Над чем работают, о чем спорят философы. Мораль в действии. - Крутов Н.Н.

Автор: Крутов Н.Н.
Теги: философия
Год: 1977
Похожие
Диалектика отрицания отрицания. Над чем работают, о чем спорят философы. Сборники
Как работает мозг
Рациональность в действии
Электричество работает
Текст
                    Над чем работают,
о чем спорят
философы
Н. Н. Крутов
мораль
в действий
Политиздат
35 коп.
Н. Н. Крутов • Мораль в действии
Н. Н. Крутов
Mopaib
в действии
(О закономерностях
влияния морали
на поведение
личности)
Москва
Издательство
политической
литературы
1977
1МИ7
К84
Крутов Н. Н.
К84 Мораль в действии. (О закономерно-
стях влияния морали на поведение лич-
ности). М., Политиздат, 1977.
255 с. (Над чем работают, о чем спорят
философы).
В книге кандидата философских наук
Н. H. Крутова раскрываются процессы функцио-
нирования морали в обществе, ее реализации в по-
ведении людей. Каковы конкретные механизмы
усвоения личностью моральных ценностей и норм,
как влияют эти ценности и нормы на поведение,
каким образом взаимодействуют они с разными
сторонами духовного мира личности, с ее природ-
ными особенностями, интересами и потребностя-
ми, как сказывается на нравственных позициях
личности ее общение с другими людьми — эти
вопросы этической теории, важные для практики
коммунистического воспитания, находятся в цент-
ре внимания автора.
Работа предназначена тем, кто интересуется
проблемами этики, теории и практики нравствен-
ного воспитания личности.
10507_249
К 079(02)—76 169~77	1МИ7
© ПОЛИТИЗДАТ, 1977 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Темой данного исследования является
действующая мораль, мораль как фактор со-
циальной практики, специфическая регуля-
тивная система — часть духовно-практиче-
ского способа освоения человеком мира и
ориентации в нем.
Действующая мораль — это поведение лю-
дей, руководимых моральными мотивами.
Простейшая «ячейка» функционирующей мо-
рали — нравственное сознание и поведение
личности. Основная цель книги — исследо-
вать эту «ячейку». Цель определяет и своеоб-
разие подхода к анализируемым вопросам:
все они рассматриваются «от индивида», на
уровне сознания и поведения отдельной лич-
ности.
Применяя сформулированные основопо-
ложниками марксизма исходные диалектико-
материалистические принципы анализа нрав-
ственной жизни общества, советские ученые
и зарубежные марксисты детально исследова-
ли многие важные аспекты этической теории:
происхождение морали как общественного
явления, ее классовый характер, вторичность
по отношению к общественному бытию, со-
держание конкретно-исторических систем
3
нравственности, и прежде всего коммунисти-
ческих моральных принципов и норм, проб-
лемы нравственного прогресса и некоторые
Другие.
В последние годы вышел ряд интересных
работ, посвященных анализу морали как осо-
бого способа детерминации человеческой дея-
тельности 1 и этико-философским проблемам
личности 1 2.
При всей ценности этих работ многие
важные вопросы еще нуждаются в дополни-
тельном исследовании. Среди них — пробле-
мы закономерностей, механизмов и условий
воздействия морали на поведение конкрет-
ных людей, отдельной личности. То, что
философские исследования детерминации ин-
дивидуального поведения не вполне удовлет-
воряют запросам практики, отмечается со-
ветскими философами (например, А. К. Уле-
довым, 58, 309) 3. Некоторые авторы особо
1 Среди таких работ, опубликованных в послед-
нее время, можно назвать прежде всего следующие:
О. Г. Дробницкий. Понятие морали. М., 1974; «Мо-
ральная регуляция и личность». М., 1972; «Мораль
и этическая теория. Некоторые актуальные про-
блемы». М., 1974.
2 См. Л. М. Архангельский. Социально-этические
проблемы теории личности. М., 1974; Т. С. Лапина.
Социальная активность личности. М., 1974; А. И. Ти-
таренко. Структуры нравственного сознания. Опыт
этико-философского исследования. М., 1974; Н. А. Го-
ловко. Нравственная ответственность личности.
Киев, 1973.
з В скобках первое число означает порядковый
номер источника в списке цитируемой литературы,
который помещен в конце книги; последнее число—
его страницу; стоящая перед страницей цифра — но-
мер тома.
4
подчеркивают неразработанность проблемы
усвоения личностью нравственных ценно-
стей. Недостаточно исследованы вопросы пси-
хологических основ нравственной мотивации
поведения, специфики моральных мотивов,
относительной самостоятельности и активно-
сти индивидуального сознания в сфере мора-
ли, нравственных возможностей человека, ро-
ли интересов в моральном поведении и неко-
торые другие.
Все эти вопросы являются, по существу,
сторонами одной и той же проблемы: специ-
фики функционирования морали на уровне
сознания и поведения отдельной личности.
Известно, что социально-философский ана-
лиз имеет дело прежде всего с социологиче-
скими, статистическими закономерностями,
«масштабными» социальными явлениями.
Субъектом исторического процесса, носите-
лем и творцом моральной сферы практики
являются народные массы. Но эти массы со-
стоят из отдельных людей. Деятельность че-
ловечества есть деятельность массы челове-
ческих индивидуумов, говорил Маркс (см. 1,
2, 93). Важнейшей функцией морали являет-
ся включение индивидуальной деятельности
в целокупную деятельность масс. Но эту
функцию мораль может осуществить, лишь
воздействуя на составляющих массы индиви-
дов, своеобразно преломляясь через их психо-
логию. Следовательно, картина реального
функционирования морали в обществе не мо-
жет быть полной и точной, если мы абстраги-
руемся от особенностей деятельности инди-
вида.
5
Как отметил Ф. Энгельс, у человека все
побудительные силы, вызывающие его дейст-
вия, неизбежно должны пройти через его го-
лову, должны превратиться в побуждения его
воли (см. 1, 21, 310). Точно так же усвоение
индивидом нравственных принципов, норм,
иными словами, формирование у индивида
морального сознания является непременным
условием нравственной деятельности.
Моральное сознание выступает как эле-
мент сложного целого — психологии индиви-
да. Оно включает специфические идеи, убеж-
дения, идеалы, потребности, чувства и пе-
реживания. Индивидуальное моральное со-
знание есть не что иное, как усвоенное
общественное моральное сознание. Однако
ошибочно было бы думать, что, анализируя
общественное моральное сознание, мы исчер-
пывающе описываем нравственное в индиви-
дуальном сознании и поведении. «Когда мы
говорим о формировании у человека научно-
го мировоззрения или коммунистической
нравственности,— пишет Г. Л. Смирнов,—
мы всегда имеем в виду факт превращения
общих принципов в собственные убеждения
отдельных людей. Но при анализе процесса
превращения категорий общественного со-
знания в категории индивидуального созна-
ния мы не можем поставить знак равенства
между системой наук, составляющих научное
мировоззрение, системой нравственности дан-
ного общества и знаниями, убеждениями
отдельных людей: усвоенные человеком из
внешнего мира знания и убеждения пребы-
вают и функционируют в индивидуальном
6
сознании иначе, чем будучи объективизиро-
ванными в научной и художественной лите-
ратуре» (55, 55).
Общественное и индивидуальное мораль-
ное сознание различаются по объему, фор-
мам, способам и времени существования, за-
кономерностям формирования, по ряду дру-
гих важных характеристик.
На функционировании индивидуального
морального сознания, его связи с поведением
существенно отражается то, что оно входит
как элемент в своеобразную микросистему —
психологию личности, формирующуюся на
основе индивидуального опыта, специфиче-
ского восприятия ею общественных отноше-
ний, особенностей бытия индивида как био-
социального существа.
Выступая предметом научного анализа,
функционирование морали на уровне созна-
ния и поведения отдельной личности пред-
ставляет собой сложнейшую сферу явлений,
где переплетаются объективное и субъектив-
ное, материальное и идеальное, социальное,
психологическое и биологическое.
Данная книга представляет собой попыт-
ку осмыслить логику исследования мораль-
ного сознания и поведения индивида. В той
мере, в какой это позволяет объем книги, ав-
тор стремится рассмотреть содержание и
предложить решение некоторых конкретных
вопросов, возникших в ходе анализа постав-
ленных проблем.
Глава первая
МОРАЛЬ И ПОВЕДЕНИЕ
Анализ «морали в действии» целесообраз-
нее всего начать с уточнения понятия «мо-
ральное поведение», обеспечение которого и
является целью и смыслом функционирова-
ния морали.
Понятие морального поведения
Какое поведение является моральным?
Сущность проблемы можно сформулиро-
вать следующим образом: достаточно ли со-
ответствия поведения требованиям нравст-
венности, чтобы считать его моральным? Или
специфика морального поведения предпола-
гает применение к поступкам и деятельности
людей еще каких-то дополнительных кри-
териев? Тогда моральными мы назовем не
только такие поступки, которые соответству-
ют по своему объективному значению пред-
писаниям морали, но и поступки, продикто-
ванные специфическими нравственными мо-
тивами L Хотя в обоих случаях поведение
1 В научной литературе понятие «мотив» упо-
требляется в двояком значении: в узком смысле —
8
соотносится с одними и теми же моральными
требованиями, однако речь идет, по существу,
о разных аспектах участия этих требований
в поведении. С одной стороны, моральные тре-
бования могут выступать только системой
оценок поступков человека, которые продик-
тованы не относящимися к морали, как фор-
ме общественного сознания, факторами, на-
пример непосредственными материальными
интересами. С другой стороны, эти же требо-
вания могут быть (самостоятельно или в
единстве с другими факторами) источником,
причиной поступков людей. Следовательно,
поведение, оцениваемое с точки зрения мора-
ли по своему результату положительно, мо-
жет иметь в своей основе различные мотивы
и неодинаковое нравственное достоинство.
Из повседневной практики каждый человек
знает, сколь велико отличие помощи, оказан-
ной из соображений человеколюбия, от помо-
это рациональные побуждения человека к действию,
в широком — побуждения как рационального, так и
эмоционального уровня. Мы используем это поня-
тие во втором его значении.
Под моральными же мотивами мы понимаем по-
буждения воли, порождаемые у человека вследствие
усвоения им нравственных ценностей, норм, обы-
чаев, традиций, чувств в их конкретно-историческом
выражении. Иными словами, моральные мотивы —
это такие мотивы, в которых реализуется активная
роль морали как формы общественного сознания.
При этом мы, конечно, в полной мере учитываем,
что ценность мотива определяется не формальной
принадлежностью к любой морали, а социальным
классовым содержанием породивших такой мотив
моральных норм. Подробнее понятие морального
мотива анализируется нами в следующем пара-
графе.
9
щи, продиктованной, скажем, надеждой на
возможную выгоду.
Многоаспектность отношений между мо-
ралью и поведением ведет к тому, что и в
обыденной жизни, и в научной литературе
понятие «моральное поведение» приобретает
два различных смысла. В этой же многоас-
пектное™ — истоки дискуссий о содержании
таких философско-этических понятий, как
моральная деятельность, структура морали,
нравственные отношения.
Одни авторы считают необходимым вклю-
чить в структуру морали все поведение, по-
скольку оно может оцениваться в моральных
категориях, другие авторы — поступки, соот-
ветствующие нравственным требованиям.
Третьи — только поведение, определяемое
моральными ценностями. Четвертые исходят
из того, что отношения между моралью —
формой общественного сознания — и поведе-
нием очень многозначны и следует ограни-
чить мораль сферой идеальных явлений, цен-
ностных представлений и норм, не включать
в нее поведение, практику, деятельность
людей.
Содержание понятия «нравственные отно-
шения» у разных авторов также весьма раз-
лично !.
Некоторые авторы рассматривают нравст-
венные отношения как практические отноше-
1 А. Г. Харчев и Б. Д. Яковлев приводят четыре
различных по смыслу определения понятия «нрав-
ственные отношения», встречающиеся в работах со-
ветских авторов (см. 64, 167—168).
10
ния людей, складывающиеся на основе мо-
рального сознания, моральной мотивации.
Другие относят к «нравственным отноше-
ниям» любые отношения людей, их практи-
ческие действия, поскольку они могут оцени-
ваться в категориях морального сознания.
Как мы видим, основной источник разно-
гласий — различное решение проблемы о не-
обходимости учета субъективного аспекта,
роли нравственных ценностей и норм в фор-
мировании отношений и действий людей.
Разноречивые толкования термина «мораль-
ное поведение», последствия которых, как
мы видели, весьма многообразны, определя-
ются большим или меньшим вниманием к
субъективной стороне поведения. Думается,
что ошибочность игнорирования активной ро-
ли морального фактора в поведении и отно-
шениях людей в свете решений XXV съезда
КПСС особенно очевидна. Недостаточный
учет субъективной стороны поведения ведет
к тому, что смазываются существенные ас-
пекты задач коммунистического воспитания
в условиях зрелого социализма, умаляются
реальные достижения социализма в форми-
ровании нового человека, становления лично-
сти социалистического типа, неотъемлемой
чертой которой является коммунистическая
идейность.
Уяснение значения субъективной сторо-
ны поведения человека, роли мотива в нем,
на наш взгляд, тесным образом связано с по-
ниманием специфики самой морали. Послед-
няя, исходя из интересов социального целого,
прежде всего класса, обращается к человеку,
И
помогая ему ориентироваться в социальной
действительности, побуждая его к активным
действиям. Мораль, как важнейший инстру-
мент духовно-практического освоения чело-
веком мира, представляет собой своеобраз-
ную «систему координат» для формирова-
ния, выражения действенного отношения
индивида к социальной действительности.
Она социально-философские идеи о прогрес-
сивном пути человечества, о месте человека
в историческом процессе, идеи о справедли-
вости, об интересах и правах данного класса
«переводит» в глубоко личностную, можно
сказать, эмоционально-интимную плоскость
представлений о достоинстве и чести, долге
и счастье личности, о благе и идеале ее
жизни.
Марксистско-ленинская социально-фило-
софская концепция личности (в отличие от
бесчеловечной практики и теории буржуазно-
го общества, приравнявшего человека к ве-
щи) подчеркивает активность личности. Роль
субъективно-деятельной стороны истории,
субъекта общественных отношений, которую
«выполняет» индивид, неразрывно связана с
тем, что личность не марионетка внешних
сил, не равнодействующая различных влия-
ний, что ее деятельность всегда не только
объективно, но и субъективно обоснована и
«обеспечена» мотивацией, целеполаганием,
волей и т. д. На наш взгляд, логика этой кон-
цепции — а эта концепция выступает сущест-
веннейшей методологической основой эти-
ки — требует определить моральное поведе-
ние в наиболее точном смысле этого термина:
12
как поведение, которое не только соответст-
вует требованиям морали по своим результа-
там, объективному значению, но и продикто-
вано моральными мотивами. Иными словами,
и здесь фиксируется субъективная сторона
поведения, его «человеческий» аспект.
Как видно из изложенного, мы исходим
из того, что решение вопроса о значении
субъективной стороны в моральном поведе-
нии тесно связано в методологическом плане
с решением таких более общих проблем, как
место и роль человека в механизмах истори-
ческого процесса, с пониманием личности как
субъекта истории, с рассмотрением природы
и оснований активности человека, его нравст-
венных возможностей. В истории этики эту
связь можно проследить, обращаясь к трак-
товке сущности морального поведения тем
или иным философом.
Так, Гельвеций определяет моральное по-
ведение как поступки, соответствующие об-
щественному интересу. В подчеркивании то-
го, что моральное поведение не может быть
отделено от общественного интереса,— силь-
ная сторона этики Гельвеция. Но ее слабой
стороной является игнорирование проблемы
мотива поведения, соответствующего общест-
венному интересу. Эта позиция Гельвеция
необходимо связана с четко формулируемы-
ми им тезисами, что человек всегда и всецело
детерминирован наличными обстоятельства-
ми, что он практически повинуется лишь эго-
истическим побуждениям, что он существо
пассивное, всецело управляемое извне. «Че-
ловек,— писал Гельвеций,— есть машина,
13
которая, будучи приведена в движение физи-
ческой чувствительностью, должна делать
все то, что она выполняет. Это — колесо, ко-
торое, будучи приведено в движение пото-
ком, поднимает поршень, а вслед за ним во-
ду, наливающуюся затем в предназначенные
для приемки ее резервуары» (18, 2, 103).
Гельвеций часто сравнивает человека и с
«куклой», управляемой извне с помощью при-
вязанных к ней нитей (см. 18, 2, 13).
Естественно, что такое понимание челове-
ка неизбежно ведет к отрицанию значения
содержания внутреннего мира личности, его
роли в поведении. Подобная методологиче-
ская позиция, соответствующие ей выводы
характерны и для современных буржуазных
этических и психологических концепций би-
хевиористского толка.
Принцип активности личности по отноше-
нию к наличным обстоятельствам, как отме-
чал К. Маркс, в классической буржуазной фи-
лософии разрабатывал идеализм, но абстракт-
но (см. 1, 3, 1). В области этики эта харак-
терная особенность методологических пози-
ций представителей идеализма отразилась
двояким образом. С одной стороны, все они
признают роль духовных ценностей. Все они
уделяют большое внимание мотивам поведе-
ния, соответствующего по своему результату
моральным требованиям, подчеркивают, что
собственно моральное поведение неотделимо
от специфически нравственных мотивов.
Так, И. Кант связал моральное поведение
с «категорическим императивом», «нравст-
венным законом» и подчеркнул, что для пове-
14
дения, имеющего моральное достоинство, «не-
достаточно, чтобы оно было сообразно с нрав-
ственным законом; оно должно совершаться
также и ради него», т. е. по особым мотивам
(29, 4(1), 224).
Иначе понимая сущность морального мо-
тива, роль его отмечает и Гегель. Наряду с
положением о том, что «действие является
самым ясным и выразительным раскрытием
человека» (17, XII, 223), Гегель утвержда-
ет: «Мотив деяния есть... то, что мы называ-
ем моральным...» (17, VII, 141).
С другой стороны, философы-идеалисты
каждый по-своему мистифицируют содержа-
ние и истоки моральных побуждений чело-
века к действию, в ряде случаев неправильно
трактуют взаимодействие нравственных и
иных мотивов деятельности. Но понимание
ошибочности теоретических положений этих
философов не исключает и рационального
содержания в их философско-этических
взглядах, в частности и по вопросу о важно-
сти субъективной стороны поведения, соот-
ветствующего моральным нормам.
Классики марксизма-ленинизма, крити-
куя идеализм в этике, уделяют много внима-
ния анализу с материалистических позиций
активного отношения человека к внешней
среде, сложности и относительной самостоя-
тельности его духовного мира, роли морали
как детерминанты поведения. Ими были
сформулированы соответствующие методоло-
гические принципы. «...Личность,— писал
Ф. Энгельс,— характеризуется не только
тем, что она делает, но и тем, как она это
15
делает...» (1, 29, 492). В это «как» Ф. Эн-
гельс включает и мотивы действия.
В. И. Ленин широко применяет методоло-
гический принцип значимости субъективной
стороны человеческой деятельности к пове-
дению людей в условиях строительства со-
циализма. Выдвинув и обосновав учение о
необходимости использования в социалисти-
ческом и коммунистическом строительстве
личной материальной заинтересованности,
В. И. Ленин учит сочетать ее с развитием
моральных мотивов. В. И. Ленину принадле-
жит разработка понятия «коммунистический
труд» в широком и узком смысле этого сло-
ва, различие между которыми обосновывает-
ся им мотивами трудовой деятельности: в
первом случае моральные мотивы сочетают-
ся с материальными, во втором единствен-
ным побуждением к трудовой деятельности
является моральный стимул — преданность
общественным интересам, делу коммунизма.
Классики марксистской философии мно-
гократно подчеркивали недостаточность в
сфере морали одних лишь «добрых намере-
ний», «доброй воли», указывая на необходи-
мость практических действий. В этом пози-
ция марксизма существенно отличается, на-
пример, от точки зрения И. Канта, который
писал, что «морально добрая воля», даже ес-
ли она не претворяется в морально добрые
дела, подобна «драгоценному камню сама по
себе как нечто такое, что имеет в самом себе
свою полную ценность» (29, 4(1), 229).
Марксизм исходит из того, что ценность име-
ют моральные мотивы и намерения, реализо-
16
ванные в практических делах. Только по де-
лам можно уверенно судить о духовном, в
том числе и моральном, облике человека.
«...По каким признакам судить нам о реаль-
ных «помыслах и чувствах» реальных лич-
ностей? — писал В. И. Ленин.— Понятно,
что такой признак может быть лишь один:
действия этих личностей,— а так как речь
идет только об общественных «помыслах и
чувствах», то следует добавить еще: общест-
венные действия личностей, т. е. социальные
факты» (2, 1, 423—424).
Формулируя этот тезис, В. И. Ленин про-
тивопоставляет его концепциям народников,
а также тем идеалистическим течениям бур-
жуазной философии и психологии, которые
считают, что основные пути познания и са-
мопознания внутреннего духовного мира лич-
ности пролегают не через практическую дея-
тельность, а через мистическую интуицию,
интроспекцию и т. п. Однако было бы непра-
вильно это высказывание В. И. Ленина, от-
носящееся к способу выявления содержания
духовного мира личности \ толковать в том
1 Следует подчеркнуть, что классики марксизма-
ленинизма в полной мере учитывали сложность про-
блемы обнаружения в поступках людей их мотивов,
выступали против упрощенных схем, столь харак-
терных, например, для бихевиоризма. Позицию
марксизма в этом вопросе суммарно можно изло-
жить следующим образом. Субъективная сторона
личности проявляется в поведении. Но одни и те же
поступки в зависимости от обстоятельств могут вы-
зываться очень разными мотивами. Духовный мир
личности адекватно раскрывается не через отдель-
ный ее поступок и даже не через отдельную сто-
рону поведения за более или менее короткий проме-
17
плане, что-де внутренняя позиция личности
не имеет значения, не должна учитываться
в оценке поведения человеком в целом, а так-
же его отдельных поступков. Такая трактовка
явно противоречила бы многим другим вы-
сказываниям В. И. Ленина, в которых под-
черкивается значение в моральном плане
субъективной стороны человеческой деятель-
ности.
Специфической характеристикой мораль-
ного поведения является присутствие в нем
морального мотива. В то же время большин-
ство реальных поступков людей детермини-
ровано целым комплексом мотивов, среди ко-
торых может занимать определенное (боль-
шее или меньшее) место мотив моральный.
Сложность мотивации человеческой деятель-
ности порождала и порождает неверные тен-
денции в истолковании соотношения катего-
рий «моральное поведение» и реальных по-
ступков людей. Одна из этих тенденций, при-
сущая буржуазному обыденному сознанию и
части буржуазной этики,— сомнение в том,
что моральные мотивы существуют в дейст-
вительности, реальной жизни. Иначе говоря,
с этой точки зрения мораль представляет со-
бой некое «должное», оторванное от «суще-
го», и собственно морального поведения в
жуток времени (в них духовный облик личности в
ряде случаев может отражаться искаженно в ре-
зультате ситуативных влияний). Зеркалом личности
является вся совокупность ее действий в различных
областях практической деятельности, ситуациях
на протяжении всей жизни или по крайней мере ее
значительных периодов.
18
реальной жизни нет. Так, И. Кант писал, что
если «ближе присмотреться к помыслам и
желаниям людей», то «не нужно быть вра-
гом добродетели, а просто хладнокровным на-
блюдателем», чтобы «сомневаться в том, есть
ли действительно в мире истинная доброде-
тель» (29, 4(1), 244).
Другая тенденция тесно связана с первой
и основана на той же методологии поисков в
реальной действительности «чисто мораль-
ных» поступков и отношений, лишенных ка-
ких бы то ни было иных мотивов, кроме
нравственных. Здесь наличие морального по-
ведения не отрицается, но сводится к очень
небольшому кругу явлений любви, дружбы,
патриотического самопожертвования и т. п.
Наконец, существует и такое мнение: по-
скольку в большинстве случаев в поведении
моральные мотивы так или иначе сочетаются
с другими, все это поведение в целом нужно
определить как «моральное».
Думается, что, поскольку в большинстве
поступков людей, соответствующих требова-
ниям морали, нравственные мотивы сочета-
ются с иными, категория «моральное поведе-
ние» по отношению к этим поступкам не
представляет собой аналога реальности, взя-
той во всей ее сложности и многогранности.
Но эта категория и не чужда поступкам,
включающим нравственный мотив в число
других мотивов. Очевидно, в данном случае
в наиболее точном смысле понятие «мораль-
ное поведение» нужно рассматривать как от-
ражающее «срез» реального поведения, его
определенный аспект, выделяемый с помо-
19
щыо отвлечения от ряда других сторон пове-
дения.
К. Маркс подчеркивал, что в научном
анализе общественных явлений «нельзя
пользоваться ни микроскопом, ни химически-
ми реактивами. То и другое должна заме-
нить сила абстракции» (1, 23, 6). Именно с
помощью абстракции можно наиболее точно
определить и понятие морального поведения.
Возможность и необходимость такого подхода
к определению содержания этого понятия в
этической литературе последнего десятиле-
тия особенно настойчиво подчеркивал
О. Г. Дробницкий. «...Понятие морального
поведения,— писал он,— есть теоретическая
абстракция, вычленяющая какую-то сторону
в многообразных явлениях общественной
жизни. Мораль — это не обособленная сфе-
ра деятельности человека, его поведения, а
специфический способ его регуляции...» (23,
27).
Из такой постановки вопроса, которую
мы разделяем, следует очень важный прак-
тический вывод: поведение должно анализи-
роваться с учетом всего реального многооб-
разия его мотивов. Все они должны прини-
маться во внимание. Но для этики особый
интерес представляют специфически нравст-
венные мотивы. Без них нет и не может быть
собственно морального поведения.
Рассмотрение морального поведения в ка-
честве «среза» реального поведения, т. е. не-
коей абстракции, необходимо и потому, что
деятельность каждого человека представляет
собой целое, созданное взаимодействием раз-
20
личных ее видов. В частности, деятельность
индивида вдохновляется ценностями, чувст-
вами, идеями, относящимися к различным
формам общественного сознания, и в ней, ви-
димо, могут быть выделены такие «срезы»,
как деятельность политическая, эстетическая,
религиозная и т. п.
Естественно, что проблеме диалектики
форм общественного сознания соответствует
еще мало изученная проблема диалектики
различных аспектов единой человеческой
деятельности, выявления специфики каждого
из них и их взаимодействия. На наш взгляд,
равно неправильно как разрывать и противо-
поставлять мотивы и аспекты деятельности,
порождаемые различными формами общест-
венного сознания, так и рассматривать их
как нечто нерасчлененное, однопорядковое,
относящееся к «морали» и «моральному по-
ведению».
Говоря о моральном поведении, в строгом
и точном смысле слова, мы изучаем лишь ту
плоскость единой деятельности индивида, ко-
торая вдохновляется моральными представ-
лениями. Другие формы общественного со-
знания включаются в детерминацию мораль-
ной деятельности в своем, так сказать, «омо-
рализованном» виде — превратившись в по-
нятия, представления, идеи, воплощающие
специфику морали как формы отражения и
способа освоения действительности. На наш
взгляд, моральный кодекс строителя комму-
низма, включивший целый ряд моральных
принципов, созвучных традиционно полити-
ческим представлениям (например, неприми-
21
римость к врагам дела мира, свободы народов
и др.), показал, как происходит «перевод»
общественно-политических идей в моральные
представления.
Политическая идеология, право, искусст-
во, философия, конечно, могут воздейство-
вать на поведение и самостоятельно. Но тог-
да речь идет уже о других, не относящихся
к морали (хотя и оцениваемых ею) мотивах.
Такой подход ни в малейшей мере не ума-
ляет огромной роли других форм обществен-
ного сознания в коммунистическом строи-
тельстве, воспитании нового человека. Он
требует лишь учитывать в полной мере необ-
ходимость всестороннего, в том числе нрав-
ственного, воспитания. Еще раз подтверж-
денный на XXV съезде КПСС комплексный
подход к формированию нового человека,
включающий задачи идейно-политического,
трудового, нравственного и т. д. воспитания,
может осуществляться более эффективно при
выделении специфики каждой из этих сфер
развития личности.
Моральные мотивы:
сущность, основные черты
Неразрывная связь морального поведения
со специфическими мотивами обусловливает
необходимость их специального рассмотре-
ния.
Проблема определения особенностей и
сущности морального мотива является одной
из сложнейших. Философы домарксистского
периода пытались ее решить прежде всего
22
путем выделения некоторых наиболее общих
внешних признаков. Многие из этих филосо-
фов обращали внимание на то, что мораль-
ный мотив не связан с материальной заинте-
ресованностью, личной выгодой, тщеславием,
честолюбием и т. п. Эти философы говорили
далее, что моральные мотивы представляют
собой побуждения воли, не навязанные че-
ловеку извне, а сугубо добровольные, его
собственные стремления к какой-то цели, вы-
ступающей как «благо». И в то же время эти
мотивы могут сопровождаться внутренней
борьбой, самопринуждением, ориентацией на
«должное», а не на то, «что хочется» в дан-
ный момент. В этих характеристиках нрав-
ственных мотивов (с некоторым отличием в
понимании преимущественной ориентации
человека на «благо» или на «долг») сходи-
лись взгляды таких мыслителей, как Демо-
крит, Аристотель, Монтень, Кант, Гегель,
Фейербах и ряд других.
Однако подобное определение морального
мотива носит еще в основном описательный
и, следовательно, поверхностный характер.
Попытки более глубокого анализа в домар-
ксистской философии шли по линии выявле-
ния специфического источника морального
мотива и его направленности на специфиче-
ские цели, а также поисков всеобщих опреде-
лений ценностей и норм.
Усилия многих домарксистских филосо-
фов были ценны в том отношении, что фи-
ксировали направление, по которому может
и должна идти философская мысль. Но ре-
шить проблему они не смогли. Моральный
23
мотив в соответствии с исходными позиция-
ми того или иного философа трактовался ли-
бо в духе идеализма, мистицизма, либо ан-
тропологизма, либо конформизма. И лишь в
какой-то степени у некоторых философов в
определение морального мотива проникало
главное — социальное содержание.
Так, Л. Фейербах, заключая, что мораль-
ный мотив обусловлен «природой человека»,
трактуемой с антропологических позиций, да-
ет и такую характеристику нравственных по-
буждений, как учет интересов другого чело-
века, других людей. По Фейербаху, в основе
всех побуждений человека находится «стрем-
ление к счастью». Поэтому и «принцип мора-
ли есть счастье, но не такое счастье, которое
сосредоточено на одном и том же лице, а сча-
стье, распределенное между различными ли-
цами, включающее Я и Ты, стало быть, сча-
стье не одностороннее, а двустороннее или
всестороннее» (61, I, 466).
И. Кант, дав одно определение морально-
го мотива, исходящее лишь из чисто фор-
мального признака, формулирует и другое
определение абстрактно-гуманистического со-
держания. Он связывает моральные мотивы
с отношением личности к «человечеству и в
своем лице, и в лице всякого другого.., как
к цели», а не как «к средству» (29, 4(1), 270).
Некоторые домарксистские философы от-
мечают связь морального поведения с обще-
ственными интересами, «общественной поль-
зой» (например, Гельвеций, Гольбах). В то
же время и у них рациональное содержание
в определении морального поведения искажа-
24
ется и подрывается рядом ложных идей в ис-
толковании человека, сущности его побужде-
ний к общественно полезной деятельности.
Современные буржуазные философы по-
вторяют многие ошибки домарксистской фи-
лософии. Вместе с тем у них резко усилились
реакционные тенденции к биологизму и к су-
губо индивидуалистическому истолкованию
морального мотива как «самовыражения»
подлинного «я» личности. Широкое распро-
странение (особенно в социологических тео-
риях морали) получили конформизм, а так-
же попытки связать нравственные побуж-
дения с «абсолютными» внеисторическими
целями и ценностями в той или иной поднов-
ленной трактовке.
В советской этической литературе — и это
прямое следствие состояния вопроса о крите-
риях моральности поведения — проблема тео-
ретического определения морального мотива
не заняла еще подобающего места. Одни ав-
торы не выделяют моральные мотивы как
особый вид побуждений к действию и, следо-
вательно, считают, что такое определение не
существует. Другие идут по пути простого
перечисления моральных мотивов: предан-
ность коммунизму, высокое сознание общест-
венного долга, коллективизм, гуманность
и т. п. Здесь в скрытой форме признается,
что коль скоро есть основания для выделе-
ния моральных мотивов, то и определение
морального мотива, как такового, в принципе
возможно. Однако такое представление со-
держится у этих авторов еще в неявном зиде,
оно только предполагается. Наибольший ин-
25
терес представляет третья группа авторов,
которая пытается дать некоторые общие ха-
рактеристики морального мотива (непосред-
ственно или через характеристику «нравст-
венного поведения», «нравственности»). На-
пример, Г. Н. Гумницкий называет такие
особенности морального мотива, как направ-
ленность на благо общества, других людей,
бескорыстие (см. 20, 40—41).
А. Д. Александров следующим образом
определяет субъективную сторону нравст-
венного поведения: 1) «осознание отношения
совершаемого или намечаемого действия к
соответствующей системе ценностей (поня-
тий добра и должного, норм, целей)»; 2) «со-
отнесение ценностей, суждений, действий с
нравственным сознанием других людей»;
3) «возможность выбора»; 4) «аксиоматиче-
ская императивность» (38, 44—45).
Ценным в этих определениях является по-
иск всеобщих характеристик морального мо-
тива, хотя все они не являются достаточно
всеобщими. К тому же они не выражают в
полной мере специфику моральных мотивов.
Например, и политические мотивы могут
быть направлены на благо общества, беско-
рыстны, сознательны и добровольны, связа-
ны с выбором, аксиоматичны и императивны.
Думается, что наиболее плодотворны опре-
деления тех авторов, которые так или иначе
связывают моральное в сознании со специ-
фическим объектом отражения и специфи-
ческими целями (Л. М. Архангельский,
В. Г. Иванов, К. А. Шварцман, А. Ф. Шиш-
кин, А. Г. Харчев и другие). Но у них мы не
26
находим достаточно полного определения спе-
цифики моральной мотивации, а в ряде ее
существенных характеристик и эти авторы
расходятся во мнениях.
Таким образом, проблема теоретического
определения морального мотива, в той мере
как она осознается и ставится, продолжает
оставаться дискуссионной.
Рассмотрение этой весьма сложной проб-
лемы должно опираться на вполне опреде-
ленные методологические принципы, приме-
няемые классиками марксизма-ленинизма.
Магистральным здесь является восхождение
от абстрактного к конкретному и ясное пони-
мание того, что нельзя «остановиться» на
стадии абстрактного, не обогащенного кон-
кретным анализом, точно так же как невоз-
можно глубоко проникнуть в суть конкретно-
го без помощи абстрактного. Лишь этот диа-
лектический путь познания способен приве-
сти к успеху при анализе морального мотива.
Мы рассматриваем моральный мотив как
побуждение воли, определение ее к дейст-
вию, относящееся исключительно к специ-
фической сфере морали. Это — самое общее
определение, оно фиксирует основное: нераз-
рывную, однозначную, «монолитную» связь
морального мотива с моралью, присутствую-
щей в индивидуальном сознании.
Столь же общим выступает и определе-
ние морального мотива через специфику са-
мой морали. Моральный мотив является од-
ним из проявлений социальной природы чело-
века. Наличие социального целого, совмест-
ной деятельности людей, которое выступает
27
условием жизни каждого отдельного челове-
ка, определяет природу морального мотива:
ориентацию действия на общественные инте-
ресы, необходимость согласования личных
интересов индивидов, живущих в обществе,
с коренными интересами социального целого,
его «благом».
Эти особенности моральной мотивации
внешне могут проявляться в таких характе-
ристиках морального поведения, как беско-
рыстие (по отношению к социальному цело-
му), отсутствие связи с какой-либо «вещест-
венной» личной выгодой, утилитарно пони-
маемой целесообразностью, в добровольности
явно «невыгодных» для индивида поступков.
Соответствие поведения, продиктованного
моральным мотивом, интересам социального
целого выступает для индивида субъективно,
«как цель, желаемая сама по себе», а не «как
средство для достижения какой-либо другой
цели» (выражение Аристотеля, 6, 3). Это
очень важная черта моральной мотивации \
Она означает поведение, однозначно связан-
ное с интересами социального целого, ориен-
тированное прямо на них. Такая черта отли-
чает моральный мотив от других, действие
которых может приводить к поведению, ко-
торое в одних ситуациях может сочетаться с
1 Названная черта в той или иной форме отме-
чалась многими философами прошлого. «...Доброде-
тели,— писал, например, Спиноза,— должно искать
ради нее самой...» (56, 538). Добродетель, подчерки-
вал Монтень, «признает своим только то, что де-
лается посредством нее и ради нее одной» (35, 1,
290),
28
общественным интересом, а в других — про-
тиворечить ему. (Например, лишь в опреде-
ленных условиях и лишь определенный лич-
ный интерес согласуется с интересами обще-
ственными. Сделав жизненным принципом
следование личному интересу, индивид не
гарантирован как от положительной, так и
от отрицательной реакции на интересы об-
щества. Аналогична ситуация и с такими
мотивами, как стремление к самовыражению,
тяга к красоте, любовь к популярности и
многие, многие другие.)
При теоретическом определении мораль-
ного мотива должен быть рассмотрен и дру-
гой вопрос: что выступает «видимым», непо-
средственным источником мотива, его так
сказать вдохновляющим и питающим нача-
лом? Отношения индивида и социального це-
лого идеологически оформляются в морали в
виде определенной системы идеалов, норм
поведения, требований к человеку, объекти-
вируются в культуре, обычаях, традициях.
Моральные требования получают относитель-
ную самостоятельность от породивших их со-
циальных целей и потребностей и могут вы-
ступать как бы независимым источником мо-
рального мотива. В этом случае осознаваемой
индивидом целью поведения является необхо-
димость реализации той или иной нормы или
идеала, а уже через них объективно мотив
соотносится с общественной потребностью.
При этом ориентация на коренные инте-
ресы социального целого, обеспечиваемая мо-
ралью, переживается личностью в иных фор-
мах и с помощью иных средств, чем, скажем,
29
когда речь идет о политике, праве и т. д.
Только мораль предлагает человеку палитру
таких «красок» для картины социальной дей-
ствительности, как идеал, справедливость, че-
ловечность, счастье, благо и т. п. Только мо-
раль побуждает его к действию такими фак-
торами, как долг, совесть, стыд, смысл жиз-
ни, достоинство и т. п. Опосредованный
характер связи моральной мотивации с соци-
альной потребностью приводит к тому, что
не существует прямой и однозначной связи
между нею и глубоким, научным осознанием
существа исторических процессов и корен-
ных интересов социального целого. Поэтому
не совсем правильно относить к моральным
лишь мотивы, связанные с глубоким осмысле-
нием индивидом источника морального дол-
женствования — общественных потребностей
и даже перспектив исторического развития
человечества. При таком понимании специ-
фики нравственного мотива люди недостаточ-
но высокого уровня культурного развития,
составлявшие в определенные исторические
эпохи все население (первобытнообщинный
строй) или его подавляющее большинство
(рабовладельческий и феодальный период
развития общества), неизбежно должны рас-
сматриваться как стоящие вне морали.
Как мы уже говорили, моральный мотив
прямо и непосредственно соотнесен с мора-
лью и, следовательно, прямо и непосредст-
венно зависит от устойчивости соответствую-
щих представлений индивида, от его убеж-
денности в их истинности и плодотворности.
Степень сознательного отношения к мора-
30
ли — важная характеристика субъективной
стороны морального поведения. Одно дело
мотивы и побуждения, которые возникли у
индивида на основе понимания социального
значения и смысла общественных нравствен-
ных требований, другое — мотивы и побуж-
дения, возникающие у индивидов при усвое-
нии ими требований общественной морали без
уяснения их социального смысла на автори-
тарной основе или потому, что «так приня-
то», «так поступают все» и т. п. Ч Сюда отно-
сятся и многие мотивы морального поведе-
ния, связанные с соблюдением обычаев.
Некоторые авторы противопоставляют мо-
ральное и «обычное» сознание, выводят по-
следнее за пределы морали. Такая точка зре-
ния нам не представляется обоснованной.
Обычай есть форма существования нормати-
вов поведения. «Если форма просуществова-
ла в течение известного времени,— писал
К. Маркс,— она упрочивается как обычай и
традиция...» (1, 25(11), 357).
Как форма обычай может использоваться
в разных по содержанию регуляционных си-
стемах, в том числе и в морали. Одни обычаи
1 Высший и лучший в одном отношении тип
нравственной мотивации не обязательно превосхо-
дит другие ее типы во всех отношениях примени-
тельно к каждому индивиду. Гегель отмечал на
примере анализа нравственности восточных госу-
дарств, Древней Греции и последующих эпох, что
нравственные представления, усвоенные на автори-
тарной и конформистской основе, могут очень
сильно воздействовать на поведение, в то время как
рефлексивное отношение к нравственности может в
некоторых случаях порождать колебания, скепсис
и т. п. (см. 17, VIII, 73).
31
укрепляют побуждения к моральному пове-
дению (например, обычаи почитать родите-
лей). Другие стимулируют действия, не име-
ющие к морали отношения. Таким образом,
не все, но многие обычаи могут быть в той
или иной мере основой и источником мораль-
ной мотивации. Другое дело, что роль обы-
чая в нравственной детерминации поведения
сейчас далеко не та, чем, скажем, сто лет на-
зад, не говоря о более ранних эпохах.
По нашему мнению, в принципе мораль-
ные мотивы и побуждения могут формиро-
ваться и функционировать на разных «эта-
жах» человеческой психики: на основе рацио-
нального, логического мышления, в нераз-
рывной связи с эмоциональной стороной
духовного мира личности и даже в бессозна-
тельном Ч На всех этих «этажах» моральные
1 Возможность функционирования нравствен-
ных побуждений на уровне неосознаваемых психи-
ческих процессов уже отмечалась отдельными авто-
рами (например, А. И. Титаренко, 36, 16). Поскольку
эта проблема мало освещена в нашей литературе и
сама правомерность постановки вопроса о нрав-
ственном мотиве в такой плоскости отрицается ря-
дом авторов, приведем один пример. Советский пси-
хиатр Б. Д. Фридман, наблюдая поведение больных,
страдающих глобальным мнестическим слабоумием
(полная потеря контроля над памятью), пришел к
следующим выводам: такой больной «не только вы-
ключен из среды, но живет даже без потребности
ориентироваться в ней и в своей личной ситуации.
У больного выключена не только активная мысли-
тельная деятельность, ставящая перед собой задачи,
цели, но он не имеет цели и для своих ближайших
поступков». Он «тем не менее соблюдает нормы по-
ведения, правила личной опрятности, такт, дистан-
цию. В данном случае ни расстройства памяти, ни
32
мотивы существуют в виде специфических,
свойственных только нравственному созна-
нию явлений: особых убеждений, чувств, по-
требностей своеобразного содержания и на-
правленности.
Все вышеизложенное относится к обще-
му, абстрактному определению морального
мотива и характеризует любую мораль. Оно
причастно к той системе абстрактных катего-
рий — «производство вообще», «общество во-
обще» и т. д., которые Маркс считал разум-
ными абстракциями, схватывающими общие
признаки исследуемого феномена и потому
могущими сыграть положительную роль в
дальнейшем познании.
Такое дальнейшее познание предполага-
ется и по отношению к проблеме теоретиче-
ского определения морального мотива, пред-
полагается потому, что «морали вообще», как
и «общества вообще», «класса вообще», как
таковых, не существует. Конкретная классо-
во-определенная мораль (а не «мораль вооб-
ще») служит конкретному классу — прогрес-
сивному или реакционному, эксплуатирую-
расстройства интеллекта не уничтожают этот уро-
вень личности» (62, 330—331).
В вопросе о роли бессознательных и близких к
ним психических процессов в нравственном поведе-
нии, думается, нужно различать две стороны.
Нравственные мотивы и побуждения всегда форми-
руются у человека так или иначе при участии со-
знания (хотя не только на его основе). Но, сформи-
ровавшись, некоторые из них не обязательно тре-
буют контроля и руководства сознанием. Конечно,
речь идет лишь о простейших нравственных навы-
ках и привычках.
33
щему или эксплуатируемому. Абстрактные
характеристики морального мотива, о кото-
рых мы говорили до сих пор, при осуществ-
лении его в конкретных обстоятельствах,
приобретают новое, необычайно важное с точ-
ки зрения марксизма содержание. В этом от-
ношении глубокой является мысль Г. В. Пле-
ханова о том, что, хотя представление о мо-
ральном в любую эпоху и в любом обществе
так или иначе связано с подчинением лично-
го интереса общественному, с альтруизмом,
а о неморальном — с эгоизмом, очень важно
учитывать, что «именно представляет собою
то целое, интересы которого ставятся в дан-
ном случае выше интересов отдельных лиц»
(48, IV, 259). Одно дело бескорыстие моти-
вов, порожденных подлинно общественными
интересами, прогрессивной моралью, прежде
всего коммунистическими ценностями и иде-
алами. Совсем другое дело бескорыстие пове-
дения по отношению к своему классу, когда
класс ориентирован на реакционные или
крайне ограниченные социальные цели и
ценности L
Подлинное значение нравственного моти-
ва определяется не уровнем бескорыстного
служения своему классу, а тем, на какие це-
ли, ценности, нормы это служение ориенти-
ровано, иначе говоря—его социальным, клас-
совым содержанием. Решая этот вопрос,
марксизм в качестве критерия выдвигает со-
1 Мы отвлекаемся от вопроса о том, что беско-
рыстие реально, очень мало представлено в поведе-
нии индивидов в буржуазном обществе.
34
ответствие целей класса прогрессивному раз-
витию человечества, требованиям историче-
ской необходимости.
Коммунистическая мораль, выражая ин-
тересы передового класса — пролетариата, не-
разрывно связана с его борьбой против экс-
плуатации, за построение бесклассового об-
щества, осуществление вековых чаяний тру-
дящихся.
Коренные интересы пролетариата и выра-
жающие их моральные ценности органически
сочетаются с требованиями общественного
прогресса. Соответственно коммунистические
нравственные мотивы, классовые по содержа-
нию, ориентированы и на высшие общечело-
веческие цели и потребности, служат их реа-
лизации. Коммунистическая нравственность,
подчеркивал В. И. Ленин, «служит для того,
чтобы человеческому обществу подняться вы-
ше...» (2, 41, 313). Она является высшим эта-
пом морального прогресса, подлинным гума-
низмом.
На необходимость учитывать связь мо-
ральных убеждений и мотивов с высокими
социальными целями В. И. Ленин указывал
и при оценке общедемократических ценност-
ных ориентаций. В качестве самых азбучных,
самых элементарных посылок всей демокра-
тии он называл человеколюбивые и альтруи-
стические чувства, стремление к обществен-
ной пользе и благу всего народа (см. 2, 22,
95). Как мы видим, и здесь нравственная ха-
рактеристика побуждений и чувств включает
не только бескорыстие и альтруизм, но и учет
социальной направленности. Неразрывная
35
связь того и другого — черта всякой прогрес-
сивной морали, соответствующих ей мотивов.
В морали реакционных классов эта связь
неизбежно нарушается. Когда здесь форму-
лируются такие требования, как честность,
«любовь к ближнему», то и сами требования
и формируемые на их основе мотивы имеют
ограниченный или даже извращенный, лице-
мерный нравственный смысл. Они уживают-
ся с оправданием эксплуатации, присвоением
чужого труда. В требовании заботы об обще-
ственном интересе в такой морали подразу-
мевается прежде всего общий интерес гос-
подствующего класса и его государства. В ре-
зультате и такая черта основанного на этих
требованиях поведения индивида, как лич-
ное бескорыстие, извращается.
Современная буржуазная мораль в полной
мере испытывает влияние этого внутреннего
противоречия, характерного для морали любо-
го реакционного класса. В силу коренного
расхождения интересов класса буржуазии,
интересов буржуазных государств с потреб-
ностями общественного прогресса, с общече-
ловеческими целями личное бескорыстие ин-
дивида оказывается формой выражения и
защиты реакционных целей, группового эго-
изма. Оставаясь моралью по механизмам
воздействия на личность, по ориентации на
интересы «ближайшего» социального цело-
го — своего класса, буржуазная мораль и ос-
нованные на ней мотивы глубочайшим обра-
зом аморальны по отношению к «предельно-
му» и высшему объединению людей — чело-
вечеству.
36
Внеморалъные мотивы
Выделение собственно нравственных мо-
тивов поведения необходимо предполагает
использование понятий, обозначающих дру-
гие многообразные побуждения человека к
действию. Наиболее подходящим для боль-
шинства этих побуждений является понятие
«внеморалъные 1 мотивы» (термин, употреб-
ляемый О. Г. Дробницким, В. Г. Ивановым,
А. Г. Харчевым). Это определение по точно-
му смыслу означает только одно: обозначае-
мые им побуждения воли не опосредованы
нравственным сознанием и не относятся к
морали как способу детерминации поведения.
Некоторые виды внеморальных побужде-
ний (например, непосредственные материаль-
ные интересы) отличить от моральных моти-
вов легко, другие — более сложно.
Возможность смешения многих внемо-
ральных мотивов с собственно моральными
обусловлена наличием у тех и других неко-
торых общих черт: отсутствие связи с мате-
риальной выгодой, высокая социальная цен-
ность и многое другое.
В социологической и психологической ли-
тературе уже ставился вопрос о более четкой
классификации мотивов. Так, советский пси-
холог М. С. Неймарк отмечает три основных
вида направленности мотивов и соответству-
ющей им деятельности: «коллективистиче-
ская (общественная или альтруистическая),
личная (престижная и эгоистическая) и де-
1 Термин «внеморацьный» не следует смешивать
с термином «аморальный».
37
ловая (бескорыстный интерес к делу, кото-
рый не определяется ни личными, ни коллек-
тивистическими интересами)» (41, 96).
Польский социолог Я. Рейковский в до-
кладе на VII Всемирном социологическом
конгрессе (1974) выделил следующие группы
мотивов:
1.	Мотивы, «связанные с жизненными по-
требностями людей или такими, удовлетворе-
ние которых является необходимым услови-
ем физического и общественного существова-
ния отдельной личности».
2.	Мотивы, «связанные с сохранением и
повышением собственного положения в иерар-
хической общественной структуре».
3.	Мотивы «идейного и морального по-
рядка» (см. 4, 102—104). И в том и в другом
случае ценным является стремление к под-
робной, хотя и не всегда достигаемой, клас-
сификации мотивов. Причем в обеих класси-
фикациях специфика моральных мотивов
связывается с ориентацией поведения на об-
щественные интересы, особые ценности как
на цель, желаемую саму по себе.
В этом плане Я. Рейковский предлагает
отличать «просоциальную» деятельность,
имеющую в основе мотивы «идейного и мо-
рального порядка», от такого поведения, ори-
ентированного на «объекты вне меня» (дру-
гие лица, группы, учреждения), где эти объ-
екты рассматриваются лишь как лично по-
лезные (см. 4, 107).
Он справедливо отмечает, что в последнем
случае социальная деятельность стимулиру-
ется не идейными и моральными соображе-
38
ниями общественного характера, а стремле-
нием к личной выгоде в несколько опосредо-
ванной форме.
Для правильного понимания многообразия
мотивов поведения человека и вычленения
среди них собственно нравственных важно
учитывать, что и такие черты, как массо-
видность, непосредственная связь с поведе-
нием, свойственны не только моральным мо-
тивам и явлениям. В противном случае само
понятие морали крайне расширяется. Подоб-
ная ошибка характерна для обыденного со-
знания, а также для некоторых этических
воззрений. В позитивизме, например, она
становится основным методологическим прин-
ципом. Мораль здесь, по существу, отождест-
вляется со всей общественной психологией и
превращается в пестрый конгломерат явле-
ний, очень различных по своему происхожде-
нию, содержанию, направленности. Исчезает
специфика собственно моральных мотивов
поведения, их основное отличие от многих
других массовидных феноменов сознания, по-
буждений воли: ориентация на особые спе-
цифичные для морали ценности и нормы.
Признак массовидности, влиятельности в
поведении, конечно, важен для характери-
стики нравственных мотивов и той или иной
системы функционирующей морали в целом.
Но сам по себе он еще не выражает специ-
фику нравственности. Обоснованная сфера
применения термина «массовидное» — об-
ласть, где типичные, распространенные мо-
тивы и поступки соотносятся с нетипичными,
малораспространенными. Для решения же
39
вопроса о том, что в сознании и поведении
может и должно быть отнесено к сфере мора-
ли, кроме массовидности нужны иные, более
глубокие характеристики. Диалектика мо-
рального и массовидного в сознании и пове-
дении должна быть рассмотрена как специ-
фический и важный объект анализа, необхо-
димое звено в теоретической разработке воп-
росов реального функционирования морали
в обществе Ч
Непременным условием подобного подхо-
да является четкое определение сущности мо-
рали, как такого общественного явления,
которое имеет свои особые функции, содер-
жание и способы воздействия на личность с
целью формирования у нее определенных ка-
честв, черт характера, устойчивых мотивов
поведения, способности ориентироваться не
на ситуации и один лишь непосредственный
личный интерес, а на социальные цели и спе-
цифические ценности (классовые в классо-
вом обществе) 1 2. (Эту же функцию могут вы-
полнять и другие формы общественного со-
знания и социальной регуляции поведения,
однако иными, в той или иной мере отличны-
ми от морали средствами.)
Мораль, как специфическое общественное
явление, возникает и развивается на основе
отражения в коллективном опыте (отчасти
1 Одними из первых в современной литературе
обратили внимание на значимость этой проблемы
В. Г. Иванов и Н. В. Рыбакова (см. 26).
2 Насколько мораль реально может выполнить
эту функцию — вопрос особый, требующий учета
того, о каком конкретно-историческом типе морали
и общества идет речь.
40
стихийное — простые нормы нравственности,
элементарные правила общежития; отчасти
теоретическое — моральная идеология) неко-
торых основных условий и потребностей раз-
вития больших социальных целых — общест-
ва, класса. Она существует как часть культу-
ры, воплощена в ее различных феноменах,
и прежде всего в таких классовых по содер-
жанию понятиях и представлениях, как доб-
ро и зло, честь, совесть, долг, достоинство,
смысл жизни.
В этой объективированной форме мораль
выступает как нечто отличное от реального
сознания индивидов. Усваиваясь индивида-
ми, каждая конкретно-историческая система
морали существует и как явление массового
сознания, общественной психологии Ч Обще-
ственная психология, хотя и включает усво-
енные индивидами из объективированных
форм общественного сознания моральные
представления1 2, а также другие относящие-
1 В нашей литературе объем и содержание по-
нятия «общественная психология» истолковываются
разными авторами неодинаково. Мы согласны с точ-
кой зрения А. К. Уледова, который относит к обще-
ственной психологии все массовидные явления об-
щественного сознания, влияющие на поведение, в
том числе усвоенные людьми «политические, пра-
вовые, нравственные и иные идеи и представления...
в форме убеждений, верований, специальных уста-
новок на восприятие действительности и отношение
к ней» (58, 180).
2 Нужно учитывать также возможность транс-
формации содержания, иногда очень значительной
(вплоть до коренного искажения смысла), при ус-
воении индивидами ценностных представлений об-
щественного сознания.
41
ся к морали психологические элементы, од-
нако к ним полностью не сводится. Она вклю-
чает многие стихийно формирующиеся у ин-
дивидов побуждения воли, ценностные ори-
ентации и нормативы, не относящиеся к
морали, которые могут оказывать огромное
воздействие на поведение.
Для более точного уяснения объема по-
нятия «мораль» в применении к социально-
психологическим явлениям из всех ныне
имеющихся или предполагающихся в обще-
ственной психологии представлений о долж-
ном поведении важно выделить ту часть, ко-
торая относится к морально должному. По
нашему мнению, она включает лишь норма-
тивные, ценностные установки, ориентации,
которые: 1) опираются только на внутрен-
нюю убежденность личности и силу общест-
венного мнения (в данном случае мораль
отличается от права тем, что последнее опи-
рается и на указанные выше факторы и на
силу государства); 2) формулируют должное
в отношениях человека и общества (класса),
человека к человеку, отражая и защищая не-
которые основные условия, тенденции, по-
требности существования и развития обще-
ства (класса) как социальных целых;
3) формулируют это должное, обращаясь к
специфической сфере многообразных интере-
сов человека, к его потребностям как члена
общества, класса, как нравственного сущест-
ва. В общественной же психологии, в обще-
ственном сознании вообще могут существо-
вать нормативы поведения, не отвечающие
тем или иным из этих условий (либо даже им
42
всем). Следовательно, и общественная психо-
логия и нормативное в ней значительно ши-
ре морали Ч
Некоторые выводы.
Проблема значения морали
в поведении личности
На поведение человека влияют экономи-
ческие и политические отношения, различные
формы идеологии, характер труда, условия
быта, окружающие люди, социально-психо-
логические факторы, организационно-адми-
нистративные и правовые отношения, фи-
зиологические стороны бытия человека. Мно-
гогранность воздействий социальной дей-
ствительности порождает многообразие чело-
веческой психологии, сложность структуры
индивидуального сознания, включающего ми-
ровоззренческие взгляды и установки, убеж-
дения, идеалы, интересы, потребности, чувст-
ва, эмоции и т. п. Среди них занимают опре-
1 Проблема вычленения из многообразия моти-
вов общественной психологии собственно мораль-
ного ставилась многими авторами. Например,
В. Г. Иванов и Н. В. Рыбакова предложили «разве-
сти» понятия «мораль» и «нравственность». Второе
понятие, по их мысли, значительно шире первого
(см. 26, 24). Г. Н. Гумницкий предложил не относя-
щиеся к морали нормы и правила поведения обо-
значить термином «утилитарный способ мышления»
(см. 20, 9). При всей спорности вопроса об уместно-
сти использования того или иного понятия ценным
является четкое понимание того, что мораль — это
часть практического отношения человека к миру и
массовидных явлений сознания, связанных с пове-
дением.
43
деленное место и моральные представления,
мотивы поведения.
В. И. Ленин, отмечая огромную роль мо-
рали, энтузиазма масс в социалистическом
обществе, подчеркивал, что они являются
одной из возможных детерминант поведения,
нуждающейся в опоре на другие мотивы и
побуждения, что наряду с моральными сти-
мулами большую роль играет и личная мате-
риальная заинтересованность (см. 2, 44, 151).
Характеризуя многообразие факторов,
обусловливающих поведение человека, Ф. Эн-
гельс писал: «Воля определяется страстью
или размышлением. Но те рычаги, которыми,
в свою очередь, непосредственно определяют-
ся страсть или размышление, бывают самого
разнообразного характера. Отчасти это могут
быть внешние предметы, отчасти — идеаль-
ные побуждения: честолюбие, «служение ис-
тине и праву», личная ненависть или даже
чисто индивидуальные прихоти всякого рода»
(1, 21, 306). Если отбросить прихоти, лич-
ную ненависть и другие подобные ситуатив-
но действующие мотивы, способные опреде-
лять отдельные поступки, но не поведение в
целом, то и в этом случае ясно, что отнюдь
не одни моральные ценности и основанные на
них мотивы определяют устойчивые формы
поведения.
Конкретно-социологические исследования
подтверждают, что поведение человека может
иметь в своей основе очень разные мотивы
и их сочетания. Так, трудовая деятельность
в условиях социализма стимулируется необ-
ходимостью заработка, удовлетворением от
44
самого процесса трудовой деятельности, со-
знанием общественного значения труда и
многими другими мотивами.
Очень разнообразные побуждения лежат
в основе и других видов деятельности. Напри-
мер, согласно польскому исследованию, моло-
дежь объясняет свое участие в общественной
работе «потребностью работать в группе, уча-
ствовать в деятельности на благо окружаю-
щих, реализацией идеологических ценностей,
расширением общественного кругозора, же-
ланием улучшить свои жизненные условия»
(4, 237-238).
Конечно, в индивидуальном сознании его
различные элементы взаимодействуют и в
ряде случаев настолько тесно переплетаются,
что их можно выделить только в абстракции.
Но при всем этом переплетении и взаимодей-
ствии моральных и внеморальных детерми-
нант поведения они сохраняют относитель-
ную самостоятельность и своеобразие. Непра-
вильно было бы в «мораль» зачислять все
стремления личности. Ошибочность расшири-
тельного толкования моральных свойств и
качеств личности и его распространенность
в этической литературе уже отмечали неко-
торые авторы, например А. Ф. Шишкин (см.
67, 119).
В особенности при анализе проблемы ме-
ста морали в поведении нужно избегать
ошибки, основанной на подмене одного смыс-
ла понятий «благо», «добро» (как моральных
категорий) другим, несравненно более широ-
ким. Например, можно сказать, что любая
преследуемая человеком цель входит в его
45
понимание «блага» и «добра» уже по одному
тому, что человек к этой цели стремится. Сле-
довательно, каждым человеком движет стрем-
ление к «благу» и «добру». Такая постановка
вопроса, конечно, будет правильной. Но лишь
с одной оговоркой. Понятия «блага» и «доб-
ра» в данном случае имеют особый, очень ши-
рокий смысл. Они применяются как синоним
любого желаемого индивидом объекта \ а не
как категории морали, выражающие особый
род отношений человека к действительности,
устанавливающие ценность объектов и видов
деятельности по их соответствию некоторым
основным общественным, классовым потреб-
ностям, а не по их утилитарной полезности
и «приятности» для того или иного отдельно
взятого индивида.
И если индивид стремится к объекту или
виду деятельности как к «благу» и «добру»,
то всегда еще остается вопрос, какую роль в
этом стремлении (и соответственно в поведе-
нии) играет мораль, а какую непосредствен-
ные материальные интересы, потребность в
общении, влияние моды, престижные сообра-
жения и многое, многое другое. Только при-
менив этот расчлененный подход, можно пра-
вильно понять роль самой морали в поведе-
нии в целом и в его различных мотивах.
Проблема места морали в детерминации
поведения неизбежно запутывается и извра-
щается и при некорректном употреблении по-
нятий «ценность», «ценностные ориентации».
1 Определяя содержание понятия «благо» в этом
широком смысле, К. Маркс писал: «Объекты стрем-
лений—вот то, что мы называем благом» (1, 2, 143).
46
И эти понятия имеют два разных смысла:
широкий и узкий. С одной стороны, под цен-
ностью понимается все, что может удовлет-
ворять многообразные потребности человека,
быть объектом его желаний и стремлений,
в том числе и предметы, материальные блага.
С другой стороны, к ценностям относят толь-
ко «общественные установки и оценки, импе-
ративы и запреты, цели и проекты, выражен-
ные в форме нормативных представлений
(о добре и зле, справедливости, прекрасном и
безобразном, о смысле истории и назначении
человека, идеалы, нормы и принципы дейст-
вия)» (24,462),
В мораль входят только нормативные цен-
ности, соответствующие им ориентации и мо-
тивы поведения (и то не все !). Недостаточ-
ный учет этого обстоятельства, некорректное
использование различных смыслов понятия
«ценность» ведут к тому, что «мораль» без-
брежно расширяется за счет включения в нее
всего, что побуждает человека действовать.
Неудивительно, что при таком подходе «мо-
раль» превращается, по существу, в единст-
венную детерминанту поступков. При этом
затушевывается то, что процессы формирова-
ния разных стремлений человека, например
связанных с освоением предметных и норма-
тивных ценностей, неодинаковы с точки зре-
ния сложности, массовидности, стихийности
1 Наряду с нравственными (относящимися к
морали как форме общественного сознания) суще-
ствуют правовые, эстетические и некоторые другие
нормативные ценности. Их специфика, соотношение
с моралью — особая проблема, выходящая за рамки
нашего исследования.
47
и т. п. «Предметные» ценности непосредст-
венно связаны с личными материальными ин-
тересами и осознаются человеком гораздо бы-
стрее и легче, чем коллективные и общена-
родные интересы. Соответственно намного
сложнее и процесс освоения людьми норма-
тивных, нравственных ценностей, отражаю-
щих коллективные общественные интересы.
В решении многих практических вопро-
сов воспитательной работы очень важно учи-
тывать эту особенность индивидуального со-
знания. Для практики коммунистического
воспитания исключительно важно четкое по-
нимание того, что структура мотивации инди-
вида может и должна анализироваться не
только с точки зрения представленности в ней
коммунистических нравственных ценностей,
а также чуждых им моральных представле-
ний, но и с точки зрения влиятельности ком-
мунистической морали, с одной стороны, и не-
посредственных материальных интересов,
утилитарных соображений — с другой.
В этом плане большой интерес представ-
ляет психологическая модель личности, пред-
ложенная В. Н. Мясищевым. Согласно этой
модели, основными элементами психологиче-
ской структуры личности являются «отноше-
ния». Элементы индивидуального сознания,
рассматриваемые как отношения личности,
распределяются по трем основным группам:
1) витальные, ситуативно обусловленные от-
ношения — влечения, 2) отношения конкрет-
но личностного характера, личной симпатии,
антипатии, непосредственного утилитарного
интереса или расчета, 3) идейные отноше-
48
ния. Преобладание какой-либо группы отно-
шений характеризует уровень развития лич-
ности: низший, средний или высший (см. 37,
415).
Конечно, используя модель личности
В. Н. Мясищева, нужно учитывать и то, что
она отражает мотивации личности лишь под
одним углом зрения, и то, что понятия идей-
ного и морального не тождественны. Ссы-
лаясь на эту модель, мы хотели лишь под-
черкнуть важную для нас мысль: узколич-
ные, витальные побуждения, с одной сторо-
ны, и мотивы, порожденные усвоением духов-
ных ценностей, выступают в индивидуальном
сознании как самостоятельные и неодинако-
вые по своей роли у разных людей детерми-
нанты поведения.
Только такой подход позволяет проблему
укрепления нравственных начал поведения
поставить как проблему не просто замены од-
них ценностных моральных ориентаций дру-
гими, но и как проблему обеспечения боль-
шей «духовности» личности — преобладание
в ее сознании и поведении высших потребно-
стей, желание и умение не подчиняться од-
ним лишь ситуативным побуждениям. Ко-
нечно, такое развитие личности неразрывно
связано с освоением ею высоких моральных
ценностей, наиболее полно и последовательно
представленных в коммунистической нрав-
ственности. Но это развитие не может быть
и сведено только к освоению моральных
ценностей, а предполагает многосторонние
воздействия на сознание и деятельность че-
ловека.
Глава вторая
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ
МОРАЛЬНОЙ МОТИВАЦИИ
Индивидуальное сознание включает мно-
жество разнородных компонентов: знания,
убеждения, эмоции, чувства, интересы, по-
требности. Более или менее подробная харак-
теристика всех их дается во многих работах
по психологии. Однако еще недостаточно ис-
следовано, что же является основной психо-
логической базой поведения вообще, мораль-
ного поведения в частности, какие элементы
и механизмы индивидуального сознания иг-
рают при этом главную роль.
Подобное состояние разработки проблемы
мотивации поведения в психологии приводит
к тому, что в литературе по этике внимание
фиксируется в основном на описании раз-
личных элементов нравственной стороны ин-
дивидуального сознания: знания индивидом
моральных требований, его соответствующих
убеждений, чувств, навыков, привычек. Но
как функционируют эти элементы индивиду-
альной нравственности, какое влияние они
могут оказывать на волю, каковы их связи и
50
взаимодействия с другими сторонами психо-
логии личности — все эти вопросы пока еще
остаются вопросами, в то время как понима-
ние основных «пружин», управляющих во-
лей человека, понимание особенностей мо-
ральной воли (побуждений к нравственному
поступку) выступает основой глубокого по-
знания психологических факторов морально-
го поведения.
Моральное поведение и интересы
личности
Огромное значение интересов и потребно-
стей в детерминации поведения вообще при-
знавалось и признается всеми исследователя-
ми. Но ответы на вопрос о том, могут ли ин-
тересы и потребности и какие именно играть
решающую роль в моральном поведении, до-
вольно различны и в истории философии, и в
современной литературе. Позиция каждого
исследователя определяется как его общими
взглядами на человека и мотивы человече-
ской деятельности, так и трактовкой особен-
ностей морального поведения.
И. Кант отверг связь морального поведе-
ния с материальными интересами. Он отнес-
ся отрицательно и к попыткам некоторых фи-
лософов разделить интересы, склонности, по-
требности людей на «высшие» и «низшие» и
основать мораль на таких «высших» стремле-
ниях человека, как стремление к самосовер-
шенствованию, к одобрению его поступков
со стороны других людей, желание быть по-
лезным людям и обществу и т. п.
51
Такой подход к проблеме детерминации
морального поведения у Канта непосредст-
венно связан с идеалистическим, абстрактно-
формалистическим пониманием морали.
Главная черта моральных целей и ценностей,
по мысли Канта,— их общезначимость для
всех людей и даже «для всех разумных су-
ществ вообще».
Совпадение какого-либо интереса и по-
требности с общезначимыми нравственными
требованиями И. Кант считал возможным.
Однако такое совпадение всегда лишь слу-
чайно, ибо все человеческие интересы и по-
требности, по мнению Канта, субъективны,
необщезначимы. Они не могут служить ос-
новой морального поведения. Источником по-
буждений к этому поведению может быть
лишь «чистый практический разум» — аб-
страктная формальная логика мышления, ее
законы, общие для «всех разумных существ»,
независимо от условий существования по-
следних. Соответственно наиболее глубокую
психологическую основу моральной мотива-
ции в индивидуальном сознании Кант видит
только в причастности индивида к миру «чи-
стого разума», в его (индивида) способности
к формально-логическому мышлению.
Несомненной заслугой Канта является
стремление рассмотреть моральную детерми-
нацию как особый вид регуляции, опираю-
щийся на особые специфические элементы и
стороны индивидуального сознания. Но пра-
вильно истолковать их на базе своей идеали-
стической, абстрактно-формалистической эти-
ки Кант не смог, ибо столкнулся с непреодо-
52
лимыми трудностями. Эти трудности весьма
показательны. Они выявляют диалектиче-
скую природу самого существа вопроса о
психологических основах морального поведе-
ния.
Поистине «роковым» для Канта оказы-
вается вопрос о конкретных психологических
механизмах, обеспечивающих моральное по-
ведение. «Так как я лишил волю всех по-
буждений,— пишет Кант,—- которые для нее
могли бы возникнуть из соблюдения какого-
нибудь закона, то не остается ничего, кроме
общей законосообразности поступков вообще,
которая и должна служить воле принципом»
(29, 4 (1), 238). По мнению Канта, осо-
знание всеобщности морального закона по-
рождает у всякого мыслящего существа «чи-
сто интеллектуальное» чувство особого рода—
уважение к этой всеобщности. Это чувство
соответственно и направляет волю.
Все это хорошо укладывается в общую
логическую схему Канта. Но остается неяс-
ным: достаточно ли такого чувства (если
предположить, что оно существует), чтобы
привести волю в движение? Особенно если
учесть, что на волю в ряде случаев могут
действовать противоположные влияния ин-
тересов, эмоций, склонностей индивида. Этот
вопрос, очевидно, постоянно мучил Канта,
так как он много занимался им и дает
для него различные, по существу исключаю-
щие друг друга решения.
Кант то заявляет, что чувства уважения
к всеобщности нравственного закона доста-
точно, чтобы победить любые противодейст-
53
вующие влечения (29, 4 (1), 487), то вне
сферы морали ищет средства усилить и укре-
пить побуждения к нравственным действиям.
В поисках психологических «опор» мо-
рального поведения Кант обращается даже к
религии — к идее бессмертия души и сча-
стья в потустороннем мире как наградах за
добродетельное поведение в земной жизни.
Допуская необходимость в иных мотивах,
подкрепляющих «уважение к всеобщности
закона», Кант тем самым признает недоста-
точность одной лишь формальной логики для
побуждения человека к действию.
Это признание прорывается у Канта и в
иной форме. «Чтобы хотеть того, для чего
один лишь разум (понимаемый как способ-
ность к формально-логическому мышле-
нию. — Н. К.) предписывает долженствова-
ние чувственно возбуждаемому разумному
существу,— пишет он,— для этого требует-
ся, конечно, способность разума возбуждать
чувство удовольствия или расположения к
исполнению долга...» (29, 4 (1), 306). Здесь
Кант подходит к очень важному и глубоко-
му выводу, что воля человека не может на-
правляться одними лишь абстрактными со-
ображениями. Отсюда только один шаг до
понимания того, что «разумное» и «мораль-
ное» нельзя рассматривать как нечто абсо-
лютно не связанное с любыми интересами че-
ловека, тем более как нечто противостоящее
им всем. Но как раз этого-то шага Кант сде-
лать не может, оставаясь в рамках основных
постулатов своей этической системы. И он
ограничивается тем, что формулирует дан-
54
ную проблему как антиномию. С одной сто-
роны, говорит Кант, нельзя понять, как одна
лишь абстрактная логика мышления может
побуждать человека к действию. С другой
стороны, необходимо эту возможность допус-
тить, иначе якобы нравственность вообще не-
возможна. И Кант заявляет: дело не в том,
что одно из двух образующих эту антиномию
утверждений ложно, а лишь в слабости че-
ловеческого ума, который не способен по-
нять, как же это противоречие разрешается
на практике. «Объяснить же, каким образом
чистый разум сам по себе, без других моти-
вов, откуда-то извне заимствованных, может
быть практическим,— пишет Кант,— т. е.
как один лишь принцип общезначимости
всех максим разума как законов... может сам
по себе служить мотивом и возбуждать инте-
рес... дать такое объяснение никакой челове-
ческий разум совершенно не в состоянии...»
(29, 4 (1), 308).
Антиномия Канта в своеобразной форме
охватывает реальную характеристику мо-
ральной мотивации индивида, ее диалектиче-
скую природу. Мораль является относитель-
но самостоятельной детерминантой поведе-
ния, не сводимой ни к каким иным. Но она
отнюдь не чужда интересам и потребностям
личности и, только опираясь на них, может
активно воздействовать на поведение. Ведь
формальная логика мышления сама по себе
является слабым стимулом деятельности че-
ловека.
Ведущую роль интересов в поведении, их
примат над формально-логическими сообра-
55
жениями неоднократно подчеркивали класси-
ки марксизма. «Только романтик и может
думать,— писал В. И. Ленин,— что можно
силлогизмами бороться с интересами» (2, 1,
368).
Взаимодействие нравственной мотивации
с важнейшими аспектами отношений индиви-
да к действительности — его интересами —
имеет свою специфику. Не всякий интерес
может служить психологической основой соб-
ственно нравственного мотива и основанного
на нем поведения.
В истории этики неоднократно предпри-
нимались попытки вывести нравственные
поступки из «витальных», первичных потреб-
ностей индивида, его ближайших интересов.
При этом под «нравственными» так или ина-
че понимались общественно полезные дейст-
вия людей, лишенные моральной мотивации.
Такой подход, например, характерен для
Гельвеция.
Сущность философско-этической концеп-
ции Гельвеция сводится к следующему: мо-
ральное поведение — это поступки людей,
соответствующие общественному интересу.
В морали формулируются обязанности чело-
века по отношению к обществу. Но обще-
ственный интерес и выражающие его нормы
морали, по мнению Гельвеция, сами по себе
не могут служить для человека стимулом
поведения. Они не имеют опоры в психоло-
гии индивида, определяющей чертой которой
Гельвеций считает себялюбие. «Единственное
чувство, которое она (природа.— Я. Я.) с
детства запечатлела в наших сердцах,—
56
пишет Гельвеций,— это любовь к себе самим.
Эта любовь, основывающаяся на физической
чувствительности, обща всем людям. По-
этому, как бы различно ни было их воспита-
ние, это чувство всегда одинаково у них.
Поэтому во все времена и во всех странах
люди всегда любили себя, любят себя и бу-
дут всегда отдавать себе предпочтение перед
другими людьми» (18, 2, 182). Обеспечить
соответствие поведения людей морали, пола-
гает Гельвеций, можно, лишь используя лич-
ные интересы индивида, опираясь на них
и прежде всего на материальные интересы
и потребности.
По мнению Гельвеция, основой интересов
человека является чувствительность. Она оп-
ределяет стремление к физическим наслажде-
ниям и отвращение к физическим страдани-
ям. Все остальные интересы есть не что
иное, как превращенная форма этих исход-
ных стремлений. Гельвеций следующим об-
разом иллюстрирует свою мысль. Ученый
забывает обо всем на свете, идет на жертвы,
лишения во имя науки. Но что в действи-
тельности движет им? — спрашивает Гель-
веций. И отвечает: стремление получить при-
знание и материальное вознаграждение, с
тем чтобы на эти средства иметь возмож-
ность приобрести предметы, доставляющие
физическое наслаждение: вкусную пищу, ви-
но, женщин и т. д. (см. 18, 2, 101). Следова-
тельно, человеком движет либо непосредст-
венное физическое удовольствие, либо пред-
видение его возможности в более или менее
близком будущем. Иных мотивов у человека
57
нет. «...Чувственные страдания и удовольст-
вия заставляют людей думать и действо-
вать,— утверждает Гельвеций,— и являются
единственными рычагами, двигающими ду-
ховный мир» (18, 1, 407).
Неудивительно, что при таком подходе к
человеку искажаются и психологические ос-
новы морального поведения. «Моральность»
индивида связывается лишь с такими ситуа-
циями, при которых поведение, соответствую-
щее общественному интересу, было наиболее
выгодно ему, приносило максимум физиче-
ских наслаждений и минимум страданий.
Для обеспечения этой «моральности» все мо-
жет и должно быть использовано: правосу-
дие, материальное поощрение, тщеславие и
даже любовь. «Пусть в тот момент, когда
юноша согревается первыми лучами любви,—
пишет Гельвеций,— ему предложат любов-
ные наслаждения в качестве награды за его
прилежание, пусть ему будут напоминать
даже в объятиях его любовницы, что ее лас-
кам он обязан своими талантами и доброде-
телями. Этот послушный, прилежный, добле-
стный молодой человек будет наслаждаться
тогда с пользой для своего здоровья, для
своей души, для своего ума, наконец, для об-
щего блага...» (18, 2, 98).
Концепция Гельвеция правильно подчер-
кивает большую роль непосредственных
личных интересов и прежде всего первич-
ных материальных потребностей в поведении
человека. Не вызывает сомнения возмож-
ность и необходимость широкого использова-
ния некоторых из них и в обеспечении соот-
58
ветствия поведения индивидов нуждам обще-
ства, и в воспитании Ч Но в целом Гельвеций
упростил сложную проблему отношения ин-
тересов, потребностей и морального поведе-
ния человека. Его первой ошибкой является
сведение всего многообразия потребностей
человека к одному их виду — «первичным»
потребностям, роль которых в поведении наи-
более бросается в глаза. В результате этой
исходной ошибки Гельвеций и в дальнейшем
односторонне истолковывает психологические
истоки поступков, соответствующих общест-
венному интересу. Он, по существу, вообще
«устранил» мораль как детерминанту поведе-
ния и подменил одну проблему другой. Вме-
сто того чтобы исследовать психологические
истоки морального мотива, он занялся анали-
зом широких возможностей использования
внеморальных мотивов в обеспечении обще-
ственно полезной деятельности индивидов,
анализом психологических основ этих моти-
вов. Заслуги Гельвеция в разработке этой
1 Проблема использования непосредственных
личных интересов индивидов, направляемой этими
интересами деятельности в нравственном воспита-
нии рассматривается нами в следующих главах.
Сейчас же отметим лишь, что позиция Гельвеция и
в этом вопросе не выходит за рамки его основной
концепции. Согласно Гельвецию, общественно по-
лезная деятельность, стимулируемая непосредствен-
ным личным интересом, может формировать у ин-
дивида лишь некоторые привычки, но не новые ин-
тересы, не сознательное, добровольное стремление
ориентировать свое поведение на общественные
цели, нравственные ценности. При всех условиях,
по мнению Гельвеция, стремление к чувственным
наслаждениям и отвращение к страданиям остаются
главной движущей силой поведения человека.
59
второй проблемы велики. Но значительна и
ограниченность его этической концепции в
целом. Собственно моральные мотивы, во-
преки мнению Гельвеция, существуют, а зна:
чит, существует и проблема их психологиче-
ских основ, отношения к интересам и потреб-
ностям личности. Решение этой проблемы
важно еще и потому, что одни лишь «виталь-
ные» потребности и ближайшие интересы
индивида не могут служить надежной осно-
вой поведения, соответствующего обществен-
ным интересам. Полного тождества этих ин-
тересов индивида с общественным, конечно,
нет. А любое расхождение между ними в той
или иной ситуации при отсутствии у лично-
сти иных мотивов поведения, кроме непо-
средственного личного интереса, неизбежно
приводит к антиобщественному, безнравст-
венному поведению 1.
«Внеморальность» первичных потребно-
стей, возможность стимуляции ими в ус-
ловиях социалистического общества проти-
воположных типов социального поведения
доказаны многими исследованиями. Так,
польский социолог Д. Добровольская в своем
докладе на VII Всемирном социологическом
конгрессе отмечала следующее: «Иногда ма-
1 Возможную неоднозначность поведения, сти-
мулируемого первичными потребностями и основан-
ными на них личными интересами, учитывает и
Гельвеций. Личный интерес, по его мнению,— «мо-
гущественный и всеобщий стимул, который, двигая
всеми людьми, влечет их то к пороку, то к доброде-
тели» (18, 2, 124). Но, как мы уже отмечали, иных
действенных мотивов у человека Гельвеций не при-
знает.
60
териальным запросам сопутствует интенсив-
ный труд... в других случаях это ведет к пре-
небрежению профессиональными обязанно-
стями и даже к финансовым злоупотребле-
ниям» (4, 190).
Д. Добровольская подчеркивает, что моти-
вы поведения людей, основанные на стремле-
нии к материальному благополучию, личному
успеху, карьере, только тогда обеспечивают
устойчивую социально полезную активность
и благоприятствуют общему делу, когда эти
мотивы сочетаются с иными побуждениями.
«Если стремление к карьере,— пишет она,—
соединено с высокими этическими запросами
и с широкой социальной идентификацией, то
оно выполняет общественно полезную функ-
цию, в противном же случае сказывается от-
рицательно...» (4, 190).
Психологические основы собственно мо-
ральной мотивации полностью соответствуют
определенной закономерности: истоки побуж-
дений человека к любой деятельности — в
его интересах и потребностях. «Никто,—
писали К. Маркс и Ф. Энгельс,— не может
сделать что-нибудь, не делая этого вместе с
тем ради какой-либо из своих потребностей и
ради органа этой потребности...» (1, 3, 245).
Вместе с тем классики марксизма отмеча-
ли и многообразие интересов, которое не мо-
жет быть сведено к тем, которые только и
учитывал Гельвеций. Так, критикуя фило-
софско-психологическую концепцию утилита-
ризма, К. Маркс писал: «...исходя из верной
догадки, что все то, за что человек борется,
связано с его интересом, эта психология при-
61
ходит к неверному заключению, что сущест-
вуют только «мелкие» интересы, только ин-
тересы неизменного себялюбия» (1, 1, 72).
В марксистской психологии выделены
следующие основные виды интересов и по-
требностей человека: а) витальные (первич-
ные, под которыми подразумеваются потреб-
ности в еде, одежде и некоторые другие);
б) потребность в безопасности — устойчи-
вом, спокойном существовании; в) общении;
г) социальном признании (уважении других
людей, престижном положении, статусе,
продвижении по «служебной лестнице»);
д) самоуважении, высокой самооценке;
е) самовыражении, самореализации, творче-
стве.
Все эти потребности могут сочетаться
между собой различным образом. У разных
людей те или иные из них могут быть выра-
жены очень неодинаково, определяя разнооб-
разие возможных типов поведения. Напри-
мер, преобладание потребностей в социальном
признании, в самоуважении, в самореализа-
ции может вести к поведению, характери-
зующемуся пренебрежением к материаль-
ному успеху, пользе, физически приятному
и т. п.
Критикуя концепцию, согласно которой
человек может стремиться только к физиче-
ски приятному, многие советские психологи
подчеркивают, что такая трактовка обедняет
мотивацию человеческой деятельности. По-
давляющему большинству людей в той или
иной степени свойственны и способность
ориентироваться на цели и интересы, связан-
62
ные с духовным удовлетворением, и спосоо-
ность к преодолению трудностей, физических
лишений. У некоторых людей последняя спо-
собность может быть до такой степени разви-
та, что само преодоление трудностей стано-
вится высшей потребностью. «Бывают лю-
ди,— писал известный советский психолог
Б. М. Теплов,— для которых опасность яв-
ляется жизненной потребностью, которые
стремятся к ней и в борьбе с ней находят
величайшую радость жизни» (49, 266).
Отмечая огромную роль всех перечислен-
ных потребностей (а не только витальных) в
поведении, нужно учитывать, что все они
внеморальны. В то же время у человека мо-
гут быть и потребности, являющиеся наибо-
лее надежной психологической основой мо-
рального поведения — собственно нравствен-
ные потребности.
Нравственная потребность
Проблема нравственной потребности —
это прежде всего проблема того, могут ли
благородство, героизм, самопожертвование, а
в более широком плане поступки во имя бла-
га общества, других людей давать человеку
внутреннее удовлетворение «сами по себе»,
независимо от каких-либо иных соображений
и мотивов. Нам представляется, что здесь не
может быть двух мнений. Нравственный
поступок, безусловно, может давать челове-
ку удовлетворение, стимулироваться глубоко
внутренними альтруистическими побужде-
ниями.
63
Наличие у многих людей глубоко внут-
реннего побуждения к моральному поведе-
нию, не обусловленного какими-либо други-
ми мотивами,— нравственной потребности,—
подтверждают также данные психологиче-
ских исследований, проведенные с использо-
ванием объективных показателей.
Экспериментальная методика выявления
содержания внутреннего мира личности на
основе объективных показателей разработана
и применяется М. С. Неймарк, Т. Е. Конен-
ковой, В. Э. Чудновским, М. Н. Валуевой и
рядом других советских психологов. В основу
этой методики положено то, что побуждения
человека, возникающие в глубинах его пси-
хики, часто отражаются на изменении точно-
сти восприятия внешних раздражителей, вре-
мени реакции на них, а также проявляются
в ряде других внешних признаков. Регистри-
руя эти признаки, можно обнаружить и со-
держание внутренних побуждений методом
более точным и достоверным, чем опросы.
Вот один из примеров применения этой
методики и полученных результатов (иссле-
дование проводилось М. Н. Валуевой в Ин-
ституте высшей нервной деятельности и ней-
рофизиологии АН СССР).
Испытуемые распределялись попарно.
Всего было сформировано 30 пар. Одного
представителя пары помещали в звукоизоли-
рованную камеру и подавали ему через спе-
циальную систему связи речевой сигнал,
постепенно снижая силу звука. Цель этой
первой серии опытов — измерить порог
звуковой чувствительности у каждого ин-
64
дивида при отсутствии особой заинтересован-
ности с его стороны в том, чтобы расслышать
сигнал.
Во второй серии опытов с теми же людь-
ми испытуемым, если они не слышали сигна-
ла, причинялась боль с помощью удара тока.
Цель опыта — выявить, насколько «страх за
себя» способен обострить внимание инди-
вида.
В третьей серии опытов испытуемому со-
общалось, что, если он не расслышит сигна-
ла, «расплачиваться» будет его партнер (хо-
тя в действительности болевые ощущения
партнеру не причинялись). Цель опыта —
выявить, существует ли у данного человека
способность испытывать «страх за другого»
и насколько сильна эта эмоция.
Опыты дали следующие результаты. Во
второй серии слуховая чувствительность бы-
ла выше, чем в первой серии, в среднем на
1,63 децибела. В третьей серии произошло
дальнейшее повышение слуховой чувстви-
тельности в среднем на 3,57 децибела. В то
же время выявились и индивидуальные раз-
личия. У большинства испытуемых в данной
ситуации «страх за другого» оказался силь-
нее «страха за себя», хотя у некоторых инди-
видов преобладала вторая эмоция (см. 14,
126—129).
Конечно, результаты этих опытов и дру-
гих им подобных было бы неправильно абсо-
лютизировать, особенно учитывая условность
экспериментальной ситуации. Но в какой-то
мере данные исследования все же могут
рассматриваться как опытное подтверждение
65
наличия нравственной потребности у многих
людей.
Авторы, отрицающие возможность у че-
ловека собственно нравственных потребно-
стей, допускают следующую ошибку: они
считают, что любая потребность есть нечто
врожденное, присутствующее в каждом чело-
веке и побуждающее его с непреодолимой
силой добиваться удовлетворения данной по-
требности. Иначе говоря, с точки зрения этих
авторов, любая потребность по своей сущно-
сти и механизму действия должна быть
аналогична «первичным» потребностям. А то,
что не отвечает этому условию, уже не может
быть названо потребностью. Думается, что
такая постановка вопроса не является пра-
вильной.
Понятие «потребность», обозначающее
особого рода психологические явления, клас-
сики марксизма использовали как синоним
глубоко внутреннего, органического (в смыс-
ле не навязанного извне) побуждения чело-
века к действию, побуждения, выступающего
для него как нужда Ч
Анализируя структуру потребностей че-
ловека, классики марксизма подчеркивали,
что эти потребности делятся на «естествен-
ные и созданные обществом» (см. 1, 46 (I),
30). К числу последних относится и нравст-
венная.
1 «Существование того, что я действительно
люблю,— писал К. Маркс,— я ощущаю как необхо-
димое, я чувствую в нем потребность, без него мое
существование не может быть полным, удовлетво-
ренным, совершенным» (1, 1, 35—36).
66
Нравственные потребности, формируемые
у индивидов прижизненно, в ряде существен-
ных моментов нц могут не отличаться от
первичных, витальных. И, в частности, их
своеобразие состоит в том, что они в неоди-
наковой степени представлены в сознании и
поведении разных людей. Развивая этот
марксистский тезис, Г. Л. Смирнов пишет:
«Иногда можно встретить представление, со-
гласно которому потребность в труде есть
нечто вроде потребности в воздухе, пище
и т. п. Такое понимание упрощает существо
вопроса и вместе с тем загоняет решение про-
блемы в тупик, так как аналогичной указан-
ным потребностям потребность в труде быть
не может» (55, 344). И он правильно указы-
вает, что первичные потребности, хотя и раз-
виваются под воздействием общественных
условий, в то же время являются элементар-
ными условиями существования организма.
Потребность же в труде, как и другие духов-
но-нравственные потребности,— социальная,
и «формирование ее у широких слоев наро-
да — сложный, видимо, длительный процесс,
зависящий от многих факторов» (там же).
То, что влияние духовно-нравственных
потребностей на сознание и поведение раз-
личных людей неодинаково и зависит от вос-
питания, не означает, конечно, что эти по-
требности вообще не могут занимать в психо-
логии человека господствующего положения,
определять его поведение во всех ситуациях.
Молодой Маркс в следующих словах ха-
рактеризовал возможную силу духовно-нрав-
ственной потребности: «...идеи же, которые
67
овладевают нашей мыслью, подчиняют себе
наши убеждения и к которым разум прико*
вывает нашу совесть,— это узы, из которых
нельзя вырваться, не разорвав своего серд-
ца, это демоны, которых человек может по-
бедить, лишь подчинившись им» (1, 1, 118).
О силе нравственных потребностей неос-
поримо свидетельствуют многочисленные
факты того, как люди переносят страдания,
идут на величайшие жертвы (включая и соб-
ственную жизнь) во имя блага других лю-
дей, всеобщего блага. Объяснение подобных
поступков всегда было камнем преткновения
для утилитаристской этики. Ее теоретики
лишь отмахиваются от таких фактов, ссыла-
ясь на то, что они «слишком немногочислен-
ны», поэтому-то не стоит их принимать во
внимание. Однако дело не в количестве этих
фактов (оно различно в разных историче-
ских условиях), а в принципе: нравственная
потребность может быть (хотя, конечно, да-
леко не всегда бывает) сильнее других.
Каковы же истоки, сущность нравствен-
ной потребности?
Анализ этой проблемы с марксистских
позиций предполагает внимание к несколь-
ким взаимосвязанным аспектам. Во-первых,
моральность человека должна рассматри-
ваться как такая возможность, которая обус-
ловлена его социальной природой, объектив-
ными отношениями с социальной действи-
тельностью, другими людьми Ч Во-вторых,
1 Следует учитывать, что марксизм рассматри-
вает интересы и потребности человека в двух пла-
нах: как объективные отношения индивида к со-
68
эта возможность реализуется в особых пси-
хологических феноменах, специфических
сторонах психики общественного человека,
которые и являются наиболее глубокой пси-
хологической основой собственно-нравствен-
ной мотивации. В-третьих, решающая роль в
формировании нравственной стороны инди-
видуального сознания принадлежит социаль-
ным условиям и воспитанию. Наконец, в-чет-
вертых, необходимо учитывать взаимодейст-
вие этой сформировавшейся стороны духов-
ного мира личности с другими ее (личности)
помыслами и чувствами, рождаемыми ее
циальной действительности и как его субъективные
отношения, стремления. В первом случае интересы
и потребности личности являются объектом социо-
логического анализа, во втором — объектом психо-
логической науки. Одна из основных ошибок многих
немарксистских философско-этических систем со-
стоит в том, что интересы и потребности рассматри-
ваются лишь под углом зрения психология, в каче-
стве явлений сознания. Между тем именно рассмот-
рение интересов и потребностей как не только
субъективных, но и объективных отношений инди-
вида к миру позволяет раскрыть наиболее глубокие
связи индивида с социальной действительностью,
социальные закономерности поведения, истоки фор-
мирования соответствующих психологических фено-
менов.
Вместе с тем важно в полной мере учитывать и
то, что любые объективные отношения человека к
действительности могут воздействовать на его волю,
лишь приобретая психологические формы, актуали-
зируясь в сознании. А этот процесс очень сложен,
может наталкиваться на многие трудности и про-
тиворечия. Каждый человек объективно заинтере-
сован в существовании и развитии социального це-
лого (общества, своего класса). Но далеко не у каж-
дого есть психологические аналоги этой объектив-
ной заинтересованности.
69
жизнедеятельностью в конкретных условиях,
прежде всего совокупностью материальных
интересов и потребностей. В отличие от дру-
гих живущих на земле существ, потребляю-
щих лишь готовые, данные природой пред-
меты, человек создает их во все расширяю-
щемся масштабе с помощью сотворенных им
же орудий производства. Производственная
деятельность всегда может протекать лишь
как совместная, коллективная деятельность.
При этом с усложнением характера и целей
этой деятельности усложняются и социаль-
ные связи. Творчество людей выходит за
рамки материального производства. Возника-
ют сложные социальные процессы, предпола-
гающие также те или иные формы сотруд-
ничества и координации поведения больших
масс людей, развивается духовная культу-
ра — новая сфера приложения коллективных
усилий. Результаты многообразной человече-
ской деятельности материализуются, порож-
дая «вторую природу» — особую человече-
скую среду обитания, которая требует осо-
бых взаимоотношений между людьми, а так-
же специфичных способов регулирования
этих отношений.
Таким образом, деятельность, условия
жизни каждого индивида переплетаются с
условиями жизни, деятельностью других ин-
дивидов, больших социальных общностей, а
в классовом обществе — классов. Через
классовые интересы существование индивида
связано с существованием и развитием обще-
ства в целом. Конечно, в разных типах об-
щества это «сцепление» очень различно. Но
70
даже характерный для эксплуататорских
формаций антагонизм между личностью и
обществом есть одновременно и форма их
единства в том смысле, что одно без другого
существовать не может.
На этой основе и в эксплуататорских фор-
мациях существуют определенные возможно-
сти для усвоения нравственных ценностей в
их конкретно-историческом выражении, для
формирования нравственных потребностей.
В социалистическом обществе эти возмож-
ности в огромной степени расширяются, ибо
для него впервые в истории цивилизации ха-
рактерно сочетание общественных и важ-
нейших личных интересов.
Взаимосвязь (хотя и в принципиально
разных формах) индивида и социального це-
лого, существование человека в обществе —
таковы объективные истоки формирования в
индивидуальном сознании особого рода пси-
хических механизмов: духовно-нравственных
потребностей.
Духовно-нравственная потребность, как
и всякая другая, выражает специфическую
ориентацию психики индивида, направлен-
ность его воли. В понятии «духовно-нрав-
ственная потребность», по существу, отра-
жается довольно широкий круг психологи-
ческих явлений. Их общей чертой является
то, что они относятся к системе психологи-
ческого обеспечения свойственного только
человеку поведения, которое сам индивид
соотносит с общественными интересами.
Нравственные потребности разнообраз-
ны. В наиболее «чистом виде» нравственная
71
потребность выступает тогда, когда индивид
получает удовлетворение как от результа-
тов общественно полезной деятельности, так
и от ее процесса, осознавая то, что эта дея-
тельность направлена на благо общества,
класса, других людей.
Нравственной потребностью является и
стремление человека осуществить элементы
индивидуального сознания, сформировав-
шиеся на основе моральных представлений,
чувств, которые распространены в данной
социальной общности. Всякий внутренне
усвоенный индивидом элемент общественной
морали воздействует на индивида как нрав-
ственная потребность.
Наконец, определенные виды нравствен-
ной потребности формируются на основе
привычки к моральному поведению. Еще
древние философы заметили, что многократ-
но повторяющиеся поступки могут произво-
дить изменения в психологии индивида.
Так, в той или иной ситуации индивид
проявляет склонность к выбору привычной
линии поведения, даже если ситуативные
влияния толкают его в противоположном на-
правлении. Эта важная для понимания фор-
мирования некоторых черт характера осо-
бенность психики человека подробно про-
анализирована советскими психологами. Ме-
ханизм формирования навыков привычного
поведения сам по себе внеморален, но ис-
пользование его при воспитании нравствен-
ной потребности возможно. Свидетельством
формирования потребности привычками яв-
ляется то, что поведение в соответствии с
72
привычкой вызывает положительные, а ук-
лонение от такого поведения — отрицатель-
ные эмоции *.
Таковы три основных типа нравствен-
ных потребностей, которые в сознании и по-
ведении того или иного конкретного инди-
вида могут сочетаться самым различным
образом.
Нравственная потребность является той
философско-психологической категорией, ко-
торая помогает уяснить «механику» функ-
ционирования индивидуального морального
сознания, связывает все его элементы с во-
лей человека. Знание индивидом нравствен-
ных требований, выражающих обществен-
ные интересы, само по себе, как показы-
вают многие исследования, не гарантирует
соответствующего этим требованиям и инте-
ресам поведения. Но это же знание, с одной
стороны, является одним из необходимых
условий формирования нравственных по-
требностей высокого уровня осознанности,
а с другой стороны, в единстве со сформиро-
ванной нравственной потребностью, опи-
раясь на нее, это знание образует особый
механизм индивидуального сознания—нрав-
ственные убеждения личности, сплав ра-
ционального и эмоционального 1 2.
1 С. Л. Рубинштейн называл эмоцию «проявле-
нием потребности», «конкретной психической фор-
мой ее существования» (51, 496).
2 То, что потребность включается в убеждения
(правда, часто без использования самого термина
«потребность»), отмечают многие авторы. Так,
Г. М. Штракс пишет: «Всякое убеждение характе-
ризуется определенным содержанием, неразрывно
73
Укорененность нравственной потребности
в эмоциональной сфере психики выражена
в понятии «нравственное чувство».
Это понятие очень часто употребляется
в этической литературе. Анализируя кон-
кретный смысл, вкладываемый в понятие
нравственного чувства, можно установить,
что это понятие используется в двух основ-
ных значениях: 1) для обозначения особых
эмоциональных состояний индивида, его пе-
реживаний и 2) для обозначения внерацио-
нальных побуждений индивида к нравст-
венному поступку. Употребляемое и в том и
в другом смысле «нравственное чувство»
может рассматриваться как особая форма
проявления нравственной потребности.
Итак, морально-мотивированное поведе-
ние опирается на специфическую потреб-
ность — нравственную, особый психический
механизм. Этот механизм формируется на
основе объективных отношений индивида к
социальной действительности, при участии
связанным со структурой, через которую это содер-
жание реализуется. Структура представляет собой
единство организации взаимосвязанных элементов,
а именно: знания определенной идеи (или идей),
тех чувств, которые закрепляют ее и в свою очередь
закрепляются ею, а также воли субъекта, направлен-
ной на реализацию убеждений, их претворение в
практику» (66, 7).
А. А. Смирнов к структурным элементам убеж-
дения относит: знание, цель, их «сплавленность» с
эмоциональной сферой психики. Он отмечает, что
«простое знание тех или иных идей, если оно не во-
шло в психику, нравственность человека, не овла-
дело его эмоционально-волевой сферой, нельзя на-
звать убеждением» (54, 7).
74
многих других элементов психологии. Он яв-
ляется самостоятельным и очень сложным по
своей сущности и закономерностям развития
явлением психики.
Проблема нравственной потребности, ее
сущности и роли в поведении, ее отношения
к другим интересам и потребностям, как,
пожалуй, немногие другие проблемы, отяго-
щена различными упрощениями. Одно из
них — рассмотрение нравственной потребно-
сти в качестве слегка превращенной формы
«первичных» потребностей. Так, по определе-
нию необихевиористов Миллера и Долларда,
любые высокие духовные потребности чело-
века представляют собой лишь «фасад, за ко-
торым скрыты функции лежащих в их основе
врожденных побуждений» (81, 19).
Другой вид упрощений: нравственные
побуждения воли рассматриваются как непо-
средственный результат осознания индивидом
своей зависимости от общества или ожидания
выгод от него.
Все эти упрощения, на наш взгляд, по-
рождены тем, что недостаточно учитывается,
во-первых, специфика и самостоятельность
нравственной потребности по отношению к
другим потребностям человека; во-вторых,
то, что будучи потребностью, нравственное
побуждение воли представляет собой слож-
нейшее образование психики, укорененное
в ее различных «этажах».
Недооценка обоих факторов иногда при-
водит к тому, что моральные мотивы рас-
сматриваются как простая рационализация
личных, прежде всего материальных, инте-
75
ресов. В действительности же рационализа-
ция материальных интересов и потребностей
индивида, в конечном счете порождаемая
хотя и «просвещенным», но все же утили-
тарным мышлением, не может быть для
нравственных мотивов надежной психологи-
ческой основой в отрыве от нравственной по-
требности и не может формировать эту потреб-
ность без других условий и воздействий на
личность.
Особенность утилитарного мышления в
том, что оно по своей природе неразрывно
связано с доминированием личного интере-
са и обосновывает его. Поэтому «обществен-
но ориентированное» утилитарное мышле-
ние внутренне глубоко противоречиво. Его
противоречивость четко проявляется в лю-
бой ситуации, где личный интерес не со-
впадает с общественным. Индивид с утили-
тарным типом мышления в этой ситуации,
как правило, не склонен жертвовать непо-
средственным личным интересом, даже хоро-
шо зная, что от реализации общественного
интереса зависят интересы всех индивидов,
в том числе и его собственные перспектив-
ные !.
1 Рационализация материальной потребности и
соответствующая воспитательная работа могут иг-
рать очень большую роль в формировании у инди-
вида психологических стимулов, играющих роль
своего рода дополнительных опор нравственного по-
ведения, с одной стороны, а с другой — как одно из
условий (но далеко не единственное) формирования
нравственных мотивов. В практике воспитательной
и идеологической работы нужно четко различать эти
разные плоскости вопроса. Активизация усилий по
76
Марксизм исходит из того, что духовные
ценности как феномены общественного со-
знания, конечно, связаны по своему проис-
хождению, глубинным истокам с освоением
человеком мира на основе выявления полез-
ного. Но в то же время они представляют
собой и относительно самостоятельное обра-
зование, своеобразную форму отношений к
миру по более широким масштабам и крите-
риям, чем ориентация на полезное. Благодаря
духовным ценностям человек становится от-
носительно независимым от непосредственно-
го воздействия личных материальных инте-
ресов и получает возможность творить по
иным масштабам и критериям. Характеризуя
эти возможности человека, К. Маркс писал,
что в отличие от животного, которое «произ-
водит лишь под властью непосредственной
физической потребности», человек «произво-
дит даже будучи свободен от физической по-
требности» (1, 42, 93). Вследствие своей связи
с духовными ценностями нравственная по-
требность прочно сопряжена с особым эмо-
циональным состоянием и импульсами и мо-
жет в случае необходимости выступать как
противовес узкоутилитарным мотивам и по-
буждениям.
пропаганде единства общественных и личных инте-
ресов, тех благ, которые индивид получает от со-
циалистического общества, безусловно необходима.
Эта пропаганда является важной составной частью
нравственного воспитания. Но одна она еще не ре-
шает его задач. В некоторых случаях на основе осо-
знания индивидом того, что общество дает ему и
будет давать все больше и больше материальных
благ, может формироваться чисто потребительское
отношение к обществу.
77
Мораль и разум
Способность к сознательному выбору
между добром и злом является одной из спе-
цифических черт человека, отличающих его
от животных. В психологическом плане эта
способность непосредственно или опосредо-
ванно связана с разумом, логическим мыш-
лением.
Моральное поведение предполагает зна-
ние определенной системы нравственных
ценностей и норм. Их освоение невозможно
вне рациональной деятельности сознания.
Поскольку способность к соответствующему
поведению может быть подкреплена и уп-
рочена логической аргументацией, постоль-
ку деятельность разума является необходи-
мой стороной и условием формирования мо-
ральных убеждений, высших типов нравст-
венной потребности.
Однако при всем значении разума, по-
нимаемого и как способность к логическому
мышлению и как совокупность рациональ-
но обоснованных знаний о мире, он сам по
себе, в отрыве от других психологических
механизмов, не может надежно обеспечить
моральное поведение. Субъективные истоки
моральных поступков — в нравственных по-
требностях и убеждениях. А они формиру-
ются при участии и рациональной и эмоцио-
нальной сторон духовного мира личности.
В истории этики и педагогики предпри-
нимались попытки односторонне-рационали-
стически истолковать психологические осно-
вы морального поведения. Эти попытки
78
встречаются и в современной этической и пе-
дагогической литературе.
Логика упрощенно-рационалистического
истолкования морального поведения выгля-
дит примерно следующим образом. Нравст-
венное поведение является единственно ра-
зумным. Только оно дает истинное счастье,
спокойствие души, наиболее соответствует
идеалу человека, наиболее выгодно, прино-
сит уважение окружающих, без которого не-
возможна нормальная жизнь, и т. п. (раз-
ные философы выдвигают на первый план
те или иные из перечисленных выше аргу-
ментов, а иногда используют все эти аргу-
менты вместе). Далее формулируется вто-
рой тезис: человек—существо разумное,
следовательно, он необходимо должен стре-
миться к нравственному (разумному) пове-
дению. Моральный мотив опирается на ра-
циональное в человеке и по природе своей
прежде всего рационален, он в решающей
степени зависит от знания ценности мораль-
ного поведения.
Такая концепция была сформулирована
еще древнегреческими философами Демокри-
том и Сократом. Ее основные идеи много-
кратно использовались и отстаивались и в
дальнейшем. Но с другой стороны, столь же
давно логика этой концепции многими вы-
дающимися мыслителями была подвергнута
сомнению и критике. Так, еще Аристотель
отметил, что кроме разума психологической
основой способности к моральному поведе-
нию может служить также эмоциональная
часть духовного мира человека.
79
«...По мнению Сократа,— писал Аристо-
тель,— все добродетели образуются в интел-
лектуальной части души. Делая таким обра-
зом из добродетелей науки, Сократ уничто-
жает неразумную часть,, души, а вместе с
тем он уничтожает в человеке страсти и
нравственное чувство. Итак, рассматривая с
этой точки зрения Сократа, нужно сказать,
что он не слишком хорошо понял доброде-
тель» (6, XLVIII).
Сам Аристотель разделил все «добродете-
ли» на два вида, в зависимости от того, ка-
кую роль в их формировании играет логиче-
ское мышление, знание, обучение. К диано-
этическим добродетелям (добродетелям разу-
ма) относятся мудрость, разумность и благо-
разумие.
Второй вид — этические добродетели, или
добродетели характера (щедрость, умерен-
ность, справедливость и т. п.), по мнению
Аристотеля, возникают и развиваются пре-
имущественно на внерациональной основе.
Для этих добродетелей знание того, как нуж-
но и почему нужно так вести себя (дидакти-
ческий метод воспитания), по его словам, не
может играть ведущей роли. «Знание же,—
пишет он,— имеет малое значение или вовсе
его не имеет по отношению к добродетели...»
(6, 28). Не может служить надежной психо-
логической базой этических добродетелей и
логическое мышление.
Такие выводы обосновываются Аристоте-
лем следующим образом. Главная черта пси-
хологии человека, согласно Аристотелю, со-
стоит в том, что человек ищет приятного и
80
избегает неприятного. На этой основе с помо-
щью обучения, апелляции к логике могут
формироваться такие добродетели, как муд-
рость, благоразумие. Не так уж трудно дока-
зать, например, индивиду, что невоздержан-
ность в пище, питье и т. п. нередко влечет за
собой довольно неприятные последствия.
С этическими добродетелями дело обстоит
иначе. Они требуют поведения, которое во
многих случаях не доставляет приятных
ощущений, получаемых от удовлетворения
каких-либо непосредственных физических
потребностей, и даже может быть сопряжено
с ограничением этих потребностей. Поэтому,
хотя нравственное поведение также может
обосновываться как единственно разумное,
соответствующее благу человека, его корен-
ным интересам, эту истину нельзя внедрить
в сознание индивида одними лишь дидакти-
ческими методами, апеллируя лишь к логике.
Усвоение той или иной идеи, по мнению
Аристотеля, особенно когда эта идея должна
повлиять на жизненно важные установки
человека и поведение, зависит не только от
того, насколько эта идея истинна, логически
обоснованна, но и от уже имеющихся у ин-
дивида внутренних психологических пози-
ций. В зависимости от них человек может со-
гласиться или не согласиться с объективно-
истинной идеей, признать или не признать
свое собственное истинное благо. Индивидом
движет субъективное понимание своего бла-
га, которое может и не совпадать с его же
собственным объективно-истинным благом.
«...Воля стремится к благу,— пишет Аристо-
81
тель,— но воля каждого отдельного челове-
ка — к кажущемуся благу...» (6, 46).
Ложное понимание индивидом своего бла-
га может определяться не только недостаточ-
ной «просвещенностью» или незнанием ка-
ких-либо логических аргументов, но и содер-
жанием индивидуальной психологии, говоря
современным языком — структурой актуаль-
ных потребностей, формирующейся в значи-
тельной части на внерациональной основе.
По мнению Аристотеля, не логическое мыш-
ление порождает психологические механиз-
мы, управляющие моральным поведением, а
наличие этих механизмов, созданных на иной
основе, определяет логику индивидуального
мышления. Человек с порочным характером
вполне «логично» выбирает соответствующие
цели и кратчайшие пути к ним. Человеку
нравственному такая «логика» кажется аб-
сурдной Ч
Как же формируются этические доброде-
тели, откуда возникают моральные мотивы?
Аристотель считает основным в этом процес-
се привычку. Поскольку добродетельное по-
ведение (щедрость, справедливость) само по
себе не всегда приносит человеку удовольст-
вие, доставляя больше неприятного, чем при-
ятного, предварительно нужно подавить дан-
1 В связи с этим Аристотель пишет: «Но и пра-
вильность (мышления.— Н. К.) бывает различная,
и ясно, что не всякая тут уместна; так невоздержан-
ный или дурной человек размышлением достигнет
того, чего стремится достичь...» (6, 116). И в другом
месте: «...некоторые имеют обширный разум, но
вследствие порочности характера выбирают не то,
что должно» (6, 43).
82
ное природой человеку стремление к прият-
ному. Это может сделать только привычка.
«...Что привычно, то перестает быть неприят-
ным»,— замечает Аристотель (6, 203). Нрав-
ственный характер — это результат много-
кратно повторяющегося и поэтому ставшего
привычным нравственного поведения.
Но, спрашивает Аристотель, разве для то-
го, чтобы вести себя добродетельно, не нужно
уже до этого быть добродетельным? И отве-
чает — это не обязательно. Человек может
быть принужден к нравственному поведению
иными мотивами: ребенок и юноша — угро-
зой физического наказания, взрослый чело-
век — выгодой, нуждой, страстью или по-
буждениями, порожденными общением с дру-
гими людьми. Поведение, первоначально яв-
ляющееся нравственным только по результа-
ту, но не по мотиву, согласно Аристотелю,
повторяясь, способно формировать устойчи-
вые черты характера, привычку к нравствен-
ному поведению, собственно-нравственный
мотив.
Как мы видим, Аристотель в своей кон-
цепции психологических основ нравственного
поведения отмечает многие существенные
факторы: роль привычки, возможность пере-
хода ситуативных мотивов в мотивы нравст-
венные, относительную самостоятельность
индивидуального сознания, сложность психо-
логической структуры личности, возмож-
ность «напряженности» между индивидом и
моралью и т. п. Но многие из этих аспектов
формирования у индивида способности к мо-
ральному поведению были абсолютизиро-
ваны.	83
Поставленные Аристотелем в ходе крити-
ки упрощенного рационализма вопросы нуж-
даются в более многостороннем анализе. Ари-
стотель в какой-то степени прав, когда гово-
рит, например, о том, что внерациональная
часть индивидуального сознания может под-
чинять логику мышления и соответственно
поведение. Есть индивиды, поведение кото-
рых характеризуется удивительной алогич-
ностью. Такой алогичностью отличается, на-
пример, поведение многих преступников. Не
случайно мысль о том, что не все в чело-
веке рационально, подчинено законам логи-
ки, благоразумия, в конечном счете собствен-
ного основного интереса, наиболее четко про-
водится в нашей современной литературе
юристами, изучающими психологию преступ-
ности. Так А. М. Яковлев приводит данные
судебной статистики о поведении преступни-
ков-рецидивистов. Эти данные показывают,
что чем чаще наказывался преступник, тем
вероятнее, что, выйдя на свободу, он совер-
шит новое преступление, и тем короче пери-
од времени, который проходит до нового пре-
ступления. А ведь и собственный опыт пре-
ступника и элементарная логика вроде бы
должны действовать на него сдерживающим
образом. Обобщая эти и некоторые другие
факты, А. М. Яковлев формулирует такой
вывод: «Мы исходим из представления о не-
возможности регулировать поведение людей
в обществе только на основе принципа целе-
сообразности» (70, 142).
Отмечая алогичность как возможную чер-
ту поведения индивидов, совершенно непра-
84
вильно было бы рассматривать ее как наибо-
лее типичную — тезис, широко распростра-
ненный в современной буржуазной фило-
софии и психологии. Подавляющее боль-
шинство людей может контролировать свое
поведение, направлять его в соответствии с
заранее и хорошо обдуманными намерения-
ми, рациональными мотивами. Но, конечно,
обдуманность поведения далеко не всегда га-
рантирует соответствие поступков нравствен-
ным нормам.
Путь индивидуального мышления зависит
от исходных нравственных позиций индиви-
да, от того, учитываются ли им общественные
интересы, моральные нормы, или основой от-
ношения к миру, к другим людям является
только утилитарный подход, соображения
одной лишь личной выгоды. Нравственные
позиции формируются не без участия мышле-
ния, уровня развития интеллекта, но не толь-
ко на их основе. По общему правилу вы-
сокий уровень развития интеллекта (при
отсутствии отрицательных влияний иного по-
рядка на личность) благоприятен для ее
нравственного развития. Для такого интел-
лекта характерно понимание общественных
связей, общественных интересов. Понятие
«рациональное поведение» для него неотде-
лимо от понятия «моральное поведение». По-
добный уровень развития интеллекта не раз-
рушает, а укрепляет высокие нравственные
чувства. Утилитаризм же свойствен человеку,
который хотя и может мыслить логически,
но его мышление берет за «точку отсчета»
85
еще крайне узкие критерии «рационально-
сти» L
Очевидно, что при всех условиях мораль-
ное поведение связано с наличием у индиви-
да особых психологических образований —
нравственных убеждений, потребностей и
чувств конкретно-исторического, классового
содержания, в формировании которых может
активно участвовать разум.
Четкость методологических позиций в во-
просе о роли разума в моральном поведении
особенно необходима и в связи с тем, что для
многих течений современной буржуазной фи-
лософии характерен ярко выраженный анти-
интеллектуализм.
Например, один из наиболее видных бур-
жуазных философов XX века, А. Бергсон,
полностью исключил разум из сферы морали.
Разум, по его мнению, аморален в своей сущ-
ности, он может служить основой лишь эго-
истического поведения индивида. И если
нравственные поступки все же встречаются в
жизни, их причины следует искать вне разу-
ма, вне способности человека к мышлению
в сфере привычки, автоматизмов, в мисти-
ческом. «Истина состоит в том,— пишет
А. Бергсон,— что интеллект поощряет преж-
де всего эгоизм. Именно в эту сторону устре-
мится разумное существо, если ничто его не
остановит» (74, 126—127).
1 В данном случае мы отвлекаемся от всех иных
детерминаций поведения, чтобы выделить в «чистом
виде» влияние на него того или иного уровня интел-
лекта.
86
«Обосновывая» это положение, А. Бергсон
проводит сравнение между человеком и му-
равьем. Лишенный разума муравей трудится
с утра до ночи во имя муравьиного сообще-
ства, повинуясь инстинкту. Но представим
себе, говорит А. Бергсон, что муравей приоб-
рел способность к размышлению. У него тот-
час же возникает сомнение, стоит ли надры-
ваться, не лучше ли отдохнуть, пока работа-
ют другие. Размышление, говорит Бергсон,
немедленно порождает эгоистические мотивы.
Но допустим, продолжает он, что муравей,
размышляя дальше, приходит к выводу, что,
если все муравьи станут так рассуждать и
бросят работать, сообщество распадется и все
они погибнут. Тогда муравей снова принима-
ется за работу. Но и в этом случае, говорит
Бергсон, разум лишь нейтрализовал эгоисти-
ческие побуждения, порожденные вначале
им же.
Эту схему раздвоения и борьбы мотивов у
мыслящего существа и либо победу эгоисти-
ческого мотива, либо в лучшем случае взаим-
ную нейтрализацию порожденных мышлени-
ем мотивов Бергсон рассматривает как ключ
к пониманию роли человеческого разума в
сфере морали.
Бергсон извращает некоторые реальные
отличия поведения, основанного на размыш-
лении, от инстинктивного. В противополож-
ность инстинкту размышление всегда содер-
жит возможность выбора различных вариан-
тов поведения. Правильно и то, что в сфере
моральной практики возможен эгоистический
выбор. Но эти реальные возможности абсо-
87
лютизированы и извращены Бергсоном, ибо
он абсолютизирует практику буржуазного об-
щества с ее антагонизмом отношений между
людьми, а также между индивидом и соци-
альным целым.
Но если такой антагонизм действительно
может способствовать развитию эгоизма (не
только на основе интеллектуальной деятель-
ности индивидов, но и на уровне формирова-
ния у них неосознаваемых мотивов), то уст-
ранение антагонизма не может не внести
изменений во всю структуру мотивации пове-
дения индивидов как на неосознаваемом, так
и на сознательном уровне.
Конечно, сочетание общественных и лич-
ных интересов, в основном осуществленное в
социалистическом обществе, создавая объ-
ективные условия существования рациональ-
но обоснованных мотивов нравственного по-
ведения индивидов, еще само по себе не га-
рантирует морального поведения каждого че-
ловека. Такое сочетание далеко не всегда
адекватно отражается в мышлении каждого
индивида и особенно в его поступках. Но это
уже другой вопрос. Разум сам по себе в этом
не виноват. Здесь играют роль различная
глубина отражения действительности в со-
знании различных людей, погрешности вос-
питания, дурные страсти и привычки, сла-
бость воли и как следствие этого расхождение
знания и убеждения, убеждения и поступков
и т. п.
Отметим еще одну сторону большой и
сложной проблемы роли разума в нравствен-
ной мотивации и поведении, которая извра-
88
щенно толкуется буржуазными философами.
Человек, говорят они, стремится осознать
свое поведение, его мотивы в понятиях и ка-
тегориях логики. Он стремится найти рацио-
нальное в своих поступках или по крайней
мере представить их себе и другим как ра-
циональные. Но одно дело эта рационализа-
ция мотивов, другое дело сами мотивы. Ис-
тинные мотивы поведения: привычки, чувст-
ва, эмоции, страсти. Они якобы формируются
всегда независимо от деятельности разума и
лишь используют его как свое орудие.
Так Ж.-П. Сартр утверждает, что детер-
минация поведения человека в психологиче-
ском плане имеет трехслойную структуру:
«первоначальный проект» — стихийно, ир-
рационально сложившаяся часть сознания,
определяющая цели деятельности; «движите-
ли», как «ансамбль эмоций, желаний и стра-
стей», и «мотивы» — «ансамбль рациональ-
ных соображений». Значение последних
Ж.-П. Сартр усматривает лишь в том, что
они «оправдывают» побуждения воли, возни-
кающие на основе «первоначального проек-
та» и «движителей» (83, 522—523).
Бергсон пишет, что если сравнить психи-
ку человека с машиной, то разум играет в
ней лишь роль маховика, передаточного ме-
ханизма. Те философы, которые видят в ра-
зуме основную пружину морального пове-
дения, утверждает Бергсон, с таким же успе-
хом «могли бы верить, что именно маховик
приводит в движение машину» (74, 20).
Эти антиинтеллектуалистские концепции
буржуазных философов извращают сложную
89
диалектику рационального и эмоционального
в индивидуальном сознании и поведении. На-
учный анализ этой диалектики дал марк-
сизм.
В основе поведения человека лежат его
потребности и интересы. Они проявляются в
чувствах и эмоциях, осознаются разумом.
Критикуя концепции, связывающие поведе-
ние лишь с процессами мышления, Ф. Эн-
гельс писал: «Люди привыкли объяснять
свои действия из своего мышления, вместо
того чтобы объяснять их из своих потребно-
стей (которые при этом, конечно, отражают-
ся в голове, осознаются)...» (1, 20, 493).
Однако это ничуть не означает, что разум
должен рассматриваться как нечто такое, что
не играет самостоятельной роли в выборе
действий, в формировании мотивов.
Потребности человека крайне многооб-
разны: элементарные и более сложные, ма-
териальные и духовные, основные и второ-
степенные, порождаемые как общественными
интересами, так и индивидуальными усло-
виями быта и воспитания. Все они отражают-
ся в чувствах и эмоциях, могут влиять на
поведение. И вот здесь выступает особен-
ность человека как разумного существа, спо-
собного к осознанию мотивов своего поведе-
ния, к предвидению и оценке его возможных
последствий. Последнее и может порождать
то волевое усилие, которое подавляет те или
иные побуждения, признаваемые человеком
неразумными, безнравственными.
Именно этим человек отличается от жи-
вотных, поведение которых целиком опреде-
90
ляется ситуацией, инстинктами, условными
рефлексами, ближайшими потребностями,
тем, какая из них наиболее сильна в данный
момент времени.
Но, конечно, избирательное отношение
человека к возникающим у него мотивам и
побуждениям, его господство над некоторы-
ми из них опирается не на одну лишь аб-
страктную силу разума, но и на всю структу-
ру потребностей данного индивида, на учет
объективных условий, требований обществен-
ной морали, позиций окружающих людей.
Роль разума в детерминации поведения
не ограничивается тем, что он лишь перера-
батывает поступающую информацию о на-
личных потребностях, окружающей обстанов-
ке и оценивает возможные последствия для
человека того или иного поступка.
Разум и непосредственно через освоение
культуры участвует в формировании нравст-
венных потребностей, хотя становление и
развитие последних, конечно, определяется
не только процессами мышления, но и мно-
гими другими факторами.
Потребности и интересы человека явля-
ются продуктом общества, в котором он жи-
вет, и всей человеческой истории. Эта исто-
рия, конечно, не определяется и не направ-
ляется разумом, она подчинена объективным
закономерностям. Но без способности челове-
ка к разумной, целеполагающей деятельности
(пределы разумности которой, конечно, мо-
гут быть исторически ограниченны) эта исто-
рия была бы невозможна.
Как противопоставление морали разуму
91
человека, так и рассмотрение разума в каче-
стве единственной психологической основы
нравственных поступков не может быть при-
знано правильным. Нравственное развитие
личности предполагает гармонию рациональ-
ного и эмоционального в ее духовном мире
и поведении.
Целостный индивид —
субъект морального поведения
Нравственные убеждения и потребно-
сти — важнейшая психологическая «состав-
ляющая» морально мотивированного поведе-
ния, субъектом которого является конкрет-
ный индивид. Иначе говоря, вся психология
личности, как многогранное и в то же время
целостное образование, определяет моральное
(и аморальное) поведение. «Вообще бессмыс-
ленно предполагать...— писали К. Маркс и
Ф. Энгельс, характеризуя целостность лично-
сти,— что можно удовлетворить одну какую-
нибудь страсть, оторванную от всех осталь-
ных, что можно удовлетворить ее, не удовле-
творив вместе с тем себя, целостного живого
индивида» (1, 3, 252).
Анализируя детерминацию поведения
личности в психологическом аспекте, совет-
ский ученый Л. С. Выготский отмечал, что
любой акт социального поведения есть реак-
ция всего индивида, а не той или иной части
его сознания. «Культурные формы поведе-
ния,— писал он,— суть именно реакции лич-
ности. Изучая их, мы имеем дело не с от-
дельными процессами, взятыми in abstracto и
92
разыгрывающимися в личности, но с лично-
стью в целом» (15, 118).
Какие же психологические характеристи-
ки личности оказывают наибольшее влияние
на моральное поведение людей?
Исследуя конкретные механизмы субъек-
тивной детерминации поведения, психологи
(например, Б. Д. Парыгин, 45, 126) устано-
вили, что любому действию человека должно
предшествовать образование двух психоло-
гических феноменов, имеющих сложную
структуру и отражающих все затрагиваемые
данным действием или его результатом сто-
роны индивидуального сознания. Одним из
этих феноменов является готовность действо-
вать, другим — способность действовать.
Готовность к нравственно мотивированно-
му поступку предполагает: а) желание дейст-
вовать соответствующим образом, б) отсут-
ствие противоположных желаний или во вся-
ком случае преобладание первого фактора.
В способность действовать морально кро-
ме знания о том, как нужно действовать,
включается еще ряд психологических качеств
в специфическом для каждого морального по-
ступка и для каждой ситуации «наборе».
В одном случае это сила воли, настойчивость,
в другом — мужество, в третьем — актив-
ность и т. п.
Готовность, желание личности поступать
морально формируются под воздействием
прежде всего нравственной потребности. Вме-
сте с ней на моральное поведение могут ока-
зывать влияние витальные потребности, по-
требность в безопасности, в самовыражении,
93
в деятельности, выходящей по своим мас-
штабам за узколичные рамки, в высокой са-
мооценке и оценке окружающих людей и
многие другие.
Участие всех потребностей в детермина-
ции морального поведения обусловлено тем,
что это поведение в обществе поощряется
многими способами: материальным стимули-
рованием, разными формами социального
контроля за поведением личности и поощре-
ния поступков, соответствующих обществен-
ному интересу.
Наличие таких форм и способов порож-
дает возможность поведения, которое по сво-
ему результату может соответствовать требо-
ваниям морали даже при отсутствии у инди-
вида нравственной потребности (например
добросовестное выполнение хорошо оплачи-
ваемой работы исключительно из материаль-
ных соображений).
Наряду с потребностями большую роль в
поведении играют и многие другие элементы
индивидуального сознания. Среди них боль-
шое значение имеет способность к волевому
усилию. В ряде случаев, когда моральное по-
ведение предполагает ограничение некоторых
непосредственных потребностей, без способ-
ности индивида к самоограничению оно про-
сто невозможно L
В недостаточном развитии у определенной
части индивидов способности к самоограни-
чению, к волевому усилию, видимо, заклю-
чается одна из возможных психологических
1 Именно в этой связи Л. С. Выготский, напри-
мер, определял мораль как то, «что связано в нас
уздой» (16, 322). д.
причин того, что не всегда существует одно-
значная зависимость между желанием инди-
вида следовать нравственным требованиям и
его реальным поведением.
Интересно в этом плане исследование,
проведенное психологом Б. И. Додоновым.
Опрашивая студентов, он пытался выявить
вид деятельности, который приносит тому
или иному индивиду удовлетворение, поло-
жительные эмоции. На основе этого опроса
выявилось несколько типов людей: 1) альтру-
истический — наибольшую радость чувству-
ет, оказывая помощь другим людям; 2) прак-
сический — внутреннее удовлетворение по-
лучает прежде всего от работы; 3) гностиче-
ский — основные радости получает от по-
знания.
Затем Б. И. Додонов опросил товарищей
каждого студента, чтобы установить, на-
сколько данные первого опроса соответству-
ют реальному поведению. В результате ока-
залось, что не у каждого индивида желание
совпадает с реальным поведением даже в тех
случаях, когда искренность студента в харак-
теристике своих желаний и намерений не
вызывает сомнений. «Так, в частности,— пи-
шет Б. И. Додонов,— не всякая личность с
«альтруистическим» типом о. э. н. («общей
эмоциональной направленности», т. е. жела-
ний. — Н, К.) способна проявлять высокую
отзывчивость, подобно тому как не все люди,
мечтающие о подвиге, действительно способ-
ны его совершить. В типе о. э. н. фиксирует-
ся только потребность индивида в радости
определенных переживаний. Но не всегда
95
человек готов платить за нее дорогой ценой»
(22, 57).
Б. И. Додонов далее отмечает, что, по при-
знанию самих опрошенных, часто немалую
роль в разрыве между их стремлениями и
реальными поступками играет неспособность
к волевому усилию.
Поведение личности зависит также ии от
некоторых психических свойств природного
происхождения. Проблема влияния природ-
ных особенностей индивида на его психоло-
гию и поведение издавна привлекала внима-
ние мыслителей. Вплоть до наших дней она
не перестает быть предметом дискуссий. Диа-
пазон обосновываемых точек зрения очень
широк: от биологизаторских концепций
(Фрейда, Кречмера, Шелдона, Ардри, Лорен-
ца), рассматривающих природные детерми-
нанты поведения (часто ложно толкуемых)
как основные, до теорий, отрицающих какую-
либо связь социально значимого поведения
человека, особенно моральных поступков, с
биологически обусловленными свойствами
психики.
Классики марксизма-ленинизма, анализи-
руя различные аспекты бытия человека, оп-
ределяли его как биосоциальное существо.
Решающую роль в формировании сознания
человека играют социальные факторы: обще-
ственная среда, характер деятельности, вос-
питание. Вместе с тем классики марксизма-
ленинизма отмечали и роль физической сто-
роны, природных факторов.
В «Немецкой идеологии» К. Маркс и
Ф. Энгельс решительно выступали против от-
96
деления человека «от лежащего в его основе
мира и от его собственного тела» (1, 3, 279).
В одной из более поздних работ Ф. Энгельс
писал еще более определенно, что человек
«является продуктом, с одной стороны, его
природной организации, а с другой — усло-
вий, окружающих человека в течение всей
жизни...» (1, 19, 198).
Исследование проблемы влияния природ-
ной стороны человека на его сознание и пове-
дение получило развитие в трудах физиоло-
гов-материалистов.
И. П. Павловым и его учениками были
проанализированы некоторые основные свой-
ства протекающих в человеке нервных про-
цессов, являющихся материальным субстра-
том психического: сила, уравновешенность,
подвижность, динамичность, лабильность.
Эти свойства у разных индивидов выражены
неодинаково. Совокупность их особенностей,
определенная Павловым понятием «тип нерв-
ной системы», является у индивида врожден-
ной. «Тип высшей нервной деятельности,—
говорил И. П. Павлов,— это есть, конечно...
генотип» (42, 614). Он определяет многие
психологические особенности каждого чело-
века L
Непосредственное влияние биологического
особенно велико в формировании личностных
свойств, относящихся к темпераменту. Сюда
1 Сам И. П. Павлов, как известно, выделял че-
тыре типа нервной системы. Современные исследо-
ватели этого вопроса исходят из того, что многооб-
разие возможных вариаций не может быть сведено
к четырем типам, что их может быть выделено го-
раздо больше (см. 39).
97
входят такие характеристики индивида, как
частота, быстрота и сила эмоциональной воз-
будимости, степень проявления эмоциональ-
ных реакций в поведении.
Черты темперамента сами по себе не от-
носятся к моральным характеристикам лич-
ности. Но они (вернее, лежащие в их основе
особенности нервной системы) в некоторой
степени определяют качества, скажем, актив-
ность и способность к саморегуляции, непо-
средственно входящие в психологическую си-
стему обеспечения морального поведения.
В отличие от черт темперамента, воздействие
особенностей нервной системы на эти ка-
чества не является однозначным, но оно
существует. Например, согласно выводам
Б. Я. Первомайского, сделанным на основе
изучения 3 тысяч человек, от индивидуаль-
ных особенностей такого свойства нервной
системы, как сила нервных процессов (спо-
собность выносить сильные раздражители,
определяемая запасом физиологических ве-
ществ в нервной клетке), зависит, насколько
легко или наоборот трудно формируются ра-
ботоспособность, выносливость, храбрость,
способность преодолевать трудности, само-
стоятельность, настойчивость, решительность
(см. 46, 131).
Основное содержание нравственного со-
знания личности может рассматриваться са-
мостоятельно, без учета каких-либо других
детерминаций, кроме социальных. Иное де-
ло — объективация сознания в поведении.
Например, связь между природными особен-
ностями индивида (скажем, силой и уравно-
98
вешенностью нервных процессов) и положи-
тельным отношением к общественному дол-
гу, признанием ценности коллективизма об-
наружить невозможно, но неправильно было
бы думать, что и соответствующее поведение
абсолютно не зависит от каких-либо физио-
логических особенностей. Нравственные пред-
ставления не всегда находят адекватное вы-
ражение в поведении, поскольку между тем
и другим существуют посредствующие зве-
нья. Нравственное поведение опирается не
только на нравственное сознание, но и на
психологические особенности личности, среди
которых немаловажное значение имеют и
природные факторы.
Анализируя этот вопрос, советский психо*
лог К. К. Платонов предложил даже ввести
особый термин «нравственные способности»,
отчасти обусловленные биологическими осо-
бенностями личности. Он ссылается при этом
как на опыт своих наблюдений, так и на ра-
боты В. С. Мерлина и Е. А. Климова, кото-
рые экспериментально доказали, что при од-
них и тех же по значению и активности мо-
тивах у разных лиц в одной и той же обста-
новке может быть разная эффективность
деятельности, что объясняется различными
нейропсихологическими особенностями. При
этом К. К. Платонов специально оговаривает,
тто «нравственные способности» для каждого
индивида не есть нечто раз и навсегда дан-
ное, неизменное. Эти способности, как и лю-
бые другие, могут совершенствоваться воспи-
танием и самовоспитанием (см. 44, 136—
139).
99
Думается, что термин «нравственные спо-
собности» можно принять, лишь сделав еще
одну оговорку: роль биологически обуслов-
ленных свойств психики в разных сферах
практики неодинакова. Зависимость дея-
тельности индивида от его нейропсихологиче-
ских особенностей особенно ярко проявляет-
ся в экстремальных ситуациях (когда, напри-
мер, требуется совершить подвиг) и в тех
профессиях, которые предполагают высокий
уровень развития определенных психических
свойств (например, такие профессии, как кос-
монавтика, авиация). Соблюдение же норм
морали в повседневных ситуациях, добросо-
вестный труд в обычных условиях «по пле-
чу» всем людям.
Сильно выраженные аномалии тех или
иных нервно-психических процессов значи-
тельно расширяют возможности влияния
природных особенностей индивида на его по-
ведение. «Чем выше дисгармония в развитии
биологических начал у человека, тем сильнее
влияние природного на формирование обще-
ственно обусловленного в личности»,— фор-
мулируют общую закономерность советские
психиатры В. М. Банщиков и Г. И. Исаев (8,
77).
В этой связи многие исследователи (пси-
хологи, социологи, юристы) отмечают, что
нарушение, скажем, уравновешенности про-
цессов возбуждения и торможения может ве-
сти к серьезным аномалиям в поведении, в
том числе и к асоциальным поступкам. Связь
поведения человека с его нейропсихологиче-
скими особенностями в ряде случаев настоль-
100
ко очевидна, что, по мнению этих исследова-
телей, позволяет говорить о психической не-
полноценности индивида как причине его
асоциального поведения.
Проблема влияния биологического на по-
ведение личности не может быть корректно
поставлена без учета системного характера
психологии индивида. Лишь психология ин-
дивида в целом, как совокупность мировоз-
зрения, направленности, волевых качеств,
темперамента, а не какая-либо ее часть, взя-
тая в отдельности, определяет и каждый по-
ступок, и поведение в целом. Непосредст-
венное влияние физиологических особенно-
стей человека на его характер может затем
опосредствованно отражаться на таких ас-
пектах его сознания и поведения, которые,
казалось бы, не имеют никакого отношения к
биологическим данным индивида.
Системный характер психологии человека,
наличие сложных опосредованных связей
между всеми ее элементами подтверждены
опытным путем. В лаборатории, руководи-
мой Б. Г. Ананьевым и И. И. Палей, экспе-
риментально установлено, что «в любом из
факторов, определяющих структуру лично-
сти, обнаруживаются корреляционные плея-
ды, сложноветвящиеся цепи связей между
отношениями и свойствами личности, интел-
лектуальными и другими психическими
функциями, соматическими и нейродинами-
ческими особенностями человека» (5, 50).
Нельзя отрицать влияния биологических
факторов и на содержание мотивационной
части сознания, хотя это влияние характерно
101
в основном для патологических случаев. Но
даже и здесь (за исключением ряда тяжелых
психических заболеваний) оно не может пол-
ностью подавить элементы сознания, порож-
денные социальными факторами. Более того,
эти элементы сознания, если они достаточно
сильны, и в этих случаях могут доминиро-
вать в психологии индивида, подавляя и ней-
трализуя иногда отрицательные физиологи-
ческие воздействия.
Поясним нашу мысль на примере. Изве-
стно, что некоторые болезни, связанные с
физическими страданиями, могут отрицатель-
но сказываться на поведении человека, его
отношении к другим людям. Это наглядно,
хотя и в упрощенной форме, показывает воз-
можность влияния физиологических причин
на нравственные качества, характер. Но само
по себе такое влияние вовсе не является
фатальным. Из врачебной и обыденной прак-
тики известны многочисленные случаи, когда
люди, испытывая тяжелые мучения, сохра-
няли выдержку, доброжелательность к дру-
гим людям, оптимизм. Следовательно, то или
иное поведение людей может в решающей
степени зависеть от развития таких социаль-
но формируемых личностных качеств, как
сила воли, желание бороться с непроизволь-
но возникающими в глубинах психики (на-
пример, из-за физических страданий) асо-
циальными побуждениями.
Не случайно некоторые психологи говорят
о необходимости ввести в употребление такое
понятие, как «сила —я», обозначающее спо-
собность человека, мобилизуя психические
102
силы, управлять некоторыми процессами,
имеющими физиологическую основу (см. 10).
Проблема влияния биологического факто-
ра на поведение человека имеет непосредст-
венное значение для практики воспитания,
так как из признания роли биологического
фактора в детерминации поведения человека
следует требование индивидуального подхода
к воспитуемым. Необходимо интенсивнее
искать средства укрепления в личности таких
ее сторон, которые в случае нужды могли бы
служить «противовесом» тем или иным не-
благоприятным врожденным особенностям
индивида.
Определенное (по характеру и возможно-
стям) воздействие биологического на форми-
рование личности и ее поведение является
объективной закономерностью. И дело с ней
обстоит так же, как с любой другой законо-
мерностью. Познавая особенности ее прояв-
ления, мы можем использовать их на прак-
тике, можем добиваться максимального эф-
фекта как в воспитании, так и в перевоспи-
тании. В противном случае она будет дейст-
вовать как слепая неконтролируемая сила.
В педагогике необходимо избегать как
крайности одностороннего физиологизма, рас-
сматривающего то или иное физиологическое
влияние на психику как фатальное, так и
одностороннего социологизма, игнорирующе-
го физиологические детерминации психики
вообще. Психика, в частности характер чело-
века, есть результат и социального и физио-
логического. В их взаимодействии социаль-
ное, как правило, играет ведущую роль, но
103
эта роль не осуществляется автоматически, а
требует соблюдения ряда условий, в число
которых входит воспитание, учитывающее и
природные особенности объекта социального
воздействия.
Возможность активного, целенаправлен-
ного вмешательства в формирование черт ха-
рактера, имеющих и социальную и природ-
ную основу, обусловлена тем, что нервная
система, мозг человека обладают и таким
свойством, как «величайшая пластичность»
(И. П. Павлов). Это значит, что одна какая-
либо особенность нервных процессов не свя-
зана однозначно с какой-либо другой психи-
ческой особенностью, не предопределяет ее
фатально. Пластичность мозга обусловлена
системным характером всех протекающих в
нем процессов, который создает широкие
компенсаторские возможности. Однако пла-
стичность мозга не является беспредельной,
она может проявляться в более или менее
широких параметрах в зависимости от сте-
пени стихийности формирования психики,
от того, в каком направлении воздействуют
среда, условия жизни личности и т. п. Свой-
ственные данному индивиду особенности
психических процессов, если отсутствует це-
ленаправленное воздействие на личность,
могут выступать как факторы, благоприятст-
вующие формированию определенных, как
положительных, так и отрицательных, черт
характера. С помощью воспитания и самовос-
питания можно активизировать формирова-
ние ценных качеств, для которых существу-
ют благоприятные природные задатки. С дру-
104
гои стороны, воздействуя на личность целе-
направленно (но затратив значительно боль-
ше усилий, чем в первом случае), в принци-
пе можно сформировать и большинство таких
качеств, которые обычно при стихийном про-
текании процесса формирования характера
не коррелируют с особенностями нервной си-
стемы данного индивида. Важно при этом,
чтобы такое воспитание осуществлялось с бо-
лее раннего возраста.
Таким образом, ни одно из собственно
нравственных качеств не является прирож-
денным или обусловленным биологическими
особенностями индивида. Врожденной может
быть лишь та или иная степень предрасполо-
женности к формированию некоторых черт
характера. Последнее слово может и должно
быть за воспитанием. Но это слово будет вес-
ким лишь тогда, когда учитывается специфи-
ка объекта воспитания, в том числе и его
природные особенности. Следовательно, по
отношению к разным индивидам необходимо
применять разные средства воспитания, что
требует дополнительных усилий, сугубо ин-
дивидуального подхода.
Глава третья
НРАВСТВЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
ЧЕЛОВЕКА
И ПРОБЛЕМА УКРЕПЛЕНИЯ
МОРАЛЬНЫХ НАЧАЛ ПОВЕДЕНИЯ
В предыдущих главах мы пришли к выво-
ду, что моральные мотивы являются лишь
одним из психических механизмов, связан-
ных с волей человека, способных влиять на
нее. Моральные мотивы могут сочетаться с
другими мотивами, внеморальными, и между
ними могут возникать противоречия разной
степени остроты. В этом последнем случае
поведение определяется соотносительной си-
лой тех или других мотивов, их комплексов.
Сложность структуры индивидуального
сознания порождает вопросы о том, каковы
же нравственные возможности человека, мо-
гут ли моральные побуждения преобладать
или у определенного круга людей, или у
большинства, или даже у всех членов обще-
ства? Если моральные мотивы могут домини-
ровать в массе людей, то какими путями и
при каких условиях такой уровень влияния
морали может быть достигнут?
Вместе с тем следует также выяснить
правомерность и необходимость подкрепле-
ния морали иными способами социальной
106
регуляции поведения людей, нравственных
мотивов другими мотивами и какими именно.
От решения всех этих вопросов во многом
зависит постановка практических проблем,
относящихся к функционированию морали в
обществе, к рекомендациям целенаправлен-
ного воздействия на процессы нравственной
жизни, к теории и практике нравственного
воспитания.
Пессимизм буржуазной философии
в оценке нравственных
возможностей человека
Большинство представителей буржуазной
философии склонно пессимистически оцени-
вать возможности формирования у людей в
массовом масштабе внутренних, достаточно
сильных и эффективных нравственных регу-
ляторов поведения. Этот пессимизм проявля-
ется у разных буржуазных мыслителей в не-
одинаковой форме и с очень различными
выводами, в зависимости от их социально-
политических установок, принадлежности к
метафизическому материализму или к идеа-
лизму, отношения к религии. В то же время
все такие концепции имеют один общий
методологический недостаток: внеисториче-
ский подход к человеку, абсолютизация от-
дельных его свойств, объявляемых вечными
и неизменными.
В буржуазной философии широко распро-
странено мнение, что наиболее характерной
чертой «неизменной» природы человека яв-
ляется, с одной стороны, эгоизм, а с другой—
107
стремление человека предпочесть непосред-
ственную выгоду, ближайшее наслаждение
своему более отдаленному, хотя бы и более
важному, интересу. Истоки этого мнения
можно найти в воззрениях философов фран-
цузского материализма. Например, Гельве-
ций писал, что, «слишком рабски повинуясь
минутному интересу, человек почти всегда
жертвует ради него будущим интересом...»
(18, 2, 472). Этот взгляд на человека разде-
ляет и Гольбах. «...Человек по природе,—
пишет он,— склонен постоянно видеть свое
благополучие в удовлетворении мимолетных
страстей или капризов...» (19, 1, 171).
Оценивая постановку вопроса представи-
телями классической буржуазной философии,
нужно сказать следующее. Конечно, склон-
ность предпочитать ближайший интерес бо-
лее важному, но отдаленному существует и
является не такой уж редкой чертой челове-
ческой психологии. Но не стоит и абсолюти-
зировать ее, рассматривать как свойственную
всем людям, тем более как вечную и неиз-
менную характеристику человеческой при-
роды \
1 У Гольбаха взгляды в этом отношении проти-
воречивы. Отрицая способность человека подчинять
свое поведение коренным интересам, он в то же
время возлагает большие надежды на рационализа-
цию этих интересов. «Люди плохи,— пишет он,—
только потому, что им не известны их собственные
интересы, истинная цель их объединения в обще-
ство, реальные преимущества, какие они могут от
этого получить; они не знают, в чем очарование
добродетели, а часто даже, в чем состоит эта добро-
детель» (19, 2, 99).
108
Пессимистическое отношение какого-либо
философа к нравственным возможностям че-
ловека не означает обязательно отрицания им
того, что может существовать общество, где
поведение индивидов по своему результату,
объективной направленности соответствует
требованиям морали. Так, все представители
французского материализма твердо верили в
возможность такого общества, и эта уверен-
ность составляет одну из сильных сторон их
учения. Однако они не связывали реализа-
цию нравственного идеала с развитием мо-
ральных мотивов.
Если в центре внимания французских ма-
териалистов оказался вопрос о необходимо-
сти гармонизации общественных отношений
как условии морального поведения людей в
массовом масштабе, о необходимости сделать
обстоятельства жизни человечными, то Кант
озабочен возможностями собственно морали.
Но саму мораль он трактует идеалистически,
а ее возможности рассматривает абстрактно,
вне реальных социальных условий и перс-
пектив их изменения. При таком подходе к
проблеме возникают новые противоречия.
Кант рассматривает нравственное самосо-
вершенствование как основную цель челове-
ческой жизни, а нравственное поведение
считает потенциальной, ничем не ограни-
ченной возможностью отдельного человека.
«Ты можешь то, что ты должен»,— говорит
он.
Однако последовательное применение не-
которых ложных методологических принци-
пов, от которых Кант не в силах отказаться,
109
приводит его к выводу, что эффективное воз-
действие моральных мотивов на поведение (в
массовом масштабе) относится лишь к иде-
алу, к тому, что должно быть, а не к тому,
что есть или может быть в реальности. Ос-
новным препятствием реализации нравствен-
ного идеала Кант считал «несовершенство
человека», свойственное ему «по природе»
предрасположение к несоблюдению мораль-
ных требований. Это предрасположение Кант
усматривал в склонности человека предпочи-
тать мотивы, основанные на чувственной сто-
роне его природы, материальных потребно-
стях, ближайших интересах, мотивам, осно-
ванным на разуме и его законах,— мораль-
ным мотивам.
«...Принимаю доброе (закон) в максиму
моего произвола,— пишет Кант,— но оно,
будучи объективно в идее (in thesy) неодо-
лимым мотивом, субъективно (in hypothesy),
когда должно соблюдать максиму, оказывает-
ся более слабым (в сравнении с склонно-
стью) мотивом» (29, 4 (2), 31).
Положение Канта о том, что на практике
возможности нравственного поведения людей
крайне ограничены «условиями чувственно-
сти человеческой природы» и эта природа
неизменна, делает неизбежным его вывод,
что на пути морального прогресса существует
неодолимое препятствие, совершенно не за-
висящее от человека и человечества
1 «Но как можно ожидать,— пишет Кант,— что-
бы из такого кривого дерева (речь идет о природе
человека.— Н. К.) можно было смастерить что-ни-
будь совершенно прямое?» (28, 105).
110
Этот вывод обусловлен неисторическим
подходом Канта к морали, абсолютизацией
им проблемы противоречий между моральны-
ми мотивами и утилитарными интересами.
Кант считает, что их борьба и в конечном
счете (в массовом масштабе), победа вторых
над первыми — вечная, не зависящая от кон-
кретных условий черта человеческого бытия.
Кант полностью игнорирует то, что мораль-
ное и внеморальное в психологии индиви-
да — это не только различные, но и взаимо-
связанные элементы одной системы. Он не
учитывает возможность гармонизации обще-
ственных отношений и на этой основе гармо-
низации психологии индивида—усиления мо-
ральных мотивов и подкрепляющих их ути-
литарных интересов, ослабления противопо-
ложных тенденций. Ошибкой Канта является
и то, что он рассматривает место утилитар-
ных интересов в психологии индивида, их
влиятельность как постоянную величину.
В классической буржуазной философии
наибольшим оптимизмом в отношении воз-
можностей морали характеризуются взгляды
Л. Фейербаха. По его мнению, нравствен-
ность свойственна человеку как роду и мо-
жет выступать у каждого индивида как внут-
ренняя потребность и склонность. Моральное
поведение, как подчеркивает Фейербах,— то
поведение, «какое человек в нормальном и
счастливом случае сам избрал для себя, ис-
ходя из своей природы, своих способностей и
стремлений» (61, I, 343).
Согласно Фейербаху, нужно различать
нравственные возможности человека как ро-
111
дового существа, его антропологические ха-
рактеристики, потенциальные возможности
каждого нормального человека и реальную
представленность нравственного начала в
психологии конкретных, живущих в обществе
индивидов. В реальной жизни в силу ряда
причин нравственное начало, способное опре-
делять поведение, есть не у каждого инди-
вида и даже не у их большинства. «...Доб-
родетели большинства людей...— утверждает
Фейербах,— лишь добродетели мнимые» (61,
I, 378).
Препятствия на пути реализации потен-
циальных нравственных возможностей чело-
века Фейербах, исходя из своей «антропо-
логической» философии, связывал только с
нищетой масс и духовным отчуждением
(господством религиозного мировоззрения).
«Разве можно мыслить о чувствах эстетиче-
ских и моральных,— писал Фейербах,— ког-
да тело голодает или же питается пищей, не-
пригодной для человеческого желудка?» (61,
I, 346).
Классики марксизма отмечали «узость»
исходных принципов философии Фейербаха,
их неисторичность, невозможность на такой
основе глубокого познания социальной дейст-
вительности.
Абстрактно-антропологическая точка зре-
ния и в вопросах функционирования морали
приводит к ограниченному пониманию исто-
ков коллизий в классово антагонистическом
обществе.
С позиций антропологизма сущность че-
ловека есть «некий абстракт» — умозритель-
112
но сконструированное сочетание прекрасных
человеческих свойств.
Сильной стороной подобной точки зрения
на человека являются логически вытекающая
из нее критика бытия человека в условиях
капитализма, отказ от примирения с пози-
цией тех, кто считает язвы буржуазного об-
щества вечными, обусловленными «испорчен-
ностью человеческой природы». Слабой сто-
роной антропологической точки зрения явля-
ется невозможность прийти на ее основе к
подлинно революционным выводам.
Оптимистичность Фейербаха по отноше-
нию к человеческой природе, поскольку она,
по его мнению, вечна и неизменна и, следо-
вательно, так или иначе уже реализована се-
годня, обернулась своеобразным «нежелани-
ем» его видеть, что имевшиеся нравственные
коллизии закономерно порождены социаль-
ными условиями, что реализация идеала че-
ловека невозможна без коренного изменения
этих условий. По выражению К. Маркса и
Ф. Энгельса, Л. Фейербах, встретив толпу
искалеченных капитализмом людей, спасает-
ся лишь «выравниванием в роде» (см. 1, 3,
44).
Таким образом, несмотря на то что до-
марксистскими мыслителями были поставле-
ны многие важные вопросы, в той или иной
мере выявлены коллизии современного им
общества, трудности, которые встречает в нем
эффективное функционирование морали, на
всех их концепциях крайне отрицательно
сказалось ограниченное понимание социаль-
ного аспекта морали, единства человека и об-
113
щества, отсутствие исторического подхода к
сфере моральной практики.
Правильно поставить и решить теоретиче-
ски (не говоря уже о практическом решении)
проблему «человек и мораль» не может и со-
временная буржуазная философия. Для нее
в еще большей степени характерен песси-
мизм относительно нравственных возможно-
стей человека.
Гармонизация человека и нравственной
жизни общества объявляется неразрешимой
проблемой. Этот тезис «обосновывается»
ссылкой на «извечный» конфликт «разума и
чувств», «тела» и «души».
Ложный в методологическом отношении
поиск основных истоков коллизий нравствен-
ной жизни общества в «естественной» приро-
де человека характерен даже для тех буржу-
азных философских концепций, которые от-
водят социальным факторам большую роль в
формировании индивидуального сознания.
Неудивительно, что и в этих концепциях ис-
кажается место морали в системе социальной
регуляции поведения людей, ее возможности
и сами способы воздействия на личность.
Такое искажение свойственно, например,
различным школам «идеалистического социо-
логизма». Основоположник этого направле-
ния буржуазной философии Э. Дюркгейм
первым сформулировал концепцию, ставшую
впоследствии исходным базисом интерпрета-
ции основ морального поведения личности
(понимаемого как поступки, ориентирован-
ные на внешние для индивида социальную
норму, общественный интерес) многими бур-
114
жуазными социологами (Э. Росс, Р. Мак-Ай-
вер, У. Пейдж, в значительной части —
Т. Парсонс и другие).
По Дюркгейму, «естественное» в сознании
человека — это мотивы и побуждения, обус-
ловленные одной лишь его биологической ор-
ганизацией. Социальное в сознании индиви-
да имеет своим источником «общепринятое»
в данном обществе. Оно не опирается на «ес-
тественное» сознание и не может трансфор-
мировать его, остается в любом случае лишь
надстройкой над «собственным сознанием
личности». «Над физическим человеком,—
пишет Дюркгейм,— надстраивается социаль-
ный человек» (75, 23).
Сознание человека, согласно Дюркгейму,
всегда состоит из двух независимых друг от
друга, рядоположенных частей. «...Человек
двойствен...— пишет Дюркгейм.— В нем
имеются два существа: индивидуальное су-
щество, основой которого является орга-
низм... и социальное существо, которое пред-
ставляет в нас высшую реальность в интел-
лектуальном и моральном плане... я имею в
виду общество» (75, 23).
Отсюда неизбежен вывод, что моральные
нормы поведения, даже «усвоенные» индиви-
дом, остаются для него внешними, чужими,
своего рода завоевателем, расположившимся
в захваченной, но непокоренной стране.
Лишь постоянное внешнее давление на инди-
вида обеспечивает моральное поведение по-
следнего. Любое ослабление этого давления
неизбежно ведет к аморальным поступкам,
ибо у самого индивида нет ни заинтересован-
115
ности, ни потребности в нравственном пове-
дении. Антагонизм морали и индивида не за-
висит от социальных условий, поскольку
важнейшие характеристики индивидуального
сознания, согласно Дюркгейму, носят неисто-
рический характер, определены только био-
логической организацией человека, которая
существенно не меняется на протяжении всей
человеческой истории.
В действительности, хотя человек и со-
циальное и биологическое существо, его со-
знание всегда едино, это — определенная це-
лостность, система. Оно формируется прежде
всего социально (на определенной биологи-
ческой основе). Например, эгоизм, как воз-
можный мотив побуждений человека, обус-
ловлен вовсе не его биологической природой,
как это думает Дюркгейм, а определенными
социальными условиями. Эгоизм человека —
это продукт общества на определенном этапе
его развития. Соответствующее изменение
социальных условий неизбежно подрывает
объективные истоки и психологические осно-
вы эгоистического типа поведения.
Ошибка Дюркгейма состоит и в том, что
он рассматривает отношение индивида и об-
щества всегда и при всех условиях как антаго-
низм, а мораль лишь как средство сглажива-
ния этого антагонизма на основе подчинения
обществом индивида. «И так как функция
этой (моральной. — Н. К.) дисциплины,—
пишет Дюркгейм,— состоит в том, чтобы
представлять в глазах индивида цели, кото-
рые не являются его собственными, его пре-
восходят, являются для него внешними, она
116
ему представляется и действительно в опре-
деленных отношениях является для него чем-
то внешним, господствующим над ним» (76,
21). Дюркгейму глубоко чужда мысль, что
цели общества могут быть объективно также
и целями личности, а мораль не только сред-
ством регламентации поведения человека, но
и средством его самовыражения и самореали-
зации.
Абсолютизируя некоторые реальные мо-
менты и черты нравственной жизни классово
антагонистического общества, Э. Дюркгейм
до предела принизил саму возможность мо-
рального поведения на основе внутренних
добровольных побуждений. Индивид может
знать требования морали, в той или иной сте-
пени усваивать их и соблюдать. Но эти тре-
бования, по мнению Э. Дюркгейма, всегда ос-
таются в нем инородным телом и если соблю-
даются, то исключительно под давлением по-
зиций окружающих, санкций, предусмотрен-
ных за нарушение моральных норм.
В своей работе «Физика нравов и права»,
специально посвященной анализу нравствен-
ности, Дюркгейм дает следующее определе-
ние: «Моральные и юридические факты... со-
стоят из правил санкционированного пове-
дения. Санкция, следовательно, является об-
щей характеристикой всех фактов этого ро-
да» (76, 6). Ошибка Э. Дюркгейма, конечно,
не в том, что он связывает мораль с общест-
венными «санкциями», а в том, что рассмат-
ривает их как условие нравственного поведе-
ния любого индивида во все времена. «Дейст-
вительно,— говорит Дюркгейм,— человек яв-
117
ляется моральным существом лишь потому,
что он живет внутри организованных сооб-
ществ. Нет морали без дисциплины, без вла-
сти... Мораль предстает перед нами как обя-
занность, то есть как мораль лишь тогда,
когда вокруг нас и над нами существует
власть, которая ее санкционирует, иначе мы
не можем иметь чувства долга» (76, 88).
Э. Дюркгейм явно абсолютизирует внешнее
принуждение в моральной регуляции поведе-
ния. Необходимыми гарантами соблюдения
моральных норм индивидами, согласно Дюрк-
гейму, выступают группы (семья, профессио-
нальная общность и т. п.).
В учении Дюркгейма о роли группы в
моральном поведении индивида имеется ра-
циональное зерно. Конкретные группы, среди
которых проходит жизнь каждого человека,
и применяемые ими санкции к нарушителям
общественной морали являются важным зве-
ном системы социального контроля за пове-
дением отдельной личности. Однако группа
может и должна выступать не только в этой
роли, но и быть основной ячейкой воспитания
личности. И такая функция группы, как кон-
троль за поведением ее членов и применение
в случае необходимости санкций, не может
рассматриваться вне и помимо основной за-
дачи — воспитания.
Дюркгейм же рассматривает группу преж-
де всего как средство обеспечения лишь
внешнего соответствия поведения индивида
моральным нормам. Согласно Дюркгейму,
контроль группы, угроза коллективных
санкций — основной источник моральности
118
любой личности во все времена. «Чтобы чув-
ство долга прочно укрепилось в нас,— пишет
он,— нужно... чтобы вокруг пас была группа,
которая бы неустанно напоминала о нем в
случаях слишком частых, когда мы пытаемся
остаться глухими... Естественно, мы не
склонны сами стеснять себя, принуждать се-
бя, если нас не приглашают постоянно осу-
ществлять это самопринуждение, без кото-
рого нет морали» (76, 18).
Дюркгейм, как в свое время Гельвеций и
многие другие философы, считая в принципе
невозможным, чтобы человек руководствовал-
ся внутренними, достаточно сильными мо-
ральными побуждениями, ищет факторы,
способные заменить эти побуждения. Однако
концепция Дюркгейма, будучи похожей на
теорию Гельвеция в этом отношении, резко
отличается от нее в другом. Гельвеций, при-
знавая необходимость социального контроля
за поведением личности, уделяет основное
внимание проблеме гармонизации обществен-
ных отношений, тому, чтобы создать людям
такие условия жизни, при которых у них не
возникало бы желания и поводов нарушать
нормы морали. Дюркгейм же делает ставку
на эффективное подавление этих желаний с
помощью «санкций».
Для буржуазной философской мысли
XX века характерны отказ от многих гумани-
стических идей прогрессивного философского
наследия, преувеличение роли принудитель-
ных способов и средств социальной регуля-
ции поведения людей. Эта тенденция нераз-
рывно связана с дальнейшим развитием в ус-
119
ловиях современного капитализма отчужде-
ния, конфликта между социальным и инди-
видуальным, невозможностью его преодоле-
ния на базе частной собственности.
В отличие от марксизма, буржуазные тео-
ретики средства воздействия на индивида,
обеспечивающие соответствие его поведения
с нормами морали, не соотносят с задачей
подлинно нравственного развития личности;
само это нравственное развитие они понима-
ют извращенно. Именно на этой основе про-
блему обеспечения «моральности» индивида
решает и религия.
Представители философских течений ре-
лигиозного толка утверждают, что мораль
может эффективно влиять на поведение чело-
века лишь при наличии у него веры в бога,
который в свою очередь является и источни-
ком нравственных требований. Ж. Маритен,
видный представитель неотомизма, утверж-
дает, что, если не признается существование
бога, «уверенность в безусловную и обяза-
тельную ценность морального закона и этиче-
ских норм не может иметь прочного основа-
ния и не может быть эффективно восприня-
та» (79, 181). Эту же мысль Ф. М. Достоев-
ский устами своего героя сформулировал ко-
роче: «Если бога нет — все позволено».
Такая трактовка вопроса в философско-
этических концепциях религиозного толка
тесно связана с ложным пониманием сущно-
сти человека. Согласно религии, человек
двойствен. С одной стороны, он имеет физиче-
скую природу и на этой основе отягощен
слабостями, страстями, соблазнами, тяготеет
120
к «греху». С другой стороны, в человеке су-
ществует и нравственное начало — часть и
проявление данной богом «души», которое не
может само ни побороть, ни уравновесить
«греховные» влечения физической природы.
Только находя опору в вере во всемогущее
сверхъестественное существо, «бога», «ду-
ша» может обрести необходимую для этого
силу. «Любая попытка,— пишет Ж. Мари-
тен,— преодолеть положение человека (как
физического существа. — Н. К.) одними
лишь человеческими средствами в конечном
счете обречена быть либо неэффективной, ли-
бо иллюзорной» (80, 568).
Каким же образом религия рассчитывает
«укрепить» нравственность, обеспечить мо-
ральность индивида? По этому вопросу в ре-
лигиозной идеологии существуют два основ-
ных направления. Одно из них пытается ис-
пользовать веру в «благодать» бога и страх
перед ним — обещание вечного блаженства
и угрозу вечных мук за нравственные или
безнравственные поступки. Подобное «обос-
нование» морального поведения рассчитано
на широкие массы людей. Оно применяется
прежде всего в церковных службах и пропо-
ведях.
Такие же философы, как Ж. Маритен, пи-
шущие для «интеллектуалов», стараются
обойтись без угрозы божественной кары, ут-
верждая, что достаточно сослаться на один
лишь авторитет бога, который является ис-
точником нравственных заповедей. Эта ссыл-
ка сама по себе, без непосредственного упо-
минания о возможных репрессиях, по их мне-
121
нию, обеспечит влияние моральных требова-
ний на верующих.
Еще французские материалисты последо-
вательно критиковали не только содержание
религиозных моральных требований, но и сам
способ их обоснования, воздействия на пове-
дение. Они указывали, что подкрепление мо-
ральных требований ссылкой на волю вы-
мышленного, фантастического существа —
бога —• не может служить идеологической ос-
новой нравственного воспитания, развития
личности. Уже эти философы справедливо
подчеркивали, что сама идея бога, как источ-
ника морали, необходимого условия нравст-
венного поведения людей, исходит из посту-
лата, что человек сам по себе морален быть
не может. Последний постулат даже в совре-
менной философской мысли религиозного на-
правления формулируется совершенно недву-
смысленно. «Христианский святой,— пишет
Ж. Маритен,— это не сверхчеловек — творе-
ние самого человека, не некий Геркулес
нравственной добродетели, подобный мудре-
цу стоиков. Это друг Бога, живущий сверхъ-
естественным милосердием, сотворенный бо-
жественной рукой, проникнутый в своей че-
ловеческой слабости снизошедшей в него бо-
жественной полнотой» (80, 114).
Религиозно-авторитарный (как и любой
авторитарный) способ «укрепления» морали,
даже если он используется для усиления
влиятельности норм, имеющих положитель-
ное социальное содержание, есть прежде
всего средство управления поведением инди-
видов, а не средство их нравственного разви-
122
тия. Уже одно это заставляет отнестись к не-
му критически. Л. Фейербах писал: «...откро-
вение родит нравственные поступки, не вы-
текающие, однако, из нравственности,—
нравственные поступки, а не нравственные
настроения. Моральные заповеди исполня-
ются, но они остаются чуждыми внутреннему
настроению души уже по одному тому, что
представляются как заповеди какого-то вовне
стоящего законодателя, и относятся к катего-
рии произвольных, полицейских законов.
Я поступаю известным образом не потому,
что считаю такой поступок справедливым и
хорошим, а потому, что так велел бог. Всякое
повеление бога должно считаться справедли-
вым, независимо от его содержания. Если
эти заповеди соответствуют разуму, этике, то
это есть счастье, хотя и случайное...» (61, II,
245—246).
Классики марксизма-ленинизма последо-
вательно критиковали антигуманизм рели-
гии, подрывающей веру человека в свои соб-
ственные возможности и тем самым препят-
ствующие его духовному, нравственному рос-
ту. Они подчеркивали, что к оценке возмож-
ностей усиления влияния идей на оспове ав-
торитарного способа их обоснования нельзя
подходить прагматистски. Такая оценка дол-
жна учитывать все последствия для развития
личности воздействия на ее сознание авто-
ритарной идеологии. Этому вопросу много
внимания уделял В. И. Ленин в работах, по-
священных богостроительству \ Суть этого
1 Богостроительство — идейное течение, возник-
шее после поражения первой русской революции.
123
течения, как известно, состояла в попытке ис-
пользовать авторитаризм в форме новой свет-
ской религии для распространения социалис-
тической идеологии, в частности морали.
Критикуя богостроителей, В. И. Ленин не
допускал и мысли о возможности какого бы
то ни было использования даже самых модер-
нистских истолкований религии, бога для
распространения социалистических взглядов
и принципов. Он считал, что это «прием не-
правильный во всех смыслах и во всех отно-
шениях!» (2, 48, 228).
Идеология, в частности мораль, основан-
ная на любой религии, есть форма фетишиз-
ма со всеми вытекающими отсюда последст-
виями. Она не только использует темноту и
невежество людей, но и закрепляет их, пре-
пятствует духовному росту. На такой идей-
ной основе невозможно формирование людей
как сознательных участников исторического
творчества. Именно поэтому В. И. Ленин су-
рово осуждал богостроителей за попытку
фетишизировать, «обожествить» социалисти-
ческие принципы и идеалы. Отмечая, что ис-
тория знает случаи использования религиоз-
ной формы для выражения демократических
идей, В. И. Ленин указывал, что такое ис-
пользование было всегда следствием идейной
незрелости, показателем не силы, а слабости,
крайне низкого уровня культуры масс.
Религиозный способ обоснования и рас-
пространения в массах идеологических прин-
ципов, в частности моральных, широко ис-
пользовался и используется эксплуататорски-
ми классами. Авторитаризм религии им им-
124
попирует тем, что формирует в человеке без-
думность, исполнительство, объявляет осно-
вой того или иного долженствования веру, а
не разум.
Не только для религиозных, но и для це-
лого ряда «светских» современных буржуаз-
ных философских течений характерно то, что
в анализе тех или иных возможных средств
влияния на поведение индивида ими при-
нимаются во внимание лишь прагматистские
критерии эффективности средств в обеспече-
нии социально требуемого поведения. Такой
подход характерен не только для теологиче-
ских, а также буржуазных социологических
концепций от Э. Дюркгейма до Т. Парсонса и
К. Леви-Стросса, но и для тех буржуазных
ученых (философов, психологов и психиат-
ров), которые активно пропагандируют идею
целесообразности и правомерности использо-
вания в обеспечении социально требуемого
поведения личности технических средств: хи-
рургии, химии и т. п. Ряд экспериментов, осу-
ществляемых в этом направлении на Западе,
особенно в США, уже сейчас тревожит про-
грессивную общественность, поскольку четко
выявилась антигуманная, классовая направ-
ленность использования «психотехнических»
средств в буржуазном обществе.
Широко распространенные в современ-
ной буржуазной философии и социальной
практике подобные тенденции являются про-
явлением одного и того же характерного для
капиталистического общества подхода к че-
ловеку как средству. В буржуазном общест-
ве, отмечал К. Маркс, все физические и ду-
125
ховные свойства человека сведены к утили-
тарным потребностям капитала, а не рас-
сматриваются «как нечто само по себе более
высокое, как правомерное само по себе» (1,
46 (I), 387). Неудивительно, что при таком
подходе к человеку приоритет отдается спо-
собам, обеспечивающим наилучшую «управ-
ляемость» личности в данный момент и в
данной ситуации, а не ее нравственному раз-
витию.
Постановка проблемы развития
человека как морального существа
Марксистская постановка и решение про-
блемы нравственных возможностей человека
опираются на то, что развитие человека как
нравственного существа, повышение роли
высоких нравственных ценностей в системе
социальной регуляции поведения людей яв-
ляются необходимой стороной социального
прогресса. Это возрастание значения морали
неразрывно связано с изменениями в общест-
венных отношениях и с изменением людей.
Нравственный прогресс предполагает корен-
ные социальные преобразования, может про-
исходить лишь на их основе.
Раскрывая враждебность частнособствен-
нического общества человеку, в том числе и
его нравственному развитию, К. Маркс отме-
чал, что это общество производит в массовом
порядке «обесчеловеченных» людей. Их обес-
человеченность в моральном плане проявля-
ется в широкой распространенности и укоре-
ненности эгоистических побуждений, в том,
126
что ими усваиваются ограниченные и даже
извращенные моральные ориентации. Высо-
кие нравственные ценности, гуманистические
идеалы создаются и бережно хранятся трудя-
щимися массами, но даже в их среде они да-
леко не у каждого человека могут играть
решающую роль в поведении. Неизбежными
спутниками эксплуататорского общества яв-
ляются материальная необеспеченность зна-
чительной части населения, крайняя нерав-
номерность в распределении общественного
богатства, конкуренция между людьми.
Неудивительно, что в этих условиях в по-
ведении людей доминируют ситуативные мо-
тивы, утилитарное отношение к миру.
Все эти черты интерпретируются буржу-
азными философами как вечные. Историче-
ская заслуга марксизма состоит в том, что он
доказал ложность этого тезиса и раскрыл пу-
ти и условия, обеспечивающие всестороннее
развитие всех членов общества. Прогресс
нравственный марксизм связал с прогрессом
социальным, с уничтожением частной собст-
венности и эксплуатации, с экономическим,
политическим и духовным освобождением
трудящихся масс, с ликвидацией всех видов
отчуждения, со все более полным удовлетво-
рением многообразных и постоянно растущих
личных и общественных потребностей, с вос-
питанием.
Уже при социализме отсутствуют антаго-
нистические классы и эксплуатация. Раз-
витие производства подчиняется задаче все-
мерного удовлетворения материальных и
духовных запросов масс, повышению их куль-
127
турного уровня, обеспечению большей со-
циальной однородности общества. Материаль-
ный прогресс ведет не к обогащению кучки
людей, а к повышению благосостояния наро-
да. Постоянно растет техническая вооружен-
ность труда, число профессий творческого
характера. Все граждане имеют самый широ-
кий доступ к образованию и культуре.
Социализм освобождает угнетенные наро-
ды, развивает их сотрудничество, обеспечива-
ет непрерывное движение вперед во всех об-
ластях общественной жизни.
Велики достижения развитого социа-
лизма и в изменении морального облика
людей.
Нравственный расцвет человеческой лич-
ности не есть лишь дело будущего. Новый че-
ловек рождается уже сегодня в ходе социа-
листического и коммунистического строитель-
ства, происходящих в нашей стране и в дру-
гих странах социализма глубоких социальных
преобразований. Высокие принципы комму-
нистической морали господствуют в общест-
венном сознании. Эти принципы представле-
ны, хотя и в различной степени, в сознании
и поведении большинства советских людей.
Наша повседневная действительность богата
героическими подвигами во славу Родины,
трудовыми достижениями, массовыми прояв-
лениями высокого сознания общественного
долга.
Однако неправильно было бы игнориро-
вать и то, что в области формирования ново-
го человека многое еще предстоит сделать.
«Советский опыт, опыт других стран социа-
128
лизма,— справедливо пишет Г. Л. Смирнов,—
показав возможность воспитания в массовом
масштабе личности с высокоразвитой обще-
ственной активностью, вместе с тем выявил и
всю сложность стоящих перед социализмом
задач в этой области, стойкость различных
видов антисоциалистического поведения. Это
способствовало тому, что марксисты-ленинцы
стали смотреть на трудности, связанные с до-
стижением идеалов, с более трезвых, более
реалистических позиций» (55, 185).
Дальнейшее развитие нравственной прак-
тики в условиях зрелого социализма и пере-
ход к следующему этапу реализации общест-
венно-нравственного идеала предполагают и
дальнейшее развитие общественных отноше-
ний в направлении их еще большей гармони-
зации, и нравственное совершенствование
людей. Необходимо ликвидировать полностью
пережитки частнособственнической психоло-
гии, индивидуалистической морали и обеспе-
чить такой уровень развития личности в мас-
совом масштабе, чтобы коммунистические
ценности могли определять поведение каж-
дого человека в любой ситуации. Речь идет
о новом этапе в практической реализации
нравственного идеала человека.
Чтобы правильно понять сущность этой
задачи, ее сложность и в то же время испол-
нимость, нужно в полной мере учесть особен-
ность марксистской постановки вопроса об
историческом изменении сознания личности.
Эта особенность состоит не только в том, что
марксизм связывает изменения сознания с
преобразованием социальных условий, но и
129
в оценке возможных масштабов изменений
человеческого сознания.
Марксизм исходит из идеи развития че-
ловека, а не только изменения его поведения
и ситуативных мотивов, направленности не-
посредственных интересов. Возможность та-
ких изменений и их связь с условиями жиз-
ни, как мы видели, отмечал еще Гельвеций.
И в современных условиях есть немало бур-
жуазных философских течений, которые при-
знают историческую изменяемость человека,
но всегда лишь в узких и ограниченных
пределах. Так, видный представитель фран-
цузского структурализма К. Леви-Стросс,
признавая зависимость поведения человека
и содержания его сознания от социальных
структур, в то же время подчеркивает, что
«вечная проблема универсальности человече-
ской природы решается антропологией
(структурализма. — Н. К.) в новой форме, в
форме вопроса об инвариантности» (78, 35).
В другой работе он пишет: «Прогресс, если
можно употребить в данпом случае этот тер-
мин, происходил не в сфере самого сознания
(человека. — Я. Я.), но в мире, в котором
человечество, одаренное одними и теми же
способностями, постоянно встречалось в тече-
ние своей долгой истории со все новыми
объектами» (77, 255).
В отличие от всех этих буржуазных кон-
цепций, которые основное, главное в глубин-
ных структурах духовного мира личности, в
«природе человека» рассматривают как нечто
вечное и неизменное, марксизм считает воз-
можным и необходимым говорить именно об
130
изменении глубинных структур сознания, че-
ловеческой природы. «...Вся история,— писал
К. Маркс,— есть не что иное, как беспрерыв-
ное изменение человеческой природы» (1, 4,
162).
Марксистский тезис о возможности изме-
нения в ходе исторического развития различ-
ных сторон человеческого сознания, вплоть
до самых глубоких, нашел конкретизацию и
обоснование в работах ряда советских психо-
логов L Этот же тезис имеет большое значе-
ние для анализа сферы морали. Его последо-
вательное применение позволяет сделать, на
наш взгляд, следующие выводы.
В ходе исторического развития у челове-
ка могут изменяться: содержание и направ-
ленность непосредственных личных интере-
сов; содержание моральных ориентаций; ме-
сто тех и других в мотивационной части со-
знания; роль, место тех или иных психологи-
ческих структур и механизмов (разума, эмо-
ций, привычек, механизмов «обычного» со-
знания) в формировании у индивида мораль-
ной мотивации и в его моральном поведении.
1 Например, известный советский психолог
А. Г. Лурия пишет: «Развитие психических процес-
сов в общественной истории вовсе не сводится толь-
ко к получению нового опыта и обогащению круга
представлений. Возникновение новых форм практи-
ческой деятельности... приводит к коренной пере-
стройке основных психических процессов, к ради-
кальному изменению их психологического строения»
(27, 61). На изменение в ходе истории структуры
индивидуального сознания, роли разных психологи-
ческих механизмов в социально требуемом поведе-
нии обращает внимание Б. Д. Парыгин (см. 45,
336—337).
131
Изменения в содержании и структуре мо-
тивации происходят в течение длительного
периода времени. Они гораздо менее замет-
ны, чем изменение ситуационных мотивов
или содержания усваиваемых ценностей. Ве-
роятно, именно поэтому необходимость этих
изменений порой недооценивается, а буржу-
азными авторами даже отрицается. В резуль-
тате такого подхода, например, проблема
сущности эгоизма, возможностей и путей его
преодоления может искажаться или тракто-
ваться упрощенно. В буржуазной же этике
эгоизм вообще рассматривается как вечная и
неизменная сущность человека, обусловлен-
ная его биологической природой.
В действительности эгоизм очень широ-
кое понятие, обозначающее определенный
тип поведения человека, его направленность.
Причины же такого поведения могут быть
очень различны: усвоение не относящихся к
морали норм и правил поведения индивидуа-
листической направленности, преобладание в
психологии личности ситуативных влечений,
предметных ценностей, стремления к физи-
ческому наслаждению при недостаточной
влиятельности духовных ценностей (причем
их недостаточная влиятельность опять-таки в
психологическом плане может иметь разные
причины). Все это различные типы эгоизма.
Учет данного обстоятельства важен для тео-
рии и практики коммунистического воспита-
ния Ч
1 Проблема коммунистического нравственного
воспитания нередко сводится к замене одних мо-
ральных ориентаций другими, к освоению индиви-
132
Способность к ориентации на обществен-
ные интересы, на выражающие их высокие
моральные ценности в условиях социализма
становится массовой, неотъемлемой чертой
советского человека. Вместе с тем на данном
этапе эта способность развита у членов со-
циалистического общества в неодинаковой
степени, а у некоторых даже отсутствует во-
обще. Прогресс в сфере морали неразрывно
связан с дальнейшими успехами нравствен-
ного воспитания. Такой прогресс предпола-
гает и дальнейшее совершенствование усло-
вий жизни, общественных отношений и даль-
нейшую активизацию идейно-воспитательной
деятельности.
Сложность проблемы укрепления мораль-
ных начал поведения и является той причи-
ной, которая может порождать упрощенные
представления по этому вопросу.
Встречается, например, мнение о том, что
в условиях социализма существует однознач-
ная зависимость моральности поведения чле-
нов общества от прогресса отдельных сторон
общественной жизни, особенно условий тру-
да и материальной обеспеченности. Так,
дами идеалов, норм и принципов коммунистической
морали (в соответствии с представлением, что
эгоизм в любом случае — это просто результат
усвоения извращенных ценностей). При таком под-
ходе забывается, что многие формы эгоизма явля-
ются спутниками утилитарного отношения к миру.
А это отношение может быть не только результатом
освоения индивидом одной духовной ценности или
недостаточного усвоения другой, противоположной
духовной ценности, но проявлением недостаточного
развития способности ориентировать поведение на
духовные ценности вообще.
133
Г. Н. Гумницкий утверждает, что рост мате-
риальной обеспеченности людей при социа-
лизме и их коммунистическая сознательность
находятся в непосредственной зависимости.
«Чем лучше,— пишет он,— обеспечено при
социализме благосостояние людей, тем бли-
же им общественные интересы, тем больше
стремятся они обеспечить благо общества»
(20, 48). Г. Н. Гумницкий, очевидно, считает,
что получение от общества все большего ко-
личества благ неизбежно порождает у инди-
видов признательность обществу, готовность
следовать его интересам, моральные побуж-
дения.
Слов нет, прогресс условий труда и мате-
риальной обеспеченности при социализме
имеет огромное значение для гармонизации
общественного и личного, для обеспечения
большего соответствия поведения людей нор-
мам коммунистической морали. Но не нужно
забывать, что непосредственно этот прогресс
может вести лишь к созданию некоторых до-
полнительных психологических условий, бла-
гоприятствующих моральному поведению. Ни
изменения в технике, ни изменения в уров-
не материального обеспечения сами по себе,
вне многих других факторов и воздействий
на личность, и прежде всего идеологических,
воспитательных, не формируют собственно
моральных мотивов поведения.
Каково же влияние роста уровня потреб-
ления материальных благ на нравственность?
Существует ли это влияние вообще? Носит
ли оно однозначный характер? Все эти вопро-
сы непосредственно интересуют не только
134
ученых-обществоведов, но и самые широкие
массы людей. При этом и в массовом созна-
нии могут возникать ложные мнения, в ряде
случаев получившие уже прочность предрас-
судка.
В нашей стране исследование обществен-
ного мнения по этому вопросу проводилось,
например, в г. Челябинске Жилиной Н. Т. и
Фроловой Л. Н. Исследование выяснило, что
не менее половины опрошенных придержи-
вается мнения, что существует непосредст-
венная связь между материальной обеспечен-
ностью и моральностью поведения. При этом
одни считают, что обилие вещей положи-
тельно влияет на человека, другие придер-
живаются противоположного мнения: вещи
«делают человека скупым, завистливым»,
«развивают индивидуализм» (см. 60, 74).
Комментируя результаты опроса, авторы ис-
следования справедливо отмечают, что как
первое, так и второе мнения являются фор-
мами фетишизации вещей — убеждения в
том, что вещи сами по себе могут положи-
тельно или отрицательно влиять на нравст-
венный облик человека. В действительности
же влияние вещей на индивида опосредуется
целым рядом других влияний (форм собст-
венности, господствующей идеологии, уровня
образования и культуры, семейных традиций,
господствующих в данной микросреде стан-
дартов поведения и отношения к вещам, его
опытом).
В социалистическом обществе рост мате-
риального изобилия рассматривается как не-
обходимая предпосылка всестороннего разви-
135
тия личности, формирования у нее высших
духовных, в том числе и нравственных, по-
требностей. Л. И. Брежнев в Отчетном до-
кладе XXV съезду КПСС отметил, что увели-
чение материальных и финансовых ресурсов
в нашей стране способствует решению основ-
ных социально-экономических задач, постав-
ленных Программой партии, последними
съездами. «Это относится прежде всего,—
говорится в докладе,— к дальнейшему по-
вышению благосостояния советских людей,
улучшению условий их труда и быта, зна-
чительному прогрессу здравоохранения, обра-
зования, культуры — ко всему, что способ-
ствует формированию нового человека, все-
стороннему развитию личности, совершенст-
вованию социалистического образа жизни»
(3, 40).
Положительная роль материального бла-
госостояния в сфере морали основана прежде
всего на том огромном значении, какое могут
оказывать на поведение индивидов удовле-
творенность или неудовлетворенность основ-
ными материальными потребностями (в еде,
одежде, жилище).
В результате роста благосостояния в на-
шей стране каждый трудящийся не испыты-
вает опасений за свое материальное положе-
ние ни сегодня, ни завтра. Ликвидация ма-
териальной необеспеченности привела к рез-
кому сокращению в СССР таких преступле-
ний, как профессиональное воровство, убий-
ства по корыстным мотивам.
Но гарантирует ли одно лишь удовлетво-
рение основных материальных потребностей
136
такое поведение личности, которое всегда со-
ответствовало бы нормам коммунистической
нравственности, или хотя бы полную ликви-
дацию антиобщественного поведения по ко-
рыстным мотивам? Нет, ибо встречаются еще
такие явления, как рвачество, стяжательство,
спекуляция, хищения социалистической соб-
ственности и т. п. Люди, совершающие подоб-
ное аморальное, а часто и противоправовое
поведение, зачастую вовсе не относятся к чи-
слу наименее обеспеченных.
В психологическом плане возможность
аморального поведения при любом уровне
материальной обеспеченности связана с от-
сутствием у человека естественного предела
потребностей. Человек, писал К. Маркс, от-
личается от животных как безграничностью
своих потребностей и их способностью к рас-
ширению, так и невероятной степенью со-
кращения их (см. 1, 49, 122).
Если возрастание материальных потреб-
ностей не сопровождается ростом духовных,
развитием самоконтроля личности над свои-
ми желаниями и своим поведением, то чело-
век может стать рабом своих собственных
«аппетитов» в сфере материального потреб-
ления, у него может возникнуть культ ве-
щей. При этом для «потребителя» вещь мо-
жет быть «нужна» даже не ради нее самой,
а по так называемым «престижным» сообра-
жениям: не отстать от других, выделиться
среди них. Подобное отношение к вещам еще
встречается у некоторых индивидов, живу-
щих в нашем обществе. Согласно данным уже
цитированного исследования 12% опрошен-
137
ных заявили, что желают приоорести такие
материальные блага, как дачу, автомашину,
мебельный гарнитур и т. п., не столько пото-
му, что нуждаются в них самих, сколько по-
тому, что хотят «иметь то, чего нет у других»
(60, 70).
Нетрудно понять, что «престижные» стрем-
ления по самой своей сути безграничны и
при любом уровне обеспеченности материаль-
ных потребностей личности могут толкать на
путь стяжательства, не стесняющего себя вы-
бором средств. Таким образом, ошибочно бы-
ло бы думать, что какой-то, пусть самый вы-
сокий, уровень материального благосостоя-
ния может сам по себе гарантировать мораль-
ность поведения людей.
Но в то же время не менее ошибочно по-
лагать, что нравственно развитая личность
может формироваться на основе аскетизма.
Пренебрежение к материальным запросам
личности, как известно, в течение многих
веков было одним из краеугольных камней
религии и в подновленной форме культиви-
руется ею и сейчас. Встречается оно и у мно-
гих буржуазных философов.
В действительности же только гармонич-
ное развитие всех сторон психологии лично-
сти, выступающих как генераторы ее актив-
ности, может обеспечить подлинную гармо-
ничность поведения, движение и личности и
общества по направлению к идеалу.
138
Реализация нравственных
возможностей человека
и различные способы обеспечения
социально требуемого поведения
С повышением уровня развития нравст-
венной саморегуляции поведения личности
уменьшается необходимость во внешнем
контроле. Моральное поведение личности, ос-
нованное преимущественно на самоконтроле,
является наиболее адекватным выражением
особенности морали как социальной регуля-
тивной системы.
Достижение такого уровня функциониро-
вания коммунистической морали с точки зре-
ния марксизма является, с одной стороны,
одним из важнейших аспектов коммунисти-
ческого общественного самоуправления, а с
другой — необходимым условием воплоще-
ния в жизнь этого принципиально нового,
наиболее совершенного типа общественной
организации.
Выделенный нами аспект рассмотрения
нравственного развития личности исследо-
ван пока недостаточно. Между тем он вклю-
чает целый ряд сложных и актуальных
проблем.
Марксизм связывает возрастание значения
социальной функции морали с нравствен-
ным развитием личности. Речь идет именпо
о нравственном развитии личности, о дви-
жении ее нравственных возможностей в сто-
рону обеспечения саморегуляции поведения
на основе высоких моральных ценностей.
139
С другой стороны, развитие нравственных
возможностей личности способно осуществ-
ляться лишь в неразрывной связи с развити-
ем социальной практики. Коммунистические
нравственные нормы и идеалы на данном
этапе еще не определяют поведение всех чле-
нов нашего общества в любых ситуациях.
Поэтому необходимо не только укреплять и
развивать нравственные начала поведения
индивидов, но и совершенствовать иные со-
циальные способы детерминации поведения,
обеспечивающие его необходимую для обще-
ства направленность.
Речь идет о том, что мораль может опи-
раться и на принудительные средства воздей-
ствия на поведение индивидов. В истории
этики подавляющее большинство философов
признавали необходимость в таких средствах.
Одни мыслители, например Гольбах, включа-
ли те или иные из средств принуждения ин-
дивида к соблюдению моральных норм непо-
средственно в систему функционирующей мо-
рали (или нравственности). Другие считали,
что к морали относится лишь поведение, ос-
нованное на свободном соблюдении нравст-
венных требований. Эти философы, выводя за
сферу морали принудительные средства со-
циальной регуляции поведения людей, не от-
рицали возможности их применения.
В современной литературе, в том числе и
марксистской, по вопросу опоры морали на
принуждение часто возникают дискуссии.
Причем в них, на наш взгляд, не всегда до-
статочно четко различаются разные аспекты
проблемы.
140
Моральные нормы, выражающие интере-
сы социального целого, всех его членов, за-
щищаются обществом, которое стремится
обеспечить их соблюдение многообразными
средствами, в том числе и принудительными.
Некоторые из этих средств (одобрение и не-
одобрение окружающих) считаются специфи-
чески моральными. Они отличаются от
средств материального и физического воздей-
ствия на личность и государственно-право-
вых способов обеспечения социально требуе-
мого поведения.
С другой стороны, не только моральные,
но и другие нормы могут воздействовать на
поведение и на основе свободного самоопре-
деления личности. Следовательно, отграниче-
ние сферы морали лишь по признаку от-
сутствия всякого внешнего принуждения
или связи со специфическими видами и спо-
собами принуждения вряд ли правомерно.
Иное дело, что лишь один из двух воз-
можных способов реализации моралью своих
функций — исполнение моральных требова-
ний на основе свободного самоопределения
личности — необходимо связан с наличием у
нее (личности) собственно нравственных мо-
тивов достаточной степени влиятельности. Та-
кие мотивы являются наиболее социально
ценными потому, что только они свидетель-
ствуют о достаточно высоком уровне нравст-
венного развития личности, а также потому,
что только они обеспечивают моральность по-
ведения индивида в любых ситуациях.
В ходе коммунистического строительства
все более полно раскрываются возможности
141
морали как регулятивной системы, способной
осуществлять свои функции на основе глубо-
кого усвоения индивидами высоких общест-
венных целей и ценностей. Но этот процесс
носит диалектический характер.
Следует отметить, что большое значение
имеет и опора морали на позиции и действия
масс людей, которые выступают как своеоб-
разный гарант общественных нравственных
требований. Как предвидел В. И. Ленин, не-
обходимость привлекать организованную си-
лу масс в целях предотвращения возможных
эксцессов сохранится даже при полном ком-
мунизме. Тем более важное значение имеет
прямой социальный контроль за поведением
индивидов на современном этапе. Об этом
говорят многие факты.
Весьма примечательно, в частности, что
нарушения нравственных норм происходят
прежде всего в сфере досуга, и особенно там,
где отсутствуют сплоченные коллективы, где
более труден непосредственный контроль со
стороны общественности.
Всемерное повышение контроля общест-
венности за соблюдением норм коммунисти-
ческой морали особенно значимо в деле со-
кращения (а в исторической перспективе —
и отмирания) права и поддерживающих его
учреждений. Это сокращение (тем более от-
мирание) не может произойти иначе как на
основе возрастания роли общественности в
обеспечении социально требуемого поведе-
ния. Но, с другой стороны, высший тип соци-
альной регуляции связан с развитием у лич-
ности способности к самодетерминации нрав-
142
ственного поведения. Формирование такой
способности — цель, которую в полной мере
нужно учитывать, решая проблему обеспече-
ния социально требуемого поведения индиви-
дов на современном этапе. Конечно, эти за-
дачи в условиях социализма ни в коей мере
нельзя противопоставлять. Но их нельзя и
отождествлять. Между тем в обыденном со-
знании существуют и упрощенные представ-
ления, которые основаны на недостаточно
четком различении между нравственным вос-
питанием личности и регуляцией ее поведе-
ния со стороны общества в определенный пе-
риод времени.
Многообразные воздействия общества с
целью обеспечить соответствие поведения ин-
дивида с моральными требованиями являют-
ся необходимым элементом социальной ре-
гуляции. Они могут участвовать и в нравст-
венном воспитании. Но отождествлять их с
воспитанием личности неправильно, ибо и то
и другое — социальные проблемы разной сте-
пени сложности, различающиеся по целому
ряду «параметров».
Нравственное воспитание ставит целью
развитие личности, изменение ее психологии
как целостной системы, ее глубинных основ,
формирование специфических мотивов и спо-
собностей. Цель коммунистического идеала
личности — воспитание людей, глубоко пре-
данных делу коммунизма, с высоким созна-
нием общественного долга.
О коммунистической воспитанности речь
идет тогда и только тогда, когда у индивида
формируются глубокие коммунистические
143
нравственные убеждения и потребности, спо-
собность к саморегуляции поведения на их
основе. Формирование такой способности оз-
начает качественный скачок в развитии лич-
ности.
Приведение поведения личности в соот-
ветствие с моральными нормами на том или
ином ограниченном отрезке времени возмож-
но и без ее нравственного развития. Обеспе-
чить моральное поведение индивида можно
на основе ситуативных мотивов, связанных с
материальным поощрением, с установлением
тех или иных форм контроля за поведением.
Для нравственного воспитания этого еще не-
достаточно.
Ни материальное поощрение, ни внешний
контроль за поведением сами по себе не фор-
мируют моральных мотивов, они могут лишь
способствовать этому.
Конечно, марксизм (в отличие от Канта,
например) не считает, что нравственное вос-
питание и ситуативные влияния на личность
разделены «китайской стеной». Нравственное
развитие личности не может происходить
иначе как в процессе ее собственной деятель-
ности. Стимулы же к этой деятельности воз-
никают во многом (часто даже в основном)
из ситуативных влияний. Но при этом необ-
ходимо учитывать, что самая благоприятная
для нравственного развития личности дея-
тельность реально способствует такому раз-
витию лишь при соблюдении ряда дополни-
тельных условий.
Многократно повторяющееся поведение,
соответствующее моральным нормам, но де-
144
терминированное не собственными убежде-
ниями индивида, а лишь позициями других
людей, может способствовать формированию
привычки к соблюдению моральных норм, ко-
торая в свою очередь может рассматриваться
как элемент саморегуляции. Однако, во-пер-
вых, на основе привычки возникают лишь эле-
менты нравственной саморегуляции, относя-
щиеся к некоторым простейшим сторонам
социальной практики: соблюдение правил об-
щежития, добросовестный труд. Во-вторых,
и здесь развитие способности к нравственной
самодетерминации поведения предполагает
не только привычки, но и сознательное отно-
шение к поведению. Более того, ни осознан-
ность, ни даже сами привычки не могут сфор-
мироваться на основе одного лишь более или
менее частого повторения одних и тех же по-
ступков и действий. Специальные психологи-
ческие исследования показали, что если ин-
дивид морально поступает лишь под воздей-
ствием внешнего контроля даже в течение
длительного периода времени, то и такое по-
ведение далеко не всегда приводит к появле-
нию нравственных привычек. Дело, видимо,
в том, что любая привычка индивида предпо-
лагает его субъективную положительную
оценку совершаемых действий. В сфере мо-
рали такая оценка формируется под влияни-
ем лишь целого ряда условий и причин. По-
этому нравственные привычки на основе
одного лишь внешнего принуждения индиви-
дов к соответствующему поведению, принуж-
дения, которое не сопровождается иными
средствами влияния на личность, возникать
не могут.	145
Итак, поскольку нравственное развитие
личности — самостоятельная проблема, кото-
рая не сводится к задаче обеспечить соответ-
ствующее требованиям морали поведение
личности лишь в данный момент времени и в
данной ситуации, постольку и средства обес-
печения социально требуемого поведения дол-
жны оцениваться не прагматистски, а с
учетом их влияния на формирование нравст-
венного сознания, па формирование «глу-
бинных» сторон психологии индивида.
Многие из средств воздействия на лич-
ность являются «обоюдоострым» оружием:
они могут не только способствовать нрав-
ственному развитию личности, но и при не-
правильном применении даже противодейст-
вовать ему. Последнее нужно постоянно иметь
в виду, ибо на практике всегда велик соблазн
предпочесть реально «ощутимые» непосред-
ственные изменения в поведении индивида
скрытым и «проблематичным» преобразова-
ниям глубинных структур его сознания.
Поэтому в работе с людьми важно умелое
использование средств воздействия на пове-
дение, особенно таких сильных, как принуж-
дение. Последнее в социалистическом обще-
стве должно служить воспитанию, формиро-
ванию у индивидов нравственных стимулов,
что предполагает соблюдение ряда условий.
Прежде всего принуждение должно быть
справедливым, морально оправданным. Оно
должно учитывать конкретные особенности
индивида, к которому применяется принуж-
дение. Принуждение не может быть чрезмер-
ным, оно должно сочетаться с убеждением.
146
Марксизм, безусловно, отвергает жестокость
и все средства, использующие иррациональ-
ные, мистические, фетишистские способы
воздействия на психологию индивидов.
Таким образом, задача повышения роли
морального фактора в поведении в условиях
социалистического общества предполагает
комплексное решение целого ряда вопросов:
дальнейшего нравственного развития всех
членов общества, еще более полного удовлет-
ворения первичных потребностей, а также и
других разумных потребностей индивида,
воспитания у него правильного отношения к
вещам и материальным запросам, создание
таких условий для каждого индивида (вклю-
чая и эффективную систему контроля за по-
ведением), чтобы удовлетворение внемораль-
ных потребностей было бы возможно лишь на
основе общественно полезной деятельности,
сочеталось с ней. При этом важно учитывать,
что многие изменения в условиях жизни лю-
дей могут двояко воздействовать на их по-
ведение: обеспечивать большее соответствие
поступков требованиям морали на основе фор-
мирования тех или иных внеморальных моти-
вов и способствовать нравственному разви-
тию личности. Если в первом случае то или
иное изменение в условиях жизни может вы-
полнять свою функцию само по себе, «в оди-
ночку», то во втором случае оно всегда нуж-
дается в иных воздействиях, без которых
бессильно изменить нравственное сознание
личности.
Глава четвертая
СОЦИАЛЬНЫЕ
И СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
ОСНОВЫ ФОРМИРОВАНИЯ
МОРАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ личности
Общественная жизнь индивидов представ-
ляет собой единство различных сторон, каж-
дая из которых оказывает относительно са-
мостоятельное влияние на формирование ин-
дивидуального сознания, в том числе и его
нравственных компонентов.
Основными, объективными по отношению
к индивиду сторонами общественной жизни
являются общественное бытие и обществен-
ное сознание. Каждое из них выступает для
индивида на уровнях макро- и микросреды.
Общественное бытие существует как сово-
купность материальных отношений в масшта-
бе общества, класса и как непосредственно
окружающая индивида действительность: ус-
ловия труда, быта и т. п. Общественное созна-
ние — это, с одной стороны, все многообраз-
ные феномены духовной культуры общества,
с другой же стороны, представления, ценност-
ные ориентации, нормы, воплощенные в мас-
совом сознании — общественной психологии.
Таковы основные источники формирова-
ния индивидуального сознания. Формирова-
148
ние его собственно моральной стороны под-
чиняется как общим закономерностям разви-
тия духовного мира личности в целом, так и
специфическим. В нравственном развитии
личности важную роль играет усвоение мо-
ральных ценностей и норм — особых феноме-
нов общественного сознания. Само это усвое-
ние во многом зависит от представленности
этих норм и ценностей в сознании и поведе-
нии непосредственно окружающих индивида
людей.
Конечно, нравственное развитие личности
не может быть оторвано от объективных со-
циальных отношений и в конечном счете оп-
ределяется ими. Как общеисторические, так
и конкретно исторические, классовые в клас-
совом обществе, объективные социальные от-
ношения являются источником усваиваемых
личностью моральных ценностей и норм. Эти
отношения, реализуясь в виде системы усло-
вий повседневной жизни и деятельности лич-
ности, создают более или менее благоприят-
ные возможности для освоения тех или иных
нравственных ценностей. Они же могут не-
посредственно формировать некоторые эле-
менты духовного мира индивида, определяю-
щие готовность и способность к моральному
поведению, или порождать другие элементы,
препятствующие формированию такой спо-
собности и готовности. Таким образом, мате-
риальные социальные отношения (прежде
всего производственные) воздействуют на ин-
дивидуальное сознание и непосредственно и
опосредованно (через общественное созна-
ние).
149
Наличие нескольких социальных источни-
ков формирования индивидуального сознания
в целом и его нравственной стороны, их
сложное взаимодействие иногда приводит к
тому, что некоторые философы преувеличи-
вают роль одних факторов и преуменьшают
значение других.
В буржуазной литературе, в той или иной
степени признающей влияние социальных
факторов на индивидуальное сознание, такая
абсолютизация — обычное явление. В неко-
торых концепциях утверждается, что на ин-
дивидуальное сознание воздействуют лишь
конкретные условия жизни: вид профессио-
нальной деятельности, межличностные отно-
шения, уровень потребления и т. п. В них иг-
норируется значение более широких общест-
венных отношений (прежде всего производ-
ственных) для формирования личности, а
также смешиваются различные аспекты воз-
действия на индивида повседневной действи-
тельности, которая может выступать как фак-
тор:
1)	создающий ситуативные мотивы пове-
дения, прежде всего непосредственные мате-
риальные интересы и потребности личности;
2)	порождающий некоторые элементы
нравственного сознания или необходимые
для нравственного поведения психологиче-
ские свойства;
3)	облегчающий или затрудняющий фор-
мирование основных структур морального со-
знания: нравственных убеждений и потреб-
ностей; определяющий возможности влияния
на индивида общественной морали.
150
Вместе с тем в этих концепциях не рас-
сматривается активная роль общественного
сознания, особенно идеологии и культуры,
в социализации личности, ее нравственном
развитии. Общественное сознание, прежде
всего мораль, в воззрениях буржуазных фи-
лософов выступает простой суммой индиви-
дуальных сознаний, формирующихся стихий-
но под влиянием одних лишь непосредствен-
ных условий жизни. В результате сложная
диалектика общественного и индивидуально-
го сознания, социальной психологии и куль-
туры искажается.
Общественная мораль и как система идео-
логически обоснованных нравственных цен-
ностей, норм поведения, и как специфиче-
ские явления обыденного сознания (элемен-
тарные правила общежития, простые нормы
нравственности) наиболее последовательно
кристаллизуется и сохраняется в культуре.
Культура, в том числе ее моральный элемент,
создается многими поколениями людей. Про-
цесс порождения моральных представлений
как явлений культуры очень сложен. Он
включает стихийно протекающую творческую
деятельность больших масс людей, а также
духовную деятельность идеологов. Этот про-
цесс не может осуществляться на основе
лишь собственного опыта отдельного индиви-
да или даже поколения. Общественное мо-
ральное сознание, будучи связано с массовым
сознанием, выходит за его пределы. Общест-
венная мораль и как часть культуры, и как
явления массового сознания выступает для
индивида объектом освоения. С помощью оп-
151
редмеченных в культуре и представленных в
массовом сознании нравственных ценностей,
а также других феноменов общественного со-
знания (прежде всего политической идеоло-
гии) индивид осознает глубинные стороны
общественных отношений, тенденции их раз-
вития, общественные потребности, формиру-
ется как нравственное существо.
Наряду с преувеличением влияния на ин-
дивида его непосредственного окружения в
буржуазной социологии, этике нередко игно-
рируется значение материальных условий
жизни, предметной деятельности человека.
Так, основоположник идеалистического со-
циологизма Э. Дюркгейм утверждал, что ин-
дивид как социальное существо — продукт
общественных влияний, но эти влияния це-
ликом относятся к сфере общественного со-
знания. Он писал, что все виды социальных
воздействий общества на человека — «цели-
ком психические, они состоят исключитель-
но из представлений и объективированных
чувств» (75,521).
Абсолютизация роли общественного со-
знания в процессе формирования духовного
мира личности является сердцевиной цен-
ностно-нормативной модели общества — со-
циологической теории, получившей в настоя-
щее время большое распространение на За-
паде. Согласно этой теории, индивид якобы
вообще не имеет соприкосновения с объектив-
ной действительностью, общественными от-
ношениями, взаимодействуя лишь с системой
норм и ценностей — своеобразным «двойни-
ком» реальности. Причем ценности и нормы
152
выступают в одной только форме — как уста-
новки социальных групп, полностью подчи-
няющих своему влиянию индивида.
В идеалистическом социологизме не толь-
ко недооценивается роль объективной дейст-
вительности, но и не рассматривается то, что
основная часть нравственных представлений
возникает и «хранится» на макроуровне об-
щества, класса и лишь «транслируется» от
общества к индивиду группами.
Критика различных форм преувеличения
роли того или иного источника формирова-
ния индивидуального морального сознания не
должна ограничиваться выдвижением одного
лишь тезиса, что каждый источник по-своему
важен и значим, что большую роль играют
и общественное бытие, и общественное созна-
ние, группы и т. д. При этом необходимо не
только выяснить конкретную роль каждого
фактора (что уже в целом сделано в нашей
литературе), но и рассмотреть их как дейст-
вующие на индивида не независимо друг от
друга, а в тесной взаимосвязи.
В условиях социализма различные соци-
альные источники формирования нравствен-
ного сознания личности могут и должны
действовать однонаправленно и синхронно.
Нарушение этих двух условий может обер-
нуться моральными издержками. При социа-
лизме на индивидуальное сознание воздей-
ствуют общественные отношения на макро- и
микроуровне: социалистическая культура,
включающая коммунистическую мораль; нор-
мы и ценностные ориентации, распространен-
ные в окружающей индивида социальной
среде.	153
Формирование личности социалистическо-
го типа необходимо предполагает как благо-
приятные общие социальные условия: обще-
ственную собственность, социалистическую
демократию, отсутствие эксплуатации и клас-
совых антагонизмов, единство общественных
и коренных личных интересов, подъем мате-
риального благосостояния, образования и
культуры широких масс, так и адекватное от-
ражение этих условий в собственном опыте
индивида, усвоение коммунистических нрав-
ственных ценностей через идеологические ка-
налы и контакты с носителями этих ценно-
стей — социалистическими коллективами.
Таким образом, при анализе закономер-
ностей формирования личности необходимо
учитывать логику ее нравственного развития,
направления которого в целом можно охарак-
теризовать как процесс от простого к сложно-
му. Создание сложных структур морального
сознания предполагает наличие простых пси-
хологических элементов. Важно иметь в ви-
ду и системный характер психологического
обеспечения морального поведения личности.
Коллективный и индивидуальный
опыт как источники
нравственного развития личности
Диалектика процесса формирования мо-
рального сознания личности — это взаимо-
действие человека со всей системой объек-
тивных факторов (т. е. специфическое про-
явление в сфере морали отношения «субъ-
154
ект — объект»), а также взаимодействие ин-
дивида с коллективно выработанным опытом,
обеспечивающее саму возможность активно-
го отношения человека к действительности
(т. е. специфическое проявление в этой сфе-
ре отношения «индивидуальное — социаль-
ное»),
В процессе исследования становления ду-
ховного мира индивида кроме общеметодоло-
гических положений необходимо разработать
и применить целый ряд понятий. Во-первых,
эти понятия могут служить посредствующим
звеном между общеметодологическими прин-
ципами, наиболее общими категориями марк-
систского понимания взаимоотношения чело-
века и общества, с одной стороны, и конкрет-
ными процессами этого взаимодействия — с
другой. Во-вторых, они осуществляют это
«посредничество», реализуя особый — субъ-
ектный — подход к проблеме: соотнесение
процесса с его субъектом (человеком), носи-
телем активности. Среди этих категорий наи-
более важное значение, по нашему мнению,
имеют понятия «индивидуальный опыт» и
«коллективный опыт» Ч
1 Понятие «опыт» многократно встречается в
трудах классиков марксизма. В. И. Ленин отстоял
правомерность его применения материалистами в
борьбе с махизмом, с идеалистическими спекуля-
циями на этой категории. Он подчеркивал правомер-
ность применения этого понятия при его правильном
истолковании как категории, обозначающей резуль-
таты взаимодействия человека с объективной реаль-
ностью (см. 2, 18).
В современной марксистской литературе поня-
тие «опыт» широко использует Г. Дилигенский для
исследования механизмов формирования ценност-
155
Индивидуальный опыт — это результат
практической деятельности самого индивида,
его собственного контакта с социальной дей-
ствительностью. Индивидуальный опыт взаи-
модействует с опытом коллективным — груп-
пы, класса, человечества. «...История отдель-
ного индивида,— писали К. Маркс и Ф. Эн-
гельс,— отнюдь не может быть оторвана от
истории предшествовавших или современных
ему индивидов, а определяется ею» (1, 3,
440). Коллективный опыт является необходи-
мым условием и важнейшим фактором фор-
мирования индивидуального сознания, в осо-
бенности его нравственной стороны.
Индивидуальный опыт, как сторона ос-
воения мира индивидом, и опирающиеся на
этот опыт элементы психики сами по себе,
при всем их значении не могут быть источ-
ником развитого нравственного сознания, ибо
индивидуальный опыт ограничен как во вре-
мени, так и в «социальном пространстве».
Индивиду всегда дана в его собственном опы-
те лишь небольшая часть явлений социаль-
ной действительности, причем сущность по-
следней (общественные отношения) отра-
жена неполно и противоречиво. По одной
какой-либо части социальных явлений нельзя
адекватно познать их сущность. Именно
узость индивидуального опыта, очевидно,
ных ориентаций личности, ее классового сознания,
жизненных позиций (см. 21).
Л. П. Буева в анализе индивидуального созна-
ния использует понятия «непосредственный опыт»
личности и «косвенный опыт» — результат усвое-
ния индивидом коллективного опыта (см. 13, 200).
156
имел в виду К. Маркс, когда он писал: «Ни
природа в объективном смысле, ни природа
в субъективном смысле непосредственно не
дана человеческому существу адекватным
образом» (1, 42, 164).
Для понимания социальной действитель-
ности адекватным образом (без этого пони-
мания невозможно развитое моральное созна-
ние) индивид должен призвать на помощь
коллективный опыт. Формой, в которой фик-
сируется этот опыт, является общественное
сознание как совокупность различного рода
понятий, в которых выражены знания, нор-
мы, ценности.
Развитое моральное сознание, соответст-
вующее ему отношение к социальной дейст-
вительности не могут возникнуть без участия
концептуально-понятийных форм мышления.
Но любое понятие является результатом не
индивидуального, а коллективного опыта.
Разработка вопроса о роли различного ро-
да понятий в формировании отношений ин-
дивида к действительности, в ее познании
нашла развитие в трудах Л. С. Выготского и
А. Н. Леонтьева.
А. Н. Леонтьев рассматривает обществен-
ное сознание как совокупность «значений».
«Значение,— пишет он,— это то обобщение
действительности, которое кристаллизовано,
фиксировано в чувственном носителе его,
обычно в слове или в словосочетании. Это
идеальная, духовная форма кристаллизации
общественного опыта, общественной практи-
ки человечества. Круг представлений данно-
го общества, его наука, сам язык его — все
157
это суть системы значений... Значение —
это та форма, в которой отдельный человек
овладевает обобщенным и отраженным чело-
веческим опытом» (32, 275).
Таким образом, общественное сознание в
той мере, в какой оно представлено в инди-
видуальном сознании (а каждый человек с
раннего детства осваивает те или иные сто-
роны, элементы общественного сознания), с
самого начала вплетено в восприятие инди-
видом объективной действительности. Психо-
логи, например, доказали, что даже восприя-
тие индивидом гаммы цветов зависит от на-
бора усвоенных им понятий, от их содержа-
ния (см. 9, 46). Тем более от усвоенных
индивидом «значений» общественного созна-
ния зависит восприятие им любых явлений
социальной действительности, отношение к
ним.
Однако возникновение какого-либо отно-
шения человека к миру нельзя трактовать и
как продукт одного лишь влияния общест-
венного сознания. Многие психологические
элементы этих отношений имеют источник,
основу в непосредственном контакте с объ-
ективной действительностью, индивидуаль-
ном опыте.
Все вышеизложенное относится не только
к процессу формирования духовного мира
личности вообще, но и ее морального созна-
ния. Исходный эмпирический «материал»
этого сознания формируется на основе собст-
венного опыта индивида, его социальной дея-
тельности. Но в этом процессе с самого на-
чала участвуют и усвоенные индивидом те
158
или иные представления общественной мо-
рали, соответствующие социальные чувства1.
Так, собственный непосредственный опыт
трудящихся в странах капитала сталкивает
их с эксплуатацией, пробуждает у них ощу-
щение родственности своего положения с по-
ложением других тружеников. Этот опыт мо-
жет вести к осознанию рабочими противопо-
ложности своих интересов с интересами ка-
питалистов, может служить источником фор-
мирования у рабочих и готовности к борьбе
с эксплуатацией, и коллективизма, и револю-
ционной энергии. Однако в возникновении и
развитии этих феноменов эмпирического
классового морального сознания у рабочего
с самого начала участвует не только индиви-
дуальный опыт, но и усвоенные им элементы
социальной психологии, обыденного созна-
ния, в том числе нравственные.
Если формирование эмпирических эле-
ментов нравственного сознания индивида
происходит не только на основе его собствен-
ного опыта, то тем более переход от этих
эмпирических элементов к развитым формам
морального сознания не может произойти в
рамках одного лишь индивидуального опы-
та. Многие из этих форм необходимо предпо-
лагают усвоение индивидом моральных пред-
ставлений идеологического уровня. Напри-
мер, развитое классовое моральное сознание
трудящихся предполагает понимание ими
коренных классовых интересов. Последние
относятся к сущностной стороне действитель-
1 Социальные чувства —- это также продукт и
форма выражения коллективного опыта.
159
ности. Как всякая сущность, классовые ин-
тересы, конечно, проявляются в массе явле-
ний, данных в индивидуальном опыте, но да-
леко не во всем совпадают с формами своего
проявления, воплощаясь в окружающей ин-
дивида действительности противоречиво. Все
это делает невозможным познание классового
интереса (а следовательно, и выработку со-
ответствующего сознательного морального
отношения) на основе одного лишь индиви-
дуального опыта. В полемике с экономистами
В. И. Ленин показал, что неопосредованное
социалистической идеологией воздействие со-
циальной действительности, объективного по-
ложения рабочих еще недостаточно, чтобы
сформировались у них последовательно со-
циалистические позиции. Причиной этого яв-
ляется противоречивость индивидуального
опыта индивида. Скажем, в условиях капита-
лизма рабочий видит тщетность совместных
усилий и усилий товарищей коренным обра-
зом изменить свое положение в рамках бур-
жуазного общества. Однако успехи забасто-
вочной борьбы, результатом которой является
некоторое повышение заработной платы, не-
которые другие явления (лавирование бур-
жуазии, «фасад» буржуазной демократии)
могут внушать ему иллюзию, что такое ко-
ренное изменение все же возможно в буду-
щем. На основании одного лишь этого проти-
воречивого опыта рабочий еще не может сде-
лать вывод о том, что его судьба неразрывно
связана с судьбой всего класса, и не может
определить, в чем состоят эти интересы. Сле-
довательно, он не может выработать и созна-
160
тельные моральные мотивы революционной
деятельности.
Социалистическая идеология, в том числе
ее элемент, относящийся к морали, играет ог-
ромную роль в осознании индивидом сущно-
сти общественных отношений, следовательно,
в выработке им сознательных нравственных
позиций и в условиях социалистического об-
щества. Однако и здесь наряду с явлениями,
помогающими индивиду осознать обществен-
ные интересы, их неразрывную связь с его
коренными личными интересами, существуют
и явления, действующие в обратном направ-
лении: социальная неоднородность общества,
различие в семейном положении, фактическое
неравенство материального уровня жизни
людей и т. п. И хотя ведущей, основной яв-
ляется тенденция к тому, что в индивидуаль-
ном опыте более или менее наглядно прояв-
ляется связь, единство общественных и лич-
ных интересов, такая связь на основе лишь
данного опыта еще не может быть осознана.
А это значит, что без усвоения социалистиче-
ской идеологии, в том числе и моральной,
не могут вырабатываться и такие мотивы по-
ведения, как преданность коммунизму, высо-
кое сознание общественного долга и многие
другие, сформулированные в моральном ко-
дексе строителя коммунизма.
Мы взяли пример формирования тех сто-
рон морального сознания, которые предпола-
гают усвоение индивидами в той или иной ме-
ре теоретически обобщенного коллективного
нравственного опыта. Но некоторые другие
стороны нравственного сознания личности
161
могут формироваться на основе освоения сти-
хийного коллективного опыта на уровне обы-
денного сознания: простых норм нравствен-
ности, элементарных правил общежития («не
трудящийся да не ест», «не убий», «не укра-
ди» и др.), возникших еще на заре человече-
ской истории. Стихийно в коллективном
опыте возникли и получили довольно широ-
кое распространение также абстрактно-гума-
нистические идеалы равенства, справедливо-
сти. Конечно, их содержание в каждую исто-
рическую эпоху и в каждой системе морали
испытывает определенное влияние идеологии.
Несмотря на это, нам важно подчеркнуть, что
и данные мотивы возникают в индивидуаль-
ном сознании не по схеме: объективная дей-
ствительность — индивидуальный опыт —
нравственный мотив или представление или:
действительность — мыслительная деятель-
ность индивида — нравственное отношение к
действительности, а по иной схеме: объек-
тивная действительность — коллективный
опыт, фиксированный в общественном созна-
нии,— индивидуальный опыт и мыслитель-
ная деятельность — нравственные компонен-
ты индивидуального сознания. Коллективный
опыт и здесь является необходимым опосред-
ствующим звеном между объективной дейст-
вительностью и собственной мыслительной
деятельностью, условием выработки индиви-
дом моральных представлений.
Непосредственный опыт подсказывает ин-
дивиду, считать ли, например, того или ино-
го конкретного человека врагом или другом,
пробуждает расположение или ненависть к
162
нему, фиксирует царящие в обществе взаи-
мопомощь или антагонизм. Такой опыт может
способствовать или наоборот мешать усвое-
нию простых моральных норм, гуманистиче-
ских идеалов. Но сами эти нормы и идеалы
не могут вырабатываться на основе одного
лишь индивидуального опыта, ибо предпола-
гают отношение к людям по иным, более об-
щим критериям, чем это может дать личный
опыт. Собственный опыт индивида способст-
вует формированию лишь представлений о
ценности для «меня» того или иного кон-
кретного человека, группы, чувства привя-
занности к ним. Возникновение на этой ос-
нове отношения сотрудничества людей в мо-
ральном плане неизбежно ограничено: они
охватывают очень узкий круг людей. В ряде
случаев такое сотрудничество может прини-
мать и антиобщественный характер (груп-
повой эгоизм). Подлинно нравственные
отношения к людям — коллективизм и гума-
низм — предполагают сотрудничество и взаи-
мопомощь не только по отношению к «ближ-
ним», лично знакомым, чем-то приятным и
полезным, но и «дальним», лично неизвест-
ным. Они невозможны вне усвоения индиви-
дами содержания общественно выработан-
ных моральных ценностей.
Огромную роль в нравственном разви-
тии личности, формировании моральных ка-
честв играют те стороны, элементы индиви-
дуального опыта, которые порождаются прак-
тической, трудовой деятельностью. Одной из
важнейших заслуг марксизма является то,
что он доказал: воздействие объективной дей-
163
ствительности на человека происходит в ходе
ее активного преобразования самим челове-
ком. Изменяя действительность, человек из-
меняет себя.
Ведущей роли практической, особенно
трудовой, деятельности в формировании мо-
рального облика и качеств личности в нашей
литературе уделяется много внимания. Од-
нако часто при исследовании проблемы до-
вольствуются констатацией общих положе-
ний, не анализируя того, что именно и как
формирует в индивидуальном сознании тру-
довая деятельность человека. В результате,
с одной стороны, не рассматриваются кон-
кретные механизмы влияния труда на фор-
мирование нравственной стороны личности, а
с другой — из поля зрения выпадают неко-
торые важные условия такого влияния.
Известно, что Маркс разработал вопрос о
всеобщих характеристиках трудовой деятель-
ности людей, о ее всеобщей природе, которая
не зависит от определенных общественных
условий. Условия конкретного общества, по
мысли Маркса, не отменяют всеобщую при-
роду труда, но создают иные — социально-
экономические — характеристики последнего.
Отсюда следует, на наш взгляд, что при ана-
лизе влияния труда на формирование мо-
рального сознания индивида равно необходи-
мо учитывать как социально-экономические
характеристики трудового процесса, так и его
всеобщие черты.
Трудовая деятельность в условиях социа-
лизма воздействует на нравственное развитие
личности прежде всего потому, что труд яв-
164
ляется в нашем обществе основной формой
связи индивида с обществом, реализации
единства личного и общественного интереса,
основной сферой осуществления индивидами
общественных целей, проявления нравствен-
ных качеств и способностей. Эта сторона
взаимосвязи труда и морали почти исследо-
вана в нашей литературе. Менее проанализи-
ровано в этике влияние на человека всеобщих
характеристик труда как особой формы пере-
дачи индивиду коллективного опыта, выра-
ботанных предшествующими поколениями
людей очень важных для морального поведе-
ния психических свойств и качеств.
Не только духовная культура, но и соз-
данный человеком предметный мир, прежде
всего орудия и средства производства, явля-
ются хранилищем коллективного опыта. Из-
вестно высказывание К. Маркса о том, что
промышленность — это раскрытая книга че-
ловеческих судеб, опредмеченная психология
(см. 1, 42, 123). В промышленности опредме-
чен общественный характер трудовой дея-
тельности, социальные характеристики тех-
ники, способности и потребности людей. Эти
элементы присутствуют в любых продуктах
человеческого труда в скрытом, недоступном
для чувственного восприятия виде.
Разрабатывая психологический аспект
проблемы, А. Н. Леонтьев отмечает, что, упо-
требляя созданные другими людьми, предше-
ствующими поколениями предметы матери-
альной культуры в соответствии с их назна-
чением, индивиды присваивают и заключен-
ные в этих предметах психические каче-
165
ства и способности, распредмечивают их (см.
32, 29-31).
Идея о том, что не только духовную, но
и материальную культуру можно и нужно
рассматривать как овеществленные психи-
ческие качества, способности, особенности
создавших их людей, получила широкое рас-
пространение в трудах прогрессивных зару-
бежных психологов и историков Мейерсона,
Вернана, Мандру, Февра и других
Конечно, было бы неправильно полагать,
что через орудия и предметы труда могут пе-
редаваться нравственные мотивы поведения,
нормы, принципы, идеалы. Орудия и предме-
ты труда явно не приспособлены для этой
цели. Но на их основе индивидами распред-
мечиваются многие психические навыки,
качества и способности, некоторые из них
могут выступать как «строительный матери-
ал», база формирования у индивида нравст-
венных качеств. Нравственное развитие лич-
ности вне этой базы происходить не может.
1 Указанные зарубежные психологи и историки
рассматривают проблему овеществления психологии
людей в продуктах труда под несколько иным уг-
лом зрения, чем А. Н. Леонтьев. Их интересует
прежде всего возможность для ученого познать по
оставшимся предметам материальной (и духовной)
культуры психологию живших некогда людей, в то
время как А. Н. Леонтьев подчеркивает деятельный
аспект в процессе распредмечивания. Ученый, по
мнению Ж. П. Вернана, определяя предмет и метод
своего исследования, «изучает психические функции
и их изменение с помощью анализа творений, ко-
торые человек постоянно создает и переделывает:
языков, социальных институтов, религий, мифов,
техники, искусства, науки» (86, 445).
166
Орудия и предметы труда можно рассматри-
вать как своеобразный канал, форму или спо-
соб передачи индивиду некоторых психи-
ческих свойств и механизмов, необходимых
для нравственного поведения. Но формирова-
ние всего комплекса этих свойств, и прежде
всего собственно нравственных мотивов, не
может осуществляться в ходе одного лишь
использования тех или иных предметов ма-
териальной культуры. Оно необходимо пред-
полагает освоение нравственных ценностей и
норм, т. е. воздействие духовной культуры,
общественного сознания.
Какие же психические свойства и меха-
низмы формируются в процессе трудовой
деятельности?
Общие схемы механизмов влияния тру-
довой деятельности на индивидуальное созна-
ние разработаны С. Л. Рубинштейном и
А. Н. Леонтьевым. Они доказали, что любой
вид деятельности индивида предполагает оп-
ределенное психическое отношение с его сто-
роны к предмету деятельности и условиям
ее осуществления, психические навыки и спо-
собности. Например, лесорубу требуются не
только соответствующие орудия труда (ког-
да-то топор и ручная пила, сейчас электро- и
бензопилы, машины), но и умение владеть
ими, определенные психические навыки
и способности: выносливость, трудолюбие,
дисциплинированность \ готовность и умение
1 К. Маркс отмечал, что процесс производства
является вместе с тем школой дисциплины с точки
зрения его воздействия на формирующегося челове-
ка (см. 1, 46 (II), 221).
167
сотрудничать с товарищами по работе. Нель-
зя успешно заниматься тем или иным видом
деятельности, не вырабатывая в себе соответ-
ствующих ей психических навыков и способ-
ностей. Таким образом, любая деятельность
означает не только изменение предмета дея-
тельности, но и является необходимым ус-
ловием изменения самого человека, вне этого
второго процесса она совершаться не может.
Как писали К. Маркс и Ф. Энгельс, присвое-
ние производительных сил (т. е. производст-
венная деятельность) есть «не что иное, как
развитие индивидуальных способностей, со-
ответствующих материальным орудиям про-
изводства» (1,3,68).
В ходе трудовой деятельности могут фор-
мироваться как психические способности и
механизмы, относящиеся только к опреде-
ленным узким аспектам практики, так и ме-
ханизмы, таящие в себе потенциально более
широкие возможности.
В ходе вещно-предметной деятельности,
требующей совместных усилий, формируется
готовность и способность к сотрудничеству
с другими людьми. Сами по себе, в том виде,
как они вырабатываются в ходе индивиду-
ального опыта, эти элементы психологии еще
не являются собственно моральными свойст-
вами. Готовность индивида к сотрудничеству
с товарищами по работе не означает, что та-
кая же готовность будет им проявлена в
иной, «нерабочей» ситуации по отношению к
лично незнакомым людям. Известно немало
случаев, когда люди, зарекомендовавшие се-
бя на производстве как хорошие работники и
168
даже «товарищи», на улице «постороннего»
человека оставляли в беде или даже сами со-
вершали хулиганские действия.
Только в том случае, если в сознании ин-
дивида готовность к сотрудничеству генера-
лизуется, распространяется на людей и об-
становку, непосредственно не связанных с
определенными рабочими операциями, она
приобретает характер и значение нравствен-
ного качества — коллективизма. Такая гене-
рализация невозможна вне влияния на ин-
дивида коллективистских представлений и
норм общественного морального сознания.
Так же обстоит дело и со многими дру-
гими элементами психологии, возникающими
в ходе практической деятельности: опреде-
ленный нравственный смысл они приобрета-
ют лишь в результате освоения индивидом
соответствующих ценностных ориентаций об-
щественного морального сознания. Например,
та или иная деятельность может формировать
такие способности, как сила воли, настойчи-
вость, трудолюбие, работоспособность, дисци-
плинированность, упорство в достижении це-
ли и т. и. В зависимости от того, в какую
психологическую систему вплетены те или
иные общие (допускающие различное приме-
нение) психические качества и способно-
сти, чему они служат, они приобретают очень
различный нравственный смысл и значение.
А эта система в целом складывается под
влиянием многих факторов, в том числе со-
циально-психологических и идеологических.
Так, отношение к труду как нравствен-
ной потребности не может выработаться вне
169
трудовой деятельности. Но условием форми-
рования этой потребности является и пони-
мание индивидом общественной необходимо-
сти и общественной ценности труда, которое
возможно только в процессе освоения содер-
жания соответствующих представлений об-
щественного морального сознания.
Индивидуальный опыт, возникающий в
ходе деятельности, создает для многих наи-
более важных нравственных качеств лишь
ряд психических элементов и своего рода
«строительный материал». Но без этих эле-
ментов многие нравственные качества не мог-
ли бы существовать. Можно ли представить
себе, например, высокое сознание обществен-
ного долга или коммунистическое отношение
к труду как нравственные качества, без тру-
долюбия, без хотя бы минимально развитой
силы воли, настойчивости в достижении це-
ли и т. п.? А все психологи едины в том, что
вне собственной деятельности, чисто умозри-
тельным путем эти и им подобные свойства
личности образоваться не могут.
Таким образом, индивидуальный опыт
только в единстве с освоением содержания об-
щественного морального сознания соответст-
вующей направленности формирует высокие
нравственные качества.
В марксистской литературе уже отмеча-
лось, что общественные отношения на уровне
индивида имеют психологическую форму
(что не отменяет их объективного характе-
ра). Тем более это относится к отношениям
нравственным. В психологической форме
этих отношений, как мы видели, слиты во-
170
едино результаты конкретной практической
деятельности и усвоенные «значения». Толь-
ко в абстракции здесь можно вычленить эле-
менты, которые связаны с индивидуальным
опытом, и элементы, порожденные усвоением
коллективного опыта — содержания общест-
венного морального сознания.
Однако в целях глубокого понимания
формирования индивидуального сознания это
выделение необходимо, ибо только оно позво-
лит констатировать определяющую роль объ-
ективной действительности в нравственном
развитии личности. Воздействие объективной
действительности на индивида создает своего
рода «первичный материал» для такого раз-
вития и многие импульсы к нему. Кроме то-
го, в индивидуальном опыте вырабатываются
многие психологические элементы, которые
определяют возможности освоения индиви-
дом представлений и чувств общественного
морального сознания.
Эффективность любых идеологических и
социально-психологических воздействий на
индивида зависит от содержания его собст-
венного опыта. Индивидуальный опыт вклю-
чает собственные наблюдения человека над
окружающей действительностью, неразрывно
связанные с индивидуальной практикой.
Свои наблюдения индивид склонен рассмат-
ривать как наиболее истинные. В. И. Ленин
отмечает огромное значение такого опыта ин-
дивидов в процессе усвоения трудящимися
дореволюционной России социалистической
идеологии и морали. «Когда люди видели,
как их отцы и матери жили под гнетом поме-
171
щиков и капиталистов,— писал он,— когда
они сами участвовали в тех муках, которые
обрушивались на тех, кто начинал борьбу
против эксплуататоров, когда они видели, ка-
ких жертв стоило продолжить эту борьбу,
чтобы отстоять завоеванное, каким бешеным
врагом являются помещики и капитали-
сты,— тогда эти люди воспитываются в этой
обстановке коммунистами» (2, 41, 313).
Индивидуальный опыт выступает суве-
ренным критерием, на основе которого оце-
ниваются и усваиваются представления об-
щественного сознания в ситуациях полного
совпадения (или полного несовпадения) их
содержания с данными опыта. Эта роль соб-
ственной практики не отменяется, как пола-
гают некоторые буржуазные теоретики, а
лишь конкретизируется, детализируется в
многочисленных случаях частичного совпаде-
ния индивидуального опыта и представлений
общественного сознания.
В сфере морали неполнота совпадения
может быть обусловлена, например, тем, что,
как мы говорили выше, опыт индивида отра-
жает явления действительности, а обществен-
ное моральное сознание отражает их сущ-
ность — общественные интересы (классовые
в классовом обществе). Поэтому даже тогда,
когда на индивида воздействуют моральные
представления той общности, к которой при-
надлежит он сам (например, его класса),
между этими представлениями и собствен-
ным опытом индивида полного совпадения
может не быть. В своем индивидуальном
опыте индивид находит и то, что влечет его
172
к восприятию гуманистических ценностей:
нравственные и другие «высшие» потребно-
сти, факты, свидетельствующие о совпадении
его интересов с общественными, известные
ему примеры нравственного поведения; и то,
что толкает его к усвоению индивидуалисти-
ческих «значений»: наблюдаемые им расхож-
дения общественного и личного интереса, воз-
можности обеспечить личный интерес помимо
и даже за счет общественного, примеры без-
нравственного поведения, факты, свидетель-
ствующие, что отнюдь не всегда порок нака-
зывается, а добродетель торжествует, и т. п.
Таким образом, освоение индивидом тех
или иных ценностных представлений всегда
осуществляется на основе выбора. Причины
этого выбора коренятся в тех сторонах инди-
видуального опыта, которые оказываются
для личности субъективно наиболее сущест-
венными. А это в свою очередь зависит от
очень многих факторов, действующих на ин-
дивида и в данный момент времени, и дейст-
вовавших в прошлом, их соотносительной си-
лы, сочетания и т. п.
Определенная противоречивость индиви-
дуального опыта, «многозначность» представ-
лений массового сознания порождают необ-
ходимость постоянно обеспечивать должную
направленность нравственного развития лич-
ности на основе глубокого освоения ею ком-
мунистических моральных ценностей.
173
Процесс освоения индивидом
коллективного нравственного
опыта
Если за исходную точку принять деятель-
ность, активность индивида, то процесс его
взаимодействия с коллективным нравствен-
ным опытом — общественной моралью — мо-
жет быть описан через категории «опредме-
чивание» и «распредмечивание».
Моральное сознание социального целого,
являющееся продуктом коллективного исто-
рического опыта (стихийно протекающей
творческой деятельности масс и идеологиче-
ских обобщений социальной практики),
опредмечено в письменных документах, соот-
ветствующей научной и пропагандистской
литературе, фольклоре, обычаях, традициях,
образах искусства. Иначе оно не может вы-
полнить свои многообразные социальные
функции, иначе невозможна передача нрав-
ственного опыта и его эффективное влияние.
Индивид как бы распредмечивает это содер-
жание, приобщаясь к миру культуры своего
класса, своего народа h
Анализ формирования индивидуального
морального сознания с помощью категории
«распредмечивание» фиксирует новые сторо-
ны проблемы. Прежде всего выясняются два
аспекта исследования: во-первых, отношение
индивидуального сознания к опредмеченной
1 Как справедливо указывает В. Ж. Келле, «об-
щественное сознание существует как деятельность,
направленная на постоянное опредмечивание и рас-
предмечивание содержания сознания» (50, 16).
174
морали, во-вторых, специфика влияния на
индивида общественной морали, уже рас-
пре дмеченной группой (как мы указывали
выше, общественное моральное сознание су-
ществует в этих двух формах, объективных
по отношению к индивиду).
Эти два аспекта не разные проблемы, а
разные углы зрения на одну и ту же пробле-
му, ибо распредмечивание индивидом объек-
тивизированных форм общественного мораль-
ного сознания включает в себя в снятом
виде влияние группы (социальная природа
познания является ныне общепризнанным
фактом), а влияние группы выступает как
влияние «посредника» в процессе распредме-
чивания и, следовательно, осуществляется в
русле и формах этого процесса.
Содержание общественно-исторического
нравственного опыта (классового в классовом
обществе) наиболее полно и последовательно
представлено в культуре. Но не в одном ка-
ком-либо ее феномене (например, научной
работе по этике, произведении искусства, пе-
редаваемых из поколения в поколение образ-
цах поведения), а во всей их совокупности.
Индивид может осваивать определенную
часть воплощенного в культуре нравствен-
ного опыта и с помощью непосредственного
ознакомления с научной и художественной
литературой, и через посредников — людей,
специализирующихся на передаче коллектив-
ного нравственного опыта человечества, про-
паганде нравственных ценностей, внедрению
их в индивидуальное сознание. И то и другое
значительно в том отношении, что индивид
175
приобщается к таким ценностям, в которых
общественно-исторический нравственный
опыт выражен наиболее последовательно Ч
Возможности группового сознания более
ограничены, ибо в нем разные стороны
опредмеченной морали представлены неоди-
наково с точки зрения знания тех или иных
выработанных в общественно-историческом
опыте нравственных норм и особенно с точки
зрения того, насколько данная группа счита-
ет соблюдение каких-либо норм обязатель-
ным.
Проблема соотношения культуры и груп-
пового сознания А. К. Уледовым, например,
ставится как проблема отличия идеологии от
социальной психологии «массового созна-
ния» 1 2. Идеология, по его мнению, существует
и как элемент массового сознания, и как не-
что отличное от него — то, что должно быть
освоено массами (см. 58, 172). При этом
А. К. Уледов указывает и на связь между
ними: идеология, возникая и существуя как
нечто отличное от массового сознания, усваи-
вается им, становится в той или иной степени
составной частью его содержания. Но вместе
с тем необходимо помнить и об отличии идео-
логии от массового сознания, активной роли
1 Конечно, нужно постоянно учитывать, что в
классово антагонистическом обществе процесс взаи-
модействия индивида и культуры неизбежно чреват
острейшими противоречиями.
2 В нашей литературе предлагалась также и
иная терминология для обозначения распредмечен-
ной массами части общественного сознания: «кол-
лективное сознание» (Л. С. Выготский, В. П. Туга-
ринов), «социальная психика» (Р. М. Самсонов).
176
первой по отношению ко второй, а также це-
лый комплекс вопросов, связанных с освое-
нием индивидами и группами содержания
идеологии.
Мысль о том, что общественное мораль-
ное сознание нельзя рассматривать как про-
стую совокупность сознаний отдельных лю-
дей данной эпохи, групп, также высказыва-
лась некоторыми советскими философами.
Так, А. Г. Харчев отмечает, что любая
мораль, являясь системой общественных ус-
тановлений, принципов и норм поведения,
должна рассматриваться с точки зрения по-
нимания, усвоения и применения этих уста-
новлений, норм и принципов индивидами.
А. Г. Харчев указывает, что различные несо-
ответствия могут быть как между мора-
лью — системой общественных установле-
ний — и ее усвоением индивидами, так и
между нравственными представлениями, ус-
военными людьми, и их поведением (см. 63,
47).
Л. М. Архангельский отмечает, что даже
в развитом социалистическом обществе мо-
ральные нормы с точки зрения их усвоенно-
сти можно разделить на нормы нарождаю-
щиеся, находящиеся на стадии формирова-
ния, становления, и нормы всеобщие, широко
вошедшие в практическую жизнь общества
(см. 7, 78).
Групповое сознание определяется содер-
жанием сознания индивидов, входящих в
данную группу. А эти (индивидуальные) со-
знания находятся с общественной моралью в
сложных отношениях, отражая ее по-раз-
ному.	177
Результат распредмечивания неизбежно
отличается от объекта распредмечивания, и
потому индивидуальное моральное сознание
составляет с общественным не тождество, а
диалектическое единство. При рассмотрении
их взаимодействия в нашей литературе в
центре внимания авторов обычно оказывается
их совпадение в основном и главном. Этот
аспект исключительно важен как для пра-
вильного понимания отношений между инди-
видом и обществом в сфере морали, так и в
плане критики многих буржуазных концеп-
ций, противопоставляющих индивидуальное
сознание (по его содержанию) общественной
нравственности. Но данная сторона проблемы
при всем ее значении не является единствен-
ной. И учитывая, что она уже хорошо разра-
ботана в научной литературе, мы хотим обра-
тить внимание на другое: несовпадение инди-
видуального и общественного морального со-
знания по целому ряду параметров.
Общественное и индивидуальное мораль-
ное сознание являются элементами взаимо-
связанных, но разных систем: общества и ин-
дивида. К. Маркс указывал, что общество,
класс, конечно, не могут существовать поми-
мо индивидов, не превращаясь в абстракцию.
Однако общество (соответственно класс)
нельзя и свести ни к отдельным индивидам,
ни к любому их количеству; оно представля-
ет собой самостоятельное структурное обра-
зование. «Общество,— писал К. Маркс,— не
состоит из индивидов, а выражает сумму тех
связей и отношений, в которых эти индивиды
находятся друг к другу» (1, 46 (I), 214).
178
С другой стороны, и индивид, являясь продук-
том общества, классовых структур, социаль-
ного развития, в то же время представляет
собой своеобразную, сравнительно самостоя-
тельную и активную по отношению к обще-
ству систему. Эта система способна изби-
рательно усваивать наличные социальные
влияния. Она способна и трансформировать
содержание этих влияний, в частности идеоло-
гических, под воздействием узкого и ограни-
ченного индивидуального опыта. В силу этих
причин было бы неправильно рассматривать
индивидуальное сознание как аналог обще-
ственного, его точную копию и на этой осно-
ве полностью отождествлять реальное и нор-
мативное или тем более реальность и идеал.
Критикуя этот подход, Г. Л. Смирнов спра-
ведливо пишет, что некоторые «авторы со-
средоточивают свое внимание на конструиро-
вании идеальной нравственной модели социа-
листической личности. Получается, как пра-
вило, некоторое забегание вперед, стремление
наделить членов социалистического общества
всеми хорошими чертами, которые в дейст-
вительности могут быть свойственны им в
разной степени или сформируются в буду-
щем. Это нормативный подход, случай, когда
идеал принимается за действительность или
часть — за целое» (55, 212).
Мысль о неправомерности отождествления
индивидуального сознания с общественным
высказывали и обосновывали также Г. М. Гак,
Л. П. Буева, А. К. Уледов и некоторые дру-
гие авторы, этот вопрос в области правосозна-
ния подробно исследовался В. Н. Кудрявце-
179
вым, А. М. Яковлевым и другими. В сфере
морали неизбежность различий между обще-
ственным и индивидуальным сознанием от-
мечали О. Г. Дробницкий, Э. Ю. Соловьев,
К. А. Шварцман и некоторые другие. «Если
бы индивидуальное нравственное сознание
человека,— пишет К. А. Шварцман,— совпа-
дало бы с общественным сознанием его клас-
са, его народа, то не было бы надобности в
воспитании людей нашей страны в духе пре-
данности общественному долгу, солидарности
и т. д.» (65, 55).
Несовпадение индивидуального мораль-
ного сознания с общественным особенно чет-
ко выражено в классово антагонистическом
обществе, но не является характеристикой
только этого общества, а представляет собой
закономерность, действующую в любом об-
ществе, но проявляющуюся в разных формах,
с большей или меньшей остротой нравствен-
ных коллизий. Даже при полном коммуниз-
ме, когда в еще большей степени возрастет
сознательность каждого человека, а труд на
благо общества, соблюдение нравственных
норм станут для всех привычкой и потребно-
стью, некоторые различия общественного и
индивидуального сознания неизбежно оста-
нутся. Даже тогда, видимо, будет происхо-
дить «борьба мотивов», люди будут одержи-
вать моральные победы над собой и гордиться
этими победами. Даже тогда не исключены
будут ошибки в поведении.
В каких же формах может проявляться
несовпадение индивидуального и обществен-
ного сознания в сфере морали?
180
Общественная мораль осваивается инди-
видами прежде всего в виде знаний общест-
венных требований к поведению. Эти знания
существуют в индивидуальном сознании в
специфической для морали понятийной фор-
ме, они наиболее распространены в массе
индивидов и поэтому кажутся аналогом объ-
ективированного общественного морального
сознания. Конкретные исследования показа-
ли, что даже преступники, в том числе зако-
ренелые рецидивисты, хорошо знают простые
нормы нравственности, элементарные правила
общежития. Основные требования классовой
морали, когда она становится господствую-
щей, хотя бы в некоторых основных чертах
известны практически всем. Однако единство
содержания такого индивидуального и груп-
пового морального сознания с объективизи-
рованным общественным не нужно пред-
ставлять как их абсолютное тождество.
Нельзя забывать, что знание любым индиви-
дом, любой группой всей совокупности требо-
ваний той или иной конкретно-исторической
системы морали всегда неполно, а понима-
ние того или иного требования часто индиви-
дуализировано. В ряде случаев оно может да-
же носить извращенный характер.
Интересные данные об искажениях, кото-
рые может претерпеть содержание нравствен-
ного требования в индивидуальном и группо-
вом сознании, получены польскими психо-
логами. Исследование проводилось среди под-
ростков, осужденных за многократные кражи,
и среди непреступников соответствующего
возраста. Оно показало: 1) все опрошенные
181
знают, что воровство осуждается обществен-
ной моралью; 2) однако многие из них (в том
числе и непреступники, хотя и в меньшей
степени, чем преступники) всячески склонны
смягчать содержание данного морального тре-
бования, толковать его не как категорический
запрет, а как рекомендацию, имеющую мно-
гочисленнные ограничения и допускающую
большое число исключений. Например, мно-
гие преступники и даже некоторые непре-
ступники утверждали, что морально оправ-
дано присвоение чужой вещи, если она «очень
нравится» и «очень хочется ее иметь», «очень
нужна» (40, 144—145).
В индивидуальном и групповом сознании
наряду со знанием содержания нравствен-
ных требований всегда присутствует какое-
нибудь представление о том, почему эти тре-
бования нужно соблюдать. Это представление
может довольно сильно отличаться от того,
которое зафиксировано в объектйвированных
формах общественного морального сознания,
особенно в идеологии. В указанном выше
исследовании ответы на вопрос «Почему
нельзя красть?» распределились так (в про-
центах к числу опрошенных):
	Преступ- ники	Непреступ- ники
Кража наносит ущерб обо- краденному	32,8	30,5
Кража наказывается	26,6	13,0
Кража запрещена, это дур- ной поступок	12,5	32,4
182
Продолжение
	Преступ- ники	Непреступ- ники
Кража ведет к отрицатель- ным социальным послед- ствиям	11,0	2,8
«Меня тоже могут обо- красть»	7,8	1,9
«Обо мне могут плохо по- думать»	3,1	12,0
Другие мотивы	6,2	7,4
Мы видим, что если в объективизирован-
ном моральном сознании принцип «не укра-
ди» обосновывается прежде всего ссылкой на
общественный интерес и на нравственный
ущерб для личности крадущего, то у опро-
шенных индивидов превалируют такие моти-
вы, как сознание материального ущерба, ко-
торый наносится обокраденному, идентифи-
кация себя с ним, страх наказания и общест-
венного порицания, «так принято» и т. п.
Индивидуальное и групповое сознание
всегда включает такой элемент, как оценка и
соответствующее отношение к «знаемым»
требованиям общественной морали и их об-
основанию. Эти оценки и отношение могут
быть и положительными и отрицательными.
Индивиды и группы могут положительно от-
носиться к данной системе общественной мо-
рали в целом или положительно оценивать
одни ее принципы и отрицать другие. (Так,
согласно тому же исследованию, 40% пре-
ступников заявили, что они не видят в кра-
же ничего дурного, т. е. не признают принцип
183
«не укради», а по некоторым другим вопро-
сам их взгляды не расходились с представле-
ниями общественного морального сознания.)
В социалистическом обществе подавляю-
щее большинство людей относится к требова-
ниям общественной морали положительно.
Но это положительное отношение может
иметь опять-таки разные ступени и града-
ции:
1. Формальное «приятие» нравственных
требований: на примере польского исследова-
ния мы видим, что 60% преступников, осуж-
денных за систематические кражи, заявили,
что кража в принципе дурной поступок, т. е.
что они признают соответствующую норму,
положительно относятся к ней... и, как пока-
зывает их реальное поведение, не склонны
соблюдать ее на практике.
2. Превращение общественного нравствен-
ного требования в собственное убеждение,
ценностную ориентацию индивида. Но и оно
может быть различно: от глубокого убежде-
ния в необходимости соблюдения морального
требования, превращения этого требования в
нравственную потребность до усвоения мо-
рального требования лишь как одной из мно-
гих (и не главной) ценностных ориентаций.
Ценность группового сознания как источ-
ника, из которого индивиды могут черпать
свои нравственные представления, зависит от
того, насколько полно и последовательно в
этом сознании воплощен коллективный обще-
ственно-исторический опыт.
Уступая часто в этом отношении культу-
ре и идеологическим каналам освоения нрав-
184
ственных ценностей, групповое моральное
сознание имеет свои преимущества. Оно мо-
жет воплощать общественную мораль в наи-
более «осязаемой» для индивида форме, в
своем взаимодействии с индивидуальным со-
знанием опирается на своеобразные законо-
мерности и механизмы непосредственного об-
щения людей.
Социально-психологические механизмы
непосредственного общения играют важную
роль в нравственном развитии личности. Бы-
ло бы ошибочно игнорировать их возможно-
сти.
В литературе по нравственному воспита-
нию давно и успешно в этом плане исследу-
ются роль семьи и производственных коллек-
тивов, применяемые ими такие средства, как
положительный пример, речевое воздейст-
вие — нравственное увещевание, санкции к
нарушителям общественной морали.
Мы полагаем, что данный аспект влияния
общественной морали на индивида нужно
рассматривать в связи с применением кон-
цептуальных схем, разработанных социаль-
ной психологией.
Изучая закономерности воздействия на
индивидуальную психику самого процесса
общения с другими людьми, социальная пси-
хология использует и применяет в конкрет-
ном исследовании положения марксизма о
многообразных проявлениях социальной при-
роды человека.
Анализируя роль общения в формирова-
нии сознания и самосознания личности,
К. Маркс говорил, что человек смотрится в
185
другого человека, как в зеркало. На этой ос-
нове он, во-первых, познает общие всем лю-
дям черты их социальной природы (на это
прямо указывает К. Маркс). Во-вторых, при
этом приводятся в действие механизмы под-
ражания, внушаемости, глубоко укоренен-
ные в психике человека. С помощью дейст-
вия этих механизмов индивиды воспринима-
ют и усваивают господствующие в обществе,
и прежде всего в ближайшем окружении,
взгляды, социальные чувства, умонастроения,
переживания, привычки, обычаи, нормы
и т. п.
Особое внимание Маркс уделял такому
социально-психологическому механизму, как
«возбуждение жизненной энергии» от обще-
ния с группой. Анализируя психологический
эффект совместного труда, К. Маркс писал:
«...при большинстве производительных работ
уже самый общественный контакт вызывает
соревнование и своеобразное возбуждение
жизненной энергии... увеличивающее индиви-
дуальную производительность отдельных
лиц... Причина этого заключается в том, что
человек по самой своей природе есть живот-
ное, если и не политическое, как думал Ари-
стотель, то во всяком случае общественное»
(1, 23, 337-338).
Все упомянутые нами социально-психоло-
гические механизмы, действующие в ходе
общения и возникающие в нем, сами по себе
внеморальны, но могут использоваться и в
сфере морали: одни для внесения в сознание
индивида новых нравственных мотивов пове-
дения, другие — для укрепления, развития
186
уже имеющихся в нем нравственных побуж-
дений, третьи — для того и другого.
Например, сам по себе механизм «возбуж-
дения жизненной энергии» внеморален в том
смысле, что может быть причиной и мораль-
ного и аморального поведения. Направлен-
ность его действия определяется как ситуаци-
ей, так и ценностными ориентациями «кон-
тактирующих» индивидов. В зависимости от
этих последних в одном случае возбуждение
«жизненной энергии» может быть причиной
героического подвига, а в другом (в бандит-
ской шайке, например) — причиной особой
жестокости. Анализируемый психологиче-
ский механизм, следовательно, не создает у
индивида какие-либо новые моральные отно-
шения к действительности. Однако благодаря
ему в психике индивида могут возникать как
бы новые запасы энергии, дополнительные
побуждения к действию. В сочетании с воз-
никшими ранее на иной основе ценностными
ориентациями они дают такой эффект, при-
водят к таким действиям, которые без них
были бы невозможны.
Общение с людьми в форме наблюдения
за их поведением также может быть для ин-
дивида как источником и средством укреп-
ления морального мотива, так и причиной,
действующей в обратном направлении. Роль
этой формы общения в нравственном разви-
тии личности основана не только на психоло-
гических механизмах подражания и «зараже-
ния». У индивида, наблюдающего нравствен-
ное поведение других людей, может возник-
нуть и укрепиться внутренняя убежденность
187
в необходимости неукоснительного соблюде-
ния требований морали. Наоборот, наблюдае-
мые индивидом случаи безнравственного по-
ведения опасны и тем, что могут подрывать
уверенность индивида во всеобщности и не-
преложности заповедей общественной мора-
ли. При этом для положительного нравствен-
ного воздействия на индивида недостаточно
наблюдаемого поведения, если оно только по
результату соответствует требованиям мора-
ли, в то время как диктуется непосредст-
венным материальным интересом (например,
высокопроизводительный труд из одного
лишь желания заработать больше). Такое по-
ведение у наблюдающих его индивидов мо-
жет укреплять лишь тот же мотив непосред-
ственного материального интереса. При этом
нужно учитывать, что в длительном общении
люди очень чутко и точно улавливают субъ-
ективную сторону поведения друг друга.
Коллективы и группы — проводники
влияния общественной морали
Действие механизмов общения осущест-
вляется в коллективах и группах.
Понятие группы социальные психологи
определяют очень широко, как любое объеди-
нение людей на основе той или иной объек-
тивной или субъективной (склонность) де-
терминации. Однако наиболее важное значе-
ние для формирования индивидуального со-
знания имеют небольшие группы людей, с ко-
торыми индивид более или менее постоянно
контактирует. Такие группы удачно названы
188
К. К. Платоновым «контактными». К ним от-
носятся семьи, производственные, учебные
общности или их части соответствующей чис-
ленности (по данным одних исследователей,
не более 15 человек, по данным других — до
45 человек), а также и так называемые не-
формальные группы — объединения «по ин-
тересам».
Изучая влияние контактных групп на ин-
дивида, социальные психологи установили,
что принадлежность к той или иной группе
(или даже временный контакт с ней) может
оказывать большое влияние на суждения ин-
дивида и на его поведение.
Зарубежные, особенно американские, пси-
хологи, анализируя способность индивида из-
менять свои суждения и позиции под влия-
нием группы, определяют это явление обыч-
но одним понятием — конформизм. Многие
советские авторы не согласны с этим и счи-
тают, что не следует смешивать различные
по существу и значению социально-психоло-
гические механизмы. О конформизме речь
идет тогда, когда индивид чисто внешне со-
глашается с мнением группы и соответствен-
но приспосабливает свое поведение, внутрен-
не оставаясь на прежней позиции \ В тех же
случаях, когда индивид не только внешне, но
и внутренне изменяет свою позицию, речь
идет о другом социально-психологическом яв-
1 «Как известно, конформизмом,—пишет А. В.
Петровский,— обычно именуют жесткую зависи-
мость человека от его социальной среды, стремление
индивида принять мнение группы, соглашательство
во имя того, чтобы не остаться в изоляции» (47,7).
189
лении — внушаемости. К этому необходимо-
му различению, по нашему мнению, следует
добавить еще и следующее: сами причины и
характер внушаемости могут быть также
очень различны. В одних случаях, например,
внутренней психологической подоплекой при-
нятия индивидом групповой позиции по дан-
ному вопросу может быть нежелание или не-
умение мыслить самостоятельно или (иногда
даже неосознаваемый) страх остаться в изо-
ляции. В других случаях — сознание инди-
видом недостаточности собственного опыта,
чтобы уверенно судить о данном явлении.
Психологические опыты показали, что ос-
новными факторами, увеличивающими пси-
хологическую зависимость индивида от груп-
пы, являются значение группы для индивида,
степень изоляции от других групп и влия-
ний, сложность ситуации или явления, подле-
жащего самостоятельной оценке, возраст ин-
дивида (молодежь более склонна к психоло-
гической зависимости, особенно от своих
сверстников). В последних двух случаях не-
достаток собственного опыта явно выступает
одной из причин психологической зависи-
мости.
Но если столь большую роль играет меха-
низм внушения, то групповое сознание, пси-
хологическое влияние группы при опреде-
ленных условиях (их два: соответствующая
нравственная направленность группового со-
знания и субъективное признание индивидом
ценности группы) могут выступать важной
детерминантой нравственного поведения чле-
нов группы.
190
При этом могут быть использованы вну-
шение, признание индивидом ценности кол-
лективного опыта, потребность соотносить
свое поведение с ценностными ориентациями
окружающих людей, потребность иметь «ре-
ферентную группу», чувство сопричастности
данному «мы» (иногда в противопоставлении
с «они» — группами и другими объединения-
ми, имеющими иные, противоположные нор-
мы и идеалы), наконец, и боязнь остаться в
изоляции, т. е. все закономерности и меха-
низмы влияния группового сознания на ин-
дивидуальное — предмет социальной психо-
логии (см. 45, 30, 27 и др.).
Такая постановка вопроса может вызвать
возражения как со стороны тех, кто считает
нравственными лишь мотивы поведения, вы-
работанные индивидом «самостоятельно», так
и со стороны тех, кто абсолютизирует воз-
можности просвещения как средства нравст-
венного воспитания. На эти возражения мож-
но ответить следующее.
В проблеме «механизмы группового обще-
ния и формирование морального сознания
индивида» нужно различать несколько аспек-
тов. Один из них — широкие возможности и
высокая эффективность влияния этих меха-
низмов на психологию индивида, на форми-
рование его ценностных представлений и
ориентаций.
Эффективность влияния группового со-
знания, и прежде всего референтной группы,
на индивида особенно четко видна в кон-
фликтных ситуациях. Например, А. И. Лав-
риненко провел опыты с целью исследовать
191
роль референтной группы в сфере морали
среди учащихся (см. 31, 96—100).
Данные этого исследования показывают,
что референтная группа является мощным
средством не только ситуационного воздей-
ствия на поведение индивида, но и формиро-
вания устойчивых ориентаций. При этом роль
группы в этом процессе пропорциональна
тому, насколько ценной она представляется
индивиду. Так, в формировании многих
аспектов сознания школьника с возрастом
все большую роль играет не семья, не школа,
а группа сверстников, причем нередко и тог-
да, когда требования и установки этой груп-
пы вступают в противоречие с требованиями
общественной морали и семьи Ч
Исследования по социальной психологии,
как правило, проводятся в конфликтных си-
туациях, когда позиция референтной группы
вступает в противоречие с уже имеющимся
содержанием индивидуального сознания, с
требованиями общественной морали, пози-
цией других групп.
Такой подход обусловлен тем, что в си-
туациях совпадения требований обществен-
ной морали и позиций референтной группы
роль последней в формировании индиви-
дуального сознания и в поведении личности
нельзя выделить в «чистом виде», поскольку
общественная мораль может усваиваться ин-
дивидом через многие другие каналы. Оче-
1 Поскольку в этом исследовании речь идет о
школьниках, то нужно иметь в виду, что форми-
рование прочных и устойчивых нравственных пози-
ций в этом возрасте еще далеко не завершается.
192
видно, поэтому и А. И. Лавриненко взял для
исследования роли референтной группы и
социально-психологических механизмов та-
кие стороны поведения школьников, которые
неодинаково трактуются общественной мора-
лью и семьей, с одной стороны, и значитель-
ной частью подростков — с другой.
Такая методика и получаемые на ее осно-
ве выводы ни в коей мере не должны толкать
нас к мысли, что референтная группа и со-
циально-психологические механизмы обще-
ния — фактор, обязательно враждебный об-
щественной морали и воспитанию. В раннем
детстве (и не только в раннем) огромную
роль в нравственном развитии личности иг-
рает такая референтная группа, как семья.
Для взрослых одно из основных средств нрав-
ственного воспитания — производственные
общности1 (эффективность их влияния на
формирование у индивидов устойчивых мо-
ральных мотивов поведения, черт характера
возможна лишь при условии, если индивид
рассматривает их как референтную группу).
Наконец, и неформальные группы могут иг-
рать и играют важную (хотя иногда и проти-
воречивую) роль в нравственном воспитании.
Ведь и эти группы в нашем обществе в своем
большинстве признают основные принципы
общественной морали. Если брать пример
1 Мы абстрагируемся от того, что семья, а ино-
гда и производственные общности могут стоять в
тех или иных вопросах на ложных нравственных
позициях и в этом случае отрицательно влиять и
на признающих их как референтные группы инди-
видов.
193
Лавриненко, у наших подростков наряду
с возможностью некоторых ложных представ-
лений о должном поведении многие основные
ценностные ориентации совпадают с требова-
ниями общественной морали, усвоены из нее.
И очевидно, что эти общественные нравст-
венные требования в позициях сверстников
являются для каждого подростка немаловаж-
ным фактором формирования его собствен-
ных моральных позиций. В тех случаях,
когда референтная группа и социально-психо-
логические механизмы действуют однона-
правленно с общественной моралью, обна-
ружить различие между ними гораздо слож-
нее, чем в конфликтных ситуациях.
Но есть и второй не менее важный, чем
реальная эффективность, аспект проблемы
влияния групп, группового сознания на ин-
дивида: при всей значимости это влияние и
его механизмы не могут рассматриваться в
сфере формирования нравственной мотива-
ции ни как единственные, ни даже как наи-
более ценные в социальном отношении.
Механизмы детерминации психологии ин-
дивида на основе и через посредство группо-
вого сознания имеют два основных недостат-
ка. Во-первых, группы всегда доносят до
индивида общественное моральное сознание
в неполном, а иногда и частично искаженном
виде, преломляя нравственные требования
через свое собственное сознание, по-своему
интерпретируя их. Во-вторых, эти механизмы
в значительно большей степени используют
эмоциональную, чем рациональную сферу ин-
дивидуального сознания. И индивид при этом
194
выступает прежде всего не как суоъект, а как
объект нравственной регуляции. Мы не гово-
рим уже о том, что механизмы группового со-
знания при определенной направленности
этого сознания иногда могут способствовать
появлению у индивида представлений и мо-
тивов поведения, противоречащих требова-
ниям общественной морали. Такова сущность
всех социально-психологических и просто
психологических механизмов. Сами по себе
они внеморальны, могут как служить нрав-
ственному воспитанию, так и препятствовать
ему.
Исследуя место, возможности различных
путей и механизмов формирования у инди-
вида нравственных идеалов, представлений,
мотивов поведения, необходимо последова-
тельно придерживаться марксистского прин-
ципа конкретности анализа. Роль тех или
иных механизмов формирования нравствен-
ной мотивации не может быть одинаковой
для ребенка, юноши, зрелого человека, для
людей разного уровня культурного и нрав-
ственного развития. Она не может быть оди-
наковой и для различных структурных уров-
ней или элементов морального сознания.
Общая закономерность, очевидно, здесь та-
кова, что социально-психологические меха-
низмы могут играть и играют наибольшую
роль для нравственного развития в детском
и юношеском возрасте, при сравнительно не-
высоком культурном уровне, в процессе
усвоения несложных нравственных мотивов,
особенно простых норм нравственности, эле-
ментарных правил общежития. Наоборот,
195
глубокое освоение индивидом таких принци-
пов морали, как преданность коммунизму,
высокое осознание общественного долга, со-
циалистический гуманизм, очевидно, невоз-
можны без идеологического воздействия на
личность, без развития у нее способности к
самодеятельности и творчеству.
Марксистский конкретно-исторический
подход к исследованию процесса освоения
индивидом нравственных ценностей, роли ма-
лых групп в этом процессе предполагает учет
того, что само понятие малой группы являет-
ся очень широким, может обозначать очень
различные социальные общности. Соответ-
ственно не могут быть одинаковы и меха-
низмы, средства и пути влияния всех различ-
ных общностей на личность, на ее нравствен-
ное развитие.
В противоположность буржуазным уче-
ным, отождествляющим понятия «группа» и
«коллектив», большинство советских социо-
логов и психологов исходят из того, что кол-
лектив есть особый, высший в социальном от-
ношении тип группы.
«Каждый коллектив,—- пишет К. К. Пла-
тонов,— является группой, но группа лю-
дей только тогда будет коллективом, когда
она объединена временем, местом и целью
совместной деятельности, полезной для об-
щества и вынесенной за рамки данной груп-
пы» (44, 162).
Главной, наиболее общей характеристи-
кой социалистических коллективов является
активное участие в социалистическом и ком-
мунистическом строительстве. Эта черта со-
196
циалистических коллективов определяет мно-
гие другие их особенности, взаимоотношения
с личностью, механизмы включения индиви-
дуальной деятельности в коллективную и пе-
редачи индивидам коллективного опыта.
Являясь группой, коллектив сохраняет в
той или иной мере свойственные всем груп-
пам механизмы общения, воздействия па
индивидуальные сознания. Но, будучи осо-
бым, высшим в социальном отношении ти-
пом группы, коллектив формирует новые,
специфические связи людей, способы детер-
минации индивидуального сознания и пове-
дения. Общие для любых групп механизмы
(подражание, внушение, идентификация и
т. п.), включаясь в эти связи, взаимодействуя
с ними, становятся элементами новой систе-
мы непосредственного общения людей, в ко-
торой пересекаются общественные и межлич-
ностные отношения.
Коллектив, как и всякая группа,— это
прежде всего система деятельности. Однако
его специфика заключается в том, что это —
система общественно полезной деятельности.
В коллективе индивид непосредственно по-
вседневно сталкивается с большими социаль-
ными целями и задачами, общественными
интересами, которые ему необходимо осмыс-
лить, выработать по отношению к ним опре-
деленную позицию.
В коллективе существуют два основных
типа отношений: деловые и личные. Деловые
отношения делятся на отношения взаимной
требовательности, взаимной ответственности,
товарищеского сотрудничества, взаимопомо-
197
щи и соревнования (см. 30, 38). Все эти от-
ношения, подчиненные высоким социальным
целям, могут способствовать нравственному
развитию личности, пробуждать у нее стрем-
ление к самодеятельности и творчеству.
Среди ценностей социалистического кол-
лектива доминирующее положение занимают
коммунистические моральные требования.
Включаясь в жизнь коллектива, личность
может осваивать эти ценности как на основе
действия социально-психологических меха-
низмов, так и через идеологические каналы.
Коллектив — это хорошо организованная
группа. При этом система его организации
органически включена в систему организаци-
онных отношений нашего общества в целом.
Это создает широкие возможности целена-
правленного воздействия на все стороны жиз-
ни коллектива и его членов, включая и нрав-
ственную жизнь. Коллективу свойственна
особая психологическая атмосфера: доверие,
теплота отношений между людьми. Она спо-
собствует усвоению взаимного опыта, лучших
качеств и черт характера.
Все эти специфические черты коллекти-
ва определяют широкие возможности его по-
ложительного влияния на нравственное раз-
витие личности. Это влияние осуществляется
не на основе «подавления» индивида группой
(именно подавление личности буржуазные
психологи рассматривают как неотъемлемую
и важнейшую характеристику всякого груп-
пового общения), а на основе пробуждения у
личности добровольных и сознательных сти-
мулов к социальной активности, освоению
198
социальных целей и ценностей. «В условиях
действительной коллективности,— как отме-
чал К. Маркс,— индивиды обретают свободу
в своей ассоциации и посредством ее»,
получают «средства, дающие... возможность
всестороннего развития своих задатков...»
(1, 3, 75).
Характеризуя все эти черты коллектива,
нужно учитывать, что конкретным объедине-
ниям людей в нашем обществе они могут
быть свойственны в разной степени. Эти кон-
кретные объединения различаются по уровню
своей сознательности, организации, характе-
ристикам деловых и личных отношений. Кол-
лектив есть не только высший тип группы,
но и сам имеет градации, уровни, этапы раз-
вития. Конкретные общности людей могут в
большей или меньшей степени приближаться
к нормативному образцу коллектива. Боль-
шее или меньшее приближение каждой кон-
кретной общности людей к этому образцу
определяет меру ее возможностей положи-
тельного влияния на нравственное развитие
входящих в эту общность людей и то, какие
средства, пути и механизмы воздействия на
индивидуальное сознание преимущественно
используются.
Дальнейшее развитие и совершенствова-
ние черт коллектива у сотен тысяч производ-
ственных, учебных и иных объединений лю-
дей, а также у миллионов семей — необхо-
димое условие успешного решения многооб-
разных и сложных задач по коммунистиче-
скому нравственному воспитанию всех чле-
нов социалистического общества.
Глава пятая
НРАВСТВЕННОЕ ВОСПИТАНИЕ,
ЦЕЛИ, СРЕДСТВА, ПРОБЛЕМЫ
Трансформация социального в индиви-
дуальное в сфере морали, общественных
нравственных ценностей в глубокие внутрен-
ние убеждения личности и ее потребности —
сложный процесс, происходящий на основе
как стихийно действующих факторов, так и
воспитания Ч
Без воспитания нравственная личность
ни в одном обществе формироваться не мо-
жет. Но возможности воспитания, его су-
бъекты, конкретное содержание, направлен-
ность, опора на благоприятные моральному
развитию личности стихийно действующие
факторы в разных типах общества различны.
1 Термин «воспитание» употребляется в научной
литературе двояким образом:
а)	для обозначения всей совокупности стихий-
ных и целенаправленных влияний на личность.
В этом смысле его часто используют социологи.
Так, Ян Щепаньский пишет: «Система воспитания
в широком смысле как совокупность воздействия
всех общественных институтов и социальных групп
на формирование личности» (4, 280);
б)	для обозначения только целенаправленных
социально положительных влияний. В этом смысле
200
В данной главе мы рассматриваем пробле-
мы коммунистического воспитания примени-
тельно к условиям развитого социалистиче-
ского общества, где создаются широкие воз-
можности для повышения эффективности
целенаправленных воздействий на личность
в сфере морали. Сама природа социалистиче-
ского общества создает потребность в науч-
ном регулировании различнейших сфер обще-
ственной деятельности. Научная организация
процесса нравственного воспитания является
необходимым условием оптимального вариан-
та функционирования коммунистической мо-
рали.
Необходимость воспитания
Необходимость воспитания обусловлена
рядом факторов.
Тем, что человек не рождается мораль-
ным существом, а лишь может становиться
им в процессе своей жизнедеятельности.
Тем, что для освоения коллективного
нравственного опыта, объективизированного
в культуре, человек нуждается в посредни-
ках, в помощи других людей, уже овладевших
этой культурой.
термин «воспитание» используют психологи и педа-
гоги. «Под воспитанием,— пишут авторы труда
«Коллектив и личность»,— подразумевается прежде
всего такое воздействие окружающих людей на че-
ловека, нацеленное на изменение его поведения,
черт внутреннего облика, которое соответствует на-
шей морали, представлениям о достойном образе че-
ловека» (30, 97).
Мы используем термин «воспитание» в этом
втором значении.
201
Целенаправленное воздействие на форми-
рующуюся личность необходимо и потому,
что личный опыт индивида всегда узок, в нем
наиболее наглядно даны непосредственные,
ближайшие интересы (именно поэтому и
наиболее легко усваиваемые). Осознание ин-
дивидом общественных интересов, формиро-
вание способности ориентировать поведение
на них, а не на один лишь ближайший, непо-
средственный интерес — сложный процесс,
который предполагает и целенаправленные
влияния
Указанные факторы, обусловливающие
необходимость воспитания, существуют и в
условиях зрелого социалистического обще-
ства.
И в социалистическом обществе социаль-
ная жизнь развивается через противоречия
(конечно, принципиально иного порядка,
чем в классово антагонистическом обществе).
В отдельных случаях эти противоречия могут
оборачиваться такой «острой» стороной, кото-
1 Необходимость воспитания как условия фор-
мирования у индивида способности к моральному
поведению отмечали многие выдающиеся мыслите-
ли. Некоторые из них подчеркивали, что эта необ-
ходимость обусловлена спецификой морального по-
ведения. Так, Аристотель, выделяя роль воспитания,
отмечал, что быть моральным — значит поступать
«сообразно с добродетелью... по отношению к дру-
гим, а это трудное дело» (6, 84—85).
А. А. Ухтомский, отмечая необходимость разви-
тия у каждого человека способности к моральному
поведению (по его терминологии «доминанты на ли-
цо другого»), писал, что ««доминанта на лицо дру
гого» — одна из самых трудных, на первый взгляд,
пожалуй, и недостижимых в чистом виде доминант»
(57, 314).
202
рая не характерна для нашего общества в це-
лом, для массовидных процессов и явлений.
Отсюда и вытекает в конечном счете необхо-
димость воспитания, способного обеспечить
условия для развития положительных тен-
денций и нейтрализации отрицательных.
В марксистской литературе нет работ, ко-
торые бы ставили под сомнение необходи-
мость воспитания. Однако некоторые авторы
склонны акцентировать внимание на роли
объективной действительности в моральном
развитии личности. Воспитание при этом рас-
сматривается как своего рода «добавка» к
влиянию объективных, стихийно действую-
щих факторов. Подобные взгляды основаны
в конечном счете на том, что недооценивается
роль семьи как первого воспитателя каждого
человека, школы, трудовых коллективов.
С другой стороны, у некоторых авторов расши-
рительно толкуется объем понятия «мораль-
ное сознание» личности, не различаются до-
статочно четко особенности формирования
собственно моральных и внеморальных пси-
хических свойств или принимаются во вни-
мание лишь отдельные элементы морального
сознания, которые действительно формиру-
ются в основном под влиянием стихийно дей-
ствующих факторов.
В буржуазных же философско-этических
течениях абсолютизация стихийности фор-
мирования индивидуального морального со-
знания — не редкий случай. Логически
последовательным утверждением в таких
концепциях является отрицание необходимо-
сти воспитания.
203
Так, видный представитель экзистенциа-
лизма Ж.-П. Сартр назвал воспитание «идо-
лом нашего времени» (83, 645). Дискрими-
нация Ж.-П. Сартром идей воспитания про-
водится в нескольких направлениях. Одним
из них является «обоснование» тезиса, что
воспитание, как и любое внешнее воздейст-
вие на личность, бессильно что-либо изме-
нить, ибо основное содержание индивидуаль-
ного сознания («первоначальный» или
«основной» проект по терминологии Ж.-П.
Сартра) якобы складывается стихийно и ир-
рационально. «Первоначальный проект», по
словам Ж.-П. Сартра, «меняется крайне редко
и всегда стихийно» (83, 461).
Идея Сартра об абсолютной «закрытости»
основного, «подлинного» содержания индиви-
дуального сознания тесно связана с его пони-
манием моральности личности. Ж.-П. Сартр
прежде всего выделяет такие стороны мораль-
ной практики и соответственно нравственного
идеала личности, как активность, самодея-
тельность, творчество. Против этого, конеч-
но, не было бы оснований возражать, если бы
эти черты идеала личности рассматривались
с учетом других его необходимых характери-
стик, и прежде всего ориентации на общест-
венные интересы. У Сартра же активность,
самодеятельность и творчество рассматрива-
ются как самодовлеющие характеристики.
Из представлений о моральности личности
выпадает самая существенная черта — готов-
ность и способность индивида к общественно
полезной деятельности, к соблюдению опреде-
ленных норм поведения.
204
В результате «моральная» личность, по
Концепции Сартра,— это индивид, находя-
щийся «по ту сторону эгоизма и альтруизма»
(83, 720).
Несмотря на то что в некоторых работах
Ж.-П. Сартр и его последователи включают в
характеристику моральной практики лично-
сти такую черту, как реализация абстрактных
гуманистических идеалов, и в этом случае
формирование способности к ориентации на
гуманистические идеалы не связывается с со-
циальными воздействиями и воспитанием, а
рассматривается как «свободное» выявление
неких изначально существующих в каждом
индивиде свойств. Ж.-П. Сартр и многие его
последователи считают, что у индивида го-
товность и способность к гуманистическому
поведению в решающей степени зависят от
осознания человеком своей ответственности,
а ответственность — от степени свободы. От-
сюда: чем свободнее будет человек от каких
бы то ни было внешних детерминаций, вклю-
чая и воспитание, тем более ответственно
будет он подходить к своему поведению, тем
больше оно будет соответствовать гуманизму.
«Человек, который на что-то решается,— пи-
шет Ж.-П. Сартр,— и который сознает, что
он еще и законодатель... не может избежать
чувства своей полной и серьезной ответствен-
ности», которая «распространяется на все че-
ловечество» (84, 26). Когда человек, разви-
вает тот же тезис Симона де Бовуар, «дает
самому себе смысл жизни, истину, тогда он
находит в собственном сердце суровые требо-
вания» (73, 24).
205
В действительности нравственная ответ-
ственность и поведение предполагают в ка-
честве необходимой предпосылки не только
свободу, но и наличие у индивида развитого
нравственного сознания. Ж.-П. Сартр и его
последователи снимают проблему формирова-
ния такого сознания. Они считают, что такое
сознание есть у каждого человека, так ска-
зать изначально, и для проявления этого со-
знания каждому индивиду не хватает только
свободы L Таким образом, гуманистическая
идея потенциальных нравственных возмож-
ностей человека (реализуемых лишь в обще-
стве 1 2, с помощью такого социального инсти-
тута, как воспитание) приобретает в экзи-
стенциализме глубоко извращенный характер
и направленность.
Воспитание
как совершенствование личности
Цели коммунистического нравственного
воспитания отличаются от целей, провозгла-
шаемых буржуазными теориями воспитания,
1 Идея врожденности человеку гуманистических
мотивов присутствует в работах Сартра и его по-
следователей не в форме четких формулировок, а
как скрытый постулат, как подразумеваемое. С дру-
гой стороны, Сартр иногда говорит и о несовмести-
мости признания свободы индивида с признанием
какой-либо человеческой «природы», каких-либо об-
щих для всех людей врожденных качеств. Это про-
тиворечие является одним из проявлений эклек-
тичности методологии экзистенциализма.
2 Человек, подчеркивал К. Маркс, «только в об-
ществе может развить свою истинную природу...»
(1, 2, 146).
206
не только направленностью, социальным со-
держанием программируемого образца лично-
сти (это, конечно, важнейшее отличие), но и
многим другим. Коммунистическое нрав-
ственное воспитание предполагает формиро-
вание широкого круга психологических меха-
низмов морального поведения, в том числе и
таких, которые обеспечивают осознанность
совершаемых поступков, развитие человека
как нравственного существа, его самодеятель-
ности и творчества.
Многие буржуазные теории ограничива-
ют задачи воспитания созданием навыков
социально требуемого поведения. Такая по-
зиция особенно характерна для бихевиори-
стских концепций, в которых человек рас-
сматривается как существо, чье поведе-
ние регулируется исключительно автоматиз-
мами.
В США, по свидетельству известного аме-
риканского социального психолога Г. Оллпор-
та, широко распространена точка зрения, что
«личность создается из тысяч независимых и
специфических навыков» (82, 312). Такой
подход к личности определяет и рекоменда-
ции в области воспитания. Сторонники бихе-
виоризма и в нравственном «воспитании»
личности пытаются применить созданную
ими теорию «научения», выработки автома-
тизмов. Согласно этой теории, изменения в
поведении любого живого существа лучше
всего можно достигнуть, многократно вызы-
вая в этом существе ощущения приятного и
неприятного внешними воздействиями и
«подкреплениями».
207
Методика таких воздействий, отработан-
ная на животных, прежде всего на белых
крысах, объявляется в принципе пригодной
для «научения» человека социальным фор-
мам поведения. Как метко заметил известный
американский социальный психолог Аш, сто-
ронники бихевиоризма «следуют любопытной
доктрине, будто человек непосредственно
произошел от белой крысы» (72, 368).
В действительности метод «подкреплений»
в нравственном воспитании может иметь
лишь ограниченное значение, применяться
для выработки некоторых элементарных на-
выков. Формирование таких навыков само по
себе не может обеспечить ни задачу нрав-
ственного развития личности, ни обеспечения
ее нравственного поведения во всех ситуа-
циях. Они не связаны с формированием мо-
рального мотива и служат лишь тому, чтобы
подчинить поведение индивида в определен-
ной ситуации нравственным требованиям.
Марксистская теория воспитания исходит
из того, что подобные навыки, конечно, нуж-
ны, но лишь как вспомогательные психиче-
ские механизмы.
Собственно моральное поведение и соот-
ветственно нравственное воспитание нераз-
рывно связаны с освоением личностью самих
моральных норм как обобщенных требований
к поведению.
Конечно, поведение, основанное на усвое-
нии моральных норм и ценностей, может
быть также привычным, переходить в при-
вычку. Но это уже иного рода привычка,
принципиально отличная от тех навыков по-
208
ведения, которые имеют в виду бихевиорист-
ские концепции «воспитания». Указанные
навыки, по существу, вообще не связаны с
моралью и выбором и относятся к числу ме-
ханизмов, возникающих и действующих на
основе неосознаваемых психических процес-
сов или простого заучивания требований к по-
ведению, которые носят локальный, ограни-
ченный характер. Напротив, привычка к по-
ведению, определяемому глубоко усвоенными
нравственными требованиями,— это проявле-
ние и показатель устойчивости морального
мотива. По своей психологической сущности
она является переходом сознательного в бес-
сознательное, однажды сделанного выбора в
автоматизм.
Формирование такого рода привычек, сви-
детельствующих об укорененности нравствен-
ных ценностей в индивидуальном сознании,
о прочности убеждений личности,— одна из
основных целей коммунистического воспита-
ния. В. И. Ленин, подчеркивая значение этой
цели, отмечал, что в идеологической работе и
воспитании «достигнутым надо считать толь-
ко то, что вошло в культуру, в быт, в при-
вычки» (2, 45, 390).
Подобные привычки формируются только
в деятельности. Но необходимым условием и
предпосылкой их возникновения является
интериоризация личностью моральных цен-
ностей и норм. Такая интериоризация необ-
ходима и для создания многих других психи-
ческих механизмов морального поведения,
соответствующих отношений к действитель-
ности, всестороннего развития личности как
209
нравственного существа. Формирование нрав-
ственных привычек при всей их значимости
не исчерпывает всех целей и задач коммуни-
стического воспитания.
В этой связи важно учитывать, что освое-
ние индивидом моральных ценностей и норм
может происходить на разной психологиче-
ской основе. Индивид может осваивать ка-
кую-либо шкалу моральных ценностей, нрав-
ственных требований по мотивам «так при-
нято», «так поступают все», «так поступали
до нас», опираясь на веру в тот или иной
авторитет и т. п. Более высокий уровень нрав-
ственного развития личности неразрывно
связан с осознанием логических аргументов,
обосновывающих моральные требования, со-
циальное значение, ценность и красоту соот-
ветствующего типа поведения.
Многие буржуазные теоретики акценти-
руют внимание лишь на первом типе освое-
ния личностью моральных норм. Этот акцент
не случаен. В классово антагонистическом
обществе объективные условия (антагонизм
личного и общественного интереса) и идеоло-
гическая деятельность господствующего клас-
са порождают у людей догматическое вос-
приятие нравственных требований и слепую
веру в их непреложность, обосновываемую с
позиций конформизма и авторитаризма
(прежде всего религиозного). Широкое рас-
пространение такого отношения индивидов к
морали констатируют многие буржуазные ис-
следователи. «...В нашем обществе,— отме-
чает К. Леви-Стросс,— многие нравственные,
политические, религиозные нормы строго
210
соблюдаются каждым без осознания их про-
исхождения и реальных функций» (77, 25).
Отмечая массовидность такого отношения
индивидов к общественным нормам, К. Леви-
Стросс стремится представить его как некую
вечную характеристику взаимоотношения об-
щественного сознания и индивида, так как
последний не в состоянии выйти за границы
общепринятых представлений. Более того,
К. Леви-Стросс стремится доказать, что такой
выход и не нужен. По его мнению, главное —
нормальное функционирование той или иной
социальной структуры, эффективность влия-
ния соответствующих ей «когнитивных (по-
знавательных.— Ред.) структур» обществен-
ного сознания на индивидов. На эффектив-
ность функционирования «когнитивных
структур», согласно Леви-Строссу, не влияет
существенно ни то, усваиваются ли те или
иные представления, укорененные в общест-
венном сознании на основе понимания инди-
видом их рационального содержания, или на
основе слепой веры, ни от того, истинны или
ложны, по существу, эти представления.
«Обосновывая» эти тезисы, К. Леви-Стросс
ссылается на факты огромного воздействия
на поведение людей, живших в разные исто-
рические эпохи, мифов, религии и т. п. (см.
77, 215-220).
Конечно, в определенных исторических
условиях мифологические формы сознания (и
соответствующее им обоснование моральных
требований) в значительной мере определяют
поведение людей. Но несомненно, для самого
индивида, его нравственности, активности и
211
самодеятельности, возможностей духовного
развития далеко не безразлично, истинны
или ложны усваиваемые им элементы обще-
ственного сознания, на какой основе проис-
ходит это усвоение: слепой веры или при уча-
стии аналитического мышления, понимания
их рационального содержания.
Позиция марксизма-ленинизма по всем
этим вопросам принципиально иная. Он рас-
сматривает человека не как пассивный эле-
мент, подчиненный неким фатально дейст-
вующим силам, а как активного деятеля исто-
рического процесса, как субъекта историче-
ского творчества.
Глубоко осознанное усвоение людьми со-
держания нравственных ценностей является
важной целью коммунистического нравствен-
ного воспитания. Оно обеспечивает высокий
уровень развития личности, исполнение ею
требований морали не бездумно, а со знанием
дела. Такой уровень развития личности яв-
ляется необходимым условием оптимального
функционирования морали в обществе, обе-
спечения соответствия поведения не букве, а
духу моральных требований.
Все нравственные нормы и принципы но-
сят общий характер и не всегда могут соот-
ветствовать особенностям той или иной кон-
кретной ситуации. Например, осуждение лжи
является одной из наиболее общих (общезна-
чимых), простых моральных норм. Но в жиз-
ни встречаются ситуации, когда слепое следо-
вание этой норме привело бы к глубоко
безнравственным поступкам (например, со-
общение правды смертельно больному чело-
212
веку или усыновленным детям, не знающим,
что их приемные родители не являются «на-
стоящими», и т. п.).
Общая норма не учитывает неравенства
физических и духовных способностей различ-
ных людей, их неодинаковые возможности в
осуществлении того или иного нравственного
действия.
Необходимость самостоятельного осмысле-
ния индивидом каждой моральной ситуации,
правильной ориентировки в ней диктуется и
тем, что общественная мораль (даже одного
типа) не представляет собой вполне однород-
ного явления. Внутри определенной системы
морали между различными нравственными
принципами существуют отношения соподчи-
ненности. Общим правилом является первен-
ствующее значение классовых принципов
и норм над неклассовыми, но в применении к
разным принципам это правило может высту-
пать своеобразно. Сложный характер взаимо-
действия и соподчинения разных элементов
данной системы морали предполагает не
только знание индивидом нравственных тре-
бований, но и умение правильно понять и
разрешить такую ситуацию, когда эти требо-
вания пришли в противоречие друг с другом.
Подобные ситуации вовсе не так уж редки.
Например, идеалы подлинного гуманизма тре-
буют от индивида активного участия в спра-
ведливых войнах, а древняя нравственная
заповедь говорит ему «не убий». Мораль
воина требует от индивида, попавшего в плен
к своим врагам, строго хранить известные
ему военные секреты, а простая норма нрав-
213
ственности учит «не лги» и т. п. Во всех по-
добных ситуациях осмысление индивидом
подлинного места и значения каждого мо-
рального принципа, сферы его применения
является непреложным условием нравствен-
ного поведения.
Необходимость осознанного подхода инди-
вида к моральным требованиям определяется
и тем, что некоторые элементы массового
морального сознания могут устаревать, при-
ходить в противоречие с требованиями разви-
вающейся общественной жизни, с коренными
общественными интересами.
Мораль — живое, постоянно развивающе-
еся явление. Консервация, застой означают
ее гибель. Усвоение индивидом содержания
морали как чего-то застывшего и в то же
время «неприкасаемого» приводит к его не-
способности участвовать в творчестве, разви-
тии морали.
Творчество индивида в сфере морали —
это всегда разумная самодеятельная актив-
ность, направленная на поиски наилучших
форм борьбы за общественное благо. Любая
самодеятельность обязательно должна учиты-
вать реальные общественные потребности,
конкретно-исторический опыт класса, обще-
ства в целом. Марксизму чужд не только ни-
гилизм, но и беспочвенное прожектерство в
сфере морали. В настоящем нельзя произ-
вольно внедрять нравственные принципы,
соответствующие лишь последующему, более
высокому этапу развития общества. Мораль,
как общественное сознание, всегда отражает
прежде всего актуальные потребности со-
214
циального целого L Она не может быть дей-
ственной (в смысле влияния на поведение
больших масс людей), не имея корней в мас-
совой психологии, а последняя всегда отра-
жает прежде всего наличные условия быта.
Творческая деятельность индивида в сфе-
ре морали может проявляться по-разному.
В каждую историческую эпоху на первый
план выдвигаются определенные направле-
ния творческой деятельности. В период кру-
шения классово антагонистического обще-
ства на первый план выдвигается задача со-
зидания основного содержания новой нрав-
ственности, критики и преодоления старой
отжившей морали (при сохранении общече-
ловеческих элементов нравственного опыта).
В нашей стране процесс творчества новой
нравственности (при участии самых широких
масс), как известно, шел особенно интенсивно
в период подготовки и проведения Великой
Октябрьской социалистической революции и
в первые последующие десятилетия. С по-
строением социализма этот этап формирова-
ния коммунистической морали в основном
завершается (что нашло свое выражение в
кодифицировании нашей морали).
Но это не значит, что исчезло поле для
творческой самодеятельности индивидов. Его
центр тяжести лишь переместился из сферы
творчества новых нравственных принципов в
1 Исключение составляет лишь цель нравствен-
ного прогресса в форме общественно-нравственного
идеала — представления о совершенном обществе, о
совершенных отношениях между людьми и идеале
нравственной личности.
215
сферу обогащения и развития уже имеющих-
ся принципов, их конкретизации в нравствен-
ной практике, в реальных отношениях людей.
Эти виды самодеятельности и творчества по-
лучают наиболее широкие возможности раз-
вития в условиях социализма. Различные
виды соревнования, помощь передовиков от-
стающим, движение за коммунистический
труд, обмен опытом, борьба за экономию ра-
бочего времени, сырья, материалов, элек-
троэнергии, укрепление трудовой дисципли-
ны и многое, многое другое — все это формы
участия трудящихся в развитии нравствен-
ной практики, в конкретизации и обогаще-
нии содержания коммунистических принци-
пов.
Мы уделили много внимания такой сторо-
не коммунистического воспитания, как фор-
мирование личности, способной к глубокому
сознательному освоению и применению мо-
ральных ценностей, развитию нравственно-
сти, еще и потому, что именно она подверга-
ется наибольшим искажениям в буржуазной
философии. Буржуазные теоретики припи-
сывают марксизму упрощенное, отрицаю-
щее активность и сознательность индивида
решение проблемы воспитания*. Они кле-
1 Так, Ж.-П. Сартр утверждает, что марксизм
якобы рассматривает человека как «полностью де-
терминированный предшествующими обстоятельст-
вами пассивный продукт, сумму обусловленных реф-
лексов» (85, 60). Маритен утверждает, что в вопро-
сах формирования человека, его морального созна-
ния марксизм отбрасывает идею активности чело-
века, его духовного развития, творчества (см. 80,
278).
216
ветнически утверждают, что в социалистиче-
ском обществе воспитание преследует цель —
сформировать бездумных исполнителей, не-
рассуждающих роботов, безликих «винтиков»
общественного и государственного механиз-
ма. Как далеки эти трактовки от реальных
положений марксистской теории, от действи-
тельных целей коммунистического воспита-
ния!
В социалистическом обществе создаются
условия для развития духовного мира чело-
века, чему подчинено и воспитание. В вос-
питании все большее значение приобретают
средства и методы, направленные на разви-
тие у индивидов аналитического типа мыш-
ления, на создание наиболее сложных психи-
ческих механизмов нравственного поведения:
убеждений и потребностей, основанных на
глубоком осознании социальной ценности
морального поведения. Конечно, эта задача
не должна заслонять и необходимость фор-
мирования более простых механизмов нрав-
ственной регуляции поведения личности.
Только их гармоничное сочетание, а также
учет того, какие из них могут и должны быть
сформированы у данного конкретного инди-
вида в данный конкретный период его жизни,
могут способствовать гуманной цели — раз-
витию духовного мира человека. Вместе с тем
цели воспитания не могут быть оторваны от
реальных возможностей их осуществления.
А эти возможности для каждого человека ин-
дивидуальны, определены его опытом, уров-
нем развития, уже имеющимися качествами
и характеристиками.
217
Единство идеологической
и организаторской деятельности
в процессе воспитания
Мнения о том, какие применяемые в про-
цессе воспитания средства наиболее эффек-
тивны, в нашей научной литературе доволь-
но-таки разнообразны. Одни авторы выдвига-
ют на первое место организационные меро-
приятия, ставящие целью изменение объек-
тивных условий жизни индивида на уровне
микросреды. Такой подход характерен, на-
пример, для многих социологов, которые в це-
ленаправленном изменении микросреды ви-
дят ключ к решению проблем воспитания.
«И если мы ставим перед собой задачу
направлять развитие личности,— пишет
4. А. Зворыкин,— то лучше осуществлять это
не дидактически, а целенаправленно изменяя
среду, создавая необходимые нам ситуации»
(25, И).
Педагоги, наоборот, склонны считать ос-
новным фактором воспитания просвещение,
обучение. «Именно обучение,— утверждает
Б. Т. Лихачев,— является основным компо-
нентом содержания воспитательного процес-
са» (33, 24).
Есть авторы, которые преувеличивают зна-
чение некоторых других средств воспитания,
и авторы, которые просто перечисляют все
возможные или наиболее часто применяемые
воспитательные воздействия, не пытаясь вы-
явить их место, оценить их возможности.
На наш взгляд, правильно подойти к ре-
шению данной проблемы можно, лишь избе-
218
гая общих, абстрактных оценок, поставив во-
прос: в каком отношении те или иные воз-
действия на личность наиболее эффективны,
целесообразны, необходимы? При таком под-
ходе обнаруживается, что средств, которые
могли бы «в одиночку» решить все задачи
нравственного воспитания, по существу, нет.
Иными словами, такой подход обнаруживает
необходимость поисков оптимальной системы
воспитательных воздействий на личность,
реализации единства идеологической и орга-
низаторской воспитательной деятельности.
Идея, что только комплексное воздейст-
вие на личность может обеспечить успех
нравственного воспитания, не является но-
вой. Но ее практической разработке и обосно-
ванию все еще уделяется недостаточно внима-
ния. До настоящего времени нет ясности в
вопросе о том, какие именно комплексы вос-
питательных средств наиболее эффективны с
точки зрения формирования устойчивых
нравственных качеств личности. «Теория вос-
питания, а вслед за ней и практика,— спра-
ведливо отмечает Ян Щепаньский,— еще не
могут дать нам ясного ответа на вопрос, ка-
кие именно комплексы воздействия обладают
этим особым качеством: устойчиво опреде-
лять будущее поведение личности в любой
жизненной ситуации» (4, 281).
Не претендуя на исчерпывающий анализ
этой крайне сложной проблемы, ограничим-
ся замечанием о том, что важной предпосыл-
кой методологически правильного подхода к
ней должно быть выявление как возможно-
стей тех или иных средств воспитания, так и
219
пределов этих возможностей. Только такой
диалектический анализ позволит избавиться
от иллюзии о всесилии того или иного средст-
ва воспитания.
Одним из необходимых элементов систе-
мы нравственного воспитания является идей-
ное воздействие, в котором важное место за-
нимает этическое просвещение, направлен-
ное на обеспечение глубокого и всестороннего
знания личностью норм и принципов нашей
морали, ценности коммунистически нравст-
венного поведения, его соответствия корен-
ным личным интересам, высшим духовным
потребностям личности. Огромную роль в
нравственном развитии индивида играет по-
литическое просвещение, усвоение научного
марксистско-ленинского мировоззрения. Сло-
жное взаимодействие разных форм культуры
приводит к тому, что усвоение индивидом од-
ной из этих форм может непосредственно вли-
ять на усвоение других форм, относящихся к
иным видам коллективного опыта. Основной
вопрос морали — отношение личности к об-
ществу, классу, личным и общественным ин-
тересам. Поэтому выяснение интересов клас-
са, его целей и задач (а это сфера политиче-
ской идеологии), научный анализ действи-
тельности подкрепляют обоснование комму-
нистических нравственных принципов. Поли-
тическая идеология и мировоззрение могут
влиять на решение человеком вопроса о смыс-
ле жизни, на понимание им добра, справед-
ливости и других моральных проблем.
Без идейного воздействия на личность,
а значит, и без просвещения невозможно обе-
220
спечить ее развитие как сознательного суоъ-
екта нравственной практики, исполняющего
моральные требования на основе понимания
их социального смысла. Это значит, что идей-
ное воздействие, просвещение, в том числе и
обращение к долгу и совести человека, не мо-
гут быть заменены какими-либо другими ви-
дами воспитательных средств, как бы ни было
эффективно их влияние на поведение.
Но, с другой стороны, просвещение от-
нюдь не всесильно. Ограниченность его воз-
можностей определяется в конечном счете
тем, что оно обращается лишь к одной сторо-
не психологии личности — логическому мыш-
лению и само по себе может обеспечить толь-
ко знание моральных требований и логиче-
ских аргументов, направленных на обоснова-
ние того, почему эти требования нужно
соблюдать.
Нравственное развитие личности необхо-
димо включает формирование нравственных
потребностей, а это процесс, предполагающий
и усвоение личностью этических знаний,
и многие другие факторы, в том числе и вос-
питание.
Закономерности формирования нравствен-
ных потребностей изучены еще недостаточно.
Это затрудняет возможности целенаправлен-
ного влияния в данной области. Тем более
очевиден вред концепций, чрезмерно «рацио-
нализирующих» и человека и процесс воспи-
тания, возрождающих в подновленной форме
просветительство, морализаторство, абсолю-
тизацию словесных методов воздействия на
личность.
221
Упрощенно-рационалистический подход к
нравственному воспитанию может проявлять-
ся и в такой форме, как отождествление
понятий «воспитание» и «образование». И сей-
час еще можно кое-где встретить представле-
ния, отождествляющие повышение уровня
образования с ростом нравственной воспитан-
ности.
Несомненно, есть все основания полагать,
что высокий уровень образования, культуры
входит в число факторов, благоприятствую-
щих нравственному развитию личности. Вме-
сте с тем образование и просвещение, при
всем их значении сами по себе еще не гаран-
тируют формирование высоких моральных
качеств и могут играть положительную роль
в нравственном развитии личности лишь как
элементы системы воспитательных воздейст-
вий.
В этой системе важное место занимают
такие социально-психологические средства
нравственного воспитания, как влияние пра-
вильно понятых и трактуемых моральных ав-
торитетов, прогрессивных нравственных тра-
диций. И авторитет, и традиция способны по-
рождать особого рода эмоциональную связь
между носителями авторитета и традиций
(индивидуальными и коллективными) и дру-
гими индивидами. Эта связь может служить
важной опорой усвоения индивидами общест-
венных моральных ценностей. С другой сто-
роны, использование в нравственном воспита-
нии авторитетов и традиций должно допол-
нять, а не заменять логическую аргумента-
цию.
222
Влияние авторитетов и традиций на инди-
видов может сочетаться с рациональными
средствами идеологического воздействия по-
тому, что в коммунистической морали они вы-
ступают не как антиподы, а как факторы, до-
полняющие друг друга. Носители авторитета
и традиция требуют только того, что можно
рационально обосновать. С другой стороны,
рациональное обоснование нравственных тре-
бований делается для индивида более кон-
кретным и доказательным, если оно подкреп-
ляется ссылкой на ценимый им авторитет и
традицию, на факты соответствующего пове-
дения значимых для данного индивида людей.
Необходимой составной частью воспита-
тельного процесса является организация дея-
тельности, способствующей нравственному
развитию личности. Только в ходе деятельно-
сти могут формироваться социально полезные
навыки поведения, нравственные привычки,
устойчивые отношения к действительности.
Критикуя концепции, связывающие нрав-
ственное развитие личности с умозрительным
усвоением и принятием моральных норм, Ге-
гель писал: «...для того чтобы сердце, воля,
ум прониклись истиной, их необходимо вос-
питать^ справедливость должна стать обыча-
ем, привычкой, действительная деятельность
должна возвыситься до разумных действий...»
(17, VIII, 319).
Общий механизм влияния деятельности на
развитие мотивационной части индивидуаль-
ного сознания описывается советскими психо-
логами (С. Л. Рубинштейном, А. Н. Леонтье-
вым и другими) следующим образом. У чело-
223
века есть мотивы поведения разной структур-
ной значимости: а) ситуационные мотивы,
б) мотивы, выражающие направленность че-
ловека, его характер. Деятельность, побуж-
даемая мотивами низшего уровня, может ве-
сти к появлению высших мотивов. Или, иначе
говоря, человек может действовать, исходя
из имеющихся у него потребностей, удовлет-
ворение которых и составляет его цель. В хо-
де деятельности, направленной на достиже-
ние этой цели, он производит те или иные
операции, действия, каждое из которых по от-
ношению к цели является лишь средством.
Но, производя то или иное действие, человек
может заинтересоваться им. В его сознании
тогда произойдет определенное изменение.
Действие из средств достижения цели станет
самоцелью. Это значит, что у индивида воз-
никла новая потребность, произошло, по фор-
мулировке А. Н. Леонтьева, «скольжение мо-
тива на цель».
А. Н. Леонтьев поясняет действие этого
механизма таким примером. Индивид сдает
экзамен и читает требуемые программой кни-
ги. Чтение книг в данном случае является
лишь средством для цели — сдачи экзамена,
определенной в свою очередь потребностью в
образовании, получении диплома. Но инди-
вид, читая книги, заинтересовался их содер-
жанием. Сдав экзамен, он продолжает их чи-
тать, чтение книг стало из средства целью.
У индивида образовалась новая потребность.
«Скольжение мотива на цель» может проис-
ходить и в процессе формирования нравствен-
ной потребности.
224
В то же время нужно постоянно иметь в
виду, что причинная связь практической дея-
тельности с формированием нравственной по-
требности более сложна, чем может показать-
ся на первый взгляд.
Один из наиболее сложных аспектов проб-
лемы формирования нравственных потребно-
стей в ходе деятельности состоит в том, что
не всегда ситуационные мотивы, объект ко-
торых выступает не как цель, а как средство
для достижения иной цели, трансформиру-
ются в мотивы иного качества, иного содер-
жания, ориентированные на тот же объект
как на цель, желаемую саму по себе. В част-
ности, далеко не всегда общественно полез-
ная деятельность, нравственная по результа-
ту, объективному значению, порождает у за-
нимающегося ею индивида потребности в са-
мой этой деятельности, изменяя его нравст-
венное сознание.
Можно предположить, что то или иное
действие, чтобы стать само по себе «интерес-
ным» для индивида, способным породить но-
вую нравственную потребность, должно соот-
ветствовать некоторым предельно широким и
общим человеческим стремлениям к позна-
нию, творческой деятельности, самоутверж-
дению и т. п. (напомним, что Маркс, разра-
батывая проблему превращения труда в по-
требность, вводит такой чрезвычайно симпто-
матичный аспект, как степень привлекатель-
ности труда для человека). Однако, как пока-
зывает практика, виды деятельности, полно-
стью отвечающие тем или иным (а иногда и
всем вместе) высоким человеческим стремле-
225
ниям, далеко не у каждого индивида рождают
соответствующие потребности.
Тот факт, что одна и та же деятельность
у одних индивидов становится потребностью,
а у других — нет, можно объяснить только
одним. Потребности индивида составляют си-
стему \ и эта система у каждого индивиду-
альна. Поэтому тот или иной вид деятельно-
сти может формировать новую потребность у
тех индивидов, чей духовный облик, система
существующих потребностей допускает орга-
ническое включение новой потребности, но-
вого устойчивого мотива. Иначе говоря, меж-
ду вновь формируемым и старым в индиви-
дуальном сознании должно быть определен-
ное соответствие, они не могут быть
совершенно чужды друг другу. Расчет на то,
что общественно полезная деятельность ин-
дивида автоматически сформирует у него
нравственную потребность, опирается в ко-
нечном счете на недооценку нравственной по-
требности в качестве самостоятельной и спе-
цифической потребности, затрагивающей глу-
бинные, существенные психологические чер-
ты индивида. Для ее образования необходимо
воздействие не одного какого-либо фактора,
даже самого важного, а определенной их со-
вокупности. Например, воздействие трудово-
го процесса должно быть дополнено идеологи-
ческими воздействиями. Еще А. С. Макарен-
ко обращал внимание на то, что трудовая
деятельность без использования других фак-
1 На системный характер потребностей указывал
К. Маркс. Потребности, писал он, связаны «между
собой в одну естественную систему...» (1, 23, 368).
226
торов влияния на личность не дает значи-
тельных успехов в нравственном воспитании.
«Вы можете заставить человека трудиться
сколько угодно,— говорил он,— но если од-
новременно с этим вы не будете воспитывать
его политически и нравственно... то этот труд
будет просто нейтральным процессом, не да-
ющим положительного результата» (34, 259).
Таким образом, и для формирования нрав-
ственных потребностей важное значение име-
ет не только предметная деятельность, но и
идеологическое и социально-психологическое
воздействие на личность, ставящее целью ос-
воение ею нравственных ценностей.
Общественно полезная деятельность явля-
ется важной предпосылкой формирования у
личности внутренних стимулов к самовоспи-
танию.
Для правильного понимания этого вопроса
большое значение имеет разработка С. Л. Ру-
бинштейном некоторых закономерностей «са-
моизменения» индивидуальной психологии.
«Аффективные, глубокие переживания, чув-
ства, страсти,— пишет он,— которые подле-
жат контролю в качестве мотивов поведения,
менее всего поддаются непосредственному
воздействию: по приказу — даже не чужому,
а такому, который даешь себе сам,— никогда
и ничего не полюбишь и не разлюбишь; пря-
мым воздействием тут ничего не сделаешь.
Это, конечно, не значит, что самоконтроль не-
возможен. Он в действительности существу-
ет, но осуществляется он иначе: не в лоб,
а опосредованно. Нельзя наказать себе, что-
бы появилось такое-то чувство и по заказу
227
непосредственно вызвать его, но можно... со-
знательно строить свою жизнь, направляя ее
на совсем другие, объективные цели, так, что-
бы соответствующие чувства непроизвольно,
естественно возникли и чтобы, не будучи
прямой целью действий, они стали необходи-
мым результатом жизни» (52, 172).
Сформулированный С. Л. Рубинштейном
тезис, на наш взгляд, имеет значение не
только для анализа исследуемой им в данном
случае сравнительно узкой проблемы — про-
блемы преодоления индивидом каких-либо
отрицательных для него чувств, страстей и
приобретения положительных. С. Л. Рубин-
штейн, по существу, ставит более широкий
вопрос о том, что недостаточно лишь понима-
ния индивидом желаемых изменений для ре-
альных перемен в его собственном духовном
мире и поведении. Для таких перемен необхо-
димы еще и другие психологические стиму-
лы. В такой трактовке формулируемая им за-
кономерность относится и к нравственному
воспитанию и перевоспитанию в целом.
Действительное воспитание и перевоспи-
тание — сложный процесс, предполагающий
со стороны индивида длительные, терпеливые
усилия, соответствующую перестройку его
жизни и деятельности. Трудно рассчитывать,
что такие усилия и перестройка будут пред-
приняты индивидом на основе одного лишь
осознания высокой нравственной ценности
того или иного свойства характера.
Классики марксизма-ленинизма неодно-
кратно подчеркивали, что индивид не может
строить свою жизнь на основе одних лишь
228
идеальных побуждений, как бы прекрасны
они ни были. А это значит, что одного лишь
самого искреннего стремления к нравствен-
ному совершенствованию недостаточно для
соответствующей реальной деятельности. Не
подкрепленное другими, более «земными» мо-
тивами, непосредственными интересами, это
стремление рискует остаться в большинстве
случаев чисто умозрительным. Следователь-
но, идеологическая деятельность и просвеще-
ние, направленные на активизацию усилий
индивида по самовоспитанию, необходимо
должны быть дополнены соответствующей
организацией этой деятельности и общения.
В ходе своей деятельности человек посто-
янно выполняет те или иные социальные
функции, играет те или иные социальные ро-
ли. Каждая роль предполагает определенные
психологические качества. Военные и многие
гражданские профессии требуют мужества,
находчивости, инициативности и т. п. Неко-
торые виды профессий предполагают общи-
тельность, доброжелательность в отношениях
к людям. Любая роль в системе совокупной
общественно полезной деятельности требует
таких черт характера, как трудолюбие, созна-
ние долга и своих обязанностей, готовности в
случае необходимости жертвовать некоторы-
ми непосредственными интересами. Следова-
тельно, исполнение социальной роли может
служить дополнительным мотивом активно-
сти, направленной на приобретение тех или
иных положительных убеждений, качеств, в
том числе и участвующих в психологическом
обеспечении морального поведения.
229
Многообразные мотивы, стимулирующие
активность индивида, направленную на нрав-
ственное самосовершенствование, могут воз-
никать при взаимодействии индивида с окру-
жающими людьми. Референтная группа ори-
ентирует своих членов на определенные тре-
бования, оценивает нравственные качества
индивида. Несовпадение этой оценки с само-
оценкой может рождать такие стимулы к
нравственному развитию, как чувство неудов-
летворенности собой (если оценка выше са-
мооценки) или стремление доказать, что
оценка ошибочна (если она ниже самооцен-
ки).
Целенаправленное влияние на круг обще-
ния личности, влияние, осуществляемое с по-
мощью организации ее деятельности, вклю-
чения в группы, наиболее благоприятствую-
щие формированию ценных нравственных
качеств, могут играть часто незаменимую
роль в воспитании и перевоспитании.
Вместе с тем нужно учитывать, что меха-
низм социальных ролей и механизмы группо-
вого сознания действуют сами по себе таким
образом, что освоение тех или иных нравст-
венных ценностей, приобретение тех или
иных нравственных качеств выступают для
индивида как побочный результат некоей
другой основной цели. Следовательно, в дан-
ном случае, при отсутствии иных мотивов,
индивид по отношению к процессу собствен-
ного нравственного развития, строго говоря,
не является сознательным субъектом. Он мо-
жет приобретать лишь такие качества и убе-
ждения, которые входят в число условий до-
230
стижения преследуемой им основной цели:
исполнение роли, единство с группой. Если
это достижение окажется связано с приобре-
тением отрицательных в нравственном отно-
шении убеждений и черт характера, то инди-
вид будет стремиться с тем же рвением усво-
ить и их (мы опять-таки в целях удобства
анализа предполагаем, что у индивида нет
никаких иных мотивов и критериев). Поэто-
му целенаправленные изменения микросре-
ды, условий жизни, труда, круга общения
личности должны быть дополнены идеологи-
ческими воздействиями, просвещением.
Не абстрактное противопоставление этих
двух основных сторон воспитательного про-
цесса, а учет реальных возможностей той и
другой, их сочетание— таково, очевидно, пра-
вильное решение этого вопроса. Под влияни-
ем изменения условий жизни, в процессе ис-
полнения тех или иных социальных ролей,
общения с другими людьми у индивидов рож-
даются непосредственные стимулы к деятель-
ности, способствующей формированию нрав-
ственных убеждений и качеств. На этой
основе в сознании индивида возникают пси-
хологические предпосылки, благоприятству-
ющие усвоению содержания общественной
морали. Но эти предпосылки необходимо дол-
жны быть дополнены знанием нравственного
значения тех или иных видов деятельности,
осваиваемых нормативных представлений,
качеств характера. Лишь при наличии тако-
го знания индивид является сознательным
субъектом нравственных отношений, мораль-
ной личностью.
231
Некоторые психологические
проблемы нравственного
воспитания
Субъектный, т. е. учитывающий субъек-
тивно-деятельные характеристики человека,
подход к проблеме формирования нравствен-
ного сознания личности акцентирует внима-
ние на некоторых важных аспектах воспита-
ния, которым в истории философии не всегда
придавалось должное значение. И в первую
очередь это касается проблемы относительной
самостоятельности психологии индивида, спо-
собности его активно относиться к наличным
общественным влияниям.
Например, недооценка такой особенности
индивидуального сознания, как устойчивость,
характерна для представителей домарксист-
ского материализма. В частности, Гельвеций
рассматривал психологические характеристи-
ки человека по аналогии с куском воска, при-
нимающего под влиянием непосредственных
внешних воздействий любую форму. «Воен-
ный человек,— писал Гельвеций,— в лагере
суров и безжалостен; офицер, который при-
вык видеть кровопролитие, становится нечув-
ствительным к этому зрелищу. Но достаточно
ему вернуться в Лондон, Париж, Берлин, что-
бы он снова стал гуманным и сострадатель-
ным человеком» (18, 2, 187). Конечно, усло-
вия наличного бытия, деятельности способны
оказывать большое влияние на мотивы пове-
дения и даже характер человека. Эта сторона
вопроса правильно отражена в приводимых
Гельвецием примерах. Вместе с тем здесь не
232
делается различия между поведением, опре-
деляемым ситуацией, и тем, к которому скло-
нен человек в соответствии с устойчивыми
чертами характера — офицер может быть су-
ровым в лагере, хотя во всех остальных ситу-
ациях он добрый и мягкий человек. Недооце-
нивается Гельвецием и инерция человеческой
психологии: вряд ли всякий человек, став-
ший на войне нечувствителен к кровопроли-
тию, вернувшись в мирные условия, станет
тут же «гуманным и сострадательным чело-
веком».
Упрощение проблемы «наличные обстоя-
тельства — человек» проявляется и во втр-
ром примере Гельвеция: гордый и властный
человек попадает к деспоту. Желая выжить,
он смирит себя и будет вести себя раболепно.
Если он вынужден будет долго жить при дво-
ре деспота, раболепие станет чертой характе-
ра. (см. 18, 2, 186). В этом примере Гельве-
ций делает различие между поведением, дик-
туемым ситуацией, и характером. Однако он
полагает, что дело лишь во времени: длитель-
ное воздействие наличных обстоятельств обя-
зательно превратит ситуативные мотивы в
черты характера.
Одной из причин упрощения проблемы
воспитания домарксистскими материалиста-
ми является понимание ими воли человека
лишь как пассивного продукта сильнейших
внешних воздействий.
«Волю...— писал, например, П. Гольбах,—
можно сравнить с шаром, который, получив
первоначальный толчок, заставивший его
двигаться по прямой линии, должен, однако,
233
изменить свое направление, если на него дей-
ствует другая, большая, чем первая, сила»
(19, 1, 212).
Марксизм-ленинизм полностью солидарен
с материалистами прошлого в признании то-
го, что сознание и воля индивидов обусловле-
ны объективным миром, что решающее зна-
чение в формировании психологии личности
играют в конечном счете социальные усло-
вия и воспитание.
Однако марксизм считает, что социальная
детерминация индивидуального сознания и
поведения несводима к какому-либо одному
ныне действующему социальному фактору.
Она представляет собой взаимодействие ак-
тивного индивида с системой социальных
факторов. Сознание значительной части инди-
видов может вступать в противоречие с усло-
виями жизни данной эпохи как в положитель-
ном с точки зрения прогрессивной морали,
так и в отрицательном смысле.
Важной формой проявления активности
индивидуального сознания является его спо-
собность своеобразно реагировать на внеш-
ние воздействия. «Что обстоятельства и от-
ношения, в которых находится индивидуум,
придают его судьбе именно это, а не какое-
либо другое направление,—писал Гегель,—
заложено не только в самих этих обстоятель-
ствах и отношениях, в их своеобразии и не
только в общей природе индивидуума, но в
то же время и в его особенности» (17, III,
139).
Эту закономерность неоднократно отмеча-
ли и классики марксизма. Например, В. И. Ле-
234
нин писал, что «опыт воины, как и опыт вся-
кого кризиса в истории, всякого великого
бедствия и всякого перелома в жизни чело-
века, отупляет и надламывает одних, но зато
просвещает и закаляет других.,.» (2, 26, 220).
Индивидуализированное, специфическое
для каждого человека отношение к действи-
тельности проявляется в том, что он избира-
тельно относится к поступающей к нему ин-
формации, одну ее часть ассимилирует, дру-
гую же попросту отбрасывает.
В первые послереволюционные годы изве-
стный психолог П. П. Блонский провел следу-
ющий опыт. Группа людей, различных по
своему социальному происхождению и поли-
тическим взглядам, ежедневно прочитывала
газету «Известия». Раз в неделю они расска-
зывали о прочитанном. «Получились чрезвы-
чайно любопытные результаты,— пишет
П. П. Блонский,— несмотря на то что читали
они одно и то же, ярко проявилось различие
того, что запоминалось ими. Их память как
бы подбирала соответствующий материал»
(12, 434).
К этому следует добавить, что индивид не
дожидается пассивно, какие внешние воздей-
ствия (информация является лишь их част-
ным случаем) ему достанутся, чтобы их «рас-
сортировать» и избирательно усвоить. Он сам
может активно стремиться к одним внешним
факторам и избегать других, хотя, конечно,
возможности индивида в этом отношении не
безграничны. Человек не может, например,
избежать влияния всех факторов, связанных
с его классовой принадлежностью, всеми ус-
235
ловиями жизни данного оощества и данной
эпохи. Но он может «быть глухим» к тем или
иным идеологическим влияниям, принимать
или не принимать участие в тех или иных со-
циальных действиях, выбирать «референтную
группу», товарищей и друзей и т. п. Тем са-
мым индивид в значительной мере может сам
определить круг внешних воздействий, кото-
рым он подвергается (не нужно, конечно, по-
лагать, что этот выбор беспричинен, а также,
что он всегда является результатом размыш-
ления и сознательных целенаправленных дей-
ствий) .
Многочисленные аспекты устойчивости и
активности индивидуального сознания имеют
большое значение для теории и практики
нравственного воспитания.
Прежде всего необходимо отметить, что
моральные мотивы, как особая форма детер-
минации поведения индивида, вообще не мо-
гли бы существовать, если бы личность была
ориентирована на одни лишь наличные усло-
вия бытия и всецело подчинена им. Специфи-
ка моральной мотивации состоит в том, что
индивид подчиняет свое поведение ценно-
стям и целям (если речь идет о прогрессив-
ной морали), отражающим глубинные тен-
денции общественного развития и его пер-
спективы. Во имя прогрессивных нравствен-
ных ценностей и идеалов он может и должен
преодолевать несоответствующие этим идеа-
лам ситуативные влияния.
Способность личности противостоять этим
влияниям приобретает особое значение в мра-
чные годы реакций, например в условиях фа-
236
шистской диктатуры. Если бы все индивиды
принимали навязываемые им в этот период
формы поведения и способ мышления, соци-
альный и нравственный прогресс в обществе
был бы либо попросту невозможен, либо дол-
жен был бы с падением реакции начинаться
каждый раз с самого начала. Накопленный
народными массами в предшествующие эпохи
прогрессивный нравственный опыт сохраня-
ется в сознании и поведении передовых лю-
дей, что является одним из необходимых ус-
ловий достижения лучшего будущего, борьбы
за него.
Способность личности успешно преодоле-
вать отрицательные ситуативные влияния
имеет важное социальное и нравственное зна-
чение и в эпохи торжества прогресса. И в это
время, например в условиях развитого социа-
лизма и даже при полном коммунизме, ситуа-
тивные условия жизни индивида не могут
быть лишены всяких противоречий. Следова-
тельно, и здесь необходима способность лич-
ности избирательно относиться к различным
внешним влияниям, преодолевать деморали-
зующие факторы. Устойчивость психоло-
гии — необходимая предпосылка постоянства
действий личности, целостности характера.
Насколько социально опасным может быть
отсутствие у индивида устойчивого характе-
ра, подверженность ситуативным влияниям
хорошо показано в книге Льва Гинзбурга
«Бездна» — документальной повести о преда-
телях Родины, активно сотрудничавших в го-
ды войны с немецкими оккупантами. Такое
предательство часто начиналось с неспособ-
237
ности противостоять давлению наличных об-
стоятельств (нахождение на оккупированной
территории, соблазн особого пайка и приви-
легий, предоставляемых оккупантами преда-
телям, страх перед репрессиями со стороны
оккупантов и т. п.).
Однако, как мы уже отмечали не раз, одна
и та же психологическая закономерность,
один и тот же психологический механизм мо-
гут служить нравственному прогрессу лично-
сти и могут тормозить этот прогресс. Устой-
чивость психологии личности, являясь усло-
вием формирования моральной мотивации,
может, при определенных условиях, высту-
пать препятствием на пути нравственного
воспитания личности.
Опыт показывает, что в тех случаях, ког-
да у человека сформировались отрицательные
нравственные качества, перевоспитать его
очень трудно, и часто эти качества могут со-
храняться всю последующую жизнь, несмот-
ря на смену обстановки, условий жизни, кол-
лектива. Какова же сущность и природа спо-
собности относиться избирательно к любым
внешним воздействиям, каковы пределы не-
зависимости индивидуального сознания от
новых влияний? Есть ли эта независимость
нечто однородное, или она может относиться
к разным уровням психической деятельности
и своеобразно выступать на каждом из них?
Таковы некоторые важные для нравственно-
го воспитания аспекты этой проблемы. В пла-
не общей психологии они успешно исследу-
ются советскими психологами, выдвинувши-
ми целый ряд концепций и разработавшими
238
соответствующую терминологию: направлен-
ность личности (Б. М. Теплов), внутренняя
позиция личности (Л. Б. Божович), отноше-
ния (В. Н. Мясищев), установка (Л. Н. Уз-
надзе) и др. Все эти концепции исходят из
того, что социальная детерминация индиви-
дуального сознания очень сложна. Ее ни в
коем случае нельзя рассматривать как одно-
разовый акт, в связи с каким-либо одним, ны-
не действующим фактором Ч
Подход к мотивам поведения личности как
детерминированным всей ее предшествую-
щей историей предполагает расчленение этой
истории на этапы и анализ их с точки зрения
значимости, места во всем последующем раз-
витии.
Многим буржуазным философам и психо-
логам свойственно абсолютизировать значе-
ние отдельных периодов жизни индивида для
всего последующего его развития. Так, фрей-
дизм абсолютизирует значение раннего дет-
ства, а в детстве — роль сексуальных впечат-
лений.
Абсолютизация значения периода ранне-
го детства характерна и для Ж.-П. Сартра.
1 В каждый момент времени на сознание и по-
ведение индивида оказывают влияние: 1) настоя-
щее: объективная действительность и условия дея-
тельности, культура общества, групповое сознание и
поведение; 2) прошлое: история индивида, его соб-
ственный опыт; 3) будущее: тенденции обществен-
ного развития, личные цели, уровень притязаний
и т. п., а также: 4) результаты осуществления лич-
ных целей, как особая часть индивидуального опы-
та; 5) собственная биологическая организация (см.,
например, 71).
239
Именно в этот период, по мнению Ж.-П. Сар-
тра, складывается окончательно «первона-
чальный проект» личности (ее основная на-
правленность), который в дальнейшем меня-
ется крайне редко (и всегда лишь стихийно).
В вопросе о том, под влиянием каких причин
формируется «первоначальный проект», по-
зиция Ж.-П. Сартра противоречива. То он
рассматривает его как «беспричинный», ибо
признание любой внешней детерминации со-
знания означало бы отрицание его абсолют-
ной свободы. Такая точка зрения проводится
в «Бытие и ничто». То Сартр отдает дань
фрейдизму. Иногда же (например, в иссле-
дованиях Ж.-П. Сартра о Ш. Бодлере и
Г. Флобере) решающая роль в формировании
личности отводится психологической атмо-
сфере в семье.
Некоторые буржуазные мыслители, кри-
тикуя теории, абсолютизирующие значение
периода раннего детства, противопоставляют
им концепции, построенные на подобном же
преувеличении значения другого, более позд-
него периода. Например, Ж. Маритен утвер-
ждает, что моральный облик личности, на-
правленность всей ее жизни зависит от «пер-
вого акта свободы» — выбора той или иной
системы моральных ценностей, который от-
носится к подростковому возрасту. «Это пер-
вый акт свободы,— пишет Ж. Маритен,—
благодаря ему человек в тот момент, когда он
выходит из режима детства... избирает цель и
благо, которым он посвятит свою моральную
жизнь» (80, 380). «Первый акт свободы», со-
гласно Маритену, является сознательным вы-
240
бором, понимаемым как интуитивно-стихий-
ное движение сознания, а не рациональное
освоение мира. Наиболее глубоким содержа-
нием «акта свободы» является выбор того или
иного отношения к богу, к религиозным,
нравственным «ценностям».
Понимание теоретической несостоятельно-
сти и порочности абсолютизации значения
любого периода жизни индивида, тем более
каких-либо отдельных воздействий и пережи-
ваний, «выборов», не должно приводить к
другой крайности —- утверждению, что инди-
вид в любой период своей жизни одинаково
«открыт» для любых воздействий и может
легко меняться в любом направлении.
В последнее время в нашей литературе
получает все большее признание идея о сен-
зитивных или импринтинговых пиках в раз-
витии личности. Ее суть: в жизни индивида
есть периоды, наиболее благоприятные для
формирования определенных качеств и спо-
собностей, в том числе и нравственных черт
характера. Такие качества, как храбрость,
воля, коллективизм, самостоятельность, от-
ветственность, легче формируются в одни пе-
риоды жизни и гораздо труднее в другие. Эту
идею в свое время высказывал еще великий
русский педагог К. Д. Ушинский. Сам термин
«сензитивные пики» был впервые употреб-
лен в советской литературе Л. С. Выготским.
В настоящее время над этой проблемой рабо-
тают Н. С. Лейтес, А. Н. Леонтьев, А. Г. Хар-
чев и другие.
Идея сензитивных пиков развития инди-
вида наиболее плодотворна тогда, когда мы
241
ставим вопрос не в общем плане, «какой пе-
риод жизни наиболее важен для нравственно-
го развития» S а конкретно — «важен в ка-
ком отношении», «для формирования каких
качеств и черт характера».
В такой постановке находит свое рацио-
нальное разрешение и проблема роли детст-
ва и раннего детства. Их значение безуслов-
но велико. «В детской среде,— писал педагог
С. Т. Шацкий,— мы присутствуем при зарож-
дении тех сил, которыми движется человече-
ство. Мы могли бы непрестанно наблюдать,
как возникают начальные формы разнообраз-
ных человеческих деятельностей, если бы
умели видеть то, что есть на самом деле» (68,
2, 87). Многие психологи и педагоги, опира-
ясь на свой опыт в работе с детьми, считают,
что в детстве закладываются основы таких
качеств, как доброта и ее антиподы: жесто-
кость или равнодушие в отношении к людям
и животным, эгоизм или коллективизм, агрес-
сивность, выдержка, капризность, воля, му-
жество и т. п.
В более позднем возрасте (подростка и
юноши) складываются отношение к общест-
венным интересам, патриотизм и другие ши-
рокие жизненные ориентиры. Можно предпо-
ложить, что такие качества, как доброта, во-
1 История педагогики показывает, что в такой
общей постановке этот вопрос, очевидно, неразре-
шим. Крупнейшие теоретики и практики, пытаясь
его решить, высказывают прямо противоположные
точки зрения. Например, К. Д. Ушинский считал
наиболее важным для развития индивида возраст
16—23 года, а А. С. Макаренко — первые пять лет
жизни ребенка.
242
ля и т. п. (а они формируются в детстве), об-
ладают большей устойчивостью, чем более
широкие и общие свойства характера, объеди-
няемые в понятии «социальная направлен-
ность» личности. Эта закономерность много-
кратно отражена, например, в художествен-
ной литературе. Так, Вадим Рощин из рома-
на А. Толстого «Хождение по мукам» карди-
нально меняет основные жизненные цели,
социальные ориентации. Он проходит путь от
ярого врага революции до ее убежденного
сторонника и защитника. Примеры подобной
же смены основных жизненных ориентиров,
при этом совершенно искренней, основанной
на изменении психологии человека, даны в
образах Григория Мелехова («Тихий Дон»
М. Шолохова), Кондрата Майданникова
(«Поднятая целина») и других литературных
героев. Однако у каждого из этих героев со-
храняется и определенная целостность харак-
тера. Так, Рощин на всех этапах своего раз-
вития предстает как человек, обладающий во-
лей, упорством, искренностью и т. п.
Психические качества личности неоди-
наковы по своей устойчивости, многие из
них социальное, а следовательно, и нравст-
венное значение приобретают лишь как эле-
менты системы. Духовный мир в целом, а не
отдельные свойства определяют как поведе-
ние, так и нравственную оценку личности.
Таким образом, формирование психиче-
ских свойств и качеств личности, способ-
ных влиять на ее поведение, начинается с
момента рождения и продолжается всю
жизнь. В этом вопросе марксистская филосо-
243
фия и психология противостоят буржуазным
концепциям, утверждающим, что по достиже-
нии определенного возраста человек психоло-
гически перестает развиваться (например,
видный швейцарский психолог Э. Клапаред
назвал период зрелости «психологической
окаменелостью»). Это значит, что в любом
возрасте индивид может быть объектом вос-
питания со стороны коллектива, общества. Но
это не значит, что в любом возрасте можно
произвольно сформировать желаемую черту
характера. Хотя нет опытных данных, кото-
рые доказывали бы, что есть черты характе-
ра, абсолютно не поддающиеся изменению
(опыт этого не может полностью ни подтвер-
дить, ни опровергнуть), большинство психо-
логов считают, что некоторые особенности
личности, сложившись, в дальнейшем меня-
ются крайне редко, если вообще меняются.
Ф. В. Вассин и В. Е. Рожнов отмечают, что
формирование индивидуального сознания мо-
жет приводить на очень ранних стадиях
«к созданию стойких особенностей лично-
сти... ригидных стереотипов поведения, кото-
рые поддаются впоследствии коррекциям со
стороны сознания, преобразованию в резуль-
тате их осознания субъектом лишь с очень
большими трудностями, если вообще подда-
ются» (11, 108). Но если некоторые черты ха-
рактера изменить очень трудно, нравственное
воспитание может идти другим путем — ме-
нять психологическую систему, в которую
включены сформировавшиеся характерологи-
ческие качества, и таким образом нейтрали-
зовать те или иные отрицательные свойства,
244
усилить положительные, придав их проявле-
ниям новый смысл и значение. Сделать это
можно, добившись иного социального направ-
ления деятельности личности, тех ее качеств,
которые легче поддаются изменению. На
этой основе можно дать новое применение,
например, волевым качествам или мягкости
характера, доброте, нейтрализовать в значи-
тельной степени агрессивность и жестокость,
если они имеются у индивида. Конечно, нуж-
но полностью отдавать себе отчет в том, что,
поскольку объект воспитания уже имеет оп-
ределенные свойства, результаты воспита-
тельной деятельности не могут быть абсолют-
но независимы от этих свойств.
Такое понимание возможностей воспита-
ния и самовоспитания и пределов этих воз-
можностей, на наш взгляд, помогает избежать
как фатализма, так и волюнтаризма. Оно ос-
тавляет широкий простор для новых усилий
воспитателей и воспитуемого на всех этапах
его развития и в то же время повышает ответ-
ственность тех, кто был непосредственно свя-
зан с развитием данного индивида на всех
предшествующих этапах, начиная с рожде-
ния, требует большей культуры от того, кто
претендует на роль воспитателя.
Важное значение для правильного пони-
мания процесса формирования нравственного
сознания личности имеет анализ уровней, на
которых могут закрепляться те или иные
психологические особенности.
Нейрофизиологические основы процесса
образования устойчивых свойств индивиду-
альной психики были исследованы еще
245
И. П. Павловым. «Всякий агент (внешнее
для психики воздействие.— Я. Я.), хотя бы
и быстро исчезающий,— говорил И. П. Пав-
лов,— действует не только тогда, когда он су-
ществует, но и некоторое время по прекра-
щении его,— в нервной системе остается так
называемое последействие» (43, 4, 59—60).
Продолжая исследовать эту проблему, со-
ветские ученые установили, что эффект «по-
следействия» приводит к формированию в мо-
згу более или менее устойчивых систем нерв-
ных связей. Эти системы являются нейрофи-
зиологической основой психологических
отношений личности (В. Н. Мясищев). В оп-
ределенной ситуации они актуализируются и
определяют своеобразие индивидуального по-
ведения. В том, что те или иные психологиче-
ские отношения индивида к действительности
фиксируются в нервных клетках и их связях,
нужно искать, очевидно, одну из причин тен-
денции к устойчивости, консерватизму этих
отношений.
Предметом дискуссии среди советских фи-
лософов и психологов является вопрос о том,
в какой мере процесс формирования у чело-
века устойчивых поведенческих и психологи-
ческих реакций является осознанным и мо-
жет быть объектом управления.
Д. Н. Узнадзе и его школой эксперимен-
тально доказано, что многие поведенческие
реакции, отношения к действительности мо-
гут формироваться без участия сознания и в
дальнейшем выступать фактором, определя-
ющим осознание индивидом тех или иных яв-
лений. Концепция Д. Н. Узнадзе известна в
246
психологии как теория установки. «Возник-
новению сознательных психологических про-
цессов,— писал Д. Н. Узнадзе,— предшеству-
ет состояние, которое мы называем установ-
кой, готовностью к определенной активности»
(59, 81). «Если что у нас протекает действи-
тельно бессознательно,— говорит он далее,—
так это в первую очередь, конечно, наша ус-
тановка» (59, 178).
Установка предопределяет действия субъ-
екта и его восприятие действительности. Она
возникает как результат предыдущих много-
кратных внешних воздействий и у человека
может быть создана также с помощью воздей-
ствия речи на него. Согласно концепции
Д. Н. Узнадзе и его учеников, у человека мо-
гут быть временные и постоянные, частные
и интегральные установки.
Понятие установки употребляется в на-
шей литературе и в совершенно другом смыс-
ле. Им обозначают совокупность наиболее
важных сознательных отношений индивида
к действительности.
Анализируя применительно к сфере мора-
ли сущность и значение устойчивых психо-
логических образований индивидуального со-
знания, нужно постоянно учитывать, что эти
образования могут относиться к разным «эта-
жам» психики. Конечно, социальная направ-
ленность личности, имеющая решающее зна-
чение для ее нравственной характеристики,
в своей развитой форме неразрывно связана
с сознанием и самосознанием. Но некоторая
часть устойчивых побуждений личности к мо-
ральному поведению может формироваться и
247
существовать на основе привычек, автоматиз-
мов. Тем более это относится к характероло-
гическим качествам, большинство которых
определяется целым рядом психологических
причин, относящихся к разным уровням пси-
хической деятельности.
Характер человека, а следовательно, его
социальная направленность, понимаемая не
как умонастроение, а как реальные действия,
не могут быть сведены лишь к сознательным
мотивам и формам поведения.
Проблема соотношения неосознаваемой
установки и характера индивида занимает
важное место в исследованиях последовате-
лей Д. Н. Узнадзе, например, В. Г. Нора-
кидзе (см. 69, 1, 380). Рассматривая черты
характера как высокообобщенные устойчи-
вые установки, грузинские психологи лишь
подчеркивают, что характер в значительной
мере формируется стихийно под влиянием
воздействия непосредственной действитель-
ности, при большом участии неосознавае-
мых психических процессов. Сформировав-
шиеся черты характера могут осознаваться
индивидом и на основе воспитания и самовос-
питания изменяться. Однако возможности
изменения характера нельзя понимать упро-
щенно. Нет человека, который хотел бы быть
безвольным, но в жизни безвольные люди
встречаются не так уж редко.
Неподконтрольность разуму и воле неко-
торых сторон поведения того или иного инди-
вида в данный момент его жизни не означа-
ет, что их нельзя изменить. И они есть ре-
зультат не неких фатально действующих
248
сил, а более ранних воздействий условий
жизни. С другой стороны, любые неподконт-
рольные воле индивида побуждения в прин-
ципе могут быть иначе направлены или хотя
бы в значительной степени нейтрализованы.
Но эта иная направленность или нейтрализа-
ция, как мы уже говорили выше, может быть
лишь результатом перестройки всей психо-
логии индивида.
Анализируя проблему уровней формиро-
вания и функционирования устойчивых пси-
хических свойств личности, способных вли-
ять на ее поведение, нужно избегать двух
крайностей. Одной является упрощенно-ра-
ционалистическое истолкование психики че-
ловека, которое на практике воспитания все-
гда ведет к абсолютизации словесных ме-
тодов. Вторая крайность — абсолютизация
«нижних этажей» человеческой психики, от-
рыв их от высших психических способностей.
Преодолеть эти две крайности можно, лишь
рассматривая индивидуальное сознание как
сложную систему взаимосвязанных и отно-
сительно самостоятельных элементов.
Только на основе такого подхода к инди-
видуальному сознанию можно выработать и
оптимальный комплекс целенаправленных
воспитательных воздействий. При этом осо-
бенно важно учитывать, что этот комплекс не
только для разных людей, но и для одного че-
ловека на разных этапах его развития не мо-
жет быть стандартным.
СПИСОК ЦИТИРУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1	К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е.
2	В. И. Ленин. Полное собрание сочинений.
3	«Материалы XXV съезда КПСС». М., 1976.
4	«Активность личности в социалистическом обще-
стве». Москва — Варшава, 1974.
5	Б. Г. Ананьев, И. М. Палей. О психологической
структуре личности.— «Проблемы личности. Мате-
риалы симпозиума», т. 1. М., 1970.
6	Аристотель. Этика (к Никомаху). Спб., 1908.
7	Л. М. Архангельский. Курс лекций по маркси-
стско-ленинской этике. М., 1974.
8	В. М. Банщиков, Г. И. Исаев. К вопросу о типоло-
гии человека.— «Проблемы личности. Материалы
симпозиума», т. 1. М., 1970.
9	«Беседа с Ж. П. Вернаном».— «Вопросы филосо-
фии», 1969, № 9.
10	Ф. В. Бассин. О «силе Я» и психологической за-
щите.— «Вопросы философии», 1969, № 2.
11	Ф. В. Бассин, В. Е. Рожнов. О современном под-
ходе к проблеме неосознаваемой психической дея-
тельности (бессознательного).— «Вопросы фило-
софии», 1975, № 10.
12	П. П. Блонский. Избранные психологические про-
изведения. М., 1964.
13	Л. П. Буева. Социальная среда и сознание лично-
сти. М., 1968.
14	М. Н. Валуева. Психофизиологическое исследова-
ние одной из форм мотивации у человека.— «Во-
просы психологии», 1970, № 4.
15	Л. С. Выготский. Развитие высших психических
функций. М., 1960.
16	Л. С. Выготский. Психология искусства. М., 1968.
17	Г. В. Ф. Гегель. Сочинения.
18	К. А. Гельвеций. Сочинения в двух томах. М.,
1973-1974.
19	П. А. Гольбах. Избранные произведения в двух то-
мах. М., 1963.
20	Г. Н. Гумницкий. Основные проблемы теории мо-
рали. Иваново, 1972.
250
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
Г. Г. Дилигенский. Марксистская концепция клас-
сового сознания.— «Вопросы философии», 1969,
№ 2.
Б. И. Додонов. Эмоциональная направленность и
корреспондирующие свойства личности.— «Во-
просы психологии», 1974, № 6.
О. Г. Дробницкий. Природа морального созна-
ния.— «Вопросы философии», 1968, № 2.
О. Г. Дробницкий. Ценность. «Философская энцик-
лопедия», т. 5. М., 1970.
А.	А. Зворыкин. Биологическое и социальное в
структуре и формировании личности.— «Пробле-
мы личности. Материалы симпозиума», т. 2. М.,
1970.
В.	Г. Иванов, Н. В. Рыбакова. Очерки марксистско-
ленинской этики. Л., 1963.
«История и психология». М., 1971.
И. Кант. Религия в пределах одного только разу-
ма. Спб., 1908.
И. Кант. Сочинения в шести томах. М., 1963—1966.
«Коллектив и личность». М., 1975.
А.	И. Лавриненко. К вопросу об устойчивости мо-
ральных суждений у школьников.— «Вопросы
психологии», 1970, № 3.
А. Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность.
М., 1975.
Б. Т. Лихачев. Теория коммунистического воспи-
тания. М., 1974.
А. С. Макаренко. О коммунистическом воспита-
нии. Избранные педагогические произведения. М.,
1952.
М. Монтень. Опыты, т. I. М.—Л., 1960.
«Мораль и этическая теория». М., 1974.
В.	Н. Мясищев. Личность и неврозы. Л., 1960.
«Наука и нравственность». М., 1971.
В. Д. Небылицын. Основные свойства нервной си-
стемы человека. М., 1966.
«Некоторые исследования Института психологии
Варшавского университета в области психологии
воспитания».— «Вопросы психологии», 1969, № 6.
М. С. Неймарк. О психологии воспитания.— «Со-
ветская педагогика», 1972, № 7.
«Павловские клинические среды», т. I. М., 1954.
И. П. Павлов. Полное собрание сочинений.
Изд. 2-е.
s a
44	К. К. Платонов. О системе психологии. М., 1972.
45	Б. Д. Парыгин. Основы социально-психологиче-
ской теории. М., 1971.
46	Б. Я. Первомайский.. О типологической основе
структуры личности.— «Проблемы личности. Ма-
териалы симпозиума», т. 1. М, 1970.
47	А. В. Петровский. О некоторых социально-психо-
логических проблемах.— «Вопросы психологии».
1970, № 4.
48	Г. В. Плеханов. Избранные философские произве-
дения. М., 1956—1958.
49	«Проблемы индивидуальных различий». М., 1961.
50	«Проблемы сознания. Материалы симпозиума».
М., 1966.
51	С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. М.,
1946.
52	С. Л. Рубинштейн. Бытие и сознание. М., 1967.
53	С. Л. Рубинштейн. Проблемы общей психологии.
М., 1973.
54	А. А. Смирнов. Убеждение как философская кате-
гория. Калинин, 1973.
Г. Л. Смирнов. Советский человек. М., 1973.
Б. Спиноза. Этика. Избранные сочинения, т. I. М.,
1957.
67	А. А. Ухтомский. Сочинения, т. I. Л., 1950.
58	А. К. Уледов. Структура общественного сознания.
М., 1968.
69	Д. Н. Узнадзе. Экспериментальные основы психо-
логии установки. Тбилиси, 1961.
60	Л. Н. Фролова, Н. Т. Жилина. Проблемы потреб-
ления и воспитания личности. М., 1969.
61	Л. Фейербах. Избранные философские произведе-
ния, т. 1, 2. М., 1955.
62	Б. Д. Фридман. Артериосклеротическое мнестиче-
ское слабоумие и личность — «Проблемы лично-
сти. Материалы симпозиума», т. 2. М., 1970.
63	А. Г. Харчев. Мораль как предмет социологиче-
ских исследований.— «Вопросы философии», 1965,
№ 1.
64	А. Г. Харчев, Б. Д. Яковлев. Очерки истории марк-
систско-ленинской этики в СССР. Л., 1972.
66	К. А. Шварцман. Теоретические проблемы этики.
М., 1969.
252
66	Г. М. Штракс. О превращении философских зна-
ний в убеждения. М., 1971.
67	А. Ф. Шишкин. Этология и этика.— «Вопросы фи-
лософии», 1974, № 9.
68	С. Т. Шацкий. Педагогические сочинения в четы-
рех томах. М., 1962.
69	«Экспериментальные исследования по психологии
установки», т. I. М., 1958.
70	А. М. Яковлев. Преступность и социальная психо-
логия. М., 1970.
71	М. Г. Ярошевский. Специфика детерминации пси-
хических процессов.— «Вопросы философии»,
1972, № 1.
72	S. Asch. A Perspective on Social Psychology. In
«Psychology: A Study of a Science». Study 1, v. 3.
New York, 1959.
73	S. Beauvoir. Pour une morale de I’ambiguite. Paris,
1947.
74	H. Bergson. Les deux sources de la morale et de la
religion. Paris, 1932.
75	E. Durgkheim. Les formes elementaires de la vie
religieuse. Paris, 1960.
76	E. Durgkheim. Physique des moeurs et du droit.
Lemons de sociologie. Paris, 1960.
77	C. Levi-Strauss. Anthropologie structural. Paris,
1958.
78	C. Levi-Strauss. Le$on inaugurale faite la Mardi
5 Janvier 1960. Paris, 1960.
79	J. Maritain. Pour une philosophic de I’education.
Paris, 1959.
80	J. Maritain. La philosophic morale. Paris, 1960.
81	N. Miller and J. Dollard. Social Learning and Imita-
tion. London, 1962.
82	G. Allport. Pattern and Growth in Personality. New
York, 1961.
83	J.-P. Sartre. L’etre et le neant. Paris, 1943.
84	J.-P. Sartre. L’existentialisme est un humanisme.
Paris, 1946.
85	J.-P. Sartre. Critigue de la raison dialectique. Paris,
1960.
86	J. P. Vernant. Sur les recherches de psychologic
comparative historigue. «Journale de psychologic
normale et pathologigue». Paris, 1960, № 4.
Оглавление
Предисловие 3
Глава первая.
Мораль и поведение 8
Понятие морального поведения —
Моральные мотивы:
сущность, основные черты 22
Внеморальные мотивы 37
Некоторые выводы.
Проблема значения
морали в поведении личности 43
Глава вторая.
Психологические основы
моральной мотивации 50
Моральное поведение и интересы
личности 51
Нравственная потребность 63
Мораль и разум 78
Целостный индивид — субъект
морального поведения 92
Глава третья.
Нравственные возможности человека
и проблема укрепления моральных
начал поведения 106
254
Пессимизм буржуазной философии
в оценке нравственных
возможностей человека 107
Постановка проблемы развития человека
как морального существа 126
Реализация нравственных возможностей
человека и различные способы
обеспечения социально
требуемого поведения 139
Глава четвертая.
Социальные и социалъно-психологи-
ческие основы формирования
морального сознания личности 148
Коллективный и индивидуальный опыт
как источники нравственного
развития личности 154
Процесс освоения индивидом
коллективного нравственного опыта 174
Коллективы и группы — проводники
влияния общественной морали 188
Глава пятая.
Нравственное воспитание. Цели,
средства, проблемы 200
Необходимость воспитания 201
Воспитание
как совершенствование личности 206
Единство идеологической
и организаторской деятельности
в процессе воспитания 218
Некоторые психологические проблемы
нравственного воспитания 232
Список цитируемой литературы 250
Николай Николаевич Крутов
МОРАЛЬ В ДЕЙСТВИИ
(О закономерностях влияния
морали
на поведение личности)
Заведующий редакцией А. И. Могилев
Редактор В. Г. Голобоков
Младшие редакторы
Ж. П. Крючкова и Е. С. Молчанова
Художник Н, А. Ищу к
Художественный редактор Г. Ф. Семиреченко
Технический редактор Н. Е. Трояновская
Сдано в набор 5 июля 1976 г. Подписано в печать 18 но-
ября 1976 г. Формат 70х90’/з2. Бумага типографская Ke 1.
Условн. печ. л. 9,36. Учетно-изд. л. 9,09. Тираж 100 тыс.
экз. А 00183. Заказ Кв 6498. Цена 35 коп.
Политиздат. 125811, ГСП, Москва, А-47, Миусская пл., 7.
Типография издательства «Звезда»,
г. Пермь, ул. Дружбы, 34.