Автор: Каменистый А.
Теги: роман художественная литература фантастика
ISBN: 978-5-9922-1012-5
Год: 2011
Текст
АРТЕМ КАМЕНИСТЫЙ
НА РНИНАХ
МАЛЬРОКА
УДК 82-312.9(02)
ББК 84(2Рос=Рус)6-445я5
К18
Серия основана в 1992 году
Выпуск 729
Художник
М. Поповский
Каменистый А.
К18 На руинах Мальрока: Фантастический роман. — М.:
«Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2011. — 410 с.: ил. —
(Фантастический боевик).
ISBN 978-5-9922-1012-5
Его готовили совершить невозможное. Он это сделал. Ему обещали
многое: богатство, славу, сверхъестественные возможности, любовь са-
мых красивых женщин. И обманули...
Орды нелюдей, инквизиция со своими подвалами, убийцы, интри-
ганы и даже верный пернатый друг — всем им от него что-то надо. При-
чем лишь попугай более-менее умерен в своих желаниях — остальные
не скромничают.
Если и доведется подарок получить, то с подвохом. Мечтал о на-
дежном убежище и спокойной жизни вдали от врагов? Получай! С од-
ной стороны, неплохо, но с другой... Даже королевская армия поче-
му-то сбежала из Межгорья в большом страхе, не завершив зачистку.
Похоже, спокойной жизни не предвидится...
УДК 82-312.9(02)
ББК 84(2Рос=Рус)6-445я5
©Артем Каменистый, 2011
© Художественное оформление,
ISBN 978-5-9922-1012-5 «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2011
ПРОЛОГ
— ...Изменник рода человеческого, признаешь ли ты, что
вступил на дорогу зла по воле своей, а не по принуждению
или недомыслию глупому? Соблазн тебя обуял, жизни нече-
стивой, блудливой и разгульной возжелалось, оттого и свет
чистый на мрак кромешный променял! Тьма тебя гложет и
приятны тебе кровяные лобзания от клыков ее вонюче-слю-
нявых! И дорогами зла шел ты к погибели души, чужою кро-
вью землю не жалея поливал, говоря в смрадную пустоту:
«Прими меня, Тьма нечистая, — твой я теперь не по принуж-
дению, а по желанию своему»! Иль собственную кровь при
этом тоже отдавал, малой данью нечисть умасливая? Во сне
глубоком шепот врага рода человеческого как весть благую
принимал, оттого и просыпаться не хотел, на соломе в телеге
днями отлеживаясь? С умыслом богопротивным или пустой
глупостью жертвами многими погань накормил? Сознаешь-
ся ли, что без брачного ложа совокуплялся с богомерзким
суккубом под покровом ночи в помещении греховном, свое
тело, Богом даденное, навеки тем деянием осквернив? Со-
знаешься, что принял впоследствии на грудь живое сердце
змеиное бабы поганой своей, предав себя Тьме? Сознаешься,
что Бога отверг истинного; что плевал на церковные извая-
ния; что потешался над тайнами святыми; а еще питал сим-
патию к гадкому учению богопротивных еретиков, которые,
следуя подлейшему завету богоотступника Иридия, изврати-
ли истину не единожды? Признаешься, что в тайный сговор с
премерзким епископом иридианским вступил и многие
души невинные погубить замыслил, в западню коварную с
улыбкой лживой заманивая? Признаешься, что многими
5
страшными карами грозился солдатам войска королевского,
воспрещая им в битву со слугами зла вступать? Сознаешься,
что с помощью диавола, самого страшного врага рода чело-
веческого, оружие нечистое за одну ночь в кузнице сотворил,
коим затем предательски оскопил солдата королевского из
великой дали, не видя его при этом, но по наущению нечис-
того духа не промахнувшись?..
На последних словах не сдерживаюсь — улыбаюсь.
Опять... Несмотря на ситуацию, не могу не порадоваться.
Единственный позитивный вопрос — при всем моем бедст-
венном положении лишь он не перестает радовать. Приятно
знать, что не промахнулся в тот раз, действительно угодил
сволочи куда мечтал. Очень удачно вышло: ведь подонкам
потомство ни к чему. Не иначе как и впрямь сам Бог помог —
без его вмешательства достать гада за нежные места через
крепостную амбразуру непросто.
— Скалишься, зла скверное исчадие?! Водой святой оскал
твой сейчас утрем, скалься — скалься! А не перестанешь ска-
литься — так воду ту подогреем, а то и вскипятим!
Опять водные процедуры?! Да сколько же можно!.. Эх...
надо научиться контролировать свои эмоции. Зря я улыбнул-
ся: сейчас опять начнется. Вот ведь наблюдательный гад —
улыбка у меня небось едва заметна... скорее гримаса легкая;
темень в этом каземате почти полная — чадящий светильник
в углу помогает мало. Но все замечает...
Поток вопросов прервался, но до молитвы дело еще не до-
шло. Когда он начинает молиться, мое чувство юмора ку-
да-то прячется. И обычно я при этом ору так, что уголки губ
рвутся — нелегко при таких раскладах улыбаться.
Он, вполне возможно, и не злой. Возможно, глубоко в
душе не желает мне ничего, кроме добра. Возможно, даже
искренне считает, что спасает меня от куда более худшей уча-
сти.
Может, он в чем-то и прав, но это не мешает мне его нена-
видеть.
Я давно устал отвечать на одинаковые вопросы — он не
слушает ответов или не верит им. Промолчу я или в очеред-
ной раз сознаюсь во всем — ему безразлично. Он будет спра-
шивать вновь и вновь, перемежая допрос молитвами и
6
кое-чем еще... очень нехорошим. Для этого нехорошего у
него имеется парочка молчаливых помощников. За все время
они ни слова не произнесли, если не считать перешептыва-
ний друг с другом.
Уж лучше бы они языки чесали, чем...
Ему все равно — каюсь я, ору от боли, молчу или ругаюсь
на двух языках. Даже то, что один из этих языков в его мире
никому не известен, ничуть его не интригует. Часами или
сутками монотонным голосом, не громко и не тихо, спраши-
вает, спрашивает и спрашивает.
Одно и то же...
В перерывах между молитвами...
Его помыслы, если не придираться к отдельным меркан-
тильным мелочам, благородны — он, похоже, искренне меч-
тает меня спасти. Но мне от этого не легче, потому что спасти
он мечтает лишь душу.
На тело ему наплевать.
Неудивительно: ведь он — инквизитор.
Глава 1
БУДНИ ИНКВИЗИТОРОВ
Оглядываясь назад, на все свои двадцать девять относите-
льно честно прожитых лет, не могу не признать: в скуке стан-
дартной жизни имеются свои преимущества. Самое страш-
ное повреждение организма — царапина от диванной пружи-
ны; самый большой стресс — когда, прогуляв семестр (по-
гряз по молодости-глупости в гулянках и добывании средств
на эти самые гулянки), чудом, в последний момент разделал-
ся с экзаменами, едва не отправившись служить Родине, что
в мои жизненные планы никаким боком не входило.
Хотя вру — самый страшный стресс подытожил мою ста-
рую беззаботную жизнь. Это случилось в тот день, когда я в
последний раз увидел своего врача, узнав от него неприят-
ные новости... Он тогда дал честное слово, что коптить небо
мне осталось недолго. Полгода давал... максимум.
Интересно — сколько с той поры минуло? Около трех ме-
сяцев там, еще на Земле, «яйцеголовая шайка» обучала меня
премудростям науки выживания, заодно напичкав голову те-
оретическим мусором, чертежами и схемами. Память у меня
хорошая, но этого им показалось мало — даже до гипноза
дело доходило и шепчущих наушников на ночь. Информа-
ционный прессинг был чудовищным: моя и без того нездо-
ровая голова переносила его с трудом. С тех пор у меня в че-
репе свалка... хотя и до этого мусора там хватало...
Сколько я здесь? Двухнедельные скитания по морю, ле-
сам и холмам; оживающие хищники; горько-соленая вода в
легких; свист стрел; звон оружия; кровь и раны... смерти
спутников. Мою давнюю царапину от диванной пружины
здесь даже обрабатывать не станут: раз голова не оторвана,
значит, боец здоров.
8
Потом, похоже, я умер. В очередной раз. И опять нена-
долго... о чем уже устал сожалеть.
Сколько я уже провисел на сырой холодной стене? Без по-
нятия — в этом темном подвале время давно остановилось.
Может, неделю, а может, и год...
Здесь частенько случаются моменты, когда мгновение
растягивается в вечность...
Да и откуда мне знать, сколько длится местный день?
Иван тогда, еще на Земле, рассказывал, что, по их подсчетам,
он чуть длиннее земного. Можно ли верить этой информа-
ции? Я вот не верю — половина их теоретических построе-
ний высосана из пальца, а откуда высосана вторая половина,
даже знать не хочется.
Ладно, будем считать, что полгода прошло. Я успел уме-
реть пару раз, но все еще живехонек. Точнее, живет одно из
моих тел — второе, увы, отправилось на кладбище.
Хотя не факт — может, медленно дрейфует в жидком азоте
с каким-нибудь секретным антифризом, залитым вместо
крови...
«Яйцеголовым» верить безоглядно не стоит...
Кстати, об этом я местному инквизитору уже рассказы-
вал. Из моего сбивчивого объяснения он понял лишь одно:
мое старое тело умерло, а новое я считаю чужим. После этого
ему пришлось долго молиться, а мне, естественно, опять
страдать, сожалея о своей разговорчивости. Но не рассказать
было невозможно — в этой организации умеют получать от-
веты на любые вопросы.
С тех пор я предпочитаю помалкивать. Стимула для от-
кровенности нет: соловьем разливайся или язык проглоти —
все равно молитв не избежать. Хотя помалкивать трудно — не
получился из меня партизан на допросе в гестапо. Ну не пе-
реношу я некоторых методов местного дознания.
Молитвы — это еще куда ни шло, но вот то, что происхо-
дит параллельно с ними, меня очень напрягает...
Лязг железа — тело опускается на цепях. Грубые лапы
подхватывают, тащат, заваливают спиной на бугристую, ви-
давшую виды доску. Опять лязг железа — руки разбрасыва-
ются в стороны, вытягиваясь в струны. Болезненный удар по
голеням — на них захлопывается дубовый брусок запора.
9
Горло сдавливает широкий ошейник, запрокидывает голову
назад, останавливается.
Все — зафиксированный пациент в наркозе не нуждается.
А наркоз мне сейчас не помешает...
— Господи наш всемогущий, молю о чудесах новых, о сил
великих проявлении, о милости, о благах дарованных, о...
Пытаюсь сжать зубы, но куда там — воронку в рот встав-
ляют без заминки. Воронка видала виды: медь покрыта подо-
зрительными рытвинами: будто покусанная. Не удивлен — я
и сам ее частенько грызу.
Молитвы продолжаются, но смысл слов до меня уже не
доходит — тело и душа едино напряжены, дрожат, готовят-
ся... А потом крик захлебывается в горле... Точнее, в воде за-
хлебывается...
Кто бы мог подумать, что простая вода способна на та-
кое... Ледяная струя, запущенная с высоты палаческого рос-
та, низвергается в медный конус и оттуда горной рекой вры-
вается в мою многострадальную глотку. Затапливает пище-
вод, желудок, бронхи и легкие. Сила гидравлического удара
такова, что едва тело не разрывает. Воздух из меня выбивает
весь — задерживать дыхание при этой пытке бесполезно.
Когда-то доводилось слышать, что смерть от воды прият-
на и безболезненна. Если встречу этого болтуна, утоплю в
кипятке, предварительно сняв кожу.
А снимать буду медленно... мясо солью присыпая...
Я это на второй день пыток придумал: умолять, рыдать,
стискивать зубы — все бесполезно. А вот если представлять,
как мучаются мои недруги, давние и нынешние... Немножко
легче становится.
В глазах темнеет... Неужели сейчас все закончится?! Не-
ужели потеряю сознание и хоть немного смогу отдохнуть?!
Размечтался — я в руках профессионалов. Рот освобожда-
ется, доска наклоняется, переворачивается. Тело, повиснув
на заломленных руках, корчится в судорогах, содержимое
желудка и легких хлещет на грязный пол. Льется изо рта, из
носа, из ушей. С трудом, будто через вату, слышу обрывки
слов главного мучителя. Спрашивает что-то? Да какая раз-
ница — все равно день только начинается, и страдать мне
10
предстоит до самого вечера. Сознание потерять не получи-
лось, но, может, получится сдохнуть?..
Попробуем...
Через боль в глотке и груди выдыхаю поток отборных
местных ругательств (спасибо, Тук, — хоть чему-то у тебя на-
учился). Затем перехожу к вещам посерьезнее: угрожаю вы-
потрошить тех драных коз, что родили моих мучителей. Ведь
не должны рогатые сожительствовать со свиньями — от по-
добных извращений рождаются инквизиторы и черви, что в
отхожих местах водятся.
Червей и коз мне простить могут, но свиней — никогда.
В этом мире к хрюшкам отношение сложное — гораздо слож-
нее, чем у мусульман и евреев. Я могу прилюдно надругаться
над всеми церковными святынями — подобное преступле-
ние считается на порядок безобиднее громогласного подо-
зрения в родственных связях с погаными животными.
Ну! Давайте! Вперед, ребятки! Тащите свою медную клиз-
му! Без передышки я второго сеанса «терапии» не перенесу —
сил ведь совсем не осталось. Если не сдохну, то точно отклю-
чусь!
Оплеуха слева — кого-то мой монолог огорчил.
— Урод! Это ты что — бьешь так?! Это папа тебя научил
так бить?! А хрюкать он тебя не научил?!
Опять оплеуха. От души врезали — мозг едва в черепе не
кувыркнулся. Но не везет — сознания не теряю.
— Стоять! — Монах голос повысил.
Это он мне — или кому? И как, интересно, я встану?!
Не мне:
— Сапоги тащи! Обувайте изменника!
— Но, господин инквизитор! Тяжкие увечья дозволяется
делать лишь под надзором королевских соглядатаев, по при-
говору суда не ниже городского! А суда сегодня уже не дожда-
ться — только завтра получится собрать, если сейчас в управу
сбегать! Там ведь через канцелярию все делается, а это дело
небыстрое.
Чудеса — один из палачей обрел голос. Спокойный, рас-
судительный — никогда не подумаешь про такого, что он
способен обидеть столь замечательного человека, как я.
— Ты оглох? Или поганцу помочь вздумал?! Отвечай!
11
— Что вы! Как такое подумать на меня могли! Просто по-
рядок такой!
Голос изменился: теперь взволнованный, с плохо скрыва-
емым испугом.
— Здесь я — порядок! И я велю: тащи сапоги!
Понятия не имею, что за обувь здесь обсуждают, и вообще
мало прислушиваюсь — наслаждаюсь отдыхом, все еще пы-
таясь продышаться. Сутками висеть на стене в вертикальном
положении — не шутка, после такого и на мокрой доске ле-
жать в радость. Долго расслабляться не дают: с ног убирают
деревянный запор, но ступни заковывают в нечто металли-
ческое и тесное. Разглядеть «обновки» не могу, но понемногу
начинаю беспокоиться — похоже, инквизиторы решили
применить нечто новенькое. Не верю, что мне это понравит-
ся, — до сих пор они ни разу не делали ничего приятного.
— Изменник рода человеческого, в последний раз говорю
тебе: поведай тайны свои безо всякой утайки. Ты все равно
их поведаешь, но только с болью великой.
Вот и началось — садист наконец перешел к тому, что его
интересует по-настоящему: он ведь пытает меня не только из
альтруистических побуждений. Голос инквизитора слаща-
во-многообещающ. Когда он так пел в последний раз, мне
потом под ногти деревянные клинья начали загонять.
— Да чего вам от меня надо!!! — ору, пытаясь затянуть вре-
мя, — ведь ответ знаю прекрасно.
— Изменник рода человеческого, поведай про тайны ор-
дена своего. Нам надо знать, как вы делаете сердца погани
для лечения и усиления своего пригодными и как сами не пе-
рерождаетесь, свежими их приняв на тело свое. Ты принял
сердце — и до сих пор не стал тварью, значит, способ такой
тебе ведом. Поведай его мне, и я позабочусь о спасении твоей
души. А если опять лгать начнешь, то с криками жалеть об
этом будешь. Говори!
И рад бы ему ответить, но что? Я как в том анекдоте про
схваченного разведчика: под нечеловеческими пытками ге-
роически молчу, не выдавая военной тайны. Он по глупости
своей тайны не знал — учился плохо; а я ее вообще не могу
знать.
Вздыхаю, обреченно отвечаю чистую правду:
12
— Не знаю я тайн ордена. Устал повторять: я не страж!
Я — самозванец! Меня приняли за стража, там, на побере-
жье, и я не стал этого отрицать! Не знаю я ничего про сердце!
Не знаю я, каким способом мои раны вылечили! Помню, что
мечом меня ударили несколько раз, в бою у брода, и все — да-
льше ничего не помню! Хоть жгите, хоть вешайте — не скажу
ничего! Потому что не знаю!!! Вы не за того меня принимае-
те!!! Я не могу рассказать ничего!!! Не могу!!! Откуда само-
званцу знать тайны ордена?!
— Ты все скажешь, — очень уверенно говорит инквизитор
и коротко командует: — Левый на четыре оборота.
Вот теперь я понял, куда угодили мои ноги: в хитроумные
тиски. И сейчас палачи начали их завинчивать. Ступню сда-
вило сразу с четырех сторон, загибая пальцы к пятке и одно-
временно сжимая с боков. Суставы затрещали, в ожидании
болевого взрыва тело напряглось, выгнулось... я даже ды-
шать перестал.
— Изменник рода человеческого, поведай про тайны ор-
дена стражей полуденных. Поведай, пока не стало поздно!
— Да не страж я!!! Не знаю я никаких тайн!!! — почти ры-
даю, понимая, что слова здесь бесполезны, — даже соврать
правдоподобно не получается... пробовал уже.
— Левый на пять оборотов.
Сегодня не мой день... сознание потерять не получилось.
В глазах тьма, расцвечиваемая цветными разводами и мириа-
дами искр, во рту солено, глотку режет от перенесенной во-
дной пытки и нечеловеческого крика, но все равно в спаси-
тельную тьму не ушел. Прочувствовал все...
— Изменник рода человеческого, слышишь меня?
Ничего не вижу и почти оглох от собственного крика.
Боже, как же больно! Хрена с два я вам отвечу — лучше ду-
майте, что не слышу. Все равно отвечать нечего...
Увы, с этими ребятами номер не проходит:
— Правый на четыре оборота.
Теперь вторая ступня напряжена, а про то, что осталось от
первой, и думать боюсь — не ощущаю там ничего, кроме мо-
нолитного сгустка нестерпимой боли.
— Изменник рода человеческого, а сейчас слышишь
меня?
13
— С-слышу... — Вот попробуй не ответь таким настойчи-
вым.
— Изменник рода человеческого, поведай про тайны ор-
дена стражей. Поведай, а то ведь и вторую ногу ломать при-
дется. Тяжек твой грех, и лишь в покаянии искреннем спасе-
ние обретешь. Начни свое покаяние с малого: поведай про
тайну стражей.
Я, наверное, уже полная развалина. Десятки раз сломлен
непрекращающимися пытками; голодный и невыспавший-
ся; потерявший всякую надежду на выход из этого мрака. Но
даже у развалины есть право на протест или на последний
плевок в лицо. Бесполезно молчать, бесполезно отвечать —
не осталось у меня больше никакой надежды. Сгнию здесь —
выхода нет. Так что хватит умолять или оправдываться: оста-
ется лишь ругаться... другого способа для выражения недово-
льства мне не оставили...
— Хорошо, начинаю каяться. Начну с того, что я, будучи
голодным, зарезал твоего родного папашу и сделал из него
жаркое на углях. Я не людоед — ведь папа твой был боровом.
Боров, если кто из присутствующих вдруг не знает, — это
свинья мужского пола. Их кастрируют, чтобы пожирнее и
поласковее были. И вас, свиней, я тоже прирежу — обещаю.
Завинчивайте свой валенок побыстрее — хоть все кости пе-
реломайте, но я все равно до вас доберусь. Слово даю. Как
тому солдату дал, который без причиндалов остался. Он ведь
тоже думал, что в полной безопасности за крепостной сте-
ной, а теперь поет фальцетом. Вот и вы у меня запоете...
— Правый на пять оборотов.
На этот раз повезло: сознание наконец смилостивилось —
погрузилось во тьму.
* * *
Сознание я в последнее время теряю нередко, и еще в пер-
вый раз узнал: оно лишь от боли передышку дает. В осталь-
ном отдохнуть не получится — проблемы у меня возникают
даже в небытии. Вот такой я невезучий... Если как нормаль-
ный человек засыпаю, то и сплю нормально (правда, недол-
го — не разрешают, да и неудобно на холодной стене этим за-
14
ниматься); а если инквизиторы перестарались, то приходит
очередь новых неприятностей.
Вдруг произойдет чудо и я выберусь из этого подвала, то
трудно будет диктовать Зеленому отчет по проблемам, с ко-
торыми теперь сталкиваюсь после потери сознания.
Не потому что попугая еще найти надо, если он жив
остался. Просто нет слов.
Темнота. Нет звуков; нет запахов; нет ничего. И есть ощу-
щение, что где-то когда-то это уже видел. Но где — не вспом-
нить. И еще кое-что неприятное чувствую: рядом, в счита-
ных миллиметрах, разверзлась бездонная пропасть. Хотя про
миллиметры я загнул — расстояний здесь тоже нет.
Зато здесь есть кое-что другое, в этой пропасти.
Он и она? Или оно? «Что» или «кто»? Без разницы — ЭТО
не обидится, даже если штопаным презервативом его назо-
ву... если вдруг сподобится на общение. Пока что такого не
случалось — наши диалоги к полноценному общению отнес-
ти трудно. Поначалу вообще без информационного обмена
обходилось — он будто прессом давил из своей пропасти.
Вытряхнуть из тела хотел. Уж не знаю, что со мной сотворили
епископ еретиков и Арисат, но инквизитор, похоже, в чем-то
прав — к погибели души путь открыли. Я человек не сказать
чтобы сильно уж верующий, но точно знаю — душа сущест-
вует. И ее даже пересаживать можно в другие тела. Если так,
то и выгонять из них, наверное, тоже можно. И вот этот не-
кто, который в пропасти занял позицию, и решил выгнать.
Не обломилось ему ничего. По простой причине: он стол-
кнулся с профессиональным захватчиком тел. Ну или с не
совсем дилетантом. Опыт бесплотного существования и за-
хвата организма у меня имелся — когда сюда забрасывали,
потренировался. Не помню самого процесса, но, наверное,
это все же помогло... И не помню деталей нашей битвы — ви-
димо, подсознание бережет хрупкий разум от опасных вос-
поминаний; но точно знаю — победил тогда. И все, сидит те-
перь этот некто в своей бездне тихонечко.
Но стоит мне потерять сознание, как сразу высовывает
нос... жадно принюхивается... будто все еще на что-то наде-
ется.
15
— А не пошел бы ты отсюда вон! — решаю я начать новую
попытку диалога.
Все равно здесь общаться больше не с кем, да и делать не-
чего, а опыт подсказывает: чем дольше продержусь в темно-
те, тем больше отдохнет истерзанное тело. Ночью застенки
инквизиции не работают, так что дневные часы надо убивать
любыми доступными способами.
Отдых мне очень нужен — у меня его, по сути, уже неско-
лько месяцев не было. С того самого дня, когда узнал о меди-
цинском приговоре.
И выходных не было тоже...
Молчит. Ну и ладно, не очень-то он мне и нужен... зай-
мусь обдумыванием сложившейся ситуации. Хотя что здесь
можно обдумывать: в заднице я — такой же бездонной, как
эта непонятная пропасть. И выхода из нее не наблюдается...
Вот мы и подумали...
— Ресурсы тела на исходе.
Если бы в этом состоянии можно было вздрогнуть — быть
мне со сломанной от сильного рывка спиной. Как всегда, не-
ожиданно, и как всегда, не в ответ на вопрос, а нечто свое вы-
дал.
Ну что ж — не хочет обсуждать тему «пошел вон!», значит,
поговорим о том, что ему интересно.
— И что ты этим хотел сказать?
— Тело истощено; ресурсы ограничены; попыток обнов-
ления ресурсов не зафиксировано на длительном временном
промежутке.
— Ну спасибо! А я и не знал! Меня уже целую вечность не
кормят, а попить удается только во время пыток водой. Ока-
зывается, тело от этого истощается. Надо же — сколько ново-
стей ты сегодня выдал...
— Тело серьезно повреждено. Расход ресурсов при глубо-
кой регенерации максимален. Без обновления ресурсной
базы ресурсы истощаются. Если тело не получит ресурсов,
глубокая регенерация станет невозможной. Отказ первич-
ной и поддерживающих систем. Некроз отключенных участ-
ков. Необратимые процессы. В настоящий момент ресурсы
на регенерацию изыскиваются из резервов второстепенных
и первичных систем организма. Они на исходе. Надо обнару-
16
жить ресурсы и начать их обновление — иначе тело получит
необратимые повреждения. Деградация мышечной ткани.
Некроз. Необратимая порча тела.
— И чего это ты так о теле моем заботишься? А?
— Тело ценное. Тело представляет повышенный интерес.
Тело имеет подключение к биологическому банку данных.
Происхождение банка данных неизвестно. Также имеется
чужеродность неустановленной природы. Имеется сбой ин-
формационной матрицы. Подключение имеет ценность.
Происхождение банка данных представляет интерес. Инте-
рес может привести к ценности. Причины сбоя интересуют.
Ценность тела — причина моего нахождения здесь. Имеется
интерес в сохранении ценности. Необходимы ресурсы. Без
ресурсов тело потеряет ценность в краткосрочной перспек-
тиве.
— То есть ты здесь специально меня караулишь?
— Терминология неверна. Существовать в одиночку; на-
блюдать; находиться автономно, в отрыве от основного ка-
нала. Перспектива подключения к биологической базе дан-
ных. Перспектива имеет информационную ценность. Без
тела перспективы не существует. Для сохранения целостно-
сти ценного тела необратимо сняты все блокировки симбио-
тической системы. Работа системы неконтролируема вслед-
ствие снятия блокировок. Необходимо в краткосрочной пер-
спективе найти ресурсы для включения механизма обновле-
ния. Это первичная задача.
— Тебе тело мое надо спасти? Так?
— Сохранение целостности. Сохранение канала подклю-
чения информационной матрицы. Последующая блокиров-
ка сбойной информационной матрицы. Замена симбиотиче-
ской системы на аналогичную систему с неизмененными на-
стройками и стандартными блокировками.
— Мое тело в данный момент пытают. Ломают кости. Я так
понимаю, мои новые способности, вызванные нашим с то-
бой знакомством, могут легко справиться с этими поврежде-
ниями, но для этого телу нужно полноценное питание. Если
его не кормить, то, залечивая травмы, оно пожирает само
себя. Так?
— Терминология некорректна. Использование материала
17
второстепенных и резервных систем. Использование резер-
вов прочности основных систем. Блокировки сняты. Симби-
отическая система работает в состоянии критического разго-
на. Нестабильность. Невозможность контроля. Необходимы
ресурсы.
— Я к стене прикован. Цепями железными. За руки. Но-
гами еле-еле до пола достаю, причем ноги тоже скованы.
Кормежка здесь не ресторанная, да и пытают иногда. Точ-
нее — каждый день. Не сегодня, так завтра резервы уйдут в
минус, и останешься ты без перспектив на подключение к
этому загадочному каналу биологических данных. Так что да-
вай объясняй: как мне выбраться из этого веселого подвала?
— Нехватка данных. Отсутствие возможностей для воз-
действия на ситуацию. Контроль над симбиотической систе-
мой утерян безвозвратно. Следствие постороннего воздейст-
вия на систему. Для осуществления воздействия на ситуацию
необходим доступ к телу. Для поиска решения необходимо
предоставить доступ к телу.
— Ага! Вот возьму и прям все предоставлю! Щас! У праба-
бушки столетнего ишака доступ к телу проси: дурак здесь то-
лько один, и это не я!
— Нехватка данных. Необходима дополнительная ин-
формация по прабабушке столетнего ишака. Отсутствие по-
нятийной связи. Без дополнительной информации невоз-
можно установить контакт. Невозможность установления
контакта приводит к невозможности запроса доступа к цен-
ному телу.
Слов здесь нет — я вообще не представляю, как мы обща-
емся и понимаем друг друга, но теперь окончательно осоз-
нал: загадочный «темный» не столь страшен, как кажется.
Дурак он, как я и сказал. Или мы с ним слишком разные...
может, он меня тоже за идиота принимает?
— Слушай... ты. А тебе не кажется, что мы друг друга вре-
менами не понимаем? Тот, кто сидел в теле Йены, общался
почти нормально. Начни он такую ересь нести — его бы в
четверть секунды разоблачили. Я думал, что это ты и был, —
ведь сердце черное мне от нее досталось, как понимаю. Но
теперь вот думаю, что не было там тебя: она говорила норма-
льно, а не так. Но тогда откуда ты вообще взялся?
18
— Блокировка информационной матрицы. Стандартная
симбиотическая система с активными блокировками. Сле-
пок матрицы как маскировочная функция. Второстепенные
функции матрицы как средство усиления маскировки. Зна-
ние биологических и социальных особенностей вида как
средство усиления маскировки. Тело имело ценность. Осо-
бые функции. Исследование причин возникновения редких
функций — задача исследования. Контроль за локальной по-
пуляцией носителей — вторичная задача. В локальной попу-
ляции возможно развитие редких функций за счет механиз-
ма наследственности. Задача исследования не выполнена.
Сбой маскировочной оболочки. Дестабилизация блокирую-
щих систем, вызванная агрессивным внешним воздействием
неизвестной природы. Нарушение контроля. Потеря тела.
Вторичная задача не выполнена. Популяция покинула конт-
ролируемую зону. Повреждение симбиотической системы.
Повреждение системы связи. Некорректная смена носителя.
Обнаружена новая цель. Ценное тело. Тело находится в дест-
руктивной обстановке. Возможна потеря ценного тела. По-
теря ценного тела сделает исследование невозможным. Вы-
нужденное отключение блокировок. Разгон симбиотиче-
ской системы. Исчерпание резервов. Необходимо найти ре-
сурсы. Рекомендую предоставить доступ к телу.
Нет, не может это создание быть настолько глупым. Так
ловко всех дурачило и вдруг превратилось в тупой компью-
терный автоответчик. Не понимаю я его, а он меня. Думаю,
система перевода, так выручившая поначалу в этом мире,
сейчас дала сбой. Переводить переводит, но некорректно,
вроде того же компьютерного переводчика, причем не само-
го продвинутого. Столкнулась с чем-то настолько чуждым,
что начала чудить — будто с перегревшимся роботом из де-
шевого фильма общаюсь.
— Похоже, мы друг друга не понимаем...
— Видовая система коммуникации работает некоррект-
но. Каналы связи нестабильны. Конфликт образов и поня-
тий.
— Это я уже понял.
— Необходимы ресурсы.
— И это понял...
19
Молчим. Поговорили, и хватит. Диалог, при всей его при-
митивности, наводит на размышления, но размышлять не
хочется. Конечно, интересно разузнать о голосе из пропасти
побольше, вот только ситуация не располагает. Мне сейчас о
другом думать надо...
У меня молодое здоровое тело, получившее полезное до-
полнение: легко переносит даже очень тяжелые ранения. Я
фактически умирал, но тем не менее выжил, а от ран, похо-
же, и следа не осталось. Хотя не уверен — может, на фоне пы-
ток таких мелочей не замечаю.
Я — почти бронированный робот, но гнию здесь заживо.
Надо что-то придумать... Что? Порвать цепи? Загипноти-
зировать инквизиторов? Пробить стену затылком? Что?!
Думай, Дан! Думай!
Подумать не дали — очнулся.
Глаза открывать не хотелось, да и не стоит этого делать,
если тебе в лицо водой брызгают: воду здесь не всегда для хо-
рошего применяют.
— Сейчас, ваша милость, — очнулся уже почти.
Голос знакомый — это тот самый разговорившийся сегод-
ня палач.
— Да он сдох, похоже.
А этого голоса вообще не знаю: уверенный в себе, чуть
презрительно-брезгливый. Так бы говорила жаба, вырасти
она до размеров лошади.
— Не, он живучий. Его хоть пилой распиливай — не по-
мрет. Это же страж, да еще и сердце черное получивший. Ви-
дели бы вы его раны, когда к нам попал, — печень со спины
усмотреть можно было. А сейчас и следа от той раны не оста-
лось — только шрам розовый.
— Вижу я, что новые отметины у него появились.
— Так ведь это дознание — без такого никак. Все равно за-
живает быстро. Вон, на руке левой ногти вырвали, а они уже
заново начали расти.
— А ноги ломать кто разрешил? Такие увечья дозволяют-
20
ся по приговору светского суда, а не церковного. И где свет-
ский суд? А?!
— Ваша милость, я ведь человек подневольный. Что гос-
подин инквизитор говорит, то и делаю. Вы уж у него спроси-
те, кто на подобное разрешение давал.
— Без тебя знаю, у кого и что спрашивать!
— Простите, ваша милость!
— Совсем обнаглели! Здесь вам не империя — здесь кале-
чить только король право имеет или слуги его, по слову коро-
левскому! Без суда даже вам это не позволено! С Цавусом мы
разберемся, но и сам в кустах не отсидишься — знал ведь, что
не дозволено, но делал.
— Не губите! Ваша милость, он приказал!
— Да не хнычь бабой — давай, расшевеливай его... вы это
умеете... паскудники подвальные...
Грубые ладони энергично растерли уши, пощипали моч-
ки, а затем к носу поднесли что-то настолько едкое, что до
пяток пробрало.
Пришлось открыть глаза... и тут же зажмуриться вновь.
Подвал был освещен просто по-праздничному: двое мужи-
ков в кожаных доспехах замерли с факелами у двери, суетли-
вый палач со светильником в руке тычет вонючую тряпку в
нос, и еще три светильника по углам развешаны. Лишь один
из присутствующих не участвует во всей этой иллюминации:
дородный коротышка с тройным подбородком, стоящий ря-
дом с мучителем. Одна рука на рукояти кинжала в богато ин-
крустированных ножнах, второй гордо подпирает раздутую
поясницу. Приодет так, что сэр Флорис, ныне покойный сю-
зерен бакайцев, в своем лучшем прикиде на его фоне казался
бы обитателем помойки. Куда ни плюнь, или в меха попа-
дешь, или в позолоту, или в стразы.
— Ваша милость! Очнулся! Я же говорил — ничего ему не
станется! — Палач проговорил это с нескрываемой радостью.
— Без тебя вижу. Ну и как мы его теперь забирать будем?
— Чего? Как это — забирать?
— Как забирать! Ты болван, что ли, — не знаешь, как за-
бирают?! Берут и забирают!
— Но инквизитор...
21
— С твоим инквизитором разговор особый будет! Позже!
Как и с тобой! Сколько этот еретик у вас провисел? А?!
— Так мне это неведомо — я дни не считаю, да и ни к чему
это мне по службе знать.
— Вот за глупость кнута и отведаешь! Некоторые вещи
знать надо обязательно! Вторая неделя давно уж пошла, как
он у вас закрыт, а обвинение суду до сих пор не предоставле-
но. Ни слова о нем вообще — будто не было такого человека.
Не говоря уже о том, что членовредительством здесь без су-
дебного соизволения занимаетесь. Раз так, то теперь он суду
переходит, и уже суд, именем короля, решать будет. И скажи
мне, морда тупая: как он теперь пойдет на этот суд? На сло-
манных ногах? А?!
— Так надо подождать, пока заживут, — на нем все быстро
заживает, да и ломали мы с умом — аккуратно и бережно.
— Ну и придурок же ты! Так! Бери моих солдат, хватайте
этого обломыша — и тащите. Там во дворе тележку видел —
вот на ней в темницу королевскую и отвезете.
— Так это... надо бы дозволение инквизитора получить.
— Инквизитор самолично, что ли, тележкой распоряжа-
ется?! Бог ты мой! Да что ж такое у вас на тележке этой возят?
Алмазы? А?!
— Мусор из камер и дерьмо — в подворье золотарей сво-
зим, ниже по улице.
— Морда твоя лживая, не рассказывай, что без инквизи-
тора к этой вонючей колымаге прикасаться нельзя! Если ты
еще раз попробуешь что-нибудь не то вякнуть, то прокати-
шься на ней сам. В то самое подворье или даже в ров город-
ской. Дело уже к вечеру идет — меня ужин ждет, а я здесь с ва-
шим идиотизмом разбираться должен.
— Понял, ваша милость, не повторится. Сейчас — только
в колодки закуем и отвезем в целости и сохранности.
— В колодки? И ты всерьез думаешь, что он способен сбе-
жать?! И где только инквизиторы таких болванов находят...
— Не знаю, способен или нет, а Барука он третьего дня,
когда тот ему ноготь сорванный варом замазывал, так за ла-
донь ухватил и рванул ловко, что запястье сразу переломал. И
это в беспамятстве. А в памяти что сделать может, так и
страшно подумать... Силищи в нем как у пары быков. Сердце
22
черное — не шутка: в Империи за одно прикосновение к
нему на сухой кол посадить могут, а ведь это неспроста. Кнут
со свинчаткой по такому делу как благо принимают — легко,
стало быть, отделался.
— Здесь вам не имперская земля — здесь у нас народ не
трусливый и все всегда по закону делает. Ну а кто не делает,
того мы... Пошевеливайтесь, беременные слизни: мой ужин
стынет! Я, если холодное ем, злюсь очень, а когда я злюсь, то
нехорош делаюсь. Так что не стой с разинутым ртом!
Глава!
ОТ ПЕРЕМЕНЫ КУТУЗОК
КОЕ-ЧТО МЕНЯЕТСЯ
На Земле мне доводилось много на чем покататься: на
сверкающих «мерседесах» и ржавых «копейках»; на грузови-
ках и велосипедах; на реактивных самолетах и старом верто-
лете; и даже на дорогой яхте. Здешняя цивилизация до ма-
шин еще не додумалась: натирал зад о седло, раскачиваясь
верхом на дорогом боевом коне; отлеживал спину на жерде-
вом тележном дне; на бревне сухом одиссею неслабую совер-
шил по морю — тоже своего рода транспорт.
Я видел залитые светом мегаполисы Земли и ее теплые
моря с пальмами по берегам; здешние лесные поляны, окру-
женные смертью, и реки, окруженные тем же самым. Сегод-
ня я впервые увидел город чужого мира. У меня не было
«мерседеса» или боевого коня, а продвижение по узким сум-
рачным улочкам менее всего походило на парад триумфато-
ра. Тележку тянули два палача — в честь торжественного слу-
чая оба позабыли про игру в молчанку и матерились столь
профессионально, что, окажись здесь Тук, — покраснеет. За-
пах от повозки шел специфический — он не оставлял просто-
ра для размышлений об ее основном предназначении. По-
четный эскорт в количестве трех низкорослых солдат лениво
переругивался с прохожими, ничем более не мешая им метко
в меня плеваться.
Похоже, весь город собрался «оказать честь» презренному
колоднику — народу было на удивление много. Будь это на-
23
стоящий мегаполис — не удивился бы. Но где в этих двух- и
трехэтажных серых домишках столько размещается? Или мы
на самой оживленной улице, что, учитывая ее убогость —
вряд ли; или со всех окраин ради меня сбежались. Скорее все
же последнее — проезд столь узкий, что крыши почти смыка-
ются, скрывая мостовую от солнца: не похоже на централь-
ный проспект.
Тележку трясло немилосердно — видимо, под колесами
неровная брусчатка. Клясться в этом не могу — лежу на спи-
не, и подвижность сильно ограничена парочкой досок, меж
которых просунуты руки и голова. Те самые колодки — про-
стенькая конструкция, но на удивление эффективная: даже с
ногами в побег не уйдешь, а уж без них...
С ногами совсем плохо — инквизиторские палачи позве-
нели цепями, почесали затылки и отказались от идеи испо-
льзовать кандалы. Да и без них понимаю: от танцев пока что
придется отказаться. Зато почти не болят... только ноют про-
тивно и одеревенели.
Остановились. Палачи и солдаты хором заругались на ко-
го-то, требуя немедленно открыть ворота. В ответ их обмате-
рили не менее профессионально и, судя по звукам, все же за-
возились с запором.
Особо обнаглевшие зеваки воспользовались сумятицей и
подобрались поближе. Склонилась пара рож — одна сочно
плюнула в лицо, вторая горячо прошептала в ухо:
— Крепись, брат! Не поддавайся псам смертных! Черный
владыка уже рядом — Ортар вот-вот падет! Недолго нам тер-
петь осталось!
Что он несет? Или у меня бред начинается?
Опомнившиеся солдаты прекратили перебранку, матом и
древками копий отогнали народ. С противным скрипом рас-
крылись невидимые из моего положения ворота, тележка
медленно развернулась, чуть проехала, остановилась.
— Что за принца в золоченой карете вы притащили?! —
Опять незнакомый голос.
— Приказ его милости барона Каркуса. — А это уже голос
моего палача. — Приказано к вам его привезти, запереть к
колодникам в камеру.
Тот же незнакомый голос высказал в адрес барона Карку-
24
са длинное критическое замечание, из которого в порядоч-
ном обществе допустимо произносить лишь точку в конце
предложения. Палач в долгу не остался — ответил столь же
брутально, после чего разгорелась очередная перепалка.
Здешние хозяева наотрез отказывались принимать меня на
ночь глядя, а подручные инквизитора, мягко говоря, не горе-
ли желанием тащить назад.
Пока они препирались, я впал в полудремотное состоя-
ние: боль опять накатила, да и устал что-то. Хотелось лежать
и лежать на мягком тележном дне и не задумываться о мате-
риальных причинах этой подозрительно липкой мягкости.
В себя пришел, когда меня начали выгружать. Парочка
палачей без тени нежности ухватила за колодку, потащила
меня по брусчатому двору. Ноги при этом волочились по
камням, и я мог легко сосчитать все булыжники по вспыш-
кам нестерпимой боли. На мои стоны и крики внимания об-
ращали не больше, чем на чириканье вездесущих воробьев, и
лишь за дверью в сумрачном коридоре один из палачей поче-
му-то начал возмущаться по поводу моих деревянных «на-
ручников».
Несмотря на оглушающую боль, едва не ввергнувшую
меня в очередное затяжное забытье, я понял, что возмуща-
ются отнюдь не по причине внезапно пробудившегося гума-
низма. Просто колодки — подотчетное имущество, и он на-
меревался утащить их с собой. Хозяева здешней каталажки,
наоборот, стремились их замутить и наверняка впоследствии
использовать для личных садистских надобностей. В ходе
разбирательства меня вообще на пол бросили, ничуть не оза-
ботившись сбережением переломанных ног.
От боли я на некоторое время выпал из реальности и вер-
нулся, когда колодки уже сняли. Чей-то сварливый голос за-
канючил:
— И что нам с ним теперь делать?
Палачи, уже убираясь, в крайне нетактичной форме пред-
ложили обладателю сварливого голоса вступить со мной в
противоестественную связь. К счастью, он оказался не на-
столько морально испорченным: выругался напоследок,
вздохнул, позвал кого-то невидимого:
— Колодки не тащи — не поставим мы его. Помрет до
25
утра, если опираться на раздробленные ноги придется. А
спрос с нас будет — до смерти доводить указаний не дава-
лось. Так что доставай ручные кандалы — и к стене его при-
ковывай, к колоднику.
— Так там кольца уж лет двести не трогали — проржавели
небось совсем, — издалека отозвался очередной незнако-
мец. — Колодные кольца на потолке — там посуше: может, к
ним его?
— Сбежит он, что ли?! Ты на ноги его взгляни — пальцами
назад смотрят. На колодных цепях сесть не сможет — корот-
ки они. Хочешь — сам наращивай, время трать. Только я бы
плюнул — никуда он отсюда не денется. Да и стенные кольца
на совесть сделаны: их и здоровый не вытащит.
В коридоре посветлело, кто-то плечистый, бородатый на-
гнулся, подсветил факелом, цокнул языком:
— Ноги его собаки теперь жрать побоятся. Это где ж его
так приголубили?
— В старом поповском подвале обули чуток не по разме-
ру. Давай кандалы тащи, а то до ночи провозимся. Пиво
ждать не может — забыл, что ли?
— Я про такое никогда не забываю. Волоките его, я мигом
сейчас обернусь.
Опять тащат по полу, опять боль, хрипы в истерзанных
легких вместо криков и сухая резь в глазах — слезы уже не
льются.
Сперва какая-то каморка с наковальней посредине. Там
на руки быстро надевают ржавые обручи кандалов, заковы-
вают их, даже не подумав раскалить штифты. Холодными —
торопятся. Рабочий день у пролетариев застенка заканчива-
ется, и где-то в городе их ждет пиво. Господи, все бы отдал за
кружечку или хотя бы хороший глоток... Хотя что я могу от-
дать? Ничего...
Опять тащат по полу — разбередившиеся травмы добира-
ются болью уже до самой поясницы. Еще метров двадцать та-
кого пути — и больше меня пытать никто не сможет: помру
ведь.
Остановка, лязг засова, ноги тащатся уже по чему-то от-
носительно мягкому (хотя все так же больно). Стук молотков
по железу, удаляющиеся шаги, опять шум засова. Тишина.
26
Неужели я один? Оставили в покое? Даже не верится в такое
счастье.
Хочется забыться, отключиться до утра, но не время пре-
даваться слабости — как бы ни было хреново, надо оценить
обстановку. А ведь обстановка изменилась кардинально.
Если раньше она была полностью безнадежной, то сейчас...
А вдруг есть шанс на побег?
Ага, выроешь ложкой (которой у тебя нет) подземный ход
и на коленях поскачешь галопом... граф Монте-Кристо вы-
искался...
Квадратная комната с массивной деревянной решеткой
вместо дальней стены скудно освещается отблесками света с
другой стороны. Похоже, нахожусь в одной из камер, а за ре-
шеткой коридор. Мебели не имеется — сижу на полу, при-
слонившись спиной к холодной влажной каменной кладке.
Подо мной что-то мягкое: трогаю рукой — свалявшаяся со-
лома. В углу темнеет нечто непонятное — вроде огромной
буквы «Т», легонько раскачивающейся на длинных цепях,
свешивающихся с потолка.
Что-то в этом предмете мне не нравится. Напрягаю глаза,
пытаясь понять, что же это такое. Проклятая темнота... И,
уже почти догадавшись, вздрагиваю от хорошо знакомого го-
лоса:
— Добрый вечер, Дан.
* * *
У меня в этом мире не так уж много знакомых, а еще мень-
ше тех, которым я хоть в какой-то мере могу иногда доверять.
Из последних стоит выделить бакайского воина Арисата и
епископа-еретика Конфидуса. Встретить последнего в за-
стенке — удача невероятная.
Хотя, если подумать логически, — где шансы встретить
еретика максимальны?
Когда схлынула первая радость от встречи, понял, что ра-
доваться пока что нечему.
— Епископ, что они с вами сделали? Я ничего не могу рас-
смотреть в этой темноте, да и со зрением неважно у меня сей-
час, и не только со зрением...
27
— Пока что ничего. В колодки заковали и подвесили. Вот
вишу теперь, ногами потихоньку перебираю — разминаюсь,
иначе затекает все, а как отходит — болит нестерпимо.
— Расскажите же: что там было? Я про бой. Многие спас-
лись? Я ведь почти ничего не видел тогда.
— Не переживайте, Дан, мы победили. Хотя потрепали
нас изрядно: из всей дружины с коней лишь пятерых не сса-
дили. Но бакайцы живучи как кошки — обязательно выка-
рабкаются. Убитых среди них немного. Солдаты выручили,
что из крепости выбрались. Да и темные как-то бестолково
дрались, а уж после того, как вы обоих баронов упокоили, и
вовсе у них вяло дело пошло...
— Обоих баронов?
— А вы не помните?! Старого из самострела своего под-
стрелили. Ох, и сильно получилось: болт ему забрало про-
бил — и из затылка наполовину вышел. Когда шлем попро-
бовали стащить, он снялся с половиной головы — раздроби-
ло ему ее. Хитрый у вас арбалет, очень хитрый. По виду и не
скажешь, что у него такой сильный бой. А младшего вы изру-
били — снесли ему голову с плеч мечом своим игрушечным.
Но и он вас достал... сильно достал. Не будь черного сердца...
Вы почти мертвый уже были — кровь даже сочиться переста-
ла... вся вышла. Не было у нас другого выхода.
— А Зеленый?! Где мой попугай?! Живой?!
— А что ему станется! Живой... Когда видел его в послед-
ний раз, он больным прикидывался, чтоб налили побольше.
Пьет ваша птица будто лошадь после долгой скачки, причем
не воду.
— Где он?
— Эх, Дан, да откуда я это знать могу, здесь сидя?
— Верно... И как же вас сюда заперли?
— Когда церковная стража пожаловала, да еще и с воро-
нами имперскими, так меня первым делом в кандалы — обы-
чай у них меня заковывать при любом случае. А вас забрали
беспамятным. Причем так хитро это провернули, что никто и
пикнуть не успел — перед этим с солдатами всех перемеша-
ли, а ополченцев и дружинников отослали подальше, дорогу,
мол, проверить. В стольный град говорили нам идти, к коро-
лю самому, чтобы Кенгуд самолично решал дело о нашем
28
уходе из ссылки, но при этом почему-то не торопили. Я, ко-
нечно, подвох подозревал, да только что поделать мог... Где
это вам так ноги попортили?
— В подвале вашей уважаемой инквизиции.
— Вот же Хорек!
— Не понял?
— Да я о Цавусе — святой страж священного ордена кара-
ющих. Он здесь церковным трибуналом заправляет — глава
имперского воронья. Тощий, лицо будто лимон испачкан-
ный, сутулый, вечно молится при пытках.
— Да, он там за главного был.
— Вас уже успели осудить?
— Нет... Точнее, не знаю — не помню, чтобы суд ка-
кой-нибудь был. Висел все время на стене.
— Хорек... не имеет он права так ноги калечить без суда
королевского.
— Да... что-то такое уже слышал. Но не думаю, что у него
серьезные проблемы будут из-за этого.
— Да... с воронами даже король ссориться не осмелится...
Здесь, в столице, трогать их рискованно — все ведь на виду.
Но зря он так: Кенгуду такое дело очень не понравится, если
узнает. А он узнает — в городе ничего не скрыть. Зря Хорек на
власть королевскую наплевать осмелился, ему это припом-
нится еще.
— Конфидус, а что это за место?
— Тюрьма городская. То крыло, где до суда держат. Ачто?
— Да ничего — просто всегда полезно знать, куда попал.
— Теперь знаете. Я в таких делах не ошибаюсь — не пер-
вый раз здесь.
— Не удивлен — при ваших взглядах и положении удиви-
тельно, что вообще на свободе бываете.
— Да какая там свобода... земли-то опоганенные... ссылка
гиблая.
— И что дальше?
— Вы о чем?
— Что дальше будет с нами?
Помолчав, Конфидус вздохнул:
— Трудно сказать — не я ведь решаю. За что ноги искале-
чили? Чего от вас хотели?
29
— Епископ, я признался во всех смертных грехах, но им
этого мало оказалось. Они сильно хотели, чтобы я тайну ор-
дена стражей выдал.
— Сердцами черными интересовались?
-Да.
— Ишь как высоко берут... Ловко... На богом забытой гра-
нице умыкнули полуденного стража, а потом в пыточный
подвал его закрыли... В другом месте такое не очень-то прой-
дет, а в таком вот мелком королевстве запросто. Очень уж ла-
комый кусочек — с вашими знаниями карающие могут силь-
но возвыситься. Очень сильно... У них и без того влияние по-
больше вашего давно уже... Вы им рассказали?
— Нет.
— Мысленно преклоняю перед вами колени: нельзя изв-
ратителям божьего учения такое рассказывать.
Вздыхаю, качаю головой:
— Если бы знал, рассказал. Но не знаю я...
— Вас не посвятили в тайну?! Но почему вы тогда не пере-
родились? Или... нет...
— Я похож на перерожденного?
— Нет, но они мастера такое скрывать, а я не птица стра-
жа — нет у меня чутья на исчадия Тьмы.
— Хорошо. Давайте считать, что я перерожденный, если
вам так удобнее.
— Святые защитники! Спасите и...
— Стоп! В другой раз помолитесь! Пока что давайте рас-
сказывайте: что нам здесь грозит?
— Дан... я хочу верить, что вы старый Дан! Больше не шу-
тите так. Пожалуйста. А что грозит... Если карающие реши-
лись на подобное, то таких, как мы, оставлять в живых им не
с руки. Не дадут нам до суда дожить — суд ведь и оправдать
может, особенно если Кенгуд всерьез разозлится на них за
самоуправство. Когда все узнают, что Цавус велел покале-
чить стража полуденного, да еще не кого попало, а именно
вас... Вы ведь, как ни крути, герой теперь здешний — вывели
почти всех из места гиблого, да еще и погань при этом хоро-
шенько потрепали. Военные после боя почти сразу набег на
Мальрок начали затевать — замок проклятый без защиты
ведь остался. Ну или ослабла его защита сильно. С мелочью
30
разной они легко управятся — это ведь не настоящие пере-
рожденные. Может, и получится у них теперь очистить Меж-
горье. И за это вас благодарить надо — все вы сделали. Так
что здесь вам почет и уважение, а с орденом вашим ссориться
Кенгуду не нужно — неподсудны ведь вы. С карающими, ко-
нечно, тоже надо осторожно себя вести, вот только нет у них
здесь великой власти — не стоило Хорьку без суда увечья вам
причинять. Будь вы простым мещанином или дворянином
из мелких, еще куда ни шло, а страж полуденный — совсем
другое дело. Нет, Дан, не выпустят нас карающие. Буду удив-
лен, если рассвет следующий увидим. Им надо нам быстрее
рты позакрывать, пока мы жаловаться не начали на такое са-
моуправство. А жаловаться мы только утром начнем, когда
смотритель пройдет с обходом — покажете ему ноги и все до-
ложите. Тут-то шум и поднимется сразу. Но сейчас вечер, и
никого, кроме надзирателей, здесь не будет. Удобный мо-
мент, чтобы успокоить нас навеки.
Епископу я поверил сразу: в таких вопросах ему можно
доверять безоглядно — опытный сиделец. Да и объяснил все
очень логично, в сжатой и понятной форме. Ну что ж, выход
у нас один:
— Конфидус, инквизитор еще не знает, что меня переве-
ли. Его не было при этом. Но быстро узнает... Бежать нам от-
сюда надо. Срочно.
Епископ смешливо фыркнул, иронично поддакнул:
— Дан, ну разумеется. Только сильно быстро не бегите —
я на своих старческих ногах могу отстать, да и колодка моя
цепляться будет за все углы.
— Вам на старческие немощи жаловаться рановато. Да-
вайте без шуток: надо бежать, причем быстрее. Не знаю как
вы, а я тут подыхать не хочу.
— Дан, вы всерьез думаете, что я мечтаю умереть в этой
грязи от лап церковников или их подсылов? Но как сбе-
жишь? Я закован в колодки — их не открыть без посторонней
помощи. Вы в этом деле не помощник — голыми руками не
справитесь, да и цепи ко мне не пустят. Даже если чудом
освободимся, то все равно не выберемся: решетка крепкая, а
засов там хитрый — изнутри мы его не отодвинем никак.
— А если мы все же выберемся в коридор?
31
— Да вы фантазер... Ну если выберемся, то, возможно, су-
меем уйти. По нему, я заметил, вглубь бадейки таскают —
выливают куда-то. Под такие бадейки слив должен быть ши-
рокий, а мы с вами не толстяки — в отверстие как-нибудь
пролезем. Проберемся по нему в траншею для нечистот, а уж
по ней куда-нибудь да уйдем. Или нагло через двери попро-
буем прорваться. Мне вера не дозволяет людей калечить, а
вам все можно. Там один или два тюремщика на ночь оста-
ются — вряд ли больше. Справиться можно попробовать.
— Они с оружием, а у меня руки голые. Так что без вашей
помощи не обойдусь.
— Но моя вера не позволяет...
— Господин епископ, насколько я понимаю, выше вас
никого у еретиков не осталось. Такими темпами ваша паства
скоро останется без пастыря и совсем падет духом. Мне ка-
жется, настало время подумать о реформе церкви. Вашей
церкви.
— Дан! Да как вы можете такое говорить! Она уже век сто-
ит на столбах истинных догм несокрушимых, и...
— Епископ, реформа! Я сказал — реформа! Только рефор-
ма, и все! Причем первым делом надо отказаться от всего, что
касается непротивления злу насилием. Вреда от этих заблуж-
дений много — давайте будем считать, что вы уже отказались.
К тому же мне помнится, что при необходимости вы очень
даже хорошо умеете мечом помахать — старые навыки не по-
забылись.
— Дан... Будь это в старые времена, я бы и сам со стражей
разделался, но сейчас...
— Если вам так противна идея реформации, давайте вы
обдумаете ее в более позитивной обстановке. А сейчас, хотя
бы временно, верните себя старого — нам нужен головорез, а
не трясущийся святоша. Если умрете, умрет вся ваша вера —
не осталось больше у иридиан лидеров. Вы последний. А вот
у карающих, думаю, лидеров достаточно — додавить вашу
травоядную паству хватит. Подумайте об этом. Только долго
не думайте: времени у нас немного.
Конфидус, качнувшись на цепях, изменившимся голо-
сом, будто через силу, произнес:
— Да, вы правы. Лучше взять грех на душу, чем бросить
32
паству на произвол судьбы. Не выжить им без меня, ох не вы-
жить... задавят попы вконец... — Затем вкрадчиво-заговор-
щицки добавил: — Стражники местные — народ хлипкий,
парочку на себя легко возьму, а больше вряд ли в дверях ока-
жется. По молодости я, было дело, четверых раскидал рука-
ми голыми.
— Вот и вспоминайте молодость. Срочно вспоминайте.
— Ох и дураки мы с вами оба! — воскликнул епископ. —
Какие стражники?! Какие двери?! Я в колодках, вы в цепях, с
ногами покалеченными! Куда вы собрались, да еще и меня
своими глупостями за собой потянули?!
— Бежать я собрался, с вами вместе.
Епископ издал неопределенный звук, в котором смех, от-
чаяние и разочарование смешались воедино.
— Конфидус, не надо так нервничать. Да, у нас есть проб-
лемы, и сейчас мы начнем их решать. Только не все вместе, а
по одной — так гораздо эффективнее.
— Ну-ну...
— Начнем, пожалуй, с ног — это серьезная помеха нашим
планам. Их надо срочно подлечить.
— Дан, не хочу вас сильно разочаровывать, но после же-
лезных сапог ноги лечатся не так быстро и не всегда. Даже
если сразу оказать помощь, не каждый раз удается их сохра-
нить. Очень часто они вонять и чернеть начинают — если бе-
долага сразу не умирает от дикой боли, то гниль доходит до
сердца, и тогда точно конец. Спасти можно, если вовремя от-
рубить их хорошим ударом топора или двуручника и культи
прижечь кипящим маслом. Но если даже не загниют, то зара-
стают очень долго, а когда зарастут, все равно человек хро-
мым остается. Переломов много — плохо такое лечится. Не-
которые косточки превращаются в труху.
— Спасибо за информацию. Дайте мне час-два — поста-
раюсь встать на ноги.
— Это как?!
— Не мешайте. Если я буду стонать или даже кричать, не
обращайте внимания. Болезненное это дело, но куда дева-
ться...
— Не хочу даже знать, что вы удумали. Опасаюсь, что вера
моя этого не одобрит.
2 На руинах Мальрока
33
— Эх, мне бы поесть хорошенько — сил почти не оста-
лось. Ну да ладно... пожелайте удачи... может, и хватит...
Еретик начал поспешно молиться, причем я почти ничего
не различал из его скороговорки. Что-то про грешные души,
Тьму и исчадий ада, грешные тела ворующих с целью после-
дующего изощренного разврата. И про муки адские за такие
дела тоже что-то проскакивало.
Вероятно, молился о моем здравии.
Часа два адских мук мне и без молитв гарантированы.
А может, и больше...
* * *
Я проделываю это уже не в первый раз. Первый вообще
произошел без моего участия: раны, полученные в битве у
брода, затянулись сами собой — в сознание при этом не при-
ходил. Даже большая кровопотеря не помешала восстанови-
ться. Одним из приятных бонусов после лечения загадочной
спутанно-волокнистой хреновиной, извлеченной из тела вы-
сшего перерожденного, была улучшенная регенерация. В дан-
ном контексте лучше писать слово «регенерация» с большой
буквы: она того стоит.
По обмолвкам палачей выходило, что от тех ран лишь ро-
зовые шрамы остались, а ведь меня жестоко изрубили дву-
ручным мечом. Ногти, вырванные на четырех пальцах левой
руки, уже наполовину отросли. При этом я был в сознании (к
сожалению) и наблюдал процесс от самого начала. Поначалу
было очень больно, но уже через пару минут боль стала впол-
не терпимой и вскоре бесследно исчезла. Кровь перестала
сочиться еще раньше. Через час-другой кончики пальцев на-
чали чесаться, и уже наутро я почти позабыл про увечье.
Ящерицы, отращивающие потерянные хвосты, в сравне-
нии со мной жалкие дилетанты.
Реакцию организма запомнил во всех подробностях. Вот
и сейчас она ничем не отличалась: боль быстро стихла (воз-
никала лишь в те моменты, когда мои ноги беспокоили, во-
лоча по земле); стопы и голени пылали жаром, начиная по-
немногу зудеть. Причем самое интересное, что интенсивно-
стью этого жара я, похоже, мог управлять. Заметил это при
34
разговоре с епископом — стоит немного сосредоточиться на
своих ощущениях, и странная теплота нарастает до состоя-
ния жгучего огня. Хотя на ощупь кожа остается прохладной,
то есть ощущения субъективные.
У меня имелись сильные подозрения, что «температура»
зависит от интенсивности процесса заживления. Стоило ее
повысить, как мгновенно накатывала слабость. Учитывая
истощенность тела, логично. Сил ведь почти не осталось, и
увеличенные затраты энергии сказывались на самочувствии
не лучшим образом.
А еще я заметил, что при управляемом «нагреве» боль воз-
вращается. Что бы со мной ни проделали епископ с Ариса-
том, но состояние организма настолько плачевно, что при
попытке ускорить заживление сил не хватает на блокирова-
ние болевых ощущений.
Я не мазохист, но придется сменить убеждения — нельзя
терять время. Почему-то почти не сомневаюсь, что ноги из-
лечатся и без болезненного ускорения, но сколько придется
ждать? Часы? Дни? Это ведь не ноготки вырванные, все го-
раздо серьезнее. Если Конфидус не ошибается, нас, скорее
всего, еще до утра прикончить постараются. Средневеко-
вье — подкупят стражу и удавят втихаря. Или даже среди
стражников свои люди есть. Судя по всему, местная инкви-
зиция по духу ближе не к доминиканцам, а к иезуитам1, а они
ребята предусмотрительные — могли заранее подсуетиться
для таких вот случаев.
Прислушиваюсь к ощущению в изломанных конечно-
стях. Вот оно, тепло. Давай же, сильнее... еще сильнее. Вот и
жар. Ох, и боль — будто заново ломают... Лишь бы не отклю-
читься — вдруг без сознания процесс замедлится? Нет у меня
времени. Пбтом холодным обливаюсь, зубами скриплю,
иногда не сдерживаюсь — стоны вырываются. Епископ в та-
кие моменты начинает молиться еще неистовее.
'Доминиканцы - монашеский орден; в ведении ордена долгое время
находились инквизиторские суды. Иезуиты — монашеский орден. Был на-
делен особыми привилегиями — представители его наделялись правом вести
светский образ жизни, скрывая свою принадлежность к ордену. Благодаря осо-
бенностям морали, системе организации, привилегиям и неразборчивости в
средствах имели большое политическое влияние.
35
Меня его шепот раздражает — в подвале пыточном аллер-
гию на молитвы заработал.
Ладно... молись, иридианин... молись. Молись, чтобы ко-
сти срослись за пару часов (а лучше быстрее). Ведь если не
получится, плакали остальные мои замыслы. Не уйти мне на
сломанных ногах или на сросшихся неправильно.
Под кожей что-то шевелится, потрескивают кости и сус-
тавы, ступни на глазах приобретают обычную форму. Боль
резко усиливается. Прибегаю к крайнему средству: начинаю
неистово мечтать, как в темном переулке успешно подкарау-
ливаю инквизитора. Цавус. Хорек. Внебрачный сын борова.
Огрызок кастрированного поросенка. Свиная шлюха. По-
четный минетчик нечищеного свинарника. Калолиз в рясе.
Я уже рядом, готовься. Ты еще не осознал, на кого руку под-
нял. За полуденного стража меня принял? Ты очень сильно
ошибся: бурундуки линялые, шелухой от семечек на базаре
торгующие, — вот кто такие стражи. Не страж я. Я — Дан, ди-
версант с другой планеты. Меня выбрали из миллиарда, по-
тому что еще там я был круче всех. Я «Тетрис» шесть раз до
конца проходил с завязанными глазами. Я спал лежа на гвоз-
дях, в потолок вбитых. Увидев мои бицепсы, Шварценеггер
ушел на пенсию; меня в гараже для «КамАЗов» вместо дом-
крата использовали; мой член сыграл главную роль в фильме
«Анаконда». Меня в секретном бункере научили бриться
ногтями и плавать брассом вверх по Ниагаре с наковальней в
рюкзаке. И ты всерьез решил меня слить?! Ноги сломал — и
рад? Так я тебя сейчас немного огорчу: во всем этом вонючем
королевстве не найдется столько денег, чтобы выплачивать
тому, что от тебя останется, пенсию по состоянию здоровья.
Ты, некрофил пассивный, на обломках тазобедренных сус-
тавов будешь ползать, умоляя добить, но я жесток — жить
оставлю. Точнее, существовать — называть это жизнью язык
не поворачивается. А если ты не скажешь, куда подевал Зеле-
ного... Нет, ты скажешь! Ты мне это в стихах с выражением
продекламируешь! И еще всем своим коллегам, импотентам
однояйцевым, передашь, чтобы готовили максимально бо-
льшой медный таз: я им буду вас накрывать.
Господи, ну как же больно! Похоже, последние слова кри-
чу уже вслух — на русском языке.
36
Плевать, в этих казематах хоть на марсианском матерись:
всем безразлично.
В коридоре шум. Что это? Неужели время вышло? Уби-
вать будут? Печально — я сейчас ни на что не годен.
— А почему ты один?
Похоже на голос одного из стражников — того, что в две-
рях встречал.
— А не знаю — не дали никого сегодня.
Этот голос впервые слышу.
— Одному не положено на ночь оставаться.
— Ну так оставайся — вместе будем.
— Губы закатай на их законное место. Меня пиво уже ис-
томилось ждать. Так что сиди тут сам — завидуй.
— Я свое еще наверстаю. — Ох и голос у этого гада: про-
тивный, скрипучий, дребезжащий. — Сидельцев сегодня
много?
— У недоимщиков аж шестеро сидят. Тихие они, но, если
начнут в дверь ломиться, не слушай ничего. Утром обходчик
пусть сам челобитные принимает — его для того и поставили.
В левом тупике бесноватый. Простой бесноватый: священ-
ники сказали, что он не по их части, — просто головой тро-
нулся. Били его крепко и у них, и до них, и у нас, да и закован
по рукам и ногам — не шевелится. А может, сдох уже — по го-
лове ему хорошо наваляли. Хотя живучие они, должен окле-
маться... Будет опять орать — пускай орет.
— Вдруг и вправду сдох — так выносить надо, пока не за-
вонял.
— А ты пойди к нему и проверь. Он, говорят, когда вяза-
ли, мужику руку отгрыз по локоть.
— Да иди ты! Вот сам и проверяй.
— Ха! А оно мне зачем надо?! В общую камеру тоже не за-
глядывай — там разбойных ребят набили под самый потолок.
На западной дороге целую шайку повязали — добаловалось
ворье. В трактире упились, что на Сорочьем перекрестке, а
кто-то страже донес, ну и взяли их разморенными. Работы
палачу теперь на неделю — там небось половине надо нозд-
ри рвать, а остальным пальцы резать или руки рубить. Да и
подвесить поближе к небесам не мешает некоторых. Следи
за ними в оба: сволота там еще та — один хитрозадее дру-
37
того. В колодной парочка сидит, но от тех вряд ли шум будет
или хлопоты какие. Да и какие хлопоты от колодников? Все
понял? Ну бывай тогда — закрывай за нами.
В коридоре зашумело, залязгало, затихло. Видимо, дверь
закрыли на ночь.
Епископ, не пропустивший из диалога тюремщиков ни
слова, громко прошептал:
— Дан, он один на ночь остался! Удача! Эх, нам бы в кори-
дор только выбраться!
За решеткой посветлело — кто-то неспешно топал по ко-
ридору, видимо, с факелом в руке. Так и оказалось — перед
«камерой» показалась фигура тюремщика: невысокий, тол-
стый, коротконогий. Подробности при таком освещении из
моего положения рассмотреть нелегко, но серьезным про-
тивником вроде не пахло.
— За что сидите, колодники? — с насмешкой поинтересо-
вался «дребезжащий».
— Шлюху не поделили. — Епископ пояснил это столь не-
принужденным тоном и так молниеносно, будто неделю
просидел здесь в ожидании именно этого вопроса и вообще
является непревзойденным специалистом по продажным
женщинам.
Хохотнув, тюремщик уточнил:
— Тех, кто шлюху поделить не может, в колодки не заби-
вают. Врешь ведь!
— Мы в ходе ее дележки кабак разнесли, — пояснил Кон-
фидус.
— Так вы, я вижу, повеселиться не дураки! Если не врешь,
конечно. А что хоть за шлюха?
— Аты что, господин тюремщик, всех шлюх знаешь? И но-
вых, и старых?
— Новых, наверное, не всех, а старых — конечно. Их,
бывает, за дело или просто так попы сюда закрывают на
денек-другой. Знакомимся, так сказать. — Похабный сме-
шок.
— Ну эту, значит, точно знаешь. Имени не скажу, но на
вид старая. Очень старая. Беззубая совсем. И седая, а морда
как у тебя точь-в-точь. Знаешь, зря ты здесь время теряешь.
38
Платье раздобудь — и сможешь неплохо подрабатывать: не
хуже, чем она. Вы ведь будто близнецы.
— Ты, колодник, языкаст больно! Смотри, договоришься!
Не поленюсь самолично пяток плетей всыпать: мне руку на-
бивать надо — в палачи думаю податься... денег там поболь-
ше, чем у надзирателей, выходит. Так что язык свой прогло-
ти! Молчишь? То-то!
— Молчу-молчу. Просто перепутал тебя.
— С кем это?
— Да, говорят, служит у вас тут один...
- И?
— Что «и»? Семейное дело у них: все бабы в семье этим са-
мым подрабатывают. Не руками. Когда ты оживился при
словах о шлюхах, так я и решил, что это он и есть.
Тюремщик, сплюнув, пригрозил кулаком, хотел было
что-то сказать, но, не рискнув продолжать беседу с вульгар-
ным не по сану Конфидусом, отправился дальше по кори-
дору.
Епископ своим обычным, серьезным тоном тихо пояс-
нил:
— Знаю я таких болтливых — если не отшить сразу и гру-
бо, то на всю ночь треп устроит. Скучно ему одному, вот и
ищет уши с языками. А разозлить его маленько не помеша-
ет — для будущего дела полезно иногда. Дан, вы там как?
— Сам не знаю, — ответил честно. — После той шутки,
что вы проделали у брода, заживает на мне все быстро, толь-
ко на этот раз сам не пойму, как там. Устал я... Конфидус...
очень...
— Дан... я ничем не могу вам помочь. Я даже не понимаю,
что вы сейчас там делаете.
— Сам не знаю... сейчас немного дух переведу — и попро-
бую освободиться.
— Цепи порвете, что ли?!
— Перегрызу...
Епископ заворочался, и, если не обманули уши, сдав-
ленно выругался. Наверное, обманули: не укладывается в
голове, что этот почти святой человек способен на низмен-
ное сквернословие.
39
Глава 3
НЕМНОГО О ПОБЕГАХ
В силу врожденного гуманизма (осложненного воспален-
ным человеколюбием) местные тюремщики не стали закры-
вать меня в колодки. Этот агрегат, предназначенный для
превращения заключенных в предмет камерного интерьера,
не регулировался по высоте — мне бы пришлось стоять, опи-
раясь на покалеченные ноги. Заплечных дел мастера посту-
пили проще: усадили у стены и пропустили цепь ручных кан-
далов через загнутое кольцом ушко железного штыря, вбито-
го в стык кладки. Все, теперь убежать из камеры инвалиду бу-
дет несколько затруднительно.
Так они думали.
Перегрызать цепи я даже пытаться не стал — зубы у меня
от всего пережитого в алмазные не превратились. Штырь
тоже чересчур крепок для них... Но кое-какие варианты име-
лись.
Стены сырые, заплесневелые. Штырь забит меж камней
давненько. Обычное железо, а значит, проржавело на со-
весть — условия ведь соответствующие. Нет, сломать стер-
жень нечего и думать — коррозия не настолько разгулялась.
Но, если мыслить логически, поверхность металла сейчас
превратилась в труху, что не лучшим образом отразилось на
его сцеплении с тюремной кладкой.
Ушко штыря неудобное — обхватить трудно. Я и не стал:
начал закручивать цепь, извиваясь на гнилой соломе, будто
червяк. Поначалу дело двигалось успешно, но на каком-то
этапе возникли сложности: многократно перекрученная
цепь начала вести себя будто лом пудовый — не хотела подда-
ваться. Настал момент, когда, несмотря на титанические
усилия, все застопорилось на середине оборота: я был не в
силах его завершить.
Дергался, сдавленно шипел от вспышек боли в много-
страдальных ногах, крутил неподатливый металл до огня в
ладонях, наваливался всем телом.
Бесполезно...
И вдруг — есть! Поддался штырь. Чуть-чуть, едва заметно,
40
но поддался — провернулся немного. Сильнее; всем телом;
рывок; еще раз! Опять! Оборот завершен.
Расшатывая штырь, боролся с ним еще несколько минут,
пока он наконец не начал проворачиваться уверенно.
Дальше наступил второй этап: пришло время тянуть его
на себя. Выходил неохотно — приходилось все так же крути-
ться, натягивая на себя посильнее. Время от времени подда-
вался, выбираясь из стены на считаные миллиметры.
Я содрал кожу на ладонях и дышал как загнанная лошадь.
Штырь, похоже, был бесконечным. Я уже вытащил его из
стены чуть ли не на полметра, а он все не заканчивался. Еще
рывок... Есть! Свобода! Проклятая железяка с приглушен-
ным лязгом падает в соломенную труху.
— Дан! Что там?! — не выдержал епископ.
— Я вытащил штырь из стены. Повезло — он проржавел
сильно.
— Слава тебе господи! Дан, как там ваши ноги?
— Еще не знаю... погодите минуту.
Осторожно, придерживаясь за стену, поднялся. Шатает,
перед глазами цветные разводы мельтешат... совсем меня
местные гестаповцы доконали. Соберись, Дан! Соберись!
Так. Ноги. Что с ними? В протезы превратились... Не чувст-
вую я их от середины голеней и ниже — будто деревянные.
Интересно, как дерево может так сильно болеть?
— Дан! Вы стоите! Это действительно чудо! Ноги ведь со-
всем сломаны были!
— Стоять стою, да только деревянные мои ноги — кроме
боли, ничего не чувствую.
— Идти сможете?!
— А у меня есть выбор?
— Боюсь, что нет... Сможете меня освободить?
— Посмотрю...
Смог. Все оказалось просто — колодки закрывались на
простейший деревянный запор. Даже ключа не потребова-
лось. Да и зачем он — узник все равно самостоятельно до
замка ни за что не дотянется.
Освободившись, Конфидус деловито изучил кандалы на
своих ногах, а затем мою цепь. Особенно его привлек штырь.
Покрутив его в руках, он пробормотал:
41
— Придется грех на душу брать...
— Вы о чем?
— Да тюремщику надо бы по голове врезать — на другое
сил не хватит... ослаб я здесь, взаперти...
— А уж как я ослаб... Думайте об этом позитивно — дева-
ться-то нам некуда. И вообще, башка у него, похоже, из чугу-
на — не сдохнет. Только как до него добраться...
— Ну, это как раз легко. Вы только сядьте за моей спиной
и железку эту наготове держите, чтобы я ее быстро схватить
мог. В такой темноте он вряд ли поймет, что вы с места сдви-
гались. Сейчас позову.
Епископ опять пристроился к колодке, опустил доску. За-
пор, естественно, остался в открытом положении, но в по-
темках заметить это нелегко. Застыв в прежней позе, громко
выкрикнул:
— Эй! Добрый человек! Я кое-что важное вспомнил! По-
дойди, будь добр!
Вдалеке невнятно забурчали, на стенах засверкали отбле-
ски приближающегося огня. Вскоре показался тюремщик —
встал перед решеткой, что-то жуя, недовольно буркнул:
— Чего орешь, колодник? Плетей давно не нюхал?
— Добрый человек, ты же меня про шлюху спрашивал!
Про ту, которую мы с другом не смогли поделить мирно!
— Ну? — подозревая подвох, недоверчиво уточнил коро-
тышка.
— Я вспомнил про нее кое-что.
— И что же ты вспомнил такое?
— Она была твоей мамой.
Тюремщик не стал ругаться или другими экспрессивны-
ми способами выказывать свое раздражение от полученной
информации. Медленно покачав головой, вздохнул:
— Вот что за люди — и пожрать не дадут спокойно. И чего ж
им не сидится? Думаешь, про плети я пошутил? А не шутил
я... не шутил — вообще шуток не люблю. Ты погоди малень-
ко — сейчас вернусь.
— Да я не тороплюсь, — снисходительно произнес епис-
коп. — Сочувствую тебе, парень: не повезло тебе с родителя-
ми. Особенно с матерью.
42
— Вот и посиди, а как вернусь, послушаю, что запоешь.
А ты непременно у меня запоешь...
Дождавшись, когда тюремщик отошел подальше, Конфи-
дус напряженно пробормотал:
— Дан, он за плетью пошел. Сейчас вернется.
— Я, может, и не выгляжу сильно умным, но это и без вас
понял.
— Вы железку держите наготове, а то и впрямь плетей от-
ведаю. Он хоть и невысок, и жирком заплыл, но силенок на
пару колодников хватит. Совсем я здесь ослаб, а про вас и ду-
мать страшно...
— Ты там не соскучился? — весело донеслось издали.
— Скучаю. Маму твою вспоминаю! — выкрикнул епис-
коп. — Она веселая была и недотрогу из себя никогда не
строила.
— Сейчас-сейчас... и за твою маму возьмемся — я не я
буду, если еще до полуночи ты не признаешься, что она была
грязной свиньей.
— И не надейся: моя мать сестрой твоей не приходится.
Свиная тема, неосторожно задетая тюремщиком и обер-
нувшаяся против него, разозлила коротышку до крайности.
Вне себя от злости, неистово мечтая как можно быстрее пре-
вратить кожу обидчика в полигон для игры в крестики-ноли-
ки, он, прекратив разговор, рывком сдернул скрипучий брус
засова, легко распахнул решетчатую дверь, сбитую из неподъ-
емных брусьев, вошел, развернулся, потянулся к гнезду для
факела. Епископ, сочтя момент удобным для атаки, поднял
колодку, выхватил из моей руки штырь, бросился вперед.
Конфидусу не хватило мгновения. У тюремщика или глаз
на затылке имелся, или просто чутье сработало — не обора-
чиваясь, отшвырнул факел, отскочил в сторону, вслепую
размахнувшись тройной плетью. Епископ взвыл от боли,
рванулся к противнику, но, увы, слишком далеко: цепь натя-
нулась, а меня от рывка кинуло носом на пол. Увлекшийся
еретик позабыл, что его железное оружие закреплено на со-
камернике — его отбросило назад, и он завалился рядом.
— Ах ты, гниль! — возмутился тюремщик и совершил не-
простительную ошибку.
В такой ситуации действовать допустимо лишь одним
43
способом: опрометью выскочить из камеры и максимально
быстро закрыть за собой дверь. Все — никуда сидельцы не де-
нутся. Остается дождаться подмоги — и уж после вразумить
их методами физического воздействия. Чтобы неповадно
было.
Коротышка решил покарать нас немедленно. Подошел,
от души размахнулся своей треххвосткой. Я на месте не ва-
лялся — шевеля всеми когтями, подтягивал к себе штырь. К
счастью, епископ его выронил при падении.
Ладонь достала до ржавого металла. Плеть сейчас пойдет
вниз. Серьезная плеть — одного неуверенного удара хватило,
чтобы бывалого еретика деморализовать. Так и корчится на
полу — больше не пытается атаковать.
Отчаянно замахнувшись, я выпустил штырь, придержи-
вая его за цепь. Тот, по дуге пронесшись над полом, концом
достал до голени тюремщика. Весу в железяке немало, ско-
рость тоже хорошая — позабыв про плеть, коротышка с воем
присел, обхватив руками поврежденную лапку. Конфидус,
перестав корчиться, извернулся, ухватил упавший штырь,
ударил коротко, в голову, с противным стуком, скорее даже
хрустом. Вой смолк, сменившись булькающими хрипами.
Откинувшись на спину, я замер, бездумно уставившись в
потолок. Дышу как загнанная лошадь. Вроде и драки всего
ничего было, а как вымотался. Нервы, будь они неладны, да
и устал я... очень устал.
— Дан, как вы?
— Я в норме. А вы? Сильно он вас?
— Бок задел, но одежда выручила. Ох и умеет, гад, бить!
Больно до слез, но мясо с костей не снял — ерунда. Вы смо-
жете идти?
— Дайте минутку — дух переведу. Обыщите его пока что.
Оружие, деньги, ключи — все, что есть, забирайте.
— Ключи?! Да зачем в тюрьме замки — это ведь не дворец
королевский.
Эх, Конфидус, да откуда мне знать, что замки на дверях в
твоем мире только короли себе могут позволить? Но вслух
сказал другое:
— Мало ли... все забирайте.
44
Долго прохлаждаться мне не дали. Так и не отдышавшись,
поднялся, почуяв запах на удивление едкого дыма. Источник
его обнаружился мгновенно: факел, оброненный тюремщи-
ком. Солома на полу была свалявшейся, мокрой и очень
грязной, но потихоньку начала заниматься.
Подняв факел, я не стал тратить времени на ликвидацию
потенциального очага возгорания. Да и не хотелось подоб-
ным заниматься босыми ногами — они и без того у меня по-
страдавшие. Ничего, эта сырятина не разгорится.
— Конфидус, вы там долго еще?
Епископ, вместо того чтобы осматривать одежду тюрем-
щика на предмет карманов с богатым содержимым, сокру-
шенно произнес:
— Я ему, кажется, голову проломил. Вроде бил не сильно,
а... Как же так получилось... Ему помочь надо — может, и вы-
живет.
— Да пусть хоть трижды окочурится — уходить нам надо.
Вы забыли? Нет у нас времени на благие дела. Да и вон он: в
себя приходит, таращится. Все равно мозгов нет — трещина
на макушке такому не навредит. Я уже почти не верю, что вы
когда-то лихими наемниками командовали, — ведете себя
так, будто, кроме кадила, в руках ничего не держали и ниче-
го, кроме алтаря, в жизни не видели. Уходим.
Епископ, не обращая внимания на критику, подхватил
хрипящего тюремщика за руки, выволок в коридор, пристро-
ил у стеночки.
— Вот... пусть хотя бы здесь полежит, а не в соломе зага-
женной.
Спорно — солома, хоть и загажена, помягче каменного
пола. Но спорить некогда, да и неинтересно.
Кинулись вправо по коридору — где-то там, неподалеку,
располагается выход на улицу. По обе стороны мелькали де-
ревянные решетки других камер. Все пустые, лишь в одной у
стены похрапывало несколько мужчин. Как ни примитивна
местная пенитенциарная система, но заключенных по сто
штук в одну консервную банку не набивают — места хватает.
Или не сезон еще?
45
А вот и дверь. Массивная, небрежно сбитая, с окованным
железом засовом. С немалым усилием отодвигаю его в сторо-
ну, тяну створку на себя, затем толкаю. Бесполезно.
— Конфидус, она снаружи заперта!
Епископ, не доверяя, дернул, навалился, лишь после это-
го согласился:
— Похоже, вы правы.
В дверь заколотили чем-то увесистым, с улицы приглу-
шенно донеслось:
— Чего шумите? И что за дым из караульной тянется? А?
Замерев, мы переглянулись; епископ, вернув засов на
место, прошипел:
— Караульный еще и на улице есть! Вот ведь проклятье!
Да уж, попали. Тюрьмы — это специфические заведения:
лишних выходов в большой мир там не любят. В идеале име-
ется лишь одна дверь. Если так, то совсем плохо — прорыва-
ться через нее будет непросто. Караульный сейчас насторо-
жен и наверняка вооружен не только плетью. Пара доходяг,
один из которых закован по рукам, а второй по ногам, вряд
ли справятся с таким противником.
Думай, Дан, думай! Итак, вдвоем у нас шансов мало, но
если... Что там тюремщики меж собой обсуждали? Кто там в
камерах у нас сидит?
В дверь опять заколотили, караульный заорал во все горло:
— Открывайте или выломаем! Да что там у вас?!
— Он еще и не один, — выдохнул епископ.
— Конфидус, за мной! У меня хорошая идея есть!
Не тратя времени на объяснения, неловко ковыляя, пота-
щился назад. Смог бы бежать — бежал, но попробуйте побе-
гать на таких болезненных деревяшках. Эх, ноги мои, ноги,
вам отдых нужен... знаю. Ну потерпите немного — обязатель-
но отдохнете... чуть позже.
В коридоре шумела разноголосица — народ, почуяв дым и
суматоху, пробудился. Доковыляв до первой обитаемой ка-
меры, обратился к облепившим решетку мужикам:
— За что сидите?
— Недоимщики, — коротко и малопонятно пояснил
плюгавенький бородач типично крестьянской наружно-
сти. — А что это тут такое делается?!
46
Не удосужившись ответить, поднял засов:
— Все, вы свободны. К двери идите.
Дальше коридор заволокло дымом всерьез — сырая соло-
ма все же не погасла. Не иначе как от испражнений многих
поколений зэков пропиталась селитрой. Чихая, переступил
через слабо шевелящегося тюремщика — никак не уймется,
гад. Из тьмы очередной камеры ко мне рванулась грязная то-
щая рука с когтеподобными ногтями. Испуганно отскочив,
садистски стукнул по ней факелом, но даже боль от ожога не
подействовала — лапа упрямо продолжала тянуться к моей
шее. Меж деревянных прутьев серела перекошенная харя с
выпученными безумными глазами.
— Не надо его выпускать! Это бесноватый! — выкрикнул
Конфидус.
— У меня и в мыслях не было!.. Ну и морда у него...
— Дан, что вы задумали? Недоимщики драться не ста-
нут — не тот народ, да и вины за ними великой нет.
— Потом объясню... все потом.
Очередная обитаемая камера. К решетке жмется целая
орава — не меньше десятка сидельцев. Лица у них... Морды у
них... В моем мире на портретах «Их разыскивает милиция»
физиономии были в семнадцать раз добропорядочнее.
Не доверяя первому впечатлению, уточнил:
— За что посадили?
— Твою прабабушку обрюхатил. — Ответ был мгновенным
и непринужденным, высказанным гнусаво-похабным голо-
сом, лишенным даже намека на уважение к собеседнику.
Да, это явно те, кто мне нужен.
За спиной, вдали, послышались сильные удары чем-то
массивным по дереву — охрана начала штурм.
— Господа разбойники, на днях вас повесят. За шею.
Всех, кроме редких везунчиков, — тех милостиво искалечат.
Слышите удары? Это дверь вышибают охранники. Их на
улице двое, а вас здесь больше десятка. Решать надо быстро.
— А чего решать — мы здесь ничего не забыли. Дверь от-
крой, мил человек, и посмотрим, чья потом возьмет.
Разделавшись с засовом, потянул решетку:
— Вперед, господа, пока на шум подмога не подошла.
Разбойники, возбужденно гомоня, кинулись к двери.
47
Конфидус было помчался следом, но я его грубо остановил,
ухватив за воротник:
— Ваше святейшество, куда-то торопитесь?
— Так ведь вы сказали...
— Я разве с вами разговаривал? Я с разбойниками разго-
варивал.
— Дан, я вас не понимаю. Нам ведь бежать надо.
— И вы думаете, что дверь откроется и нас под звуки фан-
фар проводят к городским воротам? Конфидус, за дверью
минимум парочка вооруженных солдат. А скорее больше: в
этом мелком городке на такой шум наверняка стража ото-
всюду сбежится. И настроение у них будет плохое.
— Мелкий городок?! Да это же столица королевства! Дан,
я так и не пойму, что вы замыслили!
— Дверь долго не продержится. Солдаты начнут драться с
разбойниками, да и недоимщикам в суматохе достанется.
Каково нам будет в цепях на таком веселье? Хотите под раз-
дачу попасть? Так что давайте не будем терять времени: ухо-
дим через канализацию. Пока до всех дойдет, что случилось,
успеем далеко убраться.
— Минутку, Дан!
Епископ, заскочив в каморку, где меня заковывали в кан-
далы, прихватил оттуда короткий молот, большие клещи и
пару зубил. Предусмотрительный.
Инструменты пригодились почти в тот же миг — слив для
нечистот оказался слишком маленьким. Благо пол здесь де-
ревянный — против железа доска продержалась недолго.
Расширив отверстие, епископ ловко скользнул во тьму, с шу-
мом брякнулся в воду (надеюсь, что в воду), приглушенно
доложил:
— Дан, прыгайте. И факел не бросайте — здесь очень
темно.
Из отверстия дохнуло столь мощным смрадом, что у меня
чуть колени не подогнулись. В тюрьме пахло, конечно, не ро-
зами, но теперь я так не считал — все познается в сравнении.
Покосился на горящий факел. Боязно — будто в метановый
резервуар прыгать собрался. Как бы не рвануло.
Позади, после особенно сильного удара по двери, зазве-
48
нели железными предметами, заорали в десятки глоток. По-
хоже, началась драка.
Мысленно пожелав разбойникам успехов, задержал ды-
хание, сиганул вниз. Посадка вышла мягкой — удержался на
ногах, по пояс уйдя в нечистоты.
* * *
Взрыва не получилось, но не потому, что концентрация
газов здесь была слишком низкой. Наоборот — они из подзе-
мелья вытеснили весь кислород: факел погас почти сразу.
Чадяще тлел, не освещая ничего, кроме себя. Как мы в этом
смраде сразу не задохнулись, ума не приложу.
Уж лучше бы взрыв. Пусть все на воздух взлетит, вместе с
городом. Весь город: с королем, тюремщиками и обязатель-
но — с инквизиторами. Особенно это касается Цавуса.
Хорек...
Не будь Конфидуса, сдох бы. Еретик чувствовал себя
здесь столь же уверенно, как в родном храме. Левой рукой
придерживаясь за стену галереи, упрямо продвигался непо-
нятно куда. Оставалось надеяться, что он понимает, как сле-
дует себя вести в подобных местах.
Время от времени мы падали, спотыкаясь или цепляясь
цепями за различные препятствия. На дне часто встречались
камни и неидентифицируемые предметы; на поверхности —
коряги, какие-то трухлявые доски, плавучие островки из ве-
ток и разного хлама. Один раз наткнулись на что-то, похожее
на труп. Надеюсь, тело было звериным — освещения от фа-
кела недостаточно для уверенного определения.
Человек привыкает ко всему, вот и я быстро перестал об-
ращать внимание на нестерпимую вонь. Но организм не об-
манешь: дышать становилось все труднее, а ноги подкашива-
лись. Кислорода здесь и впрямь маловато: галерея глухая, без
отдушин.
— Конфидус, если мы здесь надолго задержимся, то не
выберемся. Дышать нечем. Задохнемся.
— Знаю, Дан, знаю. Иду по течению — куда-нибудь да вы-
ведет. Слабое оно, но есть. Может, наверху выходы и пропус-
49
каем, да только ночь темная — не видно света нигде. Потер-
пите, обязательно выберемся.
Дыхание сперло так, что в ушах начало звенеть. Факел
продолжал тлеть, но света его я уже не различал. Все, до
крайности дохожу, а выхода все не видно. Эта канализация
бесконечна. Зря я назвал столицу маленьким городом — в
маленьком городе не наберется жителей, чтобы столь гран-
диозно нагадить.
Епископ вдруг остановился, почти без всплеска погру-
зился в вонючую жижу. У меня хватило сил догадаться, что
он вырубился. На миг даже возгордился: я, измученный до
последней стадии, все еще держусь на ногах, а он — вон как.
Затем приступил к спасательной операции — бросил беспо-
лезный факел, нащупал на дне тело спутника, поднял, пота-
щил за собой.
Куда идти, непонятно, но зато ясно, что долго это не про-
должится: сам на грани обморока, да и лишний груз не в по-
мощь. Бросить епископа? Ну уж нет — помирать так вместе.
В моей ситуации вроде бы положено направляться на юг
под гимн беглых урок: «По тундре, по железной дороге, где
мчит курьерский Воркута—Ленинград. Мы бежали с то-
бою...» — но знать не знаю, где в этой клоаке юг, да и слова
песни наверняка перевру безбожно. И вообще не до песен,
если откровенно...
Все, сейчас и сам упаду — сил больше нет...
Вот теперь точно спою...
Хриплю из отчаянного упрямства: пусть вокруг меня не
наблюдается морских волн, но, раз уж деваться некуда, поги-
бать надо подобно «Варягу». И пусть я не пустил ко дну ни
одного «японца», пусть сгорят последние крохи кислорода в
легких, но останусь под флагом:
...Мы теперь на свободе,
О которой мечтали,
О которой так много
В лагерях говорят.
Перед нами раскрыты
Необъятные дали...1
1 «По тундре» (песня). «Блатное» творчество. Авторство вроде бы неизве-
стно.
50
На последней строке не удержался — упал в смрадную
жижу, с трудом приподнялся и встрепенулся, ощутив на мок-
ром лице холодящий ветерок. Не сказать чтобы он принес
ароматы цветущей сирени, но обнадежило дважды: во-пер-
вых, это явный признак связи с поверхностью; во-вторых —
свидетельство бокового хода. Пока что галерея шла прямо,
без ответвлений. Хотя в последнем не уверен — в этом мраке
и смраде можно слона не заметить.
Идти дальше или свернуть? Сквозняк... ветерок... обнаде-
живает.
Свернул.
Новая галерея была узкой — я то и дело задевал правым
боком за стену, а слева постоянно цеплялось тело епископа.
Надеюсь, он еще жив. Почему сам на ногах до сих пор, ста-
рался не думать — бонусам в такой ситуации надо радоваться
без анализа.
Очередное препятствие: споткнувшись, едва не упал. Нет,
это не камень и не коряга: похоже на начало лестницы. Шаг
за шагом... вверх... через силу... через «не могу».
Призрачный свет впереди — звездное небо. Последние
шаги — выбираюсь на поверхность. Какие-то тележки, боч-
ки, стены вокруг. Похоже на хозяйственный двор. Людей
нет, и это к лучшему — нам свидетели вообще ни к чему.
Осторожно уложив тело епископа на землю, обессиленно
присел, привалился к тележному колесу.
Отдых, долгожданный отдых.
Глава 4
«Я МСТЮ, И МСТЯ МОЯ СТРАШНА»
Так бы и валялся до утра, бездумно таращась в стену, но
благостное ничегонеделание разрушили. Епископ на свежем
воздухе быстро пришел в себя и не стал предаваться праздно-
сти — заворочался, приподнялся, внимательно изучил окре-
стности и лишь затем тихо сообщил:
— Дан, мы в ограде золотарей выбрались. Большая удача:
сюда и днем люди не очень любят заглядывать, а ночью даже
за большие деньги никто не зайдет. Стена вон городская в
51
двух шагах, а за ней кладбище старое, где еще до нашествия
Тьмы хоронить начали... нехорошее место, не говоря уже о
том, что вонь несусветная от всего этого хозяйства.
— Кому вонь, а мне фиалками пахнет...
— Вы правы: в сравнении с тем, что мы пережили под зем-
лей, и впрямь аромат райских цветов.
— Конфидус, вы, я так понимаю, хорошо знаете город,
раз даже с владениями золотарей знакомы?
— Да, доводилось здесь службу нести юнцом. Все, что
вблизи стен, знаю прекрасно — хоть глаза завязывай.
— Расскажите тогда подробнее: что здесь и где.
— Вон стена новая — за ней то самое кладбище. За клад-
бищем — старые валы, и не живет там никто. Рва там выход —
грязное место. На стене дозорных много, а на валах только
патрули редкие. Вон там, дальше, квартал кожевников вдоль
стены тянется, а в другую сторону, тоже у стены, сыроварня
раньше была, а сейчас не знаю что. Наверное, все равно сы-
роварня — в этом квартале все, что есть в городе вонючее, со-
брали в одну кучу. Дальше, уже к центру, три здания подни-
маются — видите, два из них чернеют? То, что самое левое, —
тюрьма, откуда мы только что сбежали. За ней, чуть дальше,
церковная канцелярия с темницами в подвале — там вас и
держали. Но отсюда ее не разглядеть. Тот дом, что посреди-
не, — исправительный, там ночуют бедолаги вроде осужден-
ных недоимщиков. Днем их на работы отпускают, а на ночь
запирают. Ну а крайний справа, самый высокий — это оби-
тель ордена карающих, логово Хорька. Интересно: почему
они выбрали для себя самое вонючее место в городе? Думаете,
чтобы к тюрьмам поближе быть? А я вот не думаю — неспро-
ста это. Хорьки — они, знаете ли, пахнут вовсе не фиалками:
привычка сработала. Дан, я потерял молот и зубила. И клещи.
Это плохо — через стену и без цепей нелегко перебраться.
Думаю, лучше всего опять спуститься в траншею и найти ход
к выводу в ров. Он где-то дальше должен быть. В таких ходах
решетки ставятся на выходах, но вряд ли за ними следят се-
рьезно — думаю, прогнили они, годами в нечистотах вымо-
кая. Разломаем с божьей помощью. Главное, не задохнуться
в этом смраде. Дан! Куда вы так уставились?
— Конфидус, я мысленно прикинул, где проходит основ-
52
ная галерея, из которой вас сюда вытащил. Если не ошиба-
юсь, мы пропустили ответвление, что вело вправо: ведь в ис-
правительном доме тоже должны быть уборные? А за ним —
обитель карающих: следующий ход по правой стороне дол-
жен вывести к ней.
— Дан! Да вы о чем вообще думаете! Мыв цепях и на ногах
еле стоим! В тюрьме переполох — нас вот-вот начнут искать!
А может, уже начали — вон шум оттуда доносится! А вы...
Дан! Да ведь там пожар!
Без интереса покосился в сторону продолговатой грома-
ды тюремного здания. И впрямь блики огня в паре окон
сверкают, и шумят там все сильнее.
— Похоже, из-за нас пожар — от того факела, что на пол
камеры упал.
— Дан, за поджог обычно в кипятке варят, а то и похуже
чего придумывают.
— А за побег из колодок что дают?
— Лучше ночью про такое не вспоминать. Дан, бежать
надо! За город! Есть у меня на Западном перекрестке человек
верный. Нет, не иридианин — в моем отряде воевал, пока
руку не потерял. Собрали мы ему тогда денег, и трактир он
придорожный открыл. Добро помнит — хороший человек.
Поможет. Лишь бы не умер — лет пять о нем ничего не слы-
хивал. Только бы добраться... Дан, да прекратите вы на нору
Хорька таращиться! О деле думайте!
— Конфидус, идите к своему товарищу один.
— А вы?!
— Объясните, как его найти, — я догоню. Наверное...
— Да что вы задумали?!
— Я кое-что обещал Цавусу, и слово свое я держу. И Зеле-
ного надо найти — Хорек должен про него знать. Так что
придется к нему заглянуть.
— Да вы спятили! Да...
— Я все знаю! — резко перебил я еретика. — И про цепи по-
мню, и про усталость, и про кипяток, и про погоню. Хотя про
погоню загнул — вряд ли кто-то рискнет повторить наш путь.
Конфидус, на инквизитора я еще могу махнуть рукой, а на
Зеленого — нет. Кто знает, где он и что с ним. Он меня выру-
53
чал не раз, и я его не брошу. Привязался к нему... Скажите
лучше: у карающих хорошая охрана?
— Да зачем она им нужна! Кто рискнет к ним лезть?! Ох я
и глупец! О чем говорю! Дан, да вы будто на десять лет поста-
рели! Еле дышите! Куда вам в драку лезть?! Потом найдете
свою птицу — о себе подумайте!
— Вот когда найду, тогда и подумаю. Расскажите, как ра-
зыскать вашего трактирщика.
— Вот что с вами поделаешь... Не расскажу! Не отпущу я
вас одного — вместе пойдем.
— Зачем идти на такой риск вдвоем?
— Вы тоже не раз выручали меня, а главное, паству мою.
Да и Хорек у меня тоже не в любимчиках — хотелось бы с ним
посчитаться... много к нему накопилось.
— А как же «не обижай ближнего»?
— Я сегодня столько нагрешил, что одним грехом больше
или меньше — разницы уже не будет. Да и карающие — по
мне вообще не люди: та же погань, если не хуже.
— По улице нам не пройти — там народ какой-то бегает.
— Суматоха. Пожар ведь. Ох и вариться нам в кипятке — с
поджигателями здесь разговор короткий!
— Под землей пройдем. Надеюсь, не ошибся и ход под
дом действительно найдется.
— Конечно, найдется. Инквизиторы — простые смерт-
ные, с простыми человеческими слабостями. Гадят они, как
обычные люди, — значит, нужники у них имеются. Ходы к
ним, для удобства чистки, широкие делаются, к тому же мы в
последние дни не очень-то растолстели — пройдем. Знаете,
Дан, теперь я уже почти не сомневаюсь, что Тьма вами не за-
владела. Перерожденные на такую глупость попросту не спо-
собны. Ох и удумали вы... ох и удумали...
— Отдохнули? Нет? Все равно — нам пора. До рассвета
еще далеко, но не стоит убивать время.
* * *
Мои предположения оправдались — по правой стороне
действительно нашелся узкий ход. Закончился он тупиком,
но многоопытный епископ по каким-то лишь ему заметным
54
признакам определил, что мы оказались прямиком под по-
лом уборной. Стены отвесные, высота приличная, лестниц и
веревок у нас не было. Но пара неглупых людей в состоянии
найти выход из такой ситуации — после череды падений до
потолка мы добрались (очень выручил штырь на цепи).
Далее Конфидус помог мне пролезть в отверстие с небла-
гозвучным названием — такие принято вырезать в полах
нужников. На этом этапе возникло первое непредвиденное
осложнение. Старый слуга, обитавший неподалеку от нуж-
ника, услышал устроенный нами шум. Вместо того чтобы пе-
ревернуться на другой бок и попытаться досмотреть пре-
рванный сон, он, движимый воспалившимся маразмом, под-
нялся и, держа в одной руке свечу, а в другой кочергу с дере-
вянной рукоятью, направился взглянуть на источник
подозрительных звуков. Застукал он меня в крайне неудач-
ный момент: окончательно я еще не выбрался, а назад удрать
не мог, так как за ноги настойчиво выталкивал епископ.
Кочергой по голове я не заработал. Неизвестно, о чем по-
думал бедолага, увидев, что из зловонного подземелья в уют-
ный мирок спящего оплота инквизиции выбирается победи-
тель кастинга на главную роль в шедевральном триллере «Че-
ловек-дерьмо из ада каннибалов», но ни малейшей агрессии
не проявил. Просто уронил свечу, схватился за сердце, попя-
тился назад, уперся спиной в стену и расслабленно сполз на
пол.
Впечатлительным оказался.
Подняв жировую свечу (к счастью, не погасла) и убедив-
шись, что больше сортирными тайнами никто не интересу-
ется, помог выбраться епископу. Тот первым делом бросился
к старику:
— Дан! Что вы с ним сделали!
Моральные метания этого еретика начали доставать: то
он рвется самолично расчленить Цавуса за многочисленные
старые грехи, то трясется из-за обморочного старикана. Мне
сейчас нужнее головорез, а не святоша-непротивленец, но
Конфидус это отказывается понимать. Ведь умеет, когда
припечет, — достаточно вспомнить последний день похода и
бой у брода: рубил там за четверых.
Эх... религия... опиум для народа...
55
— Да я его пальцем не трогал.
— А почему он тогда без памяти лежит?
— Увидел, как я из очка выбираюсь.
— И что?
— И то! Вы посмотрите на меня и подумайте, отчего
люди, увидев такое прекрасное создание в своем сортире, со-
знание теряют.
— Да уж... вы извините, Дан, но вид у вас...
— У вас ничуть не лучше, а уж про вонь даже не хочу гово-
рить.
— Понимаю... А чего еще ожидать, если вдоволь по нечи-
стотам попутешествовали?
— Мы болтать будем или попробуем найти Цавуса?
— Может, сперва попробуем привести старика в чувство и
он нам все расскажет?
— Если он при виде одного меня штаны намочил, то что
будет, когда обоих нас увидит?
— Ваша правда, пойдемте. Надеюсь, он очнется сам. В та-
ком возрасте испуг опасен для сердца.
— Вы кочергу лучше прихватите... пригодится.
Епископ послушался, бормоча под нос молитвы на тему
неминуемой перспективы вот-вот заработать новую порцию
грехов, а я уверенно направился к двери.
Странное дело — даже ноги слушаются отлично. Болят
только, но к боли привык уже. Не думаю, что мне легче ста-
ло, — скорее наоборот. Организм, похоже, понял, что насту-
пает «последний парад», — отдает все резервы. До остатка.
Понимает, что я на грани, свалиться могу в любой момент.
Мне бы отдохнуть и поесть, причем немедленно, иначе от-
ключусь, будто старик этот, и не очнусь, даже когда начнут в
кипятке варить.
Коридор, распахнутая дверь. Осторожно заглядываю —
узкая каморка с лежанкой и какими-то длинными полками,
занавешенными рогожей. Обиталище слуги. Обернулся к
епископу:
— Дом какой-то странный — стены кругом загибаются.
На башню похоже. Он, может, и устроен как башня?
— Да это и есть башня — от старой стены уцелела. Караю-
щие ее привели в порядок, приспособив под жилье. Думаю,
56
Цавус наверху, но один он там или нет, не могу знать. У кара-
ющих все не как у людей: то толпами в городе торчат, то ни-
кого не увидишь. Шастают по всей стране. Если у них сейчас
здесь сборище, то нам не поздоровится.
— Кроме Цавуса, в тюрьме никого из их братии не видел.
— Это ничего не доказывает — Хорек просто самолично
решил стражем заниматься, так что остальным без надобно-
сти к вам ходить было.
Перспектива наткнуться на толпу инквизиторов не вдох-
новляла, но и отступать я не хотел. Видимо, от лишений мозг
начал работать с перебоями: в здравом уме плюнул бы и на
Хорька, и даже на Зеленого... в первую очередь себя спасать
надо.
— Конфидус, в доме очень тихо. Если их здесь много, то,
наверное, спят. Осмотрим потихоньку все.
— Проснутся... от вони нашей проснутся. — Еретик был
настроен пессимистически.
Больше не тратя времени на пустые разговоры, я принял-
ся изучать первый этаж. Кухня — на ее пороге желудок скру-
тило судорогой от ароматов пищи; кладовка; чулан, забитый
хламом по самую дверь; большая полукруглая трапезная
комната, заставленная столами и лавками; запертая на замок
дверь, окованная железом. Везде темно и безлюдно. Дальше
коридор, заворачивая, вывел к началу винтовой лестницы.
Направились вверх, поднявшись на второй этаж. Он со-
стоял из двух больших полукруглых комнат, заставленных
низкими койками и пузатыми шкафчиками, сколоченными
из небрежно оструганных досок. Голые каменные стены, уз-
кие амбразуры зарешеченных окон, затянутые белесой плен-
кой, дощатые полы, серые одеяла на соломенных тюфяках.
Предельно спартанская обстановка — на казармы похоже.
Судя по всему, здесь обитали младшие чины ордена караю-
щих, но сегодня не было никого.
Третий этаж порадовал контрастом. Здесь вообще не
было перегородок: одна большая круглая комната. Вдоль
стен почти сплошной вереницей тянулись шкафы из лакиро-
ванного дерева — лишь напротив амбразур промежутки
оставлены. Пол застелен коврами, явно недешевыми. Не-
сколько кожаных диванов и кресел, высокая кровать под
57
балдахином, позолоченные светильники и люстра, роскош-
ный огромный стол, выгнутый дугой, за ним еще парочка,
заставленная самыми разнообразными предметами: всяче-
ская посуда, весы, толстенные книги, приборы для письма,
шкатулки. На одном участке стена, свободная от мебели,
увешана холодным оружием, а окна там прикрыты свисаю-
щими шторами с богатой вышивкой. Безделушки, вазы, под-
свечники, миниатюрные картины виднелись куда ни
плюнь — к месту и не к месту.
Не знай я, куда попал, пришлось бы ломать голову, пыта-
ясь понять, кто же здесь обитает, — зажиточная проститутка
или алхимик-гедонист.
— Неплохо Хорек устроился: безвкусно, но дорого, —
присвистнул епископ. — Дан, башня пустая. Ума не прило-
жу — куда все карающие подевались? Хотя кое-что подозре-
ваю...
— Вот и у меня те же подозрения: наверное, отправились
нас убивать. В тюрьму. Вы же сами говорили.
— Наверное, так и есть.
— Давайте спустимся вниз. Надо старика связать и обыс-
кать кухню — очень уж есть хочется.
— Отличная мысль — запахи там весьма приятственные.
* * *
Приятными оказались не только запахи. Не знаю я догма-
тов местной религии, но одно понял точно: плоть свою бра-
тья ордена карающих голодом не терзают. Да и насчет изну-
ряющих постов не уверен — мясным здесь явно не брезгова-
ли.
В епископе пробудился давно уснувший инстинкт маро-
дерства — с профессионализмом бывалого наемника он за
какую-то минуту обнаружил немало разнообразных делика-
тесов. Но не стал кидаться сразу на все — для начала попил
молока, этим же молоком обмыл руки, предварительно по-
полоскав их в ведре с водой. Я повторил его действия — даже
умирая от голода, трудно решиться есть такими лапами.
Пока еретик наседал на сыр и балыки, я вкушал сливоч-
ное масло, отхватывая его понемногу найденным на кухне
58
ножом. Съев кусочек, делал паузу — прислушивался к своим
ощущениям. После такой голодухи неосторожно слопанная
пища может убить.
Не убила. Мало того: ни малейших неприятных ощуще-
ний — один позитив. Ни рези, ни боли, ни спазмов — лишь
приятная теплота и довольное урчание.
Масло, конечно, пища специфическая — один из наибо-
лее энергетически выгодных продуктов, к тому же легко
усваивающийся. Но эти свойства не объясняют, почему я по-
сле столь долгого голодания не испытываю неудобств. Или
это особенность пищеварительной системы местных жите-
лей, или что-то другое. Возможно, новоприобретенные
свойства — после боя у брода во мне много чего изменилось.
— Дан, отведайте лучше ветчины. Как вы можете поедать
масло без всего — противно ведь. А ветчина отменная.
— Потом: масло для меня сейчас нужнее.
— Зря-зря... А ведь неплохо живут карающие: все свежее и
отменное. Странно, что при такой кормежке толстых среди
них немного. Желчью, видать, исходят от злобы, вот и не
идет пища впрок.
Не обращая внимания на маловразумительную болтовню
Конфидуса (тот говорил, не забывая жевать), я прислуши-
вался к своим ощущениям и не мог им нарадоваться. В же-
лудке будто ракета стартовала — огонь, разгораясь в районе
пупка, струями распространялся по всему телу. По следам
этих струй начинало приятно покалывать — будто каждая
клеточка наливалась энергией. Я все еще был усталым, го-
лодным, отупевшим от всего, что пережил, но уже далеко не
полумертвым. Пожалуй, даже готовым подраться с тем тю-
ремщиком на равных — не спасла бы его плетка.
Нет, со мной явно что-то не то. Как бы ни было полезно
сливочное масло в такой ситуации, но скорости метаболизма
оно не увеличивает.
Да какая разница — все, что со мной происходит, к лучше-
му. Я в этом не сомневаюсь.
Нож прошелся по дереву, подчищая последние крохи.
Невероятно: масла было килограмма полтора, и я все это
умял!
59
Самое странное — ничуть не наелся: аппетит разыгрался
даже сильнее.
Что там епископ говорил насчет ветчины?
Когда и с ветчиной было покончено, я взялся за кровяную
колбасу, а Конфидус начал посматривать косо. Наверное,
опять подозревает во мне перерожденного. Плевать, срочно
нужна еда, причем много.
Слабосоленое копченое мясо, молоко, паштет из рубле-
ной печени, краюха хлеба с роскошным балыком, еще моло-
ко. Только огурцов для полного счастья не хватает и селедки.
И куда только все помещается, — а желудок требует еще и
еще. Остановил себя волевым усилием: я так до утра буду же-
вать, пока в кладовой не останутся голые полки.
— Конфидус, надо хоть немного обмыться и цепи снять.
— За комнатой слуги видел чан для стирки — можно там и
помыться. Только сперва одежду найдем, иначе толку от мы-
тья не будет.
Найди одежду не успели — едва выбрались из кухни, как
со стороны входных дверей послышался подозрительный
лязг. Притихли, епископ поспешно погасил свечу, в тишине
отчетливо услышали скрип раскрывающихся створок — и
тут же топот множества ног. В коридоре замерцали отблески
огня, рядом опять открылась дверь — похоже, та самая, что
на замке была. Звон железа, характерные звуки — будто при
раздаче оружия.
-Все?
Голос знакомый, мерзкий, заставивший ладони непроиз-
вольно сжаться в кулаки.
Цавус!
— Да, брат, теперь у каждого есть меч и кинжал. Но, мо-
жет, надо и кольчуги поддеть?
А этот голос незнаком, но не менее мерзок.
— Два колодника обессиленных, без оружия. У стража
ноги покалечены к тому же. Зачем вам кольчуги — они толь-
ко замедлять будут. Отсюда до старых валов надо все осмот-
реть, да поживее — далеко они не могли уйти. Да смотрите с
разбойниками их не перепутайте — тех немало разбежалось
из-за тюремных ротозеев! С нами Бог, братья, я буду за вас
молиться!
60
Стук закрывающихся дверей, лязг замка, раздраженный
крик Хорька:
— Кло! Старый бездельник! Почему я должен двери за-
крывать?! Чего молчишь?! Подох там, что ли?! И отчего здесь
так воняет?! Дверь в уборную не прикрыл опять?!
Приближающиеся шаги — инквизитор явно направляет-
ся в комнату слуги с целью проверки своего печального пред-
положения.
Дойти до конца не успел: из кухни выскользнул Конфи-
дус, замер перед ошеломленным Цавусом:
— Привет, Хорек, давно не виделись.
Сказано было тихо, благожелательным тоном, а вместо
точки в предложении епископ уверенно, резко, со знанием
дела опустил массивный деревянный черпак на макушку ин-
квизитора.
* * *
Сидя на роскошном кожаном диване, я лениво жевал за-
сахаренные фрукты, запивая их мелкими глотками нежного
розового вина. Рядом в кресле устроился епископ — он, по-
забыв про чревоугодие, с интересом изучал какую-то книгу.
Судя по габаритам, это «Война и мир», напечатанная шриф-
том для плохо видящих. Под потолком горела люстра на доб-
рых два десятка ароматических свечей. К их аромату все еще
примешивался смрад канализации — несмотря на все наши
усилия, отмыться дочиста не удалось: здесь баня нужна, а не
деревянная лохань с холодной водой. Но с прежней вонью
уже не сравнить — жить можно, так что настроение у нас
улучшалось с каждой минутой.
Но не у всех присутствующих оно улучшалось: третий
участник нашей компании не радовался жизни — скорее на-
оборот. Да и трудно ей радоваться в его положении. Избавив-
шись от своих цепей (пришлось повредить заточку пары ве-
ликолепных кинжалов и немного помахать разукрашенным
боевым молотом), мы не стали их выбрасывать — заковали
беспамятного инквизитора по рукам и ногам, делая это край-
не грубо, отчего он заработал несколько ушибов и кровото-
чащих ран (нас это ничуть не расстроило). Затем, уже когда
61
очнулся, пристроили на стене, в качестве аванса с удовольст-
вием постучали кулаками по лицу и печени, после чего вре-
менно оставили в покое — пусть немного поразмышляет над
бренностью бытия. Теперь он с трудом ступнями до пола до-
ставал, дышал с болезненным присвистом, непрерывно
шмыгал расквашенным носом и косился на нас весьма нео-
добрительно. Не будь кляпа, небось кричал бы уже во всю
глотку, обвиняя нас во всех грехах сразу.
А еще он опасливо косился на зев камина — там, на пыла-
ющих дровах, грелись попорченные кинжалы и кочерга, что
не могло не наводить на печальные мысли.
Конфидус, покачав головой, сообщил:
— Судя по этим записям, скоро сюда пожалует целая бан-
да имперских инквизиторов — собираются всерьез королев-
ством заняться. Еретиков, мол, слишком много здесь, и чув-
ствуют они себя вольготно. И чернокнижие в пограничье
расцвело — сил на все не хватает. А главное, аристократы
местные вообще неприкосновенны, хотя по некоторым под-
вал плачет давно уже. И на попов здешних обижены: в каж-
дом графстве догмы по-своему трактуют, и по всему видать,
расколом пахнет, если не пресечь. А пресечь нечем — подмо-
га нужна. Вот и ждут серьезного подкрепления.
— И насколько скоро они здесь появятся? — насторожил-
ся я.
— Не знаю. Месяц. Два. Может, больше. Не понять.
— Не страшно — лишь бы не этой ночью. Наш друг Цавус
послал всех своих братьев на поиски неких беглых негодяев,
так что нам никто не должен помешать до утра.
— Да, это он правильно поступил. Пускай ищут. И еще:
Дан, карающие считают, что королевство обречено. Недолго
ему держаться осталось: потеря Межгорья — первый при-
знак, следом падет граница, и потеряют весь юг. Вот и торо-
пятся урвать хоть что-нибудь и обеспечить покорность бе-
женцев.
— И что они могут урвать, если королевство погибнет?
— Люди, Дан... люди. Если погань все же победит на гра-
нице, многие отсюда уйдут. А это большая выгода, если знать
заранее и быть к такому готовым. Деваться-то беженцам не-
куда, богатств у простого народа больших тоже нет. Можно
62
на землю поставить, закабалить — на чужбине прав у них не
будет. А еще — золото: если взяться за аристократов и здеш-
нюю церковь всерьез, то немало можно выдавить. И пусть с
королем делиться придется, но изрядный куш все равно до-
станется. Когда карающие устроили очищение в Карайесе,
то из десяти баронов там два-три уцелело, да и то потому, что
«добровольно пожертвовали» большие средства ордену. Там,
правда, делалось все под присмотром имперской армии, так
что развернулись не стесняясь. Здесь вряд ли такое получит-
ся, но все равно дело выгодное.
— Интересные у инквизиции способы заработка.
— Своей выгоды никто не упустит, а уж эти стервятники и
подавно. Не так ли, Цавус? Молчишь? Дан, вы, кажется, о
чем-то хотели побеседовать с нашим другом?
— Я человек ранимый — еще не оправился от разговора с
его слугой. Цавус, знаете, что я сделал с этим стариком? Для
начала выколол ему глаза и насыпал в них соли. Потом нари-
совал у него на груди крест раскаленной кочергой. Потом...
— Дан, умоляю — не портите своими неаппетитными рас-
сказами красоту момента. Вино здесь недурственное — не
надо мешать прочувствовать букет.
— Ладно, не буду. Цавус, ваш слуга до сих пор жив. Я ведь
не убийца. Я спросил его всего лишь один раз — один мале-
нький вопрос задал. И что он мне ответил? Он ответил: «Не
знаю». Очень хорошо подумайте, что стоит говорить, когда я
вытащу кляп. Не сомневаюсь, что у вас из глубины души
рвется много самых разнообразных слов, но еще раз наме-
каю — подумайте, прежде чем произнесете их вслух. Я, мягко
говоря, не питаю к вам теплых чувств. Попадись вы мне сра-
зу, еще там, в вашем пыточном подвале, порвал бы ногтями и
зубами. Без разговоров. Сейчас остыл я, да и размяк от уста-
лости и пищи хорошей, но злость ведь никуда не исчезла —
злопамятный я. Понимаете? Вижу по глазам, что уже задума-
лись. Ну что же, приступим.
Вытащив из пасти гада импровизированный кляп, злобно
прошипел в лицо:
— Где Зеленый?!
Завидев в глазах инквизитора явное непонимание, уточ-
нил:
63
— Где мой попугай?
— Птица? — без особого страха, но с долей растерянности
уточнил Цавус. — Птицу вашу герцог Шабен забрал.
— Надо же, сам герцог забрал! И что же мой попугай там
делает? У герцога!
— Сэр страж, я не могу знать, чем он сейчас занимается.
Последний раз, когда я его видел, он сидел в клетке, в карете
герцога — тот направлялся к себе во дворец. Нам птица ни к
чему, поэтому я не возражал против того, чтобы он ее забрал.
— Сэр страж?! Так я больше не изменник рода человече-
ского?! В подвале вы ко мне несколько по-другому обраща-
лись.
Инквизитор хмыкнул, не проявляя ни малейшего страха.
А ведь тон мой предельно угрожающий. Невозмутимость
мерзавца начала раздражать — может, и в самом деле кочергу
достать и начать говорить всерьез? Идея отличная — руки че-
шутся: я и без того зол до точки кипения, а он еще и провоци-
рует.
— Сэр страж, ну зачем вспоминать тот подвал. Вы неглу-
пый человек, я тоже не дурак — оба понимаем, что ситуация
сейчас несколько другая. Обстановка изменилась.
— При чем здесь обстановка? Вы ведь оплот веры — на вас
не должны влиять внешние обстоятельства. В том подвале я
был исчадием ада, а здесь вы со мной беседуете, будто с на-
следным принцем. И ни малейших следов религиозного фа-
натизма в ваших глазах не замечаю: меня это поражает боль-
ше всего. Такое впечатление, что пытал меня ваш близнец, —
совершенно разные люди.
И впрямь другой человек, даже болезненная желтизна
почти сошла. Бодрячком инквизитор держится, несмотря на
сложность ситуации. На фанатика вообще не похож: преде-
льно прагматичный человек. И не боится меня ни капельки...
вот ведь скотина.
Надо было сразу убивать, как только увидел. А теперь чуть
ли не стесняюсь безоружного и беспомощного резать. Не ма-
ньяк я — если не считать Йены и тех перерожденных, кото-
рых у брода убил, на человека руки не поднимал никогда. Но
их трудно причислить к роду человеческому.
64
Убил бы, и что дальше? Кто кроме него может рассказать,
где искать Зеленого?!
А резать все равно придется — в живых такого врага остав-
лять нельзя...
— Сэр страж, у меня нет брата-близнеца. Понимаете, там,
в подвале, — это была просто работа. Живой страж в такой
пикантной ситуации — удача для нашего ордена неслыхан-
ная, я не мог не использовать этого. Думаете, мне приятно
было? Да расскажи вы секреты полуденных — я бы немед-
ленно все прекратил. Лучшая еда, лучший врач города — все
для вас сделать готов был. Я же не виноват, что вы решили за-
пираться до конца! Здесь позиции нашего ордена не слиш-
ком сильны, так что время работало против меня, вот и при-
шлось идти на крайние меры. Прошу прощения, что так с но-
гами вашими обошлись, но все не настолько страшно, как
кажется. Винты до конца не закручивали — через пару меся-
цев все бы зажило. С годик похромать — и все, можно забыть.
А вам и года не понадобилось — скачете, будто жеребец мо-
лодой. Знаете, там, в подвале, я подумал было, что вы и
впрямь тайны стражей не знаете, и вообще... Но нет — не-
прав был! Только страж, причем далеко не последний страж,
может за день переломы излечить и не выдать тайны под та-
кими пытками. Восхищен вами и горжусь знакомством — вы
очень непростой человек и, подозреваю, не последний страж
в вашей иерархии. Совсем юны, а столького достигли. Мне,
право, жаль, что вам пришлось столько выстрадать. Не стои-
ло запираться и молчать — вы ведь нам попросту выбора не
оставили.
Ну и фрукт этот Цавус — меня выставляет виноватым в
том, что меня же пришлось пытать! Э нет, надо срочно его за-
ткнуть, а то епископ уже на массивную вазу поглядывает,
явно намереваясь разбить ее об инквизиторскую голову.
Рано убивать — он еще ничего не рассказал толком.
— Не уклоняйтесь от темы — мы говорили о Зеленом.
— Но я же ответил: он у герцога Шабена. Не знаю, зачем
ему понадобилась птица, — об этом меня спрашивать беспо-
лезно. Оружие ваше, кстати, здесь: сохранил — будто догады-
вался, что пожалуете за вещами. Меч, которым вы наследни-
ка Мальрока убили, вон за той портьерой, рядом с вашей ко-
3 На руинах Мальрока
65
льчугой подвешен. Кольчугу, кстати, мы заштопали у мест-
ного кузнеца; меч наточили там же — вы его о сталь немного
иззубрили. А вон в том шкафу ваш самострел — его даже чи-
нить не потребовалось. Сами убедитесь: все в полном поряд-
ке, можете забирать.
— Самострел? Вы же его называли нечистым оружием, а
теперь забрать предлагаете?
Инквизитор досадливо скривился, изображая из себя по-
месь оскорбленной добродетели и разоблаченного жулика:
— Сэр страж, ну что вы, право! Все время только и норо-
вите старое помянуть, причем исключительно нехорошее.
Заметьте, я вам во всем помогаю, все рассказываю, даже ни-
чего не требуя взамен. Стоит ли помнить плохое? Я вот уже
простил вам неаккуратную работу с кандалами и лицо раз-
битое — умный человек от таких мелочей в ярость не впада-
ет. А вы тоже неглупы — прекратите, пожалуйста, все это.
Мы, может, и не друзья, но кто знает... Уж уважаю я вас с пер-
вого мгновения нашего знакомства.
— Вы не в той ситуации, чтобы требовать. А насчет наше-
го знакомства... я тоже помню первое мгновение. С того са-
мого мгновения мечтал о том, что с вами сделаю, когда пой-
маю. Список получился длинный, и ничего приятного в нем
нет.
— Дан, ну зачем вы диспут устроили? Прикончить его
надо, и все — про птицу он уже рассказал.
— Господин епископ, и вы туда же. Нехорошо...
— Господин? — хмыкнул Конфидус. — Обычно вы меня
по-другому называли. «Безбожная тварь» — самое мягкое,
что вспоминается. Даже не пытайтесь действовать на меня
такой простенькой лестью — не подействует. Я и мои братья
по вере натерпелись от вас столько, что всеми сокровищами
мира этого счета не оплатить. Вы живы только потому, что я
еще не придумал, что с вами сделаю.
— Вам не надоело угрожать? И вы, и сэр страж делаете
одну большую ошибку: угрожать надо уметь — ведь это целое
искусство. А вы пошло пугаете унылыми сказочками про вы-
колотые глаза, считая, что я как дурак поверю, будто вы спо-
собны покалечить старого слугу. Обижаете такими мыслями.
Я-то прекрасно понимаю — жив и не искалечен только из-за
66
того, что вы опасаетесь не получить ответов на свои вопросы.
Понимаю, что в живых оставлять меня вы, мягко говоря, не
стремитесь, и вопрос здесь даже не в мести, но это можно об-
судить и в результате получить взаимную выгоду. Так что да-
вайте поговорим как нормальные люди — без всего этого.
— Ты нам условия не ставь... Хорек, — берясь за другую
книгу, буркнул епископ.
— А я и не ставлю — сама жизнь ставит. Сейчас — да, вы в
выигрышном положении. Я в вашей власти. Допустим, убье-
те меня. И что дальше? В городе переполох — вы, должно
быть, знаете, что там почему-то тюрьма горит и беглые раз-
бойники носятся по улицам. Стражники и солдаты на каж-
дом углу. Вы уверены, что сумеете избежать встречи с ними?
Отсидеться в нашей башне не получится — к утру вернутся
мои братья. Их дюжина, и все при оружии. Я не сомневаюсь,
что вы оба отличные воины, но братья мои тоже не девчонки
с виноградников, и в любом случае шума не избежать. А на
шум много кто примчится. Зачем вам это надо?
— Удовольствия ради, — лениво ответил я, выбирая оче-
редной фрукт.
— Господа, удовольствие перерезать мне горло не стоит
ваших жизней. Давайте не будем усложнять и ходить вокруг
да около: я готов себя выкупить.
— И что вы можете нам предложить? — усмехаюсь, вы-
брав наконец очередное лакомство.
— Многое. Прежде всего я могу легко вывести вас из го-
рода — никто не станет присматриваться к спутникам ко-
миссара ордена карающих. Тем более если вас переодеть в
нашу одежду. Лошадей получите хороших — если я даже по-
том расскажу страже, куда вы направились, догнать будет не-
легко.
— Мы и без вашей помощи можем из города выйти. Мы
бы так и сделали, но мне нужен Зеленый.
— Сэр страж, вот ведь далась вам эта птица!
— Конфидус, у всех свои слабости. Моя слабость — попу-
гай. Без него я из города не уйду.
— Хорошо, сэр страж. Это тоже можно решить. Не знаю,
зачем птица понадобилась герцогу, но Шабен — разумный
человек и, не сомневаюсь, охотно отдаст ее вам. Особенно
67
если просьбу подкрепить чем-нибудь дорогостоящим. На-
пример, деньгами. Сэр страж, взгляните на содержимое вон
того шкафа. Думаю, средств в нем хватит на покупку не од-
ной сотни попугаев, да и вам останется кое-что — не с пусты-
ми руками придется уходить. Будем считать это маленькой
компенсацией за причиненные неудобства. Вы взгляните!
Взгляните! Тайник хитроумный, но откройте дверцу — и я
объясню, что дальше делать. Там не только монеты — есть
еще и разные интересные вещи. Особенно для ордена вашего
интересные.
Подниматься было откровенно лень — разомлел от пере-
едания. Но намеки инквизитора заинтересовали: это что же
там такое, интересное для стражей? Встал и как дурак покор-
но направился в ловушку.
Последние мозги потерял...
Шкафа открыть не успел. За спиной зазвенели цепи,
вскрикнул епископ, что-то отрывисто треснуло, и пол подо
мной провалился.
Не везет мне в этом мире с полами...
Я еще не успел осознать, что, собственно, происходит,
как тело начало работать независимо от разума. Левая рука
встретила лишь пустоту, но правая в отчаянном рывке дотя-
нулась до чего-то деревянного, раскачивающегося, и ка-
ким-то чудом ухитрилась уцепиться за эту сомнительную
опору.
Затем наконец заработал разум — я понял, что болтаюсь
на створке распахивающегося вниз люка. Под ногами мрак,
но хорошо помню, что потолки в комнатах младших инкви-
зиторов очень высоки — не меньше пяти-шести метров. Па-
дать туда не хотелось — разбиться до смерти вряд ли получит-
ся, но удовольствия тоже не получу: ноги у меня сейчас не
приспособлены к выполнению трюков.
Самое неприятное — выбраться наверх не получится.
Нет опоры для рук, и вообще долго не продержусь — пальцы
не железные. Освещенный квадрат люка перед носом, но
толку-то?
68
— Дан, вы живы?!
Крик епископа — как бальзам на душу!
— Жив! Жив! Помогите мне!
В квадрате люка показалась голова Конфидуса. Оценив
мое положение, он исчез, быстро вернувшись со сдернутой
портьерой. Используя ее вместо веревки, вытащил меня на-
верх.
Упав плашмя на мягкий ковер, я, успокаивая дыхание,
прохрипел:
— Надо было сразу этого клопа раздавить!
— Ваша правда! Ох и хитер, вонючка! И какловок — сумел
со стены освободиться и цепью мне заехать. Хорошо, руку
выставить успел, иначе по голове бы врезало. Разбил чуть ли
не до кости. Провел нас, будто детей доверчивых. Одного не
пойму — для чего ему этот люк в покоях? Хитро замаскиро-
ван, даже ковер в этом месте вырезан особо, а рычаг еще хит-
рее устроен — обычный светильник с виду.
— А чего тут понимать?! Если гость нежелателен или на-
доел, достаточно подвести его к этому месту с помощью ска-
зочки о припрятанном золоте. А потом за рычаг дерг — и ду-
ралей летит в комнату к младшей братии — там его и вяжут,
если жив остается. Проклятье! Уходить надо — он сейчас
стражу приведет!
— Дан, никого он не приведет. Я ведь дверь входную на
замок закрыл, а ключа у него нет. Окна здесь все зарешечен-
ные — не выбраться. Так что не уйти ему никуда. Возьмите
свой меч — и пойдемте вниз. Он может вооружиться, так что
с пустыми руками брать его не стоит. Уж вдвоем управимся
по-всякому. Лишь бы что-нибудь еще не придумал — хитер
больно.
Спустившись на первый этаж, я злорадно прокричал:
— Цавус, готовься! Яйца вырежу через глотку! Разговоров
больше не будет!
В конце коридора хлопнули дверью, зазвенели цепями;
переглянувшись, мы бросились туда. Про осторожность не
забывали — мечи держали наготове. Мало ли что этот пре-
дусмотрительный гад припас для нежелательных гостей!
Люк наверху мог быть не единственным.
69
В конце коридора мы никого не обнаружили — лишь
дверь нужника раскачивалась. Я точно помнил, что оставлял
ее закрытой, и почти не сомневался, что именно там укрылся
загнанный в угол инквизитор.
Странно, но внутри его не оказалось. Лишь очнувшийся
слуга испуганно таращился из угла. Подозревая уж вовсе не-
хорошее, склонился над отверстием и отчетливо расслышал
удаляющийся знакомый шум — именно такой мы произво-
дили, когда перемещались по зловонным подземельям.
Епископ, тоже это услышав, покачал головой:
— Дан, он ушел тем путем, которым мы сюда при-
шли. И умоляю вас — давайте не будем его преследовать!
В этой тьме погоня невозможна — он просто остановится,
и мы, в шаге от него пройдя, не заметим. Да и ни за что не
полезу опять в эту грязь! Ну сколько можно? Пускай сам
там гниет.
Мне тоже не хотелось возвращаться в канализацию, и я,
несмотря на жажду крови, кивнул:
— Хрен с ним — на этот раз повезло уродцу. Пойдемте на-
верх.
— Наверх? Бежать надо, пока он не вернулся с помощью!
— Не думаю, что он найдет помощь мгновенно. Пока выбе-
рется, пока сумеет доказать, что перед ними именно глава кара-
ющих, — в таком виде ему это сделать будет непросто. А нам
надо поискать одежду инквизиторов — не пойдем же мы по
городу, завернувшись в покрывала! Про старые лохмотья и
вспоминать не хочу — в таком тряпье нас даже безносый
унюхает от самого горизонта. И арбалет забрать надо — не
хочу оставлять этим гадам свое оружие.
— Верно. И золото прихватим, если оно у Хорька и
впрямь в том шкафу найдется, и кольчуги с кинжалами.
А потом уйдем из города — в одежде карающих это легче
устроить.
— Да, так и сделаем. Только сперва навестим герцога Ша-
бена. Надо кое-кого у него забрать.
— О нет! — чуть ли не взвыл епископ. — Вы хуже пере-
рожденного! Вы просто безумец!
70
Глава 5
ТАЙНЫ ВЫСШЕГО СВЕТА
Из-за угла показалась очередная группа солдат: четверка
мордоворотов в кожаных доспехах. Один держал в руке ярко
полыхавший факел, трое других сжимали древки копий.
— Стоять! — заорал передний, но, разглядев, с кем имеет
дело, поспешно поправился: — Прошу прощения! Обознал-
ся в темноте! Можете туда не идти — до самой Белошвейной
улицы мы каждый угол осмотрели. Нет там никого, да и за-
чем им к центру города уходить?
Не унижаясь до ответов, мы молча прошли мимо солдат.
Это не первая такая встреча, и все они проходили одинаково:
никто и не думал нас задерживать. Неприкосновенность
одежды инквизиторов была сродни спецномерам и мигалкам
на машинах в моем мире — почти полный иммунитет давала.
Если найдется кто-то недоверчивый, разоблачат нас сразу —
достаточно принюхаться. Но пока что везло.
— Дан, вы с ума сошли! — Епископ, дождавшись, когда
солдаты останутся позади, вновь принялся меня доста-
вать. — Мы уже час ищем резиденцию герцога! Нам нельзя
терять время! Попадемся!
— Ну так найдите ее быстрее — я ведь города совсем не
знаю.
— А я в этом квартале лет десять не был! Да и в те времена
путался в этих дворцах и улицах! До утра нам здесь ходить,
что ли?
— Если потребуется, то будем ходить до утра.
— Да вы и впрямь сумасшедший! Вот если найдем, то что
делать будете? Думаете, дворец герцога без охраны окажется?
Или надеетесь, что птицу вам отдадут по первому требова-
нию?
— Сперва найдем дворец, а потом посмотрим.
— Да что там смотреть! Уходить из города надо, пока не
поздно!
— Конфидус, вы правы. Совершенно правы. Но я не могу.
Не знаю почему, но не могу. Просто не могу оставить Зеле-
ного. Идите один — я потом догоню.
71
— Да куда вы без меня... Дан, у вас хоть какой-нибудь
план есть, что делать будем, когда дворец найдем?
— Ну... можно в окно попробовать залезть и поискать там
Зеленого.
— О господи! Я не верю!..
— Не понял?
— Дан! Да вы будто глупец себя ведете! Не узнаю вас! Мо-
жет, вы и впрямь перерожденный?!
— Вот и отлично: найдем Зеленого, и по его поведению
вы сразу определите — Дан я или уже не Дан.
— Нас повесят раньше или сварят. Вот же! Вот же он!
Мы выбрались на очередной перекресток. Вереницы до-
мов, тянувшиеся по обе стороны улицы почти сплошной сте-
ной, здесь исчезли. Далее виднелось открытое пространство
самого настоящего парка: из-за невысокой каменной стены
поднимались зеленые великаны — первые деревья, встре-
ченные в этом тесном и грязном городе. За этими зарослями
с трудом различалась темная громада огромного дома.
— Резиденция династии Шабенов, — пояснил епис-
коп. — Дворец подарен Кенгудом Первым в день, когда они
принесли ему вассальную клятву. В тот день, говорят, эти
дубы и посадили — лучший парк города теперь: даже коро-
левский ему кое в чем уступает.
Видал я парки и получше, а уж побольше повидал немало,
но говорить этого не стал:
— Не будем терять времени — помогите мне на стену за-
лезть и подождите здесь.
— Нет! Одного я вас не пущу!
— Ждите здесь — от вас только шум будет лишний. Епис-
коп, делайте, что я говорю! Вы, конечно, воин отличный, но
как лазутчик никуда не годитесь. Так что дальше я один.
Странно, но Конфидус не стал спорить — видимо, сам со-
знавал, что будет мне обузой. Лишь добавил:
— Осторожнее там. Если услышите лай собак, то сразу
уходите — их вам не обмануть. Я буду ждать здесь до утра,
но потом придется уносить ноги, если раньше меня не за-
стукают. Так что не задерживайтесь.
72
С минуту посидев на стене, я не услышал ничего подозри-
тельного: ни лая собак, ни окриков стражи, ни шагов под-
крадывающихся солдат. Мертвая темнота старого парка. По-
хоже, мое вторжение прошло незамеченным.
Проверив, легко ли выходит меч из ножен, уверенно
прыгнул вниз. Ноги болели, да и хромота не прошла, но слу-
шались они теперь замечательно. Приятно знать, что обиль-
ная кормежка так действует, — других причин столь молние-
носного исцеления я не находил.
Мягкая короткая трава — или подстриженная, или подъе-
дают травоядные твари. Скорее поверю во второе: газоноко-
силок в этом мире нет, а вот парочку оленей запустить в свой
парк аристократы могут запросто. Осторожно перебираюсь
от дерева к дереву, при каждой остановке сканируя ушами
звуковой фон. Сверчки трещат, лягушки где-то рядом квака-
ют, какие-то мелкие зверюшки шуршат в кустах. Никто и не
думает поднимать тревогу по поводу моего вторжения в этот
безмятежный мирок.
Вскоре выбрался к источнику кваканья — пруд с высокой
беседкой на островке. Сделал крюк, обходя открытое про-
странство, перебежал через мощенную камнем дорожку,
приблизился к громаде дома.
Абсолютная беспечность — ни охраны, ни собак. Похоже,
мне повезло — герцог в высшей степени неосторожный че-
ловек. Ничего, после этой ночи он об этом пожалеет. Нет, я
не хочу ему делать ничего плохого, но вот Зеленого заберу
обязательно.
Выбираться из зарослей не хотелось, но деваться неку-
да — перед дворцом деревьев нет. Облака, как назло, пореде-
ли — в лунном свете меня легко можно будет из окна увидеть.
Хотя кому придет в голову мысль среди ночи на темный парк
таращиться?
Начал красться вдоль фасада, подыскивая удобное окно
или дверь черного хода. Высунувшись из-за угла, замер: не-
подалеку стоял человек. Меня он не заметил — торчал на од-
ном месте, будто статуя. Приглядевшись, понял, что не буд-
73
то — это и есть статуя. Причем грубая, безвкусная — только
такой идиот, как я, мог перепутать ее с живым стражником.
Очень удачно поставлена — я как раз пытался придумать,
каким образом добраться до окон первого этажа. Рост у меня
не гулливеровский, а расположены они на большой высоте.
Статуя была каменной и массивной — то, что надо. С ее
плеч я легко достал до подоконника, вскарабкался. Далее
возникло непредвиденное препятствие — я впервые столк-
нулся с настоящими стеклами. Маленькие мутные осколки,
закрепленные в металле. Ну почему здесь не обошлись обыч-
ной пленкой?! Я разрезал бы ее легко и без шума.
Вытащил меч, попробовал металл каркаса на крепость.
Поддавался почти как масло — обычный мягкий свинец.
Осторожно вытащил из рамы первый осколок, положил на
подоконник, взялся за второй. Инструмент у меня неудоб-
ный, но работа пошла.
Эх, надо было тот нож из кухни Цавуса прихватить! Кто
же знал...
Вскоре в окне возникло отверстие размером, вполне меня
устраивающим. Отогнув в стороны куски разрезанного кар-
каса, полез внутрь. Темень в помещении царила кромеш-
ная — не хуже чем в канализации. Стекло местное слишком
мутно — света почти не пропускало, но тишина свидетель-
ствовала, что людей здесь нет. Ни храпа, ни громкого дыха-
ния, и вообще дух нежилой — явно не спальня. И почему-то
несет чем-то специфически горелым. Свечу недавно загаси-
ли? Может, и так...
Перебравшись на внутренний подоконник, напряг зре-
ние, попытавшись хоть что-нибудь рассмотреть. Бесполез-
но — лишь смутные силуэты. Регенерацией отменной я обза-
велся, а вот ночным зрением — нет.
Ну что же, будем работать вслепую. Уже было собрался
свеситься вниз, как вдруг из мрака спокойным и уверенным
голосом произнесли:
— Сэр страж, не могли бы вы спуститься на пол чуть ле-
вее?
Естественно, я замер, лихорадочно соображая, что делать:
выхватив меч, с криком «банзай!» броситься в атаку — или
попытаться улизнуть назад в парк? Атаковать не хотелось — я
74
не различал ничего и никого, а вот неизвестный на фоне
окна видел меня прекрасно.
Тем временем невидимый собеседник пояснил:
— Дело в том, что как раз под вашими ногами находится
столик с драгоценным цайтанским сервизом — изумитель-
ный набор, причем уникальный: мастер, его создавший,
принял яд. Ему незачем было жить дальше — он добился со-
вершенства. Я очень огорчусь, если его творение пострадает.
Так что левее, сэр страж, левее — там ничто не помешает ва-
шему спуску на пол. Можете смело прыгать: ног не повреди-
те — ковер здесь отменного качества. Вас, видимо, смущает
темнота? Ну так это легко исправить.
Во мраке чем-то зашуршали, и почти сразу комнату зали-
ло слабым сиянием. Его источник — большой кубический
фонарь из тех же стеклышек — находился на большом лаки-
рованном столе. Рядом, держа в руке сорванное покрывало,
стоял высокий худощавый мужчина лет сорока пяти, одетый
скромно, но со вкусом. Да и простота одеяния обманчива —
тряпки явно не из дешевых.
— Сэр страж, ну что же вы замерли! Спускайтесь! Видите,
я вас не обманывал. Левее и впрямь ничто вам не помешает.
Вы столько трудов приложили, чтобы сюда попасть, а теперь
стесняетесь, будто девица в исповедальне.
— Я всегда стесняюсь незнакомых людей, — буркнул не-
хотя, пытаясь понять, во что на этот раз вляпался.
По всем раскладам выходило, что в очередное дерьмо, —
это дело у меня хорошо получается.
— Так давайте познакомимся! — обрадовался странный
тип. — Вас, как вы понимаете, я знаю, хотя и заочно, а меня
зовут просто: его светлость герцог Шабен Двенадцатый, пер-
вый вассал короны Ортара, владыка Севера, страж покоя ко-
ролевства, первый министр двора Кенгуда Восьмого. Вы по-
зволите не упоминать более мелких моих титулов? Дело в
том, что я вынашиваю планы с вами подружиться, а среди
друзей не принято соблюдать этикет столь скрупулезно —
это могут понять превратно.
— Разрешаю, — все так же мрачно буркнул я. — В свою
очередь надеюсь, что вы не обиделись из-за того, что я за-
брался в вашу комнату в грязной обуви.
75
— Да пустяки. И вообще — эта комната вряд ли относится
к моим покоям. Я сюда с осени не заглядывал. Дворец боль-
шой, комнат в нем столько, что сам не знаю их количества —
в некоторых ни разу в жизни не бывал.
— Надо же, как мне повезло! Чудом на вас наткнулся, по-
лучается.
И чего это он в друзья набивается? Явно не к добру. И от-
куда он знает, кто я?! За спиной тихо — возможно, тревога
еще не поднята. Шмыгнуть в парк и мчаться до стены, а по-
том затеряться в городе, кишащем разозленными солдатами
и взбешенными инквизиторами?
— Это вовсе не везение — я сюда заглянул за минуту до ва-
шего неожиданного прихода. Перед этим нам пришлось дол-
го бродить по периметру дворца вслед за вами, дожидаясь,
когда же вы наконец выберете путь. Знали бы, что выберете
вот этот, со статуей, — ждал бы здесь с самого начала.
Надеюсь, этот тип не увидел в сумраке, что я покраснел,
будто монашка, по ошибке зашедшая в секс-шоп. Это что же
получается: пока я из себя ниндзя изображал, из окон на
меня вовсю таращились, притоптывая от нетерпения? Не
могли дождаться, когда же наконец решусь влезть в окно?
Стражников и собак убрали с моего пути, чтобы ничто не по-
мешало и не насторожило...
Ну и опозорился же я... диверсант хренов...
Полагаю, что при таких раскладах в парк уходить позд-
но — наверняка уж теперь-то стражников там как грибов по
осени, да и волкодавов тоже. Ведь герцог во множественном
числе говорит явно не из-за мании величия — с ним целый
отряд за мной следил.
— Могли бы, в таком случае, двери открыть.
— Так ведь мы их и открыли, — преувеличенно-радостно
воскликнул герцог. — Но вы, к сожалению, не добрались до
них — предпочли окном воспользоваться. Ну да не страш-
но — стекла починить легко, в отличие от драгоценного сер-
виза. Как только уважаемый комиссар ордена карающих со-
общил, что нас, возможно, посетит сэр страж полуденный со
спутником, так мы сразу поспешили приготовиться. Вы уж
простите, что не успели организовать торжественной встре-
чи — несколько растерялись от неожиданности.
76
— Этот вонючий уро... э... господин инквизитор тоже
здесь?
— Нет, его вообще здесь не было. Сообщение от него сол-
даты принесли — из тех, что по городу сейчас разбойников
беглых ловят. Поговаривают, что господин комиссар неудач-
но упал в сточную канаву, из-за чего некоторое время не смо-
жет посещать домов уважаемых жителей города. Я даже рад
произошедшему: как и все имперцы, он более чем равноду-
шен к гигиеническим процедурам, но теперь ему волей-нево-
лей придется воспользоваться мочалкой и горячей водой —
пусть хоть так приобщается к обычаям Ортара. Сэр страж, ну
что же вы так и сидите на подоконнике? Такое впечатление,
что чего-то опасаетесь! Здесь вас никто и пальцем не тронет.
— Я человек недоверчивый.
— Разумно, но нас можно не остерегаться — мы ваши са-
мые искренние друзья. Сэр страж, как только мы узнали, что
вас схватили инквизиторы, так сразу приняли меры для ва-
шего освобождения. Городской пристав по указанию пре-
данных нам людей вытащил вас из застенков ордена караю-
щих, а затем мы позаботились, чтобы в тюрьме на ночь
остался лишь один надзиратель, а на страже были наши
люди. Идеальные условия для инсценировки побега. После
полуночи вы бы попали в этот дворец со всеми почестями, но
увы, почему-то не стали этого дожидаться. Я сгораю от любо-
пытства: что же вас заставило самостоятельно покинуть тем-
ницу и прийти сюда?
Ничего не понимая, я решился — все равно ведь обложен
со всех сторон. И не похоже, что здесь меня собрались до-
бить: слишком уж изощренно все.
Спрыгнув на пол, хмуро пояснил:
— Я пришел за своей птицей. Попугай у вас?
— Ах вот вы о чем! Ну как я сам не догадался! Разумеется,
ваш попугай у меня — терпеливо дожидается своего хозяина.
Но, право, не стоило ради птицы так торопиться.
— С ним, надеюсь, все в порядке?
— Не волнуйтесь — о нем достойно заботились. Если не
считать периодического алкогольного опьянения, то все в
порядке.
Похоже, герцог не врет — с Зеленым и впрямь порядок.
77
— Вас не затруднит провести меня к попугаю и заодно по
пути объяснить, для чего я вам понадобился?
— Странный вопрос... Думаю, об этом лучше поговорить
в присутствии попугая. Точнее, в присутствии одной симпа-
тичной особы, которая сейчас с ним находится.
Интригует... Нуда ладно — посмотрим, что дальше будет.
Ведь понятия не имею, что здесь вообще происходит...
И что за особа? Златоволосая принцесса, скрывающаяся от
жениха-чернокнижника, или просто роковая красавица в
состоянии острейшего перевозбуждения, готовая влюбиться
в меня с первого взгляда? Если была упомянута женская кра-
сота, то по сценарию дальше просто неизбежно последует
сцена обольщения, причем неоднократного, — ничего дру-
гого на ум не приходит. Шаблонно мыслю, но ведь и жизнь
не такая уж сложная штука — любит повторяться.
Если все пройдет так предсказуемо, то... Что «то»? А ниче-
го — скорее всего, это означает, что лежу я в комнате с поро-
лоновыми стенами, привязанный к железной кровати.
Мрачные санитары по расписанию вкалывают галоперидол
и обезболивающее, а в тканях мозга под действием сильно-
действующих препаратов, латентной тяги к садомазохизму и
раковых метастаз перемешались абсолютно все штампы из
прочитанных книг, создав новую унылую реальность, где
меня с первого дня бьют, режут и пытают, а из бонусов лишь
птица говорящая (что бы на это сказал дедушка Фрейд?) и
регенерация усиленная (сокровенная мечта всех мазохи-
стов).
Принцесса с хлыстом будет или с плеткой? Ну посмот-
рим...
Дальше мне пришлось напрячься — за дверью, в коридо-
ре, нас дожидались десятка полтора вооруженных громил,
причем слово «вооруженных» в данном случае следует про-
износить с ударением на каждом слоге. Дорогие латы, коль-
чуги, мечи, щиты, шлемы с опущенными забралами — в пол-
ной готовности к серьезному бою.
Бывалые вояки: столько времени простоять во всем этом
металлоломе бесшумно... Это надо уметь.
Герцог, подняв руку, успокаивающе произнес:
78
— Не волнуйтесь, сэр страж, — считайте, что это ваш по-
четный караул.
Ага... так я и поверил...
Вязать меня, впрочем, не стали, но эта орава, громыхая
железом, потащилась вслед за нами, дыша в затылок. Так мы
и продвигались по мрачным коридорам, освещенным редки-
ми свечами, расставленными в неглубоких нишах. По широ-
кой каменной лестнице поднялись на второй этаж — здесь, у
двойных дверей, встретились еще с одной группой солдат.
Эти были какие-то другие — вооружены и экипированы
столь же разношерстно-добротно, но в одеждах у всех преоб-
ладают красные цвета. Похоже на зачатки некой униформы.
Что все это может означать? А без понятия что... знать не
знаю...
За дверью оказалась огромная комната — судя по нали-
чию кровати, спальня. Кровать по площади приблизительно
соответствовала моей городской квартире, оставленной на
Земле, балдахин над ней габаритами лишь немногим уступал
саркофагу над Чернобыльской АЭС, но все равно эта мебель
казалась здесь мелковатой. Размеры помещения едва не за-
ставили присвистнуть — ничего близкого по масштабам я в
этом мире еще не встречал.
Помимо кровати имелись столы и столики, кресла и мно-
жество диванов самых разных размеров. На самом малень-
ком с достоинством сфинкса разлеглась мелкая белая соба-
чонка с красным бантом на макушке; на одном из средних
расположилась женщина с удивительно резкими чертами
лица, ничем, впрочем, его не портящими. Очень ухоженная,
красивая, но красота ее нестандартная. И далеко не моло-
дая — лет ей, наверное, не меньше чем хозяину замка, хотя
при беглом взгляде можно спутать с тридцатилетней. Вычур-
ная сложная прическа, умело наложенная косметика (ба, вы-
ходит, штукатурка для лицевой части головы и здесь извест-
на!), платье строгое, до пят, но очень выгодно подчеркивает
достоинства фигуры, не выдавая недостатков.
Хотя недостатков, возможно, и не было — идеал женщи-
ны. Впрочем, не в моем вкусе — идеал своеобразный. И дело
здесь даже не в возрасте: не нравятся мне подобные «снеж-
ные королевы». Я, человек простой, веселый и открытый со
79
всех сторон сразу, женщин предпочитаю аналогичных. А эта
явно не из таких — сидит, будто замороженный лом прогло-
тила, и смотрит на нас как белый лебедь на скользких пия-
вок.
Эх, а я ожидал принцессу или роковую милашку чином
пониже... Ну да ладно, зато она без плетки: хоть кое-какой
плюс.
— Ваше величество, позвольте представить вам сэра стра-
жа! — громко и напыщенно произнес герцог.
Если «внутренний переводчик» не ошибся, то передо
мной все же особа королевской крови — первоначальные
бредовые подозрения вспыхнули с новой силой. Мне ее что,
обольщать предстоит или как? Я в принципе согласен хоть
этого пуделя совратить — лишь бы живым отпустили и попу-
гая вернули. Но подозреваю, не все здесь так просто...
Ну и ночка — как бы к утру не повесили... Мне бы в тень от
тумбочки забиться и не высовываться, а я тут по королевам
шастаю...
Женщина еле заметно кивнула, а герцог, развернувшись,
властно скомандовал:
— Все вон, и дверь закрыть!
— И через щелку за блудными делами не подглядывать! —
совсем уж пошло добавили из-за кровати.
Должно быть, я нарушил немало правил хорошего тона,
но на некоторое время попросту выпал из реальности, не за-
мечая ничего происходящего. Просто кинулся в сторону ис-
точника столь гнусавого и хорошо знакомого, почти родного
голоса.
* * *
Зеленый устроился как кусок сыра в резервуаре с маслом.
Огромная клетка из деревянных прутьев, удобная жердочка,
кормушка полная, блюдечко с чем-то жидко-розовым перед
распахнутой дверцей. Меньше всего похоже на жилище за-
ключенного. Мое появление птиц встретил радостным во-
плем, тут же опрокинув блюдце при взлете. Миг — и он у
меня на плече. От радости даже дар речи потерял, только
клюв развевает в пародии на улыбку — столь странной мими-
80
кой показывает, как счастлив. С нескрываемым волнением
все же выдавил:
— Придурок, это по каким кабакам тебя столько носило?
— Привет, Зеленый, я тоже по тебе соскучился.
Птиц. Первый друг в чужом мире. Верный помощник,
вредная тварь, пошляк и профессиональный алкоголик. До
сих пор не могу сказать, насколько он разумен, но мне он
почти как брат...
За спиной кашлянул герцог, явно пытаясь привлечь вни-
мание. Я нехотя обернулся.
— Сэр страж, как видите, ваш попугай в полном здра-
вии — мы о нем хорошо заботились.
— Эти лысые обезьяны вино водой разбавляют, — тут же
наябедничал Зеленый.
— Ну... надеюсь, вашей птице это только на пользу по-
шло, — попытался оправдаться хозяин дворца.
— Чтоб ты мочу ослиную до скончания лет вместо пива
пил, подстилка трактирная, — буркнул попугай.
— Простите, что прерываю вашу утонченную беседу, но у
нас не так много времени, — ледяным голосом произнесла
женщина.
Я помалкивал, справедливо полагая, что мне сейчас без
наводящих вопросов объяснят, зачем я им вдруг понадобил-
ся, — ведь не с целью последующего каннибализма они зате-
яли мое освобождение? Или просто альтруисты? Не верю в
такое — скорее уж каннибалы: никто меня здесь не любит.
Действительность оказалась несколько сложнее...
— Магистр вашего ордена прислал весть о вашем прибы-
тии. Сожалею, что из-за преступных действий карающих мы
вас на время потеряли. Непросто оказалось узнать, что вы
находитесь у них в подвале. Увы, они умеют скрывать такие
вещи.
Женщина говорила вроде бы понятные слова, но в сумме
они образовывали белиберду. Никакие магистры никакого
ордена о моем прибытии никого предупредить не могли по
очень простой причине: они понятия не имели о моем суще-
ствовании.
Тем временем она продолжала нести чушь:
— В послании говорится, что вас прислали оказать по-
81
мощь на границе с дальнейшей перспективой вернуть земли,
захваченные Тьмой. Королевство в таком положении, что ни
от какой помощи не откажется, тем более если ее предлагает
орден полуденных стражей. У нас были некоторые планы,
как вас использовать, но теперь, боюсь, их придется изме-
нить. Поймите нас правильно — мы очень уважаем ваш ор-
ден, мы его преданные помощники, но мы не в той ситуации,
чтобы ссориться с карающими. А они, как я понимаю, стали
вашими врагами. Если посмотреть в окно, можно увидеть
зарево от двух пожаров: горят городская тюрьма и башня
инквизиторов. Не сомневаюсь, что конфликт у вас с ними
серьезный, и еще лучше понимаю, что нам вмешиваться в
него не стоит. Ваш магистр и ваши братья далеко — вы здесь
один. А нашей власти не хватит для серьезного давления на
инквизицию. Простите, но здесь мы вам ничем помочь не
можем. Понимаете?
Пожав плечами, попытался ответить не самым дебиль-
ным голосом:
— Я вообще ничего не понимаю. Впервые слышу про
приказ магистра и вообще не пойму, откуда он узнал, что я в
королевство ваше попаду; само собой, не могу знать ничего
про ваши планы; и даже более того — я понятия не имею, кто
вы такая. Королева? Супруга Кенгуда Восьмого?
— Вы мне льстите,— улыбнулась женщина. — Я дейст-
вительно супруга короля, но только Кенгуда Седьмого. Кен-
гуд Восьмой — мой сын, я — вдовствующая королева-мать.
По поводу всего остального ответить не так просто... Сэр
страж, вам многое пришлось пережить. Скажите: это не от-
разилось на вашем самочувствии? Ваш вопрос по поводу
приказа магистра...
— Я позабыл некоторые вещи.
— Мне так и показалось. Бывает такое... хорошо, что вы-
жили. Что ж, придется вам довольствоваться моими слова-
ми — такой приказ действительно был. Увы, дословно я его
воспроизвести не могу. Магистр лишь сообщил нам, что вы
придете помочь. А что именно он приказал вам, мы знать не
можем. Мы должны были оказать вам содействие, а сам за-
мысел... Мне кажется, что ваша эпопея на побережье прохо-
дила в его рамках. Не припомните?
82
— После ранения в голове все путается...
— Это бывает. Надеюсь, вскоре вы оправитесь от ран. Но
ждать этого некогда — у карающих повсюду есть свои люди.
Даже здесь, во дворце герцога, мы не сможем вас укрыть —
они быстро узнают. Про королевский замок даже думать не
хочется: там шпионов больше, чем клопов. Узнав, смогут до-
браться. Ссора с полуденными им не нужна — проще всего
попросту вас уничтожить, чтобы замолчали. Яд, кинжал —
они найдут лазейку. Как я уже говорила, магистр далеко, а у
карающих здесь весомые позиции. Не столь весомые, как в
Империи, но даже мне приходится иной раз опасаться за
свою безопасность.
Делая вид, что все понимаю прекрасно, уточнил:
— Мне придется покинуть город?
Это было бы просто замечательно — я ведь нашел Зелено-
го, и больше меня здесь ничто не держит. Остается сказать
«спасибо» этим титулованным шизофреникам, принимаю-
щим меня за настоящего стража, и мчаться отсюда далеко и
быстро.
— Да, в городе вам оставаться опасно. Желательно поки-
нуть его прямо сейчас.
Ура! То, что надо! Теперь еще бы выбить из этих чудаков
коней, пожрать и хоть немного валюты — голодный нищий
пешеход далеко не убежит.
— Ну что ж... раз надо так надо. Я готов уехать хоть сей-
час, — с трудом пытаюсь скрыть радостные нотки, выдавли-
вая слова с максимально недовольным видом.
— Остается последнее: определиться, куда именно вам
ехать, — оживает герцог. — На границе карающие есть в каж-
дом приличном гарнизоне — там вам не укрыться.
— Ну, значит, на границе мне делать нечего, — отвечаю
легкомысленно, тут же осознав, что сморозил что-то не то:
лица собеседников удивленно вытянулись.
— Как? — Королева даже чуток из-за своего айсберга вы-
глянула, опешив от моих слов. — Вас прислал магистр, по-
мочь. Где еще может помочь страж, если не на границе?
Где-где?! Да откуда мне знать! Люди добрые, вы слишком
многого хотите от самозванца-дилетанта, к тому же инопла-
нетянина! Вот что им отвечать теперь?!
83
Ладно, держим нейтральную позицию, говоря много
слов, но ничего конкретного.
— А это уже вы должны придумать — я здесь чужак и сла-
бо ориентируюсь в обстановке. Да и дела мои плохо шли в
последнее время — скверно пока что соображаю. Кстати, из-
вините за мою неучтивость. От всего пережитого светские
условности вылетели из головы.
— Мы не на балу, да и вы здесь инкогнито... сэр страж, —
спокойно ответила королева. — Согласна с вами: это мы дол-
жны подумать. Вот и подумали. Есть один вариант для вас...
опасный, и не знаю, насколько вам по плечу. Но если не вы,
то никто не осилит такого. Да и карающие вряд ли смогут там
действовать. Это...
— ...владение Мальрок, что в Межгорье, — продолжил
герцог.
Синхронность их совместной речи заставила меня поду-
мать об очевидных фактах — передо мной достаточно близ-
кие люди. Не удивлен: королева женщина одинокая — и да-
леко не развалина древняя. Лунная ночь, замок мужествен-
ного герцога, прекрасно оборудованная спальня, где она
чувствует себя как дома. Житейское дело...
Сии размышления не помешали оперативно отреагиро-
вать на полученную информацию:
— Мальрок?! Проклятый замок?
— Не о замке речь — обо всем владении. И даже более
того: обо всем Межгорье. Перерожденные там здорово похо-
зяйничали: владельцев не осталось, а крестьян или сожрала
Тьма, или разбежались по чужим землям. Возвращаться туда
никто не хочет — ваша победа у брода ничего не решила.
Если земли опоганены, то это навсегда: до сих пор еще никто
никогда и нигде не сумел отобрать назад того, что подмяла
под себя Тьма. Но в случае с Мальроком все свершилось
очень быстро: перерожденные лишь около года назад там по-
явились. Дел успели натворить немало, но вот закрепиться
всерьез не успели. Там вряд ли есть серьезные убежища, да и
армия наша, посланная после вашей победы довершить раз-
гром, не столкнулась с крупными силами погани. Даже но-
чью она вела успешные действия, выжигая скверну. Гадина,
лишившись головы, сопротивлялась вяло. Мы думали, что
84
сумеем вернуть земли короне, но случилось непредвиденное:
никто из наследников бывших владельцев, которых сумели
найти, не желает туда отправляться. Все как один готовы слу-
жить короне где угодно, но только не в Межгорье: они друж-
но отказались от своих прав. Из новых дворян тоже никто не
пожелал — даже безземельные не хотят там поискать себе на-
дел. Хорошая земля, удобная, но погань пугает... Не верит
никто, что из ее лап можно хоть что-нибудь вырвать. До сих
пор такого не бывало — на ее земли лишь демам дорога от-
крыта. А мы вот с ее величеством и магистром вашего ордена
думаем иначе. Это возможно. И даже более того — это нужно
делать. Нельзя отступать вечно — ведь наш мир не бесконе-
чен.
— Вы получите бумагу, подписанную самим королем, —
опять включилась королева. — В ней много слов, но если ко-
ротко, то сказано следующее: «Если вы сумеете прожить в
Межгорье три года и три дня, восстановив замок, обрабаты-
вая землю и держа границу по реке, то получите права на все
Межгорье. Величина вотчины позволит ее владельцу носить
титул графа, с чем я вас и поздравлю. А если появятся наслед-
ники прежних баронов, то пусть идут в дальние края пешим
ходом — отказавшись от защиты своих владений, они их ли-
шились». Если совсем уж точно — бумагу подписала я, так
как сын мой сейчас далеко на южной границе. С ним было
бы проще... не вовремя он уехал... Но у меня с сыном полное
взаимопонимание и общность замыслов — подтвердит все.
Мальрок и остальные баронства Межгорья давно уже у нас
костью в горле стоят. Власть короны была там не более чем
пустой звук — вотчина бандитов, пиратов и бездельников.
Остатки былой поморской вольницы — старую доблесть рас-
теряли, но гонор сохранили. Сумеете забрать этот кусок
себе — корона от этого только выиграет. А получив титул —
заслуженно получив титул, — вы из разряда стража попадете
в разряд уважаемого дворянина Ортара, а следовательно, за-
одно попадете под королевскую защиту. При малейшем ко-
сом взгляде в вашу сторону со стороны любого из карающих
король может строго с них спросить — это его законное пра-
во. Дворянина тронуть без его согласия — это тяжкое пре-
ступление. Очень тяжкое. Я бы на их месте трижды подума-
85
ла, прежде чем на подобное решиться. Таким образом, вы
получите серьезную защиту — это поможет в ваших дальней-
ших замыслах. Если даже не продержитесь оговоренный
срок, тоже не зря: погань потрепать сумеете, уверена в вас; и
карающие туда не доберутся — нет у них сил серьезные дела
устраивать на таких опасных землях.
Слушая ее монолог, я потихоньку приблизился к малень-
кому столику, заставленному посудой с легкими закусками и
соблазнительно выглядевшими кувшинчиками. Плеснул в
плоский кубок Зеленому, чтобы тот не вмешивался в беседу
со своими пошлостями, — птиц мигом скатился с плеча,
присосавшись будто электрический насос. Не забыл и про
себя — отпил глоток недурственного, чуть терпкого вина.
Ухмыльнулся, покачал головой:
— Речи ваши, ваше величество, прекрасны, как это вино,
и столь же коварны, как любой алкоголь. Вы, должно быть,
преувеличенного мнения о возможностях стражей. Вот ска-
жите: каковы размеры этого Межгорья?
Королева растерянно покосилась на герцога, и тот не под-
качал:
— Пять дней конному, если с запада на восток; на востоке
с севера до юга можно за два дня добраться, а на западе и во-
все расстояние маленькое до смешного. Все Межгорье — это
длинный треугольник, вытянутый острым концом с востока
на запад. С юга его ограничивает Костяной хребет и граница,
что по Ибре проходит, с севера Маркизовы горы, с востока
отроги Костяного хребта, за которыми море начинается сра-
зу. На западе Маркизовы горы почти смыкаются с Костяным
хребтом — там лишь узкий проход остался, но и его закупо-
ривает Шнира, что берет начало на южных склонах Марки-
зовых гор. Река эта неширокая, но быстрая, и берега ее почти
на всем протяжении обрывисты. Крепость там стоит — в ней
сильный гарнизон. Если погань всерьез в Межгорье обосну-
ется, то нелегко ей будет набеги устраивать: на западе выход
держат наши солдаты, на севере непроходимые Маркизовы
горы с ледяными вершинами, на юге, за Иброй, вся земля и
без того давно уже под Тьмой, а на востоке лишь море, да и к
нему дорог через скалы не так уж много. Природная крепость
огромного размера, оттого и мешали нам бароны местные —
86
чувствовали себя вольготно, в полной безопасности. Позво-
ляли себе многое... вот и допозволялись. Пала эта крепость,
так что на вас только и надеемся. Нет у нас сил, совсем нет.
Война на границе отнимает все резервы.
— Повторюсь — вы, видимо, и вправду решили, что я все-
могущ. А это неверно — я такой же человек, как и все. Мне
будет нелегко строить там замки, пахать землю и в одиночку
оборонять всю эту территорию. У меня, знаете ли, даже коня
не осталось, чтобы обскакать ее за пять дней с запада на вос-
ток. Без коня скакать, конечно, можно, но мне кажется, это
будет существенно медленнее.
— Коня мы вам дадим, и вашему спутнику тоже — наде-
юсь, он еще не замерз, дожидаясь вас под стеной парка.
И одежду для вас найдем подходящую: от вашей, уж извини-
те за прямоту, не очень хорошо попахивает. Амуницию тоже,
само собой, не волнуйтесь по поводу таких мелочей. Замок
строить тоже не понадобится — в Межгорье их как блох на
собаке. Наша армия, конечно, разгромила там все, что по-
гань пощадила, да и пожгла немало, но восстановить все же
легче, чем возводить заново. А землю пахать — не дворянское
занятие: привыкайте мыслить как граф. Для этого существу-
ют крестьяне, а они у вас будут. Те иридиане, которых вы вы-
вели с Побережья, — мы их приговорили к ссылке. Точнее,
старый приговор сохранил силу — просто изменили место
заточения. И как думаете — куда их отправили?
— Эти люди не преступники...
— Нам тоже неприятны их разногласия с Церковью, но
лучше уж Мальрок, чем оставить на землях короны. Здесь ка-
рающие им жить не позволят — изведут быстро, раз уж все-
рьез взялись за иридианскую ересь. Кстати, бакайцы поче-
му-то дружно изъявили желание разделить их судьбу. Лишь
небольшая часть решила остаться в коронных землях — тех
мы отправили на границу, в военные поселения. Так что у вас
будет более тысячи подданных, и среди них немало умелых
воинов. Армия невелика, но уже показала себя достойно —
там, в бою у брода.
И вот что здесь возразишь? Землю дали, замков кучу тоже,
подданных выделили, коня обещают и портки чистые. Зем-
ля, правда, похуже, чем в зоне Чернобыльской: все замки
87
добрые солдаты милостиво сожгли, зато подданные — народ
проверенный: с такими куда угодно идти можно, на все наши
два возможных направления — хоть топиться, хоть вешаться.
А стоит ли возражать? Меня упорно принимают за стра-
жа — значит, проще смириться: даже инквизиции доказать
обратное не удалось. Видимо, и впрямь это тело принад лежа-
ло представителю ордена полуденных. В местных реалиях я
ориентируюсь слабо, затеряться самостоятельно будет не-
легко — карающие могут меня выследить, будто бегемота
слепого. С другой стороны, благосклонно согласившись с
предложением странных аристократов, я получаю убежище
от инквизиторов, приличную группу верных мне людей,
уединенный уголок, где, возможно, сумею неспешно вжить-
ся в местное общество. И в придачу к перечисленным бону-
сам — все тех же милых зверушек из опоганенных земель. Но
последнее, может, не столь уж плохо — вон на Побережье эта
колония почти год протянула без особых проблем. А уж там,
на территории естественной крепости с несокрушимыми
природными стенами...
Ага, размечтался... Через стены эти, само собой, дорог не-
мало и троп. А у меня людей раз-два, и закончились... Все
равно что Кремль Московский попытаться оборонять парой
солдат от всей армии Чингисхана.
А какая альтернатива? В одиночку, мало что понимая, бе-
жать непонятно куда? Оставаться-то нельзя, да и не хочет-
ся — надоело здешнее гостеприимство... А тут и статус, и
средства, и кое-какие любопытные перспективы.
Ладно, Дан, пойдем по пути наименьшего сопротивле-
ния.
— Хорошо, думаю, ваше предложение наилучшим спосо-
бом распутывает ситуацию. Хотя я не представляю, как про-
держаться там три года, если за нас всерьез возьмутся.
— Мы поможем по мере сил, но возможности наши огра-
ничены, — вздохнул герцог.
— Мне нужны солдаты, инструменты, скот, семена — мне
ведь даже кормить всю эту толпу нечем.
Королева, изобразив стандартную ледяную улыбку, пояс-
нила:
— Не думайте, что мы отправили их в Межгорье голодны-
88
ми и босыми. Сэр страж, ваши люди получили помощь в
приобретении новых повозок, и этим наша помощь не огра-
ничилась. Коровы, лошади, овцы, козы, птица — все полу-
чили лично от меня. Зерно, продукты, ткань на одежду, инст-
рументы, оружие — про это тоже не забыли. В спешке, воз-
можно, не все предусмотрели, да и запасы не столь обильны,
но там, на месте, их можно пополнить: наша армия не успела
похозяйничать — очень торопились. Так что, думаю, найдете
чем поживиться. Вы уж простите, но казна пуста: королевст-
во в долгах. Война — слишком дорогое удовольствие... С сол-
датами тоже немного поможем — уже выделили в сопровож-
дение небольшой отряд латников. Передадите их командиру
письмо от меня. Он преданный человек и опытный, приго-
дится вам. Больше — извините, помочь не можем. Гарнизон
в крепости на Шнире будет поставлен в известность о вас, но
он невелик, и воинов хороших почти нет, так что даже не ду-
майте на него всерьез рассчитывать. Да и карающие могут
иметь там своих людей — держитесь настороже. Усилить вас
попросту нечем: мы даже из тюрем вытащили всех, мало-ма-
льски пригодных для несения службы... королевство исто-
щено Тьмой...
Минутное неловкое молчание — все ждут от меня ответа,
а я молчу, все еще вяло перебирая варианты, которых до
обидного мало.
Эх, знать бы, где здесь безопасное место можно найти, —
бежал бы без оглядки. Но не знаю — чужой я здесь.
А может, и нет такого места...
— Привет, Тощий! Тебя разве еще не повесили?!
Епископ, привычный к повадкам Зеленого, не обиделся:
— Дан! Вы нашли свою птицу! Я рад, но нам стоит поторо-
питься — вот-вот рассветет!
— Не спешите — пойдемте за мной.
— Куда?! Там ведь ворота парка и охрана! Да вы окончате-
льно с ума сошли?!
— Конфидус, пешком бежать — не слишком здравая идея.
А я нашел не только Зеленого: в парке нас дожидаются лоша-
89
ди, одежда, сумки с едой, деньги и даже охрана, которая со-
проводит нас до городских ворот. А мы с вами нахлобучим на
головы шлемы глухие — никто в них нас не узнает. Мало ли
солдат в эту ночь бегает по улицам в поисках сами знаете
кого.
— Дан, вы шутите? То, что вы сейчас рассказали, на опи-
сание рая похоже.
— Не радуйтесь раньше времени — вы еще не знаете, куда
мы потом отправимся. Намекну лишь, что вовсе не в рай, а в
несколько противоположное ему место.
«Продолжение отчета добровольца номер девять. Про-
должено после перерыва, вызванного отсутствием местного
запоминающего устройства — попугая. Длительность пере-
рыва неизвестна. Так что назовем этот день: «Последний
день в застенке».
Пропущенные дни опишу коротко: помер; воскрес; по-
садили в подвал; пытали; били. Сегодня меня тоже пытали.
И били тоже. А еще я исследовал городские подземелья. Точ-
нее — канализацию. Еще точнее — я там плавал по уши сами
знаете в чем.
А теперь о деле. Криптона не смог найти даже в канали-
зации — честное слово, только его там и искал. Без крипто-
на не могу даже думать о начале работ по созданию установ-
ки. И вообще, состояние хронического стресса не способст-
вует пробуждению созидательного настроения. Пытки и ту-
маки тоже как-то не вдохновляют. Но если вдруг вы там, в
своем бункере, начисляете на мой счет зарплату, прошу не
считать мои действия прогулом: я стараюсь изо всех сил. Не
все пока получается, но чувствую, что или все изменится в
лучшую сторону, или отброшу копыта — бесконечно терпеть
я не способен.
А еще познакомился с местной королевой: красивая, как
та штука, что утопила «Титаник», и строгая, как моя первая
учительница. Улыбается будто Мона Лиза — так же загадоч-
но: видимо, прячет зубы гнилые. Тебе, Ваня, она бы понра-
вилась.
90
Направляюсь куда-то на восток — в местность, надеюсь,
богатую всеми изотопами криптона и прочим стратегиче-
ским сырьем.
Р. S. Если вдруг подвернутся удачно взорвавшиеся сверх-
новые, срочно пришли самоучитель по регенерации и орто-
педические ботинки, а то мне здешние инквизиторы ноги
поломали в девятнадцати местах».
Глава 6
«ПО ТУНДРЕ, ПО ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ...»
Так уж исторически сложилось, что в местной географии
я разбирался слабо. Политическая или топографическая
карта на глаза как-то не попадались, а те филькины грамоты,
что попадались, представление о мире давали менее чем ну-
левое. Даже название королевства, к границе которого я че-
рез ад провел столько местных горемык, узнал лишь сей-
час — от герцога Шабена. Хотя в плюс себе могу поставить
заочное знакомство с королем: его порядковый номер я знал
прекрасно — восьмой, а звать Кенгуд. Мы с ним почти ров-
ня — ведь я девятый. Правда, аристократических кровей не
имею, но это пока — в отдаленной перспективе маячит граф-
ский титул. С ним, правда, не все так просто: подозреваю, до-
жить до его получения будет несколько сложнее, чем станце-
вать медленный танец с поднятым из берлоги медведем-лю-
доедом.
Итак, государство, в которое я попал, называется Ортар.
Судя по некоторым обмолвкам, размеры его не слишком ве-
лики, и где-то не так далеко, точно неизвестно где, находится
могущественный сосед — некая Империя. Естественно, как
и полагается империям в стадии экспансии, сосед является
воплощением чистого зла: оттуда в Ортар проникают разно-
образные козни, инквизиторы и кишечные паразиты. А сде-
лать против этого ничего не могут из-за несопоставимости
весовых категорий. Остается, как обычно, за кадром — поче-
му этот сосед, при всем своем злобном могуществе, до сих
пор не подмял маленькое, но гордое королевство под себя?
Да ходить мне на большую политику по-большому — о
91
себе надо думать! Позади меня задница, впереди то же самое,
но кто знает — вдруг имеются варианты посветлее? Может,
ну его, это Межгорье, и резко поменять маршрут? Погони за
нами незаметно, да и вообще здесь не слишком многолюд-
но — лишь одиночные телеги крестьянские да редкие всад-
ники, столь же одиночные. Перед рассветом, покидая город,
в последний раз увидел толпу — у ворот собралось не меньше
трех десятков солдат. Злые, крикливые, возбужденные. Их
бы всех на южную границу, с нечистью рубиться, — а они,
сволочи и негодяи, стоят, караулят здесь некоего беглого
еретика и стража, заподозренного карающими в перерожде-
нии. Причем ничего им не докажешь — даже на авторитет
попугая не посмотрят, потому что круглые дураки от самого
рождения.
На нас они даже не взглянули. И правда — зачем дураку,
тем более круглому, таращиться на парочку ничем не приме-
чательных солдат герцога. Шабен, я так понимаю, лицо ува-
жаемое: взаправдашний герцог; с магистром ордена полу-
денных связь поддерживает; королеву... с королевой дружит
великой и чистой дружбой. Заглядывать под шлемы его лю-
дям было бы крайне неучтиво, а то и чревато. Они и не загля-
дывали. Наивные доверчивые пейзане, как легко вас обма-
нуть. Конечно, окажись там карающие, все могло обернуться
иначе, но их не было. Возможно, драят щетками своего ко-
миссара — он остро в этом нуждается.
Как и мы: баньки герцог нам не истопил...
Дальше было скучно. Мы, время от времени меняя коней,
быстро двигались навстречу восходящему солнцу, то и дело
поглядывая назад в ожидании погони. Епископ при этом не-
громко молился, вероятно каясь в ночных грехах, а я с любо-
пытством осматривал окрестности.
Оглядывать, если честно, было почти нечего — местность
стандартно скучная. Леса, полоски крестьянских полей, ре-
чушки и ручьи с деревянными мостами или просто бродами,
деревеньки вдалеке, изредка замки на холмах. Леса обычные,
на вид ничуть не отличающиеся от родных земных. Разве что
не испорчены еще цивилизацией, как и все остальное, — ни
просек, ни линий электропередач, ни мусора пластикового,
ни плакатов, запрещающих разведение костров. Про поля
92
сказать ничего не могу — в сельском хозяйстве я разбираюсь
немногим лучше, чем в египетской грамматике. Деревеньки
напоминали те, что видел на побережье, с одной важной раз-
ницей: здесь не ставили частоколов. Даже заборов не видать.
Странно видеть абсолютно беззащитные селения. Замки
тоже не впечатляли: обычно это или одинокий большой дом,
или группа домов, обнесенных изгородью, ничуть не похо-
жей на крепостную стену. Заметно, что местность не слиш-
ком прессовали внешние и внутренние враги. Хотя, возмож-
но, возводить укрепления запрещала власть, стремясь облег-
чить себе контроль над подданными. В моем мире, по край-
ней мере, такое практиковалось во все времена.
Ни застав, ни башен каменных, ни мостов подъемных —
испохабленная тележными колесами грунтовка. Скачи куда
хочешь — никто не спросит: «С какой целью?» Или стража и
патрули здесь редки, или епископ умело выбрал дорогу.
Хотя вру — вопросы нам задавали. Один раз. На перекре-
стке с таким же унылым «шоссе» повстречался трактир.
Здесь мы дали отдых лошадям, да и себе, заказав яичницу с
пивом. Яичница была просто королевская: земному Дану и
половину порции не осилить, — но я прикончил с легкостью.
Пиво порадовало меньше: не слишком холодное (мягко го-
воря) и кислятиной отдавало. Зеленый, попробовав, скри-
вился, и, с трудом пересиливая отвращение, сделал пару
глотков. Аристократ пернатый — вино ему дорогое подавай,
а не пойло плебейское... разбаловала его королева. Я же, че-
ловек простой, не голубых кровей — не пристало вчерашне-
му зэку носом крутить, — выдул не поморщившись.
Пока набивали желудки, трактирщик поинтересовался —
куда мы, собственно, направляемся. Епископ, не переставая
жевать, пробурчал в ответ нечто совсем непонятное, а хозяин
заведения, уточнив, не собираемся ли мы здесь оставаться до
ужина или даже заночевать, оставил нас в покое.
Но даже этот безобидный интерес сильно насторожил —
мы поспешили продолжить путь. Сомнительно, что нарва-
лись на шпиона карающих, но не в этом дело. Трактирщик
нас запомнил хорошо, и если спросят, опишет с подробно-
стями. Да и как не запомнить, если мы были его единствен-
ными клиентами на тот момент? Пара подозрительных вер-
93
зил, хорошо одетых, но вот попахивает от них вовсе не изыс-
канными духами. Вооружены до зубов, но ни гербов, ни опо-
знавательных цветных тряпок, сигнализирующих о
причастности к свите какого-либо аристократа, не имеется.
При этом расплатились золотой монетой — в кошельке, вру-
ченном Шабеном, других не оказалось. Хозяин трактира сда-
чу полчаса собирал — я бы на его месте таких любопытных
гостей на всю оставшуюся жизнь запомнил.
Епископ, оборвав молитву, громко предложил:
— Дан, не лучше ли нам сменить дорогу?
— Вы здесь чего-то опасаетесь?
— Трактирщик нас хорошо разглядел, и слуга его тоже.
Крестьян навстречу немало попадается, гонцов и просто
бродяг — глазастые среди такой публики встречаются неред-
ко. Если за нами есть погоня, по следу пойдут легко — мы
ведь его не путаем.
— Герцог объяснил, что по этой дороге мы можем добра-
ться до Шниры за неделю с небольшим, если не станем жа-
леть лошадей. А если сможем их менять, то еще быстрее.
— Да, он прав. Но скажите откровенно: вы ему полностью
доверяете?
— Я никому не доверяю, в том числе и себе.
— Похвально. У аристократов, тем более такого уровня,
белое не обязательно белое — интриги у них сложны и мно-
гоходовы. Став винтиком в подобной интриге, можно до са-
мого конца об этом не догадываться и очнуться лишь на ви-
селице. Не думайте, что статус стража вас защитит, — ведь от
карающих он не спас. Нет у вашего ордена серьезного влия-
ния. Уважают вас — это да, но на одном уважении не выжить.
Представим даже, что он был с вами искренен. И давайте
вспомним, что у карающих есть плохая привычка: повсюду
иметь свои глаза и уши. Вы уверены, что они не узнают о
цели нашего пути или хотя бы направлении? Да, в Межгорье,
возможно, сунуться побояться, но вот перехватить нас по до-
роге...
— У нас хорошие лошади.
— Это не поможет против грамотной и хорошо организо-
ванной погони. Отряд в двадцать всадников карающие со-
брать могут легко и быстро. У каждого будет пара заводных
94
лошадей. Первый рывок делают, загнав по коню. Далее заго-
няют по второму. Вторые кони долго не протянут, хоть и на-
легке шли, но вороны по пути будут забирать лучших коней в
деревнях и замках — хозяева не посмеют спорить, а если по-
смеют, то разбираться останутся один-два инквизитора, а
остальные безостановочно продолжат погоню. Что позволе-
но им, то не позволено нам — даже получив отрыв на сутки,
увидим их на третий-четвертый день.
— Конфидус, вы нагнетаете страсти. Загнать десятки до-
рогих лошадей — даже для карающих траты слишком уж се-
рьезные. И ради чего? Ради призрачной надежды догнать
нас? Я бы на их месте жилы не стал рвать — мы не такие уж
важные персоны.
— Вы молоды и наивны... Дан, им очень сильно нужно вас
убить. Если вас не станет, вряд ли дело дойдет до конфликта
между карающими и полуденными. Даже не конфликт стра-
шен, а потеря репутации — карающим не нужна слава пала-
чей полуденных. Народ их не поймет — это ведь немыслимо.
Получается, что церковь, выставляя себя главным борцом со
злом, уничтожает злейших врагов Тьмы, чья репутация скла-
дывалась веками: куда там карающим до вас... Так что Хорек
пытал вас без высшего дозволения — он просто никак не мог
успеть получить разрешение на такое из Империи. Значит,
действовал сам. Пройди все удачно — хвала ему. Но не про-
шло: хвалы теперь точно не будет, а будет ему много нехоро-
шего, если дело дойдет до конфликта с оглаской. Руководст-
во карающих может попросту принести его в жертву, пред-
ставив дело так, что он — преступник, нарушивший законы
их ордена. Так что Хорек любыми средствами постарается не
допустить даже возможности такого конфликта. Ему нужна
ваша жизнь. Но и это не все: он оскорблен тем, что мы с ним
сделали. Он унижен. До смерти теперь все будут перешепты-
ваться за спиной: «Это тот самый Цавус, что по вонючей ка-
наве от иридианина убегал с мордой избитой? Да-да! От ири-
дианина! Они ведь противники насилия человека над чело-
веком, а Цавус вот убегал. Ой! Да что вы такое говорите?! Вы-
ходит, он жалкий трусишка?!» И еще я прихватил у него
кое-какие записи и переписку с Империей — изучу подроб-
нее. Там масса интересного... Подозреваю, он горит желани-
95
ем эти записи вернуть. Дан, как думаете: станет он жалеть ло-
шадей?
Да уж... расклады мне не нравятся — легкомысленно я от-
несся к перспективам серьезной погони.
— Я бы на его месте жалеть не стал.
— Вот и я про то же. Церковь богата, такие траты позво-
лить может. А он здесь главный карающий — как прикажет
так и будет. Опасно нам на этой дороге держаться. В городе
сейчас инквизиторы всех на уши ставят, пытаясь след найти
Думаю, найдут — это вопрос времени.
— Конфидус, я не знаю этих мест. Я никогда и рядом с
ними не бывал. Вам решать — куда нам сворачивать и когда
Я согласен, что оставаться на этой дороге опасно. Не хочется
терять время, но еще меньше хочется попасться.
— Насчет времени: есть возможность его не потерять, нс
и на дороге не остаться.
— Не понял?
— Сколько золотых вам выделил герцог?
— Не считал — на вид монет пятьдесят — сто.
— Это хорошо. Дан, чуть дальше и южнее река большая
изгиб делает — Таша. Почти к дороге в том месте подходит
Она не слишком широка, да и глубиной не выдалась, но се-
рьезные лодки до этого изгиба поднимаются, если пора нс
сухая. Ниже она впадает в Ибру, или, как ее бакайцы называ-
ют, Ича, поблизости от устья Шниры. Где-то между их устья-
ми крепость стоит, да и выше по Шнире их полно — гранищ
ведь. По большой воде к ним корабли ходят, по малой — лод-
ки. Корабль мы вряд ли осилим, да и нет их на Таше в такук
пору, но простой струг нанять или даже купить сможем. Во-
зьмем овес для лошадей — и пойдем по течению. Для начала,
думаю, сумеем уговорить ватагу опытных мужиков в команду
и оставим их уже внизу, в крепости. А дальше посуху выбе-
ремся к проходу в Межгорье — там всего ничего будет. Я.
правда, не бывал в тех местах, но, думаю, не заблудимся —
просто будем придерживаться правого берега Шниры и вый-
дем куда надо. Уж крепость на ней найти должны. Лодкой
идти, конечно, не очень быстро, но это только так кажется —
течение сильное помогает, и остановок делать не надо, разве
96
что на ночь. А верхом так не получится. Если все будет хоро-
шо, вряд ли время потеряем.
— Думаете, карающие не догадаются о нашем маневре?
— Догадаться могут. Но пока догадаются, мы уже далеко
будем. Не думаю, что смогут догнать посуху, — не слышал я,
чтобы вдоль Таши дороги хорошие имелись: после мора там
все позарастало. А по воде уже не догонят: лодки — не лоша-
ди, и загнать их не получится. Даже если гребцов лучших на-
берут, не особо поможет — на узкой неглубокой реке ско-
рость во вред идет: мели, завалы, камни подводные. Стоит
поторопиться, потом вдесятеро больше времени потратишь
на освобождение лодки. Нет, Дан, вряд ли догнать сумеют.
Разве что чернокнижием каким-то мысли наши выведают и
сразу погоню развернут куда надо.
— Хорошо, уговорили. Где там ваша река?
* * *
Мужик высморкался, небрежно смахнул с бороды при-
клеившуюся соплю, почесал затылок, покосился в сторону
реки. Там, наполовину высунувшись на грязный песок бере-
га, темнела туша крохотного суденышка, или, как его назвал
епископ, малого струга. Чуть ниже виднелись еще два, но
они нас не интересовали — на них не было стойл для лоша-
дей, а для нас это важно: еще неизвестно, сможем ли мы ку-
пить других, на границе. Оборудовать стойла — дело недол-
гое, но нам терять время нежелательно. А на этой посудинке
все есть — она только что вернулась, отвезя на границу ба-
ронского сынка с малой свитой, и не успели разобрать лиш-
ние усовершенствования.
Вот и набивает цену, гад бородатый, — догадался, что де-
ваться нам некуда. Странный только: за плату везти нас к
границе отказался, мотивируя это тем, что только оттуда вер-
нулся. Зато продать посудину в принципе согласен, как и со-
гласен уже на нашей лодке сходить по тому же маршруту. Ну
где здесь логика?! Или я чего-то в лодочном бизнесе недопо-
нимаю...
— Шестьдесят четыре, — чуть растерянно заявил мужик,
очевидно сам охреневая от своей наглости.
4 На руинах Мальрока
97
— Да новый струг не стоит больше полусотни, а твой та-
кой же молодой, как бордельная мамочка, — возмутился
епископ. — Сорок две — и хватит: за него в базарный день и
двадцати не дадут. Доски рассохлись, мачта болтается как
срам стариковский, под ногами вода хлюпает и рыбой весь
провонял.
— А вот не надо наговаривать! — вознегодовал мужик. —
Проконопачено по весне на совесть все; на мачте просто от-
тяжки ослаблены, чтобы на стоянке попусту не обтрепыва-
лись; вода под ногами, оттого что ливень здесь позавчера был
такой сильный, что у Парна бочку со двора потоком унесло.
Так и не нашли бочку-то... Рыбой воняет, потому что жиром
рыбьим доски вчера промазали, нагревая перед тем, — от
жучка водного спасение лучшее. На воду спустить — вонь
мигом выветрится. А струг мне и самому нужен, так что
шестьдесят три.
Ну просто чудесно — они собрались до вечера торговать-
ся. Придется вмешаться:
— Слышишь! Ты! Еврей южных морей! Вот тебе сорок
пять — и попытайся не помереть от радости. А если тебе это
корыто так сильно дорого, то можешь сам на него погрузи-
ться с помощниками и сплавиться с нами, как и предлагали.
А там, на границе, получишь лодку назад. Но за это сам о
припасах посуетись — для людей и лошадей. Причем быст-
ро — мы очень торопимся. Баню нам организуй быстро тоже.
И еще: когда лодку тебе вернем, то ты возвратишь тридцать
монет. Так что не пропадет твой «Титаник». Все понял или
как?
Посмотрев мне в глаза, лодочник, видимо, прочитал в них
полную безнадежность перспектив дальнейшего торга, но
все же робко вякнул:
— Двадцать верну.
— Договорились, — спорить не стал, так как это могло
продолжаться бесконечно, а я вечно жить не собирался.
— Ох не знаю, что и делать: где я команду наберу так быст-
ро? Ребятки Вота-старого пьяные до полного неприличия —
кто знает, по каким кабакам их теперь собирать: село у нас
большое, а то и в городок подались. Макриновы отродья во-
роваты, да и тоже — поди их найди быстро...
98
— Да хоть рожай — некогда нам ждать. Шевелись, если
хочешь получить свои деньги.
Кивнув, мужик, неловко припадая на левую ногу, напра-
вился за ближайший угол. Проводив его взглядом, я обратил-
ся к епископу:
— Как думаете — надежный?
— А кто его знает... Но раз до границы ходил уже, то до-
везти сможет. Нам искать другого некогда, а у этого на лодку
хоть сейчас можно лошадей заводить. Кони у нас хорошие —
жалко бросать. Дан, а что такое «еврей»? И «Титаник»?
* * *
Помощников лодочник нашел — целых гри штуки. При-
чем двое из них затащили третьего на борт волоком — само-
стоятельно он передвигаться не мог по причине состояния, в
науке называемого «анабиоз». Запах, исходивший от него, не
оставлял простора для домыслов о причинах паралича всех
систем организма — дух ядреной сивухи был столь могуч, что
даже Зеленый, проснувшись, демонстративно расчихался и
ласково обозвал алкаша уродом.
Оставив занемогшего коллегу валяться у борта, пара му-
жиков молча и деловито принялись подготавливать струг к
плаванию. Завели в стойла лошадей, загрузили какие-то
мешки и бочонки, натянули обвисшие пеньковые канаты.
Появившийся лодочник обеспокоенно сообщил нам, что бо-
льше достойных помощников найти не удалось. Покосив-
шись на храпящее тело (и это называется «достойный»?!), я
предложил восполнить некомплект экипажа недостойными,
на что хозяин отреагировал отрицательно. Он был готов в
одиночестве вести свой «Титаник» к границе, лишь бы не
брать кого попало.
Далее пожаловал какой-то мрачный дед с упряжкой бы-
ков — эта немудреная тягловая сила легко стащила струг на
воду. Лодочник о чем-то пошептался с погонщиком скотины
и дал добро на отчаливание.
Уже через пару минут я понял, почему его так напрягала
малочисленность экипажа. Сам бородач встал на корме, во-
рочая рукоять огромного рулевого весла, а пара молчаливых
99
помощников не успевала работать шестами, отталкиваясь от
постоянно возникающих мелей, затопленных деревьев, ва-
лунов и прочих препятствий, на которые нас норовило вы-
бросить течение. Скорость не столь уж велика, но при таком
весе инерция у суденышка приличная — дно вряд ли про-
бьем, но засесть можно серьезно.
Не знаю, сколько бородач пообещал этим ребяткам, но де-
ньги эти они озером пота и кровавыми мозолями отработают.
Деревня скрылась за поворотом русла. Обернувшись,
Конфидус устало улыбнулся:
— Дан, а мы ведь, наверное, попадем в Межгорье еще бы-
стрее, чем по тракту.
Лишь бы не накаркал...
Развалившись на ложе из пары седел и плаща, я лениво
наблюдал, как мимо проносятся крутые берега реки чужого
мира. Впервые за долгий срок выпала возможность ничего не
делать и ни о чем не беспокоиться. За меня сейчас работают
другие — ворочают веслами и толстыми шестами. Никто не
готовится выпрыгнуть из-за угла с кинжалом; зомбирован-
ных медведей и прочей несимпатичной нечисти в этих краях
тоже не водится. Возможно, ребятки Цавуса уже мчатся по
нашим следам, но, пока они их распутают, пока поймут, что
мы сменили скакунов на яхту, пока...
Не догонят они нас без вертолета...
Можно просто лежать, ничего не делать, блаженствовать.
И заодно приводить расшатанную нервную систему в поря-
док, систематизируя полученные знания и восполняя пробе-
лы новой информацией. Откуда ее получать? Да хотя бы от
Рина — того самого хромоногого лодочника. Он оказался не
только жадным, но и болтливым: достаточно грамотно на-
мекнуть — и он выдаст полную справку по любому интересу-
ющему вопросу с кучей сопутствующей информации. Му-
жик достаточно неглуп, просто неотесан.
Одно плохо — любопытен слишком. Всю дорогу пытается
выведать, кто мы такие и по какой причине нас понесло в та-
кую даль, да еще столь срочно. При этом не интересуется це-
100
лью нашей поездки. Хотя глупо интересоваться: у людей вро-
де нас цель на границе лишь одна может быть — убивать и
умирать. Солдаты там нужны постоянно, и никому не инте-
ресно, по какой причине человек прибыл в это опасное мес-
то. С пограничья выдачи нет: что бы ты ни совершил в циви-
лизованных землях — назад, на расправу, тебя вряд ли отда-
дут. Единственные, у кого могут быть неприятности, — зама-
занные Тьмой или хотя бы подозреваемые в этом. Так что
права у карающих там есть, а у светского суда уже далеко не
всегда.
Вот и интересно лодочнику — чего же мы такого натвори-
ли, раз за любые деньги готовы мчаться к границе с максима-
льно возможной скоростью, не считаясь с расходами? Подо-
зреваю, за счет таких вот торопыг на реке и живут — уж боль-
но уверенно он нас ободрал.
— А вот скажите мне, господин, птица ваша, говорят, не к
каждому на руки пойдет. Слышал я, они лишь стражей полу-
денных признают и людей, которые им помогают, а осталь-
ным могут и палец отхватить или глаз выклевать. Правда аль
врут?
Зеленый лучшим другом объявит любого, кто поделится с
ним спиртосодержащей жидкостью, но зачем лодочнику со-
кровенные тайны выдавать?
— Рин, спроси у попугая сам: мне откуда знать?
— Да я просто подумал... Нет, не подумал... что вы из
стражей будете. Просто думаю, может, вы человек их дове-
ренный. Гонец там... или еще кто. Дело, конечно, как бы не
мое совсем, но интересно же. Давно к нам стражи не загля-
дывали — говорят, на юге они воюют люто с погаными. А хо-
рошо бы им заглянуть: житья нам здесь нет.
— По тебе не заметно, что живешь плохо.
— Ну пока свое имею, а вот если граница падет, то все —
бежать придется на север, бросив все нажитое добро. А у
меня, помимо лодки, хозяйство: хутор льняной с арендатора-
ми, коровенок две дюжины, по мелочи много чего наберет-
ся тоже. Куда это все брать, если погань придет? Солдаты
даже спрашивать не станут — людей погонят прочь, а скоти-
ну под нож и сжечь, чтобы не досталась Тьме. Л ишь лошадей
101
прихватить могут позволить, если не отберут. Никто меня не
ждет на севере. Вот что делать?
— Может, граница и не падет — не каркай раньше времени.
— Падет... как ей не пасть, если все к тому идет. При ста-
ром короле всех озорных парней, которых к мечу приучить
легко, позабирали. Хилых и слабых сердцем домой заворачи-
вали — не нужны такие в армии. При новом теперь всех
берут, кто ни попросится. И без спроса тоже взять могут —
за недоимки или за что другое. Забирают многих, а назад
мало приходит — увечных немного да больных. Рубка не-
скончаемая на границе — погани все больше, а наших все
меньше. И откуда только плодится такая мерзость... На на-
шем берегу тоже не все ладно: Мальрок обратился — и все
Межгорье от него Тьмой пошло; одержимых прибавилось;
огни ночами странные не раз замечали и молнии с чистого
неба, а это ведь сами знаете к чему бывает. Чернокнижие уже
чуть ли не в открытую. По детству помню, за год если одну
ведьму сожгут, то много казалось, а сейчас недели без такого
веселья не проходит, а только меньше их почему-то не стано-
вится. Скотины мор был по осени сильный, да и людей мно-
гих тот мор прибрал. А уж что за мор был в позапрошлом
году... Ох... Из села нашего, почитай, каждого третьего за-
брал, и это еще хорошо — другие подчистую вымирали, осо-
бенно те, что ниже по реке. Скоро по правому берегу такую
деревню проходить будем — одни головешки чернеют. При-
шли солдаты из города, сожгли трупы прямо в домах; и все —
нет там больше людей. Там в замке рыцарь из ставленых
жил — тоже мор не пощадил никого. А потом, к осени уже,
пшеница на полях почернела и вся усохла. Не было в тот год
вообще пшеницы в нашем краю, даже на семена пришлось с
севера везти. Голода смертного, правда, тоже не было, но по-
яса до хребтов затягивали. Если и в этом году чернота придет,
то к весне начнут дети помирать — они в первую очередь при
голоде мрут. А дальше, если живы будем, бросим пшеницу —
пусть уж лучше рожь. Белый хлеб — оно, конечно, всяко вы-
годнее и вкуснее черного, да только лучше уж черный жевать,
но каждый год, а не через два на третий. Люди мрут, скотина
мрет, хлеб сохнет — вот как жить прикажете?
— Тебе-то что: лодку твою никакой мор не возьмет.
102
— Лодку — оно, конечно, да, но детей двоих схоронил и
невестку. Коров спас — в леса увел, на поляны сокровенные,
а вот лошади померли. Лошадей тогда мало мерло, а у меня
вот обе, да еще и жеребчик малой. А все почему? Потому что
колдун у нас объявился. Пришел из города, трактир открыл
свой. Место ведь у нас бойкое: тракт неподалеку проходит,
дорога от него к реке ведет, и еще от городка одна; струги
опять же доходить могут по воде высокой, причем не только
малые. Выгодное место — для трактирщика это самое то:
народу много вертится, и денежных в том числе. Где честно-
му купцу сделку удачную обмыть или вору пропить украден-
ное? Известно где — в трактире. Вот и решил здесь устрои-
ться. А зачем он нам нужен — своих полно. Сразу многим не
понравился из-за этого, а дальше уже больше. Когда замети-
ли, что после его появления все беды начались, то быстро по-
няли откуда. На хуторах дальних скотина живехонька, а в
селе дохнет — понятно, что неспроста это. Сожгли вместе с
трактиром, да только поздно — успел напакостить.
— Ни при чем здесь трактирщик, — не выдержал я. —
Село ваше торговое — сам про ярмарки говорил. Привели от-
куда-то на продажу корову больную — от нее и пошла зараза.
А на хуторах скотина не заболела, потому что не контактиро-
вала с заболевшими коровами. Вам бы сразу, как мор пошел,
поставить дозоры на дорогах и не пускать к себе ни лошадей,
ни коров — тогда бы обошлось.
— Глупости вы говорите, — отмахнулся лодочник. — Все
зло происходит от Тьмы, а колдуны да ведьмы — ее главные
слуги. На юге, кроме них, вообще уже никого не осталось —
демами они там прозываются. Говорят, у них и села свои, и
города, и даже король. И еще им надо девяносто девять зло-
деяний сделать, чтобы получить право высшего перерожде-
ния, вот и гадят повсюду. А король наш понимать такого не
хочет — суды церковные ущемляет, не дает карающим очис-
тить страну.
— Неужто в Империи, где у карающих права есть, не бы-
вает мора?
— Почему не бывает? Бывает... Да только такого, как у
нас, не допускают.
— А сам откуда знаешь?
103
— Так все говорят.
— А не говорят, что за морем трава зеленее и небо выше?
— Не... про такое не слышал. А что — правда? — просто-
душно изумился Рин.
— Истинная правда. Слушай, если ты не веришь, что ко-
ролевство выдержит, то почему не переедешь в безопасное
место заранее?
Задумавшись, мужик покачал головой:
— А сам не знаю. Не уезжаю — и все тут. Да и нелегко про-
стому человеку на такое решиться. Я вот не из бедных вроде,
а все равно крестьянское сословие. Переезды не для нас. Раз-
ве что указ на то будет — тогда конечно.
Кивнув в сторону берега, лодочник пояснил:
— Поля потянулись заросшие. Вымерла деревня, и неко-
му пахать. Хорошая земля здесь, да только не осталось хозяи-
на. И король другого барона не ставит. Не осталось в коро-
левстве людей — даже баронов не из кого назначать. Вот и ду-
маю, что не выстоит граница.
— Забирай поля себе и паши.
— Ишь какой ты прыткий! Земля ничьей не бывает — она
или хозяина, или коронная. Раз хозяина здесь нет, то корон-
ная получается. А без дозволения королевского нельзя даже
прикасаться к ней. Сперва ставленника назначить должны, а
уж он ведает, кому и где дозволить пахать. С урожая ставлен-
нику доля идет — он за то сыновей своих воинами делает и
пехоту из крестьянских сынков вооружает. Налог с земли
опять же ему платить. Если не сумеет платить и войско свое
малое содержать, то поставят другого. Вот кто при таких де-
лах сюда пойдет? Попробуй найди крестьян на вымершей
земле. А королю все равно, что они вымерли: изволь платить
и войско тоже изволь содержать.
Слова лодочника неприятно озадачили: выходит, мое на-
значение «управителем Межгорья» еще менее выгодно, чем
казалось. В королевстве, похоже, хватает пустующих земель,
оставшихся без аристократов и крестьян, и эти территории
не обременены довеском в виде шляющихся ночами мутан-
тов при живых таранах; зомбированной живности; людей,
иногда превращающихся черт знает в кого, с виду при этом
оставаясь почти нормальными; и прочих «бонусов». Но мне
104
досталось именно второе... В принципе понятно почему —
лишь там можно почувствовать себя хоть немного защищен-
ным от карающих, но очень уж сомнительное спасение: буд-
то сменить море, заселенное акулами, на озеро, кишащее
крокодилами. Чем ближе я к месту своего назначения, тем
больше об акулах подумываю с симпатией.
Убедившись, что лодочник потерял интерес к беседе и ли-
хорадочно работает веслом, уклоняясь от очередной коряги,
украдкой проверил ноги. Рассмотрев их вчера вечером, перед
ночлегом, устроенным на широком плесе, я узнал массу ин-
тересного. Во-первых: от кончиков пальцев и почти до колен
конечности стали темно-синими, будто их равномерно изби-
ли с помощью твердого тупого предмета; во-вторых: их будто
в мелкую клеточку изрисовало черными выпирающими
жилками — напоминают проволочный каркас, вздувший
кожу. Прощупав кости, не смог нащупать ни одной — все
они были опутаны толстым слоем этой странной упругой
«проволоки». И продолжали болеть при малейшей нагрузке.
Такое впечатление, что переломы еще не срослись, а «прово-
лока» играет роль аппарата для фиксации осколков костей.
Мне доводилось видеть переломы: когда при исходе с по-
бережья на нас ночью напал отряд погани, кости многим по-
ломали. Да и без врагов в темноте многие покалечились —
спешили мы тогда, а дорога была отвратительной. Ничего
подобного при этом не наблюдал, так что на особенности
местной физиологии свалить происходящее трудно. Да, ко-
нечности распухали, как и у меня, но без этих загадочных
прожилок, не оставивших ни сантиметра квадратного сво-
бодным. Нога выглядела жутко — будто у инопланетного
монстра из ужастика. Увидь я такое раньше, непременно бы
запомнил.
Вероятно, я наблюдаю действие новых возможностей
своего организма. Как там этот голос жужжал? «Симбиоти-
ческая система»? Видимо, она и есть. Накинулась на постра-
давшее место. Странно, что ногти на руке не отросли еще, а
синевы не видно. Видимо, система сочла, что отсутствие ног-
тевой пластины не является фатальным повреждением, —
оставила ее в покое. Не страшно, потихоньку отрастут, но на
размышления наводит...
105
Каковы возможности этой системы? Интересно, а если
бы я ноги вообще потерял? Лучше такого не знать...
А еще смущает информация о снятии неких блокировок.
Что это означает? Хорошо или плохо? Тоже нет сведений.
Вообще ничего не понятно, и спросить не у кого. Пока что
система работает прекрасно, но не аукнется ли потом в буду-
щем чем-нибудь нехорошим?
Доживу — узнаю...
Епископ, присев рядом, доложил:
— Хорошо идем — даже быстрее, чем я рассчитывал. Вода
падает — течение усиливается. Дан, я вот о чем подумал: не
пойму, насколько герцога и королеву можно считать наши-
ми покровителями, но им, наверное, следует знать, что кара-
ющие ждут подмоги из Империи.
— Ну... Доберемся до крепости — письмо пошлем с гон-
цом. Можно ведь так?
— За деньги даже с голубем можно весть передать, лишь
бы в чужие руки не попало.
— Напишу: «Наши общие друзья, благодаря которым
ваши планы в отношении меня немного изменились, вскоре
должны значительно усилиться, о чем спешим вас предупре-
дить с великой радостью». Он неглупый человек — поймет.
— Да, точно поймет.
— Конфидус, нам надо подумать о том, что будем делать,
когда до Межгорья доберемся. Хоть какой-то план на первое
время. Я, если честно, ни разу в жизни не занимался расселе-
нием такого количества людей на дикой территории. Жилье,
еда, вода, укрепления — все надо продумать. Очень надеюсь
на ваш опыт.
— Ну замков там хватает — укрепления будут.
— Насколько я понимаю, после боя у брода по Межгорью
прошлась королевская армия. Готов поспорить на что угод-
но, что там одни головешки от замков остались.
— Дан, в Межгорье все не так, как в центральных землях.
Там земля другая, воздух другой, люди другие. Все другое.
Замки там настоящие — из камня обычно возведены, со сте-
нами, а не избы за заборами, как здесь. Хоть неделю их жги,
но камень останется. Кучу обтесанных блоков и дурак легко
в стену превратит. Да и места тамошние бароны выбирать
106
умели: для обороны идеально подготовленные. Врагов у них
всегда хватало — с моря пираты наведывались, вроде тех же
бакайцев; с запада короли Ортара вечно порядок пытались
навести; а потом и погань появилась, с юга подкравшись.
Еще вроде бы на севере горцы, бывало, спускались, чтобы
утащить чего-нибудь, но в этом не уверен. Так что о защите
они заботились в первую очередь. Думаете, почему Мальрок
не смогли взять, когда узнали про перерожденных? Да пото-
му что неприступен он — бесполезно на штурм идти. А дер-
жать в осаде крепость, набитую измененными, да в павшем
краю... Всей армии Ортара на такое не хватит. Нет уж — луч-
ше вниз головой со скалы сигануть, шлем перед тем сняв.
Найдем мы себе где укрепиться, не сомневайтесь. Жилье
тоже сделаем: лес там есть, и работать с ним иридиане умеют.
Да и бакайцы не лодыри. Вот с едой не знаю как получится.
Свой хлеб в этом году нам уже не успеть собрать — только
озимые разве что засеем. На месте поля есть, но никто там,
думаю, не сеял сейчас — не станут крестьяне пахать, если из-
мененные хозяйничают в округе. Да и нет там больше кресть-
ян — если кто и не переродился, то солдаты не разбирались:
всех под меч.
— На деньги герцога можно еду купить?
— Оно, конечно, можно, да только никто ее там не про-
даст. Нет в пограничье крестьян, а в крепостях хлеб самим
нужен. Про Межгорье и вовсе помалкиваю — с кем там те-
перь торговать? Самим разве что организовывать караван за
хлебом, да только рисковое это дело: нам бы первое время
кучно держаться и носа не высовывать. Так что пояса, навер-
ное, затянуть придется. Нуда это не страшно — привычные.
Море там есть, говорят, и озера приличные имеются — соль
добудем и рыбу запасем. С дичью не знаю — после нашествия
погани ее мало обычно остается и держится настороже. Но
на побережье вроде зверья хватало, может, и здесь повезет —
охотиться мои люди умеют.
— Людей ваших надо воевать учить.
— Верно говорите, да только трудно из косолапого пара-
литика хорошего танцора сделать. Вы думаете, мне в голову
не приходило, что слишком слабы иридиане из-за веры
своей и трудно им выжить? Думал... И над реформой, как вы
107
мне говорили, тоже задумывался, хотя и ругал себя при этом.
Нет, Дан, не сделать из них хороших воинов. Разве что из тех,
кто не рожден иридианином, а вроде меня обратился в веру
истинную, будучи до того грешником невольным. Но таких
немного осталось: в первую очередь они гибли, потому что
всегда в первой шеренге при драке. Помните Аршубиуса?
Вот он из таких — по молодости раз, оставшись в бою без се-
киры, забил мечника кулаками. Перчатки, конечно, латные,
но вмять шлем в череп и на трупе нелегко, а если на живом
человеке, что при клинке и щите, так вообще не поверил бы
никогда, не будь все на моих глазах. В шеренгу лучников
один ворвался — вверх по склону до них добежал. Из тех, кто
с ним в той атаке были, все по пути свалились. Одиннадцать
стрел из него вытащили потом — так и дрался с ними. Другой
бы помер еще там, на холме, а он только богохульствовал, ког-
да из него наконечники выколупывали. А сейчас ничего — ис-
тинной веры столп, не обидит ни за что, но если вдруг понадо-
бится для богоугодного дела — секира в запасе имеется.
— Нас мало, каждый воин на счету.
— Да хоть всех воинами сделайте, а не верю я, что сможем
мы Межгорье вернуть.
— Конфидус, насчет возврата у меня есть кое-какие идеи,
но это вопрос будущего. Для начала нам бы закрепиться
там — об этом думать надо пока что.
— Бог поможет — закрепимся. На побережье хуже было,
но год без малого протянули, так что и в Межгорье протянем.
Но три — не знаю... три — больно много... три — думать
надо...
Глава 7
АЙСБЕРГИ ПО КУРСУ
Пообедали хлебом, чугунной твердости колбасой, варе-
ными яйцами и сочным сладким луком с синеватой шелухой.
При этом лодочник с сожалением заявил, что я обжора неве-
роятный по величине жадности — ем, будто четыре толстяка,
а сам при этом худющий почему-то. Предположил наличие
гигантского солитера в моем организме.
108
В паразита я не верил, и вообще из жадных глистов на
борту имелся лишь сам Рин, однако понял, что ем и впрямь
на удивление много. Понятно, конечно, что после инквизи-
торской диеты это естественно, но тот же Конфидус, перене-
ся немногим меньше негативных приключений и будучи
крупней меня, аппетитом остался раза в два скромнее.
Неужели помимо регенерации я еще и бездонным желуд-
ком обзавелся? Бонус более чем сомнительный, особенно
если вспомнить об угрозе голода... Ладно, пока что рано де-
лать выводы. Вот отойду от тюремных приключений — тогда
и посмотрим.
Запив обед квасом, завалился у борта поспать. Еда и сон —
лучшее лекарство для любого больного. Моему примеру по-
следовал Конфидус — тоже натерпелся, бедолага. Четвертый
член команды, тот самый, которого вчера притащили будто
ценную бандероль, так и не поднимался — валялся у правого
борта, мучимый похмельем, лишь изредка совершая слабые
телодвижения с целью попить чего-нибудь — или, наоборот,
отлить. В итоге ровно половина пассажиров и команды от-
ключилась.
Зеленый, распробовав квас, убедился, что алкоголя в нем
слишком мало для удовлетворения его физиологических по-
требностей, после чего в знак протеста осыпал меня бранью,
залетел на макушку мачты и расселся там с видом оскорблен-
ной добродетели. Это к лучшему: оттуда обзор хороший —
если что, предупредит, он птиц неглупый.
Так что уснул я спокойным.
А вот проснулся уже далеким от спокойствия.
В вышине, описывая круги над лодкой, истошно орал Зе-
леный; рядом кто-то нехорошо хрипел; ржали лошади; по
доскам корпуса чем-то сильно постукивали. Обернувшись,
увидел, что рядом на палубе корчится один из мужиков, что
до этого шестом ворочал. В груди его торчала длинная стрела
с серым оперением, вторая, обломанная, виднелась в правом
боку. Держась за рулевое весло, оседал Рин — он, подобно
Аршубиусу из пафосного рассказа епископа, был утыкан от
паха до шеи.
Еще не сообразив толком, что случилось, инстинктивно
прижался к борту, лишь потом поняв, что именно борт спас
109
мне жизнь — прикрыл от лучников. Их стрелы не пробивали
толстых досок, но грохот издавали пугающий и частый —
складывалось впечатление, что против нас действует целая
сотня невидимых противников.
Осмотревшись, не увидел второго «шестовика» — или
спрятался за стойлами, или сиганул за борт, причем не факт,
что живым. Епископ в двух шагах лежит — как и я, таращится
на происходящее из безопасного места. Лошади, хоть и ржа-
ли испуганно, вряд ли пострадали — их со всех сторон при-
крывали толстые дощатые щиты. Не для защиты поставлены
были, а чтобы не пугать нервных животных видом открытой
воды и быстро проносящихся берегов. Однако пригодились с
неожиданной стороны.
Вот только не нужны мне сейчас лошади. Рин завалился
на палубу, мужиков не видно — струг идет неуправляемым.
Если мы сейчас на мель сядем или в коряжник угодим, то...
Накаркал, провидец хренов: корпус лодки завибрировал,
под днищем что-то проскрежетало. Струг начало разворачи-
вать поперек течения, но, к счастью, подставить нос под об-
стрел вода не успела — все внезапно прекратилось. Мы стоя-
ли непонятно где, посреди реки, а рядом, на берегу, находи-
лось неустановленное количество агрессивно настроенных
лучников.
Да уж... ситуация.
Стрелы перестали барабанить по палубе — видимо, луч-
ники поняли, что никуда мы теперь не денемся, и занялись
составлением планов по нашему умерщвлению.
— Дан, вас не ранили?
— Вроде нет, а вас?
— Тоже нет. Вы проверьте хорошенько. Они срезами
бьют тройными — даже от раны в ноге или в руке можно кро-
вью быстро истечь. Верная смерть, если по бездоспешным
бить.
—- Кто это? Разбойники?
— Не знаю я, кто это, да только не слышал никогда о серь-
езных разбойниках на юге. Луки у этих ребят боевые, и дер-
жать они их умеют правильно. Такие вояки богатые края гра-
бят, а не вымершую глушь. Здешнее ворье сплошь нищее и
убогое — не для них такое оружие.
ПО
— Думаете, они решили, что всех перебили?
— Дан, я ничего не думаю. Но одно понятно — ребята не
из глупых. Проверить должны.
— Эй! Вы! На струге! — уверенно прокричали откуда-то
слева. — Иридианин и второй! Мы знаем, что вы там! Выхо-
дите!
Переглянувшись, мы встретили в глазах друг друга одина-
ково нехорошее подозрение.
— Думаете, карающие? — нервно уточнил я.
— И как они нас так быстро догнали?! — не менее нервно
вопросом на вопрос ответил епископ.
— Не знаю как вам, а я выходить не хочу.
— Чего молчите?! — не выдержал неизвестный. — Если не
выйдете, мы переправим часть наших на другой берег и с двух
сторон вас достанем стрелами, где бы вы ни укрылись. Или
даже огонь пустим: нам лодка не нужна — нам только вы
нужны!
Да уж... ситуация. И что совсем уж паршиво — выхода из
нее не видно. Все козыри у лучников. Мы здесь в ловушке.
Хотя...
— Конфидус, вы плавать умеете?
— Нет. Зачем это мне — я же не моряк.
— Плохо. Значит, придется вам поговорить с нашими но-
выми друзьями.
— О чем мне с ними говорить?!
— О чем угодно, но только отвлеките. Попробую под при-
крытием стойл добраться до правого борта, а дальше в воду.
— И что вы делать будете в воде? Уплыть вряд ли позво-
лят — стрелами достанут.
— Мы сейчас на мели. Если получится столкнуть лодку с
нее, то течение понесет нас вниз. Может, и удастся уйти.
— Была бы река нормальной — ушли, а в этом ручье вряд
ли: опять остановимся.
— Ну не сидеть же просто так! Или есть другие предложе-
ния? Нет?
— Дан, на суше я бы им показал, но вода — не моя стихия.
Уж простите.
— Ну тогда отвлекайте!
111
Епископ, вздохнув, набрав в грудь побольше воздуха, вы-
крикнул:
— А вы кто вообще такие?!
— Люди мы, хорошие и добрые! Давай выходи!
— Я и есть тот самый иридианин, и мне интересно знать,
зачем я вам понадобился. А то мало ли...
— На берегу все тебе расскажем! Выходи давай!
Может, ребята и неглупые, но наивные до последней сте-
пени наивности: кто же к ним после такого салюта выйти ри-
скнет.
Не прислушиваясь больше к вялотекущему переговорно-
му процессу, я заполз в гости к лошадкам — понизу стойла
были открыты со всех сторон для удобства уборки. Пугливое
животное всхрапнуло, но сильного страха не проявило —
признало своего, хотя и удивилось странностям человече-
ского поведения. Переполз на другую сторону. Все — дальше
борт, а за ним водная гладь. Невысоко, но неизвестно — про-
сматривается эта часть лодки или нет.
Изучив левый берег через щели в ограждении стойла, убе-
дился, что он невысокий — за этими щитами, по идее, палуба
не должна просматриваться с позиции стрелков. Но это если
враги расположились точно напротив нас, в стороне того го-
лоса, что с Конфидусом сейчас общается. А ведь не факт: мо-
гут засесть выше и ниже, а оттуда почти все увидеть можно.
Самое нехорошее, что ни одного противника я так и не за-
метил: над двухметровым обрывом берега почти до воды
склонились кроны ив, а дальше темнел лес, поросший гус-
тым кустарником. При желании в нем можно укрыть всех
лучников английской королевской армии. С другой сторо-
ны, если враги засели впереди и позади, вся эта зелень дол-
жна мешать нас рассматривать — обзор у них только спереди.
Не верю, что они заранее знали, на какую мель мы налетим, и
заблаговременно по листочку расчистили себе сектора об-
стрела в нужном направлении.
Вдоль берега хватало коряг и упавших деревьев — в таких
местах лодку приходилось вести с особой осторожностью.
Мужики все внимание перевели на русло — вот и перебили
их первыми залпами.
Удобное место под засаду нашли... сволочи.
112
Решившись, скинул всю одежду, перепоясал голое тело,
прицепил ножны с длинным изогнутым кинжалом — против
коряг инструмент может понадобиться. Рывок за борт не за-
нял и трех секунд, но еще ни разу в жизни секунды не тяну-
лись так долго. Пронесло — я благополучно ушел в воду, не
получив на прощанье ни одной стрелы.
Умение плавать не пригодилось: ноги уперлись в песча-
ное дно — вода до груди не доставала. Видимо, действитель-
но мель, а не коряга.
Тут же сделал еще одно открытие: я здесь не одинок. Ря-
дом, так же прижимаясь к борту, на меня без всякого испуга
косился коренастый парень с козлиной бородкой и запущен-
ной шевелюрой. Наш попутчик — тот самый, что страдал от
недомогания, вызванного излишествами. Вот ведь неспра-
ведливость: нормальных мужиков расстреляли, а это похме-
льное тело живехонько.
— Ролл утоп, — спокойно сообщил парень. — Стрелы у
него в спине были — несколько стрел. Упал и утоп. Я его пы-
тался нашарить на дне, да не получилось ничего. Течение
здесь сильное — унесло.
— Тебя не ранило?
— Нет. А кто это такие?
— Пойди спроси.
— Нет, не хочу. Эти разбойники совсем обнаглели — на
лодку вздумали напасть. И зачем напали? Мы ведь даже без
товара идем. Дураки. Никто на лодки не нападает. Не случа-
лось никогда такого.
— Слушай, давай позже поговорим, а пока полезное дело
сделаем. Если останемся здесь, эти ребята нас перебьют.
Река неширокая: переберется часть на другой берег — и пере-
кроют с двух сторон. Или даже на деревья эти заберутся и от-
туда расстреляют. Надо лодку на большую воду вытащить,
чтобы течением понесло. Сможем?
— А чего не сможем — запросто сможем. Мы в бровку ле-
вым бортом уткнулись — даже мелью такое не назвать. Глав-
ное, толкануть посильнее в правую сторону, чтобы за пово-
рот течением успело вынести. Дальше, если повезет, долго
вниз тащить будет. Берег тут глухой, звериными тропами за
нами бежать придется, а с луками большими это тяжело.
113
Струг большой, но силы у нас хватит — не засел ведь. Просто
медленно поначалу пойдет, как ни тяни, но все равно пой-
дет — нас на это должно хватить. Я на нос пойду. Как нырну,
так и вы сразу ныряйте и упирайтесь там ногами в песок, а
спиной в днище. И выталкивайте струг на большую воду,
разгибаясь и ногами давя. Поначалу, может, и не стронется,
но никуда не денется — пойдет. Воздуха только в грудь боль-
ше наберите перед этим.
Может, этот молодой человек и грешит излишествами, но
в вопросах лодочных я был склонен ему доверять — пере-
спрашивать или предлагать свои идеи не стал. Дождавшись,
когда лохматая голова скрылась под водой, глотнул воздуха,
присел, перебирая руками по лодочному дну, пробрался под
середину корпуса, уперся в доски спиной, а ногами в песча-
ное дно. Неудобно и тесно оказалось, но работать можно. То-
лько сейчас начал подумывать, что струг, каким бы малым ни
был, все же не игрушка, — усомнился в своих силах. Зря: и
поднатужиться толком не успел, как «Титаник» плавно и уве-
ренно продолжил путь.
А я остался.
Вот же идиот — о таком надо заранее думать!
В днище не было ни поручней, ни, разумеется, пассажир-
ских сидений — просто голые доски. Гладкие доски, еще и
жиром пропитанные от некоего вредоносного жучка. Грома-
дина кормы уходила от меня медленно и уверенно, а я даже
уцепиться ни за что не мог. Плыть следом, под водой? Я не
рекордсмен-подводник — секунд через двадцать вылечу на
поверхность, к радости наших новых знакомых. Схватиться
за рулевое весло? Окажусь как на ладони — заметят сразу.
Никак у меня не получится продолжить путь вместе с «Тита-
ником».
Думай, Дан!
Берег. Глиняный обрыв метра в два; нависающие над во-
дой пласты подмываемого дерна; завалы древесной рухляди
и отдельные коряги.
Решено.
Вжавшись в дно, ориентируясь только по направлению
течения, поплыл в сторону берега. Вода мутная, лучники
смотрят на нее под острым углом — если хоть немного пове-
114
зет, то не разглядят меня, несмотря на малую глубину. А если
не повезет... лучше думать о хорошем...
Вперед. Быстрее. Блин! Да где же этот берег? До него до-
плюнуть можно было, а никак не показывается. Рука про-
шлась по чему-то твердому, неровному. Коряга? Дышать уже
давно нечем — некогда разбираться. Осторожно ощупал пре-
пятствие. Вроде толстая ветка, тиной поросшая. Перебирая
по ней ладонями, пошел вверх, там отчетливо разглядел
смутную тень: похоже на бревно. Лицо показалось над водой,
осторожно выдохнул отработанный воздух, глотнул свежего,
заодно разглядев, что выбрался прямиком под стволом пова-
ленного дерева. Упало оно давно — даже коры не осталось.
Разный хлам, сносимый течением, прибивался к этому пре-
пятствию, образовав в конечном итоге небольшой завал, на
краю которого я теперь нахожусь.
Удачно.
Сверху меня рассмотреть проблематично — дерево тол-
стое над головой. Правда, и я не могу полюбоваться на пози-
цию лучников, чему, если честно, не особо расстроился. По-
косился в сторону лодки — ее уже успело отнести метров на
тридцать, и останавливаться она явно не собиралась. Тече-
ние здесь быстрое — меня, пока боролся с ним, тоже снесло
прилично. Приметная ива, что раньше была напротив стру-
га, теперь зеленела выше, метрах в двадцати.
Чуть ли не над головой кто-то коротко выругался, после
чего уже цензурно добавил:
— Бегом все за ней! Бегом! Уйдут ведь!
Наверху затрещали ветки, послышался топот множества
ног. Топот, кстати, звонкий, что понимающему человеку гово-
рит о многом. Простецкое народонаселение щеголяло по миру
в лаптях или небрежно сшитых мокасинах. Сапоги с крепкими
подошвами носили редкие мажоры — цены на них кусались. И
без обуви было понятно, что за нас не разбойничающие кресть-
яне взялись, но тем не менее лишний штрих к картине.
Дождавшись, когда шум затихнет, выбрался из укрытия.
Осторожно преодолел завал по бревну, избежав хаотическо-
го переплетения острых веток, добрался до глиняного обры-
ва. Здесь, остановившись, посидел с полминуты, убедив-
шись, что шум и впрямь затих: лучники дружно преследуют
115
дрейфующий струг. Сколько их, неизвестно, но, судя по
тому, что слышал, о сотне и речи нет: готов на что угодно по-
спорить — их не больше пяти человек.
Для меня и одного хватит. Доспехов нет, одежды тоже
нет — из имущества лишь пояс да кинжал в ножнах. Как-то я
легкомысленно решил за борт уйти налегке... А как иначе? С
тяжелым арсеналом не поплаваешь...
Зачерпнув на урезе воды комок раскисшей глины, обма-
зался, но результатом остался недоволен: рыжеватое пятно
на фоне зелени и веток слишком выделяется. Не поленился
добраться до заводи с илистым дном — добавил себе оттен-
ков черного. Взгляни на меня сейчас инструктор по маски-
ровке — ох и быть мне обруганному и униженному. Но с тем
монстром рядовому диверсанту-иномирянину тягаться не-
возможно — он посреди кафельного бассейна способен так
затаиться, что с собаками неделю искать будут.
Вскарабкавшись на обрыв, оказался на отличной тропе —
чуть ли не дорога. А мне рассказывали, что берег дикий и
здесь только звери бегают... Если это так, то в здешних краях,
получается, носороги водятся. А я и не знал...
Пошел вслед за врагами. Понятия не имею, что буду де-
лать, когда их догоню, но что-то делать придется. Нам надо
решить этот вопрос — они очень серьезно настроены. И как
нас вообще нашли? Поймать бы одного и допросить у кос-
терка.
Ага... как бы самих не поймали... ловец...
Как диверсанту, мне стыдно признать, но на человека
руки поднимать еще не доводилось. В другой жизни, на Зем-
ле, в краях, где я обитал, убивать друг друга было не принято.
Случалось, конечно, но не со мной. Традиционные подрост-
ковые драки в расчет не беру — смертоубийство там не при-
сутствовало даже в теории. Йена тоже не считается — когда я
врезал ей топориком по шее, от человека в ней оставалась
лишь оболочка. И даже на оболочку рука поднялась с тру-
дом... ох и колотило меня тогда. Тюремщик? Так я его почти
не трогал — в основном епископ приложился. Хороший
шанс открыть список жертв мог представиться с инквизито-
ром — уж его бы я с удовольствием расчленил на тысячу стра-
дающих фрагментов, но гад удрал. Убивать и калечить его ра-
116
ньше времени не хотел — мне он для важного разговора ну-
жен был. А человек — тварь нежная и непредсказуемая: ко-
му-то ноги отрывают, и он на руках доползает до больницы,
после чего непринужденно записывается на прием; а другой
ножичком мизинчик порежет и, схватившись за сердце,
склеивает ласты на месте происшествия. Не мог я тогда на
нем отрываться... до разговора; так что счета жертвам не от-
крыл...
Кое-чему меня учили перед заброской сюда. Не только
смертоубийственным приемам — психологически готовили.
Довелось мне погубить ни в чем не повинную свинью, а са-
мое неприятное — перерезать горло трупу какого-то бесхоз-
ного бродяги. Инструкторы считали, что такая милая трени-
ровка поможет преодолеть барьер в случае реальной схватки.
Похоже, пришло время это проверить.
Над головой захлопали крылья. Зеленый, побрезговав са-
диться на грязное плечо, примостился на ветке и отрапорто-
вал:
— Четыре охотника на одного оленя. Дикие свиньи изу-
мительно злобные. Я волнуюсь за свою безопасность.
— Четыре, говоришь?.. Спасибо, друг, уже легче. Пять
было бы хуже, а четыре — да, четырех я легко порубаю голы-
ми руками. Что ж делать-то... Н-да... Ты вот что: ты вокруг
меня не летай — ты над ними летай, чтобы я заранее их уви-
дел. Понял? Давай же — не дурак ведь и все понимаешь! Да-
вай, Зеленый, помогай. Одному мне совсем невесело будет.
* * *
Зеленый не подвел — по его нечленораздельным воплям,
перемежаемым отчетливой площадной бранью, я издали
определил месторасположение противника. Остановился,
спустился к поваленному в воду дереву, с его ствола посмот-
рел на реку и внизу увидел наш струг. Он опять остановился,
и на этот раз серьезно — уткнулся в корягу так, что его раз-
вернуло поперек течения. Епископ, видимо, спрятался в
стойле и оттуда общался с лучниками. Те ругались не хуже
попугая и требовали немедленно выходить на свет божий, а
Конфидус находил какие-то не очень убедительные отговор-
117
ки. Штурмовать палубу противники пока не отваживались,
но всем понятно — обстоятельства полностью на их стороне.
Интересно, а куда делся тот парень? Сумел уплыть вместе
с лодкой? Или так и прячется за корпусом?
Увидев, как над деревьями промелькнула зеленая точка,
определил, что попугай кружит метрах в тридцати выше
струга. Видимо, там располагается первый стрелок — осталь-
ные заняли позиции ниже по реке. Если глаза меня не обма-
нывают, заросли там не менее густые: возможно, друг друга
они не видят. Значит, есть шанс перебить их поодиночке или
как минимум хотя бы уменьшить их численность до трех.
Смогу я это?
Нормальный герой легко смог бы. Прямо с этого бревна
выжег все на два гектара заклинанием «Божественное барбе-
кю». Или, если вести себя скромнее, достал бы парочку ме-
чей и устроил там танец, в финале которого не остается жи-
вых зрителей.
Заклинание «Божественное барбекю» у меня как-то не
особо хорошо получается. Если точнее — никак. Ламбада с
мечами тоже... подозреваю, имеется интимная причина, ме-
шающая раскрыть мой танцевальный талант. Даже более
того: не уверен, что и без танца смогу прирезать хоть ко-
го-нибудь, даже если сумею подкрасться со спины. Что-то
подсказывает — передо мной негативно настроенные люди,
не слишком сильно ценящие чужую жизнь и очень даже си-
льно оберегающие свою. Подобраться к ним незаметно, воз-
можно, будет не самым легким делом.
А какая альтернатива? Бросить епископа самостоятельно
с ними разбираться и отступить в лес? А потом что? С голым
задом пробираться по незнакомой местности непонятно
куда?
Нет, такие перспективы не вдохновляют.
В голове мысли одна трусливее другой, а многострадаль-
ные ноги почти уверенно шагают по тропе. Крики Зеленого
все ближе — агрессивно настроенный птиц носится над кро-
нами деревьев, описывая четкую окружность вокруг... Во-
круг кого же? А вот и ответ: прямо на тропе расположился
первый враг.
Мужчина в куртке из некрашеной кожи, на голове смеш-
118
ная шапочка — такие здесь многие носят. Вроде котелка, что
в старину таскали. В руках длинный лук со стрелой на тети-
ве — внимательно уставился в сторону реки в ожидании под-
ходящей цели. Обстрела больше не ведет — видимо, запас
боеприпасов не бесконечен.
Справа от тропы, за узкой полоской зелени, течет река;
слева заросли, тянущиеся, похоже, далеко. Лес пойменный,
сырой, заросший кустарником и мелкими корявыми дерев-
цами. Пробираться по такому бесшумно только змея сможет,
да и то с трудом. Я не смогу... Зато сама тропа чистая, лишь
сучки опавшие изредка под ноги попадаются. Вот это для
меня — подойду бесшумно, а если и будет шорох, так за во-
плями Зеленого его не расслышат.
Противник почуял неладное, когда до него оставалось не
больше десяти шагов. Как понял? Не знаю. Шестое чувство,
наверное. Просто резко обернулся, уставившись мне в глаза.
Без испуга даже — ошарашенно немного и очень серьезно.
Я рванулся вперед, мечтая превратиться в пулю, но — увы,
так и остался человеком. Медленно, слишком медленно.
Рука на рукоять — кинжал из ножен. Противник разворачи-
вается, натягивает лук. Длинный деревянный лук, почти с
человеческий рост, и стрелы у него тоже длинные. Таких, как
я, на одну можно парочку нанизать, если поперек — полу-
чится шашлык.
Меня пробовали учить метать ножи и кинжалы, дав азы,
но этого явно маловато — если не получится, останусь безо-
ружным. С удивительной скоростью враг оттянул тугую те-
тиву, с хлопком отпустил. Между нами не больше десятка
шагов, но я ухитрился увернуться, уйдя вбок, — стрела лишь
чиркнула по плечу, оставив кровоточащую борозду. Поняв,
что вторую выпустить не успеет, противник без колебаний
швырнул в меня лук, попятился назад, выхватив короткий
меч,заорал:
— Сюда! Он здесь!
Будь ты проклят! Это против правил! Ты должен был
сразиться честно — один на один, как в порядочном кино-
боевике! Для меня и одного много, а если прибегут все...
119
Надо торопиться — у меня считаные секунды до прихода
истинных неприятностей.
Как будто их без того не хватает...
Отчаянный выпад в лицо враг даже не стал парировать —
просто отошел еще на шаг, выставив меч перед собой. И что
дальше? У него оружие длиннее моего в полтора раза — удер-
живая дистанцию, он попросту не даст себя даже поцарапать.
И атаковать не собирается — тупо тянет время, дожидаясь
подмоги.
Из-за поворота тропы выскочил новый противник. Все —
сейчас я останусь один против четверых.
Враг ухмыльнулся, издевательски поманил к себе:
— Бросай свой ножик — я тебя не обижу.
Не унижаясь до ответа, молча развернулся, бросился в ку-
сты. Далеко позади хлопнула тетива, но я даже не вздрог-
нул — в этих дебрях из лука меня не достать. Враги не дура-
ки — тоже поняли: кто-то заорал:
— Луки бросаем — они там только мешать будут. В сторо-
ны расходитесь — сейчас к болоту его прижмем.
Вот почему мне так не везет? Выходит, где-то за лесом бо-
лото имеется? И, сильно подозреваю, непроходимое... Види-
мо, противник успел изучить местность, а я вот нет...
Ветви царапали кожу, норовили заехать в глаза, но я все
мчался вперед, лихорадочно высматривая кое-что, способ-
ное помочь в такой ситуации. Как там говорил товарищ
Здравствуйте? «Копье и вовсе сойдет деревянное — главное,
найти подходящую сухую палку. Обжигать ее на костре, как
упорно советуют в низкопробных пособиях и художествен-
ной литературе, не спешите — если древесина действительно
подходящая, то при неравномерном обжиге вы рискуете ис-
портить ее трещинами или даже сжечь. Кстати, насчет прак-
тики — завтра вас вывезут в лес, и я вам на местности покажу,
где и как можно добыть качественную древесину. Это не так
просто — нам ведь надо работать с сухой, но не трухлявой.
Опытный человек сможет заметить такое сырье издалека, а
наша задача — сделать из вас именно такого опытного чело-
века». С точки зрения здравого смысла обучать меня такому
не стоило: если я попаду в мир, где остро понадобится дере-
вянное копье, вряд ли я там даже за сотню лет смогу собрать
120
резонатор для открытия портала. Слава богу, что программа
подготовки не всегда дружила с логикой.
За спиной уже трещат ветви под ногами преследователей,
а я все еще не нашел подходящей ветки. Впереди светлеть на-
чинает — похоже, лес заканчивается. А за ним, как я пони-
маю, болото...
Вот! Уже у опушки! То, что надо! Тонкое деревце, высох-
шее на корню в тени местных великанов. До последнего тя-
нулось к свету, ввысь — стволик ладонью можно обхватить,
но при этом до вершинки метра четыре.
Остановился, припал на колено, навалился, резко руба-
нул. Затем еще и еще. Готово — срубил. Теперь еще несколь-
ко резких ударов — уплощенный наконечник готов. С друго-
го конца сильный завершающий удар — и обломать.
Все — у меня в руке деревянное копье. Метра два с небо-
льшим — для моих целей вполне подходит.
Еще рывок, но недалеко — остановился в самых густых
зарослях. Над сплошной зеленой стеной лишь голова выгля-
дывает — все, что ниже, рассмотреть трудно. Поспешно де-
лаю пару выпадов, убедившись, что тонкие ветки не слиш-
ком мешают удару, — даже в этой тесноте могу попортить
кожу. Острие из правильного дерева ничем не уступает стали
при условии, если на противнике нет доспехов.
Дерево у меня правильное, а доспехов пока что не видел.
Впереди зашевелились кусты, выскочил первый враг. Тот
самый, что из лука в меня безуспешно стрелял, а потом ме-
чом отмахивался. Увидел голову над кустами, осклабился:
— Он здесь! Сюда! Быстрее!
Ухмыльнувшись, посоветовал ему нехорошее:
— Мужа зовешь? А ты похрюкай — быстрее примчится.
Свиней здесь, как правило, не любят, вот и этот не исклю-
чение — мгновенно помрачнел, покачал головой:
— Зря ты так. Умер бы легко, а теперь придется тебе киш-
ки на ветки намотать.
— Ну так вперед — или без своего мужа-борова ни на что
не годен?
Здравый смысл требовал от противника простого: подо-
ждать остальных, чтобы окружить меня и прирезать без рис-
ка. Но терпеть столь страшные оскорбления не смог — по-
121
шел вперед, поднимая меч. Впрочем, особой опасности я не
представлял: голый, с коротким кинжалом. А у него кожаная
куртка и широкий меч. Тоже короткий, но с моим оружием
его даже сравнивать смешно. Копья он не заметил, и даже
шум, издаваемый при его изготовлении, вряд ли слышал за
треском веток, грохотом шагов и собственным тяжелым ды-
ханием при беге.
Я не дал ему права нанести первый удар — сделал выпад,
едва он достиг дистанции поражения. Припасть на колено,
резкий тычок — все как учили. Древесину я выбрал хорошую:
без гнили и дефектов, идеально сухая. Кожа у него на куртке
тоже хороша, но это ведь не доспех — острие, легко пробив
одежду, ушло в брюшину.
Поднимаясь, шагнул назад, с поворотом вырвав оружие
из раны. Без брезгливости, даже с радостью, увидел, что на-
конечник окрасился кровью ладони на полторы.
По теории удар в такое место считался очень болезнен-
ным, и на практике оказалось так же: тонко заскулив, про-
тивник моментально потерял агрессивность, неуверенно по-
пятился назад, зажимая рану левой рукой. В правой продол-
жал держать меч, но уже без тени боевого задора — просто де-
монстрировал мне, что все еще опасен. Но крик,
вырвавшийся из горла, говорил обратное:
— Он убил меня!!! Убил!!! Убил меня!!!
Слева и справа трещали ветки под ногами преследовате-
лей — растянулись в линию, пытаясь прижать меня к болоту.
Только не предвидели они, что в линии этой прореха возник-
нет. А она взяла и возникла — этот скулящий стрелок больше
не противник.
Не обращая на крикуна внимания, обошел его слева —
кинулся назад, к реке, стараясь производить как можно ме-
ньше шума. Раненый не пытался мне помешать — все так же
орал одно и то же. Это хорошо: во-первых, лишний шум со-
здает; во-вторых, ничего важного подельникам не сообщает.
Они еще не знают, куда я направился. Пока доберутся туда,
пока сумеют расспросить, я уже далековато оторвусь. Мне
нужно получить фору — пусть их стало меньше на одного, но
трое — все равно слишком много. Ну не супермен я — мне и
один на один страшновато выходить против таких головоре-
122
зов. Вряд ли за нами послали кондитеров или трубочистов —
наверняка серьезные ребята.
Но одного я все же сделал! Пусть и схитрил, но сделал!
Я все же крут!
С этими веселыми мыслями продолжал мчаться к реке.
Перепрыгивая через поваленные деревья, огибая непролаз-
ные заросли, приседая под низко нависшими ветвями. В кро-
ви бурлил адреналин, в босые ступни больно впивались суч-
ки и неровности земли, но я не обращал на это внимания —
ноги уже привыкли к страданиям. И вообще, раз я крут, ме-
лочи не должны меня волновать.
Когда пробегал мимо широкого раскидистого дуба, из-за
него спокойно вышел высокий человек, выставил ногу.
Споткнувшись о нее, я рухнул будто подстреленный, вдре-
безги разнеся головой трухлявый пенек.
Дан! Ты не крут! Ты просто придурок слепой!
* * *
Пенек был трухлявым, голова у придурков традиционно
крепкая, но сила удара впечатлила — на несколько мгнове-
ний в глазах потемнело, а тело попыталось превратиться в
непослушное желе. Несмотря на это, я сумел подняться, неу-
веренно потянулся к ножнам, но тут же остановился: передо
мной оказался не враг. Конфидус стоял в мокрой одежде, в
руке сжимал длинный меч, приватизированный из запасов
Хорька, в глазах его читалось обидно слабое раскаяние по
поводу произошедшего.
— Епископ! Да вы чего! Не видите разве, кто бежит?!
— Дан, в этих зарослях разве увидишь издали?! Еле спря-
таться успел, как шум от вас услышал. Простите, не хотел.
— Спасибо, что мечом не пырнули!
— Ну что вы! Я ведь еще не знал, кто это: надо было убеди-
ться, перед тем как бить. Дан, простите, что прерываю нашу
учтивую беседу, но не пора ли о деле подумать? Я слышу
шум — сюда кто-то приближается.
— Их четверо. Одного я подранил — вот эту палку в брюхо
ему сунул.— Нагнувшись, я поднял оброненное копье, про-
демонстрировав окровавленное острие.
123
— Если в живот попали, то теперь их трое — с такой широ-
кой и глубокой раной он не боец.
— Да — он так и орет вдалеке. Слышите? И еще: луки свои
они у реки побросали — здесь с ними тяжело бегать.
— Правильно сделали — лук с натянутой тетивой за все на
свете цепляться любит. Что у них за оружие осталось?
— Тот, кого я ранил, с мечом коротким, остальных не ви-
дел.
— Кольчуги? Шлемы?
— Да не видел я других! У раненого куртка была из кожи
толстой. Не доспех, а просто куртка — легко деревяшкой
проткнул.
— Понятно — чистые стрелки, скорее всего. Издали лов-
ко бьют, бесспорно, а вот лицом клицу посмотрим еще... Да-
вайте назад отойдем, к тропе — там посвободнее. Если у них
тоже мечи короткие, я их легко достать смогу. А если лук най-
дем, то стрелять из-за моей спины в них будете. Простите,
Дан, ваш меч я не догадался с лодки прихватить, а с таким
кинжалом вы много не навоюете против их мечей.
Лук мы найти не успели — парочка преследователей вы-
скочила на тропу одновременно с нами, но метрах в пятнад-
цати ниже. Они не стали терять времени на разговоры — по-
шли на нас. Один сжимал такой же широкий короткий меч;
другой, взяв в левую руку узкий длинный кинжал с массив-
ной крестовиной, в правой начал раскручивать железную ги-
рьку на кожаном ремешке. Неуверенности противники не
проявляли и не вели себя легкомысленно: шли медленно,
внимательно нас изучая, оружие держали непринужденно
привычно.
Епископ шагнул вперед, замер в позе солдата, получив-
шего команду «вольно», медленно опустил меч, упершись
острием в песок. Враги, переглянувшись, начали расходить-
ся, насколько позволяла ширина тропы: в клещи брали. Но
Конфидуса это не беспокоило — стоял так же неподвижно.
Первый решился — рывок вперед, замах кистенем. Епис-
коп резко вскинул меч, ухитрившись этим движением швыр-
нуть в лицо нападающему тучу песка. Тот, естественно, рас-
тратил боевой задор, попятился назад, пытаясь раскрыть за-
сыпанные глаза. Не успел: уверенный короткий замах — и
124
меч самым кончиком бьет в висок. Хруст кости, брызги кро-
ви, и епископ уже разворачивается ко второму, успев пари-
ровать его удар.
Мечи столкнулись с резким звоном. Конфидус немедлен-
но атаковал колющим ударом, но неудачно — противник от-
прыгнул назад, прикрываясь от наседающего епископа.
Лука, чтобы стрелять из-за спины товарища, у меня не
было, но имелось копье — шагнув вправо, чтобы не мешала
спина Конфидуса, сделал все тот же выпад, надеясь, что и
сейчас попорчу брюхо. Не удалось — враг на этот раз пре-
красно видел мою деревяшку и не захотел покрасить ее своей
кровью. Ударил мечом. Не перерубил, но отбросил в сторону
с такой силой, что я, потеряв равновесие, едва не завалился
на бок. И потому пропустил атаку епископа, увидев лишь ее
последствия: противник с криком пятился, разбрызгивая
кровь из рассеченного запястья. Его оружие лежало на песке.
— Дан! Стойте! Живьем возьмем его! Я оглушу!
Дельная мысль — поговорить с пленником не помешает.
Вдали отрывисто хлопнуло, уже рядом приглушенно
стукнуло. Раненый враг, прекратив пятиться, неловко раз-
вернулся, осел на землю, распластался на животе. Все еще
пытался куда-то ползти, но лишь загребал ладонями песок.
Между лопаток у него торчала длинная стрела с серым опере-
нием.
Не сговариваясь, мы бросились в кусты, спасаясь от
стрелка.
— Четвертый остался еще! До лука добрался! Своего при-
бил! — крикнул я.
Епископ, встав на четвереньки, на миг высунул голову из
кустов, изучая тропу, и тут же досадливо сплюнул:
— Дан! Здесь свои!
— Какие еще свои?! Четвертый стреляет!
— Должен быть еще один. Ты его видел?! — крикнул епис-
коп кому-то невидимому.
— Я его убил, — коротко ответили невдалеке смутно зна-
комым голосом.
Конфидус вышел из кустов, остановился. Он все еще был
напряжен и настороженно оглядывался по сторонам, но хло-
панья тетивы больше не раздавалось — никто не пытался его
125
обстрелять. Все еще ничего не понимая, я выбрался следом и
увидел, как по тропе приближается недавний знакомый —
тот самый парень, которого подняли на борт в состоянии
анабиоза и с которым я сталкивал лодку с мели. Одежда его
была такой же мокрой, как и у Конфидуса, в одной руке он
держал длинный деревянный лук, в другой несколько стрел.
Лицо его было спокойным и характерно нездоровым — по-
хмельная муть все еще не выветрилась.
Мне не стоило большого труда разобраться в произошед-
шем. Очевидно, когда стрелки дружно бросились за мной,
опытный епископ воспользовался моментом — добрался до
берега. Благо лодка опять засела на мелком месте и плыть не
пришлось. Парня, видимо, тоже потянуло на подвиги — от-
правился следом и, найдя один из брошенных нападавшими
луков, использовал его против хозяев.
Оставалось непонятным одно.
— Эй! Ты где так хорошо стрелять научился?!
Присев возле все еще шевелящегося бандита, тот, достав
нож, начал хладнокровно вырезать стрелу, скупо пояснив:
— Охотиться я люблю. В лесу учился.
— Браконьер, значит? — иронично уточнил епископ, не
переставая озираться.
— А ты что? Лесник королевский? Или егерь барон-
ский? — так же невозмутимо уточнил парень.
— Нет. Просто интересуюсь. Дан, вы уверены, что их
было четверо?
— Так Зеленый сказал. Вон он, над нами кружит, и кри-
чать перестал. Значит, никого рядом нет. Он глазастый.
— Ух ты! Ваша птица как человек разговаривать может?
Это что — настоящая птица стража?
— Настоящая...
— А вы, значит, страж?! — изумился лодочник, вытирая
вырезанную стрелу о штаны затихшего врага.
Отвернувшись, кивнул:
— Да, страж.
Смысла скрывать это или отказываться по причине са-
мозванства больше не видел — даже под пытками не сумел
от этой роли отвертеться.
126
Парня звали Люк, и характер у него был как у заморожен-
ного эскимоса: более спокойного человека я еще не встречал.
При этом он оставался хладнокровно-опасным — полезное
сочетание. Показав нам тело второго противника, он лениво
рассказал, как, выбравшись на берег, увидел валяющийся на
тропе лук. Как, не найдя колчана, вернулся на струг и выта-
щил несколько стрел, засевших в мешках с продуктами и ов-
сом для лошадей. Как, вернувшись, услышал шум и, дождав-
шись, когда враг выскочит из кустов, почти в упор пробил его
грудь насквозь. Даже на рану, полученную при ударе тетивой
по предплечью, пожаловался таким же ровным голосом.
Мы лишились почти схваченного пленника, но ругать за
это Люка не стали — его вины в этом нет. Оставалась надеж-
да, что тот, которого я приласкал заточенной палкой, все еще
в состоянии говорить, но и она не оправдалась — к тому мо-
менту, когда нашли его в зарослях, он был уже мертв. Судя по
бледности, умер от потери крови — внутренности я ему по-
портил сильно.
Кстати, в процессе поисков выяснилось, что Люк умеет
не только с луком обращаться: он безошибочно прошел по
моим следам, иначе бы мы долго бродили по этим дебрям.
Затем он так же легко распутал следы нападавших, под-
твердив, что в засаде их действительно было четверо. Это нас
обрадовало — подтвердились слова Зеленого. Вскоре обна-
ружилась и стоянка бандитов, а точнее, полянка, на которой
они оставили коней. Четыре лошадки лежали на траве, под-
жав ноги под брюхо. Две еще всхрапывали, две не подавали
признаков жизни.
Присев возле мертвой, Конфидус поднял веко, затем па-
лочкой разжал челюсти, покачал головой:
— Дан, они не загнаны. С ними что-то другое... очень
плохое.
-Что?
— Не знаю. Не видел такого никогда. У нее из глаз кровь
сочится, а язык почернел. И мокрая вся — будто маслом на-
мазали. Если это пот, то впервые такой вижу.
Люк, исследовав еще живую лошадь, равнодушно перере-
127
зал ей горло коротким узким ножом, после чего согласился с
епископом:
— Нечистое дело. Тьмой попахивает. Плохое что-то с ло-
шадьми сделали. Зачем так было делать?
— Зачем... Да чтобы мчаться как можно быстрее и без от-
дыха, — разумно предположил епископ. — Наверное, чем-то
опоили, хотя не доводилось мне про такое мерзкое зелье
слышать.
— Жаль, всех убили — карающим надо было их сдать.
Темные любят лошадей мучить — это всякий знает. Караю-
щие с такими быстро разобрались бы...
При упоминании наших «друзей» мы синхронно вздрог-
нули, а я, не сдержавшись, возразил:
— Люк, ты мало знаешь об инквизиторах. Скорее всего
это они и есть или их люди. И не смотри, что без ряс.
— Как это? — все так же холодно, без тени удивления,
спросил лодочник.
— А так... Я — страж. А комиссар карающих Ортара меня
схватил и пытал, желая узнать секреты ордена полуденных.
Мне удалось сбежать, и моему другу тоже. Думали, что по
реке получится оторваться от погони, но...
— По реке вас не догнали бы — Рин хоть и жадина каких
мало, но лучше его Ташу никто не знает. Если у них еще есть
такое зелье, то дальше идти рекой опасно — опять в засаду
попадем.
— Да забудь ты про реку. — Епископ покачал головой. —
Рин мертв, его помощники тоже. Ты один лодку не пове-
дешь. Радуйся, что выжил: не лежи под бортом — попал бы
под стрелы тоже. Спасло тебя пьянство.
— Не пьяница я... — Покачав головой, Люк впервые про-
явил тень сильных эмоций, уничижительно прошипев: —
Все из-за меня. Рину глаза мои нужны были сейчас, а я ва-
лялся, головой страдал. Не будь этого — заметил бы засаду,
может быть. Я глазастый, за это и ценил он меня. Не виноват,
что напился вчера. Свадьба ведь, а мне пришлось невесту за-
бирать. А при этом не пить, а упиваться приходится: насиль-
но ведь заливают. Не люблю я такого, а все равно пришлось.
Откуда мне было знать, что пойдем к границе!
— Не ругает тебя никто, — добив последнюю лошадь, ска-
128
зал Конфидус. — Дан, что делать будем? Рекой опасно —
вдруг такие группы у них еще есть. Повезло, что в этой лишь
четверо было, но кто знает, сколько в других окажется. Пар-
ни были неслабые — похожи на профессиональных лучни-
ков. Из солдат, наверное. Били очень быстро и метко, и нас
пытались через борт достать — некоторые стрелы на другой
стороне досок проклюнулись наконечниками. Немногие
смогут бить так сильно и с такой быстротой — трое мужиков
и пикнуть не успели. Я осмотрел их раны: не куда зря, а по са-
мым болезненным и смертельным местам угораздило. Ги-
бель верная и скорая. А вот вблизи уже не то совсем — я эту
парочку легко успокоил, хотя сам давненько с воинскими за-
бавами разлучен. Лучники это, возможно, даже королев-
ские — издали опасны, а если добежать до таких сумеешь, то
пару дюжин легко на меч намотаешь, если не оплошать. Вто-
рой раз может не повезти — против таких умельцев и кольчу-
ги не защитят. Не стоит рисковать: они ведь явно знали, куда
мы идем. Можно попробовать по лесам пробраться — хоть и
медленнее выйдет, но перехватить там трудно. Разве что по
следу догонят, но это не так опасно, как в засаду угодить.
— Согласен. Люк, у Рина остались деньги. Он должен был
вернуть нам двадцать золотых, когда струг ему отдадим на
границе, но теперь... Возвращайся назад и приведи по-
мощь — лодку надо вернуть. Деньги... С золотом сам решай
что делать — нам чужого не нужно. Я бы отдал семье Рина, а
себе оставил только несколько золотых, но у тебя своя голо-
ва. Мы поможем похоронить мужиков — и уедем по суше:
нам нельзя задерживаться.
— А куда вы вообще едете?
— А почему спрашиваешь? — подозрительно уточнил
епископ.
— Да, может, с вами подамся куда-нибудь.
— Это еще зачем? — удивился Конфидус.
— Да не хочу я домой возвращаться. Родителей моих мор
забрал, а хозяйство теперь у старшего брата. Нет у меня там
своего ничего.
— Думаешь, с нами великие богатства наживешь? — уточ-
нил я.
— Думаю я, что с вами веселее будет. И еще интересно
5 На руинах Мальрока
129
мне — каково это при страже настоящем быть. И хочется мне
холостым хоть немного побегать, а не жениться на Тере —
красавице парновской. Если вернусь, то оженят — на свадь-
бе, где упоили, Парн руки нам переплел прилюдно. После та-
кого в две седмицы полагается женить... не отвертеться.
— И чем тебе не нравится эта Тера? Сам говоришь, что
красавица.
— Ага. Красавица, конечно. Всем она мила. Из тех, кто
под подолом дупло медоносное прячет, и злых пчел в том
дупле не водится. Кто сладенького захотел, тот знает, где его
искать. Сладенькое многие любят, и Тера мало кому из них
отказывает. Парну это надоело — и надумал ее выдать за кого
угодно, лишь бы не позорила. Вот и решил, что кого первого
на ней поймает, тот и мужем будет.
— И ты, значит, попался? — понимающе уточнил я.
— Попался... Хозяйства или другого наследства за мной
нет — никто за меня заступаться не станет всерьез. А если
Парну откажу, то он по праву может плохо поступить с тем,
кто дочку испортил. А то, что она родилась испорченной, не
поможет — попался-то я, а не кто-то. Как теперь откажешь?
Соберет мужиков и сделает со мной такое, что я уже точно
никого никогда не испорчу. Община смолчит — право у него
такое есть. Думал в конце пути на границе остаться — записа-
ться в солдаты, лишь бы не под венец идти с такой доброй
красавицей. Так что не хочу я назад — с вами лучше будет.
— А лодка? Бросить ее? Не жалко?
— Если вы на границу, то из крепости весть подадим. На-
пишу, где ее оставили, и деньги можно передать вдове Рина
через армейскую почту — не нужно мне чужого. Ну так как?
Возьмете?
Я не колебался: парень, похоже, надежный, к тому же в
лесу отлично ориентируется.
— Люк, я не против. Но ты должен кое-что знать: мы сей-
час не на границу направляемся, а в Межгорье. Там, у крепо-
сти, что на Шнире стоит, нас люди дожидаются. По приказу
короля мы должны очистить Межгорье от остатков погани и
восстановить замок или даже несколько замков. И закрепи-
ться там, чтобы Тьма не забрала эту землю. Трудная задача и
опасная, а сил у нас немного.
130
— Ну раз сил у вас немного, то я вам точно не помешаю.
Лес знаю хорошо, а в Межгорье его много вроде бы. И дорогу
могу показать до Шниры короткую — хоть сам туда не ходил,
но как идти, понимаю. Стреляю, сами видели как, а могу и
лучше, если лук под свою руку вырежу из дерева правильно-
го. Понадобится, так и с седла могу стрелы пускать, только не
так далеко, да и мазать чаще буду. Так быстро, как эти варна-
ки, бить не смогу, но зато пометче — у них на три попавших
стрелы одна мимо шла, а у меня на таком расстоянии прома-
хов нет. С мечом не пробовал, но топором умею, и ножом в
кабацких драках доводилось ребра чужие щекотать. До рабо-
ты не ленив и рос в деревне, так что все умею, что надо в де-
ревне уметь, разве что за плугом не ходил никогда, но к этому
молодых у нас не принято допускать. А надо — встану! Чего
там сложного такого?! По мне, так сеять гораздо труднее —
непросто равномерно зерно рассыпать по пашне.
— Ладно! — Я поднял руку, прерывая поток рекламы лич-
ных достоинств. — Ты зачислен в отряд. А не боишься, что
Парн и там тебя достанет?
— Да проще в аду достать, чем в Межгорье. Подыщет дру-
гого дурака для своей дочки сладкой — к ней за медом от са-
мой околицы очередь тянется. Найдет... Ох и голова гудит —
это ж надо было так напиться, что до сих пор болею...
Зеленый, прекратив барражировать над деревьями, опус-
тился на плечо, с ходу въехал в ситуацию и заискивающе об-
ратился к новобранцу:
— Уважаемый! У вас случайно не осталось хоть немного
того, от чего вы испытываете столь великие страдания?!
— И вправду говорит! Как человек! — Люк, сбросив ледя-
ную маску, изумился почти по-детски. — Прости, птица
стража, нет у меня ничего. На свадьбе ребята напоили, а сам я
до браги не охоч.
— Бесполезный уродец, — разочарованно вздохнул попу-
гай.
* * *
«Продолжение отчета добровольца номер девять. Третий
день после побега из застенка. До сих пор не установил, ско-
131
лысо дней потерял в подвале инквизиторов. Ориентировочно
месяц, но, возможно, и больше, хотя вряд ли намного. С уче-
том того, что после заживления ран меня вообще не корми-
ли, не смог бы дольше продержаться.
Сегодня впервые убил человека — без скидок на перерож-
дение и прочие оправдания. Воткнул в живот палку и накру-
тил на нее кишки. Отрицательных эмоций вообще ноль —
сплошная радость. Видимо, я латентный маньяк. Возможно,
сексуальный. Если соберу резонатор и вернусь, обязательно
проверю это предположение на вашем персонале.
Если вам моя маниакальная идея не нравится, срочно
взрывайте все сверхновые и шлите все то, что я заказывал в
предыдущих отчетах, — пока что ничего из списка не полу-
чил. И если место в посылке останется, можете бутылочку
хорошего винца добавить: Зеленый обнаглел до последней
степени наглости и постоянно требует элитного пойла — его
королева разбаловала. Жду посылки. Оба ждем».
Глава 8
ЛЕСНОЙ АЗЕНКУР'
В этом мире я с первого дня непрерывно странствовал,
лишь однажды сделав большой перерыв, да и то не по своей
воле (честное слово, в подвал к инквизиторам я не напраши-
вался). Мне довелось пересекать море на бревне; босиком
путешествовать по опоганенным землям; поневоле возглав-
лять исход целого народа, пусть и небольшого; трястись в те-
леге и седле; спускаться по реке на деревянном кораблике;
бродить по зловонным катакомбам городской канализации.
Человек я или Колобок? Наступит конец непрерывным
странствиям — или так и умру в движении? Не знаю... Я и на
Земле был человеком любознательным и побродить любил,
так что и здесь особо не возражаю против странствий. Но
1 Азенкур — знаменитое сражение Столетней войны. Состоялось 25 ок-
тября 1415 года между французскими и английскими войсками возле селения
Азенкур в Северной Франции. Армия Франции потерпела сокрушительное по-
ражение, потери англичан при этом были минимальными. Одной из причин
победы англичан было умелое использование отрядов стрелков, вооруженных
длинными луками.
132
именно сейчас хотелось бы сделать передышку — уж очень
меня вымотали в том подвале. Мне бы недельку отлежаться,
хорошо при этом питаясь и храпя по двадцать часов в сутки.
Не дают...
Ехали мы медленно: берегли лошадей. Их у нас четыре, а
всадников трое. Причем одну все же подранило при обстре-
ле — в заднюю ногу угодили. Рана серьезная, и эксплуатиро-
вать пострадавшую нежелательно. Раздобыть новых живот-
ных здесь проблематично: вчера не встретили ни одной де-
ревни, да и сегодня тоже. Пару раз попадались тропы, явно
используемые людьми, но куда они ведут, мы не знали и тра-
тить времени на исследование не стали.
Люк уверял, что мы движемся по северному краю погра-
ничья, и, следовательно, местность не вполне безопасна от
созданий Тьмы и ее прислужников. И вообще — порядочно-
му человеку здесь делать нечего, так что даже если наткнемся
на деревню, не факт, что ее население окажется сплошь чест-
ным и дружелюбным. Поставленные аристократы давно от-
казались от своих здешних владений — неприятные особен-
ности территории и недавний мор не благоприятствовали
мирным землепашцам. Но и погань здесь если и появлялась,
то нечасто. Удобное место для обустройства логова разбой-
ников и прочего люда, с которым лучше не сталкиваться.
Так что двигались мы напрямик, через лес, не желая поль-
зоваться здешними тропами: избегали нежелательных
встреч. Наш отряд слишком мал, чтобы рисковать нарывать-
ся на проблемы. Заночевали в глухих дебрях, на берегу мале-
нького ручья с чистейшей водой. Никто нас не побеспокоил,
если не считать сов, — похоже, они со всего пограничья со-
брались, чтобы своим уханьем помешать нам спать. Или у
них брачный период запоздал.
Решению Люка остаться с нами я не мог нарадоваться —
пользы от него было много, а вреда пока никакого. Он легко
находил пути через непролазные буреломы или густые зарос-
ли, читал следы будто книгу, по каким-то лишь ему понят-
ным приметам безошибочно прогнозировал погоду, а в ель-
нике из лука подстрелил упитанного глухаря. Недостатка в
припасах у нас не было, но у костра птица пошла очень хоро-
шо — умяли жесткое, отдающее хвоей мясо с большим удово-
133
льствием. Люк, правда, очень жалел, что не нашел какой-то
травы, идеально подходящей в качестве приправы для дичи,
но нам и без нее вкусно было.
В общем, идеальный спутник. Лишь один раз с ним раз-
ногласие вышло, когда я начал резать трофейные стрелы. Уз-
нав, что я делаю из них унылые болты для своего арбалета, он
возмутился порчей ценного имущества и предложил мне на
выбор любой из четырех луков — Люк забрал их все. Поясне-
ния, что с таким оружием я обращаюсь очень плохо, его не
убедили — по его мнению, лучше уж плохо обращаться с лу-
ком, чем хорошо с этой железной каракатицей.
Может, он и прав — болты, если честно, получились не
ахти. Мой арбалет был неприхотлив к боеприпасам, но ши-
рокое оперение и тонкое древко создавали неудобства при
заряжании и могли отразиться на меткости. Переделывать —
задача слишком трудоемкая, тем более в таких условиях, да и
некогда возиться. Сойдет и так — для близкого боя разницы
нет, а для дальнего... все равно я не снайпер.
Засад не встречалось, погоня тоже не показывалась. Я счи-
тал, и со мной все соглашались, что выследить нас невозмож-
но. Даже зная направление движения, придется держать в от-
ряде хорошего следопыта — он должен быть не хуже, чем наш
Люк. Если на лесной земле отпечатков шестнадцати копыт и
слепой не потеряет, то на каменистых проплешинах, что час-
то встречались на вершинах холмистых гряд, или в руслах ре-
чушек — надо постараться. А после того как в полдень про-
шел серьезный ливень, и на песке в сосняках стало трудно
определить, копыто здесь поработало до дождя или просто
давняя впадинка в хвойной подстилке.
Но с другой стороны, недооценивать Хорька глупо — вче-
ра, на реке, он уже показал, чего стоят все наши увертки про-
тив его предусмотрительности. Оперативно найти четверку
отличных стрелков, обеспечить их загадочным допингом для
лошадей, послать на опережение... Не отлеживайся мы за
бортом — легли бы все: засада получилась очень эффектив-
ной.
На месте противника я бы устроил очередную засаду на
подходе к крепости — ее нам точно не избежать. Но Конфи-
дус, знакомый с пограничными порядками, сказал, что на-
134
шим врагам там придется несладко. Это не столичный гар-
низон с пьяными кутежами и полным отсутствием такого по-
нятия, как дисциплина, — здесь каждый понимает, что ма-
лейшая безалаберность может привести к прискорбным
последствиям. Так что патрулировались окрестности цита-
делей серьезно, и появления посторонних солдаты не пропу-
стят. Если люди карающих и сумеют избежать их внимания,
то лишь ценой серьезных усилий по маскировке. Не суме-
ют — новость о появлении инквизиторов узнают все, в том
числе и солдаты герцога. А среди них, надеюсь, найдутся та-
кие, кто поймет, что к чему, и не допустят нападения на нас.
При таких условиях всякие усилия по созданию засад будут
неэффективными — ведь усилия надо тратить на поимку бег-
лецов, а не на увиливание от встреч с войсками короля.
К тому же я не переставал надеяться, что замысел короле-
вы и герцога во всей его полноте карающим неизвестен. Воз-
можно, они просто сели нам на хвост, не зная, куда мы, соб-
ственно, направляемся. Но если сумели вычислить, что мы
ушли по реке, то должны понимать — направлялись к грани-
це. Возможно, думают, что мы продолжаем двигаться в том
же направлении, и ловят именно там. Не знают, что, свернув
к границе, мы крюк сделали ради, как казалось, безопасного
водного маршрута. А теперь крюк этот срезаем по дебрям
безлюдным.
Стремясь избежать новых встреч с карающими, мы менее
всего волновались о том, что дебри эти могут оказаться не
столь уж безлюдными, а те, кто обитает в столь укромных ме-
стах, как правило, неспроста скрываются от цивилизации.
* * *
Ночь прошла также спокойно, если не считать проклятых
сов, но утро принесло новую неприятность: раненая лошадь
начала серьезно хромать. Идти наравне со всеми не могла,
хотя мы и освободили ее от вьюков. Люк вместе с епископом
изучил ее рану, и они пришли к однозначному выводу: жи-
вотному нужен длительный отдых, иначе могут начаться со-
всем уж серьезные проблемы.
Лошадь серьезно замедляла наше продвижение, и, как ни
135
жаль, пришлось ее оставить. Если повезет, достанется мест-
ным жителям, если нет — волки неплохо покушают. Некото-
рое время кобылка пыталась нас догнать, жалобно ржала, от-
ставая все больше и больше, — не хотела одна оставаться. Но
вскоре эта душераздирающая сцена закончилась — лошадь
остановилась на большой поляне, видимо выбившись из сил
вконец.
А у нас наступила полоса неудач. Для начала уткнулись в
болото. Люк заявил, что обход займет слишком много време-
ни и проще пройти напрямик, благо он нашел тропу, явно
использующуюся людьми. Решили рискнуть — пойти по
ней. И, разумеется, нарвались — неприятности в одиночку
ходить не любят.
* * *
Под копытами перестало хлюпать — по сторонам, куда ни
глянь, все еще зеленели мшистые кочки, но воды между
ними уже не было. Впереди стеной поднимался мрачный ли-
ственный лес — сырой, густой. Ничего, Люк найдет дорогу
через него. Вон как уверенно вышагивает, ведя свою лошад-
ку в поводу.
Внезапно он остановился, уставился в сторону зарослей.
Подозрительно напрягся. Впереди знакомо хлопнула тетива,
и тут же еще раз. Лошадь Люка заржала, взвилась на дыбы,
широкими неуклюжими скачками помчалась по кочковато-
му полю, почти сразу упала, провалившись копытом в тор-
фяной капкан. Я, перестав на нее таращиться, быстро спе-
шился. Вовремя — опять хлопанье луков, и уже моя лошадь,
получив стрелу в шею, повторила отчаянный маневр.
Епископ спешиваться не стал — нахлестывая своего
коня, помчался на противника. Люк, вскочив, торопливо
натянул лук и накладывал на тетиву первую стрелу. Опять
хлопанье, но уже не по животным — попытались нашего
лодочника пришить, пока он не начал огрызаться. Не уда-
лось — он без сложного трюкачества плашмя шлепнулся на
землю, тут же вскоч’щ, выстрелил в ответ, и почти сразу
еще: прибеднялся парень насчет своей слабой скорострель-
ности.
136
Вероятно, его прикрытие помогло епископу — тот до-
брался до зарослей, не потеряв лошади. Вломился в кусты,
взмахнул мечом. Кто-то знакомо нечеловечески заорал —
так кричать могут только те, кто получил очень тяжелую
рану... или смертельную. Сталкивался уже... помню...
Я бросился на выручку товарищу, потеряв его из виду, —
лишь по треску ветвей под копытами коня и шевелению ве-
ток понимал, где он сейчас буянит. Опять крик, но уже не та-
кой трагический, и громкое ругательство, не слишком ти-
пичное для епископов:
— Сидеть, свиномразь! Зарежу, как ягненка!
На опушке все было кончено: никто больше и не думал
нас обстреливать. Под кустом лежал мужик в неопрятной
одежде. Лица не разглядеть — длинный меч епископа раско-
лол голову будто арбуз, — но не слишком похож на тех, что
нас на реке подкараулили. Те серьезно одеты были, а этот —
будто бомж: в лаптях, куртка холщовая латаная-перелатаная.
Штаны, правда, хорошие, шерстяные, но грязные до полно-
го неприличия. Они настолько не соответствовали куртке,
что можно смело большими буквами написать: «Украдено».
Хотя и без надписи всякому понятно.
Радом валялся лук — такой же деревянный, как и у людей
карающего, но по исполнению и качеству отличался как
ржавая «копейка» от новенького «кадиллака».
Или другие люди, или у карающих совсем плохо с обеспе-
чением стало. Дайс кадрами...
Второй стрелок был жив — стоял на коленях спиной к де-
реву и крупно дрожал, косясь на окровавленный меч в руке
Конфидуса. Острие клинка плясало перед его глазами. Ря-
дом валялся такой же лук, да и одежка на пленнике из того же
«секонд-хенда». Правда, штаны другие — холщовые, рваные,
не всякое пугало такие напялить согласится. Зато сапоги ко-
жаные, высокие, фасонистые. Тоже можно аналогичный
штамп ставить — явно не на кровно заработанные купил.
Епископ, не оборачиваясь в мою сторону, пояснил:
— Их всего двое — других не видел, а бесшумно в таких за-
рослях не уйти. Но надо проверить.
— Люк проверит — он уже вокруг землю носом роет.
137
— Это хорошо. Ты! — это уже к пленнику. — Вы кто та-
кие?!
— Люди мы, — хрипло ответил тот. — Отпусти. А? Я боль-
ше вам на глаза не попадусь. Простите, обознался сослепу!
Епископ совершил короткое возвратно-поступательное
движение мечом. Мужик, взвизгнув, схватился за ухо — меж
пальцев потекла кровь.
— Еще раз спрашиваю: вы кто такие? Услышал или и вто-
рое ухо подправить?!
Догадавшись, что при такой системе допроса заминки и
неточности в ответах будут поощряться столь же негативно,
пленник ответил, похоже, откровенно:
— Я — Анрол Ушастый, а это — Дацик Рваный... был...
— Ты уже не такой ушастый, как прежде, к тому же мне
меньше всего интересны ваши имена. Кто вы такие? Что де-
лаете в этом лесу? Чем живете? Где живете? Быстро все рас-
сказывай — у нас нет времени.
— Да здесь мы живем, в лесу! Там, дальше по тропе, раз-
вилка будет с большой тропой. Если направо пойти, то де-
ревню скоро увидите — вот там мы и живем. Что делаем...
Ну... — Глаза пленника воровато забегали, и он попытался
отделаться мизером информации: — Ну охотимся здесь. Мед
лесной, бывает, собираем, ягодки там, грибы... Вольные
люди мы — податей не платим. Простые люди. Пощадите!
Взмах мечом, звонкий удар по руке, зажимающей ухо.
Плашмя:
— Следующий удар сделает тебя одноруким! Говори
правду! Всю правду!
— От мора мы здесь укрылись, еще в позапрошлом
году, — плаксиво ответил мужик. — Ватага у нас была своло-
чевая — на волоке купеческом нанимались, струги сволаки-
вая. Потом с другой ватагой слились — у тех атаман посмелее
был. Подворовывали с ними на дороге и на волоке, а как мор
пошел, так и укрылись здесь. Все равно на дороге опасно ста-
ло — заставы появились, и солдаты сильно озлобились. Здесь
голоднее, но спокойнее. Да и атаман наш не промах — и здесь
подработок находить может. Вон вчера целый отряд юнцов
каких-то сумел захватить. В сарай закрыл; теперь, наверное,
выкуп большой получит. Несколько удрать смогли, вот нас и
138
послали в разные стороны — сыскать. Наши говорили, что
среди них даже рыцарские сынки имеются — на границу шли
воинских умений набираться. За таких можно много золота у
папаш выручить.
— Сколько ваших в этой деревне?!
— Душ двадцать будет, если всех собрать. И баб еще с дю-
жину — прихватили веселых девок из трактиров. Они нас
кормят да обстирывают, ну и еще для надобностей приятных
используются.
— Сейчас в деревне двадцать ваших? — уточнил епископ.
— Да ну! Двадцать! Откуда?! Часть бегает, как мы с Даци-
ком, по тропам — ищет беглых пацанов; еще трое или двое на
север подались, к деревне — за едой. По поручениям атамана
шастают туда-сюда часто, а сколько, когда и где — мне неве-
домо. Я ведь не шишка, раздутая от переспева, — я простой
человек, в замыслы высокие не посвященный. Наверное, с
десяток наших сейчас в деревне наберется. А зачем вы инте-
ресуетесь?
Вместо ответа епископ резко взмахнул мечом, так же рез-
ко опустив его на макушку Анрола. Равнодушно уставив-
шись на агонизирующее тело, он подытожил:
— Дан, это разбойники.
— Я уже догадался.
Из кустов выбрался Люк, мрачно доложил:
— Двое их было. Вокруг никого не нашел, да и птица
ваша, все облетев, села вон на ветку и спокойно перышки
причесывает. Ей сверху хорошо видно, если засада.
— Что с лошадьми? — уточнил епископ.
— Моя ногу сломала среди кочек, а у сэра стража слегла
уже в сторонке — ей жилу на шее повредили.
Замолчали. Уверен, что каждый думал об одном: нас трое,
а лошадь осталась одна. Не говоря уже о поклаже, столько се-
доков она не потянет, так что скорость передвижения упадет
значительно. А задерживаться здесь не стоит по целому ряду
причин — нам как можно быстрее надо добраться до крепо-
сти, закрывающей вход в долину Межгорья. Мы ничего не
потеряли в этом лесу, чтобы пешком прогуливаться...
Время — время для нас дороже золота, а если предположить,
139
что по следу идет очередной отрад инквизиторских голово-
резов, то, пожалуй, даже подороже алмазов.
Покосившись на меня, епископ тихо произнес:
— Дан, хоть перед тем боем у брода вы передали мне воен-
ную власть, я все же продолжаю считать вас командующим и
подчинюсь любому приказу. Что делать будем?
— Конфидус, давайте без этого официоза! Главный, не
главный, полуглавный — сейчас не до тонкостей иерархии!
Вы, я вижу, всерьез решили отказаться от непротивления злу
насилием, и это меня очень радует. Думаю, понимаете, на
что я намекаю.
— Если этот висельник не соврал, в деревне могут оказа-
ться десять его дружков, а то и больше.
— В деревне лошади — не пешком же они ходят там, — го-
лосом искусителя произнес я.
— Ага, и лучники. Раз у этих луки были, то и у остальных
тоже могут быть. Лучников я недолюбливаю, даже таких
дрянных.
— Луки у них не очень — короткие и слабые. Стреляли
они шагов с тридцати, и то попали только в лошадей. В срав-
нении с теми, которые у реки на нас напали, смех, а не вояки.
А с теми мы справиться сумели, хотя и не без потерь. Люк,
как по-твоему, это опасные стрелки были?
— Нет, — уверенно ответил парень. — Наручей не носят,
рукава левые не потрепаны и ничем не подшиты, стрелы ко-
рявые — тростниковые самоделки неумелые. Луки, как вы
сказали, дрянь. Даже хуже. Не подойди мы близко — никогда
бы не попали. Вонь болотная помешала, да и ветерок сбоку
задувал, а не от них.
— Ты что — по запаху можешь людей учуять?!
— Таких, как эти, любой учует — баню они, наверное, то-
лько в детстве видели, да и то издали. Сэр страж, если вы при-
кажете напасть на их логово, то я уверен — победим, пусть
даже их будет целая сотня. Это бандиты, а не солдаты: они
драться не умеют, да и не хотят. Нож в спину да стрела из кус-
тов — иное не для них. Да и трусы они — стоит их пугнуть, как
сами сразу разбегутся.
— Ну? — обернулся к епископу. — Что скажете?
140
— А что говорить? Нам лошади нужны. Где еще их можно
найти в этом лесу? Ярмарок я по пути не замечал.
* * *
То, что убитый разбойник называл деревней, больше по-
ходило на помойку, устроенную на старом пожарище.
Деревня здесь и впрямь была... когда-то... раньше. Воз-
можно, ее выкосила одна из эпидемий или нашествие пога-
ни... неизвестно. Осталось лишь несколько печей и груд об-
горелых бревен. Между ними без малейшего намека на поря-
док темнели холмики нескольких землянок. Также имелось
два сарая — судя по некоторым признакам, тот, который бо-
льше, использовался в качестве конюшни.
И мусор — повсюду горы какого-то хлама. Россыпи кос-
тей и черепов звериных, гнилое тряпье, седла с ободранной
кожей и непонятные отбросы. От лошадиного трупа, гнию-
щего на околице, ветерок то и дело приносил волны нестер-
пимого смрада.
Как вообще там жить можно?!
«Робин Гудов» видно не было — очевидно, в такое время у
них принято устраивать полуденную сиесту, невзирая на
пасмурную погоду и климат, далекий от тропического. Низ-
кие, налитые влагой тучи едва не задевали верхушек деревь-
ев, но пока что дождя не было, и это очень радовало Люка —
он опасался, что жильная тетива его лука может отсыреть.
Бывший лодочник был настроен агрессивно — даже
обычную невозмутимость куда-то спрятал. Видимо, к раз-
бойникам у него были старые счеты. Вряд ли, что именно к
этим, — просто как к социальному явлению. Я в принципе не
против драки, но если есть возможность уладить дело без
крови, не упущу. Вот и сейчас ждал вердикта епископа —
вдруг он передумает атаковать.
Дождался.
— Дан, я заметил лишь одного: за малым сараем сидит, к
стене прислонившись. Вон, приглядитесь — ногу можно
увидеть отсюда. И собачка там крутится: мелкая, черная, ше-
лудивая. Опасная шавка — как нас учует, так сразу лай под-
нимет. Дурной у нее характер, сразу видно. Не подобраться
141
без шума — даже если сможем тихо прирезать этого, то на
гавканье и визг выскочат остальные. Не получится нам
по-тихому лошадей увести.
— Убивать всех будем? — кровожадно уточнил Люк.
— Как получится... — неопределенно ответил я, доставая
из обрезанного трофейного колчана первый болт. — Люк, не
увлекайся. Нам надо их разозлить, а не перебить всех до еди-
ного. Помнишь, как договаривались?
— Помню. Я не подведу.
— И не забывай — если среди них окажутся грамотные ре-
бята с серьезным оружием, сразу отходим в лес. Нам нельзя
погибать из-за какой-то шайки разбойников — нас люди
ждут и дела серьезные. Не ввязываемся в резню с профессио-
налами.
— Да откуда у варнаков такие найдутся!
— Люк! Просто помни: не ввязываемся!
— Да, сэр страж. Простите.
Мой характер портится на глазах — действительно в мань-
яка превращаюсь. Позавчера впервые убил человека и не по-
морщился. Оборонялся, конечно, но все равно звоночек ин-
тересный. А сегодня сам в атаку иду, чтобы убивать.
Людей.
И что характерно — ни рефлексий, ни совести угрызений.
По барабану все — думаю лишь о том, чтобы самому не по-
страдать.
Атака наша выглядела не слишком эпически. Мы вышли
из леса и, сжимая оружие наготове, неспешно направились в
сторону деревни по заросшему сорняками полю. Говоря
«мы», я подразумеваю себя и Люка — епископ до поры зата-
ился в кустах: в этой битве он являлся нашим засадным кава-
лерийским полком. Флаг нести было некому, поэтому над
нашим войском ничто не развевалось. Просто вышла на
опушку пара типов с луком и арбалетом и пошла куда-то. Бы-
вает...
Таланты шелудивой шавки епископ перехвалил — мы уже
преодолели пол пути до ближайших развалин, когда она на-
142
конец нас заметила. Реакция была предсказуемой: высоко-
частотный пронзительный лай. Внимания на него не обра-
тил никто — деревня как была сонной, так и осталась.
Я начал подозревать, что зря мы медлили: надо было про-
сто забрать себе лошадей и ехать дальше — никто бы и не по-
шевелился.
Напились там все, что ли?!
Из ближайшей землянки выбралась женщина в некогда
красном, а теперь просто очень грязном сарафане. Прическа
тоже далека от идеала, а на лице столь толстый слой недоро-
гих румян, что на манекен из витрины похожа. Вот только за-
чем манекену такие кривые ноги?
Отойдя от дверей шага натри, «красавица» задрала подол,
присела, созерцательно уставилась в бесконечность. Так уж
получилось, что бесконечность эта располагалась в нашу
сторону. Сфокусировав взгляд на атакующей «шеренге»,
женщина пронзительно заорала на одной ноте:
— А-а-а-а-а-а-а!
Собака, в знак солидарности, начала завывать. Столь
сложная парная композиция сумела пронять типа у сарая —
наконец выглянув из-за угла, он что-то громко и грубо про-
изнес, обращаясь к женщине. Расстояние не позволяло рас-
слышать слов, но интонации и жесты свидетельствовали о
присутствии большого количества ругательных выражений.
Соизволив проследить, куда указывает орущая, борода-
тый коротышка умолк на полуслове и опрометью бросился
все в ту же ближайшую землянку. Оттуда почти сразу выско-
чило уже пятеро таких же бородачей и уставилось в нашу сто-
рону. Даже с такой дистанции мне показалось, что я слышу
поскрипывание в их черепах — напряженно пытаются по-
нять, кто мы такие и зачем пожаловали.
Люк, стимулируя их умственную деятельность, остано-
вился, выстрелил. Стрела вонзилась в обгорелое бревно мет-
рах в десяти от собравшихся разбойников.
Тут уж даже они поняли, зачем мы приперлись, — зашу-
мели вразнобой, побежали по землянкам поднимать осталь-
ных. К чести варнаков, долго они не раскачивались — уже че-
рез минуту против нас выстроилось все население поселка:
одиннадцать мужчин и двенадцать женщин. Причем женщи-
143
ны были настроены серьезно — сжимали в руках дубины, то-
поры и рогатины.
Почти у всех мужчин были луки — столь же неказистые,
как и у первой парочки. Обернувшись, я понял, что мы уже
две трети пути прошли, и остановился:
— Люк, дальше идти смысла нет, иначе так и войдем в де-
ревню, а среди этих развалин нам труднее придется.
— Можно начинать?
— Да.
Люк опять выстрелил — стрела ушла в землю, никого не
задев. Щелкнул арбалет — болт, пролетев сквозь вражеский
строй, исчез в зарослях густой травы, вымахавшей возле раз-
валин одной из изб.
Пока я двигал рычагом, Люк выстрелил еще шесть раз.
Последняя стрела наконец нашла цель — пробила плечо од-
ной из здешних «принцесс». Криков и раньше хватало, но те-
перь от них солнце на небе зашаталось.
Опять щелчок арбалета, и опять промах. Блин, перед Лю-
ком стыдно: что он теперь о стражах подумает?!
Тот, пристрелявшись, опять попал — стрела угодила раз-
бойнику в голову, под глаз. Тот свалился без крика, а вот
остальных наконец проняло: заработали вражеские лучни-
ки. Только без толку — до нас они не добивали, а если и до-
бивали, то корявые самоделки втыкались в землю далеко в
стороне.
Я, как обычно, промахнулся (позорник!), а Люк опять по-
казал класс — попал в ногу крикливой толстухе. Кричать от
этого она не перестала — даже, наоборот, прибавила оборо-
тов, — но защитники деревни наконец осознали бесперспек-
тивность выжидательной тактики и ринулись в атаку.
На наш скромный отряд неслось два десятка противни-
ков — ни малейшего шанса выстоять. Люк торопливо вы-
стрелил еще раз, я, взведя арбалет, приказал:
— Все! Уходим! Бегом! Прекращай!
Люк послушно развернулся, припустил по полю к лесу, то
и дело озираясь: проверял, не отстал ли я. А я старался совла-
дать с рефлексами — пытался бежать не слишком быстро.
По привлекательности зрелище бегущего противника на
порядок превосходит эффект от выступления профессиона-
144
льной стриптизерши перед озабоченными подростками —
очень трудно устоять и не поддаться рефлексам. Ноги сами
пытаются ринуться следом, чтобы догнать и растоптать. Вот
и разбойников проняло — действовали предсказуемо, как мы
и рассчитывали.
До леса оставалось шагов пятьдесят, когда из зарослей
вынесся Конфидус. Осадив коня, он заставил его подняться
на задние ноги и с зычным криком «Ортар!» ринулся на раз-
бойников.
С моей точки зрения, выглядел он не слишком внушите-
льно: одинокий всадник, в нечищеной кольчуге, без шлема и
щита, с мечом в руке. Знамена над ним тоже не развевались.
Но разбойники будто с разбегу на кирпичную стену наткну-
лись. Остановились.
И перестали кричать.
— Солдаты!!! — не выдержав, истошно заорал кто-то осо-
бенно нервный.
— Бежим!!! — тут же откликнулся другой.
Остальные, будто ждали сигнала, синхронно выполнив
команду «кругом», припустили назад, в сторону деревни.
Честно сказать, я не слишком верил в план епископа —
столь примитивная тактика, к тому же рассчитанная на про-
тиводействие откровенным даунам, не слишком соответст-
вовала моим представлениям о методах действий средневе-
ковых армий. Но должен признать — разбойники будто в
поддавки играли: действовали именно так, как предполагал
Конфидус, — будто сговорились с ним.
Видимо, бывший наемник не один раз сталкивался с по-
добной публикой, опыт имеет. Они просто не стали разбира-
ться — одинокий всадник выскочил или эскадрон, — не раз-
думывая начали разбегаться.
Люк мчался как конь, спеша догнать отстающих, но
слишком увлекся — споткнулся о давно заброшенный плуг,
замаскированный травой, и растянулся на земле. Когда под-
нялся, я его успел опередить, а меня, в свою очередь, обогнал
епископ, возглавив нашу контратаку.
Хотя, если уж быть до конца объективным, возглавляла
нас авиация — Зеленый летел впереди всех, душераздираю-
ще орал и вроде бы даже пытался на кого-то пикировать, в
145
последний момент уходя ввысь. Нагадить на голову метит
или что? Пулемета ему бортового не хватает для полного сча-
стья... «Мессершмитт» хренов...
Дальше разбойники изумили даже меня. Вместо того что-
бы, пробежав через деревню, раствориться в лесу на ее про-
тивоположной окраине, они, толкаясь как стая селедок в
горлышке бутылки, дружно скатились в ближайшую землян-
ку. И закрыли дверь прямо перед носом епископа.
Если у них там нет подземного хода, то они попросту бо-
льны на голову.
Когда мы, успокаивая дыхание, подошли, Конфидус уже
спешился и изучал большой сарай:
— Дан, лошадей здесь нет. Наверное, их отправили на вы-
пас или водопой. Хотя зачем? Травы вокруг деревни хватает,
вода в пруду тоже есть, хоть и ряской порос. Надо поискать.
— А они не сбегут?
— Да зачем им бежать? Это же разбойники. Забились в
землянку и трясутся. Мечтают, чтобы мы куда-нибудь ушли.
Они не воины — обычное мужичье, причем ленивое до бе-
зобразия. Решили, что воровской хлеб легок, — боевому делу
учиться такие не станут. Им бы жрать да пить и ничего при
этом не делать. Пуганут таких же мужиков, как сами, отберут
последнее — и назад в лес, на серьезные дела никогда не хо-
дят. Да и как пойти, если всю шайку один солдат разогнать
может? Пускай пока посидят — им полезно. А с этими что де-
лать будем?
— С кем? — не понял я.
— Во втором сарае которые сидят. Я заглянул — там ре-
бятня какая-то, и вид у них больно потрепанный. Похоже,
это те, про которых тот варнак говорил: схваченные в лесу.
— Люк, присмотри за входом в землянку. Если кто высу-
нется — стреляй. Епископ, давайте посмотрим на тех, кто в
сарае.
* * *
Семеро молодых ребят — лет по шестнадцать — девятнад-
цать на вид — и один немолодой. Не знаю, сколько ему, но
вряд ли меньше пятидесяти. Старший лежит на кучке прелой
146
соломы, собранной будто под метелку: вся в одном углу. Во-
круг, на голой земле, расселись мелкие — враждебно-насто-
роженно косятся на дверь.
Оценив картину, я решил для начала поздороваться, а уж
потом начать выяснять, кто это такие:
— Здравствуйте, ребята. Вы кто?
В ответ лишь молчание и презрительные взгляды.
— Глухие, что ли?! — угрожающе протянул подошедший
Люк.
Возмутившись, я недобро поинтересовался:
— А ты что здесь делаешь?
— Смотрю.
— Смотришь? Я тебе приказал смотреть за входом в зем-
лянку, и если банда эта оттуда полезет, стрелять! А ты что де-
лаешь?!
— Так я и смотрю... отсюда. Как вылезут, стрелять начну.
Да уж... дисциплина у Люка на высоте плинтуса... И что
самое изумительное, считает, что так и надо поступать. Надо
будет заняться его воспитанием... тоже еще анархист выис-
кался...
Повернулся к пленникам:
— Еще раз повторяю: кто вы такие?
Люк, не удержавшись, опять начал рявкать:
— Отвечайте сэру стражу!
Старший, грузный мужчина с лицом, опухшим от побоев,
приподнялся на локте и уточнил:
— Вы — страж?
Зеленый, вспомнив про свои прямые обязанности, спор-
хнул с крыши, уселся на плечо, нахохлился, раздулся чуть ли
не втрое, видимо считая, что это прибавляет ему солидности.
Если бы мне на голову приземлилась летающая тарелка и
оттуда густой толпой повалили треножники марсиан, это
вряд ли вызвало бы больший эффект. У юнцов челюсти от-
висли ниже уровня моря, старший, приподнявшись на локте
еще выше, потерял равновесие и едва не упал из этого в вы-
сшей степени устойчивого положения. Попугай, довольный
произведенным эффектом, повернулся в профиль, демонст-
рируя, что с этой стороны он тоже красивый и, само собой,
гений.
147
Пока пленники, забыв про все на свете, таращились на зе-
леного нарцисса, я, переглянувшись с епископом, тихо пред-
ложил:
— Может, лучше вам с ними поговорить?
— Попробую. Мне кажется, сейчас они начнут общаться
охотнее. — И уже громче произнес: — Сэр страж у вас два
раза спросил, а вы не ответили. Мне стыдно за Ортар — неу-
жели здесь все такие невежливые?
Юнцы, сконфуженно переглянувшись, потупились,
дружно покосились на мужчину. Тот, охнув, сел, потом, дер-
жась за стену, поднялся. Видно было, что эти простые движе-
ния ему давались с трудом: избит он был на совесть. У млад-
ших тоже синяков хватало, но так... несерьезно. И все как
один босые и полураздетые. Понятно теперь, откуда на раз-
бойниках модные вещицы оказались.
Опыта у меня в таких делах маловато, но почему-то я сра-
зу решил, что передо мной бывалый воин. Пусть у него нет
ни оружия, ни доспехов, и движения говорят лишь о серьез-
ности побоев, но что-то неуловимое все же присутствует
Взгляд убийцы из-под распухших век, характерные закосте-
невшие мозоли на правой руке, устойчивая стойка. Груз-
ный, но не толстяк, — мышцы, чуть заплывшие возрастным
жирком. И шея бычья — голова будто сразу от плеч растет
Бородка подстрижена очень коротко — такая в шлеме не
мешает.
Кивком обозначив поклон, здоровяк представился:
— Я — Ритол, первый сержант сэра Раттона. А вы кто та-
кие?
Конфидус, указав на меня, пояснил:
— Как я понимаю, вы уже начали догадываться, что этс
страж. Так и есть: перед вами сэр Дан — страж полуденногс
ордена. Я — Конфидус, а это — Люк, мы сопровождаем сэре
стража в одну из пограничных крепостей. Ритол, не могли бь
вы представиться так же полно, как я?
— Простите, Конфидус. Или... э-э-э... Сэр Конфидус?
— Я имею право на прибавку титула, но можно обойтис!
и без него.
— Сэр Конфидус, вот этот юноша, Макр — сын сэра Рат-
148
тона. Остальные просто дети арендаторов — его свита. Я со-
провождал их на границу, а эти свиньи напали на нас.
— Вы, если я не ошибаюсь, воин бывалый. Как допусти-
ли, что вас скрутили какие-то косолапые простолюдины?
Мы только что втроем всю шайку легко разогнали.
Потупившись, Ритол пояснил:
— Мы взяли проводника, чтобы провел к Ибре через лес,
коротким путем. Проводник нас предал — дождался, когда
мы крепко уснем, и зарезал мальчика-дозорного. А потом
навалились его дружки. Я успел одному сломать шею, но
меня опутали сетью, скрутили толпой и оглушили. Моя
вина — надо было спать не снимая шлема. Здесь никому не-
льзя доверять.
— Вы свободны, Ритол. Думаю, вам не стоит оставаться в
этом сарае — выходите все.
Поманив меня за собой, епископ отошел чуть в сторону и
тихо пояснил:
— Дан, это честные люди. Обычная история: аристократы
часто своих младших отправляют на границу. Экипируют от-
ряд, дают дядьку из бывалых воинов и благословляют. Если
семья не несет службу, то королю такой барон не нужен.
Кстати, Ритол — это уменьшительное от Ратгон. Обычно так
зовут принятых в семью или незаконнорожденных. Скорее
второе: этот Макр здорово похож на Ритола. Обычное дело —
любвеобильный аристократ и доверчивые пастушки. Те, кто
совесть имеет, обучает таких вот отпрысков воинскому делу
или к мирному занятию приставляет, с выгодой. В итоге се-
мья имеет преданных слуг с общей кровью.
— Понятно. Лучше бы мы лошадей нашли, а не этих ма-
лолеток.
Один из мальчиков, подойдя, робко доложил:
— Сержант Ритол спрашивает: можно ли нам забрать
свои вещи, которые отняли разбойники?
— Забирайте, конечно. — Я махнул рукой в сторону зем-
лянки. — Там они все сидят. Но смотрите — у них оружие, и
мы их не связывали. Сумеете сами стащить с них свою одеж-
ду, или вам помочь?
— Я не знаю. Спрошу у сержанта. Если он скажет, что не
сумеем, я скажу вам.
149
Паренек не вернулся — бывшие пленники кучкой отпра-
вились в сторону землянки, вслед за своим избитым сержан-
том. За ними ленивой походкой пристроился Люк. Мне тоже
хотелось посмотреть, как будет реализовываться лозун]
«грабь награбленное», но действия епископа заинтересовала
сильнее: он, поглядывая под ноги, с целеустремленным ви-
дом двигался к ближайшей лесной опушке.
Догнал его уже под деревьями. Встав перед жердевой из-
городью, он торжествующе указал на табунок лошадей:
— Вот где их держали! Странно, почему не в конюшне..
И голодные лошадки — вон как жалобно смотрят. Вот вед!
сволочи с волока, довели скотину!
В деревне закричали, потом еще и еще. Епископ и глазом
не повел — лишь коротко прокомментировал:
— Так им и надо, свинтусам... Хоть вера моя такого и нс
одобряет, но, как вы уже заметили, я начал соглашаться с не-
которыми вашими доводами касаемо церковной реформы..,
что-то в них есть правильное...
— Вы о чем? — Я ничего не понимал.
— Господи Всемогущий! Дан! Ну вы сами сказали, что у
них надо вещи украденные назад забрать!
— Ну да... А кричат они почему?
— Да любой кричать будет, если ему глотку ножом пере-
хватывают или еще что-нибудь похожее делают.
— Я же не приказывал убивать.
— А зачем приказывать? И так все понятно. Вытащили
парочку — и приказали раздеваться. Те, конечно, замешка-
лись, их и зарезали. Теперь остальные быстрее разденутся, а
потом их тоже под нож. Удобно выйдет — одежда не запачка-
ется. Кровь, сами знаете — отстирывается иной раз с вели-
ким трудом. Да и на тряпье окровавленное комары любят на-
летать тучами, а кому такое понравится?
Я, тихо офигевая от местных порядков, развернулся, по-
спешил назад, в деревню. Успел как раз к финалу: полуразде-
тых разбойников выстроили в шеренгу, заставили встать на
колени. Юнцы, сжимая в руках ножи, ходили от одного к
другому, неумело, дрожащими руками перерезая пленникам
глотки. Парочка, правда, работала сноровисто — невозмути-
мы, будто Люк. Да и сержант их проявлял эмоций не больше,
150
чем бульдозер. При виде меня решил, видимо, покрасовать-
ся — взяв нож, прихрамывая, подошел к хнычущей женщи-
не, отбросил мешающую гриву грязных волос, коротко чирк-
нул, толкнул умирающую в спину.
Не убирая с агонизирующей жертвы ноги, наставительно
произнес:
— Вот так надо — одним движением. А вы будто дуб пили-
те. И космы убирать не забывайте: волосы — это страшное
дело. Южане из человеческих и конских волос плащи шьют,
и еще на шлем их цепляют — рубящим ударом такую защиту
ох как трудно перебить. Сэр страж, не желаете ли самолично
казнить исчадие зла или парочку?
Борясь с тошнотой и желанием обматерить всех присутст-
вующих в сто двадцать четыре этажа, справился с собой. Кто
я такой, чтобы осуждать их? У них свой мир, свои законы —
для них подобная резня так же естественна, как для нас пив-
ко на лавочке. Но кое-что в словах сержанта мне не понрави-
лось:
— Исчадия зла? Это ведь простые разбойники — не по-
гань.
— Как? — изумился воин. — Вы не знали? Я думал, вы
специально за ними сюда пришли... Странно...
— Вы о чем?!
— Да атаман этих говорил, что, если за нас выкуп богатый
не заплатят, так он демам всех продаст. Они — исчадия Тьмы!
— Пугал он вас. Зачем темным золото?
— А кто ж его знает... может, и надо. Тем более что сами
они, может, не совсем темные, а только якшаются с ними, и
такое бывает. Выгодно небось с демами приторговывать. Но
вам, стражам, виднее. Рулл, за волосы его назад потяни, что-
бы не прикрывался бородой. Во! Правильно!
Рядом согнулся один из юнцов — его вырвало. Все же не
такие уж бесчувственные: вид смерти тоже напрягает. Будь
дело в первые дни заброски, я бы делал то же самое, но вре-
мена меняются, и мы вместе с ними.
— Сэр страж, вы случайно не знаете, где эти свиноеды ко-
ней держат?
— Там, на опушке. Но заранее предупреждаю — нам нуж-
но минимум две лошади.
151
— Да как-нибудь разместимся, если вы тоже к границе
пойдете.
— Граница на юге, а я иду на восток, так что не по пути
нам.
— Жаль... а я уж было размечтался, что попаду в войско,
где есть самый настоящий страж. Сэр Раттон был бы горд, уз-
нав, с кем служит его сын.
При этих словах я перестал изображать из себя воплоще-
ние равнодушия — действительно без лишних эмоций начал
смотреть на тела разбойников, почти не реагируя на хрипы
умирающих. Смотрел на них и почти не замечал. Лихорадоч-
но размышлял. Люди, мне очень нужны люди. Я уже понял,
что в этой стране с человеческими ресурсами дело обстоит
плохо. Надо бороться за каждого.
— Сержант, что именно вам приказал сэр Раттон?
— Приказал привести отряд на границу и найти для неге
подходящее место службы: дружков старых у меня хватает
там. Ну и приглядывать потом за детками, а то ведь совсем
неумехи. Вон — даже глотку перехватить не умеют.
— Ритол, вы знаете, что на востоке вопрос с границей те-
перь не так прост, как раньше?
— Да кто же этого не знает? Мальрок пал, следом и все
Межгорье опоганило. Нечисть оттуда выйти не успела: гово-
рят, на реке армия стражей ее разгромила, а королевская сле-
дом выжгла Межгорье. Там теперь не пойми что, правду го-
ворите. Поди теперь догадайся, где граница проходит и чье
сейчас Межгорье. Погодите! Уж не вы ли страж той армии
что перерожденных на реке разбила?
— Я там был.
— Сэр! Я горд, что с вами встретился! Это честь, что имен-
но вы нас спасли от этих слуг темных!
— Ритол, а не хотел бы ты продлить наше знакомство?
— О чем вы?
— Приказом магистра ордена я отправлен в Ортар пoмoч^
вашему королю в войне. Кенгуд попросил меня вернул
Межгорье под власть короны. Людей, к сожалению, у мею
для этого мало, и потому каждый на счету. Буду не против
если ваш отряд присоединится. По сути, это та же служба ш
152
границе, только командовать вами будет не комендант кре-
пости, а страж. Как вам мое предложение?
— Мне оно по душе, — не раздумывая, ответил сер-
жант. — Но у нас главный Макр. Он хоть и не сэр пока, и глу-
пит по молодости, бывает, но все же сын барона, да и малый
достойный — со временем не только до сэра дорастет. Я при
нем просто дядька. Вы должны с ним поговорить — как он
скажет, так и будет.
— Жаль... думал, вы решаете. Ну ладно, поговорю с ним.
Постараюсь уговорить — мне очень нужны люди.
— Уговорите, не сомневайтесь. Вы только полегче угова-
ривайте, а то, узнав, что его берет к себе страж, штаны может
обмочить от такой великой радости.
— Ритол, по пути к деревне мы поймали разбойника. Он
рассказал, что некоторые из ваших людей сбежали.
— Да, конюх сбежал и младший сынок Патия.
— У нас нет времени прочесывать этот лес.
— Я понимаю. Если не дураки, дорогу к границе найдут, а
там я по гарнизонам весточку передам, куда им следует идти.
Найдут нас. А не найдут — так останутся служить, где оказа-
лись. Вы простите, от меня помощи сейчас немного — уж
очень сильно, сволочи, отдубасили. Но на ребят моих можете
во всем полагаться — хоть и мелкие, но послушные и резвые.
Последний разбойник упал на кучу мусора, ладонями об-
хватил шею, пытаясь удержать вытекающую жизнь. Юнец,
стоявший над ним с окровавленным ножом, поймал мой
взгляд, заискивающе улыбнулся, вежливо поинтересовался:
— Рубить их теперь будем или целиком жечь?
Меня передернуло.
* * *
«Продолжение отчета добровольца номер девять. Пятый
день после побега из застенка. По-прежнему не установил,
сколько времени со мною развлекались в подвале инквизи-
торов.
Помните, в прошлом отчете говорил что-то о латентных
маньяках? И даже себя в этом подозревал. Так вот — по мест-
ным меркам, я не маньяк, а наивная христианская девствен-
153
ница из Общества по защите серых хомячков... к тому же с
ранимой душой. Помните, как меня на живой свинье учили
жестокости? Не в смысле извращений каких-то, а просто за-
резать ее надо было... Здесь этому на людях учат. Поясняю:
милые детишки режут людей. Живых. Тренировка такая. У
нас мальчика учат бабушек через дорогу переводить, а у них
ножичек дают, подводят к бомжу, и...
Дядя Ваня! Куда вы меня забросили! Мы так не договари-
вались! Мне обещали совсем другое! Где звание первого ми-
нистра при дворе императора? Где всеобщее обожание тако-
го великого героя, как я? Где поверженные злодеи? Где
сверхспособности в магии и боевых искусствах? Где толпы
прекрасных принцесс, стоящих в очередь к моей спальне?
Где все?! Я уже устал ждать обещанного!
Меня бьют, пытают, гоняют по лесам, будто крысу по сор-
тиру! Из всего обещанного лишь один бонус получил — реге-
нерацию повышенную. Но это, наоборот, настораживает:
при спокойной жизни повышенная регенерация ни к чему.
Смахивает на изощренный аванс ко все новым и новым ак-
там мазохизма...
Р. S. По-прежнему жду заказанных посылок».
Глава 9
ГРАНИЦА
Первой удачной находкой за время бегства был Люк — та-
кие ребята десятерых стоят. Второй оказался сержант Ритол.
Несмотря на печальные последствия разбойничьего госте-
приимства, он смог держаться в седле и даже дал пару дель-
ных советов касательно дальнейшего пути. Хотя всецелс
полагаться на его опыт было нельзя: ведь бравый вояка ухит-
рился завести свой отряд в западню. Если учесть дефицит бо-
евых качеств разбойников, ошибка более чем непроститель-
ная. И оправдываться тем, что проводника-предателя взял
несмышленый сынок барона, нельзя — Ритол должен был
предвидеть все: для того его к деткам и приставили.
Мы не стали пробираться по густым лесам и топким боло-
там — изменив прежней тактике, нагло направились на запал
154
прямиком по тропе, которая вела от деревни. Раньше здесь,
похоже, была тележная дорога, но повозки в этих краях не
появлялись давненько. Теперь ею пользовались звери и раз-
личные подозрительные личности вроде нас. Трава вымаха-
ла выше пояса, а кое-где и приличные кустики появились.
Но ехать оказалось на порядок проще, чем по первозданным
дебрям.
Естественно, имелся риск нежелательной встречи — по
тропам ведь не только звери ходят, но и более опасные созда-
ния. Например, люди. Но одно дело, если по лесу едут три
всадника, и совсем другое — когда их одиннадцать. Мужиц-
кая шайка не рискнет связываться с таким отрядом, а других
здесь не бывает: серьезные разбойники предпочитают рис-
ковать встречей с солдатами, если это оправдывается щедрой
добычей. А здесь ни армии, ни богатств — таким ребятам не-
где развернуться.
Никто нас больше не беспокоил, но это меня не радовало:
опыт подсказывал, что чем меньше неприятностей свалива-
ется на голову, тем больше вероятность, что нам готовится
по-настоящему серьезная пакость. Слабо верилось, что ка-
рающие отказались от погони. И столь же слабо верилось,
что они до сих пор не узнали про цель нашего пути. Если вы-
ведали, то обязательно попытаются перехватить у крепости,
несмотря на все неудобства такого замысла. Может, у меня и
паранойя, но я ожидал худшего.
Вот такой пессимист.
Очень странно, но ожидания не оправдались (чему я ни-
сколько не огорчился). Переночевав в лесу, мы около полу-
дня вышли к обитаемым местам. Точнее, здесь встречались
свежие следы пребывания людей. Вскоре лес закончился —
выбрались к реке. Небольшая, но с быстрым течением и об-
рывистыми берегами. Судя по всему, именно Шнира — как
раз такой ее и описывали. Оставалось определить, в каком
направлении расположена нужная нам крепость — выше или
ниже по течению.
Изучив горные гряды, темнеющие на востоке, я так и не
понял, где именно может начинаться тот самый проход в
Межгорье. Неизвестно, сколько бы мы проторчали на бере-
155
гу, гадая, куда податься, но тут Люк, оставленный дозорным
на дереве, поднял тревогу: к нам приближался конный отряд.
Укрылись в лесу, отправив на переговоры сержанта. Того
по пути частично посвятили в наши сложные отношения с
карающими, и он знал про нападение на лодку, так что был
готов разыграть перед людьми инквизиции спектакль об из-
битом дяденьке и схваченных разбойниками детках. Но не
пришлось — это оказались солдаты короля. Обычный отряд,
патрулирующий берег Шниры.
Командир меня повеселил. Зеленый, как назло, не соиз-
волил восседать на плече — улетел по каким-то своим делам,
так что эффектного выхода не получилось. Солдаты, взяв
пики на изготовку, косились на нас настороженно, а стар-
ший потребовал объяснить, кто мы такие и что здесь делаем.
Я пояснил, что являюсь стражем, а это мой отряд.
Мои слова командира не убедили — он потребовал дока-
зательства. Пришлось доставать бумаги, полученные от ко-
ролевы. Изучив их, держа вверх тормашками, защитник оте-
чества потрогал пальцем печати, после чего заявил, что все в
порядке и мы можем продолжать путь — до крепости уже не-
далеко. Не удержавшись, я уточнил: умеет ли он читать? Тот
откровенно ответил, что нет. Второй вопрос был естестве-
нен: как же он понял по бумагам, что мы именно те, за кого
себя выдаем? Тот опять ответил честно, что в людях не оши-
бается и мошенников чует издали.
Произошедшее заставило меня призадуматься — похоже,
граница здесь не на таком уж крепком замке, как я надеялся.
Да и карающие, захоти устроить засаду, могли это сделать без
особых проблем — с местными солдатами хитрый человек
всегда сможет договориться.
Но, похоже, ни один из людей герцога или королевы не
настучал воронам о нашей цели — засады не оказалось. Или
действительно без шпионов обошлось, или, что вернее,
шпионы не входили в круг посвященных.
Или просто повезло...
Я даже немного расстроился — убежденность во всезна-
нии карающих дала серьезную трещину.
Сама крепость не впечатлила. Я подсознательно ожидал
увидеть гранитную твердыню, но все оказалось гораздо про-
156
заичнее: все та же бревенчатая стена, правда, двойная — по-
хожая была в главном селении иридиан, на побережье. Еще
имелись четыре угловые башни, грамотно вынесенные за ли-
нии стен, одна центральная, и ров — неширокий, но прилич-
ной глубины. Правда, сухой: река протекала далеко внизу,
под тридцатиметровым обрывом. Нелегко на такой высоте
воду удерживать, хотя я мог бы подсказать пару способов,
если вдруг спросят. Естественно, колья и рогатки тоже при-
сутствовали — без них здесь не обходится ни одно укрепле-
ние.
На воротах контроль оказался серьезнее. Вызвали офице-
ра, и тот, изучив бумаги, подтвердил, что нас здесь давно до-
жидаются и неслыханно рады прибытию. А потом заявил,
что меня готов принять комендант крепости полковник
Брист.
★ ★ ★
Комендант обитал в центральной башне — последнем
оплоте защитников в случае падения стен. Низкое, но широ-
кое квадратное сооружение напоминало обитель карающих.
Внутри, правда, не наблюдалось той роскоши, что процвета-
ла у Хорька, но зато было на порядок уютнее.
Первый этаж использовался под склад: я прошел мимо
штабелей ящиков, рядов бочек, груд мешков, поднялся по
лестнице вслед за офицером. Комендант обитал на втором
этаже — одна огромная комната с окнами-амбразурами.
Ковров нет, позолоченной люстры тоже не имеется — койка
за шторой, стол, несколько стульев, план крепости на стене,
простенькая карта окрестностей рядом с ним, на видном ме-
сте желтеет знамя, по соседству пристроилась огромная оле-
нья голова с впечатляющими рогами. Естественно, присут-
ствует кое-какое оружие и амуниция на той же стене и шкаф-
чики, на один из которых попугай уставился с нескрывае-
мым вожделением.
Комендант оказался невысоким плотным мужчиной пре-
клонных лет. Обвислые усы, сверкающая плешь, лени-
во-бесцветный взгляд — вылитый счетовод из колхоза «Со-
рок лет без урожая». Левой кисти нет — вместо нее железный
157
крюк. Подозреваю, не телегой отдавило — несмотря на мир-
ный вид, что-то в его глазах выдавало не кабинетного вояку.
Научился я это понимать.
— Приветствую вас, сэр страж. Давно вас ожидаем и
рады, что вы наконец добрались. Присаживайтесь, пожалуй-
ста, — думаю, разговор у нас будет долгий. Вы ведь наверняка
хотите узнать многое?
— Да, — кивнул я, отодвигая понравившийся стул.
Полковник, раскрыв шкафчик, которым так интересо-
вался попугай, достал пузатый кувшинчик, вернулся к столу.
Из другого шкафчика извлек бокалы. Ловко орудуя одной
рукой, расставил на столе, наполнил. Отсалютовал посуди-
ной, произнеся оптимистический тост:
— За победу!
Отпив глоток, я позволил присосаться попугаю, пока он
на плечо от нетерпения не нагадил или не начал клевать в го-
лову, сопровождая насилие ругательствами.
— Может, птице тоже налить? — удивился полковник.
— Она возражать не будет, — радостно разрешил Зеле-
ный.
— Не надо — хватит ему пары глотков из моего бокала.
Птица мне трезвой нужна.
Вздохнув, попугай покосился на меня неодобрительно,
но возражать не стал — понимал, хитрец, когда можно спо-
рить, а когда нельзя.
— Сэр Дан. Возможно, вы не знаете, но я комендант этой
крепости всего лишь вторую неделю. Меня назначил сюда
сам герцог Шабен. Я здесь практически его доверенное лицо.
Голубь принес послание с инструкциями касательно вас, с
недвусмысленным приказом оказывать вам посильное со-
действие. Про нелады с карающими я тоже знаю, и если от-
кровенно, был бы рад с ними поквитаться за некоторые их
старые делишки. Так что можете мною располагать.
— У вас есть опыт военных действий на границе?
Брист поднял искалеченную левую руку:
— Отметина моего опыта...
— Это хорошо, потому что у меня опыта практически
нет — я в Ортаре недавно. Надеюсь, просветите в некоторых
вопросах.
158
— Спрашивайте — отвечу.
— Здесь, насколько я понимаю, граница с Межгорьем
пролегает, а не с территорией темных. Зачем ставить кре-
пость в мирных землях?
— Дорогу на границу держим и заодно выход из Межгорья
запечатываем. Там и без погани неспокойно раньше было, а
уж сейчас пришлось гарнизон усиливать, потому я здесь.
— Твари в этих краях появляются?
— Только перерожденные из Межгорья захаживали, пока
там армия не поработала. Они крепость фактически в осаде
до этого держали. И еще два года назад рейд серьезный про-
шел — от границы прорвались в смутные дни. А так обычно
спокойно.
— Здесь меня должны были дожидаться люди — около
тысячи человек. Где они?
— На левом берегу Шниры расположились — они туда пе-
реправились сразу после моего приезда. Часа три езды от
крепости, не больше. Там военный лагерь старый, так что
они устроились в укрепленном месте.
— У них все в порядке?
— Думаю, да, иначе бы мне сообщили патрульные, — это
место они проверяют ежедневно.
— Солдаты, которых мне обещал герцог, тоже там?
— Нет, они здесь: в крепости вас дожидаются. Стоит вам
приказать — и немедленно отправятся куда угодно. Сержант
Дирбз ими командует, я его хорошо знаю: мы земляки и вме-
сте на Ибре служили одно время. Он хороший солдат.
— В Межгорье остались какие-нибудь отряды?
— Когда я сюда прибыл, последние отряды как раз выхо-
дили. Если кто и остался, то дезертиры разве что. Хотя кому в
голову взбредет ТАМ дезертировать...
— Как по-вашему: армия надежно зачистила Межгорье?
— Перерожденные в Межгорье больше года хозяйничали,
а солдаты там и двух недель не пробыли. Прошлись по-быст-
рому, замки пожгли да деревни, и логово одно нашли — гово-
рят, оно еще не закончено было. Нечисть, думаю, не успела
там всерьез закрепиться, но и наши поспешили — надо было
до зимы оставаться, если уж всерьез взялись порядок наво-
дить. Но у короля мало солдат — люди на Ибре нужны. За-
159
брал назад. Те, кто выходил, всякое говорили — не знаю чем>
верить даже. Но думаю, ничего хорошего за собой они не
оставили, да и гарнизон наш не зря усиливают: опасаются,
что заведется там то же самое, что за рекой на границе всем
покоя не дает. Вот такие у меня мысли, сэр страж, а дальше
уж сами думайте.
— Понятно. Раз уж начали мысли свои выдавать, то ска-
жите: как по-вашему: мы сможем продержаться в Межгорье
такими силами?
— Вряд ли. Сэр Дан, хоть церковь пока не объявила землю
Межгорья опоганенной, но слишком долго она под темными
была. Я без тысячи латников и стрелков не стал бы туда даже
заглядывать. А ваши люди — это женщины да дети, воинов
среди них не слишком много. Не знаю, что вы там с герцогом
замыслили, но, по мне, это зряшная затея, и очень опасная.
Как бы не остаться всем там. Земля Межгорья на два локтя
вглубь кровью пропиталась — когда там шла армия, резали
всех. Никто не разбирался — темный перед тобой или нет, —
ничего живого не оставляли. Крестьяне оттуда бежали с ко-
ровами своими да овцами, их кордоны на Шнире перехваты-
вали, сгоняли в овраг и рубили на куски. Месяц за месяцем
рубили, пока народ бежать оттуда не перестал. Лес в округе
под корень свели — сжигать трупы не на чем стало. Вот и раз-
рубали на мелкие части. Когда ветер дует с востока, у нас
приходится носы зажимать: вонь дикая. Сколько же про-
клятий было тогда выкрикнуто... Атех, кто не вышел, армия
добила — от человека укрыться труднее, чем от темных.
Если ваши там полягут, то их кровь и незаметна на всем
этом будет.
— Спасибо... ободрили... А что там с замками местными?
Все сожгли?
— Не знаю, но думаю, все. Какой смысл их оставлять?
Солдаты много вещей волокли ценных — пограбили там
всласть. Но и вам, думаю, осталось — в спешке вдумчиво не
пограбишь.
— Я так понимаю, попытаться завербовать народ для по-
хода в Межгорье — затея не очень удачная?
— Здесь вербовать негде — кроме нашей крепости, ничего
в округе больше нет. Разве что на запад съездить, по город-
160
ским тюрьмам пройтись. Может, кто и согласится из тех, кто
к петле или четвертованию приговорен. Остальные вряд ли...
Что-то полковник полон пессимизма... и меня тоже начал
заражать... Надо переходить на практические вопросы:
— Мне нужно зерно — в крепости оно есть?
— Мало...
— Тогда напишите герцогу, чтобы выслал к нам обоз,
иначе у меня зимой голод начнется.
— Напишу, но неизвестно, как получится. До Шниры
обоз дойдет, а вот дальше...
— Мы постараемся расположиться неподалеку от вас —
обоз за день-два доберется.
— Не получится у вас поблизости расположиться. — Под-
нявшись, полковник подошел к стене, указал на карту: —
Межгорье — это большой кувшин с очень узкой и длинной
горловиной. На западе, будто пробка, эту горловину затыка-
ет наша крепость. С юга и севера горловина зажата горами,
по сути, это узкая долина, и по ней протекает небольшая реч-
ка — Пегаль. На языке горцев это слово обозначает «свое-
нравная». Нрав у нее и впрямь... Среди лета она может пре-
вратиться в вялый ручей, но стоит пройти дождю — стано-
вится не меньше Шниры. Если дождь сильный, то вообще
разливается на всю долину. Весной, когда снега тают в го-
рах, там целое море получается. Склоны подмываются, с
них сходят потоки грязи. Там нельзя не то что жить — там на
ночевку оставаться опасно: или утонете внизу, или под
оползень на склоне попадете. Если вы решили обосновать-
ся неподалеку от крепости, то вас убьют не темные созда-
ния — вас река убьет.
— Понятно, буду знать. А другой дороги в Межгорье нет?
После ваших слов я боюсь даже приближаться к этой Свое-
нравной.
— Можно по границе, рекой, на стругах, и до самого
моря, а там уже на север, к побережью. Но это трудный путь,
а лоцманов для тех мест нет. Море, говорят, туманами сла-
вится, берегами крутыми, течениями коварными, несущими
на рифы. Не повезет вас туда никто — лодки и жизнь поте-
рять легко. Там лишь пираты демов хорошо ориентируются.
6 На руинах Мальрока
161
Через горы, думаю, тропы должны быть, но никто из наших
про них не знает.
— Неужели бароны Межгорья не могли другую дорогу
проложить? Или горы там такие страшные, что это невоз-
можно?
— Горы не слишком высокие, но неприятные. Да и не
нужно баронам это. Долина Пегали без единого дерева —
из-за наводнений и обвалов там даже кусты расти не успева-
ют. Зимой в Межгорье тепло очень, но это не касается горло-
вины — там почему-то стужа лютая. Река замерзает, осыпи
снегом плотным заваливает. От ветра и оттепелей его поверх-
ность даже копыто лошадиное держит. Вся долина превра-
щается в отличную дорогу. Так что торговля и набеги всегда
зимой у них были. Или летом засушливым, когда по руслу
проехать можно легко. Сейчас не засуха, но дождей сильных
давно не было — если не медлить, может, по руслу и пройдете
без помех. Но если увидите тучи, то бегом назад мчитесь,
или, если на востоке выход уже близко, то вперед.
— Мне бы проводника, чтобы Межгорье знал хорошо.
— Я, получив приказ герцога, попробовал такого найти,
да где там... Из местных жителей никого живым на запад не
выпустили — если кто чудом и проскользнул, то помалкива-
ет, откуда прибыл. Из наших никто дальше горловины не бы-
вал. Офицер один, из тех, кто там чистил замки, карту по-
дробную оставил — дам вам ее. Не знаю, насколько она прав-
дива, но нарисована добротно. Судя по гербу, из самого Ма-
льрока захвачена.
Дела... идти в такое место без проводника, по карте на
пачке «Беломора», через грандиозную водяную горку при-
родного происхождения...
Да они что — издеваются все?!
Медленно мысленно досчитал до десяти, постарался вну-
шить себе, что спокоен:
— Полковник, я заберу из вашей крепости все запасы
продовольствия.
— А мои люди что будут есть?!
Я спокоен! Я спокоен! Я...
— Полковник, ваши люди будут есть то, что привезет
обоз, который вы непременно выбьете из герцога Шабена.
162
Уж до крепости он дойдет, а вот до нас — сомневаюсь. И не
надо на меня так смотреть. Вот кошелек — в нем золото.
Вряд ли оно мне в Межгорье понадобится... вам до прихода
обоза этого должно хватить для снабжения. На западе есть
деревни и городки, а продукты стоят недорого — там и заку-
пите. И еще: не исключено, что мы, если сумеем пройти че-
рез горловину, до зимы будем сидеть там безвылазно. Это
если нас раньше не передавят. А со связью неизбежны проб-
лемы — гонцов поодиночке посылать опасно. Вы что-то го-
ворили о почтовых голубях?
— У нас есть голуби, приученные возвращаться к крепо-
сти, — я распоряжусь, чтобы вам дали нескольких. Но связь
получится в одну сторону: мы не сможем посылать птиц к
вам. Если молодняк сумеете вырастить правильно, то и у вас
появятся свои почтари, но их вы нам привезти сможете неиз-
вестно когда. Насчет зимы: если она будет холодной, то обоз
по долине пройдет без помех. Говорят, там дорога по снегу
будто накатанная — сама собой делается.
— Неизвестно еще, какая зима будет. Полковник, даже
если предположить, что армия надежно очистила долину...
На Ибре ведь солдат нет? Со стороны Межгорья?
— Королевских там никогда и не было — межгорцы сами
себя охраняли.
— Выходит, темные могут с юга спокойно к нам в гости
заходить?
— Костяной хребет там реку поджимает — берега обрыви-
стые и скалы неприступные. Трудно им там придется. Но кто
его знает — может, за этот год погань нашла лазейки. Я бы на
вашем месте спал одним глазом. И про карающих не забы-
вайте: если обоз пройдет, то и поп пройти может, а где поп,
там и воронье. Давайте еще по бокалу выпьем, сэр страж,
что-то мне совсем невесело стало. Столько говорим, а ни од-
ного хорошего слова не сказано.
★ * *
Сержант Дирбз оказался под стать Конфидусу — такой же
высокий и худощавый. Немолод, лицом угрюм (наверное,
тоже с полковником поговорил и теперь подумывает удави-
163
ться), под носом смешные усы, превращающие его в бездар-
ную пародию на Гитлера. Даже в крепости он пребывал в со-
стоянии полной боеготовности: пластинчатая броня, меч и
топор на поясе, щит за спиной. И не тяжело ему столько ме-
таллолома таскать?
Указав на относительно ровную шеренгу солдат, сержант
пояснил:
— Вот весь отряд. Мы в вашем распоряжении.
Бегло осмотрев солдат, я остался доволен их экипировкой
и вооружением, но неприятно удивлен малым количеством:
— Это все?!
— Двадцать шесть латников и я.
— Мне казалось, что солдат будет больше.
— Сэр страж, так и было. Но больше половины разбежа-
лись, когда узнали, куда мы собрались идти. Одного из дезер-
тиров удалось поймать и повесить, но остальных это не оста-
новило. Даже тот, которого вешали, был очень рад, что петле
достался, а не Межгорью. Жизнь потерять многие не боятся,
а вот жизнь и душу — страх такой не всякий пережить сумеет.
— А эти... которые все же остались... Они надежные?
— Каждый из них не меньше трех лет у герцога прослу-
жил — ребята дружные и ничего не боятся. Межгорья, конеч-
но, не бояться нельзя, но паниковать они не станут. Хотя и не
скажу, что сильно рады предстоящему...
— Хорошо. Со мной пришел небольшой отряд — там
юнцы при бывалом воине, тоже сержанте, только барон-
ском. Принимайте их пока под свое командование. Сейчас
нам выделят несколько телег, и надо будет загрузить их про-
дуктами. Потом отправимся в лагерь на востоке. Мы должны
добраться до него как можно быстрее — очень желательно,
чтобы уже завтра смогли отправиться в Межгорье. Задержи-
ваться нам нельзя — если испортится погода, дорога превра-
тится в ад.
Или золото мое подействовало, или Брист действительно
нам искренне сочувствовал, но отказа ни в чем не было, и
экономии тоже. Телеги нам выделили добротные, кладовые
164
очистили почти досуха, проводники, бывавшие в начале гор-
ловины, выглядели бывалыми людьми. Жаль, что проводят
они нас только до ворот Межгорья, а дальше мы уже сами
останемся...
Семь телег, загруженных мешками, бочками и ящиками.
Сколько тянет одна повозка? Килограммов пятьсот-шесть-
сот, вряд ли больше. Итого около четырех тонн продовольст-
вия. А у меня примерно тысяча едоков. Значит, получается
по четыре кило еды на человека.
Для крепости, которая совсем недавно была окружена
врагом, припасов на удивление мало — даже на короткую
осаду не хватит. Я ожидал большего... Можно было не суети-
ться ради таких крох... Впервые пожалел, что людей так мно-
го: если у них не окажется собственных резервов, то нам при-
дется туго с первых дней.
Должны у них быть приличные запасы — не могли же их
отправить пустыми. Герцог производил впечатление преду-
смотрительного человека — обязательно об этом позаботился.
Дороги через Шниру не было — воспользовались паром-
ной переправой, устроенной возле единственного спуска.
Солдаты рассказали, что можно скакать по берегу весь день и
нигде не найти другого места, по которому можно без риска
довести лошадь до воды.
На другом берегу начиналась хорошо натоптанная дорога.
Королевская армия за месяц сходила по ней туда-сюда два
раза — судя по состоянию покрытия, солдат в той армии
было немало. Ехать было легко и приятно, оставалось надея-
ться, что и в долине не возникнет сложностей.
В одном месте дышать пришлось ртом — ветерок доносил
волны нестерпимого смрада. Насколько я понял, когда в
Межгорье начались невеселые дела, солдаты перекрыли един-
ственную дорогу, и всех, кто пытался оттуда вырваться, убива-
ли. Своего рода абсолютный карантин: замазала тебя Тьма
или нет — никто не разбирался. Учитывая, что Ортар столк-
нулся с серьезными демографическими проблемами, глупо
так расточительно обращаться с человеческими ресурсами.
Но это для меня глупо — по местным меркам, возможно,
единственный разумный выход.
Я ведь многого еще не понимаю...
165
О масштабах трагедии свидетельствовали тысячи пней по
обе стороны дороги. Тела поначалу сжигали, уничтожив
ради этого весь здешний лес. Потом начали просто рубить —
вот и смердит.
Бойцы мои приуныли — даже молодежь прекратила бол-
товню и смех. Мне тоже нерадостно было: если не считать ар-
мии короля, то мы первые, кто за последний год решился су-
нуться в этот мешок. А назад, кроме армии, никто не выхо-
дил. Точнее, выходил, но дальше оврага их не пустили. Если,
конечно, не считать отрядов перерожденных, с одним из ко-
торых мне пришлось драться у брода, — этих в овраг отпра-
вить не смогли.
А что сделают с нами... если вдруг?.. Тоже начнут рубить
на куски? Или рубить некого будет...
Зря я раньше думал, что меня забросили в худшее место
этого мира. Преувеличивал проблемы: худшее дожидается
впереди.
Вскоре ветер перестал доносить смрад разложения — мы
миновали неприятное место. Дальше дорога чуть повеселе-
ла — появились деревья. Вырубок хватало, но уже не сплош-
ные пеньки — кое-что солдаты оставили. Чем дальше, тем за-
росли становились гуще, а за ними можно было разглядеть
столбы дыма, поднимающиеся над заброшенным военным
лагерем: там меня ждут старые знакомые.
На подходе столкнулись с первыми людьми. Сперва впе-
реди раздался визг, затем из кустов выскочила молодая жен-
щина, помчалась по дороге. Одной рукой она подняла подол
узкой юбки, чтобы не мешала, в другой держала большую
корзину, из которой время от времени высыпались грибы.
Вслед за ней из зарослей выскочил горбун, не отставая, по-
мчался следом, на бегу уговаривая:
— Ты повыше задирай! Повыше! Да чего там! Не стесняй-
ся — не убудет от тебя!
Сержант Дирбз, ехавший по левую руку, покрутил свои
куцые усы и прокомментировал:
— А баба бежит нарочно медленно. И юбку задирает
166
выше, чем надобно для бега. Не похоже, что здесь насилие
происходит.
Женщина, поравнявшись с авангардом нашего отряда,
только сейчас осознала, что перед ней посторонние, — с кри-
ком «ой!» свернула на обочину, исчезла в кустах. Попугай,
завидев старого собутыльника, радостно свистнул, привле-
кая его внимание. Горбун, проворно повторив маневр бег-
лянки, на ходу выкрикнул через плечо:
— Здравствуйте, страж! Здравствуйте, птица стража!
Здравствуйте, епископ! Рад вас видеть! Простите — занят си-
льно: грибы собираю! Потом поздороваюсь как следует!
Конфидус, проводив Тука умиленным взглядом, носталь-
гически выдал:
— Дом, Дан, мы наконец дома!..
Торжественного приема нам не оказали — никто просто не
ожидал приезда таких великих людей. В принципе откуда им
было знать — гонцов в честь нашего прибытия никто из кре-
пости не посылал. Так что мы свалились как снег на голову.
Поначалу хотел, пользуясь моментом, осмотреть лагерь,
не вызывая лишнего ажиотажа. Ага, размечтался. Слух о на-
шем появлении прошел со скоростью света, и хоть физика
считает, что это невозможно, женская половина населения и
дети сбежались со всех сторон еще быстрее. Мы были вмиг
окружены галдящей толпой — все, от старух до соплюшек,
спешили рассказать, как счастливы видеть меня, любимого.
Впервые ощутил себя в шкуре звездной персоны — не так уж
и приятно. Мне бы делом заняться, а не выпускают.
Не ожидал, что стану столь популярен в среде этих про-
стых людей, — по пути к границе они подобных эмоций не
выказывали.
Спасение, к счастью, не замедлило себя ждать — появил-
ся Арисат. Несколькими криками он привлек к себе внима-
ние, затем, так же немногословно, разогнал толпу, освобо-
див нас из окружения. Приблизившись, степенно поздоро-
вался, но было видно, что под маской невозмутимости воин
скрывает искреннюю радость:
167
— Мы, сэр страж, верили, что вы появитесь. Готовы были
хоть до зимы вас ждать.
— Откуда вы вообще решили, что я должен появиться?!
— Его светлость герцог Шабен рассказал мне по большо-
му секрету, что обязательно вызволит вас от ворон церков-
ных. А его несерьезным не назовешь — раз сказал, обязатель-
но сделает. Повиниться я перед вами должен, сэр страж.
— Это в чем же? — слезая с коня, спросил я.
— В том бою, у брода, мы вырезали из перерожденных их
сердца. У наследника черное оказалось, у других темные раз-
ные — не из дешевых. Состояние целое. Но, когда карающие
со своей стражей забрали вас и епископа, они и сердца забра-
ли. Сказали, что скверна на них великая, и... Ну как я мог не
отдать? И меня бы тогда забрали, и сердец все равно бы не
сберег — мы же бакайцы, а не дворяне коронные.
— Не вини себя. Все правильно — не надо было сопротив-
ляться. Ты ни в чем не виноват.
— Да не в том дело. Пару сердец, из простых, я все же
скрыть смог. Трудно было это сделать, но я не простак — су-
мел. А потом, когда нас сюда отправили, собрал дружину и
раскрыл им замысел герцога. Мы по-всякому судили, но вы-
ходило, что надо много чего взять с собой, а то от Шабена
всего необходимого не дождались. И еда прежде всего — та-
кую ораву прокормить нелегко. По прошлому году опыт име-
ли: не загрузись тогда на все деньги — быть зимой голоду ве-
ликому. Сейчас то же самое — надо было заранее подумать,
как выживать там.
— И что? — начал догадываться я.
— Собрали мы все монеты, что были, а их осталось
мало — в прошлом году все растратили, когда в ссылку шли.
Взяли сердце, что в убежище тогда взяли с твари. Утаенные
от карающих два сердца тоже взяли. И продали. А на деньги
купили все, чего нам недоставало. Оно, конечно, ваша доля
главная там, — да как вас спросишь, а решать пришлось не-
медля. Подумал, что вы не против такого должны быть. Но
дозволения все же не спросили. Плохо получилось. Хотя как
спросить?..
Я готов был расцеловать Арисата и на руках его до Межго-
рья тащить — даже если этот вояка не снял полностью угрозы
168
голода, то все равно помог мне здорово. И при этом еще стес-
няется — каяться вздумал. Если мне и повезло в этом мире в
чем-то, так это с хорошими людьми — такими, как он.
— Хорошо получилось, правильно сделали. Я всю дорогу
голову ломаю, как от голода там не помереть, и дико рад, что
вы об этом позаботились.
— Помереть вряд ли, но и не разжиреем — припасов не
так уж много вышло. Семена опять же надо оставить на вес-
ну, хоть немного — вдруг с озимыми не заладится. Место не-
ведомое — вдруг там жучок зерновой злой окажется или еще
какая напасть в амбарах заведется? Всяко может случиться —
при наших запасах надо любой беды опасаться. Обоз к тому
же получился не меньше, чем был раньше, а ведь людей поу-
бавилось.
— Много бакайцев ушло?
— Да дрянь-люди ушли, если честно. Мы ведь здесь чу-
жие — только под руку ставленым таким дорога. Неволю вы-
брали... Слабаков не жалко. Часть иридиан попы с воронами
довели до принятия церковных догм — те после исхода духом
ослабели сильно. Но таких тоже не жалко — изначально сла-
бые душой людишки. Так что нас меньше стало, но силы
почти не убыло.
— Сколько всего людей?
— С бабами да детворой восемьсот шестьдесят душ.
— Мало... я рассчитывал хотя бы на тысячу...
— Сколько есть...
— Я с собой привел людей. Почти три десятка латников:
надежные солдаты, герцог дал. И группу юнцов при хорошем
сержанте уговорил с нами пойти — похоже, они еще не пони-
мают, во что вляпались. Вон паренек тоже ничего — в лесу
отлично ориентируется и охотник неплохой. И охотиться не
только на зверей умеет.
— Это хорошо, а то мои ребята к лесам непривычные.
Хотя охотники не особо нужны — иридиане это дело знают
хорошо, так что воин нам нужнее. С ними, получается, нас
девять сотен наберется без малого.
— Арисат, мы завтра сможем выступить? С утра?
— Столько ждали вас — и сразу отправляться?! И зачем же
так торопиться?!
169
— Надо пройти в Межгорье, пока погода не испортилась:
если полковник не врет, при дожде в горловине хуже, чем в
аду.
— Слыхали мы про такое. Да только туч на горизонте не
видать — сушь стоит.
— В горах погода переменчива, и тучи может за час на-
гнать.
— Завтра никак не получится. Зерно в сушилках рассыпа-
ли, чтобы жучков вывести, лошади на три табунка разделены
и пасутся далеко от лагеря: долго здесь стоим — травы в окру-
ге почти не осталось. Телеги опять же проверить надо, а то
некоторые из далеких краев притащились сюда без ремонта
серьезного. Мужики, конечно, без дела не сидели, да только
удостовериться не помешает. Обоз придется заранее сбить в
боевую колонну — идти ведь будем не по мирным землям.
Старое построение теперь не получится: народу уже меньше
стало, и новые телеги вы с собой притащили. Да и познако-
миться надо с латниками и сержантом этим, что при юнцах.
Иначе в бою сложно будет — когда все друг друга знают и по-
нимают, воевать гораздо проще. А если знакомиться всерьез,
то утром точно ехать не сможем. А несерьезно зачем знако-
миться?
— Не понял! Ты о чем? Что за серьезное знакомство?
— Сэр страж, вы, может, и не знаете наших обычаев, но
только у воинов принято для знакомства стол общий разде-
лить. И делить его дальше и дальше. Помните ведь, сколько
столов у сэра Флориса было в доме? А перед делом трудным
не только дружина, но и все — до ополченца простого — на
трапезу собирались: на улице это делали, потому что ни одна
изба такой оравы не вместит. И не принято было жалеть на
такой трапезе ни еды, ни питья. А сейчас нам дело серьезное
предстоит — при таком положено выпить очень много, и же-
лательно до беспамятства дойти. Чем блаженнее воины ста-
нут, тем проще дело выйдет — примета верная, еще дедами
нашими проверенная. После победы принято тоже пир
устраивать, и даже врагов плененных незазорно на него при-
глашать. И как бы пьяны ни были победители, враги не сбе-
гут, потому как позор ляжет великий на весь народ. Святое
дело такие вот трапезы общие.
170
Попугай, слушая Арисата, подозрительно оживился, всем
своим видом одобряя его идею, но я логично возразил:
— Когда с побережья уходили, никаких пьянок не устраи-
вали.
— Тогда не могли — сэр Флорис погиб. Траур был. Ведь
выше него над бакайцами никого не оставалось. Негоже по-
сле смерти сэра пить сразу начинать всерьез. Понемногу, ко-
нечно, пили, но это так — траурно. А сейчас нас не поймут
люди, если без пира уйдем. Традиция. Душа после такого
светлеет, а свет нам против Тьмы не помешает.
Понятно — местный метод психологической подготов-
ки... и не только местный. Учитывая традиционность спосо-
ба, отказ от него может неблагоприятно сказаться на мораль-
ном духе коллектива. Солдаты имеют право на суеверия —
образ жизни у них нервный. Отказывать им в устоявшемся
обычае неразумно, да и прав Арисат: не успеть нам завтра
выйти. Так или иначе, день потеряем, значит, терять его бу-
дем с максимальной пользой.
Попугай, не выдержав, радостно заявил:
— Я согласен на пьянку — разрешаю начинать.
«Зе... Зеленый... не... немедленно вытащи голову из бока-
ла: с тобой... с тобой сам страж раз-го-ва-ри-ва-ет! П-про-
должение отчета добровольца номер... номер... но-мер... Как
же меня достала эта математика!.. Зовите меня просто —
Де-вя-тый! Понятия не имею, что сегодня задень... И что ин-
тересно — мне на это на-п-пле-вать!
Ваня, знаете, что м-меня больше всего з-здесь
нап-ря-га-ло? То, что я не знаю элементарных вещей. Дурак
дураком. Бывает, скажет кто-то что-то, и никто (НИКТО!) и
внимания не... не обратит, а я в шоке. В ШОКЕ! Так не дол-
жны делать нормальные ЛЮ-ДИ! Не привык я. Чужое здесь
все мне... Как же повезло с этим стражем — на его статус спи-
сывают в-все мои ч-чудачества. Белая ворона я здесь, при
з-зеленом попугае...
А сегод-дня... сег-годня... язык поломать... Се-го-дня я
171
свой! В доску с-свой! Я всех прекрасно понимаю, и удивле-
ния во-об-ще н-ноль!
Зеленый, т-ты там не з-захлебнулся?!
Ваня, вып-пьем за ком-му-ник-каб-бель-н-ность!
Все же напоили... папуасы местные...
...птиц: этот отчет ЗА-ПРЕ-ЩА-Ю запоминать! Иначе!
Будет! Гриль!»
Глава 10
ДОРОГА В МЕЖГОРЬЕ
Система регенерации — полный отстой, вчера в этом убе-
дился. Я не алкаш, но выпивать мне доводилось, однако та-
кого атомного похмелья не испытывал ни разу в жизни. Даже
когда в турпоходе пришлось употребить самогон более чем
сомнительного качества, утром было нехорошо, но не насто-
лько же!
Вечер помнится смутно, хотя помнить там особо нече-
го — все происходившее вписывалось в одну строчку немуд-
реного сценария: «Вначале мы пили пиво, а потом пили во-
дку». И пусть водка здесь неизвестна, но у аборигенов име-
лись достойные заменители.
Фуршет начинался не особо весело — толпа угрюмых му-
жиков, встав за столами, устроенными из модифицирован-
ных для такого дела телег, мрачно поглощала простецкую еду
и пиво. По мере убывания запасов пива народ на глазах ожи-
вал, а когда появились более крепкие напитки, стало вообще
весело. Апогей веселья помню, к сожалению, смутно. Но
судя по тому, что чопорный сержант Дирбз несколько раз на
бис исполнил неприличный танец своей родины, с незатей-
ливым названием «Без штанов», а некоторые из бакайцев
ему подтанцовывали, коллектив, вероятно, хоть немного, но
сплотился.
Последнее, что помню отчетливо, — как прыгал через
огромный костер, держа при этом в каждой руке по топору.
Я, может, и не так уж много выпил, но хроническая уста-
лость сказалась. Еще неделю назад меня пытали в подвале
инквизиции, я ослаб, в прежнюю форму так и не вернулся, а
172
теперь пьянствую на свежем воздухе, употребляю неочищен-
ные спиртные напитки и ошеломленно наблюдаю, как в от-
блесках костров на голые зады распоясавшихся танцоров пи-
кируют орды злобных местных комаров.
Подкосили меня эти зрелища не хуже спиртного.
Не будучи алкоголиком, трудно решиться лечить подоб-
ное подобным, и от традиционного способа опохмеления я
отказался, отчего и страдал чуть ли не до вечера, тщетно на-
деясь, что система регенерации с минуты на минуту поставит
меня на ноги.
Не поставила...
Или похмелье не считается травмой, или система у меня
бракованная, или она тоже решила отдохнуть.
Из-за плохого самочувствия в процесс сборов почти не
вникал. Просто бродил уныло, делая вид, что ничего не упус-
каю, и мечтал при этом лишь об одном — найти укромный
уголок и завалиться часиков на пять — десять. Не получалось:
где такой найдешь посреди разворошенного муравейника...
В итоге к выступлению народ подготовился без меня,
чему я только обрадовался — оснований не доверять этим
людям у меня не было. Тогда, на побережье, исход начался с
хаоса, но с той поры немало воды утекло — опыта прибави-
лось и слабые члены коллектива отсеялись. Оставшиеся тоже
могли уйти на все четыре стороны — это означало всего лишь
потерю статуса представителя вольного народа и неизбежное
закабаление со стороны аристократов Ортара. Средневеко-
вье: чужак сам по себе существовать не может. В городах все
опутано системой гильдий, каст, нитями неофициальных со-
циальных коммуникаций, и пришлому ничего там не светит;
а за городом нужны лишь батраки. Нетитулованному ино-
земцу выбиться из грязи ой как непросто, а то и невозможно.
Те, которые не согласились на посулы баронов и угрозы инк-
визиторов, те, которые выбрали опасности Межгорья, — не
думаю, что среди таких найдутся идиоты, способные не про-
верить свою телегу перед опасным походом.
Не нашлись — лагерь был свернут быстро и без происше-
ствий. Даже недомогание мужской половины населения не
помешало процессу: похмельные вояки не поддавались сла-
бости.
173
Утром сотня телег четко, без заминок и пробок выбралась
из прохода в валу старого военного лагеря, направившись по
хорошо натоптанной дороге — по следам армии, разгромив-
шей Межгорье.
Мы не знали, хорошо вычищена от скверны эта земля или
нет; смерть нас ждет или райская жизнь. Мы шли туда, пото-
му что у нас не было другого выбора. Даже я, по воле случая
ставший самым влиятельным среди всех этих людей, не мог
отказаться от общей участи. Беглец, чужак, самозванец, мало
что понимающий и много на что надеющийся. У меня был
шанс найти свое место в этом мире, а риск... к риску я уже
привык: без него здесь ничто не обходится.
* * *
Горловины, за которой начинался рискованный путь в
мирок Межгорья, я не замечал до тех пор, пока в ней не ока-
зался. Просто холмы, между которыми петляла дорога, ста-
новились все выше и выше, лес постепенно сменился кус-
тарниками, начали появляться скалы. И в какой-то миг я
осознал, что с двух сторон нависли очень серьезные кручи, и
под копытами то и дело звенит камень. А когда проход сузил-
ся и справа подступила река, понял — мы уже там.
Река, кстати, не впечатляла — очень маловодная: будто
вверху кто-то кран забыл закрыть на кухне. Скорее ручей,
местами меньше десятка шагов в ширину — ловкий человек
перепрыгнуть сможет. Берега завалены россыпями разнока-
либерных булыжников, причем хорошо окатанных галек не
так уж много — сплошь угловатые обломки. Это верное сви-
детельство, что в долину они скатились недавно. Видимо,
интенсивность разрушения склонов и впрямь велика, раз
вода не успевает обтачивать их результаты.
Следов обвалов я не замечал, так как был в этих вопросах
полным профаном. Поди пойми, откуда здесь возникла гру-
да валунов, — река притащила или сверху скатились. Склоны
будто в Большом Каньоне1: отвесные, иной раз даже над го-
1 Большой Каньон — Гранд-Каньон (Grand Canyon, англ.), один из ве-
личайших каньонов мира. Длина несколько сот километров, глубина местами
более 1,5 км.
174
ловой нависающие — прилетает оттуда в любом случае нема-
ло. На участках, где скальные стены прорезаны боковыми
ущельями, тоже не все прекрасно — забраться наверх в таких
местах очень проблематично. Осыпи, исполинские натеки
глины, перемешанной со щебнем, — будто застывшие смо-
ляные реки, впадающие в долину. Даже подходить туда не
хотелось: того и гляди, оживет поток — и перемешает с мега-
тоннами грунта.
Канава. Глубокая узкая канава. И глинистая жижа, стека-
ющая в нее со всех сторон. Сейчас сухо, жижа подсохла, но
стоит пройти дождю — и склоны ринутся хоронить неудач-
ливых путешественников. Потом вышедшая из берегов река
смоет грязь в Шниру, и на память о катастрофе останутся
лишь россыпи крупных камней.
До следующего раза...
Ни одного дерева. Редкие скудные кустики в укромных
уголках. Даже трава растет неохотно, а на конусах, выбро-
шенных из боковых долин, вообще ни стебелька не увидишь.
Почти лунный пейзаж.
Как могло возникнуть подобное место? Будь верующим,
усомнился бы, что к этому Бог руку приложил, — такое лишь
черти могли придумать. Но как атеиста, сомнения гложут,
что природа сама сподобилась. Хотя если вспомнить тот же
Гранд-Каньон... В сравнении с ним это место не смотрится.
С другой стороны, не припомню, чтобы там при непогоде на-
ступал апокалипсис. Вероятно, породы на склонах другие,
или еще какие-то неизвестные мне факторы. Остается благо-
дарить судьбу за то, что здешняя географическая аномалия
не столь протяженна, как ее земной собрат.
Мрачное место. Давящее. Похожее на вход в преиспод-
нюю. Хорошо, что позволил народу развеяться перед вы-
ступлением, — надеюсь, запаса позитива у них хватит, чтобы
пройти здесь без истерик.
* * *
Дело шло к вечеру, когда проводники, выделенные пол-
ковником, сообщили, что дальше они никогда не были, и,
следовательно, пора им отсюда побыстрее откланяться.
175
Я недоверчиво уставился на старшего: вояка в годах, лицо
пересекает уродливый шрам, на левой руке недостает пары
пальцев. Битый жизнью — такой может и схитрить. Но нет в
глазах обмана: взгляд равнодушный и, что неприятно, чуть
сочувствующий. Похоже, не верит, что впереди нас поджи-
дает светлое будущее.
— Вы действительно дальше никогда не заходили?
Ветеран указал на левый склон, туда, где с главным уще-
льем пересекался очередной сухой приток, по местным мер-
кам на редкость широкий. Пояснил хриплым голосом:
— Приметное место — такого не пропустишь. На всем
протяжении оно единственное, где можно поставить на ночь
лагерь без великой опаски. Говорят, обвалы в этом боковом
ущелье не часто бывают, а вода достает только в сильные
дожди. Солдаты, когда Межгорье выжигали, часто здесь
останавливались, ну и мы пару раз досюда доходили. Даль-
ше — нет, дальше наши не бывали.
Развернув свиток карты, подаренной полковником, я,
уставившись на тонкую кишку, обозначавшую проход в
Межгорье, уточнил:
— А дальше все так же? Сюрпризов не будет?
Солдат пожал плечами:
— Про сюрпризы не знаю — здесь всякое бывает, а насчет
остального все так же: идите себе вперед. При всем желании
не заблудитесь — главного ущелья с боковым никогда не спу-
таешь. Перед самым Межгорьем дорога вверх начнет подни-
маться, и река там пропадает среди камней. Так что скотину
напоите — и долгий переход устраивайте: до самой вершины
водопоя больше не будет. Как закончится подъем — так и ко-
нец, вы в Межгорье уже. И еще: если дождь вас застигнет на
подъеме, то молитесь: в непогоду это самое страшное место.
Склон там ни на чем не держится — чуть смочи, и весь ползти
начинает. Земля под ногами моментально в кашу жидкую
превращается — хватит всаднику по макушку уйти. Говорят,
один из старых баронов Мальрока там в давние времена
смерть нашел со всей дружиной своей, обозом и добром, что
в Ортаре грабежом взял. Пожадничал, оттого и не смог быст-
ро двигаться. Так и сгинули все. После того случая оставшие-
ся бароны присягнули нашему королю — ослабли сильно.
176
Хотя такими же ворами и остались... Я бы на вашем месте,
если тучи появятся, а уйти далеко не успеете, назад рвал —
сюда. Пересидеть на солдатской стоянке непогоду. Оно, ко-
нечно, тоже рискованно, но на подъеме — смерть верная.
Дождей давно не было, но это ничего не значит — чем доль-
ше природа терпит, тем сильнее в итоге льет. Берегитесь.
— Спасибо за предупреждение. Мы, пожалуй, заночуем
здесь, раз место относительно безопасное. Вы можете с нами
остаться, а утром назад.
— Простите, сэр страж, но в этом месте нам не по себе.
Будем всю ночь двигаться — лишь бы поскорее выбраться:
лошадь по своим следам даже в темень может пройти. Удач-
ной вам дороги и вообще удачи побольше во всем. Удача —
самое главное, что может вам там понадобиться.
Ночью мне не спалось, да и ноги беспокоили нестерпи-
мым зудом. Зато чернота с них почти сошла, и «деревян-
ность» больше не ощущалась. Разве что пальцы плохо гну-
лись, но это практически не мешало — ходил без малейшей
хромоты. Зажило быстро и эффективно, вот только чешется
как у вшивого.
Тщетно пытаясь уснуть, заворачивался в шерстяное одея-
ло с головой. Не выдерживая, поднимался, шел к костру, к
дозорным. Сидел, грелся — ночи в здешних горах не из теп-
лых, и эта не оказалась исключением. Поторчав возле огня,
возвращался к телеге и опять ворочался, до крови расчесывая
горящие ступни.
Не одному мне не спалось: лагерь шумел до самого утра.
Нет, не бессонницей народ страдал: мастера наскоро ремон-
тировали повозки, стуча молотками по дереву и железу; жа-
лобно ржала кобыла, потерявшая днем жеребенка, — малыш
сломал ногу на камнях; собаки лаяли на малейший шум со
стороны неспокойных склонов; переговаривались у костров
дозорные; епископ затеял ночные бдения с молитвами и
проповедями — иридиане для этого собрались за тележным
кругом, у крутого подъема. Безопасное место, и остальным
не сильно мешают.
177
Отчаявшись уснуть, потащился к ним. Не с целью религи-
озного просвещения, а просто чтобы хоть чем-нибудь себя
занять. Бессонница — она такая, время заставляет убивать
иной раз совсем уж причудливыми способами.
Голос у Конфидуса был негромким, но проникновен-
ным — такой издали слышно, и можно различить каждое
слово:
— ...Люди знали, что пророк направляется в их землю, и,
когда пришла беда, им не пришлось его искать. Иса, выслу-
шав их старейшин, велел привести бесноватого к обрыву над
рекой. Внизу клокотала холодная вода, разбиваясь об острые
камни, а наверху собрались все жители, и два сильных кузне-
ца крепко держали связанного бесноватого. Все просили Ису
об одном: изгнать беса из достойного человека. Напрасно
Иса говорил, что не простой бес в него вселился, а сама
Тьма, — глаза грешных людей видели только Ферра. Эти
люди знали Ферра, уважали его и не могли поверить, что это
уже не он. Они не согласились предать его огню и угрозами
потребовали от Исы изгнать беса. Ведь если Иса не лжепро-
рок, то бес не может противиться его воле.
Присев позади притихших рядов иридиан, я стянул сапог,
с наслаждением почесал левую ступню, мысленно пожелав
инквизитору сгнить заживо от сифилиса или скоротечной
проказы. Но тут же правая начала чесаться в два раза силь-
нее — пришлось браться за нее, придумывая для Цавуса но-
вые жизненные невзгоды.
Епископ тем временем продолжал:
— Иса не был лжепророком и не мог обмануть этот народ.
Напрасно он словом пытался их образумить — все желали,
чтобы из Ферра изгнали беса, и не хотели слушать иного. Иса
понял, что этих заблудших людей не переубедить, и осознал,
что кровь придется проливать ему. Он крепко сжал свой по-
сох из дерева тум. Тьма, забравшая Ферра, догадалась, что за-
думал пророк, и испустила зов. Зов этот был неслышим для
обычных людей, но пророк его слышать мог. Поняв, что
сейчас должно произойти, он в последний раз обратился к
людям. Он сказал, что Тьма многолика и многочисленна.
Там, где она появляется, ее всегда становится много. Будто
сорняк, она может захватить все поле, начав с одного рост-
178
ка. И сказал он: «Надо вырвать сорную траву, пока мы не
остались без поля». И при словах пророка услышал грешный
народ стук множества копыт. Народ этот жил в грязи и за-
блуждении и разводил свиней для услаждения чрева своего.
Свинья — лучший сосуд для Тьмы, и Тьма теперь мчалась на
их копытах, чтобы освободить перерожденного Ферра. Орда
грязных свиней с темными сердцами. Тьма боялась крепкого
посоха в руках пророка: освященное дерево тум — самое
опасное дерево для перерожденных. И страх ее был не напра-
сен: Иса указал посохом на пропасть. И взоры всех, кто там
был, обратились вслед за посохом. «Идите туда! Там много
тел! Хороших тел! Вам, должно быть, плохо пребывать в гряз-
ных свиньях, — занимайте хорошие тела!» Свет его веры
ослепил тварей и лишил рассудка, а слова его возбудили жад-
ность в темных сердцах: свиньи бросились в пропасть. В са-
мую страшную для них пропасть: ведь там была вода, пригод-
ная для совершения таинства крещения, — она стекала с чис-
тых гор, где под лучами животворящего солнца таял хруста-
льный лед. Вода, дарующая каплю света и растворяющая
сгустки Тьмы. В миг, когда Тьма осознала, что ее обманули,
Иса крикнул перерожденному: «Скажи нам — как зовут
тебя!» Тьма, испытывая боль от последствий хитрости Исы,
не смогла ответить неправдой. Страдание не позволило ей
врать, тоска и растерянность заставили ответить так, как
есть. И ответила Тьма с зубовным скрежетом устами погуб-
ленного Ферра: «Звать меня армия». Она сказала это, потому
что много было ее, но люди, услышав, ужаснулись. А когда
расслышали злобные крики свиней, разбивающихся о кам-
ни, ужаснулись дважды. Люди исторгли из себя съеденное
мясо свиней, чтобы никогда более к нему не прикасаться.
И грешные люди освободили Ферра: забросали острыми
камнями его тело, разорвали на части и сбросили со скалы
на острые камни, омываемые холодной водой. Так пророк
Иса сделал нечистый народ чистым за один день. И было
это за восемьдесят восемь лет до великого исхода.
После паузы епископ продолжил другим, уже не столь па-
фосным голосом, будто с друзьями в узком кругу общался:
— Скажите, братья, а что бы сделал пророк Иса, не поя-
вись у реки свиньи, одержимые самой Тьмой? — Не дождав-
179
шись от притихшей паствы ответа, взялся за это дело сам: —-
Пророк Иса собирался самолично покарать Тьму, погубив-
шую Ферра, — для того и сжал крепко свой посох. Таким по-
сохом можно легко разбить голову. Неверующие люди не
оставили пророку другого выхода — ему пришлось решиться
на пролитие крови. И не появись свиньи, так бы и случилось.
Последние времена приходят — гибнет мир наш. Гаснет све-
точ веры, и Тьма идет как от мира нечисти, так и от мира лю-
дей. Возможно, мы последние, кто в силах спасти этот греш-
ный мир. И делать это надо так, как делал Иса, — не боясь
проливать кровь, если это потребуется для победы над
Тьмой. Помните: Тьма многолика и не всегда приходит с
юга. На севере, в мире людей, она столь же сильна и ковар-
на — просто научилась притворяться светом. Сердцем почув-
ствуйте разницу — Тьма лишь притворяться светом может,
но сама им не станет никогда. Не давайте себя обмануть,
пусть рука ваша не познает жалости к погани нечистой, кем
бы она ни представилась.
Устав стаскивать-натягивать сапоги, я поднялся. Здесь
все понятно: Конфидус грамотно сражается с идеей непро-
тивления злу насилием, прочно засевшей в головах его паст-
вы. Все религиозные тексты грешат одним и тем же — невра-
зумительностью повествования. При желании их можно
трактовать как угодно — вариантов великое множество. Про-
стые верующие, уверенные в истинности каждого слова, не
имеют привычки сомневаться в интерпретации: тому свиде-
тельство успех множества лжепророков. Похвально — будь я
иридианином, после такой проповеди обязательно взялся бы
точить топор. Не удивлюсь, если из этих ягнят епископ все
же сделает религиозных маньяков: взялся задело очень серь-
езно и оперативно. Если не пропадут в Межгорье, может, я
еще при жизни застану новую инквизицию — уже иридиан-
скую. Учитывая смекалку и трудолюбие этого народа, зара-
нее ее опасаюсь и побаиваюсь за свои ноги.
Кстати, мой «внутренний переводчик» начал скатываться
к банальной мистике. Если раньше врага он называл «по-
гань», то теперь и «Тьма» появилась (с большой буквы), и
«нечисть». Скоро, наверное, и до чертей дойдет — ведь ад уже
упоминался, да и про дьявола что-то говорилось.
180
Я-то остаюсь на позициях махрового материализма, но
вот подсознание, похоже, испытывает сомнения...
* * *
Утром наткнулись на первое свидетельство опасности
здешних мест — возле обрывистого склона у дороги тянулась
россыпь крупных камней. На ее краю виднелась раздутая
туша лошади, придавленная плоским валуном. При нашем
приближении с нее взлетели округлившиеся от угощения во-
роны и, рассевшись на скалах, терпеливо дожидались, когда
же мы отсюда уберемся.
На другом берегу реки над свежим могильным холмиком
возвышался крест из пары связанных палок. Только держал-
ся в земле он не одним концом, а двумя — так здесь было
принято.
Похоже, при камнепаде погибла не только лошадь.
К сожалению, обойти опасное место не получалось — до-
лина здесь сильно сужалась, и телеги могли проехать лишь
под скалой. С замиранием сердца следил, как колонна про-
бирается мимо следов камнепада. К счастью, обошлось, но
поволновался.
Затем, уже около полудня, наткнулись на следы лагеря —
еще недавно на берегу реки останавливалась серьезная груп-
па солдат. Судя по всему, стояли долго или место было попу-
лярно у разных частей. Видимо, этот участок долины относи-
тельно безопасен — здесь даже деревья небольшие росли.
Правда, от них остались лишь пеньки, как и от кустарников:
вся здешняя древесина ушла в костры.
Помимо мусора и следов вырубки, вояки оставили неско-
лько могил. Отчего погибли эти солдаты, понять было невоз-
можно.
Несмотря на все усилия, скорость обоза увеличить не уда-
валось. Сильно мешали каменистые участки — телегам на
них не разогнаться. Да и на ровных местах можно легко полу-
чить под колесо валун — королевские войска не удосужились
хорошо расчистить свой путь. Да и как расчистишь, когда
сверху то и дело новые глыбы прилетают. Если верить помет-
кам на карте, горловина тянулась примерно километров на
181
сорок — пятьдесят, но лишь к вечеру мы добрались до подъе-
ма. И остановились: несмотря на рискованность задержек,
идти без отдыха, в полной темноте было неразумно. Люди
еще ладно, а вот лошади нас не поймут. К тому же хорошо
помнил слова проводника: до самого верха воды теперь не
будет.
Интересно — а наверху она точно есть? Как-то я об этом
не догадался расспросить, а сейчас уже поздно жалеть.
В эту ночь зуд в ногах решил дать мне передышку, и уснул
я крепким сном младенца.
Но до утра поваляться не позволили.
— Сэр страж! Глаза-то откройте, вести для вас есть. Нехо-
рошие...
Просыпаться не хотелось, но куда денешься — пришлось
открывать. Небо только сереть на востоке начало, тьма кро-
мешная. Костров серьезных в лагере не было — запасы дров
на телегах закончились еще вчера, а пополнить их здесь не-
возможно. Так что лишь редкие факелы боролись с темно-
той. К сожалению, все они были далеко, и понять, что за
смельчак вздумал меня будить, я сразу не смог. Голос в этом
помогал мало — полушепот трудно идентифицировать
спросонья.
— Ты кто? — тупо спросил я.
— Да Тук я, неужто не узнали?
— Тебя попробуй не узнай... Зачем разбудил?
— Вы уж простите, но как не разбудить, если вы сами при-
казывали?!
— Что-то я не припомню таких странных приказов.
— Было-было! Вечером, как кашу уплетали, сказали, что
если погода меняться начнет, так сразу вас будить.
Сонливость будто метлой смело.
— Погода меняется?!
— Не то чтобы меняется, но с севера тучи, похоже, напол-
зают. Зарницы там блещут часто и сильно — грозу, наверное,
тянет. Сперва вроде далеко все было, а теперь вроде как при-
близилось. Того и гляди накроет.
182
— Подъем! Бегом поднимай лагерь! Приказываю! Быстро
запрягаем лошадей — и вперед!
— А позавтракать?
— Без завтрака обойдемся — сухарей на ходу пожуем. Все
равно дров нет, варить не на чем.
Забравшись на здоровенный камень, уставился на север,
пытаясь понять, далеко ли гроза. Увы, в метеорологии мои
познания были скромны. Я даже не был уверен, что это дей-
ствительно дождевые тучи, а не что-то безобидное. Просто
какая-то темно-серая полоса, изредка подсвечиваемая
вспышками зарниц.
Вспомнив, что Люк прекрасно предсказывал погоду во
время похода по разбойничьим лесам, пошел его искать. На-
шел без труда — он на пару с Туком подвизался у меня в роли
то ли слуги, то ли денщика, и потому обнаружился у телеги,
на которой ехали мои пожитки.
— Люк — как, по-твоему, дождь будет? А если будет, то
когда?
Пожав плечами, тот ответил неопределенно:
— Я в горах такое плохо понимаю. Но, наверное, будет —
грозовые тучи несет в нашу сторону. Тетивы все спрятал на-
дежно — не отсыреют.
О тетивах я волновался меньше всего, но мы находились
перед самым опасным участком пути. Если верить словам
проводника, попасть на подъеме под ливень равносильно
смерти. Возможно, он и преувеличивал, но очень не хочется
узнавать это на своей шкуре.
Разворачиваться назад и мчаться к той относительно бе-
зопасной стоянке на склоне? Так мы от нее вчера весь день
шагали — получается, при всем желании лишь к вечеру успе-
ем вернуться. Да и двигаться придется навстречу грозе, при-
ближая момент встречи.
Делать рывок вперед? Если верить карте и рассказам про-
водников, до Межгорья уже рукой подать. Оценить длину
последнего перехода на глаз трудно, но, кажется, подъем не
столь уж долгий — за три-четыре часа быстрого марша, воз-
можно, доберемся — лошади отдохнувшие, посветлело.
А если не успеем, то...
Страшно принимать решение, но выбора, по сути, нет —
183
назад возвращаться слишком далеко, на крутых склонах
укрытий не видно, оставаться на месте тоже нельзя — вся до-
лина при непогоде превращается в ловушку. И пусть на
подъеме ловушка самая страшная, — что там того подъема:
если поспешим, должны успеть.
Не успели.
Рассветному солнцу не дано было нас порадовать: тучи,
наползая с севера, прикрыли его, не позволив выглянуть.
Зарницы теперь не только сверкали — грохотали. А прокля-
тый подъем все не заканчивался — дорога монотонно подни-
малась вверх, почти не петляя. Долина сузилась до неприли-
чия, ее поперечный срез теперь походил на исполинскую
букву «V». Склоны — сплошные натеки глины, перемешан-
ной с камнями: видимо, застывшие грязевые потоки. Не-
смотря на сушь последних недель, грунт местами был влаж-
ный и продолжал стекать, из-за чего дорога превращалась в
топкие капканы. Приходилось помогать лошадям, вытаски-
вая телеги на руках.
Если здесь в сушь так весело, то что же будет в дождь...
О дожде стоило только подумать — и вот он: в полном без-
ветрии послышался нарастающий шелестящий гул, а затем
на голову обрушились потоки воды. Хоть я немедленно на-
кинул широкий кожаный капюшон, волосы все равно успе-
ли промокнуть. Попугай, запоздало укрывшись в этом убе-
жище, обеспокоенно пробормотал:
— Если мы из этого кабака сейчас сами не уйдем, то на
сдачу нам тумаков отсыплют.
— Да где же конец этому подъему!
Вместо ответа над ухом громыхнуло так, что лошадь взви-
лась на дыбы. Успокаивая животное, увидел, как со склонов
побежали первые мутные ручейки. Копыта отрывались от
земли с настораживающим чавканьем — будто прилипали.
Обессиленные лошадки, утомленные подъемом и напу-
ганные разгулом стихии, несмотря на все понукания, сбавля-
ли темп. Увидев, как колеса на одной телеге провалились по
184
самые оси, я понял, что еще несколько минут — и мы здесь
застрянем окончательно.
— Тук! Скачи в хвост обоза и передай приказ: сбросить с
телег все малоценное! Мешки с мукой тоже сбросить — об-
легчить повозки!
— Сэр страж! Так пропадет ведь мука! Водой вымочит и
глиной затянет — вон ее сколько со склонов наплывает! Пря-
мо на глазах!
— Если не бросить груз, то затянет нас!!! Бегом!!!
Сам кинулся к первой телеге, безжалостно швыряя в грязь
какие-то ухваты, прялки, доски.
Хозяйственная натура ссыльных протестовала против та-
кого вандализма, но, глядя на меня, народ и сам зашевелил-
ся — догадывались, чем грозит заминка.
Так мы и двигались: под водопадом небесным; успокаи-
вая лошадей после каждого громового удара; выбрасывая в
грязь уже все подряд, лишь бы телеги могли двигаться да-
льше.
Молния ударила в склон так близко, что на несколько
мгновений я ослеп. Когда зрение пришло в норму, увидел,
как одна из телег исчезает под обвалом — гора глины, переме-
шанной с камнями, сползла со склона, похоронив лошадей и
возницу. Мужики кинулись было его выкапывать, но едва
успели спастись от очередного грязевого оползня. К сча-
стью, осталось место для маневра, и другие повозки успели
объехать быстро расширяющийся завал.
Сухая прежде долина на глазах превращалась в речное
русло — вода местами доставала людям по колено, а течение
было столь велико, что тащило телеги назад. И не только те-
леги — сама дорога, раскиснув, медленно, но уверенно пол-
зла вниз, норовя утащить нас следом, перемешав по пути с
грязью и камнями.
Боевой конь едва не упал — наступив в яму, ушел в воду по
брюхо, заржал. Удержался, вырвался, и я даже не сразу по-
нял, что мы уже на ровном месте, — подъем резко закончил-
ся, и впереди тянулось плоское, как стол, пространство, по-
крытое редкими зарослями чахлых кустарников и засыпан-
ное художественно оформленными кучками здоровенных
185
валунов. Воды и здесь хватало, но почва под копытами была
более-менее твердой и никуда не норовила стечь.
Надрывая горло, истошно заорал, замахал руками:
— Еще немного! Быстрее! Здесь безопасно! Мы вышли!
Узкий каньон последнего километра подъема превратил-
ся в филиал ада: грязная река волочила камни, сбивала с ног
людей и лошадей, тащила телеги. Лишь человеческое упрям-
ство, граничащее с безумием, не позволяло стихии взять
верх — колонна медленно выбиралась из западни. Я видел,
как склоны, превратившись в желе, сползают под собствен-
ным весом, грозя вот-вот засыпать дно ущелья тысячами ку-
бометров грунта.
Мы успели. Хотя и не все. Несмотря на все старания,
хвост колонны был потерян — люди, отчаявшись вытащить
телеги из грязевой западни, вынуждены были их бросить.
Некоторые, если глаза меня не обманывали, при этом рыда-
ли: каждый понимал, что малополезных вещей у нас к этому
моменту не осталось — такие были брошены сразу. То, что
сейчас оставляли, должно было помочь выжить в опасном
краю, а теперь гибнет в грязи.
Тук, уйдя в грязь по самый горб, добрался до одной из
оставленных телег, вскарабкался, открыл дверцу клетки.
Почтовые голуби были испуганы и отказывались выбирать-
ся, но он, не церемонясь, разломал стенку, выгнал птиц, раз-
вернулся, прыгнул в трясину, погрузившись по самую шею.
Но не завяз окончательно — каким-то чудом вырвался, по-
полз назад, захлебываясь от потоков набегающей грязной
воды. С замиранием сердца я следил за ним издали до тех
пор, пока ему не кинули веревку.
Напоследок ущелье взяло обильную жертву — под очеред-
ным оползнем осталось сразу несколько человек, а еще пару
сбило с ног поднятой волной и течением унесло вниз.
Учитывая, что в непогоду именно в нижней части подъе-
ма самое опасное место, я не сомневался, что больше их не
увижу.
Последняя телега выбралась наверх. Грязь покрывала ее
толстым слоем, превратив колеса в подобие резиновых шин.
Обессиленные мужчины и женщины, на чьих руках и плечах
эта повозка была спасена, попадали вокруг на камни или
186
пя же в лужи — стихия их вымотала полностью. Посмотрев на
ущелье, я увидел, как в грязи тонут мешки и вьюки, а далеко
внизу бьется лошадь, сломавшая ногу: в спешке ее не успели
добить, и несчастное животное затягивало в трясину, еще час
назад бывшую твердой дорогой.
Никогда в жизни не видел, чтобы взбесившаяся грязь та-
кое вытворяла. И, надеюсь, больше не увижу. Людей жал-
ко — их и так мало. И груз жалко — мы, наверное, потеряли
большую часть продовольствия. Но жалею как-то абстракт-
но — еще не прочувствовал произошедшего.
Обернувшись, осмотрел равнину. Не заметил ничего но-
вого — все осталось как при первом взгляде. Унылое плоско-
горье. Надеюсь, дальше будет веселее. Да я и на бесплодную
пустыню готов — лишь бы не эта проклятая грязь.
Спешившись, погладил тяжело дышащего коня по шее:
— Все, дружок. Мы на месте. В Межгорье.
Глава 11
ПЕРВЫЕ ШАГИ
Человек — хрупкое создание, но поразительно выносли-
вое. На вершину смертоносного перевала мы выбрались куч-
кой обессилевших погорельцев, но уже через час на пустоши
поставили круг телег и несколько палаток — обычный поход-
ный лагерь. Расправляясь с местным кустарником, в окрест-
ностях застучали топоры; несмотря на дождь, ктомумоменту
растерявший первоначальную обильность, потянулись дым-
ки первых костров.
Еще через час, когда стихия унялась окончательно, был
устроен обед: простая горячая каша без мяса, слегка сдобрен-
ная топленым маслом. Не до разносолов нам теперь: я еще не
знал, каковы масштабы потерь, но заранее ужасался и наме-
ревался ввести режим строжайшей экономии.
После обеда пришло время эти потери оценить.
Нас стало меньше на девятнадцать человек — семерых
мужчин, восьмерых женщин и четверых детей. Ущелье за-
брало десять телег вместе с лошадьми, девять коров и пару
телят, четыре десятка коз и овец унесло потоком, уменьшив
187
наше и без того скромное стадо в два раза. Мы лишились бо-
льшей части груза — своими руками выбросили его в грязь.
Оправданный шаг: не сделай этого — все бы остались в ло-
вушке каньона. Но теперь из зажиточных переселенцев, бо-
лее-менее уверенных в завтрашнем дне, мы превратились в
нищих погорельцев. Нечего и мечтать, что с такими запаса-
ми удастся пережить зиму. Надеяться на помощь от герцога
тоже не стоит — кто его знает, как получится с этой помо-
щью...
До вечера еще далеко, но продолжить путь не получит-
ся — телеги после такого испытания нуждаются в ремонте,
люди в отдыхе, вещи и груз в чистке и стирке, а кое-что надо
еще и высушить, чему погода не благоприятствует. Дождь
наконец прекратился, но небо так и осталось затянуто туча-
ми — похоже, рассеиваться они не собираются.
Хмуро нас Межгорье встретило...
И жестоко...
Арисат, будучи мрачнее, чем погода, предложил устроить
спасательную экспедицию, чтобы попытаться вытащить
хоть часть имущества и найти тела людей — их надо похоро-
нить по обычаю пограничья. Я не стал с ним спорить — про-
сто привел к началу спуска, и он, понаблюдав, как поток гря-
зи весело сползает вниз, увлекая за собой камни размером с
лошадь, а склоны оплывают, будто догорающая свеча, пере-
стал бредить и больше о поисковых работах не заикался.
Бог создал этот феномен или черт — неизвестно. Но одно
несомненно: сделано это было недавно, если, конечно, су-
дить по геологическим меркам. Столь активные процессы
разрушения в сочетании с неустойчивыми породами скло-
нов должны в короткий срок привести к расширению доли-
ны и изменению ее поперечного профиля. А дальше природа
возьмет свое: растительность потихоньку затянет глину дер-
ном, водные потоки унесут со дна мелкие частицы, армиро-
вав его неподъемными валунами. Глядишь, не пройдет и
миллиона лет, как сюда, к симпатичному и безопасному ка-
ньону, гиды начнут водить туристов. И где-то под ногами зе-
вак на глубине в десятки или сотни метров останутся окаме-
нелости от нашей потерянной поклажи — вытащить их без
тяжелой землеройной техники вряд ли возможно.
188
Собрав совет, я поставил перед народом задачи. Первое:
завтра утром мы должны продолжить путь — оставаться на
этой пустоши смысла нет. Второе: латники Дирбза, как более
привычные к действиям в горах и к условиям пограничья,
займутся разведкой. Нам надо найти удобную дорогу к бла-
годатным местам — не верю, что таких здесь не окажется.
Где-то остались рыцарские замки, расчищенные поля и ого-
роды — там и осядем. Все тропы должны вести к обитаемым
районам, или, если вернее, к некогда обитаемым. Так что бу-
дем двигаться по натоптанному — и обязательно их найдем.
Четыре группки конных латников разошлись по плоско-
горью веером, стремясь разведать как можно большую тер-
риторию. Шесть-семь воинов — сила серьезная: отличные
доспехи и вооружение, выучка, опыт — даже против неболь-
шого отряда погани такая маленькая группа может действо-
вать эффективно. Насколько я понял, люди Дирбза — нечто
вроде местных драгун: перемешаются верхом, но сражаются
в пешем строю. Однако при необходимости могут и не спе-
шиваться — против многочисленного, но слабовооруженно-
го и недисциплинированного противника так удобнее. А вот
при виде рыцарской конницы лучше мгновенно слетать на
землю — если в седле, у аристократов побольше козырей.
В общем, за них я не волновался, сильнее беспокоило дру-
гое: люди, отойдя от шока, начали осознавать масштабы ка-
тастрофы. Женщины рыдали хором — одни оплакивали про-
павших близких, другие из солидарности или просто так. Ус-
покаивать их даже не пытались — бесполезно противостоять
коллективной бабской истерике. С мрачными мужиками
пришлось провести несколько вразумительных бесед — их
напрягало то, что тел погибших не сожгли и даже не изруби-
ли, а в таких краях это очень нежелательно. Разумом они по-
нимали, что перелопатить тысячи тонн грунта не смогут, но
вот чувства кричали об обратном.
Спасибо Конфидусу — он без намеков осознал ситуацию
и, собрав всех, устроил молебен. Измотанные бакайцы стоя-
ли вместе с иридианами — момент был такой, что вдаваться в
разночтение трактовок некоторых догм никто даже не пы-
189
тался. В этом мире атеистов не было — все в той или иной
мере религиозны. Других священников у нас не имелось, так
что епископ неожиданно обрел паству из смеси представите-
лей разных конфессий. К счастью, в данный момент это не
волновало ни его, ни паству: беда сейчас у всех общая.
Один из разведывательных отрядов вернулся удивительно
быстро. Командир группы, матерый воин лет сорока, найдя
меня на краю религиозного сборища, тихо проговорил в ухо:
— Сэр страж, мы кое-что нашли. Думаю, вы должны на
это взглянуть сами.
Обернувшись, я увидел, что Дирбз уже в седле и погляды-
вает на меня с ожиданием. Очевидно, разведчик сперва доло-
жил о находке ему, и тот уже сам решил, что без меня там не
обойтись.
Я не стал расспрашивать подробностей — зачем, если на
месте все узнаю. Просто оседлал лошадь, направился за раз-
ведчиками. Люк, увлекшись проповедью епископа, поздно
заметил мое отсутствие, но все же заметил — догнал, не дав
намного удалиться от лагеря. Видимо, в отличие от Тука,
считал, что без него я не имею права отлучаться. И правиль-
но: следопыт и знаток лесов мне не помешает — удобно, ког-
да такой всегда под рукой.
* * *
Мне не доводилось бывать на здешних кладбищах. Я имею
в виду настоящие старые кладбища, а не погребения, наско-
ро созданные возле поля боя или недавно выстроенного го-
родка. Убитых на границе хоронили быстро и грязно: сперва
рубили тела широкими топорами, затем сжигали на больших
кострах. То, что оставалось, засыпали землей, сверху уста-
навливая равносторонний крест из незатейливо связанных
палок, — втыкали его двумя концами. Видимо, именно такой
крест считался каноническим — против него не возражали ни
еретики-иридиане, ни представители официальной церкви.
Странно, но демы — проклинаемые слуги Тьмы — тоже
против него не возражали: точно такой же знак я обнаружил
на их островке, где оказался после заброски. Хорошо запом-
нился равносторонний диагональный крест, высеченный на
190
скале возле бухты. Каким образом он уживался у антагони-
стов, я не понимал, да и не особо стремился понять — принял
как факт. В конце концов, даже на Земле, бывало, люди уби-
вали друг друга миллионами, и обе стороны делали это под
абсолютно одинаковыми религиозными символами.
В Межгорье я впервые увидел настоящий крест — будто
привет с Земли получил. Целых три креста. Высокие, с уко-
роченной поперечной перекладиной, надежно вкопанные в
землю.
Эти орудия казни не пустовали — на каждом имелось че-
ловеческое тело.
Кто-то не поленился у дороги вкопать три капитальных
креста, прибить к ним за руки и за ноги этих несчастных,
после чего удалился, оставив природе завершать начатое.
И природа не подвела: птичьи клювы обезобразили головы
несчастных, солнечный жар иссушил тела и раздул животы.
То, что сейчас висело на гвоздях, даже не пугало — просто
вызывало омерзение.
Нельзя так с людьми поступать.
Дирбз без малейшей брезгливости ощупал ногу одного из
трупов и доложил:
— Давно висят. Недели две, а то и больше. Примерно с тех
пор, когда армия ушла. Вся армия ушла, а эти вот остались.
— Вы думаете, что это солдаты?
— Не думаю, а знаю. Штаны на двоих из синей шерсти,
подшитые кожей на правом колене, — такие носят королев-
ские пикинеры из записных полков. У третьего наруч на ле-
вой руке, а на палец кольцо костяное надето с выступом осо-
бым — вероятно, коронный стрелок. Остальную одежду и
амуницию забрали те, кто это сотворил, — не верю, что пар-
ни по пояс голыми здесь бродили.
Задумавшись, я покачал головой:
— Допустим, их казнили за какую-то провинность. Но
почему не сожгли или хотя бы не изрубили на куски, как по-
лагается?
Дирбз пожал плечами:
— Я понимаю еще меньше вашего. Армия так не станет
казнить — там попросту вешают или голову рубят. А потом
всегда на куски и, если дрова в округе есть, то куски в боль-
191
шой костер отправляют — на границе иначе не принято. Гак
что это точно не армия. Крест злодейский, безбожный — од-
ним концом в землю врыт. По такому сила созидательная не-
прерывным кругом меж небом и землей пойти не сможет.
Неправильный это крест — такие демы только иногда рису-
ют на стенах взятых замков или ставят при набегах, стариков
на них распиная, мешая душе правильно отойти. Да только
зачем демам оставлять на своих крестах такие хорошие тела?
Да еще целых три! Уж у них-то молодым мужчинам всегда
найдется применение. Да и крест свой в чистом поле они ста-
вить не станут — их любят на месте разоренных поселений
поднимать. Сэр страж, я никогда не видел подобной непо-
нятной казни и не слышал, чтобы молодых ребят на крест
демы погнали. Не бывает такого. Не знаю, кто подобное мог
придумать и сотворить.
— Вы в крепости, когда меня дожидались, не слышали
рассказов тех, кто из Межгорья вышел? Солдаты ведь любят
потрепаться.
Он опять пожал плечами.
— Солдаты и правда любят потрепаться, да только пусто-
го меж их слов много и разного вранья. Про кресты ничего
никогда не слышал.
— А про сам ход войны. Что рассказывали про бои в Меж-
горье? Не было зверств со стороны темных?
— Да не было здесь никаких битв. Мальрок как без головы
остался, так и все — пропало войско перерожденных. Шли
солдаты от замка к замку и жгли все и всех. Сопротивление
было, но слабое — разобщенно темные дрались и лениво, да
и не было среди них серьезных противников: такие у брода
остались после встречи с вами. Легко их толпой давили, по-
терь сильных не неся. Пехоты демов тоже не встречали, а уж
она-то могла потрепать всерьез. Так что не было войны серь-
езной — от поноса кровавого больше слегло, чем от ран.
— Значит, раны все же были?
— А как же без них! Перерожденные — это вам не цыпля-
та: даже с одним справиться непросто, а когда их куча за сте-
нами, то... Хоть и не было серьезного сопротивления, но со-
всем без драк не обходилось — частенько убивали солдат. То-
лько раны они в бою получали, а про то, что кого-то, поймав,
192
казнили так безобразно, не слышал я ничего. Жаль, в крепо-
сти закон сухой — по пьяни обязательно проболтались бы.
Не может солдат тайну хранить во хмелю.
Завидев, что один из латников явно хочет что-то сказать,
сержант его подбодрил:
— Мирул, не стесняйся: говори, что хотел. Слышал про
кресты такие или что-нибудь похожее?
— Про кресты не слышал, но про то, что без боев солдаты
гибли, слышал не раз. И еще: один стрелок, подвыпив, про-
болтался, что иногда тела без правильного погребения остав-
лять приходилось, от страха какого-то. Но почему так делали
и что за страх — не признался. Замолчал он сразу — не пытать
же его огнем! Говорят, когда все Межгорье выжгли, часть
темных укрылась в лесах и пещерах. Они оттуда ночью выхо-
дили и убивали солдат поодиночке и группами малыми. В се-
рьезные бои не ввязывались — исподтишка все делали.
Странные темные — никогда они так не поступали. Их вы-
следить пытались и даже, говорят, загнали на гору плоскую,
где от солнца укрытия не было. Но, когда в полдень воины
пошли наверх, чтобы добить обессиленных нечистых, оттуда
полетели камни и стрелы. Очень непростые эти перерожден-
ные, раз свет солнечный их не ослабил. Так и ушли твари в
разгар дня.
— Что-то я про историю с окруженными темными тоже
слышал... — нахмурился Дирбз. — Рыжая Смерть?
— Она самая, — кивнул солдат. — Говорят, что заправляла
у них обращенная девка с волосами цвета меди начищенной.
И не брали ее ни стрелы, ни дротики, и знала она там каждую
тропку, и волки лесные ей вместо коней служили. Бесполез-
но гнаться за ней было — всегда в ловушку заведет.
— Я слышал, что убили ее в итоге.
— Так говорят. А другие говорят, что не убили. Засыпали
вход в пещеру, где она укрылась, но внутрь никто не заходил.
А я так думаю, что обращенной нетрудно выбраться из любо-
го завала. Как по-вашему?
Сержант хмыкнул:
— Байки это солдатские — в них половина вранье, а поло-
вина неправда. Поди пойми, что там случилось на самом
Деле. Про то хорошо бы с офицерами поговорить, да где ж их
7 На руинах Мальрока
193
найти теперь... Но только думаю я, что про такой крест никто
не мог забыть — разговоры бы пошли. А не слышали мы та-
ких разговоров. Или, наверное, не во всех отрядах про такое
знали — на Шнире ведь мало кто задерживался. Обычно по-
сле переправы они сразу к границе заворачивали, так что со
многими не удалось пообщаться. Сэр страж, не знаем мы,
кто такое придумал и зачем. Да только думаю я, что лучше
остальным вообще не знать, что страх такой невдалеке от ла-
геря нашли. Люди и без того обеспокоены сейчас, так зачем
добавлять...
— Да, помалкивайте. Все помалкивайте. Кресты эти —
срубить, тела — на куски. Сжигать не будем — раз до них це-
лых темные не добрались, то изрубленными тем более не со-
блазнятся. Стоп! Не торопитесь! Люк, посмотри следы
сперва.
— Так времени много прошло, — скептически произнес
сержант.
— Ничего, пусть посмотрит. Хуже от этого не будет.
Люк молча изучил все тела, затем кресты, и землю во все
стороны носом по три раза перерыл. И копыта лошадей лат-
ников зачем-то при этом осмотрел. Постояв в раздумье, спу-
стился к дороге, тянувшейся в полутора сотнях метров от
крестов, — у подножия пригорка, на вершине которого некто
неизвестный и зловещий расставил страшные украшения.
Вернувшись, начал докладывать:
— Они, наверное, были на лошадях, но не уверен — вре-
мени много прошло: затоптано на совесть, да и ливень толь-
ко что прошел сильный. Десять или пятнадцать человек их
было — не определить точнее. Пришли по той дороге и во-
локли за собой эти кресты. Волокли с востока, а откуда имен-
но — знать не могу, надо искать дальше. Хотя, думаю, у пер-
вой же рощи найдем пеньки — не было им резону издали та-
кую тяжесть тащить. Хоть солдат потом прошло немало, но
борозды все равно заметны — даже тележные колеса не за-
терли их.
— Солдаты ходили? — изумился Дирбз. — А почему же
они тогда своих не сняли?
Люк пожал плечами:
— Я говорю, что видел, а почему так, знать не могу. Скажу
194
только, что на телах этих висело что-то у каждого на груди.
Вроде таблички. Когда вороны им головы расклевывали, еще
по-свежему, кровь и сукровица брызгала на одежду, но мож-
но увидеть, что в одном месте у каждого тряпье почти чистое
осталось. Потом кто-то эти таблички забрал. Не знаю кто —
может, солдаты и забрали. И еще — крестов всего было пять,
но только кто-то свалил два и стащил вниз. Они там до сих
пор валяются в кустах, у дороги. И тела на них висят. Остатки
тел. Изрубили их сильно. Судя по одежде, тоже солдаты.
— А остальные тела почему не изрубили? — не сдавался
сержант.
— Откуда мне знать? И еще интересное — там, похоже,
стычка какая-то была. Ветки изломаны, одна подрублена,
следы от рук остались — будто раненый ползал. Но давно это
было — плохо эти следы различаются, и не понять ничего
толком.
— Про таблички ты верно заметил. Похожи на те, что по-
вешенным цепляют палачи.
— Я про такое тоже подумал.
— Глупость какая-то: ни один палач не оставит в этих кра-
ях труп целым. На куски и в огонь — хотя леса здесь нет, но
дров в округе хватает: хотя бы те кусты порубить можно.
— Вы все время повторяете одно и то же, — заметил я.
— Да, — признал сержант. — Сэр страж, загадка здесь ка-
кая-то, оттого и идут мысли по кругу. Не знаем мы, кто и за-
чем такое мог сотворить. Это плохо — непонятное почти все-
гда плохо. Оно, может, и не так уж и плохо, но пугает. Помал-
кивать надо, и народ поодиночке никуда не отпускать — то-
лько группами. Я даже думаю, что меньше десятка в разведку
посылать пока что не стоит — раз с пятеркой простых солдат
справились так страшно, то с десятком наших в десять раз
труднее будет справиться. Мои ребята не коронные — каж-
дый троих обычных ратников стоит.
— Ладно... валите кресты. Надо побыстрее заканчивать и
назад уходить — может, остальные группы еще чего интерес-
ного нашли.
На обратном пути представил, как тысячный отряд коро-
левской армии, уходя из Межгорья, проходит мимо пригор-
ка. Воины шагают молча, не поднимая голов, чтобы не уви-
195
деть пять крестов с распятыми телами. Над мертвецами жуж-
жат упитанные мухи и хлопают крыльями вороны, но никто
не спешит устроить им правильное погребение. Или все же
спешит? Снимает таблички, валит два креста, оставляет три
и возвращается вниз, чтобы выбраться из этой проклятой до-
лины и никогда не вспоминать о многом из того, что здесь
увидел. И потом даже в разговоре с коллегами-солдатами
следить за языком.
Зачем? Почему? Я этого не знаю...
И не только я ничего не понимаю — даже многоопытные
солдаты и следопыт Люк в таком же недоумении.
Забавно, впервые в этом мире я с местными наравне: оди-
наково некомпетентен.
А ведь прав Дирбз — непонятное в такой ситуации всегда
пугает.
Оставшиеся три разведгруппы вернулись без мрачных но-
востей — не попалось им неприятных находок. Те, кто иссле-
довал север и юг, вскоре уткнулись в скалы и, не найдя там
троп, развернулись назад. Ушедшим на восток повезло боль-
ше — они с комфортом прошлись по дороге, которую до них
использовала армия, спустились с плоскогорья, внизу обна-
ружили еще одну дорогу, по виду старую. Проехав по ней, до-
стигли неширокой чистой реки, на другой ее стороне подни-
мался густой лес. Дальше двигаться малыми силами не ре-
шились, но уверяли, что пройти там телегам будет легко — не
хуже, чем по королевскому тракту.
Я недолго думал над дальнейшими планами. Оставаться
на плоскогорье смысла нет — здесь мало травы и дров, вода
имеется только в лужах, признаков приличной дичи не заме-
чено. Бесплодная земля, на которой даже местные жители
следов деятельности не оставили: у них явно были местечки
поперспективнее.
Будь моя воля, немедленно бы приказал выдвигаться к
найденной реке, но, увы, не все так просто: катастрофа, по-
стигшая нас, серьезно повредила несколько телег. В принци-
пе потеряв большую часть груза, мы могли без труда размес-
196
тить остаток на целых повозках, но бережливая натура ири-
диан не могла с этим согласиться, да и бакайцы в данной си-
туации оказались полностью с ними солидарными. Разумно:
разбрасываться единицами транспорта не стоит.
Пришлось нам остаться ночевать на продуваемом ветра-
ми плоскогорье. Я до вечера заставлял всех свободных от ре-
монтных работ вырубать по округе кустарник, чтобы костры
можно было поддерживать до утра. Караулы тоже выставил
усиленные, и даже Арисат, вечно заботившийся об отдыхе
для своих людей, не стал меня от этого отговаривать — и без
страшилок про распятых солдат он чувствовал себя здесь
неуютно.
Вечером, на совете, рассказал о ближайшей нашей зада-
че — спуститься с плоскогорья и разбить лагерь в лесу или на
его опушке. Уже оттуда разведать дорогу к баронским зам-
кам, после чего выбрать для себя самое комфортабельное ме-
стечко. Возражений не было, лишь Конфидус предположил,
что вблизи горловины местность будет скудноватой, и если
так окажется, придется перебираться гораздо восточнее,
ближе к центральной части Межгорья, чтобы уже оттуда ис-
кать под городок уютный уголок. Но без знания местности
мы могли лишь гадать о таких далеких перспективах, так что
менять замыслов я не стал.
* * *
Ночь прошла спокойно, если не считать того, что ветер
сильно досаждал спящим, — под утро у меня зуб на зуб не по-
падал, и пришлось сидеть у костра. Ноги при этом разболе-
лись, будто у радикулитного столетнего деда. И мышцы ло-
мило во всем теле — видимо, они переели после истощаю-
щей голодовки и страдают теперь. Надеюсь, что это неудоб-
ства последних стадий заживления, и мне не придется
мучиться до конца дней.
А еще надеюсь, что Цавус сгниет заживо от моих прокля-
тий...
Утром предприняли безуспешную попытку спустить не-
сколько разведчиков в ущелье. Тел погибших они не нашли,
из поклажи вытащили лишь один мешок с вымокшей мукой
197
и деревянную лопату. Сами потом с трудом выбрались из бо-
лота — вода продолжала сочиться со склонов, и, похоже, вы-
сохнет здесь не раньше чем через пару недель. Ждать столько
мы не могли, да и шансы что-либо спасти были весьма при-
зрачными. После скромного завтрака лагерь начали свора-
чивать.
Я уже сейчас приказал сокращать рацион — пора затяги-
вать пояса. Не знаю, как дальше будем выбираться из этой си-
туации, но если не найдем способа прокормиться, то голодать
начнем еще до наступления осени. А ведь надо подумать о по-
севе озимых — не пускать все остатки зерна в котлы.
И почему этот дождь не зарядил на часик позже?! Сам ду-
рак — надо было не жалея лошадей идти в ночь, до вершины.
Тогда, уходя с побережья, мы по темноте устроили марш к
броду, и это оказалось не столь уж невозможно — основные
потери нам тогда нанесла погань, преследующая по пятам.
Знать бы, где упадешь, соломки бы постелил...
К реке выбрались еще до полудня. Я не стал дожидаться,
когда найдем место для лагеря, — сразу разослал на юг, север
и восток три усиленные группы разведчиков. В каждой де-
сять воинов — латников и дружинников Арисата. Опасался,
что в условиях леса меньшим количеством защититься будет
труднее.
Лагерь разбили на опушке, в излучине реки. Сама река
была еще меньше, чем Пегаль в засуху, но хоть как-то защи-
тит при нападении, а лес даст топливо и материалы для ре-
монта телег — некоторые до сих пор не удалось починить: их
тащили порожняком.
Ремонт телег; сушка продовольствия и вещей на выгля-
нувшем наконец солнышке; безуспешные попытки рыбной
ловли — в реке водилась лишь мелочь, да и той попадалось
немного. Люк, отпросившись на охоту, к вечеру вернулся с
парой рябчиков и недовольным видом — следов дичи, по его
словам, было маловато, и вообще лес слишком невзрачен:
редкий, чахлый, перемежаемый каменистыми пустошами и
скальными останцами. Охотиться в таком надо в одиночку, а
я не отпустил его без тройки дружинников — те своим шумом
все живое распугивали.
Вслед за Люком вернулся последний отряд разведчиков.
198
Новости, которые он принес, не слишком отличались от ин-
формации остальных отрядов: наткнулись на замок с дерев-
ней и отдельный хутор. От деревни и хутора остались лишь
головешки обугленные, от замка груда закопченных камней
и обгоревших бревен — поживиться там теперь нечем. Да и
раньше, судя по всему, великого изобилия не наблюдалось —
поля неплодородные, сады небольшие, виноградников и во-
все нет.
Епископ, выслушав эти неутешительные новости, выска-
зался дельно:
— Бароны Межгорья жили небедно, но, похоже, не везде
так было. Доводилось мне слышать, что в горловине зимы
лютые бывают. Наверное, и рядом с ней морозы случаются
сильные, да к тому же плодородных земель мало — камни
одни. Так что мы сейчас в бедном краю. Решать, конечно,
вам, да только я бы не очень рассчитывал, что нам удастся
здесь прожить: мы ведь почти без припасов остались. Еще и
армия, когда туда-сюда ходила, здесь поработала хорошень-
ко — ведь это самый вход в Межгорье. Если в дальних угол-
ках, может, и не успели пожечь всласть, то здесь ни сарая не
пропустили — наши разведчики лишь разоренные деревни и
замки нашли.
Я понимал, что оттого, какое мы выберем место под посе-
ление, зависит наше будущее. Хоть времени у нас нет, но
спешить в таком вопросе неразумно — ошибка может дорого
стоить.
Пустить разведчиков дальше, а самим отдыхать у речки?
А смысл? Десяток воинов — сила скромная, если останутся
на несколько дней одни, то кто знает, на что нарвутся. А мы
помочь ничем не сможем -*• далеко будем, да и чего волнова-
ться из-за их отсутствия, если знаешь, что ушли они надол-
го? К тому же заниматься здесь, по сути, нечем: ни рыбы не
половишь, ни поохотишься — остается до бесконечности во-
зиться с телегами и полировать оружие. Напрасная растрата
трудовых резервов и бесценного времени.
Переговорив с разведчиками, узнал, что в половине днев-
ного перехода отсюда есть сожженная деревенька на берегу
озера. Луг с высокой травой, дрова под боком, вода чистая —
идеальное место для лагеря. Решил наутро двигаться туда.
199
Короткий переход не утомит людей, а разведгруппы за это
время обшарят округу посерьезнее, заглянув гораздо восточ-
нее.
* * *
Так и сделали, о чем ни разу не пожалели.
Еще не достигнув озера, заметил, что горы на юге и севере
начали отдаляться — долина резко расширилась. Дорога, от
самого перевала спускающаяся вниз, стала положе, уже не
напоминая по крутизне детскую горку. Возможно, мы нако-
нец добрались до начала настоящего Межгорья, и дальше
местность пойдет повеселее. Пока что признаков благодати
не наблюдалось: все тот же скудный лес, корявые деревья,
скалы, каменные развалы.
Озеро порадовало — в отчетах разведчиков оно выгляделс
бледнее. На глаз километра полтора в длину и не меньше
трехсот метров шириной. Иридиане по каким-то лишь им
известным признакам мгновенно определили, что оно рыб-
ное, и тут же развили бурную деятельность по растягиваник
на берегу уцелевших сетей. В камышах обнаружились лодки,
не тронутые солдатами, так что к вечеру можно рассчитывать
на уху.
А вот деревня не порадовала: все как говорили разведчи-
ки — от нее одни угольки остались. Побродив по пепелищу,
учуял нехороший запах, по которому нашел колодец, зава-
ленный кусками обгорелых тел. После этого всякое желание
продолжать исследование отпало — душа у меня, конечно
огрубела за последнее время, но настроение от подобны?
зрелищ все еще портилось. Вернулся в лагерь, столкнувшись
с делегацией, возглавляемой кузнецом Гратом. Тот попросш
дать ему людей, чтобы обследовать поселение подробнее
Солдаты, конечно, мастера уносить все ценное, но и нам
кое-что должны оставить: гвозди, наковальни, подковы, сер-
пы — любые железные предметы. После потери большей ча-
сти груза мы остались без запасов металла.
Идея была здравой, и я ее одобрил. Одни плюсы: и железе
в хозяйстве не помешает, и лишнее занятие для людей на-
шлось.
200
Разведчики, вернувшись вечером, не принесли ничего
интересного — все те же рассказы о сгоревших мелких замках
и пепелищах на месте деревень. Рассказы о рвах, заполнен-
ных гниющими телами, тоже не впечатлили — я и здесь такое
повстречал. Широких рек и огромных рыбных озер нигде не
нашли, да и по карте такое встречалось лишь в центре Меж-
горья. А жаль — прибавка в котел хоть и небогатая сегодня
получилась, но все же припасы сэкономить помогла.
Три разведгруппы — слишком мало: в резко расширив-
шейся долине они физически не успевают осмотреть даже
ближние окрестности. Если двигаться всем отрядом, отправ-
ляя разведчиков лишь с удобных стоянок, то потеряем много
времени, и опять же они будут привязаны к одному месту, и
быстро переносить это место у нас не получится: обоз слиш-
ком тихоходен.
На военном совете обрисовал возникшие сложности,
особо уточнив, что нам обязательно нужно найти лучшее
место для селения, а не хвататься за первое попавшееся.
Даже это, у озера, при всех его плюсах, страдало многочис-
ленными недостатками: плодородной земли мало, и такую
толпу она не прокормит; озеро рыбное, но небогатое — сво-
им браконьерством мы быстро исчерпаем его запасы. Отсут-
ствие виноградников может служить признаком суровых
зимних условий — нам это тоже не подходит.
На совете меня уговорили сменить тактику: высылать раз-
ведчиков на день пути вперед и в стороны, чтобы черед два
дня возвращались. И уменьшить численность бойцов в груп-
пах — всадников у нас мало, и по десятку в каждой держать
расточительно. Я не хотел так поступать, мотивируя свое
мнение опасностью здешних мест. Но мне хором доказыва-
ли, что там, где десяток пройдет, и полдесятка справятся, к
тому же пока что никто нас не трогал, и даже следов нечисти
не встречалось. Даже напоминание о распятых солдатах не
подействовало — нельзя, мол, сравнивать королевских вояк
с нашими, да и давно это было.
В итоге уговорили.
Семь пятерок разведчиков ушли на рассвете. Завтра после
полудня они вернутся и расскажут, что встретили на день
пути вокруг. Мы получим данные о приличной территории,
201
и, уже опираясь на них, будем принимать решение о выборе
места поселения или как минимум о переходе на новую вре-
менную стоянку.
После полудня вернулось шесть групп. Седьмая не верну-
лась даже вечером. И ночью она тоже не вернулась.
И утром тоже.
Глава 12
ДОЛГ СЮЗЕРЕНА
— Сэр страж, это были мои люди, и на их поиски должен
отправиться именно я!
Дирбз говорил почтительно, но не без упрямства. Он дей-
ствительно в своем праве, но оставлять латников без коман-
дира — не лучшая идея. А если составить поисковый отряд
только из них, то обидятся бакайцы — как бы в стороне от
происходящего островитяне останутся. В столь разношерст-
ном коллективе надо действовать дипломатично.
— Сержант Дирбз, вы нужнее здесь, на охране лагеря.
Пока мы не выясним, что случилось с пропавшими, будем
оставаться на осадном положении, так что займитесь укреп-
лением позиции — в этом вы, думаю, хорошо разбираетесь.
Со мной пойдет десяток ваших людей под командованием
Мирула и дюжина бакайцев — этого вполне хватит даже про-
тив серьезного противника. А если не хватит — вернемся и
тогда уже всеми силами попробуем решить проблему. И не
спорьте.
Дирбз, развернувшись, молча удалился — обиделся, похо-
же. Зато взамен Арисат нарисовался:
— Сэр страж, возьмите с собой Тука.
— Зачем? Я ведь только конных дружинников беру.
— Так Люка своего взяли же?
— Он стреляет отлично — если бой будет, то спешится.
И вообще, его беру как следопыта хорошего: нам ведь про-
павших разведчиков надо найти.
— Но Тук верхом тоже может ездить хорошо, а надо будет
драться — тоже спешится. Воин он хороший, но ведет себя
бедово — будто мочи бешеной кобылы перепил: чудит вовсю,
202
достает народ. С вами, от баб вдали, утихомирится, да и уста-
нет — в седле наш горбун быстро выматывается. Вот ведь
бабы у нас почему-то загадочные — на гнутого липнут, а от
красавцев рожи воротят. Может, он секрет какой знает? Или
как раз за горб и любят? Беда на дворе, а он все о глупом ду-
мает. Ведь допрыгается: до мордобоя вот-вот дело дойдет —
мужиков некоторых до белого каления уже довел. Ох и мас-
так он людей доставать! Вот вы мне скажите: зачем нам здесь
мордобой?
— Ладно, пускай едет.
— Вот и добро — заодно и вы под присмотром будете. Он
и о сэре Флорисе позаботиться умел, и о вас — по хозяйству
мужик везде поспевает.
Арисат и не думал уговаривать позволить занять мое мес-
то — в отличие от Дирбза, он считал решение стража прави-
льным.
Я, если откровенно, так не думал, но понимал, что в дан-
ной ситуации это решение единственно верное. Помнил, как
покойный сэр Флорис лично в ночь повел своих бойцов на
выручку иридианам — это был его долг как сюзерена.
А теперь я здесь сюзерен, и хоть нетитулованный, но обя-
занности все те же. Люди могут не понять, если вместо себя
пошлю другого. К тому же я — единственный, кого Зеленый
хоть в минимальной степени уважает и слушается, а попу-
гай — наш уникальный «детектор нечисти». В том, что имен-
но она повинна в пропаже разведгруппы, мало кто сомневал-
ся. Но и доказательств не было. Один грозный шик птицы —
и доказательства появятся, а тогда уже будем решать, что де-
лать: малым отрядом на темных идти глупо.
* * *
И вот опять я суюсь в самое пекло. И опять по всем рас-
кладам выходит, что лучше моей кандидатуры на это дело не
найти.
— Зеленый, где бы тебе самку найти покрасивее, и чтобы
попа потолще была, и все остальное на месте... Наплодили
бы «зеленят», чтобы каждому воину по попугаю досталось, а
203
уж долгом сюзерена можно как-нибудь пренебречь. Будь так,
сидел бы я сейчас в лагере, в тенечке от телеги... Эх...
— Тебе, евнух печальный, небось невесело о распутных
девках мечтать, — буркнул попугай и, с силой оттолкнув-
шись от плеча, захлопал крыльями, зеленой молнией раство-
рившись в придорожных зарослях.
Не сидится ему на месте, все летает туда-сюда... нервни-
чает... и обзывается. Пока что не шипел, но волнение его мне
очень не нравится — ведь когда всерьез зашипит, может ока-
заться поздно.
Чует он что-то неладное...
Странно, но, если не считать поведения Зеленого, меня
больше ничто не беспокоило. Ну или почти ничто. Расхля-
банная грунтовая дорога, лужи под копытами лошадей, чах-
лый лес, заросший густым кустарником, временами вырубки
или неровные прогалины, усеянные замшелыми валунами.
Далеко на севере и юге поднимаются горные вершины, при-
чем на севере они явно повыше — на парочке даже ослепите-
льно-чистый снег белеет. Однообразно-красивый и скучный
пейзаж — лишь редкие быстрые ручьи, скальные останцы и
зеленые заболоченные поляны вносят хоть какое-то разно-
образие.
Один раз наткнулись на неприятный сюрприз: у обочины
лежал скелет. Свежий — на изломанных костях сохранились
подсохшие клочья почерневшей плоти, вьется рой мух, в нос
бьет запах разложения. Не понять — солдат или местный жи-
тель, но сомнений нет: мертвеца хорошенько обработали то-
порами, как и положено по обряду. Грудная клетка разбита,
ног вообще не осталось — или зверье утащило, или рубщики
отбросили в кусты.
Обманываться монотонностью дороги не стоит — ведь мы
идем по следам пропавших разведчиков. Пятерка латников,
опытных и сильных воинов. Не верю, что они здесь заблуди-
лись, и почти не верю, что хоть кто-то из них до сих пор жив.
Где-то на своем пути они столкнулись с силой, способной
сокрушить такую группу, — в лагерь не смог вернуться ни
один.
Теперь нам надо узнать, с чем именно они повстречались.
Если с поганью, то пиши пропало — нет у меня сил ввязыва-
204
ться в полномасштабную войну с этим кошмаром. Хотя, как
вспоминается, она не всегда крупными силами действует —
бывают некие загадочные «рейдеры», перемещающиеся от
укрытия к укрытию малыми группами. Они вроде бы, по слу-
хам, наиболее активны в зимний период, но и летом могут
повстречаться. А порвать пятерку латников способны? На-
верное, да: тогда, на побережье, они ведь разделались со свя-
щенником и его воинами. Лишь одна женщина при нападе-
нии уцелела, но, как оказалось впоследствии, это лишь так
казалось.
А двадцать пять всадников тоже порвут? Мечтаю, что
нет...
А если не рейдеры? Если нечисть все же обзавелась здесь
сетью убежищ и, дождавшись, когда солдаты покинули
Межгорье, выползла из нор? Что тогда? Что, что... вешаться
тогда... на веревке... Мой небогатый опыт подсказывает, что
это наилучший вариант в такой ситуации. Бежать нам неку-
да: позади — Ортар с бандой охочих до моего тела инквизито-
ров, слева — высоченные горы, справа, за горами и рекой —
территория погани, впереди — море. Ортар, конечно, наи-
лучший вариант получается, но там не только меня не ждут —
там никого из нас не ждут: нам дан конкретный приказ за-
крепиться именно здесь. В ссылке мы или просто на смерть
отправлены ради каких-то непонятных высших государст-
венных целей — все одно: нет нам возврата в любом случае.
Да и в принципе при всем желании нам сейчас не отсту-
пить — горловина еще несколько дней будет непроходима, и
это при условии хорошей погоды. А не факт, что она будет
хорошей: ночью дождик моросил, да и сейчас тучки нехоро-
шие над головой висят. Даже брось мы телеги и скот, вряд ли
выберемся — мало того что надо обладать навыками альпи-
нистов, надо еще хоть немного местность знать.
Люк, ехавший впереди, остановился, спешился, изучил
что-то под ногами, прошел вперед, ведя коня в поводу. Через
сотню шагов вновь взлетел в седло, направился дальше как
ни в чем не бывало.
Скорее от скуки, чем по необходимости, догнал его, спро-
сил:
— Что увидел? Почему останавливался?
205
— Да ничего, сэр страж. До дождя здесь ходил кто-то не-
давно, но ливень больно силен, а почва непрочная — размыл
все следы. Не пойму кто, сколько и куда, но точно ходили.
— Люди?
— По виду вроде люди, но не могу уверенным быть —
дождь мало что оставил.
— А после дождя?
— После дождя тут только наши разведчики прошли, и
вон заяц одинокий зачем-то проскакал. Сэр страж, не слыхал
я, чтобы зайцы перерождались. Бывает такое?
— Ты не отвлекайся — смотри внимательнее, а о зайцах я
сам позабочусь.
Хлопанье крыльев, толчок в плечо, сожалеющий птичий
вздох:
— Уныло здесь и сухо, как в пустыне: ни капли вина не на-
шел. Как печально...
— Зеленый, да ты просто бесполезная пивная бочка с
крыльями! Бочка бездонная!
— Вы — рабы своих слабостей, а я — выше них, — гордо
заявил самовлюбленный птиц.
— Ты бесполезен. Алкаш. Лучше бы ты был ловчим соко-
лом — добывал нам дичь, а то, знаешь ли, с продовольствием
негусто.
— Сын мой, не тешь чрево свое едой обильной — умерщв-
ляй плоть голодом и всяческими лишениями, отчего греш-
ные мысли тебя покинут.
— В наглом павлине опять святоша проснулся? На вино
церковное потянуло?
— Было бы неплохо. — В голосе попугая проскользнули
заинтересованные нотки.
— А правда, что ваша птица темных чует? — не выдержал
Люк.
— Правда, — вынужденно признал я. - Но вино он чует
гораздо лучше.
Гордо выпятив грудь, попугай с достоинством произнес:
— Я воистину велик! Эх, где бы теперь кабак найти пове-
селее! Якорь тебе в зад — к кабаку правь! Сэр уважаемый, я
ведь почти засох!
Люк покачал головой:
206
— Иногда ваша птица мудро говорит — прям как человек:
все правильно, и мысли гладко стелются. А иногда чепуху не-
сет и глупости.
— Дураки и мудрость несовместимы, чему кое-кто при-
мер зримый, — хмуро заметил попугай, несомненно имея в
виду Люка.
Но тот не обиделся и с орнитологии переключился на на-
сущные проблемы:
— Сэр страж, судя по следу, латники эти гнали быстро,
своих лошадок не сильно жалея. Дорога почти везде под
уклон идет — далеко могли уйти. Может, и нам поспешить, а
то придется ночевать в этом сыром лесу — он, похоже, не со-
бирается заканчиваться. Как стемнеет, комары заедят.
— Время уже далеко за полдень — нам все равно ночевать
придется в лесу, даже если прямо сейчас их найдем.
— Вы думаете, они живы еще? — совсем тихо спросил
Люк.
— Ничего я не думаю. Надо ходу прибавить — лошади у
нас будто на прогулке шагают. Пока следы видны хорошо,
будем спешить — лучше где-нибудь внизу привал устроим
для отдыха, чем продолжим плестись так до вечера.
До заката оставалось немного, когда мы добрались до сто-
янки разведчиков. Именно здесь они собирались переноче-
вать, чтобы наутро вернуться.
Но не вернулись...
Покружили мы по их следам немало — латники не пропу-
скали ни одного перекрестка, добросовестно осматривая все
дороги. Как правило, надолго осмотр не затягивался — быст-
ро находили очередную сожженную деревню, разрушенный
замок, разоренный хутор, вырубку. Судя по всему, мы боль-
шую часть времени двигались по «главному шоссе», а вбок
отходили второстепенные тропки для местных надобностей.
На берегу очередного ручейка, пересекавшего дорогу,
латники спешились, стреножили лошадей, оставили их пас-
тись на лужайке, нарубили сушняка, развели костер. Потом,
207
наверное, приготовили ужин, потравили разговоры и разлег-
лись вокруг огня, оставив часового.
А потом к спящему лагерю из темноты вышел кто-то,
убил лошадей, убил двоих воинов, распял их тела, разбросал
по берегу ручья скромные пожитки, вырезал на стволе тол-
стого тополя прямостоящий крест, смочил его кровью. Сде-
лав все это, он исчез. С ним вместе исчезли три латника.
* * *
Пока Люк изучал следы, мы стояли на дороге, опасаясь
ему помешать или затоптать что-то важное ненароком. Вои-
ны глухо переговаривались, обсуждая увиденное, а я, погля-
дывая в сторону солнца, мрачнел все больше — ночлег при-
дется устраивать рядом с этим непривлекательным местом.
И лишь поведение Зеленого радовало — тот не шипел, не
волновался, не болтал суетливо: неспешно, обстоятельно чи-
стил перышки.
Видимо, нечисти поблизости нет.
Люк, закончив, подошел, доложил так же обстоятельно,
но с некоторой растерянностью:
— Их было семнадцать человек. Они пришли со стороны
ручья без шума — латники ничего не заметили. Часовой си-
дел у дерева. Может, он задремал или слышал плохо — я не
знаю. Но один из тех, кто пришел, забрался на соседний то-
поль, по его ветвям перебрался на этот, спустился вниз, и
сломал часовому шею. А потом на спящих из темноты набро-
сились все. Один из воинов успел вытащить меч и кого-то,
наверное, ранил — рука в кровавых брызгах осталась. Кровь,
может, и его, но непохоже — ему затылок раздробили, а отту-
да вряд ли на руку накапать могло. Троих латников связали и
рассадили у костра — вон там остались вмятины от них, и
дерн задран с трех сторон: они каблуками его месили. Потом
нападающие распяли убитых наших: не стали вкапывать
столбы — просто на деревья прибили перекладины. Потом
вырезали эту гадость на тополе и собрали все оружие. Убили
лошадей — шеи им перерезали. Заставили латников встать и
повели их куда-то на восток — прямо по дороге. Лошадей у
208
них нет, но все равно они оторвались далеко: до темноты мы
их не догоним, если только логово не рядом.
— Думаешь, погань?
— Наверное... не знаю... По следам не понять.
— Люк, я не понял: что за следы? Человеческие?
— По следам люди, да только в Межгорье человек — это
такое дело... всякое может оказаться под его личиной.
Мирул, покачав головой, перекрестился:
— Человек не может с дерева на дерево бесшумно переби-
раться, чтобы потом, так же без шума, спускаться и шеи сво-
рачивать. Нирб был парнем не глухим и на посту никогда не
спал. Нечисть это, явная нечисть.
— Не знаю кто, но следы у них вполне человеческие. Трое
в сапогах, остальные в лаптях и мокасинах.
— Раз лошадей убили, значит, нечисть, — не сдавался лат-
ник.
— Верно, — согласился я. — Погань лошадей не любит.
Но мне пока что не приходилось встречать столь грамотной
погани.
Сказав это, я указал на распятых латников. У каждого на
груди светлел кусок тополиной коры, повешенный на шею с
помощью размочаленных стеблей какой-то высокой травы.
Той же кровью кто-то размашисто и одинаково расписался
на обеих табличках: «Территория Тьмы». Или «Территория
погани», или «нечисти» — мое познание местной письмен-
ности оставляло желать лучшего, но на карте покойного сэра
Флориса побережье обозначалось именно так.
Мирул опять покачал головой:
— Я тоже впервые вижу грамотную погань. Но погань ме-
няется — новая появляется все время. Может, и научилась
грамоте. Хотя на кой ей азбука сдалась?!
— Но если это нечисть, то рядом должно быть ее убежи-
ще. Надо переночевать — и утром его найти. А потом вернем-
ся с толпой наших и выжжем его — нам такие соседи ни к
чему.
— Семнадцать темных. — Латник покачал головой. — Хо-
рошо бы ночь провести в башне крепостной: не выстоим мы
против такой кучи перерожденных. Пусть даже они совсем
209
слабые, но человеку обычному и до таких далеко. Задавят
они нас в темноте — не хватит нас строй поставить.
— Позади возле дороги скала удобная была. Если удастся
на нее забраться, то переночуем в безопасности. Как ни си-
льны темные, но летать они не могут — не заберутся к нам не-
замеченными.
— А лошади? — уточнил Люк.
— Внизу оставим...
— Так ведь...
— Затащить наверх их вряд ли получится. Если и потеря-
ем лошадей, то не смертельно — самим бы до утра дожить.
* * *
Ночка выдалась та еще: спать на холодных камнях — удо-
вольствие ниже минимального. Костра не разжигали, хотя
топлива даже на скале хватало: боялись привлечь нежелате-
льное внимание. Пятеро часовых охраняли не только удоб-
ный подъем наверх, но и весь периметр, поглядывая друг на
друга и на Зеленого.
Странно, но птиц волновался меньше всех — проспал всю
ночь честным сном праведника. И волновались мы зря: ни-
кто нас не побеспокоил. Даже лошадей, оставленных внизу,
не тронули, хотя те, несмотря на путы, успели разбрестись
далеко.
Или погань местная совсем уж неопытная, или она ждет
более подходящего случая. Но непонятно поведение Зелено-
го — он, даже если ее недавнее присутствие почует, начинает
резко волноваться, а вел себя на месте гибели латников спо-
койно.
Или убийцами были обычные люди? Может, и так... Тогда
зачем лошадей убили, а сами пошли пешком? И зачем крест
вырезали на дереве? Крест-то для этого мира специфиче-
ский... плохой — солдат у горловины именно на таких распя-
ли, и с нашими похожим образом обошлись: до табличек все
совпадает.
И как обычный человек может такие трюки исполнять?
Ниндзя из дешевых боевиков рыдают от зависти: прокрасть-
ся в лагерь по веткам; спуститься вниз по стволу тополя; по-
210
добраться к часовому, прислонившемуся к нему спиной;
свернуть ему шею. Это просто фантастика.
Ничего не понимаю...
* * *
Убежища возле разоренной стоянки разведчиков мы не
нашли. Нападающие, кем бы они ни были, ушли по главной
дороге, никуда и не думая сворачивать. Если даже предполо-
жить, что скорость шага у них равнялась лошадиной или
даже ее превосходила, то в данном случае им все равно при-
ходилось плестись как обычным смертным — латники так
быстро двигаться не могли. Так что около полудня стало по-
нятно — похитители продолжали идти даже при ярком сол-
нечном свете, а это для нечисти нетипично, тем более что до
смутных дней далеко еще. Нечисть, конечно, тоже разная
бывает, но все же я мыслил традиционно...
Затем Люк обнаружил могилу. Неведомый противник,
сделав привал, похоронил кого-то в кустах, причем сделал
это с соблюдением серьезных мер маскировки: ни земли рас-
киданной, ни веток поломанных — лишь длинный холмик,
прикрытый предварительно срезанным дерном. И единст-
венный демаскирующий элемент — все тот же крест прямой,
сделанный из пары палок, скрепленных полоской лыка.
Впрочем, Люк бы нашел захоронение и без этого ориентира.
Земля была рыхлой, и воины легко раскопали могилу без
лопат. В ней оказался не один из латников, как я подозревал,
а незнакомый мужчина в изношенном зеленом камзоле и
рваных штанах из серой шерсти. Борода неухоженная, не-
брежно обрезанная, на голове колтун сальных волос. На ле-
вом боку одежда почернела от запекшейся крови — там обна-
ружилась рана от меча. Но погиб он не от нее — кто-то пере-
резал ему горло, а потом (надеюсь, потом) на лбу вырезал ко-
роткое слово.
Увы, стыдно признать, но я до сих пор практически не
умел читать. Ну некогда мне было заниматься образованием,
да и нельзя устраивать таких уроков в открытую — скрытно
приходилось постигать тайны местной письменности. Всех
моих познаний хватало лишь на одно — понимал, как прави-
211
льно держать книгу: даже неполного знакомства с алфавитом
хватало, чтобы не смотреть на текст вверх тормашками. Но
сейчас этого было недостаточно...
К счастью, выручил Мирул — солдат оказался грамотным
и громко просветил своих бойцов:
— «Бери». У него на лбу вырезано «Бери». Зачем так сде-
лали? И кто это вообще такой?
— Рана, что у него на боку, похоже, от пехотного меча, —
отозвался Люк. — Наверное, это тот самый, кого у ручья ваш
латник подрезал. Раненого тащили за собой, пока не ослаб, а
потом добили и закопали. Зачем на лбу вырезали такое, не
знаю. Сэр страж, это темный был? А почему тогда ослабел от
раны обычной? На них ведь все быстро затягивается.
Опять увы: я не умел отличать труп темного от трупа
обычного человека. Ну что взять со стража-самозванца?!
И Зеленый, зараза, хранит презрительное молчание — хоть
бы шикнул разочек для приличия.
И опять выручил Мирул. Ожидающе уставившись на
меня, он спросил:
— Можно я?
Ничего не понимая, кивнул, разрешая. Воин, достав из-за
голенища широкий нож, распорол одежду на груди трупа,
столь же уверенно вскрыл грудную клетку, с треском задрал
пласт ребер, поковырялся в уродливом разрезе, покачал го-
ловой:
— Или это простой человек, или я чего-то не понимаю.
Сэр страж, сами взгляните.
Стараясь не заблевать окрестности, подошел, склонился
над трупом. Потроха как потроха — мокрые и противные.
И попахивает от них плохо, несмотря на свежесть тела. Рас-
прямился, кивнул, стараясь, чтобы голос был абсолютно уве-
ренным, подтвердил выводы Мирула:
— Это человек.
Интересно — а как солдат это понял? Ох и невежа ты, Дан,
и самое неприятное — скрывать невежество приходится...
— Это один из тех, кто напал на латников, — задумчиво
произнес Люк. — Выходит, они все же люди?
На этот раз выручил горбун:
— Парень, человек — это не всегда хорошо. Демы вон
212
тоже люди. Надо бы его рассмотреть — у демов всегда татуи-
ровки есть вроде бы.
— Не всегда, — возразил Мирул. — Те демы, которых
шпионить к нам засылают, без татуировок обычно. Говорят,
татуировки только у всех пиратов демовских есть, а осталь-
ные ими не отмечены или отмечены редко. До моря отсюда
не близко — вряд ли это пираты.
— Тогда кто?
— А почему я должен знать — мое дело сэра стража голод-
ным не оставлять и за лошадью его следить, — устранился от
темы Тук.
— Раз это люди, то им убежища не требуются — весь день
могли идти, — вздохнул Мирул. — Плохо, сэр страж: если
здесь демы завелись, то совсем плохо получается...
— Догоним — узнаем, кто это, — заметил я. — Раз они
простые люди, то мы должны с ними справиться. Судя по
этому трупу, они даже доспехов не носят.
— Доспехи и забрать могли, — предположил латник. —
Оружия ведь не оставили. Да и у наших оружие с доспехами
забрали — лишь седла побросали, упряжь да плащ окровав-
ленный. Но даже в доспехах не страшно — справимся. Лишь
бы они к подмоге сильной нас не привели — осторожнее до-
гонять надо.
* * *
После полудня мы вынуждены были свернуть с дороги —
вслед за вражеским отрядом. Тех зачем-то понесло на
юго-восток, а нам деваться некуда было — пошли вслед за
ними.
После того ручья, где напали на наших разведчиков, мест-
ность, кстати, разительно изменилась. Если раньше растите-
льность была по-северному уныла и по-горному скудна, то
теперь мы чуть ли не в тропиках оказались. Высоченные ли-
ственные и хвойные деревья, разноголосый щебет птиц, яр-
кие бабочки иной раз в две ладони размахом крыльев, и даже
какие-то лианоподобные растения, оплетающие стволы лес-
ных великанов. Хоть ситуация и не располагала к анализу чу-
дес местного микроклимата, резкая зональность удивляла и
213
наводила на мысли, что здесь можно расположиться с боль-
шим комфортом, чем у горловины.
Если нам это позволят...
Несмотря на зеленое буйство, глаз не радовался. Угрюмо
как-то здесь — даже бабочки кажутся пылью присыпанны-
ми. Или от нервного напряжения глаза все рисуют в серых
тонах, или низкая облачность так действует. Или это особен-
ность Межгорья...
Долго двигались по мрачному лесу. Несмотря на сумрак,
ехали будто по хорошей дороге — между деревьями почти не
росли кустарники, а травы и вовсе не было, если не считать
редких кустиков папоротника. Но затем начался подъем, и
вскоре мы выбрались на открытое место, поросшее сплош-
ной массой какой-то древовидной колючки. К счастью,
наши враги ориентировались здесь неплохо — ушли по удоб-
ной и широкой тропе. Ну и мы вслед за ними направились.
Без сюрпризов не обошлось, но благодаря наблюдатель-
ности Люка трагедии не произошло.
Внезапно остановившись, он опять спешился и, что-то
осмотрев, подозвал меня:
— Сэр страж, взгляните. Только ни к чему не прикасай-
тесь.
Сперва я ничего не понял, но затем, разглядев тонкую бе-
чевку, натянутую на высоте груди, начал подозревать нехо-
рошее. Люк подтвердил мои слова, показав на замаскиро-
ванную в кустах толстую изогнутую ветвь, на манер расчески
обвязанную острыми колышками.
— Сэр страж, если за веревочку потянуть, то стопор осво-
бодится, и эта палка распрямится поперек тропы. Тот, кто
здесь при этом окажется, получит в грудь кол, а то и пару. У
нас такие ловушки на дичь ставят, но охотники знаки особые
вокруг вешают, чтобы человек не напоролся. Здесь, похоже,
не на дичь, а как раз на человека поставлено — даже обмазали
кончики чем-то липким и вонючим, чтобы рана воспали-
лась. И поставлено недавно совсем — всего час назад некото-
рые колышки еще живыми ветками были.
Ничего не ответив, я отошел на несколько шагов, поднял
увесистый плоский камень, размахнулся, швырнул. Бечевка
с хлопком улетела в кусты вместе с освобожденным стопо-
214
ром, согнутая жердь с гулом вынеслась из ветвей, в конце
траектории по инерции выгнулась, завибрировала, размахи-
вая колышками, будто длинными когтями на костлявой
лапе.
Подойдя к разряженной ловушке, потрогал деревянное
острие, констатировал:
— Они знают, что мы здесь. Ловушку приготовили специ-
ально для нас. Не верю, что просто так задержались, возясь с
ней. Люк, проверь следы. Внимательно их осмотри. Ты гово-
рил, что их было семнадцать вначале. Сейчас должно остава-
ться шестнадцать плюс три наших латника. Проверь.
Следопыт возился недолго:
— Четырнадцать их сюда пришло — двоих не хватает.
Точнее, хватает, да только они не по тропе пришли, а куста-
ми, снизу откуда-то. И не одни были: к ним еще трое приба-
вилось — новые какие-то, не знаю откуда взялись. И ушли
потом эти пятеро вслед за остальными — их следы поверх
всех. И что хуже всего: наших латников вообще следов не
видно — их обувку я хорошо запомнил. Простите, сэр страж,
мы слишком быстро шли, и я не заметил этого. Двигался за
главным следом и не углядел, как они куда-то подевались.
Они обхитрили меня... обманули... Не могу я на ходу полном
все подмечать, вот и попался... Надо назад вернуться, чтобы
эту хитрость распутать.
— Ты не виноват — мы действительно шли слишком бы-
стро. И еще: я заметил, что троп здесь много — целый лаби-
ринт. И, судя по положению солнца, мы двигаемся по дуге, а
не по прямой. Думаю, они специально вели нас длинной до-
рогой, а эта парочка, что откололась, воспользовалась корот-
кой, к сообщникам выйдя. И латники наши вряд ли сбежа-
ли — кто-то их увел, значит, подкрепление у них было боль-
шим: не три человека. Кто-нибудь ведь должен был с наши-
ми остаться?
— Все верно, — согласился Мирул. — Иначе они бы никак
не успели подготовить ловушку. Она хоть и простая, но вре-
мени требует: найди жердь тугую, примотай к ней колышки,
вырезанные из подходящего дерева, ступор фигурный при-
готовь и кол с зарубом, место найди удобное. И хитро разде-
лились, раз мы этого не заметили, — наверное, на одной из
215
полянок, камнями засыпанной: на них разве что увидишь...
За нос они нас водят, сэр страж. И не пойму: откуда вообще
узнали про погоню?!
Покосившись на солнце, я, думая о своем, ответил:
— Уже не так важно... Они здесь каждую тропку знают, а
мы — будто слепые: где-то ошиблись, чем-то себя выдали.
Обыграли они нас... Люк, мы останемся здесь, а ты бегом на
вершину холма мчись. Без лошади — она по таким кустам
быстро не пойдет. И не один беги: пяток ребят с тобой будет,
для защиты. Там сверху осмотрись и подыщи место для ноч-
лега хорошее и безопасное.
— Так до темноты еще очень долго ждать, — удивился
Люк.
— Если мы пойдем за ними дальше, то неизвестно, куда
они нас заведут. Это их лес, они здесь как дома, и их явно бо-
льше шестнадцати осталось. Мы ничего про них не знаем, а
вот они могли сосчитать наши следы и теперь готовят новую
пакость. Ловушки еще не так опасно, а вот засада... Нам по-
тери ни к чему, а их может оказаться целая толпа. Да и будь их
мало — не догоним: они здесь слишком уверенно держатся —
каждую тропку знают. А мы как стадо баранов топчемся...
— А если назад уйти и потом с подмогой вернуться? —
предложил Мирул.
— До темноты не успеем из леса выбраться, а я не хочу в
нем ночевать. Мрачно там очень, к тому же, если вспомнить,
как ловко они по тем тополям лазили... Нет, возле деревьев
мы держаться не станем.
— Ваша правда, — согласился латник. — Позвольте совет
дать: пускай Люк подыщет поляну, или речку сверху угля-
дит — на берегу чистое место почти всегда найти можно. Озе-
ро тоже сойдет, особенно если большое. Раз все так непонят-
но, то лучше у воды ночь провести — так надежнее. И позво-
льте с ним вместе сходить: зрение у меня тоже хорошее — че-
тыре острых глаза лучше, чем два.
До вершины холма вроде не особо далеко, но прождать
разведчиков пришлось больше часа. Об их возвращении до-
гадались заранее — шума они производили немало. Слиш-
ком густые кустарники на склоне, и колючих среди них хва-
216
тает — если зазеваешься, то придется освобождаться с болью
и руганью.
Люк, первым вывалившись из зарослей, доложил:
— Сэр страж, мы сверху озеро очень большое углядели по
ту сторону холма, и река там тоже имеется. А в том месте, где
она в озеро впадает, замок стоит. Здоровенный замок — ни-
когда таких огромных не видел!
— Замок или развалины замка?
— Не развалины — замок почти целый на вид. — Это уже
Мирул доложил, выбравшись из кустов. — Но до него дале-
ко, и с такого расстояния трудно подробности разглядеть.
Башни стоят, стены тоже, но вроде пятна черные имеются, а
это верный признак копоти от пожара. Но даже если сгорев-
шими стоят, то строили, похоже, очень добротно, раз не рас-
сыпалось все, — серьезный замок и очень большой.
Развернув пергамент карты, я уткнулся в нее с умным ви-
дом. В отличие от «филькиной грамоты», оставшейся в на-
следство от сэра Флориса, эта карта была почти как настоя-
щая: с попыткой соблюдения масштаба, с реками, озерами,
поселениями и замками, различными местными ориентира-
ми. Без лишних завитушек и украшений, предельно прак-
тичная. Но, увы, до карт моего мира ей было бесконечно да-
леко — я давно уже не понимал, даже приблизительно, где
мы находимся.
Озеро... Больших озер в центральной части Межгорья це-
лых четыре... если верить карте. Теперь реки... Все озера сое-
динены реками между собой; несколько впадают в них, сте-
кая с гор; и одна течет в сторону моря. Четвертое озеро окру-
жено болотами, замков на западном берегу не отмечено, и
сильно к востоку удалено. Если учесть, что крупных озер мы
по пути не встречали, то вряд ли это оно — неизбежно дол-
жны были хоть мимо одного из троицы пройти. Значит, ис-
комый замок на берегу одного из них. Что мы тут имеем...
Замков на берегах озер насчитывалось двадцать четыре
штуки. Из них двадцать три крошечных, обозначавшихся
маленькой башенкой с тремя зубцами, — такие мы уже
встречали: простой дом с частоколом, а не крепость. Но вот
двадцать четвертый на карте выделялся резко: большая баш-
ня с пятью зубцами, окруженная стеной. Как раз в районе
217
устья одной из рек, объединявших три озера в единую гидро-
систему.
Большой замок... резко доминирующий над всеми... ни-
где на карте таких обозначений больше не было.
Свернув пергамент, я покосился в сторону вершины, хму-
ро произнес:
— Поздравляю, вы нашли главный замок Межгорья. И за-
одно — самое опоганенное место во всем Межгорье...
Переглянувшись, Люк и Мирул синхронно выдохнули:
— Мальрок!
Глава 13
ЖЕЛАННЫЙ МАЛЬРОК
Климат в Межгорье, как я уже понял, был очень неодно-
родным, зональным — это легко можно заметить по смене
растительности. Вблизи горловины условия самые суровые,
чем и вызвана тамошняя ботаническая скудость; но чем да-
льше к центру, тем условия становятся благодатнее.
В долине трех озер микроклимат был самым благоприят-
ным — возможно, лучшим в Межгорье. Неудивительно, что
именно здесь возвели самый большой и богатый замок: се-
мья, им владевшая, контролировала плодороднейшие земли
во всем краю. Здесь, на северо-западном побережье озера,
холмы отошли от берега, уступив место гладкой равнине,
формой похожей на широкий серп с куцей рукояткой. Каж-
дый клочок этой долины был возделан: сады, огороды, поля,
виноградники, загоны для скота, деревни и хутора, густая
сеть дорог. Здесь даже ирригационные каналы имелись,
правда, воды в них не осталось.
Спускаясь с холма, мы недолго петляли в лабиринте тро-
пинок — вскоре выбрались на склон, покрытый виноградни-
ками. Несмотря на то что за ними никто не ухаживал, гроздь-
ев на лозах хватало, к сожалению, еще зеленых. Но это все
равно порадовало — если нам повезет пережить это лето, то,
возможно, полакомимся ягодами, еще и изюма впрок насу-
шить можно.
Не нужно иметь орлиного зрения, чтобы понять: южные
218
склоны всех холмов, возвышавшихся над озером, были по-
крыты такими же рядами виноградников. Культура эта кап-
ризная, негативно реагирующая на холод, и то, что она здесь
процветает, зримо свидетельствует о мягкости климата. Вни-
зу, на прибрежной равнине, куда ни глянь, можно рассмот-
реть зеленые пятна и прямоугольники полей — последние,
несмотря на заброшенность, выделялись четко. Ни лесов
дремучих, ни пустошей каменистых, ни скал — территория
почти сплошь возделанная. Деревень и хуторов очень много:
весьма урбанизированный край. Такой плотной заселенно-
сти я в этом мире еще не встречал, если, конечно, не вспоми-
нать столицы Ортара.
Сколько здесь проживало людей до катастрофы? Десять
тысяч? Пятнадцать? Двадцать? Вряд ли меньше. По меркам
моего мира, просто смех, а по местным — очень даже серьез-
ное население. Странно, что не видно городов, хотя парочка
сел могла, наверное, называться городками — вокруг одного
даже стена имелась.
Нужно быть полным дураком, чтобы не понять: это благо-
датный край, будто созданный для счастливой жизни и про-
цветания. Если нам суждено выжить, то делать мы это будем
именно здесь — я не верю, что во всем Межгорье найдется
место лучше.
Имеются и минусы: нелегко здесь будет Люку — для охо-
ты придется перебираться через холмы, к лесам. Зато рыба-
кам благодать — в таком огромном озере добычи должно хва-
тить на всех. Противоположный берег плохо просматривает-
ся, а восточный край и вовсе угадывается смутно. Километ-
ров двадцать в длину — это минимум, и по ширине не
меньше десятка. Виднеется несколько архипелагов и отдель-
ных островов — все клочки суши ярко-зеленые от густых за-
рослей, со светло-серыми полосками пляжей. На одном вро-
де вырубки просматриваются и деревенька небольшая. Мо-
жет, как раз рыбачья.
Озеро меня озадачило: его масштабы несколько не соот-
ветствовали словам герцога про: «...пять дней конному, если
с запада на восток; а на востоке с севера до юга можно за два
дня добраться...» Если верить карте, крупных озер по центру
Межгорья должно быть четыре штуки. Пусть карта не дружит
219
с масштабом и остальные окажутся меньше, но тоже должны
быть приличными. Насколько я подозреваю, один «конный
день» — это приблизительно тридцать — сорок километров.
Если учесть наш путь сюда и то, что с вершины холма побере-
жья моря разглядеть не получилось... Или герцог заблуждал-
ся, или учитывал лишь центральные области долины, наибо-
лее благоприятные для земледелия, а скудные горные райо-
ны игнорировал.
Впрочем, задумываться о географических ошибках не
стоит — пусть даже Межгорье в десять раз больше окажется,
мне-то что с того? Слишком большое озеро? Ну так радова-
ться надо: чем больше озеро, тем больше в нем рыбы. Нам
надо чем-то кормить людей, так что остается только благода-
рить небеса за такие географические неточности.
А вот на реке рыбакам, наверное, делать нечего: неширо-
кая, с очень быстрым течением, богатая на бурные перекаты.
Хотя могу и ошибаться — вдруг там форель косяками ходит
или еще что-нибудь не менее деликатесное. Долину в холмах
прорезала узкую, будто каньон, в озеро впадает стремитель-
но, одним рукавом, и полоска ее вод тянется на километры от
берега — эта светлая струя отлично просматривается сверху.
Здешним жителям река мешала — разделяя серповидную
долину на две неровные части, препятствовала сообщению
между берегами. Но народ это решил просто: я насчитал це-
лых три капитальных моста. А еще жители научились испо-
льзовать силу быстрых вод: они крутили колеса четырех ме-
льниц, используемых для ирригации и помола зерна.
А здешние владыки еще и берега обрывистые научили на
себя работать — для защиты замка приспособили.
Мальрок располагался на правом берегу реки, в районе
устья. Таким образом, изгиб русла защищал его с востока и
частично с севера, а озеро — с юга. Полностью открытым
оставался лишь запад, но там, у подножия низкого плоского
холма, на котором расположился замок, от озера был прорыт
широкий канал — он лишь метров сорок недотягивался до
реки, завязнув в скальном выходе. Но захоти осаждающие
подобраться к стенам посуху, обломались бы: на этом пере-
шейке возвышалась огромная квадратная башня, будто
пробкой запечатывая проход.
220
В итоге замок фактически располагался на полуострове с
узким перешейком — прямоугольником суши метров двести
пятьдесят в длину и двести в ширину. Оставив перед водами
реки, озера и канала полоски суши не более пятидесяти —
шестидесяти метров в самых расточительных случаях, подни-
мались высокие стены из серого камня, образуя новый прямо-
угольник, грубо копирующий форму полуострова. Из его се-
веро-восточного угла, будто черенок листа, отходила отдель-
ная стена, связывающая башню, закрывающую проход, с
основным укреплением. Стена эта была ширины неимовер-
ной и с двух сторон украшена рядами зубцов. В ее чреве, судя
по всему, пролегал туннель — единственная дорога в замок.
Защитники крепости могли легко ее оборонять со стороны
реки или со стороны канала, если там окажется неприятель.
Ну и шастать туда-сюда по ней тоже могли без лишнего риска.
Башня, запирающая перешеек, была не единственной — я
насчитал еще семь ее уменьшенных копий по углам и сторо-
нам замка. И еще по центру поднималась парочка, соединен-
ная друг с дружкой такой же монументальной стеной, как и
та, что вела к башне перешейка: одна — огромная, вычурной
архитектуры, видимо, сам донжон; вторая — тощая, но высо-
кая, со шпилем наблюдательной вышки. Эти укрепления об-
разовывали миниатюрный внутренний замок — обиталище
аристократа и его семейки.
Окажись я захватчиком, пришедшим завоевывать эту
землю, — взглянув на этот замок, пошел бы искать на озере
местечко поглубже с целью покончить жизнь самоубийст-
вом. Я, конечно, не великий стратег, но даже минимальных
познаний хватает, чтобы понять: при наличии сильного гар-
низона эта крепость неприступна.
Даже издали можно было разглядеть, что стенки канала
скальные, как и береговые обрывы, — нечего и мечтать про-
делать там подкоп. Разрушить укрепления метательными ма-
шинами? Думаю, имей я дивизион крупнокалиберных гау-
биц, то все возможно, но вот без современной артиллерии...
Да тут надо миллионы камней из катапульт и требушетов вы-
пустить, чтобы засыпать этот замок. Иначе не получится —
не верю я, что эти стены можно разрушить простыми булыж-
никами. Очень уж солидно выглядят. Конечно, дай время —
221
падут и они, вот только времени уйдет столько, что девяти-
летняя осада Трои покажется пейнтбольным состязанием
выходного дня.
Тараны? Единственное место, куда их можно напра-
вить, — башня, закупоривающая проход. Перед ней ров —
неглубокий, узкий, но его все равно придется закапывать.
Рогатки, ряды кольев, наверняка и ловушки там имеются,
стрелы и дротики из амбразур, само собой, как и камни из ка-
тапульт обороняющихся, — трупов будет не счесть... Ну да
ладно — к воротам как-нибудь машины дотащим, если не бу-
дем беречь солдат. А как дотащим, так и оставим их там, по-
тому что гарнизон, сделав вылазку, легко их уничтожит. По-
чему? Да потому что трудно будет через тонкий перешеек все
эти колья, каналы, ловушки и рвы под огнем подкрепления
подводить. Эта теснота на пользу осажденным окажется —
или трать золотые годы жизни на срыв берегов и засыпку ка-
нала (все под тем же обстрелом), или отказывайся от идеи
воспользоваться таранами.
Распространено заблуждение, что в средневековых вой-
нах самое главное — армия. Ерунда это: самое главное — де-
ньги. Нет денег — не будет и солдат. Кормить годами ораву
осаждающих никто не сможет — экономика не потянет. Вы-
ражаясь современным языком, возникнет «кризис неплате-
жей», который закончится или самороспуском армии, или
даже ее бунтом, а то и перебежкой на сторону осаждаемых.
И что тогда остается? Остается тупой лобовой штурм, по-
тому что другого выхода больше нет. Хватаем лестницы — и в
бой. Вот тогда точно возьмем. Правда, есть одно маленькое
условие: штурмующих должно быть не меньше миллиона.
Именно столько потребуется, чтобы засыпать неглубокий
ров на перешейке своими телами, вскарабкаться на высочен-
ные стены по длинным лестницам и трупам неудачников,
под огнем крепостной артиллерии и стрелков выжечь или
выломать ворота в башне, по туннелю в недрах стены, в кото-
ром их будут убивать и с боков, и сверху, добраться до замка.
А там, думаю, окажутся еще одни ворота или более хитрая
преграда. Практически подземный бой, в темноте, в незна-
комом месте... да там все мясом завалят, а из туннеля хлынет
кровавая река.
222
По стене идти тоже не в радость: она ниже основных
укреплений, и, перекрыв там выход, можно почти безнака-
занно бить интервентов сверху — своим стрелкам там рабо-
тать будет неудобно. Когда ворвутся в замок, как раз полмил-
лиона потеряют, ну и в замке придется потерять не меньше,
пока перещелкают орешки всех башен под массированным
обстрелом — внутри крепость устроена так, чтобы затруд-
нять перемещение ворвавшихся вражеских отрядов и при
этом держать их под перекрестным огнем.
Заморить голодом? Хорошая идея, если у гарнизона мало
припасов. Только не стоит забывать, что блокировать замок с
суши в сотню раз легче, чем с воды. Парочка стругов, проско-
льзнув к его стенам под покровом ночи, пустит насмарку
трехмесячное сидение осаждающих. А денежки-то при этом
будут продолжать уходить...
Ну а если нечисть пожалует? О да! Я просто мечтаю уви-
деть, как бурдюк делает подкопы в сплошной скале или пы-
тается дотянуться до гребня стены. Если дотянется, то размер
его должен быть с пятиэтажный дом, при всех вытекающих
последствиях: такую махину земля откажется держать без ка-
питального фундамента. Прыгуны? Да они в лепешки рас-
шибутся, не достав и до середины стен, — повиснут на них
зелеными соплями. А я при этом буду стоять наверху и по-
плевывать им на головы. Даже стрел не стану тратить — они
внизу сами от досады передохнут.
Великие боги! Да изнуренный половым созреванием
школьник, до кровавых мозолей замучивший ладони, не хо-
чет своей учительницы по пению так, как я хочу этот замок!
В нем меня ни инквизиция, ни нечисть...
Да никто в нем не достанет! Он полностью неприступен!
Он просто обязан стать моим!
Хотя насчет неприступности я слегка погорячился. Чем
ниже мы спускались, тем очевиднее проявлялись нехорошие
следы. В замке, который я уже практически считал личной
собственностью, похозяйничали какие-то вандалы. Они
смогли его взять! Эти негодяи сожгли ворота на перешейке,
проникли внутрь, запустили пожар во все МОИ башни. Во-
круг амбразур камни почернели от копоти, крыши обвали-
лись, лишь местами уцелел каркас обугленных балок. На тер-
223
ритории замка огонь уничтожил несколько строений и серь-
езно повредил остальные.
Как это могло произойти?! Ведь у армии не было времени
для серьезной осады или подготовки грамотного штурма.
Остается единственный вариант: замок не защищали.
В округе, кстати, тоже не все ладно: деревни чернели пят-
нами пожарищ; огонь поработал над мельницами, пристаня-
ми, церквами. Край был разорен, и ни малейших следов по-
пыток восстановления не отмечалось. Некому восстанавли-
вать: с приходом темных жители в панике рванули к горлови-
не Межгорья, на выходе из нее безропотно подставляя шеи
под тесаки армейских мясников. Некоторые особо хитрые
пытались отсидеться здесь, и до них добрались перерожден-
ные. Те, кто сумел и это пережить, пали под мечами ворвав-
шихся солдат.
Еще недавно богатый и процветающий край превратился
в безжизненную тень...
Я, по сути, никто — беглец и чужак с более чем сомните-
льным статусом и весьма вероятными печальными перспек-
тивами. Все мои мысли до этого момента сводились лишь к
одному: как прожить хотя бы один день. Никакой страте-
гии — голая тактика и непрекращающийся бег зайца по по-
лям. У меня ведь не было определенного будущего, зато име-
лось немало врагов, готовых оставить вообще без любого бу-
дущего. Бежать, спасаться, укрываться, не высовывать
носа — просто выживать: вот моя неизменная задача в этом
мире. Я практически не думал о другом — некогда задумыва-
ться было.
А вот теперь, созерцая Мальрок и его окрестности, начал
задумываться...
Безжизненная тень некогда процветавшего края? Могила
прежних жителей и ловушка для тех, кто рискнет сунуть сюда
свой нос? Территория, отданная на откуп непонятной бесче-
ловечной силе, упорно вытесняющей людей с обжитых зе-
мель?
Я это исправлю — я непременно сделаю Мальрок своим.
Пусть еще не знаю как, но сделаю. В этом мире у меня поя-
вится настоящее убежище (да еще какое!). И это будет не та
жалкая бетонная нора, в которой погань прятаться любит.
224
Если у меня все получится, то от меня потом не только не-
чисть прятаться начнет — вместе с ней, в одном бункере, за-
бившись в самый укромный уголок подземного сортира, Ца-
вус засядет, дрожа как афроамериканец, угодивший на сбо-
рище скинхедов. С такой крепостью я им всем устрою кузь-
кину мать — достало уже зайцем бегать от примитивных
аборигенов, никогда в жизни не видевших туалетной бумаги!
Еще не знаю, как я это сделаю, но сделаю... Сделаю! Чело-
век, у которого имеется такой замок, может считать себя вла-
дельцем авианосного соединения, а ведь я на достигнутом
останавливаться не стану, ведь жизнь — это всегда и везде
движение, а здесь тем более.
Теперь дело за малым — Мальрок должен стать моим.
* * *
Дорога, петляя по склону, будто специально проходила
таким образом, чтобы возбудить алчность моей разбушевав-
шейся жабы: созерцать проклятый замок равнодушно она не
могла. Я рассматривал Мальрок с самых разных ракурсов,
кормя ненасытное земноводное все новыми и новыми под-
меченными мелочами. И ничего вокруг больше не замечал.
Но все прекрасное имеет свойство заканчиваться — склон
сменился равниной, и деревья огромного сада скрыли жем-
чужину фортификационного искусства от моих жадных глаз.
К счастью, я не окончательно спятил и отдавать приказа о
немедленной вырубке мешающей взгляду флоры не стал.
Даже, немного придя в себя, проявил интерес и к другим де-
талям пейзажа. В частности, оценил сад и пришел к выводу,
что кое-какой урожай здесь собрать можно: краснели спелые
вишни, среди листвы зеленели яблоки, груши, сливы и
что-то похожее на мелкие персики. Птицы, зверье и насеко-
мые, пользуясь отсутствием людей, резвились здесь без опас-
ки, но все уничтожить не смогли. Учитывая то, что сад этот
далеко не единственный, можно рассчитывать на витамин-
ную прибавку к рациону.
За садом дорога свернула к деревне. Увы, здесь порадова-
ться оказалось нечему. Солдаты поработали не так тщатель-
но, как возле горловины, но все же не поленились. От пары
8 На руинах Мальрока
225
десятков дворов с жилыми домами и хозяйственными по-
стройками остались лишь два сарая у околицы и каменные
стены кузницы — крышу ее уничтожил огонь. Вонь разложе-
ния доказывала, что где-то рядом, возможно, остались ее жи-
тели или, что вернее, те из жителей, которые дотянули до
прихода армии, — она-то их и упокоила.
Хозяйственный Тук обратил мое внимание на луговину,
спускающуюся к реке:
— Сэр страж, сено вон заскирдованное стоит. И скирдо-
вали его уже по этому году — явно не прошлогоднее. Получа-
ется, кто-то баловался здесь косой. Неужто перерожденные?!
— Может, и они... Помнишь тот бой, на переправе? Они
ведь прибыли сюда верхом, а лошадей чем-то кормить надо.
— Да помню, конечно, — как такое забудешь. Неужто пе-
рерожденные косили? Не верю в такое... Наверное, демы на
них поработали. А лошадки те у них потом померли сами со-
бой, все до единой. Загнаны были страшно, я такого даже не
видел никогда — пот густой выступал, будто масло.
— Что ты сказал?!
— Да говорю, шкуры у них в поту были. Пот густой, лос-
нящийся — не видел я такого никогда.
Ты, Тук, не видел, а мне вот доводилось. Это что же полу-
чается: инквизиторы и перерожденные используют одина-
ковый метод быстрого конного передвижения? Очень уж по-
хожие симптомы... Да и твари из Мальрока невероятно быст-
ро прибыли тогда. Хотя все равно не верю, что от самого зам-
ка скакали, но если от горловины, галопом, без остановок, на
«ускоренных» лошадях, то успеть за ночь могли. Не верится,
что карающие с темными шашни крутят, но запомнить надо:
звоночек интересный. Странно, что епископ об этом не
вспомнил тогда, при нападении на реке. Или не видел тех ло-
шадей после боя у брода? Наверное, так — не до того ему
было...
Или и он что-то скрывает... здесь никому полностью ве-
рить нельзя...
Тук, не выдержав, обогнал авангард, спешился, бросился
в руины кузни, оттуда довольно выкрикнул:
— Да здесь наковальня осталась, и инструмент кое-какой
нашелся! Только рукоять на молоте сгорела!
226
— Вернись назад! — прикрикнул я. — Поодиночке не бро-
дить — не забывайте, где мы!
Мирул, подъехав, тихо уточнил:
— Сэр страж, что вы задумали? Хотелось бы знать, к чему
готовиться.
— Я думаю, вы уже поняли, что пропавших людей нам ни-
когда не найти с такими силами. Этот лес за холмами надо
обкладывать со всех сторон, крупными отрядами, иначе тол-
ку не будет. Переночуем в долине — и отправимся на север по
дороге, что ведет от Мальрока: если верить карте, она непо-
далеку пересекается с той дорогой, по которой мы двигались
до того, как свернули в лес. Выступим утром и до темноты
спокойно успеем добраться до скалы, на которой провели
прошлую ночь.
— Где вы намерены разбить лагерь?
— Думаю, в замке. Желательно в башне какой-нибудь
ночь провести.
— Дело, конечно, ваше, да только в башнях огонь погу-
лял. Стены пощадил, но внутри вряд ли что от перекрытий
осталось. И опасно может быть — мало ли что на голову упа-
дет в таких руинах.
Захваченный идеями о быстром восстановлении замка, я
уточнил:
— Если внутри все сгорело, отремонтировать башню
можно?
— А почему нельзя? Если каменные опоры под балки
остались, так надо балки новые вытесать и установить. А по-
том уж полы настилать, лестницы ставить. Работы, конечно,
немало, но ничего невозможного в таком деле нет. Даже если
опор почему-то не осталось, так каменщики новые подни-
мут — среди иридиан разные мастера есть. Вы что, подумы-
ваете замок восстановить?
— Да, — не стал я запираться.
— Это хороший замок. Сильный. Даже у короля Ортара
не такой защищенный — я и не припомню, чтобы подобные
встречал. Хотя на границе есть парочка серьезных, но поме-
ньше они. Еще, говорят, в Империи бывают крепости непри-
ступные, но, может, и врут. Теперь понимаю, почему Межго-
рье король толком подчинить не смог: попробуй здешних ба-
227
ронов выковыряй из таких твердынь. Вот только великоват
замок — под такой хотя бы душ триста надо в гарнизон, что-
бы везде поспевать.
— У нас около трехсот дружинников, латников и опол-
ченцев — как-нибудь удержим.
— Если армия невелика будет и без осадных орудий — то
конечно. А против большой, с инженерами, не хватит нас.
— Починим крепостные машины и еще посмотрим, чья
возьмет. А насчет ночлега: если не найдется внутри удобного
укрытия, то расположимся между каналом и стенами — на
нас тогда лишь с одной стороны напасть смогут.
— Со стен тоже могут, — возразил Мирул. — Страшнова-
то, если откровенно: ведь это же сам Мальрок. Мало ли что
там завестись могло.
— Как доберемся, я осмотрю замок. Если там что-то заве-
лось, то Зеленый почует.
— Это хорошо — ребята успокоятся. Не одному мне сей-
час страшновато: все боятся.
Еще один сад; на большой яблоне болтается гниющий
труп с отрубленными руками и ногами. Еще один труп прямо
на дороге — месиво из зловонного мяса и раздробленных ко-
стей. Меж деревьев замечаю рыжее пятнышко. Останавлива-
юсь, поднимаю арбалет. Кошка, всего лишь кошка. Один из
дружинников пытается ее подманить, но она, посматривая
испуганно-недоверчиво, медленно пятится — и вдруг, со-
рвавшись с места, стрелой исчезает в зарослях.
За садом дорога выходит к реке, дальше вдоль берега тя-
нется к замку. Вода, стиснутая каменными берегами, шумит
на бурном перекате, вздымаясь бурунами у валунов. По пра-
вую сторону начинается поле — какие-то сорняки вперемеж-
ку со стеблями недоспевшей ржи. Тук оживляется, начинает
громко рассуждать о перспективах сбора такого самовольно-
го урожая. Видимо, посеяли здесь еще до начала фатальных
событий, а потом уже некому было собирать урожай, но спе-
лое зерно, высыпаясь, прорастало само.
Я почти не прислушивался к его словам — жадно смотрел
228
вперед, на приближающийся замок. Он уже начинал нави-
сать над нами с высоты плоского низкого пригорка и призе-
мистой башни, прикрывавшей перешеек. Учитывая прими-
тивность местной инженерии, башня — интересное соору-
жение, надо бы подробнее изучить ее начинку. При таких га-
баритах вряд ли возможно найти балки, перекрывающие ее
от стены к стене. Наверняка внутри несколько секций — по
сути, пучок отдельно выстроенных башенок, соединенных
друг с дружкой. Хотя, может, и ошибаюсь — в архитектуре я
не силен.
Невтерпеж осмотреть каждый камешек этой цитадели —
едва сдерживаю себя, чтобы не начать нахлестывать коня.
Поле закончилось перед рядами рогаток и кольев. Никто их
не рубил, не выворачивал из земли, не жег — королевские
солдаты спокойно прошествовали по единственному прохо-
ду, оставленному среди этих укреплений. Он не вел прями-
ком к воротам — делал два изгиба, чтобы нападающие вкуси-
ли все прелести перекрестного обстрела. Но следов боя нет —
ни трупов, ни обломков стрел, ни пятен крови на отесанном
дереве.
Сдали замок без боя, как и предполагал.
Перед башней лежало несколько грубо сколоченных
длинных лестниц. Одна из них стояла, прислонившись кете-
не, метра три не доставая до парапета. Понятно, почему их
побросали — солдаты ошиблись с определением размеров и
не смогли забраться наверх. Они не стали наращивать осад-
ных приспособлений, а поступили проще: подожгли ворота.
От них осталась лишь груда железных полос, кованых гвоз-
дей и обугленных деревяшек. Решетки здесь не было, и пото-
му больше ничто не препятствовало нападающим — они за-
шли внутрь и предали Мальрок огню.
Спешившись, мы повели лошадей под уздцы — им очень
не хотелось заходить в закопченный туннель, воняющий га-
рью и разложением.
Ничего, главное — стены целые. Восстановим все, обяза-
тельно восстановим.
Прям сглазил — перед вторыми, внутренними, воротами
в стене туннеля светлел пролом. Откуда он взялся??? Как во-
обще смогли сюда затащить таран?!
229
Остановились, занялись осмотром. Быстро разобрался,
что здесь раньше была узкая калитка. Солдаты, видимо вы-
полняя приказ офицеров, попытались обрушить туннель в
этом месте, но, устав бороться с каменной кладкой, оставили
эту затею, едва начав. Изучив сколы на камнях, я понял, что
Мальрок, увы, возведен не из гранита, а всего-навсего из
плотного серого известняка. Хотя тоже неплохо — на вид
крепкий камень. И еще кое-что заметил: каждый блок был
просверлен насквозь, и в отверстия вбиты какие-то неров-
ные темные штыри, скреплявшие блоки в единый монолит.
Потрогал оголившийся из-за действий солдат штырь,
удивился его странной холодности — это точно не дерево.
Достал нож, провел лезвием — в темной поверхности остался
сверкающий след. Металл — какой-то белый металл. И очень
мягкий. Отрезав чешуйку, изучил, протянул Мирулу. Тот,
покрутив ее в пальцах, хмыкнул:
— Свинец. Правду, значит, говорили.
— Ты о чем?
— Дате солдаты, которые из Межгорья выходили, расска-
зывали, что нечего даже думать развалить стены Мальрока.
Они пытались, да не вышло ничего. Кладка просверлена по-
всюду во многих местах, в отверстия эти забиты штыри из
мореного железного дерева, а где промежутки остались, сви-
нец залит. Он, когда застыл, скрепил все получше раствора,
хотя раствора здесь тоже не жалели. Хитро придумано, да то-
лько разорительно очень — даже если такое сделали лишь с
этой башней и стеной, которая к ней ведет, то все равно
свинца потребовалось очень много: целое состояние. Да и
дерево железное стоит немало — его ведь из-за моря приво-
зят.
— Слышал я, что в Межгорье свинца и меди полно, —
прогудел Тук.
— Враки, — отмахнулся Мирул. — Никогда не слышал,
чтобы межгорцы торговали металлами. Вином, изюмом,
мехами горного горностая, жемчугом речным — это слы-
шал. А будь у них свинца и меди много, обязательно бы при-
торговывали.
— Да кто их знает — может, только для себя добывали, не
230
любили заниматься таким делом. Где бы они иначе столько
свинца взяли?
Я, прислушиваясь к диалогу, сделал для себя еще один
узелок на память: возможно, где-то в Межгорье имеются
источники меди и свинца. А раз так, то и цинк наверняка
тоже имеется — он с такой парой любит сожительствовать.
Атам, возможно, и еще что-нибудь интересное отыщется —
полиметаллические руды фактически половину таблицы
Менделеева содержат. А мне понадобится сырье. Много сы-
рья, чтобы восстановить Мальрок и развивать свою цита-
дель.
Начинаю думать как настоящий аристократ... дичаю по-
маленьку. Или приспосабливаюсь.
Из пролома выбрались на пространство между замковой
стеной и каналом. Здесь тоже тянулись ряды кольев и рога-
ток, причем некоторые серьезно порублены или повалены —
солдаты использовали их на дрова для своих костров. А те-
перь мы пустим в дело остатки, уже для себя: удобное место
для ночлега. Плохо только, что к воде здесь не спуститься, —
мешает скалистый обрыв трехметровой высоты. Но веревки
есть, кожаные ведра тоже имеются — лошадей и людей
как-нибудь напоим.
Оставив отряд заниматься хозяйственными хлопотами,
отправился на исследование замка. Охраны не брал — не хо-
тел делать это толпой. Зеленый вел себя спокойно, значит,
нечисти здесь, скорее всего, нет, а кроме нее, я почти ничего
не боюсь (разве что инквизиторов и ядовитых пауков).
Совсем без эскорта улизнуть не удалось — меня бы попро-
сту не поняли. Пришлось брать Тука, но против его компа-
нии я не возражал. Забавный мужик, и неглупый, в бою тоже
неплох. Нечисти здесь, может, и нет, но нам ведь не только
нечисть опасна. И хотя под боком хорошо вооруженный от-
ряд, но, пока добегут, спасать уже будет некого, — вдвоем
вернее.
* * *
Под ногами хрустят осколки фарфоровой посуды; ветер
треплет кусок шелковой ткани, углом втоптанной в навоз-
231
ную лепешку; худая ворона остервенело поклевывает чело-
векоподобную груду мерзости, раскачивающуюся в желез-
ной клетке, подвешенной на стене башни. Едкий запах гари,
сладковатая вонь разложения, где-то неподалеку пронзите-
льно скрипит дверь на ветру, нос щекочет пыль, выдуваемая
сквозняками из закопченных амбразур.
Мальрок...
Попугай, в очередной раз чихнув, мрачно заметил:
— Как-то здесь невесело.
— Это ты верно подметил, — согласился Тук. — На клад-
бище и то повеселее будет. Сэр страж, может, вернемся? Чего
нам по этим развалинам лазить? Того и гляди ноги перелома-
ем. Вон птица ваша спокойна, будто баран на вертеле, а она
бы погань сразу почуяла.
— Раз опасности нет, то и бояться нечего — осмотримся
получше. Хочу прикинуть, много ли работы нам здесь пред-
стоит.
— Что за работа?
— Да восстановить все хочу и осесть здесь.
— Это вы хорошо задумали, но только дело нелегкое.
Хотя если для начала вход починить, а уж потом остальное
потихоньку ремонтировать, то справимся как-нибудь. В кре-
пость такую погани трудно забраться будет — вода чуть ли не
со всех сторон. Она, конечно, если припечет, и воды не убо-
ится, но все равно для нас удобно. И обрывы опять же камен-
ные — никак не подрыть стен. А уж пробить их ни один бур-
дюк не сумеет — сами видели, сколько железного дерева вби-
то и свинца в них залито.
Слушая Тука, я заглянул в дверной проем — внутренности
очередной башни не отличались от предыдущих: скопище
обрушившихся обгоревших балок. Наверху темнеет пасмур-
ное небо: крыша тоже обвалилась.
Прикинув, что опасно зависшего хлама у входа не наблю-
дается, осторожно сделал шаг, еще один. Под ногами захрус-
тел раздавливаемый древесный уголь, звякнул четырехгран-
ный согнутый гвоздь, а затем вдруг затрещало, задрожало. Я,
не успев среагировать, с криком полетел в подпол, уже, если
не ошибаюсь, в третий раз провалившись за свою местную
карьеру.
232
Не в одиночестве лечу: в компании с обломками обгоре-
лых досок и балок, утыканных разнокалиберными железны-
ми гвоздями разной степени искривленности. Вот сейчас все
вместе приземлимся, и тогда, глядишь, пригодится регене-
рация ускоренная...
Подпол в башне оказался основательным и, следователь-
но, к моему сожалению, отличался большой высотой поме-
щения. Так что, упав, я едва вновь не сломал свои многостра-
дальные ноги и коротко, но очень емко высказался по поводу
произошедшего выражениями, в этом мире неведомыми, а в
моем не относящимися к цензурным. Но, что интересно,
особо не перепугался. Ведь даже к плохому легко привык-
нуть, а я уже подметил, что все мои конфликты с полами
пока что не приводили к серьезным последствиям.
Сверху приглушенно донесся крик Тука:
— Дан! Сэр страж! Вы живы?! Погодите там маленько —
сейчас помощь примчится: я уже покричал, чтобы веревки
тащили! Ну ответьте же!
— Жив я, жив — не дождетесь, — буркнув, рискнул при-
подняться.
Я в подвале, что неудивительно. Единственный источник
света — дырка, оставленная моим телом в потолке, — не
справлялся с внушительным объемом работы: помещение,
похоже, очень велико. Не просто занимает пространство под
башней, а за его пределы выходит. В сумраке смутно про-
сматриваются какие-то колонны, арки, непонятные огром-
ные цилиндры вдоль стен.
Не рискуя обследовать помещение в темноте, дождался,
когда наверху зашумит подоспевшая подмога, и крикнул:
— Не надо веревку — факел скиньте зажженный. Хочу
осмотреться здесь получше.
— Так и без факела можно подсветить, — радостно заявил
Тук.
Вслед за его словами послышался треск, на голову посы-
палась труха. Заметно посветлело — горбун вывернул одну из
плах пола. Когда вторую оттащил, стало вообще комфорт-
но — я наконец смог окинуть взглядом весь подвал.
Первое впечатление не обмануло: и впрямь большой. По
сути, состоит из четырех помещений: круглое, непосредст-
233
венно под башней, и три прямоугольных, примыкающих с
трех сторон. Загадочные цилиндры у стен оказались огром-
ными бочками; в одной из арок на крюках, вбитых в потолок,
болталось несколько холщовых мешков и кожаных свертков.
Больше ничего интересного не наблюдалось — пустовато
здесь.
В пролом спикировал Зеленый, завис вертолетом на не-
сколько мгновений, привыкая к сумраку, затем уверенно
приземлился на плечо и, алчно уставившись на бочки, вы-
дал:
— Наконец-то с жаждой окончательно покончено! Ох и
работенка нам предстоит — бедная моя печень!
— Что там? — сверху крикнул Тук. — Не молчите же!
Я полностью доверял чутью попугая в двух вопросах: он
был непревзойденным специалистом по погани и безоши-
бочным детектором алкоголя. В данном случае о погани не
могло быть и речи:
— Это винный погреб. Бочки здоровенные и, похоже, не
пустые. Или не все пустые. Странно, что солдаты их не раз-
ломали, — может, они не нашли входа в этот подвал.
— Запросто, — согласился Тук. — Уж солдаты бы досуха
вылакали — они такие: все выжрут, лишь бы нам не оставить.
При пожаре выход могло завалить, вот и не заметили. А еды
там нет какой-нибудь? Вдруг и зерно найдется? Хотя зачем
еда, если вина полно...
— Сейчас проверю.
В мешках оказались вязанки какой-то сухой травы с при-
торным запахом. Кожаные свертки тоже не порадовали —
простая сыромятная кожа, свернутая очень туго. Для чего ее
здесь развешивали, непонятно — лучше бы пожрать чего
припасли. Обстучав одну из бочек рукояткой ножа, убедил-
ся, что она заполнена доверху. С ее соседкой все обстояло
аналогично, а остальные я проверять не стал — даже этой па-
рочки нам должно хватить на недельную пьянку.
Затем, к величайшему сожалению Зеленого, я по веревке
выбрался наверх, а вместо меня в подвал спустилась пара
дружинников — помещение надо исследовать детальнее.
При этом не забыл предупредить вояк, чтобы к бочкам не
прикасались. Они, конечно, люди опытные и дисциплини-
234
рованные, но даже вышколенная армия в присутствии вина
способна деградировать в считаные часы, если офицеры да-
дут слабину.
Тук замазал мою скулу какой-то липкой едкой гадо-
стью — при падении я заработал глубокую царапину. По-
рванные на коленке штаны заменить было нечем — женщи-
ны зашьют, когда вернусь, да и в гардеробе покойного сэра
Флориса есть другие. Ничего, похожу пока оборванцем. Еще
раз строго-настрого запретив прикасаться к винным бочкам,
отправился дальше — к калитке в крепостной стене. За ней
оказался выход к берегу озера — здесь имелась вырезанная в
скальном обрыве лестница, выводившая к каменному при-
чалу. Из воды торчали борта и мачта затопленного струга —
видимо, солдаты прорубили днище. Хорошо, что не со-
жгли, — восстановить суденышко несложно. Даже парус со-
хранился: заделывай дыру — и вперед.
Чуть дальше, уткнувшись кормой в берег, замерла мале-
нькая весельная лодка. Похоже, ее просто вынесло волнами.
Подошел, осмотрел — ничего интересного, но никаких по-
вреждений нет: можно хоть сейчас пользоваться.
Погреб, набитый винными бочками, запасы кожи, струг
и лодка — неплохой список трофеев за столь короткое
время. В замке видел немало других ценностей: металличе-
ская рухлядь и приличные вещи вроде посуды; штабель до-
сок, пощаженный пожаром; веревки, тряпки, поломанные
стрелы и болты — множество мелочей, которые можно испо-
льзовать в хозяйстве. Складывалось впечатление, что солда-
ты сильно торопились и не успели уничтожить все подчис-
тую. Наверняка и в окрестных деревнях есть возможности
неплохо поживиться, а еще имеется урожай в садах и вино-
градниках, злаки на запущенных полях — пусть по колоску,
но немного зерна получить с них получится.
Даже не будь здесь замка, я бы решил остаться именно на
этом месте. Удобная долинка, надежно защищенная от пога-
ни самой природой, с плодородными землями на ровных по-
лях и пологими южными склонами холмов, будто созданны-
ми для виноградников.
А с замком ценность этой долины возрастала стократно.
Теперь остается переночевать и как можно быстрее возвра-
235
щаться в лагерь, чтобы привести сюда всех. Мне очень хоте-
лось сделать это без лишних задержек: не будь истории с на-
падением на разведчиков, приказал бы двигаться прямо сей-
час — ночью. Я готов вообще не спать, лишь бы поскорее за-
селить Мальрок.
Но приходилось считаться с риском.
Глава 14
КОЕ-ЧТО О НОЧЛЕГАХ В ПРОКЛЯТЫХ ЗАМКАХ
Памятуя о том, что наш неведомый враг невероятно ло-
вок, мы расположились на повороте канала, там, где он поч-
ти под прямым углом заворачивал к перешейку. Если таинст-
венный акробат-ниндзя умеет лазить по стенам с такой же
легкостью, как и по деревьям, то здесь ему ничто не обломит-
ся — от нашей стоянки до угловой башни метров сорок. Вои-
ны натаскали обгорелого дерева из замка, используя его,
укрепили ограждения из рогаток и кольев с двух сторон от
лагеря, а с остальных нас защищала вода под приблизитель-
но трехметровым скальным обрывом.
Если кто-то решится нанести нам ночной визит с недоб-
рыми намерениями, ему придется атаковать нас со стороны
перешейка или вдоль длинной замковой стены. И в том и в
другом случае противнику придется двигаться по узкой по-
лосе, насыщенной рогатками, кольями и ямами. Не имея
ночного зрения, быстро там продвигаться можно, но недол-
го — в лучшем случае переломаешь ноги.
Рассевшись вокруг огромного костра, мы поужинали по-
хлебкой, приготовленной из крупы и парочки диких уток,
подстреленных Люком на берегу озера. Работая ложкой, я
унюхал знакомый аромат — так пахла та трава, что хранилась
в винном погребе. На мой вопрос Тук ответил, что это здеш-
няя ценная специя — помимо кулинарии, ее еще используют
для окуривания винных бочек, так что находка не бесполез-
ная.
К сожалению, продовольствия в подвалах солдаты не на-
шли, хотя оставалась надежда, что оно, возможно, обнару-
236
жится в других подземельях — мы не смогли исследовать все
уголки Мальрока из-за сильных разрушений.
За едой народ вовсю трепался, а я грел уши, помалкивая:
интересно было узнать мнение вояк по поводу замка и перс-
пектив его восстановления. Людям Мальрок понравился —
даже самый плохой солдат хоть немного в фортификации
разбирается, а плохих здесь не было. Богатые окрестности
понравились еще больше — все как один считали, что искать
другое место смысла нет: раз самое богатое баронство Маль-
рока располагалось именно здесь, то и нам тут не грех оста-
новиться.
Единственное, что смущало всех без исключения, — дур-
ная слава Мальрока и зловещие следы недавней зачистки.
Истерзанные тела в железных клетках; гарь и пепел; кровь на
стенах. В исполинском кострище под восточной стеной на-
шлись многочисленные обгорелые кости и детали амуни-
ции — некоторых из этих людей сожгли прямо в доспехах.
Солдаты, жадные до трофеев, отказаться от стольдорогих ве-
щей могли лишь в одном случае: они были надеты на тела пе-
рерожденных, — в силу здешних суеверий такие предметы не
пользовались спросом у мародеров. В принципе учитывая
живучесть тварей, даже самый крепкий панцирь в процессе
убиения владельца мог получить столь серьезные поврежде-
ния, что самые жадные жабы начнут воротить от него нос,
так что в обычае присутствует разумное зерно. С другой сто-
роны, трудно рубить труп, закованный в металл, — топоры
иззубришь, да и нелогично.
Хотя в этом мире люди не всегда действуют логично... как
и в моем.
В целом, несмотря на мрачный ореол места, никто не воз-
ражал против идеи здесь обосноваться. Значит, по возвраще-
нии в лагерь мне не придется подавлять зарождающегося
бунта, а то, признаться, беспокоился сильно, что люди в
штыки воспримут саму идею поселиться в проклятом замке.
С другой стороны, после потери группы разведчиков
даже самой мнительной бабе захочется обосноваться в на-
дежнейшем месте Межгорья, а лучше Мальрока мы пока
что ничего не нашли, да и вряд ли найдем.
237
Проснувшись, я не сразу понял, что не сплю, — происхо-
дившее походило на приснившийся кошмар. Чьи-то руки с
невероятной силой обхватили мое тело и крепко зажали рот.
Они уверенно тащили куда-то, а я мог лишь бороздить землю
каблуками — вырваться из этого сложного захвата было не-
возможно.
Это называется приплыли: меня похищают из охраняемо-
го лагеря, перед носом у двух дюжин профессиональных вои-
нов! А я даже пискнуть не могу!
И вдруг уши уловили божественный звук: Зеленый, ноче-
вавший на бревнышке баррикады, захлопал крыльями и тре-
вожно заорал:
— Караул! Честного человека грабят!
Не совсем, конечно, в тему, но тревогу все же поднял.
Зазвенела амуниция, кто-то выругался, звякнул чем-то
железным. Мой похититель заторопился, рванулся, ослабил
хватку. Едва рот немного освободился, я сдавленно выкрик-
нул:
— Тревога!!! Да бейте же его!!!
В следующий миг земля ушла из-под ног, и я после корот-
кого полета рухнул в канал. При падении похититель и вовсе
разжал хватку, лишь моя правая ладонь осталась в его лапе.
Еще не вынырнув, я вытащил из-за голенища нож, от души
полоснул по вражеской конечности, но высвободиться не
смог. Едва вырвавшись на поверхность, заработал удар по
макушке, от которого потемнело в глазах, а потом нож при-
шлось выпустить — этот гад мне чуть руку не раздавил.
Я не прекращал попыток сопротивления, но тщетно —
это все равно что голыми руками с экскаватором драться.
Обе моих ладони стиснула лапа неведомого врага, и при этом
он легко плыл куда-то по каналу, буксируя меня будто баржу.
Темень кромешная — низкие тучи закрыли небо, да еще и
дождик мелкий срывался. Рассмотреть противника я не
мог — просто темная фигура, вроде вполне человеческая. Но
у человека не бывает такой силищи!
Если это перерожденный, то что его делает таким могу-
чим? Загадочное темное или черное сердце? Так у меня оно
238
тоже установлено — почему же я в сравнении с ним будто ра-
хит на фоне тяжелоатлета? Но рассуждения эти к положите-
льным сдвигам не приводили: сопротивляться не получа-
лось.
Ноги уперлись в дно, заскребли по камням. Похититель
вздернул меня, потащил по мелководью к темнеющему бере-
гу — мы, оказывается, успели добраться до озера. Вытащив
меня на сушу, неведомый здоровяк отобрал меч, не вынимая
его из ножен, отбросил в сторону, после чего отпустил меня,
оставшись стоять на месте. Наверное, думал, что без оружия
я не опасен, и решил расслабиться.
Мне действительно не улыбалось воевать против такого
монстра голыми руками, но это дело можно поправить. Всем
своим видом показывая, что сильно оглушен тем ударом по
голове и вымотан «морской прогулкой», я, пошатнувшись,
припал на колено, ухватил увесистый окатанный булыжник,
резво развернувшись, запустил его в широкую морду похити-
теля. Тот так и стоял на урезе воды, шагах в трех позади —
промахнуться было трудно.
Я не промахнулся, но враг успел среагировать — откло-
нился. Недостаточно резво — камень все же зацепил
вскользь. Не давая ему времени опомниться, продолжая раз-
ворот, я уперся руками в землю и от души заехал ему распря-
мившейся ногой по голени. Такой подсечкой и слона можно
с ног сбить, но этот бугай, похоже, в землю врос — я чуть не
заорал от боли: показалось, что поломал подъем стопы. Ви-
димо, конечности до сих пор не до конца оправились от инк-
визиторских шалостей.
Громила нагнулся, протягивая лапы: или, как прежде,
скрутить собрался, или всерьез покарать. Я, плюхнувшись на
спину, снизу вверх впечатал ему пяткой в нос. Тут же выяс-
нилось, что немотой похититель не страдает — охнул он весь-
ма жалостливо, отшатнулся, попятился назад, зажимая ладо-
нями свой пострадавший пятачок. Новым ударом я его под-
ловил на отходе — той же пяткой заехал по коленке опорной
ноги.
Нет, в землю этот человекослон не врос, хотя и укоренил-
ся прилично: упал не подрубленным деревом, а пытаясь до
последнего удержать равновесие. Вскочив, я размахнулся
239
увесистым камнем, намереваясь развить успех: ведь бить ле-
жачего противника гораздо удобнее, чем стоящего. Неблаго-
родно, конечно, но нам-то, плебеям, что с этого? Увы, про-
должить мне не дали: приятный женский голос, не испор-
ченный даже грубым приказным тоном, громко произнес:
— Стоять! Или я тебе стрелу в спину выпущу!
Замерев на месте, я резво размышлял, что мне следует де-
лать: продолжить начатое; прыгнуть в воду, пытаясь на мел-
ководье спастись от стрелкового оружия, или развернуться
для ознакомления с новым действующим лицом. Между тем
инициатива стремительно уходила из рук — поверженный
противник поднялся и с недовольным сопением вывернул
мне руку, заставив отпустить камень. К моему удивлению,
только сейчас я понял, что ростом тот на полголовы ниже, и
даже то, что в плечах пошире, не тешило самолюбия: меня
утащил какой-то коротышка.
Все тот же голос уверенно заявил:
— Шобо, тащи его к ним. А ты не вздумай шутить — от на-
ших стрел убежать не сможешь.
«От наших»? Получается, их несколько? Или эта сладко-
голосая особа блефует?
Обернулся, подталкиваемый коротышкой в спину, заша-
гал к береговому обрыву, на его темном фоне с трудом разли-
чил три фигуры: одна — невысокая и стройная, две другие —
весьма солидные. В рукаху парочки и впрямь длинные луки.
Куда же меня угораздило попасть? Судя по силе коро-
тышки, это вряд ли нормальный человек. С другой стороны,
я его сумел немного потрепать без оружия — если вспомнить
Йену, то у меня и одного шанса на миллион против таких,
как она, не будет в подобной ситуации. Или это какой-то не-
полноценный темный? Разное с ними бывает — в свое время
я упокоил сразу парочку, в бою у брода. Хоть и сам выжил
при этом лишь частично, но их прикончить успел.
Женский голос... Эх, как же плохо, что темень кромеш-
ная: небо в тучах — ни лун, ни звезд. Очень хочется взглянуть
на ее волосы — если они рыжие, то я влип еще круче, чем
предполагал. Рыжая Смерть: запомнился рассказ солдата
про эту змеюку. Уж она-то наверняка полноценная перерож-
240
денная, не слабее Йены. Не доведется мне обживать Маль-
рок — от таких серьезных личностей живым не уйти.
Коротышка довел до обрыва, где обнаружилась узкая тро-
пинка, судя по ступеням, рукотворная. Днем, когда с проти-
воположного берега канала рассматривал окрестности, заме-
тить ее не смог — видимо, так ловко вписана в пейзаж, что
взглядом за нее не зацепишься. Значит, мои похитители хо-
рошо знают эту местность, раз в темноте нашли потайную
тропку.
А кто может знать окрестности лучше хозяев?
Уж не занесло ли меня к последним представителям дина-
стии Мальроков?!
Закричать? А смысл — мой отряд остался на другом берегу
канала. Лодка там есть лишь у причала, причем маленькая, а
оббегать по суше через перешеек долго. С другой стороны, от
перерожденных мне в любом случае ничего хорошего не об-
ломится, так что задерживаться здесь строго противопоказа-
но. Чем раньше распрощаюсь, тем лучше. Да только как сбе-
жишь, если их четверо, с луками наготове и киборгом-коро-
тышкой. А я после неудачной подсечки еще и хромаю теперь.
Где-то по правую руку тянется канал. До него отсюда рукой
подать — за такое время далеко меня утащить не могли. Вряд
ли больше полусотни метров. Если резко рвануть, то секунд
за семь-восемь можно добраться и сигануть вниз. Там, если
что, буду нырять и плыть под водой, пока не доберусь до по-
ворота, или под обрыв спрячусь, чтобы сверху стрелами не
достали. Правда, их молчаливый бугай, наверное, тоже за
мной прыгнет, а там у него все козыри — камней не найти; и
хитрых приемов в воде не продемонстрируешь.
За размышлениями время тянулось быстро — не успел
опомниться, как оказался на вершине берегового обрыва.
Здесь приуныл еще больше: нас дожидались еще четыре
мрачные фигуры с луками в руках: на фоне неба их силуэты я
разглядел еще с последних ступеней. Мне и до этого в драке
ничего не светило, а уж при таком количестве противников...
Дан, если выживешь, немедленно изучи какое-нибудь
секретное кун-фу, чтобы не оставаться дураком в подобных
ситуациях!
Кун-фу пока в загашнике-то не было. Земной опыт заня-
241
тий спортом и короткий тренинг перед заброской позволяли
сделать вывод, что единственный способ выбраться из этого
положения если не победителем, то хотя бы не инвалидом
первой группы, называется «очень быстрый бег». Увы, мест-
ность наверху ровная, луки эти ребята держат умеючи, а еще
коротышка в затылок дышит, контролируя каждое движе-
ние. Не разгонишься при таких стартовых условиях...
Далеко справа донеслись крики команд — там мои вояки
суетятся. Не помогут они сейчас — между нами глубокий ка-
нал с отвесными обрывами берегов: придется рассчитывать
только на себя.
Кун-фу нет, оружия тоже нет, но зато есть восемь против-
ников — вооруженных и опасных. Что мне остается? Да ни-
чего... Разве что попробовать заговорить их до смерти, чем я
и занялся — преодолев последнюю ступеньку, вежливо по-
клонился новой четверке, спокойно произнес:
— Добрый вечер... или, вернее, ночь. — Не получив отве-
та, уточнил: — У вас коллективный обет молчания или я по-
пал на сборище глухонемых?
— Да ты, похоже, не солдат, а шут из ярмарочного балага-
на, — заметила девушка, шедшая за коротышкой-мутантом.
— Ни то ни другое, — возразил я, внутренне порадовав-
шись: хоть какой-то диалог намечается. — Не расстраивай-
тесь: я прощаю вам вашу ошибку. В этой глуши, наверное,
ярмарки проводятся нечасто, а вы, судя по голосу, не совсем
уж древняя старуха и, вероятно, не имели возможности посе-
щать утонченные заведения вроде балагана. Жизнь среди не-
чищеных коровников тоже прекрасна по-своему, но творче-
ские натуры в навозе не водятся, так что шутов вы не встреча-
ли, оттого и заблуждаетесь.
— Леди, позвольте я его убью, — хрипло-отрешенным го-
лосом профессионального потребителя марихуаны попро-
сил один из лучников.
Угроза меня не испугала — если сразу не убили, значит,
для чего-то я им нужен живой. Но провоцировать скандал
поостерегся — вдруг ребятки нервные. И вообще: для пере-
рожденных они подозрительно эмоциональны. Если вспом-
нить Йену, та, хоть и сумела замаскировать свою сущность,
вечно была тихой, бесцветной, скучной. Даже соблазняла
242
она меня скучно... Демы? Все, что мне о демах приходилось
слышать до этого, заставляло мечтать, чтобы это оказались
кто угодно, лишь бы не они.
— Ты даже для шута слишком смешной, — вынесла свой
вердикт девушка и ледяным голосом порадовала: — Я пони-
маю, что ты не рядовой, раз командуешь отрядом. Но я буду
называть тебя солдатом — мне так удобнее. И мне очень жаль
ваш несчастный отряд — видимо, вы совсем обнищали, раз
командир носит рваные штаны. Что — полоса неудач? Ну так
радуйся, солдат, — сегодня тебе повезло: ты не умрешь.
— Благодарю за хорошие известия — рыдаю от сваливше-
гося счастья. А на завтра у нас какие планы?
— Леди, позвольте я с ним кое-что сделаю, после чего он
будет жить, но радоваться жизни уже не сможет.
Вот же гад неугомонный — ему бы в инквизиции служить,
а не шататься ночами возле почти что моего замка. И вооб-
ще — зачем я так упорно их провоцирую? Сам не знаю, но по-
чему-то абсолютно уверен: ничего плохого мне здесь не гро-
зит. Бывают иногда предчувствия, которым веришь абсо-
лютно, — вот и сейчас у меня такое.
— Он того не стоит. — Голос ледяной, но слова какие хо-
рошие: хоть бери — и телефон у такой умницы выпраши-
вай. — Больше не будет смертей. Вы слишком долго здесь за-
держались — армия ушла без вас. Идите следом. И не задер-
живайтесь — не все здесь такие добрые, как мы. Уходи, сол-
дат, и забирай своих. И никогда не возвращайся. Скажи
своим: кто вернется — тот умрет.
Сказав это, девушка развернулась, зашагала куда-то вдоль
обрыва. За ней, будто утята за мамочкой, потянулись осталь-
ные. Сказать, что я сильно удивился, — это ничего не ска-
зать, но слова, которые крикнул вслед, произнес уверенным
голосом:
— Эй! Ты плохо слушала! Я не солдат!
— Уходи, шут балаганный. И забирай своих неумех — им
холодно на земле лежать. И не возвращайся больше. Земля
Мальрока — это смерть для ортарцев, — ответила она уже из-
дали, негромко, но слышно каждое слово — у нее отличная
дикция.
Оригинально... Не выдержав, ущипнул себя за руку. Боль-
243
но! Я не сплю... Тогда что за бред? Выкрали из лагеря, прота
щили по грязному каналу, сказали пару «ласковых» слов и
даже не выбив для закрепления усвоенного материала не
множко зубов, оставили скучать на пустынном берегу.
Под ногами что-то шевельнулось, глухо промычав. Под
прыгнув от неожиданности, я отскочил, присел, поднял ка
мень, приготовился к новой серии неприятностей. Но никтс
и не думал меня трогать — все тихо и спокойно, лишь на зем-
ле слабо шевелится что-то длинное.
Проклятая темнота — не сразу понял, что это человек
Подошел, присел — не просто человек, а человек связанный
И, судя по новой порции мычания, с кляпом во рту.
Вытащить, что ли?
Неизвестный, едва обретя способность издавать члено-
раздельные звуки, тут же доложил:
— Сэр страж, пожалуйста, освободите остальных. Нас
били крепко — если им носы закупорило кровью засохшей
то задохнуться могут. Что-то они тихо очень лежат.
— Ты кто? Откуда знаешь меня?!
— Я — Грюнц, латник из отряда сержанта Дирбза.
В принципе я и сам уже понял, кто передо мной, и вопро-
сы задал скорее инстинктивно, чем обдуманно.
Вытащив кляпы у оставшихся двух солдат, я не стал разре-
зать веревок: во-первых, нечем; во-вторых, не стоит с этик/
торопиться. Я сейчас ничего не понимал — и уж конечно нс
мог доверять внезапно обнаружившимся разведчикам, прак-
тически подаренным мне похитителями.
Самое время отправиться к каналу и покричать моим лю-
дям — они, наверное, очень по мне соскучились.
* * *
Зеленый был недоволен.
Птиц, при всех своих странностях, обладал всеми призна-
ками нормального пернатого. В частности, ночью он пред-
почитал спать и очень не любил, когда его сон прерывали
Вот и сейчас, неодобрительно косясь на связанных латни-
ков, он поочередно прищуривал глаза, склонял голову на-
бок, взъерошивал перья и мрачно сопел. Солдаты, подсвечи-
244
вая факелами, перетаптывались с ноги на ногу, ожидая моего
вердикта. То, что товарищи их нашлись живыми, — это, ко-
нечно, очень замечательно, но лишь при одном условии: они
должны остаться прежними. А в пограничье плен — это все-
гда подозрительно: откуда знать, кто сейчас затаился в шкуре
найденных разведчиков?
Перерожденные маскироваться умели. Вспомнить ту же
Йену: она несколько месяцев успешно морочила головы
опытным ребяткам — даже подозрительный Конфидус ее не
раскусил. Не было никаких примет, позволявших опреде-
лить, что человек изменен. Точнее, была одна — в теле тем-
ного зачастую имеется нечто новое: непонятная штука, мест-
ными называемая «темное сердце». Видел я его лишь однаж-
ды: какая-то спутанно-волокнистая масса из обрезков про-
волоки разного диаметра — на кровяной насос вообще не
похоже. Так что название, очевидно, выбрано из соображе-
ний поэтичности, а не по физиологическим соображениям.
Встречается такой девайс только в телах тварей, причем да-
леко не всех, и успешно используется в местной медицине —
тому свидетельство мои затянувшиеся смертельные раны и
быстро восстановившиеся после пыток ноги. И чем темнее
сердце, тем оно почему-то ценнее.
И есть лишь один способ узнать, имеется ли оно в челове-
ке: надо вскрыть ему грудную клетку — других методов вроде
бы не существует, если не вспоминать маловразумительных
слухов о тайных способностях инквизиторов. С учетом мест-
ного уровня медицины, в случае необоснованных обвинений
подозреваемый при таком методе дознания может быть
оправдан, но выжить, увы, не получится.
Немножко я неправильно выразился: у простых людей
нет других способов. У стражей полуденных он есть. И даже у
стража-самозванца имеется. Этот способ сидит сейчас у
меня на запястье и неодобрительно изучает связанных лат-
ников.
Вид у Зеленого нерадостный, но не шипит и не раздувает-
ся угрожающе — ему просто спать хочется, и птиц не может
дождаться, когда же наконец его оставят в покое.
Нет, даже в случае с очень хитрой Йеной он всегда нер-
вничал при ее приближении. А уж нашествие тварей попугай
245
всегда засекал заранее, если трезв был: раздувался, становясь
в три раза больше обычного. До сих пор не пойму — с какой
целью он это делал? Может, надеется погань своим грозным
видом запугать?
— Развяжите их, они в порядке, — разрешил я, устав тара-
щиться на Зеленого.
— Вы уверены? — настороженно уточнил Мирул.
— Да. В ваших товарищах нет зла.
Напряжение, сковывавшее всех, тут же спало. Воины за-
гомонили разом, одновременно; мешая друг другу, броси-
лись развязывать разведчиков. Те были рады еще больше —
небось о многом передумали, пока их волокли в лагерь, а
потом держали перед раздраженным попугаем. Малейший
шик вредной птицы — и все, никто даже не станет разбира-
ться. В таких судах не бывает апелляций: голову с плеч, тело
на куски, куски в огонь. И даже если в груди не найдется ни-
чего постороннего, никому это не поставят в вину — вердикт
пернатого детектора обсуждению не подлежит.
Ткнув пальцем в Грюнца, обнимавшегося с Мирулом, я
описал его биографию на час вперед:
— Умыться, замазать раны, пожрать — и ко мне на разго-
вор.
* * *
— Ты уверен? И в первом, и во втором отряде были твари
поганые? — уточнил я.
Латник, перекрестившись по-местному, истово выдох-
нул:
— Да, сэр страж! Хотя я ни в чем уже не уверен полностью
после всего, что было, но разве это не твари? С виду человек
обычный, разве что низкий, и шея такая короткая, что голова
прямиком из плеч растет. И плечи очень широкие. Глаза ма-
ленькие, черные, в одну точку таращатся всегда, и никак с
ними взглядом не встретиться. Одежда у них есть, но стран-
ная: юбка кожаная с прорезями по бокам и жилетка, тоже ко-
жаная, но материал чудной — будто рыбья кожа. Сильные
как быки — меня, когда на нас напали, этот малец будто кук-
лу детскую оземь швырнул. По деревьям бегают, как мы по
246
земле; на самую отвесную скалу легко вскарабкиваются; ра-
неного на плечах тащил будто хворостину — даже не запы-
хался за весь путь. В итоге помирать тот начал у него на пле-
чах. И молчат они — ни слова никогда не слышал. Сэр страж,
не бывает таких людей! Твари это, поганые твари!
— Выходит, остальные демами были, раз с тварями со-
вместно действуют?
— Не знаю я, но выходит, что демы, — твари их приказы
выполняли. Сам слышал, как эту, что вас притащила, Рыжая
Смерть натаскивала — объясняла, что и как делать.
— Эта Рыжая: она — человек?
— А кто их, демов, поймет... Хорошо бы ножом под ребра-
ми поковыряться — проверить. Да только где ж ее сыщешь
теперь... Ох видели бы вы, каким тропами нас водили, через
что пробираться приходилось. Гады знают тут каждую веточ-
ку и лист на дереве, а леса здесь такие... а горы какие... Нет,
сэр страж, не поймать нам их там. Тут, по уму, сперва развед-
ку надо проводить не одну неделю, большими отрядами, со
следопытами хорошими, а затем крепко обкладывать их сто-
янки, по следам найденным, тройной цепью, и давить со всех
сторон. А если выскользнут, то висеть на хвосте, не давая пе-
редыху. Давить, давить и давить — не давать ни мига на пере-
дышку. Но сил на такое много надо, потому что если не хва-
тит, то не они, а мы обессилеем от такого — этим тварям
здесь легче, чем нам. Они у себя дома, а мы здесь чужие и
знать ничего не знаем.
— Ладно, Грюнц, тебе надо отдохнуть: иди. С рассветом
мы выступаем — постарайся хоть немного выспаться.
Оставшись у костра один, я подбросил дровишек и, уста-
вившись в огонь, задумался.
Рассказ латника оказался не слишком длинным, но
странностей в нем было немало. Как мы и предполагали, на
их лагерь напало около полутора десятков врагов, причем
один из них действительно был настолько силен и ловок, что
сумел добраться до часового по деревьям. Тот самый корена-
стый коротышка, что меня умыкнул. Или не тот же, а такой
же: как понимаю, их у врагов имелось как минимум два.
Затем выживших разведчиков связали, и потянулась дол-
гая дорога. Их отряд несколько раз встречался с другими
247
группами, разделялся, менял направление движения, и все
эти маневры Люк прозевал — позор ему как следопыту. Или
противник слишком хитер для него оказался, или мы слиш-
ком торопились. Из обрывков разговоров Грюнц вроде бы
понял, что враги намеревались заманить преследователей в
ловушку. Подозреваю, речь шла не о той палке в кустах, а о
чем-то гораздо более обстоятельном.
С пленниками похитители не общались: только били от
души, при этом угрожая нехорошими вещами, ожидающими
латников в ближайшем будущем. Затем, уже вечером, их
оставили вблизи вершины одного из окрестных холмов —
там в зарослях непролазных кустарников имелась маленькая
полянка с парочкой шалашей. С солдатами осталась пара ча-
совых, а остальные демы куда-то ушли.
Затем началось непонятное. Уже в темноте на лагерь на-
пали. Латники поначалу обрадовались, решив, что мы подо-
спели, но радость оказалась преждевременной — это оказа-
лись опять демы, однако уже другой отряд. У них тоже имел-
ся плечистый коротышка, мастерски решавший абсолютно
все вопросы с помощью грубой физической силы. Командо-
вала ими, судя по внешности, та самая Рыжая Смерть —
Грюнц божился, что более рыжей стервы ни разу в жизни не
встречал.
Обезоружив и связав охранников, новые похитители по-
тащили латников вниз, в сторону Мальрока. В дороге с плен-
никами не слишком церемонились, но били уже не так ста-
рательно, как в первом отряде демов. И еще — этих было по-
меньше: Грюнц насчитал шестерых мужчин, одного монст-
ра-коротышку и Рыжую. В принципе я видел столько же.
Дальше его рассказ был неинтересен: латников оставили
возле берегового обрыва под присмотром четверки лучни-
ков, а потом я и сам все знаю, потому что там оказался.
И что у нас получается? А хрен его знает что...
Про странных коротышек никто из моих солдат никогда
ничего не слышал. Хотя это не показатель — в вопросах раз-
нообразия юнитов местная погань не отличается консерва-
тивностью: новшества появляются частенько. Про демов,
которые бьют друг друга, никто тем более не слышал — по
всеобщему мнению, в их безбожном обществе процветают
248
мир и полная любовь к ближнему, при условии что ближний
тоже дем. Да и судя по описанию, здешние предатели челове-
чен гва какие-то на себя не похожие: одеты кто во что горазд,
вооружены плохо и разношерстно, доспехов мало, а хороших
и вовсе не видели. Больше на шайку дезертиров похожи.
Настоящие демы не такие. Флотилии их галер непобеди-
мы. Их десант, обрушивающийся на цивилизованные побе-
режья, наводит ужас на профессиональные армии. Воины
закованы в стальную броню отменного качества, с оружием
ей под стать, вышколенные, безжалостные, сильные, сытые,
уверенные в себе. А здесь, по кустам, прячутся какие-то го-
лодные оборванцы.
Странно все это...
Блин, и спросить не у кого. Хоть попугая буди. Правда, не
ответит он мне ничего — просто обматерит в семь этажей. Не
любит Зеленый, когда ему спать не дают, а уж второй раз за
ночь... лучше с ним не связываться.
Попугай, будто прочитав мои мысли, лениво хлопнул
крыльями, потянулся, сонно пробормотал:
— С утра тяпнем — и по бабам, а сейчас спать давай.
— Хорошая идея, Зеленый. Сейчас... только пару слов —
надо мысли перед сном успокоить.
* * *
«Продолжение отчета добровольца номер девять. Шест-
надцатый день после побега из застенка. По-прежнему не
установил, сколько времени провел в гостях у инквизиторов,
но по всему выходит, что порядка месяца. Странно — мне ка-
залось, что не меньше года; Хотя все в мире относительно —
это вроде еще Эйнштейн доказал. К примеру, в обществен-
ном туалете для того, кто блаженствует в кабинке, и для того,
кто, переступая с ноги на ногу, притоптывает в ожидании
освобождения помещения, время тянется с разной скоро-
стью.
Чего это меня на теорию потянуло? Наверное, из-за но-
вой порции загадок...
Ваня, поздравьте меня — похоже, я в ближайшее время
обзаведусь собственным замком. Дворец моей мечты —
249
сплошные плюсы. Из минусов могу лишь отметить то, что
его стены пропитаны свинцом, — это вроде бы вредно для
здоровья. Хотя, если честно, здешняя жизнь настолько вред-
на, что вряд ли здесь кто-то за всю историю помер от отрав-
ления свинцом — железо убивает гораздо быстрее.
Есть в моем замке и другие мелкие недостатки: к примеру,
он сгорел и трупами завален. Но это так... легкие царапины
на сверкающем корпусе идеального лимузина.
Знаете, я начал всерьез скучать по Земле. А в тех книжках,
что вы мне давали, никто по ней не скучал. Да оно и понятно:
из трех героев там четверо были алкоголиками, а пятеро —
ботаниками-неудачниками. Попав в другой мир, они экст-
ренно становились королями, архимагами, аристократами и
полководцами. Перед ними распахивались двери спален са-
мых сексуальных, прекрасных и неприступных принцесс; от
их рук гибли жуткие злодеи и даже армии злодеев; их сокро-
вищницы ломились от бриллиантов размером с астрахан-
ский арбуз; двумя ударами молота они создавали смертонос-
ные булатные клинки, при виде которых завистливо рыдали
потомственные кузнецы аборигенов.
О чем такой герой будет тосковать, думая про Землю?
О маниакально-агрессивном козле-соседе, отслужившем
срочную в стройбате и каждый день устраивающем перед
подъездом день десантника, отчего к лифту приходится про-
бираться по-пластунски и короткими перебежками? О кар-
манах, в которых настолько пусто, что штаны то и дело слезу
пускают втихомолку, по причине чего с них пятна подозри-
тельного происхождения не сходят? О щербатой Клавке-да-
валке из сто сорок шестой квартиры, которая дает всему дво-
ру, но герою от этих щедрот и капли не достается? О руках
своих кривых, которыми он не то что меч булатный выко-
вать — батарейки в фонарике поменять не может? О пивном
животе и дешевом пойле, синтезированном из шламовых от-
ходов системы очистки канализационных стоков? О чем ему
вообще тосковать — ведь там он был отрицательной величи-
ной, а здесь стал положительным числом, близким к беско-
нечности.
«Герой, не способный без ноутбука зашнуровать кроссов-
ки, а без GPS-навигатора найти дорогу от дивана к сортиру,
250
трагически заблудился в скверике перед домом и, потеряв
сознание от приступа гиподинамии, попал в другой мир. Там
он уже на второй день уверенно повел армию светлых сил на
бой с черно-темным некромантом, держащим в заточении
обворожительный гибрид светлой эльфийки и топ-модели.
Путь к развязке книги непрост и пролегает через три Север-
ных полюса, четыре Южных, Испепеленные Земли и даже
(трепещите от ужаса!) сам ППЦ (Проклятый Плутониевый
Центр). Армия, несмотря на отсутствие GPS-навигатора, не
заблудится; герой ни в чем ни разу не ошибется; некромант
будет зарублен на бис при исполнении танца с мечами; эль-
фийка употреблена; топ-модель тоже. Так как автор простой
смертный и тоже хочет кушать, то на правах рекламы в тексте
дается сравнительное описание GPS-навигатора, в ходе ко-
торого на километр ниже плинтуса опускаются аналогичные
модели конкурентов».
О какой тоске по Земле вообще может идти речь?!
Я не был на Земле отрицательной величиной. К бесконеч-
ности, правда, тоже не приближался — обычный человек.
Было во мне и хорошее, и плохое, в чем-то я был силен, в
чем-то слаб. Я любил и был любим; получал по шее и бил сам;
в деньгах не купался, но и не нищенствовал; руки имел не зо-
лотые, но их хватало, чтобы починить кран в ванной. А зачем
мне больше? Наш мир строго специализирован, и я жил так,
как удобно жить в подобном мире. От меня не требовалось
слишком многого за пределами тех сфер, в которых приходи-
лось действовать всерьез.
Я жил и не жаловался на жизнь. И жил бы так до сих пор,
не приди тот черный день, когда мы с вами познакомились.
Я понимаю, вы не виноваты ни в чем, да и у меня не было
лучшей альтернативы... Но знаете, Ваня, будь трижды про-
клят тот день. Я здесь уже второй месяц торчу, но до сих пор
не то что королем не стал — я вообще никто. Кандидат в гра-
фы, причем графство мое сродни лепрозорию на карантине,
даже похуже. В ссылке я, по сути, и бежать из нее смысла
нет — так уж получилось, что ничего хорошего такого чужака
нигде не ждет. Архимагом тоже не стал: были лишь странные
сны, от которых вреда оказалось больше, чем пользы, и полу-
чил регенерацию, которой не просил, — хотя иначе бы про-
251
сто сдох. Спальню предо мной королева распахнула — было
такое дело... признаю. Но при этом мне ничего не обломи-
лось, да и ее... гм... друг при этом присутствовал. И вообще —
она старая и не в моем вкусе. Было еще разик, одна девушка
себя предлагала. Но не девушка это была, а чудовище. Хотя к
чудовищам уже привык — сегодня, слушая голос одной мест-
ной маньячки, даже чуток возбудился. Хороший голосок,
кстати. Не вините строго: не извращенец я — адреналина
слишком много плюс воздержание, плюс двери красоток по-
чему-то не распахиваются, нарушая все законы жанра, а я че-
ловек законопослушный... обычно. Раз положено в жанре —
так распахивайте бегом!.. А не распахивают...
Вот ведь злодейки...
Насчет злодеев — парочку я действительно прикончил,
как и полагается. Это даже объявили подвигом. Только поче-
му-то никто не вспоминает, что злодеев там было три десят-
ка — остальные ведь не сами собой на тот свет отправились.
Так уж принято, что все почести положено отдавать одному.
Но какие в моем случае почести? Пытки, побег через город-
скую клоаку, ссылка в сущую задницу. Погрязшие в своих
интригах герцог и королева, которым до меня дела нет, — ис-
пользуют, как один из винтиков своей машины, создаваемой
для противостояния даже не карающим, а, как подозреваю,
какой-то империи соседней. Эти союзники даже не удосу-
жились меня быстро из застенка вытащить — выждали, пока
я хорошенечко возненавижу инквизиторов, — чужими рука-
ми сделали из меня преданного пса: не верю я, что были дру-
гие причины такого промедления. А теперь и вовсе бросили:
выкарабкаюсь — будут использовать и дальше; не выкараб-
каюсь — не жалко.
На Земле у меня были друзья, а здесь я никому не дове-
ряю: любой может стать перерожденным или просто предаст.
Вру. Один друг у меня все же есть. Зеленый. Комок перь-
ев, наглости, пьянства, пошлости, искренности и благород-
ства. Чистая душа с хитрыми, все замечающими глазами.
Глаза у него сейчас просто офонаревшие — мало того, что я
спать ему не даю, так еще и устроил отчет на добрых полчаса.
И ведь все равно слушает. Птицы, Ваня, живут в мире зву-
ков — если дорогой для них человек начал говорить, то они
252
превращаются в слух. И как бы ни хотелось ему подремать
перед рассветом, это гораздо важнее — слушает и запомина-
ет. Каждое слово запоминает...
Он здесь единственный, с кем я могу разговаривать
по-русски...
Оставлю я его в покое — посплю хоть часок. Завтра труд-
ный день, а в голове сумбур. Пока, Ваня. Небось считаешь,
что твой Девятый только и делает, что занимается поисками
криптона. Веришь в это? Бу-го-га, Ваня, — ты жалкий, наив-
ный лох, ведь я лишь одним здесь занимаюсь: с самого пер-
вого дня стараюсь не сдохнуть».
Глава 15
МЫ ШЛИ, ШЛИ - И НАКОНЕЦ
ПОЧТИ ПРИШЛИ
Даже подремать не успел — пришлось подниматься в
предрассветных сумерках, забираться в сырую одежду, на-
скоро жевать чуть подогретую опостылевшую кашу и забира-
ться в седло. Нам предстоит длинный переход, причем часть
пути придется преодолеть по незнакомой дороге. Кто знает,
что на ней может повстречаться.
Но обошлось без сюрпризов — покинув мертвый замок,
мы без помех проследовали по хорошо наезженной дороге,
ведущей на север. Она петляла среди холмов, стрелой протя-
гивалась через леса, пересекала речушки и ручьи. Где необ-
ходимо — подсыпана; все мосты на месте — ни один не раз-
рушен. Солдаты, огнем и мечом разорявшие замки и дерев-
ни, здесь изменили своим привычкам. Видимо, не было ре-
зона портить удобный путь — погань и без него обойдется
прекрасно, так что лучше его сохранить на случай повторе-
ния похода.
Скорость нашу ограничивала лишь забота о лошадях. По-
сле ночных приключений, практически не поспав, к вечеру я
совсем сдал и едва не свалился пару раз. К сожалению, до-
браться до лагеря мы не успели и были вынуждены располо-
житься все на той же скале — лучшего места в округе не зна-
ли, а странных коротышек научились бояться. Здесь внизу
253
канала нет — если украдут кого, то под водой скрыться не по-
лучится.
До лагеря добрались лишь после полудня следующего
дня, и я еще издали подметил, что там не все ладно. Нет, сле-
дов нападения не было, но не было и той монолитной массы
навесов и палаток, что обычно поднималась за кругом из те-
лег.
На северной стороне лагеря стройными рядами тянулись
палатки иридиан, на южной кучковались шалаши и паруси-
новые навесы бакайцев, а за пределами лагеря, на озерном
берегу, возвышался просторный шатер сержанта Дирбза, и
рядом, чуть поменьше — баронского сынка. Что это означа-
ло, я не понимал, но догадывался, что в мое отсутствие прои-
зошла какая-то размолвка, из-за чего союзники раздели-
лись.
Жизненный опыт подсказывал, что если я начну в лоб вы-
яснять, что, зачем и почему, то получить ответы будет непро-
сто и времени на это уйдет немало. Поступил хитрее — по-
просил Тука побродить по лагерю, выяснить интересующие
меня новости, а потом доложить. В его преданности сомне-
ваться не приходилось, а простоватость не позволит меня об-
мануть, прикрывая родных бакайцев в случае их вины.
Горбун с заданием справился оперативно — я едва успел
искупаться в озере, как он уже тут как тут, с докладом.
Все оказалось просто: пока меня не было, между Ариса-
том и Дирбзом возник спор по поводу командования. По-
следний считал, что бакайцы его людям не указ, а первый ду-
мал иначе, мотивируя свои требования тем, что людей у него
на порядок больше.
Апогей ссоры случился, когда Дирбз, в очередной раз от-
махиваясь от приказов Арисата, заявил, что уже потерял пя-
терку своих людей, пока его вечно пьяные пираты сидели со
своими бабами в безопасном месте. А ведь он единственный,
кто на совете не поддержал идею об уменьшении численно-
сти групп. Лишь дураки-бакайцы способны были радоваться
такому решению стража — у них ума на большее не хватает.
Этого оскорбления гордый воин снести не смог, и дело едва
не дошло до крови.
В итоге сержант покинул лагерь, расположившись в сто-
254
ронке; Арисат приказал всем бакайцам сбиться кучно, де-
монстрируя их единство; а иридиане перетащили пожитки
на северный край лагеря, от чужих разборок подальше. К
Дирбзу присоединился баронский отпрыск со своей молоде-
жью и «дядькой-воином». После этого ссоры прекратились,
и теперь в лагере царил относительно мирный бардак.
Моя вина — слишком безалаберно отнесся к системе
командования. Точнее, вообще никак к ней не относился —
просто прибыл на готовенькую, сформировавшуюся до
меня, и, притащив с собой новых людей, не позаботился об
их интеграции в управленческую вертикаль. Вот и начали до-
казывать друг другу, кто главнее. Арисат счел себя моим за-
мом, потому что при исходе с побережья это было именно
так, но Дирбз так не считал, и это тоже справедливо — герцог
прислал его в подчинение ко мне, и других указаний он не
получал.
Ну что ж, хорошо, что моя ошибка не привела к беде: еще
не поздно все исправить.
Пообедав, приказал готовиться к выступлению и собрал
на военный совет тройку лидеров: Арисата, Дирбза и Конфи-
дуса. Подумав, попросил подойти еще одного: первого сер-
жанта Ритола.
* * *
Совет начал бесхитростно, сразу приступив к реформе си-
стемы управления:
— Сержант Дирбз! Арисат! Я оставил лагерь ненадолго, но
вы успели превратить его в вертеп! Вам было сказано занять-
ся укреплением позиции, а вы, наоборот, ее ослабили! Как
будете оправдываться?!
Арисат, вскочив с чурбака, указал на сержанта:
— Он сказал, что я ему не указ! Как так?! У него здесь было
двадцать воинов, а я две сотни с лишним выставить могу! Так
почему это я ему не указ?!
Дирбз, не поднимаясь, презрительно процедил:
— Я солдат его светлости герцога Шабена и не стану под-
чиняться какому-то бакайцу. Было время, когда я ваших пи-
255
ратов гонял по побережью будто перепуганную дичь — жаль,
не всех тогда достали.
— Вот! Слышали! Да его повесить за такое следует! —
вспыхнул Арисат.
— Стоп! Молчать! — крикнул я, поднимая руки. — Успо-
коились! Я все понял уже! Ни сержант Дирбз, ни Арисат не
смогут командовать в мое отсутствие — они будто кошка с
собакой, запертые в одну конуру. Мне этого не нужно — мне
нужно, чтобы в случае моего отсутствия, тяжелого ранения
или смерти сохранялся идеальный порядок. Так что с этого
момента, если меня нет, командующим становится епископ
Конфидус, и вы будете подчиняться ему так же, как мне. Все
поняли?!
— Это почему же я должен слушаться еретика? — удивил-
ся Дирбз.
— Потому что я так сказал. Еще вопросы есть?
Сержант, пораженный простотой моего ответа, не нашел-
ся что сказать. Арисат благоразумно помалкивал — на его па-
мяти уже была ситуация, когда епископ даже мною командо-
вал, и, надо признать, делал это эффективно. Бакаец амне-
зией не страдает — хорошего не забывает, да и спорить со
мной не станет: понимает, что ситуация не та.
Приятные люди, простые и легкопредсказуемые. Это я о
сержанте и Арисате, конечно, — епископ из-за своего рели-
гиозного фанатизма приятен не всегда, очень непрост, хотя
пока что непредсказуемостью сильно не грешил.
— Раз вопросов нет, то с данной минуты между вами мир
и согласие: шатры немедленно перетащить обратно в лагерь
и восстановить обычный порядок. Вы поняли?
— Слушаюсь, сэр страж, — пряча глаза, выдавил Дирбз.
— Огорчили вы меня: в таком месте и в такое время скло-
ку затеяли. Ладно, забудем. Надеюсь, мне не придется выслу-
шивать от Конфидуса жалоб на ваше неповиновение. Он хо-
рошо разбирается и в военных, и в мирных делах, тем более
что в последнем вам с ним никогда не сравниться. Теперь да-
льше: ты, Арисат, с этой минуты отвечаешь головой за обо-
рону лагеря. Дозоры, часовые, рогатки, колья — все это те-
перь твое. Когда обустроимся, то обороной постоянного по-
селения тоже тебе заниматься. Ты, сержант Дирбз, знаком с
256
пограничьем, и воины твои тоже знакомы — с этого дня отве-
чаешь за разведку. Хоть из кожи лезь, но я должен знать, что
творится на дальних подступах к лагерю и на нашем пути. Не
должно быть ни засад, ни внезапных ночных нападений —
вот и думай, как этого добиться. Первый сержант Ритол?!
— Я! — вскинулся здоровяк.
— Вы, как я понимаю, последние годы занимались обуче-
нием детей воинским делам?
— Так точно — все сопливые на мне были!
— У нас хватает подростков, которые через год-два могут
стать воинами, — позаботьтесь, чтобы воины из них получи-
лись хорошие. Вы теперь отвечаете за военное воспитание.
Разницы между иридианами и бакайцами делать не надо —
учить всех одинаково. Нас мало, и каждый меч будет на сче-
ту. А если припечет, так и детям придется защищать себя с
оружием в руках. Сделайте так, чтобы они это умели.
— Не подведу, — коротко пообещал воин.
Вот и замечательно — я быстро и бесконфликтно рефор-
мировал систему управления. Начерно, конечно, — с ней
еще работать и работать, но хороший зачин сделал — наде-
юсь, таких неприятных ситуаций больше не будет. Да и ви-
новники сидят пристыженные, а я не забываю их слегка уни-
жать, показывая, что все еще недоволен: к Ритолу подчерк-
нуто на «вы» обращаюсь, а этим «тыкаю». На «ты» они бы,
конечно, не обиделись, но когда «тыкают» лишь им, а самому
последнему по рангу среди собравшихся такие почести ока-
зывают... Примитивный способ, но действенный.
Пусть теперь обижаются — им полезно.
— Теперь главное: завтра надо выступить пораньше — же-
лательно еще до рассвета. Мы должны добраться до замка
Мальрок как можно быстрее, а путь неблизкий — верхом мы
преодолели его за полтора дня. Значит, с телегами придется
тащиться все три.
— Мальрок?! — изумился Арисат.
— Да, именно Мальрок. Звучит, конечно, страшновато,
но на деле там сейчас безопаснее всего. Замок располагается
в очень удачном месте, стены его уцелели, башни можно от-
ремонтировать, как и все остальные сооружения. Для нас на
первом месте сейчас безопасность: мы ведь едва спустились в
9 На руинах Мальрока
257
долину, а уже потеряли двоих латников. Еще троих чудом
спасли. В Мальроке обороняться будет гораздо проще.
— Я так и не понял — вы не дали времени с пропавшими
пообщаться: их что — демы отпустили? — уточнил сержант.
— Сложно там все... Даже не знаю...
Не найдя лучшего выхода, коротко рассказал обо всем,
что произошло, описывая только факты, а не свои размыш-
ления и домыслы. Слушали меня молча, и лишь когда замол-
чал, епископ тут же спросил:
— Тот коротышка, который вас утащил, — вы его не рас-
смотрели?
— Ночь была очень темная — лишь силуэты видел, и то
если не издали.
— Но его силуэт рассмотрели?
— Конечно, очень хорошо рассмотрел.
— Вы не обратили внимания на его шею?
— Да не на что там обращать — не было у него шеи почти.
Голова прямо из плеч растет.
— Дан, может, это и создание Тьмы, но по описанию уж
очень похоже на горца.
— Что за горцы?
— На севере, в Маркизовых горах, есть их селения. Про
них почти ничего не известно: они, по слухам, очень агрес-
сивны и чужаков к себе не пускают. Богатств там не награ-
бишь, так что армия туда тоже не заглядывала никогда. Гово-
рят, что у них есть старые горцы и новые. Те, что новые, —
это бывшие межгорцы, которые в давние времена после
местной смуты в горы сбежали. А старые жили там всегда,
даже когда людей еще не было. Они не люди или не совсем
люди. Сильные очень, но странные при этом. О них ничего
толком не известно — одни слухи. Доводилось даже слы-
шать, что это язычники одичавшие. Ваше описание подхо-
дит, хотя надо бы с латниками поговорить подробнее — они
ведь при свете их видели.
— Горцы это или твари, но все равно служат демам, — за-
метил Арисат.
Епископ покачал головой:
— Не все так очевидно — вот сами подумайте: зачем де-
мам отпускать наших латников?
258
— Тоже не вижу в этом смысла. — Дирбз пожал плеча-
ми. — Мои солдаты молодые и крепкие — хорошая добыча.
— Вот! — Епископ поднял кверху палец. — А скажите вот
что: демы часто отпускают схваченных стражей?
В ответ сержант с Арисатом дружно расхохотались, впол-
не дружелюбно поглядывая друг на друга и красноречиво ко-
сясь на Конфидуса, всем своим видом показывая, что более
дурацкого вопроса невозможно вообразить.
Отсмеявшись, сержант покачал головой:
— Да они бы сто новых пыток придумали, попадись им
страж живьем.
— Но тем не менее сэра Дана они почему-то отпустили.
— Может, не знали, что он страж, — предположил Арисат.
— Допустим, даже так, — охотно согласился епископ. —
Но разве сэр Дан похож на никому не нужного старика? Вот и
я думаю, что не похож. Но его не тронули и не забрали с со-
бой — отпустили, вернув ему наших солдат. Мне доводилось
сталкиваться с демами: ничего подобного они никогда не де-
лали. Если к демам кто-то попал, то у него всего лишь три
пути: умереть, стать их добычей или сбежать.
— Верно, — согласился Дирбз. — Это или очень странные
демы, или вообще не демы. Или какие-то новые перерож-
денные. Только ведь те тоже отпускать не станут...
— Попугай бы почуял темных еще на подходе к лагерю, да
и правы вы — они тоже не станут отпускать таких пленни-
ков... — Епископ, задумавшись, тихо продолжил: — Знаете,
ведь армия недолго здесь была. В Межгорье хватает укры-
тий — думаю, немало жителей могло уцелеть. Может, это та-
кие и были?
— Вы забываете, что до армии здесь год хозяйничали пе-
рерожденные, — заметил Дирбз. — И при этом большая часть
населения пыталась уйти на запад, где их у Шниры перехва-
тывали и убивали. Мимо тройной цепи постов вряд ли кто
прошмыгнуть мог, да и реку контролировали от устья до во-
допадов. Если кто и уцелел в Межгорье до прихода армии,
так это переродившиеся. Ну и редкие счастливчики. Только
не верится мне, что подобные люди начнут нападать на нас,
как эти делают. Если уж они сумели уцелеть, то лишь научив-
шись прятаться. Высовываться такие не станут — привыкли
259
жить дичью. К тому же у них почему-то есть эти коротышки.
Вот потому и думаю, что это твари. Ведь откуда здесь горцы
могли взяться, если горы далеко на севере и, как вы говорите,
чужаков там не любят?
Епископ пожал плечами:
— Межгорцы — скрытный народ и чужаков к себе тоже не
допускали, оттого и мало что о них известно. Кто знает — мо-
жет, они с горцами ладили неплохо и сейчас уцелевшие у них
помощи попросили.
— Их мало, — заметил Арисат. — Больших отрядов сэр
Дан не встречал, как и следов их: меньше двух десятков напа-
ло на лагерь латников, восемь похитило сэра стража у Маль-
рока. Будь их много — они бы обязательно напали. Если за-
мок настолько хорош, то надо обязательно забирать его себе
и всю округу тщательно прочесать: выследим этих и перере-
жем.
Кивнув, сержант подтвердил:
— Даже если их сотня или две — все равно не страшно:
судя по вашему рассказу, они не очень хорошо вооружены.
Наверняка и вояки слабые — опасны только хорошим знани-
ем местности и тем, что в лесу себя как дома чувствуют, а у
нас таких мастеров нет: даже Люка они сумели обыграть. На
просторе нам такие ничем не опасны, только в дебрях при-
дется аккуратнее себя вести.
Арисат добавил:
— Сэр Дан, хорошее место занять пытаешься или пло-
хое — ты везде нежеланным гостем будешь. И всегда найдут-
ся такие, кто откажется против такого передела земли. Надо
слабины не давать, и все. Без драки куска не урвать, а когда
урвал, так не давай никому к нему прикасаться. Этим пока
везет — разведчиков наших взяли и вас тоже захватили. Те-
перь будем осторожнее, и все. Мы сильнее и опытнее — рано
или поздно доберемся до них. Зря они вообще рискнули с
нами связываться.
— Из вашего рассказа я понял, что в окрестностях замка
можно найти продовольствие и фураж? — уточнил епископ.
— Думаю, да: в садах зреют фрукты, на холмах виноград-
ников много видел. Даже зерном можно разжиться на по-
лях — колоски кое-где попадаются. Мало его, конечно, —
260
никто ведь не сеял, но немного собрать реально. Видели коп-
ны сена — кто-то фураж здесь заготавливал в этом году. Мо-
жет, и не только фураж — не удивлюсь, если найдем и другие
припасы. А в Мальроке в подвале башни остался винный по-
греб неразграбленный.
— Вина у южан как воды в море, — резко оживившись,
добавил попугай и мечтательно добавил: — Хотелось бы в та-
ком море искупаться...
Все заулыбались, и Арисат довольно выдал:
— Будет чем новоселье справлять — все свое в грязи уто-
нуло, ничего толком не сохранили.
— Рано о новоселье думать — в замке почти все выгорело:
там грязь, трупы, развалины. Поработать придется.
— Если стены и башни остались, то не беда — быстро по-
чиним, — успокоил епископ. — Лес там есть строевой?
— На берегу нет, а за холмами полно — на тысячи замков
леса хватит.
— Вот и хорошо — значит, на один точно должно хватить.
* * *
Когда расходились после совета, я догнал епископа и, ша-
гая рядом, попросил:
— Конфидус, вы не могли бы дать мне несколько уроков
боя на мечах? Насколько я понимаю, вы с любым оружием
неплохо обращаетесь, а у меня с этим делом проблемы.
— Дан, разве стражей этому не учат? — удивился епископ.
— Я понятия не имею, чему учат стражей. Забыли о на-
шем разговоре в тюрьме? Я ведь память потерял, почти пол-
ностью.
— И до сих пор в себя не пришли?!
Ответил уклончиво:
— Ну... кое-что иногда вспоминаю, но так, отрывками.
Подучите — или Арисата просить? Не хочу вас хвалить, но с
вами это меньше ажиотажа вызовет, и мне кажется, что в
этом деле вы получше него будете. У бакайцев, как я заметил,
фехтование слишком уж простое и прямолинейное, а вы го-
раздо хитрее работаете. Да и такого меча, как у вас, я ни у кого
больше не замечал.
261
Человечество падко на лесть, и епископ не был исключе-
нием — улыбнувшись, поманил за собой:
— Пойдемте, посмотрите поближе на моего Ядовитого
Задиру.
Как я и догадывался, речь шла об упомянутом мече, кото-
рым епископ рубил нечисть при отступлении с побережья. Я
такое оружие лишь на обложках сомнительных книжек ви-
дал. Бывают такие цветные картинки, где на центральном
плане стоит гигантская жертва стероидов, сжимая в руках
сплющенную антенну ретранслятора сотовой связи, укра-
шенную завитушками и причудливой гравировкой. Пли ху-
дожники считают, что двуручный меч выглядит именно так,
или это кажется им зрелищнее. В последнем, кстати, я с
ними согласен, хотя в первом — наоборот.
Интересно, а не пробовали эти художники помахать пудо-
вым ломом, раз за разом ударяя им по древесному стволу?
Или отбивать удары других таких же ломов? Через сколько
секунд разожмутся их уставшие пальцы?
Мой скепсис по поводу такого оружия поубавился во
время исхода с побережья, когда епископ огромным двуруч-
ником устраивал погани неслабый террор. Выглядел его меч
точь-в-точь как на тех картинках — до нелепости огромный и
вычурный. Почти на всю длину идет самый настоящий лом
эллиптического сечения, ловко вписанный в прорезь, проде-
ланную по центральной линии широкого клинка. Понизу
лезвие зубчатое, с парой серповидных выступов, на конце
резко сужается и тоже усеяно зубцами — помельче, и заточка
у них на вид острее, а гравировки там нет. Зато ближе к крес-
товине узоров хватает — их настолько много, и разнообразие
сюжетов так велико, что даже некогда было все рассматри-
вать.
Развернув холстину, епископ бережно, на вытянутых ла-
донях, поднял стального монстра:
— Познакомьтесь, Дан, это мой Ядовитый Задира. Па-
мять о былом. Великолепный клинок, каких в мире немного:
искусство их изготовления — удел редчайших мастеров.
Почти точная копия изделий подгорных мастеров — подоб-
ное оружие сжимали руки их королей. С таким можно легко
выстоять против всадника пешему или прорубить сомкну-
262
тый строй щитоносцев. Это и секира, и копье, и меч — он
един в разнообразии своего применения. А какая сталь! Она
просто волшебная! Немало латников, уверенных в крепости
своих шлемов, последнее, что видели в жизни, — блеск моего
красавца. Эх, времечко было...
— Можно?
— Да, конечно, — возьмите. Попробуйте, каково это.
Попробовал. Действительно лом, хотя и не пудовый. При
огромных размерах оружие казалось слишком легким — буд-
то из алюминия сделанное. И как-то неправильно вело себя в
руках — такое ощущение, что меняло центр тяжести в зави-
симости от положения. И шум какой-то странный издавало.
Или мерещится мне?!
— Ну как вам, Дан? — ожидающе спросил епископ.
Человек явно влюблен в свой меч, вот и хвастает им при
каждом удобном случае.
— Не представляю, как таким можно фехтовать. И на
удивление легкое — при таких размерах я думал, что еле удер-
живать смогу.
— Преувеличиваете: будь он целиком из свинца — тогда
да, трудно, а сталь удержали бы.
— А он разве не из стали?!
— Не совсем. Вот видите этот стержень, что середину со-
ставляет?
— Да.
— Это бронза — особая черная бронза, которую можно
соединять со сталью. Секретный сплав — редкие мастера мо-
гут такой варить. И это не стержень — это овальная трубка,
запаянная с двух сторон. В нее залита ртуть. Не на всю дли-
ну — менее четверти. Если держать оружие концом кверху, то
вся ртуть прилегает к рукояти, и, учитывая противовес, поч-
ти вся тяжесть меча сосредотачивается возле ваших ладоней.
В этом положении можно парировать удары противника,
прикрывать широким лезвием лицо, атаковать головы вра-
гов этими вот зубцами или полусерпами вскрывать шею —
есть парочка подлых приемов как раз для них. А еще есть
пара хитрых ударов в таком положении, способных распо-
роть кольчугу. Но лучше всего кольчуга рвется при столкно-
вении с концом клинка — эти зубцы ее попросту перепили-
263
вают на хорошей скорости, разгибая плетение. Но самое
страшное, когда с замаха наносится широкий рубящий удар.
При этом вся ртуть уходит к кончику клинка, многократно
увеличивая силу. Видите, какая сталь на кончике? Лучшая из
тех, что существует в мире. Но даже на ней зазубрины после
таких ударов появляются. Но щитам и доспехам, о которые
она иззубривается, гораздо, гораздо хуже приходится.
Я считал, что оружие епископа было извращением над са-
мой идеей простоты и надежности меча, но говорить этого,
конечно, не следовало.
— Слишком сложно, я думаю. И неприятно будет при по-
ломке клинка оказаться облитым ядовитой ртутью — вредно
это. Меч должен быть простым мечом, а не сложным меха-
низмом. Да и все равно не пойму, как им можно фехтовать, —
это потруднее, чем веслом мух на лету прихлопывать.
— Я же сказал — только в положении «острием кверху».
Конечно, неудобно — не спорю, да и ноги затруднительно
прикрывать. Но ведь это оружие атаки, а не обороны. И про-
тив погани эффективно очень — с ней ведь не приходится
изысканно фехтовать: руби без затей, не подпуская близко.
Да и доступно оно лишь редким мастерам: дорогое очень, не-
часто встречается, и считаные единицы способны с ним по-
дружиться.
— Конфидус, я надеюсь, вы просто показали мне свой
меч для пояснения, а не пытаясь навязать такое оружие?
Простите, но я не сомневаюсь, что не отношусь к тем бедола-
гам, кто способен этим кошмаром кого-нибудь прирезать.
— Второго такого меча, наверное, во всем Межгорье не
сыщется, так что просто показать захотел. Мелкое хвастовст-
во, уж простите. Как и говорил — сложно таким работать: их
мало делают не только из-за трудностей при ковке, а из-за
того, что не хочет никто с трудным клинком связываться.
Специфическое оружие, сложное в употреблении, и недо-
статков у него немало. Вот, к примеру, если вне строя окаже-
тесь под обстрелом лучников, то все — щита ведь нет. Вам бы
надо вспомнить работу со щитом и полуторным клинком —
универсальное и эффективное сочетание.
— Мне бы с мечом для начала. Научите?
— Дан, вы плохо выглядите. Может, отдохнете лучше?
264
— Сегодня — да, отдохну. А завтра подучите?
— Разумеется. Если тело ваше знакомо с фехтованием, то
сразу все вспомнится.
* * *
Палка в руках епископа чуть подрагивала, кончиком опи-
сывая в воздухе крошечные восьмерки. Завораживающее
движение, и по опыту знаю, что фиксировать на нем взгляд
не стоит — смотреть надо чуть дальше, желательно сквозь
противника. Трудно к такому привыкнуть, но зато видишь
его с головы до пят и ничего не упускаешь. А если вытара-
щусь на одну точку, то сразу пожалею: расплата будет мгно-
венной. Это в гонконгских фильмах противники дубасят
друг друга огромными ножиками по часу экранного времени
и даже не потеют при этом. Здесь же все иначе: атака бывает
или успешной, или нет. В первом случае побеждаешь ты, во
втором вариантов два: ничья — или ты проиграл.
Ничья у меня с епископом бывает редко...
Победы над ним вообще единичны...
А ведь достаю его часто, но почти все эти случаи он реши-
тельно забраковывает. Довод у него один: таким ударом я
могу лишь бездоспешному рану нанести. Противнику в до-
спехах не сделаю ничего — даже добротная кожанка или про-
стецкая куртка стеганая не пропустит сталь к коже.
Странно — на Земле меня научили бить именно так. По
опыту знаю, что даже при ударе по пластиковой кирасе синя-
ки оставались иногда. Инструкторы считали, что при атаке
надо основной акцент делать на скорость: с короткого колю-
щего тычка, малым замахом, режущим касанием. Стараясь
поразить уязвимые точки, вызвав или мгновенный шок, или
обильную кровопотерю. Но епископ думает иначе: бить надо
с такой силой, чтобы даже в броне несладко пришлось —
если все получилось правильно, то уже все равно, куда уго-
дил. Несколько таких попаданий — и врагу хана. Такому
меня никто не учил — это ведь не фехтование, а обмолот зер-
на получается.
Парирования ударов епископ тоже не приветствует. Ло-
гика в этом присутствует — сталь, сталкиваясь со сталью, не
265
всегда остается безнаказанной. Иззубренный клинок теряет
эффективность и в особо печальных случаях может вообще
сломаться, оставив тебя с огрызком в руке против ухмыляю-
щегося противника. Свой меч положено беречь, так что пор-
тить его допустимо лишь в крайних случаях. Отступи, увер-
нись, пригнись — убери свое тело с пути вражеского оружия,
в крайнем случае встречай плашмя.
Восьмерку разорвало в нижней точке траектории — палка
в руках епископа крутанулась, будто лопасть винта самолет-
ного, конец прилетел в голову. Но головы моей в этой точке
уже не было — резко присев, я подрубил противнику
опорную ногу, но она, к сожалению, повторила маневр моей
головы, только ушла не вниз, а вверх — под самым каблуком
деревянный «клинок» прошел. И ловкий еретик при этом не
упал — немолодой, а шустрый, будто кот, ворующий колбасу!
Понимая, что снизу вверх как атаковать, так и оборонять-
ся будет не слишком удобно, я попытался отскочить назад
как был — на полусогнутых ногах. Но так и замер — обстру-
ганная палка легонько стукнула по макушке шлема, сигна-
лизируя об окончании поединка.
Опять достал меня, хрен старый!..
Я выпрямился, рванул застежку, стащил шлем, глубоко
вздохнул. Вымотался немного — уже около получаса рубим-
ся, всю траву истоптали на полянке, пота пару литров поте-
ряли.
Епископ, отбросив палку, снял шлем, покачал головой:
— Дан, мы уже второй день с вами занимаемся, а боевая
память так и не возвращается. Это неприятно...
— Вы ведь говорили, что я делаю успехи.
— Да, так и говорил: вы перестали меня гладить оружи-
ем — начали бить почти как полагается. Но все равно не по-
нимаю, в чем дело: неправильно вы с мечом работаете.
— Но я же иногда вас побеждаю. Редко, но побеждаю.
— Дан, я смертный человек и тоже ошибаться могу. Да и
давненько с войной покончил — лишь с вами познакомив-
шись, начал вновь за меч браться. К тому же палка — не желе-
зо, отличия есть. Так что не обольщайтесь. Если уж совсем
откровенно, то ваши единичные успехи «спасибо» должны
говорить не технике вашей — у вас ее вообще нет, если не
266
вспоминать того ласкового поглаживания, что вы поначалу
называли фехтованием. Скорость у вас большая — я такой не
припомню, чтобы встречал. Реакция тоже отменная. Вот их и
надо благодарить. К этим качествам еще добавить технику
правильную — и опасный боец получится, очень опасный.
Пару раз вы меня даже пугали: двигались с такой скоростью,
будто не человек, а перерожденный.
Вспомнив, как резво действовала Йена после разоблаче-
ния, я вздрогнул, покачал головой:
— Раз старая моя техника не вспоминается, значит, буду
учить новую. Я хороший ученик — учусь быстро.
— Вы и сейчас неплохи, но в сравнении с бойцами вроде
меня выглядите просто смешно — уж извините.
— Я понимаю — не обижаюсь на правду. Но посмотрим,
что вы скажете через месяц-другой.
Усмехнувшись, епископ пообещал:
— Если к осени начнете меня побеждать в половине пое-
динков, то я поставлю вам кувшин лучшего вина, которое
смогу здесь найти.
— Согласен. И Зеленый тоже согласен. Кстати, меня бы
еще грамоте немного подучить. Не смотрите так странно:
буквы путаются в глазах. Говорил же — с памятью совсем
плохо. Мне бы хоть несколько уроков.
— Дан, я, конечно, не откажу, но удивляюсь все сильнее и
сильнее: это как же голова должна повредиться, чтобы гра-
моту позабыть? Мне казалось, что грамота от самой души
идет, а душу человеческую попортить никак невозможно,
если без Тьмы. А Тьмы в вас нет никакой — даже без птицы
уже понятно мне это.
— А в тюрьме сомневались...
— Там я и в самом себе не был уверен. Дан, пора догонять
своих: обоз далеко уже ушел, места неспокойные, а мы те-
перь, по вашей воле, самые главные здесь — негоже народ без
головы оставлять.
— Вы правы: случись что с нами — Дирбз с Арисатом друг
другу глотки перегрызут.
— Ну это вряд ли. Просто опыта управления таким коли-
чеством людей у них нет, да и растеряются сильно — в непро-
267
стом мы месте, и ситуация непростая. Так что лучше поспе-
шить на коней: догнать обоз надо.
* * *
Трясясь в седле, я предавался унылым размышлениям.
Второй день тренируюсь с епископом, но мечта так и не сбы-
вается. Я ведь подспудно надеялся, что стоит начать заня-
тия — и во мне пробудятся те самые механизмы черного сер-
дца, что делали из Йены машину убийства. Она тогда, даже
получив в начале схватки страшную рану, металась будто
взбесившаяся молния. Нескольких вооруженных до зубов
воинов едва не порвала. Епископ уверяет, что я быстр как
стрела, но все же чувствую — не то все. Может, и не тормоз,
но до Йены бесконечно далеко.
А ведь почти уверен — я ничем ее не хуже. Могу действо-
вать так же, но почему-то не получается. И тренировки фех-
товальные не помогают. Плюнуть и забыть? Я и без черного
сердца неплох: Конфидус хвалит мою реакцию, скорость,
длину рук. Недоволен только техникой, вбитой земными ин-
структорами, — требует от нее избавляться. Не так это про-
сто — ее мне месяцами вдалбливали, и за пару дней такого
прессинга не забыть. Но ничего — до осени время есть, а там
мы обязательно с Зеленым наклюкаемся дармового церков-
ного винца.
Или есть другие варианты? Может, стоит учиться не та-
ким методом? Как вообще можно управлять тем, чего не по-
нимаешь?
Стоп! А ведь я это делал! Управлял!
Тогда, в тюрьме — сознательными усилиями форсировал
процесс регенерации. На стене вися, много о чем передумать
успеваешь и замечаешь все мелочи, происходящие вокруг, —
ведь мирок каземата мал и беден. Вот тогда и подметил, как
жар внутренний работает, раны излечивая. А если так же по-
пробовать вызывать его, только не для заживления, а для
ускорения? Мне помнится, Йена, получив по затылку, не
сразу вскочила нас карать — валялась несколько секунд. Мо-
жет, разжигала в себе этот внутренний огонь?
Гадай теперь...
268
Ладно, буду думать. И пробовать. Пусть мне достался со-
мнительный бонус, но отступать я не стану: придется с ним
разбираться.
* * *
«Продолжение отчета добровольца номер девять. Двадца-
тый день после побега из застенка.
Вань, в прошлый раз я вам наговорил кучу гадостей — уж
простите, не в себе тогда был. Настроение, знаете ли, ис-
портилось. Такое бывает, когда тебя непонятные мутанты
воруют из охраняемого лагеря и купают потом в каналах
грязных.
Постараюсь исправиться и в знак этого представлю вам
короткий научный отчет о том, что происходит в окружаю-
щем меня мире. Я ведь, как-никак, не просто диверсант, а
диверсант-исследователь — значит, надо вести себя соответ-
ственно.
Итак, приступаю к научному отчету.
Солнце здесь имеет свойство светить днем, количество
его — одна штука. Ночью здесь две крупногабаритные луны
работают фонарями, и еще какие-то мелкие спутники при-
сутствуют. Количество спутников не установлено — у меня
есть занятия поважнее, чем разную ерунду в небе считать. На
севере от меня высокие горы, на юге они не сильно высо-
кие — скорее даже низкие. В данный момент мы разбили ис-
следовательский лагерь на берегу какой-то мелкой реки.
Точнее, на лугу. К лугу примыкает дремучий лес. В лесу рас-
тут деревья. На деревьях имеются листья. Листья зеленого
цвета. Изотопов криптона в лесу не обнаружено.
На этом с научной частью отчета покончено. Как видите,
я больше никого не проклинаю и не рыдаю на тему своей пе-
чальной судьбы. И вообще почти радуюсь жизни. Помните, я
говорил, что мне здесь бонус полезный попался — попугай?
Теперь у меня целых два бонуса: я подыскал себе отличный
замок. Но он не без недостатков: необходим серьезный ре-
монт. Так что, если будет возможность, закиньте ко мне бри-
гаду молдаван или гастарбайтеров любой другой националь-
ности — я не расист и привередничать в таком вопросе не
269
стану. Заодно с ними передадите все, что я до этого заказы-
вал.
Ваш Девятый».
Глава 16
МИРНАЯ ЖИЗНЬ. РЕКОНСТРУКЦИЯ ЗАМКА.
ЗЛОВЕЩИЕ ОПЫТЫ
Обоз гнали не жалея телег — конечная цель путешествия
теперь известна, и терять времени не хотелось. Нам ведь так
много еще надо успеть сделать, к тому же припасов всего ни-
чего осталось — пора экстренно приступать к их пополне-
нию. Но, увы, как ни торопились, путь к Мальроку занял два
дня, и лишь к полудню третьего авангард обоза добрался до
последнего моста — отсюда уже можно было рассмотреть се-
верные укрепления замка.
Народ, вымотанный почти двухнедельным трудным и
опасным походом, не изъявил ни радости, ни беспокойст-
ва — все дружное облегчение испытали: наконец-то изматы-
вающая дорога закончилась.
Я, если откровенно, чувствовал себя аналогично — по-
следние два дня моей жизни епископ превратил в ад, пытаясь
с помощью палочного боя разбудить во мне хотя бы мышеч-
ную память. Один плюс — засыпал я теперь как убитый, без
тягостных размышлений, бредовых идей, долгих ирониче-
ских отчетов для попугая и нервной бессонницы. Выматы-
вался очень сильно.
Справа закончилось поле, потянулись ряды рогаток и ко-
льев. Передняя телега добралась до башни, прикрывающей
перешеек, остановилась перед проемом ворот.
Все, мы добрались. Пора приступать к новому этапу про-
граммы нашего выживания.
* * *
Мальрок, в первый раз, еще издали, показавшийся мне
абсолютно защищенным филиалом рая, на самом деле тако-
вым не являлся. Королевская армия не успела разрушить его
270
стены и башни, но все, что могло гореть, попыталась сжечь.
И в большинстве случаев небезуспешно.
Внутренний двор был загроможден грудами обгоревших
бревен, оставшимися от домов и хозяйственных построек.
Из трех колодцев один был завален трупами, второй мусо-
ром, над третьим сгорела и частично развалилась вершина
сруба — разнообразной рухляди в него тоже упало немало.
Пользоваться этими источниками было невозможно, и при-
шлось временно оборудовать мостик над рекой, чтобы чер-
пать воду из нее. Озерную брать, конечно, удобнее — за сте-
ной лестница к ней ведет каменная, но я сомневался в ее чис-
тоте: поток, стекающий с гор, в этом отношении гораздо
привлекательнее.
Вторая актуальная проблема — трупы. В замке смердело,
и такое соседство грозило нехорошими последствиями — к
примеру эпидемиями. Да и людей это здорово пугало: ничто
так не напрягает в пограничье, как тела, оставленные без по-
гребения. И то, что здешних кадавров солдаты на совесть из-
рубили, а многих и в огонь бросили, не успокаивало — запах
нервировал, и вообще наши носы такие ароматы ненавидят.
Если с водоснабжением вопрос решили быстро, то здесь
пришлось попотеть. Большая часть взрослого населения, не
отвлекаясь на обустройство лагеря, сразу занялась обыском
замка. Со стен сбросили клетки со зловонным содержимым;
из колодца с помощью веревок и пары проштрафившихся
ребят выловили разлагающиеся куски плоти; повсюду собра-
ли все, что не успели доклевать вороны. На том месте, где
наш отряд расположился на неудачно для меня окончив-
шийся ночлег, развели костры, натаскав не до конца сгорев-
ших бревен и плах — на них сожгли останки. Завтра, когда
все остынет, обуглившиеся кости можно будет похоронить.
Народ, шаставший туда-сюда по разным делам, попутно
прихватывал все, что валялось под ногами: бесполезное
складывали в кучу возле выхода из туннеля перешейка; оста-
льное относили в другие кучи. В замке на глазах становилось
чисто и просторно — исчезали груды обугленных бревен и
досок, разбитые бочонки, керамические обломки и даже ло-
шадиный навоз собирала детвора. Народ действовал, будто
на субботнике, только, в отличие от добровольно-принуди-
271
тельного мероприятия, делал все на совесть — им ведь здесь
жить.
К вечеру вся уцелевшая, но уже ни на что не годная древе-
сина были сложена в несколько поленниц — нам ее надолго
хватит для костров и печей. Люди вычистили внутренности
всех башен и обыскали их подвалы. Помимо вина, обнару-
жилось немало хозяйственной утвари; целый склад, забитый
щитами, древками копий и вязанками стрел; арсенал с ка-
менными ядрами для, увы, сгоревших баллист и катапульт.
В центральной, большой башне, там, где раньше обитал
сам барон с семьей, в подземелье обнаружилась прочная
дверь, окованная железными полосами. На ней сохранился
замок, и он был закрыт. В честь такого случая позвали
меня — народ ожидал, что наткнулся на сокровищницу или
как минимум на склад редкостных деликатесов.
Увы, все оказалось гораздо прозаичнее: за взломанной
дверью обнаружилась темница. Причем в одной из камер в
колодках гнили два тела — похоже, про них здесь попросту
забыли, причем очень давно: состояние трупов было очень
плохое, а запах стоял такой, что глаза резало.
Понимая, что народу надо давать разрядку, я вечером раз-
решил открыть винную бочку и сам присоединился к скром-
ному празднеству. Для питья использовал кубок из мутного
стекла, добытый Туком где-то в замке. Судя по всему, посуда
считалась ценной, раз держать ее выходит престижнее, чем
дорогое серебро.
Вино, кстати, оказалось недурным — даже при том что не
особо в алкоголе разбираюсь, вряд ли я мог ошибиться в дан-
ном случае. Вот только закуска подкачала: пить столь изыс-
канные напитки с пшенкой и дурнопахнущей рыбой, приве-
зенной с последней стоянки, было плебейством чистой
воды.
В темноте на стенах запылали костры и факелы — людей
на караулы выделили не пожалев и строго-настрого запрети-
ли им оставаться в одиночестве: помнили про тех странных
коротышек. Хотя башни оставались темными и безжизнен-
ными, выгоревшими изнутри, со стороны, наверное, Маль-
рок теперь выглядел грозной крепостью. Я физически ощу-
272
шал на себе взгляды врагов: наверняка ведь таращатся с вер-
шин своих холмов и зубами скрежещут от злости.
Ничего, теперь посмотрим, кто здесь самый главный.
* * *
Утром работы возобновились и стали разнообразнее. По-
мимо окончания похоронных дел, продолжали расчистку
двора, начали ремонт рогаток и рядов кольев, послали боль-
шой отряд назад, на дорогу, чтобы за холмами заниматься за-
готовкой строевого леса. Плохо, конечно, что придется ис-
пользовать сырой, но на полноценную сушку у нас нет вре-
мени. Бригада иридиан занялась восстановлением струга, а с
лодки понаставили сетей — похоже, у нас теперь надолго за-
тянется рыбная диета.
В башнях застучали молотки — там уже начали подготов-
ку к ремонту перекрытий и лестниц. Не знаю, как это воз-
можно без пиломатериалов, но проверять работу мастеров я
даже не пытался: в строительных вопросах я полный профан,
а уж в вопросах средневекового строительства дурак в срав-
нении со мной просто гений. Народ знает, что делает, глав-
ное для их предводителя — всегда держать на лице мудрое и
всезнающее выражение.
Я, как человек непоседливый и чурающийся черной рабо-
ты, отправился на разведку окрестностей с отрядом в два де-
сятка всадников. Главной задачей был поиск следов стран-
ных демов; второстепенная задача — шкурная: хотелось оце-
нить перспективы пополнения запасов съестного за счет
местных ресурсов. И вообще надо посмотреть, где и что здесь
плохо лежит.
С первой задачей не заладилось: Люк нашел несколько
невразумительных следов, но преимущественно старых — не
меньше чем недельной давности. Куда ходили эти люди, за-
чем, и кто это вообще такие — непонятно. Одно радовало —
как мы и надеялись, их было немного: в самой большой груп-
пе и десятка не насчитывалось. Раз до сих пор крупных отря-
дов мы не замечали, значит, надежда на то, что их вообще
нет, крепнет.
Осмотр садов, полей и деревень дал результаты повесо-
273
мее. На деревьях хватало плодов, на виноградных лозах —
гроздей, на полях местами находили отдельные стебли и
даже маленькие полянки с колосящейся рожью, пшеницей,
ячменем. Опытные мужики замечали какие-то съедобные
коренья и зелень, тыкали пальцами в следы — обнаглевшее
зверье начало осваивать обезлюдевший край. Обрадованный
Люк заявил, что местами кроликов настолько много, что
можно за счет них серьезно пополнить наш рацион, а если
наловить живьем, то и запас будет на зиму. Главное — корм
для них заготовить, но с этим проблем не будет.
Я подозревал, что зверьки эти не дикие, а одичавшие, —
они легко Приспосабливаются к свободе. Хотя какая разни-
ца, откуда ушастые взялись: свою скотину теперь придется
беречь на развод, так что кролики весьма кстати нарисова-
лись.
На берегу озерного залива возле большой разоренной де-
ревни обнаружили еще одну пристань. В воде лежали сразу
два поврежденных струга, а на пляже нашлись шесть лодок —
нашим рыбакам не помешают. Здесь солдаты тоже полени-
лись и не сожгли парочку сараев. В одном под потолком об-
наружилось несколько сетей, в другом располагалась сушил-
ка для рыбы. От самой рыбы ничего, кроме навечно въевше-
гося в стены запаха, не осталось, но на стропилах висели два
мешка с солью. Учитывая, что своей у нас мало, а другого
консерванта здесь не знают, трофей ценный.
Радовало то, что изобилия трупов не наблюдалось: за пре-
делами Мальрока мертвецы встречались не слишком часто.
Если чуяли нехороший запах, начинали поиск источника, и
почти всегда это оказывалась ложная тревога: то козу одича-
лую собаки не доели, то армейская лошадь павшая. Вероят-
но, темным в деревнях было скучно, вот и собрались все в
замке, где их и накрыли солдаты.
В таком крохоборстве провели весь день: ездили от дерев-
ни к деревне, осматривая поля, сады и виноградники. Скла-
дов продовольствия не обнаружили, да и не надеялись их
найти за пределами цитаделей аристократов, но полезного
нашлось немало. Поврежденные солдатами струги, лодки,
рыбосушилки и коптильни с сохранившимися кое-где запа-
сами соли; рыболовные снасти; инструменты в кузницах и
274
амбарах; отличные целые дома, которые можно разобрать,
пустив сухой лес на ремонт замковых построек. Завтра не бу-
дем посылать народ на лесозаготовки — здесь это делать го-
раздо удобнее. Сглупили мы, не подумав о таком сразу...
Эх, сколько работы предстоит: не знаю даже, за что хвата-
ться в первую очередь...
И угораздило же меня стать кандидатом в аристократы
фиг знает где, не имея никакой теоретической и практиче-
ской подготовки для такого рода деятельности. Мои инст-
рукторы и учителя к подобному повороту событий не готови-
ли — главный акцент делали на вопросы, связанные с выжи-
ванием на первых порах и последующим сооружением резо-
натора, а остальное давали постольку-поскольку. Вот зачем
мне было нужно раньше в строевом лесе разбираться, если я
даже табуретки сделать не смогу? А теперь учись, Дан,
учись — прямо по ходу дела учись...
Начинаю учиться: даже мне уже понятно, что материалов
для ремонта замка в округе должно хватить. Бревна, доски,
плахи, смола, гвозди, металл разный — все имеется. Так что
этот вопрос мы закроем, и попотеть придется лишь с реше-
нием продовольственной проблемы: хоть еда здесь и на-
шлась, но скатерти-самобранки не оказалось.
* * *
В замок вернулись уже в сумерках, как раз к ужину. О по-
траченном дне не жалел: убедился воочию, что катастрофа,
постигшая нас в горловине, не фатальна. Может, и придется
сверлить на затягивающихся поясах новые дырки, но от го-
лода вряд ли умрем.
Рыбаки тоже порадовали — озеро, как я и мечтал, оказа-
лось богатым на добычу. По содержимому миски это легко
понять: наваристая уха с увесистыми кусками белейшего ры-
бьего мяса и зелеными листьями неведомого растения, при-
дающими пище специфический резкий запах и острый при-
вкус. Дома я бы такое даже пробовать не стал, а здесь за обе
щеки наворачиваю — после гостеприимства Цавуса меня те-
перь даже самыми экзотическими блюдами китайской кухни
не смутить.
275
Рыбу можно вялить и коптить на зиму — соль для этого
есть, а если поискать по всему побережью, то еще найдем:
солдаты сараи по берегам сжигали нечасто — все зло предпо-
читали вымещать на жилых постройках. С мясом еще не
знаю как получится — мы пока что ни одного кролика не
поймали, хотя Люк уже рвется на охоту. Опять же одного его
отпускать нельзя: в округе действуют непонятные шайки, и
нам они точно не друзья.
Смешно — на кроликов придется посылать взвод охотни-
ков: в доспехах, с копьями, мечами и топорами. Я бы, конеч-
но, крольчатине предпочел дикую свининку, но за одно по-
дозрение в поедании хрюшек здесь могут на удобрения пус-
тить.
До темноты выслушивал нудный доклад иридианских ка-
менщиков и строителей — они перечисляли список повреж-
дений и намечаемых работ по их устранению. Мой внутрен-
ний переводчик скрежетал зубами и рыдал, выдавая что-то
вроде: «...Поперечных балок дубовых пятивершковых здесь
понадобится аж четыре, а вот для глухого настила можно лю-
бые плахи брать, хоть начерно клиньями расколотые, лишь
бы толщины были приблизительно одинаковой...» Надеюсь,
эти мужики понимают, о чем говорят, — я лишь кивал с ум-
ным видом и озабоченно щурился, как бы просчитывая
что-то в уме.
Из всего разглагольствования мастеров понял, что если их
бригады не будут отвлекать, то они до осени успеют заделать
пролом на перешейке и отремонтировать тамошнюю баш-
ню. А если им добавить работников, то и центральную до ума
доведут, а может, и угловых парочку. Мне казалось, что даже
если все до единого возьмутся за ремонт, то и до весны такого
объема не осилят, но ругать мастеров за приписки не стал —
уже сталкивался с профессионализмом иридиан и знал, на
что они способны.
К полудню следующего дня починили струг, затоплен-
ный у причала перед замком. С такими суденышками обра-
щаться умели многие, так что он сразу стал флагманом наше-
276
го рыболовного флота, к тому моменту насчитывающего уже
четыре лодки. Они по всему берегу отыскивались: видимо,
солдаты пустили их в свободное плавание, а ветер и волны
принесли назад.
Сегодня я не стал устраивать разведывательных рейдов —
людей отвлекать от работы неразумно. Помогать строителям
тоже не стал. Негоже руководству за молоток браться: я не
Петр Первый и здесь не Россия — люди не поймут. Да и чем я
им помочь могу? Булат ковать? Ага — сейчас все брошу и нач-
ну ковать... давно пора по сюжету.
Бездельничать тоже не стал — начал проверять свою полу-
безумную теорию по поводу управляемого ускорения, свой-
ственного носителям черных сердец. Для начала мне потре-
бовались часы или другой способ измерения времени.
Как все просто сказано: «Потребовались часы». Будь дело
на Земле — никаких проблем. Нет наручных, так мобильни-
ки сейчас разве что домашние животные не таскают (да и то
имеются исключения): посмотрел на дисплей — и видно ча-
сы-минуты-секунды.
Здесь часов не было. Вообще не было — ни электронных,
ни механических, ни будильников простых, ни даже башен-
ных, огромных. Мобильников не было тоже. Сутки здесь де-
лили на день и ночь, и каждое время суток еще на четыре час-
ти, так в разговоре и заявляя: «До полудня четверть оста-
лась». Делали это, разумеется, «на глазок», и погрешность
определения была высока, что, впрочем, из-за неспешности
местного темпа жизни никого не беспокоило. Возможно,
где-то существовали песочные часы, клепсидры* или иные
доисторические устройства, но только я их не встречал. Даже
Конфидус, самый образованный здесь человек, не смог по-
нять, чего я от него добиваюсь, и в итоге предложил мне вот-
кнуть палку в землю и следить за тенью.
Увы, солнечные часы меня не устраивали. Для моего экс-
перимента точность должна быть не ниже считаных секунд, а
с ними ее не достичь. Поэтому пришлось напрягать мозг,
пытаясь что-нибудь изобрести «на коленке».
Выход нашелся быстро — я остановился на все той же ста-
1 Клепсидра — водяные часы, прибор для определения промежутков вре-
мени в виде сосуда с истекающей струей воды.
277
рой доброй «клепсидре», известной, если не ошибаюсь, еще
со времен Древнего мира. Устройство ее было простым до бе-
зобразия: сосуд, заполненный водой, с отверстием в нижней
части. Вода, естественно, через отверстие вытекала, и те, кто
использовал это приспособление для определения проме-
жутков времени, просто следили за уровнями, фиксируя на-
чальный и конечный.
С помощью все того же собственного мозга я догадался,
что мне потребуется сосуд как можно меньшего диаметра —
для повышения точности измерений. Большой не устраи-
вал — ведь к нему, для повышения все той же точности, и от-
верстие придется большим делать, а это увеличит расход
воды. Не хотелось слишком часто бегать с ведром.
Искомый сосуд обнаружился в куче хлама, куда стаскива-
лись предметы не особо ценные, но, по мнению тех, кто их
обнаружил, имеющие шанс пригодиться в хозяйстве. Кста-
ти, интересное дело: сюзерену работать наравне с мужиками
дозволено лишь в критических ситуациях — например, при
заделке бреши в крепостной стене перед штурмом родового
замка. А вот на свалке копаться — пожалуйста: никто не по-
разился, завидев, как я перебираю хлам.
Зачем в Мальроке использовались керамические трубы, я
понятия не имел и в данный момент не горел желанием
устраивать расспросы — не исключено, что это всем извест-
но, и я выкажу свою полную некомпетентность, серьезно
подпортив биографию. Труба была надколота с одной сторо-
ны, но меня это устраивало. Подобрав в куче металлических
предметов слегка погнутую оловянную чашу подходящего
диаметра, я приступил к сборке своего варианта клепсидры.
Заткнул поврежденный конец трубы древесной пробкой,
замазал края смолой — теперь герметичность соблюдена. За-
тем пришлось обращаться к кузнецу. Грат, возможно, уди-
вился странной просьбе, но без вопросов просверлил в осно-
вании отверстие малого диаметра.
Дальше я залил в чашу немного воска и, прежде чем он за-
стыл, укрепил на нем вертикально стебель тростника, пред-
варительно разрисовав его чернилами разных цветов — ю
развел Тук из запасов сэра Флориса и епископа. В итоге по-
278
лучилась какая-то худосочная пародия на милицейский
жезл — тонкая, длинная и пестрая, как радуга.
Поставил трубу вертикально, залил водой почти доверху,
осторожно опустил чашу. Та закачалась, но уплывать ей
было некуда — со всех сторон керамическая преграда. Вы-
дернул пробку — из отверстия брызнула струйка. Уровень
начал понижаться, чаша, естественно, пошла вниз, и стебель
тростника вместе с ней. Глядя, с какой скоростью исчезают в
недрах трубы полоски разных цветов, я нахмурился — недо-
статочно быстро: не получится работать с точностью до не-
скольких секунд. Пришлось возвращаться к Грату для рас-
ширения стока — лишь после этого признал клепсидру при-
годной для задумки.
Итак, у меня теперь было устройство, с помощью которо-
го я мог определять, с какой скоростью выполняю какие-ли-
бо действия. Не секундомер, конечно, и все относительно,
но и не «на глазок» буду ориентироваться.
Пришло время эксперимента.
* * *
Как человек скромный и стеснительный, я не хотел, что-
бы на меня любовалось все население замка, и выбрал самое
уединенное место — полоску суши между каналом и запад-
ной стеной. От взглядов пары наблюдателей укрыться будет
трудно — дозорные и днем службу несли. Надеюсь, они все
же будут таращиться на подступы к Мальроку, а не на мои чу-
дачества.
Клепсидру установил у берега канала, на плоском выходе
дикого камня, выпирающем у края обрыва. Сходил к спуску,
набрал в деревянное ведро озерной воды, вернулся, залил
трубу до верхней внутренней отметки, опустил чашу-попла-
вок. Наскоро размялся, восстановил дыхание, выдернул
пробку, побежал в сторону поворота канала, вдоль замковой
стены. Мчался быстро, но не забывал о безопасности: один
неловкий шаг в сторону — и можно налететь на кол рогатки,
повторив печальную судьбу сэра Флориса.
Домчавшись до поворота, притормозил, развернулся,
бросился назад. Вернувшись к исходной точке, ухватил трос-
279
тинку, зафиксировав ее в застигнутом положении. Затем
воткнул пробку на место, долил воды, запомнил, на какой
цветовой полоске финишировал.
Отдышавшись, повторил забег, а затем еще раз. В итоге
получил некоторый разброс по отметкам, но небольшой — я
прибегал к финишу приблизительно за одно время плюс-ми-
нус секунд пять-шесть.
Пришел черед начать эксперименты с разгоном. Присев,
попытался вызвать в ногах ту самую теплоту, ускоряющую
заживление. Ничего не получилось, но я не удивился — по-
дозревал уже, что лишь в критических ситуациях способен
это использовать. А сейчас все прекрасно, и организм вред-
ничает, не желая со мной сотрудничать. Я это пресек про-
стым способом: начал вспоминать острую мордочку Цавуса,
сырые стены инквизиторского застенка, треск ломаемых ко-
стей. Своих костей. Если механизм черного сердца действует
на подсознательном уровне, то должно сработать.
И я оказался прав — резко потеплело, причем ощутимо, и
сразу везде. Организм не чувствовал повреждений и в панике
реагировал сразу на все, что только можно. Отлично — это
как раз то, что мне необходимо.
Стараясь не выйти из «теплого состояния», медленно
поднялся, вытащил пробку, бросился вперед. И тут же пре-
кратил забег, кубарем покатившись по земле. А как не пока-
титься, если на полном ходу задеваешь ногой основание доб-
ротного, наклоненного в сторону вероятного противника
кола. Все внимание я уделял лишь удержанию «жара», вот и
пострадал.
Поднявшись, стряхнул мусор с одежды, исследовал полу-
ченные ушибы, признал их незначительными, вернулся к
клепсидре, залил ее заново.
На этот раз был умнее: и «жара» не растерял; и за кол не за-
цепился. Так и бежал, стараясь не напортачить и одновре-
менно не выйти из состояния «разгона». Добравшись до фи-
ниша, увидел, что от тростинки лишь хвост торчит — вода из
клепсидры вытекла полностью. Такого разгромного резуль-
тата у меня еще не было — вместо того чтобы поставить но-
вый рекорд мира, я пробежал в три раза медленнее, чем без-
ногая черепаха.
280
Но упрямства мне не занимать: пошел на новую попытку;
потом опять, и уже на следующей вплотную приблизился к
стандартным показателям. При этом чувствовал, что резерв
остается: я действительно двигался быстрее, хотя и не так,
как это проделывала Йена. Но она, возможно, тоже с мело-
чей начинала, или у перерожденных тело слушается лучше.
До вечера еще полно времени — я твердо вознамерился
побить все свои рекорды раза в полтора. Но — увы, недолго
длилась тренировка: на очередном финише увидел, что мои
водяные часы лежат на боку, и донышко у них расколото.
Никто их не ломал — я своей глупостью это сделал. Проб-
ка из дерева, закупорившая днище, вещь эффективная, но не
лишенная недостатков. Древесина в воде разбухает, увеличи-
ваясь в объеме. Мощь процесса велика — каменщики древ-
ности с помощью этого явления гранитные блоки отделяли
от скалы. Технология простейшая: бурится отверстие, зали-
вается водой, забивается кол...
Я такой умный — аж сам собой восхищаюсь, но почему-то
ум этот просыпается только после того, как напортачу...
Возиться с изготовлением новой клепсидры не стал — и
без нее теперь понимал, с чем надо работать. Придется тре-
нироваться в удержании «режима жара»: поддерживать его
на автоматизме, не задумываясь. Для этого не обязательно
устраивать спринтерские забеги: можно заниматься хоть
круглые сутки, незаметно для других. За едой, в седле, на во-
енном совете, перед сном — научиться делать это, не уходя в
«нирвану». Надо добиться, чтобы со стороны при этом ниче-
го не замечали: обычный Дан, ничуть не рассеянный, и со-
всем не напряженный. Пока что у меня, наверное, вид при
этом — как после передозировки пургена...
Возвращаясь в замок, увидел, что по дороге тянется вере-
ница повозок, загруженных досками, плахами, брусом, брев-
нами и связками толстых жердей: народ активно разбирал
уцелевшие деревенские строения. В башне стучали молотки
и топоры, работали пилы, попахивало здесь теперь не мерт-
вечиной, а тем неповторимым ароматом, что бывает в сто-
лярных цехах.
Честно сказать, мне не нравилось, что в замке многое сде-
лано из древесины, — боялся повторения пожара, обезобра-
281
зившего Мальрок. Но поделать с этим ничего не мог: здеш-
ние мастера других технологий не знали, да и я ничего новогс
не придумал им подсказать. Со стороны каменные средневе-
ковые крепости кажутся самыми огнеупорными сооружени-
ями в мире, но, увы, все далеко не так.
Ничего, замок пал не из-за недостатков конструкции —
его просто некому было защищать. У меня воинов на это хва-
тит. Остается восстановить все как было — если глаза меня не
обманывают, иридиане в этом толк знают. Быстро работают,
будто всю жизнь только этим и занимались.
Может, до зимы все успеют закончить? А что — запросто.
Если нас ничто не будет отвлекать и помех не будет, то таким
темпом должны успеть.
Увы: уже вечером столкнулся с первой попыткой поме-
шать восстановительным работам.
* * *
Так как быт у нас пока что налажен не был, ели люди
по-походному — то есть все вместе. Общие котлы; группы
едоков вокруг них, «приписанные» к своим посудинам;
дружный стук ложек и хоровое чавканье. Собаки и куры, бе-
гающие среди людей в ожидании подачек, кошки, держащие
в этом вопросе пальму первенства. У меня преимуществ в
трапезных делах было не так уж много: котел небольшой, для
узкого круга приближенных; если присутствует мясо — пода-
ются куски лучшие; и винный бочонок можно открывать по
желанию, а не ждать соизволения сюзерена.
Так что в этот вечер я поедал все тот же хит сезона — пер-
ловую кашу на топленом масле и рыбу, поджаренную на пру-
тиках. При этом не забывал тренироваться: то вызывал в себе
«жар», то отключал его. Увы, при этом продолжал выпадать
из реальности, из-за чего пару раз промазал ложкой мимо
рта, а один раз сильно прикусил ее край. Деревянная, зубов
не повредил, но досадно.
Никто не заметил моих чудачеств — сегодняшний аврал
затянулся, и к ужину приступили уже в сумерках, сгущаю-
щихся на глазах. Аппетит все нагуляли неслабый, так что та-
ращиться на меня было попросту некому — все сосредоточи-
282
лись на процессе поглощения пищи. Я тоже проголодался
зверски — подозреваю, из-за последствий многократных по-
пыток «нагрева».
В общем, все молча стучали ложками, ни на кого не огля-
дываясь и не отвлекаясь, — котлы не бездонные, и зевать не
стоит, а то уснешь голодным.
Когда на стене заорал часовой, я как раз опять выпал из
реальности, застыв будто идиот с набитым ртом, туманным
взглядом и заклинившей челюстью — «жар», конечно, знат-
ный вышел, вот только жевать прекратил.
Естественно, на крик я тоже не обратил внимания, и лишь
когда «вернулся», удивился: вокруг галдят сотни глоток, а
слева, через стену, перелетают сгустки пламени. По дуге спу-
скаясь во двор, они разлетаются облаками искр, ударяя о
камни брусчатки, или с резким стуком впиваются в штабеля
привезенного леса, оставаясь в них торчать миниатюрными
костерками.
Конфидус, вскочив, проворно облизал ложку и, пряча ее
за голенище, заорал:
— Хватайте щиты — и к складу бегом! Прикрывайте голо-
вы и тушите все, пока пожар не начался! Да шевелитесь же,
лентяи!
Обернувшись ко мне, уже тише добавил:
— Дан, вы бы скомандовали сбор дружины и латников, а
то мало ли — вдруг на штурм пойдут. Хотя не понимаю, как
со стороны реки штурмовать можно...
Только сейчас до меня дошло, что мой замок нагло об-
стреливают горящими стрелами. Причем делают это прице-
льно — навесным огнем стараются поразить именно штабеля
запасенного леса. К счастью, они располагаются возле выхо-
да из туннеля, а мы столпились вокруг центральной башни, и
потому нас не доставали.
— Тук!!! Ко мне!!! Бегом!!!
— Да здесь я уже! Чего разорались?! — поспешно дожевы-
вая кусок рыбы, невнятно откликнулся горбун.
— Помоги с кольчугой и сам доспех нацепи — драться
пойдем.
— Да с кем драться? — удивился Тук. — Это просто в лод-
ке кто-то по реке подошел, прячась под берегом обрыви-
283
стым, и лупит теперь оттуда. Их мало — вон стрелы еле летят.
А я плаваю будто топор без рукояти, и в доспехе вряд ли успе-
хов в таком деле прибавится!
По мне, вражеские лучники работали словно пулеметчи-
ки, но с горбуном спорить не стал — ему виднее. Да и вспом-
нил тех убийц, которые нас тогда на струге перехватили: их
всего четверо было, но за считаные секунды они выпустили в
нас несколько десятков стрел, причем метко.
В кольчуге и в шлеме почувствовал себя гораздо уверен-
нее: даже если прилетит сверху гостинец, то не факт, что
пройдет через такую защиту. Попугай попытался было рас-
положиться на плече, но я бесцеремонно согнал его, прика-
зав залечь под телегой и не отсвечивать — у птица доспехов
не было.
А идея-то неплохая — сделать ему панцирь от пяток до хо-
холка и щит прицепить на крыло с дохлой черной кошкой на
зеленом гербе...
Интересные иной раз в голову мысли приходят, когда бе-
жишь под обстрелом к замковой стене...
Краем глаза подметил, что с огнем уже сражаются — по-
слушались епископа. Прикрываясь от обстрела щитами,
ликвидируют очаги возгорания, причем делают это столь
споро, что сразу стало понятно: пожар задавлен в зародыше.
Нападающие этого видеть не могли и продолжали об-
стрел. Но, судя по хлопкам тетивы с гребня стены, им начали
отвечать дозорные и подоспевшая подмога. Надеюсь, они
видят, куда бьют.
Взобравшись на стену, убедился, что действительно ви-
дят: вниз по реке уходило пятно пылающего факела. Пламя
пульсировало от подносимых к нему стрел, в стороны отхо-
дили огоньки, чтобы тут же, после хлопка тетивы, уйти в ноч-
ное небо по крутой дуге, затем сорваться вниз, закончив путь
на замковой территории. Ответная стрельба наших лучников
к видимому результату не приводила — лодка продолжала
спускаться вниз по течению, выпуская огненные гостинцы с
той же интенсивностью.
Я стоял на стене будто дурак — луком пользоваться не
умею, арбалет забыл в телеге. Да и толку брать, если болтов к
нему до сих пор не наделали, а обрезками стрел можно разве
284
что на слонов охотиться, если подбираться к ним шагов на
пять. Вот и застыл, наблюдая за удаляющейся лодкой, раз-
мышляя на тему «что бы это значило?». Смысла в действиях
врагов не видел — они глупо переводят стрелы, не нанося
нам никакого ущерба. Даже мне понятно, что заготовленные
лесоматериалы таким способом не уничтожить. Я бы на их
месте обстрелял пространство вблизи донжона, накрыв ужи-
нающих людей, — это гораздо эффективнее. С высоты хол-
мов внутренний двор замка прекрасно просматривается —
если они наблюдали за нами, то знают, где у нас что. Тогда
почему действуют так странно?
Краем глаза углядел разгорающееся сияние за южной сте-
ной. Еще не понимая, что там происходит, подчиняясь инту-
иции, бросился к лестнице, выкрикивая на ходу:
— К южной калитке бегом!!! Кто рядом с ней, бегом!!! Там
пожар!!!
Я не ошибся в своих предположениях: и правда пожар.
Пока наши вояки занимались перестрелкой, все внимание
уделяя лодке на реке, вторая лодка беспрепятственно подо-
шла со стороны озера, высадив десант. Злодеи не стали штур-
мовать замковую стену — их, скорее всего, было недостаточ-
но для такого серьезного мероприятия. Взамен они напако-
стили: подожгли лодки и струг у причала.
Весь наш рыболовный флот пылал кострами, и спасать
там уже нечего — упущено много времени. Разумеется, часо-
вые на южной стене будут наказаны — эти ротозеи в суматохе
покинули посты, чтобы переводить свои стрелы на лодку с
отвлекающей группой. И командирам достанется, не угля-
девшим за своими людьми. Но ничего это уже не исправит —
завтра придется возиться с поиском новых лодок и ремонтом
других стругов. Останемся мы, наверное, без ухи и жареной
рыбы... Ненадолго, но обидно: ведь припасы надо эконо-
мить.
Стоя у причала, я, сжав кулаки, смотрел в огонь, не зная,
что предпринять. Как говорят в Голливуде: «Нас поимели».
Причем сделали это нагло и чисто — скорее всего, наши
стрелки не смогли никому отомстить: враг хорошо подгото-
вился к диверсии. Остается радоваться, что ущерба серьезно-
го не нанесли — уже завтра у нас будет новый флот. Теперь
285
придется на ночь прятать лодки и струги в канале — хоть это
и неудобно, зато целее будут.
Мимо просвистела стрела, с резким стуком вонзилась в
кол рогатки. Из тьмы, сгустившейся над озером, хорошо зна-
комый дерзкий и насмешливый голос прокричал:
— Эй! Ты! Шут балаганный! Я же говорила тебе не возвра-
щаться! Не послушался?! Пеняй на себя — это только начало!
— И тебе привет... Рыжая, — тихо буркнул я и, развернув-
шись, направился к калитке.
Бой закончился, толком не начавшись. И пусть замок
остался за нами, пусть мы, надеюсь, не понесли потерь, но
все равно проиграли: враг сделал то, за чем пришел, и остался
безнаказанным.
А вот насчет последнего надо еще подумать — я человек
добрый, но маниакально злопамятный: прощать такого не
намерен. Самолюбие не выдержит, если придется оставить
без последствий такой удар.
Я не позволю, чтобы меня щелкали по носу какие-то ры-
жие девчонки. Тем более не первый раз. Это уже наглость...
Придется превращаться в карателя...
Глава 17
БЕСПИЛОТНЫЕ АППАРАТЫ НА СПИРТОВОЙ ТЯГЕ
И ПРОЧИЕ БУДНИ КАРАТЕЛЯ
Без потерь не обошлось: парочка «пожарников» не убе-
реглась от стрел — один отделался царапиной; второму, с
пробитой ногой, придется проваляться не меньше недели.
Запасы стройматериалов вообще не пострадали, скот тоже, а
вот плавсредствам не повезло.
Арисат заявил, что «диверсанты» использовали горшки с
земляным маслом — от струга остался только обгорелый ос-
тов, а от лодок обугленные каркасы. Мнению потомственно-
го пирата в таком вопросе можно было доверять. Лишь одно
оставалось непонятным: что такое земляное масло? Нефть?
Не верится — она, вопреки расхожему мнению, горит не
слишком впечатляюще, тем более что местные вряд ли бури-
ли глубокие скважины, — наверняка брали то, что вытекало
286
на поверхность, а это далеко не лучшее сырье для зажигате-
льных зарядов. Здесь же будто напалм применили. Или сорт
у здешней нефти какой-то особый? Не знаю...
Выслушивая доклады подчиненных и лично осматривая
результаты нападения, я держался уверенно-загадочно, всем
своим видом намекая на то, что знаю чуть больше, чем про-
стые смертные, и держу ситуацию под полным контролем.
Люди обязаны верить в своего лидера и ни в коем случае не
должны думать, что он балбес, не знающий, что делать в по-
добных случаях.
А я действительно понятия не имел, что теперь делать...
Ситуация складывалась очень нехорошая, и, возможно, ни-
кто, кроме меня, этого еще не понял.
Что, в сущности, произошло? Откуда-то с холмов спусти-
лась шайка, отвлекла часовых на стенах, под покровом спус-
кающейся темноты подобралась к причалу, уничтожила все
наши лодки и единственный струг. Это можно считать серь-
езными потерями? Ха-ха-ха! Да возле Мальрока все побере-
жье завалено лодками и стругами — бери и пользуйся. Но по-
чему меня это не радует? Да по очень простой причине: кто
обрадуется, если вблизи от его жилища бродят шайки банди-
тов, только и мечтающих что-нибудь сжечь, сломать, а то и
убить кого-нибудь.
Завтра они придумают что-нибудь еще, послезавтра дру-
гое. Мы не сможем выходить за стены мелкими группами и в
одиночку — только сильными отрядами. Один человек будет
собирать колоски на поле, пятеро его охранять. И все равно
не смогут уберечь: ловушки, стрелы из непроходимых кус-
тов, ядовитые подарки для нашего скота. Да на месте этих
«партизан» я бы придумал десять тысяч способов сделать
жизнь новых обитателей Мальрока унылой и бесперспектив-
ной. Если даже наши противники глупы как пробки (а я так
не считаю), то хотя бы сотню придумать должны.
Что мы в итоге получаем? Противник, даже слабый, мало-
численный, страдающий энурезом из-за страха перед откры-
тым боем, по сути, переведет нас на осадное положение.
Вместо того чтобы все силы бросать на восстановление замка
и пополнение припасов, мы будем заниматься обороной.
Это оправдано, если тебе противостоит сильная армия, но
287
ведь это далеко не так: все, кого мы до сих пор встречали, —
это шайки каких-то оборванцев. Боги, да той, что нас сейчас
атаковала, — вообще девка командует! Стыдно ведь...
И что нам прикажете делать? Лучший, разумеется, вы-
ход — найти этих гадов и передушить. Отличная идея — оста-
ется лишь поразмыслить над ее реализацией.
Чем больше я над этим думал, тем грустнее мне станови-
лось. У нас нет крупных воинских сил, способных быстро и
эффективно прочесать хотя бы ближайшие окрестности. Нет
проводников, знакомых с местностью и способных подска-
зать вероятные места убежищ шаек, — я не думаю, что те в
кустарниках все время живут: где-то наверняка есть или де-
ревеньки уцелевшие, или иные места, в которых можно с
комфортом отдыхать от трудов бандитских.
Кстати, а почему бандитских? Да потому, что мыслю шаб-
лонно: бородатые мужики с ППШ1 и обрезами, прячущиеся
в лесу, — для вермахта шайка бандитов, а для Красной армии
соответственно партизанский отряд. Так что хамством я
лишь выдаю свою ненависть по отношению к этим людям,
мешающим нам спокойно заниматься своими делами.
Плохо только, что партизанят они против нас... Это не-
справедливо — ведь мы им ничего плохого не сделали!
Ладно, что есть, то есть. Итак, против нас действуют пар-
тизаны. Как с ними поступали на Земле?
Да по-разному поступали...
Создавали ягдкоманды из матерых егерей, способных
рыбу в озере выследить, не то что бородачей в белорусском
лесу. Вербовали предателей из местных жителей, с помощью
агентурной работы выясняли расположение партизанских
баз, после чего обкладывали их войсками, накрывали артил-
лерией и авиацией.
Но преимущество, как ни странно, в большинстве случа-
ев было на стороне партизан. Они ведь не ломились напро-
лом: мину заложат под рельс на крутом повороте, мост взор-
вут, одиночную машину подстерегут на проселочной дороге.
Тем, против кого они действовали, приходилось распылять
огромные силы, чтобы контролировать все точки, по кото-
рым ребятки из леса могут нанести удар. Никто ведь не знает,
1 ППШ — пистолет-пулемет Шпагина.
288
где они появятся в следующий раз, — приходится охранять
абсолютно все. Вот и получалось, что кучка слабо вооружен-
ных, необученных людей оттягивала на себя прорву сил.
Воевать с партизанами невыгодно еще и по экономиче-
ским причинам — к примеру, столкнувшись с этим фактом,
американцы прокляли Вьетнам. Авианосцы, дорогостоящая
воздушная и наземная техника, огромный воинский контин-
гент — вся эта колоссальная машина так и не смогла задавить
по-простецки вооруженных вьетнамских ребятишек. От от-
чаяния янки даже заросли тропические начали обрабатывать
гербицидами, пытаясь уничтожить саму среду обитания
Вьетконга. Но так и убрались, не добившись успеха: лес ока-
зался сильнее.
Ладно, чего это меня на историю понесло... Думай, Дан,
думай — тебе надо с минимальными затратами сил покон-
чить с этой проблемой, а не то придется переходить на осад-
ное положение.
Имеются партизаны. Имеются холмы, заросшие лесом, —
среда обитания партизан. И есть их противник, то есть мы —
куча народу, в том числе боеспособного. Враг знаком с мест-
ностью, имеет какие-то неведомые нам каналы снабжения.
Мы здесь ничего не знаем вообще, снабжения не предви-
дится, запасов практически нет. Если играть игру в «кош-
ки-мышки», то окажемся в проигрышном положении — у
неприятеля сейчас все козыри. Значит, выводить за стены
сотни воинов с целью побродить по зарослям — бессмыс-
ленно...
И что тогда? Как можно задавить такого противника бы-
стро и без серьезных потерь? Вариант с грубой силой прой-
дет, если силы этой будет достаточно. Сколько мне понадо-
бится воинов, чтобы устраивать серьезные окружения и про-
чесывания? Думаю, даже десятка тысяч солдат может не хва-
тить — места в Межгорье много, и те, кто знает все углы,
прятаться смогут бесконечно.
Так, опять не туда понесло: нет у меня десяти тысяч сол-
дат. А что есть? Есть пара сотен с лишним... Можно ли устро-
ить серьезную антипартизанскую операцию такими силами?
Конечно, можно — надо лишь обзавестись агентурной сетью
из завербованных местных жителей. Они будут оперативно и
10 На руинах Мальрока
289
четко указывать места стоянок партизанских отрядов и пре-
дупреждать заблаговременно об их нападениях.
С агентурой у меня пока что вообще никак...
Ладно, разведка ведь бывает не только агентурная. К при-
меру, есть еще техническая. Мне достаточно одного БПЛА —
беспилотника. Надо поднять его темной ночью — и пусть по-
кружит над холмами. Рукотворная птица незаметна, и шума
от нее немного — с высоты она легко засечет костры парти-
занских стоянок и никого не насторожит. Кроме нас, здесь
честных людей нет, значит, любой огонь — признак присут-
ствия противника. Далее, используя все силы, можно окру-
жать группы врагов по очереди и уничтожать. Если повезет,
то за пару ночей управимся — ведь пока что мы сталкивались
лишь с двумя отрядами, к тому же не сильно ладящими друг с
дружкой.
Отличный план, но есть одно «но»: у меня нет беспилот-
ника.
Хотя...
* * *
— Зеленый, я прекрасно знаю, что ночью ты любишь
спать и терпеть не можешь, когда тебе мешают этим занима-
ться. Но альтернативы ночным полетам нет — днем костры
заметить труднее, да и не факт, что их вообще будут поддер-
живать. А вот ночью даже огонек свечи можно засечь на дру-
гом берегу озера. Это, конечно, если зрение хорошее. А у тебя
оно не просто хорошее — орлиное. Ты у нас ничего не упус-
каешь, все видишь. Так что без тебя никак не обойтись.
Я опустился до откровенной лести, но попугай был
по-прежнему мрачен и косился на меня раздраженно, делая
вид, что не понимает, чего от него добиваются. Но я этого не-
годяя крылатого изучил хорошо и знал, как ловко он может
прикидываться дурачком, если ему это выгодно. А сейчас
выгодно: за просто так устраивать ночной полет Зеленому не
улыбалось. И лести здесь было недостаточно.
Может, шантаж применить?
— Знаешь, Зеленый, погани здесь нет, значит, и от птицы
стража толку нет. Вот какой смысл тебя кормить и поить?
290
Допустим, прокормиться ты и самостоятельно сумеешь, а
вот вина тебе своими силами не достать. Раз отказываешься
помогать в такой мелочи, то я могу лишить тебя винной пай-
ки до осени, а то и до зимы. Зимой, ладно уж, буду давать раз
в месяц по пять капель, чтобы вкуса не забыл и не околел от
холода.
Глаза у птица стали жалобными, будто у кота, клянчащего
вкусненькое, но получить ответа я так и не сподобился — гад
пернатый всем своим видом показывал, что смертельно
устал и твердо намерен отсыпаться до рассвета.
Ну что с ним делать... Может, суп сварить? Нет уж, отра-
виться можно таким супом — стопроцентно вредное созда-
ние.
У меня оставалось последнее средство убеждения —
взятка.
— Вина у нас, кстати, хватает — можно хоть каждый день
пьянствовать. Не до спиртного сейчас, сам понимаешь, — я
погреб закрыл на замок тюремный, а ключ у себя держу. Но,
если понадобится, легко могу нацедить кружечку-другую.
Попугай заметно оживился, в глазах появился алчный
блеск — я находился на правильном пути. Нехорошо, коне\
но, использовать птичьи слабости, но куда деваться — дру-
гим его не пронять.
— Я вот думаю, что тому, кто обнаружит лагерь тех банди-
тов, которые на нас напали, положена хорошая порция луч-
шего местного вина. Как ты считаешь?
— Справедливо, — попугай, не выдержав натиска соблаз-
на, наконец-то снизошел до ответа.
Ободрившись, я усилил давление, голосом змея-искуси-
теля возбуждая алкоголизм Зеленого:
— Вино здешнее — просто чудо. Я даже не могу сказать, в
какой бочке лучшее: все пока что не попробовал. Говорят,
когда побережье еще было обитаемо, а пираты демов не пе-
рекрывали проливы, Межгорье жило торговлей вина —
здешние бароны купались в золоте. Нигде больше нет такого
винограда, как здесь. На все вкусы: и сладкое, и кисловатое,
и терпкое, и всех ароматов, и крепости разной. Райские на-
питки.
Попугай вытаращился на меня, будто кролик на удава, —
291
жадно разевая клюв, он издавал какие-то причмокивающие
звуки. Вероятно, захлебывался слюной.
— Ну так как, Зеленый? Найдешь эту Рыжую? Далеко они
не могли уйти — думаю, их лагерь где-то неподалеку. Тебе не
придется долго летать, а награда будет, как ты уже понял,
щедрой.
— Мама с детства учила меня остерегаться обманщи-
ков, — недоверчиво произнес попугай.
— Смысл мне тебя обманывать?! Чтобы ты обиделся и бо-
льше никогда не помогал в подобных делах? Получишь ты
свое вино. Немного, но получишь, слово даю. Главное —
найди мне эту самку собаки!
— Эй! Кормчий! Хотелось бы увеличить размеры обещан-
ного вознаграждения!..
— Больше тебе нельзя — пьяный попугай здесь даром ни-
кому не нужен. Но обещаю — плесну достаточно щедро.
— Я лично готов выбрать сосуд с божественным некта-
ром — дайте лишь изучить все кувшины, — продолжал торго-
ваться птиц.
— Хорошо — как скажешь, так и будет: бочку выбираешь
сам.
— И выбор жаждущего будет сделан после пробы из всех
источников: ведь жизнь наша — это поиск идеала.
— А вот это вряд ли, не наглей: там бочек столько, что от
проб окосеешь быстрее, чем от награды. Лети давай, а то так
и будешь до утра трепаться.
Птиц, поняв, что больше из меня выбить ничего не полу-
чится, печально вздохнул, потянулся, хлопнул пару раз кры-
льями, разминаясь, и, резко взлетев, растворился в темноте.
Я за него не переживал: хоть он и не сова, но в темноте ле-
тать умеет — уже бывало. Здешние ястребы по ночам спят,
зениток у межгорских партизан тоже нет — не пропадет.
Теперь оставалось только ждать.
* * *
Зеленый пропадал недолго — я даже задремать не успел:
все также сидел на бревнышке, терзая голову не особо полез-
ными размышлениями. Хлопанье крыльев, уверенное зави-
292
сание на месте, мягкая посадка на соседнее бревнышко, оза-
боченный осмотр перьев — и полное игнорирование моих
нетерпеливых вопросов. Лишь убедившись, что красота не
подпорчена, пернатый снизошел до ответа:
— Я нынче узрел три огня в ночи.
— А рыжую видел? Девку?
— Слепец, не думай, что на свете живут лишь подобные
тебе! Господин, у нас с вами был справедливый договор, и я
его выполнил. Уважаемый хозяин дома, я готов вкусить обе-
щанное угощение.
— Где она?!
— На озере великом есть берег золотой. На берегу том сад
растет. В саду, средь звона хрусталя листвы, там дева нежная
лелеет сладкие плоды. Кстати, девки тамошние берут недо-
рого. Вина! Вина мне! Вина скорее наливай! Я жажду сока
южных виноградников! Пошевеливайся, каналья!
— Да не ори ты! В суп отправлю! Сможешь показать, где
этот «хрустальный сад» с недорогими девками?!
— Всемогущ лишь Господь наш, но и мы кое-что умеем,
если заинтересовать. Всякий купеческий договор подразуме-
вает оплату. Эй! Трактирщик! Я умираю от жажды!
— Далеко?! Объясни точнее!
— Без вина так трудно вспоминать несущественные по-
дробности...
— Вино получишь, когда вернемся, — сперва покажешь
это место!
— Вина сегодня хочется как-то особенно сильно...
— Вот же заладил! Да получишь ты свое вино — дай толь-
ко до рыжей добраться! Объясняй: сколько их там?
Задумавшись, попугай нахохлился и неуверенно выдал:
— Слышал я, что у чудовищ, что водятся на южных остро-
вах, глаза во рту, и число их восемь.
— Точно! Если восемь, то это они! Как же с тобой слож-
но... Часовые там есть? Или спят все?
— Эти ворюги любят спать как честные люди.
— Отлично. Так... надо подумать...
— Размышлениям удобно предаваться за чаркой вина, —
не сдавался попугай.
293
— Ага! Счас! Прям побегу за чаркой! Сперва проверим, не
наврал ли ты.
— Негодный клеветник! Зачем все эти оскорбления! Че-
стность его достойна легенд о великих героях!
— Ладно, прости, Зеленый. Сейчас соберу людей — и по-
ведешь нас. Или объясни подробно, где именно они, — дере-
вень и садов здесь очень много.
— Тяжко говорить, когда горло пересохло от жажды, —
грустно ответил птиц.
— Тьфу ты! Цистерна с крыльями! У тебя одно на уме!
Значит, будешь сам показывать! Ох и доберусь я теперь до
них! Даже не знаю, что именно с ними сделаю, но приду-
маю... Сам знаешь, я — сама доброта и еще никогда никого
серьезно не наказывал. А придется! Мы с тобой этим парти-
занам покажем, кто теперь в Межгорье главный! Слезами
умоются, раз по-хорошему вести себя не хотят! Давай, Зеле-
ный, я в тебя верю! Показывай, где эти смертники!
Попугай, странно нахохлившись, серьезным, чеканным
голосом произнес:
— Приказ магистра: при обнаружении шайки Рыжей
Смерти следует провести с ней переговоры и склонить на
свою сторону. Повторяю: это приказ магистра!
— Ты чего несешь! — опешил я. — Какой магистр?
— Магистр ордена полуденной стражи приказал стражу
Дану. Эх, винца бы сейчас, — своим обычным голосом за-
кончил Зеленый.
— Ты окончательно сбрендил? Еще ничего не пил, а уже
бред несешь! Когда это ты успел с магистром пообщаться?!
Или он над нами летает и ты с ним в ходе разведки пересек-
ся?!
— Магистр приказал — страж выполняет. — Произнеся
это, попугай потерял ко мне всякий интерес, занявшись пе-
рышками.
Но меня его ответы не удовлетворили:
— Эй! Я вообще-то не страж, а самозванец. Уж ты-то дол-
жен это знать.
— Что же ты, свиноед ленивый, больше не торопишься к
девкам? Так спешил... так спешил... ох как торопился... Ночь
холодна, так не выпить ли нам для сугреву?..
294
— Я тебе две щедрые порции налью, если ты скажешь, где
находится этот магистр, — хочу сам с ним пообщаться. Рас-
скажи о нем все!
— Ох долги наши тяжкие!.. Магистр за спиной каждого из
стражей. Магистр вездесущ. Магистр неуловим. Магистр
мудр. Магистр всезнающ. Магистр — опора ордена. Все пти-
цы мира — глаза и уши магистра. Приказ магистра: при обна-
ружении шайки Рыжей Смерти следует провести с ней пере-
говоры и склонить на свою сторону. Повторяю: это приказ
магистра! Вот и сказочке конец, спите, детки. А ведь кто-то
что-то обещал насчет многих чарок вина...
Полученной информации мне было недостаточно, но,
понимая, что вряд ли добьюсь от этого проходимца больше-
го, покачал головой:
— Мы с тобой на эту тему еще поговорим. И вообще, в
суп попадешь, если так и продолжишь дальше темнить.
Ладно, некогда с тобой разбираться. Пошли к этой Рыжей
Смерти... разговаривать. Но учти, Зеленый: люди меня не
поймут. И все из-за тебя и твоего мутного магистра. Вот за
что мне все это...
— Люди — прах, вино — все, — мудрым тоном произнес
попугай и, вспорхнув, устроился на плече.
* * *
Сразу выступить не смогли — пришлось долго подбирать
людей для такой акции. Внятной информации от Зеленого я
так и не добился ни в одном из вопросов и, не зная толком,
где остановилась шайка Рыжей Смерти, принял все меры,
чтобы добраться до нее незаметно. Идти в одиночку не ре-
шился — после странного приказа, якобы поступившего от
магистра, нападать передумал, но и оставаться без прикры-
тия было глупо. Пришлось выбирать бойцов с самыми мало-
шумными доспехами и лошадок наиболее спокойных. В ито-
ге вышло двадцать девять воинов плюс я — на восьмерку про-
тивников более чем достаточно.
У меня были опасения, что партизанская стоянка распо-
лагается на одном из островов — попугай ведь не объяснил,
где именно. Или из вредности врожденной, или просто его
295
понятийный аппарат не позволяет давать подробных привя-
зок — не знаю. Так что шли в полную неизвестность.
Но все обошлось — неприятель не стал злоупотреблять
мерами предосторожности и расположился на берегу. Более
того: с лошадьми мы напрягались зря — до искомого сада
было чуть более часа ходьбы. Партизаны после диверсии
причалили неподалеку от замка и быстрым маршем пересек-
ли долину поперек в одном из самых узких мест. Там, меж
двух холмов, затаилась разоренная деревенька, о которой мы
даже не подозревали, — из Мальрока она не просматрива-
лась. Естественно, разглядеть костер в саду тоже не могли —
его надежно скрывал холм. Да и огонь был небольшим — мы
лишь в паре сотен шагов от зарослей заметили его отблески.
Остановив отряд, я приказал Дирбзу:
— Остаетесь здесь — дальше я пойду один.
— Не понял?! — изумился латник.
— Чего непонятного? Один пойду. Хочу поговорить с
этими ребятами по-хорошему.
— Да они вас сразу убьют!
Объяснять воину, что я руководствуюсь приказом, пере-
данным через Зеленого, не стал. Не знаю, как он на такое от-
реагирует, да и не стоит посторонним раскрывать интимных
подробностей жизни стражей-самозванцев. Придется вы-
кручиваться...
— Один раз я уже был у них в гостях — и жив до сих пор.
— Вот и не рискуйте больше. Зачем с ними по-хорошему?
— Да хотя бы затем, что они до сих пор не убили ни одного
из нас. Да, пакости делали и подранили парочку слегка, но
это можно простить. Большая кровь не прощается. Нас не
так много, чтобы не попытаться переманить их на свою сто-
рону, раз они к нам так добры.
Говорил, а у самого зубы сводило от злости — вот во всем
был с Дирбзом согласен, так что приходилось наступать на
горло собственному мнению.
— Добры?! Ну-ну... По вам не скажешь, что вы к ним боль-
шую симпатию питаете. Сэр страж, мы легко окружим сад, и
никто отсюда не выйдет. Не надо лишнего затевать — опасно
это. Хотите поговорить — так давайте их живьем схватим, и
296
говорите сколько хотите. В замке нашем, в темнице, для та-
ких разговоров инструмента всякого хватает.
— Попробую для начала убедить словами. Они меня в
свое время не убили, так что не буду им злом отвечать сразу.
Дирбз, нечисто что-то с этими разбойниками. Почему-то ду-
маю, что слов будет достаточно. Нам очень не помешает их
помощь. И помощь искренняя нужна — человек с вырван-
ными ногтями искренне помогать не станет. Поверь, Дирбз,
я это точно знаю.
— Да и я знаю, но только рисковать вам нельзя. Давайте,
раз уж так хотите миром дело решить, сам схожу и поговорю.
— Не надо. Вас они не знают. Начинайте окружать сад.
Если услышите мой крик, сразу бросайтесь со всех сторон —
сад маленький, и никуда они не спрячутся.
— Все же зря вы. Очень зря. Если их восемь и при них тот
ловкий горец, то очень и очень зря.
Пересадив Зеленого на плечо Дирбзу, я спешился и заша-
гал к темной стене деревьев.
* * *
С сержантом я был в общем-то согласен — не стоит
командующему так глупо рисковать. Но что-то останавлива-
ло меня от жесткого решения и привлечения посторонних.
Мои люди хороши, но схватить восьмерку противников без
эксцессов вряд ли сумеют. Полетят стрелы, зазвенит сталь —
кто-то умрет, кого-то покалечат. После такого начала подру-
житься будет гораздо труднее, не говоря уже о недвусмыс-
ленном приказе, переданном Зеленым. Хоть я и самозванец,
не обязанный подчиняться магистру и его попугаям, хоть и
зол за нападение, но умом тоже понимаю — нам до зарезу не-
обходимы союзники из местных и портить отношения с та-
инственным руководством ордена тоже нежелательно. Пусть
эти межгорцы полные отморозки и маньяки — я даже от та-
ких не стану отказываться. На данный момент имеются две
шайки, и я, не колеблясь, выбираю шайку Рыжей Смерти.
Пусть она и малочисленнее первой, но зато на ее счету нет
смертей — лишь парочку наших неопасно стрелами задели да
меня в канале искупали. Сгоревшие струг и лодки я как-ни-
297
будь прощу, как и задетое самолюбие. Но это я такой всепро-
щающий, а вот рыжая может обидеться всерьез, если с ней
устроят разговор как с пленницей: женщины — они такие.
С другой стороны, если они в категоричной форме не со-
гласятся дружить, в этом заросшем саду им будет нелегко до-
стать меня из длинных луков. Я успею позвать помощь и лег-
ко продержусь до ее прихода — у противников, насколько
помню, не было копий, а топорами и мечами меня достать
будет непросто. Да и нелегко в таких дебрях действовать
длинным оружием — я с трудом пробирался вперед, стараясь
делать это бесшумно: за садом и раньше не особо ухаживали,
а сейчас он и вовсе в джунгли превратился.
Луна будто всю ночь мечтала сделать мне пакость — вы-
бралась из-за туч, когда до полянки с едва тлеющим костром
оставались считаные шаги. Замер столбом, мечтая лишь об
одном: пусть на мне немедленно вырастут ветки с листьями.
Можно даже с плодами. Да пусть хоть дятел по голове стучать
начнет — лишь бы за дерево приняли!
Тишина, только костер изредка потрескивает. Ни ветер-
ка, ни криков ночных птиц. Даже лягушки в ближайшем ру-
чье квакать перестали. От углей света почти нет, зато луна ра-
ботает прекрасно — отлично вижу восемь разлегшихся фи-
гур. Завернулись в плащи, скрючились: под утро похолодало.
Выносливые товарищи — лишь под одним замечаю набро-
санные ветки с листьями, остальные прямо на земле распо-
ложились. Судя по низкому росту этого неженки, не сомне-
ваюсь, что это сама предводительница.
Спят как убитые. Устали, наверное, от трудов диверсион-
ных. Даже обидно — столько сил приложил, чтобы бесшумно
подобраться.
Все так же осторожно выбрался из зарослей, подошел к
костру, подбросил в него охапку приготовленных рядом
дров, присел на поваленное сухое дерево, блаженно вытянул
руки к огню, громко произнес:
— Здравствуйте. Я вам не помешал?
Некоторое время ничего не происходило, и я уж было ре-
шил, что этих ротозеев из пушки не разбудить, но тут один
пошевелился, приподнял голову, сонно-бездумно уставился
на меня, хрипло произнес:
298
— А ты кто?
— Человек я. Хороший человек. К тому же добрый, раз
вас не прирезал.
Что-то в моем ответе ему не понравилось. Вскочив, он,
путаясь в плаще, попытался резко выхватить топор из-за по-
яса, выкрикнул странное:
— Достали!
Интересно — что он этим хотел сказать? Скорее всего,
просто спросонья неадекватен.
От крика подскочили остальные, и вскоре я оказался в по-
луокружении: семеро противников. У одного меч, другой с
топором, остальные лихорадочно возятся с луками — натя-
гивают тетивы. Меня это ничуть не испугало — я ведь не про-
сто так устроился на этом дереве. Если что, просто завалюсь
назад, прикрывшись толстым стволом от обстрела. А там и
отползу в сторону — наблюдать за мной через пламя, объяв-
шее подкинутые дрова, не получится.
Сидя с самым невозмутимым видом, я поднял палку, про-
тянул вперед, наблюдая, как пламя охватывает кончик, уко-
ризненно произнес:
— Я вас сто раз мог четвертовать, но не стал, а вы сразу за
оружие хватаетесь.
Палку, кстати, я жег не зря. Как известно, существуют три
вещи, на которые можно смотреть бесконечно: как горит
огонь; как течет вода... и как работает другой человек. Инст-
руктор, не вдаваясь в тонкости психологии, объяснял так:
«Любое твое действие, совершаемое с огнем, вызывает повы-
шенный интерес — это инстинкт, сохранившийся с перво-
бытных времен. На кого-то он почти не действуют, другие
будут просто загипнотизированы им: уставятся на огонек,
который разгорится на конце палки. Когда настанет удоб-
ный момент, просто отбрось ее в сторону — есть хорошие
шансы, что кто-то проследит за ней взглядом, потеряв время.
А время — это хорошо: иной раз одной секунды более чем до-
статочно, чтобы проигрышную ситуацию превратить в выиг-
рышную».
Пусть я пока что не владею секретным кун-фу, но кое-что
умею. Если вы, ребята, не захотите со мной дружить, то найду
299
что на это ответить — убить не убью, но удеру просто мастер-
ски.
— Это ты?! Солдат?! То есть шут?! — быстро поправилась
рыжая.
— Ты, я вижу, с момента нашей первой встречи не стала
воспитаннее. И вообще по-девичьи забывчива. — Покачав
головой, я мягко, будто разговариваю с глупым ребенком,
пояснил: — Не солдат я. И не шут. Два раза с тобой уже встре-
чаемся, а ты все не можешь запомнить таких простых вещей.
— У-убить его? — Опять старый знакомый не сумел смол-
чать — аж заикается от неожиданного пробуждения и жажды
смерти.
Не обращая на него внимания, девушка требовательно
произнесла:
— Как ты нас нашел?!
Ответить я не успел: захлопали крылья, щеку обдало вет-
ром, на плечо плюхнулась зеленая тушка, вытянув шею, су-
рово уставилась на партизан. Вот ведь пернатый негодяй —
специально прибыл, чтобы я всю славу обнаружения отряда
не приписал себе!
Если бы небо сейчас засверкало от вспышек салютных ра-
кет, на поляну заехал двенадцатидверный лимузин и оттуда
под звуки американского гимна и вспышки лазеров вывали-
лась группа участников эксцентричного шоу трансвеститов в
своих самых экстравагантных сценических нарядах, — все
это не смогло бы вызвать и сотой доли последовавшей реак-
ции.
Готов поклясться остатками печени Зеленого!
Опять наступила тишина.
Мертвая.
Лишь дрова трещат в огне, и возле уха сопит птиц.
Признаться, я тоже замер, как эти семь статуй, — неско-
лько удивился их реакции. Они здесь что — никогда попугаев
не видели? Бедные дикие туземцы...
Где-то неподалеку треснула ветка под чьей-то ногой —
мои люди, похоже, потеряли терпение и сжимают кольцо
окружения. Кто-то уронил топор — в мертвой тишине звук
удара о землю показался громом. Все дружно вздрогнули
(даже я), стряхивая оцепенение. Рыжая неуверенно, голосом
300
наивно-восторженной гимназистки лет двенадцати, поинте-
ресовалась:
— Это... это... вот это... Попугай этот ваш?!
— Сложный вопрос, — честно ответил я. — С какой-то
стороны — он мой, но с другой — абсолютно свободен в сво-
их действиях и предпочтениях. С таким же успехом можно
сказать, что я принадлежу ему.
— Вот так гораздо вернее будет, — нагло поддакнул Зеле-
ный.
После его слов бедные партизаны опять впали в ступор —
хоть телегу подгоняй и грузи их, будто бревна. Кстати, а по-
чему восьмой продолжает спать? Так и лежит под плащом.
Глухой? Или помер от радости, не вставая?
— Вы — страж? — опять спросила рыжая.
Голос ее был столь же смешным — она теперь ничем не
напоминала ту язву, что окрестила меня шутом. И столько
неистовой надежды было в этом голосе, что я не смог отве-
тить несмешливо или уклончиво. Сказал просто:
-Да.
Детина, порывавшийся меня убить, вдруг заплакал как
ребенок, упал на колени, обхватил лицо ладонями.
— Мы вас ждали. Давно ждали, — произнесла девушка, и,
вскинувшись, уже почти прежним голосом затараторила: —
Простите за грубость. Все очень неожиданно. Мы ведь не
знали. Позвольте представиться: я — Альра из Мальрока.
Ветки за моей спиной затрещали, из кустов высунулся
Дирбз, виновато доложил:
— Простите, сэр страж, уж очень долго вас не было, так
что мы начали подтягиваться. — Повернувшись к девушке,
воин уточнил: — Альра — это уменьшительное от Мальрок?
— Да, — тихо ответила рыжая.
Покачав головой, сержант хмыкнул:
— Баронская дочка. Незаконнорожденная, но дочка. Ну и
дела...
— А это кто? — Я неопределенно указал на остальных.
— Кто это?.. Это люди... разные люди. Тоже из Мальрока.
И не только. Мы — не темные... и не демы. Мы просто люди.
Мы — последние люди. Последние люди здесь. Одни из по-
следних... Здесь мало людей теперь... очень мало.
301
В руках партизан все еще оставалось оружие, но это уже
никого не напрягало, даже осторожного Дирбза. Межгорць
больше не выглядели агрессивными или опасными: беско-
нечно уставшие, во всем разочаровавшиеся — и только сей-
час встрепенувшиеся от надежды.
Надежду им принесли мы.
Сержант, окончательно выбравшись из кустов, тихо, что-
бы никто не услышал, произнес почти в ухо:
— Признаю, был неправ. Словами с такими надо — толь-
ко словами.
Я не стал рассказывать, кому обязан идеей мирных пере-
говоров. Честно признаться, мне было немного неловко за
свою недавнюю злость и кровожадность — чуть грех лишний
на душу не взял. И пусть Зеленый — наглое мутное создание,
но спасибо ему за этих «партизан».
И его магистру...
Глава 18
МЕЖГОРЬЕ: ИСТОРИЯ ПАДЕНИЯ
Даже не знай я о происхождении Альры, легко мог догада-
ться — как ни старайся, но воспитания не скроешь. Хоть и
незаконнорожденная, но все же аристократка. Даже перло-
вую кашу она наворачивала с таким видом, будто небрежно
дегустирует изысканные деликатесы, — при питании из об-
щего котла, где важна скорость работы ложкой, жить ей го-
лодной. Наши женщины в этом вопросе от мужчин не отста-
ют — лопают поспешно, грубо. Я от такого зрелища всегда
воротил глаза — неженственно это как-то. Думал, что чав-
кать и торопливо глотать свойственно всем туземкам, но, как
теперь вижу, ошибался.
Приятная ошибка — ведь почти во всем, что касается
женщин, я привередливый эстет. И не обязательно с потре-
бительской точки зрения: ведь каждая женщина, даже та, на
которую ты не претендуешь, в идеале должна быть красивой
во всем — значит, питаться ей тоже надо уметь красиво.
Если в вопросе питания Альра была классической аристо-
краткой, то в остальном все не так просто.
Одежда...
302
Мало того что одежда далеко не изысканная (впервые
встречаю здесь женщину в штанах), она еще и латаная-пере-
латаная, да и хорошая стирка ей не помешает. Ничего удиви-
тельного: жизнь партизана — это многочисленные сучки и
колючки, способные в хлам изодрать грубую брезентовую
робу, не говоря уже о тонких шелках; ночевки на земле в лю-
бую погоду; отсутствие бань, прачечных и прочих удобств —
при всем желании щеголять в отстиранном и отглаженном не
получится.
Манеры...
Ни капли той холодной отстраненности, которой отлича-
лась вдовствующая королева Ортара. Спокойствием аристо-
кратическим и плавностью жестов здесь тоже не пахнет: кап-
ля ртути на шатком столе — вот ее поведение. Речь, правда,
иной раз напыщенная, но не чрезмерно — здесь почти все так
говорят, и она ничем не отличается в этом от простецкого
Арисата. В общем, засилья снобизма не наблюдается.
Внешность...
Короткие волосы обрезаны весьма небрежно и беспоря-
дочно торчат абсолютно во все стороны. Как-то это не очень
похоже на шелковистые локоны изысканной аристократки...
Но все равно самая заметная черта. Благодаря цвету: он не
просто рыжий, а что называется огненно-рыжий. Будь дело
на Земле — заподозрил бы в применении краски, но здесь хи-
мия до таких высот еще не добралась. Невысокая — бакай-
ские женщины в сравнении с ней будто звезды баскетбола, —
но стройная. Я бы даже сказал, чересчур стройная — жизнь
партизана не способствует накоплению жира. Не сказать что
красавица писаная, но очень даже мила. На любителя — если
нравятся взбалмошные героини аниме с огромными глази-
щами под гипертрофированными ресницами, то Альра —
ваш идеал. Хотя... Причесать по-человечески, приодеть, от-
мыть... Нестандартной останется, конечно, но на пользу ей
это пойдет.
Возраст...
Тогда, ночью, давал ей все тридцать — по голосу судил:
очень уж четко, по-взрослому говорила. Но теперь и два-
дцать боюсь давать.
И вот эту тощую пигалицу, этого воробья взъерошенного,
303
армия Ортара называла Рыжей Смертью?! Неуловимая гроза
армии карателей? Великие боги, да эта «партизанка» даже
дозорного на ночь не оставила: я бы мог приготовить себе
жаркое на ее костре, и никто бы этого не заметил. Или уста-
лость после хулиганства в моем замке сказалась; или не стал-
кивались с серьезными противниками; или слава девчонке
досталась незаслуженно. Я и раньше был невысокого мнения
о королевских вояках, а сейчас начал их откровенно жа-
леть — бедные, несчастные инвалиды... Теперь понятно, по-
чему у Кенгуда проблемы на границе: с такими солдатами
ему тушканчиков в поле гонять, а не с темными драться.
Я смотрел, как Альра уплетает кашу, и думал. Думал, что
мне теперь с ней делать. Нет, я, конечно, понимал, что мы те-
перь не враги, а союзники, но в остальном...
Неожиданная выходка Зеленого с приказом магистра...
За все время моей эпопеи руководство ордена заявило о
себе лишь однажды — через герцога и королеву. Причем до
сих пор не верю, что они меня не обманули, — может, сами
все придумали, чтобы сделать из стража винтик для каких-то
непонятных замыслов. В тот момент мне было плевать на то,
из каких побуждений они действуют: я хотел смыться пода-
льше и как можно побыстрее — в этом мне любезно помогли.
Вот тогда и пришлось отправляться в Межгорье, чему я был
только рад... да и сейчас не разочаровался. Теперь жалею, что
не догадался поинтересоваться, каким образом магистр пе-
редал свои указания. Но теперь подозреваю, что если указа-
ния и были, то передали их тем же способом: через попугая —
он ведь у них тогда жил.
Ну не смешно ли: царствующие особы подчиняются
пьянствующей птице! Ни капли не смешно — здесь к птицам
стражей относятся более чем серьезно. Достаточно вспом-
нить мою первую встречу с бакайцами или сегодняшнюю ре-
акцию межгорцев. Уж не знаю почему так, но местные попу-
гаи на земных собратьев похожи лишь внешностью и частич-
но повадками — в остальном это нечто уникальное и своеоб-
разно разумное.
Жаль, что разум вредностью осложнен — Зеленый, при
всем ко мне уважении, наотрез отказывается давать поясне-
304
ния по поводу личности магистра, ордена стражей и спосо-
бов связи. Ну не пытать же его плоскогубцами за это!
Каким образом он получил приказ? Если отбросить вер-
сию, что сам его придумал ради выманивания двойной вин-
ной награды (а это очень даже вероятно), можно предполо-
жить телепатию или что-нибудь столь же эффективное и да-
льнодействующее. Ладно, будем считать, что мой шпион
крылатый где-то в кустах прячет рацию. И зачем магистру
понадобилась эта Альра? Откуда он вообще узнал о здешней
ситуации? Как принял такое решение в отношении нее? Не
думаю, что Зеленый мог ему помочь: попугай в этом вопросе
не лучше меня ориентируется, и вообще — живет простой
жизнью и не сильно умничает. Значит, у руководства ордена
имеется информация, мне неизвестная.
А оперативность? Скорость, с которой пришел приказ не
трогать Альру? Тут уж, наверное, действительно Зеленый по-
работал — передал, гад, отчет о результатах разведки своему
магистру, а потом уже ко мне вернулся с честным видом.
Может, он и мои отчеты ему передает?
Вот петух ощипанный! Как же скучает по нему котел с ки-
пятком!..
Что-то с этой Альрой не так, раз неуловимый магистр
снизошел до приказа самозванцу. Странно, но самозванец
его почему-то выполнил... Ну не дурак ли? А как понимать ее
слова о том, что они меня давно ждали? И узнать неоткуда —
только от нее.
И откуда у нее такой экстравагантный спутник? Я говорю
не про шестерку мужчин, а про седьмого — того самого коро-
тышку. Широкоплечий бугай с крошечной головой, до по-
следнего клочка кожи поросший короткой серой шерстью.
Не волосами — именно шерстью. Будто шкура крота, и глаз-
ки такие же микроскопические. А выражения в них ноль —
абсолютная пустота. Ничему не удивляется, ни на что не реа-
гирует — даже не проснулся, когда в саду интересные дела
происходили. Поневоле обидно стало, что такой тормоз су-
мел меня умыкнуть из лагеря.
Не веди себя Зеленый спокойно — изрубили бы тварь сра-
зу, когда Альра его будить начала. А так... Не темный — это
понятно. Но все равно тварь. Если это тот самый таинствен-
305
ный горец, то, похоже, они там, в горах своих, порядком оди-
чали. Он вообще на человека мало похож. Классический
персонаж неприличных анекдотов о неких южных народах —
рожденный в результате многовековых традиций скотолож-
ства.
Проклятые законы гостеприимства — приходится ждать,
когда она доест, а уж потом устраивать допрос! Не терпится
узнать все из первых рук: ведь эта девушка — бесценный кла-
дезь до зарезу нужной мне информации.
* * *
С кашей покончено; ложка не облизана, а вымыта (ари-
стократка, мать ее...), чашка здешнего травяного чая разго-
вору не помеха. На востоке уже намечается просветление —
очередная ночь, проведенная без отдыха, — но как-нибудь
переживу. Да и не уснуть мне — хочется узнать много чего,
причем немедленно.
— Альра, если ты не слишком устала, — не могла бы рас-
сказать мне о Межгорье?
— Конечно, сэр страж. Что именно вы хотите узнать?
— Все! Абсолютно все, что касается перерожденных: как
это началось; как происходило; полную историю хочу знать.
— Это долго рассказывать, — вздохнула девушка.
— Я никуда не тороплюсь, но если ты устала...
— Нет! Что вы! Расскажу! Но только я не очень хорошо
рассказывать умею. Вам бы со старым Аваном поговорить —
вот он мастер: заслушаешься.
— А где он?
— Убили его, — опять вздохнула девушка. — Точнее, сам
умер — не перенес дороги, когда мы через горловину уйти
попытались.
— Значит, рассказывать придется тебе. Смелее, не стес-
няйся. Считай, что перед тобой не страж, а летописец, кото-
рый ничего не знает, и его задача лишь записывать за тобой
каждое слово.
Учитывая наличие попугая, я не преувеличивал: знал, что
вредная птица запоминает все до буквы. Вот только повто-
306
рить усвоенное его непросто заставить — он иногда упрям
как ишак. Но память как у диктофона.
— Ну... Ну тогда... Я даже не знаю, с чего начать, — груст-
но констатировала Альра.
— Начни с чего-нибудь, а там видно будет.
— С чего именно?
— Ну хотя бы с себя. Где родилась, как жила до того, как
все это началось, и как после.
— До того, как началось, жила себе и жила — как все жи-
вут. Ваш сержант сказал, что я дочка барона, но это не так.
Моя мама — дочь рыцаря из побочной ветви Мальроков, его
владение было у побережья, на востоке отсюда. Маленькое
владение. Я дедушку не застала — он погиб при нападении
демов. Пираты тогда налетели на целом флоте галер... Из на-
ших родичей только мама спаслась — ее спрятал первый сер-
жант одного из баронов. Отряд барона был разбит, он чудом
уцелел. В горах они прятались, и... В общем, этот воин стал
мужем моей матери. Хорошим мужем. Оставаться на разо-
ренной земле было незачем, и они отправились в Мальрок.
Барон, помня о родственных связях, взял отца под руку. Пере-
суды ходили, конечно, — странно это, когда аристократка за
простолюдина идет, но времена тогда были отчаянные, всякое
бывало. Да и сам барон никогда ничего ему не говорил плохо-
го из-за этого. Он был доволен отцом. Отец — хороший воин,
и в Мальроке быстро стал первым сержантом. А мне дали это
имя в знак уважения к барону и благодарности к его милости.
Так я и жила, при замке. Братьев и сестер не было — маме
роды трудно дались: узкие бедра, да и вынашивала она меня в
холодных горах, пережидая нашествие демов. Сказалось все,
вот и здоровье потеряла. Умерла она, когда мне и четырех лет
не исполнилось. Отец... Любил он ее сильно и другой не взял.
Бывали у него... так... вдовушки, но ничего серьезного. Так и
росла я с ним. Он воинов учил, а я — рядом, тоже училась.
Смеялись тогда над странной дочкой странного сержанта, но
ведь потом пригодилось — не разговаривала бы я сейчас с
вами, не будь той учебы. Воины побережья славились свои-
ми умениями — им ведь чаще, чем другим, за оружие браться
приходилось. А отец мой был одним из лучших — у него было
чему поучиться.
307
К костру, устроенному под стеной донжона, подтягива-
лись мои неспящие «замы» и шестерка межгорцев в полном
составе — лишь «мохнатого» не хватало, — не одному мне был
интересен рассказ Альры. Но она уже не обращала внимания
на новых слушателей — начала увлекаться собственным мо-
нологом.
— Барону тоже с детьми не везло — жена его долго не мог-
ла наследника родить. Лишь дочки появлялись — своими не-
вестами он почти все центральные баронства обеспечил и
даже с одним южным породнился. Других женщин брал — из
простых, но тоже ничего с ними не получалось — лишь одна
сына принесла. Хоть и незаконнорожденный, но барон
очень рад ему был. Приближал к себе. А потом старая жена
умерла при родах, но родился сын. Настоящий наследник.
Барон тогда к Альрику охладел, но все равно не забыл. Гово-
рил, что как вырастем, то стану я женой Альрику — породни-
ться еще раз хотел с отцом. Ценил он отца. Так и росли мы с
Альриком вместе. Хотя насчет замужества я его почему-то не
воспринимала. Он будто брат мне был. Не было ведь у меня
других братьев. И сестер не было. С баронскими мы не ров-
ня, да и не сошлись как-то. Особенно когда барон молодую,
вторую жену взял, из предгорных баронств. Та порядки нача-
ла наводить новые. У себя там, в холмах, коз пасла и дыры в
единственном платье латала, а здесь хуже имперской герцо-
гини стала: начала указывать, что и как положено делать, де-
лить всех по происхождению и чину. Глупая и злая женщина.
И без этих эпитетов было понятно, что новую жену баро-
на Альра недолюбливала: лицо выдало всю глубину отрица-
тельных чувств. Вообще лицо у этой девушки — будто книга
открытая, на редкость выразительно. Многое и без слов мож-
но понимать, наблюдая за гаммой стремительно меняющих-
ся эмоций.
— От глупости ее и от злобы все случилось. Из-за нее все
началось.
Сделав паузу, Альра отпила из кружки и виновато пояс-
нила:
— Я некоторых подробностей не знаю. Так... слухи и свои
догадки. Все ведь началось в ближнем кругу баронской се-
мьи, а меня туда не особо допускали при новой жене.
308
— Говори как есть, все что знаешь. Не волнуйся, если в
чем-то сомневаешься, — приободрил я девушку.
— Летом это случилось. Прошлым. В начале лета. А точ-
нее, весной — в последние дни весны. Жена барона родила
мальчика. Барон очень рад был — хоть и при наследнике уже,
но сыновья лишними не бывают. Вот только жена его не об-
радовалась — ходила, будто туча грозовая. И раньше змеей
злобной была, а теперь будто водой святой ошпарили... ведь-
му... Запало мерзавке в голову, что, не будь старшего сына,
Мальрок унаследует ее отпрыск. Мешать ей старший сынок
начал, вот и решила избавиться от него. Когда барон брал ее в
жены, с ней слуга пришел, вороватый, как все предгорцы, но
терпели его — не хотелось под руку хозяйке попадаться из-за
этого проходимца. Вот с помощью слуги она это и устроила.
До того из замка носа не высовывала, если не на пир к сосе-
дям или другое увеселение, а тут зачастила: ни одного выхода
барона со свитой не пропускала. Даже на охоту за ним езди-
ла. А наследника своего барон с собой всюду брал, приучал к
взрослой жизни, и на охоту, конечно, тоже. Вот на охоте все и
случилось: пока взрослые оленем увлеклись, мальчик без
присмотра остался, и... Гроза тогда сверкала, и когда его на-
шли, баронесса первая сказала, что молнией его ударило. Да
только гроза стороной прошла и гром рядом не гремел. Да и
непохоже на молнию все было — голова проломлена, одежда
сажей измазана, а на теле нет ожогов. Но тогда, в суматохе, не
придали этому значения, а потом уже ни к чему все стало.
Ведь это слуга баронессы ударил мальчика и одежду его вы-
мазал сажей припасенной, чтобы видимость огня была. Ста-
рый Аван говорил, что, когда с той охоты все в замок верну-
лись, у негодяя руки черные были. Может, и приврал — он
любил это делать, а может, и нет — в той суете могли не обра-
тить внимания. Какое кому дело до слуги чужого, если на-
следник при смерти? Вот так баронесса сделала свое черное
дело и под подозрение не попала.
— От баб одни беды вечно, — вздохнул Арисат.
— Не все такие, как она! — тут же вскинулась Альра. — Ее
никто у нас не любил — змея она скользкая, а не женщина!
Если бы не договор с предгорцами, барон бы ее никогда не
взял!
309
— Ладно тебе! Не ругайся! Прости. Никто тебя не хотел
обидеть. Рассказывай: что там дальше было? — умоляюще
произнес Дирбз.
Кинематограф здесь неизвестен, телевизор тоже, из раз-
влечений только какие-то редко случающиеся балаганы с
шутами, в талантах которых я сильно сомневаюсь. Неудиви-
тельно, что хороший рассказчик со свежей историей здесь на
вес золота: вокруг костра уже толпа собралась, заключив нас
в круг. Пусть завтра трудный день, пусть не выспятся, но по-
слушать надо — когда еще такой случай выпадет.
А рассказывать Альра умела: голос четкий, выразитель-
ный — мельчайшие оттенки эмоций передает. Плюс декора-
ции не подкачали: суровые мужчины, не снявшие доспехов,
с разнообразными смертоубийственными штуками; закоп-
ченная стена донжона; отблески костра на лицах; собаки ле-
жат, тоже слушают, будто люди, восхищенно вывалив языки;
попугай устроился на оглобле, бормочет недовольно и по-
стоянно потягивается, показывая, что невыносимо хочет
спать и мы все ему смертельно надоели. И посреди всего это-
го — девушка, столь огненно-рыжая, что даже ночной мрак
не может этого скрыть.
И десятки глаз, на нее уставившиеся.
Жаль, камеры нет — такие кадры пропадают.
— Вот не надо перебивать, особенно если так глуп, что не
понимаешь, о чем говоришь. — Красноречиво покосившись
в сторону Арисата, Альра продолжила: — Наследник тогда не
умер, но и живым уже не был. Лежал бледный, без памяти и
едва дышал. И сердце билось еле-еле. Лекарь сказал, что на-
деяться не на что — голову сильно повредило грозовым ог-
нем. И еще сказал, что разума в наследнике не осталось боль-
ше, а раз так, то надо священника звать, чтобы оберегал тело
до самого конца. Ведь все знают: где разум ослаб или нет его,
там Тьме раздолье, особенно если граница неподалеку. Свя-
щенники у нас свои — церковников чужих в Межгорье не
слишком уважали. Последний раз, когда миссионеры им-
перские пожаловали, их накормили-напоили, а потом поса-
дили раздетыми на лошадей, намазав перед тем седла липкой
смолой горного можжевельника, и отогнали всю черную
братию к горловине. А уж как они дальше выбирались из та-
310
кой неприятности, не знаю — может, и не выбрался никто.
Но хоть наших священников не очень признавали во внеш-
нем мире, но дело свое они знали. Все понимали, что надо их
приглашать, кроме барона. Но он обезумел будто — очень
был привязан к мальчику. Да и тот хорошим был. Собой хо-
рош и умен — из него бы достойный правитель вышел... —
Вздохнув, Альра пояснила: — Такой приказ барона был — за
один намек о священнике он свирепел. Брата своего велел
закрыть в покоях и стражу приставил, когда тот пытался на
своем настоять. Помалкивать все начали — побаивались его
гнева. Он в голову себе вбил, что не надо делать ничего, что с
умирающими проделывать полагается, — решил почему-то,
что тогда сын выживет. Вместо священников лекарей и зна-
харей со всего Межгорья звать начал, и даже в Ортар послал
за ними. Неучей и обманщиков среди них немало, но и хоро-
шие случаются. Один из таких, осмотрев рану мальчика, от-
крыл барону правду: не молния поразила его сына, а рука
злодея. Тот будто прозрел — сразу вспомнил все несообраз-
ности, что тогда случились и которым не придал значения,
потому что не о том думал. А теперь в ярость впал, узнав о
глупости своей: ведь воин не последний и ран навидался —
ведь без чужих слов мог понять, что произошло на самом
деле. И так велика была его злость тогда, что кинжалом палец
себе отрубил, чтобы болью обычной боль души заглушить.
Лекарь — тот от страха бежать решил, как такое увидел, но
барон ему не позволил — при себе оставил. Он любил, когда
ему служили понимающие люди.
— Правильно оставил, — согласился епископ. — Видимо,
это единственный лекарь был знающий, раз до него ни один
не смог отличить след от удара дубинкой от следа молнии.
Развелось шарлатанов...
— Да, знал он лекарское дело. Вот только не дубинкой ма-
льчика ударили, а гирькой свинцовой на ремне. Кожей ее об-
шили в несколько слоев, чтобы кожу не рассекло. Это потом
уже выяснилось, когда начал барон дознание производить.
Гадюка его злой была, но глупой — не сумела всех следов
скрыть. Начали люди вспоминать, что да как тогда происхо-
дило, и по всему вышло, что при мальчике лишь она остава-
лась и слуга ее — остальные оленем увлеклись. Всех тогда
311
возле зверя видели, кроме них. Жену барон поначалу трогать
не стал, а вот слугу чего жалеть — сволокли его в подвал пы-
точный. Там он недолго запирался — все-все рассказал. Ну
тогда барон и жену следом отправил. Заковали ее в колодки
по соседству с тем, что от ее слуги осталось. Она, как увидела
это, так сразу умолять начала о пощаде — понимала, что от-
пираться бессмысленно. Не помогли ей мольбы — так и
сгнила там, со слугой своим. Если вы подвал не очистили, то
найдете их тела в камере — мы их хоронить не стали. Не за-
служили они человеческого погребения...
— Мы их сожгли — воняли очень, — пояснил Арисат. —
Не знали же... Эх, надо было воронам отдать!..
— Они и при жизни вонючие были, — мстительно произ-
несла Альра. — В колодках призналась она, что мужу изме-
нила со слугой своим, чтобы тот согласился на детоубийство
пойти. Она там много чего наговорила — и словами сумела
жизнь свою змеиную продлить. Сказала, что знает способ ре-
бенка спасти. Старый способ, еще языческих времен. Вре-
мен самых первых людей, до Исхода которые здесь жили.
Мало кто о нем знает, потому что инквизиторы таких знаю-
щих на кострах жечь любят. Но она знала — бабка знание
древнее ей передала. Потому что бабка ее была самой настоя-
щей ведьмой, а через нее и внучка ведьмой стала.
Слушатели, зароптав, начали креститься — поминать не-
чисть, пусть даже столь слабую, в темную пору не любили.
Лишь межгорцы пренебрегли церковным ритуалом — они
здесь столько навидались, что по таким пустякам уже не пу-
гались. Я, разумеется, тоже не шевельнулся. Во-первых, ате-
ист; во-вторых, не понимаю чего бояться — не наблюдаю
даже признаков угрозы, если не считать зловещего тона, на
который перешла Альра. Но местным, не тренированным на
фильмах ужасов, и такой мелочи достаточно.
Девушка все тем же мрачным голосом продолжала:
— Ведьма сказала, что нужно провести ритуал. Древний
ритуал, рожденный во времена, когда люди поклонялись
темным богам, ветру, воде, идолам поганым, рунам тайным.
Язычники, с которыми дрались наши предки после Исхо-
да, — они знали то, чего знать нельзя никому. Ведь всякий
понимает, чем грозят их ритуалы, но только барон ни о чем
312
уже не думал, кроме как о спасении ребенка. Мальчик был
совсем плох: лицо заострилось, на череп стало походить; ис-
сох весь; дышал все слабее и слабее. Его согревали две тол-
стухи молодые, а жизнь в нем поддерживали бульоном кури-
ным и вдували в рот муку с пудрой из виноградного сахара.
Но ничем все это не помогало — жизнь из наследника выте-
кала капля за каплей. Я не знаю, что именно делали при том
нечистом ритуале. Говорят, барон своими руками вырвал
сердце из некрещеного младенца на проклятом алтаре. Мо-
жет, и так. Я не знаю. Не верю, что барон на такое способен
был, но темный алтарь здесь и вправду есть. Эти холмы, что с
севера окружают озеро, и эта долина — они древние очень:
когда-то давно здесь жили язычники. Наши предки сумели
их победить после долгой войны. Забрали себе эту хорошую
землю, разрушили темный храм, но не смогли разрушить ка-
пища. Говорят, оно появилось еще до язычников — когда
бог, создавая мир, отвлекался, демоны добавляли разную
мерзость, от себя уже. Людям такого не построить: уж очень
там все огромное. Странное и страшное место: в грозу туда
молнии все время бьют; а иногда там появляются непонят-
ные вещи и даже неведомые звери. На холме оно: круги из
огромных камней, которые и сотней лошадей не вывернуть
из земли. И алтари там есть — в центре большой, по окруж-
ностям маленькие. Бароны много раз пытались разрушить
капище, но сил хватило лишь на несколько не самых огром-
ных глыб — так и лежат они с тех пор на склоне. Но сила про-
клятого места от этого не уменьшилась — ее хватило для ри-
туала. И сын барона не умер.
— Он стал перерожденным? — завороженно произнес
Тук.
— Да, — коротко ответила Альра. — Узнай об этом
люди — убили бы сразу, не посмотрев, что это наследник ба-
рона... Но... Барон смог это скрыть: тайну знали только он и
лекарь. Ну и жена его знала, вот только в подвале умирала
она, в колодках — ей спину изорвали кнутом и не давали
воды. Барон умом тронулся и ни с кем не разговаривал тогда,
а лекаря из покоев мальчика не выпускали, и никому, кроме
него, хода туда не было. Да и выходил он лишь под присмот-
ром барона — тот следил, чтобы он ничего не разболтал. Мы
313
считали, что мальчик по-прежнему сильно болен и вот-вот
умрет. Жалели барона, думали, что он обезумел от горя. А он
и впрямь обезумел: глаза воспалились, покраснели, постарел
сразу, ни с кем не хотел разговаривать, и следы от слез вечно
на щеках. Я думаю, он понимал, что произошло с сыном, и в
нем, несмотря на безумие, боролись чувства отца и чувства
истинно верующего человека — хозяина своей земли. Он был
хороший человек. Я думаю, вера в нем победила бы, дай ей
время. Но времени не осталось. Хотя для перерожденных ра-
нения головы опасны, но не для этого — наследник был нео-
бычным перерожденным. Очень сильным. Он быстро под-
нялся на ноги. Я не знаю, что происходило тогда в его поко-
ях. Никто не знает. Знаю лишь, что в тот вечер, когда нача-
лось самое страшное, меня спасли Шобо и Ниф. В Межгорье
любят держать при замках камнелюдов — у вас их называют
горцами. Это не так: горцы — обычные люди, а это не люди и
не звери — камнелюды. Говорят, они здесь еще с тех времен,
когда даже язычников не было. Их трудно приручить, но
Шобо и Ниф попали к людям детенышами — барон купил их
у предгорцев. Они любят детей — по-своему, но любят. Со
мной и Альриком часто играли, когда мы маленькими были.
Их не надо бояться — они хоть и сильные, но добродушные и
ленивые. А если зло и делают, то от послушания — приказа-
ние выполняя. Они очень послушны, если прирученные.
Хотя иногда в спячку впадают, тогда уж приказывать бес-
смысленно. В Мальроке их держали вместо охранных псов —
это очень престижно. Я никогда не слышала, как воют кам-
нелюды, но в тот вечер услышала. Ниф и Шобо забились в
угол и выли, глядя на донжон. Двери донжона были закрыты,
и возле них не было охраны. И еще из него доносился непо-
нятный шум. Я начала искать отца, чтобы рассказать о стран-
ном поведении камнелюдов. Но он нашел меня сам. Он был
очень взволнован, и с ним было несколько воинов из дружи-
ны — в доспехах и с оружием. Он приказал мне уходить в де-
ревню — там нам барон пожаловал два дома с арендаторами.
С ним еще было несколько служанок и детей — он велел их
забрать с собой. Еще сказал, чтобы я передала священнику,
что он срочно нужен в замке. Велел передать ему дословно:
«Плохо, что вас не позвали сразу». Я спросила: «Что происхо-
314
дит?» — но он ничего не ответил. Сказал что-то про то, что
надо тут кое-что срочно сделать. Ничего из его слов я не по-
няла — так и ушла. Больше я никогда не видела своего отца.
Но его не видели и среди перерожденных. Я думаю, он погиб,
сражаясь с ними. Там, в донжоне, их, наверное, уже несколь-
ко появилось — зараза начала расползаться. Мертвым его
тоже не видела... Говорят, трупы, которые были ни на что не
годными, темные бросили в реку — их унесло в озеро.
— Это хорошо, что твой отец не опоганился, — утешил
Дирбз. — Раз перерожденные выбросили его тело, значит, он
дрался как настоящий воин и пал от многих ран. Они не бе-
рут сильно изрубленных тел, ты же знаешь.
— Да, знаю, — чуть ли не плача согласилась девушка.
Понимая, что Альру надо побыстрее отвлечь от тягостных
воспоминаний, я поспешил перевести ее мысли на продол-
жение:
— Ты добралась до деревни? Рассказала священнику о
просьбе отца?
— Да. Добралась. И рассказала. Священник, узнав о сло-
вах отца, побледнел и ушел сразу. Его я тоже больше никогда
не видела. Мы провели ночь в деревне, не понимая, что про-
исходит. Мне, конечно, не спалось, и я видела, как в замке
загорелась угловая башня — она пылала до самого утра. Ни-
кто почему-то не тушил пожара. А перед рассветом пришел
Альрик. С ним были Шобо и Ниф — на их шеях болтались
обрывки цепей. От страха камнелюды разорвали железо, а
стеной их не удержать. Альрик сказал, что они помогли ему
выбраться из замка. Он сказал, что Мальрок пал — его захва-
тили перерожденные, вышедшие из донжона. Тех, кто со-
противлялся, они убивали; остальных загоняли в конюшню.
Он говорил, что они громко смеялись при этом. Ему удалось
спрятаться под лестницей. Там его и нашли камнелюды — у
них хороший нюх. Шобо и Ниф продолжали бояться и вели
себя странно — увидев меня, потащили за собой, в сторону
холма. Я вырывалась, но они опять хватали меня за руки и
скулили при этом жалобно. Я подумала, что они не зря себя
так странно ведут, — предчувствиям этих верных сторожей
следует верить. Сказала слугам и арендаторам, что надо ухо-
дить. Но никто не хотел меня слушать. Я начала кричать, уг-
315
рожать им кинжалом, с которым никогда не расставалась.
Меня поддержал Альрик, и мы сумели часть людей заставить
пойти с нами. Едва отошли от деревни, как увидели, что со
стороны замка скачут всадники. Их лошади двигались как-то
странно, и камнелюды начали скулить еще сильнее. Мы ре-
шили спрятаться в саду — и правильно сделали: когда всад-
ники ворвались в деревню, там раздались крики, и было вид-
но, что кого-то бьют мечами. И смех доносился. Очень пло-
хой смех. Не в радость такой. Когда всадники ушли из дерев-
ни, Альрик рискнул вернуться туда, но тут же прибежал
обратно. Он был бледным и очень испуганным. Он сказал,
что в деревне не осталось живых — всадники убили всех.
— Бежать надо было в холмы всем сразу. Эх... крестьяне
лапотные, — вздохнул Арисат.
— Никто такого не ожидал, — заступилась за межгорцев
Альра. — Мальрок — самый сильный замок в долине, ему ни-
что не страшно. Говорят, когда пало побережье, демы его не-
сколько месяцев в осаде держали: обстреливали из ката-
пульт; насыпи делали; таран к башне подтащили. Да только
ничего у них не вышло, и пришлось им осаду снимать. Да и
нелегко в ту пору спасаться в холмах: лето только началось —
ни грибов, ни ягод, ни оружия охотничьего. Мы там несколь-
ко дней скрывались, ели траву разную, корешки лопухов и
ловушками птиц мелких ловили. Было так страшно, что даже
костров не разводили — приходилось все есть сырым. Ино-
гда к нам приходили другие спасшиеся, иногда мы сами их
находили, когда спускались вниз, для разведки. Нет, в доли-
ну не выходили, но с краю виноградников наблюдали за пе-
рерожденными. Сперва мы надеялись, что они уйдут, затем
помощи ждали. Еще мы заметили, что камнелюды очень
нервничают когда приближаются перерожденные, и теперь
не боялись перепутать тварей с обычным человеком. Поэто-
му нас становилось все больше и больше — мы не разбега-
лись, как остальные, поодиночке: наоборот, собирали людей
вокруг себя. Однажды нашли раненого человека. Он был чу-
жой, с другого берега озера пришел, на струге, с товарами, и
умер вскоре, но успел рассказать плохое. Он говорил, что они
не знали про падение Мальрока. Пришли мирно, к причалу,
без оружия, и едва высадились, как на них напали. Его в дра-
316
ке столкнули в воду, потому и прожил дольше других: в сума-
тохе сумел отплыть, а потом сил хватило добраться до леса.
— Получается, перерожденные захватили Мальрок и до-
лину, но дальше не пошли? И никто не догадался предупре-
дить дальние баронства? — уточнил Дирбз.
— Да, — подтвердила Альра. — Вначале все так и было.
Все это из-за уединенности озерной долины. Мы поняли,
что надо предупредить остальных. Надо, конечно, сразу
было так сделать, но ведь мы не знали — думали, что такое
повсюду происходит, вот и прятались в лесу. Долина Маль-
рока отделена от других владений Межгорья каменистыми
холмами и дремучими лесами — в них никто не живет, вот и
получилось, что соседи не знали о случившемся. Мы решили
это исправить. Но не получилось у нас поднять остальных
баронов. Куда бы мы ни приходили, нам нигде не верили.
Чтобы Мальрок пал, переродился, и никто о таком не знал?
Над нами смеялись даже. Потом, наверное, жалели о том не-
верии... Не до смеха им стало, когда перерожденным сдела-
лось тесно в нашей маленькой долине... Рассветет уже
вот-вот, а надо еще много рассказать. Давайте я буду не так
подробно — зачем вам знать, что день за днем происходило?
— Хорошо, но только важного не пропускай, — согласил-
ся я.
Зрители недовольно заворчали — похоже, они готовы
были хоть неделю слушать этот рассказ. Но Альра права —
время не позволяет. История ее очень интересная, но с рас-
светом начнется новый трудовой день.
— Когда Тьма взялась за остальное Межгорье, люди, бро-
сая все, побежали в Ортар. Я не знаю, кто предупредил сол-
дат, но они перекрыли горловину. Всех, кто выходил, они
поначалу не трогали, а пропускали к Шнире, но при этом со-
провождали. А уже там убивали, загоняя в овраг. Даже не раз-
бирались, замазан ты Тьмой или нет, — церковный суд в слу-
чае нашествия перерожденных требует не щадить никого:
так было решено еще после падения побережья. Но простые
люди ведь не знали о таком законе — что нам за дело до при-
казов церковников? Мы, как и все, отправились туда же.
Шли лесами, тропами — там, где не было дороги конным.
Боялись попасться перерожденным — их шайки носились
317
повсюду, и если такой попадешься, то последнее, что услы-
шишь, — нечеловеческий хохот. Аристократов они стара-
лись брать живыми и увозили к темному алтарю, а остальных
обычно сразу убивали. Мертвецы ночью поднимались и на-
чинали бродить. Недолго бродили — высыхают они быстро и
силы теряют, но их было так много, что везде нам грозила
опасность. По пути два раза нарывались, но, к счастью, на
одиночных мертвецов — сумели справиться. Но одного из
нас при этом ранили, и он умер. И старый Аван умер — не
вынес лишений: ведь ходить приходилось много, а есть мало.
Да и лето выдалось дождливым — простудился он. И ребенок
одной из служанок простудился и кашлял сильно — на его
кашель и приходили поднятые мертвецы. Он потом умер
тоже. Но я думаю, что мать его от страха задушила, когда он
заплакал опять в опасном месте. Она потом вела себя стран-
но, будто умом тронулась. Да все мы тогда себя странно
вели — было очень страшно и очень душа болела за родных и
друзей. Отец... так и не знаю, что с ним... В горловине мы до-
гнали большую группу предгорцев и людей, к ним прибив-
шихся. Они тоже уходили в Ортар. Мы пошли дальше вместе
с ними. Когда на выходе увидели солдат, то даже обрадова-
лись — думали, что армия собирается очистить Межгорье.
На нас смотрели странно, но поначалу ничего плохого не
происходило. Нас расспросили и, узнав, что мы из Мальро-
ка, привели к офицеру. А остальные под охраной пошли к
Шнире. Они думали, что их к броду провожают: даже те, кто
был знаком с церковным приказом, не верили, что до такого
может дойти. Офицер нас допросил, и из его вопросов я по-
няла, что мы не первые, с кем он разговаривает. Он знал про
то, что творится в Межгорье, даже лучше, чем мы. Говорил,
что отряд солдат уже посылали туда на разведку, но за горло-
виной он наткнулся на перерожденных. Темных было трое, а
солдат полсотни, но те, смеясь, легко убили всех, отпустив
лишь одного — наверное, для забавы. Или не нужен им
был — его в бою сильно искалечило. Офицер сказал, что это
очень сильные перерожденные. Таких мало, но они очень
опасны, и воевать с ними можно лишь очень высокой це-
ной — кровью придется заплатить большой. Уже потом мы
узнали, что он прав был: здесь все зло шло от шайки неболь-
318
шой. Почти вся она состояла из баронов, их жен и наследни-
ков. Бывших, конечно: переродились они. Темные поче-
му-то любили брать себе тела аристократов. Не знаю почему.
Были еще и другие, много других, но они не так сильны, го-
раздо глупее, и верхом никогда не ездили. А эти, хоть и пере-
родились, но лошадей заставляли себе подчиняться. Лоша-
ди, правда, долго у них не жили: несколько дней езды — и па-
дали. Вся долина до сих пор смердит от их туш — много ко-
ней здесь осталось.
— Этот офицер вас спас? Не стал убивать, как осталь-
ных? — не выдержал Арисат.
— Нет. Он и не думал нас оставлять в живых. Там убивали
всех. Поговорил и отдал солдатам. Нас повели к Шнире, но
по пути камнелюды начали выть, а потом бросились в зарос-
ли. Солдаты стреляли им вслед, и я подняла крик. Тогда один
ортарец меня ударил. Когда наши возмутились и попытались
заступиться, всех окружили, угрожая оружием. Мы не пони-
мали, почему они так разозлились, но пришлось подчинить-
ся. Нам связали руки и повели за холм. Там мы поняли, чего
испугались камнелюды: они почуяли запах смерти. Там уби-
вали межгорцев. Солдаты вырыли яму и на ее край положили
бревно. Людей со связанными руками поодиночке подводи-
ли к нему, заставляли присесть, наклониться. Потом палач
опускал топор, и голова падала в яму. Она почти до краев
была заполнена кровью. Люди ведь шли и шли из Межгорья,
и все они находили смерть здесь — возле этой ямы. Своей
очереди ждали многие — сотни людей собрались. Солдат ме-
ньше гораздо, но у них было оружие, и руки не связаны.
Одни просто стояли на склонах ложбины плотной цепью,
другие прохаживались среди обреченных, присматривая за
порядком. Людей сажали на землю, запрещая вставать. Им
не давали ни еды, ни питья — межгорцы просто ждали своей
очереди. Иногда ждать приходилось долго, как вышло и в тот
раз: людей привели много, а палачей всего двое. Их в Ортаре
презирают, потому на эту роль офицеры назначили прови-
нившихся солдат. У них не было опыта палаческого, да и
тщедушные попались — быстро из сил выбивались. Вот лю-
дей и накопилось. Умолять, требовать справедливости, про-
бовать подкупить — все бесполезно было. Только хуже себе
319
сделаешь: самых непоседливых и крикливых тащили к яме е
первую очередь. Умом я понимаю, что, может, и не было дру-
гого выхода — ортарцы сильно боялись, что все это выйдет за
пределы долины. Но ведь можно было не мучить людей, не
заставлять сидеть на сырой земле, глядя, как твоих родны>
убивают и разрубают на куски, выкидывая в грязную воню-
чую яму. Это очень жестоко... как же я тогда их возненавиде-
ла! Это... это помогло мне спастись. Я ведь до этого никогда
на человека руку не поднимала, но здесь не колебалась —
даже радость какая-то появилась. Тогда стемнело уже, а лю-
дей оставалось еще много. Палачи при свете факелов про-
должали, но на всю толпу факелов, конечно, не хватало, и мы
сидели во мраке. Но солдаты еще по свету нас хорошо разгля-
дели. Женщин в гарнизонах нет — вот и решили они позаба-
виться. Все равно ведь нам умирать, так что можно не цере-
мониться. Ночь, офицер один и всей ложбины не видит
Меня, как и несколько молодых женщин и девушек, повели
в кусты. Кто-то при этом пытался кричать, вырываться, а я
вела себя бесшабашно. Сказала солдатам, что раз уж сужденс
умереть, то можно сделать это весело. Эти глупцы решили,
что я девка продажная или просто легкомысленная, — даже
обрадовались. Один сказал, что очень доволен, потому что по-
дарит мне перед смертью радость мужской ласки — я потом
веселее умирать буду. Он был глуп — умный ведь не станет
прикасаться к женщине, заподозренной в связях с Тьмой: то-
лько полный дурак такого не испугается. Я им поддакивала,
хвалила и по пути попросила развязать руки, а то неудобнс
ведь. Они меня не опасались — и тут же сняли веревку. После
этого я их убила. Легко убила — вот и пригодилось то, чему
научил отец. Одного тихо получилось, но второй успел за-
кричать. Руки подвели — я старалась ими шевелить, но они
все равно затекли от пут. На крик прибежали другие солдаты,
но я успела снять с мертвеца шлем и накинула плащ. В сума-
тохе сумела подняться по склону — из-за тревоги в оцепле-
нии появились бреши, а в темноте я видела хорошо.
— У тебя кинжал не отобрали? — заинтересованно уточ-
нил Дирбз.
— Отобрали, конечно, но кроме него у меня нож был, и
320
носила я его незаметно. Женщин не опасаются, вот и не обы-
скали тщательно.
— Сколько тебе лет? Восемнадцать? Вряд ли больше два-
дцати! И ты говоришь, что сумела ножом быстро убить двух
солдат? Пусть и неумехи, пусть совсем глупы, раз на такое
дело отважились, но вряд ли они были калеками — даже сер-
дце проткни, сразу не каждый упадет. — Дирбз недоверчиво
покачал головой.
— Нож не главное, главное — рука, которая сжимает его
рукоять. У нас, межгорцев, свои секреты есть. Мне, конечно,
трудно было, но я знала, что делать. И мне повезло — все по-
лучилось как надо. Если мне не верите, то спросите этих лю-
дей.
— Так все и было, — кивнул один из «партизан». — Я был
тогда там и видел, как Альру поволокли в кусты два подонка.
А потом оттуда страшно закричали, и крик тут же оборвался.
Когда туда побежали другие солдаты, все слышали, как они
говорили, что та парочка мертва. Альра не обманывает — вы
просто плохо ее знаете.
— Я не говорил, что она обманывает, удивился просто, —
начал оправдываться сержант.
— И поделом им, ортарцам, — позлорадствовал Арисат,
выразительно покосившись на Дирбза.
— Красавица, а что же дальше-то было? — Тук жаждал
продолжения.
— Дальше... А дальше... Бог в ту ночь был на моей сторо-
не, затем мне опять повезло. Не успела отойти от холма, как
наткнулась на камнелюдов. Точнее, они сами ко мне прибе-
жали — по запаху нашли. Они, когда сбежали, не решились
нас бросить, но и подходить боялись — их пугало то, что де-
лали палачи. А Шобо при бегстве к тому же ранили — стрела
пробила его шкуру, и пришлось мне его лечить. Не успела с
ним закончить, как прогремел гром — приближалась гроза.
Я обернулась назад, в сторону, где осталась кровавая яма, и
поняла: бог дает мне возможность спасти остальных. Камне-
люды сильные, ловкие, бесшумные — они очень опасны.
Хотя нас было всего лишь трое, а солдат не меньше полусот-
ни, надо было попробовать. Когда хлынул ливень, факелы
стали бесполезны, а за ударами грома и шумом воды трудно
11 На руинах Мальрока
321
было расслышать крики солдат. Мы убили нескольких в
оцеплении и забрали их оружие. Потом спустились вниз, к
людям, и отдали оружие мужчинам. Все начали разрезать
путы, но поднялась тревога. Те, кто освобождались, броса-
лись на солдат с камнями или просто с голыми руками. Хотя
ортарцы были хорошо вооружены, но нас было много, мы
были злы и нам нечего было терять. Даже женщины рвались
в бой — я видела, как одна вцепилась в лицо солдату, выцара-
пывая глаза. Началась сильная суматоха, повсюду было мно-
го мертвых и раненых, я с трудом смогла собрать уцелевших
и повести их к горловине. Еще не знала, что делать дальше, и
просто ноги сами повели назад — лучше уж к перерожден-
ным, чем... Не хотелось мне искать переправы через Шниру.
Нечего нам больше делать в Ортаре. С тех пор при слове «Ор-
тар» вспоминаю ту яму... С камнелюдами я, наверное, смогла
бы найти тропу через горы и брод через реку. Но не стала. Нет
для меня места в Ортаре. Когда мы вырвались от палачей, нас
оставалось больше сотни. Когда прошли через последнюю
цепь постов, выжило ровно тридцать, считая меня. Очень
помогло оружие, которое мы забирали у убитых. После той
ночи солдаты назвали меня Рыжей Смертью. Я до самой
зимы делала набеги на их посты, пробираясь через горлови-
ну. За мной не раз посылали погоню, но солдаты попадали в
засады или под оползни. Это наши горы, и они нас защища-
ли. Однажды я отпустила одного. Офицера. Я просто спроси-
ла его: за что? Неужели нельзя устраивать людям проверку
какую-нибудь? Ведь даже мы научились использовать кам-
нелюдов, а иногда темных чуют собаки и кошки. И даже че-
ловек у нас есть, который может видеть это. Но пленник ска-
зал, что перерожденные появляются новые, хитрее и опас-
нее, — таких, как в Мальроке, еще никто не видел. Еще он
сказал, что в империи так поступают, если кто-то хочет уйти
из моровой деревни. И поэтому у них мор проходит легче —
не дают заразе распространяться. Всех нас, всех межгорцев...
всех к заразе приравняли.
— До зимы ходили через горловину? Ну вы и смелые... —
Дирбз уважительно покачал головой. — Мы там в такой пере-
плет угодили, что еле живыми выбрались. А уж добра сколько
потеряли...
322
— Вы — чужие, и вас горы наказали. А нас они не трогают.
Хотя зимой там оказалось слишком опасно даже для нас. Хо-
лодно очень. Но хуже всего, что солдатам в эту пору хорошо,
когда все замерзает, — можно не бояться непогоды. Нас
мало, чтобы в открытую с ними драться, вот и ушли на вос-
ток. И без ортарцев нелегко было: с одной стороны они, с
другой — Тьма. Мы до холодов встречали тех, кто продолжал
покидать Межгорье, и рассказывали про то, что их дальше
ждет. Нам не верили, но некоторые проявляли осторож-
ность — пускали вперед разведчиков, дожидаясь их с вестя-
ми. Не дождавшись, уходили назад — умирать никому не хо-
телось. Нас становилось все больше и больше; к нам присо-
единились даже некоторые из уцелевших местных баро-
нов — зиму мы провели в их замках. Много сил уходило на
то, чтобы добывать себе пищу, — ведь урожай сгнил на по-
лях, а скот перерезали перерожденные. Это была очень
трудная зима. К весне не осталось ни крошки: забили весь
уцелевший скот, укрытый от перерожденных на укромных
горных лугах; подчистую вымели все кладовые в замках.
Охотились на ворон; рискуя жизнью и душой, пробирались к
берегам озер и закидывали сети в ледяную воду; варили ба-
ланду из разного гнилья и молодых виноградных побегов.
Этого не хватало. Зимой в Межгорье не осталось маленьких
детей. Их и без того немного уцелело, а голод добил выжив-
ших. Доходило до страшного: люди ели людей. И так было во
многих местах. Люди озверели. Еды нет, своего крова нет,
надежды тоже нет. И вот тогда началось самое страшное.
— Даже страшнее людоедства? — охнул Тук.
— Да, страшнее. Сперва я этого не поняла, да и никто не
понял. Дико все это было. Хотя даже вначале было много
разговоров, что бог нас оставил из-за грехов наших. Вспоми-
нали, как не пускали в долину чужих священников, вспоми-
нали, как церковь грозилась объявить нас еретиками за это.
Вот и решили некоторые, что бог отрекся от нас. Дальше бо-
льше — нашлись такие, кто начал говорить, что раз бог не с
нами, то мы теперь под Тьмой. Она теперь наш бог. Не все,
конечно, так считали, но находились паршивые языки...
Многие ведь были озлоблены, истерики устраивали от страха
или ни во что больше не ставили веру — готовы были на все
323
пойти, лишь бы уцелеть. Мы слишком увлеклись выживани-
ем, и у многих не осталось других мыслей: их уши теперь
были готовы принять любую ложь, лишь бы она сулила спа-
сение. Были и такие, кто просто устал. Смертельно устал...
Они потеряли все — им не хотелось больше жить. Поначалу
отверженных лжепророков не слушали, но к концу зимы все
изменилось — люди теряли последние крохи надежды, вко-
нец отчаялись. А эти давали им хоть что-то. В начале весны к
замку, где мы укрывались, пришли перерожденные. Стены
были высокие, защитников хватало, а темных было только
семеро. Они разъезжали по округе и громко смеялись. А по-
том мы увидели группу людей. Подняв над головой кресты
демов, они шли к воротам. У них было оружие, но они не за-
щищались — улыбаясь, распахивали одежду, подставляя
грудь под удары мечей и топоров. Они радовались. Они при-
шли отдать себя Тьме, и Тьма согласилась принять подарок.
Это было страшнее всего... Некоторых из них мы знали — ра-
ньше они были совсем не такими: отчаянно за жизнь цепля-
лись. А теперь... Ночью все убитые поднялись... обрели же-
ланную новую «жизнь». Не о такой, наверное, мечтали... А пе-
рерожденные ушли, оставив мертвецов под стенами — нас
сторожить. Мы выждали два дня, потом вышли и порубили
их всех. Альрика при этом сильно ударили, сломали ребра.
Он выжил, но потом долго страдал. И что-то с ним стало не
так. Он сильно изменился еще летом, как и все мы, так что я
поначалу не придавала этому значения. Но сейчас все стало
гораздо хуже. Он начал говорить такие же богомерзкие слова.
У нас с ним был долгий разговор. Последний нормальный
разговор... Я доказывала ему, что надо драться до последне-
го, что межгорцев не первый раз хотят истребить, и всегда
победа оставалась за нами. Нельзя сдаваться — иначе дейст-
вительно проиграем. Но он твердил свое: бог больше не с
нами, и мы не проживем долго, потому что смерть теперь ря-
дом. Раз так, то надо добровольно стать частью этой смерти, а
не сопротивляться неизбежному. Нам никто не поможет, а
самим с Тьмой не справиться — слишком она сильна. Лучше
уж стать демом, или даже... чем сгнить от голода и болезней
на радость ортарцам. Единственное, чего я смогла добить-
ся, — он согласился, что надо попробовать связаться с орде-
324
ном стражей. Вряд ли они теперь смогут нам помочь, но по-
пытаться стоит. Добраться до юга по морю очень трудно — у
берегов и в проливах караулят галеры демов. Но если пойти
напрямик, то шанс их встретить невелик. Правда, в таком
случае невозможно пополнять запасы воды, да и от штормов
не спрячешься в открытом море. Но риск оправдан: в самом
начале весны ветры там часто дуют с севера, и струг сможет
идти под парусом быстро; а сильные штормы часто бывают
лишь осенью и в первой половине зимы. Так что при неболь-
шом везении добраться можно. Мы собрали команду, добра-
лись до побережья и проводили их в путь. Мне очень хоте-
лось отправиться с ними: пусть на юге в сто раз опаснее,
пусть плавание рискованное и трудное, но лишь бы покинуть
проклятое всеми Межгорье. Но я не могла оставить людей,
которые мне верили. Так уж получилось, что после того по-
бега от палачей я стала пользоваться большим уважением.
Мне подчинялись, моих приказов ждали, в моей удачливо-
сти не сомневались. Хотя у нас поначалу не было рыцарей,
наш отряд был самым опасным в Межгорье — мы и ортарцев
частенько больно щипали, и темным разные гадости делали.
Остальные лишь на словах храбры — сидели, как трусливые
мышки в норках, и друг дружку поедали, лишь бы наружу
лишний раз не показываться.
— Сэр страж, так вас, получается, направили в наши края
после того, как орден получил послание от Альры? — «дога-
дался» Дирбз.
— Конечно! Как же иначе! — вскинулась Альра. — Струг
назад не вернулся, но мы продолжали надеяться. И не зря на-
деялись, раз вы теперь с нами.
Разубеждать девушку не хотелось, к тому же вся моя исто-
рия покрыта туманом, и я понятия не имею, чем занималось
это тело до того дня, когда его, беспамятного, выбросили за
борт, на радость оператору номер одиннадцать. Если уж
мыслить логически, то вряд ли оно принадлежало стражу:
демы такой знатной добычи в море швырять не станут. Хотя
добыча могла быть предварительно обработана: ожоги
странные не забылись, как и следы инъекций, или что-то на
них похожее. С другой стороны, если вспомнить тот милый
островок... Кто знает, что там происходит темными ночами?
325
Мне одного медведя-зомби более чем достаточно оказа-
лось — по морю пешком удирал потом оттуда.
И вообще — слишком мало у меня информации, чтобы
выстраивать логические цепочки. Зато есть один неоспори-
мый факт: абсолютно все уверены, что я настоящий страж.
Не удивлюсь, что она права в своих предположениях. Я ведь
явился в этот мир возле побережья — юго-западнее Межго-
рья. Возможно, корабль стражей по пути попал в неприятно-
сти, а может, бывший хозяин тела в одиночку добирался до
вольнолюбивой провинции Ортара и не добрался.
Есть еще более экстравагантное предположение: я дейст-
вительно страж Дан. Попал сюда несколько лет назад, устро-
ился, сделал карьеру в ордене. Затем, выполняя очередной
приказ магистра, попал в плен к демам. После пыток и зага-
дочной обработки потерял память, забыв все, что со мной
случилось в этом мире. Придя в себя, решил, что «прилетел»
с Земли только что.
Гипотеза, конечно, смелая, но кое-какие факты говорят в
ее пользу. Попугай стража привязался ко мне сразу, признав
хозяином (хотя это спорно, кто кого считает главным). Сны
странные (они и сейчас у меня необычные, но стараюсь не
увлекаться погружением в них); болезнь загадочная, после
которой вдруг стал первоклассным жокеем — будто вспом-
нил забытые навыки; в бою с поганью вел себя уверенно до
бесшабашности, действуя при этом эффективно, — возмож-
но, опыт уже имел; загадочный продукт неведомых биотех-
нологий освоил, из-за чего смог восстановиться после смер-
тельных ранений и пыток, — а ведь это только стражи умеют.
И еще латынь исковерканную понимаю сразу — это ведь,
если верить покойному сэру Флорису, язык стражей. На Зем-
ле я с ней кое-как знаком был, но слабо, и сомневаюсь, что
хорошо мог понимать искаженные фразы и слова.
А еще поступки иногда совершаю не слишком умные —
сам потом удивляюсь своей тупости. Но это с точки зрения
современного землянина — на взгляд местных, не исключе-
но, как раз все нормально делаю.
Может, я действительно жертва амнезии?
326
Так что переубеждать Альру не стоит — пусть думает, что я
и впрямь явился в ответ на просьбу о помощи.
Девушка продолжала:
— Весной нам было немногим легче, чем зимой: все так
же голодно, — но зато пришло тепло. До лета перерожденные
захватывали замок за замком, лишь до одного не успев до-
браться. Сил им сопротивляться не было. Большие отряды
рассеялись — на толпу невозможно найти пропитание. Вы-
жившие разделились на множество мелких групп, объединя-
ясь лишь на время. Мы научились ускользать от облав тем-
ных, тем более что им стало труднее нас находить: новых
мертвецов стало слишком мало. Их было недостаточно на
всю долину, так что твари лишились своих глаз, которые в
прошлом году были на каждом шагу. Мы попробовали сде-
лать вылазку через горловину, но там оказалось слишком
много солдат. Даже тайные тропки, найденные камнелюда-
ми, не смогли помочь — везде мы натыкались на врагов. На-
дежды по прежнему не было, люди часто сходили с ума от бе-
зысходности, даже руки на себя накладывали, больше не бо-
ясь греха. Проповедники темной скверны плодились, к ним
прислушивались все новые и новые отчаявшиеся. Не знаю,
чем бы все это закончилось... Наверное, группы, подобные
моей, не дотянули бы до следующей зимы. Но все измени-
лось в последние дни весны: опять пожаловали ортарцы. На
этот раз они пришли не для разведки — целая армия заяви-
лась. Странно, но она продвигалась на восток без потерь,
легко разрушая замки темных. Мы сумели захватить в плен
двух дозорных, и они рассказали, что перерожденные вышли
из долины, за одну ночь домчались до границы и там, в сра-
жении у реки, все погибли. Самые опасные противники
были уничтожены — теперь ничто не мешает ортарцам захва-
тить Межгорье. Я не сразу поверила в новости — как пове-
рить в то, что такие сильные твари погибли в столкновении с
простой пограничной стражей? Но потом поверила — ведь
армии никто не мешал выжигать нашу долину. Они без труда
справлялись со слабыми тварями, давя их количеством. Нам
от этого легче не стало: солдаты тысячами прочесывали леса
и холмы. У них были собаки и следопыты, они забирались
327
туда, куда не было ходу всадникам. Уцелевшие группы гибли
одна за другой.
— Пленных ортарцев вы убили? Это твои люди их на кре-
стах развешивали? — напряженно уточнил Дирбз.
— Нет... И да, и нет... Когда армия пришла, мало кто из
наших рвался с ней воевать. Мы очень устали... потеряли
силы. Апатия какая-то охватила всех от перенесенных лише-
ний. Даже мне не хотелось продолжать войну — хотелось за-
биться в укромную нору и сидеть в ней до самой смерти. Я не
стала воевать. А с пленными теми... В тот день я с Альриком
поссорилась в очередной раз. Он хотел их казнить, а я прика-
зала отпустить. Хотела, чтобы они передали офицерам по-
слание. Послание было простым и угрожающим: я говорила,
что убью их всех, одного за другим, если они попробуют до
нас добраться. Покоя хотела... Но Альрик поступил иначе —
он убил этих солдат, а тела их приколотил к крестам. Ему по-
могали те, кто наслушался лжепророков, и обезумевшие
люди. Я прибежала, когда было слишком поздно. Наорала на
него, даже ударила, но меня скрутили его люди. Только тогда
поняла, что они теперь в большинстве, — тех, кто с ними не
согласен, осталось мало, и еще меньше среди них было та-
ких, которые открыто возмущались. Моя апатия привела к
тому, что лидером стал Альрик — постепенно прибрал отряд
к рукам. Глупый Альрик... На волне авторитета, которым по-
льзовалась моя группа, он ее усилил за счет таких же фанати-
ков, как и сам, после чего начал нападать на мелкие отряды
ортарцев. Люди за ним пошли, признав вожаком, вот только
ума у него больше не стало, а осторожность и вовсе растерял.
Два раза ему удались засады — он даже несколько обозных
телег разграбил: люди тогда впервые за полгода смогли на-
есться. На третий раз в засаду угодил уже он. Я со своими са-
мыми преданными людьми не лезла в бой — мы просто ходи-
ли вслед за шайкой Альрика. Надеялись, что он образумится,
и не переставали уговаривать народ прекратить губить свои
души. Доходило до ругани, и даже драки случались, но пона-
чалу без крови. Хоть мы и разошлись во взглядах, но бросить
Альрика я не смогла — в тот трудный момент взяла командо-
вание на себя и вывела часть людей из западни. Меня тогда
послушались — никому не хотелось попадаться ортарцам.
328
Нас преследовали, не давали и мига на отдых; мне пришлось
вновь стать жестокой и устроить погоне несколько кровавых
уроков. Но это не помогало: солдаты были сытыми, им не
приходилось месяцами терпеть лишения — они не отстава-
ли. Мы дошли до северных предгорий и там успели укрыться
в пещере. Она была очень удобна для обороны: десяток бой-
цов легко сможет отбиться от сотни противников. На край-
ний случай имелся и второй выход, о чем ортарцы знать не
могли. Они пытались нас атаковать, но понесли потери и
вернулись наверх. Пытались выкурить, но тоже не получи-
лось. Тогда они завалили лаз огромными глыбами. Несколь-
ко дней работали, пригнав быков и лошадей, — думали, что
похоронили нас заживо. Глупцы — не догадались про второй
выход. Дождавшись, когда все утихнет, мы им воспользова-
лись.
Увлекшись, Альра выплеснула на себя часть отвара из
кружки. Недоуменно в нее заглянула — содержимое давно
остыло, а она даже пары глотков не сделала. Поставив посу-
дину на чурбак, вздохнула:
— Альрик после того случая начал вести себя осторож-
нее — разделял наш отряд на группы, вел разведку, наносил
удары лишь наверняка, нападая на одиночных гонцов и мел-
кие дозоры. Но даже при этом нес потери — солдаты ведь не
ходячие мертвецы и хорошо умеют отвечать на удар. При
моем руководстве тоже случались потери, но не такие и не
постоянно. Ну не было у него способностей! Наши силы сла-
бели, а он свирепел все больше и больше. Солдат продолжал
распинать на крестах, а на грудь вешал таблички, где писал,
что каждый, кто прикоснется к телу, навеки погубит душу,
подарив ее Тьме. Странно, но солдаты в это начали верить —
зачастую не трогали крестов. Все суеверия вспомнили, да и
Межгорье тоже на них давило — чего угодно готовы были
ожидать от нашей долины. Когда возле горловины он схва-
тил сразу пятерых солдат, я наконец не выдержала. Мне уда-
лось уговорить некоторых его сторонников одуматься, а дру-
гие вконец запутались, не веря уже ни ему, ни мне. Пора
было это прекращать: нормальные люди уже устали упраши-
вать меня уйти в горы, бросив Альрика и его сумасшедших.
329
Но я не могла так поступить — среди них ведь были те, кто
шел за мной с самого начала... от той кровавой ямы.
— Мы видели на входе в долину три креста, и еще два в ку-
стах нашли, — произнес Люк. — И еще там были следы дра-
ки, только трудно было их прочитать: старые, и ливень силь-
но размыл.
— Да, это были те самые солдаты, из-за которых мы рас-
сорились окончательно, — кивнула Альра. — У нас тогда не
получилось их спасти — к Альрику в тот день пришло попол-
нение: группа совсем уж безумных фанатиков. Они пели зау-
нывную песнь, сочиненную сумасшедшим, — про Тьму,
кровь и потерянные души. И они пытались хохотать, как те
перерожденные. Разговор быстро привел к ссоре, а при по-
пытке свалить крест началась драка. Вчерашние друзья вы-
пускали друг в друга стрелы, рубились мечами и топорами. Я
никого даже не ранила — только защищалась. Рука не подни-
малась... Он ведь как брат мне был — так почему так?! Поче-
му я осталась прежней, а он так страшно изменился?! Вы си-
льнее всего боитесь перерожденных, а я — нет! Я теперь бо-
юсь людей, которые изменяются без вмешательства Тьмы:
злость и отчаяние вырастают внутри них во что-то совсем уж
гадкое! Вот они и есть настоящие перерожденные — ведь ма-
тери их рожали не такими!
— Так ты теперь с Альриком воюешь? — понимающе
уточнил Дирбз.
— Нет... Или да... Не могу я с ним воевать. Так... гадости
мелкие делаю. Из его отряда часто уходят люди. Один из та-
ких пришел к нам уже после ухода армии, и рассказал, что
один отряд ортарцев отстал, и Альрик на него напал, захва-
тив пленников. Ума у него не хватило сменить места стоя-
нок, и я легко нашла его лагерь, в котором держали ваших
латников. Никого мы там не убили и не покалечили — просто
забрали солдат. А потом уже увидели, что под стеной Маль-
рока горит костер. Поначалу решила, что это фанатики рас-
положились — лишь они способны без боязни останавлива-
ться в проклятом месте: нормальные люди туда и близко не
подходят. Хотела их прогнать, но, подслушивая через канал
разговоры незнакомцев, поняла, что они пришли из Ортара
и разыскивают пропавших солдат. Я думала, что если верну
330
им пленников, то они уйдут к горловине, потому и поступила
так... — Альра смущенно покосилась в мою сторону и совсем
уж убито продолжила: — Когда вы вернулись с большими си-
лами и начали ремонтировать замок, мы очень разозлились.
Нас мало, но отдавать Мальрок ортарцам было нельзя. По-
шли даже разговоры о мире с фанатиками, чтобы совместно
сражаться. Сегодня вот решила прощупать вашу оборону...
Дальше сами все знаете.
— Вы слишком близко к замку расположились. — Арисат
покачал головой. — Опасно это — ведь после нападения мы
могли прочесать окрестности и заметить ваш лагерь.
— Камнелюды чуют, когда приближается нечисть, а чу-
жаки ночью слепы — без собак погоню не устроят, а лай мы
услышим издали. Да и не лагерь это был, просто стоянка на
ночь. Заметить ее очень непросто — со стороны замка невоз-
можно, с вершин холмов тоже трудно: это место хорошо
укрыто от чужих глаз. До сих пор не понимаю, как вам это
удалось.
— Скажи сэру стражу спасибо — он вас нашел, а то бы бе-
гали до сих пор, — буркнул Дирбз. — Только не спрашивай
меня, как он это сделал, — никто не знает.
Девушка покосилась на меня с надеждой на откровение в
этом вопросе, но я сделал вид, что не заметил красноречиво-
го взгляда. Вздохнув, она в очередной раз начала оправдыва-
ться:
— Я ведь не знала, кто вы. Думала, армия. Тем более что с
вами ортарские латники.
— Никто тебя не винит, — устало произнес я. — Скажи
лучше: много у Альрика людей?
— Не знаю. От пятидесяти до сотни, если всех собрать.
А если со всей долины фанатиков согнать, даже не знаю, ско-
лько наберется. Но не все из них хороши в бою. Вы что — ду-
маете с ними драться?
— Он убил двоих наших людей. И делает нехорошие
вещи. Но мы в принципе не против мира. Скажи сама: он со-
гласится на переговоры? На мир согласится?
Вздохнув, Альра покачала головой:
— Не знаю — он теперь совсем не похож на прежнего Аль-
рика. Он совсем другой. Даже хуже темного. С темным всегда
331
можно догадаться, что он сделает дальше, а с ним — нет... Я
начала его бояться... Но знаете, наверное, его еще возможно
убедить.
* * *
«Продолжение отчета добровольца номер девять. Третий
день с момента моего воцарения на обгорелом троне замка
Мальрок. Точнее, третья ночь. Бессонная ночь.
Вань, у меня нет желания с вами ругаться, но должен не-
вежливо возмутиться — ничего из заказанного до сих пор не
получил. А так как очень нуждаюсь в некоторых предметах
(особенно страдаю без палочек для чистки ушей), то настаи-
ваю на ускорении доставки.
Заодно пришлите разведывательных беспилотников па-
рочку с запасом горючего или батареек (понятия не имею, на
чем они там летают). Если с беспилотниками возникнут
сложности, то можно заменить их составом железнодорож-
ных цистерн с вином. Дело в том, что у меня имеется мест-
ный аналог БПЛА, но работает он на спиртных напитках
(причем расход очень значительный — бутылкой не отделае-
тесь).
Также нуждаюсь в справочных материалах по ведьмам.
Всплыла кое-какая интересная тема с ними.
Ваш Девятый.
P.S. С молдаванами по-прежнему актуально. Погряз в ре-
монте — не до криптона из-за него. Да еще и партизаны заве-
лись — тоталитарные сектанты. Если существует какое-ни-
будь средство против них вроде «Дихлофоса», тоже присы-
лайте. Пока что приходится пользоваться попугаем — не на-
шел другого способа. Опасаюсь, что это серьезно усугубит
его манию величия».
Глава 19
ДИПЛОМАТИЯ И НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ
Альра, возможно, до сих пор питала к Альрику теплые
чувства (пусть даже платонически братские), но отказывать в
помощи не стала. По глазам было видно, что откровенничать
332
в этом вопросе ей нелегко, но ни слова возражения от нее не
услышал. Тщеславно надеюсь, что подавил ее не только ав-
торитетом стража, но и личным обаянием.
Рыжую пригласили на военный совет, собранный поутру,
на котором Конфидус с помощью матерых волкодавов Дирб-
за и Арисата первым делом выпотрошили девушку без нар-
коза. Они вытащили из нее все, что знает и не знает. А знала
она многое: во-первых, окрестности Мальрока как свои пять
пальцев; во-вторых — лагеря, где до сих пор скрывается не-
мало народа, не замешанного в действиях экстремистски на-
строенных фанатиков; в-третьих — тропы, по которым лю-
бят шастать группы Альрика, и любимые его места для стоя-
нок.
Даже не учитывая наличия у меня зеленого беспилотника,
с такими агентурными сведениями можно легко защитить
замок и его окрестности от агрессии местных психов. Если
верить Альре, главарь этих неврастеников не особо преду-
смотрителен, действует шаблонно, в критических ситуациях
теряется — до нее ему далековато. А если вспомнить, с какой
легкостью я окружил лагерь Рыжей Смерти, мнящей себя ве-
личайшей партизанкой Межгорья, то новоявленных сектан-
тов можно вообще не опасаться — они не страшнее младшей
группы детсадовцев. Раз уж надо с кем-то повоевать, то луч-
шего противника не пожелаешь. Теперь, после появления
союзников-межгорцев, козырей у Альрика вообще не оста-
лось: мы сможем ориентироваться в округе не хуже его лю-
дей. А учитывая наше превосходство в выучке и вооружении
да еще плюс то, что нам не приходилось месяцами голодать и
болеть...
С партизанами я теперь не считался.
Почти не считался — проблема пусть и потеряла остроту,
но никуда не исчезла. Придется ее решать.
Перестав терзать Альру, Арисат высказался коротко, но
емко:
— Мы можем оставить в замке женщин под небольшой
охраной. Выведем полторы сотни воинов — останется доста-
точно для защиты от таких шаек. Устроим несколько засад в
местах, показанных Альрой. Этот мальчишка попадется.
Легко всех передавим.
333
— Верно, — на удивление покладисто согласился
Дирбз. — И не надо с этим затягивать. Мало ли — еще начнет
по всему межгорью таких же дураков к себе собирать. Одно
дело шесть-семь дюжин перебить, а другое — если он неско-
лько сотен наберет: никто ведь не знает, сколько здесь людей
осталось. Друзей в Межгорье у нас нет — каждый будет рад
нам пакость устроить.
Конфидус покачал головой:
— Убить нетрудно, вот только не все там свихнулись. Нам
сильную резню затевать не с руки — нам бы лучше миром
дело решить.
— С психами мириться?! — удивился Арисат.
— Да я с самим дьяволом уже почти готов помириться,
лишь бы мои люди не сгинули здесь! — в сердцах выдал епис-
коп.
От такого довода все притихли, и лишь я рискнул нару-
шить молчание:
— Согласен с каждым словом епископа. Нам о будущем
думать надо, а будущее — это люди. Межгорье большое, а
нас — жалкая горстка. Охранять все тропы с юга не сможем,
так что нечисть, думаю, забредать будет нередко. Да и про де-
мов мне рассказ не понравился — могут пожаловать в гости,
тем более что защиты никакой нет против них: побережье
солдаты тоже зачистили. Насчет Альрика... Возможно, и
придется перебить всех его людей, если исправить их уже не-
возможно, но вот с остальными надо попытаться наладить
отношения. Пусть не сразу, но перетащить их к себе, в эту до-
лину. Земли здесь хватит, думаю, на всех. Чем нас будет боль-
ше, тем и силы больше. Самим нам выжить трудно — слиш-
ком мало нас... Даже мелкая шайка этих психов — проблема.
Будь нас в три-четыре раза больше, все по-другому было бы.
— Я о том же, — кивнул епископ.
— Ну... я думаю, с остальными — да, поговорить мож-
но, — согласился Дирбз. — Но с Альриком — увольте уж!
Этот ненормальный людей на крестах оставляет! И это возле
границы! В моих краях и за меньшее без разговоров и прово-
лочек на костер отправляли! К тому же на нем кровь наших
людей! Прощать душегуба прикажете?
— Если прикажет сэр страж, то простим! — чуть ли не вы-
334
крикнул Арисат, но уже тише добавил: — Я этого безумного
Альрика тоже опасаюсь. Психи ведь разные бывают: если
блаженные, тогда, конечно, ладно, а если вот такие... Ну как
человек крещеный согласится к Тьме на поклон идти! Нет
уж — кто угодно, лишь бы не он!
— В Межгорье есть и похуже Альрика люди, — мрачно
произнесла Альра. — Вы почти ничего не знаете, а судите
всех.
— О других ты не рассказывала, — отмазался Арисат.
— А вы хотите знать? Про всех?! Даже про людоедов, у ко-
торых на севере в горах целая деревня. Теперь там, после
зимнего голода, своя религия: поймают чужого — и заставля-
ют мясо есть человеческое. Кого воротит от такого, тех на ал-
тарь из черного камня относят и жрать начинают сразу — го-
лый скелет остается. Тоже темным поклоняются, но способ у
них свой. Все тропы к той деревне помечены кольями с чело-
веческим черепами. Вы с ними хотите говорить? Да?! Вам та-
кие по душе?! Ну тогда расскажу о тех, кто еще хуже...
— Не надо! — Арисат поднял руки. — Верю! Но Альрика
все равно сильно опасаюсь. Думал, что ты от него уже отрек-
лась, но вижу, что нет...
— Как брат он мне был — такое трудно забыть. — Альра
опустила глаза. — Надежда осталась, что одумается он. По-
мните, я рассказывала про наш последний нормальный раз-
говор? Он тогда согласился послать гонцов к стражам. Сей-
час страж здесь, но Альрик про это не знает. Может, когда уз-
нает, образумится.
— Ага, — хмыкнул Дирбз. — Как же. Образумится. Крест
д ля сэра Дана позолоченный поставит. Для темных это про-
сто заветная мечта — стража живьем захватить.
— Вы не понимаете. — Девушка покачала головой. — Мы
выросли на историях про великих воинов и про битвы стра-
жей с Тьмой. Граница рядом, вот и сказки у нас особые из-за
этого. Мы с младенчества такие легенды слушали. Для него
страж — это святое.
— От бога отвернулся — и от стражей тем более отвернет-
ся. — Дирбз пренебрежительно махнул рукой.
Желание девушки спасти своего старого друга было иск-
ренним — не скрывала его. Но мои помощники, не будучи
335
людьми злыми, мечты Альры игнорировали. Логично: им
ведь о себе надо думать и о людях своих, а не о разных психо-
патах. А вот я, пришелец из чужого мира, пожалел ее. Аль-
рик, конечно, подарок еще тот, она тоже не хрупкая беспо-
мощная принцесса, и глаза у нее не эротично-томные, но уж
больно жалобно умеет ими коситься. Если я ловлю такие вот
взгляды от симпатичных девушек, почему-то сразу добрею.
И даже то, что эта непоседливая малышка способна чуть ли
не голыми руками прикончить пару солдат в одиночку, не
ожесточает мое сердце — очень хочется делать хорошее.
Да и прав Конфидус, трижды прав: нам нужны люди.
И носы воротить даже от психов не стоит: здесь над ними по-
работали не профессиональные мозгоправы, а жизненные
обстоятельства. Теперь Межгорье зачищено, и мы заяви-
лись — обстоятельства резко изменились. Раз так, то есть на-
дежда вернуть этих отчаявшихся фанатиков к нормальной
жизни.
Вот только предчувствие почему-то нехорошее...
Ладно, дам ей шанс: пусть сама подумает.
— Альра, мы бы и рады помириться с твоим Альриком, но
есть трудности. Подозреваю, что парламентеров к нему по-
сылать опасно. Для парламентеров опасно: крест для них ему
найти нетрудно.
— Да, нельзя, — согласилась девушка. — Но если я пойду
одна, то ничего плохого не случится.
— Одна? Тебе жить надоело?! — Арисат покачал головой.
— Альрик меня не тронет. Тогда, у горловины, когда все
дрались со всеми, я на него наткнулась, и мы отвернулись
друг от друга, а потом разошлись в разные стороны. Он не
стал нападать.
— Это доказывает, что у него хоть капля ума сохранилась:
я бы тоже поостерегся нападать на такую, как ты, — предпо-
ложил Дирбз. — Доводилось мне видеть наемниц-северя-
нок — их имперцы любят на службу брать. Не каждый мой
парень с такой справиться сможет. Ты, конечно, ростом по-
меньше, да и тощая, но лучше найти кого попроще, чем с то-
бой связываться.
— Нет. Он не боялся меня. Что бы между нами ни было,
но старого он не забыл. За этот год мы столько раз спасали
336
друг друга... Нет, мне там ничто не грозит. Я пойду одна и по-
говорю. Расскажу о том, что пришел страж и с ним много
людей. Что они собираются удержать Межгорье, не отдав по-
гани. Я ведь правильно поняла, почему вы здесь? Он тоже
поймет. И вы же не ортарцы — злиться на вас незачем.
— Ну смотря кто, — хмыкнул Дирбз. — Я вот ортарец, и
люди мои тоже. Среди остальных бакайцев много — у вас,
межгорцев, с ними частенько свары бывали. Хотя у них со
всеми бывали...
— Ваши люди были там — у горловины? Тоже убивали
межгорцев?
— Да ты что несешь! Мы вообще не армия — мы герцог-
ская стража. А бакайцев сюда в ссылку отправили. Сказали,
правда, по-другому, но сути от сказанного не изменишь — по
своей воле они бы сюда не пошли.
— Не хочу знать, какому герцогу вы служите, — если ока-
жется кто-нибудь вроде Шабена, то я вас лично передушу,
когда заснете. Будем считать, что вы простые наемники. Тем
более что сами сказали, что не из армии Кенгуда.
Сержант благоразумно промолчал, не осмелившись под-
твердить худшие подозрения Альры, и спросил другое:
— А где ты найдешь этого Альрика?
— Он сам найдет меня. На холмах наверняка караулят его
люди — ведь сверху хорошо видно, что творится в окрестно-
стях замка. Сейчас светло — я спокойно и медленно пойду
наверх. Они заметят меня и легко по волосам узнают. Думаю,
захотят встретить. Попрошу отвести меня к Альрику.
— А если они тебя прикончат в ответ на просьбу?
— Вряд ли. У него немного людей, и караулят долину они
поодиночке. С одним или двумя справлюсь или убегу. Да и не
принято у нас было гнать тех, кто говорить хочет с главным.
Не станут они такого обычая нарушать — отведут... никуда не
денутся.
С моей точки зрения, ее замысел выглядел несколько без-
рассудным, но что здесь придумаешь! Охрану ей выделить?
Так она всех распугает. Разве что...
— Альра, днем — вряд ли, а вот ночью, возможно, я смогу
определить, где располагается его лагерь. Мы можем его
окружить — и потом уже пойдешь туда и поговоришь.
337
— Не знаю, как вы его найдете, но так поступать нельзя.
Хотя у него сейчас мало людей, но незаметно вы не подбере-
тесь — он выбирает места для стоянок в самых густых зарос-
лях. Через них даже змея бесшумно проползти не сумеет.
Поднимут тревогу; схватятся за оружие; прольется кровь.
Мало вам той, что уже пролита? Нет, не надо так делать. Не
беспокойтесь за меня — на Рыжую Смерть никто из них руку
не поднимет. В бою — еще может быть, а так... Нет, я уверена
в этих людях. Они просто устали и потеряли надежду, потому
и наделали глупостей. Сэр страж, дайте слово, что не будете
их наказывать за былые грехи, и я постараюсь, чтобы они не
наделали новых.
Мне осталось лишь пожать плечами:
— Ну что ж, Альра, тебе виднее. Даю слово.
* * *
День с самого начала не заладился. Выспаться не удалось,
голова, распухшая от полученной информации, работала с
перебоями, еще и ноги ныли, будто у деда старого. Это за-
живление никак не закончится или они так и будут теперь
нервы компостировать при каждом изменении погоды? Сей-
час вон с севера тучки несет, зарницы ночью сверкали там
же, духота липкая в воздухе разлита — к грозе дело идет.
Ох и крутит ступни... Цавус, я обязательно вернусь... ты,
главное, дождись меня.
Мои «верноподданные» все при деле: кто-то топором сту-
чит, ремонтируя башню; другие пилами работают; третьи
что-то таскают туда-сюда. Даже детям занятия полезные на-
ходят: продолжают уборку и под присмотром вояк бродят по
полю, собирая зрелые колоски. А я вот тунеядствую — дошло
до того, что на тренировки сегодня решил махнуть рукой: ни
сил, ни желания нет. Меня хватило лишь на поездку к дерев-
не, где бакайцы наскоро залатали днища пары стругов и по-
вели их к замку. Завтра у нас опять будет много ухи и жареной
рыбы.
Так и шатался, делая вид, что сильно занят, до самой гро-
зы. Та подошла неспешно, заранее предупредив приближаю-
щимися раскатами грома. Затем стали налетать порывы си-
338
льного ветра, сдувшие с одной стороны от башни наспех по-
ставленные строительные леса, — их не успели капитально
закрепить. Настроение от этого не поднялось, да и погода на-
рушила кое-какие планы: собирался послать к горловине от-
ряд, чтобы по-сухому пошарили там — может, хоть что-ни-
будь найдут. Теперь можно об этом забыть — опять все в тря-
сину превратится.
Ливень прошел знатный — все побросали работу, попря-
тавшись кто куда. Палатки и шатры поспешно свернули: во
дворе все или камнем замощено, или земля слишком утоп-
танная — надежно их не закрепили, так что сильный ветер
может сдуть или даже порвать. Помещений в замке хватало,
вот только у большинства был серьезный недостаток — от-
сутствовали потолки. Так что даже тюрьма сегодня не пусто-
вала — невзирая на трупный дух, въевшийся в стены, народу
туда набилось как селедок в бочку.
Я, как владыка Межгорья, непогоду пережидал в элитном
помещении — старом лодочном сарае возле причала. Крыша
его местами протекала, обстановка была на зависть спартан-
цам, да и не в одиночку здесь сидел — Арисат и Дирбз потес-
нили. Но, разлегшись на плаще, я приспособил вместо по-
душки бухту свернутого пенькового каната и почти мгновен-
но отрубился. Ни гром, ни шум потоков воды, ни вялая пере-
бранка недолюбливающих друг друга соратников, затеявших
игру в кости, — ничто меня не беспокоило.
Устал я...
* * *
Сны одолевали странные. Не про лошадей (слава богу!) —
почему-то сегодня компьютеры начали мозг грузить. Под
шум дождя я бродил по страницам электронных энциклопе-
дий; шерстил базы данных; листал бесконечный каталог па-
пок, каждая из которых, судя по возбуждающим названиям,
была набита отборной фото- и видеоэротикой, но узреть это
бесстыдство так и не смог — клик открывал пачку других па-
пок, и процесс этот не заканчивался.
Пробудившись, некоторое время лежал, прислушиваясь к
своим ощущениям. Странные сновидения с некоторых пор
339
меня нервировали, но сегодня вроде бы обошлось — само-
чувствие не идеальное, но ничего страшного со мной не про-
изошло.
В сарае было тихо — дождь прекратился, Арисат с Дирб-
зом удалились по своим важным делам, и никто не рискнул
меня разбудить. Правильно сделали — я бы им наговорил
плохих слов за такую подлянку. Странно — мне казалось, что
проснулся от шума: кто-то открыл дверь и вошел. Видимо,
померещилось.
Темно, сквозь щели пробиваются серые лучики суме-
рек — до самого вечера провалялся. Что ж я теперь ночью
буду делать? Все пропустил... Наверное, Альра уже возврати-
лась и ждет не дождется, когда этот обленившийся страж,
сонная надежда Межгорья, соизволит подняться.
Встав, потянулся, нащупал ножны с мечом, цеплять на
пояс не стал — в этом мраке застежек не разглядеть, да и при-
вычка у меня такая: на пороге вооружаться. Видимо, подсоз-
нательно считаю, что это выглядит красиво и мужественно:
дом, крыльцо, потный бугай в ржавой кольчуге.
Безобидная привычка спасла жизнь — когда сзади на шею
накинули удавку, она захлестнула меч возле эфеса и притя-
нула его клицу с такой силой, что рукоять разбила левую ску-
лу. Но дыхания не перекрыло.
Честно говоря, удавки на шею мне накидывают нечасто,
так что в первые мгновения я даже не понял, что произош-
ло, — просто за спиной послышался легкий шум; меч в руках
рванулся, больно стукнув рукоятью по лицу; сила, которой
невозможно было сопротивляться, завалила назад и вниз.
Между лопаток уткнулось что-то округло-твердое, и я ока-
зался в роли начинки хот-дога: с двух сторон зажат, да еще и
натиск усиливается.
Левой рукой попытался ухватить рукоять меча, но на-
ткнулся на тонкое препятствие. Не сразу догадался, что это
бечевка, натянутая будто струна, но затем понял, что проис-
ходит. Меня наглым образом душат! Вокруг сарая полно на-
роду шастает, замковая стена рядом вздымается, но кто-то
обнаглевший до изумления решил убить потенциального
графа Межгорья прямо здесь!
Разумеется, думал я тогда нечто другое — в такие моменты
340
не до пафосных размышлений. А может, и вообще не ду-
мал — просто действовал.
Неведомый противник силен, положение у него выгод-
ное, но благодаря его оплошности у меня есть немного вре-
мени. Он считает, что перехлестнул мне шею и перекрыл до-
ступ кислорода, но все не так. Да, мне сейчас невесело, но
проблем с дыханием не испытываю.
Я не стал дергаться, суетиться, пытаться вытащить меч
или нож. Я просто притворился, что замысел убийцы удал-
ся — начал брыкаться все слабее и слабее, имитируя потерю
сил. Вряд ли противник от этого расслабится, но ждать серь-
езных рывков сейчас не станет. И вообще, жертвы в таких
случаях сопротивляются без оригинальности: или пытаются
достать до душителя, заваливаясь назад, что, учитывая коле-
но, упертое в спину, бесперспективно; или судорожно стис-
кивают удавку, пытаясь уменьшить ее давление; или тянутся
к оружию или предметам, способным его заменить.
Я не стал делать ничего из вышеперечисленного. Убийца
в тесноте захламленного сарая совершил ошибку: вместо
того чтобы завалить меня вперед и уже потом упереться коле-
ном между лопаток, он чуть ли не на спину уложил, оставив
свободу маневра. Сам при этом, получается, уселся в неудоб-
ной позе, изо всех сил сжимая концы удавки. Я не гимнаст,
но на простенький трюк хватило: оттолкнувшись от земля-
ного пола, вскинул ноги кверху, уперся ступнями в стропило
низкого потолка, пробежался по нему. В результате всех этих
манипуляций мое тело совершило полный разворот в про-
странстве, и я оказался за спиной противника.
Естественно, удавка при этом соскользнула, да и меч я
выронил. Искать его не стал, тянуться за ножом тоже не
стал — резко дернул головой, целясь лбом в затылок убийце.
В сумраке его силуэт скорее угадывался, чем просматривал-
ся, но я не промазал — хрястнул так, что в ушах зазвенело, а
перед глазами замельтешили искры. Учитывая то, что темен-
ная кость черепа самая крепкая, противнику должно быть
похуже.
После стука от столкнувшихся черепушек супостат охнул,
осел на пол, а затем мне в ухо прилетела знатная плюха. Си-
льно стукнуло — попади в висок, свалился бы. Неужели он
341
видит в темноте?! Раз так, то обмен ударами надо прекра-
щать — у него при такой тактике будет слишком большое
преимущество.
Навалившись на неведомого врага всем телом, я обхватил
его руками, отчаянно рванулся вбок.
Лодочный сарай пощадил огонь, но вот время над ним по-
работало неплохо. Доски и жерди, без того хлипковатые, ис-
точило непогодой — куда ни ткни, труха. Наши сплетенные
тела снесли эту преграду не заметив — только что барахта-
лись почти в полной темноте и вдруг покатились по земле,
освещенной последними отблесками заката.
Только тут понял, что на меня покушается чуть ли не кар-
лик — везет мне на коротышек. К счастью, не камнелюд —
простой человек. Надеюсь, что простой.
Оказавшись на улице, противник растерял весь боевой
пыл и попытался рвануть к каналу — надеялся уйти вплавь.
Я не ослаблял хватки, и он тащил меня за собой, будто при-
цеп. Несмотря на позднюю пору, народу вокруг хватало —
рядом шла тропа к причалу, и по ней как раз поднималась
бригада припозднившихся рыбаков: они на ночь сети стави-
ли. Хотя все как один оказались иридианами, мужчины не
растерялись — вмиг скрутили коротышку, еще и по почкам
ему настучали. Тот сопротивлялся отчаянно и даже укусил
одного за руку, но вырваться не смог — лишь по зубам добав-
ку заработал.
Дозорные на стене заметили неладное, подняли тревогу,
и уже через минуту возле сарая собралась целая толпа воо-
руженных людей. Я, отдышавшись, рассмотрел схваченно-
го. И впрямь коротышка: макушкой мне до подбородка едва
достает. Кучерявые сальные волосы, жидкая бороденка, мел-
кие тусклые глазки над огромным крючковатым носом. С од-
ного взгляда понятно, что избытком интеллекта хозяин та-
кой морды не страдает. Одет по-простому: холщовая рубаха и
штаны из пары кожаных чулок, скрепленных ремнями.
Плащ еще навощенный с капюшоном.
Внешность заурядная, но память на лица у меня хоро-
шая — впервые эту харю вижу.
Арисат, жуя на ходу, растолкал народ, протиснулся ко
342
мне, осмотрел пленника, деловито врезал ему под дых и,
призадумавшись, поинтересовался:
— Сэр страж, что это тут делается? Откуда он взялся?
— Это ты мне должен ответить, — сказал я, сплевывая
кровь из разбитой о зубы губы.
— Я?!
— А кто же еще?! Ведь тебе было сказано заниматься по-
рядком в лагере и его обороной. И что?! К нам забрался этот
типчик, и его никто не заметил. Не просто забрался — напал
на меня в сарае лодочном и чуть не задушил. Это так ты за по-
рядком, получается, следишь?!
— Сэр страж, простите! Ну недоглядел! — умоляюще про-
изнес Арисат. — Сам не пойму, как он мог пробраться к вам.
Кругом ведь люди. Эй! Там! На стене! Почему не заметили
чужого?!
— Так он плащ напялил с капюшоном, и попробуй сверху
пойми, свой это или черт с копытами! Я видел, как он от при-
чала появился и в сарай зашел, но ведь там многие ходили, и
почти все в похожих плащах! Дождь ведь только унялся!
— Ты у меня не оправдывайся! Тебя поставили, чтобы та-
кие вот гады к нам не забредали!
Прервав процесс перевода стрелок на подчиненного, я
уже спокойно обратился к Арисату:
— Люка найди и разберитесь, кто он и откуда появился.
— Ага, — кивнул Арисат и приказал ближайшему вои-
ну: — Найди Люка и бегом тащи его сюда.
Повернувшись к задержанному, Арисат обратился по-во-
енному прямо:
— Ты кто?
Криво усмехнувшись, тот разинул окровавленный рот и
прогундосил:
— Муж я твой. Неужто не узнал?
Арисат, видимо, не узнал — еще раз угостил пойманного
кулаком, на этот раз в глаз, и почти сразу же в живот. Тот по-
вис на руках воинов, разинул рот, будто собираясь что-то
сказать, но, покосившись на тяжелую руку бакайца, тут же
его захлопнул — передумал почему-то.
— Молчишь? Да? Больше на шутки не тянет?! В темницу
его, в колодки. Пусть посидит, понюхает, каково там после
343
покойничков, а там и поговорим. Вы не возражаете, сэр
страж? — Проводив взглядом уводимого коротышку, Арисат
предположил: — Наверное, его Альрик послал — вас убить.
— Если так, то у него это почти получилось. Ты попугая
не видел?
— Вашего?
— Арисат! Здесь что — есть другие попугаи?!
— Простите за глупость — озадачился я сильно. Видел я
вашу птицу: он в погребе винном под потолком сидит. Там
сухо и бревнышко удобное — любит там дремать. Опять же —
к вину у него душа расположена, и взгляда от бочек не отво-
дит.
— Вот когда этот паразит нужен, его никогда нет! Будь он
рядом, шум бы поднял, а так... Я только встал, как сразу удав-
ка на шею.
— Вот мерзавец! Ничего — сейчас железо накалим, и...
— Повремени с этим немного.
— Это почему же?
— Если его послал Альрик, то не надо его людей калечить,
пока Альра не вернется. Если окажется, что она договори-
лась о мире и дружбе, будет неприятно отдавать им то, что
останется к тому времени от коротышки.
— Да плевать на Альру — он вас хотел убить, а такое нель-
зя прощать.
— Спорить со мной вздумал? Не много ли на себя брать
стал?
— Простите, сэр страж!
— Шкуру ему прижечь всегда успеем — пусть пока поси-
дит в колодках без еды и питья. Для начала...
— А... ну это дело. Не понял вас сразу. Верно, пусть поси-
дит среди крыс. Жаль, стемнело. Хорошее средство, когда
муравьев жменю колоднику под рубаху запускают. Если ры-
жие, что в трухе древесной живут, так боль дикая от укусов, и
чешется потом все тело нестерпимо. А почесать-то не поче-
шешь. Иногда и без всякого железа субчики начинают рас-
сказывать все, что ни спросишь.
Из калитки вышел Люк. Тоже, когда не нужен, ходит за
мной тенью, а теперь ждать его пришлось. Как сговорились с
попугаем...
344
Видимо прочитав в моих глазах недовольство и догадав-
шись о его причине, парень поспешно начал оправдываться:
— Живот скрутило, в нужник уже раз десять бегать при-
шлось. Даже не знаю почему. Может, от вишен? Так не один
я их ел...
— Люк, жалобы на оторвавшееся дно — к лекарю, а не ко
мне! Меня только что чуть не убил коротышка какой-то.
— Да понял уже — видел, как в башню его тащили.
— Он забрался в сарай, где я спал. Возможно, именно
меня искал, хотя, скорее всего, просто думал там спрятаться,
и я случайно подвернулся под руку. Стражник на стене ска-
зал, что он вроде бы от причала пришел. Может, следы по-
смотришь?
— Сэр страж! Да помилуйте! Какие следы могут быть на
дорожке, камнем мощенной?! И вообще после такого до-
ждя... Эх... ну схожу, гляну — может, что и найду.
Проводив Люка взглядом, Арисат как ни в чем не бывало
предложил:
— Ужин стынет — пойдемте ложками поработаем.
Вот ведь люди — их без трех лет графа едва не убили толь-
ко что, а им лишь бы пожрать...
* * *
Каменный мешок Межгорья с тучами поступал просто и
жадно-потребительски — не выпускал из объятий гор, гоняя
их туда-сюда, пока не выльют весь груз. Вот и сейчас дождь,
едва прекратившись, принялся накрапывать вновь, а потом
полилось всерьез. Небо затянуло беспросветно — не вери-
лось, что еще минуту назад Можно было наблюдать отблески
заката.
Доедать пришлось в полной темноте, под парусиновым
навесом, волнующимся от ветра и потоков воды. Нацедив
кружку отвара, с удовольствием сделал большой глоток —
после сухой пищи то, что надо. Тук, доскребывая котел, за-
икнулся было о вине, но отклика у меня не нашел. Кому как,
а моя впечатлительная натура выбита из колеи попыткой по-
кушения — не до веселья сейчас. Хорошо, попугай в уговорах
не участвовал — утренней «спиртной награды» ему показа-
345
лось мало, и он в отместку теперь меня игнорировал, укрыв-
шись в винном погребе. Небось пытается в самой большой
бочке взглядом дыру просверлить...
Из мрака, скудно подсвечиваемого чахлыми от дождя ко-
страми, материализовался Люк. Кутаясь в мокрый плащ,
присел рядом, устало доложил:
— Осмотрел я причал.
— В темноте зря лазил — что там теперь увидишь...
— Не зря, да и факел был. Можно отвару кружечку? Про-
дрог.
— Налей ему, Тук. Нашел что?
— Под бревенчатой частью причала следы нашел. Песок
там и камни мелкие — вода, конечно, через щели натекла,
но все размыть не успела. Этот коротышка сидел там, похо-
же, еще с ночи — долго прятался. А потом вылез и в сарай за-
брался.
— Странно... Почему он так долго там торчал?
— Я думаю, он оттуда слушал, о чем кто говорит. А может,
и подсматривал. Там, с боку одного, щит жердевой стоит —
за ним можно незаметно притаиться, и видно всех, кто возле
калитки маячит. И стену видно почти всю, ту, что со стороны
озера. Думаю, он выведал, что вы в сарае один остались, и
тогда рискнул выбраться. Шанс хороший был: ведь ночь вы
укрывшись за стеной проводите. А туда непросто лазутчику
пробраться: за калиткой стража чужого не пропустит, а через
стену даже этим ловким камнелюдам не перелезть незамет-
но — там наши дозорные вечно торчат.
— Значит, ты считаешь, что он пришел именно меня
убить?
— А кого же еще! Вы тут главный самый — не стань вас, не
знаю даже, что дальше будет. Да и подумайте: зачем он столь-
ко сидел, носа не высовывая, а потом вдруг рискнул и забрал-
ся в сарай? Не-э-э-эт, за вами он пришел! За вами! Удавка
при нем была, два ножа, взгляд нехороший — убийца он, по-
досланный. Удавка только душегубам и нужна — если с ней
работать, то без криков дело обходится. Можно посреди тол-
пы человека удавить, и никто ничего не услышит.
Отхлебнув из кружки, я призадумался. В словах Люка ре-
зон был — скорее всего, коротышка действительно пришел
346
по мою душу. Но после рассказов Альры не верилось, что
Альрик способен на столь изощренное коварство. Он чело-
век простой и недальновидный — сложные замыслы не для
таких. Может, конечно, она принижала его способности, но
вряд ли. Если вспомнить ее действия, то ничего серьезного
она не придумывала — все исполняла примитивно и топор-
но: забраться в лагерь и украсть стража; проплыть на лодке
мимо замка и выпустить несколько стрел. Такое и перво-
классник с задержкой развития придумает легко. Отряд ее я
сумел окружить без лишних хитростей, если не считать трю-
ка с попугаем-разведчиком. С ее стороны было очень опро-
метчиво останавливаться на ночевку неподалеку от только
что атакованного замка. Если при таких тактических просче-
тах она считается лидером, которому Альрик в подметки не
годился, то его можно в расчет не брать: подсыл профессио-
нальных душителей — слишком сложная задачка для одно-
клеточного фанатика.
И еще кое-что приметил. У всех межгорцев одежда лата-
ная-перелатаная, лица заострившиеся, фигуры тощие — им
слишком многое пришлось пережить. А этот коротышка ру-
мяный, как свежий каравай; одет просто, но добротно;
брюшко классическое — пивное. Если люди Альры были по-
хожи на узников концлагеря, то он мог быть поваром в офи-
церской столовой для сотрудников этого лагеря.
Откуда же он взялся на мою голову... вот и гадай теперь...
Похоже, без железа раскаленного не обойтись.
Девушка, кстати, до сих пор не появилась. Неужто не зря
предчувствия нехорошие одолевали? Ладно, до утра подо-
ждем. Или до полудня. В такую погоду вряд ли она рискнет
переться через леса и холмы.
А если не появится, то...
То я возьму у кузнеца клещи и лично пообщаюсь с этим
коротышкой. Говорить с ним мы будем не о балете. И вооб-
ще — первым делом я отучу его зубоскалить: без зубов это де-
лать затруднительно. И плевать, если его Альрик послал. Ка-
кой-то я слишком добренький — нет чтобы сразу на узкие
ремни пустить, так вечно думаю что-то, стараюсь выгадать
по-хорошему.
347
Здесь нет прав человека. И правозащитников здесь тоже
нет. Здесь можно и нужно по-плохому.
Здесь иначе не понимают.
* * *
«Продолжение отчета добровольца номер девять. Четвер-
тый день с момента наглого захвата бесхозного замка Маль-
рок.
Вань, сегодня меня опять чуть не убили. В тех книжках,
что вы мне пачками скармливали, такого перебора я не при-
помню. Да, героев, разумеется, много кто хотел прикончить,
и попыток делалось немало, но все это компенсировалось
положительными моментами: красивыми и многочислен-
ными женщинами; богатствами; славой и прочим. А мне
лишь замок достался, сгоревший дотла, и попугай говоря-
щий, от которого толку чуть-чуть, а убытков вагон — пьет и
жрет он как стадо бегемотов.
Вань, с такими делами у меня никогда руки до криптона
не дойдут. Я быстрее параноиком стану, чем налажу разделе-
ние изотопов. Уже стал... Все время мерещится, что меня хо-
тят убить.
Психоаналитика у вас заказать, что ли?..
Ваш Девятый».
Глава 20
РАЗМИНКА ПЕРЕД БОЕМ
Альра утром не вернулась. Но вместо нее появился
кое-кто другой.
Что-то зачастили к нам незваные гости...
Я, несмотря на дневной сон и последующие треволнения,
до утра просидеть с открытыми глазами не смог — все же сва-
лился и захрапел. Проснулся лишь от характерного шума:
звон котлов, перестук ложек, дружное чавканье сотен ртов,
повизгивание попрошайничающих собак. Народ завтракает.
Дождь утих, сквозь истончающуюся пелену туч пробива-
ются солнечные лучи, чирикают птички, и бурчит в животе.
348
Пора браться за ложку, а потом... Что потом? Потом погово-
рю с людьми Альры — может, что посоветуют, — а там поду-
маю, как дальше быть с этой ситуацией. И пора начинать се-
рьезный разговор с пойманным коротышкой — ночь, прове-
денная в смрадных колодках, способствует общению. Не по-
хож он на нынешних жителей Межгорья. Что-то с ним
неладно... Не удивлюсь, если это очередной сюрприз от Хо-
рька: очень уж он на меня осерчал и вполне может попытать-
ся достать даже здесь. Сильных дождей давненько не было, и
отряд убийц легко мог пройти через горловину.
Жаль, не догадался там дозор оставить. Да и нет у меня
людей для такого дозора — при местных опасностях малым
отрядом не обойтись.
Поднявшись, начал умываться из ведра, как вдруг со сте-
ны донеслись крики — дозорные подняли тревогу.
Помня о своих обязанностях, Арисат мигом забежал на-
верх и, узнав подробности, доложил, проорав на весь лагерь:
— По дороге человек идет! К воротам идет! Один человек!
Я даже спросонья смог догадаться, что одиночка нам не
слишком опасен. Будь он хоть самый сильный перерожден-
ный, против нашей маленькой армии не выстоит. Да его
стрелами на фарш изрежут, не подпустив к стене. Так что я
успокоил народ, уже бросившийся размахивать оружием и
нахлобучивать шлемы, — пусть позавтракают спокойно.
Человек был похож на людей Альры: такой же худой; из-
неможенное лицо; одежда, которую бомжи побрезгуют пус-
кать на половую тряпку для сто лет не чищенного сортира.
Не первой молодости — уж явно не меньше сорока, а может,
и все шестьдесят: у таких бродяг трудно возраст определять.
Остановившись на третьей линии кольев, он, задрав голову,
смотрел на воинов, застывших на башне. Там уже настелили
полы, так что им не приходилось теперь заниматься экстре-
мальной акробатикой на посту, — вот и столпились теперь со
всей стены, наблюдая за пришельцем. Все молчали, и он
тоже помалкивал.
Закончив его изучать, я решил начать разговор первым:
— Ты кто такой и зачем пришел?!
— Я — Торап, арендатор барона Вераса, — скрипучим
нервным голосом ответил незнакомец. — Бывший аренда-
349
тор. Да и нет больше Вераса... никого больше нет. И арендо-
вать больше нечего... и незачем...
— А пришел зачем?
— У меня послание к сэру стражу. Я должен лично ему пе-
редать это послание.
— Ну так передавай — я и есть страж.
— Альрик-темный сказал, что если вы не выйдете из зам-
ка, не подниметесь на Языческий холм и не сразитесь с ним,
то он приколотит Рыжую Смерть деревянными кольями к
осиновому кресту. — Подумав немного, межгорец решил
просветить: — После такого сильно мучаются, а потом уми-
рают.
Дирбз, хмыкнув, уточнил:
— Альрик больше ничего не желает? Например, переце-
ловать наши задницы?
— Нет, я не думаю, что он это захочет сделать, — вежливо
ответил парламентер и резко изменившимся, неживым го-
лосом затянул бездарным, наигранным речитативом: —
Альрик — средоточие Тьмы. Тьма в нем. Так сказал Альрик.
И Альрик говорит, что Тьма сильнее Света. Если вы, сэр
страж, так не думаете, то докажите, что он неправ, — победи-
те его в честной схватке. Но вы не сможете этого сделать —
Тьма сильнее вас. Так сказал Альрик. Откажетесь от боя,
оставшись в Мальроке, — вы признаете поражение и немно-
го продлите свою жизнь. Межгорье — не место для полуден-
ных стражей: теперь здесь власть Тьмы. Я — часть этой Тьмы,
Альрик — ее сердце. Смиритесь с Тьмой, смертные. Весь мир
скоро будет принадлежать Тьме. Так сказал Альрик.
Пафосные вопли Торапа выглядели невпечатляюще —
будто зазубренный урок бубнит. И вообще выглядит слиш-
ком несолидно для столь громких заявлений. Но народ на
стене зароптал, зазвенел железом.
— Может, стрелу в него выпустить? — кровожадно пред-
ложил Арисат.
— Успеем, — тихо буркнул я, а потом громко и нагло уточ-
нил: — Я не глупый подросток, и мне не надо доказывать
свою силу. Темные — ничто, я о них ноги обычно вытираю.
Но таким, как Альрик, побрезгую — он слишком грязен и во-
нюч для моих сапог.
350
— Как здорово сказано! — хохотнул Арисат.
Торап отвесил челюсть и растерянно уточнил:
— Так вы отказываетесь драться с Альриком-темным?
— А зачем мне драться с этим шутом?
— Ведь он убьет Альру-рыжую! Если вы не придете или не
сможете его победить, то она умрет. На кресте умрет. Стра-
дать долго будет.
— Ну и что? Какое мне до нее дело?
— Как какое?! — изумился Торап. — Ведь вы послали ее к
Альрику. Она... Она... Она — ваш человек!!!
— Все мои люди в замке, она — не моя. Она — ваша, из
Межгорья. Если у вас принято друг друга к крестам прикола-
чивать, то это ваше личное дело. Хотя я, конечно, такого не
одобряю.
— Страж! Люди ждут этого боя! Всем хочется понять, что
сильнее: Тьма или Свет! От такого боя нельзя отказаться!
Ваш долг — нести Свет и не давать Тьме его заслонять! Вы —
не страж, если забыли про это! — Торап уже чуть ли не пла-
кал.
— Вот! Это уже интереснее! Значит, если я правильно по-
нял, в случае моей победы все те, кто сейчас с Альриком, от-
кажутся от своих глупых заблуждений по поводу господства
Тьмы?
Торап задумался, неуверенно кивнул:
— Мудрено говорите, но получается, что так. Ведь тогда,
выходит, Свет и впрямь сильнее. Трудно мне такое гово-
рить — неграмотен я, да и в церкви нечасто бывал. Пастух я —
почитай, всю жизнь на пастбищах горных провел, а откуда
там церковь возьмется? В лагере нашем пошел разлад силь-
ный, и, наверное, немного останется тех, кто останется под
Тьмой, если вы победите Альрика. Да только не выйдет у вас
ничего — Тьма сильнее. Не победить вам никогда.
— Ты в это сам веришь?!
Торап отвечать не стал, лишь вжал голову в плечи и со-
всем уж негромко уточнил:
— Так будете драться или как?..
— Постой там.
Я направился к лестнице, по пути кивнув Дирбзу:
351
— Не стреляйте в него. Хочу в глаза ему посмотреть. По-
ближе.
— А чего там смотреть... Может, в колодки сразу — и по-
том хоть неделю на него смотрите!
— Это всегда успеем. Ждите.
Торап вблизи выглядел еще более невзрачно, чем издали.
К зримой потасканности жизнью и к помойному гардеробу
добавился густой дух давненько не мытого тела. Да уж... бани
он, наверное, со времен падения Мальрока не посещал — его
след теперь и без собак можно почуять.
Глаза бегающие, взгляды бросает исподлобья. Фанатич-
ного огонька не заметно, «вызов на бой» и прославления
Альрика выкрикивал без огонька — говорил то, что велели
сказать, не вкладывая в это дело души. Это я еще сверху при-
метил — вот и захотелось пообщаться поближе. Надеюсь, в
приватной обстановке этот «партизан» станет более откро-
венным.
— Торап, Альра точно еще жива или?..
— Живая она, — мрачно буркнул мужчина. — Ее к кресту
привязали, но стоит своими ногами... не приколачивали.
Мне сказали, что, если вы к полудню не появитесь, тогда
гвоздями приколотят. Гранеными... деревянными... Отвер-
стия в бревнах уже пробили под них. Зря она пришла...
— Это была ее идея.
— Я так и подумал. Она девочка вроде неглупая, но нахо-
дит на нее иногда... Зря... Альрик не тот уже. Он почти каж-
дую ночь проводил на капище языческом, молил Тьму сни-
зойти на него. Даже ведьму искал сильную, чтобы через нее с
Тьмой общаться. Не тот он уже... Совсем не тот... И люди
ваши, которых вы в холмы послали, тоже, наверно, схвачены
уже. Я когда уходил, их лагерь как раз окружали. Так что не
только за Альру, но и за них драться придется.
— Я никого не посылал в холмы — все мои люди в замке.
— Зачем меня-то обманывать?! Три человека там было
при восьми лошадях. За Беззубым холмом в распадке укры-
лись. Тихо сидели, без костров, но мы их все равно выследи-
ли. Чужие они здесь — значит, ваши.
Интересные дела... Это точно не мои люди, к тому же чис-
ло лошадей и людей не сходится: на восемь животных логич-
352
нее иметь четверку всадников. А там почему-то трое... Хотя
начинаю догадываться, что и четвертый имеется — сидит
сейчас в темнице, скучая по конфискованной удавке. Выхо-
дит, прав я был в своих предположениях — убийца не мест-
ный. Издалека прибыл, специально по мою душу.
Хорек, похоже, ночами не спит — грызет подушку, меч-
тая, как меня придушат... Ох и неугомонный, гад...
Ладно, вернемся к нашим баранам, а то этот неполноцен-
ный фанатик уже поглядывает косо, удивляясь долгой паузе
в разговоре.
— Я так понимаю, что должен идти один?
-Да.
— Не верю, что на меня всей толпой не набросятся.
— Никто вас не тронет — все знают, что вам надо драться с
Альриком.
— Ага... так я и поверил... не тронут. Альру вон схватили,
ни на что не посмотрев.
— Она сама пришла, а вас зовут... приглашают.
— Торап, посмотри мне в глаза и ответь: ты уверен, что
никто меня не тронет?
Нехотя покосившись, тот кивнул:
— Да. Вы Альрику нужны. Да и страшно всем теперь. Раз-
лад у нас пошел.
— Что за разлад?
— Альра рассказала, что страж пришел и теперь все будет
по-другому. Многие от этих слов обрадовались, но потом...
Потом с капища вернулся Альрик и велел ее схватить. Шум
поднялся, до драки дело дошло, и он убил двоих наших, кто
горланил больше других, и оглушил Альру — ударил ее по го-
лове мечом плашмя. После этого многие в лес убежали, все
побросав, а те, кто остался, косятся друг на друга и не реша-
ются ни на что. Я тоже хотел в лес податься, да только сын у
меня там, в лагере. Стрелой ему солдаты в ногу угодили,
кость повредив, и загнила рана. Еле выжил, и только-только
на поправку дело пошло. Лежачий он. Не бросить мне его —
последний родной человек остался, а унести сил нет, да ни-
кто и не позволит... Сэр страж, вам Альрика не победить. Он
сильнее. Но... но если не вы, то совсем плохо получится...
Надо что-то делать с этим...
12 На руинах Мальрока
353
— Что-то не похож ты на его верного человека...
— Да кабы не сын, я бы... Вот куда мне подаваться? И та-
ких, как я, там много... Даже Скрип: уж на что про Тьму веч-
но проповеди читал — и тот немного притих. Достало всех...
Когда же оно закончится... Не так уж много мы грешили,
чтобы такое вот наказание получать...
Последние слова Торап произнес еле слышно, абсолютно
отчаявшимся голосом. Похоже, мужика и впрямь довело до
предела... не удивлен.
Ладно, поговорили, и хватит. Надо решать.
Я не стал созывать военный совет — просто нашел епис-
копа и посвятил его в свои ближайшие планы. Реакция Кон-
фидуса была предсказуемой:
— Дан, простите, конечно, но так как говорим с глазу на
глаз, скажу прямо: вы — глупейший глупец.
Попугай при этих словах встрепенулся и нахамил:
— Свиной отброс, ты на кого голос поднял?! — вероятно,
Зеленого задело, что епископ не считает его полноценным
собеседником.
Усмехнувшись, я погладил птица по голове и ответил че-
стно:
— Конфидус, что глуп, и сам догадываюсь. Но это реше-
ние обдуманное. Есть, конечно, минусы, но плюсы переве-
шивают.
— Как я понимаю, плюсами вы называете хорошее, а ми-
нусами плохое? — уточнил епископ.
Опять забываюсь — до сих пор срываюсь на родные поня-
тия, не принятые здесь. Спасибо, хоть не по-русски сказал...
— Да, именно так.
— И чего же, по-вашему, в этом плане хорошего?
— После того как я его поколочу, люди Альрика мгновен-
но раскаются в своих грехах и позабудут про все темные дела
Это только начало: соберем по лесам остальных — и хороше-
нько увеличим вашу паству. Насколько я понял из рассказ;
Рыжей, межгорцы в вопросах религии не слишком рьянс
придерживаются догм официальной церкви, и у вас непло-
354
хие шансы привлечь их к себе. Священников здесь и раньше
нормальных не было, а тут целый епископ появится. Вы их
авторитетом сана подавите. В итоге мы получим людей —
нам каждый человек дорог, а здесь их, наверное, сотни уце-
лели. И проблем с нападениями больше не будет — все вы-
жившие межгорцы присоединятся к нам. А если кто-то отка-
жется, то неволить не будем, но и врагом делать не станем —
пусть живут где им удобно, поддерживая с нами добрососед-
ские отношения. Мир, благодать, и все это без пролития кро-
ви — отличный план.
— Вы про Альрика забыли — совсем уж бескровно не
выйдет.
— Я не собираюсь его убивать. Насколько понимаю, он
неважный боец, и можно просто поколотить или ограничи-
ться несильными ударами по ногам-рукам. Полежит в бин-
тах — поумнеет. Я, конечно, с вами пока не сравнялся, но
проучить такого, думаю, смогу без проблем.
— Этот человек, который пришел к воротам, — он кри-
чал, что Альрик вас легко победит...
— Альрик им мозги прополоскал со своими проповедни-
ками. Если бы этим людям доказывали, что он не темный, а,
допустим, заяц лысый, то любой бы поклялся со временем,
что видел у него длинные уши и плешь. Уж вы-то, думаю,
знаете, как легко можно внушить толпе что угодно.
— Знаю... А плохое, или, как вы говорите, «минусы»?
— Главный минус — эту толпу придется кормить. Не ду-
маю, что у них есть припасы, иначе бы людоедством зимой
не занимались. Фанатики — тоже минус. После моей победы
они, конечно, притихнут, но все равно мутить воду станут по
старой памяти. Это уже по вашей части — всю эту темную
ересь надо выкорчевать с корнями, иначе начнутся конф-
ликты, а нам этого не нужно. И вообще — непросто будет
межгорцев заставить повиноваться. Они ведь не питают неж-
ных чувств к королю Ортара, а мы здесь по его воле. Помни-
те, как Альра высказывалась? Если не докажем, что воля ко-
роля для нас пустой звук и мы здесь фактически в ссылке, то
неприятностей не избежать. Ортарцев и все, что с ними свя-
зано, здесь очень сильно недолюбливают.
Конфидус, вздохнув, сокрушенно покачал головой:
355
— Дан, вот смотрю я на вас и не перестаю удивляться.
Иной раз вы просты и понятны, как обычный человек, а в
следующий миг такое завернете, что невольно призадумыва-
ешься: уж не псих ли передо мной? Что-то с вами не так, при-
чем даже не скажу что... Не знаю, может, все стражи такие, но
если это так, то не пойму, почему ваш орден до сих пор не ис-
чез. Вот сейчас вы эти свои плюсы расписывали и минусы
разные, но ведь не о том думать надо. Зачем нам сейчас рас-
суждать о межгорцах, которых мы можем к себе взять? Зачем
все остальное? У нас на носу угроза нешуточная — а вы все о
будущем.
— Какая угроза? — уточнил я растерянно.
— А такая! Наш сюзерен собрался в одиночку идти в лого-
во фанатиков, предавшихся Тьме, и устраивать там честный
поединок с сумасшедшим. И он даже не подумал, что с нами
будет, если его там убьют. А ведь это конец: без вас мы не
продержимся.
— Да бросьте вы — легко продержитесь. Я ведь, по сути,
пользы не приношу: люди сами знают, что делать, и делают.
— А вам и не надо рукава засучивать и до седьмого пота
пахать — вы не для того нужны. Если умрете, опять начнется
грызня между Арисатом и Дирбзом — без вашего авторитета
они поладить не смогут. Меня слушать не станут, а если и
станут, то недолго это продлится. Пойдет разлад, сержант
может вернуться со своими латниками в Ортар, и оставшихся
воинов не хватит, чтобы защищать округу от межгорцев, ко-
торые после вашей гибели обнаглеют еще сильнее. Альру
этот святотатец убьет, и я не знаю, как после этого поведут
себя ее люди. Пока что все шестеро сидят с нами в замке, с
обезьяной своей сонной, и, думаю, помочь готовы во всем,
но потом неизвестно что будет. Запасов у нас нет, возвраща-
ться нам некуда, да и на каких правах мы здесь останемся?
Землю ведь вам дали, а мы вам не родня с правом наследова-
ния, а просто люди приставленные. Если пойдем назад, так
еще неизвестно, как примут. Не удивлюсь, если перережут на
краю все той же ямы, где межгорцев резали. Ни нам, ни ба-
кайцам в Ортаре не рады, иначе бы не гоняли из одной ссыл-
ки в другую. Изгои мы, так уж получилось... Пираты и ерети-
ки — ничего хорошего от таких не ждут нигде. Дан, погибне-
356
те вы — пропадем все. Вам не прикажешь, но все же подумай-
те. Вы — неглупый человек, хотя и странный, — сами
должны понимать, что я прав.
Короткая и эмоциональная речь епископа заставила меня
призадуматься. В чем-то он действительно был прав — для
этих людей я — паспорт, знамя и светлое будущее в одном
лице. Терять меня они боятся. Плохо... Я, конечно, эгоист
еще тот, но не хочу, чтобы у них в случае чего возникли проб-
лемы. И моя идея с поединком в этом ракурсе выглядит без-
думной выходкой скучающего недоумка.
Епископ, почуяв, что я заколебался, усилил натиск:
— Дан, мне кажется, что вы до сих пор не оправились от
страданий, которые у карающих перенесли. Это часто быва-
ет, когда человека пытают долго. Оттого и прыгают у вас
мысли с одной на другую, перескакивая через нужные. Оши-
баетесь часто, думаете о пустом и лишнем, потому и мрачный
частенько ходите.
Кивнув, я подтвердил:
— Да, правы вы в чем-то. Тогда, в горловине, зря я велел
остановиться. Не подумал... Помнил ведь, что там опасно,
но...
— Вот за это зря себя вините.
— А будь вы на моем месте, как бы поступили там?
Пожав плечами, епископ неуверенно ответил:
— Трудно сказать — тогда ведь не я командовал. Ночной
переход по крутой горной дороге, тем более незнакомой, в
ущелье темном, и факелов почти не осталось... Это, Дан,
опасное дело: лошадей бы точно недосчитались — ноги они
ломать любят при таких делах. Телеги опять же некоторые
рассыпались на ходу — ночной марш их бы доконал. При
каждой поломке колеса и ноги лошадиной пришлось бы
останавливаться, перегружать поклажу на другие повозки,
время терять. В итоге такая спешка боком могла выйти — нам
ведь каждая минута дорога. Нас бы опять накрыло бурей, но
до этого измотало дорогой хорошенько, а телеги перегружен-
ные в гору быстро не могут ползти. К тому же небо вечером
было ясным — ничто не предвещало непогоды. Тучи эти вне-
запно появились и очень быстро нас нагнали. Так что ваше
решение, получается, правильным было — мы продолжили
357
движение, как светать стало, и, отдохнув, смогли поначалу
идти быстро. Пока дождь не догнал. Но не остановись мы ве-
чером — все равно бы догнал: не развить бы нам по темноте
хорошей скорости на дороге трудной. Помните, что твори-
лось при исходе с побережья? Ночной переход к броду? Без
телег тогда шли, а сколько людей и лошадей ноги перелома-
ли? А отставших сколько было, к погани попавших? А сил
сколько потеряли, для боя нужных? Здесь ведь тоже опасная
земля, и мы не могли знать, что нас ждет на вершине.
— Я и сам это понимаю, но спрашивал ведь кое-что дру-
гое. Давайте уж ответьте прямо: как бы сами поступили там.
— Незнаю, Дан... По уму, надо было делать все, как выде-
лали. Но не всегда ведь умом живем. Иногда предчувствия
бывают. Будь у меня там предчувствия нехорошие — велел
бы сделать остановку и сбросить с повозок все не слишком
ценное, а потом, не жалея лошадей и людей, гнал бы всех до
самого верху. Пусть даже кто-то от такой спешки шею свер-
нет — малая потеря не страшна. Страшнее попасть в такой
переплет, куда мы угодили. Бывало, не раз выручали меня та-
кие предчувствия... в старые времена. Но у подъема предчув-
ствий не было. Хотя обманываю я вас — были. Только они
всю дорогу меня терзали и даже сейчас продолжают терзать.
Нельзя нам ошибаться — от нас много жизней зависит. Вот и
давит этот груз, оттого и мерещатся напасти разные. Если ве-
рить таким предчувствиям, так надо было от самой Шниры,
бросив все добро, бегом до перевала без остановок мчаться.
Не корите себя: все вы там правильно сделали, и в том, что
получилось, нет вашей вины.
— Конфидус... Если я не отлуплю Альрика, нам придется
драться с его людьми — они нам не позволят спокойно жить.
Не думаю, что у них есть шансы в такой войне, но время по-
тратим, да и без потерь вряд ли обойдемся. В итоге перебьем
потенциальное пополнение; сами тоже ослабнем; и не факт,
что успеем сделать запасы до зимы. Сейчас дело к осени
идет — самое лучшее время для заготовок. К тому же он убьет
Альру, а она очень полезный союзник. При всем том, что вы
сказали, думаю, что поединок — лучший выход. Я сильнее
этого дистрофика — не надо волноваться.
— Дан, я знаю, что вы неплохой воин, но даже у слабака
358
есть шанс. Всякое бывает: подвернете ногу при атаке; неу-
дачно отобьете глупейший по исполнению удар, которого от
опытного бойца невозможно ожидать; меч сломается; из
зрителей кто-то не удержится и выпустит стрелу.
— Вы считаете, что надо плюнуть на все вероятные плюсы
и отказаться?
— Решать вам, но я против. Лучше уж обойтись гороши-
ной, чем в надежде на арбуз потерять последнее маковое зер-
нышко.
Понятная позиция: «Лучше синица в руке, чем журавль в
небе»... Но меня-то не устраивает...
— И на Альру тоже плюнуть?!
— Да... придется, хоть и тяжко на такое решаться. Она
сама туда пошла, а ведь мы возражали против этого. Сама
сделала выбор.
— Она не для себя старалась — для всех.
— Лучше одним пожертвовать, чем... Дан, мне также неп-
риятно это говорить, как и вам слушать, но мы в ответе за
своих людей. Вам нельзя рисковать. Вы слишком добры и к
врагам, и к друзьям, а настоящий правитель должен иногда
быть жестким, даже жестоким.
— Я поговорю с Дирбзом и Арисатом. Хорошо им мозги
промою. Если что случится — они будут подчиняться вам без
возражений.
— Опять вы о своем... вижу, все мои доводы до вас не до-
ходят.
— Доходят. Разумом я понимаю, что вы, скорее всего,
правы — нельзя сейчас мне рисковать. Слишком ситуация
непростая... Но сами только что говорили, что не всегда умом
живем — есть и предчувствия. Так вот, мое предчувствие за-
ставляет согласиться на поединок.
— Это плохое предчувствие!
Эх, Конфидус, знал бы ты правду. Предчувствие и впрямь
у меня есть, только плохое какое-то. Чую подвох в этом вызо-
ве, но не пойму, в чем он заключается. И не могу отказаться.
Действительно дурак, но думаю сейчас не о людях, которые
от меня зависят, а о самоуверенной до глупости девчонке,
которая сейчас дожидается жестокой казни.
— Может, и плохое, но я так решил.
359
— Этот Торап расскажет нам про лагерь все, мы его окру-
жим и всех схватим или перебьем, не рискуя вами.
— Во-первых, это означает крах всем надеждам на мир с
межгорцами; во-вторых, мы и так знаем, где располагается
лагерь. На Языческом холме. Это самый большой холм, се-
вернее замка. У него плоская вершина, склоны почти везде
голые и крутые — троп нормальных мало. Окружить его по
лесу и садам, которые у подножия тянутся, не хватит сил, а
выше незаметно этого не проделать. Да и следят за Мальро-
ком — если увидят, что мы выводим все силы, то поднимут
тревогу. Они или уйдут, или даже успеют убить Альру, а по-
том уйдут. Но в одном с вами согласен: в одиночку туда пере-
ться опасно. Мало ли... Думаю, надо взять пару десятков вои-
нов и постараться протащить их за собой. Там, когда дойдем
до постов, можно будет поторговаться, и хоть нескольким
позволят идти со мной. А бакаец или латник Дирбза в бою
легко отобьется от десятка местных неумех, и в самом плохом
случае просто пробьем себе дорогу вниз. Так что не пережи-
вайте, Конфидус, я все продумал.
— Дан, вы всегда все продумываете, но один раз уже уми-
рали у меня на руках. Да и сами признаете, что ошибаетесь
нередко.
— Да, все ошибаются, и я — не исключение. Если вам не
нравится мой план, то поправьте его, но только не трогайте
главного: драться с Альриком я все равно буду. Это даже не
обсуждается. Я так решил.
— Ваше право, но помните — я был против этого. Какое
оружие возьмете?
— Я не знаком с местными обычаями — выбирать можно
что угодно?
— Вообще-то вызов от Альрика, так что за вами право вы-
бора: конным биться или пешим. Хотя кто их знает, богоот-
ступников... Но я бы выбрал пешим, потому что на холмах
камней и неровностей много, лошадь может споткнуться, и
противник получит преимущество. Зачем нам давать ему
шанс? Оружие разрешено брать любое, кроме метательного.
Никаких арбалетов, луков, дротиков, метательных ножей и
прочего. Только тяжелое копье разрешено, хотя при необхо-
димости его можно метнуть. В остальном что угодно берите.
360
В доспехах вообще ограничений нет. Я бы вам посоветовал
щит, укороченную пехотную пику и меч полуторный — с ним
вы уже кое-как работать можете, и при хорошей реакции
он — лучший выбор. Нож нужно за голенищем держать — в
бою у брода вы им удачно воспользовались. И, пожалуй,
все — пешему лишний груз ни к чему. Доспехи серьезные
тоже не рекомендую: кольчуга сгодится, шлем да наруч на
правую руку — левая щитом будет прикрыта. Сапоги боевые
до колен защитят, так что останутся у вас только бедра голые,
да и то в верхней части они под кольчугой будут. Если Альрик
тоже выберет копье, то прикрывайте ноги в первую оче-
редь — короткими тычками, без замаха, может серьезно их
поранить, и потом останется дождаться, когда ослабеете от
потери крови. Если он оденется похоже, то покажу вам сей-
час пару коварных приемов с копьем, как раз для такого слу-
чая. Жаль, что заучить их не успеете, но если пройдут, то по-
вредите его серьезно, но не до смерти — как и задумали. Ну
ладно, хватит разговоров: раз уж все решено, то надо готови-
ться к бою.
Глава 21
ПРЕДЧУВСТВИЯ МЕНЯ НЕ ПОДВЕЛИ
Языческий холм разительно выделялся на фоне соседей:
размерами, формой, необычно лысыми склонами. Да и хол-
мом его называть унизительно — скорее уж гора. Ровный ко-
нус со срезанной вершиной, серый от каменных осыпей, в
темных морщинах сбегающих вниз сухих русел и бородавках
скальных останцев. Никаких виноградников понизу, лесов,
что обычно тянутся повыше, тоже нет. Если бы не редкие
пятна чахлых кустарников, можно подумать, что его с Луны
занесло — пейзаж такой же безжизненный.
Даже издали холм казался мрачным, и вблизи впечатле-
ние не улучшилось. Теперь понятно, почему в давние време-
на язычники здесь решили обосноваться: лучшего места для
кладбища или капища темных богов не найти.
Последний сад давно остался за спиной, теперь лишь еле
заметная тропа под копытами напоминала о существовании
людей. Вряд ли животным взбредет в голову набивать ее на
361
бесплодных склонах — только человек способен на столь не-
логичные поступки.
Торап отказался от лошади и вел отряд пешком. Это не
слишком замедляло наше продвижение — животные не мог-
ли быстро подниматься по крутой и неровной тропе. Непри-
ятельских дозоров пока не заметно, но не сомневаюсь, что
нас они видят прекрасно, — на этом лысом склоне мы будто
тараканы на белой тарелке. Остается только гадать, что сейчас
думают по этому поводу. Парламентер ведь четко и ясно ска-
зал, что я должен быть один, а не в компании двух десятков
латников Дирбза и бакайцев Арисата. Козырь в виде Альры у
них, так что, если будут настаивать, придется подчиниться.
Дирбза, кстати, с собой прихватил — едет бок о бок, делая
вид, что защищает меня от всех опасностей мира. В отличие
от Конфидуса, он ничуть не обеспокоен моим решением.
Даже доволен. Не сомневается, что я легко поколочу Альри-
ка. Латник не слишком высокого мнения о боевых навыках
местных «партизан». Правда, его мнение основано на том
факте, что самый авторитетный боец у них — это девушка. О
том, что эта девушка в прошлом году простым ножом уделала
пару ортарских солдат, этот вояка старается не вспоминать.
Впрочем, Альра сама говорила, что уникальна, значит, по
ней судить обо всех нельзя.
Голова занята мыслями о предстоящем поединке — уж
перед собой могу честно признаться, что опасаюсь неприят-
ностей. Оттого не сразу понял, что именно меня напрягает в
облике Дирбза. Все как всегда: здоровенный конь, основате-
льное седло, плечистая фигура в надраенных доспехах...
Надраенных?! Да они темные, будто обгорели! И не толь-
ко у него! Ох я и слепец! Витаю в облаках, перед носом ничего
не замечая!
— Дирбз, что это с вашими латами?
Вместо ответа сержант продемонстрировал наруч, доб-
ротно покрытый какой-то темной дрянью, а потом пояснил:
— В сарае, что у пристани, асфальта нашли немного, сва-
рили лак из него и покрыли свои доспехи. Удобно очень: не
ржавеют, на солнце предательски не отблескивают, когда в
засаде сидишь, и вообще разглядеть нас издали труднее те-
перь.
362
— Почему же раньше так не делали?
— Так асфальта не было. Его ведь из Межгорья привозят,
добывают где-то на здешнем побережье. Хороший товар, от-
менного качества — помногу его берут солдаты. Но давно
подвоза не было, сами понимаете. В прошлом году ждали ка-
раван отсюда, разобрали пластины, начистили заранее, сняв
старый лак, чтобы хорошо легло новое покрытие, но не до-
ждались — началась здесь заварушка. Запасов подземной
смолы не было — если у кого и были, так у купцов, которые
сразу цены взвинтили. А у простых воинов лишних денег не
водится — вот и пришлось полировать железо по старинке.
Оно, конечно, не лень, но так гораздо лучше.
Интересное дело — выходит, где-то в Межгорье есть источ-
ник асфальта. Если каша, в которую превратились мои позна-
ния при экстренной подготовке, не врет, то асфальт — это не
что иное, как нефть, радикально окислившаяся в поверхност-
ных условиях. Если так, то в глубине она должна оставаться
неизмененной и пригодной для разных полезных дел.
— Дирбз, а нефть межгорцы не продавали?
— И нефть продавали, бочками. Ее на пропитку факелов
берут, но особенно на зажигательные снаряды для катапульт
и огнебойных баллист. И для копий огненных она тоже нуж-
на, против крупной погани. Не всякая, правда, годится для
этого. А чего вы интересуетесь?
— Надо узнать, где здесь нефть. Нам пригодится.
— Узнаем—думаю, здесь любой такое подсказать может.
— И свинец где брали, тоже надо узнать.
— И это узнаем — невелик секрет.
— Дирбз.
-Что?
— Помнишь мой приказ: в случае чего — повиноваться
епископу, как мне?
— На память не жалуюсь еще — помню.
— Не забывай про это.
— Вы чего это, опасаетесь, что сморчок этот, Тьме пре-
давшийся, над вами верх возьмет? Сэр страж, я вас в бою не
видел, но наслышан про то, как вы в битве у брода двух маль-
рокских перерожденных упокоили. А здесь — простой юнец
несмышленый, воинскому делу не обученный, привыкший
363
по кустам прятаться и потом оттуда исподтишка стрелы в
спину пускать. Не противник он вам.
Эх, ну не рассказывать же, что мои великие подвиги на
границе были, по сути, случайностью и непонятными явле-
ниями!
— Дирбз, всякое может быть.
— Главное, чтобы все честно было, и тогда вы его отделае-
те от души. А о честности я позабочусь. Будь даже их там це-
лая сотня, легко управимся. Я бы на вашем месте даже не
стал время тянуть с этим поединком: просто нападем кучей и
разнесем в пух все гнездо.
— Нам союзники живые нужны, а не трупы.
— Да какие из них союзники?! Тьфу! Тьме предались, бога
светлого нашего отвергли! Хуже язычников: те хоть изнача-
льно были нечистыми, а эти сами переметнулись.
— Лучше плохой друг, чем хороший враг. Не надо нам
лишней крови проливать — выгоду свою упустим.
— Дело ваше, да только не очень я верю в такую затею...
— Ты отряд Альры тоже предлагал окружить и вырезать, а
что в итоге вышло?
— Тогда ошибся я. Все ведь ошибаются. Но тут никаких
ошибок не будет — ведь все знают, что они под Тьмой теперь.
Торап резко остановился, вскинул руку в приветствии.
Впереди и выше тропы над россыпью серых от лишайников
валунов поднялся плюгавый черноволосый парнишка, на-
стороженно уставился на нас, нервно выкрикнул:
— Должен был один прийти, а не толпа!
— Разве это толпа? — насмешливо ответил Дирбз. — Так...
несколько мужиков скучающих. Хотим посмотреть на пое-
динок. И заодно позаботимся, чтобы все честно прошло.
— Оставьте стража и возвращайтесь назад!
— Мал еще нам указывать. Что ж вы за темные такие, раз
малой кучки людей испугались?
Чернявый растерянно обернулся назад, что-то негромко
произнес, уставившись вниз. Из-за камней поднялся еще
один оборванец — такой же плюгавый и чернявый, но гораз-
до старше. Возможно, родственник. Голосом насторожен-
ным, но без явного страха, прокричал:
364
— Хорошо, вы можете все остаться здесь и ждать оконча-
ния поединка. Дальше страж пойдет один.
— Все пойдем! — не сдавался Дирбз.
— Можно и так, но вы оставите здесь лошадей, оружие и
доспехи.
— А может, еще шкуры с себя спустить и здесь бросить?
— Можно и так, — равнодушно разрешил «старший до-
зорный».
— А хрен вам — или все идем, или, выходит, Альрик испу-
гался за свою шкуру!
— Альрик ничего не боится — в нем нет больше страха.
Хорошо, ничтожные, чтобы вы не возгордились, я позволю
пройти двоим: стражу и кому-нибудь из вас. Тебя, крикли-
вый, наверху точно не ждут — внизу останешься: не нужны
там такие горластые. Вон, рядом с тобой тощий солдат — его,
так и быть, пропустим.
— Может, ты вообще горбатого выберешь?! Ох и трус!..
— Да, горбатого было бы еще лучше! — обрадованно вы-
крикнул младший.
Дирбз с трудом скрыл ухмылку — Тук мало того что был в
лучших латах и при отличном оружии, так еще и боец отлич-
ный: сильный как бык и очень быстрый — даже доспехи его
не замедляли. Хорошо, что дозорные эти с ним в бою не стал-
кивались. Но плохо, конечно, что остальным идти дальше не
позволили, — спорить с этим, похоже, бесполезно. Кое-что
выторговали — и хватит, наглеть здесь не получится: не в той
мы ситуации. Разве что напасть на эту парочку и пробиваться
к вершине с боем, но это не наш метод.
Прикинув, сколько еще осталось идти, я тихо произнес:
— Дирбз, когда мы доберемся до вершины, досчитай до
тысячи и хватай этих дозорных. Склон здесь не очень кру-
той - и на лошадях легко догоните. Потом пробивайтесь за
нами. Остальные часовые, думаю, сбегутся на зрелище, и
тропа останется без присмотра. Если все окажется в порядке,
то просто найдете нас, никого не трогая по пути. Если что не
так, то мы попытаемся к вам навстречу пробиться. А если уж
вообще дело плохо обернется, так хоть отомстите за нас.
— Не волнуйтесь, сэр страж, мстить мои ребята умеют.
Утешил...
365
Опять звенят подковы по камням, опять все такая же се-
рая, бесплодная местность вокруг. Странный холм — на вул-
кан похож после извержения: голый, безжизненный. Надо
спросить потом Альру, нет ли в округе горячих источников
или других признаков недавней магматической активности.
Если у нас будет это «потом»... Только теперь начал пони-
мать епископа — и впрямь затея рискованная. Добровольно
прусь в лагерь врага, уповая непонятно на что. Если на нас
накинутся толпой, то Тук не поможет: горбун — воин несла-
бый, но и не богатырь былинный. Помню я, как ночью он
весь бой провалялся в смятых доспехах — глупо пропустил
удар бревна. Не отдай я ему тогда латы покойного сэра Фло-
риса, в лучшем случае остался бы инвалидом первой группы.
Тропа выровнялась, лошади пошли увереннее, уже без
звона. Под копытами песок — крупнозернистый серый пе-
сок. Откуда он здесь, возле вершины? Не поверю, что рекой
намыло: здесь даже ручейков нет. И что за странные образо-
вания в нем? Будто окаменевшие корни деревьев повсюду
торчат — морковки с ответвлениями.
Торап, заметив мой интерес к загадочным камням, охот-
но пояснил:
— Сэр страж, это от молний следы. Место здесь древнее,
сильное, темное, песок этот туда-сюда бродит, а от молнии
вон сплавляется. До самой скалы достает такой вот «коре-
шок». И стоят потом на месте, то обнажаясь, то опять уходя в
песок. Молнии сюда ну очень часто лупят — при любой гро-
зе, а иной раз и вовсе с неба почти что чистого. Говорю же —
место здесь такое...
Впереди показалось два огромных валуна странной фор-
мы — почти идеальные прямоугольники. Торап, указав на
них, продолжил нас просвещать:
— А это в давние времена, после войны с язычниками, ка-
пище пытались разрушить и несколько камней до склона до-
волокли. Да так и бросили — спины надорвали. Скала здесь
совсем уж под тонким слоем песка, вот и зацепились за гра-
нит. Наверху-то удобнее было по ровному песочку волочить.
Эх, жаль, что не по дальней тропе пошли: там гораздо больше
366
чудного и на ковчег могли посмотреть. Я вообще-то не люб-
лю там показываться, но вам было бы интересно.
Из-за ближайшего камня вышел очередной оборванец, и
тоже чернявый. Или у них шайка брюнетов, или заматерев-
шая грязь скрывает натуральный цвет волос. Недружелюбно
уставившись на нас, он грозно выкрикнул:
— Почему двоих привел?!
— Это слуга стража, он безобидный. Вон, горбун простой.
Чего его опасаться?
— А почему он в доспехах и с топором?
— Сам у него и спроси. И вообще — ему дозор позволил
подняться, чтобы тоже за поединком посмотрел.
— Зачем нам нужен наверху этот индюк гнутый?
— Малец, а ты, случаем, не весной родился? — неожидан-
но поинтересовался Тук.
— Весной, — чуть растерянно подтвердил чернявый.
— Первенец у родителей?
— А откуда знаешь?!
— Да тощий больно в кости — с весенними первенцами
такое часто. Это, наверное, оттого, что молодым летом на се-
новале принято ложе из холстины стелить, если свадьбу не
терпится еще до осени сыграть. Комары их там в голые зады
кусают, вот и приходится важное дело в спешке делать. А при
спешке, сами знаете, ничего путного не выходит. Думаю я,
мама твоя жалеет, что в брачную ночь ты на холстине этой
грязным пятном не остался — полный дурак вырос, с языком
свиным.
— Да я!..
— Рот закрой и не хрюкай!
— Хватит уже ругаться! — Торап вскинул руки. — Нас
ждут давно! Все, пойдемте дальше!
Чернявый из-за перепалки позабыл, с чего все началось, и
останавливать нас не стал, лишь ругался вслед, но Тук на это
не отвечал, считая, что цель достигнута: его пропустили.
Как здесь все просто...
Тропа за валунами выпрямилась еще сильнее, и вскоре мы
оказались на ровной, как стол, вершине. Не совсем, правда,
ровной: песочек и впрямь лежал как выглаженный, но по-
всюду из него торчали прямоугольные каменные блоки са-
367
мых исполинских размеров. Готов поклясться, что некото-
рые высотой под десяток метров, если не больше. При такой
ширине весу в них не меньше сотни тонн, наверное. Не ве-
рится, что дикие язычники смогли их где-то внизу вытесать,
а потом протащить по этой длинной и крутой тропе до вер-
шины. Хотя, возможно, добывали камень здесь, а потом все
следы разработок засыпали толстым слоем песка — он явно
сюда людьми принесен, а не реками. Странно только, что за
долгие годы его не размыло дождями и не сдуло ветрами.
Место и впрямь необычное...
Еще и погода хмурится — тучи наползают с севера, ветер
гуляет, солнце проглядывает лишь изредка. Серые облака,
кажется, задевают за вершины древних монолитов, столь же
серых. И люди среди камней тоже серые — одежда у них гряз-
ная, и красок в ней нет. Лица хмурые, злобные, испуган-
ные — всякие есть, но ни одного веселого. Народу много со-
бралось — даже не сотня, наверное, а все полторы. Откуда
столько — ведь если Торап не соврал, немало разбежалось по
округе после разлада?
Ох и попали...
Старик с лицом серым, как все это место, подошел, уста-
вился мне в глаза, настороженно-злобно уточнил:
— Вы — страж?
— Сэр страж, — ответил ледяным голосом.
— Меня называют Скрип — я главный жрец этого велико-
го капища. Альрик ждет вас.
Тук счел нужным вмешаться:
— Насчет правил: Альрик знает, что нельзя пользоваться
метательным оружием?
Покосившись на горбуна, будто на дизентерийную амебу,
жрец, брезгливо ухмыльнувшись, снизошел до ответа:
— Альрик будет драться пешим и с мечом. Страж может
взять что угодно — хоть катапульту крепостную. Может хоть
конным, хоть на телеге, хоть ползком. Альрику безразлично,
каким способом страж захочет умереть.
Вот ведь сволочь — упрямо без «сэр». Ничего... я еще на-
веду здесь свои порядки.
Тук прошептал в ухо:
— Лучше конным оставайтесь, раз такие дела. Меж кам-
368
ней проходы широкие, и места вам хватит — погоняете его
пикой как линялого гуся по пруду.
Не раздумывая, спешился, передав поводья горбуну:
— Нет уж — раз он пеший, то и я буду пешим. Иначе полу-
чится не бой, а балаган какой-то. Вдруг конь в этом песке ко-
пыто подвернет? Сверну себе шею — и будут зрители внукам
рассказывать, как позорно пал страж, имея преимущество в
оружии и лошади.
— Ну смотрите... вам оно виднее.
Нападать на нас вроде не собираются, но и расслабляться
не стоит. Настороженно косясь на сгрудившихся в отдале-
нии зрителей, проверил оружие. Щит на руку — готово. На
поясе два меча — вопреки возражениям епископа, прихватил
на всякий случай свой старый, испытанный. И пусть он
слишком узкий и хрупко-легкий, но на нем уже осталась
кровь нескольких тварей и одного перерожденного, а на этом
полуторнике ни пятнышка. Нож не проверяю — никуда он
не денется из-за высокого голенища боевого сапога. В пра-
вую руку копье — теплая, чуть шершавая для ухватистости
древесина приятно легла в ладонь. Кольчуга на месте — я во-
обще нечасто ее снимаю; шлем застегнут. Снял с плеча недо-
вольно зашипевшего Зеленого, подбросил вверх, приказал:
— Сядь на камень и не вмешивайся в драку — без тебя раз-
берутся.
— И зачем нас сюда принесло? Здесь не наливают! — кар-
кнул птиц напоследок и начал описывать круги над капи-
щем.
Обернулся к мрачному жрецу:
— Я готов. Где ваш Альрик?
Повернув голову, Скрип визгливо, с нескрываемой опас-
кой, выкрикнул:
— Темный! Страж готов умереть!
Из-за камня, возвышавшегося во внутреннем, самом уз-
ком круге, вышел очередной чернявый паренек. Не старше
меня (точнее, моего тела), в такой же невзрачной одежде, как
у всех здесь. Никаких доспехов, а из оружия лишь полутор-
ный меч, похожий на мой, — неширокое обоюдоострое пря-
мое лезвие с руку длиной; не видно никаких украшений или
369
лишних деталей. Простейшее приспособление для умерщв-
ления себе подобных.
Альрик приближался с широкой улыбкой, небрежно по-
кручивая мечом, будто ивовым прутиком, поглядывая на
меня со снисходительным любопытством избалованного ре-
бенка, наблюдающего за муками гусеницы, брошенной в му-
равейник.
Поймав этот взгляд, я понял, что попал конкретно.
* * *
А ведь были предчувствия нехорошие, и епископ тоже
жуть нагонял. Но не послушался — приперся на этот поеди-
нок, почему-то уверенный, что обязательно всех здесь порву.
Не верил, что найдется достойный противник. Надеялся на
реакцию свою хорошую, руки длинные, мозг не тормозя-
щий, боевые навыки, вбитые земными инструкторами и ту-
земцем Конфидусом.
А противник здесь нашелся...
Прав был Торап — Альрик уже не тот... Как он говорил?
На капище ночевал? Тьму призывал? Ведьму сильную искал?
Вот и добился своего... идиот. Не знаю я, что здесь с людьми
происходит, и вряд ли теперь узнаю.
Попал ты, Дан... круто попал...
Альрик, или, вернее, существо, захватившее его тело,
продолжая улыбаться, остановилось в десятке шагов, корот-
ко поклонилось, приглашающе поманило за собой, насмеш-
ливо произнесло:
— Сэр страж, пройдемте в центр этого древнего и велико-
лепного сооружения. Создано примитивными существами,
но должен признать — даже они иногда способны на великие
поступки. Там, знаете ли, нам гораздо удобнее будет, да и
зрителям просторнее. Они так трогательно восприняли мое
появление, что просто обязан позаботиться о них в такой ме-
лочи. Центр капища — место средоточия силы. Здесь все на
центр завязано. Вы не пугайтесь понапрасну — меня это мес-
то сильнее не сделает. Оно вообще равнодушно к таким, как
я. И к вам тоже. Оно само по себе. Здесь всем одинаково пло-
хо. Помехи, знаете ли, сильные, напряженность физических
370
полей, нестабильность пространства, нарушение причин-
но-следственных связей. Случается и такое, чему даже назва-
ния нет. Даже птица ваша, смотрю, присмирела и не шипит
на меня. Непонятно ей здесь ничего, вот и не замечает оче-
видного. Чует неладное, но не догадывается, в чем дело: вон
как носится кругами и кричит обиженно. Ослепла ваша пти-
ца. Нет, глаза у нее на месте: в другом смысле ослепла. Забав-
но, не находите? Вы, наверное, на ее чутье понадеялись и не
ожидали подобной встречи? Думали, что придется драться с
крестьянским юнцом, не знающим, с какой стороны за меч
браться?
Настороженно шагая за перерожденным, я начал дерзить
в ответ:
— Ты слишком разговорчив. Твоя предшественница была
молчаливой — редко слово от нее услышишь. Даже когда я ее
убивал, она помалкивала.
— Предшественница? Сэр страж, вы о чем? У меня не
было никаких предшественниц. Личные предрассудки, знае-
те ли, не позволяют использовать женских тел. С некоторой
натяжкой предшественником моим можно назвать павшего
в бою наследника Мальрока. Пал он от рук ваших, весьма не-
ожиданно. Увы — в том бою у вас было слишком много преи-
муществ. Долгий марш на нас плохо действует, особенно
если через горловину эту приходится переходить. Плохое там
место для всех. Впрочем, вы и сами, наверное, это заметили.
Источников силы в том бою рядом не было, а без них с не-
привычки находиться возле таких, как вы, — сущее мучение.
Может, все же расскажете: откуда вы беретесь и почему от вас
так сильно светит абсолютно на всех уровнях? Вы будто неза-
тухающая молния, все вокруг избивающая своими разряда-
ми. Счастье, что недалеко это действует, иначе бы этот мирок
стал еще более унылым. Ну? Так расскажете? Молчите? Ну
вы все же подумайте — время у вас еще есть. Немного време-
ни. Забавно, не находите? Тогда, у реки, вы меня победили.
Хитростью своей, но не спорю — победили. Реакция на боле-
вой шок не вовремя на ваше навязчивое излучение легла. А те-
перь предстоит реванш: моя победа. Забавно? Ну же, при-
знайте! Посмеемся вместе.
371
— Ты слишком часто произносишь слово «забавно» — на-
верное, понравилось, как там, у реки, голову тебе снесли.
— Плохое воспоминание — я его стер. В нем нет забавно-
го. И тело жаль — тело было забавным. Легко досталось, и до
чего же хорошим оказалось. А сколько забавных историй с
ним было связано. Есть что вспомнить. Зря вы его уничтожи-
ли — мне приходится страдать по удаленным воспоминани-
ям. Часть меня умерла — это аналог вашей боли...
— Готовься сдыхать полностью. Тебе вдвойне придется
страдать, когда я тебе еще раз голову снесу. Или помучу пе-
ред этим?.. Поиграю, как кот с мышкой... — нагло расхраб-
рился я, хотя в душе ни малейшей уверенности не ощущал.
Но пусть противник поверит, что я сильнее, чем кажусь.
Тварь, видимо, верить в такую чушь не собиралась — все
так же весело скалясь, Альрик, пройдя последний ряд мега-
литов, указал на крест, возвышающийся в центре круглой
площадки, возле шестиугольного черного алтаря:
— Ваша новая подруга почтила нас своим присутстви-
ем — будет болеть за вас на этом турнире.
Альра выглядела живой и здоровой — у меня, несмотря на
сложность ситуации, на сердце потеплело. Волновался все
же за нее. Стоит смирно, по сторонам отчаянные взгляды
бросает. Будто воробей взъерошенный в ладони: разожми
пальцы — и пулей улетит.
Только не улететь ей — руки на совесть привязаны к пере-
кладине.
Увидев меня, рыжая пронзительно закричала:
— Сэр страж!!! Бегите отсюда!!! Бегите!!!
Тук, топавший следом, тоже все понимал и тихо добавил
от себя:
— Сматываться надо — Альрик и впрямь темный.
— Тихо ты... куда здесь смоешься.
— Я с топором на них кинусь и отвлеку. А вы бросайте
щит и копье, затем мчитесь к краю капища и там вниз бро-
сайтесь. Поначалу склоны песчаные будут, и камней мало —
не разобьетесь, если на сосульку эту, что от молний остается,
не наткнетесь. А вот ниже надо будет замедлиться и на ноги
вскочить, а потом до замка мчаться. Эти задохлики не дого-
372
нят... наверное, а лошади только по тропе пройти могут —
там Дирбз со своими ребятами их остановит.
— А как же ты?
— А что я? Отобьюсь как-нибудь, с божией помощью.
А если бог не захочет такому грешнику помогать, то туда и
дорога — горбатого чего жалеть? Латы хорошие — спиной к
камню нечистому прижмусь и многих успею приголубить,
пока с ног не собьют.
— Тук, я тебя не брошу. Скоро Дирбз поднимется сюда, и
тогда, может быть, справимся вместе.
— Значит, время попробуйте протянуть.
— Попытаюсь...
Легко сказать: «Тяни время». Но трудно сделать — вряд ли
наш бой затянется надолго. Я, конечно, не совсем уж раз-
мазня, но честно могу признать: против перерожденного та-
ких, как я, роту надо. И желательно с пулеметами... А не
драться не получится — вечно языком трепать эта тварь не
станет. Как только перейдет в атаку, так и конец нашей ска-
зочке... У меня один шанс — не давать ей инициативы.
Я должен напасть первым — неожиданно напасть. Вдруг
случится великое чудо и застану гадину врасплох...
— Сэр страж!!! — совсем уж умоляюще закричала Аль-
ра. — Да бегите же!!! Не думайте обо мне!!!
Указав копьем в сторону девушки, я спокойно, стараясь
не выдать своих подлых намерений, предложил:
— Может, для начала отпустишь ее, а я взамен, так и быть,
расскажу, откуда взялся.
— Если победишь, так и случится, — чуть не смеясь в голос
от абсурдности такого предположения, ответил перерожден-
ный. — И вообще — не очень-то мне интересен твой ответ.
Я пришел за сильными эмоциями, а не ради исследований.
Уж такие мы веселые. И, кстати: почему только ее? А как же
эти?
Альрик указал вдаль, где у края площадки возвышалось
еще два креста. Парочка мужчин: рожи сытые; одежда доб-
ротная, непотасканная; избиты на совесть — места живого
нет. Но живы. Кровь по виду свежая... Похоже, те самые, о
которых Торап говорил. Третьего, наверное, живым взять не
смогли...
373
— Мне на них плевать — это не мои люди.
— Так можно их хоть сейчас к бревнам приколачивать?
— Я разве непонятно говорю? Сказал же: мне на них пле-
вать! — Упорно возвращаясь к своей теме, опять указал на
Альру: — Да ты сам посмотри на нее — разве она того стоит?
Ты узнаешь великую тайну: откуда берутся стражи. А взамен
всего лишь отпустишь эту тощую девицу...
Темный не выдержал, обернулся в ее сторону, что-то на-
чал говорить.
Не успел — резко, почти без замаха, я метнул ему в спину
пику.
Небрежно отклонившись Альрик легко увернулся и уко-
ризненно покачал головой:
— А ты хитрый... сэр страж... Пора хитрому умирать. Или
дать тебе поднять копье? Хочешь еще раз попытаться?
Я не слушал. Бешенство, разочарование от провала задум-
ки, досада за все свои мнимые и настоящие ошибки — все
сплелось в бушующий сгусток боевого безумия.
Поединок начался — разговорам теперь не место.
Меч из ножен, рывок вперед, несколько стремительных
шагов, ложный выпад, замах для рубящего удара, столь же
ложный, и еще раз выпад — с разворота, размашисто, отведя
щит назад для удержания равновесия. Хорошая атака — Кон-
фидус бы ее похвалил.
Легко уклонившись, перерожденный небрежно вскинул
меч и молниеносно пнул ногой в живот. Сильно пнул — не
удержавшись, я рухнул на серый песок, изо всех сил пытаясь
вернуть в легкие выбитый воздух.
— Страж готов к смерти? — хохотнул Альрик и занес меч
для сильного рубящего удара.
Нечего и думать уклониться, вскочить тоже не успеваю.
Перекат на бок, левую руку вверх, успеть напрячь. Успел —
меч не достал до тела, ударив о щит.
Удар страшен — от щита отлетают щепки, рука загудела,
онемела. Будто снаряд поймал.
— Вы настолько примитивны, что даже телом своим
управлять не можете. Собака, весом гораздо меньше челове-
ка, по силе вас превосходит. Зато с самомнением у людей все
374
в порядке, — весело рассуждал перерожденный, взмахами
меча заставляя меня отползать все дальше и дальше.
Ну же! Перекат, на четвереньки, встать! На какой-то миг
повернулся к противнику спиной — и тут же заработал
страшный удар под копчик. Лечу вперед, мелко семеня нога-
ми. Почему-то боли не чувствую, и не сразу понимаю, что
стукнули меня ногой, а не мечом. Забавляется... тварь...
Некоторые зрители начинают смеяться — забавное, на-
верное, зрелище. Не каждый день увидишь, как стража уни-
жают. Даже те, кто втайне болеет за меня или колеблется, на-
верное, тоже улыбаются. Толпа заражает...
Только смех у них какой-то невеселый. Страх в этом сме-
хе. Не верю, что даже главные весельчаки искренне болеют за
темного. Только и на меня надежды у них мало. Я будто пара-
литик против мастера спорта...
Остановившись, обернулся, успел принять на щит оче-
редной удар. Непослушная рука каким-то чудом не подве-
ла — опять летят щепки. Нечего и думать контратаковать —
отступаю назад, к рядам зрителей.
Непрекращающаяся череда ударов. Альрик бьет без хит-
ростей, будто из ковра пыль выбивает. Он не думает убить —
он забавляется. То есть убить как раз думает, но не спешит с
этим делом.
Иначе я бы давно умер.
После очередного удара щит сдается — разваливается на
две половины. Нижняя падает вниз, начинает раскачиваться
на изрубленной полосе окантовки. Вместо несокрушимой
защиты из кожи и дерева в моей руке остается какой-то хлам,
мешающий нормально двигаться.
Альрик, захохотав, резко, неуловимо-стремительно взма-
хивает мечом, окончательно отделив отколотую половину
щита. Та падает на песок, и я кое-как остатками отбиваю еще
удар, после чего защищаться уже нечем — ошметки кожи и
щепки остались.
Отбросив в сторону рукоять с болтающимся на соплях ку-
ском доски, вскидываю меч, прикрываясь от очередного уда-
ра. Нельзя, конечно, так делать, но куда мне деваться? Если
не бастардом1 защищаться, то остается принимать сталь на
i г -К.
Бастард — полуторный меч.
375
тело — очень сомневаюсь, что кольчуга спасет против подоб-
ного.
Мечи сталкиваются с оглушительным звоном. Правая
рука от удара немеет не хуже левой, над ухом с визгом проно-
сится кусок стали — чье-то оружие не выдержало надругате-
льства.
Тупо, без радости, констатирую: мой бастард целехонек,
если не считать уродливой зарубки, а у Альрика в руке остал-
ся жалкий обломок — сантиметров тридцать.
Темный не пытается отступить или атаковать своим
огрызком. Пользуясь тем, что мои руки бессильно повисли,
будто контуженные, он все так же молниеносно подается
вперед, легко уворачивается от неуклюжего выпада, без за-
маха бьет кулаком в лицо.
Кастета в его ладони нет. И кулак явно не принадлежит
профессиональному каратисту. Но меня будто грузовиком
сбило — только что был свет, и вдруг щелкнули выключате-
лем.
Бой окончен...
Глава 22
ПРИВЫЧКА УМИРАТЬ
Странно, но я все еще жив. Хотя не совсем уверен... Зна-
комая картина: если засыпаю как порядочный человек, то
сплю честным сном, а если, как сейчас, меня вырубают, то
оказываюсь здесь. В небытии, возле бездны.
И в этой бездне кто-то есть...
Не отойдя еще от горячки боя, зло, во всю мощь легких,
которых здесь вообще-то не существует, кричу:
— Радуйся! Ты свободен! Тебе нечего изучать теперь! Это
ценное тело уничтожено!
Непонятный «некто» с ответом не медлит — он по-преж-
нему безлик, и голос его такой же синтетический:
— Ошибка. Тело не уничтожено. Сбой функционирова-
ния, вызванный внешним воздействием. Критическая ситу-
ация. Угроза потери ценного тела.
— Ты! Урод потусторонний! Из меня там, в реальности,
376
дух выбили! И сейчас прикончат! Я знаю, что время здесь тя-
нется гораздо медленнее, но все равно долго беседовать мы
не сможем! Меня убивают! Это все! Давай хоть перед
смертью нормально скажи что-нибудь! Надень эту свою мас-
кирующую оболочку, или что там у тебя для таких случаев!
Ты был сильным, ты умел пользоваться сердцем черным! Так
давай! Подскажи! Сделай так, чтобы я очнулся и порвал этого
гада! Иначе все — конец твоему ценному телу! Ну?! Чего при-
тих?!
— Понятийный конфликт. Запрошенные опции недо-
ступны в данном режиме существования. Смена режима не-
возможна без передачи контроля над ценным телом.
— Тьфу на тебя! Ну и пока! Прощай то есть! Сейчас все это
закончится!..
— Положительный результат исследования. Получена
новая информация. Имеется вероятность, что новая инфор-
мация оптимизирует физические параметры тела. Оптими-
зация параметров может привести к сохранению ценного
тела.
— Ну так давай — расскажи как!
— Источник новой информации: исследование подклю-
чения к неизвестному биологическому банку данных. Име-
ется рабочая гипотеза, что данное подключение является
следствием сбоя биологического существования. Прекраще-
ние существования индивида. Полное отделение информа-
ционной матрицы. Последующая запись информационной
матрицы в биологический банк данных прервана по неуста-
новленной причине. Имеется новый носитель информаци-
онной матрицы. Вследствие сбоя записи имеется сохранение
подключения к биологическому банку данных. Система не-
равновесная. Нарушение связи матрица — носитель. Перио-
дические нелогичные действия индивида. Стресс. Эмоцио-
нальная неустойчивость. Для достижения равновесия необ-
ходим отдых ценного тела.
— В гробу отдохнем... Я тебя не понимаю. Что за инфор-
мация может мне помочь сейчас?
— В практике существования ценного тела имеется еди-
ничный случай успешного использования информации из
биологического банка данных. Следствием использования
377
явилось получение информационного блока малого объема.
Информационный блок оптимизировал физические воз-
можности ценного тела. Следствием оптимизации возмож-
ностей ценного тела явилось овладение навыками верховой
езды на биологических объектах.
— Ты о лошадях, что ли?! Не торопись! Хочешь сказать,
что те сны, после которых я стал первоклассным наездни-
ком, снились из-за того, что я где-то в каком-то банке дан-
ных получил всю информацию по этому вопросу? Отвечай
только «да» или «нет»!
-Да.
— И чем это мне СЕЙЧАС может помочь?!
— Биологический банк данных включает в себя полную
видовую память всей популяции. Скопировав на локальный
носитель блок информации, связанной с боевыми навыками
вида, можно добиться существенного увеличения боевых
возможностей. В сочетании с симбиотической системой ве-
роятность сохранения ценного тела увеличится пропорцио-
нально объему усвоенной информации. Внешний фактор,
угрожающий ценному телу, не обладает значимым объемом
боевых навыков. Преимущество угрожающего фактора вы-
звано оптимизацией материального носителя.
Странно, но я, возможно, впервые начинаю понимать
этого собеседника. Иван рассказывал про загадочный «пы-
лесос», засасывающий души умерших с такой силой, что
операторы их теряли безвозвратно. На этот счет были разные
предположения: от материальных до мистических. Было и
такое: считалось, что информационные матрицы благодаря
этому явлению где-то в небытии сливаются в единый массив,
образуя грандиозный банк данных. Именно к нему каким-то
образом подключаются разные пророки-провидцы. Все зна-
ния человечества, вся его память — все там. Возможно, я,
умирая первый раз, подключился к нему, как обычная душа,
ну а затем, благодаря Одиннадцатой, обрел вторую жизнь —
она вытащила меня сюда, не дав раствориться до конца. Но
какая-то связь осталась — подключение-то сохранилось и
даже работает — на лошадях я теперь гарцую первоклассно,
после того как обучился этому во сне. Вот только помучиться
из-за этого пришлось...
378
Так что у нас получается?!
— Эй! Ты! Выходит, я могу из этого банка данных полу-
чить информацию, которая сделает меня великим мастером
боевых искусств?!
— Терминология некорректна. Скопировать нужный
блок. Обеспечить его связь с системой. Оптимизировать
связь.
— Но мастером-то стану? «Да» или «нет»?
— Да. Нет. Имеется вероятность.
— Не понял?!
— Копирование блока: операция низкого порядка. Обес-
печение связи с системой: операция высокого порядка. Име-
ется вероятность отсутствия возможности оптимизации.
Имеется вероятность некорректного завершения операции.
Неизбежны сложности адаптации блока информации на не-
подготовленном носителе. Вероятность повреждения цен-
ного тела стремится к бесконечности.
— Научившись ездить верхом, я валялся без памяти долго
и чувствовал себя не очень хорошо. Чуть не сдох тогда... Ты
это имеешь в виду? «Да» или «нет»?
-Да.
— Если я уделаю Альрика, то согласен пару дней помучи-
ться.
— Некорректная цифра. Сроки оптимизации неизвест-
ны. Ограниченные возможности биологического вида. Кора
головного мозга не подготовлена к записи блока информа-
ции. Нервная система не подготовлена к интенсификации.
Опорно-двигательный аппарат не адаптирован к новым воз-
можностям. Ценное тело может получить необратимые по-
вреждения. Блок новой информации должен быть ограни-
чен. Срок оптимизации зависит от величины полученной
информации. При размерах блока, стремящихся к полной
величине видовой памяти, срок оптимизации стремится к
бесконечности. Бесконечность в указанном уравнении рав-
няется уничтожению ценного тела.
Начинаю догадываться, о чем идет речь... Информация из
этого хранилища сама по себе для меня бесполезна. Это все
равно что записать в папку на диске компьютера программу,
не устанавливая ее, — просто скопировать туда файлы. Ин-
379
формация в компьютере будет, причем полная, вот только
работать с программой не получится. Установка подразуме-
вает изменения в системе. Если взять организм, то... Допус-
тим, я установлю из этого банка данных полную информа-
цию по балету. При этом никогда не растягивался, не отраба-
тывал каждого движения сотни и тысячи раз, доводя до авто-
матизма. И вдруг — раз, я готовый танцор. Что со мной
станет? А то: попробуйте, никогда не тренируясь, сесть на
шпагат. Не получается? Так привяжите к ногам пару тросов и
попросите десяток крепких ребят со всей дури потянуть их в
разные стороны. На шпагат вы моментально сядете, вот то-
лько положительных эмоций не испытаете. И врачи в трав-
матологии будут у вас за спиной пальцами у виска крутить,
выказывая свое отношение к умственным способностям но-
вого пациента. А ведь растяжка нужна не только ногам — у
вас все связки страдать будут. И еще мускулатура не развита.
Нет, вы можете быть перекачанным культуристом, но те
мышцы, которые наиболее загружены при танце, у вас будут
недоразвиты. И вдруг на них обрушивается все это — резуль-
тат человеческого прогресса в этой области за один миг. Ты-
сяча изнуряющих тренировок за секунду. На неподготовлен-
ное тело: ни мышцы, ни суставы, ни сухожилия, ни вестибу-
лярный аппарат, ни зоны мозга, за это отвечающие, — ничто
к таким новшествам не приспособлено.
Искренне соболезную этому новоявленному танцору...
Тогда, насмотревшись странных снов, я стал отличным
наездником. Переживал, что в дороге седалище себе натру,
как предупреждали во многих книгах, думал лишь об этом,
вот и додумался — подключился неосознанно. В итоге чуть
не помер — трупом валялся на дне телеги.
А ведь это всего лишь верховая езда — не какой-нибудь
балет или секретное кун-фу.
— Эй! Какой смысл мне усваивать сейчас информацию,
которая может сделать из меня хорошего воина, если после
этого мгновенно ласты склею или как минимум придется не-
сколько дней валяться пластом?
— Биологическая особенность вида. Раздражение. Боль.
Сбой системы компенсации. Диссонанс сознательного и
бессознательного. Потеря сознания — не мгновенный про-
380
цесс. Имеется резерв времени. Величина резерва зависит от
количества принятой информации, степени ее обработки,
степени приспособленности индивида. При количестве при-
нятой информации, стремящейся к бесконечности, резерв
времени стремится к нулю.
— То есть у меня, возможно, будет всего лишь несколько
секунд? Вроде агонии? Смогу действовать, а потом выруб-
люсь? «Да» или «нет»?
-Да.
— Интересно... и за это время надо успеть разделать Аль-
рика... Как-то мало верится в такой сказочный вариант...
— Вероятность сохранения ценного тела близка к состоя-
нию стремления к нулю. Если не осуществить попытку со-
хранения ценного тела, вероятность сохранения станет нуле-
вой.
— Да понимаю — если ничего не делать, то смерть вер-
ная... Но одного не понимаю в тебе: если я убью Альрика, то,
получается, и против тебя сыграю. Вы ведь одна шайка. Или
мое тело настолько ценно, что можно против своих высту-
пать?
— Понятийная ошибка. Угрожающий фактор относится
к ищущим эмоции. Не созидатель. Не исследователь. Нас
интересуют только исследования. Информация. Новое. Вы-
нуждены сосуществовать с различными факторами. Исполь-
зовать аналогичные методики. Гармонировать. Оказывать
содействия. Но мы не являемся одним целым. Это другие
факторы. Информация о новом банке данных является цен-
ностью. Тело, обладающее подключением к новому банку
данных, является ценностью. Сохранение ценного тела —
приоритетная задача. Принципы сосуществования неприо-
ритетны. Интенсификация исследований неприоритетна.
Ждать. Не форсировать события. Медленно узнавать новое.
Искать новое. Анализировать полученное. Эволюционный
тип исследования.
— Понятно... что ничего не понятно. Спасибо, сегодня
хоть что-то выяснил. Ну так как мне подключиться к этому
банку данных, выучить то, что нужно, и очнуться до того, как
Альрик меня на лоскуты порежет?
— Имеется возможность интенсификации канала под-
381
ключения через симбиотическую систему. Также имеется
возможность создания приемлемой визуализации. В ходе
приема блока новой информации неизбежен стресс. Стресс
такого происхождения с высокой степенью вероятности вы-
зовет активизацию биологической системы.
— То есть, выучив все, что успею, я должен от этого очну-
ться?
— Активироваться.
— Ну давай... подключай... деваться мне некуда.
— Активизирую зрительную зону головного мозга. Высо-
кий риск. Рекомендую свести к минимуму информацион-
ный поток для снижения последующих негативных послед-
ствий.
— Давай уже! Времени нет бредни твои выслушивать!
* * *
Так вот к чему тот странный сон, где я шарил по компью-
терным папкам... подсознание играло с визуализацией под-
ключения. Вот и сейчас передо мной будто старый добрый
«Проводник» открылся: вертикальный ряд желтых прямо-
угольников, украшенных «плюсиками». Каждый подписан
коротко и ясно: «Психологические расстройства», «Медици-
на», «Финансы», «Секс», «Убийство»... Интересная последо-
вательность...
Так мне, похоже, как раз последнее и нужно, и ни в коем
случае не трогать предыдущего: Альрик неправильно пой-
мет, если начну с ним сражаться, используя приемы кама-
сутры.
Открываю. Дальше две папки: «Убийство одноклеточных
организмов», «Убийство многоклеточных организмов».
Н -да... Или с восприятием этого банка данных у меня серьез-
ная проблема, или информация в нем систематизирована
крайне странно.
Дальше. Дальше. Через все новые и новые ряды. Не то.
Все не то. Ну незачем мне знать, что скрывается за названи-
ем: «Убийство мелких грызунов с помощью механических
приспособлений». Вот! То что надо! Наверное... «Убийство
человека. Полный ситуационный список».
382
Открываю. Внутри неисчислимое количество рядов, но
уже не папок — значки характерные: череп и две косточки.
Символично... И какой из них нужный? Ладно, начну с одно-
го из первых.
Двойной клик...
* * *
Я бегу по склону оврага. За мной погоня — мелкий черно-
кожий мужчина, абсолютно голый, если не считать символи-
ческой юбки из листьев какого-то тропического растения.
Мне больно — нога болит. Преследователь попал в нее
камнем. В руке у него еще один камень, а мои руки пусты.
Если догонит, на этот раз не промахнется — затылок размоз-
жит. А если и промахнется, все равно мне не спастись — он
сильнее и легко со мной справится.
Не уйти мне — нога болит, а он быстр. Сегодня духи пред-
ков заберут меня в землю, где много пещер и мяса. Но что-то
мне туда не хочется торопиться. Зачем? Все равно ведь там
окажусь, рано или поздно. Лучше уж поздно...
На дне оврага нога подводит — спотыкаюсь, с криком па-
даю. Это конец — духи решили, что мне пора уходить к ним.
Под руку попадает длинная палка с изломанным острым
концом. Ударить врага не успею — он уже совсем рядом, за-
носит руку с камнем для последнего удара.
С отчаянным криком, не думая, просто от злости, тыкаю
палкой в его сторону. Тот, налетев на нее с разбегу, позабыв
про меня, роняет камень, начинает неистово орать, обхватив
деревяшку руками. Конец ее ушел глубоко в волосатый жи-
вот.
Поднимаюсь. Резким безжалостным рывком вырываю
палку из раны, вызвав новую порцию воплей. С интересом
осматриваю удивительную находку. Особое внимание уде-
ляю окровавленному острию.
Как же просто... всего лишь палка... Один удар, и...
А ведь острие можно подправить о камень или зубами, и
тогда...
383
Стоп! Это знание мне явно не нужно!
Похоже, файлы располагаются в хронологическом поряд-
ке, значит, начало можно смело пропускать. Мне совсем не
обязательно знать, как пещерные люди убивали друг друга.
Открою один из тех, что почти в конце...
* * *
Транспорт идет противолодочным зигзагом. Большое но-
вое судно, одно из многих, построенных по единому проекту.
Эсминцы отстали, утюжат океан глубинными бомбами, пы-
таясь достать субмарину Зиберта. Пусть боги помогут моему
бывшему капитану и не станут помогать этому транспорту.
Так и есть — они на стороне Германии. Капитан «амери-
канца» думает, что может обмануть «Волчью стаю», повторяя
раз за разом одну и ту же серию поворотов. И надеется на по-
следний эсминец эскорта, что идет сейчас чуть впереди и ле-
вее.
Не поможет он тебе... даже корпусом своим прикрыть не
успеет...
Вот он — долгожданный поворот. Сейчас транспорт под-
ставит борт под мои торпеды...
* * *
Опять не то!
Дальше!
Вернемся чуть назад, но подальше от пещерных времен...
* * *
Это новое оружие тяжело и неудобно — я так к нему и не
привык. После каждого выстрела приходится вскидывать его
дулом кверху, иначе при повороте барабана механизм может
заклинить.
Проклятые капсюли... неужто не могли придумать че-
го-нибудь другого.
* * *
Дальше!
384
Несчастные бродяги. Живут тем, что грабят и убивают
одиноких путников на пустынной дороге в самом бедном
районе провинции. Неудивительно, что они не выглядят сы-
тыми. Я улыбаюсь им, показываю, что настроен миролюби-
во. Я готов с ними поговорить, помочь добрым словом и со-
ветом, но им не нужно слова — им нужно все, что у меня есть.
А что может быть у странствующего монаха, кроме одеж-
ды и чаши для подаяний? Ну еще посох — крепкая палка в че-
ловеческий рост, с верхушкой, отшлифованной ладонями до
блеска. Знающему человеку эта шлифовка скажет о многом,
но бродяги к таким не относятся.
Бродяг трое. Я один. Они довольны — легкая добыча.
Вот только монах я не совсем обычный...
Императорским указом всем монахам нашего монастыря
разрешено пить вино и любить женщин. Такая привилегия
просто так не дается. Мы ее заслужили, помогая трону. Си-
лой своего духа, оружием, или вовсе без него. Даже с голыми
руками мы можем доставить немало хлопот любому против-
нику. Вся наша жизнь — это служение и бесконечная закалка
тела. И духа. Ведь дух первичен.
Бродяги об этом не догадываются.
Мне их жаль — бедные люди. Дух их скуден, а помыслы
нечисты...
* * *
Вот этот файл, похоже, надо изучить подробнее. А потом
дальше — файлов много, и среди этого мусора надо выбрать
нужные.
* * *
Рев трибун. Трезубец, вонзенный в бок...
Отец сказал, что, если я не научусь щипком вырывать у
быка клок шкуры, мне никогда не встать на палубу его драк-
кара. Я стараюсь. Стараюсь...
Вот они, двери. За ними я смогу затеряться. Уйду от пого-
ни. Воин в доспехах преграждает путь. Замахивается мечом.
Он почему-то без шлема. Боится меня, но не слишком — от-
крыт. Видит, что руки мои пусты, вот и не опасается. Зря —
13 На руинах Мальрока
385
на запястьях у меня браслеты с длинными изогнутыми же-
лезными шипами. С ними удобно забираться на крепостные
стены — ведь такие, как я, не всегда могут пользоваться воро-
тами. Короткий замах, удар с оттяжкой — и воин лишается
лица...
Мечом из-под щита. Готов. Их много, но мы стоим. Не-
долго им осталось. Мы — римляне, они — варвары.
Этого удара никогда не отрабатывают на живом против-
нике. Немногим ученикам дается такое знание, и постигают
они его на чучелах и трупах бедняков. Резкий тычок — и па-
лец, пробив глазницу, достает до мозга. Трудно добиться по-
добной концентрации — лишь лучшие на это способны...
Лошади сходятся, турнирные копья переламываются с
треском. Упоительный миг...
Я не использую оптического прицела. Да, удобная вещь,
но зачем? Мне не приходится стрелять на дистанции больше
пятисот метров, а на ней мое зрение позволяет обходиться
без новомодных хитростей. И самое главное: оптический
прицел устанавливается слишком высоко. Приходится
чуть-чуть приподнимать голову. Каждый лишний милли-
метр приближает тебя к смерти. Глазастый русский солдат.
Осколок. Пуля. Боже, как здесь холодно...
Это не то... Дальше!
День и без того жаркий, а в горящем городе настоящая
преисподняя. Эти еретики сожрали всех крыс и, по слухам,
друг друга поедать начали, но дерутся все так же отчаянно.
Я думал, что после захвата стен и ворот все закончится, но
все только началось: бои идут за каждую улицу, переулок,
дом. Правая рука по локоть в крови, нагрудник смят уда-
ром — какой-то безумец, уже умирая, ухитрился достать куз-
нечным молотом. Я рублю, колю, режу. Во славу Господа на-
шего!..
Я всегда даю противнику шанс. Пусть ударит первым. Это
не только благородно, но и очень полезно для меня. Ведь при
атаке многие раскрываются. Пусть даже чуть-чуть, но рас-
386
крываются. Мне этого достаточно — ответным ударом я та-
ких убиваю...
Стрелу надо выпускать с громким выдохом. И еще в этот
момент надо резко сжимать ноги, обхватывая бока верблюда.
Одна стрела — одна черномазая обезьяна...
Ребром ладони я сокрушаю стопку черепицы — что мне
его кадык...
На теле человека есть ряд точек, воздействие на которые
может привести к потере сознания, частичному параличу,
шоку и даже смерти...
Стоит только начать — и уже невозможно остановиться.
Это ведь всего лишь грязные шлюхи, чего их жалеть? Наша
цивилизация слишком больна, раз считает меня преступни-
ком. А вот и она. Старая, с красной рожей, улыбается, стара-
ясь не разжать губ, — скрывает отсутствие передних зубов.
Очередная шлюха. Само воплощение нашей загнивающей
цивилизации. Ничего, я хоть немного ее очищу. Рукоять
ножа почему-то теплая...
Кусочек сахара под язык — очередная доза: теперь в тем-
ноте буду видеть чуть лучше. Несколько шагов осталось, но я
не спешу — буду преодолевать их по дюйму. Часовой должен
узнать о моем присутствии лишь в тот миг, когда хрустнут его
шейные позвонки...
Стенка на стенку. Деревня на деревню. С дороги, немощ-
ные! Зашибу! До смерти зашибу! Я — лучший! Сейчас я про-
ломлю этот строй! И пусть только попробуют потом не отдать
Настю за меня!..
Мой бумеранг после промаха не возвращается. Это боевое
оружие. Им я убиваю людей...
Клинч. Судья. Разводит. Бесполезно — я уже «поплыл».
Это поражение...
Отсеченная кисть еще падает, а я уже вспорол живот сле-
дующему. Выстрел. Ухо задевает горячим клубом порохового
дыма, но я жив: стрелок так боится, что промахнулся почти в
упор. Атака гуркхов для них — сам ужас. Сейчас мой кхури1
доберется и до него...
1 Кхури(кхукри) — ножгуркхов(колониальныевойска Великобритании,
состоят из непальских добровольцев).
387
Он намазался маслом. Думает, что это его спасет. Преды-
дущий тоже так думал. Я ему сломал спину...
Меня когда-нибудь вычислят по почерку. Люблю убивать
необычными предметами. Столовый нож, фарфоровая та-
релка, зонтик, хрустальный шар для гадания, грязные под-
тяжки. Сегодня, пожалуй, надо придумать что-нибудь со-
всем уж оригинальное. Интересно, а можно убить человека
сиденьем от унитаза? Пожалуй, стоит над этим подумать... и
попробовать...
Вокруг этого проклятого города не нашлось камней. При-
ходится метать шары, вырубленные из дерева, а они не столь
хороши, как гранит или известняк. Зря эти шакалы убили на-
ших послов. Когда стены их крепости падут, они жестоко по-
платятся за все! Опять лопнул канат, но это не беда — мои ма-
стера на глазах устраняют поломку, заменяя его запасным.
Китайские мастера быстро работают — хорошо я их выдрес-
сировал.
Это мне вряд ли поможет в бою против перерожденного...
Дальше!
В глаза бьет свет — из-за туч на минуту проглянуло солн-
це. Я лежу на сером песке, у подножия огромного каменно-
го монолита. Он не один здесь — их несколько рядов. Точ-
нее, кругов — один в одном заключенные, как набор матре-
шек. И алтарь по центру капища...
Надо мной склонился кто-то знакомый, усмехается,
что-то говорит, приставив к горлу острие меча. Меч тоже
знакомый — это мой меч. Тот самый, обращаться с которым
учил Конфидус.
Я жив. Это радует. Но я не могу пошевелиться — тело буд-
то неживое. Ничего не ощущаю. Не слышу.
Это конец — я слишком увлекся с этими файлами и те-
перь перегружен информацией. У меня вообще не осталось
времени!
Но нет — мир начинает наполняться звуками, а тело быст-
ро приходит в себя: еще чуть-чуть — и станет полностью по-
слушным. Как из глубокого сна выныриваю. Одновременно
388
начинаю ощущать что-то странное... непонятное... Будто
труба надо мной водосточная, диаметра огромного, и где-то
очень высоко в нее бросили шар каменный, диаметром мет-
ров двести. Шар летит вниз, колотится о стенки трубы, при-
ближается с огромной скоростью. И я почему-то знаю — как
только он долетит до земли, так и конец: выйдет мое время.
Шар катится быстро — надо поспешить.
Странно — тогда, в случае с лошадьми, все не так было.
У меня оставалось очень много времени. Часы, а не мгнове-
ния. Перестарался я... Ну ничего, будем использовать то, что
есть.
Тело становится послушным, мир оживает — я теперь
слышу все.
Альрик хохочет, медленно отводит меч от горла для по-
следнего, добивающего удара. Сквозь хохот с трудом произ-
носит:
— Ну так, может, все же скажешь, откуда вы такие бере-
тесь?
Глядя сквозь него, напрягаюсь для рывка, зло, отрывисто,
в двух словах, на матерном русском поясняю, что взялся от-
туда, откуда и все берутся. Движения непривычно быстры, и
я теряюсь в мелочах — успев отбить ладонью меч, не успеваю
спасти кожу — зарабатываю длинный кровавый порез.
Плевать — умру я не от потери крови!
Альрик слишком сильно надавил, собираясь пробить мне
горло, и после моего неожиданного маневра потерял равно-
весие — чтобы не упасть, уперся в рукоять меча, воткнувше-
гося в песок в паре сантиметров от шеи.
Вторая рука без дела не остается: швыряет жменю того же
песка в глаза темному — и сразу же двумя ногами отчаянный
толчок в грудь. Альрик отлетает как мешок с ватой — удар
выполнен расчетливо, и тело его спиной вниз падает на один
из следов, оставленных молниями: разветвленный корень из
остекленевшего песка.
И сразу перекат в сторону: вскинуть тело, одним рывком
вскочить на ноги.
Зрители, наверное, ничего не успели понять: только что
страж был почти мертв — и вдруг стоит как ни в чем не быва-
ло; Альрик больше не торжествует, а с воем катается по зем-
389
ле. Позвоночник, к сожалению, не поломал, но чувствует
себя нехорошо.
Он больше не хохочет. И глупых вопросов не задает.
Я не стою на месте — у меня нет на это времени. Шум над
головой нарастает, «водосточная труба» вибрирует, гремит
жестью — шар-убийца приближается.
Альрик быстр — успевает вскочить, встречает меня ме-
чом. Сверху вниз бьет — такими ударами он мой щит на щеп-
ки пустил. Но я не безоружен — ведь в бой пошел с двумя ме-
чами, вот и пригодился запасной. Старый испытанный ма-
тийский свинорез: узкое, причудливо изогнутое лезвие с об-
ратной заточкой. Лучшая сталь, увиденная в этом мире.
Бакайцы к таким клинкам относятся пренебрежительно, и
даже бой с поганью, где я неплохо себя проявил, их не убе-
дил. Да, против закованного в броню противника он вряд ли
поможет, но ведь на Альрике нет доспехов.
Прикрыться «матийцем» от бастарда? Зачем? Я уже знаю,
что Альрик силен, и не уверен, что мой клинок выдержит та-
кое надругательство — сталь, конечно, отличная, вот только
тонкий он сильно, да и повредило его слегка в бою у брода.
Просто вскидываю руку, встречаю кончиком свинореза меч
Альрика, аккуратно, плавно, скорее даже нежно отвожу его в
сторону, будто веером по нему проведя. Позволяю пролететь
рядом с кожей, не задев меня.
Сила вражеского удара не растрачена о жесткий блок, и
Альрик, вместо того чтобы разрубить меня от макушки до
паха, бьет мимо, после чего, увлекаемый инерцией клинка,
поневоле склоняется вперед, горлом встречая разогнавший-
ся изгиб «матийца». Тонкий клинок не завязнет, если его не
останавливать, — я и не останавливаю, уверенно переводя
рубящий удар в режущий, подшагиваю темному за спину.
И завершающий рывок на себя.
Матийский меч хорош как раз для режущих ударов. Се-
годня он мой серп, а шея Альрика — пучок ржаных колосьев.
Предупреждал ведь, что без башки оставлю... не верил...
Я позволил ему атаковать первым. Он раскрылся. Дейст-
вительно не боец — звериная сила и скорость при нулевой
технике. Сила ему боком вышла: против него же обернулась.
390
Он ударил один раз, и я ударил один раз — я попал, а он нет...
Это был хороший бой.
Хронически не везет твари со мной — опять голова пока-
тилась. Отрезать голову на живом человеке непросто. Лишь
мастер точно знает, как попасть лезвием в ту уязвимую щель,
которую природа оставила между позвонками.
Глаза его еще живут. Похоже, он изумлен. И ему страшно.
Может, умирает и не навсегда, но сам признавался, что при
каждой смерти чего-то лишается.
Если я вдруг выживу, то, возможно, рано или поздно он
лишится всего.
Поднимаю взгляд. Безмолвные, окаменевшие зрители;
солнце, уходящее за очередную тучу; Тук бежит, размахивает
руками, что-то возбужденно кричит, радостно скалится.
Я не слышу слов. Немного мне дали времени, но я успел.
Чистая победа. Пора уходить.
Грохот в «водосточной трубе» резко стих. Шар вырвался
на свободу. Упал. Упал на меня. Расколол тело на миллион
осколков.
Только что я стоял возле черного алтаря, а в следующий
миг перестал существовать.
Глава 23
РОЯЛИ БЫВАЮТ ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛЫМИ
Серая парусина в пятнах подозрительного происхожде-
ния. Добротно натянута, время от времени вибрирует от по-
рывов ветра. Еще в поле зрения видна верхушка центрально-
го шеста. Там, между поперечинами и оттяжками, толстый
паук сплел роскошную паутину.
Это весь мой мир — больше я ничего не могу увидеть...
При попытке не то что пошевелиться, а просто скосить
взгляд удар чудовищной боли вышвыривает меня из реаль-
ности.
Снаружи слышен характерный шум — народ завтракает.
Значит, наступило утро. Скоро, наверное, придет толстуха
Трея, и если повезет, будет заливать в меня бульон из рябчи-
391
ков. Если не повезет, то рыбный. После первой же ложки
опять отключусь.
Я не могу долго находиться в сознании — любое, даже са-
мое пустячное, событие выбрасывает меня обратно. В том
числе и кормежка.
Да и без событий надолго не задерживаюсь. Стоит под-
нять веки — и мне остается несколько мгновений... Я успе-
ваю увидеть парусину шатра, паутину, шест с поперечинами
и оттяжками. И все — назад, в нирвану... до следующего про-
буждения.
Мне не снятся сны. Иногда я пытаюсь думать, не откры-
вая глаз. Так можно пролежать долго, вот только резона
нет — мысли не идут. Я не знаю, кто я или что, но и это уже не
волнует. В моей голове причудливая мешанина из обрывков
знаний сотен, если не тысяч людей. Некоторые из этих зна-
ний бесполезны, некоторые опасны, а некоторые смертель-
но опасны. Но я не копаюсь в них: мозг напрягать даже не
лень — просто бессмысленно...
Ну вот... Сейчас опять набросится боль — в мой скудный
мирок вторглось очередное яркое событие. Порвав крылом
паутину, на поперечину уселся зеленый попугай, гордо под-
боченился, скрежещущим, полным сарказмам голосом вы-
дал пошлость:
— И кто же это тебя так отделал, мальчик? Со слоном лю-
бовь крутил, что ли?
В шатре на миг светлеет — кто-то зашел. Трея? Рано для
нее... обычно она приходит после завтрака.
— Зелененький, не желаешь с утра тяпнуть, раз уж загля-
нул к нам?
Голос знакомый — Тук. Жизнерадостный горбун. Баб-
ник-террорист. Даже при сухом законе где-то ухитряется на-
ходить алкоголь. Не удивлен...
Или, пока я валялся, законы поменялись?
Реакция попугая тоже не удивляет — спикировав вниз, он
исчез из поля зрения и заорал:
— Н-н-наливай, красотка!
— Ну спасибо — как только меня не обзывали, но бабой
еще ни разу! Могу ведь и обидеться!
— Н-н-наливай, сказано! И веселую песню хочу!
392
— С утра петь? Нас народ неправильно поймет. Да и попа-
демся по-глупому. Сюда, конечно, никто не заглянет в такую
пору, но это если тихо такие дела проворачивать. А так толь-
ко Трея может зайти, но она с бульоном еще возится. Время у
нас есть. Плохо, что погреб под замком, да еще и охрану Ари-
сат поставил. Но умный человек от жажды никогда не ум-
рет...
Журчание. Нетерпеливое посвистывание попугая. Нако-
нец знакомые булькающие звуки — и почти сразу голос Тука:
— Ну все! А то мне не останется! Вот смотрю я на тебя — и
диву даюсь: куда ж в тебя столько влезает?!
Хлопанье крыльев, попугай возвращается на переклади-
ну. Тут же Тук вскрикивает:
— Ну вот зачем ты мне на голову нагадил?!
— Молчи, смерд грязный!
— Правильно Дан говорил, что суп из тебя сварить следу-
ет. И вообще, раз такие дела, то больше ничего не полу-
чишь... свинья неблагодарная.
Свербит что-то в голове, покоя не дает... будто мысль ка-
кая-то наружу просится.
Твою мать! Да я уже сто раз должен был отключиться, но
все еще в сознании!
Рискую скосить взгляд. Получается. И боли нет. Глаза,
правда, чуть ли не со скрипом поворачиваются, но это уже
мелочи.
Приоткрыл рот, разлепив спекшиеся губы. И тоже обо-
шлось без последствий в виде болевого удара и шока.
А жизнь-то налаживается!
От такой мысли в голове начинается революция. Апатию
как взрывом смело: мозг закипел. Столько всего в нем, что не
знаю, за что хвататься. Старые, полузабытые планы, до кото-
рых руки не доходили; мысли по поводу всего произошедше-
го; рыхлые, еще чуждые для меня чужие знания, жестоко вы-
дранные из неведомого банка данных и еще более жестоко
переписанные в мою многострадальную информационную
матрицу.
Господи! Время идет, а я валяюсь на лежанке! Еще и оту-
пел в этом параличе! Давно я тут бревно изображаю?! Судя по
393
паутине, не меньше ста лет! Хотя кто знает местных члени-
стоногих... может, все двести...
— Эй! Тук! Дай хлебнуть... что там у тебя...
Голос хриплый, совсем не мой, и кажется таким пропи-
тым, что обладателю наливать уже не рекомендуется.
Тук, вскочив с чурбачка, спиной врезался в опорный
шест, отчего шатер заходил ходуном. Попугай, естественно,
сорвался с поперечины, начал носиться кругами, истошно
крича. Поддакивая ему, горбун охнул, затем невнятно выру-
гался и ошеломленно спросил:
— Сэр страж! Вы?!
— Не знаю, — честно ответил я.
— О! Вы очнулись! Я же говорил! А то тут не верили неко-
торые! Ой, простите — в кружке пусто уже, как и во фляжке.
Но для такого дела сейчас крикну Арисата, чтобы погреб до-
зволил открыть, — наберу кувшин. Много себе позволяет
этот Арисат — чтобы винца сэру стражу налить, приходится
дозволения у него выпрашивать!
— Тише. Не тараторь. Вода хотя бы есть?
— Конечно, есть — чай, не в пустыне живем. Вон ведро
целое.
— Воды дай. Только сперва сесть помоги.
Сесть удалось. Даже более того: при желании смог бы сде-
лать это и самостоятельно. Тело слушается, но кажется ка-
ким-то задубевшим, будто механизм несмазанный: в суста-
вах сковывающее напряжение; «деревянность» в мышцах;
головокружение подкатывает.
Вода очень холодная — не похоже, что из реки набирали.
Хотя, может, зима уже наступила, а я не знаю. Но надеюсь,
нет — уж лучше думать, что колодец наконец почистили.
Зеленому надоело носиться по шатру. Приземлившись на
плечо, он внимательно покосился на кружку, разочарованно
вздохнул и поприветствовал:
— Ну здравствуй.
— И тебе здоровья.
— Ты выглядишь как из могилы вырытый. Вина хочешь?
— Ох не искушай. Тук, долго я здесь провалялся?
— А мне откуда знать?! Я что — считал?! Но немало...
— Неделя уже прошла? Две? Три?
394
— Да больше: уж осень наступила, а вы все без памяти.
— Понятно... Как все закончилось? После того как я от-
ключился?
— А хорошо все закончилось. Я уж тогда думал, что все —
конец пришел сэру стражу. Нечистый меч к горлу вашему
приставил, а вы без сознания лежали, на спине. И вдруг
раз — и на ноги вскочили. А потом два — и Альрик стоит уже
без головы. Ну а потом три — и вы оба падаете. Только он со-
всем упал, а вы — нет, дышали еле-еле.
— А зрители что?
— Какие такие зрители?
— Люди Альрика.
— Да там по-разному получилось. Некоторые недоволь-
ны были, некоторые помалкивали, но в основном только об-
радовались люди. А когда Альру отвязали, так она мигом по-
рядок навела. Епископ приехал, и начали разбираться — что
это за гнусность с вами там сделали. Всякое думали. И пло-
хое, конечно, тоже. Виновного быстро нашли: ведьму, что
Альрику притащили откуда-то с севера. Карга та еще... Пока
вы честно дрались, околдовала она вас.
— Ведьма? Я хочу на нее посмотреть. И поговорить.
— А чего там смотреть?! А уж говорить и вовсе смешно —
косточки от нее остались обгорелые.
— Не понял!
— Чего непонятного? Сожгли мы ее.
— Как сожгли?
— Ну как всех сжигают: к столбу привязали и дровами об-
ложили. Она же ведьма.
— Мило...
— Потом еще Скрипа сожгли, когда поймали. Он в лес
ушел с частью шайки Альрика — гадости разные замышлял,
наверное. Да только ребята Рыжей его выследили и Дирбза
привели. А тот долго не разбирался: кто сопротивлялся, тех
порубили на месте, а остальных на дрова усадили. Епископ
тогда говорил, что Скрип колдун. Да никто и не спорил: ка-
кая разница, кто он, — все равно жечь таких надо.
— Я, похоже, много пропустил...
— А то! Ой! Чего это я болтаю с вами! Надо сказать народу,
что радость у нас! Очнулись! И Трею надо пнуть, чтобы не бу-
395
льоном пичкала, а что-нибудь серьезное организовала. Же-
вать-то сумеете?
— Наверное...
Горбун выскочил из шатра, а я остался. Так и сидел, без-
думно глядя на стену, собирая в одну кучу разбегающиеся
мысли.
Но недолго я пребывал в одиночестве — полог колыхнул-
ся, в шатер вошел...
Коротышка! Убийца! Тот самый душитель! А я сейчас бес-
помощен, будто котенок новорожденный: оружия нет; тело с
трудом слушается.
Коротышка, покосившись исподлобья, сально ухмыль-
нулся и гнусавым голосом произнес:
— Стало быть, выздоровели? Это дело хорошее — ведь я
десяток медяков поставил на то, что выкарабкаетесь. В выиг-
рыше, получается, остался.
В голове созрел отчаянный план: откинуться назад, пере-
вернуть лежанку на себя и орать при этом во все горло. Во-
круг полно людей — помощь придет быстро, и, возможно,
душитель не успеет меня достать.
Тот, не обращая больше на меня внимания, поднял осты-
вшую жаровню, насвистывая под нос примитивную мело-
дию, вышел из шатра, оставив меня в несколько ошарашен-
ном состоянии.
Я ждал всякого — что он накинет удавку и завершит нача-
тое; достанет кинжал и прирежет; прикончит меня ка-
ким-нибудь другим, возможно, изощренно-жестоким спо-
собом. Того, что душитель просто уйдет, я не ожидал.
А жаровня-то ему для чего! Плохие ассоциации в голову
лезут... Пытать меня собрался, что ли?.. Может, пока я брев-
ном валялся, здесь переворот произошел и власть поменя-
лась?!
Вряд ли... Скорее всего, я не очнулся, а в бреду валяюсь...
мерещится всякое. Возможно, и того хуже: с ума сошел —
мозг не выдержал обрушившейся лавины информации.
Хотя, если не ошибаюсь, псих никогда не признает себя пси-
хом. Но в каждом правиле есть исключения, а я уже в столь-
ких правилах им являюсь, что одним больше — разница неза-
метна.
396
Опять качнулся полог, но на этот раз не убийца: Дирбз
явился. Не успел он рот открыть, как я прошипел:
— Только что сюда заходил убийца!
Рефлекторно ухватившись за рукоять меча, сержант нер-
вно уточнил:
— Какой убийца?
— Тот! Душитель! Который меня в сарае чуть не уда-
вил!
Дирбз, поскучнев, убрал руку с меча, облегченно произ-
нес:
— Ах он... Так это просто Амед — он уголь в жаровне по-
шел менять. Ночи сейчас холодные, вас знобило. Заботится о
вас.
Чувствуя, что еще немного и свихнусь окончательно, мак-
симально спокойно уточнил:
— Почему этот душитель ходит по замку? Он ведь должен
в колодках сидеть! И пытать его должны были!
— Зачем пытать?! — изумился Дирбз.
Н-да... или я сошел с ума, или мир... Скорее все же пер-
вое...
— Дирбз! Мы ведь должны были узнать, откуда он при-
шел!
— Ах... вот вы о чем! Так узнали ведь — в тот же день, когда
вас околдовали, хески все рассказали. Сами рассказали — без
пыток. И это хорошо — ведь пытать хеска бесполезно: скорее
язык проглотит, чем слово вымолвит.
Так... спокойно, Дан... спокойно — сержант и так погля-
дывает озадаченно.
— Дирбз, я ничего не знаю ни про каких хесков! Я не знаю
ничего с того момента, как потерял сознание после смерти
Альрика. Быстро, в двух словах, объясняй: почему убийца на
свободе. Или даже убийцы — насколько я понял из твоих
слов, их несколько.
— Трое их, хесков. Амеда мы схватили, а Касида и Марука
банда Альрика поймала. Был еще четвертый, но в бою том
убили его. Касиду и Маруку тоже досталось — места живого
на них не было. Межгорцев они втроем больше дюжины при-
кончили и покалечили многих, но те их толпой задавили и
397
повязали Вы их должны были видеть — на крестах рядом с
крестом Альры.
— Видел. И?
— Когда после поединка мы поднялись и начали с меж-
горцами разбираться — кто прав, а кто виноват, — тогда и уз-
нали, что это хески. Касид и Марук сразу сказали, что их круг
послали карающие, приказав найти в Межгорье стража Дана
и убить его. Но страж Дан спас их души, а это для хеска свято.
Жизнь стража они оценили в душу Касида и, получается,
остались вам должны душу Марука. Ждали вашего решения,
когда очнетесь.
— Какого решения?
— Вы можете забрать жизнь Марука. Или оставить их
круг служить вам, пока они еще раз не спасут вашу жизнь.
— И вы им поверили?!
— Сэр страж, это ведь хески! — Дирбз выпучил глаза.
Похоже, я только что сморозил несусветную глупость,
но...
— Они ведь слово давали карающим, что убьют меня, но
нарушили...
— Никакого нарушения нет. При договоре хески всегда
указывают, что договор нерушим, пока не будет выполнен
или дело не будет касаться спасения души. Вы спасли их
души, а это важнее договора. Все честно.
— И что же мне с ними делать...
— Как что? Это же хески! Пригодятся всегда! Даже если
спасут вашу жизнь и останутся в расчете, не жалейте ниче-
го — оставляйте на службе. Они останутся, потому что сами
признают, что душа важнее жизни. Только платить тогда
придется, но это того стоит. Мало их, и без работы они ни-
когда не останутся. Пусть лучше вам служат.
— Ладно... пока замяли тему... потом разберусь. Теперь в
двух словах: как без меня дела шли?
— Да все хорошо у нас. Замок продолжаем ремонтиро-
вать, и на следующей неделе вы можете в донжон переселя-
ться. На первом этаже там еще работы много, но два других
и площадка в порядке. С межгорцами ладим, разве что по-
началу стычки были, но после того как Скрипа сожгли, все
затихло. Многие теперь с нами живут — в основном те, кого
398
Альра перетащила из лесов. Остальные по-разному...
Кто-то решил деревни обживать по округе, но многие так и
сидят в холмах. Страхом они больны — боятся спускаться.
Но это пройдет, подождать только надо. Наши дозоры за
ними приглядывают.
— С запасами как?
— Не сказать чтобы много, но зиму протянуть должны.
Кошек по округе одичалых ловим и приручаем, а то от мы-
шей спасу нет, да и крыс хватает. Они для припасов первый
враг.
Чувствую себя все более уверенно: тело оживает, голово-
кружение все реже и реже, в глазах муть рассасывается. Нос
заработал на полную мощность - и я тут же поморщился: за-
пашок от меня тот еще...
На пороге показался Тук:
— Сэр страж, завтрак скоро будет. Королевский завтрак
вам приготовят!
— Хорошо. Тук, мне бы помыться...
— Баньку истопить?
— А есть баня?!
— Конечно, есть! Как же без бани жить-то! Если с вечера
не выстудилась, то мы быстро ее...
Горбун выскочил, уже на улице прокричав:
— Амед! У тебя веники остались можжевеловые?! Тащи
один в баню — сэру стражу не помешает сейчас!
Да уж... вот так валяйся — непонятные киллеры чувствуют
себя в моем замке как дома... веники разносят банные...
* * *
Только в бане я понял, как же меня жизнь измотала.
Мышц не осталось — скелет голый, кожей обтянутый. Зачем
все эти новые знания, если меня ветром шатает... Надеюсь,
эта дистрофия временная и я обязательно восстановлюсь.
Но пока что лучше на себя не любоваться — нервы целее
будут...
Дирбз, пользуясь тем, что епископ с рассветом отправил-
ся в холмы проповеди межгорцам читать, а Арисат с ним по-
шел, чтобы в случае чего весомость слова божьего подтвер-
399
дить мечом, не оставил меня в покое даже в бане. Пока Тук
обхаживал можжевеловым веником (голубая мечта мазохи-
ста), он, чуть приоткрыв дверь в парилку, скороговоркой
рассказывал все пропущенные новости.
И между делом пожаловался на Арисата:
— Дерзок он стал в последнее время — часто с епископом
спорит. Тот его осаживать пробовал, но не помогает. Много
он себе возомнил!
— Это издавна тянется. Раньше, на побережье, Арисат
был правой рукой сэра Флориса — командующего экспеди-
цией. А Конфидус был вождем еретиков ссыльных, у них в
подчинении. Вот Арисату и не нравится ему подчиняться.
Тем более что бакайцы иридиан не очень-то уважают. Они
ведь одно ценят — воинственность.
— Так ведь епископ у нас воин еще тот. Видели бы вы, как
он врубился в толпу межгорцев, когда мы шайку Скрипа раз-
громили.
— Верю... Не будь Конфидус таким, его бы вообще ни
один бакаец слушать не стал...
— Все равно нельзя так! Вы приказали слушаться его во
всем, как вас!
— Арисат поболтать любит... он и мои приказы обсуждал
не раз.
— Много вы ему позволяете просто! Простите, сэр! Набо-
лело!
— Ладно, сержант, поставлю я его на место. И это... Где
Альра?
— Откуда мне знать?!
— Ты разведкой заведуешь и охраной подступов к замку, а
она — лучший помощник в таких вопросах! И ты хочешь ска-
зать, что понятия не имеешь, где ее искать?! И еще смеешь на
Арисата жаловаться!
— Виноват, сэр страж! Да в замке она! Вы не так меня по-
няли!
— Ладно... Мне нужна она.
— Что? В баньку ее?
— Господи!.. Дирбз, просто после бани приведи ее в ша-
тер. Поговорить надо...
400
Распаренный, чистый, в свежей одежде, с округлившимся
животом нателе скелета... Носом понемногу клевать начал —
сонливость накатила от такого потока забытых удовольст-
вий. Но нельзя. Я слишком долго валялся — надо срочно бра-
ться задело. Хватит время терять. И начну с самого легкого —
узнаю все, что возможно, про это капище. Уж очень любо-
пытное местечко... и опасное. Дискомфортно жить рядом с
таким — надо хотя бы прикинуть, чего от него можно ожи-
дать.
Альра в шатер не вошла — ворвалась. Невероятно живая
особа, и рад, что перенесенное не изменило ее. Одежда чис-
тая, не потасканная — прибарахлилась где-то. Но опять не
женская — все партизанствует.
— Сэр страж! Я так рада! Вы наконец пришли в себя! Мы
все верили, что так и будет! Мы все молились за вас!
— Спасибо, Альра. Ты присядь, не прыгай вокруг меня.
Как твои люди?
— С ними все хорошо! Спасибо! Их хорошо здесь приня-
ли. Работают все — надо до зимы успеть запасы сделать. Даже
дети работают — ягоды и грибы собирают на сушку. Ну и по
садам фрукты зрелые. Дети у нас большие, ведь маленькие не
выжили... — Девушка резко погрустнела.
— Ничего, будут еще у ваших людей малыши.
— Я знаю. Все ведь теперь будет хорошо? Да? И я знаю,
что ортарские инквизиторы хотят вас убить. Но они больше
не смогут посылать своих убийц — на выходе из горловины
мы устроили засаду. Там лучшие мои стрелки — охотники
потомственные. По воронам не промахиваются, — мститель-
но уточнила Альра.
Ортарцев она сильно не любила, и то, что инквизиторы
туда попадают из империи, ничего не меняло. Радует, что с
Дирбзом до сих пор не сцепилась, — я этого очень опасался.
— Хески, которых они послали, не вернулись. Вряд ли
они повторят это. Карающие даже не знают, живы мы или
погибли все. У нас были голуби для связи с крепостью, но во
время ливня, в горловине, телегу с клеткой засосало в грязь.
Тук успел их выпустить, а сам едва не погиб при этом. Они
401
вернулись в крепость без писем, и там теперь гадают, почему
так случилось. Скорее всего, подумают, что нас перебили.
— Все равно засада не помешает!
— Конечно, не помешает... Альра, расскажи мне про ка-
пище.
— Что рассказать?
— Ты говорила, что там появляются непонятные вещи.
И звери неизвестные. Часто так бывает?
— Нет. Редко. Только после молний, которые бьют туда
без дождя. Старый Аван рассказывал, что иногда они бьют
даже с чистого неба.
— Ты видела этих зверей?
— Нет. Но я видела череп одного из них. Большой череп.
Похожий на медвежий, но с клыками как кинжалы и малень-
кими рожками. Говорили, что он остался от демона. И еще
шкура в замке была — похожая на лошадиную, но с черными
и белыми полосами.
— Интересно... А вещи?
— Вещи у барона в кладовой хранились, но где они сей-
час, не знаю — все ведь разграблено и сожжено.
— А ты их видела?
— В детстве барон один раз показывал чудесную вазу: из
чистого-чистого стекла, будто хрусталь горный. Такого ни-
кто не умеет варить. Она была высокая и узкая, с очень тон-
ким горлышком. Ему купец ортарский предлагал за нее по
весу в три раза больше золота отдать, но... Эх, лучше бы от-
дал... не попала бы к солдатам...
— Жаль... я бы хотел посмотреть на эти вещи...
— Ничего не осталось — кладовая разграблена. Разве что
ковчег...
— Ковчег?
— Да. Ковчег. Он на Языческом холме так и остался.
Слишком тяжелый — его невозможно унести.
— Торап что-то про него рассказывал...
— Да про него все знают — как такое большое спрячешь!
Солдаты его тоже утащить не смогли. Он вечно будет стоять в
своем сарае.
— Сарае?
— Нуда. В сарае. Человек, который тогда оказался на хол-
402
ме вместе с ковчегом, потом поднял вокруг него стены и на-
стелил крышу. Чтобы ковчег не ржавел от дождей.
— Так... Совсем интересно становится... Ты уж если рас-
сказывать начала, то все рассказывай. Что за человек?
— Ну меня тогда на свете не было. Старый Аван говорил,
что молнии тогда долго били с чистого неба, а потом на краю
капища нашли два ковчега.
— Уже два?!
— Ага, два. Потом, когда дожди пошли, они вместе с пес-
ком вниз сползли. Один до скал дополз, второго засыпало.
Песок ведь там непростой — то вверх, то вниз перебирается и
ведет себя странно.
— А тот человек?
— И человек тогда появился. Никто его не знал — чужой
человек. Все думали поначалу, что он сумасшедший. Кричал
много, хватал за руки тех, кто ковчеги разглядывал. Оттаски-
вал от них. Никто не понимал, почему он так делает. Свя-
щенники сказали, что в нем нет Тьмы. Потом те, кто много
времени провел рядом с ковчегами, начали болеть. Лечить их
было тяжело. Тогда и поняли, что человек этот знал про
опасность и пытался спасти любопытных. Барон, дед по-
следнего барона Мальрока, сперва хотел приказать кузнецам
расколоть на куски один ковчег, чтобы узнать, какую он тай-
ну скрывает внутри, и железо пустить в дело, но после этого
передумал. Ведь кузнецов беречь надо. С годами один ковчег
совсем ушел в песок, вокруг второго странный человек сде-
лал сарай. А потом умер. Но не от странной болезни. Болел
он очень часто почему-то и умер от сильной лихорадки. Ста-
рый Аван говорил, что он был хороший, и жалел, что недолго
прожил.
Называется, поговорили...
— Альра, сможешь мне показать этот ковчег? Я спать не
смогу, пока его не увижу!
— Он возле вершины Языческого холма, без лошадей туда
долго идти, а верхом... Вы разве сможете?..
— Не переживай за меня... лишь бы ветром с седла не
сдуло.
403
* * *
День солнечный; на небе ни облачка; жарко. Если бы не
желтизна кое-где на листве и не налитые спелой синевой
ягоды чахлого терна, никогда не поверишь, что уже осень.
Альра вела меня другой дорогой, но она почти ничем не от-
личалась от той, по которой я поднимался вслед за Торапом.
Все те же голые серые склоны, редкие валуны в пятнах ли-
шайника, еще более редкие колючие кустарники с исковер-
канными ветвями.
Вот и первые пятна песка под копытами коня. За спиной
недовольно бурчит Тук — он полагает, что в моем состоянии
не стоит такие прогулки совершать. На плече, вторя ему, раз-
драженно сопит попугай — он тоже считает, что бродить по
лысым холмам удел дураков. Зачем терять время на такую
ерунду, если внизу, в замке, есть огромный погреб, застав-
ленный пузатыми бочками с увлекательным содержимым.
Нас четверо, и если не считать Тука, охраны нет. Долго-
жданный мир, о котором я так мечтал. Если где-то в лесах и
остались приверженцы Тьмы, они теперь десятой дорогой
обходят Мальрок и его окрестности. Да и незаметно к нам не
подойти: все окрестные тропы патрулируются, на холмах на-
блюдатели стоят. Даже Люк, когда-то не отходивший от меня
ни на шаг, не стал нас сопровождать. Для него теперь кроли-
ки важнее стража. Отвык он от моего присутствия... все от-
выкли...
Ничего — я быстро оклемаюсь и все возьму в свои руки.
Работы непочатый край. Не верю я в долгое мирное зати-
шье — не балуют меня здесь. Надо не просто жить — надо го-
товиться к неприятностям.
Они не заставят себя долго ждать...
Я умею многое. Делать зажигательные смеси и взрывчат-
ку; метательные машины и штампованные доспехи; дешевые
наконечники для стрел и мушкетные стволы. А если наберу
прежнюю форму, то теперь еще и в бою мне вряд ли найдется
равный.
Разве что Тьма придумает нечто еще более смертонос-
ное...
Показались вершины мегалитов внешнего круга. Широ-
404
ценная пасть с парочкой выбитых зубов — на большее у меж-
горцев не хватило сил: подпортили капищу зловещую
ухмылку, но не уничтожили.
А это что? Действительно сарай. Прямоугольник стен из
нетесаного камня, многослойная грубая крыша, перекрытая
теми же плоскими камнями, перемазанными глиной. Чувст-
вуется запустение — за сооружением давно не приглядывали.
Оценив размеры, присвистнул:
— Он что — это в одиночку построил?
— Почти все один, — подтвердила Альра. — Ему мало кто
соглашался помогать. Люди до сих пор боятся сюда подхо-
дить. Болезнь ковчега... она плохо лечится.
В длину не меньше десятка метров, шириной метров пять
и в высоту пара моих ростов. Камни таскать снизу надо —
здесь, кроме песка, ничего нет, дерево — вообще от самого
подножия, как и глину. Да он был титаном, если почти в оди-
ночку это построил.
— Альра, он, похоже, умер не так давно.
— Почему вы так решили?!
— Крыша не провалилась до сих пор, а она без присмотра
долго не держится.
— Крыша надежная, да и при отце последнего барона
иногда посылали людей ее чинить. Это в память о том чело-
веке. Его уважали люди.
— Понятно...
Спешившись, я протянул поводья Туку.
— Вы что, собрались внутрь заходить?! — испугалась Аль-
ра.
— Я быстро. Не могу же проехать мимо, не взглянув на
этот ковчег.
— Только недолго. Вы и так едва живы. Там все равно ни-
чего интересного.
— Значит, мне не разрешаешь смотреть, а сама, получает-
ся, уже бывала, раз все знаешь? — усмехнулся я.
Покраснев, Альра потупилась:
— Так любопытно же было. Все дети сюда хоть однажды
бегали.
Вход узкий, прикрыт решеткой из трухлявых жердей.
Осторожно отодвинул ее в сторону, шагнул внутрь. И оста-
405
новился: дальше хода нет — все внутренности сарая занимает
он.
Нет слов...
Ковчег, блин... Хочется расхохотаться не хуже Альрика...
Всякое ожидал увидеть, но такого... Вот так рояль... всем
роялям роялище...
Впечатлен...
Попугай, ошалев не меньше меня, с трудом выдавил:
— Да-а-а-а-а-а-а... Изумили вы меня, грешного... Из та-
кой бочки пивка бы хлебнуть...
— Это какой же кузнец смог такое выковать, — заявил
Тук, заглянув одним глазом.
Альра, неслышно подкравшись сзади, тихо произнесла:
— Только бог такое мог сделать. Говорят, внутри его
скрыты скрижали, на которых он оставил свои заветы. И еще
говорят, что там есть великие сокровища, подаренные наро-
ду, спасшему скрижали от язычников.
Скептически хмыкнув, я уточнил:
— А тот человек — он разговаривать умел?
— Старый Аван говорил, что сперва не знал наш язык, а
потом научился.
— И что этот человек говорил про скрижали?
— Он говорил, что их нельзя трогать. И ковчег нельзя ло-
мать. Даже царапину на нем оставить — это святотатство.
— А что ваши священники?
— Они не признали ковчег реликвией. Он совсем не по-
хож на ковчег из святой книги. Странный он какой-то и
впрямь. Но и Тьмы в нем они не увидели. Еще Аван говорил,
что наступит время — и придет человек, который сможет
взять скрижали, не повредив стенок ковчега. Не пойму, как
он это сделает, — только чудом. Ковчег ведь такой крепкий, в
нем все огромное и очень тяжелое. Такого не могли сделать
люди, сами ведь видите.
— Зачем он построил сарай? Чтобы ковчег лучше сохра-
нился до этого момента?
— Да. Наверное. Тот человек любил строить. Он завоевал
уважение этим. Видите там, на реке, мельница водяная. Да-
леко, но разглядеть можно. Ее он построил. Затем уже по по-
добию этой мельницы другие поставили. Он многим вещам
406
наших мастеров научил. Он знал то, чего не знал никто. А те-
перь его мельницу разрушили ортарцы. Одни стены оста-
лись... Скоты...
— Не переживай, Альра, восстановим мы ее. Будет не
хуже, чем раньше. Я умею делать мельницы.
— Правда?!
— Да. Я много чего умею. Мы обязательно все восстано-
вим. Придется поработать, но ленивых у нас нет — все полу-
чится.
— Это хорошо, а то ни одного мастера не осталось, кто
мог бы это сделать. Нам очень повезло, что вы сюда пришли.
— И мне повезло, что вы меня дождались. Особенно ты.
-Я?!
— На тебя даже попугай не шипит, а он у меня ревнивец —
на всех женщин, что рядом со мной показываются, он хоть
раз, но шикал. Ты, получается, особенная.
— Да? Не замечала. Сэр страж, может, пойдемте назад?
Нельзя рядом с ним долго стоять. Никто давно уже не заболе-
вал от ковчега, но все равно страшно. Пойдемте же!
— Одну минутку. Я должен забраться наверх. На крышку
ковчега. Посмотреть.
За минутку не управился. Но и люк не поддался — загля-
нуть внутрь не получилось. Я не унывал по этому поводу.
Слаб я сегодня. Вернусь более подготовленным. Обязатель-
но надо взглянуть на эти скрижали. И не только на них.
Полчаса назад я размышлял над идеями по созданию за-
жигательных смесей и штампованных доспехов. Теперь все
это кажется таким мелочным — теперь «рулит» ковчег...
Хотя что я буду с ним делать?! Понятия не имею...
Надо думать...
Спустившись к нетерпеливо пританцовывающей Альре,
напоследок провел ладонью по холодной броне. Жди, «ков-
чег», — я вернусь. Не дело тебе стоять в этом сарае на краю
поганого капища — надо найти способ, как вернуть твою
силу. И плевать на болезни — после всех этих приключений
мне теперь чума не страшнее насморка. Тем более с тобой,
если вдруг все получится, я вообще стану непобедимым.
— Ладно, Альра, поехали назад. По пути кое-что расска-
407
жешь еще. У меня вопросы остались. Насчет ковчега. И не
только насчет него.
* * *
«Продолжение отчета добровольца номер девять. Диктую
после долгого перерыва. Длительность перерыва неизвестна.
Ориентировочно один месяц плюс-минус неделя.
Перерыв получился не по моей вине — я в очередной раз
чуть не сдох. Так хреново мне еще никогда не было. Сперва
едва не убили, потом парализованной колодой валялся, гадя
под себя. В виде компенсации изучил наконец секретное
кун-фу, вот только нужно оно мне сейчас так же сильно, как
коту акваланг. Понимаете, пока болел, высох до состояния
жертвы концлагеря. Кожу с костей ветром сдувает.
Таким образом, вынужден констатировать, что уже вто-
рой раз сбиваюсь со счета времени. Вы бы на подобные слу-
чаи календарь электронный прислали, что ли.
Кстати, насчет посылок: до сих пор ничего не получил.
Список накопился — о-го-го! Чего в нем только нет: туалет-
ная бумага, бригада молдавских строителей, два крупнока-
либерных пулемета, зубная щетка, психоаналитик... Да я
полночи только перечислять буду!
Да-да, я прекрасно помню ваши россказни, что даже пол-
ной энергии взрыва сверхновой звезды или всей Вселенной
может не хватить на пересылку одного малюсенького мако-
вого зернышка. Еще тогда подозревал, что это подлое вра-
нье, и сегодня наконец в этом убедился.
Вань, может, хватит на уши добровольцам лапшу ящика-
ми вешать? Если сюда невозможно семена мака переправ-
лять, то объясните, какого хрена здесь делает танк?! Вы, ко-
нечно, невинно захлопаете тощими ресницами и спросите:
«Какой танк?» Я отвечу: «А очень простой». Танк — это такая
штука на гусеницах, с башней и пушкой. И пулеметами. Он
сделан из брони. И он тяжелый поэтому. Думаю, тяжелее ма-
кового зернышка. Причем намного.
Вы, конечно, начнете отмазываться, что я окончательно
рехнулся или что-то путаю. Может, я и псих, но здесь перепу-
тать невозможно. Разбираться в танках вы меня не научи-
408
ли — признаю, но здесь не надо быть танкистом. Он очень
похож на тот, что стоит возле нашего краеведческого музея.
Я возле него девчонкам свидания назначал иногда. Сходите и
вы, что ли. Не на свидание, а посмотреть!
Вань, в этом танке тонн тридцать. А может, и все пятьде-
сят. Очень тяжелая штука.
Таким образом, я забраковываю все ваши жалкие оправ-
дания касательно невозможности транспортировки грузов в
этом мир. Даже такому дураку, как ваш Девятый, теперь из-
вестно, что существует как минимум один природный про-
цесс (а может, и не природный), позволяющий перемещать
предметы весом в десятки тонн. Если вы продолжите расска-
зывать сказочки про маковые зернышки, то дурак, получает-
ся, не я, а вы.
Вам нужен резонатор? Вот и думайте! Я тоже испытываю
нужду во многих предметах!
Кстати, в танк я не смог забраться. Его люки или как-то
хитро заклинены, или закрыты изнутри, или механизмы за-
ржавели. Сам я не специалист, но, если вы пришлете опыт-
ный экипаж, думаю, они разберутся. В противном случае,
боюсь, придется использовать кувалду и лом.
В общем, с вас: экипаж; несколько боекомплектов; цис-
терна горючего; бочка масла. Из предыдущих заказов можете
вычеркнуть крупнокалиберные пулеметы: я и без них теперь
стану властелином этой вселенной.
Кстати, о мании величия: где-то в песке зарыт еще один
танк, так что заказ увеличиваю ровно вдвое.
Вань, меня не кремни обрабатывать учить надо было, а на
танках гонять, стрелять из них и ремонтировать!
Эх...
Ваш Девятый».