Павлов-Сильванский Н.П.

ББК 63.3
П 12
Н.П. Павлов-Сильванский
П 12 Государевы служилые люди. — Москва: Крафт+, 2000.
- 288 с.
Автор — один и ярких русских историков начала XX в., раз-
рушивший миф об «особом пути» развития русского феодализма
и тем совершивший переворот в понимании отечественной исто-
рии. Служба князю, царю, императору всегда считалась в Рос-
сии наиболее предпочтительной и почетной, была она военной
или «статской». Исторический материал автор рассматривает с
точки зрения теории закрепощения и раскрепощения сословий,
доводя повествование до указа Петра III об освобождении дво-
рян от службы.
В книге собран материал и проанализироан огромный мате-
риал, она написана живым и ярким языком, предназначена для
широкого круга читателей, интересующихся отечественной исто-
рией.
ISBN 5-93675-008-6
ББК 63.3
785936 750083
© Издательство «Крафт+», 2001
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БОЯРСТВО КИЕВСКОГО И УДЕЛЬНОГО ВРЕМЕНИ
ГЛАВА I
Княжеские дружины
и земское боярство
Служилый класс населения Московской России сложился
по существу организации и состава в царствование Иоанна Ва-
сильевича Грозного, когда удельная Русь преобразовалась в
Московское государство. К числу важнейших дел этого заме-
чательного царствования принадлежат меры по образованию од-
нородного служилого класса дворян и детей боярских из по-
томков князей, вольных слуг и других разрядов лиц времени
уделов.
Но прежде чем перейти к этой центральной эпохе древней
истории русского дворянства, необходимо, чтобы уяснить ее
значение, проследить судьбы высшего класса в начальные пе-
риоды русской исторической жизни.
1
В древнейшем киевском периоде нашей истории высший
класс распадался на два разряда лиц, различных по своему по-
ложению и происхождению: дружинников, бояр княжеских,
и так называемых бояр земских.
Земское боярство образовалось в среде днепровских и иль-
менских славянских племен еще до пришествия варягов. Боя-
рами в древнейшее время назывались все сильнейшие люди
страны, богатые землевладельцы и рабовладельцы и мужествен-
ные воители. Если производить слово боярин от прилагатель-
ного «болий» — больший, то значение этого слова: больший
4
человек будет вполне соответствовать тому смыслу, в каком оно
употреблялось в древности*. Это слово в древних памятниках
иногда прямо заменяется выражением «лучшие люди» и «боль-
шие люди»1.
Из среды боярства в свою очередь выделялись «лучшие
люди», нарочитые мужи, становившиеся впереди других вслед-
ствие большого богатства, выдающихся личных качеств или
особых заслуг. Из этой высшей знати первоначально города вы-
бирали себе правителей. Древнейшие славянские князья пра-
вили землями вместе с лучшими мужами, старейшинами гра-
да. Позднее, при варяжских князьях, эти старейшины града,
«старцы градские» (сенаторы), «нарочитые мужи» нередко при-
зываются в совет князей в качестве представителей народа. В
987 году князь Владимир Святой созвал «боляры свои и стар-
цы градские», чтобы обсудить с ними вопрос о верах, кото-
рые предлагали ему разные иноземные миссионеры. Когда
люди, посланные им затем для испытания вер, возвратились
из Царьграда, князь Владимир опять собрал бояр и «старцев»,
чтобы выслушать отчет послов о поездке. Тот же князь при-
глашал «нарочитых мужей», старейшин всех городов на свои
пиры вместе с боярами, посадниками и сотскими. «Старцы»
участвовали также в совещании 996 года, на котором решено
было установить, вместо смертной казни, прежние денежные
взыскания за разбой и убийства2.
От земского боярства в первый век правления варяжских
князей резко отличались бояре-дружинники. Земские бояре
были славянского происхождения; княжеская дружина была до
XI века преимущественно варяжской. При заключении мир-
ного договора с греками 912 года послами от Олега великого
князя русского и от всех бывших под рукою его светлых и ве-
ликих князей и бояр были одни варяго-руссы: Карлы, Инегельд,
Фарлоф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар,
Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид.
* Карамзин производил слово боярин от слова бой (вой), в та-
ком случае «боярин» значит воитель. Срезневский допускает произ-
водство слова боярин как от слова бой, так и от слова болий (боль-
ший). Татищев полагал, что слово боярин — болярин произошло от
слова болеть, в смысле думать.
5
В дружину варяжских князей, утвердившихся в Киеве, в
первое время вступали преимущественно их соотчичи-норман-
ны; прилив варягов на Русь продолжался до времени Ярослава
Мудрого. В дружинах князей XI и XII веков встречались так-
же и люди из южных кочевников, половцев, хазар и торков,
а также из финнов, угров (мадьяр). Князья принимали в свою
дружину всякого витязя, из какого бы народа он ни был. В
дружине св. князя Бориса любимый его отрок Георгий был
родом угрин (мадьяр); повар св. князя Глеба, зарезавший му-
ченика, был родом торчик. При Изяславе 1 (1054—1078) до-
вольно видную роль играл его дружинник из финнов Тукы, с
братом Чудином. Тукы в 1072 году управлял Вышгородом, за-
тем перешел в дружину брата Изяслава Ярославича, Всеволо-
да, и был убит в одном из сражений с половцами (при Сожи-
це). В дружине Владимира Мономаха был отрок Бяндук, у
его современников, Святославичей Черниговских, был боярин
Торчин, у Святополка — боярин Хозарин (Хозар). У князя
Андрея Боголюбского был ключник Ясин, принявший деятель-
ное участие в убиении своего князя.
Немногочисленные дружинники варварского и славянско-
го происхождения не изменяли варяжского характера дружин
первых князей. Варяги занимали первые места: Владимир Свя-
той выбрал из наемных варягов мужей добрых, смышленых и
храбрых и роздал им города. Северные саги говорят о знатных
витязях скандинавских, которые служили в дружинах наших
князей. С течением времени в дружины начали поступать все
в большем числе славяне и с XI века преобладающим элемен-
том их становится туземный, славянский3.
Бояре-дружинники первоначально отличались от бояр зем-
ских не только происхождением, но и положением в среде об-
щества. Городские «нарочитые мужи» имели прочную осед-
лость, имели тесную связь с населением. Пришельцы варяги
были подвижными воинами, витязями; не имея первоначаль-
но земельных владений, они жили военной добычей и содер-
жанием, получаемым от князей, они были не земскими, но
княжими мужами, были связаны только с князем товарище-
ством военной дружины. Дружина составляла личную рать кня-
зя и называлась по его имени: Ярославля, Владимирова, Мстис-
лавля дружина, тогда как земские бояре назывались по име-
нам городов: ростовские, новгородские бояре.
Чем знаменитее и доблестнее был князь, тем храбрее и
многочисленнее была его дружина; дружина князя Игоря от-
ступала перед трудностями похода и возвращалась домой без
боя; сподвижники Святослава были все похожи на него: «где
ляжет твоя голова, там и все мы головы свои сложим»,
— говорили они ему, считая позором оставить поле битвы,
потерявши своего вождя. Дружина делила с князем его счас-
тье и беды; вместе с князем уходила из стольного города, когда
он терял над ним свою власть вследствие возмущения народа
или победы соперника. Князь, как старший товарищ, делился
с дружиной всем, что имел. «Сребром и златом не имам на-
лезти дружины, а дружиною налезу сребро и злато», — гово-
рил князь Владимир, отличая тем дружину сильной нравствен-
ной связью с князем от наемных войск, и не жалел для нее
ничего; когда дружина возроптала на то, что князь угощает ее
с деревянных ложек — «повелел исковати серебрены лжицы
ясти дружине». Его сын Мстислав также любил дружину —
имения для нее не щадил. Позднейший летописец, порицая
алчность современных ему дружинников, восхваляет бескоры-
стную доблесть дружин первых князей Рюриковичей: «Те кня-
зья не собирали много имения, не налагали на людей вир и
продаж неправедных, но, если случится правая вира, ту
брали и тотчас отдавали дружине на оружие. Дружина доволь-
ствовалась этим, воевала чужие страны и в битвах говорила:
“Братья, потягнем по своем князе и по Русской земле”; бо-
яре не говорили князю: “Мало мне ста гривен”, — не наря-
жали жен своих в золотые обручи; ходили жены их в серебре,
и вот они возвеличили русскую землю»4.
Кроме дружины, постоянного отряда приближенных к кня-
зю людей, для которых война была привычным занятием, вой-
ско князей составлялось также из жителей городов и сел, на-
биравшихся по случаю похода. Эти полки, земское ополче-
ние, явственно отличались от воев-дружинников, воинов по
преимуществу. Дружина была наиболее надежной в войнах: во
время похода Владимира Ярославича на греков в 1037 году опол-
чение, в числе 6 тыс. человек, плывшее по морю, было вы-
кинуто во время бури на берег и хотело возвратиться на Русь,
но не пошел с ним никто из дружины, за исключением вое-
воды этих полков, тысяцкого Яна, сына Вышаты. В случае
недостатка земских полков князья пользовались наемными от-
рядами варягов и южных кочевников, торков и печенегов.
Князья дорожили верной дружиной и берегли ее во время войн;
7
готовясь к битве, они ставили впереди, в челе, варягов-на-
емников или земские полки, а дружину по крылам, сохраняя
ее для решительного нападения или на случай крайности. Так
сделал Мстислав Тмутараканский в решительной битве с Ярос-
лавом Мудрым, поставив впереди ополчения северян, и пос-
ле битвы, видя тела павших северян, говорил: «Как не радо-
ваться, вот лежит северянин, вот варяг, а дружина моя цела».
2
Дружина жила одной жизнью с князем не только в воен-
ное время. С ней он советовался и в мирное время о всех де-
лах управления. «Бе Володимер, — говорит летописец, — любя
дружину, и с нею думал о строе и уставе земском (землянем)
и о ратях». Когда дело шло о войне, князь совещался со всей
дружиной; задумав войну с половцами, Владимир Мономах в
1111 году должен был долго убеждать дружины, свою и своего
союзника Святополка-Михаила, не сочувствовавших этой вой-
не, в необходимости начать военные действия. Но относительно
внутреннего управления князья совещались только с избранны-
ми советниками, со старейшей или большей дружиной. Эти
старшие дружинники, «передние, лепшие мужи» носили наи-
менование мужей или бояр, последнее выражение мало-пома-
лу вытеснило первое. На княжеского боярина впоследствии ста-
ли смотреть по преимуществу как на княжеского советника-
думца; князь Игорь Святославич Северский, герой «Слова о
Полку Игореве» противополагает бояр думающих другим дру-
жинникам, мужам-воинам: «Где, — воскликнул он после не-
счастной битвы с половцами 1185г., — бояре думающие, где
мужи храборствующие, где ряд полчный, где кони и оружие
многоценное»5.
Младшая дружина называлась в древнейшее время гридь,
гридьба*', наименование гридь заменялось другими: отроки,
детский. Эта дружина составляла главную, постоянную воен-
* Термин гридь вызвал много толкований. Одни производят его
от скандинавского корня grith — господский, княжеский дом, отку-
да гридь — придворные слуги, царедворцы (Рейц, Владимирский-Бу-
данов), другие производят это слово от другого, скандинавского же
корня, gred — меч. и видят поэтому в гридьбе мечников, воинов
(Карамзин, Сергеевич)-, третьи сближают слово гридь со славянским,
хорутанским словом грида — громада, сборище, дружина (Соловьев,
Срезневский).
8
ную силу князя; численность ее должна была сильно изменяться
в зависимости от обстоятельств. Киевский князь Святополк
имел в 1053 году 700 человек отроков; старшие дружинники
сочли этот отряд недостаточным для войны с половцами. Ряды
бояр и отроков сильно редели во время постоянных войн кня-
зей. Почти вся дружина киевского князя Святослава пала во
время его болгарских походов; из нее очень немногие возвра-
тились в Киев с воеводой Свенельдом.
Старшие дружинники, будучи думцами князя, занимали
высшие места в дворцовом и областном управлении; служили
княжескими тиунами, конюшими, подъездными и посадни-
ками-наместниками в главных городах, они же назначались на
важные должности тысяцких — воевод земских полков. Эта вид-
ная должность передавалась иногда по наследству. Отец упо-
мянутого выше Яна, тысяцкого князя Владимира, Вышата слу-
жил тысяцким при князе Ярославе Мудром*. Старшим дру-
жинникам поручалось князьями предводительство отдельными
отрядами дружины или всем войском. У Игоря и Святослава
был воеводой Свенельд, у Святослава были воеводами Свен-
кель и Икмор и сын Свенельда Лют; у Ярополка Святославича
— Блуд, изменивший ему, и Варяжко; у Владимира Святого
были воеводами Сигурд и Волчий Хвост, предводительствовав-
ший передовым отрядом дружины в 984 году.
Значение старших друкинников поддерживалось тем, что
они имели свои собственные дружины отроков, преданных им
и подчиненных им, независимо от князя; боярские отроки со-
ставляли особые отряды, не сливавшиеся с отроками, непос-
редственно подчиненными князю. Дружина князя Игоря за-
видовала богатству дружины его боярина Свенельда. «Отроки
Свенельжи, — говорила дружина Игоря, — изоделися суть ору-
жием и порты, а мы нази; пойдем, княже, с нами в дань, да
и ты добудеши и мы» (945 г.). Владимир Мономах в 1095 году
советовался с дружиной боярина Ратибора и по ее настоянию,
вопреки первоначальному своему желанию, изменнически убил
половца Итларя с его людьми. Боярские дружины были иног-
да весьма многочисленны; Симон Варяг прибыл на службу к
киевскому князю с 3 тыс. дворян.
* Весьма вероятно, что должности тысяцких поручались нередко
не княжеским, но более близким к земщине, т. н. земским боярам.
9
Младшие дружинники, отроки, занимали при княжеском
дворе низшие должности ключников, конюхов; им же пору-
чалось управление менее важными и богатыми волостями. Так,
в 1176 году князья Ростиславичи, «сидевшие на княженьи в
земле Ростовской, роздали по городам посадничество русским
детским; они же многу тяготу людям сотвориша продажами и
вирами». Старшие же дружинники, бояре, находились в это
время около князей, которые были молоды и «слушали бояр».
Военная и гражданская служба была для младшей дружины
средством возвышения в старшую; отроки становились мужа-
ми, болярцы — боярами. Когда бояре Волынского князя Вла-
димира Мстиславича в 1170 году отказались идти в поход на
его племянника великого князя киевского Мстислава, заявив:
«ты это, князь, сам собой замыслил, так не едем с тобой,
мы того не ведали», — то князь Владимир, взглянув на свою
младшую дружину, на детских, отвечал: «так, эти детские
будут моими боярами». Может быть, князь и не исполнил
своей угрозы, не возвел детских в бояре, но если он грозил
этим, то, значит, считал пожалование боярского сана своим
княжеским правом.
Дружинники не составляли замкнутого класса; доступ в дру-
жину был открыт как витязям-иностранцам, так и доблестным
воинам русским. Когда русский богатырь, сын кожевника, по-
бедил печенежского богатыря, то князь Владимир Святой «ве-
ликим мужем сотвори» его, и отца его (992 г.). Лица других
классов, поступая сначала в низший разряд дружинников,
достигали затем, за свои заслуги, звания «княжа мужа» или
боярина. В среде боярства, даже в Галиции, где боярство
отличалось наиболее аристократическим характером, были люди
низкого происхождения. Здесь в XIII столетии одним из глав-
ных противников князя Даниила был боярин Доброслав Судь-
ич, «попов внук», и два других боярина Доможирич и Моли-
божич были «смердьяго рода».
Высший класс дружинников не был замкнутым, но он
пользовался некоторыми привилегиями. Личность боярина —
«княжа мужа» строже охранялась законом: за убийство взыс-
кивалась двойная вира, за поранение его (за муку) установле-
на была двойная «продажа». Боярам принадлежала также при-
вилегия передавать имущество по наследству дочерям при не-
имении наследников мужского пола; имущество смерда (крес-
10

тьянина), не имевшего сыновей, не переходило по закону к
его дочерям, но отбиралось в пользу князя*. Землевладение,
право владения селами не составляло привилегии бояр, хотя в
«Русской Правде» и летописи говорится большей частью толь-
ко о боярских и княжеских селах; но из других указаний па-
мятников видно, что землей владеют также и горожане и сель-
чане (смерды)7.
3
Полное господство дружинного склада высшего класса от-
носится к киевскому периоду нашей истории, от времен Иго-
ря, Святослава и Владимира Святого, через век Ярослава
Мудрого (1054) и его сыновей, до времен Владимира Моно-
маха (1125) и его сына Мстислава Великого. Подвижные воль-
ные дружины бояр и отроков-воинов, не связанных с землей,
но сильных нравственной связью с князем и своими соратни-
ками, вполне соответствовали характеру киевских князей-воите-
лей, не имевших прочных связей с тем или другим уделом и часто
покидавших один княжеский стол для другого, в пределах одной
общей их родовой отчины, Русской земли.
В двенадцатом веке складывается новый порядок. Среди
князей, забывающих об общей родовой связи, развивается
стремление прочно освоить себе, своим детям и внукам свой
удел, разделить Русскую землю на отдельные отчины. Типич-
ным представителем князя новой эпохи является сильнейший
князь середины двенадцатого века Андрей Боголюбский; он
смотрит на Ростово-Суздальскую Русь, как на свою отдельную
собственность, и не соглашается менять ее на другой удел; когда
его отец Юрий Долгорукий утвердился в Киеве и хотел, что-
бы Андрей поместился возле него в Вышгороде, с целью за-
тем занять Киев, Андрей против воли отца ушел на свой из-
любленный север; он не променял своей земли на Киев, цель
честолюбивых домогательств всех прежних князей, даже тог-
да, когда его войска взяли этот город, и отдал Киев своему
брату Глебу. Еще раньше, в 1139 году, соименник Андрея Бо-
голюбского, дядя его Андрей, сын Владимира Мономаха, оп-
ределенно выразил этот новый взгляд князей. Когда ему пред-
* «Оже смерд умрет без дети, то (наследство) князю, а иже в бо-
ярех или в боярстей дружине, то за князя (наследство) не идет» (Рус-
ская Правда).
^whazzub./K/K-C01"}
лагали перейти из Переяславля (южного) в Курск, он сказал,
«сдумав с дружиною: леплее ми того смерть на своей отчине и
на дедне, нежели Курское княженье; отец мой в Курске не
сидел, но в Переяславле, и хочу на своей отчине смерть прияти».
Князья изменяют свое отношение к земле, осваивают в
отчину отдельные уделы; соответственно с этим изменяется
и характер их дружин. Подвижные дружинники, переходив-
шие с князем из удела в удел, приобретают оседлость вме-
сте с князьями, вступая в более тесную связь с той или
другой волостью. Многие из них и прежде владели земля-
ми, но прежде мало ими дорожили, предпочитая доходам
от сельского хозяйства военную добычу и не имея возмож-
ности заводить прочные хозяйства в той или другой местно-
сти, не только вследствие постоянных войн, но и вследствие
частых переходов князей, за которыми они следовали всю-
ду. Теперь они более ценят свои боярские села, свои земель-
ные владения; дружинник-воин остается воином, но он ста-
новится в то же время землевладельцем. Землевладение дает
связь с местным населением; дружинник роднится с той или
другой волостью — уделом.
С оседлостью княжеских бояр-дружинников исчезает пре-
жняя дружина — тесное товарищество. Прежде никакие иные
связи не ослабляли уз товарищества дружинников; теперь осед-
лость обособляет отдельных членов дружины, они приобрета-
ют особые интересы, особые связи.
Дружинники-землевладельцы не могут уже жить в прежнем
тесном товарищеском кругу лиц, не имеющих других интере-
сов, кроме интересов товарищества. Князь теперь имеет дело
уже не с дружиной, как с одним целым, но с отдельными
слугами — боярами. Памятники этого нового периода говорят
не о дружинах князей, но об их боярах и слугах8.
Приобретая оседлость, дружинники сближаются с земски-
ми боярами; княжеские бояре в свою очередь становятся боя-
рами земскими, делаясь близкими земщине. По мере того, как
первоначальная варяжская дружина становится все более сла-
вянской, исчезает черта национального различия между земс-
кой и княжеской знатью. Наконец перестает разделять их и
служба князю; многие земские бояре поступают в число дру-
жинников и становятся княжескими слугами, не теряя своего
земского значения, в то время, как княжеские бояре посте-
12
пенно приобретают это значение, благодаря земельной осед-
лости. Заметно различавшиеся первоначально оба слоя знати,
таким образом, сливаются в один класс боярства.
Большую оседлость дружины в двенадцатом веке можно за-
метить по указаниям летописи на боярские села, как они ни
отрывочны и случайны. Мстислав Новгородский, замечает Лав-
рентьевская летопись, «распусти дружину по селам». Когда
князь Изяслав Давидович, изгнанный из Киева Юрием Дол-
горуким, шел в 1150 году походом на этого своего соперни-
ка, чтобы вернуть себе Киев, свою отчину, он так говорил
своей дружине: «Вы из Русской (Киевской) земли ушли за
мною, потеряв свои села и жизни (движимость); либо голову
сложу, либо добуду свою отчину и всю вашу жизнь». Дружин-
ники Изяслава были заинтересованы в возвращении в Киевс-
кую землю, потому что имели там свои села; наследственные
притязания князей на известные области поддерживались зем-
левладельческими интересами их дружины. Бояре княжеские,
владевшие селами, превращались в бояр области: бояре киев-
ского князя называются летописью в 1136 году «киевскими
боярами». С конца двенадцатого века Ипатьевская летопись
упоминает о боярах «владимирских» на Волыни и «галицких».
«Слово о полку Игореве» восхваляет могучих «черниговских
былей» (бояр), которые «без щитов, с засапожники (засапож-
ными ножами) кликом полки побеждают, звонячи в прадед-
ную славу», и называет пять фамилий этих бояр: Татраны,
Шельбиры, Топчаки, Ревугы, Ольберы.
Галицкое княжество обособилось раньше других областей,
выделившись из круга тех волостей, которые переходили от кня-
зя к князю в порядке родового старшинства. Здесь и дружина
раньше и прочнее всего обосновалась в стране. Боярство, силь-
ное своей связью с землей, сложилось здесь в многочислен-
ный и могущественный класс, который успешно соперничал
с князем и не раз решительно торжествовал над ним. Здесь
постоянно действуют, по летописи, не бояре-дружинники кня-
зей, Романа и Даниила, но бояре волости, «галицкие бояре»,
часто враждебные князю. «Бояре галицкие, — замечает лето-
писец под 1240 годом, — Данила князем себе называху, а сами
всю землю держаху». Приближенные лица князя Мстислава
Удалого советовали ему отказаться от галицкого княжения,
между прочим, потому, что «его не хотят бояре». При князе
Ярославе Осмомысле галицкие бояре в 1173 году сожгли его воз-
13
любленную Настаську, избили княжеских приверженцев и при-
нудили самого князя жить в любви с княгиней. По смерти
Ярослава они изгнали старшего его сына Олега и призвали из
Перемышля другого его сына Владимира, но затем в 1188 году
восстали и против Владимира, за то, что он отнял жену свя-
щенника, заявив князю: «Не хочем кланятися попадье, а хо-
чем ю убити». Впоследствии, пользуясь отсутствием князей по
случаю татарского нашествия, галицкие бояре даже сделали по-
пытку управлять землей независимо от князя; боярин Добро-
слав взял себе области Бакину и Понизье, а Григорий Васи-
льевич — горную сторону Перемышльскую; но оба они вслед
затем были лишены власти9.
В двенадцатом веке боярство имело самостоятельное зна-
чение также в Ростово-Суздальской земле. В 1176 году после
смерти Андрея Боголюбского ростовские бояре начали энер-
гичную борьбу против его братьев Михаила и Всеволода Юрь-
евичей. Когда Михаил княжил во Владимире-на-Клязьме, «Ро-
стовская земля пошла на него со всею силою и много зла со-
твориша, стояша около города семь недель» и достигла того,
что Юрьевич уехал с Владимирского стола, а в Ростовской
волости, хотя и не надолго, утвердились южные князья Рос-
тиславичи, Мстислав и Ярополк. Всеволод впоследствии го-
ворил этим Ростиславичам, что их «Ростовцы привели и боя-
ре». Это самостоятельное ростовское боярство в значительной
части состояло, надо полагать, из потомков древних земских
бояр, так как Ростов Великий был одним из старейших горо-
дов. Но в его состав вошли и основавшиеся здесь дружинни-
ки. Во Владимире-на-Клязьме, более новом городе, основан-
ном князьями, местное боярство должно было сложиться пре-
имущественно из бояр-дружинников. Но это новое, возник-
шее из дружинного, боярство города Владимира действует, по-
добно ростовскому, независимо от князя. Дружины, в пре-
жнее время, составляли одно целое с князем, заодно с ним
противопоставляли себя горожанам, вместе с ним покидали го-
род, когда жители восставали против князя. Владимирские бо-
яре-дружинники заодно с горожанами действуют против князя.
Когда великий князь Всеволод III держал в плену в 1177 году кня-
зя Глеба с его дружиной и суздальцами и ростовцами, то «на
третий день бысть мятеж велик в граде Володимере: всташа бояре
и купцы», требуя от князя казни пленных врагов города: «а се
вороги наши, Суздальцы и Ростовцы, любо и казни, любо еле-
14
пи, или дай нам». Бояре были вооружены против князя Гле-
ба за то, что, как замечено ранее в летописи, он сжег бояр-
ские села. Чтобы утишить мятеж, князь велел схватить мятеж-
ников и посадить в поруб. Но через несколько дней «всташа
людье ecu и бояре и придоша во княжь двор многое множество
со оружьем», требуя ослепления пленных союзников князя
Глеба.
Бояре-дружинники сливаются с боярами земскими. Лето-
пись уже не различает тех и других. Новые киевские и влади-
мирские дружинники являются такими же боярами, как и бояре
Великого Новгорода, эти несомненные потомки древней, ту-
земной земской знати. С другой стороны, и древние земские
бояре утрачивают независимость, обособленное положение; они
поступают на службу к князю и сближаются с дружинниками.
Новгородское боярство сохранило дольше боярства других об-
ластей самостоятельное значение, но и из новгородских бояр
многие служили князьям10.
ГЛАВА II
Бояре и слуги времени уделов
1
Северо-восточная Русь, древняя Ростово-Суздальская во-
лость, куда после нашествия татар перешел центр русской ис-
торической жизни, в тринадцатом и четырнадцатом столетиях
разбилась на обособленные уделы. Княжеские линии рода Все-
волода III Большое Гнездо все более обособлялись; князья за-
бывали об общем происхождении, размещаясь по своим уде-
лам-опричнинам. Особые уделы образовались не только из
более крупных городских центров, как Суздаль, Тверь и Кос-
трома, но и из маленьких городков, как, например, Переяс-
лавль, Городец и Москва 1263 года, которые поделены были
между сыновьями великого князя Александра Невского Дмит-
рием, Андреем и Даниилом. Разделение волости на уделы на
этом не останавливалось. Готовую почву для него создавали
особенности постепенной колонизации страны.
Процесс первоначального заселения области между Окой
и Волгой в XII, XIII столетиях шел тем же путем, каким не-
сколько позднее на глазах истории заселялся северный завол-
жский край. «Заволжский север и северо-восток и теперь не
везде доступен поселению, — говорит проф. Ключевский. —
В то же время, пятьсот, шестьсот лет назад, поселенец с боль-
шим трудом отыскивал среди глухих лесных дебрей и топей ме-
сто, где бы можно было поставить поселок. Население естествен-
но осаживалось прежде всего по берегам рек и окраинам веко-
вых непроходимых лесов. Небольшие бассейны рек того края,
Суды, Кемы, Андоги, Ухтомы, Сити, Мологи, Кубены, Бох-
тюги представляли в XIV и XV веках недавно заселенные или
только что еще заселявшиеся острова, открытые и сухие про-
талины среди моря лесов и болот. Когда для счастливо раз-
множавшихся князей белозерских и заозерских понадобились
16
отдельные участки в их отчинах, эти речные округа и области
служили готовым основанием для удельных делений и подраз-
делений. Так возникали в XIV и XV веках все эти мелкие
княжества: Кемское, Анджонское, Ухтомское, Ситское, Ку-
бенское и многие другие, называвшиеся по именам речек,
маленькими бассейнами которых, даже не всегда целыми бас-
сейнами, ограничивались их территории»".
Разделение области еще более увеличивалось вследствие сла-
бой зависимости бояр-землевладельцев от удельных князей. Бо-
ярские вотчины были нередко такими же обособленными и не-
зависимыми владениями, как и мелкие уделы князей Андом-
ских или Вадбольских. Богатый боярин-вотчинник почти не от-
личался по существу владельческих прав от мелкого владетель-
ного князя, удел которого состоял из двух-трех сел и несколь-
ких десятков деревень (в два—три двора) на какой-либо ма-
ленькой речке Кубене, с резиденцией в виде большой барс-
кой усадьбы — княжеского двора при погосте.
Не только бояре, но и менее значительные лица пользо-
вались, как землевладельцы, чрезвычайно обширными приви-
легиями, совершенно или большей частью освобождавшими их
вотчины от подведомственности князю и его властям.
Эти привилегии состояли в праве вотчинного суда и управ-
ления и в праве сбора налогов, и с древнейшего времени обес-
печивались землевладельцам особыми жалованными грамотами
князей. Таким образом, «поземельный владелец, — как заме-
чает Неволин, — получал многия права державной власти и
становился в своей вотчине как бы князем. Чем были князья
вообще по отношению к своим вотчинным владениям, тем де-
лался на основании жалованной грамоты частный вотчинник
по отношению к своей вотчине; он получал правительствен-
ную власть над лицами, жившими на его земле, — делался по-
средником между ними и князем»12. О существе этой прави-
тельственной власти вотчинника, о древнейших привилегиях
землевладельцев мы узнаем из жалованных грамот, утверждав-
ших древний порядок вотчинных отношений. Вотчинник во
всем «ведает свои люди сам или кому прикажет»; он является
единственным их судьей и правителем, по своему усмотрению
собирает налоги, как самовластный господин в пределах сво-
ей земли. Землевладелец нередко был судьей своих людей по
всем делам гражданским и уголовным; княжеские власти не
могли ни в чем распоряжаться в его вотчине. Впоследствии же
17
обыкновенно из судебных дел, подведомственных вотчиннику,
исключались дела о «душегубстве, разбое и татьбе с полич-
ным». «А волостели мои и их тиуны, — постановил Иоанн Ка-
лита в жалованной грамоте, данной Ивану Петелину, — до-
водчиков своих не высылают к Ивану и ко всем его людям ни
по что, ни кормов не емлют, ни судят их ни в чем, опричь
душегубства и татьбы с поличным: а праветчики поборов не
берут у них, ни въезжают ни по что. А ведает свои люди сам
Иван или кому прикажет». Князь отказывался в пользу вот-
чинника от всех налогов и пошлин, которые собирались в кня-
жескую казну с собственных его земель: «Что его (вотчинника)
село в Кинеле, с деревнями, и кто у него в том селе и в де-
ревнях имет жити людей, ино им ненадобе ям, ни подвода,
ни тамга, ни мыт, ни сен моих косити, ни коня моего кор-
мити, ни к сотскому, ни к дворскому не тянут ни в какия
протори ни в разметы, ни иных ни которых пошлины не надо-
бе». В случае столкновений лиц, подвластных разным вотчин-
никам, дела разбирались на смесных судах, общим судом двух
вотчинников. Если возникала тяжба между боярскими людь-
ми и людьми князя, то в смесном суде участвовали княжес-
кие волостели: «а случится суд смесной, и волостели мои су-
дят и их тиуны, а Иван с ними же судит, или кому прикажет:
а присудом ея делят наполы». Сам же боярин-вотчинник и его
чиновники не были подсудны княжеским волостелям; они под-
лежали суду самого князя или его высшего сановника: «а кому
будет чего искать на Иване, или на его приказчике, ино их
сужу яз сам, князь великий, или мой боярин введеный».
Крупным землевладельцам, имевшим права вотчинного
суда и управления, подчинены были не только крестьяне-зем-
ледельцы, «сидевшие» на их землях, но и самостоятельные вот-
чинники. Боярин, слуга князя, имел, в свою очередь, слуг,
вотчинников, стоявших к нему в таких же служебных отноше-
ниях, какие сам он имел к своему князю. В киевском пери-
оде у бояр-дружинников были особые, лично им подчинен-
ные, дружины. Вместе с князьями и их дружинами приобре-
ли оседлость и эти боярские дружины; но, владея землей, они
продолжали служить не князьям, но своим боярам. Эти бо-
ярские служилые люди сохранились в виде пережитка старины
Даже до XVI века. В писцовой книге Тверского уезда поло-
вины этого века упоминаются наряду с помещиками, служа-
щими великому князю, землевладельцы, служащие боярам.
2 Зак. 73
18
Князь Федор Михайлович Мстиславский в начале XVI века
имел своих детей боярских и награждал их поместьями в пре-
делах своей Юхотской вотчины. Создавшийся таким образом
иерархический ряд слуг землевладельцев проф. Чичерин срав-
нивает с феодальной лестницей вассалов. Сильному землевла-
дельцу, боярину, служили менее значительные помещики и
вотчинники; боярин, в свою очередь, служил удельному кня-
зю, который, со своей стороны, в качестве служебного (слу-
жилого) подручного князя, зависел от великого князя мос-
ковского или тверского. Во взаимных отношениях всего этого
ряда слуг действовало общее правило: подчинение лица не
влекло за собой непосредственного подчинения лиц, от него
зависевших. Лица, жившие в вотчине боярина, зависели от
вотчинника, но не от того князя, которому он служил13. Бо-
яре, служившие подручному удельному князю, выступая в
поход с войсками великого князя, шли особым полком под
стягом удельного князя. «Кто которому князю служит, где бы
ни жил, тому с тем князем и ходити, с своим воеводой»*.
2
Служебные отношения бояр к князьям состояли в том, что
они в военное время с отрядами ратников, набранных из чис-
ла лиц, живших в их ветчинах, вступали в ряды княжеских
войск. Под словом «служба» подразумевалась преимуществен-
но служба военная. Многие из бояр, кроме того, служили кня-
зю и в мирное время, занимая различные должности по двор-
цовому и областному управлению.
Служба бояр была вольной, военная — по общему правилу,
гражданская же — за некоторыми исключениями. Она не со-
ставляла обязанности землевладельца по отношению к князю;
служба государству стала обязательной только позднее, в мос-
ковское время. Бояре удельного времени были вольными слу-
гами князей; этим они существенно отличались от позднейших
закрепощенных служилых людей Московского государства.
* Это правило было недействительным только в случае осады го-
рода во время войны. А именно, в случае «городной осады» бояре
подручного князя должны были защищать город от неприятелей так-
же и под начальством воеводы великого князя, которому они непос-
редственно не были подчинены: «А городная осада, где кто живет,
тому туго и сести, опрочь путных бояр»14.
19
Боярин во всякое время мог «отказаться» от службы и перей-
ти на службу, «приказаться» другому князю. Эта свобода служ-
бы постоянно обеспечивалась особой статьей княжеских дого-
воров: «А боярам и слугам межи нас вольным воля». Великие
князья долгое время видели в праве отъезда, в праве переме-
ны государя неотъемлемое право бояр и даже взаимно обязы-
вались в договорах «не держать нелюбья» на отъехавших слуг,
ни «посягати на них без исправы». «А боярам и слугам воль-
ным воля, — читаем в договоре 1341 года, — кто поедет от
нас к тебе, к великому князю, или от тебя к нам, нелюбья
ны не держати». Вольные слуги нередко пользовались этим
правом отъезда. Так, когда к князю московскому Иоанну
Даниловичу Калите приехал на службу знатный киевский вы-
ходец Родион Нестерович, предок Квашниных, то первый
московский боярин Акинф Гаврилович Шуба, оскорбленный
почетом, оказанным приезжему боярину, «не желая быть под
Родионом в меньших», перешел на службу к сопернику Мос-
квы, тверскому князю Михаилу; впоследствии он принимал
деятельное участие в войнах тверского князя с московским.
В это же время упорной борьбы Твери с усиливавшейся Мос-
квой многие бояре тверские, недовольные своим князем, в
1337 году перешли на службу, отъехали к великому князю мос-
ковскому Иоанну Калите15. Когда великий князь московский
шел со своими полками в 1391 году на Нижний Новгород,
бояре нижегородского князя Бориса, не надеясь на успех борь-
бы с Москвой, все перешли на службу к московскому князю;
и старейшина бояр, Румянец, заявил при этом князю Бори-
су: «Господин княже, не надейся на нас, уже бо мы есмы от-
ныне не твои, и несть с тобою есмы, но на тя есмы»*.
Бояре свободно переходили от одного князя к другому в ка-
честве лично свободных, вольных слуг; но в какие отношения
становились они к князьям при таких переходах — в качестве
землевладельцев? Теряли ли они свои земли или сохраняли их
за собой? По общему правилу, действовавшему до шестнад-
цатого века, бояре сохраняли все права на свои вотчины, хотя
бы даже они переходили на службу к врагу своего прежнего
* Князья хорошим обращением привлекали к себе слуг. Про твер-
ского князя Михаила Александровича тверской летописец говорит,
что он «сладок беаше к дружине своей, сего ради зельно мнози слу-
жаху ему и сынове сильных прилагахуся ему и двор его день от дни
множайше крепляшеся» (1361).
2*
20
князя. «Боярам и слугам вольным воля, — взаимно обязыва-
лись князья в договорных грамотах, — а села, домы им свои
ведати, а нам в них не вступатися»*.
В древнейшее время, надо полагать, бояре не только со-
храняли право собственности на свои вотчины, но, переходя
на службу к другому князю, передавали их в государственное
обладание своего нового господина. Подобно позднейшим
владетельным князьям, которые, переходя от литовского
князя на службу к московскому великому князю, передавали
в его власть свои земли, древнейшие бояре-землевладельцы
«отъезжали с вотчинами» от одного князя к другому. Вотчи-
на, которая давала средства и людей для военной службы
боярина, естественно, должна была считаться принадлежа-
щей тому князю, которому служил ее владелец. Стремлени-
ям князей присвоить себе вотчину отъехавшего слуги, бояре
противопоставляли силу, при поддержке того князя, к кото-
рому они перешли на службу, и их вотчины становились при-
надлежностью удела их нового господина. При первоначаль-
ной слабости княжеской власти и при той самостоятельности
бояр в качестве землевладельцев, которая указана выше,
переход вотчин из одного удела в другой, при отъездах вот-
чинников, должен был быть обычным явлением, особенно в
тех случаях, когда вотчины отъезжавших бояр лежали на гра-
ницах владений князей-соперников, или когда они вообще на-
ходились в местности, обособленной от других владений кня-
зя, вдали от торных путей, среди лесов и болот. Отъезд с
вотчинами должен был быть обычным для могущественных
бояр того времени, которые рисуются народным преданием
в типичном образе возгордившегося пред князем Юрием Дол-
горуким богатого и сильного боярина Степана Ивановича Куч-
ки, владевшего обширной волостью с селами и деревнями по
обоим берегам реки Москвы, с резиденцией в селе Кучкове
(на месте города Москвы)16.
Удельные князья, ослабляемые взаимными распрями, не
могли нанести решительного удара праву отъезда, искони при-
* «А кто бояр и слуг отъехал от нас к тебе, или от тебя к нам,
а села их в нашей вотчине в Великом Княжении или в твоей вотчине
в Твери, в те села нам и тебе не вступатися» (договор вел князя Ди-
митрия Иоанновича Донского с великим князем тверским Михаилом
Александровичем, 1368 г.).
надлежавшему их сильным боярам и слугам. Они взаимно
обязывались в договорах, составлявшихся при участии бояр,
признавать свободу службы и не карать их за отъезд конфиска-
цией вотчин. Не имея возможности прикрепить своих вольных
слуг, князья на первое время должны были ограничиться при-
креплением к уделу их некогда вольных вотчин. С конца XIV
века князья постановляют в договорах, что вотчина отъехав-
шего боярина остается в государственном обладании того кня-
зя, которому он прежде служил, — она должна по-прежнему
принадлежать к его уделу, хотя боярин и сохраняет свои права
частной собственности на землю. Боярин волен служить, кому
хочет, но, в качестве землевладельца, он обязан подчиняться
власти местного князя; он должен платить дань не тому князю,
которому служит, а тому, в уделе которого он владеет землей;
кому бы боярин ни служил, но он подлежит юрисдикции мест-
ного князя, сохраняющего право верховной собственности на его
землю. Это правило, общее для всех землевладельцев, выража-
лось общей формулой: «судом и данью потянута по земле и по
воде», т. е. в отношении суда и дани все ответственны пред
властями по месту оседлости. В договоре великого кнчзя Васи-
лия Дмитриевича с князем Владимиром Андреевичем постанов-
лено: «а кто живет твоих бояр (Владимира Андреевича) в наших
уделах и вотчине, в великом княжении, а тех ны (великому
князю) блюсти, как и своих, а дань взяты, как и на своих; а
кто живет наших бояр в твоей вотчине и в уделе, а тех тебе блю-
сти, как и своих, а дань взята, как и на своих» (1385). По по-
зднейшим договорам, 1451--1484 гг., князья «брали дань и суд»
как на своих, так и на чужих боярах, владеющих землями и
живущих в их уделах17.
3
Вольные слуги сохраняли при «отъездах» свои земли толь-
ко в том случае, если они владели ими на праве полной соб-
ственности. Особый же разряд слуг, «слуги под дворским»,
подчиненные дворецкому, владели имениями, пожалованны-
ми им из дворцовых земель князя, не в безусловную собствен-
ность, но под условием службы, и лишались этих земель, когда
переходили на службу к другому князю. Иоанн Данилович
Калита на таком именно условии пожаловал Богородицкое село
в Ростовской области слуге Борису Воркову: ежели тот Бор-
ков, постановляет Иоанн в духовном завещании, «иметь сыну
22
моему которому служити, село будет за ним, не иметь ли слу-
жите детям моим, село отоймут». «Служни земли» были древ-
нейшими поместьями. С течением времени, по мере усиления
власти великого князя и скопления дворцовых земель в его
руках, такие условные пожалования имений слугам должны
были сделаться весьма частыми. Великим князьям было вы-
годно обеспечивать более верную службу лиц пожалованием
земель с правом взять их обратно; с усилением своей власти
они могли уже не опасаться того, что слуга, перейдя на служ-
бу к другому князю, передаст в его обладание свое поместное
имение. С конца XIV века грамоты, обеспечивая слугам сво-
боду службы, часто делали оговорки о «слугах под дворским»;
в то время было уже много невольных слуг, владевших земля-
ми на поместном праве. «А боярам и слугам, — читаем в
духовной грамоте 1410 года, — кто будет не под дворским,
вольным воля; а кто будет под дворским, слуг, тех дети мои
промежь себя не принимают, ни от сотников; а кто тех вый-
дет из уделов детей моих и княгини моей; ин земли лишен, а
земли их сыну моему, чей будет удел». Как видно из договор-
ных грамот, князья стремятся прикрепить к службе этих двор-
ских слуг, запретить им выход из удела, и для этого взаимно
обязуются «слуг, которые потягли к дворскому, в службу не
принимати» (1368). Вместе с тем, зная, как трудно было в то
время осуществить на деле это новое правило, князья поста-
новляют, что эти слуги, уходя из удела, лишаются пожало-
ванных им земель18.
От дворных слуг отличались дворные люди, или дворяне. Наи-
менование слуга было более почетным в удельное время, чем
наименование человек такого-то князя или боярина. Слугами
назывались независимые лица, землевладельцы, взявшие на
себя известные служебные обязанности. Дворные люди, или
дворяне были зависимыми дворовыми людьми, жившими при
князе для личных услуг или особых поручений. Большинство
их были несвободными. Дворными людьми в удельный пери-
од стали называться княжеские холопы и сблизившаяся с ними
часть младших дружинников, отроков и детских, живших во
дворе князя. Они исполняли различные обязанности по двор-
цовому управлению, служили ключниками, тиунами, казна-
чеями, посельскими ключниками — сельскими приказчиками,
дьяками. Ключниками были большей частью люди несвобод-
ные, так как человек, принявший на себя обязанности ключ-
ника, становился холопом, если только не выговорил себе
23
свободы особым уговором с князем. Дворяне, свободные люди
и холопы, весьма часто исполняли обязанности судебных при-
ставов*. В военное время, подобно боярам и слугам, дворя-
не превращались в воинов, составляя вместе с дверными слу-
гами особый отряд приближенных к князю ратных людей. В
описаниях походов князей и сражений упоминается иногда, что
князья шли и сражались со своим двором. Князь Святослав
Брянский в 1307 году, по замечанию летописи, «двором сво-
им токмо много бився».
Слово дворянин впервые встречается в рассказе Суздальс-
кого летописца об убиении ростовского князя Андрея Боголюб-
ского в 1175 году**. Насильственная смерть этого князя была
делом его дворных людей и, главным образом, его доверен-
ного ключника Анбала, а также любимого слуги князя, Яки-
ма Кучковича. После убийства князя, говорит летописец: «Го-
рожане боголюбские и дворяне разграбиша дом княж, злато и
серебро, порты же и наволоки, и имение, ему же не бе чис-
ла». В удельном периоде слово «дворяне» встречается по пре-
имуществу в летописях и актах Новгородской области, где дво-
рянами назывались как «люди», так и «слуги» князей. Мос-
ковские же памятники отличают «дворных людей» (дворян) от
«слуг под дворским». Впоследствии, по мере принижения зна-
чения «слуг под дворским», эти последние сближаются с двор-
ными людьми и называются одинаково с ними дворянами19.
Главной службой княжеских слуг, владевших землей, как
на вотчинном, так и на поместном праве, была служба воен-
ная. Бояре и слуги, воины, были в то же время землевладель-
цами — сельскими хозяевами. Обыкновенно в мирное время
они живут уединенно в своих имениях. Говоря о выступлении
бояр в поход, определяя с чьим воеводой они должны идти
на войну, грамоты постоянно предполагают, что бояре «живут
в своих отчинах»: «а городная осада, где кто живет, тому туто
и сести». «Служилые люди на севере, — говорит проф. Ключев-
* «Кто на кого челом бьет, дворяне и Подвойские позовут к суду». —
«Мне, князю Юрию, тех людей не судити, не пристава не дати, ни
дворян своих не всылати, и ни пошлин им никаких не имати».
** Равнозначный дворянам термин «дворные люди» встречается
впервые в Воскресенской летописи под 1215 годом: Мстислав Новго-
родский «изыма наместника Ярославля, Хотя Григорьевича и вси
дворные люди покова». — «Князи мои, и бояре, и дети боярские, и
люди дворные» (грамота великого князя Василия Васильевича).
24
ский, — усвоили себе интерес, господствовавший в удельной
жизни, стремление стать сельскими хозяевами, приобретать зе-
мельную собственность, населять и расчищать пустоши... И в
Киевской Руси прежнего времени были в дружине люди, вла-
девшие землей... Но, по-видимому, боярское землевладение
там не достигло значительных размеров или закрывалось дру-
гими интересами дружины, так что не производило заметного
действия на ее политическую роль. Теперь оно получило важ-
ное политическое значение в судьбе служилого класса и с
течением времени изменило его положение и при дворе кня-
зя, и в местном обществе».
Бояре-землевладельцы по преимуществу были классом во-
енных слуг князя, исполнявших свои служебные обязанности
в военное время. Но многие из них служили князю не только
на войне, но и в мирное время, исполняя различные долж-
ности в области государственного управления. Великий князь
Димитрий Иоаннович Донской в своей предсмертной речи к
боярам в следующих словах охарактеризовал важное значение
их, как соратников, воевод князя и областных управителей:
«С вами царствовал, говорил им князь, и землю Русскую дер-
жал и мужествовал с вами на многие страны, враги покорил,
княжение укрепил, отчину свою с вами соблюл, под вами
грады держал и великия волости; вы не назывались у меня
бояре, но князи земли моей»20.
Грады и великие волости держали наместники с подчинен-
ными им волостелями. Центральное управление разделяли между
собой тысяцкий, дворецкий, казначей, окольничий и др. Эти
важнейшие должности поручались преимущественно высшему
разряду княжеских слуг, боярам введеньем, то есть введенным
во дворец для постоянной помощи князю в делах управления.
Слово «боярин» было бытовым наименованием лучших или
старейших людей. «Введеное же боярство» было чином, ко-
торым князь жаловал лучших своих слуг. Княжеская власть вос-
пользовалась старым народным термином и с течением вре-
мени присвоила ему более узкий смысл; впоследствии под сло-
вом боярин разумели преимущественно введеных бояр, при-
ближенных лиц государя, которым было сказано боярство.
Число таких введеных бояр первоначально было очень невели-
ко. как можно заключить из известий о них, сохранившихся
от позднейшего времени21. В год смерти великого князя Васи-
25
лия Васильевича их было пятеро*; в год смерти великого кня-
зя Ивана Васильевича — тринадцать.
Введеные бояре были обычными советниками князя в де-
лах управления. Они не составляли определенно организован-
ного учреждения, княжеской думы; князь советовался по ус-
мотрению или со всеми своими боярами, или с некоторыми
из них. В важнейших делах князь приглашал на совет не од-
них только приближенных бояр, но и других более влиятель-
ных слуг. Обычай требовал, чтобы князь действовал соглас-
но с мнением своих бояр и слуг, и силой вещей князь дол-
жен был держаться этого обычая. Князь не мог заставить бояр
повиноваться своей воле; они были вольными слугами и, в
случае своего разногласия с князем, могли не идти в поход
вместе с князем, оставить его совсем и перейти на службу к
другому князю. «О себе еси, княже, замыслил, говорили в
таких случаях бояре, мы того не ведали, — не едем по тебе».
Между тем бояре с их служилыми людьми составляли глав-
ную военную силу князя, и уход их от князя влек за собой
ослабление его власти. Волынский князь Владимир Изясла-
вич, выступивший в поход в 1169 году на киевского князя
Изяслава, несмотря на отказ дружины следовать за ним,
потерпел жестокое поражение. «Князь не мог приказывать,
— говорит проф. Сергеевич, — своим вольным слугам, он
должен был убеждать их в целесообразности своих намерений.
Общее действие возможно было только тогда, когда думцы
соглашались с князем: в противном случае князю приходи-
лось отказываться от задуманного им предприятия. Думцы
князя, таким образом, в значительной степени ограничива-
ли его усмотрение. Хотя зависимость князя от вольных слуг,
— замечает тот же исследователь, — и не была безусловна,
но все же она была довольно значительна, особенно в делах
войны и мира. В делах внутреннего управления и суда, где
князья могли обходиться при помощи очень немногих рук и
имели всю свободу выбора, она чувствовалась весьма слабо;
в делах войны, всегда требовавших напряжения значительных
сил, — очень сильно»22.
* Мих. Бор. Плещеев, князь Ив. Юр. Патрикеев, князь Ив. Вас.
Стрига-Оболенский, Мих. Фел. Сабуров и Григ. Вас. Заболоцкий.
26
В гражданскую и придворную службу привлекалось с те-
чением времени все более и более бояр и слуг. Отдельные ве-
домства управления обособляются в удельный период, и, мало-
помалу, вырабатывается сложная система администрации,
унаследованная и развитая далее Московским государством.
Одной из виднейших должностей была должность дворско-
го, или дворецкого. Дворский заведовал двором, дворцовым ве-
домством князя. Состоя при князе и управляя всем его хо-
зяйством, которое в древнейшее время все сосредоточивалось
в «дворе» князя и не отделялось от государственного хозяйства,
дворские были весьма влиятельными людьми. Главному дво-
рецкому, заведовавшему дворцом князя в стольном городе,
подчинены были дворские, заведовавшие дворцами князей в
провинциальных городах. В его ведении находились обширные
дворцовые земли князей и владевшие участками этих земель
«слуги под дворским», а также дворные люди, или дворяне.
Подобно дворецкому, весьма видное положение имел в
удельное время окольничий. Эта должность была исключитель-
но придворной. Окольничие сопутствовали князьям во время
их частых поездок по делам управления и войны, а также для
охоты, увеселения или молитвы. В позднейшее время они ез-
дили впереди поезда государя, устраивали станы для их оста-
новки, назначали дворы для помещения их свиты, заботились
о проложении дорог и постройке мостов. Эта обязанность
лежала на окольничих, вероятно, и раньше, и отсюда, от
«околичности дорог» могло произойти и их наименование, как
предполагает автор старинного «Известия о дворянах российс-
ких» Миллер. На видное значение окольничего указывает из-
вестие о том, что при заключении договора между сыновь-
ями Иоанна Даниловича Калиты, князьями Семеном, Иоан-
ном и Андреем, присутствовал в числе свидетелей и Онанья
окольничий* (1341)23.
* При дворе великого князя рязанского Олега Ивановича околь-
ничий стоял выше чашника. В жалованной грамоте, данной этим
князем, сказано: «А бояре были со мною: Софоний Алтыкулачевич,
Семен Федорович, Микита Андреевич, Тимошь Олександрович,
Махасея дядька, Юрьи окольничий, Юрьи чашник, Семен Никитич
с братьею, Павел Соробич» (1341).
27
Некоторые статьи дворцового хозяйства были выделены в
особые ведомства — пути. В виду указанного преобладающе-
го значения дворцового хозяйства, и начальники этих путей
должны были занимать видное положение. К сокольничему
пути принадлежали сокольники и другие служители княжеской
птичьей охоты; в конюшем пути вместе с лошадьми и конюха-
ми ведались и государевы луга, рассеянные по всем уездам.
Важнейшей статьей дворцового хозяйства была эксплуата-
ция зоологических богатств страны. Воск и мед, рыба, меха
составляли главное богатство древней России. Князьям при-
надлежало множество селений бобровников, бортников (пчело-
водов), рыболовов. На пустынных тогда речках нынешней Мос-
ковской и соседних с нею губерний в большом еще количестве
водились бобры; на местах, богатых бобрами, где-нибудь по
Клязьме или по Воже, целыми десятками садились деревни боб-
ровников, распределявших между собою бобровые гоны. В об-
ширных лесах в изобилии водилась дикая пчела; поселки бортни-
ков делили между собою борти (дуплистые деревья с медом) на
«бортные ухожья». По всему течению Волги и ее больших при-
токов существовал целый ряд «рыбных слобод», населенных
рыболовами. Значительная часть этих бобровых гонов, бортных
ухожьев, рыбных езов (затворов) принадлежала князьям и была
разделена в управление между дворцовыми путями ловчим, чаш-
ничим, стольничим.
Стольник и чашник являются при дворах удельных князей
в XIII столетии. Позднее в царский период эти сановники не
имели административного значения; стольник и чашник сде-
лались исключительно придворными людьми; но в удельное
время они, принадлежа к дворцовому штату, управляли осо-
быми дворцовыми ведомствами, у того и у другого был свой
путь. Чашничий путь был ведомством дворцового пчеловодства
и государевых питей; в нем ведались села и деревни дворцовых
бортников-пчеловодов, вместе с бортными дворцовыми леса-
ми; к стольничему пути принадлежали дворцовые рыбные ловли
и огороды. Рассеянные по городам и волостям княжества сло-
боды, села и деревни, приписанные к этим путям, были или
совершенно обособлены от общего областного управления на-
местников и волостелей, или находились в очень слабой ад-
министративной зависимости от него. Боярин, заведовавший
хозяйственной эксплуатацией тех или других дворцовых угодий,
ведал во всех отношениях лиц, населявших земли, отданные
28
в его управление. Хозяйство, администрация и суд соединя-
лись в руках одного лица. Древнее управление, в полную про-
тивоположность позднейшему, сосредоточивало в одном ведом-
стве все дела, касавшиеся известной части населения24.
К ряду управителей этих путей, сокольника, конюшего,
ловчего, стольника, должен был принадлежать по значению
и казначей, ведавший княжескую казну: как деньги, так и все
ценное имущество, золотые сосуды, цепи, кресты, драгоцен-
ные камни, меха и всякую «рухлядь»*. Казначеи не только
хранили княжескую казну, но и заведовали некоторыми госу-
даревыми доходами, главным образом, таможенными. Но они
отнюдь не сосредоточивали в своих руках управление всеми
доходами князей; особая казна была у дворецкого и у стольни-
ка, и у других чинов, заведовавших Теми или другими доход-
ными статьями дворцового хозяйства. Боярину-казначею были
подчинены мелкие чиновники-казначеи и тиуны; они заведо-
вали княжеским имуществом, хранившимся в провинциальных
городах. Для предупреждения злоупотреблений эти должности
поручались обыкновенно людям несвободным, находившимся
в полной зависимости от князя**. Эти казначеи-холопы, как
и тиуны, и другие мелкие чиновники, тоже несвободные,
обыкновенно отпускались на волю по завещаниям князей25.
Выше всех этих дворцовых должностей стояла в удельное
время должность тысяцкого. Указанные чины этого времени
сохранились, хотя и с изменившимся значением, до царского
периода, должность же тысяцкого была уничтожена в конце
четырнадцатого столетия. Тысяцкий так же, как в предшество-
вавшее, киевское время, был предводителем земских полков,
городского и сельского ополчения. Вследствие своих связей с
* В духовной грамоте великого князя Иоанна Васильевича ска-
зано: «что ни есть моей казны... лалов и яхонтов, и иного каменья,
и жемчугу, и саженья всякаго, и поясов, и чепей золотых, и судов
(сосудов) золотых и серебряных, и каменных, и золота, и серебра,
и соболей, и шелковыя рухляди, и иныя всякия рухляди, что ни есть,
также и в моей казне постельной, что ни есть икон и крестов золо-
тых, и золота, и серебра, и платья, и иныя рухляди» (1504).
** «А кто будет моих казначеев и тивунов и посельских, — чита-
ем в завещании Иоанна Иоанновича, — или кто будет моих дьяков,
что будет от меня ведали прибыток ли который, или кто будет у тых
женился, те люди не надобны моим детям, ни моей княгине, дал
есть им волю» (1356).
29
областным населением, тысяцкий был могущественным и вли-
ятельным лицом. Должность эта нередко переходила по наслед-
ству от отца к сыну и, сохранясь в одном роду, весьма усили-
вала значение этого рода. В Великом княжестве Тверском дол-
жность тысяцкого занимали последовательно боярин Михаил
Шетен, его сын Константин и внук Иван Шетнев. Московс-
кий тысяцкий, боярин Алексей Петрович Хвост, поднял кра-
молу против великого князя Симеона Гордого, был за это
изгнан и лишен своих волостей; великий князь Симеон обязал
договором своих братьев не принимать в службу ни мятежного
боярина, ни его детей; но в княжение Иоанна Иоанновича
Алексей Хвост, снова сделан был тысяцким. Эта должность
была ему возвращена, вероятно, вследствие сильного сочув-
ствия к нему народа; когда этот тысяцкий был убит тайными
злоумышленниками в 1357 году, то московское население
подняло мятеж против бояр, которых обвиняли в убийстве
своего товарища, и большие московские бояре должны были
поспешно уехать в Рязанское княжество с женами и детьми.
При великом князе Дмитрии Иоанновиче Донском тысяцким
был влиятельный боярин Василий Васильевич Вельяминов.
Когда он умер в 1374 году, на его место никто не был назна-
чен*, и сан этот, таким образом, был уничтожен26.
Вознаграждением бояр за их гражданскую службу было по-
жалование кормлений, или путей, как они назывались в удель-
ный период. Княжеские промышленные угодья назывались пу-
тями в смысле доходных, выгодных статей. Слово путь озна-
чало вообще прок, выгоду, доход. Должности обыкновенно
жаловались «с путем». Должностным лицам предоставлялось
обращать в свою пользу часть собираемых ими торговых, су-
дебных пошлин и других княжеских доходов. Отсюда, все
бояре, управители-кормленшики назывались обыкновенно пут-
ными боярами. Система кормлений была весьма развита в удель-
ную эпоху до времен Иоанна Грозного. Впоследствии этот
* Сын тысяцкого Иван Вельяминов, обманутый в надежде занять
должность своего отца, вместе с другим недовольным Некоматом Су-
рожанином (купцом) бежал в Тверь, затем в Орду, где выхлопотал
у хана для князя тверского Михаила Александровича ярлык на вели-
кое княжение и побудил этого князя объявить войну Димитрию Дон-
скому. В 1378 г. И. Вельяминов, вернувшийся на Русь из Орды,
был схвачен в Серпухове и казнен в Москве. Это была первая все-
народная смертная казнь.
30
способ вознаграждения служащих был заменен другими и,
главным образом, пожалованием земли в условное поместное
владение. Но в удельное время князья не могли раздавать свои
земли в поместья в большом количестве, вследствие естествен-
ного недоверия к своим вольным, самостоятельным слугам27.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.	Сергеевич В.И. Русские юридические древности. Т. I. С. 297;
Срезневский. Мысли об истории русского языка. С. 133. — Соло-
вьев полагал, что историческая жизнь с разделением общества на клас-
сы началась для русских славян после младенческого прозябания в
формах родового быта, только с пришествием варяжских князей с
дружинами (История России. Кн. I. Т. I. С. 217. Т. XIII. Гл. I). Но ука-
зываемые проф. Ключевским деятельные торговые сношения днеп-
ровских славян с Византией и отдаленным арабским Востоком дол-
жны были рано повысить их культуру, разбить замкнутые родовые
союзы, если последние не распались еще ранее при передвижении
славян с Карпат на Днепр; классы бояр, горожан и сельчан должны
были образоваться значительно раньше IX века (Ключевский В.О. Бо-
ярская дума древней Руси. С. 20, 23). О земских боярах: Беляев И.Д.
Жители Московского государства. Служилые люди. — ВМОИД.
Кн. 3. С. 7 и след.; также Беляев И.Д. Лекции по истории русского
законодательсва. С. 40—43.
2.	О градских старцах см.: Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор
истории русского права. С. 27—28; Сергеевич В.И. Русские юриди-
ческие древности. Т. II. С. 343; Юпочевский В.О. Боярская дума.
С. 14, 15, 24. — Последний исследователь видит в градских старцах «го-
родскую военно-торговую аристократию». Военные обстоятельства
«сделали большие промышленные города политическими центрами об-
ластей». Из главных торговых домов (этих городов), подкрепленных
вождями заморских варяжских компаний, составилась военно-торго-
вая аристократия, которая взяла в свои руки управление городом и
областью. Эту торговую аристократию городов начальная летопись...
называет «нарочитыми мужами», а выходивших из нее десятских, сот-
ских и других городских управителей «старцами градскими и старей-
шинами по всем градам» (с. 27, 31—32). Это мнение было подверг-
нуто веской критике проф. М.Ф. Владимирским-Будановым (рецен-
зия в Сборнике государственных знаний. Т. VIII).
3.	Ключевский В.И. Боярская дума. С. 28, 42; Соловьев С.М.
История России. Кн. 1. С. 219, 314, 360; Владимирский-Буданов М.Ф.
Обзор... С. 29.
4.	Соловьев С.М. История России. Кн. I. С. 219—220, 223—225;
Лаврентьевская летопись, годы 996 и 1093. С. 123,211.
5.	Лавр., год 996. С. 124; Ипат. С. 131. Сергеевич В.И. Рус-
ские... Т. II. С. 342, 344, 345; Соловьев С.М. История России.
Кн. I. С. 221: Ключевский В.О. Боярская дума. С. 42, 56, 57. —
Основываясь на приведенных в тексте словах князя Игоря Северско-
го о боярах думающих и мужах храборствующих, Соловьев полагал,
что слово «муж», наряду с обозначением дружинника вообще, без
32
различия степеней, «имело и более тесное значение, означало дру-
жинников второго разряда, низших, младших членов дружины, в
противоположность боярам». Значение летописного термина огнища-
нин неясно. Одни исследователи (Соловьев, Владимирский-Буданов)
полагают, что огнищанами назывались в древнейшее время старшие
члены дружины; они производят это слово от «огнища» — очага, кня-
жеского дома и сближают по значению с позднейшим термином
дворянин (от княжеского двора, дома-огнища) и нашим — придвор-
ный. Проф. Платонов С.Ф. сближает огнищанина (тиуна огнищно-
го, заведующего огнищем, т.е. челядью) с дворским позднейшего
времени (Труды VIII Археологического съезда). Другие, принимая в
соображение, что этот термин долее всего, до XIII века, держался
на севере Новгородской области, где дольше сохранялось земское бо-
ярство, независимое от князя, видят в огнищанине боярина земско-
го. Беляев усматривал в огнищанине древнего, богатого землевла-
дельца (от слова огнище, в смысле пашня на месте сожженного леса).
Проф. Ключевский производит это слово от огнища (в смысле «раб»,
«челядь»), откуда огнищанин — «рабовладыка». Проф. Сергеевич свя-
зывает происхождение этого наименования с языческими жертво-
приношениями славян: огнище -- очаг было с языческой древности
также жертвенником семьи; отсюда, огнищанин — домохозяин, при-
носящий жертвы, как flaminus (жрец) от Flamma. В этом объясне-
нии Сергеевич следует до некоторой степени Мстиславскому, по мне-
нию которого огнищане (от огнище — хранилище огня) были пер-
воначально жрецами огня и вместе владыками племен (Ключевский
В.О. Огнищанин и княж муж или следы быта древних славянских
князей в Русской Правде. — ЧОИДР. 1860. Кн. 4).
6.	Для обозначения младшей дружины летописец употребляет наи-
менования: гридь или гридьба, отроки, детские, пасынки. Разли-
чие этих терминов не вполне выяснено. Соловьев полагал, что млад-
шая дружина разделялась на два разряда: 1) гридьбу, 2) пасынков,
отроков и детских. Последние составляли «собственную прислугу
князя, жившую постоянно при нем, в его доме, дворце»; они «раз-
делялись на старших и младших или меньших»; эта «служня», слуги
княжеские, начинают на севере носить название двора, дворян...
(Соловьев С.М. История России. Кн. I. Т. III. С. 684). Н.П. За-
госкин различает в составе гридьбы — младшей дружины — три раз-
ряда лиц: 1) мечников, 2) детских, 3) отроков. «Детские носят ис-
ключительно военный характер, между тем как отроки ополчались
лишь в случае надобности, главное назначение их — хозяйственно-
дворцовая служба князю... Детским давали князья и различные ад-
министративные должности — посылали их посадниками по городам...
Лучшие детские, которых князь отличал от других, особенно при-
ближая к особе своей, назывались мечниками или меченошами»
(Очерки организации и происхождения служилого сословия в допет-
ровской России. С. 54—56). В.И. Сергеевич полагает, что все эти
33
термины обозначали один и тот же разряд лиц — младших дружин-
ников. «Гриди (от слова gred — меч) и мечники — это два разных
наименования того же рода лиц, воинов, живших во дворе князя и
на его содержании. Эти дворовые воины назывались по возрасту —
отроками, по оружию — гридями и мечниками. В то время, как
одни летописи говорят о детских, другие, в том же случае, упоми-
нают отроков» (Русские... Т. I. С. 352—353). М.Ф. Владимирский-
Буданов ограничивается замечанием: «древнее общее наименование
(младшей дружины) гридь (гридница — дом, комната) заменилось
другими: отроки, детские, пасынки» (Обзор... С. 29). Встречается так-
же редкое наименование младшей дружины — болярцы.
7.	Соловьев С.М. История России. Кн. I. С. 225, 226; Владимир-
ский-Буданов М.Ф. Обзор... С. 29, 31, 33; Ключевский В.О. Бо-
ярская дума. С. 55—58; Яблочков М. История дворянского сосло-
вия в России. С. 22.
8.	Соловьев С.М. История России. Кн. I. Т. III. С. 682; Клю-
чевский В.О. Боярская дума. С. 68; Лавр., год 6647. С. 291—292. —
Неволин говорит: «пока князья не оселись, не утвердились оконча-
тельно в известных областях, беспрерывно переменяли одни княже-
ства на другие, для служилых людей не могло образоваться твердого
поземельного владения, так как они по принадлежавшему им праву
непрерывно переходили на службу от одного князя к другому и раз-
деляли переменчивую судьбу своих князей» (История российского граж-
данского законодательства. Т. II. § 367. С. 128). Тоже, вслед за
Неволиным, утверждают Соловьев и Градовский: «с большей осед-
лостью князей развивалась и частная поземельная собственность дру-
жины» (История местного управления. С. 11).
9.	Ключевский В.О. Боярская дума. С. 68, 72; Линниченко И.
Черты из истории сословий в Юго-Западной (Галицкой) Руси XIV,
XV вв. С. 58, 60. — Ученые записки Московского университета.
Вып. 20; III. Дворянство в России. — BE. 1887, апр. С. 555, 557.
10.	Лавр., год 1177. С. 361, 365, 366. О новгородских боярах,
служащих тверскому князю, говорят договоры Новгорода с князья-
ми: СГГД. Т. I. № 28 и др.; о слиянии дружины с земщиной (и зем-
скими боярами) см.: Беляев И.Д. Жители Московского государства.
Дружина и земщина. — ВМОИД. Т. I. 1849. С. 9 и след.
11.	Ключевский В.О. Боярская дума. С. 87, 88, 89.
12.	Неволин К. История... Т. II. § 272. Древнейшая жалован-
ная грамота, данная Ивану Петелину Иоанном Калитой, дошла до
нас в подтвердительной грамоте 27 сентября 1450 г., данной великим
князем Василием Васильевичем (ААЭ. Т. I. № 46). От XV века дошло
десять таких жалованных грамот, от XVI — семь, от XVII — одна (см.:
Сергеевич В.И. Русские... Т. I. С. 329, 330). Неволин справедливо
3 Зак. 73
34
полагает, что «в древнейшие времена права вотчинников были не тес-
нее, а напротив еще обширнее, чем они были во времена поздней-
шие. Власть княжеская постепенно распространялась, а не уменьша-
лась. При слабой власти общественной вотчинник в пределах своей
земли был самовластным господином». Порядок вещей, устанавли-
вавшийся жалованными грамотами, «в древнейшие времена существо-
вал сам собой и по общему правилу». Градовский сделал несколько
возражений против этого мнения Неволина: он полагал, что значе-
ние жалованных грамот можно объяснить гораздо полнее, с одной
стороны, кормовым их происхождением (т.е. предоставлением судеб-
ных и других пошлин вотчиннику для его материального обеспечения),
с другой стороны, стремлением князей, постоянно развивавшимся,
ограничить власть наместника. На основании таких предположений
Градовский полагает, что «жалованные грамоты составляют исключе-
ние из общего правила» (История местного управления. С. 24, 26).
Эти соображения Градовского показались убедительными Блюменфель-
ду (О формах землевладения в древней Руси. С. 183). Не входя в
подробное обсуждение этого вопроса, укажем здесь, в подтвержде-
ние мнения Неволина, на замечательную правую грамоту князя Ми-
хаила Андреевича Верейского (1435—1447 гг.), из которой видно, что
вотчинники имели права суда и дани в пределах своих владений, не-
зависимо от княжеских пожалований: истец, кистемский боярин Лев
Иванович, заявляет князю: «та деревня (в нашей отчине Кистеме) из
старины тянет судом к нам; еще отец наш Иван судил ту деревню и
дань на ней имал». (Федотов-Чеховский. Акты Гражданской Распра-
вы. Т. I. № 4. Ср.: Мейчик Д. Грамоты XIV и XV вв. Московского
архива Министерства юстиции. С. 18).
13.	Ср.: Чичерин Б.Н. Опыты... С. 83, 84, 243: «Частное вла-
дение иногда вовсе освобождалось от всякого влияния княжеской
власти и, таким образом, состояло на правах отдельного княжества».
«Понятия о постоянной принадлежности к обществу, как к единому
целому, о государственном подданстве вовсе не было: вместо госу-
даря и подданных мы видим только лица, вступающие между собой
в свободные обязательства». «Таким образом, установлялась такая же
иерархическая лестница землевладельцев, как в феодальном мире на
западе. Сверху был князь, верховный землевладелец, затем боярин,
имевший право суда и дани, затем монастырь, распоряжавшийся
землей, как собственностью, затем сын боярский, владевший ею
временно, под условием службы, наконец, крестьянин. На одной
и той же земле лежало право целой иерархии лиц и все держали ее
один под другим». Чичерин не знает о боярских служилых людях и
боярских дворах. О них см.: Сергеевич В.И. Русские... Т. I. С. 303.
Данные из Тверской писцовой книги: Лаппо И.И. Тверской уезд в
XVI веке. С. 230; Лихачева Н.П. Сборник актов. С. 206 (дети боярс-
кие князя Ф.М. Мстиславского). О сходстве некоторых других поряд-
35
ков удельной Руси с соответствующими учреждениями феодального
запада см.: Павлов-Сильванский Н.П. Закладничество-патронат. —
ЗИРАО. T.IX. Вып. 1,2.
14.	«А кто которому князю служит, где бы ни жил, тому с тем
князем ходити (ходят с тобой, великим князем и с вашими воево-
дами), а городная осада, где кто живет, тому туто и сидети, оп-
ричь путных бояр» (СГГД. Т. 1. № 43, 1428 и № 45, 1433). Эта
статья вызвала неправильное толкование. Градовский в объяснение
ее говорит, что «землевладельцы несли некоторые служебные обя-
занности по отношению к тем князьям, где находились их вотчи-
ны; это была одна из земских повинностей, имевших преимущество
пред служебными отношениями» (История местного управления.
С. 14, 15). Проф. Ключевский говорит, что частное землевладение
доставляло князю не только личную, но и поземельную службу, при-
том обязательную: «как землевладельцы, вольные слуги уже начи-
нали складываться в земский класс, отбывавший финансовые и не-
которые ратные повинности (городовая осада) по земле и по воде,
по месту землевладения» (Боярская дума. С. 83, 97). Такое рас-
пространительное толкование приводит к явной несообразности.
Если бы боярин должен был, в качестве местного землевладельца,
во всех случаях защищать город, около которого жил, то он дол-
жен бы был защищать его и против того князя, которому служил.
Надо полагать, что боярин подручного князя должен был защищать
город, принадлежавший великому князю, не в качестве местного
жителя, но в силу того, что он, как слуга подручного князя, дол-
жен был вместе со своим князем «стать на конь против недруга
великого князя». В этом случае, когда соединялись полки союз-
ных князей, каждый боярин шел в поход не иначе, как под на-
чальством воеводы своего князя. В случае же городной осады, он
должен был защищать город также и с воеводой чужого князя. Рас-
сматриваемая статья договора говорит только о военной субордина-
ции, а не о «земских повинностях», и, сообразно с этим, она встре-
чается, отнюдь, не во всех договорах, как думал Градовский, но
только в тех, которые устанавливают для подручных князей отно-
шения политической зависимости от великого князя, обязывают их
«садиться на конь против недругов великого князя» и не вести са-
мостоятельных войн и дипломатических переговоров. Ср.: догово-
ры (СГГД) Василия Дмитровича № 37 и № 38 (1405); особое
соглашение о городовой осаде № 35 (1389). Тесная связь соглаше-
ния о городовой осаде с другими соглашениями о военной субор-
динации бояр видна как из этого договора № 35, так и, между про-
чим, из договора № 52 (1434).
15.	Статья «а боярам и слугам межи нас вольным воля» в дого-
воре великого князя Дмитрия Иоанновича с братом Владимиром Ан-
дреевичем, 1362 г. (СГГД. Т. I. № 27) и во всех почти последую-
з*
36
щих договорах между князьями. Договор 1341 г. великого князя Се-
мена Ивановича с братьями Иваном и Андреем (там же. № 23). То
же в договоре Дмитрия Донского, 1268. (№28; ПСРЛ. Т. XV. С. 470;
Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 4. Гл. 9,
прим. 304 и 324). О терминах отказаться и приказаться см.: Сергее-
вич В.И. Русские... Т. I. С. ^08 и 309, 315; Никон. Т. IV. С. 240.
16.	См.: Павлов-Сильванский Н.П. Закладничество-патронат —
разбор преданий о боярине Степане Кучке у Беляева в «Лекциях по
истории русского законодательства». С. 304 и след.). — Мы полага-
ем, что отъезд с вотчинами составлял обычное право древних земле-
владельцев, и что статья «судом и данью потянута по земле и по воде»
была новостью права, создаваемого договорами князей. В подтвер-
ждение этого укажем, между прочим, на то, что во второй полови-
не XIV в. князь Владимир Андреевич давал жалованные грамоты
лицам, владевшим землей в пределах чужого княжества Дмитрия Дон-
ского, давал подчинившимся ему боярам-землевладельцам чужого
удела привилегии суда и дани, очевидно, потому, что смотрел на
их земли, как на свою территорию. «А в твой ми удел грамот жало-
ванных не давати также и тебе: а которыя грамоты подавал, и те ми
грамоты отоймати» (СГГД. Т. I. № 27, 1362). С другой стороны,
даже во второй половине XV века князья, настаивая на новом прин-
ципе неотъемлемости боярских вотчин от удела, должны были, пе-
редавая наследникам свои владения, каждый раз оговаривать, что
вместе с уделом переходят по наследству и лежащие в его пределах
боярские вотчины. «А кому буду давал своим князем и боярам и де-
тям боярским свои села в жалованье или хотя и в куплю кому дал,
ино те мои села моим детям, во чьем уделе будет, ино тому то и
есть» (духовная великого князя Василия Васильевича). Или: «а кото-
рые села и деревни в Новгороде Нижнем за моими князьями и за
бояры и за детьми боярскими за кем-нибудь, и то все сыну же мо-
ему Василию» (духовная Верейского князя Михаила Андреевича 1486
г. — СГГД. Т. I. № 121). Значение таких странных и излишних, на
наш взгляд, оговорок станет понятно только в том случае, если мы
допустим, что они направлены против древнего обычного права отъез-
да с вотчинами, жившего в сознании общества в виде пережитка ста-
рины, даже в XV столетии, когда, казалось бы, уже твердо был ус-
тановлен принцип неотчуждаемости участков государственной терри-
тории по воле их частных собственников.
17.	«А которых бояр и слуг села, а имут жити в вашей отчине,
взята вы на них дань и суд» (СГГД. Т. I. № 76 (1451), № 88 (1462),
№ 119—120 (1484)). Хотя более ранние договоры упоминают только
об обязанности бояр платить дань по месту жительства: № 27, 29, 35
(1362, 1371, 1389 гг.), и др. (см. вышеуказанную нашу статью,
прим. 16), но, по-видимому, и в это время (в XIV в.), бояре подле-
жали суду по месту жительства. Это видно, между прочим, из дого-
вора 1388 г. Общий порядок суда выражен в нем так: «а ударит ми
37
челом мой (подданный) на твоего (подданного), кто живет в твоем
уделе, и мне послати к тобе, а тобе ему исправа учинити». Напро-
тив, если «ударит ми челом кто из Великаго княжения на твоего бо-
ярина», но «москвитина» (т.е. имеющего оседлость в Московском
княжестве) и «мне пристава послати по него» (СГГД. Т. I. № 33.
С. 56). Ср.: Чичерин Б.Н. Опыты... С. 341, 342; Беляев И.Д. Лек-
ции... С.245, 246.
18.	СГГД. Т. I. № 22 (1328), № 27 (1362), № 40 (1410) и др.
О «слугах под дворским» см.: Блюменфельд Г.Ф. О формах земле-
владения в древней России. С. 224—225. — Эти слуги, как видно
из сопоставления их в грамотах с боярами (см. цитированную грамо-
ту 1410 г.), занимали сравнительно высокое положение среди слуг
(как позднейшие помещики) и нет основания приравнивать их, как
делает Сергеевич, к бортникам (пчеловодам), садовникам, псарям
и низшему разряду дворовых слуг (Русские... Т. I. С. 395). О служ-
них землях см.: Лаппо И.И. Тверской уезд в XVI в. С. 77, 78 и Рож-
дественский С.В. Служилое землевладение в Московском государстве.
С. 34-38.
19.	Воскр. С. 90, 120. Термин «дворный слуга» встречается в
Ипатьевской летописи под 1281 годом: так назван слуга Владимира
Васильковича Рах Михайлович. В I Новгородской летописи под 1214
годом сказано: «Чудь поклонишася ему (Мстиславу) и Мстислав же
князь взя на них дань и да новгородцем» две части дани, а третью
часть «дворянам». Там же, под 1210 г.: «приде Мстислав Мстиславич
на Торжек и изыма дворяне Святославли». К.Н. Бестужев-Рюмин го-
ворит: «Слово дворянин едва ли не появилось первоначально в Новго-
роде, так как прежде всего мы встречаемся с ним в новгородских па-
мятниках, где этим словом заменяется употреблявшееся в других
местах слово: слуга... Из Новгорода это слово могло распространить-
ся и на соседние области... В московских актах и летописях этого пе-
риода (удельного) слово дворяне встречается редко, заменяясь сло-
вами: люди дворные или двор» (о значении слова «дворянин» по па-
мятникам до 1462 года: Труды II Археологического съезда. 1876. Вып.
I). Дворянами в древнейшее время назывались также, в частности,
как княжеские, так и монастырские судебные пристава (ААЭ. Т. I.
№ 5). Об этих терминах см. также: Сергеевич В.И. Русские... Т. I.
С. 422, 423; III. Дворянство в России. С. 559—560. — BE. 1887, апр.
Впоследствии, когда бояре стали называть себя холопами-людьми,
термин слуги получил значение особенно почетного титула. Этот титул
давался в виде исключения за особые заслуги князю С.И. Ряполов-
скому при Иоанне III, Борису Годунову и другим (Маркевич А.И.
История местничества. С. 175, 307).
20.	ПСРЛ. Т. V. С. 352; Ключевский В.О. Боярская дума.
С. 101. — «Вольные слуги суть воины и по общему правилу живут не
при дворе князя, а в своих имениях» (Сергеевич В.И. Русские... Т. 1.
38
С. 310). Иного взгляда на этот вопрос держится П.Н. Милюков, ко-
торый, следуя в известной степени Градовскому, утверждает, что
«высшее сословие не дорожило землей в древней Руси». Вольные слуги
свободно странствовали из удела в удел: «покидая свою боярщину, свой
вотчинный участок, русский землевладелец искал более выгодных
занятий на стороне, при князе» (Очерки по истории русской культу-
ры. С. 165 и 166). Такими свободными странниками, не дорожив-
шими землей, были дружинники, но никак не северные бояре и
слуги. Оседлость этих последних, их земская самостоятельность стано-
вится явно заметной по летописям и договорам с XII, XIII веков.
Переходя от одного князя к другому (что в XIII—XIV вв. бояре дела-
ли вовсе не так часто, как утрированно изображает названный иссле-
дователь), бояре, по общему правилу, отнюдь не покидали своих
боярщин. Это видно из княжеских договоров, которые, узаконивая
вольную службу бояр, их право отъезда, в то же время, постоянно,
настойчиво регулируют поземельные отношения отъезжавших бояр к
князьям, обязывают князей «не вступаться в домы и села» ушедших
от них бояр. Если бы слуги не дорожили землей, князья рано бы
получили возможность установить столь выгодное для себя правило: «кто
выйдет из удела, ин земли лишен», — как определено было относи-
тельно «слуг под дворским». Между тем, на конфискации вотчин
отъезжавших слуг решились только великие князья в XVI веке.
21.	О введеных боярах: Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор...
С. 158; Ключевский В.О. Боярская дума. С. 131. — Сергеевич В.И.
дает два определения введенного боярства, мало согласованных между
собой. С одной стороны, согласно с названными исследователями,
он утверждает, что введеные бояре суть те, «кому боярство сказа-
но», с другой стороны, видит в них специальных «бояр для суда»: «вве-
деные бояре принадлежат к древнейшим нашим судным учреждени-
ям» (с. 361 и 263). Но едва ли в древнейшее время суд мог так обо-
собиться от администрации. Боярин введеный, надо полагать, су-
дил в качестве управителя: дворецкого, сокольничего или стольника
(Ключевский В.О. Боярская дума. С. 130).
22.	Сергеевич В.И. Русские... Т.П. Вып. 2. 1896. С. 348, 349.
23.	Там же. С. 394, 395 и 385, 388.
24.	О путях см.: Ключевский В.О. Боярская дума. С. 106, 107, ПО.
О селениях бобровников, бортников, рыбников см.: Милюков Н.П.
Очерки... 4.1. С. 68,69.
25.	Сергеевич В.И. Русские... Т. I. С. 415, 416; СГГД. Т. I.
№ 25 (1356) № 144 (1504). — Сергеевич полагает, что в древнейшее
время были только казначеи-холопы, и что учреждение должности
казначея, как придворного чина, «принадлежит, по всей вероятно-
сти, великому князю Ивану Васильевичу (XV в.) (с. 416). Назван-
ный профессор предполагает, равным образом, что и конюшие бо-
39
яре составляют «нововведение того же великого князя Ивана Васи-
льевича», в связи с учреждением приказов: пред тем же «конюхи и
конюшие состояли в ведомстве дворецких» (с. 403, 405). Он не при-
дает особого значения и должностям ловчих и сокольничих» (с. 469,
471). Между тем, преобладающее значение дворцового хозяйства над
хозяйством государственным (признаваемое и Сергеевичем, с. 394)
и важное экономическое значение путей (также известное этому ис-
следователю, с. 342) дают основание думать, что всем чинам, заве-
довавшим дворцовыми путями, принадлежало в удельном периоде
видное положение, которое заметно отчасти по актам и которого они
лишились впоследствии.
26.	Соловьев С.М. История России. Т. III. Кн. I. С. 952, 967.
27.	Сергеевич В.И. Русские... Т. I. С. 333, 341, 342; Ключевский В.О.
Боярская дума. С. 127, 131: «путными назывались все дворцовые чи-
новники, высшие и низшие, получавшие за службу дворцовые зем-
ли и доходы в путь или в кормление. Боярин введений был вместе
и путным, потому что обыкновенно пользовался таким жалованием».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОБРАЗОВАНИЕ КЛАССА СЛУЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ
В XV, XVI ВЕКАХ
ГЛАВА I
Закрепощение вольных слуг
1
Владения князя Даниила Александровича, родоначальни-
ка дома московских великих князей, ограничивались до 1302
года одними берегами реки Москвы, принадлежа к числу вто-
ростепенных уделов Владимирского княжения. Незначитель-
ное Московское удельное княжество, благодаря географичес-
кому своему положению в узле торных путей с севера на юг и
с востока на запад, быстро усилилось в течение четырнадца-
того века и сделалось стойким центром, сплотившим в одно
целое разрозненные области русской земли. Московские ве-
ликие князья создали русское государство на развалинах удель-
ного порядка. Независимые бояре времени уделов так же, как
подручные удельные князья, превращены были в покорных
слуг государства; вольных бояр и слуг сменили закрепощен-
ные служилые люди.
С усилением своей власти московские государи начинают в
пятнадцатом столетии энергичную борьбу с противогосудар-
ственным правом отъезда бояр и слуг и, затем, достигают пол-
ного его упразднения. Путь к действительному ограничению
этого права указан был Великим Новгородом еще в эпоху пол-
ного господства удельного порядка, в четырнадцатом столетии.
Новгородское правительство запретило боярам, отъезжавшим
из Новгорода на службу к великим князьям, удерживать за
собою вотчины в пределах Новгородских владений. «Села,
земли и воды бояр, в случае их отъезда, ведает Великий Нов-
41
город, а тем боярам и слугам ненадобне», — как постановле-
но было в договоре 1368 года. Великие князья, не обладая той
властью, какую имел Новгород на своей территории, не мог-
ли решиться на эту меру по отношению к боярам и слугам-
вотчинникам. Правило «кто выйдет из удела, тот земли лишен»
касалось только дворных слуг, владевших дворцовой землей на
поместном праве. Не лишая бояр права отъезда, князья долж-
ны были довольствоваться тем, что сохранили в своем государ-
ственном обладании вотчины отъехавших слуг.
Но это право бояр, естественно, вызывало крайнее раз-
дражение в князьях. Случалось, что князья вымещали свое не-
удовольствие на имуществе отъехавших, грабили их села и
дома, вопреки договорам, обеспечивавшим неприкосновен-
ность имущества лиц, пользовавшихся правом отъезда. Когда
многие бояре и дети боярские, служившие князю Дмитрию
Юрьевичу Шемяке, в 1447 году били челом служите велико-
му князю Василию Васильевичу Темному, то Шемяка, нару-
шая договор (докончание) и крестное целование, «тех бояр и
детей боярских пограбил, села их и дома поотымал, и живо-
ты и статки все и животину у них поймал». Также опалялись
и другие князья на отъезжавших бояр, особенно, когда в XV
веке они сделались более самовластными государями. Любо-
пытный случай из жизненной практики отношений князя к
отъезжавшим боярам рассказан в житии преподобного Марти-
ниана Белозерского. «Боярин некий от великого князя Васи-
лия Темного отьеха к Тверскому великому князю. Он же зело
зжалив о боярине том и не веде, что сотворити или како воз-
вратите его назад, понеже тот был от ближних его советник, —
посылает моление ко преподобному Мартиниану в Сергиев мо-
настырь, дабы его возвратил, и обещевает, много паче пре-
жнего, честна и богата сотворити его. Святой же, послуша
его и надеяся на духовное сыновство, возврати боярина» — и
во всем за него поручился. Опасаясь мести князя, боярин не
иначе согласился возвратиться, как за поручительством свя-
тителя. И тем не менее, когда он вернулся к великому кня-
зю, Василий Темный, «не удержа ярости гнева на боярина
того, повеле и оковати», и сложил с него опалу только после
решительного заступничества за боярина св. Мартиниана'.
Духовная литература оказывает важную помощь князьям в
их борьбе с правом отъезда. Начиная с четырнадцатого столе-
тия, церковные книжники проводят новый взгляд на отъезд,
42
как на измену. «Поучение ко всем христианам», получившее
широкое распространение в списках XVI и XV веков, сравни-
вает с Иудой слугу, отъехавшего от князя: «и се паки и еще
вы глаголю чада моя, аще кто от своего князя ко иному отъе-
дет, а достойну честь приемля от него, то подобен Иуде, иже,
любим Господом, умысли предати его ко князем жидовским».
Позднейшие летописцы называют бояр, переходивших на служ-
бу к другому князю, крамольниками, «коромольниками льсти-
выми». Об отъезде старшего боярина Нижегородского княже-
ства Василия Румянца летописец отозвался так: «и отьиде Ру-
мянец, Июдин образ взем, помрачися злобою, и друг диаво-
лу нарекся».
Московское правительство в пятнадцатом столетии было уже
настолько сильно, что могло бы открыто объявить себя сто-
ронником этого нового взгляда и отменить право отъезда. Но
оно не только не делает этого, но даже настаивает на его со-
хранении, обязывая к тому союзных князей; в договорах мос-
ковских великих князей с другими великими и удельными
князьями повторяется древнее правило: «а боярам и слугам
вольным воля».
Право отъезда было более невыгодно для слабых князей,
чем для московского великого князя. Богатый московский ве-
ликокняжеский двор во множестве привлекал бояр и слуг из
других уделов. Благодаря боярскому праву отъезда, московс-
кие князья приобретали более новых чужих слуг, чем теряли
своих. Они сумели, замечает проф. Дьяконов, «воспользовав-
шись выгодами вольной службы, устранить невыгодныя ея
стороны». Опираясь на договоры, они удерживали на своей
службе перешедших к ним бояр других княжеств, и в то же
время, противопоставляя силу праву, обеспеченному догово-
ром, не дозволяли своим слугам переходить к другим князь-
ям, карали их за это, как изменников. Сила в то время чаще,
чем когда-либо, торжествовала над правом.
В 1476 году много тверских бояр и детей боярских пере-
шли из Твери в Москву служить великому князю Иоанну Ва-
сильевичу; он принял их с честью, но был недоволен тем, что
в Твери оставалось еще много бояр и слуг, верных тверскому
князю. Против них предпринимается ряд систематических при-
теснений: «где межи сошлись с межами (там), где ни изоби-
дят московския дети боярския, — то пропало, а где тверича
изобидят, то князь великий ответам веры не имет и суда не
43
дает». И вот, «не терпяше обиды от великаго князя», тверс-
кие бояре переходят на службу в Москву.
За своими боярами и слугами Иоанн III на деле не при-
знает права отъезда. Князь Оболенский-Лыко, обиженный его
несправедливым судом, уехал к брату великого князя, удель-
ному князю Борису Васильевичу Волоцкому. Иоанн III послал
за Оболенским своего боярина и велел его «поимати середь
двора у князя Бориса на Волоце». Удельный князь не допус-
тил такого самоуправства у себя на дворе и «отнял сильно»
отъехавшего боярина у великокняжеского посла. Иоанн потре-
бовал от своего брата выдать Оболенского головою; получив
отказ, он поручил боровскому наместнику поймать беглеца
тайно, и как только Оболенский приехал в свое село на Бо-
ровце, то был схвачен и в оковах отвезен в Москву. Между
тем, у Иоанна был незадолго перед тем, в 1473 году, заклю-
чен с князем Борисом Волоцким договор, которым взаимно
обеспечивалась свобода боярского перехода. Князь Борис на-
прасно жаловался своему брату Андрею на великого князя:
«какову силу чинит над нами, что невольно кому отьехати к
нам: кто отъедет от него к нам, и тех безсудно емлет».
При Иоанне III бояре и слуги московского великого кня-
жества фактически уже не пользовались правом отъезда. По от-
ношению к боярам бывшего Ярославского княжества, Иоанн
открыто узаконил отмену этого права в своем завещании 1504
года: «боярам и детям боярским ярославским, — сказано в этом
завещании, — со своими вотчинами и с куплями от сына мо-
его Василия не отьехати никому никуда; а кто отъедет — зем-
ли их сыну моему».
Новое правило о неотьезде служилых людей было утверж-
дено в малолетство Иоанна Грозного митрополитом и бояра-
ми. В 1534 году, по смерти Василия III, митрополит Даниил
привел к крестному целованию удельных князей, братьев умер-
шего великого князя, Андрея и Юрия Ивановичей на том, что
«людей им от великого князя Ивана не отзывати». Затем, в
1537 году князь Андрей Старицкий обязался не принимать к
себе служилых людей великого князя, князей, бояр, дьяков,
детей боярских и извещать правительство о таких охотниках до
переездов, «на лихо великого князя». Когда, в том же году,
некоторые новгородские помещики замыслили перейти к кня-
зю Андрею, то московское правительство распорядилось «бита
их кнутьем на Москве да казнити смертною казнию, вешати
44
на новгородской дороге до Новгорода». Наконец, в 1553 году
Иоанн Грозный обязал единственного удельного князя, который
еще оставался, Владимира Андреевича не принимать на службу
московских бояр.
Отмена права отъезда произвела глубокую перемену в по-
ложении высшего класса населения. Из вольных слуг они пре-
вратились в невольных служилых людей2.
2
Такая же глубокая перемена произошла в течение XV, XVI
столетий в положении служебных князей; сначала закреплены
были за государством территории их уделов; затем закрепоще-
ны были и сами владетельные князья. Подчиняя себе мелких
удельных князей, московские государи до шестнадцатого столе-
тия довольствовались их политической зависимостью, ограничи-
вали их суверенитет, но сохраняли им самостоятельность во внут-
реннем управлении вотчинными княжествами.
Все более значительные княжества, которые одно за дру-
гим переходили в руки московских великих князей, в XIV и
особенно в XV столетиях раздробились на множество мелких
уделов, подчиненных великому князю, владевшему стольным
городом области. Когда московские государи присоединяли к
своим владениям, тем или другим путем, завоеванием или
покупкой, такие великие княженья, они непосредственно ов-
ладевали городами и некоторыми селами, но дозволяли мел-
ким владетельным князьям по-прежнему владеть своими зем-
лями на положении служебных князей московского князя. Ва-
силий Темный приобрел покупкой половину Ростовской облас-
ти; отдавая своей жене эту половину «Ростова, со всеми, что
к нему потягло и с селы своими», он сделал следующую ого-
ворку относительно условной зависимости служебных ростовс-
ких князей: «а князи ростовские, что ведали при мне, при
великом князе, ино по тому держать и при моей княгине, а
княгиня моя у них в то не вступается».
Служебные князья самостоятельно владели своими вотчи-
нами, делили их между своими детьми и передавали им свои
владетельные права. Белозерская область начала дробиться на
мелкие уделы уже после присоединения ее к Москве, в конце
четырнадцатого столетия. В качестве владетельных князей,
белозерские князья принимали фамильные имена не от лич-
45
ных прозвищ родоначальников, но от названий своих родо-
вых владений. До XVI столетия отрасли белозерской княжес-
кой линии, князья Кемские, Ухтомские, Шелешпанские, Су-
горские, сидели целыми гнездами в своих родовых вотчинах
вокруг Белоозера и по реке Шексне3.
Ярославское великое княжество было присоединено к Мос-
кве в 1463 году; город Ярославль перешел в непосредственное
обладание московского государя. Но московское правительство
действовало очень осторожно в деле «собирания» Руси. Поли-
тическое объединение не сопровождалось немедленно админи-
стративным, замечает проф. Ключевский. Тогдашний глава ярос-
лавской княжеской линии князь Александр Феодорович, пе-
рестав быть великим князем Ярославля, остался здесь намест-
ником московского государя, «старейшиной града»; многочис-
ленные ярославские князья сохранили за собой свои мелкие
уделы. Сыновья и внуки великого князя ярославского, кня-
зья Пенковы, управляют своими обширными вотчинами даже
в первой половине XVI века, с приемами владетельных кня-
зей; монастыри им бьют челом, они дают им жалованные гра-
моты, у них — свои тиуны и дьяки. Незначительный князь
Юхотский, из тех же ярославских князей, в 1510 году жалует
Спасскому монастырю несколько деревень и пустошей и при
этом, как державный господин своих владений, в любопыт-
ной, недавно открытой, жалованной грамоте дает монастырю
податные льготы и право суда во всех делах, даже «в душегуб-
стве, в разбое и татьбе с поличным»4.
Весьма много служебных князей, сохранявших владетель-
ные права на уделы, было на юго-западе тогдашней России,
в пограничных с Литвою Смоленской и Черниговской облас-
тях. В конце пятнадцатого века князья этих областей, Воро-
тынские, Одоевские, Тарусские, один за другим переходили
на службу со своими отчинами к московскому князю, пере-
давая в его обладание важные пограничные города — Одоев,
Тарусу и другие. Московское правительство, естественно, до-
вольствовалось политической властью над уделами этих кня-
зей и оставляло юго-западным князьям державные права на их
наследственные княжества. В конце XV века служилые кня-
зья Одоевский, Воротынский, Бельский ходили в поход со
своими особыми удельными полками так же, как ранее под-
ручный князь Дмитрия Донского, его брат Владимир Андреевич.
Князья Оболенские, как и другие, пользуются в своем уделе
46
полными правами суда: «пристав великаго князя к ним в Обо-
ленск не въезжает ни по что». Князь И. Ф. Мстиславский вла-
дел в половине XVI века двумя украинскими городами: Вене-
вом и Епифанью. В самом Веневе и Епифанском остроге жили
многочисленные служилые люди этого князя, стрельцы, кон-
ные и пешие казаки и другие.
Когда литовские князья переходили на службу в Москву,
не имея возможности передать в ее обладание свои уделы, мос-
ковские государи сами жаловали им земли в удел. Князю Фед.
Мих. Мстиславскому был пожалован в первой четверти XVI
века выморочный Юхотский удел Ярославской области. Ког-
да в 1493 году московские воеводы взяли у Литвы Вязьму и кня-
зей Вяземских привели в Москву, великий князь их пожало-
вал их же «вотчиною Вязьмою и повелел им себе служити»,
также поступил он с приехавшим тогда служить ему князем
М. Мезецким; но братья последнего, насильно привезенные в
Москву, были посланы в заточение5.
Оставляя служилым князьям почти в прежнем объеме власть
над уделами, московское правительство стремилось к тому,
чтобы эти князья не порывали своей служебной связи с мос-
ковским государем и не выводили своих земель из-под его вер-
ховного обладания. Первоначально великие князья московс-
кие не лишают служебных князей свободы личной службы; эти
князья являются такими же вольными слугами, как и бояре.
Но, в противоположность боярам, служебные князья рано ли-
шаются права сохранять в своем владении вотчины при пе-
реходе на службу к другому государю. Великий князь Василий
Васильевич Темный обязал своего дядю, князя Юрия, в 1458
году не принимать к себе в службу с вотчинами московских слу-
жебных князей, «а которые имут ему служити и им в вотчину
свою не вступатися». Тот же великий князь наложил на князя
тверского Бориса Александровича такое обязательство: «а кто
моих князей отъедет к тебе служебных, и в тех ти вотчины не
вступатися, кого ми Бог поручил, ни твоим детям, ни твоей
братье мол од шей».
Вёликий князь Иоанн Васильевич III идет далее своего отца,
Василия Васильевича, по пути закрепощения служилых кня-
зей. Эти князья теперь не только не имеют права передать кому-
либо своих уделов, но и сами не могут перейти к другому го-
сударю на службу, становятся лично несвободными. Для до-
стижения этой цели Иоанн Васильевич берет со служебных кня-
зей клятвенные записи о верной службе и неотъезде. Такие
47
записи брались с конца XV века, преимущественно от южно-
русских князей, выходцев из Литвы, Мстиславских, Воротын-
ских, Бельских, которых московское правительство подозре-
вало в желании отъехать в Литву. В древнейшей из дошедших
до нас записей этого рода, или укрепленных грамот, 1474 года
князь Даниил Дмитриевич Холмский дал следующие обязатель-
ства: «Мне, князю Даниилу, своему осподарю, великому кня-
зю Ивану Васильевичу и его детям служити до своего живо-
та, а не отъехати ми от своего осподаря, ни от его детей, к
иному ни к кому. А добра ми ему и его детям хотети всегда
во всем, а лиха не мыслити, ни хотети никакого. А где от
кого услышу о добре или о лихе государя своего, великого
князя, и мне ты сказати, государю своему и его детям вправ-
ду, по сей моей укрепленной грамоте, без хитрости... А крепо-
сти деля, князь Данило Дмитриевич Холмский осподарю сво-
ему, великому князю Ивану Васильевичу целовал еси честный
и животворящий крест и дал есми на себя сию свою грамоту
за подписью и за печатью осподина своего Геронтия, митро-
полита всея Руси». Но личными обещаниями строптивого слу-
ги, замечает проф. Сергеевич, Иоанн Васильевич не довольство-
вался, он требовал, чтобы за него поручились другие и обес-
печили свою поруку обязательством уплатить известную сумму
денег в случае его отъезда. За князя Холмского поручились во-
семь служилых людей всего на сумму 8 тыс. рублей6.
Дело, начатое Иоанном Васильевичем, продолжается сы-
ном его Василием III и внуком Иоанном IV. При малейшем
подозрении в желании отъехать, служебный князь берется под
стражу, а затем дает запись и представляет за себя поручите-
лей. Эти последние, в свою очередь, должны были предста-
вить за себя поручителей «подручников». В неотьезде того или
другого князя оказывались, таким образом, заинтересованными
сотни служилых людей. В 1568 г. за князя Ивана Дмитриеви-
ча Бельского поручились 29 бояр; шесть из них представили за
себя 105 подручников. Иоанн Грозный такими мерами, писал
князь Курбский, «затворил царство русское, сиречь свободное
естество человеческое, словно в адовой твердыне»7.
ГЛАВА II
Принижение служебных князей
1
Посредством укрепленных записей служебные князья, од-
новременно с боярами, были лишены права отъезда, из воль-
ных слуг превратились в подданных государя — служилых лю-
дей, закрепощенных государству. Их уделы сделались неотъем-
лемыми частями территории Московского государства, и север-
ная удельная Русь была политически объединена при Иоанне III
и Василии III. Но внутреннее объединение не было законче-
но при этих государях; внутри государства оставались еще обо-
собленные владения князей, сохранивших остатки удельной не-
зависимости: князья владели укрепленными городками, выхо-
дили на войну с особыми полками своих слуг, у них были свои
дети боярские — помещики, свои сотни стрельцов. Иоанну
Грозному предстояла задача довершить внутреннее объедине-
ние Руси, стереть последние следы эпохи уделов.
Исполнение этой задачи облегчалось рядом благоприятных
условий. Служилые князья, держась прежнего удельного разъе-
динения, не составили особого сплоченного круга лиц, про-
никнутых общими интересами; они вступили в ряды московс-
кой придворной и служилой знати и, служа при дворе или на
воеводствах, ослабляли свои связи с родовыми вотчинами и
теряли свое значение самостоятельных державных землевладель-
цев. Наконец, разъединенные княжеские владения, ничтож-
ные в сравнении с обширными дворцовыми землями, все более
дробились между размножавшимися княжескими родами и срав-
нивались с рядовыми боярскими вотчинами.
Удельные князья, по присоединении их владений к Моск-
ве, обыкновенно не оставались жить обособленно в своих кня-
жествах, но являлись к блестящему двору своего государя и вхо-
49
дили в состав московской придворной и служилой аристокра-
тии; служба московскому князю равняла их с боярской знатью.
Некоторые владетельные князья, приехавшие в Москву из
Литвы или с великокняжеских удельных столов, образовали
высший разряд московской знати, оттеснив на второй план
большую часть старых боярских родов; таковы были потомки
литовского князя Юрия Патрикеевича, южно-русские князья
Мстиславские, Бельские и северные князья Рюриковичи: Ро-
стовские, Пенковы (Ярославские), Шуйские (Суздальские) и
другие. Среди них с некоторым успехом держался род Кош-
киных из первостепенного московского боярства. Это боярство
(Воронцовы, Давыдовы, Челяднины) стояло по службе нарав-
не с менее значительными княжескими родами, владевшими
уделами в бывших княжениях Тверском, Ярославском и на юж-
ной границе, а именно, с князьями Микулинскими, Курб-
скими, Воротынскими, старшими Оболенскими. Потомки мел-
ких князей удельных, сохранившие свои владения или лишив-
шиеся их до прихода в Москву, князья Ушатые, Симские,
Прозоровские и многие другие не только вообще сравнялись с
нетитулованным боярством, но даже стали по служебной знат-
ности в один ряд со второстепенными боярскими родами Ко-
лычевых, Сабуровых, Салтыковых и других.
Независимый удельный князь, делаясь слугой московско-
го государя, естественно, становился выше старинного москов-
ского боярина, потому что ранее, когда боярин служил, он
сам был государем, имевшим таких же своих слуг-бояр. Но к
началу XVI века, когда исчезали последние самостоятельные
княжества, в Москве явилось много таких служебных князей,
которые перешли в ряды придворных слуг московского госу-
даря не прямо с удельных столов, но послуживши ранее дру-
гим удельным князьям. Такой князь, служивший ранее в
боярах у князя тверского или Воротынского, становился при
переходе в Москву, в качестве тверского боярина, ниже ро-
довитого московского боярина. Так, думный дворянин Оль-
ферьев-Безнин, из старинного московского боярского рода На-
щокиных, доказал свое служебное превосходство пред князем
Литвиновым-Масальским следующими соображениями местни-
ческого счета: «Мы холопи твои, — писал он в челобитной
на имя государя, — искони вечные ваши государские, ни у
кого не служивали окромя вас, своих государей, а Масальс-
кие князи служили Воротынским князьям: князь И.В. Масаль-
4 Зак 73
50
ский-Колода служил князю Ивану Воротынскому, были ему при-
казаны собаки», то есть был у князя Воротынского боярином лов-
чего пути.
Московские государи охотно принимали к себе слуг бояр и
князей из других княжеств. Но двор их был полон знатными
родами; здесь встречались не только потомки великих князей,
но и сами великие князья, лишившиеся своих княжений. Всту-
пая в среду этой знати, не только удельные, тверские и дру-
гие бояре, но и мелкие владетельные князья сразу принижа-
лись в своем значении. Князь В.В. Ромодановский, потомок
утративших удельную самостоятельность князей Стародубских,
служил боярином у удельного князя Михаила Андреевича. Впос-
ледствии, в 1501 году, он служит в Москве уже в более низ-
ком чине окольничего и умирает, не дослужившись до чина
московского боярина8.
Появление большого числа служебных князей при дворе
московских государей не повысило и даже не поддержало пре-
жнего правительственного значения придворной аристократии;
при Иоанне III и Василии III значение ее, напротив, заметно
понизилось в сравнении с временами уделов. В удельный пе-
риод бояре пользовались большим влиянием в качестве само-
стоятельных советников-думцев; великий князь должен был счи-
таться с мнением своих вольных слуг, которые отказывали ему
в повиновении, когда он что-либо «замыслил о себе», без
ведома бояр. Когда в состав этой боярской думы вошли пред-
ставители владетельных княжеских родов, значение ее должно
было бы еще более повыситься. Многие из князей пришли
служить добровольно московскому государю и заявляли при-
тязание на то, чтобы им, в новой роли независимых совет-
ников государя, была сохранена часть их прежней политичес-
кой независимости.
Между тем московские государи, с объединением Руси,
оказались достаточно могущественными, чтобы противопоста-
вить этим притязаниям усиление власти государя-самодержца
и умалить значение боярской думы вообще, а вместе с тем и
новых ее влиятельных членов, князей. В начале княжения Ва-
силия Дмитриевича, по сведениям 1409 года, наиболее влия-
тельным лицом был московский боярин не княжеского рода
Иван Федорович Кошка; крымский хан Эдигей называет этого
боярина старейшиной бояр и единственным советником вели-
кого князя. Род Кошкиных сохранил видное положение и
51
позднее. Затем, когда в княжение Василия Дмитриевича и Ва-
силия Темного в среду московской аристократии вошло мно-
го князей Рюриковичей и Гедиминовичей, они заняли пер-
венствующее положение, оттеснив старые боярские роды. При
Василии Темном виднейшее место принадлежало князьям
Патрикеевым-Ряполовским и Оболенским; к ним присоединился
княжеский род Холмских, бывших удельных князей Тверско-
го великого княжества. Эти роды сохраняли свое первенству-
ющее положение среди бояр и при Иоанне III.
Но, именно в то время, когда служебные князья в этом
своем высоком положении находили опору для своих притяза-
ний, основанных на удельных преданиях, московский госу-
дарь в противовес их притязаниям, возвышает значение своей
личной власти: Иоанн III утверждает самодержавие. После
брака на племяннице последнего императора византийского,
Софии Палеолог (1472 год), Иоанн, говорит Соловьев, «явил-
ся грозным государем на московском великокняжеском столе;
он первый получил название Грозного, потому что был для
князей и бояр монархом, требующим беспрекословного пови-
новения и строго карающим за ослушание; он первый возвы-
сился до царственной недосягаемой высоты, перед которой бо-
ярин, князь, потомок Рюрика и Гедимина должен был бла-
гоговейно преклониться наравне с последним из подданных;
по первому мановению Грозного Иоанна головы крамольных
князей и бояр лежали на плахе». Великий князь, говорили бо-
яре, «переменил старые обычаи» под влиянием Софии и при-
шедших с нею греков. «А которая земля переставливает свои
обычаи, та земля не долго стоит», — заметил боярин Берсень
Беклемишев, недовольный тем, что государь изменил свое
отношение к боярам.
Знамением нового времени была казнь князя Семена Ря-
половского-Стародубского, который, по выражению Иоанна,
слишком высокоумничал с князем Иваном Патрикеевым; Пат-
рикеевы и Ряполовские принадлежали к знатнейшим княжес-
ким родам. Князь Юрий Патрикеевич был женат на дочери
великого князя Василия Дмитриевича. Сын Юрия, Иван, был
первым боярином при Василии Темном и продолжал первен-
ствовать при Иоанне III; иностранные послы и даже брат го-
сударя Андрей обращались к нему с просьбами о посредниче-
стве. Князья Патрикеевы состояли в родственной связи с дру-
гим знаменитым княжеским родом, возвысившимся при Ва-
4*
52
силии Темном, — князьями Ряполовскими. И вот, несмотря
на важное значение, родство и заслуги их отцов, Иоанн III в
1499 году велел схватить князя Ивана Патрикеева с двумя сы-
новьями и зятя его Семена Ряполовского и приговорил их к
смертной казни за тайные действия (как предполагает Соловь-
ев) против великой княгини Софии и ее сына. Князю Ряпо-
ловскому отрубили голову на Москве-реке; просьбы духовен-
ства спасли жизнь князьям Патрикеевым, но их постригли в
монахи*. За два года перед тем, в 1497 году — казнены были
отсечением головы менее значительный князь Палецкий-Хруль
вместе с несколькими детьми боярскими и дьяками, за замы-
сел убить внука Иоанна, Дмитрия, объявленного впоследствии
наследником престола. За другое преступление князь Ухтомс-
кий был наказан жестокой торговой казнью, кнутом.
Вельможи, подвергавшиеся таким казням и опалам, тре-
петавшие, по свидетельству Герберштейна, перед государем,
не могли уже иметь прежнего значения в качестве независи-
мых, свободных его советников. Иоанн III, как указывал впос-
ледствии боярин Берсень-Беклемишев, любил лиц, возражав-
ших ему на заседаниях думы, «жаловал тех, которые против
его говаривали». Но надо думать, замечает проф. Сергеевич,
что Иоанну Васильевичу редко приходилось выслушивать воз-
ражения, если он за них даже жаловал; и эти возражения,
особые мнения бояр, не могли уже стеснять волю Иоанна так,
как они стесняли волю великих князей во время уделов.
Преемник Иоанна, Василий III Иоаннович, не допускал
даже возражений. Между советниками его, по указанию Гер-
берштейна, никто не пользовался таким значением, чтобы ос-
мелиться в чем-нибудь ему противоречить. Берсень-Беклеми-
шев говорит: «государь упрям и встречи против себя не любит:
кто ему встречу говорит и он на того опаляется». Берсень-Бек-
лемишев испытал это на самом себе: когда в думе обсуждался
вопрос о Смоленске, он возразил государю, и «князь вели-
* После падения Ивана Юрьевича Патрикеева его место, место
воеводы московского, занял князь Василий Данилович Холмский.
сын первого воеводы Даниила и зять великого князя: второе по нем
место занимал Даниил Васильевич Щеня-Патрикеев, победитель в
битве при Ведроше. Князья продолжают первенствовать, и только
третье место занимает потомок знаменитой боярской фамилии Яков
Захарович Кошкин,' воевода коломенский.
53
кий, того не полюбил, да молвил: пойди смерд прочь, не
надобен ми еси»9.
2
На упадок значения служебных князей влияло чрезмерное
дробление их уделов между наследниками. Ни одно из более
значительных княжеских владений не сохранялось в целости
долгое время. Уделы делились на все более дробные вотчины.
Потомки владетельных князей, становясь мелкими вотчинни-
ками, забывали об удельных преданиях.
Княжеское землевладение особенно упало в шестнадцатом
веке, вследствие сильного сельскохозяйственного кризиса,
обусловленного, главным образом, быстрым отливом кресть-
янского населения на вновь колонизированные юго-восточные
окраины. Земля не давала прежнего обеспечения князьям, как
и другим землевладельцам. По недостатку средств вотчинни-
ки обратили земли в меновую ценность, в большом количе-
стве продавали и закладывали свои земли в монастыри. Но-
вейший исследователь этого вопроса, Рождественский, пока-
зывает по архивным данным, как быстро переходила земля из
рук в руки в XVI веке, как дробились и мельчали княжеские
вотчины и ускользали из рук владетельных князей.
Денежное обеднение князей явствует из многих грамот того
времени. Сохранилось любопытное завещание богатого капи-
талиста Протопопова (1532 года), дававшего деньги в ссуду в
большом количестве; как видно из этого завещания, в числе
должников Протопопова было много родовитых князей. Пред-
ставитель одного из знатнейших владетельных княжеских родов,
князь И.Д. Пенков, должен был этому заимодавцу 120 руб-
лей (до 10 тыс. рублей на наши деньги)*; другой родовитый
князь И.М. Воротынский задолжал ему 20 рублей, князья Ку-
бенский, Вислый и другие — от 180 до 7 рублей. Князь Иван
Мезецкий задолжал Протопопову 200 рублей; у него осталось
от вотчины только полсела; он породнился со своим кредито-
ром, женился на его дочери и жил затем во дворе своего те-
стя 13 лет, «пил-ел» у него и на его средства (его подмогою)
* В это время, судя по ценам на хлеб, рубль равен был 80 руб-
лям на наши деньги; во вторую половину XVI века рубль равен был
70—60-ти нашим рублям, а в начале XVII века — 12-ти.
54
снаряжался на военную службу*. Недостаток денег заставлял
князей продавать и закладывать, большей частью по частям,
свои вотчинные княжества; покупщиками вотчин являлись чаще
всего монастыри, накопившие в то время значительные капи-
талы. Переходу земли из рук князей и других землевладельцев
в монастыри сильно содействовал также благочестный обычай
давать вотчины инокам на поминовение души. Сохранившие-
ся акты о финансовых и поземельных отношениях князей Ух-
томских, потомков Белозерских удельных князей, представля-
ют, как замечает названный выше исследователь, типичные
примеры того, какими способами и в каких значительных раз-
мерах монастырь разрушал и поглощал родовые владения со-
седних князей, своих покровителей и благодетелей. В 1557 году
князь Д.Д. Ухтомский с тремя сыновьями продал Кириллову мо-
настырю село с 17 деревнями и починками за 350 рублей и
вола в придачу; через три года тот же князь продает монасты-
рю еще 4 свои деревни за 100 рублей с лишком.
Около того же времени (1558) .Кириллов монастырь купил
у князя П.А. Ухтомского большую вотчину, село Никитино с
деревнями, затем в 1563 году дал тому же князю 200 рублей
под залог села Семеновского. Третий князь рода князей Ух-
томских заложил в 300 рублей свою вотчину князю В.Ф. Прон-
скому; но этот последний, в свою очередь, принужден был
вскоре (1558) перезаложить эту вотчину монастырю. За корот-
кое время, в 5—6 лет, значительная часть земель этих князей
перешла во владение монастыря; сверх того, в 1575 году
князь И.Ю. Ухтомский дал Кириллову монастырю вкладом на
поминовение часть принадлежавшего ему берега реки Ухтомы.
В 60-х и 70-х годах шестнадцатого века перешло в Троице-Сер-
гиев монастырь весьма много вотчин князей Стародубских, Ро-
модановских, Гагариных и других наследников земель прежне-
* В 1547 году царь Иоанн сосватал дочь известного воеводы, князя
Алекс. Борис. Горбатого за князя Ив. Фед. Мстиславского. Изве-
щая об этом мать невесты, царь писал ей: «да сказывал нам брат твой
Фома, что князь Александр (Горбатов), идучи на нашу службу, зало-
жил платье твое все и мы было велели платье твое выкупити, а брат
твой Фома не ведает, у кого князь Александр то платье заложил; и
мы тебя пожаловали, послали тебе от себя платье, в чем тебе ехати;
и даст Бог приедешь к Москве и скажешь, у кого платье твое зало-
жено, и мы велим выкупити».
55
го удела Стародуба-Ряполовского. До какой степени дробились
и мельчали многие княжеские земли показывают сохранивши-
еся сведения о дележах между князьями-наследниками. Когда
князь Федор и Роман Гундуровы, из рода Стародубских кня-
зей, в 1559 году делили вотчину своего родственника, то князю
Федору достались большой двор в селе и к нему несколько
крестьянских дворов, половина пашни и пожень. Церковь,
попов двор, мельницу и мельников двор князья оставили в об-
щем владении.
Несмотря на экономический кризис и другие превратнос-
ти, наследственное княжеское землевладение естественно не
уничтожилось вполне в XVI веке. Многие потомки владетель-
ных князей сохраняли в своем владении родовые вотчины до
следующего столетия. Но они, как, например, князья рос-
товские, сохранили только обломки прежних владений; уделов
у них уже не было, оставались только измельчавшие вотчины10.
Другой силой, ослаблявшей значение владетельных князей,
была их служебная деятельность. Вступая в ряды государевых
служилых людей, они должны были расставаться на долгое вре-
мя с родовыми владениями и расходиться во все концы об-
ширного Московского государства, далеко от своих родных
мест. Служа постоянно в Москве или в провинции в должно-
стях наместников, воевод, осадных голов и других, князья
ослабляли прежнюю тесную связь с наследственным удельным
владением, теряли свое значение в качестве местных держав-
ных землевладельцев.
Правительство приходило на помощь бедневшим и более
или менее обезземеленным князьям и награждало их за служ-
бу поместьями. Виднейшие представители княжеских родов на-
делялись поместьями в Московском уезде и соседних, другие
в отдаленной провинции, по месту службы. Измельчавшие ос-
татки наследственных владений отходили для многих князей на
второй план перед поместным наделом, и они приобретали
оседлость в новых местах, там, где служили и владели пожа-
лованными им участками дворцовых земель. Князья сливались
с местным дворянством. Принадлежность к местному дворян-
скому обществу заставляла таких князей называть себя в офи-
циальных актах рязанцами или нижегородцами, хотя они вели
свое происхождение из других мест, Ростова или Ярославля.
В качестве провинциальных служилых людей они заносились
в «десятни», списки уездных дворян и детей боярских. Но в
56
этих новых местах потомки владетельных князей никак не могли
приобрести того значения и власти, какие принадлежали их
отцам и дедам в вотчинных владениях. Поместье было непол-
ной собственностью, владение им строго обусловливалось ис-
правностью службы. Князья, независимые вотчинники, пре-
вращались в рядовых помещиков, всецело зависевших от вла-
сти государя.
Выслуженные земли для большинства князей получали пе-
ревес над родовыми владениями. Князья Приимковы-Ростов-
ские к началу XVII столетия сохранили очень немного наслед-
ственных вотчин. В челобитье 1620 года они просят разделить
выкупаемую им от чужеродцев вотчину только на четыре же-
ребья, чтобы она «не измельчала и не запустела по малым же-
ребьям», как другие их вотчины. Один из князей Приимковых
отказался от выкупа, сославшись на свою бедность, и при этом
указал, что если его родичи богаче, то только потому, что они
«служили во многих городах по воеводствам и приказам»11.
3
Время Иоанна III было временем, когда «переставливались
старые обычаи», создавалось единовластное Московское цар-
ство на почве многовластия и разъединения удельной эпохи.
Перемены старых обычаев касались, главным образом, служеб-
ных князей, были направлены против сохраненных ими про-
тивогосударственных прав. Долгое время при Иоанне Василь-
евиче военные силы многих уделов считались самостоятельны-
ми военными единицами и не вводились в общий строй мос-
ковских полков, большого, передового и других. Владельцы
этих уделов, князья Воротынские, Одоевские, Белевские
(Бельские), Мезецкие, Стародубский, Шемячич, составляли
со своими дворами особые полки, и московский Разрядный
приказ предоставлял им в походе становиться подле того или
другого московского полка, справа или слева, «где похотят».
Только в последние годы княжения Иоанна III, замечает проф.
Ключевский, эти князья не присоединяются к московским вой-
скам со своими самостоятельными военными отрядами, но
сами становятся во главе того или другого московского полка.
Сначала их назначают воеводами московских полков только тог-
да. когда другими полками командуют равные им по проис-
хождению служилые князья. В княжение Василия III исчеза-
57
ет и этот остаток прежней удельной особенности этих князей.
Князь Швих-Одоевский и князь Воротынский водят московс-
кие полки по росписи не только с князем Щенятевым, гораз-
до раньше их поступившим на службу к московским великим
князьям, но и с московскими боярами Кошкиными, Сабу-
ровыми и Колычевыми.
К числу мер, ослаблявших самостоятельность князей, дол-
жен быть отнесен и указ Иоанна III, которым существенно ог-
раничено было их право собственности на землю. Первоначаль-
но московские великие князья стремились только к тому, что-
бы уделы служилых князей не отрывались от государственной
территории, и ограничивали землевладельческие права этих
князей лишь в области права публичного. Теперь государство
налагает руку на их право распоряжения. Особенное внима-
ние московского правительства привлекли земельные владения
многочисленных княжеских родов ярославских, суздальских и
стародубских, потомков князя Всеволода III Большое гнездо,
которым в общей сложности принадлежали обширные про-
странства земли на северо-востоке. Правительство поспешило
подчинить своему контролю обращение этих земель. При Иоан-
не III названным княжеским родам запрещено было продавать
свои вотчины кому бы то ни было без ведома великого князя,
а также отдавать их «по душе» в монастыри. Правительство не
воспретило вообще продажу этих княжеских вотчин, но пре-
доставило себе возможность наблюдать, чтобы, при переходе
их от одних собственников к другим посредством купли-про-
дажи, не нарушались государственные интересы, чтобы, на-
пример, эти вотчины не соединялись в большом количестве в
руках одного какого-либо владетельного князя, которому пра-
вительство не доверяло12.
При Иоанне IV важными указами 1562 и 1572 гг. право соб-
ственности служебных князей было еще более стеснено. Огра-
ничения, касавшиеся прежде лишь большей части северо-во-
сточных князей, теперь были усилены и распространены на всех
князей, или «княжат». Князьям воспрещено было отчуждать
каким бы то ни было способом свои земли, продавать, ме-
нять, дарить, давать в приданое. Владения княжеские могли
переходить по наследству только к сыновьям собственников; в
случае, если князь не оставит после себя сына, его вотчина
берется в казну «на государя». Право посмертного распоряже-
58
ния вотчинами было поставлено под действительный контроль
правительства. Княжеская вотчина могла перейти по наслед-
ству к одному из близких родственников, согласно завещанию
собственника, лишь в том случае, если на это последует со-
изволение государя. Правительство, разрешая такие перехо-
ды земель, наблюдает за тем, чтобы они не нарушали госу-
дарственных интересов, «посмотря по вотчине, по духовной
и по службе». Эти указы преследовали, по-видимому, двой-
ственную цель. С одной стороны, правительство имело в виду
тесное подчинение княжеского землевладения власти государя
и отчуждение в казну наследственных земель от некоторых,
«высокоумничавших» княжеских родов. С другой стороны, при-
равнивая княжеские вотчины к вотчинам других частных вла-
дельцев, и, возложив на них, наравне с другими вотчинами,
обязанность военной службы, правительство стремилось к
тому, чтобы переход княжеских земель из рук в руки не нару-
шал их военно-служебного значения. Поэтому указ 1562 года
существенно ограничил переход княжеских вотчин к женщи-
нам, которые не могли нести военной службы. Княжеское
владение так же, как всякая вотчина, не могло перейти ни к
дочери, ни к сестре собственника. Вдова могла наследовать
по завещанию только часть земель мужа и не имела права
никому передавать перешедшего к ней имения; после ее смер-
ти это имение отбиралось в казну. Для утверждения ее в пра-
вах наследства на всю вотчину требовалось особое разрешение
государя13.
Значение многих княжеских родов падало вследствие дробле-
ния или утраты их родовых владений; служба при дворе или на
воеводствах ослабляла их связи с вотчинами, их местную власть
и влияние. Иоанн III усиливает свою власть над личностью и
владениями князей, лишает их права отъезда, ослабляет их лич-
ный авторитет в качестве советников государя, ограничивает
северо-восточных князей в праве распоряжения вотчинами.
Всего этого было недостаточно для уничтожения остатков
удельного порядка и для полного торжества новых государствен-
ных начал. Иоанн III прибегает к наиболее решительному сред-
ству, лишению многих князей их наследственных владений.
Рассмотренный выше указ этого государя о наследовании зе-
мель северо-восточных князей предоставлял правительству
широкий простор для отчуждения их вотчин в казну. Иоанн
59
Грозный впоследствии обвинял Сильвестра в том, что он раз-
дал княжатам обратно вотчины, отнятые у них по Уложению
Иоанна III: «те вотчины, подобно ветру, роздал неподобно,
и тем многих людей себе примирил». Князь Курбский гово-
рил: «обычай есть издавна московским князем желати братий
своих крови и губити их, убогих ради и окаянных вотчин,
несытства ради своего».
Юго-западные князья Смоленской и Черниговской облас-
тей ко времени смерти Иоанна III лишились значительной части
своих уделов. К 1505 году главные центры и волости бывшего
Смоленского княжества перешли в собственность московского
государя; Иоанн III передал своему сыну смоленские города
со всеми «тянувшими» к ним селами и пошлинами, не упо-
миная уже о прежних их владельцах, князьях смоленского и
литовского родов. Равным образом и князья Черниговской
области: Воротынские, Волконские, Тарусские, Козельские,
Мезецкие, Мышецкие утратили к 1505 году города и городки,
бывшие центрами их уделов. Иоанн III завещает своему сыну
Василию город Воротынск со всем, что было за князьями Во-
ротынскими, город Тарусу, принадлежавший князьям Тарус-
ским, город Мышегу, принадлежавший князьям Мышецким.
Князю Дмитрию Иоанновичу переходит город Мещовск со все-
ми волостями, погостами и селами, которыми владели кня-
зья Мезецкие. Желая удалить некоторых князей из наследствен-
ных владений, правительство давало им земли в других мест-
ностях: князю Мих. Мезецкому вместо города Мещовска дали
город Алексин, но без права дани и суда. В сношениях с ино-
странными государями Иоанн III указывал на полное подчи-
нение ему служебных князей. На требование крымского хана
собрать дань с Одоевских князей, как делалось в старину,
государь разъяснил ему, что удельные порядки отжили свое
время: «Одоевских князей больших не стало, — ответил Иоанн
крымскому хану, — отчина их пуста; а другие князья Одоевс-
кие нам служат, мы их кормим и жалуем своим жалованьем, а
иных князей Одоевских жребии за нами. Что они тебе давали и
твоему человеку, теперь им нечего давать, отчина их пуста; и
теперь твоего человека я жаловал, а им нечего давать»*14.
* Новгородские бояре были по своей самостоятельности и значе-
нию подобны служилым князьям. Поэтому Иоанн III, по покоре-
нии Новгорода, «поймал в 1484 г. больших бояр новгородских и
60
Продолжая дело своего отца, Василий HI оставлял во вла-
дении князей часть их наследственных земель, но системати-
чески лишал их стольных городков их уделов. По словам Гер-
берштейна, этот государь «исполнил то, что начал его отец,
а, именно, отнял у всех князей и других владетелей все их го-
рода и укрепления и даже своим родным братьям не вверял
крепостей и не позволял им в них жить».
Герберштейн преувеличил результаты, достигнутые Васи-
лием III. Некоторые князья сохраняли до времен Иоанна Гроз-
ного свои обширные владения, в пределах которых пользова-
лись прежней независимой властью. Подчиненное князьям
население видело в них сыновей и внуков прежних своих го-
сударей, самостоятельных удельных князей.
Сохраненные князьями остатки удельной самостоятельно-
сти не мирились с новым требованием полного подчинения
подданных власти государя. Иоанн Грозный настаивал на со-
вершенной покорности лиц его воле и на полном равенстве
их перед государственной властью: «жаловати мы своих холо-
пей вольны, а и казнити их вольны есмы». Он хотел быть «са-
модержавием и великих и сильных в послушестве имети». При-
вилегированное положение князей, питавшее их властолюби-
вые притязания, не соответствовало этому идеалу. Иоанн обви-
няет своего непокорного слугу князя Курбского в том, что он
«изменным обычаем восхотел быть ярославским владыкой».
Иоанн Грозный ставил себе задачей искоренить гордыню и из-
менные обычаи князей*. Он не только конфискует их земли,
по примеру отца и деда, но и жестокими казнями истребляет
сильнейших княжат, препятствовавших полному торжеству но-
вой государственной идеи.
боярынь, а казну их и села все велел отписать на себя, а им подавал
поместья на Москве под городом»; в 1489 г. он принял ту же меру в
отношении некоторых других новгородских бояр, поместив их во Вла-
димирском и других уездах.
* Иоанн Грозный во всем изобличал гордыню князей. По поводу
построения княгиней Воротынской церкви над прахом своего мужа,
он говорит следующее'в послании игумену Кирилло-Белозерского мо-
настыря: «Слышал, брате, некоего от вас глаголюща, яко добре ее
сотворила княгиня Воротынская; аз же глаголю, яко не добре: посему
первое, яко гордыни есть и величания образ, еже, подобно царстей
власти, церковию и гробницею и покровом почитатися».
61
Князь Курбский писал Иоанну в одном из своих резких по-
сланий: «единоплеменных княжат, влекомых от роду великого
Владимира, различными смертьми поморил еси и отнял их
движимые и недвижимые стяжания, чего еще был дед твой и
отец не разграбил». Иоанн казнил князей Воротынского и
Одоевского потому, что «те княжата были еще на своих уде-
лах и велия отчины под собою имели: а колико тысяч в них,
— говорит Курбский, — не чту, было воинства, слуг их: им
же он зазречи, того ради губил». Казнь князей Прозоровских
и Ушатых Курбский также объяснил тем, что они «имели ве-
ликие отчины»15.
В 1564 году Иоанн IV торжественно выехал из московс-
кого кремлевского дворца в знаменитую Александровскую сло-
боду и оттуда объявил свою опалу духовенству и служилым
людям «на своих богомольцев, на архиепископов и еписко-
пов, и на архимандритов, и на игуменов, и на бояр, и на
дворецкого, и на конюшего, и на окольничих, и на казначе-
ев, и на дьяков, и на детей боярских, и на всех приказных
людей». Только тяглым людям, «гостям», посадским и все-
му православному христианству милостиво было объявлено,
«чтобы они себе никакого сумления не держали, гневу на них
и опалы никоторой нет».
По возвращении в Москву, в 1565 году Иоанн учредил оп-
ричнину, выделил из земщины в свое опричное владение часть
городов и волостей, учредил особый двор с опричными дво-
рецким, боярами, служилыми людьми. Своеволие и злодея-
ния новых приближенных лиц государя, опричников, закры-
ли для современников истинное значение этого учреждения.
Повествователи смутной эпохи представляли себе устройство
опричнины так: в гневе на своих подданных Иоанн разделил
государство на две части; одну — земщину — дал царю Симе-
ону, другую взял себе и заповедал своим опричникам «оную
часть людей насиловати и смерти предавати». Многие истори-
ки следовали этому взгляду и видели в опричнине орудие на-
силия, «высшую полицию по делам государственной измены».
Новейшие исследователи раскрывают иной смысл и значе-
ние отделения опричнины от земщины. В опричнину взята
была, как выяснил проф. Платонов, обширная территория,
слагавшаяся постепенно из городов и волостей, лежавших в
центральных и северных областях государства: в Поморье, За-
62
московных и Заоцких уездах (в верховьях Оки), в двух новго-
родских пятинах, Обонежской и Бежецкой. Значительное боль-
шинство городов и волостей в центральных областях Московс-
кого государства и все главные торговые пункты на речных
путях отошли от земщины и ей оставлены были, почти ис-
ключительно, окраины государства.
Главной целью учреждения опричнины была коренная ломка
землевладельческого строя, сохранившегося от удельного вре-
мени. В центральных областях государства, указывает назван-
ный историк, для опричнины были отделены как раз те мес-
тности, где еще существовало на старых удельных территориях
землевладение княжат, потомков владетельных князей. Оприч-
нина действовала среди родовых вотчин князей ярославских,
белозерских и ростовских, князей стародубских и суздальских,
князей черниговских и иных юго-западных на верхней Оке. Вот-
чины их постепенно входили в опричнину. На местах, взятых
в опричнину, производилась в широких размерах мена земель:
«государь велел вотчинников и помещиков, которым не быть
в опричнине, из тех городов вывести и подавать земли велел в
то место в иных городах». Вотчинники и помещики лишались
своих земель сразу всем уездом и с городом вместе; за взятые
земли служилые люди вознаграждались другими, где государь
пожалует, или где сами приищут; каждый уезд, взятый в оп-
ричнину, был осужден на коренную ломку. Общий пересмотр
землевладения всей тяжестью пал на княжат, владевших удель-
ными землями и возбуждавших гнев и подозрение Грозного.
Одних Иоанн свел со старых мест и развеял по новым, дале-
ким и чуждым местам, дал им поместья «в отдаленных обла-
стях, где они, — говорит Флетчер, — не имеют ни любви
народной, ни влияния, ибо они не там родились и не были
там известны»; других ввел в свою опричную службу, в избран-
ную «тысячу голов», и поставил под свой строгий непосред-
ственный надзор. Из южно-русских князей, «сидевших на своих
уделах и имевших велия вотчины», князья Ф.И. Трубецкой и
Никита Ивановия Одоевский действовали в числе «воевод из
опричнины», князю М.И. Воротынскому дан был Стародуб-Ря-
половский вместо старого его удельного владения (Одоева и
других городов)16.
В дело разрушения удельных порядков, которое московс-
кие великие князья вели со свойственной им постепенностью
63
и настойчивостью, царь Иоанн Грозный внес неведомое до-
толе ожесточение больного человека. Жестокими казнями он
истреблял княжеские роды, искореняя остатки удельной ста-
рины. Но казни и опалы не оправдывались уже обстоятель-
ствами. Кровавое гонение начато было против княжат тогда,
когда они были ослаблены стечением ряда неблагоприятных для
них обстоятельств и энергичными действиями великих князей
Иоанна III и Василия, когда они, получив в малолетство Иоан-
на Грозного власть в свои руки, показали полное свое бесси-
лие и еще более ослабили себя взаимным соперничеством. Так
называемая борьба Иоанна Грозного с боярством, или кня-
жатами, не была собственно борьбою, потому что князья не
оказывали никакого сопротивления Иоанну. Борьба с князь-
ями была закончена при деде и отце Грозного; она велась
иначе, хотя в то время противная сторона была еще достаточ-
но сильна для стойкого, хотя и пассивного сопротивления.
При Иоанне Грозном борьба превратилась в гонение. По стран-
ному стечению обстоятельств разрушение удельных преданий
велось с наибольшим ожесточением тогда, когда они наибо-
лее ослабли и исчезли сами собой. Как бы то ни было, Иоанн
кровавыми казнями и конфискациями княжеских владений до-
вершил вековое дело создания нового государства. Английс-
кому послу Джильсу Флетчеру, посетившему Москву в цар-
ствование Феодора Иоанновича в 1588 году, рассказывали, что
еще недавно были в Москве лица из древнего дворянства, ко-
торые владели по наследству различными областями с неогра-
ниченной властью и с правом «судить и рядить» все дела в своих
владениях без аппеляции, и даже не отдавая отчета царю. «При
Грозном еще можно было, — замечает проф. Ключевский, —
застать таких владельцев, но при сыне его, после опричнины,
они были уже только предметом воспоминаний». «Теперь, при
Феодоре Иоанновиче, — говорит Флетчер, —. высшая знать,
называемая удельными князьями, сравнена с остальной зна-
тью; только лишь в сознании и чувстве народном сохраняет она
некоторое значение и до сих пор пользуется внешним почетом
в торжественных собраниях». От всей удельной старины кня-
зья сохранили только свои прозвания по именам уделов; ис-
чезли уделы Одоев и Шуя, но остались родовые фамилии
князей Одоевских и Шуйских. Много лет спустя, царь Алек-
сей Михайлович, как бы намереваясь уничтожить и это вое-
64
поминание старины, запретил князю Ромодановскому писаться
Ромодановским-Стародубским по названию прежнего удела
Стародуба-Ряполовского на реке Клязьме. Но князь подал царю
слезное челобитье о сохранении титула: «Тебе, великому го-
сударю, ведомо, князишки мы Стародубские: дед и отец мой
и дяди писались Стародубско-Ромодановские, умилосердись,
не вели у меня старой нашей честишки отнять», — и царь
Алексей Михайлович уважил это ходатайство, оставил Ромо-
дановскому «старую его честишку»17.
ГЛАВА III
Местничество
1
Служебные князья вошли в состав московского боярства,
стали служилыми вотчинниками и помещиками. Взамен утра-
ченного политического значения лучшие княжеские роды за-
няли привилегированное положение избранной правительствен-
ной знати. Княжата оттеснили от первых мест большую часть
старинных боярских родов. По разрядам со времени Иоанна III
высшие должности государственного управления занимают
служилые князья, с двумя-тремя первостепенными фамилия-
ми московских бояр, Кошкиных или Вельяминовых-Воронцо-
вых. Несколько ниже их стоят другие старинные московские
боярские роды с второстепенными служилыми князьями. Кня-
жата расстанавливаются в известном иерархическом порядке по
качеству столов, на которых сидели их владетельные предки: по-
томки князей, занимавших старшие столы удельных княжеств
Ростовского, Ярославского или Тверского, становились выше
своих родичей, предки которых пришли в Москву с младших
удельных столов. Боярские роды размещаются по древности служ-
бы рода московским государям.
Княжата и бояре затем настойчиво стремятся сохранить сло-
жившийся к началу XVI столетия аристократический распоря-
док фамилий. Поддерживая взаимную иерархию, они сохра-
няют за собой высшие правительственные места, свое приви-
легированное положение среди служилого дворянства, не до-
пуская в свою среду новых людей. Для охраны этого положе-
ния в руках московского боярства было надежное средство —
местничество, которое ко времени Иоанна Грозного склады-
вается в известную систему и регулируется законодательными
определениями.
5 Зак. 73
66
Высокое аристократическое положение известного рода сре-
ди других родов совершенно не зависело от власти государя.
Он не мог возвысить какой-либо род пожалованием княжес-
кого титула или другим наследственным отличием. Назначение
лица на высшую должность, получение им звания ближнего
боярина не изменяло местнического отношения сановника и
его родичей к другим знатным фамилиям. Высокая должность
и высокий чин не делали более родовитыми ни лицо, пожа-
лованное этим чином, ни его потомков и родственников.
Большая или меньшая честь отца не давала никаких положи-
тельных прав сыну. «За службу жалует государь поместьем и
деньгами, но не отечеством». Должность и чин, пожалование
государя, сами по себе, ничего не значили в местническом сче-
те. Опираясь на свое отечество, боярские роды основывали
свои притязания не на заслуженное™ отцов, не на их высо-
ких чинах или должностях, но на их, признанном ранее, ме-
стническом отношении к другим родам. Служилый человек до-
вольно равнодушно относился к должности самой по себе: он
ревниво следил только за своими отношениями к другим по
должности. Боярин согласен был ехать товарищем воеводы во
второстепенный город, если только воеводой назначался че-
ловек, ниже которого он мог быть по установившемуся взаим-
ному отаошению их фамилий; но он не принял бы назначения
товарищем воеводы в один из главнейших городов, если только
первый воевода был ниже его одним или двумя местами.
Сравнительно низкая служба, сама по себе, не унижала че-
ста лица и его рода; его могла унизить только совместная служ-
ба, занятие на совместной службе более низкой должности.
Доказывая свое право на превосходство, «местники» не раз-
бирали заслуг предков, не входили в оценку должностей, за-
нимавшихся ими; они рассматривали лишь вопрос о том, кто
из предков двух спорящих сторон занимал высшую должность
на совместной службе. Равное значение со службой в извест-
ной должности имели для выяснения взаимного отношения
сторон случаи совместного сидения за царским столом в по-
рядке местнического старшинства лиц.
В 1616 году князь Ф. Волконский, человек неродословный,
местничаясь с боярином П.П. Головиным, ссылался не на своих
предков, но на свои личные заслуги, личную службу, гово-
ря, что ему по своей службе обидно быть меньше боярина
67
Головина. Этот довод с местнической точки зрения не имел
никакого значения и был решительно отвергнут боярами-су-
дьями, разбиравшими это дело. Личные заслуги не влияли на
местнический распорядок так же, как заслуги предков. Этот
распорядок мог измениться лишь вследствие изменившегося
взаимного отношения лиц по службе. Князь Долгорукий вы-
играл свой спор о местах с Приимковым на том основании,
что он, служа вместе с последним в городе Юрьеве, занимал
высшую должность, без протеста со стороны Приимкова: «я
хочу быть тебя больше, потому что полтретья года (два с по-
ловиной года) был я в Юрьеве у больших ворот, а ты не бил
челом, бывши у меньших (ворот)».
Иерархия, установившаяся между двумя лицами, переда-
валась по наследству их нисходящему потомству и боковым род-
ственникам. Простейший случай местнического спора представ-
ляет древнейшее из дошедших до нас местнических дел — спор
В.Ф. Сабурова с Гр. П. Заболоцким на великокняжеском пиру
Иоанна III. Заболоцкий не согласился сесть за столом ниже
Сабурова. Тогда Сабуров бил челом государю, основывая свое
старшинство на том, что отец его, Федор Сабуров, был выше
отца Заболоцкого. Притязание Сабурова на старшинство было
признано основательным, и ему была выдана боярами правая
грамота на Заболоцкого.
Но местнические счеты до крайности осложнялись тем об-
стоятельством, что взаимное отношение двух лиц передавалось
не безразлично всем их родственникам, но только родствен-
никам, соответственно близким к ним в порядке родового стар-
шинства. Местничество возникало большей частью не между
родами, как замкнутыми целыми, с равными единицами; ме-
стничались отдельные лица, местничался ряд членов одного рода,
в порядке родового старшинства, с рядом членов другого рода;
когда два представителя соперничающих фамилий ссылались в
споре о местах на взаимоотношение родоначальников, то они
необходимо должны были выяснить свое отношение к этим ро-
доначальникам; их взаимное отношение могло быть приравне-
но к взаимоотношению предков только тогда, когда каждый
из них отстоял от этих предков на равное число мест в поряд-
ке старшинства. Если Волынский был признан равным Колы-
чеву, то отсюда не следовало, что все члены рода Волынско-
го были безразлично равны родичам Колычева; члены этих двух
родов были равны только соответственно своему старшинству
5*
68
среди родичей. Старший сын Волынского был равен старше-
му сыну Колычева; но так как в своем роде он был меньше
своего отца, то он был и вне своего рода меньше лица, рав-
ного его отцу. Младший брат Волынского был равен младше-
му брату Колычева, но он был меньше на одно место старше-
го представителя рода Колычевых. При строгом применении
начал местничества младший родич виднейшей фамилии мог
стоять ниже старшего члена более низкого рода.
Установившееся местническое соотношение двух лиц повто-
рялось в каждом следующем поколении между соответствующи-
ми членами родов. Если младшее поколение одного рода вре-
менно становилось ниже старшего поколения другого, равного
рода, то, когда выступало на сцену младшее поколение этого пос-
леднего, временно возобладавшего рода, нарушенное равнове-
сие снова восстанавливалось. Местничество на практике поддер-
живало деятельно лишь известное взаимоотношение между соот-
ветствующими членами родов; но оно вело в то же время к уста-
новлению известного общего взаимоотношения родов.
Правильный местнический счет, с выяснением точного со-
ответствия каждого члена одного рода членам другого, должен
был вестись лишь между равными приблизительно по своему
отечеству родами. Эти расчеты родового старшинства каждого
члена фамилии были необходимы для установления старшин-
ства между представителями соперничающих родов, основное
взаимоотношение которых, установленное родоначальниками,
не давало большого явного преимущества членам одного рода
над членами другого.
Но этот строгий местнический счет не был необходим в тех
случаях, когда сталкивались между собою представители знат-
нейшего рода, занимавшего долгое время первые места, с чле-
нами второстепенного или упавшего рода. Некоторые фами-
лии стояли так высоко пред другими, что трудно было допу-
стить мысль о возможности сравняться с ними. Члены таких
знатнейших родов, сталкиваясь с лицами низших родов, ог-
раничиваются тем, что указывают на постоянное общее стар-
шинство своего рода. Если члены какой-либо фамилии, на-
пример, Бутурлиных, неоднократно бывали по разрядам на не-
сколько мест выше Гагариных, то в споре членов этих двух фа-
милий Бутурлину дотаточно было сослаться на более высокое
положение своего рода вообще, не приводя какого-либо фак-
69
та превосходства одного из Бутурлиных над Гагариным и не
высчитывая своего старшинства в роде.
Каждый местнический счет отдельных лиц выражал, в сущ-
ности, известное соотношение старшинства и меньшинства ро-
дов. Члены рода не представляли собой равных величин пред
такими же неравными величинами другого рода. Но все чле-
ны рода были связаны между собой своего рода круговой по-
рукой: возвышение одного члена соответственно повышало
значение всех родичей, возвышало весь род, как обособлен-
ное целое, хотя и составленное из родовых звеньев неравного
значения. Понижение в местническом счете одного родича
понижало остальных, младших, понижало нисходящий линии
рода. Поэтому все родичи местничавшихся лиц принимали
деятельное участие в споре, выступая в защиту своей родовой
чести: старшие нередко отвечали за младших. Когда соотно-
шение родов не было совершенно ясным, спорящие стороны
должны были указать факты из совместной службы родичей и
затем указать свое отношение к этим родичам. В иных случа-
ях, когда взаимоотношение родов было очевидным, достаточ-
но было одного обобщения более или менее известных фак-
тов, достаточно было сказать, что «наше родство (князья При-
имковы) с их родством (князей Долгоруких) нигде не бывало
меньше», или «Ростовские нам (князьям Лыковым) не страш-
ны», или «и лучшему (старшему) Колтовскому с последним
роду нашего Пушкиных можно быть в меньших товарищах»*.
Местничество соответствующих членов фамилий указыва-
ло на неопределенность старшинства или равенство этих фа-
милий. Но выражавшееся в местнических счетах постоянное,
деятельное стремление родичей удержать за собой место, при-
надлежавшее предкам, приводило к более определенному вза-
имоотношению родов, как сомкнутых целых, независимо от
старшинства членов внутри рода. Известный род тотчас же
замечал, что соперничающему с ним роду «не доставало в
случаях»; частое повторение такого недоставания, говорит
Валуев, неизбежно приводило к понятию прямого старшинства
одного рода перед другим. «Щербатовы большие бывали в мень-
* «Шереметевым на Щенятевых можно не глядеть»; «наперед сего
Гагарины на Бутурлиных не бивали челом»; «Ростовские бывали боль-
ше Оболенских».
70
ших с Татаевыми меньшими»-, повторение такого отношения
необходимо приводило к положительному старшинству всего
рода Татаевых перед родом Щербатовых18.
2
Местничество устанавливало аристократический распорядок
фамилий, размещая в известной иерархии целые роды или со-
ответствующие по старшинству поколения родов. Возбуждая
нередко постоянную вражду между родами, взаимные отноше-
ния которых еще не установились, местничество, вместе с тем,
объединяло все аристократические фамилии в одно целое, в
класс лиц, разместившихся между собою по отечеству и не ос-
тавивших места в своей среде новым, неродословным людям.
Два рода могли долго спорить между собой за известное мес-
то, но если они не хотели уступить этого места друг другу, во
имя своей отеческой чести, то еще менее уступили бы они это
место кому-либо третьему, новому человеку, не имевшему
никаких отеческих прав на него или имевшему еще более со-
мнительные права, чем обе спорящие стороны. Оба рода со-
чли бы себя обиженными и, оставив свою вражду, обратились
бы с настоятельным челобитьем «об отечестве» против этого
третьего пришельца. Новый неродословный человек стоял так
низко с местнической точки зрения, что он не мог заявлять
никаких притязаний на место среди старинных фамилий: «не-
родословным людям с родословными и счету нет».
Устанавливая иерархию родов, местничество вместе с тем
закрывало доступ новым родам в среду известных фамилий. Оно
имело, главным образом, значение сословно-оборонительной
системы. Родословная знать, по замечанию проф. Ключевс-
кого, не раздвигалась, когда к ней приходили новые люди. Все
места были распределены; пришельцам оставались места с са-
мого края, ниже родословных людей. Родные царицы, незнат-
ного происхождения, пожалованные в бояре, по свидетельству
Котошихина, не ходили в Думу и не бывали на обедах царя;
им негде было сесть там ни в Думе, ни за царским столом: «под
иными боярами сидеть стыдно, а выше не уметь, потому что
породою невысоки». В XV веке и ранее, во время сильного
прилива в Москву знатных слуг, владетельных князей, москов-
ское боярство не раз должно было уступать этим пришельцам.
«Приехал князь Юрий Патрикеевич, — отмечали в разрядах,
71
— и заехал боярина Константина Шею и других». Но эти но-
вые слуги разместились с московскими боярами, и затем мос-
ковская знать теснее, чем прежде, сомкнула свои ряды и упор-
ным местничеством охраняла себя от дальнейших «заездов».
Как трудно было проникать новым родам в среду высшей
знати, показывает пример постепенного возвышения над дру-
гими родами Годуновых, покровительствуемых Иоанном Гроз-
ным. При каждом назначении Бориса Годунова на более вы-
сокое место, лица, выше которых он становился, искали на
нем «своего отечества», отказываясь принимать более низкие,
сравнительно с ним, назначения. На седьмой свадьбе царя
Иоанна Васильевича «Борис Федорович был у царицы в друж-
ках, в первых, а Панкратий Салтыков у царя во вторых и бил
Салтыков челом на Годунова». Ни на кого не встречается
столько челобитий, как на Годуновых, Бориса и его родичей.
Годуновы повсюду были оправлены, благодаря энергичной под-
держке Иоанна, который в этих случаях, как предполагает Ва-
луев, решал споры в пользу Годуновых не без нарушения обыч-
ных правил местничества. В одном из споров Годунов был
поставлен выше Симского «многими месты», но без опреде-
ления сколькими именно; это показывает, что расчет царской
правой грамоты и те отношения, которые могли дать такой
вывод, не были довольно ясны и определенны. Борис Году-
нов, сделавшись царем, в свою очередь, таким же образом
возвышал своего любимца Петра Басманова из не особенно
знатного рода (дед Басманова был в боярах, а отец — в крав-
чих). Как прежде на Годуновых, так теперь на Басманова воз-
никают беспрестанные челобитья от князей Черкасских, Сал-
тыковых, Татевых. Царь Борис Феодорович отстаивает своего
любимца так же, как прежде его самого отстаивал Иоанн Гроз-
ный. Он «не дает вершенья суду, отставляет противника, или
объявляет службу невместною». Только такими путями при по-
стоянной борьбе и могло идти возвышение новых лиц вопреки
порядку местнических отношений19.
Местнические столкновения, или стычки, весьма часто
возникали на торжественных обедах за царским столом. Си-
дение за столом по известному порядку мест наглядно обна-
руживало местническую иерархию лиц. Котошихин рассказы-
вает: «когда у царя бывает стол на властей и бояр, и бояре
учнут садиться за стол по чину своему, — то иные из бояр,
72
ведая с кем в породе своей ровность, под тем человеком са-
диться не учнут». Чтобы не начинать спора, такие приглашен-
ные спешат получить разрешение уехать домой под каким-либо
предлогом. Но, если царь прикажет сидеть за столом под кем
доведется, боярин, считающий себя обиженным, «учнет бита
челом, что ему ниже того боярина сидети не мочно, потому
что он родом с ним ровен, или и честнее, и на службе и за
столом преж того род их с тем родом, под которым велят
сидеть, не бывал; и такого (челобитчика) царь велит посадити
сильно, и он посадити себя не даст и того боярина безчестит
и лает; а как его посадят сильно и он под ним не сидит же и
выбивается из-за стола вон, и его не пущают и разговарива-
ют, чтоб он царя не приводил на гнев и был послушен; и он
просит, “хотя де царь ему велит голову отсечь, а ему под тем не
сидеть”, и спустится под стол; и царь укажет его вывести вон и
послать в тюрьму, или до указу к себе на очи пущати не велит».
Такое ослушание воле государя, долгий спор из-за места
за столом представляется нам странным спором по ничтожно-
му поводу. Но надо иметь в виду, что по понятиям того вре-
мени, кто один раз сел за царским столом ниже своего сопер-
ника, тот на всю последующую свою служебную карьеру оп-
ределял свое отношение к этому сопернику, признавал себя и
весь свой род более низким по отечеству. Известное место за
столом определяло последующие служебные назначения лица,
совместные с членами соперничающего рода.
Местничество не ограничивалось спорами о местах за сто-
лом, оно простиралось на все совместные службы. «Весь слу-
жебный распорядок, — по замечанию Валуева, — должен был
строго соответствовать родовому распорядку, передающему из
рода в род все свои отношения в постоянной и строгой пре-
емственности».
Бояре обнаруживали удивительное упорство, неослабеваю-
щую твердость в постоянной, изо дня в день, защите своих
родовых отеческих прав. Они смело противились воле госуда-
ря, навлекали на себя опалу, сидели недели и месяцы в тю-
ремном заключении, жертвовали существенными материаль-
ными интересами, когда отказывались из-за местничества ехать
на какое-либо воеводское кормление, жертвовали всем, что-
бы отстоять высокое место своего рода и не принять невмес-
тного назначения.
73
Особенно яркий пример стойкого неповиновения распоря-
жениям правительства, нарушавшим обычное право местниче-
ства, представляет князь Андрей Голицын в его неоднократно
возобновлявшихся спорах с князем Тимофеем Трубецким. В
1588 году, в марте, царь Феодор Иоаннович, формируя пол-
ки, которые должны были стоять в Туле для охраны южной
Украины от крымских людей, назначил воеводою в главный,
большой полк князя Трубецкого, а во второй по значению
полк, передовой — князя Андрея Голицына. Князь Голицын
отказался принять это назначение, считая унизительным быть
ниже князя Трубецкого, и «бил челом в отечестве» на этого
князя. Государь отказал в судебном разбирательстве спора, «не
велел Андрею Голицыну дати счету», сославшись на то, «что
князь Андрей бывал со князем Тимофеем (Трубецким) преж
того» и на то, что ранее, в немецком походе 1579 года даже
старший брат князя Андрея Голицына был меньше боярина кня-
зя Тимофея Трубецкого. Князь Голицын не удовлетворился
таким решением без обычной, обстоятельной проверки прав
обеих сторон на боярском суде и не поехал на службу в полк.
Тогда государь велел силой отвезти его на службу с приставом,
но князь, привезенный под конвоем на место сбора полка, от-
казался принять полковые списки. За это вторичное ослуша-
ние он был посажен в тюрьму, сидел в тюрьме две недели, но
списков все-таки не взял. Тогда государь уступил его упорству,
велел выпустить из тюрьмы и отпустить со службы. Спор Го-
лицына с Трубецким на этом не кончился; осенью того же года
он добился суда в отечестве с Трубецким, но, по всей вероят-
ности, был обвинен, так как в марте следующего, 1589 года,
опять назначен был воеводой передового полка в Тулу, «для
приходу крымского царя», в то время, как воеводой большого
полка по-прежнему был назначен его соперник князь Трубец-
кой. Голицын и тут упорствовал, настаивал на своем старшин-
стве, «не хотя быть в меньших у князя Трубецкого», и отка-
зался от командования полком под предлогом болезни («разбо-
лелся, будто болен»).
До какой степени местничество стесняло правительство в
его распоряжениях, видно из следующего. Упомянутое уже на-
значение воевод в полки, для обороны южной границы в 1588
году, вызвало сразу три челобитья воевод об отечестве. Кро-
ме князя Голицына, бившего челом на князя Трубецкого,
74
Михайло Туренин, назначенный вторым воеводой в передо-
вой полк, отказывался служить ниже второго воеводы боль-
шого полка Хворостинина; воевода третьего, сторожевого
полка Михайло Салтыков считал себя обиженным высшим на-
значением Туренина20.
3
Несмотря на ясно сознаваемый вред местничества, москов-
ское правительство до царствования Феодора Александровича по-
стоянно считалось с боярскими родословными притязаниями,
как с неизбежным злом. Даже Иоанн Грозный, столь самовла-
стный и жестокий в отношении к боярам и княжатам, заподоз-
ренным в измене, терпеливо сносил явное неповиновение сво-
их слуг, когда оно основывалось на местнических счетах.
В первые годы самостоятельного правления Иоанна, оз-
наменовавшиеся вслед за изданием Судебника 1551 года напря-
женной законодательной деятельностью, издано было несколь-
ко важных указов, касавшихся местничества. Эти указы не
столько, однако, ограничивали местничество, сколько упоря-
дочивали его.
Указом, или Уложением, 1550 года служащим в полках
княжатам, дворянам и детям боярским запрещено было мес-
тничаться с воеводами, начальниками полков. Служба «боль-
ших дворян» под начальством меньших по отечеству воевод не
должна была приниматься в расчет, в случае занятия ими дол-
жности воеводы: «а впредь случится кому из тех дворян боль-
ших самим быть в воеводах, тогда счет дать и быть им в вое-
водах, по своему отечеству; а наперед того, хотя и бывали с
которыми воеводами с меньшими на службе, и тем дворянам
с теми воеводами в счете в своем отечестве порухи нет».
Вместе с тем установлены были правила для местничества
полковых воевод между собой. Споры о местах крайне затруд-
няли выбор лиц на должности воевод; первые воеводы счита-
лись местами не только с первыми же, или большими воево-
дами других полков, но и со вторыми воеводами высших пол-
ков; вторые воеводы всех пяти полков местничались как со
своими прямыми начальниками, так и с воеводами, первыми
и вторыми, других полков. Указом 1550 года первый воевода
большого полка был объявлен стоящим выше всех других во-
евод. Первые воеводы трех следующих по значению полков:
75
правой руки, передового и сторожевого, — признаны были
равными между собой; воевода полка левой руки — меньше
воеводы правой руки, но он не меньше воевод передового и
сторожевого полков. Не считая местничества всех воевод с пер-
вым воеводой большого полка, одному только воеводе левой
руки предоставлено было считаться местом с воеводой полка
правой руки. Затем всем вторым воеводам запрещено было
считаться с первыми воеводами других полков: «кто с кем в
одном полку послан, тот того и меньше, а с другими (первы-
ми воеводами) без мест». Соответственно вышеуказанному
счету первых воевод, вторые воеводы полков правой руки и
других признавались меньше второго воеводы большого полка,
но не могли местничаться между собою; а второй воевода ле-
вой руки был, кроме того, меньше одного лишь второго вое-
воды правой руки.
Этот указ не нарушал существенных оснований местниче-
ства. В одной из дошедших до нас редакций этого указа пря-
мо было подтверждено, что государь «прибирает воевод, рас-
суждая их отечество», и сообразуясь с тем, кто может «рат-
ный обычай содержати». Этим указом только ограничивалось
поле возникновения местнических столкновений, посредством
сужения понятия совместной службы, лежавшего в основе
местничества.
Несмотря на это, указ 1550 года при последующих мест-
ничествах часто не соблюдался. Обычный счет всех пяти пол-
ков в последовательном порядке старшинства (большой, пра-
вая рука, передовой, сторожевой, левая рука) брал верх над за-
коном и само правительство иногда держалось этого счета при
решении местнических споров21.
Другой указ, касавшийся местничества и изданный в пер-
вой половине царствования Иоанна Грозного, установил пра-
вила для определения старшинства родственников в роду, для
так называемого счета родословной лествицей. Как указано
выше, для определения взаимоотношений двух лиц из прибли-
зительно равных по значению фамилий, недостаточно было
выяснить взаимоотношение каких-либо их родственников по
разрядной службе, но необходимо было также установить от-
ношение тяжущихся лиц к этим родственникам по родословцу.
При этом, по обычному счету родословной лествицей, при-
нимались во внимание не только семьи, отец с сыновьями и
76
внуками, но и весь род, дяди и племянники. В основе ле-
жал счет по старшинству поколений. Все дяди были старше
племянников, племянники — внуков и так далее. Место лица
среди родственников одного поколения определялось как стар-
шинством рождения, так и происхождением от старшего род-
ственника. Сыновья известного лица стояли ниже его брать-
ев, сыновья второго брата были меньше сыновей старшего бра-
та. Так как все дяди были выше своих племянников, то стар-
ший сын первого брата оказывался ниже (меньше) своего отца
не на одно место, а на столько мест, сколько у него было
дядей; если их было семь, то он занимал от отца восьмое ме-
сто.
Большие семьи, вследствие этого, должны были терять в
местнических счетах перед малыми. Равенство сыновей двух
лиц, равных между собой, находилось в зависимости от того,
были ли у их отцов братья или нет. Сын лица, имевшего пять
или шесть братьев, оказывался стоящим ниже сына лица, имев-
шего одного брата; он был ниже отца на 6 или 7 мест, а его
соперник — на два места.
Рассматриваемый указ имел целью предупредить до неко-
торой степени такое неравенство, возникшее из большего раз-
множения одного рода сравнительно с другим. Старший сын
первого брата был объявлен равным четвертому своему дяде;
он занимает определенное четвертое место от своего отца, даже
если имеет четверо или более дядей. «По нашему уложению, —
говорит Иоанн в одной из грамот, разрешавшей местнический
спор, — первого брата сын четвертому дяде в версту»22.
4
Иоанн Грозный ограничился этими указаниями, которые
должны были, не нарушая главных оснований местничества,
заключить его в более тесные пределы. Но он ясно сознавал
вред местничества, как видно из следующих слов царя на Сто-
главом соборе 1551 года: «Как приехали к Казани, — говорил
государь, указывая на Казанский поход предшествовавшего
года, — и 'с кем кого не пошлют на которое дело, ино всякий
разместничается на всякой посылке и на всяком деле, и в том
у нас везде бывает дело некрепко; и отселе куды кого с кем
посылаю без мест по прежнему приговору, без кручины и без
77
вражды промеж себя никоторое дело не минет, и в тех местах
(местничестве) всякому делу помешка бывает».
Тем не менее, видя, что местничество причиняет всякому
делу помешку, Иоанн IV не решался на его отмену ни в годы,
ближайшие к Стоглавому собору, ни в позднейшее время оп-
ричнины и гонения княжат. Напротив, Иоанн постоянно при-
знавал местнические притязания бояр, не обнаруживая прин-
ципиального противодействия им. По не вполне достоверно-
му рассказу историка прошлого века князя Щербатова, Хаба-
ров Симский поплатился жизнью за нежелание уступить место
известному опричнику Малюте Скуратову. Из других достовер-
ных местнических дел времени опричнины видно, напротив,
что Иоанн никогда не карал бояр и князей за местническое
ослушание так, как он карал их за действительную или мни-
мую измену.
Грозный царь нередко сам входил в расследование местни-
ческих споров и решал их, к удивлению историков, скоро,
благоразумно и милостиво. Судебные разбирательства «стычек»
оканчивались обыкновенно тем, что челобитчика ставили ниже
того, на кого он жаловался, часто же прекращались тем, что
местникам не давали между собою счета; иногда, для избежа-
ния споров, воевод перемещали с одной пограничной стражи
на другую — по тогдашнему выражению — разводили. Всего же
чаще давали такое решение: «служить без мест, а как служба
минет, тогда и счет будет дан».
Для ослабления вредного влияния местничества Иоанн до-
вольствовался тем, что чаще других государей прибегал к ре-
шительному средству: объявлению службы невместною на тот
или иной поход. Когда государь объявлял «быть без мест», то
это значило, что то или иное взаимоотношение воевод не бу-
дет служить примером для последующих их совместных служб,
так что они могли не кручинясь принять невместное для себя
назначение.
Местничества возникали даже в самое жестокое время
правления Иоанна и оканчивались благополучно для споря-
щих лиц. Известный поход царя в Новгород, окончившийся
разгромом этого города, все время сопровождался местничес-
кими челобитьями, по которым давались обычные решения.
Особенно много местнических дел было в первые годы само-
стоятельного правления Иоанна, во время Казанского похо-
78
да, и затем, в ближайшие годы, за учреждением опрични-
ны; с 1575 года число их удваивается и возрастает с каждым
годом: это объясняют тем, что опричнина должна была спу-
тать отношения бояр23.
Зная о сильном развитии местничества при Иоанне Гроз-
ном, иностранцы Флетчер и Горсей полагали даже, что Иоанн
прямо покровительствовал местничеству, что он иногда наме-
ренно возвышал низших над высшими, с целью разъединить
знатные роды, возбуждая среди них взаимное недоверие. Один
из новейших историков, следуя мнению этих иностранцев,
предполагает, что Грозный царь сознательно пользовался зна-
менитым политическим правилом маккиавелизма: «разъедини
(разделяй) и властвуй». Иоанну Грозному, однако, не было
надобности пользоваться местничеством, как средством разъе-
динения аристократии, после того, как он воспользовался для
ослабления ее другими, более действенными средствами — каз-
нями и опричниной. Местничество было опасным обоюдоос-
трым оружием: если оно, с одной стороны, могло разъединить
и ослабить аристократию, то, с другой стороны, при сильном
развитии оно еще более могло ослабить правительство, пара-
лизуя все его распоряжения, не только в мирное, но и в во-
енное время, когда обстоятельства требовали безотлагательно-
го их исполнения. Употребление этого опасного оружия по пра-
вилу «разъедини и властвуй» было сверх того и излишним пос-
ле неуклонного применения царем другого правила: «устрани
и властвуй». Местничество, как замечено выше, не столько
разъединяло московскую аристократию, сколько охраняло за-
нятые ею высшие места от вторжения неродословных людей.
Очистив ряды высшей знати от опасных и не внушавших ему
доверия лиц, Иоанн затем мог уже более терпимо относиться
к местническим притязаниям знати, которые к тому же пред-
ставляли собой непреодолимую для того времени силу.
Не отменяя местничества, царь имел возможность ослабить
значение московского боярства еще и иным путем, помимо опал
и казней. Следуя примеру своего деда и отца, он проводит
на высшие места невысоких по отечеству или совсем неродос-
ловных (неродовитых) людей, вопреки притязаниям бояр. Мы
видели уже, как Иоанн выдвигал вперед Годуновых. Установ-
ленные при Василии III чины думных дворян, а затем и дум-
ных дьяков, были наиболее действительным средством для воз-
вышения угодных государю лиц невысокого происхождения.
79
При Иоанне Грозном возвышается ряд дельцов, дворян и
дьяков, малородословных или совсем неродословных людей:
Адашевы, Сукины, Черемисиновы, Щелкановы и другие. Князь
Курбский упрекает Иоанна за то, что он верит «писарям, ко-
торых избирает не от шляхетства, а от поповичей и простого
всенародства». Еще резче порицает новые порядки другой мос-
ковский выходец в Литву, Тетерин. «Есть у великого князя,
— писал он в Москву к Морозову, — новые верники, дьяки,
половиною его кормят, а большую себе берут; их отцы вашим
и в холопство не годились, а теперь не только землею, но и
головами вашими торгуют». Если новые люди, опытные при-
казные деятели были дворянского происхождения, как Адашев
или печатник Олферьев, их вводили в Думу думными дворя-
нами и за долгую, полезную службу возвышали в окольничие.
Если это были дьяки, они вступали в Думу думными дьяками
и потом поднимались в думные дворяне и даже в окольничие,
как было с известным дьяком Посольского приказа Василием
Щелкаловым. «Рядом с аристократией породы, родословной
книги, — говорит проф. Ключевский, — становится знать при-
казной службы и государевой милости». Проф. Сергеевич, со
своей стороны, замечает по этому поводу, что со времени об-
разования Московского государства с помощью бояр и воль-
ных слуг, «московские государи начинают ломать те подмост-
ки, при помощи которых произошло возвышение их собствен-
ной власти, и выдвигать на службу новому государству новых
людей; в дьяках они создают противовес боярам». В этих новых
людях московские государи находят весьма часто выдающихся
по опытности и дарованиям и всегда более послушных испол-
нителей своей воли. Впоследствии царь Алексей Михайлович
учредил особый приказ Тайных дел, для надзора за управле-
нием и для исполнения «всяких царских и тайных дел»; этот
приказ в составе одних лишь дьяков и подьячих был учрежден
для того, чтобы «царская мысль и дела исполнялися все по его
хотению, а бояре и думные люди о том ни о чем не ведали»1*.
ГЛАВА IV
Дворяне и дети боярские
1
Сливаясь с боярами и детьми боярскими, служилые кня-
зья входят в состав нового класса служебных людей. Начало
образования этого класса было положено Иоанном III; завер-
шение его организации принадлежит царствованию Иоанна
Грозного. Вольных бояр и слуг вотчинников сменяют неволь-
ные служилые люди, владеющие землей преимущественно на
поместном праве.
Рядовая масса служилых людей образовалась, в основном,
из потомков княжеских слуг удельного времени и из размно-
жившихся и обедневших потомков старинных бояр. Многие
упавшие боярские роды вошли еще в период уделов во второй
разряд княжеских слуг. Вследствие господствовавшего в древ-
ней Руси обычая делить имения между всеми сыновьями-наслед-
никами, многие дети бояр не могли достигнуть того положе-
ния, какое имели их отцы. Обедневший сын боярина оставался
на всю жизнь известен в качестве сына знатного отца, боярс-
кого сына. Наименования сын боярский, дети боярские при-
сваивались всем членам упавших боярских родов; со времени
Василия Темного эти названия получают широкое распростра-
нение; первоначально они присваивались по преимуществу по-
томкам бояр, затем распространились на всех слуг второго раз-
ряда. Удельное наименование слуги, с упадком удельного по-
рядка, постепенно выходит из употребления. Василий III в 1509
году пишет указ не боярам и слугам, но «боярам и детям бо-
ярским и всем служилым людям».
Служилые люди, дети боярские отличались от удельных слуг
не одним лишь наименованием. Они не имели права отъезда,
несли обязательную службу, незнакомую прежним вольным
81
слугам. В противоположность слугам, владевшим вотчинами,
дети боярские по преимуществу были помещиками, владели
землей, данной им в условное, поместное владение.
В древнейшее время поместьями, служними землями, вла-
дел лишь немногочисленный разряд дворных слуг, подчинен-
ных дворецкому. Большая же часть слуг владела землей на
полном праве собственности. Наделение служилых людей уча-
стками дворцовой земли в поместье принимает широкие раз-
меры лишь при Иоанне III, когда, с присоединением боль-
шей части уделов и обширных владений Великого Новгорода,
в руках московских государей сосредоточились большие про-
странства земли. В 1500 году великий князь Иоанн Василье-
вич, как говорит летопись, «по благословению Семена Мит-
рополита, поймал за себя в Новгороде Великом церковные зем-
ли и владычни и монастырские и роздал детям боярским в
поместье». Еще ранее государь потребовал от новгородцев от-
дачи части их земель в его полное распоряжение, объявив, что
«нам, великим князьям, государство свое держати на своей
отчине Великом Новгороде без того нельзя», и для укрепле-
ния своей власти над Новгородом, с одной стороны, «послал
в Новгород на поместья многих своих детей боярских» (в 1482
г.), с другой стороны, многих новгородских бояр*, лишив пре-
жних владений, наделил поместьями под Москвой25.
В княжение Иоанна III входит в употребление и новый тер-
мин поместье: он встречается впервые в жалованной грамоте,
написанной около 1470 года. В великокняжеском Судебнике
1497 года находим выражение: «поместник (помещик), за ко-
торым земля великого князя». Происхождение поместья, как
особой формы землевладения, обусловленного службой, теря-
ется в древности удельных веков; первые опыты широкой раз-
дачи поместий произведены были при Иоанне III. При Иоан-
не Грозном поместное содержание служилых людей развивает-
ся в определенную систему26.
Не только для детей боярских, которые или совсем не
имели наследственных владений, или владели измельчавши-
ми вотчинами, но и для многих бояр и князей, которые не-
* «Той же зимы, в 1484 г., поймал князь великий больших бояр
новгородских и боярынь, а казны их и села все велел отписати на
себя, а им подавал поместья на Москве под городом».
6 Зак. 73
82
когда владели обширными землями на праве полной соб-
ственности, поместное землевладение получает преобладаю-
щее значение перед вотчинным. Княжеские вотчины также
или измельчали, вследствие разделов между наследниками и
экономического кризиса, или по распоряжению правитель-
ства были обменены на поместья. Поместное землевладение
является, таким образом, характерной чертой положения но-
вого служилого класса детей боярских, с вошедшими в их
состав князьями.
В состав помещиков, детей боярских входят при Иоанне III
дворные люди, или дворяне, составлявшие двор великого кня-
зя. Падение великокняжеских столов сопровождалось обыкно-
венно переходом всех придворных людей из уделов к великому
князю московскому.
«В руках Иоанна Васильевича, — замечает проф. Сергее-
вич, — соединилось уже столько княжеских дворов и дворо-
вых людей, что надо было подумать о новой организации при-
дворных слуг. Он дает им поместья с обязательством нести во-
енную службу и, таким образом, выводит их из тесной сферы
дворового быта на более широкую арену поместной жизни и
службы». Первоначально, однако, эти дворяне-помещики, вы-
шедшие из среды несвободных и безземельных дворных людей,
занимали низшее положение сравнительно с детьми боярски-
ми, потомками свободных бояр и слуг, старинных землевла-
дельцев. Впоследствии при Иоанне Грозном, как будет указа-
но ниже, роли дворян и детей боярских переменились.
Кроме дворян великокняжеских, в класс служилых людей
вошли при Иоанне III и лица, принадлежавшие к дворам ча-
стных лиц, бояр и служебных князей — боярские дворные люди
(дворяне) или послужильцы. С целью ослабления служебных
князей и бояр, Иоанн Васильевич брал людей из сильных кня-
жеских и боярских дворов и, наделяя поместьями, вводил бо-
ярских послужильцев в состав государевых служилых людей.
«Как Бог поручил великому князю Ивану Васильевичу, —
говорит «Разрядная книга», — под его державу Великий Нов-
город (1478), и по его государеву изволению распущены из кня-
жеских дворов и из боярских служилые люди, и тут им име-
на, кто чей бывал, как их поместил государев писец, Дмит-
рий Китаев». Многие боярские послужильцы в 1483 году были
наделены поместьями в Водской пятине, писцом Китаевым на
83
землях, отобранных от новгородских бояр и других землевла-
дельцев. Некоторые из их потомков заняли впоследствии вид-
ное положение среди дворянских родов*27.
В класс государевых служилых людей зачислялись со вре-
мени Иоанна III не одни дворовые люди бояр и князей, но
и те вотчинники и помещики, которые служили боярам и кня-
зьям, не принадлежа к их дворам. В пределах бывшего Твер-
ского княжества до времен Иоанна Грозного сохранились, как
указано было выше, в виде остатка отживавшей старины,
такие дети боярские, которые не входили в состав государе-
вых служилых людей, но служили князьям Микулинскому,
Мстиславскому, Серебряному, Оболенскому, боярину Мо-
розову и другим. Но большая часть таких детей боярских, с
истреблением и ослаблением владетельных княжат, переводи-
лась в разряд государевых служилых людей. Последние твер-
ские слуги бояр и князей, не зависевшие непосредственно от
государственной власти, ко времени царя Михаила Феодоро-
вича утратили свое особое положение, слившись с царскими
дворянами и детьми боярскими.
В северо-восточной Руси, раздробленной на уделы, все бо-
лее значительные землевладельцы, имевшие холопов и крес-
тьян, были с давнего времени связаны сетью служебных от-
ношений; они служили великим или удельным князьям или
боярам. В Новгородской и Псковской областях эти служеб-
ные связи не имели такого развития; там сохранялись мелкие
вотчинники, — своеземцы, или земцы, никому не служившие
и на время войны входившие в состав земского ополчения.
После покорения Новгорода большая часть таких земцев, вот-
чинников, владевших крестьянами, была зачислена в разряд
служилых людей. Мелкие своеземцы, владевшие одним-дву-
мя дворами крестьян, или сами обрабатывавшие землю свои-
ми руками, за неимением крестьян, естественно, не были
взяты на службу и слились с классом тяглых людей, кресть-
ян. Служилые земцы до второй половины шестнадцатого века
* В 1648 году новгородец Водской пятины С. Кошкарев бил
челом царю Алексею Михайловичу на новгородца той же пятины
Муравьева в том, что последний его обесчестил: назвал холопьим
родом. Но справка в писцовой книге 1483 г. указала, что и Кошка-
рев, и Муравьев происходили от боярских послужильцев.
6*
84
сохраняли свое особое наименование земцев, но они отлича-
лись от других служилых людей только по роду землевладения;
они владели наследственными землями, вотчинами, тогда как
новгородские дети боярские были по преимуществу люди при-
шлые, наделенные здесь поместьями по приказанию государя.
Государь, приказывая в 1555 году новгородским служилым
людям снаряжаться в поход «с людьми, конями и доспехом»,
обращается «ко всем новгородским помещикам и земцам во все
пятины». Новгородские земцы отличались от помещиков, в
качестве местных вотчинников — своеземцев. Но в качестве
служилых людей они сливаются с чином детей боярских; им рано
присваивается и это наименование, дети боярские; уже в одном
из актов 1539 года упоминаются «два сына боярские земцы»28.
В высший разряд московского дворянства вошло много ро-
дов иноземного происхождения. К князьям Рюриковичам:
ярославским, ростовским, бел озерским, суздальским, старо-
дубским, смоленским, черниговским, присоединились литов-
ские князья Гедиминовичи. Сыновья литовского князя Пат-
рикея, сына Наримунда (внука Гедиминова), Юрий и Федор
Патрикеевичи, вступили в службу к великому князю Василию
Дмитриевичу и сделались родоначальниками князей Патрике-
евых и отделившихся впоследствии от этого рода отраслей,
князей Хованских, Булгаковых, Щенятевых, Голицыных, Ку-
ракиных. В княжение Иоанна III и отчасти Василия III пере-
шли в подданство к московским государям другие князья рода
Гедимина: Трубецкие, Бельские (1492), Мстиславские (1526)
в одно приблизительно время с переходом в Москву из Литвы
русских князей черниговской отрасли: Воротынских, Одоевс-
ких, Мосальских, Мезецких и литовского князя татарского
происхождения Михаила Глинского (1508). От выходцев из
Литвы и из Польши ведет происхождение также несколько
русских дворянских родов.
Многие княжеские и дворянские роды происходят от татар-
ских царевичей, князей и мурз, ордынских, крымских, на-
гайских, сибирских. Род князей Мещерских ведет свое нача-
ло от владевшего городом Мещерой выходца от орды Магоме-
та, сына Гусейна, или Бахмета Усейнова. Родоначальником
Годуновых, Сабуровых, Вельяминовых был мурза Чет, при-
шедший в Москву и крестившийся, по преданию, при Иоан-
не Калите; Старковы происходят от ордынского царевича Сер-
85
киза, Глебовы — от царевича Сенудюка (Сеюндюка). При
Иоанне Грозном перешли в Москву из Большой Кабарды три
брата, князья Черкасские, турецкого происхождения, сестра
которых Мария Темгрюковна была супругой Иоанна.
Кроме литовско-польского и восточного элементов, в со-
став древнего дворянского класса вошло также несколько за-
падно-европейских выходцев. Родоначальниками дворянских
фамилий сделались некоторые знатные греки и итальянцы,
прибывшие вместе с царевной Софьей Палеолог или вслед за
ней, — вызванные при Иоанне III, итальянские и немецкие
мастера и художники, — взятые в плен при Иоанне IV ливон-
ские рыцари. Так, например, род Кашкиных ведет начало от
одного из «трех братьев, греческих дворян, прозванием Каш-
киных, приехавших из Рима с царевной Софией, дочерью царя
Фомы Морейского». Прибывший в Москву в 1496 г. грек
Федор Ласкарис был родоначальником Ласкиревых. Фон-Ви-
зины происходят от взятого в плен в Ливонскую войну рыцаря
Ордена меченосцев фон-Визина.
По родословным росписям, составленным в позднейшее
время, многие дворянские роды ведут свое происхождение от
древних выходцев с запада, от «честных мужей, выезжих из
прусс или из немцев». «Во дни благоверного великого князя
Александра Ярославича Невского приеде из немец муж чес-
тен именем Ратша, а у Ратши сын Якун, а у Якуна сын Алекса
и т.д.» Этот Ратша считается родоначальником 25 дворянских
фамилий (Мусиных-Пушкиных, Бутурлиных, Хромых, Мят-
левых и др.). В XVII веке все знатные фамилии вели свои
родословные или от князей, или от знатных выходцев: Ши-
мана Африкановича, приехавшего «из немец» к Ярославу I
(Воронцовы, Аксаковы); «мужа честна Михайлы Прушанина»,
вступившего на службу к Александру Невскому (Морозовы,
Салтыковы, Тучковы и др.); братьев Андрея Кобылы и Федо-
ра Шевляги (Кошкины, Кобылины, Шереметевы и др.); нем-
чина Дола (Яхонтовы, Свечины и др.); шведского выходца
Облагини; датского — Вирягая; прибывшего в XV веке англи-
чанина Беста (Бестужевы-Рюмины) и других. Современные
исследователи, допуская возможность появления на Руси (че-
рез Новгород) в удельное время выходцев из Германии, от-
рицают достоверность указанных родословных преданий29.
86
2
До второй Половины XVI века служилые люди назывались
преимущественно детьми боярскими. Наименование сына бо-
ярского считалось более почетным, чем наименование дворя-
нина. Но в конце этого века название дворянина с небольшо-
го числа дворных людей, вошедших в состав служилого клас-
са, переносится на всех лучших представителей этого класса.
В первой половине XVI столетия, правительство обращалось
в своих грамотах к детям боярским и дворянам', начиная с 1566
года, на первое место обыкновенно ставится наименование
дворян. С возвышением царской власти возвышается значение
придворных слуг. Все дети боярские становятся такими же, как
прежние дворяне, зависимыми людьми, холопами царя; они
начинают ценить наименование дворянина, указывающее на их
близость к царскому двору30.
Служилый класс дворян и детей боярских впервые при Иоан-
не IV получает более стройную организацию.
По указу 1556 года произведена была по всему государству
общая разверстка поместий для более равномерного наделения
землей служилых людей. Было замечено, что «вельможи и
всякие воины (дети боярские) многими землями завладели, а
службою оскудели», и что служба их не соответствует разме-
рам их вотчин и поместий. Поэтому государь повелел: «творя
уравнение в поместьях землемерием, учинить каждому, что до-
стойно, излишки же разделите неимущим». При определении
поместных наделов в этом случае, как и при позднейших ча-
стичных и периодических верстаниях помещиков, принимались
во внимание вотчинные владения служилых людей. «Неиму-
щие» получали большие поместья, чем лица, имевшие вотчины.
Одновременно с этим устройством поместного землевладе-
ния была принята важная мера по отношению к землевладе-
нию вотчинному. Еще до Иоанна IV было установлено прави-
ло, что люди, владеющие вотчинами, обязаны нести военную
службу так же, как владельцы поместий. Владение землей на
праве полной собственности не избавляло владельца от обязан-
ности содействовать личными силами защите государственной
территории. «Земля не должна выходить из службы», находит-
ся ли она в руках помещика или вотчинника. Земля сама, по
понятиям того времени, замечает проф. Загоскин, служит
87
государству; вотчинник является только лицом, в котором
выражается служебная сила земли. Указом 1556 года размеры
службы с вотчин были уравнены со службой с поместий. При
определении размеров этой повинности землевладельцев было
постановлено одинаково по отношению к вотчинникам и по-
мещикам, что с каждых ста четвертей (50 десятин) землевла-
дельцы обязаны поставить одного вооруженного всадника:
Иоанн IV повелел «с вотчин и поместий уложенную службу
учинити, со ста четвертей доброй угожей земли человек на коне
в доспехе в полном, а в дальний поход о дву конь». За лю-
дей, надлежащим образом снаряженных в поход, правитель-
ство выдает денежное жалованье; «а кто землю держит, а служ-
бы не служит, на тех на самих имати деньги за люди»31.
Уравнивая до некоторой степени вотчинное землевладение
с поместным, правительство ограничило право собственности
на вотчины в отношении передачи их по наследству. Указами
1562 и 1572 гг. было определено, что вотчины бояр и детей
боярских не могут переход ить по наследству далее четвертой сте-
пени родства: «дале внучат вотчин не отдавати роду» (1572).
Если же боярин или сын боярский умрет бездетным (не оста-
вит наследника мужского пола), «а ближнего роду и духовные
у него не будет, и та вотчина — государя, царя и великого
князя; а жене его из той же вотчины государь указ учинит, как
ей можно прожить, и душу умершего государь велит устроить
из своей казны» (т.е. даст деньги в монастырь на поминовение).
Еще более ограничен был переход по наследству вотчин,
купленных из казны. Продавая частным лицам казенные по-
росшие земли в Московском уезде, правительство, по указу
1572 г., предоставляло покупщикам только право передать их
детям или дать в приданое дочерям. В случае бездетности
лица, купившего землю, правительство брало ее обратно в
казну и платило его родственникам или давало в монастырь
только те деньги, за которые вотчина была продана*32.
* Правительство при этом не вознаграждало родственников за хо-
зяйственные улучшения в вотчине: «а буде та вотчина распахана и ус-
троена, за нее платить родичам только те прямые деньги, что он дал
за нее».
88
3
Общей организации поместной и вотчиной службы детей
боярских по указам 1556 года предшествовало образование выс-
шего разряда служилых людей, московского дворянства, по
указу 1550 года. Этим указом, приговором царя Иоанна с
боярами 1 октября 1550 года, велено было набрать по уездам
избранную тысячу лучших детей боярских и наделить их поме-
стьями в Московском и смежных с ним уездах, не далее 70
верст (140 верст по нашему счету) от Москвы. Избранные
провинциальные служилые люди вошли в состав столичного
дворянства, к которому принадлежали знатные, княжеские и
боярские роды и дети боярские, имевшие земли под Москвой.
На одинаковых условиях с рядовым дворянством наделены были
поместьями бояре, окольничие и другие высшие сановники,
не имевшие под Москвой поместий или вотчин. Новые под-
московные помещики предназначались к постоянной службе в
столице и обязаны были быть готовыми к исполнению различ-
ных, преимущественно военных, правительственных поруче-
ний. Имена их занесены были в известную «тысячную книгу»,
сохранившуюся до нашего времени.
Московское дворянство, значительно увеличенное в сво-
ей численности, разделено было на три статьи, или разря-
да, по степени родовитости его членов. Две первые статьи
были сравнительно немногочисленны и заключали в себе всего
112 имен. К первой статье причислены были высшие санов-
ники, 28 человек, и 33 сына боярских; второй разряд состо-
ял из 79 человек детей боярских. В эти статьи вошли знат-
нейшие княжеские роды и вся боярская, первостепенная и
второстепенная знать. Третья статья, самая многочисленная
(900 человек с лишком), отличалась смешанным составом; и
здесь было много родовитых людей и князей, но огромное
большинство лиц, записанных в эту статью, принадлежало к
рядовому дворянству.
Кроме практической цели, облегчения службы в Москве,
наделение служилых людей подмосковными поместьями могло
иметь также известное политическое значение в отношении кня-
жат. Почти все княжеские и все виднейшие роды вошли в со-
став московского дворянства, разместившись по всем трем ста-
тьям, смотря по своей родовитости и служебному положению.
Они получали поместья под Москвой, с обязательством быть
89
готовыми «для посылок», и, следовательно, должны были жить
в этих поместьях, оставив свои вотчины в более или менее от-
даленной от Москвы провинции. Княжата, таким образом, стя-
гивались к московскому центру, становились дворянами-помещи-
ками и разобщались с теми местами, где они владели наслед-
ственными удельными землями, в качестве владетельных князей.
Дворяне и дети боярские «московского списка» были глав-
ными деятелями центрального и областного, гражданского и
военного управления. Получая чины бояр, окольничих, стольни-
ков и пр., они занимали придворные и приказные должнос-
ти. Они же весьма часто «служили в начальных людях служи-
лых людей», командовали, в должности сотенных голов, уез-
дными отрядами (сотнями) провинциальных дворян. Москов-
ские дворяне назначались также нередко годовыми воеводами
в пограничные города, где требовалось постоянное присутствие
военной силы для бдительного надзора за движениями непри-
ятеля и для отражения его внезапных нападений. При таких
назначениях в провинцию правительство иногда, как замечает
проф. Ключевский, сообразовывалось с местными связями
московских дворян и назначало их в те самые местности, где
они владели вотчинами и откуда были взяты на службу по «мос-
ковскому списку». Так, воеводами в города рязанской украй-
ны, в Пронск, Ряжск, Михайлов, очень часто назначали Сун-
буловых, Коробьиных, Сидоровых, бывших рязанских детей
боярских, потомков бояр бывшего Рязанского княжества. Но
гораздо чаще, и в особенности при назначениях князей, пра-
вительство избегало поручать видным представителям дворян-
ского класса ответственные должности в тех местностях, с
которыми они имели родовые поземельные связи. На запад-
ной границе, в Смоленске, Ржеве, Полоцке и Юрьеве Ливон-
ском, встречаем воеводами или городничими князя Шуйско-
го, князя Прозоровского и других столичных дворян, принад-
лежавших по происхождению к таким центральным уездам, как
Суздальский, Переяславский или Стародубский (на Клязьме)33.
Во исполнение указа 1550 года наделены были подмосков-
ными поместьями 1078 человек служилых людей из 46 горо-
дов: им роздано было до 180 тыс. десятин пахотной земли в
окружности Москвы на 140 верст (в уездах Московском, Руз-
ском, Тарусском, Звенигородском, половине Дмитровского).
Поместные оклады были трех родов: дворянам первой статьи
90
давали по 300 десятин пахотной земли, второй статьи — 225
десятин и третьей — 150*.
Дети боярские московские и выбранные из других городов
слились в одно целое, в разряд московских дворян. Деление
на три статьи просуществовало недолго. При Феодоре Иоан-
новиче законом 1587 года для всех московских дворян установ-
лен был одинаковый размер подмосковных поместных дач — в
150 десятин (или 300 четей: 100 четей в одном поле, а в дву
потому-ж).
Земельные владения лучших дворян были бы слишком не-
значительны, если бы они ограничивались только этими под-
московными поместьями. Но эти дворяне, кроме поместий
под Москвой, владели поместьями и вотчинами в провинции.
Выйдя из провинциального дворянства, они не порывали
окончательно землевладельческих связей с провинцией, как
ни отвлекала их от нее служба в Москве или на окраинах по
особым поручениям. Кроме подмосковных дач, московские
дворяне получали в значительно большем размере поместья в
провинции; по позднейшим сведениям 1610 года, их провин-
циальные поместные оклады равнялись 1050—1350 десятинам.
Среднее поместное владение московского дворянина, его под-
московное и провинциальное имения состояли из 1300 деся-
тин пахотной земли, не считая лугов и лесных дач.
Провинциальное дворянство составляло особые уездные об-
щества, приписанные к уездным городам. Каждое общество
* Царский приговор 1 октября 1550 г.: «лета 7059 Октября в 1
день, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси приговорил
с бояры учинить в московском уезде, да в половине Дмитрова, да в
Рузе, да в Звенигороде, от Москвы верст за 60 и за 70, помещи-
ков, детей боярских, лучших слуг 1000 человек; а которым боярам и
окольничим быть готовым в посылки, а поместий и вотчин в мос-
ковском уезде у них не будет, и боярам, и окольничим дата поме-
стья в московском уезде по 200 четвертей, а детям боярским в пер-
вой статье дати поместья по 200-ж четьи, а другой статье детям бо-
ярским дати поместья по 150 четьи, а третей статьи по 100 четьи. А
сена им давати по толку-ж копен на колко кому дано четвертей паш-
ни, опричь крестьянского сена ... А который по грехам из той тыся-
чи вымрет, а сын его к той службе не пригодится, и в того место
прибрать другого...» По обычному расчету того времени обозначалось
число четвертей, равных полудесятине лишь в одном поле, причем
равное количество четей отводилось в двух других полях: «в одном
поле, а в дву потому-ж».
91
делилось на три чина-разряда детей боярских: выборных, дво-
ровых и городовых. Поместные оклады их при Иоанне Гроз-
ном не были еще уравнены и весьма разнообразились по уез-
дам. Дворяне каждого чина делились на статьи: их поместные
оклады сообразовывались не с чинами, но со статьями. Вы-
борные дворяне известных статей получали равные оклады с
дворовыми и городовыми. Поместные имения лучших предста-
вителей провинциальных, выборных дворян почти равнялись
низшему окладу дворян «московского списка», доходя до 1050
десятин. Беднейшие помещики в провинции наделялись име-
ниями в 75 десятин, а в некоторых городах и еще меньшими
дачами в 30 десятин пахотной земли34.
4
При Иоанне Грозном и Феодоре Иоанновиче, в связи с по-
степенным расширением пределов Московского государства в
южные и юго-восточные степи, на юг и восток от реки Оки,
получают особое значение украинные дети боярские, в качестве
военных колонизаторов края. По мере движения в степь, пра-
вительство увеличивает их численный состав; переводит во вновь
возникающие пограничные уезды, вокруг передовых крепостей,
детей боярских из центральных местностей; пополняет их ряды,
верстая казаков в дворянские чины. Иоанн Грозный в 1571 году
организует украинную сторожевую службу, возлагая ее на по-
мещиков пограничных уездов.
Поселяя служилых людей на южной окраине, правительство
ставило их в очень тяжелые условия. Оно давало им поместья
в полосе, подверженной непрестанным татарским набегам. Ук-
раинные дети боярские жили в постоянной тревоге. Обраба-
тывая свои земли, помещики должны были быть готовыми
защищать их во всякую минуту с оружием в руках, а чаще всего
оставлять их на расхищение южным кочевникам, чтобы, со-
бравшись с женами и детьми в пограничной крепости, Каши-
ре или Епифани, постараться отстоять от неприятеля хотя бы
эту крепость35.
При Иоанне III русское население к югу от реки Оки дер-
жалось только в северной части нынешней Тульской губернии,
в узкой полосе между Окой и Упой, и даже это население не
находило систематической защиты от татарских набегов. Че-
рез Тульскую губернию шли татарские торные дороги с юга на
92
север, шляхи Муравский и Изюмский, и татарам почти все-
гда удавалось беспрепятственно дойти до самой Оки. Москов-
ское великое княжество должно было ограничиться самым
необходимым, охраной центральной области, и стремилось
лишь к тому, чтобы лучше укрепить ближайшую естественную
границу, реку Оку, или «берег», как тогда говорили, главным
образом, с помощью татарских подручных царевичей. Только
в царствование Иоанна Грозного, в середине XVI столетия,
правительство решается выдвинуть границу обороны южнее от
«берега» в степь, находит в своем распоряжении достаточно
сил, чтобы овладеть «полем», как называлась тогда местность
Тульской губернии, — и строить линию «польских» укреплен-
ных городков: Тулу*, Венев, Крапивну (1563), Епифань (1562),
на восток от Тулы — Ряжск (1558). Центром древнейшей за-
щиты «берега» была Коломна; ее роль затем переходит к Туле,
которая становится центральным укреплением в ряду «польских»
военных городков. Южнее Тульской военной линии работа по-
строения новых крепостей велась не менее деятельно. В это
время был построен Орел (1564) и большая часть городов
Орловской губернии. В царствование Феодора Иоанновича
города-крепости строились не менее усердно. «Государь, —
говорит летописец, — видя от татар государству своему час-
тые войны и многие нападения, посла воевод своих со многи-
ми ратными людьми на украйну и повеле им поставити гра-
ды. Они же шедше поставиша грады: Белгород, Оскол, Ва-
луйку: инии же грады прежде тех поставлены — Воронеж, Лив-
ны, Курск, Кромы — и населиша их ратными людьми, каза-
ками, стрельцами и жительными многими людьми»36.
Гарнизон этих важных пограничных крепостей, посред-
ством которых московское правительство отстаивало южные
области от татар, составляли низшие служилые чины, пехо-
тинцы стрельцы и казаки, и артиллерия: пушкари, затинщи-
ки и воротники. Дети боярские и часть казаков служили кон-
ницей. Они жили в поместьях, отведенных им вокруг город-
ков, и собирались в крепость только во время татарских на-
бегов; на этот случай они обязаны были иметь в крепости
* Город Тула впервые был построен гораздо раньше, в 1380 г.,
но в это время он был возобновлен, после неоднократных разгромов
татарами его укреплений.
93
«осадные дворы», в которых в мирное время жили одни лишь
их крестьяне, холопы или вольные, гулящие люди, в каче-
стве дворников37.
По мере того, как линия обороны выдвигалась на юг, дети
боярские переселялись на вновь занимавшиеся и более опас-
ные места. В 1571—1572 гг. для защиты новых крепостей, Ве-
нева и Епифани, правительство переселило в уезды этих го-
родков часть детей боярских из Каширы и Тулы. Здесь им даны
были поместья, «в половину пашенные земли и в половину
дикого поля». Несмотря на постоянную опасность вторжения
степняков, окрестности вновь построенных пограничных кре-
постей: Дедилова, Венева, Епифани были уже значительно
заселены в семидесятых годах этого столетия. На девственной
почве быстро возникают военные поселения помещиков. В
восьмидесятых годах передовую линию украинских укреплений
составлял город Орел с Путивлем, Рыльском и Ряжском. Ор-
ловский край также усиленно колонизовался силами отдель-
ных помещиков, создававших на «диком поле» ряды мелких по-
селков, починков. По берегам рек, у колодцев, на опушках
лесов дети боярские выбирали себе займища под пашню и
покос; строили усадьбы (дворы) на займищах, превращая их
в починки, получавшие названия от личного имени или фа-
милии владельца-колонизатора.
Поместными дачами на этой окраине наделялись не одни
дети боярские, но и некоторые служилые люди низших разря-
дов, казаки и стрельцы, служившие за денежное жалованье,
под начальством сотников, голов и атаманов, назначавшихся
из дворян или детей боярских. В Дедиловском уезде даны были
небольшие поместья двум сотням рядовых казаков за азовскую
и черкасскую службу. В разных пунктах южной окраины вла-
дели поместьями также служилые татары; они размещались здесь
отдельными группами, преимущественно в уездах Каширском,
Пронском и Зарайском.
Состав детей боярских пополнялся в этих местностях иног-
да из низших служилых чинов, казаков. В 1585 году в Епифа-
ни набрано было из казаков 300 человек детей боярских; им
даны были небольшие поместья в уезде этого городка; первой
статье назначен был оклад в 60 десятин (40 четей); люди вто-
рой статьи получили еще меньше, по 45 десятин (30 четей)38.
Украинные крепости с военными поселениями детей бояр-
ских были опорными пунктами в борьбе с татарской степью.
94
На дворянах и других служилых людях лежала, кроме того,
трудная сторожевая служба впереди крепостей. Сторожевые
станицы рассеяны были по степи для постоянного наблюдения
за военными движениями татар и для предупреждения готовив-
шихся вторжений. Начало этой станичной службы восходит к
четырнадцатому веку; правильную организацию она получает
при Иоанне Грозном. В 1571 году царь поручил боярину кня-
зю Михаилу Ивановичу Воротынскому «ведати и поустроити
станицы и сторожи и всякие его государевы польские (поле-
вые) службы». Новый начальник сторожевой украинской служ-
бы на совещании с детьми боярскими, станичными головами
выработал устав сторожевой и станичной службы, чтобы «го-
судареву делу было прибыльнее и государевым украйнам было
береженье, чтобы воинские люди на государевы украйны без-
вестно не приходили». Но прежде, чем было окончено введе-
ние нового устава и сделано было более целесообразное рас-
пределение станиц, совершилось известное нашествие Девлет-
Гирея на Москву летом 1571 года. Украинные дворяне не уз-
нали заранее о готовившемся нашествии, не успели своевре-
менно предупредить правительство, которое было застигнуто
врасплох татарским ханом. Новый устав князя Воротынского
поэтому должен был быть введен в действие с особым тщани-
ем. Сторожевые отряды детей боярских и казаков, по этому
уставу, выходили из украинских крепостей под начальством
сотенных голов и располагались стоянками где-либо в удобном
для наблюдений (усторожливом) месте, откуда высылали разъез-
ды по всем направлениям. Станицы должны были постоянно
передвигаться с места на место: «два раза на одном месте кашу
не варить, и, где кто полдневал, там не ночевать».
Каждая станица детей боярских выезжала в степь на стражу
два раза в год на двухнедельный срок. За небрежное отноше-
ние к этой ответственной службе установлены были строгие на-
казания: битье кнутом и смертная казнь. По указу 1580 года в
станичных головах предписано было ездить детям боярским с
высшими поместными окладами (в 600 и более десятин), ко-
торые внушали больше доверия «в таком великом деле, в ста-
ничных доездах»; всем вообще станичникам определены были
оклады не ниже 150 десятин (100 четей). Вместе с детьми
боярскими сторожевую службу несли лучшие казаки: правитель-
ство приказывало прибирать на польскую службу только «доб-
рых и конных казаков», которым за нее прибавлялись помес-
95
тья и денежное жалованье. «Худые и безконные» казаки не
получали поместных придач и должны были нести лишь каза-
чью, рядовую службу. В некоторых местах сторожевая служба
возложена была на наемных сторожей. Но они несли эту службу
хуже детей боярских; было замечено, что наемные сторожа,
севрюки (северские жители), «стоят на сторожах неусторожли-
во, воинские люди на государевы украины приходят безвест-
но, а они того не ведают и вести от них николи не бывает, а
приходят с вестями ложными». Вместо наемных севрюков,
поэтому, были посланы на донецкие сторожи дети боярские,
путивльцы да рыляне (из Рыльска)39.
Такой же военной колонизацией, как на юге, московское
правительство со второй половины шестнадцатого века закреп-
ляло за собой восток, область покоренного в 1551 году Казан-
ского царства и рязанской украины. Дети боярские переводи-
лись из разных городов в Казань, Свияжск (1550), в крепос-
ти, построенные в 1557 году на Волге, Чебоксары и Тетюши,
и город Лаишев на Каме. Рязанская окраина на границе но-
гайских степей находилась в большей безопасности, чем Туль-
ская «украина» и Орловское «поле», открытые нападениям
более воинственных крымских татар. Восстановление земледель-
ческой культуры в запустевших от татар областях и колониза-
ция «дикой степи» шли на рязанской окраине еще быстрее,
чем в заокских и «польских» областях. Здесь, кроме помест-
ного, сильно развито было землевладение вотчинное. Воен-
ные поселенцы, дети боярские, были проводниками и опо-
рою власти московского правительства также и на западе, на
границе с Литвою; после завоевания Полоцка, в 1570 году,
были розданы поместья детям боярским, невельским и новго-
родским, в Полоцком повете40.
5
Военно-служилое дворянство состояло в ведении Разрядного
приказа, военного министерства тех времен. «Ведомы в том
приказе, — говорит Котошихин, — всякие воинские дела и
города строением и крепостьми, починкою и ружьем и слу-
жилыми людьми; также ведомы бояре... дворяне и дети бояр-
ские, и казаки, и солдаты всякой службой: кого куда случит-
ся послати на службы в войну, и на воеводства в городы и во
всякие посылки».
96
Первое по времени определенное известие о Разряде, как
особом учреждении в полном составе трех дьяков и несколь-
ких подьячих, относится к 1535 году. Но военно-админист-
ративное ведомство Разряда должно было выделиться из об-
щего дворцового управления в самостоятельное учреждение
еще при Иоанне III, когда уничтожена была обособленность
военной администрации уделов и возник класс государевых
служилых людей. В первой половине шестнадцатого столетия,
как и впоследствии, в этом приказе велись разрядные роспи-
си воевод, выдавались воеводам именные списки детей бояр-
ских, участвовавших в походе, хранились составлявшиеся в уез-
дах особые книги, «десятки», куда заносились сведения о слу-
жебной годности каждого дворянина и сына боярского.
В царствование Иоанна Грозного образовывается особый
Поместный приказ. «Ведома в том приказе, — говорит Кото-
шихин, — всего московского государства земля и что кому дано
поместья и вотчин». Разрядный приказ ведал службу детей
боярских, устанавливал общие размеры поместных окладов и
руководил верстанием детей боярских, то есть распределени-
ем их по статьям. Поместному приказу, или избе, принадле-
жало испомещение детей боярских, — наделение их землей по
окладам, определенным в Разряде. Поместная изба не была,
однако, подчинена разрядным дьякам; она самостоятельно за-
ведывала казенными землями и наделяла детей боярских тем
или другим поместьем сообразно с окладом и имевшимися в
ее распоряжении свободными землями. Разрядный приказ ог-
раничивался тем, что определял, в каком размере должно быть
дано поместье служилому человеку, но предоставлял Помест-
ному приказу выделить ему поместную дачу из тех или иных
земель41. Поместный приказ при этом редко наделял детей
боярских поместьями сполна по окладу; большею частью по-
местная дача была несколько меньше оклада.
В качестве военно-административного учреждения, Разряд
имел несравненно более важное значение, чем Поместная
изба, с более ограниченной компетенцией государственного зе-
мельного хозяйства. Сверх того, Разрядный приказ имел еще
значение посредника между Думой и прочими приказами; он
сообщал другим приказам распоряжения государя, касавшие-
ся их; через него восходили в Думу справки, требовавшиеся
от других учреждений. Иностранцы называли этот приказ го-
сударственной канцелярией.
97
Думный разрядный дьяк имел большое влияние на госу-
дарственные дела; от него зависели все служебные назначе-
ния. В конце царствования Иоанна Грозного думным раз-
рядным дьяком был Андрей Щелкалов, пользовавшийся впос-
ледствии громкой известностью. В 1571 году он был сделан
старшим (думным) дьяком Посольского приказа, а его мес-
то занял младший брат его, Василий Щелкалов, который за-
тем долгое время, до 1594 года, стоял во главе Разрядного при-
каза. Братья Щелкаловы, стоявшие во главе двух важнейших
приказов, в царствование Феодора Иоанновича пользовались
изумительным влиянием на дела. Голландец Масса говорит:
«кроме Бориса Годунова, от которого зависели все дела госу-
дарственные, имел в Москве важное значение думный дьяк
Андрей Щелкалов, человек необыкновенно пронырливый,
умный и злой. Борис, считая его необходимым для управле-
ния государством, был очень расположен к этому дьяку, сто-
явшему во главе всех прочих дьяков во всей стране. Во всех
областях и городах ничего не делалось без его ведома и жела-
ния. Не имея покоя ни днем, ни ночью, работая, как без-
гласный мул, он желал еще больше работать. Годунов не мог
надивиться его трудолюбию». О могуществе и самовольстве
дьяков Щелкаловых создалось в XVII веке немало легендар-
ных сказаний; рассказывали, что они, составляя списки слу-
жебных назначений, самовластно влияли на местнический рас-
порядок и искажали родословные росписи. Когда Василий
Щелкалов, несколько уступивший дарованиями своему бра-
ту, перешел в Посольский приказ, место думного разрядно-
го дьяка занял Сапун Аврамов (1594), долгое время бывший
его помощником42.
Разрядному приказу, ведавшему дворян и детей боярских в
мирное время, руководившему их пограничной (украинской)
и сторожевой службой в военное время, когда дворянство при-
зывалось к исполнению своей главной, ратной повинности,
принадлежала роль современного генерального штаба. Дворян-
ство, дворянская конница составляли главную военную силу
Московского государства. В походе 1578 года участвовало дво-
рян 10 532 человека; если положить круглым числом, что каж-
дый помещик приводил с собою в полк по два вооруженных
всадника, — то дворянская конница, считая дворян и их лю-
дей, в этом походе составляла более половины всего московско-
7 Зак. 73
98
го войска*. Для похода на Полоцк в 1563 году, когда Иоанн IV
собрал почти все военные силы государства, выставлено было
в поле еще более всадников дворян, а именно 18 025 человек,
бояр, дворян, детей боярских московских, новгородских и
разных городов. Эта цифра не выражает еще наличного числа
всех детей боярских. Из десятитысячного украинского корпу-
са не менее половины помещиков должно было остаться в 1563
году на местах, для охраны юго-восточных границ от постоян-
но грозившего нападения татар.
В шестидесятых годах, следовательно, в списках Разряд-
ного приказа должно было числиться всего не менее 23 тыс.
дворян и детей боярских. Все же московское войско во время
Ливонской войны состояло приблизительно из 75 тыс. конни-
цы дворян, детей боярских и их людей, из 20 тыс. человек
стрелецкой пехоты и казаков, всадников и пехотинцев, нако-
нец, из 14 тыс. татар и других инородцев и немногих иност-
ранцев (голландцев, шотландцев, греков, датчан и др.); всего
же, по счету Середонина, около ПО тыс. человек. В случае
надобности собирались, кроме того, даточные и посошные
люди, число которых было очень различно43.
Войско делилось, обыкновенно, на пять полков: большой,
правой руки, передовой, сторожевой и левой руки. Каждый
полк составлялся как из дворянской конницы, так и из стрель-
цов, казаков и татар; последние служили разведчиками. В
небольших походах бывало только по три полка: большой,
передовой и сторожевой; напротив, в исключительных слу-
чаях, например, в Казанском походе 1550 года и Полоцком
1563 года, когда во главе войска находился сам государь, при-
бавлялись еще царский, или государев полк, и Ертоуль, пе-
редовой отряд, на обязанности которого лежала разведочная
часть и улучшение путей, по которым двигалось главное вой-
ско. Артиллерия, или наряд, и обоз составляли также осо-
бые части, имевшие самостоятельных воевод. Над каждым пол-
* В походе 1578 года участвовало, кроме 10 532 дворян, — 15119
человек стрельцов и казаков; затем 6461 человек татар и новокреще-
нов и 4513 людей из разных городов. Из числа дворян-помешиков:
212 человек служилых князей и выборных дворян, 9211 — дворян и
детей боярских Московской земли, 1109 новгородских и юрьевских по-
мещиков.
99
ком начальствовал воевода; это же звание носили второй и тре-
тий воеводы полка; под их начальством состояли головы, коман-
довавшие отрядами в 1000, 800 и 100 человек; у стрельцов, кроме
того, были еще начальники — пятидесятники и десятники.
Иностранцы, посещавшие Россию, очень хвалили русскую
артиллерию того времени. Флетчер, подчеркивающий темные
стороны Московского государства, полагает, что ни у одного
христианского государя его времени не было такой прекрас-
ной артиллерии, как у московского царя. Другие иностранцы
удивлялись множеству орудий и снарядов, найденных в кре-
постях Полоцке и Великих Луках, по взятии их Стефаном
Баторием. Нередко, однако, в крепостях недоставало пороха;
именно по этой причине крепость Невль сдалась полякам.
Благодаря хорошей артиллерии, московские воеводы успешно
отстаивали свои крепости. При защите крепостей они прояв-
ляли большую стойкость и искусство, какого не хватало им для
сражений в открытом поле. Чтобы возместить этот недостаток,
изобретена была особая подвижная крепость, гуляй-город, сле-
довавшая за войском в походах. Эта крепость-обоз, по опи-
санию дьяка Ивана Тимофеева, была «яко град, тончайшими
досками соделан, щитоподобно, в ограждение верным»; она
состояла из двух деревянных стен, защищавших воинов спере-
ди и сзади; в стенах были сделаны отверстия, в которые вы-
ставляли дула орудий и пищалей; при передвижениях войска
эту деревянную ограду разбирали на составные части и пере-
возили на лошадях.
В открытом поле русские войска часто терпели пораже-
ния, обнаруживая неумение сражаться, отсутствие искусных
вождей, полный недостаток дисциплины. Одной из главных
причин военных неудач Ливонской войны было вооружение,
составлявшее самую слабую сторону русского войска и не го-
дившееся уже для войны с западными соседями, поляками и
шведами. В семидесятых годах дети боярские, имевшие пи-
щали, составляли самое незначитель ное меньшинство среди
массы, не имевшей огнестрельного оружия; оно было в то
время почти исключительно достоянием стрельцов. Но и эти
немногие пищали были очень тяжелы, стреляли небольшой
пулей и крайне неудобно заряжались. Обычное вооружение
составляли лук, сабля, реже — копье, затем панцырь, же-
лезная шапка, или шелом. Весь прибор к луку, налучье, кол-
7*
100
чан и стрелы назывались «саадаком». «Быти ему, сыну бо-
ярскому, — читаем в десятне 1577 года, — на службе на коне,
в панцыре, в шеломе, в саадаке, в сабле, с копьем, да за
ним два человека на конях, в панцырях, в шапках железных,
в саадаках, в саблях». Некоторые дети боярские вместо пан-
цыря имели кольчугу или бехтерец (род кольчуги). Бедней-
шие дети боярские и их люди шли на войну без доспехов, в
одном «тягиляе», кафтане, подбитом пенькою или хлопком,
с высоким стоячим воротником и короткими рукавами. Во-
оружение богатых дворян и воевод, по свидетельству иностран-
цев, отличалось большой роскошью и великолепием. Воена-
чальники надевали на себя булатную броню и поверх ее одежду
(тягиляй или приволоку) из золотой парчи, атласа или бар-
хата с опушкой Горностаева меха; богато изукрашенны были
их мечи, колчаны, седла и конская сбруя. Во время псков-
ской осады из Пскова выезжали воеводы в золоченых шле-
мах, атласе и бархате. К концу шестнадцатого столетия ог-
нестрельное оружие получает большее распространение среди
дворянской конницы. По десятне Ряжского уезда 1594 года
большая часть детей боярских должна была служить государе-
ву, цареву службу с пищалями. Однако пищали и карабины
не вытеснили совершенно луков даже в половине следующе-
го столетия; по десятне 1647 года многие дети боярские слу-
жили по старине с одними саблями и саадаками44.
Иностранцы, посещавшие Россию, приходили в изумление
от выносливости и неприхотливости дворян и их людей во время
походов. «Думаю, — говорит англичанин Чанслор, — нет под
солнцем людей, способных к столь суровой жизни, какую ве-
дут русские. Хотя они проводят в поле два месяца после того,
как земля замерзнет уже на аршин, рядовой воин не имеет ни
палатки, ни чего-либо иного над головой; обычная их защита
против непогоды — войлок, выставляемый против ветра и бури;
когда навалит снегу, русский воин сгребет его и разведет огонь,
около которого ложится спать. Так поступает большинство из
них, за исключением знатных, доставляющих себе на собствен-
ный счет другие припасы. Но и эта жизнь в поле не так изу-
мительна, как их суровость; каждый должен добыть и привез-
ти корм для себя и для своей лошади на месяц или на два;
хозяин нередко живет на воде и овсяной муке, перемешанной
с солодом, лошадь его должна питаться ветвями и тому по-
добным». Флетчер также удивляется выносливости русских во-
101
инов: «Если бы русский солдат с такой же твердостью духа
исполнял те или другие предприятия, с какой он переносит
нужду или труд, или столько же был бы способен и привычен
к войне, сколько равнодушен к своему помещению и пище,
то далеко превзошел бы наших солдат, тогда как теперь он мно-
го уступает им и в храбрости, и в самом исполнении военных
обязанностей. — Что бы можно было сделать с этими людь-
ми, если бы они были выучены дисциплине, искусству циви-
лизованных войск. Если бы московский великий князь имел в
своей стране людей, которые могли бы научить этим двум
вещам, то, я думаю, лучшие и сильнейшие христианские го-
судари не могли бы соперничать с ним»45.
ГЛАВА V
Меры для поддержания
служилого землевладения
I
Дворяне и дети боярские составляли своеобразное постоян-
ное войско. Не имея средств содержать на жалованьи регуляр-
ные войска, московское правительство создало класс дворян
и детей боярских, военно-служилых людей, представлявших не-
что среднее между земским ополчением и регулярным войском.
По первому призыву правительства дворяне должны были «кон-
ны, людны и оружны» являться в полки. Денежное жалова-
нье, получавшееся ими от правительства, было очень незна-
чительно. Они должны были содержать себя в мирное время и
доставать средства для отбывания военной службы со своих
земель, наследственных вотчин или пожалованных правитель-
ством поместий. Поместное и вотчинное, служилое землевла-
дение составляло основу всей военной организации государства.
Московское правительство XVI века не могло не принять мер
для предохранения его от упадка.
Вотчинное землевладение было обязано службой наравне с
поместными, имело одинаковое с ним военное значение. Со-
образно с этим, правительство, с одной стороны, устанавли-
вает контроль над обращением земель, над переходом вотчи-
ны от одних землевладельцев к другим, с другой стороны,
стремится предохранить вотчинников от обезземеливания, ко-
торое лишало их возможности исправно отбывать службу.
Иоанн IV, подобно своему отцу и деду, относился враждебно
лишь к крупнейшим княжеским владениям. Средние боярские
и тем более дворянские вотчины не имели политического зна-
чения. Иоанн IV не только не стремится разрушать такие вот-
103

чины, но, напротив, принимает некоторые меры к тому,
чтобы сохранить дворянским родам их родовые имения, пре-
следуя при этом ту же цель, что и при наделении поместьями
неимущих служилых людей, а именно, обеспечение исправного
отбывания военной службы.
С целью предохранения от полного упадка дворянского зем-
левладения, Судебник царя Иоанна IV стремился обеспечить
возвращение дворянским родам утерянных ими, путем прода-
жи, наследственных владений. С этой целью Судебник узако-
нил существовавший с древнего времени обычай выкупа ро-
дичами их родовых вотчин.
Московское законодательство не создало этого института; в
этом случае, следуя своему обыкновению, оно только восполь-
зовалось готовым, выработанным жизнью институтом обычно-
го права и, признав его полезным для государства, поставило
под охрану закона. Право выкупа родовых вотчин восходит на
Руси так же, как на западе, надо полагать, ко времени глубо-
кой древности. Земля в те времена составляла важнейший
предмет обладания человека, она одна только давала лицу твер-
дую точку опоры в жизни, давала прочное материальное обес-
печение. «На владении землей, — говорит Неволин, — осно-
вывалось, к нему прикреплялось благосостояние и имущество
как отдельных лиц, так и семей и родов. Поэтому поземель-
ная собственность в древности была редко отчуждаема». Силь-
ное развитие родственного чувства, родового сознания, кре-
пость семейных и родовых союзов вели к признанию известных
прав рода на вотчины родичей. Когда крайность заставляла
землевладельца продавать свою вотчину, он, помня о правах
его родичей на эту землю, продавал ее первоначально только
условно, предоставляя своим родичам право выкупить его зем-
лю. Это право выкупа родовой вотчины должно было быть у
нас столь же обширно, как и у германских племен в средние
века. С течением времени, по мере упадка родовых союзов и
развития личности, ограничивалось на практике и обычное
право выкупа. Владение землей все более приравнивается к
владению другими имуществами, утрачивается идея неподвиж-
ного, извечного владения родовой вотчиной, земля, превра-
щаясь в меновую ценность, все чаще переходит из рук в руки.
Вотчинники нередко отказываются от своего права выкупа за
себя и за своих детей и продают вотчины в дерн, впрок, наве-
104
ки, без выкупа. Судебник застал обычай выкупа вотчин в пери-
од начавшегося его упадка, но счел необходимым поддержать
практику выкупа законодательными определениями46.
Для землевладельцев нередко было весьма важно вернуть в
свои руки именно их родовую землю, их отчину. Они обра-
щались в суд, когда лицо, купившее их родовую землю, отка-
зывалось продать ее им обратно, нарушая их право выкупа
вотчины. «Мы, — говорили истцы в челобитной на суде, —
хотели у него, Андрея (купившего землю), нашу вотчину вы-
купить, а нынче он ту нашу вотчину отдает мимо нас, вотчи-
чев, в Кирилов монастырь, хотячи, Государь, нас, холопей
твоих в конец уморити. Православный царь, Государь, пока-
жи милость, не отведи от родителей, вели у нас за ту вотчину
деньги взять». При продаже части вотчины образовывалась не-
удобная черезполосность владений; у родичей возникали ссо-
ры с новым владельцем-чужеродцем, купившим часть их ро-
довой земли: «нам, — жаловались они, — с ним в одном месте
прожить не мочно, людишек наших бьет, и садишко отнял, и
рощу сечет, а нас выживает из нашей отчинки». Владение
землей в одном месте представляло иногда такие выгоды, что
родичи готовы были выкупить отошедший участок их наслед-
ственной земли, даже и по цене, превышавшей его действи-
тельную стоимость. Истцы, желавшие выкупить такой учас-
ток, объясняли: «бьем челом потому, что наша вотчинка со-
шлась с той вотчинной землей, земля с землей, и пашню па-
шут и пожни косят через полосу; Царь и Государь, вели у нас
за ту вотчинку деньги взять по цене, хотя и выше цены, или в
то место вели нашей вотчиной земли взять в ином месте».
Выкуп вотчин, будучи, таким образом, полезным для поддер-
жания хозяйства вотчинников, кроме того, мог содействовать
более равномерному распределению земель между служилыми
людьми; земли, скупленные более состоятельными землевла-
дельцами, возвращались по праву выкупа назад в роды, кото-
рые по бедности должны были ранее продать их чужеродцам47.
Тем не менее, правительство XVI века не нашло возмож-
ным предоставить родичам право выкупа в большем объеме,
чем оно было установлено жизненной практикой, и ограни-
чилось тем, что узаконило действовавшую практику выкупа вот-
чин, попытавшись предупредить полную потерю служилыми
дворянскими родами фамильных имений48. Статьей 85 царско-
105
го Судебника право выкупа было отнято у продавца вотчины,
а также у его детей и внучат: «кто вотчину продаст, и детям
его и внучатам до той вотчины дела нет, и не выкупити им
ее». Как видно из купчих предыдущего времени, Судебником
был узаконен все более распространившийся среди лиц, про-
дававших земли, обычай отрекаться при продаже вотчины от
своего права выкупа. Судебник на будущее время окончатель-
но обеспечил лиц, покупавших вотчины, от притязаний са-
мих продавцов на выкуп своей земли. От этих притязаний были
устранены, кроме того, дети продавца, а также и те его род-
ственники, которые присутствовали при сделке и подписали
купчую в качестве свидетелей (послухов); подписание родича-
ми купчей рассматривалось, как знак изъявленного ими со-
гласия на отчуждение имущества.
Но, вместе с тем, право родичей на выкуп родовой вотчи-
ны было формально узаконено Судебником: «А не будет бра-
тьи в послухах, и братья, или сестры, или племянники ту вот-
чину выкупят». Для этого выкупа назначен был сорокалетний
срок; причем, вероятно, была принята в соображение обык-
новенная продолжительность одного человеческого поколения.
Давая право выкупа родичам для того, чтобы сохранить за
ними их родовые имущества, Судебник принял меры к тому,
чтобы не допустить злоупотреблений этим правом, не сделать
его источником вредной спекуляции. Для этой цели было по-
становлено, что выкупивший вотчину должен держать ее за
собой или отдать ее своим родственникам; родич не может
пользоваться правом выкупа для корыстных целей перепрода-
жи вотчины в чужой род; он не имеет права также выкупать
вотчину на чужие деньги, следовательно, для того, чтобы
отдать ее опять чужеродцу, от которого получены были деньги
для выкупа: «А кто выкупит вотчину чужими деньгами, или
заложит, или продаст, а доведет на него продавец, что он
выкупил чужими деньгами и держит ее не за собою, и та вот-
чина прежнему продавцу безденежно»*.
Стремление правительства поддержать наследственное зем-
левладение особенно ясно обнаруживается в узаконении Судеб-
* Особое узаконение о выкупе вотчин издано было вскоре после
Судебника, в 1557 г., 5 августа, коим было определено, что плата
за выкупаемый лес или рощу не должна превышать платы за выкуп
пашенной земли.
106
ника относительно выкупа заложенных вотчин. Выкуп вотчин,
заложенных чужеродцам, был облегчен более выкупа продан-
ных родовых вотчин. Было определено, что под залог вотчи-
ны можно давать деньги только в размере действительной
стоимости земли. Если же «сторонний человек, а не вотчич,
возьмет вотчину в заклад больше той цены, чего та вотчина
стоит», то владелец вотчины имеет право выкупить ее из зак-
лада, по той цене, «в меру, чего та вотчина стоит; а что тот
денег в займы дал лишек, больше той цены, и у того те день-
ги пропали»49.
2
Охраняя служилое землевладение, правительство должно
было также обратить особенное внимание на совершавшийся в
обширных размерах переход боярских и дворянских земель в руки
духовенства. Переходя во владение церкви и монастырей, вот-
чины теряли свое военно-служебное значение. «Выход земли
из службы» ослаблял служилый землевладельческий класс,
разрушал военную организацию государства.
В это время монастырские и церковные имения и земли
быстро увеличивались, угрожая поглотить значительную часть
служилых вотчин.
Скоплению земель в церкви сильно содействовал широко
распространенный, благочестивый обычай давать вотчины на
«вклад» в монастырь для вечного поминовения усопших. Дви-
жимые религиозным рвением, служилые люди так же, как
лица других сословий, делали богатые вклады в монастыри
как при жизни, так и в особенности перед смертью: редкое
завещание обходилось без оставления в пользу церкви всей
вотчины или части ее. С другой стороны, множество земель
переходило к церкви путем купли-продажи и заклада; бога-
тые монастыри охотно скупали земли у обедневших князей и
дворян или выдавали им ссуды под залог вотчины. Монас-
тыри скоро богатели как вследствие доброхотных даяний бла-
гочестивых людей, так и вследствие того, что они пользова-
лись важными льготами по отбыванию военной службы и
уплате податей. Дворянское же землевладение переживало в
это время тяжелый экономический кризис. Служилые люди
на различных условиях занимали деньги в монастырях, всего
107
чаше под залог своих вотчин, а затем отказывали эти вотчи-
ны в монастыри «за долг и по душе»50. «Богатый капиталист-
монастырь сделался, — по замечанию новейшего исследователя
этого вопроса, — банкиром для страдавшего безденежьем слу-
жилого класса».
Богатства монастырей и льготы, предоставленные им, вы-
зывали сильное раздражение против старцев-монахов в дру-
гих классах общества. «Мы, — говорили служилые люди, —
кровь свою проливаем, а они, старцы, живут, ни в какую
службу государю не помогают». Знаменитый Троице-Сергиев
монастырь, владевший громадными землями, вел несконча-
емые тяжбы с соседними землевладельцами: «мнози отчины
Сергиев монастырь имеет, мнози и ссоры прилучаются от со-
седствующих», — писал в позднейшее время келарь этой оби-
тели Симон Азарьин. Дворяне, как и крестьяне, иногда даже
вооружались против построения новых монастырей. Когда пре-
подобный Макарий основывал Калязинский монастырь, один
из соседних землевладельцев грозил его убить, опасаясь,
чтобы Макарий не присоединил его вотчины к своей пусты-
ни. Среди бояр образовалась партия, требовавшая секуляри-
зации церковных имений во имя идеала скитской монашес-
кой жизни. Эта партия, так называемые «нестяжатели» (Нил
Сорский, Вассиан (князь Патрикеев) и Максим Грек), при-
писывала сребролюбию и алчности иноков разрушение бояр-
ских вотчин и переход их в монастырь. Указывая на упадок
нравственности среди духовенства, она требовала изъятия
церковных имуществ из ведения духовенства и обращения их
на благотворительные дела. «А селами и волостями с кресть-
янами царем не подобает жаловати иноков и непохвально
делают так цари, — сказано в «Беседе валаамских чудотвор-
цев», вышедшей из среды бояр — противников монастырс-
кого землевладения, — лучше сложить с себя сан и венец цар-
ский, чем отвращать иноков от душевного спасения мирски-
ми суетами». Другая партия, так называемые «иосифляне»,
с Иосифом Волоцким во главе, энергично отстаивала право
монастырей владеть вотчинами51.
Не решаясь на крайнюю меру, предлагавшуюся «нестяжа-
телями», отнятие вотчин у монастырей, правительство избра-
ло средний путь — решило сохранить во владении духовенства
земли, ранее им приобретенные, но воспрепятствовать даль-
108
нейшему скоплению вотчин в его руках*. В 1551 году, по
приговору Стоглавого собора, князьям, дворянам и детям бо-
ярским было воспрещено продавать свои вотчины монастырям,
а также архиепископам и епископам без особого разрешения
государя на каждый случай («без Царева и Великого князя ве-
дома и без докладу»).
«А кто купит, или кто продаст вотчину без докладу, и у
тех деньги пропали, а у продавца — вотчина, и взяти вотчину
на Государя, Царя и Великого князя безденежно». В 1551 году
правительство ограничилось только запрещением продажи вот-
чин в монастыри; отдавать же вотчины в монастырь даром, «на
вечной поминок по душе» по-прежнему не возбранялось. Раз-
решая по старине завещать вотчины на поминовение души, пра-
вительство позаботилось только о том, чтобы обеспечить воз-
врат вотчины в руки служилых людей посредством выкупа ее у
монастыря родственниками завещателя. Следуя действовавшему
обычаю, указ 1551 года не предоставил, однако, родичам бе-
зусловного права выкупа родовой вотчины, но только подтвер-
дил их право выкупа, на тот случай, если оно было особо
оговорено дарителем в дарственной грамоте**.
В 1572 году запрещено было делать земельные вклады в
богатые обители: «в большие монастыри, где вотчин много,
вперед вотчин не давати; а которая будет вотчина и написа-
на, ино ее в поместной избе не записывати, и отдавати ее
роду и племени служилым людям, чтоб в службе убытка не
* В этом случае Иоанн Грозный следовал примеру своего деда,
Иоанна III, который сделал первую попытку к ограничению перехо-
да земель к духовенству путем запрещения землевладельцам некото-
рых новозавоеванных городов (Твери, Торжка, Микулина, Оболен-
ска, Белозерска и Рязани) продавать и отдавать «по душе» в монас-
тыри вотчины без доклада государю. Это было запрещено также
некоторым служебным князьям: суздальским, ярославским и старо-
дубским. Указ этот был целиком подтвержден в 1551 году.
** Это право родового выкупа было еще более обеспечено ука-
зом 1557 года, с целью удержать за собой завешанные вотчины, мо-
настыри назначали несоразмерно высокую цену выкупа: закон при-
шел на помощь родичам, выкупавшим вотчины, и разрешал им об-
жаловать перед правительством неправильную оценку вотчины; пра-
вительство могло, однако, вмешиваться в такие споры только до тех
пор, пока монастырь не был еще введен во владение дарованной ему
вотчиной52.
109
было, и земля бы из службы не выходила. А кто которым мо-
настырям малым даст вотчину, у которых монастырей земель
мало: и те вотчины, доложа государя, записывати, а без
докладу не записывати и без боярского приговора»5’. Не удов-
летворяясь этим указом, правительство в 1580 году поручило
собору из представителей духовенства — архиепископов, епис-
копов, игуменов и архимандритов — вновь пересмотреть воп-
рос о чрезмерном скоплении недвижимых имуществ в церк-
ви. Духовный собор признал, следуя внушениям светской вла-
сти, что от многочисленных епископских и монастырских зе-
мель «нет никоего прибытка», что «села и пожни и иныя
угодия земляныя по священным епископиям и по святым
монастырям в пустошь изнуряются ради пьянственного и не-
потребного слабого жития многообразие; многая-ж и в запу-
стение приидоша». От перехода вотчин в монастыри «воин-
ственному чину оскудение приходит велие». Между тем, этот
«воинственный чин» необходимо предохранить от оскудения
ввиду грозящих государству многочисленных внешних врагов,
«от Турского и от Крымского, и от Нагай, и от Литовского
Короля, с ним же совокупишася Польша, Угры, Немцы Лиф-
ляндские и другие свейские; сии все совокупившеся, обра-
зом дивияго зверя распыхахуся, гордостию дмящеся, хотяху
истребити православие». Несмотря на все это, епископы и
игумены не нашли возможным вернуть государству, для во-
енно-служилых людей, какие-либо из принадлежащих духо-
венству имений. Все его земли и земляные угодья, все ранее
данное Богом «да не исходит из митрополий, епископий и
монастырей; хотя которое место и не утверждено крепостьми
и того у монастыря не выкупити и вперед в монастыри о вот-
чинах не тягатися».
Подтверждая закон 1551 года, собор постановил, что на
будущее время духовенство должно «земель не покупать, не
брать в залог и не прибавливати никоторыми делы», — и вме-
сте с тем пошел далее прежнего соборного приговора, а имен-
но, обязал вотчинников не только не продавать в монастыри
вотчин, но и не давать их безденежно «по душам». В случае
же, если вотчинники нарушат это постановление и завещают
земли монастырю, то родственники их имеют неограничен-
ное право выкупа вотчины; и не только родственники ближ-
него рода, но «хотя кто и далеко в роду»; «а будет у кого роду
не будет, ни ближнего, ни дальнего, и ту вотчину имать на
но
государя, а деньги за нее платить из казны». Это узаконение
о выкупе из монастыря вотчин, данных на поминовение души,
при всей его незначительности на первый взгляд, было важ-
ным нововведением. Новое постановление вело к нарушени-
ям свято чтимой посмертной воли дарителя. Если вкладчик,
проникнутый заботой о непрерывности и вечности помино-
вения, боязнью учинить свою душу беспамятной, давал свою
землю монастырю впрок, без выкупа, то он обыкновенно
грозил нарушителям этой своей воли судом пред лицом Бога,
в будущем веке*. Соборный приговор обязал родичей нару-
шать волю завещателя, пренебрегая его грозным заветом54.
3
Среднее дворянство шестнадцатого века жило весьма бедно
и с трудом находило средства для исправного отбывания тя-
желой военной службы. Являясь в полк, сын боярский обя-
зан был иметь дорого стоившее вооружение и лошадей, дол-
жен был привести с собой людей, надлежащим образом воо-
руженных, наконец, запасти провиант для себя, своих людей
и лошадей на несколько месяцев.
В большинстве случаев уездный дворянин не имел вотчи-
ны и жил доходами с поместья. Между тем, средний размер
поместного оклада был невелик, да и действительная помест-
ная дача большей частью была меньше следовавшей ему по
окладу. Свободных обработанных земель недоставало для над-
лежащего испомещения служилых людей. Недостаток земель за-
ставлял сокращать поместные дачи вдвое, втрое и вчетверо
против оклада, а в исключительных случаях ограничиваться
выделом небольших участков усадебной земли. В 1592 году в
Ряжском уезде до 30 детей боярских, с назначенными им
окладами от 50 до 200 четвертей, получили лишь землю на
«усадища». В 70-х годах из 168 детей боярских из Путивля и
Рыльска, записанных на службу, — 99 человек совсем не по-
лучили поместий; остальные были «испомещены по окладам
несполна, иные вполы, а иные в третий и четвертый жере-
бий, а иным дали на усадища не помногу». В Невельском
* «А роду моему ни ближнему, ни дальнему того села у Живона-
чальной Троицы не выкупити, а кто насильством выкупит то село,
и мне с ним суд будет перед Богом».
Ill
уезде многие дети боярские, с окладами от ста до четырехсот
четей, владели лишь небольшими именьями от 16 до 85 четей
(от 24 до 125 десятин). Они получили земли в пополнение их
окладов при переселении в Полоцкий уезд в 1570 году; но и
после испомещения в Полоцкой области их поместная дача не
достигла и половины оклада. В 60-х и 70-х годах довольно
обычным было испомещение в половину оклада (Венев и Ка-
зань). На южной окраине, вследствие недостатка культурной
земли, правительство наделяло детей боярских в счет недоста-
ющего количества пашенной земли лесом и «диким полем».
Помещики иногда отказывались брать невозделанные или за-
пустевшие имения «за пустом», несмотря на то, что прави-
тельство давало им льготу в податях (кроме «городового дела»)
на 8 и на 10 лет и выдавало деньги на построение хором (по
2 рубля на каждые 100 четей). Дети боярские могли сами при-
искивать себе удобные земли и ходатайствовать о пожалова-
нии им этих земель; они внимательно следили за соседними
имениями, и, когда владельцы их почему-либо лишались
права на владение поместьем, спешили обратиться к прави-
тельству с ходатайством о передаче им чужого поместья в счет
поместного оклада. Правительство определяло даже новикам
поместные оклады не менее 150 четей (225 десятин); но эти
цифры окладов не соответствовали действительным размерам
поместий. Писцовая книга Орловского уезда свидетельствует
о крайней незначительности владений помещиков; например,
«пашни паханые доброй земли четь, да перелогу 2 чети в поле,
а в дву потому-ж, а оклад Богдану 40 четей, а не дошло в его
оклад 37 четей»; или «оклад Ромашку 50 четей, а не дошло в
его оклад 33 чети; оклад Епишке 50 четей и не дошло в его
оклад 30 четей».
Владея, в среднем, незначительными поместьями, дети бо-
ярские, сверх того, не могли надлежащим образом вести хо-
зяйство на своей земле, потому что военная служба весьма
часто, на более или менее продолжительное время, отрывала
их от хозяйственных забот. Получавшееся детьми боярскими
денежное жалованье не могло служить существенным подспо-
рьем к доходам с земли. Денежные оклады были невелики и
выдавались в виде награды за участие в походах; в мирное же
время — в известные сроки, через несколько лет, большей
частью раз в четыре года. Жалованье могло только покрывать
издержки на вооружение и на поддержание его исправности.
112
Служилые люди нередко входили в долги на боевое снаряже-
ние. Установленные в 1556 году денежные оклады были в
прямом соответствии с качеством и исправностью вооружения.
За приведенных помещиком ратников правительство выдавало
ему по 2 рубля за человека в доспехах и по 1 рублю за челове-
ка в тегиляе. Неимение соответственного вооружения или от-
дельных его принадлежностей влекло за собою вычет из жало-
ванья. В 1576 году, когда недостаток земель приводил к тому,
что многие дети боярские совсем не получали поместий, пра-
вительство постановило выдавать неиспомещенным детям бо-
ярским ежегодное денежное содержание55.
Бедность служилых людей, в связи с большими служеб-
ными требованиями, вела к чрезмерной их задолженности.
Экономический кризис, бывший следствием истощения ес-
тественных богатств центральных уездов и отлива населения
на южные и восточные окраины, крайне увеличил эту задол-
женность в середине XVI века. Московское правительство ре-
шилось на чрезвычайное мероприятие. Указом 25 декабря
1557 года служилые люди были освобождены от уплаты про-
центов по принятым ими на себя долговым обязательствам,
и погашение их долгов частным лицам, заимодавцам, было
рассрочено на пять лет. «По старым кабалам на прошлые лета
все росты государь отставил и повелел на служилых людях пра-
вите долги денежные в пять лет истинну деньги (сумму дол-
га), без роста», — хлебные же долги велено было править «без
наспу, рассчитав на пять жеребьев». На будущее время уста-
новлен был новый законный рост, в 10% с суммы долга, вза-
мен прежнего 20-процентного. Существенные льготы по уп-
лате долгов, установленные этим, так называемым ростовым
приговором, были распространены на все население; но из са-
мой редакции указа, говорящего, главным образом, о «слу-
жилых людях», видно, что эти меры были вызваны нуждами
служилого класса.
Указ 11 января 1558 года, распространивший действие ро-
стового приговора на сделки заклада вотчин, имел в виду уже
исключительно облегчение тяжкой задолженности служилых лю-
дей вотчинников.
Заклад земли сопровождался особенно тяжкими послед-
ствиями для землевладельца, потому что по действовавшему
в это время обычному праву залога, заложенная земля пере-
113
ходила в пользование кредитора-залогопринимателя; креди-
тору предоставлялось право «за рост пахати» взятую им в зак-
лад землю. Вотчинник-залогодатель лишался, таким образом,
возможности скопить из доходов с земли деньги для выкупа
заложенной вотчины. В случае просрочки долга, заложен-
ная вотчина переходила немедленно в собственность заимо-
давца: «а полягут деньги по срок, ино ся кабала и купчая».
Указ 1558 года установил пятилетнюю рассрочку уплаты дол-
гов, обеспеченных залогом вотчин. Вместе с тем, он отнял
у кредиторов право «пахать за рост» заложенную вотчину. По
уплате одной пятой долга закладчику возвращалось право
пользования заложенной землей: «А взяти на заимщике на
первый год заемных денег по расчету пятый жеребей, а вот-
чину отдати тому, кто закладывал». Только в том случае, если
землевладелец прекращал дальнейшие платежи в погашение
долга, его вотчина, взятая из заклада, возвращалась обрат-
но в пользование заимодавца: «А не мочно будет которым
вперед в те пять лет платитись, и у тех людей те вотчины ве-
лети имати, да отдавати тем же людем (кредиторам) назад в
их деньгах пахати по старине»56.
4
Чрезвычайные указы 1557 и 1558 годов, существенно на-
рушавшие интересы кредиторов в пользу землевладельцев, по-
казывают, что задолженность служилых людей, помещиков и
вотчинников приняла опасные размеры. В последующие де-
сятилетия уровень экономического благосостояния служилых
землевладельцев еще более понизился. По тверскому списку
1585 года на 88 служащих дворян и детей боярских царя Симе-
она Бекбулатовича показаны 41 человек помещиков, которые
«службы не служат, поместья свои запустошили, сами или
сбежали, или ходят меж двор». На периодических смотрах все-
гда оказывалось по несколько человек обнищавших детей бо-
ярских, покинувших свои запустевшие поместья и бродящих
«меж двор» или сбежавших без вести.
Наиболее тяжким было положение мелких помещиков цен-
тральных областей. С середины XVI столетия начался сильный
отлив населения из этих областей на вновь колонизовавшиеся
юго-восточные окраины. Разные случайные обстоятельства,
как, например, многолетние неурожаи пятидесятых годов, уси-
8 Зак. 73
114
ливали этот отлив. Иностранцы, замечает проф. Ключевский,
по дороге в Москву встречали на обширных пространствах,
даже по бойким торговым дорогам, одни свежие следы пре-
жней населенности края, большие, но безлюдные села и де-
ревни, жители которых ушли куда-то; везде народ разбегался,
и пустели не только деревни, но и города. С половины XVI
века вопрос о беглых крестьянах становится больным местом
русского землевладения. Делаются заметными усиленные за-
боты землевладельцев о том, чтобы удержать на своих землях
крестьян и переманить их к себе от соседей или с государствен-
ных черных земель57.
Уход крестьян тяжелее всего отзывался на положении сред-
него класса, помещиков. Крупные вотчинники и, в особен-
ности монастыри, удерживали и привлекали на свои земли кре-
стьян различными льготами. Монастырские земли на основа-
нии жалованных, или тарханных, грамот пользовались важны-
ми податными привилегиями; с них не взимались «никакие цар-
ские и земские разметы». Царским Судебником 1551 года тар-
ханы были отменены: «а тарханных (грамот) вперед не давати
никому, а старые тарханные грамоты поимати у всех». Но
постановление это совсем почти не применялось на практике.
На соборе 20 июля 1584 года духовенству предложено было
вновь обсудить вопрос о полной отмене церковных землевла-
дельческих привилегий. Собор этот отметил факт «многого
запустения в вотчинах и поместьях воинских людей» и признал
главной причиной обеднения помещиков то обстоятельство, что
крестьяне во множестве уходят с их поместий на монастырс-
кие земли: «крестьяне, вышед из-за служилых людей, живут
за тарханы во льготе и от того великая тощета воинским лю-
дем прииде». Поэтому, «для великой нужды и оскудения во-
инского чина», собор постановил «отставить тарханы, пока-
месть земля поустроится», чтобы «воинский чин (дворяне и дети
боярские) на брань против врагов креста Христова ополчался
крепче». Этот приговор собора был отменен через несколько
месяцев, и в октябре 1584 года тарханы были восстановлены58.
Крестьяне, жившие на помещичьих землях, обязаны были
«слушать помещика, подати ему платить и всякое изделие де-
лать». Работая на помещика, царского слугу, они в его лице
служили государству. Но в это время, в конце XVI века, крес-
тьяне, как выяснено новейшими исследователями, сохраняли
еще древнее право перехода. Сознавая вред, какой наносился
115
помещичьим хозяйствам разбродом крестьянского населения,
правительство Иоанна IV и Феодора Иоанновича не прибега-
ло, однако, к той крайней мере — закрепощению крестьян,
— которая по настоятельным ходатайствам служилых людей была
узаконена впоследствии правительством царя Алексея Михайло-
вича для поддержания воинского чина дворян и детей боярских.
Первоначально, до конца XVI века правительство стреми-
лось, главным образом, к тому, чтобы упорядочить крестьян-
ские переходы. Судебник Иоанна III, следуя обычной прак-
тике, установил определенное время в году для переходов кре-
стьян — Юрьев день (26 ноября): «А христианам отказыватися
из волости в волость и из села в село один срок в году, за
неделю до Юрьева дня осеннего и за неделю после Юрьева дня
осеннего», — и определил размеры пошлин, взыскивавшихся
помещиками с уходящих крестьян, в виде платы за пользова-
ние двором (за пожилые дворы). Этой последней мерой пра-
вительство желало предупредить постоянные споры между зем-
левладельцами и крестьянами из-за денежных расчетов при
отказе. Чрезмерными поборами с уходящих крестьян земле-
владельцы старались удержать их на своих землях. Вмешиваясь
в эту глухую борьбу между помещиками и крестьянами, пра-
вительство Иоанна III не становилось ни на ту, ни на другую
сторону, имея в виду лишь установлением размера «пожило-
го» предупредить столкновения между обеими сторонами. Пра-
вительство Иоанна Грозного усвоило то же самое отношение
к этому вопросу. Статьей 88 Судебника 1551 года подтверж-
ден был прежний срок крестьянского отказа (Юрьев день) и
несколько повышены были размеры сборов в пользу землевла-
дельцев*. Но, узаконивая обычные высокие сборы с отказы-
вающегося крестьянина, царский Судебник, вместе с тем, с
целью защитить крестьянина от дальнейших притеснений,
определил: «а опричь того на нем пошлин нет».
Необходимость уплатить эти пошлины, а также вернуть зем-
левладельцу выданную им ссуду или подмогу ставила в крайне
затруднительное положение крестьян, желавших перейти к дру-
* «В поле за двор рубль да два алтына, а в лесе, где десять верст
до хоромного лесу, за двор полтина да два алтына. А пожилое има-
ти с ворот (а не с каждой избы). А за повоз имати с двора по два
алтына, а опричь того на нем пошлин нет (воз с пожитками кресть-
янина)» (ст. 88).
8*
116
гим землевладельцам. Не имея средств для расплаты с поме-
щиком по правилам отказа, крестьяне нередко уходили тай-
но. Число таких незаконно ушедших, беглых крестьян значи-
тельно увеличилось во второй половине XVI века, когда уси-
лилась колонизация окраин. Московские приказы были зава-
лены исками о возвращении беглых крестьян. Правительство
признало необходимым сократить число этих дел и указом 1597
года запретило помещикам возбуждать иски о возвращении
крестьян, бежавших за пять лет до этого указа, то есть до 1592
года; «на тех беглых крестьян в их побеге и на тех помещиков
и вотчинников, за кем они выбежав живут, суда не давати, и
назад их, где кто жил, не вывозити»59.
Кроме незаконного выхода крестьян без уплаты пошлин и
долгов, в это время получил большое распространение также
вывоз крестьян одним помещиком от другого.
Помещики так нуждались в рабочих руках, что готовы были
уплатить за крестьянина все его долги и выходные пошлины,
чтобы только переманить его на свою землю, вывезти с земли
другого помещика. Вывоз был в то время главной формой пе-
рехода крестьян, и между помещиками велась постоянная борь-
ба из-за крестьян. Каждый из них старался удержать на своей
земле своих людей, не дать другому помещику перевезти их к
себе, и, в свою очередь, старался переманить к себе, «вывез-
ти» крестьян соседа. В этой борьбе брали верх богатые вот-
чинники, предоставлявшие крестьянам большие льготы и вы-
дававшие им большие ссуды — подмоги. Мелкие помещики
силой удерживали крестьян, требовали от них чрезмерных
пошлин в виде выкупа, мстили уходившим тем, что грабили
их имущество (животы).
Царь Борис Феодорович Годунов счел необходимым поло-
жить конец этому ненормальному положению дел. Идя навстре-
чу желаниям среднего класса, помещиков, он указом 1601
года, в виде временной меры на один год, воспретил бога-
тым землевладельцам, боярам, окольничим, большим дворя-
нам, духовенству, вывозить крестьян на свои земли, и всем
московским помещикам повелел на этот заповедный год «кре-
стьян промеж себя не отказывати и не возити». В Московс-
кий уезд, в котором владели поместьями почти исключитель-
но служащие высших чинов, запрещено было вообще перево-
зить крестьян из других уездов. Всем же остальным провинци-
117
альным помещикам, дворянам и детям боярским городовым
разрешено было переводить крестьян, но с тем условием,
чтобы с земель одного какого-либо помещика другой помещик
не перевел к себе более двух крестьян. Законодатель в этом
случае стремился предупредить чрезмерное усиление одного зем-
левладельца за счет другого.
Но, сделав эти уступки провинциальному дворянству, стре-
мившемуся к закрепощению крестьян, указ 1601 года, вместе
с тем, подтверждая право крестьянского перехода, требовал,
чтобы эти дворяне не удерживали насильно своих крестьян не-
померными поборами, «от налога и продаж давали им выход».
При распространении действия указа 1601 года на следующий
1602 год, правительство настоятельно требовало, чтобы поме-
щики «крестьян из-за себя выпускали со всеми их животы, безо
всякия зацепки и во крестьянской бы возке промеж всех лю-
дей боев и грабежей не было, и сильно бы дети боярские
крестьян за собой не держали и продаж им некоторых не де-
лали». Запрещая крестьянам выход с земель крупных землевла-
дельцев, указ 1602 года, напротив, принимал все меры к тому,
чтобы обеспечить свободный переход крестьян от одних мел-
ких помещиков к другим, всецело подтверждая их древнее право
отказа. Повторяя статью царского Судебника, правительство
царя Бориса Феодоровича объявило, что помещики не имеют
права требовать с уходящих крестьян других пошлин, кроме
пожилого (за двор рубль и два алтына). Помещикам было
объявлено, что кто из них «учнет крестьян грабити и из-за себя
не выпускати», тот будет в великой опале от государя. Пра-
вительство позаботилось и о том, чтобы эти распоряжения сде-
лались известны всем помещикам и крестьянам: «бирючам ве-
лено было кликать о них не один день во всех посадах и на
сельских торжках»60.
Этот указ был последней попыткой прими рить интересы
помещиков и крестьян посредством урегулирования крестьян-
ских переходов. Правительство царя Алексея Михайловича, как
будет указано ниже, признало необходимым лишить крестьян-
ское население права перехода.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.	СГГД. Т. I. № 28, 144, 163, 167; ЛЗАК. Т. I. С. 6-7; РИС.
Т. V. С. 35; Сергеевич В.И. Русские... Т. I. С. 313—324. — Мы не
думаем, чтобы бояре, отъезжая, нарушали клятву, данную князю;
чтобы, приказываясь в службу, они целовали крест служить верно,
как полагает проф. Сергеевич (с. 309). Это было бы добровольным
отказом от своего права, на который едва ли соглашались бояре по
общему правилу при поступлении на службу. Никоновская летопись,
на которую в этом случае ссылается названный исследователь, не
может дать надежного свидетельства для порядков XIV века. Тверс-
кая же летопись говорит лишь об исключительном крестоцеловании
на случай: «а князь великий Дмитрий Московский по всем градом бояр
и люди привел к целованию не датися им князю Михаилу (Тверско-
му), а в землю его не пустити на княжение на великое» (ПСРЛ.
Т. XV. С. 430. 1371).
2.	Дьяконов М.А. Власть московских государей. С. 168, 171, 173,
182—185; рецензия на это сочинение С.М. Шпилевского (Отчет о 33
присуждении наград гр. Уварова. Приложение к LXX тому ЗАН).
3.	Рождественский С.В. Служилое землевладение в Московском
государстве в XVI веке. С. 149, 153.
4.	Ключевский В.О. Боярская дума. С. 248—249; Рождественс-
кий С.В. Служилое землевладение... С. 168 и статья в ЗИРАО.
Т. VIII. Вып. 1 и 2. С. 5.
5.	Ключевский В.О. Боярская дума. С. 250; Рождественский С.В.
Служилое землевладение... С. 196, 207.
6.	СГГД. Т. I. №43-44 (1428), № 77 (1451) и другие. Исследо-
ватели обращают внимание на то обстоятельство, что московские го-
судари прежде всего начали конфисковывать вотчины у служебных
князей в случае отъезда в то время, когда они еще сохраняли вотчи-
ны во владении отъезжавших бояр. Загоскин объясняет это тем, что
«служебные князья впервые появляются в Московском государстве уже
в эпоху значительного усиления Москвы, новизна этого класса мог-
ла побудить великих князей московских, принимая их с вотчинами в
службу, требовать от них клятвенного обещания верности... целью
клятвы служебных князей была не отчуждаемость вотчин их» (Очер-
ки организации и происхождения служилого сословия. С. 70—71).
Градовский иначе и более удовлетворительно объясняет это различие
в положении бояр и служилых, князей (История местного управле-
ния. С. 43). Московские князья сохраняли за боярами право отъезда
потому, что переманивали этим путем в свою службу бояр удельных
княжений; «уделы же, приносимые служебными князьями были го-
раздо важнее их личной службы», и поэтому московские князья по-
спешили закрепить за собой эти уделы.
7.	Сергеевич В.И. Русские... Т. I. С. 317-320; СГГД. Т. I. № 103.
С.В. Рождественский указывает, что записи брались преимущественно
119
со служебных князей, владевших уделами на границе с Литвой. (Слу-
жилое землевладение... С. 195—196).
8.	Ключевский В.О. Боярская дума. С. 220, 225, 227; Середонин С.М.
Сочинение Джильса Флетчера, как исторический источник; III. Дво-
рянство в России. С. 187, 189. — BE. 1887, апр.
9.	Соловьев С.М. История России. Кн. I. С. 1405, 1409—1410,
1512; Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. VI.
Гл. VII; Сергеевич В.И. Русские... Т. II. С. 360, 386; ААЭ. Т. I. № 172.
10.	Рождественский С.В. Служилое землевладение... С. 81,83
(примеч. 1), 155—157, 173, 178 и другие; АИ. Т. I. №146.
11.	Рождественский С.В. Служилое землевладение... С. 151,
188-194.
12.	Ключевский В.И. Боярская дума. С. 219; Рождественский С.В.
Служилое землевладение... С. 317; Валуев Д. Введение. — Синбир-
ский сборник. М. 1845. С. 90—91; указ Иоанна III неизвестного года
приводится в указе 1551 года: ААЭ. Т. I. № 227.
13.	Указы 15 января 1562 г. и 9 октября 1572: АИ. Т. I. № 154.
Ст. XVIII и XIX. — Соловьев видел цель издания указа 1562 г. в
«скорейшем переходе княжеских вотчин в казну» (Т. VII. Кн. 2.
С. 352). Неволин объясняет значение указа видами высшей полити-
ки и полагает, что вследствие мер Иоанна «большая часть княжих вот-
чин перешла в казну» (История российского гражданского законода-
тельства. Т. III. §561). Политическое значение указа 1562 г. при-
знает проф. Бестужев-Рюмин (Русская история. Т.П. С. 261) и Се-
редонин (Сочинение Джильса Флетчера. С. 86). В последнее время
Рождественский усмотрел цель этих указов в том, что правительство
стремилось предупредить «распадение вотчин и переход их в неслу-
жилые руки»; поддерживая целость княжеской вотчины, правитель-
ство сохраняло ее военно-служилое значение, как определенной твер-
до установившейся территориальной военной единицы (Служилое зем-
левладение... С. 121, 129). Это мнение оспаривают проф. Сергеевич
(Пересмотр истории служилого землевладения. — Северный вестник.
1897. № 11. С. 65 и сл.) и Середонин (рецензия на книгу Рождествен-
ского: ЖМНП. 1897. №5. Ч. 311. С. 244 и след.).
14.	Сказания князя Курбского. С. 127, 188; Рождественский С.В.
Служилое землевладение... С. 196—198, 205.
15.	Сказания князя Курбского. С. 85, 87, 157, 220.
16.	Это значение опричнины выяснено путем тщательного изуче-
ния отрывочных указаний источников в статье С.Ф. Платонова (К
истории опричнины XVI века. — ЖМНП. 1897. Октябрь. С. 261,
265—267, 271). Взгляд на опричнину, как на орудие борьбы с бояр-
ством, высказан был ранее без полного обоснования в трудах Бес-
120
тужева-Рюмина (Русская история. Т. II. С. 261—262), Белова Е.А. (Об
историческом значении русского боярства. С. 107), Середонина С.М.
(Сочинение Джильса Флетчера. С. 31). Соловьев объяснял учреж-
дение опричнины тем, что царь «заподозрил вельмож в неприязни к
себе и хотел иметь при себе людей вполне преданных ему», но не
мог иным путем удалить от себя «все старинное вельможество» (Ис-
тория России. Кн. II. С. 167; с. 164—166: описание отъезда царя в Алек-
сандровскую слободу и казней, и изложение его грамот 1565 г.).
В.О. Ключевский видит в опричнине «высшую полицию» (Боярская
дума. С. 348—349). Принижая владетельных князей, Иоанн Грозный
принял также некоторые меры к ослаблению архиереев в их значе-
нии владетельных вотчинников. Митрополиты и архиепископы, по-
добно западно-европейским епископам, имевшим вассалов, имели
своих, не зависевших от великого князя, светских слуг — землевла-
дельцев, «бояр великих и малых», детей боярских — вотчинников и
помещиков. Владычные бояре и слуги, подобно боярам и слугам кня-
жеским, служили при дворах архиереев, отправляли суд в пределах
церковных владений, несли военную службу. Бояре «служили» ар-
хиереям на тех же условиях, на каких они служили князьям, «отка-
зываясь от князя», они «приказывались» на службу к митрополиту
или епископу. Иоанн Грозный стремится разрушить эти удельные
порядки так же, как и все другие, и прибегает к тем же мерам на-
силия по отношению к владычным боярам, какими он пользовался
против князей. Князь Курбский говорит: «по убиении митрополита
(Филиппа) не токмо многих клириков, но и нехиротонисанных му-
жей благородных сколько помучено различными муками и погубле-
но; бо там есть в той земли обычай: на церковной земле мнози мужи
благородные светлых родов имения мают, во время мирное еписко-
пам служат, а егда брань належит от супостатов окрестных, тогда и
в войску христианском бывают, когда не хиротонисаны». Ранее этих
казней Стоглавый собор постановил, что архиереи могут назначать
бояр на должности по церковному управлению и отрешать от них,
лишь с «ведома царева». Боярским родам, которые издавна служили
церковным властям, разрешено было служить святителям по-прежне-
му. Но, если у святителя «изведутся такие боярские роды», то госу-
дарь назначает святителю бояр и дворецких собственной властью. Пра-
вительство XVI века приняло меры против владычных бояр, круп-
ных землевладельцев, усиливавших светское значение церкви, но не
коснулось архиерейских детей боярских, мелких землевладельцев.
Только царь Алексей Михайлович решился сократить число таких детей
боярских-вотчинников, оставив архиереям только природных детей
боярских, исстари служивших церкви (Каптерев Н. Светские архиерейс-
кие чиновники в древней Руси. С. 64, 70. 86, 97—101 и др.).
17.	Ключевский В.О. Боярская дума. С. 251; Соловьев С.М.
История России. Т. XIII. С. 70 (о князе Стародубском).
121
18.	Ключевский В.О. Боярская дума. С. 223—224, 228; Валуев Д.
Введение. С. 50,123, 172, 173 и др.; Маркевич А.И. О местничестве.
Гл. 47. С. 776 и след.; он же. История местничества. С. 419, 457. —
Д. Валуев полагает, что счет старшинством родов выработался к XVII
веку. «По мере того, как мы приближаемся к XVII веку и особенно
со времени Романовых, роды и, особенно знатнейшие, начинают
выделяться из общего распорядка в сомкнутые целые» (с. 169). Но
автор сам же замечает, что следы такой классификации чести (кото-
рая идет в разрез закону органических соответствий местничества),
появляются очень рано, с 1519 года. Не потому ли указания на стар-
шинство родов встречаются гораздо чаще в XVII веке, чем в XVI веке;
вследствие большей ясности взаимного отношения многих родов, реже
возникали местнические счеты между лицами знатнейших и второ-
степенных родов? В XVII веке, по мере перемещения значения фа-
милий и появления большого числа родов, подвигавшихся выслугой
на первые места, являлись в большем числе такие местнические споры
между фамилиями, в которых не было надобности высчитывать со-
ответствие звеньев одного рода родовым звеньям другого. А.И. Мар-
кевич отмечает разницу между местничеством XVI и XVII веков, но
полагает, что счет старшинством одной фамилии в целом ее составе
над другой показывает, что «жизнь привела местничество в XVII веке
к тому положению, какое было в древнейшее время до царских ука-
зов XVI века» (с. 457). Ср.: Шпилевский С. Союз родственной за-
щиты у древних славян и германцев. Гл. V. С. 84 и сл.
19.	Ключевский В.О. Боярская дума. С. 299, 300; Валуев Д.
Введение. С. 53, 168.
20.	Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайло-
вича. Гл. IV, §15. С. 51; Валуев Д. Введение. С. 114; Разрядная
книга. С. 98, 99, 103, 105; Лихачев Н.П. Местнические дела 1563—
1605 г. — Сборник Археологического института, 1894. T.IV.
21.	Указ от июля 1550 года (СГГД. Т. II. №38). Сокращенная и
позднейшая редакция в дополнительных указах к Судебнику (АИ. Т. I:
приговорил «царь и государь» вместо «царь и великий князь»); Мар-
кевич А.И. История местничества. С. 273—275. — Д. Валуев (Вве-
дение. С. 67—83) высчитывает сколькими местами был ниже один
воевода другого. Первые воеводы: большого полка — 0, правой руки
— 1, передового и сторожевого — 2, левой руки — 3. Вторые вое-
воды: большого полка — 4, правой руки — 5, передового и сторо-
жевого — 6, левой руки — 7. Маркевич замечает, что на практике
такие строгие математические выкладки не делались. Спорящему
казалось достаточным установить факт, что такой-то воевода был во-
обще выше такого-то, безразлично на сколько мест. Заметим еще,
что счет вторых воевод с первыми едва ли был так определенно ус-
тановлен на практике. Из указа 1550 года видно, что второй воево-
да большого полка иногда местничался даже с важнейшим из первых
122
воевод — первым воеводой правой руки; между тем как, по вычисле-
нию Валуева, он был ниже последнего из первых воевод (левой руки).
Этому вычислению противоречит также и тот факт, что князь Ю.М.
Голицын, признанный по суду выше князя Ю.И. Темкина, занимал
должность второго воеводы большого полка, в то время как Темкин был
первым воеводой правой руки, и затем, помимо Темкина, был сделан
первым воеводой большого полка (А.И. Маркевич. С. 269).
22.	Грамота по делу князя Юрия Курлятева 1573 года (Синбирс-
кий сборник. С. 43); о счете по родословцу см.: Маркевич А.И.
История местничества. С. 410—417). Уравнение первого сына стар-
шего брата с четвертым дядей Соловьев объяснял тем, что обыкно-
венно первый племянник равен летами четвертому дяде; Валуев —
обычным представлением о семье в составе отца и трех сыновей. Это
уложение о местничестве могло появиться, по мнению Маркевича,
не позже половины XVI века (с. 257). При Иоанне Грозном были
изданы, кроме того, второстепенные указы о местничестве, пред-
ставляющие развитие идеи указа 1550 года: головам в полках мест нет,
подрындам тоже мест нет; городничие и губные старосты ниже пос-
леднего (разрядного) воеводы (Маркевич А.И. С. 286).
23.	Жданов И. Материалы для истории Стоглавого собора. —
ЖМНП. 1876, № 7. С. 54; Валуев Д. Введение. С. 32, 60; - Мар-
кевич. История местничества. С. 288—289. — А.И. Маркевич ста-
вит в связь со Стоглавым собором указ 1550 года, относя его к 1551
году; но у него нет достаточных оснований для оспаривания даты
указа, приводимой в различных его списках: июль 1550 года (СГГД;
АИ; Судебники Башилова и Татищева).
24.	Выписки из Флетчера и Горсея у А.И. Маркевича: История
местничества. С. 295. Милюков П.Н. Очерки по истории... Ч. I.
С. 171; Ключевский В.О. О думных дворянах и дьяках. С. 277, 278;
Сергеевич В.И. Русские... Т. 1. С. 502, 504 и 373; Лихачев Н.П.
Думные дворяне в Боярской думе XVI в. — Сборник Археологичес-
кого института. T.VI.
25.	Грамота 1509 г.: ААЭ. Т. 1. № 151. Никон. Ч. IV, 158 (1500);
ПСРЛ. Т. VIII. С. 215, 218 и т. V, 1489 г.; Сергеевич В.И. Русские...
Т. I. С. 346, 427; Блюменфельд Г.Ф. О формах землевладения. С. 228.
О политике Иоанна 111 по отношению к Новгороду см.: Беляев И.Д.
Предисловие к окладной книге 1506 г. (ВМОИДР. 1851. T.XI.
С. 78, 79).
26.	ААЭ. Т. I. № 84; Жалованная граммота великой княгини Ма-
рии Ярославны нерехотскому тиуну (1466—1478 г.); Судебник 1497 г.
Ст. 63. Выражение «благоверным поместным князем» встречается в
послании митрополита Ионы 1454 г. (АИ. Т. I. № 264). См.: Сто-
рожев В. Указная книга Поместного приказа. С. 10. О термине «дети
боярские» и о их положении см.: Сергеевич В.И. Русские... Т. I.
123
С. 324—327. Мнения исследователей о происхождении поместья из-
ложены и разобраны в недавнее время Рождественским, в диссерта-
ции «Служилое землевладение в Московском государстве XVI в.» (Вве-
дение, § 1). Собственная гипотеза автора по этому вопросу была под-
вергнута критике в рецензиях проф. Сергеевича и Середонина, ука-
занных выше в примечании 13.
27.	Сергеевич В.И. Русские... Т. I. С. 426 и 425. Карамзин (Ис-
тория государства Российского. Т. 6, прим. 201) приводит 46 фа-
милий боярских послужильцев из разрядной книги Бекетова. Из этих
послужильцев Васюку Нефедьеву, человеку Василия Борисовича Туч-
ковского, даны были 7 деревень великого князя в двух боярщинах Го-
роденского погоста, принадлежавших ранее Василию Шапкину и Фе-
дору Оксентьеву Мустельскому. Волостка великого князя в Песоц-
ком погосте, принадлежавшая ранее новгородцу Федору Победицко-
му, дана была в поместье Козлу Шадрину, человеку того же Васи-
лия Тучковского: в этой боярщине было 11 деревень с 12 дворами и
18 чел. крестьян. Сеньке Печенегову, человеку того же Тучковско-
го, дано было 6 новгородских боярщинок — 13 деревень с населени-
ем в 33 чел. крестьян (21 двор) (Переписная окладная книга Водс-
кой пятины 1500 г. С. 22-24, 49-51, 134-135. - ВМОИДР. T.XI.
См. там же описание земель, данных другим послужильцам, из фа-
милий, поименованных в разрядной книге Бекетова: Юшке Печене-
гову, Ондрейке Постельникову и другим. С. 25, 47 и 134, и др.).
Более полный список имен новгородских холопов-помещиков (более
80) см.: Прозоровский. Опись рукописей Археологического общества.
Многие из них носили дворянские фамилии Бестужевых, Нелединс-
ких, Назимовых, Муравьевых, Чепчуговых и др. Некоторые сведе-
ния о них см.: Маркевич А.И. История местничества в Московском
государстве. С. 168—169.
28.	ДАИ. Т. I, № 65 (1555); АИ. Т. I, № 140 (1539). «Рыбные
ловли за детьми боярскими и за земцы и за их крестьяны» (1568) (Че-
чулин Н.Д. Города Московского государства в XVI в. С. 43; описа-
ние своеземцевых земель (жеребьев) — переписная книга Вотской
пятины; новгородские писцовые книги). Некоторые земцы, владея
землями в уезде, жили в городах и занимались торговлей и промыс-
лами; такие земцы были обложены тяглом и вошли в состав посадс-
кого тяглого класса (Чечулин Н.Д. Города Московского государства.
С. 42). Среди земцев или своеземцев-вотчинников надо отличать:
1) мелких землевладельцев-землепашцев, слившихся с крестьянами;
2) земцев тяглых-посадских людей; 3) земцев, записанных в службу,
вошедших в составь класса детей боярских. Эти последние, в отли-
чие от посадских людей-вотчинников, владели в городах нетяглыми
дворами (КлючевскийВ.О. Отчет о XXXIII присужд. наград гр. Ува-
рова. 1892. С. 310 и др.). Приводимый Н.Д. Чечулиным (Города
московского государства. С. 43, 44) перечень мнений о земцах (Со-
ловьева, Владимирского-Буданова, Блюменфельда) следует дополнить
124
указанием на замечания Беляева 1 (О поземельном владении. —
ВМОИДР. T.XI. С. 78, 80) и А. Никитского (Очерки внутренней ис-
тории города Пскова. С. 279; История экономического быта Великого
Новгорода. С. 40—41).
29.	Князь Долгоруков П. Российская родословная книга. Ч. I—
IV. (1851 — 1852); Загоскин Н.П. Очерки организации и происхожде-
ния служилого сословия. Гл. IV; Петров П.Н. История родов рус-
ского дворянства. Т. I (1886); Руммель В.В. и Голубцов В.В. Родос-
ловный сборник дворянских фамилий. Т. I, II; Граф Бобринский А.
Дворянские роды, внесенные в Общий Гербовник Всероссийской Им-
перии (1890) и др. — П.Н. Петров предполагает, что в легендарных
родоначальниках дворянских фамилий, «выезжих из прусс», следует
видеть новгородцев, перешедших в древности на службу в Москву.
Михайло Прушанин мог быть новгородцем из Прусского конца Нов-
города (История родов русского дворянства. Т. I. С. 3). На новго-
родское происхождение «выходца из прусс» Андрея Ивановича Ко-
былы (Glandos Cambila) указывают большие земельные владения,
принадлежавшие ему в Новгородской области и в Вологодском крае —
исконной новгородской колонии (Кобылинские вотчины) (Д. К-ов ре-
цензия на книги кн. Н.Н. Голицына и А. Барсукова. С. 190. —
Исторический вестник. 1881, №9). Миллер в прошлом веке заме-
тил, что «ни какое государство так не прославилось надежным ро-
дословием знатнейших своих фамилий, как Россия» (Известия о дво-
рянстве российском. С. 297). «Надежность» родословных росписей за-
щищает в последнее время А. Барсуков (Обзор источников и лите-
ратуры русского родословия. — ЗИРАО. T.LIV). Он вполне доверя-
ется тому «большому знанию дела, тщанию и осмотрительности, с
какими производилось обновление и пополнение Родословной кни-
ги» при Феодоре Алексеевиче, забывая, что генеалоги того времени
не имели достаточных знаний для удовлетворительной исторической
критики. Если доверять вполне Бархатной книге, то оказывается, что
«из дворянских фамилий, внесенных в нее, кроме фамилий, проис-
шедших от Рюрика, нет ни одной не только коренной московской,
но даже вообще и великорусской фамилии, так как родоначальники
их были из кесагов (черкесов), литовцев, пруссов, волынян, гали-
чан, германцев, татар, шведов и греков». Г. Карпович не сомнева-
ется «в достоверности такого факта» (Родовые прозвания и титулы в
России и слияние иноземцев с русскими. С. 234). В достоверности
его, однако, весьма естественно усомниться, между прочим, пото-
му, что в XVII веке иноземное происхождение считалось необходи-
мым признаком знатности рода. Даже «неродословные люди писа-
лись в росписях своих выезжими», хотя их иноземное происхождение
казалось сомнительным даже для составителей родословной книги (см.
указ 3 сентября 1686 г.). Проф. Маркевич и Корсаков признают ле-
гендарность большей части родословий от выезжих иноземцев древ-
нейшего времени. Д.Ф. Кобеко удалось, путем кропотливого изуче-
ния источников, выяснить полную недостоверность одной из родослов-
125
ных легенд этого рода, а именно о происхождении рода Бестужевых-
Рюминых от англичанина Гавриила Беста, будто бы приехавшего в
Россию при Василии Дмитриевиче (О разработке генеалогических дан-
ных в смысле пособия для русской археологии. С. 271. — ЗИРАО. Т.П.
(1887); Дополнительные Заметки. — ЗИРАО. T.III. С. 194. Т. IV. С. 75).
Н.П. Лихачев выяснил происхождение рода Адашевых от костромс-
ких вотчинников Ожеговых (Русский биографический словарь. Т. I;
Исторический вестник. 1890, № 5). Примеры фальсификации ро-
дословных росписей приведены в книге того же автора «Государев Ро-
дословец и род Адашевых» (с. 57 и след.). Некоторые дворянские фа-
милии родов, производящих себя от «выезжих» иноземцев (Бестужевы,
Чепчуговы, Нелединские и др.), носили в конце XV века боярские по-
служильцы, поселенные в Водской пятине (см. выше, прим. 27).
30.	СГГД. Т. I, № 192. Терминология в это время, однако, еще
не установилась. В конце грамоты сказано: «а мы, княжата и дети
боярские и дворяне» (Сергеевич В.И. Русские... Т. I. С. 429—430).
Эта цитата противоречит предположению Беляева, что «боярские роды
особым указом около 1566 г. были переименованы в дворян или слуг
государевых» (Жители московского государства. Служилые люди.
С. 46. - ВМОИДР. T.III. 1849).
31.	Никон. 4.VII. С. 261. Тоже в дополнительных статьях к
Судебнику 1550 г. редакции Татищева (ст. 103—104). Слова указа:
«не против государева жалованья и вотчин служба их», указывают на
то, что при верстании поместьями принимались во внимание вотчин-
ные владения помещиков (Загоскин Н.П. Очерки организации и про-
исхождения служилого сословия. С. 65).
32.	Указы 15 января 1562 и 9 октября 1572. — АИ. Т. I, № 154
XVIII, XIX; Неволин История российского гражданского законода-
тельства. Т. III, § 511.
33.	Ключевский В.О. Состав представительства на земских соборах.
С. 159—160, 164—165, 167 (Русская мысль. 1890, №1); Сторожев В.
Десятни и тысячная книга XVI века. С. 180—181; Тысячная книга на-
печатана во ВМОИД. Кн. XX.
34.	ААЭ. Т. I, № 225. Указ 31 августа 1587 г. (Сторожев В. Указ-
ная книга Поместного приказа. С. 149); Рождественский С.В. Слу-
жилое землевладение... С. 251—253.
35.	Тревожная жизнь украинных помещиков наглядно изображена
в книге Е. Щепкиной «Старинные помещики на службе и дома»
(С. 8—9 и др.).
36.	Милюков Н.П. Государственное хозяйство в первой четверти
XVIII века и реформа Петра Великого. С. 301—302; он же: Очерки
по истории русской культуры. Ч. I. С. 53—55; Миклашевский И.Н.
К истории хозяйственного быта Московского государства. Ч. I. За-
селение и сельское хозяйство южной окраины XVII века. С. 22.
126
37.	Иловайский Д.И. История России. Т. III. С. 380. Чечулин Н.Д.
Города Московского государства XVI века (об осадных дворах и двор-
никах). Замечания об этих последних см. в нашей статье «Закладни-
чество-патронат».
38.	Рождественский С.В. Служилое землевладение в Московском
государстве XVI века. С. 236, 350—351, 353—354; Сторожев В. Де-
сятой и тысячная книга. С. 100 и др.
39.	Беляев И.Д. О сторожевой, станичной и полевой службе.
С. 1—6. Приговор князя Воротынского с детьми боярскими 1571 года
(АМГ. Т. 1, № 2); о сторожах-казаках: АМГ. Т. I, № 16. Миклашев-
ский И.Н. К истории хозяйственного быта Московского государства.
4.1. С. 9, 13—15; Лихачев Н.П. Разрядные дьяки XVI века. С. 462;
Иловайский Д.И. История России. Т. III. С. 377—379; Рождествен-
ский С.В. Служилое землевладение... С. 258—259.
40.	Замысловский Е. Объяснения к учебному атласу по русской
истории. С. 62; Рождественский С.В. Служилое землевладение...
С. 302, 355.
41.	Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайло-
вича. Гл. VII. Ц. 3 и 8. С. 98, 106; Лихачев Н. Разрядные дьяки.
С. 80, 452; Рождественский С.В. Служилое землевладение... С. 318,
319, 321. — Неволин относил учреждение Разрядного приказа ко вре-
мени Иоанна III; Градовский — к XVI веку. Н.П. Лихачев говорит,
что Разряд был основан тогда, когда «служебные, военные, граж-
данские и дипломатические назначения сделались настолько много-
численными, что для ведения им списков потребовалась при думе осо-
бая канцелярия. Существование Разряда в половине XVI столетия не-
сомненно свидетельствует о существовании в эту эпоху тех докумен-
тов, которые характеризуют разрядную деятельность позднейшего вре-
мени; Разряд в это время был учреждением уже далеко не новым»
(Разрядные дьяки. С. 77, 79, 452).
42.	Ключевский В.О. Боярская дума. С. 407; Сказания Массы и Гер-
мана о Смутном времени (ред. Е. Замысловского). С. 55; Лихачев Н.П.
Разрядные дьяки. С. 195, 204, 556, 557.
43.	Середонин С.М. Сочинение Джильса Флетчера, как истори-
ческий источник. С. 337—338, 349, 359. — В походе 1563 года бояр
и детей боярских было, по итогу разрядных книг, 18025 чел. (по счету
же Середонина — 17658 чел.); казаков — 6054 чел.; татар — 5174 чел.;
сборных людей из разных городов — 2105 чел., число стрельцов не
указано. Общяя цифра численности русского войска времен Иоанна IV
в ПО тыс. чел. выведена в названном, новейшем исследовании Се-
редонина, на основании возможно точных рассчетов. Прежние уче-
ные большей частью доверялись показанию Флетчера, который со-
общает, что в его время русская армия состояла из 800 тыс. чел.,
Соловьев, касаясь этого вопроса, ограничивается тем, что приводит
127
цифры из сочинения Флетчера «Of the russe Common Wealth». Беля-
ев ошибочно полагал, что число служилых людей, получавших по-
местные дачи, простиралось до полумиллиона; а численность всего
войска, помещиков и даточных людей, доходила до миллиона (!)
(Крестьяне на Руси. С. 89).
44.	Середонин С.М. Сочинение Джильса Флетчера. С. 359—361,
365, 366; Опись документов и бумаг, хранящихся в Московском
архиве Министерства юстиции. Кн. VIII; Коломенская десятая. С. 4
и след.; Ряжские десятни. С. 333, 454—460; примечания к ним Сто-
рожева. С. 51, 360. О бехтерце и тегиляе см.: Савваитов П. Описа-
ние старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и
конского прибора, в азбучном порядке расположенное. С. 11, 144.
45.	Известия Ричарда Чанслора, бывшего в России в 1553 г.
(перев. Середонина) (ЧОИДР. 1884, №4).
46.	Развивая приведенные в тексте соображения о возникнове-
нии права родового выкупа в древнейшее время, Неволин, однако,
полагает, что «в древние времена право родственного выкупа долж-
но было встречаться весьма редко», что «право выкупа первоначаль-
но должно было существовать в той же неопределенности, в какой
существуют первоначально все установления, возникающие из обы-
чаев», и что оно у нас обязано, если не происхождением, то, по
крайней мере, утверждением своим новому порядку вещей (История
российского гражданского законодательства. Т. III. §415). По мне-
нию других исследователей, царский Судебник узаконил порядок ро-
дового выкупа, созданный жизнью. «Московское государство, ко-
торому выгодно было сохранение вотчин в руках служилых людей, а
не их обезземеливание, подхватило новые начала наследования, вы-
работанные обычным правом, и, следуя постепенно за ходом жиз-
ни, развило их далее» (Блюменфельд Г.Ф. О формах землевладения...
С. 176; Ефименко А. Исследования народной жизни. Вып. I. Обыч-
ное право. С. 251, 252; Сторожев В. Указные книги Поместного
приказа. С. 162—163, 185—186; Башмаков А. Институт родов иму-
ществ. — ЖМЮ. 1897, №8. С. 23 и сл.; литература вопроса: с. 61).
— По мнению проф. Владимирского-Буданова, право родового вы-
купа выработалось в XVI веке из прежнего права собственности на
имущество всех членов рода: «до этого времени члены рода не от-
чуждали земли без согласия родичей» (Обзор... С. 460—461).
47.	Цитаты из правых грамот 1550 и 1559 г. приведены Неволи-
ным в примечаниях 312, 313 (История гражданского законодатель-
ства. Т. II, §414).
48.	Рождественский С.В. Служилое землевладение... С. 93.
49.	Соображения о ст. 85 царского Судебника: Неволин К. Ис-
тория гражданского законодательства. Т. III, §417, п. 1—5; Влади-
мирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. С. 463—464
128
и Хрестоматия по истории русского права. Вып. III, примем. 207—212;
Блюменфельд Г.Ф. О формах землевладения... С. 187—189; Рождествен-
ский С.В. Служилое землевладение... С. 93—100.
50.	Ключевский В.О. Боярская дума. С. 288—289 и др.; Рожде-
ственский С.В. Служилое землевладение... С. 87—90.
51.	Блюменфельд Г.Ф. О формах землевладения... С. 202—203;
Павлов А.С. Исторический очерк секуляризации церковных земель в
России. С. 20 и сл. — Две цитаты в начале абзаца взяты из памят-
ников XVII века (1664 и 1651), но они могут быть приведены и для
характеристики положения этого вопроса в XVI веке.
52.	Указ 11 мая 1551 г.: ААЭ. Т. I, № 227. Указ 1557 г.: Хрестома-
тия М.Ф. Владимирского-Буданова. Вып. Ill, №VI. С. 12. — «Доку-
ды духовная не запечатана и не совершена, и тем вотчичем на вотчины
давати мерщиков и выкупити вотчины по мере, чего вотчина стоит».
53.	Хрестоматия по истории русского права М.Ф. Владимирско-
го-Буданова. Вып. Ill, № XIX. С. 34.
54.	СГГД. Т. I, № 200. Приговор 1584 г. (№ 202). Иная редак-
ция в ААЭ. — Угрозы вкладчиков судом в будущем веке взяты из
книги Рождественского С.В. «Служилое землевладение...» (с. 108). В
грамоте 1580 г. сказано: «земель не покупати, закладней не держа-
ти»; объяснение значения слова закладни в этой цитате см. в нашей
статье «Закладничество-патронат». Статья о выкупе вотчин читается
так: «а от сего дни вперед с Генваря пятагонадесять дня вотчинни-
ком вотчин своих по душам не давати, а давать за них в монастыри
деньги, которое село, чего судить; а село имати вотчинником, хотя
кто и далеко в роду; а буде у кого роду не будет, ни дальнего, ни
ближнего и та вотчина имать на государя, а деньги за нее платить из
казны» (с. 685). Эта статья передается различно Блюменфельдом (О
формах землевладения... С. 211—215), Рождественским (Служилое
землевладение... С. 112—114) и Сторожевым (Указная книга Помес-
тного приказа. С. 159).
55.	АМГ. Т. I, №21; Сторожев В. Десятни. С. 344 и др.; Сере-
донин С.М. Сочинение Дж. Флетчера. С. 353; Рождественский С.В.
Служилое землевладение... С. 306, 307, 334.
56.	Указы 5 августа 1557 г. и 11 января 1558 г. в Дополнитель-
ных указах к Судебнику (в изд. Башилова); Судебник ц. и в. кн.
Ивана Васильевича. СПб. 1768, № 133-143; АИ. Т. I, № 154, № VI,
VIII). — В изложении указа 1558 г. о закладных вотчинах мы следу-
ем более исправному тексту издания Башилова (№ 141): «А взяти на
заимщике на первый год заемных денег по расчету' на пятой жере-
бей, а вотчина отдати тому, кто закладывал... и та вотчина заклад-
ная, кому из закладу какову вотчину выдадут, держати за собою,
доколе своему должнику выплатить, а у иного в туж пять лет тое
129
вотчины за рост пахати не заложити ни у кого, ни продати, ни
променити, ни в приданое, ни по души не отдати, доколи все день-
ги выплатить в ту пять лет» и пр. Исследователи обыкновенно упус-
кали из виду этот текст и придумывали сложные объяснения несооб-
разного текста, напечатанного в АИ. В этом издании статья читает-
ся так: «А та вотчина закладная тому, кому из закладу какову вотчи-
ну выдадут, держати за собою, доколи своему должнику выплатить,
а у него в ту же пять лет тое вотчину за рост пахати, а не заложи-
ти ни у кого, ни продати, ни променити, ни в приданое, ни по
душе не отдати» и пр. (одинаково в обоих списках). Поэтому тексту
выходит, что вотчиннику право использования не возвращается; кре-
дитор продолжает за рост пахать вотчину; вотчиннику возвращается
лишь отвлеченное право владения: «держати». Но ведь с закладом
вотчины он не терял права собственности и права владения на нее;
странно было возвращать собственнику то, что им не было утраче-
но. С другой стороны, трудно допустить, чтобы московские юристы
того времени строго различали права распоряжения, владения и
пользования. Они различали право собственности (в реальном его
проявлении: распоряжении) и право владения (в материальной обо-
лочке пользования). Смысл указа уясняется вполне сопоставлением
следующих выражений: когда уплачена пятая часть долга, то следует
«вотчину отдати тому, кто закладывал; когда же заимщики прекра-
щают платеж долга в рассрочку, то следует у них «те вотчины има-
ти, да отдавати тем же людям (кредиторам) назад в их деньгах
пахати по старине». Чтобы отдать пахать вотчину назад кредитору,
очевидно, надо было ранее взять ее у кредитора и отдать пахать зак-
ладчику, собственнику (ср.: Мейер. Древнее русское право залога.
— Юридический сборник. 1855. С. 249; Владимирский-Буданов М.Ф.
Хрестоматия по истории русского права. Вып. III, прим. 58; Рожде-
ственский С.В. Служилое землевладение... С. 102—103). Неисправ-
ная редакция указа 1558 г. в АИ справедливо заставила Рождествен-
ского удивиться: «почему на долги с земельным обеспечением не рас-
пространена льгота 1557 г., не уничтожен рост на льготные 5 лет?»
Из ясного текста издания Башилова видно, что рост на долги с зе-
мельным обеспечением (за рост пахати) был уничтожен так же, как
на долги без такого обеспечения.
57.	Середонин С.М. Сочинение Дж. Флетчера... С. 353; Сторожев
В. Десятни. С. 61, 79, 419; Ключевский В.О. Боярская дума. С. 313.
58.	Царский Судебник. Ст. 43; СГГД. Т. I, № 202 (1584). С. 394,
395; Соловьев С.М. История России. Кн. 2. Т. VII. С. 647.
59.	О христъянском отказе: ст. 57 Судебника 1497 г. и ст. 88
Судебника 1551 г.; АИ. Т. I, № 105; Хрестоматия по истории русского
права Владимирского-Буданова М.Ф. Ч. II. Указ 24 ноября 1597 г.:
АИ. Т. I, №22, III. — По мнению прежних исследователей, этому
указу о возвращении беглых предшествовал недошедший до нас указ
о прикреплении крестьян, который был издан около 1590 г. в цар-
9 Зак. 73
130
ствование Феодора Иоанновича. Погодин в 1858 г. в статье «Долж-
но ли считать Бориса Годунова основателем крепостного права» вы-
ступил решительным противником этого взгляда. По его мнению
«никакого общего безусловного указа о прикреплении крестьян к земле
Борис не давал», винить в его развитии следует обстоятельства. Это
мнение принято, развито и подтверждено многими новейшими ис-
следователями (проф. Ключевский, Владимирский-Буданов, Дьяко-
нов, Милюков). Проф. Сергеевич, в последнее время, возобновил
стдрые поиски за указом о прикреплении крестьян 1590 года; он
полагает, что понятие беглого крестьянина было понятием новым и
могло иметь своим источником лишь отмену Юрьева дня и что, сле-
довательно, указу 1597 года, говорящему о беглых крестьянах, дол-
жен был предшествовать указ о прикреплении (Русские юридические
древности. Т. I. С. 243). Между тем, о беглых крестьянах говорит уже
писцовая книга Тверского уезда 1581 года, когда еще несомненно дей-
ствовало право перехода. Эта книга различает крестьян: 1) законно
вышедших по указу, с уплатой пошлин о Юрьеве дне; 2) вывезенных с
отказом или без отказа и беспошлинно; 3) выбежавших и сбежавших:
«дер. Олешино, Митка Иванов сбежал безвестно; Олеша Кузьмин
выбежал в 88 г. в великий пост, за князя Дм. Борятинского» (Пис-
цовая книга. Т. II. С. 368, 293, 309, 361 и др.; о вышедших и выве-
зенных — С. 300, 311, 369). Литература вопроса и новые соображе-
ния в ценной статье П.Н. Милюкова (Крестьяне. — Энциклопеди-
ческий словарь Брокгауза и Ефрона. Т. XVI. С. 675 и след.), а также
в статье Н.Н. Дебольского (К вопросу о прикреплении владельчель-
ских крестьян. — ЖМНП. 1895, ноябрь).
60.	ААЭ. Т. I, № 20 (28 ноября 1601 г.) и № 23, 24 ноября 1602 г.
Кроме того, приговор 1 февраля 1606 г. о невозвращении тех беглых
крестьян, которые ушли от бедности, в голодные годы 1603 и 1604,
«что было им прокормиться не мочно». Статистические данные о
преобладании вывоза крестьян см.: Милюков Н.П. Очерки по исто-
рии русской культуры. Ч. 1. С. 194, прим. 1.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СЛУЖИЛЫЕ ЛЮДИ В XVII ВЕКЕ
ГЛАВА 1
Боярство и местничество
1
Смутное время не внесло новых начал в государственную
жизнь. Правительство Михаила Феодоровича восстанавливает,
утверждает и развивает основы государственного строя, зало-
женные в предшедшем столетии. Московское государство вре-
мени царя Алексея Михайловича по главным началам своего
строя не отличается от государства времен Иоанна Грозного.
К 1650 году правительство окончательно прикрепляет к тяглу
крестьян и посадских людей, обособляет класс служилых лю-
дей, строже обязывая его службой. Но прочное начало обо-
соблению и закрепощению классов тяглого и служилого по-
ложено было еще во второй половине шестнадцатого века.
Княжеское боярство обнаружило в Смутное время полное
бессилие в своем значении высшего правительственного клас-
са; Боярская дума, к которой, с падением царя Василия Иоан-
новича Шуйского, временно перешла верховная власть над
страной, не могла «устроить государства», отразить поляков и
шведов и прекратить внутренние смуты. Когда московские
бояре присягнули польскому королевичу Владиславу, отдавая
Россию во власть польского короля, средние классы, дворяне
и посадские люди, не последовали за ними, не признали их
правительственного авторитета. Служилое дворянство стало во
главе народного движения, которое восстановило внутренний
порядок и сохранило национальную независимость недавно
объединенной Руси. Новое правительство царя Михаила Фео-
9*
доровича смогло успешно закончить трудную борьбу с Польшей
и с казачеством и совершить «великое государево и земское
дело» восстановления государственного порядка, только бла-
годаря деятельной, самоотверженной поддержке земских лю-
дей. Понимая государственное значение тяжелой ратной служ-
бы дворян для «целости православной веры и избавы крестьян-
ской от врагов», посадские и волостные люди изъявляли на
соборах готовность платить частые сверхсметные сборы на
жалованье ратным людям, «оскудевшим от многих служб». На
соборах 1615 и 1616 гг. выборные люди постановляли необы-
чайные сборы пятой деньги, 20% налога с годового дохода
плательщика, сверх постоянных податей и повинностей1.
Московское боярство, однако, несмотря на нравственное
поражение, понесенное им в Смутное время, сохранило при
новой династии свое значение наследственного правительствен-
ного круга.
Принадлежавшие к высшей знати княжеские фамилии окон-
чательно сравнялись в это время со старыми боярскими рода-
ми. В XVII веке они не имеют уже и тени своего прежнего
политического значения: после опричнины и Смуты «княжа-
та» сохранили лишь обломки своих наследственных владений,
дававших им особое влияние и силу. Виднейшие князья-зем-
левладельцы половины XVII столетия не имели уже больших
удельных вотчин; их земельные владения составлялись из от-
дельных участков, разбросанных по многим (от пяти до три-
надцати) уездам. Богатейшим вотчинником по списку 1647 года
был боярин некняжеского рода П.И. Романов, имевший бо-
лее 7012 крестьянских дворов; за ним по величине вотчин сле-
довали бояре Бор. Иван. Морозов, Ф.И. Шереметев; только
князья Я.К. Черкасский и Н.И. Одоевский могли в качестве
землевладельцев соперничать с этими боярами некняжеского
рода. Князья Куракины, Голицыны, Прозоровские, Репни-
ны по количеству земельных владений стояли ниже Морозо-
вых, Стрешневых, Салтыковых.
К половине XVII века, как заметил Котошихин, «прежние
большие роды князей и бояр, многие без остатку миновались».
Угасли виднейшие роды князей Мстиславских, Глинских, Шуй-
ских, Воротынских. Но место их в высших рядах правящего
круга заняли другие знатные фамилии. В XVII веке так же,
как в XVI, «численное преобладание в думе, — говорит проф.
133
Ключевский, — оставалось за членами родовитых фамилий, хотя
многие из этих фамилий были младшие ветви тех, которые
господствовали в боярском совете XVI века»2.
Пожалование высшим чином боярина зависело от усмотре-
ния государя: он мог возвести в это звание и незнатного чело-
века. Но в XVII столетии так же, как в предшедшем веке, в
чин боярина возводились по преимуществу члены известных,
знатнейших родов. Достижение этого чина было затруднено для
неродословных людей необходимостью пройти последователь-
но ряд чинов: стольника, думного дворянина, окольничего.
Напротив, члены именитых фамилий прямо возводились в
боярство из низшего чина стольника, минуя окольничество.
В этом состояло особое преимущество «больших родов». По-
лучение чина окольничего низводит первостепенные роды в раз-
ряд второстепенных. В XVII столетии было 19 таких перво-
разрядных родов, пользовавшихся привилегией назначения в
чин боярина, минуя чин окольничего, а именно: князья Во-
ротынские, Голицыны, Кашины, Куракины, Одоевские, Ол-
шевские, Пронские, Репнины, Ростовские-Бехтеяровы, Буй-
носовы, Темкины, Сицкие, Сулешовы, Трубецкие, Урусовы,
Хованские, Шаховские, Шуйские и одна некняжеская фами-
лия Морозовых.
Второй разряд высшей знати составляли роды, члены ко-
торых назначались как боярами, так и окольничими. В этот
разряд входили на половину княжеские и на половину ста-
рые боярские роды: Захарьины-Романовы-Юрьевы, Годуно-
вы, Салтыковы, Стрешневы, Милославские, Нарышкины,
Шереметевы и второстепенные князья Барятинские, Бельс-
кие, Волконские, Долгорукие, Лобановы-Ростовские, Лы-
ковы, Хилковы, Черкасские и другие. Государь при назна-
чении бояр и окольничих сообразовался с родословной чес-
тью фамилий. В 1651 году П. Головин отказался принять чин
окольничего; он был за это наказан опалой, но лишь пото-
му, что притязание его на получение чина боярина оказалось
необоснованным, так как его родственники служили в боя-
рах и окольничих. Некоторые знатные роды не поднимались
вовсе выше чина окольничих; к ним принадлежали и некото-
рые третьестепенные князья3.
134
Опорой боярства было местничество, которое не допуска-
ло неродословных людей занимать высокие места. Назначение
на ту или иную должность зависело всецело от усмотрения го-
сударя; он мог назначить на высокий пост воеводы большого
полка неродословного человека. Но, в таком случае и воево-
дами других полков необходимо было назначить таких же не-
родословных людей, совсем устранив боярство, потому что
никто из лиц, гордых своим отечеством, не согласился бы стать
на совместной службе ниже человека невысокого происхожде-
ния. Если же государь желал воспользоваться дарованиями хотя
бы немногих знатных лиц, «кому ратное дело за обычай», то
при назначении полковых воевод ему приходилось уже вполне
согласоваться с местническими требованиями и поручить ко-
мандование большим полком лицу, наиболее высокому по
отечеству. Поэтому, как в XVI, так и в XVII веках весьма часто
случалось, что ответственный пост первого полкового воево-
ды поручался лицу неспособному, но весьма знатному. Успеш-
но охраняя правительственное значение московской аристок-
ратии вообще, местничество, естественно, не могло предох-
ранить от упадка отдельные, те или другие знатные роды.
Напротив, оно даже нередко содействовало перемещению цен-
тра тяжести от одних фамилий к другим в пределах аристокра-
тического круга. Оно точнее определяло и запечатлевало упа-
док одних фамилий и возвышение других, за счет упавших.
Возвысившиеся роды не уступали уже занятого места тем, кому
оно прежде принадлежало. Отечество, древность рода сами по
себе значили очень мало в местническом счете: они имели
значение только в связи с разрядной службой. Места опреде-
лялись по прежнему отношению лиц на совместной, высшей
разрядной службе. Раз не было таких прежних примеров со-
вместной службы, или, если такие примеры за давностью
времени или за изменившимся взаимоотношением всех вооб-
ще родов, теряли свое значение, знатный род при новых на-
значениях на разрядную службу не мог уже восстановить своих
прав на высшие места и должен был становиться ниже других.
Службы, служебные назначения, зависевшие единственно
от государя и не изменявшие привилегированного положения
высшей знати вообще, оказывали могущественное влияние на
135
изменение значения отдельных знатных родов. Род мог дол-
гое время совсем не служить по разряду, его прежняя разряд-
ная служба забывалась, род «худал», как тогда говорили, и
потомкам, которые (Левашевы) «в закоснении родились и вы-
росли», трудно было при занятии высших должностей восста-
новить свои отеческие права на высшее место. Некоторые знат-
ные русские роды, происходившие от удельных князей, заху-
дали таким образом в XVI веке; их родословные были неизве-
стны среди удержавших свое положение знатных родов*, так
как не были занесены в составлявшиеся в то время частные
родословные книги. Когда в следующем столетии некоторые
из членов таких опустившихся фамилий начали оправляться и
снова выдвигаться на видные места, то лица менее знатные,
но занявшие тем временем постепенно высокое положение,
отказывались считаться местами с захудавшими родами, как с
«неродословными». Так именно «утягивал», по специальному
местническому выражению, князя Вяземского дьяк Мирон
Вельяминов. Никто не отрицал того, что Вяземские были кня-
зьями Рюриковичами, тем не менее они признаны были не-
родословными, и правительство дало перевес над захудавшим
князем Рюриковичем дьяку Вельяминову.
Когда известный род удерживался неизменно на разрядной
службе, то в таких случаях, благодаря местничеству, он более
или менее продолжительное время мог успешно стоять на од-
ном и том же местническом уровне; движение его вверх или
вниз не могло идти особенно резкими скачками, но зато вся-
кое случайное понижение одного из его представителей было
трудно исправимой потерей, или «потеркой», как тогда гово-
рили; всякое повышение, или «находка», благодаря местни-
честву, при обычной бдительности заинтересованных лиц,
были для них более или менее прочным приобретением. Каж-
дая «потеря» и «находка» являлись на будущее время важными
прецедентами, определявшими дальнейшее положение рода.
Всякие такие случайные отклонения от нормы заносились в ле-
тописи жизни родов — разряды; ближайшие местнические стыч-
ки не замедлят привести их в известность, а боярское расследо-
вание спора закрепит их мотивированным судебным решением.
* О князьях Конинских и Спажских в родословной замечено:
«Старшая ветвь многоветвистого и многочестного рода Оболенских,
захудели и извелись».
136
В XVI, XVII веках при обилии служб и местничеств, иног-
да решаемых правительством несправедливо, но все же стано-
вившихся исходным пунктом для последующих притязаний,
число «потерок» и «находок» должно было быть бесконечным,
и мы, замечает проф. Маркевич, постоянно встречаем такие
указания: «князь Шуйский в меньших товарищах с князем Го-
лицыным был, да сын князя Голицына после того много по-
терял» или «Андрей Измайлов в разрядах переменился», то есть
изменилось его разрядное положение к тем лицам, с которы-
ми он бывал на службе.
Важное влияние «потерь» и «находок», закрепляемых таким
путем, усиливалось двумя существенными правилами местни-
чества. Во-первых, по общему правилу, хотя и терпевшему
много исключений, последнее и ближайшее служебное отно-
шение лиц покрывало собою все предыдущие: «А искони во
всех родах, кто перед кем напослед потеряет, то тому и вино-
ват». Кто с кем-либо один раз «был в меньших», тот не мог
уже на будущее время требовать, чтоб его назначили «в боль-
ших» с тем же лицом, хотя бы по отеческой службе он и был
выше того, перед кем сам потерял. Когда Ив. Волынский ос-
новывал свой счет местами с Сабуровым на примере совмес-
тной службы их дедов, оставляя в стороне невыгодный для него
пример совместной службы отцов, то государь ему ответил:
«местничаешься безлепно не отцем, но дедом, и тебе бы так
по нашему наказу быть ныне пригоже и грамоты невместной
на Ивана Сабурова нам тебе не давать».
Во-вторых, каждое повышение или понижение одного члена
фамилии отражалось так или иначе на всех его родичах. «Род,
— говорит Валуев, — представляется, первоначально, пока не
нарушена внутренняя последовательность его отношений, как
одно самостоятельное целое и живой организм». Всякое по-
вышение одного члена этого организма соответственно повы-
шало все другие; «всякое приобретение одного являлось новой
благоприобретенной собственностью всего рода, которой вся-
кий член его мог в свою меру пользоваться на случай своего
вступления в разряды государевы». Даже старшие члены рода
могли воспользоваться при последующих счетах возвышением
меньшего родича и на нем основывать свои притязания. Они
могли это сделать, однако, только в том случае, если временно
не служили в разрядах, в то время, как возвысились меньшие
137
родичи. Эти последние при таком условии являлись предста-
вителями всего рода на разрядной государевой службе и, воз-
вышая общую представительствуемую ими честь рода, возвы-
шали, вместе с тем, и бывших своих родичей. Но когда боль-
шие одновременно с меньшими служили в разрядах, то несо-
ответствующее общему положению в роде, возвышение мень-
ших на разрядной службе было уже приобретением не всего рода,
включая и старших, а только меньших, их нисходящих и всех
ниже их стоящих родичей.
Старшие родичи должны были занимать высшие места,
младшие — низшие. Раз это соотношение старших и младших
на службе по разрядам нарушалось, прекращался и родовой
счет лествицей между ними; возвысившаяся младшая линия
обособлялась, не допускала счета между собой и старшей ли-
нией рода, старшей по родословцу, но меньшей — по разряд-
ной службе. «Бывшие единородцы становились друг другу на-
всегда и вполне чужими» и требовали счета между собой един-
ственно по примерам разрядной службы, как между чужерод-
цами: «во многих родах, что от большего брата колено пой-
дет, а в разрядах малы и худы будут, а от меньшего брата
колено пойдет, а в разряде велики живут, — и те худые с доб-
рыми по родословцу лествицей не тяжутся, а тяжутся по слу-
чаям разряды». Опустившиеся старшие линии, по выражению
Валуева, отсекали себя от рода и не считались уже отечеством
с возвысившимися младшими линиями, так как указанием на
свое родовое старшинство они могли только унизить младших
родичей. Старшая, но упавшая линия князей Гвоздевых из рода
князей Ростовских, — говорится в одном местническом чело-
битьи, — с Катыревыми и Темкиными, младшими, но более
знатными линиями «в отечестве не считаются и родителей своих
ростовских князей тем никак не худят, что они в родстве сво-
ем по лествице больше Катыревых и Темкиных»; когда раз-
рядное отношение не совпадало с отношением родовым, счет
по разрядам покрывал собой счет по родословцу: хотя «князь
Гвоздев велик по родству князю Темкину, что отец, но по раз-
ряду меньше стал Темкина, что сын».
Потеря старших представителей рода принижала весь род;
потеря меньших родичей, естественно, не нарушала прав стар-
ших линий, но принижала младшие линии. Упавшие младшие
ветви рода также должны были обособляться, отделяться от
138
старших, они не могли уже ссылаться в спорах на примеры
разрядной службы старших. Приниженные тем, что заняли ме-
сто, не соответствовавшее им, как известному звену рода, они
создавали для себя уже особые от остальных родичей, разряд-
ные прецеденты. Местничество, таким образом, точнее опре-
деляло и поддерживало повышение одних, упадок других родов,
«потери» (потерки) одних ветвей рода и «находки» других.
Невысокая служебная должность сама по себе, как указано
выше, не уменьшала чести по строгой теории местничества;
уменьшить ее могла только совместная служба с представите-
лем менее честного рода. Несмотря на это, уже с XVI века
распространяется взгляд на унизительность для знатного чело-
века некоторых должностей самих по себе. Считалась низкой,
невместной служба в городничих, в городовых приказчиках,
позднее (в половине XVII века) в посольских гонцах, в раз-
личных стрелецких чинах, в ротмистрах и так далее. Прави-
тельство всегда старалось установить принцип, что всякая цар-
ская служба честна; но ответчик редко пользовался этим прин-
ципом для своей защиты: он отбивался скорее тем, что в та-
ких службах служили не его родственники, но однофамильцы,
до которых ему и дела нет, или же родственники слишком
отдаленные. Иногда лица, которым ставили в укор службу их
отцов в городничих, старались возвысить значение этой долж-
ности; князь Пожарский доказывал, что городничие в XVI веке
бывали вместо осадных голов. Юрий Пильемов, когда князь
Лыков утягивал его низкой службой отца в городничих, отве-
чал: «А в Полоцку были городничие, и на них и воеводы под
руку глядели*, а иные большие роды были и в городовых при-
казчиках, а ныне царской милостью взысканы те же роды и в
боярах; все то делается Божиим милосердием да государевым
призрением, велик и мал живет государевым жалованьем»4.
3
«Велик и мал живет государевым жалованьем»; в этих сло-
вах обиженного отеческой службой человека выразилась новая
точка зрения, чуждая местничеству. По главному основанию
* Местническое выражение «глядеть под руку», вместо обычного
«быть меньше», ниже, «не сметь на них и глядеть» — быть несрав-
ненно меньше, ниже.
139
местничества государь жалует не великого и малого по произ-
волу, но должен жаловать каждого по отечеству, то есть сооб-
разно со службой отцов. «Бояр своих и вельмож пожалуй и
береги их по отечеству», — говорили митрополиты царям при
венчании на царство.
Боярство удержалось при Михаиле Феодоровиче на выс-
ших местах и с прежней энергией охраняло привилегированное
свое положение, посредством непрестанных местнических сче-
тов. Судя по сохранившимся разрядам, ни в одно царство-
вание не было такого множества местнических споров (до
400), как при Михаиле Феодоровиче. Из этих же источни-
ков видно, говорит проф. Маркевич, что как во время прав-
ления одного царя Михаила, так и при патриархе Филарете,
правительство постоянно считалось с местническими притя-
заниями бояр, относясь к ним, как к обычному, неизбеж-
ному явлению, и только старалось несколько умерить их вред.
Наказания за неправильные притязания, необоснованное со-
противление назначениям правительства присуждались обыч-
ные: выговоры, тюрьма, «выдача головою»; только два раза
правительство приняло особые меры строгости: наказало бо-
ярина князя Голицына ссылкой в Пермь за упорное местни-
чество на первом царском бракосочетании и Волынского в
1632 году — ссылкой в Казань.
Для предупреждения стычек правительство нередко при-
казывало придворным людям «быть без мест», как, например,
во время венчания Михаила Феодоровича на царство, на обе-
их свадьбах царя и во время встречи королевича Вольдемара.
Предписывалось также неоднократно «быть без мест» полковым
воеводам, когда угрожали внешние враги, «крымские и ногай-
ские люди». Когда ожидалось вторжение польского королеви-
ча Владислава с гетманом Сагайдачным, в 1618 году, принята
была чрезвычайная мера того же рода: велено было всем чи-
нам у всех государевых дел «быть без мест» впредь по 1620 год.
Сословно-оборонительное значение местничества, сохра-
нившееся в XVII веке, ясно видно из любопытных местничес-
ких дел князя Дмитрия Пожарского. Бояре, гордые отеческой
службой, не уступали ни шагу этому знаменитому предводи-
телю земского ополчения 1612 года, члену захудавшего рода.
«Никакая заслуга отечеству не могла возвысить лица перед судом
местничества; Пожарского — спасителя России, — говорит
140
Валуев, — могла отстоять от непрестанного ряда челобитий лишь
одна неизменная благодарность царя Михаила Феодоровича,
который при этом должен был прибегать к искусным обходам
местнических правил. Но и милость царская не могла защитить
Пожарского, возведенного ей в высшую против его отечества
честь, — перед Салтыковым, одним из высших членов местни-
ческой лествицы, и должна была уступить требованиям мест-
ничества в выдаче Пожарского головой».
Происходя из знатного рода князей Стародубских, Пожарс-
кий старался в местнических спорах отстоять свои отеческие пра-
ва. Он доказывал, что род его не потерял своих прав, что он не
потерпел никакой потери и не мог ее потерпеть, потому что
временно вышел из разрядной службы вследствие государевой
опалы. Пожарские в последнее время совсем не служили, но они
не бывали меньше других, как своих родичей, так и чужерод-
цев, на совместных службах: «Пожарские меньше по случаям в
своем родстве и чужого рода не бывали, — и в этом государева
воля, как он меня, холопа своего, не велит учинить, только —
мы в своем роду и по лествице, кого меньше, того меньше и
кому в версту, тому в версту, потому что Пожарские, живучи в
опалах, меньше своих и чужих не бывали, — с кем им невмес-
тно быти, не бывали, и потерки нигде не бывало».
При царе Алексее Михайловиче местничество охватывает бо-
лее широкий круг служебных назначений, но правительство
вместе с тем начинает относиться к нему с большей строгос-
тью, подготавливая скорую его отмену. С древнейшего време-
ни споры о местах возникали обыкновенно между более знат-
ными лицами при высших служебных назначениях. Наиболее
частыми и вредными для государства были местнические пре-
рекания при назначениях полковых воевод. Довольно часты
были также местничества городовых воевод с товарищами;
товарищ воеводы считал для себя невместным, если в отпис-
ках-предписаниях правительство не упоминало его имени ря-
дом с именем воеводы. Споры из-за отечества возникали по-
стоянно между лицами, участвовавшими в торжественных при-
дворных церемониях, за царским столом, при венчании на
царство, на царских свадьбах, во время крестных ходов, при
встрече послов. Местничались царские дружки, послы, стольни-
ки, рынды. Бояре местничались даже при получении царских
наград. В 1572 году Замятия Сабуров отказался принять в на-
141
граду полузолотой, потому что князю Димитрию Хилкову од-
новременно пожалован был золотой, — «а ему князя Димит-
рия меньше быти невместно»*. Начиная с царствования Ми-
хаила Феодоровича, возникают местничества среди лиц малой
чести, служащих в чинах сравнительно низких. «Начиная от
больших, даже до меньшей чести сице творилося», — говорит
один современный литературный памятник. При Алексее
Михайловиче начинают местничаться дьяки и гости (купцы).
В разряды заносятся и более низкие службы, например, за-
сечных сторожей и, соответственно с этим, возникают мест-
ничества людей неродовитых.
Одновременно с этим распространением счетов о местах на
более широкий круг лиц и служб, Алексей Михайлович начи-
нает применять более строгие кары за местничество: Ржевский
за свое упорство в споре с князем Лыковым сидел полгода в
тюрьме, а поместья и вотчины его были отписаны на госуда-
ря; долгое время сидел в тюрьме и Н. Зюзин за местничество
с Бор. Пушкиным. Наумов был сослан на Лену в казачью служ-
бу; князья Хованский и Лобанов за местничество во время
войны приговорены были к смертной казни, замененной вы-
сылкой в деревню. «Местнические столкновения, — замечает
проф. Маркевич, — почти всегда оканчиваются в пользу лиц,
высших по разряду, а лицо, вчинающее спор, наказывается;
случаев выигрыша дела истцом почти не знаем: в лучшем слу-
чае по местничеству не бывало никакого указа. Такие резуль-
таты, едва ли были следствием большой осторожности при слу-
жебных назначениях; скорее это показывает большую, чем преж-
де, силу правительства и возникновение в правящих классах
мнения, что точное соблюдение обычаев местничества не пред-
ставляется более существенно необходимым»5.
4
Вопрос об отмене местничества был возбужден в 1681 году
членом одного из знатнейших родов, просвещенным князем
В.В. Голицыным, который в этом году руководил совещани-
* Третий, Г. Карпов, пожалованный одновременно полузолотым,
также «полузолотова не взял», и, кроме того, поставил на вид, что
его имя написано в списке пожалованных ниже Замятии Сабурова,
«а ему в меньших Замятии быть не мочно».
142
ем из выборных людей, назначенных для обсуждения военной
реформы. Князь Голицын с выборными людьми предложил
«для лучшего устроения государевых ратных и посольских и
всяких дел» отставить и искоренить все счеты местами.
12 января 1682 года государь обсуждал этот вопрос на соборе
из думных чинов, выборных стольников, стряпчих, дворян и
духовенства (патриарха, архиереев и архимандритов). Феодор
Алексеевич держал речь против местничества. Он указал, что
еще великий государь Михаил Феодорович учинил начало от-
мене местничества тем, что бояре и окольничие, и думные и
иных чинов ратные люди во многих разрядах тогда были без
мест». При Алексее Михайловиче также в его государевых по-
ходах во время войны с Польшей и Швецией «все чины были
безместны же и во время того безместия, при помощи Божии,
славные над неприятелем победы учинилися. А которые боя-
ре, презрев его государское повеление, всчинали тогда места
и тем чинено наказание и разорение отнятием поместий и
вотчин». В последующих же походах «между бояры и воево-
ды, для случаев отечества их, многие быша несогласия и рат-
ным людям теснота и от того их несогласия многий упадок
ратным людям учинился, а именно под Конотопом и под Чуд-
новым и в иных многих местах». Возникновение местничества
приписано было внушением злокозненного супостата, общего
дьявола: он «всеял в незлобивые прежде бывших тогда слав-
ных ратоборцев сердца — местные случаи возлюбити, от кото-
рых в мимошедшия времена в ратных, в посольских и во вся-
ких делах учинилась великая пагуба и от неприятелей великое
умаление». Государь объявил, что он желает «оные разрушающие
любовь местничества разрушить и от такого злокозньства разроз-
ненные сердца в мирную и благословенную любовь соединити».
Патриарх отвечал царю резкой речью против местничества:
от него «аки от источника горчайшего вся злая и Богу зело мер-
зкая и всем вашим царственным делам ко вредительному про-
исходило: оно благие начинания, яко возрастную пшеницу тер-
ние, подавляло и не точию род со иным родом за оное мест-
ничество многовременные злобы имел, но и в едином роде
такое же враждование и ненавистить содевались. Аз же и со
всем освященным собором не имеем никакие достойные по-
хвалы принести великому вашему царскому намерению за пре-
мудрое ваше царское благоволение».
143
Царь обратился к боярам, чтобы каждый высказал «чисто-
сердечно свою мысль без всякого зазора». Бояре, окольничие
и думные люди согласно отвечали: «Чтоб великий государь ука-
зал учинить по прошению патриарха и архиереев, и всем им
во всяких чинах быть без мест для того, что в прошлые годы
во многих ратных, посольских и всяких делах чинились от тех
(местнических) случаев великие пакости, нестроения, разру-
шения, неприятелям радование, а между ними было против-
ное дело — великие, продолжительные вражды».
После этого ответа государь велел принести разрядные книги
и сказал: «Для совершенного искоренения и вечного забвения
те все прошения о случаях и о местах записки изволяем преда-
ти огню, чтоб та злоба и нелюбовь совершенно погибла и впредь
не памятна была и соблазна б и претыкания никто никакого
не имел. И от сего времени повелеваем боярам нашим и околь-
ничим, и думным, и ближним, и всяких чинов людям на
Москве, в приказах и у расправных дел, и в полках у ратных
и у посольских и везде у всяких дел быть всем меж себя без
мест, и впредь никому ни с кем никакими прежними случаи
не считаться и никого не укорять». На это все присутствующие
отвечали: «Да погибнет во огне оное, богоненавистное, враж-
дотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местниче-
ство и впредь да не воспомянется вовеки».
И в тот же день разрядные «записки о местах» были преда-
ны огню в сенях передней палаты дворца. Боярин князь Дол-
горукий, думный дьяк Семенов, митрополиты и архиеписко-
пы «при том стояли, покамест те книги совершенно все сго-
рели», замечает соборное деяние.
Взамен потерявших значение разрядных книг государь по-
велел составить официальную родословную книгу «предбудущим
родам на память». В основание этой книги положен был «Го-
сударев родословец», составленный при Иоанне Грозном. Царь
повелел пополнить этот родословец всеми честными и знатны-
ми родами, поручив это дело вновь учрежденной Палате ро-
дословных дел (под начальством князя Влад. Дмитр. Долгору-
кого)*. Новая родословная книга делилась на четыре части. В
* Родословная книга составлялась по частным родословным рос-
писям, подававшимся по царскому повелению частными лицами в
Разряд. Росписи эти приносились в разряд весьма медленно. После
нескольких повторных указов подано было с 1682 по 1686 год всего
144
первую часть должны были быть занесены княжеские и иные
честные роды, которые были в высоких чинах бояр, окольни-
чих и думных людей, а также все старые роды, которые в цар-
ствование Иоанна Грозного служили в близости к государю или
в знатных посылках: в посольствах, полках или в воеводах. Во
вторую часть входили роды, которые служили в таких же знат-
ных посылках с царствования Михаила Феодоровича, и были
записаны в десятнях в первой статье дворян. В третью часть
записывались роды, которые в тех честных и знатных чинах не
были, а числились по десятнам в средней да в меньших стать-
ях. Наконец, в четвертую часть вносились все те, кто за службы
отцов или за свои пожалован был московскими придворными
чинами6.
Отмена местничества объясняется упадком боярской знати.
Пока эта знать была сильна, она не отказалась бы без борьбы
от местничества, поддерживавшего ее значение. В конце XVI
века бояре говорили: «то им смерть, что им без мест быть».
Но во второй половине XVII века большая часть «стародавных
честных родов» уже сошла со сцены. Местнические притяза-
ния многих представителей оставшихся знатных родов не име-
ли опоры ни в служебном, ни в материальном их положении.
Феодор Шакловитый говорил о старом боярстве, что оно пред-
ставляет из себя «зяблое упавшее дерево». В царствование
Алексея Михайловича выдвинулось много новых дельцов. Кан-
цлеры этого царствования, «великих государевых и посольских
дел сберегатели», Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин и
Артамон Андреевич Матвеев, были: первый — сыном уездно-
го псковского дворянина, второй — сыном дьяка, служивше-
го в Казанском дворце; прежде, чем достигнуть высших чинов,
Матвеев долгое время занимал невидную должность полковника
и головы стрелецкого. При Феодоре Алексеевиче наибольшим
около 600 росписей. Указом 23 сентября 1686 года дальнейший при-
ем росписей и записка их в родословную книгу были прекращены.
Но и из числа представленных росписей, говорит Барсуков, едва ли
четвертая часть вошла в состав родословной книги. Родословная па-
лата составила (в 1687 году) лишь первую часть этой книги, внеся в
нее росписи тех родов, которые включены были в «Родословец» Иоан-
на Грозного. Родословная книга 1687 года была издана Новиковым,
в 1787 году, ровно через сто лет после ее составления к сожалению,
это издание сделано было не по подлинному, а по неисправным
спискам.
145
влиянием на дела правления пользовались новые люди, наи-
более близкие к царю: Ив. Макс. Языков и Алексей Тимоф.
Лихачев, происходившие из незнатного дворянства. Языков,
прежде чем сделаться комнатным стольником и затем околь-
ничим и боярином, служил в чине «площадного стольника».
«У царя Алексея Михайловича, — говорит проф. Ключевский,
— не оставалось старых бояр родовитее князей Одоевских; а он
и Одоевским писал, послав что было нужно на вынос и по-
гребение одного из них: “впрямь узнал и проведал я про вас,
что опричь Бога на небеси, а на земле опричь меня никого у
вас нет”». В боярских книгах можно найти красноречивые от-
метки в этом смысле. Думные и даже простые дьяки получали
поместные оклады по 1350—1500 десятин, а при именах ком-
натных стольников князей М.Ю. Долгорукого и П.В. Прозо-
ровского, которые потом стали боярами, список 1670 года за-
мечает: «поместий и вотчин нет». Этот упадок старой знати на-
глядно отразился на генеалогическом составе Думы при новой
династии. По списку 1668 года из 62 бояр, окольничих и дум-
ных дворян можно насчитать не более 28 имен старых фами-
лий, бывавших в Думе при прежней династии, а в 1705 году
находим всего 17 членов Думы с такими фамилиями среди 52
бояр, окольничих и думных дворян»7.
Местнические понятия, естественно, не сразу изгладились
из жизни. Столкновения из-за мест возникали и после собор-
ного приговора 1682 года. Не смея открыто местничаться,
знатные люди уклонялись от невместных назначений под раз-
личными предлогами, за что подвергались немедленной каре.
Так, в правление царевны Софии Алексеевны, князь Козлов-
ский, чтобы не занять за царским столом места ниже боярина
Нарышкина, возвысившегося лишь благодаря свойству с цар-
ским домом, отказался под предлогом болезни явиться ко дво-
ру. За князем Козловским «два раза посылай был дьяк, но он
не поехал, а в третий раз послан дьяк и велено, взяв у него
карету, привезть, неволею. Но Козловский вновь отказался за
болезнью и был в черном платье, и на дворе у него кареты и
лошадей не сыскано, и тогда велено было за непослушание
привезти его в простой телеге. И привезен он был к Красно-
му крыльцу, и говорено ему было, чтобы он шел вверх, но
он не пошел. И тогда, по государеву указу, из телеги был взят
и отнесен в патриаршу крестовую и лежал на полу многое время
и у стола не сидел, и велено было его за стол посадить нево-
Ю Зак. 73
146
лей, и он за столом о себе не сидел, а держали его разрядные
подьячие. И того-ж числа государи Иоанн и Петр Алексеевич
за то его многое их указу ослушание указали честь у него бо-
ярства отнять»8.
ГЛАВА II
Чины И ДОЛЖНОСТИ
1
В Московской Руси как должности, так и чины — в со-
временном значении почетных званий — одинаково назывались
чинами, многие из московских чинов имели смешанный харак-
тер должностей и почетных званий, или званий и сословных
наименований. Эти обстоятельства значительно затрудняют их
классификацию. Чины-звания постепенно выработались из
должностей, утративших первоначальное свое значение, подоб-
но тому, как чины современной Табели о рангах выработались
из должностей советника коллегии, секретаря коллегии и дру-
гих, установленных Петром Великим.
Два высших чина боярина и окольничего имели исключитель-
ное значение почетных званий. Лица в звании бояр занимали
высшие должности по гражданскому и военному управлению
и присутствовали в совете государя — Боярской думе. Им по-
ручалось управление главными приказами; они назначались на-
чальниками-воеводами полков, управляли областями в каче-
стве наместников и воевод, вели дипломатические перегово-
ры с иностранными послами. В случае выезда из столицы,
государь «приказывал боярам Москву», то есть поручал им
центральное управление на время своего отсутствия. Бояре,
высшие сановники, администраторы и члены совета, вместе
с тем, в качестве придворных лиц, принимали участие во всех
торжественных событиях царского двора. Они сидели в золо-
том платье подле государя при приеме и отпуске иностранных
послов; в торжественные выходы царя, когда люди разных
чинов жаловались к руке, бояре стояли подле государя, а один
из них поддерживал его руку, к целованию которой допуска-
лись приглашенные. Во время венчания государей на царство,
ю*
148
бояре стояли на «чертежном месте», особом возвышении в
12 ступеней, приготовлявшемся в Успенском соборе для со-
вершения обряда венчания. Бояре, далее, сопровождали го-
сударя в его поездках по монастырям, по загородным дворцам,
на охоту. Они же, как лица, пользовавшиеся доверием госу-
даря, назначались воспитателями царевичей и состояли при них
«дядьками». Жены их назначались к царским детям «мамками».
При венчаниях на царство бояре-«дядыси» вели под правую руку
наследника престола в церковь.
Лица в звании окольничих занимали должности того же
рода, что и бояре, но с меньшим значением. Окольничие
самостоятельно управляли многими приказами, иногда же на-
значались товарищами к боярам, начальникам приказов. При
Алексее Михайловиче, с упадком первостепенных родов, чин
окольничего, дававшийся преимущественно представителям
второстепенной знати, весьма выиграл в своем значении.
Окольничим поручалось заведование такими важными прика-
зами, как Большой Приход, главное финансовое управление,
ведавшее все торговые и таможенные сборы, или Разрядный
приказ, главное военное ведомство; в то же время некоторые
бояре управляли второстепенными приказами, Ямским или
Пушкарским. Подобно боярам, некоторые виднейшие околь-
ничие сосредоточивали в своих руках управление нескольки-
ми разнородными ведомствами. Один и тот же окольничий
управлял при Котошихине приказом Новой четверти, в ко-
торый поступали питейные сборы («кружечные дворы»), и
приказами Оружейным и «Золотого и Серебряного дела». В
некоторые приказы, как, например, Разбойный, назначались
при Котошихине безразлично как бояре, так и окольничие.
Приближенные к государю ближние или комнатные окольни-
чие поставлены были, по разряду 1675 года, даже выше бояр.
В XVII столетии третий из высших чинов, чин думного
дворянина, также имел преимущественно значение почетного
звания. Первоначально же в XVI веке этот чин был названи-
ем должности члена совета, дворянина, присутствующего в
Думе. Предшественниками думных дворян были (упоминаемые
в источниках с 1517 года) «дети боярские, которые у государя
в думе живут». Чин думного дворянина жаловался в XVII веке
обыкновенно неименитым людям, второстепенным московс-
ким дворянам и лучшим городовым детям боярским.
149
Эти три звания первого разряда, чины бояр, окольничих
и думных дворян давались соответственно знатности лица. По
общему правилу эти звания не составляли лестницы чинов,
последовательно проходимой служащими, но жаловались не-
посредственно, независимо один от другого, служащим низ-
ших чинов, стольникам или дворянам, смотря по родовитос-
ти фамилии, к которой принадлежали жалуемые лица. Стольник
перворазрядной фамилии сразу получал чин боярина, минуя
чины окольничего и думного дворянина; стольник второразряд-
ной фамилии таким же образом получал чин окольничего и
обыкновенно в этом чине заканчивал свою служебную карье-
ру. Наконец, стольники или дворяне незнатных родов получали
чин думного дворянина и большей частью не достигали высших
чинов боярина или окольничего, составлявших своего рода при-
вилегию знатнейших фамилий.
Таков был обычный порядок, унаследованный от древно-
сти. Но при царе Алексее Михайловиче за указанными чи-
нами начинает утверждаться новое значение последовательных
иерархических ступеней. Случалось и раньше, что неродос-
ловные люди получали, вслед за чином думного дворянина,
чин окольничего и даже боярина. Алексей Михайлович чаще,
чем прежде, давал последовательно эти чины лицам, кото-
рые не имели на них прав по незнатности своего рода. Дум-
ный дьяк Семен Иванович Заборовский, как указывает проф.
Сергеевич, был в 1655 году назначен думным дворянином, в
1674 — окольничим, а в 1677 — боярином. Известный Арта-
мон Сергеевич Матвеев был сыном дьячка; но, получив в 1671
году чин думного дворянина, он был в том же году назначен
окольничим, а в 1675 — боярином. Кирилл Полуектович
Нарышкин, сын городового дворянина, получил последователь-
но в течение трех лет (1671—1673) все три высшие думные чина9.
2
За думными чинами следуют придворные чины-звания:
стольников и стряпчих. Стольничество было первоначально
придворной должностью; стольники прислуживали у стола го-
сударя. В XVII столетии лица, пожалованные чином стольни-
ка, также исполняли эту придворную обязанность. «Служба их
такова, — говорит Котошихин, — когда у царя бывают иных
150
государств послы или власти и бояре на обедах, и они в то
время пред царя и пред властей, послов и бояр носят есть и
пить; всех яств на стол вдруг не ставят, и с иными яствами
блюда держат на руках стольники». Но такое участие стольни-
ков в редких придворных торжествах было лишь их внешним
отличием, указывавшим на их почетную близость к царскому
двору. Само по себе стольничество было в это время только
почетным званием. Лиц в чине стольников было очень мно-
го, до 500 человек. Они занимали довольно видные должно-
сти, назначались воеводами, начальниками второстепенных
приказов, послами и товарищами послов; им поручались так-
же важнейшие «сыскные дела». Некоторые стольники несли
исключительную придворную службу, и в XVII веке, для от-
личия от остальных «площадных» стольников, назывались «ком-
натными», или ближними, стольниками. В придворной дол-
жности спальников они «спали у царя в комнате посуточно, по
переменам, человека по четыре, и с царя одеяние принимали
и разували». Обозначая чин и должность служащих, разряды
и акты говорят о стольниках-воеводах, стольниках-полковни-
ках, стольниках-спальниках.
Такое же значение имел чин стряпчего. В качестве при-
дворных чиновников, стряпчие назначались по именной рос-
писи к разным службам при особе государя. При его выходе в
церковь они несут за ним стул и платок; во время церковной
службы они держат государеву шапку. Когда государь прини-
мает личное участие в военном походе, стряпчие несут его пан-
цирь, меч, лук с колчаном (саадак). Во время зимних поез-
док государя по окрестностям Москвы, они назначаются в
«ухабничие», для поддержания возка на ухабах. Во время праз-
дничных обедов у государя стряпчие служили чашниками и на-
равне со стольниками ставили блюда перед боярами и други-
ми ближними людьми. Главной обязанностью комнатных стряп-
чих было заведование царским гардеробом (платьем, постелью
и иной «стряпней»). Одну из придворных обязанностей ком-
натных стряпчих и стольников составляло участие их в придвор-
ных церемониях в качестве рынд. В белых атласных или бар-
хатных кафтанах, опушенных горностаем, в высоких горлат-
ных шапках с бархатным верхом, с двумя золотыми цепями
на груди, с приподнятыми кверху серебряными топориками,
рынды — стольники и стряпчие — должны были стоять непод-
151
вижно около государя у подножия трона. Чин стряпчего да-
вал право на занятие должностей более низкого класса, в срав-
нении с чином стольника. Стряпчие не занимали должностей
начальников приказов; они служили на третьестепенных вое-
водствах, в посольствах же — посольскими секретарями. Чин
стряпчих был еще более многочисленным, чем чин стольни-
ков: их было до 800 человек.
Чины стольников и стряпчих давались только избранному
московскому дворянству. Представители лучших фамилий это-
го дворянства прямо назначались в стольники и затем в боя-
ре или окольничие. Неименитые же московские дворяне дол-
жны были последовательно проходить чины стряпчих,
стольников, думных дворян, чтобы при особенной удаче дос-
лужиться до чина окольничего.
Для рядового, «городового» дворянства эта цепь чинов уве-
личивалась лишним звеном, чином жильца. Это было низшее
придворное звание. Комнатные стольники служили у стола го-
сударя, стряпчие — заведовали царскими вещами, комнатные
же жильцы — сменами по 40 человек — охраняли «государевы
хоромы и палаты». Звание жильца давало право на занятие низ-
ших должностей. Городовые дворяне, однако, добивались этого
чина, потому что он давал им возможность выслугой достиг-
нуть высших чинов стряпчего, стольника и так далее.
Из лиц, служивших в высших думных чинах и придворных
или московских чинах: стольников, стряпчих, дворян москов-
ских и жильцов, составлялся государев полк, царская гвардия.
Этот полк сопровождал государя на войну, когда он сам уча-
ствовал в походе или состоял под начальством главного вое-
воды. В мирное время начальники, головы и некоторые сот-
ни этого полка участвовали в придворных церемониях: «на
встрече грузинского царя, по указу великого государя (в 1658
году), велено быть царского величества полку головам и их
сотен сотенным людям, стольникам, стряпчим и дворянам
московским и жильцам указных сотен»10.
3
От думных и придворных чинов отличались по существу
чины московского дворянина и городового сына боярского. Эти
«чины» имели значение сословных наименований. Все Дворян-
152
ство разделялось по происхождению на два разряда: московс-
ких дворян и городовых детей боярских. Московские дворяне
непосредственно получали придворные чины стольников или
стряпчих: дети боярские редко дослуживались до этих чинов,
и, чтобы получить их, должны были пройти особые чины
«дворовых», или дворян, и выборных, иначе — «по дворово-
му списку» или «по выбору». Повышение из чина в чин обус-
ловливалось вообще для всех лиц не столько выслугой, сколь-
ко родовитостью. Московский дворянин получал чин столь-
ника или стряпчего соответственно знатности своего рода и
таким же образом повышался затем в чины окольничего или
боярина. Равным образом и городовые дети боярские верста-
лись в чины выборных или дворовых («по выбору» или по дво-
ровому списку) соответственно их «отечеству».
В XVI веке сыновья выборных детей боярских писались «по
выбору» при первом же зачислении в службу; новики, сыно-
вья дворовых детей боярских или дворян, таким же образом,
независимо от выслуги, верстались по дворовому списку. Этот
порядок был изменен в первой половине XVII столетия. Все
новики при верстании на службу должны были зачисляться в
чин детей боярских, служащих «с городом». При последую-
щем пожаловании их чином дворового или выборного принима-
лась во внимание, однако, не одна лишь их служба, но и
родство; сыновья дворян и выборных имели преимущественное
право получить с течением времени по отечеству эти чины. «По
Государеву указу, — читаем в наказах воеводам, — новиков
(при верстании на службу) по выбору и по дворовому списку
писать не велено; а детей боярских велено по выбору и по
дворовому списку писать в разряде по родству и за службу».
Родство или служба отца и родственников не была, одна-
ко, необходимым условием для получения чина дворянина или
выборного. Дети городового сына боярского также могли выс-
лужить эти чины «не по родству, а за службу». Городовой сын
боярский из Рыльска, Титов, просил государя написать его
по дворовому списку, пожаловать чином дворянина, за его
тридцатилетнюю «службишку и за полонное терпение, и за
раны, и за то, что он на многих боях с польскими и с ли-
товскими людьми бивался». По справке, наведенной Разряд-
ным приказом, оказалось, что челобитчик, действительно,
был ранен и взят в плен (за что ему было придано 100 четей
153
поместной земли и 4 рубля жалованья), но что его родствен-
ников нет в списке дворовых детей боярских его уезда. Тем
не менее, хотя Титов и не имел прав на чин дворянина по
родству или по отечеству, было принято во внимание, что и
ранее «дети боярские разных городов были написаны по дво-
ровому списку за службу, а не по родству», и государь пожа-
ловал, велел его написать по дворовому списку (1634 год).
Сын боярский Второво просил написать его с сыном «по
выбору», во внимание к их боевым заслугам: «он с свом сы-
нишком и племянником на бою служили государю, билися
явственно, убили двенадцать мужиков». Государь велел на-
писать его «по выбору», а сына — по дворовому. Дети бояр-
ские последовательно проходили эти чины выборных и дво-
ровых. Служившему в рейтарах сыну боярскому Казимирову
велено было по недосмотру дать чин выборного, минуя чин
дворянина; он сам обратил на это внимание начальства: «Ве-
лено меня написать по выбору, и по выбору меня прежде
дворового не напишут»; ошибка была исправлена — челобит-
чика произвели в дворовые дети боярские, или дворяне
(1650). В наказание за проступки по службе дети боярские
лишались чинов: у «нетчиков», не явившихся в полк по при-
зыву, велено было отписывать часть поместья, «да их же из
выбора и из дворового списка написать с городом и впредь в
выбор и в дворовый список не писать» (1633).
Звание московского дворянина было наследственным сослов-
ным наименованием; но оно могло быть приобретаемо и выслу-
гой. Выборные дети боярские за службу повышались в чины
жильца и московского дворянина, «писались по московскому или
жилецкому списку»* так же, как городовые дети боярские пи-
сались по дворовому списку, а дворовые — по выбору11.
Иерархия московских чинов-званий представляется в сле-
дующем виде:
* Жилец Оброська Чебышев был произведен в чин московского
дворянина «за службу и по родству». «Служил я, — писал он в че-
лобитной, — твои государевы службы по жилецкому списку лет с 20
и больше, и никоторая служба меня нигде не миновала, и «нет» на
меня нигде никаких нет; и ныне я послан в Путивль к межевым су-
дам, — и мотчанья твоему скорому государеву делу нигде не учинил,
а отец мой и дядья родные побиты за тебя, государя, на твоей госу-
дареве службе на боях, а служили по московскому списку» (1637).
154
I.	Бояре. Окольничие. Думные дворяне.
II.	Стольники. Стряпчие. — Московские дворяне.
III.	Жильцы. Выборные дворяне из городов. Дворовые дети
боярские, или дворяне. — Городовые дети боярские.
4
От рассмотренных выше придворных чинов-званий следует
отличать придворные чины-должности: кравчего, постельниче-
го, оружничего, казначея и другие.
Почетнейшей придворной должностью была должность крав-
чего. На церемониальных обедах он подавал блюда царю и на-
блюдал за стольниками, прислуживавшими сановникам, боя-
рам и послам. За небольшими исключениями случайных лю-
дей (Басманов, Годунов), кравчие назначались из лучших
фамилий, нередко перворазрядных, боярских. Большинство
кравчих оставалось в этой должности неподолгу, от одного до
пяти лет; очень многие из них затем достигли боярства.
Постельничий ведал всю государеву постельную казну: его
платье, белье, перстни, хранил царскую печать. Он же заве-
довал Мастерской палатой, в которой изготовлялись вещи на
государев обиход. «И того постельничего, — замечает Кото-
шихин, — чин таков: ведает царскую постель и спит в одном
покое (с царем) вместе, когда с царицею не почивает». Дол-
жность постельничего занимали члены третьестепенных некня-
жеских родов, которые не бывали не только в боярах, но даже
в окольничих. Только в царствование Алексея Михайловича
для постельничих открывается более свободное движение к
высшим чинам: И.М. Аничков и Г.И. Ртищев дошли до дум-
ных дворян, М.А. Ртищев был возведен в звание окольниче-
го, а И.М. Языков достиг боярства. В распоряжении постель-
ничего состояли спальники, дежурившие в комнате царя, и
стряпчие, ходившие со стряпней. В помощники ему по уп-
равлению Мастерской палатой назначался особый стряпчий с
ключом, хранивший ключ от постельной казны. Низшее мес-
то занимал шатерничий, заведовавший обстановкой дворцовых
палат, полавочниками, шатрами, шатровой казной; ему под-
чинены были шатерники — дворцовая прислуга. Лица, заве-
довавшие «Оружничей палатой» и Оружейным приказом, на-
зывались оружничими. В удельный период обязанности оружии-
155
чих, как предполагает проф. Сергеевич, исполняли «мечено-
ши», которые не только носили, но и хранили княжеское ору-
жие. Московским оружничим принадлежало почетное положе-
ние; в этой должности служили родовитые люди, имевшие
чины окольничего или боярина.
Казначеи в XVI веке не только хранили государеву казну,
но и ведали различные государственные доходы, между про-
чим — таможенный; они присутствовали в Думе и писались
выше думных дворян. Широкое ведомство казначеев весьма
сократилось в половине XVII века: заведование доходами пе-
решло в финансовые приказы разного наименования. По сви-
детельству Котошихина денежный доход казенного двора, кото-
рым управлял казначей, не превышал 3000 рублей, и в ведом-
стве его состояло посадских торговых людей не более 500 че-
ловек. На деловую должность казначея назначались люди но-
вые, неименитые. Из князей занимал это место только один
князь П.П. Мосальский. Но должность казначея прокладыва-
ла дорогу к высшим почестям. С отправления этой должности
началось возвышение Траханиотов, Головиных, Ф.И. Суки-
на, бывшего казначеем в течение многих лет (с 1544 года) и
возведенного в чин боярина.
В XVI столетии видное место принадлежало главным дол-
жностям по дворцовому управлению — дворецкого и конюше-
го. Сама по себе должность дворецкого не повышала чести
лица; когда дворецким назначался сын боярский (князь Петр
Вас. Великий в 1561 году) или дворянин (князь Ф.И. Хво-
ростинин в 1577 году), он писался в списке чинов ниже околь-
ничих. Но в течение XVI столетия должность дворецкого да-
валась почти исключительно лицам в звании бояр. Дворяне-
князья, Ф.И. Хворостинин и А.М Львов, назначенный на эту
должность в 1626 году, получили, состоя дворецкими, чин
окольничего и затем боярина.
Должность конюшего, управителя дворцового конюшенно-
го ведомства, давалась с 1496 года лишь лицам, имевшим чин
боярина. Со времени Иоанна Грозного должность конюшего
дается важнейшим боярам. При царе Борисе Феодоровиче
Годунове бояре Степан Васильевич и Дмитрий Иванович Го-
дуновы, состоявшие в должностях дворецкого и конюшего,
занимали первенствующее место среди бояр. Такое значение
этих должностей отмечено Котошихиным: «Кто бывает коню-
156
шим, и тот первый боярин чином и честью»: боярин-дворец-
кий — «честью бывает другой человек, под конюшим первый».
При царе Алексее Михайловиче, говорит проф. Сергее-
вич, в значении наименования дворецкого произошла суще-
ственная перемена. «Из наименования должности с опреде-
ленным кругом обязанностей оно стало почетным титулом.
Получив от своего отца только одного боярина-дворецкого
князя А.М. Львова, Алексей Михайлович возводит в это зва-
ние в 1646 году 12 человек, и затем проходит редкий год,
чтобы звание боярина-дворецкого не было пожаловано одно-
му-двум, а то, как в 1653 году, и шести лицам. Звания бо-
ярина и дворецкого сливаются в один высший почетный ти-
тул». Последний, кому при Алексее Михайловиче было ска-
зано: боярин-дворецкий, был, имевший чин окольничего,
известный Артамон Сергеевич Матвеев.
Управление конюшенным ведомством в XVII веке упало в
своем значении; оно поручалось ясельничим, прежним помощ-
никам конюших. М.О. Нагой был последним боярином-коню-
шим; после его удаления от должности бояре-конюшие более
не назначались. Должность управителя конюшенным ведом-
ством, ясельничего, давалась с этого времени людям неиме-
нитым: Татищевым, Елизаровым, Кондратьевым, Болтиным.
Даже чин думного дворянина был слишком высок для долж-
ности ясельничих; ясельничие, возведенные в звание думного
дворянина, заменялись другими лицами.
Важные дворцовые управители удельного времени, соколь-
ничий и ловчий, еще в XVI веке потеряли свое значение. В
сокольничие и ловчие назначались в то время люди неимени-
тые, возвышавшиеся, однако, благодаря этой должности до
чинов думных дворян, окольничих и даже бояр. Гавр. Григ.
Пушкин был последним сокольничим (до 1606 года). В XVII
столетии эти должности были уничтожены: царская охота на
зверя (ловчие) была передана в ведомство Конюшенного при-
каза, а соколиная потеха при Алексее Михайловиче состояла
в ведомстве приказа Тайных дел12.
5
Особый ряд чинов составляли приказные чины думных дья-
ков, дьяков и подьячих. Последовательным прохождением этих
чинов служащий мог достичь тех же высших думных чинов, к
которым вели придворные чины стряпчего и стольника. Эти
157
два ряда чинов приказной и придворной службы замыкались
наверху одними и теми же почетными званиями думного дво-
рянина, окольничего и боярина. Дьяк Ларион Лопухин, дос-
лужившись до чина думного дьяка, сделан был впоследствии
думным дворянином. Дьяк Сем. Ив. Заборовский, последо-
вательно проходя ступени чиновной лествицы, дослужился до
чина боярина.
Но случаи такого возвышения дьяков были довольно ред-
ки. Для большинства дьяков высшим чином, какого они мог-
ли достигнуть, был чин думного дьяка. Они составляли осо-
бый класс служащих, состоявший по преимуществу из лиц низ-
кого происхождения. Ряды их до указа 1641 года беспрепят-
ственно пополнялись не только детьми духовенства, но и по-
садскими и крестьянами, «торговыми и пашенными людьми».
Вследствие этого и чины дьяческие считались «худыми». Тем
не менее многие дворяне из незначительных или захудалых,
«закосневших» родов, которые не могли выдвинуться службой
в придворных чинах, избирали приказную службу. «Те дьяки,
— говорит Котошихин, — в дьяки бывают пожалованы из дво-
рян московских и из городовых, и из гостей, и из подьячих».
«Во многих фамилиях, — говорит Лихачев, — дьячество и чи-
сто дворянская военная служба идут бок о бок, и не редко дья-
чество служит к возвышению упавших дворянских, фамилий».
Дворяне московские и городовые при этом назначались не в
низший чин подьячих, но прямо в дьяки. Добившись этого
чина, они, однако, продолжали считать его унизительным для
дворянской чести. Ларион Лопухин, дворянин, назначенный
дьяком Казанского дворца, счел для себя очень обидной просьбу
«гостей» (купцов) написать их в Уложении 1649 года выше
дьяков: он бил челом, чтобы его или написали в Уложении
особой от дьяков статьей, или совсем отставили от дьячества.
Государь его пожаловал, велел «вперед ему того, что он в
дьяках, в бесчестье и в укор перед его братией, дворянами,
не ставить, потому что он взят из дворян в дьяки, по госуда-
реву именному указу, а не своим хотением»13. Худой чин дья-
ков не имеет своей отеческой чести. В редких случаях мест-
нических споров думных дьяков с дворянами и окольничими
они опираются не на свое дьячество, но на свое происхожде-
ние от детей боярских и на иные основания. Думный дьяк
Семен Заборовский, приглашенный к царскому столу после
окольничего Осипа Ивановича Сукина (в 1669 году), очень
158
обиделся этим, уехал от стола и «бил челом государю в оте-
честве и счете на окольничего Осипа Сукина». Сам дьяк, он
унижает своего противника тем, что прадед его, Сукина, Бо-
рис «был при царе Иване Васильевиче дьяк, и в иных худых
чинах бывали родители его». Сукин, потомок дьяка, отрека-
ется от своего предка: «дед его, — говорит он, — в ответном
челобитьи на Семена Заборовского, в дьяках не бывал, и тем
его Семен бесчестит, а тот Борис, что был в дьяках и тот не их
Сукиных; и никто роду его Осипова в таких обышных чинах не
бывал». Когда в 1623 году два стряпчих, Телепнев и Ларионов,
назначенные рындами, начали считаться местами, то им было
объявлено, по государеву указу, что оба они, как сыновья дья-
ков, один — думного, другой — рядового дьяка, «люди не родос-
ловные и счету им нет, где государь велит быть, там тот и будь».
Чины дьяков и особенно подьячих, дававшиеся по преиму-
ществу неродословным людям, не пользовались почетом. Но,
относясь пренебрежительно к «писарям-дьякам», дворяне дол-
жны были в жизни часто испытывать на себе силу и влияние
этих невидных приказных дельцов. В XVII веке, в период пол-
ного развития коллегиальной, приказной системы, дьяки яв-
ляются непременными членами приказов, товарищами околь-
ничих и бояр; они же назначаются в товарищи к послам и к
воеводам. Котошихин так характеризует деятельность дьяков:
«на Москве и в городах, в приказах с боярами и окольничими
и думными и ближними людьми, и в посольствах с послами
бывают они (дьяки) в товарищах и сидят вместе, и делают
всякие дела и суды судят. А судить указано в приказах боярам
и окольничим, и стольникам, и дворянам, и дьякам, кому в
котором приказе ведати приказано, всем вместе». На смотрах
служилых людей дьяки принимали такое же участие, как боя-
ре и окольничие. Иногда они самостоятельно производили смотр
стольникам, стряпчим и дворянам московским. Некоторыми
приказами дьяки управляли самостоятельно и не только таки-
ми незначительными, как, например, Панафидный приказ,
но и такими, как Посольский или приказ Тайных дел. Опре-
деленные в этот последний приказ один дьяк и десять подья-
чих наблюдали за деятельностью всех высших чинов государ-
ства; о результатах своих наблюдений они докладывали непос-
редственно государю, помимо бояр и думных людей. «А по-
сылаются того приказа подьячие с послами в государства и на
159
посольские съезды и в войну с воеводами для того, что по-
слы в своих посольствах много чинят не к чести своему го-
сударю в проезде, и в разговорных речах; а воеводы в полках
много неправды чинят над ратными людьми; и те подьячие над
послы и над воеводами надсматривают и царю, приехав, ска-
зывают. И которые послы и воеводы ведают в делах неисп-
равление свое, и, страшась царского гнева, они тех подьячих
дарят и почитают выше их меры, чтобы они, будучи при царе,
их послов выславляли, а худым не поносили». Всего дьяков в
Московском государстве было, по счету Котошихина, «около
ста человек; по списку 1676 года их было 103 человека у дел,
из них 35 в уездных городах. В руках этих дельцов сосредото-
чивалось все центральное управление Московского государства
и местное — в главнейших пунктах. «Если принять в сообра-
жение, — замечает проф. Сергеевич, — что крайними пунк-
тами Московского государства при Алексее Михайловиче были:
на западе Псков и Смоленск, на севере — Архангельск, на
востоке — Тобольск, на юге — Киев, Астрахань и Тула, то
нельзя не признать, что у сотни дьяков, которые находились
у дел, дела было довольно».
Подьячих было гораздо больше, до 1000 человек; они де-
лились на старых и молодых. Старшие (старые) подьячие на-
значались помощниками дьяков, в московских приказах и в
провинциальных воеводских избах (съезжих и приказных). В
низших провинциальных учреждениях (таможенных, губных,
земских избах) подьячие самостоятельно вели делопроизвод-
ство. «Площадные подьячие» исполняли обязанности современ-
ных нотариусов и присяжных поверенных. Так же, как дворя-
не, дьяки и некоторые подьячие получали поместное и денеж-
ное жалованье. По размеру подмосковного оклада думные дья-
ки были уравнены с окольничими (150 четвертей), рядовые
дьяки — со стольниками, стряпчими и дворянами московски-
ми. Общие размеры дьяческих поместий (под Москвой и в уез-
дах) значительно превышали эти нормы и равнялись поместь-
ям лучших дворян.
Чин думного дьяка появляется во второй половине XVI века;
так начали называться прежние введеные дьяки, присутствую-
щие в Думе. Эти дьяки, как опытные дельцы, возвысившие-
ся исключительно благодаря своим талантам и знаниям, име-
ли большое влияние на дела и личный авторитет. Как люди
160
невысокого происхождения, они занимали последнее место в
ряду думных чинов и должны были на заседаниях Думы стоять
в присутствии государя, в то время, как бояре и думные дворя-
не сидели. На заседаниях Думы, особенно когда государь не при-
сутствовал, думные дьяки принимали деятельное участие в пре-
ниях, брали на себя инициативу и, случалось, проводили свое
личное мнение в противоположность мнению остальных членов.
Сохранившийся протокол судебного разбирательства дела
Ивана Чихачева наглядно рисует деятельную, самостоятельную
роль думных дьяков. Иван Чихачев, назначенный быть в рын-
дах при приеме шведского посла, сказался больным и не явился
во дворец, так как счел для себя неуместным быть рындой ниже
князя Шаховского. По государеву указу, «бояре по Ивана по-
слали и велели его поставить перед собою. Иван пришел к
боярам в Золотую Палату о двух посохах, и бояре его спро-
сили: для чего ты в город не выехал, а сказано тебе быть (в
рындах) в белом платье? Он сказал, что лошадь ногу изломи-
ла, как государь тешился за лосями, за тем, де, и в город не
поехал. И думный рязрядный дьяк Томило Луговской говорил
ему: больше, де, отваливаешься от князя Афанасия Шахове -
каго, затем и в город не хотел ехать». Видя, что нельзя скрыть
настоящей причины ослушания государева указа, Чихачев тут
же стал бить челом о суде с князем Афанасием Шаховским,
меньше которого ему быть невместно. Бояре нашли, что ему
можно быть меньше князя Афанасия и приговорили было Ивана
Чихачева за князя Афанасьево бесчестие бить кнутом. Но дум-
ный дьяк Томило Луговской не согласился с таким решени-
ем, и сказал боярам: долго, де, того ждать. «Да взяв у него
посох, стал его бить по спине и по ногам, а боярин, Иван
Никитич Романов, другим посохом бил его по спине и по
ногам же, а говорили: “не по делом бьешь челом, знай свою
меру”; и бив его, велели быть в белом платье по прежней
сказке». Смелость, с какой думный дьяк поднял руку на дворя-
нина, замечает проф. Сергеевич по поводу этого случая, до-
статочно говорит о роли, принадлежавшей дьякам в Московском
государстве вообще и в Боярской думе в частности14.
ГЛАВА III
Поместья и вотчины
1
Всем чинам, от высших до низших, присвоены были из-
вестные поместные оклады. Помещиками были как бояре и
окольничии, стольники и стряпчие, дворяне и дети боярские,
так и дьяки и подьячие. Оклады городовых дворян и детей бо-
ярских разделялись на «статьи», из коих каждая следующая от-
личалась от предыдущей незначительным количеством четей-
четвертей (полудесятин): 800, 750, 700 четей и так далее до
200, 150 и иногда до 50. Придворные и московские чины по-
лучали, кроме поместий в провинции, также подмосковные по-
местья. Бояре — по 200 четей, окольничие и думные дьяки —
150; стольники стряпчие и дворяне московские — 100, выбор-
ные дворяне из городов — 75, жильцы — 50 четей.
В каких бы чинах ни состояли помещики, они равно были обя-
заны отбывать военную службу со своей земли. Поместная систе-
ма была своеобразной системой содержания войска. Не имея
средств содержать постоянную конницу на денежное жалованье,
правительство обеспечивало ее землей. Дворяне получали также и
денежное жалованье, но в незначительном размере, достаточном
нередко лишь на военное снаряжение в поход*. Земельные по-
* Беспоместные и безвотчинные дворяне просили (в 1634 году)
дать им земли, указывая на недостаточность полученного ими денеж-
ного жалованья: «Дано нам твое государево жалованье по 25 рублей
человеку, и на то твое государево жалованье покупили мы лошади и
ружье и на себя платьишко; а ныне будучи на твоей государеве служ-
бе, покупаючи сено и овес, испроелися и одолжали великие долги».
— При раздаче денежного жалованья воеводы вынуждены были иногда
принимать особые меры к тому, чтобы «дворяне и дети боярские и
всякие служилые люди государева денежного жалованья и служилой
своей рухляди и платья не пропивали».
11 Зак. 73
162
местные наделы назывались одинаково с денежными дачами — го-
сударевым жалованьем: «новики верстались государевым царевым
и великого князя жалованьем, поместными и денежными окла-
ды». Поместное жалованье выдавалось обыкновенно не за служ-
бу, как вознаграждение за исполнение уже служебной обязан-
ности, но для службы за счет будущей службы, для материаль-
ного обеспечения служилого человека с тем, чтобы по требо-
ванию правительства он во всякое время мог в полной исправ-
ности явиться в полк «конен, люден и оружен». Новики-но-
вобранцы наделялись поместьями, хотя они еще не служили,
и владели поместьями по несколько лет, не будучи призывае-
мы на ратную полковую службу, но они обязаны по первому
призыву явиться к месту сбора с конями, доспехом, саадаком
или пищалью и с известным числом вооруженных людей.
Пока помещик исправно удовлетворял этому требованию
правительства, он свободно пользовался своим поместьем так
же, как вотчиной. Хозяйственная его деятельность не была ни-
чем стеснена: размеры запашки и способы обработки земли за-
висели всецело от его усмотрения; крестьяне обязаны были
слушать во всем помещика так же, как вотчинника, «пашню
на него пахать и доход платить ему хлебный, денежный и вся-
кий мелкий доход, чем он их ни изоброчит». Имея право
пользования (jus utendi), помещик не мог, однако, злоупот-
реблять этим правом (jus abutendi). Правительство обязывало
его «не пустошити поместья, дворов не развозити», не разго-
нять крестьян непомерными поборами, не переводить их с по-
местных земель на вотчинные. В 1621 году правительство даже
определило наказание кнутом за опустошение поместья. Но это
распоряжение не исполнялось и впоследствии не подтвержда-
лось; запрещение разорять поместье отнесено было Уложени-
ем 1649 года только к мурзам и татарам. Оно не могло стес-
нять помещиков вследствие отсутствия правительственного кон-
троля над их хозяйствами. Когда владелец просил обменять его
старое запустошенное поместье на новое, правительство про-
изводило обстоятельное расследование, не было ли разорено
поместье по вине самого помещика; но если оказывалось, что
оно запустело «не от голоду и не от лихого поветрия, не от
тягла и не от кого иного, как от самого помещика», то пра-
вительство ограничивалось тем, что не удовлетворяло его че-
лобитья и оставляло ему разоренное имение15.
163
Свободно хозяйничая в поместном имении, помещик был
его временным, условным владельцем. Он был столь же не
обеспечен во владении поместьем, как чиновник в получении
жалованья. Владение поместьем было строго обусловлено служ-
бой; помещик имел на него право пользования, но не имел
прав распоряжения. В противоположность вотчине, поместье
не было не только наследственным, но даже пожизненным
владением. Условность обладания им ставила помещика в
полную зависимость от Разрядного приказа. Не явится поме-
щик вовремя на службу, постигнет его неизлечимая болезнь,
навлечет он на себя опалу, и он лишается части или же всего
своего поместного имения.
Подобно жалованью поместные наделы увеличивались за
долговременную исправную службу и особые служебные зас-
луги и уменьшались, когда дворянин оказывался неисправным
или неспособным нести впредь ту службу, какую нес раньше.
Время от времени производились смотры служилым людям и
переделы поместий. Особо назначенные для того лица высших
чинов, бояре или окольничие с дьяками, при содействии вы-
борных из местного дворянства «окладчиков», разбирали и вер-
стали служилых людей, определяли, кто кому в версту, к ка-
кой статье поместного оклада должен быть причислен каждый
помещик. Данные о каждом помещике заносились в состав-
лявшиеся при этом разборные списки и десятни. Размеры по-
местных имений увеличивались или уменьшались, сообразно
прежней службе и служебной годности дворян и детей боярс-
ких. Бояре и дьяки «смотрели детей боярских и, которые со-
бой и службой добры, а поместным окладом поверстаны мало,
тем, распрашивая про службу окладчиков, окладов прибавли-
вали, а которые собой и службой худы и верстаны поместны-
ми оклады большими, у тех оклады убавливали». Окладчики
из местных дворян должны были дать все необходимые для этого
сведения: «кому мочно и кому немочно вперед государеву служ-
бу служите», и как кто служил ранее, «на срок ли (в срок)
приезжают на государеву службу дети боярские и с государевы
службы до отпуску не съезжают ли», и чем объясняется неис-
правность службы некоторых из них, «кто к службам ленив за
бедностью, кто ленив за старостью или увечьем и кто воров-
ством и огурством».
Самым обычным нарушением служебного долга было пьян-
ство — неявка на службу и побег со службы, из полка. За бег-
11*
164
ство с поля битвы у служилого человека отнималась половина
поместного и денежного оклада. За двукратный побег из пол-
ка виновного карали, кроме наказания кнутом, убавкой 50
четей поместного оклада; наконец, за третий побег он лишал-
ся всего поместья. Неявка на службу также влекла за собой
умаление или полную потерю поместья. Этому наказанию
подлежал не только тот, кто не являлся в полк, но и тот, кто
не являлся на смотр в мирное время, к верстанию. Так, в 1594
году были «выкинуты со службы дети боярские Ряшане (горо-
да Ряжска)», которые не явились в этом году в Москву на смотр
и верстание, или «приехав, да не дождався верстания, с Мос-
квы сбежали». «Нетчики», не явившиеся на службу, наказы-
вались вообще строже лиц, явившихся в полк и затем убежав-
ших. Указом 1621 года велено было отбирать поместья у тех
детей боярских, которые не служат «воровством», имея воз-
можность исправно отбывать службу («поместья добры и слу-
жить мочно»). Известный воевода боярин Шеин, стоя под Смо-
ленском, за сдачу которого полякам он поплатился жизнью,
писал правительству в 1633 году, что «многие ярославские
помещики, дети боярские и татары, дождавшись под Смолен-
ском литовского короля и королевича, и польских, и литов-
ских людей, с государевы службы из-под Смоленска сбежали».
Бояре приговорили у таких детей боярских отписать из помес-
тий по четвертой доле; у тех же «нетчиков», которые вовсе не
явились на службу под Смоленск, — «за их воровство все их по-
местья отняти» и отдать их товарищам*.
Неявка в полк оправдывалась только тогда, когда служи-
лый человек не явился на призыв по бедности, по неимению
средств снарядить себя и своих людей в поход или по недо-
статку времени для закупки продовольствия. Некоторые дво-
ряне заявляли, в оправдание несвоевременной явки, что они
* В 1635 году у детей боярских, не явившихся на государеву служ-
бу в Можайск, «поместья их и вотчины отписаны были на государя,
и людям и крестьянам их ни в чем слушать было не велено». Под-
вергшиеся этому наказанию «нетчики», поспешили явиться в полк и
подали челобитную, в которой писали, что вследствие отнятия име-
ний, «их отцы, матери, жены и дети бродят меж двор», а они сами
не могут «на службу привесть запасов ни откуда». Тогда государь
возвратил в их владение отобранные поместья, «чтоб дети боярские
были на государеве службе противо наряду сполна».
165
«по бедности ходили по запас по волостям, конского корму
купить». Правительство довольно снисходительно отнеслось
к решительному отказу калужских детей боярских явиться на
службу по причине полного разорения. «Дворяне и дети бо-
ярские разных городов, — писали калужские воеводы, —
твоего государева жалованья не емлют и в государеве службе
нам отказывают, что им службы служить за разорением не
мочно; как они были на государеве службе под Смоленском
и в то, де, время без них поместья и вотчины разорили та-
тарове, и жен их, и детей, и людей, и крестьян с женами и
детьми в полон без остатку поймали и им, де, государевым
жалованьем подняться нечем». Правительство прибегало к
мерам увещания по отношению к этим дворянам и детям
боярским; воеводы должны были напомнить им, что «польские
и литовские люди хотят церкви Божии разорить и святую нашу
истинную православную христианскую веру превратить в свою
в проклятую папежскую веру и православных крестьян по-
бить», что «их же братья дворяне под Смоленском живут
бессъездно, честно бьются, не щадя голов своих», — и на-
стаивать, чтоб они «дворяне и дети боярские, памятуя Бога
и истинную христианскую веру, и крестное целование, и свою
природу, и видя свою братию на службе под Смоленском от
литовских людей в утеснении, шли бы на службу не мешкая».
Но если дворяне ослушаются и на этот раз, то они, как
изменники, будут все исключены из списков16.
Помещик лишался своего имения не только за «нетство»,
злонамеренное уклонение от службы, но и за бедность — «ху-
добу». Для Поместного приказа, по замечанию Рождественс-
кого, бедность была пороком. Пороком считалось не бедность
собственно, но крайнее обнищание. Помещику, успешно хо-
зяйничавшему на маленьком наделе и добывавшему с него,
хотя бы и с крайними усилиями, средства на коней, лук с
колчаном (саадак) и, если не на полный доспех, то хоть на
военное платье (тягиляй), был расчет помочь, увеличив его
поместный оклад. Но помещику, совершенно опустившемуся
и обнищавшему, не имевшему вооружения и лошадей, при-
резка поместной земли не пошла бы впрок. В 1631 году во Вла-
димирском уезде правительство совсем отбирало у таких дво-
рян земли: «поместье, де, у него взято и отдано в раздачу за
то, что он за бедностью не служил». Большей частью, одна-
166
ко, у захудавших дворян так же, как у старых и увечных,
правительство отбирало только часть поместья и, освобождая
от более трудной полковой службы, для которой требовалось
лучшее вооружение и запасы провианта, переводило их в гар-
низон, в «осадную службу». По Уложению 1649 года, старые
и увечные по общему правилу должны были служить, вместо
полковой, более легкую «городовую, осадную службу». «Служ-
ба худа, — заявляли окладчики о некоторых детях боярских,
— да и на службу на срок не приезжает и со службы до сроку
съезжает, поместье за ним пусто, крестьян нет; от службы от-
был, на дальних посылках не живет и вперед служите нечем,
поместьишко пусто; стар и увечен, без зубов и без ноги, а за
ним один бобыль, и ныне его, — решали окладчики, — с пол-
ковую и с ближнюю службу не будет, а служить ему осадную
службу». На периодических смотрах обыкновенно несколько
человек переводилось в гарнизон, и им оставлялись ничтож-
ные участки земли: «за худобу велено им служите осадную
службу, а поместий за ними учинено по 20 чети, а что у них
будет сверх 30 чети лишку, и то у них отписати на государя и
в раздачу раздати»17.
2
Когда дворянин или сын боярский не мог нести ни полко-
вой, ни осадной службы, правительство отставляло его от
службы, но не лишало всего поместья, выделяя часть помес-
тья на прожиток, в качестве пенсии. Такие земельные пен-
сии, прожиточные поместья давались не только отставным слу-
жилым людям, но и их вдовам и малолетним детям. В этом
случае проявляется особенно наглядно сходство поместной си-
стемы с системой денежного содержания служащих. Размер
прожиточного поместья зависел от заслуг дворянина; наиболь-
ший пенсии назначались вдовам и дочерям, когда их мужья и
отцы бывали убиты в бою. Уложением 1649 года было опреде-
лено: «будет которого дворянина или сына боярского, или ино-
земца на государеве службе в полках убьют воинские люди, и
женам их из поместий их давати на прожиток с окладов их со
ста по 20 четвертей, а дочерям их со ста по 10 четвертей».
Если служилый человек умирал естественной смертью в полку
во время войны, то жене и дочери давалось меньше, по 15%
и 7,5% поместного оклада, и еще менее, по 10 и 5%, когда
167
он умирал дома. Прожиточными поместьями вдовы владели до
замужества, пострижения или смерти; дочери — первоначально
до 15-летнего возраста, впоследствии — до замужества. Владель-
цы и владелицы таких поместий должны были поставлять рат-
ников, даточных людей или платить взамен того особый налог18.
Давая прожиточные поместья малолетним сыновьям служи-
лых людей, правительство руководствовалось уже не столько гу-
манными соображениями, как в тех случаях, когда оно обес-
печивало бездетных вдов и девиц, сколько государственным
рассчетом. Прожиток недоросля был столько же пенсией, как
и средством к воспитанию нового поколения служилых людей.
Воспитанный на прожиточном поместье, недоросль, достиг-
нув совершеннолетия, «посев на службу», с него начинал слу-
жить. Недоросль, с этой точки зрения, как будущий служи-
лый человек, имел больше прав на получение пенсии-прожит-
ка, чем его мать, вдова. Поместье записывалось за матерью и
сыном вместе, причем мать признавалась владелицей его, как
воспитательница сына; в некоторых писцовых книгах владель-
цами поместий записывались недоросли, имевшие 7—10 лет.
Необходимость разграничивать права детей и матери, говорит
Рождественский, являлась тогда, когда недоросль достигал
совершеннолетия, и его прожиток превращался в служилое
поместье. Правительство избегало в таких случаях выделять
матери особые участки земли, стремясь к тому, чтобы ни один
участок не уходил от обязанности службы; оно воспользова-
лось семейными отношениями, и нравственную обязанность
сына содержать свою мать превратило в законное требование,
а именно: обязало недоросля, достигшего совершеннолетия,
«мать кормить со своего поместья до живота, и сестер, вскор-
мив, выдать замуж».
Размер прожиточного поместья недоросля зависел от по-
местного оклада отца. Нередко, когда после дворянина или
сына боярского оставалось несколько сыновей, поместье пе-
реходило к ним целиком, так как правительство избегало раз-
рушать установившиеся хозяйства, уменьшая и дробя помес-
тные дачи. Двум братьям-недорослям оставляли нередко на
прожиток большие имения, в размере более 500 четвертей.
Если после отца оставался один сын, то и ему отдавали во
владение большую часть имения отца, смотря по окладу, от
50 до 200 четвертей19.
168
Наделяя несовершеннолетнего сына прожиточным помес-
тьем соответственно поместному окладу его отца, правитель-
ство, таким образом, предназначало его с малолетства не только
к службе вообще, но и к отбыванию ее по тому или иному
разряду, близкому к тому, в каком состоял его отец. Владе-
ние прожиточным поместьем определяло до известной степе-
ни заранее то положение, какое займет юноша в среде служи-
лого класса, достигнув совершеннолетия. Этим путем устанав-
ливалась наследственность служебных статей. При верстании
новиков принимались во внимание: 1) служба отца, 2) их
имущественный достаток и 3) их собственная служба, если они
до верстания уже служили в полку: «кто кому в версту отече-
ством и службой и прожитки». Для всех новиков и в особен-
ности для лиц неслуживших (новиков неслужилых) решающее
значение имела при этом их материальная обеспеченность —
прожитки. Военная подготовка и образование, по примитив-
ности военного искусства и образованности того времени, не
имела почти никакого значения. От служилых людей прави-
тельство требовало только людей, коней, вооружения и про-
вианта. Служилые люди группировались, главным образом,
по их достатку, обусловливавшему то или иное походное сна-
ряжение. Новики, владевшие большими именьями, легко
удовлетворяли высшим требованиям по отношению к числу
даточных людей, качеству вооружения и количеству провиан-
та. Они, поэтому, тотчас же приходились «в версту» служи-
лым людям высших статей и сообразно с этим получали боль-
шой поместный оклад; им для начала оставляли прожиточное
поместье, если оно было значительно, или прибавляли зем-
ли. Когда несколько братьев владели большим отцовским по-
местьем в 500 и более четвертей, то оно делилось при верста-
нии между двумя братьями, из которых каждый получал значи-
тельный надел в 250—300 четвертей, остальные же братья вер-
стались «в отвод» соответствующими окладами. Новики, имев-
шие по 50—200 четвертей прожитка, верстались «чего стоят»,
причем прожиток принимался за минимум оклада.
Положительные личные качества новика в шестнадцатом
веке вовсе не принимались во внимание при верстании на служ-
бу. «Новики служилые», уже побывавшие на службе до вер-
стания и имевшие случай проявить свои личные качества, были
наделяемы одинаковыми имениями с новиками неслужилыми.
169
На верстание влияли, кроме материального достатка, отри-
цательные личные качества, физическая неспособность к служ-
бе; больные и увечные так же, как худые-обнищавшие вовсе
не принимались на службу. Впоследствии, с начала семнад-
цатого века, служилым новикам отдавалось некоторое предпоч-
тение перед новиками неслужилыми; они получали по всем ста-
тьям большие поместные оклады. Высший оклад для неслу-
живших новиков равнялся 300 четям земли и 10 рублям денег;
по низшей четвертой статье они получали по 150 четей поме-
стья и по 5 рублей. Служилые же новики наделялись, смотря
по статье, поместьями от 200 до 350 четвертей и денежным
жалованьем от 7 до 12 рублей. Когда верстались служилые но-
вики, то обращалось внимание не на их способности или под-
готовку, выразившиеся в качестве службы, но только на доб-
росовестное исполнение обязанности. Окладчикам предписы-
валось разъяснить, «приезжают ли новики на государевы служ-
бы на срок и с государевы службы до отпуску не съезжают ли».
Поместье, данное новику, затем постепенно увеличивалось
в течение его служебной карьеры. Помещиков вознаграждали
прибавками к поместному, как и к денежному окладу, за уча-
стие в трудных походах, за немецкие, литовские, украинские
службы, за раны, полученные в бою, за участие в обороне
крепостей — «осадные сидения». Нарушения служебного дол-
га случались так часто, что дворянам и детям боярским стави-
лась иногда в заслугу обычная исправная служба; им давались
поместные прирезки «за службу и за неотьезд». Детям боярс-
ким курчанам пожалована была в 1649 году прибавка к поме-
стному окладу по 50 четей и денег по 2 рубля за то, что они
«в Карпове городе делали земляной вал и всякие земляные и
деревянные крепости для бережения от прихода воинских лю-
дей». В 1660 году дворянам и детям боярским разных городов
пожаловано было в придачу по 100 четвертей земли и по 10
рублей денег за черкасский поход 1659 года. Некоторые слу-
жилые люди выслуживали постепенно большие имения. Так
жилец Голинишев-Кутузов за осадное сиденье в Москве в Смут-
ное время получил значительное поместье в 460 четей и денег
6 рублей; затем, участвуя в различных походах, он выслужил
к 1614 году еще 200 четей и 100 рублей; между прочим, 50
четей земли и 6 рублей денег ему были пожалованы за то, что
отец его был убит на войне — «об отца крови и смерти»20.
170
3
Поместья были собственностью государства, помещики
имели на них право владения, но не имели права распоряже-
ния. Не довольствуясь временным условным владением, слу-
жилые люди, естественно, стремились присвоить себе помес-
тья в полную собственность. Они с первых времен развития
поместной системы делали попытки распоряжаться поместь-
ем, как вотчиной, менялись поместными землями, сдавали
их за условленное вознаграждение, иногда закладывали и про-
давали, наконец, чаще всего передавали по наследству женам
и детям. Один из помещиков в 1532 году отказывает свое по-
местье жене и сыну, но, вместе с тем, сознавая, что не имеет
на это полного права, поручает своим душеприказчикам «пе-
чаловаться пред государем, чтобы государь пожаловал, того
поместьица у жены и сынишка не велел взять». Не считая
необходимым решительно пресечь все такие попытки, прави-
тельство стремилось лишь поставить известные пределы превра-
щению поместий в полную собственность детей боярских.
Правительство установило известный порядок перехода поме-
стий по наследству и разрешило помещикам совершение не-
которых сделок на поместную землю, но при этом неуклонно
требовало, чтобы все такие сделки совершались не иначе, как
с дозволения и утверждения властей. Переход поместья из
одних рук в другие мог состояться лишь по предъявлении пись-
менного акта сделки в соответствующем (Поместном) прика-
зе, который, удостоверившись в законности сделки, записы-
вал поместье за приобретателем и делал распоряжение о вво-
де во владение; это называлось «справить поместье». Разрешая
помещикам меняться поместьями и сдавать их другим лицам,
правительство таким путем сохраняло за собой неограничен-
ное право собственности на поместную землю и имело воз-
можность регулировать в желательном направлении обращение
поместных земель между служилыми людьми.
Наследственность поместий устанавливалась вследствие по-
стоянной передачи их на прожиток сыновьям, вдовам и доче-
рям служилого человека. В случае неимения нисходящих на-
следников, поместье нередко передавалось братьям умершего
дворянина или сына боярского. Переход поместья от отца к
сыну подготовлялся еще при жизни отца: сыновья, «поспев-
шие на службу», достигшие пятнадцатилетнего возраста, при
171
жизни отца «припускались» к его поместью, делались его совла-
дельцами, прежде чем стать его наследниками. «Припуск» но-
виков утвердился очень рано, с двадцатых годов XVI столетия.
Если служилый человек владел большим поместьем более 500
четей, то по правилам половины XVII века, два младших сына
записывались на службу с поместья отца (припуск), старшие же
сыновья верстались особо, «в отвод». На малые поместья, ме-
нее 500 четей, припускали одного сына. Малолетним сыновь-
ям при жизни отца указывалось «ждать отцова поместья»21.
С начала XVII века в законодательстве вырабатывается об-
щее положение, что поместье только тогда идет в чужой род,
или в новую поместную раздачу, когда у умершего помещика
не осталось ни детей, ни жены, ни родственников; по указу
1613 года, — «поместей родимцов, мимо родства, отдавать не
велено». Указ 1638 года употребляет термин, прямо противо-
речащий теории поместного владения, а именно: он говорит о
родовых поместьях. Равным образом поместья называются «вы-
морочными», когда у помещика не осталось наследников, «ни
роду, ни племени». Уложение царя Алексея Михайловича уза-
конивает по отношению к поместьям начала наследования вот-
чинных земель: поместье по смерти служилого человека пере-
ходит к его семье, если нет семьи — к роду и, если нет род-
ственников — к городу, то есть идет в раздачу дворянам горо-
да (уезда). Уложение требует, чтобы поместье, ошибочно при-
нятое за выморочное, по неправильным, корыстным показа-
ниям посторонних лиц и справленное за ними, отбиралось
назад и отдавалось «умерших женам и детям, и родственникам,
кому доведется». Право сыновей на получение отцовских по-
местий признавалось до такой степени сильным, что, как было
постановлено в 1636 году, если во время нахождения дворян
и детей боярских в плену, поместья отцов их были розданы
посторонним, то по возвращении дворян из плена, им воз-
вращались отцовские поместья, которые розданы были в тече-
* Даже сын, родившийся по смерти отца (postumus), имел пра-
во на получение отцовского поместья; если это поместье было не-
большое, то оно целиком поворачивалось из раздачи и справлялось
за сыном; о справке же больших поместий требовался особый на
каждый раз указ государя. Русское законодательство, таким образом,
замечает проф. Загоскин, самостоятельно выработало понятие о
postumum’e, развитое римским правом.
172
ние последних десяти лет пребывания их в плену: «далее же
десяти лет поместья не поворачивались из раздачи»*22.
Нарушая основной принцип поместного владения, прави-
тельство разрешало также помещикам менять и сдавать поме-
стья. Первоначально до Уложения 1649 года мена поместий
дозволялась только в самом ограниченном виде; разрешалось
менять поместья только на поместья же, но не на вотчины, и
вообще только по особо уважительным причинам, именно,
когда помещик, к значительной выгоде хозяйства, мог, по-
средством обмена земель с соседями, округлить или сосредо-
точить в одном месте разбросанные поместные дачи. Перво-
начально требовалось также строгое равенство обмениваемых
участков не только по количеству, но и по качеству земли; тре-
бовалось, чтобы «пашни пашне землею и всякими угодьи и
доходы были равны и не пусты», и чтобы, таким образом,
«государевой службе и податям от мены убытка не было».
Уложение Алексея Михайловича пошло далее предшествовавших
законов по пути предоставления помещикам права распоряжения.
Наиболее важным в этом отношении было разрешение ме-
нять поместные земли не только на поместные же, но и на
вотчинные. Другие два вышеуказанные ограничения мены по-
местий были или отменены, или значительно ослаблены. Ра-
венство обмениваемых участков уже не требовалось с прежней
строгостью и было разрешено допускать при мене переход к
одному из владельцев немногих лишних четвертей земли (пе-
рехожие четверти). Впоследствии, в 1676 году, разрешено
было допускать перехожих четвертей по 10 на 100, не более.
Мена поместьями во избежание злоупотреблений допускалась
с большими предосторожностями: «меновщиков» строго доп-
рашивали в Поместном приказе или в воеводских съезжих
избах в провинции.
' По общему правилу мена поместьями допускалась только
между лицами, принадлежавшими к одному разряду служащих.
Предоставляя вообще большую свободу помещикам в распоря-
жении землями, Уложение допустило несколько отступлений от
указанного правила. Подтверждая закон 1647 года, Уложение
разрешило мену поместий между боярами, окольничими, мос-
ковскими дворянами и жильцами, с одной стороны, и городо-
выми дворянами и детьми боярскими — с другой. Вместе с тем
дозволена была мена поместий между иноземцами и русскими
173
людьми; но запрещение обращения земель между русскими
людьми и татарами было оставлено в силе. Специальные огра-
ничения мены поместьями, относившиеся к помещикам неко-
торых уездов, продолжали действовать и после Уложения; нов-
городцы, псковитяне и белозерцы по-прежнему не могли ме-
няться своими поместьями со служилыми людьми других городов.
Другие способы отчуждения поместий, кроме мены, не до-
пускались. Как переход помещичьих земель по наследству, так
и мена разрешались правительством потому, что эти сделки не
нарушали интересов службы; земля в обоих случаях не выхо-
дила из службы, не выходил из нее и служилый человек. Но,
продавая, закладывая или давая свои поместья, служилые люди
лишались необходимых средств к исполнению служебных обя-
занностей; поэтому за «воровской» заклад поместий, связан-
ный с побегом со службы, дворяне и дети боярские наказы-
вались кнутом, поместья отбирались безденежно от лиц, при-
нявших их в залог, и возвращались прежним их владельцам.
Продажу поместий даже не было надобности воспрещать осо-
бым узаконением; случаев такого из ряду выходящего «воров-
ства» не встречалось в жизни, и Уложение о нем ничего не
говорит. До последних лет царствования Алексея Михайлови-
ча строго преследовалась также по отношению к лицам, со-
стоящим на службе, замаскированная продажа поместий, в
форме сдачи поместья другому лицу за деньги или с обязатель-
ством кормить прежнего владельца до его смерти*. Сдача по-
местий разрешалась лицам, состоящим на службе, только в
пользу их дочерей-девиц. Указами 1636 и 1650 гг. отцам доз-
волено было давать поместья за дочерями в приданое, справ-
ляя их в установленном порядке за зятьями, это право дано
было также лицам, выдававшим замуж своих племянниц.
Отставным дворянам и детям боярским, и их женам и до-
черям, владевшим поместьями, как земельными пенсиями,
дозволялось сдавать поместья на разнообразных условиях. По
Уложению, служилые люди за старостью могли сдавать свои
прожиточные поместья родственникам с тем условием, что по-
лучивший поместье будет содержать прежнего владельца до его
живота. Впоследствии, в 1674 году, дозволено было отстав-
ным дворянам и детям боярским сдавать свои поместья также
* О новых узаконениях по этому предмету (1676 г.) см. ниже.
174
и за деньги. В широких размерах с начала XVII столетия прак-
тиковалась сдача прожиточных поместий лицами женского пола.
Женщины могли сдавать их посторонним лицам на разных
выгодных для себя условиях. Еще в 1620 году Михаилом Фе-
одоровичем разрешено было «вдовам и девкам сговариваться
замуж с поместьями своими»; поместья в таких случаях справ-
лялись за женихами. Правительство даже защищало женщин
от обид со стороны тех лиц, которые взяли на себя поместья
с обязательством давать средства к жизни прежним их владе-
лицам. В том же 1620 году было определено: в тех случаях,
когда вдовы и девки бьют челом на своих родимцев, которым
они сдали поместья, что «родимцы не кормят их и замуж не
выдают, и из тех поместий выбивают вон, — те их сдачи повора-
чивать за их обиды тем вдовам и девкам». Уложение царя Алек-
сея Михайловича подтвердило эти узаконения23.
4
Обязательство службы возложено было в равной мере как
на помещиков, лиц, получивших земельное жалованье из каз-
ны, так и на вотчинников, владевших землей на праве пол-
ной собственности. Служба определялась вообще «против по-
местий и вотчин». Если вотчина была невелика, то владельцу
давалось в придачу поместье; если же вотчины были достаточ-
но обширны, то владельцы должны были служить государеву
службу с одних вотчин, «как кому мочно». Правительство
признавало право собственности служилого человека на вотчину
только тогда, когда он исправно отбывал ратную службу. В
случае неисполнения этой обязанности, вотчина на том же ос-
новании, как и поместье, отбиралась у владельца.
Упомянутым выше указом 1621 года велено было отбирать
вотчины, наравне с поместьями, у тех детей боярских, кото-
рые не служат «воровством»*. Но по Уложению 1649 года вот-
чины конфисковывались в более редких случаях, чем помес-
тья. Поместье, данное во временное владение под условием
* В 1625 году было объявлено: «которые дворяне и дети боярс-
кие тотчас на нашу службу не пойдут и на нашу службу по нашему
указу к сроку не поспеют, и мы у тех поместья и вотчины велим взять
и отдать в раздачу бесповоротно тем, которые на нашей службе бу-
дут на срок».
175
службы, могло быть отнято с большим основанием, чем вот-
чина, наследственная собственность, на которую, кроме са-
мого владельца, имел неотъемлемые, хотя и несколько огра-
ниченные, права его род. Служилый человек лишался поло-
вины поместного оклада за двукратный побег из полка или за
бегство с поля битвы. Вотчины же, наравне с поместьями и
всем имуществом, отнимались по Уложению только с наказа-
нием смертной казнью за измену, переход в неприятельские
полки и разглашение неприятелю военных тайн.
Впоследствии, однако, правительство неоднократно при-
бегало к угрозам лишить «нетчиков» детей боярских как поме-
стий, так и вотчин. «Нетчики» доходили до того, что дерзали
похваляться неявкой на службу к сроку; правительство в 1665
году объявило: «кто дерзнет вперед такие речи говорить, а ве-
ликому государю про то будет ведомо, и ему быть в жестоком
наказании и в государевой опале, а поместья и вотчины отдать
в раздачу». В 1671 году половина вотчины наравне с помес-
тьями была отписана у тех ратных людей, которые, «забыв страх
Божий и крестное целование», не явились к сбору на службу
или сбежали из полков.
Правительство объясняло это распоряжение тем, что неис-
правно служащие вотчинники-«нетчики» наносят важный ущерб
внешней обороне государства. «Дворяне и дети боярские, —
говорит указ 1675 года, — по наряду на государеву службу, в
полки бояр и воевод на указные сроки и после сроков ленью
своей и огурством не приезжают, а иные, побыв на службе в
полку малое время, из полков бегают и живут в домах своих,
в избылых, а люди они полные, и поместья и вотчины за ними
жилые и дачи не малые, и с тех поместий и вотчин полковую
службу служить им мочно без съезду». Между тем, продолжа-
ет указ, «неприятельские люди, проведав про то малолюдство,
приходят на полки бояр и воевод и под государевы города
войной и разорение чинят большое, а боярам и воеводам,
будучи в полках, над воинскими людьми промыслу и поиску
за малолюдством учинити некем»24.
Вотчины и в некоторых других отношениях приравнивались
к поместьям. Весьма знаменательным в этом смысле является
указ 1621 года, коим вотчинникам так же, как и помещикам,
запрещено было пустошить свои земли, как если бы вотчины
были такой же казенной землей, как и поместья. Московское
176
правительство, в этом случае, видело в вотчинной земле, как
и в поместной, одинаково служилую землю, запустение кото-
рой наносило ущерб военной силе государства, ослабляя рат-
ных людей. Поэтому, если оказывалось, что вотчины служи-
лых людей, как и поместья, запустели «не от войны, не от
гонения и не от насильства соседей, но от собственного их
нестроения и воровства», то дворян и детей боярских в таких
случаях велено было «бить кнутом, а в службе взять на них
поруки, чтобы им служити, а будет в ком поруки не будет и
тех сажати в тюрьму».
Приравнивая вотчины к поместьям, правительство в неко-
торых местностях стесняло обращение вотчинных земель меж-
ду различными разрядами служилых людей. Особенно строгое
постановление включено было в Уложение о вотчинах казаков;
им велено было своих казачьих вотчинных земель никому не
продавать и не сдавать. Совершенно воспрещено было также
Уложением обращение поместных и всяких земель между рус-
скими и инородцами (татарами, мордвой, чувашами, череми-
сами, вотяками и башкирами). Подтверждая указ 1636 года,
Уложение воспретило также белозерским помещикам продавать
и менять свои вотчины людям других чинов. Предохраняя от
обезземеливания украинских вотчинников и помещиков, пра-
вительство неоднократно воспрещало московским дворянам,
более богатым вообще, покупать без государева указа вотчины
в украйных и польских городах. Указ 1637 года об этом пред-
мете не был повторен Уложением. Но позднее, с 1672 года,
издан был ряд указов, ограничивавших обращение земель между
украинцами и служилыми людьми московских чинов. Указы
эти разрешали продажу и мену земель только между самими
украинскими владельцами, но московским дворянам и другим
чинам запрещали приобретать заказные земли на южной окра-
ине и «сживать украинцев с земель»25.
5
Вотчины, по способу приобретения, разделялись на родо-
вые, выслуженные (пожалованные правительством) и куплен-
ные. Эти три разряда вотчин существенно различались в от-
ношении порядка наследования. Сообразно со служебным
значением вотчинных земель, московское правительство ог-
177
раничивает право наследования женщин в родовых и выслу-
женных вотчинах.
Родовые вотчины не могли переходить по наследству к без-
детным вдовам вотчинника. Эти последние исключались из кру-
га наследников потому, что не могли отбывать той службы,
какая требовалась от землевладельцев; им предоставлялось по
закону наследовать только четвертую часть движимого имуще-
ства и их приданое.
По отношению к вотчинам выслуженным, пожалованным
государем за службу, правительство, в 1619 году отступило на
некоторое время от указанного правила, разрешив переход их,
по смерти вотчинника, в пожизненное владение к бездетной
вдове. В этой перемене видят след усилившегося влияния зем-
левладельческого класса после Смутного времени. С прибыти-
ем из плена патриарха Филарета положение дел изменилось.
По его почину выслуженные вотчины были сравнены с родо-
выми, в отношении права наследования жен. Указом 3 декаб-
ря 1627 года правительство, сославшись на правила св. Апос-
толов и св. Отцов, велело исключать из жалованных грамот на
вотчины статью, которой вотчинникам предоставлялось пере-
давать пожалованные вотчины женам по наследству.
Уложение 1649 года несколько смягчило это узаконение, а
именно определило, что бездетная вдова имеет право на полу-
чение по наследству части выслуженной вотчины на прожи-
ток, в пожизненное владение, но только в том случае, если
она не может быть обеспечена из поместных земель умершего
мужа или из его купленных вотчин26.
Порядок наследования этих последних существенно отличал-
ся от наследования родовых имений; купленные вотчины бе-
зусловно могли переходить по наследству к бездетным вдовам.
Первоначально, в 1572 году, правительство до крайности ог-
раничило круг наследников купленных вотчин, а именно, про-
давая земли из казны, оно не признавало наследственных прав
на такие купли не только за женой, но и за родом. Но затем,
по настоятельным челобитиям лиц, покупавших казенные по-
рожние земли, им было разрешено указом 1619 года переда-
вать благоприобретенные имения по наследству и боковым
родичам и жене. Уложение подтвердило этот указ о вотчинах,
купленных как из казны, так и от чужеродцев, разрешив на-
следовать их женам. Это исключительное постановление о куп-
12 Зак. 73
178
ленных вотчинах, отличавшее их от родовых и выслуженных,
объясняется тем, что правительство, с одной стороны, хоте-
ло поощрить служилых людей к покупке казенных порожних зе-
мель, — с другой же стороны, дозволяя переход «купель» ко вдо-
вам, могло иметь при этом в виду, что купленные вотчины обык-
новенно были только придатком к наследственным имениям,
были менее значительны, и что, следовательно, вдовы, насле-
дуя их, получали в свое владение меньшую часть имения мужа,
в котором и находили себе лишь необходимое обеспечение.
В конце XVII столетия было узаконено новое существен-
ное ограничение права передачи вотчин по наследству. Уло-
жением царя Алексея Михайловича и новоуказными статья-
ми был точно определен порядок законного наследования в
родовых вотчинах, но собственникам предоставлялось, выра-
жая свою волю в духовном завещании, передать ее тому или
другому из родственников. Это право было отнято у вотчин-
ников указом 1679 года. Посмертная воля собственника, по
этому указу, не признавалась, раз она не согласовывалась с
установленным законом порядком наследования лиц по сте-
пеням родства: «кто напишет в духовной свою родовую, или
выслуженную, или купленную от родичей вотчину мимо де-
тей своих, сыновей и дочерей, братьям родным и родствен-
никам и чужеродцам, и по тем духовным тех вотчин не дава-
ти, а давати по уложению умершего детям; а будет детей нет,
и те вотчины отдавать родственникам, а по духовным таких
вотчин не давати». Одновременно, в 1679 году, для обеспе-
чения того же законного перехода вотчин к нисходящим, зап-
рещено было вотчинникам дарить свои земли (поступаться без-
денежно) родственникам или чужеродцам, помимо детей и
родных внучат27.
По отношению к выкупу родовых имений законодательство
XVII века твердо держится начал, установленных Судебником
Иоанна IV, и почти не дает им дальнейшего развития. Со-
борное Уложение царя Алексея Михайловича в главе XVII «О
вотчинах» лишь пересказывает положение статьи 85 Судебника
1551 года, определяя, что право выкупа родовых вотчин при-
надлежит только боковым родственникам, которые не были
свидетелями сделки. Срок выкупа узаконяется прежний — со-
рокалетний. Подтверждается далее старое правило о выкупе
только наследственных, но не благоприобретенных вотчин.
______	________ 179
За несколько лет до Уложения, при Михаиле Феодорови-
че, была сделана попытка облегчить для родичей возвращение
роду вотчины, проданной в чужие руки. Судебник предоста-
вил определение выкупной цены полюбовному соглашению
сторон: «не полюбовно вотчины не выкупити». Не желая воз-
вращать вотчины, чужеродец, купивший ее, мог, таким об-
разом, назначить на выкуп несоразмерно высокую цену. В пре-
дупреждение этого была установлена правительством выкупная
цена вотчины, сначала, в 1619 году — общая для всех местно-
стей — по полтине за четверть в трех полях (по современному
счету, по 42,3 рубля за десятину); затем в 1621 году — особая для
четырех разрядов земель по уездам, от полтины до 2 рублей за
четверть в трех полях (за десятину — от 4 до 18 рублей с копей-
ками на наши деньги). Эта мера должна была оказать существен-
ную помощь родичам при выкупе их родовых имений, особен-
но в тех случаях, когда лицо, купившее вотчину, требовало
за выкуп ее цену, превышающую ее действительную стоимость.
Уложение 1649 года отменило этот закон, но, со своей
стороны, для обеспечения пользования правом выкупа родо-
вых вотчин, определило, что вотчина должна быть выкупае-
ма по той цене, за какую она была продана: «выкупать вотчи-
ны по купчим, в чем которая вотчина продана». За все же
хозяйственные улучшения в выкупаемых вотчинах была назна-
чена добавочная плата: родич, выкупающий вотчину у чуже-
родца, должен платить ему за пашенную землю, расчищен-
ную им из-под лесной поросли, по 3 рубля за десятину; за но-
вые сенные покосы по 3 рубля за десятину и за каждый при-
былой крестьянский двор по 50 рублей; за выстроенные же
им дома и различные строения вознаграждение назначается
по оценке сторонних людей.
Что касается до права выкупа заложенных вотчин, то Уло-
жение совершенно сравняло его с правом выкупа проданных
вотчин — в определении круга родственников, имевших это
право, а также срока и цены выкупа. Заложенную землю, кро-
ме боковых родичей, имел право выкупить также и сам соб-
ственник. Особыми постановлениями Уложение старалось обес-
печить за ним осуществление этого права и указало, что лицо,
выдавшее деньги под залог вотчины, не должно отказываться
брать цену залога от вотчинника — залогодателя, с целью
окончательно завладеть его вотчиной, оттягать ее, принудив его
пропустить срок выкупа.
12*
180
Постановления о выкупе, принятые Уложением, впослед-
ствии, до времени Петра Великого оставались без всякой пере-
мены: они были только подтверждаемы и поясняемы частны-
ми узаконениями. Коренных изменений не было сделано в них
и Петром Великим. Основные начала права выкупа, установ-
ленные в 1551 году, дожили почти до середины прошлого века
(XVIII в. — Ред.); они были существенно изменены только зако-
нами 1737 и 1744 гг. Первым из этих законов .назначен был, вза-
мен сорокалетнего, только трехлетний срок выкупа; вторым —
преимущественное право выкупа проданных и заложенных земель
предоставлено было прямым потомкам вотчинника; для род-
ственников же боковой линии, в противность прежнему поряд-
ку, право выкупа заключено было в теснейшие пределы28.
6
Развивая начала вотчинного законодательства предшество-
вавшего века, правительство XVII столетия принимает меры к
ограничению и пресечению перехода вотчин во владение цер-
кви. Соборный приговор 1580 года не достиг своей цели, не
остановил быстро увеличивавшегося скопления земель в руках
церкви и особенно монастырей. Запрещение вотчинникам сда-
вать земли «по душе» в монастырь не могло стеснять предсмер-
тных распоряжений вотчинников, поглощенных мыслью о
спасении своей души. Между тем, соборным приговором раз-
решено было монастырям владеть завещанными им землями до
выкупа этих земель родичами или казной. На практике это
узаконение имело бы значение только в том случае, если бы
правительство могло иметь постоянный бдительный надзор за
всеми землями, которые завещались монастырям. При отсут-
ствии же надзора завещанные вотчины оставались во власти
монастырей на неопределенное время, потому что их не вы-
купали ни родственники, ни казна, не знавшая о них.
В 1622 году правительство особым указом само отказалось
от выкупа вотчин, проданных монастырям или отданных им «по
душе» с 1580 года и не выкупленных до 1613 года, и признало
их собственностью монастырей по давности владения: «потому
что те вотчины застарели в монастырях многими леты». Поста-
новления соборного приговора 1580 года редактировались со вре-
мени указа 1619 года иначе, чем прежде, и более сообразно с
181
их истинным смыслом. В жалованных грамотах на вотчины пра-
вительство уже прямо разрешало землевладельцам давать вотчи-
ны в монастырь, но только до выкупа, причем поясняло, что
«в монастырь та вотчина по прежнему Уложению некрепка», так
как она должна быть выкуплена из монастыря родичами или,
за неимением их, казной по установленной цене.
Между тем быстрое увеличение церковных и монастырских
вотчин все более обращало на себя внимание правительства.
По данным 1623 года в Московском уезде преобладающее ко-
личество пашни принадлежало монастырям; в их владении на-
ходилось около половины всей возделанной земли в Московс-
ком уезде (43,65%), до 93 тыс. десятин. Уложение 1649 года
приняло решительные меры для сокращения церковного и мо-
настырского землевладения. Постановления Уложения по этому
вопросу принадлежат к числу важнейших новых узаконений,
внесенных в этот замечательный законодательный памятник.
Вопрос о церковных землях обсуждался на одном из соборов,
вырабатывавших все новые законы Уложения. Царь Алексей
Михайлович «об этом советовал со Отцом своим и Богомоль-
цем, Святейшим Иосифом Патриархом Московским и Всея
Руси и со всем освященным собором», а также «говорил со
своими государевыми бояры». Духовенство в 1648 году долж-
но было признать необходимость наиболее действенных мер для
пресечения перехода вотчин в монастыри и сделать то, чего
не сделал духовный собор 1580 года. Теперь, в добавление к
прежним запрещениям покупать и принимать в заклад вотчи-
ны, — патриарху, митрополитам, архиепископам, епископам
и монастырям было решительно воспрещено принимать вотчи-
ны «по душам в вечной поминок, никоторыми делы»; запре-
щено было принимать такие вотчины хотя бы и временно, до
выкупа: «а кто и напишет вотчину в монастырь по духовной,
и тех вотчин в монастыри по духовным не давати» и в Поме-
стном приказе за ними не записывать. Если родственники не
захотят немедленно выкупить вотчины, то душеприказчики
должны продать ее сторонним людям, а деньги дать в монас-
тырь. В случае нарушения этих правил, вотчина берется в
казну безденежно.
Одновременно был закрыт и другой путь перехода вотчин в
монастыри — при пострижении вотчинников в монахи. У вла-
дельцев вотчин отнято было право отдавать их в монастыри при
182
пострижении, а равно и самим им велено было «постригшись,
в монастырь вотчин отнюдь не держать». Изрекая монашеский
обет, они обязаны были или продать свои земли, или отдать
их родственникам с тем, чтобы те их «кормили и одевали и
всяким покоем покоили до смерти».
Наконец, Уложение 1649 года не только положило предел
на будущее время увеличению церковных имуществ, но и оп-
ределило отписать на государя часть этих имуществ, хотя и не-
особенно значительную. Все «патриарши, митрополичьи, вла-
дычни и монастырские слободы в Москве и других городах, а
также все их пригородные вотчины, стоящие в ряд с посады»
и населенные торговыми и промышленными людьми, нарав-
не с такими же слободами бояр и других служилых людей, были
взяты на государя в тягло, всего более 10 тыс. дворов. Эта
мера затрагивала интересы всех вообще землевладельцев и вызва-
на была заботой об охранении не служилых людей, а тяглых, но
чувствительнее всего должна была она отразиться на духовенстве,
как на крупнейшем вотчиннике29.
7
Известным указом Петра Великого о майорате 1714 года по-
местья были сравнены с вотчинами под общим наименовани-
ем «недвижимых имений». Слияние поместий с вотчинами
было вполне подготовлено законодательством XVII века.
Московскому правительству не было надобности строго ох-
ранять начала поместного землевладения и стремиться к его раз-
витию в ущерб землевладению вотчинному, так как вотчины
в то время были обязаны службой государству наравне с по-
местьями; одни и те же начала, замечает Градовский, были
проведены через всю систему поземельного владения; несво-
бодное положение служилого класса обусловливало и несвобод-
ное положение его собственности. Для правительства, уверен-
ного в вечной и бесповоротной службе дворян, становилось до
известной степени безразлично, с какой земли, поместной или
вотчинной, будут они служить.
Поэтому оно нередко передавало служилым людям часть их
поместных владений в полную собственность. Пожалование ча-
сти поместий в вотчину было обыкновенной милостью москов-
ских государей служилым людям за участие в каком-либо труд-
ном походе. Поместье превращалось в вотчину, которую, со-
183
гласно жалованной грамоте, собственник мог «продать и за-
ложить и в приданое дать», без доклада Поместному приказу.
Царь Василий Иоаннович Шуйский пожаловал в вотчину слу-
жилым людям по 20 четвертей со 100 четвертей поместного
оклада «за московское осадное сиденье и за неотъезд к само-
званцу тушинскому вору». Такие пожалования стали особенно
часты со второй половины царствования Алексея Михайлови-
ча. По заключении Андрусовского перемирия с Польшей в
1667 г., после долгой и трудной войны, всяких чинов служи-
лым людям даны были земли из поместий в вотчину за то, что
они «Великому Государю служили, против польских и литов-
ских людей мужественно и храбро стояли, промысел всякий
чинили и от Княжества Литовского в перемирии уступку год-
ную и прибыльную Великой Руси учинили». При этом боярам
дано было в вотчину по 500 четей земли, окольничим по 300
четей, думным дворянам и думным людям по 200 четей, а дру-
гим чинам: дворянам московским, городовым дворянам и де-
тям боярским и так далее, по 20 четей со 100 четей помест-
ного оклада. Первоначально служилые люди награждались за
особые заслуги; с течением времени награды эти стали выда-
ваться скорее в силу обычая всем участникам похода. Так
служилые люди награждаемы были вотчинными дачами за поход
против Стеньки Разина, по случаю заключения мира с крым-
ским ханом и турецким султаном в 1681 году, и с Польшей в
1686 году, за скорый приезд к Троице-Сергиеву монастырю в
1682 году на защиту государей Иоанна и Петра Алексеевича от
взбунтовавшихся стрельцов*30.
Значительное количество государственной поместной зем-
ли переходило таким образом постепенно в полную собствен-
ность дворян и детей боярских. Переход этот усиливался еще
более вследствие неоднократно разрешавшихся правительством
с XVI столетия покупок поместий в вотчину. Оставшиеся за
* Поместья жаловались в вотчину служилому человеку «и его де-
тям, внучатам и правнучатам, в роды их неподвижно, чтобы цар-
ское жалованье и их великое дородство и храбрая служба за веру и
Великого Государя и за свое отчество последним родом было на па-
мять, и на их бы службы, дети его и внучата и правнучата, кто по
нему роду его будет, также за веру христинскую и за святые Божие
церкви и за Великого Государя и за свое отечество, стояли муже-
ственно» (1668).
184
раздачей, порозжие поместные земли в Московском уезде про-
давались желающим еще по указу 1573 года. При Михаиле Фе-
одоровиче продавались с разрешения государя как подмосков-
ные, так и городовые поместья. Уложение постановило «про-
давать поместные земли помещикам в вотчину по государеву
именному указу, что Государь пожалует»*. Впоследствии по-
рядок этой продажи был упрощен; по указу 1676 года, служи-
лые люди могли покупать себе вотчины и без именного указа,
а за пометами думных дьяков на челобитных. В это время, в
конце XVII столетия, правительство постоянно рекомендова-
ло помещикам покупать в вотчину так называемые примерные
земли, то есть те земли, которые распаханы были ими в пре-
делах отведенных им угодий, сверх определенного оклада паш-
ни, и подлежали отрезке в казну. «Что за окладом будет в
лишке примерные земли и те земли продавать им же в вотчи-
ну, а деньги имать по уложенью».
Эти земли отдавались в поместье или продавались посторон-
ним только в том случае, если владельцы отказывались от
покупки их в собственность31.
Дозволяя, с одной стороны, переход поместий в полную
собственность владельцев, правительство, с другой стороны,
предоставляет помещикам все в большем объеме права распо-
ряжения на поместные земли. По законам времени полного
развития поместной системы (1649 год) помещикам, как ука-
зано выше, разрешалось менять поместья и не только на по-
местья, но и на вотчины. В некоторых уездах, однако, пре-
имущественно на южной и юго-западной польской окраине и
на Белом озере мена поместий до конца столетия ограничива-
лась особыми узаконениями, изданными в 70-х и 80-х годах.
В столь же широких размерах, как и мена поместий, практи-
ковалась с дозволения закона сдача прожиточных поместий, со-
стоявших во владении отставных дворян или их вдов и детей.
В 1676 году разрешено было сдавать поместья также всем
помещикам, состоявшим на службе, причем было определе-
* Поместное землевладение, с точки зрения контроля службы,
было более выгодно для правительства, чем землевладение вотчин-
ное. Поэтому, когда на какой-либо участок казенной порожней земли
два лица заявляли свои притязания, — один, желавший приобрести
участок в вотчину, другой, желавший получить его в поместье, —
правительство предпочитало отдавать этот участок в поместье, зап-
рещая продавать его в куплю.
185
но, что лица, сдавшие свои поместья, теряют право на по-
лучение новых поместий. Вслед за тем, однако, это право
сдачи было существенно ограничено. В следующем же 1677
году постановлено было, что лицо, состоящее на службе, не
может сдавать другим более половины своего поместного име-
ния. Но, разрешая безусловно сдачу поместий, правитель-
ство преждевременно зашло слишком далеко по пути слия-
ния поместий с вотчинами; сдача поместья за деньги была
скрытой продажей поместья. Ввиду этого, указом 1685 года
было определено, что служащие помещики могут только по-
ступаться безденежно половиной поместья и не имеют права
сдавать его за деньги32.
В отношении порядка наследования, поместья все более
уравнивались с вотчинами. «По новоуказным статьям 1676
года, — говорит Кавелин, — мать, жена и сыновья помещи-
ка, оставившего после себя небольшое поместное имение, де-
лят его между собой по равным частям, а дочери получают из
него вдвое меньшие части, чем прочие наследники. Затем за-
велся обычай давать поместье в приданое по частному условию,
а не по распоряжению правительства. Также начали чаще и
чаще оставлять за сыновьями, внуками и правнуками все по-
местья их отцов, дедов и прадедов, не обращая внимания
на то, совершеннолетние они или нет, имеют ли они или не
имеют своих поместий, достанется ли им вследствие этого
больше поместьев, чем следует по окладу, или нет». Живя из
поколения в поколение на одном и том же поместном участ-
ке, помещики, естественно, начинали смотреть на него, как
на свою родовую собственность — отчину, в собственном смыс-
ле этого слова. Они говорили, что заслуги отцов и дедов дают
им право на владение наследственным поместьем. Так, один
из предков известного мемуариста прошлого века Болотова,
Кирило Ерофеев, защищал свои права на родовые поместные
пустоши, между прочим, такими доводами: «С этих пустошей
все наши родичи служили; четверо их убито, а двое в полон
взято; не вели, Государь, отнимать за кровь и за раны выслу-
женное поместье». Земля, данная в поместье на южной окра-
ине Болотовым при Иоанне Грозном, сохранялась в их роду
до Петра Великого и тогда сделалась их вотчиной, не только
на деле, но и по праву.
Слияние поместий с вотчинами делало еще большие успе-
хи в жизни, чем в законодательстве. В последние годы XVII сто-
186
летия, как это видно из актов частных сделок, многие поме-
щики считали уже, что они имеют в полном объеме право рас-
поряжения поместьями. Один служилый человек закладывает
в 1693 году свое поместье и при этом делает оговорку о нем,
как бы о своей вотчине: «а мне, Леонтию и жене моей, и де-
тям моим, и родственникам моим на него Марка (заимодав-
ца) и его родственников о повороте той земли не бить челом».
Другой, Данило Маслов, поступаясь в 1697 году обиженным
им лицам своей поместной землей, говорит о ней, как о сво-
ей полной собственности: «а те четверти у меня никому не про-
даны и не заложены, и не променяны, и ни у кого ни в ка-
ких крепостях не укреплены». Указы Петра Великого и Анны
Иоанновны, сравнявшие поместья с вотчинами, только довер-
шали то, что было подготовлено законодательством и еще более
жизнью предшествовавшего столетия33.
ГЛАВА IV
Класс дворян и детей боярских
1
Дворяне и дети боярские составляли обособленный, наслед-
ственный класс землевладельцев, обязанных службой и свобод-
ных от податей. Дворянскому классу московского времени при-
надлежало право вотчинного и поместного землевладения и
преимущественно личной свободы от податей; взамен тягла на
него возложена была обязанность пожизненной ратной служ-
бы. Отличительные черты класса дворян и детей боярских со-
ставляют: наследственная обособленность, право землевладе-
ния, свобода от налогов, обязанность службы. Иначе говоря,
дворяне и дети боярские были «служилыми людьми по отечеству,
вотчинниками и помещиками, беломестцами».
Наследственная обособленность класса дворян и детей бо-
ярских по общему правилу твердо поддерживалась правитель-
ством в XVII веке. При верстании в службу новиков окладчи-
кам предписывалось верстать денежным и поместным жалова-
ньем одних лишь природных детей боярских, «от отцов детей,
от брата братьев, от дядь племянников». Окладчики обязаны
были строго наблюдать за тем, чтобы в списки детей боярс-
ких, служащих «полковую службу с городом», не попадали
лица других классов: крестьяне, дети священников, холопы.
В наказе 1601 года окладчикам запрещалось под крестным це-
лованием верстать поместными окладами «поповых и мужичь-
их детей, холопей боярских и слуг монастырских»; в наказе 1606
года в числе разрядов неслужилых людей, недопускаемых в сре-
ду детей боярских, указаны также посадские люди*. Это тре-
* В Муроме, по особому повелению царя Бориса Годунова, были
поверстаны в дети боярские два холопа за особые услуги правительству
188
бование правительства постоянно повторяется в последующих
многочисленных наказах о верстании детей боярских. В 1652
году окладчикам строго повелевалось верстать поместьями толь-
ко тех новиков, у кого «отцы были в детях боярских и служи-
ли с городы», и при этом «беречь накрепко, чтобы однолич-
но неслужилых отцов детей мимо государева указу поместны-
ми и денежными оклады никого не поверстати: чтобы новики
у них подставою и никаким воровством не верстались, — и от
того всего ни у кого посулов и поминков не имати». Великая
опала и жестокая казнь ожидала окладчиков, которые дерзну-
ли бы нарушить этот запрет; впоследствии им угрожало, кро-
ме того, «всякое разорение без пощады». Наказ 1675 года рав-
ным образом требовал, чтобы в государеву службу были зачис-
лены только дети, братья и племянники дворян и детей бояр-
ских и приказывал «к дворянам и детям боярским никому ни
для каких своих прихотей не приметываться»34.
Правительство устанавливало не только наследственность со-
стояния детей боярских вообще, но и наследственность разря-
дов этого класса. Первоначально новики при верстании на служ-
бу сразу зачислялись «по отечеству» в выборные или дворовые.
Впоследствии эти звания стали даваться за службу, но при
пожаловании ими обыкновенно принимались во внимание не
только служба, но и «отечество». Поместные оклады в течение
XVII века постоянно давались «по отечеству». Окладчикам зап-
рещалось «малоотческих детей взносить из нижних статей в выс-
шие» и наоборот «сносить новиков из высших статей в нижние».
Дворяне и дети боярские составляли высший обособлен-
ный разряд служилых людей. От них существенно отличался
низший разряд служилых людей, так называемые «служилые
люди по прибору», стрельцы, казаки и пушкари. Эти низ-
шие чины занимали середину между природным дворянством
и тяглыми людьми. Низшие служилые люди были разночин-
цами; они набирались из вольных, «гулящих людей», из по-
садских людей и крестьян, а также и из малопоместных или
(за доводы), но Димитрий Самозванец, следуя установившейся
практике, повелел в 1605 году отставить их от службы и отдать в
холопство прежним их господам. Впоследствии крестьяне и холопы
зачислялись в списки детей боярских лишь вследствие злоупотреб-
лений воевод, которые противозаконно верстали крестьян, взяв с
них «поминки великие».
189
беспоместных детей боярских. Эти чины служили на жало-
ваньи и наделялись, сверх того, подобно крестьянам и по-
садским людям, мелкими земельными дачами. Податные
привилегии, принадлежавшие им, как служилым людям,
были существенно ограничены.
До второй половины XVII века наследственная обособлен-
ность класса дворян и детей боярских нарушалась вследствие
нередких переходов в этот класс служилых людей разночинцев
низшего разряда. В конце XVI века при образовании состава
украинских детей боярских производились иногда массовые
верстания детей боярских из казаков.
В наказах окладчикам правительство, запрещая верстать
в поместную службу поповских детей, тяглых людей (кресть-
ян и посадских), холопов и монастырских слуг, говорит лишь
о верстании прирожденных детей боярских (сыновей, брать-
ев, племянников), но не воспрещает особо вносить в дворян-
ские списки служилых людей низшего разряда — стрелецких,
казацких, солдатских детей. Оно настаивает лишь на том,
чтобы окладчики не верстали «детей неслужилых отцов», и
этим выражением косвенно разрешает переход казацких и сол-
датских детей в класс детей боярских. Пользуясь этим, ок-
ладчики на южной украине, где недоставало природных дво-
рян, заносили в дворянские списки стрельцов и казаков. Стре-
лецкие и казацкие головы с южной украины доносили пра-
вительству, что «многие стрельцы и казаки, покинув свои
службы, сбежали и верстались в иных городах в дети боярс-
кие (а также в станичники и пушкари), и от того стрелецкие
службы пустеют» (1651). Лишь в 1675 году было особо запре-
щено называть детьми борскими и верстать в поместную служ-
бу как неслужилых людей (холопов боярских, пашенных му-
жиков), так и служилых людей низшего разряда, стрелецких
и казачьих детей.
Наследственность состояния детей боярских нарушалась так-
же началом выслуги, которой впоследствии Петр Великий дал
преобладающее значение. Выслужившийся подьячий, солдат
или рейтар-разночинец, произведенный в начальные люди,
головы или полковники, получал от правительства поместье
или вотчину и дети его, в качестве землевладельцев, могли быть
поверстаны в дворянскую поместную службу и войти в состав
класса детей боярских. Котошихин говорит: «кто из тех людей
190
посадских, духовных, боярских слуг отпустит своего сына на
службу в солдаты, или в рейтары, или в приказ подьячим и
иным царским человекам, а те их дети от малой чести дослу-
жатся повыше и за службу достанут себе поместья и вотчины,
и от него пойдет дворянский род»35.
Правительство исключало во второй половине века казаков
и стрельцов из дворянских списков, однако оно поступало так
не потому, что особенно заботилось о чистоте дворянского
класса; это делалось для того, чтобы один класс не пополнил-
ся на счет другого, имевшего одинаковое с ним государствен-
ное значение. Стрельцы возвращались в прежнюю службу для
того, чтобы «стрелецкие службы не пустели», посадские люди
возвращались в посад для того, чтобы они не «избывали тягла
и тяглых служеб». Иногда в виде исключительной меры зачис-
лялись в класс детей боярских лица неслужилых классов. Так,
в 1649 году, сокращая число архиерейских детей боярских,
владевших вотчинами, правительство разрешило по-прежнему
состоять на службе у церковных властей — только «изстарин-
ным природным детям боярским», исстари служившим патри-
арху, митрополитам, архиепископам или епископам; все же
остальные архиерейские дворовые слуги, владевшие вотчина-
ми, «неслужилых отцов дети и не природные дети боярские
были зачислены в класс государевых детей боярских, с обяза-
тельством нести дворянскую службу с городом»36.
2
Особым наследственным преимуществом дворянского класса
московского времени было землевладение по праву собствен-
ности или же по праву владения под условием службы. При-
надлежавшее дворянам и детям боярским в силу происхожде-
ния право владеть вотчинами и поместьями составляло отли-
чительную черту их от лиц других классов. Неслужилые люди,
посадские и крестьяне, могли владеть только тяглыми участ-
ками государственных земель. Низший разряд служилых лю-
дей из разночинцев, стрельцы, казаки и другие «служилые
люди по прибору», — как разъяснено будет ниже, — владели
мелкими участками земли по сябренному (товарищескому)
праву владения.
191
Право вотчинного и поместного землевладения приобрета-
лось также выслугой, независимо от происхождения. Так, по-
местья давались выслужившимся дьякам и подьячим, хотя бы
они были и недворянского рода; поместьями наделялись и дос-
лужившиеся до начальных чинов стрельцы и солдаты-разночин-
цы. Вотчинами владели также «гости», высший разряд торго-
вых людей, в силу того, что они исполняли различные служ-
бы по финансовому ведомству*. Но одним лишь дворянам и
детям боярским, «служилым людям по отечеству», принадле-
жало право владеть вотчинами и приобретать их независимо от
службы, в силу происхождения. Уложение 1649 года постави-
ло в зависимость от службы лишь приобретение дворянством
казенных земель; эти земли запрещено было продавать в вот-
чину «неверстанным и неслужащим государевы службы детям
боярским». Но детям боярским не возбранялось приобретать
частно-владельческие земли, хотя бы они и не служили госу-
даревой службы.
В качестве вотчинников и помещиков дворяне и дети бо-
ярские пользовались податным преимуществом, были, лично
свободны от податей и тяглых повинностей. В силу личной
податной привилегии они безданно, беспошлинно занимались
не только сельским хозяйством, но и торгово-промышленной
деятельностью в городах. В этом последнем случае права слу-
жилых людей «беломестцев» сталкивались с правом посадской
тяглой общины на обложение торговли и промыслов. До Уло-
жения 1649 года беломестцы не только владели торгово-про-
мышленными слободами около городов, но и нередко осваи-
вали участки посадских земель, приобретая их от тяглых лю-
дей покупкой или по просроченным закладным, а также от-
нимая силой, и затем «записывали и укрепляли их в писцовых
книгах вечно за собой белой землей».
Тяглая община большей частью тщетно отстаивала свои
права на обложение тяглой земли, незаконно приобретенной
служилым человеком. С целью ограждения интересов тяглой об-
щины, Уложением 1649 года предписано было отнять от дво-
рян высших чинов приобретенные ими городские земли и тор-
* В 1666 году, однако, «гостям» запрещено было покупать и
принимать в заклад частно-владельческие земли без особого разре-
шения государя.
192
гово-промышленные слободы, выстроенные около городов*.
Низшие служилые люди-разночинцы, также пользовавшиеся
податным преимуществом, были отличены в этом отношении
от дворян и детей боярских. Некоторые разряды их были со-
вершенно сравнены с тяглыми людьми; податная привилегия
других была существенно ограничена. Только «служилые люди
по отечеству» остались всецело беломестцами37.
Землевладельческое и податное преимущество дворянского
класса московского времени обусловливалось лежавшей на нем
обязанностью службы. Дворяне и дети боярские пользовались
этими преимуществами не в качестве самостоятельного, при-
вилегированного сословия, но в качестве всецело зависящего
от правительства служилого класса. Владея вотчинными и по-
местными землями, с прикрепленным к ним населением, дво-
рянство обязано было отбывать с земли ратную службу и за это
освобождалось от податей и тяглых повинностей. Служба го-
сударева определяла всю организацию дворянского класса. Кре-
постная зависимость от правительства лишала его самостоятель-
ного значения, не дозволяла развиться в его среде корпора-
тивным стремлениям и понятию сословной дворянской чести.
В сыне боярском московского времени «служилый человек»
закрывал собой «дворянина».
Понятия о дворянском достоинстве, о дворянской сослов-
ной чести были чужды дворянам и детям боярским XVII века;
взамен их были весьма развиты понятия родословной отечес-
кой чести и чести чиновной преимущественно среди высшего
дворянства. Чины, дававшиеся сообразно с происхождением
(родством) служащих, разбивали московское дворянство на
наследственные разряды лиц, разъединенные различной оте-
ческой и чиновной честью. Судя по той настойчивости, с ка-
кой московское правительство предписывало дворянским ок-
ладчикам не верстать в дети боярские неслужилых людей,
местные общества дворян и детей боярских оказывали мало
поддержки стремлениям правительства к обособлению дворян-
* Иногда, однако, до Уложения, как, например, в Устюге в 1623
году, правительство облагало податями беломестцев, завладевших
тяглыми дворами на посаде. В конце же XVII века, отступая от
начал Уложения, правительство издало общее постановление об об-
ложении податями беломестцев, владевших черными посадскими
землями (1677).
193
ства и относились безразлично к тому, что в их среду иногда
попадали крестьяне и холопы. В 1668 году правительство,
отправив в Астрахань нескольких пленных литовцев, велело
зачислить их в списки детей боярских. Астраханские дети бойр-
ские, узнав, что эти литовцы были не шляхтичами, но мещан-
скими и гайдукскими детьми, просили государя разверстать их
с этими иноземцами литовского полону: «чтобы нам, холопям
твоим, пред своей братьей верховых городов ими впредь в
бесчестье не быть». Замечательно, однако, что это челобитье
написано было под влиянием служивших в Астрахани инозем-
цев-шляхтичей, от которых дети боярские узнали о низком
происхождении высланных к ним литовцев38.
3
Ратная служба была обязанностью дворянства, таким же
тяглом, каким для посадского человека и для крестьянина были
его оброки, подати и натуральные повинности. Служилый че-
ловек был прикреплен к службе так же, как человек черных
волостей был прикреплен к тяглу, и не имел права выйти из
своего чина, пока был в состоянии нести военную службу.
Служилому человеку так же, как тяглому крестьянину, со-
вершенно воспрещен был свободный выход из своего сосло-
вия в другое; чтобы крестьянин не ушел из тяглой общины,
членов общины правительство связывает круговой порукой,
такая же порука с XVI столетия требуется и от помещиков,
записанных в службу по одному и тому же уезду, с той только
разницей, что здесь за исправное отбывание службы ручаются
не все члены общества, но двое или трое, которые в свою
очередь связываются порукой третьих лиц и так далее. При
записке сына боярского в десятню, всегда отмечалась «порука
по нем в службе». Дворянин обязан был служить до полной
потери сил; отставку получали только «самые старые и увеч-
ные люди». В период первой организации служилого класса,
определившей все основы дальнейшего ее развития, был пре-
сечен законом обычный способ уклонения от государственной
службы, а именно: переход детей боярских на частную служ-
бу, в услужение к знатным лицам и к богатым землевладель-
цам. Государевы служилые люди задавались за бояр, чтобы
найти в них защиту от требований государственной власти.
13 Зак. 73
194
поступали в знакомцы или послужильцы (холопы) к богатым
землевладельцам. Поэтому в царском Судебнике было поста-
новлено «детей боярских служилых и их детей, которые не
служивали, в холопи не приимати никому, опричь тех, кото-
рых государь от службы отставит». Служилые кабалы, взятые
на несовершеннолетних детей боярских, еще не записанных на
службу, признаны были недействительными указом 1558 года.
Авраамий Палицын в «Сказании о Смутном времени» сообща-
ет, что при царе Феодоре Иоанновиче «Борис Годунов и инии
мнози от вельмож многих человек в неволю к себе ввели слу-
жить, иных же ласканием и дарми в домы своя притягнувше, —
и не от простых токмо, ради нарочитого рукодельства или
какова хитра художества, но и от чествуемых издавна с мно-
гим имением и с селы и с винограды, наипаче же меченосцев
и крепких со оружии во бранях». Это явление, как на то на-
мекает и Авраамий Палицын, должно было особенно развить-
ся в Смутную эпоху, во время ослабления государственной
власти. Правительство Михаила Феодоровича, утверждая рас-
шатанные основы государственной и земской жизни, прикреп-
ляя все население к тяглу или службе, деятельно возвращало
из боярских дворов задавшихся дворян.
В 1621 году дворянским окладчикам приказано было про-
извести строгий розыск о детях боярских и казаках, покинув-
ших свои земли и ушедших в холопы: «Которые дворяне, не
хотя государевой службы служите, воровством из службы по-
бежали, и иные, покиня поместные и вотчинные земли, били
челом в дворы к боярам и всяких чинов людям и кабалы слу-
жилые на себя дали и в дворах поженились на крепостных дев-
ках: и тех всех, с женами и детьми, указал государь и бояре
приговорили, из боярских дворов взяти в службу и написати
с городы по поместью и по вотчине».
В дополнение к этому указу 1639 года правительство в 1642
году запретило вообще на будущее время принимать в холопы
дворян и детей боярских, их детей, племянников и внучат как
верстанных, так и неверстанных. Указ 1641 г. о невыходе слу-
жилых людей в частную зависимость был подтвержден Уложе-
нием 1649 г. Правительство отказывалось от своих прав на слу-
жилых людей только в тех случаях, когда они, будучи осво-
бождены один раз из холопства, вторично уклонялись от го-
сударственной службы, и били челом в дворовую службу к
195
какому-либо другому господину. Таких непокорных дворян ве-
лено было отдавать первому их господину, от которого они
ранее были освобождены39*.
4
Как указано выше, еще во второй половине XVI века сель-
скохозяйственный кризис нанес тяжелый удар помещикам.
Смутное время должно было еще более понизить уровень их бла-
госостояния. Вольница самозванцев, казацкие шайки, отря-
ды польских и литовских людей разорили много хозяйств; про-
должительные походы истощили средства служилых людей.
«Дворяне и дети боярские и всякие ратные люди от многих
служб оскудели», — говорит одна из правительственных гра-
мот 1613 года.
Оскудение дворян-помещиков, как следствие Смутного вре-
мени и тяжелых войн первого десятилетия царствования Ми-
хаила Феодоровича, заметно по десятням двадцатых годов. Луч-
шие, «выборные», тверские дворяне заявляют окладчикам в
1629 году, что они «от литовской войны и казаков обеднели»
и не в состоянии подняться на службу даже при помощи цар-
ского денежного жалованья. Про дворового сына боярского
Григория Семичева, служившего по высшему поместному ок-
ладу (750 четей), окладчики сказали, что он «головой своей и
службой добр, прежде служивал на добром коне, и простой
конь и служилый человек за ним бывал, а ныне беден; на го-
судареве службе быть ему не с чего, поместья за ним с пусто-
шами 50 четей, а в поместьи два бобыля и те бродят меж дво-
ров. Государева жалованья ему семнадцать рублев, и тем жа-
лованьем на службу подняться не с чем». Петр Новосильцев
также «служивал на добром коне в доспехе и приводил с со-
бой человека, а ныне беден, поместье и вотчина пуста от ли-
товской войны и на государеву службу ему подняться не с чего».
Сыну боярскому Чаплину на службе быть не с чего, хотя
он собою добр и прежде служил исправно; в его довольно зна-
чительном поместье 240 десятин, «всего один бобыль и тот
* Уложение отказалось также и от тех из детей боярских, ранее
поступивших в холопство, которые не были верстаны на службу и не
имели вотчин и поместий.
13*
196
кормится по дворам». Такие и подобные красноречивые отмет-
ки помещены в десятне почти о каждом сыне боярском Зуб-
цовского уезда.
Общей причиной бедности дворян был не недостаток зе-
мель, а недостаток в рабочих руках. С тридцатых годов сред-
нее дворянство жалуется все более настойчиво на то, что кре-
стьяне уходят с их вотчин и поместий, бегут на окраины или
переманиваются на земли богатых землевладельцев, сильных
людей. В десятнях встречаются отметки о некоторых детях
боярских, что у них нет ни крестьян, ни бобылей, потому что
их «развели насильством соседи». Помещики были крайне
недовольны коротким пятилетним сроком, установленным для
отыскания и возвращения по суду беглых крестьян. В чело-
битной, поданной царю Михаилу Феодоровичу, дворяне и дети
боярские писали, что, даже проведав, за кем живут их бег-
лые крестьяне, они не могут добиться на них суда и указа; но
особенно они сетовали на «урочные» годы, указывая на то,
что волокита за судным делом заставляет нередко пропускать
срок давности на возврат беглых, и просили отставить те «уроч-
ные» лета и объявить крестьян навеки крепкими землевладель-
цам. Но Михаил Феодорович ограничился тем, что увеличил
срок возврата беглых — с пяти до десяти лет.
В первый же год по воцарении Алексея Михайловича дво-
ряне и дети боярские разных городов возобновили прежнее свое
ходатайство. Они писали в челобитной 1645 года, что «служи-
ли отцу государя, Михаилу Феодоровичу, тридцать два года,
также и прежним государям служили беспрестанные службы и
от службы обедняли и одолжали великими долги и коньми
опали; а поместья их и вотчины опустели и дома их оскудели
и разорены без остатку от войны и сильных людей; люди их и
крестьяне выходят из-за них за сильных людей, за бояр, и за
окольничих и за ближних людей, и за власти и за монастыри,
и государев указ к отдаче тех их беглых крестьян урочные годы
десять лет, — а они по вся годы бывают на государевых служ-
бах и в те урочные годы про тех своих беглых крестьян поведа-
ти не могут. А иные сильные люди беглых их крестьян для тех
урочных лет развозят по дальним своим вотчинам и, как тем
беглым крестьянам урочные лета пройдут, привозят их в вотчи-
ны свои, которые с ними (помещиками) смежно, да и дос-
тальных людей их и крестьян из-за них вывозят в свои же вот-
чины и поместья и тех их беглых крестьян называют своими
197
старинными крестьянами. И государь бы их пожаловал, ве-
лел к отдаче беглых крестьян урочные лета отставить; и пожа-
ловал бы государь, велел тех беглых крестьян отдавать им по
писцовым книгам и по выписям, как они их проведают, а не
в урочные лета».
На этот раз челобитье имело успех. Во внимание к неоднок-
ратным просьбам дворян, правительство предприняло общую
перепись и объявило указом 19 октября 1645 года, что по но-
вым переписным книгам (1646—1648) «крестьяне и бобыли и
их дети, и братья, и племянники будут крепки и без урочных лет».
Вслед за посадскими людьми, прикрепленными к городс-
кому тяглу, и служилыми людьми, прикрепленными к служ-
бе, закрепощены были и крестьяне на службу помещикам и
вотчинникам; подобно посадским тяглецам, служившим го-
сударству денежными и натуральными повинностями, и дво-
рянам, отбывавшим государственную ратную службу, крес-
тьяне должны были служить государству в лице его ратных лю-
дей. Каждый класс нес свою службу и одинаково был кре-
пок ей, не имея права от нее уклоняться; говоря словами дво-
рянской челобитной, государство устанавливало «неподвиж-
ный крепостной устав» с той целью, чтобы в «государевой дер-
жаве, все люди Божии и государевы, кождо от великих че-
тырех чинов, освященный, служивый, торговый и земледе-
тельный в своем уставе и в царском повелении твердо и не-
поколебимо стояли»40.
ГЛАВА V
Служба в полках «иноземного строя»
и однодворцы
1
Природные дворяне и дети боярские отбывали с древней-
шего времени свою ратную службу в полках дворянской кон-
ницы «старого строя» так называемую «полковую или сотен-
ную службу с городом». С царствования Михаила Феодорови-
ча в эту службу записывались преимущественно лишь более со-
стоятельные представители дворянского класса. На беднейших
же детей боярских возложена была обязанность служить в со-
ставлявшихся из разночинцев полках «иноземного строя», сол-
датских, драгунских и рейтарских. Эти полки вербовались из
разных вольных людей, из незаписанных в тягло сыновей по-
садских людей и крестьян, из незаписанных в службу стрелец-
ких и казацких детей, из монастырских слуг. Вместе с этими
разночинцами должны были служить и дети боярские, безвот-
чинные и беспоместные или малопоместные.
В 1638 году велено было набирать в солдаты вместе со стре-
лецкими, казацкими и посадскими детьми, незаписанными в
тягло или службу, также и детей боярских, за которыми нет
поместий и вотчин; «а за которыми поместья и вотчины, хотя
малые дачи, и тех не писати в солдаты, а служить им со своих
земель с городы». В 1653 году набирались в солдаты вместе с
людьми разных чинов «дети, братья и племянники дворян и
детей боярских», причем им было объявлено, что если они «в
солдатский строй писаться не учнут, то им впредь служилыми
людьми не называться и в государеве ни в какой службе от-
нюдь не бывать, а быть в землепашцах».
В рейтарские конные полки «иноземного строя» так же, как
и в пехотные солдатские, набирались вольные люди разных чи-
199
нов. В эти полки должны были, между прочим, поставлять
новобранцев монастыри и богатые вотчинники, светские и ду-
ховные: «со ста крестьянских дворов рейтар, монастырский
служка или холоп». Но вместе с вольными разночинцами и хо-
лопами в рейтары набирались в большом числе дети боярские.
В солдатской пехоте служили беднейшие безземельные дети бо-
ярские; в рейтарскую же конницу зачислялись по преимуществу
дворяне и дети боярские малопоместные. В эти полки набира-
лись новики и из высшего чина уездных детей боярских — жиль-
цов. Котошихин говорит, что в «рейтары выбирают из жиль-
цов, из дворян городовых, из дворянских детей недорослей, и
из детей боярских, которые малопоместные и беспоместные, и
царским жалованьем денежным и поместным не верстаны, также
и из вольных людей прибирают, кто в этой службе быти похочеТ".
Дети боярские, служившие в рейтарах и солдатах, не на-
делялись поместьями, но зато они вооружались на казенный
счет и им давалось денежное жалованье за службу в большем
размере, чем исстари получали дети боярские, служившие с
городом. В 1678 году этим последним денежное жалованье со-
всем не выдавалось. В этом году при верстании детей боярс-
ких было точно определено, что дети боярские должны служить
в том или ином строю, смотря по степени своей материальной
обеспеченности. В старинную полковую службу с городом за-
числялись дворяне и дети боярские, владевшие не менее, чем
24 крестьянскими дворами. Имевшие менее 24 дворов, а также
часть пустоместных и беспоместных земель зачислялись в рей-
тарский строй; вследствие их «скудости» им выдавалось денеж-
ное жалованье. Наконец, беднейшие дети боярские, про кото-
рых «окладчики скажут, что они люди скудные, пустопомест-
ные, и те их поместья безугодные и худые, а иные беспомест-
ные и безвотчинные, и с городом сотенные и рейтарские службы
за бедностью служить им никоторыми мерами не мочно, а со-
бой они добрые и не старые» — такие дети боярские писались
в солдаты и получали «кормовые деньги» помесячно.
Дворяне и дети боярские, зачислявшиеся в солдатские или
рейтарские полки, не исключались из состояния «своей бра-
тии», детей боярских, служивших сотенную полковую служ-
бу. Они сохраняли свои отеческие чины и звания. В 1653 году
для привлечения детей боярских в солдатскую службу было даже
объявлено, что записавшиеся в солдаты будут повышены в
200
чине: выборные дворяне будут написаны по московскому и по
жилецкому списку, дворовые — «по выбору», а городовые —
по дворовому списку. Рейтары и солдаты имели более одно-
образное вооружение, их полки имели иную иноземную орга-
низацию; при сборе полков перед войной их обучали «инозем-
ному строю». Но они не составляли постоянной регулярной
армии. Так же, как полки «старого строя», их по окончании
похода распускали по домам. Малопоместные дворяне-солда-
ты и рейтары жили в своих поместьях; пустопоместные, не
имевшие крестьян, своими руками обрабатывали землю; без-
земельные — жили у своих родственников. В 1678 году после
смотра и разбора всех детей боярских и полковой службы, и рей-
тарской, и солдатской одинаково отпустили по домам и всем
им одинаково было сказано «вслух, с большим подкреплени-
ем, чтобы они были в домах своих и к службе строились, запа-
сы свои готовили, лошадей кормили и все были наготове».
В первой половине XVII века, кроме рейтарских полков,
набирались на время войны также драгунские конные полки.
В драгуны так же, как в солдаты, поступали беднейшие дети
боярские, не имевшие вотчин и прожиточных поместий. Пра-
вительство давало им наравне с солдатами полное военное
снаряжение: «мушкеты и всякую ратную сбрую драгунам и
солдатам по нашему указу дадут из нашей казны да драгунам
лошади и седла, и узды дадут наши же». В драгунский, как
и в солдатский строй, правительство в 1639 году прибирало
«детей боярских и иноземцев, и татар, которые не верстаны и
не в службе, и за которыми прожиточных поместий и вотчин
нет, и которые дети боярские наперед сего были в солдатской
драгунской службе, а с городы со службы не написаны и по-
местий и вотчин за ними нет же; также и стрелецких и каза-
чьих и всяких чинов людей детей, и братью и племянников,
которые не в службе, и не в тягле, и не на пашне, и в холо-
пех ни у кого не служат, всяких охочих вольных людей». Дра-
гунский конный строй мало отличался от рейтарской конни-
цы «иноземного строя»; в 1678 году правительство вербовало
только рейтар и солдат42.
2
Полки «иноземного строя» с течением времени получают
все более и более важное значение в московской армии и во
201
второй половине столетия превосходят численностью помест-
ную дворянскую конницу.
Первые полки рейтар и солдат были сформированы в 1632
году для похода на Смоленск. В состав войска, отправленно-
го в этот поход под начальством воеводы Шеина (в 1633 году),
входил рейтарский полк из 2700 человек под командой немец-
кого офицера Дельберта и шесть русских солдатских полков,
обученных немецкими инструкторами, а также четыре полка
солдат, нанятых за границей.
Численность дворянской конницы остается приблизитель-
но на одном уровне в течение XVII века, между тем, как чис-
ленность полков «иноземного строя» сильно возрастает к кон-
цу столетия, как видно из следующей таблицы:
1632 г. 1679 г. 1681 г.
Дворяне и дети боярские	11187	9300	16097
Рейтары, драгуны и солдаты 17031	68827	82047
Первоначально в полки «иноземного строя» зачислялись
только беспоместные и малопоместные дети боярские, а в 1678
году, как сказано выше, взяты были в рейтары все владельцы
небольших имений, менее 24 дворов. При этом правительство
склонно было всю дворянскую конницу «старого строя» пере-
формировать в рейтарские полки. Всем более состоятельным
дворянам и детям боярским, имевшим право служить старую
полковую службу, было объявлено, что они беспрепятствен-
но будут зачислены в рейтары, если изъявят на то желание, и
что великий государь лиц, «записавшихся в рейтарскую служ-
бу волей и хотением, жалует, милостиво похваляет».
Рейтарские полки состояли из 1200— 1500 человек (неко-
торые менее 1000), солдатские — от 1000 до 2000 человек.
Полки разделялись на роты; полковники и другие начальные
люди — майоры, ротмистры, поручики, прапорщики — боль-
шей частью были из иноземцев. Вооружение составляли муш-
кеты или карабины, пистолеты, сабли, пищали и латы; в
состав рейтарских полков входили копейщики и драгуны; ко-
пейщики, составлявшие избранный отряд, имели копья сверх
прочего вооружения. Вооружение пехотинцев-солдат состояло
из мушкетов, пик, шпаг и бердышей. «Когда не было войны,
— говорит Устрялов, — рейтары, как начальные люди, так и
202
рядовые, проживали в своих поместьях и не более одного ме-
сяца в году, обыкновенно осенью после уборки хлеба, зани-
мались ратным учением по особому предписанию правитель-
ства. Полковник приезжал в город, в уезде которого располо-
жен был его полк, рассеянный по волостям и станам, соби-
рал начальных людей и рейтар, записывал их приезды, досмат-
ривал оружие, доспехи лошадей и, раздав порох по фунту на
человека, учил их ратному строю, — а затем распускал по
домам до будущей осени». В сущности, войско «иноземного
строя» немногим отличалось от дворянских ополчений: назва-
ние рейтар, копейщиков, драгун, солдат, перемена оружия,
разделение на полки и роты под начальством иностранных офи-
церов, сборы людей на нужное время для обучения ратному
строю, — все это, замечает Устрялов, «не могло переродить
старых воинов Руси; по-прежнему они оставались теми же дво-
рянами, детьми боярскими, городовыми казаками и проч., во-
обще землевладельцами разных названий, какими были за сто
лет перед сим; по-прежнему большую часть года проживали в
деревнях и дворах, рассеянных по волостям и станам, хлопо-
ча более о насущном хлебе, о домашнем хозяйстве, о прокор-
млении себя и семейства, чем о военной службе. Собрать их
в поход было столь же трудно, как и прежде: не взирая на са-
мые строгие указы, тысячи дворян, рейтар, солдат оказыва-
лись в нетях». Сами иноземцы-капитаны заживались в пожа-
лованных им поместьях и не являлись в полк, за что их нака-
зывали батогами и после третьего «нета» высылали за грани-
цу. Дети боярские уклонялись иногда от службы в полках «ино-
земного строя» еще с большим упорством, чем от ратной служ-
бы «старого строя». Когда стольник Никита Демской набирал
в Ефремовском уезде детей боярских в драгунскую службу,
«они, ефремовцы, дети боярские воровством своим от его
выбору бегали, не хотя служити драгунской службе, и сидели
в лесах, и он, Никита, с ефремовскими казаками за ними
ходил, и их много в лесах переимали».
Неудачная турецкая война привела правительство царя Фе-
одора Алексеевича к мысли о необходимости предпринять ко-
ренное преобразование войска. Вопрос этот поручено было в
1681 году обсудить особой комиссии под председательством
боярина князя Василия Васильевича Голицына, отличавшего-
ся образованием и склонностью к реформам. Государь пору-
203
чил ему ведать ратные дела для лучшего устроения рати и
повелел быть с ним у того дела выборным стольникам, стряп-
чим, дворянам, жильцам, городовым дворянам и детям бо-
ярским, генералам и полковникам рейтарским и пехотным. За-
дача этого совещания была определена так: «ведомо великому
государю учинилось, что в мимошедших воинских бранях, бу-
дучи на боях с государевыми ратными людьми, его государе-
вы неприятели показали новые в ратных делах вымыслы, — для
тех нововымышленных неприятельских хитростей учинити в го-
сударских ратях рассмотрение и лучшее устроение, чтобы тем
в воинские времена иметь против неприятелей пристойную ос-
торожность и охранение и чтобы прежде бывшее воинское ус-
троение, которое показалось на боях не прибыльно, переме-
нить на лучшее».
Военная комиссия возбудила вопрос об отмене местниче-
ства, в котором усмотрела главную причину всех военных не-
удач. По отношению же к прямой своей задаче комиссия ог-
раничилась немногим, а именно: выработала проект нового раз-
деления дворянских полков: стольникам и стряпчим, дворянам
и жильцам служить полковую службу по-прежнему, но распи-
сать их вместо сотен на роты, по шести рот в полку, и вместо
сотенных голов «для лучшего устроения и крепкого против
неприятеля стояния быти у них ротмистрам и поручикам»43.
Военную реформу, поставленную на очередь царем Феодором
Алексеевичем, суждено было осуществить его гениальному бра-
ту, Петру Великому.
3
От служилых людей «по отечеству», дворян и детей боярских,
отличались служилые люди «по прибору»: стрельцы, казаки, пуш-
кари. Состояние приборного служилого человека было наслед-
ственным так же, как сына боярского; стрелецкие дети по обще-
му правилу прибирались в стрельцы, казацкие дети — в казаки.
Но этот разряд лиц не имел наследственной замкнутости и
постоянно пополнялся притоком новых сил из различных клас-
сов; в стрельцы и казаки время от времени прибирались вся-
кие вольные люди.
Приборные служилые люди отличались от дворян и детей
боярских также и тем, что они владели вотчинами и поместь-
ями. Они поселялись не в уездах, но в городах слободами и
204
наделялись мелкими земельными участками казенной земли,
причем их земельные наделы весьма схожи были с тяглыми
наделами посадских людей, с той разницей, что посадские люди
тянули тягло со своих участков, а стрельцы и казаки отбывали
службу — также своего рода тягло. Некоторые исследователи
(Беляев) полагают, что приборные люди владели землями на
общинном праве владения, и что земли их были собственно-
стью стрелецкой или казацкой слободки. Другие историки
усматривают в земельных владениях приборных людей форму
товарищеского, сябринного землевладения. Доля каждого оп-
ределялась не общиной, но правительством, сами служилые
люди называли себя сябрами или себрами, т.е. товарищами*,
они владели сообща «вопче» теми или другими участками зем-
ли, или угодьями. В противоположность детям боярским при-
борные люди, будучи сябренными землевладельцами, в то же
время, по общему правилу, были и земледельцами — не имея
крестьян или холопов-работников, сами обрабатывали землю
и промышляли своими руками.
Стрельцы, казаки и другие приборные люди так же, как и
дети боярские, были свободны от налогов, в качестве служи-
лых людей, беломестцев, но с некоторыми ограничениями.
Многие из них, живя в городах, занимались торговлей и про-
мыслами, и благодаря податным льготам, вели свои дела ус-
пешнее многих посадских людей, которые постоянно сетовали
на ущерб от неравной борьбы с беломестцами на поприще
промышленности. Поэтому правительство нашло необходимым
ограничить податную привилегированность низших служилых
чинов. Относительно стрельцов и казаков, а также драгунов,
которые «всякими промыслами промышляют и в лавках сидят»,
Уложение 1649 года постановило, что они, будучи свободны
от тяглых служеб (натуральных повинностей) и податей, обя-
заны платить таможенные пошлины с промыслов и оброк с
лавок. Другие же менее многочисленные низшие разряды слу-
жилых людей — артиллеристы, пушкари, затинщики и воротни-
ки, а также казенные кузнецы и плотники — совершенно срав-
нивались в податном отношении с посадскими людьми, если
* «А пашню ему, Василию, пахать и сено косить, и в леса вы-
езжать, и всякими угодьями владеть со старыми помещиками, сво-
ими сябрами, вопче по своим дачам».
205
торговали в лавках или занимались промыслами; им велено было
платить не только таможенные пошлины, но и «всякие подати
и быть в тягле с посадскими людьми в ряд»44.
Кроме полков «иноземного строя», составлявшихся лишь на
время войны, при Михаиле Феодоровиче было образовано не-
сколько постоянных, солдатских и драгунских, полков.
Они содержались в мирное время на тех же основаниях, как
стрельцы и казаки. Солдаты были поселены на шведской гра-
нице, драгуны же — по преимуществу на южной окраине.
«Старые солдатские полки, — говорит Котошихин, — издав-
на устроены житьем на порубежных местах, в двух местах к гра-
нице Свейского государства, острогами, погостами и дерев-
нями». В военное время они входили в состав войска, но
четвертая часть их оставалась на границе, «для оберегания
пограничных мест, острожков и домов». «Старые драгуны»
устроены вечным житьем на украине к татарской границе,
против того же, что и солдаты к границе Свейского государ-
ства». В дополнение к этим сообщениям Котошихина следует
заметить, что драгунские военные поселения существовали не
только на юге, но и на северо-западе, на шведской границе.
В 1648 году принадлежавший новгородскому митрополиту
Олонецкий погост Новгородского уезда был отписан в казну и
велено было «того Рождественского Олонецкого погосту крес-
тьян и бобылей устроить в драгунскую службу для того, что те
крестьяне и бобыли живут смежно с немецкими людьми»*.
Военно-стратегические соображения побуждали правительство
и в других местностях превращать крестьян в служилых людей.
В 1648 году в одно из сел южной окраины Бел-Колодезь и в
поселки и деревни, тянувшие к нему, прислана была грамо-
та, которой крестьянам объявлялось, что им за помещиками
быть не велено, а велено быть в драгунской службе; они обя-
* В 1650 г. велено было взять в солдаты и стрельцы сыновей
священников и причетников, их племянников и внучат, которые не
будучи неграмотными, не служили ни в дьячках, ни в пономарях,
«жили в гуляках и занимались неподобными промыслами, воровством
и чернокнижеством». Указ этот возбудил крайнее неудовольствие в
духовенстве и через полтора месяца был отменен. Но отменяя его,
правительство все-таки повелело писать в драгуны и солдаты тех де-
тей священнического чина, которые «сами похотят своей охотой», и
вместе с тем обязало священников унять своих сыновей от неподоб-
ных промыслов.
206
зывались иметь по пищали, рогатине и топору, освобождались
от многих сборов, но земельные наделы оставлены были им в
прежнем размере.
Беднейшие дети боярские также зачислялись в такую по-
стоянную драгунскую службу, переходя в разряд низших служи-
лых людей, разночинцев. Дети боярские драгунского строя от-
личались от детей боярских — уездных помещиков. Им всем
отводились равные земельные наделы и в меньшем размере,
чем детям боярским полковой службы с городом. Они владе-
ли землей на одинаковых условиях с другими приборными слу-
жилыми людьми и, по общему правилу, в противоположность
другим детям боярским, были землевладельцами-земледельца-
ми. Так, например, ни у одного из детей боярских драгунс-
кой службы, поселенных в городе Карпове на реке Ворскле
(ныне слобода Пушкарская в Грайворонском уезде), не было
ни крестьян, ни бобылей. Подобно стрельцам и казакам, дра-
гуны должны были жить не в уездных имениях, а в городах осо-
быми слободами и пахали пашню «наездом».
Дети боярские драгунского строя, как и другие приборные
служилые люди, вели хозяйство на отведенных им наделах под
близким надзором властей. Воеводе одного из пограничных юж-
ных городов предписано было в 1648 году приказать служилым
людям, которые были посланы на житье в этот город, чтобы
они немедленно распахивали пашню и сеяли хлеб, и если б они
его не послушались, то заставить их «пашню пахать и в неволю».
Воевойа следил за тем, как служилые люди «устраивались двора-
ми, огородами и гумнами», присматривал «с большим радени-
ем и с поспешением» за их посевами, и тех, кто не хотел пахать
пашню, бил батогами45.
Упомянутый выше городок Карпов на верхнем течении реки
Ворсклы был одним из передовых укреплений на южной ук-
райне, выстроенных в первой половине семнадцатого века.
Смутное время остановило колонизационное движение на юг;
в первую половину царствования Михаила Феодоровича юж-
ная окраина не выдвигается далее местности нынешней Орлов-
ской губернии, занятой русскими поселениями при Феодоре
Иоанновиче: в Смутное время исчезли бесследно некоторые
передовые укрепления, как, например, городок Царев-Бори-
207
сов, возникший при Борисе Годунове. С 30-х годов правитель-
ство принимается с новой энергией за строительную деятель-
ность на юге. В течение двадцати лет, с 1636 по 1656 годы,
создается новая оборонительная линия Белгородская черта, ряд
укреплений с Белгородом во главе, расположенных по южной
окраине Курской губернии и по северной части Воронежской
(от Ахтырки на Белгород и Воронеж). Продолжением Белго-
родской черты на восток была Симбирская линия укреплений,
от Тамбова на Симбирск.
Вновь занятая окраина закрепляется за государством, по
примеру XVI века, военной колонизацией. Правительство пе-
реселяет сюда служилых людей низших разрядов, переселяет
детей боярских, верстая их в полковую службу и наделяя по-
местьями или записывая в драгунскую службу. Дети боярские
и казаки, как поселенные на окраине, так и присылавшиеся
сюда на время из других городов, несли так же, как в XVI
веке, сторожевую станичную службу, наблюдая за движения-
ми ордынцев в степи. В 1623 году был выработан новый ус-
тав этой службы, взамен прежнего, утвержденного в 1571 году.
Южные кочевники постоянно угрожали набегами и заставля-
ли принимать особые меры предосторожности. Правительство
предписывало воеводам отпускать служилых людей на сельско-
хозяйственные работы не иначе, как разделив их на две партии,
из которых одна должна была работать, а другая стоять на
карауле; воеводы наблюдали за тем, чтобы служилые люди «на
сенокос ездили с пищалями и со всяким ружьем, и около
сенокосу сторожей и людей с ружьем держали и были бы на
сенокосе на двое: половина из них косили, а другая половина
стояли для береженья от татар с ружьем наготове, чтобы на
них татары безвестно не пришли и не побили». Татары весьма
нередко нападали на окраину, жгли и разоряли недавно осно-
ванные поселки, иной раз уводили в полон половину населе-
ния разоренного уезда. Помимо разорения, «грозившего на-
селению каждую минуту от воинских людей, — говорит Мик-
лашевский, — самый факт поселения в новом месте в иных
климатических условиях требовал от населения много жизнен-
ной энергии для того, чтобы приспособиться к ним. Памят-
ники сохранили достаточно указаний о невзгодах, испытанных
новопоселенцами южной окраины и о тех мерах, какие пред-
принимало правительство для их устранения». В Г648 году били
челом государю «богомольцы и холопы его нового города
208
Карпова, попы, детишки боярские и драгуны, и стрельцы, и
пушкари, и затиншики, и воротники всем городом»: «сведе-
ны мы, государь, в Карпово из разных городов на вечное житье
с женишками и с детишками, и дворишки себе построили, и
за грехи, государь, наши в Карпове напали на нас болезни и
скорби полевые, и вода в Карпове нездоровая, многие от тех
болезней-скорбей помирают, а целебного животворящего кре-
ста Господня с мощами святых в Карпове нет: — вели, госу-
дарь, прислать в Карпов животворящий крест Господень с
мощами святых на освещение вод и на утверждение и исцеле-
ние нам от тех полевых болезней и скорбей». Московские вла-
сти не замедлили исполнить эту просьбу «детишек боярских» и
других служилых людей46.
Поселенные на южной и юго-восточной окраинах дети бо-
ярские были вообще мелкими землевладельцами. Свободной
земли здесь было много, но не хватало рук для ее обработки:
незначительность имений обусловливалась недостатком кресть-
ян. Многие помещики, не имея крестьян, должны были сво-
ими руками обрабатывать свою землю, превращаясь в однодвор-
цев. В Белгородском, Воронежском, Оскольском и других уез-
дах на юге число крестьян, незначительное в начале XVII века,
постепенно уменьшалось к концу этого века. В одном из ста-
нов Белгородского уезда (Разумницком) крестьян в 1626 году
было 146 человек; к 1646 году это число уменьшилось до 130
человек; а в 1678 году в этом стану было крестьян только 21
человек. В Корочанском уезде в 1647 году было 134 двора детей
боярских и только 13 дворов крестьянских. С 1646 года по 1678
число крестьянских дворов уменьшилось более, чем на поло-
вину. «Число крестьян и бобылей, — как выяснил Миклашев-
ский, — в южных уездах в третьей четверти XVII века постоян-
но уменьшалось, тогда как число поселений и число служилых
людей постоянно возрастало. Помещики превращались в одно-
дворцев», все чаше принимались за плуг лично; «крестьян и
бобылей нет, пашет сам», — отмечали о них переписчики.
К однодворцам предъявлялись, естественно, меньшие тре-
бования, чем к детям боярским, владевшим населенными име-
ниями. Их собирали в город только при получении известий о
приближении татар: «без вести о татарах, — читаем в грамоте
1638 года, — их в городе держати не велено, потому что они,
бедные однодворцы, работают сами на себя». Рязанские дети
боярские, «бедные однодворцы, бескрестьянные, пустопоме-
209
стные, малопоместные и беспоместные», объясняли в челоби-
тье, что одни из них вовсе не были на дальней государеве служ-
бе, а другие были на ней, но не дожили до сроку и съехали до
отпуску, исключительно по несостоятельности «за бедностью,
а не за воровством». Во внимание к этому правительство, не-
смотря на неисправную службу («нетство») однодворцев, вы-
дало им денежное жалованье, «чтобы им в конец не погибнуть».
По мере построения новых крепостей, они освобождались
от главной их обязанности — станичной сторожевой службы.
Так, например, сторожевая служба детей боярских на реке Ле-
бедяни с Ногайской стороны, «откуда к Лебедяни татарские
приходы бывали», стала излишней в 1640 году, когда там «на
сокмах татарских стали новые государевы городы: Козлов да от
Козлова поперек татарских сокм к Тамбову сделан был вал
земляной, и крепости по той степи учинены; да на той же сте-
пи, на татарских сокмах стал государев новый город Усерд...
Вперед, — объясняли дети боярские и казаки в челобитной, —
татарам с той Ногайской стороны для тех новых городов к
Лебедяни безвестно не прийти и Лебедянского уезда безвестно
извоевати не мочно, потому что засели новые городы». С те-
чением времени по мере того, как южная граница отодвига-
лась далее на юг и за Белгородской чертой стала возникать
Слободская Украйна с новой оборонительной линией, поселе-
ния детей боярских в Белгородском уезде потеряли свое пре-
жнее военное значение. Однодворцы-землепашцы не имели
средств для дальней полковой службы. Естественно было, за-
мечает Лаппо-Данилевский, такого служилого человека, обра-
батывавшего свою пашню, малоспособного к строевой службе
и уже не вполне необходимого для охраны границы, превра-
тить в тяглого крестьянина. Со времени введения подворной
подати (1679—1681) однодворцы должны были платить эту
подать наравне с крестьянами47.
14 Зак. 73
ПРИМЕЧАНИЯ
1.	Соловьев С.М. История России. Т. XIII; Платонов С.Ф. Лек-
ции по русской истории.
2.	Рождественский С.В. Служилое землевладение... С. 227—229.
Относительно открытого им списка боярских вотчин 1647 года, ав-
тор замечает: юго-западные князья: Черкасский, Одоевский, Трубец-
кой, Куракин, благодаря службе, стоят выше других по богатству вла-
дений; «князья же северо-восточные преимущественно занимают ме-
ста уже во второй половине списка. К старым боярским родам: Ро-
мановым, Морозовым, Шереметьевым приближаются по своим зе-
мельным богатствам представители такой неродовитой фамилии, как
Стрешневы». Котошихин Г. О России... С. 25; Ключевский В.О. Бо-
ярская дума. С. 382.
3.	Перворазрядные боярские роды (члены которых назначались в
бояре, минуя чин окольничего):
В XV веке: князья Барбашины, Бороздины, князья Булгаковы,
князья Дорогобужские, князья Микулинские, Морозовы, князья
Оболенские, князья Патрикеевы, князья Ряполовские, Сабуровы,
князья Симские, князья Телятевские, князья Холмские, князья Хро-
мые, Челяднины, князья Щенятевы, князья Ярославские.
XVI века: князья Булгаковы, князья Белевские (Бельские), кня-
зья Воротынские, князья Глинские, князья Голицыны, князья Гор-
батые, князья Горенские, князья Кашины, князья Куракины, кня-
зья Куракины-Булгаковы, князья Курбские, князья Курлятевы, кня-
зья Микулинские, князья Мстиславские, князья Ноготковы, князья
Ногтевы, князья Оболенские, князья Одоевские, князья Пеньковы
(Ярославские), князья Пронские, князья Репнины, князья
Ростовские, князья Ростовские-Каптеревы, князья Ростовские-Тем-
кины, князья Ростовкие-Холодковы, князья Ростовские-Хохолковы,
Сукины, князья Трубецкие, князья Холмские, Челяднины, князья
Черкасские, князья Шуйские, князья Щенятевы, Федоровы.
XVII века: князья Воротынские, князья Голицыны, князья Ка-
шины, князья Куракины, Морозовы, князья Одоевские, князья Ол-
шевские, князья Пронские, князья Репнины, князья Ростовские-Бех-
теяровы, князья Ростовские-Буйносовы, князья Ростовские-Темки-
ны, князья Сицкие, князья Сулещовы, князья Трубецкие, князья
Урусовы, князья Хованские, князья Шаховские, князья Шуйские.
Знатные роды второго разряда (члены которых служили как в бо-
ярах, так и в окольничих).
XV века: Заболоцкие, Захарьины-Романовы-Юрьевы, Плещеевы.
XVI века: Адашевы, Басмановы, Борисовы, Бутурлины, князья
Бельские, Волынские (Вороные-Волынские), Воронцовы, Годуно-
вы, Давыдовы, Даниловы, Заболоцкие, Захарьины-Романовы-Юрь-
евы, Колычевы, князья Кубенские, Кутузовы, Морозовы, князья
Палицкие, Плещеевы, князья Ромодановские, князья Ряполовские,
Сабуровы, Салтыковы, князья Серебряные, князья Симские, кня-
211
зья Сицкие, Собакины, князья Татевы, князья Телепневы, князья
Телятевские, Траханиоты, князья Троекуровы, Тучковы, князья
Ушатые, князья Хворостинины, князья Хилковы, Шеины, Шере-
метевы, князья Шестуновы, Яковлевы (Яковля).
XVII века: князья Барятинские, Басмановы, Бутурлины, князья
Бельские, князья Волконские, Годуновы, Головины, Далматовы,
князья Долгорукие, Захарьевы-Романовы-Юрьевы, Зюзины, Колы-
чевы, князья Лыковы, князья Львовы, Матвеевы, князья Мезецкие,
Милославские, князья Мосальские, Нагово (Нагие), Нарышкины,
Нащокины, Плещеевы, князья Пожарские, князья Прозоровские,
Пушкины, князья Ромодановские, князья Ростовские-Лобановы, Са-
буровы, Салтыковы, Стрешневы, князья Татевы, князья Троекуро-
вы, князья Туренины, князья Хворостинины, князья Хилковы, Хит-
рово, князья Черкасские, Шеины, Шереметевы (Сергеевич В.И. Рус-
ские юридические древности. Т. I. С. 367—370, 389—397. Т. II. С. 440).
4.	Маркевич А.И. История местничества. С. 438, 458, 429, 432—
434; Валуев Д. Введение. С. 50, 51, 136-137, 142, 160.
5.	Маркевич А.И. История местничества. С. 487, 509, 511, 501,
502, 506, 523-525; Валуев Д. Введение. С. 122, 128, 112.
6.	Соборное деяние об отмене местничества 12 января 1682 года:
СГГД. Т. IV, № 130; Соловьев С.М. История России. Кн. III.
Т. XIII. С. 875—879; Маркевич А.И. История местничества. С. 572—
579. О составлении родословной книги см.: Дворцовые разряды. Т. I.
Введение; Барсуков А. Обзор источников и литературы русского ро-
дословия (ЗАН. T.LIV). С. 10—11; Лихачев Н.П. Государев родосло-
вец и род Адашевых. С. 11, примеч. (ЛЗАК. Вып.1Х).
7.	Соловьев С.М. История России. Кн. III. Т. XIII. С. 822—823;
Ключевский В.О. Боярская дума. С. 388, 509, 892.
8.	Валуев Д. Введение. С. 157. Известны и другие случаи мест-
ничества за это время. См.: Соловьев С.М. История России. Кн. III.
Т. 14. С. 1041.
9.	Сергеевич В.И. Русские юридические древности. Т. I. С. 378;
дворцовые разряды. — Т. III. С. 1624; Лихачев Н.П. Думные дворя-
не в Боярской думе XVI в. — Сборник Археологического института.
Т. VI; Калугин Н. Окольничий. — АИЮС. Кн. II, пол. I. 1855.
10.	Сергеевич В.И. Русские юридические древности. С. 435—436,
466. Придворные обязанности комнатных стольников, стряпчих и
жильцов характеризуются, между прочим, особой формой присяги,
установленной для каждого из этих чинов. Стольники клялись «госу-
дарю служити и прямити и его государева здоровья во всем оберегати и
ничем его государя в естве и в питье не испортити, и зелья и коренья
лихова ни в чем не дати и мимо себя никому дати не велети, и дурна
и лиха никакого над государем своим не учинити». Стряпчие обязыва-
ть
212
лись «лиха никакого государю не мыслити, и в платье, и в полотен-
це и во всякой стряпне коренья лихова не положити». Жильцы кля-
лись «будучи у государя своего в житье, ничем его государя не ис-
портити, и зелья и коренья лихова в его государевых хоромах и пала-
тах и инде нигде не положити» (1646 год. ПСЗ. Т. I, № 114). Из
разборной книги 1681 года видно, что стряпчие служили также на
мелких воеводствах: см. выписки из этой книги у Устрялова (Исто-
рия царствования Петра Великого. Т. I, прим. 74). От стряпчих при-
дворных надо отличать, как видно из Уложения (ст. 1, гл. XVI),
стряпчих-рабочих царских хозяйственных дворов. Случаи пожалова-
ния жильцов в стряпчие (за заслуги и смерть родителей и за собствен-
ные заслуги челобитчика) см.: АМГ. Т. II, №436, 438 (1650) и др.
Рынды появились впервые при дворе Василия Иоанновича. При ве-
ликом князе Димитрии Иоанновиче был один рында, возивший ве-
ликокняжеское знамя (Карамзин Н.М. История государства Российс-
кого. Т. V, прим. 76; Т. VII, прим. 955; Т. X, прим. 58). О царс-
ком полке см.: Беляев И.Д. О русском войске в царствование Миха-
ила Феодоровича. 1846. С. 7, 8; ААЭ. Т. IV, № 70, 103.
11.	0 неверстании новиков по выбору и по дворовому списку см.
наказ 1652 г. — ПСЗ. Т. I, №86; и наказы 1641 и 1647 гг. — РИБ.
Т. X. С. 241, 390 (Записи, кн. Моск, стола). Приносим благодар-
ность П.Г. Басенко, обратившему наше внимание на эти два после-
дних наказа. Примеры, производства в чин см.: АМГ. Т. I, № 578
(1633), № 698 (1634). Т.П, № 77 (1637), № 435, 613 и др. Углича-
нин Федор Перский, служивший 30 лет, а по дворовому списку 12
лет, просил государя пожаловать его, за службу и по родству «напи-
сать именьишко его в углицком списке по выбору, чтоб ему на госу-
дареве службе перед своей братью позорну не быть» (1654) (АМГ.
Т.П, № 624). Беляев неправильно полагает (О русском войске...
С. 13, 15), что на три разряда выборных, дворовых и городовых
делились как дворяне, так и дети боярские. «Дворовых дворян» быть
не могло. Были только, как видно из десятен, дворовые дети бояр-
ские, которые иногда назывались дворянами (ср. Ключевский В.О.
в Отчете о присуждении наград гр. Уварова. С. 288). Указанная в
тексте градация средних и низших чинов явствует из многих указов:
«стольники, стряпчие, дворяне московские, жильцы, дворяне, дети
боярские». Выборные дворяне из городов обыкновенно не упоминают-
ся особо в перечислении чинов; указы так же, как Котошихин, го-
ворят о жильцах, городовых дворянах и детях боярских. Московские
дворяне получали по 100 четей в Московском уезде; «дворяне же из
городов, которые служат по выбору» (и написанные в московский
список) — по 75 четей, а жильцы — по 50 (Уложение. Гл. XVI.
Ст. 1). Некоторые из выборных уездных дворян, написанных по мос-
ковскому списку, как можно заключить из этой статьи Уложения,
получали поместья под Москвой, хотя и несколько меньше, чем при-
родные московские дворяне. Для большинства же уездных дворян чин
московского дворянина был только почетным отличием; они, дос-
213
тигнув этого чина, не получали подмосковных поместий и служили
по-прежнему со своим городом: «По московскому списку написаны,
а на службе велено быть в полках с теми городами, из которых на-
писаны»; «по московскому списку написаны из городов, а на госу-
даре ве службе со своими городами» (1676). — Сергеевич В.И. Рус-
ские юридические древности. Т. I. С. 454.
12.	Сергеевич В.И. Русские юридические древности. Т. I. Гл. III,
§§ 3, 6, 8—11. Предметы ведомств постельничего, ясельничего и
шатерничего видны из формул присяги. Постельничий клялся «в го-
сударском платье, и в постелях, и в изголовьях, и в подушках, и в
одеялах и в иных во всяких государских чинех никакого дурна не
учинити, и зелья и коренья лихова ни в чем не положити». Как
близкий к государю человек, он вместе с ним давал клятву «госу-
дарские думы до его государева указа не проносить никому». Ясель-
ничий обязывался «государских седел, ковров, попон, возков, саней
и проч, и всякого конского наряду беречи накрепко, конюшенной
казной не корыстоваться, и над конюхами и над стремянными, и
над месячными, и над стадными, и над мастеровыми всякими людьми
смотрети и беречи от всякого дурна». Наконец, шатерничий давал
клятву служить верно, и «под их государские места, и в зголовья и
в подавочники и в шатрех зелья и коренья лихова ни в чем положити
не велети, того мне всего оберегати накрепко; государеву шатерную
казну оберегати накрепко и шатерников и барашей и всяких чинов
людей судити вправду» (ПСЗ. Т. I, № 114).
13.	Котошихин Г. О России... Гл. II. С. 28; Лихачев Н.П. Раз-
рядные дьяки XVI века. С. 153 и др.; Ключевский В.О. Боярская дума.
С. 391. — Указом 1641 года было воспрещено принимать в подьячие
«поповых и дьяконовых детей и гостинные и суконные сотни торго-
вых и черных сотен посадских всяких и пашенных людей и их детей»
(АИ. Т. III, №92, XXXI).
14.	Сергеевич В.И. Русские юридические древности. Т. I. Гл. 4;
Дворцовые разряды. — Т. I. С. 435, 436; Уложение. Ст. 1. Гл. XVI;
Оглоблин Н. Происхождение провинциальных подьячих XVII века. —
ЖМНП. 1894, № 9, 10. Здесь приведены данные о своеобразном ин-
ституте площадных подьячих (§ III), о «подьячих с приписью» и «по-
дьячих со справою» (§11, с. 139), и проч.; термин думный дьяк упо-
минается впервые в 1562 г. (Лихачев Н.П. Думное дворянство. С. 9).
15.	Уложение. Гл. XVI. Ст. 1. II; ПСЗ. Т. I, №86; СГГД. Т. 111,
№ 59 (1621); ДАИ. Т. I, № 52, VIII (дело Палицына); Градовский А.Д.
История местного управления. С. 59, 61—62; Блюменфельд Г.Ф. О
формах землевладения... С. 230; Сторожев В. Указная книга Помес-
тного приказа. С. 167, 171; АМГ. Т. I, №№ 599, 659 (1634).
16.	Градовский А.Д. История местного управления. С. 51; Рож-
дественский С.В. Служилое землевладение... С. 261, 265, 292; Уло-
жение 1649 г. Ст. 8, 19. Гл. XII. Ст. 25, 51. Гл. XVI; АМГ. Т. I. № 556,
214
№ 598. С. 528, 556. Т.П, № 53 (1636); Сторожев В. Указная книга
Поместного приказа. С. 203 («А и только к тому сроку, который в
грамоте написан; не поспеет, и тех детей боярских напишут воеводы
в не тех и за то отымают поместья»); АИ. Т. II, № 335 (1610—1613);
Блюменфельд Г.Ф. О формах землевладения... С. 240—241, прим. 7;
Загоскин Н.П. Очерки организации служилого сословия. С. 86, 87.
17.	Уложение. Ст. 61. Гл. XVI; Сторожев В. Десятни... С. 79,
85, 348—350. — ОДБАМЮ. Кн. VIII.; Сторожев В. Указная книга
Поместного приказа. С. 151 (цитаты из Ряжской десятни 1597 г., Ка-
шинской 1622 и др.); Рождественский С.В. Служилое землевладение...
С. 256—257, ср. с. 263. — При Иоанне Грозном был издан указ, по
которому поместья уменьшались также у детей боярских, переведен-
ных на службу в городовые приказчики, приказано было им «учи-
нить поместья по пять четей, а лишки отписывать на государя» (1535—
1555). — ДАИ. Т. I. №52, XXVII; Градовский А.Д. История мест-
ного управления. С. 57.
18.	Градовский А.Д. История местного управления. С. 56, 57;
Неволин К. История российского гражданского законодательства.
Т. III, §512. С. 371 и др.; Уложение 1649 г. Ст. 30-32. Гл. XVII. В
эти статьи вошел указ 1634 года (о прожиточных поместьях): Сторо-
жев В. Указная книга Поместного приказа. С. 209, 210. Сначала дей-
ствовало правило: «больше пятнадцати лет за девками поместий не
держати» (ДАИ. Т. I, № 52, XXXV). Блюменфельд Г.Ф. О формах
землевладения... С. 243. О даточных людях: Уложение. Ст. 61. Гл. XVII.
19.	Рождественский С.В. Служилое землевладение... С. 371—372,
369, 373; ПСЗ. Т. I, № 86 (1652, окт. 20).
20.	Оклады новикам по наказу 1652 года: неслужилым — 1-й ста-
тьи — 300 четей и Юр.; 2-й статьи — 250 чет. и 8 р.; 3-й статьи —
200 чет. и 7 р.; 4-й статьи — 150 чет. и 5 р.; служилым: 1-й статьи
— 350 четей и 12 р.; 2-й статьи — 300 чет. и 10 р.; 3-й статьи —
250 чет. и 9 р.; 4-й статьи — 200 чет. и 7 р. Эти оклады несколько
изменялись для некоторых городов (ПСЗ. Т. I, № 86). То же по на-
казу 1675 г. (ПСЗ. П. I, №615; Рождественский С.В. Служилое зем-
левладение... С. 245, 246, 264). Служба Голенищева-Кутузова: АМГ.
Т. I, № 60. Прибавки к окладам: ПСЗ. Т. I, № 8, 264 и др. Отно-
сящиеся сюда номера ПСЗ указаны Неволиным (История российско-
го гражданского законодательства. Т.Н, §301, прим. 461).
21.	Завещание 1532 года (из неизд. актов): Рождественский С.В.
Служилое землевладение... С. 368. Ср. завещание Ильи Борщова 1610
года: Лихачев Н.П. Сборник актов. С. 71. О припуске см.: Рожде-
ственский С.В. С. 297. Наказ верстания 1652 г.: ПСЗ. Т. I, №86.
Наказ верстания 1628 г. требовал, чтобы два сына припускались на
поместье от 600 до 350 четвертей.— ЧМОИД. Кн. 4. 1895. С. 3—4.
22.	Указы 1618, 1638 и др. Сторожев В. Указная книга Помест-
ного приказа. С. 177—178; Уложение. Ст. 37. Гл. XVI; ПСЗ. Т. I. № 14
215
(1649, июля 6); Градовский А.Д. История местного управления. С. 73;
Неволин К. История российского гражданского законодательства.
Т. III, § 512. С. 373 и § 298 п. 2; Загоскин Н.Л. Очерки организации и
происхождения служилого сословия в допетровской России. С. 92.
23.	Узаконения о мене и сдаче поместий изложены подробно
К. Неволиным (История российского гражданского законодательства.
Кн. II, §298, п. 1, 2, 3, § 293); Градовский А.Д. История местного
управления. С. 73, 74; закон 1620 года: Строжев В. Указная книга
Поместного приказа. С. 47, 48; замечания В. Сторожева об этом
предмете (там же. С. 206, 207. — Историко-юридические материа-
лы, изд. Московским архивом Министерства юстиции. Вып. I,
1889). О перехожих четвертях см. заметку А. Кизеветтера: Юриди-
ческий вестник. 1888 г. Т. XXVIII.
24.	Наказ 1621 г.: СГГД. Т. III, №59; указ 1625 г.: АМГ. Т. I,
№ 185. наказ 1675 г.: ПСЗ. №615; указы 12 июля 1665 г. и 15 фев-
раля 1671 г.: ПСЗ. № 160 и 489; Неволин К. История российского
гражданского законодательства. Т. II, § 288.
25.	Уложение. Ст. 8, 18, 9. Гл. XII и ст. 47. Гл. XVI; СГГД.
Т. III, 59; Уложение. Ст. 43, 49, 50. Гл. XVI. Подробности об ука-
зах, касающихся белозерских и украинских землевладельцев см.:
Неволин К. История российского гражданского законодательства.
Кн. II, § 268, п. 1, 2, 3. К числу белозерских помещиков принад-
лежали служилые люди Смоленска и других городов Смоленской
области (Можайска, Вязьмы, Дорогобужа и др.), которые были по-
селены на Белоозере после разорения Смоленска поляками в Смуту.
26.	Уложение. Ст. 1—4. Гл. XVII; Лаппо-Данилевский А.С. Выс-
луженные вотчины в Московском государстве XVI—XVII вв. — Ис-
торическое обозрение. Т. III. С. 118, 119, 121; Сторожев В. Указ-
ная книга Поместного приказа. С. 182—183.
27.	Уложение. Ст. 5—8. Гл. XVII; Сторожев В. Указная книга
Поместного приказа; ПСЗ № 764, 765, 1679 г.; Неволин К. История
российского гражданского законодательства. Т. II, § 276, п. 2 и 3.
Ср. Кавелин К. Взгляд на историческое развитие русского права за-
конного наследования. С. 33—34. Мотивы постановления о насле-
довании жен в купленных вотчинах Кавелин усматривает в том, что
эти вотчины были приобретены самим мужем и, таким образом, род
не имел на них права, и что при том же они могли быть куплены на
женины деньги.
28.	Неволин К. История российского гражданского законодатель-
ства. Т. III, §§ 418, п. 5, 419, п. 5, 420; Сторожев В. Указная книга
Поместного приказа. С. 133, 164, 165. Уложение (ст. 27, гл. XVII), уза-
коняя выкуп вотчины по цене, обозначенной в купчей, только под-
твердило закон, изданный несколько ранее, в 1646 году. Законодатель-
ство после Уложения см.: Неволин К. Т. III, §§ 421, 422, 423, 425.
216
29.	Сторожев В., Указная книга поместного приказа. С. 159, 182;
Уложение 1649 г. Ст. 42, 43, 44. Гл. XVII. Ст. 1-9. Гл. XIX.
30.	Неволин К. История российского гражданского законодатель-
ства. Т. II, § 282, п. 3; ПСЗ. Т. I, № 404, 512 и др.; Лаппо-Дани-
левский А.С. Выслуженные вотчины. — Историческое обозрение. Т.
III. С. 110, 111; Блюменфельд Г.Ф. О формах землевладения... С. 239.
31.	Сторожев В. Указная книга Поместного приказа. С. 140,
п. 16. С. 190-191; Уложение. Ст. 9, 45. Гл. XVII; Неволин К.
История российского гражданского законодательства. Т. II, § 283,
п. 2, § 303.
32.	Неволин К. История российского гражданского законодатель-
ства. Т. II, § 298, п. 2. — В 1672—1675 годах был издан ряд уза-
конений, строго ограничивавших обращение поместий (мену и сда-
чу) между некоторыми разрядами служилых людей, но эти узаконе-
ния по большей части были вскоре отменены. Так, в 1675 г. ново-
крещенным совершенно запрещено было менять и сдавать свои по-
местья, но это запрещение было в силе не более трех лет. В 1675
году мена и сдача поместий запрещена была также белозерцам, сре-
ди которых было много помещиков из Смоленского края; через два
года это запрещение было отменено. В 1672 году строго было зап-
рещено московским чинам меняться своими землями с украинцами,
но в 1676 г. мена земель была вновь им разрешена. Кроме того, в
1682 г. смоленской, бельской и рославльской шляхте, испомещен-
ной в Дорогобужском и Бельском уездах, было объявлено, чтобы они
ни с кем своих поместий не меняли, никому не продавали и не зак-
ладывали их (Неволин К. История российского гражданского зако-
нодательства. Т. II, § 268, п. 2, § 283, п. 3, 5, 11 и др. С. 143,
192, 205 и др.).
33.	Кавелин К. Взгляд на историческое развитие русского права
законного наследования. Ст. 1860. С. 38—39; Щепкина Е. Старин-
ные помещики на службе и дома. С. 3, 25; Блюменфельд Г.Ф. О
формах землевладения... С. 244.
34.	Запись о верстании новгородцев и псковичей 1601 г.: АМГ.
Т. I, № 40. — Наказ муромским окладчикам 1605 г.: «неслужилых от-
цов детей и холопей боярских не верстати»; по наказу государя здесь
верстали «дворян и детей боярских... от отцов детей, от братьев
братью, от дядь племянников» (Сторожев В. Десятни... С. 90). На-
казом епифанским окладчикам 1606 г. запрещалось верстать «всяких
неслужилых отцов детей и посадских людей и пашенных крестьян и
холопей боярских» называть детьми служилых отцов (АМГ. Т. I,
№44). В 1616 году велено было «верстать денежным и поместным
жалованьем недорослей детей боярских» и запрещено было верстать
«неслужилых отцов детей» (Разрядные книги. Т. I. С. 148). Общий
наказ 1621 г.: СГГД. Т. III, № 59; наказ 1628 г.: ЧМОИД. 1895.
Кн. 4. С. 3-4; наказы 1641 и 1647 гг.: РИБ. Т. X. С. 241, 390,
217
(«неслужилых отцов детей не верстати»); наказ 1652 г.: ПСЗ. Т. I,
№ 85; АМГ. Т. II, № 497; тождественный наказ 1660 г.: там же,
№ 273; наказы 1675 и 1678 г.: ПСЗ. Т. I, № 615, 744. - Отсюда
видна ошибка проф. Владимирского-Буданова, который, вслед за Яб-
лочковым, утверждает, что «поступление на службу не принадлежа-
ло какому-либо классу по происхождению; до половины XVII века
верстали в дети боярские и холопов, и крестьян, и посадских лю-
дей» (Обзор истории русского права. С. 120; Яблочков М. История
дворянского сословия в России. С. 260). Частные случайные отступ-
ления, вроде распоряжения царя Бориса, не изменяют значения ус-
тановленного наказами общего правила (распоряжение царя Бориса;
Сторожев В. Десятни... С. 89). То же следует сказать и об исклю-
чительных случаях верстания крестьян в дети боярские по злоупот-
реблениям воевод: «Воевода с тех крестьян... взял 20 р. денег да котел
винный и назвал нововерстанными, поверстал в Обоянском в дети
боярские», или: «воевода Данило Милославский поверстал того его
крестьянина в дети боярские, взяв с него поминки» (Миклашевс-
кий И.Н. К истории хозяйственного быта Московского государства.
Ч. I. С. 16, 17, примеч.).
35.	ПСЗ. Т. I, № 82 (сентябрь 1652). Вследствие донесения стре-
лецких и казацких голов было объявлено: «А ныне по нашему указу
беглых стрельцов и казаков в дети боярские, станичники и пушкари
верстать не велено»; этим указом не воспрещалось, однако, еще, вер-
стать в дворянскую службу стрелецких и казацких детей, незаписан-
ных в стрельцы или казаки (наказ 1675 г. — ПСЗ. № 615).
36.	Уложение 1649 г. Гл. XVII. Ст. 37. Об архиерейских детях
боярских, владевших вотчинами и поместьями, которые они полу-
чали от архиереев: Каптерев Н. Светские архиерейские чиновники в
древней Руси и выше, примеч. 16 ко II части.
37.	Уложение. Ст. 47. Гл. XVII. Ст. 15, 16. Гл. XIX; указ
15 июня 1666 г.: ПСЗ. Т. I, № 390 (№ 767). - В 1636 г. было раз-
решено продавать казенные порозжие земли как служилым, так и не-
служилым людям (Уложение. Ст. 45. Гл. XVII). По объяснению Гра-
довского, «это дозволение относилось главным образом к гостям, ко-
торые пользовались некоторыми служебными правами» (История
местного управления. С. 68). О служебных, обязанностях гостей см.:
Лаппо-Данилевский А.С. Организация прямого обложения... С. 47, 48.
38.	Вопрос об отличительных празнаках класса служилых людей
и о том, составлял ли он сословие, решается различно исследовате-
лями. «Под именем сословий, — говорит Градовский. — разумеются
отдельные группы подданных, между которыми сам закон установил
наследственные преимущественные различия в правах и обязаннос-
тях. Следовательно, сословия, по самой своей природе, являются
учреждением государственным. Этим они отличаются: 1) от каст, 2)
от классов». С этой точки зрения Градовский полагает, что сословия
218
образовались в России еще в московский период: «История образо-
вания наших сословий тесно связана с историей закрепощения наро-
да, которое началось в московском периоде... Московские государи
организовали систему разных тягл, повинностей, наложенных в пользу
государства на различные классы общества... Служилое сословие не-
сло свое служебное тягло с особого рода имущества — с поместных
и вотчинных земель, поэтому оно скоро получило исключительную
привилегию владеть такими землями... По общему принципу сослов-
ных тягл, одно тягло не могло быть смешиваемо с другим. Поэтому
дворянство, несшее служилое тягло, не могло уже нести никакого
другого, т.е. оно было избавлено от прочих податей и повинностей»
(Начала русского государственного права. Т. I. С. 210, 212, 217,
218 и др.). Проф. Владимирский-Буданов, напротив, полагая, что
основным признаком сословного деления общества являются права
и преимущества, присвоеные сословиям независимо от лежащих на
них обязанностей, утверждает, что «московское государство есть го-
сударство бессословное. Население его разделялось на классы... раз-
личие коих истекало не из прав, а обязанностей по отношению к го-
сударству: а именно: одни служат государству лично, другие — упла-
той денег в пользу его... Служилыми людьми назывался класс насе-
ления, обязанный службою (придворной, военной, гражданской) и
пользовавшийся за нее частными земельными имуществами на услов-
ном праве» (Обзор истории русского права. С. 115, 119). В этом оп-
ределении состояния служилых людей названный автор опускает су-
щественный признак — податную привилегию служилых людей. За-
тем он неправильно утверждает, что «сыновья лиц служилых не по-
лучали никаких особых прав с момента рождения: при совершенно-
летии (15 лет) они подвергались верстанию наравне с прочими и толь-
ко тогда уже принадлежали к служилому классу». В составе служи-
лых людей надо различать служилых людей по отечеству — детей бо-
ярских и приборных служилых людей — разночинцев. Дети боярские
наследственно пользовались преимуществами вотчинного землевладе-
ния и свободы от податей. Как видно из актов, они, даже если не
были поверстаны в специальную дворянскую службу, не зачислялись
в класс податных лиц. Правительство лишь в виде наказания грози-
ло неверстанным детям боярским превратить их в «пашенных мужи-
ков», если они не станут писаться в солдатский строй. Служба в сол-
датах была временной, и по окончании ее дети боярские оставались
«детьми боярскими». Как видно из Уложения, неверстанные дети
боярские имели право покупать вотчины (только не из казенных зе-
мель) — см. примечание 34. Проф. Сергеевич в последнее время
затруднился указать отличительные черты дворянства московского вре-
мени: «Это масса до крайней степени разношерстная... Разграни-
чительной черты нельзя найти ни в обязанностях, ни в правах дво-
рянства». Проф. Сергеевич полагает, что «между дворянами и дру-
гими классами населения можно указать только формальное различие»
219
в том, что дворяне записывались в дворянские списки, посадские
же люди и крестьяне в писцовые и переписные книги» (Русские юри-
дические древности. Т. I. С. 441, 442). В другом своем сочине-
нии, изданном несколько ранее, Сергеевич, более основательно, на
наш взгляд, говорит, что «основанием различия сословий (москов-
ского времени) было различие службы». В московский период «сла-
гаются сословия, т. е. определенные разряды лиц, в известной сте-
пени замкнутые и пользующиеся особенными правами» (Лекции и ис-
следования по истории русского права. С. 630).
39.	Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Ч. I.
С. 168; царский Судебник. Ст. 81; указ 1 сентября 1558 г.: Хресто-
матия Владимирского-Буданова. Вып. III. С. 21; РИБ. Т. XIII.
С. 482-483; наказ 1671 г.: СГГД. Т. III, № 59. С. 244; Максимо-
вич. Указатель. С. 148—151; Уложение. Ст. 1—3. Гл. XX; Градов-
ский А.Д. История местного управления. С. 69—70; III. Дворян-
ство в России. — BE. 1887, апр. С. 568—569.
40.	ААЭ. Т. III, № 5, 14; Беляев И.Д. Крестьяне на Руси. С. 126
и след.; Сторожев В. Тверское дворянство XVII в. Вып. I. С. 35,
45—46, 65; Вып. III. С. 38; он же: Рязанские дворяне в XVII в.; он
же: Два челобитья. — Библиографические записки. 1892, № 1.
41.	АМГ. Т. I, № 98 (1638); АИ. Т. IV, № 70. С. 189; Кото-
шихин Г. О России... С. 147—148.
42.	ПСЗ. Т. II, № 744 (1678). Ст. 6, 7, 8, 10, 12, 21; АИ.
Т. IV, №70; ААЭ. Т. III, № 287 (1639); Беляев И.Д. О русском вой-
ске в царствование Михаила Федоровича и после его до преобразо-
ваний Петра Великого. С. 62. — Предположение Беляева о том, что
солдатские полки разделялись на постоянные и набиравшиеся на время
войны и затем распускавшиеся по домам, подтверждается свидетель-
ством Котошихина (см. ниже) и многими актами. Так, в 1639 году
государь указал: «писати в солдаты детей боярских и старых солдат,
верстанных изо всяких вольных людей». В Туле в том же году «объяви-
лись разных городов дети боярские малопоместные и пустопоместные,
которые были преж сего в солдатах для смоленской службы» (АМГ.
Т. I, № 98, 99. С. 54). Дети боярские рейтарского и драгунского
строя по-прежнему получали дворянские чины. Так, «рейтарского
строя жилец из выбору Гришка Михайлов сын Неелов», служивший
«в житье лет с десять, был произведен в 1650 году в чин стряпчаго»
(АМГ. Т. II, № 438).
43.	Brix. Gechichte der alten russischen Heeres-Einrichtungen.
C. 278—284; Милюков Н.П. Государственное хозяйство в первой чет-
верти XVIII века. С. 52; ПЗС. № 744. Ст. 8; Устрялов Н. Исто-
рия царствования Петра Великого. Т. I. С. 184—185, 187—188; АМГ.
Т. II, № ИЗО; (дети боярские также бегали от набора в драгуны в
1659 г.) СГГД. Т. IV.
220
44.	Миклашевский И.Н. К истории хозяйственного быта Мос-
ковского государства. Гл. I. С. 188—192; Ключевский В.О. в Отчете
о ХХХИ1 присуждении наград гр. Уварова. 1892 г. С. 289—291; Рож-
дественский С.В. Служилое землевладение... С. 364—365. Мнения
об общинном землевладении приборных людей держатся Неволин,
Беляев, Владимирский-Буданов, Чечулин (Города Московского го-
сударства... С. 319—322). Уложение. Ст. 15, 16. Гл. XIX. «О по-
садских людях: «А кто (из приборных людей) в тягле быть не похочет
и тем людям лавки свои продати государевым тяглым людям». Пред-
шествовавшие Уложению частные распоряжения см.: Лаппо-Данилев-
ский А.С. Организация прямого обложения... С. 51.
45.	Котошихин Г.О. России... Гл. IX, п. 4, 5; ААЭ. Т. IV, №
26; Миклашевский И.Н. К истории хозяйственного быта Московс-
кого государства. 4.1. С. 74, 150, 151, 180. Грамота 1648 года. —
ПСЗ. Т. I, № 288, 291 (1650).
46.	Милюков Н.П. Очерки по истории русской культуры. Ч. I.
С. 55—56; Беляев И.Д. О сторожевой и станичной службе. Прило-
жения. С. 74—76; Brix. Gechichte der alten russischen Heeres-
Einrichtungen. C. 179—181; Разрядные книги. T. I; Миклашевс-
кий И.Н. К истории хозяйственного быта Московского государства.
С. 71-72, 155-156, 213-215.
47.	Миклашевский И.Н. К истории хозяйственного быта Мос-
ковского государства. С. 200—207; АМГ. Т.П, № 116 (1638), № 386
(1649); Лаппо-Данилевский И.И. Организация прямого обложения...
С. 52—53, 97. — В позднейшее время к однодворцам были причис-
лены не одни дети боярские, но и другие служилые люди, наделен-
ные некогда землей. Однодворцы «исстари составляли особый род лю-
дей, под названием стрельцов, пушкарей, казаков, детей боярских,
станичников, которым, как видно из строильных книг 155—156 гг.,
даваны были земляные участки на каждого человека особо, и они,
поселясь особливыми дворами, со временем прияли и наименование
однодворцев» (Успенский Г. Опыт повествования древностей русских.
Т. II. С. 196—197). Миллер в «Известии о дворянах российских» луч-
ше определил однодворцев: «они землями владеют бесспорно, но без
крестьян, отчего и однодворцами называются». Статья Я. Соловье-
ва (Об однодворцах) имеет цену лишь для позднейшей истории од-
нодворцев: этот автор, например, относит появление термина одно-
дворцев к 1714 году (Отечественные записки. 1850, № 3. С. 90 и др.).
Мнение Я. Соловьева о происхождении однодворцев повторяет Гер-
манов (ЗГО. Т. XII. 1857. С. 208). Краткие замечания об одно-
дворцах можно найти у Чичерина (Опыты по истории русского пра-
ва. С. 48—52); Победоносцева К.П. (Курс гражданского права. Т. II,
изд. 2. С. 499); Е. Щепкиной (Тульский уезд в XVII в. С. XXX);
С.В. Рождественского (Служилое землевладение... С. 363).
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ШЛЯХЕТСТВО ВРЕМЕНИ ПЕТРА ВЕЛИКОГО
ГЛАВА I
Сословные начала
1
Основным началом русского общественного строя москов-
ского времени было полное подчинение личности интересам
государства. Внешние обстоятельства жизни Московской Руси,
ее упорная борьба за существование с восточными и запад-
ными соседями требовали крайнего напряжения народных сил.
В обществе развито было сознание о первейшей обязанности
каждого подданного служить государству по мере сил и жер-
твовать собой для защиты русской земли и православной хри-
стианской веры. Служилый человек обязан был нести ратную
службу в течение всей своей жизни и «биться до смерти с на-
гайскими или немецкими людьми, не щадя живота». Посад-
ские люди и волостные крестьяне должны жертвовать своим
достоянием для помощи ратным людям. Все классы населе-
ния прикреплены к службе или тяглу, чтобы «каждый в сво-
ем крепостном уставе и в царском повелении стоял твердо и
непоколебимо».
Великая Северная война и тесно связанные с ней преоб-
разования Петра Великого, закончившие период борьбы Мос-
ковского государства за свое существование и обеспечившие
на будущее время его политическую самостоятельность и внут-
реннее развитие, потребовали от народа чрезмерных усилий и
жертв. «Петр Великий, — говорит Градовский, — нуждался в
закрепощенных сословиях даже больше, чем московское прави-
222
тельство и поэтому оставил сословную организацию почти в
том же виде, в каком получил ее от своих предшественников».
Он сохранил прежнее разделение классов по различию лежав-
ших на них повинностей, увеличил служебные и податные тре-
бования и усилил зависимость лиц от государственной власти,
пресекая уклонение от службы или тягла. Новая подушная
система обложения вернее настигала каждого плательщика.
Строгие меры против дворян, укрывающихся от службы, и
преобразование войска обеспечивали более исправное испол-
нение дворянством военной повинности.
Под влиянием западно-европейских порядков Петр Великий
положил рядом мероприятий начало развитию дворянского со-
словного самосознания; он дал служилому классу общее наи-
менование шляхетства, присвоил дворянскому званию значе-
ние почетного благородного достоинства, даровал дворянству
гербы, заимствовал с запада аристократические титулы графа,
барона, светлейшего князя. С другой стороны, ослабив суще-
ствовавшую ранее тесную связь между службой и владением по-
местьями и вотчинами, преобразователь увеличил землевладель-
ческие права дворянства и тем содействовал последующему
развитию его сословной самостоятельности и местного значе-
ния. Однако это последующее развитие дворянского сословия
шло в значительной мере вопреки основным положениям пет-
ровского законодательства.
Петр Великий сохранил и усилил прежнюю основу орга-
низации дворянства, его служебную повинность; вместе с тем,
он ослабил наследственную замкнутость служилого сословия,
узаконенную в предшествовавшем столетии, а именно: уста-
новил выслугу дворянства, открыв свободный доступ в шля-
хетское сословие разночинцам, возвысил чиновную честь над
честью сословной и, приблизив к себе деятелей низкого про-
исхождения, принизил родовитое дворянство. Наконец, воп-
реки примеру Запада и вопреки началам Уложения царя Алек-
сея Михайловича, Петр Великий допустил смешение занятий
между классами служилым и торгово-промышленным и пере-
ход лиц из одного класса в другой1. 2
2
Случалось и ранее, в XVI и особенно в XVII веках, что бо-
ярская знать, имевшая правительственное значение, должна была
уступать высшие места неродовитым новым людям: Годуновым,
223
Матвеевым, Ордын-Нащокиным. В царствование Петра Вели-
кого новые люди занимают первенствующее положение, и они
выходят не только из среды невидного или захудалого дворянства,
как раньше, но и из низших общественных классов.
Князь Куракин в своей «Истории о царе Петре Алексееви-
че» относит «начало падения первых фамилий» еще ко време-
ни молодости Петра, когда руководящее значение принадле-
жало брату царицы Наталии Кирилловны, Льву Нарышкину,
князю Борису Голицыну и Тихону Стрешневу. «В том прав-
лении, — говорит Куракин, — имя князей было смертельно
возненавидено и уничтожено как от его царского величества,
так и от тех правительствующих персон. Оные господа, как
Нарышкины, Стрешневы, Головкин, были домом самого низ-
кого и убогого шляхетства и всегда внушали ему от молодых
лет противу великих фамилий. К тому же и сам его величе-
ство склонным явился, дабы уничтожением оных отнять у них
всю власть (повоар) и учинить бы себя наибольшим сувереном».
Некоторые фамилии знатного боярства сохраняют при Петре
Великом высокое положение; князья Долгорукие, Куракины за-
нимают виднейшие места сенаторов, губернаторов, президен-
тов коллегий, полномочных послов; в первую половину цар-
ствования пользуются большим значением князь Ромодановс-
кий и фельдмаршал Б.П. Шереметев из старого боярского
рода. Но княжеское и некняжеское боярство в целом теряет
всякое значение; о прежних притязаниях знати на первенству-
ющее положение нет более и речи.
Несравненно выше всех знатных сановников стоял бывший
правой рукой Петра Александр Данилович Меншиков, чело-
век темного происхождения, возведенный в достоинство свет-
лейшего князя. Виднейшие деятели второй половины петров-
ского царствования: первый генерал-прокурор граф Ягужинс-
кий, вице-канцлер барон Шафиров, граф Девиер, первый ге-
нерал-полицмейстер — были иноземными выходцами низкого
происхождения. Известный первый прибыльщик, инспектор
ратуши, архангельский вице-губернатор Курбатов был из бо-
ярских людей, холопов.
Управлявший Московской губернией Ершов был также пер-
воначально боярским человеком2.
Наиболее доверенными лицами при Петре были люди не-
;натного или низкого происхождения. Сам он не ценил знат-
ности происхождения; по замечанию Татищева, Петр «вели-
224
колепие единственно делами своими показывал» и того же тре-
бовал от сотрудников; но чтобы возвысить авторитет своих при-
ближенных, чтобы сравнять их до известной степени со ста-
рой знатью, Петр заимствовал иноземные титулы графов и
баронов. Меншиков был пожалован в 1707 году высшим ти-
тулом светлейшего князя; перед тем, в 1705 году, он был сде-
лан князем Римской империи. Первые иноземные титулы рус-
ское дворянство начало получать от иноземных же монархов.
Боярин Федор Александрович Головин был возведен в графс-
кое достоинство Римской империи Леопольдом I в 1701 году.
Затем Петр сам начал возводить в графское достоинство:
Б.П. Шереметева в 1706 году, канцлера Головкина, Никиту Зо-
това, адмирала Апраксина, Толстого, Ягужинского, Девиера. В
1710 году Шафиров, впоследствии вице-канцлер, был пожало-
ван титулом барона; в то же достоинство возведен был в 1722 году
«именитый человек» Александр Строганов.
Рядом с этими аристократическими титулами Петр заим-
ствовал с запада также внешние знаки дворянского достоин-
ства, дипломы на дворянство и гербы. В 1722 году, учредив
должность герольдмейстера, он повелел назначенному на эту
должность Колычеву выдавать дипломы на дворянство и гербы
всем дворянам, которые могли доказать столетнюю службу сво-
его рода, и всем, дослужившимся до обер-офицерства. Уза-
коняя гербы, Петр отвечал желаниям дворянства. Под влия-
нием польского шляхетства еще московское боярство в конце
семнадцатого века начало интересоваться гербами; среди же
петровского шляхетства интерес к геральдике быстро возрас-
тал по мере знакомства с западно-европейской жизнью; многие
своевольно изобретали себе гербы, и некоторые присваивали
гербы коронованных государей и знатнейших фамилий.
Дворянам и детям боярским присваивается общее сослов-
ное наименование шляхетства, или дворянства. Название дети
боярские очень скоро, к 1711 году, совершенно выходит из
употребления в переписке присутственных мест. Люди высших
придворных чинов — стольники, стряпчие, жильцы — назы-
ваются в указах царедворцами. Сначала эти царедворцы по
древнему обыкновению поименовываются в общих обращени-
ях к дворянству особо от низшего чина рядовых дворян; выс-
шие чины противополагаются шляхетству. Но с 1713 года за
этим термином окончательно устанавливается значение обще-
225
го сословного наименования. В собственноручном указе 1712
года Петр обращается ко «всему шляхетству». Иностранное
польско-немецкое слово было выбрано в этом случае не толь-
ко вследствие пристрастия Петра к иноземным терминам, но
и потому (как замечает Романович-Славатинский), что термин
дворянин обозначал ранее сравнительно невысокий чин и тот,
кто из дворян был возведен в чин боярина, уже не назывался
дворянином. Каждый член шляхетства не назывался, однако,
шляхтичем, но дворянином. В последние годы царствования
Петр в указах пользуется уже нередко термином дворянство, и
это наименование затем ко времени Екатерины II вытесняет
наименование шляхетства.
Вместе с новым наименованием появляется и новое поня-
тие дворянского достоинства, общего всем членам сословия
независимо от того или другого их чина и служебного положе-
ния. Дворянское достоинство передается по наследству, яв-
ляется присущим дворянину с момента рождения. В XVII
веке, по свидетельству Котошихина, дворянство, как сослов-
ное достоинство, «не давалось никому». Петр Великий уста-
навливает пожалование и выслугу наследственного дворянства3.
3
Установление графских и баронских титулов, гербов и на-
следственного дворянского достоинства носит следы внешнего
подражания Западу. Другие узаконения Петра I, касавшиеся
существенных основ организации дворянства, противоречат идее
указанных заимствований, ослабляя сословное начало.
Важнейшее из петровских законоположений, относящихся
к этому вопросу, Табель о рангах 24 января 1722 года и свя-
занные с ней указы 1721 года, открывая свободный доступ в
дворянство лицам других классов, нарушают начало сословной
замкнутости, установленное законодательством семнадцатого
века. «Дворян и детей боярских верстати по отечеству, неслу-
жилых отцов детей в службу не верстати», — постоянно по-
вторяло московское правительство, закрывая доступ в служи-
лый класс людям иных чинов. Теперь в военную и гражданс-
кую службу привлекались лица различных классов и по Табели
о рангах всякий, не из дворян, дослужившийся до обер-офи-
церского чина на службе военной и до должности VIII ранга
на службе гражданской, приобретал дворянское достоинство
15 Зак. 73
226
и приравнивался, со своими потомками, «во всех достоинствах
и авантажах лучшему старшему дворянству». В XVII веке пра-
вительство настаивало на том, чтобы в класс детей боярских
не входили крестьяне и холопы. Петр Великий, напротив, в
1711 году повелел Сенату, набирая молодых дворян для запасу
в офицеры, собрать «тако-ж тысячу человек людей боярских
грамотных для того-ж». Прежде высший боярский чин по об-
щему правилу составлял преимущество известных знатных фа-
милий; достижение его было крайне затруднено, не говоря о
лицах низкого происхождения, даже для большей части ста-
ринных дворянских фамилий, и если новый человек проникал
на высшие места, то местничество постоянно напоминало ему,
что он был чужим человеком в боярском кругу. «Теперь по
табели о рангах, — говорит проф. Романович-Славатинский, —
лестница в 14 ступенек отделяла каждого плебея от первых
сановников государства, и ничто не возбраняло каждому да-
ровитому человеку, перешагнув эти ступени, добраться до пер-
вых степеней в государстве; она широко открыла двери, чрез
которые посредством чина «подлые» члены общества могли «об-
лагородиться» и войти в ряды шляхетства».
Петр проводит в жизнь понятие о дворянском достоинстве,
но вместе с тем он утверждает понятие не дворянской, но чи-
новной служилой чести, и отдает ей преимущество перед дво-
рянской честью и перед знатностью. «Сказать всему шляхет-
ству, — объявляет Петр в собственноручном именном указе,
данном Сенату 16 января 1712 года, — чтобы каждый дворя-
нин во всяких случаях какой бы фамилии ни был, почесть и
первое место давал каждому обер-офицеру, и службу почитать
и писаться токмо офицерам, а шляхетству, которые не в офи-
церах, только то писать, куда разве посланы будут; а ежели
кто против сего не почтит офицера, положить штраф, треть
его жалованья»*. Петр отдает решительное предпочтение службе
перед знатностью: «Сыновьям российского государства князей,
графов, баронов, знатнейшего дворянства, такожде служите-
лей знатнейшего ранга, хотя мы позволяем для знатной их
породы или их отцов знатных чинов в публичной ассамблее,
где двор находится свободный доступ пред другими нижнего
чину и охотно желаем видеть, чтоб они от других во всяких
* В этом указе Петр I впервые употребляет термин шляхетства.
227
случаях по достоинству отличались», однако же, — продолжа-
ет государь, — мы не даем никому из них никакого рангу, «пока
они нам и отечеству никаких услуг не покажут и за оные ха-
рактера не получат».
В 1721 году было постановлено определять сыновей знат-
ного шляхетства в гвардию, а прочих в армейские полки. На-
чальство затруднилось разрешением вопроса о том, кого именно
считать знатным шляхетством, и в 1724 году представляло го-
сударю: считать ли за знатное шляхетство тех, которые имеют
более ста дворов или же по рангам. Петр Великий положил
знаменательную резолюцию на этом докладе: «знатное дворян-
ство по годности считать».
Соответственно различию повинностей, законодательство
XVII века устанавливало строгое разделение занятий между
классами, хотя и допускало несколько отступлений от этого
общего правила: нижние служилые чины могли заниматься
торговлей и промыслами, и некоторые из них даже несли од-
новременно как служебное, так и податное тягло. Прожекте-
ры петровского времени, следуя как традициям XVII века, так
и примеру Запада, настаивали на необходимости сословного
разделения занятий; Посошков говорил, что дворянину «вои-
ну отнюдь купечествовать не подобает, потому что един раб не
может двум господам служити»; другие писали, что «фамиль-
ные люди» не должны заниматься торгово-промышленной де-
ятельностью, чтобы «добывать себе честь исключительно нау-
кой и службой своей». Императрица Екатерина II впоследствии
признала, что занятие торговлей несовместно с достоинством
человека благородного, дворянина.
Но сословная обособленность не составляла цели петровс-
кого законодательства, и поэтому Петр Великий отказался от
разделения занятий между сословиями, с целью привлечения
возможно более сил к торгово-промышленной деятельности.
В 1711 году, по мысли государя, Сенат издал указ, коим раз-
решено было «всякого чина людям торговать всеми товарами
везде невозбранно своими именами с платежей всех обыкно-
венных пошлин». Многие сановники при Петре устраивали
заводы и фабрики, занимались торговыми и промышленными
предприятиями. Один из недовольных этими порядками пи-
сал: «все торги отняты у купцов, и торгуют высокие персоны».
Петр разрешил дворянству не только заниматься торгово-
промышленной деятельностью, но и переходить из служилого
15*
228
сословия в «купеческий чин». Указом 1714 года дворянским ка-
детам, лишенным недвижимых имений, дозволено было «идти в
чин купеческий или в какое знатное художество, или в духов-
ные, то есть в белые священники», и Петр требовал, чтобы «тем,
кои в сие вышеписанное вступят, не ставить ни в какое бесчес-
тье ни им, ни их фамилиям, ни словесно, ни письменно»4.
4
В марте 1714 года, составленными самим Петром и соб-
ственноручно редактированными им, известными «Пунктами
о движимых и недвижимых имениях» (О порядке наследования
движимых и недвижимых имуществ) узаконено было, по при-
меру Запада, единонаследие, чуждое русской жизни. Во вве-
дении к «пунктам» Петр разъяснил, между прочим, сослов-
ное значение этого учреждения, как средства для поддержа-
ния знатных дворянских фамилий: вследствие постоянных раз-
делов имений между наследниками, члены знатной фамилии,
размножаясь, в такую бедность приходят, что сами становят-
ся однодворцами, и «знатная фамилия вместо славы превра-
щается в поселян, как уже много тех экземпляров (образов)
есть в Российском народе». Благодаря же майорату или еди-
нонаследию, «фамилии не будут упадать, но в своей ясности
непоколебимы будут чрез славные и великие домы».
Тем не менее поддержание знатных фамилий не было глав-
ной целью издания этого закона. Петр установил единонасле-
дие не для одного шляхетства, но для всех своих «подданных,
какого чина и достоинства оные ни есть». Он запретил закла-
дывать и продавать и повелел обращать в род не одни лишь вот-
чины и поместья, но и дворы и лавки, и всякие недвижимые
имения. Разъясняя значение майората, Петр прежде всего ука-
зал на то, что «ежели недвижимое будет всегда одному сыну,
а прочим только движимое, то государственные доходы будут
справнее, ибо с большего всегда господин довольнее будет,
хотя по малу возьмет, и один дом будет, а не пять, и может
лучше льготить подданных (крестьян), а не разорять». Первые
русские сторонники майората видели главное значение его в
том, что лишение младших сыновей наследства побуждает их
к более усиленной деятельности: граф Матвеев в своих запис-
ках 1705 года заметил, что благодаря майорату во Франции
«шляхетство николи ни духовного, ни мирского правления не
229
отпадает», и Федор Салтыков в «Пропозициях» указывает
пользу майората в том, что меньшие сыновья «не имея оте-
ческих стяжательств, простираться будут прилежнее к службе
и к наукам». Это соображение могло скорее всего склонить к
введению майората Петром, который вел постоянную борьбу
с уклонением дворян от службы и от ученья и с недостатком
предприимчивости у купцов и ремесленников. Разделение име-
ний между наследниками, говорит Петр в «пунктах» 1714 года,
ведет к тому, что «каждый, имея свой даровой хлеб, хотя и
малый, ни в какую пользу государства без принуждения слу-
жить и простираться не будет, но ищет всякий уклоняться и
жить в праздности, которая по Святому Писанию есть мате-
рью всех злых дел». Благодаря же единонаследию, сыновья,
не получившие обеспечения, «не будут праздны, ибо принуж-
дены будут хлеба своего искать службой, учением, торгами и
прочим. И то все, что оные сделают вновь для своего пропи-
тания, государственная польза есть».
Закон о майорате возбуждал общее неудовольствие и поэто-
му, вскоре по вступлении на престол Анны Иоанновны, Се-
нат в декабре 1730 года представил императрице доклад о его
отмене. В докладе этом указывалось, что «пункты о едино-
наследии, яко необыкновенные сему государству, приводят к
превеликому затруднению в делах» и не достигают той цели,
с которой они были изданы. «Хотя по тем пунктам определе-
но, дабы те, которые к деревням ненаследники, искали бы
себе хлеба службой, учением, торгами и прочим, но того са-
мим действом не исполняется, ибо все шляхетские дети как
наследники, так и кадеты, берутся в одну службу сухопутную
и морскую в нижние чины, что кадеты за двойное несчастье
себе почитают, ибо и отеческого лишились и в продолжитель-
ной солдатской или матросской службе бывают, и так в отчая-
ние приходят, что уже все свои шляхетские поступки теряют».
Сенат указывал, что отцы, имея многих детей, «всячески
ищут, каким бы образом их равно удовольствовать», вопреки
закону, и оправдывал эти стремления: «отцам не точию есте-
ственно есть, но и закон Божий повелевает детей своих всех
равно награждать». Дворяне различными способами обходили
закон о единонаследии, они продавали часть деревень, чтобы
оставить вырученные деньги на раздел детям, «перепродавали
деревни через несколько персон, для укрепления меньшим де-
230
тям», обязывали клятвой сына-наследника уплатить известную
сумму братьям и сестрам, лишенным их части в недвижимом
наследстве. Пункты Петра, как указано в сенатском докладе,
возбуждают между родственниками «ненависти и ссоры и про-
должительные тяжбы, с великим с обеих сторон убытком и ра-
зорением, и не безызвестно есть, что не токмо некоторые род-
ные братья и ближние родственники между собой, но и отцов
дети побивают до смерти». Землевладельцы, стремясь наделить
равно всех своих детей, «почитают в деревнях обретающийся
хлеб, лошади и всякий скот за движимое и отдают меньшим
братьям с сестрами и тако у наследника без хлеба и без скота
деревни в состоянии быть не могут, а у меньших братьев без
деревень хлеб и скот пропадают и как наследники, так и ка-
деты от того в разорение приходят»5.
Этот доклад Сената был «апробован» Анной Иоанновной
9 декабря 1730 года и, вслед затем, указом 17 марта 1731 года
«Пункты о единонаследии» и дополнительные к ним указы 1716
и 1725 гг. были отменены, и восстановлен был в существен-
ных чертах порядок наследования, определенный Уложением
царя Алексея Михайловича.
5
Реформы Петра Великого имели существенное влияние на
изменение землевладельческого положения шляхетства. С ре-
организацией армии отменена была прежняя поместная систе-
ма содержания служилых людей. Раздача поместий прекраща-
ется; денежное жалованье, которое ранее было только придат-
ком к жалованью поместному, делается основным постоянным
вознаграждением за службу. При Петре и в последующие цар-
ствования служащие нередко получали земли, населенные
имения, но уже не для обеспечения службы, как прежде раз-
давались поместья, а в виде особой награды за службу, и не в
условное владение, а в собственность на том же основании,
как ранее раздавались «выслуженные, жалованные вотчины».
Поместья, принадлежавшие дворянам на праве владения,
отданы были им в полную собственность. Начавшееся в
XVII веке постепенное слияние поместий с вотчинами завер-
шается «Законом о единонаследии» 1714 года. Петр Великий
соединил их с вотчинами под общим названием недвижимых
231
имуществ; поместья были подчинены одинаковому с вотчина-
ми порядку наследования. Это постановление Петра подтвер-
ждено было в последующее время. Императрица Анна Иоан-
новна, отменяя его «Указ о единонаследии», в то же время по-
велела «впредь как поместья, так и вотчины именовать равно
одно недвижимое имение, вотчина, и отцам и матерям детей
своих делить по уложению всем равно, тако же и за дочерьми
в приданое давать по-прежнему».
Землевладение после этой реформы так же, как и ранее,
возлагало на шляхетство обязанность службы. Ревизия 1718—
1724 годов точнее определила землевладельческий характер
дворянства. В служилое сословие зачислены были все более
или менее крупные землевладельцы. Мелкие же землевладель-
цы, однодворцы — дети боярские, на которых еще в XVII веке
возложена была, наряду со службой, обязанность уплаты по-
датей, зачислены были в податное сословие, наравне с государ-
ственными крестьянами; они сохранили дворянское право вла-
деть населенными имениями, но были освобождены от служеб-
ной повинности и положены были в подушный оклад.
Новые начала военной службы, однако, ослабили прежнюю
тесную связь между землевладением и служебной повинностью.
В качестве землевладельцев, дворяне освобождаются от того
подчинения правительству, какое связывало помещиков — дво-
рян и детей боярских московского времени. На основе вотчин-
ного землевладения, освобожденного от службы, шляхетство
приобретает с течением времени более сословной самостоятель-
ности. В связи с этим дворянские общества получают боль-
шее местное значение.
Некоторые начатки объединения дворян в местные обще-
ства существовали еще в семнадцатом веке. Уездных дворян и
детей боярских, приписанных к тому или другому городу,
связывали общие служебные интересы. При верстаниях на
службу и при назначении поместных и денежных окладов важ-
ное значение имели выборные из дворян окладчики, которые
должны были знать все обстоятельства жизни и службы каж-
дого городового дворянина и сына боярского. Уездное обще-
ство имело некоторые права на поместные владения своих
членов; правительство признавало преимущественное право на
получение выморочного поместья за детьми боярскими того же
города, к которому был приписан умерший помещик. Горо-
232
довые дворяне и дети боярские выбирали своих представите-
лей на Земские соборы; они замещали по выбору местные
должности губных старост и сыщиков, выбиравшихся обыкно-
венно из отставных дворян.
Указом 1702 года Петр Великий предоставил местным дво-
рянским обществам, в лице их выборных представителей, бо-
лее важное участие в местном управлении. Губные старосты и
сыщики были упразднены, и предписано было «всякие дела с
воеводами ведать городовым дворянам, добрым и знатным лю-
дям, по выбору тех городов помещиков и вотчинников (в боль-
ших городах по 4 и по 3, в меньших — по 2 человека), и «дела
чинить воеводам обще с дворянами и те дела крепить тем во-
еводам и их дворянам всякому своими руками, а одному вое-
воде без них, дворян, никаких дел не делать и указу не чи-
нить». Начало участия дворянства в местном управлении по-
лучает большее развитие в 1713 году. Ознакомившись после взя-
тия Риги и Ревеля с выборными губернскими советами ланд-
ратов в Эстляндии и Лифляндии, Петр указом 24 апреля 1713
года предписал: «учинить ландратов в губерниях, по 12, 10 и
8, смотря по величине губерний». Ландраты должны были «все
дела с губернатором делать и подписывать; губернатор у них
не яко властитель, но яко президент и иметь оному только два
голоса, а прочим по одному, и никакого дела без оных не де-
лать». Значение ландратской должности было существенно
изменено указом 28 января 1715 года, вводившим новые гу-
бернские штаты. Ландраты — советники коллегиального губер-
нского присутствия — сделались по этому закону единоличны-
ми начальниками «долей», на которые разделены были губер-
нии, и заменили комендантов в тех городах, в которых не было
гарнизонов. Совещательное значение ландратов было, одна-
ко, сохранено: «из ландратов по два человека должны были со-
стоять при губернаторах, сменяясь через один или два меся-
ца»; по окончании года устраивался общий съезд ландратов «для
счета и исправления дел». Выборы ландратов утверждались се-
натскими указами, причем Сенат нередко нарушал выборное
начало учреждения ландратов, назначая собственной властью
лиц на эту должность.
Учреждение ландратов было отменено с введением новой
губернской администрации 1719 года: губернаторов, провин-
циальных воевод, дистриктных земских комиссаров и других.
Местное дворянство сохранило известную долю участия в гу-
233
бернском управлении; оно по инструкции 1724 года выбирало
земских комиссаров, начальника дистрикта и наблюдало за их
деятельностью. Главной обязанностью земского комиссара был
сбор нового налога, подушной подати; так как взимание по-
дати производилось дворянами, то было последовательно, за-
мечает проф. Милюков, — и должность земского комиссара
сделать выборной от местного дворянства. Земские комисса-
ры выбирались на один год и были ответственны перед изби-
рателями. В инструкции земскому комиссару было сказано: «по
окончании каждого года, а именно в декабре месяце, велено
всем самим помещикам (а в поморских городах и в других тем
подобных местах, где дворян нет, тамошним обывателям),
кому они меж себя верят, съезжаться в одно место, где пол-
ковой двор и в наступающий новый год в земские комиссары
на твое место выбрать иного: а буде на тебя будут челобитчи-
ки, в том тебя судить, и в чем явишься виновен, за то штра-
фовать, чему будешь достоин». Губернская реформа Петра I
подверглась резкой критике со стороны членов Верховного тай-
ного совета в царствование Екатерины I. Указом ее 9 января
1727 года, изданным по инициативе Меншикова, велено
было, «всех лишних управителей, и канцелярии и конторы
земских комиссаров и прочих тому подобных вовсе отставить и
положить всю расправу и суд по-прежнему на губернаторов и
воевод». Это постановление было осуществлено не вполне, и
должность земского комиссара была сохранена после уничто-
жения других губернских учреждений Петра I6.
ГЛАВА II
Дворянская повинность службы и учения
1
Упадок военной организации Московского государства начался
задолго до Петра; новые войска «иноземного строя» постепенно
получали преобладающее значение перед старой конницей дво-
рян и детей боярских. Организуя регулярную армию, Петр де-
лает последний шаг по пути, на который вступили его предше-
ственники. Регулярные полки заменяют дворянские ополчения
помещиков и вотчинников, служилых людей.
В первые годы шведской войны дворянская конница отбы-
вала еще военную службу на прежних началах, но уже имела
значение лишь вспомогательного корпуса. В 1706 году в пол-
ках Шереметева и Хованского в низовом походе служили еще
по-прежнему стольники, стряпчие, дворяне московские и жиль-
цы. В 1712 году по случаю опасений турецкой войны велено
было снарядиться на службу этим чинам под новым именем ца-
редворцев. В следующем году царедворцам и городовым дво-
рянам всех губерний велено было быть на государственной службе
с ратниками для защиты украйны. Но затем, с 1713 года, эти
специально дворянские ополчения заменяются земскими опол-
чениями из людей разных чинов — украинской ландмилицией.
«Шляхетство» освобождается от поместной полковой служ-
бы, лежавшей на «дворянах и детях боярских» московского вре-
мени. Но петровские дворяне остаются такими же, как эти
последние, служилыми людьми, обязанными службой государ-
ству. Дворянство было освобождено от служебного тягла зна-
чительно позднее, при Петре III. Преобразователь же лишь ви-
доизменил характер служебной повинности дворян, обязав их
нести военную службу в регулярных полках и во флоте, а так-
235
же службу гражданскую, которая при Петре получила значе-
ние государственной повинности. Кроме обязанности службы
военной или статской, на шляхетство возложена была новая
повинность образования, специальной подготовки к службе по
западно-европейским образцам.
Дворянин по-прежнему обязан пожизненной службой; даже
старость и увечье, как и прежде, не всегда освобождали его
от этой повинности: человека, ставшего неспособным к во-
енной службе, переводили нередко на считавшуюся более лег-
кой службу гражданскую. «По указам Петра Великого, — до-
носила Сенату Военная коллегия в 1731 году, — для учреж-
дения регулярного войска, всероссийское шляхетство, кро-
ме старолетних и увечных, определены были в службу, и оп-
ределены были в армию по смерть, а иные по то время пока
за старостью и за разными неисцельными болезнями отстав-
кой абшид получили».
Дворянин зачислялся в военную службу с юных лет, обык-
новенно с 15-ти, и должен был начинать ее непременно с ря-
дового. Петр требовал, чтобы дворяне, производимые в офи-
церы, знали «с фундамента солдатское дело». Заметив, что
полковое начальство производит нередко в офицеры молодых
дворян, не служивших в низших чинах или служивших рядо-
выми «только для лица» короткое время, государь подтвердил
указами 1714 и 1719 года «чтоб из дворянских пород и иных со
стороны отнюдь в офицеры не писать, которые не служили
солдатами в гвардии». Дворянские недоросли «по годности»
зачислялись одни в гвардию, другие в полки армейские и гар-
низонные. Наши первые гвардейские полки, Преображенский
и Семеновский, были наполнены рядовыми из дворян и кня-
зей, которые исполняли все обязанности низших чинов, по-
лучали содержание и службу несли наравне с ними: так однаж-
ды, по свидетельству Берхгольца, в караул к герцогу Голш-
тинскому были наряжены вместе с другими рядовыми князья
Голицыны. Знатное дворянство впоследствии обходило эти по-
рядки. При Анне Леопольдовне и еще более при Елизавете Пет-
ровне дворяне записывали своих сыновей еще детьми в полки
капралами, унтер-офицерами и сержантами и затем держали
их при себе до совершеннолетия; старшинство же службы и про-
изводство в чины считалось со дня записи. Сын знаменитого
А.И. Бибикова при Екатерине II, таким образом, двух лет был
записан в гвардию, а девяти — произведен в офицеры.
236
Петр Великий возложил на шляхетство также необычную до-
толе обязанность службы во флоте. Недоросли начинали служить
здесь также с низшего чина гардемарина. Большая часть стольни-
ков, отправленных для учения за границу в 1697 году, по воз-
вращении в Россию была определена во флот гардемаринами.
Кроме военной службы, как главной повинности, шляхет-
ство со времени Петра Великого обязано было отбывать также
повинность службы гражданской. В московское время приказ-
ную службу несли разночинцы — дьяки и подьячие. Служи-
лые люди были по преимуществу военно-служилыми людьми,
и если они занимали высшие гражданские должности воевод
или старост, то исполняли их в виде временных поручений,
дел, посылок. При Петре Великом «дела и посылки» превра-
щаются в «гражданскую службу» (1714). Со времени Генераль-
ного регламента и Табели о рангах «штатская служба» получа-
ет полные права гражданства и дворянин-воин делается и чи-
новником. Генеральный регламент 1720 года определил, что-
бы шляхетские дети при коллегиях и канцеляриях под наблю-
дением секретарей обучались канцелярскому делопроизводству,
дабы со временем они «по градусам» могли быть произведены
в высшие чины. Зная традиционный взгляд дворянства на кан-
целярскую службу, законодатель предписывал «не ставить в
укоризну» прохождение ее знатными и шляхетскими фамили-
ями. В 1724 году было постановлено: «в секретари не из шля-
хетства не определять, дабы потом могли в асессоры, совет-
ники и выше происходить»; из подьяческого же чина опреде-
лять в секретари в исключительных случаях.
Военная служба остается, тем не менее, главной повинно-
стью шляхетства. Герольдмейстер обязан был наблюдать, чтобы
в гражданстве более трети от каждой шляхетской фамилии не
было, «чтобы служивых на земле и море не оскудить». Это
ограничение оказалось излишним. До времени императора Пав-
ла 1 дворянство предпочитало военную службу, считая граж-
данскую службу менее почетной. Правительство в 1731 году,
при учреждении Кадетского корпуса, в который принимались
одни шляхетские дети, разъясняло, что преподавание юрис-
пруденции в этом корпусе введено, «понеже не каждого чело-
века природа к одному воинскому склонна, такоже и в госу-
дарстве не меньше нужно политическое и гражданское обуче-
ние». Правительство насильственно определяло дворян в
237
гражданскую службу; но эта мера в 1740 году признана была
безуспешной. Сенат усмотрел, «что из таких, кои по выбору
определены, не только из великопоместных и знатных, но и
из посредственных и подлых, к приказному обучению охоты
не имеют, а все, смотря происхождение воинской службы дру-
гих их братии дворян, более к тому прилежат и тщатся»; вслед-
ствие этого было постановлено в гражданскую службу опреде-
лять только таких, кои сами пожелают, а не неволею7.
2
Для службы во дворянских ополчениях семнадцатого века, как
указано выше, не требовалось никакой подготовки. Петровские
преобразования армии, флота и административных учреждений
вызвали потребность в людях со специальными знаниями. Петр
Великий, поэтому, возлагает на дворянство незнакомую ему
дотоле обязанность обучения не только грамоте и «цифири», но
и навигации, фортификации, юриспруденции и экономии.
В 1697 году, не останавливаясь перед общим недовольством
боярства, Петр отправляет за границу в Голландию, Англию
и Италию 60 человек придворных, комнатных стольников из
знатных фамилий, для изучения навигации и кораблестроения.
После этой первой попытки Петр постоянно посылал дворян-
ских недорослей, партиями в 40—50 человек, для учения в Гол-
ландию, Англию, Францию, Италию. С 1705 года в Амстер-
даме жил особый комиссар, князь Львов, для надзора за «на-
вигаторами», как назывались русские ученики за границей; в
1717 году в одном этом городе учились 69 человек «недорослей
и школьников». Молодые люди из дворян посылались, обык-
новенно, за границу со специальной целью изучения мореход-
ства и кораблестроения; для практики они служили по несколь-
ко лет на иностранных судах. В 1716 году Петр велел выбрать
из школьников 60 человек «лучших дворянских детей» и отпра-
вил их по 20 человк в Италию, Францию и Англию для прак-
тического изучения мореходства.
Часть московского боярства, сохранившая приверженность
к старине, враждебно относилась к этому учению за границей.
Абрам Лопухин, пользовавшийся влиянием среди враждебной
нововведениям московской знати, отстаивал своих родствен-
ников от посылки за море и говорил: «еще тот не родился
238
человек, кому нас посылать; разве Абрама Лопухина на сем
свете не будет, тогда моим сродникам за море идти; он (Мен-
шиков) которых сродников моих написал за море, и я велел
деньги кинуть, на те деньги Меншиковой княгине седла по-
купят, на чем ей ездить в полках». Многие недоросли счита-
ли учение за границей тяжким несчастьем: Василий Головин,
рассказывая, что Петр в 1712 году отправил «за море для мор-
ской навигационной науки» недорослей дворян, прибавлял: «в
числе их за море и я, грешник, в первое несчастье определен».
Навигатор князь Михаил Голицын писал из-за границы: «Наука
определена самая премудрая, хотя мне все дни живота своего
к той науке себя трудить, а не принять будет; для того — не-
знамо учиться языка, незнамо науки».
Жизнь за границей для тех навигаторов и школьников, ко-
торые учились там на казенный счет, была трудным испыта-
нием. Правительство давало им скудное содержание и неред-
ко подолгу задерживало высылку денег. Лондонский агент ука-
зывал на бедственное положение навигаторов в Лондоне и
Голландии: они «так одолжали, что не рады жизни своей с
первых лет по приезде своем, они почитай помирают с голо-
ду, а за долги их хотят посадить в тюрьму». Конон Зотов из
Парижа сообщал, что русские гардемарины, учившиеся во
Франции, помирая с голоду, хотят идти в холопы, «только я
стращаю их жестоким наказанием». Вследствие недостаточно-
го надзора, ученики из богатых дворянских семей впадали в
другую крайность: получая от родителей большие деньги, они
за соблазнами европейской жизни забывали о науках. Поэто-
му в 1710 году было запрещено посылать деньги ученикам за
границу помимо Адмиралтейского приказа. Грубые нравы рус-
ских учеников приводили в изумление французов. Зотов из Па-
рижа извещал государя в 1717 году: «Маршал д’Этре призывал
меня к себе и выговаривал мне о срамотных поступках наших
гардемаринов в Тулоне; дерутся между собою и бранятся та-
кою бранью, что последний человек здесь того не сделает; того
ради обобрали от них шпаги. В Тулоне гардемарин Сунбулов
одного француза застрелил из пищали. Гардемарин Глебов
поколол шпагою гардемарина Барятинского и за то под арес-
том обретается. Господин вице-адмирал не знает, как их при-
казать содержать, ибо у них таких случаев никогда не бывает;
хотя и колются, только честно, на поединках, лицом к лицу».
239
Петр Великий часто бывал недоволен малыми успехами рус-
ских учеников, когда экзаменовал их в Петербурге; но мно-
гим из них заграничное ученье шло впрок. Федосий Скляев,
учившийся в Голландии вместе с государем, так хорошо изу-
чил кораблестроение, что не уступал иностранным мастерам.
Ученики русских школ, отправлявшиеся за границу для изу-
чения языков, затем с успехом переводили иностранные кни-
ги; из числа навигаторов многие делались достойными моря-
ками русского флота. Давая специальные знания, жизнь за
границей имела для русских людей важное общеобразователь-
ное значение. Она наиболее содействовала сближению с Запа-
дом русского служилого дворянства. Сознавая это значение заг-
раничных учебных поездок, Петр Великий в 1721 году повелел
тем лицам, которые выучатся «правам и экономии» в России,
не побывав за границей, «зачитать чины вполы, понеже они
ведения’ чужих государств видением лишатся»8.
Дворянство обучалось по преимуществу военным наукам;
Петр с неменьшей энергией стремился к распространению тех-
нических знаний и образования также среди других классов об-
щества. Он посылал купеческих детей в Лифляндию и за гра-
ницу для изучения коммерции; приказных людей и разночин-
цев — для изучения юриспруденции, иностранных языков для
переводов, ремесел и искусств. Рядом с обучением дворян и
других чинов людей за границей шло, все более развиваясь, и
обучение их в России во вновь открытых школах. В 1700 году
была учреждена в Москве школа математики и навигации; в
1712 году — Инженерная школа; ученики в эту школу набира-
лись «из царедворцевых детей и из всяких чинов людей». В
1715 году открыто было высшее военно-учебное заведение —
Морская академия, в 1721 — Артиллерийская школа.
По докладу Генриха Фика, голштинца, известного деятель-
ным участием в учреждении коллегий, Петр в 1718 году пове-
лел устроить академию для подготовки молодых людей к граж-
данской службе. За недостатком учебников и учителей это дело
было отложено, и в 1721 году Петр, в ожидании устройства
академии, повелел «сделать краткую школу для обучения эко-
номии и гражданству».
Указом 28 февраля 1714 года велено было устроить повсю-
ду в провинции начальные школы в монастырях и архиерейс-
ких домах для обучения «грамоте, цифири и некоторой части
240
геометрии». Этот указ замечателен тем, что им впервые воз-
ложена была на всех дворян и людей приказного чина (дьяков
и подьячих) обязанность начального обучения детей. Дворян-
ские и приказного чина дети (кроме однодворцев) должны
были учиться в указанных школах от 10 до 15 лет. Не имею-
щим аттестата об окончании школы запрещено было женить-
ся: «без свидетельственных писем жениться их не допускать и
венечных памятей не давать». Вслед затем, однако, было при-
нято во внимание, что дворянские дети до поступления или
до окончания курса этих школ, в 10—13 лет высылаются на
смотр в столичные или губернские города и распределяются по
военным школам или по полкам, или же посылаются для уче-
ния за границу. Поэтому указом 18 января 1716 года в про-
винциальных монастырях или архиерейских школах (которые к
этому времени еще не были открыты) велено было учиться
только «дьячим и подьячим и всякого чина людей детям, ок-
роме дворянских детей».
Обязательное начальное обучение дворянских детей было
вновь узаконено впоследствии указом Анны Иоанновны 1737
года; к двенадцати годам дворянские недоросли должны были
быть грамотными; кто же из них ничему не научался в шест-
надцать лет, тогда отдавали в матросы. Императрица Анна Иоан-
новна положила также начало системе особых дворянских училищ,
учредив в 1731 году шляхетский Кадетский корпус.
Кроме общих обязанностей учиться и служить, правитель-
ство возлагало на дворянство и другие частные повинности.
В 1714 году Петр обязал 1000 шляхетских фамилий переселить-
ся в Петербург. На Васильевском острове они должны были
построить в короткий срок каменное и деревянное строение,
размеры которого обусловлены были числом принадлежавших
им крестьянских дворов; дворяне, имевшие более 500 дворов,
должны были строить каменные дома в два жилья; владельцы
маленьких имений в 50—40 дворов обязывались построить де-
ревянные дома в один этаж. Указ этот не исполнялся и нео-
днократно подтверждался при Петре и при Анне Иоанновне
(в 1735 году). В этой обязанности переселяться и строиться
наглядно обнаруживается существенная черта организации пет-
ровского дворянства, сохранившаяся от московского времени;
служилое дворянство состоит в полной зависимости от прави-
тельства, которую историки сравнивают с крепостною зави-
симостью крестьян от помещиков; переселения дворян по
241
приказу правительства «заключают в себе много схожего с
переселениями крепостных крестьян из одного имения в дру-
гое по воле помещика»9.
3
Сообразно с этим, весь наличный состав дворянства при
Петре Великом так же, как в предшествовавшее время, под-
лежал постоянному надзору со стороны правительства. Время
от времени производились смотры дворянским недорослям и
взрослым дворянам. В семнадцатом веке эти смотры произ-
водил Разрядный приказ в Москве или бояре и дьяки в про-
винции. Петр же нередко лично осматривал дворян. В 1704
году потребованы были недоросли из городов на царский смотр:
государь сам «смотрел их и годных в службу записал в солда-
ты». В 1705 году велено было явиться на государев смотр в
Москву всем московским дворянам и придворным чинам:
стольникам, стряпчим, жильцам. Смотр неслужащим дворя-
нам и недорослям, с распределением их по осмотре в службу
или учение, производится в Петербурге в 1711, 1712 годах.
Не явившимся на этот смотр, более состоятельным дворянам,
имевшим не менее 100 дворов, велено было прибыть в Петер-
бург в 1713 году. Для менее состоятельных дворян поездка в
отдаленный от средней России Петербург требовала непосиль-
ных расходов и потому лицам, имевшим менее 100 дворов,
велено было являться на смотр в Москву, в канцелярию Се-
ната. Недоросли моложе 10 лет отпускались домой, с обяза-
тельством явиться по первому призыву правительства; часть не-
дорослей от 10 до 15 лет определялась в школы или посыла-
лась в заграничное учение; 15 лет и выше — зачислялись в
военную службу или к гражданским делам.
Ведение дворянского сословия, принадлежавшее Разрядному
приказу, как одно из важнейших дел государства, передано
было Петром в 1711 году вновь учрежденному Сенату, причем
начальник Разрядного приказа, деятельный боярин Тихон Ни-
китич Стрешнев, сделан был сенатором. В сенатской канце-
лярии образован был особый Разрядный стол, который насле-
довал от бывшего Разряда все списки служилых людей — де-
сятой, списки всех прежних смотров и назначений к различ-
ным должностям. Сенат так же, как прежде Разряд, должен
был следить за всеми переменами в наличном составе дворян-
ства, наблюдать, кто чем занят и кто освободился от возло-
16 Зак. 73
242
женных поручений. Назначение на должности в первое время
принадлежало Сенату; впоследствии же, когда были учрежде-
ны коллегии, то им было вменено в обязанность доносить
Сенату о всех назначениях и командировках служащих. Все при-
бывшие на смотр должны были явиться прежде всего в Раз-
рядный стол и дать сведения о летах и об имуществе, вотчи-
нах и поместьях. Затем в Сенате составлялись и хранились
списки дворян с отметками о каждом, кто куда назначен, кто
отставлен от службы за старостью или негодностью, кто на
время отпущен в имение.
В 1721 году, в связи с реформой центральных и губернс-
ких учреждений, предпринят был общий смотр всем дворянам
как состоящим на службе, так и уволенным в отставку. Всего
государства царедворцам, дворянам всякого звания и отстав-
ным офицерам велено было явиться на смотр, жившим в го-
родах Петербургской губернии — в Петербург, остальным — в
Москву. Только дворяне, жившие или служившие в отдален-
ной Сибири и Астрахани, избавлены были от явки на смотр.
Недоверяя прежним сенатским смотрам, Петр повелел прибыть
в столицы всем, бывшим на прежних смотрах и уволенным в
отставку за старостью или увечьем. Обязаны были явиться
также и все те, кто в губерниях и провинциях находился у дел;
а чтобы в отсутствие их дела не остановились, все дворяне были
разделены на две смены: одна смена должна была прибыть в
Петербург или Москву в декабре 1721, другая — в марте 1722
года. Главное руководство этим делом поручено было стольнику
Степану Колычеву с тремя помощниками: двумя подполков-
никами и царедворцем. В следующем 1722 году Колычев на-
значен был герольдмейстером. С преобразованием Сената в
1721—1722 гг., дела по заведыванию личным составом дворян-
ства выделены были в особое ведомство герольдмейстера, со-
стоявшего при Сенате. Петр сосредоточивал заведывание слу-
жилым сословием в одних руках. Герольдмейстер, по кратко-
му первоначальному определению Петра, должен был «ведать
дворян и всегда представлять к делам, когда спросят». По
инструкции 5 февраля 1722 года, он должен был иметь «всего
государства всех дворян списки троякие: 1) генеральные имен-
ные и порознь по чинам, 2) кто из их к делам годится и упот-
реблены будут к каким порознь, и затем что оных останется,
3) что у кого детей и в каковы лета и впредь кто родится и
умрет мужска пола». Герольдмейстер обязан иметь о том «обсто-
ятельные и верные ведомости» и постоянно пополнять и про-
243
верять их сведения о служащих, которые должны были сооб-
щать ему погодно рапортами все коллегии и канцелярии, сто-
личные и губернские. Он должен был представлять кандида-
тов на гражданские должности: «когда к каким делам гражданс-
ким какие персоны понадобятся в сенат, чтоб тотчас предста-
вить на пример мог, смотря по делу и его состоянию, кто к чему
достоин и потом в те места отсылать, кого в сенате определять»10.
4
Ведая личный состав дворянства, герольдмейстер обязан
был строго наблюдать, чтобы дворяне под каким-либо пред-
логом не «укрывались от службы».
С укрывательством дворян от службы Петр Великий вел
энергичную борьбу в течение всего своего царствования. В
этом отношении, как и во многих других, его деятельность
является непосредственным продолжением деятельности мос-
ковского правительства, которое также упорно боролось про-
тив уклонения служилых людей от исполнения лежавших на них
обязанностей (или «нетства»). Петр тщетно стремился иско-
ренить московское «нетство» чрезмерно строгими карами. В
1703 году было объявлено, что дворяне, не явившиеся на смотр
в Москву к указному сроку, а также и воеводы, «чинящие им
поноровку», будут без пощады казнены смертью. Эта угроза
не приводилась в исполнение, и впоследствии правительство
Петра отказалось от устрашения «нетчиков» смертной казнью
и чаще всего прибегало к испытанным уже в XVII веке мерам
наказания дворян, укрывавшихся от службы, — отнятию вот-
чин и поместий. Так, в 1707 году велено было с дворян мос-
ковских чинов и городовых, не явившихся на службу, брать
штраф по полуполтине и полтине, а тех, которые не явились
к последнему сроку, 1 октября, «бить батогами, сослать в Азов
и отписать их деревни на государя».
В 1711 году Петр Великий в числе других важнейших дел
поручил особому вниманию вновь учрежденного Сената также
разыскание дворян, уклонявшихся от службы. В пунктах, дан-
ных Сенату 2 марта 1711 года (написанных Петром собствен-
норучно), сказано: «дворян собрать молодых для запасу в офи-
церы, а наипаче тех, которые кроются, сыскать». Для сыска
«нетчиков» Петр прибегает к новому средству, крайнему по-
ощрению доносов: «кто скрывается от службы, объявить в на-
роде, кто такого сыщет или возвестит, тому отдать все дерев-
16*
244
ни того, кто ухоронивался». С этого времени правительство
постоянно грозит «нетчикам» конфискацией деревень и для по-
ощрения доносов обещает отдать отписанные деревни донос-
чикам. Если недоросли не являлись на смотр, то деревни от-
писывались как у них самих, так и у тех, кто их укрывал. В
1711 году Сенат повелел комендантам сыскивать и держать за
караулом дворян, которые «огурством своим на службу в Бел-
город не поедут и станут укрываясь жить в домах своих», а по-
местья и вотчины их отписывать на государя. В 1716 году имена
не явившихся на смотр в Петербург велено было напечатать,
разослать по губерниям, городам и знатным селам, чтобы все
ведали, кто укрывается от службы и знали, на кого доносить.
Отысканием «нетчиков» усердно занимались петровские фис-
калы; обер-фискал Нестеров, по его словам, сыскал более 1000
человек «недорослей и кроющихся от смотров и службы».
Неповиновение указу 1721 года о явке на смотр всех слу-
жащих и неслужащих дворян вызвало установление нового стро-
гого наказания «нетчикам». Несмотря на три повторительных
указа Сената, к Колычеву явились немногие дворяне. Тогда
Петр дал последнюю отсрочку для явки недорослей и дворян
до 31 января 1722 года и объявил, что ежели кто на тот срок
не явится, «таковые будут шельмованы и с добрыми людьми
ни в какие дела причтены быть не могут и ежели кто таковых
ограбит, ранит, что у них отымет, а ежели и до смерти убь-
ет, о таких челобитья не принимать и суда им не давать; а
движимое и недвижимое их имения отписаны будут на нас бес-
поворотно; — и по прошествии сроков всех нетчиков имена
будут особо напечатаны и для публики прибиты к виселицам
на площади, дабы о них всяк знал, яко преслушателей указам
и равных изменникам».
Несмотря на все строгие меры Петра, дворяне нередко ук-
лонялись от смотров и службы более или менее продолжитель-
ное время, а некоторым, благодаря взяткам и различным улов-
кам, удавалось вовсе избежать службы. Иван Посошков в своей
известной «Книге о скудости и богатстве» говорит: «Се колико
послано указов во все городы о недорослях и молодых дворян-
ских детях, — и аще коего дворянина и на имя указано выс-
лать, то и того не скоро высылают, но по старому уложению,
дождався третьего указу, и буде ничем отбыть не могут, то уже
вышлют. И в таком ослушании и указов царского величества
в презрении, иные дворяне уже состарились в деревнях живу-
245
чи, а на службе одной ногой не бывали. В Устрицком стану
есть дворянин Федор Михайлович сын Пустошкин, уже соста-
рился, а на службе ни на какой и одной ногой не бывал, и
какие посылки жестокие на него не были, никто взять его не
мог: овых дарами угобзит, а кого дарами угобзить не может,
то притворит себе тяжкую болезнь или возложит на себя юрод-
ство. И за таким его пронырством иные и с дороги (его) от-
пущали, и егда из глаз у посылыциков выедет, то юродство
свое отложит, и домой приехав, яко лев рыкает. И аще и
никаковые службы великому государю кроме огурства не по-
казал, а соседи все его боятся».
Энергия правительства в привлечении на службу дворян зна-
чительно ослабела после смерти Петра Великого: смотры дво-
рянам делаются реже, угрозы «нетчикам» становятся менее
строгими. В 1732 году предписано было явиться на смотр к
герольдмейстеру всем шляхетским и офицерским детям 15 лет,
а также отставным штаб-, обер- и унтер-офицерам. Ввиду
ослушания дворян этому указу, Анна Иоанновна восстанови-
ла отчасти строгие меры Петра, предписав отдавать половину
имений «нетчиков» лицам, донесшим на них. Пристанодер-
жателям «нетчиков» грозил такой же штраф, какой был уста-
новлен за пристанодержательство беглых крестьян: за каждого
человека сто рублей. В 1742 году велено было недорослей за
неявку на смотр и за необучение записывать в матросы и сол-
даты в Оренбург на поселение11.
Строго преследуя дворян за уклонение от службы, Анна
Иоанновна вместе с тем существенно облегчила дворянину ис-
полнение служебной повинности. Удовлетворяя до известной
степени желаниям шляхетства, которые высказаны были им в
мнениях, поданных в Верховный тайный совет в 1730 году,
императрица указом 31 декабря 1736 года ограничила срок обя-
зательной службы дворян 25-ю годами и предоставила одному
из братьев шляхетских заменять личную службу поставкой рек-
рут из крепостных людей. Указ этот знаменовал собой начало
освобождения дворянства от лежавшей на нем в течение несколь-
ких столетий обязанности государственной службы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.	Градовский А.Д. Начала русского государственного права. Т. I.
С. 226 и др.
2.	Архив князя Ф.А. Куракина (ред. М. Семевского). Кн. I. С. 64;
Соловьев С.М. История России. Т. XIV. С. 308 и др.; Романович-
Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до от-
мены крепостного права. 1870. С. 12.
3.	Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала
XVIII века до отмены крепостного права. С. 38—40, 34—35, 3, 6,
61; СИРИО. Т. XI. С. 415, 417. О появлении гербов у бояр и
патриарха в XVII веке см.: Шляпкин И. Св. Димитрий Ростовский.
С. 60. — Термин «дети боярские» не встречается в переписке Сена-
та с 1711 года: ДПС. Т. I—V.
4.	Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала
XVIII века до отмены крепостного права. С. 14, 15, 145, 258, 265;
ПСЗ. № 2330, п. 4 (2 марта 1711г.), № 2467, п. 23 (16 января
1712 г.), № 3756 (1721), № 4588; СИРИО. Т. XI. С. 415 (1 февраля
1721 г.). Филиппов И. О наказании по законодательству Петра Ве-
ликого. С. 47—56, 89 и др. (общий очерк реформы Петра в главе I);
Павлов-Сильванский Н.П. Проекты реформ в записках современни-
ков Петра Великого. С. 127—130.
5.	Пункты 23 марта 1714 г.: ПСЗ. №2719; та же редакция от
18 марта (без последнего пункта): ДПС. Т. IV. С. 238—241; доклад
9 декабря 1730 г., указ 17 марта 1731 г.: ПСЗ. Т. VIII, № 5653, 5717.
Соображения о введении майората: Якушкин В.Е. Очерки по исто-
рии русской поземельной политики в XVIII, XIX вв. Вып. I. С. 1—
15; Павлов-Сильванский Н.П. Проекты реформ... С. 50—54. Подроб-
ное изложение указов 1716, 1725, 1731 г.: Неволин К. История рос-
сийского гражданского законодательства. Т. III, §§ 518—522.
6.	ПСЗ. № 1900 (1702 г.), № 2673, п. 3 (1713), № 2879 (1715),
№ 4536 (1724), № 5017 (1727 г.); Милюков П.Н. Государственное
хозяйство России в первой четверти XVIII века и реформа Петра
Великого. С. 511—512, 627, 634; Мрочек-Дроздовский. Областное уп-
равление России XVIII в. С. 61—63: Опись документов и бумаг Мос-
ковского архива Министерства юстиции. Кн. III.
7.	Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала
XVIII века до отмены крепостного права. С. 152—154, 120, 128—129,
133-134, 137, 145-146; ПСЗ. № 2775 (26 февраля 1714 г.), № 3265
(1 января 1719 г.), № 3897 (1822), № 3980, 5811 (1731), 8043 (1740).
8.	Соловьев С.М. История России. Т. XVI. С. 13, 30; Владимир-
ский-Буданов М.Ф. Государство и народное образование в России
XVIII в. С. 258 и др.; СИРИО. Т. XI. С. 420 (5 апреля 1721 г.); Пав-
лов-Сильванский Н.П. Проекты реформ в записках современников
Петра Великого. С. 5, 12, 15, 71; Романович-Славатинский А. Дво-
247
рянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного пра-
ва. С.406.
9.	Владимирский-Буданов М.Ф. Государство и народное образо-
вание в России XVIII в.; Пекарский П. История Императорской
Академии Наук. Т. I. С. XXIV, XXX; ПСЗ. № 2778, 28 февраля
1714 г. (первоначальное распоряжение государя о том же: № 2762,
20 янв.), № 2979, 18 января 1716 г., (первоначальное распоряжение:
№ 2971, 28 декабря 1715 г.), № 5811, 29 июля 1731г., №7171,
9 февраля 1737 г.; Романович-Славатинский А. Дворянство в России
от начала XVIII века до отмены крепостного права. С. 146—147.
10.	Петровский С. О сенате в царствование Петра Великого.
С. 206—208, 214, 217—218; инструкция 5 февраля 1722 г.: ПСЗ.
№ 3986.
11.	ПСЗ. № 1947 (1703), 2157 (1707), 2327, 2330, 2337 (1711),
2385 (1713), 2845, 2988 (1716), 3874 (1722) № 7142 (1736); Государ-
ственный Архив. Кабин, д. отд. I. Кн. № 53, л. 74; И. Посош-
ков. Сочинения. Ч. I. С. 89; Романович-Славатинский А. Дворян-
ство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права.
С. 123-125, 183-184.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
УЗАКОНЕНИЕ О ВОЛЬНОСТИ ДВОРЯНСТВА
Манифестом 18 февраля 1762 года Петр III даровал воль-
ность и свободу российскому дворянству, освободив его от
служебной повинности. Этим важным законодательным актом
отменена была существенная основа организации класса госу-
даревых служилых людей и полагалось начало образованию при-
вилегированного дворянского сословия.
Правительство Петра III «не находило той необходимости
в принуждении дворянства к службе, какая до того времени
потребна была», так как, по мнению его, лежавшая на дво-
рянстве в предшествовавшие царствования обязанность служ-
бы и учения принесла свои благие плоды: «Последовали от того
неисчетные пользы, истреблена грубость в нерадивых о пользе
общей, переменилось невежество в здравый рассудок, полез-
ное знание и прилежность к службе умножили в военном деле
искусных и храбрых генералов, в гражданских и политических
делах поставили сведущих и годных людей к делу, одним сло-
вом заключить, благородные мысли вкоренили в сердцах всех
истинных России патриотов беспредельную к нам верность и
любовь, великое усердие и отменную к службе нашей ревность».
Освободив дворянство от обязательной службы, манифест
дозволил российским дворянам беспрепятственно отъезжать в
другие европейские государства и служить иностранным госу-
дарям, и возвратил, таким образом, дворянству отнятое у него
московскими государями право отъезда. Дарованная дворянству
вольность, однако, не была безусловной. Манифест Петра III
сохраняет возложенную на дворянство Петром Великим повин-
ность образования, требуя, чтобы «никто не дерзал без обу-
чения пристойных благородному дворянству наук детей своих
воспитывать», под страхом тяжкого гнева государя. В отно-
шении же служебной повинности манифест не только удержи-
вает за государем право обязывать дворян служить неволей,
«когда особливая надобность потребует», но и возлагает на дво-
рянство нравственную обязанность «по всеподданнической вер-
ности и усердию не только не удаляться, ниже укрываться от
службы, но с ревностью и желанием в оную вступать и чест-
ным и незазорным образом оную по крайней возможности
продолжать». Дворяне, которые, злоупотребляя представлен-
249
ной им свободой, «никакой и нигде службы не имели, но
только как сами в лености и праздности все время препровож-
дать будут, так и детей своих в пользу отечества своего ни в
какие полезные науки не употребят», лишаются права приез-
да ко Двору, не могут быть терпимы в публичных собраниях и
торжествах и должны быть презираемы и уничижаемы всеми
верноподданными и истинными сынами отечества.
Императрица Екатерина II Жалованной грамотой на пра-
ва, вольности и преимущества благородного российского дво-
рянства, 21 апреля 1785 года, подтвердила «на вечные време-
на в потомственные роды дворянству вольность и свободу»,
подтвердила «благородным, находящимся в службе, дозволе-
ние службу продолжать и от службы просить увольнения по
сделанным на то правилам», а также «дозволение вступать в
службы прочих европейских, нам союзных держав и выезжать
в чужие края» (ст. 17—19). Вместе с тем дворянство обязано
было «во всякое российскому самодержавию нужное время,
когда служба дворянству общему добру нужна и надобна, —
по первому призыву от самодержавной власти, не щадить ни
труда, ни самого живота для службы государственной» (ст. 20).
Другие стеснения вольности дворянства, установленные Пет-
ром III, были отменены; для поощрения же к службе, дворя-
не, вовсе неслужившие и недослужившиеся до обер-офицерс-
кого чина, лишены были права голоса в дворянских собрани-
ях и права служить «по выборам» (ст. 64).
С освобождением от обязательной службы, дворянство, на-
деленное важными правами и преимуществами, заняло исклю-
чительное, привилегированное положение среди других сосло-
вий, по-прежнему обязанных государственными повинностя-
ми. Сверх прежних преимуществ владения населенными име-
ниями и свободы от личных податей, дворянское сословие по-
лучило преимущества в порядке судебной ответственности.
Жалованная грамота подтвердила «благородным право по-
купать деревни» — населенные имения (ст. 26). Право земле-
владения и связанное с ним право владения крепостными людь-
ми составляло, по законам 1754 и 1766 гг., исключительную
привилегию потомственных дворян.
Дворянскому сословию сохранена была податная привиле-
гия, несмотря на то, что она, наравне с привилегией зем-
левладельческой, утратила свое основание с отменой служеб-
ной повинности дворян. По Жалованной грамоте «благород-
250
ный самолично изъемлется от личных податей и по деревням
помещичий дом имеет быть свободен от постоя» (ст. 35, 36).
Подтвердив эти привилегии, Екатерина II даровала благо-
родному дворянству свободу от телесных наказаний и преиму-
щества в порядке суда: «Телесное наказание да не коснется бла-
городного; да не судится благородный окромя своими равны-
ми; дело благородного, впадшего в уголовное преступление,
да не вершится без внесения в сенат и конфирмации Импера-
торского Величества» (ст. 12, 13, 15).
Нарушая принцип разделения занятий между сословиями,
Жалованная грамота дала дворянству право заниматься торгов-
лей и промышленностью. «Благородным дозволялось заводить
фабрики и заводы по деревням, оптом продавать и из указных
гаваней за море отпускать товар, какой у кого родится или
выделан будет» (ст. 28, 32). Дворянам дозволено было также
заниматься торговлей и промыслами в городах, согласно ста-
тье 37, гласившей: «буде кто благородный желает пользовать-
ся городовым правом, да повинуется оному». Но это поста-
новление вскоре после издания Жалованной грамоты было
отменено указом Сената 1790 года, соответственно выражен-
ному в «Наказе» положению о том, что «противно существу
самодержавного правления, чтобы в оном дворянство торгов-
лю производило».
Привилегированное дворянское сословие, освобожденное от
прежнего тесного подчинения правительству, должно было
образовать собой, по мысли Екатерины II, самостоятельную
силу — опору монархии. «Империи и престолу полезно, — гла-
сит Жалованная грамота, — чтоб благородного дворянства по-
чтительное состояние сохранялось и утверждалось непоколеби-
мо и ненарушимо». В этих видах императрица обеспечивает
дворянству неотъемлемость и ненарушимость его «прав, выгод,
отличностей и преимуществ» и дарует ему корпоративное уст-
ройство. «Да пребудет на веки благородное дворянское досто-
инство неотъемлемо, наследственно и потомственно тем чес-
тным родам, кои оным пользуются» (ст. 2). Дворянское дос-
тоинство, со всеми связанными с ним преимуществами, со-
общается детям наследственно, и неотъемлемость его обеспе-
чивается особыми постановлениями: «без суда да не лишится
благородный дворянского достоинства и чести, а также —
жизни и имения» (ст. 8— 11). Постановления же суда по сим
делам могут быть приведены в исполнение лишь по рассмотре-
нии их Сенатом и по утверждении государем.
251
Опорой сословной самостоятельности дворянства является
корпоративное его устройство с широкими правами внутрен-
него сословного самоуправления и с известным участием в
предметах общего управления. Дворянам дозволено было со-
ставлять дворянские общества в каждом наместничестве (ст. 37).
Для охраны их независимости Жалованной грамотой было оп-
ределено, что «собрания дворян ни в каком случае не подле-
жат страже» (ст. 57) и вслед затем, в 1788 году, запрещено
было губернаторам входить в дворянские собрания. Дворянс-
ким обществам подтверждено было право «делать представле-
ния и жалобы чрез депутатов как сенату, так и Императорс-
кому Величеству» (ст. 48) и дозволено было «составлять особ-
ливую казну своими добровольными складками и оную казну
употреблять им по общему их согласию» (ст. 54).
Дворянские общества по «Учреждению о губерниях» 1775 г.,
подтвержденному Жалованной грамотой, избирали губернских
и уездных предводителей дворянства и депутатов, замещали по
выборам уездных судей и заседателей уездных судов, заседате-
лей верхнего земского суда, председатели коего назначались
короной, наконец, капитан-исправника и двух или трех дво-
рянских заседателей, заведовавшего уездной полицией нижне-
го земского суда, в состав коего входили также два сельских за-
седателя, назначавшихся из нижней расправы.
Утверждая в полном объеме сословные начала обществен-
ного строя, Екатерина II отказалась лишь от установления стро-
гой наследственной замкнутости дворянского сословия. Нару-
шавшее эту замкнутость начало выслуги дворянства было со-
хранено в своей силе. Императрица определила, что «благо-
родными разумеются все те, кои или от предков благородных
рождены или монархами сим достоинством пожалованы» (ст. 91),
и привела в толкованиях к статье 79 Жалованной грамоты указ
Петра I об уравнении с лучшим старшим дворянством служа-
щих первых восьми рангов, хотя бы они и низкой породы
были. Но в то же время Екатерина II стремилась возвысить при-
ниженное Петром Великим понятие благородного дворянско-
го достоинства, наследственной дворянской чести, которая,
по определению Жалованной грамоты, представляет собой
«следствие, истекающее от качества и добродетели начальство-
вавших в древности мужей, отличивших себя заслугами, чем
обращая самую службу в достоинство, приобрели потомству
своему нарицание благородное».
ЛЮДИ КАБАЛЬНЫЕ И ДОКЛАДНЫЕ1
Новгородская кабальная книга 7106 (1597) года. С.-Пб., 1894
Новгородские кабальные книги 7108 (1599—1600) года. С.-Пб., 1894
В 1586 году московское правительство, желая установить
контроль над вновь даваемыми служилыми кабалами, предпи-
сало записывать их в особые кабальные книги. Вслед затем в
известное Уложение о холопах 1597 года, создавшее новый вид
пожизненного кабального холопства, включен был указ, обя-
завший господ записать в крепостные книги, за подписью дья-
ков, и всякие старые крепости на холопов. Одна такая кре-
постная книга, содержащая извлечения из различных старых
актов на холопство, была издана Н.В. Калачовым в АИЮС1 2.
В «Актах, относящихся до юридического быта древней Рос-
сии»3, Калачов напечатал и одну небольшую кабальную книгу
Шелонской пятины 1599 года, вследствие малого объема (9 ак-
тов) представлявшую интерес только как образец подобных
книг. Изданные теперь Археографической комиссией, под ре-
дакцией ее члена С.Ф. Платонова, три большие кабальные
книги 1597 и 1599—1600 годов (входят в состав XV тома РИБ)
дают богатый материал для интересных наблюдений над холоп-
ством конца XVI века.
Древнейшая из этих трех книг составилась из вновь взятых
господами в Новгороде в короткое время с 15 по 19 декабря
1597 года служилых кабал на их добровольных послужильцев и
старинных холопов. Из записанных в эту книгу новых кабаль-
ных людей (105 человек, не считая их жен и детей) половина
предварительно долгое время, от 5 до 30 лет, служили добро-
вольно, без крепости у тех же хозяев4. Все эти «вольные холо-
пы», «добровольные послужильцы» превратились в кабальных,
1 Напечатано в ЖМНП. Январь. 1895 г.
2 Книга 2, половина I. 1855 г.; книга А.Б. Лакиера.
1 Том II, № 131 I. Кроме того, здесь помещено несколько гра-
мот из изданной теперь книги 1599 года.
4 Всего в эту книгу записано, не считая малолетних (до 12 лет),
174 лица; исключая жен и детей — 105 человек. Из них служивших
без крепости тем же господам: 1) от 1/2 года до 3 лет — 13 человек,
2) от 5 до 8 лет— 17 человек, 3) от 10 до 12 лет — 16, 4) от 15 до
20 лет — 18, всего 64 человека. Старинных холопов, давших кабалу
— 34, один приданий, один купленый, два полоняника. Трое били
челом в холопстве вновь.
253
вследствие Уложения 1597 года, предписавшего давать служи-
лые кабалы на лиц, прослуживших кому-либо без крепости
более полугода и против их воли. Распоряжение это было
вызвано, по-видимому, общим стремлением правительства того
времени внести большую определенность в юридическом отно-
шении лиц, хотя оно и оправдывало его совершенно иначе:
необходимость вознаграждения господ за содержание доброволь-
ного холопа («потому что тот человек того холопа кормил и
одевал и обувал»1). В 1606 г. царь Василий Шуйский отме-
нил этот указ, но через полгода он был восстановлен1 2, а
Уложение 1649 г. сократило до трех месяцев срок доброволь-
ной службы, делавшей человека холопом3 4.
Вторая значительная категория лиц, записанных в кабаль-
ную книгу 1597 года, это старинные люди. Все холопы и рабы
(женщины — ро'бы), или люди, имели специальные названия
по крепостям, утверждавшим права господина; они назывались
полным^ от полной грамоты, докладными — от докладной, куп-
леными — от купчей, придаными — от рядной или даной, ду-
ховными или по духовной — от духовного завещания5, полоняни-
ками — от плена, источника рабства, наконец, кабальными —
1 Уложение 1597 года 25 апреля; указная книга Приказа холопье-
го суда. № 1; АИ. Т. I, № 221; Хрестоматия Владимирского-Будано-
ва М.Ф.. Вып. III. Из этого Уложения мы узнаем об указе 1586 года
и об указе 1 февраля 1597 г. о записке всяких крепостей. Ср.: запис-
ные книги для лошадей (царский Судебник. Ст. 95 («спору для»)).
2 Указ царя Василия 7 марта 1606 г., отмена его Думой 12 сен-
тября 1606 года: Указная книга Приказа холопьего суда. № V, указ
21 мая 1609 года: № VIII.
3 Глава XX. Ст. 16.
4 Термин Русской Правды «обельный» был заменен впоследствии
общим названием «холоп» и «раба». В житейском обиходе холопы,
обыкновенно, назывались «людьми» (духовные), в XVII веке вошло
в употребление слово «крепостные» (см.: Уложение и дела о Ф. Шак-
ловитом). По мнению проф. Сергеевича, «в московских памятниках
обельный заменяется термином полный» (Русские юридические древ-
ности. Т. I. С. 95). Но в этом смысле слово полный употреблено,
кажется, только один раз, в законе 1597 года. Обыкновенно же это
слово употреблялось в указанном в тексте смысле «полным и доклад-
ным и приданым и кабальным всем прост».
5 «Духовная» в смысле духовная раба употреблена в ст. 66 (Су-
дебник княжеский) и ст. 75 (Судебник царский). «По духовной [рабе]
холоп, по приданой рабе холоп, а по холопе роба». Смысл этой ста-
тьи объяснен ст. 31 гл. XX Уложения 1649 г.: «а кто будет в какой
крепости в холопстве написан и те люди по рабе холоп и по холопе
254
от кабалы. Старинными людьми назывались как специально хо-
лопы по рядным или духовным, так и вообще все потомки
рабов, служившие по крепостям своих отцов.
И вот из книги 1597 года мы узнаем, что в этом году гос-
пода, будучи обязаны предъявить к записке все акты на холо-
пов и, не имея крепостей на некоторых своих старинных, при-
даных и купленых людей1, брали на них не новые полные или
купчие, а служилые кабалы, превращавшие этих холопов из
безусловных в пожизненных. Закон 1597 года предвидел слу-
чай пропажи старых крепостей и разрешил возобновлять уте-
рянные акты (полные, докладные, духовные, рядные), но толь-
ко те, о пропаже которых господа своевременно заявили. Но
ведь господа, казалось бы, могли, не возобновляя старых ак-
тов, брать на своих холопов новые полные грамоты, чтоб не
утрачивать своих прав на них, как на наследственных рабов.
Почему же они брали на своих холопов служилые кабалы?
Продажа «в полницу» в это время была еще разрешена; она была
запрещена несколько позднее* 1 2. Но и в это время правитель-
ство явно стремилось заменить продажу «в полницу» служилой
кабалой. Насколько можно судить по частному узаконению о
продаже «в полницу» кабальных, правительство разрешало в
это время давать полные и докладные только с доклада наме-
стнику московской трети3, тогда как прежде эти грамоты да-
вались и провинциальными наместниками с правом боярского
раба. А которые старинные люди написаны кому в духовной и по-
рядной записи в приданых и те люди по духовной и порядной записи,
по рабе холоп и по холопе раба», — то есть, за рабой, передаваемой
по наследству или в приданое, всегда следует ее муж, холоп, и об-
ратно. В этом сказалось признание неразрывности брака рабов, не-
отделимости мужа от жены (ср.: гл. XX, ст. 62, 86; XIX, 38; XI,
12). Но, обыкновенно, говорили холоп «по духовной» (закон 1597 г.
и Уложение. Гл. XX. Ст. 31).
1 Михей Васильев «приданой его Левонтьев» (с. 10), Микифор Куш-
лик «отца де его Осипова Алексея Попова купленый латыш» (с. 34).
Служилая кабала взята и на послужильца Петра Иванова — холопа по
браку с рабой, жена его Федора «его Леонтьевы придания робы Дарьи-
цына дочь» (с. 40). Служилые кабалы на полоняников (с. 1 и 22).
2 См. ниже.
3 «А которые кабальные люди учнут на себя полные и доклад-
ные давати, и тех кабальных людей отсылати с памятми и с каба-
лами к постельничему и к наместнику трети Московские, к Исто-
ме Осиповичу Безобразову и которые постельничие впредь будут»:
255
суда1. Вследствие того-то, быть может, господа в провинции
и брали служилые кабалы на своих старинных холопов, не же-
лая из-за двух-трех грамот ехать в Москву.
В рассмотренной нами книге мы имеем дело со случайны-
ми кабалами, взятыми в короткое время господами на лиц,
издавна служивших у них. В следующих двух книгах записаны
дьяком Дмитрием Алябьевым служилые кабалы на лиц, вновь
поступавших в холопство в Великом Новгороде, за время с
3 сентября 1599 года по 1 сентября 1600 года. При каждой гра-
моте дьяк записывал приметы холопа и показания о его про-
исхождении и прошлом, иногда настоящие коротенькие био-
графии. Таким образом, мы получаем интересные сведения об
отношении различных классов к кабальному холопству. Све-
дения эти приобретают особый интерес, так как относятся к
весьма важному времени в истории Московского царства, к
началу, впоследствии столь решительного, стремления прави-
тельства к полному закрепощению всех классов общества,
прикреплению их к лицу, тяглу или государственной службе.
Из всего числа лиц, давших на себя служилую кабалу в Нов-
городе в течение года (123 человека), более * 1 2/5 принадлежат к
числу вольноотпущенных холопов и послужильцев или старин-
ных холопов и кабальных, идущих в холопство к своим ста-
рым хозяевам или их детям. Но нас интересуют не вольноот-
пущенные, а люди, до продажи в кабалу чуждые холопству.
Таких вольных людей записано в книги 1599—1600 годов до 65.
Среди них очень немного лиц, имевших ранее самостоятельное
хозяйство, а именно: четыре бобыля, давшие служилые кабалы
своему же господину; один бывший кабальный, служивший в
бобылях за монастырем и «отпущенный архимандритом с бра-
тьею на волю»2; затем стрелец, побывавший на службе в Нов-
городе и Астрахани; четыре мастеровых, сапожник и портные,
Уложение 25 апреля 1597 (Хрестоматия. Владимирский-Буданов М.Ф.
Вып. 111. С. 92.) Я думаю, кабальных в данном случае велено отсы-
лать к И.О. Безобразову, потому что только он один и имел еще право
давать полные и докладные. Так разрешается трудность понимания
этого узаконения, которую отмечает проф. Владимирский-Буданов
(Вып. 1, прим. 15).
1 Судебник царский. Ст. 63, 66.
2 Исайко (с. 1), Евдоким Первой (с. 20), Васька Олексин (с. 34),
Ив. Степанов (с. 45), Степан Микулин (с. 17).
256
из которых двое шили платья, «ходя по наймам», третий, ста-
рик 70 лет, раньше служил по кабале; наконец, два дьячка,
жившие раньше в монастырях1.
Все остальные — изгои, силой обстоятельств или собственной
волей исключенные из своего состояния; все это люди, осиро-
тевшие с малолетства и с детства ходившие по чужим людям,
или с ранней молодости ушедшие на сторону от своих отцов в
наймы, или начавшие гулять «в поле в казаках». Первое место
среди них занимает категория малолетних сирот; некоторые из
них, мальчики и девочки, так и продавались в кабалу, будучи
всего 8—12 лет1 2, другие некоторое время «ходили по добрым
людям» или служили по найму; многие из них были родом
крестьяне, один — сын торгового человека, другой — сын
стрельца3. Затем следует второй разряд изгоев — нищих, бро-
дяг, «гулящих людей» — казаков. Один с малолетства «питал-
ся Христовым именем», другой, как сам заявил в расспросе,
«жил в гулящих людях», третий, бродяга-латыш, пришел «про-
сить хлеба», тот, вернувшись из литовского плена, побывал
на Дону, тот «гулял на Волге в казаках»; один же крестьянс-
кий сын «побыл на поле у атамана лет с восьми... пришел в
Новгород проведывати родимцов, и родимцов никого не сыс-
кал»4, и все в конце концов продались в кабалу, зная, что и
от кабалы легко уйти «в поле»5.
Особенный интерес представляют данные кабальных книг
об отношении крестьянского класса к холопству, так как они
относятся к переходному времени, закончившемуся закрепо-
1 Сем. Федоров (с. 25), Фед. Богданко (с. 23), Микита Смирка
(с. 40), Сергей (прозе.) Семен (с. 68), Корн. Сухой (с. 5); дьяки:
Сем. Коромыслов 35 лет (с. 10) и Бор. Зубов 30 лет (с. 68).
2 Авдотья Белка 8 лет (с. 46), латыш Семаков 13 лет (с. 50), Карл
Иванов, сын бобыля, 12 лет (с. 57), Софьица Щербакова, бобыльс-
кая сирота, 12 лет (с. 60), Андрей Федоров 11 лет (с. 73).
3 С. 61, 77; крестьяне: с. 9, 13, 16, 32 (сирота, с 6 лет нищен-
ствовал) и др.; неизвестного происхождения: с. 11, 14, 15, 23 и др.
4 С. 24, 8, 22 (Левонтий Алексеев), 22 (Кирило Богданко), 58
(Андр. Васильев), 54 (Серг. Дмитриев). «Походя взрос по городом»:
с. 11 (Вас. Аввакумов); дети нищих: с. 31 (Гурейко), 39 (Михайлов).
5 Общие итоги приблизительно следующие: всего записано в кни-
гу 123 новых кабальных: из них мы берем 119 человек с более или
менее известным прошлым. Из этих же: 1) холопов — 54 (отпущен-
ных холопов и кабальных — 7; отпущенных послужильцев — 19, да-
ющих кабалу своим старым господам — 14; переходящих от отца к
сыну: кабальных — 2, послужильцев — 4); 2) сирот малолетних— 25
257
щением крестьян. В это время, в конце XVI века, по гос-
подствующему в настоящее время мнению, в положении кре-
стьянского класса не произошло еще никакой существенной пе-
ремены. В это время все участие правительства в крестьянс-
ком вопросе ограничивалось разбирательством исков о «беглых»
крестьянах, то есть вывезенных и выбежавших не в срок, без
отказа, и в 1597 году, подавленное множеством таких исков,
правительство даже издало указ, благоприятный для крестьян,
сократив срок подачи исков о беглых до пяти лет1. Косвенное
подтверждение этим соображениям дают и данные кабальных
книг, касающиеся практики поступления крестьян в холопство.
Когда правительство действительно закрепостило крестьян, то
оно, естественно, объявило «крепкими» не одних домохозяев,
но и их сыновей, братьев и племянников* 1 2. Но в 1599—1600
годах, как мы видели выше из показаний кабальных холопов,
дети крестьян свободно, при жизни и по смерти своих отцов,
шли на сторону, в наймы, в казаки или в кабалу3. Точно также
правительство в это время разрешало еще крестьянам «бить че-
лом» в кабальное холопство своим же господам; выше мы отме-
тили уже четыре таких случая4. Впоследствии, в связи с общим
прикреплением крестьян, это было строго запрещено: «по госу-
дареву указу, — говорит Уложение 1643 года, — никому на кре-
стьян своих и на крестьянских детей кабал имати не велено»5.
В новгородских кабальных книгах мы встречаем и другую
любопытную практику поступления в кабальное холопство,
впоследствии запрещенную. И в книгах 1597 г., и в книгах
(из них крестьянских детей — 10, один сын торгового человека и
один — стрельца — (с. 61); 3) нищих и гулящих людей — 10; 4) лиц,
имевших самостоятельное хозяйство, — 12; 5) без определенных за-
нятий — 18 (детей крестьян, стрельцов, мастеровых). По происхож-
дению все кабальные делятся так: крестьянских детей и бобылей —
32; детей мастеровых— двое: детей стрельцов— 6; сын торгового че-
ловека — один. Остальные неизвестного происхождения.
1 ААЭ. Т. II, №. 20.
2 Уложение 1649 года. Гл. XI. Ст. 3. Писцовый наказ 1646 года
(ААЭ. Т 111.)
3 То же правило действовало в 1609 году (ААЭ. Т. И, № 133.
С. 246).
4 С. 214. Служилые кабалы на собственных крестьян разрешено
было брать особым указом 1606 года лишь в виде временной меры:
ААЭ. Т. 11, № 40. Раньше царский Судебник давал даже льготу от
уплаты «пожилого» крестьянам при продаже их в холопы (с. 88).
5 Гл. XX. Ст. 113. Ср.: гл. XI. Ст. 32.
17 Зак. 73
258
1599—1600 г. записаны служилые кабалы, данные двоим бра-
тьям-хозяевам и отцу с сыном вместе1; в этом не видели еще
коренного противоречия указу о пожизненности кабального
холопства. Только в 1606 году правительство заметило этот
обход закона 1597 года, делавший из пожизненной кабалы
наследственную, и указало: «сыну с отцом и брату с братом и
дяде с племянником на людей кабал писати и в книги запи-
сывати не велети»1 2.
Такое единовременное заключение двух актов особо запре-
щено (Уложение. Ст. 9. Гл. XX).
В конце XVI века правительство или местные власти, за-
быв об указе 1559 года, еще признавали законными и служи-
лые кабалы на несовершеннолетних; дьяки записывали в кни-
ги кабалы на детей 8—13 лет3. Уложение 1649 года вполне ре-
зонно запретило совершение таких сделок и установило пре-
дельный возраст для самопродажи в холопство — 15 лет4.
Новгородские кабальные книги заключают в себе, таким об-
разом, немало интересного материала для истории низших
классов московского общества и в особенности для истории ка-
бального холопства. Это последнее, несомненно, заслужива-
ет большого внимания, чем то, какое уделяла ему до сих пор
наша историческая литература. Институт служилой кабалы
интересен и сам по себе, как оригинальная форма частной за-
висимости, так и в связи с общей историей развития рабства
в России. Только в недавнее время сделана была проф. Клю-
чевским первая попытка обстоятельного изучения происхожде-
ния и развития кабального холопства в его известной статье
«Происхождение крепостного права в России»5.
1 Книга 1597 года: с. 31 (Мих. Иванов), 41 (Вас. Ондреев с се-
мейством), 49 (Сав. Васильев). Книги 1599—1600 годов: с. 2 (Сид.
Васильев), 15 (кабала Устиньи Федоровой отцу с сыновьями), 26
(Авд. Федорова), 51 (Герае. Гараш), 57 (Карл Иванов).
2 Хрестоматия. Владимирский-Буданов М.Ф. Вып. III. С. 100.
Проф. Владимирский-Буданов (прим. 28) справедливо не допускает
толкования неясных слов этого указа в смысле разрешения давать еди-
новременно отдельные кабалы отцу и сыну («а велети писати кабалы
порознь, отцу опроченная кабала, а сыну опроченная кабала»),
? Книга 1597 года: отдельные кабалы на детей 8—11 лет — с. 22,
29, 30; книги 1599-1600 г.: с. 18, 46, 51, 52, 57, 60, 73, 77.
4 АИ. Т. I, № 154. XII. Гл. XX. Ст. 20.
5 Русская Мысль. 1885, № 8 и 10.
259
Причиной возникновения кабального холопства, по пред-
положению проф. Ключевского, был «какой-нибудь перелом,
совершившийся в народном хозяйстве». «Трудно объяснить, —
говорит он, — что именно произошло тогда в народном хо-
зяйстве, но можно заметить, что произошло нечто такое,
вследствие чего чрезвычайно увеличилось количество свобод-
ных людей, которые не хотели продаваться в полное рабство,
но не могли поддержать своего хозяйства без помощи чужого
капитала... и, не отказываясь от свободы навсегда и безус-
ловно, входили в долговые обязательства, устанавливавшие
неволю временную и условную»1. Но это объяснение, как ка-
жется, не вполне соответствует существенным чертам служи-
лой кабалы. Люди, продававшиеся в кабалу, едва ли реша-
лись на это для поддержания собственного хозяйства, так как
они обязывались за рост служить во дворе господина, стано-
вясь таким образом в положение наймитов и рабов; кроме
того, они занимали обыкновенно крайне малую сумму, едва
ли достаточную для серьезной поддержки хозяйства1 2. Факт по-
явления кабальных людей указывает, по моему мнению, от-
нюдь не на увеличение числа разорившихся домохозяев, не
желавших продаваться в полное рабство: бездомовные люди
точно так же, как и самостоятельные хозяева, стремились,
само собой разумеется, при первой возможности, сохранить
за собою известные права при продаже в рабство. Вопрос,
таким образом, заключается в том, откуда для людей, дове-
денных до крайности (бездомовных бродяг и нищих или бан-
кротов-хозяев все равно), явилась эта возможность обеспечить
за собою, при продаже в рабство, право выкупа на волю (сущ-
ность кабалы XVI века).
1 Р.М. 1885. №8. С. 16.
2 Во второй половине XVI века (1563—1598 гг.) при покупке в
кабалу мужа с женой и детьми давали от 3 до 15 руб. московских;
при покупке одного человека мужчины или женщины — от 2 до 6
руб., очень редко — 10 р. (Крепостная книга, принадлежащая Ла-
киеру). В 1596—1600 гг. в Новгороде давали одному кабальному от
1 до 5 р. моек. В виде исключения одному дьячку при продаже в
кабалу дали 7 р. и одному сыну холопа— 15 р. (1599 г. С. 10 и 29).
Один-два рубля давали большей частью мальчикам и девочкам. Мужу,
жене и детям вместе давали обыкновенно 5 р. Только Григорию Фили-
пову с женой и тремя детьми дали 10 р. (1596 г. С. 48).
17*
260
Факт возникновения в начале XVI века1 нового, условного
кабального холопства с правом выкупа на волю и указывает на
недостаток у хозяев в рабочих руках — холопах, заставивший
их, вместо более выгодной для них покупки человека «в пол-
ницу», брать на него менее прочную служилую кабалу1 2. Недо-
статок же в рабах стал ощутимым или от расширения более
крупных частных хозяйств, или от уменьшения наличного числа
лиц, готовых продаться в рабство, скорее же всего и от того
и другого. Возникновение условного холопства неслучайно
совпадает с началом известного отлива населения на окраины,
и быстрое распространение кабального холопства параллельно
с уменьшением числа населения в центральных областях в те-
чение XVI века еще более убеждает в причинной связи обоих
явлений3. При этом надо иметь в виду, что на приволье но-
вых мест скорее всего шли разного рода «изгои», именно те
люди, для которых прежде, когда окраины были заняты тата-
рами, был один исход — рабство. Мы уже видели из кабаль-
ных книг, что из числа новых кабальных в XVI веке многие
предварительно побывали «в поле, в козаках».
Другой причиной, вызвавшей недостаток в рабах, была,
быть может, та, что к концу удельного периода плен, один
из двух главных источников рабства, перестал доставлять хо-
1 Первое упоминание о кабальных людях встречается в духовной
1481, затем в духовной 1509 г. (СГГД. Т. I, № 112, 147. Проф. Сер-
геевич почему-то не упоминает о первой из этих грамот: Русские
юридические древности. Т. I. С. 148). Как видно из духовных с
1526 г., изученных проф. Ключевским, обычай продажи в кабалу рас-
пространился в первой четверти XVI века (Р.М. № 1885. № 8. С. 13).
2 Только крайняя необходимость могла заставить господ согласиться
на замену полных людей кабальными. Право выкупа на волю анало-
гично праву крестьянского перехода, с которым с XVI века так бо-
ролись господа.
3 Переселения из центральных областей достигли обширных раз-
меров во второй половине XVI века (Чечулин Н.Д. Города Московс-
кого государства в XVI веке. С. 173—175). Начало движения отно-
сится к началу XVI века. Земледельческая колонизация, надо пола-
гать, во многих местах предшествовала построению городов на окра-
инах; города же стали усиленно строиться со второй четверти XVI
века. О колонизации Поволжья на рубеже XV и XVI веков: Перстят-
кович. Поволжье в XV—XVI веке. С. 104—109, 111, 119; о колони-
зации Дона в то же время: наказ 1502 г.; Иловайский Д. История
Рязани. Кн. I. С. 202.
261
лопов в прежнем громадном количестве1. «Плен, как источ-
ник рабства, — замечает проф. Владимирский-Буданов, — все
более и более сокращается уже в XIII, XIV, XV веках. При-
чины этого лежат в том, что прежний частный интерес войны
постепенно переходит в политический, то есть, война обра-
щается в средство достижения интересов исключительно госу-
дарственных, например, приобретение части территории и т.д.
Этот переход ознаменовался запрещением захватывать в плен
мирных жителей и их имущество (в первый раз по договору с
ляхами — в 1229 г.)»1 2. Новый взгляд правительства на плен-
ных, как на государственную собственность, отразился в ука-
зе царя Иоанна IV от 1 сентября 1558 года: правительство раз-
решало продаваться в холопство только тем из полоняников-
новокрещенов, которые «государю в службу не пригодятся или
государеву службу служили, да от службы отставлены»3.
Развитие кабального холопства, как юридического инсти-
тута, весьма различно изображается исследователями истории
русского права. Некоторые, как Калачов4 и проф. Владимир-
ский-Буданов (последний, подчиняясь мысли о постоянном
следовании закона за практикой), почти не различают двух су-
щественно различных форм кабального холопства до и после
указа 1597 г.5 Большинство ставит служилую кабалу в связь с
закупами и закладчиками (проф. Чичерин, Ключевский, Вла-
1 Лохвицкий в диссертации «О пленных по древне-русскому пра-
ву» говорит, что в княжеских междоусобиях «пленные, по заключе-
нии мира, взаимно возвращаются без выкупа и поголовного разме-
на», не обоснованно возведя в общее правило соответствующие ста-
тьи многих княжеских договоров (СГГД. Т. I). Кроме междоусобиц,
много пленных-рабов доставляли также внешние войны.
2 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права.
Т. II. С. 3, 74.
3 Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия. Вып. III. С. 23. Этот
же указ установил запись в книги у казначеев крепостей на новокре-
щенов.
4 Предисловие к крепостной книге Лакиера: АИЮС. Кн. 2.
Пол. 1. С. 13 и 25.
5 «Заем в древнее время обеспечивался обыкновенно личным зак-
ладом. ...Таким образом и устанавливалось временное холопство, име-
нуемое в земский период закупничеством, а в Московском государ-
стве служилой кабалою. Закупничество продолжалось до отработки
долга с процентами или до уплаты его, а служилая кабала — до смерти
или холопа, или его господина, не переходя к преемникам ни того,
262
димирский-Буданов). Проф. Ключевский видит в развитии ка-
бального холопства влияние холопства докладного, причем при-
дает последнему некоторые черты кабального. Проф. Сергее-
вич, обыкновенно строго державшийся прямого смысла актов,
не отличает докладных холопов от кабальных1.
В истории кабального холопства необходимо строго разли-
чать два периода: первоначальный и после указа 1597 г. Сна-
чала кабальные люди не были холопами; до 1597 г. кабальные
люди — это свободные должники, обязавшиеся взамен упла-
ты процентов служить во дворе господина бессрочно, до упла-
ты долга («за рост служите по вся дни во дворе»). В заемных
росписках-кабалах они называют себя не иначе как заемщика-
ми1. Правительство в XVI веке строго держалось этого
формального взгляда на служилую кабалу. Судебник 1550 г.
знает не кабальных холопов, а свободных «серебряников» (за-
имщиков), людей «по кабалам за рост служите». Указ 15 ок-
тября 1560 г. называет кабальных людей не иначе как «заим-
щиками», подтверждает постановления о них Судебника и не
отличает служилых кабал от ростовых* 1 2 3. В правой грамоте
1547 г. кабальный человек Онисимка также ни разу не назы-
вается холопом4. Сначала и господа называли кабальных не хо-
ни другого» (Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор... Т. 11. С. 76).
Кабальное холопство есть холопство пожизненное, но не потомствен-
ное; оно превращено в пожизненное настоящим указом, вопреки
ст. 78 царского Судебника «но, конечно, обычай предупредил в этом
случае закон» (Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия. Вып. III.
С. 90, прим. 11).
1 О докладных см. ниже. Отметим также оригинальное мнение
Д.И. Иловайского. «С течением времени, — говорит он, — кабаль-
ные или полусвободные холопы в силу новых договоров пли просто
в силу давности обращались или в полные, или в докладные. Эти
докладные составляли среднюю ступень между полными и кабальны-
ми» (История России. Т. III. С. 430). Между тем, такие новые до-
говоры запрещены были указом 1560 г. Последнее же замечание —
перевернутая наоборот теория проф. Ключевского.
2 «А кой нас заимщик в лицех, на том деньги и служба». «Заим-
щик Степанко руку приложил» (Новгородская кабальная книга. С. 12,
29 и 68).
3 Судебник царский. Ст. 78; Указная книга вед. Казнач. Ст. XVI.
Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия. Вып. III. С. 26, 27.
4 АЮ. № 22. Онисимко был обвинен и выдан истцу «головою до
искупа».
263
лопами, а «серебряниками» и, отпуская на волю, не давали
им отпускных, как холопам, а выдавали безденежно кабалы1.
Но на практике, кабальные люди, вероятно, с первого их
появления стали в положение холопов. Сама служба во дворе
господина в то время бесправия, сильного самоуправства и
частного суда, неизбежно равняла с холопами неоплатного дол-
жника, отдавала его на полную волю господина1 2. «А кто че-
ловека держит в деньгах и он того своего человека судит сам,
а окольничие в то у него не вступаются» — это правило едва
ли не было общим, хотя мы и встречаем ясное выражение его
только в жалованной грамоте Смоленску 1514 г.3
Кроме прав владения и пользования кабальным человеком,
господин до 1597 г. имел и право распоряжения им. Это по-
ложение можно вывести и a priori из положения о кабальных,
как неоплатных должниках, как сделал проф. Сергеевич4, но
можно и доказать с документами в руках. Кабальные в XVI веке
переходят по наследству и даются в приданое. «Да брату-ж на-
шему Ивану, — читаем в дельной 1587—1588 г., — досталось
отца нашего старинных людей, полных и кабальных»... Тягался
Иван Лодыгин о кабальном своем человеке, говорит одна пра-
вая грамота 1595 г.: «и истец в расспросе сказал, что тот чело-
век его, а зовут его Савкою, Григорьев сын, а дали в придан-
ные, за матерью его (Лодыгина) отца, их: Гришу да мать его
Оленку, да сестру его Поженку»5.
1 В духовной князя Ногтева 1534 г. читаем: «а что мои люди по
кабалам серебряники и по полным грамотам... холопы». Духовная
Арбузова, 1556 г.: «те мои люди на слободу и кабалы бы им выдати
безденежно»; «серебряники кабальные» (Ключевский В.О. Происхож-
дение крепостного права в России. С. 13—15. — РМ. 1885. №8).
2 Превращение кабальных людей в холопов проф. Ключевский
объясняет так: княжеские закладчики первые стали в положение хо-
лопов, так как они были в двойной зависимости, частной и полити-
ческой, от своих господ. Вслед за князьями, превратившимися в
бояр, и все господа стали смотреть на своих закладчиков-кабальных
людей, как на холопов (Ключевский В.О. Происхождение крепостно-
го права в России. С. 85. — РМ. 1885. №10).
3 СГГД. Т. I. № 148.
4 Сергиевич В.И. Русские юридические древности. Т. I. С. 149.
5 АЮБ. Т. I, № 105, II; АИЮС. Кн. 2, пол. 1 (Лодыгин пред-
ставил в суд и данную отца своего на Гришу). Там же (С. 68, 69):
«Ондрей Юрьев сын Косицкой да Максим Богдановы дети Косицко-
го поделили меж себя полюбовно людей своих полных и докладных
264
У кабального человека, правда, оставалось еще право вы-
купа на волю, важное его преимущество перед безусловным
рабом. Но не надо преувеличивать значение этого права; воз-
можность выкупа на свободу была, в сущности, одной фикци-
ей; право выкупа сводилось на практике к праву перехода, пе-
ремены одного господина на другого. «Мудрено представить,
— замечает Беляев, — чтобы бедняк, занявший деньги и от-
давший себя в работу за одни проценты, удобно мог найти
средство для уплаты самого капитала»1. Он мог выкупиться
только, когда находил нового кредитора и, следовательно, но-
вого господина.
Смысл замечательного указа 1597 г., создавшего новую фор-
му кабального холопства, пожизненного, до смерти господина,
и заключается прежде всего в лишении кабальных людей этого
права перехода, в их прикреплении к лицу господина* 1 2. Этот указ
и одновременный с ним указ о прикреплении вольных холо-
пов, добровольных послужильцев3 4, являются, таким образом,
предвестниками значительно более поздних распоряжений пра-
вительства о прикреплении крестьян. Лишив кабальных людей
права выкупа, правительство в то же время впервые офици-
ально назвало их холопам^. В этом случае закон закрепил то,
что, как мы видели, давно уже установилось на практике.
Мысль же об установлении пожизненного холопства издав-
на была не чужда московскому правительству. Указ 1597 г.
только распространил на кабальных действие закона 1556 г. о
пожизненном холопстве пленных. «А кто ищет полоняника в
холопы, — гласит этот закон, — котораго полону ни буди, и
и кабальных»; АЮ, № 420, духовная кн. Н. А. Ростовского: «Да
пожаловал есми жену свою княгиню Овдотью своими людьми кабаль-
ными... тем людям жити у княгини после княжого живота пять лет».
1 «Законы и акты о крепостном состоянии в древней Руси» (Ар-
хив исторических и практических сведений. Кн. 2. С. 97). Сергее-
вич В.И.: «служилой кабалой достигалось почти полное закрепление
должника верителю и сл.». (Русские юридические древности. Т. 1.
С. 148).
2 Беляев И.Д. Крестьяне на Руси. С. 90.
3 В том же Уложении 25 апреля 1597 г. (см. выше). Это значе-
ние указа отметил Соловьев (История России. Т. VII. С. 650).
4 «И тем всем людям... по тем служилым кабалам, по старым и
по новым быть, в холопстве, как и по докладным... и те их дети тем
своим государем в холопы...» (Владимирский-Буданов М.Ф. Хресто-
матия. Вып. 111. С. 90, 91).
265
утяжет его многими свидетели и тот полоняник ему холоп до
его живота, а детям его не холоп»1. Мысль эту правительству
могла дать практика, именно: обычай давать отпускные рабам при
смерти, очень распространенный в то время.
Указ 1597 г. о холопстве кабальных до смерти господина
приобретает особое значение, если рассматривать его в связи
с общей политикой правительства по отношению к холопству.
Политика московского правительства в XVI веке, нуждавше-
гося в людях и средствах, естественно, была направлена к ос-
лаблению рабства, так как свободный человек, становясь ра-
бом, ускользал, подобно закладнику, от государственной служ-
бы и повинностей. В половине XVI века политика эта не была
еще вполне последовательной. Царский Судебник, с одной
стороны, ограничивая притязания господ, настаивает на том,
что дети, родившиеся до холопства отца, свободны; объявля-
ет, что холоп не может продать своего сына за долги; нако-
нец, закрывает один из Источников рабства — рабство за дол-
ги* 2; но, с другой стороны, тот же Судебник почему-то дает
льготу от уплаты «пожилого» и от соблюдения закона о Юрьеве
дне крестьянину, продающемуся с пашни в полные холопы3.
Во второй половине XVI века враждебная рабству тенденция
московских государей проявляется все решительнее. В 1558 г.
за подложные крепости на вольных людей установлено было
необычно жестокое наказание: смертная казнь и господину, и
чиновнику, совершившим подлог. В 1560 г. несостоятельным
должникам запрещено было давать на себя крепости полные и
докладные, даже если они изъявили на это желание4. В
1556 г., как мы отметили выше, установлено было пожизненное
холопство пленных.
Все эти указы завершились Уложением 1597 г. о кабальных
и вольных холопах. Это Уложение стоит в связи с прекраще-
нием продажи в полное холопство. Указ об этом, если только
он был, издан был в первой половине XVII века до Уложения
1649, в котором о продаже «в полницу» уже нет и упомина-
’ Указная книга вед. казначеев. 2 августа 1556. № V; Владимир-
ский-Буданов Г.Ф. Хрестоматия. Вып. III.
2 Ст. 76 и 90. Злостное банкротство исключается из этого правила.
’ Ст. 88.
4 Указная книга вед. казначеев. 30 ноября 1558, № XIV и 15 ок-
тября 1560, № XVI.
266
ния1. Решительным шагом правительства в этом направлении
было Уложение 1597 г. Оно явно стремится заменить продажу
«в полницу» продажей в служилую кабалу. Предлагая закре-
постить добровольных холопов, оно даже не упоминает о воз-
можности брать на них полные или докладные крепости и как
бы делает обязательным закрепление их служилыми кабалами1 2.
Правда, Уложение 1597 г. не запрещает еще продажи «в пол-
ницу», но, как мы отметили выше, затрудняет ее, обставляя
особыми формальностями. При этом везде оно проявляет свою
враждебность продаже в полное холопство; кабальных людей,
изъявивших желание дать полные грамоты и отказавшихся от
этого заявления уже стоя перед наместником московской тре-
ти, оно предписывает отсылать в Холопий приказ и давать
служилые кабалы. Мы уже видели враждебное полному хо-
лопству приложение на практике указов 1597 г.: в Новгороде
не только добровольные послужильцы, но и старинные холо-
пы приданые и купленные после этого года превращались в ка-
бальных3. Но, помимо распоряжения правительства, на по-
степенное исчезновение обычая продажи в полное холопство,
повлияли, быть может, те же причины, которые вызвали в
начале XVI века появление кабальных людей, а именно есте-
ственное предпочтение вольными людьми пожизненной каба-
лы наследственному, безусловному рабству и по-прежнему ощу-
щавшийся господами недостаток в рабочих руках.
Окончательное превращение вольных заимщиков в холопов
с 1597 г. не отразилось, однако, сначала на форме служилой
кабалы. В новгородских кабальных книгах 1599—1600 гг. так
же, как в позднейших кабалах XVII века4, форма кабалы —
заемной росписки — осталась неприкосновенной, но некото-
рые приписки к кабалам странно ей противоречат. Большин-
ство кабальных заявляют в расспросе, что они волею «бьют
челом» в службу такому-то господину; кабальные сами подпи-
сываются под своими показаниями, называют себя заимщи-
1 В указе 1597 г., как замечает проф. Владимирский-Буданов,
встречается последнее прямое указание на право продажи «в полни-
цу» (Хрестоматия. Вып. III. С. 92, прим. 15).
2 «И на тех вольных холопей служилые кабалы давати».
3 См. выше: с. 254.
4 АЮБ. Т. И, № 127. I—XI. Еще в 1665-1668 гг. кабальные
называют себя заимщиками, занимают деньги на год и обязываются
служить за рост (№ X, XI. С. 31).
267
ками; но некоторые говорят уже, что они «бьют челом» в хо-
лопы'. Это выражение и вошло позднее, в конце XVII века, в
кабалу, когда появились и заемные расписки — кабалы без
займа1 2. Заем по служилым кабалам Уложение 1649 г. называ-
ет уже жалованьем кабальному и из фискальных целей опреде-
ляет норму жалованья в 3 рубля3.
Кабальное холопство, как мы заметили выше, ставится
многими исследователями в непосредственную преемственную
связь с закладничеством и закупничеством. Так, проф. Чи-
черин, видящий в закупничестве «род личного найма, но с
присоединением к этому заемного обязательства (купы)», ут-
верждает, что «впоследствии самое это слово (закуп) исчеза-
ет, а вместо него является название закладня, которое в свою
очередь превращается наконец в название кабального холопа»4.
Точно также проф. Ключевский говорит: «личная зависимость
закупа создавалась заемным обязательством, которое состояло
в обязательной работе закупа на хозяина-заимодавца до упла-
ты долга», — и далее: «в удельное время такие закупы называ-
лись закладнями или закладниками», — из закладничества же
впоследствии, под действием особых начал, выработалось хо-
лопство кабальное5.
Блестящий анализ отношений закупничества, сделанный
проф. Сергеевичем, показал, что оно не было договором зай-
ма, а чистой формой договора найма, что закуп-наймит не
занимал и не уплачивал долга, а только брал вперед плату и
погашал ее своей работой6.
1 Новгородские кабальные книги 1599-1600 гг. С. 36, 37, 43,
44, 73, 74.
2 АЮБ. Т. I. № 127. XII—XVII.
3 Гл. XX. Ст. 19, 78: «Не взяв кабалы, не давай и жалования».
Сумма эта была крайне невелика, если принять во внимание, что
год службы неоплатного должника Уложение оценило в 5 р. (Гл: X.
Ст. 266).
4 Чичерин Б.Н. Опыты по истории русского права. С. 154.
5 Ключевский В.О. Происхождение крепостного права в России.
Русская мысль. 1885, №8. С. 12, 14 и № 10.
6 Сергеевич В.И. Русские юридические древности. Т. I. С. 177—
190. Я не могу согласиться только с примечанием на с. 177, где
Сергеевич, полемизируя с Неволиным, утверждает, что слово закуп
никогда не означало залога или заклада. Оба они имели при этом в
виду только цитату из ДАИ (Т. II. С. 136). Но вот текст из жало-
ванной грамоты 1515 г., в котором слово закуп, очевидно, употребле-
но в смысле заклада «а пожаловал есми слугу своего Дмитрея Иванова
268
В закладничестве, как кажется, также недостаточно осно-
вано, видят договор займа, с обеспечением долга личным зак-
ладом должника1. «Устанавливая различие между служилыми
кабалами и ростовыми, царский Судебник, по-видимому, не
оставляет места закладничеству», как особому договору займа* 1 2.
Это наблюдение проф. Сергеевича имеет важное значение. Су-
дебник так строго регламентирует отношения между верителя-
ми и должниками, что он не умолчал бы и о закладничестве,
если б оно было особой формой займа с залогом, если б из
него возникала зависимость, аналогичная служилой кабале. И
это умолчание Судебника 1550 г. наводит на мысль, что зак-
ладничество было чем-то иным.
Это подтверждает и Уложение 1649 года. Говоря подробно
о закладчиках, Уложение не знает закладных кабал на самих
должников, подобных тем, какие писались при закладе недви-
жимого имущества или живой собственности (жены или раба)3.
Из статьи 18 главы XIX видно, что закладчики, если укреп-
лялись чем-либо господам, то укреплялись точно так же, как
и крестьяне, не закладными, а обыкновенными кабалами, за-
писями о заемных долгах или о ссуде4. Из того же Уложения
сына Мирославича и его детей тем селом и деревнями в прок ему и его
детям, волен Дмитрей и его дети то село и деревни кому дата, и про-
дати, и променити и в закуп дати, и по душе дата» (ААЭ. Т. II. № 160.
С. 131).
1 Карамзин так перевел известное постановление о закладниках в
договоре с Новгородом 1265 г.: «не должны брать людей в залог по
долгам ни купцов, ни землевладельцев» (История государства Рос-
сийского. Т. II. Гл. I). Ср.: Неволин К. История российского граж-
данского законодательства. Т. III. § 445; Мейер Д., Древнее русское
право залога. С. 7—9 (древнейший залог — залог самого себя); Сер-
геевич В.И. Русские юридические древности. Т. I. Гл. 2, VI. — Для
всех закладываться, значит отдавать себя в залог, и никто не указы-
вает текста в подтверждение этой априорной посылки. А.С. Лаппо-
Данилевский под термином закладничества понимает и личный и реаль-
ный заклад, но при дальнейшем изложении (что совершенно естествен-
но с моей точки зрения) речь идет исключительно о реальном закладе
недвижимости (Организация прямого обложения. С. 150, 154; Милю-
ков П.Н. Спорные вопросы финансовой истории. С. 88).
2 Сергеевич В.И. Русские юридические древности. Т. 1. С. 272.
3 См. закладные кабалы в АЮБ. № 126. Т. II.
4 «А которые посадские разных сотен и слобод тяглые люди взяты
будут из закладчиков в тягло, и те люди, из-за кого они будут взя-
ты, учнут на них бити челом Государю по кабалам, или по запи-
269
видно, что эти ссуды и кабалы не были обычным и существен-
ным условием закладничества: «и впредь тем всем людям,
которые взяты будут за Государя, ни за ково в закладчики не
записыватися и ни чьими крестьяны и людьми не называти-
ся»*. И только. Ни слова о заемных записях, а тем более о
закладных кабалах. Едва ли случайно Уложение, вместо слов
не «закладываться» или «в закладчики не записываться», ни
разу не сказало: «и впредь тем всем людям никому закладных
кабал на себя не давати».
Слово закладывать, кроме значения отдавать что-либо в зак-
лад (залог), имеет еще и другой смысл: заграждать, закрывать
(закладывать камнями). Закладываться значило в старину зак-
рываться, защищаться. В этом смысле употреблено это слово
в приводимом Далем старинном выражении: «войско стало, за-
ложившись рекою», — то есть, оградясь, закрывшись рекою.
Точно также выражение «заложиться за кого-нибудь» Даль
объясняет словами: предаться на защиту2.
Закладни удельного периода — это не люди, заложившие
себя за долги, а люди, предавшиеся на чью-либо защиту, от-
давшиеся под чье-нибудь покровительство, — клиенты, пору-
чившие себя защите патрона. Чтобы заложиться за кого-ни-
будь, естественно, не надо было давать на себя какую-нибудь
крепость, а тем менее закладную кабалу, для этого достаточ-
но было признать и объявить себя состоящим под покровитель-
ством какого-нибудь сильного человека, поздней при перепи-
сях «записаться в закладчики», объявить себя человеком тако-
го-то. В эпоху бесправия и слабой еще государственной вла-
сти, слабые люди, естественно, искали защиты у частных лиц,
сильных князей или бояр, и действительно находили ее, так
как насилие, совершенное над закладнем, господин считал за
оскорбление своей чести.
сям, о заемных долгах или о ссуде: и по таким крепостям и по запи-
сям на тех закладчиков тем людям, за кем они в закладе жили, суда
не давати и те крепости имати у них в приказ, а им не отдавати»
(глава XIX. С. 18).
1 Глава XIX. С. 13, те же выражения и дальше в той же статье.
2 Даль. Толковый словарь. Т. 1. С. 602. Поэтому-то и говорили
«закладываться за кого-нибудь», а не кому-нибудь (как закладывать
кому-нибудь). Отметим также, что должники по закладным кабалам
называются не закладчиками, а заимщиками.
270
Взамен покровительства закладчик отдавал свою службу: ку-
пец выходил из сотни, смерд — из тягла1 и платил подать не
государству, а своему патрону. Закладчики «податей никаких
со своею братьею не платят, и живут себе в покое» — как вы-
ражается грамота 1619 года1 2.
Закладничество первоначально имело чисто политический ха-
рактер подданства, поэтому-то мы и встречаем соглашения о них
в политических договорах Новгорода с великими князьями.
Заботливо оберегая свою самостоятельность, новгородцы никогда
не забывали включать в договор статью о недержании князем
закладней в новгородских пределах. Указываемое значение зак-
ладничества особенно видно из следующих выражений договор-
ной грамоты 1295 года3: «а кто будет закладен позоровал ко мне,
а жива в Новгородской волости тех всех отступился есм Нову-
городу; а кто будет давных людий в Торжку и в Волоце, а по-
зоровал ко Тфери при Александре и при Ярославе, тем тако и
седети, а позоровати им ко мне».
Закладников-клиентов XVI века мы узнаем в лице поме-
щиков — слуг князей и бояр. Из писцовых книг мы видим,
замечает С.М. Середонин, что в XVI веке «большинство по-
мещиков, детей боярских, служат царю и великому князю,
наряду с ними очень многие служат князьям Микулинским
(до 30 поместий); затем, некоторые служат князю Владими-
ру Андреевичу, князю Ивану Федоровичу Мстиславскому...»
и другим4.
В XVII веке, когда государство наложило свою тяжелую
руку на все классы и прикрепило всех к службе, к земле или
посаду, закладничество стало возможным лишь при поселе-
нии на земле, принадлежащей патрону. «А которые москов-
ские и городовые посадские люди сами или отцы их в про-
шлых годах живати на Москве и в городах и на посадех, в
тягле... а ныне они живут в закладчиках, за... всяких чинов
людьми на Москве и в городах, на их дворах и в вотчинах и
1 СГГД. Т. 1. № 3, 1270 г.
2 Там же. Т. III. № 47. Указанное значение закладничества от-
мечено С.М. Соловьевым в «Наблюдениях над исторической жизнью
народов» (Сочинения. С. 485 и след).
3 Там же. Т. I. № 4, 5. Договорные взаимные грамоты великого
князя тверского Михаила Ярославича с Новгородом.
4 Середонин С.М. Сочинение Дж. Флетчера... С. 89, 90.
271
в поместьях и на церковных землях, и тех всех сыскивати и сво-
зили на старыя их посадския места...»' В это время всеобщего
закрепощения письменными актами одного закладничества
было уже недостаточно, и помещики старались закрепить своих
закладников долговыми обязательствами, но не закладными
кабалами, как мы указали, а заемными записями и ссудами.
Уложение же 1649 года, видя в этих записях не действитель-
ный заем, а лишь обход закона, указало по таким записям
суда не давать1 2.
Позднейших закладчиков надо отличать, таким образом, от
древнейших закладней с характером политического подданства.
Поселяясь на чужой земле, закладчик переносил свою подат-
ную ответственность на землевладельца и, при господстве вот-
чинного суда, подчинялся суду вотчинника. Они не состояли
ни в какой юридической зависимости от своего патрона и тем
менее холопской; не будучи связаны никакой крепостью, они
всегда могли уйти безнаказанно с земли господина. Если же
закладчик дал заемную кабалу или запись о ссуде, то он и крепок
был заимодавцу не как закладчик собственно, а как неоплатный
должник, до уплаты долга.
Поселяясь на земле частного владельца, закладчики или за-
нимали готовые уже дворы, принадлежащие вотчиннику, или
ставили новые, собственные. Если же они поселялись во дво-
рах, состоявших в личном пользовании вотчинника, то полу-
чали особое название дворников. Дворниками в собственном
смысле назывались сторожа двора или хором господина, жив-
шие в них «для дворового оберегания»3. Существованием двор-
ников-холопов воспользовались тяглые люди, желавшие вый-
ти из тягла. В сторожа двора или дома начали поступать,
1 Уложение. Гл. XIX. Ст. 13. Ср.: грамота 12 сентября 1667 г.
(ААЭ. Т. IV, № 158). Уложение указало: «земли, где за ними (по-
мещиками) те закладчики впредь учнут жити, имати на Государя»
(Ст. 13. Глава XIX).
2 От личного закладничества Уложение строго отличает заклад по
закладным недвижимого имущества. Оно запрещает тяглым людям
закладывать беломестцам тяглые дворы и дворовые места и продавать
просроченные, заложенные дворы в собственность нетяглым людям
(Глава XIX. Ст. 15, 16, 39).
3 Писцовые книги Московского государства. Т. I. С. 310, 311,
278, 279, 284 и сл.: «Двор Воскресенского протопопа, а живет в нем
дворник» (там же. С. 313).
272
иногда по особой порядной1, посадские тяглые люди1 2. Вместе
с тем, под видом дворников явились закладчики, в большом
числе они теснились на господском дворе уже не для «дворо-
вого оберегания», а с целью избыть тягла и под защитой гос-
подина заниматься каждый своим делом, торговлей или ремес-
лом. Дворники и дворницы — сторожа охраняют двор и полу-
чают содержание от господина; дворники же — закладчики
«пашню пашут на себя, по сторонам нанимаючись», «торгуют
всяким товаром отъезжаючи3» и пр. Закладни были и в Литве
в XV, XVI веках; памятники строго отличают их от «людей в
пенязех» — заемщиков и наймитов (закупов)4. Позднее они по-
лучают характерное для закладчиков-клиентов название протек-
циальных людей. Характеристика этих последних, сделанная
проф. Леонтовичем, вполне соответствует указанным чертам
закладничества. «Из беспомощности людей бедных, — гово-
рит проф. Леонтович, — развился обычай вступать под оборо-
ну и протекцию панов и магнатов, обычай, державшийся в юго-
западной России очень долго. Даже в XVIII веке встречаем в
ней особенный разряд людей, известных под именем протек-
циальных. Под протекцию панов вступали как простолюдины,
так и мелкая шляхта... Вступление в зависимость и под защи-
ту панов и магнатов соединялось с половины XV века с осво-
бождением слуг и крестьян от государева тягла». Московское
правительство, с присоединением Малороссии, начало стро-
го запрещать «окривать протекциею, заступать от общенарод-
ных тяжестей»5.
1 АЮ. № 242. 1573 г.; Чечулин Н.Д. Города Московского госу-
дарства... С. 271 и Лаппо-Данилевский А.С. Организация прямого
обложения... С. 148.
2 «Дворник Жданко, кузнец, бывал посадский черный человек»
(Чечулин Н.Д. Города Московского государства... С. 278).
3 Там же. С. 279, 277; Писцовые книги г. Зарайска 1595—1597.
4 АЗР. Т. 1. № 218, 1505: закладни (с. 360), люди в пенязех. (с.
362), (№ 185, 1500), люди позакладавшиеся и «привернутые к майт-
борскому праву», (с. 200, 215), (№ 175, 1499) «люди в пенязех буду-
чи»; проф. Леонтович, следуя общепринятому взгляду на закладниче-
ство, совершенно произвольно соединяет эти термины, «закладни, или
люди, будучи в пенязех» (Крестьяне Юго-Западной Руси) по литовс-
кому праву (с. 10). Другие исследователи также совершенно гипотетично
приравнивают литовских закладней к закупам и великорусским кабаль-
ным холопам (Новицкий И. Содержание актов о крестьянах. — АЮЗР.
Ч. VI. Т. I. С. 50; Иловайский Д. История России. Т. Ill. С. 83).
5 Леонтович. Крестьяне Юго-Западной Руси. С. 7.
273
С этой точки зрения на закладничество, само собой разу-
меется, не может быть и речи о связи закладчиков с кабаль-
ными холопами.
Гораздо более убедительным представляется сопоставление
кабальных людей с крестьянами-должниками, сделанное проф.
Беляевым и принятое затем проф. Владимирским-Будановым1.
Значительно ранее кабальных серебряников, дворовых слуг —
должников, обязавшихся «за рост служить во дворе» кредито-
ра, появились еще в начале XV века крестьяне-«серебряники»,
должники, отправлявшие «взамен уплаты процентов на заня-
тый капитал, различные издельные — барщинные повинности
на помещика-кредитора». Подобно тому, как кабальные за рост
служили во дворе, так крестьяне-«серебряники», так сказать,
за рост косили, пахали, строили хоромы на монастырь и проч.
Правда, как справедливо замечает проф. Сергеевич1 2, в актах
мы не находим таких выражений, но это потому, что до нас
не дошло издельных кабал на крестьян, да, может быть, они
и не писались. Зато в грамотах с XV века мы встречаем нео-
днократно крестьян-должников под именем окупленных людей3,
«серебряников», находим упоминание об издельном серебре, то
есть долгах крестьян, наконец, многозначещее выражение: дело
делать на серебро. Источник многочисленных барщинных по-
винностей, сверх оброка, которые подробно перечисляет, на-
пример, уставная грамота, данная в 1391 году Константинов-
1 Беляев И.Д. Крестьяне на Руси. С. 39, 40; Владимирский-Буда-
нов М.Ф. Обзор... Ч. I. С. 114-315.
2 «Крестьянин,взявший ссуду, — говорит проф. Чичерин, — обязы-
вался за рост пахати, по древнему выражению» (Опыты... С. 201).
«Мы не видали, — замечает на это проф. Сергеевич, — ни одной
заемной кабалы, в которой должник обязывался бы пахать вместо
уплаты процентов» (Русские юридические древности. Т. I. С. 263).
Действительно, выражение «за рост пахати» встречается, но в дру-
гом смысле. Заложенную землю пашет за рост кредитор: указ
20 января 1558 г.: «о закладных вотчинах, которые люди займовали у
кого-нибуди и в тех деньгах закладывали вотчины свои за рост паха-
ти». Прод. Др. Росс. Вивл. Т. I. С. 230. Дополнительные статьи к
Судебнику. Те же выражения в «Актах» Федотова-Чеховскаго. Т. I.
№ 25, 75. С. 24, 211 и сл.
3 «И кого к собе перезовут людей на те пустоты... или кого оку-
пив посадят, и тем людем пришлым и окупленным»: ААЭ. Т. I. № 36
(1438). См. еще окупленные или откупленные люди: ААЭ. Т. 1. №
31 (1437); № 53 (1453); № 374 (1455); № 379 (1484). В громадном
большинстве жалованных грамот за это время упоминаний о них нет.
18 Зак. 73
274
скому монастырю1, лежал не в чем ином, как в долговых от-
ношениях крестьян к помещикам; трудно предположить, что-
бы помещики давали ссуды и не взимали за них процентов в
той или иной форме. Новое толкование выражения «издель-
ное серебро» и крестьяне-«издельники», предложенное проф.
Сергеевичем, представляется несколько искусственным1 2, и бо-
лее естественное объяснение дают им следующие слова жало-
ванной грамоты Ферапонтову монастырю 1450 года: «а кото-
рые (монастырские люди серебряники) будут вышли в монас-
тырском серебре в твой путь, и они бы дело доделывали на то
серебро, а в серебре бы ввели поруку, а осень придет, и они
бы и серебро заплатили». Это дело, делаемое на серебро, в той
же грамоте раньше названо ростом3. Грамота эта ясно разли-
чает «дело, делаемое на серебро», взамен роста, от уплаты са-
мого серебра — долга.
Между кабальными людьми и крестьянами-серебряниками,
таким образом, есть несомненная аналогия: частная зависимость
тех или других возникает из одной и той же формы займа. Но
трудно с уверенностью утверждать, была ли или нет непосред-
ственная связь между этими двумя явлениями как вначале, при
появлении служилых кабальных вслед за серебряниками-издель-
никами, так и впоследствии, когда крестьяне до некоторой сте-
пени сравнены были с кабальными холопами4.
1 ААЭ. Т. I, № 12; Беляев И.Д. Крестьяне на Руси. С. 39.
2 Серебро издельное или серебро в пашне есть «крестьянский денеж-
ный оброк, который обратился в долг, потому что не был уплачен в
срок» (Сергеевич В.И. Русские юридические древности. С. 204).
3 ААЭ. Т. I, № 48. С. 35: грамота Белозерского князя Михаила
Андреевича боярину Федору Константиновичу (около 1450 года).
Приведенные нами слова проф. Сергеевич цитирует неверно: три раза
на с. 234 он говорит: доделывать дело в то серебро, вместо на то се-
ребро, как в ААЭ. Вместе с тем, не допуская, во что бы то ни стало,
возможности крестьянской работы, изделия, за рост, он толкует с
натяжкой эти ясные слова грамоты. В данном случае, говорит он,
мы имеем дело не с издельным, а с ростовым серебром; изделие же
допущено в виде исключительной меры для ушедших уже от креди-
тора крестьян. Как бы то ни было, заметим мы, все-таки оно допу-
щено, взамен уплаты процентов деньгами, и, следовательно, было
в обычае.
4 «Крепостное право явилось юридическим утвержением мысли,
последовательно развившейся из кабального права, посредством при-
ложения условий служилой кабалы к издельному крестьянству» (Клю-
чевский В.О. Происхождение крепостного права в России. С.23. Ср.:
Дьяконов М. С. 367, 368).
275
Кабальное холопство ставят также в тесную связь с холоп-
ством докладным. Так, проф. Ключевский говорит следующее:
«из полного холопства, под действием начал кабального, или
одинаковых исторических условий образования того или дру-
гого, развился смягченный вид купленного холопства с уко-
роченной потомственной и случайной полной стариной», то
есть холопство докладное. «В свою очередь, докладное холоп-
ство содействовало дальнейшему развитию кабальнаго». Закон
1597 года «принял докладное холопство за образец для кабаль-
наго в отношении срока службы» (до смерти господина)1.
Проф. Ключевский, таким образом, придает докладному
холопству существенную черту второй формы кабального и при-
знает их постоянное взаимное влияние. Наоборот, проф. Сер-
геевич не видит в докладных «какого-либо особого вида рабов»;
по его мнению, как кабальное холопство, так и полное «оди-
наково называется докладным от формы доклада»1 2.
Но, если докладные люди, как мы сейчас попытаемся до-
казать, и не отличались ничем, вопреки мнению проф. Клю-
чевского, по своему юридическому положению от других бе-
зусловных рабов, то они отличались от полных холопов, воп-
реки проф. Сергеевичу, по источнику рабства: «-продаже на
ключ», укреплявшейся в XVI веке особой докладной грамотой.
Этот особый источник рабства, характерная черта доклад-
ного холопства, отмечен еще Русской Правдой. В статье 104,
по Троецкому списку, читаем: «а се третье холопство: тивунь-
ство без ряду, или привяжет ключ к собе без ряду». По кня-
жескому Судебнику (ст. 66) только принятие должности сель-
ского ключника (сельского ключа) делает человека холопом: «а
по гороцкому ключу не холоп». Разумеется, цз этих постанов-
лений, как справедливо замечает проф. Сергеевич3, едва ли
можно сделать тот вывод, который сделал проф. Ключевский,
а именно, что сельские ключники «отдавались в холопство не
для всякой работы, какую укажет господин, а специально для
службы прикащиком по его хозяйству»4. Но во второй своей
1 Ключевский В.О. Происхождение крепостного права в России.
С. 22-24.
2 Сергеевич В.И. Русские юридические древности. С. 137, 154.
3 Там же. С. 136, примеч.: «Выражение куплен именно на долж-
ность ключника не имеет никакого юридического смысла... Купленный
сегодня на должность ключника, завтра же может сделаться пастухом».
4 Ключевский В.О. Происхождение крепостного права в России.
С. 20, 21. - РМ. 1885. №8.
18*
276
статье о крепостном праве проф. Ключевский и сам, как ка-
жется, отказался от первоначального своего мнения; здесь он
говорит иное: «принимая должность ключника, человек стано-
вился холопом, но, став им, он мог и не быть ключником,
оставаясь холопом1.
Судебник 1550 г., оставив в силе указанное постановление
первого Судебника, сделал к ниму следующую прибавку; он
сделал обязательным совершение особых актов, докладных гра-
мот, при продаже в холопство по сельскому ключу1 2. А так как
холопы назывались обыкновенно по источнику рабства и так как
при продаже на ключ, раньше обыкновенно был доклад наме-
стнику, а теперь начали писать докладные, то сельские ключ-
ники-рабы и получили специальное название докладных людей.
Что эти докладные холопы по своим юридическим правам,
вернее полному отсутствию прав, ничем не отличались от пол-
ных, полоняников и других безусловных рабов, легко доказать.
Так, для Судебников докладные такие же холопы, как и вся-
кие другие. Наследственность докладного холопства следует из
частных: данных и духовных и раздельных, записанных дьяка-
ми в крепостную книгу. В 1571 г. «дал Федор Федоров сын
Линев за сестрою своею родною за Марфою в приданые чело-
века своего докладного Федяку Григорьева». В 1595 г. «Онд-
рей Юрьев сын Косицкий да Максим Богдановы дети Косиц-
кого поделили меж себя полюбовно людей своих полных и док-
ладных и кабальных». В следующем году: «благословил Кос-
тентин Собакин сын Скобельцын детей своих... людьми сво-
1 Ключевский В.О. Происхождение крепостного права в России.
С. 7. - РМ. 1885. №10.
2 Ст. 76: «по полной грамоте холоп, по ключю по сельскому с
докладною холоп... а по городскому ключу не холоп... а по тиунь-
ству без полные и без докладныя не холоп, а по сельскому ключу
без докладныя не холоп». До нас дошла одна докладная 1553 г. в
подлиннике и три докладные (1507, 1509 и 1536) в извлечении, в
крепостной книге Лакиера. Во всех этих докладных, вместо выраже-
ния полных грамот «купил в полницу», встречаем специальный тер-
мин, очевидно, и составляющий характерную черту этих грамот «дался
на ключ». «А за те деньги дался ему в селцо в Лялицы на ключ, а
по ключу и в холопы». См. докладная № 1 от 2 апреля 1509: «Мы
люди вольные... взяли три рубля денег, а даемся... в тех деньгах Алек-
сандру на ключ в его село в Демидово, а по ключу... даемся и в хо-
лопы» (ААЭ. Т. I, № 237).
277
ими старинными, докладными и полоненики»1. Кроме того,
из приписок к докладным, записанным в той же крепостной
книге, видно, что дети и внуки докладных людей служили в
холопстве у господ своих отцов.
Наконец, о наследственности докладного холопства не-
опровержимо свидетельствует статья 61, главы XX Уложения
1649 г.: «а в приданые давати и женам, и детем, и внучатом,
и правнучатом в надел в духовных и в данных и в рядных пи-
сати полных и докладных и купленных людей и полонеников
иных земель. И кому такие люди будут в приданые или в на-
дел даны и тем людям такие люди крепки и женам их и детям
и внучатом и правнучатом»1 2...
Но на чем же основывается проф. Ключевский, утверждая,
что докладное холопство в XV, XVI веках было условным, по-
жизненным, что право господина на докладного холопа «пре-
кращалось смертью господина и не передавалось наследникам»3.
Он основывается прежде всего на особом толковании сле-
дующих слов указа 1597 г.:
1)	«и тем всем людям... по тем служилым кабалам, по ста-
рым и по новым, быти в холопстве, как и по докладным;
2)	и от государей своих им не отходити, и денег по тем
служилым кабалам у тех холопей не имати и челобитья их в
том не слушати по старым кабалам;
3)	и выдавать их тем государем в службу до смерти».
Проф. Ключевский полагает, что этими словами указ урав-
нял кабальных людей в правах с докладными, то есть, что во
всех трех фразах надо иметь в виду слова «как и по докладным»,
что докладные и ранее выдавались «в службу до смерти» (гос-
подина), а теперь то же самое было узаконено о кабальных.
Но что кабальные люди этим указом не были уравнены в
правах с докладными, это видно из дальнейшего текста того
же Уложения 1597 г.: «которые кабальные люди учнут на себя
1 АИЮС. Кн. 2, пол. 1. Данная № 5, раздельная, духовная №20.
С. 41, 46, 69.
2 «А кабальных людей, — следует далее, — в приданью не да-
вать, и в духовный и в рядныя и в"данныя не писать».
3 «Дети докладного холопа, — говорит далее проф. Ключевский
— родившиеся во время его холопства, обязаны были служить отцо-
ву господину, но по смерти его становились свободны вместе с от-
цом» (Происхождение крепостного права в России. С. 20—22. — РМ.
1885. №8).
278
полный и докладныя давати», тех отсылать к наместнику
И.О. Безобразову. «А которые кабальные люди став скажут, что
они служили преж сего по кабалам, а ныне дают на себя пол-
ный и докладныя, да постояв скажут, что полных и доклад-
ных на себя не дают», тех отсылать в приказ Холопьего суда и
отдавать в холопство по кабалам. Ясно, что между докладным
и кабальным холопством оставалась еще существенная разни-
ца и что докладное холопство было тяжелее, то есть, подобно
полному, было безусловным, наследственным (что же другое?),
если правительство предвидело случай, что кабальный, стоя
уже пред наместником, откажется от своего заявления дать док-
ладную, и, верное своему общему нерасположению к безус-
ловному рабству, приходило на помощь кабальному.
Поэтому-то мы и полагаем, что сравнение в приведенных
трех фразах неполное, что правительство сравнило кабальных
людей с докладными не в отношении пожизненности, а толь-
ко в отношении их рабского состояния: надо помнить, что
кабальных людей правительство до этого времени настойчиво
называло заимщиками, и только теперь объявило холопами, как
и по докладным (и полным, и купчим, и другим грамотам).
Что сравнение в этих фразах неполное, это в особенности видно
из второй фразы: «и денег по тем служилым кабалам у тех хо-
лопей не имати»; здесь уже несомненно нельзя иметь в виду
слов «как и по докладным», потому что докладные не занима-
ли денег и отпускались по отпускным грамотам.
Кроме указа 1597 г., проф. Ключевский ссылается на указ
царя Василия Шуйского 1609 г. Действительно, этим указом
«государь велел, по прежнему своему государеву указу, отпу-
щати на волю» кабальных и докладных людей по смерти их
господ. Таким образом, царь Василий Шуйский распростра-
нил на докладных людей действие закона о кабальных, но это
не вполне ясное распоряжение затем было отменено, как и
многие другие указы о холопах Шуйского1. Это видно из ука-
занной уже статьи Уложения о наследственности докладных.
Как бы то ни было, допуская даже, что указ 1597 г., по-
добно указу 1609 г., установил пожизненное холопство док-
ладных, мы особенно настаиваем на том, что из этих указов
1 См. примечания проф. Владимирского-Буданова к Указной книге
Приказа Холопьего суда (Хрестоматия. Вып. III).
279
никак нельзя заключать, что докладное холопство и до них,
в XV, XVI веках, было условным, пожизненным.
Но как же обходит проф. Ключевский указанную нами
практику перехода докладных по наследству, на которую вме-
сте с Судебником и Уложением опирается положение о безус-
ловности и наследственности докладных людей.
Проф. Ключевский утверждает, что все известные нам слу-
чаи наследственности докладных были исключением, что док-
ладные, будто бы, лишь иногда переходили по наследству,
именно когда отцы их умирали в холопстве, умирали раньше
господ, не успев выйти на волю*.
В подтверждение этого «особого правила», действовавше-
го в древности, проф. Ключевский ссылается лишь на следу-
ющую генеалогию холопов, записанную в крепостную книгу
Лакиера1 2:
Ивашко — продался в докладные Скобельцыным.
I
Фетко, сын Ивашки.
I
Исайко Беспута, умер в холопстве.
I
Томилко Прокофейко, передан в 1596 г. по наследству де-
тям Константина Собакина.
Из этой приписки проф. Ключевский и заключает, что пос-
ледний, Томилко, перешел по наследству лишь потому, что
отец его Беспута умер в холопстве, и выводит из этого част-
ного случая общее правило.
На это мы заметим, что предполагать, что сын Беспуты ос-
тался рабом лишь потому, что отец Беспута умер в докладном
холопстве, нельзя никоим образом: 1) Беспута был старин-
ным холопом, внуком докладного Ивашки (по теории проф.
Ключевского, должно быть, тоже умершего в рабстве) и 2)
этот Беспута, кроме того, был еще полный холоп по рабе, по
браку своему на тоже старинной, безусловной рабе Смирен-
1 Ключевский В.О. Происхождение крепостного права в России.
С. 21. - РМ. 1885. №8.
2 Докладная 8 июля 1509, № 2 и духовная 1596 г., № 20.
280
ке, внучке продавшегося в полнину Куземки1. Таким обра-
зом, Томилко перешел по наследству не потому, что он был
сыном докладного, умершего в холопстве, а потому, что отец
его был старинным холопом.
Несколько искусственное объяснение-правило проф. Клю-
чевского падает само собой: переход докладных и их потомства
по наследству доказывает неопровержимо, что докладное хо-
лопство было наследственным, безусловным и никак не мог-
ло служить примером указу 1597 г., установившему пожизнен-
ность холопства кабального.
Остановимся теперь на оригинальном мнении о тожестве
докладных людей как с кабальными, так и с полными. «В XV
веке, — говорит проф. Сергеевич, — старый порядок (дачи
полных грамот) получил некоторое дальнейшее развитие».
Именно «акт продажи себя в рабство должен был совершаться
пред лицом правительственного агента», то есть с доклада на-
местнику, откуда полные грамоты и полные холопы и стали
называться докладными1 2.
Но, на самом деле, из дошедших до нас грамот мы видим,
что и позднейшие полные грамоты начала XVI века, написан-
ные с доклада, по предположению проф. Сергеевича, по-
прежнему называются полными. Одновременно с ними пишут-
ся особые грамоты докладные, существенно отличавшиеся от
них по форме. Специальное выражение полных грамот: «ку-
пил такого-то в полнину», всегда заменяется в докладных осо-
быми терминами: «такой-то дался на ключ в село, а по ключу
и в холопы»3. Эти слова неслучайно вполне соответствуют
статье 76 царского Судебника: «по ключу по сельскому с док-
1 См. упущенную из виду проф. Ключевским приписку к пол-
ной 1515 г., 17 октября, № 2. У «полного» Куземки была дочь Мат-
ренка, у этой последней «родилась в холопстве» дочь Овдотьица. Дочь
Овдотьицы «Анница», прозвище Смиренка, а была замужем за Иса-
ком прозвище Беспута, а у Смиренки, де, сын Прокофейко, про-
звище Томилко», очевидно, тот же, который упоминается в приписке
к докладной № 2, так как он служил у тех же Скобельцыных. Кре-
постная книга. С. 33, 34.
2 Сергеевич В.И. Русские юридические древности. Т. I. С. 134.
3 Извлечения из полных в крепостной книге Лакиера 1489—1526 гг.
Там же докладные (№ 1—3, 1509—1526 гг.) «Доложа наместнику»
купил такой-то такого-то. «А за те деньги дался ему в селцо в Ляли-
цы на ключ, а по ключу и в холопы». Ср.: докладная 1553 г.: ААЭ.
Т. 1, № 237.
281
ладною холоп». В XVI веке многие грамоты писались с док-
лада наместнику, но легко догадаться, отчего только грамоты
о продаже на ключ стали называться докладными. При прода-
же на ключ впервые вошел в обычай доклад, когда продажа «в
полнину» совершалась еще без ведома правительства. Судеб-
ник княжеский (1497 г.) еще не знает выдачи полных с док-
лада1, но и он уже говорит: по сельскому ключу холоп с док-
ладом и без докладу» (ст. 66). Отсюда название докладных и
сохранилось потом за одним только разрядом актов на холопство.
Проф. Сергеевич полагает далее, что с конца XVI века и
служилые кабалы стали называться докладными, так как и для
них указом 1586 г. установлен был доклад приказу Холопьего
суда. «Форма доклада, — говорит он, — была одна и та же»1 2.
Действительно, указами 1586—1597 гг. и для служилых ка-
бал установлен был доклад, но этот доклад назывался иначе
запиской кабалы в книге приказа Холопьего суда3. Судя по док-
ладной 1553 г., при продаже с доклада, в собственном смыс-
ле, сама сделка совершалась пред лицом наместника, в при-
сутствии господина и холопа; показания их записывались в
самый акт продажи, к которому наместник прикладывал свою
печать. При докладе же, собственно при записке кабалы, го-
товая уже грамота списывалась в книгу и к ней приписывали
приметы кабального и его показания о происхождении. Фор-
ма доклада, таким образом, была существенно различна.
Поэтому-то новые кабалы и называются постоянно запис-
ными: «по кабалам по старым и по новым записным кабалам»,
«с записных с служилых кабал»4, и холопы по этим кабалам
называются не докладными, а записными кабальными людьми5.
1 О даче наместниками с судом боярским полных и докладных
впервые находим статьи в Судебнике царском (ст. 63, 66).
2 Сергеевич В.И. Русские юридические древности. Т. I. С. 154.
3 «Книги кабальный, а в них записка служилым кабалам». «По
твоему государеву указу велено в Великом Новгороде служилые ка-
балы... записывати в книги» (Новгородские кабальные книги. С. 1,
34). Два раза встречаем «кабалу с докладу» (Там же. С. 53, 55).
4 Указ 1597 г.: Хрестоматия Владимирского-Буданова. Т. III. С. 87,
92: Новгородские кабальные книги. С. 33. АЮБ, № 131, I, II.
5 Указ 1597 г. На этом же основании мы не можем принять пред-
лагаемое проф. Сергеевичем толкование разобранных выше слов ука-
за 1597 г. «как и по докладным», а именно разумет под этими доклад-
ными кабалы, писанные с 1586 по 1597 г. (Русские юридические
древности. Т. I. С. 154).
282
В докладных людях, таким образом, нельзя видеть ни лю-
дей, продавшихся в полницу, ни записных кабальных, а только
продавшихся на ключ, а по ключу и в холопы.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ:
ААЭ — Акты, собранные в библиотеках и архивах Россий-
ской империи Археографической экспедицией Академией наук.
СПб., 1836. Т. I—IV
АИ — Акты исторические
АИЮС — Архив историко-юридических сведений
АМГ — Акты Московского государства
АЮ — Акты юридические
АЮБ — Акты, относящиеся до юридического быта
Беляев И.Д. Лекции — Беляев И.Д. Лекции по истории
русского законодательства. М., 1888
Валуев Д. Введение — Валуев Д. Введение. — Синбирс-
кий сборник
BE — Вестник Европы
Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор — Владимирский-Буда-
нов М.Ф. Обзор истории русского права. Киев, 1888 (2-е
издание)
ВМОИД — Временник Московского общества истории и
древностей
Воскр. — Летопись по Воскресенскому списку. — ПСРЛ.
СПб., 1856. Т. VII
ДАИ — Дополнения к актам историческим, собранные и
изданные Археографической комиссией. СПб., 1846-1872. Т.
I-XII
ДПС — Доклады и приговоры сената
ЖМНП — Журнал министерства Народного просвещения
ЖМЮ — Журнал Министерства юстиции
ЗАН — Записки Академии наук
ЗИРАО — Записки Императорского российского Археоло-
гического общества
Ипат. — Летопись по Ипатьевскому списку
Котошихин Г. О России — Котошихин Г. О России в цар-
ствование Алексея Михайловича
Лавр. — Летопись по Лаврентьевскому списку. СПб., 1872
284
ЛЗАК — Летопись Западной Археографической комиссии
Милюков Н.П. Очерки — Милюков Н.П. Очерки по исто-
рии русской культуры
Неволин К. История — Неволин К. История российского
гражданского законодательства
Никон. — Летопись по Никоновскому списку
ПСЗ — Полное собрание законодательства
ПСРЛ — Полное собрание русских летописей, изданное по
высочайшему повелению археографической комиссией
РИБ — Русская историческая библиотека
РИС — Русский исторический сборник
РМ — Русская мысль
Рожденственсикй С.В. Служилое землевладение — Рожде-
ственский С.В. Служилое землевладение в Московском госу-
дарстве в XVI в.
СГГД — Собрание государственных грамот и договоров,
хранящихся в Государственной Коллегии иностранных дел. М.,
1813-1828
Сергеевич В.И. Русские — Сергеевич В.И. Русские юриди-
ческие древности. Т. I-П. СПб., 1890
Чичерин Б.Н. Опыты — Чичерин Б.Н. Опыты по истории
русского права
ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей рос-
сийских при Московском университете
СОДЕРЖАНИЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БОЯРСТВО КИЕВСКОГО И УДЕЛЬНОГО ВРЕМЕНИ
Глава I. Княжеские дружины и земское боярство................. 3
1. Бояре-дружинники и земские бояре. 2. Старшая и младшая
дружины. 3. Оседлость дружинников.
Глава II. Бояре и слуги времени уделов....................... 15
1. Землевладельцы-бояре и слуги. 2. Право отъезда. 3. Слуги «под
дворским». Дворные люди или дворяне. Введеные бояре. 4. Боярские
должности.
Примечания................................................... 31
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОБРАЗОВАНИЕ КЛАССА СЛУЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ В XV, XVI ВЕКАХ
Глава I. Закрепощение вольных слуг........................... 40
1. Борьба с правом отъезда и отмена его. 2. Удельные княжества.
Укрепленые грамоты.
Глава II. Принижение служебных князей........................ 48
1. Придворная служба. Утверждение самодержавия. 2. Упадок
княжеского землевладения. 3. Ограничение землевладельческих прав
князей и отнятие у них удельных вотчин при Иоанне III. 4. Опричнина
Иоанна Грозного и искоренение удельных порядков.
Глава III. Местничество...................................... 65
1. Основания местничества. 2. Его сословное значение. 3. Указы
Иоанна Грозного о местничестве. 4. Возвышение новых людей.
Глава IV. Дворяне и дети боярские............................ 80
I. Начало раздачи поместий. Разряды лиц, вошедших в класс дворян и
детей боярских. Иноземные выходцы. 2. Организация поместной и
вотчинной службы при Иоанне Грозном. 3. Московские дворяне.
4. Украинные дети боярские. 5. Разрядный приказ. Дворянская
конница XVI века.
Глава V. Меры для поддержания служилого землевладения........ 102
1. Право родового выкупа вотчин. 2. Ограничение перехода земли в
монастыри. 3. Указы 1557 и 1558 гг. о долговых обязательствах
(«ростовый приговор»). 4. Урегулирование переходов крестьян.
Примечания.................................................. 118
286
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СЛУЖИЛЫЕ ЛЮДИ В XVII ВЕКЕ
Глава I. Боярство и местничество.............................. 131
1. Упадок боярства. 2. Местнические «потери и находки».
3. Отношение царей Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича к
местничеству. 4. Отмена местничества в 1682 году.
Глава II. Чины и должности.................................... 147
1.Чины боярина и окольничего. 2. Стольники, стряпчие, жильцы.
3. Чины дворян и детей боярских. 4. Придворные должности. 5. Дьяки
и подьячие.
Глава III. Поместья и вотчины................................. 161
1. Основание поместной системы. 2. Прожиточные поместья и
верстание новиков. 3. Наследование, мена и сдача поместий.
4. Служба с вотчин. 5. Жалованные, купленные и родовые вотчины.
6. Ограничение перехода земли в монастыри. 7. Слияние поместий с
вотчинами.
Глава IV. Класс дворян и детей боярских....................... 187
1. Наследственная обособленность. 2. Право землевладения. Податные
льготы. 3. Обязанность службы. 4. Прикрепление крестьян.
Глава V. Служба в полках иноземного строя и однодворцы........ 198
Примечания.................................................... 210
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ШЛЯХЕТСТВО ВРЕМЕНИ ПЕТРА ВЕЛИКОГО
Глава I. Сословные начала..................................... 221
1. Общие замечания. 2. Деятели незнатного происхождения.
Иностранные титулы.. Наименования шляхетства и дворянства.
Понятие дворянского достоинства. 3. Табель о рангах. Нарушение
сословной обособленности. 4. Закон о майорате и его отмена.
5. Выборные дворянские должности.
Глава II. Дворянская повинность службы и учения............... 234
1. Служба военная и гражданская. 2. Учение за границей и в России.
3. Разрядный стол сената и герольдмейстер. 4. Уклонение шляхетства
от службы.
Примечания.................................................... 246
Заключение. Узаконение	о	вольности дворянства............... 248
ЛЮДИ КАБАЛЬНЫЕ И	ДОКЛАДНЫЕ...............................  252
Список сокращений............................................. 283
Н.П. ПАВЛОВ-СИЛЬВАНСКИЙ
Государевы служилые люди
Люди кабальные
Отв. за выпуск А.А. Румынский
Редактор Е.А. Белова
Компьютерная верстка С.А. Глебов
ИД № 00173 от 27 сентября 1999 г.
Сдано в набор 01.05.00. Подписано в печать 20.05.00. Формат 60х90‘/16.
Гарнитура «Times DL». Бумага офсетная. Печать офсетная.
Объем 18 п.л. Тираж 2000 экз. Зак. 73
ООО Издательство «Крафт+»,
129343, г. Москва, проезд Серебрякова, 14.
Тел. 186-93-78, 363-68-73
ГУП «Облиздат», 248640, Калуга, пл. Старый торг, 5
ВНИМАНИЮ ОПТОВИКОВ
По вопросам приобретения книг
обращатся в фирму «Крафт+»
В Москве: проезд Серебрякова, д.14
(метро «Свиблово», ж/д платформа «Северянин»)
® Тел./факс: (095) 186-93-78
363-68-72, 363-68-73
EI Для писем:
129343, Москва,
проезд Серебрякова, 14,
«Крафт+»
E-mail: kraft@podlipki.ru
www. podli pki. ru\~ kraft
В Санкт-Петербурге: тел./факс: (812) 141-23-37
В ассортименте книготорговой
фирмы «Крафт+» книги по:
филисофии
истории
психологии
а также:
альбомы
иллюстрированные издания
словари
энциклопедии
учебная, детская, познавательная литература
современная и классическая проза, поззия

Первоначально правой рукой великого князя была
его дружина, делившая с ним его беды и радости,
помогавшая советом в мирной жизни и своей силой
и доблестью - в военное. Но с укреплением и ростом
русского государства требовались все новые и новые
люди: представители администрации, судьи, различно-
го рода чиновники; с укреплением военной организа-
ции - увеличивалось и военное сословие. Постепенно
все жители Московского государства стали служилы-
ми, а служба наряду с обязательным приобрела и
почетный характер, несмотря на то, была она военной
или "статской".
В книге собран и проанализирован огромный
материал, она написана живым и ярким языком,
предназначена для широкого круга читателей,
интересующихся отечественной историей.