

дерево или прекрасное изображение дерева) с проблемой

реальности факта и реальности изображения — двух полю¬

сов реализма. Может быть в этом — переход от реализма

к проблеме красоты.
Живопись — искусство формальное,
более формальное, чем литература, здесь важнее как, чем

что. Что ведь это может быть и у человека, не имеющего

отношения к живописи.
Но это только полдела. Одного как тоже недостаточно.

Живопись имеет содержание. Это содержание раскрывается

посредством как. Оно — красота, прекрасное в мире. Это

то, что говорит и должен сказать художник, и только

изображая прекрасное, он прекрасно изображает. Другое

дело — что прекрасно.
Природная основа цивилизации — преувеличение обще¬

ственной формы — обратный результат: ирония истории,

грибулизм тела, биологическая атмосфера современного

общества (роль секса, хулиганства, садизма etc.). — Это нель¬

зя непосредственно вывести из экономических инстинктов:

объясните ими иррационально-биологические силы — тогда

будете сильнее Фрейда и Юнга.
398

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Капиталистический способ производства и вся цивили¬

зация основаны на природных «носителях», но извращают

природу, преувеличивая роль общественной формы до

фантазмов, имеющих чисто экономическое содержание.

Следствием этого является месть природы — рост грубо

природного посредства, своего рода грибулизм тела, куда

относится и возвращение к зоологическому индивидуа¬

лизму, и подавляющая роль секса, и «любовь и голод правят

миром», и вся биологическая атмосфера жизни (грубость,

хулиганство и ценность его для людей, хамство, жажда

власти) непосредственно. Объяснить все это экономиче¬

скими интересами нельзя, хотя в последнем счете это объ¬

ясняется ими, но при непосредственном объяснении полу¬

чается некий рациональный утилитаризм, а здесь есть

нечто иррациональное, фактическое и в то же время реаль¬

но-телесное, затрагивающее каждого. Фрейд и Юнг не

выдумали все это. И нельзя отделаться от этого обычными

пустяками.
О двух полюсах реализма в применении

к неполноте рассудочной истины

и полезности
Рассмотрение истории мысли под углом зрения фор¬

мальных выводов («ограниченность») аналогично комплексу

мухи-цокотухи, то есть морально-рассудочному и утили¬

тарно-рассудочному взгляду, метафизике.
Несоответствие между истиной как реальностью и исти¬

ной субъективного соответствия, бесконечно приближаю¬

щейся к реальности. Актуальная и потенциальная бесконеч¬

ность. Лессинг — современная проблема мухи-цокотухи.

Суть, однако, в единстве двух полюсов, в процессе (ибо одна

«актуальность» также была бы преувеличением). Единство

истины абсолютной и поэтической.
399

МИХ. ЛИФШИЦ
К вопросу о различии между истиной в абсолютном

смысле и истиной субъективного знания, соответствия

суб(екта) — объекта.
Свидетельством этого различия является несовпадение

знания, рассудочного знания, выводов с художественной

правдой, поэтической истиной (ср. Лессинг). Пример —

Шекспир, религиозная живопись. Это так же, как с полез¬

ностью. Есть вещи бесполезные, отчасти даже вредные, и

все же? Для чего «муха-цокотуха»? Можно ли простить Анне

Карениной, что она бросилась под поезд? А васильки во

ржи? А поступок БернсаЗОб? За что ругаете вульгаризаторов?

Они хоть понимали, что здесь есть проблема, а вы что? Зама¬

зать хотите? Вся история культуры наполнена причитаниями

об опасностях, вреде искусства с гражданской и моральной

точки зрения. А искусство всё свое.
Появилось даже «перехлестывание», или, как Герцен гово¬

рил, «перехватывание» — чисто эстетическая точка зрения,

переходящая в мораль аморализма, эстетику иррационально¬

го etc. Но это только подтверждает наличие проблемы.
А ведь теперь идут и будут идти миллионы и миллионы.

Что им от того, что где-то у Лессинга или в другом месте есть

род объяснения? Они люди серьезные — знают полезное,

техническое etc., etc. В лучшем случае насмешками над вуль¬

гарностью мы выучим их кривляться, принимать все без раз¬

бора, а там, смотришь, от тоски в рассудочном стерильном

рае они начнут не только на стенах писать мелом уравнения

с двумя неизвестными, но и в иррациональные корчи а ля

модернизм впадут, что в сущности одно и то же.
Иногда легко понять, в чем дело. Например, Антонов напи¬

сал о шоферах, которые выливают бензин, Тендряков о работе

прокуроров, следователей и судей. Но разве польза оттого, что

исправятся шоферы? Во-первых, они большей частью расска¬

зов Антонова не читают, а, во-вторых, этим никого не прой¬

мешь. Почему автор не показал, что виновных осудили и т.д.,

ведь бывает же, судят. Да потому, что, кажется, бесполезное это
зоб	Имеется в виду одно из его «безнравственных» стихотворений о

совращении невинной девушки.
400

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
дело с точки зрения исправления или даже вредное (отчасти):

показывать образцы дурного поведения является полезным в

более широком смысле слова. Оно воспитывает людей особым

образом, делает их истинными, нравственными людьми...
Шофер не исправится, а человек будет другим, он возвысит¬

ся в общественном смысле, а не потому, что будет бояться на¬

казания или стыда. Он поймет все в целом, в условиях etc. С точ¬

ки зрения истины: сказка ложь, да в ней намете, добру молодцу

урок У нас придумали, что сказки, мол, предсказ(али) технику!
Фантазии искусства, не претендуя на действительность, но и

не совершенно уводя от нее, несколько исправляют, дополня¬

ют ограниченность всяких выводов, всяких схем рассудка, все¬

го «правильного», относительность его перед лицом жизни.

Поэтому искусство в своей параболической действительно¬

сти, идеальной, трагической или комической, подводит и зна¬

ние к абсолютной истине, ко всей полноте жизни, к диалектике.
Не все полезное — полезно,
Не все вредное — вредно.
Погоня за полезным и стихийные катастрофы, и кочевой

быт утилитарности.
Вредно цитировать, рассказывать о буржуазной идеоло¬

гии etc. А все же?
Дополнение к анализу случая, когда идея хороша, а художе¬

ственности мало: действительно ли хороша идея? (Плеханов)
Этого мало; бывает, что все-таки уровень вполне высокий.

Верно. Чего не доказал Плеханов? А вот чего. Нельзя иметь

хорошую идею и навязывать ее читателю. Тогда она не хоро¬

шая идея. Это — призвать ложь на помощь истине (= форма).

Значит, еще более хорошая идея, которая настолько кон¬

кретна,, что она перестает быть идеей, диктуемой читателю,

сливаясь с конкретным явлением, образами жизни.
А талант здесь причем? В этом и состоит талант; для такой

глубины идей нужно родиться, и это важнее, чем знать

npocmoQ).
Идеал слияния идеи с конкретным образом,
идеал отсутствия(?) просвещенного деспотизма, несамо¬

стоятельности, навязывания. Свободная необходимость.
401

МИХ. ЛИФШИЦ
(...) Деятель — главное
Как для подлинного искусства, так и для подлинной тео¬

рии нужно родиться. Вместо противоположности общест¬

венной пользы и художественного содержания у Белинского

противоположность всякой мертвечины, пустой риторики,

идейной и эстетической — действительной деятельности,

затрагивающей самое существо личности...
По поводу кандидата исторических наукзо?
Изложение происшествия. В этом споре я целиком на

стороне Чуковского...С двумя оговорками.
Во-первых, незачем печатать в газете всякий вздор, что¬

бы потом его опровергать. Есть вещи, которые унижают пе¬

чать. Неловко, чтобы советская печать занималась такими

вещами. Стали бы вы, например, в жизни спорить с челове¬

ком, который бы сказал, что... Почему вы считаете, что пуб¬

личный уровень газеты должен быть ниже уровня ваших до¬

машних разговоров? Это оскорбительно для читателя.

Справедливо присоединившись к статье, в которой говори¬

лось, что печати нет дела до того, любит ли Маша Сашу и т. п.,

«Литературная газета», на мой взгляд, поступила бы хорошо,

если бы она отказалась поощрять отупляющую болтовню и

в других областях.
Под разврат бессмысленных речей

Человек тупеет, как скотина...
говорит поэт Саша Черныйзоэ.
Во-вторых, в статье Б. и в статье чрезвычайно уважаемого

и любимого Корнея Ивановича Чуковского я не нашел ника¬

ких объяснений, которые помогли бы К. и другим выйти из

темноты. Обе статьи высмеивают противоположный взгляд.

Доказательство от противного — вычеркнуть всю мировую

литературу. Совершенно верно пришлось бы... Но почему в
307	Наброски неопубликованной статьи Мих. Лифшица.
308	«Саша Черный» в рукописи зачеркнуто.
402

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
конце концов не поступить таким образом? Ведь обоим

авторам известно, что такие умы как Платон и Руссо были

близки к подобному выводу, а китайский император Ш-хуанди

по преданию даже зарыл в землю живьем более трехсот

писателей, уничтожив все их книги как вредные для государст¬

ва. Я не берусь судить, к кому ближе кандидат исторических

наук — к Руссо или к основателю династии Цинь, но мне

понятно, почему он упорствует, как сообщает «Литератур¬

ная газета». Ведь против него был выдвинут только один ар¬

гумент: так издавна повелось, так думает большинство

людей, таковы факты. А объяснение где же? С бедным канди¬

датом разговаривают «с позиции силы». Не случайно статья

К. Чуковского подписана: «доктор филологических наук».

Доктор на кандидата пошел — исход борьбы предрешен.
Мне кажется, что в мире и так слишком много силы.

Гораздо меньше объяснения. Между тем объяснение — это

моральный фактор. Солдат должен знать свой маневр и он

победит. Люди могут делать чудеса, если они понимают то,

что они должны делать. Но они тупеют, если обращаться с

ними при помощи кибернетики — образованный человек

должен знать, что в поэзии муха может выйти замуж за кома¬

ра, вот тебе и весь сказ. Я боюсь, не поставлен ли уже вопрос

о поведении кандидата исторических наук К. в какой-нибудь

местной организации. С этой точки зрения я целиком на

стороне К. и его сторонников. Если уж напечатали его пись¬

мо, что не следовало бы делать, объяснив ему ошибку в от¬

ветном письме, то извольте дать объяснения читателям, а не

смейтесь над ними с высоты своего (...). Мне кажется, что так

было бы по-ленински.
Тем более, что случай не единичный. Пример с Бернсом.

Что объяснили? Ничего. Ну нет, с точки зрения морали, я вам

скажу, случай безобразный. Нельзя так поступать с девушка¬

ми, и если рассматривать стихотворение Бернса как пример

для поведения, а так его рассматривают и автор письма, и ав¬

тор ответа в «Л. Г.» Коржавин, то такие примеры подлежат,

как говорится, суду общественности. Рекомендовать такое

поведение нельзя, как нельзя рекомендовать биологам за¬

няться разведением потомства от мухи и комара.
403

МИХ. ЛИФШИЦ
Но дело в том, что Бернс ничего такого не рекомендует.

Корней Чуковский не утверждает, что муха — полезное на¬

секомое. Объясните эту простую вещь товарищу К. Ведь он

думает, что художественное произведение дает нам (указа¬

ние), как человек должен поступать с точки зрения морали и

рассудка. «Литературная газета» удивляется тому, что у К

есть единомышленники. Что же в этом удивительного? Мало

ли статей и рецензий написаны по тому же принципу.
Вот, например, если рассуждать с точки зрения рассудка

и морали, то Анна Каренина — дурная женщина: напрасно

она сначала устроила такой кавардак в семье, а потом

бросилась под поезд. Нельзя рекомендовать самоубийство в

качестве выхода из семейных дрязг! Почему Эмилия Галотти

не убила князя, надругавшегося над ее девичеством, хотя у

нее был приготовлен кинжал для этого. Зачем Карл Моор

отдался правосудию вместо того, чтобы устроить

революцию? И авторы вступительных статей, конечно, не

упускают случая указать великим художникам на их

ограниченность, увлекаясь той же самой точкой зрения,

которая привела кандидата исторических наук к полному

отрицанию мухи-цокотухи. А нужно было бы все же внести

немного эстетического воспитания в эту область.
Польза бывает разная — часами нельзя гвозди забивать,

но в соответствующем употреблении они чрезвычайно

необходимы. Бисмарк говорил, что даже в политике важны

невесомые величины.
Польза от грязи — Б12 (?). Можно написать сказочку о чи¬

стенькой курочке, сидевшей в отличном месте, которая не¬

сла только пустые яйца. Мух нужно уничтожать — может

быть, не возражаю. Но, между прочим, не все нужно уничто¬

жать. Многие птицы могут быть полезны, хотя они клюют

зерна. Экономия природы. Любуется мошками, сидящими

на солнце. В этом есть смысл даже с точки зрения развития

науки. История говорит, что само любование это возникло

тогда, когда в научной мысли развилось понятие гармонии

природы, взаимной связи всех вещей, а это, согласитесь, ес¬

ли не прямое, то косвенное значение имело даже для разви¬

тия агрономии и борьбы против вредителей (...).
404

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Но в чем же тогда польза литературы? Для чего столько

шума, зачем специальные газеты, которые даже расклеива¬

ются на заборах? Зачем столько шума, я сказать не берусь, но

польза от художественных произведений все же есть. Они

не дают нам правил морали и указаний для нашего рассудка,

но они говорят нам, что с этими правилами и указаниями

нужно обращаться осторожно, что все в мире не безусловно,

не до бесчувствия... Есть что-то более широкое, чем всякое

правило поведения, даже самое верное. Это истина, понима¬

емая нашим разумом и лежащая в основе искусства. Но объ¬

ясню это более ясно.
Ленин о «казусе». Значит ли это, что нужно проповедо¬

вать разврат? «Травиата». Вовсе нет, как правило, этот казус

никуда не годится. Годится же он для того, чтобы понимать,

что всякая травиата есть все же человек, что прямо или кос¬

венно вина за ее дурную жизнь лежит на (тех, кто) не сумел

вытащить ее или еще не сумел повести к лучшей жизни, и

что, с другой стороны, моральное благополучие личности

часто обманчиво. Люди-отличники и люди-штрафники. За¬

ласканные и задаренные судьбой часто бежали, как бараны.

Значит ли это, что (не) нужно доверять, что не нужно нака¬

зывать преступников и т.д. Вовсе нет. (...).
Случай с Бернсом. Муха-цокотуха, вышедшая замуж, тоже

казус и еще какой казус, его вероятность приближается к

нулю, но
Сказка ложь, да в ней намек

Добру молодцу урок
Хотел этого Корней Чуковский или нет, но в его шутливо¬

сатирическом творчестве для детей я нахожу много обая¬

тельного, полезного и для взрослых. Что же нужно понять

товарищу К.? Да то, что не всякая ложь есть ложь, и не всякая

истина есть истина. Наука о том, что никто не проглотил

всю истину целиком, что ее еще осталось немало за предела¬

ми любой формулы, любого правила, любого соображения

полезности, называется диалектикой. И, вероятно, тов. К.

много раз соприкасался с этой наукой, но...
405

МИХ. ЛИФШИЦ
Различие между относительной верностью истин рас¬

судка и верностью в высшем смысле слова, в абсолютном

смысле, что может быть ошибкой в рассудочном отноше¬

нии. Можно ошибаться, но живо, можно говорить истину,

но мертво... То есть истина — пущай не чванится, она сама

может перейти в обратное. Лессинг — если бы мне дали

истину и стремление к ней, предпочел бы последнее.

Правда Лессинга, в каком смысле? Истина — не мертвое,

она вечное стремление. Есть нечто более широкое, чем

всякий вывод. Метод, форма может быть более важен, чем

ответ, факт. Смелость, самодеятельность, жизненность,

то, как изрекается истина, может изменить самый ее хара¬

ктер. Это все должно вести не к релятивизму и субъекти¬

визму современной буржуазной теории науки, а к (...)

расширению диалектического понимания истины, абсо¬

лютного в ней.
Почему мы не можем вернуться к дидактическому, мора¬

лизирующему искусству? — Мораль сама по себе есть отра¬

жение формальной, буржуазно-демократической точки

зрения, в которой тонут классовые различия, социальные

линии и причины тех или других явлений, общественно-

политическое содержание. Моральное исправление пере¬

носит центр тяжести в ту область, где затемняется это со¬

держание (как это было в XVIII веке); эта постановка

вопроса отрицает добро, хорошее, положительное от жиз¬

ни как целого, она создает моральный <<специализм», т.е.

превращает добро в формальную профессию, отделяет его

от прочих жизненных функций всесторонней жизни обще¬

ства и отдельной личности.
Освобождение искусства от опеки морали означает

потенциальный выход за пределы формально-буржуазной

демократии в область истории, народной жизни, за пределы

абстрактной противоположности добра и зла. Это — жизнь

как целое, что испорчено Кантом в форме автономии

эстетического.
Дидро соглашается с мнением одного из (...) «правил»:

не обвиняйте людей в том, что они слишком эгоистичны,
406

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
большей частью им недостает этого. И в самом деле, подав¬

ляющая часть истории для большинства людей прошла в

чаду «исторического бреда», по выражению Герцена. Они

были слишком самоотверженны. Они руководствовались

своими интересами, но интересы эти были объективно оку¬

таны дымкой фантазии. Марксистская теория классовых

интересов не отрицает этого. Поэтому демократические

мыслители — когда созрело время для понимания этих ин¬

тересов — хотели, чтобы народ, наконец, стал думать о се¬

бе, перестал быть рабом. Они, естественно, преувеличили

эту задачу, которая казалась им чисто логической. Между

тем эта сугубая логичность сама была фантазией, формой

«исторического бреда». Парадоксально, но именно незре¬

лость, объективная незрелость классовых интересов наро¬

да для их понимания привела к гипертрофии в этом роли

разума. Наконец, настало время, когда и эта пелена, пелена

буржуазно-демократического понимания своих частных

интересов упала. Но вот здесь-то и сказалось, вопреки луч¬

шему теоретическому пониманию ограниченности закона

частных интересов, что массы людей, наконец, поняли свой

старый, исторический промах и захотели стать эгоистами.

Массовый эгоизм настоящего времени — при всех его от¬

вратительных чертах — в конце концов естественное явле¬

ние, естественная реакция. Но сие указывает все же на необ¬

ходимость доделки старого демократического плана,

исчерпания его.
Польза и бескорыстие с точки зрения двух

полюсов
Худо и без эгоизма, и без всеобщности. Но есть эгоизм

всеобщий и есть всеобщность эгоистическая. Прогресс к

бескорыстию, вопреки? (ср. Юм). Но и обратно: прогресс

к разумному эгоизму (равно = реализму). От неразумного

бескорыстия. Перекрещивание обеих линий: чем больше

эгоизма, тем больше и фантастического бескорыстия, и

наоборот — чем меньше реального эгоизма, тем меньше

и действительного бескорыстия.
407

МИХ. ЛИФШИЦ
Эстетическое бескорыстие
Обычная точка зрения: интерес в форме сознания беско¬

рыстия, то есть неосознанной, бессознательной форме.

На этом держится все — не дай бог узнаем!
Здесь бескорыстие — эпифеномен. Связано по традиции

с теорией иллюзии, видимости, нас возвышающего обмана.
А. Доля истины есть = внешность — родная сестра пуб¬

личности. Героические иллюзии etc., но не вообще иллюзии,

не в иллюзиях дело, а в «обмане обмана» = истине. Во всяком

случае, не эпифеномен. Может быть открытый интерес =

иллюзии.
Б. Суть дела в различии между интересом и его высшей

формой. Утилитарное узко. Бескорыстие более полезно, чем

сама польза — ср. необходимость ограждения от «мести

природы», от хищничества. Выигрывай, подчиняясь.
Утилитарное и эстетическое
К критике утилитарного и эстетического и к вопросу о

рационально-утилитарном содержании первобытного

искусства.
Теория полезного происхождения эстетического чувст¬

ва, как она изложена Плехановым — порядочный вздор.

Нельзя доказать именно то, что эстетическое полезно в пря¬

мом смысле слова, ибо полезность предполагает некоторый

всеобщий рассудочный масштаб. Если вы скажете, что пря¬

мохождение было полезно для развития чувства зрения или

что подчинение вождю было полезно для охоты и войны,

или что отшлифованный топор был полезнее случайно вы¬

бранного куска камня — это понятно. Но если вы станете до¬

казывать, что татуировка была полезна, десятифунтовые же¬

лезные украшения полезны, уродование черепа или ног —

полезно и т.д., ибо это способствовало общественной орга¬

низации, дифференциации и т.д., то с таким же успехом

можно сказать, что полезен был и капитализм, полезна ре¬

лигия, полезны человеческие жертвы и т.д. Это просто нис¬

провержение абстрактного рассудочного масштаба полез¬

ности, ибо мы доказали, что полезное вредно, так же, как

вредное полезно (на это тоже найдутся примеры). Чтобы
408

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
прикрыть это тождество, в абстракции незаметно приходят

от действительно-полезного к представлению о полезно¬

сти. Представления же могут быть самые различные. Здесь

мы попадаем в объятия релятивизма и субъективизма, под¬

крепленного социологией, а тем самым теряет всякий объе¬

ктивный смысл наш исходный тезис.
На самом же деле все полезно или вредно лишь истори¬

чески, конкретно, относительно данных условий:
А. Бесполезное или даже вредное (отрицательная вели¬

чина) может быть полезно.
Б. Верно только то, что неверна обратная абстракция, то

есть что наши предки не предавались бесконтрольным на¬

слаждением красотой, но что их эстетические эмоции име¬

ли реальное содержание для них, относительно полезное,

относительно вредное, но и не безразличное к тому и друго¬

му. Историческая мера полезного содержания искусства и

эстетических эмоций определяется всеобщим, ценностью

развития,, т. е. чем-то большим, чем польза. И только нужно

сказать, что развитие это идет не просто вопреки опреде¬

ленному уровню, но и для него, не минуя его «пользу». Вот в

чем рациональное зерно утилитарной точки зрения. Оста¬

ется еще формальная проблема. Она выступает в двух видах.
А. Форма целесообразности — полезное, в котором уже

не так важно существо пользы, как совершенство средства,

приспособления. Собственно, областью подобной целесооб¬

разности является техника, которая представляется чем-то

внеисторическим и внеобщественным; техническая же це¬

лесообразность может быть во всем, даже в человеческих

отношениях (техническое разделение труда и т. п.). Этот мо¬

мент понят и развит Кантом. Здесь есть здравая мысль, что

именно ценность развития, более широкая, чем любая

польза, сказываясь в значении формального совершенства,

которое становится самоцелью, вытекает из самого челове¬

ческого труда, производства, из его собственной логики и

приобретает даже особую выразительность, граничащую с

эстетическим началом (техническая целесообразность ору¬

дия, гончарного изделия etc., связанная с условиями производ¬

ства). Отсюда относительная независимость формальной
409

МИХ. ЛИФШИЦ
целесообразности от общественно-исторического содер¬

жания, выражающая именно более широкий смысл и не¬

прерывность общественно-исторического содержания по

сравнению с каждой исторически данной общественной

полезностью, но выражающая формально, откуда и абст¬

рактный масштаб рассудка, гнездящийся в этой области,

будь это техническое совершенство полезности мышления

(формальная логика) или техническое разделение труда.

Доказательством ограниченности этого обособления тех-

нически-рассудочного масштаба является, однако, связь вы¬

сшей целесообразности с жизнью — момент, более разви¬

тый мыслителями «бури и натиска», но не оставленный в

стороне и Кантом, который, однако, находит выход из фор¬

мальной диалектики полезного и вредного в форме целесо¬

образности (иначе пришлось бы (неразб.) в релятивизме и

субъективизме).
Б. Форма бескорыстного наслаждения, нечто еще более

формальное, формальное в субъективной области. Припи¬

сываемая обычно Канту точка зрения о бесполезности пре¬

красного — вздорна. Никогда ничего подобного он не гово¬

рил. Напротив, у него много рассуждений о возможном

полезном влиянии эстетических эмоций, искусства. И на

этой именно основе возникло шиллеровское учение об эс¬

тетическом воспитании. Но одно дело тезис: «прекрасное —

полезно», другое дело тезис: «полезное — прекрасно». Под

первый тезис подходит все изобилие фольклора и перво¬

бытного искусства, совершенно не похожее на что-нибудь

рациональное, утилитарное в реальном смысле слова. Все

это было полезно в относительном, ограниченном и про¬

тиворечивом смысле слова (т. е. и вредно). Но конкретное

понимание полезности в смысле того, что выше названо

ценностями развития, у Канта* отсутствует и заменяется

формой бескорыстной пользы, бесполезной пользы. т.е.

пользы, взятой в ее чисто формальном совершенстве, что и
*	Это гипостазирование формального момента ведет (неразб.) отри¬

цанию тезиса «полезное прекрасно», что, разумеется, столь же опасная

абстракция, как и утверждение этого тезиса — прим. М. А. Лифшица {сост.).
410

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
представляет собой чувство радости, удовольствия «незаин¬

тересованного». Такое удовлетворение в отличие от удо¬

вольствия корыстного является псевдонимом полезности

в смысле развития, всеобщей, абсолютной полезности.

У Канта же взято состояние взаымоуничтожения полезного

и вредного в фатальном диалектическом тождестве, но

вместо неизбежного в таком случае релятивизма и субъек¬

тивизма он предлагает некую формальную (неразб.), охва¬

тывающую и положительные, и отрицательные величины в

не-полезном и не-вредном, в бесполезном, или, точнее, не¬

заинтересованном. На деле же — диалектика положитель¬

ных и отрицательных величин. Иногда отрицательная вели¬

чина более положительна, чем положительная, иной вред

полезнее самой пользы, но суть дела не в формальной неза¬

интересованности, а в сложности, диалектической полно¬

те самого интереса. Кантовское и отрицательно-кантов¬

ское во всяком формальном любовании отрицательным,

вредным, насильственным, далеким от пользы, в этом пара¬

доксе, развитом немецкой мыслью от Арбингелло(?) до

Момзена и Ницше. Преимущество по сравнению с эмпири¬

ко-рациональным, метафизическим взглядом XVIII века на

«совершенство», совпадение добра и красоты, пользы и кра¬

соты, целесообразности и красоты. Разумеется, Кант про¬

должает дело Винкельмана и Лессинга.
Таким образом, эстетическое имеет полезное основание.

Но что полезно? Сама польза не превращается во вред лишь

sub specie развития, всеобщего как самоцели. «Эстетическое»

не бесполезно и не лишено отношения к интересу, но оно

представляет диалектический итог, диалектическую полно¬

ту противоположных и многообразных сторон развития че¬

ловеческих интересов в их положительных и отрицательных

моментах. Оно не субъективно, но и не формально. Остаток

формализма в гегелевском понимании трагической борьбы

интересов и «шекспировско-гётевского» их созерцания. Про¬

тив этого — раздвоение действительности и возникновение

борьбы идеала и жизни, реальный идеал. В этом смысле, т.е.

в смысле полноты всеобщего развития, имеющего свою

остроту, свое направление, суждение вкуса партийно.
411

МИХ. ЛИФШИЦ
Конечно, плехановское решение вопроса, выход из за¬

труднения при помощи нас возвышающего обмана, иллю¬

зии формы, кот(орая) существует благодаря бессознатель¬

ности отдельного лица, не понимающего всеобщего

интереса, есть не кусочек Канта, как он сам думал, а возвра¬

щение от него к XVIII веку. И это решение неудовлетвори¬

тельно. Не в иллюзии дело, а в том, каков этот субъективный

интерес: если это интерес всеобщий, то он может быть осно¬

вой эстетического суждения; если же это лишь принятый

за нечто бескорыстное ограниченный и узкий интерес, то

ни самообман, ни обман делу не помогут.
Иллюзия, правда, имеет свое значение, но это уже другой

вопрос. Она сама является аспектом всеобщего, цельного,

самобытного, независимого (вопреки Будде и его красавице),

если это истинная иллюзия.
«Важные философские проблемы»
Фрагменты из папки № 40
Вопреки и благодаря
Одна и та же закономерность приводит к разным выво¬

дам в зависимости от предмета анализа. Нельзя абстракт¬

но разделять на достоинства и недостатки — они слиты

друг с другом, переходят друг в друга. «Дифференциро¬

вать», разделять можно лишь разные формы и ступени

этого целого.
Отсюда следует, что Пушкин велик отчасти благодаря

своему консерватизму. Отсюда же следует, что ретроградные

идеи модернизма допускают какой бы то ни было подъем в

искусстве только вопреки им, даже если они имеют весьма

передовой, вернее, авангардистский вид.
Защитникам модернизма. Будете возражать, ссылаясь на

«благодаря», на конкретность, неразделимость. А мы вам

ответим еще более тонким distinguo. Вам от этого не уйти!
Пропустил эту немаловажную мысль в анализе Барлаха.
412

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Разница между тем, как полезно ограничение, какое «благо¬

даря»? Более тонкая дифференциация! Может быть полезно,

например, как сифилис лечат малярией, как прививка

оспы, как падение с пятого этажа, ведущее за собой излече¬

ние от падучей.
Барлах — исправление того сладкого, что было в стили¬

зации модерна, эстетизма (...). Вот что такое экспрессио¬

низм Барлаха! Поскольку он экспрессионист, он вовсе не

Барлах, поскольку он Барлах, он вовсе не экспрессионист.

Экспрессионизм — эрзац Барлаха (истины).
Победа объективного реального содержания над клас¬

совыми предрассудками, реакционной идеологией? А так

разве не бывает — победа реакционного объективного

содержания над революционными и демократическими

декларациями? — Это так же, как и раздвоение другой сто¬

роны. Бывает, что ограниченность способствует этому

содержанию, а бывает и наоборот.
Между прочим, ироническое отношение к диалектике. Я

заметил это давно, еще в те времена, когда ею козыряли на

каждом шагу. Характерно для торгового люда и для нашего

«чумазого». Он прагматик, как всякий лавочник
«Благодаря»: когда отрицательное обнаруживается

именно благодаря положительному. Ср. Ленин, т. 27, с. 423

(Империализм). Этот случай я реже рассматривал, хотя он

явно проявляется и в идеологии: ср. Ленин о реакционных

последствиях, растущих из самого прогресса науки. Да,

именно сильные стороны культуры, искусства до известной

степени рождают отрицательное. Ср. также Хаос, который

от (...) усиливается.
Новый и очень важный поворот «вопреки» и «благодаря» —

их оптимальное единство (при distinguo, дифференциале)

лежит в основе всей трансцендентальной эстетики и

эстетики в собственном смысле слова: истинные «иллюзии»,

видимость, Schein. Есть ли оно у Канта? Разница между

иллюзией (...) и иллюзией-видимостью в истинном смысле.

Но не суммарное оправдание ее, как у Гегеля. Инстанции!

Актуальные ситуации!
413

МИХ. ЛИФШИЦ
«Федр» Платона — заблуждение как дар богов. Это — к

«вопреки» и «благодаря». Благодаря заблуждению. Но distin¬

guo. И это distinguo ведет к «обману обмана» Канта и к проб¬

леме нас возвышающего обмана, то есть к роли иллюзии,

Schein.
Эта диалектика в смысле:
A)	теории познания (трансцендентальная эстетика).
Б) практического разума («радуга» Герцена; проблема

«веры»). Здесь — философия истории etc.
B)	эстетики в собственном смысле — образ, Schein.
И все это — с точки зрения разницы между безразлично¬

стью эмпирии и актуальными ситуациями.
Содержание и форма — история

и система
Переход одной противоположности в другую неизбежно

связан с тем, что они по очереди становятся содержанием

и формой друг друга. Пример: передовое и консервативное в

мировой истории, прогресс и регресс.
Форма, система, роль перед содержанием (дедукция в

мире форм). Связь с теорией посредства. К «абстракции» и

«вчувствованию».
Современные формалистические, контингентные,

«фактические», кинетические теории религии (и сказки,

например), выводящие все это из действий, иррациональ¬

ных фактов — в пику старым анимистическим и т. п. теори¬

ям «дикаря-мыслителя», то есть абстрактного познания.

Что такое религия — система сакральных учреждений и

действий или род науки и философии? Что раньше? Духов¬

ное содержание религии (пусть ложное) воплощается в об¬

рядах, или обряды представляют собой зерно, объясняе¬

мое религиозными мифами? Это совершенно то же, что

борьба теории вчувствования и абстракции и так далее

вплоть до права и государства.
414

ПРОБЛЕМА ФОРМЫ. КЛАССИКА. РЕАЛИЗМ
Что раньше? Здесь имеется взаимодействие, уходящее в

бесконечность, как курица и яйцо. Но имеется и переход

одного в другое, отождествление того и другого. Чем больше

обряда, тем больше мифологии, абстрактно духовного

содержания, которое, правда, имеет здесь массовидный

характер. Чем больше духовного содержания, тем больше

условно-фактического материала в другом смысле слова.

Высшие формы религии эмпиричны. Имеется также

переход от одного полюса к другому — от материально¬

духовного к духовно-материальному.
Абстракция и вчувствование — полемика между ними и

смысл ее. Проблема ничего не отражающей, но сильной

формы. Ср. также книжку Бианки Бандинелли.
Биографии, написанные до рождения личности. Тут ясен

посредствующий момент в форме, поскольку она, вопло¬

щенная в известную систему, стереотип, относит(ельно)

диктует само содержание для его собственного развития.
415

	ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Введение
В самой формулировке вопроса о конечной цели и смысле бы¬

тия заложена доктрипальность, которая ставит того, кто считает

себя способным дать исчерпывающий ответ на него, в смешное по¬

ложение пророка, изрекающего последнюю, абсолютную истину.
Но, с другой стороны, отмахиваться от «вечных проблем» как не

стоящих внимания не намного лучше. Хотим мы того или нет, но

они всегда волновали и будут волновать людей. Каким же образом

можно мыслить абсолютную истину мира и говорить о ней, избегая

при этом роли «учителя человечества»? Как пройти в «щель» между

этими крайностями, «перегибами»?
Смысл не может быть больше самого себя, ибо смысл, как и все

в мире, ограничен. Трудность заключается в том, что смысл по сво¬

ей природе бесконечен, он охватывает все — нет ничего в природе,

согласно тезису диалектического материализма, что в принципе не

может быть познано. Однако, развивает Мих. Лифшиц идеи Гегеля и

Маркса, познается лишь то, что в той или иной мере доросло до ис¬

тины. Но мир шире того, что уже достигло ступени классики или

идет к ней. Поэтому кроме смысла есть и бессмысленное, которое

не может быть познано, — и сфера его велика, может быть даже зна¬

чительно превосходит царство разума и свободы. Следует ли из

этого, что иррационалистическая философия права?
По убеждению Лифшица, вовсе нет. Напротив, он развивает,

конкретизирует аргументацию против иррационализма, как, впро¬

чем, и против абстрактного материализма. Согласно универсально¬

му закону жертвы, за все нужно платить, в том числе и за обретение

смысла. Бесконечный по своей природе смысл формируется лишь

благодаря связи со своим противоположным полюсом — конеч¬

ным. Абстрактный всеобщий смысл мира есть, он имеет право на

существование, но ничего по сути не объясняет. Например, тезис
416

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
«мир существует и он бесконечен» — правилен, но представляет

собой абстракцию. К тому же и этот общий тезис образовался в ре¬

зультате изучения реальных конечных вещей.
С другой стороны, замыкание на конечном тоже убивает смысл.

Утверждать, что есть только конечное, что никакого генерального

смысла человеческая жизнь не имеет — равнозначно впадению в

прагматическую ограниченность. Для чего в таком случае живет че¬

ловек? В соответствии с узко-рационалистической точкой зрения,

человеческое существование имеет не больше смысла, чем куча му¬

сора. Однако мысль не могла примириться с этим. Согласно христи¬

анству, человек выполняет некую миссию, необходимую для всего

мира, заложенную в сущности Бога. Но когда эта миссия оказывает¬

ся выполненной, реальный мир с его пространством — временем и

материей исчезает и остается только некое совершенно немысли¬

мое трансцендентное существование. Другими словами, разумное

совершенно поглощается иррациональным, наступает окончатель¬

ная победа последнего, а именно — ничто, из недр которого уже в

принципе ничего не может появиться. Таким образом, стремление к

генеральному смыслу убивает последний по закону тождеств.
Мих. Лифшиц ищет такого решения, при котором человеческое

существование имело бы не менее высокое предназначение и

смысл, чем в религиозном мировоззрении, не впадая при этом в

бессмыслицу, в порочный круг. Жизнь не может иметь цели, кото¬

рая бы предопределяла судьбу мира — это значило бы встать над са¬

мой бесконечностью, выйти за ее пределы. И в то же время человек

может подняться над бесконечностью абстрактной, перейти в бо¬

лее высокую область — тот «средний мир», который ему нужно соз¬

дать и который, отличаясь от «среднего мира» природы, возникше¬

го без участия человека, есть необходимое звено в развитии бытия,

его «сердце», центр. Вместе с тем любой «центр» и «абсолют» по не¬

обходимости ограничен, классика, как и сама истина, культура,

хрупка и преходяща.
При этом, однако, нельзя сказать, что человек живет ради того,

чтобы построить новый прекрасный мир или служит еще какой-

нибудь возвышенной цели: это делало бы его простым орудием,

средством, тогда как человек — самоцель. Смысл не в трансцендент¬

ной туманной дали, он или здесь, сейчас и теперь, или его нет нигде.

С другой стороны, конечные, ограниченные человеческие дела на¬

полняются смыслом лишь тогда, когда смыкаются с бесконечным
417

МИХ. ЛИФШИЦ
содержанием. Таким образом, мы имеем два полюса: смысл челове¬

ческого существования — в выполнении миссии разума, без кото¬

рого Вселенная неполна, который образует его центр, и, вместе с

тем, человеческое существование имеет смысл лишь поскольку оно

есть самоцель, не служит ничему, кроме самого конкретного чело¬

века и его индивидуальных потребностей. Пути к решению этой

проблемы у Мих. Лифшица — lege artis.
Натурфилософия Мих. Лифшица — поиск идеального начала в

природе, формирования двух путей развития уже на ранних стадиях

развития материи. Возможно, в частности, такое первичное сущест¬

вование материи, когда она еще не вполне материя, и потому послед¬

няя в полном смысле слова появляется лишь после формирования

среднего мира, где уже есть идея в достаточно развитой форме.
Проблемы пространства, времени. Природные процессы, веду¬

щие к появлению феномена памяти в материальном мире, возник¬

новения и накопления в нем информации.
Вопрос о множественности миров и одиночестве человечества

во вселенной.
«Смысл мира»
Папка № 241 (4/13)
Разумность мира, «теодицея» и «абсурд».

Эта сфера включает в себя отчасти

и Немезиду
Смысл жизни и кибернетика
(по поводу статьи Норберта Винера в «Вопросах филосо¬

фии», 1961 год)
Цель (смысл) жизни непонятна etc. — человечество может

погибнуть. Как нечто конечное, обязательно даже погибнет.

Но представьте себе, что оно было бы бесконечной сущно¬

стью! В таком случае оно не отличалось бы от остальной при¬

роды как целого: отдельной бесконечности в действительном
418

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
мире (не в математике) не существует. То, что отдельно, раз¬

личается, то и конечно. Но если бы человечество, как сказа¬

но, было бесконечной сущностью, его бытие не имело бы ни

смысла, ни цели, ибо и то, и другое предполагает отношение

к чему-то другому. Где нет различия, нет конечности, там нет

и смысла. Но нет его и там, где взятое нами отдельное не

мыслится нами по отношению к бесконечности. Все отдель¬

ное быстро приобретает оттенок бессмыслицы и пустой су¬

еты, vanité. Смысл есть именно это «бесконечное отноше¬

ние», отсюда берется само понятие. Вот разница между

мертвым гомеостазом и живым, как и разница между гомео¬

стазом и его нарушением (в терминологии Винера). Она

имеет смысл — достаточное основание для того, почему это

должно быть так, а не иначе. И, как понимал это Лейбниц,

достаточное основание есть закон, применимый именно

там, где мы имеем дело с действительной жизнью, неотдели¬

мой от конечного и случайного (а не в математике). Разви¬

тие к бесконечно-живому «гомеостазу» было бы достаточ¬

ным смыслом и целью для человеческой жизни. Мы должны

умереть, большого смысла в этом нет, но и без конечности че¬

ловека никакого смысла не могло бы быть; возможно, даже

еще большая бессмыслица — представить себе, что я вечно

стремлюсь писать статьи для журнала и тому подобное. Другое

дело человечество: его развитие в целом к бесконечно-живо¬

му «гомеостазу» имеет смысл. «Смысл» по существу коллекти¬

вен, бессмертие в роде — это нечто осмысленное. Конечно,

человеку редко, как говорит Микеланджело, удается довести

свое дело до конца. Вот это другой вопрос. Здесь имеется кон¬

кретный смысл. Дело у каждого человека более или менее ко¬

нечное, и было бы бессмыслицей, если бы это было иначе, но

это конечное дело нужно сделать так, чтобы в нем отражалась

вся бесконечность. Это трудно и редко бывает, но человечест¬

во может создать условия, все более способствующие этому.

Но ведь человечество само конечно? К чему же все это? Все

симфонии, картины, тончайшие понятия и сильные чувства?
Поясним это примером «добродетели». Награда? Это не

добродетель. Сама себе цель и награда. Да, так точно. И вот

таков же смысл жизни человечества? Лейбниц умер в жалких
419

МИХ. ЛИФШИЦ
условиях, но... «Бессилие духа» и его самодеятельности и (...)

пусть погибли робеспьериды и коммунары; но ... в чем сила:

в повторяемости тех же задач, это смысл мира. «Боги жаж¬

дут», но это не так бессмысленно, если посмотреть на дело с

точки зрения повторения задач. Наконец, что-то римское

также неизбежно — pereat mundis fiat evolutio, evolutio naturam

rerum etc309 (для ученого). Прекрасный и бесконечный мир,

создаваемый человеческой культурой, вопреки его конечно¬

сти. Сказка Андерсена. Сколько забот и хлопот у человека

для того, чтобы осуществить конкретно более благополуч¬

ное положение, близкое к той победе, о которой рассказы¬

вает Андерсен в сказке «Самое величайшее». И потому забо¬

ты о конечности человечества несколько смешны с точки

зрения смысла. «Мне бы ваши заботы, господин учитель».

Как я читал в 1932 году, похоже, в «Blaetter fuer Philosophie»

статью об энтропии с призывом бороться против утечки

энергии. И это накануне Гитлера (...), концлагерей, мировой

войны, изобретения атомной бомбы!
Суть метода Винера — перифраз (...) меланхолика

Жаказю — «все есть воровство». Приведение всего ко вто¬

рому закону термодинамики. Что это дает? «Гомеостаз», (...)

получается равновесие. (...) равновесие, получается гармо¬

ния, симметрия древних писателей и так далее. В общем,

у Винера тоже род Афанасия и Фомы. Мысль очень про¬

стая — между мертвым покоем и живым беспорядком.

Нельзя не видеть в этом только переодетую на научный

лад мысль веков. Но как это сделать? У него синтез рацио¬

нального с иррациональным.
Общий пессимизм Винера. Его система — система всяко¬

го механицизма, перетряхивание кассыЗп. Неизбежность

поглощения рацио — шумом. Простое возражение: если бы
309	Пусть погибнет мир, но свершится эволюция; эволюция есть сущ¬

ность вещей и т.д. (лат.).
зю См. роман Дени Дидро «Жак-фаталист и его Хозяин».
311	Сколько нужно перетряхивать кассу с буквами, чтобы получилась

Илиада, спрашивал Толанд, прибегая к образу, возникшему еще в антично¬

сти, например, у Цицерона.
420

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
это было возможно, это давно уже произошло бы в силу бес¬

конечности развития. Человечество может быть поглощено,

но разумное начало в самой природе — нет.
Винер не выходит за пределы полезности, приспособле¬

ния. Только кажется, что она была не столь жесткой. Два по¬

люса кибернетической системы. Перенос в научную теорию

старых жизненных представлений. Разница между допуще¬

нием иррациональности и живой положительной самодея¬

тельностью. Истина есть! Достаточное основание.
Но он не может ее допустить, ибо для него все основано

на отрицательности — «обратной связи». Сведение к инфор¬

мации неизбежно ведет к выводу, что человека можно /пере¬

создать?/ и сделать на месте (?) в большом числе копий, при¬

чем наука превзошла бы природу, ибо даже природа не в

силах в точности повторить свои создания. Мы, следуя опре¬

деленному «коду», воспроизводим себя, но с некоторыми

отклонениями. Наука основана на повторении, а там, где

берется бесконечная действительность, все до некоторой

степени однократно.
Схема — ratio и шум — достаточна ли? А не является ли

ratio не только вопреки, но и благодаря шуму? Идиоматиче¬

ские разумные системы. При росте идиоматизма, то есть

числа условий, не является ли система более строгой, а при

lose — более иррациональной?
Ratio и шум = Шопенгауэр и Ницше.
По поводу теории «абсурда» и т(ому)

п(одобного)
У нас есть только один способ судить о внешнем мире и на¬

шей собственной роли в нем. Этот способ есть разумное мыш¬

ление, предпосылкой которого является его собственная ра¬

зумность, отвергающая абсурдность реального. Так даже в том

случае, если мы стараемся выразить недоумение или неразум¬

ность мира. Теория абсурда — тоже теория, и в хорошем смыс¬

ле, ибо она указывает на некоторые крайние противоречия, и

в дурном — поскольку она формализует, рационализирует

действительность, создает рационализм иррационального.
421

МИХ. ЛИФШИЦ
Поэтому умный человек должен примириться с относи¬

тельным абсурдом, стараясь не паниковать. Панические тео¬

рии выражают не факт существования абсолютного абсурда,

а частный случай, травму.
Да, но что делать, если наше положение таково? Разве мы

не должны его выражать? Вы должны его понимать, то есть

выражать, найдя точку опоры вне его. Вы должны выйти за

его пределы, опереться на более широкий круг реальных

фактов. Ср. Ленин Горькому о его настроениях в Ленин-

градеЗЦ но... не гегелевская абстракция примирения.
Исторический взгляд марксизма, включаю¬

щий диалектику объективного материала и

всеобщего смысла, контингентности и разума.

Место условности («абстракции») в этом

процессе. Связь теории полюсов с «теодицеей»

марксизма
Марксизм (знак неравенства) утилитаризму
даже в его историко-экономических вариациях. Напри¬

мер, чистым вздором было бы думать, что обычаи, представле¬

ния и вся обширная флора истории культуры отвечает рацио-

нально-понятийным экономическим целям определенных

классов и общественных формаций, смыслу исторической

деятельности людей. Но также неверно утверждать, что мы

имеем дело с безразличными ко всякому общему смыслу
312	Разумеется, во время жизни Ленина — в Петрограде. Речь идет об

известном письме Ленина Горькому от 21 июля 1919 года. Отвечая на об¬

винение писателя, что большевистская революция делается при помощи

воров и без участия интеллигенции, Ленин писал: «Все делается, чтобы

привлечь интеллигенцию (небелогвардейскую) на борьбу с ворами./.../ В

Питере «видеть» этого нельзя, ибо Питер город с исключительно большим

числом потерявшей место (и голову) буржуазной публики (и «интеллиген¬

ции»), но для всей России это бесспорный факт./.../ Если наблюдать, надо

наблюдать внизу, где можно обозреть работу нового строения жизни, в ра¬

бочем поселке провинции или в деревне, — там не надо политически ох¬

ватывать сумму сложнейших данных, там можно только наблюдать»
(Ленин В. И. Полн собр. соч., т. 51, стр. 25).
422

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
выражениями-символами, шифрами. При такой постановке

вопроса в этом сумасшедшем доме на первом месте была бы

мера энергичного безумия, сила слепого выражения и замы¬

словатости кода, другими словами — «шум», энтропия.
Нужно объяснить достаточно ясно объективно-конкрет¬

ный дух истории — в духе Вико, Гегеля, Маркса, неизбежно¬

сти пересечения смысла и бессмыслицы — иначе и смысла

не будет, но смысл есть, хотя и не телеологически-утилитар-

ный. История = область пересечения всеобщего смысла —

вопреки и благодаря — и факта (бессмыслицы).
1.	Фактическое, случайное, контингентное просветление

общим содержанием человеческого творчества в истории —

осадок первого всегда есть, всегда является почвой,

носителем, материалом кода.
2.	Крах и катарсис, неизбежно возникающий из этого

сочетания бессмыслицы и смысла, из этого эмпирического

разума, из его формально-условных границ (как, например,

right or wrong my country3i3 — хорошо выражает сколь

угодно развитую и даже благородную всеобщность в узких и

условных рамках). Вся условность карикатуры и искусства,

особенно первобытного — из этого источника.
3.	List der Vernunft3i4 вторая сторона иронии истории,

оправдание разума и добра в истории. Смысл бессмыслен¬

ного — ни рациональный, ни иррациональный.
Что касается пункта № 2, то внутри он представляет це¬

лый мир, две стороны которого суть: грехопадение просвет¬

ленного («реализма»), его условно-формальный характер,

его ограниченность и кара в образе поднимающейся, ниги¬

листической условности = абстракции.
Что касается пункта № 3, то в нем заложена мера, диф¬

ференциал, мера просветления. Преобладает ли путь ирра¬

ционально-фактический с его круговоротом (№2) или

возвращение к просветлению (№ 1) — борьба двух путей,

отраженных в различии Гегеля и Маркса.
313	Права или не права моя страна... (англ.).
314	Хитрость разума (нем.).
423

МИХ. ЛИФШИЦ
Дифференциальная разумность
Разумен ли мир?
— К этому нужно применить общую диалектику. Всякая

цепочка разумного, которую мы можем абстрагировать,

переходит в свою противоположность, становится чем-то

контингентным и даже абсурдом. Рациональное = иррацио¬

нальному. Но по этой же причине то, что не входит в эту

абстракцию разума, все-таки разумно, и Толанд прав, говоря,

что Вселенная «разумна в некоем высшем смысле, так что

может быть названа таковой лишь в силу слабой аналогии с

нашей способностью разумения». Словом, иррациональное=

рациональному. Нужен дифференциал.
Рациональное в пределе (Lt) = иррациональному, фактиче¬

скому, контингентному. Ведь абстрагирование есть выхваты¬

вание одной из сторон и превращение ее в нечто всеобщее

против истинно-всеобщего. Поэтому все рациональное, если

вдуматься, даже если оно принадлежит природе, ограниче¬

но, узко, произвольно-условно, существует в силу приказа.

Даже то целесообразное, что у нас два глаза, достаточно не¬

лепо, не менее, чем эпициклы, вызв(авшие) известное заме¬

чание Альфонса Кастильского315.
И наоборот: то, что не входит в рациональную абстрак¬

цию, все «остальное» Lt = рационально. Нужно дифференци¬

ровать. Die wahre Mitte.
Иррациональное можно понять как аналитический син¬

тез, как конкретное в абстрактном мире. Это тоже цепочка,

вынутая из реальности; она определяется отрицательным от¬

ношением к рациональному: что-то другое в рамках того же

самого...
315	«Альфонс Кастильский сказал однажды довольно еретические сло¬

ва по отношению к современному ему обществу: «Если бы господь Бог по¬

советовался со мной, то я мог бы указать ему что-нибудь лучшее», — из лек¬

ции Мих. Лифшица «О трагическом», прочитанной 6 апреля 1963 года на

Высших сценарных курсах Союза кинематографистов СССР. — См. папка

№213 «О трагическом», с. 10.
424

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Мир в собственном смысле слова не иррационален, также,

как он и не рационален.
В мере того и другого — дифференциальный синтез, что-то

другое, как развитие того же самого, как конкретное в собст¬

венном смысле и в собственных измерениях.
«Дифференциальный оптимизм»
Теория «щели». Вот под углом зрения этой щели и нужно

рассматривать все развитие. Да, правда хорошо, а счастье

лучше. Без счастья нет и правды. Но счастье входит в самую

правду. Слабы силы ее, но правда не простая иллюзия, не

эпифеномен, а нечто объективное. Не две параллельные

линии — субъективного сознания и практического бесси¬

лия духа, а переход одного в другое, хотя и прерывистый,

противоречивый, неравномерный, с отходами и откатами

назад, но реальный, действительный. И потому измерять

нужно целое по тем островкам объективной истины, кото¬

рые, хотя и являются счастьем, благодатью времени, сами по

себе более важны, более всеобщи, чем немые тысячелетия.

Во-первых, здесь действует закон, известный еще Аристоте¬

лю и выраженный Пугачевым в его басне об орле и вороне.

Во-вторых, существует если не непрерывность счастья, как

основы правды, то постоянное возвращение задач и возрож¬

дение творческих сил.
Так и по поводу жалкого «пузырька», о котором говорит

Толстой в «Анне Карениной». Современная наука специали¬

зировалась на дюреровской меланхолии31б она превращает

уже не только человеческое сознание, но весь наш мир, «ма¬

кромир», всю нашу логику, нашу геометрию, наше воспри¬

ятие фактов в «частный случай», то есть именно пузырек в

океане бесконечно различных и безразличных механиче¬

ских или физико-химических конкреций. Ошибка нашего ве¬

ка, которая неизбежно ведет к возрождению религии, через

абсурд, быть может, состоит именно в том, что большинство
316	См. архивную заметку Мих. Лифшица о гравюре А. Дюрера «Мелан¬

холия I» на сс. 308-309.
425

МИХ. ЛИФШИЦ
человечества, имеющее дело с техникой и естествознанием,

в самом деле не разумеет и не может понять в силу своих

базаровских представлений, вытекающих из образа жизни,

что этот частный случай есть случай принципиально всеоб¬

щий, что щель, этот пузырек в царстве механических сил,

есть счастливый случай природы, есть правда, опирающаяся на

счастье, вечно возрождающаяся, непрерывная в своей поступа¬

тельной смерти (см. пессимизм Фламмариона в XIX веке).

Правда, опирающаяся на факт, на счастье, на разумный факт,

на едва — едва разумный факт, но все же — некую силу. Наша

задача создать посредство факта, посредство счастья для

озарения страшного царства сил. Словом, «нас давит времени

рука, нас изнуряет труд, но...»
Наш мир не лучший и не худший из миров, а средний, но

это среднее есть посредственное, а нужно, и в этом

тенденция добра, чтобы он был die wahre Mitte, mesotes3i7 в

смысле akrotes3i8
«И это все?!» — Неизбежное восклицание человека, выра¬

жающее факт его конечности. Способы преодоления этого

факта сами заражены конечностью — любовь, труд. Более

свободны идеальные способы воссоединения с абсолютом:

духовное творчество или игры, алкоголь... В первом случае

идеальность имеет некоторую реальную основу, во втором

случае — это иллюзия. Не случайно алкоголизм бывает свя¬

зан с творчеством как профессиональная болезнь, конечно,

не обязательная и, тем более, нежелательная.
Верум — фактум-^9
Соответствие между разумом и фактическим миром все¬

гда есть, иррационализм не прав. Но иррационализм вырас¬

тает из того, что это соответствие вовсе не обязательно быва¬

ет гармоническим. Расплата за несоответствие, за крайность
317	Среднее.
318	Высшее.
319	Истина — факт.
426

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
есть также форма соответствия. Таким образом явное несо¬

ответствие, несообразность, абсурд, если посмотреть на не¬

го с точки зрения диалектики, взять в историческом разрезе,

приобретает новый смысл.
Смысл мира
Нет ничего легче отбросить эту проблему, но она суще¬

ствует. Смысл только не внешний, а внутренний, и он

существует. Существование его в том, что все отдельное

имеет всеобщее содержание, то есть не является в позна¬

нии прибавлением безусловно нового, синтезом без апри¬

ори, а известным сведением, возвращением к первоосно¬

ве, и чем больше нового, тем яснее этот всеобщий смысл.

Логически-первое не совпадает с первым по времени, то

есть смысл явлений впереди их. Это другая сторона «смыс¬

ла», который заключается и в возвращении к первооснове,

и в том, что эта основа впереди, в том, «ради чего». Она в

целом, всеобщем.
Наиболее выгодная в личном смысле позиция — быть би¬

чом божиим. Слуги Немезиды обычно живут и правят долго,

даже вопреки поговорке gestrenge Herrn regieren nicht

Lange320.
Вольтер: «история чаще всего показывает торжество

порока».
Показывает ли история «торжество зла» (Вольтер)? Нет,

ибо торжество зла часто оказывается торжеством не зла,

либо оно не торжество, то есть:
а)	зло оказывается добром, орудием добра, List der Vernunft,

тогда как добро оказывается злом (романтическая элегия);
б)	этого мало. Это = квиетизм. Второй момент: зло торже¬

ствует в любом варианте — как превращение добра в зло или

как доброе, достигаемое (?) злом. Последствия обязательны!
Не простое тождество, а направление sub specie32i зла.
320	Последние заморозки не бывают долгими, буквально: грозные гос¬

пода не правят долго (нем.).
321	Под углом зрения (лат.).
427

МИХ. ЛИФШИЦ
Только если мы имеем право судить зло как зло, без

«диалектического», гегелевского оправдания, то, с другой

стороны, оно не торжествует безраздельно. Есть другое на¬

правление sub specie добра. Оно состоит даже в том, что

зло не есть только орудие добра, оно само есть наказание

за недостаток добра и за сделанное зло, «бич божий»

(«Фальшивый купон»322 etc.).
То зло, которое мы видим в истории торжествующим, —

это именно Немезида, наказание за зло. Ищите корня, вины

в самом добре, фатальности в свободе (новый подход к

проблеме необходимости и свободы).
Следовательно, есть определенный, конкретный уровень

добра, которому соответствует и его ограниченность, и со¬

ответствующая Немезида. Сложный прогресс, но прогресс.
Другой вопрос: общеисторический интерес и удовлетво¬

рение личности. Это соотношение также может быть разви¬

то диалектически.
Дифференциал и другие моменты

в применении к биологии и проблеме

прогресса и разумности мира
Крылатые жуки были унесены в море и погибли, а бес¬

крылые сохранились. Совершенства вообще нет, оно кон¬

кретно, «применительно», в данном роде.
С другой стороны, «роды бывают разные» — нужен при¬

мер для того, чтобы это показать. Например, современная

порода жуков, будь они прокляты.
322	Повесть Л. Толстого. Приводим здесь заметку Мих. Лифшица из его

архива (папка № 80) об этой повести: [«Фальшивый купон». Два содержания —

внешнее, рассудочное и внутреннее, разумное, действительное. Согласно

внешнему содержанию это рассказ о том, что все люди повязаны одной

и той же цепью греха. Поэтому спасением может быть только религиозная

любовь, любовь отречения. Внутреннее же содержание не приравнивает

мелкую детскую пакость к зверскому убийству, а объясняет, что только ко¬

ренное очищение общества может устранить общую атмосферу зла, в кото¬

рой и малый грешок связан какой-то невидимой нитью с преступлением

большим и жестоким»].
428

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Есть третий путь, «синтез», пересечение первых двух слу¬

чаев: жук приспособленный и вместе с тем совершенный

в более общем смысле. Приспособление, способствующее

общему развитию, и не способствующее ему. Дифференциал

путей при относительности, то есть переходах из одного в

другое, тождествах (ср. то, что установлено о разнице между

форм/альным/ средним «синтезом» и движением конкрет¬

ного единства).
Все это должно быть очень важно для биологии, хотя и

затемнено там.
Вообще, приспособление, «выживание совершенного» =

«выживание несовершенного». Но есть разница в природе

между двумя формами единства противоположностей — в

сторону выигрыша для всеобщего (или наоборот), то есть в

сторону равновесия. На этом основан прогресс мира — при

всех оговорках.
Идея абсурда — крайнее выражение иррационализма

(содержится уже в дада). Это отрицание логодицеи, adaecva-

tio rei et intellectus323. Не иррациональн(ость) как лучшее

средство постижения мира, а иррациональность самого

мира, умирание его разумности — не только в данной кон¬

кретной форме, но и в форме возможности.
Об отношении современной западной философии к Геге¬

лю как антагонисту и вопрос о разумности мира, «логодицее»
В формуле Гегеля «все действительное разумно» имен¬

но и заключалось утверждение о неразумности его —

в единственно доступной ему и вообще по (...) временам

форме. Ибо в этой формуле парадоксально выражалась

дистанция между требованиями разума и фактами реаль¬

ного мира, и эта дистанция оправдывалась диалектиче¬

ским характером развития. Оправдывалась, но вместе

с тем и подчеркивалась.
323 Адекватности вещей и разума (лат.).
429

МИХ. ЛИФШИЦ
Усилия современной западной философии направлены

именно на уничтожение этой дистанции. Мы должны

принять мир как неразумный мир, а не как инобытие разума.

Это, якобы, величайшее освобождение от бремени веры в

иное. Кстати, изменение образа Гегеля в XX веке: Кронер,

Гартман, а начало еще — Дильтей.
Абсурда
Абсурд — низшая и высшая функция объединяются в од¬

ном и том же органе. Но действительно ли это так абсурдно?
Высшая функция не должна себе воображать, что она дей¬

ствительно стоит столь высоко, или она не останется на высо¬

те. Разве это не принцип для целого ряда подобных вопросов?

Разве не покоится логодицея на принципе релятивности?
Если бы лучшие люди ездили на плохих, то они не были

бы лучшими.
Требования разума не являются чуждыми в этом мире.

Совсем наоборот: нельзя требовать ничего кроме того, что в

этом мире дано как возможность. Разум есть разум мира. Су¬

ществует только конкретная дистанция между реальностью

и требованиями. Как у Некрасова: «чем хуже был бы твой

удел, когда б ты менее терпел?»
Кризис логодицеи,

разумность мира и абсурд
К теодицее
Идеальное есть реальное, жизнь не в том только смысле,

/что/ оно опирается на жизнь, на реальное, выражает его, но

и в том смысле, что идеальное наиболее реально, естествен¬

но. Различие идеала и действительности в этом получает

свой смысл. Это различие в самой реальности. Идеальное

переходит в реальное, реальное в идеальное. Но не вообще,

а в двух смыслах, разница в движении.
324	Заметка написана на немецком языке.
430

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Простое рассуждениеЗ^ с помощью которого можно

показать, что даже отрешенный квази-научный материа¬

лизм невольно допускает момент оценки, нормы, смысла,

то есть идеальный момент в применении к самой природе.
Вопрос: можно ли нарушить законы природы? — И да,

и нет. С одной стороны, очевидно, нельзя выпрыгнуть из

естественной закономерности. С другой стороны, воз¬

можность произвола доказывают шишки, которые мы

получаем, если, вопреки Бэкону, желаем господствовать,

не повинуясь.
Таким образом, закон, слепая закономерность все же

переходит в норму, закон в смысле истины. Субъект лишь

тогда действительно существует для себя, когда он являет¬

ся выражением нормальной природы, ее собственной ис¬

тины. Область субъективного произвола и слепой механи¬

ческой необходимости, безразличной к органическому

развитию, одна и та же. В этом были совершенно правы

немецкие классики.
NB! Господствовать над природой можно только под¬

чиняясь ее законам (Бэкон). Но можно ли вообще не под¬

чиняться ее законам? Нельзя — можно. Можно, значит,

в смысле искажения. Можно также подчиняться природе

в смысле возвышения ее и над ней. Таким образом, даже

обычные наши понятия предполагают, что взаимоотно¬

шения с природой не есть просто мир безразличной меха¬

нической причинности, но природа сама оставляет про¬

странство для объективного различения нормального

и ненормального, осмысленного и бессмысленного, ис¬

тинного и ложного, добра и зла, положительного (не ус¬

ловно, а положительно-положительного) и отрицатель¬

ного — alias326 для человеческой свободы, нравственной

вменяемости. В пику Канту!
325	Судя по почерку, эта и последующая заметки относятся к раннему

периоду творчества М. А. Лифшица.
326	Иначе, точнее говоря (лат.).
431

МИХ. ЛИФШИЦ
Это рассуждение может быть употреблено для того,

чтобы ввести в материализм понятие нормы, ценности,

смысла, абсолютной истины. Даже в материалистическую

картину природы. Это вместо старинной (и новейшей)

телеологии.
В сущности, речь идет о том, чтобы разбить (точнее,

показать его относительность, ср. Маркс о необходимости

и свободе в Ill-м томе «Капитала») кантовское противопо¬

ставление механической причинности, «природы» и нрав¬

ственной «свободы», мира ценностей. Старый материализм

и догматический марксизм, до Плеханова включительно,

сохраняет эту антитезу. Исключение составляют более

ранние формы материализма (античность, XVI, отчасти

XVII столетия).
Наряду с доказательством объективности знания, опро¬

вержением форм(ально)-суб(ъективного) его характера.
«Модель», клетка исторической

справедливости
Есть ли правда на земле? Победа правды — аксиома. Ей

противостоит контр-тезис: все лучшее должно погибнуть,

оно слишком хорошо для земли (идеализм); менее разви¬

тый, не развитый до форм(альной) противоположности

контр-тезис: случайность, побеждает и правда, побеждает и

кривда (механический материализм).
Развитие аксиомы через преодоление анти-тезиса:
1.	Хорошее погибает не потому, что оно хорошее, а потому,

что оно недостаточно хорошо, ограничено.
2.	Вследствие этого приобретает свое право дурное, ко¬

торое тем самым становится противоречивым носителем

лучшего.
Отсюда весь «иррационализм» мировой истории; значение

ее харизматических представителей, ее иррациональные

повороты типа эллинизма, римского империализма, абсо¬

лютизма XVII столетия, эпохи реставрации, отчасти и совре¬

менного империализма.
3.	Дурное претерпевает наказание за то, что оно дурное.

На развалинах возникает лучшее, в собственном смысле и
432

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
выражении. Это новая ступень. Для идеализма эта ступень

не существует как реальность.
Применить эту модель к историческим эпохам. Конечно,

ритм может быть осложненным. Он осложняется в каждом

отдельном витке спирали влиянием общего, значением ее

всемирно-исторического места. Так эллинистический и

римский периоды как бы сливаются в одно, так и эпоха про¬

свещения и подъем буржуазного либерализма в XIX веке,

и тому подобное. С другой стороны, третья ступень практи¬

чески на первых порах является разрушением и хорошего,

и дурного-хорошего, и в ней обе стороны разнообразно

отражаются (как?); должно пройти время, пока поднимется,

победит классически-хорошее в новом. Но — la raison finira

toujours par avoir raison.*
Это в сущности общая диалектическая схема развития

через отрицание. Под этим углом зрения можно рассматри¬

вать периоды реакционной революции, революции сверху

и тому подобное. Это посредство, но посредство к чему? —

К более широкой волне снизу. То, чего нет и не может быть в

идеалистической философии, у Гегеля. Так, после абсолю¬

тизма — Французская революция, после империализма —

революция социалистическая.
Прямое движение невозможно — это верно; через зло.

Но весь вопрос в том, что следует различать, в чем перевес

зла и в чем перевес добра, периоды, масштабы, ступени,

узловые пункты перехода одного в другое. Эти различия,

дифференциалы не проведены в идеализме, в его инте¬

гральное™.
Итак, все хорошее — относительно; конечно, приближе¬

ние к абсолютному ограничено: это ограниченность нашей

земной жизни. Но зато ограничение и победа правды в меру

нашей ступени развития. Ограничена сама правда эпохи.

Идеалистическая иллюзия противоречия между всей прав¬

дой и относительными ступенями правды также имеет свои

основания, но это все же иллюзия.
* В конечном счете разум всегда будет прав (франц.).
433

МИХ. ЛИФШИЦ
Нельзя ли применить это к отдельной личности и ее

успеху в жизни?
Следует принять во внимание роль затемняющей случай¬

ности, не сама случайность должна быть принята во внима¬

ние в качестве конституированного момента.
Добро и зло
Добро не вознаграждается. Зло наказывается. Тут есть из¬

вестный смысл: добро есть само по себе награда. Можно раз¬

делять блага, полученные для других, но нельзя рассчитывать

на вознаграждение, это уничтожает сущность добра. Оно —

gratis327 (ср. Кальвин). Добро не требует самоотречения, оно

не состоит и на самоокупаемости. Добро побеждает не для

добрых. Зло же терпит поражение для злых. Добро есть

res publica328 зло существует для себя. Наказывается ли оно?
Опять-таки не в чисто моральном смысле. Оно не абсо¬

лютное зло, и до тех пор, пока оно таковое, относительное

зло, орудие добра или суррогат добра, оно не подлежит

Strafe329. Оно наказывается, когда оно абсолютно. В этом

случае оно терпит поражение. Это автоматизм, это сим¬

птом факта. Но поражение зла, в отличие от поражения

или «ненаграждения» добра, есть моральная катастрофа.

Зло не является наградой для злых, не существует через се¬

бя, положительно, а для чего-то, хотя это что-то делается

для себя, для конечной цели. Цели зла конечны, цели доб¬

ра — бесконечны. Поэтому добро находится в известном

внутреннем противоречии с единичными, конечными

субъектами, а зло — с бесконечным и общим развитием.
Это составляет невыгоду добра в конечных масштабах

и слабость зла в общеисторических масштабах. Грубые,

антагонистические формы общества усиливают этот кон¬

фликт. Они создают почву для антитезы: самоотречение

для неба, зло для земли. В действительности здесь есть лишь

тот факт, что: бедствия добра, слабость его суть явления
327	Безвозмездно, бескорыстно (лат.).
328	Здесь: общественное, общее дело (лат.).
329	Наказанию (нем.).
434

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
конечных масштабов, поражение зла — явление общих,

всемирно-исторических, сверхиндивидуальных масшта¬

бов. Поэтому оно заключает в себе моральный смысл, тогда

как первое — фактический. Единственной наградой добра

является поражение зла.
Здесь мы видим тот общий факт, что общее, идеальное

в материальном бытии отягощено своей противополож¬

ностью, или: как общее оно и побеждает, и прокладывает

себе дорогу только в общем; в единичном же, с точки зре¬

ния конечного, оно эфемерно, неуловимо, прерывисто;

целое лишь идеально, лишь идеальное. Но это только ех

analogia hominis330. Настолько же достоверно обратное —

ex analogia universi: общее, идеальное, целое — материаль¬

но. Софизм покоится на том, что не учитывается разница

между общим, как оно осуществляется в своем безразли¬

чии к конечным рамкам (общее вообще), и общим, как оно

все же со всей эфемерностью, со всей обусловленностью

является в конечных рамках (конкретно общее).
Первое имеет преимущество своей независимостью от

условий и границ, соизмеримых с человеческим сущест¬

вованием. Второе имеет преимущество своей индивиду¬

альной, конкретной целостностью факта. Развитие изме¬

ряется тем, насколько первое переходит во второе. Таким

образом, все же добро живет не в идеале только, но в осу¬

ществлении идеала в историческом развитии от возмож¬

ности к актуальности.
По существу темой вступления к курсу философии

должна быть тема правды:
вопрос о победе, торжестве правды (а не вообще отвле¬

ченно роль теории как удобного, утилитарного руководст¬

ва к действию. Из последн/-ей, -его —?/, пожалуй, разве воп¬

рос о преимуществах самосознания). Насколько возможна

объективная теодицея. Чернышевский, Ленин. Победа над

фашизмом.
ззо По аналогии с человеком (лат.).
435

МИХ. ЛИФШИЦ
К теодицеезз!
/.../. Не только List der Vernunft, но и Rache der Vernunft332.

А это уже avis333 для человеческого сознания. Повторение,

опыт. Freiheit334.
После всех искажений задача неизменно повторяется.

Правда слаба и сильна; сильна тем, что кривда не может побе¬

дить, или, вернее, после ее победы задача неотвратимо по¬

вторяется. То есть зло временно, призрачно, хотя и реально.

Добро идеально, но постоянно. Вот источник идеализма.

Зло и суррогат истинного решения.
Оптимизм, надежда зиждутся именно на постоянном по¬

вторении задачи. Оно рождает отбор, выбор. Сначала естест¬

венный, потом сознательный.
Нас давит времени рука,
Нас изнуряет труд,
Всесилен случай, жизнь хрупка,
Но то, что жизнью взято раз,
Не в силах рок отнять у нас.
Найденное остается. Оно может временно отступить, но

вернется.
Стало быть, вера в прямое осуществление добра, в прямо¬

линейный прогресс — глупа.
Вера в хитрость разума недостаточна.
Но можно со всей осторожностью предположить, что че¬

ловечество, как и природа, после многих опытов вынуждено

принимать разумное решение.
Следует провести различие между таким action positive

directe335? непосредственно положительным, и Kunst d(er)

Natur336 Канта или List d(er) Vernunft Гегеля, которые дают

лишь объяснения того, что и зло служит добру.
331	Вероятно, ранняя заметка.
332	Не только хитрость разума, но и месть, возмездие разума (нем.).
333	Уведомление, предупреждение (франц.).
334	Свобода (нем.).
335	Непосредственное, положительное действие (франц.).
336	Искусство природы (нем.).
436

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Последнее верно, но недостаточно. Зло, служащее сред¬

ством, накладывает до некоторой степени свой отпечаток

и на цель. Отсюда у Канта различие между легальностью и

моральностью; отсюда у Гегеля мистика понятия. Чернышев¬

ский понимал вопрос, разделяя две стороны дела, две черты

диалектического взгляда. Действительный прогресс все же

невозможен, если мы исключим из рассмотрения необходи¬

мость однажды проявить «благоразумие» — после многих

опытов, приводящих лишь к растрате сил (силы сознания).

Здесь есть «разумный эгоизм», raison d’ e’tat337? Но есть и дру¬

гой оттенок — роль сознательности в истории (сознательное

сознание, истинная истина, доброе добро etc.). В минималь¬

ной степени это дано в чувстве самосохранения, националь¬

ного интереса и тому подобном. Там, где все гибнет, мой

интерес становится относительным, какой-то общий базис

нужен каждому, как и элементарные основы достигнутой об¬

щественности. Роль народной сознательности, в решающие

минуты — особенно. Так же, как и героизм в поведении

отдельного человека. Не хочется, а нужно. «Долг».
Эпохи великих подъемов, как в жизни народов, так и в

жизни отдельного человека — революционные эпохи.

Идеальный момент в царстве сил. Конечно, все это не

только вопреки, но и благодаря интересам; разница между

добром и злом относительна, одно и то же свойство, про¬

долженное далее известного предела, становится ложью.

Но это другой вопрос. Важно то, что соединения бывают

разные. Вот главное: бывает, что и зло творит добро (и

можно, не доходя до формулы «чем хуже, тем лучше», най¬

ти здесь меру легальности, разумного эгоизма), но другое

дело — добро, которое прогрессирует даже благодаря

тому, что само по себе может быть злом. Каков фокус — вот

основной вопрос, и вот основа всемирного дуализма

Ормузда и Аримана338.
337	Государственная необходимость (франц.).
338	в другой транскрипции: Ормазд и Ахриман — добрый и злой духи

в зороастризме.
437

МИХ. ЛИФШИЦ
Нужно лишь понять, как эта постановка вопроса, являюща¬

яся основной и вечной, сама производится как исторический

результат, вынуждается, чтобы затем перейти к исторической

узловой линии меры.
Может быть, ответ на все сомнения — вера в то, что дейст¬

вие должно стать более основательным, возвращающимся

вспять, чтобы сделать лучше, глубже. Не в этом ли углублении

состояли (?) и все прежние возвращения. Маркс о пролетар¬

ской революции. А мы хнычем, хнычем.
Только до сих пор пружина все более натягивалась. Концов

было больше, чем начал.
Материалистическая теодицея, теория объективного ра¬

зума и правды у Чернышевского: реакция невыгодна реакци¬

онерам, «плохой расчет» (и «хороший расчет»). А ведь он сам

видел, что погибнут и правые, и виноватые! Немного впадая

здесь в гегельянщину (как это есть у французских материа¬

листов! И, вероятно (?), у Лейбница).
Где пределы, границы, условия применимости? Зло всегда

наказывается?
К теодицее а 1а Чернышевский. Победа ли правды в исто¬

рии или победа легальности (Кант)? Первоначальный выиг¬

рыш аморальности и последующее ее крушение.
Пушкинский царь Дадон. Сказка ложь, да в ней намек,

добрым молодцам урок.
Л(енинский) сб(орник), XIV, стр. 339.
Энгельсовско-монтениевская проблема — «между».

Государство в процессе цивилизации или человечества.

«Между» как неудобная позиция. То же — Гегель, несчастное

сознание etc. Ленин: «уже умира(ет — ?) — еще не созрела»

(Герцен). То же в «Государстве и революции» — бонапар¬

тизм Керенского etc.
И другое между, другое уже, но еще не... Классика (близкая

родственность с вопреки и благодаря).
Нет прочной классики, все есть переход, но переход

переходу рознь.
438

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Между: одно относительно положительное явление, одна

форма свободы умерла, другая еще не родилась.
Между: одна ограниченность распалась, другая еще не

установилась (они переходят одно в другое). Разница между

этими формами тоже в движении.
Л(енинский) сб(орник), XIV, стр. 339.
Энгельс склонен излагать противоречивые формы: семья,

частная собственность, государство, нация — в свете проме¬

жуточности, половинчатости, переходности; это наброски,

черновые эскизы, обобщения, универсализации. В этом ис¬

точник уродливости таких созданий. Их действительность,

идеал — впереди.
Но, таким образом, противоречивые формы — главные,

хотя сами они являются призраками положительных реше¬

ний. Идеал и реальность. Один из источников идеализма:

зло, противоречие действительно реальнее, материальнее

добра, идеал остается идеалом (Энгельс об /.../); между тем зло

есть тень, призрак добра, существует милостью его, как сур¬

рогат его. Даже сволочь старается представить себя в лучшем

свете. А зачем? Не только для обмана. Наши дураки-материа¬

листы даже не видят этой проблемы.
Однако идеал, «положительное» имеет объективное

значение. Противоречивые, уродливые формы — главные,

но переходность, alias, уродливость может быть двоякой.

С более широкой точки зрения каждое образование являет¬

ся переходным, ограниченным, ложным (так, государство,

нация с точки зрения коммунизма). Таким образом, все клас¬

сическое оказывается неклассическим. Но более широкая

точка зрения сама стремится в пустоту абстракции (и лучше

«маленькая рыбка, чем большой таракан»). Чистая отрица¬

тельность общего, Nichts, negatio, ничто: негативное, злое

в идеале, с более широкой точки зрения; идеальное, положи¬

тельное в негативном, конечном, реальном. Не классическое

классично.
Всякая ограниченность, узость может быть в определен¬

ных границах превосходно-положительна. Это «индивиду¬

альность данной ступени», для-себя-бытие.
439

МИХ. ЛИФШИЦ
а)	переход одного в другое
б)	дифференциал, конкретность материалистического

идеала, in individio
в)	более широкая отрицательность преобладает, но она не

вообще, а в положительной системе индивидуальных границ,

диалектическая квантовая теория. В этом материализм, а не в

мнимом преобладании «противоречия» над «единством».
Целесообразность и необходимость
Свобода воли339
Целесообразность не совершенно противоположна

необходимости (если последнюю понимать более широко,

чем причинность) и может быть названа как бы нормальной

необходимостью, разумной необходимостью. Отвлеченно

говоря, целесообразность и необходимость совпадают. Это —

Лейбниц. В природе все целесообразно, то есть как бы ни

была «анормальна» необходимость, все в ней связано и при¬

лажено одно к другому, есть логика, ergo340 _ Не абсолютно

неразумно. По маленькому кусочку кости можно восстано¬

вить целого ихтиозавра. Ящеры населяли мир в тот период,

когда эта формация живой ткани наиболее соответствовала

условиям жизни на земле. Человек тоже фигура, отлитая в

форме окружающей среды. Его органы «целесообразны» etc.

Каждый винтик в механизме самого нелепого государствен¬

ного устройства необходим и разумен.
Однако, это условная необходимость. В рамках этой необ¬

ходимости все соответствует раз принятому направлению.

Но в определенных, относительно решающих пунктах воз¬

можно и другое направление. Само направление может быть

более или менее разумным. Абсолютная целесообразность

так же невозможна, как и абсолютная нецелесообразность.

Но разница между целесообразностью и необходимостью

определяется в пункте возникновения разных возможностей.

Собственно же целесообразность объективна с момента
339	Эта и последующая заметки относятся, по всей вероятности, к ран¬

нему периоду.
340	Поэтому (лат.).
440

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
возникновения в природе зеркала человеческого сознания,

представляющего природе идеал и норму ее развития.

Природа, прошедшая через мозг и руки человека, в принци¬

пе соединяет в себе целесообразность с необходимостью.

Возникновение сознания есть возникновение выбора воз¬

можностей (различие существовало всегда). Это есть разум

в отличие от стихийного приспособления форм по законам

необходимости.
Вопрос о свободе воли, вине и ошибке нельзя рассмат¬

ривать с чисто субъективной стороны, но следует привес¬

ти к его объективной основе — различию возможностей.

Разумная воля — это единственное содержание проблемы,

следовательно также и различие между целесообразностью

и необходимостью.
Но возникнув как отражение различия необходимых свя¬

зей, путей, возможностей, разум существует, продолжает

существовать и тогда, когда этого выбора практически нет.

Это трагическая сторона. Однажды сложившаяся необходи¬

мость в известных пределах отвергает вмешательство разу¬

ма. Чтобы определить вину и ответственность, нужно преж¬

де всего определить: были ли другие возможности действия?

Все, что случилось, так или иначе необходимо. Но в какой

мере условна или безусловна эта необходимость?
С точки зрения ходячего детерминизма — всегда одина¬

ково безусловна. С точки зрения диалектического материа¬

лизма, необходимо найти реальный масштаб, в пределах

которого было практически возможно то или другое дейст¬

вие — при наличии «субъективного фактора»341. Что можно

требовать? — То, что реально возможно. С момента возник¬

новения разума открывается кажущаяся возможность —

фантазия. Практика конкретизирует наши возможности и

ограничивает полет фантазии, выражающей тенденцию

конечного сознания разумного и действительного. Стре¬

мясь к фантастическим целям, человек терпит неудачу.

Но «человечество ставит перед собой только разрешимые
341	Далее вплоть до конца текста, через всю страницу, надпись: «Эта

страница не в порядке».
441

МИХ. ЛИФШИЦ
задачи». Сама постановка их свидетельствует о наличии

возможности решения. Да, но не все так гладко, как предста¬

вляет эта формула.
С одной стороны, если ты чего-то не сделал — «черт с то¬

бой, таковский и был». Но, с другой стороны, ты мог, но не

сделал — свинья! Не мог и не сделал, мог и не сделал — это

два разных случая в рамках необходимости. Всегда ли име¬

ются реальные возможности лучшего пути? А если всегда,

то в каких масштабах?
М(между) пр(очим), чем меньше возможности, тем фан¬

тастичнее бывают требования.
Человеческий разум создан природой. Следовательно,

она не может быть признана неразумной. Возникнув в при¬

роде, разум предъявляет ей свой счет, спрашивает о смысле

всего существующего. Его удовлетворяет элемент правиль¬

ности, «логичности» в природе, и он сам является в сущности

концентратом этой правильности, ее субъективным выраже¬

нием и продолжением. В то же время он находит, что:
1.	Логическое не совпадает с реальным, то есть неразум¬

ное, неправильное также существует в природе; она логична

в смысле причинности, но ее логичность в смысле цели и

совершенства (сообразно требованиям разума) относи¬

тельна, в лучшем случае есть результат длительного разви¬

тия, а не начало.
2.	Далее, разуму непонятен смысл самого смысла. «Мир

устроен так-то». На кой черт это все? Отдельное может

быть объяснено, понято в соответствии с требованиями

разума. Но в целом вся эта музыка — принудительный

ассортимент. Эта принудительность враждебна природе

разума. Или разум — инструмент, который оправдан лишь

в применении к конечному, и в этом некоторая справедли¬

вость позитивизма (ср. также Больцман). Или действитель¬

ность, соответствующая разуму, еще должна быть создана,

то есть природа, создавшая разум, окончательно удовле¬

творит его в процессе развития (Энгельс). Это напоминаю¬

щее Аристотеля рассуждение наименее принудительно.

(«Знаете ли вы что-нибудь лучшее?» Дидро?). Все же разум,
442

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
как Totalitaet342) находится в некотором противоречии с

этим «первоначальным накоплением». Здесь может помочь

гегелевское учение о результате как начале.
В общем: «А дальше что?» — как говорит Омар Хайям.
Эти претензии разума, его требования, знание собствен¬

ной бесконечности противоречат его историческим воз¬

можностям. И здесь гносеологические корни агностицизма.
Чтобы понять смысл истории, ее разум, «теодицею», недо¬

статочно принимать во внимание существо, материальную

фактическую сторону. Нужно рассматривать вопрос и по

форме («как»), ибо без формы («по человечески», «самодея¬

тельность») не может /быть/ морального содержания.
Модусы
Слова Альфонса Кастильского имеют основание. Дейст¬

вительно, легко придумать что-нибудь лучшее. Но как толь¬

ко начинается придумывание, становится очевидной неле¬

пость этой затеи. Разум отвергает и неразумие окружающих

условий, и свои собственные претензии их исправить. От¬

сюда «Задиг» Вольтера, «Крестник» Толстого, отсюда Гегель.

Разумное должно быть конкретным. Но между двумя отри¬

цаниями разума есть небольшая щель, через которую входит

лучшее, более разумное, идеал — притом est modus in

rebus343. Насколько же богата открывающаяся область этих

модусов, вопреки нашей бедной теоретической фантазии,

которая готова замкнуться в самоотречении и резиньяции!
К вопросу о «совершенстве мира». Katzenjammer344: Лета¬

ющие мыши существуют, почему же нет летающих кошек!

Это несправедливо.
Разум и действительность
Разумен ли мир? Все в мире достаточно глупо. С этим

можно согласиться, но при одном условии: самая глупая
342	Целостность (нем.).
343	Есть мера в вещах, всему есть мера; во всем нужно соблюдать меру (лат.).
344	Буквально: жалобы кошки (нем.).
443

МИХ. ЛИФШИЦ
вещь в мире — существование разума (способного судить о

разумности или глупости окружающего мира).
Наш существующий мир довольно глуп. Но представить

себе его исправленным согласно нашему разумению было

бы еще глупее. Глупость заключается в том, что разум в своей

всеобщности будет употреблен на чистку и штопку чего-то

ограниченного и вследствие этого приобретет случайность.

Бедная фантазия! По сравнению с ней историческая

ограниченная конкретность гораздо богаче и солиднее.
К вопросу о «теодицее»
Любимая идея Толстого, до него высказанная многими,

в том числе Вольтером в «Задиге»: человек не знает, что для

него хорошо и что плохо, не торопитесь осуждать естествен¬

ный ход вещей, провидение (у Толстого «Крестник» и др.).
Это имеет свой резон, но весьма ограниченный. Какой же?
Если бы Гриша345 не держался за Консерваторию, а

уехал в Чистополь, и если бы я не вызвал его в Москву,

может быть, он не умер бы в 1943 году. Но если бы он попал

в Чистополь и не знал бы, что его ожидало в Москве, то,

вероятно, он проклинал бы себя и считал себя виновным в

потере работы в Консерватории. Никто не знает, что для

него лучше.
Это хорошо, но вовсе не доказывает мысли, что естест¬

венный ход событий, их случайная связь таковы, каковы они

должны быть, и нечего роптать на них, как ничего хорошего

нельзя добиться их изменением посредством сознательного

вмешательства. Мы не знаем, что для нас лучше — это совер¬

шенно верно или верно в большинстве случаев нашей по¬

вседневной жизни. Но это не значит, что нет объективной

разницы между хорошим и плохим для нее — мы только

не умеем или не в силах выбирать. Даже если хорошее и

плохое переплетаются и одно переходит в другое, то линия

или грань, проходящая через максимальные точки добра,
345	Брат М. А. Лифшица.
444

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
существует. Что же может означать идея Вольтера и Толстого?

Только то, что мы должны стремиться к истинному знанию

того, что для нас хорошо или плохо. Знать же это можно

только отчасти, всегда имея возможность ошибиться, и, кро¬

ме того, знать это можно только гибко, не догматически,

не упуская из виду диалектику добра и зла. В нашей повсе¬

дневной личной жизни, наполненной случайностями, это

часто невозможно предусмотреть, можно только лавиро¬

вать по ходу дела с приближенным знанием того, что нам

нужно и хорошо. Это означает, далее, что жизнь не поддает¬

ся изнасилованию, что хорошего нельзя добиться искусст¬

венно, механически, по произволу, что оно должно естест¬

венно вырасти, как плод наших трудов. Отсюда важное

заключение: во всяком деле образуется своя естественная за¬

кономерность, естественная, конечно, в весьма условном

смысле, потому что образцом такой закономерности может

служить закономерность общественная.
Этот естественный ход вещей имеет свою логику, свой

ум, в котором, в конце концов, возникает развитие, а разви¬

тие невозможно без баланса в сторону положительного, без

прогресса; все остальное — только частные моменты, кото¬

рые часто заслоняют суть. По этой же причине естественная

мера вещей разбивает иллюзии и отвергает претензии, даже

самые лучшие, если они не обоснованы, а что обосновано в

данный момент, может показать только практика.
Таким образом, частные трагедии и ошибки тоже естест¬

венны, хотя мера их изменяется в зависимости от нашего

овладения данным процессом, что отражает в себе степень

зрелости самого процесса, его близость к человеку, уровень

человечности. Мера эта изменяется также в зависимости от

того, насколько личная жизнь обеспечивается и связывается

с общественными условиями, то есть опять-таки в зависимо¬

сти от гармоничности этих отношений, прогрессивной ра¬

зумности их.
Плохо не то, что Гриша приехал в Москву. Плохо то,

что собачье отношение всяких Шебалиных, Кухарковых,

Любимовых и прочих членов союза Михаила Архангела

погубило его.
445

МИХ. ЛИФШИЦ
Вольтер, да, в сущности, и Толстой — только в очень рели¬

гиозно-запутанной форме — выдвигают стихийную законо¬

мерность вещей, и они правы, правы против произвола,

насилия и против всякого либерально-анархического про¬

извола, против опеки и бюрократической филантропии,

предрассудков абсолютизма и казенно-интеллигентского

взгляда на личную деятельность с точки зрения Дон-Кихота

или унтера Пришибеева. Но оба они, особенно Вольтер, по¬

нимают под естественным процессом, более умным, чем ис¬

кусственное вмешательство, в сущности лишь стихийный,

иррационально-гармонизирующийся мир «необщительной

общественности»34б а еще точнее — мир буржуазных, ры¬

ночных отношений. Таково историческое содержание фи¬

лософии Задига: все, что происходит, необходимо, или не¬

обходимо уравновешивается. Дайте только стихийному

процессу свободно развиваться, укротите свои претензии

на регулирование, даже если они мотивированы самыми

лучшими соображениями.
Конечно, эту форму оправдания мира следует отличать

от лейбницево-гегелевской, в некоторых отношениях более

глубокой, но и ограниченной. Вольтер оправдывает наше

несовершенство, наш посредственный мир с точки зрения

свободы, счастливой умеренности. Исторически он прав:

эта буржуазная умеренность была более могучей силой, чем

феодальное величие и исключительность. Логически он

прав лишь отчасти (в указанном смысле прав), как прав аб¬

бат Куаньяр347? Турнебуш348 и Турнеброш349 и проч. Одна
346	Термин и. Канта, см. ниже.
347	Персонаж произведений А.Франса «Харчевня королевы Гусиные ла¬

пы» и «Суждения господина Жерома Куаньяра», эпикуреец и скептик.
348	Персонаж «Озорных рассказов» О. Бальзака («Ведьма»). Один из

семейства Турнебушей, пространно излагая в своем завещании основы

житейской мудрости, пишет: «Турнебуши навсегда останутся безвестными,

ведя жизнь смиренную, как безобидные малые насекомые, кои, раз угнез¬

дившись в деревянном столбе, просверливают себе дырочку и в тиши и

мире разматывают до конца свою нить».
349	Персонаж произведений А. Франса «Харчевня королевы Гусиные

лапы» и «Суждения господина Жерома Куаньяра».
446

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
сторона остается незащищенной, демократичность сомни¬

тельной, резиньяция и консервативность в конце концов

побеждают.
Гегель оправдывает историческую необходимость, он не

оправдывает интересы и потребности малого человека, но и

не замазывает, не идеализирует фактические трагедии,

жертвы, расточения естественного процесса. Его точка

зрения жестокая, но правдивая. Однако она также несет в

себе ложное утешение.
Правильное решение вопроса состоит в относитель¬

ном признании необходимости естественного хода ве¬

щей. Но при условии выбора путей, нахождения максиму¬

ма, дифференциала в данных конкретных рамках,

границах, масштабах. Последнее как против Вольтера, так

и против Гегеля. Мы можем изменить ход вещей к лучшему,

но в таких-то пределах (об этом в другом месте), в извест¬

ных пределах мы должны примириться с неизбежностью

зла, связанного с добром. В этом правы и Гегель, и Вольтер.

Жертвы необходимы, стихийный процесс по природе

вещей вовсе не гармоничен, он разумен только в конеч¬

ном счете, и в этом прав Гегель. Оправдание в конечном

счете нуждами мирового процесса не дает никакого уте¬

шения; в природе вещей заложена тенденция к более

высокой гармонии, нужно только обеспечить естествен¬

ность хода вещей от насильного, произвольного вмеша¬

тельства, от грубых претензий (хотя это также по-своему

естественно, исторически естественно), и в этом прав

Вольтер, хотя его взгляд и лишен исторического понима¬

ния этого процесса.
«Дифференциальный оптимизм»
Диалектика положительного и отрицательного
Абстрактное противопоставление добра и зла. Обычно

в таком противопоставлении мы виним просветителей. Но

либо тут Энгельс попутал, либо мы слишком односторонне

его поняли, потому что просветители не были глухи к пере¬

плетению хорошего и плохого. Наоборот, вслед за скепти¬

ками XVI—XVII столетий они постоянно подчеркивали
447

МИХ. ЛИФШИЦ
противоречивость добра и зла в каждой ситуации, в каждом

деле и, прежде всего, в человеческой природе. В особенно¬

сти это относится к Вольтеру, который живет этой мыслью.
Впрочем, в этой диалектике следует различать несколько

позиций. Например, взгляд Лейбница и Гегеля также исхо¬

дит из единства добра и зла: все к лучшему, зло — это тень,

необходимая для выделения света на картине. Просвети¬

тельское понимание другое. С их точки зрения, единство

добра и зла не оправдывает резиньяцию и подчинение, а, на¬

оборот, предполагает активность, борьбу, развитие «прин¬

ципа отрицания» (как писал Белинский). Они отстаивают

права жизни, при всей ее несовершенное™ быть жизнью, и

отстраняют аскетическое парение над материальным ми¬

ром с его интересами и страстями. Мы конечны, ограниче¬

ны, односторонни, заинтересованы, страстны, партийны, и

это наше право, даже наше преимущество, ибо иначе ничего

не делается, как только силой страстей и интересов. Такова,

в общем, и позиция Белинского в сороковых годах, его оп¬

равдание истории, личности, страдания, партийности, дея¬

тельности, тенденциозности в искусстве. Тут именно диале¬

ктика, и прав Плеханов в том, что он указывает на связь

Белинского послегегелевских лет с диалектикой, хотя дела¬

ет это недостаточно и полагает, что здесь дело только в пе¬

реходе его на позиции гегелевской левой. На самом же деле,

всякое просвещение есть в определенной мере борьба с ме¬

тафизикой (как у Маркса в «Святом семействе»), и в этом его

сильная сторона, его начало. Просветитель разбивает мерт¬

вую гладь картины, написанной лейбницевско-гегелевской

светотенью, ищет в самом зле лекарства от зла, и с этой сто¬

роны просвещение есть подход к истории и диалектике, к

субъективно-деятельному началу. Наоборот, гегелевский

взгляд — шаг от диалектики к мертвому равновесию. Без

того момента, который развит просветителями в области вза¬

имопроникновения добра и зла, нельзя прийти к диалектиче¬

скому единству противоположностей в материалистическом

его понимании, к «дифференциальному оптимизму», к опре¬

деленному выбору, мере и границам, субъективной критиче-

ски-революционной деятельности.
448

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Не то, чтобы у просветителей не было понимания диале¬

ктического единства положительного и отрицательного.

Этого у них вполне достаточно. Односторонность просве¬

тительского взгляда состоит в том, что здесь до некоторой

степени исчезает само зло, его необходимость или даже его

существование. Зло, с которым примиряются философы ти¬

па Гегеля, — это зло существующего, косного порядка вещей,

несправедливость, социальное угнетение. Зло, с которым

примиряются просветители и в которое они даже верят, —

это зло, связанное с оппозицией честного человека, отдель¬

ного атома, личности против этого порядка. Это оправдание

зла, которое борется против зла. Но так как у просветителей

в сущности нет никакого развития за пределы данной систе¬

мы положительного и отрицательного, так как они только

мобилизуют другую сторону, которую гегельянцы хотят

привести к молчанию, то у них также получается своего ро¬

да резиньяция. Получается, что наш несовершенный мир

уже в своем несовершенстве достаточно хорош, что разни¬

ца лишь в точке зрения, оценке, что наши интересы, наш

эгоизм, наше конечное, исторически-данное положение не

дурно, если не превосходно. Словом, здесь содержится апо¬

логия мира на манер фейербаховской. Конечно, у более глу¬

боких умов или у настоящих революционеров, как Вольтер

или Чернышевский, остаются либо сомнения, либо акцент

переносится на право борьбы, право конкретного интереса.
Однако элемент искусственной гармонизации посредст¬

вом псевдо-идиллического приукрашивания фактов реально¬

сти остается всегда. По существу, недостаток этой демокра-

тически-просветительной точки зрения в ее буржуазности.

Буржуазный мир, аскетически осуждаемый с точки зрения

казенной морали (и лейбницевско-гегелевского идеализма)

частной жизни, — вот та область, где само зло есть добро. Ча¬

стный интерес исторически есть зло старого миропорядка,

которое становится добром, если, по мнению просветителей,

не стеснять его усиленной регламентацией. Просвещение

всегда выводит общественный интерес под флагом частного.

И оно право: частный момент, или момент дурной несовер¬

шенной земной материальности, необходим в развитии
449

МИХ. ЛИФШИЦ
целого, является условием этого развития, но не в том смысле,

как это дано у просветителей, которые хотят стереть реаль¬

ную грань между частным и целым, объявляя ее иллюзорной,

так же как иллюзорной становится, с их точки зрения, про¬

тивоположность добра и зла (в форме релятивизма или

оправдания плоти и тому подобного).
В этом смысле Гегель более прав, ибо его мистика

отражает реальную раздвоенность целого и частных

интересов, положительного в целом и отрицательного в

частностях. Метафизика имеется налицо как у Гегеля, так и у

просветителей, поскольку они не выходят за пределы общих

перетасовок тех же самых элементов.
Между тем, единство положительного и отрицательного

может быть дано в двух тенденциях, в двух противополож¬

ных направлениях: отрицательное, без которого немысли¬

мо и положительное, положительное, без которого немыс¬

лимо и отрицательное. То же самое по отношению к целому

и частному. Положительное, без которого немыслимо и от¬

рицательное — это развитие через «необщительную обще¬

ственность» Канта, полезные итоги капитализма. Отрица¬

тельное, без которого немыслимо и положительное — это

революционная борьба народных масс, борьба против ка¬

питализма, в конце концов.
Такое деление тенденций в рамках единства противопо¬

ложностей, противоречивость этого единства — вот то,

знания чего не было ни у просветителей, ни у Гегеля. В со¬

циологической области выражением этого противоречи¬

вого единства является классовая борьба и, в частности,

выделение передового класса, в котором сосредоточено

все зло старого общества. Ответом на сомнения Вольтера

является революционный процесс. Недостаток просвеще¬

ния — в недостатке демократизма, в опасности ницшеан¬

ской моральной софистики, которой опасался Вольтер.

Только все средства, применявшиеся просветителями для

устранения этого недостатка, не излечивали его, а, наобо¬

рот, усиливали.
Это были идеи возвращения к метафизике и регламен¬

тации сверху в том или ином виде. Либо в виде веры в есте¬
450

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
ственное благоустройство частных интересов, то есть в

механически возникающее единство рыночных отноше¬

ний, в естественную гармонию человеческой природы,

словом, в некое единство, заменяющее одну систему свето¬

тени другой. Либо в виде резкой непоследовательности и

обращения к добрым правителям, мудрым воспитателям

человеческого рода и тому подобное. Чаще всего, в виде

того и другого.
Справедливость существует, но ее масштабы несоизме¬

римы с продолжительностью человеческой жизни. Поэтому

историческая справедливость часто проявляется как част¬

ная несправедливость.
«Важные философские проблемы»: смысл мира
Фрагменты из папки № 40
(из данной папки приводятся только фрагменты, относя¬

щиеся к теме «Смысл мира» — сост.)
Аналитическая и синтетическая

необходимость
Первое есть фатальное раскручивание кривой, завязка

которой заранее дана. Второе же предполагает встречу с

развилкой путей и с выбором, другими словами — предпо¬

лагает опосредование, обусловленность: «если то, то это».

Человек смертен — условие за пределами его жизни. Чело¬

век необходимо должен есть — если имеется, что есть,

а если он не будет есть, то погибнет. Синтез — более кон¬

кретен, но анализ всегда конкретизирует посредством

distinguo в рамках синтеза, как и обратно — анализ шире.

Тождество и дифференцирование двух необходимостей.

Формула мира — разница между двумя единствами синтеза

и анализа.
451

МИХ. ЛИФШИЦ
Бруно (Дж.). Диалоги, М., 1949.
Душа мира = способность к образованию форм = всеоб¬

щая форма мира. Чистые отдельные формы — «химеры».

Физический ум, всеобщий ум.
Искусство природы: «природа сама есть внутренний

мастер» (С. 312—313).
Тоска по всеобщему — вот человеческое. Феноменология

вокзального (...). Что написано на лицах людей на малых

станциях, выходящих навстречу дальним поездам? (Малая

заскорузлая?) жизнь и скрытая под этой корой жажда истин¬

ной жизни — всеобщей жизни. Корка и нутро, кот(орое) есть

у каждого.
Когда мы едем по земле, то предметы мелкие и близкие

быстро пробегают мимо, а предметы высокие и далекие, как

облака и солнце, сопровождают нас в нашем пути. Так и в

более высоких видах движения.
Разумность мира
Человек — это звучит гордо! Мы возмущаемся неразум¬

ностью мира, а почему не возмущаться тем, что выигрываем

от неразумности его?
«Свиньи созданы для того, чтобы их есть, и мы действи¬

тельно едим буженину». Кризис разумности в XVIII веке.

«Тайная мудрость человеческого организма». Не Fehl — ли

Konstruktion der Natur? 350
1920-е годы. Лишать материю смысла — плохо, это

идеализм. Приписывать вещам объективный смысл, не

проходящий через сознание — тоже плохо. Это шеллинги-

анство. Нужно понять, что именно сознание является тем

органом космоса, благодаря которому он получает смысл

для самого себя.
Л50 Не ложная ли конструкция природы? (нем.).
452

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
История и система. Historia aeterna^i
Соотношение между логической системой и конкрет¬

ной реальностью опять же следует рассматривать как пере¬

ходящие друг в друга противоположности. Результатом их

тождества как перехода из одного в другое будет еще боль¬

шая конкретность, как дифференциал. Так связываются ис¬

торическое и логическое, история и система, диахрония и

синхрония.
Есть такая история, которая логичнее самой логики, и

есть такая логика, которая имеет лишь историческое значе¬

ние. Логическая система «старого режима», например, и во¬

обще всякая чисто формальная логика. По отношению к от¬

носительной исторической необходимости форм акт

ломки, то есть акт чисто исторический, как бы контингент¬

ный, голый факт, а не логика, является железной логикой.

И так во всем мироздании!
Логика здесь прорезывается впервые, тогда как возвра¬

щенная к основам своим закругленная логическая система

есть только продукт истории. Все это имеет, конечно,

ближайшее отношение к вопросу о разумности мира.

Разум в узком смысле есть только продукт, факт, возомнив¬

ший себя всеоб(щим) мерилом, тогда как простые факты,

сама контингенция в своей мнимой бессмыслице рожда¬

ют разум.
Это, конечно, не значит, что существует много разумов.

Ибо: 1. Высшая конкретность есть разумная система в ее раз¬

витии. 2. Следует отличать прорезывание логической систе¬

мы в самих фактах, взятое как intentio obliqua352? от того же

в intentio recta353. Различия этого нет у Гегеля, что и состав¬

ляет слабую сторону его диалектики.
351	Вечная история (лат.).
352	Вторая ступень развития сознания, когда оно становится непро¬

зрачным, иррациональным, идеологическим, теряет непосредственность

«прозрачного зеркала».
353	В словарном смысле у Мих. Лифшица — первое, наивное, непосред¬

ственное сознание.
453

МИХ. ЛИФШИЦ
(После дурно проведенной ночи. 14.5.1968). Истории и

система, диахрония и синхрония есть история и природа.

Эти две противоположности нужно рассматривать также

согласно правилам для руководства ума.
Речь идет о тождественности и различии путей — такая

история, которая больше есть природа, и такая природа, ко¬

торая больше есть история. Mesotes как akrotes в качестве

оптимального среднего. Природа как относительно «вечное»,

человек как относительно историческое. Между тем и другим

лежит классический мир, включая и гармонию, и трагику его,

мир исторической природы и естественной истории.
История природы как таковой есть символическая сту¬

пень всеобщего. Область человеческого безумия есть ги¬

пертония исторической формы. Развитие, оторванное от

его субъекта. Таким образом, это взаимоотношение, диа¬

хрония и синхрония, само должно быть рассмотрено под

углом зрения дифференциальности и цикла. Это — траге¬

дия материальной действительности. В этом также ответ

на вопрос о том, релятивизирует ли материализм «вечные»,

метафизические проблемы, лишая их смысла посредством

своих социальных исторических объяснений.
Первобытное общество — тоже история. Но в ней

преобладает стадиальное начало. В начале человеческой

истории перед нами большая типичность отношений; это

история, в которой еще господствует природный, системати¬

ческий, диахронический элемент. При переносе на последо¬

вательность во времени это и дает «стадиальность».
В конце развития цивилизации мы видим, как вполне раз¬

вившийся хронизм, пестрый элемент единичности фактов

гражданской истории снова, другим способом, переходит

в статистическую типичность.
Диалектическое сочетание того и другого с оптимальными

моментами.
Спасибо действительному миру не за то, что он так уди¬

вительно логичен, а за то, что он дает нам возможность по¬

нять свои несообразности, свою нелогичность и, в этом

смысле, разумен.
454

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
«Вечная история» Вико. История и система (например,

категории Вельфлина, формула Тенниеса). Это уже в том,

что направления не просто разные, но пересекающиеся,

отождествляющиеся, выходящие, следовательно, в одну об¬

щую плоскость и mesotes как растущая формула полноты.
Всякое приобретение — шаг вперед и одновременно шаг

назад, но в «расширяющейся вселенной». Вечно то, что оста¬

лось позади, все преходящее, прошедшее. История. Но пре¬

ходяще все абстр(актно) вечное.
«Вечная история», синхрония и диахрония. История и

логика как тождество, как различие двух форм их единства.

Дифференциал. Ибо суть дела в перекрещивании и отожде¬

ствлении отдельных движений. Но это отождествление

может быть абстрактным («комплекс жирафа»354), из край¬

ности в крайность, фатально, какофонично, а может быть

«симфоническое», как говорил Ленин. И это носит истори¬

ческий характер, в этом смысл прогресса. Формула прогрес¬

са: размыкание вечной истории как вступление историче¬

ского в вечность.
Историческое (фактическое) и разумное

(логическое). Пределы их несовпадения
Гегель со своим трагическим представлением о необхо¬

димости не безусловно ошибается, и переход от этого геге¬

левского образа необходимости судьбы трансцендентного

развития к более разумному пониманию дела не может быть

простым возвращением к рационализму.
Ибо нужно признать, что суть дела в дифференцирован¬

ном познании необходимости, в distinguo, и элемент разума

фактического, принимаемого нами de facto, все же остаётся.
354	Понятие, ставшее у М. А. Лифшица методологическим принципом,

заимствовано им у Герцена. Жираф — символ «неклассического», но по-

своему естественного соединения противоположностей в природе: за

слишком длинную шею он расплачивается коротким задом. Пример ги¬

пертонии и «грибулизма» в объективном мире.
455

МИХ. ЛИФШИЦ
Словом, «черный ящик» есть, хотя человечество и нащупы¬

вает более благоприятные пути и хотя оно не обязано вечно

страдать. Нужно только определить эту грань возможной

и актуальной разумности. Смешивать их было бы уже панг-

лосианством355. Гегель не прав, отождествляя de facto необ¬

ходимости с разумом вообще, без сохранения этой грани.
Историческое и логическое близки друг другу, в чем-то

тождественны, но существует и необходимое их несовпаде¬

ние. Исторична и сама логика, то есть она не абсолютна, не

имеет абсолютно-всеобщего характера. Логика такова отча¬

сти, каковой она сложилась, в известном смысла она кон-

тингентна. Но не в том смысле, что есть нечто безусловно

иррациональное, а в том, что сама логическая последова¬

тельность есть только тенденция логики. Возможна иная

логика, которая шире того разума, которым обладаем мы.

Этому учит сама действительность, которая «хитрее» нас.

Но это был бы не довод против разума, а довод за расширение

его. Наш разум принципиально не ограничен, но он слаб.

В этом полезны уроки скептиков.
Это рассуждение должно уравновесить мою обычную

аргументацию, отвергающую речи о превосходстве мифа

над разумом и, безусловно, об относительности истины

тем, что сами ораторы незаметно для себя делают исклю¬

чение для своей мысли, для своего разума. Да, выскочить из

своей шкуры мы не можем, и было бы в высшей степени

глупо играть в преодоление границы разуму при помощи

нестрогой мысли. Но сознавать слабость самой строгой

мысли, возможность ее поражения и необходимость при¬

нимать факты как факты, возвращаться к ним, — это дело

человеческое, слишком человеческое. Повторяю, что при

этом важно не забыть о существовании грани между

возможной и актуальной разумностью объективных про¬

цессов, не смешивать их в духе Гегеля, в духе телеологии

лейбницианского толка.
355	Понятие, вероятно, производное от «доктора Панглоса» — персонажа

повести Вольтера «Кандид, или Оптимизм», как известно, учившего, что все

к лучшему в этом лучшем из возможных миров.
456

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Продуктивный период после утробного

и новое развитие к сосредоточенности
Явление цикла во времени и в развитии — та же сила, ко¬

торая advanced356 потом формализуется, но одновременно

и углубление цикла в себя, ночные призраки и ночь.
«Утро». То же самое — утро человеческого дня, период

свежего творчества, решения. «Утро вечера мудренее». Сви¬

детельство Декарта. И далее — день развивается как история,

как жизнь. Мы становимся все сильнее вторичным осозна¬

нием уже достигнутого, углублением в формальные общно¬

сти, в самосознание. Ср. Гегель, кажется, в «Философии духа»

об утре для собраний на площади (Древняя Греция) и вечере

для заседаний парламента (самоуглубление).
Периоды органической адаптации или ночь. Формула

«утро вечера мудренее» ведет нас, однако, к вопросу о роли

ночи, сна, утробного периода и других периодов органиче¬

ской адаптации, которые, видимо, играют немалую роль в

последующих периодах «возникновения звезд», нового

складывания отношений с окружающей бесконечностью

мира, продуктивным периодом. Значение подобных эпох в

истории — средние века как условие подъема эпохи Возро¬

ждения и органической адаптации как бы во сне итогов «са¬

мосознания» («разложения») античного мира.
Эпоха Реставрации, период после реформы в России,

«реакционные эпохи», вообще, ночные эпохи.
Теория тождеств в применении

к разумности мира («иррационализм»)
Рационального вообще нет, истина и здесь конкретна, но это

не означает, что все одинаково рационально (множественность

разумов). Это означает, что иное иррациональное может быть

более рационально, чем иное рациональное, что существует аб¬

страктное тождество рационального и иррационального в их

гипертонической поляризации и есть два единства, два вида

отождествления, между которыми проходит мировая линия.
356 Выдвинутая .вперед, продвинутая (англ.).
457

МИХ. ЛИФШИЦ
То, что вообще может казаться иррациональным в дан¬

ных рамках, парадоксально гипертонически рационально и

даже сверхрационально — и наоборот.
Однако, есть и более оптимальное сочетание, скользящее

и относительное, но реальное. Ограничение рационально¬

сти, например, разумно в более высоком смысле.
Цикл, фатальное искажение

общественной воли
Ad vocem Вальтер Скотт. «Легенда о Монтрозе» — класси¬

ческое столкновение феод(ально)-патриарх(ального) и да¬

же родового строя с цивилизацией. Любовь здесь почти ни¬

какой роли не играет, хотя и здесь она примирительница

(как вообще у В.Скотта) двух людей, двух односторонностей

(это уже начиная с Шекспира).
По этому поводу нужно заметить, что подъем снизу в реак¬

ционной форме как наказание за ограниченность и грехопа¬

дение прогресса (в чем, собственно, и заключается цикл) есть

оживление подавленного старого, гальванизация ушедших

порядков, приобретающих значение протеста и оправдан¬

ного преступления против цивилизации.
В этом смысле трагедия Сократа, по Гегелю, не отличает¬

ся от трагедии Антигоны, а Шекспир (вопреки односторон¬

не истолковавшему мою мысль местечковому мудрецу Пин¬

скому) не является просто певцом прошлого. Эта песнь о

прошлом вырастает в порыв к будущему. Возникает попытка

примирить противоположности, сломать порочный круг.

Искусство не только выражает и отражает цикл философии

истории, но и представляет собой трагическую и комичес¬

кую) попытку выйти за его пределы в сферу полноты истины.

Это и есть «поэтическая справедливость».
Из всего этого видно, что первая позиция (beati possidenti)

и вторая позиция — furor357) протест и разрушения, меняют¬

ся местами в истории (как у Платона в «Государстве» — все
357 ярость, гнев, исступление (англ.).
458

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
чрезмерное). Сначала плебейски-«человеческий» бунт, «бур¬

жуазное» восстание против господствующего порядка, по¬

том превращение самой буржуазной цивилизации в пад¬

шую силу порядка. Против нее поднимается дворянская

голь, богема, горцы, жители пустыни, деревня, люмпен-про¬

летариат. По мере перемалывания остатков всех старых об¬

щественных формаций остается лишь, как мы это видим

особенно в Америке, голая противоположность между сы¬

той буржуазией и голодной, алчущей, до преступления

включительно. Впервые в истории чисто преступное нача¬

ло, без покрова какой-нибудь патриархальности, становит¬

ся одной из сторон общественной драмы, правда измельчав¬

шей. Отсюда тот факт, что найденная литературой сначала

как остаток былой вольной сферы преступность и весь

окружающий ее мир становятся существенной темой двад¬

цатого века. Жалкая, но объективная черта! Мы осуждены на

детективный жанр.
Из этого видно также, что бунт может быть рациональ¬

ной стороной, и, напротив, рациональная цивилизация есть

что-то иррациональное.
Где же силы, способные здесь разорвать цепь цикличе¬

ского хода вещей? Стоящие по ту сторону сытой и алчущей

буржуазии Смердяковых и К°. Это рабочий класс и его рево¬

люционный авангард, но увы...
Наша цивилизация слишком далеко зашла, она нависла

над пропастью, силы отделились от массового базиса... (это

очень отражается в искусстве). Но это значит, что она

недостаточно далеко ушла. «Заскочила». Как централизация

опережает конкретизацию (?).
Закон обратного действия (ср. марксистская

теория чёрта). И марксизм как единственный

выход из чертова контура
Гоммес или м.б. Адорно с Хоркхаймером, так же, как и

Хаксли, Орвелл, изображают путем экстраполяции голый

разум, доведший до полного разрыва с человечностью.
459

МИХ. ЛИФШИЦ
Это лежит и в основе футурологии естествознания, и

в основе футурологической картины общественного

совершенства.
И то, и другое совершенно абстрактно, и в основе лежит

софизм, который был пущен в ход еще Евгением Рихтером

против социал-демократии, а еще раньше всегда пускался в

ход религиозной моралью. Достигните абсолютного

совершенства, ну и что?
Но здесь есть проблема, которая, будучи правильно

поставлена, откроет нам многое: проблема совершенст¬

вования самого совершенства, истинного понимания

самой истины, контроля над самим общественным конт¬

ролем, ограждение от отрицательных последствий само¬

го большого возможного прогресса. Прогресс в самом

прогрессе.
Адорно на Философском конгрессе: все области прогрес¬

сируют, только прогресса в целом не видно. Это и значит,

что ни одна человеческая сила, будучи экстраполирована,

то есть доведена путем абстракции до одностороннего

развития, не есть абсолютная полнота. Всякое развитие

связано с утратами, истинный прогресс измеряется тем,

насколько способен человек преодолеть отрицательные

последствия собственных завоеваний. Это и есть достиже¬

ние меры, mesotes как akrotes, не как золотой середины. Это

наш идеал. Вот и наш ответ на глупые рассуждения о том,

что не производительные силы, а нравственность измеря¬

ет прогресс. Нравственность тоже может быть экстраполи¬

рована, и не дай бог жить в обществе таких парфеток358.

Нет, лучше безнравственный Том Джонс — найденыш, чем

высокоморальный первый ученик Блайфил. Воскресные

моральные проповеди у нас читают все: и авторы учебни¬

ков по этике, и либеральные профессора, чувствующие

себя властителями дум, но не знающие о жизни больше,

чем чеховский профессор...
358	Парфетка — от французского parfait — совершенный, безукориз¬

ненный, прекрасный.
460

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Абсолютная проблема, поставленная Октябрьской рево¬

люцией — преодоление мировой казенщины. Живущей в не¬

драх современной цивилизации и не желающей оттуда уйти.
В чем мы сходимся с Толстым и Достоевским? Никакой по¬

зой, никакой проповедью благодеяния этого не решишь. Или —

или. Это были мастера внутренней непримиримости, их под¬

купить каким-нибудь моральным вывертом было нелегко.

И все же. Поскольку из страха перед казенщиной ложной

демократии и мнимого социализма они вернулись к религи¬

озной морали, они сами остались в рамках спасения души.

А этика спасения души, собственной души, безнравственна,

эгоистична. Истинная нравственность не остановится даже

перед тем, чтобы собственную душу загубить, не говоря уже о

ее нежелании принять награду за добродетель на том свете, да

и на этом. В этом мы расходимся с Толстым и Достоевским.

Нравственная сила Октябрьской революции соприкасается с

их миром и отдает ему должное, но идет неизбежно дальше их.

И это не потому, что наша революционная нравственность

просто отвергает их поиски как выражение идеологии преж¬

них классов, а потому, что абсолютный вопрос, ими поставлен¬

ный, решается лучше с точки зрения Октябрьской революции.
Ужасная сила нашей задрыги — цивилизации, ее дурац¬

кая спесь, ее футурология в стиле Босха. Нужна альтернати¬

ва всей этой неопатии. Мудрость марксизма и почва для

сближения и с католиками, и с православными на почве «по¬

знай самого себя», умерь самого себя, найди истинный

смысл существования — это и Толстой, и Достоевский. Они

наши друзья и союзники против всех носителей футуроло¬

гии и неопатии. Умные люди аристократы (?) и умные люди

мужики, а все, что посредине — дрянь. См. между прочим ин¬

тервью Чаплина в «Лайф», 1967, IV(?).
Подтасованность и механическая необходимость как две

ипостаси материального мира. Их переход друг в друга —

абстрактный и контрастирующий со всеми его противоре¬

чиями. Относительная правота Дидро (всеобщая природа),

относительная правота Гёте (только в роде), относительная
461

МИХ. ЛИФШИЦ
правота Канта и Фихте — разница между абстрактно-меха¬

ническим взглядом и нравственным выражением наличия

сложившихся условий подтасованного мира.
Подтасованное и механически-необходимое — две сто¬

роны одного и того же. Они переходят друг в друга. Все

механически-необходимое с более широкой точки зрения

целесообразно. Здесь торжествует Лейбниц. Все целесооб¬

разное пригнано через смерть, через естественный отбор,

через принцип Больцмана. «Подтасованность» есть в конце

концов мир как целое, но это целое не имеет самостоятель¬

ного бытия, то есть не есть бог. Оно воплощается, автоно-

мизируется, становится «для себя» лишь в развитии — путь

материи к жизни. Но жизнь как автономное бытие целого

имеет свою судьбу. Ибо если перед нами лишь оправдание

в целом — это не есть вовсе оправдание (абстрактное тож¬

дество целесообразного и механического), если же это дей¬

ствительно оправдание в данном, в определенном воплоще¬

нии, то мы возвращаемся к конечности — hybris359 жизни в

природе и неизбежности торжества вселенной Больцмана.

Остается возможность более благоприятного пересечения

целесообразности и механической необходимости, то есть

оправдание целесообразного снова в целом, путем восхож¬

дения жизни на более высокую ступень, хотя и ценой жест¬

кого опосредования.
Всякое дальнейшее опосредование совершается уже на

почве данной, сложившейся, пригнанной подтасовки. Право¬

та Дидро с его непосредственно-всеобщей материальной

природой, но лишь в относительном смысле. Общая мировая

линия, когда иная опосредованность путем естественного от¬

бора более «подтасовка», чем иная целостность и целесооб¬

разность. Необходимость distinguo, дифференциального ана¬

лиза в отождествлении механического и целесообразного:
грани общности
противоречие более низких и более высоких ступеней

автономного, подтасованного, то есть рост обратного вместе
359	Гордость, высокомерие, вызывающее возмездие судьбы — понятие,

сложившееся в древнегреческой мифологии и этической системе.
462

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
с ростом прямого. Отсталость более совершенного, более

высокий характер опосредующего разрушения заранее дан¬

ных условий площадки, на которой происходит отбор.
Важный вопрос — возможность непосредственно-целе¬

сообразного. Таково человеческое целеполагание (в прин¬

ципе, разумеется). Не все здесь естественный отбор, не все

стихийный интерес, укладывающийся в неизбежно про¬

грессивные рамки (кантовский закон антагонизма). Но воз¬

можность непосредственно-общественного (возможность

практического разума) означает лишь наличие сложившихся

посредством естественного отбора определенных (и пото¬

му автономных) условий для дальнейшего отбора. Эта исто¬

рическая подтасованность есть некая автономия, целост¬

ность, непосредственно данный уровень всеобщности и

целесообразности. Таков реальный источник практическо¬

го разума Канта и Фихте — сложившаяся система возник¬

ших путем исторического отбора буржуазных отношений.

Но деятельность, исходящая из такой «подтасовки» — не об¬

манчивая иллюзия, за которой скрывается частный интерес,

не благородное забвение его, а реальная всеобщность, непо¬

средственно данная ее величина. Смешивать ее (при всей ее

относительности) с деятельностью, которая лишь в отдален¬

ном опосредованном смысле (в смысле List der Vernunft360)

целесообразна — нельзя.
Переход всей проблематики «подтасовки» (телеологии)

и механизма природы в различие между заинтересованно¬

стью и относительной свободой. Последняя имеет свое ма¬

териальное основание — подтасовка, пригонка однажды

сложившихся, достигших известной структуры обществен¬

ных отношений. Возможность общественного разума в оп¬

ределенных рамках (Staats raison, национальный блок, etc.).

Развал «подтасовки»?
Кстати и переход одного в другое — кантовское понятие

«механизма природы» и целей ее. Свобода и механизм при¬

роды у Канта.
Збо Хитрость разума (нем.).
463

МИХ. ЛИФШИЦ
Кант 6,267. Только исходя из демократического республи¬

канского устройства, гражданского равенства «человек пред¬

ставляет себя гражданином сверхчувственного мира» — это

связь между материально-природными делами (?) и нравст¬

венным миром (при всем их различии). Но и неверно — че¬

ловек представляет себя гражданином сверхчувственного

мира на основе неравенства и подавленности.
Кантовское различие между развитием культуры, необ¬

ходимой для достижения моральных целей человечества, и

самой моралью — не выдумано. Раздвоенность: культурное

развитие не заменит необходимости другой подтасовки, то

есть радикального изменения условий соревнования людей.
Ленин, ПСС, /т./ 15, 276. Учет «тех различных интересов

различных классов, которые сходятся на известных, опреде¬

ленных, ограниченных общих задачах». К проблематике

блока, согласия, возможно, непосредственно-общественно¬

го начала (на основе исторической «подтасовки»).
О смысле
Смерть — нелепость. А рождение осмыслено? Конечная

жизнь является относительной бессмыслицей, поскольку

смысл бесконечен. Но есть способ постижения и практиче-

ского(?) достижения смысла — бесконечное мышление и

бесконечная деятельность. Двойная (?) бессмыслица в отре¬

чении от этого, а именно такое отречение — суть иррацио¬

нализма (всякого, в том числе и марксистского).
Понятие смысла: распадается на смысл по причинной

связи и смысл по целесообразному подчинению.
Вообще же «смысл» есть подчинение частного всеобще¬

му, наличие всеобщего смысла в фактах по указанным

выше двум способам. См. тождество причины и цели в осо¬

бой папке.
«Смысл» = оправдание. Само по себе ничто, абстракт¬

но, не оправдано. Оправдание или смысл оно получает

только в целом. Но здесь и возникают различия в оправда¬

нии: отдаленном (иногда отдаленнейшем) и актуальном

(но истинная актуальность есть также до некоторой
464

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
степени и отдаленнейшее: природа всеобщего, отдален¬

ность и немедленность). Например, какие-нибудь рево¬

люционные дела и, с другой стороны, познавательная

деятельность. Что более и что менее оправдано? Рылеев

или Пушкин? Но позднее уже Ленин или вся символи¬

ческая поэзия?
Диалектика этих двух типов и 69361.
Разумен ли мир?
Есть ли разум в мире? Разум = конкретный смысл. Кон¬

кретное = полнота. Следовательно, есть разум, но не в прямо

разумной форме, не в односторонне разумной форме. Исто¬

рия есть истина, (так как) она шире своей односторонности,

шире самой истины.
Разумное в мире
Физикотеология. Механический материализм. Гегель:

там, где разочарование, страсти, эгоизмы — идеал падает.

Там начало новой логодицеи: эти силы, противостоящие

всеобщему — его орудия.
Отсутствие важного distinguo — в очень широкой абст¬

ракции да, путем колоссальных жертв, и все же — к краху

(это возможно, как мы теперь видим). У Гегеля — резиньяция.

Выход = нет выхода.
Различие: а) жираф, какофония
б) симфония
Как осуществляется «хитрость разума»?
У Гегеля разум — продолжение von oben herab362 Канта, за¬

ранее данное либретто истории. В действительности разум

всеобщий осуществляется путем отталкивания от него. Цикл:
A)	разум ограничен, небезусловно всеобщ (beati possidentes).
Б) отталкивание интересов.
B)	ирония истории, дифференцирование — всеобщие

интересы, а не интересы на службе всеобщего.
361	Знак превращения одного в другое, перехода в противополож¬

ность.
362	Сверху вниз (нем.).
465

МИХ. ЛИФШИЦ
Есть ли разум в мире?
Откуда же взялся наш разум? Конкретизация некоторой

стороны действительности — ее всеобщего содержания

(не все можно спрашивать; Больцман — «орудия не должны

бить дальше цели»). Хотите поднять себя за волосы? —

Невозможно.
Я мыслю, следовательно: то, что я мыслю, может быть

мыслимо либо само по себе, либо как нечто немыслимое

другого мыслимого.
В понятии разума дана и его противоположность. То, что в

действительности, или объективно, не укладывается в актуаль¬

но данную схему всеобщего (в «рациональный порядок») —

иррациональное. Рациональное, разумное переходит в

свою противоположность, ибо оно не абсолютно тождест¬

венно с самим собой. Разумное не может быть собой, если

оно отчасти не будет и неразумным.
Иррациональное — то в действительности, что не укла¬

дывается в схему разума. Объективное — та сторона дейст¬

вительности, которая не (...) сложившиеся ее рациональные

формы и обращается против них, противоразумное в при¬

роде и обществе.
Иррационализм — ложное представление, смешиваю¬

щее действительное с противоразумным.
Иррациональное и рациональное переходят друг в друга.

Их крайности тождественны (жираф).
Всякая абстракция разума ограничена — не только в на¬

шем уме, но и в рациональных формах действительности.

Кризис физикотелеологии. Отсюда то, что остается за ее

пределами. Отсюда — динамически — возмущение против

этих форм. Tonus Гераклита и стоиков — напряжение. Про¬

тиворазумное.
Разумен ли мир? Да, но разум есть конкретный смысл бы¬

тия, а все конкретное шире любой односторонности, в том

числе и разума в тесном и одностороннем смысле слова, то

есть включает в себя и неразумное, поскольку оно включает

в себя этот конкретный смысл (...) и исключает из себя даже

разум, поскольку он — только разум, поскольку он ниже
466

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
самого себя. Это (диалектика истины) есть подлинный от¬

вет, в отличие от ницшеанского парадокса лжи. Аналогия —

моя формула реализма. То же самое можно сказать об исти¬

не. Истина есть, но лишь поскольку она включает неистину

и исключает абстрактную истину.
Формула эта (общая) должна иметь название (тип).
Проблема простого кода в мироздании. К простому коду

вообще.
Подобно разнице между форм(альной) системой в ис¬

кусстве и образом, который рождается из слияния с беско¬

нечностью — во всем, в том числе и в жизни, есть mesotes,

сочетание бесконечного эмпирического материала с a priori,

синтеза с анализом, поступательного движения с кругом, авто¬

номией. Это — жизнь, а не п+1 элементов или формальный

генетический код.
Дидро
Фрагменты из папки № 130
Дидро. Обратные силы

Дидро и анархизм.
Отрицательные моральные величины у Дидро

Эпохи их осознания — начиная с кризиса конца 1750-х

годов. Но он борется против соскальзывания в либерти-

нажЗбз, в цветы зла. Он не хочет и того варианта отрица¬

тельных моральных величин, который идеален, «дьяволь-

ски-идеален».
363	Свободомыслие и стиль жизни, свойственные фрондирующей ари¬

стократии и homme de letters XVII—XVIII веков, близким современному

понятию «богемы».
467

МИХ. ЛИФШИЦ
Дидро боится дьявольски-идеалъного общего счастья

анархо-коммунизм для него «прекрасный парадокс». У каж¬

дого свое счастье:
но счастья нет и между вами,

природы бедные сыны
Стремление превратить уху в аквариум до антигосу¬

дарственности, до анархо-коммунизма («Прибавление

к прибавлению к «Путешествию Бугенвиля»3б4 отличие

от государственных теорий социализма). Но как здесь,

так и в проблеме «Законов», все же — необходимость

контингентной условности отчуждения («Отец и сыно¬

вья» и др.).
Дидро, как и Лессинг (см. диалоги «Эрнест и Фальк»), хо¬

тели превратить уху в аквариум и верили в эту возможность.

Sturm und Drang — жажда возвращения к аквариуму, бурная

первобытность, переворот? Да, но...
История же пошла своим путем.
Новый грибулизм, гипербола, протест против «честного

сознания», против mesotes философов (парадокс). Лекарст¬

во от этого лишь эксцесс разума, «гении в партере», реализм

а ля XIX век и эксцесс героизма — последнее слово Дидро

(категорический императив).
Ad vocem Дидро (3 августа 1963 года)
Гений и злодейство — две вещи несовместные. Эта

мысль не чужда Дидро. Но в «Салоне 1767 года» он разви¬

вает другую сторону антиномии: чем виртуознее, иску¬

шеннее человеческий дух, тем больше его интересует все

отрицательное, всякое страдание другого, которое он пе¬

реживает, сочувствуя ему и вместе с тем наслаждаясь

этим. Искусство именно есть средство, не подвергая себя

опасности, не будучи истинно добрым, быть добрым в те¬

атре или читая роман. Это эксцесс наслаждения знанием,
364	Произведение Дидро, написанное по поводу книги французского

мореплавателя Л.-А. Бугенвиля «Путешествие вокруг света» (1771).
468

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
и можно даже сказать, что такое наслаждение было бы

полнее, когда раздвоение между мною и тем, во что я

погружаюсь, вторым мною, было бы проведено полнее.

То есть когда то, что лишь представляется, или то, что я

создаю как художник, являет собой простую противопо¬

ложность прекрасному, возвышенную до крайности си¬

лой искусства, и когда, с другой стороны, эта способность

чувствовать красоту или делать прекрасным любое содер¬

жание находится в противоречии с моим «я» вне-художе-

ственным. Тут, как в известном анекдоте о Тальма, кото¬

рый, играя кого-нибудь и вдохновляясь, мог стать

великим любовником, будучи полным импотентом —

«сила искусства», «перевоплощение»! Быть может, эта сила

искусства еще значительнее именно там, где речь идет о

перевоплощении злодея в гения, как она заметнее там, где

художник мастерски овладевает самым неблагоприятным

предметом.
Это так же, как у Канта, который считает моральную

силу долга лишь тогда достаточно заметной, когда она

проявляется не благодаря, а вопреки натуре и непосредст¬

венному желанию. Больше чести! Таково внутреннее раз¬

двоение «отчужденного в себе духа», моральности в геге¬

левской «Феноменологии». Но это судьба всякого

формализма, как естественного результата виртуозного

развития духа, связанного с убылью непосредственной по¬

ложительности. Этот формализм относится и к художест¬

венному мастерству, и к «прекрасно изображенному стари¬

ку». Это относится и к рефлексивной ступени в развитии

интеллекта, к эпохе «сентиментального» вообще. Наконец,

именно эта виртуозная «переимчивость» духа была глав¬

ной опасностью искусства с точки зрения Платона. Если

Дидро знал «Государство», то он мог бы извлечь из этого

сочинения свои два полюса, ибо Платон уже стоит перед

противоположностью наивно-добросовестного, но тупо¬

го, и виртуозностью, но вызывающей большие сомнения

с нравственной, позитивной точки зрения.
Соединить, таким образом, проблему прекрасного изо¬

бражения отрицательных величин с раздвоением личности
469

МИХ. ЛИФШИЦ
и с возможностью искусственной доброты, искусственного

общения. Дидро здесь идет отчасти вместе с Руссо, сомневаясь

в тождестве искусства и добра, сомневаясь и в прочности

морального воздействия театра, что было для него, кажется,

иначе десять лет тому назад.
Но в его постановке вопроса чувствуется предполагае¬

мый диалектический синтез, возможность такого развития

виртуозности духа, которая была бы выше наивности его,

не приобретая того, что Кант называл «пороками культуры».

В Дидро таится Кант и Гегель.
Ясно ли ему было, что это «среднее состояние», гений,

развивающий себя, не впадая в злодейство или в моральное

безразличие и моральную раздвоенность, что это состояние

возможно лишь как более широкое развитие личности, как

отрицание отрицания?
Две середины — хорошая и дурная — ив связи с этим пре¬

имущества эксцесса, относительное достоинство парадо¬

кса (как субституции высшего единства), преодоленного

сначала грибулизма.
Не следует ли связать проблематику нового грибулизма

с опасностью хотя и не насильственного, но морально —

сверху, назойливо, несвободно навязываемой нравственно¬

сти (...) как прорезывается здесь требование нравственной

и социальной формы, иначе — высшего демократизма и

диалектики.
Ср. «Добр он или зол?», правота племянника Рамо не

только против «благородного сознания», но и против

«честного сознания» самого Дидро etc. (Единственный

выход — через эксцесс героизма и разума).
Момент подавления всеобщей относительности, нача¬

ло моральности неизбежно связано с делением на доб¬

рых и злых. Не дойдя до корня, приходится вернуться к

этому традиционному делению. Но если в эпоху mesotes

Энциклопедии речь идет о делении просто моральном,

обыденном, то в конце жизни появляется парадокс
470

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
морального героизма (возрастает). Добрых меньшинст¬

во. Но это — эксцесс доброты, рассчитанной на посмерт¬

ную славу.
Эксцесс доброты аналогичен эксцессу разума, эксцессу

реалистической объективности. Если обычное честное

сознание не удовлетворительно, слабо перед лицом гранди¬

озной perversite, грандиозного преступления, то с более вы¬

сокой точки зрения, великие преступники — наши несовер¬

шенные братья. Это — испорченное направление великой

человеческой энергии, направленной к истине.
Поэтому последнее слово Дидро есть эксцесс морального

героизма, крайняя точка, более близкая к бессмертию, чем

слава любого Клавдия и Нерона.
Не является ли парадоксом и атеизм Дидро — род

возвращения к либертинажу при ограниченном значении

деизма...Через эксцесс разума.
«Племянник Рамо» и «муравьиный лев» как образцы

грибулизма, новой демонической гиперболы, вызванной

узостью буржуазной середины, природы, хорошей по¬

средственности.
Отрицательные моральные силы:
A)	их карающий, мстительный характер
B)	их благодетельный, оптимальный характер — поло¬

жительная ирония истории — «гони природу в дверь...».

Отрицательные моральные силы на службе у положитель¬

ных моральных сил.
Дидро (и просветители вообще) (с. 53): идея неизбежно¬

сти грибулических реакций в обществе, основанном на дес¬

потизме. Другая сторона закона природы, который нельзя

отменить, но можно исказить. Рецепт хорошего в дурном.

Cela est bon, но ...рецепт все же слишком абстрактен: он

основан на применении разума, а это опятъ-таки — без

исторического и революционного саморазвития народов —

произвольное управление естественным законом, остаток

метафизики XVII века.
471

МИХ. ЛИФШИЦ
Идея закономерности — гони природу в дверь...
Нужно выслушать — иначе tumulte365) не нужно деспо¬

тии — иначе бунт, революция etc., другие грибулические

реакции.
Идея кривого осуществления закономерности природы

и рецепт разумного ее осуществления.
Рецепт хорош, но...
Ступени истории материализма.

Демонический либертинаж и добродетельный

материализм. Либертинаж объединился

с иррациональным бунтом, (...) то есть сильной

страстью («энтузиазм» Локка и Шефтсбери)
То, что имел перед собой Дидро:
Абсолютный статизм рационалистической метафизики

XVII века, стоящей в известном смысле по ту сторону добра

и зла, несмотря на некоторые варианты (например, Греция).
Статичен в этом смысле был и материализм XVII века при

всех своих сильных сторонах. Оппозицией к этому взгляду

был либертинаж, как демонический, оргиастический, так и

более моральный, эпикурейски-чистый.
На переходе к XVIII веку начинает побеждать физикотео-

логия, растворяющая добро в физическом строении мира.

Это направление через Шефтсбери и «свободных мыслите¬

лей» также соприкасалось с материализмом, который начи¬

нает становиться моральным.
У Дидро явный и сильно подчеркнутый поворот именно

к моральному материализму (где-то он говорит, что

материалист должен быть еще моральнее, будучи таковым).

Материализм и смысл мира. Материализм, совместимый

с гражданскими обязанностями и добрым поведением.

В более широком смысле — материализм, основанный

не только на веществе и на формальных отношениях.
365 Суматоха, возбуждение, смятение (фр.).
472

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Личная особенность у Дидро —
как представитель добродетельного материализма дол¬

жен был растрачивать себя в добрых поступках. А Гёте, пред¬

ставитель другой эпохи, эпохи «примирения с действитель¬

ностью», должен был посредством Entsagung366 сообщить

себе эгоизм (неразб.).
Конечно, личные наклонности in abstracto могут способ¬

ствовать яркому проявлению таких характеров. Но само су¬

щество их не случайно, а вырастает на исторической основе.
Ярость Дидро против Буше —
он наступает на горло собственной песне. Это элемент

протеста против либертинажа и демонического материа¬

лизма. А дураки думают...
Противоречивость Дидро:
Чувственность и мораль. Очевидно, что это, как и другие

противоречия, нельзя понять без эволюции Дидро. Он исхо¬

дит (...) Дидро оставляет за собой положение удивленного на¬

блюдателя, хотя ему самому близок вакхизм («элевтероманы

из противоположности казенного аскетизма и либертинажа.

Он преодолевает эту противоположность в своей чувстви¬

тельной морали — пятидесятые годы. Затем происходит род

воскрешения либертинажа в роковом освещении»).
Одна из черт старого материализма —
против церкви (и отчасти — против народа) в союзе

с властью, абсолютной монархией. То есть сверху (другая

черта — личный бунт, анти-моральность, демонизм ...). Дело

просветителей отчасти облегчало то, что и самодержавие

временами было против церкви. Это усиливало иллюзии

революции сверху. Суть же заключалась в религиозной дема¬

гогии, опиравшейся на недовольство масс. Такова была ситу¬

ация, начиная с незапамятных времен. Покровительство

«доброго короля» — старая идея для свободной мысли.
366 Отказ, здесь — самоотречение (нем.).
473

МИХ. ЛИФШИЦ
Натурфилософиязб7
Фрагменты из папки «Категории диалектики»
Проблемы и катастрофа [у] Аристотеля
Свободное диалектическое развитие, развитие формы

вопреки материальному содержанию, элементарной мате¬

рии, но отчасти и благодаря этой элементарности, не через

нее, не помимо нее. Применительно к природе и целому это

составляет главную трудность = конкретное.
Не забывать о необходимости проведения этого мотива:
A)	единство вопреки и благодаря, общего и ограниченного
Б) дифференциал между истинным и ложным единством
B)	два типа ограниченности
Г) конкретное целое.
«Благодаря» — раздвоение как воплощение целого в од¬

ном за счет другого. Неравномерность процесса. Его исклю¬

чительность. Исключительность исключительности, то есть

«смертию смерть поправ и сущим...» (?)
Одно за счет другого. Это за счет другого как воплощение

целого.
Но от этого еще следует отличать воплощение целого в

многообразии отдельного без исключительности.
Применение этого к природе могло бы дать очень

интересный результат. Средний мир = мир конкретного (но

не механически).
A)	развитие как воплощение целого в ограниченном.
Б) развитие как воплощение целого в одном за счет дру¬

гого (переход к одной из форм перехода). Проблема опо¬

средования.
B)	наконец, более свободный и гармоничный тип разви¬

тия в многоообразии (другая форма и другая степень) и
367	Название раздела дано составителем. В этот раздел включены фраг¬

менты, содержание которых выходит за рамки собственно натурфилосо¬

фии и затрагивает гораздо более широкий круг вопросов, в том числе со¬

циально-политических, искусства, нравственности и так далее. Однако

ради целостности впечатления эти фрагменты приводятся целиком.
474

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
непосредственного развития (не забывать при этом, что эта

непосредственность может быть лишь результатом опосре¬

дования самого «посредства». Только относительная абсо¬

лютность, более высокий род воплощения целого в одном).
Фрагменты из папки № 144 (2) «Отчуждение»
О связи между автоматизацией и обобщением
В частности, в обществе действительно общее, элементар¬

ное, аксиоматическое переходит в привычку или навязывает¬

ся как механическое условие. Но и в личной жизни обобщен¬

ное перестает занимать, усваивается, и мысль переходит к

новому конкретному, осл авляя после себя общие места как

круги на стволе дерева. Вообще, видимо, во всяком развитии

это является условием для дальнейшей работы прогресса, для

освобождения сил от повторения того же дела. Польза консер¬

вации обобщенного, которое принимает формальный харак¬

тер, есть условие всякой будущей конкретики. Не является ли

таким обобщением, консервированным в качестве круга на

стволе, вся механическая, мертвая материя? Раковина живого?
Красивая фантастика, но в ней есть что-то. Верно не в

том смысле, как некоторые горные породы являются отло¬

жениями, состоящими из трупов живых существ, и не так,

как прах земной суть остатки миллионов людей, и мы насту¬

паем ногой на глаз красавицы, как говорит Омар Хайям.

А так, что живой ствол природы, живой еще in posse, а не

in esse, в своем развитии опирается на этот первый отложен¬

ный круг обобщения — на физическую природу вещества.

Верно в том отношении, что эта элементарная природа, хо¬

тя и является первой в определенном смысле слова, не пер¬

вая в логическом смысле, а логический смысл здесь есть тот

же материальный смысл, но в конкретном, диалектическом

разрезе, с точки зрения целого, а не в узкоколичественном,

порядковом отношении.
475

МИХ. ЛИФШИЦ
Развитие, таким образом, есть преодоление отложенно¬

го, окостеневшего, механического. Но не следует преувели¬

чивать этого, ибо без отложения, консервации, вошедшего

в обобщение, во всеобщее — нет и самого развития. Разни¬

ца между материей и движением есть, но не в абстрактном

смысле, не так, что движение остается внешним по отноше¬

нию к всегда равной себе материи. Нет, материальный

субстрат трансформируется в развитии, причем результат

отчасти является уже началом. Материя формируется в

результате развития, является результатом развития, отло¬

жением, обобщением развития. Достигая известной ступе¬

ни, развитие превращает ее в повторяющийся круг, так

сказать, автоматизирует ее. Истинная сторона в натурфи¬

лософии Гегеля.
Автоматизация в механическом смысле есть только

первая, действительно элементарная форма этого явления

автономизации, воспроизводства в круге* (ибо некото¬

рым воспроизводством в круге является даже механиче¬

ское движение по прямой линии, поскольку оно длится).

Ступень органической автономизации уже отличается

от первой и даже вступает в конфликт с ней. Но для осво¬

бождения от механического автоматизма живое само нуж¬

дается в его посредстве, и организм усваивает некоторые

механические процессы, сама жизнь автоматизируется и

консервируется в них. Здесь еще раз повторяется двоякая

роль автоматизации или консервации, ибо до известной

степени такая консервация есть условие развития; разви¬

тие совершается благодаря ограниченности данной

ступени и сферы. Так, жизнь не могла бы развиваться без

распада на формы живого, без целого индивидуальности.

А последняя нуждается в постоянстве своих механических

функций.
Тем не менее, возникновение органической целостности

является началом принципиального расхождения между дву¬

мя формами автономии или воспроизводства. Органическое
* In giro — так обычно выражает эту мысль М. А. Лифшиц — сост.
476

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
повторение является более свободным, самодеятельным.

Оно переходит в механическое в хорошем смысле слова,

подчиняя его себе, освобождаясь для дальнейшего синтези¬

рования всеобщего в конкретном, дальнейшей конкреции,

для производства, творчества. Но оно переходит в механиче¬

ское и в дурном смысле слова. Ибо прогресс мертвой все¬

общности в живом есть прогресс смерти. Кажется, можно го¬

ворить и о переходе механического в живое. В этом и

заключается наш «хороший смысл» — живое посредством

механического расширяет свою собственную сферу. Меха¬

ническое при этом может остаться внешним, но может и пе¬

рейти в органическое, стать, так сказать, свободной привыч¬

кой. Это относится к физической индивидуальности

человека, как и к духовной.
Итак, процесс перехода в автоматизм, сам по себе без¬

различный к свободе и необходимости, к различию между

органическим и механическим, дополняется переходом

из внешнего автоматизма, механического в органику,

жизнь, привычку, свободно и без принуждения практикуе¬

мую. Безграничны ли возможности такого перехода?

До некоторой степени, если можно так выразиться. Ибо,

если такой переход не имеет границ, то за него нужно рас¬

плачиваться, и жизнь, свободно принявшая механически-

ограниченные условия, сама становится прозябанием.

Не такова ли суть чисто животного развития в природе? Не

расплата ли это за необходимость принять и органически

усвоить механически-навязанные природой условия жиз¬

ни? С другой стороны, поскольку речь идет о таком усвое¬

нии механического, которое не ограничивает живого раз¬

вития, оно имеет границы, границы в самом понятии, или,

вернее, в действительном содержании дела. Не все может

стать предметом свободной, органической привычки, не

ко всему можно приучить, научить и так далее без утраты

самодеятельности живого.
Таким образом, естественно возникает задача освобож¬

дения от слепого навязывания механического живому, от

дрессировки природы, от «научения», «приспособления»

и тому подобного. Подлинное развитие жизни требует
477

МИХ. ЛИФШИЦ
выхода за пределы чисто органического мира. Но для этого

снова требуется обращение к посредствующим звеньям

более низшего типа. Следующий круг всеобщности, челове¬

ческая жизнь начинается там, где разрывается слишком

тесное слияние организма и механической привычки.

Механическое становится чисто внешним посредством в

технике. Проблема техники состоит в том, что техника ос¬

вобождает нас от необходимости усваивать механическое

своей личностью, она берет на себя «приспособление». Воз¬

никает различие между тем, что навязывается природными

силами и автоматизируется слепо, и тем, что соответствует

условиям жизни, между жизнью, которая в общем подчиня¬

ется автоматизму природы, и жизнью, которая выдвигает

свою собственную норму, идеал. Возникает проблема вто¬

рой природы, проникновения этого идеала в жизнь, при¬

вычку. Ибо вместе с разрывом органической жизни и меха¬

нических средств дана и отрицательная сторона; развитые

самим человеком механические силы не связаны непосред¬

ственно с его физической природой, с его жизнью, особен¬

но — как общественные силы, ибо формой жизни является

индивидуальность.
Технические и общественные силы человека до неко¬

торой степени всегда будут внешней механической сре¬

дой для него, говорящей с ним языком необходимости

и приспособления к ней; освободясь посредством этих

сил от необходимости усваивать механические процессы

средствами собственной личности, человек платит за

это подчинением механической необходимости, вытека¬

ющей из действия этих сил. Он вторично стоит перед

вопросом о том, безграничны ли возможности приспо¬

собления, всякое ли общее правило может быть свободно,

в соответствии с условиями органической самодеятель¬

ности усвоено? С одной стороны, кажется, что всякое,

все может быть превращено в привычку. Но, с другой сто¬

роны, расплатой за это является возвращение, обратный

шаг в сторону чисто животной жизни. Такое возвращение

к «духовному царству животных» связано с духовной

механикой, механикой общественной. Развитие общест¬
478

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
венности и технизации ведет к расширению сферы все¬

общих правил и аксиом, общих мест, которые представ¬

ляют собой идеальное отражение уровня, достигнутого

обществом в его развитии. И чем более чужды условиям

жизни человека, нормальным условиям его жизни эти

нормы, чем больше они наполнены чисто механическим

содержанием, чем больше автономное воспроизводство

есть чуждый человеку автоматизм, чем больше властвует

природа в обществе, тем меньше общественное может

стать второй природой человека. То, чего как следует

не различает кантовская постановка вопроса — это

власть естественной необходимости или общества в

форме природы, в дурном смысле этого слова. И совсем

другое — идеал общественного начала, ставшего второй

природой.
Чтобы стать второй природой, общество должно ут¬

ратить характер природы в первом смысле этого слова.

Итак, здесь начало духовных конфликтов современно¬

сти. Консервация, превратившаяся в бездушный автома¬

тизм, поскольку всеобщности, которые она консервиру¬

ет и воспроизводит, суть ограниченные, недостаточно

развитые, «всякие» «данные» всеобщности, стихийный

ход общественного развития как слепой естественной

необходимости. И симптомы назревания другого, более

полного обобщения и обобществления, которое должно

разорвать этот круг воспроизводства, эту раковину об¬

щества и снова вернуть механические силы в их внешнее,

подчиненное человеку состояние. Это фантастически

рисуется в виде бунта природы против механизма и авто¬

матизма, а иногда в виде бунта живого духа против

слепого механизма природы. То и другое — фантазм,

опирающийся на одностороннее развитие то одной, то

другой стороны проблемы, а именно, освобождения от

природного механицизма общества, от слишком тесного

слияния механистических и общественных сил, и, с дру¬

гой стороны, возвращения к органической, жизненной

самодеятельности на основе более высокого развития

всеобщности.
479

МИХ. ЛИФШИЦ
Благородный размах,
непосредственность, отсутствие расчета — прекрасные

качества. Почему? Они представляют естественность, при¬

родность человека — следовательно, его отношение к тому

великому целому, из которого мы вышли. Однако в течение

нашей жизни мы познаем необходимость соблюдения из¬

вестных рассудочных правил, необходимость известного

расчета для самого благородства, для самого размаха. Иначе

выходит гадость, ибо у человека не тысяча жизней, не все

можно исправить, проданный товар обратно не принимает¬

ся; не соблюдая известного расчета, связанного с тем, что

наше целое заключено в оболочку единичности и раздель¬

ности, мы начинаем совершать гадости, и благородство —

без ограничения — превращается в ложь, позу, безнравст¬

венность.
Это — тот же момент необходимой условности, необхо¬

димого омертвления, необходимого отчуждения, который

сказывается и в медицинско-судебных правилах, в праве

вообще, в условностях общежития, которые нужно соблю¬

дать, хотя они часто бессмысленны, в узком кругозоре

морали, наконец.
То же самое — вся область рассудка и формальной логи¬

ки. Мыслители XVIII века и многие старые материалисты

до них разгадали эту сторону дела и выдвинули на первый

план частный расчет против пустого благородства, прин¬

цип полезности и взаимной эксплуатации. На этой почве

выросла мораль разумного эгоизма и учение о внешней

культуре, а также учение классиков английской политиче¬

ской экономии.
Кроме революционного, просветительского направле¬

ния, эта мысль еще в XVIII веке, особенно у зрелого Гегеля,

получила и консервативный характер — в смысле необхо¬

димости примириться с фактическим отчуждением чело¬

веческого начала, то есть начала жизни в природе, и под¬

чинением механическому как инобытию духовного, как

имеющему особый высший смысл. В более широком

смысле слова эта идея имеется и в романтической фило¬

софии возвращения вспять — популярная идея пользы
480

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
предрассудков, сознательное подчинение себя догматиз¬

му и тому подобное.
Задача для нас заключается в объяснении того, что совпа¬

дение непосредственного размаха и рациональных границ,

которые постоянно переходят друг в друга, есть дело исто¬

рической практики, возможность известного идеала в этом

отношении и более или менее благоприятного сближения

обоих сторон в реальной истории. Революционный, а не ро¬

мантический и не гегелевский подход к вопросу о ценности

внешнего, правил, фактического разума. Интересно было

бы собрать мнения старых участников революционного

движения по этому поводу.
Фрагменты из папки «Varia»
Модель:
Развитие искусства возможно, как и развитие демокра¬

тии, несмотря на враждебность капитализма искусству

(и демократии).
Здесь явно выступает момент борьбы и даже классовой

борьбы. Он сосредоточен в понятии «вопреки»: «борьба

против самодержавия тоже действительна, следовательно,

разумна» (Герцен). Ср. Ленин — «под гнетом рабства, крепо¬

стничества, капитализма...»
Но ведь сама эта борьба, это вопреки рождается благода¬

ря, рождается как момент антитезы, отталкивания. И все

величие положительного в том, что оно есть определенное

отрицание отрицания, но — distinguo! — не столь полная

власть отрицания, не полное тождество вопреки и благода¬

ря, потому что одно дело голое отталкивание, антитеза,

другое дело — рождение вопреки из благодаря более гармо¬

ническим образом. Ограниченное, несущее в себе безгра¬

ничное. Здесь в пользу гегелевского «творческого ничто»

можно сказать только, что это положительно-ограниченное
481

МИХ. ЛИФШИЦ
не дано все же сначала, а рождается обратным путем, нащу¬

пывается, хотя, собственно, только оно представляется мате¬

риальным бытием не абстрактно, а в действительном смысле

(слабость абстрактного материализма, для которого материя

просто дана заранее, хотя она лишь абстрактно дана «зара¬

нее», следовательно, только после этого дана на деле, в дейст¬

вительности, то есть в развитии).
В эпоху Гегеля антитеза, отталкивание и диалектическое

отрицание отрицания еще не выделились практически, на¬

глядно. Поэтому у Гегеля нет ни будущего, ни различия между

анархическим и революционным отрицанием. Этот момент

развился позднее (в идеологии — уже Штирнер, Ницше).
Абстрактно-революционное отрицание неизбежно должно

перейти в столь же абстрактное утверждение, «позитивность».

Ленин уже видел это!
Пример, конечно, Китай! Смотрите, как сочетается самое

абстрактное отрицание культуры и всего «буржуазного» с

бешеным национализмом и даже империализмом.
Но — любопытный вопрос! Как (...) проследить измене¬

ние, протекающее в этих антитезах? Ибо тысячелетия раб¬

ства дают подъем абстрактного отрицания, но та новая

«позитивность» и то новое рабство, которое из нее вытека¬

ют («добровольное»), уже шаг вперед, уже другое. Таковы

все реставрации...
Фрагменты из папки № 122
Ad vocem «слои», ступени бытия etc. Никто не говорит,

что человек произошел от обезьяны, говорят только, что

человек и обезьяна имеют общего предка. Так же точно ор¬

ганический мир, жизнь не происходит из неорганического.

Они произошли из общего начала элементарной материи,

которая не лишена характерных черт, которые делают

возможным специфическое развитие жизни; она не мертва
482

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
в буквальном смысле слова, а чревата живой диалектикой;

мертвая же материя в тесном смысле слова есть такой же

односторонний продукт, скорее тупик, остановка развития,

как человекообразная обезьяна. Противоположность орга¬

нического и неорганического миров уходит в бесконеч¬

ность, откуда обе стороны дифференцируются, и это из¬

вестная нам дифференциация (...) необходимости и

свободы, двух путей развития. Да, жизнь нуждается для сво¬

его возникновения в бесконечности (...).
Николай Гартман утверждает, что слои не произошли из

одного низшего, что они вечны...
(Произошли из одного, хотя и не вполне низшего. Они

историчны, развиваются, хотя и вечны. Бесконечность и

дифференциал.
Теория Николая Гартмана. Иерархия не происходящих

друг из друга слоев. Это — одно решение. Далее — противо¬

положное.
Уч(ение) Дарвина. Вильям Ргеуег связ(ывает) органический

и неорганический мир в одну огромную жизнь. Объяснять надо

не возникновение жизни, а возникновение не живого. Неживое

это — отпадение и труп. Это учение воспроизводится J. S. Hal¬

dane, Смэтсом, Meyer-Abich, ом — создателями холизмаЗбв.

(Понятие от Смэтса в 1925 г.). Мейер-Абих выводит низшее

из высшего через Simplification. Эдгар Dacque — человек был

всегда. Он жил в многообразных формах животного мира.

Человек — вечное, живое. Все остальное — отпадение.
Мертвое — не отпадение, но одностороннее развитие

(«прусский путь»). Живое не исходное начало, а развитие ис¬

ходного начала, в котором заключена его возможность

(Natura Naturans).
368	«Философия целостности» — учение, рассматривающее мир как ре¬

зультат творческой эволюции, которая направляется «фактором целост¬

ности». «Целое» трактуется как высшее философское понятие, синтезиру¬

ющее в себе объективное и субъективное. Высшая конкретная форма

органической целостности — человеческая личность. Основоположник —

Ян Смэтс, автор книги «Холизм и эволюция» (1926).
483

МИХ. ЛИФШИЦ
Фрагменты из папки № 129 (а)
Прогресс, его «отчуждение» и природа
«Прогресс». Путь второй предполагает отделение все¬

общего (с его исключительными носителями169) от непо¬

средственной природной жизни общества, откуда фор¬

мальные сублиматы, типовые средние решения, роли,

господствующие в обществе. Вернуть этот искусствен¬

ный формальный мир к природе — бесконечная задача бу¬

дущего. Разумеется, не к обнаженной природе, а к формам

более естественным, в которых всеобщее не отделяется

от своего благородно развитого физического носителя,

насколько это возможно.
В этом мире неизбежны «правильные формы» и «гроте¬

ски», но и самые демонические порывы тоже правильны в

том смысле, что они жестко определяют живую самодея¬

тельность, а самые правильные формы — тоже гротеск «вак¬

хического хоровода».
Натурфилософия
Hysteresis — см. БСЭ, там же литература (гистерезис).
Мой вывод: физический мир, взятый в абстракции соот¬

ветствующих наук, не знает прошлого и настоящего. Он осно¬

ван на представлении о больцмановской вероятности, «бро¬

сках костей» Дидро, то есть на комбинациях, возникающих в

результате хаотического движения. (Демокрит: «неразумная

природа»). Движение это, разумеется, не лишено своей пра¬

вильности, но это даже более абстракция, математическая

правильность, основанная на статистическом законе.
Статистический же закон всегда безразличен к более

конкретному, а потому и более контингентному, экземпляр-

ному и личному. Например, в апреле должно быть примерно

столько-то, такой-то процент автомобильных катастроф.
369	Исключительные носители (как золото) представляются природ¬

ным фактором, грубо естественны. Странная смесь. Например, тело

монарха. — прим. М. А. Лифшица.
484

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Это закономерность статистическая. Блондины, брюнеты,

новобрачные, Иванов или Янкелевич попали в это число —

в данной общей постановке вопроса безразлично. Для гене¬

тики, например, цвет глаз уже не безразличен, хотя здесь

также бывает своя статистика. Чем конкретнее наука, чем

меньше в ней статистических закономерностей, тем больше

исторических и далее — всего вообще, что дано; так сложи¬

лось имеет, поэтому, свою гетерогенную сторону, свою пер¬

сонификацию, эпигенез.
Однако и в физике важное значение приобретают неко¬

торые явления, имеющие своей особенностью запоминать

прошлое, которого для простых «бросков костей» не суще¬

ствует. Таков упомянутый «гистерезис». Ферромагнетики

сохраняют магнитный момент в то время, когда сама намаг¬

ниченность уже равна нулю. На этом и других подобных яв¬

лениях природы основаны все запоминающие устройства.

Оказывается, что определенная форма или структура

может сохраняться и оказывать действие как бы независи¬

мо от содержания. Этот момент историзма в управляемой

математическими законами, не знающей прошлого и буду¬

щего физике зависит от нечистоты материала — наличия в

нем помех для распространения, прихода и ухода магне¬

тизма, от гетерогенности данного образца материи. Но «не¬

чистота», сложность, конкретное сочетание данного есть

вообще свойство материи. Следовательно, можно сказать,

что природа обладает свойством запоминать свое прошлое,

которое сохраняется и сохраняет свое влияние. Происхо¬

дит как бы откладывание однажды достигнутых форм,

которые уже как-то определяют рамки дальнейшего естест¬

венного отбора. И он лишается своего чисто статистиче¬

ского характера, приобретая все более исторический и

личный характер по мере удаления от физики в сторону

более конкретного бытия. Здесь тоже царствует естествен¬

ный отбор, но уже заранее преформированный. Память

природы растет.
Запоминание материей достигнутых форм = storia ideale

etema, подлинное единство истории и системы. Тут снова

возврагцается вечность, объединяются прошлое, настоящее
485

МИХ. ЛИФШИЦ
и будущее. (В действительности существует только на¬

стоящее. Кто это сказал?). Но это уже другая вечность,

не та, которая предполагает статистическую законо¬

мерность, (а) вечность, в которой все более и более нако¬

пляется разница между гетерогенным материалом, под¬

чиненным абстрактной форме, и формой, свободно

растущей на данной материальной основе и обнимающей

ее, ее формирующей.
Гистерезис, запоминание прежних состояний и, таким

образом, превращение их в постоянную форму бытия свя¬

зано с гетерогенностью каждого образца материи. И если

взять эту гетерогенность в пределе, то ей будет соответ¬

ствовать абстрактная форма объективной памяти мате¬

рии. В более конкретных случаях и формальная системная

«вечность», и гетерогенная неоднородность, ergo случайно¬

сти материальной основы, не абсолютны, а только связаны

друг с другом.
Парадокс: физика, отрицающая прошлое, сама опира¬

ется на такое состояние мира, которое является абсолют¬

ным воспоминанием, наложением друг на друга всех про¬

шлых состояний, так что эпигенез сказывается только в

неизбежных приближениях, неточностях, в моменте веро¬

ятности.
Вот в каком смысле не только история есть вечность,

но и вечность есть «спрессованная» история.
Процесс гистерезиса, если рассматривать его как пере¬

менную величину, в пределе (оо) означает (?) полную веч¬

ность ступеней как логической системы. А так как с разви¬

тием природы, с историзацией ее гистерезис растет, то

историзация (?) ведет к вечности. И напротив, ничего не по¬

мнящая вечная природа дает начало историческому разви¬

тию, представляющему вечную память.
Таким образом, две вечности. Убывание вечности (ан¬

тиисторизма) есть вместе с тем нарастание ее. Царство

форм. Уже коммунизм в общественных отношениях мыс¬

лится нами как нечто вечное — магнитный эффект без

намагниченности.
486

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
По Гегелю: этот результат, предел воспоминания,

Er-innerung есть вместе с тем и начало, но ... на деле нечего

природе вспоминать, пока она не обретет достаточно раз¬

вернутую гетерогенность. Вечность первого типа есть та¬

ким образом сплошная абстракция, преимущественно коли¬

чество (недаром йенская логика Гегеля с него и начинается).

Чем ближе к середине, тем гуще. Тут материальное существо¬

вание в его конкретике истории форм и далее — другой по¬

люс вечности, воспоминания, очищения от реальности, от

физического элемента. Новая — историческая абстракция

оо. Физический мир становится способным к воспомина¬

нию, когда в нем развивается историческая гетерогенность,

но это собственно и развитие самой материи, а история

накапливает формальность.
В общем, материализация вечной природы = историза-

ция ее, а историзация = вечность вспоминающей себя

природы.
Диахрония и синхрония, современная плоскость бытия.

Современная плоскость бытия рождается через историю,

через гистерезис, и обратао — история рождается из совре¬

менного бытия (это Гегель, кажется, хотел показать рубежом (?)

в «Феноменологии Духа»). Это однако задача!
К эволюции
Возможно, что не все люди древних континентов были

предками современного человека. И возможно, что мозг у

определенных человеческих рас древности был больше, чем

наш, что этого требовали первые условия развития, но это

было и односторонностью.
Формула мира
Предформация, либретто? Нет, но и не бессмысленная

россыпь фактов, из которой складываются закономерные

формы, путем отбора, перехода от менее вероятного к более

вероятному (здесь порядок без смысла, собственно, тоже

иррациональный).
Естественный отбор совершается в условиях все более

конкретной предформации, абстрактного отбора нет.
487

МИХ. ЛИФШИЦ
Эта предформация растет, становится все более конкретной.

Это естественное свойство процесса как связанной и посту¬

пательной закономерности гениально и фантастически

выражено Гегелем как идея развивающегося бога (украдено

и фельетонизировано Ницше). Мне кажется, однако, что этот

процесс имеет обратную сторону: бог рождается в истории,

но он и умирает как великий Пан.
Беспорядок? Порядок? Оба — это один и тот же процесс с

разных его сторон:
только в форме беспорядка может родиться порядок и

только во имя нарождающегося
порядка он утрачивается. Никакой (...), негативной эн¬

тропии etc., etc., а только
сочетание порядка и беспорядка, формирующей пред-

формации и стихийного эпигенеза.
И преобладание позитивного процесса (откуда и наш ра¬

зум) в мире при одновременном, но не вполне тождествен¬

ном росте беспорядка, дезорганизации, «шума».
На полях статьи «Аксиомы биологии»370

Отбор происходит в рамках достигнутого. Вот истин¬

ный номогенез371. Однако все же результатом «неопреде¬

ленной изменчивости»372 является закономерная эволюция.

Нет разума в природе, но нет и простого неразумия.
370	Журнал «Наука и жизнь», 1980, № 6, с. 38. — Здесь М. А. Лифшиц, ве¬

роятно, комментирует подчеркнутую им следующую фразу статьи: «Номо¬

генез (в смягченном, ретушированном, но сохранившим всю свою сущ¬

ность виде) поддерживается некоторыми исследователями до наших

дней... В качестве источника материала для эволюции они не могут при¬

знать случайный процесс». «Почему же до сих пор находятся люди, — воп¬

рошает автор статьи, доктор биологических наук, опирающийся на авто¬

ритет Энгельса, — яростно борющиеся с неопровержимыми фактами и

выдвигающие идеи, в конечном счете неотличимые от неотомизма —

официальной идеологии Ватикана?»
371	Антидарвиновская концепция развития живой природы, согласно

которой эволюция совершается под действием целесообразности как вну¬

треннего свойства живой материи.
372	Понятие теории Дарвина.
488

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Отбор = абстракция
Положительный — отрицательный?
Переход одного в другое. А вот посредине получается

род отбора как оптимальное решение противоположности

и тождества. Новое противоречие и новое тождество.

ШсЫищЫЪ = род родов.
А род родов (ср. Идея) это сочетание позитивного с нега¬

тивным. Или, еще точнее, единство полученной в отдель¬

ных родах нормальности (позитивности) с безразличием.

Indifferenz, возникающим в результате разногласия, проти¬

воречия родов.
Итак — накопление разума (или смысла) природы.
Предформация = материальная апперцепция. Может быть,

так и назвать? = биография явления, до него написанная. И

симметричная тому, что все складывается, а не дано заранее.
Может быть, эти движения тождественны, и решает(?)

mesotes как идиотрофический результат (ср. кстати Gadamer

в сборнике (...) «Phaenomenologie des Geistes»374).
Уникальность лучшего и наше удивление
Психологические затруднения,которые incommensu¬

rable375 с логикой, философией; их нужно выделить и по¬

нять их происхождение, чтобы они не мешали, а не перево¬

дить на язык философии. Психологический комплекс

возникает вследствие противоречия между бесконечно¬

стью мышления и его конечными границами.
Эпигенез как цепь маловероятностей, цепь чудес, нечто,

напоминающее тех средневековых арабских мыслителей,

которые видели чудо во всем.
Удивление — вздорное, психологический эффект (ана¬

логично неизбежности «примысливания» себя).
373	Направление, наводка, выравнивание (нем.).
374	Возможно, имеется в виду сборник: «Beitraege zur Deutung der

Phaenomenologie des Geistes». Bonn, 1966. Под ред. Г. Гадамера.
375	Несопоставимые, несоизмеримые (англ.).
489

МИХ. ЛИФШИЦ
Маловероятно то, что сознание есть в мире, что челове¬

чество развилось, маловероятно и то, что сперматозоид, из

которого я вышел, не погиб, маловероятно, но совершилось,

факт. Нельзя подвергать сомнению это чудо, потому что

оно есть. Далее проблематика Декарта — Гегеля.
Человек возник и развился на небольшой планете одной

из множества галактик — поистине происхождение не

знатное, но, раз возникнув, он стал центром мира. В этом

смысле Аристотель прав.
Удивление
Странно, удивительно — почему это мы, люди, и являемся

центром вселенной. Не чванство ли? В чем были немного од¬

носторонни и Бруно, и просветители — надо понять, что мы

мыслим в результате развития этого столь относительного

мира, но раз мы мыслим, то уже нечего удивляться абсолют¬

ности нашего мышления. То же и с отдельным человеком:

то, что я понимаю, мыслю, делает меня, каждое я, центром

мира — самый факт этого есть результат удивительного, ква¬

зи-чудесного совпадения обстоятельств, отбора, развития.

Но раз уже это чудо свершилось — мы сознание его, голос

его. Надо питать уважение к этому голосу абсолютного.

Наверное, Гегель хотел сказать что-то в этом роде.
А я всю жизнь старался выразить эту мысль, но не могу,

не ясен.
Нужен хороший пример!
Платонизм физики
В. Гейзенберг:
«Положение: «В начале была симметрия», наверное, более

верно, чем тезис (Демокрита): «В начале была частица». Эле¬

ментарные частицы воплощают симметрию, являются её

самым простым изображением, они следствие симметрии.

Случайность является потом. Но и случайность удовлетворяет

законам четности квантовой теории. «Элементарные части¬

цы можно сравнить с правильными телами в «Тимее» Платона.

Они прообразы, идеи материи. Нуклеиновая кислота — это

идея живых существ. Эти прообразы определяют (?) все
490

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
дальнейшее деяние. Они представители центрального порядка.

И если в развитии ботатства форм позже случайность и играет

важную роль, могло бы быть и так, что и эта случайность нахо¬

дилась бы в каком-то отношении к центральному порядку».
Гейзенберг религиозен. Был противником мюнхенского

советского восстания в апреле — мае 1919 года. Не эмигриро¬

вал после 1933 года. Но остается в стороне, враг антисемитиз¬

ма. Думал вместе с Резерфордом и Нильсом Бором, что прак¬

тическое применение атомной энергии невозможно (1936).

После войны противился атомному вооружению Германии.
В юности Гейзенберг прочел «Тимея» и сохранил его

идеи навсегда. Он считает, что кванты действия Планка —

возрождение идей Платона. Открытие Планка — это «под¬

становка определенного масштаба в природу».
По поводу Гейзенберга
Что раньше — частица или симметрия (отношение)?
A)	понятие материи объемлет и то, и другое
Б) отношение может быть более материальным, чем час¬

тица; частица более относительной, чем иное отношение.
B)	кроме тождества экстрем должна быть еще mesotes, в

которой выступает основание этих противоположностей —

нематериалъная(?) материя и материальное отношение

в их позитивном аспекте, который как можно назвать? И где

они сходятся?
Идеальный момент в понятиях прогресса
(биологического может быть противоречивый и даже

обязательно противоречивый, еще более, чем в истории),

регресса, эволюции.
Предполагает элемент нормы, которая очень формальна,

релятивна, менее заметна, чем в истории — особенно в исто¬

рии культуры, но все же налицо... (неразб.). Например, про¬

гресс к парно — и однокопытным от многопалых — в данном

случае это хорошо. В другом, напротив, именно развитие

пальцев делает прогресс. Прогресс одного вида может быть

гибелен для другого ареала etc. Но в целом прокладывает себе

дорогу мировая линия.
491

МИХ. ЛИФШИЦ
Время и пространство (абсолютное)
Общая идея37б: синхрония сомнительна, ибо для того,

чтобы установить ее, необходимо, чтобы время (...) на по¬

сылку и прием сигнала было заранее синхронизировано и

так далее ad infinitum.
Отсюда: нет абсолютного времени?
Но также невозможно установить абсолютной точки,

ибо для того, чтобы определить ее, нужно иметь микроскоп

с такой разрешающей способностью, чтобы можно было от¬

личить одну точку от другой и так далее ad infinitum.
Но также и с поверхностью: самое гладкое зеркало —

вспаханное поле по сравнению с теми степенями полиров¬

ки-гладкости, которые необходимы для электроники.
Следовательно, нет абсолютных точек, линий, контуров,

граней. Все осцилирует вокруг известного предела — точ¬

ки 0. Но разве это доказательство против существования

абсолютного времени и пространства?
Да, апория. Это несомненно — «все замешано на пороч¬

ном круге». Но здесь ответ есть — теория пределов. А вот

мысль об отсутствии абсолютного времени кажется мне

подверженной худшей апории, petitio principii377. Разве все

эти рассуждения о зависимости времени от скорости света

не предполагают абсолютное мерило времени? Тем более,

что скорость света — постоянная величина, и, согласно до¬

пущению Эйнштейна, сигналы распространяются с одина¬

ковой скоростью туда и обратно?
Возможно, впрочем, что я просто ни черта не понимаю,

но, кажется, молчаливое допущение абсолютной синхронии

в этом доказательстве ее отсутствия, ее невозможности —

есть. Оно есть, поскольку вводится «наблюдатель», ну, а где

константа, измеряющая отношение самого наблюдателя к

его предмету?
376	По поводу статьи О. Мороза в журнале «Смена», 1974, № 17.
377	Ошибка в доказательстве, вывод из недоказанного (лат.).
492

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
Другие космические цивилизации
А. Колмогоров: вероятность не равна нулю (других

разумных цивилизаций) — Обычная чушь!378
Американский ученый Д. Бада обнаружил молекулы

аминокислот в метеорите, упавшем в 1969 году в Австралии.

Ну и что? Является ли это доказательством жизни вне земли?
Другие «обитаемые миры»
Господа ученые приходят, наконец, к скептицизму.

Любопытны выводы Харта — чрезвычайная узость условий

возможного возникновения жизни.
Идиоморфизм. Ср. с уникальностью и малой вероятностью.
Эпоха рефлексии и мировой скорби. Гегель.

Стадиальность или идиоморфизм?
Герои Шатобриана, Нодье, Мюссе, Виньи, наконец, даже

Байрона — все это ступени обезумевшей рефлексии. Проб¬

лема их времени — как освободиться от нее. Правда, оттен¬

ки разные — от демонического бунта до воспитательной
378	в опубликованном фрагменте из архива МихЛифшица под назва¬

нием «Мы и ужас окружающей бесконечности», автор, склоняясь к мысли,

что человечество одиноко во Вселенной, пишет : «Не так страшно. Во-пер-

вых, та ужасающая бесконечность и пустота «космоса», которая произво¬

дит на нас такое впечатление. Это — ничто по сравнению с еще более бес¬

конечной бесконечностью, если можно так выразиться. Это отрицание

отрицания наполняет нашу бедную богатую фантазию и возвращает неко¬

торое тепло. Во-вторых, мы сидим тысячелетиями на атомных силах и на

объектах, не зная об их существовании. В природе все определенным об¬

разом сложилось, и мы являемся выражением ее относительной гармо¬

нии, местной, конечно, но имеющей шанс в том, что и дисгармония не

прямо бесконечна. Что касается «одиночества» человека и его ужаса, то все

одиноко. Точнее — все проходит через одно отверстие на каждом уровне.

Серийная, типовая закономерность образуется из перехода качества в ко¬

личество. Естественные науки не учитывают в достаточной мере момент

необратимости, однократности всемирной истории природы.
Шансы на то, что имеются независимые образования, подобные чело¬

веческим, на конечных расстояниях друг от друга, невелики». — См. публи¬

кацию из архива Мих. Лифшица под общим названием «Сейчас вам кажет¬

ся, что истины нет...» // Свободная мысль. М., 1992, № 6, стр. 100.
493

МИХ. ЛИФШИЦ
эпопеи. Накопление странностей сознания, «вакхического

хоровода» уже во Франции XVI—XVIII вв. (может быть, и про¬

блема меланхолии в Англии).
И все это в начале XIX века вошло в немецкую филосо¬

фию с обращением к объективному идеализму к «примире¬

нию». Но для Гегеля Байрон не существует, не могли играть

роль поэты-романтики... etc. Разве что немецкий «штурм унд

дранг». Но мировая скорбь для него уже прошедшее.
Здесь не может быть речи о влиянии и оппозиции, но это

и не «стадиальность», как обычно пишут. Стадиальность —

понятие абстрактного типа. Как назвать конкретную связь

эволюции общественного сознания, формы ее — до сих пор

не знаю. Гегель не оставил такого термина.
Тут биографии, написанные до рождения писателей и их

образов «стадиальностью» — эмпирически обобщенный тип.
«Преформация»? Историческое a priori.
Все это во всяком случае имеет отношение к сложившей¬

ся преформации естественного отбора, создающей идио¬

морфическую или идиографическую связь.
Это было у нашего Чупрова, вслед за Риккертом. Но может

пригодиться в лучшем смысле.
Тут дело в диалектике (...)графии и идеографии. Они вовсе

не так противоположны и дают медиану, мезотес.
Во всякой идеографии есть момент (...). Он преобладает в

природе. Не компенсируется ли эта утрата чем-нибудь?

Возможна ли окончательная общая теория материи? Посто¬

янное появление новых частиц.
Чем конкретнее, тем уже общие формальные закономер¬

ности, тем теснее они сливаются с Stoff. Но тем больше

всеобщего в этих конкрециях.
История и природа
Но главный вопрос не в этом. Истина, которая становит¬

ся все конкретнее, но где же исходное начало? Почему оно

есть? Что предшествует первым всеобщим формам? А такие

истины, как необратимость времени? Почему так, почему не

иначе? Так это. Разум и факт. Диалектика того и другого —
494

«СМЫСЛ МИРА». НАТУРФИЛОСОФИЯ
корень вопроса. На этой почве возможны требования наше¬

го разума, которые частично удовлетворяются формулой

«все действительное разумно».
Эх, кабы можно было начать жизнь сначала. А зачем

жить? Зачем этот обмен веществ, это рождение etc? Не ясно ли,

что вопрос о разумности условно связан с фактом? Мы живем,

это хорошо, зачем умирать? А зачем жить?
Фрагменты из папки № 25 «Онтогносеология»
Два полюса
Что позитивно, что негативно? Позитивное негативно,

негативное позитивно. Истинно позитивно лишь «симфо¬

ническое» единство того и другого, как направление про¬

гресса в собственном смысле слова. Истинно негативно

лишь дисгармоническое, какофоническое единство тех же

противоположностей.
Вопрос: существуют ли такие противоположности, в

которых без энантиодромии уже наперед дана жесткая

противоположность позитивного и негативного? Я думаю,

что безусловной жесткости полюса и минуса нет, но можно

предположить наличие разных оттенков нейтральности —

одни противоположности более абсолютны, чем другие,

легче поддающиеся энантиодромии. Может быть, в этом

прав Энгельс — полюсы легко поменять скорее всего в

элементарной материи, но уже не так в более конкретных

областях бытия. Здесь больше потребности в истинной

середине, прогресс мезотивности в конкретном мире.
Гайденко: Пространство и время не могут являть себя

непосредственно... Doch379! В этом суть дела. Хайдеггер тут

прав против вашей банальности.
379 Однако, но (нем.).
495

Ф и л о с о Ф с feu 6 Т€Т9 АТ> 1Д
МИХ. ЛИФШИЦ
ЧТО ТАКОЕ
КЛАССИКА?
ОНТОГНОСЕОЛОГИЯ ♦ СМЫСЛ МИРА ♦ «ИСТИННАЯ СЕРВДИНА»
Редактор А. А. Алексеевский
Организация печатных процессов М. И. Попова
Художественное оформление и макет И. В. Балашов

Компьютерная верстка H. Е. Кутепова

Компьютерный набор Л. К Гусейнова

Корректор О. Э. Манько

Подготовка иллюстраций А. Е. Ванин
Мих. Лифшиц. Что такое классика? - М.: Издательство

«Искусство XXI век», 2004, 512 с.: илл.
ISBN 5-98051-018-4
В книгу вошли не публиковавшиеся исследовательские материалы М. А. Лиф¬

шица (1905—1983). Основу онтогносеологии, которую разрабатывал выдающийся

философ, составляет учение о разумности мира, убеждение в реальности идеального,

коренящегося в самом фундаменте бытия. Классика — это идеал объективной дейст¬

вительности, включая природу, общественную жизнь, экономику и, конечно, искусство,

занимавшее в воззрениях М. А. Лифшица центральное место.
Для научных работников, аспирантов и студентов, специализирующихся в

философии, эстетике и искусствоведении.
5-9805
785980
-0
51
0183
>
Подписано в печать 14.10.2004. Формат 84x100/32.

Гарнитура Garamond. Бумага офсетная. Печать офсетная.

Тираж 1350. Изд. № 18. Заказ 2883.
ООО Издательство «Искусство XXI век».
103626 Москва, Б. Черкасский пер., 15-401.
Тел./факс (095) 925-91-78.
Отпечатано в ОАО «Типография «Новости».
105005 Москва, ул. Фр. Энгельса, 46.